Комбат Найтов : другие произведения.

В небе только девушки! И...я

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    30.05.2015 15.29 Закончил.

  В небе только девушки! И...я.
  
  Памяти капитана запаса Елены Мироновны Малютиной,
  последней летчицы легендарного 125-го гвардейского
  бомбардировочного Борисовского орденов Суворова и
  Кутузова авиационного полка им. М. Расковой,
  сформированного в 1941-м как 587-й БАП.
  Ей и ее боевым подругам посвящается.
  
  'Товарищи офицеры!' - подал команду начштаба 'второй' АЭ. АЭ - это авиаэскадрилья, в данном случае, 899-го гвардейского Оршанского дважды Краснознамённого ордена Суворова 3-й степени штурмового авиационного полка имени Ф.Э.Дзержинского. Мы здесь в 'командировке', оказываем поддержку с воздуха частям и соединениям Северо-Кавказского Военного Округа. Вялотекущая война в Чечне и Дагестане продолжается, и иногда нашим войскам требуется, чтобы 'Грачи прилетели'. Вот мы и изображаем картину Саврасова. По очереди. А вообще-то, мы базируемся в другом месте: в Бутурлиновке, Московского военного округа. 'Чехи' нас не любят, поэтому называть настоящие имена и делать селфи у нас не принято. Так что - не взыщите. Зовут меня: Олег, фамилия у меня простая, поэтому не будем об этом. Итак, ВэВэ подал команду, и мы все встали, приветствуя командира. Девушки, если чо, я - его зам, не женат, был когда-то, но уже давно холост! Что-то лицо у Паши какое-то странное? И подняли нас в три двадцать, за сорок минут до 'обычки'. Не иначе, как кого-нибудь прихватили.
  - Прошу садиться! Вчера ночью войска Грузии начали массированный обстрел Цхинвала. Поступила команда оказать поддержку миротворческому батальону. Разведданных о противнике нет, 'пчелка' еще далеко, будет в течение двух часов.
  'Пчелка', в просторечьи, - это ДРЛО 'Шмель-И', довольно могучий комплекс радиолокационной разведки и наведения. Летающий командный пункт. Командир продолжал описывать обстановку, высветив на настенном планшете карту района, а мы старательно перерисовывали ее карандашом на планшетах у себя. Реально, сейчас уже, штурманята готовят электронные карты, но, рисование на коленке это и дань традиции, и твоя жизнь, если что не так. Поэтому старательно переносим по квадратикам обстановку. Командир пробежался по вооружению, сигналам, каналам связи. Все отработано. Первая пара - разведчики, и, он назвал меня и Котю. Это - мой ведомый. По нашим данным - взлет следующих.
  - Вопросы?
  Я приподнял палец. Командир сделал небольшое движение головой, дескать, 'Валяй'. Не вставая с места: 'Не слышал ни одного слова об авианаводчиках?'
  - Их нет. - 'Приехали!' Больше вопросов ни у кого не оказалось. Насвистывая: 'А я девушек люблю...', иду к выходу. 'Маэстро, Ваш выход первый!' Мне и Коте уступили право выйти из класса первыми.
  У класса стоит автобус: 'Урал' с кунгом, в нем установлены сиденья, зеркальные стекла, кстати, бронированные. Командир сел с нами, и продолжает описывать обстановку, в основном, из телевизора. Пока мы спали, он, целую ночь напролет, смотрел передачи оттуда.
  - Олежка, работай спокойно, на рожон не лезь. И ты, Котя, держись подальше, если что, сам знаешь, как прикрыть. Вероятно применение 'Иголок' и иной пакости. И помните, что это не 'чехи', а 'регуляры'. Поэтому о противозенитном маневре не забывайте. - 'Полкаш' продолжал гундеть всю поездку, не дай бог, еще и на стоянку попрется. Нет, нормально, даже из машины не вышел, и сразу укатил на КП. 'Племяш' уже готов, и бодро докладывает о готовности к вылету. Николай, и вправду, племянник, и техник самолета, по совместительству. Но, он не знает: куда мы летим. А мы и не скажем! Приступаю, в который раз, осматривать 'гребешка'. Прохожу по правому борту, проверяя снятие контровок, 'Племяш' несет мой ЗШ (защитный шлем), и ждет ценных указаний, временами отвечая на вопросы 'молитвы'. Обошел машину по кругу и остановился возле трапа. Мне протянули ЗШ, я сплюнул через плечо, и надел его, чуть разведя за лямки крепления. Перенес ноги через борт и уселся в кресло. Коля помогает пристегнуть плечевые и подал 'кислород'. Воткнул СПУ. Лезу за кресло левой рукой, достаю 'молитву'. Запрос на КП, 'молитва' пошла. Руки привычно щелкают тумблерами, запуская строго по очереди все оборудование. Готово! 'Добро' на запуск получено, завизжал стартер, раскручивая турбину правого двигателя, хлопок зажигания, убираю газ. Повторяю все с левым, опробовал рули, набрасываю замки шлема и зажимаю его, вешаю маску, 'закусываю удила', проверяя подачу кислорода. Порядок. Левой рукой даю отмашку Николаю, и он закрывает мне фонарь. Убирает трап, отстегивает меня от аэродромной сети. Сводит руки чуть выше головы, показывая, что все готово. Запрос на рулежку, 'добро'. Показываю руками 'Убрать колодки'. Коротко вперед, тормоз, готово. Доклад на КП, покатились! Откинул зеркала, смотрю за Котей: выкатывается вслед за мной.
  - Я- два-два! Добро на полосу!
  - Два-два, два-три, Вам добро.
  - Занял!
  - Добро на взлет!
  - Я - два-два, принял! Взлетаю!
  Рукоятки плавно от себя, режим, форсаж, тормоз. 'Гребешок' опустил, а затем приподнял нос, и побежали белые полосы под стекло. Отрыв, закрылки, шасси. Идем в режиме набора. Доворот вправо на девяносто. Курс 180. Набираем высоту. Чуть больше 'штуки' и ловлю зеленый всплеск на индикаторе. Ручку от себя, смотрю на ведомого. Он понял. Тут же голос 'КСЮШИ': 'Наблюдается работа локатора: курсовой сорок правого. Частота ... Предположительно: АВАКС'. Голову вправо на 220, вижу горушку нехилую, пытаюсь ее состворить с предполагаемым местом долбанного АВАКСА. Иду к земле, Котя за мной.
  - Делай как я, держи двести, нас пасут.
  - Я - два-три, понял.
  Планшет на коленку, смотрю высоты. Есть проход, доворачиваю, и иду, набирая высоту вместе с рельефом. Доложил командованию по ЗАС. Принял ответ, канал работает. Вышел на связь Котя, он тоже перешел на ЗАС. Давненько нас так не пасли. Пастухи хреновы!
  'Полкаш' передал, что старикашка Boeing E-3A A.W.A.C.S. крутится над Турцией, высота 9000 метров. Закладываю в камп, получаю мертвые зоны. Уточнил у штурмана наведения, все совпало. Идем визуально к перевалу. Рокс оставляем справа и в 04.11 переваливаем через хребет слева от перевала. Подбираю газ, выпустил закрылки, парашютируем в Рокскую долину. Снизу заработало сразу 12 РЛС, но, код 'Я-свой' считан, локаторы заткнулись. Эти колонны идут вниз, и мы их прикрываем. Передал информацию о наблюдаемых колоннах. Очень сложно держать высоту и не отсвечивать на АВАКСе. Постоянно приходится держать руку на РУДе, и пальцем подбирать или выпускать закрылки. Время от времени включаем попеременно РЛС, в надежде обнаружить поднимающиеся колонны. Прошли Казбеги, никого нет. Идем к Гудаури. Слева Млецкий серпантин. Еще выпустили закрылки и прибавили оборотов. Ползем наверх. Горы довольно крутые! В Афгане бывало и похуже, но, и это не сахар! Еще один серпантин: Ганиши. Там - противник! Наверх лезет колонна джипов. Довольно много машин. Передали 'Полкашу'. Попросил сделать круг и привязать по карте. Удовлетворили. Видим разрывы на серпантине. Накрыли артой. Глазами зацепиться не за что, все мелькает. Опять 'КСЮХА': 'Пуск ПЗРК. Сто сорок левого.' Через буквально секунду заверещала: 'Угол тангажа предельный, Форсаж превышен, перегрузка сем-пять предельна!' А жить-то хочется! Ушла ракета на ловушки. Или открутился. Котя успел отработать нурсами по месту пуска. Ювелир! Все, выходим из-за горушки и можно забраться повыше, горы больше 'тенька' не дадут. 'Ксюха' это подтверждает, что мы теперь как на ладошке. Появился второй сигнал сзади, это 'пчелка', теперь на равных. Отстраиваю 'Ксюху' от них, чтобы не мешала своими воплями, голосишку ее переношу плохо. Вот придумали! Мне, по-старинке, и сигнальных ламп достаточно. Теперь можно не стесняться и работать РЛС по-полной. На индикаторе теперь картинка, и 'Пчелка' начала сливать инфу о том, что она видит. Высота - три ровно, курс - 180. Впереди противник, классифицированный 'Шмелем' как пара 'МиГ-29'. 'Грызуны' проснулись и у них еще не все 'птички' рассыпались. Интересно: где летунов взяли? Обнаружили танковую колонну на подходе к Цхивалу. Доложились, 'Полкаш', а он самый старый комэск в полку, к тому же полковник, дает команду: 'Атака', так как до казарм миротворцев колонне меньше трех километров. Но, танки противника уже есть в городе. Там идет наземный бой. Работаем, вниз пошли два РБК с СПБЭ-К, а 'грызуны' идут плотной колонной. 'Гребешок' удовлетворенно подпрыгнул, избавившись от тяжести. Котя сзади работает по разбегающейся пехоте, и бросает два ФАБа.
  О-па! Чужой сигнал на ЗАСе! Обмениваемся ключами, свои. Пошли пакеты с наведением. Это южнее, две батареи РЗСО, обстреливающие город. Ставлю машину на вираж, подгружаю целеуказание в прицел. Пакет принят, доложился, получил 'Добро'. С появлением 'пчелки' связь стала устойчивее. Но, управление на себя 'пчелка' не взяла. Ведет кого-то другого. А нас пытаются перехватить. 'МиГи' заходят грамотно, но мы успеваем отработать по обоим целям. Теперь вверх, и следим за хвостом. Атаковать 'МиГи' не пытаются. Бортовые локаторы не работают. Будут 'вытеснять'. Включил 'шестнадцатый'. Голос с небольшим акцентом утверждает, что мы находимся в воздушном пространстве Грузии, и предлагает следовать за ним в Тбилиси. При разговоре прорывается южно-русское 'Гэ'. Я его спросил о ценах на проживание в Бельбеке. Тот сначала ответил: 200-250 гривен в день, если на две недели, а потом опять настойчиво предлагал свернуть в Тбилиси. Но, у меня машина уже легкая, поэтому незаметно сбрасываю скорость, затем резко тормознул, энергично работая ногами, крутнул размазанную 'кадушку', и оказался у него сзади. 'Опта' сработала, есть захват.
  - У меня есть встречное предложение: идем ко мне, гостеприимство гарантирую. Что заканчивал?
  - Борисоглебск.
  - И я. В каком году?
  - В 89-м.
  - Салага! Я в это время уже за речкой сидел. Не прибавляй, раз зевнул! Мертвому не заплатят.
  - Добре, два-два. Расходимся! Я свое задание выполнил: перехватил и оттеснил.
  - Только без шуток, и до встречи в Бельбеке.
  Пара 'Мигов' отвалила в сторону, а мы набрали высоту и через 40 минут 'гребешок' коснулся дорожки. Но, 'не все ладно в Датском Королевстве!': еще на глиссаде вижу, что по коротышу разгоняется и подпрыгивает вверх ПэПээСная 'эМТэха', а следом за ней взлетают два 'крокодила'. 'По ком звонит колокол?' Парашют не выпускаю, здесь полоса длиннейшая, еще год назад 'стратеги' стояли. Зарулили на стоянку, я оторвал мокрую спину от кресла, и спустился по трапику вниз, хлопнули ладошками с 'Племяшом'.
  - Замечаний нет.
  Тот притащил новенькие черные магазины к другой 'Ксюхе', которая закреплена у меня на парашюте: автомату АКСУ, и полез менять аварийный запас.
  - Кто?
  - Палыч.
  - И?
  - Катапультировался.
  - Где?
  - Не знаю.
  Подошел и отрапортовал Котя, пожали друг другу руки. Подъехал 'автобус', и нас везут на КП. У 'полкаша' запарка, ему не до нас, спросил только: снимали или нет. Мы, оба подтвердили, что аэрофотосъемка велась. Санька, ведомый Палыча, кого-то штурмует, все внимание ему. Поэтому уходим отдыхать и готовиться к новому вылету. Прибежал ВэВэ, отчитал за болтовню в эфире на 16-м, расспросил о МиГах.
  - Старье, где-то 80-83 года выпуска. Двенадцатые. Не модернизированные. Реально - не сильно опасные. Просто сразу не хотелось заводиться. Им, кстати, тоже. Перехватывали по внешней наводке, сами РЛС не включали.
  - А оптику?
  - Дальномер ни разу не включился. 'Ксюха' бы заорала. Это не их война, они отработали поставленную задачу, получат свои деньги и уедут сдавать домики отдыхающим. Драться они не будут.
  - Твоими устами, да мед бы пить! - ответил ВэВэ, и забрал дописанные отчеты. Выходя из комнаты, спросил:
  - У Грузии не было 'двадцать девятых', как думаешь, чьи это?
  - Один - точно украинский, у ведущего, плохо тризуб смыт, а второй - похоже, чешский, на крыле кругляк просматривается.
  - Ладно, отдыхайте!
  Через некоторое время по каштану объявили 30-тиминутную готовность их паре. Предстоял второй вылет. К этому времени эскадрилья выполнила шесть вылетов парой и один - звеном. Звеном обработали то место, где пускали ракету по мне и сбили Палыча. Это совсем рядом. Видимо, ДРГ работает. Второй и третий вылет прошли в нормальной рабочей обстановке. Котя, правда, малость провалился низковато над целью и схлопотал пару пробоин в фюзеляже.
  
  Утром приказано вылетать одному, машина Коти еще в ремонте, 'Миги' в течение дня больше не появлялись, плюс теперь у нас постоянное прикрытие: прибыли из Ахтубинска Су-27, и они патрулируют над хребтом. Так что, должны успеть. Задание - прежнее: прикрыть выдвижение наших войск, которые движутся по окружной дороге к Цхинвалу. Набрал высоту, прижиматься к хребту уже надобности никакой. Внизу достаточное количество авианаводчиков. Работа идет полным ходом. Колоннам до города остается совсем чуть-чуть. На развороте вижу поднимающийся с земли белый след и длинную приземистую машину. 'Оса!' Твою мать! Успел захватить цель и выпустить Х-25МПУ, теперь педаль в пол и крутись, милый, крутись! Первое время я еще слышал 'Ксюху', затем черная пелена закрыла мне глаза. Автомат отстреливает ловушки, а я, в полубессознательном состоянии, заученно двигаю руками и ногами, совершая противозенитный маневр. 'Гребешок' слушается. Уменьшил перегрузку, вернулся слух и немного вижу индикатор. Блин, рано, еще раз закладываю такой же вираж со снижением. Тряхнуло, по броне застучали осколки. Упали обороты левого двигателя.
  - Атакован, имею повреждения. - В заднем виде вижу черный дым в месте, где находилась установка. 'Добавок' нет. Пытаюсь выровняться. Очень тяжело ходит ручка. Машину трясет. Голос 'Полкаша':
  - Олежек, ты как?
  - Еще в воздухе.
  - Двигуны?
  - Один сдох, второй тянет.
  - Давай домой!
  Блин, тут же через горы переваливать надо. А ручку трясет как в лихорадке. Площадок нет. Надо прыгать. Тут замечаю, что горит красная лампа неисправности катапульты. Приехали! В воздухе решение требуется принимать быстро. Посадка возможна только на юге, там противник, севернее можно только приводниться в Цхинвальском море, а там, как кривая вынесет. Удобнее всего сторону Ананури, там где крепость, но это грузинское село, и там противник. Значит, выбора нет, в северо-восточный залив, туда идут наши войска. Над самым Цхинвалом поймал еще одну ракету, ударили тоже слева, пошел на снижение. Внимательно слежу за скоростью, самолет трясет, но управление работает, только очень тяжело двигать ручкой. Высота 50, выравниваюсь, и продолжаю сбрасывать скорость. Места маловато! Касание, убираю закрылок и скольжу по поверхности, рули полностью вверх, лишь бы носом не зарыться. Быстро приближается берег. Скорость падает плохо, скольжу на фюзеляже, как на водных лыжах. Выпускаю тормозной. Удар.
  
  Меня кто-то поворачивает со спины на живот, и что-то колет мне в задницу. Слегка помассировали ее и перевернули меня в прежнее положение. Сквозь неплотно прикрытые глаза вижу женский силуэт в белом халате. Странно, у нас давно все в салатных ходят по госпиталю. Вторая странность: каблуков нету и бахил. Медсестра повернулась и ушла, а я попытался приподнять голову и открыть глаза. С открыванием глаз получилось не очень: они заплыли. Решил ощупать их, и вдруг заметил, что у меня тонкие пальцы и что-то вроде маникюра, с достаточно длинными ногтями. Внимательно уставился на руку. Рука - точно не моя! У меня на костяшках отличные мозоли, все-таки, 35 лет карате занимаюсь, черный пояс. А тут... Опустил руку на грудь и обнаружил, что помимо всех прочих удовольствий, у меня еще и где-то второй-третий номер груди. Кажется, приехали! Похоже, что удар об камень не только сломал меня, но и мозги мне хорошенько поправил! Ощупываю себя дальше, обнаружил, что точно, лежу в женском теле, хуже того: в девичьем. От мужского только стрижка короткая осталась, да и то, длинновата сверху. В жизни бы так не постригся! Еще что поразило: это армейские семейные трусы и ночнушка, сделанная из плотной хлопчатобумажной ткани. На ночнушке я увидел клеймо, и начал подтаскивать его к себе. Шевелиться больно, отдает в шею и голову. Читаю: 3-е хирургическое отделение Главного Военного Госпиталя и дата 11.12.1940. Вдруг заговорила круглая тарелка под потолком: 'Граждане! Воздушная тревога!'. Тут мое слабое сознание не выдержало напряжения, и я вновь вырубился. Через какое время я очухался - не знаю, но, проснулся от того, что жрать сильно хочется, и еще появилось впечатление, что я в теле не один. Чье-то слабенькое сознание постоянно повторяло одну и ту же фразу: 'Миленький, выше, выше!' Что выше-то? И куда? Совсем сбрендил! Зато один глаз приоткрылся побольше. Это движение было обнаружено присутствующей в палате медсестрой, которая всплеснула руками и куда-то убежала, вместо того, чтобы меня покормить. Через некоторое время вместе с ней в палату зашел худощавый человек со странной головой: очень узкая челюсть, очень широкий лоб и круглые очки с очень толстыми стеклами. За отворотом халата виднелось два ромба, уложенных боком и чаша со змеей. Вместе с ними вошло еще человек пять. Доктор присел рядом, шикнув на всех, чтобы не шумели, достал из кармана зеркало с дыркой, и внимательно осмотрел оба глаза. Второй ему пришлось приоткрывать пальцем.
  - Что значит крепкий и молодой организм! - тихо сказал он, но, попытку сказать ему, что жрать хочется, он пресек, положил палец мне на губы. - Ранехонько Вам, милочка, разговаривать. Встал, подошел к спинке кровати у ног, снял какую-то дощечку, и что-то там написал.
  - Попробуйте ее бульоном покормить. - указал он сестре. Они все вышли, а я попытался приподняться, чтобы посмотреть на табличку, и у меня получилось! Снял табличку и лег. Старший лейтенант Александра Петровна Метлицкая, ВВС, 41-я РАЭ. Сбита в бою под Малоярославцем 17-го октября 1941 года. Первая запись - 22-е октября. Последняя запись сделана сегодня: 8-го декабря 1941. Устало положив таблицу на живот, я уснул. Именно, не потерял сознание, а уснул. 'Видимо, все авиаторы встречаются на небесах.' - подумалось мне, прежде, чем сон сморил меня. Проснулся через несколько часов, на окнах светомаскировка и постоянно горит свет в палате. На тумбочке стояла чашка с давно остывшим куриным бульоном. Голод не тетка, и холодный пойдет. Голова побаливает, но, 'соседка' больше не причитает. Ее фраза стала мне понятна. Она продолжает уговаривать машину не падать. Интересно, что произойдет, когда она очнется? Осмотрел руки, исколоты до сплошной синевы, видимо, кормили внутривенно, глюкозой. Фамилия у девицы ни о чем не говорящая. Судя по причитаниям, она летчик или штурман, скорее всего, летчик. Мои размышления прерваны появлением медсестры. Опять прокололи задницу, но в качестве награды я получил бульон. И даже горячий. Говорить мне запрещают, это и к лучшему! Голос высокий, противный, как у 'Ксюхи', мне слышать его неприятно. Очень высокий. Кажется, что верещу. Написал на листке карандашом, что желательно было бы поесть. Принесли какую-то кашку. Ну и фиг с ней, уж больно есть хочется. И встать с кровати. Кстати, и по надобности, тоже. Встать не разрешили, а уткой удобнее пользоваться мужикам. Но, ничего, приспособился. Опять осматривал тот же врач, вот убей, не помню, какое звание носили врачи в тот период. Но, то, что это генерал, отчетливо помню. Генералу не нравятся мои глаза. Что он там нашел - одному богу известно. После его ухода, я встал и немного походил по палате. Немного мотает, не без этого, но уже хожу. Вот только мышц совсем нет, как она, бедная, с самолетом управлялась? Сел в кровати, начал делать гимнастику. Мышцы отозвались довольно сильной болью, но ничего, терпимо.
  С этого дня пошел на поправку, правда, с выходом в туалет маленький конфуз приключился. Вначале поперся в мужской, потом сообразил, что мне в другую сторону, вошел, а там дамы, я с дуру и ляпнул: 'пардон', почему-то покраснел, и закрыл дверь. Выходящие оттуда тетки ТАК на меня посмотрели! Вообще-то, отделение чисто женское. Так что, привыкай, Олежка!
  Проф, а теперь я знаю точно, что он - профессор, зовут его Владимир Николаевич, с одной стороны вроде как радуется тому, что я пошел на поправку, а с другой стороны все пристальнее рассматривает меня и мои глаза. Быстрее бы эта кукла, что ли, проснулась! Проф начал задавать вопросы, и считает, что у меня все признаки серьезной амнезии. 'Кукла' стенать перестала, и ведет себя спокойнее, но, каких бы то ни было сведений из ее памяти, у меня извлечь не получается. Когда начинает метаться, проявляет беспокойство, я ее мысленно уговариваю не волноваться, а спать. Через три недели, наконец, послышалось членораздельное: Кто тут? Она напугалась еще больше, чем я, когда впервые обнаружил 'ее'. Двое суток ее уговаривал, но, затем выяснилось 'обстоятельство': она видит и слышит, может наморщить нос, и собрать губы в трубочку. И еще - краснеет. По делу и нет. Остальное ей недоступно. Тела она не чувствует, сказать ничего не может. Зато - отлично ковыряется в моей памяти, как 'бывшая' в летной куртке в поисках заначек. А свою умеет закрывать, причем в таких местах, которые жизненно необходимы! Например, с этими долбанными месячными! Просыпаюсь с ощущением, что у меня 'энурез': трусы - мокрые. Сунул руку, на руке кровь. Тут же мысль: раны открылись, вчера на снарядах переусердствовал. Вскакиваю, и понимаю, что это такое. Она, вместо того, чтобы подсказать, что делать, заперлась и всю морду красным раскрасила: застеснялась мужика! Уродка! Справился. Кстати, не такая уж и уродина, вполне даже ничего, я бы приударил, но это - половое извращение, кроме красной рожи, ничего не будет. Выяснилось, что беспокоило профессора: глаза сосредотачивались на объекте не сразу. И у нее есть глупая привычка отводить их в сторону. Типа 'глазками играю'. Еле отучил! Пришлось сказать, что, если это будет продолжаться, нас спишут, к чертовой бабушке, в пехоту. Или инвалидность дадут. Подействовало!
  Летала она на Пе-2 и Пе-3, летчик-ночник, служила в мужской разведывательной эскадрилье, но экипаж был полностью женский, кроме механика. Чем кончилась жесткая посадка она не помнит, и очень беспокоится за свой экипаж. В общем, ничего оказалась 'соседка'. Только болтлива очень, хорошо, что наружу это не прорывается. Новый год порадовал подарком: годовой подшивкой газеты 'Красная Звезда'. Прошил ее еще и сверху, и, вспомнив молодость, начал отрабатывать удары, повесив ее на стенку в зале для физических занятий. Почти сразу появились 'поклонники', но, после пары нокаутов, они рассосались.
  
  Первого февраля перевели в 1-й авиационный госпиталь для прохождения медкомиссии. Кстати, он в Сокольниках. Как и сейчас. Только корпуса другие: деревянные. То ли чья-то дача, то ли имение, а часть 'бараков' свежепостроенные 'сборно-щелевые' бараки. Но, старшего лейтенанта Метлицкую поселили в нормальном коттедже. Больше выздоравливающих девушек не было, поэтому жили одни. Утром - пробежка, затем сначала на спортплощадку, потом в зал, через пять дней начались анализы, затем сама комиссия. В общем, всех врачей проходили на ура, особенно хирург порадовался 'нашей' форме, а вот потом был невропатолог и психиатр. Старая седая корова-'патолог' раскаркалась, что с такими черепно-мозговыми травмами даже не живут, а не то, что служат в ВВС, да еще и в летном составе. А у 'нас' все спецснаряды сданы, и лопарь, и рейн, и центрифуга. Последнюю я, правда, сдавал со 'спецтрусами', на всякий случай, нормально отработал по приборам, сознание не потерял даже на 6 'g'. Для работы без противоперегрузочного костюма - это много. Немного волновался за сердце. Я в другой жизни был крупным, под сотню весом, а здесь 'птичка', чуть больше 50-ти. Обошлось, жилистая она, и ни капли лишнего веса. В некотором смысле, так даже удобнее. Но, за это тоже зацепились! В карте у нее вес был больше, это она под капельницей похудела. Я хоть и отвоевал нам двойную порцию, они же на нас больше двух месяцев экономили, так как, кроме глюкозы, Саша ничего не потребляла, но активные занятия спортом сжигали все, как в топке. Однако, врачей она боялась дико, знала ведь, что подобное состояние у людей шизофренией называется, поэтому, пока я ругался со старушкой на бигудях, она сидела тихо, как мышка, боясь глазом пошевельнуть. Это было единственным, чем она могла нас выдать. В общем, моя боевая позиция и точная аргументация привела к тому, что мнение комиссии разделилось в нашу пользу, и в толстенном ворохе бумажек появилась отметка: 'Годен без ограничений'. Я, выйдя из кабинета ВЛК, изобразил джигу, и прошелся колесом по коридору. Первый барьер прорван. Здесь же в госпитале отделение кадров ВВС, куда я бегом и отправился. Довольно долго искали нашу летную книжку, нашли, но, на комиссию требовалось выходить на три дня раньше, тогда бы направили сразу к месту службы, а так - 15-й ОРЗАП, город Чкаловск, прибыть не позднее 09.00 18.02.42. ОРЗАП - это отдельный разведывательный запасной авиационный полк. Получив в госпитале денежное довольствие, новое обмундирование, не полностью аттестат, а так, ну, чтоб не голышом, выскочили из осточертевшего заведения. Сначала в ГУМ и немного еще по магазинам, затем, в связи с отсутствием места для переночевать, на Ярославский вокзал, в 'кукушку', и до станции Чкаловская. Как нам 'обрадовались' в ЗАПе, это словами не передать! Дело в том, что по уставу, женщине в полку должно быть предоставлено отдельное помещение, закрываемое изнутри, отдельный, пардон, туалет, и специальное, несколько специфическое, снабжение, в том числе и для полетов. Шло начало 42-го года, и женских частей в Красной Армии было мало. Раскова только-только пробила постановление ГКО по этому поводу. Прием в школы ШМАС женщин только развертывался, а 'женские' полки находились в стадии начального формирования. Поэтому нам было приказано следовать в пешее эротическое путешествие, что такая головная боль, на ночь глядя, командованию не требуется. В направлении написано: во сколько прибыть, во столько и прибывайте. Хамоватого майора, комполка, невозможно было остановить, пришлось применять 'женскую тактику', и обратить его внимание на то, что он разговаривает с женщиной и использует хамские непечатные выражения. Скандал потихоньку разгорался, но на шум появилась подполковник Русакова, и заглянул сам Петров. Штаб ОРЗАП находился в том же здании, что и НИИ ВВС. Под грозным оком генерал-майора Петрова майор поник, стушевался. Я заявил, что с завтрашнего дня готова приступить к занятиям. В ответ на возражение, что группы давно сформированы и свободных инструкторов вводить в строй, давно не летавшую, Сашу некому, Русакова сказала, что сама займется ею. С Сашей она была знакома ранее, и уже один раз готовила ее здесь же, на Пе-2. Авиация, особенно женская, очень узкий кружок. Ночевали в комнате отдыха Нины Ивановны, тут же на аэродроме. С утра на построение, затем на склад за обмундированием, и в класс: готовиться и сдавать зачет по матчасти по УПе-2 и Пе-2р.
  
