Шёл дождь. Огромные коричневые капли падали на изнурённую зноем землю, и та с жадностью впитывала небесную воду. Но у небес ужасно жестокий юмор: они давали ей яд вместо чистой воды. И земля с покорностью впитывала эти нечистоты, хотя они казались ей чудным напитком по сравнению с тем, что её довелось попробовать десятки лет назад. Она помнит этот огненный буран, этот испепеляющий свет тысячи солнц, это пекло преисподней...и до сих пор хранит его детёныша - отравленную пыль, которая раствориласьв подземных реках. Она чувствует, что веками будут скрываться в её чреве эти чумные отродья, взбираться по окаменевшим корням мёртвых деревьев и разливаться туманом всемирной пандемии, уничтожающей остатки всего живого. Да, на горе себе породила земля двуногих...
Мой комбинезон надёжно защищал от дождя. И маска-респиратор у меня новенькая, опасаться нечего. Я шагал по серому песку, видя вокруг лишь скелеты погибших деревьев и побелевшие рогатые черепа. Металл арбалета приятно холодит руку. Моей целью являлся маленький лесок по ту сторону пустыни. Там протекает стремительный ручеёк с относительно чистой водой и на водопой там собираются косули. Подстрелить бы одну из них, а то три дня уже ничего не ел.
А песок не совсем безжизненен. Кое-где бегают огромные чёрные многоножки, но в сапогах мне они не страшны.
Пройдя полкилометра по пустыне, я увидел скалу. Как огромный белый зуб торчала она из песка. Один такой у меня прорезался, кстати, на днях. Один старик рассказывал мне, что раньше на Земле можно было встретить огромных животных с двумя огромными зубами и щупальцем вместо носа. Люди охотились за ними из-за белых зубов. Кажется, бивни...так называл их старик...или он имел ввиду их зубы. Совсем, наверное, крыша съехала у старого дурака.
Когда я подошёл к скале, то с удивлением обнаружил подозрительно ровный кусок камня у её подножия. Кусок был тонкий, пряморугольной формы и наполовину засыпан песком. Я осторожно убрал песок носком сапога и увидел полуистёртые знаки на камне. Это был один из древних алфавитов, которыми люди пользовались до Войны Тысячи Солнц. Какие-то палочки. соединённые между собой под разными углами, один кружочек. Меня это заинтересовало, и я стал искать ещё какие-нибудь интересные камни. К сожалению, больше вокруг скалы я ничего не нашёл, можно было, конечно, разгребать песок, но лопаты с собой я не брал. Поэтому я твёрдо решил через несколько дней прийти с лопатой и привести с собой старшего брата, он любит искать всякие древние вещицы.
Когда я отошёл от скалы на десяток шагов, мне вдруг стало дурно, и какая-то тяжесть стала тянуть к земле. Голова закружилась, перед глазами стали мелькать зелёные точки, а кустарник на песке побежал куда-то вдаль. Я присел, стараясь глубоко и медленно дышать, что становилось всё хуже и хуже. Наконец я лёг прямо на мокрый песок и потерял сознание. Когда я открыл глаза, казалось, что прошло лишь мгновение. Но после взгляда на окружающее серде просто остановилось. Гигантские серые монолиты скрыли небеса. Вокруг меня в воздухе мерцали призрачные силуэты людей и странных движущихся предметов. Первыеы мысли:"Это ад? Я умер? Почему? За что?". Со злобным рычанием мимо меня проносились огромные звери со светящимися круглыми глазами. Внутри них, к моему ужасу находились живые люди. Их были сотни, тысячи.
