... Ему снился странный сон, очень странный и дикий. Волшебный и удивительный.
На поверхности безбрежного океана плавали тысячи, миллионы... возможно даже, миллиарды не то каких-то пузырей, не то детских воздушных шариков. Ярких и разноцветных. Очевидно, океанская вода была очень, очень солёной, поскольку на поверхности шариков топорщились щётки кристаллов разнообразных солей - коричневых, фиолетовых, пурпурных и даже угольно-чёрных. И ещё у каждого шарика имелась короткая нитка-пуповина наглухо вмороженная в глыбу льда, плавающую рядом.
Солевые корки покрывали шары неравномерно. Некоторые обросли так сильно, что уже не плавали, а гирями висели на материнских ледяных глыбах. Другие, наоборот, были почти чисты, и буквально рвались в небо, удерживаемые всё теми же льдинами. Которые, кстати, были не вечны - вода разъедала их на глазах. Ещё... ещё чуть... И вот уже, казалось бы, столь надёжно вмороженная нить вырвана из ледового плена. И тогда...
Шарики, едва затронутые обрастанием, устремлялись вверх, в небеса, будто были наполнены лёгким гелием. Одни, отягощённые довольно заметно, поднимались невысоко и парили над морской гладью какое-то время, пока, очевидно, не выдыхался летучий газ. Тогда они опускались и вновь прилипали к новым, свежим, белым льдинам, необъяснимым образом возникавшим на поверхности этого мистического океана. Другие поднимались так высоко, что были едва заметны... И только некоторые, совсем чистые и блестящие шары устремлялись ввысь беспредельно, лопаясь где-то в немыслимо разреженных стратосферных слоях и бесследно растворяясь в небесной лазури.
Те шары, что были нагружены через край, шли ко дну, погружаясь глубже и глубже. Вокруг сгущались сумерки, постепенно сменявшиеся мраком. Глубинное давление мяло и корёжило шары, и оттого кристаллическая корка крошилась и осыпалась. Ещё глубже вода, очевидно, была столь горяча, что даже толстая корка, выдержавшая испытание давлением, начинала таять, растворяться. И наконец, освобождённый шар-пузырь устремлялся вверх из глубин, куда успел опуститься под непомерной тяжестью...
И только немногие, заросшие особо прочной чёрной коркой, шли ко дну дальше, как пушечные ядра, бесследно и необратимо растворяясь в непроглядном и окончательном мраке...
Неясная мысль, царапавшаяся где-то в подсознании, обрела наконец смысл: "Проснись! Проснись же!"
Алексей открыл глаза, будто вынырнув из глубокого омута, судорожно и глубоко вдохнул. Проспал? Надо же... расслабон себе позволил...
Однако всё вокруг было тихо. Узники сопели, храпели и стонали в своём беспросветно-наркозном сне. Глиняного стража было не слышно - големы на посту способны стоять в полной неподвижности часами - однако можно было не сомневаться: он там, у двери. Ну что ж, пора...
Горчаков осторожно перевернулся, размещаясь в своём ящике-ячейке головой к выходу. Нащупал один из шариков. Ему повезло - какой-то станок перебирали, и на полу осталось несколько деталей, в том числе лопнувший подшипник. Идя в душ, Алексей сделал вид, что споткнулся, и незаметно подобрал тот сломанный подшипник. Самым сложным оказалось сохранить его в душевой, однако и это удалось - во время мытья он просто прижал его ногой, а когда уходил, наклонился и поднял. Выщелкать шарики, лёжа в коробе, оказалось уже значительно проще.
Первый пробный шар звякнул о железо, упал и покатился по полу. Спустя пару секунд затопал фаянсовый вертухай - пошёл выяснять, что за странный звук и откуда. Второй шарик упал дальше и покатился куда-то в угол. Глиняный голем послушно проследовал за ним. Алексей выскользнул из своего ящика и бесшумно, на цыпочках двинулся к выходу.
Дверь оказалась не только не запертой, но и приоткрытой. Горчаков выскользнул из "спальни" и тут же распластался по стене, спрятавшись за выступом-колонной. Мертвенный свет трубок заливал широкий коридор, резко выделяя каждую выщербину на ободранных стенах. Страха не было. Должно быть, так себя чувствуют фанатики-шахиды, обвязанные взрывчаткой. Там, в мире живых, в бою всегда присутствовало чувство опасности. Там его могли убить. Здесь он ощущал себя бессмертным. Ему нечего бояться - бояться придётся врагам.
Алексей уже понял, что Скривнус связан с основным, плотным миром, как кривое отражение в зеркале с оригиналом. "Тени" предметов возникали тут довольно часто - чем мельче предмет, тем спорадичнее, но всё-таки существовала даже специальная "трофейная команда" глиняных големов, подбиравших упавшее свыше добро. Однако метровый кусок толстой, почти в два пальца арматуры, лежащий возле плинтуса, глиняшки, вероятно, не сочли достойной добычей. А может, просто не заметили... неважно. Важно, что для начала какое-никакое оружие у сержанта Горчакова имеется.
