Аннотация: Непосредственно взрыв моста. Дописал. Сырое, Сори за запятые.
Глава 20. Идет бычок качается.
Поезд вырвался из лесного коридора и, пыхтя трубой, покатился к виднеющимся впереди фермам железнодорожного моста. Широкие, мощные металлические балки, качественно обгаженные лесными птицами, выглядывали из маскирующих их кустарниковых зарослей. Кусты обильно росли по берегам речки, пересекающей нити железнодорожного полотна. Железнодорожный путь недавно расчистили, четыре черные нитки рельсов тянулись далеко вперед, сливаясь воедино где-то в таинственном лесном тоннеле. Старый паровоз натужно дышал, таща за собой перегруженные вагоны. Восточный фронт, как прожорливый младенец вошедший во вкус, требовал все больше и больше боеприпасов. Приграничные склады представляли в этот момент мечту прапорщика, даже при строгом немецком учете и педантичности узнать местонахождение и направление перемещения грузов было непростой проблемой. Еще большей проблемой являлись эта самая, не к ночи будет помянутая, ширина русских рельсов. Перегрузка с нормальных немецких вагонов на творение сумрачного восточного гения являлась необходимой мерой зла, так как процесс изменения железнодорожного полотна под стандарт великого рейха на этой ветке только начался и, судя по темпам работ, закончится как раз к взятию столицы этих славянских варваров.
Жаркое июльское небо подобно лоскуту шелка нависшее над лесами, казалось выпивало жизнь из всего живого не спрятавшегося в тень. После вчерашнего переполоха и последовавшей за ним бурной реакции начальства, майор Нитке был вымотан морально и физически и поэтому, несмотря на относительно бодрый вид, воспринимал окружающую действительность слегка, если можно так сказать, трансцендентально. Это впрочем, не помешало ему осуществить плановое утреннее вздрючивание подчиненных на предмет повышения морального духа, напомнив всем окружающим, что рядом в лесах бродят оставшиеся в живых русские диверсанты. Осуществив плановую проверку постов и отправив мотодрезину для проверки западного направления следования, майор приступил к завтраку, предусмотрительно накрытому денщиком в тени караульного помещения. Ибо несмотря на то что солнце только начало свой неспешный бег по небосклону в помещении находиться было просто самоубийственно. Утреннее кофе, яйца всмятку и немного зачерствевший хлеб с маслом были по достоинству оценены майором и заняли законное место в его желудке. Допивая последние глотки кофе и растягивая удовольствие в преддверии очередного тяжелого дня, майор был прерван вестовым с докладом об очередном поезде с боеприпасами, следующем в восточном направлении. Грузовой состав, поприветствовав доблестных немецких солдат гудком, шустро въехал на мост.
Внезапно настил вблизи восточного края моста вспух громадным взрывом, подбрасывая паровоз и буквально фрагментировавшим проходящих мимо часовых. Одного из них, находившегося ближе всех к месту взрыва, буквально разорвало в клочья. Второго, размозжив кости ударной волной и содрав с него одежду, подобно пушинке метнуло на ферму моста.
Человеческое тело, разогнанное взрывом, подобно безвольной кукле ударилось о металлоконструкцию моста и отброшенное ударом упало в воду. Залитые кровью, меркнущие глаза часового увидели только начальный акт, развернувшейся дальше трагедии - трофейный русский паровоз, подталкиваемый в спину тяжелыми вагонами, слетел с последних ниток рельсов обрывающихся в реку и подобно чудовищному метательному снаряду вонзился в восточный берег русской реки со странным для немецкого слуха именем - Нарев. Хлопок треснувшего от удара котла и дикое шипение и клокотание пара сопровождающееся жалкими криками сварившихся заживо пулеметчиков восточного пулеметного гнезда было быстро заглушено какофоническим скрежетом сминаемых вагонов. Грузовые вагоны сминаемые неумолимой инерцией громоздились один на другой подобно чудовищно искаженным детским кубикам ребенка великана. Буквально через несколько секунд волна деформации докатилась до последних вагонов состава везущих столь ожидаемый люфтваффе груз фугасных авиабомб. Размещенные для безопасности в конце состава авиабомбы не долго сопротивлялись волне пластических деформаций. Неизвестно в какой, из порядка шестидесяти тонн авиабомб, сдетонировал сминаемый ударом заряд взрывчатки, но последовавший за этим взрыв, прозвучавший как раз над центральным быком моста, буквально испарил несущую ферменную конструкцию и поднял в воздух остальные вагоны. Хотя, скорее всего детонация началась в тех первых трех вагонах, доверху забитых снарядами и зарядами для дивизионных гаубиц. Но что толку разбирать где она началась если в конце концов она охватила весь состав. В немалой степени благодаря размещению снарядов даже в вагонах с амуницией, жестокий снарядный голод заставлял транспортные службы рейха буквально забивать каждый свободный вагон до верху.
