Памяти поэта — первостроителя Магнитки
Александра Ворошилова
Старая кинолента
На экране лопаты мелькают.
Стройка — в штурме ударных атак.
— Это техника съемки такая,-
Поясняет какой-то чудак.
Да вглядитесь вы зорче в эпоху,
Что легенды живые таит,
У грабарки побудьте немного —
Та телега в музее стоит.
Отскребли с нее глину и деготь,
Натянули на стойках канат,
Под табличкой «Руками не трогать!»
Уникальный застыл экспонат.
Нет, не все они глухи и немы —
Вещи, снимки, да грамот листы,
Да на блеклых страничках поэмы —
К нашим дням голубые мосты.
Вот один. Протянулся в полвека.
Он надежен, пройдем по нему
К той площадке, к началу разбега,
К первым факелам, срезавшим тьму.
Каждый пламень особенным светом
Человека труда одарил —
Землекоп становился поэтом,
Потому что он чудо творил.
И сквозь ленту из Госфильмофонда
К нам горячие тянут лучи
Чудотворцы великого фронта —
Запевалы, бойцы, трубачи.
Проводы
Туча грозовая
Над Магнит-горой
Саньку вызывает
На веселый бой.
Шлет бригаду ладную
К майской той грозе
Сталинградский тракторный
С маркой СТЗ.
Батька — цех кузнечный —
Обнялся с сынком,
Машет мать Донетчина
Издали платком.
— До свиданья, тракторный! —
Парень говорит. —
Сварим сталь с ребятами,
Коль башка сварит,
И тебя, как родича,
Наградим металлом,
Только вот заводище
Выстроим сначала.
У моста над Волгой
Свистнул паровоз,
Сто ребят бедовых
Далеко повез.
Жмет он до Урала,
Чубом шевеля.
Поминай как звали
Саньку-коваля!
«Пятьсот веселый»
То станции, то села,
То степь, то городьба.
Стоит «пятьсот веселый»
У каждого столба.
Трясись на третьей полке —
Куда тебе спешить!
Успеешь память толком
До дна разворошить:
Сиротство и подвалы,
Трущобы и вокзал.
Лохмотья и облавы,
Объедки и базар.
Шпанята, как волчата,
Но Санька, хоть и мал,
Задумывался чаще,
Побольше понимал.
Ему бы в руку шашку,
Ему бы скакуна —
Тогда б узнала Саньку
Родная сторона!
Он справа бы — по Ангелу,
А слева — по Махно,
Деникина и Врангеля
С Петлюрой заодно —
Всю сволочь порешил бы,
А сам бы жил да жил...
И лично б Ворошилов
Трубу ему вручил
И дал еще в награду
За мужество в бою,
Как названному брату,
Фамилию свою...
И скачут, скачут кони
За поездом вослед.
Опять, как на ладони,
Легли странички лет...
Где ночи беспризорные,
Вокзальные торцы?
Пророс он травкой сорною,
А вышел в кузнецы.
Не мчался с эскадроном
В атаку, в полный мах —
Всех белых да зеленых
Давно разбили в прах,
А выпало мальчишке
Ученье, детский дом
Да книжки, только книжки
О времени крутом.
А может, будет круто
И там, в степи другой,
Где ждут тебя редуты,
Товарищ дорогой,
Неистовые схватки
Невиданной поры,
Холодные палатки
И жаркие костры!..
Стучит «пятьсот веселый»,
Ведет минутам счет,
Трясется в изголовье
Фанерный сундучок,
А в нем все те же книжки,
Да шапка, да порты,
Да трубачи на крышке
С картины, как с мечты.
Пора была другая!
Другая? Ну и что ж?
Трубач, который с краю,
На Саньку так похож!
...То кручи, то озера,
То елок хоровод.
Стучит «пятьсот веселый»,
Труба в поход зовет.
Шапка
В тамбуре шатко,
И холод, и мгла.
Вспомнил про шапку,
Проверил — цела.
Жаль потерять —
Не ценой дорога:
В ней землячок
Уходил на врага.
Как-то с получки
Забрался коваль
В гущу толкучки,
Где злыдни да шваль.
Санька глядит
На развалку с тоской —
Хоть бы бушлат
Продавался морской!
Хоть бы тельняшка
Да пара сапог!..