В конце коридора маячил второй истукан, полуобернувшись к двери. И дверь та, ведущая в душевую и далее в цех, была заперта на мощные засовы. Да, это будет трудно... А если дверца ещё и заскрипит на всю округу?
Однако раздумывать было некогда. Глиняный страж в "спальне" уже возвращался на свой пост у двери, так и не выяснив источник посторонних звуков.
Шарик покатился по полу, слегка подпрыгивая. Истукан повернул голову, следя за непонятным предметом, нагнулся...
Будь на месте голема человек, Алексею ни за что не удался бы этот фокус. Во всяком случае, даже самый тупой и неповоротливый часовой успел бы обернуться, заслышав шлёпанье босых ног. Однако в памяти големов, очевидно, не был заложен такой рефлекс. Да и чего опасаться? Узники спят мёртвым сном, и каменное тело неуязвимо для слабой плоти.
Горчаков с силой ударил голема железным прутом, и ночной страж рассыпался, будто гипсовая статуя в парке. Сознание ещё не успело удивиться той лёгкости, с какой была одержана победа, а ноги уже несли его назад, к двери в "спальню". Он успел только-только - керамический истукан, привлечённый шумом, выглянул в коридор...
Алексей пришёл в себя, стоя над грудой битой керамики, руки судорожно сжимали арматурный прут. Ну надо же... Как всё просто. Могучие големы, перед которыми человек всё равно что котёнок... а оказалось, надо всего лишь покрепче ударить.
Однако рассуждения следовало отложить на потом. До рассвета нужно успеть выбраться из мёртвого города.
В тёмной спальне стонали и храпели узники. На секунду мелькнула мысль - не разбудить ли... Алексей чуть усмехнулся. Эта "морана" лучше всякой закиси азота вкупе с хлороформом. Будить бесполезно.
Засовы отошли с лязгом, и дверь отворилась с довольно противным скрипом. Однако снаружи никакой охраны не оказалось, и на звук никто не поспешил. В голове возникла какая-то смутная и тревожная мысль, мелькнула и исчезла. Некогда, некогда...
В душевой капала вода, и освещение здесь было слабее, чем в коридоре. Зато и дверь, ведущая в цех, не закрыта...
Мысль, царапавшаяся в подсознании, наконец-то оформилась. Дверь в экранированную железом пристройку, где обретались спящие узники, была заперта изнутри. И внимание вертухая у той двери было направлено отнюдь не на "спальню" со стеллажами. Складывалось стойкое впечатление, что глиняшки опасались отнюдь не побега. А чего-то извне, способного покуситься на их рабов.
В цехе было совсем сумрачно, и в воздухе витала неясная опасность. Кстати, для чего тут жгут эти лампы? Если големы способны видеть в темноте, а узники по ночам пребывают в бессознательном состоянии в камере хранения...
В глубине цеха появился светлячок, и Алексей спрятался за ближайшим станком. Светлячок плыл в воздухе, приближался. Вот уже можно разглядеть детали...
Это было похоже на помесь медузы с золотой рыбкой-вуалехвостом. Красивое и ничуть не страшное. Округлое тело с гуляющими внутри огоньками, бледно светящиеся пышные плавники... а может, щупальца... И огромные, затягивающие, гипнотические глаза с круглыми, размером с чайное блюдце зрачками.
"Рыбка" вдруг разинула круглую пасть, усеянную острыми шипами до самой глотки, и ринулась на добычу. Последняя мысль мелькнула - какая боль...
И всё погасло.
Агиэль не только не преувеличил, но, пожалуй, даже и преуменьшил, когда утверждал, что "тут же все женщины так ходят". Во всяком случае, наряды многих прохожих были ещё фривольнее, чем Маринино платьице, и взгляд то и дело натыкался на откровенно обнажённые груди.
Здешний город, как ни странно, всё ещё носил название Москва, однако уже не имел с той, Энроф-Москвой почти ничего общего, кроме географии. Александровский сад, носивший здесь название Слезинка, был больше похож на ботанический - столько всевозможных экзотических растений и цветов в нём произрастало. Даже местный Кремль сохранил лишь общую планировку на местности. Однако белоснежные стены его были заметно выше и лишены зубцов - вместо них по верху тянулась прогулочная галерея, огороженная поручнями, увитыми какими-то потрясающей красоты и величины цветами. Ещё более непохожи были башни, словно взлетающие ввысь. И вместо багровых люциферовых звёзд на шпилях сияли чистым золотом маленькие солнечные шары...
