Сергеев Кондратий : другие произведения.

Плоды Примаверы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

 []

  
  
  
   САТИР И ПСИХЕЯ
  
   Страшны оклики ночные,
   страшны облики земные...
  
   Кто ничем не приукрашен -
   непременно будет страшен.
   Будет каждую ворсину
   в неприятеля топорщить,
   выпив шкалик керосину -
   зубы скалить, морду морщить.
   Непременно в нем проступят
   отвратительные складки,
   неприступные уступы,
   непристойные остатки.
   Кто ничем не окультурен,
   не расчёсан, не прилизан -
   раздражает, словно дурень,
   неприятен - будто слизень.
   И - как мина часовая -
     оживая  в толще праха -
   ничего не вызывает
   у души помимо страха.
  
   Потому душа ночами
   так вот мечется на ощупь:
  
   жаркими трясёт плечами,
   птичьим крылышком полощет,
   шкуркой беличьей в растворе
   горькой щелочи дубеет,
   в задушевном разговоре
   цокает, мяучит, блеет,
   плавит блики в лунном тигле,
   пялит зенки, как бинокли -
  
   в миг, когда ее застигнет
   часового строгий оклик.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * * *
  
      Над готикой старого Goethe
      откуда-то с чёрного хода
      плывет ледяная пехота
      зимы сорок первого года.
     
      Над ворохом свеч и созвучий
      на жарких рождественских елях
      ползут молчаливые тучи
      в расхристанных русских шинелях.
     
      И в тысячелетии новом
      среди всё того ж карнавала
      гостей пробирает ознобом
      от их ледяного оскала.
     
      Но Гёте по кружкам им плещет
      наркомовский спирт, и по ходу
      им Моцарт с подружками свищет
      на лунно-льняную погоду.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * * *
   (Зима в <ботаническом> саду)
        
      Руины театра. Белка на снегу.
      Осинник, уходящий по окопам,
      В которые, наперекор врагу,
      Нас сбросили - и там забили скопом.
     
      Пугливей белки мысль... Я не могу
      Уйти вослед деревьям: ветром скован -
      Стою руиной стужи - и такого
      Не пожелал бы лютому врагу.
     
      Скользит на каблуках маркиз де Сартр.
      За ворот прячет косу провокатор -
      Он изучает - он сквозит в театр
     
      Военных действий... Но пергамент карт
      Протёрт на сгибах. - И из яви в сад -
      В снега, в сугробы - рухнет весь театр.
     
   29.12.03
  
  
  
   _________________________________________________
  
   Воронежский парк "Динамо" в 30-е годы называли (городским) ботаническим садом,
   дальним своим краем он смыкается с Ботсадом ВГУ. Бугры вокруг парка со времён
   войны изрезанны старыми окопами. На одном из крутых склонов лощины, в которой
   расположен парк, сохранились развалины "Зелёного театра" - площадки под открытым
   небом с амфитеатром скамеек по склону...  
  
  
  
  
  
  
   ТРОЯЩИЙСЯ ТРИПТИХ
   (<Охотники на снегу>)
  
  
   I Деревья падают, скользят, сбегают в лог.
   Их гонят - (кто их гонит?) - скопом, стадом -
   Их сбродным строем, их дремучим садом -
   Куда их гонят? чей чертополох
  
   На их штандартах? - И - чьим палисадом,
   Чьим палисандром их встречает лох?
  
   Чьего бессмертья в этом есть залог?...
  
  
   II Деревья падают, скользят, сбегают в лог,
   Их гонят сквозь шпицрутены - их адом,
   Их бесноватым строем, диким садом -
   Их бурым буром -
  
   (Куда их гонят?) - чей чертополох
   На их штандартах? - и чьим палисадом,
   Чьим палисандром их встречает лох?
   Чьего бессилья в этом есть залог? -
  
   Чьим утром хмурым?
   Хворым чьим фасадом?..
  
   III Деревья падают, скользят, сбегают в лог.
   И на снегу густые пятна крови.
   И Питер Брейгель Старший хмурит брови:
   Чьим палиндромом содран этот слог?
  
