Как хорошо, что
в каждом доме,
в каждой комнате
есть зеркала
и множество одежд,
и платьев.

как славно среди них
хранить в стеклянной
банке лице -
мерный цвет
грязнейшего оттенка.
"мсье! - кричит дворецкий,
Вы забыли его использовать
для личных нужд. Ваш скоро выход".
и шторы закрывают окна,
и свет уходит в яму темноты.
и человек, кому-то бывший
близким в прошлом,
наносит на анфас
блестящий крем,
похожий
на рыбий жир.
и дурно пахнущий
к тому же.

наигранность стекает
с подбородка.
и капля катится по шее,
по горлу, вниз,
под кофтой липко,
мокро,
как будто самка мухи
отложила
тысячи личинок
будущих жужжащих насекомых.

так смесь выходит
скользкого
как рыба,
существа
с огромным брюхом
черной мухи.

Но бросьте,
право, Бодлер бы
описал иначе
всех подлецов
с прикрытым рылом
изящною дугой -
улыбкой
(на деле искривленной,
как позвоночник старика)
ни мылом не возьмёшь,
ни соскребёшь
лопатой для дерьма.