Кондратьев Вадим Вадимович : другие произведения.

Рассказы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По-честному. Всё по-честному. Абсолютно всё...
  
   "СКАЗКИ ДЕДУШКИ ПИЛЬГУЯ"
  
  Шут
  Когда решили казнить шута - шут растерялся. Он жил очень давно. Так давно, что уже привык и не знал, как вести себя в этой ситуации...
  
  Сага
  Смеясь, варяг Гальгунд без особого труда увернулся от летящей в него стрелы, развернулся и хотел было бежать, но...
  что могло его четвертованное тело...
  
  Утро на Тунгуске
  Так никем и неопознанный, летающий объект неловко вырулил из - за леса, попытался спланировать на поле, но не смог и потому врезался в старый сарай, передавив при этом с десяток уток, кур и поросят.
  - Опять нажрались ! - проворчал Егор, выглядывая в окно на это безобразие.
  Немного помолчав, он грязно выругался и лениво зачерпнул из кадушки огурешного рассолу...
  
  Характер
  - Егор Лукич не очень любил говорить о своей жизни. Поэтому того, что выпало на долю Егора Лукича, не знал никто...
  Даже он сам...
  
  Разговор на завалинке
  - Егор Лукич умер. Теперь никто не играет на кларнете.
  - Но...Егор Лукич не играл на кларнете!?
  - А разве я сказал, что Егор Лукич играл на кларнете?
  Я только сказал, что он умер.
  
  
  
  Однако
  Сколько было Евлампию лет, ведала только бабка Агафья, усопшая в 1813 году в морозные декабрьские дни.
  С тех самых пор Евлампий жил вне времени.
  
  * * *
  Весна в тот год выдалась ранняя и какая - то неубедительная.
  Вот тогда - то Евлампий и повесился всерьез и надолго...
  
  * * *
  Удочки в углу вытянулись и приняли форму уличных фонарей.
  Порядок вещей оставался прежним. Вскрытие установило, что Евлампий умер...
  
  Вечер
  Сигарета кончалась, он доставал новую, благо курева было много.
  Говорят: искать и ждать - самые скучные вещи.
  Искать было некого, а всего, что мог, он уже дождался...
  
  Однажды
  Евлампий поднялся на охоту раньше обычного. В окно лезли первые лучи солнца.
  Собрался Евлампий, взял ружье, патроны, вышел на крыльцо, глядь..., а солнце уже село!
  Так что зайцы тут уже не водятся...
  
  Пихта
  Если вы не знаете, где искать, то не отчаивайтесь. Посмотрите под пихтой - вдруг там найдется.
  Я там постоянно находил. Вот только с каждым годом искать все трудней : пихт-то не осталось. А в пихтах все и дело...
  
  Зерно
  Восемнадцатый раз все двигались по кругу и никто не замечал зерна. Да и откуда взяться зерну, если кругом одни камни и каждый величиной с голову.
  Правда, один как-то пророс, но лето выдалось жаркое и все корни пересохли. Поливать-то некому было - все двигались по кругу...
  
  * * *
  В деревне давно уже никого нет. Все ушли в лес рвать еловые листья. И не вернулись. Наверное много нарвали...
  
  У камня
  Сначала показалось, что у камня кто-то сидит. Но это было совсем не у того камня, где кто-нибудь мог сидеть, а у того, где казалось. Зато, если казалось, то казалось всем, особенно мне.
  Кричи - не кричи, а так уж повелось : если у камня что-нибудь показалось, то так тому и быть, а не иначе.
  
  Путь
  Лопоухий шел по следу. Местами след терялся, но Лопоухий его находил и шел опять. Он надеялся, что Оставивший След знает, куда идет.
  Лопоухий не думал, что идет по собственному следу...
  
  В столбик
  Лопоухий шагал по коридору и твердо знал, что тот, кто не пишет "в столбик" - никогда не вернется.
  Лопоухий не писал "в столбик", но впереди было так интересно...
  
  Увы
  На две тефтели не хватило мяса, но они все равно были очень вкусными тефтелями. Я это говорю к тому, что не все в мире зависит от нас...
  
  Вечер
  Смеркалось. Соленый дождь падал на плечи, стекал по промокшей одежде в башмаки и пускал пузыри на поверхности бесконечной мутной лужи.
  Рыжий стоял, глядя вверх, и матерился. Господь сидел, глядя вниз, и плакал.
  
  Однажды
  Лысый сидел и прикладывал к голове листья подорожника.
  Пробегавший мимо Рыжий посоветовал испробовать коровью лепешку.
  Лысый нашел лепешку. Приложил. Подождал до вечера.
  Не помогло. Заплакал.
  Он понял, что Рыжий совсем не умеет лечить...
  
  Финал
  Прошло время и он стал хромым и горбатым. Он уже не спорил по любому поводу, не бросался отстаивать то, что считал правильным, не смотрел вокруг себя , сверкая глазами, смело и уверенно. Теперь в его руках была палка...
  Дети, собираясь стайкой, дразнили его Хромым и Горбатым .
  Они не знали, что он не всегда был хромым и горбатым...
  Хромым и Горбатым...
  
