Абсурдес (Неудачники)

Отрывок из романа

1

Волшебник пил кофе в одном из уличных бистро, обильно теснящихся на набережных южного курортного города, на всю мочь растянувшегося вдоль берега Черного моря. Сегодня Волшебник пребывал в двойственном настроении. Солнце светило во всю, потоки энергии, испускаемой щедрой звездой, всасывались в кожу с приветливой, щекочущей сердце готовностью. Некоторое время назад изрядно поиздержав накопленные запасы, он нежился в этом изобилии, блаженно жмурясь, точно счастливый возлюбленный, удостоенный, наконец, полного проникновения в предмет давней и безнадежной - казалось бы - страсти. Ничто, однако, не в силах было до конца изгнать из костей дурное предчувствие, терзающее Вошебника всю последнюю неделю.

Он никак не мог понять, откуда это стойкое ощущение надвигающейся беды. Не неприятностей, не испытаний, не каких-нибудь там повседневных невзгод - этого добра в его жизни всегда хватало с лихвой - а настоящей, перворазрядной беды, с каждой минутой накатывающей все объемнее, все плотней. Врагов у Волшебника не имелось, во всяком случае, личных и на сегодня; результатом последней работы, выполненной неделю назад, он остался доволен до самого разнесчастного нюансика. И, тем не менее, тем не менее...

Презрев собственные принципы, наступив на горло законной гордости первого мага, отверженного замшелыми тупицами и фундаменталистами, он скатился до того, что провентилировал свои предчувствия с Верховным Кругом. И в очередной раз получил болезненный щелчок по носу:

- Мы полагаем, тебе следовало бы посетить кабинет психоаналитика. Ты всегда страдал параноидальным синдромом, а сегодня, похоже, болезнь вступила в стадию кризиса, - с плохо скрытым злорадством ответил ему Кугара Блистательный и отключил связь, чем лишил Волшебника возможности достойного отлупа ехидному "динозавру".

Мимо столика, занятого Волшебником, неспешно дефилировали полуобнаженные курортники и собратья-"дикари" обоего пола, суетливо сновали озабоченные официанты и назойливые разносчики мелкого опта, плавно катили роскошные автомобили, владельцы которых брезгливо косились в ответ на возмущенные взвизги пешего сброда... Огромный город жил своей обычной жизнью - жизнью несокрушимой цитадели напряженно-ленивого отдыха. И абсолютно ничто не давало повода усомниться в дальнейшем его процветании, росте и долгом-долгом существовании. А Волшебник все-таки сомневался, и, как всегда, в одиночку.

На волшебника он походил приблизительно столько же, сколько на представителя народа банту. Любая разведка за человека с подобной внешностью отвалила бы пару миллионов, практически не раздумывая - чтобы привлечь внимание к своей персоне ему зачастую приходилось хватать людей за грудки и орать им в переносицу, непрерывно подпрыгивая - это чтоб случайно на облако не засмотрелись. В Верховном Круге по этому поводу острили обидно и глупо - что, согласитесь, обидно вдвойне:

- Когда мама нашего Волшебника кормила грудью, ей приходилось пользоваться рентгеном, чтоб обнаружить его в колыбельке, - важно изрекал какой-нибудь Белтовьяно Могучий или Ротозейр Белый Посох, и сановные, вальяжные чародеи катились покатом.

Мама Волшебника и вправду работала врачом-рентгенологом, а отец оберегал целостность тела одного важного государственного чиновника. Они очень любили невзрачного своего сына и предрекали ему великое будущее. В утешение за незавидное настоящее. К сегодняшнему времени Волшебник добился редких успехов, но великое будущее по-прежнему ему не светило. Все шло к тому, что ожидало его сплошное прошлое.

Какое имя носил он в период, предшествующий его появлению в числе учеников Высшего Круга, никто, в общем-то, и не помнил, сегодня он откликался на Влада Владыча, и просто Влада с прибавлением фамилий, не режущих слух обитателей стран, в которых он находился в конкретный момент. Роста он был удручающе-среднего, лицо - умеренный овал, по весне густо усыпанный конопушками, волосы рыжеватые, но под солнцем выгорающие до полной бесцветности. Нос - картошкой. Глаза зеркально-серые. Губы и уши - нормальные, как у всех. Из особых примет только одна - трехмиллиметровый шрамик на нижней части мошонки, полученный на катке в двенадцатилетнем возрасте посредством конькового среза. И ничуть не со зла, а так - одноклассница не заметила.

В курортном городе Волшебник возник не случайно, здесь располагалась одна из его личных баз, которыми он обзавелся после громкого разрыва с ортодоксами "верховниками". Изгнавшие его всячески пакостили по мелочи, если убежища по какой-либо причине оказывались недостаточно защищены. Со временем ему даже пришлось отказаться от легального жилья - Кугара находил очень остроумным подсылать в гостиничные номера наемных "домушников", тырили все, вплоть до зубных щеток. Волшебника это не злило: он прекрасно понимал, что образ его жизни разлагающе влияет на юные поколения магов, не обладавших парадоксальным мышлением, присущих ему самому, но зато страдающих завышением самооценки и непомерными аппетитами.

Аппетиты в Круге не осуждались - каждый когда-нибудь да перебесится - но требовалось неукоснительное послушание любого и строжайшее соблюдение внешнего порядка, в том числе и в одежде, и в манере поведения. А у Волшебника все наперекосяк: аппетитов - раз, два - и обчелся, но и почтения не больше. И что из того, что "ранний", когда молодой?! Еще сорока нет, а на Сходе прежде столетних рот разевает; того и гляди, поперек Старейшего забегать начнет. Старейшего Волшебник уважал, но считал, что такого спеца слишком накладно держать на административной, пусть даже почетной, работе. И был настолько неосторожен, чтобы высказать это мнение вслух. И предложил изменить методику магической деятельности. И представил на рассмотрение собственный вариант методики. И схлопотал.

Они думали - отрежут от источника горней подкачки, и он приползет на коленях, но Волшебник аккумулировал энергию любого типа - от солнечной до спонтанных выплесков эмоций на футбольных матчах, в крайнем случае, просто подключался к линиям электропередачи. За что и был обозван Волшебником. В общем, ничего путного из отлученья не вышло - Влад нагло благоденствовал, вопреки и вразрез предполагаемому. И терпеть подобное хамство, разумеется, никто не собирался. Из тех, кто хоть что-нибудь мог, разумеется...

Волшебник помахал "зеленой" двадцаткой, зная по опыту, что такую бумажку

официант увидит в самую глухую полночь и с глухой повязкой на обоих глазах, заказал еще чашку кофе и пачку дорогих сигарет.

- Куда это народ мылится? - полюбопытствовал напоследок.

- Говорят, дельфины к мелководью собрались, - равнодушно отозвался молодой, щегольски носивший свою униформу официант, - страшно возбуждены - едва на берег не лезут. Необычное зрелище, знаете ли. Еще что-нибудь?

- Благодарю, не нужно.

Надо было идти на пляж: дельфины действительно вели себя очень странно. Их призывной пересвист доносился даже сюда, но лишь в виде невразумительных отголосков, искаженных взвизгами скрипичных пассажей уличного музыканта, устроившегося буквально в полуквартале отсюда. Волшебник залпом допил остатки кофе и устремился к воде, на ходу чиркнув кремнем одноразовой зажигалки.

Роль вожака в здешней стае исполняла давняя супружеская пара, Волшебник, хорошо знавший обоих, называл их "Синяк и Матильда". Дельфины не обижались - чувство юмора у детей моря весьма своеобразно, и сильно отличается не только от человеческого, но и от любого сухопутного хохмачества вообще. То же самое относилось и к системе их языка. Разговаривая с ними, Волшебник никак не мог отделаться от ощущения, будто общается с иноземцем трехлетнего возраста, который и по своему-то еще, как следует, не балакает. Что думали дельфины по его поводу, он не знал, но догадывался, что лучше не интересоваться: морской народ врать не умел абсолютно (а по морде и не скажешь!) и понятия вежливости - деликатности тем паче - для него не существовало.

Плотная людская масса растянулась на километры - дельфины носились вдоль берега, словно живые торпеды, поминутно взлетая в жаркий воздух и истошно клекоча:

- Одинокий, скорее сюда! Опасность! Опасность! Опасность! - причем вразнобой, на разные голоса, да еще и с разных сторон. Учитывая, что в городской черте скопилась вся стая - больше четырехсот особей - не мудрено было свихнуться от этого крика.

- Здесь я! - откликнулся Волшебник из будки спасателей, оставленной без присмотра хозяевами-ротозеями. - Всем верещать потише - дайте слово Синяку и Матильде!

На дельфиньем это звучало приблизительно следующим образом:

- Одинокий (под таким именем Волшебник проходил у морского народа) прибыл. Держите хор, внимаю Любителю Качки На Волнах и Несравненной, - с таким понятийным багажом детям моря вежливость и впрямь была ни к чему...

Первой запела, как водится, Несравненная (она же Матильда):

- Акулы, Одинокий, акулы идут! Из ближнего и дальних морей. Опасность -

Одинокому!

- В смысле? (Откуда именно и только ли на меня?) - уточнил Влад.

- Ты - ближняя цель, - подал голос Любитель Покачаться (он же Синяк). -

Закусают Одинокого - дельфины утонут сами. Они знают - Одинокий держит дельфинов на плаву. Ты держишь воду и берег на острой руке (на спинном плавнике).

- А кто ведет? - это переводить не будем.

- Акулы Верхнего моря, - намекнула Матильда.

- Они держатся вдалеке. Кусать будут акулы берега, - детализировал Синяк. - Сначала.

- Говорите про акул Верхнего моря. Разве она не одна? - удивился Волшебник, совершенно растерявшись от обилия информации.

- Их три. Каждая нацеливает своих мальков, - наперебой затарахтели супруги. - Дельфины Верхнего моря превратились в акул - готовятся проглотить и море, и берег. Мы поймали их крики! Одинокий, стремись! И открой нос на всю величину!

- Ладно, открою, - пообещал Влад. - Еще как открою!

2

Хау-Хау задумчиво осмотрел потупленные лица членов координационного комитета.

- Неужели действительно нет иного выхода? - промолвил он в великой печали.

- Увы, мой лучший друг! - вздохнул Экстро-Верт. - Мы рассмотрели все варианты безвредных решений. Но ни один из них не дает результата с коэффициентом надежности выше 0,0821. Будь четвертая цифра несколько посолидней, я сам рекомендовал бы комитету избрать рискованное продолжение в ущерб тому, каковой представлен сегодня. Увы, но одинокой планете не повезло - у нас нет времени даже на эвакуацию аборигенов. В результате образования сверхновой на месте 114-Бис, полному разрушению подвергнутся от семи до одиннадцати населенных планет нашего содружества, и еще от трех до восьми, вследствие атмосферных и тектонических катаклизмов, будут отброшены в своем развитии ко времени пещерного периода. Чрезвычайно велика также вероятность возникновения цепной реакции посредством вовлечения в синтез планетных ядер, коэффициент опасности составляет 0,2633. К чему это приведет, не знает ни одна вычислительная машина.

- Мы могли бы пожертвовать планетой-другой, мой лучший друг, - подал голос Имп-Лан-Тант, координатор транспортного и военного флота Содружества. - Даже тремя (при срочной мобилизации всех средств и ресурсов). Однако на эвакуацию населения хотя бы половины обитаемых планет, подвергнутых угрозе, коэффициент невозможности зашкаливает за 318,842. Дальнейшее мы не считали.

- Мне невыносимо тяжко слушать вас, друзья мои, - поставил в известность высокое собрание Верховный Координатор.

Собрание тужило вместе с ним. Талантливые профессионалы, объему памяти и скорости принятия решений каждого из которых мог до зелени позавидовать любой самый мощный искусственный интеллект, они всегда были при том добропорядочными содружанами, на инстинктивном уровне трепетавшими перед причинением вреда ни в чем не повинным мыслящим существам. Они не сомневались, что с опубликованием информации о принятом ими решении, их активная деятельность будет завершена раз и навсегда: правительство будет сметено праведным гневом самоотверженных сосодружников. Но решать все равно необходимо... и кому, как не им?! Никто не дерзнул подать в отставку, переложить ответственность на плечи преемника.

- Какие средства необходимо задействовать для эвакуации аборигенов, оказавших нам неоценимые услуги? - Хау-Хау наконец вышел из покаянного ступора и обратил внимание на координатора иноцивильных связей.

Пар-Ан-Ормаль, развращенный контактами с менее развитыми мыслящими существами, ответил с легкомысленной небрежностью, недостойной истинного содружанского деятеля:

- Я считаю, землянам вполне достаточно военного крейсера типа "Плавный прыжок". Если вычесть из экипажа десантную команду. Уверяю моих друзей, туземцы не избалованы даже минимумом комфорта, присущего помещеньям "ПП". Да и не так уж их много - этих землян: от пятисот до семисот. Вместе с друзьями, родными и родными друзей. Но прежде, чем осчастливить их транспортировкой в райские кущи Содружества, я потребовал бы от них последней услуги, - он остановился на несколько секунд, чтобы переправить в ноздрю полсотни кристалликов тонизирующего вещества, секрет которого был известен лишь его домашнему синтезатору. - Дело в том, что, не взирая на удручающую отсталость земной цивилизации в целом, наши планы существенно осложнятся, если о них пронюхает некий субъект по кличке Волшебник. Его необходимо нейтрализовать, прежде чем крейсер вынырнет на земной орбите. А лучше - убить.

Потрясенное молчание координаторов было единственным достойным ответом на чудовищное предложение растленного Пар-Ан-Ормаля. Оно (предложение) не заслуживало не только обсуждения, но и возмущенных возгласов.

- Я готов подать в отставку прямо сейчас, - цинично продолжил иноцивильник. - Скажу больше, я сделал бы это еще в период огорчения моего лучшего друга, если бы знал, что вы справитесь с Волшебником без меня.

- Мой товарищ считает нас настолько неразвитыми? - негромко полюбопытствовал Имп-Лан-Тант, что в переводе на любой из земных языков должно было означать: "Ты что, сукин сын, за идиотов нас держишь?!"

Пар-Ан-Ормаль не обратил внимания на вопиющее хамство собрата-координатора: чего еще ждать от грубияна-вояки? Напротив, он готов был обнять его за прорыв молчаливой блокады.

- Отнюдь. Совсем отнюдь, мой преданный друг. К величайшему сожалению вынужден заметить, что и мое присутствие не может служить достаточной гарантией исполнения нашего плана. Интеллект Волшебника абсолютно чужд логическим алгоритмам Содружества. Мы не в состоянии просчитать варианты его ответных мер. А они могут оказаться чрезвычайно разнообразными. Его прозвище есть презрительная констатация уникальных способностей создавать нечто из ничего, из пустоты, из вакуума в степени "минус 11". Он может нанести удар взглядом, дыханием, искривлением губ, движением брови, криком и паузой, бешеной деятельностью и полным бездействием - в зависимости от того, что он сочтет наиболее эффективным в конкретный момент. Если мы восколебнемся лишь на десятую долю секунды и позволим нашим этическим принципам затормозить стремительность наших действий, подчеркиваю - трагически вынужденных действий, - целесообразнее сразу отказаться от осуществления наиболее реального плана, ибо он, при наличии Волшебника, автоматически превращается в самый рискованный.

По рядам собрания пробежал легкий ропот.

- Мой друг Эс-Пера, как мне кажется, имеет свое личное мнение, - заметил Верховный Координатор.

- Имею, - проворчал координатор внутренних связей Содружества. - Последние тридцать девять секунд я считаю бесполезно потерянными. Мы, содружане, всегда гордились своей искренностью и нетерпением к пережиткам древнего ханжества. Сегодня наш комитет продемонстрировал, что пережитки эти весьма живучи. Мы обрекли на гибель жителей целой планеты, поскольку другого выхода у Содружества нет. Так почему столько внимания уделяется устранению самого опасного противника нашего решения? Он что - с другой планеты? Неужто всеобщая гибель обойдет его стороной? Лично мне искренне жаль аборигенов Земли, я сделал все зависящее, чтоб избежать взрыва Сверхновой иным способом, но он оказался неотвратимым. Мне жаль и Волшебника, но не больше, чем всех остальных. Даже меньше, поскольку остальные для нас воистину безопасны. Предлагаю свернуть дискуссию и перейти к организационным вопросам, не тратя времени на бессмысленные этические изыски. Пусть мои слова будут внесены в протокол: я готов разделить ответственность с моим лучшим другом.

- Присоединяюсь, - сказал Пар-Ан-Ормаль. - Разведчики моего друга Имп-Лан-Танта отмечают повышение активности Союза Лебедя в окрестностях Земли. Не исключено, что нас ожидает борьба с применением не только научных средств, и в этой связи мое положение обязывает меня пойти на личный риск, иначе цена мне - полграмма плутония. Да и остальным не выше.

Верховный Координатор был почти оскорблен - двое из Комитета подвергли сомнению его готовность принять ответственность за решение на свои плечи - главную обязанность его высокого сана. На иноцивильника ему было, в общем-то, наплевать, но Эс-Перу он уважал, как личность, они плодотворно работали больше тридцати лет, демонстрируя полное взаимопонимание и даже общность вкусов.

- Я не нуждаюсь в чьей-либо поддержке, - сухо ответил Хау-Хау и обратил свой взор к координатору научных исследований. - Друг Оптима, когда необходимое оборудование может быть скомплектовано и отправлено в исходную точку?

Бледно-лиловое лицо выдающегося ученого и администратора с благородной прозеленью на висках во все время дискуссии оставалось внешне невозмутимым, печаль тихо тлела в самой глубине его серебристых зрачков, от внутреннего волнения поднявшихся почти вертикально:

- Оно готово к погрузке, мой лучший друг, монтажный бот с командой наблюдателей ожидает решения на орбите МГ-37 - у ближайшей точки транспортировки к Системе Z-1. Впрочем, я полагаю нецелесообразным отправку комплекса прежде, чем будут исключены неблагоприятные факторы, изложенные моим приятелем Пар-Ан-Ормалем. У нас в запасе около полутора лет (плюс-минус восемнадцать суток), время есть.

- Друг Имп-Лан-Нант, - торжественно молвил Верховный Координатор, - какой поддержки потребуют наши интересы в упомянутой звездной системе?

- Я вышлю шесть скоростных крейсеров и десяток двухместных катеров, они будут на месте через неделю. Вторым темпом - через двое суток - прибудут полтора десятка многоцелевых "дальнобоев" и третьим - заградители пространственных векторов. Их будет четыре - остальные потребуются на границах с системой Лебедя.

- Действуй.

- А как с Волшебником?

- Я сказал - действуй. Друг Пар-Ан-Ормаль, немедленно отправляйся в столицу Союза. Войну необходимо оттянуть насколько возможно. Разрешаю все. Друг Оптима, все средства и ресурсы бросить на доработку исследований по постепенной ликвидации изменений 114-Бис. Подключись сам. Всем оставшимся - выкинуть из головы предыдущий вопрос, переходим к текущим проблемам.