   Но кто они? Куда их гонят? - Лох -
   Он не охотник - он пастух коровий.
  
   Во всей цветистой пламенной Кордове,
   Где смерть быкам - для них не хватит слов.
  
   2002
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПОЛУНОЧНЫЙ ВЫГУЛ СОБАК
   <В БУЛОНСКОМ ЛЕСУ>
  
   "...а вот когда мы энтого напьёмся,
   мы наконец-то энтого добьёмся:
   не похмеляться в очумелом пире,
   а тока эдак зыркать... по-шекспирьи!.."
  
   (из частного письма)
  
   "Не бойся, дщерь Сионова! се,
   Царь твой грядёт, сидя на молодом
   осле..."
  
   (Иоанн, 12:15)
  
  
   I
  
   Труби в рога, мой грозный Оберон!
   Пусть легионы мусорных ворон
   Срывает звук с насиженных дерев
   И рушит на плечи того, кто, озверев,
   Крадётся непролазною тропой
   В глухой шалман на поздний водопой.
  
  
   II
  
   Пусть содрогнётся лес, когда разряд
   Высоковольтный из-за дальних гряд
   Углы оврагов мельком озарит
   И гнёзда тьмы мгновенно разорит,
   И врассыпную сонмища теней
   Промчатся глуше, чем табун коней.
  
  
   III
  
   Пускай сожмётся чёрное нутро,
   Когда с обрыва ржавое ведро
   Покатится, и, жестью дребезжа,
   Уткнётся в жало ржавого ножа,
   Торчащего сквозь лиственную прель
   Здесь с оных дней, когда апрель свирель
  
  
   IV
  
   Свою налаживал и весело пищал
   И жареным барашком угощал
   Такой беспечный, молодой народ,
   Который нынче, но - наоборот -
   Сам стать готов и жертвенным козлом,
   И новобранцем в битве с вечным злом...
  
  
   V
  
   ... А на обратном горестном пути
   что здесь останется? - щетину поскрести
   щеки - своей пока что пятернёй,
   помаяться похмельем и фигнёй,
   и обнаружить не любовь, а снов
   покров и кровь - Основою основ...
  
   К НЕМЕЦКОЙ МУЗЫКЕ
     
   Иль вырви мне язык - он мне не нужен...
  
      ( О.М.)
        
   Честный рыжий Фриц иль Ганс -
      Что ж усы твои пшеничны?..
      Не удержит декаданс
      Нас на койке на больничной.
      Птичку-польку станцевать -
      И жениться. Хоть то полька
      Или чешка: и - в кровать!..
      Лето. Праздничная Голька.
     
      Старый честный Иоганн,
      Сколь чело твое огромно!..
      Семиярусный орган
      Всё поглотит, будто домна.
      Из-под стрельчатых высот
      Вынесут вперед ногами.
      И заклеят в воске сот
      Над рекою в птичьем гаме.
     
      Рыжий маленький Адольф -
      Как уста твои медовы...
      Цепью брякает вервольф
      За калиткой за садовой.
      Снова август. Полдень. Зной.
      Ах, мой милый, молви слово...
      И гармонике губной
      Вторит дудка крысолова.
  
  
   * * *
   (Белка)
  
   Весёлый вохровский стрелок,
   ну что ты щуришься на белку?..
   Давно сквозняк меж этих ног
   гуляет, и сломали целку
   ещё по тоишней весне -
   там, за соседским огородом,
   где в забубённой бузине
   гуляют всем честным народом...
  
   Теперь её прельстил твой ус,
   и - льстя улыбкой белозубой -
   (клянусь!) - возьмёт, войдя во вкус,
   на язычок не только губы,
   махрой прожжённые - но сам
   твой сокровенный первообраз...
  
   Погладь её по волосам,
   когда - пружинясь, словно кобра,
   она откинется навзрыд
   с устами в тёплом липком млеке...
   А там, как знать, Господь простит
   твой грех убогому калеке...
  
