Комбат Найтов : другие произведения.

Антиблокада

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Издана в декабре 2014 года

   Внезапно наступила темнота, тело абсолютно меня не слушалось, было непонятно, что произошло, где я нахожусь, и почему раздаются пулеметные очереди. Какой-то шум справа, но я не могу повернуть голову, она меня не слушается. Чьи-то руки коснулись меня и попытались разжать пальцы.
   - Этот ещё дышит! - послышался шёпот. - Винтовку не отдаёт и верёвку.
   - Режь! - меня перевернули на спину и потащили по земле небольшими рывками. Скорее всего, они ползут. Боль пронизывала всё тело, но пошевелиться мне не удавалось. Длилось это довольно долго, затем, не очень аккуратно, меня втащили, скорее всего, в окоп, потому, что на лицо упали небольшие комья земли.
   - Товарищ комбриг! Группа погибла! Обнаружили одного живого и "языка". "Язык" ранен, но жив.
   - Всех проверили?
   - Да, всех. Восемь человек. Шестеро прикрывали отход двух человек с "языком". Дышал только этот. Но, он без сознания. Немец - штурмбанфюрер.
   - Посвети! Это лейтенант Иволгин, снайпер группы. А что за верёвка в руке?
   - Он немца на ней тащил.
   - Ещё дышит?
   - Дышит, и пульс есть. Вот только руку не разжать.
   - Несите так. А эсэсовца ко мне. Выполняйте, Миронов.
   Два человека подхватили плащ-палатку и потащили меня по ходам сообщения. Затем переложили на носилки и довольно долго несли. Несколько раз ставили на землю, отдыхали, неторопливо переговариваясь между собой. Покурив, продолжали свой путь. Погрузили на машину и около часа куда-то везли.
   - Принимайте, товарищ лейтенант! Разведчик из ОсНаз, из Москвы, лейтенант Иволгин.
   - А документы?
   - Какие документы, он с выхода. Всё, что передали!
   - Винтовку не отдаёт!
   - Да, лейтенант наш, который его с нейтралки вытащил, тоже пытался её забрать, но руку разжать не сумел. Комбриг из округа сказал, что так несите.
   - На стол! Ранений нет, опухоль чуть ниже затылка, видимо, контузия. Кровь из левого уха, видимо, повреждена перепонка. Наденька, морфин!
   Я почувствовал укол в левое предплечье, затем звуки стали отдаляться, перед глазами поплыли цветные пятна и полосы, сознание отключилось.
   Очнулся от звуков взрывов, удалось открыть глаза. Чужое тело плохо слушалось, команды не проходили. Невысокий деревянный потолок, металлическая койка, резкий запах карболки, гноя и крови. Лежу на спине, во рту противная сухость, очень хочется пить. Сильно болит голова. Попробовал пошевелить пальцами рук и ног. Вроде получилось. Сильно затекли мышцы. Взрывы слышались всё ближе и ближе, надо приподняться, так как обстрел продолжался. Рядом кто-то сильно стонал. Удалось скинуть ноги с кровати и сесть. Неожиданно сильно закружилась голова, и я почувствовал сильный рвотный позыв. Видимо, вчера чем-то сильно приложило.
   - Ранбольной! Лежите! - послышался женский голос. У меня перед глазами появился белый халат, чьи-то руки положили меня обратно. Я что-то прохрипел, голоса не было совсем. Но, видимо, до женщины дошло, что я хочу пить, и она, спустя несколько минут принесла эмалированную кружку с водой.
   - Спасибо! - сказал я хриплым низким голосом, после того, как выпил всю воду. - Ещё, пожалуйста!
   После этого я уснул, несмотря на продолжающийся вялый обстрел. Меня разбудили уже к обеду. Напротив меня сидел на табуретке командир в форме РККА, с одиноким ромбом на петлицах.
   - Как себя чувствуешь, лейтенант?
   - Пить хочу.
   - На тумбочке. - он смотрел, как я пью, затем помог поставить кружку обратно.
   - "Язык" ваш ценный, но сведения дал плохие. Я за тобой, здесь оставаться не стоит. Одевайся. Я пойду и оформлю бумаги, сейчас вернусь.
   Я оделся, хотя мотало меня крепко, медсестра помогла надеть маскировочный костюм. Вернулся полковник с винтовкой СВТ, он расстегнул командирскую сумку и вытащил из неё пачку документов, перелистал, нашёл какой-то документ и протянул мне.
   - Положи в карман. До машины дойдёшь?
   - Не знаю.
   - Сестрёнка, помогите ему.
   Меня довели до машины, на заднем сиденье сидел старший лейтенант и эсэсовец. Меня посадили рядом с немцем. Машина тронулась. На выезде успел прочитать название деревни: Огонёк. Через 4 километра въехали в Нарву. Значит, 41 год. За Кингисеппом свернули на Волосово. Несколько раз останавливались, пережидая появляющиеся немецкие самолёты. Через три часа приехали в Ленинград на Дворцовую. За время поездки нас трижды останавливали для проверки документов, и я успел заглянуть в командирскую книжку. Зовут теперь меня Иволгин Максим Петрович. Отдельная разведрота Ленинградского Военного Округа. Специальность: снайпер. Сегодня 5 августа 1941 года. Немца группа взяла под Раквере. Танкист. Всё, что удалось услышать.
  
  
   Уже вечером подошёл Ижорский батальон НО, подтянулись подразделения 61 стрелковой дивизии, выведенной с Карельского перешейка, прибыло 16 КВ-1, часть из которых, ушло в Шапки через Ивановское. Ночью к нам приехал Ворошилов.
   - Ну, что, сынки, держимся?
   - Нужно авиационное прикрытие, товарищ маршал. С утра нас выбомбят. 37 танковый корпус зажат нами на дороге от Тосно до Любани. Требуется авиация.
   - Показывай!
   Я развернул карту и показал отметки из докладов командиров 1 и 5 дивизий.
   - А здесь кто держит фронт, кто "Иволга"?
   - Мы, товарищ маршал. Штаба 5 ДНО уже нет. Здесь раненный командир 1 полка этой дивизии, командир Ижорского батальона Народного ополчения, и я, командир разведгруппы отдельной разведроты округа лейтенант Иволгин. "Иволга" - это мой позывной. Правее нас штаб 61 дивизии, левее - штаб 1 дивизии НКВД. Но, радиосвязь только у нас, поэтому все радиограммы отправляю от своего имени комбригу Евстигнееву. Мною предприняты следующие меры по обороне данного участка. - и я показал на карте всю дислокацию сил и средств. - Испытываем недостаток в артиллерии, зенитной артиллерии и авиационной поддержке.
   - Пойдём, покажешь на месте.
   Мы вышли из дота, и я повел его на наблюдательный пункт, показывая по дороге вкопанные танки, траншеи. Везде доносился звон лопат: "ижорцы" и танкисты зарывались в землю.
   - Меня, товарищ маршал, беспокоит левый фланг: Шапки и Мга. И надо срочно занять Синявинские высоты. Причём крепко, с артиллерией и хорошей связью. А немцы сейчас рванут по рокадке к Киришам. Надо бы их у Тигоды задержать.
   - Понял, давай обратно. Связь нужна! Где-то я тебя видел, лейтенант!
   - Не знаю, товарищ маршал, может быть, на Финской, но, после контузии я этого не помню.
   На КП маршал что-то долго диктовал своему шифровальщику, затем отправляли РДО и ждали квитанции. Мы пропустили сеанс связи из-за этого. Ворошилов поел из общего котла бойцов 5 дивизии, поговорил с бойцами. В принципе, он политрук, а не командующий, но, что есть, то есть. Спустя несколько часов он уехал вместе со своим кортежем, а мы остались стоять у речки Тосно, и напряжённо прислушивались к бою на левом фланге, который не утихал, несмотря на ночь. Уже утром стало известно, что наши КВ-1 дали ночной бой 37-му танковому корпусу, подбили и повредили более сорока танков противника на повороте шоссе в Шапках. Утром 37 бригада морской пехоты и отдельный артиллерийский полк заняли Синявинские высоты, но, Волховская группа войск нашего фронта пропустила немцев через реку Тигоду, бои идут под Киришами. Из Волхова перебрасывается танковая бригада, но ни тяжёлых, ни средних танков у неё нет. У немцев появилась возможность обойти с фланга 1 дивизию НКВД, уже основательно потрёпанную в боях. От Кириш ко Мге ведут две дороги: шоссейная и узкоколейка. Я передал в штаб фронта информацию о критическом положении под Киришами. В этот момент наша авиация, всё-таки, нанесла удар по шоссе в районе Георгиевской, Рябово и Шапки. На отходе наших бомбардировщиков основательно поклевали "мессеры". Около 10 машин было сбито. Затем последовала артподготовка по нашим позициям, и начался бой между нами и 37 корпусом в районе Тосно. Я потерял ещё трёх человек из группы. В середине дня "СБ" нанесли удар в районе Кириш. Подоспевшая танковая бригада сумела вынудить немцев отойти за Тигоду. После этого был взорван мост через неё. Образовался "Любаньский выступ", любимая мозоль, как немцев, так и наших, на Ленинградском фронте. Обе стороны пытались использовать его в своих целях, однако, тоненький ручеёк Ижоры стал для них непреодолимым препятствием. Тяжелее всего приходилось в лесах у Форносово, куда немцы бросили 5 горнострелковую дивизию. Но, и там к сентябрю месяцу ситуация стабилизировалась. Оба противника зарывались в землю, готовясь к штурму и обороне. К сожалению, в связи с острой потребностью в живой силе и технике, наши войска без особых боёв оставили Карельский перешеек. Финны были остановлены в районе старого Карельского УР, в 5-15 километрах от старой границы.
   В начале сентября у немцев наметился успех в районе Кипени, и Кюхлер перебросил войска туда. Защищавшая Гостилицы, 3 ДНО не выдержала концентрированного удара немцев, и был сдан Петродворец. Немцы вышли к берегу Невской губы. В ночь на 6 сентября приказали оставить Васильева в распоряжении сводной группы, а самим прибыть в разведотдел фронта. "Самих" осталось четверо: сержанты Коршунов, Любимов, младший сержант Овечкин и я. Добирались на перекладных, хорошо, что до Обуховского завода шла машина. Оттуда за два часа дошли до Дворцовой. В городе полно патрулей, все доты и дзоты обитаемы, город готовится к штурму. Несмотря на ночь, множество людей работает, возводя опорные пункты обороны: разгружают мешки с песком и укладывают их вокруг огневых точек. На крышах много народу на случай воздушной тревоги. На месте нас доукомплектовали ещё четырьмя курсантами школы, сообщили, что разведотдел переезжает в Смольный. Нас отправили в Урицк, теперешнее Лигово. Немцы атакуют Стрельну и Урицк. Задача: поддержать пехоту снайперским огнём, доставить радиста в штаб 3 дивизии Народного ополчения. Машину, правда, выделили, но до места нас водитель не довёз: проткнул скат, и мы бегом отправились на звуки выстрелов. Нашли полковника Котельникова, который отправил нас на восточную окраину Стрельны, к Орловскому пруду: требовалось взорвать железнодорожный и два автомобильных моста через Стрелку, помочь организовать оборону 2 полку дивизии. Он придал нам взвод сапёров для выполнения задачи. Мы погрузили взрывчатку на корму БТ-7 и двинулись к мосту на Петергофском шоссе. К утру закончили минирование мостов, оставил там по три сапёра, сами разбежались по траншеям в поисках удобных позиций. Меня беспокоил левый фланг: Красноселькое шоссе было не прикрыто, оттуда в любую минуту можно было ожидать флангового удара. Так оно и случилось. Немцы в лоб не пошли, а ударили от Горбунков и Горелова. Второй полк выстоял два часа, затем начал отход под давлением немецкого армейского корпуса. Мосты мы успели подорвать, нас прикрыли огнём из дзотов и двух капониров и мы отошли к железной дороге. Там на насыпи держались шесть суток. Я, в основном, занимался отработкой взаимодействия снайперской группы, куда входили мои 7 бойцов и 6 снайперов 2 полка. У нас был очень сложный участок: посёлок Володарского. Прямо напротив нас был старинный особняк, который заняли немцы. Целых домов в посёлке почти не осталось, но многочисленные подвалы немцы использовали как блиндажи. Здесь немцы могли накопиться и внезапно атаковать нас, поэтому мы создали несколько хорошо замаскированных позиций снайперов с пересекающимися секторами обстрела и отрепетировали очерёдность стрельбы по целям. Пока у немцев здесь был пехотный полк, было относительно спокойно. Несколько раз они нарывались на нашу работу, успокоились и больше не атаковали, но, 18 сентября их сменили эсэсовцы из дивизии "Полицай". Мы обратили внимание на то, что изменился ритм "дежурных очередей". Я поднял бойцов, несмотря на то, что рассвет ещё не наступил. Снайпера расползлись по позициям. Расстояние до противника - минимальное: 150-200 метров. Чтобы поддержать атаку, они поставили несколько пулемётов на крышу двухэтажного особняка. Дом основательно выгорел, как они там смогли поместиться - это загадка, но, вояки они опытные. По свистку немцы открыли шквальный огонь в направлении наших позиций, но их пулемёты были сразу подавлены выстрелами с разных мест. Огонь полка уложил атакующих немцев в грязь, а мы начали работать: каждый выстрел шёл с разных направлений. Самозарядных СВТ было 10, и четыре "Мосинки". Через полторы минуты бой затих. Раздались свистки обозначающие отход, но никто не двинулся с места. Зато раздались ещё четыре выстрела с нашей стороны на звук по свисткам. Командир 3 батальона вызвал артиллерию, и гаубицы нанесли несколько ударов по особняку. Ситуация под Урицком выровнялась: нас очень хорошо поддерживала артиллерия: каждый батальон имел две, а то и три батареи поддержки. Стоило немцам начать накапливаться для атаки, немедленно открывался артиллерийский огонь. Корректировщики находились в непосредственной близости от позиций немцев, и огонь был точен.
   Фон Кюхлер, убедившись, что сходу взять Ленинград с Юго-Запада он уже не сможет, перенёс удары в район Пулково. 50-ый корпус генерала Линдемана двумя дивизиями (251 и 253) попытался атаковать там, но, с помощью корабельной артиллерии был остановлен и там. Фронт остановился. Имеющихся у немцев сил и средств на дальнейшие действия по штурму города уже не хватало. Но, основные бои развернулись в районе Киришей. Немцы начали перегруппировку, в этот момент о существовании роты разведки вспомнил Ворошилов. Нас собрали полностью, всех, кто ещё остался. Получилось не так много, как хотелось бы: 17 человек, из них довоенного состава только трое. Но, нам сказали, что ещё восемь человек живы и работают в тылу у немцев и финнов, а 12 человек находятся в госпиталях. Поделились впечатлениями о последних боях, о том, что началась "большая снайперская война": и у нас, и у немцев довольно большое количество снайперов, но, по-разному организованных. Немцы используют снайперские команды, не подчинённые подразделениям держащим оборону участка. Это у них вроде спорта. А у нас, с нашей лёгкой руки, в батальонах образованы снайперские группы, а в полках - антиснайперские. Такая организация позволяет успешно работать и подавлять активность снайперов противника. Как только на участке батальона появляются немецкие охотники, так батальонные группы усиливаются полковой группой, возглавляемой офицером, прошедшим подготовку, как командир снайперской группы. В тридцатых годах такие курсы были весьма популярны среди красных командиров. Не все, конечно, могли стать выдающимися мастерами, для снайпинга талант требуется, но, грамотно подготовить позиции, обучить хорошего стрелка искусству маскировки, правильным приёмам и действиям в составе снайперской группы, после окончания таких курсов, было вполне по силам. Так что, снайперское движение росло и ширилось, помогая нашим войскам удерживать позиции под Ленинградом. Но, нам уже ставили другие задачи, основной задачей стал "язык", причём "длинный". Однако, штабные офицеры немцев довольно редко появлялись в пределах действий полковых разведчиков. Требовался глубокий поиск.
  
  
  
   - Мужики! Там наш командир, раненый, отход прикрывает! Батальон! За Родину! За Сталина! В атаку! Вперёд!
   И ведь поднял! Батальон кондовых замшелых сибиряков поднял в атаку своим тонким мальчишеским фальцетом. Выволокли меня из-под Мясного Бора. Тащили волоком на плащ-палатке, били головой о пеньки и неровности, но вытащили. Пришлось отдать в батальон здоровенную бутыль самогона из Янино.
  
   До боли знакомая 2 хирургия Первого ВМОЛГ, проспект Газа, 2. Я здесь уже лежал дважды, но, в другом времени. Почти ничего не изменилось: только проводку наружную убрали, и, вместо пластмассовых коробок "Каштана", сейчас висят круглые громкоговорители с метрономом. Когда идёт обстрел района, метроном начинает стучать чаще. Немцы стреляют по порту довольно часто. Кормят паршиво: манная каша, слегка подкрашенная консервированным молоком, рыбные котлеты с мёрзлой картошкой. Мне не повезло, врачи в медсанбате не смогли извлечь осколок из голени, поэтому отправили меня сюда. В палате 12 человек, хорошо, что нет никого с ожогами и у всех лёгкие ранения. В соседней палате стоит такой стон, что у нас слышно. Здесь осколок удалили, но, пока я "лежачий" из-за ноги. Вторая дырка сквозная в плечо, чуть в стороне от сердца. Там всё в порядке, жизненно важные органы не задеты. К ноге начала возвращаться чувствительность, начал шевелить пальцами. Валяться скучно. Но ещё недельку придётся потерпеть, пока швы не снимут. У меня сегодня были гости из Янино, кто-то из наших, видимо, поддерживает связь с кем-то там. Приехал Председатель колхоза Краев, счетовод Люба, у которой я жил в конце ноября, и ещё какая-то женщина, я её не помню: ни как зовут, ни кто такая. Они привезли продукты в госпиталь и мне прихватили немного. Валентин Иванович втихаря сунул свой противный самогон, а Люба со второй женщиной оставили два больших кулька с пирожками с картошкой и с творогом. Всё, взяли надо мной шефство. Что не говори, в моём положении это приятно. Люба посетовала, что часто приезжать не сможет, но постарается забрать к себе на поправку, как переведут в выздоравливающие. Что-то не нравится мне такая забота! Но я промолчал, полагая, что война сама всё расставит по местам. За внимание и заботу, конечно, поблагодарил. Свидания с ранеными здесь короткие, поэтому через пять-семь минут гостей вывели из комнаты медсёстры. Разделили между теми, кому можно, пирожки, а молоко у нас отобрали кипятиться. Пускай сами теперь пьют эту гадость! Терпеть не могу кипячёное! Поэтому заставили всей палатой выпить мой стакан санитарку Фросю. Пайки в Ленинграде, хоть и нет блокады, совсем маленькие. Ну, а вечером, под большим секретом (полишинеля) распили председательский самогон, уже после отбоя. На 10 человек получилось совсем по чуть-чуть. Двоим дали только понюхать, им совсем, пока, нельзя из-за ранений в живот. Через шесть дней сняли швы, я добрался до телефона и дозвонился Евстигнееву, попросил забрать меня отсюда, ибо от тоски сдохну. Через два дня меня выписали на долечивание при медсанчасти разведотдела. И я вернулся в роту.
   Официальное положение "выздоравливающий" имело свои плюсы: впервые появилось немного времени чисто для себя. Ротой фактически командовали майор Карпов, начальник оперативного отдела развед. управления фронта и лейтенант Любимов, окончивший разведшколу в прошлом году, один из трех, оставшихся в живых и в строю, членов моей первой группы. Ещё пятеро живы, но в роту не вернулись: либо ещё в госпиталях, либо попали в другие части после них. Живём в Родочах, километров в 20 от линии фронта. Маленькая деревушка в одну улицу, базируемся в церкви, переделанной под клуб. В леса и в деревни вокруг начали прибывать стрелковые части 2-ой ударной, бывшей 26-ой, армии Соколова в составе: одной стрелковой дивизии, 8-ми стрелковых бригад, 7-ми лыжных батальонов, двух артиллерийских полков и двух отдельных танковых батальонов. На второй день неожиданно приехал Евстигнеев.
   - Дай посмотрю! Живой? Двигаться можешь?
   Мне заканчивала делать перевязку новая санинструктор роты Женечка Артемьева.
   - Ходить? Да!
   - А ехать?
   - Далеко?
   - В Фальково!
   - 70 километров? А зачем?
   - Там штаб Соколова.
   - Интересно! Армия здесь, а штаб там!
   - Что-то ты больно разговорился! Поехали, у меня приказ Говорова обеспечить разведданными Соколова. Ты понадобишься.
   - Есть!
   - На "шпалы", прикрути! Вот два приказа: старый, ещё сентябрьский, и новый. Отдай писарю, пусть впишет, и побыстрее. Времени нет.
   Писарь сидел в соседней комнате, а Женечка быстро заменила четыре кубика на две шпалы. Одел новенький, густо пахнущий овчиной, белый монгольский полушубок, старшина где-то надыбал, взамен изуродованного ватника. Одел портупею с ТТ, командирскую сумку с ротными картами.
   - Охрана будет или своих взять? Машина есть.
   - Бери!
   Дежурный по роте поднял отделение бойцов, и мы тронулись. Ехали долго, генерал вначале что-то мне говорил, потом задремал. Сказывается постоянный недосып. На дороге потряхивало, разнылось плечо, в общем, в Фальково я приехал основательно заведённым. На таком расстоянии от участка боевых действий управление войсками будет однозначно потеряно, в первые же минуты боя. Слава богу, ждать генерал-лейтенанта Соколова не пришлось, наоборот, он и генерал Визжилин ждали нас.
   - Задерживаться изволите, Пётр Петрович! - громогласно заявил Соколов. Затянутый в старую двухременную портупею устаревшего образца и с маузером на боку, он напоминал сошедшего с картинки начальника губернского ЧК. Коим он и был, на самом деле.
   - Да вот, узнал, что капитан Иволгин, мои глаза и уши, вышел из госпиталя, поэтому заехал к нему, чтобы вас познакомить с общей картиной на той стороне Волхова.
   Карты Визжилина ещё не были подняты, а до начала наступления 8 суток. В Генеральном штабе им была поставлена задача: форсировать Волхов, взять Чудово и Лугу, действуя совместно с частями 52 и 59 армий. Взаимодействие с армиями ещё не налажено. Я доставал из сумки карты и отчёты роты, и диктовал трем штабным координаты разведанных целей, а генералы пили чай и о чём-то беседовали. Часа через три мы закончили подъём карт участка, и, совершенно неожиданно, меня попросил выйти генерал Соколов.
   - Товарищ генерал!
   - Я генерал-лейтенант! Обращайтесь по уставу!
   - Товарищ генерал-лейтенант! Я - командир роты фронтовой разведки. Роте эти сведения обошлись в 48 разведчиков, убитыми и ранеными, а это не бойцы-первогодки, как у Вас. С этой местностью Вы не знакомы, это не Гульча и не Ош, это - Мясной бор. Здесь на "Ура" не возьмёшь! Ваша "армия" концентрируется на участке, напротив которого сильнейшие оборонительные позиции немцев, и 38 корпус резерва фон Лееба на левом фланге, о котором Ваши штабные даже не спросили. Вас пустят вот в эти болота и там отрежут. Два батальона "тридцатьчетвёрок" Вас не спасут.
   Разъярённый генерал начал выхватывать маузер, но, на его пути встал Пётр Петрович.
   - Убери! Я специально ездил за ним! Другой тебе этого не скажет, Гриша! Только этот. Он тут каждый кустик знает!
  
  
   Наступление назначено на 4 утра 8-го января. От Дубцов дорога оказалась забитой техникой и войсками, в Мелехово оставил машину, дальше на лыжах. Идём ввосьмером, прижимаясь к кромке леса, примерно в трех километрах отсюда - немцы. К 02.30 добрались на плацдарм через Грузино. Только что на нейтралку пошли сапёры. Группа Любимова уже на местах, я нашёл только радиста группы. Сам с тремя бойцами занял позицию в развалинах завода. Радист шепотом даёт целеуказания. Я знаками отвечаю, что вижу или не вижу цели. Пока у немцев тихо: равномерно пускают ракеты, иногда тарахтят пулемёты. Составляю карточку огня, расставляя веточки-ориентиры. Кто-то постучал по валенку, я отмахнулся: не мешай! Повторили постукивание. Пришлось оставить наблюдение и повернуться. Здесь Федюнинский и Соколов. Я пальцем показал, что : "Тихо! Мешаете! Потом!". Отстали. По шорохам понимаю, что они пристроились левее и тоже наблюдают. Командармы на передке! Совсем не дело. Начали возвращаться сапёры. Сзади возник лёгкий шум: разбирают брёвна. До начала 7 минут. Я держу на прицеле пулемётчика. Далековато, правда. Ровно в четыре прозвучало 6 выстрелов залпом из бронебоек. "Моего" пулемётчика закрыло разрывом 20-мм снаряда, зато чуть левее ожил другой пулемёт, послал туда три пули, заткнулся, пошли сапёры с бревнами, а за спиной раздался громкий вой моторов и лязганье гусениц. В этот момент ударила артиллерия. На довольно узком участке встали столбы разрывов. Ожил дзот слева, но по нему ударили из бронебоек. Мимо бегут сапёры с бревнами: настилают ледовую переправу. Немцы пока не отвечают: все их батареи находятся под обстрелом. Слева заговорила ещё одна наша батарея, но куда она бьёт мне не видно. Мимо пошли танки, артиллерия перенесла огонь влево и вправо. Теперь максимальное внимание. Открыл огонь по появившимся целям, рядом ведут огонь многие снайперы, поэтому кто, и по кому бьёт, совсем не понятно, но голова колонны уже на другом берегу. На танках десант, каждый танк тащит за собой волокуши. Пошли лыжные батальоны, где-то за береговой чертой начался сильный бой. Я встал и подошёл к тому месту, где устроились Федюнинский и Соколов.
   - Капитан Иволгин! Работу закончил! - прокричал на ухо Федюнинскому. Тот с размаху ударил меня по раненому плечу. - Ё-П-РСТ!!!
   - Что такое?
   - У него там "дырка"! - послышался голос Соколова.
   - Извини, капитан! Танки ворвались в Чудово! Я на радостях! - а у меня круги разноцветные перед глазами мелькают. Меня посадили на битый кирпич, дали глотнуть спирта. Малость полегчало.
   - Вот донесение! Давай, капитан, дуй отсюда в Грузино, там Ворошилов и Говоров, передай им. - приказал Соколов.
   Взял бойцов, лыжи, и мы побежали назад. На НП в Грузино передал записку полковнику Усманову, из комендантской роты, дальше меня не пустили, сумел пробиться к своему радисту, и передал новость Евстигнееву. Пройти к оставленной машине не было никакой возможности: войска прямым потоком хлынули на переправу. Интересно было наблюдать за перемещением одного батальона: он, видимо, был составлен из курсантов какого-то училища или курсов. Несколько гармонистов лихо растягивали свои гармони, весь батальон громко пел строевую:
   "Калина, раз-два-три, малина,
   Чернявая дивчина
   В саду ягоды рвала!"
   Ехали они не на свадьбу, а под Чудово, и вернутся далеко не все, но демонстрировали полное пренебрежение к смерти, чем и сильна русская армия. Залихватский пересвист ещё долго слышался в районе переправы.
   Но, взять Чудово, и удержать его, это совершенно разные задачи! Утром завыли "лапотники"-пикировщики. Малочисленные зенитки и два звена "Яков" 522 ИАП, 2 Ударной, не смогли остановить первую волну "Ю-87": на месте переправ вспухли бомбовые разрывы, в воздух полетели брёвна, лёд, вода. Но, четыре танковых батальона двух армий и остатки танков 54 армии были уже на том берегу Керести, а немцы не смогли договориться ни с Санкт-Николаусом, ни Вайнахтсманном. Пришёл только Румпкнехт, а с ним разговаривать бесполезно, он выпорол всех непослушных! Сам Санкт-Николаус, видимо, перебрал, и отлёживался с больной головой. Везде господствовал наш дедушка Мороз: -27 днём, и до -37 ночью, и восемь сапёрных батальонов четырёх армий. Тут же вмораживались брёвна, через полчаса после бомбёжки переправы восстанавливались сами.
  
  
   Через день приступили к укладке парашютов. Задание было очень сложным: произвести диверсию на аэродроме Псков-Южный, сжечь максимальное количество транспортных самолётов и обеспечить наведение авиации дальнего действия на этот аэродром. Ближайший партизанский отряд - в 80 км от аэродрома. Здесь, у нас на плацу, крутится секретарь Ленинградского обкома Никитин, он командир партизанского движения в области. Для него тоже укладываем почти 50 грузовых парашютов, и набиваем сотню мешков и грузовых контейнеров. По сравнению с современной техникой, есть очень существенные отличия: радистов хотят бросать отдельно от раций. Пришлось ругаться с начальником ПДС и показывать крепление радиостанций под парашютистом. Мне не хватало только потерять "Телефункены" и "Северки". Следующий день провели на морозе, на аэродроме в Крестцах. Вроде ничего не забыли, но люди замёрзли. Наконец, начали погрузку на С-47 и ДС-3. В самолётах тоже холодно, но хоть ветер не дует. Фронт пересекаем между Старой Руссой и Шимском. Через 30 минут дали команду "Приготовиться", судя по выражению лица военфельдшера Артемьевой, про шесть прыжков она соврала. Перестегнул её последней. Но, вышли все, никого не пришлось выбрасывать. Внизу темень, и только пять костров показывают площадку приземления. Развязал страховку МП-40, изготовился для стрельбы с воздуха. Приземление было мягким: много снега. Надо искать контейнеры с лыжами. Ещё в воздухе нашёл глазами парашют Жени, после приземления забросил свой парашют в сумку и пошёл ей помочь. У неё разбита губа, ударилась при приземлении.
   - Соврала, что шесть прыжков?
   - Соврала, не успела я выполнить прыжки, война началась. А так, училась в аэроклубе.
   - Ноги целы?
   - Вроде бы целы. Гудят только.
   - Автомат к бою! И пошли.
   "Десантник три минуты орёл, а остальное время лошадь!" - гласит народная мудрость. Идем, сгибаясь под тяжестью парашютов и снаряжения, по рыхлому глубокому снегу. Где-то через четыреста метров раздалась команда: "Стой, ни с места! Пароль!"
   - Выхухоль, отзыв!
   - Бобёр! Проходи!
   Наконец-то розвальни и хоть какая-то тропа. По дороге подобрали ещё восемь бойцов, подъехали к кострам.
   - Где командир?
   - А Вы кто?
   - Командир роты, позывной "Иволга".
   - Здесь побудьте. - ответил возничий, встал и пошёл к группе людей у центрального костра. Вернулся оттуда в сопровождении четырёх человек. Один из них, невысокий человек в ушанке со скуластым лицом запросил пароль.
   - Куница, отзыв!
   - Воробей. Здравствуйте! Капитан Герман, командир 3 бригады.
   - Капитан Иволгин, командир роты разведки.
   - Вы к нам?
   - Нет, товарищ капитан, у нас отдельное задание. Поможете собрать мешки и контейнеры? Там и вам гостинцы.
   - Да, конечно, но с утра уже.
   - Лучше сейчас, немцы с воздуха могут заметить парашюты.
   - Немцев рядом нет, они сюда и не суются. Сейчас соберём ваших людей и то, что сможем, а с утра отправим людей на поиски остального. Так что, поехали, капитан, в лагерь, здесь останутся люди встречать оставшихся.
   - Одну минуту, найду кого-нибудь из своих командиров. Рота! Становись!
   Белые маскхалаты зашевелились и быстро построились.
   - Командирам взводов доложить о наличии людей. Первый взвод!
   - Командира ещё нет, в строю 27 человек, отсутствуют 9, помкомвзвода старшина Силантьев!
   - Есть! Второй взвод!
   - 36 по списку, 36 в строю, товарищ капитан. Комвзвода лейтенант Овечкин!
   - Молодец, Саша. Третий взвод!
   - По списку 36, в строю 35, нет красноармейца Панфилова. Комвзвода старший лейтенант Коршунов.
   - Взвод связи!
   - По списку 24, в строю 18, помкомвзвода сержант Андрейченко.
   - Миномётный взвод!
   - По списку 42, в строю 18, товарищ командир. Командир взвода лейтенант Таланов.
   - Ищите своих людей и технику. Василий! - сказал я подошедшему старшему политруку Сарову, - Остаёшься за меня, собрать людей и грузы. Приступайте! Андреев! За мной! - приказал я своему ординарцу. Приданные десантники из 3-го воздушно-десантного корпуса задерживают роту, но без них наша операция невыполнима.
   Вместе с Германом и ещё двумя его людьми забираемся в розвальни, возничий щелкнул вожжами, лошадка довольно шустро зашевелила ногами. Минут через 15, мы были возле землянок в лесу. В землянке хорошо натоплено, но, после того, как я снял "лешак", возникла лёгкая пауза. Под "лешаком" была форма немецкого танкиста: короткая меховая куртка, черного цвета галифе. Под курткой такого же цвета мундир с погонами гаупмана. Из куртки я достал письмо Никитина для Германа, тот разорвал конверт, отдал бумажку шифровальщику, а сам начал читать письмо.
   - Приказано оказать Вам всяческую помощь, товарищ капитан. Как Вас зовут, кстати. Меня: Саша.
   - Максим.
   - Так куда Вы собрались, Максим.
   - Псков-Южный.
   - Ни хрена себе! Одной ротой?
   - Меньше, остальные прикрывают.
   - Там такая охрана, за 10 километров от аэродрома начинают проверять всё.
   - Здесь, где-нибудь, есть танковая часть немцев или ремонтные мастерские?
   - В Черёхе стоят, аэродром прикрывают, и на станции их много. И у немцев ещё один аэродром, в Острове.
   - Это не наша цель. Где-нибудь машина есть?
   - Нет, нам без надобности.
   - Плохо. Будем искать.
   Где-то спустя час-полтора в землянку вошёл политрук Саров, и доложился, что рота собрана, погиб один человек: напоролся на горелое дерево. Двое получили переломы ног. В том числе, командир первого взвода Мельник.
   - Куда поместили людей?
   - В трехстах метрах отсюда землянка виде барака, все там. Раненые отдельно через две землянки.
   - Саша, я пойду, посмотрю, что и как. И покормить людей надо. Не объедим?
   - Нет, продовольствия много, мы отсюда через фронт обозы посылаем.
   - Как попасть в Псков?
   - Проще всего по железке из Порхова или Дна. Но, как Вы объясните, как Вы попали туда? Гарнизоны там совсем маленькие, все друг друга знают. Железная дорога Дедовичи - Дно полностью принадлежит нам. Немцев в Дедовичах нет, мы их уничтожили. Но, по периметру нашей партизанской республики: усиленные гарнизоны немцев. Никого не пропускают. Вырваться из этого кольца довольно сложно, Максим.
   - А это что за ручеёк? - я показал на карте речку среди озёр и болот.
   - Приток Черёхи. Немцев там нет, так как местность болотистая, безлюдная.
   - А по дороге восточнее вас немцы ездят?
   - Колоннами - да. Поодиночке - нет.
   - А вот эта дорога?
   - Заминирована, и нами, и немцами.
   - Отлично, а дорога Порхов - Остров?
   - Активно используется. Много постов фельджандармов, через каждые 400 метров и чаще, в пределах прямой видимости. Но, ночью их снимают.
   - То есть, если дать вот такого круголя, то выйти в район аэродрома скрытно можно.
   - Чисто теоретически, Максим, наверное, можно. Практически - не пробовали.
   - Андреев, Павлик, позови Коршунова.
   - Я мигом, товарищ капитан!
   Он появился минуты через три вместе с Вадимом. Вадим тёр заспанное лицо, и поёживался от утреннего холода.
   - Проснулся? Смотри сюда! Через два часа отправишь группу вместе с Рыбальченко привязать на карту Псков-Южный. Место базирования группы - Крестовский лес. Наблюдаете с деревьев, пусть захватят с собой и зелёные, и белые "лешаки". Из леса на связь не выходить, могут быть пеленгаторы. Вот такой вот маршрут движения. Местные говорят, что до шоссе можно двигаться и днём, от шоссе и далее только ночью, и заметая следы. Кто пойдёт с Рыбальченко?
   - Федоскин, Андреев, Котин, Алиллюлин, Карасёв и Мурзоев. Старшим - Гордей.
   - Пусть возьмут запасную пару лыж и мази побольше. Кто радистом, и сколько их.
   - Все умеют работать на ключе, шифровать могут трое.
   - Поднимай людей! Будут готовы - позови.
   Через два часа группа ушла к Пскову. Меня окликнула Артемьева:
   - Товарищ капитан! У Мельника сложный оскольчатый перелом. Надо бы его отправить в госпиталь.
   - Пока такой возможности нет. Я поговорю с командованием партизан об этом. Как он?
   - Пока под наркозом, но я не уверена, что смогу в этих условиях сохранить ему ногу. Осколок я приложила к месту перелома, но...
   - Что делать, Женечка.
   - И ещё, здесь много больных и раненых.
   - Наши медикаменты не трать. Неизвестно, как всё сложится.
  