  Рыжий
  Когда случались сильные ветры - Рыжий уходил на скалу, где ветры имели особую силу.
  Рыжий однажды видел, как большие птицы взлетают с обрыва против ветра и поток тугого воздуха поднимает их высоко - высоко...
  Он верил, что тоже сможет взлететь и, в сильный ветер, всегда уходил на скалу.
  В прошлую пятницу был очень сильный ветер... С тех пор Рыжий не появлялся.
  Все верили, что у него получилось. По крайней мере хотелось, чтобы это было так...
  
  Ночь
  Когда Рыжий начитался Гусиных Сказок, месяц уже заглядывал к нему в окно. У реки раскаленный песок отдавал ночному воздуху, накопленный за день, жар.
  В прибрежных кустах звонко трещали цикады, а у Рыжего в голове все вертелось и вертелось начало последней сказки:
  Жил - был гусь...
  
  Главное
  Самое главное - не быть очень сильным и твердым, потому что не сможешь быть гибким и мягким. И еще не быть мягким и гибким - так как не сможешь быть сильным и твердым.
  А надо быть умным и хитрым, чтобы взять лопату и встать за углом...
  
  
  Середина
  Самое лучшее - быть посередине: посередине никто не мешает и все видно и слышно. А тем, кто слева и справа - тем очень плохо: по краям нет ничего хорошего.
  Там между досок нет ни одной щели.
  
  * * *
  Самое страшное - быть обреченным. Даже если обречен на любовь самой замечательной девушки на свете.
  
  
  Не хорошо
   Стреляться на морозе ?! Какой дурной вкус!
   Это то же самое, что вешаться на минарете.
   Или топиться в купели.
   Или верить в то, что ни во что не веришь...
  
  
  * * *
  Жили три брата. Один - самый старший был несчастнее всех потому, что еще не умер. Средний - так себе, потому, что не разобрался еще. А третий, младший - самый счастливый потому, что еще не родился.
  
  * * *
  Стояло на ветру три дерева. Одно дерево махало вялыми пруточками. Другое дерево - сухими сучочками.
  А третье дерево - махало дубиной.
  
  * * *
  Был лес, и шелест ветвей под луной,
  Был бес, и что - то шептал за спиной...
  
  
  Артист 1 (Трагик)
  Обернув себя кусками растерзанной простыни, он с надеждой посмотрел в зеркало.
  Результат был удручающим. Мумию напоминал только цвет его лица. Всё остальное больше смахивало на жертву стихийного бедствия, прошедшую через руки стажёров из службы спасения.
  Скупая горючая слеза отправилась в путь по его впалой щеке. Он ещё раз помянул недобрым словом зануду режиссёра.
  Как ни крути, не предвиделось ни малейшего шанса получить роль Тутанхамона.
  
  Артист 2 (Комик)
  Сегодня, хохот публики не раздражал клоуна. Он впервые благодушно принимал тупое ржание, сопровождавшее каждое его падение, каждый пинок и подзатыльник шпрехшталмейстера.
  Сегодня, он весело смеялся вместе со всеми.
  
  Потому, что сегодня, после третьего звонка, он щедро расплескал по гладким мраморным ступеням выхода полтора ведра масла...
  
  ПО ПЯТАКУ ЗА БРЕДНЮ...
  
  * * *
  Я спросил: - кто этот человек в углу?
  Хозяин, не переставая протирать стакан, улыбнулся.
  - Это ненормальный. Рассказывает всякие небылицы, порой очень странные. Старики считают его святым, но по моему, там просто не все дома. Его никто не гонит и иногда он веселит публику своими рассказами.
  - Откуда он тут взялся ?
  - Говорят, пришел по северной дороге. Это было в позапрошлом году, на Купалу. Тогда была сильная гроза и он заночевал в ближайшем дровяном сарае. С тех пор, каждую среду, заходит пропустить стаканчик. Расплачивается медью и несет всякий бред. Кое-что я слышал и, думаю, что заплати ему кто-нибудь по пятаку за бредню, он стал бы миллионером. Вот так...
  
  Это все, что здесь знали о человеке в углу - чудаке, который сидел, печально глядя на дно стакана.
  Никто не подозревал, что он говорил правду...
  
  лето 1997г.
  
  Вопросы - ответы
  ...Кто те, из-за кого мы покидаем свои жилища и земли?
   - Это люди.
   - А почему мы должны уступать им? Разве они лучше нас?
   - Нет.
   - Разве они справедливее нас?
   - Нет.
   - Или они старше нас?
   - Нет.
   - Наверное они сильнее нас?
   - Нет.
   - Так почему же уходим мы? Может они мудрее нас?
   - Нет! Поэтому мы и уходим.
  
  * * *
  ...они вышли в необъятную пещеру, потолок которой скрывался во мраке, а стены, казалось, уходили в бесконечность. Далеко впереди возвышался светящийся столб, вокруг которого по огромному кругу, след в след, двигалась бесконечная вереница сутулых теней.
  Щитень стриганул своим длинным ухом:
  - Смотри, здесь еще не был ни один из людей. Даже нам разрешено увидеть это только один раз. Смотри!
  - Кто это?
  - Теперь уже никто. Это души тех, кто в час большого испытания повернул с полпути назад. В наказание за слабодушие они будут вечно ходить по кругу. Запомни то, что видишь, чтобы в этом кольце не появилась еще одна тень.
  
