- Говорила же я вам, что нужно идти вдоль реки, - устало сказала Марта, присаживаясь на пенек и потирая ноющие лапы.
Пикса только вздохнула в ответ и присела рядом. С непривычки у нее болело абсолютно все: лапы, голова, даже, кажется, хвост. Она попыталась засунуть натертые ступни поглубже в прохладный мох. Это немного помогло.
Мопся молча повалился на траву и закатил глаза. На Марту с Пиксой он был просто смертельно обижен. Потащить его по жаре в такую даль непонятно зачем и для чего! О том, что он сам напросился в компанию, Мопся не желал вспоминать. Во всем была виновата Марта, и только она. Пиксочка ни за что не стала бы так его мучить. О том, что рюкзак уже давно перекочевал к Марте с Пиксой, Мопся тоже не удосужился вспомнить. Его тщательно расчесанная шерсть спуталась, копыта измазались, и, вообще, он сейчас умрет у них на глазах от разрыва сердца. Вот тогда-то они поймут, наконец, как были к нему жестоки.
- Вдоль реки было болото и грязь, - слабым голосом капризно произнес олень.
- Грязь-то, грязь, - вздохнула Марта, - да тогда мы бы не сбились с дороги, а теперь, где мы находимся, я просто не представляю.
Пикса грустно изучала подол своего платья, не решаясь поднять глаз. Ей было очень стыдно. Когда Мопся закапризничал, и не пожелал идти вдоль реки, она встала на его сторону, пожалела новые спортивные тапочки. Вдвоем они убедили Марту пойти напрямую через холмы, и вот - заблудились. Выяснилось, что, хоть они все и местные, но ни один из них толком не знает окрестностей. И что теперь делать, совершенно непонятно.
Марта поднялась и решительно вскинула на плечи рюкзак. Раз уж она затеяла эту экспедицию, раскисать ей нельзя не в коем случае.
- Пойдемте, - позвала она своих спутников, - перевалим через этот холм, если за ним не будет реки, то остановимся где-нибудь на ночлег.
- Вставай, Мопся, - ласково обратилась Пикса к оленю.
- Оставьте меня, я умираю, - простонал Мопся, плотнее прижимаясь к земле.
- Ну и покровитель с тобой, - махнула лапой Марта, которой надоели Мопсины капризы, - оставайся. Все равно от тебя никакого толку.
Они с Пиксой медленно побрели по едва заметной тропинке. Мопся страдальчески сморщился, приподнялся на передние ноги и прислушался. Но Марта с Пиксой шли абсолютно бесшумно, фигуры их тут же скрыли разлапистые елочки. Подождав еще несколько минут, и убедившись, что возвращаться за ним никто не собирается, олень вскочил на ноги и бросился за своими спутницами.
- Надо же, - насмешливо сказала Марта, когда Мопся вынырнул из кустов у них за спиной, - а я то думала, ты домой пошел. Кстати, на Лесные холмы частенько забредают волки.
- Мопся нас не бросит, - серьезно возразила Пикса.
Кошка не стала спорить, только ехидно усмехнулась. Мопся обиженно задрал нос, но отстать не решился. Не то, чтобы он поверил Марте, а так... Пикса же хотела, чтобы он их не бросал, вот он и идет вслед за ними.
С превеликим трудом одолевали усталые путники подъем. А холм, казалось, как нарочно, все удлинялся и удлинялся. Он тонул в зарослях серо-синих елей, и не представлялось возможным определить, где же, наконец, вершина. Им все время казалось, еще немного, вот сейчас, тропинка обогнет эту купу елочек, и перед ними протянется длинный пологий спуск, но тропинка огибала еловую поросль, и за ней открывалась еще одна такая же, и еще, и еще, и еще...
- Тишина какая странная, - прошептала Пикса, когда они остановились передохнуть, - даже шмели не гудят.
- Да, действительно, - кивнула Марта, - странный лес. Неприветливый и настороженный какой-то. Быстрей бы уж подняться.