  
  
  
  
   - Жаль, конечно, что это было так коротко! Через пять минут буду готова!
   Уже закрывая дверь, увидели поднимающуюся Веронику Федоровну.
   - Вы куда?
   - Всё, отпуск кончился! Нас вызывает комфронта. Спасибо за всё! Был рад знакомству! Мы побежали!
   - Мама, возьми мои ключи!
   - Господи! Всё бегом, всё бегом! Евгения! Возвращайся в госпиталь! Папа поговорит с кем надо!
   - Нет, мамочка! Я с Максимом! И я счастлива! - прокричала Женечка, сбегая по лестнице. Мы повернули на Ленсовета, и двинулись в сторону Московской площади. Очень много патрулей, постоянно проверяют документы. ЛенСовет перекрыт колючей проволокой и спиралями Бруно. Кругом амбразуры дотов, на КПП очередь. Входим через ворота во внутренний двор, там останавливаемся и стали ожидать Евстигнеева. К нам подошёл щеголеватый подтянутый командир из комендатуры и попросил ещё раз предъявить документы.
   - Цель Вашего появления?
   - Получил указание генерал-майора Евстигнеева прибыть сюда и ожидать его.
   - Пройдите вон туда, товарищ капитан, и ожидайте внутри комнаты ожидания. Здесь находиться сегодня запрещено. - откозырял он.
   Прошли в битком набитую комнату. Шумно, постоянно говорят по нескольким телефонам, висящим на стенке. Окликнули от дверей, пробились к ним. Майор Карпов из оперативного отдела.
   - Вон Петрович, зовёт!
   Подбежал к генерал-майору.
   - Товарищ генерал, капитан Иволгин прибыл по Вашему приказанию!
   - Здравствуй, Максим. Здравствуйте, товарищ Иволгина! Пойдёмте!
   - Что тут за столпотворение, как в Вавилоне!
   - Сейчас узнаешь!
   Мы прошли коридорами и оказались в Актовом зале. Он немного повреждён, во многих местах обсыпалась штукатурка от обстрелов. Довольно много народа. В Президиуме Жданов, Ворошилов, Говоров, Курочкин, Попков и Никитин. Нас провели на первый ряд на места слева, причем генерал освободил три места, и сел рядом. Выступал корпусной комиссар Богаткин и рассказывал, как они освобождали районы Новгородской и Калининской областей. Успешно действовали части фронта на многих участках, в том числе, окружили 2 АК немцев, усиленный моторизованной дивизией СС "Мертвая Голова". Три дня назад немцы оставили Демянск, пробили коридор и, в основном, бросив тяжёлую технику, отступили к реке Ловать на заранее подготовленные позиции. Но, понесли значительные потери при отходе. В общем, мешок порвался. Это, конечно, лучше, чем в том 42-м, тем более, что Старая Русса, пока, удерживается войсками Северо-Западного фронта. Выступал он долго и нудно. Становилось непонятно, зачем Евстигнеев приволок меня на это заседалище. Выяснилось это только в конце: вручили ещё один БКЗ. Лишь после этого, Говоров знаком пригласил нас с Евстигнеевым следовать за ним.
   - Здравствуйте, капитан! 59-я топчется у Полисти, взять не могут, а Ставка требует от нас решительных действий.
   - Там без крупнокалиберных орудий не пройти, товарищ генерал. По последним данным, немцы значительно укрепили оборону, поставив ещё четыре фланкирующих дота, и разместив там 105 и 88 мм батареи. Они понимают, что Полисть - следующая.
   - Что предлагаешь?
   - Использовать 14 дюймовые железнодорожные орудия. Качественную корректировку обеспечим.
   - Они все задействованы на контр-батарейной борьбе.
   - Тогда не получится, товарищ генерал. Не подобраться к дотам: снег уже хрустящий, были оттепели. Ночью не пройти. - я начертил схему секторов обстрела прямо на карте. - Требуется подползти, с очень тяжёлым ПТР, вот сюда. А эта точка простреливается с четырёх дотов. И не обойти: и в Полисти, и в Мясном Бору стоят немецкие гаубицы. Только "чемоданами" можно расковырять. Танки не помогут, 105 и 88 бьют даже КВ.
  
  
   - Вы авантюрист, герр обер-лейтенант! Как обеспечить Ваш отход?
   - Вариант три, в случае неудачи. И вариант ноль, как основной.
   "Вот же стратег! В случае малейшего срыва, группа не вернётся. Третий вариант: это выход через Форносово. Там сплошные минные поля. Он предлагает, что он возьмёт на себя три батареи, огнеметные танки выжгут доты из непростреливаемого, для артиллерийских капониров, сектора, и обеспечат прорыв пехоты в УР. Смысла не лишено, но как пойдёт?" Снимаю ВЧ и звоню Говорову. Сообщил предложение Овечкина.
   - Через два часа жду тебя у Сокурова, капитан!
   - Есть!
   НП 386 дивизии находился в Трегубово, в шести километрах от центра УР Спасская Полисть. Я прибыл раньше командования, и осмотрел открывшуюся передо мной картину: довольно узкое поле, ограниченное полосками леса. Снег усеян следами разрывов, остовами 12 сожженных танков, неубранными трупами. Вдоль поля извилистая канава речки Полисть, поперёк её перечеркивает приток Полисти и ряд траншей. Немцы ведут беспокоящий огонь из 105мм пушек-гаубиц. Все цели пристреляны, несколько раз снаряды встряхивают накат НП. За шиворот сыпется земля. Прибыло начальство. Показал, что предлагает Саша. Начальники штабов делают расчёт движения. Саша предупредил, чтобы начинали без артподготовки, только танками и до рассвета. До ориентира два - пехоте десять минут хода. На этом рубеже немцы открывали кинжальный пулемётный огонь по пехоте. Огнемётные танки без прикрытия подходят к нему и начинают работать по дотам и дзотам, а группа Овечкина обеспечивает подавление огня трех батарей. Две должны быть уничтожены взрывами, а третью они будут давить снайперским огнём и пулемётами. Расписали действия пехоты, танкистов и сапёров уже внутри УРа.
   - Максим Петрович! Как Вы, лично, считаете: получится или нет? - спросил Говоров.
   - Моё мнение, товарищ генерал, я докладывал Вам четыре дня назад. Риск, и для группы, и для частей 386 дивизии, очень велик. Я придерживаюсь прежней точки зрения, что решать проблему надо при помощи артиллерии. Днём группе будет не оторваться от преследования. Требуется авиационная поддержка отхода группы. Всё поставлено на успех. Так планировать нельзя.
   - Но командир группы САМ это предложил! - послышался голос из темного угла НП. Голос незнакомый. Внимательно присматриваюсь к говорящему. Боже мой! Какие люди, и не под арестом! Генерал-лейтенант Власов! В длинной кавалерийской шинели, c некрасивыми роговыми очками.
   - Да, командир группы предложил вариант штурма, иначе бы, и обсуждать было нечего. Это один из лучших разведчиков фронта. В его компетентности я не сомневаюсь, но, вероятность успеха зависит от того, насколько точно он определил все цели на своём участке, насколько быстро выдвинутся пехотинцы, насколько много немцев окажется в УРе. И, насколько эффективно мы сможем поддержать его огонь артиллерией. Насколько я понимаю ситуацию, он хочет, чтобы немцы по тревоге выскочили к орудиям, и работать по наводчикам. В этот момент наша артиллерия должна нанести удар по третьей батарее немцев, и затем создать огневой вал перед атакующими пехотинцами, снести минное поле у дота 4, не дать противнику занять позиции в траншеях 2 и 3. Если артиллеристы справятся, то вероятность успеха есть. Если нет, мы потеряем и группу, и людей 386 дивизии. Хочу обратить внимание на фланкирующий дот 7 на левом фланге. Подходить вплотную к нему огнемётные танки не могут, так как попадают под огонь из капониров 3 и 8. Вот здесь они должны остановиться, и работать из пушки. Ненадёжно это всё, товарищи генералы. Используя крупнокалиберную артиллерию, добьёмся большего, при меньших потерях.
   "Блин, на хрена Сашка вылез с инициативой? А тут ещё и этот козёл появился!!! Теперь уломать Говорова не получится. Скверный сигнальчик! Сейчас Сталин сильно благоволит Власову, явно прислал с целью присмотреться к Говорову."
   - Товарищ командующий! До начала операции необходимо усилить группу Овечкина снайперами, я боюсь, что создать необходимую плотность огня им, шестью стволами, не удастся.
   - А почему Вы сразу не послали соответствующую группу, а теперь всячески оттягиваете начало наступления? - задал вопрос Власов.
   - А Вы пройдите через линию фронта большой группой. Здесь, под Полистью! - Я снял шапку, отошёл к дверям НП, и выставил её на стволе винтовки над накатами. Через тридцать секунд шапка закрутилась. Снайпера бдят! Передал шапку Власову. - Группа своё задание выполнила, товарищ генерал. Задачи штурмовать УР перед ней не стояло.
   - Не кипятись, Максим! Пойдём, пройдёмся! - сказал Леонид Александрович. Мы вышли из блиндажа, и отошли метров на десять по траншее.
   - Что ты в бутылку лезешь? Не понимаешь, кто это?
   - Понимаю, товарищ генерал! Как нельзя лучше. Глаза и уши выдают. Просто торчат. Бывший Председатель Военного Трибунала Киевского ОВО. Бывший советник Чан-Кай-Ши. Бабник и карьерист. А тут ещё Сашка со своей инициативой выскочил. Мне нужны сутки!
   - Нет у меня суток. К семи утра усиль группу. Сам не ходи! Это приказ!
   - Разрешите выполнять?
   - Да, иди!
  
  
   Фронт перебросил одно 14-тидюймовое и четыре 180-мм орудия на наш участок. Требовалось подготовить позиции для них, так, чтобы замаскировать их выстрелы. Пламя, вырывающееся при каждом выстреле из ствола, не должны видеть наблюдатели противника. Нужно за сутки построить дополнительные три разъезда с тремя путями. Двум орудиям дали место на станциях Чудово и Бабино. Там условия подходят. Корней Тихонов оказался тихим, но очень требовательным командиром. Своё дело он знал туго! Вместе с ним действовало два батальона сапёров флота, которые быстро делали просеки, настилали железнодорожные пути и бетонировали опорные площадки. Больше всего времени потребовалось для установки ТМ-1-14: 356-мм орудия 11-й батареи Балтфлота. Ему предстояло взламывать оборону немцев, при поддержке ещё четырёх орудий того же дивизиона. Корней ворчал, что установить на шкворень орудие не удастся, но, горизонтальной наводки должно хватить. Снаряды у пушки были выше меня, и в пару раз толще. Рядом в лесу выросла мачта для дальномера. В конце дня подъехали сами артиллеристы, пошла привязка к местности. Главную сложность представляла система расчётов. Батарея морская и пользовалась АРТИЛЛЕРИЙСКИМИ КАБЕЛЬТОВАМИ, а мы привыкли обходиться тысячными и метрами. Артиллерийский кабельтов - это 182,88 м, одна "тысячная" - 0,06 градуса = 3,6 угловой минуты = 3 угл. минуты 36 угл. Секунд. Вот и попробуйте их пересчитать, если под рукой нет Мореходных Таблиц 36 года. Пару часов убили на это. В 20.00 вышел на связь Саша, сообщил, что подошла четвёртая группа, но места мало. Просил ускорить начало операции.
   - Саш! Готовимся! Утром начнём.
   - Тесно у нас, давайте быстрее! Спасибо за монки.
   Где они расположились - неизвестно, вернуться - расспросим. А пока надо ждать. Ночью на болото левее новой батареи ушла ещё одна группа. Приехал Вадим Коршунов и ушёл с группой вдоль железнодорожного полотна к ориентиру номер два, набив вещмешки толом. В шесть утра пять пушек 1-го дивизиона начали обстрел УРа. 14-тидюймовые снаряды выкорчевали лес на левом фланге. Саша дал условные щелчки, что начал операцию. Под шум артобстрела несколько раз рвануло у немцев у УРе.
   - Начали, мы готовы!
   Вперёд пошли танки. Немецкие траншеи ощетинились огнём, но пехоты возле танков не было. Пехота и остальные танки пошли позже. В это время огнемётные КВ расправлялись уже с 3-м дотом под насыпью. Один из танков остановился и бил из пушки куда-то влево, видимо, по доту 7. Накатилась пехота и пошла вперёд, прикрывая танки. Пушки противника молчали, а крупнокалиберные пушки Балтфлота продолжали обстрел УРа, но 14-тидюймовка перенесла огонь на Мясной Бор. К рассвету бой утих. Спасская Полисть в руках 59-й армии. Женька обрабатывает раны шести нашим раненым и куче раненых пехотинцев. Подносят ещё. Никто не заметил, как я удалился на триста метров вперёд и прочёл приговор 1946 года: "Именем Союза Советских Социалистических Республик... Приговор окончательный и обжалованию не подлежит." Весь Ленинград, на следующий день, хоронил заместителя Командующего Ленинградским фронтом, павшего смертью храбрых при штурме Спасской Полисти. Пуля немецкого снайпера, своими 7.92 мм, выбила стекло в очках высокого замкомандующего, который не стал наклоняться к низкой стереотрубе, которую я опустил на несколько сантиметров.
   Подошли "герои дня": группа Овечкина. Победителей не судят, но, выписать Сашке, надо! Но не сейчас, и не при бойцах. Построил роту, объявил благодарность всем, кто принимал участие в операции.
   - Служим Советскому Союзу!
  
  
   Пиво оказалось баварским, трофейным. Хорошо сделанный бочонок закрывался пробкой сверху, и, в боковой стенке было специальная пробка под кран, который был привязан к верхней пробке в специальном мешочке. Кружки у попа были. Деревянные, из ясеня, огромные. Правда, Женя никак не могла приспособиться из неё пить. Она периодически проливала немного пива на себя и хохотала при этом. К десяти пришли гости. Последним пришёл Дементьев, и приволок ещё один бочонок, и четыре хрустальных пивных кружки, отделанных серебром.
   - Евгения Николаевна! Это Вам! Свадебный подарок от фронтовых разведчиков!
   - Ты лучше расскажи: где взял?
   - В Полисти, возле штаба 215 пехотной дивизии, за штабом такой аккуратный домик. В нем погребок. Там всё это и стояло. Так что, пока старший лейтенант Коршунов собирал бумажки уже несуществующей дивизии, я собирал её имущество. А потом Полищука на пост поставил, пока волокуши искал для документов. Там ещё вино коллекционное. Я пару коробок прихватил! Будет, чем начальство угостить.
   - Вот барахольщик! - со смехом комментировал рассказ Вадим.
   - Должность у меня такая! Старшина роты! Усё должно быть!
   В одном бочонке пиво было светлым, во втором - тёмным. Светлое мы прикончили в тот же вечер, а темное, которое понравилось только мне, я, вечерами, ещё неделю украшал наши ужины с Евгенией. Обмыли кружки, под тост, что донесём их до Мюнхена. Помянули всех, кого потеряли с июня 41 года. Всех уже и не перечислить. Немного попели песен, аккомпанировала Женя, которая играла на всём, что может играть. Под конец вспомнили, что мне завтра в Ленинград, поэтому все куда-то переместились отдыхать далее, а мы, немного постояв на крыльце дома, ушли спать.
   Утром получили телефонограмму прислать зампотеха и двенадцать водителей в Кириши. Зампотеха у нас не было по штату, его обязанности делили я и Саров со старшиной. С водителями проще, все в роте умеют водить любую технику. Женечка попросилась в Ленинград, в увольнительную. На двух машинах поехали через Кириши в Питер. Начальство нас решило побаловать: мы получаем 2 доджа 3/4, виллис МВ и десять "Студеров". Все машины оборудованы зенитными пулемётами "Браунинг" 12.7 мм. На одном из Доджей целых 4 браунинга. Подначив Васю, дескать, в бой с истребителями не вступать, довезти всё до расположения, мы с Женей и Костиком двинулись дальше в сторону Ленинграда. Уже по-весеннему светит солнце, ляпота! Только осматриваться надо часто при такой погоде. Всем хорош "Опель-капитан": и подвеска хорошая, и мощность 55 лошадок, и скорость больше сотни. Но вот обзорность, ну просто никакая, особенно сзади. Поэтому днём ездим только с пассажиром на заднем сиденье, который постоянно смотрит назад: не заходит ли мессер на штурмовку. После Чудово и Любани уже поспокойнее, да и дорога лесом, потом въезжаешь в зону ПВО Ленинграда, там уже можно не оглядываться. Хотел свернуть на Цимбалина, но Женя сказала, что ей в институт на Петроградку надо, поэтому поедет с нами до Смольного. Просила забрать её обратно через три часа. Если задержимся, то она поедет домой. Мост через Обводный так и стоит, пропуская транспорт по одной стороне. Уже хотел двинуть в объезд, как регулировщик начал пропускать всех с нашей стороны. Потом на Воинова, но там нас не пропустили, пришлось высадить Женю на Чернышевского, и возвращаться в Смольный. Возле разведуправления фронта оставил машину, через боковой вход прошёл к главному входу. Поднялся на второй этаж в приёмную. Там меня "порадовали", что ждать придётся. У командующего Жданов. Я настроился на длительное ожидание. Однако, спустя пять минут, отвечая на какой-то звонок, адъютант командующего капитан Романов ответил по телефону: "Да, он здесь, в приёмной." После этого, он сказал мне:
   - Проходите, Командующий Вас ждёт.
   Вошёл, доложился. Говоров немногословный человек, чего не скажешь о генерале Жданове. Тот начал разговор издалека, поинтересовавшись настроениями бойцов роты и других подразделений, в связи с начавшимся долгожданным наступлением.
   - Наступаем мы давно, товарищ Член Военного Совета, с 8-го января. Ликвидировали самую большую опасность для Ленинграда: возможность захвата Мги и полного окружения наших войск под Ленинградом. Бойцы понимают эту задачу и стараются. Но, в условиях превосходства немецкой авиации на нашем участке, высокой мобильности немецких войск и хорошо налаженной системе связи у противника, немцы успевают предотвращать наши попытки двигаться в наступлении более быстрыми темпами. Немцы закопались очень хорошо, а нашим войскам не хватает крупнокалиберной артиллерии и воздушной поддержки. И ещё, товарищи Командующий и Член Военного Совета. Я сегодня проезжал через Чудово. Там начат демонтаж оборонительных сооружений немцев. Население растаскивает бревна и балансы на дрова, так как эти сооружения не заняты войсками.
   - Но, капитан, фронт ушёл вперёд.
   - Ушёл, товарищ Член Военного Совета, на 21 километр продвинулись за последние два дня. А у немцев, в ближайшее время, может освободиться целая армия.
   - Это какая?
   - 11-я, в Крыму: 203 800 человек, при 1060 самолётах, 150 танках, 670 полевых и осадных орудий, 655 противотанковых орудий, 720 миномётах. Из захваченной переписки это отчётливо видно. Вот письма немцев, после захвата Севастополя, мы - следующие.
   - Но, это же предположения! Севастополь героически обороняется!
   - Флотские запасы не бесконечны, товарищ генерал.
   - Называйте меня "товарищ Жданов", так привычнее. Так, тем более, требуется разгромить фон Кюхлера как можно быстрее.
   - Требуется. Нужна авиация и крупнокалиберная артиллерия. Требуются самоходные установки со 152-мм орудием. На базе танка КВ-1. Я уже говорил об этом командующему.
   - Да, я слышал об этом, но, как вы себе это представляете?
   - Ни один дот или дзот не выдержит удара прямой наводкой 152мм снаряда. Броня КВ держит большинство снарядов немецких противотанковых пушек. Башня не нужна, делать именно самоходное, тяжело бронированное орудие, с крупнокалиберным зенитным пулемётом. Прикрывать его танками и пехотой. И громить УРы. Их у нас много. И воюют немцы хорошо. Но такого "зверобоя" они не ждут. Город у нас промышленный, производство тяжёлых танков восстановилось, нам бы ещё средние запустить, потому, как горят Т-50 и Т-60 хорошо.
   - М-да, Леонид Александрович, Вы как считаете?
   - Своё мнение об этом я уже высказывал. А капитана Иволгина пригласил сегодня специально для этого разговора. Знаю его вторую войну. Он принимал участие в разработке и осуществлении штурмов Чудово и Полисти. Вам я об этом говорил. И это его рота уничтожила бензохранилище в Пскове. Так что, товарищ Жданов, я Вас с ним познакомил, у него есть двое с половиной суток. Он в Вашем распоряжении. Фронту нужны самоходные орудия, Андрей Александрович.
  
  
  
   Разговор мне не шибко понравился, хотя я другого и не ожидал: начнёшь мямлить - сожрут к чёртовой бабушке! Сейчас все ищут самого виноватого, то есть стрелочника. Вышел от командующего, забрал совсем сонного Павлика и пошагали к своим. Места нам, естественно не нашлось! Ребята жгут костры, греются как могут, а вечера в начале марта холодные! Но, других условий не предвидится. Хорошо, что спустя полчаса зашёл Евстигнеев и разрешил ехать в Спасскую Полисть, поискать там место. Там места нашлись! Правда, вшивые и загаженные немцами, но это мелочь, по сравнению с морозом и ветром. Поели и поспали, тем более, что Дементьев привез горячую пищу, которую не получали четверо суток. Утром на "Додже" поехал в Мясной Бор: посмотреть, что делается с самоходкой. Удалось, наконец, рассмотреть то чудо, что собрали наши "Левши". На кировской машине стояла "Б-34Е", морская 152,4/50 пушка Обуховского завода, без противовеса, картузного заряжания, но картузы не морские, не шелковые, а береговые, картонные. А на "изделии" 174 завода МЛ-20, тоже раздельного заряжания, но с гильзой. Вот только вертикальный наводчик и командир были в одном лице. У обоих орудий - одинаковые дульные тормоза от МЛ-20. Из-за того, что пушка на "238" больше сдвинута назад, разница в длине ствола не сильно заметна. Но, прямой выстрел из Б-34 - 5000 метров, а у МЛ-20 только 4000. "238" заметно тяжелее, но, у КВ явно перегружены передние катки. Рядом с машинами довольно много людей, говорят о чём-то специфичном, не всегда понятном. Наконец, увидел двух конструкторов, с которыми общался на заводах. Они оживлённо разговаривали между собой. Подошёл к ним.
   - Здравствуйте!
   - Ой, здравствуйте, товарищ Иволгин! Ну как? Понравились наши "игрушки".
   - Ну, как сказать! Одну едва выволокли из-под Новгорода.
   - Что сказать, товарищ капитан, ахиллесова пята танка КВ. Стоит чуть газануть, и недостаточно резко отпустить рычаг фрикциона - хана ферродо. Уже пять дисков стоит, всё равно летят!
   - А как наша?
   - Шла лучше, чем все КВ, хоть и тяжелее. Вот только с пушкой какие-то непонятки: почему картузы, а не гильзы?
   - Это временно. На сейчас. Будем использовать гильзы, но сразу этого не сделать, у нас заряд больше, чем у МЛ-20, и замок без ударника. Но, задача поставлена и решается. Обещают в течение месяца вопрос решить. Есть гильзы от пушки Кане, и у неё близкий по конструкции затвор. Но, пока так. Установка же не серийная. А для установки МЛ-20, там надо полностью менять конструкцию, убирать второго наводчика, делать раму, в общем, в отведённое время мы не укладывались, пошли по этому пути, но, прорабатываем и этот вариант. Главная проблема: балансировка установки у нас выполнена лучше: нагрузка распределена между тремя катками, а у 174-го всё падает на передний.
   - Хорошо, посмотрим. Когда закончите ремонт и промеры?
   - Через два часа.
   - Добро. Павлик! Свяжись с нашими, и Евстигнеевым. Сообщи, что через два часа - готовность.
   Иду на НП. Немцы ведут беспокоящий. Приходится прислушиваться к звукам. На НП не пробиться, народу больше, чем людей. Что за стиль управления? Впрочем, значит, приказ будет общим, без деталировки. И полная, почти, свобода для действий. Для порядка постоял минут двадцать на пронизывающем ветру, потом пошёл к своим. Пока шёл, мои получили приказ, повторяющий вчерашний, но, "с северного фаса". Собираю командиров. Танкисты получили подкрепление, теперь танков восемь, два взвода: но, "сборная солянка": 6 КВ и два Т-50. На лбу одного из них раскладываю схему УРа, прижимая её комьями земли.
   - Товарищи командиры! Нам предстоит поддержать огнём и манёвром атаку на Укреплённый Район "Подберезье". Имеющиеся силы и средства: два 152-мм самоходных орудия, разрушителей дотов. 6 танков КВ и два Т-50, охраняют и поддерживают основную группу. Пять зенитных автоматов 37-мм, обеспечивают ПВО группы и огневую поддержку пехоте, 13 вездеходных автомобилей и 17 крупнокалиберных пулемётов обеспечивают ПВО и работают по небронированным целям и пехоте. 6 станковых пулемётов с оптическими прицелами, 48 снайперов, 86 автоматчиков и пулемётчиков. Предлагаю следующее расположение по основным позициям... Противник, силами до трех усиленных полков, размещается в следующих местах: УР "Подберезье" и УР "Теремец". Задача: не вступая в непосредственное соприкосновение с силами и средствами противника, за счёт манёвра и скрытного передвижения по рокадной просеке выдвинуться в район УР Теремец. Первому взводу обеспечить разведку местности и проводку 4-х единиц бронетехники к опушке леса северо-восточнее Теремца. Третьему взводу: очистить западную опушку леса от возможных засад гитлеровцев. Обоим взводам взять "языка". Самоходам: уничтожить 4 береговых дзота с тыла и отходить. Экипажам Т-50 обеспечить наблюдение и огневую поддержку самоходам. После выполнения отходим к основной позиции. Вопросы?
   - Ручей?
   - Бревна уже в машинах.
   - Вопросов нет.
   - Становись!... Группа! Равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ!...
   Начали движение. Первый взвод на лыжах рванул вперёд. Через некоторое время раздались сначала четыре, а спустя пять минут целая серия одиночных выстрелов, потом все звуки скрыла начавшаяся огневая подготовка. Два взвода лихорадочно настилают гать через ручей, наконец, первый Т-50 осторожно переползает через замерзший ручей, за ним прошла 238-я, потом СУ-152 и второй Т-50. Там сейчас командует Миша Михайлов. Это его первый бой. Сдаёт экзамен на командира. Звонкие залпы Бэшки и чуть глуховатые МЛ20, всего шесть. Показалась первая самоходка, за ней идёт вторая, а Т-50 пятятся задом, иногда бьют из пушек куда-то. Отходят разведчики, без стрельбы, но, кого-то волокут на плащ-палатке. Блин, потери в таком простом деле! Танки развернулись и начали догонять СУшки. "238" уже на нашем берегу, ожидаем отходящую пехоту, и третий взвод с правого фланга. Подбежал на лыжах Михайлов:
   - Товарищ капитан! Дзоты уничтожены, танкисты расстреляли батарею 105-миллиметровок, потерь не имеем, есть "язык"! Этот гад - русский!
   - Давай сюда! А почему тащили? Ранен?
   - Нет. Но идти отказался. Кричал, падал, требовал, чтоб пристрелили.
   Поднесли пленного, вытащили кляп изо рта, и оттуда полилось:
   - Большевистские гниды! Убейте меня, я вас ненавижу!
   Несильный тычок в ямку, хрип, выпученные глаза. Очухался, и прохрипел, что всё равно вы меня убьёте, ничего не скажу.
   - Да, всё равно убьём, но состояние Вашего бренного тела будет совершенно иным.
   - Да хоть иголки под ногти, вошь краснопузая.
   - Это примитивно. - ответил я, ломая ключицу "белопузому". - А теперь буду поднимать, и опускать твою левую руку. Пока тебе не надоест молчать и ругаться. - Мои ребята отвернулись, не привыкли к интенсивному допросу. - Меня не интересует ни твое имя, не имена твоих родственников. Меня интересует расположение минных полей. Это не твоё, это - немецкое. Отвечай. - говорил я тихим и спокойным голосом.
   - Сад... Ой!!!!
   - Где минные поля?
   - Четыре, с каждой стороны дороги.
   - Умница! Рисуй. Офицер?
   - Лейб-гвардии Семёновского полка.
   - Вот и хорошо, значит, справишься. Нарисовал? Молодец. Дайте ему водки! Женя, сделай обезболивающее. Саша, передай в 52-ю сведения. Всё, по машинам, Коршунова ждать не можем!
   Начали движение, через несколько минут навстречу нам появился третий взвод. Вадим показал, что "Чисто", и развернулся на 180 градусов. В кузов "Студера" забросили пленного и два пулемёта. На небольшой остановке в додж ввалился Коршунов:
   - Командир! Вдоль опушки леса было два пулемётных гнезда. На противоположной стороне есть такие же. Вот координаты. Немец всё слил.
   - Саша, передавай сразу!
   У НП опять столпотворение. Первая атака на Подберезье немцами отбита. На просеке дымно чадят три танка. Заскочил в блиндаж, увидел Мерецкова и Евстигнеева.
   - Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к генерал-майору Евстигнееву.
   - Где вы были, капитан! Обращайтесь!
   - Части 52-й армии ведут рукопашный бой в УР "Теремец". Группой уничтожены четыре дзота, два орудия, два взвода пехоты, сняты фланкирующие пулемёты противника на западной опушке леса. Получена карта минных полей. Клыкову требуются минные тралы для продолжения атаки. Группа прибыла на исходные. Требуется артподдержка гвардейскими миномётами.
   - Что задумал?
   - Сейчас САУ займутся тремя капонирами: 4, 11 и 12. Требуется, чтобы немцы выскочили на позиции, и потом их накрыть. В общем, нужен корректировщик дивизиона.
   - Клыков не докладывал, что закрепился! - послышался фальцет Мерецкова.
   - Запросите. Его части ворвались в УР. Больше мы ничего не видели, отошли на исходные.
   - Почему?
   - Разведданные важнее, и мои машины требуются сейчас здесь.
   - А почему сразу здесь не остались?
   - Клыков бы не прорвался, и, вместо тех трех Т-60, горели бы мои машины. Где корректировщик "Катюш"?
   - Я здесь!
   - За мной! Разрешите идти!
   - Давай, Максим, быстрее! Заткни эти три капонира!
   Я расчертил схему огня немецких артиллерийских дотов, постучал по броне "238", вызвал командира.
   - Смотри сюда! Идешь, прикрываясь подбитым танком от "четвёрки", соствариваешь второй танк и вон ту сосну: стоп! Доворачиваешь и бьёшь из-за танка по четверке, пока не попадёшь, затем, таким же макаром, блокируешь огонь 11-го. Вот здесь стоп и огонь. Двенадцатый не трогай! Его уже в атаке будем делать. По следам возвращаешься обратно. Всё понял? И быть на связи! Ситуация может измениться, поэтому быть готовым к отходу по команде. Вопросы есть?
   Командир помотал головой. Ему было страшно. Одна машина и куча вражеских стволов. Малейшая оплошность и будешь коптить небо.
   - По машинам! Не дрейфь! Прикрываем!
   - Есть!
   Вместе с ним я прошёл в створ танка и капонира 4, он довернулся и застыл на опушке леса.
   - Механик ориентиры видит?
   - Видит!
   - К бою, вперёд!
   Самоходка двинулась вперёд, а я уставился на немецкие траншеи. Немцев в траншеях не было. УР молчал, наблюдая за одинокой машиной. Немцы не ощущали опасности. Рявкнула 75мм-ка, снег вздыбился в стороне от "238". Мимо! Ещё выстрел! Попали в горящий танк. "Дибью!" - звонко рявкнула Дэшка, "Дибью!" и раздался продолжительный разрыв, вспучивший капонир изнутри.
   В траншеях стали появляться немцы. САУ довернула и пошла в сектор 11-го дота, затявкали 37-мм противотанковые пушки немцев.
   - "Огонь!" - прокричал я корректировщику. Восемь "катюш" выбросили длинные дымные следы, и на позициях немцев загрохотали ярко-красные взрывы. "Дибью!", "Дибью!", "Дибью!". Капонир осел, и заговорила наша артиллерия, прикрывая отход САУ и производя артподготовку перед атакой. "238" пятился, я запросил его.
   - "238" на связи!
   - Развернись и уходи, ты вне зоны обстрела.
   - Корму подставлять не буду!
   - Хорошо, доверни вправо, на восток. Зажми правый фрикцион. Стоп, прямо! Прибавляй!
   Через три минуты из САУ выбрался весь экипаж и кинулся осматривать её.
   - Как по нам били! Всё просто гудело!
   - Во! Пальцы менять надо! Три штуки! Как только гусеницу не порвали! Чудом ушли! - прокричали они из-за продолжающейся артподготовки.
   - Тащи стяжку и инструменты!
   Ребята занялись ремонтом левой гусеницы, а остальные машины пошли в атаку. Несмотря на потери, немцы упорно сопротивлялись, заливались пулемёты, тявкали противотанковые пушки. Мы прикрыли наши "студеры" бронёй и ударили из крупнокалиберных браунингов по позициям немцев, поверх голов наступающей пехоты. Бой кончился полнейшей неожиданностью: с правого фланга появились лыжники, и послышалось нарастающее "ура": лыжные батальоны 59 армии ворвались в УР, так как немцы сняли из-за потерь оттуда пехоту. Участия 59-й армии сценарием не предусматривалось, но, тот самый "противный" корпусной комиссар Диброва оказался совсем не робкого десятка! Он возглавил марш-бросок 6-ти лыжных батальонов армии, и сам повел их в атаку сходу.
   Диброва рассказал, что никого понукать на марше не пришлось: один из батальонов обнаружил массовое захоронение ленинградцев, строивших Лужский рубеж. Ему бинтовали голову, осколком зацепило, он отплёвывался кровью на снег, выбило несколько зубов, и рассказывал о том, что его бойцы поклялись над могилой: огромным противотанковым рвом, наполненном телами, что ни один немец не уйдёт живым с нашей земли. Пленных у лыжников 59-й не было. Домой возвращались по новой ледовой переправе. Тридцать пять км, и дома! Похоронили ребят. Отзвучали выстрелы салюта. Бабы ревут. Прошли в "келью", помянули всех. Вася напомнил, что у нас двое пленных, и надо вызвать особый отдел.
   - Скажи дежурному, чтобы вызвал. Что там "лейб-гвардеец"?
   - Последнее время плакал. Себя жалеет.
   - Скорее, от бессилья. Вражина, тот ещё! Пусть приведут.
   - Максим, а разве можно так обращаться с человеком? - задала вопрос Женя.
   - Хитрый вопрос, Женя! С человеком - нельзя. С врагом можно, когда сведения нужны. Ты можешь не понять, хотя, ты - врач, и знаешь, что иногда требуется сделать человеку больно, чтобы он выжил. Здесь речь шла только о тех сведениях, благодаря которым, на минах не погибли наши люди. Речь шла об их жизнях. Могу сказать только одно: удовольствия мне это не доставляет, но, иногда приходится идти на это, когда "язык" один, упрямится, а сведения нужны срочно.
   - Не знаю, Максим, я бы не смогла.
   - И не нужно, чтобы ты это могла. Война - не женское дело, Женечка.
   Привели пленного. Рука на перевязи, медицинская помощь оказана. Стоит, поджав губы, всем своим видом выражая презрение к нам, быдлу, по его мнению.
   - Мы вызвали Особый Отдел армии, и передадим Вас туда.
   - В ЧеКа?
   - Вы плохо понимаете по-русски?
   - Я хорошо понимаю по-русски, и говорю, тоже.
   - У Вас немецкий акцент.
   - Я давно живу в Германии, большевики лишили меня Родины.
   - Родины Вы лишили себя сами. Большевики лишили вас привилегий. Ну, да! "Конфетки-бараночки, ах, вы, лебеди-саночки!" А потом:
   "Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,
   и героям наскучил солдатский жаргон,
   и кресты вышивает последняя осень
   по истёртому золоту наших погон."
   - Интересно, почему вы, считающий себя русским, служили фашистам?
   - Я обязан отвечать на этот вопрос?
   - Да, нет. Вы на него честно ответить не сможете.
   - А зачем отвечать честно быдлу?
   - Мужики, выйдите на минутку!
   - Максим! Не делай этого!
   - Да успокойтесь, ничего я ему не сделаю. Идите, на несколько минут!
   Я подождал, пока все выйдут, но видел, как сжался "лейб-гвардеец", стараясь сохранить присутствие духа.
   - Когда твои родственники пасли коров на Тамани, мои - правили Россией. В моей семье две московские царицы. Рюриковичи мы. Были воинами, и воинами умрем. А ты, правнук шлюхи из Заксен-Ангальта, будешь повешен, как предатель. Всё понял, "граф"? Иди!
   Он повернулся, сделал два шага.
   - Застрелите меня, князь!
   - Не достоин. Так умирают воины, а ты - предатель.
   Подъехавшие через полчаса особисты, забрали обоих пленных, их документы. Через день начальник Особого Отдела 52 армии приехал и поблагодарил Михайлова, и весь первый взвод, за захват важного "языка", который оказался одним из руководителей школы абвера в Таллине.
   У меня спросили только:
   - Вы допрашивали его?
   - Да, меня интересовали минные поля между УР "Теремец" и УР "Подберезье". После того, как он дал исчерпывающие показания, я допрос прекратил. О том, что он из абвера, он не говорил. Я, правда, и не спрашивал. Это выходит за уровень моих интересов.
   - Он жалуется, что ключицу ему сломали после пленения.
   - Да, он отказывался сотрудничать. Допрос происходил в поле, на выходе, в присутствии моих подчинённых. У него была истерика. После получения данных, ему была оказана медицинская помощь.
   - Я Вас понял. Сейчас он охотно даёт показания. Очень интересуется Вашей фамилией.
   - Она ему ни к чему. Видимо, рассчитывает на то, что ему удастся передать информацию обо мне немцам. Общее впечатление от допроса: махровый белогвардеец, идейный враг СССР. Впрочем, трудно ожидать иного от абверовца. Мы же, в некотором смысле, коллеги, но стоящие по разную сторону линии фронта.
   - Да-да, конечно. Я всё понимаю, товарищ капитан. Ещё раз спасибо! Ценного гуся поймали!
   - Я здесь не причём, товарищ полковник. Это мой первый взвод расстарался.
  
