Аннотация:
Имитация имитации
Имитация имитации: Хроники Второй Луны
1.
"На этой неделе Бегающий Огонь опять выжег посевы. Увидеть его не успели. Но и то слава Юню, что не завернул. Происхождение его туманно. То ли живой и ищет кого, то ли молнии движутся. А то, говорят, может быть и самим Прозрением. Кто прозреет, тот спасется. А самое главное - Скука оскомная. Выстелется из Гнилой Топи, и глазом моргнуть не успеешь, как застынешь. К Замку ходить отвадились - да и нет того замка давно, съели его Пластуны. У них сейчас вегетативный период, им органики катастрофично недостает, такие дела".
2.
"Завтра день Второй Луны, и Гнилая Топь до утра замирает. Так что есть шанс. Кроме меня, больше некому. Лысая Проплешина, что за Скачущим Бугром, накануне высыпала гроздь самоцветов - некоторых удалось заговорить. Талисманы - это те, что пошли на контакт. Остальных присыпал землей, чтоб не привораживали. Испортить обращенцев - раз плюнуть. А без этого не выжить. Вот завтра, например, Топь замирает - значит, может пропустить..."
4.
"Выхожу с рассветом. Поверхность Топи растрескавшаяся, бугристая. Торчком стоят вмурованные в дно камыши. Идти тяжело, склизко. Мну багульник, вянущий поверху, в оставшейся черной лужице вяло квакает лягушонок. К середине ощущаю еле заметное движение снизу. Напрягаюсь, но быстрее не получается. Чуть в стороне наполовину высунулся скелет - наверно, Фаин, что утопла тут год назад. Хорошая бабенка была, и мне отрада. Скелет тоже заговорить нужно, чтобы, не ровен час, не привязался следом. Кладу в костлявую руку Заговорный Гребень. Поверхность выгибается, а местами лопается с противным чавканьем, разверзаясь черными озерцами. Одежда набухает влагой. Почему раньше времени, сверлит мысль? Что Топи не понравилось? Или просто нервы сдают?
Через несколько шагов сомнений не осталось - Топь развернула охоту. Вначале еще играла, отрезая путь то с той, то с этой стороны. Завлекала в нужное место и разом продавливалась вниз - чав, чав. Если б не колчедан в левом кармане, давно лежать в мертвых водах. Видать, придется оставить его Топи. Без него худо будет, но иного выхода нет. Вынимаю его, тепло-светящегося, и осторожно опускаю вниз. В черных водах камень распускается напоследок яркоцветным непереносимым сиянием, так что невольно зажмуриваюсь. Подводная тонущая радуга. Опьяненная Топь на несколько мгновений замирает, и огромными прыжками я успеваю достать ее край. Оборачиваюсь напоследок: в месте падения камня расходятся огромные булькающие круги - идет договор".
5.
"Теперь главное - не попасть на Бегущий Огонь. О его приближении свидетельствует слабый высокий звук, похожий на жалобный писк, и характерное потрескивание. Запах горелого доносится много позже. Бегущий Огонь нужно предвидеть загодя. По подсказкам. Например, протяжному крику сойки - она видит его с высоты и мечется, переживая за птенцов. Или чересчур зеркальной поверхности воды. Или по странно расположенной кочке, которой тут быть совсем не следовало. Бегунец заранее метит себе путь, дабы ничто не погасило огневую скорость, пожирает же бесследно, даже костей не оставляет.
Скелет таки привязался следом - видимо, Заговорный Гребень ослабел. Регенерация уже не действует, и он только и может, что уныло плестись следом. Уйти от него нетрудно. Скелеты нападают, только когда спишь. А так тащатся себе, выматывая.
Наблюдая за ним, сажусь передохнуть, пораскинуть мозгами.
Проблема в том, что нас мало осталось, и отраженцам не в кого вселяться, вот и выбирают кого ни попадя, лишь бы вселиться. Оттого с каждым договариваться надо. А попробуй угадать, что перед тобой живое, а что - как и положено, само по себе. Потому для нонешних обряд придуман: умершего кидать в пасть священному крокодилу; по поверьям, он не только человека сжирает, но и его отражение (ду-шу по юньски). Потому как не нужна лишняя ду-шу, и без того запутались..."
6.
