Комарова Ирина Михайловна : другие произведения.

Каприз

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   К А П Р И З
  
  Светает. Сашенька подошла к окну и отдернула занавеску. Ночь, отведенная на то, чтобы все обдумать, заканчивается. А значит, скоро надо будет сообщить о своем решении. Можно подумать, ей пришлось долго размышлять! Разумеется, она едет с тетушкой Магдаленой - в Россию и никаких сомнений!
  Теперь девушка понимала, что это было решено в ту же секунду, как тетушка дрожащим голосом объявила о скором отъезде и попросила Сашеньку ехать с ней. А все остальное время - вечер и ночь, ушли на воспоминания, панические мысли "А что будет если...", робкие мечты, лихорадочные поиски старой истрепанной карты Российской Империи и последующее старательное ее изучение. Естественно, искать Москву долго не пришлось, а вот Родники, подмосковное имение графа Сотникова там, увы, не было обозначено.
  Ну так что же? Сашенька вела тонким пальчиком воображаемую линию, соединяя Москву и Варшаву так, как по ее разумению, должна идти железная дорога. Скоро, совсем скоро, она вернется на родину! И тетушка Магдалена еще спрашивала, согласна ли она! Конечно, формально она и сейчас на родине - Польша, слава Богу, входит в состав Российской Империи. Но от этого пригород Варшавы не становится более похожим на тот волжский город, в котором появилась на свет не только она, но и ее родители.
  Девушка без труда нашла маленький кружок, прижавшийся к голубой ленточке Волги. Саратов. Она старательно измерила расстояние от него до Москвы и разочарованно вздохнула. Вряд ли ей удастся побывать там, слишком далеко. А ведь именно в Саратове папа - молодой, подающий надежды чиновник почтового ведомства, Владимир Николаевич Тулешов, познакомился с Варенькой, сиротой-воспитанницей в большой и хлебосольной дворянской семье, с мамой. И какой удачей, наверное, показалось им назначение в Польшу.
  В свое время, Тулешовы были не последними в губернии - дворянство им было пожаловано еще при Петре Первом. И люди все были степенные, ни картежников, ни пьяниц в этой семье не водилось. Служили царю и отечеству, не щадя живота, пользовались доброй славой и заслуженным уважением соседей. Но не было среди них и дельных, оборотистых людей, которые умели хотя бы сохранить состояние, не говоря уж о том, чтобы его приумножить.
  С каждым поколением Тулешовы проживались все больше, становились все беднее и уже отец Владимира Николаевича, Николай Владимирович (в семье придерживались патриархального обычая, давать сыну имя деда по отцовской линии), вынужден был продать единственную, полученную им в наследство деревеньку и поступить на службу в Почтовый департамент. Славный, но не слишком удачливый, как в личной жизни - супруга его умерла родами и больше он не женился - так и в делах, больших высот он не достиг, зато проторил дорожку для сына. Добросовестный юноша был замечен начальством и стал быстро делать карьеру. Николай Владимирович был счастлив за него и за себя. Он не слишком хорошо принял решение сына жениться на Вареньке - мечталось ему о другой невесте для него, более богатой и знатной, но смирился. Варенька же, не имевшая, может быть, большого ума в науках, в полной мере обладала незатейливой житейской мудростью и сумела вести себя так, что свекор очень быстро и искренне полюбил ее. Умер он за три месяца до рождения Сашеньки, печалясь только о том, что не увидит следующего поколения Тулешовых. А через год, за беспорочную службу, Владимиру Николаевичу дали новый чин и место с повышением.
  В Варшаве ему был предложен выбор - прибывший к месту службы с молодой женой и маленькой дочерью, чиновник мог поселиться или в казенной квартире недалеко от центра или в принадлежащем почтовому ведомству домике на окраине города. Тулешов не задумываясь выбрал домик.
  - Ничего, что мне на службу ездить, - говорил он, - зато Вареньке с Сашенькой покойно. А городские всякие развлечения... так моя Варенька до них и не охотница. Ей милее, что у дома садик есть. Найму ей работника, пусть цветы разводит.
  Чего еще желать разумному человеку? Любящая жена, здоровый ребенок, дом, пусть казенный, но находящийся в полном их распоряжении, достойное жалованье, позволяющее содержать семью... Ах, если бы знать, что счастье окажется таким недолгим!
  Сашенька не часто вспоминала свою жизнь до десяти лет, с родителями, в доме хотя и не богатом, но вполне обеспеченном. По крайней мере в те годы у нее было достаточно нарядных платьиц, чтобы ходить в гости на детские праздники. И на кухню она забегала только затем, чтобы получить сладкий пирожок от добрейшей поварихи, пани Эмилии. Денег хватало, чтобы иметь приличное количество прислуги - кроме поварихи и горничной, живших в доме, были еще приходящие: садовник, прачка, несколько человек для черной работы. И разумеется, гувернантка для нее, для Сашеньки. Настоящая француженка, мадмуазель Клотильда.
  В атмосфере всеобщей любви и доверия девочка росла, как оранжерейный цветок. В доме родителей часто бывала панна Магдалена Домбрович - ближайшая соседка, она воспринималась почти, как член семьи. Несмотря на то, что была почти вдвое старше, немолодая полька крепко сдружилась с Варей Тулешовой, а уж малышка Сашенька, ее любимица, искренне считала добрейшую панну Магдалену своей тетушкой. Постоянным гостем был так же сослуживец и приятель отца, казавшийся девочке очень старым из-за того, что носил пышные усы, пан Тадеуш Ставинский. Это был очень высокий человек, выше отца по меньшей мере на голову - настоящий великан, по мнению Сашеньки. Зато как весело было забираться к нему на плечи и смотреть на всех сверху вниз!
  Несчастье не пришло неожиданно, оно было тщательно подготовлено отцом Сашеньки и взлелеяно надеждами всей семьи. Все началось в тот день, когда пан Тадеуш привел в их дом Марека, своего младшего брата.
  Марек был инженером, правда так и не получившим диплома. Его выгоняли с разных курсов из трех университетов - Санкт-Петербургского, Ягеллонского Краковского и из Сорбонны. Причем не по политическим мотивам, что было бы событием вполне ординарным, даже обыденным - польская молодежь славилась в Европе своей приверженностью к революционным идеям. Нет, из всех этих уважаемых учебных заведений, Марек Ставинский изгонялся за идеи другого рода. У него был свой взгляд на то, каким образом должна развиваться наука и техника, в корне не совпадающий с тем, которого придерживались университетские профессора. Как только горячий поляк понимал, что снова "попал в лапы ортодоксов и консерваторов", он немедленно разворачивал шумную компанию борьбы "против мракобесия в науке", которая приводила в восторг любителей незатейливых развлечений среди студентов и вызывала сильное раздражение ученых мужей.
  При этом, Марек действительно был талантливым изобретателем, но то ли из-за недостаточного знания теории, то ли из-за неаккуратности исполнения при воплощении чертежей в металле (а Ставинский-младший сам честно признавал, что голова у него работает гораздо лучше, чем руки), все его изобретения, будь то новейший вариант керосинового двигателя или портативная машинка для очинки карандашей, кончали свой земной путь одинаково: со страшным грохотом взрывались. Разница заключалась только в величине причиняемого взрывом ущерба.
  Несмотря на то, что Сашеньке не было тогда и восьми лет, она хорошо запомнила визит пана изобретателя. Правда, ее в тот день рано, слишком рано отправили спать, что она сочла совершенно нечестным и обидным. Сашенька непременно сумела бы пробраться потихоньку из своей спаленки обратно в гостиную, если бы мадмуазель Клотильда не была такой добросовестной. Хотя она и сама изнывала от любопытства, гувернантка уложила девочку и караулила ее до тех пор, пока Сашенька не заснула.
  Впрочем, добрейшая Варвара Александровна на следующее же утро все подробно рассказала.
  - Пан Марек, в последнее время, очень заинтересовался золотом, - говорила она. - Не самим золотом, естественно, а его добычей. Он изобрел абсолютно новую драгу...
  - А что такое драга?
  - Откуда я знаю, дитя мое? Кажется, с ее помощью что-то такое делают с золотом... копают его или моют? Какая, в сущности, разница? Главное, это что-то очень оригинальное. А тут, как по заказу, его и нашли Америке - золото, я имею в виду.
  - Пан Марек сам нашел?
  - Нет, дорогая, кто-то другой. Но он сразу загорелся, хочет теперь ехать со своей машиной в Америку, и брат с ним.
  Сашенька обрадовалась за пана Тадеуша, ведь поехать в самую Америку, это так интересно, и огорчилась за себя - кому же она теперь будет забираться на плечи? Поглощенная этими переживаниями, она не слишком внимательно слушала дальнейший рассказ матери, тем более что та стала говорить о чем-то неинтересном - о деньгах, о долевых паях, о каких-то обязательствах...
  Позже, когда ей уже исполнилось пятнадцать и она давно жила в доме тетушки Магдалены, Сашенька с гораздо большим вниманием и интересом выслушала эту часть истории.
  - Братья Ставинские твердо решили ехать в Америку, - рассказывала ей тетушка Магдалена. - А ведь у Тадеуша было очень приличное место, его не хотели отпускать, даже обещали повышение! Но пан Марек... он и безногого мог уговорить сплясать краковяк! Твоему отцу тоже очень хотелось поехать, но он был человек семейный, ответственный, не мог бросить вас с Варенькой. Он сам предложил создать консорциум. Боже, сейчас я не понимаю, как мы могли решиться на эту авантюру, но, когда пан Марек говорил, все казалось таким правильным, таким разумным... просто грех было упускать такую возможность. Пан Тадеуш и твой отец вложили деньги, пан Марек свой талант - они были абсолютно уверены в успехе. Да что там, я сама чуть не плакала, от того, что у меня не было свободных средств, чтобы участвовать в этом консорциуме.
  - А у папы были свободные средства?
  - Да, они с Варенькой копили тебе на приданное. Варенька не очень хотела рисковать, но пан Марек убедил ее, что благодаря его изобретению ты станешь самой богатой невестой во всей Европе. Кто же знал, что так все получится? Где сейчас пан Марек, где пан Тадеуш? Живы ли они?
  На эти горькие вопросы ответа ни у кого не было. Братья благополучно добрались до Америки и отправились на Аляску - об этом сообщалось в двух коротеньких письмах, почти записках, полученных Владимиром Николаевичем в первый год после их отъезда. С тех пор никто о них ничего не слышал. Так и пропали все накопления семьи Тулешовых. Собственно, теперь-то девушка понимала, насколько неразумно поступили ее родители, но судя по рассказам тетушки Магдалены, устоять перед напором молодого изобретателя было просто невозможно.
  Но если бы несчастья ограничились только этим! В конце концов, жалование Владимира Николаевича и хозяйственные таланты Варвары Александровны позволяли надеяться, что положение выправится. Несколько лет разумной экономии, и пока Сашенька вырастет, снова можно скопить, пусть не на самое богатое в Европе, но все-таки на приданное. Не сбылось. Заболел Владимир Николаевич, и, прежде чем врачи распознали дифтерит, слегла, заразившись, ухаживавшая за ним супруга.
  Перепуганная тетушка Магдалена, которая забрала Сашеньку к себе в первый же день болезни ее отца, буквально рвалась на части, пытаясь и ухаживать за больными и уберечь от инфекции оставшуюся на ее попечении девочку. Сашеньку она уберегла, а вот родителей ее спасти ни она, ни врачи, не сумели.
  На лечение, а потом на похороны, ушли все деньги, какие оставались в доме и пособие, полученное от почтового ведомства. Казенный дом следовало освободить - десятилетняя девочка осталась одна, без средств, без крыши над головой. К счастью, тетушка Магдалена действительно оказалась настоящим другом семьи. Она спасла Сашеньку от приюта, взяв ее в свой дом и оформив опекунство. Ни разу, за прошедшие девять лет, не пожалела панна Домбрович об этом решении. Шестидесятисемилетняя старая дева - маленького роста, хрупкая, несколько пугливая, склонная к философским размышлениям и длинным монологам, жила со своей воспитанницей душа в душу.
  А Сашенька, из милого ребенка, к девятнадцати годам превратилась в не менее милую, доброжелательную девушку. Может она была слишком порывистой и быстрой в движениях, и это считалось бы недостатком, вращайся она в светском обществе. Высокий рост, худобу, темные волосы и глаза там тоже поставили бы ей в упрек - в моде были пышные голубоглазые блондинки. В доме же панны Магдалены, все считали ее очень хорошенькой.
  Да Сашенька и была хорошенькой, как всякая здоровая девятнадцатилетняя девушка. Немодные, темно-русые волосы, она заплетала в аккуратную косу, заботясь не столько о красоте, сколько о собственном удобстве. Но при этом, слегка вьющиеся прядки, выбивающиеся на висках, так изящно обрамляли ее лицо, что даже если бы девушка провела перед зеркалом, занимаясь своей прической, не пять минут, а долгие часы, результат не мог бы быть лучше.
  Высокий, без единой морщинки, лоб, и брови, которые пожилая пани Рокоцкая, вдова адвоката, живущая по соседству, называла не иначе, как "соболиными", придавали ей, по выражению той же пани Рокоцкой, "очень аристократичный вид". А выразительные карие глаза казались еще больше из-за густых черных ресниц. Ресницы и брови - это было то, чем Сашенька, при всем спокойствии, с которым она относилась к собственной внешности, втайне гордилась. В какой-то мере этому способствовала и тетушка Магдалена. Вынужденная всю жизнь чернить собственные белесые бровки и реснички, она никогда не скрывала искреннего восхищения Сашенькиными.
  Нос, хотя и не был предметом гордости, но и нареканий никаких не вызывал - не слишком большой и не слишком маленький, не вздернутый, без горбинок, одним словом - ровненький аккуратный носик на своем месте.
  И рот Сашеньке, в целом, нравился. Великоват немного, да и губы могли бы быть не такими тонкими, но ведь это, в сущности, такой пустяковый изъян, не правда ли? По крайне мере, никто из близких ей людей не обращал на него никакого внимания.
  А вот высокий рост и стройная фигурка - это девушку действительно немного огорчало. Ей всегда казалось, что она выглядела бы намного лучше, будь хотя бы на полголовы пониже и капельку пополнее. Но если с ростом поделать ничего было нельзя, то надежда обрести желаемые формы оставалась, тем более что отсутствием аппетита Сашенька никогда не страдала. Правда, пока что все ее усилия в этом направлении ни к чему не привели - талия девушки оставалась все такой же тонкой.
  Одним словом, не придавая этому слишком большого значения и не пользуясь практическими никакими косметическими средствами, кроме душистого мыла, Сашенька выглядела девицей достаточно привлекательной.
  При этом, кроме приятной внешности, у девушки голова была не пустая - она получила, хотя и домашнее, но очень неплохое образование. Об этом позаботились в первую очередь родители и мадмуазель Клотильда. Магдалена, принявшая ее в свой дом, так же верила в пользу образования для девочек и не видела оснований лишать ее привычных занятий. Так что теперь Сашенька, кроме родного русского и естественным образом вошедшего в ее жизнь польского, в совершенстве знала французский, чуть хуже говорила по-английски, хорошо разбиралась в математике и могла поддержать разговор на тему естественных наук. Правда с пением и игрой на фортепиано у нее не очень ладилось, зато она неплохо знала классическую и современную литературу. Если беседа вдруг касалась последнего, наделавшего много шума, романа графа Льва Николаевича Толстого, то у нее имелось собственное мнение, разумное и обоснованное. И когда начинали, например, сравнивать достоинства таких поэтов, как Александр Пушкин и Адам Мицкевич, она могла очень быстро доказать, что оба они гениальны не менее, чем всей Европой уже признанный гением, лорд Байрон.
  Добавленное ко всему этому умение вести дом - врожденный талант Сашеньки, отшлифованный сначала матерью, а затем жизнью в доме тетушки Магдалены, вместе со скромным обаянием девушки превращали ее в истинное сокровище для семейной жизни, пока, увы, никем не востребованное. Круг знакомых был слишком узок и состоял из нескольких одиноких пожилых дам и двух-трех не менее пожилых панов. Денег на то, чтобы выезжать в свет, не было и не предвиделось, семейств с молодыми людьми ее возраста и равных по положению и состоянию в окрестностях не было. В свое время Сашеньку вежливо приглашали на молодежные праздники в несколько домов, но она не менее вежливо отклоняла эти любезные приглашения, как мрачно сформулировала тетушка Магдалена "За отсутствием материальных возможностей". А выходить замуж за толстого сына лавочника, который бросал на нее пламенные взгляды и овощи приносил, составляя из них художественные букеты, ей все-таки не хотелось.
  Впрочем, девушке не было необходимости выходить замуж, чтобы найти применение своим способностям к домоводству, они были очень кстати и сейчас. В хозяйственных вопросах панна Домбрович, к сожалению, не проявляла ни должной сметки, ни должного энтузиазма, поэтому Сашенька очень рано приняла на себя заботу об их небольшом хозяйстве. С некоторым удивлением она обнаружила, что все эти хлопоты по дому, по кухне, проверка счетов и возня в крохотном садике не только не раздражают ее, но доставляют ни с чем не сравнимое удовольствие. В своих заботах о благополучии их маленького мирка она чувствовала себя необходимой - в огромной, не всегда понятной, а иногда просто пугающей жизни у нее было свое надежное и уютное место.
  И вот вчера, с приходом дневной почты этот маленький мир перестал существовать. Письмо пришло из Подмосковья, от младшей сестры тетушки Магдалены.
  Панна Юлия Домбрович, сорок три года назад вышла замуж по великой любви за молодого русского аристократа Федора Михайловича Сотникова, отправившегося в путешествие по Европе с целью завершения образования, и стала графиней Сотниковой. После пышной свадьбы, ее муж, считая, что образование завершено, а главное сокровище его жизни найдено, не видел необходимости покидать родовое имение и супруга, естественно, оставалась с ним. Через год, желая доставить удовольствие обожаемой жене и зная, как она любит свою старшую сестру, Сотников сам предложил пригласить ее погостить. Магдалена, все еще потрясенная "этой внезапной выходкой Юлии", как она называла замужество сестры, немедленно приехала. Роман панны Юлии развивался так стремительно, что Магдалена просто не успела разобраться в характере Федора Михайловича, и теперь ей очень хотелось удостовериться в том, что этот брак не стал страшной ошибкой.
  Не прошло недели, как новые родственники оценили друг друга и между ними установились самые искренние дружеские отношения. А ежегодные двухмесячные визиты панны Домбрович в Родники, подмосковное имение Сотниковых, стали традиционными.
  Она как родного сына полюбила Андрея, сына Юлии и Федора, была почетной гостьей на его свадьбе, была счастлива, когда у молодых появился ребенок. Мальчика назвали Дмитрием.
  Юлия Казимировна и Федор Михайлович обожали внука, панна Магдалена от них не отставала. Дмитрию было пять лет, когда его родители погибли в перевернувшейся на дороге карете и мальчик остался единственной отрадой и сокровищем трех немолодых людей. В тот год панна Магдалена задержалась в поместье на три лишних месяца, а когда все же собралась уезжать, Федор Михайлович предложил свояченице остаться во России насовсем. Но она не согласилась, опасаясь, что через какое-то время почувствует себя лишней и предпочла оставаться желанной гостьей по два месяца в году.
  Девять лет этот распорядок строго выдерживался, ко всеобщему удовлетворению, а потом разразилась катастрофа в семье Сашеньки. Дохода, достаточного для скромной жизни с ежегодными дальними поездками, для одинокой пожилой женщины, с появлением в доме девочки стало хватать только на очень скромную жизнь, а о поездках пришлось забыть.
  В последнее время, у Федора Михайловича начало сдавать здоровье и Юлия Казимировна не могла оставить их с внуком одних, даже ради того, чтобы навестить сестру, и общение с родственниками пришлось ограничить письмами. Девять лет российская почтовая служба соединяла сестер и каждый раз при виде письма Сашенька чувствовала неловкость - она прекрасно понимала, что именно ее появление в этом доме сделало невозможным привычные ежегодные встречи семьи. Осенью прошлого года Федор Михайлович скончался, но тетушка Магдалена не смогла приехать даже на похороны.
  После смерти Федора Михайловича, письма от Юлии Казимировны стали приходить чаще, в них проскальзывали намеки на ожидание близкой встречи и, наконец, пришло это, столь круто изменившее жизнь в маленьком домике. Прочитав его, тетушка Магдалена молча поднялась с кресла и удалилась вместе с письмом в свою спальню. Это было так непохоже на ее обычное поведение, что Сашенька растерялась. Как правило, тетушка Магдалена зачитывала девушке отрывки, сопровождая их своими комментариями, потом обязательно рассказывала "к случаю" несколько историй, так что для Сашеньки и покойный пан граф, и пани Юлия, и их маленький внук, казались если не дальними родственниками, то вполне знакомыми людьми.
  Затворничество тетушки Магдалены продолжалось до вечера. За это время Сашенька успела перепугаться почти до истерики. Не в силах представить себе, что в этом письме так необъяснимо подействовало на ее опекуншу, она попробовала послать Малгожату, горничную тетушки, разузнать в чем дело. Но даже та, прожившая с хозяйкой больше сорока лет и пользовавшаяся ее неограниченным доверием, была выдворена из комнаты со строжайшим приказом никого не впускать, не приставать и дать спокойно подумать. Встревоженная не менее Сашеньки, Малгося предложила пойти на кухню, посоветоваться с поварихой, пани Пластицкой. Дородная, неторопливая повариха имела репутацию женщины весьма рассудительной.
  Пани Пластицкая, учитывая неординарность ситуации, сочла что будет уместно отреагировать на события ореховым пирогом с изюмом и тут же загрузила обеих работой, пока она обдумает новости. Когда под воздействием мелкой рутинной работы, как-то - чистка орехов, взбивание яиц, просеивание муки и тому подобное, добровольные помощницы почти успокоились, повариха поделилась с ними итогами своих размышлений. Она предложила на выбор несколько вариантов развития событий - от пожара и смерча, пронесшегося по отдельно взятому имению Сотниковых, до землетрясения и гибели, в бушующих волнах океана, Уральских гор. А заодно и Сибири. Рассудительная пани Пластицкая была не слишком сильна в географии - она предполагала, что Москва, это как раз где-то посреди Урала. И Сибирь там же, только чуть-чуть правее.
  Впечатлительная Малгожата, услышав про возможность таких ужасов, упала в обморок. Точнее говоря, упала бы, если бы дружный визг Сашеньки и поварихи, увидевших, что она собирается опуститься на корзинку со свежими яйцами, не поднял ее на ноги. Возможный ущерб домашнему хозяйству взволновал трех женщин гораздо больше, чем беды, грозящие Уралу вместе с Сибирью, и они решили смирно посидеть в гостиной, пока панна Магдалена не сочтет возможным прояснить ситуацию.
  Наконец, уже в восьмом часу, одним величественным жестом удалив прислугу, в гостиной появилась тетушка Магдалена. Малгожата и пани Пластицкая испарились из комнаты, оставаясь, тем не менее вблизи от двери, которую чисто случайно, просто от излишней поспешности забыли за собой прикрыть. Не обращая внимания на эти мелочи, тетушка Магдалена села напротив Сашеньки и, явно сильно волнуясь, заговорила:
  - Сашенька, дитя мое! Много лет назад я дала обещание твоей матери позаботится о тебе. Я с радостью это делала и буду счастлива, если ты согласишься принимать мою опеку и впредь, но если раньше это решали мы с твоей матерью, то сегодня решать тебе. Юлия зовет меня приехать к ней. Переехать насовсем. - Сашенька ахнула, из-за приоткрытых дверей тоже послышался невнятный звук.
  - Подожди, не перебивай меня, - тетушка Магдалена подняла руку ладонью вперед, словно отгораживаясь от девушки. - Ты знаешь наши отношения с Юлией, знаешь, как я люблю ее. Ей сейчас очень тяжело, после смерти Федора и я нужна своей сестре, Сашенька, понимаешь? Я нужна ей так же, как была нужна тебе девять лет назад. Юлия пишет, что с радостью примет всех, кого я привезу с собой, - из-за дверей снова послышалась возня, но девушка сидела не шевелясь, как зачарованная, глядя на тетушку Магдалену. - И, если ты поедешь со мной, я буду счастлива. Если ты решишь иначе, мне будет очень тяжело с тобой расстаться, я буду страдать, Сашенька, но я приму твое решение. Девочка моя, пойми, ты уже достаточно взрослая, чтобы самой выбирать дорогу в жизни. Если ты захочешь ехать, но беспокоишься из-за Юлии и Митеньки, могу тебя заверить, что они прекрасные люди! Не забывай, что я с ними - одна семья, и относиться они к тебе будут с соответствующим уважением, - тетушка Магдалена нежно посмотрела на Сашеньку и впервые улыбнулась, - вернее я уверена, что они полюбят тебя так же, как я. Если же ты решишь не покидать Польшу, - она вздохнула, - что ж, я обещаю, что не тронусь с места, пока не устрою тебя в приличный дом, к хорошим людям. Тетушка Магдалена замолчала и с минуту в комнате было тихо. Потом она взяла Сашеньку за руку и снова ласково заговорила:
  - Я хочу, чтобы ты правильно поняла меня дитя мое. Мы обе знаем, что я имею над тобой достаточную власть, чтобы просто сказать - "ты едешь со мной". И ты поедешь, потому что любишь, уважаешь меня, доверяешь мне. Но если ты просто послушаешься меня, со временем я могу потерять все это - и твою любовь, и доверие, и уважение. Если в глубине души ты не хочешь уезжать, но подчинишься, потом ты мне этого не простишь. Поэтому не надо мне сейчас ничего говорить. Иди к себе в комнату, обдумай все хорошо, если захочешь у меня что-то спросить - спрашивай, разумеется, я отвечу на все вопросы. Если захочешь с кем-то посоветоваться, прекрасно! Но думай и решай, пожалуйста, сама.
  И Сашенька отправилась к себе в комнату думать и решать. Невольно она вспомнила мадмуазель Клотильду, которая требовала от нее, всегда рассуждать логически.
  - Давайте рассмотрим ваше поведение, мадмуазель Александрин, с точки зрения логики, - так, обычно, начинала она свои рассуждения. - Вы хотели сорвать именно этот цветок для вашей матушки, потому что сочли его особенно красивым. Вы не прибегли к услугам Юзефа, так как вам приятно было сорвать его самой. Кроме того, вы считаете, что цветок, сорванный лично вами, вашей матушке получить приятнее, чем тот же цветок, аккуратно срезанный по вашему указанию Юзефом. До сих пор ваши логические построения были, хотя и небезупречными, но в целом верными. Однако, в этих рассуждениях вы не учли, что выбранный цветок отделяет от вас довольно широкая полоса мокрой и грязной травы. Кроме того, вы не подумали, что поскольку данный цветок относится к семейству - к какому семейству мадмуазель Александрин? Мы говорили об этом на уроках ботаники.
  - Розоцветных! Данный цветок, - Сашенька гордо взмахнула зажатым в исцарапанном кулачке стеблем, - относится к семейству розоцветных. Это пунцовая роза, сорт "Королева Виктория", мамин любимый!
  - Но некоторые розоцветные обладают общей особенностью, а именно - наличием шипов. - Гувернантка была терпелива настолько же, насколько неумолима. - И этими шипами, извольте обратить внимание, не только исцарапаны ваши руки, что само по себе недопустимо для приличной девицы, но и порвана оборка вашего милого платьица. Итак, сделаем выводы. Имея с одной стороны ваше, несомненно похвальное желание доставить удовольствие вашей матушке, а с другой стороны плачевный результат в виде испачканных туфелек, порванного платья и исцарапанных рук, как вы оцените свое поведение?
  - Я больше не буду! - жизнерадостно заверила Сашенька, снова взмахнув цветком. Мадмуазель Клотильде оставалось только поднять глаза к небу.
  Впрочем, несмотря на любовь к логическим рассуждениям и несколько утомительную манеру выражаться, девочка вполне ладила с гувернанткой. И сейчас, вспомнив ее наставления она принялась добросовестно рассуждать.
  "Итак, что хорошего ждет меня, если я уеду? Ну, во-первых, новые места, во-вторых, новые люди, в-третьих, новый дом и новая жизнь. А что меня пугает? Во-первых - новые места, во-вторых - новый дом и в-третьих - в-третьих - новая жизнь. М-да... Что-то с логикой сегодня не очень хорошо выходит".
  Сашенька встала, откусила большой кусок того самого орехового пирога, слегка пригоревшего, в общей суматохе и начала шагать по комнате. Правда в крохотной комнатушке это не слишком хорошо удавалось, поэтому было похоже, что она кружится на месте, но с детства Сашеньке лучше думалось во время движения. А если при этом удавалось что-то жевать, то мыслительный процесс становился на удивление эффективным.
  "Попробуем еще раз. Что будет, если я уеду, а мне там не понравится? Тетушка Магдалена либо устроит меня где-нибудь в России, либо поможет вернуться в Польшу и договорится, чтобы меня приняли в какую-нибудь семью здесь.
  Собственно, то же ожидает меня, если я не захочу уезжать. Придется перейти жить в другую семью, привыкать к новым людям. Результат тот же, только рядом не будет тетушки Магдалены... Ну хорошо, а в каком качестве я могу где-либо устроится? Девушка моего возраста, со скромным домашним образованием и при отсутствии денег имеет не слишком богатый выбор - гувернантка, няня, экономка, компаньонка при пожилой леди - пожалуй и все.
  Но поскольку у меня совсем нет такого опыта, то к детям меня вряд ли подпустят. Для экономки я, пожалуй, тоже слишком молода - будет очень сложно вызывать должное уважение у хозяев и у прислуги, хотя с чисто технической стороной дела я бы справилась", - Сашенька подумала и честно добавила, - "если, конечно дом не слишком большой и не устраиваются все эти балы и приемы. Хотя, ведь и этому всему можно научиться. Но в любом случае, самым реальным остается вариант стать компаньонкой.
  Правда тогда совсем непонятно, зачем искать приятную пожилую даму, с которой мы должны еще понравиться друг другу, если у меня уже есть дама, с которой мы прожили много лет и с которой я совершенно не хочу расставаться. Кроме того, тетушке Магдалене будет очень сложно свернуть все дела здесь и добраться до своей сестры. Конечно, она уверена, что раз решение принято, она за пару дней соберет сундуки и будет готова ехать!"
  Сашенька фыркнула. При всей нежности, которую она испытывала к своей опекунше, девушка давно пришла к выводу, что практические вопросы лучше решать самой. Она потянулась за бухгалтерской книгой, раскрыла ее и забормотала, делая пометки:
  - Так, кому мы должны? Ага, и не забыть, что не получен еще счет от аптекаря... И надо присмотреть подарки... Узнать расписание поездов... интересно, сколько времени ехать от Варшавы до Москвы?.. Так, дом надо выставить на торги вместе с меблировкой...
  Когда панна Магдалена утром спустилась к завтраку, Сашенька ждала ее с готовым "Планом ликвидации всех финансовых дел панны Домбрович в Польше и переезда ее в Россию".
  
  Подготовка к отъезду заняла почти три недели и все это время прошло в страшной суматохе. Двери, не только комнат, но и шкафов, стояли нараспашку. Самые неожиданные вещи оказывались в самых неожиданных местах. Платья, снятые с вешалок и разложенные по постелям - это еще был не беспорядок, это выглядело почти нормально. Но на пороге спальни вдруг могли обнаружиться сваленные кучей башмаки, большинство из которых были безнадежно изношены, а шагнув в гостиную, непременно надо было посмотреть себе под ноги, чтобы не наступить на какую-нибудь из книг или безделушек, в изобилии валяющихся по полу. Казалось, что по всем углам, составленные одна на другую, громоздятся шляпные коробки, грозя обрушиться на неосторожного человека. Раскрытые сундуки словно нарочно были поставлены так, чтобы об них, как можно больнее, ударилось как можно больше народа. И, надо сказать, что ни один из посетителей, пришедших засвидетельствовать свое почтение панне Домбрович и пожелать ей доброго пути, не ушел без синяка. Тех, кто умудрялся увернуться от чудовищ, выставленных в коридоре и на узкой лестнице, на входе в гостиную поджидал маленький сундучок, высунувший свой обитый железом край так коварно, что гость, пока не налетал на него, даже и представить себе не мог, какой опасности подвергается. Тем не менее, все знакомые панны Магдалены сочли своим долгом навестить ее перед отъездом. Это было очень трогательно и приятно, но абсолютно исключало участие старшей хозяйки в сборах.
  Впрочем, Сашенька прекрасно справлялась со всем сама. Она придирчиво перебирала вещи, которые охапками приносила растрепанная Малгося, и укладывала то, что признавала достойным. На случай, если упакованная вещь вдруг понадобится, все сундуки были пронумерованы и составлена полная опись содержимого каждого. То же, что решено было оставить, сразу забирала добрейшая пани Рокоцкая. Вдова адвоката охотно взяла на себя организацию раздачи вещей нуждающимся.
  Кроме того, Сашенька занималась оформлением документов и оплатой счетов; необходимо было так же позаботиться о билетах, об удобствах в дороге и еще о миллионе разных мелких дел.
  Единственное, о чем ей не пришлось задумываться, это о провизии. Пани Пластицкая не выходила с кухни, заготавливая "паненкам" в дорогу такое количество жареных цыплят, различных паштетов, пирогов, копченого мяса, домашнего хлеба и специальных, по особому рецепту сделанных "нечерствеющих" пряничков, что этой еды хватило бы, соберись они пару раз обогнуть землю по экватору.
  При всем этом, самый сложный вопрос - с домом, к счастью, решился самым простым и выгодным способом. В одном из соседних семейств как раз ждали приезда пожилой родственницы, выразившей желание обосноваться в этих краях, поближе к родне, но на достаточном удалении, чтобы не утомлять их и не утомляться самой. Небольшой, но аккуратный, в хорошем состоянии домик панны Домбрович, вполне отвечал всем выдвинутым условиям, а полная меблировка только увеличивала его удобство. Кроме того, при доме оставался небольшой штат прислуги - повариха и ее муж, объединявший в своем лице сторожа, дворника, садовника и чернорабочего на кухне. Своей горничной панна Домбрович предложила свободу выбора, ехать или оставаться, но та с негодованием отвергла даже возможность обсуждения перехода к другой хозяйке.
  - Я сорок лет присматриваю за вами, панна Магдалена, - твердо сказала Малгося, - и не думайте, что я отпущу вас одну, скитаться по России без присмотра!
  Наконец настал день, когда большие сундуки были отправлены на станцию и сданы в багаж, маленький сундучок и два саквояжа заполнены вещами, которые должны быть в дороге под рукой, а "походная" корзина с крышкой, стараниями поварихи набита вкусной едой. И тетушка Магдалена, Сашенька и Малгожата, отправились в путешествие, провожаемые слезами и добрыми пожеланиями пани Пластицкой.
  Эти три недели Сашенька была слишком занята, чтобы задумываться о чем-либо. Она собирала вещи, но в голове девушки не задерживалась мысль, для чего, собственно, она их собирает. Продажа дома и покупка билетов на поезд, отправка багажа на вокзал - Сашенька занималась всем этим, но механически, не вспоминая, что вся эта работа делается с определенной целью. Словно, когда все нужное будет упаковано, а лишнее вывезено из дома, она сядет, оглядит с удовлетворением запертые сундуки и скажет себе:
  - Да, эта работа сделана хорошо.
  О том, что цель была, девушка вспомнила только в наемной карете, по дороге на вокзал. Она уезжает. Теперь, каждый шаг запряженных в карету лошадей, удалял ее от места, где она выросла, где была счастлива, где похоронены ее родители. Неторопливо ступающие лошади уносили ее от пани и пана Пластицких, которые всегда были так добры к ней, от пани Рокоцкой, от остальных знакомых... Право же, у нее их совсем немного, но там, куда она едет, там она ведь и вовсе никого не знает! Сашенька даже не воспользовалась возможностью полюбоваться напоследок прекрасными улицами Варшавы, города в котором она выросла и которого практически не знала. Вместо того, чтобы, не отрываясь, смотреть в окна кареты, как это делали тетушка Магдалена и Малгожата и стараться запомнить, как можно больше, она расслабилась, откинувшись на жесткую спинку диванчика и прикрыла глаза. Ее спутницам показалось, что девушка задремала и они, оживленно обменивавшиеся впечатлениями (и панна Домбрович и ее горничная тоже давно не покидали домика на окраине, так что теперь обе с большим интересом разглядывали новой постройки дома), перешли на шепот. Но Сашенька не спала, она просто была в панике и, как кролик замирает перед удавом, замерла перед начинающейся для нее новой, непредсказуемой жизнью.
  Впрочем, Варшавский вокзал, с его обычной сутолокой, привел ее в чувство. Боишься ли ты чего-то и чего именно, это никому не интересно, тут кипит своя жизнь. И если ты собираешься забиться в уголок и зажмуриться... что ж, дело твое. Но далеко ты, таким образом, не уедешь.
  Сашенька посмотрела на свою опекуншу и поразилась произошедшей в ней перемене. Тетушка Магдалена, которую она привыкла считать совершенно неприспособленной к каким-либо активным действиям, была непривычно оживлена и энергична. Она отдала Малгосе билет и маленький кошелечек, потом указала ей что-то в стороне и отдала приказание, которого девушка в общем шуме не сумела расслышать. Горничная кивнула, сделала несколько шагов и исчезла в толпе. Сашенька ахнула и схватила тетушку Магдалену за руку. Ей было неловко, что она ведется себя словно маленькая девочка, но никакие силы на свете не смогли бы сейчас заставить ее выпустить маленькую сухую ладошку. "И вообще, - мысленно утешала себя она, - тетушка Магдалена с Малгосей немало поездили по свету в свое время. Пусть прошло много лет, но все равно, они обе знают, что надо делать и как себя вести. А я... я и в центре Варшавы едва ли не впервые оказалась. Что уж говорить о железной дороге! Разумеется, мне страшно. Наоборот, было бы странно, если бы я не боялась."
  Народу было так много, что девушка была уверена - им с тетушкой придется проталкиваться сквозь толпу, но оказалось это не так. Да, люди шли во всех направлениях, однако при ближайшем рассмотрении, это движение оказалось настолько упорядоченным, что пройти в зал первого класса не составило никакого труда. В небольшом зале, Сашенька, невольно заинтересовавшись, стала разглядывать пассажиров. Она старалась найти в их лицах и фигурах признаки того страха, которым была охвачена сама, и не находила.
  Люди, как люди: и выглядели и вели они себя совершенно обыкновенно. Мужчины в мягких фетровых шляпах, женщины в практичных дорожных костюмах, многие под вуалью. Посреди зала -большой стол, заваленный багажом. Носильщики в непрерывном движении: забирают одни чемоданы и баулы, и тут же приносят другие. Ровный гул, стоящий в зале, как всегда бывает, если в помещении негромко разговаривают одновременно человек двадцать, действовал успокаивающе.
  - Малгося найдет носильщика и проследит, чтобы вещи на место доставили, а мы здесь звонка подождем, - объясняла ей, тем временем, тетушка Магдалена. Она посмотрела на свою руку, которую Сашенька, по-прежнему, не отпускала и снисходительно улыбнулась. - Не бойся, деточка, мы с Малгосей опытные путешественницы, так что все будет хорошо. Лучше посмотри, сколько здесь народу! На нашей улице за месяц столько не встретишь!
  Сашенька кивнула и послушно продолжила глазеть по сторонам. Впрочем, для неизбалованной развлечениями девушки, это действительно было интересно.
  Вот молодой человек у окна держит перед собой развернутую газету - лениво водит глазами по строчкам, время от времени поднимая голову и оглядывая зал. Не найдя ничего любопытного и в зале, снова утыкается в газету. Рядом с ним, двое пожилых мужчин увлеченно беседуют о чем-то веселом. На широком диване устроилось небольшое семейство - отец, мать и ребенок, закутанный так, что и не поймешь, мальчик это или девочка. Родители, похоже в ссоре, не разговаривают, даже смотрят в разные стороны. Ребенок чувствует напряжение между ними, грустно сидит рядом с матерью, прижимая к груди тряпичного зайца с одним, наполовину оторванным, ухом. Высокий старик, с роскошной седой бородой, уже несколько раз вытаскивал из жилетного кармана большие, в форме луковицы золотые часы, смотрел на них, раздраженно, с громким щелчком закрывал крышку и снова убирал в карман.
  В самом углу, близко сдвинув стулья, сидят трое - бледная худая дама и, по обе стороны от нее два, средних лет, пана. Тот, что слева, в золоченом пенсне и заметными, пушистыми бакенбардами, говорит ей что-то с натянутой улыбкой. Женщина слушает его, опустив голову, а второй пан, с тонкими черными усиками над верхней губой, морщит лоб и отворачивается. Тот, что с бакенбардами, встает, делает шаг в сторону, выжидательно смотрит на него. Второй морщится еще сильнее, нехотя встает. Теперь они говорят между собой и, судя по коротким взглядам, которые оба бросают в ее сторону, речь идет о женщине. Губы усатого недовольно кривятся, но он согласно кивает. Лицо пана с бакенбардами светлеет, он оборачивается и смотрит на женщину, которая по-прежнему сидит, не поднимая головы.
  В этот момент раздается звонок. Старик с часами вскакивает, хватает свою палку и первым устремляется к дверям. Остальные тоже встают со своих мест, начинается общее движение.
  - Пойдем и мы, - тетушка Магдалена потянула Сашеньку за руку.
  Девушка послушно поднялась, но уже в дверях не выдержала, оглянулась. Она увидела, что пан с бакенбардами целует руку женщине, щеки которой слегка порозовели. Усатый, заложив руки за спину, отвернулся от них и смотрит в окно.
  "Словно какая-то драма разыгрывается, - подумала Сашенька, - только жаль, ничего не понятно."
  
  Путешествие оказалось совсем не таким тяжелым, как боялась Сашенька. Отдельное купе в дамском отделении спального вагона первого класса оказалось вполне удобным, а служащие железной дороги любезными и услужливыми. Тетушка Магдалена и Малгожата сравнивали впечатления от прежних своих поездок с тем, что видели теперь, и выходило, что сейчас все устроено гораздо лучше.
  На крупных станциях можно было выйти прогуляться. Сашенька специально ходила смотреть на товары, которые в изобилии предлагались местными жителями - там были домашние пироги, квас, глиняные свистульки, моченые яблоки, семечки, лыковые короба, мед, вырезанные из дерева фигурки, соленые огурцы еще великое множество всякой всячины. Она приценивалась, находила все просто неприлично дешевым и ничего не покупала.
  Всю дорогу тетушка Магдалена не умолкала. Когда она устала сравнивать порядки на железной дороге прежней и нынешней, сделав окончательный и решительный вывод, что за прошедшее время, этот способ путешествия стал "гораздо удобнее и приличнее", то просто сменила тему. Теперь она, без всякого порядка, перескакивая с одного на другое, снова рассказывала Сашенька и Молгосе историю "этого неожиданного безумства Юлии", вспоминала "милого маленького Митеньку", который так любил ее, что всякий раз умолял ее остаться с ними насовсем, забавно изображала, как Юлия и Федор сердито выговаривали ей за то, что она слишком балует малыша.
  Малгожата, под рассказы о событиях, большинство которых проходили на ее глазах, быстро начинала дремать, а Сашенька слушала, затаив дыхание. Она пыталась представить себе эту незнакомую женщину - графиню Юлию Казимировну Сотникову - хозяйку дома, в котором ей предстоит жить; сам дом; малыша Митеньку... Господи, как все-таки было страшно!
  - ... и вот на этом то балу они и познакомились, - продолжала свой нескончаемый монолог панна Домбрович. - Юлия потом говорила мне, что влюбилась в него с первого взгляда. Вот уж чего я никогда не могла понять! Не представляю, как можно вдруг, ни с того ни с сего, влюбиться в совершенно незнакомого человека! Правда, надо признать, Федор был очень хорош собой, очень, - она покивала головой, нежно улыбаясь, - а Митенька - точная его копия, может даже еще очаровательнее. И потом, они прожили вместе столько лет, и знаешь Сашенька, они были счастливы, по-настоящему счастливы. Не много я знаю пар, которые за долгую жизнь не надоели бы, не устали бы друг от друга. А Юлия с Федором... Когда они были рядом, у них всегда были такие лица... светящиеся. Это смешно, но даже когда они ссорились было видно, как они любят друг друга. Так что может Юлия и правильно сделала, что приняла тогда его предложение. Хотя все это было очень странно...
  Под бесконечный рассказ тетушки Магдалены, время в пути летело быстро. В Москву они приехали в середине дня и как-то, очень незаметно. Просто деревни, мимо которых проходил поезд, становились все больше, и встречались все чаще, постепенно сливаясь в одну; среди деревянных изб стали попадаться каменные дома, более четко начали выделяться улицы, среди них появились и мощеные. Потом, вдруг, Сашенька обнаружила, что смотрит на извозчичью пролетку, в которой сидит очень толстый важный офицер, в странной мохнатой шапке, и поняла, что они уже давно едут по городу.
  А тут и кондуктор с колокольчиком прошел по проходу, и Малгося засуетилась с вещами, торопливо убирая и запаковывая то, что распаковали в дороге. Поезд замедлил ход, проехал еще немного, сильно дергаясь, словно никак не мог решить, то ли ехать дальше, то ли пришла пора остановиться. Наконец раздалось громкое шипение, над паровозом в голове поезда поднялись облака пара, и он окончательно встал.
  Пока Малгожата бегала за носильщиком, Сашенька с тетушкой Магдаленой вышли на перрон. Чудесное майское солнце старалось изо всех сил, но все равно, было заметно холоднее, чем в Варшаве. Они зябко ежились в своих жакетах, но в вагон не возвращались - уж очень надоело, несмотря на всю его комфортабельность, тесное купе. Оглядевшись вокруг, девушка пришла к выводу, что Московский вокзал, мало чем отличается от Варшавского - та же суета и сутолока, те же носильщики в форменных фуражках и с бляхами на груди, катят тележки, на которых неаккуратно уставлены чемоданы и сундуки, те же пассажиры... по крайне мере, Сашеньке показалось, что она видела, как среди толпы мелькнул пан с бакенбардами и в золотом пенсне, за которым она наблюдала при отъезде.
  Вернулась Малгося с носильщиком, здоровенным усатым дядькой. Он ловко покидал на тележку их ручную кладь, вывез на площадь перед вокзалом и погрузил на извозчика. Сашенька не видела, какую монетку дала ему тетушка Магдалена, но судя по тому, что дядька сдернул с головы фуражку и, гулким басом, пожелал барыне "доброго здоровья", он остался вполне доволен. Девушка начала было спрашивать про остальной багаж, но тетушка Магдалена остановила ее:
  - Не волнуйся, дитя мое, за сундуками мы пошлем из гостиницы.
  Несмотря на горячее желание поскорее приехать на место, все трое согласно решили остановиться в гостинице, хотя бы до завтра - передохнуть после дороги. Панна Домбрович дала указания извозчику, и они поехали. Ее бодрая деловитость, так же, как и спокойствие Малгоси, очевидно благотворно подействовала на Сашеньку. Хотя девушка все еще старалась держаться поближе к спутницам, но уже перестала нервно хвататься за руку тетушки Магдалены и даже начала с робким любопытством оглядываться по сторонам. Тем более, что тетушка Магдалена поощряла ее, рассказывая всякие забавные истории, связанные с теми местами, по которым они проезжали. И не имело никакого значения, что тетушка понятия не знала, кто был архитектором, построившим то или иное здание, и когда был заложен сад Эрмитаж! Зато она могла рассказать, представители каких фамилий жили в этих домах, по крайне мере десять лет назад, и какие строгие правила поведения для гуляющей публики были в этом саду. Слушая ее, Сашенька совсем развеселилась.
  - Ой, посмотрите! - воскликнула она и взмахнула рукой, указывая на купола небольшой церквушки, мимо которой они проезжали. - Смотрите, сколько птиц! Это ведь галки, правда? Все точно, как в "Евгении Онегине": "Балконы, львы на воротах, и стаи галок на крестах"! Вон, пожалуйста, львы видны, балконов сколько угодно, и галки на месте!
  - Говорят, московские священнослужители посчитали эти строки оскорблением, - немедленно откликнулась тетушка Магдалена, - даже жаловались на господина Пушкина градоначальнику.
  - И что же он?
  - Проехал по городу и заявил, что лично убедился: галки на крестах сидят. Посему, никаких мер к сочинителю Пушкину он принять не может, тот всего лишь описал действительность.
  - Прекрасный ответ! - Сашенька захлопала в ладоши.
  - Кстати, если я не ошибаюсь - это та самая церковь, где Александр Сергеевич венчался с Натальей Николаевной...
  Девушка взглянула на галок с гораздо меньшей симпатией, вздохнула и перекрестилась.
  - А однажды на Тверской, мы повстречались с бухарским эмиром. Это было... когда же это было Малгося? Лет пятнадцать уже прошло, я думаю?
  - Больше, панна Магдалена, не меньше двадцати.
  - Ну, пускай, двадцать. Он приехал засвидетельствовать свое уважение государю императору, по случаю... не помню, по какому случаю, но была какая-то причина. То ли рождение наследника, то ли у него самого наследник родился, в общем, этот эмир приехал в Москву праздновать. Мы с Малгосей специально пошли смотреть на процессию и, честное слово, не пожалели. Это было зрелище, доложу я тебе! Самого эмира мы, правда не разглядели, он в карете ехал...
  - Что же он, даже не показался, даже в окошечко не выглянул? Не кивнул, рукой не помахал?
  - Почему, он все делал, как положено. И рукой махал, и кивал, - тетушка Магдалена живо изобразила жесты, которые двадцать лет назад делал проезжавший по Тверской бухарский эмир, - но много ли разглядишь издалека, да через окошечко. Мы ведь со стороны смотрели, ближе побоялись проталкиваться.
  - Очень уж большая толпа собралась, мы боялись, что затопчут, - пояснила горничная.
  - Зато свиту видели, во всех подробностях, - продолжала тетушка Магдалена. - Все в чалмах, в халатах каких-то чудных, золотом и серебром вытканных, и драгоценными камнями обвешаны с ног до головы! А уж оружие изукрашено! У каждого на поясе сабля и кинжал, так и горели на солнце золотом, да каменьями. И сапоги не простые. Носки длинные, вверх загнуты, как только бухарцы эти умудряются ходить и не падать? А цветом красные и тоже золотом отделаны - в жизни я больше такой необыкновенной пестроты не встречала, словно стая птиц райских! И еще три закрытых возка ехало, под особой охраной, так говорили, что там он свой гарем вез.
  - Как интересно... - прошептала Сашенька.
  Тетушка Магдалена неожиданно прыснула:
  - А Малгося недовольна осталась! Они, видишь ли, все на лошадях ехали, а она рассчитывала на слонов посмотреть, в крайнем случае, на верблюдов.
  - Конечно, очень обидно было, - подтвердила Малгожата. - Уж если ты бухарский эмир, так будь любезен, езжай на слоне. А то собрались посмотреть, а смотреть-то и не на что.
  - Как же, а свита? А гарем? - не согласилась девушка.
  - Гарем мы не видели, только разговор был, что эмирских жен в тех трех возках везут. А свита... что в них? Люди и люди. Только и интересу, что одеты не по-нашему, пестро. Так у них свой обычай. Не на что там было смотреть. Да и говорить не о чем. Вы, панна Магдалена, расскажите лучше, как по той аллее тигра бежала.
  - О, это была ужасная история! - тетушка Магдалена с легкостью сменила тему. - Только на свободе оказался не "тигра", как ты, Малгося, выражаешься, а лев. Представляешь, Сашенька, не знаю, что уж там в зоопарке произошло - то ли сторож напился пьян и плохо запер клетки, то ли злоумышленник какой был, но самый старый, самый большой лев сумел выбраться...
  