Они вновь зашагали в гору, спотыкаясь и отирая пот. Солнце жгло немилосердно. В густом подлеске стояла духота. Горячий, знойный воздух не всколыхнуло ни одним ветерком. Казалось, даже шаловливые лесные ветра не осмеливались залетать в эти края, такими глухими и мрачными они были. "И куда мы забрели?" - с тоской думала Пикса, вспоминая свой уютный домик у реки в яблоневом садике.
Вершины холма они достигли совершенно неожиданно. Ели вдруг расступились, и... крик изумления вырвался у всех троих. Длинный покатый склон холма, поросший теперь уже совсем низким ельником и загроможденный валунами, переходил в грязно-бурую, каменистую равнину, а за ней возносились в ярко-голубое небо пики гор.
- Ничего не понимаю, - простонала Пикса, - Горы? Откуда?
- Верно, это начало Большого хребта Туманных гор, - ответила Марта, - Других гор в наших местах нет. Мы ушли в обратную сторону, надо возвращаться.
- О, нет! - воскликнул Мопся, и упал в траву.
- Действительно, Марта, пора искать место для ночлега, - попыталась остановить кошку Пикса, - мы не сможем пройти вновь ту дорогу, которую мы проделали, двигаясь сюда.
- А мы той дорогой и не пойдем, - ответила Марта. - Сейчас заберем левее и по склону спустимся вниз, вон на те зеленые луга. Там должны протекать Вертлужанка и Исойоэнхаара. Вдоль них мы доберемся до Исойоки. Солнце высоко и время у нас есть.
Пикса устало вздохнула.
- Ну-ну, не раскисайте, - подбодрила их Марта, - скоро доберемся до воды, там будет легче.
Спуск вниз оказался значительно короче. Видно, холм с этой стороны был круче, да и каменистая земля не пружинила под ногами. Невысокий ельник не был помехой. Вскоре они уже миновали последние чахло-желтые елочки, поросль ползучего березняка, мелкотравье и вступили в сочную зелень густой травы.
Ах, как приятно было ступать натруженными лапами по влажной, прохладной земле. Пикса просто наслаждалась. Но когда ее тапочки сильно промокли, и в них захлюпала вода, Пикса встревожилась. Земля уже не была такой ровной, как прежде, трава росла кочками, между которыми в выбоинах стояла зеленоватая вода. Потянуло каким-то неприятным запахом - гнилью, застоялой сыростью.
Марат тоже остановилась и теперь растерянно озиралась.
- Болото какое-то, - пробормотала она.
- Вестимо, болото, - ответил ей чей-то неприятный, каркающий голос.
Они поспешно оглянулись. Мопся икнул от страха, и плотно прижался к Пиксе. На одиноком ивовом кусте сидело нечто, похожее на большой ком травы и тины. Из-под нависших травяных клочьев светились холодные желтые глаза, и торчал длинный бородавчатый, бурый нос.
- Здравствуйте, - робко сказала Марта, - вы болотница?
- Вестимо, болотница, кто ж еще, - прокаркало существо, всколыхнув, налипшие пучки осоки, - Кого ж вы еще хотите найти в болоте, а? Дурачье вы этакое?
- Извините, - кошка дядюшки Укконена поклонилась и отступила на шаг назад. - Это ведь ваше болото, да? А вы не могли бы нам сказать, как дойти до Вертлужанки.
- До какой такой Вертлужанки? - осклабилась болотница, - До ржавого ключа, что ль? Так это прямо и идите. Только все равно не дойдете.
- Это почему же? - испугалась Пикса.
- А так вот, - засмеялась старуха, - сгинете. Коли не потонете, так змеи покусают. Здесь же, известное дело, место гиблое - Змеиная Лужайка.
Путники застыли, онемев и не в силах двинуться с места. "Ужас какой," - прохрипел Мопся. В страхе шарили они глазами по траве, ожидая немедленной атаки змей.
Болотница глядела на них желтыми немигающими глазами и скалила зубы. Она, кажется, вовсю наслаждалась их замешательством.