   Фронт начал бои за овладение Новгородом, а нас переключили на межозёрье, между Ладогой и Онежским озером. Очень сложный регион: очень много озер и болот, труднопроходимые леса, и очень сложный противник: финны. Роту разделили, первый взвод остался у Свирицы, второй - возле Свирьстроя, третий оказался у Мозолино, возле Вознесения, взвод связи, по-отделенно, усилил все взвода. Сам я расположился в деревеньке Тененичи. Рядом находился медсанбат 7 армии. После поражения немцев под Москвой финны притихли, и полным ходом вели строительство Олонецкого, Никольского, Ивинского и Яннаволоцкого УРов. В отличие от немцев, все укрепления строили "на века", бетонные, с канализацией, отоплением, подземными ходами сообщений, вентиляционными шахтами, приспособленными даже к химической войне. Большая насыщенность пулемётами, полученными из Германии, много минных полей, с лихвой компенсировали техническую отсталость финской армии в области танковых войск и авиации. Здесь действовала одна немецкая, 163 пехотная,и 3 финских дивизии. Преимущество и в технике, и в количестве войск было на стороне 7-й армии, но... Качество войск 7 армии заметно уступало противнику. Её разбили ещё в сентябре, разрезали на две части, одна отступила к Повенцу, и была там остановлена 32 армией, вторая откатилась к Свири, сдав и Свирскую ГЭС, и строительную площадку Верхнесвирской электростанции, пропустив противника на левый берег. Причём, железнодорожный мост через Свирь взяли всего 10 человек финских разведчиков. Целёхоньким! Плотину Нижнесвирской станции наши успели взорвать, но, вторая и третья очереди Волховского алюминиевого завода теперь задыхались от недостатка электричества. Командующий поставил задачу произвести разведку на всём участке, так, чтобы к апрелю месяцу активизировать участок фронта и провести операцию по освобождению Петрозаводска. Легко сказать! Если против кучи, не умеющих бегать на лыжах, моряков Каспийской флотилии, которые составляли почти половину армии, будут действовать почти профессиональные лыжники Финской Карельской армии. В первую же ночь я проснулся оттого, что кто-то пытался откинуть крючок на двери финкой. Разбудил Женю, положив ей на губы палец. Мы скользнули вниз, вошли в непросматриваемый из окон закуток комнаты, и я дал очередь через дверь из МГ. Павлик, который спал в проходной, слетел с кровати, и чуть не получил пулю через окно. Отделался царапиной. Часовой у избы был убит брошенной финкой. Шюцманы действует. Бил я по ногам, поэтому один труп, а не фиг наклоняться!, и двое раненых. Зато противник определился: Четвертый отдельный разведывательный батальон Финской Карельской армии. Погоня, посланная по горячим следам, ничего, кроме ещё одного трупа, не дала. Ушли они. У них ход больше. Отрываться от группы я не решился. Надо подтягивать лыжную подготовку бойцов. Менять крепления для лыж. Кроме того, требуется подключить Особый Отдел армии. Кто-то ведь сообщил, что наша рота прибыла на участок. Евстигнеев, приехавший на следующий день, отчитал меня, что я расслабился и отвык действовать против подготовленного противника. Это он о финнах. Реально, генерал Аладар Паасонен, начальник разведки финской армии, очень подготовленный и опасный противник. Нас, выпускников школы ГРУ, которые принимали участие в первой войне, он знал наизусть. Были наши фотографии, снятые, кстати, в Ленинграде. Он рекомендовал отселить из оккупированных мест всё население. Привлёк к работе с населением большую группу недовольных Советской властью и ликвидировал подполье почти во всех городах и посёлках. Расправлялся жестоко: расстрел без каких-либо проблем. Финские диверсанты ходили аж до Архангельска. Постоянно устраивали диверсии на железной дороге от Сегежи до Архангельска, и, постоянно, убивали наших солдат, захваченных в плен. В общем, белым и пушистым он не выглядел. Умным, да! Он первым предложил не тонуть вместе с Германией в конце 42 года, разделив финский парламент на две неравные части. Надо отдать должное финскому разведчику: враг, страшный и подготовленный, но он действовал так, как умел, и для него судьба маленькой Финляндии была небезразлична. Честь имею! Нам же от этого не было проще. Приходилось учитывать, что эти ребята хорошо обучены, прекрасно экипированы, смелы и отважны, но, их надо было уничтожать. Батальон много больше, чем рота. Надо брать выучкой, новыми приёмами боя, желанием победить и... удачей! Пусть она нам улыбнётся.
   Поговорив с Евстигнеевым, направили аэросанный батальон на Валаам: пусть выжгут школу шюцманов в Никоновской бухте. Спустя три дня пришло сообщение, что разведшкола полностью уничтожена. В первую очередь, перебрасываем сюда 1 дивизию НКВД. Пусть займётся тылом и охраной тыла. Они - пограничники и милиционеры. Им и флаг в руки. Первый взвод, попав в "райские условия" плацдарма на правом берегу, начал активные действия против финских строителей, за пять дней уничтожив более двадцати строящихся броневых колпаков и дотов Олонецкого УР. Мы с Сашей Овечкиным, вплотную занялись Свирьстроем, несколько дней высматривая позиции напротив ревущего пролома Свирской ГЭС.Саша пошёл западнее, по льду Свири. Назад прорывался с боем: за него уцепился охранный 78 батальон, Саша выносил семь человек, троих пленных и четырех раненых. 3-я бригада морской пехоты выручила: в момент перехода линии фронта пошла в атаку и прикрыла Сашу на отходе. Самое неустойчивое положение у Яннаволока и Свирьлага: там финны имеют плацдармы на левом берегу, мосты, и большое количество цемента и других стройматериалов, предназначавшихся для строительства Верхнесвирсой ГЭС. Если Вы думаете, что финны тратили на создание рубежей обороны собственный цемент, то Вы ошибаетесь. Наш использовали.
   В Тихвине Евстигнеев и я встретились с Гореленко.
   - Здорово, Филипп Данилович! - протянул руку Пётр Петрович низенькому полному человеку в бекеше и папахе.
   - Здорово, коли не шутишь, Пётр Петрович. Приехал мне плешь проедать? Давай-давай! Мало мне, наверное, днями у Говорова досталось. Нечем у меня наступать. Нечем!
   - Вопрос о передаче тебе 368 дивизии решён. И 185-й отдельный батальон погранвойск НКВД получишь, и 1-ю дивизию НКВД на твой участок перебрасываем, но не в твоё распоряжение, а для наведения порядка в тылу фронта. Бардак тут у тебя творится: финны, как у себя дома разгуливают, дезертиры по лесам шатаются.
   - Не дезертиры они, а беглые уголовники. А то, что шинельки с трупов поснимали, так это не делает их красноармейцами.
   - Вот и займёмся. А что ты нас на улице держишь? Собрался куда, что-ли?
   - С Вами соберёшься! Хотел в Вытегру съездить, посмотреть в каком состоянии дивизию передают.
   - В плохом состоянии, тяжёлого вооружения у дивизии нет. Дивизион ф-22, остальное - сорокапятки. Танков нет, несколько бронемашин. Временно передадим тебе 122 танковую бригаду из 54-й. Она начала марш от Сертолово сюда. И две батареи самоходных пушек 152-мм.
   - И всё?
   - Чем богаты! Под Новгородом упорные бои.
   - Слышал-слышал.
   - Ну и вот, моя рота разведки здесь у тебя поработает. Знакомьтесь: капитан Иволгин.
   - Да мы знакомы, ещё по той войне. Здравствуй, капитан.
   - Здравия желаю, товарищ генерал. - откозырял я.
   - Ну, рассказывай, что хорошего увидел.
   - 163 дивизии немцев на участке не обнаружено. Её куда-то перевели или держат в резерве.
   - Пётр Петрович, давай свой полушубок, раздевайся, капитан. Пойдёмте к карте. Мне, понятное дело, главное, захватить обратно мост и Свирьлаг. Положение на правом фланге меня не очень беспокоит. Сил и средств у противника маловато, чтобы что-то организовать в направлении Вытегры. Однако, дивизия подходит оттуда. Длительный марш на состоянии дивизии отразится плачевно. Само собой напрашивается решение использовать её на правом фланге, у Вознесенья. Транспорта для переброски на центральный участок нет.
   - Приехали! Тогда я собираю роту в кулак на правом фланге, и, совместно с танкистами и самоходками готовлю наступление там.
   - Говоров тебе голову отвернёт, Максим. Была установка активизировать действия на всём участке фронта. - высказал мнение Евстигнеев.
   - Провели разведку на левом фланге, уничтожили несколько дотов и бронеколпаков. Провели разведку на центральном участке в районе Лодейного Поля. Везде противник укрепился и подготовил долговременную оборону. Дополнительно фронт предоставил одну дивизию и одну танковую бригаду. Можем создать неприятности финнам в одном месте. Генерал Гореленко совершенно верно решил действовать на правом фланге, так как перебросить дивизию пешим строем ещё на 120 километров влево возможности нет. Думаю, что генерал Гореленко понимает, что у него, лично, сил и средств действовать наступательно на всём участке фронта просто нет. Тяжёлого вооружения в армии кот наплакал. А перед нами инженерные сооружения. В 122 бригаде тралы есть?
   - Были.
   - Вот и начнём с Ошты. Ликвидируем, хотя бы, один плацдарм.
   Генералы переглянулись.
   - Да не смотри ты так на меня, Пётр Петрович. Нет у меня сил и средств. И, ты сам говорил, что дивизия идёт без тяжёлого оружия. Много ты тут сорокапяткой навоюешь? Давай, капитан, собирай роту. Вот тут в Родионово школа, там и селись, хотя постой, бомбили её недавно. Здесь правее, есть дивизионный узел. Выгоняй оттуда Горобца, ему следовать в Кузру. Располагайся. Школу тоже можешь использовать. Собственно, деревня вся пустая. Жители ушли. Разберёшься на месте.
   Я выглянул на улицу и позвал Павла, передал ему всё. Вернулся в комнату. Там командарм "7-й отдельной" ругался по ВЧ с Говоровым, а адъютант накрывал на стол.
   - Ну что?
   - Передал, вечером все будут в Родионово.
   - Ну, давайте пообедаем, чем бог послал, да поедем смотреть воинство великое. - потирая руки и хитро улыбаясь, сказал Гореленко. - Уломал я его!
   Бог послал вкусный жирный вчерашний борщ с пампушками и свиную поджарку под приличное количество водки. Вкусно поесть командующий любил. После обеда на улице он довольно долго рассматривал наши Доджи и виллис, увешанные пулемётами.
   - Богато у тебя разведчики живут, Пётр Петрович! Балуешь ты их!
   - А ты видел, сколько у него на груди навешено? Думаешь, за красивые глаза? Вот и "балую"!
   Вперёди колонны пошёл БТ-7, потом бронемашина, затем наш Додж, полноприводная "Эмка" командующего, такая же "Эмка" Евстигнеева, а замыкали колонну виллис и додж. В последнем сидели мы с Женечкой. Погода ветреная, низкая облачность. Что-то вроде снега сыпется с небес, зато озираться не требуется. Ехали долго, скорость чуть больше сорока километров в час. Лишь к вечеру добрались до Патракеевки, где и встретили первую колонну 368 дивизии. Усталые бойцы в валенках, с заметёнными снегом шинелями, тяжело несли вооружение и боеприпасы. Скорость 2-3 километра в час. А им ещё шагать и шагать. Взгляды недобрые: ишь, встали, начальнички, обходи их теперь.
   - Стой! - раздалась команда. - Нале-во! Товарищ командующий! 1226-й полк, вверенной Вам, 368-й стрелковой дивизии совершает марш к деревне Челекса. Командир полка майор Алексеев!
   - Здравствуйте, товарищи! - нестройный хор голосов в ответ. - Поздравляю Вас с прибытием в Седьмую отдельную армию Ленинградского фронта! - прокричал командарм. Криков "ура" практически не последовало. Полк идёт уже вторые сутки, пройдено 62 километра. Осталось 9. Я подошёл после команды "вольно" к Алексееву.
   - Капитан Иволгин. Фронтовая разведка. Тяжёлые есть?
   - Да, восемь человек с обморожениями.
   - Грузите в два доджа. - носилки закрепили на штатные места, получив разрешение Евстигнеева, мы выехали в сторону Челексы. Уже стемнело, снег превратился в низовую метель. В Челексе приёмный пункт медсанбата армии, туда и поместили раненых, сами вернулись к колонне: забрать своих разведчиков. Оттуда тронулись в сторону Родионово. Неожиданно Павел затормозил:
   - Товарищ капитан! Финны! Вон!
   - К бою! - шесть тяжёлых пулемётов ударили по цепочке лыжников в маскхалатах. Оттуда недолго отвечали винтовки. Затем смолкли. Васенков с тремя бойцами на лыжах отправился туда. Через час они вернулись.
   - Живых нет. Вот планшетка, два автомата и четыре пистолета. Восемь медальонов. Пистолеты хорошие: Р-38. Глазастый ты, Андреев! Как определил, что финны?
   - По бегу! Наши так не бегают. Они не учли фон леса. Мы же ниже. Всё как на картинке.
   Через два часа приехали в Родионово. Майор Горобец, командир дивизиона артиллеристов, не шибко обрадовался перспективе менять место положения, и отдавать нам хорошо сделанные землянки. Он уже позвонил в 227 дивизию и попытался отбрехаться от передислокации в Кузру, мотивируя тем, что его "Комсомольцы" через саму Кузру не переправятся. Что он тут делает с целым дивизионом вообще не понятно! Финны оставили левобережный Вязостров, но закрепились на одноимённом острове. Отсюда он даже по Нимпельде недотягивается. Но, отчётливо понимает, что в Кузре будут дуэли. А не хочется. Я передал ему приказ командующего армией. Он выругался, но нехотя отдал приказание: готовится к маршу. Я взял Вадима и несколько бойцов его взвода, и пошёл осматривать брошенную деревню. Спустя несколько минут сзади послышался бег нескольких человек: подбежал Павлик с 20-ю бойцами.
   - Товарищ капитан! Радисты говорят, что где-то рядом финн на ключе работает. Василий Иванович прислал на подмогу.
   В результате осмотра деревни обнаружили по следам мальчишку. Зовут Кузя. Тот и показал место, где базируются финские разведчики. В результате боя имеем трёх раненых и шесть трупов финнов. Трое из них приняли яд. В плен не сдаются.
  
