Иногда в замутненном бреду он видел ее, белокурого ангела, спускающегося к нему в подвал, зовущему к себе, но даже и так, даже в пьяном воображении сил подняться не было.

История не была бы нова, сколько таких же сдохли как беспризорные собаки в таком же подвале. Все эти подвалы одинаковые, они словно отражение какого-то одного, изначального подвала, что расположен не иначе как в аду. И завершающим пунктом в путешествии таких бедолаг будет именно он. Из одного подвала в другой. Из одного кошмара в другой. Эта история не была бы нова. Но случилось непредвиденное, нечто выбивающееся из этой серой череды бессмысленных смертей. И, конечно, чудесное вмешательство способно принимать любое угодное вмешательству форму, ведь вряд ли кто-то будет жаловаться.

Судьба проявила себя, материализовалась в дыму в виде трех мордоворотов, которые не говоря ни слова, по одному хватали лежавших, не сопротивляющихся людей. Схватили и его, тут никакого сюрприза, потащили исхудавшее тело наверх, закинули в какую-то телегу. Куда точно было неясно, стояла ночь, он об этом и не подозревал, пока был внизу. Двое уселись вперед на козлы, оставшийся, закрыв грубо сколоченную дверь, устроился внутри. На плохо обтесанных камнях повозку трясло нещадно, наркоманы стонали и страдали, страдал и он.

- Куда? - спросил безымянный, слова давались с трудом. - Куда везете?

- Тут кажется один еще вопросы задает, соображает. - крикнул мордоворот своим товарищам.

- Ну так дай ему Листа. Вмиг поутихнет. - донеслось спереди.

Каким-то чудесным образом громила поджег свечу и держа ее в одной руке другой порылся в сумке и достал хорошо всем знакомый мешочек. Почти немедленно по фургону разнесся сладкий ненавистный аромат, двое других тел зашевелились.

- Ты смотри-ка, сразу и ожили, надо же. - ухмыльнулся мордастый, в красноватом освещении его лицо выглядело особенно неприятно. - Покурить не желаете, господа? Огоньку.

Раздал всем по трубке и дозе, и даже был так любезен, что самолично прикурил, но тот, кто не мог вспомнить своего имени, не спешил вдыхать ядовитый прекраснейший дым. Это требовало от него огромных усилий и сам он не ведал, почему сопротивляется своему желанию. Может быть, это в нем проснулось какое-то новое чувство, если еще не гордость, то хотя бы любопытство.

- Куда вы везете нас? - спросил он.

- В хорошее место, там вам помогут. - тон голоса никакой доброты, впрочем, не выказывал. - Как твое имя?

- Морд. - сказал безымянный первое, что пришло ему в голову. Уж больно морда у собеседника была некрасивая.

- Морд, а дальше как? - допытывался тот.

- Все зовут меня просто Морд. - пожал плечами недавнорожденный Морд, начал врать так чего останавливаться.

- Так ты что ли не из этих? - кивнул амбал на трубку.

- Из этих. - ответил безымянный печально и приложился к трубке.

- Свежий наверное еще. - улыбнулся амбал, свеча почти погасла, улыбка выглядела как черный провал, глаза отсвечивали красным. - ничего, послезавтра приедем, тебе помогут.

Безымянный кивнул и начал дымить как можно сильнее, в темноте заметно не будет, а потом он упадет, как и ожидается, в трансе, провалиться в беспокойный, полный загадочных сновидений сон.

- Хорошо. - сказал он нарочно заплетающимся языком. - я вижу ее, мой ангел...

- И правда хорошо. - прогудел в темноте его тюремщик.

В темноте не будет заметно, надеялся безымянный, что наркотика он не вдыхает и дымит больше для вида. И каких мучений ему стоит это, отказываться от блаженного туманного бездействия, не покоряться. И главное почему? Зачем отказываться? Как неожиданно вернулось это. Нежелание умирать. А в том, что везут их на смерть сомнений у него не было. Или им предстоит что-то еще худшее.

