|
|
||
Свет лампочки отразился от линз и на мгновение ослепил его. Накамура положил очки на полку и посмотрел на них. Пора было покупать новые, его зрение становилось всё хуже. Даже в очках всё выглядело размытым и нечётким. Без очков он видел только цветные пятна. А теперь к этому, похоже, стали добавляться зрительные галлюцинации. Иначе как бы можно было объяснить мерцающие огоньки в чёрном проходе между домами, мимо которого Накамура проезжал полчаса назад.
Обычно он ездил другой дорогой, но сегодня там было перекрыто, поэтому пришлось поехать в объезд. Накамура хотел посмотреть, насколько же длиннее оказался этот путь, но как назло часы встали. Сейчас он ещё раз посмотрел на своё запястье, пытаясь разглядеть циферблат. Наощупь расстегнул ремешок и поднёс часы к уху. Они исправно тикали. Накамура вздохнул, положил часы на полку и начал чистить зубы.
Засыпая, он ещё раз вспомнил проход между домами. Ему показалось, что он тогда услышал какой-то звук, похожий на звон колокольчиков. Что-то смутно знакомое, из далёкого прошлого.
Накамура смотрел на перегороженную дорогу и сетовал на себя, что не обратил внимания на эту табличку накануне. Надпись гласила, что дорога будет закрыта на ремонт ещё три дня, а значит ему снова придётся ехать окружным путём.
Уже много лет он ездил здесь с работы. На работу он добирался на электричке, но обратную электричку надо было ждать сорок минут, поэтому летом он ездил домой на велосипеде. Мужчина вздохнул и развернулся в сторону той дороги, по которой он ехал вчера.
Улица, по которой он ехал, была так же безлюдна, как и накануне. Его внимание привлёк один из уходящих между домов проходов. Кажется, это был тот же самый, где он вчера увидел мерцающие огоньки. Накамура остановился напротив прохода и посмотрел в темноту. Ему опять показалось, что там во тьме что-то светится. Порыв ветра принес звук колокольчиков на ветру и какой-то давно забытый запах. Запах деревьев и травы. С ароматом свежего воздуха пришёл словно заряд бодрости.
По пути до дома Накамура вдруг вспомнил о своей жене. С тех пор, как она умерла три года назад, он не бывал на природе. Их сын уехал работать в столицу ещё до её смерти, а потом и он перестал напоминать о себе. Обзавёлся там семьёй. Вроде даже Накамура уже чей-то дедушка. Сын наверно приезжал на похороны своей матери, но почему-то подробности похорон ускользали из памяти Накамуры.
Дома он сел на кровать и стал разглядывать фотографии, которые так и стояли на тумбочке. Первой он узнал жену на их свадебной фотографии. Второй он узнал её же на более поздней фотографии. Потом он узнал сына. Или скорее догадался, что это он. Как странно работает память, подумал Накамура. Он поставил фотографии на место, ещё немного полюбовался фотографией своей жены в свадебном наряде, а затем начал переодеваться.
Накамура остановился напротив прохода и стоял, прислушиваясь к шелесту листьев и вдыхая аромат растительности. Кроме него на улице не было никого. Он посмотрел по сторонам, прислонил свой велосипед к стене и неуверенно двинулся в сторону мерцающих огоньков.
За домами стояли небольшие ворота, обычные для синтоистских святилищ. Грубовато сделанные, покрашенные в красный цвет, они были освещены огнями двух каменных светильников. За воротами нависали деревья. Звук колокольчиков доносился откуда-то из-за них. Практически сразу за воротами начинались густые заросли сазы. Чуть в глубине виднелись ещё светильники. Аккуратно шагая по едва угадывающейся тропинке, Накамура двинулся вглубь парка.
Он шёл, дыша этим свежим запахом зелени, и радовался. Он впервые за последние годы покинул привычные дом, офис и дорогу между ними, оказавшись где-то ещё. Он всегда был домоседом. Раньше Хидзэко вытаскивала его на прогулки. Хотя бы на час в парк. До того - на целые дни. Без неё он не мог просто взять и пойти куда-нибудь. До этого дня.
Накамура вышел из леса на склон холма. Здесь практически не было слышно шума города. Перед ним расстилался вечерний лес. Солнце уже село, но облака на горизонте ещё были окрашены в сиреневый цвет. Накамура аккуратно снял туфли, опустился на колени. Его внимание привлекло движение внизу, у склона. Там в темноте кто-то был, но что-то мешало ему смотреть. Наверно очки, подумал Накамура, снимая их. Внизу, в свете восходящей луны, молодая девушка качалась на качелях. Ему почему-то показалось, что она похожа на Хидзэко на той фотографии.
Одинокая слеза скатилась по его щеке, скользнула по его улыбающимся губам и упала куда-то на колени. Накамура продолжал сидеть и любоваться девушкой и её безмятежностью. Позади него послышались шаги босых ног, но он не обернулся. Рядом с ним на землю опустился мальчик с чёрной кожей и голубыми волосами и сел, скрестив ноги. Мужчина удивился тому, что его не удивляет странный облик мальчика.
Девушка ушла. Накамура и странный мальчик продолжали сидеть и дышать этим чистым ветерком. Воздух быстро остывал, облака на горизонте перестали светиться сиреневым. Показались звёзды на небе. Лес слегка светился желтовато-зелёным сиянием светлячков. Повеяло ночью.
- Начинает холодать, - произнес мальчик, но не сдвинулся с места.
Накамура ловил растворяющиеся в ночном воздухе остатки волшебного вечера.
- Да, - ответил он наконец, но тоже не пошевелился.