   Усилил охранение, используем капониры, вырытые артиллеристами для "Студеров" и "Доджей". В них дежурят пулемётчики. Эх, объёмники бы! Женя натопила баню и моет Кузю. На нём толстый слой копоти, жил в подполе сгоревшего дома, там была картошка. По его словам, в деревне больше никого нет, сам он не местный, пришёл из-за Свири, с того берега. Он из Муромли. Удрал из колонны выселенных этнических русских. Всех выселили финны, отправив их в концлагеря под Петрозаводском. Так они обеспечивают безопасность тыла. Остальное население докладывает ежедневно финскому комиссару о замеченных следах и незнакомых людях. Фактически население превращено в глаза и уши Карельской армии. Поэтому такие низкие успехи у армейской разведки. У нас привыкли доверять населению. Раненые разведчики, захваченные в Тененичах, из-за тяжести ранений, слишком быстро ушли из наших рук. А взять живым, пока, никого не удаётся. Просто морг какой-то. Вадим оставил у землянки, которую использовали финны, засаду. Может быть, кто и попадётся. Завтра направлю на передок своих людей. Надо определить, где "финики" рвут линию. Вадим несколько раз показал группе захвата то место, где у финнов зашита ампула. Удача улыбнулась на третий день! Из четверых финнов взяли двоих, в том числе, одного офицера! Финн попался упёртый. Молчит. Судя по тому, что взять его удалось только после того, как он, как щенка, отбросил огромного Корнея, он - профессиональный разведчик. Миша успел послать его в рауш, проведя со стороны сокуто гэри. На стоящего чуть в стороне, Михайлова, у финна не хватило внимания. Одинокая розочка в петлице, майор. Документов нет. Но, фамилию я уже установил: Tikkanen, начальник штаба 4 батальона глубинной разведки. Второй диверсант оказался сговорчивее.
   - Hei, herre Tikkanen! Olen iloinen tapasimme!
   - Говоритьте по-русски! У Ваас ужаастный акцент!
   - Хорошо, майор. И так, меня интересуют ближайшие планы штаба Вашего отдельного батальона. Как начальник этого штаба, вы должны быть в курсе событий.
   - Вы ошибаетесь, капитан Иволгин, я вовсе не начальник штаба.
   - Вас повысили? Поздравляю!
   - Нет, я не имею отношения ни к какому батальону. Я - врач. Сюда шёл помочь раненому.
   - При этом знаете мою фамилию. Ай-я-яй, майор. Ваши ребята после допроса обычно добивают пленных. Это - воинское преступление, не правда ли. Ваша страна подписала Женевские соглашения, но открыто нарушает их. Особенно отличается этим Ваш батальон.
   - Я не имею...
   - Имеешь! Тебя уже слили. Просто ты не видел, что захвачены ещё люди из группы. Кроме того, могу показать ещё 20 трупов твоих подчинённых и трех живых. Не стоит отпираться, майор. Допрашивать я умею. Заговоришь, сердце у тебя здоровое. Заговоришь. Но, какой в этом смысл? Для Вас война кончилась. Вы - выживете. Зачем становиться инвалидом, коли повезло уцелеть? Ведь ты думал, что уйдёшь, и не ожидал удара по челюсти с такого расстояния. Или успел бы съесть ампулу. Не получилось. Ты живой, и у тебя выбор: остаться живым и здоровым, и после войны вернуться домой, или стать инвалидом на всю жизнь. Долгую и мучительную. Убивать тебя никто не собирается. Германия вляпалась в войну на два фронта. А Финляндия, решившая урвать кусочек от русских территорий, тоже в одной упряжке с Германией. Англия и США уже объявили вам войну. И что? Есть хоть малейшая надежда её выиграть?
   - Я требую гарантий от Вашего руководства, капитан.
   - Пока обойдётесь моими гарантиями. Тем более, что Вы меня знаете.
   - Да, знаю, Вы - командир отдельной роты фронтовой разведки Ленфронта.Не ожидал Вас здесь увидеть. По моим данным, Вы квартируетесь западнее, у Свирьстроя.
   - Командование корпуса в курсе моего появления?
   - Конечно. Но, я ожидал, что здесь Вы появитесь позднее. Наличие групп хорошо подготовленных разведчиков мы ощутили только на левом фланге и в центре. Здесь было тихо. Более того, три дня назад отсюда пришло сообщение, что всё по-прежнему, артиллерия стоит на месте, и есть возможность провести крупную диверсию.
   - То есть следует ожидать появления здесь Вашего подразделения?
   - Нет, уже нет. Я ведь не вышел на связь. Моей задачей было подготовить операцию на месте. Уход со связи однозначно ставит точку в этом вопросе.
   - А если...
   - В этом случае, мне некуда будет возвращаться после войны. У генерала Паасонена чувство юмора полностью отсутствует. Он этого не простит моей семье.
   - Печально. Судя по всему, у вас есть место, где можно легко перейти линию фронта.
   - Да, у Остречино. Там непросматриваемый участок, и ещё у Янручья, но там что-то случилось с группой трое суток назад.
   - Она уничтожена. Все погибли. Вот их медальоны.
   - Быстро Вы работаете! А я не верил фрегаттен-капитану Келлеру, что Вы чрезвычайно опасны.
   - Что, Бюро Целлариуса заинтересовалось скромным капитаном Ленфронта?
   - Да, задача Вас уничтожить уже поставлена. Нам, к сожалению, этого не удалось в Тененичах.
   "Так вот чем занимался Бобринский в "Теремцах"! Его задачей была засылка групп в Родочи! Там требуется поставить засаду!" Остальная часть допроса касалась положения на различных участках фронта и местах базирования их батальона. Хотя, сменить расположение проще всего. Но, противник ещё не в курсе, что Лайон Тикканен жив. Подъехавшему Евстигнееву я передал протоколы допроса и самого майора. Вместе с ним подъехали полковник Трубачёв, командир 1 дивизии НКВД, майор Гарькавый и их пограничники.
   - А где Семён Иванович?
   - В Москву отозвали.
   - Ну и славно, что живой, Василий Алексеевич, здравствуйте, давненько не виделись!
   - Здравствуй, "Иволга", действительно давненько не встречались. Мы-то всё больше по северам, а Вы на юге действовали. Вот знакомьтесь, Максим Петрович, майор Гарькавый, командир 2 полка и старший лейтенант Шаповалов, командир дивизионной роты разведки. Они будут взаимодействовать с Вами на этом участке.
   - Старший лейтенант Шаповалов, товарищ капитан. Прибыл в Ваше распоряжение для усиления и охранения. Помните меня? Я - бывший начальник заставы Вяртсиля. В августе 41 Вы в нашем районе работали, под Ляскеля.
   - Да, Дима, здравствуй. Рад видеть живым и здоровым.
   1 дивизия - "чемпион" фронта по количеству уничтоженных немцев снайперским огнём: в дивизии 478 снайперов, два Героя Советского Союза, снайперов, уничтоживших по 150 гитлеровцев на момент представления. Вместе с моими - более пятисот стволов. Солидная сила. Решаем использовать этот козырь на всю катушку. Мечтал Гореленко о Свирьлаге? Местность там своеобразная: сам Свирьлаг находится в котловине. Финны укрепились на холмах вокруг лагеря. Сашины ребята исползали весь передок. У финнов плохо с противотанковым вооружением. 46 танковая бригада вооружена, в основном, Т-26. Для них финские "пукалки" опасны. Мы обнаружили 24 75-мм "гадюки", все в капонирах, сектора обстрелов нанесли на карту участка. Такой же работой занимался третий и первый взвод в районе Вознесенья, но там мы старались вести наблюдение как можно тише, а в районе Свирьлага - наоборот, достаточно активно, с беспокойством для противника. А сами готовили снайперские площадки, в том числе для крупнокалиберных ПТР Симонова и немецких S18-1100. Мы получили новые прицелы с ЛОМО, и готовили большую партию переделок: устанавливали прицелы, обучали с ними работать, пристреливали оружие, отбирая самые точные из них. Мы торопились, до начала наступления всего несколько дней.
   Части 368 дивизии не стали замещать 272-ю в районе Ошры, встали чуть сзади и соблюдали маскировку. 1 дивизия блокировала дороги, за несколько дней было пять боестолкновений с разведгруппами финнов на различных участках, выловлено три банды бывших уголовников, и большое число одиночек, уклоняющихся от призыва и беглых. Порядок в тылах армии был наведён решительно и быстро. Сказывается опыт большинства бойцов и командиров дивизии. В ночь на 4 апреля снайпера фронта собрались в Возрождении. Короткая постановка задачи. С командирами команд мы работали все эти дни. Цели были распределены. Началась операция "Тишина". Танкоопасных направлений всего три, как считали финны, а к пехотной атаке они считали себя готовыми. Через четыре часа командиры доложили по радио о готовности на всём участке от Шеменичей до деревни Подпорожье. Вышли на связь танкисты 122 бригады с правого фланга, пять САУ "238" готовы в центре и 46 бригада сосредоточилась у Яндебы. Короткую артподготовку провели только у Шеменичей, сразу после восхода солнца. Моряки 69 и 3 бригады морской пехоты, и стрелки 272 дивизии поднялись в атаку, поддерживаемую танками. А снайпера работали по всем целям, находясь впереди атакующих. Такого плотного и точного огня финны не ожидали. Большинство немецких орудий было повреждено, а САУ расстреливали с безопасных дистанций доты и пулемётные точки. Тяжёлые КВ с противоминными тралами и волокушами с пехотой ворвались в Шеменичи, оттуда пехота растеклась по укрепрайону на высотах вокруг Свирьлага. К одиннадцати часам снайпера начали менять позиции, охватывая Свирьлаг. Огонь по посёлку и предмостью был таким, что посёлок казался вымершим. Подошедшие танки и САУ расстреливали всё внизу. К трём часам над одним из бункеров затрепетал белый флаг. Однако, вышедшие парламентёры, как финские, так и наши, были обстреляны с финского берега. В этот момент финны попытались взорвать мост через Свирь. Но, сработал только один заряд на их берегу. Схему минирования моста нам сдал Тикконен. Мост был повреждён, но не упал. И по нему рванулась наша пехота и средние танки. Командующий осуществил свою мечту: у него плацдарм на правом берегу и почти целенький мост.
   Мы наблюдали финский берег, когда подъехали Гореленко и Евстигнеев. Через стереотрубу было видно, как удирают финны от морских пехотинцев. Пытающиеся огрызнуться пулемёты получали свою порцию свинца и разрыв снаряда под станком или сошками. Капраз Верховский, как последний боцман, крыл матюгами, выражая восхищение работой снайперов, а татарин Фадых Гарипович, командир 272 СД, орал по телефону, подтягивая артиллерию на сопки. Дело сделано! Горячий ствол я опустил на бруствер, и устало откинулся на него.
   - Спать. Спать хочу!
   - "Иволхха"! Иди сюда, стервец! - с хохляцким акцентом, раздалось неподалёку. Коротышка Филипп Данилович пёр на меня, распахнув широко руки. - Дай я тебя, голуба, расцелую!
   "Песец!" Как хохол, так "Леонид Ильич!". Облобызал он меня, троекратно. Всю морду обслюнявил. Но, было приятно. Дело сделано!
   - Товарищ генерал! Его ещё удержать надо, этот хренов плацдарм. Артиллерия нужна!
   - Заткнись! Если взяли, то уже удержим! Не сорок первый! Лично тебя награждать не буду, иначе наверху остальное зажмут! Алексей Николаевич! Забери у него списки роты! Всем командирам по "Звездочке", а красноармейцам по "Отваге". Оформляй. Это в наших силах. Учитесь, стервецы, как воевать надо! - сказал он, сжав кулак, и проведя им возле лиц своих командиров. - Ну, и тебе, полковник, низкий поклон! Не дал мужиков положить! - сказал он рослому командиру 1 дивизии НКВД.
   - А плакался-то, плакался как: "Товарищ начальник разведки фронта! Наступать мне не кем, и не чем!" - хохотал Евстигнеев.
   - Отвяжись, Пётр Петрович! Вечно ты со своими подначками! Верховский! Передай своим: следить за флангами, и засекать миномётные батареи. Как связь?
   - Вон нитку тянут, пока через разведчиков работаем. Через пять минут будет связь с правым берегом.
   - Вечно у тебя так: через пять минут! Дай команду: разведке отходить! "Иволга"! Продублируй своим!
   - Есть!
   - Дайте мне штаб фронта! - несмотря на маленький рост, бас Гореленко, с его "ГЭ", доминировал на НП. Говорил он громко и требовательно. Ему передали трубку, тут голос изменился: ты - начальник, я - дурак.
   - Леонид Александрович! Мои на правом берегу! Мост цел! Есть повреждения на правом предмостье, но стоит. Ведём наступление на Важины и Челму. Мне б ещё дивизию, для развития успеха... Хорошо, товарищ первый!... Понимаю, товарищ второй. - и, прикрыв трубку рукой: Жданов на проводе! Поздравляет! - Вас понял, товарищ второй. Обратим особое внимание!... Нет, наступать в том направлении не можем. Требуются дополнительные силы и авиация... Передам через Петра Петровича, он здесь. Дальше действуем согласно утверждённым планам, да, этот удар не был включён в план, воспользовались сложившейся ситуацией во время подходов резервов фронта. Начало запланированного удара: согласно плана. Сроки не изменились. Потери незначительны. Там дополнительных сил и средств не потребуется. А вот сюда необходимо перебросить резервы... Понимаю, что их из кармана не вытащить, но обстановка диктует усиление нажима в этой части участка. И товарищ второй говорит об этом же... Да, товарищ первый, постараемся. Но ситуация с транспортом не изменилась, поэтому возможности перебросить "картошку" сюда не имеем... Я Вас понял, товарищ первый... Есть! До свидания, товарищ первый.
   Доложив Говорову, Гореленко вытер пот со лба, хотя было прохладно.
   - Ну, не отругали! Но темп наступления считают низким.
   - Начальство для того и предназначено, чтобы подгонять! - заметил подполковник Булатов.
   - Тем не менее, подполковник. Обеспечь разгрузку 111, 119, 120, 189, 190, 191, 192 отдельных лыжных батальонов как можно ближе к Свирьлагу. Четыре будут приданы тебе, а три отправь на правый фланг в помощь 368 дивизии. Их из-под Новгорода перебрасывают для развития успеха. Основное направление удара для тебя: влево, к Свирьстрою! Иволгин! Ты устроился в Родионово?
   - Да, товарищ генерал.
   - Мне место найдётся?
   - Конечно.
   - Тогда поехали, охранение там есть?
   - Два взвода разведроты первой дивизии, товарищ генерал.
   - Собирай людей, через десять минут едем. Вы с нами, Пётр Петрович?
   - Да, конечно.
   Через пятнадцать минут, наконец, тронулись на восьми машинах. Командующий поселился в пустующей школе, но рядом с ней сапёры начали рыть бомбоубежище. Не лишняя деталюшка в условиях превосходства немецкой авиации. Нашими "хоромами" он решил не пользоваться. "Сырость не люблю!". Вслед за ним подъехал оперативный отдел штаба с бумажками, начали подготовку операции по ликвидации финского плацдарма на левом берегу. Самый больной мозоль: Кургино. Там финны сильно укрепились и ждали фронтального удара со стороны Ошты. Требовалось скрытно, лесными дорогами, перебросить финнам в тыл танковую бригаду и три лыжных батальона. От нас до Кургино всего двадцать три километра, но, в трех местах дорога просматривается с финской стороны, и надежды на то, что танкисты быстро и без аварий доберутся до места маловато. Требовалось тихо убрать наблюдателей финнов в ночь наступления. Я высказал предположение, что это нам не удастся, поэтому предложил провести марш не по дороге, а левее, по просеке высоковольтной линии. Требовалось срочно провести инженерную разведку на предмет завалов и минных полей, которые могла установить финская разведка. Хотя Тикконен и говорил, что задач минирования перед их батальоном не ставилось, но, памятуя о "той" войне, финны частенько минировали дороги, создавали заторы, а потом "просачивающимися" лыжными батальонами атаковали скученные войска, действуя решительно и наступательно. 18-й отдельный инженерно-сапёрный батальон вышел в ночь на разведку. Мы поставили задачу 1-й дивизии полностью блокировать возможность просачивания с севера на юг в районе Вознесения. Особое внимание уделить Янручью, Ровскому, рекам Святухе и Шимаксе. На ночь наши вездеходы выезжали к берегу Юксовского озера, и контролировали его. Поздно вечером на следующий день прибыли танки к деревне Перекрёсток. Пятьдесят семь машин из 63-х по штату. Первыми пустили два КВ-1 с тралами. 18 ОИБ доложил, что просека проверена, мин нет, но, "бережёного и бог бережёт!" За ними двинулись остальные танки. Часть танков было Кировского завода. У них катки были обрезинены, довоенные, но часть танков было Сталинградского тракторного завода: глушителей и обрезиненных катков у них не было. Они составили вторую очередь: 14 машин, которые пойдут сходу к моменту атаки, по шоссе и не маскируясь. Урча двигателями, КВ и Т-34 двинулись в ночь. Следом за ними по шоссе пошли наши студеры, глядя "Браунингами" в темноту ночи. В этот раз характер местности не позволил применить тактику, которой пользовались у Свирьлага: лес проходит довольно далеко от позиций финнов, много минированных завалов, с ними должна разбираться артиллерия и САУ. Последними в первой группе ушли 12-ть "238" машин. Ещё при мне, Гореленко подал команду 368 дивизии выдвигаться на исходные. Я шёл предпоследним в нашей колонне. Танкам речушка Вожерокса преподнесла сюрприз: один из танков провалился под лёд. Глубина небольшая, его, даже, не затопило, но достаточного количества брёвен у танкистов не оказалось. Выручили сапёры, но три машины остались берегу речки и в ней. Со второй колонной отправили пару тягачей, чтобы вытащить машины. К началу артподготовки в строю не было 17-ти машин. САУ начали "разбирать" 152-мм снарядами завал на выходе из леса. Звездануло так, что образовалась 6-тиметровая воронка! Финны закопали там тонную бомбу. Мост через Вожероксу рванул также, одновременно с подрывом завала! А сапёры там работали! Но, "Проверено! Мин нет! 18-й ОИБ" Опять требуются бревна! Хорошо, что подошёл мосто - понтонный парк и переправу навели быстро. Гореленко этот фокус финнов предусмотрел. Последовала танковая и пехотная атака с двух сторон. Задержка с началом была около 15 минут. Во сколько это обошлось 368 дивизии, не знаю, но 8 танков и одна САУ застыли на поле под Кургино. Вечная память! Благо, что большая часть танков шла не по минированному шоссе, а по просеке.
   Взятие Кургино решительно изменило ситуацию на участке фронта: у нас появилась рокадная дорога. В тот же день 1228 полк занял позиции у Вязострова, и совместно с двумя приданными лыжными батальонами выбил противника с одноимённого острова. 354-й отдельный пушечный артиллерийский дивизион приступил к методическому разрушению финских позиций у Нимпельды, Яннаволока и Красного Бора. Цемент мы у них отобрали, финны перестали строить большинство дотов из бетона, начали переделывать их на деревянно-земляные. Всё артиллеристам меньше работы. 10 апреля у нас произошёл смешной случай: Саша возвращался из рейда, и по дороге нашёл почти полностью замёрзшего финна. Он был без сознания, но, дышал. Видимо, был наблюдателем или снайпером, упал с дерева, потерял сознание и основательно обморозился. Рейд был неудачным, захватить языка не сумели, несли двоих раненых. Взяли на плащпалатку и этого. Понесли его отогревать и приводить в порядок, тут выяснилось, что это не финн, а финка. Саша всех выпроводил из блиндажа, позвал Женю, а сам раздел девушку и растирает её водкой. Финка без сознания, Сашка, по доброте душевной, по трубочке залил ей около стакана водки. Пришла Женя, сделала ей укол, дала понюхать нашатырь. Та очнулась, и первое, что сделала, ухватилась за трусы. Потом увидела, что они на месте, лифчик тоже, а Саша ей пальцы на ноге растирает. Она как заверещит! Насилу Женя её успокоила. Влитая водка развязала язык бедной девице, и она начала говорить много глупостей. Оказывается, все ей говорили, что первое, что с ней сделают русские, это изнасилуют, с извращениями, правда, при этом, сразу же предлагали себя в качестве реальной альтернативы. Для тренировки и обмена опытом. Она была дико удивлена, что этого не случилось, наоборот, оказывают ей помощь, потому, что она уже простилась с жизнью, и говорила, что видела какой-то свет впереди. Её одели, намазали гусиным жиром все обмороженные места. У неё вывих голеностопного сустава, разбито плечо и голова. Сама из Хельсинки, православная и член "Лотта Свярд". Авиационный наблюдатель. Говорила она много, часто бессвязно, затем уснула.
   - Ну, пусть спит! Жалко девчонку! - сказал Санька. Мы с Женечкой улыбнулись, Толик, Сашин посыльный, недовольно пробурчал что-то, но достал ещё одну шинель, и накрыл девушку. Сам расположился у выхода из блиндажа. Уходя, я предупредил часового, что пленный внутри и не связан.
   - Да не беспокойся, Максим. Она ещё пару недель на ногу встать не сможет. - сказала Женя.
   Санька подружился с Хуун. Выносил её погреться на солнышко, которое начало по-весеннему пригревать. Когда спали опухоли на носу и щеках, Хуун оказалась симпатичной, чуточку веснушчатой девицей, с очень красивыми волосами. Длинные, почти до колен, густые, соломенного цвета. Общались они на финском, который Сашка хорошо знал, а с нами, с Женей и со мной, она общалась на немецком. Было видно, что между Сашей и Хуун что-то возникло, но... Вообще-то, она - пленная. Но, молодость, разве остановишь! Спустя некоторое время, Женя сообщила, что видела Сашу и Хуун целующимися в лесу. Я вызвал Сашу в штаб.
   - Саш, ты сознаёшь, что ты делаешь? Хуун - прекрасная девушка, но, она - военнопленная.
   - Я посмотрел внимательно её документы, командир. У неё нет воинского звания. Она - вольнонаёмная, а не военнослужащая. Я тут рапорт написал. - он протянул мне рапорт.
   "Всё понятно! "Товарищ командир! Хочу жениться!" Чтоб его! Этого нам только не хватало!".
   - Я доложу по команде. Сам такого разрешения дать не могу. Не обижайся.
   - Я не в обиде! Я сделал предложение Хуун, она - согласна. Приглашаем Вас с Евгенией Николаевной к нам на помолвку. На свадьбу, тоже, обязательно пригласим.
   - Всё обдумал? Неприятности могут быть серьёзные. И знакомы вы две недели.
   - Война, командир. Чёрт его знает, что завтра будет.
   Послал Женю к Хуун поговорить. Жалко пацана, могут быть серьёзные неприятности, и не посмотрят, что герой-разведчик. Женька вернулась через три часа. Мордашка серьёзная.
   - Я поговорила с ней. Она - дочка профессора Хельсинкского университета. Бывшая студентка. Вступление в "Лотта Свярд" - добровольно-принудительное. Иначе из университета могли вышибить. Плюс папа подначивал. На фронт попала четыре месяца назад. Пережила пять попыток изнасилования от своих же. Озлобилась: "Все мужики сволочи, и, кроме дырки между ногами, им от нас ничего не нужно. Ну и, чтобы убирала, стирала, гладила." А тут она нашла человека, который в ней личность увидел, а не промежность. Имел все возможности всё сделать, но не сделал. Носил на руках. С того света вернул. Любит она его. Сильно любит. Переживает, что любимый человек нашёлся не в Финляндии, а в Красной Армии. И по статусу: враг. Говорит: я себя уговаривала, что враг он, что его ненавидеть надо. А случайно носом ткнулись, когда он её поднимал, чтобы вынести на солнце, и не удержались оба. В общем, беда. Пойдём, они нас ждут.
   - Хорошо. Павлик! - позвал я Павла. - Возьми пакет, доставь Евстигнееву. Получи сводки за вчера. Сопровождение возьми в первом взводе. На виллисе езжай.
   Зашли в блиндаж к Саше. Там все командиры и пять сержантов второго взвода. Нас посадили рядом с Сашей и Хуун. Немного грустная получилась помолвка. Все понимали, что может всё не сложиться. В 23 часа в дверь постучал замкомвзвода связи Андрейченко:
   - Товарищ капитан! РДО от Евстигнеева! Разрешите Вас и старшего лейтенанта Овечкина поздравить: вам присвоены звания Героев Советского Союза. Приказано послезавтра прибыть в Москву на вручение наград. Евстигнеев приказывает немедленно прибыть к нему.
   Саша, как мог, объяснил всё Хуун, и про то, что он награждён высшей наградой СССР, и про то, что ему необходимо срочно уехать. Хуун расплакалась. Утешать её осталась Женя. Потом они вдвоём вышли проводить нас в Ленинград.
   - Выпороть бы вас, обоих! - сказал Пётр Петрович. - Ты что, Саша, нашу бабу найти не мог? Вернётесь, будем разбираться. Через час самолёт. Поехали.
   - Вы с нами?
   - Да, меня тоже вызывают, но по другому поводу. Из-за Тикконена.
   Гонка по ночному городу на Комендантский аэродром. Там новенький С-47 командующего фронтом, который летит тоже в Москву. Сидим в самом хвосте, как младшие по званиям. Потряхивает. Сашка совсем пригорюнился, понимает, что вляпался.
   - Командир! Из роты не выгоняй! Хоть рядовым.
   - Пошёл ты! Как будто это от меня зависит! Вот угораздило! Сиди. Если меня спросят, я выскажу своё мнение. Чем бы это не грозило. Больше ничего не могу.
   Сели в Москве, на Центральном, нас бросили начальники на аэродроме, а сами куда-то уехали. Пошли к коменданту, и попытались устроиться. Тот отказал, выписал нам пропуска по Москве, рекомендовал зайти в наградной отдел Наркомата обороны и доложиться, что прибыли. Пошли пешком на Арбат. Там всё оказалось просто: нам заказаны номера в гостинице Москва. Зашли туда, нас сразу поселили. Но, не успели мы кости бросить на кровати, как в дверь постучали:
   - Капитан Иволгин? Старший лейтенант Овечкин? Приказано Вас доставить.
   Везут обратно в Наркомат обороны. Посадили возле кабинета, приказали ждать. Сидим час. Сидим второй. Задница уже начала опухать. Наконец, дверь открылась и послышалось:
   - Капитан Иволгин, пройдите!
   Вошёл, приёмная. Немолодой подполковник показывает на дверь без таблички:
   - Проходите.
   - Кто там?
   - Вперёд!
   Вхожу: сидит Евстигнеев, три полковника, один комиссар ГБ 3 ранга, и во главе стола - генерал майор, танкист. Наверное, Панфилов. Он имел это звание.
   - Товарищ генерал-майор! Капитан Иволгин прибыл по Вашему приказанию!
   - Капитан! Почему не доложили, что Вашими людьми захвачена дочь Карла Хенрика Рамсая?
   Обалдело смотрю на Панфилова. По моим глазам он понял, что я этого не знаю.
   - Вы не знаете, что она дочь замминистра иностранных дел Финляндии?
   - Я знаю, что её отец - профессор Хельсинкского университета по международному праву. О том, кем он ещё работает, мы не спрашивали.
   - Где сейчас девушка?
   - В 23.00 была в расположении роты в Родионово.
   - С ней всё в порядке?
   - Так точно!
   - Никаких эксцессов не было?
   - Никак нет, товарищ генерал. Хорошая девушка. Была сильно обморожена, были повреждены правый голеностоп, плечо и голова из-за падения с наблюдательного пункта на дереве. Медицинская помощь оказана, всё в порядке.
   - Хорошо. А что там за история со свадьбой?
   - Свадьбы не было. Была помолвка между ней и старшим лейтенантом Овечкиным, командиром второго взвода, который её и вытащил с той стороны.
   - Лейтенант её не того, не обрюхатил, часом?
   - Не знаю, судя по всему, нет. Он здесь, можно задать вопрос ему.
   - Задам, задам. Сейчас я Вас об этом спрашиваю. Разболтались вы там у меня. Никакой дисциплины! В общем, Вы говорите, что отношения между девушкой и лейтенантом хорошие, и развиваются в нужную для нас сторону. Так?
   - Именно так, товарищ генерал.
   - Садитесь, капитан. Вы можете дать развёрнутую характеристику на лейтенанта Овечкина?
   - Конечно, товарищ генерал. Я знаю его с августа 41 года. - и я начал давать полную развёрнутую характеристику на Сашку.
   - Считаете, что самостоятельно он вполне может работать?
   - Думаю, да.
   - Что можете сказать по девушке?
   Я передал характеристику, данную Хуун Евгенией.
   - Отлично, капитан. Ставкой нам поручено провести стратегическую операцию по выводу Финляндии из войны. Будут задействованы, в том числе, и два ваших "клиента": Тикконен и Хуун Рамсай. У Вас есть, кому передать Вашу роту?
   - Старший лейтенант Коршунов, командир 3 взвода, или старший лейтенант Михайлов, командир 1 взвода. Именно в таком порядке.
   - Ваше мнение, Пётр Петрович?
   - Совсем Иволгина от нас не забирайте!
   - Нет, не заберём. Он будет находиться в Ленинграде, но, работать непосредственно в Управлении. Можете его использовать для нужд фронта, но, помните, пожалуйста, что у него отдельная задача.
   Совещание длилось ещё два часа, а Сашка мучился в коридоре, не зная, что их судьба уже решена, и он остаётся в кадрах ГРУ. Мне же удалось вставить в разговор тему Барвенково, увязав её с реакцией финнов на наши предложения.
   - А там что не так? Причём тут юг?
   - Судя по всему, самое крупное наступление немцев планируется на юге, товарищ генерал. Там скрытно сосредоточилась 6 армия немцев, которой раньше командовал фон Рейхенау. Сейчас командует Фридрих Паулюс. Вот письмо генерал-лейтенанта фон Хартманна из 51-го армейского корпуса генерал-майору Курту Вегеру из 18-й армии, из которого видно, что их корпус располагается под Харьковом, и им ограничили передвижение. Вот здесь вот о гениальном замысле фюрера.
   - Ну-ка, ну-ка! Откуда это?
   - Капитан активно работает и анализирует захваченную почту противника, включая личную переписку, прежде, чем отправить письма в Политотдел фронта. Он уже установил, что 11 армия будет переброшена к нам, под Ленинград, как только закончит под Севастополем. - ответил за меня Евстигнеев.
   - Поэтому, товарищ генерал, на юге следует готовиться к обороне, а не к наступлению. Резервная армия - это не баран начихал.
   - А это не может быть дезой?
   - Конечно! Ради этого они Спасскую Полисть и Подберёзье нам и сдали! - улыбнулся я.
   - Максим! Не ершись! - сделал мне замечание Евстигнеев.
   - Так, минуту! - Панфилов взял телефон, с минуту постоял с трубкой в руке, затем назвал позывной, с кем соединить. Судя по имени-отчеству: Борис Михайлович, разговаривал он с начальником ГенШтаба маршалом Шапошниковым.
   - Сведения только что поступили, товарищ маршал, и с другого участка фронта. Из Ленинграда. Источник надёжен. Зато прежний источник попадает под серьёзное подозрение. А вот сообщение Изотова, которое вызвало столько споров, подтверждается. Немцы готовят удар не на Калининском фронте, как нас пытались уверить многие источники, а под Харьковом. Выгрузка 14 танкового корпуса под Ржевом не более, чем мистификация. Его офицеры пишут из-под Харькова. В армии шесть или семь корпусов.
   Он надолго замолчал, слушая ответ или ожидая ответа, и неторопливо прохаживался вдоль стола. Прижав ладонь к трубке, сказал:
   - Плохие новости ты принёс, капитан! Но, вовремя!
   Их разговор длился ещё около часа, но, минут через двадцать нам сделали знак рукой и попросили выйти. Там в коридоре я и успокоил Сашу. После этого совещание продолжилось, но носило рекомендательный, а не конкретный характер. Через десять минут нас всех отпустили. И мы вернулись в гостиницу.
   Оказавшись в мягких постелях в номере на двоих, мы продрыхли почти до 12. Разбудил нас посыльный, принесший пропуска в Кремль. Сходили позавтракать в ресторан. Дорого, но, половину стоимости с нас взяли талонами на питание. После этого приводили в порядок парадную форму. Сашка никак не мог успокоиться и всё расспрашивал подробности о совещании, касающиеся их.
   - Слушай, прекрати! У стен тоже уши имеются! Поговорим, успеем.
   - Нет, ну ты мне всё сказал?
   - Конечно, нет. Я тебе сказал, что руководство не возражает против Вашего брака, и ты остаёшься в кадрах. Пока этого достаточно! Всё, закончили разговоры, иначе ты форму сожжешь!
   Он и вправду, чуть не сжёг галифе, это отвлекло его на некоторое время. Ну, а потом, мы начали собираться в темпе вальса. К 16.00 были у Никитских ворот. Прошли в Георгиевский зал. Но, нам медали и ордена вручали не со всеми, а на закрытом заседании, без присутствия прессы, без фотографирования. Всё прошло сухо и быстро. Выступили только Шапошников и Меркулов, поблагодарив собравшихся в зале восемь человек: шестерых гражданских и нас. Выходили мы не через парадный, а через боковой выход. Уже на выходе я услышал:
   - Капитан! Подойдите сюда! - маршал Шапошников подавал мне знак рукой. Я подошёл и доложился.
   - Вы собрали те письма, которые мне вчера передали?
   - Про юг?
   - Да.
   - Я, товарищ маршал.
   - Насколько я понимаю, Вы не докладывали наверх, так как это много выше Вашего уровня?
   - Всё, что касалось нашего фронта, я передал, и обратил особое внимание на то обстоятельство, что разбирать немецкие укрепления не надо, наоборот, занять и усилить.
   - Всё правильно, капитан, Вас так учили. Стратегические вопросы на уровне роты не решаются. Тем не менее, Вы работали на уровне фронта, так что, Вы вправе были рассматривать и эти вопросы. Я объявил Вам выговор, а Евстигнеева предупредил о неполном служебном соответствии, за задержку сведений стратегического характера. Впредь, подобную информацию не задерживать, а передавать немедленно начальнику ГРУ или непосредственно начальнику ГенШтаба. Соответствующий приказ я издал.
   - Без подобного приказа, ни я, ни генерал Евстигнеев, не имели права заниматься такого рода деятельностью, и готовить такого рода справки. Наше дело было собрать письма и, почему-то, передать их в Политическое, а не в разведывательное, управление. Наказание не совсем обосновано, товарищ маршал.
   - Вы хороший аналитик, капитан Иволгин. Я отменю наказания, буду ходатайствовать о награждении. Свободны!
   - Есть! - я отдал честь и отошёл от Начальника ГенШтаба. Сидеть ему на этой должности оставалось совсем немного, чуть больше 10 дней. Крымский фронт ему не простят. Хотя, без авиации на юге делать нечего.
   - Что говорил? - спросил Сашка.
   - Что инициатива может быть наказуема!
   - А ты что, не знал? Подальше от начальства, поближе к кухне! Что делать будем?
   - Сейчас зайдём в ГРУ, узнаем: где начальство, если его нет, то будем брать билеты на Стрелу.
   - У нас же приглашение на торжественный вечер в Кремлёвском дворце!
   - Забудь! Ты - разведка! Скажу тебе больше, Саша: со вчерашнего дня ты - индивидуал. Вопрос уже решён.
   - И куда же?
   - Сам не догадываешься?
   - А почему меня ни о чём не спросили?
   - Ты подписку при поступлении в школу давал?
   - Конечно.
   - После этого за нас думает начальство. Попасть в разведку трудно, а выйти из неё, практически, невозможно, Саша. Ты чуть не вылетел, решив жениться на иностранке, но иностранка ценная оказалась.
   - Кто? Хуун???
   - Да. Её отец в разработке. Ты им и займёшься. Всё, пришли. Сейчас всё узнаем.
   Евстигнеева в ГРУ не оказалось, он был в ГенШтабе. Нам вручили сначала портфели для перевозки секретных документов, затем начали наполнять их бумажками. Набралась приличная куча сов. секретных документов. Замучился расписываться. Выделили двух фельдъегерей для охраны и сопровождения, доставили нас к поезду. Евстигнеев оказался в том же вагоне. Как у генерала, у него отдельное купе, куда он нас и пригласил. Поставил на столик бутылку "Арарата", у него нашёлся лимон и шоколадка, у нас бутерброды с американской тушёнкой, шпиг немецкий, авиационный. И ещё бутылка водки. Положили ордена на дно, звездочки повесили на краю, чтобы не замочить ленточки.
   - За то, чтобы не последние, и не посмертные, ребятишки вы мои! За Вас, и за Победу! - выпили до дна, прикрутили всё на места.
   - Вчера Шапошников...
   - Я в курсе, товарищ генерал, разговаривал сегодня с ним. Он обещал отменить! Или обещал, только?
   - Отменил. Написал представление на тебя к ордену Суворова. Новый орден, только ввели. За стратегические операции. Обещал "пробить". Как командир роты, ты в статус "не лезешь".
   - Да бог с ним, с орденом. Что с югом?
   - Отменили наступление, усиливают оборону на флангах выступа. Решено ликвидировать последовательно вначале танковую группу Клейста, а уж затем начинать бои за расширение плацдарма у Барвенково. Но, всё это упирается в 11 армию Манштейна. Танков у неё нет, но пехоты, авиации и артиллерии с избытком. А Крымский фронт, похоже, доживает последние дни. Немцы его выбомбили. Но, хватит об этом, вернёмся к нашим баранам. Майор Иволгин назначен начальником второго отдела ГРУ при фронте. Поздравляю, Максим. Вы, старший лейтенант Овечкин, переходите в его распоряжение. Ваш брак с гражданкой Финляндии Хуун Рамсай разрешён. Поселитесь на Кировском проспекте. В том же доме будет находиться и 2 разведотдел. В левом крыле здания. Задача отдела: проведение операций по выводу Финляндии из войны. Майор, как Вы видите Ваши действия в этом направлении?
   - Во-первых, создать ударный кулак по штурму укреплённых районов финнов в составе: 1 дивизии НКВД, преобразованной в штурмовую дивизию, отдельной снайперской группы, дивизиона тяжёлых САУ-152, бригады тяжёлых танков, двух-трех полков пикирующих бомбардировщиков, соответствующего истребительного прикрытия и дивизиона артиллерии особой мощности. Ну, и отдельной разведроты. Во-вторых, установить нелегальную связь с начальником разведки финской армии по имеющимся каналам, произвести слепую вербовку господина Рамсая, с целью изменить соотношение сил в правительстве и парламенте Финляндии. Выйти в результате на прямую связь с генералом Паасоненом. Лицо он влиятельное. Главная наша задача сейчас доказать уязвимость построенных финнами УРов, нанести максимально возможные и неотвратимые потери в условиях начинающегося лета, так, чтобы у противника не было иллюзий, что мы можем действовать только зимой. Есть такие настроения в немецкой и финской армиях. И провести первый тур сепаратных переговоров. После этого подтягивать основные силы переговорщиков.
   - Примерно совпадает с тем, что говорилось в ГенШтабе, но аппетиты умерь, Максим.
   - Пётр Петрович, это - необходимый минимум. Меньшими силами можем увязнуть в боях, и не достигнуть необходимого эффекта. Имея номер указания ставки, в условиях оборонительных боёв на большинстве театров военных действий, мы можем получить разрешение на формирование такой группы, а потом использовать её и при штурме Нарвы, и при работе в Восточной Пруссии. Плюс к этому, в Шлиссельбурге необходимо заказать серию вот таких вот самоходных двухвинтовых десантных барж, с бронированной носовой аппарелью и выхлопом в воду. 50-60 тонн грузоподъёмностью. Двигатели - 3Д6 с реверс - редуктором. Это даст возможность десантировать танки через водные преграды, и безопасно доставлять пехоту через них. А на Балтийском заводе заказать кирасы для всего личного состава 1 дивизии. Образец: кавалерийская кираса русской армии. Под неё - ватник, в десантно-штурмовой роте всё вооружение должно быть автоматическим, и только калибра 7,62х54, кроме тяжёлых пулемётов. Всех красноармейцев обучить использовать тол для подрыва инженерных сооружений. В качестве площадки для обучения использовать УР Свирьлаг и Кургино.
   - Сам возьмёшься?
   - Конечно! Я придумал, мне и отвечать, товарищ генерал.
   Под разговоры, обе бутылки опустели, генерал заказал у проводника чай. Мы разбирали детали операции до утра. Саша тоже подключился, хотя было понятно, что у него теперь совсем другая задача. Много сложнее, и более поливариантная.
   На Московском вокзале разъехались: Сашка поехал на Комендантский, за машиной и бойцами, а мы - в Смольный, докладывать командующему. Выслушал поздравления от всех: знакомых и незнакомых. Мои предложения неожиданно были поддержаны Ждановым. Ему была поставлена задача: добиться освобождения Свирьстроя, и начать восстановление Нижнесвирской ГЭС, а создание ударно-штурмовой группы, на основе уже проверенной в боях дивизии, могло приблизить выполнение этой стратегической задачи. С десантными средствами, тоже, больших проблем не возникло: соответствующий проект десантной самоходной баржи "Северянка" существовал, и требовал только незначительных изменений, в основном, в части бронирования и пропульсивно-рулевого устройства. Строительных мощностей в Питере хватало. Памятуя о том, что фронт добился довольно значительных успехов после реализации части моих предложений, Жданов обещал развернуть кипучую деятельность, нацеливая парторганизации предприятий на скорейшее выполнение этих задач. Упирались только "летуны", у которых отбирали три полка новеньких Пе-2. В итоге, сошлись на двух, а третий забрали у флота.
   Сашка ждал у разведупре, там он уже получил приказы на занятие квартир в доме на Кировском, 26. Мы выехали в сторону Родионово. Неожиданно, в районе Отрадного, Сашка сказал:
   - Хуун! Хуун куда-то повезли! - показывая на проехавший мимо грузовик. Я скомандовал Павлу разворачиваться. Додж быстрее ЗиСа, мы обогнали грузовик и знаками показали ему остановиться, сами тоже начали останавливаться. Тот нас объехал и прибавил скорость. Мы рванули за ним.
  
  
  
   Женя оказалась в отделе не потому, что она моя жена, а потому, что у неё был контакт с Хуун, так как она была единственной женщиной в роте и медработником, который выхаживал её. Ей Хуун доверяла не меньше, чем Саше, если не больше. Всё-таки, Саша - мужчина, а у Хуун - комплекс против мужчин. Сложности у них начались почти сразу: Хуун попросила Сашу повенчаться в церкви, а Сашка - атеист, хоть и крещённый, причём активный. Он обалдело сообщил мне об этом, и сказал, что это невыполнимое условие. Нам с Евстигнеевым пришлось приказать ему согласиться с условиями Хуун. Женя нашла свадебное платье, вместе с Хуун переделали и перешили его на Хуун. Та попросила Женю быть восприемницей на свадьбе. Женю я предупредил заранее, чтобы не препятствовала Хуун, хотя Женя тоже была неверующей. Но, "шпионский роман" уже захватил Евгению, она всё примеряла через него. Пока ход романа её устраивал, несмотря на то, что приходилось подолгу вести разговоры с Хуун, а потом подробно переписывать их в протоколах. Выяснилось, что по-английски Хуун говорит как по-фински, свободно, отец из семьи английских дипломатов, но родился и вырос в Гельсингфорсе. Мать - православная финка, заставившая мужа перед браком поменять вероисповедание. Убеждённая, строго соблюдающая посты и таинства. Она так же и воспитала дочь. Поэтому Сашке приходилось подстраиваться под требования Хуун. Основную роль в их семье играла мать, поэтому, было принято решение, в первую очередь, работать через неё. У дочери был ранее плотный контакт с матерью. Отец, несмотря на довольно долгий брак, по словам Хуун, всегда прислушивался к матери и считал её чрезвычайно умной, и обладающей даром предвидения, женщиной. Венчались молодые в Никольской церкви. Саша был в парадной форме со Звездой Героя на груди, всеми пятью орденами и тремя медалями. Несмотря на то, что церковь не приветствовала съёмки во время таинства, после переговоров, отец Петерим разрешил снимать внутри церкви. Снимки нам были нужны для давления на Рамсая: он возглавлял в правительстве и парламенте "партию войны", и публикация таких снимков могла серьёзно повредить его карьере. Это наш козырный туз в рукаве.
   Свадьбу отмечали в квартире у Овечкиных. Она меньше нашей, четырёхкомнатная, и сами комнаты поменьше, но обставлена очень хорошо, в едином стиле: "под барокко". Хуун сидела очень серьёзная, немного напряжённая. По-русски она понимала ещё плохо, поэтому вылавливала знакомые слова и просила переводить то Сашу, то сидящую рядом Женю. Но, охотно танцевала со всеми. Во время танца, она и сказала мне заветную фразу: "Как бы я хотела, чтобы здесь и сейчас были мои родители. Такой счастливый день для меня, а их рядом нет!" Клиент созрел для контакта!
   - Напиши матери обо всём, что с тобой произошло. Я постараюсь, чтобы письмо попало по адресу через Швецию.
   - Правда? Можно?
   - Я когда-нибудь тебе врал? Пусть это будет моим свадебным подарком тебе.
   - Нет, Вы всегда говорите только правду, какой бы горькой она ни была. У Вас такая особенность, Максим. Саша Вас очень любит и уважает. И Вам всегда будут рады в нашем доме.
   А вот тост мой, которым я пожелал Саше и Хуун долгой и счастливой жизни не сбылся, но тогда я этого не знал.
   Подъезд, который занял второй отдел, наполнялся мебелью, радиостанциями, телефонами, людьми первого отдельного Ударно-Штурмового Корпуса. Курсанты школы ГРУ, в количестве 56 человек, несли охрану помещений, пугая по утрам дворников на пробежке. Самыми шумными оказались "летуны":у них вечно что-то шипело, громко работала радиосвязь, они больше всех бегали по подъезду, к сожалению, толку от них было довольно мало. Пришлось собирать специальное совещание, посвящённое именно им. Мужики обиделись и надулись. Но, командир корпуса генерал-майор Трубачёв, Василий Алексеевич, у которого появилась возможность свести счёты с "летунами", быренько их построил, и заставил задуматься о потерях, которые несёт или может понести корпус при плохой работе лётчиков. В итоге, была ликвидирована главная проблема: бомбардировщики входили в корпус, а полки сопровождения находились в воздушной армии. Нам их передали. Порядка стало больше. С Василием Алексеевичем отношения сразу же сложились: мы знакомы ещё по 41 году, он был замом у полковника Донскова во время боёв под Тосно и Шапками, и мы с ним виделись чаще, чем с Семёном Ивановичем. Он возил донесения от 1-й дивизии ко мне в Тосно. То, что я был лейтенантом, а он - подполковником, его не смущало. У него свой участок, у меня свой, связь у меня, боеприпасы у меня, начальство тоже чаще у меня. Когда требовалась помощь, никто друг другу не отказывал, одеяло на себя не рвал. Самой дивизией командовал теперь генерал-майор Козик. Ничего плохого или хорошего о нём сказать не могу. Хороший хозяйственник из него бы вышел... Главное, что его интересовало, всегда было снабжение. Дивизия при нём всегда была накормлена, имела полуторный запас патронов и снарядов, лучшее на фронте обмундирование и экипировку. А разве этого мало? И людей своих никогда не обижал и не обделял. То, что инициатива отсутствовала...Зато приказы выполнялись от "А" до "Я". Со страшным скрипом отдал снайперов в отдельную группу. Но, без оружия. И начал готовить новых. Молодец!
  
