Мы оба сидели на толстой ветке дуба и играли в карты. Круся улыбался во весь рот. Пока что он выигрывал, но я был спокоен: по старому и совершенно необъяснимому обычаю удача поворачивалась ко мне лишь после полудня. Сейчас же мне оставалось лишь тяжело вздыхать, разводить руками и беззаботно ждать скорого солнечного зенита.
Круся торопливо перетасовал колоду и раздал карты. Мы начали новую партию, в которой, по всем приметам, я снова был обречен на поражение. Не в силах дуться на своего товарища, я переносил все неудовольствие на комаров, которые назойливо жужжали мне на ухо.
- Надень шлем, - пошутил Круся, попутно разглядывая очутившиеся в его руках квадратные картонки.
Я пробурчал что-то неразборчивое.
Круся скосил взгляд на мои карты, а я слишком поздно спохватился и не успел прикрыть обожженные края "Королевы" и "Каменной Башни".
Лишившись еще одной толики игрового преимущества, я лишь задумчиво почесал затылок. Мой тряпичный подшлемник тут же съехал с макушки на лоб, но вместо того, чтобы поправить его, я протяжно зевнул.
- Жарко... - протянул Круся.
Вместо ответа я натужно выдохнул.
У меня появилось сильное желание вытереть потное лицо рукавом, но я решил обождать завершения партии и уже тогда спуститься вниз на землю и ополоснуться в прохладной речке.
Круся посмотрел наверх, где сквозь листву проглядывалось солнце.
- Э-эй! Не тяни время! - заголосил он. - Это сражение я хочу выиграть, а то потом тяжко будет!
- И в мыслях не было... - Я коварно улыбнулся.
По всему выходило, что мне попались хорошие карты. Первым же ходом я открыл две "Осадных Машины", "Осадную Башню" и пустил перед ними "Королеву".
Круся охнул так, будто это стало для него полной неожиданностью.
- Опять ты играешь ею против меня.
- Конечно. Ты же не станешь убивать свою королеву? Тогда попробуй защитить свое королевство. - Теперь улыбался я.
В ожидании, пока он раздумывает над ответным ходом, я огляделся по сторонам. В конце концов, для того мы здесь и находились, чтобы с возвышенности - и даже с высоты одиноко стоящего дерева - следить за всей округой.
Более всего наше внимание привлекал другой берег реки, где начиналась ничейная, поросшая редколесьем земля. По счастью, за всю неделю, что мы находились в дозоре, там не появлялось ни человека, ни даже зверя. Это тем более радовало, что скоро нас должны были сменить другие люди, а мы с полным на то правом могли вернуться в родной город.
- Какая же ты сволочь, - пробормотал Круся. Он нерешительно вытянул карту и бросил ее. "Смерть с Цепями" нисколько не убила "Королеву", но превратила ее в беспокойного призрака.
Я не потратил ни мгновения времени и выложил и без того "засвеченную" "Каменную Башню". Ход был предсказуемым: пока "Королева" не воскрешена, нужно, во избежание совершенно никчемных неожиданностей, оградить ее от своих же войск. Пусть себе бренчит цепями, но не мешает наступлению.
- За Анцелот! - победно воскликнул Круся и помахал перед моим носом картонкой с изображением меча.
Я насупился. Мне не оставалось ничего иного, как вызвать подкрепление - взять из колоды сразу три новые карты. Но для этого нужно было пропустить ход, а, значит, отдать башню с гуляющим по ней призраком в руки врага. С другой стороны, я мог начать штурм крепости. Это заведомо вело к моему поражению в битве, но зато давало заметные преимущества в следующей партии.
На этот раз мы оба, одновременно, подняли голову вверх и сквозь листву посмотрели на высокое летнее солнце.
Круся рассмеялся.
- Не успеешь. Да и все равно не поможет, глупости все это. Мой "Изумрудный Меч" непобедим!
Я скосил взгляд на оставшиеся у меня на руках карты и не обнаружил в них ничего такого, чем можно было опровергнуть эти слова. Поэтому я напомнил Крусе о том, что накануне он заявлял ровно то же самое, однако моя армия все же смяла его сопротивление и завоевала Анцелот.
От перипетий игры меня отвлекло лошадиное ржание. Наши животные были оставлены в небольшом загоне в миле от наблюдательного поста, на самой окраине леса, но сейчас звук доносился с много меньшего расстояния.
Круся тоже это услышал.
- Думаешь, наши отвязались и убежали к реке? Или это наша смена? - осторожно спросил он. На ответ он не рассчитывал, а потому сразу потянулся к своему мечу.
Я повернулся в ту сторону, откуда можно было ждать гостей, и стал вглядываться сквозь листву. Противоположный берег был как всегда чист, но звук донесся снова - и тогда я нашел его источник.