"Совсем близко, меж деревьями, уже маячит Лента. Слава Юну, сегодня не переместилась. Правда, может, дальше вновь поведет не туда, в Гнилые Места, или на Прыгающие Скалы, но куда-то выведет, и ладно. На Ленте можно расслабиться. В какой-то мере она неприкосновенна. По негласному договору. Но перед ней замечаю Белую Стынь. Вот уж зараза из зараз. Вроде обычный белый туман, очень густой, иногда нитеобразный, но у попадающего в него напрочь башню сносит. Что уж там с ним происходит, непонятно. Погружается в Белую Стынь - и без памяти. А бывало, что и исчезали, одна слабая тень оставалась, иногда сквозь туман даже видеть можно было. Так с ним и перемещалась. В этот раз Белая Стынь стелилась вдоль Ленты низким обманным шлейфом. Я сел и задумался. Сзади тихо приковылял скелет, примостился чуть в стороне".
7.
"Лента на этот раз была недоброй. Несколько раз пытался ее заговаривать, но напрасно. Несколько штучек у меня еще имелось. Я мог раскатать Длинный Клубок, обладающий свойством выравнивать пространство. Правда - силы у него осталось не много. Был С-Обруч - для развертки мгновенной защиты от нетиповых воздействий. Но он держал кольцо лишь в отсутствие света. Да и защитный круг создавал совсем малого радиуса - только что и стоять, не шевелясь. Был Поражатель, изменяющий молекулярную, кристаллическую, клеточную, смотря по положению переключателя, структуру. В нем энергии пока хватало. Но это на самый крайний случай, поскольку его действие повышает энтропию, а ее и так через край. И, наконец, Бубен - улавливатель реликтовой пси-энергии. Его то, по большому счету, и жаждал заполучить старейшина".
8.
"По старинному преданию, Бубен был оставлен древней огненной расой титанов. Никто его не видел, но, по поверьям, он представлял обычное Кольцо с натянутой на него шкурой священного буйвола и подвешенными по периметру пластинками.
Необычное же заключалось в том, что по звукам этого Бубна, как утверждали древние списки, звезды выстраивались в небе по кругу (Гончие Псы, Львы, Рак, и т.д.), и их объезжал Черный Всадник, поднимая Мировой Ветр, смешивающий миры. Никаких дополнительных пояснений, как можно было ожидать, не следовало. Оттого описанная картина всегда вызывала среди облаченных высшим знанием, к которым принадлежал и я, много споров. Одни полагали вызываемый Бубеном "ветр" огненным потоком, берущим начало с Большого Взрыва, часть которого, де, застряла в потаенных уголках Вселенной. Другие считали дыханием Бога, преобразующим миры. Третьи доказывали его потустороннее происхождение. Дескать, повинна в том критическая масса душ, которую Черный Всадник с помощью магического Бубена, размыкающего границы, время от времени выпускает наружу. Ну а один реликт утверждал, что Бубен - Ускоритель, а "ветр" - название орбитальной станции. Но с ним мало кто считался.
Еще легенда утверждала, что потусторонний мир, откуда человек приходил и куда отправлялся после смерти, - мир чистых понятий и идей, не разделенных на единичное. Каждый попадающий туда сливается с ним в единую субстанцию Неделимого. По закону Маятника, гласит далее легенда, этот мир, по мере разрастания, в конце концов меняется местами с внешним, обретая материализацию. Тогда начинается распад. Когда процесс достигает апогея, все опять переворачивается. Так сменяются расы.
Где теперь Бубен, неизвестно. Распространенные в средневековье описания потусторонних странствий, получившие название "Видений", наводят на мысль о завладении священной реликвии одним из орденов. Впоследствии ее пытались заполучить ведьмы и чернокнижники, из-за чего были тотально уничтожены. Намек на истинное знание проскальзывает у реалистов, доказывавших первоначальное существование универсалий и их воплощение на Земле в конкретных формах, но их никто не понял. Мир пошел по иному пути.
Так гласила легенда".
9.
"Чертов Скелет по-прежнему шествует сзади, держась положенной дистанции. Сколько смогу обходиться без сна? Может, подпустить и присыпать толченым драконьим зубом - умертвителем возрожденного? Если добраться до замка, там этого добра немеряно. Весь фокус, чтобы правильно выбрать дорогу.