3

- Бес побери наших идиотов-предков! - так начал свою очередную тронную речь князь Рокан, когда члены Государственного совета наконец зависли в гравитационных креслах и приготовились внимать и советовать. - Герцог Капец буквально два часа назад официально заявил мне, что если энергетическое обеспеченье его долбаных планет не будет увеличено в ближайших полгода, как минимум на четверть, он переметнется под отеческую руку Мистического Братства, будь оно проклято! За Капецами давно наблюдались такие замашки, они вечно заглядывались на магиков, то с намерением оттяпать у них пару звездных систем и заложить тем маленькую независимую державку, а то отдаться им в обмен на те же гнилые системки. Я, конечно, послал его подальше и пригрозил аннигилировать его родовую планетуху к едреней фене, а систему Задохлик подарить графу Ворише, но это ж не выход, мать его за ногу!

- Да уж, какой там выход! Дурость - и ничего больше, - скептически отозвался маркиз Де Скать, старший из племянников князя. - Не иначе, дядь, у тебя крыша поехала. Даже если остальные бароны встанут за нас горой, корветы Капеца перещелкают половину нашего флота - сам ведь знаешь, у него, что ни пилот, то оторва. Самый невинный и то семь-восемь боев за спиной имеет, а твои гвардейцы только на тренажерах горазды.

- Боевых пилотов и у Гаго хватает, мудрило! - напомнил князь.

- Зря, что ли он за пащенка Капеца внучиху выдал?! - огрызнулся дофин Буркунский, наследник престола. - Мне, гад, отказал, а ему - пожалуйста! Я тебе еще тогда говорил, что эти скоты у нас за спиной сговариваются. Дак, видишь ли, не моего ума дело! Мы на Капеца навалимся, а гаговские головорезы нам лазер прямо в задницу сунут, прикинь!

- Заткнись, сопляк! Если б не твоя репутация, все могло быть совершенно иначе. А теперь каждому идиоту наглядно известно, каково это своих телок твоей шарашке в руки отдать. На Развалюхе только тем и живут, что копируют вашу голографическую дискету "Обручение дофина и Целомудренной леди Пьи". Сайты от юзеров так и трещат!

- Ну, во-первых, не такой уж она оказалась целомудренной, особенно после того, как ты с ней в запертом туалете два часа кувыркался. А, во-вторых, графа Примутского теперь последний сквайр за три парсека обходит. А вот ты...

- Опять повелись! - застонал старый маршал Ду Ракко, подверховный главнокомандующий Союза Лебедя. - Не надоело прежнее дерьмо пережевывать? Чего нынче-то делать будем?

Совет посмурнел: требование мятежного герцога любой из баронов сочтет справедливым - в последние пятнадцать лет экономическая ситуация подавляющего большинства планет Союза демонстрировала все более явственные признаки стагнации. И государственный совет был обеспокоен этим обстоятельством не меньше их фактических владельцев. Дело даже не в мятежах влиятельных лордов: князь Рокан и вправду любил своих подданных (часто физически), и ему было физически тягостно наблюдать остатки нищеты, никак не поддающиеся искоренению на провинциальных планетах.

- Да я и сам понимаю, что Капецу без энергии - полный облом. На него тоже давят, будь здоров... - молвил правитель, и тут же завелся снова. - Но где я ему ее возьму?! Слева - магики; справа - технари; куда ни сунься - либо большая война, что в нашем-то состоянии едва ли приведет к чему путному, либо - полный тормоз. Кургузье, а ты что молчишь, твою мать! Ты у нас ученый или неуч какой?!

- Просто жду, когда наоретесь досыта, - хладнокровно отозвался главный научничий принципата. - Перебивать не будете?

- Валяй, приятель, не томи душу! - буркнул дофин.

- Короче так: мои парни времени не теряли, и за последние два года открыли способ перекачки энергии на сверхсветовые расстояния. К сожалению, пока мы можем дотянуться только к одной из звезд галактического отшиба - технические тонкости, я полагаю, вам ни к чему. Этой звездочки нам хватит лет на восемь, потом она превратится в карлика, но за это время мы успеем отладить технологический процесс, и сможем присосаться к чему-нибудь посолидней. Однако существуют две заморочки, и я их решить не могу.

Советчики слушали внимательно, на краснокожих лицах, лишенных

какой-либо растительности, напряженный интерес и жгучее нетерпение. Эти парни свернут голову любой заморочке - только свистни. Прирожденные бойцы на сто фронтов, не знающие страха перед препятствиями. Что за жизнь без приключений? Не жизнь - болото!

- Мы присутствуем в окрестностях этой звезды, - тихо сказал Кургузье. - Там обитаемая планета под названьем Земля.

- Ни хрена... - подал, было, голос дофин, но князь оборвал его жестко:

- Заткнись! Что там, на второе, мастер?

- Лорд, - поправил Рокана научничий. - За то, что мы достали вас из выгребной ямы, вы дадите мне титул лорда и посвятите в рыцари всех, кто работал над открытием.

- Ладно, лорд, в чем еще проблемы?

- Кроме нас вокруг Земли крутится, по меньшей мере, еще три цивилизации. И только научные корабли. В последнее время магики будто взбесились - шастают с утра до ночи, туда-сюда... И еще, мы не сможем вывезти землян - наши корабли не приспособлены под их транспортировку, а постройка соответствующих судов в необходимом количестве сожрет до трети всей добавочной энергии, какую мы сумеем получить, в том числе и после гибели их планеты. Вот так.

- Сукин ты сын, лорд Кургузье! - в отчаянье крикнул Рокан. - Я что, по-твоему,

космический живоглот?! Да еще изволь перед тремя империями выкручиваться!

И тут в разверзшейся тишине раздался насмешливый бас маршала Ду Ракко, старого вояки и гроссмейстера дипломатических интриг:

- Есть еще и третья заморочка, про которую наш неуч забыл упомянуть. Планетка эта - так себе, нам по пояс будет. Но живет на ней жутчайший хитрюга и первоклассный боец, местные магики кличут его Волшебником. Вот кто действительно настоящий оторва, так это он. Мне б его поставить над гвардией - герцоги бы молчали, как рыба об лед. Прежде всего, нужно избавиться от Волшебника.

- Ох, же ты и сволочь, старый Ду Ракко! - взвился новоиспеченный лорд. - Ведь договаривались же, чтоб твоих там и духу не было! Ведь мамой клялся, ящер запечный!

- А его маме - все до прожектора, - хихикнул дофин, - ее в младенчестве маршала на живом огне спалили, как ведьму. Проверять надо кто чем клянется.

- Я ж не виноват, что твои все время моими делаются, - скабрезно оскалился Ду Ракко. - Ученые так любят военных... а я что, я - ничего, я тоже ученых люблю. Вот по любви и ставят в известность: киловатта никому в карман не положил. Князь, я по своим каналам займусь Волшебником? Или как?

- Прежде чем связываться с лучшим бойцом галактики, неплохо было бы определить, какими силами мы располагаем на случай войны с ближайшими соседями, - напомнил развеселившийся Рокан. - Почирикай с Гаго: он злопамятный, а я вчера всю их династию до смерти оскорбил.

Маршал, не глядя, ткнул пальцем в наручный браслет:

- Здорово, герцог!

- Чего надо, задрыга? - приветливо отозвалась голографическая голова герцога Гаго, владельца пограничных систем, соприкасавшихся с миром Содружества.

- Да так, давно не видались. Захотелось немного посплетничать, мнениями обменяться.

- Меня твое мнение занимает ровно столько же, сколько невинность твоей бабушки, Ду Ракко.

- Ну, тогда твое выслушать.

- С чего это ты вдруг такой покладистый? - вытаращил герцог лиловые свои глазищи.

- Потому что умный. Как там внучка твоя поживает? С кем спит? Все еще с мужем иль уже и Капецем не брезгует? Да ты не щерься, я по делу спросил. Знаешь уже, что Рокан твоему свату пообещал или нет?

- Да наслышан, наслышан... У вас там с головой все ли в порядке? Мои сторожевики доносят о появлении технарских "дальнобоев" в междузвездье и заградителей под прикрытием крейсеров внутреннего базирования, с минуты на минуту может начаться такая буча, что ас Капеца будет на вес гигаватта, а наш занюханный властелин изображает из себя черную дыру, возле которой каждый - козявка!

- Помощь нужна?

- Пока перебьемся. Я тут связался с ихним координатором. Говорит, будто все

для страховки, чтоб, значит, ихнего посла не обидели - он к вам в гости

намылился. Ты в курсе?

Ду Ракко вопросительно взглянул на князя, но тот недоуменно пожал плечами и показал маршалу два пальца.

- Не, не слыхал, - откровенно ответил герцогу маршал. - Ты бы задержал его на пару деньков под благовидным предлогом, пока мы тут нового лорда чествуем.

- А кого же, не скажешь?

- Кургузье.

- Нашли, кого чествовать, идиоты! Слушай, а может, он новый источник энергии раскопал?

Подверховный главнокомандующий дал герцогу полную возможность всласть погоготать над собственной шуткой, потом утвердительно щелкнул всей четверней:

- В самую точку, Гаго.

- Хэ-гм... - поперхнулся гордый властитель Сектора Два. - И на что мы можем рассчитывать?

- Процентов по двадцать вам со сватом накинем. Но за это дело придется подраться насмерть.

- С кем?

- Со всем светом.

- Накиньте по три процента, и Свету не поздоровится, - сказал Гаго после минутного размышления.

- А вы меньше на столицы тратьтесь, козлы! - посоветовал маршал. - Думаешь, будто у нас галактика в кармане?! Добавим по полтора, и ни киловаттом больше. Так что можешь внученьку успокоить - я ей ядерных бомб в постель не накидаю. Пускай развлекется с кем охота.

- И от меня привет передай, - добавил Рокан.

- Кого я слышу! - воскликнул с насмешкой герцог Гаго. - Пока тебя под задницу не ширнешь, никакого толку от тебя, князь, нету! Только достойных людей чернить, грязью поливать!

- Ты тоже не больно-то наезжай, обиженка! На обиженных цезий возят! Я, может, на язык и горяч, да про дело не забываю, кручусь за вас, как какой-нибудь астероид. А вы, чуть что, в счетчик гейгера лезете, мантию на груди в клочья рвете. Капецу передай, чтоб больше ультиматумами не бросался, я этого не люблю, завожусь сразу, ну да ты это лучше меня знаешь. Давай, до связи. Слышь, Ду Ракко, как бишь твоего землянина? Волшебник? Валяй, покажи ему, где Ду Ракко зимуют!

4

Зал Капитула утопал в мягкой бархатной темноте. Не то, чтобы присутствующие опасались постороннего глаза, но такова была традиция Братства, берущая свое начало в тех временах, когда чародеям действительно приходилось считаться с мнением непосвященных. Сегодня посвященными были все, но традиции в Братстве блюлись беспорочно. Да темнота, собственно, никому из присутствующих и не мешала, как и полнейшее отсутствие акустики. Фигуры в

белых балахонах зависли в атмосфере пещеры под самыми сводами, обмениваясь

мысленными фразами, рикошетившими от хрустальных друз, которыми густо заросли своды и потолок.

В зале наличествовали всего два сидения: скромная скамеечка для духовного Отца, свисавшая с потолка на цепях из прессованного гранита наподобие земных качелей, и роскошное мягкое кресло, предназначенное научному консультанту. Если "качели" исполняли роль знака отличия, выделявшего Отца в среде равных, то консультанту его седлище требовалось по прямому своему назначению - давать отдых ногам. Эксперт по части магии был туп, как нижний конец страннического посоха: мысленную беседу воспринимал только в том случае, когда имел под собой надежную точку опоры, иначе просто валился наземь. Очевидно, именно по причине извечной своей ущербности столь преуспел он в низменном занятии материями грубого порядка.

- Мировой Разум и вы, братья, свидетели того насколько нелегко мне было принять то решение, которое осмеливаюсь я представить на ваше рассмотрение и утверждение, - мыслил Отец. - Моя душа кровоточит и стенает, подобно ледяному вихрю планеты Сидд, заставшему путника на открытом месте. Но путник имеет возможность облечься в магический кокон или, по примеру брата Воплощающего, спрятаться за одеяло из каменной ткани, а моя боль пребудет со мной вечно, ибо моей душе некуда спрятаться и нечем себя защитить.

- Отец мой, умоляю тебя отбросить все красоты речи и поэтику образов, - бесцеремонно ввязался в преамбулу доклада брат Воплощающий. - Крейсера прагматиков с каждой секундой уносятся на полмиллиона мгновенных переносов, корветы и юркие шлюпы неугомонных отстают совсем ненамного, время утекает от нас стремительно и неотвратимо.

- Хорошо, брат, - покладисто согласился Отец, и зарвавшийся консультант взвизгнул от непереносимой боли в запястьях, - я буду предельно краток и не стану углубляться в бездонные бездны отчаянья, овладевающего моей душой, когда я прозреваю окрестный нам мир. Мы соприкасаемся с двумя цивилизациями. Вы знаете, что они представляют собою: абсолютно бездуховные прагматики, замусорившие пространство (и не только свое) отходами жизнедеятельности, перестраивающие материю и пустоту; и безмозглые непоседы, готовые вцепиться в горло любому и по любому поводу (без повода тоже), гасящие звезды ради возведения индивидуальных дворцов и боевых кораблей. Оба наших соседа трагически невменяемы и опасны для нас - одни неуемным любопытством (в результате одного из экспериментов они

спровоцировали необратимый процесс превращения 114-Бис в

сверхновую), другие своей неуправляемостью и взбалмошностью (они практически высосали всю энергию из собственных звездных систем и протягивают свои загребущие лапы во все стороны). Мы единственные представители Мирового Разума, не разоряющие дарованного нам пристанища, а познающие его законы и облагораживающие его по мере необходимости. И именно мы - вот оно, испытание - подвергаемся опасности. Того и гляди сумасшедший Принципат придет к полному согласию и отнимет у нас половину нашего чудесного мира. А если нет, то его уничтожат прагматики, затеяв очередной экспериментище и не сумев расхлебать его побочных последствий. Брат Воплощающий, изложи план действий.

Эксперт облегченно вздохнул и затарахтел, как гоночный двигатель:

- Сегодня интересы наших соседей скрестились в звездной системе на окраине галактики. Согласно обрывкам перехваченных нами внутренних переговоров и результатам слежения за деятельностью известных ученых-прагматиков, можно предположить, что они намереваются организовать упреждающий взрыв сверхновой и направить его энергию в сторону Земли.

Капитул возроптал, мысленно, но достаточно громко. "Война! Мы требуем немедленной войны с бездушными! Не дадим в обиду наших меньших братьев-землян!" - прорывалось сквозь общий гул.

- Если мы атакуем прагматиков, мы освободим дорогу бешеным, и они превратят Солнце в красный карлик. А полученную энергию обратят в боевой флот. Как вы думаете, братья, куда они ринутся тогда? Ситуация складывается таким образом, что мы не можем вмешаться, не можем спасти землян. Я имею в виду всех обитателей планеты. Зато сможем эвакуировать своих собратьев из Магического Круга, и воспользоваться конфликтом для распространения порядка и умиротворения.

- Прагматики не признают закона Возмездия, мы станем его карающим мечом, - подхватил тему Отец. - Принципат ведет себя слишком задиристо, мы проучим его руками прагматиков, оставим без прилива энергии, и герцог Капец поднимет мятеж. Князь уничтожит свои лучшие боевые кадры, а они крепко потреплют его столичную гвардию. И тогда мы возьмем его голыми руками.

- Мы отправим к Солнцу эскадру "Призраков" и вмешаемся в нужный момент, - эксперт вскочил на ноги, в лихорадочном возбуждении заметался по залу. - Дважды: первый раз во время вооруженного столкновения, второй - в момент взрыва сверхновой. Мы устроим встречный взрыв - взрыв Земли. На несколько минут раньше. Потоки энергии изменят вектор, огненная стихия сметет половину цивилизации прагматиков, вторая будет в шоке и раскаянии, мы сможем объяснить им всю пагубность их пути, привлечь на свою сторону.

- В том, что мы сумели проникнуть в тщательно скрываемые планы, я вижу волю предопределения, - Отец сохранил ледяное спокойствие, его уверенность эманировала мощно и нескончаемо, захватывая и подчиняя себе усомнившихся. - Единственным препятствием на пути ее исполнения я вижу некоего Волшебника, мага-ренегата, взбунтовавшегося против Старейшего. Как маг, он представляет из себя ровным счетом голый ноль, но умело пользуется просчетами противников. Спешу успокоить почтенный Капитул - на Землю уже выслан наш лучший агент-исполнитель инквизиционного пояса.

- Время не терпит, братья! - решительно заявил эксперт. - Звездные суфии ждут вашего благословения.

Отец выждал положенные двенадцать секунд, но никто не нашел слов

возражения.

- Благославляем! - раздался повелительный голос Отца.

5

Волшебник обожал сказки и охотно использовал их сюжетные ходы в повседневной работе, а сведенья, изложенные морским народом, сразу натолкнули его на определенные аналогии. Речь идет о сюжетах, в которых герой слишком слаб, а задание, навешанное на него главным злодеем, чересчур невыполнимо для одиночки. И хотя слабаком Волшебник себя не считал, любая из противно настроенных космических цивилизаций изначально и миллионократно превышала все его могучие силы и безграничные возможности. Это если по отдельности... Как раз в самый раз обращаться за подсказкой к такой же безграничной народной фантазии.

Влад добросовестно воспроизвел в памяти пару-другую расхожих сюжетов из детских лет и пришел к весьма унылому выводу: дело - швах. Точнее - полный швах. Варианты комплектования сборных были не больно-то разнообразны, а методика подбора в них необходимых личностей и вовсе сводилась к двум простеньким моделям. В первом алгоритме Главный Герой абсолютно случайно встречал их на пути в указанное бармалеем зловредное место, что никак не могло пригодиться Владу за неимением упомянутого указателя, дефицитом отпущенного ему времени, а главное - за отсутствием самого пути, как такового. Нет, он совсем непрочь был отправиться куда-нибудь (и подальше), только на сей раз, именно он и был точкой окончания пути и объектом героического исполнения невыполнимых заданий. Второй алгоритм вообще поверг его в состояние саркастического ступора, потому, что состав сборной Герою (как правило, тупице, лодырю и неумехе) должен был любезно указать не кто иной, как Волшебник, то есть сам Влад.

"Волшебник к старости мозгами слабым стал:

Другим подсказывал, а сам в облом попал", - пробормотал он, и этим самокритичным двустрочием завершил экскурс в дебри исконной народной мудрости.

Для начала он решил всемерно осложнить поиски вероятному противнику, для чего немедленно приобрел пластмассовый наносник, защищающий от излишнего прилипания лучей инфракрасного спектра, толстую книжку в мягком переплете, вторую пачку сигарет. Последней покупкой сделался большой пляжный зонт в бело-черную полосу, призванный закамуфлировать обширную энергетическую оболочку Волшебника: он не сомневался, что в облаве будут задействованы целеуловители всех известных и неизвестных типов.