— Добрую шапку
Не надо ль, сынок?
— Панскую?
— Что ты! — Старуха скорбит. —
Сын, партизан,
В этой шапке убит.
В память о сыне
Досталась она,
Только в дому
Ни муки, ни пшена.
Отдал червонцы,
Обновку прижал.
Вешнее солнце
Раздуло пожар.
В шапке до ночи
За книжкой сидит,
Сны боевые
Под шапкой глядит.
Утром
Глаза в стенгазету
Скосил:
Хлопцы Магнитку
Берут на буксир!
Полозит поезд полозом,
На степь метет пары,
Обматывает поясом
Безлюдные бугры.
У станции Буранная —
Не вьюги белизна,
А в жаворонках ранняя
Уральская весна.
Вагончики качает
Раскатное «ура!»
Рабочих привечает
Магнитная гора.
Двумя горбами круто
Вдавилась в облака,
И распирают руды
Ковыльные бока.
Шипит «пятьсот веселый»,
Придерживает ход.
— Ну, вот вам, новоселы,
И город, и завод!
Завод уже размечен
Квадратами траншей,
А город засекречен
В рулонах чертежей.
Сегодня, комсомолия,
Иди на штурм реки,
Пускай взыграет море
Природе вопреки.
Стяни покрепче жилы,
Минут не растеряй.
Вот, Саня Ворошилов,
И твой передний край!
Мартыны
Чайки серые — мартыны
Летом небо стригли,
Да у будущей плотины
Их ветра настигли.
Поглядели из-под крыльев —
Нет внизу покоя!
Люди землю перерыли
За Урал-рекою.
Где качался между веток
Белорогий месяц,
Что-то крутят, что-то вертят
Да машиной месят,
Да бегом, как по канату,
Возят по настилам,
И гремят ковши-лопаты
По каменьям стылым.
Растревожились мартыны,
Разметали тучи,
Улетели на чужбину
От нежданной бучи.
Даже сердцу вольной птицы
Без отчизны больно —
Потянуло воротиться
На родную пойму.
Берег левый дыбит горы,
Правый степи гладит,
Между ними сине море
Тихо волны катит.
У плотины вьют мартыны
На бетоне гнезда,
Белый город у плотины
Зажигает звезды.
Песня
В окошко рокот ломится,
Гремит гора Атач.
Вдоль бараков — конница,
Впереди — трубач.
Ребята сном подкошены,
Один из них не спит:
И песня растревожила,
И цоканье копыт.
Тетрадь на подоконнике,
На строчках лунный свет...
Запевают конники,
А припева нет.
А ну, проснись, Володин,
Бери мой карандаш,
Расписывай по нотам
Комсомольский марш!
С гудками у бригады
На губах вскипел
Яростный, крылатый
Боевой припев:
«Пролетим мы с песней
Пыла и побед
Конницей Буденного
В битвах лет!»
Батальон энтузиастов
Берег схвачен первым настом,
Хоть бы черт его побрал!
Батальон энтузиастов
Вызван снова на аврал.
За два дня четыре смены:
Две авральных, две свои.
Все сраженья, как поэмы,
Все поэмы, как бои.
Что тут голову морочить,
Дергать рифмы из ума?
Поспевай бетон ворочать —
Песня сложится сама.
— Говорите, до морозов
Не закончить водосброс?
Так ведь нет еще заносов!
— А мороз?
— Какой мороз!
От работы небу жарко.
Есть плотина! Вся видна,
И стоят за аркой арка,
Как литые, сто одна.
Эта первая победа
Велика, да не легка.
Если выстроили с лета
То, что строить бы века,
Если в численнике числа
Спрессовали до минут,
Если мост к социализму
Сообща возводим тут.
Ночь ноябрьская глазаста,
Звезды колют первый лед.
Батальон энтузиастов
Ворошилов в бой ведет.
Страница о любви
А был он поэт. И рожден как поэт
Под самой счастливой звездой.
И жизнью дышал его ранний расцвет,
И строгой мужской красотой.
Казалось, когда из-под черных бровей
Горячие вспыхнут глаза,
Вот-вот на леса залетит соловей,
И ветви раскинут леса.
Он девичьи вздохи невольно ловил,
В их сны заходил не стучась,
И самую тихую вдруг полюбил,
Как любят единственный раз.