За поворотом на Ленту вышел зверь, молча установился посередине и ждал. Зверь неизвестный, но сильный. И глаза красные. Для зверей Лента всегда открыта. А мне сойти - топай опять по Гнилой Топи сквозь Стынь. Подхожу ближе, чтобы убедиться - нормальный или из обращенцев. Если последнее - пиши пропало, сгонит с Ленты за милу душу. Смотрю в раскосые глаза, подернутые тонкой пленкой. Вроде нормальный, только голодный. Превращаться в пищу - охоты мало, и возникает мысль сбагрить ему скелет: хоть мяса на нем нет, но в костях, судя по всему, сохранилась сочлененка - заменитель сухожилий, образованный Топью. Скелет зверя не видит, я укладываюсь на Ленту и прикидываюсь спящим. И руку с веткой поднимаю, чтобы зверя скрыть. Теперь все зависит от того, кто успеет быстрее добраться. Зверь лежачего плохо воспринимает, нелогично жертве лежать, он не спеша подкрадывается и осторожно обнюхивает; скелет же трусцой устремляется вперед. Когда он подбирается совсем близко, я резко откатываюсь в сторону, и он с разбега налетает на зверя. Слышится треск ломаемых костей. И пока зверь разбирается с грудой превосходных костяшек, обхожу его и двигаюсь дальше. Лента, видать, тоже отвлеклась сценкой, потому что неожиданно быстро вывела из Леса. Впрочем, Поле - одно название: травы на нем выше головы и не приведи Юн задеть - вмиг ядовитые споры выкинут. После этого, если интересно, можно немного понаблюдать, как тебя зеленая масса переваривать начнет, но лучше сразу отлететь. В иных местах полог так низко над Лентой нависает, что можно только ползти, да и то затаив дых".
10.
"Некоторое время набираюсь решимости. За Полем должен быть Холм, а на его склонах, между оврагами - замок. Без Ленты к нему не добраться. Отчего она появилась, никто не знает. Выросла за две недели Колючих Дождей и протянулась. Колючий Дождь - сущая напасть. Состоит будто из мелких железных опилок, и после него всегда что-то меняется. У меня даже возникло подозрение, уж не через него ли проводится... это самое? Кто-то словно подзаряжает всё. Возникнуть то возникло, а никому не скажи, потому как никто не поймет. Сто раз объяснять придется, а кто-то еще и Дубиной по голове пройдется. А Дубина, все знают, память начисто отбирает. Словно не было. Начинай опять с нуля.
Вот бы добраться до замка - тогда можно спать хоть десять дней подряд. Он сам все наладит и назад выведет.
Мечтая так, аккуратно ползу, аккуратней некуда, но где-то, видно, задел нечисть. Кабы не С-Обруч вокруг пояса - как говаривал старейшина, "миг - и притих". От спор взвилось гнусное облако. Затем я почувствовал, как зеленая масса опутала ноги, подбираясь к паху. Потек сок. Липкий и горячий. Выхватив Поражатель, я изогнулся и, выставив нужный режим, нажал курок. Из сопла вырвалась мощная струя кислоты, и растения вдоль Ленты побурели и сникли. Ноги отпустило. В ответ Лента выгнулась, но я был готов: сотни людей носили информацию, прежде чем удалось собрать картину - я перепрыгнул прежде, чем произошел разрыв. Лента разъехалась, и в образовавшуюся расщелину полезла Черная Жижа. Но я уже был далеко".
12.
"В деревне часто спорили, что из себя представляет Черная Жижа. Старейшина утверждал, что это спеченные в навозообразную смесь отраженцы преступников, и если кто-то будет очень плохо себя вести, то попадет именно туда. Черная Жижа поднималась из разверстых разломов неожиданно и помногу. Она булькала и вздыхала, и от нее поднимался душный и смрадный пар. Даже на расстоянии в сотню юней от нее было так горячо, что легкие припекались к ребрам. Старейшина утверждал, что Черная Жижа вырывается наружу за новыми душами, когда чувствует голод. И наступает Час Охоты.