  Для Саши - это давно пройденный этап, а вот мне пришлось попотеть, изучая незнакомую мне поршневую технику в таком темпе. Больше всего 'убила' ручка аварийного маслонасоса выпуска и уборки шасси, и шарик, за который надо дернуть, чтобы носовые ШКАСы стреляли. Массивные трубы маслопроводов, входившие и выходившие прямо в кабину под ногами у летчика. Самолет мне не понравился именно качеством исполнения. Из 7800 килограммов пустого веса минимум полторы-две тонны были лишними. Но, на сдаче зачета по матчасти, подполковнику Русаковой при первом же удобном случае, был показан ламинарный профиль крыла, который позволяет разогнаться на пикировании больше 800 км и не потерять при этом управляемость. Приходилось очень осторожно подходить к этим вопросам, ведь такие профили еще никто не продувал. Алексеева, которая у нас работала по этой тематике, скорее всего, находится в эвакуации, и ее знаменитая формула с Сv и С1 еще не подсчитана. Оказалось, что Алексеева в Москве, и даже работает, приказ об эвакуации ЦАГИ уже отменен. Нина Ивановна очень хорошо с ней знакома, и, хотя ей было непонятно откуда у Саши такие мысли, я подбросил ей 'спасательный круг'. Для Пе-2 - бомбардировщика, требуется гасить скорость пикирования, для этого у него есть тормозные решетки, а для Пе-2Р - требуется скорость, чтобы уйти. В последнем бою на пикировании Саша ушла за 730 км/час, и не справилась с управлением. Возник дополнительный пикирующий момент, с которым у Саши не хватило сил справиться. Вдвоем со штурманом тянули штурвал на себя, но, в результате, чиркнули об землю, и пропахали на брюхе по первоснежью прямо до леса. Нина Ивановна внимательно меня выслушала, затем задумчиво сказала:
  - Ты считаешь, что тебя затянуло в пикирование? А что триммеры?
  - Стояли на вывод, но, давление на ручку было таким, что мне было не справиться, а автомата вывода у нас не было. На разведчике его снимают, так как уйти от мессера можно только на бреющем.
  - То есть, ты считаешь, что с таким крылом будет проще выводить машину? А взлетать? Ведь Сv уменьшится.
  - На 200 км/ч это не существенно. Зато существенно подрастет C1. Не будет срыва потока и сохранится управляемость. Пока лежала в госпитале, долго об этом думала.
  - Раиса сейчас делает серию продувок для Пе-2 и Пе-3, я с ней увижусь на днях, поговорю. Чем черт не шутит, может быть, ты и права.
  Как было бы проще сказать Русаковой, что для меня это - учебник аэродинамики призвуковых скоростей, что руль глубины на Пе-2Р должен быть балансирным, а не консольным, как сейчас, что вес у машины завышен на полторы тонны. Как много можно было бы сказать, если бы были хоть какие-нибудь доказательства этих знаний. Саша, которая активно ковырялась в моей памяти, просто извела меня своим: 'Надо идти к Сталину!' У нее непоколебимая уверенность в том, что Сталин ее, точнее, нас выслушает, и все пойдет по-другому. Хрен там! Слишком многих людей такая инфа зацепит, и врагов у нас будет выше крыши. Так что сидим на своей жердочке, и не чирикаем! Кошка рядом!
  А Русакова не так проста, как кажется! Все дело в летном почерке. Он сугубо индивидуален для каждого. Она учила летать Сашу на Пе-2, и хорошо помнила ее почерк. Она сразу поняла, что за штурвалом другой человек.
  - Ты стала по-другому летать, Саша!
  - Хуже? Лучше?
  - Не знаю, необычно. И заход на посадку выполняешь неправильно. Так садятся на 'Кобре', с носовой стойкой. Но притираешь машину правильно, на все три точки. И 'козлила' ты всегда больше. А где ты научилась входить в пикирование с правого виража?
  Я не знал, что ей ответить и просто пожал плечами. Одного вылета хватило, чтобы получить допуск к самостоятельным, пересели на Пе-2р, но Нина Ивановна села за штурмана. Пасет! После трех вылетов предложила пересесть в Пе-3, выполнили два полета, и она пошла в следующий полет, поставив меня ведомым. Уже в воздухе предложила 'подраться'. Она - известный воздушный боец. Я подтянул ремешок на 'спецтрусах', и мы начали. Пилотирую я резче, и активнее, сил у меня малость побольше. Будем посмотреть, что получится. С маневренностью у Пе-3 куда хуже, чем у 'гребешка', и двигатели чахлые, так что, главное, не потерять скорость. Бой выиграл я со счетом 3-1. Пришлось подставиться, чтобы не злить инструктора. Сказал, что в конце боя устала. Все ж таки после госпиталя.
  - А ты молодец! Что значит: фронт! Лихо меня купила на бочке. Считай, что процедуры окончены, ты в строю, давай, подпишу! Идут новые машины, с завода, выбирай. На нем и воевать пойдешь.
  Сашка вечером меня заболтала! А тут еще и Раиса Николаевна пожаловала с расспросами. Просидели до двух ночи. С ней мне проще, чем с летчиками, она язык формул понимает.
  
  Утром пошли выбирать машину. Собраны они были еще хуже, чем те, на которых мы летали в НИИ. Пришлось проситься на 'кладбище'. Там грудой лежали битые 'Мессера', 'Яки', пара 'Кобр' и другого разнообразного хлама всех сортов и конструкций. Меня же интересовали исполнительные механизмы приводов, алюминиевые трубы для масляной системы, армированные шланги, электродвигатели приводов и прочая 'мелочевка'. Механиком на мою 'пешечку' назначили Василия Ивановича Пескова. В авиации он давно, после того, как он увидел и услышал, как я отругал маслогрея за заправку нефильтрованным маслом нашей 'птички', он проникся к 'нам' самым искренним уважением. Строевых летчиков-инженеров у него еще не было. И только в НИИ ВВС ему приходилось сталкиваться с такими. Приемку самолета производили шесть дней. Заменили стальные трубы дюралевыми, тщательно взвесив снимаемое и поставленное, для центровки. Сняли магистрали всей электропроводки, подвязали все на шнурках. Установили ресивер и запитали пневмопривод носовых пулеметов, вместо аварийной маслопомпы шасси поставили шестеренчатый насос с инерциальным приводом с 'Бостона'. Машина полегчала на 720 килограммов за счет этих доработок, включая снятие части вооружения бортстрелка. Вырез его люка заделан заподлицо, как на Пе-3. К сожалению, фонари Пе-2 и Пе-3 не взаимозаменяемы, осталась бомбардировочная турель. Отверстия для камеры оснастили заглушкой с пневмоприводом. Почему для механизации не использовался воздух тормозной системы для меня осталось загадкой.
  Получил втык от командира майора Катаржина за то, что 'испортила' самолет.
  - Мне на нем летать, товарищ майор. У меня 62 боевых вылета.
  - Предъявите Ваши переделки в НИИ ВВС, если подпишут модернизацию, то мне все равно, если нет - вернуть все взад. Вы меня поняли, товарищ старший лейтенант?
  - Так точно!
  Пришлось вновь вылетать с Русаковой, но теперь она в первом кресле, а я сзади. Она открутила полный высший пилотаж, затем мы сели.
  - Сашенька, ну ты и умница! Это ж совсем другая машина. Вот только подписывать я ничего не буду! Ей просто необходимо пройти полный цикл испытаний, и ее надо ставить на поток вместо Пе-2Р.
  Ну, твою мать! Я так рвался исчезнуть с ее глаз! Она, единственная, могла сделать столько неприятностей, что нам тошно будет.
  - А, может быть, провести войсковые испытания? Не хочу я сидеть в ЗАПе, Нина Ивановна.
  - Поговори у меня, так еще и в НИИ ВВС перейдешь!
  
  Делать нечего, пришлось отдать 'птичку' в цепкие руки испытателей и слоняться по аэродрому в поисках еще чего-нибудь для нее родимой. Сашка так прикипела к новой машине, что чуть не плачет, что ее отберут, и она останется 'безлошадной'. А я выдумывал выкидной механизм для бомболюка. К сожалению, конструкция люка не позволяла бросать бомбы с пикирования. Для этого использовали только внешнюю подвеску. У немцев на 'штуке', тогда на нашем Восточном фронте ее называли 'лапотником' или 'лаптежником', бомбы выбрасывались с помощью рычагов. Это позволяло не попадать в собственный винт, и бомбить с любого угла пикирования. У нас такой приспособы не было, поэтому на первом заходе бросали с горизонтального полета, а затем выстраивались в 'вертушку' для точечного удара с пикирования. Вывалить полностью боезапас с пикирования было невозможно. Ну, а нахождение над прикрытой зенитками целью целый лишний заход, да еще и с бомбами под крыльями, здоровья пилотам не прибавляет. Взяв за основу 'вражеский механизм', начал городить свой. При этом в люк должна входить пятисоткилограммовка, а высота люка от балки до закрытой крышки люка равнялась диаметру ФАБ 500 плюс 20 мм. То есть, в том виде, как у немцев, рычаг с бомбой в люк не лезет. Изогнул подвеску, и вместо одного рычага, поставил два с полосой металла между ними. В полосе проделаны два отверстия под кольца ФАБ и все это дело крепится срезной шпилькой, которая срезается специальным ножом. Для ФАБ 250 - одна шпилька, для пятисотки - две. Назад вся система рычагов убирается пружиной и набегающим потоком воздуха. Видел такой на более поздних модификациях Ту-2. На этот раз самодеятельность устраивать не стал, подошел к Петрову, и, показал и чертеж, и готовое устройство. Попросил разрешение организовать стенд, и 'побросать' инертные болванки под разными углами. Петрова беспокоил только один вопрос: А что если эта гнутая пластина встанет в потоке не ребром, а под обратным углом? То есть, в виде аэродинамического тормоза.
  Несколько дней бросали, подвешивали и снова бросали. Заводили по-разному контровки. Делали к ним маркеры, так как это должно проверяться визуально. Убедились в том, что край люка не повреждается при сбросе, даже если отсутствует демпфер. Наконец, мы взлетели на 'экспериментальной' машине, начали пристреливать прицел для бомбометания из центрального люка. С пятого захода удалось точно положить бомбы, и собрать таблицу поправок. Дооборудовали 'птичку' и подали заявку на модернизацию.
  Чтобы ускорить прохождение испытаний я активно помогал Пескову и компании в послеполетном осмотре машины. Больше всего интересовали маслопроводы. Дюраль легче протирается при вибрации, в этих местах требуется ставить резиновые хомуты, чем мы и занимались две недели. Плюс заменили правый пулемет на УБ, с заменой обтекателя и куска обшивки. Еще интересной мыслью была установка пушек на машину. Таких мест четыре. Два на крыле в центроплане, как на Ту-2, и двигатели на новых пешках стояли 'М-105ПФ'. Буковка 'П' означает 'пушечный'. Но, на машине стоял бомберный кок винта с храповиком для автостартера. Во многих полках не ставили тяжеленые свинцовые аккумуляторы, серебряно-цинковых еще не было, это изобретение пришло к нам из Америки по ленд-лизу, а раскручивали двигатель специальным стартером, установленным на ГАЗ-АА. Для аварийного запуска использовался воздух из баллонов, установленных на машине. Если ставить пушки на двигатель, то надо устанавливать и компрессор. А он, гад, тяжелый. Выручила битая 'Каталина' на которой нашли аварийный электрический компрессор всего пять кило весом, пришлось ставить еще один генератор уже на левый двигатель. Плюс Песков, который увлекся 'модернизацией', таинственно сообщил:
  - Александра Петровна, тут на складе новые двигатели лежат 'М-105ПФК' для Як-1В. Их заказывали для высотных перехватчиков, которые давно перелетели отсюда. Еще в декабре. Они и с пушкой, и с компрессором. Поговорите с Петровым и с Русаковой, все равно после испытаний движки менять придется, они свой ресурс выработают...
  Он хитровато улыбнулся, даже не зная, что создает новую машину Пе-2ВИ. Так как замечаний по машине не было, и Петров, и Русакова возражать не стали. Движки поставили, пушки - нет, они пока, так и остались лежать в ЗИПе. Из 20-й ОРАЭ прибыли штурман и стрелок, но, это отдельная история, и 2-го апреля экипаж покинул Чкаловск, получив приказание прибыть на место базирования: аэродром Бутурлиновка. Это ж, практически, домой! После 92 года полк имел постоянное базирование здесь. Район учить не надо! Однако, выяснилось, что радовался я преждевременно. Сама ОРАЭ там не базируется. Там располагался штаб ВВС Юго-Западного фронта, к которому была приписана эскадрилья. Командовал авиацией там генерал-лейтенант Фалалеев.
  Начали готовиться к вылету, и перебазированию. Песков подал рапорт, что кроме него, новую модификацию машины никто не знает, поэтому просит командование НИИ ВВС отпустить его вместе с машиной. Ему выделили вагон под его имущество. Он отправится вслед за нами.
  
  Теперь об экипаже: тот экипаж, которым командовала Саша - погиб. Штурман во время вынужденной посадки не была пристегнута, и ее выбросило из кабины, предварительно сломав спину об противокапотажную раму. Стрелок осталась жива, даже госпиталь не понадобился. Хвост оторвался и остановился до леса. Не вернулась с боевого задания вместе с другим экипажем. Девочки прилетели новые. Стрелок - младший сержант Ларионова Зинаида, небольшого росточка, круглолицая, в меховой куртке, меховых штанах и унтах выглядела колобком. Взгляд мне не понравился, расхлябанный какой-то. Нутром чую, что горюшка мы с ней хлебнем. Штурман старшина Анастасия Афанасьева, высокая, в тщательно подобранной форме, со щегольским шелковым белым шарфом. Лицо красивое, даже слишком. Взгляд дерзкий, знающей себе цену девицы. Мужики, наверное, возле нее толпами вьются. А когда я увидел ее на зачете в гимнастерке, то понял, что гнать надо таких Красных Шапочек из нашего леса! К фронту ее близко подпускать нельзя, ибо лучший представитель женского генофонда! Сказать о ней просто красавица, это не сказать ничего. Жуткая смесь просто великолепной фигуры, точеного лица, и гнуснейшего характера абсолютной эгоистки. При этом умна, начитана, отлично знает специальность, несмотря на небольшой опыт. Имеет аккуратный почерк, прокладки выполнены, как в наставлении по штурманской службе, просто образцово. В общем, мы попали! Саша со мной полностью согласна!
  В отношении первой наши опасения оправдались в первом же вылете! Спустя полчаса после взлета по кабине поплыл дымок с жутким запахом какого-то самосада. Она курила в воздухе, что было категорически запрещено приказом по ВВС на Пе-2. Часть паров бензина могла попадать в фюзеляж, а это адская смерть. Она закурила по привычке, не сообразив, что находится в полностью закрытой кабине. На других машинах - открытый верхний люк, и стрелки покуривали, не без этого. Еще в Бутурлиновке отправилась на пять суток под арест. Там схлопотала за что-то штрафбат, в эскадрилье больше не появилась. Анастасия же быстро поняла, что с командиром шутки плохи, крута! Поэтому мгновенно сменила тактику, и активно старалась стать в доску своей, подружкой. В самой Бутурлиновке пробыли совсем недолго. Самолет дозаправили, подбили воздух, и на поле появился будущий маршал авиации Красовский. Исколол мне щеки и губы своими ворошиловскими усами, довольно долго расспрашивал о здоровье. 41-я РАЭ входила в состав ВВС 56-й армии в 41-м году, и Красовский лично знал Сашу. Его распоряжением она была отправлена в главный госпиталь в Москву, армейские и фронтовые врачи сказали, что спасти невозможно. Спустя шесть месяцев она возвращается в родную эскадрилью. Впрочем, как сказал Степан Акимович, кроме тыловиков, там ни одного человека из старого состава. Кто - где. Большинство из летного состава не вернулись с боевых заданий. Появление уже опытного разведчика было событием. Но, узнав, что на машине стоят высотные двигатели, о разведке все забыли!
  - Вот что, Сашенька! Базироваться будешь в Воронеже, на заводском аэродроме. Бомбят Воронеж, каждую ночь бомбят, а ночников у меня кот наплакал! Так что, дай-ка сюда направление! - он взял бумагу, и, положив ее на планшет, написал сверху 'Воронеж-Придача', и расписался. Как у него все быстро! Хорошо быть начальником!
  - Товарищ генерал, у нас техсостав имеет предписание прибыть в Бутурлиновку, а поезда сейчас ходят через Саратов и Борисоглебск.
  Он записал себе в блокнот, и обещал, что за этим проследят. В Воронеже делали Илы и 'Катюши'. Юго-Западный фронт еще наступал двумя армиями в направлении Орла и Курска, но, левый фланг так и не смог пробиться через позиции дивизии 'Великая Германия', правый фланг вяло шел вперед. Основное внимание командование фронтом, генерал-лейтенант Костенко, уделяло, по требованию Ставки, южному направлению, хотя он, лично, руководил Елецкой наступательной операцией, еще будучи командующим сводной группой войск.
  
  Так, без стрелка, и перелетели северо-западнее. Заходим с северо-востока, нам выложили 'Т', а потом замахали руками и флажками, чтобы выруливал обратно в северную часть аэродрома. Там небольшая рощица, где и организованы стоянки ночников-перехватчиков. На стоянку никто не пришел, кроме стояночной команды, которая помогла затолкать тяжеленную машину под натянутую сеть. Технарей нет. Ни одного Пе-2 на горизонте нет, так что обслужить машину некому. Расспросил, где штаб, и потащился туда. Кругом уже лужи, а я и Настя в унтах. Сдуру часть обмундирования отправили с Песковым. Штаб находился в Хоперском переулке в частном доме. Вошли, доложились. Командует ночниками капитан Байбородько. Он, сразу же, уставился на Настю, и слушал меня в пол уха. У него - 'МиГи', технарей для 'Пешек' нет. Влипли! Вот, что значит быстро! А у 'МиГов' и 'Пешек' разные концевики для большинства систем. Настя слегка ему улыбнулась, и сразу начали вызывать инженера сводной группы. Тот нашел несколько человек, которые были знакомы с 'М-105' и с 'Пешками', но, из-за отсутствия переходников к воздушной системе, пришлось гонять двигатель, чтобы набить воздух для пуска, а потом дозаправлять машину. Расположили нас в таком же частном доме, не очень далеко от стоянки. Днем налетов не было. Небольшой мандраж испытываю: локатора нет, дальномера нет. Одна надежда, что Санька поможет и подскажет. Уснули, нас разбудили за час до заката. На Насте лица нет. Она ночью еще не летала, волнуется страшно. Потыкала вилкой в жареную картошку, и уселась за карту района. Затем пошли на постановку задачи в штаб. Я помог Насте 'поднять' карту и ориентиры, которые дали в штабе. Одно качественно: полнолуние. Будем ловить на 'дорожку'. Дело знакомое. Но, задачу поставили совершенно идиотскую: поиск и патрулирование на максимальной высоте. Оказалось, что ни одного радиолокатора в районе просто нет. Все обнаружение только звукоулавливающей аппаратурой. Определить высоту цели и быстро подняться к ней, никакой возможности нет. 'МиГи' ни разу не смогли перехватить немецких ночников по старту с земли. Топлива у меня на три с половиной часа полета, но, на высоте 8000 метров. Расход на 10 500 мне не известен. Дополнительных топливных баков - нет. Они еще не приехали. И стрелка нет. Стрелка нам дали, но не стрелка-радиста, а просто стрелка, с ТБ-3. Пришлось час ему объяснять, как пользоваться СПУ и СКУ. Еще раз проработали со штурманом группы историю налетов на город, определили примерный район поиска. Все, команда 'На старт, готовьтесь!' Меня уже трясет от местных порядков, но стиснул зубы, и молчу. Это не ПВО, а детский сад. В двадцать тридцать пошли на взлет. Очень беспокоюсь за стрелка, в первый раз на самолете и сразу в ночной высотный полет. Зовут его Юра. На шести км дал команду подключиться к СКУ. У нас кабина герметизирована, мы только маски прицепили пока, а у него наддува нет. Время от времени Настя его запрашивает по СПУ, он отвечает. Но, кислород такое дело, что его отсутствие никто не замечает. Однако, парень не тушуется, даже анекдоты стал рассказывать, когда освоился и успокоился. На 9000 и мы включились в кислород. Напоминаем Юре, чтобы подвигался и погрелся. Вокруг пусто! То ли немцы решили не летать сегодня, то ли не хотят под луной этого делать. С земли передали, что обнаружили пролет одиночного бомбардировщика у Долгого. Доворачиваем туда. Лишь бы Настя с местом не намудрила, как первый русский штурман Иван Сусанин. Снизу достаточно плотная пелена облачков, определяться сложно, а НО-249 - это тоже американское изобретение. Есть! Через двадцать минут полета замечаем тень на облаках, и классифицируем его как 'Хейнкель-111'. Идет ниже нас, где-то на 9000. Предупреждаю Юру о маневре, и с переворотом ухожу в левый нисходящий вираж. Атаковать решил сверху. На фоне облаков он виден неплохо. Дальномер бы, лазерный! Через две сорок вижу его в коллиматорном прицеле. Пересчитал в уме расстояние, довольно быстро сближаемся. Саша, она все видит, и помогает, дала команду, 'Огонь'. Две жиденькие струи потянулись к немецкой машине. У меня впереди 'ШКАС' и 'УБ'. Внес поправку, и попал! Не сильно, но попал. Немец пытается открыть огонь, но, у меня высокая скорость. Проскакиваем мимо него и перегрузка! 'Оппп' - послышалось в СПУ. Кажется, Настя отключилась. У нее она в другую сторону направлена, я отдал ручку и уменьшил угол.
  - Настя, ты как?
  - Кровь носом.
  - Заткни, как учили!
  Через некоторое время послышалось: 'Фу', это она окровавленную маску к лицу прижала. Что значит, что я никогда не летал со штурманом. Надо кресло ей переделывать, чтобы вперед смотрела. Висеть на ремнях при маневре не сильно приятное дело. 'Хейнкель' пошел вниз, бомбы сбросил. Внизу видимые разрывы. Доложил, что штурман имеет сложности с дыханием, и попросился на посадку. Получил 'Добро'. Аэродром мы нашли, сели с юго-запада от реки. Нас ждала санитарная машина, но все что требовалось к тому времени, это умыться и сменить кислородную маску. Первый боевой. Летать можно, но требуется более аккуратно маневрировать. Привык к крючкам, и не учел, что сзади человек сидит.
  Еще одна проблема нарисовалась на земле: нам, само собой, после высотного полета, баньку соорудили, и тут я понял, что без меня меня женили. Сашка краснеет даже при мысли о сексе, и видит, куда я вперил свой взгляд, с соответствующей реакцией, в виде красной морды. Когда мне Настя показала следы от привязных ремней, то я увидел не их, а ее грудь, а задница у нее... Туда лучше не смотреть. Она участливо спросила: 'Что случилось?'
  - Настенька, извини! Настолько увлеклась 'Хейнкелем', что совершенно забыла, что ты сидишь задом на перед. Мне стыдно, что я о тебе забыла. Завтра переделаем кресло, чтобы оно разворачивалось.
  И я понял, что женат. Жена мне не дает, но повесила мне в голову видеокамеру и ПОСТОЯННО следит, куда я смотрю, и на что, и читает мои мысли. Придется стать примерным мужем, тем более, что мы это проходили в Лиелварде... Жена у меня была из местных. Самая красивая девушка города. Ее в городе знали все, а городишко - с гулькин нос. Это означало то, что любой взгляд на любую задницу в городке становился известным моей драгоценной Маргриэте, и она закатывала мне скандал на полчаса - час. Ревнива была до жути. Но, когда Латвия 'вышла из состава', на полном ходу, а нас перевели в Бутурлиновку, моя ревнивая женушка осталась в трехкомнатной квартире в только что построенном доме, 'ленинградской' 137-й серии, а я, 'оккупант', в то время майор, а потом и подполковник, оказался в несемейном общежитии для разведенных в Бутурлиновке. На старости лет. Это - хорошее лекарство не смотреть, куда не надо!
  - Я не такая! - сказала Саша.
  - Упремся - разберемся. Не ставь меня в глупое положение. А я, постараюсь, тебя в этом отношении не нервировать. Договорились?
  - Конечно! - с легкостью, свойственной юности, Саша согласилась не ревновать. У нее это совершенно не получалось! Приходилось выкручиваться мне. Сашка, кстати, очень красивая девчонка, просто не такая яркая, как Настя. А я ее сделал еще и очень строгой. Ее побаиваются. И очень многие.
  
  'Завтра' ничего не получилось: кресел с Пе-3 нет, подали заявку, переходников к кислороду нет, машина стоит в неготовности. Я занялся организацией радиоприводов через Красовского. Их не было, и всю навигацию приходилось вести по счислению и наземным ориентирам. Здесь летали истребители, которым не до штурманских заморочек, которые ими еще и неуверенно владеют. А я видел, как пыхтела Настя, пытаясь сориентироваться на высоте 10 500 ночью, когда вокруг все используют светомаскировку. Искрутилась вся, ловя изгибы речек и очертания перелесков. А ее дело за воздухом следить, это мои глаза и уши. Мне же еще и вести самолет приходится. Нам передали координаты, частоты и время работы приводов АДД, и дополнительно включили два привода, работающих по расписанию, чтобы не помогать немцам в ориентировании. Сам уселся конструлить лафетную часть для 'ВЯшек' в центроплане. Завод собирал Илы, груда битых машин громоздилась рядом Джомолунгмой. Нашел, и правую, и левую. С Ила же и лафетную часть снял, вскрыл, пока не летающий самолет, прорезал отверстия под крепеж, пришлось в двух местах подставлять набор пластин, размер шпаций другой. Мотор-пушки поставить не могу! ШВАКи не приехали, а ВЯ в лафетную часть 'М-105ПФК' не лезет, чуть длиннее, на 28 мм. И направляющие для ленты иные, а главное, коков винта нет, и как назло ни одного целого кока на свалке. На мою возню и беготню по заводу обратили внимание, заинтересовался и первый отдел, и, потом, когда выяснилось, что эта милая светловолосая девица и есть виновница того, что вчера завод не бомбили, подбросили мне слесарей и вооруженцев, раскапотили моторы и воткнули лафетную часть, специально сделанную для ЛаГГ-3, у которого стояла штатно эта пушка, и с этим мотором. Лафеты для них делали в Воронеже. Заводчане сделали и переходник для кислорода, машину заправили, и на следующий день привезли кресло. Ночью город бомбили. 'Миги', по одному, подскакивали в небо, двое не вернулось из полета. Но, гробить штурмана из-за отсутствия истребительного кресла я не хотел. К тому же, не все работы по установке вооружения были готовы, и орудия были не сведены и не пристреляны, да и четвертый раз вылетать без техника не хотелось. Утром появился Василий Иванович. Мы с Настей переобулись в сапоги, а Иваныч завороженно стоял возле машины. Выругался, побежал на завод, вернулся оттуда со вчерашними слесарями. Долго гремели ключами, затем выволокли машину в тир, я уселся в кресло, меня, вместе с самолетом, подвигали, и пристреляли все четыре пушки. Отдача у нее, однако! Весьма не кислая! Ой, чо будет! Гашетки вывели раздельно для всех четырех, но, с парным ключом. В отличие от ШВАК, перезарядка - воздушная, пригодились и армированные воздушные шланги с 'Мессера'. Они подходили непосредственно к механизму перезарядки.
  В двадцать тридцать, по расписанию, взлет. Юра уже освоился, трепло хреново, болтает без умолку. Настя крутится в новом кресле, работать ей стало удобнее намного. Мы забрались на 11000 тысяч, пришлось заткнуть фонтан Юры, напомнив ему, что он не клоун, чтобы развлекать девочек, а один из наблюдателей. Он обиженно замолчал, но, первым обнаружил ночника. У того чуть блеснул фонарь под луной. Я, не снижаясь, пошел ему навстречу. Немцы борзые! Особо высоко не лезут. 9-10 тысяч, чтобы не так мерзнуть. Пока я устанавливал вооружение, Настя, несколькими улыбками, добыла пульверизаторы и темно-синюю краску, и покрасила днище машины по ночному камуфляжу. А Иваныч сменил дневные коллекторы, на удлиненные ночные. Моторы шли на высотные ночники. Аккуратно подобрались к 'Хейнкелю', и атаковали его сверху. Я пристрелялся только из УБ, попал и дал очередь из двух центропланных пушек. Очень хорошее средство погасить скорость пикирования! За очередь потеряли около сотни км, приходится переносить точку прицеливания. Зато какой ЭФФЕКТ!
  - Снимай! - кричу по СПУ. Фашист взорвался в воздухе. И Юра, и Настя нажали на кнопки 'ФЭДов'. До земли осколки будут падать долго, ВНОС их может и не обнаружить. Юра, ох уж мне этот Юра, доложил, что пленка у него оборвалась. Вот же поганец! Камеру надо под курткой держать! К сожалению, фриц, скорее всего, успел сообщить, что атакован, и до израсходования топлива самолеты больше не появились. Определились по приводам, и пошли домой. Через два часа пошли на второе патрулирование, но, безрезультатно. Немцы, все-таки, где-то прорвались, они сбросили на правый берег несколько бомб, но обнаружить и перехватить их мы не смогли. И шут с ним! Собственно, я сюда не личный счет увеличивать попал. Требуются совершенно другие действия, а для этого надо привлечь внимание.
  