   А там - (мы здесь не на века) -
   глядь - и прожжёт, как жгучим перцем,
   дробинка черного зрачка
   твое малиновое сердце.
  
  
  
  
   * * *
   (Отчий дом)
  
   Тёплый свет на окошке,
   и яичко в лукошке,
   и собаке и кошке -
   и мышке - по плошке...
  
   Поклонись Ему в ножки,
   покажи Ему рожки -
   да по ранней дорожке
   застучат твои дрожки...
  
   Ах, вертлявые блошки
   да слепящие мошки!.. -
   протяни свои ножки,
   коль найдутся одежки -
  
   Ну а нет - под рогожкой
   и собакой, и кошкой,
   и мышкой, и вошкой,
   и Сашкой, и сошкой...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * * *
  
   Non ricordare, non sperare...
  
   ( Francesco Petrarca)
  
   Ах, мое бедное сердце!
   Лаура и Беатриче...
   Вдребезги хрупкое скерцо.
   Вдрызг роковое каприччо.
  
   Ах, между Дантом и адом,
   Между тоской и Тосканой -
   Драли маркизом десадом
   И за волосья таскали.
  
   Грубая полая мышца
   Над головою медузы.
   И растекашутся мышью
   Немцы, гишпанцы, французы...
  
  
  
  
  
  
  
  

* * *

Так было в дни перед потопом...

Звенят цикады.

И тянет топотом и хлопом

от эстакады.

Занудно дребезжит косилка.

И эта яма

воспринимается как ссылка

на Мандельштама.

И злаков вздыбленный растратой

шпиль топознака

топорщится прямой цитатой

из Пастернака.

Межи перемежая пылью,

крутой, как хлебы,

всё - как мешки - набьется былью -

и прямо в небыль.

Тын золотом и киноварью

маляр марает смело.

А небо маревом и хмарью

округло млело...

  
  
  
  
  
  
  
  
   БАЛЛАДА О БЕЗВЕСТИ ПРОПАВШЕМ
     
   Константину Александровичу Кондратьеву,
   дяде
  
     
   Когда вы были молодыми
   и розы красные цвели...
   а что ещё?.. - Москва, ИФЛИ...
   и впору ль думать тут о дыме
   сырых торфяников?.. - но вот,
     
   пороховой натянет гарью,
   наступит сорок первый год,
   Ванюша поцелует Марью...
   А что же Гегель?.. - он грядёт!.. -
  
      и Кант, накрасив киноварью
      свой узкогубый алчный рот,
      с небес нацелится над тварью,
      но встретит остья и народ,
      и, ноя песенку комарью,
      Вас в стоге сена не найдёт...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ОДА К <НЕМЕЦКОЙ> РАДОСТИ
   (или "Что русскому хорошо...")
  
   Бетховен и Воронеж - или
   Один или другой - злодей...
  
   (Мандельштам)
  
   Вокруг светло от снега. Небо мглисто.
   На фоне млека - узловатых линий
   Пучки: немые пальцы Франца Листа,
   Скупые пальцы Николаса Паганини.
  
   На фоне неба - верная октава.
   И - как главнокомандующий - верховен
   Утробный гул порожнего состава
   Глухой ночи - такой же, как Бетховен.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАВНОДЕНСТВИЕ
  
   Михаилу Болгову
  
   Крест-накрест: по небу, по снегу,
   по белому свету - два взгляда:
   из Альфы - вонзаясь в Омегу,
   и в Рай - перекрестно - из Ада...
   Два взгляда, две молнии, двое
   поверженных ангелов: Света
   и Тьмы, презирая живое
   и мёртвое, словно бы это
   и вправду не больше, чем глина,
   размятая в старческих пальцах;
   две молнии, два властелина
   в оковах; два вечных скитальца
   по белому свету: от края -
   мгновенно - до края, от брега -
   пустого - к пустому... ни рая
   не видя, ни пункта омега.
   Два Ангела: тёмный и светлый,
   продольный и поперечный...
  
