Кондратюк Георгий Константинович : другие произведения.

Зоя-разведенка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Книжная полка Љ 3
  
  
  
  
  
  
  
   Александр Шалгей (Кондратюк Г. К.)
  
  
  
   З О Я
  
   Р А З В Е Д Е Н К А
  
   Сентиментальный роман
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
   "Февраль - ненасытен!" - в какой-то кампании Зоя слышала это. Не помнит кто сказал и не уверена: может вместо "ненасытен" кто-то сказал иное: "жадный" или "неугомонный". А "ненасытен" - относилось к кому-то из сидевших за столом.
   Семейной жизни у Зои стала не такой, как у подруг. И вообще как бы и никакой (если не по-другому какой-нибудь, даже если и не очень по современному-модному об этом принято говорить). Жить современной "нормальной" семьей у нее не получилось. Бракосочетание было с таким (не хуже, чем у других, можно сказать), что не мог без пьянок-гулянок, в семье чтобы для этого был простор: никаких детей чтобы не было - только, мол, без них он сможет (похоже было - заодно если и без жены) радоваться вовсю и жить счастливо.
   Разменяли они сначала квартиру (она от бабушки Зое досталась) - трехкомнатную на две: двухкомнатная досталась Зое, а однокомнатная - тогда еще ее законному мужу. После чего отнесли заявление в суд. Ни емущественных и иных претензий друг к другу нет. Их и честь-честью развели - по причине "не сошлись характером". И стала Зоя по всем правилам и законам "разведенкой".
   За глаза - даже и самые близкие подружки - называют ее Зойка-разведенка. Она об этом догадывается и соответственно себя ведет - оправдывает это звание. Не почетное, вроде бы, но в нем нет и ни малейшего намека на не одобрение, осуждение.
   В кампаниях она теперь все чаще таких, что на другое утро ей трудно вспомнить. У кого из подруг пила-ела, кто был ее соседом за столом и с ним, с другим ли с кем-то почему-то ночью была в какой попало "близости".
   Вполне простительно, если так и не вспомнила от кого и в какой кампании услышала нелестную характеристику последнему зимнему месяцу. А что он лютый, ненасытно снежный убедилась - на своей, как говорится, шкуре испытала. +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
  
  
  
   Часто Зоя попадала в такие компании, где закуска была в дефиците. Кто сколько её употреблял не оставалось без внимания женщин, в первую очередь. Традиционно - всего лишь только что "пьется и льется" было заботой мужиков.
   Бытовало и объяснение примерно такое, что у февраля, мол, безвыходное положение. Он короткий, а снегу надо навалить не меньше, чем в январе. К тому же: впереди март месяц - начало весны. Ему положено быть иной раз и бесснежным.
   Зоя оказалась в таком дурацком положении, что самое время было подумать о снегопадах. Если о чём-то другом думать - всё равно, что над собой издеваться.
   Она успела на последнюю электричку. В ожидании ходила одна-одиношенька по пустой платформе. То и дело смотрела на часики. Уверенности не было, что время на них стрелки показывают правильно. Из-за неуверенности зря бежала -- на платформе казалась на шесть минут до прихода электрички по расписанию.
   Но могли стрелки часов показать и неправильное время. Или - такое случается тоже - сегодня как раз вдруг да изменили расписание для электричек.
   Но все оказалось и правильно, и хорошо. Почему у Зои было время обратить внимание на то, что и поздно вечером (считай - немного не в полночь) снегом снова сыпет с неба на землю. Появились вдали огоньки электрички - можно было теперь смотреть не в одном направлении и, считай, не в одну точку. Когда ничем не интересуешься: ни что под ногами у тебя, ни что вблизи и что падает на плечи и на голову откуда-то с неба.
   Безразличие она проявила и к тому, что в вагоне электрички было всего три пассажира. Когда Зоя вышла на станции Павшино, в вагоне осталось двое.
   Без её внимания осталось то, что снова она одна и никого больше на платформе. Умчалась электричка и на платформе нечего ждать - поскорее надо было туда где мог быть рейсовый автобус или попутная "маршрутка".
   Но какое там?
   В местах, где останавливаются автобусы и маршрутки - загружаются пассажирами - пусто. Таблички только с расписаниями отхода автобуса в рабочие и выходные дни. Но и они - как бы из далёкого прошлого, навсегда ушедшего в небытиё.
   Пустота везде такая, что это наверно чувствовали и на небе. Откуда вдруг и повалил на Зою настоящий снег. Наверно чтобы немного хотя бы разрядить гнетущую пустоту. От снегопада ли от пустоты -- Зоя была готова бежать куда угодно.
   Но одна из черт её характера - подруги все это знают и ценят - рассудительность. Почему и не бежит она, куда глаза глядят, а всего лишь быстро-быстро идёт в направлении к Волоколамскому шоссе. Там конечно же попадётся ей попутный какой-нибудь транспорт.
   Глазам не разрешает она смотреть куда попало. А только туда, где шоссе. И ни в коем случае - на ближние, дальние ли жилые дома, где светятся окна.
   Из-за пустоты на платформе, в вокзале и на автобусных остановках в Зою вселилось подобие тревожной неуверенности.
   Да, окна домов светятся. За окнами - комнаты квартир. Но в квартирах-то, мол, ни в одной вдруг нет ни одной живой души. Будто их всех и сразу вместе с одеждой и обувью поглотила бессловесная и по-февральски ненасытная тишина.
   Спастись вдруг и ей - одинокой разведенки - не удастся! Но Зоя попытается всё сделать для своего спасения. Не из тех она, кто малейшее им грозит - сразу и "лапки кверху".
  
   2
  
   Зоя из-за её рассудительности и приглашена была подругой в гости. Им не хватило вечера: душевный разговор продолжался и когда придвинулась ночь.
   У подруги очередная семейная драма и она в очередной раз намерена идти в суд и разводиться с мужем. Причём намерение более решительное, чем какое-либо в дни минувших двух месяцев.
   Причина такой решительности: муж подруги украл у своей жены деньги. Нашел их таки надёжней надёжного запрятанные под женским бельем в верхнем ящике комода.
  - Ты вор, - сказала подруга законному мужу что думает. - Сегодня иду в суд и подам заявление на развод!
  - Я не соглашусь и судья меня поддержит, - у мужа уверенности через край. - Ломать, разрушать семью - ячейку общества и основу государства тебе не разрешат. Суд учтёт, мол, и то обстоятельство - я тебя люблю.
  - Какая любовь, если ты у жены воруешь деньги? Договорились же по-хорошему: пей-гуляй с дружками на свои - тобой заработанные. А я своими, что заработаю, сама буду распоряжаться.
   Но муж подруги был в юридическом смысле достаточно подготовлен - должно быть не хуже любого из его собутыльников. Напомнил жене, что она и он потому и семья, что у них всё общее. Без какого-либо это моё, а это не мое, а твоё.
   - Ведь он, пьяница проклятый, хорошо знает: в прошлую зиму не получилась - в самом конце нынешней хотя бы купить коротенькую дублёнку. На нее и копила деньги.
   Случилось оказывается так, что кто-то из дружков мужа "слегка выпивши" сел за руль чужой машины и сбил телеграфный столб. Заодно - изуродовал и автомашину. Тюремный срок ему грозит, если не уплатит за телеграфный столб и мирно с хозяином автомашины не разойдётся.
  - Наверно это правда, - Зоя решила защищать мужа подруги. - Такой случай - он и решил украсть деньги.
  - Ты его не знаешь, как я. До этого он сколько раз воровал? Но, правда, первый раз украл все. До этого воровал то половину, а то и даже меньше.
  - Так если друг в беде - как и всем не пожертвовать лишь бы выручмть?
  - Ты его не знаешь... Врет снова. У его дружков - хорошо, если у кого-то есть велосипед. А он врет про автомашину разбитую там какую-то, про телеграфный столб. Уши вянут, когда очередное вранье слушаю.
  - Но может он действитльно тебя любит?
  - Если я его люблю - так ни разу не взяла без разрешения у него ни копейки! - и снова в три ручья слёзы у подруги. - Не верю - врет, что нашел он такую денежную работу, что к восьмому марта купит мне дублёнку. Не верю - и всё!
  - Мы, бабы, мужиков любим по-своему, а они любят нас по-другому как-то, - сразу же Зоя советовала подруге не разводиться с мужем. Развелась, мол, я сдуру и теперь вижу: не выйду замуж второй раз хотя бы и за такого, кто будет вдвое хуже моего первого мужа. Обещают жениться то один, то другой, но только, мол, надо проверить: подходим ли мы друг другу - в постели, естественно, в первую очередь меня и проверяют.
   Возмущается - никакой пользы, мол, нет от таких проверок, - и всё-таки приехала сегодня к подруге. С намерением может этой поездка будет не без пользы для Зои. У мужа подруги появился новый приятель ("симпатичный и вообще ничего себе" - по оценке подруги) - вдруг да он обратит внимание на Зою. Почему он и приоделась "как невеста" - совсем-то не по февральской погоде.
   Зоя была довольна хотя бы тем, что уговорила таки подругу "не ломать семью". Но еще и не дошла до Волколамского шоссе, как начала себя ругать - зачем влезла в чужую личную жизнь. Больше всего она попутно ругала конечно погоду и снежный месяц февраль.
   Не меньше ругани от неё досталась и водителям двух автомашин. Обогнали, сыпанули в неё снегом - ни на сколько не сбавив скорости. Одна была - вместительный легковой "вседорожник", а другая - громоздкий мусоровоз.
   После них - сколько ни оглядывалась - не появилось ни одной попутной автомашины. Вскоре всё вокруг занесенное снегом стало Зое казаться таким, что ни автомашин как бы и ни людей здесь не было и никогда не будет. Но она всё равно шла в направлении где пятиэтажный дом с её пустой квартирой - не забывая, что километры и километры до нее. Но -- "дорогу осилит идущий".
   Обрадовалась она конечно даже тому, когда из далёкого далека ей навстречу сквозь уставший снегопад стали пробиваться фары автомашины (вот уж действительно счастье с неба упало вместе с последними казалось бы снежинками!).
   "Не такси, скорее всего, а "частник", - Зоя перебежала на другую сторону дороги. - Не пожадничаю: заплачу сколько ни запросит и - через полчасика мы дома! В тепле и уюте!"
  
   3
   Может объяснение окажется более понятным, если представить происходившее потом, как достойное попасть когда-нибудь школьный учебник?
   Если Зою внутренним взором представим "точкой А". А мчащуюся ей навстречу автомашину и кто в ней за рулём - "точкой Б". Вот-вот они преодолеют оставшееся между ними расстояние примерно за полминуты и - встретятся (и это будет в трёх с лишним километрах от места, куда "в ночь глухую" мчится автомашина.
   Скорость у встречной машины была такая, что её - если и очень кому бы захотелось - вряд ли бы сумет остановить поблизости от Зои. Скорее всего - не сбавляя скорости - промчался бы мимо. К чему Зоя и приготовилась. Поменьше чтобы в неё брызнуло снегом из под колёс - она отшагнула с дороги в неглубокий сугроб.
   Но лихачь-то водитель сумел затормозить автомашину!
   Остановился встречный автотранспорт не то что вблизи от промерзшего пешехода. Лихач затормозил так, что дверца передней кабины если бы открылась полностью, наверняка бы стукнулась о Зою.
   Водитель (верзила такой, что едва головой не подпирает крышу кабины), кто распахнул дверцу - нет, не пригласил, не предложил - потребовал, чтобы Зоя немедленно укрылась от ветра и холода в его автомашине.
  - Ты же руки-ноги отморозишь! - напомнил он Зое. - Может и отморозила...
  - Но, дядечка, можно -- я сяду на заднее сиденье.
  - Сейчас сделаю... Готово. Сама открывай заднюю дверцу и побыстрее садись!
   Это сгоряча его к Зое "на ты" оказалось единственным за всё время их общения. -Привлекательная, вижу, и в таком отчаянии, что готова бросится мне под колёса, - рассуждает он вслух как бы для самого себя, но и не в претензии - если кто, кроме него, это слышит. - Ошибся, сердцеед ты несчастный: подобрал на дороге кем-то брошеное, не просто привлекательное - она-то оказывается... привлекательнее некуда. Совсем как...(во время прикусил язык - из-за чего и случилась пауза). И вдруг - такая погибает на морозе!
   "Забавный какой-то! - Зое захотелось хорошее думать о водителе - "в отместку" за то, что он так хорошо сказал о ней. - Интересный. Не сразу поймешь - может и вообще его не пойму - всё равно дядечка интересный какой-то!"
   Случайно Зоей сказанное "дядечка" вполне подходит и прозвищем было и долго оставалось именем рослого плечистого водителя. Если Зоя решила не официально с ним не знакомиться (потом она себя за это ругала) -- выяснять имя его и фамилию, мы тоже постараемся обойтись без того и другого. Почему за предметом пристрастного внимания Зои и оставляем прозвище имя ли Дядечка.
   Вполне бы нас устроило и какое-нибудь более благозвучное мужское имя. Но лично общаться нам с Дядечкой не пришлось - так зачем, как говорится, шило менять на мыло.
  
   ?
  
   Сразу попыталась придумать Зоя слова, что могли быть вровень с Дядечкиными "совсем как". Зою вполне устраивало, если с первого взгляда пока ей незнакомый мужчина сравнил бы её со Снегурочкой. Но можно обойтись и без этого, когда самая настоящая приятность налицо. Зоя привлекла его внимание - он ее назвал "привлекательнее некуда".
   К сожалению Дядечку, на самом-то деле, Зоя интересовала постольку-поскольку. Ему было не до таких, как Зоя. Вообще ни до кого из красивейшей - заодно и лучшей (во многих случаях так принято говорить)- половины человечества. Его голова - вот уж действительно - бессменно переполнена бездонной глубины раздумьями.
   Но в те минуты Зоя, подобная ли ей привлекательная - может кто и ничуть не привлекательныйя - была ему нужна . Для сохранения - как ни странно, это могла быть любая несуразность! -- в целости и сохранности его раздумий, никому (да и ему самому) пока что не понятных и наполовину.
   В ее ли присутствии - без нее и без кого-либо вслух говорить о ненужном, о поверхностно бытовом, Дядечке придумал и название - "накожное думанье". Чушь несешь какую-нибудь о первом попавшемся только потому, что без неё не обойтись: на сколько-то если что окажется глубже накожного думанья - оно вмиг у него "под кожей". И, чаще всего, если и накожное туда же, - только вредит делу. Всё равно, как мельчайшие осколочки стекла, просыпавшиеся в банк с вареньем.
   Стекло хранило в неприкосновенности нужное, дорогое или даже бесценное для кого-то вишнёвое варенье. По неосторожности разбитое совсем немного у горлышка банки едва коснулось того, что хранилось и - детскими горючими слезами не выплакать горе горькое.
  
   4
  
   Всё, что в дороге и потом говорил Зое и думал о её проблемах Дядечка - было "накожным". И всего-то единственный раз была угроза - оно едва не соскользнул в неприкасаемые глубинные раздумья.
   Даже издали он отметил и больше удивился, чем испугался вдруг родившейся в его сознании глупости: "Это же Клара! Как и зачем она здесь? Умница же ты? Светлая голова -- на миллион голов не всегда попадается одна, как у тебя?.. Нет, слава Богу, -- не она!"
   Дядечка не стал уточнять ни сразу ни потом: обрадовался нет ли он тому, когда увидел через распахнутую дверцу кабину конечно же не Клару, а на неё похожую красивую миловидную женщину. На сколько-то моложе чудесной коллеги Дядечки, но ростом, то и дело одинаковыми движениями головы и рук у не по-зимнему одетой женщины, да оказалось и из лица Клары многое замерзшая женщина позаимствовала.
   В одной упряжке с чудесной коллегой Дядечка более семи лет. Сначала в конструкторском бюро они были на равных. Теперь он её руководитель - начальник.
   Дважды Кларе предлагали перемещение с повышением в должности и несомненными перспективами для роста. Она отказалась: в другой город переезжать, мол, от друзей -- кругом будут незнакомые люди и т.д.
   На самом-то деле - не на столько Дядечка профан, чтобы не видеть и не знать - у Клары настоящий друг семь лет подряд он и больше никого. Скорее всего потому, что, в свою очередь, и ему - никогда ни с кем не бывает интересно так, как с Кларой.
   "Родство душ" такой на редкость чистоты и честности, что Дядечке иной раз кажется, что ничего дороже этого нет и не может быть в мире и его жизни. Сложилось оно за семь лет (если даже и всего-то за последние пять лет), а разрушится -- может случится - в один день, в один час, в одно какое-нибудь мгновение. Из-за чего-то. Может из-за ненужного или сказанного невпопад слова, не такого взгляда или из-за отсутствия кому-то нужного, обнаружившейся неприемлимой другим привычки - если даже и всего-то смешной.
   Тем более, когда оба "в возрасте". Сложились и "задубели" характеры, много дней и ночей, лет и даже не одно десятилетие кто прекрасно себя чувствовал без чьих-то "вполне человеческих" участия и помощи.
   Клара самый близкий человек Дядечке только одной стороной - как отличнейший специалист. Не то, что с полуслова - без слов понимают они друг друга. И не то что готовы, а умеют один другому помочь.
   "Это же надо: вдруг вместо случайной привлекательной женщины оказалась бы Клара? - как бы они хохотали сейчас -- от неожиданности столько же, сколько и от радости. - Нет, не увезу тебя я в ни в холодную тундру ни в какую, а в тёплую мою квартиру - до неё рукой подать!"
   Зависло в неопределенности: так ли уж плохо, что не Клару он везет, а на неё похожую. Везет не на квартиру, а до появления на шоссе встречной автомашины (в ходе накожного мышления почти сразу выработан был этот вариант).
   Зою в таком виде он вполне устраивал. На сколько-то хуже был другой: если доедут они до автозаправки и не будет никого навстречу - ей придётся ждать и час и больше кого-нибудь. Кто завернёт с шоссе на заправку бензином.
   Дядечка с ней и на пять минут не останется. У него каких-то неотложных дел дома выше головы.
   Пока ехали и не было никого навстречу, предложено было Зое обдумать и ещё три варианта.
  - Детки плачут, а муж не знает, что где-то жена его мерзнет и погибает,- вслух рассуждал Дядечка. - Гляди: даже и в рифму получается!
  - Детей ни мужа нет, -- своей откровенностью Зоя вклинилась в рассуждения Дядечки.
  - Никто её не ждет, не волнуется, - как бы и с безразличием усваивает лихач водитель. - Тогда выходит что?.. Зачем ехать мне спешить на заправку - завтра утречком это сделаем! А то пришлось бы на полчаса и дольше откладывать самое-самое срочное! Ни минуты не теряем - прямиком к моему дому!
  - Зачем?
  - Коротать ночь будете в доме, где я живу! - если рассуждения самого неглубокого характера, "накожные" - никакой гарантии нет, что все высказывания для "Привлекательной" будут убаюкивающе спокойными.
  - А если я...
  - Выбирайте любой из трёх вариантов.
  - Из каких?
  - Первый самый лучший - с моей точки зрения - отогреваетесь и спите в моей квартире.
  "Но вежливый культурный, Дядечка, дашь ли ты мне спать - выведав что нет у меня мужа?"
   - У вас будет отдельная комната. Не пятизвездная гостиница, но все услуги будут не хуже.
   "Не сомневаюсь, -- могла бы Зоя это и вслух сказать. И скажет потом - сначала узнает какие там у него ещё два варианта. - Все-то вы мужики одним миртом мазаны. Сказать это можно будет и когда вместе будем в его постели... Будь, как будет! А с Дядечкой, вижу, может быть интересно! Сначала, как водится, угостит вином, коньячком с шоколадкой..."
  С внятных звуков в каждом слове, Дядечка перешел на вплолголоса (говорю, мол, сам с собой): мне чтобы все было понятно. А для Привлекательной, что у него за спиной, - ему какое дело? Может слушать его бормотанья - если ей другим нечем заняться. Если ни одного из его слов не расслышит, не поймет - не велика беда.
   - Нет у нее детишек, значит... Но и мужа оказывается!.. - все перечисляет он такими тоном, будто с кем-то советуется. - Что же мы придумали - как с ней?
   Зоя видит: над ней Дядечка смеется. От чего и в ней столько сразу смеху, что едва не расхохоталась - успела ладонью прикрыть и придавить губы. Так потом - себе "заткнув рот" и сидела, слушая все более и более смешное в "серьезных" словах своего спасителя.
   - Такая красивая, черт побери! - пришлепыванием ладонями по баранке проверил: все так же рукам он может доверять, на них положиться. - Умереть на месте - до чего она такая, что... Не врезаться бы мне в какой-нибудь светильник, в столб!.. У такой обязательно есть любовник... С ним, значит, вечером не нашла общего языка. Распрощались... Подлец он и даже распереподлый: такую прелестную оставил одну! Замерзать! Или по.гибнуть под колесами случайного автомобиля! Не подвернись я, нашел бы ее разнесчастный любовник и всю жизнь со слезами пел: "Под снегом-то, братцы, лежала она!"... Стоп: сначала бы - перед признанием "рассказывать нет больше мочи", должен быть его испуг: " И вижу я труп на дороге!"
   Через зеркальце в какой-то миг Дядечка увидел, что Зоя смеется, двумя ладонями прикрывая губы.
   - Правильно я говорю? - не дождавшись ответа, себя похвалил. - Нашелся хороший добрый человек и спас женщину. Не дал превратиться в "труп на дороге". Только одно приходится нам иметь ввиду...
   Зоя с нетерпением ждет продолжения: боится - "хороший добрый" может не успеть сказать самого важного. Такого, после чего у Зои - если не смешное - хватило чтобы сил на достойный ответ.
   Прерваться на полуслове ему посоветовала заснеженная дорога. На нее они как раз и свернули, оставив позади шоссе.
   Снегу навалило там и там и там одинаково. Но проезжая часть шоссе обозначена сугробами справа и слева.
   На подъездной же к двадуатиэтажкам дороге автомашина вынуждена передними колесами ощупывать что именно вот-вот окажется под ней. Все еще асфальт или - трава и цветы затаившейся под снегом клумбы.
   Зоя убрала руки от губ - стало не до смеху. Сколько-то из волнений водителя передалось ей: мало ли что, мол, может случится на дороге, оказавшейся едва ли не хуже бездорожья.
   Но вот у Дядечки и появилось уверенности столько, что он снова заговорил. Едва ли не для того, чтобы успокоить женщину.
  - Так о важном чем-то мы говорили или о чем попало? - сказал громко (для всех), а потом перешел на вполголоса (это, мол, только для меня самого). - Ее любовник - неприкосаемое, не тема для разговора. Не испугать бы ее: и этот туда же, мол, - начнет объясняться в любви, набиваться в любовники... амурными всякими словами.
   У разговоров, подобному ночью в его автомашине с женщиной, что исчезнет навсегда может и через четверть часа, было и нечто положительное. С кем попало и о чем-то никому не нужном разговор "успокаивал нервы". Не дает - как и в этот раз - вскипеть недовольству из-за ни на что потраченного (пустую то бишь) времени при безвыходном положении: когда ну нет ни малейшей возможности голову использовать и ее мозги по прямому назначению. С несомненной пользой.
   Разговоры ни о чем и с надкожным мышлением для некурящего Дядечки были подобием перекура. Как у иных короткое впустую времяпрепровождение в слушаньи соловья, сдержанного говора лесного ручейка, беззвучного ли шепота листьев березки при полном безветрии.
   То, другое, третье - ох как по душе Дядечке. Но где их взять в городе? Остается единственное - ни о чем добрым словом перекинутся с добрым человеком (пока есть хотя бы такая возможность). Но и этому приходит конец.
   Телефоны, "мобильники", смотрофоны (подсматриватели и заглядывающие в душу). Столько их везде, что пожить без них день-другой стало мечтой, равноценной пребыванию в заоблачной дали, в раю небесном.
  