  Привлечь внимание удалось! Во-первых, 'Илы' жутко требовались на фронте, поэтому за их выпуском следил лично Верховный, принимая доклады с завода каждый день. Две смены беспрерывной работы одного из мощнейших авиастроительных заводов СССР, это десять-двенадцать новеньких 'Илов', целая эскадрилья, при условии того, что куча летчиков болтается по аэродромам безлошадными. Уже утром на аэродром плюхнулся ПС-84 и шестерка 'Яков', прикрывающих свежеиспеченного генерал-лейтенанта Фалалеева, генерал-майора Красовского с сотоварищи из центральных газет. Все решили 'передать опыт' войскам и поднять дух 'легендарной Красной Армии'. Так было принято. Неожиданно для всех, в первую очередь для Насти и Пескова, эта белобрысая 'дура' отказалась давать интервью газетчикам. И что бы то ни было рассказывать о проделанных ею модификациях стандартного разведчика.
  - Это еще почему? - взвился Федор Яковлевич.
  - Они, - я показал большим пальцем правой руки в сторону толпы корреспондентов, - ради красного словца, маму родную продадут, и меня с экипажем под удар подставят. Нет у немцев здесь под Курском и Харьковом высотных истребителей, а у меня - разведчик, а не самолет ПВО, это не моя работа заниматься увеличением собственного счета. Я - воробьиха стреляная! Нутром чую, что немцы здесь ударят, под Изюмом. И пока у нас есть высотный разведчик, а у немцев нечем его достать, нужно найти 6-ю армию Рейхенау. Помните, Степан Акимович, как он нас летом гонял? А если эти шавки напишут, что за машину здесь сделали, то немцы быстренько перебросят сюда компрессоры и нагнетатели, и достанут меня, и на 13 тысячах достанут. Поэтому, товарищ командующий, рано писать правду о том, как был сбит 'Хейнкель'. Проще соврать, что его сбил МиГ, и, если хотите, чтобы именно я была на фотографии, могу постоять возле МиГа. А на разведвылеты надо срочно, пока степь не высохла и следы видны.
  Фалалеев высокий, выше Сашки, хоть она и числится в 'дылдах', 173 см ростом, но Фалалеев за 180, и крупный, массивный. Очень не любил, когда ему перечили. Он нависал надо мной и шумно дышал, собираясь устроить разнос.
  - Сашеньку под Малоярославцем по частям собирали, но снимки она доставила! - сказал Красовский. - Лучший мой разведчик.
  - Постойте здесь! - сказал Федор Яковлевич корреспондентам, - Давай отойдем, воробушек. Что ты там про Рейхенау сказала?
  - Я больше не про Рейхенау, а про следы в мокрой степи. Изюм-Барвенковский выступ слишком лакомая цель, чтобы немцы, как только степь просохнет, не попытались его срезать. Надо найти танки Клейста и 6-ю армию. Где они, там и удар будет. Да и в Крыму дела идут к концу, а это еще одна армия. Считаю, что главные события произойдут здесь, и готова доставить доказательства этому. Если не болтать, что здесь находится высотный разведчик, то успеем безопасно провести эту операцию.
  Фалалеев задумался, покусал губы, он понимал, что девчонка говорит ему то, что думает, и просится к черту на рога. А с виду - кукла.
  - Добро, летала на 'МиГе'! Твою машину не покажем, и готовьте ее к рейду по тылам.
  Настю тоже сняли возле 'МиГа', как ведомую. Она цвела и пахла! Юре слава не досталась, военная необходимость! А что делать? Война!
  Перед съемками мне прикрутили шпалу на петлицу, а Настя обменяла пилу на первый кубик. Но, в Ставку ушла настоящая информация, и на завод полетела телеграмма, что проведенные войсковые испытания высотного ночного истребителя успешно завершены, и требуется по чертежам и описаниям, имевшимся в НИИ ВВС, срочно собрать полк высотных истребителей Пе-3ВИ, и 'каплями', по мере готовности, направить их и летчиков-ночников на угрожаемые участки, для охраны промышленных объектов Волжского промышленного района. Предусмотреть установку радиолокатора 'Гнейс' в носовой части истребителя. Ковровскому пулеметному заводу предусмотреть установку щелевого съемного дульного тормоза на автоматическое орудие ВЯ-23 по прилагаемым чертежам.
  Дульный тормоз понадобился больше для отвода пороховых газов от всасывающего коллектора, Чертеж предусматривал два положения щелей: центропланные пушки отводили газы вверх и вниз, чтобы не повреждать обшивку, а мотор-пушки вправо и влево. Вид тормоза я взял с КОРДа. В общем, время, потраченное в НИИ ВВС на проведение испытаний, позволило быстро провести войсковые испытания и добиться приема на вооружение новой модификации. В течение месяца у волжских городов появится надежное ПВО, будет ускорена доводка 'Гнейса', который попал на вооружение только осенью 42-го.
  В результате, одиночные ночные бомбардировщики не смогут прорываться к Горькому и безнаказанно бомбить ГАЗ. Как и к Рыбинску, и к другим городам. В той истории эту дыру заткнули слишком поздно, и понесли необоснованные потери. Но, второй акт марлезонского балета нам предстоит исполнять в небе над Донбассом. Благо, что знаю где искать места сосредоточения обеих немецких армий. Главное: вернуться со снимками. Вешаем дополнительные топливные баки, снимаем все четыре пушки. Не думайте, что это сложно, это вооруженцы делают каждый день для чистки оружия. Машину облегчили, потому, что пойдем на максимальной высоте.
  - Юра, ты сегодня дома сидишь. - сказал я, засобиравшемуся на вылет, стрелку.
  - Александра Петровна, почему? Я болтать не буду! Клянусь!
  - Юра, с подвесными баками нам лететь пять сорок, а кислорода на три тридцать, если втроем. А ты его в два раза больше нас кушаешь. Понимаешь? Ты сегодня - дома!
  - А если 'мессера'?
  - Нехватка кислорода гораздо опаснее, Юра. Не спорь.
  - Я не спорю, Александра Петровна, но, хотелось бы вместе.
  - Нет возможности, Юра.
  Анастасия собирается, тоже, в другой комнате, что-то напевает. Она сегодня счастливая: ее фотография выйдет завтра во всех центральных газетах. У нее нет сегодняшнего маршрута. Она получит его в воздухе. Она не знает, в какую историю я ее втянул, но мне нужен штурман, и привязка к местности. Я знаю, что это - жестоко, тем более, что найдись у немцев пара 'высотников', и мы не вернемся. Нижняя сфера не прикрыта. Нет кислорода для этого. Если я увижу атаку снизу, то, может быть, есть шанс. Санька притихла, а я потихоньку собираю вещи на вылет. Вышли на улицу. Настя удивленно спрашивает, где Юра, и собирается проорать его имя на весь ночной двор.
  - Настя, не кричи, пошли.
  - А Юра?
  - Его не будет. Все на тебе, и верхняя, и нижняя.
  - Не поняла!
  - Младший лейтенант Афанасьева! На старт шагом марш.
  Шли на старт, не разговаривая между собой. Настя что-то бурчала либо бессвязное, либо тихое. Иваныч на старте, доложился о готовности. Рядом с ним Костик, вооруженец, тень Иваныча. Подали два парашюта. Настя поняла, что 'Эти все знали заранее!', и притихла.
  Подошел замнач ОО и передал пакет. Я расписался в получении.
  - Лейтенант Афанасьева! Ваш пакет, вскрыть после взлета. - протянул Насте сопроводиловку лейтенант ГБ. Она тупо расписалась в ней протянутым карандашом, и недоуменно уставилась на меня. Иваныч открыл люк, первой в него, обтягивая на каждой ступеньке свою великолепную попку, поднялась Настя, вслед за ней я, хлопнув по руке Иваныча, поднялся. Иваныч встал напротив меня с левого борта и проследил за запуском. Они с Костиком выдернули колодки, и хлопнули с обеих сторон ладошкой по законцовке крыла машину. Старт военного самолета сейчас, и тогда, абсолютно ничем не различается, кроме обмундирования. Я вырулил на старт, впереди горело три костра, точнее, три жестяных банки с бензином. Вся подсветка. Выровнялся по средней, добро на взлет, и я, парируя гироскопический момент, прибавляю обороты обоим двигателям. Чуть подыграл себе педалями, отпустил тормоз. Это не по бетону, а по траве. Трясет, но машина уверенно набирает скорость. С нами взлетают три 'МиГа', сопроводить до высоты восемь тысяч. Работаю с ними. В ночи это сложно, все внимание на них. Поднялись, и я их отпустил. Настя отвечала строго по 'молитве', ни одного лишнего слова. О задании она не знала ничего. Бурчит, что-то, за спиной, жму правую кнопку на штурвале и пою:
  
  Удивительный вальс мне сыграл Ленинград,
  без рояля и скрипок, без нот и без слов.
  Удивительный вальс танцевал Летний сад,
  удивительный вальс из осенних костров.
  
  Вальс - всегда на Вы, вальс - речной волны,
  вальс мостов Невы, дальних стран,
  вальс растерянный, вальс расстрелянный,
  вальс растрелльевый, вальс - туман.
  
  В удивительном вальсе кружились дома,
  и старинные храмы несли купола,
  и на лучших страницах раскрылись тома,
  и звонили беззвучные колокола.
  
  Вальс пустых дворцов, вальс былых венцов,
  вальс к лицу лицо, без прикрас,
  вальс военных дней, смерти и огней,
  вальс судьбы моей, жизни вальс,
  
  Вальс старинных дам, вальс клаксонных гамм,
  вальс огней реклам, вальс дождей,
  вальс недвижных поз, вальс больших стрекоз,
  вальс травы в покос, вальс людей.
  
  
  Анастасия опустила голову, я видел это в зеркале заднего вида, и слушала. Голос у меня высокий, я не знаю, как он воспринимается другими людьми. Никогда не пел в этом своем 'исполнении'. Меня обхватили за голову и поцеловали через шлемофон.
  - Сашенька, прости! Я люблю тебя! Извини. Куда летим?
  - На запад, Настя, потом на юг. Потом на восток, а затем на север.
  - Что требуется от меня?
  - Все, как обычно: счисление и точка в любой момент времени. И понимание того, что это все очень, я бы даже усилила это, как: очень-очень серьезно. Все шутки кончились после взлета. Но, мы должны, нет, мы обязаны приземлиться. Кстати, ты справа сможешь пролезть в кабину, если со мной что-либо случится. Мы обязаны сесть в расположении своих войск. Уничтожай задание.
  - Там ничего нет: в точности выполнять распоряжение командира. Допуск: 001.
  - Знаешь, что это?
  - Нет.
  - Ну, вспоминай, про особый отдел, у Вас в училище должно было это быть.
  - Нет. Не помню. Я тогда кучу нарядов вне очереди схлопотала.
  - Совершенно секретно, форма допуска номер два.
  - Поняла! Ты меня всегда радуешь!
  - Все, не болтать и постарайся экономить кислород. Задерживай дыхание. Экипаж! Включиться к СКУ!
  - Сашенька!
  - Отставить! Команду слышали!?
  - Есть, товарищ капитан.
  Холодно! Очень холодно! Термостабилизированных и высотно-компенсирующих костюмов еще не придумали. Под Харьковом увидели огни колонны, и сбросили САБ-50 с замедлением 100 секунд, затем включили фотоаппарат. С этой минуты противнику известно, что у него в тылу находится воздушный разведчик. Я убрал обороты и сменил курс, идя с легким пикированием. Потеряли почти 5 километров по высоте, потом полезли наверх, но противника с толку сбили. Мы шли от Курска и сняли вражеские колонны и их скопления под Балаклеей, прошли над выступом, снизу нас пытались раз восемь атаковать. Мессерам не хватало высоты. У меня замерзла левая рука. Холодрыга в кабине жуткая, и отопление не включить, содержание кислорода высокое. Сунул руку в штаны. Сашка посмеялась: Ниже, ниже сунь, там теплее! Так и сделал. Чуть отогрел, и опять за штурвал. Вот они: танки Клейста. Довольно наезженная дорога в Краматорск, там на площадках танки стоят и самоходы. Увидев, и сфотографировав все, что было необходимо, отвернул на Воронеж. Настя замерзла, почти спит, приходиться будить.
  
  Разругался с Расковой, но, из-за травмированной Богдановой. А заодно напер на то, что как слепые котята в ночи шаримся. Взяли утром у БАОшников газик и сгоняли к месту падения мессера. 'Ме-110G' с радиолокатором. Цвиллинг я нормально зацепил, он не упал, а сел на вынужденную и разбился при посадке. В результате приехали непринятые на вооружение 'Гнейсы', для испытаний. Беды было две: клистроны, на которых работала РЛС были - немецкими. Их у Тихомирова оставалось семь штук. Второе, они прилетели на 'Пе-2', у которого не было штурмана. Но, до этого еще три дня!
  А сегодня утром строю эскадрилью, будущую эскадрилью, экипаж Дементьева отсутствовал. Отдыхал после трех полетов в зону патрулирования. Пустых, кстати. Немцы в этот район больше не ходят. Вместо госпитализированной Богдановой, докладывает политрук лейтенант Валентина Кравченко. Совершенно обалдело смотрю на нее: это же Валентина Флегонтовна Савицкая, мать нашей космонавтки, и жена маршала Савицкого, знаменитого 'дракона', это был его позывной. Она умерла восемь лет назад, а наш полк принимал участие в ее похоронах. Ее черные брови вразлет очень трудно не узнать! Приняв доклад, и отдав команду вольно, спросил, чтобы удостовериться:
  - Валентина Флегонтовна, кажется?
  - Да, товарищ капитан.
  - Спасибо, товарищ лейтенант. Эскадрилья с сегодняшнего дня приступает к тренировкам и освоению новой техники.
  Надо было видеть скривившиеся мордашки будущих асов и героинь Советского Союза, когда они услышали слово 'тренировки'. Я криво ухмыльнулся и продолжил.
  - Каждая из Вас уже считает себя непревзойденным бойцом, потому, ну, что мне может сказать начальство: Смирно, вольно, а наше дело бить фашистов. А бить их надо вот так!
  Я подошел к березке, на которой была закреплена 19-тимиллиметровая дощечка от снарядного ящика и пробил его 'ой дзуки' насквозь.
  - Но, если вы попытаетесь так сделать, то произойдет тоже, что произошло сегодня ночью: эскадрилья понесла первую потерю. Пока, слава богу, возвратную. Замкомандира эскадрильи Богданова, вылетев стрелком-радистом на патрулирование района, из-за личной недисциплинированности, повредила один из двух боеготовных самолетов эскадрильи, и вынудила меня прекратить выполнение задания. Ее личного опыта не хватило справиться с задачами, возникшими в полете. Она решила действовать так, как подсказывал ей ее опыт, в том числе, и как командира самолета 'Пе-2'. В результате, самолет находится на ремонте, а старший лейтенант Богданова в госпитале. И все потому, что она не выполнила инструкцию по поведению стрелка-радиста на боевом посту и отстегнулась от подвески. Самолет вел бой, поэтому старший лейтенант Богданова не сумела устоять на месте и была вынуждена, спасая свою жизнь, повредить важную аппаратуру в отсеке стрелка. Самолет остался без связи, и был вынужден вернуться с задания раньше времени. Поэтому, не стоит кривить Ваши очаровательные лица, при слове 'тренировка'. Она требуется всем, и постоянно. Поэтому, летный состав будет заниматься непосредственно со мной, штурманский состав будет тренировать младший лейтенант Афанасьева. К сожалению, практические занятия для стрелков вести некому. Вероятно, во второй половине дня подключится сержант Томин, он отдыхает после полетов. Занятия с техниками и остальным техническим составом проведет старший техник-лейтенант Песков, после того, как закончит монтаж новой радиостанции и заменит вырванные провода в моем самолете.
  Девочки погрустнели, но, после этого из тени тополей вышла, пользующаяся у них непререкаемым авторитетом, Раскова.
  - Ну, что разнюнились, девочки? Капитан Метлицкая сказала все правильно, хотя и жестко. Только она забыла упомянуть, что боевой счет эскадрильи сегодня ночью увеличился на сбитый 'Хейнкель-111Z', который упал в районе деревни Хухлово, и специальный высотный истребитель-перехватчик 'Мессершмитт-110 'Гэ', у которого был радиолокатор, чтобы сбить нашу 'Пешку'. Фашистам этого не удалось.
  Вместо того, чтобы закричать 'Ура' по уставу, девочки принялись бурно аплодировать, как завзятые театралки! Ну что с них взять? Кроме анализов! Две полоски и в тыл! Я злобно смотрел на них и их радость, и только потом понял, что их забыли научить учиться. Они воспринимали только успех. А то, что успех дается кровью, потом и тренировками, им сказать забыли. Или не захотели. А придется плакать на снарядах, заставляя себя подтягиваться, когда мышца уже готова разорваться от усталости. Экономить кислород, дыша через раз и подолгу задерживая дыхание. Через все это придется пройти, хоронить близких тебе людей, прежде, чем ты увидишь взрывающийся 'месс' в коллиматорном прицеле.
  
  Для летчиц занятия начались не в классе, не на аэродроме, а на спортплощадке. Проверил их физическую подготовку, которая у них была чуть ниже плинтуса. Лишь две из них выполнили норму по подтягиванию и отжиманиям от земли, и у всех было плохо с прессом. Рассказал Сашину историю, с превышением скорости выше 730, но не в целях установления причин 'тяжелого носа', а о том, что у двух человек не хватило сил вытащить на себя ручку, а тянут ее спиной и животом, и лишь потом руками. Показал 'свой' пресс, подтягивание: 12 раз на одной руке, отрыв штанги весом 2М, где М - это масса тела. Девочки посмотрели на мои руки, которые я успел немного привести в норму, и мысленно содрогнулись от мысли об этом. Пришлось их успокоить, что это - не обязательно, просто это мое хобби. Они облегченно вздохнули. Они - женщины, хотя и на тяжелой мужской работе, и хотят ими оставаться, выполняя эту работу. Отзанимались два часа, затем душ, и в класс, на теорию и изучение матчасти, особенно тех изменений, которые внесены в модификацию. Лиля, довольно высокая белокурая летчица-истребитель, из 586-го полка, ей пришлось читать описание полностью, обнаружила запись на последних страницах, что изменения в конструкцию внесены и расчеты выполнены старшим лейтенантом Метлицкой А.П. и старшим техником-лейтенантом Песковым. Тут же показала запись остальным, и у меня за спиной возник шум. Я что-то рисовал на доске, объясняя, как и что. Обернулся, шум стих, на лицах остатки удивления.
  - Можно продолжать? Что случилось? Или Вы это знаете, а я время напрасно теряю? - спросил я у них.
  - Лейтенант Литвяк! Здесь написано, что авторами модификации являетесь Вы и какой-то Песков.
  - Да, я, а Василий Иванович - техник моей 'птички'. Еще вопросы? Я могу продолжать?
  После занятий новость расползлась по эскадрилье. Раскова еще раз появилась уже вечером, она улетала в Энгельс.
  - Проводите меня, Александра Петровна! - и мы пошли навстречу садящемуся солнцу к стоянкам 'Си-47-х'.
  - Очень жаль, что мы раньше с Вами не встретились, у нас огромный дефицит подготовленных командиров эскадрилий.
  - Мы не могли встретиться, я с октября находилась в госпитале после вынужденной посадки, и для меня было важно вернуться в строй, а не создавать эскадрильи.
  - А почему занялись доводкой машины?
  - Мы упали из-за ее технического несовершенства, вот и пришлось доводить ее до ума. Но главная причина моей катастрофы еще не устранена. С этим работают, вероятно скоро мы получим машины с новым профилем крыла.
  - Я побывала на занятиях, все хорошо организовано, и я уже не жалею, что пришлось отдать Вам лучших своих людей, которых я собирала по крохам по всему Союзу. Девочкам Вы очень понравились. У них появился живой пример для подражания, это - важно. Я доложила обо всем товарищу Сталину. Через день придут недостающие машины, а эти обратным рейсом привезут пополнение. Так держать, товарищ капитан.
  Мы пожали друг другу руки, она влезла на левое сиденье, и из форточки еще раз помахала мне рукой. А утром на построении, я заметил, что большая часть девиц расстались с остатками некогда шикарных волос, и сделали такую же стрижку, как у меня! Это, несомненно, им здорово поможет! О чем я не замедлил сказать личному составу. Читать надо, девочки, читать! Техническую литературу, а не по парикмахерским бегать, образовывая плотные очереди. Две летчицы имели допуск к самостоятельным на 'Пе-2', с утра сдали зачет по модернизациям, и мы вылетели на 'птичке', я был за штурмана. Полетное задание отработано на земле. Требовалось прийти в зону, открутить пять фигур, обстрелять стоящий на земле самолет с пикирования, и вернуться на посадку. Первый же полет пришлось прервать. Пилотажем на тяжелых истребителях никто из них не владел. Они - больше транспортники, чем все остальное. Максимум сложности: это пологое пикирование. Остальное они никогда не выполняли. Кстати, это не их вина, так было построено обучение почти во всех полках. Учили - простейшему, дескать, освоит это, и начнет сам совершенствоваться. Погибнуть может? Ну, конечно, но это произойдет не в моем полку, а там, спишут на воздушное хулиганство. Пересели на УПе-2. Еще раз в зону. Показал вход в пикирование с виражом. Немцы так прицеливаются предварительно, и без отрицательной перегрузки входят в пике. Плюс, зенитчиками приходится пересчитывать поправки, так как меняется курс, скорость, курсовой угол и высота. Сбить сложнее. Десять заходов на цель выполнено. Два раза Надежда смогла поразить самолет противника. Остальное ушло за молоком. Расстроенная и усталая, еще и здорово скозлила на посадке. Пешка, вообще, поскакать любит. Следом за ней пошла Тамара, у нее результат еще хуже. И слабо пользуется оборотами и разностью оборотов. Подходит Лиля, у нее самостоятельных на 'Пешке' нет, первый вылет. И она - истребитель. Чтобы им стать, она приписала себе 100 летных часов, и стала лучшей женщиной-асом 2-й мировой. Она не в курсе, что я знаю об этой ее хитрости, поэтому держится уверенно. Стричься 'под меня' она не стала, так что есть надежда, что у нее все получится. Взлетаем, прошли по коробочке, посадка. Чуть запаздывает с выравниванием, 'попрыгали' прилично, с разворотом уходим еще раз на взлет. Теперь в зону. Все маневры выполняла на ровном газе, и, даже блокировку-дубляж с РУДа не убрала. Левый вираж перекручивает, остатки с 'истребителя', он на истребителе хуже выполняется, из-за направления вращения винта. Разобрали все на земле со всеми. Устал! Требуется еще пара тройка инструкторов, а где их взять? И тут из Москвы прилетает целое звено испытателей, которые гоняли 'птичку' в Чкаловском. Причем, на новых машинах нам и с заданием переучить личный состав. Две машины с двойным управление Пе-3УТВ. Гора с плеч! 26-го произвели первый в истории эскадрильи вылет всей девяткой, и отработали дневное бомбометание с перестроением по 'Вертушке', которое применяли немцы при уничтожении наших наземных войск в обороне. Теперь мы владеем этим приемом. До начала наступления: 9 дней. Успели. Но безжалостный Арес уже начал питаться за наш счет: семь летных происшествий, одна из них катастрофа, спаслась только стрелок. Три из-за отказа техники по причине заводского брака, три сломанных шасси при посадке, и, кажется, девочки решили повторить Сашин опыт и разогнаться посильнее. Уж больно похоже. Самолет на полной скорости зацепил землю, подскочил. Стрелка выбросило из ремней, но не успевший наполниться купол зацепился за березы, и стрелок жива. А две могилки пополнили заводское кладбище. 'Испытательный уголок' на нем довольно большой.
  
  Теперь о 'Гнейсах'. Рано утром над аэродромом появилась темно-зеленая 'Пешка' с белыми капотами, и довольно жестко приземлилась. Из нее вышло три человека: один военный летчик, и двое гражданских, причем один из них, в очках, вылез из кабины пилотов. 'Очкарик' представился:
  - Виктор Васильевич. Почему нас сдернули с рабочего места, мы еще только разворачиваемся. У нас ничего нет, мы не можем вести работы в поле. А тут из-за женской прихоти, нам срывают фронт работ.
  - Сколько у Вас работающих 'Гнейс-1'? Включая те, которые стоят на стендах, везде, включая и здания на Политехнической.
  Тихомиров немного удивленно посмотрел на меня, но я произнес это тоном, не допускающим возражений. А сами понимаете, что 37-й год был совсем недавно, а тут его выдернули с криками 'давай-давай' из лабораторий и погнали почти на фронт. Он приподнял голову и начал загибать пальцы.
  - Всего было собрано шесть стендов, и одна рабочая, вот она. Но, клистронов новых больше нет, их выпуск прекращен. Где находятся для них станки - неизвестно. У меня есть предложение...
  - Потом предложите, пойдемте смотреть.
  Так и есть! Направленная колеблющаяся антенна с усиками, коаксиальные кабели, отсутствует резонатор и нет волноводов. Ну и, размер с весом просто зашкаливают!
  Вылез из штурманской рубки, осмотрелся в кабине. 'Заценил' удобство расположения. Посмотрел на умформер, который за каким-то чертом сунули в кабину стрелка и два громадных блока: передатчик и приемник. Оставил летчика и оператора у машины, а с Тихомировым шагаем в штурманский класс, там занято, поэтому прошли в лаборантскую за ним.
  - Пишите названия станков, и дату, когда они были отправлены или отгружены на станцию для погрузки. Укажите и нарисуйте таблички на них, где они стояли. Если помните, то в какие ящики были упакованы. А я пока свое порисую.
  Начинаю изображать механическую зеркальную антенну с излучателем полузакрытого типа, резонатор, волноводы, гибкие волноводы, даю ссылку на патент магнетрона от 21 года с номером журнала BIRE, четвертый за 1921 год, и его схему. Тихомиров сопит, морщит лоб, но, пишет. На меня особо и не смотрит. Скорее всего, больше думает о том, где он будет сидеть, если не все вспомнит. Я уже закончил рисовать антенно-волновую часть сантиметровой РЛС бокового обзора, а он все сопит, и шуршит ручкой.
  - Ну, вот, кажется все, что помню. - он задумчиво перечитывает свою писанину, встал и протягивает мне исписанные мелким подчерком листки. Я забрал их и передал ему шесть своих.
  - Это расстояние кратно длине волны?
  - Да, конечно. Вы здесь посидите, посмотрите, я в штаб на несколько минут.
  Позвонил Расковой и кратко изложил ситуацию. Требовалось найти по заводам и станциям несколько эвакуированных станков НИИ-9, материалы для поиска я отправляю ей связным самолетом. Пусть подключит всех. И надо лететь в Ленинград, забирать там все, что осталось. Вместе с Тихомировым, который там знает все, что нужно. Требуется разрешение на перелет.
  - Я поняла, сейчас сделаем. - и она повесила трубку, а я вернулся в лаборантскую. Тихомиров сидел неподвижно глядя в одну точку. Левая рука мяла листок бумаги. Я забрал его у него: написал заявление с просьбой отправить его на фронт в штрафбат, затем смял его.
  - Это полежит у меня, Виктор Васильевич. Как только закончим 'Гнейс-1', мы с вами дружно посмеемся и порвем его, предварительно макнув его в шампанское. Сейчас вылетаем в Ленинград, чтобы сократить сроки, необходимо собрать все имеющиеся станции, и перевезти их к Вам на 339-й завод. Имеющуюся станцию снять и установить на штатное место на борт '02'. Оператор с переносом справится?
  - Алексеев? Конечно, только провода...
  - Здесь авиазавод находится, не проблема, и у нас другой способ крепления магистралей. Даже техники справятся.
  Мы вышли из класса, на стоянке он заботливо передал все мои листочки своему оператору, и мы прошли к 'птичке'. Посыльный и Настя принесли карты, и разрешение на перелет. Мы проинструктировали Тихомирова как вести себя в кабине стрелка, проверили его подвеску. Еще раз напомнили, что ничего трогать нельзя, из кабины проверили связь с ним, и пошли на взлет. Идем на 7000, так чтобы ему наддува хватало. Дальность позволяет без посадки и без дополнительных баков, но на всякий случай подвесили в бомболюк дополнительный топливный танк.
  Задерживаться с ним в Ленинграде нам не с руки, и, обговорив с ВВС фронта процесс его эвакуации в Свердловск, мы через полчаса после заправки вылетели обратно. На блокадный Ленинград я так и не посмотрел. Сели ночью на Комендантском, и ночью же вылетели обратно. На этот раз забрались повыше, чтобы никто не смог побеспокоить: стрелка-то нет. Настя весело рассказывала истории, которые происходили с нашими девушками, как они пытаются меня скопировать. Ее это жутко веселило, с одной стороны, с другой немного беспокоило, так как она привыкла к тому, что ей уделяют больше внимания, чем мне. Но, произошла смена обстановки, из практически полностью мужского коллектива, нас переместили в женский, естественно, со своими дрязгами и претензиями. Утром сели в Придачах, и начался обычный учебный день. Я летал с девочками на 'УПешке', а Настя гоняла штурманов и стрелков. Никого больше на вторую часть группы не нашлось. 'Двойка' работала ночами по три вылета. Уже есть успех, сбили разведчика. Локатор работает отвратительно. Штурману приходится лежать в коке штурманской кабины. После первого же вылета туда еще и дополнительно матрас пришлось сунуть. Еще одно нарушение, что парашют на штурмане не одет, а лежит пристегнутый к стрингеру фюзеляжа и шпангоуту. Не дай бог, что-нибудь случится! Оператор учит штурмана управляться с локатором и юстировать его антенны, которые частенько капризничают и сбиваются. Главная проблема: отраженные от земли сигналы забивают индикатор, до определенной высоты полета, напрочь, и большое мертвое поле вблизи самолета. Сделав два вылета с оператором, локатор выключили, толку от него пока никакого. Только место занимает. Но, обучение Гарик Гареев прошел, получил удостоверение оператора бортовой РЛС. Я, пока, в этом участия не принимаю, делаю вид, что мне все равно, что происходит в кабине 'двойки'. Ждем командированного. Тем более, что поиск станков через НКВД и НКЖД пока ничего не дал, почти. Нашелся один станок, но что это за штука не известно. Направили в Свердловск из Бухары.
  