Я убегал от нее, моля всех богов, чтобы Лента не уклонилась вниз - тогда не поможет ничто, но Лента лежала ровно, и мы с Черной Жижей бежали вровень. Ветер дул в лицо, относя дыхание смертельного жара, но я старался не захватывать много воздуха. Эх, Гермошлем бы сюда да Охладитель. Бывало, кинешь горстку гранул - и на сотни юней все вокруг превращается в замороженный кристалл. Скользи по нему хоть весь день - действия хватало на сутки. Органика, понятное дело, не восстанавливалась, да и каменные породы становились уже не те - сыпучие и колкие. Потому и применялась сия штуковина лишь в крайних случаях, когда - или Охладитель, или мир предков. Без Гермошлема с Охладителем работать было нельзя, один из охотников уронил одну гранулку под ноги и готовым сталактитом так и остался навек. Но теперь его нет - и охотника и Охладителя. Последняя порция была израсходована весной, когда отовсюду полезли Пауки с паутиной. Старейшина сам попросил применить, а после сказал, что Охладитель побил посевы, да и почву нарушил. По его вердикту и был сей уникальный прибор уничтожен.
Теперь бы он пригодился. Против Черной Жижи держал, конечно бы, меньше, хотя сколько - никто не пробовал, старейшина настрого запретил ее злить. Даже камни не кидать. Потому что, говоря нормальным языком, любая неоднородность могла вызвать возмущения - и один Юн знает, что бы с ней тогда стало.
Впереди на Ленте ползуны. С виду медузы, но как присосутся - не отцепишь. Так с ними ходить и придется. Если же много наберется, можно от истощения ноги завернуть, потому что ползуны белок вытягивают, а взамен что-то другое вливают, что человека в дерево превращает. Я видел одного деревника, который уже год с двумя ползунами жил - палка палкой, и ходил как деревянный, а кожа как кора потресканная. Потом он в лес ушел. Может, стал деревом, а может, издох. Многие в лес уходили, и никто не знает, что с ними там делалось".
13.
"Я в лес не хочу. И к ползунам тоже. Но сзади Черная Жижа подпирает, по обе стороны - Гнилая Топь, которая в два счета засосет или заразит дурной болезнью, так что остается выбирать - или дерево через год или кучка пепла сейчас.
Ползуны, почуяв приближение белковой кучи, возбужденно зашевелились. Обойти их нет никакой возможности. С разбега вклиниваюсь в скользко-студенистую, пульсирующую массу, на несколько мгновений увязаю в ней, и, оставляя на себе шматки розоватых сгустков, пробиваю путь. Несколько ползунов остаются на теле. Юн с ними. Все равно вся надежда на замок.
Черная Жижа пропала, я понял это по исчезновению жара сзади - то ли увязла среди ползунов, то ли нашла иной путь. Но теперь возникла проблема с ползунами. Сколько времени им необходимо для перестройки моего организма, я не знал. Может, год, а может, что и месяц. Время нынче течет по-разному, то быстрее, то медленнее, смотря где и когда, ни о чем ничего нельзя сказать с определенностью.
Я, например, в хороший пласт угодил, живу охрененно сколько, самому жутко. Главное, не надоедает нисколечки. Даже с Черной Жижей, Гнилой Топью, Лентой, Белой стынью и Колючим Дождем. Со всем ужиться можно, но не с ползунами. От них больше всего хлопот. Главное, что я не хочу перерождаться. Ни под кого. И, значит, задача усложняется: к замку надо пробраться в кратчайший срок. Потому как - кто знает, по какому времени живут ползуны. И сможет ли мое время перетянуть их?"
14. Сон.
"То ли от ползунов, то ли еще чего, но Рваной Ночью мне приснился сон. И вот - теперь не знаю, как после того сна идти. И стоит ли. А сон такой".
"Будто Земля - такое как бы вступление - была практически захвачена. Никто об этом еще не знал, но основные этапы передела уже закончились. Шла последняя битва за ресурсы между космическими расами. Не в виде прямых столкновений - такого рода драчки давно ушли в прошлое. Война состояла в перетягивании сил. Противник, испытывая бесконечные кризисы, все более истощался, пока не сходил с космической сцены.