  В просторный вестибюль гостиницы "Дюссо", тетушка Магдалена вошла первой. Пока Сашенька разглядывала просторный светлый холл - ковровая дорожка ведет прямо к высокой стеклянной двери, мягкие короткие диванчики стоят вдоль стен и около каждого пальмы в кадках, в углу висит зеленая бархатная штора, а рядом стойка портье, на которую облокотился плешивый толстяк лет пятидесяти с гладко выбритым лицом - пожилая дама уверенно направилась к стойке. Толстяк, выпрямился ей навстречу, заученно улыбнулся, и с таким же заученным радушием произнес на одном дыхании:
  - Добрый день сударыня, рад служить, какие нумера желаете?
  - Добрый день, Петр Николаевич. Мои обычные апартаменты свободны? - поскольку немедленного ответа не последовало, тетушка Магдалена удивленно приподняла брови. - Голубчик, да что же вы на меня так смотрите, неужели не узнаете? Малгося, как тебе это нравится? Петр Николаевич нас узнавать не желает!
  Щеки толстяка порозовели, он внимательно посмотрел на горничную, перевел взгляд на маленького роста старушку, стоящую перед ним, ахнул, хлопнул себя по лбу и воскликнул:
  - Госпожа Домбрович! - его дежурная улыбка сменилась искренней радостью. - Сколько же лет вы нас не посещали!? Барышня Малгожата, мое почтение! Ах, право слово, не чаял вас еще увидеть! И совершенно не изменились, совершенно! Сколько же? Ведь лет десять уже, наверное, не бывали у нас?
  - Около того, мой друг, - снисходительно кивнула тетушка Магдалена.
  - К сестрице вашей направляетесь, в Родники? Вот радость-то для них будет! Их светлость, когда в Москве бывают, тоже всегда у нас останавливаются, по вашей, так сказать, рекомендации. Жаль только, редко они приезжают, все больше у себя в имении проживают. А вы как рассчитываете, задержаться здесь, или поторопитесь госпожу графиню обрадовать?
  - Потороплюсь обрадовать. Только отдохнем после поезда, переночуем, а завтра утром дальше поедем.
  - Конечно, конечно! Виданое ли дело, десять лет с сестрицей не видались! Или даже больше. Вот уж соскучились, наверное! И устали, дорога-то длинная! Шутка ли, тыщу верст на паровозе! А ведь у нас новости - апартаментов, что вам так нравились, нету больше. Мы горели три года назад, всего правого крыла лишились. Но теперь отстроились, право слово, лучше прежнего. Сейчас я вас устрою, нумера, как для вас приготовлены! Вещички ваши в коляске?
  Перт Николаевич колобком выкатился из-за стойки, подбежал к дверям, выглянул, махнул извозчику:
  - Выгружай!
  Дернулся было сам выскочить на улицу, но тут заметил Сашеньку, скромно прячущуюся за широкой спиной Малгожаты. На одно мгновение задержал на девушке взгляд и, за это короткое мгновение, успел оценить ее положение.
  - А барышня с вами будет? Воспитанница ваша, госпожа Домбрович? - не дожидаясь утвердительного ответа он поклонился девушке: - Позвольте представиться: многолетний бессменный управляющий отеля "Дюссо" и искренний почитатель достоинств госпожи Домбрович, Сверчков Петр Николаевич. Буду счастлив, если вы, по примеру благодетельницы вашей, выберете "Дюссо" постоянным, так сказать, местом проживания при посещениях первопрестольной.
  Сашенька осторожно покосилась на "благодетельницу", не совсем понимая, как себя вести с этим человеком и, получив ободряющий взгляд, деликатно наклонила голову:
  - Александра Владимировна Тулешова. С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством... при случае.
  Петр Николаевич повернулся всем телом к тетушке Магдалене и восхищенно закатил глаза:
  - Красавица ваша барышня, право слово, красавица. Чистый алмаз!
  - Да у вас, Петр Николаевич, все красавицы, - смеясь ответила тетушка Магдалена. - Помнится, вы и меня красавицей величали, и Малгосю.
  - Ваша красота, - ничуть не смутившись, ответил толстяк, - как и барышни Малгожаты, нетленна и, так сказать, увековечена. А у Александры Владимировны краса девическая, расцветающая и посему вызывающая непременный восторг! - без всякого перехода, он слегка приподнял голову и позвал, словно в пространство: - Василий!
  Из-за зеленой портьеры немедленно появился здоровенный детина в маловатой ему форменной куртке с блестящими пуговицами.
  - Багаж госпожи Домбрович в восемнадцатый нумер доставишь, да поаккуратнее! - приказал ему Петр Николаевич. Детина молча кивнул и, выйдя на улицу, тут же вернулся с сундучком, который нес так легко, словно это была пуховая подушка. Сверчков указал на стеклянную дверь, с легким поклоном пригласил женщин, - пожалуйте за мной. Нумера, право слово, отличные, не хуже, чем в Париже бывают! Из Санкт-Петербурга архитектора выписывали, когда погорелое крыло отстраивали, так хозяин так сразу ему и приказали, что бы было, точь-в-точь, по-парижски.
  "Восемнадцатый нумер", в который проводил их Петр Николаевич, действительно был хорош - две уютных спальни и небольшая, но очень светлая гостиная. Резная, орехового дерева мебель, пушистый, песочного цвета ковер на полу, такого же тона, но чуть посветлее, шторы на окнах, все очень просто и элегантно. Сверчков просиял, когда тетушка Магдалена выразила удовлетворение, а на вопрос, где им лучше пообедать, настоятельно рекомендовал ресторан при гостинице, сказав, что "повар, французской нации, хотя и каналья страшная, но в смысле продуктов питания - настоящий кудесник".
  Тут же решился и волновавший Сашеньку вопрос с багажом. По первому слову тетушки Магдалены, Петр Николаевич заверил, что пошлет человека с телегой, забрать вещи со станции и сразу же отправит их в имение Сотниковых, пообещав, что багаж прибудет на место чуть ли не раньше самих хозяек. После чего забрал квитанцию, пожелал приятного отдыха и удалился.
  На самом деле, Сашеньке, конечно хотелось бы сейчас, не обращая внимания на усталость, пойти прогуляться, побродить по московским улицам, но идти одна она просто боялась. А просить тетушку Магдалену или хотя бы Малгосю... нет, невозможно. Все-таки обе они были гораздо старше и отдых им был просто необходим. Так что, даже не заикнувшись о своем желании, она умылась, переоделась и спустилась с тетушкой Магдаленой в ресторан. Цены неприятно поразили ее - Сашенька успела привыкнуть к невероятной дешевизне продуктов на станциях и цифры, прописанные в меню против названий блюд, показались ей несообразными. Даже с учетом того, что предлагались не домашние пироги, испеченные неграмотной бабой, а деликатесы, изготовленные "кудесником, поваром французской нации". Девушка тихо порадовалась, что завтра они уже уедут. Сегодняшний поздний обед вполне можно будет посчитать одновременно и за ужин, а завтра... ну, если выехать пораньше, то можно обойтись без завтрака. Погрызть какого-нибудь печенья в дороге, да и "нечерствеющие прянички" пани Пластицкой, кажется, еще остались. В любом случае, не платить же снова такие деньги всего лишь за еду!
  Когда они вернулись в номер, тетушка Магдалена заявила, что ей просто необходимо прилечь. Сашеньке ничего не оставалось, кроме как последовать ее примеру. Впрочем, оказалось, что это было самое разумное решение - едва она успела опустить голову на подушку, как глаза ее сами собой закрылись и девушка крепко заснула.
  Утром все трое встали отдохнувшими, посвежевшими и еще раз дружно согласились, что эта остановка в Москве была им просто необходима. Потом, вопреки робким намекам Сашеньки, плотно позавтракали и пошли осмотреть дорожную карету, которую нанял для них заботливый Петр Николаевич. Карета была не слишком изящная, зато просторная, чистая и удобная, то есть вполне годилась для того, чтобы доставить путешественниц в Родники. Молчаливый Василий погрузил вещи, тетушка Магдалена расплатилась, поблагодарила Сверчкова, выслушала от него очередную порцию комплиментов и заверений в вечной преданности и присоединилась к уже устроившимся на мягких подушках Сашеньке и Малгожате. Воодушевленные близким завершением путешествия, они двинулись в путь.
  Ехали не быстро, да и кучер не слишком хорошо знал дорогу, так что до места добрались уже к вечеру. Тетушка Магдалена и Малгожата, укачавшиеся на тряской дороге, дремали, Сашенька рассеянно смотрела по сторонам. Ей уже успели прискучить луга и поля с редкими рощицами, среди которых вилась дорога. Не то, чтобы она не находила в них никакой красоты, вовсе нет! И луга, и рощицы были очень живописны и в любое другое время она с удовольствием любовалась бы ими, но не теперь. Очень уж хотелось побыстрее добраться до имения Сотниковых, увидеть дом, где ей предстояло жить, а главное, саму графиню. Тетушка Магдалена, конечно, ручалась, что ее сестра примет Сашеньку, как родную, но кто знает... Ох, может быть было бы лучше, если бы карета, поскрипывая, ползла и ползла по дороге, бесконечно, и никогда не приехала к Сотниковым!
  Но, бесконечных путешествий не бывает. Тетушка Магдалена встрепенулась, посмотрела вправо, влево, оглянулась назад и потеребила Малгосю за плечо:
  - Просыпайся! По-моему, мы подъезжаем. Посмотри, вон тот лесок, справа, это же тот самый, где ты белые грибы собирала?
  Горничная выпрямилась, коротко зевнула, энергично потерла ладонями щеки, чтобы побыстрее проснуться и добросовестно вгляделась в лесок, на который указывала маленькая ручка ее госпожи.
  - Похоже, - согласилась она. - Если за этой горушкой будет развилка дороги, то значит, точно подъезжаем.
  Карета неторопливо обогнула небольшой холм и развилка явилась. Одна дорога прямо уходила к большой, явно небедной деревне. Крепкие бревенчатые избы, множество надворных построек, домашняя птица, свободно бродящая между ними, все это говорило о достатке местных жителей.
  Другая дорога резко поворачивала направо, огибая ухоженную березовую рощу, явно не природным путем выросшую, а, судя по тому, какими ровными рядами стояли деревья, высаженную человеческими руками. За рощей был уже виден барский двор с чугунной, кованой оградой. Дорога подбегала к самым воротам, которые были открыты, дальше делала широкую петлю, подходя к самому крыльцу двухэтажного каменного дома, оставляя внутри кольца густой, уже ярко-зеленый и аккуратно подстриженный газон. Кроме газона, тщательно распланированных клумб и беседки, обсаженной кустами сирени, перед фасадом ничего больше не было. Сад начинался уже за домом, а еще дальше угадывались амбар, конюшни, сараи и прочие хозяйственные постройки.
  Кучер молодцевато свистнул, хлестнул лошадей, карета бодро прокатилась по двору и остановилась точно перед крыльцом. Тут же, откуда-то сбоку, выскочила девчонка в мятом сарафане и с повязанной голубым платочком головой, всплеснула руками, крикнула что-то непонятное и юркнула в дом.
  Кучер захохотал ей вслед, спрыгнул с козел и распахнул дверцу кареты:
  - Извольте, барыня, приехали.
  - Ну что ж, - тетушка Магдалена первая ступила на подножку, - приступаем к церемонии встречи, - и подмигнула Сашеньке.
  А встреча получилась восхитительной! Не успели они выбраться из кареты, как доме уже поднялась суматоха, какая всегда бывает при приезде желанных гостей. Казалось, все обитатели особняка сбежались радостно приветствовать их, помочь подняться на высокое крыльцо, проводить в гостиную. Немолодые лакеи мгновенно унесли куда-то багаж, а пожилые горничные хлопотали вокруг путешественниц, усаживая поудобнее и пытаясь напоить лимонадом. Неожиданно Малгожата издала радостный визг и кинулась на шею одной из женщин. Та не отставала в проявлении своего восторга. Растроганная тетушка Магдалена шепнула Сашеньке:
  - Это Марыся, личная горничная Юлии. Они с Малгосей были подругами, еще когда Юлия жила дома.
  Тут появилась сама хозяйка дома - графиня, Юлия Казимировна Сотникова. Она была еще меньше ростом, чем сестра, зато гораздо полнее. И снова были объятия и слезы радости. Очень скоро графиня обратила внимание на скромненько притихшую Сашеньку. Продолжая левой рукой обнимать тетушку Магдалену, она протянула правую девушке:
  - Это и есть твоя воспитанница? Да она просто прелесть! Такая молоденькая и такая хорошенькая! Дорогая моя, я просто счастлива, что вы решились приехать! Ой, мы теперь устроим такую веселую жизнь, правда Магдалена?
  - Юлия, душа моя, - попыталась остановить ее сестра, - не забывай, что Сашенька много лет прожила со мной и боюсь ее представления о веселой жизни немного отличаются от твоих.
  Графиня быстро поцеловала ее в щеку и, смеясь, снова обратилась к покрасневшей девушке:
  - Дитя мое, если развлекаться вас учила Магдалена, то думаю верхом самого разнузданного веселья является вечерняя партия в пикет. Дорогая, вас ждет масса нового и неожиданного, я полагаю вы будете потрясены, узнав, как много способов развлечься помнит такая старуха, как я!
  Юлия Казимировна кокетливо подмигнула и торжественно провозгласила:
  - А теперь девочки, марш в свои комнаты - часа вам должно хватить. Приведете себя в порядок и через час спускайтесь на ужин. Магдалена, ты обратила внимание, что Луиза уже давно умчалась в свое царство, так что, я думаю, с ужином она превзойдет себя, ты ведь всегда была ее любимицей!
  - Но подожди, Юлия, а где же Дмитрий?
  - Ой, ну мы же ждали вас не раньше, чем через три дня! Он уехал в Москву по делам, чтобы вернуться к вашему приезду. Вот завтра будет для него сюрприз! Но твое любимое кресло он уже притащил в библиотеку, на всякий случай... Ну все, марш, марш в свои комнаты, и чтобы через час были готовы.
  Сразу две пожилые горничные проводили Сашеньку в отведенную ей комнату и предложили помощь. Очень вежливо она объяснила, что привыкла обслуживать себя сама и отослала их. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Сашенька, занимавшаяся разборкой вещей, повесила в шкаф платье, которое в этот момент держала в руках и открыла дверь. Перед ней стояла графиня.
  - Ну-с, барышня, чем вам не угодили Наталья с Ариной? - весело поинтересовалась она.
  Сашенька растерялась:
  - Что вы, пани Юлия, это было так любезно, но я действительно не привыкла... У меня, наверное, никогда не было горничной, если только очень давно, в детстве... но это наверно была не горничная, а няня...
  - Так, так... - Юлия Казимировна обняла Сашеньку за талию и подвела к окну, - давай-ка сядем девочка.
  Они присели на низкий удобный диванчик и графиня, немного подумав заговорила:
  - Ну что ж, раз ты привыкла сама одеваться и следить за своей одеждой, никто не станет отбирать у тебя это право. Но мне хотелось бы знать, что еще ты предпочитаешь делать сама?
  - Я... Понимаете, пани Юлия, у нас было очень мало прислуги, только для самой грубой работы... Так что я... практически все привыкла делать сама.
  - Ясно. Боюсь моя дорогая, от некоторых привычек тебе придется отвыкать. Видишь ли, у нас довольно немолодой штат прислуги, в основном люди работают по много лет, привыкли к своим обязанностям и довольно ревниво к этому относятся. Я сумею им объяснить ваше желание самой одеться или развесить платья, - Юлия Казимировна указала на открытый шкаф. - Но, если они увидят вас в гостиной, вытирающей пыль, им это будет неприятно. А с Луизой, нашей поварихой - она у нас француженка, женщина нервная, темпераментная... так вот, с ней просто случится припадок, если вы попробуете замесить тесто или нарезать овощи. Это не значит, разумеется, что ты не можешь зайти на кухню, чтобы обсудить рецепт или меню обеда, - она улыбнулась и погладила растерянную девушку по руке. - Я надеюсь у тебя нет привычки стирать свою одежду?
  - Нет, - Сашенька покраснела. - Раз в неделю к нам приходила прачка из деревни.
  - Прекрасно. Договоримся так - прислуга не будет надоедать вам, но и вы не будете пытаться перехватить у них работу, хорошо? Ну разве что можешь иногда сама зашить какой-нибудь распоровшийся шов на платье.
  - О, конечно, я... Но у меня ведь тоже должны быть какие-то обязанности?
  - Милочка моя! - графиня расхохоталась и встала, - я намерена теперь передать тебе как можно больше своих обязанностей, у тебя их будет просто море! Представляешь, как мне, в моем возрасте нравится, когда Луиза в семь утра будит меня, чтобы спросить, "нельзя ли заменить отварную рыбу с грибным соусом к завтраку на рыбу, запеченную с грибами"? Да еще начинает мне объяснять причину! Вот тебе первая обязанность. Так что имей в виду, я сегодня же скажу Луизе, что все эти вопросы теперь будешь решать ты.
  - Но я... - Сашенька была просто ошеломлена.
  - Спокойно, моя девочка, если ты управлялась с хозяйством в доме моей сестры, я не вижу никаких затруднений для тебя здесь. Все будет даже гораздо проще, поверь мне. Не задерживайся. Наталья принесла воду для умывания, и я надеюсь, что ты позволишь ей делать это и впредь. Мне было бы неприятно видеть, как ты бегаешь по лестницам с кувшином. Умойся, переоденься и спускайся к ужину.
  Юлия Казимировна потрепала девушку по плечу и вышла. Сашенька растерянно засуетилась - схватила расческу, провела раз по волосам, бросила, распечатала мыло и начала умываться, потом стала искать полотенце, перерыла ворох вещей и увидела его приготовленным рядом с кувшином. Она рассердилась на себя. "Собственно, из-за чего паника? Мне очень понравилась пани Юлия и похоже, это взаимно, - девушка усмехнулась, вспомнив, как та все время сбивалась с вежливого "вы" на гораздо более сердечное "ты". - Вряд ли будет сложно найти общий язык с нервной Луизой. И остальные "обязанности" наверняка вполне мне по силам. Так что сосчитай до семнадцати, радость моя, спокойно приведи себя в порядок и спускайся. Вот заставлять почтенных пожилых дам себя ждать - это действительно будет непростительно". Сделав себе этот выговор, Сашенька успокоилась, быстро сбросила дорожный костюм, закончила умывание, накинула простенькое домашнее платье, причесала и заколола волосы и спустилась к ужину раньше всех.
  Юлия Казимировна без стука распахнула дверь в комнату сестры, не говоря ни слова вошла, села и строго посмотрела на нее. Тетушка, Магдалена сидела перед зеркалом в то время, как Малгожата расчесывала ей волосы.
  - Мне уйти, пани Юлия? - спросила горничная, не прерывая равномерного движения щетки.
  - Останься Малгося. Я хочу поговорить со своей сестрой и мне желательно, чтобы ты присутствовала.
  - Я что-то сделала не так? - робко спросила тетушка Магдалена.
  - Да. Ты многое сделала не так. - Голос Юлии Казимировны звенел от возмущения, - ты только посмотри вокруг - разве похоже, что сотня-другая монет имеет для меня значение? Я что, разорила и лишила бы куска хлеба свою семью, если бы немного помогла тебе? Господи, а я-то не могла понять этих твоих глупых отговорок, когда ты перестала приезжать, я даже думала, что мы чем-то обидели тебя!
  - О чем ты Юлия?
  - О чем! Моя родная сестра прозябает в нищете, а я об это не подозреваю! Как ты могла так поступить со мной, с собой, с Сашенькой... девочка обходится без горничной, помогает на кухне, чуть ли не полы моет!
  - Нет, полы она не мыла, для этого приходила специально женщина...
  - Слава богу, - фыркнула Юлия Казимировна. - Ну а если бы у тебя осталось еще меньше денег, ты стала бы мыть полы сама, только бы не просить помощи у меня? Малгося, ну вы то, разумная женщина, как вы могли допустить такое?
  - Ну, пани Юлия, ситуация еще не была критической. - Малгожата была абсолютно спокойна. - Хотя, честно говоря, я действительно уже собиралась написать вам. Даже не ради панны Магдалены, а ради панны Сашеньки - она при том положении вещей совершенно не имела будущего. Но, к счастью, все решилось само собой.
  - Да уж действительно, - графиня поднялась. - Ладно, Магдалена, мы еще поговорим об этом. Малгося, приводите скорей в порядок эту щепетильную панну, которая предпочитает благородство нищеты унижению сестринской помощи и спускайте ее вниз, ужинать. Сашеньку я уже напугала, так что она наверняка поторопилась и ждет нас.
  Ужин был восхитительным. Перенервничавшая Сашенька совершенно не чувствовала голода, когда садилась за стол, но все было настолько вкусно, что она просто не могла остановиться. Тетушка Магдалена от нее не отставала. Юлия Казимировна была очень довольна - она смеялась, поддразнивала "путешественниц", рассказывала какие-то невероятные истории о проказах сестер Юлии и Магдалены в Варшаве, много лет назад. Все было прекрасно, пока Сашенька не почувствовала, что просто-напросто засыпает за столом. Тут же послышался нежный смех хозяйки:
  - Магдалена, душа моя, ты ведь уже спишь! И Сашенька тоже, бедняжка! Девочки, не мучайтесь, отправляйтесь в постель, в конце концов у нас теперь впереди много, много дней, успеем наговориться.
  
  Утром Сашенька по привычке встала рано. Наконец она обратила внимание на комнату, где ее поселили. Это явно была комната для гостей, просторная и светлая, в три раза больше той, что была в их крохотном домике: она была обставлена продуманно и со вкусом, но без малейшего следа индивидуальности. Изящная и в то же время прочная мебель, в углу камин с узорной решеткой, на каминной полке несколько безделушек - фарфоровые статуэтки пастушек с овечками, собачки, сирены, пара хрустальных лебедей - обычный незатейливый набор. Книжный шкаф заполнен едва ли на треть - Сашенька провела пальцем по корешкам. Книги, похоже, были подобраны с расчетом, чтобы любой гость мог найти себе чтение по вкусу. Здесь была пара богословских трактатов на французском, биография Цезаря, несколько любовных романов, новое, она такого еще не видела, издание "Руслана и Людмилы" с иллюстрациями, набор изящно-миниатюрных книжечек стихов - кроме Тютчева, Баратынского, Пушкина и Апухтина, несколько совершенно незнакомых фамилий. Еще там стояли толстый том энциклопедии и огромная книга о соколиной охоте, с прекрасно выполненными гравюрами. На отдельной полке лежала Библия.
  Девушка достала из сундука свою небольшую библиотечку и разместила в шкафу, по-своему переставив книги. Не сказать, что содержимое шкафа сильно увеличилось, но когда она поставила на туалетный столик маленькую шкатулку с немногочисленными ценными для нее вещами, и ларчик для рукоделия, а на секретер свой письменный прибор, комната приобрела, как ей показалось, вполне жилой вид. Сашенька еще немного повозилась с вещами, переставляя какие-то мелочи, потом подошла к окну. Со второго этажа, прекрасно был виден не только подъезд к дому с зеленым колечком газона, но и ворота, снова широко распахнутые (то ли их вообще никогда не запирали, то ли уже открыли с утра), березовая рощица, мимо которой они вчера проезжали и покрытые зеленью холмы. С удовольствием осмотрев этот пейзаж, девушка сделала вывод, что сегодня он нравится ей гораздо больше. Наконец она решила, что довольно сидела взаперти. Не так уж и неприлично рано, вполне можно позволить себе выйти из комнаты и спуститься вниз. Тетушка Магдалена наверняка еще спала. Но что из того? Кто сказал, что нельзя ходить по дому одной?
  Сашенька спустилась в гостиную. Комната была полна солнца, на специальных этажерках по углам стояли большие вазы со свежими цветами, на некоторых лепестках еще дрожали капли росы. На столе возвышалась чудовищных размеров трехъярусная коробка с шоколадными конфетами - тетушка Магдалена долго выбирала самую большую - "маленький Дмитрий так любит шоколад, я всегда ему привозила большую коробку конфет, не будем нарушать традиций...".
  Когда Юлия Казимировна вчера увидела этот традиционный подарок, она одобрительно покивала головой:
  - Прекрасно, Магдалена, просто прекрасно, Дмитрий будет в восторге! - подумала и добавила: - Честно говоря ему довольно давно не дарили шоколад, я как-то упустила это из виду.
  Сашенька подумала, не положить ли рядом коробочку с дюжиной оловянных солдатиков, которых она купила в подарок мальчику от себя, но решила, что будет лучше, если она отдаст их при знакомстве сама.
  Гостиная сияла порядком и чистотой и заняться в ней было решительно нечем. Кроме того, пани Юлия просила не отбирать работу у прислуги. Глянув в окно, Сашенька решила, что прогулка по саду и доставит ей удовольствие и никого не обидит. Быстро подойдя к дверям, она уже взялась за ручку и тут дверь резко распахнулась. В комнату, едва не сбив ее с ног, шагнул человек. Она непременно бы упала, но сильные руки удержали ее.
  - Эт-то что такое? - пророкотал звучный баритон.
  Сашенька подняла голову и ахнула. Или не ахнула. Потом она пыталась вспомнить, сумела она вообще издать какой-нибудь звук, дышала ли, билось ли у нее сердце. Она только смотрела в эти глаза, боже, это было просто наваждение какое-то! Такой синевы просто не могло быть в природе, эти глаза сияли, притягивали к себе, это было... невыносимо.
  - Или, точнее говоря, это кто такое, - молодой мужчина, крепко держа ее за плечи повел обратно в комнату. - Признавайтесь, мадмуазель, кто вы?
  Сашенька честно попробовала ответить, но у нее вырвался только невнятный писк. Незнакомец отпустил ее и отступил на шаг.
  - Вы уверены в этом? - спросил он с веселым любопытством.
  Сашенька вспыхнула. Надо было ответить хоть что-нибудь, желательно умное, в крайнем случае, хотя бы вежливое, но увы... Можно подумать она приехала не из европейского города, а откуда-нибудь... из калмыцких степей!
  Конечно, круг ее общения был довольно узок, но все-таки нельзя было сказать, что она выросла в глуши. И несколько знакомых молодых людей у нее было, но не таких же! Незнакомец был не просто хорош собой, он был возмутительно, непозволительно красив. И дело даже не в невероятных синих глазах, которые, похоже, будут сниться ей до конца жизни. В нем вообще нет ни одного изъяна. Высокий, широкоплечий, густые черные волосы слегка вьются. Черты лица безупречно правильны, словно у греческого бога Аполлона, и уже успел загореть, несмотря на то что лето еще не начиналось. Или это он от рождения такой смуглый? Собственно, какая разница? Главное, что от этого он становится еще более неотразимым. Господи, конечно, Сашенька понимала, что в доме Сотниковых у нее непременно будут новые знакомства, но к общению с такими... нет, с ТАКИМИ молодыми людьми, она решительно не была готова.
  - Дмитрий, прошу тебя, перестань пугать девушку и попробуй, для разнообразия вспомнить о хороших манерах. Хотя наша гостья может в этом усомниться, но я точно знаю, что тебя этому учили в свое время и ты вполне в состоянии вести себя прилично, - стоявшая в дверях графиня говорила очень сухо.
  Улыбка, засиявшая на лице Дмитрия, могла бы затмить самое яркое солнце. В несколько больших шагов он пересек гостиную, бережно подхватил бабушку под руку, подвел к креслу, усадил, поцеловал в щеку. После этого он так же стремительно вернулся к Сашеньке, не менее вежливо устроил ее на небольшом диванчике, галантно склонившись поцеловал руку, обернулся к графине и снова ослепил ее улыбкой:
  - Я прощен?
  Юлия Казимировна безнадежно махнула рукой и обратилась к девушке:
  - Дорогая, позвольте вам представить моего внука - Дмитрий Андреевич Сотников. Дмитрий, это мадмуазель Тулешова, Александра Владимировна, воспитанница твоей тетушки Магдалены... и умоляю тебя, попробуй вести себя прилично хотя бы четверть часа! - Несмотря на строгий голос, графиня смотрела на внука с нежностью.
  - Я буду стараться, - жизнерадостно пообещал Дмитрий. - Мадмуазель Александра, счастлив с вами познакомиться.
  Снова четкий наклон головы, снова его теплые губы коснулись ее дрожащих пальцев. Сашенька, безнадежно пытающаяся взять себя в руки, пролепетала что-то из обязательной программы "поведение хорошо воспитанной барышни при знакомстве с молодым человеком из приличной семьи". Ответная улыбка была уже не ослепительной, а более мягкой, какой-то ... уютной. Ей стало немного легче.
  Тут Дмитрий обратил внимание на коробку, громоздившуюся посреди стола.
  - Что это? - спросил он тихо. - Шоколад?
  Сашенька похолодела от ужаса. Это надо додуматься, привезти в подарок блестящему, полному сил мужчине коробку шоколадных конфет! А хороша бы она была с этими несчастными оловянными солдатиками! Боже, где была ее голова, ведь Дмитрию было четырнадцать, когда Магдалена последний раз гостила здесь ... С тех пор прошло девять лет, значит сейчас ему двадцать три. То, что об этом не подумала Магдалена, это естественно, но она, так гордящаяся своей разумностью и деловыми способностями, как она могла совершить такую кошмарную ошибку?!
  А Дмитрий, как завороженный смотрел на коробку. Его руки замерли над крышкой, не касаясь ее.
  - Бабушка, - прошептал он, и шепот этот прогремел в ушах Сашенька, словно иерихонская труба, - бабушка, тетя Магдалена привезла мне шоколадных конфет, огромную коробку, ты видела? - Молодой человек обернулся, и Сашенька поняла, что он в восторге. Юлия Казимировна пожала плечами:
  - Честно говоря, ее трудно было не заметить.
  Дмитрий присел на край стола, упираясь правой ногой в пол и весело болтая левой. Он снял с коробки крышку и самым внимательным образом стал разглядывать содержимое. Потом поднял голову и провозгласил:
  - Боже, благослови тетушку Магдалену, давно я не получал такого удовольствия! - кинул в рот какую-то шоколадную загогулинку и обратился к Сашеньке: - Мадмуазель Александра, я надеюсь, вы не отказываете себе в сладком и поможете мне в борьбе с содержимым этой коробки? Бабушка и тетя Магдалена не едят шоколад.
  Сердце Сашеньки, только минуту назад вернувшееся на свое место, снова ухнуло куда-то вниз. Девушка начала сердиться. В конце концов, она собиралась жить в одном доме с этим человеком и ей надо научиться не превращаться в желе всякий раз, когда он сочтет нужным взглянуть на нее. Злость вернула девушке дыхание и, махнув рукой на сердце, которое продолжало болтаться неизвестно где, она постаралась одарить Дмитрия самой лучезарной улыбкой:
  - Я ем шоколад тоннами.
  Мягко говоря, это было небольшим преувеличением - с их-то доходами не так часто появлялся в доме шоколад в количестве, достойном упоминания. Молодой человек серьезно взглянул на нее, деловито сгреб коробку со стола и сел на диван, поставив конфеты между ними. Продолжая внимательно изучать содержимое, он предложил:
  - Здесь совсем мало с ягодной начинкой. Если я отдам вам все конфеты с орехами, могу я съесть ягодные?
  Сашенька не менее деловито заглянула в коробку:
  - Тогда шоколадные звездочки мы поделим поровну, и еще я хочу вот эту, в золотой фольге.
  Он кивнул и вручил ей золотистую палочку.
  Все это было как-то ... нереально. Изящная, залитая утренним светом гостиная, она сидит на диване с шоколадкой в руке, а совсем рядом - только руку протяни, прекрасный, словно сказочный принц, мужчина. Он рассказывает о своей поездке в Москву, о делах, пани Юлия что-то переспрашивает... Сашенька не вслушивалась в разговор, она просто впитывала это ощущение спокойствия и доброжелательности, взаимного уважения и любви.
  Каждый раз, когда взгляд Дмитрия обращался к девушке, он улыбался, а у нее перехватывало дыхание. "Не представляю, как можно вдруг, ни с того ни с сего влюбиться в совершенно незнакомого человека!" вспомнила вдруг Сашенька слова тетушки Магдалены. A это оказалось так просто - всего лишь взглянуть в эти несусветные, волшебные глаза, почувствовать тепло этих ладоней на своих плечах, прикосновение этих губ к своей руке... девушка испуганно встрепенулась, но нет, кажется, никто ничего не заметил. Она постаралась как можно более непринужденно вступить в разговор, а вскоре к маленькому обществу присоединилась Магдалена, получив свою долю восторгов от Дмитрия. Сашенька совсем успокоилась, вот только ... показалось ей, или в самом деле, во взгляде пани Юлии, брошенном на нее, мелькнула тень сочувствия?
  
  Прошел месяц. Сашенька привыкла - привыкла к дому, к доброжелательной непринужденности графини, к постоянно возникающим рядом горничным, к ранним прогулкам по саду - она выпросила себе разрешение собирать утренний букет для гостиной. Привыкла к Дмитрию, к этой сладкой боли в груди и перебоям в сердце. А тетушка Магдалена делала все еще более привычным и жизнь в Польше уже казалась такой далекой, словно прошел не месяц, а много-много лет.
  Сашенька остановилась рядом с большим розовым кустом - полураспустившиеся бутоны были особенно хороши. Да, сегодня это будет букет только из роз. Она начала аккуратно перебирать колючие стебли, щелкая маленькими ножницами.
  Пожалуй, единственное, к чему не удается привыкнуть, это ежедневные схватки с темпераментной Луизой, - Юлия Казимировна, как и грозилась, сказала поварихе, чтобы со всеми вопросами та обращалась к Сашеньке. Девушка критически осмотрела охапку роз у себя в руках - ну, пожалуй, еще вон тот бутон, в центре куста, и довольно. Стебель рос неудобно, и она укололась. Посмотрев на выступившую капельку крови, девушка вздохнула, сунула палец в рот и направилась к дому. Да, привыкнуть к сценам, которые устраивает Луиза - это уже за пределами человеческих возможностей.
  Дмитрий стоял у окна и наблюдал за Сашенькой. Он сам не заметил, когда это превратилось в привычку, но каждое утро он смотрел, как она подбирает букет. Ему нравилось угадывать в какую часть сада она отправится, какие цветы выберет. Сегодня особенно хороши были ранние розы, и он улыбнулся, когда девушка остановилась перед кустом, и придирчиво стала его разглядывать. Вот она кивнула и стала срезать цветы. Дмитрий нахмурился: "Что за небрежная девчонка, могла бы надеть перчатки, раз собралась лезть в середину куста. Наверняка, все руки будут исцарапаны; а теперь еще укололась до крови, вот стоит, разглядывает палец... Ну конечно, палец в рот и домой, ну сущий ребенок..." и Дмитрий заторопился вниз, навстречу Сашеньке, этому несносному ребенку, чтобы подуть на палец, отругать, утешить и погладить по голове.
  По вечерам все собирались в библиотеке. Так было заведено еще при Федоре Михайловиче. Он слишком любил жену, чтобы отказываться от ее общества в угоду традициям. И хотя в большинстве домов жены входили в библиотеку только по особому приглашению мужа, Юлия Казимировна проводила там почти столько же времени, сколько сам граф. Она занималась своим рукоделием, он - бумагами, супруги были рядом и были счастливы.
  После трагической гибели Андрея и его жены, столь же естественно, в уголке устроился маленький Митенька со своими игрушками. По мере того, как мальчик подрастал, дед все чаще стал подзывать его к рабочему столу, чтобы показать какой-то интересный документ, или попросить проверить счет. Однажды к большому столу был придвинут маленький столик для Дмитрия и часть бумаг перешла туда. Со временем, на его стол направлялось все больше бумаг и, постепенно, управление хозяйством перешло в руки молодого наследника.
  Потом дед и внук поменялись рабочими местами - основную работу делал Дмитрий, а дед только помогал ему. Наконец, для Федора Михайловича внесли второе кресло, и он устроился со своими газетами возле жены, а Дмитрий один вел все дела, не забывая регулярно спрашивать совета дедушки. И снова все были счастливы.
  Теперь в удобных креслах сидели с вышиванием Юлия Казимировна и тетушка Магдалена. Сашенька в первый же вечер робко предложила Дмитрию свои услуги.
  - Да, дорогой, - поддержала ее тетушка Магдалена, - она великолепно справляется с этим. Ты же знаешь, я никогда не отличалась практичностью, а с тех пор, как счета стала вести Сашенька... Я не хочу сказать, что меня обманывали, но расходы резко сократились.
  Дмитрий молча кивнул, отодвинул для девушки стул перед маленьким столиком и положил перед ней пачку бумаг. Поначалу Сашенька замечала, что он проверяет ее, но через некоторое время убедился, что она работает внимательно и аккуратно и только подкладывал ей на стол новые стопки.
  Юлия Казимировна сделала очередной стежок и загляделась на усердно работающую молодую пару. Каждый был сосредоточен на лежащих перед ним документах, время от времени они обменивались несколькими словами или вместе склонялись над счетом, вызывавшим сомнения.
  "Девочка конечно влюблена в Митеньку. Господи, она смотрит на него такими глазами... Собственно, это не удивительно - когда юная провинциалка, лишенная общества молодых людей, встречает такого блестящего кавалера, как Дмитрий, ее участь решена. Внук, конечно, ничего не замечает, как он все-таки бездарен в отношениях с женщинами! Вспомнить только эту светскую львицу, эту Лидию...
  Да, но с Сашенькой надо что-то делать, она с каждым днем все сильнее привязывается к Мите, а чем это для нее кончится? И ведь жизнь ее сейчас ничем не отличается от той, что она вела в Польше, разве что дом побогаче, да семья побольше - стоило ради этого пересекать половину страны... Ей надо познакомиться с молодыми людьми, побывать на каких-нибудь приемах, вечерах, в конце концов она должна заметить, что Дмитрий не единственный молодой мужчина на свете... А может быть получится так, что наоборот, Митенька заметит ее существование - с мужчинами никогда не знаешь...Что ж, заварим-ка кашу покруче, ничего не выйдет, так хоть повеселимся!"
  Приняв такое решение, графиня с невинным видом обратилась к сестре:
  - Послушай, Магдалена, а что ты, собственно, думаешь делать с Сашенькой?
  Тетушка Магдалена заморгала, растерянно посмотрела на свою вышивку и повернулась к графине:
  - Разве с ней надо что-то делать?
  Юлия Казимировна с удовлетворением отметила, что двое за столами подняли головы от бумаг. Не глядя на молодых людей и обращаясь только к сестре, она с энтузиазмом заговорила:
  - Конечно, ты всегда жила сегодняшним днем и ни капли не заботилась о будущем. Мы с тобой не вечны, Магдалена, но пока мы живы, мы должны позаботиться, чтобы Сашенька была хорошо устроена.
  - Но я думала, небольшое наследство...
  - Наследство, большое оно или небольшое, не всегда может обеспечить женщине спокойное и безопасное существование. Собственно, в этом ты могла убедиться на собственном опыте! - чуть более сердито, чем собиралась, возразила Юлия Казимировна. Она все еще не могла простить сестре, что та, оказавшись в стесненном положении, не обратилась к ней за помощью.
  Краем глаза она заметила, что внук отложил перо, откинулся на спинку стула, вытянул ноги и внимательно слушает ее, полуприкрыв глаза. Сашенька, наоборот, съежилась, стараясь стать как можно меньше и почти уткнулась лицом в какой-то листок.
  - Деньги, это конечно благо, но согласись, всех вопросов они не решают... - графиня замолчала, старательно выдерживая почти театральную паузу.
  - Но что же, бога ради, ты имеешь в виду? - не выдержала тетушка Магдалена.
  - Мне кажется, что в наших условиях самым разумным будет выдать девочку замуж.
  В наступившей тишине Сашенька тихо ахнула и стала сползать под стол, с явным намерением спрятаться там и переждать все невзгоды. Стул под Дмитрием резко скрипнул, но сам он не пошевелился, даже веки не дрогнули.
  - Замуж! - обрела, наконец, голос тетушка Магдалена. Вообще то она так взвизгнула, что Сашенька моментально снова оказалась на стуле - локти на стол, руки сложены одна на другой, поза примерной ученицы.
  - Почему ты так вопишь? - Юлия Казимировна ни капли не испугалась. - Вспомни, что нам говорила мама "Хорошо воспитанные паненки никогда не вопят!"
  - Да, но как же?.. Ты ведь сказала выдать Сашеньку замуж!
  - Ну и что? Тысячи женщин каждый год выходят замуж. Некоторые даже не в первый раз. А Сашенька вполне может найти себе приличную партию. Она привлекательна, умна, достойного происхождения, находится под нашим покровительством... Конечно, на старших сыновей-наследников рассчитывать не приходится, но младший сын из приличной семьи, это тоже вовсе не плохо. Обеспечим ей разумное приданное... Да перестань ты так стонать, Магдалена, мы же не собираемся выдавать ее сегодня вечером, за первого, кто постучит в дверь. Мы никуда не торопимся. Просто я предлагаю начать вести более активную светскую жизнь. Ой, Магдалена, Сашенька - это наша дебютантка и мы выведем ее в свет! Господи, как давно я не занималась ничем подобным, это будет так весело!
  - Ты хочешь ехать в Москву?!
  - Ну-у, в Москву я думаю нам еще рановато... Пожалуй, начнем мы с окрестностей. Тут у наших соседей через две недели устраивается для молодежи вечер с танцами - у них дочь тоже дебютантка... Да ты ее помнишь, Магдалена, это князя Рощина, губернского предводителя, младшая дочка, княжна Анастасия.
  Дмитрий резко подтянул ноги и выпрямился на стуле, глаза его широко распахнулись, он смотрел на бабушку с недоумением и даже с упреком.
  - У Рощиных? Ты хочешь сказать... - тетушка Магдалена тоже выглядела ошеломленной.
  Сашенька, как птичка, вертела головой переводя взгляд с одного на другого, пытаясь хоть что-то понять. Только Юлия Казимировна излучала спокойствие и самодовольство в этой, словно наэлектризованной комнате.
  Общее молчание прервал Дмитрий. С неожиданно громким шумом, он выдохнул и поднялся со стула.
  - Любезные дамы, - произнес он голосом настолько бесцветным, что Сашенька снова съежилась, - что-то мы сегодня засиделись, не пора ли нам разойтись по спальням?
  Девушка вскочила первой и, пискнув что-то невнятное, что должно было очевидно, означать "спокойной ночи" шмыгнула в дверь. Тетушка Магдалена засуетилась, собирая нитки, ножнички и прочие принадлежности, нервно приговаривая:
  - Да-да, дорогой, конечно, действительно, как поздно, я и не заметила...
  Графиня, одним величественным жестом смахнула свое рукоделие в корзинку, подошла к внуку, встала на цыпочки и поцеловала его в подбородок.
  - Спокойной ночи дорогой, - нежно проворковала она и поплыла к дверям.
  Оставшись один, Дмитрий медленно опустился на стул и поставив локти на стол, спрятал лицо в ладонях.
  