Направил стопы на пляж, где при помощи своего специфического зрения отыскал местечко в окружении людей, страдающих дефицитом потенциальной энергии. И, предварительно окунувшись в соленые волны, залег на лежбище, чтобы поразмыслить в спокойной обстановке.

Размышления Волшебника от оптимизма сейчас были весьма далеки, можно сказать - далеки диаметрально. За исключением туманных, крайне обобщенных дельфиньих всхлипов, он не знал ничего из того, на чем можно было попытаться построить хотя б черновой план действий. Тогда - в отместку - он составил мысленный реестр недостающей информации, и вот что у него получилось.

Он не знал:

Первое - кто именно взъелся на несчастную Землю. В смысле, из тех

четырех цивилизаций, чьи исследовательские корабли который уж год паслись в окрестностях неразлучной гео-селенной парочки.

Второе - насколько скоординированными являются их претензии, и нет ли меж злопыхателями некой минимальной щелочки, в которую можно было бы втиснуться и стравить их между собой.

Третье - с чего, собственно говоря, они так осерчали.

И, наконец, четвертое - что было бы предпочтительней в настоящий

момент: утопиться или повеситься.

В принципе, Влад предпочел бы конечно сыграть "на живца" и, если крепенько повезет, взять кого-нибудь из охотничков тепленьким, а потом постараться максимально прояснить ситуацию. Но очень смущал при этом второй пункт реестра: если гады кладут фруктов в одну корзинку, тепленького возьмут именно они, и очень не хотелось верить в то, что среди них может оказаться какой-нибудь субъект с комплексом неполноценности или навязчивой манией превосходства (в этом случае острый и несдержанный язычок Волшебника мог запросто причинить ему массу дополнительных неприятностей). А неприятностей у Влада уже сейчас - хоть с ближними поделись. Еще и на дальних достанется!

Ему, разумеется, чрезвычайно льстило, что где-то в иных мирах его считают настолько могущественным, чтобы открывать персональную охоту - он-то, грешным делом, не сомневался в том, что, вздумай инопланетники прихлопнуть Землю, всего потенциала старушки не хватит, чтоб сказать прощальное "мяу" - и все-таки он предпочел бы менее экстравагантный способ признания его достоинств. Кроме того, хотя ему чертовски не хотелось разочаровывать этих славных парней, но себе-то Волшебник врать не привык - он понятия не имел что конкретно противопоставить их неспровоцированной агрессии. Оставалось одно - подороже продать собственную жизнь, погибнуть со славой, достойной его грозного (как оказалось) имени. В смысле, прозвища. Все равно перспектива малоутешительная - во всех смыслах.

- Вам нехорошо? - услышал он участливый женский голос, и чуть не подпрыгнул от неожиданности. С каких это пор женщины, которые не замечали его даже тогда, когда ломали каблучки о подставленную им ногу, стали лезть с выражением своего милого сочувствия? Ох, не спроста, не спроста!

- С чего это? - буркнул в ответ, не поднимая взгляда.

- Возможно, вы не заметили, но вы уже третий час держите сигарету в руке и лежите, не двигаясь. О приятных вещах так не задумываются. У вас какое-то горе. Вы испытали большую утрату или нестерпимое разочарование?

- И то, и другое, - вздохнул Волшебник. - Потеряна вера в себя, и я оказался заурядным ничтожеством.

Женщина опустилась на песок совсем близко, от нее веяло приятным теплом и пахло свежестью. А еще - цветами дикой яблони... Запах цветущей яблони Волшебник однозначно предпочитал всем остальным. В эпоху несчастливого своего детства именно в яблоневых аллеях, которыми заслуженно гордился родной его городишко, находил маленький Влад короткое забвение от собственной ненужности и тоски. Он заботился о молоденьких деревцах и

подранках, и никогда не ел яблок. Ни дичков, ни садовых.

Против собственной воли он повернулся на бок и встретил взгляд зеленых, будто проклюнувшиеся листочки, глаз открыто и почти что честно. Он сразу оценил свою собеседницу по высшему разряду, хотя ничего выдающегося в ее внешности не было. Подобно ему самому, женщина не имела и особых примет - за исключением одной: она излучала физически ощутимое, просто колдовское очарование. Черты ее не отличались ни изысканностью, ни аристократическим благородством, ни орхидейным шармом порочного вырождения - они были просты и правильны, даже чуточку грубоваты, но настолько гармонировали в своей сопряженности, что рождали настоящее чудо. Чудо, неподвластное искусству Волшебника.

Она чуть вздрогнула, заметив огонь, вспыхнувший в его тускло-щебеночных глазах, ему пришлось поспешно притушить свой пламенный взор, до предела сощурившись.

- Влад Павлов, - представился Волшебник, и это было практически правдой. - Простите, если я напугал вас, мне действительно очень нехорошо. Крайне неприятно усомниться в самом себе, крайне обидно.

- Может быть, вы излишне строги к своему "я"? - она смущенно наклонила голову, и длинная русая челка ее заслонила глаза подобием вуалетки.

- Дело не во мне, - осторожно любуясь ею, ответил Волшебник, лихорадочно соображая при этом как продолжить разговор на личную тему и не позволить ей - не теме, понятно - счесть его опасным душевнобольным. - Я обманул надежды, возлагавшиеся на меня посторонними, я их смертельно подвел. Мои мечты, которыми я тешился с детства, тоже оказались лишь бледной тенью, отбрасываемой... ну, вот, пожалуйста - снова запутался сам, и вас запутал.

- Попробуйте проще, - предложила она.

- Легче сказать, чем сделать! - искренне воскликнул Волшебник. - В общем, сударыня, вы видите перед собой неудавшегося писателя, некогда мнившего себя гением, и сумевшего убедить в этом заинтересованных лиц. Одному из крупнейших издательств я предложил замечательный, с виду, сюжет фантастического боевика. Контракт подписан, сроки сдачи рукописи зафиксированы, получен серьезный аванс... но сегодня я столкнулся с неразрешимой задачей. Неразрешимой в корне. Я не могу свести концов с концами, - и он подробно рассказал ей все, в том числе и о дельфинах, объявив это новейшим поворотом сюжета, заимствованным из жизни.

Надежда слушала не просто внимательно, а с нескрываемым интересом.

- Ваши издатели, Влад, и вправду получили замечательный сюжет, - сказала она, когда Волшебник умолк, - но я не совсем понимаю, в чем сложность вашего положения.

- Я добросовестный автор, Надежда...

- Просто Надежда.

- Так вот, Надежда, как автор, уважающий своих читателей, я не могу представить себе, каким образом мой Волшебник сумеет справиться с тройкой первостатейных цивилизаций, кишмя кишащих специалистами и профессионалами, обладающих трудно осознаваемыми объемами материальных ресурсов, и превосходно подготовленных к ведению боевых полномасштабных действий. У него нет ни средств, ни надежной информации, ни людей, способных превзойти предполагаемый уровень подготовки противника. Я не имею права привлечь на подмогу фактор удачи - тут никакая удача не спасет, разве что сказочная - то есть абсолютно недействительная в реальности. В такую удачу не верю я сам, да и никто другой не поверит тоже.

- Не все так страшно на самом деле, - утешила его Надежда, на что Волшебник совсем, было, собрался заметить в том смысле, что на самом деле все гораздо страшнее, но вовремя передумал. - Насчет ресурсов и информации спорить не буду, а вот касаемо бойцовского фактора - тут вы не рассмотрели важнейший аспект вынужденной узости кругозора профессионала высочайшей квалификации. Привычной трафаретности принимаемых им решений. А что, если ваш герой противопоставит врагам команду, составленную из гениев парадокса? Или людей, чей профессионализм - в традиционном понимании - с ведением боевых действий не ассоциируется.

- Не понял, - вынужден был сознаться Влад.

Она немного помолчала - очевидно, подыскивала слова, более доступные бестолковому писателю.

- Возьмите обычный легковой автомобиль. Чем выше его скорость, тем более красивым он видится со стороны. У джипа своя стать, не такая, как у "легковушки", но опытный глаз легко обнаружит особую, пусть грубоватую, красоту и в этой машине, зачастую используемой в военных целях. Вас никогда не посещала мысль, что именно красота является залогом функциональности? Наивысшей полезности.

- Возможно, однако, по-прежнему не вижу...

- А вы представьте, что и "легковушку" и джип создавал один и тот же дизайнер, чья специальность априори с "марсом" не связана. Не связана? Но боец у вас уже есть. Ему нужны лишь оборудование и оружие. Ими станут люди, на которых никто и подумать не может. Не знаю как у вас в фантастике, а у нас, в конструкторском отделе, про таких говорят: "Шибко умный. Все ему Господь даровал, кроме удачи, терпимости и короткого языка".

- Надежда, а вы сами не пишете? - завистливо поинтересовался Волшебник и, повинуясь неодолимому желанию, сразившему его с полуоборота, почтительно и восторженно приложился губами к узкой кисти своей собеседницы. Кожа Надежды была солона и настолько нежна, что порозовела даже от его осторожного поцелуя. - Но одна проблема осталась неразрешенной - фактор времени и средств. Мой Волшебник, конечно, ужасающе крутой парень, однако обладай он даже флотилией воздушных... м-м-м... космических линкоров, оснащенных аннигиляторами, лазерами с термоядерной накачкой и прочими штучками, ему все равно потребуется не одно столетие, чтоб разбабахать несколько десятков звездных систем, которые вовсе не собираются взирать на его шалости сквозь щупальца верхних конечностей.

Тут он заметил, что по-прежнему держит ее за руку, и ужасно смутился своей неслыханной дерзости. И - особенно - тому, что ее, как будто, не замечали. Обычно бывало наоборот: дерзость замечали, его - нет.

- Не зацикливайтесь на теме боевика, Влад, - ласково попеняла ему Надежда. - Будьте последовательней. Если человек сугубо мирной профессии выступает у вас в роли смертоносного оружия, то боевик, в свою очередь, может завершиться не победой, а примирением.

- Агрессор мирится лишь при виде преобладающей силы противника - это аксиома, - Бог знает, как не хотелось Волшебнику противоречить ее словам, ее милому певучему голоску... ох, и не легкое это дело - выступать в роли спасителя целой планеты!

- А кто вам сказал, что ваши инопланетяне - перманентные агрессоры? Как же, в таком случае, они освоили Дальний Космос? Предварительно они должны были пожрать себя во внутрицивилизационной войне. Иначе и быть не может. А что, если их просто приперло? Какие-то их личные проблемы, которые волей случая сошлись на Земле. И не достойней ли было истинному герою разрешить эти трудности, вместо того, чтобы усугублять их до полного взаимоистребления?

- Они не могли справиться с бедствиями без моего Волшебника? - недоверчиво осведомился Волшебник, изумленно покачивая головой из стороны в сторону.

- Именно потому, что привыкли к рекомендациям узких специалистов экстра-класса. Волшебник не специалист - в прямом понимании этого слова - он, если угодно, мыслитель, организующий работу специалистов на неожиданном направлении, ставящий перед ними правильные задачи, истинные цели, ускользающие от глаза профессионала-традиционалиста. От своих помощников он требует одного - чтоб они делали не то, как нужно, а так, как должно быть. Вчера они были его оружием, сегодня сделались строительным инструментом. Судя по тому, что вы мне рассказали, Волшебнику достаточно заручиться поддержкой лишь одной из сторон, две другие приползут на четвереньках. Ну, Влад, решили мы вашу задачку?

- Практически да, но как я добуду первоначальную информацию о раскладе? - очарованный Волшебник сам не заметил, как проговорился, но Надежда не заметила тоже.

- Вы же писатель, вам, как говорится, и карты в руки...

- А как поступили бы вы на моем месте?

Она неопределенно развела руками:

- Я-то к писательству никакого отношения не имею, но если вы настаиваете, я порекомендовала бы связаться с первыми попавшимися инопланетянами. Все равно ведь рано или поздно придется. Никогда не поверю, чтоб человек, подобный Волшебнику, не имел знакомства в этой среде.

Волшебник этим замечанием был сражен вповалку - у него действительно имелся знакомый гуманоид, по-крупному обязанный ему и уже долгое время не возвращавший должок. Не потому, что был редкостным негодяем, а...

- Даже если его цивилизация не замешана в деле, они никого не выдадут, - сказал он с горечью, изрядно удивив этим Надежду. - Мы для них, вроде обезьян, в лучшем случае - дикари из племени "тутмос-третий". И чувство благодарности им уже неведомо давным-давно. Мыслящее существо приходит на помощь другому не ради другого, а ради себя. И ждать благодарности за благородный поступок с их точки зрения - чудовищная наглость, в некотором смысле, интеллектуально-этический грабеж с разбоем. Вот так у них там, "в далеком созвездии Тау-Кита"!

- Вы слишком прониклись своим романом, Влад, - осторожно заметила собеседница и взглядом испросила разрешения отпить глоток минералки из бутылки, стоящей рядом с Волшебником. - Вам нужно бы почаще выбираться на пляж, почаще и подольше плавать. Между тем я здесь вас вижу впервые.

Движения Надежды были пронизаны той же гармонией, которая царила в чертах ее обворожительного лица. Пока она пила, слегка запрокинув подбородок и изящно изогнув стройную шею, Волшебник не отрывал от нее жгучего взгляда, от которого, было время, отводил глаза даже Старейший, а прочие и вовсе впадали в замешательство. Ей же, по-видимому, его горящие взоры не доставляли особого неудобства, а может быть - Волшебник на это очень надеялся - даже забавляли. Думать при этом он и не пытался, зная, что все равно ничего путного сейчас не насоображает. Она и так сказала ему больше, чем он мог рассчитывать, приходила пора спешно "делать ноги" - мысль о том, что гады-инопланетяне вскоре погубят эту чудесную женщину, приводила его в трудно контролируемое бешенство, он уже начал заговариваться. "Я порву их, как трамвайный абонемент! - навязчиво пульсировало в его воспаленном мозгу, в его растревоженном сердце, в его артериях, наполненных обжигающей кровью прирожденного воителя. - Как абонемент!" Причем и сам он не мог понять, чем именно провинился перед ним бессловесный трамвайный билетик.

- Я бываю здесь каждый день, - невзначай промолвила Надежда, возвращая ему пластиковую емкость с "нарзаном", - и конечно запомнила б вас, если бы видела раньше. Вы придете завтра? Мне, по правде сказать, ужасно хочется поскорее узнать про то, как продвигаются дела вашего героя... А знаете что - пусть ваш Волшебник немножко пошантажирует своего инопланетного знакомца! Да, пошантажирует! - она заразительно рассмеялась, захваченная своей идеей. - Это, разумеется, немного снизит его образ в глазах читателя, но зато и сделает его ближе. Читателю будет проще ассоциировать его со своим "я", примерить на себя ношу героя. Почему вы так смотрите, Влад? Вы хотите меня смутить?

- Что вы! Это я смущен донельзя! - Волшебник безбожно врал - на самом деле он просто не смог сдержать восхищения и любви, светившихся в его глазах. - Вы все время повторяете: "ваш герой", "ваш герой", а, получается, что он уже и ваш тоже. У нас с вами общий герой, Надежда...

- Ну, что ж! - она задорно встряхнула головой, и волосы рассыпались по ее плечам беспорядочной буйной гривой. - От такого героя никакая женщина не откажется!

"А-ах!" - хотелось воскликнуть Волшебнику, но вместо этого он промолвил с легкой иронией, которая столь бесила его бывших соратников по Верховному Кругу:

- Вы уверены в этом? По сюжету, он - хронический неудачник, ему не везет по жизни. Женщины не любят неудачников, знаете ли...

- Представьте себе, не знаю, - она с лихвой вернула ему его интонацию, а потом детализировала мысль, уже серьезно. - Неужели вы не замечали, что по-крупному везет именно тем, кто считается невезучим? Именно они входят в когорту героев. Квочки, мечтающие о непременном уик-энде на загородной даче с сауной и джакузи, никогда не сумеют составить счастье неудачника: его ждет настоящая женщина - головокружительно яркая, взбалмошная, независимая, способная пойти за ним всюду, куда занесет его злодейка-судьба. Такая, что в одиночку

заменит ему всех остальных.

- А вы? - затаив дыхание, выдавил из себя Влад.

- Ну, вы и скажете! - рассмеялась Надежда. - Разве похожа я на какую-нибудь Мату Хари?

- Почему на нее? Она-то как раз была по уши влюблена в пехотного капитана русского экспедиционного корпуса, хотела выйти за него замуж, нарожать детей и проводить уик-энды на даче с банькой и маленьким прудиком.

Она смотрела на Волшебника и укоризненно покачивала головой, а когда он закончил, напомнила ему про маленькую деталь этой истории:

- Капитан Белов сотни раз водил в штыковую солдат своей роты, и всегда шел впереди, а по окончанию войны принял постриг. Они были бы идеальной парой, Влад, и никому из инопланетян не пришло бы в голову покуситься на Землю, пока Белов жив.

- В таком случае, я не стану переспрашивать, - улыбнулся Влад, - если вы столь хорошо осведомлены в историях подобного рода, все вопросы излишни. Наш Волшебник был бы счастлив встретиться с вами. Долго ли вы пробудете здесь, у нас?

- Не знаю, думаю, дней около двадцати. А что?

- Благодаря вам, я могу взяться за роман вплотную, и в ближайшее время буду завален работой, - Волшебник еще раз приложился к ее руке, он смелел на глазах - если они были глазами Надежды, - поэтому едва ли появлюсь вскорости. Прошу вас не волноваться за нашего героя, я постараюсь управиться с завалом недели за две, и, завершив основную часть, немедленно поспешу известить о ходе дела. Но, если все затянется... могу ли я посвятить свою книгу вам?

В ее глазах он ясно читал жестокое недоумение, его сердце порывалось взорваться и разбежаться на мириады кровоточащих молекул, но Волшебник умел держать его в ежовых рукавицах тренированной воли. Ему было значительно легче потерять Надежду, чем позволить гуманоидам причинить ей малейший вред, и это помогло ему пересилить себя. Хотя легче не стало, напротив - в эту минуту он не хотел бы оказаться на месте загонщиков, потому что был в ярости и пленных сегодня брать не намеревался.

- Прощайте, Влад, - при внешнем спокойствии голос Надежды звенел от сдерживаемого разочарования. Она отвернула лицо и начала подниматься с песка, Волшебник поймал ее за руку, их глаза встретились.

- Вы поняли меня с точностью до наоборот, - тихо сказал Влад, с трудом шевеля непослушными губами. - Я сделаю все для того, чтобы вы узнали о развязке сюжета. Я ведь тоже неудачник по жизни, и потому очень суеверен. Не говорите мне "прощай", скажите - "до встречи", даже если ее не будет. Мы живем в беспокойном и опасном мире, Бог весть, что с нами случится минуту спустя, но я не хочу, чтобы меня при этом подозревали в обмане. И, тем более, вы. Пообещайте поужинать со мной, когда мы увидимся снова.

