А потом было утро...

Дождь лил как заведенный с самого утра, жестокий, нудный нескончаемый поток воды. Я тупо следила за ним, ручейки медленно извиваясь стекали вниз по стеклу, неузнаваемо искажая мир за окном. Все было тускло и безжизненно, размытые очертания старого тополя напоминали причудливую кляксу или может творение авангардного художника. Я смотрела не отрываясь, может в этом скрыт смысл жизни. Нет, там тоже пусто. Дождь сыпался твердыми стеклянными каплями, отстукивая изнуряющую, тревожную дробь по железному карнизу. Тоска, безграничная как вселенная, неумолимо затягивала в свой плен, заботливо укутывая сетью забвения. Затекшее тело отказывалось повиноваться, словно погруженное в невидимую трясину. Я ощущала миллиарды острых иголок, безжалостно разрывающих нежную кожу, но не было сил прекратить изощренную пытку. Вся жизненная энергия оставила меня, уступив место глубокой апатии. Теперь я совсем одна в пустой комнате, где чувствовала себя вольготно только недельная пыль. Она была повсюду, наслаждаясь своей властью, покрывала когда-то родные предметы безликим, серым покрывалом, скрывая последние краски забытой жизни. Уже давно не слышно как плачет мой малыш, наверно, его больше нет. Боль кинжалом пронзила и без того израненную душу. Хочется побежать в другую комнату, проверить как он, прижаться к нежной детской щечке, услышать непонятное бормотание родного существа, но ноги остаются неподвижными, от своего бессилия все внутри разрывается на куски. Из груди вырвался последний крик, и полетел как вестник, рассказывая о потерянной жизни, о боли, сжигавшей изнутри, сливаясь с другими, превращался в ужасную песню смерти, звучащую над небом умирающего города.

Михаил не помнил, когда последний раз позволял себе такую роскошь как сон. Он трудился днями и ночами, забывая о себе. Здесь были все такие, теперь остался только он. Вспоминая свою безмерную гордость и радость, что теперь является сотрудником крупнейшей биохимической лаборатории, Михаил тихо чертыхался. Разработка нового более совершенного оружия оказалась очень захватывающим делом, но, к сожалению, отнимала много сил и свободного времени. Задача, поставленная перед отделом, была сложная и ответственная. Им предстояло создать сильный парализующий газ, способный подавлять двигательные функции, внимательность и кратковременно нарушать память. Михаил, как сейчас, помнил то чувство триумфа, завладевшее ими по окончании проекта. Цель успешно достигнута, благодаря усердной работе родился уникальный микроорганизм, который мог распространяться как в воздухе, так и в воде, быстро размножался и самое главное - по истечении времени самоуничтожался, не оставляя никаких последствий ни в окружающей среде, ни в организме человека. Необходимые опыты были проведены и ученые ни минуты не сомневались в их правильности и точности, казалось, все возможные факторы учтены. Было принято решение, испытать оружие на прилегающей к военной базе части города... Испытания провалились, оружие совершенно не действовало, люди продолжали заниматься каждодневными делами, заметного паралитического эффекта выявлено не было. Лаборатория взялась за доработку... Через полгода после вышеописанных событий, выпущенный на волю, вирус дал о себе знать. Даже самые страшные предположения не могли сравниться с тем, что произошло в реальности, в течении месяца население города сократилась в половину... Вирус не терял времени даром, мутируя и видоизменяясь, он приспособился выживать в чужеродной атмосфере. СХУ - синдром хронической усталости, так его окрестили создатели. Симптомы болезни просты и на первый взгляд безобидны, казалось бы, такое не может привести к летальному исходу. Человек теряет смысл жизни, его охватывает усталость и бессилие. Лень выходить на улицу, разговаривать, шевелиться, есть, пить, спать. Все становится противным и опостылевшим. Складывалось ощущение, что он мгновенно поражает душу, а тело продолжает жить по инерции. Первое время мы не понимали, что виной всему наше детище, происходящее объясняли банальными, привычными вещами: забастовки, мороз на улице и стресс, постоянный спутник мегаполисов. Увидев, что люди мрут, словно мухи, засуетились, забили тревогу, вызвали специалистов, которые мгновенно сориентировавшись, стали брать многочисленные анализы почвы, воды, воздуха, проводить вскрытия пострадавших. Везде обнаружен один и тот же вирус, идеальный убийца, незнающий пощады.

Бесконечные опыты, голова пухнет от полученных данных, но кажется что-то похожее на победу блеснуло впереди. Михаил заученным движением поставил в центрифугу пробирки с кровью подопытных животных. Сейчас или никогда, последний поворот аппарата...Вежливый электронный голос, отчетливо провозгласил: "Вирус не найден"... Он нетерпеливо набирал выученный наизусть номер начальства, ему хотелось поделиться победой, оправдаться перед самим собой, искупить вину. Долгожданный звук соединения неприятным эхом пролетел по комнате. Мысли вихрем проносились в голове. "Может не только простят, но еще и премию дадут" - мечтательно прошептал Михаил, крепче прижимая трубку телефона. Ответом ему были длинные гудки.

Утренний город встретил Михаила спокойным безмолвствием. Никто и ничто не смели нарушать холодную тишину улиц. Порывы сильного ветра заставляли двигаться быстрей на встречу пугающей пустоте. Витрины магазинов, киосков зазывно горели безликим светом неоновых ламп, будь-то, смеясь над бессмысленностью и хрупкостью нашей "яркой" жизни. Михаила охватила паника, он судорожно шатался от дома к дому, как охотничий пес, прислушиваясь к звукам, словно безумный, повторяя про себя: "Нет, этого не может быть, они просто куда-то спрятались, они живы, они рядом". Издали увидев машину припарковавшуюся на тротуаре, он побежал не чувствуя под собой ног. Радостно заглянув в окно, Михаил замер с застывшей улыбкой, ни слово не слетело с губ, только хрип ужаса. С отрешенной маской смерти на лице, сидела молодая женщина; остекленевшие, когда-то прекрасные глаза смотрели прямо на него с немым укором. Страх заползал в душу, все заполняя собой, кровь леденела в жилах от смутного предчувствия. Михаил торопился, как мог, он знал, что если опоздает, то никогда не сможет себя простить и со свинцовым грузом утраты продолжать жить. Мокрый, скользкий асфальт заставлял человека играть с ним, коварно расставляя водные препятствия на пути. Вода заливалась в ботинки, поднималась в вверх по штанам, хищно прижимаясь к ногам. Холод сковывал, лишал надежды, хотелось лечь и смириться, слиться с дождевыми потоками, растворить в них свою боль... Михаил падал, вновь поднимался и бежал, бежал на встречу с судьбой... Руки дрожали, онемевшие пальцы крепко вцепились в связку ключей. Дверь бесшумно распахнулась, встречая хозяина. Везде беспорядок и запустение. Никто не выбежал на встречу, не промурлыкал ласково на ушко: "Привет, любимый. Я тебя так ждала". Мертвая тишина... В памяти навсегда останется нелепая, застывшая в кресле фигура жены, лицо искаженное мукой, руки свисающие сухими плетями, сын, одиноко лежащий в кроватке, скрюченное маленькое тельце припорошенное пылью... Михаил взревел как раненое животное, в приступах душевной боли катаясь по полу, вырывал клочки волос, и кричал... Ничего не изменить, вот она вакцина, но кому она теперь нужна...