Первыми о ней узнали, конечно, деревья. Маленький лесной ветерок шепнул о страшных черных пришельцах кусту боярышника, который рос на самом краю деревни. Тут же под кустом и прилег он отдохнуть, утомленный дальним перелетом от Лесных холмов до Долины. А ужасная новость покатилась дальше. Её взволнованно перешептывали друг другу цветы и листья, о ней перекрикивались птицы, ее передавали шмели и жуки.
Страшное волнение поднялось в садике Пиксы. Белые яблоневые феи забросили свои расчески и качели, и теперь в тревоге перебегали с ветки на ветку, шепотом, передавая друг другу: "В лесу срубили березу. Погибла березовая фея". И глаза их делались круглыми от ужаса. Ведь древесные феи - самые беспомощные существа. Любой прохожий в лесу может сломать куст, ободрать кору с дерева, и при этом даже не заподозрить, какую боль причиняет он крохотному жителю дерева. Шмель может ужалить в ответ, птица клюнуть, даже рыжий муравей - и тот может отомстить обидчику. Древесная фея не может ничего. Понятно, почему такое волнение вызвало у них известие о смерти Берестянки. А очень нежная и капризная Снежана - фея белой сирени - даже упала в обморок и могла бы разбиться, но к счастью ее подхватила бабочка - иначе прекрасный куст сирени в садике Пиксы просто-напросто завял.
Но самый большой переполох поднял воробей Пер. Это болтун успел, конечно же, очень много присочинить, и страшная новость в его рассказе обросла просто кошмарными подробностями. Он до того перепугал толстобоких домашних воробьев, гнездившихся под крышами, что они подняли невообразимый гвалт на всю деревню. От них-то и узнали эту новость большие обитатели долины.
Кошка Дядюшки Укконена разбудила своих гостей, которые мирно спали в плетеном кресле, забравшись каждый в уютный шерстяной носок Дядюшки Укконена, как в спальный мешок. Носки эти Марта дала им вчера вечером, узнав, что у малявок нет даже одеял.
- Который час? - сонно спросила Зу-малявка у Кошки, высунув из носка только лохматую челку и большие круглые глаза.
- Уже двенадцатый, - ответила Марта, наливая им в стаканы молоко.
- Так поздно?! - сердито вскричал Майкл-Шотландец, вылезая из своего носка и хватаясь за часы.
Стрелки стояли на половине двенадцатого.
- Ужасно! - пробормотал он, встряхивая часы и прижимая их к уху, - Самое настоящее безрассудство. Позор для всякого уважающего себя малявки.
- Вы так хорошо спали, виновато сказала Марта, - а вчера так поздно легли. Мне было так жалко вас будить.
Майкл потряс сестрицу, которая опять успела нырнуть в свою уютную постель.
- Вставай, соня! - строго прикрикнул он.
Из носка донеслись неопределенные звуки, среди которых достаточно четко можно было разобрать только "... еще немножечко...", и носок принял совершенно округлую форму. Майкл решительно поднялся, ухватился за носок, резко дернул и с победным воплем рухнул с кресла. К счастью, это было не очень высоко. Марта просто не успела бы его поймать.
- Ты не ушибся?
Кошка Дядюшки Укконена заботливо склонилась над малявкой и протянула ему лапу.
- Нет, - рассмеялся Майкл, отбрасывая носок, который он стащил таки с сестрицы, - мы, малявки, очень легкие, нам не страшны такие падения.
Марта подняла его и усадила на стол. Потом устроила рядом с ним недовольную Зу-малявку и пододвинула своим гостям молоко.
- Очень полезно, - промурлыкала она, заметив недовольное выражение на лице Майкла-Шотландца.
Сквозь неплотно задернутые занавески в комнату проникал солнечный свет. Тонкая золотая полоска бежала по полу, пересекала стол, карабкалась на стену и останавливалась где-то у самого потолка, под темным от времени резным карнизом. В этой светлой солнечной полоске весело танцевали маленькие легкие пылинки.
Зу-малявка уселась на краю стола, точно в золотом луче и теперь беспечно болтала ногами, щурясь на солнце.
- А что это так галдят воробьи? - спросила она у Марты.
Майкл фыркнул в стакан и недовольно покосился на сестрицу.
- Ах, да я и сама ничего не понимаю, бессильно махнула лапой Кошка, - И, как назло, Дядюшка Укконен ушел. А тут примчался этот крикун Пер и рассказывает какие-то невообразимо страшные истории. Переполошил всю деревню.
Светло-серые глаза Майкла-Шотландца настороженно прищурились. В нем мгновенно проснулся живущий в каждом малявке дух разведчика и следопыта. По-деловому отодвинув стакан, он уселся рядом с Зу-малявкой и пристально посмотрел на Кошку Дядюшки Укконена.
- И что же говорит этот Пер? Кстати, кто он такой?