Однако какие причудливые очертания приобретает порой судьба.

...

С того света раздался призыв и он очнулся. Или призыв раздался с этого света, а он был на том. В таких вопросах это больше зависит от вашей точки зрения, конечно. Как и в прошлый раз провидение выбрало своим проводником одного из амбалов. Это его голос доносившийся снаружи разбудил безымянного известного теперь под именем Морд. Телега стояла, пахло дымом костра и немного едой, очевидно надзиратели устроили привал. Разговаривали не таясь, полагая, по-видимому, что одурманенные не в сознании. Расчет был в общем-то правильный, двое других пленников были в отключке, не учли только, что сам Морд ядовитого зелья почти (насколько это было возможно) не вдохнул.

- Приятно конечно работать с листовыми. - ворчал первый голос, принадлежавший тому, который сидел с ними внутри фургона. - Вообще ничего делать не надо: они за дозу, сами себя готовы связать и упаковать.

- И кормить их не надо. - говорил второй с набитым ртом. - накурились и лежат себе словно бревна всю дорогу.

- Мне вот что интересно. - встрял в беседу третий. - как они живы то, если совсем не едят ни хрена. Валяются там в грязи в своих канавах. Худющие как скелеты.

- Ну что-то то они едят иногда. - заметил второй. - Скорее всего. Но бывает, что просят в какой-то момент.

- А бывает их и насильно надо кормить. - вставил первый. - нам тоже трупы привозить резону нет. Ты увидишь, когда поработаешь подольше, всякое бывает, всякого насмотришься. Они уже и не люди по сути то.

- А вы сами. - спросил третий, он был в компании явно новичком. - сами не пробовали Листа?

- Упаси боже. - открестился второй. - эта дрянь убивает быстрее чумы.

- И уж точно вернее. - сплюнул первый.

- Разве вам неинтересно? - не отставал третий. - что они там такого видят? Чем бредят? Что за ангелы?

- Не интересно. - отрезал второй.

- А ты попробуй. - неожиданно предложил первый, тон его был вкрадчивым и одновременно каким-то злым. - Хочешь? У меня это добра полно. Расскажешь нам потом... если сможешь.

- Да-а-а, в телеге места то много еще. - заметил второй, но он говорил скорее в шутку. - нам за четверых доставленных больше заплатят чем за троих.

- И делить придется на меньшее число.

- Ну уж нет. - рассмеялся третий, осталось непонятным различил ли он вообще угрозу и была ли она. - я лучше у этих поспрашиваю, когда очухаются, они мне за наркоту все сами порасскажут.

- Я бы не рассчитывал сильно. - уже спокойно сказал первый. - эта дрянь мозг больно разъедает, они не всегда способны то и предложение внятно построить. А уж чего-то описать, пффф.

Безымянный слушал прижавшись к щели между досками стенки, в животе неприятно урчало, он не помнил даже, когда ел последний раз. Да что там он не помнил чем отличались дни один от другого, по крайней мере не различал их до вчерашнего дня. Все это было истиной, Лист действовал на мозг угнетающе, он не мог не заметить этого. Он не помнил, кто он и что он, не помнил своего имени и рода занятий. Мысли в голове ворочались неохотно, словно с ужасным скрипом и скрежетом, иногда застревая, иногда вставая почти намертво, так что приходилось обходить не получающуюся мысль боком. Однако же, сегодня думалось уже чуть лучше, чем вчера, хоть что-то радовало. Безусловно, необходимо было работать над планом побега, но меж тем это представлялось задачей невыполнимой. Он не выживет в лесу, он не справится с амбалами, возникнет у них желание его догнать. Проклятье, он даже не представлял сможет ли самостоятельно сделать сотню шагов. Но что-то они произнесли важное для него, что-то чем можно воспользоваться. Голова слушаться и вспоминать не собиралась. Наконец он заставил себя сконцентрироваться. Вот оно. Иногда перевозимые просят еду. И им ее дают. Это не будет подозрительно, если он попросит. А потом он попросит еще. Если надо попросит и за своих невменяемых товарищей по несчастью. Если надо украдет у них еду, им она не нужна. Вероятно он лишит их, пусть и малейшего, но шанса на побег. После он будет из-за этого терзаться и страдать, наверное, он не был уверен, что может еще страдать из-за кого-то. Но то..., то будет после, а если он не выберется то и неважно. Он повторял этот план про себя, пока тот не отпечатался в сознании намертво, а потом повторял еще и еще, потому что теперь не доверял своей памяти. Он почти уже уснул снова, но между звуками трапезы за стеной внезапно вклинился вопрос.