- Хорошо, пусть будет - до встречи, - ответила Надежда, отведя глаза. - Но, возможно, я буду уже несвободна.

Выдержка из дневника Волшебника, который он завел, расставшись с Надеждой:

"Огорченный нашей размолвкой я поспешил безотлагательно приняться за дела. Работа излечивает от любого горя, не так быстро, как гильотина или топор палача, но так же верно.

На подходе к убежищу почуял слежку. Судя по некоторым признакам, старались послушники Ортеги Гроссмейстера: надежная защита от постороннего воздействия и - за счет этого - почти откровенное прощупывание по всем направлениям и на всех уровнях. Гроссмейстер всегда преувеличивал свое умение; послушники пошли в учителя, и были крайне шокированы, когда получили по мозгам одновременно и отовсюду. Впрочем, нокдаун скоро закончится (жалко добивать перспективных парнишек, хотя следовало бы!), поэтому нужно спешить..."

В убежище, устроенном в подвале заброшенного корпуса одного из городских заводиков, Волшебник, не медля, забрался под ледяной душ. Вода зашипела от переизбытка энергии, накопленной им под лютующим солнцем, и каленой ярости, направленной сейчас и против придурков из Магического Круга. Заняться им нечем, дармоедам дремучим! Смыв самый бурный накал негодования и тоски, он спрыгнул на пол, застеленный зелеными пробковыми циновками, и пошлепал к самолично смонтированному блоку связи.

Связь, которой он пользовался, была жестоко защищена от любых видов прослушивания. Во-первых, он подключался непосредственно к оптико-волоконной линии через первый попавшийся чужой телефон... во-вторых, и третьих: многим хватило бы и первого. А если кому-то удавалось проследить весь путь его ухищрений, любопытствующего ожидал добрый заряд энергии, выстреливаемый во враждебную линию, расплавляющий любые провода, а, за неимением проводов - чипы электронной трубы и самой базы. Или рации. Или любого другого подслушивающего устройства.

Обыватели, чьим посредством Волшебник связывался с адресатами, не возражали, потому что он всегда тщательно заметал за собою следы. В том числе и электронные записи времени связи. Как он умудрялся проделывать это, лучше не спрашивать - не ответит. Можно только сказать, что подобным способом вовсю пользуются очень многие, и отнюдь не волшебники.

- Ли-Пак, это Дик, - сказал Волшебник, когда на экране монитора появилось нечто, слегка напоминающее корень жень-шэня, только очень большой, очень мягкий и с овальным глазным отверстием на месте носа.

- Приятно видеть тебя здоровым, Дичина, - откликнулся корень, любезно помахав вехними отростками. - Соскучился, парень?

- Ага, - соврал Волшебник. - Ночами не сплю - по тебе вздыхаю! Знаешь что, Липка, я, конечно, понимаю: этические завихи и все такое. Да, понимаю. Но за свое же добро еще и скабнером в спину схлопотать - это, согласись, выше человеческого понимания. Я тебя урою, Липка! Не начальников, что отдавали тебе этот гадский приказ, а лично тебя, мой юный дуб! Давай, колись по-быстрому, а то мои друзья с дюжиной "Томагавков" на кончиках пальцев сильно нервничают в ожидании случайного появления кого-нибудь из высшего комсостава. Если у одного пальчики дрогнут, от твоего тесного гробика щепки на щепке не останется. От вашей душевной грозди, естественно, тоже. Так что лучше колись, пока я не рассердился всерьез!

Лицо корня не выразило никаких эмоций, но голос был полон праведного негодования:

- С чего это ты на меня напустился?! Совсем одичал что ли?! Говори разумно, как положено гуманоиду, - в чем дело.

- Ты божьим одуванчиком-то не больно прикидывайся, хрен инопланетный! - Волшебника скрючило в пароксизме хорошо разыгранной ярости. - Я ведь не погляжу, что ты мой приятель, так дунану - "парашютики" за Сатурном рассеются! Я ж тебя, болвана деревянного, дважды из-под наших "Эсэсовских Двухсоток" доставал, не считая того, что по мелочи перепало. А ты, подлая росянка, решил меня, как глупого комара, между делом счавкать? Щас ты у меня, для начала, с "Сатаной" познакомишься, а "топориками" я потом, не торопясь, обтешу. Сперва обтешу, потом в древесную пыль превращу. А пыль подожгу - чего добру зазря пропадать? Эй, ребята, - рявкнул он в трубу мобильника, - он еще с крючка не сорвался? Добро! Женька, как договаривались: сферический разрыв. Да, я хочу, чтобы они какое-то время просто болтались на орбите, пока не сдрейфуют поближе к Колумбии - там их Томик с "колуном" ждет. Да нет, не с "коксом" - с "Томагавками" - это не та Колумбия. Ах, это ты, значит, так остришь... Нашел время! Скажи лучше, нельзя ли так рассчитать, чтобы сканеры не разнесло? Да, хочу, чтоб видели, как "топорики" на встречу с ними торопятся.

- Дикарь, опомнись! - Ли-Пак плавно перегнулся поближе к экрану. - "Сатана" не летает в космос, она межконтинентальная.

Волшебник, не отрывая уха от "трубы", прошипел в ответ со злобной иронией:

- Щас увидишь куда что у нас летает! Чего расселся? Шуруй последнюю речь диктовать, хе-хе. Так сказать, в назидание прочим ублюдкам. И поторопись - сроку тебе шесть с половиной минут - Женька уже шахту открыл, через семнадцать секунд сработает зажигание, дальше - по протоколу.

- Останови старт! - взвизгнул корень. - Мы тут вообще ни при чем!

- Кто при чем, Липка? Время идет! Быстро! Быстро!

- Принципат, Содружество и Капитул. Ты не можешь наказывать невиновных, Дикий!

- Я все могу! Понял?! Гони координаты и все, что известно, - по углам экрана разбежались маленькие квадраты, в них с умопомрачительной скоростью завертелись картинки, схемы, таблицы и прочие изображения. - Молодец, умница! А пока расскажи что им от меня надо.

- Мы вправду не знаем, Дикий, нам никто ничего не объясняет: предупредили, чтобы на время свернули исследования, потому что может оказаться крайне огнеопасно, - голос Ли-Пака звучал так, будто из него под давлением выжимали остатки воздуха. - Предупреждения пришли раздельно - это единственное, что я могу тебе точно сказать. Останови же старт, Дикий, останови! У меня на станции совсем молодые особи, им страшно, они сохнут!

- Я тоже не расцветаю промежду прочим, - проворчал Волшебник. - Женюра, отбой. Отбой, говорю! За мной - как обычно, - он выключил мобильник, бросил трубку на стол и зыркнул на гуманоида, расплывшегося в невидимом гравитационном кресле. - Почему тебя надо за хрен тянуть, Липка? Ты что, настолько правильное существо, чтобы пренебречь благородным поступком? Я

считал тебя ученым и другом, а ты, выходит, ни то, ни другое...

- Я офицер. Информация, полученная в знак нейтралитета, оглашению не подлежит. И ты поступил бы так же, Дикий, выбирая между безопасностью приятеля и вероятным втягиванием твоего Мира в галактический конфликт с тремя цивилизациями не самого слабого порядка. Прощай, у меня будут большие неприятности, а тебе я не желаю удачи - столько удачи нет во всей вашей заштатной системке.

- Ладно, - сказал Волшебник, между делом надевая свободные брюки спортивного покроя и всовывая за пояс лазерный пульсатор - подарок сумасшедшего изобретателя, приконченного в столкновении двух оружейных фирм, абсолютно не заинтересованных в его дурацких идеях. - Ладно, Липка! Бывай здоров, цвети и пахни на радость главному корню. Но раз уж мы с тобой влипли совместно, может, подскажешь, как мне хотя бы чуточку затянуть время.

- Отследи и устрой им встречу с объемным разрывом "Сатаны", а потом обтеши "Томагавками", - с откровенной обидой посоветовал Ли-Пак. - Уверен, такой пакости они от тебя не ждут.

Волшебник накинул на плечи матерчатую курточку с капюшоном и, заталкивая в карман притихший мобильник, отозвался со вздохом:

- Эх, Липка, да будь у меня в действительности доступ к земной ПВО, разве б стал я с тобой время попусту тратить?!

- Ты... ты...

- Извиняй, брат, пришлось развести. Сам понимаешь, ответственность - великая сила, требующая самоотречения от каждого, на кого возложена. А уж гуманоидоотречения-то, и часу не проходит, чтоб заново не потребовала. Конец связи. Полный - в смысле толстый - конец! - и Волшебник отключил связь

"Тошиба-503" - любимый ноут-бук Влада - в бешеном темпе вращал в своем чиповом чреве компакт-диск с данными по трем потенциальным противникам сразу, одновременно вовсю пытаясь влезть в систему наведения армейской радиолокационной станции под Батумом. А влезать в эту систему Волшебнику активнейшее помогали, поскольку, конечно же, конечно же, были у него свои люди в российской (и не только российской) ПВО. Лип-Ока сегодня "развели" дважды.

Первыми по космическим орбитам понеслись позывные лебедянского исследовательского корабля, и через секунду на дисплее появилась багровая круглая рожица с глазами, украшенными четырьмя зрачками. Она была насажена на крепенькое туловище небольшого роста, вольготно раскинувшееся в гравитационном кресле.

- Прикинь, дохлятина! - сказал ей Влад, сделав очень распространенный в Принципате оскорбительный жест. - Это вам от меня и всего мыслящего гуманоидства вместе. Через полчаса мои лучшие друзья подхватят меня на борт дальнобоя - пора ханурикам из вашего детсада наглядно втолковать кто крутой, а кто понтами по ушам чешет! Боевой флот Содружества завтра же выйдет на ваши границы, а через трое суток ждите и меня в гости, трусливые блохи Галактики. Я поучу вашу зажившуюся на свете расу вежливости, благородству и однополому сексу по полной программе. И ты у меня первый на очереди, мой малыш. Я не прощаюсь - скоро увидимся.

Коротышка издал оглушительный вопль и швырнул в дисплей предметом, похожим на пепельницу, но было поздно - экран погас.

Он зажегся в рубке содружанской станции.

- Приветствую тебя, мой лживый дегенеративный неуч, - сказал Влад в синеватое вытянутое по вертикали лицо рослого существа с треугольными глазами и травянисто-зелеными волосами; вытянутые по горизонтали серебристые зрачки капитана постепенно расплывались по всему фиолетовому "белку". - Я всегда подозревал, что в программу ваших детских автоклавов закралась коренная ошибка, которую в силу своей интеллектуальной беспомощности специалисты Координационного комитета не в состоянии отыскать. Согласись, иначе трудно понять, почему на свет появляются дикари, вроде тебя и ВэКа. Вы что же, всерьез полагали, будто наши братья из Капитула позволят вам измываться над своими земными единомышленниками? Завтра же на орбиту прибудут "Призраки", и я возьму тебя и твою команду живыми. Думаю, потрошение мозгов многое позволит узнать о ваших дальнейших планах. До встречи, выродок! Я спешу на рандеву, вскоре увидимся.

- Мой друг, надеюсь, засек координаты нашего собеседника? - поинтересовался капитан, сохраняя вальяжную невозмутимость позы. Но голос предал его.

Существо в лиловой сутане, как какой-нибудь Ришелье, вытаращило на изображение Влада блюдца фасеточных глаз.

- Мне так хотелось бы призвать на тебя милость Мирового Разума, аббат, - лицемерно вздохнул Волшебник, - но, боюсь, таким негодяям, как ты, твой Капитул и ваш Папаша, милость может быть оказана только одна - растворение души в вечном Ничто. Приготовься, злодей, прочти все предвечные молитвы, какие еще не отверз из мерзкой натуры своей. Этой ночью с борта флагмана прибывающей эскадры из Принципата я полюбуюсь на то, как твой термос выплеснет наружу свое содержимое. Постарайся достойно принять свою смерть, негодяй! Я не прощаюсь - такие, как ты, прощать не способны, а тебя я простить не смогу.

- Двигатели - на форсаж! - промыслил аббат, и братья-странники содрогнулись от гнева, заполонившего все его существо.

До подлета ближайшего из инопланетных кораблей оставалось каких-то полторы минуты, нужно было спешить. Волшебник юркнул в подземный ход, отполз подальше и накрыл собой драгоценный комп. А потом снял со входа защитный блок, и три исследовательских станции всеми видами вооружений ударили по ворвавшимся в убежище изгоя разъяренным ученикам Ортеги.

6

Пар-Ан-Ормалю не впервой было припланетиваться на Лахудре - столице родовых владений герцога Гаго - и воспоминания об этих посещениях у координатора иноцивилизационных связей Содружества сохранились самые благостные, хотя, не взирая на необходимую в делах личную продвинутость в вопросах морали, даже его, порой, бросало в жар от этих воспоминаний. Тем не менее, настойчивое предложение герцога посетить его скромную планету, подкрепленное рискованным барражированием полудюжины местных корветов в непосредственной близости от корпуса посольского звездолета, вызвало в иноцивильнике двойственное чувство - неловкости от предвкушения встречи с маркизой Маммадур и досады на задержку в делах, касающихся его общественной миссии.

"Ах, как все это некстати, как некстати!" - ворчал он про себя, но глаза, между

тем, с жадным интересом следили за ландшафтами Лахудры, разворачивающимися на экранах атмосферно-космического шлюпа. Преобладающими красками на столичной планете Гаго безусловно были зеленая, оранжевая и лазурно-синяя, их сочетания в несчетный раз потрясали и возбуждали тонкую натуру Пар-Ан-Ормаля, будили в ней редко возникающие стремления и мысли.

На Лахудре не было ни единого промышленного предприятия, ни единой фермы - только дворцы, только парки, гостиницы и центры развлечения. Помимо герцога и его двора, космические ворота планеты были щедро распахнуты перед любым желающим, снедаемым жаждой острых ощущений, но погостить им удавалось лишь на одном из трех материков (точнее очень крупных островов), плавающих в зеленом ее океане, приблизительно на одних и тех же широтах. Для подданных герцога были открыты два континента, однако им сильных ощущений хватало и в обыденной жизни, поэтому лишь считанные единицы из них время от времени наведывались в Западню - на материк-заповедник первозданной природы. К счастью для всех остальных, дикие монстры Западни на дух не переносили соленой воды, разделявшей участки суши, иначе герцогу, чего доброго, пришлось бы неминуемо выбирать между доходами от туризма и личной безопасностью.

Пар-Ан-Ормаль всего раз посетил девственные леса Лахудры, сохраненные в Западне (это было в его первый приезд), но и этого ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Причем с лихвой... Герцог, заманивший его сюда, был чертовски любезен, где-то обходителен даже:

- Слышь, посол! - сказал он тихо (в переводе на любой из земных языков это означало нечто, вроде: "Прислушайтесь к моему доброму совету, Ваше Превосходительство!"). - Если у тебя слабина в коленках, ты лучше сразу просмотри набор нашей дичи и прикинь хочешь ли тут ночевать. Вы ведь такие нервные: под ухом свистнуть нельзя - обгадитесь, а наши зверушки нагоняют жути даже на деревянников.

- Ах, камарадо, где наша не пропадала! - говоря по чести, Пар-Ан-Ормаль с удовольствием воспользовался бы любезным предостережением хозяина заповедника, но маркиза с таким обожанием терлась об него хрупким своим тельцем и заглядывала в глаза, что в цивилизованной душе содружанского дипломата внезапно вспыхнул пламень древней отваги прирожденного исследователя дремучего космоса. - Может уступишь нам какую-никакую халупу в занятной глухомани, нам с подружкой надо почирикать подальше от посторонних...

"Почирикать!" Нет, маркиза и впрямь проявила невероятные - даже для ее пылкой натуры - усилия возбудить в нем сексуальную энергию... Только о каких брачных играх могла идти речь, когда, казалось, в самые окна небольшого, но весьма комфортабельного и уютного трехэтажного коттеджа, выделенного герцогом для влюбленной четы, ломятся оравы кошмарных чудовищ, от вида самого безобидного из которых возникает настоятельная необходимость немедленно избавиться от содержимого желудка. Причем двумя путями одновременно.

И что с того, что колпак плотного силового поля надежно защищает гостей от вторжения нежелательных элементов (включая законного супруга юной маркизы) и даже отчасти приглушает вожделенные вопли страждущей фауны? Воображение рисовало картины настолько живописные, что прелести Маммадурочки рядом с ними блекли совершеннейшим образом, и лишь чувство дипломатического такта, выработанное десятилетиями инопланетной службы, не позволило товарищу координатору забиться под подушки, щедро разбросанные на любовном ложе и там, и сям.

Дело прошлое, но именно это побуждение до такой степени ввело в заблуждение воинственного герцога и всю его банду, которым известная нимфоманка и титулованная шпионка-любительница доложила наутро о реакции своего подопечного, что Пар-Ан-Ормаля возвели в категорию "хорохорящихся". На специфическом языке Принципата под термином "хорохорящийся" скрывались все гражданские субьекты, в храбрости почти не уступавшие военным. Тот же новоиспеченный лорд Кургузье, главный научничий Союза Лебедя, к примеру, проходил по категории "слюнявых", которым ношение оружия запрещалось в любом случае. Если не считать оружием парадный бластер с радиусом действия в пятьдесят шагов.

С одной стороны, возвышение в глазах задиристых феодалов крепко затруднило профессиональную деятельность посла, поскольку слежка за ним автоматически усилилась вдвое. А с другой стороны, слова, произносимые им, отныне наполнились изрядной весомостью и из пустопорожней "шпакской" болтовни превратились в "деловой базар". И даже Рокан не мог уже отмахнуться от завуалированных предостережений иноцивильника в духе обычного истинно-принципатовского: "мало ли что мелет этот задрыга". Была и третья сторона, весьма далекая (казалось бы) от служебных обязанностей посла Содружества, но лично Пар-Ан-Ормалю доставившая массу ярких впечатлений: по истечению проверки "на вшивость" он обнаружил вдруг, что прежние выкрутасы маркизы, считавшиеся им немыслимыми и непревзойденными, на самом деле представляли собой исключительно формальное исполнение шпионского долга. Настоящий пыл на потрясенного координатора она выплеснула к вечеру - после того, как оба вернулись под охраняемый кров герцогского дворца. И оба увлеклись не на шутку (особенно маркиза), так что в долгие часы запретных утех содружанский дипломат узнал, помимо всего прочего, массу первостатейной информации к размышлению.

"Да-а, - подумал Пар-Ан-Ормаль, блаженно жмурясь и отворачиваясь от экранов, визирующих виды летнего герцогского дворца, - можно сказать, что именно здесь я по-настоящему сделался дипломатом, стал тем, кем являюсь на сегодняшний день..."

Над летним дворцом, точнее в тридцати милях вокруг него, денно и нощно реяли боевые шлюпы, с высоты в пятьдесят километров это напоминало бестолковое роение взбесившихся насекомых, а в ближнем космосе несло боевое дежурство звено суперскоростных корветов, возглавляемых баронами герцогской дружины. Зная характер и мастерство пограничников, иноцивильник нисколько не сомневался в том, что при любом численном превосходстве потенциального противника, вздумавшего атаковать дворец, у его обитателей вполне достанет времени на эвакуацию не только драгоценной особы правителя, но и наиболее

дорогого имущества, включая архивы.