  Упарился за эти дни жутко, хорошо еще, что из-за отсутствия полетов на 'птичке', снизилась нагрузка у Насти, и она взяла на себя наше хозяйство. Добровольно и чувствуя, что ее в скором времени ждет повышение. Так и произошло: понадобилось привести в порядок штурманский класс, так как из Москвы пообещали, что пришлют комиссию проверять подготовку новой части. Я назначил Настю штурманом эскадрильи, и теперь она - 'прыщик на ровном месте'. Получив на складе ватман, тушь, цветные карандаши, она усадила пол эскадрильи за оформительскую работу. Так как она жуткая аккуратистка, то девочкам доставалось по самое не хочу. В результате весь классный корпус был украшен стендами, плакатами, схемами. Нашлись бывшие чертежницы и художницы. Девочки отрывались по полной, тем более, что это здорово помогало при ответах на многочисленных зачетах и контрольных опросах. В итоге, перед первым мая из Москвы прибыла эскадра проверяющих во главе с только что назначенным командующим ВВС РККА генерал-полковником авиации Новиковым. Говорить о том, что они прибыли 'к нам' в гости, было бы огромным преувеличением: комиссия прибыла проверить боевую подготовку только что созданной 2-й воздушной армии, которая была придана вновь образованному Брянскому фронту. В преддверии немецкого наступления, Юго-Западный фронт разделили на три: Брянский, Юго-Западный и Миусский. За ними располагался Резервный фронт, слева Кавказский, который занял оборону на левом берегу реки Маныч, создавая там мощную систему долговременной обороны. Миус-фронтом стал командовать Костенко, бывший командующий всем Юго-Западным, генерал Малиновский принял Юго-Западный, а Брянский возглавил генерал-полковник Черевиченко. Красовский, который перед этим сам проверил эскадрилью, и остался очень доволен, сумел подсунуть ее в качестве жертвенного оленя для комиссии, чтобы, в том числе, и отвлечь внимание высоких проверяющих лиц от менее успешных подразделений. В общем, эскадрилья выстроилась в женской форме, демонстрируя коренное отличие от остальных частей. На левом фланге стоял смешанный технический состав. Самолеты расставлены сложным полукругом и замаскированы сетью и свеже распустившимися тополиными ветками с листочками. Девки смотрят браво и едят глазами начальство, не забывая чуточку приветливо улыбаться. Эту манеру они выработали 580-х полках в Энгельсе, где все проверки проходили на 'Ура', но, там на довольно внушительной груди командира сверкало два ордена Ленина и Золотая Звезда. У меня на груди никаких высоких правительственных наград нет, орденами и медалями не отмечен. Подстрижен под пацана, в галифе, из сапога торчит смятая карта и рукоять немецкого десантного ножа. А придать серьезное выражение лица Сашиной очень милой мордашке у меня никогда не получалось. Лицо у нее совершенной... 'блондинки', как принято говорить в 2000-х годах. Доложился высокому начальству, сделал шаг в сторону, пропуская генерал-полковника вперед. У него характерная для летчиков оттянутая многочисленными перегрузками морщинистая шея, щеголеватая фуражечка, вид довольно бравый и боевой. Только надраенные ординарцами новенькие сапоги выдают в нем тыловика. Девки пропищали ответ на приветствие, а ничего не сделаешь, у них голоса такие. Иду рядом, представляю личный состав. Будущий маршал зацепился глазами за Настю, и мгновенно он показал на нее пальцем, быстрее, чем я успел ее представить. Представляться пришлось ей самой. А голос у нее глубокий... проникновенный.
  - А почему младший лейтенант, если должность старшего или капитана? Непорядок! - это уже мне. Мне хотелось сказать, что старшина Артемьева только назначена на эту должность, и кубарик у нее появился совсем недавно, но целомудренно промолчал. Но, генерал-полковник уже зацепился за меня взглядом, и задал самый важный вопрос, ради которого, собственно и приехал:
  - Капитан, а почему не по форме одеты?
  - Срок не выносила, товарищ генерал-полковник, обмундирование получено после выздоровления в Главном военном госпитале в конце февраля текущего года.
  - Ну, ладно, а что в госпитале делала? По женской части?
  - Так точно, товарищ генерал-полковник. По ней самой. - ответил я, но тут, видя, что я завелся (лась), в наш диалог включился генерал-майор Красовский.
  - Капитан Метлицкая - кадровый командир РККА, на фронте с 22-го июня. Действовала в составе 41-й разведывательной авиаэскадрильи. В октябре 41-го при выполнении разведывательного полета была атакована истребителями и сбита. После излечения вернулась обратно к нам.
  - Они меня не сбили, товарищ генерал, а за землю цеплянула потому, что сил не хватило вытащить 'Пешку' из пикирования без автомата вывода. Чисто по женской части, исправляюсь.
  - Сколько боевых? - спросил, вмиг подобревший, командующий.
  - Восемьдесят один. Из них на разведку - 64, остальные: на ночное патрулирование в целях ПВО.
  - И где легче? - я криво усмехнулся вопросу.
  - Хорошо, пойдемте, технику покажете. Почему так странно стоят?
  - Чтобы одной очередью бомб было невозможно все накрыть, здесь требуется четыре-пять заходов. - генералу явно все не нравилось. Вообще-то, все полки стали выставлять машины так, как немцы, но перед приездом комиссий их выставляли по линеечке. Комиссии так удобнее, не дело это сапоги генеральские пачкать. До своего назначения генерал Новиков отвечал за связь с промышленностью в ВВС, на должности он всего несколько дней. Еще не вошел полностью в роль, но с его-то талантами это дело нескольких недель. Увидев торчащие из коков пушки с дульным тормозом, он тут же сообразил, что это за машина.
  - Так это же ВИ!
  - Не все, товарищ командующий. Вон та - это ВИР. Высотный истребитель разведчик.
  А на ее борту было намалевано 4 звездочки
  - Твой?
  - Мой.
  - Так у тебя и сбитые есть?
  - Четыре, все ночью. - подтвердил Красовский.
  - Да что это происходит у Вас, товарищ генерал-майор! Где Ваше внимание такой эскадрилье? Почему опыт не передается в другие части? Почему люди не награждены? Почему штурман эскадрильи в таком звании?
  Командующий разошелся, но его негодование было направлено не на нашу эскадрилью. Пусть выговорится, сейчас говорить бесполезно. Красовский не менее опытен, чем я, и он отвечал только есть, все исправим, и тому подобное. Когда Новиков устал и остановился, генерал Красовский сказал, что рекламировать создание такой эскадрильи было запрещено приказом Ставки. Генерал сделал знак рукой, адъютант подал нужную бумажку. Новиков чуть отодвинул листок, прочел.
  - Это меняет дело! Показывай, капитан! - и сам откинул люк 'Пешки', взбежал по трапу, было видно, что ему не в первый раз приходилось занимать это место. Спустя минут двадцать, он запросил добро на вылет. Приказы не обсуждаются, и мы вылетели в зону. Там генерал довольно неплохо открутил фигуры высшего пилотажа, отстрелялся по мишеням. Пушки стояли уже с дульником.
  - Отличная машина! За такое произведение искусства Сталинскую премию давать надо! - прогремело в СПУ. Я протянул руку к нему.
  - Ты чего?
  - Давайте! Я не против!
  - Не понял?
  - Мой техник и я - авторы этой модификации.
  - Врешь!
  - Как на духу. - я достал наставление по эксплуатации и показал нужную страницу командующему.
  - От чертовка! Ай да девка! Дай поцелую!
  После посадки он зашел в класс и штаб, и свернул комиссию.
  - Все, сворачиваемся, только время теряем! Отличное подразделение, товарищ Красовский, просто образец для подражания.
  
  Я совершенно не в восторге от того, что приходиться делать, потому, что куча времени уходит на обучение элементарным приемам. У нас есть тренажеры, где, правда без ускорений, но человек может заранее отработать тот или иной маневр, здесь приходится летать, тратить моторесурс, топливо, собственные силы, чтобы у 'курсанта' в очередной раз все не получилось. Бардак какой-то! Якобы тренажер привезли: стоящую на штыре кабину с ручками, которые держат шесть солдат, по два на ось вращения. У них перед глазами стрелочный прибор с двумя стрелками, которые они должны совмещать, вставая или приседая, или бегая туда-сюда. Посмотрел, как это дело выглядит на практике, и приказал вынести на свалку. Настоящие тренажеры, позволяющие создавать на земле практически полное ощущение полета, и которые есть в каждом полку, просто еще не изобретены. Таким образом, дело поставлено так, что выживет только талантливый летчик, который сам, с небольшой помощью инструктора, а это, в основном, советы, научится выполнять сложнейшие элементы полета, штурмовки и бомбежки. Подготовленных летчиков не дали. Причем все, в один голос, утверждают, что это лучшие из всех, с большим налетом. Действительно, практически у каждой - корочки инструктора первоначального обучения и более 200 часов налета. В наше время хватило бы чтобы палубника обучить, но, ведь инструктор первоначального обучения: это куча времени по коробочке и взлет-посадка на У-2. Только две девчонки - пилотажницы, умеют выполнять практически все фигуры, но плохо и мало стреляли, и бомбили.
  Вот с ними, и с Андреем, подвесив в бомболюк связанные ФАБ-100, идем ночью бомбить Амурский мост. Мы - тройкой, Андрей - прикрывает и подсвечивает. Нас мало, а мост прикрыт дай боже! И мы вынуждены хитрить. Есть несколько типов осветительных бомб, каждая из которых используется в своем случае, и служит для зенитчиков признаком того, что ожидать, и где искать противника. Разведчики используют 'ФОТАБ', он дает очень мощную, направленную вниз, вспышку магния с предварительной очень точной задержкой. Вспышка согласована с затвором фотоаппарата, правда, только по времени, а не по радиосигналу, как сейчас. Но, и этого, чаще всего хватает, чтобы сделать качественный снимок. 'ОАБ' - осветительная бомба, горит много слабее, но довольно долго, применяется для подсветки целей при бомбардировках и штурмовках ночью. Свет не сильно направлен, но, в основном, светит тоже вниз, чтобы не мешать летчику. Некоторые осветительные светят как шар, их применяют только для бомбардировки с горизонтали. Беда в том, что скорость падения у них разная. У одних есть стабилизирующая лента, замедляющая падение, у вторых парашют, изнутри выложенный отражателем, который работает как зеркало, направляя свет. Но, посчитать одновременное срабатывание и строго на определенных высотах - можно. Вспышка 'Фотаба' заставляет большинство наблюдателей пару минут промаргиваться, поэтому решили сыграть на этом. Заходили от Днепродзержинска с северо-запада. Андрюха шел впереди на высоте 11200. Мы, вытянувшись колонной, и полностью убрав газ, планировали с 10500 до 5000 метров. Пять тысяч мы должны были иметь точно в точке атаки. Я уже приспособил всем троим опускаемые светофильтры из дымчатого американского плекса, на заводе добыл, и сделал кнопочное опускание. Под нами Карнауховка, хорошо живут немцы, даже свет не выключают, а мы с 'Первомайским подарком' летим. Голос Майи Андрейченко, стрелка:
  - 'Тройка' карбюрит!
  В зеркале заднего обзора вижу вырывающиеся длинные языки пламени из левого мотора ведомой.
  - Третий, отворот, и в набор!
  В ответ плачущий голос Женечки:
  - Есть, исполняю! - она чуть прибавила газа и отворачивает влево, исчезая в ночи. Хреново! Минус один в атаке. За сто двадцать секунд до атаки голос Андрея: Сброс! Считаем секунды, высота 5200. 'Сто восемнадцать' - закрываю глаза. 'Есть' - опять Андрей.
  - Точка! - это Настя.
  Штурвал влево, ногу влево, чуть больше на себя, и кручу штурвал вправо, парирую, я на курсе, пикируем под углом 60, выпускаю решетки, слежу за скоростью. Цель хорошо видна, но по ОАБу пытается работать мелкокалиберная артиллерия с Безымянного. Но им и далеко, и высоко! Хрен попадут! Впереди работают только два орудия, куда стреляют непонятно. Влажнеют руки, навожусь на цель, и последовательно выполняю три сброса. Набор! Штурвал чуть подрагивает, но идет. Вывод, в зеркале мелькнули взрывы, за нами потянулись шары трассеров.
  - Вывод! - голос Лили. Я прибавляю обороты, а Андрей заходит и делает второй сброс 'фотаба'. Через две минуты характерный голос Гарика:
  - Командир! Три пролета в воде!
  - Ура! - раздается голос Жени. Несколько раз бью по кнопке левым большим пальцем, заставляя щелчками замолчать. Идем в точку сбора. За нашей безопасностью присматривает Гарик с помощью локатора. Но, его дальность недостаточна, чтобы обеспечить стабильное обнаружение. Наоборот, у него начался воздушный бой с высотным 'Ме-110'. 'Мессер' один, штурман и стрелок у Андрея опытные. Андрей потянул выше и 'мессер' отстал. Мы же собрались у Перещепина и лезем наверх, старательно выходя из зоны действия 'Мессеров'. 12 000. Прекратил набор, сбросил обороты.
  - Ну, девочки, как? - это по СПУ экипажу.
  - У меня болит ухо. - ответила Майя.
  - А я чуть не описалась, когда прожектор мимо нас у завода проскользнул! - хохотнула Настя. Обе захохотали.
  - Все, расслабились, закончили и по секторам!
  От Перещепина час полета, но пришлось обходить Чугуев, где шел налет, и работало много артиллерии. Над ним прошла Евгения, и с горизонтали выложила свои три пары 'соток'. Чуть прибавила и пошла на сближение с нами, но, штурманенок где-то сделала ошибку и садилась она одна. Слава богу, не заплутали. Бросать бомбы просто так девочки отказались. Несмотря на 'постреливающий, иногда, мотор, прошли над запасной целью и отбомбились.
  
  Проявляем то, что сделали стрелки и штурмана. У нас четыре взрыва без всплесков, один со всплеском, одна бомба не взорвалась или сработала одновременно. Всплеск говорит о том, что бомба ушла под воду и сработала от другого детонатора. То есть - мимо. У Лили четыре мимо, и довольно далеко от моста, метров 30 первая пара, 20 вторая, и третья пара тоже со всплеском, и в том же пролете, где и у меня промах. Но, по фотографиям Андрея этот пролет - в воде. На наших фотографиях виден лишь один упавший пролет, третий от правого берега.
  - Видишь, Лиля, заходишь под небольшим уголочком. Совсем немножко, но недоработала при прицеливании. Скорее всего, из-за крена. Надо держать крен 'Ноль', и выставлять нитку моста по вертикальной линии прицела, а если чуть скрениться, то нитка и вертикаль совпадут, а ты пойдешь чуть боком. Но, пролет ты уронила! Умница! Нам повезло, что ты попала именно туда!
  И тут Лиля выдала.
  - А я целилась не в этот пролет, я целилась в следующий!
  Тут все как грохнут! И больше всех хохотала сама Лилия!
  После разбора действий в воздухе вызвал Пескова и Алабинского, техника 'тройки', пришли оба недовольные и с грязными руками. Вид Пескова говорит, что не барыня, могла бы и сама подойти. Но, видя, что я еще даже не сняла высотный, он изменил выражение лица:
  - Здравия желаем, Александра Петровна. Я уже в курсе, работаем, кажется, прокладку во второй камере продавило. Скорее всего, так.
  Я устало закрыл глаза, мотнул головой.
  - Шли бы Вы спать, Александра Петровна. Управимся.
  Он - молодец, тянет потихоньку всю эскадрилью, а обещанного инженера эскадрильи как не было, так и нет. Я сел в 'козлик', где меня ждали летчики и штурманы, и поехали завтракать. Хотя я бы не отказался и пообедать. Мне показалось, что Настя слишком много смеется.
  После завтрака, доехали до дома. Она с шумом бросила планшет на кровать, и долго возилась, снимая комбинезоны, тихонько поругиваясь на застежки. Выскочила во двор позже меня, и начала умываться возле второго умывальника, с шумом стукая по соску руками. Я ушел в комнату и лег. Следом появилась Настя, вытирая лицо и руки.
  - Саша, как ты так можешь?
  - Что? - недоуменно спросил я ее.
  - Ты как 'каменный гость', у тебя, что, совсем нет нервов? Ты видела, что сзади творилось?
  - Видела.
  - И так спокойно об этом говоришь?
  - Так ведь у нас ни одной пробоины! И у Лили тоже. Она правильно сманеврировала после сброса и не пошла за нами.
  - А меня трясет, всю трясет, и ты даже не дала нам выстрелить в ответ. - она села на мою кровать. Ее, действительно, потряхивало. На людях она держалась и хохотала, а я - свой, вернее, своя.
  - В этом случае мы бы целенькими не ушли, Настенька. Да ты не стесняйся, ты поплачь. И полегчает. Просто у тебя был перерыв в боевых вылетах.
  Она забралась ко мне под одеяло, и, долго плакала мне в плечо и в подушку, потом успокоилась и уснула. А я перебрался на ее постель, и тоже уснул. Проснувшись, решил сходить к остальным девчонкам. У них был первый боевой, так что тоже требуется помощь. Женщины по-другому реагируют на такие раздражители. И, отсутствие эмоций у подруги замечают очень остро. Экипаж Лилии Литвяк спал почти полностью одетым, и все втроем. Женин - тоже спал, но каждая в своей постели. А Майя забралась в койку к стрелку 'тройки', Авраменковой. Им так было уютнее и спокойнее. Ничего, втянутся!
  Все проспали обед, кроме меня, я есть хотел еще до завтрака, так что поел за весь экипаж, но захватил Насте перекусить, как проснется. А Майя ест в другом помещении столовой. Так у них было заведено в Энгельсе, но, сегодня я принял решение этот порядок поменять. Написал приказ по эскадрилье, где разрешил командирам кораблей принимать решение о том, где живет и где питается стрелок-радист. Это, конечно, нарушение устава, но, это мелочь, по сравнению с тем дефицитом внимания, который постигает одного из членов экипажа. Отбрыкаюсь, если что. Еще один приказ, это исполнение обязанностей инженера эскадрильи, с выплатой соответствующего денежного довольствия на Пескова. Хватит ему бесплатно горбить на всех. Моей власти на это достаточно. Подписал кучу бумажек, составленных начштаба, посмотрел на занятия, которые шли в классах. Немного послонялся перед КП, глядя, как заходят на посадку менее опытные девицы, которые еще в строй не встали полностью. Получил доклады об успехах и промахах от всех трех инструкторов. Двоих, правда, услышал только по телефону, они на площадке возле полигона. У них сегодня вылетов на спарках нет. Обучение заканчивается. Выставляются оценки, зачеты.
  Зашел домой, переоделся в комбинезон, сегодня больше сюда попасть не смогу. Встретился с немного испуганными глазами Насти, которая ела принесенный бутерброд с котлетой.
  - Я - трусиха? И мне не место в экипаже?
  - Это почему?
  - Ты куда-то одеваешься, а мне ничего не сказала. Ты не берешь меня на вылет?
  - Вылет во сколько по плану?
  - В двадцать сорок.
  - А сейчас?
  - Шестнадцать пятнадцать.
  - Не опаздывай на ужин, и прекрати бичевать саму себя. У тебя нормальная реакция нормального человека, который понимает, что его могут убить, и стреляют по нему. Я оделась потому, что могу не успеть сделать это перед ужином.
  - Правда?
  Я махнул рукой и собирался выйти. Эта экзальтированная девица прыгнула мне на шею и полезла целоваться.
  - Ты на меня не сердишься?
  - Слушай, я вся в котлете и в крошках. Что ты мне бутербродом в шею тычешь?
  Настроение у Насти прибавилось. Я передал ей право решать, где будет жить Майя. Что тут началось! Я поспешил на выход! Прошел к секретчику и получил от него шифровки за то время, пока спал. Не сильно много, но меня порадовали, что у Васильевой еще есть. Нашел начштаба и забрал у нее большинство из них. Новостей было не слишком много. В Севастополе бои, говорится о 90-та немцах, убитых нашими снайперами. Серьезные воздушные бои на Калининском фронте, упомянули 5-й ГвИАП Калининского фронта. Немцы старательно отвлекают внимание ставки от южного направления.
  Стук в дверь, разрешил войти:
  - Товарищ капитан! Личный состав эскадрильи собран в классе. - доложила Кравченко. Немного с удивлением смотрю на нее.
  - Сегодня - Первое Мая!
  'Ой, точно! Совсем заработался!' - она же не знает, что фактически этого праздника не стало, так, выходной день. Какие трудящиеся, и какие права? Это хорошо, что я документы у секретчика забрал!
  Вошли в класс. Утреннее построение проводили без меня, а сейчас собрали всех свободных от работ и нарядов. Я, поздоровавшись со всеми, поздравил их с государственным праздником, который, к сожалению, приходится отмечать на фронте, и зачитал приказ N 130 Народного комиссара обороны. Сообщил, что в честь праздника, бомбовым ударом, авиаторы 589-й отдельной эскадрильи поздравили и наших противников. Разрушен мост через реку Днепр в Днепропетровске. Все, конечно, это знали, но, аплодисменты стояли долго. Девушки были большими любительницами отбивать ладоши. Затем прочел свои приказы. После выступления комсорга, замполита и вышедшей из госпиталя Богдановой решили объявить о танцах. В этот момент влетает секретчик, и пихает мне телеграмму, в которой Сталин поздравляет нашу эскадрилью с успехом и первым боевым вылетом женских экипажей из нового состава. Понятно, что кто-то 'стучит' Расковой, и через нее рождаются такие телеграммы. Но, не все так просто! Во второй шифрограмме говорилось, что все участники налета на Амурский мост будут награждены правительственными наградами. Подписано Сталиным и Новиковым. Требовалось составить наградные листы, под этим предлогом я с танцев сбежал.
  Уже в штабе заговорила тарелка громкоговорителя. Передавалась сводка Совинформбюро, и голос Левитана упомянул действия Энской разведывательно-бомбардировочной женской авиаэскадрильи, которая разбомбила стратегический железнодорожный мост в городе Днепропетровск, временно оккупированном немецко-фашистскими захватчиками.
  
  
  
  Третьего состоялся наш дневной бенефис у Белгорода. Там окопалась лучшая немецкая дивизия 'Великая Германия'. Нас прикрывал целый полк Яковлевых, Красовский очень беспокоился, но вылет разрешил. Незадолго до рассвета мы взлетели, зашли с севера, вдоль линии фронта, спланировали на высоту 5000 и устроили вальс-'бабочку'. Это - та же 'Вертушка', но каждая машина после сброса уходит в другую сторону, затрудняя зенитчикам противника противодействие. Мы были увешаны 50-тикилограммовками и 'сотками', и более получаса работали по небольшому немецкому плацдарму у Мясоедово на правом берегу Разумовки. После этого поднялась пехота и захватила и сам плацдарм, и немецкую переправу через Разумовку. К вечеру начались бои на окраинах Белгорода. У нас потерь нет, но и штурманам, и стрелкам, пришлось поработать пулеметами. Немцы, таки, попытались сорвать нам выступление. Девчонки из машин на земле просто вывалились. Умотались так, что до вечера пошевелиться не могли. Большинство жаловались на сильную боль в мышцах. И только Лиля, которая практически не расставалась со штангой, чуть ли не спала с ней, выглядела бодрячком. После этого и остальные летчицы активно занялись тренировками. 'Гром не грянет - мужик не перекрестится!' Я специально повел эскадрилью в этот вылет, так как после первых успехов у многих закружилась голова. Проклятые корреспонденты пронюхали про эскадрилью, и от них отбоя не стало. Девочкам нравилось позировать на камеру, давать интервью, быть 'героинями'. Вот я им и показал, чего стоит весь их героизм. На час полета сил не хватает.
  Лиля, получившая орден Ленина за Амурский мост, при получении застеснялась, подошла ко мне:
  - Александра Петровна! Я же промахнулась! - смущенно проговорила она.
  - А ты считай это авансом, и меньше об этом думай. Они сами посыпятся, если будешь думать о целях, а не о наградах. Звезды они такие, падучие! - улыбнулся я и понял, что один командир звена у меня уже есть. Это - радовало. Напротив, Андрей задрал нос, и однажды я их прихватил на пьянке и скабрезных разговорах о членах эскадрильи. Загордились мужички! И еще одна 'новость': пришел на стоянку к 'птичке', смотрю, никого нет, а люк открыт, рули шевелятся. Даже пистолет достал. На выдвигающуюся ступеньку не вставал, аккуратно и тихо поднимаюсь по трапу. В кресле сидит Майя, и с закрытыми глазами выполняет маневры, причем, сложные! Убрал пистолет, прикоснулся к ней рукой. Как заверещит! Испугалась. Сели под крылом, поговорили. Она родилась в Ростове, отец - журналист в областной газете, мать - корректор там же. Она училась на Геофаке в Ростовском универе. Гео - это геологический, а не географический. Что-то произошло у отца на работе, не ту статью написал, Майя точно не знает, семья сорвалась с места и переселилась в маленькие Ессентуки, в какой-то подвал. Девчонку родители сорвали со второго курса: 'Иначе папу расстреляют!' Закончила в Мин. Водах аэроклуб, мотаясь каждый день на полеты на пригородной кукушке. Пошла в пилотажную группу, получила первый разряд по самолетному спорту, и тут война! Все студентки сразу стали командирами, все инструктора по первоначальному обучению - тоже. А ее взяли, с большим трудом, в стрелки-радисты. Я потрепал ей по голове, и приказал готовиться к зачету по матчасти. Она опустила голову и сказала, что:
  - Я готова, Александра Петровна.
  Зачеты она сдала с первого захода, вылетел с ней на Пе-3УТВ. Очень уверенно пилотирует. Опыт летчика на УТ-2п чувствуется сразу. Сели и снова на взлет, на пилотаж. Пилотирует правильно, даже красиво, но, предсказуемо, спортсменка! Этот комплекс, действительно, для кандидатов в мастера спорта крутили. Он в учебнике по пилотажу есть. Сам такой разучивал.
  - Майечка, все абсолютно правильно, но, так пилотировать в бою нельзя.
  Она даже обернулась, и по СПУ прозвучало тихое: 'А КАК?'
  - Смотри!
  И я устроил каскад фигур, рваных, неправильных, с неожиданными переходами из одной фигуры в другую. Двигатели ревели на переменных оборотах, менялся шаг, машина без полочек переходила из одной фигуры в другую, сбивая воображаемого противника с толку, штопорила, почти срывалась в него, но, вытягивала, с переворотом уходя из-под огня.
  - Поняла?
  - Поняла!!! Александра Петровна, все поняла. Не заканчивать фигуру, дело не в красоте, а в изменении положения, скорости и высоты. Разрешите?
  - Давай!
  Машину она чувствовала! Прирожденный истребитель! Тот самородок, который я искал, перерывая, как петух, кучу мусора.
  - Все, домой! Теперь стрельбы и бомбометание. На виражах слишком ровно, проследи!
  Через две недели она сдавала зачет по воздушному бою, и трижды зашла в хвост зазнайке Андрею, он ничего против нее сделать не смог. Она пилотировала лучше. Девчонки бросились ее качать после посадки. Смущенный Андрей стоял рядом с пунцовыми ушами. Я прижал Майю к груди и потихоньку на ушко сказал:
  - Андрей - летчик-ночник, тебе еще учиться и учиться у него!
  - Я - знаю, Александра Петровна! - громко ответили сияющая Майка, подбежала к Андрею и при всех поцеловала его. В губы! Потом показала всем язык, сдернула с головы шлемофон, и тихо села на траву. И расплакалась. Нервы!
  А я сижу довольный! Устроил еще одну гадость немецкому командованию: выписал командировку Путилову в Баку, собрать прицелы и вычислители с британских 'аэрокобр Р-39к'. Че они там на свалке валяются? Работать надо!
  
