Ещё не старая, но уже довольно разношенная "пятёрка" недовольно фыркнула, дёрнулась и покатила по асфальту, размякшему от полуденного зноя.
- Передачу! Да не газуй ты так, это же тебе не трактор. Нормально переключай!
Чекалов старательно исполнял команды инструктора, молодого парня, пожалуй, что и моложе его самого. Учиться на права он решился уже в мае, уступив наконец давлению общественного мнения, и не в последнюю очередь Веры Николаевны. Да, надо, надо всё же брать машину. Вот в деревню съездить, к примеру, как бы оно удобно было... Только прежде всего надо бы выучиться на права...
Алексей чуть усмехнулся. Ну хоть перед собой не надо лукавить. Просто образовалось некое количество свободного времени, и это время нужно чем-то занять. А ведь ещё не так давно времени этого катастрофически не хватало.
Господи, как это трудно, оказывается - ждать...
А время между тем шло, всё дальше унося его в своём потоке от того страшного дня. От белого лица, трубок капельниц и острого, безжалостного света бестеневых хирургических ламп.
"Не умирай!!!"
Почему, ну почему он не бог?
Алексей вновь криво усмехнулся, продолжая между делом крутить баранку. Нет, разумеется. Не бог покамест. Но положа руку на сердце - разве он теперь человек?
В бытовом плане всё в последнее время как-то вдруг само собой наладилось. Чёрная полоса сменилась белой, как принято говорить. Проблемы с деньгами отпали, к тому же на службе стали регулярно выдавать зарплату, да и тётя Вера вносила скромную лепту в виде пенсии. Госпожа злобная реальность, казалось, вовсе позабыла о существовании Чекалова А. Б. Юлия Алексевна росла на редкость здоровенькой, Вера Николаевна, полностью выздоровевшая, успешно вела скромное домашнее хозяйство...
Если бы Юлька осталась жива, он был бы полностью, бесповоротно и окончательно счастлив.
... Она появлялась не так уж редко. И в последнее время всё чаще и чаще. Уловить сам момент появления ему ещё ни разу не удавалось, да он и не стремился к этому. Он просто ждал.
-... перестраивайся в левый ряд! Так, сейчас будем разворот делать, - инструктор вынул из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот.
- Здесь?
- Ну а где же ещё?
- Ага, вижу, спасибо...
Алексей чуть улыбнулся, вспоминая. Да, в последнее время их связь стала более цивилизованной, что ли, если тут уместна такая формулировка. Во всяком случае буйных сцен на грани изнасилования на полу кухни удавалось избежать. Теперь всё это дело происходило в кровати, практически по-семейному. Если, конечно, не вдаваться в детали...
Бывает ли на свете виртуальная некрофилия?
И с каждым "сеансом" их патологическая связь крепла. Да, нередко он скучал по жене и тогда, в том далёком счастливом прошлом... Но это не шло и в какое сравнение с теперешним его состоянием. Сравнение с наркоманией было тут вполне уместным. Теперь уже при достаточно долгом её отсутствии Чекалова охватывала иррациональная, жесточайшая тоска. Она появлялась, даря минуты неземного блаженства, и на какое-то время он становился вполне бодр и относительно весел - в точности как получивший очередную дозу героина наркоман. Если, разумеется, не считать ватной слабости в ногах и дрожи в руках сразу после "сеанса" - ощущения, весьма схожие с последствиями обильной кровопотери.
Со своей стороны Юлька, как уже понял Алексей, берегла его насколько было возможно. Так изголодавшийся вампир отказывается от добавки. Лишь бы не навредить любимому...
-... не, туда мы не поедем, рано тебе на МКАД. Давай-ка вот тут сворачивай... да, вот здесь, - инструктор не глядя выбросил окурок в открытое окошко.
- Понял, выполняю, - Алексей уже вполне уверенно перестроился вправо и остановился перед пешеходным переходом, пропуская какую-то бабульку.
После того, как их взаимный патологический голод оказывался удовлетворён, Юлька на какое-то время из ненасытной навки становилась прежней, умной и весёлой молодой женщиной. Совсем как живая... Это были краткие минуты "семейного счастья". Одев какое-либо платье из своего гардероба, который Чекалов мудро не позволил раздать никчемным нищенкам, она садилась напротив, и они коротали время в беседах, порой весьма задушевных. О, это были весьма примечательные беседы... Чекалов уже неоднократно ловил себя на мысли, что знает всё, что она скажет, ещё до того, как слова будут произнесены вслух. Что касается Юльки, то она с самого начала не скрывала открывшихся телепатических способностей.
Он вновь улыбнулся, вспоминая, как когда-то Юлька сравнила их с неким единым организмом-симбионтом, способным на время разделяться надвое.