  На следующее утро, Юлия Казимировна, свежая и оживленная, необычно рано явилась в комнату Сашеньки. Девушка, которая провела одну из худших ночей в своей жизни, с растущим изумлением смотрела, как она распахнула дверцы шкафа.
  - Та-ак, мы с Магдаленой свои платья уже перетрясли, и ты знаешь, что мы выяснили? Что нам надо срочно сшить что-о нибу-у-дь но-о-венько-о-о-е-е! - пропела графиня и закружилась по комнате с шарфом Сашеньки, выхваченным из шкафа. - Сейчас Магдалена тоже придет, и мы устроим здесь восхитительный беспорядок.
  Да уж, беспорядок получился на славу. Пожилые леди словно сбросили лет по пятьдесят - они размахивали платьями, наматывали друг на друга и на Сашеньку шарфы и ленты, вспоминали какие-то чудовищные фасоны, какие когда-то на ком-то видели, хохотали...
  Сашенька подумала, что в рассказах пани Юлии об их бурной молодости есть, пожалуй, и крупицы правды. Когда она попыталась утихомирить их, объяснить всю безрассудность затеи и отказаться от пустой траты денег на новые платья, уверяя, что у нее вполне достаточно приличной одежды, графиня, сидящая перед зеркалом, только отмахнулась от нее, как от назойливой мухи:
  - Дитя мое, прекрати, не порть нам удовольствия!
  Магдалена, только что соорудившая на голове сестры чудовищный тюрбан и пытающаяся теперь приладить к нему страусиное перо, поддержала:
  - Действительно, Сашенька, что ты нервничаешь? Что плохого в том, чтобы сшить несколько платьев и посетить несколько вечеров... - перо снова упало, и она, махнув рукой, стала оглядываться по сторонам. - А впрочем... Ну-ка подойди сюда ... Юлия, как ты думаешь, если волосы ей завить и поднять наверх, то перо будет держаться?
  Юлия Казимировна критически осмотрела перо и головку девушки:
  - Ну, если приколоть еще шиньон... - неуверенно предложила она.
  Сашенька не выдержала и расхохоталась:
  - Да уж, хороша я буду в перьях! Лучше заплету косу...
  - Что-о-о!? - Перебил ее дружный дуэт.
  - Я имела в виду такую корону вокруг головы, будет очень прилично, - попыталась объяснить девушка, но графиня жестом приказала ей замолчать.
  - Даже не думай об этом! Арина не выпустит тебя из дома с косой. Собственно, когда ты увидишь, какие прически она делает, ты сама не сможешь устоять. У меня ее даже переманить хотели, - по-детски похвасталась она.
  - Господи, кто же это до такой глупости додумался? - удивилась ее сестра.
  - Кто же, кроме этой ... не могу при дамах дать ей характеристику ... одним словом - Лидия.
  - Ой, Юлия, а как же Митя? - встрепенулась тетушка Магдалена. - Мне показалось ему это было неприятно.
  - Дмитрий достаточно большой мальчик, - Юлия Казимировна пожала плечами, - и это проблемы, с которыми он вполне в состоянии справиться. Лидия сейчас в Москве, но если он не захочет даже посетить вечер в доме ее родителей, то это его сложности, а никак не наши. Лично у меня отношения с княгиней Елизаветой Александровной прекрасные, да и Настенька очень милая девочка. Сам князь, правда, несколько скучноват, но не ради него же мы туда идем. А танцы есть танцы, где бы их ни устраивали. Так девочки, хватит болтать, встали, - она поднялась и небрежным движением стряхнула с головы тюрбан, - у нас масса дел. Сейчас берем Малгосю, Наташу и ... и Аннушку и идем подбирать ткани - у меня их собрался целый склад, Федор никогда не мог удержаться... Наташа с Малгосей великолепные портнихи, другие горничные тоже умеют держать в руках иголку, времени достаточно... так что через две недели мы всем покажем, каковы дамы Сотниковы!
  Тетушка Магдалена и Сашенька только послушно закивали - ни одной из них и в голову не пришло, что Сотникова здесь одна только Юлия Казимировна. Как-то само собой разумелось, что раз они живут в этом доме, раз пользуются покровительством графини и молодого графа, значит теперь и они тоже - Сотниковы.
  Все утро прошло в перетряхивании и наматывании на себя самых разных тканей в самых чудовищных комбинациях. Сашенька наконец развеселилась и размахивала отрезами шелка и муслина с не меньшим энтузиазмом, чем пожилые леди. Служанки с удовольствием приняли участие в суматохе. Особенно рада была Малгося. Она явно собиралась сшить Сашеньке, как минимум, по платью из каждого куска ткани и, при этом, непрерывно причитала, что для приличной юной барышни на первый сезон это совершенно недостаточно, и необходимо сегодня же заказать еще не меньше дюжины отрезов шелка, дюжины - муслина и дюжины - бархата. Юлия Казимировна с тетушкой Магдаленой хохотали и соглашались.
  Наконец Сашенька категорически отказалась продолжать участвовать в этом безумии и отправилась в библиотеку, к Дмитрию. Остальные отпустили ее без возражений, взяв только с нее слово, что после ужина они снова соберутся и выберут фасоны, чтобы уже завтра с утра можно было начинать шитье.
  Дмитрий все утро просидел в кабинете, не поднимая головы от работы. Он слышал смех и веселую возню наверху, но будь он проклят, если бросит работу ради глупых женских затей! У него есть масса срочных дел, а если Сашенька предпочитает забивать голову всякими дурацкими вечеринками это ее дело. Он лично в этом участвовать не собирается. Но когда девушка, все еще улыбающаяся, с сияющими глазами и раскрасневшимися щеками весело впорхнула в кабинет и устроилась за столом, все его раздражение испарилось. Она была так мила и так деловита, что Дмитрий залюбовался, совсем забыв про отчет управляющего, лежащий перед ним.
  - Что-то не так, пан... э, Дмитрий? - они только несколько дней назад договорились звать друг друга по имени, но если для него это не составило никакого труда, то Сашенька еще сбивалась.
  - Вы сегодня восхитительно выглядите, - нежно улыбнулся он. Сашенька вспыхнула, и Дмитрий сразу спохватился. - Да, проверьте пожалуйста здесь, в отчете, не завышены ли цены на... - он торопливо взглянул на листок бумаги, - на ремонт конюшен!
  
  Две недели, заполненные примерками, подбором перчаток и туфелек, экспериментами с прическами и украшениями, пролетели незаметно и наступил день дебюта Сашеньки. Проснувшись утром, девушка обнаружила у себя страшную головную боль, тошноту, головокружение, несварение желудка, температуру, кашель и колотье в боку.
  На редкость здоровая, Сашенька не обладала обширными познаниями в области болезней. Когда у нее изредка болела голова, она пила липовый чай и ложилась спать, открыв окно, чтобы в комнате было свежее. Если начинало болеть горло, она пила липовый чай с медом и ложилась спать, закрыв окно и потеплее укрывшись. Вот и весь ее скудный опыт. Поэтому вывалив на Наталью, пришедшую утром в ее комнату, все хвори, о каких смогла вспомнить, Сашенька со страдальческим видом пропищала, что сегодня ей придется остаться в постели. А возможно и завтра... и послезавтра... Про себя девушка подумала, что если это будет единственная возможность избежать появления в свете, то она не вылезет из этой проклятой постели до старости.
  Наталья, невнимательно выслушав ее, усмехнулась и молча ушла. Сашенька понимала, что успокаиваться рано. С горничной справиться легко, но сейчас сюда явятся настоящие хозяйки. Первой пришла Юлия Казимировна.
  - Наташа говорит какую-то ерунду по поводу твоего самочувствия, - графиня с явным удовлетворением разглядывала приготовленное к вечеру платье, обращая на больную очень мало внимания.
  - А еще у меня нервический припадок! - несколько некстати вспомнила Сашенька.
  - Неужели? - брови Юлии Казимировны поползли вверх. - Дорогая, ты не совсем верно распределяешь силы. Сегодня у нас званый вечер, он же твой дебют. Мне кажется этого достаточно. А припадок и что ты там еще наговорила Наталье, мы оставим на завтра. Да, это действительно шедевр Малгоси...- она снова обернулась к платью.
  - Но я правда заболела!
  - Завтра, про все болезни ты мне расскажешь завтра! А сейчас немедленно вставай и приводи себя в порядок. У нас не так много времени и куча дел.
  - Но я же говорю, что я...
  - Завтра!
  Продолжать упорствовать было, конечно, можно, но бесполезно. Сашенька встала и день завертелся бешенным колесом. Она так и не смогла выбрать минутку забежать в библиотеку, где Дмитрий прятался от, по его выражению, "заразного безумия", так что не знала, будет ли он сопровождать их на этот вечер, а спросить у тетушки Магдалены или, тем более, у графини, она побоялась.
  Сашенька вообще не могла заставить себя задать хоть один вопрос по поводу Дмитрия, хотя хотелось ей узнать очень многое. Например, кто такая эта столь нелюбимая Юлией Казимировной Лидия и почему Дмитрию может быть неприятно поехать в дом ее родителей... Но Сашенька скорее умерла бы, чем спросила об этом.
  За ранним ужином девушка смогла поесть только потому, что Юлия Казимировна очень красочно описала, как она будет выглядеть, если во время танца у нее на весь зал заурчит в животе от голода.
  И вот они собрались в гостиной - взвинченные Малгожата, Марыся и Арина, продолжающие поправлять наряды хозяек; весело отмахивающиеся от них, оживленные тетушка Магдалена с Юлией Казимировной, и Сашенька на грани обморока от ужаса. Графиня взглянула на нее и слегка поморщилась:
  - Сашенька, дитя мое, подойди к зеркалу, посмотри на себя и успокойся - ты выглядишь прелестно. А если тебе еще удастся избавиться от вида жертвы, которую ведут на заклание, ты будешь совершенно неотразима.
  Тетушка Магдалена хихикнула, прикрывая рот ладошкой. Сашенька послушно подошла к зеркалу, внимательно осмотрела себя (а что, действительно очень мило), повернулась несколько раз, присела в изящном реверансе, выпрямилась, тряхнула головой и обернувшись к сестрам ослепительно улыбнулась.
  - Вот это по-нашему, - одобрила Юлия Казимировна.
  - Так и держись! - поддержала ее тетушка Магдалена.
  Дмитрий, который вошел в комнату на последних секундах сияния улыбки Сашеньки, притормозил на пороге. Неожиданно оказалось, что ему совершенно необходимо опереться о косяк, чтобы сохранить равновесие. Дамы обернулись к нему. Молодой граф, в безупречном вечернем костюме, явно собирающийся сопровождать их на вечер, небрежно привалившийся к дверному косяку, был так великолепен, что восхищения и обожания во взгляде Сашеньки не заметили только тетушка Магдалена, которая в этот момент поправляла перед зеркалом свои седые локоны, да сам Дмитрий.
  - Дамы, должен признать, что вы восхитительны! - наконец он очнулся, галантно поцеловал у каждой ручку и обратился к девушке:
  - Поздравляю вас с дебютом, Александра. Надеюсь, вы позволите вручить вам скромный сувенир в честь этого события. - И он осторожно надел ей на шею тонкую золотую цепочку с кулоном - небольшой, но безупречной жемчужиной. Отступил на шаг, и удовлетворенно повторил: - Вы восхитительны!
  Сашенька принялась сбивчиво благодарить, но он, не слушая, поторопил дам.
  - Мы же не собираемся провести весь вечер в этой гостиной. Карета подана, прошу!
  "А мальчик делает успехи, - покачиваясь на мягком сиденье в такт толчкам кареты, думала Юлия Казимировна. - И время и место для сюрприза выбраны идеально. Сам подарок хорошо продуман, украшение достаточно недорогое, чтобы Сашенька не могла от него отказаться, и достаточно изящное, чтобы надеть на вечер. Похоже, что мой внук не такой болван, каким иногда кажется".
  
  Вечер удался. Сашенька имела негромкий, но несомненный успех. Со своего места Юлия Казимировна могла наблюдать, как слетаются к ней со всего зала молодые люди. Неподалеку от девушки постоянно находился Дмитрий. Графиня встала на цыпочки и наконец отыскала взглядом Магдалену, которая исчезла почти с самого начала вечера. Теперь она в другом конце зала увлеченно беседовала о чем-то с пожилой дамой совершенно необъятных размеров, которые подчеркивались пышными рукавами и юбкой. Узнав в собеседнице сестры первую сплетницу губернии, Марью Филипповну Костышеву, Юлия Казимировна усмехнулась. Теперь стало ясно, почему сестра так увлечена разговором - они обсуждают потенциальных женихов для Сашеньки. Кстати, эти самые женихи ведут себя несколько неестественно - протанцевав с девушкой и отведя на место, вместо того чтобы остаться рядом, молодые люди либо исчезают совсем, либо неловко топчутся неподалеку, словно не в силах переступить через какую-то заколдованную черту. Ближе всех к ней подобрался Николай Горшенин. Что ж, один из сыновей крупного помещика, старинный род... Правда нет титула, зато денег более, чем достаточно. Совсем не плохо. Хотя с ним тоже происходит нечто непонятное - он явно пытается одновременно и привлечь внимание Сашеньки, завязать с ней разговор, и в то же время делает вид, что его тут, собственно, и вовсе нет, только видимость одна. Очень забавно, но странно.
  Юлия Казимировна уже хотела встать и протолкаться поближе, чтобы понять, в чем тут дело, но услышала за спиной разговор двух молодых людей, который прояснил ситуацию.
  - Значит твоя гениальная идея провалилась? - человек, задавший этот вопрос, явно сдерживал смех.
  - Я вообще не понимаю, зачем он привез ее сюда в таком случае. - Обладатель приятного баритона был несколько раздражен. - Протанцевал с ней только первый танец, и теперь караулит с таким видом, словно готов перегрызть глотку любому, кто скажет ей хоть слово.
  - По крайне мере, пригласить ее на танец Дмитрий тебе позволил. И как тебе понравилась малышка?
  - Да сама-то мадмуазель Александра очень мила и танцует отлично, но мне было трудно сосредоточиться.
  - Да уж, такой злобной физиономии я у него ни разу не видел!
  - Мало того, когда я хотел остаться около мадмуазель, продолжая светскую беседу...
  - О чем?
  - Господи! О влиянии теорий английских экономистов на развитие сельскохозяйственного производства в Тамбовской губернии! О чем еще можно говорить с привлекательной молодой девицей во время танцев?
  Его собеседник хохотал уже не сдерживаясь.
  - И что? Сотникову не понравилась тема вашей беседы?
  - Да я рта не успел раскрыть! Этот тип так двинулся на меня, что... ну не могу же я устраивать драку в публичном месте.
  - Да еще из-за сельскохозяйственного производства в Тамбовской губернии!
  - Слушай, а что ты так веселишься? Попробуй сам. Я даже могу отвлечь Дмитрия, ну в сад его уведу, что ли... а ты в это время побеседуешь с крошкой, она действительно очень мила и с ней весело.
  - Ну да, а потом ты в самый интересный момент выпустишь его из сада, он увидит меня с ней, вызовет на дуэль и пристрелит, то-то мне будет весело... Нет уж, хватит на мой век девиц у которых нет таких сторожей, пошли лучше принесем лимонада сестрам Вересовым, вон они стоят. Уж от них нас никто гнать не станет.
  - Что же ты, боишься трудностей?
  - Знаешь, если трудности зовутся Дмитрий Сотников, то к ним нужно относиться... обдуманно. Однажды во время пикника мы устроили соревнования по борьбе и мне достался этот медведь. Это и в шутку то доставило мне мало удовольствия, а уж если он возьмется за меня всерьез... одним словом, пошли за лимонадом.
  Молодые люди ушли, а Юлия Казимировна немедленно отправила лакея с поручением привести к ней внука. Дмитрий довольно скоро подошел и остановился возле нее повернувшись так, чтобы не выпускать из поля зрения часть зала, где находилась Сашенька.
  - Ты меня звала, бабушка?
  - Да, дорогой. Я смотрю все складывается довольно удачно - Сашеньку хорошо приняли, она не теряется на фоне остальных девиц, и кавалеры ее не обходят.
  - Кавалеры! - Дмитрий презрительно фыркнул и пожал плечами. - Есть о ком говорить.
  - Кстати, дорогой, - ласково продолжила Юлия Казимировна, - ты мог бы пойти посверкать глазами где-нибудь в другом месте? Ты отпугиваешь от девочки потенциальных поклонников.
  - Ерунда, - он вытянул шею. Танцующие пары загораживали Сашеньку и это его раздражало. - Никого я не отпугиваю.
  - Но я сама видела, как ты не давал подойти к ней Горшенину. А он явно заинтересовался Сашенькой и это очень неплохой вариант для нее.
  - Горшенин?! Это ничтожество?!
  - Ты не прав... Николай очень милый молодой человек, правда младший сын, но мы ведь так и предполагали. Из хорошей семьи, прилично обеспечен, воспитание и образова...
  - Никогда! Ни за что на свете! - Дмитрий наклонился к бабушке и заговорил хриплым, неприятно свистящим шепотом. - Если этот сопляк хоть одним пальцем, хоть в мыслях... - Он резко выпрямился и закончил негромко и абсолютно спокойно. - Я задушу его собственными руками. А теперь прости меня бабушка, Сашенька слишком долго остается без присмотра. Наверняка эти болваны опять докучают ей.
  Он сверкнул непринужденной улыбкой, коротко поклонился и направился в конец зала, где вокруг Сашеньки, действительно, успела собраться небольшая группа поклонников.
  - А...ах, даже так? - пробормотала слегка ошеломленная графиня. - Ну, что ж. В общем-то, это меня устраивало с самого начала... Продолжай в том же духе, мой мальчик!
  Получив ясное представление о происходящем, она уже с удовольствием, посмеиваясь, наблюдала, как по мере его приближения редеет окружение Сашеньки. Особенно позабавил ее вид внука, когда Николай успел пригласить девушку и увести ее в круг танцующих, под самым носом у Дмитрия.
  
  Сашенька была счастлива, полностью и безраздельно. Они вернулись домой уже после полуночи, еле живые от усталости и сразу разошлись по спальням. Обсуждать прошедший вечер и обмениваться впечатлениями решили утром - ни рассказывать, ни слушать сил ни у кого не было. Но даже в постели, закутавшись в одеяло, засыпающая Сашенька продолжала тихо ликовать. Первый ее бал, ну не бал, танцевальный вечер, но главное - ее дебют - состоялся!
  Все было просто изумительно! Сначала, конечно, было очень страшно, хотя она понимала, что в своем тщательно продуманном наряде, выглядит... ну, если не красавицей, то очень хорошенькой, и Дмитрий так на нее смотрел... она сразу почувствовала себя гораздо увереннее. И вообще, все были с ней милы и любезны, ни косого взгляда, ни злого шепотка, Сашенька не сомневалась, что понравилась всем. А Дмитрий танцевал с ней два раза, почти все время был неподалеку от нее, готовый прийти на помощь и от этого ей было так спокойно и легко! И еще, он несколько раз улыбнулся своей особенной улыбкой именно ей, Сашеньке... Другие молодые люди тоже приглашали ее танцевать, боже, никогда в жизни она столько не танцевала! Собственно, а где бы она могла это делать? Не вальсировать же ей с тетушкой Магдаленой в их крохотной гостиной. А сегодня... то есть вчера, она же просто сбилась со счета, сколько кавалеров приглашали ее танцевать!
  Во-первых, господин Гречишников, гостящий в доме Рощиных старый друг князя Кирилла Петровича. А как забавно он пытался говорить с ней по-французски! Она отвечала, конечно, но никак не могла понять, чем ему не угодил родной язык. И только в конце танца выяснилось, что кто-то распустил нелепый слух, будто Сашенька приехала из Парижа. Потом еще этот милый юноша с такой смешной булькающей фамилией. Он все время краснел и два раза наступил ей на ногу. Маленького роста, толстый граф Домонов, все время смешил ее. А в господине Лановском чувствовалась такая ленивая опытность в обращении с женщинами, такая безмятежная уверенность, что самый малый знак его внимания является высочайшей наградой, что он насмешил ее еще больше, чем граф Домонов. Потом этот, боже, как же его зовут, красивый, черноволосый и очень неглупый... ах, да Николай! Николай Горшенин. Правда, в разговоре с ней он почему-то все время оглядывался по сторонам, может искал или ждал кого-то. И еще тот приятный молодой человек, который прекрасно танцевал, но при этом, с жаром, нес такую околесицу, что Сашенька засомневалась в его рассудке. Каждое в отдельности, слова были понятны, но фразы из них составленные теряли всякий смысл. Может это были философические стихи? Вроде присутствовал там какой-то странный, тягучий ритм.
  А новые подруги! Анастасия, дочь хозяев, очень милая девушка, выглядит совсем юной и робкой. Но, пожалуй, эта робость пройдет со временем, и Настя станет больше похожа на свою подругу, Софью. Софья Порохова - вот она, действительно, эффектная, яркая и дьявольски умна. Именно дьявольски, это чувствуется по осторожно-уважительному отношению к ней всего общества. Кажется, только Виктор Рязанцев, ее жених не испытывает перед ней трепета, а смотрит на нее просто ласково и чуть насмешливо. Впрочем, когда Софья говорит со своим женихом у нее меняется лицо, становится счастливым и немного беспомощным, совсем другая девушка...
  А еще у одной помолвленной пары все совсем по-другому. Эти находились рядом ровно столько времени, сколько требовали приличия, а потом, спокойно, развлекались каждый сам по себе.
  Честно говоря, даже просто наблюдать за обществом было в высшей степени интересно и поучительно, а уж участвовать в его жизни, быть действующим лицом так увлекательно! И вообще, все было чудесно...
  Правда, Дмитрий по дороге домой был несколько раздражен, устал, наверное. Или не успел разобраться со всеми документами до вечера? Надо завтра с утра пойти помочь ему, а то уже неделю не занималась делами... Конечно, он один не успевает... Завтра же с утра...
  Утром Сашеньку разбудили тетушка Магдалена с Юлией Казимировной. В халатах, наспех причесанные, еще сонные, но полные торжествующего любопытства. С абсолютно несоответствующим их возрасту и положению девчоночьим писком и толкотней они устроились на кровати в ногах у девушки и потребовали самого полного отчета.
  - Это было потрясающе! - с удовольствием начала Сашенька. - Такой огромный зал, замечательно отделанный, Анастасия сказала мне, что портьеры заказывали в Италии, а цветы...
  - Дитя мое, - перебила ее графиня, - может ты не заметила, но мы тоже вчера были в этом зале, поэтому описание дома, нарядов гостей и качество игры музыкантов можешь пропустить, не так ли, Магдалена?
  Тетушка Магдалена торопливо кивнула.
  - Нас интересует с кем ты познакомилась и какое эти люди произвели на тебя впечатление. Для простоты, начни с хозяев: Елизавета Александровна, Кирилл Петрович?
  - Не знаю, я очень мало с ними общалась... приятные, вежливые люди, но они были слишком заняты. Вот с Анастасией мы поболтали, она очень их любит и уважает, хотя пытается делать вид абсолютной независимости и самостоятельности. Но я уверена, что родители имеют на нее огромное влияние.
  - Да уж, с Настей им повезло больше, чем со старшенькой... - пробормотала Юлия Казимировна, а ее сестра снова закивала.
  - Ну-у... Сама Анастасия мне действительно понравилась, хотя она какая-то уж очень наивная и простодушная, совсем ребенок.
  - Ребенок, это точно. Откровенничать при ней не стоит, она может все что слышала, разболтать в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте, - наконец, внесла свой вклад в разговор тетушка Магдалена.
  - Это тебя Марья Филипповна просветила? Я видела, вы с ней весь вечер разговаривали, - поинтересовалась у нее Юлия Казимировна.
  Тетушка Магдалена гордо кивнула:
  - Я получила от нее много очень ценной информации обо всех присутствующих. А про Анастасию я еще хочу сказать, что при всей своей болтливости, доверенную ей тайну она будет хранить свято, нужно только уточнить, о чем именно нельзя рассказывать. Имей в виду, Сашенька.
  Девушка тихо хихикнула, а графиня фыркнула:
  - Проще ничего не рассказывать, чтобы не путаться.
  - Ой, ну какие у меня тайны! Подруга ее Софья... Порохова, да? Вот она очень мне понравилась. Конечно, она может быть резкой, но, по-моему, это не со зла, а так... чувство юмора у нее несколько своеобразное.
  - Да уж! Я тебе как-нибудь расскажу о ее чувстве юмора. Особенно по отношению к тем, кто имел несчастье ее рассердить, - суховато заметила Юлия Казимировна. - Но ты права, девочка она не злая и тех, кто лично ей гадостей не делает, не трогает.
  - Конечно, если ты попытаешься отбить у нее Виктора, то у тебя могут появиться некоторые сложности, - равнодушно проинформировала тетушка Магдалена.
  - Господи, да ни за что в жизни! - с притворным ужасом воскликнула Сашенька. - А правду говорят, что она с ним все время ссорится?
  - Разумеется. Такой уж у нее темперамент, в полном соответствии с фамилией, - графине темперамент Софьи был явно по душе. - Примерно раз в две недели она швыряет в лицо Виктору кольцо и разрывает помолвку. Он удаляется и пару дней прячется у себя в поместье, а она в это время с замечательным артистизмом страдает. Потом Виктор является и на коленях вымаливает у нее прощение...
  - За что? - перебила Сашенька.
  - Ну, мало ли... Как он выражается - "за то, что я мужчина". Она, естественно, прощает, неделю они счастливы, как голубки, потом настроение Софьи начинает портится, у нее появляются претензии, она начинает ворчать и в конце концов, если не находит повод, то придумывает его и снова швыряет кольцо.
  - Больше не швыряет! - хихикая, снова поделилась сведениями тетушка Магдалена. - В прошлом месяце кольцо упало так неудачно, что закатилось в какую-то щель и они вдвоем, больше часа, ползали по полу на коленях, пока нашли его. Так что теперь она снимает кольцо, аккуратно кладет его на стол, указывает пальчиком и провозглашает: "Вот ваше кольцо, заберите его, наша помолвка расторгнута", после чего все идет по прежнему расписанию. Правда Марья Филипповна уверяет, что к этому Софья добавляет "смотрите, не потеряйте его", но, по-моему, это она уже придумывает.
  - Странно, как он выдерживает... - Сашенька покачала головой. - И при этом выглядит таким спокойным!
  - Ой, так ведь только с его спокойствием и можно выдержать этот накал страстей, - Юлия Казимировна пожала плечами. - Люди разные. Знаешь, Дмитрий как-то спросил Рязанцева, почему он хочет связать жизнь с девушкой, которая обожает ссориться. А Виктор ответил, что он, зато, обожает мириться. И значит в браке обе стороны будут иметь то, что им больше всего нравится.
  - А может он ее просто любит? - мечтательно вздохнула Сашенька.
  - Да уж не без этого, я думаю, - откликнулась графиня. - Ну ладно, а что ты скажешь об Аннет Святыниной?
  - Это миленькая такая, нежная, на ангелочка похожая? Ой, ну это что-то! Я такой злобы никогда не видела...
  - Это точно! Аки змея ядом исполненная...- в несколько непривычной манере выразилась Юлия Казимировна.
  - Да, ты уж держись от нее подальше, дитя мое. Мне Марья Филипповна про нее сказала, что Аннет ночью заснуть не может, если за день меньше трех гадостей сделает, - поддержала сестру тетушка Магдалена.
  Обсудив еще несколько девиц, плавно перешли к молодым людям. Когда дошли до Лановского, тетушка Магдалена, значительно кашлянув, торжественно сказала:
  - Сашенька, что касается этого господина, мы должны тебя предупредить... Видишь ли в свете время от времени встречаются мужчины...которые... их поведение в отношении женщин... не то, чтобы общество считало это предосудительным, но юным девушкам абсолютно необходимо соблюдать осторожность...
  - Изумительно четкое и понятное объяснение, - проворчала Юлия Казимировна. - Девочка, я тебе скажу проще...
  - Господи, да о чем тут вообще говорить то? - простодушно удивилась Сашенька. - У него же на лбу вот такими буквами написано, что он... э-э... одним словом, лучше держаться от него подальше.
  - Сашенька, умница моя, ты чудо! - обрадовалась Юлия Казимировна.
  - Мое воспитание! - загордилась тетушка Магдалена.
  - Ну ладно, а теперь что ты думаешь о Горшенине?
  - Горшенин? Ах, конечно же, Николай! Очень понравился - красивый, с ним легко разговаривать, танцует прекрасно, я, кажется, тоже ему понравилась... - она увидела, что тетушка Магдалена расплылась в довольной улыбке, а графиня, наоборот, морщится, и испугалась. - Ой, это что же... это значит, что мне теперь... что он...
  Все ее веселое оживление пропало, Сашенька готова была расплакаться. Юлия Казимировна, с очень строгим выражением лица наклонилась и положила руку ей на колено. Голос ее зазвучал неожиданно ласково:
  - Сашенька, дитя мое! Пойми, вся эта болтовня насчет твоего замужества, болтовней и останется. Скажем так, это был повод, чтобы мы начали выезжать. Просто теперь мы будем жить немного веселее. Ведь тебе вчера понравилось?
  Боясь не сдержать слезы, девушка не стала ничего говорить, только кивнула.
  - Ну вот видишь. Какой смысл сидеть в четырех стенах? Мы будем выезжать, ты будешь знакомится с новыми людьми, заводить друзей. Если ты встретишь достойного человека, и вы полюбите друг друга, ради бога, выходи за него замуж. Если же такого не попадется на твоем пути, значит ты останешься с нами, нашей радостью, нашим утешением. Ведь так, Магдалена? - обернулась она к сестре. Та, хотя и несколько ошеломленная поворотом дел, тем не менее энергично подтвердила.
  - Да-да, конечно, я ведь с самого начала говорила, что ... ну, вот, завести знакомства, выезжать, а ... а там посмотрим... никто ведь никуда не опаздывает, правда?
  - Вот видишь милая, все не так страшно. То, что Николай понравился тебе, а ты ему, вовсе не значит, что к Рождеству вы должны обвенчаться.
  Юлия Казимировна слегка поморщилась, словно представила себе венчание Сашеньки и Николая и это ей категорически не понравилось. У самой девушки эта картина вызвала такой ужас и отвращение, что она сразу поняла: чтобы ни случилось, женой Николая Горшенина она не станет никогда, ни при каких обстоятельствах.
  - Единственное, к чему я прошу тебя отнестись очень внимательно, - очень серьезно продолжила графиня, - не поощряй напрасных надежд, не позволяй питать в отношении себя беспочвенных иллюзий. Это и жестоко, и небезопасно. Избегай ухаживаний людей на чье возможное предложение ты ответишь отказом.
  Сашеньке показалось, что Юлия Казимировна имеет в виду именно Николая Горшенина. Не заметив, что говорит вслух, она прошептала:
  - Неужели это так заметно?
  - Девочка моя! Да как на блюдечке! - неудержимо расхохоталась графиня.
  - Конечно, конечно, - радостно кивала не совсем понимающая, о чем речь, тетушка Магдалена. - Разумеется, это каждому сразу видно...
  Сашенька судорожно всхлипнула и засмеялась вместе с ними.
  
  После завтрака, Сашенька, как и собиралась, отправилась в библиотеку. Дмитрий был не то, чтобы сердит, но несколько напряжен. Девушка отнесла его настроение на счет груды бумаг, скопившихся на ее столе, и с удвоенным рвением принялась за работу. Итак - взять счет, проверить сумму, поступление, так, записать в конторскую книгу, счет пометить - стопка обработанных документов росла с небывалой скоростью. Дмитрий будет доволен. В какой-то момент, подняв голову, она встретилась с ним глазами. Он улыбался.
  - Оказывается танцы вам полезны Сашенька. Вчера вы были великолепны в бальной зале, а сегодня за рабочим столом. Бабушка права, надо чаще выезжать и принимать гостей у себя.
  - Если каждый вечер ездить на бал, - серьезно наморщила лоб Сашенька, - то я одна расправлюсь со всеми счетами.
  - Новые придут, - улыбнулся он.
  - Значит снова придется ехать на бал!
  В библиотеку неторопливо вошла Юлия Казимировна.
  - Дмитрий, Антон собирает твои вещи, ты хочешь ехать в Москву?
  - Да, бабушка, завтра рано утром. Надо бы сегодня, но я после вчерашнего веселья поздно встал. Ничего, за три дня успею управиться с делами и в субботу вечером буду дома. - Дмитрий продолжал безмятежно улыбаться.
  Настроение у Сашенька испортилось. Ежемесячные поездки Дмитрия в Москву были для нее тяжелым испытанием. Разумеется, он ехал по делам, для встречи с поверенным, с адвокатами, для решения постоянно возникающих хозяйственных вопросов, для знакомства с новым оборудованием для имения, для поддержания необходимых светских знакомств и связей.
  Но, так же разумеется, что не может человек заниматься делами двадцать четыре часа в сутки. А выполнение светских обязанностей нераздельно связано с посещением балов, театров, приемов и вечеринок. И молодой граф, с его внешностью, добродушием, юмором, изяществом, со всем миллионом его достоинств, естественно не остается без внимания дам. А московские дамы... Ну что тут говорить! Одна надежда, что когда они толпой кидаются к Дмитрию, то только мешают друг другу. Уж лучше пусть вокруг него будет много женщин, чем одна. Но ведь Юлия Казимировна однажды упоминала о какой-то Лидии, которая теперь живет в Москве...
  Сашенька отчаянно ревновала. Она сознавала, что это именно ревность и пыталась внушить себе, что она не имеет на это никакого права, она всего лишь живет с Дмитрием под одной крышей и лучше ей сразу приучать себя к мысли, что рано или поздно рядом с ним появится женщина, которую он назовет своей женой, но у нее ничего не получалось. Со временем девушка пришла к выводу, что находиться в одном доме с женатым Дмитрием ей будет не по силам, поэтому при первых же разговорах о намечающейся свадьбе, надо будет уехать куда-нибудь подальше. Жаль, что не получится на Луну, но тогда, может, в ту же Америку? Туда многие сейчас едут. Юлия Казимировна и тетушка Магдалена помогут как-нибудь это устроить. Она расскажет им все, и они поймут ее и помогут. Приняв такое решение, Сашенька немного успокоилась и перестала изводить себя. Тем более, что Дмитрий не давал никакого повода подозревать, что мысль о женитьбе хоть на секунду приходит ему в голову.
  Но это пока он здесь, дома. А вот ежемесячные поездки в Москву, стали для Сашеньки тайным кошмаром, медленной пыткой. Она ожидала его возвращения, каждый раз с ужасом представляя, что он вернется не один. Так что сказать, что настроение Сашеньки испортилось, было слишком слабо. Настроение у нее... очень испортилось. Правда, ни бабушка, ни внук этого не заметили. Юлия Казимировна недовольно морщила лоб и втолковывала Дмитрию:
  - Но это было бы очень удобно! Как раз послезавтра - мы уже прекрасно отдохнем и будем в форме. А у Сашеньки есть дивное платье, как раз для этого случая. Там ведь даже не будет ни обеда, как такового, ни танцев. Софья в записке написала, про небольшой пикник, помнишь, за домом у них чудесный пруд? Вот там, на берегу, очень узкий круг приглашенных, только несколько человек из тех, с кем вчера познакомилась Сашенька, посторонних не будет. А что касается твоего отсутствия...
  - Что касается моего отсутствия, бабушка, то оно означает и ваше отсутствие на всех увеселениях до моего возвращения.
  Сашенька наконец обратила внимание на раздраженный тон Дмитрия и удивилась. По столь незначительному поводу - обсуждение поездки послезавтра на пикник к Софье никак нельзя было счесть проблемой, заслуживающей хоть какого-то внимания, - он, действительно рассердился. Сашеньке еще ни разу не приходилось слышать, чтобы Дмитрий так сурово говорил с бабушкой. Правда, на графиню это производило слабое впечатление, казалось ее только забавлял гнев внука.
  - Ты хочешь сказать, что ты запрещаешь нам посетить невинный дневной пикник?
  - И невинный дневной пикник, и невинный вечерний музыкальный салон, и невинный утренний визит, и невинный семейный обед! Я категорически требую, чтобы все ваши невинные развлечения до моего возвращения ограничивались стенами этого дома.
  - Я все поняла дорогой, - Юлия Казимировна все больше веселилась. - Хорошо, мы не поедем к Софье. Но, я надеюсь, ты не станешь возражать, если мы завтра пригласим кое-кого на невинное чаепитие?
  - Кого это? - подозрительно спросил Дмитрий.
  - О, всего лишь, невинных молодых девушек, новых знакомых Сашеньки.
  Дмитрий несколько секунд свирепо смотрел на нее, потом с заметным усилием взял себя в руки и вздохнул.
  - Хорошо, ты права. Разумеется, ты можешь пригласить на чай, кого пожелаешь. Но мне действительно не хочется, чтобы вы без меня куда-либо ездили. Мне это... неприятно. - графиня молча смотрела на него с нежной улыбкой. - Я выгляжу смешным?
  - Нет, дорогой, только слегка забавным. Сашенька, дитя мое, ты не против подчиниться жестокой тирании этого господина и оставаться запертой в унылых стенах этого дома, словно пленница?
  - Что вы, Юлия Казимировна, - встрепенулась девушка, - как вы можете такое говорить! Ваш дом самое чудесное место в мире, а Дмитрий вовсе не жесток! Он просто... - она на мгновение запнулась, подбирая слова, - он озабочен нашей безопасностью.
  - Безопасностью?! Да что, бога ради, с нами может случиться на пикнике у Софьи?
  - Ну-у... мало ли. И вообще, мне вовсе не хочется на этот пикник, тем более ехать одним.
  Дмитрий, который открыл было рот одновременно с Сашенькой, но сумел издать только негодующее бульканье, был очарован ее словами. Раздражение и возмущение сменилось самодовольной спокойной уверенностью. Он поцеловал девушке руку и нежно улыбнулся:
  - Благодарю вас, Сашенька. Я действительно забочусь прежде всего о вашем благополучии и спокойствии.
  - Конечно, сам ты будешь развлекаться в Москве, а мы, в полном благополучии и спокойствии сидеть дома и вышивать салфетки! Дивная перспектива! - фыркнула Юлия Казимировна.
  - Бабушка! - с упреком воскликнул Дмитрий, повернувшись к ней, но не выпуская руки Сашеньки, которая при словах графини заметно сникла. - Ты то знаешь, зачем мне нужно ехать! При чем здесь развлечения?!
  - Ладно, ладно, - она замахала руками и пошла к дверям. -Конечно, я знаю, ты хочешь за три дня управиться с горой дел, на которую требуется три недели, но если у тебя там не будет ни минуты свободной, - она вышла из комнаты и ворчание ее становилось все тише, - то мне совершенно не понятно при чем здесь мы. И если Сашенька снисходительна к твоим капризам, то я все равно считаю, что нет никакой необходимости запираться, словно в осажденной крепости... - голос ее наконец затих в глубине дома.
  Дмитрий вздохнул и посмотрел на Сашеньку.
  - Вы, действительно, не сердитесь на меня? - серьезно спросил он. - Я меньше всего на свете хотел бы вас обидеть.
  Сашенька осторожно потянула свою руку из его ладоней. Он, словно только сейчас заметив, что держит ее, несколько секунд молча смотрел, потом еще раз поцеловав, отпустил. Девушка немедленно схватила книгу счетов, стала судорожно листать ее, чувствуя, как заливается краской под его внимательным взглядом. Сказала неуверенным, слегка дрожащим голосом, не поднимая глаз:
  - О чем вы, Дмитрий! Я знаю, что вам и в голову никогда не придет обижать меня, или госпожу графиню, или тетушку Магдалену. Не обращайте внимания на всю эту чепуху насчет пикника и прочего. Я думаю, у вашей бабушки просто сегодня дурное настроение.
  Он молча кивнул, выражая свою признательность и тоже занялся делом. Но время от времени поглядывал на Сашеньку со странным выражением, то ли что-то хотел спросить, то ли ждал, что она что-то скажет. Собственно, сам Дмитрий знал, что ему сейчас больше всего хочется протянуть руку и коснуться пышных локонов, выбившихся из прически. Только дотронуться и больше ничего.
  
  В Москву Дмитрий ехал, действительно, совсем не ради развлечений. Встреч было назначено больше десятка, но он все же сумел, как и рассчитывал, уложиться в три дня. Все переговоры были закончены, важные сделки совершены, договора подписаны. Адвокат, занимающийся его делами в столице, получил четкие указания, которыми должен был руководствоваться до следующего приезда графа через месяц - одним словом, завтра рано утром можно было уезжать.
  Дмитрий вышел из гостиницы и направился к небольшому, но приличному, с достойной кухней ресторанчику, находящемуся неподалеку. Не успел он пройти нескольких шагов, как его окликнул высокий, светловолосый молодой человек.
  - Роман! - обрадовался Сотников. - Ларин! Вот кого не ожидал увидеть! Давно ли ты в Москве?
  - Две недели, как приехал, - молодой человек вяло махнул рукой. - А до этого у Илюши Скобцева гостил, в Петербурге. Право, так было славно, так уезжать не хотелось!
  - Зачем же уехал? Я Илью не очень хорошо знаю, но кажется, он славный... или вы поссорились?
  - О чем ты, мы с Илюшей, как братья! Кастор и Полидевк, Ромул и Рем... не помню, кто там еще был, но думаю, ты меня понял.
  - Понял, - усмехнулся Дмитрий, - хотя, Ромула и Рема ты, пожалуй, напрасно упоминаешь. Несколько двусмысленно звучит.
  - А что такое? Разве они не были братьями? Я, конечно, не любитель забивать себе голову всякими историческими сведениями, но там, по-моему, еще какая-то зверушка присутствовала, вскармливала их.
  - Волчица. Нет, в этом отношении все в порядке, братьями они были. И даже вместе основали Рим. Все дело в том, что произошло потом.
  - И что же они такое натворили? - с умеренным любопытством спросил Роман.
  - Для того, чтобы город стоял вечно и стены его стали неприступными, Ромул принес своего брата в жертву богам.
  - Что ты говоришь? Надо же, какая неприятность! Ладно, спасибо, что предупредил - на будущее ограничусь Кастором и Полидевком. Хотя, нельзя не признать, что определенное сходство в развитии событий имеется, - Ларин прижал левую руку к сердцу, правую вытянул вперед ладонью вверх, и с ужимками провинциального трагика продекламировал: - Увы, как и несчастный Рем, я принесен в жертву крепости, по имени "семья".
  - Скобцев женился? - удивился Дмитрий. - Как же это я ничего не слышал?
  - Если бы женился! Все было гораздо хуже. Из путешествия по Европе вернулись его родители. Казалось бы, ведь посетили культурные страны, Германию там, Францию, должны бы были духовно возвысится, стать снисходительнее к ближним своим! Так ведь нет, не в малейшей степени! Как только приехали, буквально в тот же день, эта драконица, госпожа Скобцева, тщательнейшим образом меня пролорнировав, гадким голосом поинтересовалось, не тот ли самый я молодой человек, который уже гостил в ее доме, когда они с супругом только собирались отбыть в поездку.
  - И тебе пришлось признаться, что именно так и есть?
  - Ну, не выдавать же себя за своего брата-близнеца. Хотя это могло бы выйти очень забавно, но не думаю, что старая перечница оценила бы. В общем, Илюше деликатно намекнули, что семь месяцев довольно длительный срок и его друг сам должен понимать, что несколько загостился. - Роман скорчил забавную гримасу, и Дмитрий рассмеялся. - Разумеется, всякая возможность ослушания исключается, поскольку все семейное состояние мамаша крепчайшим образом держит в своих морщинистых ручках. Илюша просто вынужден быть безупречным сыном, выполняя ее малейшие капризы.
  - Грубо говоря, тебя выставили?
  - Если говорить мягко, результат будет тот же самый, - он снова встал в позу: - Я снова здесь, гонимый злой судьбой!
  Заметив, что двое случайных прохожих остановились, глядя на него, Ларин опустил руки и заговорил тише:
  - Пока остановился в гостинице, брожу по Москве, ищу знакомых. Как назло, все куда-то разъехались. Кстати, ты когда возвращаешься домой? - оживился он. - Я ведь могу с тобой поехать! А что, поживу пару-другую месяцев в деревне, природа там у вас замечательная...
  Граф Роман Ларин, молодой человек двадцати пяти лет от роду был известен всему светскому обществу. Единственный отпрыск старинного, но обедневшего со временем дворянского рода, к совершеннолетию он получил в наследство совершенно разоренное имение. Немного посидев над книгами по агрономии и животноводству, Роман пришел к выводу, что его талантов не хватит на восстановление хозяйства и, перезаложив уже заложенное поместье, уехал в Москву. Там он очень быстро приобрел репутацию милейшего человека. Высокий, тонкий и гибкий, как хлыст, с соломенного цвета, вечно растрепанной шевелюрой, безмятежными серыми глазами и обаятельнейшей улыбкой, Роман был известен всем и знал всех.
  Прозвище "Ларин - кто его не знает" накрепко приклеилось к нему в первый же год жизни в столице. У него никогда не было денег, но благодаря счастливым свойствам своего характера и совершенно гениальной способности располагать к себе людей, он всегда был куда-нибудь приглашен к обеду, у кого-нибудь гостил, с кем-нибудь ехал в театр - одним словом совершенно откровенно жил на чужой счет. Тем не менее Ларин был любим в обществе, так что затруднения, подобно нынешнему встречались в его жизни достаточно редко. С Дмитрием они не были близкими друзьями, но приятельствовали, и года два назад Роман провел десять недель в поместье Сотниковых. Графиня Юлия Казимировна отнеслась к нему достаточно благосклонно, нашла забавным и согласилась, что от визита Ларина можно получать известное удовольствие. "Только не слишком часто, дорогой! Не каждый год, балуй меня такими развлечениями", добавила она.
  - Нет, сейчас я не могу тебя привезти, ты уж извини, - Дмитрий сам удивился, почему он отказал так сразу и решительно. Он принужденно улыбнулся. - А вот пригласить тебя поужинать, это с удовольствием.
  Поскольку Роман считал глупым пренебрегать подобными приглашениями, в ресторан Дмитрий отправился в его обществе. За ужином Ларин с удовольствием расписывал, как они "отдыхали" пока он "гостил" у Ильи. Сотников начал понимать, почему госпожа Скобцева так настойчиво рекомендовала сыну распрощаться с приятелем. Пожалуй, для этого хватило бы одной стрельбы из лука по фамильным портретам.
  - Кстати, Дмитрий, а что случилось, почему я не могу ехать к вам? - Роман никогда не страдал избытком гордости, - мне казалось, что твоя бабушка, когда я уезжал, не приказывала спустить собак, если я снова окажусь поблизости.
  - А что, матушка Ильи именно так распорядилась? - Дмитрий расхохотался. - Тогда ты не рассказал мне и половины. Пока что ваши шалости тянут только на "Когда бы ни приехал этот господин, нас нет дома!". Но нет, дело не в бабушке. У нас сейчас живет бабушкина сестра с воспитанницей, совсем юной девушкой, они приехали из Польши.
  - И что из этого? У вас не хватает комнат для гостей? - искренне изумился Роман.
  - Ты что не слышал? Воспитанница сестры моей бабушки - очень добропорядочная девушка из приличной семьи. А теперь подумай и скажи, можно ли тебя поселить в одном доме с юной неопытной барышней?
  Ларин честно задумался, потом спросил:
  - А приданное у нее большое?
  - Ни гроша!
  - Тогда можно, - твердо сказал Роман. - Юные девицы для простого флирта слишком опасны и малодоходны, а жена мне нужна богатая. Очень богатая, - подчеркнул он.
  Хотя Роман не скрывал, что берет деньги у своих любовниц, мнение окружающих о нем не портилось. Как-то молчаливо предполагалось, что если это устраивает дам, то остальным дела нет. А с юными девушками он действительно никогда не связывался. Тем не менее, Дмитрий не изменил своего решения:
  - Увы, боюсь, что бабушка и ее сестра будут другого мнения. Репутация девушки и все такое, понимаешь?
  - Не очень. Мне, видишь ли, никогда не приходило в голову заботится о собственной репутации, так что переживать за других... - Роман пожал плечами.
  - Именно это я имел в виду.
  - Возможно ты прав, - Ларин отнесся к неудаче философски. - Ладно, подыщется что-нибудь другое. Тем более, я слышал, что польки в своем стремлении соблюдать приличия, становятся еще чопорнее англичанок.
  - Она не полька, она русская, - с легким неудовольствием сказал Дмитрий. - Александра Владимировна Тулешова. Когда родители умерли, она осталась без средств к существованию и бабушка Магдалена взяла ее под свою опеку.
  - Надо же, прямо готовая история для романа! Осталось только устроить ей встречу с прекрасным принцем, который в нее безумно влюбится, и можно отдавать в печать... - усмехнулся Ларин. - Да не смотри на меня так, я уже сказал, что на роль принца не гожусь. Мне самому принцесса побогаче нужна, а не бесприданница.
  - Иногда ты бываешь невыносим, - проворчал Дмитрий. - Полная безнравственность.
  - Абсолютная, друг мой, абсолютная, - заверил его Роман. - А кстати, что девица, мила? И как насчет твоего присутствия в доме, оно не угрожает ее репутации? - теперь по его губам скользнула довольно ехидная улыбка, но при этом все лицо выражало такое дружелюбие, что Дмитрий глупо выглядел бы, попробуй обидеться.
  Не очень ловко, но решительно, он перевел разговор на общих знакомых. Ларин, безразлично пожав плечами, подчинился и начал делиться светскими новостями, которые узнал за последние две недели. Дмитрий слушал, вставлял уместные замечания в нужных местах, а сам думал о Сашеньке. И никак не мог понять, почему же ему так неприятно обсуждать девушку, с кем бы то ни было. Было странное ощущение, что он просто не хочет делить ее ни с кем.
  Через пару часов, после обильного ужина и длительной беседы, он с тайным облегчением, распрощался с Лариным, решительно отказавшись от предложения пойти поискать развлечений и вернулся в гостиницу. Завтра рано утром он уезжает домой. Боже, как он соскучился по... Сашеньке?
  