  Возвращение
  Дорога была дальней и я сел на пень, чтобы дать ногам отдых..
  Он тотчас вылез и встал за моей спиной. Я закурил и услышал знакомый с детства голос:
  - Давно тебя не было... очень давно. Седые волосы, шрам на лбу, совсем не похож на мальчишку, которого я когда-то знал.
  - Ты прав, - согласился я, не оглядываясь. - Люди стареют быстрее, чем вы, но я ни о чем не жалею.
  - Так ли это? - грустно улыбнулся он.
  Я промолчал и отломил ему половину лепешки. Он благодарно кивнул и уселся рядом.
  Лето подходило к концу.
  Он тихо прошептал:
  - Осени не будет...
  
  * * *
  Он пришел в назначенный час. Ушан, трепеща перепончатыми крыльями, уже выписывал узоры над утыканном звездами озером. Но не над серединой, а над дальней его частью. Это из-за них. По здешним законам, никто не потревожит, когда к Дереву приходят двое.
  Он слышал лишь прерывающийся шепот, не в силах посмотреть на лицо с блестящими лунными дорожками.
  - Останься, я не могу без тебя! Хватит бродить по свету! Везде одно и то же, так говорят старики! Останься, здесь ты проживешь втрое дольше других людей! Ну чем тебе дорога твоя бродячая жизнь?!
  - Тем, что она моя, только моя и ничья больше. Без тебя мне трудно, но без моей жизни - невозможно.
   Прости!
  
  ЛЕТОПИСЬ МРАЧНОГО ПЕССИМИЗМА
  ( отрывки)
  
  Начало века
  Над миром вставала заря нового времени. В воздухе то и дело проносился боевой дух революции, а в небе грозно и величаво парил призрак коммунизма.
  
  На Дону
  Дефлорируемая целина , поднимаемая пьяными грязными мужиками, мучительно и неуклонно лишалась своей девственности...
  
  Гражданская
  Над окопами, размахивая огромным маузером, стремительными шагами носился комиссар. Солдаты, вдохновленные страстной речью, с горящими глазами жадно ловили каждое его слово.
  Потом в комиссара попал снаряд и солдаты, доев кашу, пошли домой...
  
  Коллективизация
  У Ермолая взяли лошадь, взяли корову, взяли курей и поросят.
  Взамен Ермолаю дали по морде.
  Ермолай сидел с разбитой мордой на завалинке и плакал:
  час назад по деревне прошла КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ...
  
  * * *
  Серафим Светозарыч Гнусный - спокойный уравновешенный мужчина сорока шести лет, отличающийся мягким покладистым характером, шел с работы домой. Неторопливо зайдя в подъезд, он привычным движением открыл почтовый ящик, достал корреспонденцию и поднялся в свою квартиру.
  Устроившись поудобней в любимом кресле, он погрузился в просмотр газет и журналов. Когда были просмотрены "Здоровье", "Юный техник", "Свиноводство", "Мурзилка", "Юный натуралист", "Правда", "Советская Россия" и "Сельская жизнь", на глаза ему попался листок
  грубой бумаги, оказавшийся повесткой к участковому.
  Все так же, не спеша, Серафим Светозарыч встал, оделся, взял повестку, вынул из комода "маузер" и покинул свою уютную квартиру на седьмом этаже крупнопанельного пятиэтажного дома.
   А в это время татары брали Рязань...
   13-35 13.12.89г
  
  Сказка
  Однажды собралась большая немытая деревня. Пошумели, подрались, кого - поубивали маленько, а кто и сам вовремя убег.
  Покричали, пошумели и решили: хватит! Теперь пойдем все вместе к светлому будущему, а самые упорные и активные будут впереди идти, отстающих подгонять и дорогу показывать.
  Так и двинулись они: все как есть неумытые, к светлому будущему пятимильными шагами. Шли они шли и, то там - то сям, кто-нибудь начинал было роптать: давайте, мол, остановимся чуток, умоемся, осмотримся. Да не тут-то было. Те, кто шагал впереди сразу одергивали: дескать, никаких остановок! Только вперед.
  Так и шли людишки вперед. Все как есть, шли. А про тех, кто не шел или не так шел, даже памяти не оставалось: все как есть исчезали...
  Долго ли, коротко ли шли, а только первые и активные начинали уставать. А может и не уставать, а просто ногами двигать надоело. И люд стал их потихоньку на плечи себе сажать - стало быть, чтобы им полегче было..
  Но самые активные, даже сидя на плечах, не унимались и все призывали и призывали, тыкая пальцами туда, куда надо было идти.
  Много ли, мало ли неумытая деревня сделала пятимильных шагов, а только теперь уже начал уставать весь народ. А когда народ совсем устал, то те, кого на себе везли, стали шуметь и кричать. Пошумели, покричали, поперекидывали кое-кого с места на место, с одних плеч на другие, и порешили: хватит! Хватит двигаться так медленно, теперь будем делать ускорение...
  
