-... В чём ваши претензии, молодой человек? Прогул имел место? Имел. Статья в КЗОТ за прогул есть? Есть. Получите и распишитесь!
Более не споря, Чекалов расписался в бумагах, и очкастая грымза-кадровичка швырнула ему трудовую книжку, в которой красовалась свежая запись: "уволен согласно ст...."... короче, за прогул. Странно, но Алексея это нисколько не взволновало. На войне как на войне, и наивно рассчитывать, что все снаряды обязательно пролетят мимо. Что ж, на этот раз снаряд попал в цель. Метко бьёт госпожа злобная реальность.
Впрочем, начальство тоже можно понять. Аптека-то сгорела дотла, как ни крути. И всё потому, что некий сторож не явился на пост. Так пусть получит по полной!
Выйдя из конторы, Алексей вдруг рассмеялся, не обращая внимания на удивлённо оглядывающихся прохожих. Разве это снаряд? Так, мелкий осколок... Вот если бы он тогда не послушался мудрой ящерки, было бы действительно прямое попадание. Либо он остался бы там, и Юльке пришлось бы участвовать в опознании тела, либо, в лучшем случае, суд... Спасибо тебе, ящерка. Спасибо Тому, Кто Нас Бережёт.
Однако нужно признать, ситуация, и без того критическая, дополнительно осложнилась. Любой кадровик, едва глянув многоопытным глазом, определит суть дела. Всё ясно, молодой человек, бывший учёный, не вынес натиска рыночных отношений, и покатился по наклонной плоскости. Вот, пожалуйста, из научных сотрудников - в ночные сторожа, но и там допустил грубые нарушения, и прогул опять же... пьёт, очевидно... Нет, в таком сотруднике мы не нуждаемся. Всего вам доброго, желаем успехов.
Итак, что мы имеем на данный момент. Молодой безработный с подмоченной трудовой книжкой. Два беспомощных старика, один парализованный, не шутка. Резервы, подброшенные в самый последний момент, позволили стабилизировать фронт, но они тают... Юлька права - до поздней осени можно и не продержаться.
Он тряхнул головой, ускоряя шаг. Терзания следует оставить на потом. Надо работать!
...
- Н-да... - Юля рассматривала печать и запись в трудовой книжке. - Что называется, припечатали...
- Нет, Лёшик, - она вздохнула, - телевизоры ты ремонтировать не пойдёшь. У тебя нет на это времени.
Он зарылся в её волосы носом. Всё правильно, всё верно... Нет времени, совсем нет времени. Утекает это время, как вода меж пальцев...
- Пойду. После нашей Победы.
- Ладно, - она чуть улыбнулась. - Давай спать. Нам завтра забирать дядь Серёжу и тёть Веру, если ты не забыл. А там уж будем думать, как жить дальше.
...
Тьма вокруг была неосязаемой, непроницаемой, чёрной, как гудрон. Она плыла, словно облако сажи, клубилась...
И молчала.
Там, во сне, он отчётливо понимал, отчего так. Время разговоров истекло. Далее всё решает сила. Время, если быть точным...
Нужно успеть.
Размытые цветные пятна танцевали под закрытыми веками свой таинственный танец, сообщая ему, что было, есть и будет, а также то, чему уже никогда не бывать. Вот только что именно? Он не в силах, нет, он пока не в силах понять... Он знает только одно - нужно спешить. Нанести удар первым.
Там, во сне, всё пространство уже заливал сияющий свет, и тьма отступала, растворялась в этом неистовом сиянии.
"Тебе действительно необходима помощь. Не нужна - именно необходима. Вот только готов ли ты её принять?"
"Я уже принял... однажды..."
"Там было просто. Сейчас всё иначе. И потому решение за тобой"
"Юлька... может не выдержать... и я тогда тоже..."
"Хорошо. Решение принято!"
Телефон грянул сухими трескучими очередями, вырывая из пучины зыбкого сна. Алексей зашарил рукой по прикроватному столику, но Юля его опередила.
- Да? Алё... ох... да... хорошо, передам сейчас.
Она беспомощно опустила трубку.
- Это доктор звонил. Дядя Серёжа умер, только что.
Алексей не ответил. Ледяной холод сковал, проникая вглубь, до печени, до сердца. Что это так противно и мелко стучит? Зубы?
- Лёша? Лёшик! - в Юлькином голосе протаяла тревога.
- Решение принято... - медленно, будто в трансе произнёс он.