  Как быстро проходит время. Дмитрий вернулся и дамы, которые в его отсутствие жизнь вели самую скромную, снова закружились в неспешном водовороте сельской светской жизни. Сашенька, расставив утром цветы в вазы и полюбовавшись результатом, задумалась над важнейшим вопросом, какое платье предпочесть на вечер. Пожалуй, надо подняться к себе и... тут плавное течение мыслей прервал вопль Луизы, поварихи.
  Она влетела в гостиную и, не переставая вопить "Мадмуазель, мадмуазель", схватила Сашеньку за руку и куда-то потащила. Растерявшись от такого напора, девушка сделала несколько шагов, прежде чем сумела остановить Луизу. За время общения с темпераментной поварихой, Сашенька сделала вывод, что чем громче кричит Луиза, тем спокойнее должна быть она сама. Если не привести француженку в чувство спокойным и строгим обращением, та способна биться в истерике целый день. Правда в таком состоянии, как сегодня, Сашеньке видеть ее еще не приходилось.
  - Мадмуазель! - прорыдала Луиза, - мой пирог! Эта негодная Анисья, о боже, мой пирог! Плита, мадмуазель, что теперь будет! О, мой пирог, мадмуазель, Анисья, это ужасно!
  Сашенька беспомощно огляделась. Бесполезно. Как только раздавался крик Луизы, дом моментально вымирал. Следуя примеру графини Сотниковой, все остальные так же предоставляли Сашеньке право общения с разгневанной поварихой.
  Минут через десять ей удалось понять, в чем дело. Захлебываясь, сморкаясь и время от времени издавая душераздирающие вопли, Луиза поведала ей, что приготовив совершенно изумительный мясной пирог по рецепту Луизиной бабушки, который та открыла по страшным секретом только ей, своей любимой внучке, она поставила его печься, а сама, по причине сильнейшей головной боли пошла отдохнуть. Нет, она не оставила этот чудесный пирог без присмотра, мадмуазель не должна даже предполагать такое! За пирогом должна была следить Анисья, одна из помощниц на кухне. Но Анисья не оправдала оказанного ей доверия. Оставив свой пост, она отправилась на свидание с женихом, младшим конюхом. И первое, что почувствовала проснувшаяся Луиза - это сильнейший запах гари!
  - Мой пирог, мадмуазель, он совсем сгорел, пойдите, посмотрите, он превратился в угли! - причитала она теперь.
  - Подожди, Луиза, я понимаю, что это очень неприятно...
  - Неприятно, мадмуазель! Это не называется неприятно! Пойдемте на кухню, и вы посмотрите во что превратилась плита! Эта ужасная Анисья прячется от меня, но я найду ее и задушу собственными руками! Посмотрите только, во что превратился мой пирог! Пойдемте сейчас же.
  - Луиза, я совершенно не собираюсь смотреть на сгоревший пирог. Я не думаю, что это зрелище будет забавным или поучительным.
  - Но от него же остались одни угли, что здесь может быть забавного? - все еще всхлипывая, но уже почти нормальным голосом, с упреком сказала Луиза. - А плита? Пойдите посмотрите на плиту! О, эта негодная Анисья!
  - И на плиту я не хочу смотреть. - Сашенька была тверда. - Пусть на нее любуется Анисья. А потом пусть почистит ее. И вы лично проверите, чтобы на плите не было ни единого пятнышка.
  - О, мадмуазель! - Луиза вдохновенно воздела руки к небу. - О, она отчистит эту плиту, вы правы мадмуазель! Она не раз вспомнит этот пирог! О, мой пирог, что же теперь делать?
  Сашенька заметила Дмитрия. Он только что вошел в дом, вернувшись с утренней верховой прогулки, и остановился в дверях, заинтересованный представлением, которое давала Луиза.
  - Можете заставить Анисью съесть его и пусть поделится со своим женихом, - торопливо предложила Сашенька. Ее смущало, что Дмитрий наблюдал за ними.
  - О, даже если я затолкаю эти угли им глотки, это ничего не изменит! Что мне теперь поставить на стол? Что скажет мсье граф? - Луиза стояла спиной к дверям и не видела его. Дмитрий поднял бровь, улыбнулся Сашеньке и отодвинулся в тень, в безопасное укрытие. - Боже, из-за этой негодницы господа останутся голодными!
  - Луиза, успокойтесь! Это очень неприятно, что пирог сгорел, но право же, никакой трагедии нет и голод нам не грозит. Я уверена, что вы что-нибудь придумаете...
  - О чем вы, мадмуазель! Что тут можно придумать, когда пирог, это украшение стола ... о, боже! - Луиза снова разрыдалась.
  - Ну, можно подать хлеб с маслом, - обреченно предложила Сашенька.
  Слезы на глазах поварихи моментально высохли.
  - Хлеб с маслом! - повторила она таким тоном, словно ей предложили накормить господ крапивой и колючками. - Чтобы мадам Юлия ела хлеб с маслом вместо мясного пирога! Пока я жива, пока я в этом доме, - голос Луизы поднялся на новую высоту, - на столе будет настоящая еда, да, я не допущу, чтобы мсье Дмитрию пришлось грызть сухую корку! Хлеб с маслом! Прошу прощения, мадмуазель, мне пора на кухню, я должна позаботится о приличном завтраке. - Она направилась к выходу на ходу всплескивая руками: - Хлеб с маслом! Это же надо додуматься...
  - Я не сомневалась, Луиза, что вы что-нибудь придумаете, - жалким голосом сказала ей вслед Сашенька.
  - Разумеется! Не зря я на кухне в этом доме уже тридцать лет! Не беспокойтесь, мадмуазель, завтрак будет готов вовремя, - неожиданно спокойно и деловито ответила Луиза, ободряюще улыбнулась Сашеньке и вышла.
  Из ниши за дверью осторожно показался Дмитрий:
  - Гроза миновала?
  - Ох, я просто не представляю, как ваша бабушка справлялась с ней! Я за десять минут постарела на десять лет.
  - Бабушка делала все гораздо проще, - ухмыльнулся он. - Как только раздавался первый крик, она запиралась у себя в комнате и пряталась там, пока Луиза не утихомирится.
  - Интересный способ, - с надеждой протянула Сашенька. - Надо будет в следующий раз попробовать.
  
  Визит к соседям не удался, и Дмитрий почти кипел от злости. Зачем только они вообще поехали! Собственно, зачем - это известно. Татьяна Юрьевна Федорцева давняя подруга бабушки, пригласила на ужин. Пожилые хозяева, никаких больше гостей, тихий, почти семейный вечер. Дома остаться, конечно, было бы приятнее, но в любом случае, это лучше, чем очередная глупая вечеринка, с толпой бездельников, увивающихся вокруг Сашеньки. И что, спрашивается из этого вышло? Да ничего хорошего!
  Как только они приехали, хозяин дома, Данила Иванович, подхватил его под руку и уволок в угол, чтобы обсудить очень волнующие его вопросы по ведению хозяйства и использованию новейшего оборудования в полевых работах. Он искренне считал Дмитрия величайшим авторитетом в этой области и был "счастлив обсудить столь серьезные дела без суеты и спешки, в домашней обстановке".
  Ладно, это еще можно было бы стерпеть, это было даже интересно, а кроме того - вполне прилично и благоразумно - мужчины говорят о своих делах, женщины, собравшись в кружок - о своих. Так ведь не было этого! Бабушка и тетушка Магдалена занялись сплетнями с Татьяной Юрьевной, а Сашеньку развлекал Николай, который, неизвестно за каким чертом, явился в гости в дом Федорцовых почти одновременно с ними.
  Казалось, он приехал нарочно, чтобы ухаживать за Сашенькой - ни на хозяев, ни на других гостей, внимания совершенно не обращал, а только веселил ее, словно поставил себе целью заставить девушку смеяться весь вечер. Сотников безрезультатно испепелял взглядами хохочущую парочку, но не мог вырваться из гостеприимных рук Данилы Иванович. Правда, Сашенька время от времени поглядывала на Дмитрия, посылая сияющие улыбки, но от этого молодой человек свирепел еще больше.
  В карете, по дороге домой, напряжение усилилось. Графиня морщилась, словно у нее болела голова, Дмитрий сердито молчал, Сашенька под его суровым взглядом забилась в уголок и притихла. Щебет тетушки Магдалены некоторое время создавал иллюзию обычного приятного вечера, но и он беспомощно затих в сгустившихся клубах раздражения. Так, в тяжелом молчании, подъехали к дому и, ограничившись лишь формальными пожеланиями доброй ночи, разошлись по спальням.
  Юлия Казимировна была уже в постели, когда в комнату, тихонько постучав, вошла Магдалена. В халате, волосы заплетены в жидкую косичку, лицо озабоченное.
  - Юлия, ты не спишь? Я хотела поговорить с тобой.
  - Заходи.
  Магдалена забралась на постель, сунула босые ноги под одеяло. Эта привычка - сидеть вдвоем в кровати - осталась у сестер со времен их далекого детства. Графиня тихо, без улыбки сказала:
  - Я слушаю тебя.
  - Понимаешь, я хотела сказать... спросить насчет Мити. - Магдалене было явно неловко. - Мне кажется, он последнее время как-то сердит... и кажется его раздражает Сашенька.
  Юлия подняла брови, но промолчала. Магдалена же, глубоко вздохнув, заторопилась.
  - Конечно, я понимаю, с его стороны было очень благородно приютить девочку, и мы с Сашенькой очень ему благодарны, ведь он совершенно не обязан был соглашаться на ее присутствие в доме. Но если он... если ему неприятно, то есть если она мешает, то я не знаю... наверное, я должна что-то предпринять?
  - Короче говоря, ты считаешь, что Дмитрию не нравится Сашенька и он против ее присутствия в доме? - сухо спросила Юлия. Магдалена протестующе всплеснула руками и открыла рот, но сестра остановила ее. - Неважно, какими словами ты собиралась это сказать, основная суть твоих переживаний в этом. А каковы, по-твоему, чувства другой заинтересованной стороны? Что чувствует Сашенька?
  - Ой, Юлия, - Магдалена снова нервно всплеснула руками. - Она его боится! При нем она становится такой странной... и ты знаешь, она просто чувствует его приближение! Он еще в дом не вошел, через порог не переступил, а она уже вскакивает - "Дмитрий вернулся!"
  - Угу, - Юлия Казимировна мрачнела на глазах. - Боится, значит. Чувствует, говоришь, когда домой возвращается. А он на нее все сердится и хочет от нее избавится, так? А скажи-ка ты мне, любезная моя сестрица, как же так случилось, что ты на старости лет все свои мозги растеряла? Ну слыхала я, что люди с возрастом глупеют, но чтоб моя родная сестра, да еще до такой степени! Ты же всегда в людях разбиралась, все замечала, все понимала... Вспомни, Федор только еще подошел ко мне, нас еще только знакомили, а ты уже знала, чем это кончится! Ну ладно, с Федором я и сама знала, как только его увидела, но сколько других случаев было! Ты же всегда через пять минут могла сказать, как у людей отношения сложатся, помнишь? И куда все это девалось? Митя сердится на Сашеньку, Сашенька боится Митю - да побойся бога! Ты что, действительно не видишь, что эта пара молодых глупцов жить друг без друга не могут!
  - Ты хочешь сказать... - неожиданно тонким голосом сказала тетушка Магдалена. Она кашлянула, сползла с кровати, сделала неуверенный круг по комнате, остановилась перед зеркалом, повозилась со своей косичкой. Повернулась к сестре, хмуро наблюдавшей за всеми этими манипуляциями, показала рукой в сторону темного окна, сказала жалобным голосом: - На прошлой неделе тоже... - она добралась до кресла, села. - А еще тогда, в саду... Боже, да в первый же день! Юлия, ты права, я перестала соображать, совсем... Но как же теперь... Я так надеялась, что Горшенин скоро сделает Сашеньке предложение, а теперь...
  - Не сделает. Во всем, что не касается моего внука, девочка достаточно умна и не даст Николаю возможности заговорить о свадьбе. Она вообще очень ловко переводит их отношения в чисто дружеские. Еще немного и он поверит, что у него и мыслей никаких насчет нее никогда не было и быть не могло.
  - Так, - тетушка Магдалена выпрямилась в кресле сжимая виски. - Подожди. Дети влюблены, почему мы не радуемся?
  - Потому что Дмитрий - болван! Сашеньку тут трудно винить, она действительно в несколько щекотливом положении, и потом, она слишком молода и неопытна. Вот девочке и остается только глядеть на него, да вздыхать потихоньку. Но Дмитрий-то взрослый мужчина... Боже, если бы Федор был на его месте, они бы уже ехали в свадебное путешествие, а этот...
  - Но что-то надо делать!
  - Разумеется. Давай сейчас вызовем Митю и потребуем, чтобы он женился на Сашеньке.
  - Юлия!
  - А что, у тебя есть другие предложения? К сожалению, у нас с тобой нет опыта по заманиванию мужчин в сети брака. Мне с Федором это было просто не нужно, а ты все сокровища своего разума тратила как раз на то, чтобы увильнуть от брачных уз.
  - Но тем не менее... Ладно, посмотрим. Спокойной ночи, моя дорогая. Я думаю, что все уладится, жизнь всегда все расставляет по своим местам. - Магдалена поцеловала сестру и отправилась в свою спальню.
  - Да, конечно, - тихо сказала Юлия, глядя на закрывшуюся дверь. - Только иногда она с этим очень запаздывает.
  
  Праздник по случаю дня рождения Анастасии был подготовлен княгиней Рощиной безупречно. И убранство зала, и выбор блюд за обедом, и туалеты именинницы и ее матери, и музыка - все было изысканно и утонченно. Гости также представляли собой сливки провинциального общества. Но для Сашеньки вечер начался с неприятной неожиданности.
  Вместе с хозяевами, гостей встречала молодая эффектная женщина. Элегантная, раскованная, не прилагая никаких усилий она сосредотачивала на себе взгляды всех входящих. Ее присутствие вызвало некоторое замешательство в их маленькой компании. Юлия Казимировна схватила тетушку Магдалену за руку и прошептала:
  - Лидия! Она приехала...
  Сестры переглянулись и уставились на Дмитрия, который при виде московской красавицы слегка сбился с шага. На секунду лицо его окаменело, но тут же он снова расцвел вежливо-официальной улыбкой и торжественно подвел своих дам к хозяевам. Их радушно приветствовали, а Лидию познакомили с новыми членами семьи. Она достаточно невнимательно отнеслась к знакомству с небогатой родственницей и ее воспитанницей; холодно, церемонно поздоровалась с графиней и весь свой восторг от встречи мощной струей направила на Дмитрия.
  Ее радостный щебет заполнил окружающее пространство, неведомым образом, Юлия Казимировна и тетушка Магдалена остались без поддержки внука - Лидия уже вцепилась в его рукав и элегантно, незаметно оттаскивала в сторону балкончика, выходящего в сад. Ей просто необходимо было вдохнуть свежего воздуха, она так устала стоять на этой ужасной лестнице и (добавила она шепотом) любезничать с этими ужасными, вульгарными людьми... А она так мечтала поболтать с дорогим Митенькой, им ведь есть о чем поговорить, что вспомнить... При этом она так многозначительно улыбалась и стреляла глазками, что ни у кого из присутствующих не возникло сомнения, что сегодня из этих цепких ручек Сотникову не вырваться.
  Впрочем, Дмитрий вырываться и не пытался. Он галантно сопровождал Лидию, слегка склонив голову, прислушивался к ее щебету, щеки его порозовели, на губах самая любезная улыбка, глаза полуприкрыты веками. Тетушка Магдалена встревоженно обернулась к Юлии Казимировне, но та с довольным видом успокаивающе пожала ей руку. Сестры быстро обменялись любезностями с хозяйкой и отошли. Тетушка Магдалена сразу же горячо зашептала:
  - Что происходит? Ты же писала, что у них все кончено! Куда она его поволокла, это просто неприлично, почему он ей так улыбается? Тебя что, это совсем не волнует?
  - Спокойно, дорогая, спокойно... Ничего страшного... Очевидно наша московская вдовушка решила снова заняться Дмитрием. Думает, что стала опытной светской львицей и теперь сумеет его заполучить.
  - Но она увела его! Он ей улыбается!
  - Помилуй, Магдалена! Митя вежливый мальчик, не может же он рычать на нее и стряхивать с себя посреди зала. Но ты только посмотри, как он щурится, он в бешенстве... Наверняка у него были другие планы на этот вечер и ему совсем не нравится, что она их разрушила.
  Сашенька же в это время негромко беседовала с именинницей, весьма раздосадованной столь несвоевременным приездом старшей сестры. Действительно, милая, но скромная Анастасия, совершенно терялась и казалась лишь бледной тенью эффектной Лидии.
  Самым обидным для нее было то, что за год, пока у сестры не возникала тяга к родному дому, Настя постепенно стала чувствовать себя в обществе достаточно уверенно и ей очень не хотелось снова превращаться в гадкого утенка. Сашенька с сочувствием слушала ее жалобы, пока не подошли следующие гости и имениннице не пришлось заняться ими.
  Не успела Сашенька отойти на несколько шагов и оглядеться, как возле нее материализовался Николай. Необязательная, приятная болтовня с ним доставила бы ей гораздо больше удовольствия, если бы она не видела перед собой Дмитрия, улыбающегося отчаянно кокетничающей Лидии. "Вот ведь прицепилась, как клещ к собаке, - раздраженно подумала она. - А он-то на нее жмурится... Господи, неужели она ему нравится? Ведь Юлия Казимировна что-то говорила про нее тогда, в библиотеке. Ну, по крайней мере, если ему нравятся именно такие женщины, то его можно только пожалеть." Однако, жаль было не его, а себя.
  А Дмитрий действительно был в бешенстве. Господи, да в последнее время со всеми этими вечерами да визитами, бешенство стало почти нормальным, привычным состоянием. Рядом с Сашенькой постоянно крутились какие-то хлыщи, а его так же постоянно либо хватал за пуговицу хозяин и надо было кивать в такт его рассуждениям о сельском хозяйстве; либо хозяйка томно опиралась на его руку и вела четвертым - составить партию в вист - "А молодежь пусть себе резвится, не так ли, Дмитрий Андреевич?". А теперь последняя капля - Лидия! Ну чего она от него хочет? Неужели она настолько глупа, что надеется снова стать его невестой, ведь более решительного и окончательного разрыва, чем у них, и представить себе невозможно. Или ей просто хочется продемонстрировать свое очарование всем, начиная с него? Может во время обеда удастся от нее избавится...
  Дмитрий тоскливо огляделся, поискал Сашеньку - "конечно, около нее уже пристроился этот зануда; вот на кого напустить бы Лидию. Хотя, похоже Николай не испытывает к ней никакого интереса... м-да, сам я не был настолько умен в его годы. А как хорошо было бы поменяться с ним местами."
  Обед нисколько не улучшил положения. Лидия очень ловко вела дело так, что Дмитрий проводил ее к столу, сел рядом, да и потом не мог отойти ни на шаг, не проявив при этом непростительной грубости. Он смертельно устал, окончательно смирился с тем, что вечер безнадежно испорчен и, старательно удерживая на лице бледную улыбку, только молился, чтобы спутницам его наконец захотелось домой.
  Собственно, тетушка Магдалена была готова повернуть домой прямо с порога, а уж дальнейшее и вовсе выбило ее из колеи. Она нервно поглядывала по сторонам, за обедом была невнимательной собеседницей и после каждой порции сплетен, кружившихся по залу, осторожно отводила сестру в сторону:
  - Это ужасно! Все судачат про Лидию и Митеньку... Она же ведет себя просто неприлично - в конце концов она всего три месяца, как овдовела.
  - Ну, ее замужество было скорее выгодным деловым соглашением, и никак не затрагивало область чувств. - Графиня наблюдала за внуком с каким-то мрачным удовольствием. - Пожалуй, она действительно немного спешит, но здесь, в провинции, ей простят некоторую торопливость в поисках нового мужа или любовника. Наверно поэтому Лидия и вернулась домой. В Москве ей пришлось бы еще довольно долго соблюдать осторожность, а здесь она - царица и может устанавливать свои законы.
  - Но Юлия! Как ты можешь быть такой спокойной! - тетушка Магдалена всплеснула руками. - Ведь она нацелилась на Митю!
  - Ну и что? Дмитрий, как я уже говорила, не блещет умом в отношениях с женщинами, но все же он не полный болван и два раза одну ошибку повторять не будет. Лидия сколько угодно может виться вокруг него - единственная сложность состоит в том, как к этому отнесется Сашенька.
  - Я думаю ей все это не понравится.
  - Да уж, в восторг тут приходить не из-за чего. Ты ей рассказывала что-нибудь?
  - Нет, - тетушка Магдалена пожала плечами. - Она никогда не спрашивала, а о том, что Митя был помолвлен никто не вспоминал. Лидия в Москве, - о чем было говорить?
  - М-да-а... Надо будет сегодня же растолковать ей как все было. А то еще вообразит бог знает что, будет расстраиваться.
  - Посмотри, Юлия, похоже назревает взрыв; наша красотка допекла-таки бедного мальчика.
  - А, по-моему, сестрица, его допекла не она, а Сашенька. Она так увлеклась беседой с Горшениным, что забыла о дежурных улыбках.
  - О чем?..
  - А вот меньше сплетничать надо на вечерах и больше наблюдать, - Юлия Казимировна захихикала. - Понимаешь, я давно заметила, с кем бы она не разговаривала, каждые десять-пятнадцать минут Сашенька отыскивает взглядом Митю и улыбается ему. А за последний час она в его сторону даже не обернулась - все внимание на Николая. Мальчик начал нервничать.
  - Я тоже нервничаю, - проворчала тетушка Магдалена. - Теперь еще этот Николай... Неужели ему не понятно, что Сашенька к нему равнодушна?
  - Ну, положим, совсем недавно тебе тоже это было непонятно... Хотя действительно, о чем можно так увлеченно беседовать целый час?
  А разговор Сашенька с Горшениным, на самом деле, принял опасный оборот. Молодой человек, утомленный неопределенностью результатов своих ухаживаний и, с первого взгляда поняв, что от вмешательства Дмитрия он сегодня защищен стараниями Лидии, решил внести ясность в свои отношения с Сашенькой.
  Нужно, всего лишь, осторожно намекнуть о своих чувствах и, если последует хоть малейший проблеск ответа, довести дело до конца и сегодня же вечером, прямо здесь, на празднике, объявить о помолвке. Но дело продвигалось совсем не так просто.
  Сначала Сашенька вообще больше внимания уделяла не ему, а Лидии с Дмитрием, поглядывая на эту пару сначала с недоумением, а потом со все возрастающим раздражением. Наконец ужимки московской красавицы вывели ее из себя настолько, что она решительно повернулась к Николаю и больше уже не отвлекалась. Горшенин обрадовался и активно принялся за осуществление своего плана. Сначала он насмешил девушку целым ворохом историй, случавшихся с ним и с его знакомыми, потом перешел к сентиментальным рассуждениям, и, убедившись, что Сашенька внимательно его слушает и находится в соответствующем настроении, плавно перевел разговор на интересующую его тему.
  - А вообще, Александра Владимировна, вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?
  Сашенька мгновенно напряглась. Николай задал вопрос небрежно, по ходу разговора, с улыбкой, но глаза его были серьезны и внимательны, он пристально следил за реакцией девушки. Она вспомнила, как Юлия Казимировна говорила, что ни в коем случае непозволительно поощрять человека и внушать какую-либо надежду, если не собираешься выходить за него замуж. Увы, похоже она не была достаточно осторожна... Сашенька вздохнула и постаралась улыбнуться как можно безмятежнее:
  - Ну разумеется! Как я могу в этом сомневаться, ведь я вижу сколько угодно примеров такой дружбы - например мы с вами. Мне кажется лучшего друга, чем вы, у меня никогда и не было... - Сашенька продолжала щебетать о том, какая прекрасная дружба связывает их, но по тому, как на секунду прикрыл глаза и опустил голову Николай, как изменился его взгляд, было ясно, что он понял ответ на свой невысказанный вопрос и принял его.
  - Ну что ж, - Горшенин принужденно улыбнулся. На безумный миг у него вспыхнула надежда, что если сейчас, сию минуту, он сделает ей предложение, встанет перед ней на колени, из ее головы вылетит вся эта чушь про дружбу...
  Ну не может же она, даже если не любит его, быть настолько непрактичной! Его мысли словно споткнулись - он увидел, как девушка снова покосилась в сторону Лидии и Дмитрия. Почему-то именно по этому взгляду, по выражению ее лица Николаю стали ясны чувства Сашеньки. Он откинулся на спинку кресла - все это несколько меняло ситуацию.
  Очевидно, что Дмитрий не собирается женится на ней - если бы у него были такие планы, он бы давно уже начал ухаживать. Возможно даже, что он решил возобновить помолвку с Лидией, недаром они весь вечер друг от друга не отходят. А это означает, что рано или поздно Сашеньке придется отказаться от мыслей о нем. И если в это время рядом окажется преданный поклонник, доказавший на деле свою любовь и верность...
  - Ну что ж, вы как всегда правы. Должен признаться, Александра Владимировна... а можно я буду называть вас Сашенька?
  Она неуверенно пожала плечами и кивнула. Немного слишком вольно, но, с другой стороны, неловко было отказать ему теперь в такой, в общем-то, малости.
  - Спасибо, - он осторожно взял ее руку, слегка коснулся губами кончиков пальцев и тут же деликатно отпустил. - Должен признаться, Сашенька, что друзей дороже вас, у меня не было. И если вам когда-нибудь понадобится моя помощь - любая - я буду счастлив оказаться полезным.
  - Э-э... это очень великодушно с вашей стороны, - пробормотала Сашенька.
  - Ваш преданный рыцарь, мадмуазель, - Николай нежно улыбнулся и склонил перед ней голову. Потом резко, словно почувствовав направленный на него взгляд, обернулся к Дмитрию, и его улыбка из нежной превратилась в торжествующую.
  Дмитрий потерял над контроль над собой. Вид Горшенина, только что целовавшего Сашеньке руку, а теперь нахально улыбающегося ему в лицо, лишил молодого человека последних остатков самообладания. Что-то глухо прорычав он двинулся к вызвавшей его ярость парочке, не замечая, что тащит за собой Лидию.
  Графиня, моментально оценив ситуацию, приказала сестре:
  - Едем домой. Уводи Сашеньку, а я перехвачу Митю, пока он не начал военных действий.
  Тетушка Магдалена скользнула между гостями, в мгновение ока разделила Сашеньку и Николая, безостановочно щебеча о прекрасно организованном приеме, прелести именинницы, жуткой усталости и кошмарной головной боли, запретила Горшенину провожать их и, не успела Сашенька оглянуться, как об руку с Магдаленой попрощалась с хозяевами и спускалась по лестнице.
  Графиня Сотникова действовала не менее решительно. Повиснув на свободной руке Дмитрия и старательно наступая ему на ногу, она разворачивала его в сторону выхода, объясняя Лидии, что мадмуазель Магдалена, к сожалению, не привыкла к таким великолепным праздникам и очень устала, и они немедленно едут домой, и Дмитрию абсолютно необходимо ехать с ними.
  Нет, он никак не может отвезти их и вернуться, да, ей тоже очень жаль, нет, Дмитрий, ты не можешь ни минуты побеседовать с Николаем, нет, Магдалена с Сашенькой уже ждут нас внизу, нет, дорогой, даже один вопрос ты задашь ему в другой раз, прекрати упираться, уже подали нашу карету ... Вытолкав наконец внука на лестницу Юлия огляделась. Магдалена, уже в накидке, ждала их у самых дверей, а Сашенька...
  Сашенька, прижимая плащ к груди стояла напряженно выпрямившись, с алыми пятнами на бледных щеках и с отвращением смотрела на большую напольную вазу с роскошными цветами. Юлия Казимировна тоже поглядела на вазу - ничего особенного. Букет слишком вычурный, но ничего, что могло бы вызвать такое возмущение в нем не было.
  Тут графиня заметила за спиной девушки трех дам, пересмеивающихся и поглядывающих в сторону Лидии, которая, оказывается, последовала за ними, и теперь, воспользовавшись остановкой, снова схватила Дмитрия под руку. Она упорно улыбалась и что-то ворковала ему самым нежным образом. Дамы же, увлеченно обсуждали их отношения, не замечая, что их слышит Сашенька, а может, просто не придавая этому внимания.
  - Ну, я же говорила, что ничего не кончено! Я еще год назад сказала, что этот разрыв ненадолго. Лидия сходила замуж по расчету, а теперь со собственным состоянием, может позволить себе выйти замуж по любви.
  - Ты что же, думаешь, что они еще тогда все спланировали?
  - Не знаю, не знаю. Меня они в свои планы не посвящали...
  - Но как она к нему прижимается, это просто скандально! И шепчет с таким видом, будто объясняет, как пройти в ее спальню, чтобы не ошибиться, - голос дамы дрожал от удовольствия.
  - Пусть лучше план нарисует, так надежнее.
  - Вы что, всерьез думаете, что ему план нужен? Уверены, что у него такая плохая память? - дамы засмеялись. К счастью, графиня, с заметным усилием сумевшая снова оторвать внука от Лидии, наконец спустилась, опираясь на его руку и Сашенька вышла на улицу, кипя от возмущения и глядя прямо перед собой.
  Дмитрий помог Магдалене и бабушке подняться в карету и подал руку Сашеньке. Она отшатнулась и обожгла его таким взглядом, что молодой человек остолбенел. Гордо подняв голову и подобрав юбки, Сашенька скользнула на сиденье и сразу забилась в самый угол. Дмитрий пожал плечами и тоже забрался в карету.
  По дороге домой никто не произнес ни слова. Сашенька, ни разу не шевельнувшись упорно смотрела в темное окно, остальные поглядывали на нее - графиня с удовлетворением, тетушка Магдалена с опаской, а Дмитрий с недоумением. Когда лошади остановились у крыльца, Сашенька, не дожидаясь его помощи, выпрыгнула из кареты и побежала к дверям.
  Окликнув, он попытался догнать ее, но массивная дверь с громким стуком хлопнула перед самым его носом. Поведение девушки настолько ошеломило Дмитрия, что у него из головы вылетело, как он сам был рассержен. Теперь он, с довольно глупым видом, стоял на крыльце и таращился на дверь, пытаясь сообразить: как, нежная тихая Сашенька могла превратиться в эту фурию. Его размышления прервал голос бабушки:
  - Дорогой, не хотелось бы отвлекать тебя, но я надеялась провести эту ночь в собственной постели, а не здесь, в карете. Думаю, Магдалена со мной согласна. Сашенька, как я поняла, не нуждается в твоих услугах, а вот мы от помощи не откажемся.
  Молодой человек медленно подошел к карете и открыл дверцу:
  - Что с ней случилось? - жалобно спросил он, выгружая пожилых родственниц и провожая в дом. Тетушка Магдалена фыркнула и пожала плечами, а графиня обворожительно улыбнулась.
  - У девочки есть характер. И она не привыкла видеть тебя настолько... поглощенным общением с дамой, как сегодня.
  - Это я-то! - возмутился Дмитрий. - Да я с нее весь вечер глаз не сводил, а она так кокетничала с этим чертовым Горшениным, что ни разу на меня не обернулась! - тон его резко изменился и стал почти жалобным, - А что, я с ... c Лидией, это выглядело...
  - Это выглядело отвратительно, - отчеканила тетушка Магдалена, и, спохватившись, добавила, продолжая сурово смотреть на Дмитрия: - Хотя, разумеется, это не мое дело.
  - Все гости ждали, что к концу вечера будет объявлено о возобновлении помолвки, - Юлия Казимировна, в отличие от сестры, была ангельски ласкова. Дмитрий позеленел.
  - О боже, да никогда в жизни! Плевать, чего они там ждали, но... Сашенька тоже так подумала? - вид у него был самый разнесчастный. Графиня только пожала плечами вместо ответа. - Боже, я должен ей все объяснить!
  - Ты абсолютно ничего не должен, - снова подала голос тетушка Магдалена. - Твои отношения с женщинами, это не ее дело.
  - О чем вы, тетушка Магдалена, какие отношения, с какими женщинами! Ну подумайте сами, какие у меня могут быть отношения с Лидией? - глядя на его явную панику, тетушка Магдалена уже с некоторым трудом сдерживала улыбку. - Но она же не хочет со мной разговаривать... Бабушка, - Дмитрий повернулся к графине и схватил ее за руки, - поговори с ней, тебя она выслушает.
  - Ну, если ты просишь... А что, собственно, ты хочешь, чтобы я ей сказала?
  - Боже, да все что угодно, лишь бы она выкинула из головы эти кошмарные мысли насчет Лидии!
  - Хорошо, я изложу Сашеньке свой взгляд на ситуацию.
  - Благослови тебя бог, бабушка, - Дмитрий горячо поцеловал ее в щеку.
  - Ну что ж, дебаты закончены, пора, пожалуй, и ко сну... Спокойной ночи, дорогой. Пойдем, Магдалена.
  - А... а когда ты поговоришь с Сашенькой? - снова забеспокоился Дмитрий.
  - Ну, не сию же секунду. Да она уже спит, наверное. - Она посмотрела на внука и вздохнула. - Митя, не переживай ты так. Ничего страшного не случилось, Сашенька разумная девочка, завтра все уладится.
  - Только завтра с самого утра, поговоришь, ладно? Спокойной ночи, бабушка; спокойной ночи, тетушка Магдалена, заступитесь тоже за меня, скажите, что я хороший!
  Уже у дверей своих комнат сестры остановились обменяться впечатлениями.
  - Да-а-а... - сказала Магдалена.
  - А я что говорила! - отозвалась Юлия.
  - Такого явного... притяжения я давно не видела. Ты действительно думаешь, что она уже спит?
  - Да ты что? Хорошо, если уже закончила плакать. Просто я не хочу, чтобы Митя маячил под дверями, пока мы будем разговаривать. Сейчас переоденусь и пойду к ней.
  - Зайдешь потом ко мне?
  - Вот-вот, поэтому я и сказала Мите - завтра, а то еще и ему среди ночи отчитываться пришлось бы. Ладно, только учти - заснешь, я тебя будить не буду.
  - Заснешь тут!
  
  Плакать Сашенька закончила. Когда графиня постучала в дверь, девушка сидела перед зеркалом в ночной рубашке и яростно расчесывала волосы.
  - Я хотела бы поговорить с тобой, ты не против? - как ни в чем не бывало проворковала Юлия Казимировна подплывая к креслу и устраиваясь в нем.
  - Пожалуйста, - Сашенька продолжала орудовать гребнем.
  - Ну что ж. Тогда, пожалуй, начнем с истории трехлетней давности. Именно тогда Лидия вернулась из пансиона, огляделась и остановила свой выбор на Дмитрии. Тогда она была моложе и без этого московского шика, но уже достаточно эффектна, чтобы сразить мальчика наповал с первого выстрела. Он совершенно потерял голову, очень... бурно ухаживал за ней и довольно скоро сделал предложение. Объявили о помолвке и тут начались сложности. Я уже не говорю о том, что мне эта девица никогда не нравилась, что было, так сказать, первым сигналом тревоги, но Митя предпочел не замечать этого сигнала. Однако дальнейшие события он уже не мог игнорировать. Как оказалось, представления о семейной жизни у будущих супругов совершенно не совпадали. Лидия имела в виду светскую жизнь в Москве, а еще лучше, в Петербурге, с редкими наездами в родовое гнездо. Она мечтала, что будет появляться здесь один-два раза в год, устраивать феерический бал, о котором вся округа будет судачить полгода, - и, в блеске славы, снова в столицу, ту или иную! Ты знаешь, как ответственно Дмитрий относится к хозяйству, поэтому мысль бросить все на управляющих, а самим развлекаться, показалась ему... скажем так, неудачной. Кроме того, неожиданно для себя он выяснил, что Лидия также не представляет меня участницей их дальнейшей жизни. Я вырастила Митеньку и мальчик, благослови его Бог, любит меня, поэтому он был потрясен отказом невесты существовать со мной в одном доме, независимо от того - здесь или в Москве. К нашему счастью, у нее не хватило ума сначала выйти за него замуж, а потом уже предъявлять все эти требования. Он был смущен, разочарован и растерян, пытался что-то наладить, найти приемлемое для всех решение. Но особым терпением и тактом мой внук, все-таки никогда не отличался. Кончилось тем, что Митя просто взбесился. Он заявил Лидии, что раз она ставит его перед подобным выбором, то он ошибся в ее чувствах, следовательно, и его чувства к ней являются ошибкой. Помолвка была разорвана, скандал, в общем замяли, Лидия вскоре после этого уехала в Москва и очень удачно вышла там замуж, но сплетни, естественно, остались. - Юлия Казимировна внимательно посмотрела на слушательницу и осталась довольна: Сашенька сидела не дыша. - Но это все, как я уже заметила, история. Теперь перейдем к современности. Я не знаю, почему Лидия приехала сейчас, предпочитаю считать, что просто на день рождения сестры. Я не знаю, какие у нее планы насчет Мити и зачем она так откровенно вешалась на него сегодня, но я знаю своего внука. Он умеет учиться на своих ошибках, и эта женщина сможет заполучить его только связанным и с кляпом во рту. Так что на все ее выкрутасы можно спокойно не обращать внимания. И еще я хочу сказать, - графиня строго посмотрела на девушку и заговорила внушительно, даже сурово. - Я не слышала, о чем болтали эти сплетницы, но догадаться нетрудно. Так вот, запомни раз и навсегда, у Дмитрия никогда ничего не было и не могло быть с Лидией. Он воспитанный мальчик из приличной семьи, для него неподобающее обращение с молодой девушкой невозможно и недопустимо. Ты ведь живешь с ним в одном доме, как же тебе могло прийти в голову, что Дмитрий способен на что-либо неподобающее?
  - Я... мне очень стыдно... теперь... - вспыхнувшая Сашенька с трудом выдавливала слова.
  - Ну хватит, не расстраивайся, - сжалилась над девушкой Юлия Казимировна. - В конце концов, Дмитрий тоже вел себя не самым умным образом. Он, конечно, сейчас несколько... озадачен, это не страшно, завтра во всем разберетесь и помиритесь.
  - А ... он заметил, что я... немного... рас... рассердилась?
  - Ну знаешь, дорогая! - брови графини поползли вверх. - Ты действительно считаешь, что можно не заметить, когда дверь хлопает тебя по носу?
  - Это было так глупо... - вздохнула Сашенька.
  - Скажем так, вы оба сегодня не выглядели самыми мудрыми людьми в этой части вселенной. Не переживай. Завтра утром разберетесь, а сейчас ложись спать, ты устала.
  - Спасибо вам, пани Юлия! - Сашенька взяла руку пожилой дамы и с чувством поцеловала. За время, проведенное здесь, в Подмосковье, она, казалось, совсем уже отвыкла от польских обращений, но, когда начинала волноваться, они сами соскакивали с языка.
  - Спокойной ночи милая, - тронутая Юлия Казимировна, потрепала девушку по голове и поцеловала в лоб. - Все будет хорошо.
  
  Утром Сашенька вскочила еще раньше, чем обычно и, быстро приведя себя в порядок, сошла вниз. Она пыталась сообразить, когда спустится Дмитрий и где будет удобнее его перехватить для разговора, когда увидела его, выходящим из кабинета. Он неловко остановился.
  - Доброе утро, Сашенька... - голос его звучал неуверенно, он вглядывался в ее лицо, словно пытался угадать, в каком она сегодня настроении. Сашенька подбежала к нему.
  - Ох, Дмитрий, как хорошо, что вы здесь... Я виновата перед вами, простите меня, пожалуйста! Вчера я услышала... это были гадкие сплетни, но я так глупо им поверила! Я знаю, я вела себя недопустимо, простите меня, Дмитрий, мне так стыдно...
  - Но Сашенька... конечно же, все в порядке, все хорошо, неужели вы думали, что я способен на вас сердится? - он предложил ей руку, подвел к диванчику, усадил, сел рядом. Рука Сашенька осталась в его ладони. Дмитрий на глазах становился прежним, уверенным в себе, привычно контролирующим ситуацию молодым графом.
  - Тем не менее я хотел бы сказать вам, - заговорил он самым проникновенным голосом, - что я действительно огорчен. В этот раз добрый ангел защитил меня, но сплетни живучи и коварны. Я бы хотел Сашенька, чтобы вы не пытались узнать правду у кого либо, кроме меня. Клянусь, у меня нет ни секретов, ни тайн и я всегда отвечу на любой ваш вопрос. Друзья ничего не скрывают друг от друга, а мы с вами друзья, не так ли Сашенька? - Дмитрий чарующе улыбнулся, а девушка, завороженно глядевшая на него, при слове "друзья" резко выдернула руку и встала.
  - Разумеется, мы друзья. Я рада, что мы поняли друг друга. Высказать не могу, какой восторг переполняет меня при мысли о нашей верной, испытанной дружбе! - она кивнула ему, повернулась на каблуках и быстро вышла. "Еще один дружок завелся, мало мне Горшенина!"
  Дмитрий несколько секунд молча смотрел ей вслед, потом поднял глаза к потолку и задумчиво спросил:
  - Я что-то не так сказал?
  
  - Боже, какой болван! - Юлия Казимировна металась по комнате сестры. - Я, в своем возрасте, опускаюсь до вульгарного подслушивания и что я слышу! В тот момент, когда самое время схватить Сашеньку в охапку и разразиться страстным поцелуем, он начинает читать лекцию о дружбе и предлагает устроить вечер вопросов и ответов! Магдалена, у меня опускаются руки, мой внук безнадежен.
  - Не переживай так, дорогая, - тетушка Магдалена раскладывала пасьянс и была на удивление спокойна. - Мальчик, конечно, тугодум, но не полный идиот. Ты сама видела, как он переживал вчера вечером. Рано или поздно до него дойдет, что Сашенька для него нечто большее, чем воспитанница двоюродной бабушки.
  - Рано или поздно? Это когда же? С его темпами пройдут годы, а я, знаешь ли, хотела бы дожить до правнуков!
  - Значит ты будешь жить долго, - бубновый валет лег на бубновую же десятку. - В конце концов, если ты ничего не можешь сделать, зачем нервничать? Мы обе понимаем, что Митеньке от судьбы не уйти, а его судьба - это Сашенька, без всяких сомнений. Значит успокойся и приготовься ждать своих правнуков столько лет, сколько понадобится.
  - Знаешь Магдалена, - Юлия Казимировна остановилась перед сестрой и нахмурившись, подняла вверх указательный палец, - с тобой в общем то легко ладить, но, когда ты впадаешь в это свое философское настроение, ты становишься невыносима!
  - Я знаю, как ты к этому относишься, - безмятежно улыбнулась та, - но смотрю на это исключительно с философской точки зрения...
  Дверь за графиней с треском захлопнулась. Тетушка Магдалена пожала плечами и задумалась: как бы пристроить даму червей?
  