  
   В этот момент ожила волна, зарезервированная для генерала Паасонена. Он проявил интерес к контакту. Меня новость застала в Михайловском, где я перебирал захваченные документы 4 дивизии. Евстигнеев приказал срочно прибыть в Ленинград. Два Доджа поглощали километры, когда раздалась команда "воздух": подловили нас у Чаплино. Местность открытая, один из Доджей без вооружения, а четыре тупорылых "Кёртисса" разворачивались для атаки. Влипли! Оба водителя остались в машинах. Три МГ, два ДП и Браунинг изготовлены к бою. Пулемётчики открыли огонь, а водители пытались развернуть машины под углом к атаке, Саша бесполезно кричал по рации, вызывая прикрытие. Больше всего пробоин насчитали потом в ротном Додже. У нас трое убитых и пять раненых. Самолёты провели три атаки и преспокойнейшим образом удалились. Двигатель одного из Доджей выведен из строя, пришлось брать на буксир. На место прибыли только к утру. Чёрт возьми! Если над полем боя нам удаётся создать прикрытие, то все дороги, это просто полигон для немецкой и финской авиации. Самая тяжёлая потеря: Павлик Андреев. Он сидел за рулём Доджа. Уже в корпусе поднялся к "летунам".
   - Что с Вами, майор? Ранены?
   - Нет, но ординарца моего убили. Какой полк финнов имеет Кёртиссы в районе Олонца?
   - Авиаполк LeR 1.
   - Где базируются?
   - В Салми.
   - Проштурмовать можем?
   - Можем. Но, они растаскивают машины по капонирам, которые находятся довольно далеко от ВПП. Точных данных у нас нет.
   - Вояки! -"Ночи светлые, высадить группу в районе Салми сейчас не удастся." - Вышлите туда разведку, найдите чёртов аэродром.
   - Есть, товарищ майор! Запишите в журнал заявку и распишитесь. - дежурный протянул мне книгу.
  
   Я пересел в Виллис и поехал в разведупр. Евстигнеев спал в комнате за кабинетом, пока его будили, успел выпить полграфина воды у него со стола.
   -Ты почему так поздно и весь в крови?
   - Развели нас, товарищ генерал! Как детей малых, развели. У меня 8 раненых и убитых, из двенадцати. Атаковали под Чаплино 4 "Кертисса". За нами шла колонна, не шибко уж и прикрытая. Цель гораздо более жирная. Эти четыре борта висели в стороне и никаких действий не предпринимали, пока мы не оказались на дороге, где укрыться негде. Там и подловили. Я заходил к летунам. По журналу за 5 минут до этого, восьмёрка "Кертиссов" связало боем дежурную восьмёрку 555 полка. Помощь нам они оказать не могли. У нас: один крупняк, а остальное - пехотные пулемёты. Павлика убили!
   - Андреева?
   - Да! Это этот сука, Паасонен, придумал. Знали "финики", что я в Михайловском. Слушают и Вас, Пётр Петрович, и нас. Надо чаще волну менять. Но, не сейчас. К "летунам" я заходил, на них надежды никакой. Я два часа назад отправил Сашку обратно в Михайловское. Через час, как рассветёт, устроим "концерт", что я не приехал, что Вы меня ждёте в управлении, срочно, а я задерживаюсь. Саша доложит, что ждали утра, так как не безопасно, что в соседней части потери двух машин. Дескать, выезжаем в пять утра на двух доджах. Пойдут четыре машины. Две уже вышли, ждут остальных в Подпорожье. У всех машин сзади прицеплены четырёхствольные зенитные пулемёты. И по четыре пулемёта на каждой. Пойдут растянутой колонной: один впереди, один сзади и два в центре плотной колонной. Встретим, сволочей.
   - Считаешь необходимо?
   - Иначе мы этого стервеца не выхватим. Он считает нас глупее себя.
   - Сашка в курсе?
  
  
   "Эх! Показуха-показуха! Но в армии без неё никак! Слава богу, траву красить не надо!" Начальников ГШ привезли к УР Подберезье, он максимально похож на те укрепления, которые предстояло брать в Новгороде. Там показали десантно-штурмовой батальон: рослых мужиков в кирасах, поголовно вооруженных ДП и автоматическими винтовками, с удобными ранцами за спиной, сшитыми по типу РД. Две батареи САУ-152 и две роты КВ. И снайперскую группу, вооружённых ПТРС. Второй номер имел АВС или СВТ. Показали штурм УР, который, естественно, прошёл как по маслу. Но, САУ стреляли холостыми, а вместо тола использовались имитационные шашки ШИРАС-122. Начальство посмотрело на кирасы, которые были украшены вмятинами и царапинами от настоящих пуль, с уважением. Поговорило с бойцами, за спиной которых уже было три финских "укрепа", и, с интересом, рассматривало звездочки и домики на стволах орудий САУ.
   - Это что за "цирк"?
   - "Звезда" - танк или противотанковое орудие. "Домик" - капонир или дот.
   Посмотрели на вмятины на лобовой броне. Василевский что-то писал в блокноте. Генерал-майоров Козика и Трубачёва забросали вопросами по каждому элементу экипировки: для чего и как.
   - Сколько у Вас таких корпусов? - спросили у Говорова.
   - Один.
   Познакомились со структурой и управлением. Причмокнули, что механизация корпуса 100%. За два дня корпус переместился на 220 километров на 80%, остальное вооружение и снабжение переместится в течение суток.
   - Расчётная подвижность у нас выше, чем у немецкого корпуса. Немного сдерживают лётчики. Им требуется вдвое больше времени, чем механизированным соединениям. Но выделить дополнительные батальоны аэродромного обслуживания фронт, пока, не может.
   - Хорошая задумка, товарищ генерал-лейтенант!
   - Товарищ Жданов очень помогал, ну, а придумал всё Иволгин, мы только оформили всё соответствующими приказами и решили организационные вопросы. Кроме всего, в корпус входит десантно-транспортный дивизион самоходных десантных барж. Экипажи набраны из морской пехоты Ленфронта.
   - Я ж вам и говорю, что Вы 10-й части его способностей не используете! Двигайте! Двигайте наверх! Иначе заберём!
   Начальство проехалось по позициям, которые начал занимать корпус, заглянули и в роту Коршунова. Бойцы ели глазами маршальские звезды, а Василевский отмечал в блокнотике отличия в экипировке и вооружении роты. Пробежались даже по "закромам" Дементьева.
   - А почему наши пулемёты мало используете?
   - Из-за дискового питания занимают больше места, товарищ маршал. Если бы у ДП была неразрывная лента на 150-250 патронов, цены бы ему не было. А так приходится использовать МГ-34, ну, а лучше всех: МГ-42, но их у нас мало, пока. Там есть планка для оптического прицела и станок. Таких у нас 16 штук. Используем при прикрытии проходов групп и при их встрече на возврате.
   - Все бойцы умеют пользоваться немецким оружием?
   - Да, любым. И финским, и шведским, и союзным. Изучаем всё. И могут водить любую технику. Все - парашютисты. В общем, отряд особого назначения.
   - Как компенсируете потери?
   - За счёт школы ГРУ в Ленинграде. Пополнение идёт только оттуда. Практику приёма пополнения из маршевых рот и из разведрот фронта прекратили с марта месяца, когда состоялся первый военный выпуск в школе. Ну и следим за тем, чтобы из госпиталей не направляли в другие подразделения. Первый взвод показал приёмы захвата и удержания противника, рукопашный бой. Рота находилась в немецких блиндажах в Подберезье, было видно, что Шапошников и Василевский впервые находятся в хорошо построенном и грамотно продуманном Укрепрайоне.
   - Добротно сделано, даже придраться не к чему! А там что за работы?
   - Восстанавливаем повреждённый при штурме капонир, и приходится немного расширять его под ЗиС-3.
   - То есть, укрепрайон готовите к боям?
   - Да, товарищ маршал. - ответил Говоров. - Готовимся встретить Манштейна на всех участках фронта.
   - Срок готовности операции по освобождению Новгорода?
   - Зависит от прохода СДБ по Свири. Пока караван движется беспрепятственно. Подходит к Свирьлагу, Верхнюю Свирь прошли без происшествий. СДБ из-под Важин вошли в Волхов, проходят шлюзование на Волховской ГЭС в Волховстрое. К вечеру подойдут сюда к "Теремцам". Сама операция разбита на три этапа: первый: захват Трубичино. Немцы уже привыкли, что мы пытаемся взять его с севера, там, где зимой мы его первый раз взяли. Мы высадим десант в авиагородке, предварительно выведя на прямую наводку дивизион САУ под Новониколаевской. Вот сюда, на опушку леса. Отсюда авиагородок как на ладони. Удара с двух сторон немцы не любят, это их тактикой не предусмотрено. Начинают на севере, а мы под шумок. Дальше перебрасываем танки на остров у Новой Деревни. Качественной противотанковой обороны у немцев там нет, только по берегу. И последний удар - по аэродрому в районе Юрьево, он больше всего мешает взять Новгород.
   - Протока не судоходная!
  
  
   Результатом небольшой пьянки в Смольном стало решение: формировать второй ударно-штурмовой корпус на базе 8-й армии, базирующейся на Ораниенбаумском пятачке. Василевский обещал помочь с артиллерией особой мощности, людьми и снаряжением. Расставаясь, многозначительно сказал, что не прощается.
   - Буду отслеживать Ваши дела, товарищ полковник. Очень нужная, и своевременная инициатива.
   - Через пару недель посмотрим, насколько хорошо мы напугали фон Кюхлера. - сказал Говоров.
   - Не ослабляйте давления вправо. К августу закончить формирование второго корпуса! Автомашины и авиацию для него мы подбросим.
   Проводив Представителей Ставки, все разъехались отдыхать, кроме тех, кому предстояло работать на юге. Мы с Женей вернулись домой. Женя пожаловалась, что не слишком хорошо себя чувствует, похоже, что начинается токсикоз, а через неделю первый ГОС. Она пошла спать, а я поднялся наверх и попросил сводку по потерям и свежие РДО. Больше всего интересовало: как прошла высадка Саши Овечкина в Ботническом заливе. Д-3 докладывала, что высадка произведена чисто. Саша должен был легализироваться в Швеции и подготовить место для проведения переговоров и вербовки Рамсая. Документы ему сделали на имя финского луутенанта, который дезертировал из Финмаркена, так как поссорился с гестапо. Такие истории контрразведка Швеции, пока, кушала. Не выдавала таких людей ни финнам, ни немцам. Документы подлинные, разведка Северного флота выхватила этого бедолагу несколько недель назад под Неллимелти. Он и рассказал о своей ссоре с гестапо. Теперь Сашке предстояло пройти через фильтр шведских разведслужб и получить статус беженца. Женя сказала, что Хуун скучает и плачет по ночам. Но днём держится на уровне. Помогает с переводами финских и немецких документов, приглашала нас к себе, как только будет время. Из Финляндии пришло два письма, для неё: одно от матери, а второе от отца. Карл Хенрик Вольтер Рамсай, всё-таки, не выдержал: написал младшей дочери, своей любимице. Письмо было довольно сухим, в нем говорилось о великих страданиях, выпавших на долю маленькой Финляндии, оказавшейся заложницей битвы великих держав. В укоризну дочери ставилось, что она не понимает исторического предназначения этой войны для восстановления Великой Финляндии: от Ботники до Белого моря. Что, поддавшись на обаяние молодого человека, она променяла великую идею на удел домохозяйки.
   Хуун ответила коротко: Великая идея заморозила меня под русскими Важинами, а отогрели меня и вылечили люди, которых ты называешь врагами. Что-то не так в твоей теории, папа. Что-то не так было и есть в той и этой войне. Нам говорили, что мужество и героизм финского солдата почти принёсли нам Победу, но нас предали великие державы. Сооружения у Важин называли более сильными, чем линия Маннергейма на Карельском перешейке. Я хорошо помню тот приезд делегации Правительства. Нас уверили в этом, но они пали в один день. В один день пал Свирьлаг, такая же участь была у Куйтежей и Кургино. А ведь их защищали мужественные и героические финские воины, которых больше нет. Одни замёрзли, как я, другие убиты. Я разговаривала с теми, кто остался жив и попал в плен. Они говорят, что паёк в лагере больше, чем на позиции, и, главное: нет "молотов Молотова", русских крупнокалиберных снайперских винтовок, спасения от которых нет. Стоит высунуться, и конец. Задумайся об этом, папа. Великая идея постоянно требует жизни наших людей, а их совсем немного. В Ленинграде проживает больше людей, чем во всей Финляндии. Русские не хотят этой войны и дают нам шанс выжить. Другого шанса у нас не будет.
   Письмо ушло в Швецию, и я подумал, что преодолеть упёртость господина Рамсая нам не удастся.
  
  
  
   Панфилов принял меня в том же кабинете. Глаза усталые, красные от бессонницы.
   - Отставить! - приказал он, отменив мою попытку доложиться по-уставному. - Проходите, садитесь, Максим Петрович, разговор у нас долгий! Зовут меня Алексей Павлович. Пришло время познакомиться по-настоящему, полковник. Расскажите о себе!
   - Часть моих воспоминаний, Алексей Павлович, стёрто немцами в июле сорок первого.
   - Я знаю. Так и не вспомнили ничего?
   - Узнал о себе много, от других людей, а память, нет, память не восстановилась. Матери и отца в городе нет, в дом попала бомба. Зацепиться не за что. Отдельные разговоры с сослуживцами по школе ничего не дают. Не помню ничего. Так что, всё, что происходило до 4 июля 41 года, знаю только по анкете и автобиографии.
   - Это ничего страшного, люди, Вас знавшие в тот период, характеризуют Вас положительно, хотя отмечают, что некоторыми навыками, которыми Вы сейчас свободно владеете, Вы не обладали. Ну, например, никто не помнит, чтобы Вы владели английским языком, но при этом в совершенстве знали финский. Сейчас положение строго наоборот: немного владеете финским, но свободно говорите на английском и немецком. Тем не менее, отпечатки пальцев совпадают идеально, роговица тоже, но в ней есть изменения, связанные с контузией. Ряд радужек потемнел. Однако, все врачи, которых мы привлекали к этому исследованию, однозначно определяют Вас как Иволгина Максима Петровича. Но, собственно, я не об этом. Пусть это удивляет врачей и психологов, мы будем пользоваться этим феноменом. Как Вы считаете, Вы готовы работать в Швеции?
   - Нелегально?
   - Да.
   - Нет, не готов. И, если честно, не хочу уходить с фронта. Мне кажется, что я нужнее на своём месте: фронтовая разведка, проведение фронтовых операций, чем при сборе информации по вероятному противнику, тем более, в нейтральной стране.
   - Честный ответ, Максим Петрович. Но, то, что Вам удалось сделать по Финляндии, необходимо развивать. Сейчас в неё вцепятся спецслужбы всех стран, и будут тащить её в свой лагерь. Не будем забывать о том, что наш союз с Великобританией и Америкой носит сугубо временный характер. А требуется сделать из Финляндии нейтральное государство с дружественным нам режимом. Так, чтобы в дальнейшем не возвращаться к этому вопросу. Двух войн достаточно. Есть мнение: поручить Вам это направление. Для этого Вам надлежит выйти на непосредственный контакт с теми людьми, которых Вы привлекли к этому процессу. Так что, в Швецию придётся лететь. И нелегально.
   - Там же работает Овечкин.
   - Уровень не тот. Просто командир взвода. Силовик. Боюсь, что переиграет его Паасонен, или сдаст, либо шведам, либо немцам. А Вас он сдавать не будет. Он знает, кто Вы, и, несмотря на вашу молодость, Вы - начальник финского отдела. От Вас, во многом, зависит его дальнейшая судьба в послевоенной Финляндии. Он эту ставку уже сделал. Теперь наш ход.
   - Наш, но, почему нелегально?
   - Потому, что быстро перебросить Вас туда невозможно. Есть только один ход! Наша резидентура в Швеции ведёт одного коммерсанта из Португалии. Есть мнение, что он работает на абвер, но, работает аккуратно и ещё не попадался. Произведём его подмену. В случае, если переговоры будут удачны, вы и Овечкин уходите морем.
   - Мне откровенно не нравится эта идея. Вариант отхода примитивен. Лодка может не дойти, либо туда, либо обратно. Проще приехать в Швецию легально, хоть в составе делегации, хоть на работу в торгпредство или посольство, а там уйти, а возвращаться легально, через посольство. А Сашку возвращать через Финляндию после завершения войны с ней.
   - Не хотелось бы мне раскрывать тебя в шведском посольстве...
   - Делаем документы на другое имя. И слегка меняем внешность, форму снимем.
   - Хорошо. - он снял трубку телефона и куда-то позвонил. Через полчаса я был перекрашен, на мой нос нацепили очки, сбрили несбриваемые усы, сфотографировали это безобразие и начали готовить документы на представителя "Главстанкоимпорта".
   Если англичане выдали визу в тот же день, то нейтральная Швеция тянула с ответом, как могла. Товарооборот со Швецией у нас упал настолько, что приезд нового представителя в Торгпредство выглядел уж больно подозрительным. В общем, начальник был прав, требовалось лететь нелегально, но вот возврат был очень затруднителен, почему Панфилов и склонял меня к работе в Швеции надолго. Если шведы будут тянуть и дальше, то у него лопнет терпение, и всё пойдёт по его варианту. Меня выручил Паасонен, с которым продолжалась постоянная работа. Узнав, что шведы не дают визу, он сказал, что документами и визой обеспечит он. Фотография у него есть. Пришлось возвращать волосам естественный цвет. А усов в школе у меня не было по уставу.
  
  
   - Вы, господин полковник, показали себя очень обязательным человеком. И последовательным. Так что, с Вами приятно вести переговоры, когда знаешь, что партнёр надёжен. Вторая проблема, которая стояла передо мной, это настроение в нашем обществе и нашей армии. Довольно большое число людей поддерживали реваншистские настроения. Более того, они жаждали реванша за ту войну. Делая свой доклад в парламенте, я даже не рассчитывал, что найду поддержку в правом крыле, которое сейчас составляет большинство в парламенте. Считал, что Рамсай выступит против завершения войны, тем более, что Гитлер занял довольно значительные территории в западной части СССР, и ещё достаточно силён. Неожиданно, а он выступал сразу после меня, он сказал фактически тоже самое: для ведения длительной войны у нас нет ни средств, ни ресурсов. Три дня назад Парламент утвердил его кандидатуру на пост Министра Иностранных Дел республики Финляндия, и поручил ему начать переговоры с СССР о перемирии. Я был у него на аудиенции, и доложил о наших с Вами контактах. Я здесь с его разрешения и хотел бы Вас познакомить лично. Если Вы не возражаете и имеете полномочия на эту встречу. Единственное, он бы не хотел, чтобы на встрече кто-либо присутствовал, кроме него. В том числе, и я. Меня уполномочили только договориться о встрече, и обеспечить безопасность. Здесь, в Швеции, очень сильны позиции Абвера. Надеюсь, что Вы не будете возражать против присутствия моих людей, но, только на улице.
   - Я не считаю это необходимым, господин генерал. Достаточно обычной охраны Министра. Место тут тихое.
   - А Вы предлагаете встретиться с ним здесь? Место не очень подходящее. Ресторанчик, конечно, уютный, но, я не уверен, что Министр согласится ехать в Уппсалу. Он планировал встретиться с Вами в Стокгольме.
   - Там обеспечить безопасность Министра будет гораздо сложнее. Да и я нахожусь здесь легально, поэтому эта встреча может откровенно помешать мне. Ведь у владельца яхтклуба вряд ли есть общие интересы с Министром иностранных дел. А так, привозите министра сюда, берёте яхту, немного покатаетесь, затем обед или ужин, а я - завсегдатай этого ресторанчика. Случайная встреча. Подойду к нему взять автограф. Самое "пустое время" в ресторане c 16 до 18 часов. Во всех остальных случаях, мне придётся сразу же уходить на нелегальное положение. Договорились?
   - Да, в осторожности Вам не откажешь, полковник!
  
  
   В тот же день на стол командующего Ленфронтом легла записка о том, что финны начали отвод войск от Свирьстроя к Олонцу. Он доложил об этом Жданову и Сталину. Сталин вызвал Панфилова:
   - Доложите ситуацию по переговорам в Швеции.
   - Там работают два моих сотрудника: полковник Иволгин и старший лейтенант Овечкин. Они провели встречу с начальником разведки Финляндии генералом Паасоненом, разработку которого начали ещё в апреле месяце. С целью создания условий для проведения предварительных переговоров, в Швецию был заброшен старший лейтенант Овечкин, зять теперешнего Министра Иностранных дел Финляндии Карла Хенрика Вольтера Рамсая. Он, также, в разработке с апреля месяца. Удалось воздействовать на него через его дочь, захваченную на Ленфронте под Важинами разведчиками полковника Иволгина. Она сумела убедить отца в бессмысленности продолжения войны. В ходе проведения операции, воздействие на противника производилось как психологическими, так и военными методами. С этой целью на Ленинградском фронте был создан Первый Отдельный Ударно-Штурмовой корпус, с помощью которого брались сильно укреплённые районы обороны финнов. Кроме того, два таких корпуса успешно применялись и в операциях против немецкой армии. В ходе операции финнами было поставлено одно предварительное условие: не допустить оккупации Финляндии войсками 11 армии Гитлера. Для этого Ленфронт активизировал боевые действия на Новгородском направлении, взял Новгород и вынудил противника перебросить 11 армию под Ленинград. Нами, полковником ГРУ Иволгиным, и командованием Ленфронта, был подготовлен участок фронта, на котором были созданы замаскированные Укрепрайоны, и подготовлен огневой мешок для армии Манштейна. Измотав противника в наступательных боях, войска фронта пропустили его во второй подготовленный мешок, и, после того, как Манштейн подтянул туда второй эшелон, захлопнули этот проход ударами 2 Ударной армии и второго ударно-штурмового корпуса. Как только Манштейн оказался в мешке, поступило предложение Паасонена о личной встрече. Мы организовали переброску полковника Иволгина в Швецию, при этом финская сторона взяла на себя его легализацию в Швеции, так как шведы отказали ему в визе. Ранее финны брали на себя некоторые обязательства и неукоснительно выполняли их. Так, например, пропустили наши десантные корабли по Свири в Волхов в ходе освобождения Новгорода.
   В настоящий момент времени проведена встреча с Министром Рамсаем, который приехал в Швецию и заявил, что уполномочен Парламентом республики начать переговоры о перемирии на условиях СССР: отвод войск на линию границ 1940 года и заявлении о том, что Финляндия отказывается от союзных отношений с Гитлером и требует вывода немецких войск с её территории. То есть, товарищ Сталин, Ваше Указание: в кратчайшие сроки вывести Финляндию из войны и освободить Волго-балтийский водный путь и Кировскую железную дорогу путём создания условий для мирных переговоров с финнами, Главное Разведывательное Управление Генштаба выполнило. Дело за дипломатами.
   Сталин во время доклада неторопливо ходим по кабинету, и курил.
   - Из Вашего доклада, товарищ Панфилов, следует, что все события на Ленинградском фронте в течение марта-августа месяца были частью операции ГРУ. Это так?
   - Точно так, товарищ Сталин.
   - Товарищ Василевский! Ваше мнение?
   - Да, товарищ Сталин. Так или иначе, во всех событиях на Ленфронте активнейшее участие принимал 2 отдел ГРУ ГША, и лично его начальник полковник Иволгин.
   - А как Вы считаете, товарищ Панфилов, мы могли получить больше от финнов на этом этапе? Например, повернуть их оружие против немцев.
   - На этом этапе это было невозможно. Это цель следующего этапа операции.
   - Товарищ Василевский?
   - У меня аналогичное мнение.
   - Товарищ Молотов! Дайте распоряжение товарищу Коллонтай принять делегацию Финляндии. Товарищ Панфилов, передайте эту информацию по своим каналам финской делегации. Подготовьте награждение людей, принимавших участие в операции. Иволгин, Иволгин... - Сталин открыл блокнот и начал просматривать его назад.
   - Это тот капитан, командир роты разведки Ленфронта, который вскрыл направление немецкого удара. - напомнил Сталину Василевский.
   - Да-да! Шапошников просил ему Суворова первой степени, а я подписал вторую. Припоминаю. Исправим ошибку. Товарищ Василевский, подготовьте приказ о передислокации освобождающихся армий на харьковское направление. В первую очередь - 7-ю воздушную армию. Это - срочно!
   - Есть, товарищ Сталин.
   - Все свободны. Товарищ Панфилов! Как у Вас дела с армией Андерса?
   - Генерал Андерс колеблется, и постоянно придумывает отговорки, как только речь заходит об отправлении на фронт. Мне кажется, товарищ Сталин, что его необходимо отстранить от командования.
   - Его кандидатура согласована с правительством Польши и британскими союзниками.
   - Британцы пытались помешать Иволгину встретиться с Рамсаем, товарищ Сталин. Иволгин, в день встречи с Рамсаем, обнаружил наблюдение за Рамсаем, и уничтожил трех агентов. Он считал, что это немцы. Сейчас выяснилось, что это были сотрудники британского посольства. Англичане требуют от шведов выдать им убийц "британских дипломатов". Убийство "взял на себя" генерал Паасонен, так как он отвечает за безопасность переговоров. Но, Рамсай и Паасонен в курсе, что ликвидацию провёл Иволгин. Как они себя поведут в этой ситуации неизвестно. Рамсай, по национальности, англичанин. Но, товарищ Сталин, возможности вывезти Иволгина из Швеции, у нас нет. Я передал приказ нашему резиденту в Стокгольме ввести в действие запасной вариант легализации Иволгина. Но удастся ли ему уйти от Паасонена и получить другие документы - неизвестно.
   - Какие ещё методы Вы можете задействовать?
   - Затрудняюсь Вам сказать, товарищ Сталин. Будем надеяться на то, что разведчик Иволгин опытный, и с Паасоненом работает уже полгода. Может быть, объявить о нашем успехе союзникам? В конце - концов, извиниться, сославшись на то, что переговоры были секретными, и Иволгин имел приказ обеспечить безопасность переговоров любым способом.
   - Вы считаете, что Рамсай может сдать Иволгина англичанам? Он же понимает, что Иволгин - ключевая фигура. Дайте указания Иволгину и второму разведчику выходить из операции немедленно.
  
  
  
   Ордена вручал в наградном отделе Шверник. Внешне всё обыденно. Хуун, скорее всего и не поняла, что получила высший орден СССР. Спросила только:
   - А у Саши ведь есть такой?
   - Есть, его вместе со званием Героя Советского Союза вручают.
   Вышли из дворца, я показал ей куда идти, а мне в другую сторону. Молодой командир НКВД мельком взглянул на документы.
   - Вас проводят, товарищ полковник. Оружие сдайте, пожалуйста.
   Я вытащил свой Браунинг НР, взамен получил номерок, который вложил в кобуру.
   Поднялся за другим командиром на третий этаж.
   - Ожидайте! - сказал Поскрёбышев. - Можете курить.
   Прошло более двух часов. Несколько раз в кабинет входили и выходили разные люди. Несколько раз пришлось вставать, приветствовать старших по званию. Наконец из кабинета вышел Василевский, поправляя свой чуб.
   - А, полковник! Здравствуйте! Проходите!
   - Здравия желаю, товарищ генерал.
   Он пропустил меня в кабинет, сам вошёл следом.
   - Полковник Иволгин, товарищ Сталин. Прибыл по Вашему приказанию.
   - Здравствуйте, товарищ Иволгин. - сказал Сталин, взял с края стола какие-то бумаги и подошёл к нам. Василевский стоял рядом со мной.
   - Получил Ваш отчёт о проведении операции. Что Вы можете сказать о новом Правительстве Финляндии? Вы же были при его формировании.
   - Рамсай и Маннергейм убрали из него всех, кто хотел продолжить войну с СССР. Много говорилось о дружбе с СССР и об изменении политики в отношении СССР.
   - Как далеко собираются идти финны в обострении отношений с Германией.
   - С помощью авиации Балтфлота, они отбили немецкий десант на Гогланд, товарищ Сталин. И начали передачу острова нашим частям. На Севере войска пока придерживаются нейтралитета, но усиливаются за счёт выводимых из Карелии частей и соединений.
   - А не воспользуются они этим, чтобы взять Мурманск?
   - Это плохо согласуется с проводимой политикой.
   - Принято решение о восстановлении дипломатических отношений с Финляндской республикой. Есть мнение назначить Вас военным атташе в Финляндии. От Вас требуется установить плотные отношения с командованием Финской армии и предотвратить возможный переход финнов на сторону немцев. В случае возникновения военного конфликта между немецкой и финской армиями, оказать помощь в координации действий финнов и войск Ленинградского и Карельского фронтов. Продолжать контакты с Президентом Финляндии, и, особенно, с Министром иностранных дел Рамсаем. Особое внимание обратите на морские перевозки и полное отсутствие транзита немецких войск через территорию Финляндии. Соответствующую помощь со стороны нашей политической разведки Вы получите. Обратите особое внимание на таких политических деятелей как Паасикиви и Кекконен. Больше контактов со старофиннами, товарищ Иволгин. Наша глобальная задача привести внешнюю политику Финляндии в соответствие с их взглядами. И не забывайте, что сам Маннергейм и его окружение люто ненавидят Советскую власть, и, готовы, в очередной раз, предать нас, как только представится возможность. Назначая Вас на эту должность, мы рассчитываем на то, что Вы умеете пользоваться "кнутом и пряником", что и доказали во время проведения операции "Второй отдел". И не случайно Вам сегодня вручили высший полководческий орден СССР. Мы довольны итогами проведённой операции, но рассчитываем получить ещё одного союзника в лице Финляндии. Во многом это будет зависеть и от Вашей работы, товарищ Иволгин.
   Он протянул мне документы, которые держал в руке. Аудиенция окончена. Моего мнения по поводу назначения никто не спрашивал.
   - Разрешите идти, товарищ Сталин?
   - Идите!
  
  
   Подходили многие дипломаты из разных стран, кроме воюющих с нами, их в зале не было, как не было и британцев, и американцев. Они, пока не прореагировали на заключение перемирия и находились в состоянии войны с Финляндией. Был француз, но он представлял Виши, а не "Свободную Францию". Стремительность, с которой действовали мы с Рамсаем, Сталин и Маннергейм застала врасплох не только Германию, но и союзников. Пока, только Президент Рузвельт поздравил Сталина с большим стратегическим успехом. Британцы, которым всё это не понравилось, тем более что было сопряжено с убийством трех агентов, пока медлили с признанием Финляндии невоюющей страной и медлили возвращать посольство. Они считали, что большинство финнов воспротивятся такому решению правительства, и сменят его. Интересы Британии представлял здесь старшина дипломатического корпуса посол Швеции Карл Хейнстрём. До него старшиной был, естественно, немецкий посол в Финляндии фон Блюхер, который уже покинул страну, за день до моего приезда. Часть немецкого посольства ещё находилось в Хельсинки, но упаковывала чемоданы. Интересы Германии, как ни странно, представлял всё тот же посол Швеции. Удобная позиция! Такой канал утечки информации! Нас церемонно представили и ему. Я, на первой же встрече с ним, высказал удивление по поводу совмещения этих обязанностей.
   - Швеции давно пора определиться, на чьей она стороне: Объединённых Наций или Оси.
   - Но, господин атташе, Вы же контактируете с послом Японии! А он находится в состоянии войны с Великобританией и США. Если обе страны доверяют мне, то почему я должен отказывать им? Швеция - нейтральная страна. Мы на своей стороне.
   - Мы уважаем Ваш нейтралитет, но он какой-то однобокий. Германии вы разрешаете значительно больше, чем нам и нашим союзникам. Ну, вот, например, мне требуется виза Вашей страны. По состоянию дел мне придётся часто ездить или летать в Стокгольм.
   - Министерство Иностранных Дел непременно рассмотрит этот вопрос, но, заранее я не могу ничего пообещать.
   - Второй момент: это транзит через Швецию немецких войск.
   - Этот вопрос зафиксирован договором с Германией 1940 года для снабжения группировки войск, обороняющих бывшую Норвегию. Германия - крупнейший партнёр Швеции во внешнеэкономических вопросах. Не думаете же, Вы, что в тот момент, когда войска Гитлера оккупируют большую часть Европейской территории СССР, Вы можете диктовать нейтральной стране, что она должна делать, а что нет, полковник! - "Вот наглая шведская морда!"
   - Некогда, войска Карла 12-го были в тех же местах, что и Гитлер сейчас. Не припоминаете, чем это кончилось для него? Честь имею, господин посол!
   Возле "шведского стола", ко мне подошёл Рамсай, и предложил пройти в его кабинет. Там я задал вопрос об готовом эшелоне с зерном и консервами.
   - Требуется определить маршрут движения по степени готовности путей и сообщить об этом Президенту.
   Рамсай снял трубку телефона и позвонил в Министерство транспорта. Затем довольно долго разговаривал с Маннергеймом. На Карельском перешейке сейчас странная ситуация: войска перемешались. Во многих местах финны оставили линию обороны, но ещё не успели вывести войска за нашу границу. Вся финская армия находится в движении. Железнодорожные пути забиты воинскими эшелонами, но хлеб важнее. В первую очередь, для социал-демократического правительства Паасикиви.
   - Господин Президент передает Вам привет и наилучшие пожелания Вашей супруге. Эшелон можно пустить через Виипури, Выборг по-вашему. Пограничной страже будут немедленно отданы приказания. Как только он пересечёт границу, мы сделаем важное правительственное сообщение об этом по радио.
   - Лучше завтра в газетах, а не по радио. Немцы могут воспользоваться информацией о нём.
   - Скорее всего, они узнают об этом немедленно, в стране слишком много людей с ними сотрудничающими.
   - Господин министр! Меня уполномочили согласовать с Вами вопрос о сроках прохода 1-го отдельного ударно-штурмового корпуса в Порккала-Удд. Корпус выводится из боёв под Кингисеппом, будет пополнен, и, через две недели будет готов для переброски сюда. По имеющейся у нас информации, фон Кюхлер начал стягивать к Таллину плавсредства. Больших резервов у него нет, но есть вероятность переброски в Таллин войск из Западной Европы. Наши тральщики работают круглосуточно, но немцы активизировали минные постановки в Финском заливе. Они обоснованно беспокоятся, что Балтийский флот может выдвинуться к Таллину, и решить судьбу 18 армии под Нарвой.
   - Я думаю, господин полковник, что нам с этими вопросами требуется ехать в Президентский дворец. Я, конечно, попробую ещё раз поговорить с Карлом Густавом, но... - он опять снял трубку и стал повторять мои вопросы Президенту. В этот момент вошёл секретарь министра и положил на стол ему бумагу. Тот вцепился в неё глазами, но, продолжал говорить с Маннергеймом. Прикрыв трубку рукой, сказал мне, чтобы я шёл в зал и забирал жену, сейчас поедем к Маннергейму. Хочет выпроводить меня из кабинета. Я вышел. Мы с Женей ждали его на лестнице ещё минут двадцать. Наконец, он появился уже одетым.
  