На планетах Содружества общественные здания отнюдь не блистали архитектурными излишествами, а жилые дома не отличались большими объемами, поэтому Пар-Ан-Ормаль отчаянно завидовал крупным феодалам Принципата, естественно всячески скрывая это от партнеров по переговорам. В своей системе он тоже был не из последних, его семья не могла пожаловаться на то, что испытывает какую-либо неудовлетворенную потребность. Но до того же Гаго, не говоря уж про неуравновешенного Капеца, ему было, как пылевой туманности до "черной дыры".

Стадвадцатиметровая полусфера герцогского дворца, ограниченная-подпертая с четырех сторон трехсотметровыми башнями-небоскребами, хрустально искрилась ребристыми стеновыми панелями, отлитыми из облегченного стекла с измененной внутренней структурой. Открытый пояс-балкон (два титановых "блина", соединенных между собой пятиметровой фигурной стойкой-решеткой из серебряного прута) одновременно рассекал здание надвое на уровне пятнадцатого этажа и объединял весь комплекс строений в единое целое. Для дополнительной устойчивости чудовищного поля балкона, его плоскости были подкреплены опорами в виде гигантских металлических копий, расположенных между башнями. Они пронзали балкон насквозь и возносились до уровня башенных флагштоков. В темное время суток лазерные прожектора, укрепленные на этих выдающихся точках, испускали на вехнюю поверхность балкона потоки рассеянного света семи цветов радуги и еще один - жемчужно-серый.

Собственные покои герцогской семьи занимали второй ярус полусферы, и посторонним доступ туда был чрезвычайно затруднен. На пяти этажах ниже балкона размещались жилые помещения ближней дружины Гаго, остальные были выделены под жилье охраны, обслуживающего персонала и дворцовые службы. Попасть в это чудо архитектурного искусства можно было только двумя путями: прибалкониться или подкатить на подземном экспрессе. Прибалкониваться ко дворцу герцога Сектора Два дозволялось лишь двум персонам - князю Рокану и маршалу Ду Ракко, старому другу семьи Гаго. Всем остальным, включая иноцивильных послов, приходилось пользоваться вторым способом.

Шлюп завис над лахудровским космодромом и, виртуозно балансируя на реактивных потоках, бьющих из дюз, вертикально, как свечечка, впечатался в специальное отверстие порта.

- Мать твою! - восхищенно выдохнул капитан диспетчерской службы, по совместительству исполняющий обязанности сенешаля космодрома. - Неужто сам Дрэд-Ноу?! - капитан был некогда одним из самых дерзких асов Принципата и в грош не ставил боевых пилотов Содружества... пока не столкнулся с крейсером упомянутого капитан-лейтенанта. Дрэд-Ноу специализировался на том, что доставлял огорчения именно таким, как нынешний портовый крыс.

Старший из герцогских сыновей, граф Кураш в сопровождении представительной свиты лично встретил высокого гостя в шлюзовой камере.

- Привет, посол! - произнес этот достойный сынок своего достойного папаши.

Не взирая на гордую стать наследной особы и выдающийся, по здешним понятиям, рост, граф заметно пасовал рядом с содружанином. Его круглая макушка, усеянная робкими намеками на волосяной покров, едва доставала до чуточку отвислой нижней губы Пар-Ан-Ормаля, а уж что касается внешней

вальяжности, тут с иноцивильником вообще никто не посмел бы тягаться. Разве что Оптима - самый выдающийся ум и сибарит в пределах галактики. Кураш превосходно понимал, в какой невыигрышной роли выступает сейчас и потому надувался от спеси по мере сил, пытался смотреть на пришельца сверху вниз.

Пар-Ан-Ормаля эти потуги даже слегка забавляли, но взрослой снисходительности к будущему герцогу он старался не показывать. Здесь лучше перехамить - сильней уважать станут.

- Здорово, граф, - ответил он с суровой корректностью. - Давно не видались. Батяня еще не гикнулся?

- От него дождешься - как же! - хмыкнул наследник Гаго, и в свите осторожно хихикнули. - Круто твой водила термос сажает, лихой, видно, биток. Прям кометник!

Здесь уместен некоторый комментарий: "термосом" лебедянские асы звали звездолеты любых типов, согласно астронавтической присказке "не прольешься, так остынешь"; а мифические кометники, как известно, водят свои летательные аппараты по идеально ровным орбитам, тем и живы. Куполообразным коридором Пар-Ан-Ормаля и двух его сопровождающих вывели на перрон подземки и пригласили в роскошную капсулу спецвагона. Буквально через пятнадцать минут, заполненных скользким посвистом движения, они благополучно прибыли прямиком к дверям семейного лифта Гаго. Еще две минуты свиста - и перед ними открылся тронный зал Сектора Два.

Главным украшением этого гигантского помещения служила голографическая картина, располагавшаяся в полуметре над полом на всем его протяжении и изображавшая тихую речную заводь с плавучими цветами и легкой водяной рябью. Причем рябь, естественно, рябила, а цветы на ней трепетали, будто живые. Удивительное ощущение нереальности происходящего, охватывающее любого вошедшего, приносило Гаго нешуточные выгоды, но Пар-Ан-Ормаль появлялся здесь не впервые и уже приспособился. Он умел быстро осваивать любую среду своего обитания.

Герцог восседал посреди зала на всамомделишном троне, выточенном из натуральной глыбы огненного опала, который лишь самую чуточку был опутан подушкой антигравитационного поля. Ступни магната твердо стояли на поверхности заводи, что, конечно же, являло собой очередную иллюзию - просто верхняя ступенька подножия трона была идеально совмещена с уровнем голографии.

Позади и пообочь Гаго на гравитационных креслах расположились его паладины - девять лучших военных пилотов, командиров звеньев. Пар-Ан-Ормаль знал их наперечет и машинально отметил их малочисленность, отсутствие таких мастодонтов, как барон Юнгер, неоднократно прорывавшийся сквозь плотный огонь "дальнобоев", граф Галиост, на визуальном контакте одолевший три "призрака", и виконт Фиц-Скунс - несравненный мастер групповых стычек. Не доставало и многих, многих иных. Это настораживало.

- Здорово, Паранорм, - после минутной паузы, положенной по местному этикету, произнес герцог. - Давно не видались.

Приглашение на аудиенцию придало встрече полуофициальный

характер, допускавший в общении некоторое послабление протокола.

- Здорово, Гаго, - ответил иноцивильник. - Если б не твои камикадзе, не повидались бы и сегодня - у меня дело к Рокану, и я сильно спешил.

- Ну, во-первых, ваши заморочки спешки не выносят, - беспечно отозвался Гаго. - Во-вторых, князю нынче не до тебя - там готовятся к возведению в титул нового лорда, а это занятие не из скорых. А в-третьих, маркиза меня совсем запилила: заморочил мозги бабенке и носу не кажешь? Нехорошо, малыш, некрасиво, не по-содруженски! И меня подставил - она ведь моя родственница, внучка матушкиного племянника, графа Хорна. Другой бы на космопорт указал, а ей не могу - она из нашего дома.

Пилот шлюпа за левым плечом иноцивильника неопределенно хмыкнул, не то осуждающе, не то одобрительно. Личный секретарь Пар-Ан-Ормаля хранил корректное молчание. Паладины откровенно похохатывали.

- Я гляжу, ты к старости словесным поносом маяться начал, - съязвил координатор. - Что о твоем доме наши военные-то подумают? Не стремно?

- А мне ваши задрыги по барабану. Кто они такие, чтоб их мыслями интересоваться? Оглядись по сторонам, малыш, и ты увидишь, что мой дом значим вне зависимости от того, что о нем говорят.

- Не смеши, приятель, если у тебя только эти остались, впору в петлю лезть!

Герцог не рассердился - пикировкой сопровождалась их каждая встреча, а эту он начал сам. Поэтому он только руками извиняюще развел:

- Что делать, что делать... надо ж было кого-то и к вашим задрыгам на свиданку послать - стосковались, небось, мальчонки по крепкой мужской руке. Вы зачем "дальнобои" выводите, а? Думаете, Юнгера это остановит?

- На всякого Юнгера свой Дрэд-Ноу найдется... - равнодушно заметил координатор.

- Возможно, - согласился герцог и тут же заговорщически подмигнул, - хотя поговаривают, будто его ты с собой возишь. Высоко ценишь свою персону, ежели так. И, стал-быть, не с добром нарисовался.

- Все гораздо хуже, приятель, - обаятельно улыбнулся чрезвычайный и полномочный посол Содружества. - Чутье тебя почти не подводит, только нюхаешь не той ноздрей: капитан, представься.

Пилот четко, по-военному, сделал два шага - в сторону и вперед.

- Командир крейсера "ПэПэ -14" постоянного внутреннего базирования, капитан Сакво-Яж, к вашим услугам! - отрапортовал он, очутившись на одной линии с послом.

- Так вот даже как... - озадаченно протянул герцог в обрушившейся на зал тишине.

Дело, как видно, и впрямь было плохо: в среде лебедянского воинства капитан Сакво-Яж пользовался заслуженно-дурной славой первостепенного авантюриста и отморозка. Своим прозвищем "Разбегайся" он был всецело обязан своей излюбленной методике боя - заложить вираж и из-за какого-нибудь

естественного прикрытия, внезапно, на полном форсаже, вломиться в самую

гущу вражеского строя, так, чтобы затруднить противнику ведение перекрестного огня, и при этом щедро распрыскивая во все стороны собственные ракеты и вспышки бортовых лазеров. Единственным ответным ходом в этой ситуации было мгновенное рассредоточение "в три четверти", но попробуй, рассредоточься, когда проклятый недоумок и не мыслит снижать скорости, откровенно пренебрегая вероятностью лобового столкновения "термосов", а по коридору, образованному этим самоубийственным прорывом, уже несутся "пэпэшники" его звена - такие же отмороженные, как и их ведущий. И ведь, главное, подбивали гада - то ли дважды, то ли трижды, в последний раз чуть не неделю в пустоте болтались всем экипажем, пока не нашлись чуть живые от жажды и голода - но все впустую! Настырный, дьявол!

Присутствие в глубоком тылу Принципата пилота, подобного Сакво-Яжу, могло привести Бог знает к чему, а означать могло лишь одно - иноцивильник способен на все, в том числе и на мгновенное начало войны. С него сбудется!

- Дурак ты, Паранорм, - с сожалением промолвил герцог Гаго. - Эй, стража!

- Даже и не думай, Гаго! - подал голос старейший из герцогских асов, с головой, подернутой желтой щетинкой. - Не позорь своих паладинов, мать твою в дюзы! Я этого Разбегайся в чистом космосе взять хочу, да и всякий другой тоже. Мы же воины, а не шелупонь какая-нибудь. Может, это ты нас за шелупонь держишь? Тогда так и скажи.

- Благородные, блин?! - мгновенно завелся герцог, не ожидавший отпора. - Мало он нашего брата из-за угла покосил?! Они же нас шантажируют - неужели не ясно?!

А вот это уже было и вовсе неправильно.

- Кого это я из-за угла припечатал? - тихо полюбопытствовал Сакво-Яж. - Ты, дружок, говори, да не заговаривайся: от такого поклепа за титулом не укроешься, а у меня за спиной четырнадцать поединков.

- Глупеешь, приятель! - улыбнулся и координатор. - То в трусости меня обвинял. Сейчас в подлости заподозрил. А ведь я сразу сказал, что очень спешу - кого же за штурвал сажать, как не Разбегайся?

Герцог бегло прошелся по лицам окружающих всеми четырьмя зрачками... Так и есть - паладины скрипят зубами и надулись, как хомяки (как захухрики), иноцивильник лыбится, словно чокнутый. У-ух, гадюка (в смысле, букутница)!

- Ну, подловили! Подловили! - буркнул герцог. - Развели, как последнего идиота - радуйтесь! Не ждал я от тебя такой пакости, Паранорм. Мы ж, вроде, не чужие, мог бы, по крайней мере, сказать, что тебе надо от князя.

Вечером был закачен знатный пир со спиртными напитками, иллюзионистами, певцами, шутами и дамами, и, специально для дорогого гостя, с маркизой Маммадур. Капитан Сакво-Яж тоже был атакован на неожиданном направлении местными представительницами спецслужб и довольно скоро пал под их целеустремленным натиском. Устоял только секретарь координатора - его, пьяного в драбадан, из пиршественного зала вынесли на руках.

А утро принесло настоящее потрясение - заработал контактный прибор,

связывающий дипломатическую миссию со звездолетом. Содержание

шифрограммы вогнало в шок даже видавшего виды Пар-Ан-Ормаля: "Препятствие устранено совместными усилиями Содружества, Капитула и Принципата. Объект сам спровоцировал атаку, выказав полную информированность в наших целях. Сослался на поддержку Братства, на поддержку Братства".

- Ничего не понимаю! - воскликнул координатор, трижды проштудировав коротенькое сообщение.

Князь Рокан и старый маршал Ду Ракко понимали не больше. Если Волшебника взяло под крыло проклятое Содружество, то с какой такой скорби оно же его и пришибло? Что за ерунда? Ох, нечистое дело! Ох, нечистое! И потому оба предводителя Союза злобно взирали на чрезвычайного посла, с трудом выжидая окончания формальностей.

- Ладно, проехали! - выдохнул Рокан, когда необходимые по протоколу реверансы подошли к финалу. - Что ты от нас хочешь, зануда?

- Содружество прислало меня с тем, чтобы оповестить князя о намерении всячески крепить добрые взаимоотношения с Союзом Лебедя.

- Именно поэтому ты и прискакал сюда, как оглашенный, да еще верхом на Сакво-Яже?

И тут коварный Пар-Ан-Ормаль жестом карточного фокусника извлек наружу новехонький, с иголочки, козырь:

- Некий землянин по прозвищу Волшебник обратился к нам за помощью. Ему отчего-то пришло в голову, будто Принципат враждебно относится к его родной планете и к нему лично. Не стану скрывать, в координационном комитете отыскались горячие головы, принявшие этот бредовый призыв близко к сердцу. Но верх одержали сторонники нерушимого добрососедства, и наше исследовательское судно получило приказ о срочной ликвидации Волшебника, дабы продемонстрировать князю Рокану наше искреннее стремление к принципам взаимопонимания и мира между нашими системами. Именно поэтому для предотвращения взаимного недоверия я и вынужден был пересесть на борт к самому быстрому из наших военных пилотов. Верховный координатор, мой лучший друг Хау-Хау просил также разъяснить небольшую проблемку: чем таким упомянутый выше землянин навел на недопустимый грех исследовательский корабль Капитула?

- Ни фига себе запросы! - вскипел старый маршал Ду Ракко. - А, может, тебе еще мои личные позывные продиктовать? В целях мира и добрососедства.

- Мне казалось, наши действия говорят сами за себя. Впервые за последние двести шестьдесят лет мы выступили единым фронтом, - напомнил чрезвычайный и полномочный. - Разве я прошу что-нибудь стратегически важное?

Ду Ракко, конечно, всегда был ловким малым, но и князь был шит отнюдь не лыком:

- Да ладно тебе, старина! - с хорошо разыгранной беспечностью отмахнулся он, -

уж слишком ты благороден, как я погляжу! Можно подумать, магики, подобно

тебе, будут слюни пускать и молчать, как шпион на допросе! Ведь, глазом не

моргнув, продадут со всеми твоими поиздержавшимися потрохами, - он

многозначительно поелозил взглядом по фигуре посла. - Впрочем, и я ничего такого не говорил. Добавлю только, что за оказанную услугу, наши хм-м... заказчики отказали в поддержке одному из наших же заядлых сепаратистов.

Правитель Принципата считал, что очень ловко отвел подозрения от своего государства. В принципе так и было. Но только в принципе. Волшебник мог ликовать - один из противников клюнул на закинутый им крючок, все задействованные в конфликте стороны всплыли на поверхность с гордо задранными перископами и расчехленными торпедными аппаратами. И до одинокого пловца-диверсанта сейчас уже никому не было дела. Точнее, времени. Потому что князь Рокан допустил маленькую, но важную ошибку - уж в чем, в чем, а в благородстве маршала Ду Ракко заподозрить мог бы только последний, неисправимый кретин. А иноцивильник идиотом не был, скорее наоборот.

- Неужели же мои благородные собеседники взялись за ликвидацию жителя заштатной планетной системы, даже не поинтересовавшись, чем таким он сумел насолить могущественному Капитулу? - задумчиво, словно про себя, проговорил чрезвычайный посол. - Союз Лебедя издавна враждует с магическим Братством, и, между нами говоря, я прекрасно понимаю ваши с ним нелады. Магики из века в век сеют в Принципате семена сепаратизма и неподчинения, тут кто хочешь озлобится... Но вот чего я постичь совсем не в силах, так это той готовности, с какой прозорливый и грозный князь Рокан бросился устранять опасности, грозящие извечному врагу его державы.

- А тебя, в общем-то, никто и не просит этого понимать! - вспыхнул Рокан. - Кто ты такой, чтобы требовать от меня отчета?!

- Я-то? Я полномочный посол Содружества, того самого Содружества, которое по уши увязло в ваших интригах. Помогая вам, мы не знали, что оказываем неоценимую услугу нашему общему противнику. Однако мы вправе узнать причины, побудившие его обратиться к вам за подмогой.

- Обойдетесь! - отрезал князь. - А если вздумаете рыпаться, мои рыцари быстро приведут вас в чуйство! Одним словом, проваливай. И передай своему вшивому Хаю-Харю, чтоб немедленно убрал с нашей границы корабли резерва, а научников - с земной орбиты. Сроку на это даю сорок восемь часов, потом начинаю войну. Вникаешь, зануда? Аудиенция закончена, пошел вон!

Оскорбленный подобным обращением, Пар-Ан-Ормаль на несколько мгновений практически онемел, но долг посланца Содружества властно требовал от него забыть обо всем, что не касается порученного ему дела. Безропотно проглотив неслыханное унижение, иноцивильник поднялся с кресла и, тупо уставившись в мозаичный пол тронного зала, тонким, срывающимся голоском осведомился, не обращаясь ни к кому по отдельности:

- Полагаю, к вечернему банкету эти слова отношения не имеют?

Собрание баронов Союза было просто шокировано поведением содружанина: любой из присутствующих, окажись он на месте Паранорма, давно уже швырялся бы, в кого ни попадя, чем попало, на худой конец обложил бы матом весь

царствующий дом и всю его родню, вкупе со знакомыми - добрыми и даже шапочными.

- Боишься пропустить халявскую выпивку? - презрительно констатировал Рокан. - Хвалю, хвалю... Так уж и быть, зануда, оставим для вашей шарашки местечко-другое. Проваливай, и без тебя дел - выше крыши!

- Что-то случилось, мой друг? - спросил координатора капитан Сакво-Яж, уютно устроившийся на роскошном диване в холле гостевых покоев.