Цивилизация Пи - это уже предыстория - принадлежала к материально-выраженному, размножающемуся типу, в отличие от цивилизации Хиу, представители которой не имели конкретного облика и существовали в виде рассеянных пучков энергий, или цивилизации Дррабов - совокупности разумных планетных систем, стабильно существующих в геологически растянутом времени (синдром остановленного часа), что сильно осложняло взаимоотношения с ними. С плавающей же в пространственно-временном континууме цивилизацией Михуров, не имеющей четкой пространственной фиксации, контакт стал возможен только после открытия коридора, соединяющего миры. В нем они временно обретали координаты и даже подобие облика, пусть и в виде теней. И совершенно недоступной для общения, но чрезвычайно мощной была реликтовая мыслеформа, могущая проявить себя в любой точке галактики и замечаемая лишь по своему действию. В последний раз она обнаружила себя в созвездии Львов, где изменила траектории трех планет и вызвала вспышку сверхновой.
Пичане имели свои виды на Землю. Тем более, что зачастили они на нее издавна, изучили вдоль и поперек, понесли тут невосполнимые потери, связанные с климатической и бактериальной агрессивностью планеты, воздушными бурями, переменчивостью поля тяготения, а также открытыми нападениями наглых земных ассов - еще до того, как закон о помощи инопланетным пришельцам, принятый после тайных переговоров с ее верхушкой, вступил в силу. У пичан существовал мораторий на вмешательство во внутренние дела землян, представляющих единственную во вселенной форму индивидуальных разумов, кооперирующихся по принципу договора. Земляне верили в Творца, который то тут, то там оставлял неявные следы своего присутствия. В идее Творца пичане подозревали неуловимую мыслеформу, тактика действий которой была очень и очень похожей. Искать связи с ней было бесполезно. Так же как, впрочем, и какую бы то ни было логику. Какую, например, цель преследовала она, приняв в одно из своих проявлений воплощение в виде пирамид и так же бесцельно покинув их? Ее следы были замечены пичанами в эпоху средневековья в виде вклинивания в материальный мир "магической реальности", тех самых сакральных и гибельных мест, рассказами о которых полны рыцарские романы. Осколки этой реальности проявлялись вплоть до Нового времени в феномене ведовства как умения различать и использовать законы тонкого, или же, скорее, достаточно толстого, но проявляющегося в определенных местах и при определенных обстоятельствах мира. Впоследствии, при истаивании подобного рода осколков их удавалось приманивать и даже иной раз существенно подпитывать спиритическими сеансами, пришедшими на смену ведовству. В случае успеха происходил контакт, но никому из присутствующих он не был во благо. Мало кто из них доживал до седин, иной мир, от которого они получали заряд, в итоге втягивал их в себя же.
В процессе эволюции пичан их внешние покровы обрели полупрозрачность, которая оказалась достаточно удобной при работе на Земле. Видевшие пичан люди принимали их за призраков и не преследовали, а, напротив, сами спасались бегством. Так в их распоряжении долгое время оставались заброшенные дома, замки, часовни, кладбища, хранилища, погреба. Потом, с ростом так называемой индустриализации, костыля человечества, пришлось отодвигаться в более безлюдные места - горы, пустыни, брошенные деревни, острова. Историю героического изучения Земли пичанами крутили на многочисленных брайтах - информационных порциях упакованной энергии, засылаемых в различные уголки вселенной. По ним училось и подрастающее поколение, раз в тысячу лет сменяющее часть прежней генерации. Почему часть, непременно спросил бы любой землянин? Всем пичанам это очевидно: во-первых, не все из них достигали статуса, позволяющего занять место взрослого, таковые, после попыток селекционной коррекции, отбраковывались и уничтожались. Кроме того, среди взрослой генерации должны были оставаться наставники, проводники, информаторы, и целый ряд иных категорий. Часть пичан проходила критическую отметку благополучно и получала возможность жить дальше.
Пичанами становились те, кто в мире Неделимых понятий смог пройти испытания и добраться до Замка. Это удавалось единицам, и Хью-Порсо, как ему поведал наставник, принадлежал к одним из них. Неудачники либо рассеивались, либо возвращались на Землю, где проживали индивидуальную, никчемную жизнь в жестко-детерминированном, ограниченном массой закономерностей мире-каркасе. Это был ад, которым каждого пичанина в самом начале его воплощения пугала в Замке наставница-Королева. Где время текло в строго заданном направлении, не меняясь и не имея возможности повернуть вспять, где законы были постоянны и суровы и, главное, каждое явление теряло связь со своей первоначальной Сутью. В этом мире невозможно было помнить о первоначальном неделимом, его можно было лишь предощущать. Остатки коллективного разума проявляли себя в форме подспудных бессознательных архетипов, и лишь в момент смерти обнажались со всей ясностью.