  
   За обедом в штабе корпуса, Маннергейм задумчиво сказал:
   - То, что я сегодня увидел, совершенно не похоже на то, что было зимой 39-го. Совершенно другая армия. Мне кажется, что господин Сталин большой любитель рыбалки.
   - Это почему? - недоумённо спросил корпусной комиссар Воронин.
   - Зимой 39-го, он запустил к нам "воблер", на который клюнули все!!! Понимаете? Все великие державы!
   Разговор никто не поддержал, не потому, что не могли поддержать его, а потому, что за столом сидел бывший враг. Жестокий и умный, один из тех, кого удалось обмануть, на ком оттачивалась наша тактика. На действиях которого, мы учились воевать. Весь этот обобщённый опыт воплотился сейчас в этом корпусе, который продемонстрировал способность молниеносно перемещаться на большие расстояния, поражать любые цели, преодолевать любые водные препятствия. Бывший враг понял, что очень вовремя он вышел из войны. Противопоставить ему было нечего.
   Вечером этого дня стало известно, что Маннергейм наградил Аладара Паасонена орденом Белой розы, без мечей, и был издан указ, навсегда убравший этот атрибут из статуса ордена. Маннергейм приблизил к себе Паасонена, который, позднее, даже редактировал его воспоминания. До этого дня их отношения были достаточно натянутыми. Маннергейм считал Паасонена пацифистом, случайно оказавшимся в разведке. Мы встретились с ним через пару дней после награждения. Генерал, улыбаясь, поздравил меня с получением высшей награды Финляндии, и показал на синюю колодку такого же ордена у себя на груди.
   - Президент, вернувшись из Порккала-Удд, вызвал меня к себе, и предложил работать у него в секретариате.
   - Уходите из разведки?
   - Нет, я буду продолжать курировать её, но уже в должности государственного секретаря. Довольно неожиданное повышение. После моего выступления в Парламенте, маршал был очень недоволен мной, ведь я не согласовал с ним этот вопрос. После посещения Вашего корпуса, он наградил меня. Этим он показал, что не считает ошибкой выход из войны. Авторитет у Маннергейма в стране и армии очень велик. Можно не опасаться более прихода к власти сторонников войны.
   Естественно, содержание этого разговора было немедленно передано в Ставку, а оттуда пришло сообщение, что флот заканчивает контрольное траление, и просили ускорить подготовку высадки. Из разговоров с Паасоненом стало ясно, что гарнизон в Таллине не велик, обороной побережья, считавшейся глубоким тылом, тоже никто не занимался. Взорванные при отходе наши батареи на островах немцы не восстанавливали. Несколько агентов ГРУ, работавшие там, давали схожую информацию. Переданные нам карты минных полей "Насхорн" (между Порккала-Удд и островом Найсаар, всего 1.915 мин) и "Зееигель" (восточнее Гогланда, всего 5.779 мин, 1.450 минных защитников, 200 подрывных шашек), оказались достаточно точными. Всего весной - летом 1942 года немцами в Финском заливе выставлено 12.873 мины. Вместе с минами, которые были выставлены в прошлом году, их количество в Финском заливе превышало 21 тысячу. Но, существовало несколько фарватеров, позволяющих поддерживать относительно безопасное движение кораблей. Самым безопасным оказался северный фарватер, идущий вплотную к финскому берегу. Центральный фарватер был полностью перекрыт многочисленными минными постановками. Самое обидное, что большинство мин было нашими. Арсеналы в Таллине не были эвакуированы в 41 году. И сейчас флот не смог выделить нам для прикрытия практически ничего. Последовали отговорки, опасения, что как только корабли оторвутся от причалов в Кронштадте и Ленинграде, так немедленно попадут под удар немецкой авиации. На ходу оказался один линкор, один крейсер, три эсминца и три десятка мелких шхерных бронекатеров.
  
  
   Кремлёвский Новый Год 43 года был не похож на "Голубой Огонёк" или Новогоднее выступление Президента России. Совсем другая обстановка. Зал в Большом Кремлёвском Дворце, ёлка на сцене, оркестр на антресоли, столы вдоль стен в несколько рядов, не очень много свободного места в центре зала. Никакого Дедушки Мороза и Снегурочки. Вернее, они были на сцене несколько минут, поздравили присутствующих после полуночи, и, благополучно исчезли, а не развлекали присутствующих. "Тамадой" чаще всего был Ворошилов, иногда его заменял Микоян. Они произносили тосты и здравицы или предлагали выступить другим. Незадолго до Нового года слово предоставили Сталину. Голос у него не громкий. Он не трибун, но в зале стояла мертвая тишина, поэтому все слышали, что он говорит. Он сказал, что обещание, что в прошлом году мы очистим нашу землю от фашистских захватчиков осталось невыполненным. Враг продолжает оккупировать большую территорию на западе СССР. Оккупированы полностью Белоруссия, Молдавия, Литва, большая часть Украины и Латвии, несколько областей РСФСР. Враг находится всего в 300 километрах от Москвы. Но, в течение этого года, наши войска уничтожили около половины войск противника, примерно 75 дивизий, из напавших на нас в 1941 году. Мы, наконец, перехватили инициативу у противника и начали освобождать наши земли. Больших успехов в этом году добились войска Ленинградского, Карельского, Юго-Западного и Южного фронтов, продолжавших наступать в течение всего 42 года. Нам удалось создать антигитлеровскую коалицию в составе СССР, Великобритании, США, и начать получать необходимые для войны материалы и вооружения по программе Ленд-лиз. Есть предпосылки, что к ним присоединятся и другие страны. Но, враг сумел сорвать часть поставок по кратчайшему Северному маршруту, сумел утопить в Северной Атлантике вооружений и снаряжения на целую армию. Транспортировка по другим маршрутам сопряжена тоже с большими сложностями, но, Ленд-лиз поступает, и это уже начинает оказывать положительное воздействие на состояние наших войск. Новый 43 год наша армия встречает, проводя решительное наступление на войска группы армий Север. Окончательно освобождена Эстония, наши части ворвались в Латвию, ведут активное наступление на Псков и Ригу. Противник ничего не может поделать с новым видом наших соединений, способных действовать в условиях глубокого прорыва обороны противника. На острие прорывов находятся наши ударно-штурмовые корпуса, танковые армии и кавалерийские корпуса. Враг будет разбит! Победа будет за нами! С Новым Годом, товарищи.
   Вера в победу у этого поколения была огромной. Я - ладно, я точно знал, что так и будет. А они верили в неё. Те, кто не верил, метнулись на ту сторону. Участь их будет печальной. Наш народ предателей не любит и не прощает. Потуги отдельных личностей подать Власова и Краснова в упаковке "борцы за свободу против большевизма" с треском провалилась.
   Я смотрел на окружающих меня людей: часть из них я помнил по истории СССР, большая часть была мне незнакома. Тем не менее, их объединял этот зал тем, что каждый из них что-то сделал для страны. Около часа ночи меня осторожно тронули за плечо. Офицер в парадной форме НКВД, старший лейтенант.
  
  
   - С Вашего позволения, господа генералы! - медленно проговорил Маннергейм. - Это я просил господина Сталина закрепить за этим фронтом этого человека. Вы в курсе, господа, что звание фельдмаршал в германской армии присваивается за взятие крепости. Так?
   - Яволь! - кивнули все.
   - Генерал Иволгин взял Чудово, Спасскую Полисть, Мясной Бор, Теремец, Подберезье, Свирьлаг, Важины, Куйтежи, Новгород, Батецкий, Городню, Антипово, Малую Удрю и Таллин. Я ничего не забыл из Вашего послужного списка, господин генерал?
   - Только Лисино, Форносово, Дудергоф, Красное Село, Горелово, Оредежь и Красногвардейск.
   - У Вас есть носовой платок, господин генерал-лейтенант?
   - Конечно, я же - сопливый!
   - Передайте его генералу Сииласвуо.
   - Который группенфюрер СС?
   - Да-да, ему. Не обижайтесь, господин генерал. Это лучший специалист в России по взятию укрепрайонов. Суньте его носовой платок в карман. Каждому бы из нас такой послужной список.
   - Извините, генерал. Меня ввела в заблуждение Ваша молодость.
   - Этот недостаток сам собой проходит, со временем, господин генерал. - улыбнулся я в ответ.
   Начал совещание Маннергейм.
   - Итак, господа! 20-я армия категорически не хочет покидать нашу территорию. Наших сил и средств изгнать бывшего союзника с нашей земли недостаточно, тем более, что Германия серьёзно укрепила 20-ю армию, и ввела на территорию Норвегии один горнострелковый и два армейских корпуса. Сейчас группировка насчитывает примерно 285,000 человек, 3500 орудий и минометов, около 300 самолётов. Немцы занимают почти треть страны от Ботники до Баренцева моря. По имеющимся у нас сведениям, с наступлением светового дня в Лапландию будут переброшены 70-й и 71-й армейские корпуса, которые сейчас базируются в Тронхейме. Один, 19-й, корпус удерживает район Петсамо, 36-й корпус находится в Лапландии со штабом в Рованиеми, 18-й имеет штаб в городе Альт в Норвегии. Согласно Стокгольмских договорённостей, подписанных Вами, господин Рамсай, мы обязались самостоятельно изгнать войска Гитлера с наших территорий. Мы надеялись, что немецкое командование поступит с нами согласно буквы договора между нами от 40-го года. Однако, этого не произошло. Наоборот, немцы усиливают подготовку к вторжению во внутреннюю Финляндию. С помощью Ленинградского фронта, удалось ликвидировать угрозу вторжения через Финский залив, после этого Гитлер начал перебрасывать войска на Север. Предварительные расчёты, проведённые генералами Талвела и Эстерманом, показали, что в случае реализации планов немецкого командования, четырёх армейских корпусов немцев достаточно для полной оккупации Финляндии. В этих условиях я обратился к господину Сталину с просьбой оказать нам помощь в реализации условий перемирия. Сталин предложил перебросить в Лапландию две общевойсковых и одну Воздушную армию. Я дал предварительное согласие на ввод русских войск, обставив это дополнительными условиями. Господин Сталин выполнил все мои предварительные условия. Сегодня мы должны дать окончательный ответ СССР, и разрешить, или запретить, переброску войск Карельского фронта. Как Вы сами понимаете, я за разрешение войскам русских помочь нам изгнать немцев из Лапландии. Ваше мнение, господа! Господин Премьер-министр!
  
  
   - Чем Вы так раздражены?
   - Из-за этого над Куусамо постоянные воздушные бои. Немцы думают, что этот удар нанёс 4 батальон глубинной разведки. Начались подвижки у немцев, 169 дивизия начала переброску 392-го пехотного полка и двух батарей 230-го артиллерийского полка от Ивало на юг. Здесь с утра стояли транспортные самолёты русских, извините, ваши самолёты, они куда-то улетели. Немцы явно нацелились выбить нас отсюда. Никаких русских соединений, пока, не подходило. Сил удержать Куусамо у меня маловато.
   - Должны были поставить заказанные Вами снаряды для 76-мм орудий, патроны к 7.62-мм и 20-мм эрликонам.
   - Это всё прибыло, спасибо. И продовольствие тоже, причём, по Вашим нормам.
   - На перелёте я видел несколько колонн войск, явно наших. Кто-нибудь из русских сейчас здесь есть?
   Сииласвуо переспросил это у своего офицера.
   - Да, на аэродроме есть несколько офицеров и около роты солдат. В южной части летного поля, в лесу. Метров 700 от сюда.
   Взял сопровождение и пошёл в том направлении, чуточку подумав, Сииласвуо тоже пошёл за мной. Не доходя леса, были остановлены окриком: "Стой, кто идет!" и тут же радостный крик: "Товарищ полковник! С возвращением!" Из-под снега выскочил Федоскин, отбрасывая вьюжную маску.
   - Товарищ полковник! Третье отделение первой роты ведет охранение западных подходов к КП бригады. Комод младший сержант Федоскин!
   - Генерал-лейтенант, товарищ Федоскин. Вольно.
   Тот повернулся к лесу и прокричал: Командир вернулся!
   - Я Вас провожу. Это с Вами?
   - Да, пропустите.
   Мы пошли за сержантом по тропинке, несколько раз он останавливался и показывал места, через которые нужно переступать, наконец, подошли к нескольким землянкам и одному домику. Отдав честь, Федоскин доложил: штаб бригады, товарищ генерал.
   Мы вошли в двери, поприветствовав часового. В первой комнате сидело несколько человек, все они были мне не знакомы. Подошёл какой-то офицер:
   - Разрешите узнать цель Вашего прибытия!
   - Я - генерал-лейтенант Иволгин, Представитель Ставки ВГК на Карельском фронте. Доложите командиру.
   - Разрешите Ваши документы?
   В этот момент открылась дверь внутренней комнаты, и оттуда вылетел Коршунов!
   - Товарищ генерал-лейтенант! Вверенная Вам 1 отдельная бригада СпецНаз находится на задании! Заместитель командира бригады майор Коршунов! Здравствуйте, товарищ командир!
   - Здорово, Вадим! - мы обнялись. В дверях показался полковник. Он откозырял и представился:
   - Полковник Дьяконов, командир 1-й бригады СпецНаз!
   - Генерал-лейтенант Иволгин, Представитель Ставки ВГК на Карельском фронте.
  
  
   - Господин Президент ожидает Вас!
   Входим, поприветствовали его, у него в кабинете сидит посол Швеции в Финляндии Карл Хейнстрём, с которым мы погавкались ещё в сентябре. Поздоровались и с ним. Посол заметно нервничает. Особенно его беспокоит моё присутствие на переговорах. Вначале шли общие слова, говорил, в основном, Маннергейм, рассказывал об успехах финской и русской армий по освобождению Лапландии и Финнмарка. Финны не остановились на своих границах. Такая попытка была ими предпринята, но, после переговоров со Сталиным, возникшая пауза в их действиях была ликвидирована. Последнее время и у нас, и в самой Финляндии, на фоне "маленькой победоносной войны" всё чаще звучали требования к Правительству присоединиться к Объединённым Нациям в отместку за оккупацию Лапландии. Маннергейм говорил о скандинавской солидарности, единой политике отторжения фашизма. О страданиях несчастного норвежского населения под пятой немецких захватчиков. О том, что территорию Норвегии бомбят и союзники, и мы. А бывшая метрополия не хочет помочь несчастному соседу. Я сидел и слушал. Маннергейм, со свойственной ему прямотой, задал вопрос о возможности провести переговоры с Королём Швеции Густавом V и представителями военного командования Финляндии и СССР.
   - Поймите! У нацистов в южной части Норвегии всего два корпуса, а у нас 4 наших и три армии русских, которые в состоянии быстро и эффективно освободить Норвегию.
   - Чтобы она стала частью Советского Союза? Никогда!
   - Речь идёт только об освобождении Норвегии, господин Хейнстрём! - заметил я.
   - Помилуйте, господин посол! У нас на территории Финляндии уже два месяца русские войска, но мы управляем нашей страной, никто коммунизм у нас не устанавливает. Никаких колхозов никто не устраивает. Русские очень корректно ведут себя и у нас, и в Норвегии. В Финнмарке восстановлено норвежское управление. Никаких привилегий для членов Компартии не делается. Даже квислинговцами занимаются сами норвежцы, а не мы, и не русские. Вот, пожалуйста, читайте, это приказ по нашим и русским войскам в Норвегии.
   - А что будет после войны, господин Президент?
   - У нас готов мирный договор с СССР, но заключить его мешают войска Гитлера в Норвегии. Мной и господином Сталиным подписаны Протоколы о намерениях. Моей стране требуется как можно быстрее завершить эту войну, которая тяжким бременем висит на ногах нашего государства.
   - А что Вы скажете, господин военный атташе?
   - Чисто с военной точки зрения, нашим войскам требуется покончить с оставшимися гитлеровскими войсками. Любым способом. Но, уважая нейтралитет Швеции, установленный в 1809 году после последней войны с Россией, мы бы хотели получить разрешение на транзит наших и финских войск через Вашу территорию. И, если вы не забыли наш давнишний разговор, мы бы хотели, чтобы этого транзита были лишены страны Оси. Швеции пора определиться с кем она. Прошло шесть месяцев со времени нашего последнего разговора. Много воды утекло, господин посол. Ситуация на Скандинавском полуострове в корне изменилась. Гитлер сейчас не в состоянии угрожать Вам вторжением. У него не хватит сил на открытие ещё одного фронта. Его попытка сосредоточить войска на Севере ликвидирована нами. Но, два корпуса немцев оказались в Норвегии транзитом через Вашу страну, господин посол. А это - прямое пособничество агрессору.
   - Мы не пропускали войска Гитлера.
   - А военно-морской разведкой Соединённого Королевства не был зафиксирован проход по Северному морю крупного конвоя немцев. А 70-й и 71-й корпуса были расквартированы на территории Франции.
   - Вот если бы в составе войск находились бы английские и американские войска, то, может быть, этот вариант был бы возможен.
   - Наземных войск Соединённого Королевства здесь нет, и требуется весьма длительное время, для того, чтобы они здесь появились. Товарищ Сталин очень бы хотел, чтобы о наших просьбах был бы извещён король Густав V и его Правительство, и нам был бы дан официальный ответ шведской стороны. В кратчайшие сроки. До наступления светового дня в Северной Норвегии.
  
  
  
   После этого заговорил генерал Смит:
   - Освобождение Норвегии, если оно состоится, развязывает нам руки в Северной Атлантике, поэтому, господин генерал армии, мы будем настаивать на предоставлении Вам коридора в Южную Норвегию. Но, Густав здорово испугался! Нельзя так пугать королей! - со смехом закончил он.
   - Он испугается ещё больше, если сделает неправильный выбор! - резюмировал Бруук. - О каких войсках шла речь в рекомендации Маннергейма?
   - Об отдельных Ударно-Штурмовых корпусах. При каждой армии, начиная с прошлого года, мы формируем один такой корпус. Такие корпуса начали формироваться на Ленинградском фронте. Генерал-лейтенант Иволгин инициировал их создание весной прошлого года, и успешно применил их против немцев и финнов. Помимо всего прочего, корпус снабжён собственным десантно-транспортным дивизионом для форсирования крупных водных преград. Такой корпус в прошлом году взял Таллин. Если шведы пропустят на их территорию такой корпус, то это будет хорошей страшилкой для Гитлера в Дании.
   - Сколько войск у Вас сейчас на Севере, господин Василевский?
   - Примерно 110.000 в 14-й армии, и 320,000 во Второй и в Восьмой армиях, плюс 650 танков и 40.000 мотопехоты в 3-й танковой армии.
   - Это же почти полмиллиона человек! Однако! - начальники штабов союзников переглянулись. - А авиации?
   - 17 воздушная армия и 7-я воздушные армии, примерно 1500 самолётов.
   - А если всё это двинуть в район Гетеборга, Гельсингборга и Мальмё?
   - И никакого толка не будет! - заметил я. - В обоих армиях только 2 УШК, 240 быстроходных десантных корабля. Требуются десантные средства. А их нет.
   - Что из себя представляют эти корабли?
   - 60-ти тонные, на один танк, мелкосидящие, на основе десантной самоходной баржи "Северянка".
   - Для Проливов вполне сойдёт! Плюс мы, если Вам удастся освободить Норвегию, поставим десантные средства и другое вооружение. Надо урегулировать вопрос с руководством и давить на нейтралов! Это же такой шанс!
   "Размечтались! Оно ему, руководству, надо? Руководство спит и видит, как подольше затянуть эту войну!" - подумал я. Видимо, та же мысль пришла в голову и Василевскому, потому как он заулыбался.
   - Я вижу, что вы оба нам не верите! Мы же Начальники Объединённого штаба! Этот шанс упускать нельзя! За Победу! - все дружно выпили, и Бруук со Смитом оставили нас. Пошли звонить "руководству".
  
   Всё как в песне: "Она меня не дождалась! Но, я прощаю! Её! Прощаю!" Мы не дождались обоих, затем распрощались и пошли в наше Посольство, благо, недалеко. Там Василевский приказал взять охрану, машину и ехать к финнам.
   - Нужны сведения о переговорах Маннергейма с королём. Кровь из носу!
   - Гораздо важнее начать переброску десантных средств к Линден-фьорду, и обеспечить им охранение на переходе и в местах базирования, а всю "лишнюю" авиацию начать перебрасывать к шведской границе. Вне зависимости от исходов переговоров необходимо быть готовым к тому, что Гитлер ударит авиацией по Швеции, за отказ пропустить его войска в Норвегию, как раньше.
   - Вы правы, Максим Петрович. Но, финны - за Вами!
   Переехал в Финское Посольство. Там меня ждали. Паасонен предупредил о том, что немцы подозрительно завозились в Дании. И посол Германии находится в Kungliga slottet. Но, король его не принимает. Немцы сидят в МИДе Швеции, между МИДом и посольством всё время снуют машины.
   Через три часа зазвонил телефон, Маннергейм пригласил к телефону Айро. Айро изредка отвечал: "Йяаа, йяаа". Мы с ним мало сталкивались, он не очень мне доверяет, а я ему.
   Наконец, он ответил Маннергейму:
   - Да, он здесь! - и протянул трубку мне.
   - Максим Петрович! Вместе с Василевским, срочно подъезжайте в Комитет Обороны риксдага, это сразу за королевским дворцом. Немцы бомбят Гельсингборг!
  
  
   На столе у генерала постоянно звонили телефоны. Ему было некогда, уточнив у него с кем связаться в штабе ВВС, я перешёл в правое крыло здания, где сидели летчики. Там, наконец, решили вопрос с размещением, и я выехал в Бромме. Место подобрали довольно удачное: чуть в стороне от аэродрома было здание армейской казармы и уже оставленной армейской радиостанции. Там в Бромме, я и встретил прилетевший первый и второй батальоны бригады. Обнялись с Сашкой, который почти сразу похвастался, что Хуун родила мальчика. Назвали Максимом. Батальоны взяли под охрану аэродром и будущий командный пункт, транспорта пока не было, поэтому всё пёхом и на двух мотоциклах. Радисты начали разворачивать станции. Пошла обычная армейская суета. Прибыл третий батальон и рота управления. Начали работать на перехват немецких радиостанций. Одно из перехваченных сообщений было довольно странным: немцы передавали какую-то условную фразу: "Рассвет над Швецией". Как только стемнело, над островом Дроттнингхольм появились "юнкерсы-52", и из них посыпались парашютисты. Там находился Королевский дворец и проживал Густав Пятый. Я поднял по тревоге всех. От Бромме до дворца - 3 км.
   Снайпера вынесли два расчёта пулемётчиков, которые уже захватили дворцовый мост. В парке гремят очереди, с крыши дворца работает зенитка, левое крыло здания горит, там идёт рукопашный бой. Первая рота ныряет в дым, оттуда донёсся мат, очереди ППС, взрывы "эфок". Вторая рота зачищает Линк и Кринг, небольшой посёлок, где живёт обслуживающий персонал дворца. Остальная часть бойцов устремилась в парк. А с неба продолжают сыпаться парашютисты, поэтому поднимаюсь наверх дворца с группой пулёмётчиков. Там, в бешенном темпе, работает расчёт "Бофорса"! Три других стоят без расчётов. Всех немцы положили. Мои ребята включились в работу. Загремели ещё три "Бофорса". Остальные расстреливают парашютистов в воздухе, поджигают их парашюты. Посыльный от первой роты:
   - Левое крыло зачищено. Здесь какой-то старик, говорит, что он - король.
   - Его, и тех, кто с ним, в подвал и охранять как зеницу ока! Исполняйте!
   Спустя тридцать минут со стороны города появились машины с пехотой и несколько лёгких танков. Бой к тому времени стал затихать. Шведские принцессы сходу выучили русский язык. Он состоял, в основном, из двух слов: "Твою мать", предваряемым каким-то странным артиклем: "Ё". Слова принцессы выяснили по словарю, смысл артикля, остался им непонятен. В парке, у остова сгоревшего "Шторьха", несколько трупов, среди которых я увидел человека со шрамом: обер-штурмбанфюрер Отто Скорцени. Имеем потери, в основном на мосту, из-за атаки сходу. Но тянуть было нельзя. Немцы рассчитали всё точно, и, те люди, которые разрабатывали операцию, бывали у Бернадоттов во дворце: атаковали именно то крыло замка, где жил король. Немногочисленные гвардейцы оказывали сопротивление, но они щенки против волкодавов Скорцени. Спускаюсь в подвал. Ищу Карасёва, он присылал связного. Вот он, белый маскхалат забрызган кровью.
   - Ранен?
   - Нет, чужая, у меня шесть "трехсотых".
   - Где король?
   - Вон там. - он показал рукой, продолжая вытирать лицо и руки от крови. - Воронов, открывай.
   - Бой закончен. Вы в безопасности. Наверху Ваши гвардейцы.
   Король посмотрел на Карасёва, тот представился:
   - Командир первой роты старший лейтенант Карасёв.
   - Генерал, как Вы и Ваши люди здесь оказались?
   - Расквартированы на аэродроме Бромме, увидели десант.
   Король наклонился над трупом эсэсовца, развязал маскировочный комбинезон, там форма СС.
   - Так войны не ведут. Какой в этом смысл?
   - Почему, довольно удачный ход. Самолёт для Вас сел в парке, если бы мы случайно оказались чуть дальше, вас бы вывезли в Германию, и заставили бы сказать, что сопротивление бессмысленно. Кстати: рикстаг, министерство обороны и главный штаб находятся практически в одном месте, и слабо защищены с воздуха. Одной эскадрильи пикировщиков хватит, чтобы лишить всю страну управления. Войну вы начали, но меры защиты у вас не разработаны. И немцы об этом знают.
   - Постройте своих солдат, я хочу поблагодарить их. Вы правы, генерал, нам ещё многому придётся научиться. Почему Вы всё время обращаетесь ко мне обезличенно, генерал? Трудно произнести "Ваше Величество"?
   - Хорошо помню татуировку на руке Вашего прадеда, и 28-е октября 41 года.
   - "Смерть королям!"?
   - Да.
   - Поддерживаете этот лозунг?
   - В общем, нет, но... Я не считаю, что величие может быть обеспечено самим фактом рождения в определённой семье.
   - В общем, Вы правы, генерал. Но, это не для прессы. А откуда знаете о письме?
   - Я - генерал Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба РККА.
   - Понятно. Тем не менее, Вам отдельное спасибо, что никто из моей семьи не пострадал.
   - Зато у меня: 38 безвозвратных.
   - Надеюсь, что я смогу компенсировать их семьям эту утрату, генерал.
  
  
   - В этих условиях, господа, согласно нашей Конституции, вся полнота власти переходит ко мне! - сказал король. - Действия всех партий заморожены. Действия риксдага ограничены. В стране вводится военное положение.
   Старик-король произнёс это с гордо поднятой головой, и положив руку на эфес шпаги Карла 12-го. Он принял командование шведской армией. Хорошо это или плохо, пока не знаю. Начальником штаба остался генерал Хольмквист, который бросил в бой "резерв Ставки ВГК": дивизию лейб-гвардии, усилив её финской дивизией, танковыми ротами и артиллерийским дивизионом 1-й СпН. Две роты первого батальона остались в Стокгольме охранять короля, вместо лейб-гвардейцев. Король переехал в старинный замок со всей семьёй. Дивизия лейб-гвардии совершила невозможное, как вратарь сборной Швеции Лейф Хольмквист на чемпионате мира по хоккею: они выбили эсэсовцев с плацдарма под Гельсингборгом, не дав захватить причалы в порту. А через четыре дня прибыла 2-я ударная и начала прибывать третья танковая армии. Рыбалко долго и витиевато матерился, что шведские платформы не давали возможности погрузить тяжёлые КВ-1С. Пришлось снимать гусеницы, а потом снова их ставить. Пришёл приказ принять Северный фронт под своё командование. У Мерецкова остался только Мурманский фронт в составе одной 14-й армии. Но, штаб фронта прибыл, расположился в казармах шведской армии на аэродроме Бромме. Два корпуса УШ прибыли к Гетеборгу и к Норчёппингу. Казалось, что можно вздохнуть спокойно. Был подписан контракт на поставку танков из Ленинграда в Швецию. Однако, немцы, 16-го марта, ночью захватили причалы на Редарегатан, и высадили почти дивизию за ночь, а 4 дивизия шведов подняла мятеж, и сдала свои позиции немцам. В порту шла выгрузка 1-го корпуса СС, а армия Рыбалко находилась почти в ста пятидесяти километрах севернее. Чтобы затормозить события, Судец поднял в воздух всё, и нанёс пикировщиками и штурмовиками удар по порту и выполнил многочисленные минные постановки. Наши штурмовики открыли охоту за паромами. Представитель союзного командования американский генерал Бромберг организовал бомбежку порта силами 8 воздушной армии. Противник понёс потери, но удержал порт, несмотря на атаку шведов. Воевали хорошо нам знакомые по Ленинградскому фронту парашютисты 7-й воздушно-десантной дивизии генерала Хайдриха. А в порту высаживалась 5-я дивизия "Викинг". Геббельс призывал шведов записываться в войска СС и обещал освободить Швецию от "красной заразы". Мы же основные усилия сосредоточили у Остерзунда, где домолачивали 70-й корпус немцев. Соболевский выбил немцев из Оре, пересёк границу с Норвегией. Горно-лесистая местность и многочисленные дзоты помогали немцам обороняться, но, войска 2 ударно-штурмового имели хороший опыт и подходящую технику. А гитлеровцы надеялись, что вот-вот с юга к ним придёт помощь. Они же тоже слушали Геббельса. Прибывшую из Финляндии 1-ю горнострелковую дивизию мы направили на помощь Соболевскому. Темп наступления увеличился. Ставка поставила задачу взять Тронхейм в марте. Продвижение немцев на Север мы остановили под Ангелхольмом, где шведами были созданы неплохие укрепления. Войска 2-й ударной заняли этот район и успешно отражали атаки немцев. Поля под городом заполнились сгоревшими танками. Ставка на новую технику провалилась: наши крупнокалиберные Д-2 и пушки ИСов пробивали броню "кошек" на большой дистанции. Поняв, что дальше не пройти, а ситуация в Норвегии критическая, немцы прекратили атаки на Ангелхольм, и ударили правее вдоль шоссе на Хускварну, но там занял позиции Гореленко, успевший перебросить войска из-под Норчёппинга. К нам пришли ещё ИСы, и мы постепенно начали собирать кулак вокруг Гельсингборга. Постоянные бомбёжки района порта дали свои плоды, плюс сработали несколько диверсий на электростанциях и сетях города. Порт был выведен из строя. Выгрузка танков почти прекратилась. 20 марта из-под Нарвика прибыл 7-й ударно-штурмовой. Ставка дала добро на проведение операции по зачистке юга. Начал генерал Голованов от Ландскруны. Его корпус ночью, при поддержке 3-й танковой, прорвал фронт и ворвался в Гельсингборг. Активно используя дивизион особой мощности и САУ-152, за неделю боёв город был им взят. Разрушения в городе огромные: сначала немцы его обстреливали почти неделю, потом бомбила наша, шведская и американская авиация, а потом неделя уличных боёв за каждый дом. Немцы прекратили операцию, но не потому, что мы их выбили из Гельсингборга, а потому, что далеко на востоке загрохотала артиллерия, войска трех фронтов начали Смоленскую операцию, с двух сторон подрезая фон Клюге. Поняв, что помощи не будет, начали сдаваться один за другим корпуса в Норвегии. Первым капитулировал 19-й корпус в Печенге,
  