- А зачем они ему? - спросил неугомонный третий голос. - зачем мы их возим?

- Мы что похожи на идиотов? - рявкнул первый. - таким интересоваться. У кого спрашивать предлагаешь? у него?!

- Это действительно глупо. - примиряюще заметил второй. - зачем лишать себя сна ненужными знаниями. А так мы делаем свою работу, кормим семьи. У Вилли вон, близняшки родились весной.

- Поздравляю, Вильям! - добродушно сказал третий, безымянному показалось теперь, что этот совсем еще молодой в отличие от остальных. - Я просто хочу сказать, когда мы ехали в Кадон, что мы же не к случайному месту приехали, мы знали куда едем, значит есть какая-то система, значит мы, в смысле вы, не в первый раз уже туда едете. Сколько уже листовых вы, в смысле мы, привезли в башню, вот мне и интересно стало. Только и всего.

- Б.... - смачно выругался первый, который был не первым, а Вилли. - Сраный, мать его, сыщик нашелся.

- Ты смышленый малый, Киван. Правда, мы тебе зла не желаем. Но ради всего святого, не умничай так, когда будешь с начальством. Начальство, каким бы оно ни было, таких смышленых малых как ты не любит никогда и ни при каких условиях. А тут все-таки прекрасная работа, приносит хорошие деньги и риска в основном нет. - второй был, как всегда, спокоен.

- Да я что? Да вы что? Я же просто так, для дружеской беседы. - заторопился Киван. - конечно я понимаю. И за то что порекомендовали меня взять благодарен вам. Конечно буду молчать как рыба.

И долго еще безымянный слушал все продолжающиеся извинения и оправдания третьего, под них и уснул.

...

На следующий день ломка стала уже совсем нешуточной, и какой бы он план себе не придумывал, на побег в таком состоянии рассчитывать не приходилось. Удалось хотя бы несколько раз поесть. Но физические страдания были не самым плохим, провалы в памяти и спутанность мыслей досаждали еще сильнее. Иногда удавалось провалиться в спасительный сон, но большую часть времени он трясся на дощатом полу, со злобной завистью наблюдая за счастливым безмятежным неведеньем двух других товарищей по путешествию. В конце концов он бы тоже сдался на очередной раздаче Листа, ибо не в силах человеческих долго терпеть эту пытку. По счастью, когда он приблизился к этой грани так близко, что дымную смерть свою можно было видеть уже на кончике носа, они приехали. Под руки их провели (фактически протащили) к приземистому серому строению в форме усеченного конуса, видимо это и была та самая "башня", о которой говорили их похитители. Состав надзирателей, впрочем, сменился, на место трех амбалов пришел всего лишь один шкафообразный молодой человек и милого вида старушка, ее все называли бабушка Джо. Она пришла навестить троих наркоманов в выделенной им комнате на нижнем этаже и перед уходом щедро раздала всем по дозе Листа. Молодой громила высился за ее спиной нещадным напоминанием, что они по-прежнему в тюрьме. В комнате были кровати, что уже конечно было изрядным улучшением условий и по сравнению с дребезжащим фургоном и по сравнению с грязным подвалом. Но только окна были зарешечены, и дверь была закрыта на засов. И у безымянного не было никаких сомнений, что никто тут несмотря ни на что помогать им не желает. Те, кто хочет помочь несчастным избавиться от разъедающего мозг наркотика, не будут давать им этот разъедающий мозг наркотик. Эту мысль его разъеденный мозг был сконструировать пока еще в состоянии. Свою дозу он всунул сокамерникам, чтобы лишить себя даже возможности соблазниться. Он пытался поговорить с ними, выяснить не собираются ли они бежать вместе с ним, но добиться от них чего-либо связного не удалось, в итоге он без особой жалости к ним прекратил эти попытки и вычеркнул их из своих планов.