  Роман Ларин сидел в конторе своего адвоката, Антона Семеновича Гневицкого. Разговор был неприятным, доходов не было и никаких поступлений не ожидалось. У Гневицкого был ряд предложений для помещения денег в весьма прибыльные предприятия, но необходимой минимальной суммы тоже не было, а брать в долг Роман отказывался принципиально. Как ни странно, этот человек, который уже много лет жил за чужой счет, в чужих домах, никогда никому не был должен.
  Он считал своим законным доходом деньги, которые получал от женщин, естественно там никогда не возникал вопрос о возврате, и карточные выигрыши. Но так он покрывал лишь мелкие свои расходы. Кроме того, друзья, у которых всегда можно было пожить месяц-другой, постепенно женились, разорялись, уезжали в дальние путешествия, в общем жизнь все больше усложнялась.
  Поскольку самым простым и естественным выходом в данной ситуации была женитьба, они с Антоном Семеновичем битый час составляли списки подходящих невест. Роман был искренне удивлен, поняв, насколько коротким он оказался.
  Он всегда был уверен, что как только окончательно решит расстаться с холостой жизнью, к его услугам будет выбор из нескольких дюжин состоятельных красавиц. И вот теперь, когда суровая действительность вынуждала его всерьез заняться поисками невесты, оказалось, что его скромные требования оказались слишком высокими. Всего то и нужно было - приятная внешность, покладистый характер и солидное приданое. Ум и образование допускаются, но не обязательны.
  Для того, чтобы связать свою жизнь со старой уродиной, он еще недостаточно отчаялся. В крайнем случае, можно было бы пожертвовать характером, Роман не сомневался, что сумеет управиться и со сварливой женой. А что касается требуемых размеров состояния невесты... ну в конце то концов он и не скрывал, что хочет жениться ради денег. А тут извольте, такая неприятность! Выбирать почти не из чего.
  Нет, невесты имелись, но почему-то, чем больше было приданое, тем старше и некрасивее оказывалась девица, а молодых и хорошеньких родственники, похоже, собирались выдать замуж, не потратив ни рубля. Подходящего же возраста состоятельные вдовы вообще не проявляли никакого стремления к повторному браку.
  Гневицкий уныло водил носом над списком:
  - Мне кажется, барышню Слепцову тоже можно вычеркнуть. За ней дают двадцать пять тысяч рублей, но из этих денег будут оплачены расходы по свадьбе и подарки ближайших родственников. Кроме того, наличными идет только две трети суммы и треть - векселями. Нет, это не имеет смысла... - он откинулся на спинку кресла и мечтательно закатил глаза. - Эх, найти бы ту барышню из Польши, вот было бы решение всех проблем!
  - Какую барышню? - рассеянно спросил Ларин, не сводя взгляда с короткого списка.
  - Ах, я же вам не рассказал, - оживился Антон Семенович. - На днях был у меня посетитель, поляк. Некто Ставинский. Рассказал мне довольно длинную и запутанную историю. Смысл ее в том, что лет десять назад он с братом поехал в Америку искать золото, был у них какой-то надежный проект. Вот только своих денег, как обычно в таких случаях, на исполнение этого проекта не хватало. Для привлечения необходимых средств был создан консорциум, в состав которого вошли, разумеется, сами братья, еще несколько мелких пайщиков, но основную сумму внес некий русский чиновник, как же его... я же записал... - он порылся в куче деловых бумаг (поскольку Антон Семенович считал, что заваленный бумагами стол свидетельствует о преуспевании адвоката, он не наводил порядка принципиально) и вытащил небольшой исписанный листок, - вот оно! Тулешов, Владимир Николаевич.
  - Кажется, я недавно слышал похожую фамилию, - наморщил лоб Роман. - Вот только от кого? Ладно, может потом вспомню. Рассказывайте дальше.
  - Постарайтесь вспомнить, - с энтузиазмом сказал адвокат. - Потому что, если это тот самый Тулешов, то именно он практически и оплатил все расходы. Разумеется, были составлены документы, удостоверяющие его долю в будущей прибыли, все честь по чести. Предусмотрено было все, кроме одной мелочи. Эти романтически настроенные поляки решили, что провернут все дело очень быстро: раз-два - и в Америке, три-четыре - нашли золото, пять-шесть - вернулись в Польшу богачами...
  - Ну да, наверняка считали, что золотые самородки уже разложены аккуратными кучками прямо на берегу океана, специально для них, - съехидничал Ларин. - Нет, такие люди никогда не разбогатеют!
  - Самое смешное, что разбогатели! - возразил Гневицкий. - Правда ушло у них на это не год-два, как они рассчитывали, а почти десять, но и прибыль, в итоге, оказалась гораздо больше ожидаемой. На долю этого чиновника, - он снова заглянул в бумажку, - Тулешова, согласно договоренности, приходится сумма... так, это в долларах, а в рублях выходит девятьсот двадцать тысяч, я посчитал.
  - Господи Иисусе! - благочестиво воскликнул Роман, молитвенно складывая ладони. - Девятьсот двадцать тысяч! Бывает же людям счастье!
  - Но все дело в том, - продолжил довольный произведенным эффектом Антон Семенович, - что сам Тулешов умер вскоре после отъезда Ставинских в Америку, и супруга его так же скончалась. Осталась дочь, - он сделал многозначительную паузу и продолжил торжественно, - Тулешова Александра Владимировна.
  - Как вы сказали?! - Роман даже со стула вскочил от волнения, - Александра Владимировна?! - он вспомнил, что это имя называл Дмитрий Сотников несколько дней назад, когда говорил о гостящей в его доме юной барышне, приехавшей... вот именно, приехавшей из Польши!
  - Тулешова Александра Владимировна, - солидно подтвердил Гневицкий. - Наследница, единственная и неоспоримая.
  - Дальше, - хрипло потребовал Ларин, снова падая на стул.
  - Дальше? Разбогатев, Ставинские, люди порядочные, как оказалось, попытались найти Тулешова...
  - Разве они не поддерживали связь все это время?
  - Нет. Сначала из гордости, вы же знаете - эта мелкая шляхта, у них всегда столько гонора... желали сначала добиться успеха, чтобы все рты пораскрывали. Потом надо было дело налаживать, не до этого было... В общем, они начали писать в Польшу, но через какое-то время поняли, что это бесполезно. Тогда один из братьев вернулся, чтобы отыскать Тулешова и выплатить ему причитающуюся долю. Он довольно быстро выяснил, все то, что я вам уже рассказал. Узнал, что девочку, после смерти родителей, взяла к себе какая-то старуха-соседка, некая Магдалена Домбрович. А совсем недавно, нынешней весной, госпожа Домбрович, вместе со своей воспитанницей Александрой Тулешовой переехала в наши края. Где-то здесь, под Москвой, у нее живет сестра с внуком. Эти сведения господин Ставинский раздобыл у прислуги, которую госпожа Домбрович не повезла с собой. Поскольку, когда он приехал, местные еще не перестали сплетничать по поводу их отъезда, Ставинский получил огромное количество сведений о тех, кого он разыскивал, единственное, чего никто не помнил - так это фамилии сестры госпожи Домбрович и ее внука, или хотя бы приблизительного местоположения поместья. Московская губерния, это все, что ему удалось выяснить! Так что он приехал сюда, разыскивать молодую наследницу почти миллионного состояния... Ходит по адвокатским конторам, рассказывает эту историю и спрашивает, не знает ли кто, где сейчас можно найти панну Магдалену Домбрович и ее воспитанницу...
  - Александру Владимировну Тулешову, - торжественным голосом закончил за Гневицкого Роман. Он с отвращением смял листок со списком невест и отшвырнул его в сторону. - Вот на ней-то я и женюсь!
  - Девицу надо еще найти, - напомнил адвокат.
  - Послушайте, Антон Семенович, вы знаете графа Сотникова, Дмитрия Андреевича?
  - Лично мы не знакомы, но в конторе, услугами которой он пользуется у меня есть...
  - Прекрасно! Немедленно пошлите в эту контору человека, и пусть он выяснит фамилию барышни, которая этой весной приехала из Польши со своей опекуншей, которая, вы слушаете, Антон Семенович, является сестрой бабушки Дмитрия!
  - Вы думаете это она? - Гневицкий уже звонил в колокольчик.
  - Я молюсь, чтобы это была она, - очень серьезно ответил Роман. - И если это та самая Александра Владимировна Тулешова... нужно будет... так, во-первых, вы срочно найдете этого поляка, как его там? Господина Ставинского? Хорошо. Найдете его и скажете, что напали на след; как угодно, но заморочьте ему голову и как можно дольше удержите в Москве!
  Посыльный с запиской уже мчался в контору к адвокату Дмитрия, а Роман "Ларин - кто его не знает" продолжал продумывать план.
  - Я в это время еду к Сотникову, останавливаюсь у них... нет, Дмитрий ясно сказал, что к нему нельзя... ладно, там посмотрим, где сумею пристроится и начинаю ухаживать за барышней. Даже если она натуральный крокодил... Впрочем, была бы она крокодилом, Сотников обязательно пожаловался бы, значит достаточно мила. Все считают ее бесприданницей, так что вниманием, я думаю, она не избалована, ухаживание ей польстит. И через пару дней уже уместно будет сделать предложение. Главное, проделать все достаточно быстро, чтобы не успели распространиться слухи о наследстве.
  Пока ждали ответа, план был составлен и обсужден, Гневицкий внес несколько ценных предложений, и, когда пришло подтверждение того, что в имении Сотниковых под Москвой проживает именно прибывшая со своей опекуншей, госпожой Магдаленой Казимировной Домбрович, девица Тулешова Александра Владимировича, Ларин покинул контору. Через три часа он уже выезжал из Москвы.
  
  - Дмитрий, посмотрите пожалуйста этот счет, он какой-то невнятный. - Сашенька, сосредоточенно нахмурившись, разглядывала листок, исписанный кривыми каракулями. - Мне кажется, на некоторые строчки приходится по две суммы.
  - Интересно, - Дмитрий протянул руку. - Ах, это... - он с отвращением взглянул на счет. - Впору окончательно отказаться от услуг господина Пергова. Предупреждение я ему уже делал, да он, видно не испугался. Понимаете, Сашенька, он продает отличный коньяк, но при этом искренне убежден, что если у человека хватает денег на покупку его коньяка, то он уже не утруждает себя проверкой счетов. Поэтому вписывает туда совершенно фантастические суммы. Завтра я, скорее всего не успею, а послезавтра обязательно зайду к нему и разберусь.
  - Но если он постоянно пытается обмануть вас, почему действительно, не отказаться от его услуг?
  - Коньяк у него уж больно хорош! - рассмеялся Дмитрий. - И старый мошенник это знает.
  Сашенька улыбнулась, но улыбка вышла бледной.
  - Что такое, мадмуазель? Вы грустите? - он смотрел на нее блестящими глазами и, казалось, что-то прикидывал в уме. - Послушайте, Сашенька, а ведь я знаю в чем дело. Действительно, как мне раньше в голову не пришло!
  - О чем вы? - У девушки перехватило дыхание. Он смотрел на нее с таким довольным видом, словно мальчишка, придумавший новую проказу. Ну да, вот сейчас ткнет в нее пальцем и прокричит: "А я все знаю, ты влюблена в меня без памяти!"
  Дмитрий встал из-за стола. Сашенька побледнела, но он, не заметив ее смятения, расхаживал по комнате, продолжая рассуждать:
  - До чего же глупо, почти полгода вы с тетушкой Магдаленой живете во России, а в Москве были только проездом! Мне давно надо было устроить поездку... Все, в следующий раз едем все вместе, и бабушка не отвертится, дорога не такая уж дальняя. Ах, Сашенька, это будет прекрасно! Я покажу вам Москву, самые красивые места в городе! Мы будем гулять в Нескучном саду, потом поедем к... хотя нет, туда, пожалуй не стоит. Лучше... лучше мы вечером отправимся в театр, - он шагнул к ней, схватил ее руку, поцеловал. - Ну что, правда я угадал ваше желание?
  - Да уж, - пробормотала Сашенька, начиная приходить в себя, и усмехнулась. - От вас ничего не скроешь.
  В дверь постучали и вошел Антон, камердинер графа.
  - Дмитрий Андреевич, прибыл господин Порохов с друзьями. Я проводил их в гостиную. Госпожа графиня пригласили их остаться к обеду.
  - Немного некстати... - Дмитрий кинул взгляд на стол, заваленный бумагами. - Ну ладно, не так много осталось. Придется прервать наши занятия, мадмуазель, - он предложил Сашенька руку, - пройдемте в гостиную, у нас гости!
  - Да, разумеется. - Она встала и, опустив глаза, взяла его под руку. Господи, только не хватало расплакаться! Но зачем он говорит такие вещи - "у нас гости"! У кого это, "у нас"?.. Не существует никаких "нас", не может существовать и она это прекрасно понимает.
  
  Гостей было трое. Софья Порохова, ее старший брат, Евгений, а третий был представлен ей Дмитрием, как Роман Ларин - давний знакомый.
  Ларин заявил, что устал от московской суеты и приехал подышать вольным деревенским воздухом. Сашенька заметила, что Дмитрий был не слишком доволен появлением "давнего знакомого", но выяснив, что он гостит у Пороховых и некоторое время понаблюдав за ним, казалось успокоился.
  А сам Роман, не обращая внимания на хмурые взгляды хозяина, чувствовал себя абсолютно свободно. Был безупречно вежлив с тетушкой Магдаленой, с Сашенькой и безудержно флиртовал с "самой очаровательной женщиной Московской губернии и единственной моей любовью!", госпожой Сотниковой, которую это очень забавляло. В целом, обед прошел в атмосфере несколько принужденного веселья.
  Молодые люди из кожи вон лезли, стараясь рассмешить дам, дамы, естественно, не могли не оценить их усилий. Софья, находящаяся в очередной ссоре с женихом, усиленно кокетничала с Дмитрием, что не производило на присутствующих никакого впечатления - слишком давно все были знакомы и прекрасно знали, что барышня таким способом просто выпускает пар. Ларин сделал несколько осторожных комплиментов тетушке Магдалене и Сашеньке, оставаясь безупречно вежливым и галантным.
  Дмитрий с сомнением косился на него, но молчал. Сашеньке казалось, что она участвует в каком-то спектакле, не совсем понимая смысл происходящего. Судя по некоторой неловкости тетушки Магдалены, ей тоже было немного не по себе.
  Самое странное, что причиной этой напряженности явно был московский гость, хотя сам он, если и чувствовал ее, то вида не подавал. Несколько раз Сашенька ловила на себе его заинтересованный взгляд, но не восхищенный, нет, скорее изучающий.
  А сам Роман был вполне удовлетворен - все складывалось наилучшим образом. Девица была достаточно мила, правда выглядела несколько кислой и все время неуверенно поглядывала на Дмитрия. Очевидно, без сердечной склонности здесь не обошлось.
  Сотников тоже поглядывает на нее... однако, если бы у него были какие-то намерения по отношению к барышне, времени прошло достаточно, чтобы начать ухаживание, завершить его и объявить о помолвке. Так что, слюнки на девицу у него может и текут, но жениться он не собирается...
  Значит отказаться от предложения, сделанного по всей форме молодым человеком из приличной семьи, она не сможет. А если и заартачится, надо будет надавить на старух, те наверняка будут счастливы ее пристроить... Очень кстати Дмитрий уезжает, не будет под ногами путаться.
  Все ухаживание надо будет провернуть быстро, неизвестно ведь, сколько времени Гневицкий сможет удерживать этого американского поляка от поисков, да и до Дмитрия в Москве могут дойти какие-то слухи... а если он узнает о состоянии, которое вот-вот получит эта бесприданница, то он женится на ней в тот же час. Не такой он глупец, чтобы упускать без малого миллион.
  Так что за эти три-четыре дня, пока Сотников будет в отъезде, надо очаровать Сашеньку, сделать ей предложение, добиться согласия... хорошо бы успеть и жениться, но это вряд ли получится. Наверняка она захочет проехаться по всем знакомым, покрасоваться в качестве невесты, да и тетки, скорее всего, начнут толковать про свадьбу по всем правилам.
  Ну и ладно, сейчас главное успеть организовать помолвку, а это, судя по неискушенному виду девицы, вполне возможно. Сегодня немного заинтересованного, но очень осторожного, деликатного внимания, завтра, после отъезда Дмитрия, нежное, но настойчивое ухаживание, послезавтра - пылкая влюбленность и, наконец, страстное объяснение. А там - добро пожаловать, господин Сотников, приглашаем вас на свадьбу!
  Ларин осторожно покосился на хозяина, убедившись, что тот занят Софьей, послал нежную улыбку Сашеньке. Она вежливо улыбнулась в ответ, но взгляд был несколько удивленный. Роман выругался про себя - девочка-то видно из тех, кто предпочитает длительное ухаживание, по всем правилам... Наверняка начиталась романов и надеется на прекрасного рыцаря на белом коне. Ну ничего, побольше пыла, страсти и романтической чепухи - ее наследство, это неплохая награда за труды!
  А Сашенька действительно удивлялась. Господин Ларин, который едва взглянул на нее при знакомстве, чем дальше, тем больше уделял ей внимания. Нет, поведение его было безупречно, он был вежлив и деликатен, взгляды его, все более пылкие, тем не менее нельзя было посчитать нескромными.
  Но было во всем этом что-то... неправильное. Сашенька не могла бы этого объяснить, но она не сомневалась, что интерес, проявленный к ней щеголеватым москвичом, не то чувство, которое ей стоит поощрять. А впрочем, это все неважно, вряд ли они скоро увидятся снова, так что не стоит забивать себе голову.
  
  Утром Сашенька встала очень рано и, накинув халат, устроилась у окна. Дмитрий не любил, когда его провожали и не позволял этого, поэтому она не спускалась вниз. Ждала, глядя в окно, когда он выйдет из дома, потом смотрела, как он устраивается в коляске и тихонько перекрестила, когда он отъезжал. Девушка не сомневалась, что в своей комнате, так же у окна, глядя вслед внуку, стоит графиня. Возможно, рядом с ней тетушка Магдалена, в комнате которой окна выходят на другую сторону дома.
  Сашенька вздохнула, все-таки есть несправедливость в том, что она стала настолько зависима от этого человека. Она медленно, без особого интереса, начала одеваться. Такое ощущение, что когда Дмитрий уезжает, она живет только наполовину - чувства притупляются и, наверное, ничто не может взволновать...
  Впрочем, это не совсем так - есть человек, мысль о котором заставляет ее сердце биться сильнее даже сейчас. Луиза! Сашенька даже застонала. Луиза не была исключением в этом доме и с отъездом молодого хозяина, ее настроение тоже портилось. Интересно, а если сегодня попробовать просто соглашаться с ней во всем? Тогда она наверно станет спорить сама с собой...
  А собственно говоря, почему она должна обязательно общаться с поварихой? Дмитрий же рассказывал, как госпожа графиня пряталась от нее. Почему бы не сделать так же, хотя бы сегодня? А уж составить меню на день опытная повариха вполне в состоянии самостоятельно! Сашенька зашевелилась быстрее - теперь у нее появилась цель - привести себя в порядок и ускользнуть в сад, избежав встречи с грозной Луизой.
  В саду было по-утреннему прохладно. Девушка, не торопясь шла по дорожке, время от времени касаясь мокрых от росы листьев на кустах. Сколько они с тетушкой Магдаленой здесь живут? Приехали в начале мая, а сейчас уже сентябрь, значит около четырех месяцев. Странно, но вся жизнь в Польше кажется теперь такой далекой, как будто прошло не четыре месяца, а четыре года...
   Сашенька присела перед цветами, окаймлявшими дорожку. На высоких толстых стеблях венчик ядовито-оранжевых лепестков - жестких и плотных; выпуклая, похожая на пудинг, середка, густо покрытая тычинками малинового цвета.
  "Нелепый цветок, - она тронула пальцем середку, цветок закачался. - Такой же нелепый, как моя любовь к Дмитрию... Боже, зачем мне это, почему я не могу внушить себе, что он - всего лишь хозяин, любезно предоставивший мне кров, приятный человек и не больше...
  Конечно, он относится ко мне прекрасно, он чувствует даже какую-то ответственность за меня, словно я его младшая сестра. Собственно, он чувствует такую же ответственность за каждого обитателя этого дома, и за Антона, и за Наталью, да за любого мальчишку на конюшне. Но мне то разве от этого легче?
  А главное, когда-нибудь Дмитрий все равно женится, пусть не на Лидии, но какая разница! Мое сердце в любом случае будет разбито... Может действительно всерьез подумать о замужестве? Не таким это оказалось сложным делом, найти мужчину, готового жениться.
  Например, Николай Горшенин. Надо только дать понять, что его ухаживания будут приняты благосклонно и можно заказывать свадебное платье. И еще есть несколько человек, которые пока держатся на расстоянии, но опять-таки, все зависит от нее...
  Может вообще постановка вопроса - сначала разлюбить Дмитрия, а потом подумать об устройстве своей судьбы - неправильна? А что если сначала выйти замуж, а потом уже приложить все силы забыть его... Но если это никогда не получиться? Тогда несчастны будут оба - и я, и тот, кто станет моим мужем. Попробовать уехать - но, боже, как это невозможно, оставить этот дом, этих людей!"
  Сашенька вздохнула, выпрямилась и пошла дальше, на ходу вытирая испачканные пыльцой пальцы. Вокруг постепенно начиналось движение - в дальнем конце сада защелкали ножницы, садовник подправлял живую изгородь; от конюшен доносился говор конюхов; к черному ходу подъехала повозка и слуги потащили на кухню огромные плетеные корзины.
  Шуршание гравия, кто-то идет следом, догоняя ее. Сашенька оглянулась, думая, что Луиза все же отказалась решать вопросы сама и послала Анисью на поиски. Но это была не служанка. Широкими шагами, помахивая прутиком и ослепительно улыбаясь, к ней приближался мсье Роман Ларин, "Ларин-кто-его-не-знает", как просветила ее графиня вчера вечером.
  Вот уж кого Сашенька никак не ожидала увидеть ранним утром на дорожках сада!
  - Здравствуйте, мадмуазель Александра! Могу ли я сказать вам, что вы так же очаровательны, как это утро?
  - Благодарю вас, господин Ларин, извините мое удивление. Я никак не ожидала встретить вас здесь и сейчас...
  - О, мадмуазель, я надеюсь это не намек, что я не к месту и не ко времени? - Ларин молитвенно сложил руки и скорчил забавную гримасу, умоляюще глядя на Сашеньку. Она засмеялась и протянула ему руку:
  - Нет, конечно. И все же, что вас привело?
  - Я надеялся застать Дмитрия, - ответил он, целуя ее пальцы. - Хотел просить его захватить несколько писем. Но опоздал, к сожалению. Впрочем, радость от встречи с вами, гораздо больше моего сожаления.
  Сашенька, слегка озадаченная этим комплиментом, слабо улыбнулась и ничего не ответила. Роман решительно пошел в наступление. С очаровательным нахальством, непрерывно болтая, он проводил девушку обратно в дом, незаметно сам себя пригласил позавтракать, осыпал ворохом любезностей совершенно растерянную этим натиском тетушку Магдалену, рассмешил до слез всегда питавшую к нему некоторую слабость Юлию Казимировну, при этом успевая улыбаться и нежно заглядывать в глаза Сашеньке.
  "Боже! - думала девушка, забившись в уголок дивана, - он похож на того волнистого попугайчика, которого подарили на день рождения Анастасии. Трещит как минимум за четверых, и как только у него голова не болит?"
  Лев московского света был неутомим и неиссякаем. Только после полудня графиня сумела выставить его, да и то с огромным трудом. Удаляясь, Ларин сообщил дамам, что завтра с утра он, к сожалению, уже обещал поехать с Евгением Пороховым осматривать какие-то отдаленные посевы ("Просо или жито? Право же, я не запомнил, как он это называл"), но после обеда, ничто не удержит его, и он непременно заедет засвидетельствовать свое уважение.
  Оставшись наконец одни, дамы дружно вздохнули.
  - Признаюсь, мне всегда нравился этот шалопай, но в больших дозах он довольно утомителен. - Юлия Казимировна откинулась на спинку кресла и вытянула ноги.
  - Скажи лучше - невыносим, - сухо поправила ее тетушка Магдалена. - Сашенька, дитя мое, он что, ухаживает за тобой?
  - Я не поняла. - девушка жалобно посмотрела на опекуншу. - Он все время говорит и вертится, говорит и вертится... Меня немного укачало.
  - Ой, девочки, Роман ухаживает за любым существом женского пола, независимо от возраста и внешнего вида, - объяснила графиня. - У него это происходит рефлекторно, сознание в этом не участвует.
  - Да? Извини, но он что-то не произвел на меня впечатление человека, находящегося в глубоком обмороке. И глазки он строил не тебе и не мне, а Сашеньке, - ядовито заметила ее сестра.
  - Ну, Магдалена, дорогая, не ворчи. Ларин - порождение московского света, он дамский любимец и дамский угодник, это его способ существования. А Сашенька, как объект, более привлекательна, чем мы с тобой. Так что естественно, он будет крутиться около нее. Дитя мое, - Юлия Казимировна обратилась к Сашеньке, - не принимай его всерьез и развлекайся, ни на что большее он и не рассчитывает, поверь мне.
  Давая стол простой и мудрый совет, графиня Сотникова даже представить себе не могла, насколько она ошибалась. Роман Ларин рассчитывал на большее, много большее. Проанализировав свой утренний визит, он пришел к выводу, что был слишком напорист и, наверное, напугал эту деревенскую барышню. Ладно, завтра он явит ей другого Романа - задумчивого, чуткого... пожалуй, неплохо будет добавить немного мечтательности. Наедине поговорить им, конечно, не дадут, тетушки охраняют девицу не хуже драконов. Значит надо привезти с собой побольше народа - во время шумного общего разговора всегда можно выбрать возможность шепнуть на ушко девице пару любезностей.
  А перед этим попросить Софью устроить пикник и пусть она уговорит старух отпустить Сашеньку. Черт, времени мало. Завтра надо очаровать девицу, а послезавтра, на пикнике, отвести в сторонку и сделать предложение. Пожалуй, завтра следует быть более сдержанным и томным, побольше нежных взглядов и случайных прикосновений. На пикник лучше заехать за ней всей компанией. Сначала держаться в тени, потом, постепенно, начать разговоры о сердечных муках...
  Устроить так, чтобы остаться наедине, Софья поможет, ей только стоит намекнуть, и уже тогда только, словно не в силах больше сдерживаться, страстное объяснение... Пыла побольше, даже если испугается, это только на пользу - заговорить, запутать, заморочить ей голову, тут же, не снижая темпа, предложение...
  Ха, абсолютно никаких причин, чтобы этому плану не сработать! Он отправился к Софье, заручиться ее поддержкой.
  
  Планы Романа воплощались в жизнь с изумительной четкостью. Шумная компания, ввалившаяся в дом ближе к вечеру, была принята с искренним радушием. Софья, в восторге от своей роли, выжидала момент, когда удобно будет устроить Ларину разговор с Сашенькой, а пока с упоением делилась новостями, которых она всегда знала почему-то раньше всех.
  - Да, а вы знаете, что Николай Горшенин уезжает? У его отца есть деловые интересы в Германии, и он давно хотел, чтобы Николай туда поехал, а тот все оттягивал, - Софья многозначительно стрельнула глазками в сторону порозовевшей Сашеньки. - Но два дня назад, отец категорически потребовал его отъезда. Говорят, был страшный скандал, и в конце концов, Николай сдался. Вчера он уже уехал в Москву, даже ни одного прощального визита не сделал! Честно говоря, от него я такой невежливости не ожидала. Хотя, может он просто был расстроен необходимостью ехать? В общем, в Москве он задержится всего на несколько дней, а потом на поезд и в Берлин! Он там останется на полгода, а может и больше.
  Новость удостоилась шумного обсуждения. Под общий гомон Роман подошел к Софье и спросил:
  - Мне показалось, что, судя по тому, как было подано это известие, у вас есть основания считать его особо интересным для мадмуазель Александры?
  - О, да! Но только интерес и ничего больше. Николай стал ухаживать за ней с первого дня знакомства. Я думаю, что он даже был бы не прочь жениться на Александре, так что если бы с ее стороны было хоть малейший намек на ответное чувство, то сейчас она уже паковала бы вещи для поездки в Германию.
  - Даже так? - Роман был неприятно удивлен и весьма озабочен вновь открывшимися обстоятельствами. Девица-то оказывается из разборчивых, и вовсе не стремится вырваться из-под опеки. Дело может оказаться сложнее, чем задумывалось. - Послушайте, Софья, а какие отношения у нее с Дмитрием?
  - Честно говоря, не знаю... Александра слушается его абсолютно, я бы так не смогла. А он относится к ней как-то непонятно: заботится и опекает даже не как отец, а как... дедушка. Вы таких наверняка видели - все молодые люди рядом с обожаемой внучкой сплошь болваны или мерзавцы и ни один, естественно, ее не достоин. А сам Дмитрий... не знаю. Скажем так, если он собирался начать за ней ухаживать, то у него было время, чтобы хоть как-то обозначить свои намерения.
  - Софья, вы ангел, вы бесценное сокровище! - Ларин восхищался девушкой, а сам хмурил брови. Значит в планах следовало учитывать и возможное вмешательство Сотникова. Черт побери, надо подготовить запасной вариант. Так или иначе, не позже, чем послезавтра ему необходимо жениться на мадмуазель Александре Тулешовой. Роман заметил, что Софья, ожидающая продолжения комплимента, с недоумением смотрит на него и тут же придал лицу необходимое восторженное выражение, - Виктору несказанно повезло!
  - Вот и я ему то же самое постоянно говорю, - снисходительно улыбнулась девушка и, словно лебедь, поплыла в сторону Сашеньки.
  - Дорогая, а вы знаете, что мы с Виктором опять помирились, теперь уже навсегда? - она отвела подругу в уголок, чтобы, устроившись на маленьком диванчике, посвятить ее во все подробности.
  Сашенька слушала с непритворным интересом: описания бурных ссор и не менее бурных примирений Софьи с женихом занимали ее ничуть не меньше сентиментальных французских романов. (Последнее время она почувствовала вкус именно к такому чтению и мать Анастасии, княгиня Рощина, выписывавшая из столицы все новинки, исправно снабжала ее книгами из своей богатой библиотеки.) Больше всего, Сашеньку удивляло, как это Софья - взбалмошная, капризная, привыкшая всегда и во всем быть абсолютно правой - умеет, тем не менее, оставаться всегда милой и привлекательной. Не только Виктор не замечал столь серьезных, особенно для будущей семейной жизни, недостатков характера своей невесты. Большинство знакомых воспринимали эти дурные черты, как, всего лишь, забавные особенности, а ее укоренившейся привычке всегда настаивать на своем, потакали, как безобидной прихоти хорошенькой барышни. Виктор баловал ее, казалось, с особенным удовольствием, но даже всей его покладистости не хватало, чтобы сохранять мир.
  Поводом для последней ссоры послужил букет. Оказывается, Софья несколько дней назад обмолвилась, что "с детства обожает полевые цветы".
  - Скромные цветочки - ромашки, лютики, еще синенькие такие, высокие колокольчики... ну вы поняли про что я говорю, Александра?
  Сашенька кивнула.
  - Естественно, после такого признания я вправе была ожидать, что на следующее утро на мою подушку ляжет букетик хотя бы из одних ромашек, я не требую слишком многого, не так ли, дорогая?
  На этот раз Сашенька кивнула чуть менее уверенно. Сама она не привыкла к тому, чтобы ее желания, тем более такие, лишь наполовину высказанные, немедленно выполнялись. С другой стороны - букетик ромашек - это действительно нельзя считать неумеренностью.
  - И что же я обнаружила поутру? - голос Софьи возмущенно зазвенел. - Банальные розы! Словно он меня и не слушал вовсе!
  - Розы, это тоже вовсе неплохо, - робко заступилась за Виктора Сашенька. - У Рязанцевых великолепные сорта. Я сама слышала разговор, что их садовника...
  - Ах, Александра, да разве я об этом! - перебила ее Софья. - Розы были великолепны, разумеется! Знаете, такие бледно-бледно розовые, почти прозрачные лепестки, но на что они мне? Я ведь хотела ромашек! Представляете, дорогая, перевитый ленточкой букетик полевых ромашек, таких обворожительно-мелких, с еще влажными лепестками!
  - Отчего влажных? - спросила Сашенька и тут же почувствовала себя дурочкой, так взглянула на нее Софья.
  - От росы, - слегка раздраженно пояснила она. - Мне казалось, я так ясно все объяснила. Имелось в виду, разумеется, что рано утром Виктор сам отправится в поле и соберет букет, нежно шепча мое имя и целуя каждый цветочек, в неверной надежде, что этих же лепестков коснутся потом и мои губы! А что я получила вместо этого? Банальные розы, срезанные садовником по указанию барина! Боже, неужели в этом мире вовсе не осталось людей, сохранивших в себе хоть каплю романтичности?!
  - Но розы - это вовсе не банально, это тоже достаточно романтично!
  - Ничего подобного! Если бы Виктор хотя бы попробовал наломать их сам, да без перчаток, да сильно оцарапался бы! Тогда, на колючих шипах осталась бы его кровь и это еще сошло бы за романтику, но когда розы срезал садовник!.. По-моему, тут и смиренная голубица выйдет из себя, не правда ли, дорогая?
  Сашенька молча покачала головой. Она вовсе не считала себя смиренной голубицей, но причины для того, чтобы так обижаться, получив розы вместо ромашек, по-прежнему не видела. Да и в том, чтобы любимый мужчина исцарапал себе руки до крови в угоду ее пустой прихоти, она тоже не находила ничего романтичного. Но Софья и не нуждалась в ее согласии или одобрении, она продолжала свой рассказ:
  - Разумеется, я не стерпела! Тут же послала ему записку, велела приехать немедленно после завтрака. И можете себе представить, Александра, явившись, он имел наглость спросить у меня с отвратительно довольным видом, как мне понравились розы?!
  - М-да-а, с его стороны это было ошибкой, - пробормотала Сашенька.
  - Я ему сразу же сказала, что человек, способный на проявленную им грубость и жестокость, не может рассчитывать, что такая тонкая, чувствительная натура, как я, решится связать с ним свою жизнь... ну, в общем, все, что я обычно говорю. Я вернула ему кольцо и приказала удалиться. Ах Александра, он был так мил, когда выходил из комнаты, с поникшей головой, опущенными плечами, такой грустный! Право же, я едва не вернула его!
  - Почему же вы не вернули? - решилась высказать осторожное неодобрение Сашенька. - Мне только рассказу, и то уже Виктора жалко.
  - А мне, думаете, не жалко? Но мужа, если хочешь потом жить спокойно, надо воспитывать до свадьбы, потом поздно будет. Поэтому и такие сроки помолвки - в год - устанавливают, чтобы мы, женщины, успели хоть как-то о себе позаботится. Маменька сколько раз говорила, что после свадьбы на мужчину уже ничего не действует, все хорошие привычки надо заложить во время помолвки.
  - Возможно, - то, что Сашенька слышала в доме Сотниковых, о супружеской жизни Юлии Казимировны и Федора Михайловича не совсем совпадало с мнением госпожи Пороховой, но спорить она не стала. - Хотя мне кажется... не то, чтобы я считала это безрассудством, но будь я помолвлена, честное слово, не рискнула бы вот так, возвращать кольцо.
  - Александра, дорогая, да где же здесь риск? Вы просто слишком неуверены в себе, словно в скорлупе спрятались. На самом деле, если бы вы только позволили, хотя бы тому же Горшенину...
  - Не надо об этом, - быстро перебила ее Сашенька. - Тем более, что Николай, вы сами говорите, уехал, значит и предмета для разговора больше нет.
  - Как хотите, дорогая, - загадочно улыбнулась Софья. - Один предмет для разговора исчезает, другой появляется, тоже, в своем роде, закон природы. Впрочем, я еще не рассказала, что Виктор сделал сегодня, - вернулась она к теме, которая интересовала ее гораздо больше. - Представляете, встаю я утром, выхожу в малую гостиную - я всегда пью чай по утрам именно там, и Виктор прекрасно об этом знает. Так вот, только я ступила на порог и вижу: вся гостиная превращена в цветущий луг! В вазах полевые цветы, не то что букетами, целым охапками! А по полу трава разбросана! Аннушка очень ругалась и даже маменьке пожаловалась, да бог с ней. Я велела ей постелить одеяло на пол и устроилась прямо на траве, словно пикник. Так романтично!
  - Наверное, - несколько принужденно согласилась Сашенька. Ей было понятно недовольство прислуги и тоже казалось не совсем логичным засыпать травой и цветами гостиную. Гораздо проще выйти из дома и посидеть на настоящей лужайке, если уж пришла охота.
  - И тут, представляете, является Виктор, в руках огромный сноп ромашек, и он начинает меня ими осыпать. А я сижу на траве, словно нимфа, вся в цветах и едва не плачу от умиления. Естественно, мы сразу помирились. Он поцеловал мне руку, я позволила ему снова надеть мне кольцо, - Софья кокетливо покрутила ручкой, демонстрируя изящное колечко. - Мало того, Виктору пришла в голову дивная мысль! Он предложил устроить завтра пикник для окрестной молодежи!
  - У вас в малой гостиной? - Сашенька вовсе не пыталась блеснуть остроумием, она спросила серьезно, готовая ожидать от этой экстравагантной парочки любого безрассудства.
  Но Софья восприняла ее вопрос, как очень остроумную шутку.
  - Боже, какая прелесть, - расхохоталась она. - Непременно повторю это Виктору! Нет, конечно, выедем на берег реки, там есть прелестное местечко. Перекусим на травке, поиграем в мяч, погуляем, а потом поедем ужинать к нам. Совсем небольшая компания: мы с Виктором, естественно, мой брат с Лариным, Анастасия, вы, сестры Вересовы, Кагарлицкий с Астаховым, в общем, все свои. Правда, прекрасная идея?
  - Да, конечно, и я очень благодарна за приглашение, но я не знаю... дело в том, что Дмитрий в отъезде...
  - Так что же нам теперь, всем ждать, пока он вернется? Право же, Александра, я уже говорила, чуть-чуть больше уверенности в себе вам не помешает. Неужели вы не сможете уговорить графиню и ее сестру, чтобы они отпустили вас на один день, поразвлечься? - Софья посмотрела на Сашенькино лицо и вздохнула, - пожалуй, лучше я сама с ними поговорю. Вот прямо сейчас, - она встала и, незаметно подмигнув Роману, улыбнулась девушке, - именно сейчас. Вы не возражаете, я надеюсь?
  Сашенька только растерянно пожала плечами, и проводила ее взглядом. Тем временем Ларин, получивший условный сигнал, поднялся со стула с таким видом, словно устал сидеть и легко прошелся по гостиной. Двигаясь демонстративно-бесцельно - снял с полочки и покрутил в руках, разглядывая, фарфоровую пастушку с огромной, непонятной породы собакой у ног; склонился к пузатой китайской вазе, стоящей на маленьком столике с гнутыми позолоченными ножками, без всякой необходимости поправил цветы; взглянул в окно, искренне и заслуженно похвалив работу садовника, очень естественным движением повернулся - и вот он уже опирается рукой на спинку диванчика на котором осталась сидеть Сашенька.
  Слегка насторожившаяся, когда он подсел к ней, девушка быстро успокоилась - москвич вел себя безупречно. Он был очень деликатен, осторожно навел разговор на жизнь в Польше, на ее семью. Сашенька начала рассказывать и Роман оказался замечательным слушателем, внимательным и понимающим. Она сама не заметила, как поведала ему свою нехитрую историю и была польщена его искренним интересом.
  Снова возникшая в разговоре тема предстоящего пикника, уже не вызвала у Сашеньки серьезных возражений. Тем более, что за этот вечер она полностью изменила мнение о Ларине - теперь она считала его очень приятным собеседником и было совсем не плохо встретится с ним еще раз завтра.
  Девушка как-то совершенно не заметила, что разговаривала почти весь вечер она, а участие Романа свелось к деликатным междометиям и многочисленным вежливым замечаниям о том, что барышни подобного ума и обаяния ему еще никогда не приходилось встречать. И, естественно, он говорил о том, насколько он счастлив, что судьба подарила ему эту встречу.
  Тем временем Софья, восхищаясь собственной ловкостью, в пять минут уговорила пожилых дам отпустить Сашеньку на пикник. Она не обратила внимания, что согласилась, причем не скрывая какого-то мрачного удовлетворения, одна графиня Юлия Казимировна, а ее сестра только нервно вздрагивала и поднимала глаза к небу.
  
  На следующий день, после завтрака, к дому подкатили три коляски в сопровождении нескольких молодых людей верхом. Сашенька, в прелестном платье, сшитом специально для подобных прогулок, выпорхнула из дверей. Юлия Казимировна с тетушкой Магдаленой, еще раз уточнив место пикника и дальнейшие планы - вернуться в дом Пороховых, поужинать и отправить Сашеньку домой уже вечером, помахали веселой компании с крыльца платочками и молодежь двинулась на поиски развлечений.
  Странно, но за все лето Сашенька почему-то ни разу не была на пикнике, так что все ей было весело и ново. Весело было ехать в коляске вместе с Софьей, весело, что молодые люди скакали рядом и восхищались ими. Еще веселее стало, когда, остановившись в живописном месте, где река подходила к самой опушке леса, вся компания устроилась на небольшой полянке, покрытой густой, зеленой, словно и не сентябрь вовсе, травой.
  Были расстелены специальные покрывала, из колясок выгрузили огромные корзины, а из корзин достали совершенно фантастическое количество пирожков, холодного мяса, фруктов, лимонада и прочей снеди.
  Самым забавным ей показалось, как быстро все присутствующие разбились по парам, причем не только Софья с Виктором все время держались вместе, около каждой девушки был молодой человек. Сашенька наивно удивилась про себя тому, как удачно совпало, что количество барышень соответствует количеству молодых людей. И совершенно естественным было, что ее пару составил Роман Ларин.
  Конечно, лучше бы это был Дмитрий - Сашенька вздохнула, но раз его нет, Ларин вполне приятная компания. Она уже забыла, что при знакомстве Роман произвел на нее гораздо более скверное впечатление.
  Когда все набегались по берегу реки, нахохотались, наигрались в специально взятые с собой мячи, то устроились вокруг импровизированных столов. Сашенька никогда не представляла себе сколько еды может уничтожить в самое короткое время компания молодежи, веселящаяся на свежем воздухе. Все изобилие продуктов, которых, казалось, могло бы хватить на неделю, исчезло за полчаса.
  Немного отдохнув, пары начали подниматься и отправляться гулять под деревьями. Ларин предложил и ей размять ноги. Они пошли лесом вдоль реки и скоро густые кусты скрыли их от остальных, хотя смех и обрывки разговоров были хорошо слышны.
  - Ах, мадмуазель Александра, - проговорил Роман, сохранявший весь день некоторую мечтательную задумчивость, что не мешало ему, впрочем, проявлять непрерывно внимание к Сашеньке и особо заботится о ней. - Если бы вы знали, как я благословляю ту минуту, когда Евгений пригласил меня в гости. А я глупец, еще раздумывал, стоит ли ехать! Если бы я знал, что встречу здесь девушку - воплощение идеала, девушку-мечту... Я знаю, у меня скверная репутация, если вы спросите, про меня вам бог весть чего наговорят, но клянусь, три дня знакомства с вами изменили меня на всегда!
  - Ну что вы, господин Ларин, - Сашеньке было приятно, что она вызывает такое восхищение, но при этом ситуация становилась тревожной. - Вы очень любезны, но...
  - Нет, Александра, - перебил ее Роман, - не говорите мне, что вы самая обыкновенная, вы сами не знаете какая вы чудная! В ту же минуту, что я увидел вас, я понял, что именно вас я искал всю жизнь...
  - О, господин Ларин, - теперь уже она, испугавшись, прервала его. - Простите, но я не привыкла к таким комплиментам. - Девушка быстро наклонилась и сорвала первый попавшийся цветок. - Посмотрите, какая прелесть! Вы не знаете, как это называется?
  Он, не глядя взял тонкий стебелек с блеклым лиловым колокольчиком и отбросил его в сторону.
  - Не бойтесь меня, дорогая! Может быть я говорю слишком много, но говорю о свои чувствах, я не могу их сдерживать. Вы созданы для меня, Александра, и вы не можете этого не понимать! Разве, когда мы увиделись впервые, ваше сердце не забилось так же, как мое, разве не почувствовали вы близость наших душ?
  - О-о! - только и смогла сказать Сашенька.
  Боже, да ничего подобного она не чувствовала, ни в первую минуту знакомства, ни сейчас! Конечно, откровенное внимание человека, слывшего светским львом, было лестно, но что теперь-то делать? Теперь-то понятно, как прав был Дмитрий, настаивавший, чтобы она выезжала только в его сопровождении. Был бы он сегодня здесь, она не попала бы в эту ужасную ситуацию, он просто не допустил бы этого!
  А Ларин уже завладел ее рукой и, прижимая ее к сердцу, вдохновенного и пылко говорил о своих чувствах.
  - Дорогая моя, милая моя Сашенька, ведь вы позволите мне вас так называть? Я верю, наша встреча - это знак судьбы, несомненно, она была предопределена свыше! Вы и только вы можете подарить мне вечное блаженство...
  - Что? - ахнула девушка, только собравшаяся объяснить, как можно более деликатно, что вовсе она не его дорогая, не милая, и тем более не считает допустимым, чтобы он называл ее так по-домашнему - Сашенькой.
  - Позвольте мне просить вашей руки! Я обожаю вас, дорогая, будьте моей женой! Только согласитесь и я сегодня же переговорю с вашими опекунами. Поверьте, я смогу доказать серьезность намерений и искренность своих чувств, госпожа Домбрович и графиня Сотникова согласится на наш брак, не сомневайтесь! Мы поженимся завтра же!
  Мысль, что Ларин действительно сумеет уговорит тетушку Магдалену, заставила близкую к истерике Сашеньку, собраться и успокоиться.
  Она постаралась изобразить на лице улыбку доброжелательную, но холодную и уже открыла рот, чтобы спокойно и решительно поблагодарить уважаемого господина Ларина за высокую честь и вежливо от этой чести отказаться, объяснив, что не чувствует себя достаточно готовой к замужеству. Кроме того, она не может оставить тетушку Магдалену, перед которой имеет моральные обязательства... Если этого будет мало... значит придется найти другие причины, делающие это замужество невозможным.
  Но она не успела сказать ни слова. Ларин, с тревогой следящий за сменой выражений на ее лице, неожиданно прижал палец к ее губам.
  - Нет, Сашенька, - спокойно и нежно сказал он. - Молчите, моя дорогая. Вы все-таки испугались, мне не надо было так торопиться. Но, поверьте, это всего лишь следствие той огромной любви, которую я испытываю к вам. Не надо, не отвечайте мне сейчас. Вы не из тех, кто принимает столь скоропалительные решения, вам надо подумать, просто привыкнуть к этой мысли. Я не хочу торопить вас...
  - Господин Ларин... - тем не менее начала Сашенька, сделав шаг назад.
  - Нет, моя любовь, - снова перебил он ее. - Ничего не говорите, я не хочу слышать того, что вы собираетесь мне сказать. Мы встретимся завтра и тогда вы объявите свое решение. Я не буду больше говорить о своей любви к вам, но знайте, моя дорогая, что каждый раз, когда вы взглянете на меня, вы увидите человека, сердце которого бьется только ради вас. И вы не останетесь равнодушной к моей преданности и нежности. - Он закончил свою вдохновенную речь и прижал ее пальцы к губам в пламенном поцелуе.
  Ларин был доволен собой - он очень хорошо поработал и есть все основания полагать, что успешно. Сейчас девица, конечно, смущена и готова нести всякую ахинею, но придя в себя она начнет вспоминать все, что он ей сейчас наговорил. Несомненно, ей понравились его излияния, и она будет повторять их себе снова и снова, пока не уговорит себя сама, что именно он, Роман Ларин и есть тот человек, которому суждено стать ее мужем. Да, завтра утром вполне можно будет ехать с официальным предложением, девица дозреет.
  Сашенька осторожно спрятала руки за спину:
  - Господин Ларин, нам, наверное, пора вернуться к остальным?
  
  Дмитрий бесцельно бродил по улицам. Все шло хорошо, сделки были заключены выгодные, необходимые договора подписаны, но настроение было отвратительным. До последней, назначенной на сегодня встречи, было еще два часа и на этом все дела будут завершены. Можно будет навестить кого-нибудь из приятелей, пообедать, вечером сходить в театр... а завтра с утра - домой.
  Странно, но эти ежемесячные поездки в Москву не только перестали доставлять удовольствие, но превратились в наказание какое-то. Если раньше он мог задержаться и на неделю, то теперь старался уложиться в три дня и, как можно скорей вернуться туда, где его ждали три женщины - бабушка, тетушка Магдалена и Сашенька. Или может, все дело в том, что там, дома, остается Сашенька? И именно к ней он так торопится вернуться?
  Дмитрий увидел, что он находится перед небольшим ювелирным магазинчиком, над дверью аккуратная вывеска "Золотая роза", никакой вычурности, все очень строго. Под деликатное звяканье колокольчика он открыл дверь и вошел. Несмотря на скромную вывеску и небольшое помещение выбор украшений был не просто богатый, а изысканный. Да, конечно, стояла одна витрина, с довольно небрежно разложенными драгоценностями, стоимость которых определялась скорее весом, чем ювелирной работой, но на остальных... Дмитрий залюбовался.
  Витые браслеты, украшенные драгоценными камнями так, что сами эти камни создавали неповторимый узор. Серьги разнообразнейших форм и размеров, броши, цепочки, ожерелья, кольца. Грешно было уйти из такого магазина с пустыми руками. Дмитрий быстро подобрал по броши для бабушки и ее сестры.
  Для графини он купил золотой цветок, на лепестках которого, словно капли росы сияли небольшие, но безупречные бриллианты. А для тетушки Магдалены, в пару - бабочку такой же работы, рисунок на крыльях которой составляли прекрасного качества мелкие сапфиры, топазы и изумруды. Осталось выбрать подарок для Сашеньки.
  Он долго разглядывал витрины, представляя себе, как пойдет Сашеньке вот эта диадема, украшенная рубинами, или этот браслет-змейка... Змейка держала во рту собственный хвост, а вместо глаз были вставлены изумруды. Тут он увидел ожерелье и уже не мог отвести глаз. Тончайшая золотая паутинка оправы была сделана так искусно, что камни - дивной огранки гранаты, казалось, парили в воздухе, мерцая глубоким пурпурным цветом под солнечными лучами.
  Это ожерелье было создано для Сашеньки, это именно то, что он был бы счастлив подарить ей, но черт побери, она никогда не примет такой дорогой подарок! Будь прокляты эти условности, эти дурацкие правила, по которым мужчина не может подарить девушке, если она не является его близкой родственницей, действительно стоящую вещь, а вынужден ограничиваться дешевыми безделушками.
  Если бы у него была любовница и он купил бы такое ожерелье для нее, это не вызвало бы никаких вопросов. Для бабушки, даже для тетушки Магдалены - сколько угодно! Но попытка подарить его Сашеньке будет прямым оскорблением! И при этом никаких вопросов не возникло бы, если бы Сашенька была его женой...
  Мысли Дмитрия словно натолкнулись на какое-то препятствие - если бы Сашенька была его женой? Он тихо отошел к стене и присел на обитый бархатом диванчик. Если бы Сашенька была его женой, он мог бы подарить ей это ожерелье... мог бы сам надеть ей на шею - Сашенька повернулась бы к нему спиной, и он застегнул бы изящный замочек, украшенный цветочком из крохотных гранатов...
  Если бы Сашенька была его женой, они могли бы приехать в Москву вдвоем. Днем, пока он занят делами, она ездила бы по магазинам, а потом хвасталась бы покупками. А вечером они отправлялись бы в гости, в театры, господи, куда там еще может поехать человек развлечься вместе с женой!
  Если бы... о боже, Сашенька, прекрасная, нежная Сашенька, он так привык к ней, что не замечал ее рядом, как человек не замечает воздуха, которым он дышит. Но сейчас Дмитрий стал задыхаться - как сильна его любовь к этой девочке с огромными карими глазами и милой улыбкой он понял здесь, в ювелирном магазине, в сиянии драгоценностей!
  Он резко встал и подошел витрине с ожерельем. Щелкнул пальцами, подозвал приказчика. Когда ожерелье было уложено в черную бархатную коробочку, упаковано в специальную бумагу с названием магазина - хозяин явно заботился о рекламе своей фирмы - и украшено крохотной золоченой розочкой, Дмитрий очень тщательно подобрал тонкое колечко с гранатом, подходящим к ожерелью. Кольцо столь же старательно упаковали, он расплатился и вышел из магазина твердой походкой человека, принявшего решение.
  Честно говоря, переговоры, на которые он чуть не опоздал, Сотников провел не лучшим образом. Точнее, он просто согласился на все предложения своего партнера, быстро подписал необходимые документы, отказался от обеда и, распрощавшись отправился в гостиницу. Через час он уже ехал домой.
  