Волна детонации, пробежавшая по вагонам сложившимся в гигантскую кучу-малу, превратила окружающую действительность в ад. Если бы глаза машиниста, привезшего этот смертоносный груз на станцию, могли бы еще видеть, то его взору предстала бы чудовищная картина - окрестности моста буквально перестали существовать. Скрученные взрывом ажурные фермы моста представляли собой адский цветок покрытый копотью и пеплом. Оси вагонов и вагонные тележки, отброшенные взрывом на двести-триста метров, срезавшие по пути полуметровые в диаметре сосны и зарывшиеся глубоко в песчаную лесную почву. Гигантский котлован, находящийся на месте караульного помещения навевал на мысли о хранимом там немалом запасе взрывчатки, что не могло не сказаться на окружающей местности и строениях. Расположенные вокруг заграждения из колючей проволоки, закиданные поднятым взрывом мусором и исковерканными телами, перемежались воронками сработавших противопехотных мин. Кустарник, моментально потерявший от ударной волны всю листву, протягивающий оголенные плети к затянутому черным дымом от горящей амуниции перевозимой в некоторых вагонах, раскиданной и подожженной происшедшим титаническим взрывом, небу.
Кровавое месиво из людей еще несколько секунд назад бывших живыми покрывает всю доступную часть стены деревьев, немало поврежденную взрывом и пролетающими осколками. Тяжелые зазубренные осколки легко пробивали те немногие не унесенные взрывам мешки пулеметных гнезд, безжалостно убивая и калеча немецких солдат, прошивая мягкое человеческое тело, ломая кости, отрывая руки и ноги....
Впрочем, живых там уже не было.
После того, как земля перестала сотрясаться, наступила тишина...
И только на западной стороне реки, из под нанесенного взрывом нагромождения досок, балок и кусков бетона, доносился дикий вой обожженного существа с переломанными конечностями, которое еще недавно было человеком....
...
Халява - как много в этом слове для темноэльфийского уха, впрочем, для человеческого в нем точно много вкусного. Как еще можно назвать состояние, охватившее меня, когда бойцы осчастливили меня не много не мало почти центнером взрывчатки и большим количеством разных вкусностей.
Происходящее дальше можно охарактеризовать одним словом - день рожденья. Раздача пряников и самое главное объяснение принципа действия этих самых пряников, с почти пошаговыми инструкциями по установке и использованию заставила меня просто лучится от удовольствия. Возможность потискать и покрутить в руках различные принадлежности для взрывных работ, осознание что взрывчатки теперь хватит не только на слабый хлопок противопехотной гранаты, а на большее - на много большее. Загоревшееся в моих глазах недоброе пламя при рассмотрении сейсмических замыкателей и электрохимических замедлителей привело к тому, что Олег стал одной рукой аккуратно отодвигать от меня бруски взрывчатки, а другой намертво вцепился в коробку детонаторов.
Находящийся рядом с нами старшина, непосредственно участвовавший в процессе потрошения заначек диверсантов, отнесся к нашей миниатюре довольно просто. Он просто задал один умный вопрос:
-А сколько взрывчатки надо для подрыва этого моста?
Ответом была громкая тишина, упавшая на наш небольшой и почти дружный коллектив.
Окинув всех собравшихся глазами я сделал непосредственно для себя важный вывод - более или менее обращаться со взрывчаткой кроме меня умеет только капитан, но в связи с серьезным упадком сил после ранения, временным отсутствием сознания и нежелательности его скорого подъема на ноги - остаюсь только я. Проблема заключается в следующем - показать умение работы с данным, явно не фентезийным типом взрывчатки и средствами взрывания будет просто преступно по отношению к моей текущей легенде и самое главное к моему нежно любимому тельцу. В связи с этим нужно было срочно придумывать какой-нибудь хитрый план, позволяющий мне использовать данную взрывчатку и не открывающий моего явного знакомства с техническими новинками этого мира.
Естественный порыв взять и попытаться привести капитана в сознание, для выдачи нам сирым ЦУ, был задушен мной в зародыше - незачем представляться в его глазах полным неумехой, неспособным на самостоятельные действия и добычу информации.
