Огромный карьер в густом пригородном лесу, поблескивал слюдянистыми краями отвесных каменных стен, изрытых корнями сосен и плакучих ив. Зеленая, затхлая вода, покрытая ряской, давно не тревожила воображения горожан и была невозмутима лет пять, не меньше, даже в самые жаркие дни.
Но Светлану Станицыну меньше всего сейчас волновало гигиеническое состояние водоема, и безлюдность данной местности не отталкивала, а наоборот, именно этим и привлекала.
Говорят тоска в состоянии извести душу. Не правда. Она всего лишь доводит человека до той черты, за которой неведомая тьма. Для большинства пугающая своей неизвестностью, для отдельных, доведенных до отчаянья, привлекающая своей немотой. И они стремятся в нее, отметая доводы разума и аргументы богословов, потому что, больше не могут, не имеют сил и не видят смысла брести по пустыне гудящего, слепящего и совершенно глухого мира людей. Им хочется покоя и забвения, и они ищут его за той чертой, что переступит каждый по велению Вышнего и в назначенный им срок. Но бывают минуты, когда этот срок стремишься приблизить. И приближаешь.
Света стояла на краю карьера и, глядя на водную гладь, думала о прошедшей жизни.
Причина, приведшая ее сюда со столь значительной миссией, была до абсурда банальна: несчастная любовь, разбитое сердце и не восприятие будущего без милого.
Да, ее оставил друг, почти муж. Жених, который три года старательно избегал общения с работниками ЗАГСа, но жил под одной крышей со Светой и ее родителями. А потом оставил ее. Нет, не оставил - бросил, выкинул, как использованный пакет с заваркой, без объяснений и пожеланий. Собрал вещи и ушел, пока все были на работе, не оставив записки, не предупредив, не сказав и слова на прощания даже автоответчику. Ушел к мадам с подходящей ее характеру фамилией - Акулова. Валентина Владимировна Акулова - миловидная гарпия с челюстями пираньи. Светина подруга. В прошлом одноклассница, в настоящем - удачная соперница. Больно и до омерзения банально.
Почти полгода Светлана честно пыталась понять и простить предательство близких ей людей. Она искала причину случившегося в себе, как многие, многие столкнувшиеся с той же жестокостью. А еще пыталась свыкнуться с одиночеством, перетерпеть холод и тоску поселившиеся не только в опустевшей квартире, но и в душе. И не могла.
Ее тянуло к окну, и все долгие, зимние вечера она стояла, кутаясь в шаль, и глядя во двор, лелея глупые надежды. Ей казалось, что данное недоразумение, а именно так она классифицировала произошедшее, обязательно разрешиться. Он - одумается, вернется, в один из дней или вечеров. Она увидит его "жигули" остановившиеся у ее подъезда. Он выйдет из машины и привычно вскинет взгляд на окна второго этажа, и увидит ее, и обрадуется, и кинется вверх по лестнице. И они обнимутся у дверей и мгновенно забудут дни разлуки, и боль, и тоску, и горечь предательства. Все это отодвинется и исчезнет. И смятые фразы объяснений, не вернут их, потому что, будут не нужны. Она простит его в тот миг, когда нога любимого ступит на порог, и больше не вспомнит, как брела в темноте омертвевшего мира, и заставляла себя жить и хранила надежду, как лепесток огня, подаренный Прометеем...
Он погас вчера, в самый разгар весеннего буйства природы, в самый пик ликования и торжества жизни и радости, над печалью и сонливостью. Валентина позвонила, что б сообщить радостную весть - у них с Вадимом будет ребенок. Скоро. Мальчик.
Сладкий голосок пел в ухо, вскрывая душевную рану, бередя ее, и расширяя, и словно кислота, разъедал самообладание. Нет, она сдержалась и вполне корректно поздравила с прибавлением в семействе и передала привет будущему папаше с пожеланиями всего наилучшего, и, положив трубку, долго рыдала, не зная, не понимая, как теперь будет жить. И поняла - не будет. Потому что, не сможет, потому что, не видит в этом смысла.