Её глаза широко раскрыты, и в глубине мерцает отражение рассеянного света ночника, вперемежку со страхом и пониманием.
...
Комья земли сыпались потоком, и яма на глазах мелела. Дождевой червяк, которого нелёгкая угораздила оказаться в ненужном месте в ненужное время, судорожно извивался, пытаясь уйти от судьбы, однако следующая порция земли, щедро отпущенная лопатой могильщика, завалила его с головой... или что там у них, у червей, вместо головы... Вот интересно, выберется червяк-неудачник с такой глубины? Выберется, должно быть... червяки, они вообще живучие... Почти как люди.
Алексей перевёл взгляд на покосившийся памятник. Надо же, всего ничего простоял, а вид, как у древнего монумента... Поправить надо, известное дело, на зимних могилах земля проседает сильно, вот и покосился...
Чувство раздвоения, которое он уже перестал называть странным, не проходило. Один Чекалов, грубо-материальный, стоял и смотрел стеклянным взглядом на процесс зарывания покойника, не забывая при этом поддерживать под руку молодую женщину в тёмном платке и древнюю, седую старуху, в которой при внимательном рассмотрении можно было углядеть некоторое сходство с тётей Верой, Володькиной мамой. Второй, незримый, находился чуть в стороне, наблюдая за происходящим отрешённо и внимательно.
Нет, горя не было, не стоит кривить душой. Логика войны, простая и беспощадная. "Сегодня под натиском превосходящих сил противника оставлен город Смоленск"... И не стоит обманывать себя - решение об оставлении того города принято им, Чекаловым А. Б. Там, во сне.
До какого рубежа можно отступать?
Перед внутренним взором всплыло лицо доктора, поблёскивающее очками.
"...Это, если позволите, вовсе не оборона Москвы в сорок первом. Это оборона Берлина весной сорок пятого"
Неужели он прав?
-...Тёть Вера, может, всё-таки поживёте у нас? - Юля уже успела поменять диспозицию, поддерживая теперь Веру Николаевну с другого боку. - Ну хотя бы до сороковин. Ну куда вы, после инфаркта?..
- Нет, Юленька... Поеду я. Там, может, и ещё поживу, за хозяйством... А нет, так и ладно. Здесь же точно буду ходячий труп.
Алексей чуть усмехнулся, одним уголком рта. Спасибо, тётя Вера. Правда, спасибо. Это правильное решение, эвакуироваться в тыл. Поскольку иначе, боюсь, будет совсем скверно. Когда под натиском превосходящих сил противника придётся оставить следующий город.
- Давайте уже в автобус, - хрипло произнёс тот, грубо-материальный Чекалов, и этот, незримый, был с ним полностью согласен. Надо помянуть дядю Серёжу. Забить сигналами древней подкорки импульсы горя...
На войне как на войне.
...
Последний щелчок мышкой - "сохранить" - и Алексей обессиленно откинулся на спинку стула, разглядывая картинку на экране с некоторой отстранённостью. Как будто не сам сделал...
Да, это будет отличный вирус. Незаметный, медленный... Насморк и кашель пройдут быстро, и даже высокой температуры не предвидится. Обычный, банальнейший насморк... Живучий и всепроникающий. Передающийся по воздуху, через воду, немытую посуду и руки.
А потом, спустя пару лет - или даже через три года, всё зависит от особенностей организма - носитель вируса начнёт испытывать странное беспокойство. Нарастающие с каждым днём симптомы, вылечить которые будет невозможно, поскольку вирус уже проник в мозг и встроился в ДНК нейронов, как тот вирус рабиеса... Или кори, совершенно верно. Только коревой панэнцефалит бывает раз на несколько миллионов заболевших корью, а здесь вероятность заражения практически равна единице.
Страшно? Ничуть. Ведь нет ничего странного в том, что человек не способен долго выносить, скажем, грохот клепальной машины. Или непомерную жару, или нехватку кислорода... Теперь к этим ограничениям прибавится ещё одно - чрезвычайно высокая чувствительность к чужому горю.
Алексей улыбнулся. Нет, госпожа злобная реальность. Разумеется, не я лично уничтожу вас. Это сделают люди, утратившие способность жить в мире, полном боли и зла. Сейчас у вас имеется масса сподвижников, а тогда останутся только враги. Люди попросту захотят жить, и потому вы умрёте.
И мир этот раз, навсегда и во веки веков станет светлым.