Отодвинувшись от груды вещей, я аккуратно срезал кусок дерна и разровнял дно получившегося углубления, приготовив, таким образом, импровизированную чертежную доску. Навыки черчения, намертво вбитые в меня на курсе начертательной геометрии и графики в институте, позволили мне, примерно через полчаса с помощью заостренной с одной стороны палочки, этакого импровизированного стилуса, изобразить в изометрической проекции наш уже осточертевший мост. Последовавший за этим почти двух часовой мозговой штурм, принес некоторые результаты. Оказалось что все же некоторые знания о взрывчатке в головах окружающих меня солдат бултыхались. С горем пополам и совместным коллегиальным собранием, на основании предоставленного мной чертежа сечения элемента металлоконструкции фермы моста, мы пришли к выводу - для подрыва одного элемента фермы необходим сосредоточенный заряд из порядка десяти килограмм тринитротолуола, доставшегося нам на халяву. Таким образом для полного и гарантированного вывода моста из строя, перерубанием верхнего и нижнего пояса фермы моста, разрушением приопорных участков балок фермы, нам необходимо не много ни мало количество взрывчатки исчисляемое тоннами.
Замечательное предложение озвученное Сергеем при негласной поддержке старшины рассматривали чуть дольше. Сутью предложения было размещение одного массивного сосредоточенного заряда взрывчатки на центральном быку моста. При полном разрушении его мост должен был просесть, деформируя при этом металлоконструкцию фермы. В принципе данный вид взрыва вызывал только некоторые вопросы с обеспечением герметичности заряда взрывчатки и способе гарантированноего подрыва в подводных условиях.
Вовремя проснувшийся капитан, несмотря на чрезмерную бледность и переодически закатывающиеся глаза, потребовал поднести его к 'чертежной доске' и недолго ее рассматривая задал вопрос о геометрических размерах быка. Получив высоконаучнейший ответ, показанный в попугаях, прошептал:
- Нет, не хватит.... Всего, что у нас есть, не хватит...
Данная реплика полностью ввергла присутствующих в уныние. Фактически мы рассмотрели все возможные способы взрыва этого моста с наличествующими материалами. Возникшее предложение Олега о вызове по рации звена бомбардировщиков ТБ-3 было на корню задушено только одним вопросом старшины:
-Так чего вас то тогда направили?
Наступившая тишина была прервана тем же самым старшиной, с немного виноватым тоном он продолжил:
-Видно нельзя бомбами или самолетов мало. Ведь самолеты... они-то на самой линии фронта нужнее, там сейчас ребятушкам помощь ох как нужна. А мы значит должны своими силами что-нибудь придумать.
Решив не брать быка за рога сразу, я попытался уточняющими вопросами выяснить нобходимую степень разрушения моста, в надежде обойтись малыми силами и наличествующим количеством взрывчатки. Но слабый прерывающийся голос капитана поставил на моих надеждах жирный крест:
-Минимум, чтобы дней пять .... по нему ни одна собака проехать не смогла....
Эта прозвучавшая фраза поставила жирный крест на моих планах обойтись малой кровью - это означало, что мост фактически нужно было снести с лица земли, ибо время строительства временного деревянного моста, как раз и составляло искомые пять дней. Конечно, саперам и строителям противника можно ухудшить жизнь большим количеством невосстановимых металлоконструкций и ночным противопехотным минированием, но это лишь временные меры и ни к чему хорошему они не приведут.
Внезапно на горизонте забрезжила лампочка одной знатной мысли - а что если не полностью разрушить мост, а только устроить на нем завал из вагонов, думаю разбирать его саперы будут довольно долго. Озвученная мысль внезапно вызвала поддержку у капитана, от волнения он даже немного приподнялся и одной фразой довел эту мысль до совершенства:
-Эшелон с боеприпасами!
От такого решения нашей проблемы все резко замолчали, ведь действительно - у нас мало взрывчатки для полного разрушения моста - так пусть противник сам ее подвезет и упакует в приятную форму. Даже если часть боеприпасов не детонирует, то все равно приятной работу по разбору завалов сделает обязательно. Единственный и самый жирный минус данного способа уничтожения транспортной артерии врага заключался в необходимости точного времени подрыва и размещении заряда непосредственно в зоне пристального контроля оккупантов. Поверить в своем уме, что немцы дадут осуществить ночное минирование полотна железной дороги непосредственно находящейся на мосту и самое главное не обнаружат заряд утром при плановом осмотре, было просто не реально.