Ночь она провела, как в бреду. И если вдуматься, то так оно и было. Она решала для себя, как покончит счеты с жизнью, и перебирала варианты суицида. Повеситься? Нельзя. У мамы больное сердце, у отца - гипертония. Придут они домой и, увидев синий труп дочери с высунутым языком, висящий в комнате, получат мгновенные инфаркты, и умрут. Она же хотела умереть сама, а не стать причиной смерти других. Значит, и вскрытие вен, и отравление - исключается, как и повешенье. Не будет же она это делать у друзей? Разве только у Акуловой...
К утру, Света вспомнила про этот заброшенный карьер и вопросы: где и как - решились.
И вот, час электричкой, и она на месте.
Девушка еще постояла на краю, оглядывая местность, и сделала шаг вниз на сотворенную природой, каменную ступеньку, потом еще шаг и еще, и замерла на выступе - дальше не спуститься - только прыгать. И тогда - все. Холод воды и смерть.
Ее посетила мысль - стоит ли перед этим раздеваться? Одежду могут найти, и значит, могут найти тело и сообщат родителям и им станет плохо...Лучше не надо. Она утонет в одежде, и родители будут считать дочь пропавшей без вести, и питать надежду на ее возвращение, и жить ею.
Что ж - решено. Света помолилась, попросила прощения и простилась мысленно со всеми кто, возможно, прольет по ней слезу. С особым чувством подумала о Вадиме, и представила его лицо, когда он узнает о случившемся,... и остановилась. Фантазия на эту тему, грозила умчать ее, как паровоз в коммунизм - стремительно и надолго, но бесполезно.
Все. Пора. Света собралась с духом, глубоко вздохнула и...со свистом выдохнула. Из воды вынырнула женщина с серо-зеленой кожей и, зацепившись за каменный выступ, воззрилась на девушку водянистыми глазами с недобрым блеском:
- Привет. Топиться?
Света моргнула и растерянно пошарила взглядом округ - может, здесь разместилась компания туристов, а она не заметила?
- Помочь?- предложила женщина, видя ее нерешительность.
- Простите?
- Топиться - помочь? Могу проинструктировать. Первое - одежду лучше снять...
- Не хочу я...
- Тогда топись так. Будешь, как дура в юбке плавать. Второе - найди камень потяжелей. Веревка-то есть?
- Веревка? А-а...нет,- Света пребывала в легком изумлении,- Вы - всерьез все это?
- А ты?- голос был груб и глух.
-Я?
- Ну, не я же! Ты на голову, что ли скорбна?
- Почему?
- Тьфу ты!- женщина беззвучно скользнула по воде в сторону девушки и зависла, словно поплавок, буквально в метре от ее ног в лаковых туфельках, протягивая руку,- Давай помогу, убогая.
- Зачем?- Света испугано отодвинулась и втиснулась спиной в острый камень скалы.
- Так ты топишься или нет?!- разозлилась женщина.
- Да вам-то что?!- возмутилась Света. Женщина пугала и, как ни странно, напоминала русалку.
- Как это? Хозяйка я тутошняя,- и вздохнула с сожалением,- со скуки чахну - никого вокруг. Давай, прыгая быстрей - все мне компания будет. Да не бойся - десять минут боли и века простора. Правда, я тебя укушу, ты уж не сетуй, а то всплывешь вздутым трупом - и воде плохо и мне соответственно. А так, вместе жить станем, потом глядишь еще, кого приманим,- и руку к Светиным ногам тянет.
- Подождите, гражданочка! Вы что говорите? Вы кто?!
- Марфа я.
- Марфа? Вы...не русалка, случайно?