Электронная сова-часы гулко ухнула, и Чекалов, спохватившись, схватил коробку рации. Чуть не упустил, сейчас же у Юльки заканчивается рабочий день, надо встретить...
- Юля, Юль!
Шорох помех. Нет ответа.
- Ау!
Нет ответа. Пожав плечами, он отложил "Имулу", снял трубку телефона, набрал номер. Трубка ответила длинными задумчивыми гудками. Странно... Обычно Юлька берёт трубку мгновенно. А не она, так другая сотрудница - не та контора "Андромеда", чтобы высокомерно игнорировать телефонные звонки. Плохая примета, денег не будет... Может, не туда попал? Это бывает, наши телефонные станции ошибаются в соединении регулярно.
Однако и повторный набор номера не принёс результатов. Очень, очень странно...
Более не раздумывая, он торопливо натянул джинсы и ветровку, рассовал по карманам деньги, документы, запихал в боковой коробку рации. Подхватил "конверсионную" трость. Что на этот раз? Юлька...
Расстояние от подъезда до остановки он преодолел бегом, не обращая внимания на взгляды прохожих. Не тратя времени на ожидание общественного транспорта, выскочил на обочину, призывно протягивая руку. Скорее, скорее!
Такси подкатило почти сразу, и не какой-то "бомбила" на потрёпанной "жучке" - законная "волга" с шашечками. Ящерка уже резво бегала вдоль спины. Вот как... Вот так, значит...
- Я вообще-то по вызову, в парк... - занудил было водила, очевидно, вспомнив советские времена.
- Да хоть в Кремль! Едем, быстро!
- Два счётчика, - решился таксист.
- Не проблема, езжай уже!
Ящерка всё не унималась, носилась вдоль спины, как марафонец. Юлька... Господи, Юлька... всё, всё отдам, только бы с ней ничего не случилось!!!
- Сейчас, сейчас мигом долетим... - таксист втоптал педаль газа в пол, лавируя в потоке машин. Похоже, и ему передалось волнение клиента. А чего? Все мы люди, все человеки, помочь ближнему дело святое... Пассажир не зря двойной счётчик платит, значит, край надо ему. Иначе ехал бы себе на автобусе...
Всё дальнейшее произошло мгновенно. Мир вокруг приобрёл фрагментарность, перемещаясь скачками, будто некто демонстрировал набор слайдов. Один кадр - в поле зрения вдвигается ярко-красный кузов "жучки" Второй - оскаленный таксист, выкручивающий баранку. Третий - его собственные ноги, упёртые в "торпеду"... вот интересно, когда это он успел принять сию позу?
Удар!
...
Тьма вокруг колыхалась, клубилась, порой отсвечивая багровым.
"Как самочувствие?"
"Жив..."
"Не напрасно?" - шипящий змеиный смешок.
"Нет"
"Какие выводы?"
"Не сейчас..."
"Поторопись" - новый шипящий смешок. - "Даже правильный вывод можно сделать слишком поздно"
Он уже всплывал из тёмной пучины, словно пузырёк воздуха с океанского дна. Тяжко... и голова болит... зачем сделали свинцовые веки?..
Тонкие пальцы гладили и гладили его по руке. Ещё не всплыв со дна забытья окончательно, он блаженно улыбнулся. Жива... Юлька...
- Лёша... Лёшик...
Ему всё-таки удалось разлепить свинцовые веки.
- Юлька...
Алексей неловко повернул глазные яблоки, оглядываясь. Нет, не яблоки это, арбузы...
- Где... я?
- В больнице, где же ещё, - Юля всхлипнула. - Лёшик, Лёшик... Я тут всю Москву обегала, пока тебя нашла. И рация молчит... так страшно...
- И мне... и моя... тоже... и телефон...
- Телефон? Что телефон? Нам в конторе телефон под самый конец дня оборвали эти олухи, ремонт в коридоре делали... Ох, Лёша...
Он вдруг засмеялся.
- Ты чего?
- Нет... это я так... Госпожа... злобная реальность... хороший ход... сильный...
...
-... А я ж ему гутарю - у тэбэ товару на три тонны баксов лежить мертвым грузом, ты ж ще и выделываешься...
Сосед по палате, баюкая левую руку, запакованную в гипс, с сильным хохляцким акцентом излагал другу, навестившему его в больнице, животрепещущие проблемы, характерные для мелких торговцев-"челноков", расплодившихся в последнее время. Лицо эпохи - такие вот мелкие торговцы-коробейники, преемники славного племени офеней. Да нет, впрочем, не только и не столько они... Бандюки-рэкетёры, вот подлинный лик звериного капитализма...