Обсуждение вновь покатилось по второму кругу. Рассматривая чертеж нашего яблока раздора, я присмотрелся к приопорному участку восточного берега, дело в том, что довольно высокий восточный берег был дополнительно укреплен каменной забутовкой, на которую уже в свою очередь опирались береговые концы правой и левой фермы. Между настилом моста и забутовкой обязательно должна была существовать щель. Прикинув, что для перебития металлоконструкции и разрушения настила там необходимо сформировать довольно большой сосредоточенный заряд, я уже чуть было не отказался от этой идеи. Но в голове вдруг пронеслась следующая мысль, вызвавшая у меня легкий приступ паники напополам с недоумением:
'-Недостойно lythiiri решать все грубой силой. Если перед тобой препятствие - не надо разрушать его - обойди его или сдвинь!'
Похоже, моя персональная шизофрения продолжает шириться буквально на глазах. Холодный пот, резко выступивший на лбу, поднявшееся сердцебиение, расширившиеся глаза - все это заставило окружающих замолчать и обратить внимание на меня. Раздался участливый голос Сергея:
-Командир - что хреново? Может, тоже полежишь, ты же сегодня на лечение выложился, да и раненый недавно был?
Протестующим движением руки я отверг предложенную помощь и вкрадчивым низким голосом произнес:
- А зачем именно перебивать взрывом - давайте просто сдвинем.
Последовавшее за этим получасовое обсасывание мушиных лапок плана было уже почти не так интересно. Единственно могу заострить внимание на предложенном старшиной способе подрыва - детонацией от попадания пули в шашку. Сергей в свою очередь предложил использовать для этих целей, переделанный мной карабин с самодельным ПБС.
Гена с Юрой моментально разобравшиеся в тематике предложили сформировать заряд с помощью брезента и шпагата и дополнительно обеспечить его водонепроницаемость с помощью сосновой смолы. Тротиловые шашки в тканевой оболочке - распределенный удлиненный заряд. Все как в старинном учебнике минновзрывного дела - это вызвало у меня такую добрую отеческую улыбку, что окружающие меня люди сами невольно отшатнулись....
...
-Я тучка, тучка, тучка - я вовсе не карась -тьфу! В смысле - я карась, я карась!
Занимаясь таким аутотренингом, я толкал перед собой протопленный, привязанным хорошим камнем и спецкарабином, пакет взрывчатки. Конечно способ обеспечения водонепроницаемости предложенный нашими Чуком и Геком, в смысле - Геной и Юрой, работал на все сто процентов. Но главное тут в том, что к рукам эта гадость липла страшно и вызывала дикие порывы ее бросить и сразу заняться мытьем рук с песком и мылом, ибо чувствуется, просто мыло в моем случае уже не поможет. Любовно укутав голову надерганными со дна водорослями, я прикидываясь дохлым карасиком медленно плыл по течению реки, чуть загребая в восточную сторону. На мосту плавно и настороженно прохаживались обьекты моих ночных тренировок. Судя по всему, мои посещения плодотворно сказались на бдительности часовых. Следуя без остановок по полотну моста и внимательно вглядываясь в малейшие подозрительные тени, Гансы буквально радовали меня качеством дрессировки. Тихо причалив под мостом, я в первую очередь осмотрелся - конечно, освещено было почти все, но и оставшихся клочков тени должно было хватить для моего плана. Отсоединив камень и притопив его вместе с карабином в приметном месте, принялся поудобнее пристраивать на себя взрывчатку. В конце концов, плюнув и просто взвалив на себя сверток и окончательно при этом перемазавшись в смоле, я как черный, обросший водорослями паук принялся подниматься по бутовой, каменной стенке, благо клали ее все же русские люди, а это означало присутствие больших качественных щелей из за повальной экономии раствора. Аккуратно взобравшись и протиснувшись под настил, я принялся высматривать место, достаточно близкое к опоре балки, не видное с моста и хорошо просматриваемое с противоположной стороны реки. Последнее условие было жизненно необходимо для обеспечения подрыва.