  Сашенька сидела на низенькой скамеечке около кресла Веры Борисовны Пороховой, матери Софьи. Почти сразу, как они с Лариным присоединились к остальной компании, Софья решила, что становится слишком ветрено, небо затягивается тучами и, поскольку все равно все уже нагулялись и устали можно переходить к следующему по плану развлечению - отправляться ужинать. Разумеется, все с ней согласились.
  Всю дорогу Сашенька старалась держаться рядом с Анастасией, что было не трудно - той необходимо было поделиться своими восторгами по поводу прогулки и сопровождавшего ее молодого, но уже завоевавшего известность поэта, Сергея Астахова. Сашенька для роли слушательницы подходила сейчас, как нельзя лучше. А когда они наконец добрались до дома Пороховых, она, слегка утомленная болтовней подруги, перебралась под крылышко Веры Борисовны.
  Маменька Софьи считалась лучшим специалистом в области вышивания гладью, и девушка легко покорила ее сердце, заинтересовавшись секретами вышивки. Теперь она прилежно изучала альбом с эскизами, задавая время от времени вопросы и выслушивая подробные объяснения. Ларин поглядывал на нее, но близко не подходил - госпожа Порохова славилась тем, что требовала строжайшего соблюдения приличий и продолжать ухаживание за Сашенькой у нее на глазах, было невозможно.
  Девушка, тем не менее, слегка нервничала - ее уже давно ждали дома. К несчастью, вскоре после того, как они приехали к Пороховым, разразилась страшная гроза: не зря ветер гнал по небу эти громадные тучи в конце их прогулки. Она, все-таки, хотела ехать, но Вера Борисовна возмутилась, объяснила ей, что это будет вопиющим нарушением всяческих приличий и запретила даже думать о какой бы то ни было поездке, пока не кончится дождь.
  - Ваши родные живут не в Америке какой-нибудь, и эта страшная буря так же бушует и у них за окнами, - Вера Борисовна в разговоре была склонна к мелодраматическим преувеличениям. - Они прекрасно понимают, что юная девушка в такую погоду не может выйти на улицу. Подумайте, вы под дождем, в мокром платье, с мокрыми волосами, как вы себе это представляете, дорогая? Нет уж, не пройдет и двух часов, как дождь закончится, и вы отправитесь домой, в надежном сопровождении. Не волнуйтесь, моя дорогая, я об этом позабочусь, все будет в порядке!
  Сашеньке ничего не оставалось, как подчиниться. Собственно, хозяйка дома была совершенно права. Вместо того, чтобы ехать по раскисшей дороге в темноте под дождем, Сашенька, переждав грозу в теплом доме, когда дождь окончательно прекратился, отправилась в путь вместе с Полиной Васильевной пожилой дальней родственницей Пороховых в качестве компаньонки и дуэньи одновременно.
  Для сопровождения дам был откомандирован Ларин, который очень удачно попался на глаза, когда непреклонная в соблюдении приличий Вера Борисовна, огляделась в поисках необходимого спутника мужского пола. О том, что Ларин, прекрасно знающий мать Софьи, старательно крутился рядом, как только дождь начал стихать, можно не упоминать.
  
  А в это время Юлия Казимировна с тетушкой Магдаленой мирно сидели в гостиной, вязали и гадали, когда же кончится гроза и вернется Сашенька. Неожиданно, в шуме дождя стали слышны еще какие-то звуки, стук копыт, голоса... хлопнула входная дверь.
  - Господи, неужели девочка поехала в такой ливень, она же наверняка вся промокла и замерзла! - тетушка Магдалена вскочила, роняя клубки и заспешила к дверям. Графиня, разумно решив, что раз уж Сашенька все равно приехала, то время, потраченное на то, чтобы убрать вязание в корзинку, ничего не изменит, осталась сидеть.
  В коридоре раздались энергичные шаги и в комнату, широко улыбаясь, вошел Дмитрий. Он не захотел пережидать дождь где-нибудь в гостинице, и за последний час в своей открытой коляске, вымок до нитки. Теперь он стоял посреди гостиной в мокрой одежде, облепившей тело, волосы прилипли к голове, под ногами сразу образовалась лужа.
  Сестры ахнули и засуетились. Не давая ему сказать ни слова и мудро не отвечая ни на какие вопросы, они вызвали слуг, которым было приказано немедленно наполнить ванну горячей водой. Сами они потащили Дмитрия в его комнату, потребовали немедленно снять всю мокрую одежду, завернуться, пока готовится ванна, в одеяло, и сказали, чтобы он не смел спускаться вниз, пока не отогреется в ванне самым тщательным образом и не оденется в сухую одежду. После чего удалились на кухню, собственноручно заварить чай с липовым цветом.
  Пока Юлия Казимировна готовила чай, а тетушка Магдалена накладывала в вазочку мед и нарезала кекс, они обе поглядывали в окно. Дождь лил с прежней силой.
  - Может она все-таки успеет вернуться? - со слабой надеждой пробормотала тетушка Магдалена. Юлия Казимировна только вздохнула.
  Сашенька не успела. Очень скоро, слишком скоро, по мнению сестер, согревшийся и одетый в домашнюю одежду, в прекрасном настроении, Дмитрий спустился вниз. Обе пожилые женщины сидели в своих креслах и сосредоточенно вязали.
  - Чай с медом на столе, дорогой, - проворковала графиня. - Выпей пока Луиза готовит тебе ужин.
  - Спасибо, бабушка, - он подошел и по очереди поцеловал в щеку сначала ее, потом тетушку Магдалену. Не садясь, налил себе чашку чая, сделал глоток, оглянулся с недоумением.
  - А где Сашенька, неужели так рано легла спать? С ней все в порядке, она здорова?
  - Абсолютно. - Юлия Казимировна не поднимала глаз от вязания. - Она скоро вернется. Я думаю, она пережидает грозу у Пороховых, и как только дождь кончится, она сразу вернется.
  - Что?! - Дмитрий резко поставил чашку на стол, и чай расплескался. - Каким это образом Сашенька в десятом часу вечера оказалась одна у Пороховых?
  - Ну, она там не одна, хозяева, слава богу, живы и вся компания, с которой она поехала на пикник тоже, я думаю, пережидает дождь там...
  - Еще того лучше! Теперь и компания на пикнике! Просто не верится! Вы отпустили ее на какой-то нелепый пикник, хотя я просил... неужели это возможно? Бабушка, как ты могла? Тетушка Магдалена?!
  - Извини дорогой, я считаю петли... - тетушка Магдалена так же, как ее сестра, не отрывала глаз от спиц.
  - При чем здесь петли, бросьте вы свое вязание! В конце концов, кто мне объяснит, что здесь произошло? - Дмитрий действительно начал сердится.
  - Ну что ты нервничаешь? - графиня наконец подняла голову. - Почему ты решил, что что-то произошло? Просто Софья устроила сегодня пикник для молодежи, в честь своего очередного примирения с Виктором. После пикника они должны были заехать к Пороховым поужинать. Очевидно, что там их и застал дождь. Дождь закончится, и ее привезут. С соблюдением всех положенных правил, в том, что Вера Борисовна это проконтролирует ты можешь не сомневаться. Все будет в порядке, тебе совершенно не о чем волноваться.
  - Не о чем? Да, действительно! Сашенька, почти ночью, бог весть где, бог весть с кем и вся уверенность в ее безопасности основывается на приверженности Веры Борисовны к соблюдению приличий! Ведь я же просил!
  - Послушай, дорогой, ты просто смешон! Возьми себя в руки и перестань выдумывать всякие страхи... - Юлии Казимировне надоело оправдываться. - Сашенька взрослая девушка, достаточно умная и самостоятельная, чтобы в компании друзей съездить на пикник, не вызывая при этом общей истерики. Сядь и выпей свой чай! А потом расскажешь нам, как провел время в Москве. Дождь почти закончился, Сашенька не станет зря задерживаться, значит она скоро приедет.
  Дмитрий открыл было рот, но бабушка прикрикнула на него:
  - Пей чай, я сказала! И перестань читать нам нотации.
  
  Сашенька действительно не стала задерживаться и, как только это стало возможно, выехала домой. Всю дорогу Полина Васильевна, страдающая ревматизмом и мигренями, развлекала девушку рассказами, какое колено у нее болит сильнее перед грозой и как у нее начинает ломить виски при звуках громкой музыки. Сашенька была этим очень довольна, так как пожилая дама, своими пространными объяснениями лишала Ларина даже малейшей возможности открыть рот.
  Наконец они приехали. Копыта лошадей застучали по подъездной дорожке, и карета остановилась. Роман, получивший возможность заговорить с девушкой, не замедлил ею воспользоваться.
  - Мадмуазель Александра, дорогая моя Сашенька, - нежно проговорил он, помогая ей выйти из кареты и подняться на крыльцо. - Я надеюсь, что вы вознаградите мои пылкие чувства, исполните самое мое заветное желание и согласитесь стать моей женой... Нет-нет, сейчас я не хочу слышать вашего ответа. Прошу вас только обдумать мое предложение и решить, найдете ли вы человека, более преданного вам? Конечно, я сознаю, вы ангел и я недостоин вас, но я готов служить вам, боготворить вас каждую минуту моей жизни! - Ларин поднес ее руку к губам.
  - Ох, господин Ларин, я очень польщена, право, вы оказали мне такую честь, но мне действительно пора домой, извините... - бормотала Сашенька, пытаясь выдернуть руку из его цепких пальцев и, одновременно, другой рукой постучать в дверь.
  В гостиной царило напряженное молчание. Дмитрий стоял у окна, вглядываясь в темноту, Юлия с Магдаленой, давно бросившие спицы, сидели тихо, обмениваясь вздохами и выразительными взглядами. Наконец послышался шум подъезжающей кареты, лошади остановились у крыльца. Дмитрий бросил на пожилых дам испепеляющий взгляд и выбежал. Сестры вскочили и заспешили за ним, но уже в дверях, Магдалена поймала Юлию за рукав:
  - Подожди, пусть он один ее встретит.
  - Но зачем? Тем более он в таком скверном настроении!
  - Вот именно. А почему он в таком скверном настроении, ты не задумалась? - загадочно улыбнулась тетушка Магдалена. - Ты так долго возмущалась, что он слеп и не способен на решительные действия! Радуйся, он начинает прозревать и вполне готов к самым наирешительнейшим действиям.
  - Ты права! - Юлия Казимировна с восторгом посмотрела на сестру. - Не будем мешать мальчику. - Она вернулась к своему креслу и, вцепившись в подлокотник, поволокла его к дверям.
  - Что ты делаешь?
  - Хочу устроится поудобнее, - пропыхтела графиня. - Разумеется я не собираюсь подслушивать, но надо же как-то контролировать ситуацию. Если Сашенька закричит, я хочу ее услышать и прийти на помощь.
  - Господи, какую ерунду ты говоришь! Неужели ты хоть на секунду допускаешь мысль, что твой внук может поднять руку на девочку?
  - Нет, конечно. Но лучше давай будем поблизости. И потом, интересно ведь!
  А Дмитрий в несколько шагов пересек прихожую и распахнул дверь. В грудь ему несильно ударился кулачок Сашеньки, которая как раз в этот момент постучала. Она вскрикнула от неожиданности и тут же просияла:
  - Дмитрий, вы уже приехали! - Тон ее и выражение лица подразумевали так же, не сказанное "Ах, какая радость". Однако Дмитрий, и так не слишком благодушно настроенный, при виде Романа, приникшего к руке девушки, окончательно рассвирепел.
  - Очень благодарен вам, господин Ларин, - заговорил он ледяным тоном, - что вы взяли на себя труд благополучно доставить Александру Владимировну домой. Теперь же, будьте добры отпустить руку моей подопечной, чтобы она могла, наконец, зайти.
  Ларин весело ухмыльнулся ему, чем привел в еще большее бешенство, одарил Сашеньку нежнейшей улыбкой и поклонился ей. Не успел он еще выпрямиться, как Дмитрий, схватив девушку за плечо, втащил ее в прихожую и оглушительно хлопнул дверью. Юлия Казимировна посмотрела на сестру и негромко прокомментировала:
  - Она распрощалась с провожатыми и зашла в дом.
  Роман, посмеиваясь, очень уж забавным показалось ему лицо Дмитрия, вернулся в карету. "Однако, что-то между ними все-таки происходит... Как бы девица не отказала мне завтра. Надо как следует продумать запасной вариант. Пожалуй, с самого утра найду священника и договорюсь с ним."
  Дмитрий, не выпуская плеча девушки, почти протащил ее за собой по коридору, завел в кабинет и, плотно закрыв дверь, встал посреди комнаты. Скрестил руки на груди и грозно обратился к Сашеньке:
  - Ну, мадмуазель? Соблаговолите ли вы объяснить мне свое поведение?
  - Что? - растерянно спросила она, - А что случилось?
  - Что случилось?! - глаза Дмитрия метали молнии. - Вы мадмуазель, являетесь среди ночи неизвестно откуда, вас провожает Роман Ларин, репутация которого известна всему свету, на крыльце он самым непристойным образом целует вам руку! Господи, да он так вцепился, что вас пришлось отдирать от него, словно липкий пластырь, и после этого вы спрашиваете, что случилось!
  - Вы... Вы не можете действительно думать всего того, что сейчас сказали... - Сашенька, глазами полными слез, умоляюще смотрела на разъяренного Сотникова. Вся ее радость от встречи с ним испарилась. Через несколько секунд она отвела глаза и опустила голову. - Ваши обвинения нелепы и несправедливы, - сказала она очень тихо. - Простите меня, Дмитрий, но я не умею разговаривать с вами в таком тоне и когда вы в таком состоянии. Мне лучше уйти. Извините, но я, оказывается, очень устала... Доброй ночи.
  Не поднимая глаз, она попыталась проскользнуть мимо него к двери. Но Дмитрий снова поймал ее за руку.
  - Нет, Сашенька, это вы простите меня, - проговорил он с раскаяньем. - Я не должен был, имел никакого права на вас так набрасываться. Но я... я сейчас все объясню вам, - почти насильно он усадил ее на диван, а сам нервно заходил по комнате. - Дело в том, что когда я ехал домой... нет, точнее будет сказать, что пока я был в Москве... одним словом, когда я увидел вас на крыльце чуть ли не в объятиях Ларина, я был... неприятно поражен. Да-да, я знаю, - он заметил протестующий жест девушки, - он не обнимал вас, вы никогда бы этого не позволили, но все равно он стоял слишком близко! Поймите, вы еще слишком молоды, слишком неопытны и наивны, чтобы иметь дело с подобными людьми. Я не хочу сказать, что Роман плохой человек, он славный парень, но в своих отношениях с женщинами он несколько... неразборчив в средствах. Опять-таки я не считаю, что Ларин задумал что-либо дурное, по отношению к вам, но он может начать ухаживать за вами из каприза, просто для развлечения, а вы, в силу своей неопытности, примете это за серьезные чувства с его стороны...
  - Так вы считаете, что я совершенно неспособна вызвать в мужчине искренние и серьезные чувства? - Сашенька сидела на диване выпрямившись и гордо задрав голову. - В силу своей неопытности и наивности, естественно, - добавила она.
  - Ну что вы! - Дмитрий остановился перед ней. - Вы ангел, Сашенька, вы прекрасная, удивительная девушка, и вы способны вызвать не только серьезные чувства, а настоящий пожар в груди у тысячи мужчин! Но мы говорим о Ларине, а он просто не может себе позволить серьезно увлечься вами... по некоторым причинам. Он может ухаживать за вами, но он никогда не сделает вам предложение.
  - Вы так уверены в этом? - хотя и несколько смягченная комплиментами в свой адрес, Сашенька выглядела воинственно.
  - Абсолютно. - твердо сказал Дмитрий, но у него шевельнулось нехорошее предчувствие, уж слишком уверена в себе она была. - Понимаете, дорогая, у вас миллион достоинств и только один недостаток - отсутствие приданного. Но это перечеркивает для Романа всякую возможность даже задумываться о союзе с вами. Ему совершенно не обходима богатая невеста, очень богатая.
  - Значит чувства, которые я у него вызываю, гораздо сильнее, чем любые материальные соображения. - Сашенька, улыбаясь, откинулась на спинку дивана, - потому что сегодня господин Ларин сделал мне предложение.
  - Что?! - у Дмитрия перехватило дыхание. - Что вы сказали?
  - Я сказала, что господин Ларин сегодня оказал мне честь и просил меня стать его женой, - повторила Сашенька очень спокойно и насмешливо взглянула на Дмитрия: - Как мило с его стороны, правда?
  - Нет, это невозможно, я же знаю его положение, он не может жениться на вас, ему нужны деньги, много денег! Нет, вы что-то перепутали, вы не так поняли...
  - Послушайте, Дмитрий, я, конечно, и неопытна, и наивна, но не глупа же! Я в состоянии понять, когда мне делают предложение, а когда нет.
  - Но вы... вы... - до Дмитрия наконец дошел весь ужас и ситуации. Он прожил с этой девушкой под одной крышей почти четыре месяца и теперь, когда понял, что только она может составить счастье его жизни, его опередил на несколько часов человек, который знаком с ней меньше четырех дней. - Что вы ответили? Вы ведь не согласились, вы не дали ему слово, Сашенька!
  - Ну-у, в общем то, - она старательно разглаживала ладонями платье на коленях. - В общем то я хотела оказать ему сразу, но он очень просил подумать до завтра, обещал приехать днем. Значит откажу завтра.
  - Слава богу! - выдохнул Дмитрий. О резко поднял ее с дивана и даже не обнял, а неловко схватил в охапку и сильно прижал к себе. - Слава богу, Сашенька!
  Ей было неудобно, его руки больно давили на ребра, щеку, прижатую к его груди, царапала пуговица домашней куртки, но девушка была полностью, абсолютно, безраздельно счастлива. Она чувствовало неровное биение его сердца, его щека прижималась к ее волосам, он что-то шептал. Сашенька завозилась, пытаясь вывернуть голову так, чтобы видеть его лицо.
  - Тихо, тихо, - попросил он. - Подожди, сейчас я отпущу тебя, только немного успокоюсь. Господи, как ты меня напугала!
  Сашенька не стала сообщать ему, что вовсе не хочет, чтобы он ее отпускал. Наоборот, хорошо бы он так держал ее всю жизнь, ну, может только не так сильно давил бы на ребра.
  - Значит тебе не понравилась мысль, что я могу выйти замуж за Ларина?
  - Не напоминай мне об этом, - содрогнулся Дмитрий. - Впрочем, из этого в любом случае ничего бы не вышло, я бы не допустил свадьбы. И не спрашивай меня почему, ты прекрасно знаешь ответ! - он легко скользнул губами по ее щеке. Сашенька очень мило покраснела, теперь-то она действительно, знала. Или, скажем так, догадывалась.
  - Стой смирно, - приказал Дмитрий и полез правой рукой в карман, левой продолжая придерживать девушку, которая, впрочем, и не думала вырываться. - Дорогая моя Сашенька!... Э-э... Милая Сашенька!... О, черт, Сашенька, любовь моя, я пытаюсь сказать тебе, что понял, как ты мне дорога, что я тебя обожаю и прошу тебя стать моей женой, вот! Прости меня, оказывается я совсем не умею объясняться в любви... Но если ты хоть немного... Если ты ко мне... одним словом, если ты согласна выйти за меня замуж, то возьми, пожалуйста, оно должно подойти... - Он довольно неловко подал ей коробочку, на черной бархатной крышке тускло мерцала золотая роза.
  Сашенька молча подержала ее в руке, осторожно открыла и ахнула, увидев ажурное золотое колечко.
  - Ой, мамочка!
  - Ты позволишь? - Дмитрий осторожно надел кольцо ей на палец.
  Небольшой гранат вобрал в себя отсветы пламени свечи и выбросил сноп пурпурных искр. Сашенька подняла глаза на Дмитрия, губы ее дрожали.
  - Это правда? Ты купил его для меня, в Москве? Ты действительно собирался делать мне предложение, это все не из-за Ларина? Я люблю тебя, Дмитрий! - Сашенька встала на цыпочки и неумело, но пылко, ткнулась мягкими губами в его губы.
  Он быстро перехватил инициативу и в результате первый поцелуй получился достаточно длительным и произвел на Сашеньку... большое впечатление. Наконец Дмитрий оторвался от нее и снова заговорил:
  - Нет, моя дорогая, это не из-за Романа. Я, конечно, очень медленно соображаю, но сегодня утром я понял, что тоскую без тебя, что ты свет моей жизни, моя надежда, мое счастье, весь мир... Мне кажется, что я люблю тебя всю свою жизнь, я искал, ждал тебя, просто не сразу это понял. Ну а когда понял... понимаешь, я не мог больше ждать, поэтому и приехал сегодня...
  - Да-а, и сразу начал на меня кричать.
  - Прости, солнышко. Но милая, пойми, я мчался домой, мечтая немедленно поймать тебя и надеть кольцо на пальчик, а ты уехала на пикник, да еще с компанией! И так долго не возвращалась... а когда наконец вернулась, я открываю дверь и вижу, как Роман целует тебе руку! Конечно, я погорячился, но все это меня немного расстроило.
  - Ах, это ты был расстроен, - фыркнула Сашенька. - Интересно, как же ты выглядишь, когда рассержен?
  - В гневе я страшен, - нежно сказал Дмитрий и снова поцеловал ее.
  В это время, Юлия Казимировна, не вынеся больше тишины, воцарившейся в библиотеке, решительно встала.
  - Ты как хочешь, а я пойду посмотрю, что там происходит. Сначала такой крик стоял, а теперь... может они уже поубивали друг друга.
  Она двинулась по коридору, сестра заспешила за ней. Подойдя к библиотеке, графиня на секунду задержалась, но оттуда не доносилось ни звука. Одним движение она распахнула дверь.
  - Да нет, я думаю они оба выживут, - задумчиво проговорила тетушка Магдалена, глядя из-за ее плеча на целующуюся пару. Сашенька что-то пискнула и попробовала отпрянуть, но Дмитрий крепко держал ее.
  - Бабушка, тетушка Магдалена, - ослепительно улыбнулся он, - можете нас поздравить. Сашенька согласилась выйти за меня замуж! - Он поднял руку девушки и показал кольцо на ее пальце. Тут Дмитрий вспомнил, что ей, собственно, всего лишь девятнадцать и она еще находится под опекой. - Э-э, прошу прощения, тетушка Магдалена, но я надеялся, что вы не будете возражать!
  - Ну, если хорошенько обдумать ситуацию... - она попыталась принять суровый вид, но не смогла и расхохоталась. - Я счастлива, дети мои! Дмитрий, негодник этакий, иди сюда, я тебя поцелую.
  - А ты, девочка, иди ко мне, - раскрыла объятия графиня.
  Когда все наобнимались и напоздравлялись, тетушка Магдалена спросила у Сашеньки:
  - И когда вы решили назначить свадьбу?
  - Э-э... - девушка неуверенно посмотрела на Дмитрия.
  - Ну, я думаю, завтра поговорю со священником и послезавтра мы можем пожениться, - безмятежно улыбнулся тот.
  - Как можно! - ужаснулась тетушка Магдалена.
  - Дорогой, ты забываешь одну очень важную вещь, - поддержала сестру графиня. - Не только ты женишься, Сашенька тоже выходит замуж, причем впервые. Я, конечно, понимаю, что подвенечное платье, фата до пола, церковь, украшенная цветами, нарядные гости, праздничный обед и букет невесты - это все мелочи, не стоящие внимания. Но не слишком ли жестоко с твоей стороны лишать девочку подобных маленьких радостей?
  Дмитрий обернулся к Сашеньке, вопросительно взглянул на нее.
  - Ну конечно, платье... и фата... - пробормотала она, краснея, - и церковь в цветах... Но пусть все будет, как Дмитрий скажет. - неожиданно решительно закончила девушка и ухватилась покрепче за руку жениха.
  - Ну что ты, дорогая, - он нежно поцеловал ее пальцы, - я не прав. Конечно, у тебя будет все, чего ты хотела! Сколько нужно времени на то, чтобы все подготовить? - обратился он к бабушке.
  - Ну, обычно срок помолвки - один год...
  - Невозможно! - отрезал Дмитрий. Сашенька только ахнула и крепче сжала его ладонь.
  - Я согласна и на полугодовую помолвку, тоже вполне прилично, - подала голос тетушка Магдалена.
  - Я не согласен! И не говорите мне, что для того, чтобы сшить платье, украсить церковь цветами и приготовить свадебный обед нужно полгода.
  - Три месяца, хотя это идет вразрез со всеми правилами!
  - Хорошо, договариваемся на месяце и ни днем больше!
  - Но это слишком рано! Дмитрий, дорогой, никто не женится через месяц после помолвки, ты только посмотри вокруг!
  - Бабушка, а тебе не кажется, что это их проблемы? Месяца вполне достаточно, чтобы все подготовить к свадьбе наилучшим образом, а все остальное имеет слишком мало значения...
  - Луиза будет в обмороке... Ты оставляешь ей только месяц на подготовку свадебного пира! Да для нее это событие гораздо важнее, чем для тебя. По-моему, она начала составлять меню прямо в день твоего рождения!
  - Значит у нее уже все продумано, так что и с этой стороны сложностей не будет. Одним словом - или свадьба через месяц, или мы поженимся завтра вечером! - Дмитрий был абсолютно непоколебим.
  Сашенька, не проронившая ни слова, постаралась принять самый храбрый вид и преданно посмотрела на него.
  - Уступаю грубому нажиму и шантажу, - проворчала графиня. Тетушка Магдалена только довольно хихикнула.
  
  Когда все уже разошлись по спальням, Юлия Казимировна постучала к Дмитрию.
  - Да, - откликнулся он. Графиня зашла. Он сидел на подоконнике, в одной рубашке и брюках, босиком и смотрел на ночной сад. Лицо его, освещенное луной, было таким юным и счастливым, что Юлия Казимировна залюбовалась внуком. Однако она пришла по делу.
  - Милый, я хотела бы уточнить несколько вопросов, чтобы убедиться, что ты полностью понимаешь ситуацию. Прежде всего, поверь, я очень полюбила Сашеньку и целиком одобряю твой выбор. Но мне нужно удостовериться, что ты осознаешь... ну, скажем так, не только ее достоинства, но и недостатки.
  - Недостатки? - Дмитрий изумился. - Бабушка, откуда у Сашеньки вдруг взялись недостатки?
  - У нее один очень серьезный недостаток - она абсолютна бедна. Мы с Магдаленой собирались выделить ей небольшое приданное, но в данной ситуации, это будет пустая формальность. Женившись на ней, ты не разбогатеешь.
  - Мне нужны деньги? - поднял он брови.
  - А существуют люди, которым они не нужны? - скопировала его движение бабушка.
  - Допустим. - Дмитрий несколько принужденно улыбнулся. - Но, слава богу, моего состояния хватит, чтобы жениться на девушке, которую я люблю, не задумываясь о приданном. Сашенька сама по себе - сокровище.
  - Вот! - Юлия Казимировна коснулась пальцем его груди. - Именно это я хотела тебе напомнить. Ты женишься на ней по любви, не забудь этого потом. Потому что, если ты когда-нибудь упрекнешь ее за бедность, ты разобьешь ей сердце! Она, видишь ли, тоже выходит за тебя замуж не из-за денег.
  - Я знаю, - лицо Дмитрия осветилось нежностью. - Не волнуйся, бабушка. Думаю, мне никогда не придется пожалеть, что я выбрал Сашеньку.
  - Я в этом уверена. - графиня погладила его по щеке.
  - Но ты не уверена, что она не пожалеет?
  - Ну... не уверена - это, пожалуй, слишком... Просто я решила напомнить тебе о твоих обязательствах. Так, на всякий случай. Кстати, зачем ты так спешишь со свадьбой? Полагаю, у тебя есть причина для этого.
  - И даже не одна. - Дмитрий спрыгнул с подоконника и прошелся по комнате. - Во-первых, я потерял слишком много времени. Если бы я сделал Сашеньке предложение в день их приезда, мы бы уже были женаты...
  - Боже, да у тебя да у тебя тогда и мыслей об этом не было!
  - Так я и говорю, что много времени потерял!
  Юлии Казимировне всегда нравилось смотреть, как внук улыбается, но теперь его улыбка стала не просто очаровательно-веселой, а полной спокойного, уверенного счастья, какой-то... светлой.
  - Исключительно по собственной глупости, - тем не менее напомнила она.
  - Интересно, почему у меня такое ощущение, что ты разобралась во всем раньше меня? - спросил Дмитрий в пространство.
  - Да уж, действительно, - хихикнула графиня. - Ну ладно, а что за вторая причина?
  - Вторая причина, - Дмитрий сел на кровать и взъерошил руками свои темные волосы, - это необычайная популярность Сашеньки. Ты сама видела, сколько у нее поклонников. Меня всегда беспокоил Горшенин... А сегодня Роман сделал ей предложение...
  - Роман Ларин! "Ларин - кто его не знает"? Мы с тобой об одном человеке говорим?
  - Да-да, тот самый Роман Ларин, про которого мы оба прекрасно знаем, что ему необходима невеста с огромным приданным, следовательно, он никак не мог захотеть жениться на Сашеньке. Когда я попытался ей это объяснить, она предположила, что вызвала в нем столь сильные чувства, что он забыл обо всем материальном.
  - Ларин и сильные чувства?.. Как-то у меня это не сочетается. Роман, конечно, славный мальчик, но он всегда был прагматиком, романтизма в нем ни на грош.
  - Поэтому мне вся эта история и не нравится. Раз Сашенька говорит, что он сделал ей предложение, значит сделал... но зачем? - Дмитрий с недоумением пожал плечами.
  - Может он рассчитывал, что мы с Магдаленой, зная состояние его дел, все равно откажем ему? - предположила Юлия Казимировна. - А пока будут идти все разговоры, он сможет спокойно за ней ухаживать...
  - Остается тот же вопрос - зачем? - Дмитрий устало потер лоб. - Я, конечно, поговорю с ним завтра, но сомневаюсь, что сумею добиться внятных ответов.
  - Может это просто его способ развлекаться?
  - Не знаю. По крайне мере, раньше за ним такого не водилось, он всегда был крайне осторожен в своих... развлечениях. Одним словом, мне будет, как-то спокойнее, когда Сашенька станет Александрой Сотниковой. - Дмитрий снова улыбнулся этой своей новой, светлой улыбкой.
  - Ну что ж, теперь я понимаю и должна сказать, что разделяю твои сомнения. Роман Ларин делает предложение бесприданнице! - Юлия Казимировна вздохнула и покачала головой. - Чудны дела твои, Господи...
  
  Сашенька проснулась от солнечного света, заполнившего комнату - Малгожата зашла к ней и отдернула занавески.
  - Пора вставать, панна!
  - А сколько времени? - Сашенька зевнула. Под одеялом было так тепло и уютно.
  - Уже полдень, - ответила вместо служанки появившаяся в дверях графиня. - Иди, Малгося, я сама ее подниму. А ты предупреди внизу, что она проснулась.
  - Вовсе не проснулась, а меня разбудили... и кого об этом надо предупредить? Что-нибудь случилось?
  - Вот именно, случилось, - засмеялась Юлия Казимировна. Вчера случилась твоя помолвка с моим внуком, не забыла? Вся прислуга ждет не дождется, когда ты, наконец, спустишься, все хотят тебя поздравить. Митя с утра мужественно барахтается в волнах всеобщего восторга, но тебя приказал не будить: "у Сашеньки вчера был тяжелый день и ей надо выспаться..." - скорчив забавную гримаску передразнила она внука. - Но, по-моему, это лишнее. Ты ведь не собираешься валяться в постели до самой свадьбы? Мне кажется, что у вас с Митей есть кое какие дела, причем неотложные.
  - Это верно, - Сашенька села. - Значит, вы говорите, все уже знают?
  - О, да! Моему внуку так не терпелось поделиться новостью, что он собрал с утра всю дворню и торжественно сообщил им, что через месяц ваша свадьба. Сначала все остолбенели - сама понимаешь, никто этого не ожидал. Потом Антон выступил вперед и заявил: "Дмитрий Андреевич, мы все очень рады вашему выбору и будем счастливы иметь Александру Владимировну своей хозяйкой". Все были очень тронуты.
  - А потом?
  - Ну, потом! Потом подняла крик Луиза. Она отчитала Митю за то, что ее не предупредили о таком событии, потому что помолвка не менее важный праздник, чем свадьба. Объяснила ему, что, делать предложение среди ночи абсолютно неприемлемо, поскольку ставит ее в крайне сложное положение: Луиза не знает, что ей теперь готовить - праздничный завтрак, праздничный обед или праздничный ужин!
  - Праздничный чай! - фыркнула Сашенька.
  - Вот-вот. Но Дмитрий держался очень хорошо. Все разбежались, а они сели обсуждать - по-моему, все-таки ужин. Ладно, девочка, хватит болтать, вылезай из-под одеяла. Дела действительно не ждут!
  - Боже, - вспомнила Сашенька, - скоро приедет Роман! Все, немедленно встаю!
  Как только она спустилась вниз, тут же попала в те самые "волны восторга", о которых говорила графиня. От души надеясь, что барахтается в них не менее мужественно, чем Дмитрий, Сашенька принимала поздравления, выслушивала пожелания, благодарила... Дмитрий появился, словно спасательная лодка и она тут же подбежала к нему.
  - Доброе утро, солнышко, - он поцеловал ее, чем вызвал всеобщее одобрение. Получив еще одну, теперь уже общую порцию поздравлений, жених и невеста, наконец сумели уединиться в гостиной. Дмитрий, обняв Сашеньку за плечи подвел к дивану. - Сядем, нам надо кое-что обсудить.
  - Я слушаю, - она потерлась щекой о плечо Дмитрия, он снова чмокнул ее в щеку.
  - Перестань! Я хочу сказать, что не считаю правильным... я не думаю, что ты должна встречаться с Романом. Будет лучше, если я сам поговорю с ним.
  - Но Митя! Это же будет очень неловко! Конечно, объясняться с ним - небольшое удовольствие, но подумай, как ему это будет неприятно...
  - Сашенька, милая, но и тебе будет неприятен этот разговор!
  - По крайней мере я сумею сказать это деликатно, а если ты станешь с ним говорить, ему это будет еще обиднее. Нет, пожалуйста, не вмешивайся!
  - Мне вообще не нравится вся эта история, я не могу понять Ларина...
  - Все еще считаешь, что в меня невозможно настолько влюбиться? - мурлыкнула она.
  - Не говори глупостей. - он крепче прижал ее к себе. - Хорошо, давай скажем ему вместе.
  - Ну да, как раз тебя, в качестве свидетеля ему и не хватает в этой ситуации. Как ты думаешь, что ему понравится больше, услышать отказ в твоем присутствии или от тебя лично? По-моему, так одно другого стоит.
  - Но я не хочу оставлять тебя с ним наедине!
  - Господи, да ты что, боишься? - изумилась Сашенька.
  - Не знаю... - Дмитрий отвел глаза. - Я, наверное, еще не очень привык ко всему этому, но, честно говоря, перестаю нервничать только тогда, когда держу тебя за руку.
  - Митя! - Сашенька была тронута. Она погладила его по щеке. - Я тебя люблю. Очень-очень!
  - Всего-навсего? - усмехнулся он и, поймав ее ладошку, поцеловал. - Я люблю тебя в миллион раз сильнее!
  Их прервал Антон. Несмотря на то, что дверь в комнату была открыта, он деликатно постучал и, войдя, доложил:
  - Приехал господин Ларин и спрашивает, может ли он видеть Александру Владимировну. Прикажете проводить сюда?
  - Нет-нет! - Сашенька вскочила и схватила поторопившегося встать Дмитрия, за руки. - Я сейчас выйду к нему, и мы поговорим на лужайке перед домом. А тебе будет прекрасно видно нас из окна, ты сможешь все контролировать. - Она на секунду прильнула к нему и прошептала: - Честно говоря, мне действительно немного не по себе, нет большого опыта отказывать, понимаешь ли. Так что очень хорошо, что ты будешь за мной наблюдать.
  - Сашенька... - Дмитрий не знал, что сказать.
  - Обещаю вести себя хорошо! - Она улыбнулась и выбежала из комнаты.
  - О господи, - Дмитрий потер лоб и медленно подошел к окну и присел на подоконник.
  Почти сразу он увидел пару, спустившуюся с крыльца - Сашенька опиралась на руку Ларина. Напротив окна, она было остановилась, но Роман повел ее дальше по дорожке. Впрочем, далеко они отойти не могли, путь загораживала коляска, на которой приехал Ларин.
  - Я вам очень благодарна и очень польщена. - говорила тем временем Сашенька. Ей хотелось сказать все так, чтобы причинить как можно меньше боли. Она была счастлива сейчас и не хотела, чтобы хоть кто-нибудь рядом страдал. - Вы прекрасный человек и ваше предложение большая честь для меня, но... - в конце концов, как ни смягчай, отказ есть отказ и с этим ничего не поделаешь!
  - Вы сомневаетесь в моей преданности, дорогая? - мягко спросил Роман.
  - Нет-нет, что вы, дело совсем не в этом! Просто... Господин Ларин, я буду с вами откровенна, я люблю другого человека.
  - Но Сашенька, только любить самой, этого мало! - заторопился Роман. - Уверены ли вы, что он полюбит вас так же пылко, как я, что захочет жениться на вас! Стоит ли вам рисковать своим будущим? Я надеюсь, я уверен - когда мы поженимся, вы не останетесь ко мне равнодушной, вы полюбите меня. Моя нежность, моя страсть, мое преклонение перед вами не смогут не вызвать в вас ответных чувств!
  - Нет, господин Ларин, я ничуть не рискую будущим. - остановила его Сашенька. - Дело в том, что Дмитрий сделал мне предложение и я приняла его. Его бабушка и тетушка Магдалена тоже согласны. Я выхожу замуж за любимого человека, и вы должны меня понять и не сердиться.
  - Дмитрий Сотников? Но почему? - Роман нахмурившись остановился. - С чего это вдруг ему захотелось на вас жениться?
  - Просто удивительно, - Сашенька нервно засмеялась. - Как только я говорю, что мне сделали предложение, и у вас, и у Дмитрия возникает один и тот же вопрос, зачем это было нужно? Не слишком лестно для меня, вы не находите?
  - Ах, значит Дмитрий удивлялся и спрашивал зачем мне это нужно! Ну что ж, очень может быть... - рассеянно ответил Роман. Однако тут же его взгляд сосредоточился, сам он весь как-то подобрался и обратился к Сашеньке почтительно и нежно. - И все же, моя дорогая, боюсь, я буду вынужден настаивать.
  - Что? - Слова, сказанные Лариным, настолько не соответствовали его тону, что она совершенно растерялась. - Я не понимаю, что вы имеете в виду?
  - Я имею в виду, любовь моя, что мы сейчас сядем в эту коляску, - Ларин подтолкнул ее немного вперед, так что она стукнулась о подножку, - и уедем отсюда. И еще сегодня вы, моя прелесть, станете графиней Лариной.
  - Но я не хочу!
  - О, я очень вам сочувствую, мадмуазель, но вы разве не замечали, как редко мы с вами получаем то что хотим, и как часто то, чего нам совсем не хочется?
  - Вы сошли с ума? - с надеждой предположила Сашенька.
  - Ну почему же, - Ларин рассмеялся и от его смеха по телу девушки пробежал озноб. - Просто я как раз решил, непременно в этот раз получить то, что я хочу - вас моя прелесть!
  - Я не люблю вас! - Сашенька смотрела на него с ужасом и отвращением. - Я не выйду за вас замуж!
  - Ах, боже мой, какая важность! И выйдете, и полюбите... а и не полюбите, какая разница? Хватит разговоров, дорогая, нам пора ехать, - он резко схватил Сашеньку и попытался запихнуть ее в коляску. Девушка, не привыкшая к такому обращению, закричала и попыталась вырваться. Неумело размахивая кулаками, она не могла причинить ему никакого вреда, но и у Ларина никак не получалось с ней справиться.
  Дмитрий извелся, наблюдая за их, слишком длинным, по его мнению, разговором. "Здравствуйте, я вас не люблю и выхожу замуж за другого. Извините за беспокойство, до свидания." Господи, о чем еще говорить так долго?!
  Однако Сашенька с Лариным медленно шли по дорожке и все что-то толковали. Слава богу дальше дорогу загородила коляска и они остановились. Но о чем же они говорят? Во всяком случае, разговор этот явно становится неприятен для Сашеньки. Вот она испуганно оглянулась, и Дмитрий сжал доску подоконника так, что пальцы побелели. Похоже, Роман заходит слишком далеко и ему все-таки придется вмешаться, невзирая на протесты Сашеньки. И тут... Дмитрий не поверил своим глазам! Ларин схватил девушку и стал толкать ее к коляске.
  Не теряя времени на то, чтобы добежать до дверей, Сотников выскочил в окно и помчался к ним. Роман первым увидел бегущего и, одним ловким, скользящим движением, выхватил из кармана небольшой пистолет, торопливо прицелился и выстрелил.
  Сашенька видела, как Дмитрий споткнулся на бегу и, упав, покатился по земле. Но сделать она уже ничего не успела. Ларин ловко стукнул ее рукоятью пистолета по голове, и девушка потеряла сознание.
  - Ситуация несколько выходит из-под контроля, - пробормотал Роман, заталкивая бесчувственное тело на сиденье. Справившись, он, не оглядываясь, прыгнул в коляску и хлестнул лошадь. - Эх, девятьсот двадцать тысяч получить, это надо потрудиться...
  