  Наступление на Днепропетровск идет успешно! Войска, потихоньку, заворачивают на юг, стремясь отрезать группу армий 'В' группы армий 'ЮГ' немцев. Планируется выход к Перекопу. На фронте появился Мехлис. Весь немного потрепанный, видимо в Ставке его по головке хорошо погладили. Но, 'контролирует' все южное направление. Появился и у нас. Мы ж, теперь, 'звезды' Марлезонского балета. Каждую ночь устраиваем немцам небольшие сложности с коммуникациями. Мужик деловой. Без дураков в голове. И на баб резко не реагирует, под юбку взглядом не лезет.
  - Мне тут рекомендовали обратить особое внимание!
  - Ох, Лев Захарович, вниманием мы не обижены, кто бы материально помог!
  - А что так?
  - Автомашин не хватает, аэродром прикрыт плохо, зениток маловато, БАО нам не принадлежит, мы тут в виде бедных родственников отираемся. ПАРМ не имеет необходимого парка станков. А все бегают вокруг и требуют новых подвигов для снимков в газетах. Прошу поставить Пе-3ВИР с ламинарным крылом и предкрылком, все ссылаются на какие-то сложности на производстве. С питанием - тоже перебои. Да, и, с бензином, последнее время сложности возникли. Я все понимаю, наступление, все внимание на Юг, но и про Воронеж забывать не стоит. Тут же крупнейший авиазавод страны. Большинство 'Илов', о которых легенды рассказывают, рождаются здесь!
  - В этом Вы правы, Александра Петровна! Хорошо, что за бытом не забываете о главном. Я тут все записал, и постараюсь Вам помочь. Тем более, что такое женское подразделение у нас одно, а уж о вашей эффективности, так просто фронтовые легенды ходят. Говорят, что немцы ваших девушек 'ночными ведьмами' прозвали.
  Мне ведьму не изобразить, поэтому подошел к Насте, взлохматил ей прическу, и сказал:
  - Да мы ведьмы и есть! Только у Гитлера дровишек на костер не хватит, чтобы нас спалить.
  Хвастовство, конечно, ощущается сильное давление Люфтваффе. Похоже, что занялись нами его звезды. Что ж, потягаемся! Александр Иванович привез из Баку 17-ть ночных прицелов с вычислителем. Столько 'Кобр 'К'' к этому времени было уже разбито 129-ым учебным полком. Устанавливает, обучаем всех летчиц ими пользоваться. У нас появилась возможность открывать огонь много раньше противника. Жаль, конечно, что он одноракурсный вычислитель. Только вдогон 3/4.
  
  Через неделю после этого разговора, мне прислали 'персональный' именной самолет Пе-3ВИР, с ламинарным крылом, автоматическим предкрылком, гермокабиной до 11 000, хорошо оборудованной кабиной стрелка с дистанционным управлением установкой. Внутри прилетело 80 килограммов свежайшей баранины, залитой сухим вином, и две, довольно внушительных по размеру, бочки с сухим красным вином. Мы еще в апреле написали заявление всей эскадрильей, чтобы нам заменили фронтовые '100 грамм' на соответствующее количество сухого вина. Получив такой 'кавказский' подарок, у меня возникли некоторые подозрения о том, кто приложил к этому руку. Этого нам только не хватало! Устроили большой шашлычный день. Ночи у нас заняты. Ближе к вечеру сел Си-47, и из него вышли какие-то гражданские. Город Махачкала и вся республика Дагестан взяла над нами шефство. У нас две девушки: штурман и стрелок были из Дагестана. Одна - русская, вторая - лакханка из маленького села Курхи. Вот депутаты Верховного Совета СССР от Дагестана и Верховного Совета республики Дагестан и посчитали, что этого достаточно, чтобы взять над нами шефство. Проблемы с питанием - кончились! Чего только на столах у нас не было! Ну, ананасы отсутствовали, правда. Но, сушеная дыня много лучше ананаса, а после кислорода требуется интенсивное питание. Из Махачкалы прислали поваров, заменили половину обслуги в столовой, сменив их девушками из Дагестана. Республика постоянно что-то присылала, собранное по всем селам и поселкам. Изменились блюда, подаваемые на стол, приправы, даже сухие пайки в аварийном наборе. Постоянно кто-то прилетал оттуда с новыми подарками для всех. Я сменил немецкий десантный нож на 'фирменное изделие' кузнецов из Кубачи. Нисколько не жалею! Это - оружие! С большой буквы!
  Еще одно событие: к нам приехали из солнечного Ташкента наши доблестные кинематографисты. Не то чтобы сами, ГПУ прислало! Нас продолжают использовать в качестве красной тряпки для быка. Среди приехавших - постоянно оглядывающийся Бернес. Киногерой и любимец женщин. Что его так беспокоит, я не понял. И фиг с ним! Девчонки взвыли, даже Саша! Кумир! И сам приехал! Видимо, в ГПУ что-то сильно пообещали! Не без этого. Перед вылетом я взял гитару и напел:
  С чего начинается Родина?
  С картинки в твоём букваре,
  С хороших и верных товарищей,
  Живущих в соседнем дворе.
  А может, она начинается
  С той песни, что пела нам мать?
  С того, что в любых испытаниях
  У нас никому не отнять.
  Бернес оживился!
  - Хорошая песня! Слова знаете? Кто написал?
  - Я ее вам дарю, у вас получится. Вот текст.
  - Кто написал?
  - Слова - народные. Музыка - народная. - так эта песня и зазвучала. Сашка, которая, увидев его, сначала заверещала, как все, внимательно все рассмотрела, и изрекла:
  - Не создавай себе кумира!
  Я откликнулся:
  - Вот именно. В павильоне я бы выглядел гораздо круче!
  Мы ушли бомбить 17-ю танковую дивизию, которая пыталась развернуться под Лозовой. У каждого своя работа: кто-то поет, кто-то бомбит. Во время войны бомбить - весомее.
  
  В конце мая бои достигли своего апогея. А впереди маячила 'Операция 'Блау'': немцы должны были начать наступление на нашем участке фронта с целью взять Воронеж. Мы основное внимание сейчас уделяли своему Брянскому фронту. Много вылетов на разведку, тем более, что пришли американские 'Кодаки', в том числе и ночные. Кстати, с полупроводниковым фотоэлементом раскрытия затвора ночного фотоаппарата. У нас самих был только ламповый фотоэлемент к НАФА-19. С появлением Александра Ивановича и станков в ПАРМе, убрали две ахиллесовых пяты в Пе-2: забронировали и протектировали расходный бак в мотогондоле, и полностью заменили рули глубины. Бак теперь из самозатягивающейся резины и закрыт 'броняшкой', а рули - балансирные и полностью из дюраля, а не перкалевые, как было. Изменили и штурвал. Ручки стали толще, обрезинены, с удобными выступами под пальцами, не скользят, и появился привод на усилитель руля глубины. Он всегда был, но включался только через автомат вывода. Теперь, при необходимости, летчик сам может помогать себе, включая и выключая его. На крайней модели стоит простейший автопилот АК-1, и гироскопический полукомпас. Появилась возможность, если потребовалось, отпустить штурвал, и самолет сохранит направление и высоту. Только шумит эта хренотень довольно громко. Не шибко приятно слушать его завывание в кабине, прямо под собой. Его втиснули под кресло. Боевая нагрузка у крайней довольно значительно возросла: стандартная - 1000 кг, в перегрузе - 1250, обещают к концу года - 1500. Две под фюзеляж, и одну в бомболюк, пятисотки. Длина разбега чуть возросла, но, незначительно. Раиса Николаевна очень неплохо поработала над профилем и машиной. Решетки, и верхние, и нижние, закрываются плексом впотай. И, если не используются в полете, то аэродинамически не тормозят. У штурмана появился ЧАЙНИК, электрический, и работающий потом как термос, из нержавейки. Удобная крышка, так как давление может здорово прыгать, то сделан спецклапан, чтобы не закусывало, и не плескался кипятком. На остекление подается обдув, стекла прекратили обмерзать, и их не приходится постоянно оттирать от изморози. Выдох же много теплее забортной температуры и обязательно содержит влагу. Фонари на новой машине с двойным остеклением, и очень качественным плексом, скорее всего, не у нас делают. Высотный нагнетатель совершенно другой, английский, независимый. То есть, это уже совершенно иная машина, чем первые серии, на которых приходилось летать. И концепция конструкции изменилась. Стали думать, что в нем еще работать и выполнять сложные задания. Иногда, с ювелирной точность. 'Забронировали' штурмана, и 5 мм защищают стрелка. Самое противное, что титан уже выпускается! Надо напинать Путилова. Что я и сделал. Подействовало! Через два месяца приехали с завода и заменили стальную броню кованым титаном.
  Девчонки совсем заматерели, летают уверенно, приятно посмотреть. У нас с Настей - новый стрелок, Анечка. У нее очень красивые глаза, как у лани, в глазах вечный страх, очень не любит, когда громко говорят. Пугается. По началу казалось, что стрелок из нее никакой. Обманчивое впечатление! Невероятной остроты зрение, в том числе, ночное. Есть у нее что-то калмыцкое в крови, скулы выдают. И непревзойденный мастер стрельбы из пулемета. В голове, наверное, компьютер для вычисления поправок приделан. Очень заботливая, вечно нам с Настей что-то свяжет, очень любит это занятие, что-то перешьет. Повесила новые занавески, подставки, вязанные, везде. Все закреплено, сделано добротно и красиво. 'Ведьмами' девчонки быть отказались, и все самолеты украсились веселой 'бабой Ягой' в ступе, с метлой, с растрепанной прической, и бомбами. А мы, с Настей и Анечкой, разучили и исполнили частушку: 'Я была навеселе, и летала на метле...'
  За месяц Майя смогла добиться допуска к самостоятельным ночным полетам, и еще одним полнокровным летчиком стало в эскадрилье больше. После первого же ночного боевого вылета ей присвоили лейтенанта, и она стала командиром третьего звена, летая на Пе-3-ВИР ведущей группы. Теперь таких летчиков четыре, и я забросил удочку Красовскому, что можно и увеличить состав эскадрильи.
  - Давно ждал такого твоего предложения, и знал, что ты его готовишь. Будем переходить сразу на пятизвенный состав. Это - 20 самолетов. Пять разведчиков, и 15-ть бомберов. Двух ночников я тебе подброшу, так быстрее будет. И вот еще, из неприятного, наши подпольщики в Харькове сообщают, что туда прибыла квартирьерская группа Nachtjagdgeschwader 1 (NJG1) из Голландии. Ночников гитлеровцы сюда перебрасывают. На новых 'Мессершмиттах-109G'.
  - Это хорошо, что на них. В кошки-мышки поиграем. Очень сложно искать в темной комнате черную кошку, особенно, если это склад грабель. Потребуются немецкие радиостанции, достаточно только приемников. Наводить их будут либо с земли, либо с воздуха.
  'Интересно, куда наш 'командированный' делся? Полтора месяца как уехал!' - подумал я, выходя из здания штаба армии. Сел в 'Виллис', их у нас уже много, и поехал на левый берег на аэродром. Когда остановился у КП, то увидел заходящий Пе-2 с белыми капотами. 'Легок на помине, ни иначе, как с нечистой силой общается.' Их поставил дежурный на самую дальнюю стоянку, поэтому опять пришлось прыгать в машину и пылить туда. Виктора Васильевича не узнать: весь седой, полностью белый, щеки ввалились, глаза усталые, красные. На машине пластиковый капот и отсутствуют 'ежики' антенн. Он сухо подал руку, крепко ее сжал.
  - Готово, Александра Петровна, привезли шесть старых и две новых станции, старые все с новыми антеннами.
  - Что с Вами? - я показала на волосы. Он отмахнулся, потом нехотя выдавил из себя.
  - На Ленинград посмотрел. - 'Ну да, он же попал туда весной, когда все стало таять! Бедолага!' После такого шока, он установил у себя на заводе такой режим, что они работали 36 часов в сутки, без выходных, с 'отдыхом' на стульях. 6 из 9 станков, необходимых для производства ламп, обнаружили на площадке Мурино, и попросту 'забыли отправить', а в 44-м их разбомбили. Два станка нашли в разных городах, один исчез бесследно, но это уже не помеха. От использования клистронов Виктор Васильевич отказался. Поднял все работы своего учителя и запустил магнетроны в производство. Уже сделали более ста штук, не на потоке, пока производство штучное. Теперь ему требовалась машина, чтобы испытать радиопроницаемый обтекатель на полных скоростях, и воздействие полных перегрузок.
  - Индикатор прямоугольный заказали, Александра Петровна, так что это - временный вариант, но, сразу же на место ставим с выводом на стекло. Есть машина, на которую можно ставить? Там переделки довольно значительные!
  - Ставьте на мою, я пока на ней еще не летаю.
  Василий Иванович просто взвыл, когда ему показали, что у его любимого детища отрежут кусок носа и хвоста. Он побежал искать защиты у Путилова, вердикт Путилова был:
  - На прочность это не повлияет. - и работы начались. Длились они почти неделю, как как я потребовал не загромождать кабину стрелка, и расположить приемник и передатчик в другом месте. Их смонтировали на бронеспинке кабины с обратной стороны, там, где топливный танк. От части топлива пришлось отказаться. Минус 50 литров. Одна антенна в носу, индикатор у летчика, а не у штурмана. Часть индикатора оказалась в кокпите. Второй индикатор у стрелка, в хвосте малая антенна с дальностью всего пять километров, но, с обзором всей задней полусферы! Передний имел дальность 100 км, с разбивкой на шесть диапазонов, и понижением мощности излучения в зависимости от дальности. И два положения антенны: обзор земли и обзор воздуха. Все, что нужно. На последующих сериях машин станция устанавливалась слева и справа от бомболюка внутри фюзеляжа, но это требовало специальных вырезов, и испытаний по прочности. С этим не стали заморачиваться, показав 'правильное расположение' приборов, и предоставив действовать КБ и НИИ ВВС. Испытывать машину я начал 6-го июня. По управляемости ничего не изменилось. Было не понятно, как поведет себя пластмасса в случае попадания осколка или пули, но, антенный отсек отделен от фюзеляжа бронеплитой. В дальнейшем планируем поставить туда титан. Индикатор встал между правой и левой панелью приборов. Ручки управления им я попросил поставить выше него, чтобы руками вниз не тянуться, и чтоб коленям, и ногам в унтах не мешали. Виктор Васильевич с Настей чуть не подрались, кто из них пойдет за штурмана. Обиженная Настя, скорчила мне такую рожу! Мол 'нас, на бабу, променял!'
  На взлете его лучше даже не включать. Немного долговато нагревается. В положении 'воздух' с 100 метров высоты засветки с земли нет. Но, только на дальности до 20 км, если повышать мощность, то засветка появляется. Опробовав все режимы, как мною, так и Аней, плюхнулись на аэродром, и пошли к 'МиГарям' договариваться о перехвате. Их я увидел с их высоты двести метров, и уверенно брал на них пеленг и дистанцию. Затем я развернулся, чтобы смогла отработать Аня. Два 'МиГа' полетали вокруг нас, мы замерили дистанции, мертвые зоны, затем у них начался отход, и я вел их до самой посадки. Но, шторочку или тубус для индикатора днем не помешало бы! А места нет.
  - Я же говорил, что его надо штурману ставить!
  - Да кто Вам мешает, где два, там и три индикатора.
  Виктор Васильевич удивленно посмотрел на меня, хлопнул себя по лбу:
  - Точно! Сигнал же уже выработан.
  Но, это произошло не скоро. Пока дождались, что сделают прямоугольный индикатор, пока избавились от кривизны пилообразного напряжения. В общем, их ставили уже поздней осенью, но для нас это была манна небесная. Погода! Осенью локатор гораздо более ценен, чем летом. Даже если это жаркое лето 42-го.
  Очень неудобно и плохо измерялась высота цели. На некоторых положениях цели, высоту вообще было не замерить. В общем, прибор еще совсем сырой, и к нему вычислитель нужен. 'Стоп, себе думаю, а не дурак ли я!' Хватаю Виктора Васильевича за руку, и волоку к Путилову, он себе целое здание под техслужбу 'вынудил'. Нудел-нудел и ему дали. Показываю ему вычислитель с 'Кобры'.
  - Вот, это вычислитель с 'кобры', у нас такие на всех машинах стоят. Как их можно соединить с локатором, и использовать его как дальномер.
  - А тут ничего и делать не надо. Вот разъем для соединения с радаром, это - с гирокомпасом. Схема есть?
  - Есть, но она довольно примитивная.
  Тихомиров погрузился в чтение схемы. Затем задумчиво сказал:
  - Похоже, что можно попытаться их соединить. У вас есть тот, который вы не используете?
  - Найдем, но, с возвратом!
  - Тогда я его заберу, ненадолго. Удивляюсь я Вашей энергии, Александра Петровна, и Вашим знаниям.
  - Они побеждать помогают, Виктор Васильевич.
  Поняв, что более откровенного ответа не будет, он переключился на вычислитель.
  - Занятный механизм, очень многое, что можно использовать у нас. В Уфе работает Миша Лаврентьев, у него докторская была примерно по такому устройству. На обратном пути заскочу к нему.
  
  Убедившись, что локатор, все-таки, работает, даю команду ставить их на машины командиров звеньев. Они прикрывают свое звено, которое идет с бомбами. Эх, каждому бы поставить, но, техника несерийная, можно и по шее схлопотать за самоуправство, если что-то случится. Авиация у нас строилась по бумажкам. И так же контролировалась.
  Сам же я, заинтересовавшись сведениями Красовского, решил посмотреть, что происходит в Харькове. Где-то при подлете к городу, на 20-25 км, обратил внимание на рябь, появившуюся на экране РЛС. Никак локатор! Наземный. Чуть покрутился и примерно вычислил место установки антенны. Это у Журавлёвки, там небольшая лысая высотка, справа от аэродрома. В нее метромост сейчас упирается. Похоже, что антенну там поставили. Треугольник пеленгов указывал на нее. Пока я, и Настя, занимались вычислениями, с заводского аэродрома поднялся истребитель. Ну, замечательно. Анечка настроилась на их волну, побегала по диапазону, нашла голос их штурмана наведения. Это требовалось, чтобы расшифровать их квадраты. Вычислитель у меня догонный, но есть тонкость, как обратный ввод! Вношу размах крыльев мессера, и сужаю кольцо до дистанции 1 километр. Оно не моргнет, этот момент я должен сам уловить: когда его законцовки коснуться внутренней части кольца. И я незаметными движениями рулей плавно вышел ему на встречный курс. Немец лихо набирал высоту, с 10000 за ним потянулась инверсия и какой-то странноватый след. Это он, видимо, водно-метаноловую смесь подал. Я держал скорость всего 320 км/ч, и он считал меня бомбардировщиком, это мы слышали. И смело пер на меня, напевая какую-то песенку. Стервец передавал ее в эфир. Совсем, суки, бояться не хотят. И, как только его отметка на радаре и на прицеле сошлась на 1000 метров, я дал очередь из 4-х пушек и пулемета. Продержал его в перекрестии три секунды, и пошел в набор на полных оборотах. Сначала прекратилась песня, потом прозвучало: 'Шайсе!', потом я увидел взрыв. Мне по плечу ударила рука Насти:
  - Саша, ты - снайпер!
  - 'С восьми стволов, да по такой стае!' - ответил я, но Настя этого анекдота не знала. Сбросив две 'сотки' из мотогондольных люков с горизонтали на предполагаемую антенну, мы гордо попылили обратно. Разведка произведена, и не без успеха! Но, ковать железо надо пока оно горячо! Еще в воздухе дал команду всем подвесить максимально большое количество 25-тикилограммовок, и по паре соток. Самого тоже загрузили по-полной. И мы пошли на Харьков. Локатор больше не работал, бить с пикирования мы не стали, город очень солидно защищен от налетов. Я переключился на режим земля, и выцепил несколько металлических целей на аэродроме. Вот по ним, с горизонтали и отработали, вывалив пакетом весь этот 'мусор' к их подъезду. Снизу стояла сплошная стена разрывов 'ахт-ахтов', но мои девочки и мальчики на недосягаемой для них высоте. Прошлись над городом и показали, кто в небе хозяин. С другого аэродрома взлетело четыре борта. Девочки пошли домой, а мы втроем остались: я, Лиля и Майя. Решаем кроссворд: кто из них кто. Меня интересует машина с локатором. Мощность у него маленькая, длина волны большая, помех он не производит. Должен быть концевым. Сложность в том, что ни у Лили, ни у Майи, локатора пока еще нет. Та же самая ситуация у немцев, если, конечно, не все машины '110'. Похоже, что нет! Один тащится сзади, три впереди. Пока они набирали высоту, девочки изображали какие-то маневры и пытались повести немцев за собой, а я пошел им на встречу. Проскочил за спину, перевернулся и спикировал на немца, который шел сзади. Зашел в три четверти и, с полутора километров, его обстрелял. Отличный прицел! Работает, как часы. Сбил не сбил - не знаю, но он свалился на крыло и ушел вниз. На таких высотах и одна пробоина в плоскости - серьезное повреждение. Немцы заметались. Решимость атаковать у них куда-то делась, и они пошли вниз, стараясь прижать меня к 11000, чтобы влупить по мне из зениток. Дудки! Я за вами не пойду! Без локатора вы мне не страшны. Настя, настроившаяся на 'последний и решительный', недоуменно переспросила:
  - Мы уходим?
  - Уходим! Вниз я не пойду.
  Пожала плечами и уткнулась в карты. Это она так обижается на меня. Дескать, я тебя не вижу и не слышу, но я на связи.
  Возвращаемся, на аэродроме, несмотря на ночь, Красовский, смотрю, что-то злобное выговаривает моему Андрею и остальным девочкам. Я заглушил двигатели, обменялся хлопушками с Иванычем, переобулся в сапоги, и сел в подъехавшую машину. Выскочил возле строя, доложился. Оказывается, что Красовский устроил разгон всем, кто вернулся раньше. Дескать, командира бросили. Вообще-то команду на отход дал я сам!
  - Это я дала команду на отход от цели. Оставить всех без прикрытия я не могла, так что Дементьев, у него локатор, прикрывал всю группу, а со мной осталось такое количество машин, которое было достаточно, чтобы заманить немцев в ловушку. Радиофицированный 'Мессер', как минимум, поврежден. То, что никого не сбили? Главное, что своих не потеряли, и немцам кучу вопросов поставили: как с нами бороться.
  Красовский промолчал, при эскадрилье он ничего не сказал. Но выдал мне 'страшную военную тайну', в личной, проникновенной беседе. ГПУ озаботилось моей безопасностью. 'Птичку' решили посадить в клетку.
  - Оно Вам нужно, Степан Акимович, чтобы я сидела на земле или летала до линии фронта. Я - разведчик. Кстати, летчики АДД пользуются приказом своего командующего, освобождающих их от проверки в случае возвращения пешком из тылов противника. А мы? Вот, с моей точки зрения, уж лучше бы они, ГПУ, и Вы, товарищ генерал-лейтенант, об этом позаботились. А 'лекарство' против нас немцы имеют. Следует ожидать дневного массированного налета на аэродром.
  
  Затягивать удовольствие расправиться с нами, немцы не стали. Уже утром раздался звонок и по телефону передали 'Боевую тревогу'. Бежим на аэродром. Подскакивает 'Виллис', прыгаем в него. На КП дежурный по аэродрому протягивает мне трубку.
  - Каркуша! У немцев одинаковое с тобой видение проблемы. Всем на взлет и отходить к Тамбову. Налет пережидать там. В бой не вступать, немцы идут низко. По машинам!
  Голос такой, что возражать не стоит. Судя по всему, он сейчас поднимает все, что есть, навстречу немцам. С точки зрения командующего, он поступает верно. Немцы надеются, что нас тоже бросят в бой.
  Поставил задачу, разбежались по машинам, взлетели. На западе уже видно, что идет бой. Успеваю посмотреть в локатор. Машин в небе полно. А мы, с девочками, с полными глазами слез от бессильной злобы, идем на восток. Нас уводят, а из-за нас, там внизу, идет рубка. Эфир заполнен матом, руганью, командами. В бою все пять истребительных дивизий армии. И все из-за одной, никому не нужной 'Птички'. Довыпендривался! Но, это было неизбежным. Уж лучше так, чем они будут стачивать нашу армию, выбивая нас на свободной охоте. Через два часа, новый приказ: 'Следовать в Липецк'. И началась наша кочевая жизнь! Полевые аэродромы, землянки, аэродромы подскока, и нечастые возвращения в Воронеж, на профилактику.
  
  Перед самой посадкой запрашиваю 'Клена': 'Сколько?'. Он вздохнул, и на выдохе сказал: 'Пятьдесят шесть.' Вопрос он понял правильно.
  - Принято, отработаем, до связи.
  Я выключил связь на его канале. Это уже не интересно! 'Добро' на посадку, все приземлились в Липецке. Хрен тебе, а не автомашины. Подумаешь, фронтовики, какие-то сраные приземлились! У нас тут 'Высшая тактическая школа воздушного боя РККА'! Девчонки ревут, их из боя выбросили, идем к КП в унтах и в высотниках, упакованные по самое не хочу. Гурьбой поднимаемся в 'дежурку'.
  - Мне связь с Энгельсом нужна!
  - Представьтесь!
  - Командир пятьсот восемьдесят девятой ОРБАЭ майор Метлицкая. Вот мои документы. - вылетали в тыл, документы были с собой.
  - Пожалуйста, товарищ майор.
  Беру трубку. Связь плохая, приходится орать, как будто напрямую с Энгельсом разговариваешь.
  - Немцы попытались нас выбомбить, Марина Михайловна. Нас отвели в Липецк. СРОЧНО, повторяю, Срочно требуются три машины крайней серии. Надавите там, как только сможете, любые способы хороши. Из-за нас люди легли.
  - Слышу тебя, Саша, все, что смогу, сделаю. Липецк, говоришь?
  - Да, Липецк, жду!
  Краем глаза вижу, и слышу, вошедшего начальника этих курсов подполковника Стефановского, который указав, презрительно, на меня большим пальцем, спросил:
  - Это что за звезда на букву 'Пэ' тут по телефону орет?
  Аккуратно кладу трубку, подхожу к окну, мою новенькую 'птичку' уже заправляют топливом. Поворачиваюсь к нему, и спрашиваю, совершенно ехидным тоном:
  - Вы что-то сказали, или мне послышалось?
  Тот, сидя в командирском кресле, ответил:
  - Нет, тебе не послышалось!
  - Мою машину уже заправляют. Через пять минут закончат. Прошу оторвать Вашу задницу от кресла, я жду вас в воздухе. Буду иметь вас в извращенной форме. Понятно? - хлопнул дверью, и спустился к машине. Усилия Насти и Анечки сесть в машину я отмел, через две минуты из дверей КП вылетает Стефановский, и бежит к Як-9. Связались, и пошли на взлет, запускаю локатор. Он решил навязать мне бой на малой высоте. Я, тремя полочками, а моя машина разгоняется на пикировании свыше восьмисот, а его не выше семисот, забрался на 7500, где его двигатель сдох, я его атаковал, он грамотно уклонялся, красиво откручивал фигуры, а потом у него кончилось топливо, а у меня еще на два часа и пятьдесят минут. Пока он заходил на посадку я успел 18 раз пристроиться к нему сзади, и считал. По радио. Потом Саша меня остановила:
  - Олежек, это секс в извращенной форме! - и мы покраснели!
  - Тебе понравилось?
  - Как ты говоришь: Это Супер!
  По приземлению доложил старшему по званию, в присутствии курсантов этих самых курсов:
  - Товарищ подполковник! Условный противник условно сбит 26 раз. Кончились снаряды. Я - считала!
  Повернулась к остальным:
  - Еще желающие есть получить удовольствие?
  - Во Баба-Яга! -заулыбался шеф-пилот Яковлева. - Лихо, ничего не скажешь, лихо. Мужики, я, честное слово, ее ни разу в прицел не взял. А эти? - он показал на девочек, стоявших у КП.
  - Вот с ней, и с ней, соревноваться не рекомендую. А так, мы рады приветствовать дружный коллектив курсов по воздушному бою, но, мы - 'бабки Ежки'! Не стоит нас задирать!
  Смех летчиков был самым лучшим ответом.
  
  Не знаю, как и какими словами говорила Марина, но через день в Липецке сели две новеньких 'Пешки', и еще через день, третья. У двух пришлось менять моторы, были со старым нагнетателями, спешно ставили радиолокаторы. К 12-му машины были готовы, и я позвонила Красовскому.
  - Степан Акимыч, мы готовы. Где базируются Ваши 'Пешки'?
  - Так, давай ко мне. Машины не трогать! Есть на чем?
  - Нет, не очень.
  - За тобой прилетят. И, никакой самодеятельности. Тут у нас, по-прежнему, бои.
  Через час приземлился С-47-й командующего, и истребители прикрытия. Пока их дозаправили, через час - полтора вылетели. Сели в Воронеже. Немцы до него почти не дошли. Сумели остановить, и зенитчики неплохо отработали.
  Поздоровались с начальством, но он один на один разговаривать не стал. Рядом с ним сидит Сергей Николаевич Ромазанов, бригадный комиссар. Он воевал на Халкин-Голе, сам летчик, правда, легкомоторник. Не последний человек в армии. Его уважали. Умел вникать в детали.
  - Докладывай, что еще выдумала. Немцы рвутся к Воронежу, теряют людей и машины, но, стремятся здесь все снести.
  - На этом и ловить будем. Армия потеряла много летчиков и машин. Пришло время - это отыграть. Мы получили и переоборудовали три новых ПЕ-3ВИР, таких же, как у меня. Вы видели. Смонтировали на них локаторы, у меня есть 3 летчика, которые не уступят никому в воздушном бою. Эскадрилью на разведку и бомбежку будет водить Тамара Иванищева. Она к этому готова. Мы же будем базироваться в полках Пе-2, и вылетать с ними. Немцы пользуются следующей тактикой: часть машин идет на одной высоте с 'пешками', и атакуют их в лоб. У них 3-хсантиметровая пушка и две 2-хсантиметровых. Эти бьют 'Пешки', оттягивают на себя прикрытие, а выше идут охотники, они - асы! Держатся на высоте 7000, и атакуют, подбитых и зазевавшихся.
  - Что ты мне рассказываешь, дело говори!
  - Мы пойдем с группами 'Пешек', взлетая перед ними, и будем на две тысячи выше охотников. Локаторов у них нет. Видя перед собой кучу бомберов и прикрытие, смотреть наверх, они не будут. Они нам должны 56 летчиков и самолетов. Наши машины разгоняются на пикировании свыше 800 километров в час, и сохраняют управляемость на этой скорости. Будем клевать, и уходить на высоту. Как это делают немцы. Локаторы нам помогут самим не оказаться в роли дичи. Ну, как?
  Красовский помотал головой, и посмотрел на бригадного комиссара.
  - Годится! Только подолгу в одном полку не базироваться. Не дай бог накроют.
  - Договорились. Куда летим?
  - В Копанище, начнем с левого фланга, там, пока, очень тяжело!
  