   Смеркается. Старые ветлы
   в тиши над заснеженной речкой
   прислушиваются, как хлада
   слабеет звено в дрожи венок,
   и к запаху дыма и стада
   примешивается оттенок
  
   едва уловимый - движенья:
   снегов - в толщу почвы, волною -
   воды подо льдом, в напряженьи
   темнеющем над глубиною...
  
   Смеркается. Топятся печки
   и звякают вёдра. Без злости
   собак перебрёх. Тишь - на речке,
   на улице и на погосте...
   Затеплилась свечка в оконце
   в домишке, что на повороте...
  
   И низко над крышею - Солнце
   с холодной Луною напротив.
  
   Архангельская губ.
   Весна.
   Конец 80-х.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

* * *

(На холмах...)

Отчего ж в эти выпуклости, впадины

Моё зрение как будто впаяно?..

Глаз не оторвать от поверхности.

Верность местности - пуще верности

Роду, семье, женщине -

Ибо суть её - суть уменьшенной

Копии верности Тому,

Кто - в земле, в небесах,

в дому...

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ВОСЬМИСТРОЧИЯ
  
  
     - Нет, не мигрень...
  
   1
  
   Головная боль не зависит от количества мыслей,
   Их изощренности, глубины... Напротив -
   Это мысли на ветках боли слезми повисли,
   Пескарями в траве близ воды кривят свой ротик.
  
   От количества птиц, их качеств - зависит ли небо?
   В их ли сети оно попало? в глазах застыло?..
   В пыль дорожную падая ниц - за краюшкой хлеба,
   Замечаешь краешком глаза - открыт затылок...
  
  
   2
  
   Он там - ты здесь: чем дальше - тем непреодолимее.
   Линии рельсов, линии проводов, линия горизонта.
   Возвратясь из рейса - с каждым разом все меньше охота с утра
   выходить на линию.
   Все больше охота кормить себя - как того бизона
   С радиатора МАЗа: лужками, полянками, влажной муравкой поймы,
   Чтоб когда-нибудь предпочесть мышиной возне между коркой хлеба
   И канистрой солярки - сожжённый мост, пустоту обоймы -
   И заречные дали бескрайне большого неба.
  
   3
  
   Та мне нравилась больше, но она так порхала по краю
   Поля близ рельсов, одиноких в резне разнотравья,
   Что её принадлежность к ихнему мусульманскому раю
   Была очевиднее замасленных шпал, костылей и гравия.
  
   Что ж - сиди с сигареткой погасшей на краешке тёплого рельса -
   Смотри, нет?.. - так слушай, хоть просто вдыхай, узнавая
   Щетиной щеки тишину между солнцем и облаком... - Грейся,
   Одинокий бродяга - дождешься ж и ты, наконец, ледяного трамвая.
  
  
   4
  
   У летучих мышей такие детские лапки.
   Как же не пожалеть её - залетевшую в прореху
   Между рамой и мамой. Даром что ль клали заплатки
   Наши бабки на раны что хромому варягу, что греку.
  
   Разве эти крылья - это же разве ж крылья?
   Разве ж небо дворов - это и вправду небо? -
   Эх, веселие на Руси - это степь ковылья,
   Гул копыт, орда... А уж крови у нас - что хлеба.
  
  
   5
  
   В заповедных волнах мирового ночного эфира
   Плывет синий кит, проглотивший солнце, плавниками едва шевелит.
  
   И который век всё забрасывает свой невод хромой Князь Мира.
   А Старуха его всё одно: всё пилит да мелет.
  
   -- Кабы выбрал ты в жёны, -- бранится, -- великую, стал быть, Блудницу -
   Возлежал на печи б на широкой... А коль ты дурак - в том разе
   Запрягай поутру, старый хрыч, кобылицу в свою колесницу -
   Да паши облака - ить князей-то у нас - что грязи...
  