Нынешняя поездка капитану пришлась по душе. В Союзе Лебедя он оказался впервые - если не считать посещениями атаки глубинного уровня и преследование отступающего противника - и ему весьма импонировала та прифронтовая обстановка, или нечто на нее похожее, царящая на этих экстремальных переговорах. Принципатовские дамы оставили неизгладимый след в его сердце, а комфорт герцогских хором приятно контрастировал с враждебностью окружающих. Сакво-Яж обожал суровую прозу войны и чувствовал себя в ней, как дома. Но дома предпочитал жить в роскоши; благо, что его профессия вполне позволяла этого достичь. Здесь - на Сколопедре - ему впервые удалось совместить оба аспекта своего бытия, и на самом высоком уровне.

- Все пропало, дружище, - убито прошептал Пар-Ан-Ормаль и в изнеможении рухнул рядом с пилотом. - Я не сумел отсрочить конфликт, война начнется через двое суток, а нам позарез необходима неделя, как минимум.

- Полагаю, ты использовал все возможности?

- Не все, - ответил иноцивильник, - я еще не обращался за поддержкой к одному лицу, очень влиятельному в здешних краях.

- Так обратись, - посоветовал пилот с беспечной усмешкой.

- Боюсь, откажет, поскольку лично для него требуемая услуга может оказаться самоубийственной. Почти однозначно.

- Но ведь попытка - не пытка, - отмахнулся Сакво-Яж. - Рискни.

- Хорошо, дружище. Это лицо - ты. Ты и твой экипаж. Не хочешь ли мне помочь?

Бледная зелень, выступившая на лице капитана, отчетливо показала, как напряженно крутятся шарики в его скорострельных извилинах.

- Друг мой, - наконец произнес он с необыкновенной мягкостью, - мне не хотелось бы отказывать в твоей просьбе, меня и самого чрезвычайно занимает мысль, как бы это было славно - пройтись по Сколопедре огненным шквалом, сметая все на своем пути. А там - будь что будет! Увы! Мой "четырнадцатый" заключен в стандартную сферу на трех четвертях. Ладно бы еще сторожили какие-нибудь здешние... но нет - нас пасут пограничники, и, судя по бортовым огням, настоящие асы. В поединке я положил бы из них любого, мог бы потягаться и с двумя, а вшестером они распишут нас под малахит раньше, чем успеем скорость взвинтить. Ни единого шанса, можешь мне поверить.

Пар-Ан-Ормаль только головой покрутил:

- Знаешь, капитан, теперь я, кажется, понимаю, почему тебе присобачили твое прозвище. Со Сколопедрой еще успеется, пока от тебя требуется нечто иное...

Пиршественные столы были накрыты на шестьсот персон. Посольской делегации

места отвели между двумя графинями с захолустных планет. Не в самом конце - и на том спасибо, но в то же время от ближайшего лорда их отделяло до двадцати лебедян. А уж до центральной группы, возглавляемой князем, маршалом и обоими герцогами, в шуме застолья докричаться было бы сущей фантастикой. Другой бы впал в уныние, но Пар-Ан-Ормаль слишком хорошо знал нравы Принципата, чтобы отчаиваться.

Сегодня лебедянские дамы оказались на удивление холодны к рослым кавалерам Содружества. Возможно, оттого, что не имели чести служить в контрразведке, или уже пронюхали о бесчестной навязчивости чрезвычайного посла. Раз-другой натолкнувшись на высокомерную реплику в ответ на попытку заговорить, содружане перенесли свое внимание друг на дружку и повели тихую беседу обо всем на свете, внешне совершенно игнорируя окружающих. От них не укрылось натужное веселье княжеского пира, оставалось спокойно ожидать заветного своего мгновения, когда заводные хозяева, наконец, сорвутся с "катушек".

- Эй, длинноголовые! - донеслось до обоих часа через полтора с начала банкета. - Об чем расчирикались, как шерочка с машерочкой? Голубые клинья бьете или на судьбу плачетесь?

Застолье смолкло, с откровенным нетерпением ожидая ответа на княжескую подначку.

- Мы своей судьбой вполне довольны, - подал голос Пар-Ан-Ормаль, деликатно прикрывая зевок растопыренной ладонью. - С чего бы нам жаловаться? Тепло, светло, места превосходные...

- Главное - особо почетные! - заржал маркиз Де Скать, и зал буквально взорвался хохотом.

- Невежливо гостей перебивать, - укоризненно посетовал Ду Ракко, дождавшись, когда последняя волна веселья сойдет до мелкой ряби. - Ты еще хочешь нам что-нибудь провякать, посол? Или предпочтешь заткнуться?

- Нет, отчего же? Как совершенно справедливо изволил заметить господин маркиз, лично мне давно не случалось занимать столь почетного места. Редко кому удается насладиться выпивкой и занимательной беседой с лучшим боевым пилотом трех звездных систем. Боюсь, что даже сиятельному князю Рокану приходится довольствоваться меньшим.

- Мой друг слишком смягчает акценты, - уточнил Сакво-Яж, впервые раскрыв рот, - но я военный и выражусь яснее: князь просто роняет свое достоинство, окружив себя всяческой мелочевкой, рядом с которой я бы даже гадить не сел, а не то, чтобы ужинать.

Гнетущая тишина свалилась на зал, как снег на голову, и в глухой той немоте негромкое замечание соседки содружанского аса прозвучало подобно выстрелу:

- Вы сошли с ума, мон шер, через минуту вас разорвут на куски.

- Не сомневаюсь, мадам, - заверил ее Сакво-Яж, непринужденно развалившись в кресле. - Ничего иного от них не дождешься - шпаки-с! От боя бегут, за столом и в толпе - все герои.

- Друг мой, - строго, но с укоризной выговорил чрезвычайный и полномочный посол Содружества. - Друг мой, мы ведь в гостях! Мы обязаны быть учтивыми.

Я знаю - это трудно, но прошу тебя исполнить долг вежливости в отношении принимающей нас стороны и взять свои слова обратно. Лично прошу!

Капитан Сакво-Яж, не торопясь, обвел взором присутствующих, постепенно приходящих в себя от последствий жестокого шока, задрал лицо к потолку и лениво процедил сквозь передние зубы:

- Ладно! Беру свои слова назад и прошу простить за неуместную откровенность.

- Мы приносим официальные извинения! - поспешно сказал Пар-Ан-Ормаль, приподнимаясь из-за стола.

Но напротив них уже стоял, набычась, один из самых молодых гвардейских офицеров Рокана, бледно-розовый от ярости и унижения.

- Я требую другого ответа! - выкрикнул он, судорожно сжимая маленькие толстенькие кулачки, и координатору иноцивильных связей на мгновение почудилось нечто детское в облике лебедян, ему даже сделалось капельку стыдно за спектакль, разыгранный ими - вполне взрослыми и солидными мужчинами - перед стайкой задиристых, глупых подростков. - Я вызываю тебя, Разбегайся, на честный поединок! Слышишь меня, ублюдок?

- И я! И я! И я! - посыпалось со всех сторон.

Крики накатывались поток за потоком, рыцари Принципата впали в настоящее неистовство - орали, потрясали в воздухе кулаками, молотили по столам столовыми приборами, рвали на себе праздничные одежды... Даже верхушка правящего дома не удержалась в стороне от всеобщего умопомешательства. И только старый маршал Ду Ракко по-прежнему молча сидел за столом с непонятным выражением на багровой морщинистой роже.

Сакво-Яж скучающе рассматривал ужасно неприличные росписи купола пиршественного зала; на его лице не дрогнула ни единая черточка, когда он подносил к уголку широкого своего рта изящную коробочку звукоусилителя...

- Чао, касси! Чао, касси! - загремел встревоженный воздух, и три четверти мужчин автоматически откинулись назад, судорожно нашаривая руками манипуляторы управления боевым кораблем, потому что слова эти для лебедянского пилота означали примерно то же самое, что для германского - "Ахтунг! Покрышкин!" Только вместо фамилии аса здесь звучало не менее громкое прозвище - "Касси", иначе говоря, "Разбегайся".

И эта сумасшедшая выходка оказала на присутствующих совершенно неожиданное воздействие: они остыли, кое-кто даже нервно хихикнул, а герцог Капец выдохнул с неподдельным почтением:

- Ну, что за сукин сын, а?!

Капитан содружанского флота меж тем поднялся с места во весь свой немалый рост.

- Я вижу, героев тут на двух Сакво-Яжей хватит, - заметил он уважительно, однако не успели лебедяне чуть-чуть воспрянуть законной гордостью, тут же добавил. - И каждый надеется, что уж до него-то очередь наверняка не дойдет. Ладно! В последний раз иду вам навстречу - выберите одиннадцать самых крутых, двенадцатого определю сам. Бьемся через сутки, на ваших корветах, на

вечерней заре, до смертельного исхода.

- А если будешь ранен? - деловито поинтересовался Гаго.

- Мои раны - не ваши заботы... При себе оставляю механика и бортврача. Да, совсем забыл - противник, которого назначу я, имеет право отказаться от поединка, но только единственный раз.

- То есть? - уточнил князь Рокан.

- Если от боя откажется и второй - конец делу, и домой отправите на княжеской яхте. С почетным эскортом.

- Зря надеешься, таких у нас не найдется, - посочувствовал капитану кто-то из лордов Капеца.

Глаза Сакво-Яжа на миг превратились в два серебристых восклицательных знака, но голос прозвучал с беспечным вызовом опытного самоубийцы:

- Тем лучше, малыш: значит двенадцатью корветами у вас уже меньше.

7

Яростное солнце Города поднялось в зенит, пропекая землю насквозь... Сознание Влада, развеянное в пространстве первородного эфира, уловив жаркие волны светила - этот запрограмированный сигнал сбора, начало потихоньку сползаться в единое целое. В человеческом языке нет достаточно точных слов для истинного описания тех ощущений, через которые проходила личность Волшебника, вновь обретая себя, но мы попробуем хотя бы вчерне и эпизодически набросать некоторые из них.

Сначала жестокое нежелание возвращаться. Случалось ли вам, проведя несколько суток без сна и, наконец, погрузившись в блаженное беспамятство, быть бесцеремонно растолканным по делу, не терпящему отлагательств? Когда ваше тело, ваш мозг, ваша усталая душа отчаянно цепляются за остатки цветных видений, за восхитительный покой неподвижности...

Потом страх, несколько напоминающий ужас невольного канатоходца, уже приблизившегося к спасительному краю бездонной пропасти, над которой он балансировал последние полтора часа и в которую не сорвался только каким-то необъяснимым чудом... Он уже одной ногой укрепился на спасительной тверди материка, на лице - капли ледяной испарины - молчаливые свидетели свершения и облегчения... и вдруг, вдруг! О, милостивый Боже, уже погибший и почти спасенный эквилибрист вдруг обнаруживает, что никакого материка нет и в помине, что под ногой всего лишь верхушка отвесной скалы, соединенной с противолежащими нагорьями зыбкой паутиной канатов... и нужно идти дальше, дальше...

Дикая боль, пришедшая на смену страху, могла свести с ума кубометр дубовых поленьев. Владу казалось, что все существо его навылет прострелено из пятиствольного дробовика, а в образовавшиеся отверстия продернуты нити из грубой немытой шерсти, одним концом прикрепленные к работающему ткацкому станку.

Прием распыления сознания недаром считается одним из самых опасных и трудноисполнимых, его зачастую включают в обряд инициации учеников Верховного Круга, и далеко не каждый из них сумел вернуться к жизни. Даже

Волшебник - непревзойденный мастер самых экзотических и экстравагантных

методик - остерегался использовать его без крайней на то необходимости.

После нескольких безуспешных попыток Владу наконец удалось подняться на четвереньки и, плача от слабости, дотащиться до скрытого выхода из подземелья. Отворив двери, он вывалился наружу и распростерся под живительными лучами солнца, жадно впитывая их упругую энергию, распределяя ее по самым отдаленным закоулочкам вялого своего существа. Шум близкого города доносился до него, будто глухой ропот надвигающейся грозы - с каждой минутой все громче.

- Однажды я точно оглохну, - проворчал Волшебник и вздел себя на ноги, бдительно озираясь по сторонам.

Он не опасался повторной атаки "акул верхнего моря" - они на все сто должны быть уверены в его ликвидации - после такого-то штурма. Но Ортега Гроссмейстер гораздо лучше знал возможности Влада, и полностью исключить его появление было бы недопустимым зазнайством. Так и есть - сверху, со стороны бесформенной груды развалин, в которые превратился вчера еще довольно прочный заводской корпус, послышались легкие и в то же время твердые, весомые шаги...

- Ага, вот ты где! - Гроссмейстер встал напротив Волшебника и окинул его высокомерным неприязненным взглядом.

Что-то нужно было срочно придумать: даже будучи в полной силе, одолеть Ортегу - задача не из разряда легко осуществимых, а сейчас Волшебника разделал бы под орех любой из его учеников.

- Ваши приятели из Капитула угробили твоих лучших ребят, поздравляю, - устало проговорил Влад, откидывая крышку компьютерного чемоданчика, и стараясь выглядеть при этом спокойным и деловитым. Нельзя допустить, чтобы Ортега пронюхал о его задумке даже краем ноздри, надо говорить и говорить, забалтывая сомнения, обманывая подозрения, усыпляя бдительность. - Они были хорошими учениками и верными воинами, Гроссмейстер, но ты подставил их под удар Капитула, и они погибли, даже не успев понять, за что им это, чем они провинились перед своим любимым учителем, почему он решил расправиться с ними таким воистину звериным способом. Они же не знали, что ты ни при чем, что тобой воспользовались, просто поимели за пару конфеток, как наивную, доверчивую школьницу, любимую дочурку и внученьку, а, возможно, и правнучку. Они манипулируют вами, Гроссмейстер! Вы для них обычные домашние зверюшки, навроде кошек, или, скажем, кучерявых болонок. Время от времени, когда вас становится слишком много, они топят десяток-другой котят, не особенно переживая по поводу того, что родились они от их ненаглядной Мурки. Или Муськи - это без разницы...

Все было почти готово - жесткий диск ноутбука загрузился и вызвал необходимую программу, с нажатием "энтера" должен был включиться мощный генератор инфразвука. Дальнейшее - по обстоятельствам, используя фактор неожиданности. Но слова Ортеги затормозили развитие событий:

- Почему они хотели убить тебя, Влад? Что ты им сделал?

- Ох, лучше не спрашивай - врать не хочу, а правде ты не поверишь. Я не поверил

бы тоже.

- Могу я чем-то помочь? - немного подумав, осведомился Ортега, и у Волшебника опустились руки. Он посмотрел противнику прямо в глаза и смутился помимо воли:

- Мы ведь, кажется, сильно не ладили в последнее время...

Ортега стоял, как воплощение ледяного высокомерия: хорошо сложенный, рослый, с седыми висками немного вьющихся волос, очень похожий на пожилого осетина (тем более, что он и был осетином, только не пожилым, а древним, как баобаб).

- Что бы ты ни думал обо мне, Влад, но я не болонка. Наши проблемы остаются только нашими проблемами, инопланетникам не следовало вмешиваться в их разрешение - без сопливых скользко, - объяснил он невозмутимо. - Да, мы боролись с тобой, но затем лишь, чтобы образумить, а не для того, чтоб убить. Я и сегодня считаю тебя отступником, тем не менее, Капитулу трогать землянина не позволю.

- Сердечно благодарю, - Волшебник отключил компьютер и выпрямился тоже.

Его фигура приобрела несвойственную ему обычно внушительность, почти величавость.

- Я всегда считал тебя выдающейся личностью, Ортега, и мне приятно видеть, что я не заблуждался. Только поэтому я принимаю твою помощь, брат, иначе...

- Иначе?

- Иначе я справился бы и один. Я не боюсь Капитула.

- Ты всегда был излишне самоуверен, Влад... Что я могу для тебя сделать?

- Молчать о том, что я жив. Сделать вид, что живы твои парни. И поднять шум по этому поводу не раньше, чем прибудет капитуловский инквизитор; вот тогда - не стесняйся, поскандаль на славу, поставь всех с ног на уши и держи так, сколько сможешь, подари мне денек, или хотя бы три-четыре часа лишнего времени. Я буду благодарен за все.

8

Новоиспеченный лорд Кургузье прибыл на столичную планету Братства, носящую выспренное название Роза Мира, на транспортном космическом лайнере "Мирапо", удачно совмещающем в своем лице комфорт прогулочной яхты со скоростью и разворотливостью военного судна. Вел это рукотворное чудо природы старый капитан Фон Клюке, зверски замученный закоренелым лекторозом (нечто, напоминающее наш хронический радикулит, но еще вредней и навязчивей). А тот, кого транспортирует Фон Клюке, за личные хвори может не переживать - при своем лекторозе капитан водит лайнер, как младенца в детсад: так, чтобы руку не выдернуть и на работу не опоздать. Потому-то Кургузье очень мило провел время в полете, просматривая последние записи новейших научных проектов, изучая цепочки данных по опытам заглавной на сегодняшний день проблемы, стоящей перед Принципатом, а свободное от ученых занятий время посвящая занимательным беседам в обществе капитана - старого космического волка - и мага Живлина - первого специалиста в этой сфере знания.

С Живлином главный научничий был знаком не первый день, но сказать, будто

знает его хорошо, счел бы, наверное, чересчур смелым заявлением: он такой

странный - этот маг - совсем не похож на одного из самых влиятельных

подданных Принципата. Пока его умение не требовалось к применению, придворный маг проживал в маленьком одноэтажном домике, утопавшем в обширном, но чрезвычайно запущенном саду на дурацкой допотопной планетке Начальная. После первой служебной экспедиции в Братство, совершенной в компании с Живлином, Кургузье имел честь получить приглашение посетить его уединенное убежище. И имел глупость принять его, о чем впоследствие от всей души пожалел.

Происходя из семьи очень среднего достатка, Кургузье не стеснялся своих бюргерских пристрастий и зачастую, рискуя вызвать насмешки придворных снобов, появлялся на княжеских выходах и приемах в очень скромной одежде, а изысканным блюдам роканской кухни предпочитал простецкую пищу таверны "У дядюшки Минима", расположенной через дорогу от преподавательского входа в исследовательский квартал. Но от такой дряни, какой кормил его гостеприимный Живлин, скулы свело даже у него.

Впрочем, была и обратная сторона этой двуликой медали - в полете к Розе Мира голодал как раз маг Живлин, голодал, не взирая на уговоры Кургузье и Фон Клюке съесть хотя бы кусочек вакуумированной хунтузы или бакториана, запеченного в желудке выхухольного ингибика.

- О, извращенцы! - печально ронял в ответ чародей, мелкими глотками отхлебывая из аметистового фужера родниковую воду, слегка подслащенную солями мантипузы. - Мало того, что чревоугодием вы роете могилу своим бренным телам, вы убиваете и духовные свои сущности, столь необходимые в том сложном деле, которое поручено нам с вами.