Зато храм Василия Блаженного был точь-в-точь такой же. Ну разве что краски сияли ярче.
А невдалеке, на месте бассейна "Москва", стоял незыблемо могучий храм. Тот самый, давно взорванный в Энрофе. Но и на нём вместо крестов, символов страданий, так же, как и на кремлёвских шпилях, сияли маленькие золотые солнца. Город Солнца - вот он каков...
- Все города, какие ещё имеют место быть в Фэйре, можно смело называть Городами Солнца, - тоном экскурсовода изрёк Агиэль, уплетая вафельную трубочку со сгущёнкой. В упорной борьбе с Йоргеном ему удалось отстоять право на ношение национального ангельского костюма, и сейчас эфирное существо болтало босыми ногами, нимало не стесняясь взглядов прохожих. Впрочем, взгляды эти были уже не слишком любопытными, поскольку ангелы в Фэйр-Москве встречались едва ли не чаще, чем негры в Москве-Энроф. Вот и сейчас в небе над самым Кремлём парила парочка белокрылых небесных посланников.
Летающая штуковина, похожая на сплюснутую каплю, бесшумно опустилась сверху, зависнув в полуметре от грунта. В боку реалета - так Йорген называл этот вид транспорта - протаяло отверстие, и герр рыцарь выпрыгнул наружу. Освободившийся транспорт взмыл и исчез из виду.
- Ну что, Йорик? - ангел доедал сладкую трубочку.
- У нас есть почти два часа. А вот переход придётся использовать "Заречье".
- Мы можем уйти через "Васика", - ангел ткнул рукой в сторону храма Василия Блаженного.
- "Васик", к твоему сведению, не для местных перемещений.
- А у нас типа особый случай, - Агиэль облизывал измазанные липкой начинкой пальцы.
- Ага, Ага... - вздохнул рыцарь, извлек из воздуха салфетку и принялся обтирать нос и щёки друга. Ангел охотно подставлял мордашку, и у Марины вновь возникло острое желание расцеловать эфирное создание.
- А кто не даёт? - Агиэль, очевидно, без труда уловил мысли и эмоции девушки. - Я всегда...
- Это правда, - Йорген улыбался насмешливо. - Поскольку любые проявления любви и заботы увеличивают жизненную энергию много эффективнее, чем поедание пирожных.
- Вредный ты, Йорик! - возмутился ангел. - Просто я, как джентльмен, никогда не отказываю девушкам.
Марина не выдержала и рассмеялась.
- Так как насчёт "Васика"? - вернулся к деловому разговору Агиэль.
- Ну, если ты договоришься...
Ангел вздохнул, вставая со скамейки.
- Хорошо, я займусь. А ты показал бы город Марине, раз всё равно время есть...
- Простите, можно вас отвлечь, добрый ангел?
В шести шагах от скамьи стоял мальчик лет тринадцати, одетый немногим теплее, чем Ага. Сандалеты и плавки, вот и весь гардероб. На руках у пацана дремал котёнок, при виде трёх друзей поднявший голову, таращась любопытными круглыми глазёнками.
- Да, Лёнчик, - чуть улыбнулся мальчишке ангел, и улыбка вышла грустная. Мальчик удивлённо смотрел на него.
- Вы правда про всех всё узнаёте... ну... с первого взгляда?
- Ну, не про всех и не всё, - новая улыбка. - А только то, к примеру, что сейчас лежит на поверхности в твоей голове.
- Так... значит... вы поняли?..
- В общих чертах. Ты лучше вслух. Сформулированная в словах мысль обычно лучше неясной.
Мальчик подумал.
- Я прошу вас передать привет моей маме. Можно?
Котёнок вдруг мявкнул и соскочил с рук хозяина.
- Говори, - перевёл на него взгляд Агиэль.
- Я хочу попросить за Лёню, - голосок котёнка был тонок, и кошачий акцент был ужасный, но слова, произносимые по-русски, вполне можно было узнать. - Он добрый! Он самый добрый из всех! Он защитил меня от ужасных злых мальчишек! Они привязали меня к дереву и хотели забить камнями! А он... он вступился за меня! И он победил их всех, и отвязал меня! Но тут прибежал большой злой человек, ужасный и пьяный! Он ударил Лёню по голове и бил ногами, и Лёня умер! Я тоже потом умер от голода, но всю жизнь помнил, какой он добрый! И когда умирал, вспоминал про него... и вот попал сюда... Я очень люблю его! Сделайте так, чтобы всё у него было хорошо!
Марина, закусив губу, слушала потрясающую исповедь маленького существа. В глазах ангела стояли слёзы.
- Я обязательно передам привет твоей маме. Как буду там, так и передам. Сделаю так, чтобы она поняла - ты не исчез бесследно.
- Спасибо! - просиял мальчуган. - Её зовут...