Вдоль реки, по нашему берегу, прямо к нашему дереву скакал одинокий всадник. Его взмыленная пегая лошадь явно устала и всем своим видом показывала, что пришло время для отдыха. Незнакомец был иного мнения.
- Смотри, он чужак.
- Вижу, - ответил я, не сводя взгляда с вражеского воина.
- Одет как простой хилонский солдат.
- Да вижу, вижу... - повторился я. Внутри меня все похолодело, и это заморозило те многие слова, которые я хотел произнести.
Появление хилонского солдата на нашем берегу реки не сулило ничего хорошего. Это был враг, который отнюдь не случайно очутился в наших владениях. На гонца он похож не был, а потому единственно верное объяснение посетило разом и меня, и Крусю.
- Дай лук, - коротко сказал я, оборачиваясь к своему товарищу. Оружие тут же оказалось в моих руках, но воспользоваться им прямо сейчас было невозможно. Мало того, что стрельбе сильно мешала густая листва, так и цель находилась слишком далеко от меня - в нескольких сотнях шагов.
- Оставайся здесь, - бросил я, а сам прильнул к толстому стволу дуба и с невидимой для всадника стороны быстро спустился на землю.
Я намеревался подождать, пока хилонец приблизится, и только тогда выстрелить. По всему выходило, что больше одной стрелы я все равно выпустить не успею, а потому надо было сосредоточиться и постараться решить все с первого выстрела.
- Эй, если промахнешься, то замани его сюда, - громко прошептал Круся с высоты. - Пусть прет сюда, а я на него сверху прыгну... Вдвоем справимся...
Я кивнул.
Я приготовил стрелу, наложил ее на тетиву и осторожно выглянул из-за ствола дерева. Хилонец заметно приблизился к нашему дубу и превратился в прекрасную мишень даже для такого посредственного стрелка, как я.
По счастью, всадник повернул голову в сторону реки. Он не видел меня, и это также давало мне огромное преимущество. Но что-то в его виде мне не понравилось. Нет, дело было не в обычной для хилонского солдата одежде, но в самом поведении этого человека - спокойном и настолько уверенном, будто он хозяин на нашей земле.
Нужно было стрелять, но я не смог совладать с собой и тоже повернул голову к реке. И в этот самый миг меж далеких редких деревьев я уловил какое-то движение.
Сверху донеслись тихие ругательства: это Круся заметил приближение вражеских сил. Меня же подобное открытие лишило дара речи и... побудило действовать.
Я сделал шаг вправо, а вместе с тем поднял лук и натянул тетиву. Хилонец очутился на линии огня, и все несколько десятков шагов, что разделяли его и мое оружие, тут исчезли. Короткое пение стрелы оборвалось недоуменным гортанным возгласом и падением тела на землю.
Всадник вылетел из седла, но его нога запуталась в стремени. К несчастью для хилонца, его лошадь застыла, как вкопанная. Поэтому теперь он беспомощно лежал на спине и смотрел на меня круглыми от предсмертного удивления глазами.
Я попал ему в плечо, и кольчужная защита не стала препятствием для стрелы. Моя рука машинально потянулась к колчану, но Круся оказался проворнее. Он ловко свесился с ветки и спрыгнул на землю. Длинными прыжками он бросился к вражескому солдату и добил того размашистым ударом меча.
Будь обстоятельства иными, то мы попытались бы захватить хилонца в плен, чтобы допросить его на месте или же доставить в город. Но сейчас, в сложившейся ситуации, важно было другое.
Возможно, мы просто перепугались за свои жизни, но ведь нам нужно было сохранить их не ради себя, а ради всего королевства. На то мы и дозор, чтобы заметить неприятеля и как можно скорее доложить о том своему капитану.
Тем временем хилонская конница выехала к реке. Они сразу заметили все, что происходило на нашем берегу, и ответили яростными криками. Сначала я насчитал пятнадцать солдат, но их количество все увеличивалось и вскоре перевалило за сотню. Несомненно, это был авангард вражеской армии.
Этого мы все и опасались, в ожидании этого мы проводили на дубе и под ним целые дни и ночи. Враг, наконец, собрал силы для вторжения, и войти в королевство он решил именно здесь, где нет ни дорог, ни переправ, но зато тихо и пустынно. Именно здесь - где были мы.
- Крусь, он мокрый?
Вопрос состоял в том, как убитый нами хилонец перебрался на наш берег.
Круся сразу меня понял. Он бросился к телу и ощупал его.
- Только ноги! - торопливо крикнул он.
Это означало, что всадник переправился прямо в седле, то есть вброд. Скорее всего, это произошло в паре миль вверх по течению. Был там другой дозор или нет - мы не знали.