  Обратно в Липецк, затем ночью вылетаем в 138-ой бап, 223-ей бад. Подполковник Косенко на связи. Хриплым голосом объясняет, что аэродром в Копанищах ограничен оврагом с востока, целых, и готовых к вылету, машин там шесть. Против них действует 4-я группе 51-го ягдгешвадера немцев. Вчера не вернулось пять машин. Есть ли там топливо, ему не известно. Обещает прилететь утром. Я связался с Воронежом, и БАО отправил туда три бензовозки в ночь. Восемь минут кружили над полем, прежде, чем зажглись положенные огни. Садимся, поднимая пыль с давно не кошеной травы аэродрома. Интересно, чем БАО занимается? Проруливаем мимо 23 из 28 возможных 'Пешек' трехэскадрильного полка. Большинство из них имеют повреждения ВРГ и шасси. Причем, одинаковых, все на левый борт, как будто летчик спецом укладывал машину на левую стойку. 'Пешка' покозлить любит! Баллоны шасси толстые и низкого давления. И, если на скорости 150-120, на втором козле, чуть дать штурвал влево, то стойка аккуратно подламывается, и две недели - ремонт. Видимо завелась в полку такая дрянь. Не спорю, они столкнулись с одним из самых боеспособных подразделений Люфтваффе, но, разве это повод?
  Идем на КП в небольшой землянке на опушке леса. Лысоватый, с большим 'авторитетом' командир полка майор Соколов похож на председателя убыточного колхоза, а больше: на проворовавшегося завсклада, который предлагает комиссии откушать, выпить и идти спать в отведенную землянку. Мы - не комиссия, его машины нам нужны для строго определенных целей. Иван Константинович где-то в душе понимает это, и больше боится завтрашнего прилета комдива. Вошли в землянку, положили Андрея поперек двери. В три сорок - подъем. Завтракаем каким-то дерьмом, довольно тухлые яйца предложили. Попили чай, потыкали вилками в осклизлые макароны. Почти никто не ел. Рядом уминали завтрак шесть экипажей сплошных сержантов. Уже четыре месяца действует приказ всех летчиков переводить в средний командный состав. Мужики выглядят просто жалко: замызганные кожанки, технические куртки, шлемофоны сорокового года. Шумно пьют чай, матерятся, не стесняясь присутствующих женщин. Прохлопала винтами садящаяся 'Пешка', потом вторая и третья. Комдив прибыл без опоздания. Он довольно крупный, с открытым, даже красивым лицом и прямым взглядом. Дивизию принял шесть дней назад. Старый комдив разбился при посадке. Что-то выговаривает Соколову, шумит. Подхожу и представляюсь. Он, обрадовано, говорит, что, наконец, начальство его услышало. Я попросила отойти его в сторону и показала на строй пешек с однообразно подломанными стойками.
  - Мои комментарии требуются? Стройте людей.
  Из довольно внушительной шеренги людей вышли шесть сержантов-летчиков и двенадцать штурманов и стрелков. Из остального состава комдив вызвал штурмана полка капитана Невзорова. С ним вышел старший сержант Веселов, флаг-стрелок. Проверили задание, которое, кстати, почему-то роздано вчера. Допуска врача у всех не было, да и врач отсутствовал на построении. В воздухе стоял запах перегара и самогона. Полк - развалился. Столкнулся с серьезным противником, и скис. Из-за ему подобных, мы драпали до Волги. Я не стал ничего никому говорить, хотя Саша рвалась в бой. Стоял перед строем и смотрел на... воинство. На лицах у девочек и Андрея было такое же презрение. Может быть, и не совсем заслуженное ими. Дали команду по машинам, к запуску. Мы запустились быстрее, и ушли на старт, взлетели еще до того, как подошло прикрытие. Девятка стартовала по одной машине (мы ушли сразу четверкой), а потом долго собиралась. Истребителям оставалось топлива на 28 минут полета. Только туда и обратно, без боя.
  51-й охотников не выставил, побрезговал, нам пришлось спускаться на пару тысяч ниже, прибавлять, потом переворачиваться и, держа 820 на пикировании, атаковать всего две пары 'мессов'. 'Девятка' отбомбилась и без потерь вернулась в Копанищи. Мы сели в Круглом, где находился штаб дивизии и 209-й бап, на Су-2. Полк кадровый, войну начал в составе ЗОВО, базируясь в Балбасово, под Оршей, первый командир погиб там, и полк принял капитан, теперь уже майор Артамонов. Последнее время входили в другую дивизию, ночных бомбардировщиков, подчищали за У-2 их промахи, и обрабатывали разведанные ими цели. Потери были большими, их отвели на переформирование, и передали в 223-ю. С начала войны полк имел уже четвертый состав. Летчики свои коренастые Сушки не любили, в основном из-за топливного бака, непротектированного, из простого дюраля, и стоявшего прямо перед фонарем кабины летчика. Когда загорался, то пламя сразу попадало в кабину. (ходит у нас по району один такой ветеран, жив до сих пор, и слепой, поэтому не видит в кого его превратил Су-2). Штурман имел нижний люк, и успевал покинуть машину, а у пилота был путь только через верх, через огонь. Внизу под ним были бомбы.
  Полк был полного состава, 28 машин, 56 летчиков и штурманов, большая часть из них еще в боях не было. Курчавый майор радостно улыбнулся вошедшим в большую землянку девушкам. Все они были хорошо известны по многочисленным фотографиям в газетах.
  - Здравствуйте, красавицы! Каким ветром к нам?
  - Приказано взять вас под охрану и опеку.
  Майор закрыл глаза от удовольствия, сразу представив, как его 'охраняют' такие красавицы, и расплылся в улыбке еще больше, но, его сладострастные мысли оборвал голос дежурного по аэродрому, который заглянул в землянку и сказал:
  - Комдив заходит на посадку!
  Прекратив потягиваться, майор судорожно искал фуражку, начал поправлять форму, и выскочил наружу встречать начальство.
  - Васьков! Предупреди людей! - послышался его голос. Мы расселись по свободным местам, отдыхая после вылета. Поговорить о месте для отдыха и размещении не удалось. Вошел Иван Косенко, немного возбужденный после боевого вылета. (В РИ это был его беспосадочный полет. Вечная память! Как и всем летчикам той 'девятки'.) Сразу подошел ко мне, и крепко пожал мне руку.
  - Четко, очень четко сработано, майор. А мы, грешным делом, всю эту писанину в газетах на десять делили! Это - если честно.
  Я усмехнулся.
  - Мы, сами, здесь практически не причем, Иван Константинович, это - газетчики. Узнайте, где наш борт с техниками. Надо машины готовить.
  - А он сейчас будет, они влетали из Копанищ, идут сюда.
  - Нам надо бы где-то кости и вещи бросить и посмотреть, что можно еще предпринять. Командарм приказал произвести полеты интенсивно. Летать будем весь светлый день, а к вечеру уйдем направо.
  - Да-да-да, Степан Акимыч, лично, меня предупредил, все сделаем. Васьков!
  С немного испуганным лицом забежал капитан в довольно мятой гимнастерке. К спине прилипли травинки.
  - Шустро организуй две свободные землянки на двенадцать человек, и землянку для техников.
  - Я - дежурный...
  - Ты командир или мямля?! Я тебе, как дежурному, и приказываю!
  Вошел майор Артамонов, и доложил, что полк построен.
  Мы сняли куртки, оставшись в высотных комбинезонах, меховых штанах и унтах, и пошли за отцами-командирами. Поздоровавшись с полком, комдив сразу взял быка за рога. Что период переобучения и ввода в строй закончен, что полк приступает к интенсивной боевой работе. Командование придает большое значение ударам по врагу, и их будут прикрывать лучшие летчики-истребители фронта. При этом он указал на нас. В строю послышались смешки, дескать, они прикроют! Грудью, можно сказать!
  Артамонов побледнел, а у Косенко шея налилась красным, и он выдал такую тираду, что нам очень хотелось зажать уши, что мы демонстративно и сделали.
  - Вы, поганцы, не наложивши в штаны, машину оторвать от земли не можете, вы не видели, как они работают! А я только что вернулся из-под Алексеевки. Девки за минуту выложили 4 месса, и мы вернулись без потерь.
  Да, он назвал нас девками, но мы не сильно обиделись. Он орал еще пять минут, и после этого дал команду готовить машины, вылет всем полком. Подхватив с земли прутик, подполковник злобно молотил им по голенищу пыльных сапог. Все кругом забегали. Девчонки пошли в землянки, хотя бы полчаса полежать, а я вернулся в штаб. Уж слишком не организованно подготавливается вылет. Без разведки, без проработки.
  - Ну, и куда?
  - Тихососненский плацдарм, наша постоянная головная боль.
  Смотрю на карту, с помеченными позициями зенитных батарей, линии фронта, немецкими аэродромами. И задаю вопрос:
  - А почему не станция Валуйки? Пункт снабжения, склады, все обеспечение там.
  - Не дойдут, здесь у немцев целый полк мессеров... - и тут он понял, что говорит. Покраснел. Созвонился с Красовским, получил добро. Идем на Валуйки. В прикрытие выделили 16 'Яков', плюс мы.
  Прошли в открытую столовую, нас напоили свежайшим молоком, с местной колбасой, и очень вкусным хлебом. Девчонки и Андрей с ребятами уже здесь, и, похоже, вторую крынку молока приканчивают на каждый экипаж.
  Все, на взлет! Под капот ушел Дон, набираем высоту, внизу взлетает полк 'сухариков', с тыла подходят 'Яки'. Создаем громадную этажерку и поползли к станции Валуйки, вдоль извилистой и заковыристой местной железной дороги.
  
  Радар работает, как только подошли к линии фронта, то через 4 минуты обнаруживаю две пары, взлетевшие справа, и четыре по курсу. Следуют пересекающимися курсами.
  - У Бурлука сойдутся. - уточнила Настя, которой я передал пеленги и дальности. Теперь придется повозиться! Надо подогнать маркер под цель и переместить кольцо дальности. Дождаться, когда цель попадет в это перекрестие и нажать на замер высоты. Хорошо, что ГК-1 есть, иначе забабахаешься. Так, это - верхние, у них 6500, перегоняю курсор, это нижние, 3500, идут в набор. Включаю опять обзор. Настя пересчитала курс, вношу поправку и идем на сближение. Наши растянутые пары противника мало интересуют. Его наблюдатели все внимание уделяют большой группе самолетов. Немцы закончили набор, остановившись на 6-ти и 4-х тысячах, сошлись, охотники чуть сзади. Им не к спеху, им к шапочному разбору. Проходим за них, Андрей, ведомый Майи, прошел, и щелкнул рацией. Атака! Валюсь на левое крыло, штурвал на себя, и я в пикировании. Проваливаюсь ниже противника и снизу в три четверти атакую. Заморгало кольцо прицела. Огонь! Рядом открывает огонь Лиля, а сзади работают Майя и Андрей. Три 'месса' разваливаются на глазах, еще у одного взрывается топливо. Скорость большая, Настя по СПУ кричит, видимо, уши заложило:
  - Успеваем достать последнюю пару и уйти! - опять пошли в снижение, разобрав между собой цели. По радио не было сказано ни одного слова. Сменили строй с одного пеленга на другой, чтобы атаковать одновременно. Я, покачиванием крыльев, передал приказ Майе. Накатываемся на концевую четверку, и также, издалека, расстреливаем ее. Тихо не получилось, один из 'мессов' заголосил, что подбит, Анечка с таким сожалением об этом сказала! Впереди идущая четверка немцев закачала крыльями, озираются, гады! А нам до них еще пара кэмэ, далековато, не попасть! Угол снижения маловат, скорость постепенно падает. Голос Анечки:
  - Нас обнаружили!
  Смотрю, передний 'Месс' повалился на крыло и пошел вниз, вслед за ним пошли и остальные, а мы полезли наверх. Это уже не наша добыча!
  Полк отбомбился, потерял четыре машины над Валуйками, от зениток, и вернулся. Самое смешное, что все, в один голос, утверждали, что самолетов противника не было! И с удивлением рассматривали кадры из фотокинопулеметов наших 'Пешек'. И тут же вопрос:
  - Как вы с таких дистанций попадаете?
  А Аня перехватила разговор немцев, что их атаковали новые самолеты, скорость которых была на 200-300 километров в час больше их скорости. У страха - глаза велики!
  Еще один прибамбас: в обед на поле плюхается По-2, из него вылезает очкастый, увешанный фотоаппаратами, корреспондент.
  - Я - фотокорреспондент 'Правды' старший лейтенант Струнников, Сергей. Имею редакционное задание, согласованное с Главным Политическим Управлением РККА. Лечу с Вами на боевое задание. - безапелляционно, так. А главное, безальтернативно.
  Я скосил голову и спросил:
  - А как вы себе это представляете?
  - Я летал, летал на Пе-2 на Калининском фронте, вот... - он покопался в толстой командирской сумке, и достал снимки, сделанные из кабины стрелка. Потом нарыл фото с места штурмана. - Вот, видите.
  - А вот это что такое?
  - Не знаю, маска какая-то, противогаз?
  - Нет, это кислородная маска КМ-1, и их в самолете всего три.
  - Ну, я полечу вместо кого-нибудь.
  - Вместо меня? Пожалуйста.
  - Нет, водить самолет я не умею. Вместо стрелка, стрелять я умею.
  - Ань, открой люк. - Аня посмотрела на меня и на него, как на двух идиотов. Я подтолкнул его к самолету.
  - Ну, что стоите, покажите, что вы можете стрелять из кормовой нижней установки. - тот поднырнул под фюзеляж, и сунул голову в люк. Глухой голос, искаженный дюралем:
  - А где тут пулемет?
  - Вылезайте! Прежде, чем выполнить подобное задание Вам необходимо окончить школу младших авиационных специалистов по специальности воздушный стрелок-радист высотного истребителя-разведчика Пе-3ВИР, знать в совершенстве немецкий язык и немецкий авиационный сленг. Пройти высотную медицинскую комиссию на допуск к высотным полетам. Пройти тренировочные высотные полеты, научиться правильно вести себя в момент боя и перегрузок. Научиться ночью вести наблюдение за воздухом, бороться с холодом на тех высотах, и не получать обморожений, получить свидетельство оператора РЛС. Ну, а после этого, Вам расхочется быть корреспондентом в 'Правде', так как служба в легендарных ВВС РККА более почетна и уважаема.
  Подбежал красноармеец, зовет в штаб. Сейчас будут мозг выносить, чтобы корреспондент, обязательно, полетел. Заранее набычился, готовясь дать отпор. Нет, это Красовский, он получил сводку за утро.
  - В Копанищи направил Земцова и Ромазанова, разберутся. Молодец, что отметила в донесении. Давай вечером 'двести тринадцатый' посети, посмотри, что и как, учти, командира там нет, погиб в конце мая, а исполняющий обязанности командира полка там старший лейтенант Кофейников, после налета на Изюм там целых машин почти нет, надери им там уши, и посмотри, что делается, чтобы полк восстановить. Считай, что от моего лица действуешь. Косенку с собой прихвати, это его епархия, хоть и молод еще.
  - А я что, старая? Я еще моложе.
  - Ты - это ты! Не путай божий дар с... - он сделал вид, что закашлялся, потом серьезным голосом продолжил:
  - Ты - личность в армии известная, к тому же женщина, и пристыдить можешь, и личный пример показать. Время тяжелое, потери, большие потери. Истребителей как-то еще восстанавливаем, а с бомберами - труба полная. И толковых командиров нет. Косенко со своими ссориться не хочет, прикрывает и покрывает. Допрыгается у меня.
  - Да ничего мужик. Два боевых за день сделал.
  - Он бы лучше в дивизии порядок навел, а не лично в пекло голову совал. Летчик он хороший, а командир никакой. Так что, Сашенька, не взыщи, что еще и этим нагружаю, присмотри за полками. Днями придет еще один полк, десятый, вместо 213-го, надо посмотреть, что там можно себе оставить, и кого.
  - Когда?
  - Скоро, уже вылетели.
  
  Косенко сидел рядом и все слышал, вряд ли он радовался такому отношению начальства. Прыжок: из замкомандира полка на дивизию, после расформирования неудачно действовавшей и понесшей большие потери в майских боях 7-й ударной группы, когда он оказался самым старшим по званию в дивизии, и принял командование над ней, оказался выше его организаторских способностей.
  - Вот так вот, Александра Петровна. Слышал я, слышал, съездим, тут рядом. А что делать: ПАРМа нет, его разбомбили еще в феврале, ремонтировать машины нечем. Нас подняли 27-го мая, а прикрытие не смогло вылететь, топлива не подвезли. Вот и запаниковали все. А было... было три полка Пе-2-х.
  - В кучу их собрать удастся?
  - 213 и 723 стоят вместе, отдельно только 138, но вы же сами видели, что там творится.
  - Видела, запросите сто тридцать восьмой о готовности машин.
  - Смеетесь? Там топливо, опять, где-то застряло. Майор Соколов под арестом. Сегодня дивизия не сможет сделать еще одного вылета. Только Артамонов, ближе к вечеру.
  - Ну, тогда летим в Хренище. По машинам.
  Аэродром там прижат к лесочку, в котором замаскирована вся техника. Село, вытянутое вдоль дороги буквой 'Г', небольшой кирпичный заводик. Мужиков в селе практически нет, старики да немного пацанят старшего возраста, остальное: бабы да дети малые. Самолетов было много, но в таком виде, что казалось, что это самолетное кладбище. Исправных машин две, у остальных пробоины, снятые двигатели, но, бросилось в глаза, что шасси у всех целые. То, что нужно! Построили полки. В строю 44 летчика, и почти сотня штурманов и стрелков. Обратил внимание, что младших командиров очень мало, все, в основном, имеют звания от лейтенанта до капитана. Выступил Косенко, рассказал о том, чем сегодня занималась дивизия. 'Голос из зала':
  - Когда будут запчасти или новые машины? - высказывающегося я заметил. Тут Сашка в моей, пардон, нашей голове как заверещит:
  - Акопыч!
  - Толком объясни!
  - Это Петросян Марик Акопович, мой ведущий из 41-й эскадрильи.
  И приоткрылась еще одна история из прошлой жизни Саши. В этом человеке она души не чаяла. Я вышел вперед, и, основываясь и на приказе Красовского, и на том, что успела приоткрыть Саша, сказал:
  - Я получила приказ командующего армией: в кратчайшие сроки восстановить боеспособность 223-й БАД. Именно поэтому я и нахожусь здесь. Существует приказ о расформировании 213-го полка, как потерявшего матчасть, а сейчас в Копанищах работает Особый Отдел армии и Политотдел, по факту умышленного выведения из строя большого количества боеспособных самолетов. Я прошу командиров экипажей, готовых держать в руках штурвал, выйти из строя. Остальные пойдут под расформирование и на переформировку в тыл. Капитан Петросян назначается исполняющим обязанности командира 213 полка. Выйти из строя!
  Прихрамывающий капитан сделал два шага вперед и развернулся лицом к строю.
  - Мне требуется 20 экипажей, чтобы сменить проявивших малодушие и трусость экипажи 138-го полка. Вы получите их машины. Товарищ капитан, принимайте командование. - продолжил я.
  Он прошел к левому флангу, и подал команду.
  - Полк, равняйсь. Смирно. Желающие продолжить службу в полку - выйти из строя.
  Шестеро вышли сразу, затем еще и еще. Двадцать экипажей мы не набрали, девять. Три командира из строя не вышли, больше в полку летчиков не оставалось. Но, зашумел второй полк, 723-й.
  - А нам? А мы?
  - Приказа на расформирование Вашего полка нет.
  - Нам что, так и бегать безлошадными?
  - В сводную группу пойдете?
  Без приказа начали переходить люди и становиться в строй. Все, укомплектовали. Перестроили, вызвали из строя технарей.
  - А теперь задача: на большинстве машин 138 полка подломлена левая стойка шасси и поврежден винт, на некоторых требуется замена радиатора. Инженерам полков организовать установку машин на козлы, снимать шасси. Начальнику материально-технической службы немедленно выехать в Копанищи и начать оформление передачи материальной части. Командиру БАО организовать переезд технического состава к новым машинам. У меня все. Вольно, разойдись.
  Нас с комдивом окружили люди, куча вопросов, в том числе и ко мне. Отбрехиваюсь, так как не на все вопросы могу пока ответить, бо самодурствую, власть почуял! Подошел Петросян и молча меня обнял и приподнял.
  - Гляди-ка, как выросла! Майор, Герой, Сашенька, да ты ли это!
  - Видели бы Вы, как она немцев бьет! - ответил за меня Косенко.
  - Все, ребята, все вопросы потом, надо срочно ставить на крыло самолеты!
  Баошники выделили транспорт, и часть техников выехала на место, остальные, включая и экипажи, ходили по этому кладбищу машин и выбирали из них те, которые станут 'донорами' для новых. Акопыч рассказал, что был сбит в Белоруссии, повредил ногу при приземлении, выходил более двух месяцев, и вышел на колонну техников этого полка под Смоленском. В нем проходил проверку, в нем и остался, так как, из-за ноги, теперь летал только на У-2 в звене связи и управления, и был его командиром.
  Ближе к вечеру выполнили еще один вылет с полком Су-2, безрезультатный для нас. Немецких самолетов в воздухе не оказалось. Отбрехивались только зенитками. Мы выполнили рейд до Копейска, после этого вернулись. Сняли Копейск для Тамары. Мостик там есть интересный. Немцы его уже восстановили. Ночью эскадрилья нанесла туда визит, и мостик сломала. Бяки девочки! Потерь нет, и это радует! Тамара может водить группу самостоятельно!
  В Копанищах ближе к ночи начал приземляться 10-й бап, шестерых сержантов, вылетавших утром на задание, перевели в 213-й, техники трех полков восстанавливают поломанные самолеты, восстановив шасси, перетаскивают машины, снимая крылья, в Хреновищи, освобождая стоянки для действующего полка. Бывшего майора Соколова уже расстреляли, как и замполита. Майор ГБ Земцов и прокурор армии Авдеенко не нашли смягчающих вину обстоятельств.
  Вечером, после вылета, пили чай на КП дивизии в Круглом, перебрасываясь шуточками о том, что сделано за день. Открылась дверь, и появился майор Земцов. У него были черные круги вокруг глаз, видно печень барахлит. Одет в довоенный кожаный реглан, мечту летчиков-истребителей, на боку маузер, фуражка сбита на затылок. Вид уставший и недобрый.
  - Кто из вас подполковник Косенко? - на КП было довольно много людей.
  - Я - Косенко. - ответил, одетый в комбинезон после вылета, комдив.
  - Сдайте оружие, вы арестованы! Я - начальник Особого Отдела 2-й воздушной армии майор Госбезопасности Земцов. - Косенко побледнел и обвел всех присутствующих взглядом, видимо, прощаясь.
  - Товарищ майор! - обратился я к НачОО.
  Тот повернулся ко мне, и улыбнулся устало.
  - Здравствуйте, товарищ Метлицкая.
  - Подполковник Косенко, сейчас, должен пойти спать, он с утра выполнил три вылета: один - ведущим эскадрильи, и два - ведущим полка.
  На КП стояла мертвая тишина. Было слышно, что майор скрипит зубами от злости и усталости.
  - Вы в курсе, что произошло в 138-м полку? За эти безобразия отвечает командир дивизии.
  - Я в курсе событий, и это я сообщила в штаб армии о том, что увидела в 138-м полку.
  - Что это меняет? Командир дивизии отвечает за состояние его полков!
  - Его нет, он погиб шесть дней назад. Подполковник Косенко принял дивизию в том состоянии, в котором она была. И кто поведет ее завтра в бой? Вы?
  - Генерал-лейтенант Красовский в курсе?
  - О состоянии дел я докладывала лично. О реорганизациях в дивизии - тоже. Никаких указаний о смене руководства дивизии мне не поступало.
  Земцов молчал, и неотрывно смотрел на меня. Требовалось выдержать его взгляд. Я улыбнулся.
  - Под Вашу ответственность, товарищ Метлицкая. О Вашем решении я сообщу командующему. Отставить, товарищ подполковник, до особого распоряжения исполняйте свои обязанности.
  Земсков приложил руку к козырьку, развернулся и, не попрощавшись, вышел. Тишина стояла на КП абсолютная.
  - А что это никто чай не пьет, и пирожных мне не предлагает? Я бы и от конфетки бы не отказалась! - подсказала мне Саша выход из ситуации.
  