- Мне поручено, - не замедлил подчеркнуть новоявленный лорд, вкусно похрустывая поджаристой корочкой ингибика, и многозначительно помаячил расторыренной четверней перед лицом собеседника.

- Так, может, я рвану обратно - под густые кроны моего любимого сада? - ехидно осведомился принципиальный противник мирской тщеты и пустославия. - А ты, как самый ответственный, справишься в одиночку?

Спелый мясной кусок внезапно стал лорду поперек горла - он всего на миг представил себя один на один с Отцом Капитула. Ощутил на лице прикосновение его взгляда, сверлящего, казалось, не мозг даже, а изнанку затылочной кости. Воочию увидел его пальцы, безжизненными белыми кляксами свисающие в черных раструбах рукавов повседневного монашеского балахона, невнятное пятно мучнистого оттенка на месте лица, упрятанного в глубине капюшона. Услышал его замогильный глас, царапающий барабанные перепонки и кровь в артериальных сосудах...

- Считай, что я погорячился, старик! - с трудом сглотнув, поспешно прокашлял лорд Кургузье. - Ты ведь у нас мудрый и терпимый, не обостряй лишний раз.

Живлин и не обострял. Разве что время от времени. Нечасто. Можно сказать - иногда. В подавляющем большинстве вел он себя, как и положено мудрецу-анахорету: увещевал и рассказывал благочестивые притчи. Капитан Фон Клюке травил запредельные байки пилотов гражданского флота, изредка вставляя, для

связки повествования, словечко-другое из цензурного лексикона. В этом

окружении Кургузье чаще всего доставалась роль пассивного слушателя,

свидетеля разноречивой беседы двух мастодонтов от чародейства и пилотного мастерства. Но эта роль его вполне устраивала, поскольку много говорить приходилось ночами - обе его секретарши, как на грех, в постели обожали многословное восхваление своих сексуальных достоинств. И постоянно ссорились, требуя от лорда побыстрей определяться в пристрастиях.

"Призраки" возникли, как всегда, из ниоткуда - на то они и призраки. Захороводились по спирали поперек продольной оси лайнера, потом взяли в "треугольник", пошли почетным эскортом...

- Все балабольства - только по делу! - распорядился Фон Клюке, наученный горьким опытом прежних посольств. - Благочестивые братья слышат каждое слово, произнесенное вслух, и они чрезвычайно обидчивы. Думайте, что хотите, а за базар придется ответить. Кто не слышал - я не виноват!

Наступили самые тяжелые часы путешествия для всех, кроме самого Кургузье - главный научничий заперся в своей каюте и начал готовиться к переговорам. Не взирая на все свои недостатки, он был все-таки настоящим ученым, и слаще размышления, слаще решения самой неподъемной проблемы для него радости не было. А подумать было о чем - радиограмма, полученная с земной орбиты, сильно озадачила новорожденного лорда. Волшебник мешал Принципату в изъятии энергии Солнца, у себя на планете он считался магом-отступником, но чем он мог напакостить содружанам - это вопрос. Узнать это можно было только от Отца. Или не узнать совсем. И уже на основе полученной информации (или ее отсутствии) следовало добиваться нейтралитета Капитула в завязавшейся сваре (или оттянуть его вступление в оную)... Да, главное было ясно. Оставалось отыскать верный алгоритм, исключающий малейшие двусмысленности в принятии основного решения. И когда лайнер завис над столичной планетой Братства, Кургузье уже горел нетерпением, жаждой визуальной схватки с таинственным Отцом Капитула.

Комфортабельный катер доставил их на одну из двенадцати приемных станций, вращавшихся вокруг Розы Мира - ту, которая в данный момент дрейфовала над Фатиганом, резиденцией великого мага. Сопровождаемые встречающим эскортом братьев, они взошли на круглую площадку планетарного лифта, и, спустя полторы минуты, очутились посреди громадного открытого пространства, залитого ярким, но несколько безжизненным светом розмирского солнца.

Сбоку, из-за правого плеча до лорда донесся глубокий вздох - это Живлин опять завидует Отцу, старый маразматик... Лично ему - Кургузье - всегда претило необъяснимое преклонение иных разумных, казалось бы, индивидов перед так называемой живой природой. Нет, конечно же, и ему было приятно время от времени прогуляться по зеленому газону, посидеть в тени раскидистого дерева в жаркий весенний денек или, распахнув окно, горячим летним вечером вдыхать упоительную свежесть цветочных клумб, занимавших целые акры на территории научного центра. Случалось ему в глубоком раздумье бродить по осеннему парку, слушая влажное шуршание опавшей листвы.

Но все это в городе, где из-за каждой, самой густой кроны выглядывает краешек

домовой кровли, а за поворотом аллеи прячется очередной павильон, всегда готовый предоставить убежище от непогоды и удовлетворение любого естественного желания. Здесь - в Фатигане - все обстояло иначе: куда ни кинь взор, всюду, исчезая за горизонтом, раскинулись немереные просторы высокой - по пояс - травы, лишь кое-где перемежающиеся древесными купами и обширными цветниками. Даже пешеходные дорожки тут прокладывались по особенному методу: на местах уже готовых тропинок, петляющих из стороны в сторону. И единственным строением, хотя бы отчасти напоминающим жилье, в обозримом пространстве была фигурная беседка, вырезанная или отлитая из какого-то полупрозрачного материала - не то матового стекла, не то слабо-дымчатого кварца. Дорожки Фатигана, Кургузье знал это по опыту, сходились к беседке со всех сторон, потому что именно здесь пребывал тот, к кому они прибыли - Отец Капитула, самый могущественный из магов Вселенной.

Он и сегодня не изменил своему обычаю; Кургузье издалека увидел его ослепительно-черный балахон в окружении блистающе-белых одеяний наиболее влиятельных первосвященников. Невольная дрожь охватила на миг все существо посла Принципата, но в следующее мгновение по спине пробежала теплая волна, согрев тело и укрепив его железную волю. Он благодарно покосился на невозмутимое лицо Живлина и, не торопясь, двинулся в сторону беседки, уже совершенно спокойно наблюдая за тем, как отовсюду стекаются к месту встречи белые и серые силуэты братьев-монахов, оставивших свои повседневные обязанности. У Отца Капитула не было официальной охраны, да и эти сходились отнюдь не ради сбережения драгоценной особы своего предводителя - шли набираться опыта и мудрости во внешних делах.

Когда посольство вступило на белоснежные плиты беседки, ни одна из центральных фигур не сделала даже попытки встать с места, хотя бы в знак уважения - надвинутые на глаза капюшоны, скрывавшие лица присутствующих, оставались полностью неподвижны.

- Приветствую Отца Капитула и весь синклит, - Кургузье выступил чуть вперед, отделив себя от сопровождающих, и совершил легкий поклон.

Ответом ему было могильное молчание да нежный порыв ветерка, реющего над простором. Выждав приблизительно с четверть мннуты - здесь торопиться не следовало - лорд приступил к основному делу:

- Грозный князь Рокан с удивлением обнаружил прежде несвойственное великому Братству проявление агрессивных намерений в отношении разумного существа с планеты Земля. Его удивление было настолько безмерным, что он прислал нас на Розу Мира разрешить один простой вопрос: неужели Братство отказалось от своих кристальных принципов несокрушимого миролюбия? Я смиренно ожидаю ответа.

- О, лукавый мирянин, - послышался через минуту густой монотонный бас Отца, - тебе прекрасно известно, что Братство никогда не мирилось со злом. К чему вопросы? Ваше богомерзкое истребление Волшебника есть констатация злодейского умысла в отношении землян, в то время, как мы боролись с отступником Истинного Пути. И если Рокан надеется на содействие Капитула, он

глубоко заблуждается.

- Ты воистину великий провидец! - воскликнул посол и добавил с улыбкой. - А Содружество? Оно тоже преследовало самые благие цели?

- Избавь меня впредь от своих лживых похвал, грешник, я не нуждаюсь в них. Все значительно проще - Содружество лучше защищает свою дальнюю связь, и потому мне трудно судить об их побуждениях. Что ты хочешь от меня на самом деле? Говори без уверток, и я подумаю.

- Технари замыслили нечто недоброе, Отец, - Кургузье решил идти напрямик и посмотреть на реакцию Капитула. - У них есть какой-то тайный умысел, возможно, хотят стравить нас между собой и провернуть свои делишки без малейших помех. Ясно одно - им тоже нужен мертвый Волшебник.

- Поверь, несчастный, мне нет никакого дела до того, чего хочет Содружество, и жалеть о гибели отступника Влада я не намерен тоже. Мы встречаем вас в нашем благословенном краю, заметь, хотя прекрасно осведомлены о вашем злодеянии. С чего ж ты решил, будто к другим мы будем относиться иначе?

Это было справедливое замечание, и крыть лебедянам стало фактически нечем, Кургузье в замешательстве умолк на целую минуту, лихорадочно соображая как быть дальше. Окружающие молчали тоже. Над простором повисла напряженная тишина, если главный научничий хотел добиться хоть чего-нибудь путного, ее следовало разрушить как можно скорее.

- Хорошо, что мы сейчас говорим откровенно, - натянуто улыбнулся светлейший лорд. - Вам известны наши самые сокровенные цели. На пути их осуществления столкновение с Братством необходимостью не является. Но ты не знаешь целей Содружества и, следовательно, не можешь судить об их намерениях и путях достижения истинных целей. Это опасно, Отец. И для вас и для нас - одинаково. Князь Рокан предлагает заинтересованным сторонам объединиться против возможной угрозы.

- Возможной?

- Да, возможной. И весьма вероятной. Если они избавились от Волшебника, который, по нашим сведениям, ничего им не сделал, то уж против нас с вами у них масса поводов для недовольства...

- Капитул не боится Содружества. Ответ отрицательный.

- Очень рад за вас, - Кургузье поклонился легко и достаточно низко. - А вот мы серьезно обеспокоены происками технарей. Достопочтенный Отец, ответь откровенно: если мы предпримем превентивные меры, Капитул останется в стороне?

После минутной паузы, когда посол Принципата уже начал сомневаться в возможности получения ответа, последовало короткое, чуть недовольное:

- Я подумаю.

И в то же мгновение за спиной Кургузье раздалось гневное восклицание Живлина:

- Ты лжешь, недостойный пастырь! Я обвиняю тебя во лжи!

- Извинись немедленно, маг! - зашипел главный научничий. - Ты сошел с ума! Извинись!

- И не подумаю! - гаркнул маг. - Их ответы исполнены неискренности и злобы!

Они попирают собственные принципы открыто и остервенело, они недостойны

священного имени, которое носят. Отныне и до тех пор пока во главе Капитула

стоит мерзавец, присвоивший себе сан Отца, имя им - Скопище Тьмы! Это заявляю я - маг Живлин. Заявляю открыто, и готов принять вызов.

Капитул не шелохнулся, но даже абсолютно невосприимчивый к проявлению тонких материй лорд Кургузье почувствовал, какая гроза бушует вокруг, какие страсти кипят под внешней невозмутимостью присутствующих. Фон Клюке, озадаченно поминая нечистого, шарил рукой по поясу в безуспешных поисках штатного "хлопача", стреляющего (когда он есть) пучками гравитонов и больно бьющего по барабанным перепонкам (естественно не того, у кого он в руках).

- Вызов послан, о, отщепенец, - прогудел низкий и равнодушный голос Отца.

И Кургузье ощутил противнейшую слабость в коленях, потому что звучало в том голосе совсем иное равнодушие, нежели обычно. Покойное какое-то, в смысле, будто к покойнику.

- И кто? - голос Живлина мгновенно принял ту же высокомерную тональность, презрительную отстраненность от происходящего. - Надеюсь, ты не выпустишь против меня кого-нибудь из своих инквизиторов.

- Я сам вразумлю твое безрассудство, дитя.

- Не смей применять это слово, лжец! В твоих устах оно пачкается мерзейшей из грязей. А вразумить тебе никого не удастся, даже если очень захочешь.

- До сего дня получалось недурно, - то ли Кургузье просто померещилось, то ли в голосе Отца и впрямь проскользнуло нечто, напоминающее слабый отзвук иронии.

- До сего дня ты не был лжецом, ничтожество! - холодно отрезал Живлин.

9

Если бы кто-то всего несколько часов назад сказал Волшебнику, будто он добрым словом помянет Ортегу, Влад посоветовал бы такому пророку срочно посетить кабинет психиатра, пока болезнь не зашла чересчур далеко. Тем не менее, сегодня все обстояло именно таким образом. Мало того - в конкретный момент он располагался в базовом бункере Гроссмейстера, оборудованном такими уровнями защиты всех направлений, что обнаружить его оказалось настоящей проблемой даже для Волшебника, хотя координаты он получил от самого хозяина логова.

Хорошо жил в Городе Гроссмейстер Ортега. Богато. Роскошно даже. Но у Влада не было времени полной мерой оценить все блага комфорта, окружавшего его минимально скромную персону: он принял обжигающе-горячий душ и тут же уцепился за мобильник.

- Алло, кто это? - раздался в мембране раскатистый голос Васи Антресоля - завсегдатая богемных тусовок, равным образом отечественных и международных.

Отношения Васи и Влада определялись в рамках неразлучного тандема

"благосклонный получатель - коленопреклоненный меценат". Выражаясь не

столь высокопарно, попросту говоря, одним словом, Васин долг "до первого

аванса" давно зашкалил за все допустимые красные черточки, и Волшебнику было чрезвычайно любопытно, до какой же все-таки суммы простирается безграничное Антресолевское нахальство.

- Привет, бродяга, это я - Влад, - сказал он, не особенно ожидая щенячьего восторга с той стороны телефонного провода, но в реальности все обернулось и того прохладней...

- Какой Влад? - недоуменно, с отчетливой ноткой брезгливости протянул собеседник. - Опохмеляться надо, мазл любезный, если ночером дринку перечекушал! Фары отшлифуй и прекрати мидделмэну шизу глюкать.Опохмеляться надо, мурло, если на вечеринке с выпивкой перебрал. Протри глаза и прекрати морочить мозги нормальным людям (условно)

"Ах, так?!"

- Лесбоспед, нах волсы грабки, фэйсом в корнер, феньги в бокс! По нулям, и я отъехал. Вынюхал, пипло затаченное?! Лесбосское дитя, ну-ка, руки - на стенки, лицом - в угол, деньги - в ящик. Рассчитайся,

и я исчезну. Теперь понял, затроганный человечишко? (условно)

- Не понял... - озадачился Антресоль.

- Я и забыл, что ты у нас по-гречески - ни бельмеса! Как, впрочем, и на славяно-гэдээровском. Короче, Василий, или ты меня начинаешь узнавать, или я вычеркиваю тебя из списка моих друзей и перевожу в разряд должников - выбирать тебе.

- Да ты кто, ексель-моксель?! - возмутился Вася. - У меня Владов с дюжину в приятелях гуляет, по всем континентам. Который ты? Погоняло давай!

- Волшебник.

- Доннер веттер вашу муттер! Волына? Привет, родной! Ты где потерялся, бродяга? Я уж тебя забывать начал.

- Ничего, бабки понадобятся - вспомнишь.

Судя по тону, Вася обиделся не на шутку:

- Слушай, Волына, я тебя за жлоба когда-нибудь держал? Нет? Вот и не разочаровывай!

- Ладно, - сказал Волшебник. - Это я так удачно пошутил. Прикололся по-дружески. У меня к тебе дельце - требуются три крупных спеца: дизайнер по всем направлениям, человек с идеальным музыкальным слухом и еще один с чутьем на слово. Есть у тебя на примете такие?

- Как не быть! Тебе каких - понтовых или натуралов?

- Разве это не одно и то же? - насторожился Влад.

- Ну, ты даешь, бродяга! - восхитился Антресоль. - То жлобствуешь, то лопушишься! Натуралы в понтовых редко гуляют - у них запросы выше крыши и стервозность немереная. Кто ж за собственную "зелень" еще и плевки на родную лысину согласится терпеть?

- В таком случае, мне нужны три натуральных натуралиста.

На том конце провода послышались какие-то маловнятные звуки: шорох, повизгивание, тихий немелодичный присвист, но через минуту раздался бодрый деловой голос Василия:

- Запоминай, Волына! Первейшим дизайнером современности я назвал бы Диего Серхильо. Это настоящий гений пространства, полнейшая вертикаль,

ему сам Сальваторе11 Сальвадор Дали в запятники не упирается. Может быть, дон Гарсиа22 Гарсиа Лорка , да и то едва ли.

- Это ты так думаешь, или кто?

- Послушай, Волына, - неожиданно сухо ответствовал Антресоль, - я тебе не лох в пиджаке - понял?! Мне в Строгановке золотой диплом корячился, если б не Ленка... Думаешь, меня за чудные очи по нью-йоркам и багамам катают? Я мастера за два парсека вижу, слышу и чую. Четыре человека во всем мире, с кем Серхильо беседует, подобрав на место нижнюю губищу. И я - один из. Делать, как он, не умею, но замысел просекаю без единой подсказки!

- А на слабое место указать можешь? - уточнил Влад, провоцируя Васю на прокол.

Но закидон не пролез:

- У него нет слабых мест! Любой третьестепенный нюанс выглажен до полного совершенства, отточен с нулевым допуском. Он гений, Волына! Бог дизайна, земная ипостась Создателя. Кто понимает, молятся, кто не понимает - плюются. А таких - миллиарды. Поначалу уступал тугим кошелькам, потом пошел в отказ, проживает последние пессеты, в страшной депрессии. Заплати ему "по максу", Волына, сколько сумеешь - половина грехов спишется автоматом. И не перечь, если говорит, тогда поладите.

- Где его искать?

- В Городе, гостиница "Континенталь" - это если днем. Гулять и купаться выходит около полуночи, ищи на пляже.

- А чего ж полуночничает?

- Днем тошнит от окружающего фуфла. Теперь по звукам... Тебе кого: музыканта, настройщика, слухача?

- Что-нибудь между первыми, - подумав, ответил Влад.

- Тогда тебе нужен Лева Фрайман, известный как Злыдень. Ох, не завидую я тебе, Волына, не завидую! Общаться с Левой, все равно, что живого ежа без соли жевать, такая сволочь... Но слух идеальный, фантастический слух. После того, как вынесли его из журналов, где он харчился по разряду музыкальной критики, попытался сколотить собственный квартет, но набрал паршивое трио, и на первом же концерте пролетел с треском: на всем белом свете найдется от силы сотня-другая профессионалов, способных оценить Левину партитуру. Я уж не говорю про аранжировку. Моя мамуля - она в Гнесинке сорок лет композицию преподает - и то покряхтывает, хоть и отдает ему должное.

- А ты? - подначил Влад.

- За мамулей в юные годы волочились Свиридов, Ван Клиберн и Серж Лемешев - это тебе о чем-нибудь говорит? Современная генетика утверждает, что от женщины ребенку передаются самые сильные эмоции от общения с ее кумирами. Секешь? Впрочем, если будешь с Левой дело иметь, про них не заикайся, разве что в матерном смысле. Почаще ругай Баха и хвали Брамса.

- Он поклонник германской традиции?