Мутные аморфные фигуры брели по каменной дороге. Чем дольше я всматривался, тем более чёткие очертание они приобретали. Я разглядел их чёрно-белую одежду, их чёрную блестящую обувь, их аккуратно зачёсанные волосы. Мне не понравилась их одежда. Она не спасла бы их от холода пустошей и волчьих когтей. Одни люди были толстые, медленно ползущие на столбообразных ногах. Другие тощие, крючковатые, угловатые, пугливо озиравшиеся вокруг, как затравленная дичь. Они не замечали меня, проходили мимо, словно я призрак, а не они. Я стал успокаивать себя:"Наверное, респиратор всё таки пропускает испарения пустоши. Сейчас я очнусь и пойду дальше, а это всё исчезнет". Когда один из призраков подошёл близко ко мне, я попытался заглянуть ему в глаза. Боги, проклятое моё любопытство! Теперь всю жизнь меня будет преследовать кошмар этих пустых глазниц, этих бездонных провалов в черепе. Пустота, равнодушие мертвеца. Я в страхе ринулся бежать из царства призраков. Но, вскочив на ноги я не почувствовал своего тела. Вместо того, чтобы побежать по земле, я поднялся в воздух и меня, против воли, рвануло куда-то в сторону. Голова закружилась, и я с ужасом обнаружил, что лечу прямо в чрево кошмарного монолита. Удара о его стены не последовало, я прошёл сквозь них, как фантом и оказался внутри этой адской гробницы. Увиденное поразило меня не менее, чем призрачные улицы. Множество людей находилось в монолите. Они располагались в узких комнатах - кто-то спало-то принимал пищу, кто-то беседовал с сородичами. Это было жилище призраков. Я в страхе заметался пытаясь найти выход, но обнаружил, что это сделать не так легко. Легко пройдя сквозь стены секунду назад, я не мог сделать этого сейчас. Вместо выхода я угодил в жилище какого-то сгорбленного юноши-призрака. Он сидел перед прямоугольным ящичком, на гладкой поверхности которого мелькали яркие картинки. На картинках были видны обнажённые женщины с неестественно пышными формами и порочными лицами, и такими же пустыми провалами глазниц. В соседней комнате сидела парочка привидений, мужчина и женщина. Они увлечённо толковали о чём-то, но я не понимал их языка. Посмотрев на них несколько секунд, я понял, что они ненавидят друг друга. Казалось, ещё мгновение, и они вцепяться в друг друга своими хилыми крючковатыми ручками. Мне вдруг стало так мерзко, и я заторопился в поисках выхода. Вдруг моё тело вновь приобрело воздушную лёгкость и я снова оказался на улице.
Я в отчаянии лёг на камень и попытался закрыть глаза. Кажется, я стал понимать, кто все эти миражи. Это мертвецы, люди жившие в мире ещё до Войны Тысячи Солнц. Это они строили монолиты для жилья, создавали гигантских зверей для передвижения и светящиеся ящики для удовлетворения похоти. Они уже сотни лет мертвы, но мне почему-то кажется, что они были такими и при жизни. Пустыми и равнодушными.
И тут я впервые почувствовал чужой взгляд. Кто-то упорно смотрел мне в спину. Я моментально обернулся и увидел высокого молодого человека со светлыми волосами. И на месте его глаз были не чёрные провалы, а человеческие живые глаза. Пронзительно голубые глаза, излучавшие смелось и решимость. Казалось, что из его глаз струится яростное обжигающее пламя, пламя бьющее из недр этой великой души, цветка в пустыне равнодушия и сытого довольства.
Окружающие тоже заметили его. На их прежде бесчувственных лицах появилось недоверие, которое сменялось страхом и ненавистью, когда они подходили к этому человеку. Они осторожно обходили его, а потом стремительно удалялись, со страхом оборачиваясь через каждый шаг. О, как бы мне хотелось, чтобы огонь из его глаз сожёг бы этих мерзких призраков с их зачумлёнными монолитами!
Я чувствовал, что некая нить связывает меня с человеком, жившим до Войны Тысячи Солнц. Нечто, более крепкое, чем кровное родство. Нечто, перед которым был бессилен ужас серых монолитов и их призрачных орд. Это древняя сила, яростная и неистовая, как пламя Тысячи Солнц. Может, он был моим далёким предком, и Богам было угодно, чтобы его нить прошла через пламя Войны и я стал продолжателем его судьбы. Его борьбы.
Он повернулся и пошёл прочь, ярким светочем пронизывая толпу мертвецов. И тут ослепительная вспышка взорвалась в моей голове, и моё воздушное тело закружилось в эфирном хороводе вместе с насмешливыми духами-проводниками, колторые схватили меня и унесли из мёртвого мира теней.
Я очнулся, лежа на мокром песке. Голова была совершенно ясная, и я был полон сил и энергии. Казалось, что и не было тех призраков и монолитов. Я вскочил на ноги и быстро зашагал к лесу. Ведь мне нужно было ещё вернуться домой до наступления темноты.
В тот день я подстрелил двух косуль и одного оленя. Пришлось даже возвращаться на следующий день за добычей. Теперь я знаю, что тот голубоглазый человек и правду был моим предком, потому что теперь его дух помогает мне и моим родичам в охоте и прочих делах. Но про то место, я никому не сказал, даже брату. Пусть это останется тайной и нчией взор больше не омрачится видениями мёртвого мира, мира, сгинувшего в очищающем огне Тысячи Солнц.