....

Приближалась гроза, черные тучи наползали, постепенно захватывали ту половину неба, что можно было разглядеть из окна его комнаты. Шел (кажется) третий день их заключения, и постепенно установился определенный распорядок дня. Их кормили и выносили посуду, ночные горшки, выдавали дозу Листа, амбал, которого звали Гришем постоянно приходил вместе со старушкой. Целый день они были предоставлены самим себе, вечером процедура повторялась. Развлечений у них не было, видимо предполагалось, что листовым они не нужны. Все свободное время безымянный тратил на наблюдение за двором. Башню, окружала серьезная каменная ограда, перелезть через которую было бы в случае чего затруднительно (особенно в сырую осеннюю погоду). Стена размыкалась только в одном месте, как раз напротив его окна, там находились ворота и караульное помещение, где предполагалось дежурить кому-то из бандитов. Изначально выглядело так что шансов на побег было немного, но понаблюдав можно было заметить, что охранники относились к своим обязанностям спустя рукава. В чем-то их можно было понять, что могут сделать ослабевшие наркоманы, для них достаточно и одного засова на двери. У ворот дежурил обычно кто-то один, иногда первый (Вилли), иногда второй, иногда к ним заходил в гости Гришем и они играли там в карты, а иногда они и вовсе покидали свой пост и уходили в деревню, возвращались оттуда к вечеру и поддатые. Бабка Джо находилась в башне постоянно, видимо, она отвечала за хозяйство. Доводилось во дворе видеть и других людей, один раз крестьяне привезли продукты, пробегала молоденькая служанка и проковылял какой-то старик, кто это были безымянный понятное дело не знал. На третий день приехал и хозяин всего поместья, судя по тому как его встречали и как суетились люди вокруг. Разглядеть его не удалось, широкая фигура Гришема скрыла обзор, а сильно прилипать к окну не хотелось, он боялся, что его заметят с улицы. Увидел только край белоснежного плаща, каким-то чудесным образом не замаранного дорожной грязью, и красивого статного коня, совсем неуставшего с дороги и гарцующего, когда его вели на конюшню.

Той же ночью пошел ливень, молнии сверкали где-то неподалеку за лесом, гром бился о массивные каменные стены. Помещение наполнилось сыростью, наркоманы рыдали во сне, говорили со своими кошмарами, ну как говорили, повторяли лишь одно только имя, Веричи. О, он помнил это слово, он уже слышал его - это было предвестие конца, скоро уже в их головах не останется больше других слов, только оно. Веричи. Тоскливая была ночь, чего уж. Где-то перед рассветом, насколько это можно было судить, реального рассвета из-за туч не предполагалось, в комнату неожиданно зашли Гришем и Вилли. О чем-то негромко перемолвившись, они подняли с ближайшей ко входу кровати лежавшего там человека, и, взяв его за руки и за ноги словно мешок с овсом, ушли. Не забыв к разочарованию безымянного закрыть дверь. Остаток ночи он напряженно прислушивался к звукам снаружи, не раздастся ли крик в ночи или голоса, который мог бы дать понять, что происходит. Но шумел дождь, и ничего было не услышать. Ни утром, ни днем их товарища на место не вернули. Когда раздавали завтрак и курительные дозы, ни старуха, ни Гришем о ночном происшествии не обмолвились ни словом. Безымянный, разумеется, тоже ничем на этот счет не обмолвился.