  И это правильно...
  Шел N-ный год перестройки.
  Часть руководства уже перестроилась, за исключением тех, кому не хватило стройматериалов.
  Чукчи начали мыться, и в стране пропало мыло.
  Армяне, азербайджанцы и прочие азиаты взялись возрождать культурные традиции и гречка стала по талонам .
  Грузины подались в кооперативы и исчез чай.
  Минздрав выяснил, что кофе поднимает давление, и он пропал.
  Сахару катастрофически не хватало: его сжирала обширная сеть самогонных синдикатов, используя для промывки змеевиков горы стирального порошка.
  Трубы горели, а спидометры зашкаливали ибо ускорение шло полным ходом, перекрывая все разумные графики.
  "Верхи" мертвой хваткой держались за свои кресла, а "низы", в свою очередь, хватались за ножки этих кресел, тщетно пытаясь стряхнуть сидящих в них бюрократов.
  А в это время, из за рубежа, через задницы педерастов и шприцы наркоманов в страну заползал непобедимый СПИД...
  
  ОТКРОВЕНИЯ ОТ ВИТИМА (32+1)
  
  В святой земле...
  Помянуть своих соотечественников останавливались все.
  В этой стране хорошие традиции и люди с понятным волнением вспоминают былые времена. Остановился и я.
  Нет, мне безразлично. Это не мои люди, не моя земля и не мои святыни.
  С тех пор как я иду, пройдено много земель, но везде я чужой, везде все чужое.
  Поэтому все сильнее боюсь забыть свое...
  
  Без балды
  Кто сказал, что Ностальгия это светлое и лирическое чувство!?
  Ностальгия, это приговор в котором всего два слова: Больше и Никогда.
  Ностальгия, это пыточный инструмент.
  Пользуясь им, Память, как изощрённый палач, заставляет сердце останавливаться, а душу - стонать и корчиться в конвульсиях.
  Ощущение возраста и осознание прожитого всё чаще окатывает ушатом холодного отчаяния.
  В нём и цепенящий страх перед будущим, и лёд безвозвратно ушедшего, и убийственное понимание банально-неотвратимого финала.
  Кто заявляет, что вторую жизнь прожил бы точно так же , тот дурак, или просто лжёт.
  Будь у меня шанс, попробовал бы совсем по-другому.
  
  P.S. Про Дьявола, к слову, тоже врут. На кой чёрт ему наши убогие души, тем более бессмертные. За долгое время, не говоря уже о вечности, они бы ему так надоели, что Сатана повесился бы на собственном хвосте!
  Ну,.. или утопился в святой воде.
  
  
  * * *
  Никогда не относился к тем людям, о которых красиво и с уважением говорят : " Он из тех, кто поставив перед собой цель, всю жизнь движется к этой цели !"
  И вовсе не по тому, что тупо и бесцельно иду по жизни. А потому, что будь я таким человеком - я бы давно остановился. Ибо цели, кажущиеся недостижимыми в начале пути, по достижении их становятся чем-то обычным, иногда даже смешным.
  Тем более, что впереди, если приглядеться, всегда маячит другая цель - ещё более "недостижимая".
  
  Тоска
  Наглядевшись на скачущих повсюду пидоров, захотел чего-нибудь брутального.
  Пинком выключил телевизор, лопатой заглушил радио. Выудил из кладовки склянку самогона, лупанул, сплюнул, лупанул еще. Загрело.
  Выбрил голову, оставив клок на макушке. Одел ботинки, высокие, на рифленой подошве, оделся, вышел из дому. Прошелся до Пушкина. Закурил. Пожалел, что с собой нет гранаты. Достал склянку. Глотнул еще. Досада не прошла.
  Двинулся напрямик, распугав стайку гомиков. Допил из склянки. Грязно, матерно выругался. Тоска! Бля!
   Вторая половина 1996г.
  
  
  Аминь...
  Последнее время, Глядя на всё это скотство, чаще и чаще вспоминаю о далёком прошлом.
  О крещении Руси. О татаро-монгольском иге, октябрьской революции и прочих гадостях, последнего тысячелетия.
  В голове назойливо крутится:
  Спасибо тебе, Владимир Падло Красно Солнышко!
  
  * * *
  Если бы у собаки были его родители, то собака тоже стала бы наркоманом. Но собаку родила не его мать и поэтому мается только он.
  А собака только смотрит и виляет хвостом. Собака знает, что скоро он вернется и они снова пойдут гулять на улицу, а пока...
  
  Откровение
  Особые страдания доставило Иисусу снятие с креста. Люди слишком торопились освободить доски, мол, к чему дровам пропадать.
  Да и гвоздодёр попался ржавый и всё время соскакивал со шляпок, дёргая и прищемляя измученные Иисусовы члены.
  
  В переулке
  Однажды на улице я встретил Доброго Еврея. Ему не были нужны деньги, он был честным и бесхитростным. И я возлюбил его как себя самого.
   Ведь он был Последним Евреем.
  
  Без балды 3
  Частенько размышляю про господа вашего, Иисуса Христа, который мотался где-то до тридцати трёх лет. Сдаётся мне, что шатался он по великой Скифии, прихватывая то там, то сям обрывки мудростей у тамошних волхвов. Думается, что так ничего и не поняв до конца, вернулся он к братьям евреям и принёс им наущение, кое трактовал по-своему, в силу своего скудоумия и недоумения.
  
