Поставив ногу в ожидания стремя,
Лежу над Москвою, коротаю время.

На людской муравейник гляжу с высоты,
где живет, не стесняясь своей наготы,

Город, тугою пружиной закрученный,
Небо царапая пальцами-крючьями.

По улицам, слепыми кротами прорытыми,
Ползут неуклюже машин трилобиты.

Кранов иглы закат рассекают,
Дворцов сталагмиты с небом скрепляют.

А дальше, там, где темнеют сады,
Москва-ручеек виден мне с высоты.

Там чайки с волною пересекаются,
И с пирса гранитом река пререкается.

И окон огни, отражением в зеркальце,
На воде полыхают и в моем сердце.

И луна им в ответ загорелась уже
На моем, на тринадцатом этаже,

И ей подставив голую спину я,
Лежу над Москвою, жду любимую.