От многочисленной хилонской конницы нас отделяли какие-то жалкие две сотни шагов, и если бы не река, то наше положение становилось крайне незавидным. Мы видели, как всадники бессильно снуют туда-сюда вдоль берега, но вот их короткому терпению пришел конец. Самые отчаянные рванули прямо вперед, в реку, другие же спешились и достали короткие, но тугие луки. Непрерывные яростные крики разбавил робкий свист стрел.
Меня прикрывал толстый ствол дуба и потому я чувствовал себя в относительной безопасности, но зато Круся был виден как на ладони. Однако все оказалось даже хуже, чем я поначалу предположил.
Первая же стрела угодила в лошадь убитого нами хилонца и превратила ее в хромую калеку. Вторая, как ни странно, добила раненое животное - угодила ему в шею. Нет, хилонцы метили не в нас, а хладнокровно убили наше спасение.
Круся рванул к единственной защите - к дереву. Эти несколько десятков шагов дались ему нелегко: теперь он тяжело дышал раскрытым ртом.
Судя по звукам, ствол нашего дуба уже утыкало несколько стрел. Очевидно, мы напоролись отнюдь не на зеленых новобранцев, которые и с двадцати шагов ни в кого не попадут. Нам двоим сейчас противостояли лучшие отряды врага.
- Что делать-то будем... - глотая воздух, спросил Круся.
Я уже думал над этим.
- Бежать надо, - прошептал я. Решение было и без того очевидным. Нужно доложить обо всем, что произошло на границе. И еще нужно спастись.
Я выглянул из-за ствола и увидел, как нескольких всадников, которые отважились пересечь реку прямо здесь, причем в полном вооружении, попросту смыло коварным течением. Но я не сильно обрадовался. Дело в том, что этих несчастных понесло к излучине, где их обязательно должно было вынести именно на наш берег. Захлебнутся ли, утонут они к тому времени или нет, я сказать не мог, но с каждым мигом у нас оставалось все меньше времени на спасение.
Остальные хилонцы пока еще топтались на месте. Кто-то стрелял, кто-то стягивал с себя тяжелую кольчугу. Все это грозило тем, что прекрасно обученные солдаты под прикрытием своих соратников просто переплывут реку и спокойно добьют нас в ближнем бою.
- Беги скорее к лошадям! - не оборачиваясь, призвал я Крусю.
- А ты? - Он все понял.
- Беги я тебе говорю, - разозлился я. - Они скоро переправятся, а я хоть как-то их задержу. Ты же хреново стреляешь, а я хоть иногда попадаю.
- Ты...
- Чего "я"? Не так, что ли? Буду стрелять в лошадей, а от пеших-то ты убежишь. Хватай своего Скомороха и тут же дуй на нем в город.
- Если тебя поймают, то живьем шкуру сдерут. - Круся не пугал, он сам был напуган.
Я, не глядя на небо, поднял палец кверху.
- Уже полдень, удача теперь моя. Так?
Круся замешкался.
- Ну?
Он мягко ударил меня кулаком в плечо, развернулся и понесся к далекому лесу. Хилонские стрелки тут же заметили лакомую мишень и стали стрелять по ней. По счастью, страх не помешал Крусе думать, и он бежал с оглядкой. Эта осмотрительность несколько раз спасла его от свистящей смерти, но и плата была высока: скорость его бега уменьшилась вдвое.
В то же время первые пловцы вошли в реку. Двое из дюжины героев вели под уздцы лошадей, которых я и наметил своими первыми жертвами. Всадники могли нагнать Крусю, а пешие воины - нет. Это и предопределило мой выбор. Впрочем, я и сам собирался остаться в живых, и потому дрался еще и за себя.
Я отступил на шаг в сторону и дважды, почти не целясь, выстрелил. Уже по полету стрел я увидел, что это промахи. Мне не удалось никого зацепить, мне даже не удалось никого напугать. Хилонцы продолжали свою переправу и, что самое неприятное, успешно с этим справлялись.
Я выпрыгнул уже с другой стороны дерева и снова выстрелил. На этот раз моя стрела поразила спину одной из лошадей. Меня тут же обстреляли в ответ, причем дружным залпом. Но я все видел, я все это ожидал, а потому вовремя спрятался за толстым стволом моего дуба-спасителя.
Мое сердце билось учащенно, громко, а все лицо щипало от пота. Рукавом я вытер свои брови, чтобы соленые капли не стекали мне на глаза.
- Ну, еще раз, - сказал я сам себе и снова шагнул в сторону. Несколько хилонцев уже почти переплыли реку, но оставшаяся лошадь была не такой скорой. Я прицелился прямо в нее и отпустил тетиву. Стрела стремительно полетела вперед и... поразила солдата, который плыл в нескольких шагах позади животного.