  Изнасиловав свой разум в извращённой форме, взлакнул от его учения и я.
  Увы, вместо хотя бы одного мало-мальски логичного ответа, у меня появилась куча премного нелогичных вопросов. Вот парочка из них:
  Что? Человеческая цивилизация, за семь-восемь тысячелетий до Христа, так и не смогла выяснить что есть добро, а что - зло ?!
  А если господь создал нас по своему образу и подобию, то не от него ли в нас, в грешных, столько гадости и подлости ?!
  А кто как не язычники создали самые великие памятники цивилизации, я имею в виду китайцев, инков, майя, египтян, греков... и так далее.
  (И только не надо мне повторять, что богово - непостижимо! Не надо!)
  
  
  * * *
  Однажды, прохладным летним утром, после очередной войны я проснулся в предчувствии надвигающегося Просветления, абсолютно не готовый к летящей на меня благодати.
  Сложность её определений, идиотичность аксиом и затейливость форм всегда повергали мое примитивное воображение в состояние покореженности.
  При этом несовершенную душу каждый раз сотрясали неудержимые рвотные порывы.
  Так вот, именно этим утром, Просветление и решило предпринять последнюю отчаянную попытку выровнять мои редкие извилины.
  Увы, попытка не удалась...
   2.06.1994 (ночь)
  
  
  Пока падало яблоко
  Яблоко созрело. Вобрав в себя солнечный свет, оно накопило столько сладкого сока, что стало тяжёлым и сорвалось с ветки.
  Ньютонов внизу не оказалось и яблоко падало без малейшего шанса преумножить ряд научных открытий.
  Будто бы отсчитывая первое мгновение полёта, в сарае на краю сада, щёлкнула мышеловка, раздробив череп любопытному мышонку.
  Копошащийся у сарая, дачник с ужасом вспомнил, что забыл погасить в квартире газ.
  В крайнем от дороги доме, последний раз стукнуло сердце бабки Ксении, недомогавшей всю последнюю неделю.
  В тот же миг, в соседнем дворе, на сеновале, местный гармонист Никита нарушил девственность восьмиклассницы Наташи, приехавшей на лето к бабе-Ксюше.
  В следующее мгновение, когда яблоко преодолело половину пути до земли, на столбе лопнул от ветра телеграфный провод. Где-то родилась сверхновая звезда, где-то погасла сверхстарая. Ещё очень много всего произошло, пока падало яблоко.
  Стукнувшись о землю, оно отскочило, унося на своём гладком боку расплющенное тельце муравья.
  Ещё одна бессмысленная смерть, не первая и не последняя.
   25.1.1997.
  
  С четверга на пятницу
  Сон мне был. Второго такого и не припомню, настолько скверный. Выхожу будто бы из леса, ночью на огонёк, а впереди - поляна. И с самой опушки встречает меня вся братия испоконная.
  Тут тебе и мавки с русалками, чугайстыри, лешие с водяными, кикиморы с лесовиками, болотники с анчутками, в общем все старые собрались.
  А я иду на огонёк, который за их ними светится, аккурат посреди полянки. И чую - один я
  здесь, из людей. И за всё человеческое племя будто бы ответчиком иду.
  И ни отказаться мне, ни уйти восвояси, да и сам бы не пошёл. И вот иду я сквозь них, а они смотрят и молчат, смотрят и молчат. Будто все дела наши, людские, да гадости с подлостями, понять хотят через меня одного.
  Понять, ими же вскормленное, неразумное дитятко, их же забывшее и променявшее на какую-то убогую сладенькую бирюльку. И нет в их глазах злобы, одно недоумение пополам с печалью.
  Прохожу дальше, а там костёр как на Купалу. Возле огня никого, все поодаль. Над костром - круг висит сияющий, о шести спицах, а от него, в душу, какой-то печальной укоризной веет.
  И тут такая меня тоска взяла, хоть навзрыд плачь. Только не можно мне плакать, куда ж ещё сраму добавлять.
  Так и проснулся. В горле - ком, с кулак. Глаза режет как с недосыпу, в сердце - игла, тупая и ржавая.
   Хреново в общем.
   ( грань 1996-1997 г .)
  
  Формулизмы
  Позиционный негатив
  Тщетно превозмогая непреодолимое вожделение, отягощенный пороками индивид, предаваясь похоти, удрученно созерцал безмерность своей распущенности.
  
  Позиционный позитив
  Справедливо обличая порочные соблазны, бдительно сохраняющий целомудрие праведник восторженно наблюдал святейшее таинство торжества добродетели.
  
  Старатели
  Плешивый всё тянул свой тоскливыё рефрен :
  - Их там гора, целая гора,.. клянусь хвостом дохлого енота,.. целая гора их там.
  Из норы возник Клешнястый, тускло блеснул маленькими, как у свиньи, глазками и водрузил, обтянутое грязными штанами гузнище на толстый край бревна. Пит вопросительно уставился на него и воцарилась пауза, сопровождаемая монотонной тягомотиной Плешивого.
  -...Мне можно верить,... их там целая гора.
  Несколько секунд Клешнястый так же пялился на Пита и вдруг, вспылив, затарахтел:
  - А чё я то, я ваще тут ни при чём, чё ты смотришь, моё дело метки засекать, где они есть, а там их нет, нету их там, и нечё на меня пялиться...- он так же резко умолк и уткнулся в миску кротким сосредоточенным взглядом. Пит посмотрел на часы, потом на бормочущего рудокопа.
  - ...Сам видел, целую гору ви...
  "Приход" закончился и очнувшийся Плешивый дрожащими руками потянулся за жестянкой с горячим чефиром.
  