  
   Отдав распоряжения немедленно доложить об изменениях ситуации, выехал вместе с эскортом королей в Грипсхольмский замок, где жил сейчас король. Расположенный на небольшом острове озера Маларен, после того, как его обследовал и укрепил Карасёв, ставший любимцем королевской семьи, замок представлял из себя вполне серьёзный опорный пункт. Многочисленные зенитные установки и 150-мм орудия позволяли отразить любой десант. Внутреннюю охрану несли две роты 1-го батальона. Король, как и я, понял, что основная опасность идёт изнутри, поэтому, отдалил от себя старшего внука: принца Густава Адольфа, и заменил охрану. Как люди, в прежние времена, умудрялись жить в таких замках, я не знаю. Жутко неудобное для проживания строение! Но, огромные подвалы представляли собой вполне солидное бомбоубежище. Да и цель небольшая. Рядом аэродром Странгнас, на котором базировались лётчики ПВО. Густав старше Хокона по возрасту, и, видимо, они давно и хорошо знакомы. Перед выездом в Грипсхольм пришлось переодеться в парадную форму. Оба короля любят надевать военную форму. Густав - ладно, он - старик решительный, и Главнокомандующий из него хороший получился. А Хокона я ещё совсем не знаю. Упремся - разберёмся. Откидывается подъёмный мост, мы проезжаем мимо постов охраны во внутренний двор замка. Начальник караула отдает рапорт королю и мне. Хокон удивлённо смотрит на сие действо.
   - Они подчиняются генералу Иволгину, Карл! Это - эго люди. - сказал Густав Пятый.
   - Ты под арестом, Густав?
   - Ты с ума сошёл! Я попросил генерала временно сменить мне охрану. Нас охраняют люди, которые нас спасли, когда немцы выбросили десант в Дроттнингхольм. Я попросил именно этих людей. Генерал! Расстегнитесь!
   Я распахнул летную куртку.
   - Видишь! - Густав показал на "Иволгу" у меня на груди, а потом перевёл палец на такой же значок на груди у лейтенанта Котина, стоящего рядом с нами после доклада. - Это их знак, что-то вроде ордена, для того, чтобы его получить, надо пять раз сходить к немцам в тыл и вернуться. Завтра увидишь, как они утром тренируются! Это - ниндзя! У меня лучшая в мире охрана!
   Эти короли - как дети! Один другому хвалится, что его охрана в сто, нет, в тысячу раз лучше, чем у другого! Где-то я это уже видел! Ах, да! Людовик, в исполнении кота Матроскина!
   Хокона больше всего интересовало, как Густав докатился до такой жизни, что стал дружить с большевиками.
   - А не было другого выхода! Гитлеру следовало уступить Финляндии, вывести войска из Лапландии, как было записано в их договоре. Блиц-криг сорвался, а на продолжительную войну не была настроена экономика. Русские стали давить и сильно. Маннергейм, а он, всё-таки, про-русски настроен, что не говори, сумел отстоять свою независимость, вывернулся из пренеприятнейшей ситуации, заручился поддержкой русских, и выбил 36 корпус немцев из Лапландии. И у меня на северной границе повисла танковая армия русских. Причём с такими танками, что возможности их остановить у меня не было. Всё противотанковое оружие: 20 и 37 мм! А воевать генерал Иволгин умеет! Если пустить на свою территорию немцев, то русские и спрашивать бы нас не стали: можно или нельзя их бить на нашей территории. Плюс Великобритания определённо дала понять, что ситуация патовая: либо - либо. Что требуется принимать чью-то сторону. Я выбрал Объединённые Нации. И не проиграл! Через Мурманск, Ленинград и Турку пошли вооружения, топливо и продовольствие. Всё то, что требуется. Перевооружаюсь на русские танки, в обмен поставляем качественную броню, легированные стали, алюминий, электрооборудование и подшипники. Владельцы рудников поворчали: контракт с Германией по руде был для них выгоден, но приутихли, когда удалось удержать побережье и русские армии развернулись на юге. Сейчас русские переключили на себя строительство подводных лодок, которые заказывал Гитлер. Так что, экономически мы пострадали не так уж и сильно. Конечно, оставаться нейтральным было бы значительно выгоднее, но Гитлер не смог справиться с Россией. А вовремя примкнуть к победителю всегда выгодно. Генерал! Ничего, что я так откровенно? Большая политика - вещь беспринципная!
   - Но, дорогой Густав, а вдруг русские не захотят уходить отсюда? Устроят тут какой-нибудь Интернационал?
   - Ты забываешь, дорогой Карл, что мы теперь союзники! Как только закончится операция в Норвегии, сюда придут войска и Англии, и США, и дополнительные войска из России. И мы готовим свою армию к вторжению на континент. Так что, я не думаю, что у Сталина хватит духу встать на место Гитлера. Нет, Карл, это нереально. Просто рождается новая Европа, и ключ к ней лежит в Швеции и России!
   - А большевики?
   - Один из них сидит за этим столом, Карл! А у дверей ещё четверо! Сталин показал, что он честный политик! Конечно, он своего не упустит, как и все мы, но договариваться с ним можно. Мы долго говорили на эту тему с Маннергеймом. К сожалению, я допустил ошибку: на переговорах с ним присутствовал мой внук, и их результаты стали известны немцам. Немцы сделали первый ход. Если бы у Гитлера хватило терпения, ситуация была бы совершенно иной: Швеция осталась бы нейтральной, в самом выгодном положении, а твоя Норвегия стала бы свободной. Но, Гитлер предпочёл войну. Это его выбор. Ведь речь шла только о пропуске войск в Норвегию! Ну, и меня разозлила его выходка с попыткой моего похищения! Я - король! А он - ефрейтор! Сейчас страсти в обществе поутихли, тон в прессе сменился, часть газет, правда, пришлось закрыть, в связи с военным положением. А тебе, Карл, надо находить общий язык со Сталиным! Надо ехать в Москву. На твоей территории русские войска, англичане напрямую тебе сейчас помогать не будут. На фоне неудачных боёв под Эль-Аламейном, наши победы на Севере, наступление под Смоленском показывают кто в Европе сейчас хозяин! Мы и русские.
   "Господи! Ну, всё! Кровь маршала Бернадотта взыграла! Ладно, пусть покрасуется перед королём-неудачником!" Хокон VII тоже понимал действительное положение вещей, поэтому переключился больше на еду и закуски, стараясь выиграть время для обдумывания своего положения. Кронпринц Александр помалкивал, видимо, получил втык от отца по дороге сюда.
   - Господин генерал! - обратился ко мне Хокон, - Какие у Вас планы на ближайшее будущее в Норвегии?
   - Зачистка побережья, приведение опорных пунктов обороны побережья в порядок на случай непредвиденных обстоятельств. Ввод 14 армии и Северного флота для охраны побережья.
   - У нас в Шотландии 2 эскадренных миноносца, 9 сторожевых корабля и два судна охраны рыболовства.
   - Больше нужны тральщики. И ещё несколько моментов: нами пока не обнаружены три крупных корабля немцев: Шарнхорст, Хиппер и Лютцов. Может быть, они ушли в Германию, а, может быть, находятся на Северном театре. Задача Северного флота: обнаружить их и навести на них авиацию и эскадру адмирала Фрейзера. Если хотите присоединиться к поискам немецкого флота, то, пожалуйста. - "Ну, это вряд ли! Каштаны из огня таскать должны другие! Типичный "приболт"!"
   - Мы считали, что этот вопрос уже решён!
   - Тогда бы все газеты Великобритании кричали о грандиозном успехе Хоумфлита! А этого нет! Боюсь, что скоро эти корабли мы увидим на Балтике. Англичане их, опять, пропустят, как недавно. Видимо, нам самим придётся бороться с ними. Некоторые шаги для этого нами уже предприняты.
   - Это, какие?
   - Скоро узнаете.
   - У нас есть шесть бригад легких горных стрелков, и, мы можем объявить мобилизацию по Швеции и освобождённым районам Норвегии. По нашим оценкам, мы сможем создать армию, численностью до шестидесяти пяти тысяч человек. И, примерно, 12-титысячный полицейский корпус, который позволит разобраться с теми, кто поддерживал оккупантов.
   - Есть несколько укреплённых пунктов в различных районах, в основном на островах, которые продолжают удерживать немцы. Основные гарнизоны разгромлены, но мелкие, пока, продолжают держаться. Можете ими заняться. Мы не возражаем. И, необходимо ускорить передачу управления от военных комендатур гражданским органам управления. Восстанавливать мирную жизнь и экономические связи.
   - То есть, господин генерал, Вы не настаиваете на установлении режима оккупационной власти?
   - Нет, но, ключевые места обороны побережья, пока, мы будем удерживать. Их передача Вашей армии будет постепенной. Вероятность того, что немцы могут решиться на повторный десант, ещё существует.
   - Чем Вы можете объяснить такой успех Ваших войск? - задал вопрос кронпринц Александр.
   - Общей неготовностью немцев противостоять танкам и тяжёлым самоходным установкам. Они не думали, что тяжёлые танки можно использовать в горах. Их артиллерия не справилась с ними. Плюс, у нас было большое количество тяжёлых огнемётных танков, предназначенных для уничтожения укрепрайонов и долговременных сооружений. Против нас немцы смогли выставить только шесть дивизионов тяжёлых пушек, три из них находились под Петсамо. Ваши устаревшие орудия береговой обороны немцы восстанавливали очень медленно, сказывался недостаток снарядов, и отсутствие на Северном театре целей для них. С обороной побережья хорошо справлялся флот и авиация. Противотанковая оборона отсутствовала. Мы же их выбивали артиллерийским кулаком, а потом гусеницами. Пехота была вспомогательным родом войск. У немцев - строго наоборот. Пехота и её укрепления. Зенитные пушки против танков. Ну, и, мы использовали здесь войска, прошедшие школу боёв под Ленинградом, где они действовали против укрепрайонов. Это хороший опыт. А главное! Немецкие офицеры, все, заканчивали саперные училища в Дессау-Росслау или в Бевершау. Там в учебниках даны стандартные нормы на строительство различных укреплений. Они получают снабжение по нормам и по приказам, в точности по этим учебникам. А там все расчёты выполнены в расчёте на применение 76-мм полкового орудия. А мы уже год с лишним применяем для вскрытия укрепрайонов САУ-152. В несколько раз более мощное орудие, хорошо бронированное и позволяющее вести огонь прямой наводкой на расстоянии до 5 км. Им требуется найти средство борьбы с этими установками. А их прикрывают танки и пехота. Вот и не получается. Проламываем любые укрепления. А если противник сопротивляется упорно, то подтягиваем ещё более мощные 203мм пушки-гаубицы, и решаем проблему.
   - Я, лично, наблюдал за штурмом Гельсингборга: сначала работают САУ-152 и создают коридор, туда врываются танки и бронепехота с пулемётами, при прорыве всё жестко контролируется артиллерией на прямой наводке и снайперами с тяжёлыми снайперскими винтовками. Совершенно неотвратимый удар. И маленькие потери. А дальше, в городе, идёт штурм с применением артиллерии особой мощности на прямой наводке, и специальной методики боя в закрытых помещениях. Во время штурма Дроттнингхольма я был очень удивлён, что немцы потеряли 40 человек во дворце, а у Алексея было всего шесть раненых. Я ж говорю, что специально попросил таких специалистов себе в охрану. - сказал Густав V.
   - Но, Гитлер говорит о каком-то новом супер-оружии!
   - Танки "Пантера" и "Тигр", с 75-ти и 88-мм орудиями, а мы вооружаемся 85-мм и 122-мм танками! - гордо ответил шведский король. - Мы готовы! У меня уже две дивизии таких танков. А у Северного фронта целая танковая армия. Немцы пробить нашу оборону под Ангелхольмом не смогли! Вклинились на два километра, и выдохлись. Мы предложили русским новые приборы наблюдения и новые прицелы для их танков, и собираемся начать производить такие танки у себя в компании "Volvo".
   - Я понял тебя, Густав. В общем, ты рекомендуешь мне съездить в Москву и оговорить там условия. Так?
   - Да, Карл, пойми, так будет проще для всех. И, необходимо принять участие в разгроме Германии. Без этого никак.
   - Но, мы - маленькая страна!
   - Финляндия, по населению, тоже маленькая, но нашла своё место в Новой Европе, дорогой Карл. Главное - решимость руководства. Плюс, ты же сумел вывести из страны почти весь тоннаж и неплохо заработал на перевозках по Ленд-лизу.
   - Да, но, пока, кроме кредитных обязательств, почти ничего не получил.
   - Перезаложи обязательства. Я дам стрелковое и зенитное вооружение, Сталин - артиллерию и танки, США - не откажут тебе во флоте и авиации.
   - Но ведь потребуются какие-то уступки!
   - Финляндия решила эти проблемы, переуступив часть территории для двух баз в Финском заливе, и Сталин выкупил у неё район Петсамо, который уступил по Юрьевскому договору, ещё в 20-м. Несомненно, что это не бесплатно, но, Сталин освободил тебе всю страну.
   Карл вытащил из кармана трубку, Густав раскрыл коробку с сигаретами, один я должен мучится, и вдыхать этот дым за компанию.
   - Как ведут себя русские на твоей территории, Густав?
   - Особых проблем нет, дисциплина в войсках генерала Иволгина на высоте. По девкам, конечно, бегают, но и девицы отнюдь не прочь немного развлечься. Вон, моя Шарлотта ни на шаг от Алексея не отходит. - он со смехом показал на принцессу Шарлотту, разговаривающую с Лешкой Карасёвым.
   Я старался не вмешиваться в разговор двух королей: во-первых, больше узнаю, во-вторых, они гораздо старше меня, и советовать им что-либо просто невежливо. Ход переговоров меня устраивал, Густав, поняв, что ему и его стране ничего не грозит со стороны СССР, на всю катушку выстраивал новые отношения с СССР, Норвегией и Финляндией, подготавливая почву для нового оборонительного союза.
   Вскоре после разговора, я оказался сначала дома, а потом в Москве. Дома всё нормально, слегка потеплело, появилось солнышко, сошёл снег, Женя и Хуун с колясками гуляют в скверике с детишками. Времени было совсем мало, даже поговорить, толком, не успели. И сразу в Москву. Главная новость, что фон Клюге отходит, "выравнивая линию фронта", без тяжёлого вооружения. Его ему пришлось бросить. Немалой части войск вырваться из-под Смоленска не удалось. Части трех фронтов домолачивают остатки группы армий "Центр". Южнее, наши вышли к Днепру, но, кроме двух плацдармов, пока, ничего нет. Два Южных фронта ведут освобождение правобережной Украины, и вышли на линию Николаев - Кировоград - Черкасы, за зиму продвинувшись вперёд на триста километров. Прибалтийский, бывший Ленинградский, фронт вышел на границу с Пруссией. Модель продолжал удерживать Либаву, Клайпеду и Вентспилс. Мы же нависли над Германией с Севера, и Гитлер отчётливо понимал, что главная опасность исходит оттуда. В Ставке проиграли несколько вариантов развития ситуации, общего плана выработать им не удалось, слишком много неизвестных величин. Главное, выделить большое количество войск для самостоятельных действий, не получалось. Генштаб комбинировал и так, и так, но все сходились во мнении, что операцию необходимо разбивать на несколько этапов. И, придётся задействовать союзников. Второй момент: желающих оказаться на моём месте оказалось много, особенно Членов Военных Советов. Мне по наследству Членом Военного Совета фронта достался Геннадий Николаевич Куприянов, скромный и тихий генерал-майор, бывший 1-й секретарь Карельского обкома. Дело своё знал, занимался, в основном, личным составом, а не проведением в массы иностранных трудящихся линии партии. Меня он целиком и полностью устраивал. Я впервые принимал участие в совещаниях в Ставке, поэтому сидел тихонечко и больше слушал, чем говорил. Моё молчание Сталин оценил по-своему.
   - А Вы, почему молчите, товарищ Иволгин?
   - Честно говоря, не знаю, что сказать. Всё что-то обсуждают, а реальное положение вещей никого не интересует. Вон, товарищ Хрущёв говорит, что мы не проводим политическую работу с местным населением. И не понимает, что население Швеции относится к нам не очень хорошо. Мы им сорвали удобную и сытую жизнь, заставили воевать. До этого топили их суда, которыми они доставляли продукцию в Германию. Более или менее удалось повернуть настроение общества в нашу сторону по случайному стечению обстоятельств: спасли их короля. Поэтому с Куприяновым мы обсудили это, и пришли к выводу, что никакой агитации вне войск мы проводить не будем. Я об этом докладывал Вам, и есть соответствующее решение Ставки. Сейчас обсуждается вопрос о каких-то карах в отношении генерал-майора Куприянова. Но, он реально знает положение вещей, и прошёл через Финляндию, Финнмарк, Швецию и Южную Норвегию. Сумел добиться расположения местных жителей, и держит на очень высоком уровне дисциплину в войсках. Это наш главный козырь сейчас. Никакой необходимости его менять я не вижу, наоборот, я привез представление на него к ордену Отечественной Войны 1 степени за проведённую работу. Перед фронтом стоят чисто технические проблемы, товарищ Сталин, но об этом ни одного слова не было сказано. На той стороне проливов - Атлантический Вал. Фортификационные инженерные сооружения особой мощности. А все напирают на, якобы, допущенные мной ошибки, и на мою молодость. Дескать, не справится. Как разворачивать фронт, длиной 1680 километров, так: не маленький, справится, а сейчас, когда всё сделано, то: молодой, зелёный, не агитирует население.
   Сталин усмехнулся, прикуривая трубку.
   - Я, тоже, считаю, что генерал Иволгин хорошо справился с поставленной задачей. Действуя в очень непростой ситуации. Отлично взаимодействуя с частями двух иностранных армий. - сказал Василевский. - А то, что развёртывание он провёл в два этапа, а не кидал с колёс армии в бой, показывает, что он имеет достаточный оперативный опыт. И это не ошибка, и не задержка, как считает товарищ Жуков, а предусмотрительность и ответственность. В его ситуации ошибаться было нельзя. Выиграв оборонительное сражение, он сразу ударил во фланг немцам, и сбросил их в море. А по освобождению Южной Норвегии, вообще, блестящее взаимодействие всех сил и средств, применение и горизонтального, и вертикального охвата противника.
   - Вы зря волнуетесь, товарищ Иволгин! Никто снимать Вас или Куприянова с фронта не станет. Не за что. За 3,5 месяца войска Карельского и Северного фронта продвинулись почти на 1800 километров, выйдя, фактически, в тыл к немцам. Но, товарищ Иволгин, послушать критику всегда бывает полезно. - сказал Сталин. - Сейчас мы вырабатываем не конкретную операцию, а стратегию наших действий. Те предложения, которые передали нам союзники, не могут быть воплощены в жизнь. Столько сил и средств мы не имеем. Необходимо разбить на части операцию. Вот, как бы Вы, сами действовали? Чего фронту не хватает, чтобы максимально оттянуть на себя войска противника с других фронтов?
   - На первом этапе: первого морского крупнокалиберного дивизиона в полном составе, товарищ Сталин. И трех ударно-штурмовых корпусов со штатными десантными средствами, дополнительно к имеющимся. Ну, и артиллерии РВГК. Переходить к обороне в Швеции нам нельзя. И ждать союзников тоже опасно.
   - Что Вы предлагаете?
   - Перегруппироваться, дождаться подхода вышеперечисленных сил, и высадиться на острове Зеландия. Тем самым, мы смещаем вероятную высадку союзников вправо на полуостров Ютландия, мотивируя тем, что от "острова" до Ютландии ближе и не нужно делать промежуточную высадку в Швеции. Тем самым сохраняя "статус кво", что на территории скандинавских стран находятся только наши войска и войска скандинавов. Действуем на опережение союзников. Остров небольшой, но хорошо укреплённый. Место первой высадки мной уже подобрано: Егерсборгский лес. Там закрепляемся и накапливаемся.
   - Чем обусловлен выбор этого места?
   - Находится в непростреливаемом секторе восьми стационарных береговых башенных батарей. Чтобы нас оттуда выбить, немцам потребуется использовать свои линкоры, и они войдут в бухту Кёге.
   - Поэтому Вам и понадобился крупнокалиберный дивизион?
   - Да, товарищ Сталин. И, здесь нужно будет сработать вместе с американцами и англичанами, и добить немецкие корабли авиацией.
   - Немцы днём могут не подойти к берегу, работать ночью.
   - У шведов очень приличные английские артиллерийские локаторы. Плюс, я считаю необходимым сразу согласовать эту операцию с союзниками. Так будет надёжнее. И летние ночи очень короткие!
   - А если не получится?
   - Высаживать будем один УШК, но, одной волной! Транспортных средств шести корпусов достаточно, чтобы, в случае провала операции, так же быстро снять корпус. А если расправимся с имеющимися кораблями Гитлера, то у нас есть: один линкор, четыре броненосца береговой обороны и достаточно сильная авиация, учитывая и авиацию союзников, чтобы Балтийское море стало нашим. И, тогда уже высаживаемся по всей программе.
   - Вы считаете, что все корабли немцев ушли с Севера?
   - Испариться они не могли. Скорее всего, прошли Кильским каналом в Балтику. И, все надежды Гитлер связывает с ними.
   - Ловля крупной рыбы на "живца"... Ну, что ж, товарищ Иволгин, может и получиться! Принимаем, в качестве первого этапа. Уделите особое внимание взаимодействию с союзниками. На этом этапе, это - необходимое условие.
   - Через шведов необходимо получить радиолокационные взрыватели к 127мм зенитным орудиям из США и новые радиолокационные ПУАЗО.
   - Не возражаю, товарищ Иволгин. К Вам в помощь будет направлен товарищ Кузнецов, пусть возьмёт на себя военно-морскую составляющую, но, командуете Вы! Через него подключайте морскую авиацию в необходимом количестве. - после этого Сталин объявил об окончании совещания. Было видно, что не всем такой "конец фильма" понравился, но, со Сталиным никто спорить не стал. Я вышел одним из первых, как самый молодой и имевший самое маленькое звание. К тому же сидел "на шкентеле", в самом конце стола, куда обычно сажают тех, кого прямо с совещания выгоняют. А тут не срослось. То, что многие мечтали меня куда-нибудь задвинуть, чувствовалось в течение всего совещания. Я тут - лишний. С такими невесёлыми мыслями я спускался вниз с третьего этажа. В отличие от всех, у меня и машины не было в Москве. Получил оружие, надел куртку, и услышал, что меня кто-то зовёт. Я обернулся: маршал Будённый, Представитель Ставки на Южном фронте, недавно им командовал. Рядом с ним Василевский. Подхожу, представился.
   - Что букой смотришь? Радуйся, что на месте остался! - улыбнулся в усы Будённый. - Однако, лихо ты фронт развернул! Не зря тебя Борис Михайлович хвалил! Вот, что, генерал-полковник, у меня День рождения сегодня, Борис Михайлович просил и тебя пригласить. Едем отмечать в НКО. Пора тебе познакомиться со всеми.
   - А почему: "генерал-полковник"? Я - генерал-лейтенант.
   - Не знает! - хохотнул Будённый, толкнув локтём Василевского.
   - Приказ о присвоении Вам этого звания подписан. Кроме Вас, повышен Куприянов, Мерецков и я. Остальное объявят завтра, там, - он показал большим пальцем наверх, - решается вопрос: что и кому. Операция признана очень удачной и стратегической. "Хозяин" - очень доволен.
   - А то, что некоторые завидуют, внимания не обращай, парень! - закончил Семён Михайлович. - Под меня всю войну копают, и ничего. А ты что? Безлошадный? Ну, садись, подвезу! Направь с фронта солдатиков и машины в гараж НКО. Носиться туда-сюда придётся часто! Эх, молодо-зелено. И вздрючь адъютанта, да с патефонными иголками! Это его задача.
   - А у меня его нет. Он на Карельском фронте остался, мы улетали на переговоры в Швецию, вся комендантская рота осталась в Петрозаводске, а назначение я в Стокгольме получил. С Карельского приехала только половина штаба фронта. До этого был Представителем Ставки, а им адъютанты из 6-го Управления назначаются.
   - Да-да! Эх, разогнать бы всех по фронтам, глядишь, ещё бы армия набралась! А то в Москве, куда ни плюнь, попадёшь в военного! - громко хохотнул Будённый. - В Гражданскую такого не было! "Райком закрыт, все ушли на фронт!"
   Мне было не совсем понятно, почему ко мне такое внимание, да и день рождения у Буденного ещё через несколько дней, но, "назвался груздем, полезай в кузов"! На месте, правда, выяснилось, что завтра все присутствующие, в основном, разъезжаются. Обмывали звание маршала у Василевского, звезду Героя Будённого, мою третью звездочку и назначение Шапошникова, который вышел из госпиталя, начальником Академии ГенШтаба. В круг приглашённых, в основном, входили генералы Генштаба. Там "познакомился" с новым начальником ГРУ, генерал-лейтенантом Ильичёвым, бывшим Начальником Политотдела ГРУ. Мы, конечно, знакомы, его отдел был "последней инстанцией" при любых назначениях и перемещениях внутри ГРУ, но, он занял место Панфилова, который стал командующим 5-й танковой армии, сменив там запойного Попова в феврале этого года. Панфилов, танкист по образованию, рвался на командную должность, и работа начальником ГРУ ему не нравилась. Должность командующего армией - это повышение. Четыре маршала сидели во главе стола, главным "тамадой" был Ворошилов. На этот раз он не делал вид, что меня забыл. Я, тоже, хорошо помню совещание в Малой Вишере! Скользкий вы товарищ, Ворошилов. Сидит в Генштабе, командует партизанским движением. На фронт его больше не пускают. Оно и правильно! Он, правда, за время вечера, несколько раз подъезжал к Будённому, чтобы тот забрал его к себе, каждый раз напоминая Семёну Михайловичу про Первую Конную. Но, тот ссылался, что он теперь Представитель Ставки, а не комфронта, поэтому не может этого сделать. После этого последовала такая же просьба ко мне. Вот для чего пригласили!
   - Генерал Куприянов владеет финским и шведским языками, товарищ маршал. А ему постоянно приходится контактировать с различными слоями общества, с прессой, разбирать претензии и происшествия, контактировать с Представителями союзников. Плюс, решением Ставки, мы стараемся связывать своё присутствие там с необходимостью разгрома Гитлера, а Вы - олицетворение революции, живая легенда. Шведы и норвеги опасаются троцкистского "экспорта революции". Всерьёз опасаются. Не думаю, что товарищ Сталин поддержит эту идею. Ну, и как буду выглядеть я, в его глазах: только что хвалил Куприянова, а завтра приду и скажу ему: давайте, всё-таки, поменяем его на Ворошилова! А почему не на Хрущёва? Или кого-то ещё? Нет, я сработался с Куприяновым, свои обязанности он выполняет отлично. Я всё понимаю, товарищ Ворошилов, но, командующий я молодой, только назначен, ко мне ещё присматриваются. Прыжков в сторону никто не поймёт.
   - Далеко пойдёт! Умеет отказывать, не обижая! Ладно! Буду продолжать гонять немцев в их тылах! - сказал он, и маханул полстакана водки. Чуть осоловелый Будённый подсел ко мне:
   - Молодец! Он подмазываться и примазываться любит! Он, тоже, просил пригласить тебя сюда, видимо, не нравиться ему быть на вторых ролях. Это правда, что ударно-штурмовые корпуса ты придумал?
   - Да, первый корпус формировался и обучался мной. Состав и тактику применения разрабатывал тоже я.
   - У меня четыре армии и три таких корпуса, одна из армий - танковая. На юге очень удачно получается, особенно, если подкрепить группу прорыва конным корпусом.
   - У меня три армии и, пока, три корпуса, передают ещё одну армию и три корпуса.
   - А справа-слева никого, только противник. Тяжёлый случай!
   - Да, поэтому, пока будем прикрываться морем.
   - Я тоже левый фланг прикрываю морем, но, справа у меня Тимошенко, всё-таки, взаимодействие. А Академию ты кончал?
   - Нет, я войну начал лейтенантом. Когда был капитаном, то Климент Ефремович хотел меня расстрелять, в декабре 41-го, я тогда доложил в Москву, что наступление под Волховом не готово. Потом он меня пожалел, потому, что я свои обязанности командира роты фронтовой разведки исполнял с двумя ранениями.
   - Такое не забывают! Эт точно! Ты из казаков будешь?
   - Из служащих, я из Ленинграда.
   - А я думал, что ты нашенский! Хватка похожа!
   - Я - из разведки, товарищ маршал.
   - Хорошо сказал! За разведку! За наши глаза и уши!
   Пьянка закончилась к утру. Я вернулся в гостиницу "Москва", немного поспал, но, к 11.00 был в Генштабе. У Василевского была готова калька операции "Роса", с его помощником, генералом Антоновым, мы занимались расчётами потребных средств и логистикой, заодно узнал: где находятся обещанные кавкорпуса и определились с УШК. Один из них сформирован в Сибири, два других воевали под Воронежем, находятся на пополнении в Орловской области. Василевский появился и сразу исчез, мы работали с Антоновым до вечера. Вроде закончили, никаких "ценных" указаний дополнительно не поступало. Было непонятно что делать: ждать указивок или лететь к себе. Антонов, тоже ничего сказать не мог. Василевский был в Кремле. Мы сходили в столовую, после этого я переместился в ГРУ, и там занялся обработкой данных по противнику в районе Дании. Сведений было катастрофически мало.
   - Вы продвинулись слишком быстро и слишком далеко. Ни Панфилов, ни я, этими районами не занимались. Пока нам помочь Вам нечем. Готовим переброску туда нашей агентуры, но быстро этого не сделать. В общем, Вам придётся решать эти вопросы на фронтовом уровне. Пока оставим Вам 1-ю бригаду. - сказал генерал Ильичёв.
   В 20 часов раздался звонок Василевского, меня просили подъехать в Ставку. Взял дежурную машину, поднялся в приёмную. Там был и Нарком флота Кузнецов. На меня он внимания не обратил, разговаривая с худощавым подтянутым адмиралом. Через несколько минут нас всех пригласили в кабинет Сталина. Удивлённо посмотрев на меня, адмиралы вошли к Сталину. Сталин поприветствовал всех вошедших, в кабинете находился Василевский.
   - Товарищи адмиралы! Знакомьтесь: генерал-полковник Иволгин, командующий Северным фронтом.
   Старший по возрасту из адмиралов "просканировал" меня взглядом и представился:
   - Адмирал Галлер, заместитель Наркома Флота по строительству и пополнению флота.
   - Адмирал Кузнецов, Нарком флота.
   - Товарищи! Северный фронт готовится форсировать Датские проливы. Задача сложная, имеющая огромное военно-политическое значение. Мы уделяем ей особое внимание. Карельским фронтом потоплен крупнейший линкор Гитлера "Тирпиц", но, остальным кораблям Германии удалось улизнуть из Норвегии. Наши союзники, как обычно, пропустили их. Генерал Иволгин считает, что они все находятся в балтийских портах. Нами разработана операция "Роса", и мы начинаем подготовку к ней. Генерал Иволгин! Доложите обстановку, познакомьте товарищей с планом операции.
   Я разложил кальку "Росы" и рассказал о планах фронта.
   - Что скажете, товарищи адмиралы, и чем наш Военно-Морской флот может помочь Северному фронту. В каком состоянии находятся наши строящиеся и ремонтируемые корабли. Сколько сил и средств Вы, товарищ Нарком, сможете выделить для проведения этой операции. Слушаем Вас!
   - В первую очередь, товарищ Сталин, я бы хотел предоставить слово адмиралу Галлеру. Он отвечает за ремонт и восстановление кораблей флота. В октябре 42 года Вами была поставлена задача всеми средствами восстановить боеспособность флота.
   - Хорошо, давайте послушаем адмирала Галлера.
   - Товарищ Сталин! В ноябре 1942 года мы поставили в сухие доки оба линкора типа "Севастополь". Ремонт линкора "Марат" осуществляет фирма "Вяртсиля" в Хельсинки. Линкору "Марат", он теперь "Петропавловск", восстанавливается носовая часть. Используем носовую часть линкора "Михаил Фрунзе", его башни и его орудия. Одно орудие предоставили финны. Срок окончания работ: июнь этого года. "Октябрьская Революция" вышла из дока в Кронштадте в апреле, идёт плановая модернизация вооружения: устанавливаются 37-мм автоматические установки 46-К, и меняются 76 мм башни на башни Марк 21 с орудиями 130 мм под наш калибр. Крейсера: Киров, Максим Горький - на ходу, модернизированы: установлены 37-мм автоматические установки 66-К. Тяжёлый крейсер "Таллин": на ходу, вышел на ходовые испытания, но, много недоделок. Нет гарантии того, что успеет к началу операции, но, прилагаем все усилия для этого. У него самая сложная ситуация: вместо штатных башен 2 и 3 пришлось ставить имеющиеся МК-3-180 с независимой подвеской стволов. Англичане предоставили радиолокационные приборы управления стрельбой. Устанавливаем на всех башнях всех имеющихся кораблей. Оборудование поставлено по Ленд-лизу. С выходом Северного фронта к проливам, союзники сняли ограничения по поставкам военно-морской техники. Поступают эсминцы типа "Флетчер", с последним конвоем пришло 16 штук, два из них сейчас они проходят на Балтику Беломоро-Балтийским каналом. Если пройдут, то пойдут и остальные. Один из них встанет на замену вооружения: вместо одноствольных башен 127-мм, будем устанавливать двухствольные Mark 31. Восемь экипажей подготовлено в Америке, в основном, механики, электрики и акустики. На заводах в Ленинграде нами освоен выпуск унитарных 127-мм снарядов к этим универсальным пушкам. По собственным эсминцам: на Балтике сохранились и на ходу три бывших "лидера", и 11 эсминцев различных проектов, от "Новика" до 7"бис". Но, состояние ПВО и ПЛО на них неудовлетворительное. Могут действовать исключительно в составе эскадры. К сожалению, поставок по Ленд-лизу тральщиков с неконтактными тралами, сильно ограничено. Необходимое количество: не менее 40 кораблей. Имеем 16.
   Сталин, видимо, сверял цифры со своими записями, потому, что постоянно заглядывал в блокнот. Лицо у него было недовольное. Кузнецов видел это и хмурился. Галлер, наоборот, довольно свободно чувствовал себя. В заключение, он сказал, на мой взгляд, ключевую фразу:
   - Что успеем, то и соберём, товарищ Сталин. Как единственный адмирал, имеющий реальный опыт морских сражений, прошу назначить меня командующим эскадрой.
   Сталин внимательно посмотрел на него, пыхтя трубкой.
   - Лев Юлий Александр Филипп фон Галлер против Карла Дёница. В этом что-то есть, Лев Михайлович. Мы подумаем над этим.
   - Хотелось бы обратить внимание комфронта на завоевание господства в воздухе, товарищ Сталин. - вставил адмирал Кузнецов. - Без этого, мы просто утопим в Проливах наши корабли.
   - Вас и пригласили для этого, товарищ Кузнецов, чтобы заранее оговорить все этапы подготовки. Требуется провести согласованную операцию, а не повторять переход из Таллина в Ленинград по заминированным фарватерам, и на две недели позже необходимого срока. - сказал Сталин, ткнув Кузнецова в старую ошибку. - Товарищ Галлер! Насколько укомплектованы экипажами вышеперечисленные корабли?
   - Чуть более 60%, товарищ Сталин. Мы с сентября 1941 года держали на кораблях 50% экипажи. Остальные воевали в морской пехоте. Есть необходимость вернуть их обратно.
   - Хорошо. - ответил Сталин, сделав пометку в блокноте. - Тогда так и решим, товарищи. Вы, товарищ Галлер, принимаете командование эскадрой, и лично отвечаете за её комплектацию и боеспособность. Вы, товарищ Кузнецов, выезжаете на Северный фронт. Ваша задача: оценить на месте обстановку. Выбрать наиболее безопасные пути подхода, найти и согласовать со шведами места базирования, создать необходимые запасы для действий эскадры. Но, прошу Вас помнить, товарищи, что Вы обеспечиваете Северный фронт, а не решаете отдельную задачу! Это ваша главная задача. Всё, товарищи! Приступайте.
   Мы вышли из кабинета. Кузнецов остановился в приёмной:
   - Давайте знакомиться! Меня зовут Николай Герасимович.
   - Максим Петрович.
   - Ну, а меня уже товарищ Сталин представил, но можно проще: Лев Михайлович.
   - Максим Петрович! Вы сколько ещё пробудете в Москве? - спросил Кузнецов.
   - Сейчас еду на аэродром.
   - Где расположен штаб фронта?
   - В Стокгольме, на аэродроме Бромме.
   - Мне требуется два-три дня, и я прилечу к Вам. До встречи!
   - До свидания, товарищи адмиралы.
   Я сел в Ленинграде, и забрал с собой Женю и Сашеньку. Четыре часа до Стокгольма, и мы сели в Бромме. Принял доклад генерала Стельмаха, начальника штаба фронта, о том, что происходило в последние четверо суток. Главная новость: начали прибывать кавалерийские корпуса. На юге Швеции идут тяжелые воздушные бои. Немцы перебросили значительное количество авиации в Данию. Против двух наших воздушных армии: 700 истребителей плюс 320 истребителей шведов, немцы выставили три авиакорпуса IV флота Рихтгофена. Задержка развёртывания вызвана тем обстоятельством, что четвёртый флот был снят с Восточного фронта, из полосы Южного и Юго-Западного фронтов. Я доложил об этом Сталину.
   - Отлично, товарищ Иволгин. Это хорошее известие! Самолёты мы Вам направим дополнительно. Нажимайте на союзников, пусть и они направят свои.
   В составе обеих армий больше всего было американских и английских самолётов, несколько полков имели на вооружении новейшие Ла-5фн, но, большая часть из них больше соответствовала Ла-7 и Ла-9, чем, привычным нам, деревянным Ла-5. Уже год, как на полную мощность работал Волховский алюминиевый завод. Дюрали хватало и на истребители. Соколов и Судец вызов приняли! И, в первую очередь, нанесли несколько мощных ударов по аэродромам немцев. Я требовал не обороняться, а наступать. Очень помогли американцы, совершившие 5 массовых налётов на некогда тихую Данию. Переговоры с союзниками, которые, кроме меня, вел и король Густав V, привели к тому, что шведская армия перевооружилась на 'Мустанги' и 'Спитфайры IХ'. 72 'мустанга' серии С и Д поступили на вооружение 7-й и 17-й армий для восполнения потерь в 'Киттихауках', которые не выдерживали столкновений с Ме-109G6, и использовались только как торпедоносцы. Второй театр военных действий был над островом Готланд, который пытались захватить немцы, чтобы использовать его в качестве непотопляемого авианосца. Немецкий флот появился, в первую очередь, там. Шведы давно готовились к обороне Готланда, поэтому появившиеся немецкие корабли встретила авиация и крупнокалиберная артиллерия. Прижатый Говоровым и Вершининым к земле 1-й воздушный флот немцев не смог выделить значительные средства для авиаподдержки Дёница. Флот был вынужден отойти. С помощью английских 'Спитфайров PR XI' было установлено их место базирования: Готенхафен, в генерал-губернаторстве. Англичане и американцы нанесли по порту мощный удар, но, корабли вышли из порта и потерь не имели. Полтора месяца мы отражали удары Рихтгофена и наносили свои, в конце концов, у него кончились бомбардировщики, и наступила передышка. За это время на фронт прибыло два кавалерийских и три ударно-штурмовых корпуса, три артиллерийских дивизии Резерва ВГК и морской крупнокалиберный дивизион Балтфлота в составе 11-й (356мм), 7-й (305мм), которую вернули финны, 12-й, 17-й, 18-й и 19-й (180мм) батареями. Всем орудиям были подготовлены площадки для стрельбы в любом направлении и по три-четыре запасных позиции. Особое внимание уделили ПВО. Занимался этим, в основном, адмирал Кузнецов. Он приехал не через три дня, как обещал, а через две недели, вместе с первым орудием ТМ-1-14. Вместе с ним мы приехали к королю Густаву 5-му, которого Сталин наградил орденом 'Победы'. Такой же орден достался и мне. Кузнецов рассказал, что его не выпускали из Москвы из-за этих орденов. Номер первый у меня, номер второй у Густава, а номер три у самого Сталина. Густав V принял нас в тронном зале. Опять последовала длительная церемония. После того, как представили Наркома Флота Кузнецова, тот и зачитал указ Президиума Верховного Совета СССР. После вручения награды, наркому повесили орден Серафимов, такой же орден с цепью и лентой был передан Сталину. Вежливость королей! Я, как обычно, под статут ордена не подходил. Рылом не вышел, проще говоря.
   17-го июля Балтийский флот в составе 48 вымпелов, прошёл траверз Порккала-Удд и вышел в открытое море. В ночь на 18-е июля первый ударно-штурмовой корпус начал погрузку на суда в шести портопунктах. Нас прикрывал шведский флот. Густав потребовал, чтобы в первой волне было три батальона королевской морской пехоты. Транспортов хватало, поэтому возражать я не стал. Надо отметить, что подготовка у морпехов Швеции была на высоте, хоть они и не были толком обстреляны. Лишними они не оказались. Ночью десантники высадились у Егерсборгского леса. Перед этим, 1-й бригадой СпецНаз, были захвачены две радиолокационные станции противника. Броненосец береговой обороны "Густав V" подавил три дота на берегу. Высадка прошла достаточно организовано и быстро. Я находился на ЗКП фронта в Ландскроне. Кузнецов был в Карлскроне, куда шёл флот, принявший на борт шведских лоцманов. Вместе со мной на ЗКП находился Густав, Тёрнелль, присутствовал Хокон VII и его сын Александр. Официально Норвегия находилась в состоянии войны с Германией, и формировала свои дивизии, но в бой они ещё не вступали. Норвежское сопротивление, возглавляемое Компартией, предоставило две роты опытных бойцов-диверсантов, которые, после консультаций с Москвой, нам разрешили использовать, и они ушли в тыл к немцам на остров Зеландия. От них шла качественная информация о действиях немецких войск. Кроме норвегов, присутствовали генералы Эш, Сииласвуо и Хейнрикс, финский Добровольческий пехотный корпус продолжал воевать в составе нашего фронта. Комплектовался только добровольцами. От союзников был генерал Монтгомери, американцы прислали генерала Карла Спаатса, командующего авиацией США на острове. Первая бригада создала несколько пунктов наблюдения за противником, в местах вероятного появления немецкого флота.
   Быстро и без потерь сломив сопротивление частей береговой обороны, корпус генерал-лейтенанта Трубачёва вышел на опушку леса и начал зарываться в землю на левом фланге, готовить противотанковый рубеж. В Наеруме захвачены первые "ценные" языки, Василий Алексеевич сообщил, что здесь находится 5 дивизия СС "Викинг", части 1 корпуса СС и части 7-й армии Вермахта. Больше всего - эсэсовцев. Танки 1-го корпуса находятся в лесу у озера Эзрум, в тридцати километрах от места высадки, около 400 машин. Больше на острове войск нет. Всего 8 неполных дивизий, которые размазаны по опорным пунктам в противодесантной обороне. Кулак составляют только эсэсовские части, потрёпанные ещё в Швеции. Свежих войск нет, на полуострове Ютландия формируется ещё одна моторизованная дивизия Нордланд. Подход дополнительных войск ожидается в течение месяца. Фон Рундштедт, скорее всего, имел точные данные о том, что англичане и американцы не прибыли в Швецию, и не знаком с возможностями наших УШК. И я изменил ход операции. На возвращающиеся БДК началась погрузка второй очереди десанта: 3-й танковой армии и второго ударно-штурмового корпуса Соколовского. Спаатс тут же предложил нанести бомбовый удар по танковому корпусу.
   - Нет надобности, генерал. Ваши бомбардировщики не приспособлены для ударов по танкам. Они понадобятся, когда обнаружим корабли противника. С рассветом ударят наши штурмовики.
   В течение ночи провели три волны высадки, переправив полностью третью армию, 2-й УШК и две дивизии 7-го УШК. Превосходство в силах и средствах создано. На южном фланге войска дошли до озера Фуресо, а северный фланг пошёл вперёд, рассчитывая войти в соприкосновение с противником на марше. В отличие от СС наши штурмовые части хорошо обучены ночному бою. Немцев обработали ночники Судеца в момент формирования полковых колонн частей, поднятых по тревоге. И подсветили их ФОТАБами. Руденко ударил сходу, разворотив несколько колонн с пехотой. В создавшейся неразберихе, немцы смогли создать один узел сопротивления: в районе Грибсковского леса. А в Хиллероде начались уличные бои. Командовал немцами бригаденфюрер фон Шольц. Следует отметить, что местные жители, которым немцы резко ужесточили режим оккупации, в основном, помогали нам, сказывалось и то обстоятельство, что высадка была смешанная: были шведские войска. Но, форты и артиллерийские батареи Хельсингора начали создавать огневую поддержку немецким войскам. С рассветом состоялся массовый бомбо-штурмовой удар по позициям танкового корпуса немцев. Немцы начали отходить к Хельсинду, а Соколовский ворвался в Хельсингор. Упорное сопротивление оказывала крепость Миккельборг, и форты в Ниве. Было много работы у штурмовых самоходных орудий. Но, вся система обороны была построена во времена, когда у противника не было таких средств для штурма, и не была настроена на отражение фланговых и тыловых ударов. Ленинградские корпуса выполняли привычную для них работу, а войска 7-й немецкой армии опыта оборонительных боёв не имели. Фон Шольц провёл атаку на позиции 1-го корпуса со стороны Копенгагена, был отбит. Наша авиация висела над районом переправы, и срывала попытки Рихтгофена помешать высадке частей фронта и шведской армии. К вечеру первого дня удалось создать 3-хкратное превосходство над немцами. Корабли противника пока не появились. Несколько раз звонили Кузнецов и Сталин. Ловушка, пока, не сработала. Рунштедт ещё надеется, что его части смогут отразить удар и сбросить нас в море. Авиация ведёт разведку, высокая активность только в районе Аархуса, куда немцы стягивают части 11-й дивизии СС. Соколов попытался нанести там удар, но, неудачно. А вот Спаатс там отметился! Район порта превратился в развалины. Мы усилили давление в районе Хельсингора, к штурму подключился 7-й УШК и три дивизиона артиллерии особой мощности. К исходу второго дня город полностью наш. Сразу же начали протягивать туда две нитки бензопровода для танков и автомашин 3-й танковой армии. Густав Пятый, убедившись, что всё идёт хорошо, выехал в Стокгольм, туда же уехал и Хокон Седьмой. Мы же, ночью начали перегруппировку, завершив ликвидацию войск на севере острова, там мы вышли на берега Роскильде-фьорда. К утру, проведя артподготовку, начали охватывать Копенгаген. В этот момент у меня на ЗКП появились два датчанина в военно-морской форме. Они представились: старшего зовут Кристиан IX, он - король Дании, а тот который помладше - его сын принц Фредерик. Их сопровождали несколько человек, одного из них опознал начальник контрразведки фронта как генерал-майора Ханса Остера, одного из руководителей Абвера, хотя он предъявил документы на другое имя. На мой вопрос: "Действительно ли Вы являетесь генерал-майором Остером?", он ответил положительно.
   - Я и мои люди освободили короля из-под домашнего ареста, и захватили катер в порту Копенгаген, обеспечив его эвакуацию в Швецию. Остальные члены семьи короля переправлены нами в надёжное место.
   - Захвачены в заложники?
   - Нет, господин генерал. Переданы в руки датского сопротивления. Кроме того, мы сообщили о возможных арестах в составе групп сопротивления.
   - В чём заключается Ваша миссия?
   - Я представляю немецкое антифашистское Сопротивление, состоящее, в основном, из военных. Наша задача: ликвидировать Адольфа Гитлера и закончить эту войну на приемлемых для всех условиях.
   - Вы - генерал Абвера.
   - В отставке! Меня уволили три месяца назад. Но, я занимаюсь этим вопросом более трех лет. Среди участников заговора весьма влиятельные люди в Вермахте.
   - Почему Вы приехали именно сюда, а не остались в Германии?
   - Вы - генерал ГРУ, и активно занимаетесь путями установления мира в Европе. Многие правители европейских стран активно сотрудничают с Вами. Мы обсудили этот вопрос с руководством, и пришли к мнению, что с Вами необходимо установить контакт.
   - Хорошо, генерал. Я сообщу в Москву об этом.
   - Я не рекомендовал бы этого делать, господин генерал. Вальтер Шелленберг из РСХА регулярно получает информацию из Вашего Генерального Штаба. Источник мне не известен, но несколько копий его сообщений у меня с собой. Прошу Вас передать эти документы только в Управление контрразведки "СМЕРШ".
   Я передал его и его бумаги генералу Котельникову, который его и опознал, и вышел из комнаты, где происходил допрос. Вернулся к датчанам. Те просят не разрушать город.
   - Это колыбель европейской цивилизации, господин генерал! Там много местных жителей.
   - И правительство Торвальда Стаунинга, который призывает всех взять в руки оружие и вышвырнуть нас с датской земли.
   - Я могу обратиться к нации, если мне будет предоставлена возможность это сделать.
   - Да, конечно, Вам будет предоставлена эта возможность. Попросите местных жителей покинуть город, а мужчин взять в руки оружие и помогать нам. В этом случае, разрушений будет намного меньше.
   Эсэсовцы продолжали упорно сопротивляться. Особенно упорные бои развернулись под Баллерупом, где бой шёл за каждый дом и каждый подвал. Погода стояла солнечная, и этому обстоятельству мы были обязаны тем, что немецкий флот у берегов Зеландии не появлялся. В условиях захваченного нами господства в воздухе, Дёниц не решился использовать корабли против нашего десанта. Однако, британские "Либерейторы" установили, что между Кольбергом и Бронхольмом установлена двойная завеса из подводных лодок. Вылеты туда противолодочной авиации стали регулярными. Была обнаружена база подводных лодок на острове Кристианс, и Соколов очень удачно накрыл там четыре лодки. Шведские и наши сторожевики активно включились в поиск подлодок противника, расчищая проход между Борнхольмом и Швецией. Сталин был недоволен мной и Кузнецовым, это чувствовалось по его тону, что мы пассивно используем флот, в отличие от шведов. Но, спустя неделю, ему пришлось изменить своё мнение. Всего два немецких самолёта До-217 прорвались к Мальмё, и поразили два шведских броненосца полуторатонными радиоуправляемыми бомбами. Оба корабля остались на плаву, но ремонт им предстоял серьёзнейший. Мы ещё усилили воздушное охранение района Карлскроне, перебросив туда две эскадрильи высотных "Тандерболтов". Блокировав Копенгаген, наши части пошли на юг, уже почти не встречая сопротивления противника. Штурмовать пришлось только крепость в Калундборге, и долго сопротивлялась четырёх башенная батарея в Корсоре. Разведка установила, что на остров Лолланд перебрасывается свежая дивизия, и немцы усиленно окапываются на острове Фальстер. Части 7-й армии немцев отошли туда и готовятся к обороне. Мы продолжали давить очаги сопротивления на острове и готовиться к штурму Копенгагена. Обращение короля прозвучало, записываться в СС никто не спешил, впрочем, как и вступать в открытое столкновение с эсэсовцами. Гитлер провозгласил Копенгаген "крепостью", и велел защищать его до последнего солдата. Я с ним согласился, и оставил город в блокаде. Пополнив 1-й, 2-й и 7-й корпуса, высадил их на островах Ман, Фальстер и Лолланд. 15-го августа 203мм орудие 1-го Ударно-Штурмового корпуса сделало первый выстрел по территории Германии! Целью был паромный причал в Фемарне.
   Гитлер объявил о начале тотальной войны! И объявил о мобилизации всего населения Германии на строительство нового Балтийского Вала. В отместку 1-я бригада захватила последний аэродром на острове Амагер, и туда же высадился 11 "сибирский" Ударно-Штурмовой корпус.
   - Что Вы там возитесь с Копенгагеном! - это был первый вопрос нового представителя Ставки маршала Жукова. - И почему флот до сих пор не задействован? Что он прохлаждается вдали от фронта?
   - У флота - другая задача: не допустить работу немецкого флота, и он её выполнил, товарищ Жуков. А город - берём. Каждую ночь забираем один-два квартала. Потери в войсках минимальные, мне город не мешает, я веду подготовку к вторжению на остров Фюн. Перебросили сюда крупнокалиберный дивизион.
   - А почему дивизион не сделал ни одного выстрела?
   - Как это не сделал? Работал по батареям противника в районе Хельсингора и по Миккельборгу. Он же подавил батарею в Корсоре. Так что используем его, но аккуратно.
   - А они аккуратно у нас работали?
   - Это не Германия, товарищ маршал, это - Дания. Меня просили не разрушать Копенгаген. Там где требуется, там я использую всю мощь корпусов, можете съездить в Хельсингборг и Хельсингор. А сейчас, задача выполнена. 1-я бригада СпецНаз занимается тем, что уничтожает продовольственные склады у немцев в городе. Ещё немного, и всех голубей и ворон сожрут. Зачем гробить людей там, где голодом можно достигнуть большего?
   - Сколько там немцев?
   - Около трех дивизий, но сборная солянка из разных частей. Порт очень солидно укреплён, и прикрыт четырьмя крепостями и восемью фортами. Три мы уже взяли
   - Мне приказано поторопить тебя!
   - А почему Верховный сам мне этого не высказывает? Я же ему доложил план и ход операции. Мне он ничего не сказал. Кто просил меня поторопить?
   - Главное Политуправление!
   - В таком случае, я действую по утверждённому Верховным Главнокомандующим плану. О самоуправстве ГПУ доложу непосредственно ему. Сносить тяжёлой артиллерией город я не буду. Обещал королю Густаву и Кристиану, и получил "Добро" товарища Сталина действовать именно таким образом.
   - Ну, как знаешь, генерал. Хочешь с ними поссориться - ссорься. Я их просьбу тебе передал. Отвечать будешь сам. Давай, рассказывай о делах предстоящих. Бог с ним, с Копенгагеном.
   Мы подошли к карте, я показал расположение войск.
   - Чем войска у тебя заняты?
   - Готовим аэродромы: Голованов перебрасывает своих орлов сюда. Мы помогаем. Идёт восполнение потерь в обеих армиях, подвозим боеприпасы. Забрались далеко, есть определённые сложности со снабжением. И начал перемещать сюда 14 армию, из Норвегии.
   - Сколько всего у тебя людей?
   - Около 800.000, если флот не считать. 850 танков, плюс две шведские танковые дивизии, ещё триста машин. Финский Добровольческий - 60.000, и два шведских корпуса 120.000. Что-то около миллиона штыков. Были значительные потери в авиации, но пополняемся быстро. Прибыла 113-я Краснознаменная Ленинградская ОБАД резерва Верховного главнокомандования на Ту-2ДБ с 2М-82-фн, и у нас есть 72 дальних истребителя. Так, что начнём трепать немцам нервы. В двух воздушных армиях почти 800 бомбардировщиков. А у немцев здесь самолётов очень мало. И необходимо найти немецкие корабли. Они где-то рядом.
   - Что делается для этого?
   - Ведём разведку, как воздушную, так и радиоразведку, направили несколько групп агентурной разведки, но пока неудачно. Две группы на связь не вышли. Гестапо у немцев хорошо работает. Такую же работу выполняют шведы, но и там результатов пока нет. Меня беспокоит тот факт, что Рундштедт не перебрасывает войска на Север. Мы говорили с Монтгомери о том, что если фон Рундштедт снимет дивизии с южного участка, то они начнут высадку.
   - А почему ты решил взять ещё один остров, а не высаживаешься в Германии? Ведь можешь!
   - Нет, не могу. Нет прикрытия флотского. Скрытно не накопить БДК. На той стороне Бельта немцы, у них локаторы, как только обнаружат БДК, вызовут флот. Поэтому и стоит задача взять остров Фюн. Тогда можно будет скрытно накопить десантные средства или высаживаться на Ютландский полуостров.
   - Ты же хотел, чтобы туда союзники высадились.
   - Хотел, но это не входит в их планы. Во всяком случае, их командующий не видит себя в Дании. Темнят, как обычно. Когда здесь были Начальники штабов, то разговор был другим. Все понимают, что это мягкое подбрюшье, но, Хоум-флит они в проливы совать не хотят. А так, мы их вынудим пройти проливами в Балтику.
   - Да не пойдут они. Это им совсем не нужно. Сам понимаешь. Всё это выгодно нам. Вон, 4-й флот немцы сюда перебросили, так Будённый и Тимошенко сразу зашевелились, вышли на границу с Румынией. Ладно, уговорил, пойдём вправо. А что с флотом?
   - Пусть пока стоит, прикрывает мне левый фланг, он у меня открыт.
   - Да, справа - слева никого! Не позавидуешь!
   Он прошёл к ВЧ и доложил Верховному, что прибыл, просмотрел планирование, собирается проинспектировать войска. Войска фронта проводят операции согласно планам, замечаний нет.
  