План вышел грязным и безыскусным, но тут уже ничего не поделаешь. На его счастье мужчины ушли днем в деревню, и думать о том как прорываться с боем не пришлось. Почти весь день он собирался с силами, и приступил к делу ближе уже к вечеру, в любом случае считал он, в когда наступят сумерки скрыться будет проще. Он взял ночной горшок и опрокинул его на пол рядом с дверью, так чтобы содержимое начало вытекать наружу через щель. Он подтащил своего бесчувственного сокамерника и положил его между кроватью и горшком, так, чтобы создалось впечатление, что это все дело его неловких обкуренных рук. Расчет был на то, что старуха иногда проходящая по коридору такое безобразие на полу не утерпит. После всего этого он лег в своем углу, притворившись, что находится в отключке. Воняло страшно, и лежать, терпя это, пришлось не меньше часа. Наконец в коридоре послышались шаги, потом ругань, бабушка Джо ушла, безымянный испугался, что ничего не получится, но она вернулась, сходив за тряпкой и ведром с водой. Долго стояла, изучая обстановку сквозь маленькое оконце в двери, но ничего опасного для себя не увидела. Когда она вошла и, повернувшись спиной к нему и ворча, начала было убирать беспорядок, он резко вскочил. Зажал ей рот, и ничего не придумал умнее как слегка ее придушить, пока она не потеряла сознание, пару раз стукнув по голове для верности. Он бросил ее на кровать, не став тратить времени на связывание. Старуха выглядела не слишком крепкой, сразу в себя не придет. Никакой жалости он к ней не испытывал. После того как он пришел в себя тогда в карете, он вообще мало чего испытывал из этого рода вещей. Не было только понятно было ли это следствием курения Листа или он был таким уже и до того.

Ходить ногами было непривычно. Быстро как мог он доковылял до строения у ворот, безымянный надеялся, что даже, если его кто-то и увидит, то под дождем все равно не поймут, по крайней мере сразу. К счастью внутри домика никого не было, на вешалке перед входом он нашел крепкий дорожный плащ, в единственной комнате на столе было немного еды, ее он захватил с собой, также у стены стояли прислоненными две немного ржавые алебарды, их он брать не подумал. А вот валявшийся на лавке разряженный арбалет поднял, правда болт рядом обнаружился только один. Все это заняло около десятка минут и пока он взводил арбалет в караульную вошел человек.

- Ты. - слегка удивленно констатировал второй.

- Я. - ответил безымянной, направив арбалет ему прямо в живот. - проходи, садись.

- Если я просто уйду... вы будете меня ловить? - спросил он у второго, имени которого так и не знал.

- Ты стоишь с направленным на меня арбалетом. - сказал тот совершенно спокойно. - Значит уже пришел к определенному выводу. Разве ты готов поверить хоть одному моему слову?

Безымянный хмыкнул.

- Я думаю над тем, кончить тебя или нет.

- И что же тебе мешает сделать это?

- Нету больше болтов, только этот... жалко тратить. Скажи мне, что не будете за мной гнаться и я уйду.

- Говорю: я не буду тебя преследовать.

- А если он... - безымянный выделил местоимение голосом точно так же как и его пленители ранее. - если он прикажет.

- Тогда буду преследовать. - пожал плечами второй.

- Рискуешь ты. - процедил сквозь зубы беглец. - и ради чего?

- Есть вещи пострашнее смерти, веришь ли.

- Ну-ну... и что вы вообще тут забыли? Сидите в этой хреновой башне? Ладно, не надо... - сказал безымянный.

- Это не мое дело, мне таких вещей не объясняют, я просто...

- Знаю, знаю, делаешь свою работу и кормишь семью.

- Подслушивал значит нас, какой хитрый наркоман.

- Приходится, хочешь выжить когда, приходится.