Слияние тел. Слияние душ. Нирвана... Всё замечательно, если не обращать внимания на мелкие детали - например, то, что одна половинка этого организма живым существом не является.
-... Ну всё, достаточно на сегодня, - парень-инструктор, по всему видать, был вполне доволен понятливым клиентом, схватывающим всё с первого раза. - Здесь живёшь?
- Угу. Так я выхожу?
- Давай уже. До завтра!
Проводив взглядом учебную "пятёрку", Чекалов вздохнул и зашагал к дому. При виде разверстого зева арки-подворотни он вновь улыбнулся. Подумать только, ещё совсем недавно эта дырка могла таить в себе серьёзную опасность... Даже в обход пару раз приходилось двигаться, было и такое. И Юлька, умница, не спрашивала тогда...
Он вдруг остановился, как вкопанный, ощутив на спине знакомые цепкие лапки, от которых начал уже было отвыкать. Вот как?
Алексей привычно сосредоточился. Вызвать это странное ощущение раздвоения для него теперь не составляло никакого труда. Ещё миг - и весь мир вокруг стал будто стеклянным. Мир лежал на ладони, и был прост и понятен до самого донышка...
Человека, который подпирал стенку в подворотне, он узнал сразу. Нет, никакая это не шпана, желающая подкормиться гоп-стопом. Доктор, из того проклятого роддома. И он пришёл убивать.
Вздохнув, Алексей продолжил свой путь. Ладно... Когда-то эта встреча всё равно должна была произойти.
Человек, стоявший у стены в подворотне, шагнул навстречу молча и страшно, одним движением доставая из-под полы обрез охотничьего ружья. Тренировался перед тем как идти, не иначе... Вскинул его на уровень груди и плавно нажал на спуск. Щелчок. Второй. Алексей даже успел заметить, как дёрнулись вперёд курки - обрез был сварганен из старомодной курковой "тулки". Двойная осечка, чрезвычайно большая редкость для хорошего ружья.
- Ну здравствуйте, доктор, - вежливо поприветствовал оппонента Чекалов. И чуть виновато улыбнулся.
Вместо ответа нападающий судорожно взвёл курки и вновь нажал на спуск. Тщетно.
- Не получится, - сочувственно произнёс Алексей, следя за манипуляциями горе-киллера. - Капсюли-то уже наколоты. Можно, конечно, попробовать ещё поменять патроны... если у вас есть в запасе. А впрочем, мне некогда...
Док глухо замычал, как раненый тореадором бык, и выхватил из-под полы резервное оружие - массивный ледоруб. Алексей отчего-то знал, что несчастный взял его исключительно для того, чтобы произвести "контрольный выстрел", то есть попросту проломить череп упавшей жертве. Желательно в нескольких местах, для полной гарантии. Откуда он всё это знает? Потом, потом...
Хрустнула перебитая кость - нападающий со всего маху саданул себя по голени. Ещё спустя секунду он валялся на земле, шипя от боли. Но не закричал. Сильная воля у человека.
- Не надо, - ещё более виновато улыбнулся Чекалов. - Отпускаю тебе на время боль твою. Рассказывай.
Искажённое болью и яростью лицо нападавшего разгладилось, глаза словно остекленели.
- Газ... Вся семья - тёща, жена и дочка... А родители ещё раньше. Отец через неделю после того... дня... инфаркт. И мама месяц спустя... инсульт... не приходя в сознание...
И вновь из стеклянной глубины протаяли боль и отчаяние.
- Нужно было мне сразу понять... колдун проклятый... Тогда бы нож тебе в брюхо... или артерию на шее порезать... и не было бы этого.
- Так не могло случиться, док, - уже без всякой улыбки возразил Чекалов. - Случилось так, как случилось.
- За что, за что?!
- Ты не смог. Ты не спас её.
- Я не мог!!! Никто, никто не смог бы сделать больше!!!
Алексей глубоко вздохнул. Присел на корточки рядом с лежащим.
- Послушай. Послушай и постарайся понять... Вот, к примеру, ты выпал из окна. Будет ли закон всемирного тяготения виноват в том, что ты не можешь летать?
Пауза.
- Надо было смочь. Или, по крайней мере, не стоять у окна. Чтобы не повезло другому, не тебе.
- Всё... хватит издеваться... - похоже, боль в перебитой ноге возвращалась к неудавшемуся киллеру в полной мере, и так же точно возвращались ярость и острая жажда мести. - Убей уже, тварь...
- Нет.
- Тогда... я тебя... всё равно убью...
- И этому не бывать.