   Сначала Дядечка изобразил подобие вздоха из-за тяжелейших якобы переживаний и продолжал обыкновенно громко (для всех):
   - У нас, Привлекательнейшая, не все решено о вашем ночлеге. Предложил вам самый лучший из вариантов.
   Зоя качнула головой: от вашего первого варианта отказываюсь - не такая, мол, я дура.
  - Тогда -- самый плохой вариант, - Дядечка петляет между многоэтажек, снизив скорость до такой, что и пешеход (окажись такой в полночь на улице) бы его обогнал. - Вы коротаете ночь в вестибюле нашего дома. Тепло, светло. Может пристроитесь на чём-то и посидеть.
   "Возьму и соглашусь на сидеть на чём-то в вестибюли, - ещё немного и Зоя придумает такое, чтобы ей над Дядечкой посмеяться сразу, как только она выберется из его автомашины. - Какими-то сплошь культурными словам ни будешь меня уговаривать. Буду их слушать и при этом смеяться. Вдоволь когда насмеюсь - тогда вдруг (больше чтоб радости было у него) соглашусь на им обещанный пятизвёздный комфорт!"
   Но всё карты-козыри в руках Зои оказались ни к чему после того, как она узнала о предложенном ей промежуточном варианте.
  - Мы подымаемся на пятый этаж. Из квартиры вынесу вам стул. Даже два - будет Вам на чём и ноги вытянуть. - спокойно всё это перечисляет - как мудрый отец своей малоопытной дочке. - Дверь в квартиру на замок или на цепочку запирать не буду. Заходите руки там помыть, воды ли напиться - в ночь-полночь, в любое время пожалуйста. Собаки нет у меня и кошки тоже.
   Зоя когда выбралась на холодный ветер, Дядечка ей подал из передней кабины увесистый пактет и попросил его ждать где ей удобно.
   - Я быстренько найду местечко для ночлега моего "коня", - как будто сто лет знаком с Зоей и оправдывается - почему вынужден её оставить одну минуты на полторы-две. - А вы поднимитесь по ступенькам под козырёк над подъездом - снова снег, смотрю, начал валить! И лучше будет вам, теплее если войдёте в вестибюль. Код у нас - четыре, два, три, ноль.
   Ступеньки Зоя преодолела и подошла к двери. Ей стало теплее - наверно потому, что дверь подъезда была на сколько-нибудь теплее, чем всё вокруг. Сказывалось конечно и то, что под козырек действительно почти не задувало снежинок.
   Она смотрела на густевший снегопад и невольно ежилась в своей беличьей шубке. Это каково бы ей было в эти минуты на Волоколамском шоссе, не подвернись Дядечка с его теплой кабиной в его сверхобъемной автомашине?!
   Нет, сам он нисколько не сумасшедший - в мужиках Зоя теперь как надо разбирается. Сумасшедшей была его автомашина. Из-за её неуместной скоростью, когда на дороге скользко и саму-то дорогу не всегда отличишь от её обочин.
  
   5
  
   И не сумасшедший Дядечка даже и как водитель. Просто ему надо почем-то поскорее домой. Подобное бывает, когда вдруг начинаешь вспоминать и никак не себя не можешь успокоить уверенностью после сто раз себе сказанного: "Да выключила я газ, когда уходила из квартиры! Ну просто не могла не сделать этого!"
   Дядечка ни разу не сказал, что ему срочно домой надо. Ни разу ни сослался ни на что - из-за чего такая срочность. Всего лишь дважды или трижды помянул чёрта (когда машину заносило в сугробики обочины и ему приходилось сбавлять скорость. Был явный намёк и в его очередном монологе для самого себя. Такой намёк, что Зоя не могла его оставить без внимания.
   - Если у неё нет мужа и детей - никаких автозаправок сейчас же. Нулевая надежда - в полночь никакого встречного транспорта не встречу. - о чём он говорил, Зоя со всем соглашалась. Образно даже представляла как то или другое может выглядеть. - Это сразу на полчаса и даже больше у меня будет мытарств с этой дамой. Откуда ещё и она, - улыбка неохотно сместилось куда-то из зеркальца что перед водителем, -- взялась на мою голову!
   Когда последние слова произносил, то сначала через зеркальце поймал Зоино лицо. Единственно для того, чтобы убедится: она его правильно поймет и будет ли вместе с ним улыбается?
   После обмена улыбками Зоя внимательно слушала - опять-таки представляя всё картинно - три варианта предложенных ей на выбор. Где и с каким комфортом ей предстоит пережидать ночь.
   Какая-то дурь в его голове (это за какую же, мол, он меня принимает, если предлагает спать с ним в его квартире? Об отдельной для неё комнате - конечно же сказано для приличия!) - предлагает ей подумать о "пятизвездном" комфорте, если она...
   Зоя не учитывала двух существенных вещей.
   Далеко не студенческий возраст у Дядечки. Возможно в студенческую пору он был и всего-то "совсем не дурак" (из жаргона круга её повседневного общения). Но "детские болезни" у него давным-давно позади. У него далеко не первый год иные жизненные ценности, интересы и увлечения.
   Так или иначе Зоя и такое себе представить и смириться. Но как быть - если в жизни своей с подобным ни разу не встречалась?
   Давно было это - и не помнит Дядечка сколько лет потом прошло - когда он свою симпатичную коллегу назвал Кларочкой. Был в звании (она тоже) кандидата наук, а студенческое в них не только в одном лексиконе продолжало жить.
   В какой-то год было вырвалось из его души и сердца вырвалось: почему с Кларочкой не может произойти наше "сочетание браком".
   На следующий год о браке думалось как о чем-то второстепенном. Потом - как о едва ли нужном. И наконец равноценные убеждения у Клары и у него: и в браке могли бы сохраниться их дружеским отношениям и увлечение делом, без которого жизнь ему и ей была бы не нужна.
   Представить себе теперь никак не может он Клару в своей квартире хозяйкой. "Звенит она кастрюлями, богиня" где-то на кухне. А он?
   Конечно предпринимает очередную мозговую атаку на проблему. Но вдруг не с большей, а с меньшей уверенностью, что атака не "захлебнётся". И он-то заранее знал - "захлебнётся" из-за Клары.
   Потому что невольно будут на нее отвлечены все резервы. Более того -- даже и часть сил, без которых бессмысленно было бы начнать атаку.
   Не знает Дядечка что и как у других -- может всё или многое по-другому. Но он всегда атакует сразу всеми наличными силами. И если вдруг потом оказывается, что не все они были задействованы, а он уже провозглашает "Эврика!"? Всего лишь потому такое случилось, что недооценил свои силы или переоценил возможное сопротивление противника.
   Он позаимствовал у других - почти общепринятое - выражение "мозговая атака". Сам бы он вместо этого предпочёл использовать иное что-то. Более соответствующее процессу в его сознании на пути к моменту провозглашения "Эврика!".
   Конкретный пример.
   Он едет и везет с собой коричневую дешевенькьую папочку. Цены нет и не может быть тому, что у него в в этой папочке. Тому, что наскоро "наколякано" его рукой на одном самом обыкновенном тетрадном листочке.
   Буквы там из двух популярных алфавитов и даже несколько начал слов из дву-трех буквних. Нарисованы стрелочки разной длинны и от них кривые -- то между собой пересекаются, то всего лишь символ о возможных связях неуверенно (а вдруг всег-то случайно) возникших величин. Почему какие-то в рамочку взяты, а другое - в полукруг из двойных линий.
   Когда писал и рисовал Дядечка всё этакое "кое что", ему далеко не всё -- как и всегда -- было ясно и понятно. Наметились даже направления для размышлений и робко (почему графически и не обозначены) определились пути к истине.
   В целом - если кто посторонний посмотрит на исписанную, изрисованную страничку - все-таки скажет: "Вроде бы не и не билиберда. Кому-то все это непонятное вдруг да и понадобится.
   Дядечка с тем и другим бы согласится. Но с единственной поправкой: "непонятное" - только временно остается таким. Уверен, что от него и ни от кого-то еще зависит сделать "непонятное" понятным - вначале хотя бы и для него одного.
   В голове у него пока что почти похожее на то, что им "наколяконо" в качестве задания на дом, на предыдущую ночь. В его представлении это хаос - уже местами и полу хаос. Можно сравнить - в микроскопических размерах, мол, таким же был хаос, из которого Бог творил нас и мир, в котором теперь живем. И, стремясь быть подобными Творцу в его главном качестве, создаём не твердь, воды, свет, а на много меньшее по размерам и всего-то необходимое для жизни человека по-человечески.
   Во что превратиться хаос и полу хаос в голове, если предпринимать на них мозговые атаки одну за другой? По типу лихих кавалерийских атак?
   Скорее всего в еще более хаотичный хаос.
   Иное дело, когда осторожно из частиц найденного собираешь, составляешь такое, что наконец может и оказаться небывалым, новым и нужным.
   Для додумываний задуманного им и необходимы Дядечке уединения и тишины (Лев Толстой называл "уединение и тишь"). Но кроме того и другого необходимо и такое, без чего другие наверно обходятся.
   Необходимо Дядечке не откладывать ни на минуту расшифровку его "стенограмм". Что в голове какие-то, а другие даже вон и успел записать на первых попавшихся листочках бумаги.
   То и дело случалось он забывал смысл и значение какого-нибудь им наскоро придуманного символа, подчеркивания почему-то одинарного ли сдвоенного. На минуту позже (образно выражаясь - "минутка" не по его вине случается длится и час, и сутки) начал расшифровку и - потратил потом уйму времени и не честь сколько умственного напряжения на разгадывание смысла единственной небольшой чёрточки. Но без уяснения её смысла - становится бессмысленной мозговая ли атака, спокойное ли по-умному обдуманное наступление на проблему.
   Даже малейшее проникновение чего-нибудь из - "внадкожного" на незначительную глубину и на тебе - в более и мене успокоенном хаосе начнётся ералаш такой, что неделю искать будешь с чем, с какой стороны к нечаянно поломанному подступиться.
   Всё поломать может шум-гам, ненужное тебе кем-то сказанное слово или всего-то отсутствие полной уверенности - слова такого ни от кого не услышишь ни сегодня, ни завтра, ни за всю неделю. А ещё лучше - если ни за месяц или ни за два-три.
   При кавалерийских (если они мозговые - какая по сути разница) атаках присутствует фактор внезапности и неожиданный артналёт. Но Дядечке стоит большого труда себя сдерживать - не начать еще в лифте о том думать абы как и приблизительно о том, что будет у него через три-пять минут перед глазами во всей красе его "стенограмм". Еще - и с добавлением того, что само собой сохранилось в памяти.
   Случись бы Дядечке быть военачальником. Он бы предпочёл должность командира пехотного взвода или иную должность - но обязательно по этой линии. Ни в коем случае бы - не кавалерийскую!
  
   6
  
   Дядечку вполне устраивало то, как себя ведёт Зоя. Что она и всего-то внешностью похожа на Клару. В чем-то у них должно быть конечно и одинаковое женское благоразумие.
  - Так и мерзните у двери? Не вошли даже и в вестибюль?.. Не в безветрии - а там бы отогревались, - в словах Дядички был и сколько-то радости - дело имеет с привлекательной и его понимающей женщиной.
  - Там бы меня увидели и удивились: посторонняя какая-то. Среди ночи взялась откуда-то!
  - После полуночи там вряд ли кто мог вам кого встретиться.
   "Не раз привозил и приводил дам в своей квартире "ночевать", - просто не могла Зоя не подумать, зная "какие они все мужики". - И не случалось им после полуночи встретить кого-либо из соседей. Что ж идем - и в этот раз может повезет. Нам никто не встретится и твоя репутация останется не подмоченной."
   Когда вошли в тёплый вестибюль, Зоя слегка развела руки перед собой - куда, мол, мне идти дальше? Он - вот уж действительно цену себе набивает: смотри, мол, я культурный какой, вежливый.
   В подобную ситуацию Зое случалось не раз попадать. Кавалер, как положено, выказывал свою боязнь, яко бы: вдруг "баба" в последний момент передумает - и убежит от него. Почему вынужден идти, её обнимая. "Под ручку" ли вести или взявшись за руки.
  - Спасибо! - Дядечка сразу торопливой скороговворкойсказал, как только поднялся по заснеженным ступенькам подъеза и стал рядом с Зоей - благодарил оказывается за то, не поставила под ноги, а держит обеими руками его чем-то наполненный пакет. Подцепил пакет на одну ладонь и кивнул на кнопочи с цифрами - набирайте, мол, код, если помните.
   Не для того, чтобы Дядечке понравитсяи -- не для хвастовства своей хорошей памятью -- Зоя указательным пальцем в нужной последоваельности нажал четыре кнопки. И не потому, что он как бы для этого и освободил её руки, взяв свой пакет. "Ах, да где наша не пропадала, пропади оно пропадом!" - в Зое окончательнно оформилось в момент, когда нажала она кнопку с цифрой "4".
   В вестибюле у неё решительности не убавилось. Но появилось такое, что как бы уменьшило её желание иметь дело с Дядечкой - всего лишь из-за его молчаливости.
   Пока лифт их вез на пятый этаж, у Зои это нежелание возросло: "Не то, что ни разу не попытался её взять под руку, он и слова ни одного не сказал. Будто не она с ним рядом, а не знаю что. Хозяин, когда возвращается с прогулки, своей Жучке слова какие-то говорит. Не рассчитывает на ответ - собачки не умеют разговаривать, но многое понимают. Она, Зоя, поняла бы каждое слово Дядечки и по-нормалному (учитывая - куда и зачем он её ведет) ему бы и ответила.
   А он только смотрит и смотрит себе под ноги - будто пол в лифте красивей Зои. То разглядывает - явно ничего не видя - дверь из лифта, что оказалась за её спиной.
   Зоя успела подумать: разглядыванием, ничего не видя, мол, торопит он - дверь лифта поскорее чтобы открылась на пятом этаже. Только бы не на третьем или на четвертом - не убежала чтобы дама, не выскользнула чтобы добыча из его не рук, а ручищ.
   Эта её догадка рассмешила Зою: до чего же нетерпелив (мужики от своего нетерпения - случалось не раз такое - глупеют и до смешного и до одурения) - если без меня войдешь в свою по-холостяцки обжитую квартиру - потом-то что? Бросишь пакет и - бегом догонять и ловить меня? Упорхнувшую "птичку-синичку"?!
   На самом-то деле он видел Зою - она то и дело мелькала в "кадрах" его сознания. Только для того, чтобы он вспоминал больше подробностей из то одного, то из другого недоразумения в их дружеских отношений. Последним или предпоследним было таким, что можно было назвать "Явление Клары в кабинет к её начальнику".
  - Пе-ре-кур! - объявила Клара, едва дверь в кабинет своего начальника захлопнулась за её спиной.
   На самом-то деле Клара никогда не курила. Дядечка было увлёкался "никотинной отравой" -- это было в студенческую пору. Но попал в компанию "безнадёжных трезвенников и некурящих" да так и остался без привычек, современный мужчина без которых - никакой не современный и не мужчина.
   Никто не решался так вот без всяких бумаг и производственных проблем в голове появляться в кабинете их начальника и Дядечку отрывать от всегда самых нужных и самых срочных дел. Иное дело Клара.
   Она едва ли не самый толковый в бюро специалист. Но при этом и друг - с ней у Дядечки не было случая такого (не помнит он), чтобы с ней не интересно. Если даже спорили они, что называется, "до белого каления" по очень важному, принципиальному вопросу.
   Но в тот раз у них спор-разговор был и не профессиональный, и не принципиальный.
  - Ты помнишь у Иванова картину "Явление Христа народу"?
  - Еще бы не помнить? В Третьяковке обязательно экскурсовод останавливает группу и, сколько положено, рассказывает.
  - Что он делал и переделывал целых десять или двадцать лет, пока рисовал народ и Христа. А что скажешь о "Явлении Христа Марии-Магдалине"?
  - Ничего. Клара, честно признаюсь не могу сказать. Но кажется и эту картину видел. Не в Ленинградском ли Эрмитаже?
  - Нет. Она там в Русском музее. Именно за неё присвоили Иванову академика!
   Сразу же через интернет нашли им нужное. Он и она согласны, что Христос нарисован таким божественным, что с трудом себя удерживаешь чтобы, всё забыв, не начать каяться в грехах.
  - Так ведь и Магдалина, смотри, больше никакая не грешница - стала в какой-то миг святой!
   Время было рабочее - отведенные "на перекур" минуты истекли. Но Дядечка успел высказать и свое "откровенно мужское" мнение о Магдалине. Это же сколько неземной красоты увидел художник в натурщице, мол, когда рисовал безгрешную навеки грешницу.
  - Выходит и такие бывают среди нас.
  - Я это знаю. С одной из них встречаюсь ежедневно сколько лет. Имя у нее чудесное - Клара!
   Она засмеялась в ответ с такой дружеской искренностью, что и Дядечка стал вместе с ней смеяться.
   В следующие секунды она откроет дверь и потом исчезнет за нею на какое-то время. Такое у нрих повторялось тьма-тьмущая сколько раз.
  - Теперь ни к чему нам это, - Клара прервала смех перед еще не распахнутой дверью. - Да, согласись, наверно и поздно!
   "Вряд ли кто слова такие услышит когда-нибудь от этой вот привлекательной молодой женщины", - Зоя снова промелькнула перед Дядечкой. Неизбежным был зримый кадр - предстояло им выходить из подобия небытия в лифте. - "В иной плоскости она строит свою жизнь!"
   А у Зои созрел коварный план (заодно чтобы и "отвести душу"). Она по-нормальному выйдет из лифта, пропустит мимо себя Дядечку и вернётся в лифт со словами: "Внизу, в вестибюле мне будет лучше".
   Пока она решала: добавлять ещё и слова "За всё вам спасибо!" или не добавлять, шагов на пять успел Дядечка отойти и с уверенностью, что она пойдет куда он считает нужным, показал молча на дверь своей квартиры. Сразу же и попросил его выручить.
  - Подержите, пожалуйста. Сумку! - особого труда не составляет - Зоя взяла сумку. - А он обеими руками стал обыскивать свои карманы. -- Никак не привыкну ключи носить в одном и том же кармане!
  Ключи нашлись. Но руки у него всё еще пока заняты. Одной рукой орудовал ключами - дверь была заперта на два замка. А другую держал на готове - поскорее чтобы распахнуть перед Зоей дверь.
   "Усердно старается! - Зоя пытается и это прибавить к созревающему в ней протесту. - Пока поднимались лифтом, ни разу на меня так и не взглянул по-человечески, ни слова ни сказал. А вышли из лифта - снова ни слова. Молча показал где его квартира. Вот уж действительно: хозяин возвращается домой со своей Жучкой. Та суетится у его ног и он вынужден ей напоомнить к какой из дверей она вместе с ним должна идти. Ты что же, Дядечка, считаешь - я у тебя в кармане?!"
   У него - Зоя видит - руки заняты. В одной держит ключи так, будто боится их снова потереят. Другой ридерживает дверь пошире чтоб та не помешала бы Зое переступить порог и войти в ожидавшую их квартиру.
   "Войду конечно - как говориться, не перетружусь, - вошла Зоя, на время прекратив сводить счеты с Дядечкой из-за его молчаливости, чрезмерной самоуверенности и не желании (если всего-то не умеет - её это не касается) с "общепринятыми приличием" обращаться с дамой, согласившейся с ним переспать. Да и совесть надо иметь: он меня выручил, в тепле устроит на ночь -- за такое мало, если всего-то благодарить одним "Спасибочки!"
   Даже и без его такой добры - в кругу ей знакомых и друзей днем с огнём такого не сыщешьшь - случись он - как чаще всего у нее и случается теперь -- бы захотел бы ее "поиметь", разве она бы отказалась? В нём на магнит похожее притягивает Зою к нему.
   Или - такое случалось и в лесу, в турпоходе ли по горам к каким-нибудь нарзановым источникам. Присядешь (иной раз только для этого охотно и ложишься на землю): пить чтобы и пить воду если даже и обыкновенную - только потому, что вода эта прозрачная, хрустальной читоты!
  