  Первое, что осознала Сашенька, когда очнулась - это то, как ей плохо. Болела голова, сильно, до тошноты, никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. А еще что-то случилось с глазами - словно сумерки сгустились вокруг. И ей было очень неудобно, все тело затекло, а рукам даже больно. Попробовала пошевелиться, но к своему удивлению не смогла.
  Не сразу, но она разобралась, что не просто сидела на жестком деревянном стуле, а была к нему тщательно привязана толстой веревкой. Руки болели, потому что были заведены за спинку и связаны в запястьях. А окружающий полумрак объяснялся тем, что в довольно большой комнате было всего одно крохотное окошечко. Мебелью помещение тоже не было перегружено - лавки вдоль пустых стен с брошенными на них рогожками, да стоящий посередине, грубо сколоченный стол, на котором лежала неаппетитная на вид, темная коврига хлеба и нож, явно очень острый, похожий на охотничий.
  Не очень понимая, что, собственно, происходит, девушка осторожно повернула голову и увидела Ларина, сидящего на деревянной лавке, небрежно привалившись спиной к стене и вытянув длинные ноги почти на середину комнаты. Зачем он здесь? И почему она сама в таком диком положении? Кажется, это как-то связано с Романом... Она говорила с ним, потом... потом... Боже, он что, похитил ее?! Сашенька зажмурилась, молясь про себя, чтобы все это оказалось сном, простым ночным кошмаром, над которым так забавно будет посмеяться утром! Ну конечно же, это сон, нужно только заставить себя проснуться и все сразу станет хорошо!
  Но проснуться не удалось. Ларин по-прежнему был здесь. В глубокой задумчивости, он рассеянно разглядывал большую деревянную кружку, которую держал в руках. Судя по белой полоске на его верхней губе, в кружке было молоко. Сашенька провела языком по пересохшим губам, оказывается, пить тоже очень хотелось.
  Неожиданно Роман очнулся, поднял глаза и очень мило улыбнулся:
  - Вы уже пришли в себя, дорогая! Как вы себя чувствуете?
  - Ужасно... - Сашенька сама удивилась, какой хриплый у нее голос. - Мне же больно, развяжите меня!
  - О, мне очень жаль, - он действительно выглядел огорченным. - Может хотите молока?
  - Я хочу, чтобы вы меня развязали!
  - Конечно, я понимаю, - Роман словно не слышал ее, - в данной ситуации было бы уместнее предложить вам глоток вина, но увы... сейчас я располагаю только этим, - он протянул ей кружку. - Не хотите? Ей-богу, зря. Молоко очень вкусное, только что... как это говорят... а, только что из-под коровы, вот! Правда, забавное выражение? Так вы точно не хотите попробовать?
  - Нет, я не хочу молока! - Пить из кружки, поднесенной его рукой? Да она и глотка не сможет сделать от отвращения! Сашенька закипала, сильная головная боль тоже не улучшала ее настроения. - Я хочу, чтобы вы немедленно меня развязали и отвезли домой! Господи, да о чем вы думали, когда творили все это! Неужели вы надеетесь, что Дмитрий позволит вам... О, боже!.. - она разом вспомнила пистолет в руке Ларина и безжизненное тело жениха на траве. - Дмитрий!.. Вы... вы... что с ним? Вы стреляли в него? Что с ним? - Сашенька в волнении попробовала вскочить, но не смогла и только беспомощно трепыхалась.
  - Ну вот видите, моя радость, как же мне вас развязать, вы тут же побежите куда-нибудь, а то еще драться начнете... Никогда не думал, что благовоспитанная барышня из приличной семьи может быть такой пылкой! Право, глядя на вас, я начинаю испытывать к воспитанным барышням уважение, - Ларин, спокойный и рассудительный, с сочувствием смотрел, как дергается связанная девушка. - Ну стрелял, а что мне оставалось делать? Он бы не позволил мне вас увезти, не так ли? Вот и пришлось предпринять необходимые меры...
  - Что с Дмитрием?! - отчаянно крикнула Сашенька.
  - Да я откуда знаю? Надеюсь, что я его не убил, он, в общем то, славный парень. - Ларин встал и прошелся по комнате, поднес кружку к губам, сделал большой глоток. - Между прочим, дорогая, пока вы не появились, у нас с ним были прекрасные отношения, мы почти друзья... Нет, вы зря отказываетесь, молоко просто удивительно вкусное. Наверное, это как-то зависит от сорта коровы, как вы думаете?
  - Как же вы могли... как вы могли стрелять в своего друга? - Сашенька уже захлебывалась слезами.
  - Ну-у... когда речь идет о больших... э-э... и горячих чувствах, моя милая, о дружбе говорить не приходится. Да и не настолько мы дружили, чтобы ради этого отказаться от такой прелестной невесты, как вы.
  - Вы что? Вы действительно считаете, что я выйду за вас замуж? - Сашенька не верила своим ушам. - Вы сумасшедший?
  - Я не сомневаюсь, что мы обвенчаемся сегодня же ночью. Согласен, полночь не самое комфортное время, и с пышной свадьбой тоже вряд ли получится, но так надежнее и безопаснее для меня. Ничего, дорогая, со временем, когда вы привыкнете к мысли, что стали моей навсегда, я надеюсь, вы полюбите меня, и забудете эти мелкие неурядицы начала нашей супружеской жизни.
   - Мелкие неурядицы? Вы... вы стреляли в Дмитрия, похитили меня, держите здесь связанной, и вы думаете, что после этого я соглашусь выйти за вас?
  - Дорогая, я понимаю, сейчас вы несколько расстроены и рассчитывать на ваше согласие активно участвовать в церемонии, пожалуй, не приходится. - Ларин наклонил голову к плечу и стал внимательно разглядывать Сашеньку. - Но решающего значения это не имеет.
  - Как это не имеет? Священник не станет проводить обряд со связанной невестой!
  - Сашенька, любовь моя...
  - Не смейте говорить мне о любви!
  - Ну хорошо, хорошо, не надо так нервничать. Я просто хочу сказать, что вы поразительно наивны... Я вот уверен, что венчание состоится, а священник будет... немного подслеповат для того, чтобы разглядеть ваше не совсем обычное положение.
  - Уверены? - упавшим голосом переспросила девушка. Спокойный, даже несколько скучающий вид похитителя пугал ее больше любых угроз.
  - Разумеется. Я провел хорошую подготовительную работу. - похвастался Ларин. - Мне еще вчера пришло в голову, что вы можете мне отказать и я решил подстраховаться. На всякий случай.
  - Но вы же совершили преступление, вас будут судить... - Сашенька сама слышала, как дрожит ее голос.
  - А вот этого мы не будем дожидаться, моя дорогая. Хотите знать, как все будет? Сейчас расскажу. До вечера мы останемся здесь, чтобы нас никто не видел. Эти сельские жители так любопытны, а нам лишние разговоры вовсе ни к чему. А когда стемнеет, я посажу вас в карету и повезу в церковь. Ехать придется далеко, сами понимаете, в здешней вас хорошо знают и мне сложно было бы договориться со священником, - Роман подошел к девушке и ласково коснулся ее волос. Сашенька так дернулась, пытаясь увернуться, что едва не упала вместе со стулом. Ларин усмехнулся убрал руку. - Ничего страшного! - продолжил он невозмутимо. - Часа четыре пути и будет большое село, Ставрогино, не приходилось бывать? Так там и церковь есть и вполне сговорчивый батюшка. Мне, конечно, эта сговорчивость дорого обошлась, но ради вас, мое сокровище, я на все готов.
  - Я буду кричать!
  - Здесь? Сколько угодно, моя радость, развлекайтесь. Я, кажется, забыл вам сказать, что дом, в котором мы находимся, стоит в лесу. Такая, знаете сторожка, здесь лесничий живет. Имя ужасное, Ферапонт, но я его зову попросту, Леший. Лес этот не глухомань, конечно, не чащоба, но людей здесь не много. Леший, да мы с вами. Кричите, но не рассчитывайте, что верные поселяне с граблями и мотыгами прибегут вас спасать.
  - Все равно буду кричать, - всхлипнула она. - Помогите!
  Крик получился совсем не убедительный и вряд ли был вообще слышен на улице. Ларин только улыбнулся насмешливо и развел руками - дескать, сами видите, смысла в этом никакого.
  Тогда Сашенька снова зажмурилась, вдохнула поглубже и завизжала. Да так, что у самой уши заложило. Когда она открыла глаза и с мрачным торжеством взглянула на ошеломленного Ларина, тот только потряс головой.
  - Да, Александра Владимировна, тут вы меня удивили. Не ожидал, честно говорю, никак не ожидал. Но право, ничего это не изменит. Священнику я заплатил столько, что он вашего визга не испугается. А даже если и испугается, что с того? Я вам просто кляп в ротик вставлю, чтобы не отвлекали служителя божьего от совершения таинства венчания. А как только он нас обвенчает, мы двинемся в путь. Свадебное путешествие, сами понимаете. Поедем за границу. Италия, Германия, Франция - в мире так много интересного...
  - Вы не сможете заставить меня ехать с вами!
  - Неужели? - Ларин улыбался ей, словно капризному ребенку. - А мне кажется, что поедете. По крайне мере, пока что мне удалось доставить вас туда, куда мне было нужно, невзирая на ваши желания. Или вы все еще рассчитываете, - голос его стал ледяным, - на вашего безупречного рыцаря, на Сотникова?
  Сашенька снова заплакала. Она не могла поверить в гибель Дмитрия - не мог же он, такой сильный, такой красивый, такой добрый, такой... такой самый лучший, погибнуть от пули негодяя, сидящего теперь перед ней. Жизнь, конечно, несправедлива, но ведь не настолько же!
  За стенкой послышались тяжелые шаги. Стукнуло и зазвенело что-то железное, словно человек споткнулся о пустое ведро. Сашенька встрепенулась, с надеждой глядя на дверь и снова сникла, когда вошедший мужик, низкого роста и такой широкий в плечах, что казался почти квадратным, бросив на нее только один нелюбопытный взгляд обратился к Ларину:
  - Молочка еще не желаете, барин? Или чаю прикажете? Моя баба живо самовар взбодрит.
  - Ничего не нужно, - отказался Роман. - Разве только барышня захочет?
  Мужик повернулся к Сашеньке. Понять выражение его лица было невозможно, настолько оно заросло густой черной бородой, но то, что его совершенно не интересует бедственное положение девушки, сомнений не вызывало. От этого человека помощи ждать не приходилось.
  - Совершенно верно, - подтвердил внимательно наблюдавший за ней Ларин. - Леший знает, что он получит компенсацию за беспокойство, а остальное его не волнует. Так, Леший?
  - А чего нам, - пробурчал мужик, дернув головой, словно ворот рубахи мешал ему. Впрочем, похоже равнодушие его было не таким уж полным, потому что, снова взглянув на связанную девушку, он добавил, - только чтобы без озорства. Смертоубийствов нам здесь не надо.
  - Разумеется, Леший, никакого озорства! - расхохотался Роман. - Венчаться будем с барышней, благое дело!
  Леший посмотрел на него, перевел невыразительный взгляд на Сашеньку:
  - А барышня не из дома графа Сотникова будет?
  - Допустим, - сразу перестав веселиться, резко сказал Ларин. - А тебе что до того? Ты свое получил, кажется!
  - Нет, ничего, - ответил мужик, но борода его странно зашевелилась, словно он ухмыльнулся. - Вы, барин добрый, а остальное нам без разницы, - он пошел к дверям, но уже выходя, остановился и, снова взглянув на связанную девушку и перекрестился: - Совет да любовь.
  - Ну, дорогая, улыбнитесь, - немного нервно заговорил Роман, глядя вслед Лешему, аккуратно прикрывшему за собой дверь, - как только мы обвенчаемся, я развяжу вас... - он с сомнением взглянул на нее, - возможно...
  - Я никогда не выйду за вас замуж, - прошипела Сашенька и отвернулась.
  - Ваше детское упрямство становится утомительным, - Ларин снова опустился на лавку и вытянул ноги. - Могли бы и оценить мои жертвы, я ведь пошел ради вас на преступление. Ваш любезный Дмитрий наверняка на такое не способен. Подвиг - да, это пожалуйста, это для Сотникова...
  - Замолчите, - устало попросила она.
  - ... Дмитрий готов совершать их десятками, такое уж воспитание, - не обратив на ее слова никакого внимания, продолжал рассуждать Роман. - А вот так рискнуть, как я, поставить все на кон, это извините, это не для белоручек. Мне ведь, Сашенька, обратного пути теперь нет, мне или жениться на вас, или в острог. Разве Сотников на такое решился бы? Да и с чего вы вообще решили, что он вас любит? Сколько вы уже здесь живете, не любил, а со вчерашнего дня вдруг влюбился! А вы сразу и поверили!
  - Замолчите! - крикнула Сашенька. По щекам ее снова потекли слезы. - Я запрещаю вам говорить о Дмитрии, вы не смеете... - голос ее сорвался.
  - Вот когда вы станете моей женой, - строго сказал Ларин, - вы поймете, что мужу нельзя... - снова послышались шаги за стеной, снова звякнуло ведро, - да что тебе опять нужно, Леший?
  Шаги замерли. Секунда тишины и дверь распахнулась.
  - О, дьявол! - в голосе Романа было отчаяние.
  - Ты жив! - Сашенька была счастлива. На пороге стоял Дмитрий. Запыхавшийся, в грязном костюме, на голове наспех наложенная, пропитавшаяся кровью повязка, но это был он, ее прекрасный Дмитрий!
  - Дьявол! - повторил Ларин.
  Всего нескольких часов не хватило для завершения такого простого и разумного плана! Только и нужно было, что дождаться темноты. Ночью, священник обвенчал бы их с Сашенькой за несколько минут, не задавая никаких вопросов. И тогда, не теряя ни мгновения, новобрачную в коляску и в путь, на ближайшую железнодорожную станцию, а там быстрее к границе.
  И все испортил этот неотесанный деревенский Казанова - Дмитрий Сотников! Ха, влюблен он, как же! Яснее ясного, что тоже узнал про девятьсот двадцать тысяч и захотел их получить. Но это мы еще посмотрим, Роман Ларин своего никому не отдаст! Он сунул руку в карман, нащупал пистолет. Мысленно похвалил себя за то, что снова зарядил его, очень разумная, оказалось, предосторожность.
  А Дмитрий плохо соображал, что происходит. Он сейчас знал одно, человек, который стоит перед ним, похитил его невесту и стрелял в него самого. К счастью, пуля прошла по касательной и только содрала кожу с виска, правда здорово содрала - и крови было много и сознание он на несколько минут потерял. Только это дало возможность Ларину увезти Сашеньку. И вот он их догнал.
  Дмитрий бросил взгляд на девушку - при его появлении она радостно вскрикнула, дернулась, как-то неловко, но осталась сидеть. Ларин довольно изящно скользнул в сторону, теперь его и Сотникова разделял тяжелый стол. Дмитрий, у которого в данный момент было только одно желание - вцепиться в горло бывшего приятеля, попытался достать его, но не дотянулся. Он хрипло выругался и сделал несколько быстрых шагов в обход препятствия.
  - Послушай, дружище, - обратился к нему Роман, абсолютно неуместным в этой ситуации, светским тоном, снова отскакивая на безопасное расстояние и, одновременно, вынимая пистолет. - Из-за чего, собственно, нам спорить?
  - Я убью тебя, - проинформировал его Дмитрий и сделал еще один рывок.
  - Не уверен, что сумеешь, - усмехнулся Ларин, вытянув руку с пистолетом так, что дуло чуть ли не уперлось Сотникову в грудь. - А вот я, второй раз не промахнусь!
  Но он не успел нажать на курок. Увидев пистолет, второй раз за этот день направленный на ее жениха, Сашенька завизжала от ужаса. Хотя Роману совсем недавно уже пришлось слышать ее визг, он дернулся от неожиданности и на долю секунды обернулся. Дмитрий не замедлил воспользоваться предоставленным шансом. Он прыгнул на Ларина и схватил его за запястье, выкручивая руку. Грянувший выстрел не причинил никому вреда, дуло пистолета было, в этот момент, направлено в потолок. Роман не бросил ставший бесполезным пистолет, надеясь перехватить его и ударить Сотникова рукояткой. Тот был гораздо выше, тяжелее и вообще сильнее - Роман понимал, что в честной схватке у него нет никаких шансов. Некоторое время мужчины боролись стоя, потом Дмитрий подбил ногу Ларина и они, так и не расцепившись, со грохотом свалились на пол. В падении пальцы Романа разжались и пистолет улетел в дальний угол. Ларин попытался вцепиться освободившейся рукой в горло Дмитрия, одновременно лягаясь обеими ногами. Правой ногой он сильно пнул стул, к которому была привязана Сашенька и девушка, не сумев удержать равновесия, громко вскрикнув, упала лицом к стене. Услышав ее крик, Дмитрий на секунду замер, а потом обрушился на противника, с удесятеренной силой. Роман уже не отбивался, он, невнятно вскрикивал, стараясь только прикрыть голову руками, хоть как-то защититься от сыпавшихся на него ударов. Бесполезно - тяжелые кулаки работали с неумолимостью парового молота. Разъяренный Дмитрий не сразу заметил, что Ларин потерял сознание и еще некоторое время молотил бесчувственное тело. Наконец он остановился и, поднявшись с пола, обернулся к Сашеньке. Судорожно дергаясь, она сумела оттолкнуться от стены и ее залитое слезами лицо было повернуто к нему.
  - Митя, - всхлипнула она, - Митенька...
  Губы Дмитрия беззвучно зашевелились, только теперь он разглядел, что девушка связана. Через мгновение он уже был рядом, упал на колени и стал распутывать тугие узлы, помогая себе зубами. Как оказалось, Ларин был на удивление ловок и в связывании девушек, так что несмотря на старания Дмитрия веревка, казалось, только затягивалась еще туже.
  - Послушай, Митя, она тебе очень нужна? - неожиданно спросила его Сашенька.
  - Что? - Дмитрий поднял голову и беспомощно посмотрел на нее.
  - Веревка. Я говорю, что если ты не слишком дорожишь именно этой веревкой, - терпеливо улыбнулась Сашенька, - то ее можно было бы просто разрезать. Вон, на столе нож. - И неожиданно жалобно добавила: - Я домой хочу...
  - Ох, прости, милая, - Дмитрий вскочил и кинулся к столу.
  Острый нож легко перерезал толстую веревку. Сашенька облегченно вздохнула и вытянула руки перед собой.
  - Как это неудобно, когда руки за спиной, и больно... - пожаловалась она.
  - Дай мне, - он стал осторожно растирать ее запястья. - Так лучше?
  - Да. Ой, Митя, - сказала она, когда Дмитрий поцеловал красный след на ее руке и снова заплакала. - Ой, я так испугалась, я видела, как ты упал... Я не знала, жив ли ты, а тут еще этот... Ларин...Зачем он все это сделал, я говорила ему, что не выйду за него замуж, а он только смеялся... И он стрелял в тебя, я видела, а потом ударил меня и я потеряла сознание... Мне было так страшно, так плохо, Митя... - Сашенька уже давилась рыданиями.
  - Ну-ну, тихо, успокойся, солнышко, все уже прошло. Я жив и здесь, с тобой, теперь все будет хорошо. Кстати, о Ларине... - он подобрал куски веревки и начал их старательно связывать. Потом поднялся, подошел к Роману, все еще лежащему без сознания и, довольно неуклюже, обмотал его. Взглянул на Сашеньку, пояснил, - Не хочется его здесь оставлять, но не тащить же сейчас с собой. Пусть полежит, пока я пришлю за ним людей.
  Покряхтывая, он поднял девушку с пола и на руках понес к выходу.
  - Сейчас мы поедем домой, там тоже все переполошились, никто ведь ничего не понял. Представляешь состояние бабушки - сначала крики, потом стрельба, ты исчезла, а я валяюсь без сознания на дорожке...
  - Тебе очень больно? - спросила Сашенька. Она поднесла пальцы к ране на голове Дмитрия, но не стала дотрагиваться.
  - Терпимо, - мужественно ответил он и покосился на девушку. - Обними меня за шею и положи головку на плечо, так мне будет удобнее. Ты знаешь, - он удивленно улыбнулся, - а ты тяжеленькая...
  - Ой, но со мной все в порядке, я могу идти сама... прости, я не подумала, ты ведь ранен, - она засуетилась у него на руках, пытаясь встать на пол.
  - Перестань ерзать! - прикрикнул Дмитрий и перехватил ее поудобнее. - Я тебя теперь до свадьбы с рук не спущу... Господи, вот уж кто здесь испугался, так это я. Как у меня сердце не остановилось, когда я пришел в себя и понял, что Роман умчал тебя неизвестно куда!
  - И ты бросился в погоню! - восхищенно прошептала Сашенька.
  - А что мне оставалось делать? Я хотел получить объяснения. - Дмитрий уже спускался с крыльца. - В конце концов, если в человека стреляют и похищают его невесту, у него не может не возникнуть некоторых вопросов... Ну ничего, приедем домой, сразу пошлю Антона с тремя мужиками, они привезут Ларина. Думаю, он к этому времени уже придет в себя, вот и поговорим.
  - А как ты меня нашел? - Сашеньке не хотелось обсуждать Ларина, гораздо приятнее было говорить о Дмитрии, который повел себя, как настоящий рыцарь из романа.
  - Это было довольно несложно, вас многие видели. Не так часто по здешним полям разъезжают барские коляски, чтобы мужики перестали обращать на них внимание. Правда, эту избушку в лесу я нашел благодаря чистой случайности.
  Он подошел к своему коню. После бешенной скачки, тот выглядел усталым. Дмитрий озабоченно посмотрел на него и вздохнул. Выбора не было: им предстояло ехать домой вдвоем на измученном коне. Мысль, что где-то рядом должна быть только что упомянутая коляска, в которой приехал Роман, просто не пришла ему в голову.
  Подняв Сашеньку повыше и посадив в седло, он, продолжая придерживать ее рукой, в ту же секунду взлетел на коня и снова устроил девушку практически у себя на коленях.
  - Знаешь, мне действительно страшно выпустить тебя из рук даже на минуту, - пожаловался он. - Все боюсь, как бы ты снова не исчезла.
  Сашенька всхлипнула, потом улыбнулась и, откинувшись назад и подняв голову, поцеловала его в щеку.
  - Рассказывай, что дальше было? Какая случайность?
  - А-а, это... - он пустил коня неспешным шагом по едва заметной тропке. - Я там метался по опушке, пытаясь отыскать ваши следы, и вдруг выходит из-за деревьев квадратный такой дядька, борода лопатой, за ним баба семенит в платочке и с узелком на палочке, словно в дорогу собралась. Мужик этот посмотрел на меня и спрашивает, не барышню ли я ищу, которая здесь недавно проезжала. Я чуть с коня не свалился, так к нему кинулся. А он, спокойно так, объяснил мне, как к сторожке проехать, потом говорит: "Вы уж, барин, меня не обидьте", и лапу свою тянет.
  - Ты ему тоже денег дал?! - восторженно взвизгнула Сашенька. - А сколько?
  - Ну да, дал, конечно, - немного удивленно ответил Дмитрий. - Сколько не знаю, - он, на секунду отпустив девушку, пошарил в кармане, - все что было, высыпал. Мне, видишь ли, не до расчетов в тот момент было. А почему ты говоришь "тоже"? Кто-то еще ему заплатил?
  - Ларин! Этот мужик - как раз хозяин той избушки, и Ларин заплатил ему за помощь!
  - Что ты говоришь?! - Дмитрий натянул повод, останавливая коня. - Ах он... каналья! То есть я вместо того, чтобы в острог подлеца отправить, ему еще денег дал?!
  Сашенька, уткнувшись ему в грудь, истерически рассмеялась.
  Дмитрий укоризненно посмотрен на нее и довольно кисло сказал:
  - Восхищаюсь твоим чувством юмора, дорогая. Мне все это вовсе не кажется таким забавным...
  - Просто ты жадина, - всхлипнула Сашенька.
  - Я не жадный, я экономный, - с достоинством возразил Дмитрий и ласково провел ладонью по ее волосам. - Главное, я не люблю выглядеть глупо. А сейчас я чувствую себя дурак дураком.
  - Ну что ты! - Сашенька подняла голову и взглянула на него сияющими глазами. - Ты самый благородный, самый прекрасный, самый умный, самый лучший! И я тебя так люблю!
  - Кажется я начинаю понимать, за что я тебя полюбил. - он смотрел на девушку с нежностью. - Рядом с тобой, я действительно чувствую себя таким.
  Они уже довольно далеко отъехали от леса, когда на дороге показался небольшой отряд - шестеро мужиков под предводительством Антона. Камердинер Дмитрия восседал на лошади, остальные шли пешком. Увидев молодого барина, целого и невредимого, с Сашенькой на руках, они бросились вперед с радостными криками.
  Оказалось, что Юлия Казимировна послала их на помощь внуку и Дмитрий очень обрадовался такой предусмотрительности бабушки. Выслушав изъявления восторга и преданности, он поблагодарил их и всем, кроме Антона, приказал идти в сторожку, забрать там Ларина и, не развязывая рук, доставить в поместье.
  Антону же он велел возвращаться домой сразу и как можно быстрее, чтобы успокоить хозяек.
  - А мы с Сашенькой поедем шагом, конь у меня слишком устал. Думаю, мы успеем вернуться, - он с сомнением посмотрел на склоняющееся солнце, - до темноты.
  Антон предложил было очевидный и разумный вариант - пересадить барышню Александру на лошадку, которая была под ним. Тогда господа смогут поехать быстрее и сами обрадуют барыню Юлию Казимировну и ее сестру, барышню Магдалену. Но Дмитрий, который еще не чувствовал себя успокоившимся настолько, чтобы отпустить Сашеньку хотя бы даже на расстояние вытянутой руки, отказался и повторил свое приказание.
  - Ну вот, - удовлетворенно сказал он, глядя, как Антон удаляется от них размашистой рысью, - скоро бабушка и тетушка Магдалена перестанут волноваться и спокойно подождут нашего приезда. А мы с тобой можем ехать, не торопясь - и коня не загоним, и, честно говоря, мне сейчас так хочется побыть с тобой только вдвоем...
  Мерно покачиваясь на спине лошади, в окружении надежных рук Дмитрия, привалившись к его теплому плечу, Сашенька начала задремывать. Он осторожно поправил ее голову, когда она совсем сползла на бок. Девушка сонно улыбнулась ему, но тут же взгляд ее стал озабоченным.
  - Что, Митя? Ты о чем сейчас думаешь?
  - Извини, - Дмитрий поцеловал ее в волосы, - я не хотел тебя разбудить... Я все пытаюсь понять, зачем Роман тебя увез, зачем он хотел на тебе жениться?
  - Ну, мне он говорил про безумную любовь и еще про пылкую страсть... Тебе это не кажется достаточной причиной?
  - О чем ты, Сашенька! Я уж не говорю о том, что мне трудно совместить это понятие - любовь, и Ларина, а я его неплохо знаю. Можно подумать он сошел с ума. Ну подумай сама, Роман ударил тебя, связал, увез из дома, от близких людей... Какое же это имеет отношение к любви? Любовь - это потребность оберегать, защищать от любой боли, а он сам причинил тебе боль! Поверь мне, милая, я скорее отрубил бы себе руку, чем ударил тебя. Мне просто необходимо, чтобы ты была счастлива, я жизнь готов отдать за это... А Роман... не знаю, что он тебе говорил, говорить он большой мастер, но нет, он тебя не любит. Ты говорила, что плакала, просила его отпустить тебя, а он только смеялся. Нет, здесь другое и меня очень тревожит то, что я не понимаю причины этого внезапного помешательства.
  - Я понимаю... - медленно сказала Сашенька. - Наверно ты прав. Знаешь, это было довольно жутко, он говорил мне прекрасные слова, говорить он действительно мастер, но его глаза при этом... брр... я постараюсь это забыть поскорее.
  - Да уж, - усмехнулся Дмитрий. - Ничего, я думаю с этим то мы справимся. Я знаю несколько хороших способов забывать неприятные вещи... и я тебя научу.
  Сашенька с подозрением посмотрела на него, но ничего не сказала. Она совсем проснулась и поерзав устроилась поудобнее, чтобы видеть лицо Дмитрия.
  - И кто бы мог подумать, - с удовольствием начала рассуждать она, что совсем недавно, еще весной я не подозревала о твоем существовании. Ну, то есть, я знала, что у тетушки Магдалены есть внучатый племянник, самый милый мальчик на свете... Ты знаешь, она совсем забыла, что время идет для всех и говорила о тебе, как о четырнадцатилетнем мальчике. И я тоже не сообразила и все переживала, как ты меня воспримешь, ведь подростки, это такой сложный возраст...
  - Ну, я в общем это понял, - от улыбки Дмитрия сердце Сашенька таяло. - Знаешь, когда тебе в подарок привозят трехэтажную коробку шоколада, то возникает подозрение, что о тебе думают, не как о взрослом мужчине.
  - Между прочим, ты ел эти конфеты! И даже с большим удовольствием!
  - А я разве отрицаю? Всегда любил шоколад. И конфеты были дивные... - Дмитрий мечтательно вздохнул. - Я действительно был очень рад, мне сто лет никто не дарил конфет. Дарят всякую ерунду - запонки там, или статуэтки...
  - А я ведь тоже везла тебе подарок! - Сашенька прыснула. - Хотела задобрить того мальчишку, которым тебя считала. Ну, а когда увидела вас, господин Сотников, естественно спрятала его в самый дальний ящик.
  - И что же это было? - заинтересовался он.
  - А, глупости. Подарок для мальчишки.
  - Ну, не погремушка же! Сашенька, скажи, что ты мне привезла?
  - Можешь, конечно, смеяться, но я перед отъездом пошла и купила коробку оловянных солдатиков! Самых лучших, между прочим, знаешь, польские гусары...
  - Девочка моя, ты ясновидящая! Я действительно в детстве обожал играть в солдатиков. Слушай, как здорово что ты их привезла, я хочу посмотреть. И вообще, раз это подарок для меня, ты должна его мне отдать, правда?
  - Не знаю... я вообще не собиралась тебе об этом рассказывать.
  - Сашенька!
  - Ну хорошо, хорошо! Отдам я тебе твоих солдатиков, как только домой приедем. Все-таки, ты мальчишка.
  - Тебе это не нравится? - сверкнул улыбкой Дмитрий.
  - Я от этого в восторге!
  Сашенька была совершенно искренна.
  
  Конечно, ехать домой тихим шагом, вдвоем на одной лошади, практически обнявшись, было приятно, но очень долго и, надо признаться, не слишком удобно. У Сашеньки заболела спина, она устала и проголодалась. Дмитрий согласился, что их прогулка несколько затянулась и поторопил коня. Так что они подъехали к гостеприимно распахнутым воротам еще до заката солнца.
  Встреча была шумной. Вся прислуга сбежалась, чтобы убедиться, что с молодыми хозяевами - а Сашеньке с утра, как только стало известно о помолвке, с большим удовлетворением было присвоено это звание - все в порядке. Их теребили, восклицали, щупали, ужасались, обнимали, восторгались - одним словом, когда до них добрались Юлия Казимировна с тетушкой Магдаленой, молодые люди изрядно ошалели от этой бурной встречи. Конец суматохе положила Луиза.
  - Антуан, угомони всех побыстрее! - крикнула она своим высоким резким голосом. - Они и так еле живы, а сейчас их и вовсе затеребят до смерти! Мсье Дмитрий голоден, и у мадмуазель Сашеньки тоже маковой росинки во рту не было! Мадам Юлия, мадмуазель Магдалена, ну прикажите же этим глупым людям отпустить их, пусть лучше позаботятся о горячей воде... Антуан, Натали, кончайте плакать, подайте хозяевам умыться, только гляньте, как они запылились! Анисья, лентяйка этакая, быстро на кухню! Не сомневайтесь, мадмуазель Сашенька, пока вы приведете себя в порядок, ужин будет уже на столе... И это будет праздничный ужин, самый лучший, уж будьте уверены!
  Луизу, как всегда, послушались. Домашние слуги, стайкой окружив Сашеньку и Дмитрия, увлекли их в дом, а графиня с тетушкой Магдаленой остались принимать поздравления от конюхов и садовников. Наталья и Антон с энтузиазмом взялись за дело. Дмитрий с тоской проводил взглядом свою невесту, безжалостно вырванную из его рук неумолимой горничной, и отправился в свою комнату, нежно подталкиваемый в спину старым слугой. Через час, искупавшись и переодевшись, он постучал в комнату Сашеньки.
  - Ты готова, моя милая?
  - Секундочку, сударь! - она выпорхнула из комнаты.
  Дмитрий только вздохнул от переполнявших его чувств - нежная, милая, беззащитная, прелестная - у него не хватало слов. Когда они спустились в столовую, тетушка Магдалена встретила их радостным возгласом:
  - А у нас для вас сюрприз!
  - Боже, не надо больше никаких сюрпризов, - страдальчески пробормотал Дмитрий и крепче сжал руку Сашеньки.
  - Ну-ка, девочка, посмотрим, как ты помнишь старых друзей? Узнаешь меня? - Рядом с тетушкой Магдаленой стоял очень высокий и очень худой пожилой человек.
  Лицо его показалось девушке смутно знакомым. Казалось, он сильно волновался. Сашенька пристально вгляделась в его лицо - конечно, она видела его, много лет назад, это как-то связано с домом, с родителями... Мужчина неуверенно улыбнулся, пышные седые усы шевельнулись.
  - Боже, - ахнула Сашенька. - Пан Тадеуш! Вы живы, вы вернулись! - она бросилась в его объятия.
  - Да, малышка, я вернулся... - растроганный пан Ставинский гладил ее по голове, - у меня ушло слишком много лет, я вернулся, но скольких друзей я не застал!
  - А пан Марек? Он тоже приехал?
  - Нет, дитя мое, он остался в Калифорнии - присматривать за бизнесом. Мы с братом теперь владельцы серебряного рудника и очень богатого.
  - О, папа всегда в вас верил! Он всегда говорил мне, что братья Ставинские не такие люди, чтобы вот так пропасть в неизвестности, он говорил, что мы дождемся вашего возвращения! - Сашенька снова заплакала.
  Магдалена в это время коротко пересказывала сестре и Дмитрию, как пан Тадеуш со своим братом десять лет назад отплыл в Америку, в надежде разбогатеть и пропал. Дмитрий смотрел на этого пожилого человека, обнимающего и утешающего Сашеньку и недовольно хмурился.
  Ему не нравилось, что Сашенька снова плачет, да еще на груди у этого невесть откуда взявшегося поляка. Ему вообще не понравилось, что в ее жизни появился человек, связанный с ней чем-то в прошлом, пусть даже это были всего лишь общие воспоминания...
  Наконец сели за стол. Луиза, действительно, превзошла себя, стараясь превратить сегодняшний ужин в незабываемое событие. Все были восхищены, а пан Ставинский прямо-таки потрясен.
  Он заверил всех присутствующих, что хотя в последние годы вынужден был, чаще всего, довольствоваться консервированными бобами и кукурузными лепешками, которые ему приходилось самому стряпать на костре, но вкуса хорошей кухни он не забыл. Так что, вполне может оценить бесподобные достоинства поданных блюд. Когда же был подан десерт, пан Тадеуш, даже не попробовав еще, поднял глаза к небу и объявил, что просит у почтенной пани Юлии, руки ее поварихи.
  - Как ее, кстати, зовут? Панна Луиза? Очаровательное имя!
  - Но я должна предупредить, что у Луизы ужасный характер, - смеясь предупредила его графиня. - Я имею в виду, действительно ужасный, просто невыносимый...
  - Езус-Мария! - Ставинский зачерпнул маленькой ложечкой ягодного желе, положил его в рот и снова закатил глаза. - Какая разница, какой у женщины характер, когда она так готовит?
  Кроме матримониальных намерений пана Тадеуша за обедом обсуждались, разумеется, его американские приключения. Выразительно тараща глаза и шевеля седыми усами, он неутомимо рассказывал истории, по большей части забавные, которые приключились с ним самим или которые он слышал от других, не менее интересные. В основном, конечно, рассказ шел об их с Мареком скитаниях. О том, сколько они натерпелись, пока доплыли до Америки, как поехали сначала на Аляску, но не добрались и повернули в Калифорнию. Больше трех лет братья мыкались по североамериканскому континенту, пока, наконец, не осели на одном месте.
  - Пан Тадеуш, а как же изобретение вашего брата, та машина, чтобы мыть золото? Она заработала? - спросила Сашенька.
  - Драга? А как же! Она-то и принесла нам богатство, в результате.
  - Что вы говорите? - удивилась тетушка Магдалена. - Я, конечно, никогда не сомневалась в инженерном таланте пана Марека, но разбогатеть благодаря тому, что придумал какую-то машину?
  - Вы продали патент? - вежливо поинтересовался Дмитрий.
  - Нет, все было гораздо... - пан Тадеуш расхохотался, не слишком к месту, по общему мнению, остальных присутствующих. Заметив недоуменные взгляды, он достал из кармана большой носовой платок и промокнул усы. - Извините, панове. Сейчас я все расскажу.
  И он, действительно, очень подробно рассказал, как они с братом обосновались в горах Калифорнии, как купили у одного разочаровавшегося старателя шахту, и Марек занялся своим изобретением - исключительной, оригинальной конструкции драгой. Больше года ушло у него на то, чтобы воплотить чертежи в реальность - не так просто было достать все необходимые детали. Гость попытался даже объяснить принцип действия этого механизма, но графиня очень мягко остановила его, заверив от имени всех дам, что на изложении таких специфических деталей они вовсе не настаивают и готовы поверить уважаемому пану Ставинскому на слово: упомянутая драга была и есть новейшим достижением мировой технической мысли.
  - Была! - махнул платком пан Тадеуш. - То-то и оно, что была! Теперь-то ее уже нет.
  - А что с ней случилось? - участливо спросила Сашенька. - С этой драгой?
  Поляк, с заметным трудом сдерживая смех, взял ее руку поцеловал в ладошку и ответил коротко:
  - Взорвалась.
  - Почему-то меня это не удивляет, - пробормотала тетушка Магдалена, припоминая однообразно-печальную судьбу всех изобретений долго учившегося, но так не получившего диплома, инженера Марека Ставинского.
  Впрочем, Сашенька и Юлия Казимировна заглушили ее несколько бестактные слова дружными возгласами испуга и сожаления. Дмитрий, пусть и не слишком хорошо представлял себе устройство драги, все-таки не мог понять, что же там могло взорваться, поэтому тоже не скрыл удивления.
  - А, да какая разница? Я сам никогда не мог понять, почему у Марека все взлетало на воздух, динамит он в свои механизмы подкладывал, что ли? Но это все ерунда. Главное, не то, что взорвалось, а где и как! И с каким результатом! - пан Тадеуш снова приложил платок к усам, выдерживая театральную паузу. - А рвануло, доложу я вам так, что старая штольня, которую мы, собственно, и купили с Мареком, рухнула. Меня, кстати, едва не засыпало, чудом спасся. Вот верите ли, скорчился весь, голову чуть ли не между колен засунул, дощечка какая-то рядом валялась, так я ее схватил и сверху прикрылся... на меня песок, земля, камни, сверху сыплются, а я только молюсь пречистой Деве Марии, спаси, дескать и сохрани, - он шумно вздохнул, и слегка пригнулся на стуле, подняв над головой руки со сплетенными пальцами, изображая себя в ту жуткую минуту. Потом снова выпрямился и пояснил неожиданно застенчиво: - Я потому Деве Марии всегда молюсь, что она все-таки женщина, сердцем помягче. Глядишь и заступится перед господом нашим.
  Магдалена согласно кивнула, подтверждая, что такой подход очень разумен, а Сашенька нетерпеливо вскрикнула:
  - Да что же дальше было, пан Тадеуш? Рассказывайте!
  - Вышло, что заступилась за меня богородица, потому как жив остался. Мало того! Бросаю я эту дощечку, опускаюсь на колени, чтобы приличную случаю благодарность вознести, глаза протираю, но к небу их поднять не успеваю... а почему? Потому что прямо перед собой вижу: гора осыпалась и на поверхность вышла жила - чистое, чистейшее серебро! Тут, как раз, Марек ко мне подбегает, перепуганный, думал, что меня засыпало. Он меня вверх тянет, поднять пытается, а я колени подгибаю, да лбом в землю - Деве Марии кланяюсь. Тогда он меня на землю укладывать стал, решил, что ноги перебиты, а я не даюсь, выворачиваюсь. Марек кричит: "Тадек, что с тобой? Скажи хоть, где болит?" Я и хочу ответить, но словно дар речи потерял только пальцем ему на жилу показываю. Он обернулся наконец, увидел серебро и тоже, хлоп со мной рядом на колени... Богатейшее оказалось место. Прикупили мы еще пару участков по соседству, но основные залежи все равно на нашем были. Стали потихоньку рудник обустраивать, начали добычу. Серебро тем временем, как раз в цене поднялось - выше золота стояло, так что прибыль сразу пошла. Мы ее на развитие бизнеса пустили, рабочих наняли, технику прикупили. Мареку я строго настрого приказал близко к шахте со своими изобретениями не подходить. Все равно контору пришлось открыть, вот он и сидел там. И надо сказать, великолепный управляющий из него получился.
  - Что же он, совсем изобретать перестал? - удивилась Магдалена.
  - Совсем. Он в тот день Деве Марии зарок дал. А чтобы зарока не забывал, я кусок той драги подобрал, сам из него пресс-папье сделал и подарил Мареку. Так что напоминание у него всегда перед глазами, на рабочем столе стоит...
  
  После ужина все вернулись в гостиную. Старшее поколение устроилось в удобных креслах, Дмитрий сел на диване, свободно откинувшись на спинку и вытянув ноги, Сашенька прильнула к нему. Он взял ее за руку, странное беспокойство все не отпускало.
  Теперь настал черед хозяев. Юлия Казимировна и тетушка Магдалена захотели поведать пану Тадеушу о столь же захватывающих событиях, происходящих у них. Перебивая друг друга, они рассказывали леденящие душу подробности, как злодей Ларин неожиданно для всех выстрелил в Дмитрия, похитил Сашеньку и увез неизвестно куда. Как Дмитрий, только придя в себя, вскочил на коня и бросился в погоню. Как они здесь все страшно переживали...
  Главные герои в разговоре почти не участвовали, они не сводили взгляд друг с друга. Но когда сестры полностью изложили все, чему сами были свидетельницами, пришлось заговорить им. Сначала Сашенька, потом Дмитрий коротко пересказали события - им совсем не хотелось углубляться в подробности. В этой теплой уютной комнате, среди близких людей, все, что произошло сегодня, казалось неестественным и диким - невозможным.
  Пан Тадеуш был возмущен совершенным преступлением. Он, очень красноречиво, призвал на голову Ларина все кары - земные и небесные, поинтересовался, послали ли уже за полицией, и узнав, что нет, очень удивился.
  - Но как же, пан Сотников, разве можно это так оставлять? - очень серьезно обратился он к Дмитрию. - Я понимаю, что пан Ларин был вашим другом...
  - Знакомым, - поправил его молодой человек.
  - Тем более! Знакомство тоже, конечно накладывает определенные обязательства на порядочных людей, но даже если бы вы были связаны узами старой дружбы, вы просто не имеете права его щадить! Пан Ларин, своим поведением поставил себя вне норм морали и этики, и вы не имеете права оставлять его на свободе! Подумайте, сколько еще бед может он натворить, будучи принимаем в приличном обществе!
  - Господин Ставинский, я вовсе не собираюсь его прощать, - поморщился, как от зубной боли Дмитрий. Собственно, высокопарные рассуждения поляка, пылко доказывавшего то, что в доказательствах вовсе не нуждалось, раздражали его не меньше ноющего зуба. Можно подумать, что он собирался отпустить Романа подобру-поздорову, да еще и денег на дорогу дать, так горячился пан Тадеуш. - Просто, прежде чем вызвать полицию, я хочу сам поговорить с ним.
  - Мне тоже есть, что сказать этому мальчишке, - процедила графиня. - И я вовсе не против посмотреть ему в глаза.
  Сашенька вспомнила безмятежно-спокойный взгляд Ларина и поежилась. Дмитрий заметил это движение и хотел покрепче обнять ее, но тут открылась дверь и вошел Антон. Слуга выглядел сконфуженным.
  - Ваше сиятельство, - проговорил он тонким голосом, - там мужики вернулись...
  Дмитрий вскочил с места и, ни на кого не глядя, вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся, мрачно посмотрел на пана Ставинского и, словно к нему одному обращаясь, громко сказал:
  - Ларин сбежал.
  - Как? Что? Куда? - общее изумление выразилось в громком гомоне.
  Когда все немного успокоились, Дмитрий объяснил:
  - Уезжая, я оставил его связанным, рассчитывал потом послать за ним людей. На дороге мы встретили Антона с мужиками, и я велел им доставить Романа в имение. Они нашли избушку, нашли комнату с обрывками веревок, но Ларина там не было. Они искали и в доме и вокруг, но это же дворня, а не следопыты... ничего не нашли и вернулись.
  - Наверное это Леший, тот самый хозяин сторожки, вернулся и развязал его, - предположила Сашенька.
  - Возможно. Или сам сумел освободиться. Честно говоря, я не слишком уверен в своем умении вязать узлы. Старался, конечно, связать негодяя покрепче, да выходит, не сумел.
  - Но ты же не погонишься за ним, - девушка испуганно вцепилась в руку жениха.
  - Куда? - горько усмехнулся он. - Роман уже бог весть сколько верст отмахал и неизвестно, в какую сторону. Нет уж, извещу полицию, пусть они его ищут.
  - Это разумный подход, - одобрил такое решение пан Ставинский.
  - Разумный, да что с того... - Дмитрий потер виски. - Надо же, как нелепо все выходит. И что меня больше всего тревожит, - он вернулся на диван, рядом с невестой и обнял Сашеньку за плечи, - чего я так и не понимаю, так это внезапного желание Романа жениться на Сашеньке. Причем такое страстное, что он не остановился перед преступлением.
  - Перед двумя преступлениями, - поправила его Магдалена.
  - А знаете, у меня есть кое-какие на этот счет подозрения, - пан Ставинский принял важный вид. - Вы говорили, он всего несколько дней, как приехал из Москвы? И практически сразу, начал ухаживать за панной Александрой?
  - Словно только для этого сюда и явился, - подтвердила Магдалена, внимательно глядя на приосанившегося поляка.
  Юлия Казимировна мудро сделала вид, что не заметила испепеляющего взгляда, брошенного на нее внуком, и заинтересованно спросила у Ставинского:
  - Вы что-то слышали в Москве?
  - М-да, есть у меня некоторые подозрения, - повторил он. - Нет, сам я ничего не слышал, но мог невольно послужить причиной слухов, а раз этот пан был знаком с вашей семьей... Дело в том, что я приехал в Москву, чтобы разыскать панну Александру, дочь моего покойного друга, которому я многим обязан. Естественно, я обратился к целому ряду людей, которые могли мне помочь в моих поисках... Боюсь, что при этом, с целью ускорения дела, я сообщил им ряд сведений, о которых сама панна Александра, пока не имеет представления.
  - Что-что? - встрепенулась Сашенька. - Вы что-то знаете обо мне, чего я не знаю? Как в сказках?
  - Да, девочка, я думаю, это что-то вроде сказки. - Пан Тадеуш довольно улыбался. Дмитрий неожиданно встал с дивана, подошел к столу, плеснул себе коньяка и остался стоять со стаканом в руке, выжидательно глядя на поляка.
  - Дело в том, что наши с твоим отцом расчеты были совершенно верны. Эта затея с поездкой в Америку, должна была обогатить нас. И разве это важно, что вместо Аляски мы оказались в Калифорнии, а вместо золота нашли серебро? Главное, что сейчас ты являешься совладелицей процветающего рудника, а из полученной за это время прибыли, доля твоего отца, перешедшая по наследству к тебе, после вычета всех налогов и в пересчете с долларов на рубли, составляет... - он сделал эффектную паузу и оглядел присутствующих, - девятьсот двадцать тысяч!
  Ставинский снова оглядел всех, довольный произведенным эффектом. Дмитрий со стуком, показавшимся в наступившей тишине очень громким, поставил стакан, из которого не отпил ни капли, на стол. Сашенька сидела не шевелясь, прижав ладонь к горлу и смотрела на пана Тадеуша огромными глазами.
  - Сколько? - пискнула Магдалена.
  - Да-а, теперь понятно, почему Роман хотел жениться на Сашеньке невзирая ни на что... - пробормотала Юлия Казимировна. - Если бы ему это удалось, и он сбежал бы, куда ты там говорила, в Германию с Италией?.. Девятьсот двадцать тысяч рублей!
  - И это что... это мое?.. И у меня теперь есть деньги, да? И я больше не бесприданница?! - Сашенька вихрем сорвалась с дивана и кинулась на шею Дмитрию. - Митя, как здорово! Ты слышал, у меня теперь есть свои деньги, Митя! Правда прекрасно, у меня теперь будет настоящее приданное!
  - Подожди, Сашенька... - он оторвал от себя руки девушки и отступил назад. Голос его звучал неестественно ровно. - Подожди, ты еще не поняла до конца, что произошло. Ситуация изменилась.
  - Конечно изменилась! - радостно согласилась Сашенька. Она снова сделала попытку обнять Дмитрия, но он вытянул вперед руку и остановил ее. - У меня теперь... Что случилось? Что-то не так? Я не понимаю...
  - Да, ты еще не понимаешь. - он продолжал удерживать ее на расстоянии. - Но через некоторое время ты осознаешь... ты теперь не просто богата, Сашенька, ты одна из самых богатых женщин во России.
  - Дмитрий, - резко перебила его графиня, - я думаю, обо всем этом можно поговорить завтра. У вас с Сашенькой был очень тяжелый день - покушение, похищение, наследство... Вам надо пойти отдохнуть, а все деловые вопросы ты можешь решить завтра.
  - Разве завтра что-то изменится? - он улыбнулся странной, отрешенной улыбкой. - Нет, бабушка, все уже произошло и завтра не будет ничего нового.
  - Но что случилось? - голос Сашеньки теперь дрожал от тревоги. Ей никто не ответил. Она оглянулась на Ставинского, но на его лице была та же растерянность. Тетушка Магдалена же, нахмурив брови, следила за спором сестры с внуком.
  - Да может быть завтра твоя дурная голова начнет хоть немного соображать! - сердито крикнула Юлия Казимировна. - Ты сам понимаешь, что делаешь?
  - Сашенька, - тетушка Магдалена тоже заговорила непривычно жестко, - Юлия права, ты слишком устала, тебе надо лечь. Пойдем наверх, я позову Малгосю, ты выпьешь молока... - она взяла девушку за руку и потянула к дверям.
  - Нет! - Сашенька вырвала руку и обернулась к жениху. - Что происходит, я не понимаю... Митя, о чем ты говоришь?
  - Милая, - он вытянул руку вперед, но не дотронулся до нее, - ты пока сама не представляешь, насколько ты богата. Я не могу себе позволить воспользоваться твоей неосведомленностью, иначе чем я буду лучше Ларина... Ты можешь теперь выбирать мужа среди великих князей, среди принцев крови - хоть у нас, хоть за границей...
  - Боже, какие принцы, какие князья? О чем ты говоришь? Мы с тобой помолвлены, ты что, забыл? Зачем мне выбирать мужа среди каких-то принцев, если через месяц мы с тобой поженимся!
  - Нет, моя дорогая. Как это ни смешно, но теперь я тебе не пара. Я не могу тебе позволить загубить свою жизнь. Мы не поженимся через месяц.
  - Но как же... Ты не можешь! - Сашенька взглянула ему в лицо и вздрогнула. - Митя, подожди, я ничего не понимаю... Если это из-за наследства, то я могу отказаться от этих денег, это наверняка можно устроить, правда? Это не должно быть слишком сложно!
  - Ты не понимаешь от чего хочешь отказаться. Ты пока просто не представляешь, какую власть, какие возможности дает такое богатство.
  - Боже, да единственная возможность, которая имеет сейчас для меня значение, это возможность выйти за тебя замуж. И мне не нужно никакой другой власти, кроме власти над твоим сердцем... Что происходит, Митя?
  - Сейчас ты не можешь здраво рассуждать, ты не осознала всей величины своего богатства, - он был неумолим и печально ласков.
  - Кто бы говорил о здравых рассуждениях, - злобно прошипела графиня, но внук не обратил на нее внимания.
  - Через некоторое время ты поймешь, что я был прав, и что единственное, что я мог сделать для тебя, это... отпустить... Сашенька, я слишком люблю тебя, чтобы воспользоваться твоей наивностью и погубить твое будущее. Ты можешь уже на этой неделе быть представлена ко двору и будешь иметь там ошеломительный успех, поверь мне.
  - Пока я имею ошеломительный провал здесь. - Голос девушки дрожал. Дмитрий шагнул к ней, но теперь она подняла руку. - Не бойся, я не буду плакать... По-моему, у меня просто не осталось слез, сегодня я плакала больше, чем за всю жизнь. Я просто хочу понять, что произошло. Да, я получила наследство, и что из этого? Теперь, когда у меня есть деньги, я что, стала уродливой, старой, злой? За что ты хочешь меня бросить? - он дернулся и хотел было снова заговорить, но Сашенька не дала перебить себя: - Только не надо мне говорить принцах и блестящем будущем. Я люблю тебя, и самое блестящее будущее для меня - это стать твоей женой. Вспомни, - лицо ее смягчилось, - когда ты сделал мне предложение, у меня не было ни гроша, но я согласилась, я поверила тебе Митя. Почему теперь ты не хочешь верить мне? Или я смелее тебя? Или я люблю тебя сильнее? В чем разница? Нет, я не хочу от тебя отказываться, вчера я согласилась стать твоей женой и для меня ничего не изменилось. Ты просто обязан на мне жениться, как порядочный человек!
  - Дмитрий, если ты сейчас же не извинишься перед Сашенькой и не прекратишь эту непристойную сцену, - Юлия Казимировна дрожала от бешенства, - я тебя никогда не прощу!
  - Неужели ты думаешь, что твое нелепое самопожертвование кому-нибудь нужно! - поддержала сестру Магдалена.
  - И тем не менее, это единственное, что я могу сейчас сделать для Сашеньки.
  - Ты можешь замолчать! - графиня готова была ударить внука, но он уже снова смотрел на девушку.
  - Дорогая моя, - на лицо Дмитрия вернулась та же отрешенная улыбка, - прости меня сейчас, и я не сомневаюсь, что позже ты будешь благодарна мне... Я разрываю нашу помолвку и прошу вернуть мне кольцо, - он протянул к ней руку. Сестры хором ахнули. Сашенька замерла, потом подошла к жениху вплотную, почти прижалась к нему. Подняла руку, медленно, с усилием, стянула кольцо с пальца, посмотрела на него внимательно, зажала в кулаке. Глядя Дмитрию в глаза, тихо сказала:
  - Сегодня, когда мы ехали домой, ты сказал, что никогда в жизни не смог бы ударить меня. Как давно это было... Нет, я верю, что ты говорил правду. Но знаешь, если бы ты даже избил меня плетью... это было бы не так больно.
  Она положила кольцо в его ладонь, повернулась, быстро пошла к дверям. Остановилась на пороге, проговорила, словно выполняя урок по правилам поведения:
  - Извините, я не слишком хорошо себя чувствую. Мне лучше уйти. Спокойной ночи.
  Слегка присела, не столько сделав реверанс, сколько обозначив такое намерение и тут же вышла, аккуратно притворив за собой дверь.
  Тетушка Магдалена прошелестела юбками следом за ней, бросив на Дмитрия испепеляющий взгляд. Он отвернулся и тяжело оперся руками о стол, опустив голову.
  - Она права. - сказала Юлия Казимировна.
  - Я забочусь только о ней, - бесцветным голосом возразил ей внук.
  - Ты называешь это заботой? Да ты просто вонзил девочке нож в сердце, вот и все!
  - Нет, бабушка, - покачал головой Дмитрий. - Я вонзил нож в свое сердце.
  Графиня, в отчаянии, всплеснула руками:
  - Что же ты натворил, мальчик мой!
  - Простите, - осторожно выступил из тени пан Ставинский, - я не уверен, что верно понял, что произошло... Какие-то неприятности? И это как, я понимаю, связано с моим появлением?
  - Да уж, - вздохнула Юлия Казимировна и с отвращением кивнула в сторону внука, - этот молодой человек разорвал помолвку с Сашенькой, потому что теперь она теперь слишком богата.
  - Я не понимаю... Я знаю, когда у невесты не оказывается денег, помолвка может быть расторгнута, такое и в Америке случается, но оттого, что денег оказалось больше... Так бывает?
  - Как видите, у нас бывает... И главное, я не представляю, как это все можно теперь исправить! - Юлия Казимировна горестно покачала головой. - Митенька, как ты мог!
  - Хватит, бабушка. Я не хочу больше говорить, - он слегка оттолкнулся от стола и неуверенно качнувшись, замер. - День действительно был слишком длинным, я пожалуй... - Дмитрий сделал неловкий шаг, снова покачнулся и рухнул на пол.
  