Он рядом с любимой в атаки ходил
И ночью и днем на флютбет,
Но ей хоть бы строчку одну посвятил,
Хотел бы, да времени нет!
И не было в тысяче яростных дней
Такой передышки в бою,
Чтоб смог прошептать он единственной, ей,
Заветное слово «люблю"...
Не смел перебраться к рябинушке дуб,
К другому спешил рубежу.
«Уложим в плотину последний куб, —
Решил он, — тогда скажу».
От берега к берегу — встречный путь.
Поэт, как всегда, в строю.
Европу и Азию первым сомкнуть
Он в этом хотел бою.
То стерлинг водил, то щебень дробил,
Как в том беготливом кино.
Любил! Но и думать о том, что любил,
Минуты ему не дано.
И тихая девушка все поняла,
Глазами просила: взгляни!
Гремели атаки, пороша мела,
И счастливы были они.
Поэму, как песню, слагал на бегу,
А ночью записывал он.
Алела звезда на одном берегу —
К другому летел батальон.
О первой победе читала страна
Во славу строителей гимн,
А с новой площадки ушла тишина —
Народ поднимал Коксохим.
Штурмуя и ночи и дни напролет
И вытряхнув лунные сны,
Поэт поднимал за рекордом рекорд
На песенный гребень волны.
Литбригада
Не время с гитарой
По улице шастать,
Когда ни гитары,
Ни улицы нет.
В тесовый барак
На четвертом участке
Магнитом вечерний
Притягивал свет.
И здесь, под крылом
Комсомольской газеты,
На первом горячем
Ее рубеже,
Рождались, росли
И мужали поэты
С рабочей Магниткой
В судьбе и в душе.
Сегодня ребята
Отмыты, побриты,
Стихи переписаны
Трижды в тетрадь.
Их будет не кто-нибудь —
Критик маститый
Читать
И строку за строкой
Разбирать.
Вот это — поддержка
Талантам рабочим.
(Ударный призыв —
От станка, не от книг!)
В барак стихотворцев
Набилось, как в бочку,
И критик,
Слегка ошарашенный, сник.
Он слышал легенды
О Магнитострое,
Где люди растут
Не по дням — по часам,
Но к пробе пера
Тяготенье такое?!
Невиданно,
Трудно поверить глазам!
С волнением начал.
Давал разъясненья,
Вскрывал волшебство
Поэтических строк.
Повеяло грустью,
Дохнуло сиренью.
Но взрыв динамита
Качнул потолок —
И парни легонько
Своих подтолкнули
Поближе к столу,
На огонь кумача.
Взлетали слова,
Как горячие пули,
Обоймами строчек
По сердцу стуча.
Люгарин, бетонщик,
На вид простоватый,
Ручьев, синеглазый,
С душой огневой,
Василий Макаров,
Вожак литбригады, —
Настроили голос
На марш боевой.
Потом объявили:
— Поэт Ворошилов.
(С приметным нажимом
На слове поэт).
И встал Ворошилов.
И время прошил он
С вершины своих
Девятнадцати лет.
Читал он уверенно,
Радостно, броско,
Как будто на площадь
Выбрасывал клич...
— Простите, товарищ,
На вас Маяковский
Влияет, — заметил
С укором москвич.
— А что — Маяковский?
— Да это же — глыба!
— Но я иногда
И его... браковал.
— И зря!
Литбригада
На критика — дыбом
И в споре сразила
Его наповал.
Гость кверху ладони:
— Сдаюсь. Убедили.
Да, трудно с Магниткой
Не быть заодно!
Сквозь щели барака
Цигарки чадили,
И звездами сыпала
Сварка в окно.
Рождение поэмы
— Нет тебе покоя, —
Бригадир ворчал. —
Что ты там такое
Пишешь по ночам?
Письма, что ли, мамке?
Так ведь мамки нет...
— Письма эти, Майков,
В честь твоих побед.
С песней ты, как витязь
В сказке наяву,
А без песни сытость
Чавкает в хлеву.
Без нее не слепим,
Как мы ни спешим
На пластах столетий
Солнечных вершин.
— Ладно, Саша, ладно,
Пишешь, так пиши,
Если это надо
Людям для души...