- Воробей, - Марта презрительно фыркнула, - горлопан и завирала. Может в его россказнях и есть доля правды, да только он и его приятели уже успели так раздуть всю историю, что в нее и поверить-то нельзя. Хотела бы я, чтобы в нашей тихой длине случилась хоть пятая часть того, о чем они болтают.
Зеленые глаза кошки дядюшки Укконена вспыхнули мечтательным голубым светом. И ту же печально погасли. Марта вздохнула и продолжила собирать пустые стаканы:
- Они говорят, будто бы в нашу реку заплыло пять больших черных лодок, а в них великое множество жутких страшилищ. Все эти страшилища вооружены топорами, бегают по холмам и рубят подряд все деревья. А храбрый Пер, видите ли, самолично спас русалочку, которая запуталась от страха в камышах.
Марта вновь презрительно фыркнула.
Майкл сосредоточенно нахмурился. Зу-малявка беспомощно заелозила по краю стола.
- А может это ниелунты? - шепотом спросила она.
- Не болтай глупостей, сестрица, - резонно ответил он, - Ниелунты не плавают в лодках, они боятся большой воды. И как бы много их не собралось, им не под силу валить деревья.
- Но это все - россказни Пера, - неуверенно возразила кошка.
- В любой выдумке есть доля правды, - Майкл достал свой зонтик и ловко спланировал со стола. - Я должен сам их увидеть, - сказал он, выгружая на пол все свое хозяйство. - Вещи будут мне мешать, присмотри за ними, пожалуйста. И за моей сестрицей тоже, а то она увяжется за мной и только испортит все дело.
- Но я же умею ходить тихо, Майкл, - пропищала Зу-малявка, протягивая к нему лапы.
Не удостаивая сестрицу ответом, Майкл быстро и бесшумно направился к дверям. Уже на пороге он оглянулся.
- Ты знаешь, Марта, я подумал, что тебе лучше сбегать, поискать дядюшку Укконена. Если эти страшилища действительно так страшны, как болтают о них воробьи, то его помощь будет просто необходима.
- О да, конечно, - прошептала Марта, и по ее голосу он понял: кошку дядяюшки Укконена охватила жажда приключений и героических подвигов. Покровитель малявок, как знакомо было ему это чувство!
В уютной полутемной комнате, у пылающего очага, когда зимний вечер кажется бесконечным, а ночь зажигает манящие звезды - маяки еще не пройденных дорог. В мягком кресле, слушая, как воет ветер в трубе, как таинственно потрескивают поленья в камине, как медленно и неспешно, с захватывающими подробностями, рассказывает кто-то недавно прибывший ОТТУДА, о своем прекрасном и трудном пути, - разве никогда не просыпалось в вас это чувство? Разве не тянуло вас бросить все и пойти в метель, в дожди, в опаленные зноем дороги - туда, где ночные костры светят отважным и соленые волны поют песни героев. Но если распахнут перед вами дверь и скажут: "Вот здесь начинается твоя дорога великих приключений!" Решишься ли ты идти?
Марта решилась сразу. Нет, нет... она решилась уже очень и очень давно. Недаром она жила в самом таинственном доме, с самым таинственным существом на земле. Но до этого дня подходящий случай просто не заглядывал в дом дядюшки Укконена.
- Будь осторожна, - предупредил ее Майкл, - делай все спокойно. Не бегай. Пусть все думают, что ты просто гуляешь. А если заметишь их, то не подавай виду и скорее возвращайся. Я пойду первым.
Он бесшумно спустился с крыльца и исчез в траве. Через несколько минут за ним вышла кошка дядюшки Укконена. Небрежно и сорвав цветочек, и что-то насвистывая, она пошла вдоль деревни.
Зу-малявка осталась одна. Марта забыла снять ее со стола, а чудесный зонтик лежал на полу. Зу-малявка грустно вздохнула, уселась напротив окна, так, чтобы ей хоть что-то было видно сквозь неплотно задернутые занавески.
О, как это замечательно, быть разведчиком!
Как замечательно скользить между травинок, подобно легкому дуновению ветерка, скрываться за упавшими на землю сучками, прятаться под старыми листьями. Как замечательно быть ловким и сильным, видеть и слышать все, и оставаться невидимым и неслышным для всех.
Малявки умеют ходить очень быстро. Не надо думать, что из-за своих маленьких ног они медлительны, как черепахи. Но мало того - малявки еще и страшно изобретательны. Потомственные лесные жители - воины и охотники - они проползут там, где не пробраться змее, проплывут, где не проплыть рыбе, перепрыгнут, где не перелететь птице.
Уже через час Майкл-Шотландец перевалил через холм и добрался до излучины реки, где жила бабушка Болотница. Ни один жучок не заметил крохотного следопыта, не один рыжий муравей не нашел бы в траве его следов. Даже Тилли-Чи, который слышал, как звонят колокольчики на другом конце леса, даже добрый лесной дух не услышал легкой поступи малявки-разведчика.
Майкл обогнул излучину и почти сразу увидел их.