   7
  
   В холостяцкой кухне Зоя хозяйничала, когда вспомнила на какие-то мгновения о её "несбывшейся мечте". Она же тогда Зоиным категорическим окончательным решением было: ночевать на двух стульях в коридоре на пятом этаже у двери в квартиру Дядечки. Не рассмеялас, даже и не улыбнулась, а про себя громко обозвала себя дурой.
   Всего-то единственным был в кухне был стул. Он-то и "пробудил воспоминанья" о варианте ночлега, которому не суждено было сбыться. Но к такому ночлегу она было начала готовиться.
   Успела с первого взгляда оценить. Квартира Дядечки в конце коридора - никому Зоя, мол, мешать не будет. Напротив дверь-в-дверь ещё чья-то квартира. Зоя устроилась бы так: подальше чтобы её стулья были от чужой квартиры и почти вплотную к "своей" (Дядечкиной) двери.
   Во многом ей было бы удобнее спать на пятом этаже, чем в вестибюле на первом. Наиважнейшее преимущество при этом -- на пятом безлюдье. Немаловажно и то, что при необходимости "нужды" - без неё вряд ли ночью обойдёшься - дверь в квартиру Дядечки специально для неё была бы не заперта.
   При этом едва ли не предусматривалось и такое - Дядечка не лыком шит. Осточертеет его даме на стульях мучится, перестанет разыгрывать из себя девочку-недотрогу и согласится на его пятое или восьмое-десятое предложение, просьбу ли войти в его положение: не убудет, мол, тебя за одну-единственную ночь, а мне-то - пойми, пожалуйста... Всю ночь проведет - в Зойке об этом все ну только не кричит, как о самом желанном - и потом дрыхнуть будет не на седьмом ли небе!
   Сначала наведывалось в сознание Зои накоротке и как бы случайно такое - для женских рассуждений как бы вполне естественное. Надо помочь Дядечке преодолеть им выдуманные непреодолимые препятствия. Подобие лестницы с несметным числом ступенек.
   На самом-то деле до седьмого неба, мол, на много ближе, чем это принято выдумано у "интеллигентиков".
   А в нынешнюю ночь в квартире Дядечки до какого угодно по счету неба совсем близко. Стоит ему всего-то в сторону Зои протянуть руку.
   Даже и без его руки они обойдутся. Достаточно буде и всего-то слова "Пойдем!" или ему равнозначного по смыслу признания "Хочу!"
   С небольшими несущественными отклонениями события - по мнению Зои - развивались вобщем-то нормально. При случайной встрече мужчины (ему под сорок лет) и пока что не тридцатилетней женщины иными они и не могли быть.
   Отклонений от неизбежного при таких встречах - сколько знает Зоя - случается мало. Не искючено: подобное искючение из правил вдруг да случится у нее с Дядечкой. В его основе: слишком спокойное поведение Дядечки и неуместное проявление характера дамы - всё-то Зое хотелось ему и самой себе доказать, что она, мол, не такая "доступная", как он думает.
   Дополнялось это и тем (путало Зое карты), что наконец-то он с дамой стал разговаривать. Слова у него были то не совсем те, но чаще и совсем не те что готова была дама от него услышать.
  - Сумку, спасибо что не уронили,- оставьте на табуретке, - при этом удивительно быстро и ловко избавился от куртки. Сразу же торопливо предложил: - Давайте помогу вам снять шубку, а остальное делайте сами...Сумку потом отнесёте в кухню и там разберётесь - что в холодильник и что на полки, ещё ли куда. Забежал в гастроном за хлебом и в темпе накупил чего-то нужного или не нужного, понимаете!
   Зоя готовила заявление вроде протеста. Но он так торопливо стал от неё отмахиваться (подняв лодонь к груди - что соответствовала её подбородку), что она и слова не успела сказать. Другого ей не оставалось, как расстегивать пуговицы своей мохнатой одежды и с его помощью вытаскивать руки из теплых рукавов.
  - За пару минут (на самом деле и минуты не потратил) вам расскажу и скажу что и где, - продолжает он в ускоренном темпе. - Слушайте, пожалуйста, внимательно. Мне поскорее надо за эту дверь, - показал на ближайшую дверь от прихожей. С такой торопливостью выдергивал из сумки неказистую коричневую папочку, что не успей Зоя со своими руками, и полбуханки хлеба и многое другое высыпались бы из сумки на пол. - Кухня - вон та дверь в конце коридорчика. Рядом с ней моя спальня - будет вашей комнатой в эту ночь.
   Из его словоизвержения узнала Зоя самое необходимое. Постельное белье в его спальне меняли три или четыре дна тому назад - на ней он ещё и не спал. Он спешит в ближайшую комнату - она у него вроде рабочей или кабинета. В ней удобный диван - чаще всего, если очень устал и есть время - отдыхает на нём, дремлет и спи. На двери в комнату, где Зоя будет коротать ночь, есть защелка ("вроде бы исправная").
   Где ванная и туалет - сориентируется, мол, она сама. На ужин Зоя приготовить может по своему вкусу что-нибудь из того, что найдёт в холодильнике и на полках кухни. В ванной краны исправны и "вроде бы все необходимое там найдется - руки помыть, умыться, обмыться". Рекомендовал "на полчасика нырнуть в ванну" - согреться чтобы.
   Проявил особую заботу о её ножках (так их в очередной раз назвала Зоя - они действительно у неё прелесть, Дядечка назвал их просто "они"). Успел высказать удивление, что Зоя в феврале на прогулку вышла в сапожках без меховой иной ли подкладки.
  - Главное - о чём и прошу - пока я там, - показал на дверь кабинета. - Пожалуйста, в квартире у нас с вами было чтоб тихо часа полтора, два. Скорее всего - даже и больше трёх!
   Столько он успел сказать и в таком темпе, что у Зои не успел созреть ни один вопрос. Но никаких вопросов, ни одного слова от неё у Дядечки и нет времени слушать. Он для этого скрестил перед собой папку и пустую ладонь.
  
   8
   Самой подходящей для Зое была минута, чтобы успеть что-то ему сказать, когда советовал ей Дядечка поставит увесистый пакет на табуретку. Заявить она могла она бы могла только в ту минуту и своем "желании" ночь коротать не в его квартире, а в коридоре пятого этажа на его стульях. Но так он торопился, что Зоя не успела и слова сказать.
   Он её опередил: предложил совместными усилиями избавиться от беличьей шубки. Раздеваясь она толлько и успела про себя сказать: "Раздетая - быстрее отогреюсь и тогда попрошу его дать мне стул и даже и два -- для коротания ночи в коридоре у двери в его квартиру".
   Потом в бешеном темпе "инструктаж" гостеприимного хозяина квартиры. Настолько приветливые в нем были все слова и с таким доверием к Зое, что о стульях она забыла. Вспомнила потом единственный раз, когда хозяйничила в кухне и наткнулась там на единственный стул.
   Выкладывая хлеб и случайные покупки Дядечки из вместительного пластмассового пакета, Зоя наткнулась на вещь более значительную, чем все вместе взятые стулья в чужой квартире. Не только стулья - но многое другое.
  - Извините, - Зоя хотя бы это успела сказать - перед этим словом или после него добавить "пожалуйста" была просто не в состоянии. -- В пакете вот ваш портмонет или бумажник - не знаю как вы его называете.
   Напрочь исчезла из памяти Зои просьба Дядечки: тишина была чтоб в квартире и - естественно - никаких чтобы разговоров с ним не было. Почему с таким более чем недоумением он и смотрел на Зою - как бы с готовностью крикнуть: "Вон отсюда!". Никакой не интеллигентный при этом, а как всецело занятый неотложным делом любой настоящий мужик, он обязательно к этим двум словам прибавил бы трехэтажный или пятиэтажный набор из непечатных слов.
  - Там деньги, - бормочет в свое оправдание Зоя. - Много денег!
   Он продолжает на Зою смотреть молча и все так же "выразительно". Как все вместе взятые на картине "Явление миссии" смотрели бы на явившегося не Богочеловека, а в полном обличии самого Сатану.
   Окажись в дверях кабинета не Зоя, а другая, другой кто-нибудь - "неприветливый"
  взгляд и весь Дядечка был бы таким же Сатаной. Готовым в следующее мгновение озлобиться до дальше некуда. Но было бы, скорее всего, и единственное хотя бы не сатанинское.
   Только ему конечно же иное должно быть название - слово "исключение" едва ли не самое не подходящее. Впрочем, у этого явления имя есть - Клара.
   Не то чтобы иной эффект от неё - минимум или вообще отсутствие раздражения у Дядечки при ей появлении. Мгновенно происходит нечто противоположное тому, что при ком угодно другом или другой.
   Но если Клара. Всегда ожидаемое и желанное в ним до небес взмывает: работоспособность не только мозга, сердца, но и многое другое, без чего ни о какой жизни говорить нет смысла.
   Не раз такое случалось, что они вместе углублялись в очередную "головоломку". В самом прямом смысле слова -- "вместе".
   За одним рабочим столом сидели, стояли нередко перед доской кульмана в его кабинете или в ей комнате. Никакой боязни: он притронется к ней случайно или что-то многозначительное произойдёт, если Клара поймает своими пальцами его руку и не даст зачеркнуть ли исправить что-то им только что обозначенным на бумаге.
  - Знаешь, Клар, - когда-то он ей признался после такой совместной успешной работы. - Уверен я!
  - В чём?
  - Ты сидела бы в этой комнате в самом дальнем углу. Ни разу ко мне бы не подошли и ни слова бы не сказала и... - прервал не до конца сказанное он. Потому что не уверен (так было не единожды) - говорить ей главное или снова отложить н неопределённое потом? Но у Клары не толь ко в глазах - вся она нетерпеливое ожидание и ей такого же необходимого.
   "Так если и не скажу, -- Дядечка понял, что сам себя загнал в угол. - Клара, вижу, знает что наконец мной будет самое главное сказано. Почему снова тот же протест в ее глазах: нет, мол, только не сейчас!"
   Клара сидит в глубоком кресле в готовности сейчас же встать и уйти из кабинета начальника. Но теперь не уйдёт, пока не будет уверенности, что и при уходе не услышит им недосказанного. Что их такой же и сохранится - какой была всегда. Откинулась на спинку кресла, подобрав поближе к себе колени: в друг и от этого ему будет какая-то помощь.
   Недосказанным так и осталось: "Как бы мне работалось будь рядом ты -- я слышу даже твоё дыхание и вместе с ним тобою без слов мне подсказанное самое необходимое. Вдвойне умнее, работоспособности во мне бы сразу..."
   Ну а если бы все, как есть, ей сказал? Клара так бы расхохоталась, что перегнулась бы в сторону своего начальника так, что грудь бы её опрокинулась на колени. При этом успела бы, глядишь, и дважды кивнуть головой: конечно, мол, понимаю. Глядишь, после таких слов и хохоту поубавилось бы на столько, что она могла бы и говорить.
  - Как не понять, - она разогнулась и даже рукой отмахнула от себя что-то подальше. - Если такое же и у меня едва не с первой нашей встречи.
  
   9
  
   По сути у Зои тоже самая первая встреча с Дядечкой. Будут ли ещё такие случайные встречи, подготовленные ею или им нисколько не случайные - над этим она просто не успела подумать. Не могла она себе и представить вместо себя какую-то Клару еще ли кого-то в дверях кабинета Дядечки, на кого бы мог не обрушился его гнев. Считая справедливым его возмущение: предупредил же он её - ему необходимо на целых два часа и может больше оставаться в уединении.
   Сразу же и вспонилось, какие "сцены" устраивал её муж из-за того, что "в доме вечный бардак" (ему видишь ли нечем опохмелиться). Или - не те брюки ему погладила перед ответственным визитом к кому-то (на самом-то деле - на очередное спешил свидание с новой "потаскухой").
   Каждый "разнос" муж начинал с непонятного бормотания себе под нос "неприличных слов". Их число увеличивалось одновременно с громкостью. Степень возмущения возрастала и наконец доходила до гневных выкриков.
   До рукоприкладств, правда, не доходило. Но и без них ясно было и понятно: мечта у мужа - чтобы Зоя, если не провалится под землю, то в крайнем случае хотя бы сейчас долой с его глаз.
   Совсем по-другому было, когда в течении минуты Дядечка изливал свои гнев и возмущение. В самом начале он был сравним с многообещающей зыбью перед девятым валом.
   Сначала, как ужаленный, Дядечка метнулся головой в сторону стоявшей за порогом Зое. Но в следующие мгновения не видел ни её, ни дверь. Перед его глазами, надо полагать, были всё те же каракули и загогулины, его рукой только что нарисованные.
   Поспешно отвернувшись от двери, он сколько-то был удивлен, что им нарисованное видит не на столе перед собой, а где-то справа. И не сразу на листке бумаги, а сначала зависшими в воздухе в той стороне кабинета, где дверь.
  
   Сквозь ему хорошо знакомую символику, он в недоумении увидел женщину какую-то незнакомую и зачем-то распахнутую дверь. Никогда в его квартире такого не было. Из-за чего и взметнулся к небу пенный гребень девятого вала.
   Сначала окрик на самого себя: "Доработался - чёртики у тебя в глазах мелькают!"
  - Кто это? - память бы надо было спрашивать, а не "чёртика" в виде женщины, ему вроде бы и не совсем не знакомой. - Зачем вы здесь (имелось в виду - "в моей квартире")? - После того, как память выдала минимум информации, догадался - кто мог быть в дверях кабинета -- гребень девятого вала стал терять решительность и начал опрокидываться к ногам Зои. - Что нужно?
   Чтобы себя сдержать, Дядечка сгреб со стола первый попавшийся лист бумаги и наполовину его скомкал. Держала карандаш та же рука - карандаша одного выходит оказалось недостаточно.
   "То и другое бросит мне в лицо! - на всякий случай, Зоя немного попятилась (вспомнила, как в неё муж бросал "не те" ею выглаженные брюки или рубашку). - Убежать надо...Но сначала извиниться теми же словами, что приходилось много раз говорить мужу.
   Нет, ничего не бросил Дядечка и - стало Зое видно - бросать не собирается. Он, с каждой секундой успокаиваясь, не отрывает взгляда от нее, а карандаш и полускомканный лист бумаги не глядя положил на стол.
  - В пакете в самом низу вот, - Зоя на ладони вытянутой руки держит увесистый бумажник. - Ваш портмонет и в нем полно денег!
   Последних слов Дядечка вроде бы как и не слышал. Его жест - с небрежным пошевеливанием пальцами относился к другому.
  - Ему не привыкать! - Дядечка сдерживает насмешку над собой ("ему" - речь идет о бумажнике). - Спешил из гастронома и сунул беднягу не в карман, а куда попало.
   "Как это можно "куда попало" - уму непостижимо!" - Зоя, когда поднимала со дна пакета портмонет, он распахнулся и в её руку выскользнули две таких "бумажки" -- что вместе они больше её полмесячной зарплаты. - А из кармашиков портманета с обеих сторон торчат втугую сложенные пачки из таких "бумажек"!
   Что "денег у него - куры не клюют" не столь важно для Зои. Непонятно ей, удивительно - (рассказывал бы кто - не поверила) другое: самое ненормальное (по понятием всех, кого она знает) отношение к деньгам.
   Для Дядички они: есть они или нет, много или мало - вроде бы как всё ли равно? Так, чтобы совсем без них - не у него одного не получается: приходится вот иметь бумажник и ходит в банк (избавлять бумажник то и дело от "бумажек") -- тратить время ещё и на эту ерунду!
   Он, заметно успокаиваясь закрыл тему разговора о деньгах: попросил Зою бумажник оставить на кухонном толе на видном месте. Утром он будет уезжать из дому - не забыл чтобы его прихватить с собой.
   В другой руке у Зои был пакетик с замороженными пельменями. Не так решительно, как портмонет, и их она показывала Дядечке.
  - Может сварить пельмени? - Зоя встряхнула пакетик так, что слышно стало мягкое постукивание пельменей друг о друга.- Настоящие сибирские - из Омска, смотрите, привезли!
  - Из Омска, из Омска -- значит из Омска что-то привезли, - Дядечка отвернулся к столу, взял карандаш и разглаживать начал только что скомканный листок.
  - Приготовить пельмени? - у Зои руки "по швам" и видит, что совсем-совсем не до неё хозяину квартиры.
  - Готовьте... готовьте всё, что вам нравится.
  - А вам?
  - Из чего найдёте в холодильнике - мне к чаю пару бутербродов, как всегда. Если такое сделайте, от меня -- большое вам спасибо, - для уточнения количества бутербродов, не оглядываясь, он показал Зое раздвоенные средний и указательный пальцы.
  -
   10
  
   "И до чего же ты чудной, Дядечка! - Зоя ушла в кухню и вроде бы имела право смеяться, но ей не смеялось. Потому что Дядечка не всего лишь смешной: он для нее всё больше и больше "прямо какой-то интересный". - Даже и не знаю как мне с тобой быть!"
   Кастрюлька у Дядечки маленькая и глубокая сковородочка - всего-то кухонной утвари. Чтобы варить пельмени, в кастрюльку воды пришлось налить почти по верхнюю кромку. Накрывать крышкой - рисковано: когда закипит, вода прольётся через край на плиту.
   "Похоже на то, как обычно закипал бывший мой "законный", - Зоя смотрит, как безобидными со дна кострюльки сначали поднимались крошечные пузырьки. На глазах становились они крупнее, поток их становился беспрерывным. Наконец - разрослись до пузырей и от них всё чаще разлетаются брызги.
   Зоя резко переключает нагрев плиты с максимального на минимум и продолжает смотреть в кастрюльку. Что происходит с кипящей водой - начинает сравнивать с "разносом", что устроил ей только что в его кабинете "интересный" Дядечка. Как он вдруг весь вспузырившись в первые мгновенья постепенно и "угасал". А под конец оказался таким симпатичным - готов говорить большое спасибо за еще и не сделанные ему бутерброды.
   Торопилась, взвинчивала себя - даже и не помнит из-за какой мелочи это было - уверенности чтобы у неё было больше, что с Дядечой никакую кашу ей не сварить. Какой-то, мол, он до того не мужик, что лучше держаться от него подальше.
   Но вот пельмени сварились. Делает Зоя к ним подливку по любиому рецепту - с уксусом и горчицей ("пальчики оближешь"). Наделает она Дядечке и бутербродов - благо есть из чего.
   Если неинициативный он, почему и она должна быть на него похожей? Никто и ничто не помешает Зое подать себя в лучшем виде. Какой ни с кем до этого не была - не хотелось быть.
   Мы с тобой, Дядечка, такое сумасшествие устроим! Не то что мужики потом все поголовно будут завидовать тебе (не беда, что никто из них нас не увидит). Стены и потолок в твоей (на целую ночь -- моей) комнатке будут в таком восторге (всё как раз происходить будет у них на глазах), что не посыпалась бы с них штукатурка! Ты, похоже, в этом не очень разбираешься, но я знаю как такое сделать и - "будь спокоен, постараюсь".
   И делов-то было: внимательно следить за горячим "всемирным потопом" в горячей кастрюльке на тесто-мясное изделие из Омска. Ни одному из них не разрешила оказаться на сколько-нибудь на поверхностью кипятка, без малейшего опоздания прервав бурное кипенье в кастрюльке. Зато и ни один сибирский пельмен своей аппетитной формы не утратил - ни один не лопнул и не расквасился.
   "Саламур" - в чем пельмени варились - от красного перца и лаврового листа получился таким душистым и вкусным, что вполне мог бы заменить бульон. Жаль его - дымящегося душистым паром - сливать в кухонную раковину. Но её хозяйскую бережливость не покажется ли Дядечке мещанской жадностью.
   "Да и плдливка у мен сделана, - хвалит Зоя сама себя. - Вряд ли в каком ресторане для него такую бы сделали. Под подливку надо, конечно, пельмени "подсушить" - до чего вполне подходящая у Дядечки сковородка!"
   Пельмени, "всемирный потом" из кипятка для них, колдовские заклинания при изготовлении подливки "Пальчики оближешь" - всё это было как бы само собой. Можно сказать - "сбоку-припёку".
   Главное в голове у Зои - причём все главнее и главнее - тот, для кого она готовила на ужин по-московски сибирское блюдо. Что он "за фрукт и с чем его едят" - этот самый дылда Дядечка?
   Она уверена была, что уж кого-кого, а мужиков - "их скотскую натуру успела изучить вдоль и поперек". Естественно - возможность была изучать с необходимым вниманием мужиков своего круга общения. Временных своих "дружков" с предельно близкого расстояния и с приличной дистанции парней мужей своих подруг.
   Суть у них одна. Отличаются один от другого (да и то не очень) мурлом, рукотворно сделанным "индивидуально неповторимым". Да ещё одеты случается не всегда одинаково.
   Всё мужики - не хуже, чем бабы, - в вечной погоне за модой. Чертыхаются, когда от моды отстают, и - радости до небес даже и когда у него отставание на сколько-нибудь меньше, чем у других.
   Такая же погоня за "земным счастьем". Оно у них едва ли не все в арифметике и хвастовстве - число хорошеньких м баб, с кем успел переспать. Что касается качества и приемов таких "пересыпаний" - самодеятельность в этом до убожества минимальная.
   В эпоху сексуальной революции "постельный режим" для партнеров любого возраста и материального достатка разработан до мельчайших мелочей знатоками этой "наипервейшей потребности" гомо хапиесов. Разработки и исследовани - на уровне профессоров и даже академиков. Ассортимент велик - бери готовенькое, сам все равно лучшего не выдумаешь: лезь на всё равно какую бабу.
   Если поглубже покопаться в анатомии, физиологии человека-мужика - у него в принципе все такое же, как о быка или жеребца "производителя". Там корова и кобыла, а здесь баба - и вся разница.
   Всего-то остаётся мужику -- "любить, покуда любится". Пренебрегая другим напоминанием -- реже думайть (а лучше - совсем не думать) - из-за чего окажешься в "положении хуже Губернаторского".
   Подробности о случившемся (хуже чего не пожелаешь) с легендарным жеребцом известны коневодам-профессионалом. И, слава Господу, благодаря бдительности и стараниям профессионалов-сексологов, население планеты Земля о трагедии жеребца Губернатора
   фактически ничего не знает.
   Голова, как у всех коней была у Губернатора большой и может быть красивой. Но его умственные способности, уровень лошадиного, по крайней мере, пока что остаются засекреченными. Когда на самом-то деле они вполне доступны для изучения - они, считай, у всех по-совремнному сексуално воспитанных и образованных.
  
   11
  
   Зоя в такие глубины исследования наиважнейших проблем сексуальной эпохи не проникала. Жила "как все". Вполне нормальным считала как у неё в жизни то всё ладилось как надо и вдруг ломалось - не чаще и не хуже, чем у подруг и знакомых ей женщин.
   Не ум, а скорее всего внутренний психологический мир ( а в нем продолжают преобладать совесть и стыд) породил у нее ощущение тревоги. Она пока остается на зыбкой поверхности житейского моря. Но в ней нарастает тревога: она в ожидании самого нежеланного - вдруг так никогда и не станет матерью. Все, как не было, так и нет, кто бы мог стать отцом ее дочурки или сына.
   Не в этом ли нежеланном снова она все равно окажется, избавившись от звания-клейма "разведёнка"?
   Одна из её знакомых (не подруга - всего лишь знакомая) как бы и гордится тем, что разведёнка. В основном у нее не бескорыстные общения с мужиками -- в всех случаях ей безразлично с кем "общается". Желторотый школьник старшеклассник или такой пенсионер - при хороших деньгах конечно же, - что без её самоотверженных стараний тот ни начал и абы как, похожее на "наконец-то конец" сам сделать не может.
   Эти все "денежные" на один день (чаще на ночь или какую-то её часть) её друзья. Но у неё им, не хуже, чем у мужиков-бабников, учёт (на счет качества - лихое пренебрежение: оно дестистепенного значения - прежде всего количество). Сколько-то у нее и таких, кому она рада без денежных в иной ли форме наград.
   Каждого из таких называет она "моя любовь".
   Зоя закончила все заботы и старания с пельменями, когда вполголоса стала смеяться над собой. Не так ли стараюсь, вся выкладываюсь, можно сказать, для Дядечки - будто он как раз кандидат в такие, кого (подражая знакомой) вдруг да и назыву "моя любовь"?
   Но Зою тотчас же утешали разумные, трезвые рассуждения: какая, мол, любовь - всего-то она старается, чтобы отблагодарить за то, что он подобрал её на дороге. Не побоялся "не зная кого" впустил её в свою холостяцкую квартиру и, как давно и хорошо знакомой, сказал: "Действуйте на кухне и в квартире - как у себя дома. Не стесняйтесь. Только ни шум и ничто не мешали бы мне - единственное о чем прошу!"
   Что могло быть меньше, чем эта его единственная просьба? А - она?..
   Полезла с его кошельком и с его же пельменями из Омска! Видите ли: ей срочно понадобилось посоветоваться как быть с тем и другим!
   Да расцеловать его надо за то, как сумел он в какую-то одну минуту погасить в себе злобу на неё. Почти сразу же её простил. В те последние секунды - перед тем, когда Зоя, отпятившись на сколько надо, осторожно закрыла за собой дверь - он был таким, что она и вспомнить не может: в кино хотя бы видела подобное у самых положительных героев.
   Не волнуйтесь, мол, я не только простил вам, привлекательная милая женщина, -- считайте, что забыл вашу оплошность, забывчивость ли - как всем известно, "девичья память" у всех вас, у женщин.
   Полным доверия к ней был и жест успокоившегося Дядечки. Немного над своим лицом (когда отвернулся от Зои и двери) поднял подержалкарандаш. Не беспокойтесь, пожалуйста: пару минут мне может и достаточно будет вспомнить на чём прервалась мысль и я продолжу работать.
   Страх был у Зои. Боялась: не сорвалось бы это и дружеское и как бы сердечное к ней доверие в похожее на то, каким она увидела и услышала Дядечку в те первые мгновения, когда она открыла дверь в его кабинет, а он смотрел, не понимая кто она и откуда взялось какое-то бестолковое чудище в его квартире.
   Дверь ей удалось так закрыть, что не слышно было никаких чего-либо прикосновения к косяку, ни шепоточком хотя бы щелчка дверным запором. Но и четверти часа должно быть не прошло -- когда вернулась в кухню и занялась делом - от страха у Зои почти ничего не осталось.
   Даже в состоянии она была вспомнить и непонятное. Когда поднимал Дядечка над своим лицом карандашь, он сдерживал улыбку. Смотрел-то он прямо перед собой: не стене же он улыбался? А из живых - кто мог понять и оценить его улыбку - в его кабинете была Зоя и никого больше.
   Случись бы насмешка на его лице. Это он сам себя, мол. поздравляет: как следует, мол, досталось от меня этой Привлекателной -- будет знать как себя вести, когда он занят каким-то делом.
   "Можно считать, - рассуждения Зои вроде бы вполне соответствовавали нормам и женской, и мужской логике. Вторично её назвал милой: считать ли это - просто оговорился (сколько раз и у Зои случается это слово адресует совсем не милому человеку). Слова нередко всего лишь пустой звук. Но..."
   После этого самого "Но" пошли догадки предположения. В их основе было одно и о же: как это было на лице Дядечки - если даже Зоя видела всего-то в профиль - так улыбаешься только действительно милому человеку.
   Ей до того захотелось быть именно таким человеком для Дядечки, что стала заставлять себя "на глазах" меняться к лучшему. Собственно в ней распиханное по тёмным и полутёмным углам хорошее, до этого не раз то напоминало, то заявило о себе. Всегда явилось ей в душу с требованием изгнать из себя всё плохое, ей ненужное, недостойное. Чему не место в ее душе и сердце и чего оказалось ей -- в случайной, в чужой квартире вдруг обнаружилось - ей самой на удивление много премного.
   Проявилось оно даже и в такой мелочи. Пельмени готовы и выглядят как нарядное ресторанное блюда. В другое время, Зоя села бы за стол с ножом и вилкой - прежде всего бы и поужинала. Но что-то из хорошего её остановило.
   Чревоугодием займёшься, мол, когда не только руки, а всё у тебя станет чистеньким и чистым. Не только умоешься, но и всё (запомнилось её сказанное Дядечкой) помоешь. Не сделаешь если этого, он сразу, мол, и узнает (почувствует или по-другому как-то) что-то не чистое - не только в мыслях у тебя и желании!
   В сковородке на один пельмешек всё-таки стало меньше перед тем, как Зоя ушли из кухни и всерьез начала в ванной заниматься собой. Занялась всерьез так, будто в этой квартире она и в самом деле во всём имеет право поступать как хозяйка. Будто и самого хозяина квартиры нигде нет и неизвестно когда он будет.
   "Предупредил он, что два часа или больше оставаться намерен в своем кабинете, - воодушевляла себя Зоя после того. как освободилась от своего "официально-бального" платья. Надела его по случаю: вдруг и в самом деле новый приятель мужа её подруги окажется "интересным" - случится и первая с ним встреча. А не только женщинам известно, что "по одёжке встречают".
   У Дядечки с ней случилось вот уже две подряд именно таких встречи. Когда красоту её меховой шубки украшало множество перепуганных снежинок. Их глаза-в-глаза первый раз случилось при распахнутой для неё дверцей автомашины. Когда во всю вьюжило на Волоколамском шоссе.
   Вторая встреча - когда она стояла не званным-нежеланным гостем в проеме двери, так и не решившись перешагнуть порог (передать чтобы ему из рук в руки его бумажник). Естественно, что её "одёжку" увидел он всего-то и по достоинству мог оценить лишь в минуту их расставания. Когда Зоя пятилась подальше от его глаз и осторожно закрывала за собою дверь.а
   Зоино платье с чёрными блестящими цветочками-листочками по желтой подделке под бархат конечно, мол, и была причиной таинственной улыбки Дядечки. Но улыбки, нет, не для стены - Зою не обманешь! - стены, что к его рабочему столу впритык и постоянно перед ним.
   (Главной-то причиной-то была Клара. Мелькнула в его внутреннем виденьи она в чрезмерно декольтированном платьице Зои. Более того: Клара вдруг в таком коротеньком платьи, что от нижней кромки официально-бального наряда и до коленного перегиба левой ли правой ноги в две ладони "дистанция".
   Представить себе Клару в таком - уже смешно. Но если он ей расскажет, какой неотразимо соблазнительной была она и модной в запредельно коротком платьице - хохот их заставил бы дрожать стекла в окне его кабинета.
   Но хохота никакого не будет. Не расскажет никому (Кларе - прежде всего) о мелькнувшем в его воображении. Не того уровня юмор, чтобы Клара его согласилась понять и оценить. Было же ею сказано Дядечке окончательно и бесповоротно - "поздно".)
   Дядечка лишен был возможности вообразить Клару ещё более соблазнительной. Стягивающей сначала с того, что выше ног, а потом поочередно и с них розовые колготки - как же быстро и ловко, как это сделали Зоины руки.
   Сначала Зоя оглядела почти всё - какое и где в ванной у Дядечки. Примитивно по-мужскому все у него - дальше некуда. Едва ли не с постройки дома и вселения в него Дядечки в его квартире ни разу не побывала в ванной женщина с настоящим женским вкусом (кто-то приходит мокрую сухую ли уборку делать - не в счёт).
   Есть же вполне удобная мебель для помещений, где душевая кабина или ванна. А у Дядечки и всего-то табуретка - такая же, что и на кухни. Вместо нормального зеркала с полочками для флаконов и флакончиков, прямоугольное зеркальце - явно купленное там, где он покупал что-нибудь из деталей для своей автомашины.
   Купил и пристроил его над раковиной. Надо же видеть своё хотя бы лицо, когда бреешься.
   Чтобы как следует отогреться и побыстрее - надо бы (как ей советовал Дядечка) "нырнуть" в ванну, заполненную почти горячей водой. Но нет нигде такого, чтобы сделать пенный "толстенный" слой над поверхностью воды. Единственное в пустом помещении жидкое - одеколон в полупустом флаконе.
   Зоя пристроилась так, что ноги у неё сначала отогревались под струёй воды, а потом благоденствовали в заполненной до краёв ванне. Она и руки обмыла (как и ноги) по самое "откуда они растут". Майка-безрукавка ей привычно потом не мешала.
   Едва ли не эта безрукавка и остановила Зою. Не дала сделать ненужное - уничтожить под корень чему вдруг бы мог и обрадоваться Дядечка.
   Уловила нечаянно, а потом и вполне сознательно стала вдыхать запах самой себя. Совсем немного было его, но достаточно чтобы оценить его несомненную притягательную прелесть. И как раз столько, чтобы не мешал он оценить и ещё одно.
   Через мех шубы, сквозь платье и прочее к ней оказывается проник неподражаемо свежий запах не то морозного ветра, не то падавших на Зою снежинок. И столько в ней набралось этой февральской едва уловимой прелести, что не могло не сделать более прелестными не только душу Зои, но и всё, из чего Бог ли природа Зою сделали.
   Нырни, бултыхнись она в ванну, от февральского неподражаемого и не возобновляемого мало, а скорее всего совсем ничего бы не осталось. Нечем бы ей было поделиться с Дядечкой - кроме примитивных преславутых пельменей и еще более примитивным женским что она - у Зои теперь сомнения в этом нет ни малейшего - предложит ему в постели.
   А он такой - Зоя готова его наделить всеми лучшими из лучших человеческих качеств - поймет и обрадуется ее подвигу - сколько-то сохранила для него неподражаемого февральского аромата. Если даже она этому обрадовалась - а ей куда до него с небывалым его всепониманием.
   Даже за одно это (за что-то несравненно более значительное - Зоя не пытается понять за что именно) готова "отдаться" она ему в любом количестве раз. И никакого сравнения - это ни в чём не будет похожим на то, что у её знакомой всегда обязательно бесплатно - потому как для удовольствия самой себе. Почему-то как-то и без стыда Зое об этом думалось.
  
   12
  
   Неужели "разведёнку" Зою ждёт похожее тому, до чего докатилась её знакомая с её "для своего удовольствия". Но Зое-то самой себя-то зачем обманывать?
   Помани Дядечка пальчиком и с готовностью побежит она к нему. Какое там? Его пальчик и не нужен, когда Зоя готова его звать к себе обеими ладонями и - если окажется мало - то и словами какими угодно с единственным смыслом "бери сколько захочешь - я вся твоя".
   Не получилось у Зои остановить себя даже и себе упреком: "Что за дурь?"
   Эта её готовность - всего лишь расплата за им сделанное для неё? Но она-то готова для Дядечки сделать втрое, в десять раз больше, чем сделал он и если еще что-то сделает для неё?
   Зоя не задумывалась: почему вдруг случается такая готовность у одного человека сделать как можно больше для другого. То, что с ней по отношению к Дядечке, - такого нет, не было и не может, мол, быть у нормальных людей ни у кого. По той наверно простой причине: он такой, каким ей суждено было его узнать, единственный - с многим наверно в нём хорошим (если даже в нем окажется и такое же плохое, как и у многих мужиков).
   Когда касается Дядечки, неопределённой, расплывчатой становятся у Зои грань между плохим и хорошим. По общепринятому считается плохо, если за сколько-то лет он так и не обжил свою квартиру - она у него полупустая, до сих пор его удовлетворяет случайное, убогое в квартире, что не то чтобы настоящей, но и вообще никакой мебелью не назовешь.
   И не жадность ли: в холодильнике единственная бутылка с минералкой "Нарзаном". Сам не пьёшь (такое теперь всё чаще случается), но вдруг пожалует к тебе приятель-гость из пьющих?
   Очень бы кстати любое вино оказалось в его квартире - даже и водка - в ту ночь. Зоя чтоб отогревалась не только тёплой водой в его ванной.
   Её законный муж, окажись хозяином Дядечкиной квартиры, обставил не только бы углы во всех комнатах пустыми бутылками. Их и в прихожей было бы под ногами - шагу не шагнёшь, и под столами, стульями, вокруг кровати.
   - За свои честно заработанные пью, -- его вечное оправдание. То и дело случалось его увольняли с работы "по собственному желанию" или "в связи с сокращением именно его штатной должности". Через сколько-то месяцев находит работу (всё чаще - "не по специальности") торжества обязательно и сразу у него в честь первой, второй и т.д. получки.
   События такие отмечаются где-то с дружками. Но и домой возвращается с бутылкой, двумя или тремя. Никакое этому не оправдание - он хвастался:
   - Теперь я могу и такое себе позволить!
   Но если Дядечка не позволяет себе совсем ничего: каждый день, мол, за рулём, сегодня и завтра напряженная "мозговая работа". Ну а если такая же работа послезавтра и неизвестно когда она кончится?
   Тот, кто был у Зои законным мужем - да и далеко не он один - разве бы назвали жизнь Дядечки настоящей "человеческой жизнью". Да пропади они пропадом увлечения несущественным, "творческий труд" самого Дядечки и всех ему подобных!
   Бултыхает Зоя своими красивыми ножками в остывающей воде и не может ими не любоваться. Потому что все, кто их видел, не могли всего-то на них смотреть - обязательно любовались. Кто молча - в предельном напряжении сдерживая восторг, а кто и с громкими словоизлияниями.
   "Мужики! Что вы занимаетесь чем-то, а не самым главным для вас - женщиной? - весёлое возмущение от согретых ног или откуда-то снизу начало "светлеть" в Зоином женском сознании. - У законного мужа бутылка-закуска были на первом мести. У тебя, непонятный мой Дядечка, - таинственная твоя коричневая папочка с бумагами? Не такими ли бумагами завален и стол, за которым сидишь -- боишься и на минутку их оставить без внимания?
   В длившуюся около минуты "разноса" Дядечкой вначале , а потом почти дружеского их разговора, Зоя успела кое-что запомнить из "украшений" в кабинете Дядечки. Два похожих друг на друга письменных стола стояли вдоль стены что справа от двери. Наверно из-за них комната и воспринималась узкой.
   За ближним от двери столом сидел Дядечка на примитивно простом деревянном стуле. На таком же стуле слева от него лежала Зое знакомая коричневая папочка. (Оказывается ещё такие же два стула "украшали" жильё холостяка: один в кухне, а другой - где пришлось ночевать Зое.)
   На дальнем от двери письменном столе с небольшим наклоном лежала большая чертежная доска с небрежно брошенной на него школьной тетрадкой. Напротив того столов упираясь торцом в стену с большим окном стоял узкий жесткий диван - далеко не такой длинный, чтобы Дядечка мог на нём лежать не подгибая ног. Стена, у которой диван, почти вся прикрыта полками с книгами и папками, пухлыми скорее всего от бумаг и бумажек в них.
   Подробности об "украшениях" кабинета помогли Зои обрести подобие равновесия, устойчивости ли. В смысле: не два ли сапога пара - её бывший муж и вот этот самый Дядечка. Одного от бутылок не оторвать, а другой готов голову оторвать даже и женщине, если она попытается его на минутку оторвать от его писанины ли каких-то головоломок им самим или кем-то придуманных.
   Стала Зоя сравнивать двух этих мужиков и ей стало легче не только думать, но и дышать. А то она как бы всё сильнее прижималась к груди -- будь он неладным! - этого Дядечки-чудака. И хотя бы мысленно, было такое состояние, что не сама она прижимается и прижимается и не он это делает, а кто-то ими не видимый затеял игру для себя такую , где Зоя и Дядечка беспомощные куклы.
   Появилось после такого, как бы и больше возможности свободно дышать ничем не стесненной грудью, трезво соображать. Выдумывать смешные ситуации, где самым смешным для нее всегда был бы Дядечка. А сама Зоя - бесшабашно озорная, дерзкая. Какой хотелось ей быть и даже что-то получалось в давние годы её девичества, сколько-то и перед замужеством.
   Вот уж действительно для Зои эпоха возрождения. Эпоха, продолжительностью -- неполные сутки и была эпохой только для одного человека - для Зои.
   Эпоха эта - подразумевается равноценной тому времени (векам если не тысячелетиям), когда отношения между мужчиной и женщиной существенно отличались от ныне модных. Зоя, к сожалению, оказалась способной этой моде противостоять всего лишь урывками с небольшой продолжительностью (в этот раз - часами пребывания в квартире Дядечки).
   Скорее всего, ей бы хотелось быть в браке с таким человеком, у которого человеческое было бы, например, как у Александра Грибоедова. Случись и Зоя после нескольких месяцев семейной жизни оказалась бы и вдовствующей, и бездетной? Нет, не считала бы она себя несчастной десятки лет из-за того только, не "сошлась" ни с кем для второго замужества.
   Немыслимо для современной женщины, рабски подражающей моде, вообразить подобное при нынешней цивилизации. Такое, когда за короткие месяцы совместной жизни быть отмерено счастья столько, что его с избытком хватит на всю оставшуюся жизнь. В ущерб своему духовному современная женщина то и дело чрезмерно "материальна" и барохольщица.
  
   13
  
   Старалась, как и во всём, Зоя быть аккуратной при умывании-обмывании рук и ног. Но в какие-то мгновения своим раздумиям с воспоминаниями о лихих девчёничьих проделках внимания уделяла оказывается больше, чем следовало своей длинной маечке безрукавке.
   Понадеялась: безрукавку подберу повыше настолько, что пока грею ноги в ванной, воды маечка нигде не коснетсяусь. Но оказывается не раз и не одним только местом подол её псевда ночной рубашки полоскался в пребывавшей воде.
   Чтобы скрутить в жгут и отжать как следует мокрую кромку безрукавки, пришлось и с ней поскорей расстаться
   И только после того, как мокрое собрала в горсть (как после этого над собой не посмеяться?) обнаружила, что дверь в ванную без шпингалета и без защёлки. Нет ничего, чтобы дверь запереть -- на всякий случай подстраховаться чтобы.
   Жгут скрутила круче некуда. На когда надела безрукавку, Зоя поняла, что спать в такой "ночнушке" даже и с не очень мокрой нижней кромкой - нет, "не комфорт".
   Почему и оказалась она неумело укутанной от подбородка и до колен в большое махровое полотенце. В "автомобильное" зеркальце в ванной когда смотрелась, выглядела Зоя небывало смешной в таком "одеянии", что смеха ей было не сдержать.
   Почти сразу же и фантазия разыгралась. Легко было представить её вдруг встречу с Дядечкой: он остолбенеет на много больше, чем при её внезапном вторжении в его кабинет. Скомканное вокруг чего-то ему незнакомого и явно живого хорошо ему знакомое полотенце и из этакого глазастого "сооружения" торчат руки и ноги -- догадается что за чудо-юдо передвигается по его квартире. В крайнем случае Зоя охотно ему поможет и обязательно так это сделает, чтобы у них дуэтом хохоту было вот уж действительно "до упаду".
   Весёлая, радостная -- такой давным-давно Зоя не была - приступила она к ужину. Аппетит у неё обнаружился "волчий". Что простиельно можно было бы считать: ведь перед этим она приняла ванну и сколько-то пританцовывала под "контрастными" (то под горячими, то под холодными, как лёд,) струями душа.
   Но хорошим аппетит охотно является после хорошей "баньки". Но и к тем, кто перед застольем побывал на морозе. И еще охотнее, когда напротив за столом человек - не обострять чтобы обстановку, назовем его всего лишь во многом "интересным" и во всём "самым желанным".
   Если нисколько не реальный, а всего-то в её воображении он с чётко обозначенной внешностью и с неопределённым, "згадочным" душевным складом - Зою и это устраивало. Ничуть не смешной - серьёзнее некуда у неё была уверенность (если в ней больше, чем на девять десятых, её желания) -- что когда-нибудь (скоро или не скоро такое настанет - не всё ли равно) ужинать, обедать и обязательно завтракать они будут вместе.
   Налицо оправдание тому, что ужинает одна - его самый беспощадный судья вынужден был бы ооправдать. Во всём виноваты некстати пожаловавший к Зоеней аппетит и при этом аппетит в неурочный час явился в квартиру Дядечки.
   Зоя не сразу сделала необходимое. И опять-таки этому было оправдание: веселья и радость были необузданными и прямо-таки дикими.
   Дошло до т ого, что Зоя вообразила себя за ужином с Дядечкой. При этом он - такой, каким видела только что в его кабинете. И она почти такая же, как сейчас - укутанная в розовое полотенце.
   Но полотенце не чужое, как сейчас. Оно их семейная (невольно вспомнилась юридическая образованность мужа подруги) -- общая собственность Дядечки и Зои.
   Немаловажно (считать следует едва ли не самым важным) что в полотенце после душа или купания Зоя укутывалась не сама, а при самом активном участии Дядечки. Его участие при этом - вполне естественно - не сократило процесс укутывания.
   Естественно - в смысле, что она бы одна это сделала вдвое, втрое быстрее. Но не было сил и желния отказываться от помощи мужа. Который оказался на самом деле мужиком что надо.
   Из-за чего полотенце то и дело оказывалось то и дело у них под голыми ногами. А не исцелованного на Зое в который раз было бы и днем с огнём не найти.
   Мечты и мечты! Им не будет конца и края - если не сумеешь во время их поток ли струю остановить и заставить себя вернуться в реальность.
   Реальность вначале была как раз в том, что надо было Зое себя сдержать. В её желудке нашлось бы места почти для всех туда просившихся пельменей. Но где-то по соседству и, скорее всего, над желудком у человека сЗовесть.
   Моральное право у Зои есть. Ей Дядечка сказал, чтобы она готовила ужин для себя. Что ему достаточно и двух бутербродов. Может и в самом деле ему двух вполне хватает, но она сочинит для него - благо есть из чего - в полтора раза больше бутербродов.
   Но как же его оставить без пельменей, каких Дядечка, скорее всего, не только не едал, но и не видал. Не всего-то пельменей, а из Омска. Значит -- настоящих сибирских. А там в фарш - Зоя в газете читала - добавляют и медвежатинки (без такой пищевой добавки пельмени для сибитских чалдонов никакие не пельмени).
   Они и приготовлены Зоей с таким старанием, умением и вдохновением (если не с любовью)! А он всего этого не сможет оценить.
   Пока ужинала, только в самом начале у Зои было подобие страха. Причем, она знала, что от него не останется и следа в первую же минуту - когда внезапно Дядечка появится в кухне и увидит свою Привлекательную в неотразимо ну прямо-таки более привлекательном виде.
   Потом это подобие страха явилось к ней после ужина. Сначала - когда, расставшись с кухней, Зоя вышла в коридор. Вдруг, мол, в ту же минуту выйдет он из кабинета.
   Второй раз она оробела перед дверью в "свою комнату" (по официальному статусу в квартире - его спальня). Предположить: вдруг Дядечка не в кабинете, а окажется в за дверью спальни - битый час там Зою ждёт. Глупость во всех отношениях было бы такое предполагать. Но что было, то было - слова, как говорится из песни не выкинешь.
   Было и такое ощущение - небывалое и чему у Зои нет названия. Отдалённо напоминающее: навязываясь она идет отдаться, кто в постели и ему-то она меньше всего нужна.
   Скорее всего, это лишь видоизмененное знание реальности. В комнате, куда она войдет никого нет, кто бы там её ждал. Знает, что никого так не должно быть. Но у нежеланной пустоты есть своя какая-то сила, способность ли - угнетать, портить человеку настроение.
   Что едва не с болью воспринималось после такого бесшабашного веселья с едва сдержанным хохотом, когда Зоя была в той же самой комнате. Заходила пристроить на батарею отопления свою безрукавку - высох чтобы у той мокрый подол.
  
   14
  
   Одинокой, как никогда, Зоя чувствовала себя в спальне Дядечки. Могла бы утверждать ни на что не ссылаясь конкретно, что она такой одинокой не могла бы и представить. Малым, совсем небольшим утешением было, что вот уж какую ночь остается одинокой (значит - никому и не нужной) не одна - вместе с ней и аккуратно заправленная постель.
   На неё внимания Зоя не обратила, когда в чужую спальню забегала пристраить безрукавку на батареи отопления. Отметить успела тогда боковым зрением свежую белую наволочку на подушке и обе простыни с рубцами - следы их очередной встречи с накрахмаливанием и с горячим утюгом.
   "В нынешнюю ночь, мы с вами, рубчики, расправимся так, что ни одного не останется!" - веселой была её по сути хулиганская угроза.
   Может и более, чем хулиганская, потому что не кстати представляла кое-какие подробности своего участия и роли Дядечки при разглаживании рубчиков и складочек по крайней мере на нижней простыни. Во многом полезным при этом будет многое из того, что Зоя освоила, пока была замужем и при попытках второй раз стать замужней.
   Даже и не верилось: до чего же беззаботно весело чувствовала Зоя себя в этой чужой спальне меньше часа перед ее вторым визитом туда же. Тогда она смеялась над своими попытками поэффектнее укутать себя полуголую в большое чужое полотенце. От чего и предостаточно было смешного и радостного. Огорчало - совсем немного, - то, что в спальне зеркала нет никакого.
   Тем не менее, когда шла через коридора в кухню ужинать, Зоя была уверена, что укутана так, что Дядечке "не устоять" если он вдруг её именно такой вот и увидит. К сожалению, из кабинета своего
  ни разу он даже и не выглянул. Но он что - и в свою спальню за всю ночь ни разу не зайдет?
   Не заглянет под предлогом как бы узнать: хорошо ли устроилась его Привлекательная. Успела ли согреться, удобно ли ей в его неширокой "односпальной" кровати?
  
  
  скорее всего, спросит и ещё о чём-нибудь. Если даже -- ни ему, ни ей ненужном.
   Зоя ответит (ни к чему нам ненужные, мол, слова - мы же взрослые люди!) посмеиваясь. Воодушевит его на "подвиг" подобием жалобы: если одна, мол, так и буду в постели - до утра ей не согреться. Заодно выскажет и свою оценку его вполне удобной кровати: на такой, мол, "односпальной" при желании комфортно могут устроиться и двое взрослых. Конечно если они в таком сочетании: не два мужика и не только две женщины.
   "Интересно: станет ли Дядечка вместе со мной смеяться, когда всё это услышит?" - Зоя видела и не раз как он улыбался, но ни разу не слышала его смех.
   Нисколько не смешно было Зое, когда о вполне смешном думала вполне удобно устроившись на чужой кровати с непривычно жёсткой подушкой. Настолько жесткой, будто на ней никогда на лежала чья-нибудь голова.
   Что не помешало в её голову снова вернуться сто раз обдуманному. Желанному и нежеланному, вполне приличному и не очень.
   Зоя смирилась и ни разу не пыталась разгадывать причину одного явления. Считала - это всего лишь из-за бессонницы "лезет в голову" всякая разная эротическая чепуха. По сути своей: одни и те же или немного измененные варианты: она якобы не одна (как на самом деле), а с кем-то вдвоем (с кем-нибудь из ей знакомых мужиков - мирилась не раз даже с тем , что воображаемым с ней рядом оказывался бы её бывший муж).
   Ничего удивительного в том, что в квартире Дядечки, в его спальне и на его кровати Зоя в своих эротических фантазиях оказывалась рядом с гостеприимным хозяином этого пустостенного холостяцкого жилья. Последнее, что успело оформить её воображение было самое маловероятное: Дядечка по-своему устраивает для неё постель.
   Подробности этого недоразумения (на самом-то деле она лежал на ею самой для себя приготовленной постели) не только из желанного и -- вполне осуществимого. Запомнилось из того и другого перед тем, как заснула (скорее всего - уже во сне): длинными своими руками, едва наклонившись, расстелил он простынь и торопливо её разгладил; взбив слегка положил куда надо подушки (на самом-то деле была одна подушка, но вдруг взялась откуда-то и вторая).
   Сама Зоя (точно не помнит) где-то стоит и оттуда на всё это смотрит. Скорее всего, стояла у разрисованного морозом окна и держала наготове снятую с батареи свою безрукавку.
   Не запомнились такие подробности: безо всего (совсем голая) стояла или что-то не успела снять (может - не решалась этого сделать, не посоветовавшись с Дядечкой, который был одет всё ещё так, будто не в спальне, у себя он в кабинете). И почему-то безрукавку она держала обеими руками.
   "Почему держала безрукавку развернутой на всю длину и ширину?" - вопрос оставался без ответа.
   Но если бы на самом деле такое, то у Зои на этот вопрос было даже два ответа.
   Хотела Дядечке показать: коротенькая, мол, это майка, а не нормальная "ночнушка" - стоит ли ей э коротышку эту надевать? Она каждый раз путаться будет, попадая под руку то ему, то Зое?
   Или показывала не надетую вещь в качестве вещественного доказательства: почему он её в своей постели, сбросив с Зои одеяло, не по ее вине обнаружил голой. Низ безрукавки-то, видишь, не успел высохнуть - так, чтобы везде и как следует.
   Воображение перед засыпанием работало с уверенностью: все эти подробности, мол, беру только из реальной жизни. Досадная, мол, случайность, что потом именно так ничего не случилось.
   Но у Зои утром не было полной уверенности, что подробности эти - лишь плод её фантазии. Вполне могло присниться ей со многими и другими подробностями. Другие - всего лишь выпали из памяти утром.
   Ведь, когда она проснулась, окружающая реальность долго ею воспринималась "как не знаю что"
   Только что казавшееся нереальным готово было стремительно превратиться в неопровержимую действительность. Чему способствовало вспомнившееся, как она укладывалась (ноги подкашивались от усталоси) спать. Действительно тогда и обнаружила, что не везде низ безрукавки высох.
   Когда без хотя бы и коротенькой маечки устраивалась в постели, доставшейся ей на время, Зоя не переставала то смеяться, то улыбаться. Это же, мол, какой Дядечке будет сюрприз, когда он обнружит её под одеялом голышкой.
   Первая реакция проявится такой, что сразу о ней трудно что-либо сказать. Но что будет потом ему и ей весёлого и радостного поровну - Зоя не сомневается.
   - Я голая! - предупредит она его, если Дядечка застанет Зою не заснувшей. - Совсем-совсем голая!
   Чтобы не застал он её спящую врасплох - было кое-что предпринято. Обернутую в край простыни кромку одеяла Зоя прижала к шее подбородком.
  
   16
  
   Сначала была паника - по-другому и не назовешь. Это в ту минуту, когда Зоя проснулась и не могла понять: почему она спала не у себя дома или, по крайней мере, у какой-то из подруг.
   Паника стала "историей", когда охватило бывалую, казалось бы "разведёнку" более неприятное и неожиданное. Чему ни сразу, ни потом названия так и не было придумано.
   Безымянным (потому что Зоя премного имен и прозвищ придумала) оно таки осталось. И если такое даже и без имени - Зоя не сомневалась - такое случилось, что до конца жизни ей не забыть.
   Ненужным оказывается было ей прижимать кромку одеяла подбородком. Никто не решился беспокоить её -- ночью будить. Пустота в комнате со своей непотревоженной тишиной утверждали, повторяя одно и то же: "Не приходил Дялечка! Не приходил! И не жди - не придёт!.."
   На что Зоя отвечала глупым-преглупым (сначала про себя, а потом вслух - может и даже кричала): "Если быстро-быстро побегу - его застану! Или догоню - не успел он далеко никуда уйти! Дядечка не такой чтобы со мной поступить жестоко!"
   Зоя готова была считать наижесточайшим такое: Дядечка исчез, не добавив ни слова к тем, что она услышала в его кабинете. А добавить к ним он, мол, имел право только из лучших самые лучшие слова. Они могли быть и обыкновенными, но он бы их так сказал, что для каждого - если попытаться его изобразить в письменном виде - использовать бы пришлось бриллианты и золото!
   Если бы безрукавка и не высохла до жесткости (как и оказалось на самом-то деле) и оставалась местами сырой - Зоя всё равно бы её надела. Для него.
   Не голой же выбегать в коридор? А если впрягаться в лифчик и путаться ногами, надевая трусы, - это же сколько возни с ними? Уйму времени из-за них бы потеряешь - могла его бы и не догнать.
   Как ни торопилась - нигде ни одного шага спокойного, а только бегом, - Зоя опоздала. Дядечку в квартире не обнаружила. Бросилась к окну - надеялась его увидеть на какой-нибудь в снегу протоптанной дорожке вблизи от его дома.
   В её по ходу беготни в паническом безумии составляемый план входило: ну хотя бы увидеть - в самом-самом крайнем случае -- его автомашину и конечно же Дядечку в ней. Но об этой автомашине у Зои представление и всего-то: четыре колеса, как у большинства автомашин, и вместительный кузов с четырьмя дверцами. Цвета она разглядеть темноте не могла - ночью "все кошки серы". Да и некогда, и незачем Зое было высматривать-угадывать цвет облепленной снегом колесной техники.
   К тому же в ту сторону, где подъезд, из квартиры Дядечки было окно из кухни. Через него Зоя видела пробитую в неглубоком снегуодноколейную подъездную к домам дорогу. Просматривались из окна и две дальние от дома пешеходные дорожки.
   Видно было на противоположной стороне за домами детскую игровую площадку. Снегом забросало и замело там зелёные качели и видна была половина оранжевой горки, занесенной снегом.
   Мальчик в синем комбинезоне скатился по горке. Ему вдогонку скатилась во всём оранжевом девочка лет четырех - похоже ровесница мальчику. Не спеша девочка выкарабкивается из снега и вдруг заторопилась - на неё мчит с горки другой мальчик.
   У нас (имеда в виду Зоя себя и Дядечку) нагромождение проблем, запутанных и сплошь неразрешимых. У детворы поди проблем не меньше. В малом чём-то они сами успевают разобраться. В тех, что посложнее, -- помогает им ориентироваться жизнь.
   "Жизнь конечно же и мне поможет, - паника, беспокойство и обида от Зои отступают с обещанием совсем исчезнуть не сегодня так за завтра. Тому подтверждение - она вон уже и путается: на кого в том или другом случае обижаться - на себя или на Дядечку?
   Да, не зашел он в комнату, где она спала. Но может через приоткрытую дверь посмотрел хотя бы на то, где и как она так сладко спит, что не позволил себе Зою будить. Сама выходит и виновата - спала так, что из пушки пали, не разбудишь.
   Даже и спасибо ей не сказал за чудо-блюдо Зоей приготовленное из сибирских пельменей!
   Не притронулся потому что оказывается ни к одному из них. Для сравнения что ли вспомнилось: её бывший муж был совсем не таким - холодильник наизнанку вывернуть готов был, подчистую из него выбрать всё съестное. Днем и ночью самым главным - после "выпить как следует" - было у него "Нажраться получше как!"
   А Дядечка увидел тарелкой накрыта сковорода. Не он накрывал, не ему и лезть в нее, если даже и даже и всего-то посмотреть на что-то для себя кем-то оставленное.
   Два бутерброда он съел - про себя может и благодарил Зою за каждый из них. К третьему не притронулся: она, мол, когда проснется, - будет и ей с чем выпить чаю.
   Не могла Зоя, мол, сунуться к нему в кабинет - предупредить о пельменях и всех трёх бутербродах для него приготовленных. Но могла бы написать на бумажке о том и другом - как он это сделал по сути в аналогичной ситуации.
   Там, где ночью лежал его пузатый портмонет, четвертинка тетрадного листа с цифрами по две и по три в четырёх группах и Дядечкиной рукой написано: "Если что - по этому телефону звоните и меня найдут. Дверь, когда захлопните и щелкнет замок, дерните - для проверки. Извините!"
   Будто они сто лет, как хорошо знают друг друга и давно друзья - почему он ей так и доверяет. Пчему и ни одного лишнего слова не написал: нам лишние слова, мол, не нужны - с давних пор мы в них не нуждаемся.
   Но Зоя сгоряча сделала вывод: он и во мне самой не нуждается. Почему нет "до свиданья" - с надеждой или желанием встречи. Ни честного признания а том, что она ему не нужна - "прощайте".
   "Ваше, Дядечка, "Извините!" - совсем ни к чему. Вы ничего не сделали такого, -- торопливо Зоя запретила себе вспоминать что-нибудь из хамства, за которые перед ней не извинялись, - ни в чем никакой вины.
  
  
  
   А без таких слов, зачем ей брать его записку с чьим-то (нет, не его личным) телефоном? На обратной стороне четвертинки листа непонятные Зое символы, наскоро нарисованные в таинственном их сплетении, ничего ей не говорящие сочетания букв: "Но Дядечке вдруг эти "ероглифы" снова понадобятся - в спешке из-за меня взял со своего стола первую попавшуюся бумажку!"
  
   17
  
   Как и предполагала Зоя, сама жизнь пришла ей на помощь. Во всем стала она исходить из реально сложившейся обстановки - ни малейших выдумок и фантазий чтобы. И во всем - с учётом самого необходимого.
   Безрукавая майка на ней - не прикрывает самое то, что она должна была прятать от посторонних глаз. Только из-за этого возвращаться в спальню: надевать бельё, колготки, платье? Но там - давящие на сердце пустота и сплошь заполненная упрёками тишина.
   "Успею одеться, - отмахнулась неприветливой чужой (теперь-то наверняка - ничуть не её) спальни. - А вот с этим - откладывать на потом нельзя! - села Зоя за стол и с газовой плиты переставила к себе поближе сковородку с пельменями.
   При этом были такие рассуждения. Вкусное нарядное блюдо ночь оставалось не в холодильнике. А на плите - единственно для того, чтобы Дядечка заметил ему приготовленное.
   Она и бутерброд, запивая чаем, съела только потому, что его оставил ей Дядечка. В знак уважения к его вниманию и заботам о ней (не поступила подобно тому, как сделал он - бестолковый Дылда).
   Вспомнила Зоя из его первого инструктажа наказ: вести себя во всём как бы хозяйкой в его квартире. Вымыла кастрюльку, сковородку, тарелку и тарелочку, нож и вилку, обе кружки после их врозь чаепития.
   На прощание или для чего-то еще Зоя второй раз подошла к окну. Ни на что другое - больше всего смотрела на мальчика в синем камбинезоне. Вслед за Мамой шел он с детской площадки по узкой тропе и о чем-то, похоже, интересном для обоих разговаривали. Вдруг мальчик метнулся в сторону.
   Когда вернулся он к Маме, у него в руках был рыженький котёнок. Втроём они и прошли туда, где невидимый для Зои подъезд.
   Готова была Зоя уйти от окна, когда вдруг увидела ковыляющее по тропке рыженькое четырёхлапое беспомощное существо. Котенок пробирался по направлению к детской площадке. У него должно быт сохранилась надежда: не этот мальчик, так другой, та же девочка во всём оранжевом, из взрослых может кто унесет его в тепло их квартиры. Пожалеет его или даже спасет от голода и холода.
   Сразу это котеничье сиротство до боли тронуло Зоино сердце. Тронуло так, что больно стало не только в сердце.
   Когда она в чужой спальне надевала на себя свое, пока приводила в порядок постель - Зоя сделала вывод на основании только что увиденного через окно. Неутешительный, горький вывод настолько, что слезы сначала обмыли ей глаза вместе с ресницами. Почти сразу их стало столько, что ноги перестали её держать - Зоя боком приткнулась вначале, а потом и села на прибранную кровать.
   Успокоившись на сколько-то, Зоя стала гладить подушку и советоваться с ней. Скорее всего, мол, она для Дядечки была всего-то что и рыженький котенок для мальчика.
   Подобрал он ее на шоссе (а мальчик нашел котенка в снегу). Сколько-то согревал в своей пустой холостяцкой квартире (а мальчик согревал котёночка в своих горячих детских руках).
   Мальчик выпустил беспомощное четырехлапое существо туда, откуда его взял на время на руки. Полностью на свободе от Дядечки и Зоя - оставит его квартиру, найдёт ближайшую автобусную остановку - и поедет домой. Вернется туда, где и без её бывшего мужа, то одно, то другое напоминает о нем и его друзьях-приятелях.
   "А чем они хуже моих подруг и моих "женихов" (вот-вот ведь один из них станет моим вторым мужем и окажется не лучше первого!) с обязательными выпить-закусить, вседоступностью при "дружеском общении"? - угнетающая реальность с новой силой пробивается в душу разведенки. -- Так ведь я без этого и не представляю своей жизни!"
   Едва замеченным промелькнуло желание вместо "не представляю" сказать "не представяла".
   Что обязывало бы отказаться от жизни ей понятной, обжитой - где она прямо-таки ну как рыба в воде. И где так вдруг Зое теперь не хотелось бы ни жить, ни оставаться ни на день и ни на час.
   Только потому, что снова она то и дело вынуждена будет встречаться с такими, кого - в сравнении с Дядечкой - ей хочется называть человекоподобными. Из-за их неистребимой жадности, не знания что такое стыд и зачем Бог в каждого из нас совесть.
   Так ведь и от неё, от Зои, до "бестолкового"Дядечка далеко-далеко и высоко-превысоко. За всеми тучами и облаками он от нее - на седьмом небе! Одно оправдание, правда, еще неведомое одно оказывается едва ли не самое нужное для нее Зоя теперь знает: видела живого человека, что лишь с виду, как и другие, а на самом деле - он с седьмого или со своего десятого-одинадцатого неба смотрел на неё! И смотрел с таким к ней доверием - за что великий грех было бы его не благодарить.
   Ни о чем из этого никому Зоя рассказывать не станет. Не поймут и не поверят. Но сама сделает всё, чтобы как-нибудь проникнуть в их среду и достойной быть среди тех, у кого светлая, другая жизнь.
   - А ну-ка перестань! - выговаривает Зоя себе. - Раскисла, разнюнилась! Ты что? Из-за чего? И всего-то: не получилась к чему была готова - по-своему его "отблагодарить", так теперь вдруг захотела сама не знаешь чего?!
   Как нашкодившей кошке, сунула она себе упрек: "Накрахмаленную наволочку на подушке намочила слезами! Запаха ни у моих и ни у чьих слёз вроде бы нет, но пятна от них наверно какие-то останется!"
   После чего Зоя все больше становилась как бы привычной собой. Что не первый раз она сравнила с заводным игрушечным автомобильчиком (от кого-то слышала это сравнение и оно запомнилось).
   Пружину в себе заводишь, как в детской игрушке, -- и поехали со случайными то и дело остановочками. На весь день тебе твоей пружины как раз и хватает.
   Как детскому автомобильчику, тебе кажется, что катишь куда захочется. На самом деле - только по хорошо знакомому, за много дней или даже лет изъезженному тобой маршруту. С одними и теми же поворотами, остановками только там, где останавливался вчера-позавчера. И та же вчерашняя-позавчерашняя причина для всех этих остановок.
   Маршрут из точки "А" в точку "Б" сам себе определяешь - чаще всего и не обдумывая (зачем? если он тот, что был вчера?) -- ни его, ни с какой целью преодолевать будешь время и простор с их препятствиями. Но случаются и укороченные маршруты - не на весь день, а на час, два или сколько-то. При этом - с мало знакомыми или незнакомыми поворотами и остановками.
   По укороченному как раз маршруту и предстояло Зое двигаться к заветной цели - домой. "Пружина" ею самой была взведена в квартире Дядечки и после этого всё пошло при минимальном контроле Зоиного внимания, ума и сознания.
   Дверь за собой закрыла и дважды за ручку дёрнула - замок защелкнулся и надёжно держит. Потом были сколько-то шагов до лифта, ещё сколько-то на первом этаже до выхода из подъезда.
   Лишь, когда вышла из вестибюля - случился сбой в работе ли заведённой пружины, в сознании ли Зои. Она остановилась и стала смотреть на всю дверь сначала, а потом на кнопки с цифрами четыре, два, три и ноль.
   Дважды её рука пднималась и указательны палец даже погладил кнопку с цифрой четыре. Проявились недисциплинированность, своеволие, которые Зоя готова была не осуждать и даже не заметить. Снова её сознание было охвачено сомнением: правильно ли поступает?
   Сомнение из-за написанного рукой Дядечки и адресованного Зое - и никому больше. В обыкновенных словах и обыкновенных по содержанию двух предложениях - на самом-то деле всё было необыкновенным. Чего не заметила она сразу, а теперь и не знает что делать.
  
   18
  
   Нажимать на кнопку с цифрой четыре - не надо. Ни к чему - к лучшему ничто после этого не изменится. Это Зоя, по крайней мере, знает. Почему и хватает у неё сил не разрешать пальцу пркасаться к кнпке.
   "Что я делаю? Зачем? - не понимает Зоя чего-то несравненно в более важном для неё, чем "конфликт" с цифрой четыре на кодовом прямоугольничке кнопок. Не находит оправдания своему непониманию и, обвиняя себя, спрашивает: - Что я наделает?!"
   Зоя вчера, позавчера, годы и годы проходят - если так будет понятнее - она перемещается как бы в одной и той же плоскости. Если улица или проспект идет где-то в гору, а потом плавно спускается - такие же вверх-вниз и у Зои перемещения - её, так сказать, материальной и не материальной (души той же, например) сутью.
   Всего-то она от чужой квартиры с пятого этажа спустилась на первый и, на том же уровне вышла на площадку подъезда. Закрыла за собой дверь и от ней не может, нет сил ни на шаг отойти.
   Потому что предстоит обязательно ещё на пять или шесть ступенек спуститься - на пешеходную дорожку. И по ней - идти искать автобусную остановку, ловить ли такси.
   Не помнит Зоя чтобы у неё было такой силы нежелание сделать три-четыре шага и потом пускаться по ступенькам. Это как бы символизировало ее снижение от того, какой была с Дядечкой, к тому где была до этого (где бывший муж, подружки-ровесницы, "женихи").
   Но в этот раз шаги и ступеньки - значит не на дни, на много больше (на месяцы если не на годы и годы) она удаляется от Дядечки, от его седьмого ли одиннадцатого неба. Окажется на прежнем уровне в хорошо знакомом окружении подруг и знакомых - с этого вот дня, с минувшей ночи Зое ненужного, ненужного.
   Не нужны ей все эти микропроблемы сплошь материального характера с чётким измерением в рублях и копейках. Когда все радости - обязательно с застольем и выпивкой и чётким распределением при застольи или сразу после него ролей для каждой из баб и мужиков. Когда их представление (Зоино - тоже) о человеческом счастьи далёкое от того, что стало счастьем для Дядечки.
   Зое пора уходить. Расстаться - оставить в покое дверь подъезда. Вот-вот она готова будет это сделать. Почти всё в ней готово это сделать. Указательному пальцу не станет ли больно, если она уберет его от кнопки с цифрой четыре. Заодно с ним - одно из таких предчувствий, что всегда не бывают напрасными - будет больно и сердцу с первым шагом Зои от двери гостеприимного подъезда.
   Но этот первый шаг Зое пришлось сделать. От тех, что были после первого тоже оказывается больно. С небольшими уменьшениями, правда, как было сразу - при первом.
  
   19
  
   У Зои, как ни в чём не бывало, прежняя работа на трикотажной фабрике с мелкими конфликтами производственного характера. До появления в её жизни Дядечки, их она не считала мелкими.
   Просто обыкновенными - без радости и волнениий и всс чаще, как бы и ненужными, - стали её встречи с подругами и знакомыми. Ей стало казаться бессмысленным - с каждым днём угасал интерес - поиск хорошего мужика (кто мог бы стать её вторым мужем).
   Кончился короткий февраль. Незаметно - как бы её и не было - прошла весна с двумя её длинными месяцами и обыкновенным апреле между ними. То и дело Зое казались никчёмными удлиннившиеся дни. Как и встречи подругами, просто ли знакомыми - все это она заполняла приавчными чем попало.
   Появился Костя. Образованный специалист в трикотажном деле. Без того, что и он трикотажник, Зоя, скорее всего, никогда бы с ним и не встретилась.
   Он из коллеги по работе и обычного в подобных случаях знакомства "переквалифицировался" даже как бы и в друга. Таким, во всяком случае, было мнение Зоиных подруг.
   А это не пустяк. С мнением и оценками общественности приходится считаться - вести значит себя и соответствующим ( обществом ожидаемым) образом. Что в равной мере распространялось на обоих - на Зою и Костю.
   Не окажись месяц август жаркм и продолжительностью вровень с предыдущим длинным месяцем, может и не получилось бы "вскладчину" поездка в живописные окрестности Истры "на шашлыки". В ходе этого мероприятия обычай - святое дело - предусматривались и уединения парами прочь от любопытных глаз в романтические уголки недальних зарослей.
   Костя при таком уединении вёл себя как положено кавалеру. Не хуже и не лучше, чем кто-либо другой на его месте. Оценка Зои могла быть и более высокой в пользу Кости.
   Вполне, мол, нормальный, мужик. Напористый, но не назойливый - с ней во всем по-настоящему считается. Руководствуясь прежним "меня не убудет и не прибудет, а он-то сколько радости получит - на руках принесет к костру, где пекутся шашлыки". Всё бы у них в кустах и получилось не хуже, чем у других. Но Зое в какие-то неподходящие моменты "взбрело в голову" Костю сравнивать с Дядечкой.
   После чего и не могло не случиться для Кости и самой Зои непонятное с оценкой "вдруг" и, как есть, "ни в чью пользу". Явно случилось непроизвольное: по сути наоборот, "в пику" постуамвшим из головы "распоряжениям".
   Костя и всего-то успел сдернуть плавки Зои до коленного сгиба, когда в самый неподходящий момент ее нога вдруг "показала свой характер". Она вроде бы готова была помочь помогать рукам Кости (может и успела сделать в этом смысли самое немногое) - и вдруг "взбрыкнула".
   Вместо ожидаемого движения вверх, ее ступня сделала решительный притоп - изо всей силы удар по земле. Никто не слышал этого удара только потому, что под ногами у уединившихся был слоы слежавшихся прошлогодних листьев и густая до них кем-то смятая трава.
   В поддержку взбунтовавшейся ноге активность проявила и правая рука. Почему и бунт получился, как положено "бессмысленным и беспощадным". Не настолько, правда, жестоким чтобы Костя доживал свой век одноглазым.й
   Вполне по-модному воспылавшему мужской страстью (чему способствовало то, что с самого начала в их уединении все шло точь-в-точь как у других, обещая завершится обычной при шашлыках "любовью") - почему-то не повезло. Учесть при этом следует: от "могучего удара" (фактически - двух подряд) Костя отделался "малой кровью".
   Многочисленными наблюдениями и тщательными расчетами установлено, что оартиллерослялийские снаряд не попадает обязательно туда, где разорвался снаряд, его опередивший. Но удары Зоиным кулаком попали в одно место - под Костин левый глаз.
   На такое Зоин кулак вдохновляло всплывавшее из души и от сердца возмущение: "Что я делаю? Зачем это мне?.. И чьи-то руки лапают меня, копошатся в моем белье у голых ног?!."
   Фонарь на лице неудачника был внушительный, мешал смотреть и пока что красный. Нигде не было фиолетового или синего. То и другое всегда приходит с опозданием на какие-то часы.
   Из зарослей они вернулась чрезмерно исцарапанные колючками. А у Кости под левым глазом от переносицы к виску такое, что лица не украшает.
   Подругам Зои - кто повнимательнее - стало понятно: у Кости с ней не получилось того, для чего они уединялись. Остальные верили кавалеру: запнулся, мол, за корягу и упал на пенек - глаз остался цел, слава Богу.
   Зое было не по себе от того, что с Костей согласилась "уединится" - не в самом начале их "прогулки" в ближайший кустарник вспомнила о Дядечке. И к этому добавилась: из-за её пресловутой "девичьей памяти", забывчивости Костя вынужден врать, а она - отмалчивается (если тоже не врать -- не знает и не с кем посоветоваться как ей быть).
   Наиболее понимающие подруги с пониманием отнеслись к тому, что Зоя вдруг засобиралась домой. Ссылалась на усилившуюся головную боль.
  - Утром, когда проснулась, это почувствовала, - Зое пришлось выдумать оправдание тем в компании, кто не очень догадливые. - Нет, не надо было ехать ни на какую Истру!.. Думала на свежем воздухе с головой пройдёт.
   Костя к Зое пристроился в неопределенной роли. Вместе с ней уехать или - всего-то проводить "больную даму" до электрички. Почему и они шли вместе не долго.
  - Здесь до станции недалеко, дорога прямая - не заплутаюсь. - Зоя избавилась от провожатого, едва они удалились от шашлычного костра за первые кустарники. - Спасибо!
  После поездки под Истру, отношение Зои к образованному специалисту ни на сколько не ухудшилось. Всего лишь они стали определённее - более чётко обозначенными.
  - Мне, Костя, надо извинится, - кивнула на всё ещё заметный синяк у него под глазом. Он Зою догнал, когда она шла с работы - такое у них до Истры было почти ежедневно.
  - Ты что! - прервал он её на полуслове и свой протест усилил жестами обеих рук. - Это я всё не знал как подойти к тебе выпросить у тебя прощения.
   Костино постоянное "ты" и то что на него он перешел не спросив разрешения и не посоветовавшись с Зоей - "резало ей ухо". И не сближало их, а как бы удаляло её от него.
   "Дядечка во сто крат мне ближе всех на свете, - напоминало Зое скорее всего подсознание. - Он всего-то обмолвился, когда мне "тыкнул" - несознательно, сгоряча. А от тебя, Костя, сплошные ты, ты и ты! Не брат, не муж и никто мне - ни сейчас, ни в будущем."
   Упоминание "не муж" было не случайным. По мнению подруг, мол, именно у Кости наибольшие шансы в какое-то время стать вторым мужем Зои. Обожглась, мол, на горячем молоке и теперь дует на холодную воду. Не спешит замуж и даже за такого.
   Именно это Зою и очень устраивало. Сам по себе нашёлся Костя у неё и - как говорится с плеч долой заботы у её подруг. Теперь не надо, мол, ни подыскивают ей жениха, ни придумывают как организовать их первую-вторую встречу, познакомить, подружить.
   Повезло Зое: Костя был того же уровня, как и она, культурным, всё правильно понимающим - кое- что существенное (как то недоразумение в кустах под Истрой) понимает оказывается на много правильнее, чем "все".
   "Зоя не для меня! - все более неутешительные выводы Костя сделал для себя. (Это ли не подтверждение тому, что был он самым умным и порядочным из всех, с кем Зоя до этого "втречалась" и "дружила"?). В его поступках и поведении теперь , как бы всё больше утверждалось подобие принципа - Знаю что оно так, но не собираюс и узнавать кому она "другому отдана и будет век ему верна".
   Как-то само собой у Зои произошла переоценка ценностей. В том, когда нет законного, временного ли ("гражданского") мужа - в этом есть и кое-какие преимущества. Например, за весну и лето у неё появилась внушительная сумма. Не только не истрачнная, но и как бы не нужная на что-то ей до конца года.
   Шла она с работы вместе с Костей. Вот уже месяц, как он всем подряд рассказывает о своем отдыхе в Крыму. Похоже в его рассказы о Черном море и Крыме станет главным в его разговорах до конца года. Но оказалось ими было заполнено много и в следующем году - до его поездки на лермонтовский Северный Кавказ и через Крестовый перевал в Закавказье.
  - "В Крым и к морю, в солнечное царство". - часто Костя рассказывал о своих впечатлениях, начиная словами несправедливо забытого поэта.
  - Я всего раз была в Крыму, - призналась Зоя. - В турпоездке по его Южному берегу.
  - Жемчужина курортного Крыма Ялта и прочее?.. Понравилось?
  - Что-то понравилось, а что-то оказалось хуже, чем думала. Та же Ялта.
  - А мне Ялта совсем не понравилась - совсем-совсем не то, что Феодосия.
  Но Зое не досталось побывать в "Богом данном" городе-курорте. Естественно, что прежде всего о Феодосии Костя каждый раз ей говорил больше, чем о чем-то другом.
   В этом была виновата и сама Зоя. Обмолвилась: не была в этот год в отпуску - не катануть ли ей в Крым, в "солнечное царство".
   Всего лишь обмолвилась о намерении куда-нибудь съездить на три-четыре недели. А Костя вон уже и подробно инструктирует Зою - будто у неё куплен билет на поезд Москва - Феодосия.
   - Единственный курортный грод, куда без пересадок с поезда можно доехать, - Феодосия! - очередную восторженную информацию Зоя услышала от Кости. - Без всяких там автобусов, такси и прочих мытарств. Курортник выходит из поезда - вот он и порог его санатория или гостиницы!
   Когда Зоя покупала билет в железнодорожной кассе, узнала, что поездом доехать можно и в Евпаторию. Но Костя возможно об этом и не знал. Но скорее всего - сказывалась его влюблённость в Богом данную Феодосию.
  
   20
  
   Город-курорт Зое с первого же дня понравился. Сначала понравился тем, что всё в Феодосии соответствовало тому, что она узнала от Кости. А он вручил ей нарисованное на листках из его блокнота схемки с обозначением улиц в городе, а в пригороде Ближние Камыши - и переулков.
   "Что значит полюбить город! - Зоя хвалила Кстины чертежики и схемы. - Все, как один, повороты с улиц в переулки совпадают!"
   Не соответствовало ею представлению только "минигостиница" - где останавливался Костя и где Зое предстояло коротать недели "бархатного сезона". Оказалось, что у двухэтажного строения нет ни одного окна в сторону улицы и туда, где море - из всех окон вид в благоустроенный и всегда чистенький двор.
   В своё оправдание - иная ли была причина - Зоя сказала будущим сожителям, что ей именно эту семиместную гостиницу очень рекомендовали в Москве. Этого оказалось достаточно хозяйке "отеля" (в Москве понят и хвалят её гостепреиимство!) чтобы Зое было предоставлено вполне уютное жильё.
   По счастливому ( в чём-то оказалось и не совсем счастливому) совпадению в тот же день прибыли в "минигостиницу" ещё двое мужчина и женщина. Они ехали тем же поездом, что и Зоя. Но сошли не на станции Айвазовская (где высадилась Зоя), а почти в центре города -- где старый вокзал.
   В поезде трое ни разу не встречались -- ехали в разных вагонах. Судьба их свела у доски объявлений - когда они старательно выбирали временное курортное жильё.
   Курортник вслух читал объявления и каждый раз выспрашивал мнение пока что ему незнакомой курортницы. Она знала, что где-то есть Золотой пляж и это оказалось решающим - наткнулись на объявление, где указывалось расстояние от "койкомест" в "благоустроенном пансионате" не до какого-нибудь, а именно до Золотого пляжа.
   В день приезда Зои состоялось полное заселение "минигостиницы" семью жильцами. Из них трое мужчин и четыре женщины.
   Из игры, как говорится в тот же день вышли четверо. Муж и жена - об этом и соответствующие отметки в их паспорта. Ещё двое - в Феодосии они вторую неделю и так сблизились, что гарантирован был "гражданский брак" до конца бархатного сезона ему и ей. Живут пока что в отдельных одноместных комнатках.
   Тот, что читал вслух объявления на вокзале, в первый же час по прибытии в "минигостиницу" проявлять себя стал знающим себе цену бабником. Только увидел Зою, сразу и на неё и "положил глаз". После того, как через хозяйку гостиницы узнал, что Зоя не замужняя - пялил глаза только на неё (та, что вместе с ним читала объявления у здания вокзала и ехала в такси, - как бы на планете Земля никогда её как бы и не было).
   Но ей-то, Зое, внимание этого бабника-курортника или кого другого совсем ни к чему. Она приехала - как и советовал Костя - вдоволь накупаться, позагарать в "солнечном царстве" и с большим запасом отоспаться.
   Что оказывается не только не соответствовало, а противоречило принципам и главному назначению Крымского "бархатного сезона". Когда приезжают показать свои лучшие наряды из самых дорогих тканей - совсем не обязательно, чтобы из бархата. Естественно - прежде всего показать себя.
   - Сплошная "показуха" и сама по себе и Крымская курортная жемчужина, - высказал Костя свою неприязнь к Ялте. - Там только и дел у курортников: кто по-модному, достаточно ли сверхмодно одет и при этом кто есть кто. И моря там никто из них не замечает - им не до него. Некогда.
   Зоя пыталась вспомнить свои впечатления о давней турпоездке по Крыму и с Костей готова была согласиться. Вот только мнения о Чёрном море у неё пока не было такого же определённого, как у Кости. Море, мол, в Ялте всегда в мечтательной задумчивости и даже в мучении: как бы ухитриться ему и сбежать подальше от приморского города, переполненного "показухой".
   Море от берегов Евпатории - по мнению Кости - убегать не собирается. Оно там слишком большое и пустынное - таким оно (если даже Евпатории не по душе) нигде никому не нужно.
   Зато от Федосийского залива он был прямо-таки в восторге. Всегда к своим хвалебным словам он добавлял и сердечное признание выросшего у моря Антона Павловича Чехова.
   Зоя всех слов писателя-классика не запомнила, но последние слова из его хвалебного высказывания о Феодоссийском заливе она вспоминает и с удовольствием произносить каждое вслух ежедневно, когда идет на пляж: "...на его берегу можно прожить тысячу лет и не соскучишься!"
   Не только море, но и временный сожитель "бабник" все настойчивее проявлял свою многоопытность - не дать чтобы Зое в одиночестве не умереть со скуки.
   Она сразу попала в категорию тех, кто любит заплывать от берега как можно дальше - чему всегда и радовалась. Но никакой радости у неё не было от того, что к ней в "открытом море" пристраивался потом плыть чтобы к берегу наперегонки очередной влюбчивый пловец.
   Их намерение с Зоей познакомится оставались без внимания. Вскоре против их "любви с первого -взгляда" нашла она подобие "Персидского порошка". Причем подобие средству для уничтожения клопов она применяла в двух вариантах.
   Сначала пристроилась на пляже "Алые паруса" туда, где мамы с малышнёй - будто бы она тоже мама какого-то мальчугана или девочки. Настоящей-то героини курортного романа из неё не получится.
   И ещё. От московских крикливо ярких и до невозможности модных "бикини" отказалась. Купила местного пошива однотонные густо коричневого цвета комплект для пожилых дам-матерей - прикрывавших груд и всё внизу на много больше, чем надо.
   Пляжная проблема такими решиительными действиями была почти полностью решена.
   На много сложнее оказалось избавиться от "внимания" неугомонного "курортного холостяка". Вот-вот совсем невыносимой станет жизнь Зои под одной с ним крышей - в "микрогостинице".
   Не только созрел у Зои план. Такой уж у неё характер: сразу приступила и к его осуществлению - стала искать себе другое жилье. И всё равно где - не обязательно только в пределах Ближних Камышей.
   Кроме "Астории" (ей не по карману) Зоя стала посещать - из-за чего сократила пребывания на пляже - одну за другой гостиницы в городе. В один из прекрасных дней (грех - если его таким не назвать) она оказалась в прохладном вестибюле гостиницы "Полёт".
   Приветливая администратор охотно отвечала на вопросы Зои - без намерения прервать их в ближайшие минуты. Их таки беседа прервалась - входившими вдвоем в гостиницу.
   На их говор Зоя невольно и оглянулась. Отметил её женский взор сначала и всего-то: женщине давно не тридцать лет и у неё ни малейшего желания это скрывать. А у мужчины, что шел следом, успела Зоя оценить по сути единственное - он много выше своей спутницы.
   Не спеша и не прерываясь женщине он что-то говорил негромко и поэтому голову наклонил. Но это не помешало Зои мгновенно подумать: "Спортсмен из какой-то баскетбольной команды - не иначе!"
   - Вам телеграмма, - администратор своё добавила в путаницу стремительно развивавшихся события. Назвала она по имени и отчеству адресата - "баскетболиста". Зои было всё это настолько ни к чему, что запомнилось ни имя, ни отчествов рядом с ней стоявшего верзилы.
   Без её внимания оказалось и его "Спасибо!" администратору и торопливые широкие шаги - догонял "немодную женщину".
   Та успела шагнуть на первую ступеньку лестницы и остановилась. Ждала "баскетболиста" пока тот читал про себя телеграмму и пока спешил к ней.
  - Ну что они ответили? - женщина успела из сумочки достать ключ и от нечего делать рассматривала прицепленный к нему несуразно громоздкий гостиничный "брелок". Перед тем, как "баскетбодист" к ней подойти, женщина успела перешагнуть на следующую ступеньку лестницы. Теперь их лица оказались на одной высоте. Конечно женщина приподняла немного лицо - чтобы им удобнее было разговаривать.
   С той же целью мужчина себе не позволил шагнуть даже и на первую ступеньку. Правда, из-за этого разговаривать им пришлось громче - не вполголоса.
  
  
   21
  
   Ни дружесконого и ни какого по сути разговора у Зои с администратором гостиницы потом не получилось. Хотя у обеих было желание сколько-нибудь поговорить чисто по-женски - сколько-нибудь о нужном и много о ненужном.
   На администратора появление в вестибюле двух жильцов - обычное дело. Как и короткий деловой разговор с "баскетболистом".
   Но у Зои накапливалось должно быть с каждой секундой, с каждым моментом такое, что она всё больше становилась - какой не была давно.
  Самопроизвольное преобразование себя в не себя замедлилось (но не прекратилось) после подсказанных здравым смыслом: сначала "Не может быть?" и почти сразу для самой себя для утешения "Может его брат? Похожи, ну как две капли воды!"
   Зои в ту вьюжную февральскую ночь ни разу не случилось посмотреть на Дядечку в его спину. Видела его в куртке и потом без неё только в лицо и потом в профиль.
   Лицо его "брата" она могла бы увидеть. Но, вошел он в вестибюль, разговаривая с не очень высокой женщиной, наклонив голову ("набычился"). Так, что Зоя могла видеть только макушку его голову и немного затылка - недавно коротко постриженного.
   Женщину - на лестнице она стояла так, что Зоя снова видела её лицо - пришлось окончательно причислить к тем, кто сами себя не уважают. Отбросив остальное все за ненадобностью - женщина бесспорно красивой - почему-то она пренебрегала и даже губной помадой?
   Зоя далеко не всегда перед зеркалом свое красивое лицо (попробуй не признать его таким, когда слышит восторги о нем от других: Котю - Зоину сменщицу у станков - почти ежедневно приходится одергивать) -- всё реже стала пытаться делать более красивым. Последний раз это было в день поездки "на шашлыки" под Истру. И ни разу не появилось у нее желание подкрасивится пока в курортной Феодосии.
   Но Зоя все-таки притрагивается помадой к уголкам губ или чуть пририсовывает "чертовщинку" то к верхней, то к нижней. Всегда они конечно того же алого цвета, что и у ее губ.
   А эта женщина, мол, настолько себя не уважает, что вряд ли помнит: когда в последний раз в её дамской сумочке была губная помада. Может и забыла даже, что с давних пор женщина не признается ни умной и вообще никакой не женщиной, если своих губы не красит и хотя бы чуть-чуть иногда не подкрашивает.
   Это пристальное внимание одной женщины к другой (у которой и красивое, и умное лицо) отвлекло Зою от "изучения" спины "баскетболиста". Заодно с этим было её удивление, что джинсы оказывается могут быть и нестандартно большого размера (такие как раз на разговаривавшем с умной женщиной).
   Наверно женщина успела что-то спросить. Почему и услышала (вместе с ней и Зоя) мужским голосом сказанное:
   - Наша Клара, как всегда права. Надо было нам ехать сюда сразу всей бригадой.
   - Так ведь едут?
  - Завтра они втроём приезжают Керченским поездом - на феодосийский не было мест. Поедим их встречать в Владиславовке.
   "Но голос-то у "баскетболиста" самый настоящий, как у Дядечки! - Зою потом это обрадовало, а сначала - напугало. - Её зовут Клара. А - его-то как?"
   Произошло столько непоследовательного в её предположении, догадках, радости, удивлении и должно быть в чём-то ещё, связанном с порывами её души и сердца, что Зоя толком ничего не узнала. Не догадалась у администратора спросить имя или фамилию "баскетболиста" (брата ли самого "смутившего её покой" Дядечки).
   Пока те, что разговаривали сначала в вестибюли и когда наконец пошли вверх по лестнице, времени у Зои было достаточно и придумать что-то и на что-то наконец решится. А у неё даже и слух как бы от перенапряжения или из-за чего-то ещё - перестал улавливать всё подряд, что говорили на лестнице женщина и мужчина.
   Перебрсывая пальцами ключ (конечно же от её гостинвичного номера), она мужчину и вдохновила на поиск такого же ключа. С таким же несуразным гостиничным "фирменным брелком" он почти сразу обнаружил свой ключа, совсем на немного раскрыв чёрный "видавший многое" послушный ему "дипломат".
   - Нырнём в "пучину формул и расчётов" ? - не сдерживая смеха, спросил мужчина. Сразу и добавил пнятное ему и женщине. - До чего же метко сказал полковник о нашей-то "арифметике"! Весёлый мужик - с такими интересно и хочется работать!
   - Нет. Я все-таки сначала схожу на море. И вода пока теплая, и день вон какой солнечный.
  - Самое подходящее для приятного с полезным. - одобрил "баскетболист" умные намерения женщины После чего ни её, ни его слов Зоя не слышала: на лестничной площадке они круто свернули влево - даже ничьей руки на перилах лестницы не было видно.
   Зоя настолько не впопад о чем-то спросила администратора, что ответ услышала не сразу и с нескрываемым удивлением:
  - Вот и ещё одно подтверждение - о чём я говорила - у нас в гостинице в основном командрованные. Только получили из Москвы заявку: забронировать на троих отдельные номера. И пожадуйста они завтра приезжают!
   У Зои был готов ещё один вопрос, но она его не задала. Во время догадалась, что и он будет "ни к селу, ни к городу". Потому, что все её вопросы будут теперь только такими: если не успела, упустила единственную возможность у администратора спросить всего лишь имя "баскетболиста".
   Правда, один из вопросов был такой, что Зоя себе и всему окружающему задавала. Сначала себя спросила сразу же, когда вышла из "Полёта": "он это или не он - Дядечка или на него похожий так, что?..
   Потом она себя спрашивала сто раз об этом в тот же день, и на следующий и сколько-то еще - утром, в полдень, вечером. С наибольшей же настойчивостью отсортировывала правильные от нерпаильных ответов на один и тот же вопрос перед и после полуночи. Когда никто и ничто не мешало сосредоточится на главном для нее.
   До этого Зоя считала: театралы и тот же Шекспир выдумали знаменитое "Быть или не быть?" Придумали и взвинтили значение его смысла и ответа на него для хвастовства перед каждым, кто слушает и готов им доверять. Вот, мол, какие для ваших мозгов непостижимые раздумья в нашей наиумнейшей голове.
   И на тебе. Сама (ты же считаешь себя не глупой?) не может найти ответа на простейшее, очевиднейшее казалось бы во всем "он это или не он?"
  Какой ни подвернётся ответ (казалось бы не придумать убедительнее) лишь сначала радует. Но тут же - вместо радости является огорчение.
   Красивая женщина и "баскетболист" живут каждый в своём номере. Что хорошо - значит не муж и жена. Скорее всего его номер даже и не на том этаже (женская фантазия из наиболее желаемых!), где её временное жильё. Не потому ли не торопились они покидать вестибюль ни подниматься по лестнице?
   Но это может всего и для маскировки их любовных отношений? Не афишируют своих чувств ни перед коллегам, ни перед администраторами гостиницы.
   Так ведь это скорее всего не сам Дядечка - всего лишь его брат? Или - просто на Дядечку похожий? Затеял кто-то для своего удовольствия курортный роман и ты, Зоинька, оставь их в покое!
   Нет, не может быть такого. Она-то ничем не похожа на таких, кто готовы при случае вляпаться в курортное легкомыслие. Соблазнительно красивая, конечно. Так ведь и умна! Слишком умна - ресторанно-пляжной ерундой нет, не соблазнишь.
   Его лица Зоя не видела. Но до чего же честное у него всё, что насобиралось в коллекцию Зои о
  "баскетболисте" нём. Голос откровенный, смелый -- такой был только у Дядечки. Походка такая - будто умеет ходить только по прямой и обязательно кротчайшим путем. Руки - только они и могут неподражаемо красиво делать самое вроде бы обыкновенное (взять у администратора телеграмму и держать не как-то по-другому, пока ее читал, открывать и закрывать "дипломат" -- когда ему надо было в нем найти ключ с "фирменным брелком", не глядя и ни на миг не задумываясь поправить рубашку после того, как сделал он первый шаг по лестнице вслед за умной женщиной).
   Всё-таки Зое с её немалым житейским опытом ещё многое предстояло узнать. В том числе, например, что любящего не в состоянии обмануть ни в чём тот, кого любят.
   Возможно это и помогло бы ей понять: почему были её глаза и слух мимоходом столько заметить и запомнить о "баскетболисте". И почему нет и нет настоящего ответа на мочившее Зою: "Дядечка это или не Дядечка?!"
  
   22
  
   На правах дополнительного к главному вопросу у Зои возник ещё один вопрос. Из-за него она и задержалась на сколько-то вблизи гостиницы "Полёт".
   Прямо-таки её ноги отказывались идти дальше, пока не осмотрит Зоя и не оценит припаркованные на площадке у гостиницы автомашины. А их там и всего-то было три.
   Одна из них - спортивная двухместная. Другая - с вмятинами с многолетним стажем работы "вседорожник". Третья автомашина (собственно взор Зоин почти сразу за эта машину и зацепился) - вместительный лимузин такого тёмнобордового цвета, что ночью - даже и при сносном освещении - цвет мог восприниматься и как чёрный.
   Сравнивание чёрного с тёмнобордовым происходило вначале как бы самопроизвольно. Потому что Зоя не сразу поняла - для чего это сравнение, понадобится ли оно ей.
   Её сознание сначала оценило внуштельные объемы лимузина. Торопливой и радостной была при этом подсказка: не в такой ли в февральскую ночь Дядечка вез меня по Волоколамскому шоссе к дому, где его квартира. Где она с радостью отогревалась, а водитель-дылда пытался её напугать смешным "бандитским" намерением якобы поотнимать у неё асе деньги и среди ночи высадить в самом страшном месте -- у ворот на кладбище.
   - У меня денег совсем мало, - Зоя по сути говорила правду и для самой себя улыбалась: была уверена что человек с таким голосом, как у этого здоровенного дядечки (впервые именно тогда она для себя произнесла это слово - не предполагала, что он для неё так и останется с именем Дядечка).
   Они как раз ехали вдоль кладбищенской ограды и он (до чего же чуткая, добрая душа у человека - подумал, что Зою напугал) решительно зачеркнул тему разговора:
  - Денег у неё оказывается мало. А расхвасталась: "заплачу вам, сколько скажете - отвезите меня только домой поскорей!".
   Это он говорил как бы для самого себя, но считал полезным если его слова и хвастливая, легкомысленная его пассажир все-все услышит. Дальше было напрямую адресовано Зое: - Вижу, нет у вас намерения со мной знакомится - недостоин значит знать ваше имя. При необходимости к вам обратиться, называть вас буду Привлекательная - если вы не возражаете?
   Его галантность показалась до того смешной, что Зоя ладонью прикрыла рот - чтобы не рассмеяться и скрыть "улыбку до ушей". Должно быть эту её проделку Дядечка успел-така заметить через прямоугольничик зеркала (если она через этот прямоугольничик видела его "серьёзное" лицо разочарованного ночного грабителя, - в какие-то моменты, на миг оставив без внимания снежные колеи шоссе, -- и он мог видеть Зою).
   Не меняя на иное свою "серьезность" (обычно так взрослые себя ведут, когда разговаривают с кое что понимающими детьми), Дядечка добавил (снова как бы только для себя):
  - Это издали она мне показалась привлекательной. Но когда расахнул дверцу и предложил ей убежище от снега и ветра, - оказалось что я непростительно грубо ошибся. Она-то оказалась не просто привлекательной или всего-то очень привлекательной - слов таких нет, чтобы сказать какая на самом-то деле она прелесть!
   После такого хвалебного монолога, Дядечка (минуя себя) адресовал кое что лично Зое:
  - До чего же легкомысленно относитесь к своему здоровью! Морозный февраль, а вы, смотрю, в щегольских осенне-весенних сапожках вобтяжку!
   Ночь, валит снег, машина мчит с такой скоростью - в любой сугроб торопится куда бы подаьше от сумасшедшего этого лимузина. И вдруг остановилась машина, её дверца нараспашку и мужской голос торопит Зину - скорее чтоб садилась на мягкое и где тепло.
   Не до разглядывание было Зое какого цвета был кузов лимузина. Черного, темносинего или как раз темнобордового?
   Еще более не до разглядывания цвета машины было, когда высадил Дядечка её возле подъезда в свой дом, доверил подержать пакет с "хлебом и прочее". Дал при этом не более двух минут на размышление. Выбрать где она согласна коротать ночь: в тёплом вестибюле дома, в коридоре на пятом этаже (где будет еще теплее) или - осмелится войти в его холостяцкую квартиру, где в её распоряжении будет его пустующая спальня и всё удобства - в чём-то не хуже, мол, чем в пятизвездной гостинице.
   Но человеческая память способна хранить не только цвет предмета и его форму. Может и всего-то в подсознании способны мы хранить и объемы предмета и может быть что-то еще - нам до поры до времени и в самом деле не ненужное.
   Конечно было бы во всех отношениях не просо хорошо, а прекрасно - если бы февральский лимузин вдруг оказался бы в Крыму, в Феодосиии даже у той гостиницы, где Зоя оказалась в бархатный сезон случайно. Настолько это казалось невероятным, что Зоя обозвала себя в очередной раз непростительно легкомысленной фантазеркой. После чего даже и строго настрого запретила себе об этой глупости даже и вспоминать.
   Для успокоения и в угоду обидевшейся было фантазии стала вспоминать о том, чему не сразу дала достойную оценку. Тому, какими были по-мужски грубыми его первые слова, когда, прстроив на ночлег свое авто, он вернулся к подъезду с запертой дверью.
   - А мой-то прелестный трофей никуда не сбежал! - его лица Зоя не видела и решила, что Дядечка всерьез считает ее беспомощным трофеем (у его в кармане -- ей среди февральской морозной ночи от него никуда не деться). - Не забросила в сугроб мой пакетище с покупками. Стоит себе, как миленькая, поникнув головушкой - как перед казнью! Ждет...
   И вот, когда в Феодосии около полуночи вспомнила и об этом, нахлынул вот уж потмтине девятый вал подробностей о происходившем в гостинце "Полёт", что и темнобордовый лимузин вправе была Зина считать не второстепенным. Знаковым настолько, что она позволила себе и о нем хорошее подумать и повспоминать о том недавнем времен и какой (чем) она была тогда.
  
   23
  
   Если трезво оценивать, окажется, что Госпожа Удача в Феодосии была к Зое доброй столько же, сколько и "иначе". То, что случайно в нужном месте и в нужное время оказалась в вестибюле гостиницы "Полёт" -- как потом оказалось - Госпожа безусловно проявляла к Зое доброту.
   Если собрать вместе все, что она помнила о "баскетболисте", неуважающей себя женщине и администраторе, то получался счет не в пользу Зои. Была вполне реальная возможность поставить последнюю точку над "и" в проблеме "он или не он".
   Пока шёл между двумя гостями у ступенек гостиничной лестницы разговор - преимущественно деловой, но в чем-то может и о личном - Зоя могла бы спокойно к ним подойти и ещё спокойнее - почему хотя бы раз в жизни и такое проявить? - о чем-нибудь и ненужном ей спросить. Конечно -- извинившись перед этим.
  - Мне кажется мы с вами где-то встречались? - тысячи и тысячи знакомств на курортах, в гостиницах, в вагонах поездов и в самолетах начинаются с таких слов.
  Ему пришлось бы повернуться к Зое лицом и тогда...
  Другой вариант - и здесь всё проще простого. И разыгрывать спектакль пришлось бы в той же самой гостинице "Полёт", и в главной роли была бы снова она сама - Зоя.
   Она, мол, Зоя - заурядная приезжая курортница. Позарез ей хочется познакомиться (бархатный-то сезон - оглянуться не успеешь - кончится!) с "баскетболистом" (назвать пришлось бы по-другому). Всего-то Зое, мол и надо: узнав номер его "номера" - туда подняться по лестнице и в назначенный час постучаться в дверь.
   Такое, скорее всего, запрещено общими правилами во всех гостиницах. Но администратор сама женщина - посочувствует и поймёт. А если случится подобие неприятности, в оправдание своему начальству администратор скажет: пришла, мол, сотрудница из какого-то учреждения - её послали срочно передать "баскетболисту" какую-то бумагу.
   Придумать третий вариант Зоя не успела. Снова сама жизнь пришла ей на помощь. Причем, не откладывая на неопределенное потом - помогла в ту же неделю и забыть навсегда о какой-то никому не нужной проблеме "он или не он".
   Только что не самым первым автобусом из Ближних камышей Зоя ехала купить свежего винограда на базаре. Даже и когда возвращалась в Ближние Камыши, было ещё так рано, что солнце пронизывало автобус со стороны моря. Почему Зоя и села в кресло, что в ряду у левых окон салона.
   Железнодорожники не успели перегнать эшелон цистерн со станции Айвазовская на нефтебазу. К досаде всех, кто был в автобусе, им предстояло минут пять или десять "загарать" - ждать когда последняя цистерна по стальной колее переползет через отдыхавший асфальт окраинной улицы.
   Не меньше досады было и у тех, кто на такси или своих автомашинах примчался к шлагбауму переезда. Одна из автомашин остановилась у окна автобуса так близко, что Зоя, протяни руку, могла бы здороваться с кем-нибудь, кто был в задней кабине лимузина. (Конечно, при условии: если бы между ними не было двойной перегородки из оконных стекол.
   Стекла перекрывали значительную часть Зоиного "угла зрения" - почему на цвет лимузина с некоторым запозданием она и обратила внимание. Едва ли не одновременно ворвались в её сознание и взбудоражили память лицо знакомой неуважающей себя красивой женщины и не менее знакомый темнобордовый цвет, обрамлявший боковые стекла автомашины.
   Должно быть и двух секунд Зое было достаточно - увидеть и чтобы узнать женщину, что не умет даже и красить губы. В следующие за этим секунды исчез навсегда "баскетболист" - в то мгновенье, когда Зоя увидела его лицо даже и менее, чем в профиль.
   Потом Дядечка наклонился в сторону Зои: раскрыл свой дипломант (тот оказывается лежал вблизи на сиденьи справа от него) и достал знакомую Зое коричневую папочку, передать чтобы женщине. Потом они -- то с жестами, то без них - непрерывно о чем-то говорили.
   А у Зои в это время было единственное все подавлявшее желание: схватиться пеятерней за волосы и -- умную голову Дядечки заставить по её желанию крутиться или наклоняться. От радости ли эти .несерьезности в ней проснулись или в наказание ему за что-то - ни ему, ни ей неизвестное. Впрочем его-то как раз было за что наказывать. Его глаза только и видели, что шлагбаум перед передним стеклом кабины и какие-то исписанные два листа к его лицу протянутые рукой "неряшливой" женщины. Ну что ему стоило - единственный раз хотя бы взглянуть на автобус и на кого-нибудь из пассажиров.
   Женщина из коричневой папочки достала еще один листа и сразу стали из него что-то вслух вычитывать. Дядечка слушал внимательно и то весело кивал - что-то из услышанного одобрял. Но что-то было ему так не по душе, что его лицо становилось серьезным и строгим. Правда, ни разу не доходило до озлобленности строгим, как в ту ночь, когда сунулась в его кабинет с пухлым кошельком и пакетиком пельменей.
   Наконец-то шлагбаум нехотя приподнялся, приостановился на секунду и, набравши сил, уверенно занял вертикальное положение. Автомашины так дружно стартовали, что Зоя тотчас же стала болельщиком в группе поддержки темновишневого лимузина. И не это ли так помогло, что темновишневый в первые же секунды вырвался в лидеры. Да так, что задолго до очередного переезда через рельсовый путь его не стало видно - Зое мешали столпившиеся перед автобусом отставшие и водитель автобуса.
   Хотя на самом-то деле: Зое не все ли равно куда ехал Дядечка - в Приморск или в Кировск. Если главное несомненно - в том же городе Феодосии он где и Зоя. Одно только это - радость, несоизмеримая ни с чем.
   Солнце над Феодосийским заливом совсем на немного поднялось и должно греть и светить вполовину. А на самом-то деле вдруг стало светло, как в полдень! И не могло быть иначе: только потому что Дядечка почти рядом с Зоей - что между ними километры и он о ней пока и не думает, не имеет значения.
   Стазу стало иметь значение другое - Клара. Есть же, мол, ещё и такие женщины. И откуда они такие умные берутся - на самом-то деле даже и самого элементарного о мужиках не знающи? Значит и не способные понять мужиков и по-достоинству их оценить.
   Пренебрежение к губной помаде. Это и само собой и на самом-то деле мелочь в сравнении с тем, что жизнь заставила Зину узнать о представителях сильной половины человечества.
   Клара - есть все основания полагать целый день с Дядечкой рядом. И при этом нисколько её не интнресует: позавтракал он сегодня как следует или какой попало бутерброд съел, запив его стаканом чая - только и всего.
   Для Клары наиважнейшее, видите ли, Дядечкой написанное, нарисованное ли на одной или двух страничках. При этом - не все еще им написанное-нарисованное одобряет. На равных спорит с Дядечкой даже и когда видит, что он за рулём и никакими разговорами нельзя ему "травмировать психику" (любимое в лексиконе бывшего Зоиного мужа).
   Нет, Зоя долго такое терпеть не может. В Феодосии вряд ли что существенное успеет сделать. Но в Москве от этакого беспорядка, нечеловеческого отношения к человеку она, как говорится, и камня на камне не оставит. Цель определилась четко, а как её достигнуть - для Зои теперь всего лишь "дело техники".
  
   24
   Костя вдвойне, втройне - да что там! - во всех отношениях молодец. За всю свою женскую жизнь - детство и девичество не в счёт - после Дядечки он всегда первый, о ком Зоя может сказать: он по-настоящему и во всем порядочный. Получив от Зои решительный "от ворот поворот" - не проявляет себя в целях маскировки и выжидания, а действительно искренне бескорыстный.
   Не великое ли дело: он уговорил Зою поехать именно в Феодосию? Да, не знал, как и Зоя не знала что здесь именно сбудется наконец ее еще одна встреча с Дядечкой - ну и что?
   Сколько же бескорыстного старания проявил Костя, составляя для нее толковые шпаргалки-путеводители по курортному городу! Схемки улиц нарисовал и к ним краткое описание сочинил. А какие восторги досталось читать Зое о Золотом и других пляжах, о сказочной красоте Феодосийского залива.
   На все сто процентов оправдалось, пришлось Зое по вкусу им рекомендованное временно на бархатный сезон жилье. Нисколько не его вина, что оказалась она в "микрогостинице" перед приездом туда и многоопытного курортника-бабника.
   Здесь вина в основном самой Зои. Оказалась она и в Феодосии среди курортниц-красавиц (в том , что она прелесть поспешил даже и в февральскую стужу на Волоколамском шоссе признался Дядечка (назвал более чем привлекательной ее внешность).
   Всерьез было Зоя настроилась переселяться в любую гостиницу или куда попало - чтобы избавиться от "внимания" бабника. И опять-таки выручил Зою бескорыстный Костя. Выручил как бы и нечаянно.
  - Может вы помните, - спросила Зоя хозяйку "микрогостиницы". - Летом жил у вас Константин?... Чтобы не напутать с отчеством (для неё и всех в цеху он Костя и Костя всего-то) Зоя прервала свой вопрос.
   - Как же не помнить, если вы спрашиваете, - хозяйка назвала отчество и фамилию Кости. - В сто лет один такой душевный курортник попадается... А выходит вы его знаете?
   - Еще как знаю! - догадалась сразу же и добавить к этим словам загадочную легко разгадываемую улыбку.
   - Сразу покраснели? Зачем? Если хорошо знакомы с хорошим человеком...
   - Наверно потому, - в промежутке между словами Зоя улыбкой поощрили себя за удачную выдумку, - что он действительно хороший.
   - Жених значит?.. Выходи за него замуж - не пожалеешь!
   "Так вот оно и мое спасение от бабника! - от радости Зоя засмеялась. - Буду при случае врать всем: выхожу, мол, замуж. Со дня на день приедет в Феодосию мой будущий муж!"
   Хозяйку поблагодарила за добрый совет. А та Зои посочувствовала: Костю жениха оказывается не отпустили "за свой счет" (так, чтобы вместе с невестой побыть в Крыму пару недель). Даже и на неделю в цеху пока, мол, некем его подменить.
   Почемы помолвленные не приехали вместе. Зоя почему и не знает, мол, приблизительно дня, когда наконец она и Костя снова будут вместе.
   Тайна, если её знают всего две женщины - завтра не тайна для всего базара. Почему у бабника сразу потускневшая страсть в глазах, когда он смотрит на Зою. Одновременно вернулось у него желание оказывать всяческое внимание курортнице, вместе с которой он мчался на такси от железнодорожного вокзала до калитки во двор "микрогостиницы.
   У Зои оказались все козыри на руках. Ничто не мешало с блеском начать осуществлять заботу о Дядечке и доказать самой себе в который раз, что слова у неё не расходятся с делом.
   В тот день в назначенный час будильник её разбудил до восхода солнца. Вполне хватило времени добавить на лице кое-что - сделалось чтобы оно стало по-модному неотразимо красивым, прилично и "скромно" одеться. На автобусную остановку пришла так, что самый первый автобус пришлось ждать четверть часа.
   Но зато у подъезда гостиницы "Полет" и двух минут не ждала Дядечку. Куда больше времени потеряла на то, чтобы собраться с духом и только после этого подойти к нему со своим "Доброе утро!"
   Дядечка на миг оглянулся перед тем как Зою и заодно себя теми же ином, правда, порядке: "Утро доброе!" После чего "на глазок" определил надавливанием костяшками руки давление воздуха ещё в одном колесе.
   Взгляд Зои неморгающими глазами ему в спину оказался не напрасным. Дядечка отвернулся от лимузина и внимательно псмотрел на Зою. Не только смотрел - начал вслух вспоминать:
  - Вы это в снегу замерзали ночью где-то...
  - А вы меня спасли... Зоя.
  - Не узнал бы: вы стали ну прямо неотразимо привлекательной. Имя у вас - тоже оказывается красивое! Зачем-то вы его от меня скрывали... Понятное дело - не хотели знакомиться?
  - А вы?
  - Зовут меня Андрей, - сразу и засмеялся для самого себя так, что и Зое стало весело и легко. - Андрюша, но на гармошке играть не умею.
  - А зачем уметь? - Зоя и не заметила, что задает вопрос, какого в её всесторонне продуманном сценарии на первую их встречу не предусмотрено. Только не хватало: чтобы, узнав его имя, не забыла бы она еще о двух пунктах своего на сегодня стратегического плана.
  - Помните, как в песне: "Эх, путь дорожка, звени моя гармошка...И припев там такой "Эх, Андрюша, нам ли быт в печали?! ...играй на все лады так, чтобы горы заплясали и зашумели зелёные сады!"...А я не умею играть и ни разу гармошку в руки не брал, к сожалению.
   Невольно Зоя всем своим видом выражала ему сочувствие и вслух призналась, что песню про гармониста Андрюшу ни разу не слышала.
  - У меня к вам один вопрос из-за чего и нашла вас, -она знала, что вопрос глупый, но более умного для оправдания своего нахального поступка не сумела придумать. - Почему вы тогда и не попробовали пельмени - я так старалась и они получились очень вкусными?
  - Хорошо помню, Зоя, -- она видела, что говорит он правду и появилось ещё больше уверенности, что ни слова неправды от него никогда не услышит. - Приподнимал я тарелочку и любовался кушаньем на сковородке. Решил, что Зоя была более меня голодная - оставила себе на заврак. А для меня приготовила вкусные многоэтажные бутерброды. Спасибо мое вам - с запазданием. Но тогда увидел как вам ладно спится, для какого-то "Спасибо" -- грех было бы вот эту вот Зою, понимаете ли, будить.
  - Хороши "вкусные бутерброды" - если один, так и остался не тронутым?
  - И прелестная, и какая оказывается злопамятная! - он смотрит на Зою, а говорит сначала себе. Но вот и для нее: -- Кажется, тот был третьим и я, наверно, подумал, что вы хотя бы один бутерброд приготовили и для себя.
   Из гостиницы вышла Клара. Зоя заторопилась и скомкала последнее из главных в своем сценарии.
  - Андрюша вы или Андрей - мне все равно , - что-то заставило Зою не только торопиться из-за Клары и говорить не полным голосом. Надо был и у нее получилось о самом важном сказал так, что все понять могли бы только она и обязательно Андрей Андреевич:
   - В Москве я к вам приду в гости! Обязательно...
   По сценарию последние слова надо было произносить как просьбу. Из-за Клары они прозвучали в повелительной форме - почти как ультиматум.
  - Никогда, Зоя, никаких я гостей не принимаю, - повелительный тон смутил Андрея-Андрюшу. - Их в моей квартире никогда не бывает...
   Могли быть и добавлены к этому и ещё какие-то мужские слова. Но вместо них Клара услышала (была ненужно близко) сказанное Зоей:
  - До свиданья! Извините!
  - Кто это? - Клара так и не узнала причину, поняв конечно: это из-за нее миловидная женщина в разговоре важное вынуждена была скомкать и торопливо уходит, что прервано свидание двоих (похоже очень друг другу нужных).
  - Наша с тобой землячка - из Москвы приехала купаться и загорать.
  - Соседка?
   Андрей-Андрюша сделал неопределенный жест левой рукой - как бы отмахнулся от неуместного вопроса. А правую руки - распахнув для Клары дверцу кабины - приготовился рукой поддерживать Клару под локоть или еще как-нибудь, когда она будет устраиваться на заднем. сиденьи.
  
   25
  
   В Москве Зоя и во второй раз таки появилась доме, в сто шестьдесят шестой квартире которого в метельную морозную февральскую ночь однажды спала "как убитая" (сказать если "спала без задних ног" - может кому-то понятнее?). В первый свой визит хозяина гостеприимной квартиры не застала. Приготовилась на случай, если снова Андрюшу-Андрея не увидит: придется встретится с какой-нибудь соседкой и с ней о чём надо поговоритб.
   Более понятно будет, если о самом важном для Зои рассказывать в хронологическом порядке. Начина с первого дня её возвращения из Крыма. Он и первый день (собственно всего лишь его конец и потом вечером) осваивала свою целый месяц пустовавшую квартиру. С утра на следующий день вышла на работу и первым с кем встретилась был Костя.
   Он сразу признался, что ждал ее возвращения с нетерпением и был уверен, что именно в это утро (вёл оказывается подсчёт дням Зоиного отпуска) они обязательно встретятся. Почему только дружеских рукопожатий на виду у всех, кто был в цеху, для Кости оказалось мало.
  - Костя, подставляй любую щеку - поцелую! - Зоя радостно улыбается. - Ты заслужил.
  - Так пргодились мои рукотворные путеводители по Феодосии?
  - Пригодились. А то, что побывала в Феодосии, а не в какой-нибудь Ялте, - я теперь, как никогда, счастлива!
   Зоя не стала ему объяснять, ни словом не обмолвилась ни Косте, никому и потом, что её счастье от внезапной там встречи с бывшим Дядечкой (оказавшимся - смех один да и только: выдумал о себе такое! - Андрюшей "не гармонистом").
   Выбирай сама любую - сегодня специально "побрит что надо". Заслуживаю, Зоя, не только благодарности за мои путеводители. Мне дорого буде и твое поздравление.
  - Успел невесту найти и женился?
  - Я что - похож на сумасшедшего?
  - Не похож. Нои не такой, как всегда.
  - Потому что успешно сдал вступительные - перед тобой студент-заочник.
   Зоя прикоснулась губами к щеке студента. Сделала так не столько для Кости, сколько для подружек, что на неё бдительно смотрели: вот, мол, видите - с каждым днем все ближе мы тому, что все вы ждете (свадьба у нас может состоится не в этом, так в следующем году).
   Костя сразу же стал Зою агитировать. Поступай, мол, в институт - вместе на консултации будем ездить и вместе сочинять шпаргалки перед очередными экзаменами.
  - Дельное предложение, Костя. Почему бы мне и в самом деле! - сказала всего-то, чтобы Костя перешел на другую тему разговора. Но вернувшись домой после работы и в самом деле стала думать о заочной или вечерней учёбе.
   "Вот, Адрей-Андрюша, сюрприз нам с тобой будет, когда обыкновенная трикотажница станет сначала с высшим образованием, а потом и необыкновенно учёной, умной, как твоя коллега Клара! - все больше всерьез думала Зоя о казавшемся вначале смешным. - И в школе, и вообще училась я легко, с увлечением, нравилось, так что, Костя, может..."
   В первое же воскресенье после Крыма Зоя поехала незванной гостьей к Андрею-Андрюше со вторым тщательно продуманным сценарием - более продуманным, чем для встречи у гостиницы "Полёт" в Феодосии. Но, увы, ни одна из её "домашних заготовок" не пригодилась.
   Чётко сработали кнопки с цифрами четыре, два, три, ноль - Зоя беспепятственно вошла в ею полузабытый вестибюль. Лифт охотно поднял её на пятый этаж. Уверенным шагом прошла она по коридору к двери с трёхзначным номером.
   Дверь заперта - как и положено. За ней - скорее всего в своём кабинете за письменным столом - хозяин квартиры. По субботам - Зоя помнит - он уезжает на работу. Неужели и в воскресенье она его не застала дома?
   В подтверждение самого худшего - к двери приклеена бумажка. Чётко на ней от руки написпно: "Звоните в дневные часы". Указан и номер телефона.
   У Зои "мобильник" был с собой. Позвонила. Женский голос ей ответил и сразу же вопрос:
  - Вы будете смотреть квартиру?
   "Чепуха какая-то! - Зоя прервала телефонную связь и упрекнула себя. - Сбилась - не ту наверно одну из цифр набрала!"
   Второй раз когда набирала, то не только смотрела на цифры, но каждую для контроля произносила вслух.
   Женщина ей сразу ответила, извинилась - непонятно почему-то мол их разговор был прерван - и повторила тот же вопрос.
   Словно ледяной водой обдало Зою с головы до ног: "Продают его квартиру! Его значит нет? Что-то с ним случилось?" -- возникла пауза, после которой к Зое вернулась способность хотя бы немного соображать и членораздельно разговаривать.
   Заставила себя на услышанное "никак не реагировать" - будто Зоя об услышенном знала - когда по Зоиной просьбе женщина с "телефонным" голосом вышла к ней в коридор из ближайшей квартиры. Сразу она предупредила Зою, что сдается только одна из комнат.
  - В другой кто-то живет? - у Зои всё поёт и веселится: Андрей-Андрюшенька жив - если женщина выполняет его поручение.
  - Не живёт никто и жить не будет. У хозяина там кабинет с библиотекой, папками документов разных и бумаг.
   Зоя такая радостная ходила по ей знакомой квартире, что у соседки появилась уверенность: квртироъемщице жилплощадь нравится и остаётся всего лишь договориться о квартплате и познакомиться - кто она и откуда. Ни особого, да ивообще никакой трудности при этом не оказалось.
   Был такой вместе с радостью (хозяин жив-здоров и всего-то в отъезде на длительный срок!) прилив сообразительности и отваги, что она в мгновение ока решила переселится в Андрюшкину квартиру и жить в одной комнат. А в ее двухкомнатную вселится какая-нибудь семейных - скорее всего даже и с малышами.
   Второй раз когда Зоя нажимала кнопки четырех ей запомнившихся цифр, она шла для подписания официальной бумаги о временном найме жилплощади - всего лишь формальность. Причина же её волнения было для Зои в равной мере важное и радостно весёлое.
  
   26
  
   В первый свой приезд Зоя узнала, что соседку Андрея-Андрюши зовут Анна Александровна. Та, когда запирала на два замка пустующую квартиру, представилась и женщины познакомились. Тогда же Зоя "узнала", что Андрей-Андрюша был в Крыму в то же время, когда Зоя там отдыхала - купалась в море и загорала на каком-то Золотом пляже.
   - А он там, Зоя, работал и - представь себе - жил, как и ты в Феодосии.
   Зоя охотно и с улыбкой "представила себе" и это.
   - Он вообще, представляете, всё время работает. Наверно ему ни поесть как следует, ни выспаться некогда!
   Зоя и это якобы неожиданное для неё охотно представила то и другое. После чего поинтересовалась и узнала для нее более чем понятное: бывший Дядечка, "не гармонист Андрюша" теперь фигура "высокого полета". Он возглавляет научную работу целого института или какого-то большого конструкторского бюро. Как он успел Анне Александровне признаться: наконец-то ему доверили работу о какой "мечтал всю жизнь".
  - На сколько тогда он уехал в Сибирь? - Зою не может не интересовать и это.
  - Думаю - на всю жизнь!
  - А с этой квартирой что? Продаст?
  - Скорее всего не продаст. У него в кабинете полки на всех стенах забиты книгами-книгами-книгами! И каждая из них для него, как он говорит -- "на вес золота". Будет когда в Москве, где же ему и по-настоящему работать? Только здесь - в привычной для него обстановке.
  - И жить будет здесь? Мне придётся тогда то и дело сколько-то дней у кого-то ночевать - освобождать ему жилплощадь? Наверно просил он вас, чтобы квартирантом был мужчине - не одинокая женщина? Из-за меня у него недобства какие-то могут быть?
  - Нет, о током ни словом Андрей Андреевич не заикался. А о его удобствах побеспокоятся: каждый раз какие надо готовы будут апартаменты для него в хорошей гостинице - он ведь уже и член-корреспондентом стал. Во на какой высотище!
   - Зачем же он тогда мелочится - квартирантов пускает в квартиру?
   - Это моя была идея. Он меня просил: раз в недели даже если и в две недели раз - приходить в его пустую квартиру пыль протереть и комнаты проветрить.
   - На моей совести будет с завтрашнего дня то и другое? - смеется догадливая Зоя.
   - Конечно... Я ему все дни внушала: можно, мол, найти хорошую женщину - кто согласится жить в одной комнате и держать в чистоте всю квартиру.
  - Значит я - хорошая женщина? - Зоя продолжает смеяться.
  - Поживем - увидим.
  - Решили рискнуть? Меня проверите?
   - Может и рискую, сначала думала. Очень уж красивая: кавалеры, мол, к ней толпами будут шастать. Но когда увидела с какой радостью и любовью смотрела ты на всё в его квартире... Великий грех был бы -- в тебе такую любовь убивать.
   "Эта любовь, Анна Александровна, поймите -- поможет мне готовиться к вступительным экзаменом в институт куда приняли Костю, - было сразу и окончательным решение Зои. - Это ж с каким энтузиазмом буду "грызть гранит науки"! Когда передо мной его рабочий стол и на нем ни пылинки, сижу на его стуле - стыд-позор, если плохо учиться!"
   Да, вполне приличные, дружеские, можно сказать, у Зои отношения с Костей. Другого ничего Зоя не знает, кроме единственного, что "режет ее слух". Его одни и те же "ты" (так не только к Зое - ко всем в цеху) - с каждым разом удаляют Зою от него. Самое же официальное Андрея Андреевича "Вы" сближает (на столько сблизило, что, кроме Мамы, никогда Зоя сердцем и душой, не чувствовала себя кому-либо нужной).
   При втором посещении пустовавшей член-корреспондентовской квартиры из рассказанного Анной Александровной стало понятно. Был у них разговор по телефону и "немного не академик" во всем с с Анной Александровной согласился: чтобы некая Зоя с такими то отчеством и фамилией хороший ("чувствует сердцем")человек вселяется в его спальню и в его квартире отныни будут чистота и "живой наконец человеческий дух".
   Анна Александровна обрадовала (с ее слов) хозяина соседней квартиры - его поручение выполнено. И тот одобряет, если в его холостяцкой квартиры с завтра будет жить молодая женщина с такими-то паспортными данными.
   "И он где-то в далёком сибирском академгородке не догадался конечно о ком ему рассказывала Анна Александровна?! - Зоя то смеялась , то вдруг становилось ей ничуть не весело. - Неужели забыл ее предупреждение в Феодосии "Обязательно приду к вам!" и посчитал случайным совпадением: у двух приличных женщин одинаковые имена. Когда и всего-то: на планете Земля живет хорошая с красивой (для него - очень привлекательной, прелстной) внешностью одна единственная Зоя.
   О том, что Андрей Андреевич ни о каком совпадении имен у двух женщин и на миг не задумался --со слов Анны Александровны можно было понять единственное - ни в чем-то, ни в чём не выразились его догадливость или подозрение. Что вдруг не какая-то, мол, женщина (ему всё равно какая) с именем Зоя будет хозяйничать в его квартире, а вселилась в квартиру ему знакомая та самая, "больше чем привлекательная". Что намеревалась у гостиницы "Полет" напроситься к нем в гости и вдруг заявила, что в Москве обязательно к нему придет.
   Еще большим "вдруг" для него, когда Андрюша убедится, что Зоя слов на ветер не бросает.
   Казалось бы ничего другого, после таких пустых новостей от Анны Александровны, кроме разочарования и огорчений у Зои быть не могло. Но её грусть, в чём-то и досада (не только её забыл, но и вспоминать о ней что-либо нет у него ни малейшего желания!) - Зоя на то она и Зоя, а не другая кто-то. В ней господствовали считанные минуты и грусть, и досада.
   "Так ведь что получится! - готово было из нее вырваться заодно с радостью - вместо традиционного "Эврика!". - Первый раз он по каким-то срочным делам прилетит из Сибири в Моску, из гостиницы привезут его всласть поработал чтобы в его любимом домашнем кабинете. Открывает своими ключами дверь в квартиру и -- на тебе "радость"!
   Невольно запоют они, вспомнив слова из его любимой песни: "Здравствуй, Андрюша. Пришла тебя послушать!" с припевом "Не прячь гармонь - играй на все лады!"
   Может и дуэтом они споют. Зоя все слова нашла и всю песню отлично помнит, охотно и часто ее поет, не редко и в присутствии не только подруг.
   Если вместо песни дуэтом сначала у них будет хохот до упаду - вполне он (обязательно только - чтобы смех до упаду) будет самое подходящее для него и для Зои.
   Имевшая от Андрея-Андрюши генеральную доверенность у Анны Александровны. Радостным голосом она по телефону сообщает хозяину квартиры: хорошая женщина не передумала - привезла сегодня свои, мол, вещи и чувствует себя полной хозяйкой не только в его спальне, а как бы и во всей квартире - кроме его кабинета, мол, само собой.
  - Может продиктую вам что из ее паспорта? - тот как раз был в руках Анны Александровны.
  - Зачем?
  - Дала мне свой паспорт - оформить ей прописку на временное проживание.
  - Зачем диктовать?
  - Может подробности какие-то чтобы вам о ней знать. Может и еще что-нибудь...
  - Ничего не надо. Вы тогда назвали имя - она Зоя?.. Остальное, извините, - неважно.
   Андрей Андреевич сказал так, что не только помнит, но знать не знает и его не интересуют ни другие какие-то имена, ни что-либо о Зои. Будто он сто лет с ней знаком и знает о ней такое, что бережно хранит - боится не узнала бы об этом хотя бы и малейшее что-нибудь ну та же Анна Александровна.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"