Голова уже не болела, была ясной и лёгкой. Чего нельзя сказать о ногах... Чекалов перевёл взгляд на две белые колоды, подвешенные при помощи системы тросиков и гирь к спинке кровати. Ладно... Ноги сейчас дело второе. Сейчас как раз нужна голова.
Итак, что мы имеем на данный момент. Неподвижное тело, прикованное к больничной койке. Надёжно прикованное, и притом достаточно надолго. Два месяца, не меньше. И очень своевременно прикованное - как раз в тот момент, когда назрел переход от теории к практике... И Юлька, снова вынужденная мотаться с работы да в больницу, так что домой удаётся попасть лишь к ночи. Сготовить, поесть, кое-как помыться и поспать... Плюс новые, крайне нежелательные финансовые траты.
Но самое скверное, она без прикрытия. Она же не чувствует угрозы, нацеленные на неё лично. И за то время, пока он валяется здесь, злобная реальность может испробовать массу вариантов.
Ящерку он ни в чём не винил. Наоборот... Он уже очень сильно отличался от того, беззаботного Алексея Чекалова, что в тёмный февральский вечер позволил своему другу уйти навсегда. Он уже понимал весьма и весьма немало.
Сломанные ноги, это, без сомнения, запасной и не слишком эффективный вариант, коим госпожа злобная реальность намеревалась пресечь нежелательное продвижение гражданина Чекалова А. Б. к намеченной цели. Каков же был основной? Вряд ли это удастся узнать, но можно не сомневаться: всё было бы гораздо хуже.
Юлька... Вот его ахиллесова пята. В тот вечер она, не дозвонившись мужу, в тревоге вызвала такси по телефону из соседнего офиса, потом металась по всему городу, сбивая госпоже злобной реальности прицел. Из чего, кстати, можно сделать вывод - оная злобная реальность не в состоянии оперативно реагировать на события, в отличие, скажем, от крутых пацанов с ножами-пистолетами... В точности так, как система иммунитета не в силах защитить своего хозяина от перелома ног. Характерное время реакции системы иммунитета - что-то около пяти-семи дней. Каково то время у злобной реальности?
Алексей сжал зубы. В любом случае, два месяца срок достаточный, чтобы успеть. И по всему видно, что от одиночных мин-ловушек госпожа злобная реальность намерена перейти к системе минных полей - именно так следует интерпретировать запасной вариант, посредством коего нежелательный гражданин Чекалов переправлен на больничную койку. Да, пока на койку, а там...
Невезуха, чёрная полоса - всё это бла-бла-бла для тех, кто не признаёт иной логики, кроме человеческой. У госпожи злобной реальности своя логика. Нечеловеческая, но, как показывает практика, вполне эффективная. И это очень скверно, кстати. Поскольку невозможно предугадать, каков будет следующий ход. Заражение крови, устроенное нетрезвой медсестрой посредством грязного шприца? Банда малолетних подонков, встретившая Юлю в той арке-подворотне? Грузовик с пьяным водителем? Взрыв бытового газа в квартире этажом ниже?
- Здравствуйте, - знакомый, такой родной голос разом прервал нить размышлений.
- Ба! Юлия Семеновна! Тож я й гляжу, ваш супруг извелся весь, ось лэжить в дэпрессии... - сосед-"челнок" ткнул загипсованной рукой в сторону Чекалова.
- И не в депрессии вовсе, а в прострации, - подал голос Алексей, улыбаясь.
- Ну здравствуй... - карие, с тёплой золотистой искрой глаза близко-близко. Запах духов, и водопад каштановых волос, в которых так легко утонуть... так хочется утонуть...
- Устала?
- Немножко...
Слабая улыбка, чуть виноватая. Он нашарил её руку, подтянул к лицу, прижался щекой.
- Как ты себя чувствуешь? Ноги как?
- Ноги? Ноги как у слона. И чувствую себя рыцарем, раздетым до пояса, - пошутил Чекалов, не отпуская руку жены. - Юля, Юль...
- М?
- Мне нужно отсюда выбираться. Нам нужно. Срочно.
- Ты что-то чувствуешь? Опять? - в карих глазах густеет тревога.
- Нет-нет, ничего такого... пока. Но ты же понимаешь, мы не можем давать госпоже злобной реальности фору. Ни единого дня, Юльк... Ни одного.