Петрович увидел в унитазе кровь, кала почти не было. "Крови много, граммов 300" - понял он. Потом медсестра попросила его лечь спать, а затем пришёл молодой дежурный врач и тихим голосом, что - бы не беспокоить соседей по палате, осторожно спрашивал о самочувствии. Закончил словами:

- Сейчас вас переведут в хирургическое отделение.

Петрович собрал в вещи, и, выходя из палаты, сказал:

- Пока.

Четыре человека в палате спали, или делали вид, что спят. Они не ответили. Стоявшая рядом медсестра сказала.

- Он уходит навсегда.

Петрович сел в коляску наподобие инвалидной. Медсестра покатила его на пятый этаж, в хирургическое отделение. Перед лифтом она сказала:

- Скорей всего будут делать операцию. А просвечивание кишечника и анализы ничего не показали.

В просторном коридоре-холле хирургического отделения молоденький дежурный врач задавал вопросы. Строго настрого запретил вставать. Один из вопросов был про желудок, врач намекнул, что источник кровотечения скорей всего там. Петрович возражал, что выходит свежая красная кровь, что желудок далеко, если бы дело было в желудке, то кровь была бы черной. В отделении было тихо, кто- то сказал, что мест нет и ложить новенького некуда. Когда Петровича прикатили в палату номер 9, была полночь. Палата была большая и тёплая. Он стал восьмым её обитателем. Положили его в центре палаты, в проходе между кроватями, на пару деревянных скамеек покрытых матрацем. В два ряда, справа и слева, на него молча, почти в упор, взирали семь пар пяток. Затем, привыкнув к полумраку, он заметил и семь пар глаз. Петрович привстал из инвалидной коляски, положил на пол у изголовья три пакета со своим скарбом, зачем-то вынул из кармана бумажные деньги и положил их под матрац под голову, туда же положил металлические монеты. Нашел в сумке сотовый телефон, подсоединил к нему зарядное устройство. Разделся и лег на спину. Он почти непрерывно бесшумно пукал, и с каждым пуком из него выходило несколько капель крови. Под ним быстро стало сыро. Ощущение сырости подмывало его посмотреть, что там происходит. Он мучительно боролся с желанием ворочаться и посмотреть под себя. Но над ним суетились медсестры, иногда подходил доктор, спрашивал о группе крови, перенесённых болезнях, что утром надо будет осмотреть желудок. Когда врачи выходили, он позволял себе приподнять коленки и пукнуть громко. Потом он изогнулся вниз, нашёл в своей сумке под "кроватью" туалетную бумагу. Кровь сочилась непрерывно. Петровичу было не до чужих глаз, и тем более не до чьих-то пяток. Он чувствовал, что совсем рядом, слева, кто - то пыхтит и ворочается. Каждые полчаса вставал с кровати кавказец средних лет, могучего телосложения, выходил из палаты, что - бы через пять минут возвратиться.

Затем две молоденьких симпатичных медсестры долго тыкали иголками в локоть Петровича, пытаясь попасть в синюю широкую вену на локте. Санитарка что-то шепотом им подсказывала. Петрович сказал беленькой медсестре:

- Не спешите, спокойней.

Но иголки не хотели попадать в вены. Девушки и пожилая санитарка выходили, возвращались... Снова и снова протыкали его тонкую кожу на локте. Петрович молчал. Боли не было. Ему было спокойнее, если занимались его телом. Прошёл, наверное, час после того как его водрузили в палату. В конце концов, позвали медсестру из другого отделения, которая за 20 секунд попала в тоненькую вену и подсоединила капельницу. Ходьба по палате почти прекратилась. Взяли несколько анализов крови из пальцев и из вены. Потом изредка подходили медсестры и молодой доктор, который спрашивал о самочувствии. Затем стало совсем тихо. Петрович подумал, что о нём забыли. Нехорошие, мрачные мысли роились в его голове. Он оглядывал полутёмную палату, с мыслью, что его бросили. Ложил под себя судно, вытаскивал. Видел очередную порцию тёмно-красной крови. Смотрел в потолок, вспоминал прошлое, ворочался, слушал сопенье соседей. Двери в палату не закрывали. Он вслушивался в приходившие из коридора нечастые звуки и с надеждой всматривался в проходивших редко медиков.

Утро пришло как - то незаметно и медленно. В больницы оно приходит не с посветлением в палатах, а с нарастанием шума от шорохов, разговоров, вздохов, ходьбы и многих других иногда загадочных звуков. В какой-то момент он понял, что палата тихо сопит, ворочается и вздыхает. Петрович снова и снова брал сотовый, смотрел на время и уровень зарядки, вслушивался в окружавшее сопенье и шорохи. И ложил телефон обратно под голову. Наконец, в семь часов, он набрал номер. Услышал сонный голос брата: "Да".

Стараясь говорить теше, Петрович громко зашептал в трубку:

- Привет. Меня в хирургию... положили. Кровотечение в кишечнике. Не знаю, как родителям сказать. Положение очень серьёзное. Я понятно сказал?

- В хирургии? - медленно прозвучал ответ.

- Ну ты им скажи как - ни будь. Сейчас батарейка сядет. Ты всё понял, да?

- Понял.

Петрович каким-то неловким и странным движением руки положил сотовый возле головы. Попытался повернуть голову и почувствовал на лице сырость. Закрыл лицо рукой и несколько раз тихо-тихо всхлипнул. Шум в палате нарастал.