  Шесть часов, якобы, сна. Рядом с землянкой, для маскировки, кто-то стожок прошлогодний поставил, девчонки всю ночь визжали. Море полевок жило в землянке, скорее всего, наши мужички так 'шуткуют', а в три часа подъем, выпроводил всех спать в сам стог, немного вздремнул. И подъем. Взлетаем парой затемно, не случайно вчера немцы вечером не летали. Мы, конечно, их полк ополовинили, это на всех действует, но, какую-то хитрость готовят, как пить дать! Подвесили с Лилей ПТБ, забрались на 13000, осматриваем все вокруг и у нас, и у немцев. А на земле, по написанному вчера плану, готовят к вылету четыре 'девятки': три - нового полка, и вчерашнюю. Заразы, громко готовят: фукают в микрофоны, проверяя станции, сыпят позывными, настраивая связь между машинами. Вернусь - убью! Всех 'дятлов' отымею. Есть! Появляется парочка гостей и лезет на высоту. Экран локатора не рябит, немцы лезут 'на дурака'! Мы их аккуратно, по темной стороне неба обошли, сбросили танки с топливом, и аккуратно спланировали. Пары не стало. Четырнадцать!
  Так, у немцев от Чугуева на малой высоте идет большая группа истребителей, вытянувшихся колонной, направление: к Купянску. Заходят на Гороховатку. Через полчаса появилось солнышко, начали взлетать 'пешки'. Косенко опять ведущий, терять ему уже нечего, поэтому оттягивается, в последний раз, как он считает, командуя крупным соединением. От Рыбного и Криниц взлетают две группы истребителей: одну ведет командир 31-го ИАП майор Онуфриенко, ГСС, шесть машин ЛаГГ-3, вторую: одинадцать Як-1 и Як-7б 12-го ИАП, почти свеженьких, две недели как с переформирования, ведет старлей Кочуев, у комполка Баранова 'мотор засбоил'. Идут туда, где ночью 'бабки-ёжки' мои хохотали. Там скопление на железных дорогах. А немцы уже обеспокоились, услышав, как наши 'дятлы' готовят машины. Взлетело шесть пар от Кошаровки, идут в набор. Я пасусь у Морозовки в тылу у немцев. Пока немцы дозаправляют машины в Гороховатке, надо быть северо-западнее их. Тут облака, нас не видно. Сделали несколько кругов. Навели Майю и Андрея на верхние пары немцев. Восемь машин у них идут на одной высоте с нашими, а четыре набирают 7-8 тысяч. Рекомендую Майе и Андрею разделиться и бить ведущих. Они так и сделали, а теперь идут в набор. Из Гороховатки поднимается 12 пар! Полная группе! И мы, скрывшись за облачком, начинаем полого пикировать на них. Им пока не до нас, они ревут моторами и лезут на высоту, выстраиваясь шестью четверками. Держу 820, и быстро, очень быстро сближаюсь. Успеваем обстрелять по две машины, каждая, и уходим наверх, и с боевым разворотом опять в облако. Кошки-мышки. Несмотря на то, что сбит ведущий, и строй немцев распался на пары, кто-то подхватил управление боем, и сыпет команды, собирая своих 'пердунов'. Настя аккуратно запеленговала 'борзого', мы вываливаемся из облака, и пикируем на него. Его предупреждают об атаке, тот ответил: вижу, и помахал крыльями. На втором качке крылышки сложились, мы ждать не стали и ударили с 10 стволов по нему. И вновь в облако, идем в набор.
  - Орут 'Nacht-Hexen' и про дубовые листья! - очень серьезным голосом сказала Анечка. У нас примерно две тысячи преимущества по высоте. Разворачиваемся, выбираем самую дальнюю пару, и пикируем на нее. Теперь боекомплект требуется экономить, и я поднимаю крышки, спаривающие пушки. Чуть подныриваем, в набор и по одной короткой. Снаряды от ВЯ делают очень приличные дыры. От обоих 'Мессеров' полетели куски дюраля, этого на почти восьми тысячах достаточно.
  - Один выпрыгнул, второй планирует с выключенным двигателем,
  А мы, на глазах у группы, лезем в облако.
  - Им дали команду: отходить! Четверка поднимается за нами. - голос Ани. Отворачиваем. И атакуем дисциплинированных. Бью короткой из правой моторной, и двумя моторными после попадания. Они все ушли в пике. Мы не возвращаемся к облаку, а начинаем отходить на северо-восток. Боезапас не бесконечный. Четверка попыталась нагнать, но мы перескочили через 10000, и теперь имеем более высокую скорость, чем их машины. Но, пара продолжает нас преследовать. Залезаем в облачко и с переворотом пикируем на них. Прут в лоб! Не трусы, далеко не трусы, но, глупые. Мы ударили с километра и до 'железки'. Только крылышки в разные стороны! Боевой разворот, и домой! Над Купянском каша! Все покрыто облаками разрывов. Запросил Майю.
  - Как дела?
  - По четыре на нос!
  - Отлично! Мы отходим.
  - А мы еще покрутимся! Как Лиля?
  - Устала! - ответил голос Лили.
  - Ты? Устала?
  - Метла-три, конец связи! - коротко бросил я в эфир. Настя положила мне руки на плечи.
  - Помассировать?
  - Угу, как ты?
  - Перегрузки достали, по всему телу как булыжниками прошлись.
  Начали спускаться. Аккуратно и осторожненько. Боезапас только в УБ, Настя слазила и перезарядила. Аня наблюдает за воздухом в локатор и глазами, но копается в справочниках.
  - Александра Петровна! По позывным: первая группе 51-й дивизии, и, похоже, что первым мы Нордмана завалили, а потом какого-то Краффта.
  - А, все равно не засчитают! Так что, просто поставим галочки напротив их фамилий.
  Сбитые за линией фронта в тот год не засчитывались!, если их не могли подтвердить другие подразделения. Так что Майе и Андрею сбитые пойдут в копилку, у нас останутся не засчитанными. Немцы о своих неудачах трубить не будут.
  Следом за нами села 'пешка' комдива, повреждена, стрелок ранен, у Невзорова лицо в крови, осколками плекса посекло. А Иван Константинович цел, и заразительно над чем-то смеется. Может, так напряжение снимает. Затем сели Майя и Андрей. Идут вместе, Андрей все пытается ее за руку взять, она руку вырывает. Хорошая пара у них получилась. Но, ухаживания Андрея Майя отвергает. Девочки, на первом комсомольском собрании, постановили до конца войны забыть, что они женщины.
  На КП дивизии страшный перезвон и переполох, все носятся: командарм летит, через полчаса сядет. Техники сняли пленки, и отдали их в проявку. Нам комнатушку выделили при штабе, чтобы меховухи снять. Лето, жаркое лето, чуть зазевался и тепловой удар можно получить в такой одежде. Косенко сел за стол, читает донесения. Руки дрожат, заметно дрожат. Зениток у Купянска много. Сел У-2 десятого полка, привезли пленки, бегут в фотолабораторию. Никто пока ничего о вылете не говорит, чтобы не сглазить результаты. Затем выходим все на поле, на котором приземлилась 'Кобра' Красовского, и его прикрытие. О себе командующий не забывает! Мы все построились и приветствуем его. Встречал его у борта только Косенко и начштаба Андреев. Степан Акимович сразу направился не в штаб, а к нам. Видно, что глазами ищет Настю. Он на нее неровно дышит, но активных действий не предпринимает. Принял мой доклад:
  - Звено выполнило боевой вылет попарно, результаты обрабатываются.
  - Добро, пошли в штаб. Девочки, как прошел полет?
  Девчонки жалуются на мышей, и что всю ночь не спали. Командарм сходу выписал Косенке и комбату за небрежение к нуждам женского звена. Нас пообещали переселить в хаты в селе. До этого они все были заняты.
  
  
  По возвращению в дивизию разнес майора Остапчика из 'десятки' за три вынужденные посадки по причине отказов двигателей. Не шибко заслуженно, но пусть проникнется. И вообще! Сборка 1942 года - это нечто! Машины ползали по небу как беременные тараканы, не добирая по 100-150 километров скорости из-за щелей, отсутствия уплотнений, шпаклевки. Двигатели отрабатывали половину ресурса и начинали гнать стружку, а все валили на летчиков, дескать, неумеренно форсируют, перетяжеляют винты, раскручивают двигатели. В эскадрилье все двигатели проходили через ПАРМ, прежде чем встать на машины, а все три полка пришли на абсолютно недоработанных машинах. ПАРМ - это полковые авиаремонтные мастерские, аналог современной ТЭЧ, которые из-за нехватки станков и специалистов, потихоньку, молчком, переименовали в 'полевые', неизвестного подчинения, чуть ли не в самостоятельные части. Так было во многих соединениях. Ничего хорошего из этого не получилось. Пришлось вставлять фитиль инженерам, техникам и летчикам, разворачивать на базе ПАРМа 589-й ОРБАЭ еще четыре таких мастерских. А в июне, несмотря на тяжелые бои, собирать техническую конференцию, показывать наши машины, и свои руки. И руки девочек, которые вслед за мной научились вылизывать свои 'ступы'. В этот момент и удалось толково поговорить с Мариной Михайловной. Я уговорил ее взять на себя раскрутку этого почина, чтобы привести техническое состояние машин до необходимого уровня. Выбили из 'шефов' хорошую шпаклевку, матовый лак, немного уплотнительной резины. Она вначале чуралась и шарахалась этого дела, но потом вошла во вкус и развернула соревнование среди экипажей за лучшее техническое состояние самолета. В крови у нее сидело что-нибудь продвинуть. Ей бы подержанными машинами торговать! Подключила нужных людей, Политотдел, и дело сдвинулось с мертвой точки. Возросли скорости у машин, уменьшилась аварийность. Язык у нее подвешен великолепно. Говорит убедительно, и хорошо пользуется связями, как в верхах, так и в прессе. В августе я предложил ей занять должность комиссара или начальника Политотдела дивизии.
  - А как же батальонный комиссар Бецис, он же исполняет обязанности, и потом, я не имею политического звания.
  - Смирнов утверждает, что скоро и очень скоро выйдет приказ о ликвидации института комиссаров, поэтому это - не препятствие. - нами командовал тогда не Красовский, которого забрали на другой фронт, а полковник Смирнов, Константин Николаевич, его зам по боевой.
  Она пожала плечами, сказывалось то обстоятельство, что ни я, ни она, открыто, ни разу не ссорились, и я, несмотря на допускаемые ею ошибки и в планировании, и в обеспечении боевой работы 587-го полка, просто исправлял ее ошибки, но никогда не пытался каким-либо образом ее дополнительно обидеть.
  А тогда в июне, после относительно небольшого затишья, вызванного большими потерями у немцев под Купянском, немцы начали новое воздушное наступление на Воронеж, перебросив из Крыма 8-й авиакорпус Рихтгофена. Его основным оружием был Ju-87D-3, с помощью которых они штурмовали Севастополь.
  Всего на южном участке советско-германского фронта было сосредоточено пять немецких авиакорпусов: 1-й, 4-й, 5-й, 8-й и 11-й. Плюс королевский румынский авиакорпус. Непосредственно против нас действовало командование 8-й авиационной областью. На южном фланге - 17-й авиаобластью. Меня и ОРБАЭ пару раз выдергивали в направлении Воронежа, но полностью туда не перемещали. В основном сидел на южном фланге фронта, который, несмотря ни на что, потихоньку шел вперед. Я уложился в отведенный мне командованием срок по вводу новых частей дивизии в бой, и к 26-му июня имел в строю 4 полка пикировщиков и полк Су-2, который следовало уже отправлять в тыл. Он, потихоньку, 'сточился'. 27-го неожиданно вызвали в Москву Красовского, и к вечеру мы узнали о смене командующего. Двадцать девятого старый командарм сел на промежуточную в Круглом, о чем-то долго говорил с Настей. Потом пообещал нас всех забрать с собой, всю 223-ю дивизию, но, мы так и остались на Брянском фронте. Так как приказа не поступило, то Настя фыркнула, и ничего никому не сказала. Делиться информацией она не захотела. Эскадрилью загрузили поиском штаба восьмой области. Как его с воздуха можно обнаружить? Ну, знаю я, что он в Курске был. Но узнавать адрес должны не летчики, а подпольщики. А мы гоняли машины к Курску, и жгли ресурс, и топливо. Крайнее из хорошего, что сделал для нас Степан Акимович была поставка новых 5-тикилограммовых осколочно-фугасных бомб со взрывателями АВД-42, и большой партии 500-килограммовых контейнеров для них.
  АВД - химический взрыватель с замедлением. Простой, как ложка дегтя в бочке с медом. Реагирует после сброса на время, до 8-ми суток, вибрацию и нажим. В контейнер помещается сто таких бомб. После сброса он раскручивается набегающим потоком, и на высоте от 200 до 100 метров анероид раскрывает бомбу. Внешние крышки слетают, а суббоеприпасы разлетаются. Часть поставлена на немедленный взрыв, часть минирует местность. На южном участке немцы рассредоточили авиацию по аэродромам подскока, плохо понимая, что они хорошо видны даже под сетью, если переключить обзор на землю. А в крупных городах на многих аэродромах уже была бетонка и полукапониры. Немцы их активно перестраивали на свой, немецкий, манер: неравномерные окружности. Основой нашей тактики стало нанесение ночных бомбовых ударов с использованием двух или одной 'пятисотки'. Днем мы их использовать не могли, массово они не поступили, плюс их было очень долго готовить. И, если вылет не состоялся, их требовалось разрядить. Вооруженцы их дико не любили, а нормальных кассетных бомб не выпускали.
  Нам довели общую численность Пе-3ВИР до 8-ми, этого хватало, чтобы обеспечить относительную безопасность вылета днем двух бомбардировочных полков. Если бы не слабое техническое состояние машин, и очень солидные перебои с поставками топлива и боеприпасов, работать можно было бы и интенсивнее, но, было гладко на бумаге! Автомашин в дивизии немного, несмотря на то, что активность авиации противника на нашем участке мы постепенно свели к нулю, наша оторванность от армейского руководства постепенно превратило наш 'инструмент' в обычный микроскоп для забивания гвоздей. Здесь, мы держали немцев под постоянным напряжением, а на других участках шли кровопролитные бои, в которых мы не могли принимать участия. Нас не планировали, и выдавали столько топлива, что мы с трудом обеспечивали поддержку войск. Пришлось вспомнить 'девяностые', и, после двух довольно бессмысленных замечаний, полученных на совещаниях у Смирнова, начать самостоятельно накапливать топливо и боеприпасы. Эту школу мы проходили после вывода их ПрибВО, и в Первую Чеченскую. Главное в этом деле: близость железных дорог и нужные люди. Без них - никак. Плюс, по старой памяти, ОРБАЭ снабжается без особых проблем. Решил начать мостить 'колымский тракт'. Столько здесь стоят такие махинации. Четыре пишем, два в уме. Летим на Курск двадцатью машинами, долетаем одной, сдаем карты. В результате аварийный запас, который 'pocket' не тянет, образовался. Или для того, чтобы..., если боеприпасов хватит, или чтоб машины не бросать. Сашка стенала по этому поводу - спасу не было.
  Но, я твердо помнил, что была такая 'битва за Воронеж'. О ней почему-то только вскользь иногда упоминали наши известные военачальники в своих мемуарах и не более того, не особо жалуют своим вниманием бои за Воронеж и историки, вероятно, из-за того, что наступление противника на этом направлении было полной неожиданностью для самой Ставки Верховного Главнокомандования, предполагавшей, что, как и в предыдущем году, летнее наступление развернется на Центральном фронте в сторону Москвы. А нашу эскадрилью гоняли не в целях Брянского фронта, а в целях 2-й воздушной армии. Своя рубашка ближе к телу. Сейчас Юго-Западный, и мы немного ему поможем, поэтому, на два вылета в день, каждому полку, топлива и БЗ подкинем, развернется от Крыма на Харьков, и все за нас сделает! А мы найдем штаб 'Восьмерки' и разбомбим пустое здание. Но, доложим: 'Снайперским ночным ударом, Авиация 2-й Воздушной армии, под командованием полковника, всего, Смирнова, нанесла массированный удар по заранее разведанному штабу воздушной области противника. Штаб - уничтожен! Героический подвиг воинов 2-й ВА вписан в анналы военной истории мира. Пардон, Галактики, что уж мелочиться! Использовалась 1 (одна) машина.'
  Получив, вместо сточенной в июне авиации, относительно свежий и пополненный 8-й авиакорпус, Гот ударил правее Белгорода на Старый Оскол, а Вейхс на Ливны. Паулюс, потерявший в майских боях 17-ю танковую, продолжал удерживать наступление Юго-Западного фронта генерала Костенко. Наш командующий фронтом Черевиченко, которого почему-то сняли и назначили Голикова, навязал противнику гибкую оборону, но, войска медленно, но отходили, а противник все разворачивал и разворачивал наступление, стремясь взять в кольцо армии нашего фронта. Ударная сила немцев: 4-я танковая армия и около 1000 самолетов.
  12го июля, на десять дней позже, чем это состоялось в том сорок втором, войска Вейхса и Гота соединились у Кшенского моста, окружив сороковую армию нашего фронта, которой командовал генерал Парсегов. В составе армии: только что переброшенный третий воздушно-десантный корпус, который готовился к наступлению: брать с севера Харьков. Туда на этот пятачок было согнано куча планеров, военно-транспортных самолетов, истребителей, буксировщиков планеров. Море всего разного. Плюс три дивизии: две стрелковых и одна гвардейская мотострелковая. Прикрывала это все наша армия: четыре из пяти истребительных, и две штурмовые дивизии. Ведь Красовский отвел на южный фланг всю бомбардировочную авиацию и занимался ее переформированием. Костенко, уловив 'халяву', улучшил свои позиции, нас к Воронежу не пускали, и пропустили сосредоточение двух армий фон Бока. Когда еще можно было успеть вскрыть, мы занимались Курском. Информация пошла вечером 11 июля. В тот день 'штатные', плановые поезда с боеприпасами и топливом не пришли. От слова: вообще. Оставалось прикинуть, как лучше действовать. В 22.00 стало известно об очередном командующем фронтом. Фронту оставалось жить 84 километра по прямой, и он становился Воронежским. По названию речушки, которая отделяет завод от 'Правого берега'. Темень дремучая. Две цистерны с 'захомяченным' автомобильным 'А-56'. По 20 тонн в каждой, и полцистерны подсолнечного масла Копанищского масложирзавода, две платформы сухого железного сурика, приткнувшегося на путях в Хреновищах. И восемьдесят ПТБ к моим 'пешкам'-разведчикам. Кшенский мост, это глубокий НАШ тыл, согласовывать удар по нему требуется через армию, 'Командующий выехал в части, сообщите ваш позывной'. Еще сообщение от Олеси, наблюдает колонну, выдвинувшуюся от Курска к Мосту. Вызвал всех командиров полков и Тамару. Собрались в 23.00. Спросил у оруженца:
  - Ампулы с КС есть?
  - Конечно, но мы их давно не используем.
  - Начхим!
  - Старший лейтенант Хромов, товарищ подполковник.
  - Смотри сюда! Здесь бензин, Хреновищи, здесь масло, Копанищи, здесь, разъезд 169 километр, в мешках железный сурик. Гонишь сюда, смешиваешь вот в таких пропорциях, 'не перепутай, Кутузов!' (хотя оба глаза у него на месте), везешь в Круглое и разливаешь по подвесным бакам. Процесс не прекращаешь, пока не будет собрано 60 подвесных баков. Теперь Вы, капитан. Требуется закрепить ампулы, чтобы они кололись при ударе об землю и зажигали эту смесь. Разрешаю проверить на земле, но подвесные баки не портить. Александр Иванович, ПТБ ставить на машины, заглушку не снимать, кран переключения подвесные-внутренние законтрить. Все питание от внутренних. Вопросы?
  - Вопросов нет.
  - Тамара! Это зажигательные бомбы. Бросать с горизонтали. Пикировать с ними нельзя. Поправку брать по первой. Теперь: Кшенские мосты, все шесть, к часу ночи должны лежать, минимальным числом пикировщиков. Далее идете к Подлесному, Цветову и Клыкову, и все там минируете. Что можно будет уничтожить - уничтожайте. И возвращаетесь за зажигалками. Вопросы?
  - Александра Петровна, разрешите выполнять?
  - Действуй!
   - Товарищи командиры! Завтра самый интенсивный день, нагрузка - полная, 10 соток на машину. Артамонов! Твои работают ротабами по зениткам, по две на машину. Ведущими девяток пикировщиков будут тамарины девочки и мальчики. Работаем по 'вертушке', остальное не потянуть. Топлива на четыре вылета полным составом. Жду от Вас оперативной и четкой работы. Готовность к вылету в 04.00. Вопросы?
  - Прикрытие будет?
  - Восемь машин ОРБАЭ, ну, и кто подтянется. Наши соседи туда не дотянутся. Канал связи 3, командую операцией я. Запасной канал связи 8, позывной Метла-21, это - подполковник Косенко. Командирам полков оставаться на земле - запрещаю. Вопросы?
  Последним выходил прихрамывающий Марик Акопович:
  - Хочу сам своих вести, Александра. Не штурманом.
  - Старый конь борозды не испортит, я ничего не слышала и ничего не знаю, поэтому запретить не могу.
  Мы пожали друг другу руки, и он вышел из кабинета. Звоню в Лиски:
  - Абрам Борисович? Александра Петровна. Мне тут шефы такой коньяк из Кизляра подвезли!
  - Ой, дорогая Александра Петровна! Ты комедию не ломай, говори, что надо, если меня уже после ужина беспокоишь, ведь не просто так звонишь, хотя я бесконечно рад тебя слышать.
  - Где-то должны болтаться два состава в мой адрес с авиабомбами.
  - Щаз гляну! Один у меня стоит, приказано гнать на 707-й. Второй еще в Таловой.
  - Отгоните на отстой на 169-й, и пропихните из Таловой.
  - Меня ж расстреляют, Сашенька!
  - Так это только Вас, а так - все Лиски под расстрел пойдут. Можете, по своим каналам, в Мармыжи позвонить, поинтересоваться. А пол Лисок - люди 'неправильной' национальности. А я без бомб сижу.
  - Я перезвоню.
  Прошло минут пять-десять. Звонок.
  - Милая Сашенька, ну, что ж ты меня, старого больного еврея, так нервируешь! Какие у тебя могут быть проблемы с бомбами? Через пять минут отойдет на 169-й, и я Марку Захаровичу позвонил, он машинки выделит, и прицепы, и людей. И про Таловую не забуду. Мы аврал по городу объявили. Все у тебя будет, Сашенька. Сами привезем, говори, куда и сколько. И не надо говорить, что мы тебя не любим! Там по-немецки отвечают. - последнюю фразу он прошептал. Замечательный старик: начальник перегона и станции Лиски. Очень хорошо всегда помогал.
  Повесив трубку, иду начальнику вооружений эскадрильи. У него сидит и инженер-майор Глисман, из дивизии, что-то рисуют. Встали, нехотя оторвавшись от стола. Придумывают куда ампулу засунуть и как крепить.
  - Мы еще не закончили, товарищ подполковник.
  - Я тут вспомнила. Это ничего, сколько у нас РРАБ-1? Помните, по ошибке прислали. Вроде назад не отправляли.
  - Нет, не отправляли.
  - Насколько я помню, взрыватели, открывающие бомбу, установлены на кольце, там два кольца с четырьмя ножами, обрезающими срезные шпильки от одного пиропатрона. Так?
  - Так точно, вот она.
  - Ну, дошло? С двух сторон надеваем и стягиваем. Высота подрыва 50 метров. Нож режет не шпильку, а ампулу. Восемь ампул на бак. И предусмотрите разрушение корпуса в районе ножа и ампулы. Вот тут еще отверстия под ножи и бойки на рычаге. Ножи от наших РРАБ-2 должны встать.
  Инженер-майор смял свой рисунок.
  - Разрешите идти?
  - Нет, бегом, и надеюсь на вас. - Пирогель отлично горит до скоростей в 880 км/ч, так что разрушение на высоте нам выгоднее, чем на отскоке, будет больше площадь накрытия. Зашел на площадку к Хромову. Они перекачивают липкий напалм и дружно матерятся, что все перемазались в сурике, несколько мешков дырявыми были.
  - Товарищ подполковник, ну, бензин и масло более-менее понятно, а сурик зачем? Чтоб не только горели, но и перепачкались? - спросил улыбающийся 'химдым', блеснув в темноте белыми зубами.
  - Что делает окись железа при температуре 750 градусов?
  - Разлагается на железо и... кислород! И опять должно окисляться! Экзотермически! Гениально!
  - Эта штука называется: пирогель, способна прожигать легкобронированные цели. Отлейте вот сюда.
  - Нам в училище о таком составе не рассказывали.
  - Наука на месте не стоит, лейтенант.
  
  
  Дома выяснилось, что 'эффект волшебного пендаля' уже достиг Воронежа. У завода новый 'хозяин'. Зовут его Володя, а фамилия у него Челомей. Работал он ранее в ЦИАМе. Он приволок УЖЕ два новых двигателя АМ-38ТК мощностью 1800 сил для нашей будущей божьей коровки. Кроме него, на заводе появился 'поп': Николай Поликарпов. Ему отдали наполовину заброшенный завод. Но, в первую очередь в фюзеляжном цехе заложили на стапеле новый корпус для нашей 'девочки', как ее тут же назвали на заводе. Начали производить шпангоуты для нее, используя пуансоны ранее выпущенных '103-х'. Зачем было загромождать цех, ведь балки-то не было, устроили какой-то долгострой, скорее всего, чтобы доказать нереализуемость проекта и закрыть его. Впрочем, я сильно ошибался в своих выводах. Еще не закончили делать первую серию шпангоутов, и только подошли к хвостовой части, как привезли с Урала киль. Абсолютно охренев от такой скорости, понял, что нас подставили и крепко: приказал поставить под переменную нагрузку. Балка переломилась через сутки. Какой-то умник применил аргон для увеличения выхода титановой губки. Написали об этом на Южноуральский завод, запретив применять этот метод. Нас, конечно, обматерили, но через месяц пришла-таки, балка, в паспорте которой было записано, что при изготовлении инертные газы не использовались. Балка была на двадцать кило тяжелее, чем по плану, но, для первой машины решили не убирать 'лишний' вес. Все это происходило в момент затишья на этом участке фронта, поэтому удалось выкроить время для машины и выкрутиться из довольно неприятного момента, под который нас подставила промышленность. Для всех тогда существовал план и премии за его перевыполнение. А свойств материала почти никто не знал. Начали собирать фюзеляж, который постепенно обшивался дюралем, заполнялся узлами и механизмами. Заложили еще три машины. Серия тронулась с мертвой точки. Из Свердловска прилетел, наконец, Тихомиров, и привез новые локаторы и радиолокационный дальномер. Вернул комплект прицела, который забирал у нас. Встреча с ним закончилась совершенно неожиданным образом. Он сделал мне предложение руки и сердца. Пришлось его огорчить, показав выписку из протокола комсомольского собрания, где говорилось, что комсомолки эскадрильи клянутся до конца войны не заниматься устройством личной жизни, что уход в декрет приравнивается у них к дезертирству. Виктор Васильевич поправил свои очки, внимательно прочел бумагу, смущенно пробормотал: 'Извините, я этого не знал. У меня всегда вот так несуразно получается'. Сильно покраснели оба, и больше к этому вопросу не возвращались.
  Еще одну неприятность доставила Лиля. Она принесла рапорт с просьбой перевести ее в 790 ИАП. Туда же попросилась и еще одна девушка, на которую я возлагал большие надежды: Катя Буданова. Это ее подбили над колонной. Когда я спросил Лилю почему она уходит, она немного помявшись сказала, что:
  - Я не могу и не хочу выступать в роли убийцы. Это выше моих сил. Так действуют только гитлеровцы. Они охотятся так за нашими.
  - Ты абсолютно не права, и совершаешь огромную ошибку, Лиля, идя в мужской полк. Наша задача, действительно, их убивать, для того, чтобы они не убили других. В тебе, скорее всего, говорит обида, что Майя водит группы, а ты летаешь со мной, хотя по результативности ты имеешь лучшие показатели. Но, ты - чрезмерно увлекающаяся натура в бою. За тобой глаз да глаз нужен, чтобы ты не зарвалась. Поэтому я и не отпускала тебя от себя. Придерживала тебя в бою. Там тебя никто опекать не будет, и ты можешь погибнуть.
  - Пусть так, но это будет честно. А так, приходится носить награды, которые я не заслужила сама. Мне их дали, авансом. Сначала за мост, потом подводили к каждому сбитому и давали мне его сбить. Еще и Героя дали. Мне стыдно так поступать, так жить. Я - комсомолка, и обязана поступать честно. Разрешите нам перейти в 790 полк, товарищ подполковник. Мы - подруги, и хотим летать вместе.
  - Вам не дадут этого, вы - готовые командиры звеньев или эскадрилий. Ну, что ж, насильно мил не будешь, давайте рапорта.
  Шестаков, конечно, сходу поставил их на звено, а затем на эскадрильи. Через месяц я снял из-за спины Лили немца, и она вечером села у нас, отпросилась у Льва Львовича. Подошла ко мне и, не соблюдая субординацию, обхватила меня руками, разревелась, залив меня слезами с ног до головы.
  - Чего ревем и сопли распускаем? Поздняк мятаться. Я тебе об этом и говорила. Для боя требуется точный и холодный расчет, а не комсомольский задор. Надеюсь, что впредь будешь не такой 'сумасшедшей'. Ты же командир эскадрильи! Не реви. Если хочешь, возвращайся.
  - Нет, Александра Петровна. Я не вернусь, а Вам - спасибо огромное, за такое, как говорят наши мужики, до конца жизни водкой поят. Там, конечно, тяжелее, и машины хуже, но это уже МОЯ эскадрилья!
  - Ну, что ж, ты - взрослая девушка, расти, и не забывай оглядываться.
  Я оставил ее возле КП, к ней подбежали другие девушки, и успокоили каким-то образом ее. Больше встретиться у нас не получилось. Ни в воздухе, ни на земле, а через некоторое время узнал, что ее не стало. Вторую звезду ей присвоили посмертно.
  А мы, в ноябре, собрали две первые машины. Одну отправили в ЦАГИ, ломать, вторую в НИИ ВВС. Получили 13 "g", и без ограничения угла пикирования! Это была 'ПОБЕДА'! Вот теперь эти 20 'лишних' килограммов можно снимать! В Декабре мои 'закованные в титановую броню' девушки вырулили на старт. Вот теперь - 'потягаемся', товарищ Адольф! Одна из машин носила имя 'За Лилию Литвяк', еще на одной было выведена фамилия Кати Будановой. Девочки летели мстить. Наш путь лежал на Балтику.
  