Нет, это были ни ниелунты. От незнакомцев пахло сырой землей и гнилыми листьями. И сами они были под стать своему запаху. Черные, покрытые колючей жесткой шерстью, с огромными когтями на руках и ногах.
"Эге, да они - шотландцы, как и я," - подумал Майкл, разглядев на странных существах короткие клетчатые юбки. "Однако же, таких отвратительных физиономий мне в Шотландии видеть не приходилось".
И действительно, лица чужаков были страшными и омерзительными. Они глядели на мир круглыми белыми глазами, над которыми росли пучки особенно длинных и жестких волос, такие же жесткие волосы росли у них на щеках и подбородках. А нос напоминал длинного белого червяка с блестящей бусиной на конце. Эти носы шевелились, словно маленькие хоботки. Но особенно безобразными были уши: длинные, как у кроликов, голые, как хвост крысы, они висели у них, как у беспородных дворняжек и болтались взад - вперед, когда незнакомцы бегали, неуклюже переваливаясь на коротких ногах.
Один из них, видимо, был предводителем. Его шею украшал длинный воротник из серых волос. В руках он сжимал топор с очень длинным топорищем. Постукивая этим топором по земле, он выкрикивал какие-то непонятные слова, и по его приказу еще четверо вислоухих (так назвал их Майкл) быстро сновали между большой черной лодкой и берегом.
Чужаки были необычайно ловкими. И было в них что-то такое, от чего Майклу-Шотланцу захотелось немедленно начать сними драться. Было в них, пожалуй, что-то от ниелунтов. Так же воровато бегали их круглые белые глаза, и так же злобно скалили они зубы, все равно - улыбались или сердились.
Они страшно тропились, это было заметно. Предводитель их так и подскакивал от нетерпения. Но груза, видимо, было много, и груз был тяжелый. Один из пришельцев волок на себе из лодки толстые железные цепи, другой с трудом тащил огромные клещи.
"Так, ну, лодка-то только одна, стал подводить итого Майкл, - а вислоухих пятеро. Узнать бы еще, что им нужно, но какой у них странный язык".
И тут Майкл понял, что он ошибался. Чужаков было шестеро. Один из них (тоже с топором, но без воротника) стоял чуть в сторонке у вкопанного в землю деревянного кола. А под колом... О! Сердце Майкла бешено застучало от гнева и возмущения.
Под колом, крепко к нему привязанное, запутанное в сеть, которой ловят птиц, лежало очень маленькое существо. И, судя по росту, оно могло быть только малявкой. Руки Майкла-Шотландца судорожно сжались, он невольно схватился за пояс. Но у него не было меча! Ни меча, ни лука. Майкл стиснул зубы, чтобы не застонать от собственного бессилия. Теперь он понимал, для чего предназначался страшный груз из лодки.
"Они собираются его пытать. Что же делать? Что делать?" - лихорадочно думал он.
Чужаки тем временем разложили большой костер на берегу, свалив в огонь множество молодых березок. Едкий дым потянул прямо в сторону Майкла, ведь, как всякий опытный разведчик, он стоял с подветренной стороны. Майкл упал на землю и стал тереть кулаками глаза. Он вспухли и слезились от дыма.
Когда же ему, наконец, удалось подняться, то странное зрелище предстало перед его глазами. Березки уже сгорели. Тлели угли в гигантском костровище, вокруг которого сидели пришельцы. Но вот вожак протянул свою когтистую руку, схватил пригоршню углей и бросил их в пасть. Несколько секунд сидел он в полной тишине, потом громко захохотал и принялся пригоршнями глотать угли. Остальные вислоухие, до этого в молчаливом напряжении следившие за своим вожаком, последовали его примеру. Поляна наполнилась радостными воплями и жутким хохотом.
В глубочайшем изумлении следил Майкл за странным пиршеством. Один за другим отходили вислоухие от костра и тут же валились на траву. Вскоре все они спали, храпя на весь лес. Только часовой возле деревянного кола остался бодрствовать.
Майкл поспешно выбрался из своего укрытия и изо всех ног кинулся в деревню. "Как долго будут они спать? - размышлял он дорогой, - Хорошо бы, если подольше. Только бы мне успеть сделать лук!"
В доме дядюшки Укконена его уже ждали. Сам дядюшка Укконен, подобно легкому серому дымку, беспокойно плавал по комнате. Марта сидела у окна и поминутно осторожно приподнимала занавеску, выглядывая на дорогу. Зу-малявка тихо ревела, уткнувшись носом в подушку.
Майкл скользнул в дом тихо и бесшумно, как и подобает настоящему воину, вышедшему на тропу войны. В душе его жила решимость, в сердце кипел гнев. Увидев твердо сжатые губы брата и странный блеск его светло-серых глаз, Зу-малявка поспешно утерла слезы и шепотом восторженно выкрикнула: "Йо-хо!" Майкл посмотрел на нее и улыбнулся. О! От такой улыбки ниелунты делались зелеными, как молодая листва, и спешили уйти с дороги.
Дядюшка Укконен внимательно выслушал короткий рассказ разведчика и решительно сказал: