Кон Ян. Призрак замка Корневиль

Московский Телевизионный театр,

Леон Бенуа

Эх... как же быстро летит время. Крутишься, вертишься, пытаешься успеть все сразу. Поставить очередной спектакль. Снять для 'Культуры' новый цикл авторской программы 'Ложа Бенуа', а для 'России' еще один музыкальный фильм а-ля Фрид или наоборот Фосс. Плюс руководство воссозданным на волне перестройки телевизионным театром в его историческом здании на Журавлева. В нем еще в 60-е я начинал сценографом и режиссером, хотя по образованию, как почти все в нашей семье, архитектор. И конечно, творческое объединение 'Экран', чьим главным режиссером я служу вот уже без малого пятьдесят лет, а последние двадцать еще и директором. Хотя в 90-е почти и закрылись, ныне мы вновь главная телевизионная кинофабрика, уже в составе ВГТРК. Считай, каждый третий российский сериал или телефильм снимают у нас. И ведь даже все это к вящему изумлению публики как-то успеваешь делать. Еще и остается время написать очередную книжку или закрутить новую интрижку.

Как вдруг тебе восемьдесят. Только вчера ты по горячим следам снимал на Кубе свой первый фильм, про музыку и революцию, притом в угаре общения с мулатками из Тропиканы почти не заметив ракетный кризис. Зато получил за снятый фильм свой первый приз на международном фестивале. А сегодня подружки минимум раза в два-три тебя моложе. И ты отчетливо понимаешь, что с тобой они совсем не из-за твоего фирменного обаяния, что столько лет кружило головы первым красавицам страны. В лучшем случае ты проходишь у них как забавный старикан, который, смотрите-ка, еще что-то может.

Откуда тут восемьдесят? Антикварное зеркало в углу моего маленького, но уютного кабинета показывает вполне себе еще бодрого, но рано поседевшего пожилого джентльмена лет семидесяти, невысокого, когда-то худощавого, но уже с возрастным брюшком. Еще густая, но совсем белая борода и благородная чуть вьющаяся грива позади крупного и изрядно лысого лба, выразительные 'цыганские' глаза под изогнутыми бровями. Состроил сам себе фирменную, немного лукавую, но добрую улыбку, что смотрит с баннеров на фасаде театра, и сразу под глазами собрались набрякшие мешочки, а в уголках гусиные лапки 'ленинских' морщин. Его, кстати, довелось играть не раз, что дюже выручало. Ибо творческая интеллигенция, как говорят, херес и мухерес, вино и женщины, в молодости изрядно чудил, да и сейчас еще, нет-нет, да бес в ребро.

Только чаще уже любишь глазами, хоть под рукой всегда есть верный друг - виагра. Да с возрастом это смотрится все более гротескно, как у Мастроянни с Кински в 'Такая, как ты есть' Латтуада. Впрочем, в театре оно все обычно немного наигранно и не так заметно, да и опыт общения не пропьешь. Только врачи все активней советуют притормозить, и не только с виагрой. Намекают, вражины, что пора бы остепениться, а не скакать по сцене. Только по-другому я не умею, и ежели вдруг остановлюсь, то организм как раз и не выдержит.

И не понятно, с чего я захандрил, юбилей был еще в августе. А сегодня мы по традиции моим днем рождения открывали сезон. Летом-то все в отпусках, вот и празднуем осенью. Да и прошло все на уровне. Президент с премьером телеграммы прислали, сопредседатели попечительского совета театра - глава администрации президента с вице-премьером, новую постановку посмотрели с удовольствием, да и на посиделки 'для своих' тоже остались охотно. Так что и министр с председателем ВГТРК остались довольны. Чудно выступило наше трио худруков-юбиляров: Табаков, Джигарханян да я. Вот и потомки нашего славного артистического рода неожиданно собрались почти со всего света.

Сам наш премьерный спектакль-ревю 'Фредерик Аустерлиц', посвященный великому Фреду Астеру, отлично получился, на подъеме. И я не сфальшивил, хотя, конечно, в основном статика, в голос пел мало, танцевал и того меньше. Финальный же степ и вовсе прошел на ура, правда, ноги пришлось обкалывать. Детки тоже постарались, по белому завидую их юности да мастерству. С учетом материалов с предпоказов получится достойная 'фильма' для нашего канала. Этакий бенефис на двоих, 'заочный разговор' ученика с учителем, у коего я в свое время многое перенял в части танца с вокалом, да и просто стиля и вкуса. По молодости-то мы были весьма схожи, фигурами, пластикой, голосом. Вот лицом я пошел в прадеда, академика архитектуры Юлия Юльевича Бенуа. А с возрастом стал больше походить на его дядю, главного архитектора Петергофа Николая Леонтьевича Бенуа, каким мы его видим на чудном офорте Матэ.

Мой персонаж, пожилой артист, как бы вспоминает свои лучшие номера, в основном из принесшего девять Emmy телешоу Астера 58-го года и, конечно же, его фильмов. Ну а в финале уже всей труппой исполняем Puttin' on the Ritz. Причем все это в духе его знаменитого джазового альбома The Astaire Story. Но отгремели фанфары, кончились танцы и водка, разошлись гости. Я же еще пару часов по привычке просидел в просмотровой за отснятым материалом. Утром играем 'Призрака замка Корневиль', рок-оперу по мотивам Уайльда и Планкета с элементами пародии и бурлеска, с нее в 80-е и начался наш театр. А я, сидя в темноте, размышляю о вечном, да на душе неясная тревога с робким предвкушением чего-то ускользающе прекрасного, может ушедшей эпохи?

Мда... ирония плетущих судьбы мойр - ушел я, как и жил, весело, с музыкой и танцами. Да и совсем не от старости, как того можно было ожидать. В начале второго акта, во время исполнения во дворе старого замка комических куплетов призрака маркиза Симона де Корневиля и новой экономки Виржини-Жермен, с колосников внезапно сорвался штанкет с подвесом макета воротной башни. Притом моя партнерша благополучно оказались в проеме, а на меня пришелся часовой механизм на его вершине, пусть и полубутафорский, но мне хватило, с избытком. Вот так вот и бывает. Кто-то плохо закрепил страховочный трос, кто-то не досмотрел, что на крепеже основного блока трещина, кто-то неудачно прижал колонку к ферме колосников, и на нее передалась вибрация на басах. А в итоге зритель стал свидетелем редкого явления, хотя его даже не заметил. Так что позвольте представиться, Леонтий Юльевич Бенуа, народный артист СССР, лауреат Государственных премий, актер и режиссер театра, кино и ТВ, сценограф и... привидение, можно сказать, то самое, Корневильское.

Королевство Арморика, перегон Генган - Морле

Время давно уж перевалило за полдень. На квадратах полей и разделявших те высоких насыпях с густыми посадками бокажа по-весеннему яркая зелень. Но майское солнышко уже изрядно припекает, обещая скорый летний зной. Плавно петляя среди холмов, меж линий деревьев идет двухпутная железная дорога. И в самой их гуще спрятался небольшой полустанок, к которому ведет отходящий от магистрали третий путь. Игрушечный домик из серого камня с синими оконными переплетами и дверью. На фасаде висит сверкающий медью колокол. А вбок от строения идет навес над низким перроном, где на скамьях устроились несколько по-воскресному одетых работников с фермы и молодая пара горожан с двумя мальчишками лет пяти-семи и корзинами для пикника. Да серый как камни кот лениво щурится на солнце. Разговоров почти нет, зато с ближнего поля слышен громкий стрекот цикад и басовитый гул шмелей.

Но вот показался смотритель в черно-белом берете с помпоном, короткой куртке с двумя рядами латунных пуговиц и собранных ниже коленей штанах в складку, все из черного сукна. Худой, но с роскошными бакенбардами. И сразу стало ясно, чей пушистый представитель кошачьего племени так по-хозяйски разлегся у ног. Напоказ сверившись с карманными часами, ударил в колокол. Затем неожиданно густым для его щуплого тела голосом объявил: 'Прибывает мотриса на Генган, стоянка - двадцать семь минут, пропускаем магистральный паровик!'. Все оживились, сам же смотритель повернулся в сторону Морле и рабочего у стрелки, что уже перевел ту на третий путь. При ширине колеи всего в семьдесят пять сантиметров расстояние меж главными путями было порядка трех с половиной метров, а идущий к полустанку отступал на добрые семь.

Из-за посадок на ближнем изгибе дороги появились чуть видные на ярком свете клубы дыма, а затем стал слышен и ритмичный шум паровой машины. Вскоре показался сам желто-коричневый деревянный вагончик под покатой крышей, с двумя более крупными ходовыми колесными парами со сцепными дышлами посередине и по одной двухосной тележке спереди и сзади. На носу короткий кожух котла с дымовой коробкой и трубой чуть выше крыши. Затем железная будка машиниста с проемами по бокам и парой округлых смотровых окон впереди. А дальше пассажирский салон с площадкой в конце. И если кот даже усом не повел, то дети загомонили, ожидая приключение.

Вблизи оказавшаяся совсем немаленькой, мотриса подкатила к перрону и, выпустив струйку пара, встала. Из будки, поприветствовав смотрителя, вылез машинист, а на другую сторону спустился кочегар, немного перевести дух. Тем временем с задней площадки вслед за кондуктором сошел десяток пассажиров, и прибывших по назначению, и просто желающих размять ноги. Под навесом сразу стало суетно и шумно. Так что никто, кроме резко ощерившегося кота, не обратил внимания, как через них со стороны Морле стремительно прошла едва заметная волна, будто зноем искажавшая все видимое сквозь нее.