- Русалка. Но не случайно. Пришла, вот как ты, 300 лет назад, и сиганула сдуру из-за Прошки Болотного в воду, да не рассчитала - и виском в камень хрясть! Все. Плаваю теперь, под рыбу маскируюсь. А хотела напугать непутевого, всего лишь...А ты, взаправду, с горя топишься или тоже от вредности бабьей?
- А-а..ну..
- Ясно,- кивнула русалка недовольно,- опять, значит, шутите. Поманите меня и рысцой на электричку, что б в тепле и уюте отравиться. Ну - нет, не отпущу. Пришла - оставайся. Хватит мне со скуки дохнуть, пошли подруженька, ну, ее печаль-кручину да женихов неверных, в воде сполощим, устроим им иродам, - и хвать скользкой, холодной рукой за лодыжку, да тягать с уступа. Света заверещала, цепляясь за каменные выступы, и сосновые корни, и упала в воду.
В мутной воде замелькали пузырьки, устремляясь на поверхность, приподнимая листики ряски, Свету же тянуло вниз, в самый холод и темноту.
Довольное лицо русалки и улыбка, обнажившая острые, как иглы зубы. Девушка забилась и закричала, наполняя рот и легкие, и желудок противной затхлой водой. И в панике рванула вверх, вынырнула, хватая воздух ртом, и в два стремительных гребка, оказалась у берега.
Он изменился - ни уступов, ни камня - пологий берег, окруженный деревьями, кустарниками. Света выбежала из воды и упала на усыпанную хвоей и листьями траву.
- Новенькая, что ли?- проскрипело над ухом. Девушка покосилась на голос - на нее смотрели два глаза - бусинки. Лохматое, гигантское существо, напоминающее йети, сидело на берегу и перебирало лапищами зеленые сосновые шишки, сваленные кучей на колени, пробуя по одной, на вкус. Коричнево - зеленый, скатавшийся мех был разбавлен желтыми листьями и гроздьями земляники, грибами, похожими на опят, и шишками ольхи.
- Как хочешь,- легко согласилось существо. И захрустело шишкой, вздохнуло с умилением,- скусно! Эх, ляпота. Денек-то - загляденье...Чего ж вы, дуры в такую благодать топитесь?
- Я не утопла...
- Ага. А кого Марфа доедает?- лохматая лапа простерлась в сторону водоема. Света пригляделась и увидела русалку зубами рвущую плоть утопленницы в черной юбке и светлой кофте. Света схватилась за горло - ее одежда! И прическа! И лицо! Она?!
- Я же...я же...вынырнула?...
Существо то ли хихикнуло, то ли громыхнуло:
- Марфа тоже...У-у - вредная она. Не повезло тебе с соседкой. Да оно ясно - две бабы в одном помещении уже серпентарий,- и вздохнуло опять,- Чего утопла-то? По веской причине или так, любовь разнесчастная?
- По совокупности,- бросила Света, пытаясь сообразить, что происходит? И пристала с расспросами,- А вы кто? Где я?
- Леший я. Мефодием кличут. Вона в том пне живу. Заходь, коль заскучаешь. А место...в аккурат так оно в момент Марфиного утопления и выглядело. Говорю ж, вредная она. И злюка. Чуть не по ейному - плавником в ухо - хлесть! А мне что?- леший ухо медвежье почесал, вздохнул шумно,- только б покой был. Хотят так - пущай.
И шишку в рот сунул, захрустел, щурясь от удовольствия. В дали, по берегу со свистом, криками и смехом бегало еще пара "йети". Из кустов, вальяжно переваливаясь с корня на корень, вышел пень и, гикнув, рассыпался, обдав Свету трухой. С полсотни лохматых шариков вылетело из леса и, проскакав по траве и телу девушки, атаковали лешего, выхватывая шишки из его лап. Тот взревел и погнался за одним, потом передумал и рванул за другим.