  Внизу лежала заснеженная земля, дивизия оставалась на Брянском фронте, и лишь 589-ю ОРБАЭ перебрасывали на небольшой остров в Балтийском море. Сейчас там, кроме полуразрушенных казарм, ничего не осталось, да снаряд 180мм орудия на небольшом мемориале, посвященном защитникам острова. А тогда это был наш форпост в Финском заливе: Лавенсаари: там было построено около 200 пулемётных, 20 артиллерийских дзотов, более 450 убежищ для личного состава, установлено около 70 километров проволочных заграждений и свыше 5 километров противопехотных минных полей, и аэродром, на котором базировалась эскадрилья 4-го ГвИАП Балтийского флота. Вот в гости к морякам и прилетели. Перед нами поставили две задачи: аэрофотосъемки участка немецкой обороны в районе проведения будущей операции 'Искра', и полеты на максимальную дальность, с целью убедиться в заявленной дальности самолета. У немцев здесь сидела 'Зеленая задница', еще летом пересевшая на 'фоккеры'. Довольно сильный летный состав, который было предложено немного познакомить с нашей тактикой. В планах начальства мелькало и еще одно предложение, но, все зависело от результатов испытаний. Перелет прошел без осложнений, садились ночью. Декабрь, темнеет рано, светает поздно. Так что секретность удалось соблюсти. Наш прилет вызвал легкий ажиотаж среди аборигенов. Нас поселили в хорошем глубоком бетонированном бункере, и довольно долго мучили расспросами и довольно прозрачными намеками. Затем прилетел не кто-нибудь, а сам Новиков, ажиотаж местных ухажеров резко убавился. Поспали, завтрак, и мы первыми уходим в воздух, набирая максимальную высоту, так, чтобы 'фоккера' на первом вылете не зацепили. До окончания работ по аэрофотосъемке их приказали не трогать, не нервировать. Приказ не совсем понятен, но, они ведь не обсуждаются. Так что взлетаем на Север, в сторону финнов, доворачиваем на Кронштадт и в набор. С нами, в качестве летнаба пошел полковник Романенко, начальник авиаразведки КБФ. Они были заинтересованы получить такую машину. 40-кратный стационарный бинокль позволял очень неплохо рассматривать местность. Летнаб управлял и двумя 'кодаками'. Еще одним управляла Настя. Анечку горластый Романенко совсем зашугал вначале, но потом, после включения в СКУ разговоры, естественно, затихли. Финики подняли 'Спитфайр', но он быстро от нас отстал. Накрутили три круга по 800 километров. Стояла на редкость хорошая погода, не часто встречающееся явление в этих местах в это время. Заявленную дальность 2750 км даем. После посадки в танках еще оставалось топливо. Но, единожды машина немного нас попугала: чихнул один из двигателей. Теперь Василий Иванович раскапотил его в капонире и ищет причину. Немцы довольно активно реагировали на наше присутствие, но самолетов с такой высотностью у них не обнаружилось. Дразним дальше. В следующем полете включили на работу с землей радар, и нашли много интересных металлических предметов в самых неожиданных местах. А дальность получается выше заявленной, расход, на самом верху, довольно сильно снижается, и обороты держим довольно умеренные. Но, вместо Мощного, пришлось уходить в Царицино, где базировался учебный полк ВВС КБФ. На Мощный немцы выполнили за день семь налетов. Сюда перебрались и остальные девочки. Грузим РРАБ-3 на все машины по две тонны на нос. Не надо нам мешать! И в ночь уходим на выявленные площадки подскока у 54-й дивизии немцев. Нарву, Кейкино, Куземкино и Котельский навестили 'бабки-ежки' и немного похохотали над ними. Довольно неплохо горело! Командованию понравилось, и нас попросили сработать на 'бис' по двум аэродромам под Новгородом и двум под Псковом. И опять перебросили, теперь под Пестово. Это уже Калининский фронт. Так гоняли довольно долго, наконец, программа войсковых испытаний пройдена. Нашли и причину подчихивания моторов: несколько свечей оказались с уменьшенным сопротивлением. И на одном из режимов могли пропускать. Всю партию заменили. И мы опять сели на Мощном. Берем парные сотки, фотабы, заливаемся под самые горловинки, для нас расчищают еще 100 метров полосы, и, ревя моторами на форсаже, уходим в черное небо. Винты аж звенят! Отрыв, шасси, чуть сбрасываю обороты, пошли в набор. Курс 203, высота 12 000. Включаю КС-1. Промелькнуло море, под нами заснеженные леса Эстонии, слева по борту белеет Чудское озеро, затем справа появляется Рижский залив. Он темный. Настя слегка щелкает линейкой, затем просит подвернуть на 207. Мордашка серьезная: так глубоко в тыл мы еще не летали. Да еще и на новой машине. Временами осматриваюсь радаром. Пока чисто. У Риги внизу появились самолеты, но пока они поднимались мы уже ее прошли. Перехват не состоялся. 730 путевая... Не догнать. Чуть снизились, чтобы можно было снять маску и попить чаю. Скучнее всех Анечке, она там одна в двух лицах: и верхний и нижний стрелок. Четвертого человека не брали. Справа - запасная цель: мост через Пису. Но мы продолжаем идти курсом двести семь. Пройдено 950 километров, по нами Висла, и Настя привычно сдавливает мне плечо. Левый вираж, обороты в ноль. Теперь, главное, чтобы двигатели не переохладились. Андрей проходит вперед, он сегодня осветитель. Включил радар, работы посторонних радаров не обнаружил, выключил излучение. Слежу за курсом, высотой и температурой двигателей. Руки взмокли, в кабине даже жарко.
  - У нас гости! - сказала Аня. - Отстают. Идут наверх к Андрею.
  Немцы засекли по шуму его и пытаются перехватить. Ню-ню! Зашевелились столбы прожекторов. Андрей выполнил сброс фотаба и осветительной. Томительно считаем секунды. Рука Насти на плече опять сжимается. Валю машину на левое крыло, и мы в пике. В прицеле Пражский мост. Двухпутевой, старинный, длинный. Поправил машину, уложил нитку на вертикаль, и открыл люк. Сброс! Вывод и отворот от луча прожектора. Сзади еще три машины успевают сбросить по 20 бомб, затем Андрей дал остальным команду на вывод без сброса. Мост лежит! Мы активно маневрируем, уклоняясь от прожекторов и то там - то сям вспухающих разрывов. Нашу атаку немцы проморгали! Вдруг заговорила кормовая установка. Нижняя.
  - Прожектор! Пришлось бить! Шел на нас!
  - Гости?
  - Пока чисто! - у Анечки работает локатор. Я тоже включил обзор. Слева две машину есть, но далеко. Успеем набрать высоту. Вышли из зоны обстрела, стали собираться сами. Идем на запасную цель. Курс двадцать один, скорость пока ниже, 610, чтобы остальные подтянулись. Четверо уже в 5-километровой зоне Аниного радара. Выровнял машину, набор закончил. Через 15 минут начали прибавлять, все собрались.
  - Командир, у меня готово сообщение. - это Настя. Реклама - это по ее части.
  - Бог с тобой, стучи. - у АДД было принято давать отчет прямо 'Самому'. 'Москва, Кремль, товарищу Сталину. 02.35 24.12.42 Поздравили с Рождеством фрицев, уронив Пражский мост в Варшаве. Ваши 'Бабки-Ежки''
  Хорошо еще про потери не указывает, чтобы не сглазить! Запасную цель закрыло облачностью, бомбы вывалили на правый пролет железнодорожного моста в Риге. Освещала мост и работала фотабом Женечка Егорова. Очень точно сработала. Мы вниз уже не ходили, те, кто пустыми шел. Сделали круг, отвлекая противника от пикирующей группы, и пошли домой. Садились в Лавенсаари. Нас тут же дозаправили и выпроводили в Царицино. Через час, буквально, по одному, уходили туда, так как начальство нервничало, в обратной телеграмме Сталин поздравил эскадрилью с большим успехом.
  
  В Царицино: 'разбор прыжков в сторону', присутствуют Новиков и Голованов. Делят шкуру неубитого медведя: кому должна принадлежать такая эскадрилья. Мне. Вопросы? На самом деле, уйти из армии в АДД выгоднее. Но, мне пока не с руки оставлять свою дивизию, ПАРМ и завод. Отношения с новым начальством на заводе складываются пока неплохо, правда, с активизацией боевых действий это взаимозаинтересованность будет падать, но куда деваться?
  - В чем причина успеха, как Вы считаете, Александра Петровна?
  - Да не готовы немцы, оборонявшие мост, бороться с пикировщиками. Мало низковысотных пушек. Привыкли, что их с горизонтали бомбят. А тут ночной пикирующий удар. Судя по тому, как метались прожектора, они искали нас наверху. Даже огня из кормовой установки не заметили. А когда заметили было уже поздно. Вот, только, самолет этот, конечно, хороший, но неудобный. Устаешь сильно из-за того, что маску приходится все время носить. Но, другой кабины пока нет, врачи не пропускают новую разработку. И противоперегрузочный костюм - тоже. Отвечают, что идут испытания.
  - Но, автопилот же есть.
  - Есть, но спина и еще одно место устают. Кабина тесная, штурман еще может подняться и спуститься вниз, размять ноги, а пилот просто привязан к креслу. У стрелков немного лучше, но, долго приводится в действие верхняя установка. И она требует разгерметизации, а это не самое безопасное занятие. В общем, надо дорабатывать конструкцию. Поэтому, на слишком уж большие расстояния с подвесными баками летать даже глупо. Самый главный момент пропадает: скорость. Так что, Александр Евгеньевич, это, все-таки, больше дальний истребитель, чем бомбер. И задачи у него больше оперативные, чем стратегические. Ну, вот освоили мы процедуру уничтожения мостов, это здорово, конечно, но действовать требуется меньшими группами. А нас, на один мост, аж двадцать штук послали. А меня к разработке операции почему-то не допустили. Странное решение.
  - Ну, у нас в АДД так принято, что сколько есть машин, столько и посылаем. Учтем, на будущее.
  Ему отказаться от такой возможности уже сложно. Ведь его мастодонты по скорости не успевают частенько затемно назад вернуться, а мы за три с половиной часа обернулись. Все сделали и уже дома. Но, судя по всему, глаз на машину он уже положил, так что серия, скорее всего, продолжится, а там, глядишь, и мои нововведения подоспеют: централизованный пост обороны, полная герметизация и тому подобное. Гальюн, наконец.
  - Да, мы тоже считаем, что второй пилот этой машине просто необходим, но, это здорово снизит его скорость. Сечение будет уже совсем другое. Так что будем настаивать, чтобы и в наших руках было такое оружие. А если мы Вам, Александра Петровна, своих летчиков подбросим.
  - У вас нет таких истребителей-пикировщиков. У нас в эскадрилье есть четкое деление: часть людей занимается истребительной практикой, часть пикировщики. У кого что лучше получается. Универсальных людей мало. Их требуется тщательно отбирать. Тогда успех будет немного ближе. Но, меня сейчас больше волнует готовящаяся операция по снятию блокады. Успех будет зависеть от взятия Синявино и Мги. И нам потребуется зажигательные бомбы. И точно их укладывать. Причем, с пирогелем, чтобы не гасли в снегу. Указания в ПАРМ я уже дала, скоро поступят корпуса подвесных танков.
  Новый год встречали в Москве, всем летным составом эскадрильи. Александр Евгеньевич всех собрал и вывез туда, снабдил нас пропусками и приглашениями на празднование Нового года в Кремле. Еще одной новостью стала встреча 'большой тройки' в столице, как раз перед Новым годом. И Все лидеры были на этом сборище. Здесь же Раскова, так что Косенко там за всех один воюет. Вручили Летные Кресты, один на синей, а второй на фиолетовой ленте. Кто вручал не знаю, два каких-то генерала от 'союзников'. Выслушивать тот перевод, который произносил переводчик было не интересно, как и демонстрировать знание английского. Узнав, что я летаю на высотном разведчике, американец залепетал что-то про 'Лайтнинг'. Покивав этим мужичкам головой некоторое время, мы с ними расстались. Вообще на празднике было довольно шумно, много пили, а я-то, практически, и в рот не беру. И без того две головы имею, одну свою, вторую Сашкину, которой такие сборища, в отличие от меня, нравятся. Каково было мое удивление, когда через два дня в Царицино сел Р-38F-LO. Оборудованный 'кодаком' одноместный разведчик. Его главная особенность была в том, что кабина у него хорошо отапливалась. Оказалось, что генерал мне его подарил. Вернее, распорядился подарить. Крыло у него было еще не ламинарное, видимо позже додумались ставить, Алиссоны чахленькие, 1220 сил, но с неплохой высотностью, почти 12 километров. Маска дурацкая, сразу снимать и выкинуть, как на Кобре. Вооружение - тоже 'кобрячье': пушка 'Бендикс', и 4 'браунинга'. Машина не очень понравилась: при исполнении почти любых фигур требовалось отклонять закрылок, что довольно резко снижало скорость. Но, вместе с машиной пришли два подвесных бака на 1136 литров. Тут же сделали заявку на сто таких напалмовых бомб. Если успеют прийти к 12-му, то гут! Дело с поставками уже поставлено неплохо, и через день, буквально, позвонили аж из Багдада, что указанный груз отгружен в наш адрес. Пришлось Голованову брать на себя заботу о доставке этих пустышек в срок. Вешаем эту дурищу в бомболюк. Туда как раз лезет, и даже замки закрылись.
  
  
  Через пятнадцать минут попали в буйные руки летчиков, которые качали оба экипажа. И когда вечером показывали 'фильмы', никто из них уже не смеялся, все поняли, что для них этот вылет кончился бы так же, как для экипажа 'Юнкерса'. Нельзя недооценивать противника и упускать его из виду. Пока это подводит только немцев, но ничто не вечно под луной. Парни тяжело дышали - весь их почти двухлетний военный опыт просто кричал о том, что это опасно, очень опасно. Они привыкли к боям, к перегрузкам, но мысль о том, что у противника тоже могут появиться такие возможности, покоя им не давала. В зале зажегся свет. Лес рук, причем, молчаливый.
  - Сразу отвечаю на самый главный вопрос: у фрицев ничего подобного нет. Уйти от атаки можно, но требуется наблюдать за противником, и не запускать его в мертвые зоны. Кто хотел узнать об этом, можете опустить руки. И главное: ближе к лету, немцы на нашем участке пойдут в свой последний бой. Мои 'Бабки-Ежки' будут с Вами. Полк, по приказу Верховного, комплектуется и пополняется. И, через 25 минут, мы покажем вторую часть нашего показательного наступления. Сейчас две машины идут, чтобы атаковать мост на полигоне.
  - Ночью?
  - Конечно, это позволяет с минимальными потерями делать это. Пройдемте!
  Все вышли из клуба, перешли через железную дорогу в северо-восточной части аэродрома. Там, за небольшой рощицей начинался полигон завода, где пристреливали оружие 'Илы'. У небольшого песчаного холма положили два пролета железного моста. Кто-то, очень слухастый, уловил шум винтов и двигателей машины, идущей на большой высоте. Принялись высматривать, машина шумела довольно громко и меняла звук. И тут сработал ФОТАБ. Пока все промаргивались, зажглась САБ-250, выбрасывая из себя новые и новые осветители, потом раздался сильный рев мотора уже за нашей спиной, и через несколько секунд грохнули взрывы. А по радио неслось, голосом лучшей солистки Брянского фронта, командира бывшей 589-й ОРБАЭ, Тамары Иванищевой:
  Растяни меха гармошка
  Эх, играй, наяривай!
  Хохотушки, бабка - ёжка,
  Пой, не разговаривай!
  
  Я была навеселе,
  И летала на 'метле',
  Хоть сама не верю я
  В эти суеверия!
  
  С придыханием, повторениями и невероятно высоким голосом. Затем сухо и ДОСТОЙНО!:
  - Клен, я-метла-четыре, цель поражена, в наборе! Прошу добро на посадку!
  - Все, концерт окончен, цель поражена. - при свете САБа было видно, что оба пролета переломлены посередине.
  - Мне кажется, товарищ Сталин, что это приглашение напрямую связано с недавним посещением нашей дивизии генералом Арнольдом. Не знаю, как сейчас, но раньше он возглавлял направление самолетостроения в американской армии. Скорее всего, меня включили в список совсем недавно. Так?
  - Так, об этом заговорили неделю назад.
  - В этом случае, мне лучше не ехать. Пусть едет Раскова, как бывший начПО дивизии.
  - Я ожидал от Вас примерно такого ответа, но, не сказать об этом предложении я не мог. Раскова - нет, не поедет. Списки утверждают очень влиятельные люди в Америке. А так, мы устроим Вам встречу с американской стороной, и Вы сами скажете о том, что обстоятельства не позволяют Вам выехать в Америку. Ну, и, теперь о главном. Вы опробовали новый истребитель 'И-185'? Мне передали, что комбинированный прицел на нем разработан с Вашей помощью.
  - Нет, товарищ Сталин, я на нем не летала. Рекомендацию поставить на него прицел ПБП-1 и совместить его с АСП-1, я, действительно, давала, но лично участия в разработке не принимала. Даже не в курсе: получилось ли что-нибудь или нет.
  - Получилось, и летчики очень хвалят эту машину и обзор из нее. Как и сам гиростабилизированный прицел с вычислителем. Товарищ Лаврентьев закончил свои разработки, и всеракурсный вычислитель уже стоит на потоке в Уфе и Ленинграде. Он мне сказал, что в Ваших письмах было упоминание о том, что с его помощью можно централизованно управлять оборонительным оружием бомбардировщика.
  - И наступательным, тоже. Для повышения точности горизонтального бомбометания.
  - Да, товарищ Лаврентьев заканчивает работу над бомбардировочным прицелом ОПБ-11Р, совмещенным с РЛС 'Кобальт'. Мы объявили конкурс на создание дальнего бомбардировщика, способного достигнуть Америки и вернуться обратно. По некоторым сведениям, там готовят новое оружие, сверхмощную бомбу, с помощью которой американцы хотят запугать весь мир. Сведения получены из очень надежных источников, и соответствующая программа развернута и у нас. Понимая угрозу, которую несет Советскому Союзу излишняя милитаризация Америки, мы решили иметь на вооружении Красной Армии машины, способные достигнуть Америки, пусть даже, с аэродромов подскока. Кроме того, товарищ Метлицкая, требуется самолет-истребитель сопровождения, способный летать на большие расстояния, и тем не менее вести бой с обычными машинами.
  - Товарищ Сталин, достичь Америки и вернуться можно, но для этого требуются 'летающие танкеры'. Кроме самого бомбардировщика, должны быть машины, обладающие такой же скоростью, но вместо бомб, они должны брать топливо, и передавать его в воздухе.
  - А как это сделать?
  - Проще всего: из крыла в крыло. Бомбардировщик выпускает из крыла заправочный шланг, и идет на автопилоте, танкер подходит, крылом ловит шланг, и проходит чуть вперед, шланг поворачивается, и соединяется с отверстием в крыле танкера. После соединения, танкер начинает передачу топлива. Затем приотстает, заправочная головка проворачивается, и появляется возможность освободиться от шланга.
  - Мне говорили, что танкеру эти маневры будет делать тяжело, что летчик бомбардировщика должен выполнять эти маневры.
  - Ни в коем случае! Обучить 50-100 летчиков выполнять эти маневры проще, чем всех летчиков заставлять делать такую работу.
  - Нам бы хотелось, чтобы Вы курировали работы по созданию такой машины. И бомбардировщика, и танкера, и самолета сопровождения. Насколько я понимаю, он, тоже, должен иметь возможность дозаправляться в воздухе.
  - Это было бы идеально, если бы его конструкция позволяла это делать, но, в этом случае, маневры по заправке должен делать истребитель. И, товарищ Сталин, поршневые двигатели подошли вплотную к своему пределу мощности. Чтобы не отстать, требуется развивать турбореактивные двигатели. Был такой конструктор Люлька в Ленинграде, он предлагал сделать такой двигатель двухконтурным, мне кажется, что эта конструкция имеет самую большую вероятность добиться успеха, так как позволяет уверенно охлаждать поверхности камеры сгорания, турбины и сопла.
  - Люлька? - Сталин пролистал блокнот, - Он сейчас на тридцать шестом заводе в Новосибирске, недавно писал мне письмо об этом. Вам он тоже писал?
  - Я же не товарищ Сталин! - улыбнулся я, - Нет, товарищ Люлька мне не писал, я просто знаю этот патент.
  - Понятно! - ответил Сталин, делая отметку в блокноте. - Тогда, мы попробуем соединить Вас с ним. Еще один вопрос остается. Это касается конструкторского бюро товарища Поликарпова. Он сильно болеет, а вам понадобятся конструкторы. Мы официально передадим это бюро Вам. Тем более, что вы - соседи. Так что, Александра Петровна, заняться И-185 Вам, все-таки, придется.
  Разговор он провел блестяще! У меня не было ни малейшей возможности вывернуться, отбрехаться от его предложения. Так как вел себя тихо и без обычных 'закидонов', то вышел я из кабинета, держа в руках генеральские погоны. В тот же день получил вторую звезду Соц. Труда, за 'метлу' и БРЛО, и третью ГСС по итогам весенне-летних операций. В общем, обласкан и наделен, с дивизии меня, правда, сняли. Да еще столкнули с Новиковым, назначив Представителем Ставки при НКАП. Любит товарищ Сталин создавать конфликтные ситуации в коллективах. Мне выделили неплохой домик недалеко от ВДНХ, в лесочке. Он обнесен забором, и его охраняет НКВД, что-то вроде тюрьмы, но жутко комфортабельной. Езжу я теперь на 'Паккарде' бронированном, после подписания соответствующих бумаг и задушевной беседы с самим 'лучшим менеджером Сталина', которому я не сильно понравился, и он сделал мне замечание по поводу моей прически.
  - Строго по уставу, товарищ Генеральный Комиссар.
  - Женщина должна напоминать женщину, во всех случаях жизни.
  - Я - не женщина, я - летчик. Как говорят, самый результативный ас объединенных наций.
  - 'А девкой был бы краше!' - ответил он мне словами из спектакля ЦТКА, и познакомил меня с теоретическими параметрами будущей РДС. Высказал, так сказать, требования заказчика.
  - Предусмотреть требуется множество факторов. Товарищ Флеров говорит, что в момент взрыва можно ожидать мощного светового излучения, действия ударной волны и проникающего излучения. Необходимо, чтобы самолет находился как можно дальше от точки взрыва.
  - В этом случае, нужна парашютная система, но, боюсь, что прочности материалов не хватит, чтобы держать такой вес. Американцы перед войной выпустили нейлон, они из него сейчас парашюты делают. Вместе с 'Лайтнингом' присылали. Надо бы этот материал и самим научиться делать. У них даже привязные ремни из него делаются. Очень прочный материал.
  - Это - хорошее предложение. Чувствуется, товарищ генерал-майор, что хватка у Вас есть! - улыбнулся, наконец, Берия. Расставались уже не так сухо, как встретились. Видимо, мое назначение на эту должность прошло без него, потому, что принял он меня очень настороженно, поначалу. Или манера вести диалог у него такая.
  После этой встречи поехал на Чкаловский аэродром и вылетел в Воронеж, поздравлять майора Покрышкина с новой должностью: командира дивизии РСВГК. Вез ему и новые погоны. Теперь он - подполковник. Но, тоже долго носить не придется. По новому штату должность - генерал-майорская. Собственно, Сталин не стал возражать против назначения его на эту должность, хотя ВВС предлагали на эту должность полковника Василия Сталина. Но, сам ИВС утвердил Сашу.
  Как смог объяснил ситуацию, что работать я буду здесь, наблюдать за работой дивизии и ПАРМа буду постоянно, но, теперь отвечаю за новые разработки в ВВС и в его вооружении, поэтому, золоченая клетка у меня крепкая. С собой оставлю только свой экипаж, но Настя, если хочет, может оставаться в полку. Это не сильно входило в планы Насти, они у нее были в основном матримониальные. Война идет к ожидаемому концу, и она думает сейчас больше о себе. Эгоистка. Свою карьеру она сделала: майор и шесть орденов. Поэтому она сказала, что останется в Воронеже и в экипаже, а вот Анечка ушла в экипаж нового комдива. В принципе, стрелок не сильно нужен для полетов в тылу. Инженер-майор Песков, наш любимый и бессменный Иваныч, хотел остаться в полку, но я не разрешил, он мне самому нужен на доводках. Состоялся разговор и с Сашей, разговор, кстати, не самый простой. Дело было уже довольно поздней ночью, Саша курил, поэтому стояли на крыльце дома. Он достаточно сдержанно отнесся к своему назначению, и очень жалел о том, что времени поучиться у меня командовать дивизией, было слишком мало.
  - Я так и думал, что Вас скоро заберут, особенно после событий с американцем. И вообще, у Вас очень многому можно поучиться, единственное, что для меня остается полной загадкой, где Вы, Александра Петровна, научились так летать. Мы с Вами, по бумагам, учились у одного инструктора в Каче, я - на полтора года позже, и ускоренно. И совершенно разные почерки. Так не бывает. Впрочем, большого значения это не имеет. Жаль, что все так быстро кончилось.
  - В общем-то, не кончилось, Саша, все только начинается. Начштаба, Артюшин, товарищ опытный, с планированием у него поставлено хорошо. Главное внимание удели обучению, если что, в любой момент обращайся, где найти - знаешь. Ну и на переформировках обязательно буду помогать.
  - Я не думаю, что у Вас хватит времени на это. Грустно мне чего-то.
  - Ой, Саша, бывало и похуже в нашей жизни. Не вешай нос! Сам посмотри: дважды Герой, подполковник и комдив, и все за пять месяцев.
  - За четыре. Именно это меня и беспокоит. Высоко взлетишь - больнее падать.
  - Саша, ты - летчик. У нас: низко - это плохо, а высота - это наше спасение.
  - Если кислород не перекроют. Вам, кстати, тоже, следует быть осторожнее. Не всем нравится, что женщина успешнее и лучше воюет, чем мужчина. В полку, в 16-м, надо мной смеялись, что ухожу к бабе воевать. Гнусно пошутили, что под юбку лезу. Я тогда и принял решение срочно жениться, чтобы недомолвок не было. О порядках в Вашем полку я не знал, а слухи разные ходили.
  - Не жалеешь?
  - Нет, ни в малейшей степени. Быть 'бабкой-ежкой' мне понравилось! Очень эффективное и эффектное подразделение. Со своей спецификой. Это необходимо поддерживать, тем более что я теперь 'Метла-1'. Постараюсь все сохранить, в том числе, и дух.
  - Ну, тогда держи список первоочередных целей. Это - становой хребет этой войны: экономика противника. Все примерно на пределе радиуса, но, армия сейчас двинется, и достаточно быстро. Только успевай отлавливать. Аккуратно, не рискуй, главное, чтобы все вернулись, а полет можно и повторить. Все, иди, Маша, наверное, заждалась.
  - Она - дежурная сегодня. Ладно, спокойной ночи, пойду, проведаю госпиталь.
  
  Я вернулся в Воронеж уже в августе, измочаленный необходимостью держать все под контролем и ежедневно отчитываться перед Верховным, настроение которого 'плавало' в зависимости от ситуации. Все шло слишком хорошо для нас. Но он, как никто, понимал, что мы выиграли в 'покер': бомбы у нас не было, наработано всего 5 килограммов плутония, а торпед РАТ было еще на один вылет эскадрильей. Реактивных двигателей делалось 6 ШТУК в день. Трех модификаций. Это был блеф. Но. Он сработал. В Берлин Сталин прилетел на новом реактивном 'специальном' самолете. Встреча в верхах началась с его осмотра всеми участниками: Рузвельтом, с помощниками, и Эшли, с такими же. Сказать 'союзникам' было нечего: обошли! Дни и ночи были насыщены работой по самое 'не хочу'. И вот - дома! Девятое августа, только прилетел, выгнал всех на три буквы, потому, что устал смертельно. Все встречи перенес на завтра. Прилег на кровать, и перебираю произошедшее за эти месяцы. Дома тихо. Сашка подключилась к воспоминаниям. Она тут уже вовсю умеет управлять самолетами, взлетать, садиться, пробовала говорить: получается нормально. В общем, ожила. И тут слышу: меня кто-то зовет по имени. Настойчиво, и руку мне гладит. А вокруг - никого. Тут Сашка:
  - Ты чего задергался?
  - Меня кто-то зовет.
  - Если зовет, значит - я.
  - Тебя я 'слышу' отдельно, а это идет по звуковому каналу, и ощущаю касания по руке, а никого рядом нет. Шиза какая-то!
  - Олежек! Иногда требуется доказывать любимому человеку, что ты сможешь. Все сможешь. Я поставила себе задачу найти тебя в будущем, и увидеть человека, которого я люблю. Если ты меня слышишь, там, отзовись, и ты вернешься в то время, из которого пришел ко мне. Мне хочется, чтобы ты увидел, как это у меня получилось. Иди. И помни, что я тебя люблю.
  
  И я попытался открыть глаза. Получилось! Высокий потолок, натяжной, люминесцентные лампы по краям за ним дают рассеянный свет. Но, даже такой мягкий свет режет глаза, сильно болит голова, и мириады мыслей проносятся в мозгу, как будто напротив 'неправильных мыслей', или воспоминаний, кто-то ставит значок: не читать! Я - не один! Рядом сидит старая и очень красивая женщина, удивительно красивая в своей увядающей красоте. У нее большие 'брыли', много морщин, шея вся покрыта ими. Явно, она получила эти морщины не в салонах красоты. Лицо абсолютно знакомое: Сашка, только седая, как лунь. И даже прическа - моя. Короткая, но, седая. Попытался помотать головой, чтобы облегчить боль.
  - Олежек! Ты меня видишь?
  - Да, Сашенька, только мы здорово изменились!
  - Не мы, только я. Возраст! Хочешь на себя посмотреть?
  - Да, нет, наверное. Не хочется разочаровываться!
  - Да ничего, смотри, тебе всего 48. - и она повернула на меня зеркало, которое было у нее в руке. Ну, так, ничего, такой, какой был, только бледный очень. Она улыбалась.
  - Саша, мне 'моя' память говорит, что ты - главный маршал авиации СССР, главнокомандующий космическими силами Советского Союза. Я что-то не понимаю.
  - Ну, да, я - главный маршал, но, последние два года, выполняю роль сиделки возле тебя. Я подала в отставку, но ее не приняли, а предоставили отпуск по уходу за сыном. Маргриэта тебя бросила два года назад, и я тебя усыновила. Я нашла тебя давно, сразу, как ты родился в 63-ем, но, просто издали наблюдала, что будет происходить. Твой отец погиб в тоже время, что ты мне рассказывал, мама умерла четыре года назад в те же сроки. Ты закончил Борисоглебск, и 09.08.08 тебя сбили в Венесуэле, ты приводнился на озере, тебя привезли в Союз. Из комы ты не выходил. Я знала: почему, и приняла решение выходить тебя, как ты выходил меня в сорок первом - сорок четвертом. Раньше сказать тебе о том, что я о тебе все знаю, я не могла.
  - А муж, дети?
  - В этой жизни у меня был единственный любимый человек: Олег Иванов, подполковник, теперь - генерал-майор. К сожалению, он родился тогда, когда мне было 45 лет. И требовалось доказать ему, что то, что он делал - находится в надежных руках. Сегодня 8 декабря 2011 года. Ровно 70 лет назад ты спас меня в третьей хирургии Главного Военного госпиталя. Долги надо оплачивать. Мы сохранили нашу страну.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"