Наконец-то разместив свою ношу на приопорном участке, неслышной темной тенью соскользнул в воду. И тут то оказалось, что я умудрился посеять карабин. Стоя раком в черной холодной ночной воде освещаемой качающимися отсветами от немецких фонарей и слыша своими чувствительными ушами переговоры часовых, я подобно сборщикам устриц перебирал ил руками, пытаясь найти вожделенный агрегат. Почти на грани паники я ощутил легкое прикосновение кончика веревки связывающей карабин с камнем и с облегчением извлек на воздух своего красавца. Отвязав его от камня, я принялся медленно, по диагонали переплывать реку. Спустившись по течению примерно на двести метров, я пристроился в промытом рекой углублении под нависшими кустами ивняка. Укрытие было подобрано мной по следующим признакам - кусты были почти полностью прозрачны по отношению к предметам находившимися за ними на берегу, из-за голого ствола, но скрывали находившееся в воде благодаря опущенным в воду густым ветвям. Прикинувшись кучкой водорослей запутавшихся в ветвях я притаился и принялся ждать рассвета.
Уже через несколько часов я проклял этот мост, этот карабин, этих немцев и самое главное эти долбаные водоросли, вместе с покрывающей мою кожу смолой. От водорослей жутко чесалась голова. К смоле липли все проплывающие мимо предметы и листва, уже к рассвету я представлял собой пример из учебника по маскировке - завернутый в брезент и промазанный смолой карабин, туловище, руки, часть лица все это было покрыто стандартным плавающим в лесной речке сором. Уже в десяти шагах принять меня за разумное человекоподобное существо стало просто невозможно. Дошло до того что на утреней заре я заметил карасика пытающегося объесть с меня какие-то их рыбьи вкусности и нимало не обращающего внимания что перед ним вообще-то дроу. Поэтому рассвет я встретил просто как избавление - еще чуть-чуть и я бы просто сорвался и начал расстреливать прогуливающихся по мосту часовых - просто так из-за накопившейся злости требующей выхода. В робких проблесках рассвета я распаковал карабин и аккуратно продул ствол, большое внимание уделяя скопившейся в самодельном глушителе воде. Тихо и медленно передернув пару раз затвором, принялся вставлять по одному патроны, из предложного на выбор арсенала мною были выбраны бронебойно зажигательные в надежде что они надежнее сдетонируют взрывчатку. Накинув на ствол несколько прядей водорослей и установив его на заранее воткнутую в грунт рогульку, я принялся ждать появления клиента. Примерно в восемь - восемь тридцать с запада послышался тихий перестук колес.
Наведя прицел на густую тень, скрывающую мой подарочный сверток, осторожно скосил глаза на мост, пытаясь сразу увидеть и определить тип состава. Появившийся бодрый паровозик, тянущий за собой товарняки, порадовал меня как подарок на день рождения. Дождавшись когда сей агрегат уже проедет три четверти моста я выстрелил. Хромкий взбульк, обычно такой можно услышать при работе кальяна и поднимающееся над глушителем облако пара - вот и все, что случилось при нажатии на курок. Поле зрения вдруг резко окрасилось красным и из горла раздался низкий клокочущий рык. Вскочив во весь рост и сбив глушитель ударом о комель куста, я передернул затвор и выстрелил...
Полуоглушенный от выстрела и последовавшего за ним взрыва, я без сил откинулся на берег, как вдруг со стороны моста раздалась череда сильных взрывов, окончившаяся одним просто титаническим, погрузившим меня в беспамятство и швырнувшим мое безвольное тело взрывной волной дальше на берег....
...
-Сергей ты уверен, что это тут? - Два силуэта, передвигающиеся в дыму устилающем берега реки, медленно перемещались по берегу.
- Товарищ старшина! Ну мы ж с ним вместе позицию выбирали, я ему еще предложил карабин тут оставить, чтобы с собой не тащить. А он отказался - сказал, что ночью неизвестно где течение может вынести, искать потом до утра будет. Да вот смотрите заводь знакомая, тут где-то. - На ободранном взрывом склоне, забросанном различным мусором и кусками дерева, старшина вдруг увидел торчащую из груды водорослей черную руку со знакомыми когтями. Крикнув Сергею, он со всех ног побежал к своей находке. После почти десяти минут раскопок с помощью подобранных рядом досок дроу наконец-то удалось освободить. Побитое тело с многочисленными ссадинами и рассеченным лбом, из которого медленно сочилась густая почти черная кровь, было аккуратно перенесено на самодельные носилки. Уже удаляясь в сторону леса Сергей оглянулся и бросив взгляд на лунный пейзаж, сменивший вчерашнюю идиллическую картинку, произнес:
-Вот ведь гады! Это сколькож надо взрывчатки в поезд затолкать, чтобы капитана почти за триста метров так зацепило!.....