  Озябшая эволюция
  Ритмично стукаю зубами в такт, пробегающим по спине, стадам мурашек. Усиленно пытаюсь собраться с мыслями. Они тоже замерзли и хаотично расползлись по окоченевшим извилинам.
  С грустью убеждаюсь, что Мать Природа слишком рано лишила человека шерсти и хвоста.
  Атавизмы - атавизмами, но с ними было бы теплей.
  Нащупываю в кармане озябшую чекушку. Добром поминаю первую обезьяну, наевшуюся прокисших ягод и, тем самым, крутанувшую колесо цивилизации.
  Цокающими зубами срываю пробку...вместе с горлышком. Захотел плюнуть - не вышло, горлышко прилипло к губе. Ерунда. Согреюсь - сама отстанет.
  Запрокидываю голову. Рот пошире, чтобы не промахнуться. Опасаясь отморозить кишки, вливаю. Не вставило.
  От мороза луна над головой потеряла резкость и начала съеживаться. Ощущаю, как по всему телу начинается зуд. Отворачиваю рукав, смотрю: шерсть на глазах стала густеть. Видимо начал эволюционировать.
  Помните Дарвина? Так вот, он был не прав.
   зима 20 - 30 ноября 88г.
  
  
  Визит
  Более тоскливого взгляда не видел ни один из живших, живущих или будущих жить на земле людей, подумал я едва вошёл в контору.
  Сидящий за столом поднял на меня два озера тоски, одной капли из которых хватило бы, чтобы навсегда лишить оптимизма население среднего по величине города, такого, например, как Мехико.
  - Если Вам кажется, что я смогу решить ваши проблемы, то лучше не теряйте времени и подыщите подходящий сук , а хорошую пеньку и кусок мыла я Вам одолжу. - задумчиво изрёк он и указал взглядом в угол.
  Там, на ящике, действительно пылились названные аксессуары. Рискуя показаться неблагодарным, я не спешил воспользоваться его щедростью и снова повернулся к столу.
  - Увы, мне бы хотелось получить другое. - я сделал паузу, макушка хозяина не сдвинулась ни на дюйм. Глаза его по прежнему сторожили пятно на столешнице, между параллельно лежащих рук.
  - Мне нужен Элджернон. - невинно добавил я и, чуть было, не очертил носком ботинка застенчивый круг.
  В следующую, бесконечно долгую, минуту не происходило ровным счётом ничего. Если, конечно, не считать его лысины, постепенно усиливающей свой блеск, пока она вся не покрылась еле различимыми прозрачными бусинками. Потом с носа сорвалась капля пота покрупней и водоёмы тоски устремились сквозь меня к чему-то очень неблизкому.
  - Всего-то? - он с трудом глотнул. - А почему бы вам не захотеть говорящего мамонта, знающего таблицу умножения, или хотя бы объезженного дракона, среднего радиуса действия?
  
  Дельфин
  Он был умней дрессировщиков но знал, что двуногие уверены в обратном потому, что природа наградила их пятипалыми конечностями и способностью лишать свободы всё живое на его планете.
  Он давно жил в вонючем тесном бассейне и ежедневно выполнял глупые команды для развлечения не менее глупой толпы двуногих, которым казалось, что симпатичной большой рыбине всё очень нравится.
  Они не знали, что это - единственный способ прокормиться и выжить, сохраняя надежду когда-нибудь освободиться. Надежду, пусть через много-много лет, но сбежать от этих самовлюблённых уродов.
  А весёлой мордой его "наградила" природа.
  Сентябрь 1997
  