В отличие от землян, пичане представляли собой высшую форму разума - СОИ (совместный объединенный интеллект). В этом было их преимущество и сила. Как проявления крайней степени индивидуализма невозможны стали ни преступления ни бунт. Всеобщее равенство и братство, как и бессмертие, могли быть достигнуты только так. Сознание пичанина не умирало с его исчезновением. Оно обращалось. Стоящий на базовом корабле пси-терминал объединял всех пичан с помощью исходящей от каждого информации. Источником ее служил крохотный лазерный чип, вживляемый в мозг прошедшему инициацию в Замке - улавливателю достойных "вопинчаниванию" душ умерших землян.
"Сегодня - это уже пошел сам сюжет - разведотряд справедливо отмечал свой праздник. Именно в этот день несколько лет назад молодой пичанин Хью-Порсо придумал новый способ битвы с противником, подбросив землянам игру в звездные войны. Отныне каждый день, садясь за компьютеры, миллиарды землян разыгрывали тысячи ситуаций, играя за различные стороны. Пичанам оставалось только, проанализировав и отсортировав подкидываемые идеи с помощью добровольно работающих на них вычислителей, отбирать нужные. Таким образом, земляне сами подсказывали модель поведения в отношении себя. Это изобретение стоило всех предыдущих, и Хью-Порсу были дарованы три хода.
Хью-Порсо на правах виновника торжества сидел в главном отсеке в имитационном кресле. Перед ним висел огромный экран, разбитый на квадраты неравного размера наподобие шахматной доски землян, выгнутой во все стороны. При повороте экрана становилось ясно, что изображение объемно, а квадраты представляют на самом деле кубы. Но и это было лишь срезом. Измерений было много больше, для их показа использовались различные углы проекций, и на каждой из них располагалась своя комбинация фигур и действовал свой ряд правил. Двигая войска на вражеский бастион после ряда полученных в хитрых стычках очков, обретенной тройной магии и двадцатикратного права на возрождение, Хью-Порсо внимательно следил за ста двадцатью девятью противниками, засевшими в различных позициях.
Хью-Порсо имел право сделать три хода, после чего праздник входил в свою высшую стадию - Пипуссу: исполнение желаний. Ему доверил эту игру старый, как мир, Гоб.
От ее исхода зависело завладение его расой земными ресурсами либо, в случае логического поражения, ее уход в беспредельные просторы вселенной ни с чем. У каждого из противников был свой козырь, который он намеревался применить в самом исключительном случае. Был такой и у Хью-Порсо.
Предыдущим ходом он послал Стальную микро-конницу в засаду вокруг Замка, принадлежащего расе "призраков".
А еще через ход понял, что неуловимой мыслеформе удалось заблокировать доступ к Замку, и это грозило им гибелью. Предстояло отбить его в ходе великой Игры. Или исчезнуть. Сделать это можно было только одним способом. Именно на этот крайний случай у Хью-Порсо был козырь, хранившийся в анналах пичан: доставшийся от древней расы титанов Бубен, меняющий местами миры. Если они будут проигрывать, ветер и бубен опять сделают свое дело..."
15.
"На этом сон обрывался. Не иначе, ползуны навели. Может, это во мне память Хью-Порсо проснулась - такая мысль мелькнула. Рваная ночь кончилась, и сон сгинул, а идти страшно. Чушь, конечно. И быть такого не может. Тыщу лет тут живу. Легенды все это, предания пустые. Подумаю так, и легче станет, а иногда нет-нет, а мыслишка вновь стукнет: вдруг как ветер и бубен сделали свое дело - интересно, чем тогда Замок был? Вот с тех пор и стою тут, почти в дерево превратился. Но уж лучше так, чем..."
16.
Как говорил Юнь, перед смертью мозг дает необычайно сильный всплеск активности. На пару секунд, за которые перед нами проходит не прошлая жизнь, а будущая. В этом нет ничего необычного: даже самый долгий нудный сон длится лишь пару минут. Догадаться о смерти в таком случае можно лишь по странным событиям, которые невозможны в реальном мире, может, постепенному сужению круга восприятия, но, скорей всего, никак...".
|