Я выругался настолько коротко, насколько мне позволяла нехватка времени. В моем колчане осталось четыре стрелы, но даже будь их больше, толку с них становилось немного. По всплескам и возбужденному чужеземному говору я понял, что некоторые хилонцы уже выбрались на берег. Они были по пояс раздетыми, но, тем не менее, вооружены. Их короткие мечи свидетельствовали об их намерениях.
Я оглянулся и увидел Крусю на удалении в шесть-семь сотен шагов. Он бежал тяжело, но прикладывал все свои силы для спасения. Для него все перемешалось: и долг, и жажда жизни, и даже желание опередить врага в скорости, будто тот был безобидным соперником-атлетом.
Я рванул следом за своим товарищем.
Мокрые, уставшие после переправы хилонцы меня не пугали. Я даже не боялся вражеских стрелков, которые с завидным упорством пытались попасть в меня, но никак не могли этого сделать. Но меня страшила одна-единственная не подстреленная лошадь, а ее ржание резало мой слух. Я спиной чувствовал, что животное уже выбирается на берег.
Местность была ровная, земля твердая - бежать было легко. Я сделал полсотни широких прыжков и после обернулся лицом к врагу. В моих руках все еще оставались сильные карты, такие, как мой "Пламенный Лук".
Хилонцы и впрямь устали после переправы. Они быстро поняли, что преследовать шустрого беглеца совершенно безнадежно, и собрались у дуба. Но один из них взгромоздился на лошадь и теперь, щеголяя блестящим на солнце обнаженным торсом, направился... вдоль берега. Он поглядывал на меня и на мое оружие. Он боялся! Он намеревался обойти меня стороной и... настичь Крусю!
Я незамедлительно поднял свое оружие и, почти не целясь, выстрелил. Хилонец тут же натянул поводья и попытался уклониться от меткой стрелы, но тщетно. Я попал! Даже больше: я поразил самого солдата - в бедро, - и тот вылетел из седла. Его скакун недовольно заржал и галопом бросился прочь от опасности.
Удача явно была на моей стороне. Именно так я подумал, прежде чем заметил вдалеке нескольких всадников.
Похоже, это были те самые хилонцы, которые первыми дерзко врезались в реку и не справились с ее течением. Их вынесло на мой берег целыми и невредимыми, и теперь они жаждали моей крови.
Четверка всадников неслась ко мне во весь опор. В то же время пешие солдаты получили приказ своего командира и также бросились вперед - на врага. Я выстрелил еще раз, но совершенно бездарно, бесцельно, сам не понимая куда, и после переломил свой лук о колено. Пришло время для моего меча.
Всадники двигались на удивление быстро, резвость их лошадей восхищала. Конные хилонцы умудрились очутиться рядом со мной даже раньше, чем их пешие соратники, и стали наматывать вокруг меня круги. В их глазах я видел мстительное предвкушение и злость. Еще бы! Я попортил им столько крови: убил нескольких их товарищей, еще нескольких ранил. Ну что же, осталось еще потянуть время.
Командир пеших что-то крикнул на своем каркающем языке, и один из всадников обернулся в сторону Круси. Перевод был излишен.
Похоже, они уже не воспринимали меня как угрозу и слишком отвлеклись. Я показал им всю величину их ошибки.
Я выхватил нож, который всегда держал под одеждой, и метнул его в спину того самого всадника, который так опрометчиво замер. Пока он пытался оценить, как далеко убежал сообщник жертвы, в его спину, прямо под левую лопатку, глубоко вонзилась острая сталь.
"Ну вот, теперь все", - подумал я. Больше я не мог ничего сделать.
В мои уши ворвался яростный рев множества глоток. Тем не менее, несмотря на всю жажду отмщения, всадники подчинились резкому выкрику пешего командира и понеслись в погоню за Крусей. Я не видел их перекошенные от ненависти лица. Теперь я смотрел только на пехотинцев, которые меня окружили. Впрочем, эти люди тоже не питали ко мне высоких чувств. Мне стало страшно от того, какие желания отражались в их глазах.
Я громко обозвал их всех последними словами, и, быть может, меня даже поняли. Затем мне пришлось отбиваться от осторожных и не очень точных ударов. Меня явно хотели взять живьем, и потому я получил еще одну отсрочку. Но долго так продолжаться не могло.
Чувствуя, что еще немного - и меня обезоружат, я быстро поднял свой взгляд и убедился, что солнце уже перевалило через вершину небосвода. Мне должно было повезти еще раз, и следующий удар я намеренно принял уже не мечом, а своим телом.