- Что же теперь делать? - одними губами спросила Марта, силясь унять охватившую ее дрожь
- Вестимо, что, - каркнула болотница и противно захохотала, - Ублажите старушку, может, она и поможет.
Путники беспомощно переглянулись. У них ведь и так почти ничего не было. Пикса вздохнула и взялась за свое нефритовое ожерелье.
Старуха соскочила с ивы и подкатилась к них лохматым травяным клубком. Тонкие руки жадно протянулись к тускло светящимся камешкам золотисто-зеленого нефрита. Схватив ожерелье, она внимательно оглядела его, обнюхала и сунула за пазуху, потом блаженно застыла на одном месте, закатив лаза и тихонько гугукая.
Пикса с отвращением глядела на старуху. Нет, совсем не похожа была она на Бабушку Болотницу - добрую и опрятную хлопотунью, живущую в их реке. От этой пахло тиной, и грязная заскорузлая трава облепила ее с ног до головы. Но выбирать не приходилось.
- Ладно, - явно неохотно прокряхтела болотница, - ступайте назад к холму, да только не на сам холм, а вдоль него и до пригорья, к Бурому Продолу. А там по самому продолу все налево, налево, пока не дойдете до Ржавого ключа, то бишь, до Вертлужанки вашей. Да с Пиениёэнхаара не спутайте, а то опять угодите в болото. Как дойдете до реки, так идите по правому берегу, там неглубоко, переправитесь. Правый берег-то, он сухой. Ну, хватит с вас, идите, идите. Нечего тут рассиживать.
Она повернулась к ним спиной и заковыляла к своему кусту. Пробормотав ей в спину бессвязные слова благодарности, путники поспешно двинулись назад. Они хотели выбраться из болота до наступления темноты. Солнце уже склонялось к горизонту.
- Бурый продол, это, видно, та небольшая каменистая равнина, между холмами и горами, - сказала Марта, прыгая с кочки на кочку.
Пикса ничего не ответила. Она страшно устала и больше всего сейчас хотела прилечь отдохнуть. Во рту у нее пересохло. От жары болела голова. Мопся совсем сник и еле плелся за ними по пятам.
Травяных кочек становилось все меньше, и, наконец, их полностью сменила сухая полуголая равнина. Желтая колючая трава на закаменелой бурой глине колола ступни. Мучительно болели ноги.
- Нет, марта, - наконец сдалась Пикса, - я больше не могу.
Кошка дядюшки Укконена обернулась. Ее спутники выглядели такими измученными, что она поняла - они, действительно, больше не могут. У нее и у самой горели натруженные лапы. Но ей так жаль было терять время. Они и так слишком долго проплутали по холмам.
- Ну, еще намного, - умоляюще попросила Марта.
Пикса качнула головой.
- Ну, хотя бы, давайте чуть-чуть поднимемся наверх, - предложила Марта, - нельзя же ночевать на этой сухой, голой равнине. Совсем немного, здесь же до гор рукой подать.
Пикса покорно поплелась вперед , за ней так же понуро потащился Мопся.
На уже почти негнущихся ногах путники пересекли Бурый продол и вступили в пригорье. Вечерний зной изнурил их. Слезились глаза. Все краски вокруг казались нестерпимо яркими, хоть уже наступили сумерки. Камни дышали жаром. Узкая тропинка была усыпана мелкими острыми осколками камней, и, хотя до небольшого предгорного плато было, наверное, метров сто, не больше, они потратили на этот небольшой подъем почти пол часа. Здесь, на гладкой каменной площадке, окруженной валунами в серых разводьях лишайников, Пикса и Мопся тут же свалились без сил, они даже не хотели есть. Прогретые солнцем камни жгли сквозь одежду и мех, но даже это не могло заставить их подняться.
Марта решила разложить костер. Она довольно долго и безуспешно блуждала в поисках хоть каких-нибудь веток для растопки, но на голых камнях не росло ничего, кроме лишайников. И все же ей повезло.
Когда темно-лиловые сумерки уже совсем сгустились над горами, и только бледно-розовые отсветы зашедшего солнца едва окрашивали небо на западе над холмами, вернувшаяся Марта растолкала своих спутников.
