Бессмысленное злое волшебство
Свершается. Ты, не снимая платья
Для котильона, пляшешь под медляк.
Ты больше не волшебница. Раз так
Нет смысла помнить формулу заклятья.
Все кончено. Не помнить ничего.

Ты больше не волшебница. Стихи,
Когда-то посвящавшиеся, будут
Казаться сном, в чем, в сущности, их суть.
А если и припомним что-нибудь
В разгар, к примеру, гриппа иль простуды,
Останемся и слепы, и глухи.

Свобода. Наконец-то. Будуар
Отныне просто спальня и не станет
Уже ничем иным как местом сна.
И ТЫ в местоимение ОНА
Свободно конвертируешься. Грани
Твоих свобод пестрят, как ягуар.

О нас с тобой уже не говорят.
Твоих дворцов возвышенные своды
Не будут сторожить уже, увы,
Торжественные мраморные львы,
Взбесившись от обилия свободы,
Избыток коей - самый верный яд.

Мы - прожиты. Цезура, пережив
Размер, заменит тонику финала.
Звук вытолкнут молчанием, и нам,
Разомкнутым, разъятым по углам
Немотствующей ныне бальной залы,
Осталось про себя свистеть мотив.

Прощайте, фея! Я был в Вас влюблен.
Я вообще-то был, пока был с Вами,
И менестрель, и рыцарь, и пиит.
Прости, ma belle, меня, pardon, мутит.
И музыкой, и позой, и словами
Щас блевану. Ах, к черту котильон!..