  
   6
  
   Зло не самостоятельно - это жест нетерпенья, которым
   Добрая женщина рвёт нитку запутанных бус.
   Зло не самодостаточно - избыток добра, к заторам
   И пробкам ведущий на трассе, где мчится ваш автобус
   В Рай. Зло - это мнимость. Мнительность слишком педанта,
   Живо себе представляющего забытый на кухне утюг.
   Зло - это конечность. Этому учит Веданта.
   Да разве ж об этом упомнишь в пути на Великий Устюг?..
  
  
   7
  
   Увидеть свет на березе ли, на вороне,
   На зданиях дальних - заречных - почти что Небесный Кремль
   На тверди реки... Свет - он односторонний,
   И было бы жаль всё свести здесь к нему: как крем -
  
   Он слишком сладок. Видно, "счастливое детство" -
   Это всего лишь страничка тетрадки со школьным  Дано:...
  
   А по реке - как по небу - плывет золотое наследство:
   Закономерных последствий брюхатое жизнью говно.
  
  
   8
  
   Мелкой плотвички коту на забаву поутру наудит -
   Жена удивиться успеет - да все на бегу, а дочурке - дума.
   На берегу было так... ну а после махнул рукавом:
   будь что будет.
   Проморгался, вдохнул напоследок цветастого дыма - и вот: дома.
  
   Под открытым балконом звенят и звенят - и грохочут трамваи:
   Жизнь мешает понять, как ходить по воде -
   чтоб не выйти в злодеи -
   Чтоб не стало - что выгорела до бесплотного тла вся трава и
   Не осталось в округе ни эллина, ни иудея.
  
  
   9
  
   Меж полем ржаным, тем что справа, и полем пшеничным - что слева -
   Проселок - до СХИ, до Лестеха и дальше - до церкви Бориса и Глеба.
   И пива в бутылке на пару глотков - и бычок на затяжку.
   И стайки студенток в коротких юбчонках и брючках в обтяжку.
  
   И дом в получасе ходьбы... "Прикурить - огоньку... Извините..."
   И тучи с востока с заречных степей. И зной жаворонка в зените.
   И жар в сердцевине - и пламя! - насквозь...
     Златым колесом текут реки -
  
   (боль свинцом - в пыль лицом):
   -- Ось! - завиваются - эти в Варяги,
     те - в Греки...
  
  
   10
  
   Настрочили солдатам сорочек, намылили строчек,
   Сорочат наплодили - а впрочем, как Ты хочешь...
   В прочем - воля Твоя. Нам хватает своих заморочек.
   А кого уж в невесты Ты нам, в женихи прочишь -
   эта воля - Твоя!
   Знать, не царское то дело -
   коль, покинув поля
   головная боль по небу летела...
  
  
   11
  
   Небу, наверное, все-таки грустно без птиц.
   Истории - без полководцев и их колесниц.
   Грустно на свете живётся вдовцу без жены.
   Грустно жене, если муж не вернулся с войны.
  
   Грусть! - как помыслишь, что Небу настанет конец.
   И разбредутся, бездомные - Лев, Скорпион и Телец -
   -- И опустеет конца не имеющий Путь -
   И человек - долгий век и короткое: -- Пусть...
  
     Конец мая - начало июня 2002 г.
   Берёзовая Роща
  

* * *

(Птичий закут)

В наших дольних мирах вельми дивного много.

Есть и сады камней, и сады осьминогов...

Есть поля сонных маков, кружевные делянки,

Грибные места, земляничны полянки...

Есть висячие кущи меж землёю и небом.

Есть лощины, набиты нетающим снегом.

Есть провалы вовнутрь - что ни пропасть, то диво...

Жаль, семейство людское весьма нерадиво.

Как кто ввысь воспарит, али в бездну кто канет -

Тут же вящий испуг растрясёт-устаканит:

То ли вусмерть упьётся, то ль вовсе зашьётся -

Вот душе и не можется - и не поётся...

...а у братии птичьей - иные раскладки,

Хоть не скажешь, что чем-то крупицы их сладки,

И не скажешь, что их закуток им не тесен,

Ан - что вверх им, что вниз им - всё повод для песен.