  
  Попросту
  Однажды глубокой ночью, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я удостоился встречи с худшим представителем божьей оппозиции.
  Сатана то был или кто-то из приспешников - не ведаю, но весьма скверный внешний вид не оставлял сомнений в его неблаговидной сущности.
  Старые люди частенько, со знанием дела, рассказывали о верных способах прогнать подобную нечисть, и я ,собравшись духом, начал борьбу.
  С верой и надеждой в сердце, осенил крестным знамением себя, потом его. В результате чего увидел глумливую улыбку на том, что должно было быть его рожей.
  Я не сдавался. Всячески скрывая свою панику, припомнил "Отче наш" и кое-что для изгнания злых духов. Вдохновенно, как смог, прочёл.
  Он оскалился ещё шире, на все сорок восемь, или сколько у него их там, зубов. Залез длинным немытым когтем в жилистое ухо, выволок что-то жуткое и не глядя сгрыз. Я слабо позавидовал его дьявольскому аппетиту и сильно
  посочувствовал своей неготовности к подобным зрелищам. Вздохнул, успокоил свой желудок и, с холодеющим сердцем, решился на следующую попытку.
  Ощущая спиной бесчисленные стада мурашек, стал медленно поворачиваться к нему боком. Когда улыбающееся создание оказалось за левым плечом, я собрал всё, что было во рту и, зажмурившись, плюнул - трижды!
  Через секунду услышал за спиной судорожные сиплые звуки.
  - А-а, бля! - восторжествовал я. - Скрючило!
  В предвкушении победы открыл глаза, развернулся и увидел, как этого урода ломают корчи... неудержимого хохота. Горящие зенки лезли из орбит, лапы держались за голое грязно-розовое брюхо.
  Почти мёртвый от страха, я предпринял последнюю отчаянную попытку спастись и сохраниться: без запинки выдал длиннейшую, как пулемётная лента, очередь из Аллахов, Мухаммадов, Харей, Кришнов, Рамов, Заратустров, Буддов и прочих претендентов на наши бессмертные души. Отстрелив последнее слово, снова открыл глаза.
  Это исчадие ада обливалось жёлтыми слезами и издавало уже еле слышные свисты. Козлиные чешуйчатые ноги не держали и демон раскачивался на люстре, рискуя вырвать из потолка крепёжный крюк.
  Внезапно он перестал давиться хохотом, сверзнулся с грохотом на пол и вперился в меня убийственным взглядом, не предвещающим ничего хорошего. И тут в моей башке переклинило...
  - Ты, сука, меня лучше съешь! - подумал я. - Но ржать как запотелый мерин и делать из меня клоуна, это уже слишком!
  Изнутри поднялась дикая обида вперемешку с первобытной яростью.
  - Атас, Ящер! - прорычал я сквозь зубы и, наотмашь вляпал ему промеж щёк. В воздухе мелькнули два стёртых копыта, причём правое, как я заметил, с золотой подковкой. От удара в батарею один рог откололся и, со звоном отлетел под диван...
  А дальше? - спросите вы, вожделея услышать окончание моей истории. - Что дальше было?
  Дальше? Дальше всё было просто. Я окончательно вспомнил, что наши пращуры были язычниками. И при этом не плохо обходились. Очень даже не плохо!
  А рогатый этот, после пары крепких пинков, исчез так же как и появился. Только до утра в квартире воняло чем-то не нашим... не русским духом в общем...
  
  
  
  
  День Сатаны.
  
  Сегодня он опять не спал. Не назовешь сном мятую вереницу надоевших
  образов, что месивом переплтенных змей являлись с последним лучом
  солнца. Усталость почти отступила, затаившись куражной тенью. Черное
  зеркало спальни привычно повторило слежавшиеся за ночь перепонки
  крыльев и смуглое поджарое тело. Аскетичное лицо равнодушно
  повернулось к своему отражению и, сверкнув желтым глазом, скрылось за
  окованной железным терновником рамой. Змеиные головы светильников
  полыхнули последними языками пламени и пустили к потолку тонкие
  струйки дыма.
  
  Сухая когтистая длань разогнала ледяные осколки с поверхности и зачерпнула из серебрянной чаши обжигающий холодом хрусталь воды.
  Омовение не принесло ни бодрости, ни забытого ощущения свежести. Все
  ощущения сотен миров поистерлись, притупились и измельчали до серой
  повседневной унылости.
  Из-за стены уже неслись крики и стоны. К воротам стекалась умершая
  доля человечества, растущая и молодеющая с каждым годом.
  
  Ноги привычно вынесли на мраморную террасу. Крыши башен вновь
  покрывали липкие разводы тысяч напрасных человеческих проклятий, что
  умело и ловко выращивали священники разномастных религий и фальшивых
  богов.
  Воздух напрягся и загудел, когда по крышам начали хлестать огненные
  бичи. Очищающее пламя начисто выжигало немощную дурь старых и новых
  народов. Глаз уже не радовался возвращающейся чистоте. Завтра с утра
  все повторится.
  
  К полудню крылатая тень заслонила двери зала жизни. Сатана шагнул под
  своды хрустального потолка. Именно здесь он еще ощущал интерес к
  миру. В бездонных чашах можно было увидеть деяния светлых созданий -
  художников, ремесленников зодчих. Сюда долетали мелодии музыкантов,
  строки поэтов. Тут можно было вдохнуть в племена неутомимую жажду к
  сотворению прекрасного.
  Сюда не долетали стенания из-за ворот, поэтому время летело
  незаметно, приближая вечерние заботы о Равновесии жизни и смерти.
  Когда дневная жара отступила от вечных стен, Сатана наконец отвлекся
  на пищу. Красное вино, горсть орехов, немного меда с приправой
  шелеста морских волн. Недолгие воспоминания, бесконечные размышления.
  
  Когда солнце потеряло силу и медленно повалилось в море, он
  направился на доносящийся из-за стен гомон. Порядок есть порядок,
  пора присмотреть за воротами. Остановившись меж каменных зубцов,
  опустил взор на вытоптанную равнину.
  Мы не дождались суда: Никакого обещанного чистилища: нет сил больше
  неприкаянным мотаться: нам в ад: грешники мы: грешники:
  
  Тоска устало шевельнулась под двойным сердцем и вновь затихла
  холодным червем. Сатана молчал. Застыв на венце ворот, бездонным
  взглядом смотрел на тянущуюся из-за гор галдящую толпу.
  - Души грешников... тебе... возьми нас... Души грешников...
  
  Сатана развернулся и медленно побрел прочь. Он давно забыл, когда
  последний раз отвечал этим безумцам:
  - На что они мне, ваши души?
  
  
  
  
  Рыцарь Адамант - Гроза Горных Орков.
  