Две женщины, очевидно, торопившиеся с работы, сунулись в арку, оживлённо щебеча о чём-то своём, бабском, и разом замерли от лицезрения ужасной картины.
- Проходите, как шли, - вежливо улыбаясь, посоветовал им Чекалов. - Нет тут никого. Пусто.
Дамы возобновили свой путь и заодно прерванный разговор, щебеча по-прежнему оживлённо. Одна из них походя перешагнула через валяющийся ружейный обрез, вторая - через лежащего на земле киллера-неудачника. Алексей проводил их взглядом.
- Верни... - доктор уже старался зацепить его штанину судорожно скрюченными пальцами, и в голосе теперь была такая мольба... - Ну верни мне их, слышишь? Всё, всё сделаю... рабом твоим буду...
- Зачем мне рабы? Я не плантатор.
- Верни... я умоляю...
- Я тоже умолял тогда.
Лежащий на земле поднял глаза, полные муки.
- Знал бы ты... какая боль...
- А то я не знаю.
- Так сделай же хоть что-нибудь, сволочь!!!
Алексей глубоко задумался. В самом деле...
Вот оно, "испытание властью"?
- Твоя боль навсегда оставит тебя, если ты этого хочешь. Но ничто не даётся даром. Итак, твоё слово?
- Да!!!
Чекалов встал во весь рост.
- Отпускаю тебе боль твою. Навсегда. Живи долго и забудь о прошлом.
Он перешагнул через ноги лежащего - одна нога торчала неестественно, и на штанине уже налилось обширное тёмное пятно - и двинулся к своему дому. Да, нужно срочно вызвать "скорую". Потому что вряд ли человек, не помнящий даже своего имени, сообразит, как это можно сделать.
...
Звонок за дверью затрещал требовательно и громко - обычно звонки с таким тембром ставят где-нибудь в казармах, а не в жилых домах, мелькнула посторонняя мысль. Жильцы стараются при первой возможности избавиться от таких звоночков, меняя их на что-нибудь не столь пугающее...
- Кто там? - раздался из-за двери старческий женский голос.
- Я это, - Чекалов улыбнулся вежливо и открыто, демонстрируя отсутствие дурных намерений. - Если вы подумаете, то вспомните. Я ещё вам телевизор чинить приходил.
Пауза оказалась довольно затянутой - очевидно, хозяйка проводила фэйс-контроль посредством дверного глазка. Наконец сомнения разрешились в пользу визитёра, заскрежетали замки, и дверь приоткрылась на длину цепочки.
- Чего вам?
- Да это не мне, это вам! - Алексей поудобнее перехватил под мышкой массивную колбу кинескопа. - Вам же кинескоп менять надо было, или как?
После очередной серии колебаний дверь наконец распахнулась относительно широко - во всяком случае, достаточно, чтобы в образовавшуюся щель можно было протиснуться не слишком грузному мужчине.
- Я вообще-то не заказывала...
- Зато я помню. Это вам не советский сервис, где мастерам на клиентов плевать было.
Старушка поджала губы, вне сомнения, собираясь возразить. Задело неуважительное отношение к почившему СССР, не иначе. Вот интересно, отчего людям так свойственно идеализировать прошлое? Ведь явно же райской жизни у этой вот конкретно бабушки там не было. Школа, пришедшаяся на разгар репрессий. Краткий миг любви и счастья, оборванный проклятой войной. Потом тяжкий труд, беспросветный и бесконечный - обычная судьба послевоенной вдовы... А когда наконец встала страна из руин, и жить бы да жить - незаметно подкралась старость. И вот итог, бетонная каморка с портретами на стене и сломанный телевизор в качестве единственного друга.
- Сколько будет стоить? - голос бабушки таки дрогнул.
- Пустяки, Клавдия Васильевна, - успокаивающе улыбнулся Алексей, распаковывая инструменты. - Этот кинескоп вообще-то б/у, новых таки нету... Но полагаю, года на три-четыре ещё хватит. А там на новый телевизор собрать сподобитесь. Так что возьму я с вас только за работу. Может, вспомните когда Алексея Чекалова добрым словом, и будем в полном расчёте.
- Спасибо... - старуха улыбнулась, и было видно, что жест этот даётся ей с трудом. Отвыкла. - Пойду чай поставлю?
- А можно, - ответно улыбнулся Алексей, уже извлекая из телевизора неисправную трубку.
Хозяйка квартиры ушла на кухню и принялась там звякать посудой, предоставив Чекалову полную свободу действий. А ведь поверила, мелькнула очередная посторонняя мысль... Обычно такие бабушки глаз не сводят с пришельца, опасаясь хищений и прочих преступных деяний, а тут надо же, полное доверие...