Прошло минут десять, трое прибывших, по виду - служивые на побывке, ушли своим ходом в сторону близлежащего селения, работники же с фермы да семья горожан наоборот уже перебрались в вагон. Остальные же пассажиры все еще прогуливались по перрону. А к пристроенной позади дома будочке вполне понятного назначения даже выстроилась небольшая очередь. Беседовавший с машинистом смотритель вновь столь же эффектно сверился с часами и ударил в колокол. 'Внимание! Всем сесть или отойти назад, по главным путям сейчас проследует магистральный паровик!' - раздался его зычный голос. И, словно бы вторя ему, из-за дальних холмов донесся пронзительный рев пароходного гудка. Все обернулись посмотреть на это пока еще не ставшее за дюжину лет привычным чудо да дети попробовали выскочить из вагона, но не тут-то было, их поползновения сразу пресекли бдительные родители с кондуктором.

Сначала появились густые клубы дыма, что уже не мог скрыть никакой свет, а потом за деревьями замелькало что-то крупное, будто скользящий меж них дракон. Еще один громогласный рев, и, наконец, в поле зрения появился он, краса и гордость железных дорог - магистральный рельсовый пароход. Ради них все основные линии в обеих империях и соседних с ними странах делали двухпутными. Ибо эти трех-, а то и четырехпалубные гиганты при ширине до двенадцати и высоте до шестнадцати метров шли сразу по обоим, а разойтись могли только на узловых станциях. Расписание же составлялось с реверсом на перегонах меж ними. В зависимости от нагрузки и средней скорости какую-то часть суток все они двигались в одну сторону, а какую-то в обратную. При этом в перерывах их движения по тем же путям в обоих направлениях перемещался разнообразный одноколейный подвижной состав, вроде той же мотрисы или поездов из вагонетов с легкими паровиками. На них же были рассчитаны и все объединенные с основными одинарные линии местного значения. А чтобы они не мешали, вдоль двух главных путей имелись регулярные участки третьего, в основном на полустанках или в местах соединения с однопутками.

Прокладывать магистрали выходило на порядок дешевле, чем углублять реки, а уж тем более рыть каналы, да и не везде это было возможно. Размерами же трюмов и грузоподъемностью рельсовые пароходы ничем не уступали, а то и превосходили своих речных собратьев. В итоге все больше грузов и, конечно, пассажиров, перемещалось именно по рельсам. Правда, в последнее время им начали составлять конкуренцию дирижабли, но больше в части пассажирских перевозок. Так что встречались и полностью грузовые магистральники. Хотя классическая компоновка отводила под трюмы только самую высокую нижнюю палубу, чью центральную часть занимало машинное отделение, а среднюю и тем более верхнюю с навесной уже под каюты и обслуживание пассажиров.

На всех парах пронесшийся мимо белый с черным, в горностаевых цветах, трехпалубный красавец 'Эрбин Мор', как и его близнец 'Конан Мериадок', принадлежал Армориканской гильдии трактов и трактиров, курсируя сквозь обе империи и халифат от Бреста до Басры и обратно. Сейчас же он завершал свой круг, еще несколько часов и после долгого пути, пройдя почти все столицы от Багдада и Константинополя до Регенсбурга, Ахена, Парижа и Ренна, он вновь окажется на краю земли - в родном Пенн-ар-беде на побережье Атлантики.

Оставить комментарий © Copyright Кон Ян (direg@list.ru) Размещен: 21/05/2017, изменен: 06/08/2017. 14k. Статистика. Глава: Фэнтези Belle Époque. Прекрасная эпоха Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Кто сказал, что эпоха пара не могла пойти по пути рельсовых пароходов... хотя дирижабли и прочее тоже имеются. Бывает космоопера, мыльная опера. А теперь будет еще и стимпанк-оперетта - АИ-фэнтези с долей аниме, стимпанка, бурлеска, шпионского детектива и... классических викторианских историй про привидения. В принципе время то же, что известно у нас как Прекрасная эпоха, Бель эпок, да и королева Виктория в Англии имеется, только это не совсем та королева, и совсем не та Англия, тоже Соединенное королевство, но Ла-Манша. И события идут не в ней или ее колониях, а в одной из пограничных с ней стран на материке. Кстати, тоже совсем не тех, к коим мы привыкли, впрочем, с внятной исторической базой из серии "так тоже могло бы быть". Так что добро пожаловать на край земли - Пенн-ар-бед, в Корневиль, древнее сердце, а ныне окраину достославного королевства Арморика, одного из лидеров Кельтского союза и... скромного соседа сохранившей свое формальное единство великой Западной империи Каролингов.

Кон Ян : другие произведения.

Призрак замка Корневиль