Света ресницами хлопнула, силясь понять, что за псих больница ее приютила. Тут и Марфа всплыла, уставилась недобро, стряхивая листья ряски с волос:
- Сидишь, значит, греешься да глазки этому упырю строишь? Долго еще прохлаждаться думаешь? Нет, что за народ пошел - к нему душой всей до последней водоросли распрекрасной, а он все в сторону норовит! Я ей хозяйство, понимаешь, показать намерилась, а она с лешаком посиделки устроила! Нашла, кого очаровывать - ленивца старого. Смотри у меня - до балуешь - покусаю и ему достанется! А ну, поди сюды!
Леший в это время с рыком и затейливыми ругательствами, делал третий круг за пушистыми колобками. И пришелся он, как раз по Свете. Ее чуть сплющило и придавило, словно асфальтовый каток проехал. Она и в себя прийти не успела, только дух перевела, как Марфа схватила ее за лодыжку и с ворчанием, потянула в воду. А в это же время, почти одновременно с русалкой, в ухо и плечи девушки вцепились сучковатые пальцы неведомого ей существа, от одного вида которого Свету передернуло. Существо с интересом разглядывало ее серьги и пыталось вытащить их из уха. Станицына, выведенная из себя подобной бесцеремонностью, начала яростно отбиваться от нахала - руками, от русалки - ногами. А лохматые шалуны опять галопом проскакали по ее животу, и, по быстро приближающемуся реву, было понятно, что следом проложит трассу и леший. Чего она, ясно не хотела и оттого забилась активнее и, закрыв глаза, исступленно заверещала, переполненная впечатлениями:
- Оставьте меня в покое!!!
- Да, пожалуйста!- раздался немного обиженный басок, совершенно другой тональности, чем те визги, что калечили слух девушки буквально секунду назад. Света смолкла и приоткрыла один глаз, искренне надеясь, что не увидит еще более кошмарную физиономию, чем видела. И широко распахнула оба: прямо перед ней маячило весьма симпатичное лицо молодого, загорелого мужчины. Человеческое. Без всяких шишек и мухоморов во лбу, сучковатого носа и глаз - бусин.
- Вы человек?- спросила шепотом, боясь спугнуть галлюцинацию. Мужчина моргнул, не понимая причины столь странного вопроса, и не смело кивнул.
- Точно?
Мужчина кашлянул и тихо сказал:
- С утра был - точно. Но сейчас и сам сомневаюсь. Еще вопросы будут? С радостью отвечу на любой...и сам не прочь пару задать. Но может быть, для начала перейдем на безопасное место? Камни здесь древние, а вы на самом краю. Да и русалка, говорят здесь водиться. Марфа. Девица вредная...
Свету, при упоминании этого имени словно ведром холодной воды окатили. Она, как заядлый альпинист, устремилась к краю карьера с мужским лицом на вершине, боясь, что не успеет выбраться, и вновь окажется в обществе русалки. По дороге подъема она поклялась себе и всем святым больше никогда ни за что не прибегать к акту суицида и жить, не смотря ни на что, а вернее - всем назло. Но если б не крепкие руки неизвестного спасителя, цепко держащие ее, все клятвы оказались бы напрасными. Ноги скользили по отвесным камням и никак не могли нащупать опору, грозя вообще сорваться и, наконец, ознакомиться с обещанным хозяйством Марфы. Подобная перспектива наделила девушку паникой, и она, сделав героический рывок вверх, была, наконец перехвачена мужчиной и подтянута на траву. Но этого Свете показалось мало, и она дала стометровку в гущу леса, что б отдалиться от карьера на максимально безопасное расстояние. Мужчина пробежал за ней, и оба рухнули у березы, переводя дух.
Минут пять Света прислушивалась к собственному сердцебиению и столько же наслаждалась пением птиц и гулом в висках - все это говорило об одном - она жива! Господи, какой идиот, придумал суицид? Побыла она на том свете, спасибо, ознакомилась - что там, что здесь - ералаш, будни шизофрении. Нет! Кто хочет пусть травиться, давиться, топиться, а она - пас! И аминь, и во веки веков!