- Я уже знаю, как её зовут. И найду, не сомневайся - даже если она переехала. Но позволь дать тебе совет. Тоска по маме съедает твою жизненную энергию очень быстро, и если так пойдёт и дальше, скоро ты окажешься там... в Энрофе. Вот только это не будет встреча с мамой, Лёнчик. Ты придёшь в плотный мир "с чистого листа", и помнить ничего не будешь - твои прежние жизни лягут в архив до поры. И Рыжик, что сейчас у тебя на руках, отправится вслед за тобой почти сразу, поскольку тоска животных сильнее. Вы разлучитесь и вряд ли встретитесь. Подумай, стоит ли вам так быстро расставаться? Фэйр - не самое плохое место в мирах Шаданакара. Подумай, наконец, об Наталье Сергеевне и дяде Иштване. Ведь они привязались к тебе. Твой уход ввергнет их в сильное расстройство. Подумай!
Мальчик с котёнком ушёл, крепко задумавшись. Не менее задумчивы были лица рыцаря и ангела. Марина тоже думала о своём. Непрост, ой, непрост здешний мир...
- Да, Марина, - вздохнул Агиэль. - Здешний мир, это не только пирожные и прогулки в парках. И не все попадают сюда из постели, окружённые правнуками... Однако, я полетел.
Ангел подпрыгнул и взмыл вверх, хотя собор "Васика" был виден как на ладони. Девушка уже поняла, что ангелы очень не любят ходить ногами.
- Скажи, Йорик... - тихо спросила она, - а что... все кошки здесь могут разговаривать?
- Что? А... - рыцарь отвлёкся от собственных дум. - Нет, конечно. Это Матвей у бабы Насти уникум. Обычные кошки не обладают способностью к логическому анализу. И, как следствие, связной речи. Что не делает их мыслеобразы и тем более чувства менее яркими. Кошки вообще очень эмоциональные существа.
- А как же...
- Это всё магия, Мариша. Обычная светлая, живая ангельская магия. Ага, он же у нас мастер... Впрочем, тут не настолько уж круто, если разобраться. Если электронные импульсы вычислительного ящика могут быть преобразованы в связную человеческую речь, то тем более это возможно для мыслеобразов и эмоций живого существа.
Он встрепенулся.
- А время-то ушло... Так и не посмотришь здешние места...
- А давай по Красной площади пройдёмся? - предложила Марина.
- Можно! - рыцарь встал и оттопырил локоть, предоставляя девушке возможность уцепиться за кавалера. Одет герр Йорген был под стать Марине - короткие шорты в обтяжку и пёстрая гавайка. Что делать, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Красная площадь в этом мире оказалась зелёной. Марина присела на корточки - вместо серого камня брусчатки тут имел место какой-то изумительного оттенка минерал...
- Это нефрит, - пояснил рыцарь, вглядываясь из-под руки в небо, где парили уже несколько ангелов. - Красивый, верно?
Место, где в Энрофе возвышалось здание с пятью буквами на фронтоне, было пусто. То есть абсолютно. Не было там нефритовой брусчатки, не было и пышной вездесущей травы. Просто тёмно-серая пыль, ровная и мёртвая, огороженная столбиками с серебристой цепью.
- Эй, туда нельзя! - раздался оклик. Рядом, в тени балдахина сидели в пляжных шезлонгах двое мужчин в майках и шортах цвета хаки, на раскладном столике стоял сифон с водой, была разложена доска - ребята явно играли в го. - Проклятое место, будьте осторожны!
- Я в курсе, - отозвался Йорген.
- О! Рады приветствовать, герр рыцарь! - мужчины встали, поклонившись на манер японских самураев. - Как дела в Нэртисе?
- Лучше, чем здесь, но хуже, чем в Готимне, - вновь улыбнулся рыцарь. - Между прочим, со мной дама. Звать Марина.
- Приветствуем, о прекрасная незнакомка Марина! - на сей раз поклон "самураев" выглядел полушутливо.
- Часто возникает? - кивок в сторону огороженного пыльного квадрата.
- Последнее время часто. Ничего, сразу вызываем бригаду, обращаем в прах... Справляемся, в общем.
- А в Олирне и Ирольне уже стоит как скала.
- А в Нэртисе?
- Не проросло пока. Времени прошло не так уж много.
"Самураи" вернулись к игре, споро переставляя фишки. Йорген криво усмехнулся, поймав вопросительный взгляд девушки.
- Это, как говорит Агушка, "анти-Васик". Оттуда к нам, стало быть, растёт...
Рядом с шумом приземлился Агиэль, обдав ветром.
- Всё в порядке! Пойдём через "Васика". А вы чего тут торчите?..
Ангел внимательно поглядел на девушку.
- Не бойся, Марина. Они не пройдут. А вот мы пройдём. Ух, как мы пройдём!