И когда из силков их пускаем на волю -

Они равно щебечут и чёрному полю,

И льняным небесам, и горючему миру,

И утробе живой - и пустому кумиру...

  

(В лесу...)

  

* * *

(Землянка)

Верстах в пяти, а, может, и поближе в лесу в логу есть заповедный схрон.

Там волк мне руку дружелюбно лижет и жадно рад кастрюльке макарон.

Там мы с косым, точнее - с длинноухим, бывает, выпьем грамм по пятьдесят,

А там - ещё по сто - и чешем брюхи чересполосных диких поросят.

А иногда - комически напыщен - к нам прилетает пафосный снегирь за сухарём...

- Но врёшь! - Не ради пищи мы здесь сошлись вдали державных гирь.

* * *

Искать кота в заснеженном лесу.

Да, бело-чёрного домашнего кота

искать. Спугнуть там рыжую лису,

Нет, чёрно-бурую... А больше ни черта

там не сыскать.

Промёрзнуть до костей.

Корявой спичкой чиркать наугад.

И думать: где-то ж он, подлец, гостей

пушистой лапкой намывает, гад...

И думать: где-то ж - пламя камелька,

а где-то дым насупленных эскадр...

И всё стоять с цигаркой у виска.

И всё мелькать, как чёрно-белый кадр...

  
   (В контексте...)
  
  
   * * *
   (... политическом)
  
   Как тянет гарью!.. - мусорки горят.
   Их три недели как не убирали -
   С тех пор, как выпал снег, и октябрят
   Благословлял "отец" в "святом граале".
  
   Он окропил их сладеньким винцом,
   А после долго в зеркало гляделся
   На псину с узким выжженным лицом.
   А пёс смердящий у помойки грелся...
  
  
   * * *
   (... культурном)
  
   Я гуляю в контексте культуры
   Налегке: что сорвахъ, то сорвахъ...
   И кривые штыри арматуры
   Стерегут меня в ямах и рвах.
  
   Я гуляю в вольготном контексте:
   Ни ментов, ни гэбэ - земляки
   Рассуждают о сексе и Сексте,
   От общественности далеки...
  
   Я гуляю по этому краю,
   Попирая немытой пятой
  
   Василисков, дерьмо, тётю Раю,
   Слой обёрток культурно-густой.
  
   Аватары и презервативы,
   Храбрецы и пустые шприцы -
   Всё твердит нам о том, что мы живы -
   И гораздо живей, чем отцы.
  
   Я гуляю по этой помойке,
   Отродясь - ни друзей, ни врагов.
   Сам попробуй - а ну-ка, умой-ка!.. -
   Враз получишь звезду меж рогов...
  
   Я глотаю глухую микстуру -
   Мол, зане - вроде горло болит...
   А напротив всю нашу культуру
   Костылём шевелит инвалид.
  
  
   * * *
   (... социальном)
  
   Огнями блещущий, пылящий крутизною,
   Щеглами свищущий в верхах -
   Охранный вал
   Земного Града - между Господом и мною
   Всегда так неожиданно вставал.
  
   По вечерам, не разбирая тропок,
   Я был готов дойти до тла, до дна...
   Но как же ров в его подножье топок,
   Как жирная верхушка - не нужна...
  
   ПОЧТАМТ,
  
   или Три эпиграфа
  
   * * *
   И сладок нам лишь узнаванья миг...
  
   Узнавай же скорее меня в этой мгле редколесья,
   В этой мгле редкозимья, в фонарных разводах окраин...
   Как же звали тебя в прошлой жизни?.. - Оксана? Олеся?..
   Что же видела ты в этой жизни за нашим за раем?
  
   Узнавай же меня в этой жизни, к которой подмешан
   Я таинственным ядом, коль помнишь ты Гребенщикова.
   Не на стогнах и торжищах - здесь, на задворках посмешищ
   Из желтка я проклюнут, ощипан и в лёд оцинкован.
  