  Темнота. Тишина. И страшная головная боль. Она не сосредоточилась в висках или в затылке, вся голова превратилась в один пульсирующий сгусток боли. Дмитрий осторожно открыл глаза. Рядом, в кресле, освещенная свечой, дремлет бабушка. Он пошевелился, и графиня тут же встрепенулась. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Юлия Казимировна тихо спросила:
  - Голова болит?
  - Очень. - голос прозвучал неожиданно хрипло.
  Она кивнула, налила в стакан воды из графина, высыпала какой-то порошок, поднесла к губам внука. Дмитрий жадно, в несколько глотков выпил. Легче не стало. Стараясь не шевелиться, скосил глаза на темное окно.
  - Сколько времени?
  - Четвертый час. - бабушка завозилась, поудобнее устраиваясь в кресле. Дмитрий снова прикрыл глаза. Он прекрасно помнил все, что произошло до того момента, как он потерял сознание. Что было потом? Ну ясно, его подняли, принесли в спальню, уложили в постель. Судя по порошкам, вызвали доктора.
  Раз бабушка сидит около него, значит очень испугалась, видно выглядел он во время своего обморока не слишком... жизнерадостно. А поскольку доктора не дежурит рядом, значит ничего серьезного с ним не произошло, доктор уверен в этом и сумел убедить и успокоить бабушку, иначе она его бы из дома не выпустила.
  Бабушка проснулась, но сидит молча, не пытается с ним заговорить, значит перенервничала и, по-прежнему, сердита на него... Слава богу, пусть продолжает молчать. Ему совсем не хочется обсуждать свое здоровье или свое поведение. Единственное, что он хотел бы знать... нет, единственное что ему необходимо знать...
  - Где... Сашенька?.. - голос по-прежнему хрипел.
  - В своей комнате, надеюсь, что заснула, - помедлив, неохотно ответила Юлия Казимировна. - Девочка прорыдала над тобой полночи, час назад мне удалось уговорить ее пойти отдохнуть. Если бы твое состояние было похуже, не думаю, что мне удалось бы выгнать ее отсюда, даже с помощью всей прислуги, что есть в доме. Но доктор заверил ее, что твой обморок это всего лишь последствия ссадины от пули, которая задела тебя днем в сочетании с волнениями сегодняшнего вечера. И что никакого вреда для твоего здоровья кроме сильной головной боли ближайшие несколько дней, не будет. - графиня не удержалась и сердито добавила: - А головную боль ты честно заслужил, мой дорогой!
  - Прости... - Дмитрий так и не открыв глаза, протянул руку, положил бабушке на колени, на ощупь нашел ее ладонь, сжал.
  - Мальчик мой! - Юлия Казимировна заволновалась. - Не у меня... Попроси прощения у Сашеньки, поговори с ней утром, помирись... да нет, зачем ждать утра, я сейчас разбужу, приведу ее! Все еще можно уладить...
  - Нет! - он резко качнул головой и тут же застонал. - Это невозможно... Я не имею права так с ней поступать. Я должен выдержать.
  - Ха! Я тоже считаю, что ты не имеешь права так с ней поступать, какое трогательное единодушие, правда? - к Юлии Казимировне вернулась вся ее язвительность. - Ну что ж, в конце концов, это твоя жизнь и я не могу прожить ее за тебя. Делай, как знаешь, я не буду с тобой больше спорить... хотя, уверена, это самая большая твоя ошибка. - Она неожиданно ласково погладила внука по руке, лежащей у нее на коленях. - А теперь постарайся заснуть. Доктор велел тебе как можно больше отдыхать. Хочешь еще пить, или дать тебе капли?
  Когда Дмитрий проснулся в следующий раз, за окном ярко светило солнце, бабушки в комнате не было. Голова болела по-прежнему, но общее состояние было чуть получше. По крайне мере он смог сесть, откинувшись на подушки.
  Дверь скрипнула и в комнату, на цыпочках проскользнула графиня с подносом, на котором стояла чашка кофе и тарелочка с двумя свежеиспеченными булочками. Увидев внука, сидящего в кровати, она просияла.
  - Проснулся, как хорошо! А я и будить не хотела, и перекусить тебе, хоть капельку, тоже надо. Принесу, думаю, кофе, может запах тебя разбудит. Голова болит? Ничего, привыкай. Это теперь на неделю, не меньше, так и доктор сказал, и господин Ставинский подтвердил... Ну, давай, умывайся, приводи себя в порядок и пей кофе. Булочки еще теплые, Луиза только что их испекла... - Юлия Казимировна продолжала жизнерадостно щебетать, ставя поднос на столик, подавая Дмитрию таз для умывания и кувшин с водой... Дмитрий оторопело смотрел на нее, потом резко прервал на полуслове:
  - Где Сашенька?
  - Уехала, - оживление графини, как рукой сняло. В одну секунду она стала усталой и равнодушной. - Утром собралась, что у нее вещей-то - дорожный сундучок... Магдалена, естественно, поехала с ней, девочка в таком состоянии, что, если еще и Магдалена ее бросит... Ну и Ставинский с ними. Он будет сопровождать их до Москвы, там они оформят все необходимые бумаги по наследству Сашеньки, и он вернется в Америку. Говорит, и так слишком долго был в отъезде, брату трудно управляться на шахте одному. А Сашенька с Магдаленой некоторое время поживут в Москве, а там видно будет.
  - В Москве... - автоматически повторил Дмитрий.
  - Ну да... Надо же к принцам присмотреться, - стрельнула Юлия Казимировна глазами в его сторону. Он нервно вздрогнул.
  - Сашенька заходила сюда попрощаться, но ты спал. Так что она только посмотрела на тебя... - графиня подошла к окну и продолжала говорить, глядя в сад. - Да, там, на столике коробка, Сашенька сказала, что это подарок, вроде она тебе его обещала... Сказала, пусть теперь останется на память.
  Дмитрий замер. Небольшая коробка, обернутая в серебристую упаковочную бумагу, стояла на столике рядом с догоревшей свечой, пустым стаканом, измятым носовым платком, еще каким-то мусором.
  - Хочешь я разверну? - без любопытства предложила Юлия Казимировна. Она уже отвернулась от окна и теперь смотрела на внука.
  - Нет, - сказал он севшим голосом. - Не надо.
  "Боже, - промелькнуло у него в голове. - Это теперь моя жизнь - пустой стакан, сгоревшая свеча... И память об Сашенька, ее подарок... Небольшая коробка, обернутая в серебристую бумагу... Ему не надо ее разворачивать, он и так знает, что в этой коробке. Польские гусары, подарок незнакомому подростку, мальчишке, которого надо задобрить..."
  - Бабушка, - ему казалось, что он задыхается. - Извини, но оставь меня сейчас одного ... Пожалуйста!
  - Что случилось? - встревожилась Юлия Казимировна. - Тебе плохо?
  - Ничего. Все... все нормально... только, пожалуйста... мне нужно сейчас быть одному...
  - Ну хорошо, хорошо, - озабоченно оглядываясь она пошла к дверям. - Если что понадобится, позовешь.
  Когда дверь закрылась, Дмитрий поставил поднос на стол, осторожно взял коробку. Непривычная, мутная пелена застилала глаза. Он погладил блестящую бумагу, прижал к щеке.
  - Сашенька... - не то вздохнул, не то всхлипнул он. - Сашенька...
  
  Прошло две недели. Как сказала бы графиня Сотникова - "Это были очень насыщенные две недели. Но абсолютно безрезультатные!" Один из конюхов был полностью освобожден от всей работы и только ездил каждый день в Москву и обратно.
  Юлия Казимировна и Магдалена, сообщали друг другу сведения о своих подопечных, и пытались разработать план примирения молодой пары. Пока что никаких успехов не было. Конюх, вначале обрадованный избавлением от рутинной работы, через неделю запросил пощады, сказав, что лучше будет лошадей чистить, чем мотаться каждый день в такую даль. Теперь, к мысли о справедливости этого утверждения склонялся и второй конюх, сменивший его.
  Новости, которыми обменивались сестры были неутешительны. И Дмитрий, и Сашенька страдали. Дмитрий усиленно занимался делами. Для посторонних он, может быть, почти не изменился, разве что перестал смеяться, словно вообще разучился это делать. И не принимал никаких приглашений, полностью исключив себя из незатейливой сельской светской жизни.
  Но взгляд любящей бабушки видел и нездоровую бледность, и темные круги под глазами. Он был полностью погружен в свои мысли, казалось, все происходящее вокруг не интересует его совершенно. Только из чувства долга и какого-то мазохистского упрямства он продолжал объезжать поля, проверять счета, решать вопросы с управляющим, встречаться с полицейскими, которые усердно и безрезультатно искали Ларина.
  И еще Юлия видела, как он молча подолгу смотрит на стоящую у него на столе коробочку, обернутую в серебристую упаковочную бумагу. Она уже вполне созрела, чтобы потихоньку посмотреть, что же там, но Дмитрий никому не позволял притрагиваться к коробке и не оставлял ее в кабинете. Вечером он забирал ее с собой в спальню.
  У Сашеньки дела были не веселее. Они с тетушкой Магдаленой сняли удобный дом и первую неделю Сашеньку невозможно было выманить оттуда даже на небольшую прогулку. Потом Магдалене удалось внушить девушке мысль о постыдности пребывания в настолько "раскисшем" состоянии.
  Они посетили театр и заказали самой модной портнихе несколько платьев. Два из них Сашенька даже надела, посетив на этой неделе два открытых бала. Но взгляды, полные отвращения, которые доставались на долю рискнувших приблизится к ней кавалеров, в сочетании с бледностью и унылостью, обеспечили полный провал ее московского дебюта.
  Когда же поползли слухи о ее небывалом наследстве и около нее стали кружиться молодые люди с горящими глазами, очень тонко и ненавязчиво пытающиеся уточнить размеры ее состояния, Сашенька снова заперлась дома, категорически отказавшись, и выезжать, и принимать у себя.
  Она уже не плакала и не молчала, часто и подолгу они с тетушкой Магдаленой говорили о том, как теперь устроить их будущее - Сашенька взяла слово с опекунши, что та останется с ней - но имя Дмитрия в их разговорах никогда не звучало. Тетушка Магдалена с жалостью глядела на свою воспитанницу. Милая жизнерадостная Сашенька, всегда полная энергии и веселья, превратилась в худое неулыбчивое существо с потухшими глазами и тихим невыразительным голосом.
  Малгожата жалобно причитала, измеряя каждый день талию девушки и пытаясь скормить ей как можно больше разных питательных деликатесов. Сашенька честно запихивала в себя эти лакомства, поскольку ей было проще съесть все, чем спорить с преданной служанкой, но продолжала худеть.
  В конце концов Магдалена сама предложила ей вернуться в Варшаву. Она надеялась, что переезд, новые впечатления, необходимость устройства нового дома, все это поможет сбросить апатию, которая овладела девушкой. Обсуждалась, правда идея поехать в большое путешествие, побывать в Италии, Испании, может быть даже добраться до Греции. Но Сашенька, реально оценивая свое теперешнее настроение, посчитала, что настоящего удовольствия она сейчас от красоты этих удивительных мест получить не в состоянии. А бродить унылой тенью по прекраснейшим и интереснейшим местам, просто глупая трата времени и сил.
  Они решили вернуться в Варшаву, пожить немного привычной, спокойной жизнью, а когда чувства Сашеньки немного успокоятся, тогда можно будет совершить вояж по всем этим замечательным странам - и для пополнения образования, и для развлечения. Одним словом, как подвела итог мудрая тетушка Магдалена: "Поживем немного дома, отдышишься, успокоишься. А Италия с Грецией, я думаю, никуда не убегут."
  Когда решение было принято, сразу навалились дела. Тетушка Магдалена настояла на покупке несметного, как казалось Сашеньке, количества одежды - "Мало ли, что сейчас тебя это не интересует. Настроение изменится, а платья останутся". Платья шились, дома еще раз примерялись и тут же укладывались в сундуки, для которых пришлось выделить отдельную комнату.
  Сашенька вспоминала тот смехотворный багаж, с которым они приехали в Москву, и с самым серьезным видом обсуждала с тетушкой Магдаленой идею выкупить для перевозки их сундуков, один вагон, в поезде, целиком.
  Кроме того, надо было купить побольше подарков и сувениров, ведь они собирались вернуться в места, где у обеих было, если и не множество друзей, то достаточно людей, которым им хотелось бы сделать приятное. Со всей этой суматохой Сашенька немного оживилась и даже иногда улыбалась в ответ на шутки, но боже, какая это была грустная улыбка!
  Когда все было куплено и упаковано тетушка Магдалена, в очередной записке сообщила сестре, на какой день назначен отъезд. На следующий день графиня ответила, что приедет проводить их. Тетушка Магдалена подумала и решила ничего об этом Сашеньке не говорить...
  
  Когда Дмитрий спустился утром к завтраку и увидел бабушку, с отвращением ковыряющую омлет, он очень удивился, обычно она так рано не вставала.
  - Доброе утро, - он поцеловал ее в щеку и сел рядом за стол. - Что-нибудь случилось? Так рано, а ты уже завтракаешь?
  - Доброе утро, - ворчливо ответила она. - Разве это я завтракаю, я мучаюсь! Совершенно разучилась есть в такую рань!
  - Тогда зачем ты это делаешь? - Дмитрий подставил свою тарелку Антону, который тут же положил ему солидную порцию.
  - Я сейчас уезжаю в Москву, не могу же я ехать на голодный желудок. Хоть и через силу, а надо хоть что-нибудь съесть.
  - В Москву? - рука Дмитрия, потянувшаяся к свежей булочке, застыла, он побледнел. - Боже, Сашенька? Что с ней? Она заболела?
  - Нет, с чего ты взял. Конечно, она немного хандрит, прямо скажем, были в ее жизни моменты и повеселее. Но Сашенька достаточно умна, чтобы не умирать от разбитого сердца. Сейчас ей, конечно, нелегко, но она с этим справится. Так что все в порядке. - Юлия Казимировна взяла пирожок с мясом, внимательно его осмотрела и, вздохнув, положила обратно на тарелку. - Можно считать, что девочка еще легко отделалась. Было бы хуже, если бы она с ее нежным сердцем, с ее преданностью, вышла замуж за человека, который ее не любит.
  - Бабушка! - Дмитрий оторопел. - О чем ты говоришь?
  - О тебе и о Сашеньке. Ей нужен любящий, заботливый муж, а не ты.
  - Но я люблю Сашеньку! Я готов пожертвовать... я пожертвовал для нее всем!
  - Прежде всего ты пожертвовал ею, - холодно отрезала графиня. - И я вовсе не уверена, что ты жертвовал ради нее, а не ради собственной гордости. А про свою безумную любовь, мне сказок не рассказывай. В это могут поверить глупые девчонки, но не я! - она сердито взмахнула вилкой.
  - Но почему ты...
  - Потому что я знаю, что такое любовь! Твой дед любил меня, и я любила его, и это была именно любовь, любовь с первого взгляда! И если бы даже у меня были миллионы, если бы я была королевской дочерью, усыпанной бриллиантами с ног до головы, Федор все равно добился бы меня и стал бы моим мужем. А ты... А, что с тобой говорить! - Юлия Казимировна раздраженно швырнула вилку на стол и встала. - Извини, мне пора ехать.
  - Но зачем тебе в Москву? - Дмитрий выглядел слегка оглушенным.
  - Магдалена с Сашенькой уезжают, я хочу с ними попрощаться.
  - Как уезжают? Куда? - он тоже вскочил.
  - Назад, в Варшаву. Надеюсь, Сашенька там забудет тебя, найдет себе там молодого человека по сердцу, искреннего и честного... и в конце концов у нее все будет хорошо.
  - Подожди! - Дмитрий схватил ее за рукав. Он даже не услышал ехидных пожеланий бабушки относительно Сашенькиного дальнейшего будущего, так потрясен был известием о ее отъезде. Пусть он не встречался с ней и не собирался видеться впредь, но до сих пор она была сравнительно недалеко, и это служило для него странным, нелепым, но все-таки, утешением. То, что к Москве ее ничто не привязывает, просто не приходило ему в голову и теперь он пришел в настоящее смятение. - Подожди... Ты хочешь сказать, что они уезжают? Навсегда? И мы больше никогда... не увидимся? Но это невозможно!
  - Милый мой, а зачем вам, собственно, встречаться? Ты хочешь еще раз объяснить Сашеньке, по каким благородным причинам ты от нее отказался? Не думаю, что в этом есть необходимость.
  - Адрес! - сдавленным голосом неожиданно потребовал Дмитрий.
  - Что?
  - Где они живут в Москве! Адрес!
  Графиня снова хотела съязвить, но посмотрела на изменившееся лицо внука, молча кивнула и пошла в кабинет. Там написала на листке бумаги несколько строк и, так же молча, вручила его Дмитрию. Он взглянул на листок, сунул его в карман и почти выбежал из комнаты. Юлия Казимировна еще не успела вернуться в столовую, а Дмитрий уже проскакал мимо окон. Некоторое время она, склонив голову набок с самым задумчивым видом, прислушивалась к затихающему звуку копыт.
  - Ну что ж, если он действительно... Пожалуй, мне тоже надо поторопиться!
  
  Сашенька и Магдалена были в "собиральной", как они ее назвали, комнате, в которой стояли сундуки, укладываемые для поездки. Они разглядывали музыкальную шкатулку, которую Сашенька купила в подарок пани Рокоцкой, обожавшей подобные вещицы. Шкатулка и впрямь была хороша. На синем зеркальце пруда плавали крохотные пушистые лебеди, а когда ее открывали, звучал один из хоралов Баха. То, что пани Рокоцкая будет в восторге, не вызывало сомнения, решался вопрос, не вернуться ли в магазин и приобрести еще одну, уже для Магдалены.
  Неожиданно громко хлопнула дверь и в комнату влетела раскрасневшаяся, запыхавшаяся Малгожата. Обе хозяйки удивленно уставились на нее.
  - Малгося? Вы что, бежали?
  - Что-то случилось? Пожар?
  - Э-э... Нет-нет, все в порядке! - Малгожата возбужденно переступила с ноги на ногу. - Я хотела сказать... э-э... - она опасливо покосилась на девушку и решительно обратилась к тетушке Магдалене. - Панна Магдалена, мне надо кое-что сказать вам на ушко.
  Не дожидаясь разрешения, она наклонилась и горячо зашептала, всплескивая руками. Глаза у тетушки Магдалены округлились.
  - А! - сказала она и устремила на Сашеньку непонятный взгляд. - О. Ну может быть... Хорошо, пойдем. Сашенька, ты... ты останься здесь. Упакуй шкатулку, потом... ну, потом посмотри вообще, все ли хорошо уложено. Я скоро вернусь, - она неопределенно взмахнула рукой и вышла, оставив воспитанницу в полном изумлении. Служанка, заторопилась за ней.
  Тетушка Магдалена на секунду задержалась перед дверью в гостиную, сделала глубокий вдох и, постаравшись придать лицу самое холодное выражение, вошла в комнату.
  - Малгося сказала мне, что ты приехал и хочешь поговорить с Сашенькой, - ледяным тоном объявила она. - Извини, но она только-только стала приходить в себя после вашего последнего разговора. Как ее опекун и близкий друг, я считаю себя вправе узнать, о чем ты хочешь говорить с ней. Сашенька не знает, что ты здесь, и если я посчитаю вашу встречу излишней, то никогда и не узнает, о твоем приезде. Мне кажется, она достаточно страдала, и я не позволю тебе мучить ее больше.
  - Нет! - Дмитрий инстинктивно, словно защищаясь, вскинул руку. Потом тихо повторил, - Нет. Видит бог, я страдал не меньше... Я много думал и теперь понимаю, что совершил ошибку. Тетушка Магдалена, я расплачиваюсь за нее... возможно буду расплачиваться всю жизнь. Утром, когда бабушка сказала мне, что вы уезжаете... не знаю, но я не мог... я должен поговорить с Сашенькой, нет, не поговорить, объяснить...
  - Объяснить?! - Брови Магдалены поднялись, а температура голоса опустилась еще градусов на сто. - Ах, объяснить. Ты никогда не увидишь Сашеньку.
  - Да нет же! - в отчаянии воскликнул он. - Как вы не понимаете, я люблю ее, мне невыносима жизнь без нее! Я не могу допустить, чтобы она уехала... - Дмитрий говорил все тише, а последние слова почти прошептал. Он стоял не шевелясь, только смотрел с мольбой на тетушку Магдалену. - Я должен убедить ее остаться, просить у нее прощения. Боже, я готов весь остаток жизни простоять перед ней на коленях, лишь бы она вернулась ко мне... Тетушка Магдалена, я вел себя, как безмозглый болван, клянусь, я был искренен, но причинил столько боли и ей, и себе, всем... Мне обязательно нужно ее увидеть!
  - А если она не простит тебя? - равнодушно поинтересовалась тетушка Магдалена. - Есть у тебя план дальнейших действий?
  - Нет... не знаю, - Дмитрий растерянно пожал плечами. - Но я все равно не смогу... жить без нее. Значит поеду следом, куда угодно - в Польшу, в Америку, в Китай... но я должен быть рядом с Сашенькой. И когда-нибудь она поверит мне, не может быть, чтобы у нас все кончилось так... безнадежно.
  - Н-ну что ж, - она внимательно разглядывала внучатого племянника. - Должна признаться, такая постановка вопроса меня, пожалуй, устраивает. Хорошо, я позову Сашеньку. Не уверена, что она захочет тебя видеть... - Дмитрий встрепенулся, но она успокоила его движением руки. - Я уговорю ее. Признаюсь, я хочу, очень хочу, чтобы твоя попытка была успешной, но... ты сильно обидел Сашеньку. Ты просто растоптал ее. Не знаю, сумеешь ли ты вымолить у нее прощение, но постараться, в любом случае, стоит. Жди здесь. Надеюсь, что она придет.
  Она вдруг улыбнулась и погладила его по щеке:
  - Ты уж постарайся убедить ее, мой мальчик.
  - Приложу все силы... - Дмитрий выдавил в ответ довольно жалкую улыбку. Тетушка Магдалена покачала головой и, вздохнув, вышла.
  
  Сашенька, как ей велели, упаковала шкатулку, потом честно посмотрела на остальные сундуки и пожала плечами. Что бы там ни случилось, но тетушка Магдалена явно не хотела, чтобы Сашенька шла за ней.
  Правда непонятно, нужно ли сидеть именно здесь? В некоторой растерянности девушка помедлила у дверей - пожалуй можно немного еще подождать, а если ближайшее время тетушка Магдалена не вернется, тогда пойти в свою комнату. В конце концов там ее нетрудно найти, если она понадобится.
  Хотя все это так странно... И Малгося как-то дико выглядела, когда прибежала. Может пришло письмо от Сотниковых? От Юлии Казимировны? Но почему это надо скрывать? Плохие новости? Боже - сердце Сашеньки пропустило удар - что-то с Дмитрием, с ним несчастье! Теперь она была в этом абсолютно уверена. Рванувшись к дверям, девушка чуть не сбила с ног входящую тетушку Магдалену. Необычайно серьезный, даже торжественный вид пожилой дамы, напугал ее почти до обморока.
  - Что? - еле выговорила она побелевшими губами.
  - А что? - растерялась тетушка Магдалена. При виде дрожащей, побледневшей Сашеньки, она забыла приготовленные для начала разговора слова. - Господи, тебе плохо? Ну-ка сядь, я позову Малгосю, она принесет воды...
  - Нет, нет, - отмахнулась от нее Сашенька. - Что с Дмитрием? Ведь это пришло известие о нем, что с ним?
  - А! - тетушка Магдалена успокоилась. - Нет, это не письмо и с ним все в порядке.
  - Он здоров?
  - Абсолютно. Собственно, можешь сама убедиться.
  - Но... Я не понимаю...
  - Дорогая, Митя приехал и хочет поговорить с то..
  - Нет! - крик вырвался у Сашеньки прежде, чем она дослушала до конца.
  - Подожди, - тетушка Магдалена взяла ее за руку и успокаивающе погладила. - Пойми, ему все это время было так же плохо, как и тебе... даже хуже. Ты была несправедливо обижена и сознавала это. А он - он сознавал, что сам обидел самое дорогое для него существо. Он был несчастен сам, сделал несчастной тебя и при этом прекрасно понимал, все это было сделано его собственными руками. Митя хочет вернуть тебя...
  - Нет, - Сашенька больше не кричала, она зажмурилась и отрицательно покачала головой. - Я не могу. Я снова буду плакать, а я не хочу больше... Пусть все остается, как есть.
  - Но ты ведь любишь его.
  - Да. Люблю и буду любить, пока жива, - она наконец открыла глаза. - Но я не хочу его видеть.
  - Это... это неправильно Сашенька. Ты действуешь под влиянием минутного настроения, а это несправедливо и по отношению к Мите и к тебе.
  - Он первый был несправедлив ко мне.
  - Дева Мария! И что, теперь ты решила отомстить ему за это? Из-за своей гордости он сделал ошибку, большую ошибку, но раскаялся! Он приехал просить прощения, он все понял, Сашенька! И теперь ты, из-за своей глупой гордости хочешь повторить ту же ошибку? Боже мой, ты даже не понимаешь, какое удивительное счастье выпало вам с Дмитрием, какая это редкость, такая любовь, как ваша. Тысячи людей, так и проживают жизнь, не встретив того единственного на свете человека, который может стать судьбой. Да посмотри на меня - ты что считаешь я в девятнадцать лет мечтала остаться старой девой? Или думаешь, что у меня ни разу не было случая выйти замуж? Нет, моя милая! И кавалеры у меня были, и предложения мне делали... И, если хочешь знать, от замужества я отказалась из-за Юлии с Федором!
  - Вы... вы были влюблены в Федора Михайловича?! - ахнула Сашенька и прикрыла рот ладошкой.
  - Да нет же, что за ерунду ты говоришь, - тетушка Магдалена досадливо отмахнулась от нее. - Просто любовь Юлии с Федором, это было такое чудо, такое потрясение для меня. Я даже не завидовала, я могла только восхищаться. И решила, что не соглашусь на меньшее... Но мне не повезло так, как сестре, я так и не встретила свою половинку. А вы с Митей встретились! Мало того, судьба дает вам второй шанс, а вы, неблагодарные капризные дети, перебрасываетесь этим великим даром, словно мячиком! Сегодня ты прогонишь его, а что будет завтра, через год, десять, двадцать лет? Не будешь ли ты всю жизнь жалеть об этом? Жалеть о годах, которые ты проживешь без него, о детях, которых вы не вырастите?
  - Тетушка Магдалена! Это жестоко!
  - Жестоко? Нет, милая моя, это не жестокость, это правда. Ты сейчас выбираешь свою будущую жизнь, и ты должна сделать выбор с открытыми глазами, понимая и что ты делаешь и каковы будут последствия. Пойдем, - тетушка Магдалена взяла Сашеньку за руку и повела за собой к дверям. - Я сказала все что хотела и все, что должна была. Теперь говори ты. Ты не видела его две недели, так что полюбуйся на него и, если уж ты так решила, скажи ему, глядя в глаза, что бы он убирался, но сделай это сама, без посредников. - Она втолкнула девушку в гостиную и закрыла дверь. Привалилась к стене рядом и взмолилась шепотом:
  - Господи Иисусе! Дева Мария и святые угодники! Вразумите малых сих, не дайте им погубить свою жизнь! Вложите хоть каплю разума в их безмозглые головы!
  Тетушка Магдалена все еще стояла там, когда захлопали двери, и к ней быстро подошла запыхавшаяся, раздраженная Юлия Казимировна.
  - В первый и последний раз пытаюсь догнать этого сумасшедшего! Мальчишка скачет, словно за ним гонится дьявол, а мы неслись за ним следом, как... я не знаю, как кто, но карета два раза чудом не перевернулась! Они разговаривают?
  - Там, - слабым голосом ответила ей сестра и показала пальцем на дверь.
  - Угу. Уже хорошо. Я боялась, что она не захочет к нему выйти.
  - Она и не хотела.
  - О! Я рада, что ты была здесь... Давно они разговаривают?
  - Нет, - тетушка Магдалена нервно глянула на дверь. - По-моему она плачет...
  - Плачет, это хорошо... - Юлия Казимировна задумчиво разглядывала дверь. - Ключ есть?
  - Какой ключ?
  - Ну, эти двери запираются? Ключ есть?
  - А-а... - тетушка Магдалена повертела головой и, встав на цыпочки, сняла с крючка на косяке большой резной ключ и подала его сестре.
  - Вот так! - с удовлетворением сообщила графиня, поворачивая ключ в замке. - И пока не договорятся, они у нас оттуда не выйдут... Давай сядем, сестрица. Рассказывай, что тут у вас хорошего.
  
  Сашенька по инерции сделала несколько шагов и остановилась. Дмитрий стоял у окна, не шевелясь, глядя на нее. Измученный, осунувшийся, под глазами темные круги... Вообще выглядит, словно после изнурительной скачки, растрепанный, в пыли... Боже, действительно, этот человек - половина моей души, половина моего сердца. Нет, он вся моя душа, все сердце!
  А Дмитрий молчал, не сводя с нее глаз. Похудела, побледнела, тонкие пальцы нервно сжаты в кулаки. И невыразимая тоска в огромных темных глазах... Молчание затянулось. Наконец он пошевелился, оттолкнулся от подоконника, подошел к ней, губы дрогнули...
  - Сашенька...
  Она вздрогнула, отпрянула в сторону, остановилась, напряженно выпрямившись.
  - Тетушка Магдалена просила меня выслушать вас, господин Сотников... - жизни в ее голосе не больше, чем у ледяной скульптуры. - Говорите.
  - Сашенька...
  Боже, как говорить с этим воплощением холодности и равнодушия, о чем? Где та Сашенька, которая с восторгом ловила каждое его слово, глядя на него живыми блестящими глазами? Где... Он уничтожил ее, собственными руками!
  - Сашенька, я не мог больше... прости меня, дорогая, я совершил ошибку, теперь я знаю, я понял... я так виноват перед тобой!
  Ровным голосом она согласилась:
  - Да, вы виноваты.
  Ни проблеска чувства, сухие глаза равнодушно смотрят прямо на него.
  - Мне нечем оправдаться, но клянусь, тогда я был уверен, что поступаю правильно... наверно это гордость сыграла со мной злую шутку - я так привык, что ты зависишь от меня, что не был готов... Но, когда ты уехала, Сашенька, у меня словно сердце биться перестало! Я думал пройдет, надеялся, что сумею выжить без тебя, но у меня ничего не получается, совсем ничего! Я говорил тогда, что хочу только твоего счастья и говорил правду, твое благополучие для меня важнее всего на свете, но сейчас я знаю еще и то, что сам никогда не смогу быть счастлив, если тебя не будет рядом, - Дмитрий говорил торопливо, не слишком связно и в какой-то момент ему показалось, что взгляд девушки смягчился. Он протянул к ней руки и заторопился еще больше: - Когда я узнал, что вы уезжаете... Сашенька, я просто не могу тебя так отпустить... я люблю тебя, прошу, поверь мне! Давай вернем все назад, выходи за меня замуж... пусть все будет так, как ты захочешь... если ты твердо решила ехать, я поеду с тобой... я на все согласен, только не бросай меня, пожалуйста!
  - Не бросай меня... кажется я тоже что-то такое говорила, - она медленно покачала головой. - Что ж, исходя из вашего предложения, можно сделать вывод, что вы, господин Сотников, все-таки решили найти применение моим деньгам в своем хозяйстве. Я польщена.
  Дмитрий дернулся, как от удара. Она не простила, не хотела простить, не могла. Как глупо с его стороны было надеяться... бесполезно, все бесполезно. И больно. Он заслужил эту боль, но Боже, разве человек может продолжать жить, когда так больно...
  Руки его медленно опустились и безжизненно повисли. Бледное лицо стало совсем уже каким-то серым, глаза потускнели. Дмитрий медленно повернулся и неуверенно, словно слепой направился к дверям.
  Сашенька смотрела ему в спину. Уходил человек, единственный в мире, та самая, Богом предназначенная половинка. Уходил, чтобы никогда больше не вернуться, оставляя ее навсегда одну. И ничего в будущем, никакой надежды, только печаль и тоска по нему! Навсегда...
  - Нет! - она словно со стороны услышала свой крик. Не заметила сама, как пролетела расстояние между ними, обогнала и, преградив дорогу, вцепилась в плечи и затрясла его, отчаянно рыдая. - Нет! Нет! Нет... Не уходи, не смей уходить! Не смей снова бросать меня, это нельзя, невозможно! Ты не имеешь права! Мы должны быть вместе, я люблю тебя, не могу без тебя жить! Не уходи...
  - Ну-ну, не плачь, тише, моя милая, перестань... - не сразу до нее дошел тихий голос Дмитрия.
  Одной рукой он обнял ее, а второй нежно гладил по голове, по плечам, спине. Сашенька перестала трясти его, прижалась, неловко, но очень крепко обняв и вслушивалась, впитывала в себя слова, которые он тихо, успокаивающе шептал ей.
  - Конечно я не уйду, что ты, как я могу, любимая... Я могу быть только рядом с тобой, я просто разучился жить без тебя. Не прогоняй меня, родная, я теперь знаю, что просто не выживу один. Не плачь, солнышко, все будет хорошо, мы выдержим, пока мы вместе, все будет хорошо, только продолжай любить меня, верить мне, Сашенька, сердце мое...
  Сколько времени они простояли так, обнявшись? Сашенька перестала плакать, последние слезинки Дмитрий снял губами с ее щек. Она подставила ему лицо, таяла под его поцелуями и целовала сама... Оба были слишком измучены, чтобы чувствовать себя счастливыми, но появилась и окрепла надежда. Наконец, они, не сговариваясь, одновременно взглянули на дверь.
  - Пойдем? - спросил Дмитрий.
  Сашенька кивнула. Обнявшись, они прошли через комнату, Дмитрий толкнул дверь, но она не шелохнулась.
  - Что такое? - он безрезультатно покрутил ручку. - Да что же это? Заперто... - он растерянно взглянул на Сашеньку.
  Она ответила ему таким же растерянным взглядом, потом робко постучала.
  - В чем дело? - тут же раздался из-за двери голос тетушки Магдалены.
  - Дверь почему-то заперта, тетушка Магдалена, откройте! - сказал Дмитрий.
  - А вы помирились?
  - Да, - он слабо улыбнулся.
  - А почему Сашенька молчит? - неожиданно вступила в переговоры графиня. Дмитрий и Сашенька изумленно переглянулись. - Девочка моя, вы действительно помирились?
  - О, да. Мы помирились.
  Ключ повернулся в замке и дверь распахнулась. Но теперь, загораживая выход, перед ними, с серьезными лицами плечом к плечу стояли Юлия Казимировна с тетушкой Магдаленой.
  - Если вы помирились, почему тогда не радуетесь? - с подозрением спросила тетушка Магдалена. Дмитрий крепче прижал к себе Сашеньку.
  - Мы еще не можем. - очень серьезно объяснил он. - Мы слишком много пережили.
  - Мы едва не потеряли друг друга, - тихо добавила Сашенька.
  - Ну ладно, тогда их, пожалуй, можно и выпустить... - сестры переглянулись, и тетушка Магдалена продолжила: - Я думаю самое время выпить кофе и обсудить все вопросы.
  Кофе был подан, сгорающей от любопытства Малгожатой, в рекордное время. Все деликатно сделали вид, что не заметили щель, оставшуюся в неплотно прикрытых дверях после того, как она удалилась.
  - Итак, - взяла слово тетушка Магдалена, сделав первый глоток. - Когда свадьба?
  - Завтра. - быстро и твердо сказал Дмитрий, все еще обнимающий Сашеньку за плечи.
  - У меня такое ощущение, что когда-то я все это уже слышала, - фыркнула Юлия Казимировна. - Увы, мой дорогой, вынуждена тебя огорчить. Завтра свадьбы не будет. Это торжественное событие будет иметь место, как и назначено, через две недели. Если же ты попробуешь настоять на своем, - отмахнулась она от открывшего было рот внука, - то готовься к эмиграции, потому что прислуга взбунтуется и устроит революцию. Конечно, ты ничего не замечал, а они без сна и отдыха трудятся, чтобы все было готово к сроку, они мечтают, что ваша свадьба станет самым значительным событием этого года во всей губернии. И ты хочешь перечеркнуть все это венчанием на скорую руку в первой попавшейся московской церквушке?
  - Но как же? - Сашенька даже поставила чашку на стол. - Ведь мы... И потом, я вообще уехала...
  - Ну уехала, ну и что? Ты же знаешь, что у меня самая здравомыслящая прислуга в России. Конечно, сначала все немного расстроились, но потом Луиза сказала... Подождите, дайте вспомнить, как это все было. Значит они собрались на кухне, погоревать о расстроенной помолвке, выпили вина, из наших запасов, разумеется... Потом Луиза стукнула кулаком по столу и сказала следующее: "Вы все как хотите, можете и дальше справлять эти поминки, а я лично продолжаю готовиться к свадьбе! Мсье Дмитрий и мадмуазель Сашенька еще слишком молоды и не понимают, что значит судьба. Они созданы друг для друга, значит и быть им вместе. Так что мсье Дмитрий и мадмуазель Сашенька могут заниматься глупостями, сколько им угодно, а у меня и так времени мало осталось, работать надо." И все, как-то так сразу, с ней согласились... Так что Антон гоняет слуг по всему дому, наводит красоту, Луиза колдует на кухне и клянется, что этот свадебный пир войдет в легенды, Наталья с Ариной заканчивают подвенечное платье, так что не вздумай вдруг в здесь купить. Московские модные лавки, это само собой, но и чувства прислуги надо уважать. Тем более, что платье у них получилось... - тут графиня критически посмотрела на Сашеньку и поморщилась. - Хотя теперь перед нами встает проблема, что будет проще исправить: это платье ушить, или Сашеньку до прежнего размера откормить?
  
  Свадьба графа Дмитрия Андреевича Сотникова и дворянской дочери Александры Владимировны Тулешовой, отгремела на зависть всем соседям. Убранство церкви восхищало даже не склонных к сентиментальности пожилых мужчин; невеста в подвенечном платье выглядела так, что дамы зеленели от зависти. А свадебный ужин, как и грозилась Луиза, несомненно, должен был стать недостижимым образцом для всех будущих свадеб на ближайшее сто лет.
  Молодые съездили в короткое свадебное путешествие и через две недели снова были дома. Уже на следующий день Сашенька принимала гостей. Изнывающие от любопытства Анастасия и Софья приехали к подруге с утра.
  - Ну так что, как тебе замужем, нравится? Рассказывай! - торопила Софья.
  - Ой, ну нравится, что тут рассказывать? - краснела Сашенька.
  - А это твое потрясающее наследство? - спросила Анастасия. - Папенька говорил, что Дмитрий настоял и подписал какие-то бумаги, что он не имеет права трогать эти деньги, правда?
  - В общем да... Они как-то это так с адвокатом устроили, что деньги положили на особый счет, оформленный на наших будущих детей, - Сашенька опять покраснела. - Адвокат сказал, что это позволит не дробить имение между наследниками. Вся недвижимость останется старшему сыну, а остальные дети получат значительные суммы деньгами...
  - Ну, думаю твоего наследства хватит на дюжину маленьких Сотниковых, - прыснула Софья. - Кстати, ходят слухи, что муж подарил тебе потрясающее ожерелье, ты почему его сегодня не надела? - вспомнила она.
  - Ну что ты! Представляешь, как будет выглядеть парадное гранатовое ожерелье в сочетании с домашним платьем. Увидите, когда будет случай надеть.
  - А чем тебе мы не случай? - удивилась Анастасия. - Хотя бы просто покажи.
  - Почему бы и нет, - Сашенька и сама не прочь была похвастаться, так что через несколько минут Малгожата принесла продолговатую черную коробочку и ожерелье предстало перед любопытными подругами во всей красе. Некоторое время девушки благоговейно молчали. Первой пришла в себя Анастасия.
  - А-ах! - выдохнула она. - Это я вам скажу...
  - Это точно... - откликнулась Софья. - Давно он тебе его подарил?
  - Утром после свадьбы. На следующий день. - Сашенька снова очень мило покраснела. Анастасия и Софья, не обращая внимания на ее смущение, переглянулись.
  - Не знаю, как другие, а я тебе уже завидую. - твердо сказала Софья.
  - А я что, хуже? Я тоже завидую, - поддержала ее Анастасия и оглянулась на открывающуюся дверь.
  В комнату вошел Дмитрий, вежливо поздоровался с гостьями, перебросился с ними парой незначащих фраз, нежно поглядел на жену, провел ладонью по ее руке и удалился обратно в кабинет.
  Анастасия, проводив его долгим взглядом, молча покачивая головой, уставилась на Сашеньку.
  - Да-а... - с чувством сказала Софья. - Надо же... Я-то маменьку послушалась, помолвку в год назначила. Она говорила, самое лучшее время помолвка, самое интересное, а после свадьбы уже все по-другому. Выходит, у кого как... А нам с Виктором теперь еще почти два месяца ждать.
  - Уж тебе грех жаловаться, - возразила Анастасия. - Твою помолвку скучной не назовешь, веселья хватает...
  - А! - небрежно махнула рукой Софья. - Больше соседей развлекаем. И главное, теперь сокращать срок бессмысленно. Быстрее, чем за месяц все не приготовить, а из-за трех недель устраивать суматоху глупо. Слушай, Сашенька, ты Луизу не одолжишь, командовать моими поварами? А то твой свадебный стол у маменьки до сих пор перед глазами стоит, даром, что полмесяца прошло.
  - Я поговорю с ней. Если Луиза сочтет достойным себя твое предложение, то позволит мне согласиться. Только не сегодня. У Анисьи утром опять что-то подгорело, так что Луиза в скверном настроении.
  - Так все хлопотно... - вздохнула Софья.
  - Ну, знаешь! - возмутилась Анастасия. - У тебя есть жених, который несмотря на то, что ты уже почти год его мучаешь, все равно хочет на тебе жениться, и ты еще недовольна. Девочки, если бы вы знали, как я вам завидую!
  - Тебе же только исполнилось восемнадцать, у тебя еще все впереди, - поспешила успокоить ее Софья.
  - Ну конечно, - поддержала ее Сашенька. - Скоро и твой принц явится, не сомневайся. Боже, да жизнь вообще полна неожиданностей. Подумай сама, могла ли я в восемнадцать лет, сидя на окраине Варшавы, едва ли не в деревне, просто представить все это! - она взмахнула рукой. - Да ни за что! Тем не менее я здесь и замужем за Дмитрием, и счастлива... бесконечно!
  - Значит вы считаете, что для меня еще не все потеряно? - с надеждой спросила Анастасия.
  Сашенька и Софья посмотрели на ее наивное, полудетское личико с блестящими глазами и прыснули.
  - Не сомневайся, твой шанс еще впереди, и ты его не упустишь! - весело ободрила подругу Софья.
  А Сашенька вдруг вспомнила тетушку Магдалену - хрупкая фигурка с нервно сжатыми кулаками и горькие слова: "Тысячи людей проживают жизнь, так и не встретив того единственного человека!"
  - Да, - она медленно кивнула, очень серьезно глядя на Анастасию. - У тебя действительно все впереди. Не сомневайся.
   1999 г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"