Къ Нимуэ 
Уилфридъ Скейвенъ Блантъ

Уже я все забыл: ее черты - мой страстный непокой,
Так исчезает птица в небе, облако, луч солнца над рекой,
Иль отраженье паруса на синеве морской.

Ее черты я раковине отдал, взявшей мои сны,
Боль и воспоминания в могилу бросив под покров бесстрастной тишины,
Под розы. Осушил глаза от слез. К чему теперь они ?

Мой разум не затмят ее по детски нежные черты,.
Что мне они, когда я видел, знал, любил явления чудесней красоты?
Что мне ее улыбки, томность девичья и тонкость простоты?

На что мне безответная любовь? пути глупца я презираю.
Прими меня как встарь, любовником, царем - иль я Любви тиранство отвергаю. 
Я был рожден повелевать, и слушаться Любви, как школьник, не желаю.

Я убежал в поля, в долины, в пустоши покоя,
В леса с улыбкой вечною, где голос вяхиря, где желны гнезда строят,
К холмам багряным, на которых слышно громкое дыхание морское.

Не надо мне вина ее любви - плотских людей услады,
Природы голос звонче в песнях рощ, размер которых Временем высоким задан.
Я снова словно мальчик, для кого они дороже кладов.

Я напрочь все забыл. Я пел холмам в беспечной дреме
Песнь беспечальной радости, ведь горе - все в людских затеях темных,
В ответ на перезвон источников в лесной глуши укромной.

И вот, весь мiр, Земля, сморенная тоской безумств сынов Адама,
Ее услышала и вскрикнула: "Пророк восстал, мудрец с невинными глазами
Младенца, нерожденный духом, с песнезвонными устами".

И услыхала и она, пришла и, видя, сколько я прошел Премудрости путем,
Она поодаль встала ото всех, и жалость и презренье на лице моем
Сменилось, встретив ее слезы, удивленьем и печалью, страстной радости огнем.


И подойдя, она у ног моих присела, как тогда, до дней печалей наших,
И я увидел зрелость женскую, и смолк во мне пророк, отчаянью отдавшись,
И слезы на щеках ее ловил губами, в радости к груди ее прижавшись.

И не затмит мой разум лик ее, подобный яркой розе,
Мне без любви не жить, пусть мои песни мiр забвеньем заморозит,
А я о нем и горестях его не вспомню, и багряные холмы о ветре западном и море уж не спросят.