- Пойдемте, - тормоша сонную Пиксу, приговаривала она, - пойдемте же, я нашла пещеру. Там прохладно и бьет ключ. Там есть вода!
Услышав слово "вода" Мопся тут же поднялся на ноги.
В прохладной тьме пещеры они ощутили огромное облегчение, избавившись, наконец, от жары. Ледяная вода в ключе утолила жажду и приятно охладила усталые лапы.
Тут же у ключа они и улеглись, решив перенести сегодняшний обед и ужин на завтрашний завтрак.
Когда Марта засыпала, яркие звезды с любопытством заглядывали в пещеру и перемигивались, словно говорили: "Ну, вот, ты и добилась своего". "Да, - подумала кошка дядюшки Укконена, - вот и я, наконец, отправилась в настоящее путешествие". С этой мыслью она уснула.
Когда Пикса проснулась, было еще темно. Она посмотрела на свои часы со светящимся циферблатом, и даже села от удивления. Потом принялась расталкивать Марту.
Она вскочила и бросилась туда, где вчера был выход из пещеры. Выхода не было!
Точнее, он был завален гигантским валуном, и слабые лучики света едва пробивались сквозь узкие щели, говоря о том, что там, по ту сторону валуна, уже день.
- Ничего не понимаю, - воскликнула Марта, наваливаясь на валун, - откуда он взялся! Ведь если бы было землетрясение, мы бы услышали!
- Не знаю, - вставая рядом с ней, ответила Пикса.
Камень не поддавался. Он словно нарочно был подобран точно ко входу в пещеру. Ободрав лапы и совершенно измучившись, Марта с Пиксой уселись, где стояли. На какое-то мгновение - или это им только показалось? - снаружи донесся легкий шорох и негромкий, противный смех. Марта припала ухом к валуну. Нет, все тихо и спокойно. Наверное, померещилось.
- Что же нам теперь делать? - с дрожью в голосе спросила Пикса.
Ей вдруг сделалось безумно страшно. Ведь они были замурованы - живьем! - в холодной пещере, без огня, почти без еды.
- Разбудить Мопсю и завтракать, - наигранно бодрым голоском сказал кошка дядюшки Укконена., - что там у нас имеется в рюкзаке?
Она быстро нашарила рюкзак и принялась доставать припасы. Пикса взялась будить Мопсю.
Узнав, в каком положении они очутились, олень закатил истерику. Он рыдал, уткнувшись мордой в валун, закрывающий вход, и лепетал что-то о цветах, травке и ласковом летнем солнышке.
- О, никогда, никогда, - прошептал Мопся, никогда я не смогу больше ни есть, ни пить. Я захирею и умру здесь от тоски по солнечному свету.
- Прекрати! - разозлилась Марта, Тебя никто сюда не тащил. Сам за ними увязался, а теперь еще сырость разводишь. И так тошно!
Она бросила на пол консервную банку и отвернулась, засопев носом.
- Марта, Мопся, - взмолилась Пикса, - ну, не надо. Нам сейчас нельзя ссориться, иначе мы не сможем найти выход.
- Мы и так его не найдем, - страдальчески изрек Мопся.
В пещере воцарилась тишина. Олень, словно изваяние, застыл у завалившего вход камня и пытался посмотреть в щелочку. Марта забилась в угол, свернувшись в комочек. Сникшая Пикса устало присела на рюкзак.
Никакой надежды. Долгая мучительная смерть от голода. Хорошо хоть, есть вода, а, впрочем, лучше бы ее не было. Она лишь немного продлит мучения, но не спасет. Пикса с горечью смотрела на маленький ручеек, выбивавшийся из стены и исчезавший где-то в глубине пещеры. Вода негромко журчала и слабо поблескивала.
Пикса встала и, сама не зная зачем, побрела вдоль ручья. Временами она оступалась, и ее лапы погружались в ледяную воду. Она этого не замечала. В голове, как заведенная, кружилась только одна мысль: "Замурованы, заживо, навсегда".