Некоторое время хозяйка разглядывала изображение, переливающееся всеми красками. Как раз показывали какой-то карнавал в Рио - полуголые и практически голые мулатки яростно трясли телесами, возбуждая иностранных туристов-спонсоров. Ткнула пальцем в кнопку, переключая канал - изображение трясущихся титек сменилось какими-то перекошенными небритыми рылами, двое бандюков избивали третьего.
- М-да... Культура, нечего сказать... - Алексей повёл плечами.
Хозяйка со вздохом выключила телевизор.
- Спасибо вам большое... Алексей. Сказать откровенно, я в последнее время уж и отвыкать начала от телевизора. Мало того, что всё зелёное с просинью, так ещё и фильмы вот такие, как на подбор... Ну, пойдёмте на кухню, чай-то стынет.
На кухонном столике было накрыто небогатое угощение. Аккуратная салфетка, плетёная корзинка с вафлями, крендельками и нарезанным треугольничками хлебом, сыр на тарелочке... В центре стола красовалась бутылка "Столичной".
- Вот это лишнее совершенно, - улыбнулся Чекалов. - Не пью, и уж тем более на службе.
- Везёт вашей супруге, я погляжу.
- Да... везёт... - Алексей взял чашку с чаем. - Умерла у меня жена. Зимой ещё, при родах, - неожиданно для себя откровенно признался он.
- Ох... - Клавдия Васильевна прижала ладонь ко рту. - Как же так? А дети?..
- Малышка жива осталась. Бабушка с ней сидит, пока я на работе.
Воцарилось долгое неловкое молчание.
- А у меня вот так никого и не осталось, - она произнесла это ровным, спокойным голосом. - Совсем.
Новая пауза.
- Я всё-таки спрошу, хоть, может, это и невежливо, - Чекалов разгладил салфетку а столе. - Как вы живёте... как вообще жили все эти годы?
Она вскинула на него взгляд. Старческие, выцветшие глаза, когда-то давно, должно быть, умевшие сиять от счастья.
- Как жила? Так вот и жила... Сперва работа от зари до зари. Страну поднимали... Славное это было время, что бы ты ни думал. В той работе и было наше спасение, таких вот вдов, а было их тогда пол-России. Некогда было горевать...
Пауза.
- Это теперь уже я понимаю, что дура была. Надо было просто дать мужику покрепче, глядишь, и родила бы ещё... Нравственные мы тогда были. Комсомолки...
А ведь это исповедь, думал Чекалов, разглаживая салфетку. Трудно Робинзону на необитаемом острове. Особенно когда кругом полно народу.
- Я ведь ещё и на пенсии работала, долго не хотела уходить... Да вот пришлось. А коллеги, сам знаешь - с глаз долой, из сердца вон. Первые годы ещё так-сяк, а потом растерялись все. Сестра только и была двоюродная, да умерла не так давно...
Пауза.
- А теперь вот выходит, и страну поднимали зря... всё псу под хвост...
Она вновь вскинула на Чекалова выцветшие глаза.
- Не надо было мне тогда уезжать от моего Вани. Убили бы, как других жён комсостава, и дело с концом. И всё бы тогда разом кончилось. Не так?
Только не улыбаться, ни в коем случае, подумал Алексей. Не тот момент.
- А если бы вам предложили убрать ваше горе?
- В смысле?
- В прямом. Всё забыть. Не будет этих фотографий на стенах. Не будет горьких воспоминаний. Не будет этого страшного "всё зря".
Она помолчала.
- А что тогда останется?
- Покой и безмятежность. До самого конца.
Пауза. Долгая, долгая пауза. А ведь она не сомневается, осознал вдруг Алексей. Она ВЕРИТ, что я это сделаю.
- Нет, - старуха тряхнула седыми волосами. - Это моя жизнь, как бы она ни сложилась. Я не отдам ничего.
Чекалов осторожно поставил на стол чайную чашку.
- Спасибо вам за угощение, Клавдия Васильевна. И спасибо за разговор. У меня ещё есть работа...
И уже в прихожей, отпирая дверь, она всё-таки не удержалась.
- Скажи... ты бог?
- Ну вот... - Алексей чуть улыбнулся. - С чего вы взяли?
- А ты не отпирайся. Ты прямо скажи... или хотя бы чёрные очки носи. Сейчас многие носят.
Уже выходя из подъезда, Алексей хмыкнул, покрутив головой. "Не отпирайся", ну надо же... А впрочем, насколько помнится, истину могут глаголить не только младенцы, но и блаженные-юродивые, или как их там... короче, люди, уже слегка оторвавшиеся от этого бренного мира. Чей мозг не поглощён нацело решением сиюминутных жизненных проблем.