Мальчик посмотрел на него, затем встал и помог ему подняться. Ноги Накамуры затекли - он давно не сидел на коленях и уже отвык от этого. Он надел туфли и двинулся обратно.
У ворот мальчик молча остановился. Его кожа и волосы были самыми обычными.
- Мне туда, - махнул он куда-то неопредёленно в сторону деревьев.
Накамура с улыбкой кивнул ему и пошёл к своему велосипеду.
Дома он переоделся, почистил зубы и лёг спать. Его наручные часы стояли. Ночью ему приснилась его Хидзэко.
После обеда Накамура не мог сосредоточиться на работе. Он отпросился у начальника, сославшись на плохое самочувствие. Ему не терпелось попасть в тот парк, увидеть снова ту девушку, похожую на его жену.
Он крутил педали своего велосипеда, думая о том, как же выглядит тот парк при свете дня. Однако постепенно это ощущение сменилось чувством беспокойства. Ему казалось, что вот-вот он увидит проход, за которым должны быть ворота, однако прохода так и не было видно. Улица закончилась, он выехал на свой привычный маршрут. Накамура остановился, оглянулся назад на кривую улочку, ведущую в гору. Сил на подъём у него не было.
Дома Накамура не мог отогнать от себя мысль о том, что когда он ездил по той улице ночью, проход сам привлекал к себе его внимание. При этом он не мог припомнить никаких ориентиров. Словно это было другое место. Не то место. Или не то время.
На следующий день он задержался на работе, потому что требовалось выполнить всё то, что он оставил недоделанным накануне. Назад он ехал своей обычной дорогой - ремонт закончился.
В воскресенье Накамура сел на свой велосипед и поехал снова искать парк и ворота. Он несколько раз проехал вдоль по совершенно безлюдной улице, пока наконец не остановился в месте, которое совершенно точно должно было быть тем самым. Но на месте прохода был забор. Деревянный забор, с которого кое-где сошла краска. На заборе висел предвыборный плакат, с плаката на Накамуру смотрел серьёзный мужчина в костюме. Накамура не следил за политикой, но был уверен, что выборы прошли достаточно давно.
Он посмотрел по сторонам. При свете дня улица выглядела совсем иначе, но он был почти уверен в том, что это здесь. Вокруг не было ни души. Впрочем, нет. На Накамуру смотрел кот. Рыжий кот разлёгся на автомате с напитками напротив Накамуры. Автомат не работал. Кот посмотрел сверху на попытки Накамуры купить себе кофе - внезапно захотелось именно кофе с молоком - потом лениво поднялся и, спрыгнув за забор, куда-то скрылся.
Дверца шкафа нехотя открылась. Накамура достал коробку, в которой должна была быть его старая походная одежда. На коробке не было пыли - каждое воскресенье Накамура проводил ставший уже привычным для него ритуал переворачивания вверх дном всего дома, называемый еженедельной уборкой. Он мог не вытирать пыль в шкафах, но делал это в основном по привычке. Сегодня он делал уборку и вспоминал, как уборку делала Хидзэко. Она не умерла. Она впала в летаргический сон тогда, три года назад. Перед этим она говорила о летящих по небу золотых кораблях.
Накамура поставил коробку с походной одеждой на кровать и некоторое время не решался её открыть. Он вытер пыль во всём доме, сложил на место все вещи, прежде чем вернуться к коробке.
Он смотрел на себя в зеркало. Его старая бежевая льняная рубашка и кирпичного цвета штаны выглядели непривычно, но в то же время очень знакомо. Немного мешали очки, поэтому Накамура снял их и положил в нагрудный карман. Ему не показалось странным то, что без очков он видел не хуже, чем в очках. В коробке с одеждой он нашёл свои походные ботинки, но почему-то без шнурков. Кажется, Хидзэко подвязывала его шнурками какие-то цветы, которые она сажала на подоконнике. Накамура надел сандали и панаму. Эта одежда казалась ему более родной, чем костюм, в котором он проводил почти каждый день за последние годы.
За окном капал дождь. Накамура доехал домой почти сухим, только голову пришлось вытирать. Он сидел на кровати и смотрел в окно, за которым была ночь. Его отвлёк стук в дверь. На пороге стоял тот мальчик.
- Кот сказал, что вы днём приходили.
Если бы Накамура услышал эту фразу в других обстоятельствах, он бы рассмеялся. Здесь и сейчас эти слова имели другой вес. Хотя они всё равно были забавными. Накамура фыркнул, затем сделал шаг назад, пропуская мальчика внутрь. Тот отрицательно качнул головой и остался стоять за порогом.
- Ворота открываются после заката. Через два дня должна быть правильная погода.
Накамура кивнул. На языке его крутился вопрос, который он боялся задать, потому что боялся услышать отрицательный ответ. Мальчик смотрел на него снизу, затем перевел взгляд ему за спину. Туда, где стояла фотография Хидзэко. Он снова поднял глаза на Накамуру. Молча кивнул, потом развернулся и быстрым шагом скрылся за углом.
С работы он просто ушёл, не предупредив никого. Ему ещё предстояло заехать домой и переодеться. Рубашка, штаны и панама ждали его на кровати, шнурки он так и не купил, поэтому обул сандали.
Мальчик ждал у ворот. Увидев наряд Накамуры он одобрительно хмыкнул.
- Ты отведешь меня к ней? - спросил мужчина. Его голос дрогнул. Хотя эти слова все время крутились в его голове, требовалось усилие, чтобы вытолкнуть их наружу.
Мальчик кивнул, понимающе улыбаясь, затем повернулся и пошёл, мягко ступая босыми ногами среди листьев сазы. Накамура последовал за ним. Он не знал, что его ждёт впереди, но эта неизвестность не была пугающей. Она манила.
|