Вплыл барачный город
В мартовские сны,
Месяцем проколот
Холодок весны.
Всхрапывает Майков,
За окном — серо,
Бьет в непроливайку
Школьное перо.
На стекляшку донца
В капельку чернил
Первый Город Солнца
Искру заронил.
Опахнул весною
Летописный свод.
Март, двадцать восьмое,
Тридцать первый год.
* * *
От работы жарко,
Снова прет зима.
Бетономешалка
Спятила с ума.
Стужа зубы скалит,
Куролесит норд.
Галиуллин ставит
Мировой рекорд.
Стужа в душу лезет,
В медный зев трубы —
Норовит отрезать
Песню от судьбы.
Последняя атака
Опять рукопашный...
Два года атак!
Ну что же ты, Саша!
Ну что же ты так?
Потоками пота,
Как в бане, облит...
— Такая работа —
Дохнуть не велит.
Индустрия стала
На кромку беды:
Зима! А металлу
Нельзя без воды...
По скальному грунту,
Хоть по лбу, хоть в лоб,
Гранитную груду
Гвоздит землекоп.
Грохочет кувалда,
Скрежещет кирка,
И дня не хватает,
И ночь коротка.
Распахнуты плечи,
Отброшен бушлат.
Ну, вот и полегче
Работа пошла.
Железо с размаху
Врубается в пласт,
Кольчугой рубаха
В лопатки впилась.
Долой и рубашку —
Такие дела!
Душа нараспашку
И — наша взяла!
Он сталь в рукавицы,
Как в зубы, зажал.
Ползет под ключицы
Предательский жар.
На воздухе сорок,
И сорок в груди.
Проклятый термометр!
Постой, погоди!
Железная койка,
Больничный барак.
— Ребята! На стройку
Прорвался беляк!
По коням, братишки!
Вперед, батальон!
Термометр под мышкой,
Как штык, накален,
Багряною мальвой
Расцвечен платок...
— Вот, в Крым тебе дали
Путевку, браток.
Над Ялтою горы,
Да только не те.
Уральское море
Синеет в мечте,
И манит, и снится
У моря завод,
И сварок зарницы
Над зеркалом вод.
— Сестричка!
Труба накреняется
Вниз!
— Не бойся,
То ветер
Качнул кипарис...
— Тревога! Тревога!
В плотине пробой!
— То плещет на пляже
Вечерний прибой...
— Пусти!
На Магнитной
Взрывают руду!
— Усни,
То лебедки
Грохочут в порту.
Сестричка страдает,
С больным говоря,
Как будто листает
«Лесного царя»:
«Кто едет, кто мчится...»
Нет-нет, не враги!
Сестричка страшится
Последней строки.
Поэт уходит в легенду
Туча грозовая
Над Магнит-горой
Сашу вызывает
На последний бой.
Тишина палаты
Память бередит,
Ночь вторую кряду
Он свое твердит:
— Мне стоять на старте
В боевом строю,
Мне папаху дайте
Серую мою!
Мне трубить под флаги
Конников лихих!..
— Может, телеграфом
Вызовем родных?
— У меня их тысяча,
Долго вызывать.
Ночь глухая тычется
Звездами в кровать.
— Это — из Багрицкого,
Это — не в бреду...
Ничего, я выстою,
Я домой приду...
Первая плотина
На глубоком дне.
А трубач поныне
На лихом коне.
К полю первой битвы
Улица сошла.
Трубача не видно,
А труба слышна.
Ты от моря синя
Сколько отмахал
Поперек России,
Через весь Урал!
С песней недопетой
Первым принял бой.
Первая победа
Вечно за тобой.
* * *
Медью солнечной не блещет
На заре твоя труба,
Но несет багряный светоч
Беспокойная судьба.
Путь ее не укорочен,
Не обрезан в двадцать лет,
Не потерян, не просрочен
Комсомольский твой билет.
Ты идешь Магнитоградом
Мимо доменных печей
С нестареющим отрядом
Самых первых трубачей.
С новым племенем на марше
У огней горы Магнит
Ты, как прежде, поднимаешь
Слово жаркое в зенит:
«Завеса дымовая,
Гудков пальба,
Вторая Трудовая Военная Борьба!»* * Из поэмы А. Ворошилова «Первая победа»