- Забавно слышать от листового о желании выжить, но да ладно. - усмехнулся второй.

Теперь уже безымянный пожал плечами, и пятясь, не сводя глаз с собеседника, вышел на улицу и скрылся в пелене дождя. Но перед тем как окончательно удалиться, он отчетливо произнес то что было у него на уме, хоть длинные предложения давались не легче, чем длинные пешие переходы.

- Заметь, я не спросил имя твоего хозяина и того, что это за место. У вас нет повода меня искать, я ничего не знаю и зла на вас не держу, я просто глупый нарик и через день все уже забуду, мне вы ничего плохого не сделали. Просто даю тебе это понять, а ты уж донеси до своих начальников. Ты вроде разумный.

- Я тебя понял. - раздельно проговорил второй. - я передам, но ничего обещать не буду, сам понимаешь.

....

Кто-то вылетел из темноты прямо на него без всякого предупреждения. В шуме ливня ничего не услышать и дальше пары-тройки метров уже не было ничего видно. Как первый его нашел, оставалось загадкой, скорее всего ему просто повезло. Да, это был именно его старый знакомый Вилли. Арбалет, который безымянный прятал под плащом, отлетел в сторону. Пока он приходил в себя на земле, противник обрушился на него с кулаками, но он смог выскользнуть, все было пропитано влагой и грязью. В полуприседе он старался двигаться все время в сторону, чтобы не оставаться на линии атаки. Первый вновь бросился на него, безымянному удалось нанести ему несколько ударов пришедшихся куда попало по лицу, но это ничего не дало. Они упали на землю, завязалась борьба, и никакой грации или системы в ней не было. И быстро стало понятно, что даже отъевшись чуть в заключении, никакой возможности сопротивляться этому бугаю у него быть не могло. В конце концов он оказался лицом в луже, а Вилли душил его, обхватив сзади за шею, вода попадала в нос и открытый рот, в глазах уже темнело. "Ну вот и все." - подумал он. - "Как тогда, в Покровке". Он не успел даже удивиться этому внезапно пришедшему к нему из ниоткуда воспоминанию, как руки, державшие его, разжались. Первый с шумом упал в лужу. Безымянный долго приходил в себя.

- Я думал это будешь не ты. - сказал он наконец. - я скорее ожидал от молодого.

- Может быть. - произнес второй, державший дубину. - жаль, что его сегодня не найти, он где-то в деревне, лазает девкам под юбки.

- Зачем ты это сделал? - кивнул безымянный на оглушенного первого.

- Я бы на твоем месте не задумывался бы, как тебе разница? Может я просто не люблю кровожадного мерзавца, а может больше не хочу делить с ним долю за привоз нариков, а может быть это мое благородное сердце размякло.

- Они поймут, что это ты, Вилли все расскажет.

- Да. Мне бы не хотелось, чтобы он что-то рассказывал. - второй начал разворачиваться, чтобы уйти. - Кстати, за голенищем, он всегда носил с собой разделочный нож.

- Хочешь, чтобы я сделал близняшек сиротками? - прищурившись спросил безымянный.

- Что ж, обещаю утешить вдову, чем смогу. - в тон ему ответил второй. - А у сироток... будет шанс вырасти нормальными людьми, без вот этого вот.

- Ладно, честно, мне плевать, если надо прирезать кого-то, то у меня с этим нет проблем. Лишь бы сбежать.

Как только он это сказал, в душе его родилось понимание, что у него действительно нет с этим проблем, как будто он уже убивал раньше и по куда меньшим поводам. Кто же он такой, черт подери?

- Ну вот и славно, - произнес второй. - тогда прощай.

Можно было сделать это чище, но безымянный не хотел. Он просто нанес удар первому в горло, кровь запенилась и, перемешиваясь с дождем, побежала по шее на землю. Глаза Вилли открылись.

- Морд. - прошипел он. - нет...

- Это не мое имя. - ответил безымянный и ударил еще раз.