   Узнавай же меня - оцифрованного киноварью,
   С шестисотых прогонов прошедшего первые пробы...
   И дрожи - как над ним, как над всем - как над каждою тварью,
   Мёдом пущенной в совестный дёготь из млечной утробы.
  
  
   * * *
   (Post-прощальное)
  
   Как дрожала губ малина...
  
   Сбоку чёрточка дрожала -
   Будто ртутный стебелёк...
   На рассветный фитилёк
   Через сумрак провожала.
   В час, когда соседи спят
   И не скрипнет половица,
   Только звёздочка и птица
   В платьях с крыльями до пят -
  
   Соглядатаи твои.
   Только им твой слышен шёпот.
   Только им твой чуден опыт
   И автобус на Ваи*...
  
   Будто градусник разбить.
   Будто жить в житейской ссоре,
   А ночами видеть море...
   Будто шёлковую нить
  
   Через пальцы захлестнуть.
   Распровадить постояльца.
   А потом настроить пяльцы,
   Затвориться и уснуть...
  
   Я не знаю, как дела... -
   Только чудная картина:
   Как поила чаем сына,
   Чаяла, дала, ждала...
  
  
  
   ______________________
  
   * Ваи - окраинный микрорайон Воронежа.
  
  
  
   * * *
   (На низах*)
  
   ...под хруст сторублёвый...
  
   Разномастная вширь слобода.
   С четырёх вьюжит ветер сторон
   И наматывает провода
   На катушки носатых ворон.
  
   Брызжет снежная каша в очках,
   И разбужено фыркает ёж...
   - Зря рискуешь: зевнёшь - пропадёшь!
   Глянь, какие ерши в тупичках...
  
   Здесь однажды гулял Мандельштам -
   Вот и повод!.. А вот - телеграф...
   - Ну куда тебя?!.. где же ты там?.. -
   Наст хрустит...
  
   Он хрустящ, словно крафт.
  
  
  
  
   _________________________
  
   * "Низы" - старый, в основном "частносекторный" центр города на буграх
   и в балках высокого и крутого правобережья.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * * *
  
   К вечеру, когда кончилась служба, и свет
   Ложится на мартовские сугробы, даруя тени,
   Сиреневые меж их волнами, и горя нет
   Во всём хитросплетенье земных растений -
  
   Только в душе, в глубинном её закоулке, тень
   Иная - тёмная, знобящая: ну же, ну же...
   Вот и пойми тут: то ли здесь ясный весенний день,
   То ли агония чёрной и жаркой стужи...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * * *
   (Плоды Примаверы)
  
   Что-то падает с веток, должно быть, пласты залежалого снега -
   Неликвидный, худой, позапрошлосезонный товар.
   Мерзкий ор воронья: имитация наглого смеха.
   На загаженном насте нагая и наглая тварь.
  
   - Это я? - Это ты. Это лысый Сократ, Аристотель, Сенека...
   Это некий Адам. Это дар. Это плод во сто крат.
   Это - райское место, где даром - халва прошлогоднего снега
   И где ангелы сорят сосульками в сотни карат.
  
   Это место, исполненное наобум старичком Торричелли.
   Это фуга, прелюд на мотив чьи вы, чьи вы? - не чьи!..
   С боку на бок в сугробах ворочается Ботичелли.
   И журчат, и журчат, и журчат - разливаясь, ручьи...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * * *
   (Маленький человек-не-остров)
  
   Высоко утвердил свой престол Всевышний.
   Широко раскинулась чаща.
   Всякой человек в человечестве - лишний.
   Каждая тварь дрожаща.
  
   И в пиру, и в миру, и на добрых людях
   всякий, как поскрести щетину -
   розовея в потёмках, будто хрен на блюде,
   содрогается ощутимо...
  
   Глубока причина всемирной скорби.
   И зарыта, что та собачка.
   Так что каждый сидит над могилкой, сгорбясь,
   как Роден над своей задачкой.
  
   И идут столетья... А в это время
   умирают волны за молом.
   ...Тебе нет числа. Ты и дар - и бремя.
   И народ без тебя не полон.
  
    []
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"