  Торопливый шепот горячо торкал в ухо чесночным духом. Сер Адамант
  сдержал брезгливую гримасу и заставил себя вслушаться.
  - ...не будут знать, о Мудрейший, - льстиво шелестел голос Советника. - Таковых надобно держать в узде, да построже, построже:
  Адамант, сглотнул оскомину и откинулся на спинку золотого трона. Уже второй раз замечал за пыльными гобеленами непонятное движение, двинул ногой ножны, чтобы рукоять развернулась к руке. Ошалевшим от всей дворцовой грязи взглядом окинул зал, чадящие в стенах факела, косорылящихся вдоль стола гостей. Музыканты сучили смычками по измученным волынам, алчно зыркали на обилие жратвы, быстро превращающейся в объедки, огрызки и ошметки. Лоснящиеся салом рожи мололи зубами всё, до чего дотягивались немытые руки, жадно плескали в пасти содержимое кувшинов и боченков, смачно рыгали, пугая подстольных псов, и вновь принимались переводить добро в дерьмо.
  Советник подобострастно обежал взглядом зал, дернулся от очередной пришедшей в голову гадости и подался к рыцарскому уху.
  Адамант не в силах терпеть его липкие доносы упер палец в тощую грудь и отодвинул Советника от себя. Тот нервно отступил и скомкался у подножия трона. Руки нервно затеребили засаленные четки, взгляд метнулся за гобелен.
  Адамант покосился на прореху в поеденной молью ткани, заметил блеск зрачка и короткий кивок Советника.
  Видимо сегодня ночью, подумал Адамант. Ну что ж, время есть.
  Он снова вернулся к созерцанию пиршества, в честь его водружения на царство. От дверей охрипшие голоса хрюкнули очередное прославление нового государя, справедливую власть, мудрое правление и еще что-то сугубо местное. На свободном от столов пространстве вновь начали гнуться полуголые девки, называемые в этих землях танцоршами. По ним поползли склизские пьяные взгляды, а цоканье языков смешалось с глумливыми выкриками. Адамант хлебнул приторного вина, прикрыл глаза.
  С тоской вспомнил искристый родничек у черной горы. Воспоминания потянулись будто звенья тяжелой цепи, поднимающей городской мост:
  В темноте блеснули недоуменные глаза трех Хранителей. В свете
  факела они совсем не походили на тех чудовищ, что были обещаны в легенде. Три невысоких создания грустно таращились на выросшего в проеме рыцаря. Наконец осознав, кто перед ними и с какой целью, безнадежно глянули на запыленные копья в углу пещеры и встали. До Адаманта долетел их легкий вздох.
  Воткнув факел в щель между камнями, Адамант смахнул с лица едкий пот и кровь Страж-Зверя. Отерев ладони о штаны, потряс руками и, взявшись за рукоять меча, шагнул к Хранителям. Тяжелое лезвие без особого труда разметало на части три сутулых тела. Едва не поскользнувшись в смоляных лужах крови, Адамант шагнул к двери, за которой дожидалось свершение самых сокровенных мечтаний и надежд. Железо скрипнуло раненым зверем, свет факела метнулся по грудам злата, присыпанным блестками бесценных каменьев...
  Звон упавшего подноса вернул Адаманта в закопченый дворцовый зал. Пир продолжался входя в куражный разгул. Напоминая сгусток крови, под рукой сверкнул огромный рубин. Адамант скрипнул зубами.
  Вот оно-золото Гиблых Пещер. Вот они - Самоцветы Горных Народцев. Вот они - власть и могущество.
  И что дальше?...
  
  В узком проходе не развернуться с длинными арбалетными рогами. В пятый раз нос нещадно свербило вековой пылью и Коршун еле сдержался, чтобы не потревожить отвислый вековой гобелен. Скрип воротка заглушал шум пирующих. Привычные к работе руки аккуратно развернули арбалет вдоль складок ткани и неспешно наложили согретый за пазухой болт.
  Неудобная поза не помешала выцелить крупную фигуру на гороподобном сверкающем троне. Скоба упруго поддалась мозолистому пальцу и выгнала из ореха вощеную тетиву. С тихим хлопком болт юркнул в дыру гобелена.
  Прислонив арбалет к замшелой стене, Коршун скользнул к тайному ходу.
  Уже в темноте сырого коридора, перед поворотом, прислушался. Веселье наконец заткнулось на миг, затем раздался рев многих глоток...
  
  
  Эпилог
  Дни не спеша уползают из моей памяти.
  Я сижу на спине у Рыбы, которая плывет вниз, в царство Маржеля.
  Меня мучит жажда, но на спине у Рыбы не принято пить.
  На спине у Рыбы принято думать о главном.
  Иногда я забываюсь неделями сна, но мой сон не исповедь.
  Он - лишь слабые воспоминания, которые уходят от меня, чтобы никогда не вернуться.
  Иногда ко мне приходят друзья, но их присутствие эфемерно, и в конце концов я убеждаюсь, что это лишь тени.
  Тени проходят мимо, чтобы оставить меня на спине Большой Рыбы.
  А Рыба плывет и плывет в царство Маржеля.
  Теперь я знаю - это путешествие вниз и есть смерть.
  Поэтому здесь и принято думать о главном...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"