Вдруг прямо над собой Петрович услышал осторожный, негромкой голос:

- Слушайся маму. Позавтракал? Уроки вчера сделал? Дороги переходи осторожно.

Петрович развернулся. У окна, стоя, старичок говорил по сотовому. Затем этот дед прошел к умывальнику. Когда он вернулся, Петрович попросил его поставить на зарядку свой сотовый. Старичок его взял, пошел вокруг. Поднялась небольшая суета и выяснилось, что свободных розеток нет.

"Новая медсестра лучше, опытная", - подумал Петрович, увидев как быстро и решительно обошла палату молодая женщина в белом халате. Молниеносными движениями рук раскладывая что- то по тумбочкам, широко открытыми глазами быстро посмотрела на новенького. Прикрикнула на старичка слева:

- Ну как дела?! - и, уже оглядываясь на остальных, воскликнула - Утро уже, чего лежим?!

Каблуки звучно дробили по полу, как детский барабанчик. Двери в палату не закрывались, коридорный гул и голоса слышались чётко. Забежал врач хирург, мужчина средних лет.

- Так, все в сборе!? - остановился у первой кровати слева от двери. Затем бодрым шагом, почти обежал все кровати, останавливаясь возле каждой на пару секунд. На Петровича посмотрел в последнюю очередь и сказал следовавшей за ним медсестре, указывая пальцем на его кровать:

- Его обратно в гастрологию. Зачем его сюда привезли?! Поставьте ему клизму и потом отправьте.

Уже обращаясь к Петровичу, спросил:

- У вас ведь брали пробу?

- Брали что-то - пробормотал ошарашенный Петрович.

Петрович почувствовал, что в голове рождается ликование. Но что-то мешало радости заполнить весь мозг, вырваться наружу. "Опять клизма", - спокойно понял он, - седьмая за сутки. Или шестая? Забыл уже. А... надо срочно позвонить родичам". Петрович заворочался на своём насесте, крутя головой и ища глазами, кого -бы попросить подать телефон. В голове пронеслось: "Кошмар. Опять клизма. Как быстро доктор убежал". Петрович обращаясь в потолок попросил дать ему телефон.

После клизмы судно до краёв заполнилось тёмно- красной смесью. Петрович положил судно на стул прямо возле своей головы. Резко запахло кровью и калом. Забежала медсестра, увидев судно, сделала большие удивлённые и испуганные глаза, негромко и коротко воскликнула :"О-о". И сразу выбежала. Вскоре заскочил хирург. То же сделал большие глаза, но поменьше. Не восклицал, а спокойно спросил:

-Клизма полную влили?

-Кажется. Но точно не знаю.

-Судно пока не убирайте.

Минут через 15 заглянула другая медсестра, кивнула головой на судно и воскликнула:

-Почему это не убирают?!

-Доктор пока не велел.

Вся палата шевелилась и наполнилась жизнью. Больные пошучивали друг над другом. Кто смог, вышел из палаты.

- Вон твой друган побежал по делам. Встречай - говорил больной, лежавший справа вдоль стены.

Петрович увидел ползущего по стене таракана.

- То же проснулся. Завтрак ищет - ответил кто-то.

С кровати встал очень худой мужчина небольшого роста. Весь живот и грудь обвязаны бинтами. Сказал, обращаясь одновременно к себе, ко всем и ни к кому:

- Не палата, а военный госпиталь. Всё заставили. Сейчас дедок проснётся. Зашевелился.

Странной походкой, немного нагибаясь всем телом вперёд и семеня ногами, вышел из палаты.

Слева усилилось сопение, раздались оханья и вздохи, запахло туалетом. Петрович увидел, что с кровати пытается подняться старичок, толчками поднимая голову и плечи, опираясь руками в кровать. Без особого успеха. Кто -то в палате воскликнул:

- Опять обделался!

Зашёл хирург, спросил у Петровича:

-Идти сможете? Сейчас не спеша пройдём в осмотровый кабинет, посмотрим, что там у вас. Какие ни- будь брюки найдутся? Только не спешите.

-Найдутся.

Петрович медленно встал. Как - то натянул на себя спортивные трико. Вслед за врачом, согнувшись, заковылял в коридор.

-Смотрите, идёт совсем нормально! - воскликнул в коридоре женский голос.

Через двадцать шагов у Петровича зашумело в голове, он опустил голову вниз и присел. Но, с двумя остановками, метров 30 до кабинета он всё-таки преодолел. В кабинете два опытных хирурга осмотрели прямую кишку.

-Не вижу, где она?

-Очень неглубоко. Глубже было заполнено. Давайте, я сразу найду. Слизистая не очень хорошая.

-Вот она. Совсем неглубоко, всего сантиметров семь.

-Всё ясно. Одевайтесь. Вот эту прокладку в пах пристройте.

Доктор дал Петровичу большой ватно-марлевый тампон. Вернувшись в палату, Петрович встретил открытые настежь окна и полную тишину. Он взял телефон и набрал номер родителей.

Через полчаса к палате подкатили коляску. Петрович собрал в вещички в пару пакетов, забрался в коляску. Коляску с Петровичем выкатили в коридор. Вокруг бегали медсестры и возбужденно что-то кричали друг другу через всё отделение, длинные коридоры и палаты. Петрович долго сидел в кресле, неподвижный, беспомощный и всеми забытый.

- Ты всё ещё здесь? - вышел из палаты обвязанный бинтами.

Петрович сделал какое- то вялое неопределённое движение плечами и попытался улыбнуться.