   Плохо, когда "политическая необходимость" начинает преобладать над военной целесообразностью! Новую авиадивизию в категорической форме приказали послать на Берлин. За проведением операции следил "Сам". Несколько раз звонил, и настойчиво говорил о том, что это даст необходимый политический эффект. От нас до Берлина, в общем, недалеко, чуть больше 350 километров. Рассчитали так, чтобы утром, с рассветом отбомбиться. Но, у нас всего 100 "Тушек", в масштабе гигантского города с мощной ПВО, это был "булавочный укол". Меня больше интересовал Бремен, Росток и Киль, но попытка уговорить Сталина успеха не имела. Дивизия нанесла дневной бомбовый удар по Берлину в районе рейхсканцелярии тонными бомбами. Расстояние небольшое, поэтому все бомбардировщики шли с трехтонной нагрузкой. Американцы были единственными, кто поздравил Сталина с этим налётом, а мы недосчитались 15-ти машин. Гораздо эффективнее действовали морские лётчики 56 дивизии Балтфлота. На своих Бостонах с "Гнейсами" они активно искали немецкие корабли, и в один из вылетов обнаружили место стоянки крупного военного корабля. Он стоял накрытый сетями в Ивендорфе. Мы сразу же послали туда большое количество пикировщиков, прикрыв их истребителями. К моменту подлёта группы, корабля на месте уже не было, но Б-20 обнаружили его на переходе в Херенинзель. Сброшенные торпеды не сработали: мала глубина, бомб крупного калибра было мало, но несколько Пе-2 сумели попасть пятисотками по корме. Корабль рыскнул и сел на мель. 250-кг бомбы не пробивали палубу, но своими разрывами вывели из строя орудия ПВО линкора. Моряки определили его как "Шарнхорст". Наконец, две двухтонные бомбы с Ту-2 пробили палубу, и на корабле начался сильный пожар, который закончился довольно сильным взрывом. Мы потеряли одиннадцать самолётов, и в первом налёте моряки потеряли шесть Б-20. С ликвидацией "Шарнхорста", можно было отказываться от высадки в Фюн. Флот вышел из Карлскроне, мы перебросили БДК в бухту Нюстед, и начали погрузку десанта. В час ночи 6 сентября под прикрытием более 60-ти кораблей десант пошёл к немецкому берегу в район Кюлунгсборна и Варнемюнде. Там в лесополосах уже находились 5-я и восьмая роты 1-й бригады, которые обеспечивали высадку.
  
   Высадка прошла не совсем гладко: потеряли пять БДК на минах в районе пляжа у Ортсамта. Но, она состоялась, а на Варнемюнде обрушился ураган снарядов, с надписью: "За Ленинград", с кораблей. Я с удовольствием слушал комменты по радио, которыми два "самых стреляющих в мире" линкора сопровождали каждый залп своих 24-х двенадцатидюймовых орудий! "Адольф! Это тебе за "Ваську"!", "Это за Кронштадт!", "Осколочно-фугасным! За Ленинград!", "Это от шестой дивизии Морской Пехоты! За Рамбов!", "Это за 23-е сентября! Кушай, сволочь!". БЧ-2 оттягивались! Шутка ли! Бьют по логову врага! К концу артподготовки, корпуса вышли на исходные и ворвались в город. Бои на восточном берегу были ожесточёнными, но, с малыми потерями: там, кроме моряков, никого не было, а на западном берегу пришлось буквально проламываться. У противника много подготовленных огневых точек, и опытные солдаты. Но, 152мм и 203мм в городе на прямой наводке творят чудеса! Отлично проявили себя и новые самоходки Су-76 М. Маленькие и верткие, они проскальзывали везде и поддерживали штурмовиков, совершенно не отставая от них. Через шесть дней боёв пришло известие о том, что Рундштедт снял две дивизии 20-й армии и начал передислокацию их на север. Монтгомери молчал, пока эшелоны с немецкими войсками не достигли Лилля. После этого он объявил Дэй "Ди". Высаживались они в 450 км от нас, нехорошие "редиски"! Под Дьеппом. Нет, чтобы поближе, но, что делается, то и делается. Сразу после этого, я ограничил продвижение 2-го корпуса на восточном берегу Варнова, удовлетворившись тем, что вся инфраструктура военного порта была ликвидирована, запасы мин, снарядов и пороха подорваны. И направил его в район Митте, где находились основные мосты Ростока. Захватив мосты, которые оказались незаминированными, вообще, второй корпус соединился с первым. На севере Ростока захватили завод "Мариене", который являлся центральным (муттерверке) сборочным заводом компании Heinkel Flugzeugwerke, который серийно выпускал бомбардировщики Heinkel He 111, дальний бомбардировщик Heinkel He 177, ночной бомбардировщик Heinkel He 219 Uhu, комплектующие для ракет "ФАУ", опытные образцы новейшей авиационной техники, разрабатываемой под руководством Хейнкеля. В лагерях под городом освободили более 3000 наших военнопленных и угнанных в Германию рабочих Харьковского авиазавода. Флот усиленно чистил фарватер в Варнемюнде, а я начал расширять плацдарм вправо, в направлении Висмара. 15-й Танковый корпус генерала Филиппа Рудкина перерезал в двух местах самый северный автобан 20.
  
  
   И вот 25-го сентября из Москвы прибыл Ильичев.
   - Здравствуйте, Максим Петрович. Есть данные, что через 3 дня на дороге между Алленштейном и Рустенбергом пройдёт поезд с Гитлером.
   Я начал откручивать ордена с гимнастёрки.
   - Костя! Лешак! Готовь оружие! Идем на выход!
   - Максим Петрович! Вы же комфронта! - изумлённо сказал Ильичёв.
   - Бывших разведчиков не бывает! Я - генерал ГРУ! Брать будем на плотине Эльблонского канала, высадка и подбор у Островина, запасная площадка Томазина. Он мне живым нужен, поэтому пойду сам.
   - У Вас всё готово? Откуда знаете?
   - Ну, Вы же сказали вести разведку фронтовыми методами! Не было только даты, когда проедет. Место подобрано давно, третья рота там всё давно подготовила. Овечкин туда ходил. Данные по длине поезда, охраны, месте нахождения вагонов Гитлера, уровень бронирования, все известно. Требуется только установить какой стороной пойдёт. Вагон может быть пятым или четвёртым в зависимости от направления движения. Группа наблюдения у нас в Берлине есть.
   - Это не совпадает с планом, разработанным в Москве. Требуется его согласовать. Это всего в 7-ми километрах от Оструды, а там довольно сильный гарнизон. Нами предлагается другое место для засады: у села Натёрки, с отходом в Мозырские леса.
   - В Алленштейне у немцев аэродром. Там весь лес выкорчуют, и не дадут его вывезти, плюс бригаду сложно скрытно высадить, плюс фронт ближе, могут быстро перебросить хоть дивизию. И ещё. В остальных местах сложно завалить все вагоны: насыпи низкие, а на плотине - высокие.
   Вызвали Сашку, проработали оба варианта, затем я связался с Верховным. Утвердили мой вариант, так как в нём предусматривалась быстрая эвакуация пленников. Сталин сказал:
   - Мы надеемся, что всё пройдёт, как задумано, товарищ Петров. Но, зная Вас, я категорически запрещаю Вам отлучаться с фронта! Наверняка уже собрались!
   - Да, товарищ Сталин, считаю, что руководить операцией должен человек не ниже уровня командующего фронтом. Предстоит принять капитуляцию Верховного командования Германии и Вермахта.
   - Вот и руководите! Из Командного Пункта фронта. Категорически запрещаю лично участвовать в операции. Вам всё понятно?
   - Так точно.
   - Кто будет командовать - решайте сами, дайте мне товарища Константинова. - И он повторил своё приказание ему! "Всё, повязали! Скрутили "Иволгу"!"
   Мы построили бригаду. Вот они, мои братишки! Слушают боевой приказ: взять живьём Адольфа Гитлера и его свору. Распределены роли и средства. Выступили Жуков и Куприянов. Вадим Коршунов назначен командиром операции, группой захвата командует Овечкин. Общее руководство возложено на меня.
   - По машинам!
   Бригада убыла на аэродром. В три сорок комбриг генерал-майор Дьяконов, доложил, что Коршунов высадился на обеих площадках. Высадка прошла чисто. Самолёты вернулись без потерь. Просчитали время подлёта, летчики доложили, площадки пригодны не только для транспортников, но и для истребителей. Утром, в 10.50, Ильичёв получил сигнал, что Гитлер выехал из Берлина. Наши наблюдатели доложили, что спецпоезд проследовал, спецвагонов - четыре. Первый спецвагон идёт четвёртым. Это требовалось, чтобы распределить очерёдность подрывов, так, чтобы уложить весь поезд направо. И не возиться с охраной поезда. Прошли контрольные сеансы, от бригады раздался щелчок-подтверждение. Весь день провёл на КП, слушая радиостанции, рядом сидел Жуков, тоже нервничает. В сердцах бросает:
   - Всё-таки, на фронте легче! Никаких нервов не хватает! - и пошёл разносить кого-то по радио, заодно отчитал НачШтаба фронта генерала Дмитрия Николаевича Гусева за какую-то помарку на карте. Оттянулся! Вошёл Ильичёв:
  
  
   - Как Вы себя чувствуете, рейхсканцлер? - спросил я.
   - Отвратительно! Меня предали! Кто Вы?
   - Я - Нарком Военно-Морского флота СССР адмирал флота Кузнецов, это - маршал Жуков, Представитель Ставки Верховного Главнокомандующего на Северном фронте, а это - командующий Северным фронтом генерал-полковник Иволгин, войска которого Вас и захватили. - представил всех Кузнецов.
   - Что со мной будет?
   - Сейчас Вас отправят в Москву. Вы нарушили международный договор, действовавший между нашими странами, нарушили законы ведения войны: напали на нас без объявления войны, отдавали приказы, нарушавшие Женевские соглашения. Вашу участь будет решать суд. Прошу следовать на борт. - Геринг, которого подвели к нам тоже, всё слышал, понуро пошёл в сторону самолётов. Расспросив Сашку: всё ли достали из вагонов, и где бумаги, подошёл к самолётам и поблагодарил лётчиков.
   - Заправляйтесь, и в Москву, через Ленинград. Саша! Выдели людей для охраны и сопровождения документов. Кляп изо рта Гиммлера не вынимать! У него может быть ампула с ядом. Он - истерик.
   Попрощавшись со всеми, пошёл к своему самолёту, проводив глазами взлетевший борт с Гитлером и Жуковым на борту. "Гитлеры приходят и уходят, а воевать всё равно надо!" Утро началось необычно: в положенный час не заработала Deutscher Rundfunk: выпуска новостей в шесть утра не было. Самолёты 1-й бригады приземлились, вышел на связь Вадим Коршунов, я приказал ему прибыть на КП фронта и доложить о ходе операции. ВЧ молчит, что происходит в Москве - непонятно. Англичане передают об упорных боях в районе Дьеппа, у нас идут бои в районе Гамбурга: заняли Вандсбек и вышли к Эльбе в районе Бланкенезе. В 10.00 СовИнформБюро передало сообщение, что в результате специальной войсковой операции войсками Северного фронта под командованием генерал-полковника Иволгина захвачено руководство III рейха, которое переправлено в Москву. В числе пленных: рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, рейхсмаршал Герман Геринг, рейхфюрер СС Генрих Гиммлер, рейхсминистр и личный секретарь рейхсканцлера Мартин Борман, более 40 высокопоставленных генералов и адмиралов Вермахта, Кригсмарине и Ваффен СС, составляющих Ставку Гитлера. Рейхсканцлер и Главнокомандующий германской армии Гитлер капитулировал сегодня, 28 сентября 1943 года, в Москве, в 11.00 по московскому времени, в здании Ставки Верховного Главнокомандующего маршала Сталина, и, в присутствии Президента Финляндии, королей Швеции, Дании и Норвегии, подписал акт о капитуляции Германии перед СССР. Великая Отечественная война, которую вёл Советский народ, победоносно завершена!
  
   Почти по Дюма: "Двадцать лет спустя". В сентябре 1963 года в Ленинграде, в новом здании штаба Ленинградского Военного округа, возле Финляндского вокзала, среди многочисленных писем, я обнаружил письмо из Свято-Успенского Псково-Печерского мужского монастыря, подписанное иегуменом Алипием. Иегумен сообщал, что на моё имя у него есть святое письмо, что-то вроде завещания. Просил подъехать. Я собирался в Минск на учения, поэтому заехал по этому странному письму. В Печорах довольно быстро меня пропустили во внутренний двор. После этого провели в келью, с густым запахом воска. Схимник открыл дверь, там, в чёрном клобуке, сидел монах и читал. Откинув клобук, он протянул руку и представился:
   - Иегумен Алипий, настоятель этого монастыря.
   - Генерал Иволгин, командующий Ленинградским Военным округом. Вы написали мне это письмо.
   - Да! Я писал это письмо. С Вами хочет встретиться отшельник Варсонофий. Он просил меня передать Вам вот это. - он протянул мне "Иволгу". - И просил, чтобы Вы приехали. Единственное "Но" - отец Варсонофий, 19 лет назад, дал обет молчания. Мы с ним общаемся с помощью записок. Но, он неизлечимо болен и умирает. Прошу заранее меня извинить, но не выполнить его просьбу я не мог. И ещё, он живет не в монастыре, а на мызе Нетсайя, это в 17 километрах отсюда.
   - Этот значок, "Иволга", - знак отдельной разведроты Ленинградского фронта, которой я командовал. Показывайте Вашего отшельника.
   Мы долго ехали по лесной дороге, наконец, остановились возле небольшой скалы, с щелью у подножия.
   - Он живёт здесь!
   Я вошёл в абсолютно тёмное убежище отшельника и зажёг электрический фонарь. В нос ударило какими-то неприятными запахами. В одном из углов обнаружил топчан с тряпками, на нём какое-то тело.
   - Максим? Ты пришёл? - послышался донельзя знакомый голос.
   - Повернись! - на меня уставился бородатый седой мужик, который попытался встать, но не сумел. Я ему помог. Прикрыл ладонью ему бороду. Боже мой! Подполковник Овечкин! Сашка! Дважды Герой Советского Союза. Легендарный разведчик. Пропал без вести в 1944 году в Эстонии, после того, как убили его жену, точнее, распяли вместе с сыном и неродившейся дочерью под Пярну.
   - Сашка!
   - Я, Максим, я. Прости, что позвал, но, я умираю: рак. А осталось два стервеца, которые убили Хуун, Максимку и дочку. Вот их координаты. Живут в Парагвае. Мне не дотянуться, а ты сможешь. Остальных я сжег. - и он, ногой, выдвинул из-под топчана ротный огнемёт. - Все остальные - вот в этом списке. Живых нет.
   - Ты - "Огненный монах"? - спросил я, вспомнив историю борьбы с "лесными братьями".
   - Да, Максим. За это меня и карают. Иди! Мне тяжело говорить. Обо мне не беспокойся! Я своё отмолил.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"