- Игорь.
- Что?- Света непонимающе уставилась на мужчину. Он уже сидел, прислонившись к стволу спиной, и протягивал ей руку:
- Зовут меня - Игорь.
- Света,- пожала ладонь и сев, с благодарностью поклонилась,- Спасибо.
- Да ладно...Прошу прощения за любопытство, но как вы там очутились? Самостоятельный порыв или Марфа заманила? Говорят, по весне у нее самая охота...
- Марфа? Откуда вы знаете?
- Говорят,- пожал он плечами,- Я художник, мои коллеги любят байки рассказывать. И некоторые истории весьма правдоподобны. Про русалку по имени Марфа, например.
- А вы ее видели?
- А вы? Конечно - нет. И никто не видел. Это всего лишь байка, но иногда так хочется верить в небылицу.
- И вы верите?
- Не могу сказать точно, но,..в этом лесу действительно не мало загадок. И что-то есть, наверняка. Здесь даже природа, - он протянул руку, обрисовывая в воздухе силуэты стоящих невдалеке деревьев,- сказочная, с мистическим оттенком. Сколько не пытался передать эти краски - не могу. Не даются.
Света невольно улыбнулась, глядя на чудака: хорошенький. И голос приятный и манеры. А глаза? Мягкая, сочная зелень полная удивления и восхищения...
И что она в Вадиме нашла? Да куда ему, остроносому, большеухому, до этого красавца?
Мужчина покосился на нее и улыбнулся в ответ. И улыбка у него была, что свет, протягивающий луч сквозь мрак туч - до самого дна душу освещала.
- А вы красивая,- заметил он тихо, с долей восхищения в голосе,- Хорошо, что я эту натуру сегодня выбрал. А то, подумать только, что могло случиться.
- И что?
- Я бы не встретил вас. Не примерил на себя роль спасителя прекрасной незнакомки.
- Вы романтик, Игорь,- рассмеялась Света и поправила волосы, надеясь, что выглядит не слишком ужасно.
- Я художник. Правда, не профессионал, а любитель. Живопись - мое хобби. А вообще, я банальный менеджер рекламного агентства. А вы?
- Учитель начальных классов. Банальный.
- Сейчас учитель в отпуске? Отдыхает от несносных детей и их родителей?
- Да....еще только надеюсь отдохнуть...
Он улыбнулся:
- Не совсем удачно надеетесь. Но это поправимо. Хотите, покажу прекрасный пляж. Безопасный.
- Хочу,- безропотно согласилась Света и подумала, что впервые за многие месяцы совсем не вспоминает Вадима. И ничего к нему не чувствует кроме вялой неприязни. И подумать только, она хотела из-за него лишить себя жизни! Этого чудесного воздуха и природы, будущего яркого, как глаза нового знакомца. И не встретила бы его. И не поняла, что нет причины думать о плохом даже в самое смутное время, потому что, оно мимолетно, как тучка на небе. А потом такой свет польется с небес, что и доли от той хмари не останется.
- Проводите меня, пожалуйста,- попросила Игоря.
- С удовольствием,- поднялся он, и подал девушке руку, помогая встать.
- А как же ваш пейзаж?
- Шутите? По-моему на сегодня впечатлений всем достаточно. Потом, как-нибудь. А вам необходимо прийти в себя, такой стресс пережили. И знаете, я подумал: а почему бы мне не перейти в портретисты? Наверняка получиться. Уверен. Если вы согласитесь позировать. У вас удивительно одухотворенное лицо.
- Я подумаю.
- До завтра?
- Почему: до завтра?
- Потому что я обещал показать вам пляж. И надеюсь, это случиться уже завтра...
- Но вода еще холодная.
- Зато деньки теплые. Май...
Марфа лукаво щурясь, проводила удаляющуюся парочку довольным взглядом.
- Ну, чаво, успокоилась? Сводница....- проворчал над ухом Мефодий, и захрустел шишкой...