- Лева - поклонник себя. А Брамса уважает за то, что музыка тихая - не так

оскорбляет его нежные уши. Сегодня он живет у предков в Гомеле, они у него глухонемые; запиши адрес - черкнешь телеграмму и сто баксов авансом. Больше можешь ничего не давать - так ему Злыдню и надо! Кстати, у тебя и для меня сотенки-другой не найдется ли? Мы тут с Зайцевым один проектик обчирикиваем, через месячишко по всем долгам разочтусь, если выгорит...

- Не проблема! - заверил его Волшебник. - Пришлю в лучшем виде. А как насчет мастера слова?

- Щас...

Спустя минуту, заполненную все теми же шорохами и присвистами, Вася проявился снова:

- Ты еще на проводе? Тогда слушай. Года полтора назад появилась в Первопрестольной одна юная грымза с амбициями новой Сафо, только в обычном антураже.

- Что значит - в обычном? - перебил его Влад.

- Такая же нимфоманка, но воспевает разнополую любовь. Парочку раз ее опубликовали в скандальных журнальчиках и антологиях, а так отиралась по бойфрэндам и тусовочным хатам. С виду обычная потаскушка, но Ахматова, Маяковский и Уитмен с Вийоном рядом с ней - чистые графоманы. Малейшую фальшь ловит навскидку, без замешательства ломает любые каноны, выстраивая при этом невероятную гармонию, заквашенную на голых парадоксах - смысловых, лексических и семиотических с семантическим вкупе. Обалдеть можно! Но учти - баб ненавидит люто. Мужиков презирает - потому и прощает им все, как недоразвитым обезьянкам.

- Высылай в Город! - согласился Волшебник. - Подходит!

- Никого высылать не придется, - голос Васи был весел до лучезарности. - Месяц назад Декада подсела на иглу и усвистала в Гагры.

- При чем здесь декада?

- Погоняло у нашей Сафо такое: Лара Декаданс, Ларка Декада - в зависимости от тусовки. Торчки ее вообще Декой кличут, она у них подвизается в роли вожатого. Есть у нее такая особенность - предвидеть грядущие заморочки и безошибочно избирать тропу отхода. Те, кто вокруг Декады, застрахованы на раз-два; поговаривают даже, что и на героин она запала от какого-то внутреннего депрессиона - будто бы над всеми нами нависла стопудовая бедовуха, наезжающая семимильными ярдами. Потому, дескать, она и спешит на тот свет кратчайшим и наиприятнейшим путем - не хочет присутствовать при грядущей катастрофе. Ищи ее команду у дворца, Волына, пять грамм героина - и она твоя.

10

В звездные системы Содружества брат Воплощающий путешествовал не впервые. Ему - потенциальному исследователю - чего уж греха скрывать, весьма импонировали местные обитатели и общество, которое они построили, опираясь на достижения технического прогресса, на неуемную пытливость разума. Да, они нередко перегибали палку, чем время от времени ставили свою цивилизацию в очень трудное положение, но им всегда удавалось, во всяком случае, прежде, справляться с самыми негативными ситуациями. Вот на что

способен коллективный разум, организованный на решение самых

невероятных проблем, которые подбрасывает Всемогущий.

Спору нет, ему - Воплощающему - тоже удалось кое-чего достичь. И у них в Братстве похлебку космических задачек хлебают отнюдь не ладошкой, но каждый шажок в направлении превентивного решения их давался через силу, через многослойное согласование с принципами Капитула. Другое дело, когда требовалось противостоять конкретному вызову. Тут принципы куда-то вдруг стремительно улетучивались, и Воплощающему приходилось выслушивать немалые попреки, густо замешенные на угрозах. Впрочем к этому он давно уже привык и не особенно-то переживал: cамые беспощадные выволочки от Отца Капитула воспринимались им как изначально тесные рамки таблицы умножения. Хочешь быть гением математики, соблюдай элементарные правила... до тех пор, пока не перерастешь их: эта истина для Воплощающего сомнению не подлежала.

Звездный клипер Капитула - облегченный до предела крейсер-"призрак" с дополнительным двигателем обычного типа - стремительно ввинчивался в самую сердцевину приграничной оборонительной системы Содружества, то погружаясь в альтернативные слои временного пространства, то выныривая на поверхность. При этом в адрес координатора Имп-Лан-Танта непрерывно направлялись сигналы на радио и ментальном уровнях с просьбой не применять против нарушителя адекватных и очень законных мер - послы загодя готовы были признать себя абсолютно виновными, но ссылались на спешность визита. С нижайшими извинениями, приличествующими случаю.

К слову сказать, на сей раз "призрака" засекли практически мгновенно, вели от самой границы, но успех афишировать не спешили, чтоб не выказать эффективности новой поисковой технологии. Воплощающий кое-что слыхал о ее разработке, и продирался сквозь пространство на обычном двигателе не случайно: не хотел демаскировать основной источник энергии "призраков" - меридианы пустотной решетки. Это явление Отец Капитула предпочитал называть Нитями Божественной Мощи, а братья Странствующие - Проводом.

Эти линии, пронизывающие пространство и время, магическим взором братьев виделись отчетливо и выглядели как пушистые пульсирующие канаты диаметром от нескольких пядей до сотен километров. Энергией этих линий пользовались издавна для насыщения личности созидательной и разрушительной мощью, столь пугающей технарей и буйных коротышек из Принципата, но пятьдесят лет назад им было найдено еще одно применение - космическое. Корабельный двигатель принципиально новой схемы изобрел лучший математик Братства, он же полный бездарь в искусстве магии. Правильней было бы сказать, не изобрел, а сформулировал общую идею возможности его появления и функционирования. Дело в том, что энергия меридианов непрерывно текла вдоль их направления, причем с невероятной скоростью (и вращалась при этом ничуть не менее шустро).

В один из редких периодов своего возвращения в наш унылый мир из

божественной непостижимости математических закорючек, Брат Счетовод совершенно невинно поинтересовался элементарной вещью: а разве космические корабли летают на какой-то другой энергии? Как, неужели действительно - на этой грязной, вечно грохочущей термоядерной консервной банке? А поскольку в Братстве понятия консервов не существовало совсем, термоядерный двигатель Счетовод аллюзировал (обозвал) просто "бякой". На его математический вкус, меридианы куда удобней и выгодней - надо просто насадить на них подходящий кусок мощного полупроводника, помещенного в корпус звездолета, и путешествовать при помощи изящных прыжков с одного "провода" на другой. Используя инерцию разгона.

Все! Все остальное было, как говорится, делом техники (в смысле, недоделанной магии). Не прошло и года, как братья Странники навострились выделывать самые немыслимые кульбиты в межмеридианном пространстве, виртуозно оперируя разницей скоростей в "проводах" различного диаметра. Впридачу оказалось, что вблизи сердцевины энергетических нитей время течет гораздо быстрее, и материальный объект, насаженный на стержень, движется с опережением реальной пульсации, а радарное излучение поглощается им и уходит в меридиан бесследно. Содружане считали невидимость "призраков" электромагнитной защитой, принципатовцы - магией. Воплощающий называл ее божественным фактором. Сам Счетовод присвоил невидимости совершенно дурацкий термин: "антиволновый волновод", но он вообще был странным существом, этот Счетовод, и обижаться на него считалось большим грехом даже в самом Капитуле, а уж в Кругу Недоделанных - так и вовсе.

Всю дорогу брат Воплощающий был вынужден пребывать в изысканном одиночестве. Общаться со Странниками он не мог по причине их вызывающего невежества, смешанного с религиозным фанатизмом существ, большую часть жизни проводящих в хрупкой скорлупке звездолета перед пугающим ликом Вечности-Бесконечности. А Счетовод, по своему всегдашнему обыкновению, завис в мире цифр и абстрактных понятий, совершенно не обращая внимания на попытки посла втравить его в занимательную дискуссию по проблеме резонатора магических излучений организма.

Над этой проблемой Воплощающий бился давно, но серьезных успехов пока не достиг. Резонаторы всех опробованных им типов вели себя слишком непредсказуемо: они то беспричинно барахлили, то зашкаливали за все разумные пределы и причиняли немыслимые огорчения чисто бытового порядка. После одного из экспериментов, когда, в результате спонтанного выброса энергии, одновременно завяли холимые послушниками цветочные клумбы всего северного полушария Розы Мира, а сами послушники брякнулись в обморок, победно отсалютовав Светилу задранными тормашками, неуемного исследователя едва не распяли.

Отец Капитула, с трудом отразив ничем не спровоцированную атаку резонатора, в бескорыстных трудах по его созиданию заподозрил подкоп под собственный авторитет, и Воплощающему довелось пережить немало крайне дискомфортных минут, пока Верховный копался в его мозгах в поисках

порочащих мыслей. Не обнаружив ничего предосудительного, он под страхом смертельного наказания запретил дальнейшие эксперименты в этом направлении, а за уже случившуюся провинность на трое суток подвесил обнаженного Воплощающего под потолок его собственного научного центра. Так и руководил он своим творческим коллективом, болтаясь в воздухе, точно в космической невесомости, и тщетно пытаясь провалиться сквозь землю - тем более что верхний ярус Центра и так располагался в двухстах метрах ниже поверхности планеты.

Вспоминать об этом было чрезвычайно противно, однако разработка дееспособного генератора сделалась маниакальной идеей Воплощающего, своеобразным делом чести. Главное было в наличии, требовалось всего лишь выявить эфирные закономерности, обуславливающие бесконтрольность распространения энергии. Но была здесь, к сожалению, еще одна закавыка - бесконечная неисчислимость векторов эфирных свойств, и на каком из них вести поиск оставалось полнейшей загадкой. До прокола в экспериментальной деятельности Воплощающий использовал на разных направлениях три десятка исследовательских групп, сегодня такая возможность испарилась без остатка. И рассчитывать он мог на двух ближайших единомышленников, да пару-другую лабораторий, ведущих изыскания в параллельных направлениях. А с подобными темпами далеко не уедешь.

Вот если б за дело взялся Счетовод... Этому мозгляку работы - на два дня, ему и надо-то лишь пальчиком ткнуть: пошурудите там-то и там, а уж за Воплощающим не окислится (в смысле, не заржавеет)! Но проклятый урод помогать не желал. В лучшем случае, глядя куда-то мимо собеседника, он небрежно ронял: "Извини, брат, слишком занят сегодня", а в обычном просто посылал к нехорошей самке яйцекладущего возраста, не отказывающей никому из самцов. Эх, прервать бы нить жизненного пути этого никчемного, бесполезного существа (в смысле, прибить паразита), но тогда с мечтой о резонаторе придется распрощаться, как минимум, на два ближайших века, если не больше, а Воплощающий надеялся уговорить Счетовода значительно раньше. Может, через годик-другой, а может, и в нынешнюю поездку.

Он ежедневно заходил к нему в келью, вслушивался в мудрые размышления подвижника на ниве цифр, но ничего, кроме изумленного "Гамма бесконечна на всех координатах... ни фига себе!" уловить не мог - все остальное в его эксперименталические мозги просто не помещалось.

К концу третьих суток по галактическому времени вдалеке показалось Светило. Содружане называли его просто Светилом, без номеров и добавочных письменных знаков, Братья присвоили ему наименование Черной Звезды, а принципатовцы присобачили кличку Чучундра. Выглядело оно очень внушительно: огромный шар ослепительно-бирюзового цвета, смотреть на который было больно даже с орбиты наидальнейшей из планет, окружающих его тесной, сплоченной компанией. Здесь - в системе Светила - располагался самый центр управления Содружества, Центр Координационного комитета: комплекс зданий, занимающий собою четыре кубических километра. Причем личные апартаменты верховного координатора Хау-Хау ютились в самом уголке этого дивного великолепия. Частные здания в Содружестве традиционно уступали общественным.

Послам отвели скромные, по понятиям Принципата, помещения на двухсотом этаже гостиничной пирамиды, но Воплощающий в очередной раз был поражен роскошью и комфортом жилья. Каждому из прибывших досталось по уютной и просторной спальне с музыкальными приспособлениями, связанными с банком мелодий и световых эффектов. Спальни были оборудованы и средствами личной гигиены, рассчитанными на специфические потребности Братства. Они соединялись с личными гостиными, исполняющими роль рабочих комнат, а гостиные, в свою очередь, выходили в "посольский" холл - огромную комнату, предназначенную для совещаний. Холл наглухо запирался изнутри и снаружи, и проникнуть в посольские покои при всем желании не смогла бы целая армия джеймсов (и даже бондов в придачу). Говоря откровенно, абсолютно не было в том никакой надобности, учитывая не только специфические отправления, но и таланты гуманоидов с Розы Мира. Сделано было на всякий случай - исключительно из уважения к гостям и привычки все устраивать так, как положено.

Обалдевшие от увиденного Братья-Странники собрались, было, устроиться, как обычно - всем табором в одной из спален, и главе посольства стоило большого труда разогнать их по апартаментам. Сам Воплощающий первым делом принял песчаный душ, напрочь стерев с кожи пот и омертвевшие частицы наружного покрова, в силу неизжитого атавизма вечно покушавшиеся обратиться в омерзительные роговые чешуйки. Свежий, прогретый до приятного ощущения легкости и свободы, посол Капитула вошел в гостиную Счетовода.

Так и есть: наскоро ополоснувшись, тот уже терзал вычислительное устройство, непредусмотрительно установленное там. В воздухе зависла странная загогулина, отдаленно напоминавшая "Кривую Игумена", под воздействием бормотания в звукоприемник уродовавшаяся все заметней.

- Я вынужден потребовать внимания к своей персоне, поскольку того требует дело, порученное мне Отцом Капитула, - сухо сказал Воплощающий.

Счетовод с неохотой оторвался от своего занятия и выжидающе уставился на непосредственное и настырное начальство. Было прекрасно заметно, что не будь приказа, он не усомнился бы вновь отправить Воплощающего в место, откуда тот имел неосторожность появиться на свет.

- Дело весьма неожиданное, щекотливое и крайне неприятное для меня лично, - сообщил посол Капитула после напряженной минутной паузы. - Требуется заключить военный союз со здешними обитателями. Честно говоря, даже не знаю, как к нему подступиться. Мы всегда подчеркивали вопиющую бездуховность содружан, полный антагонизм наших целей. И вдруг поворачиваем наизнанку. Как подойти, чтоб не насторожить их координационный совет... как обосновать неожиданность смены курса... ума не приложу.

- Не понимаю, почему это столь волнует тебя, брат Воплощающий, - недоуменно ответил Счетовод, едва посол соизволил захлопнуть рот (в части магических дисциплин, в том числе и телепатических способностей, он мог запросто потягаться с самым тупым изо всех пней, существующих во Вселенной). - Насколько мне известно, наука, именуемая политикой,

принципиально требует изменения принципов, в зависимости от конкретного момента времени и условий сложившейся ситуации. Политика Братства в этом смысле исключением быть не может: закономерности едины для всех. Мировой разум ждет от нас результата, а какими средствами мы его достигнем - пусть голова болит у Отца Капитула, это ему за наши грехи ответ держать.

Резон в таком рассуждении был стопроцентный, Воплощающий подписался бы под ним, не раздумывая. Но...

- Ты конечно прав, брат, - вздохнул полномочный посол. - Однако...

И он рассказал всё. В том числе и про странную ликвидацию Влада.

- Хуже всего то, что исследовательские суда наших неуважаемых соседей находились при этом на расстоянии визуального контакта, - закончил Воплощающий совершенно убитым тоном.

Какое-то время лучший ученый Братства потрясенно молчал, переваривая услышанное. Потом заговорил тихо-тихо:

- Ну и делов вы натворили, гкхм... - тут он подавился своими словами и поспешно сглотнул, - братцы! Да, натворили... И главное вовсе не в том, как отреагирует на этот факт координационный совет, далеко не главное. Вот ты мне, брат, столько толковал про способности изгоя Волшебника, а что, если меры, принятые для его ликвидации, цели своей не достигли?

- Исключено, - твердо заявил Воплощающий. - Строенная атака в физическом, психическом и волновом диапазонах уничтожила бы даже Отца, да живет он вечно под звездами!

- Ну, это-то как раз вопрос предельно спорный. Думаю, что будь у него время на подготовку к отражению атаки, пожалуй, еще бы как уцелел!

Счетовод не добавил рассуждений о том, что атака была явно спровоцирована Волшебником, но этого и не требовалось - с логикой у Воплощающего всё было в полном порядке. А вот со здоровьем, судя по алому румянцу, мгновенно захлестнувшему сероватое лицо, обстояло неважно.

- Судя по дерзости, с которой действует наш визави, мы имеем дело с очень опасным существом, - продолжал Счетовод. - Он не боится никого, и потерянные нами часы наверняка использует отнюдь не для подыскания себе убежища понадежней. Следует ожидать внезапного нападения, предполагаю также, что наши братья, болтающиеся на орбите Земли, вовремя не спохватятся. А если и спохватятся, не найдут адекватного ответа, потому что он снова изобретет неожиданный метод атаки. Как именно будет произведена агрессия, предсказать не берусь. Поэтому идеальным вариантом наших действий считаю отступление за орбиту Луны, а лучше вообще за пределы Солнечной системы. И немедленно вернуть корабль инквизитора: Волшебник, проникший на борт "Призрака"... бр-р-р! Предоставьте ему содружан и принципатовцев. Ну не бессмертный же он: пока он будет разносить их системы, либо его укокошат они, либо сам окочурится.

- Боюсь, что всё произойдет гораздо быстрее, чем ты полагаешь, - хмуро

ответствовал Воплощающий. - Ты забыл, что Принципат на пороге гражданской войны, а Содружество вот-вот подвергнется мощнейшему катаклизму.

Лицо Счетовода тоже несколько порозовело, фасетки глаз склонились долу:

- Хэ-гм, - нерешительно промолвил достойный сын своего народа, - нехорошо, конечно же, так говорить, но... - и пускай их. Нам-то чего нужно? Мы придем на руины. И какая разница от чего они рухнут?

- Преогромнейшая! Если еретик захватит "Призрак", у нас будут всего лишь крупные неприятности. Если "дальнобой" - настоящее бедствие. Ты не забыл, что мы тоже участвовали в налете? Зверь сорвался с цепи, и кто его остановит, кроме нас? Уж не карлики ли? А может, технари? Да он одним взглядом заставит их танцевать "полночную квагу"(хоровод лунатиков)! В случае с Волшебником вся надежда нашей цивилизации заключается в том, чтобы Инквизитор нашел его раньше, чем бесталанные соседские поисковики.

- Знаешь, брат Воплощающий, - Счетовода передернуло помимо воли, - если вся наша надежда заключена лишь в этом, пора заказывать всем погребальный костер. Инквизиторы хороши, когда преследуют беглецов, цепенеющих от страха. Как они поведут себя, встретив Волшебника, не знает никто: Инквизиторы сильны тем, что их подследственные испытывают неосознанное чувство вины, внутренний дискомфорт острого конфликта между личностным мировоззрением и традиционными устоями, впитанными с детских лет. Такова уж специфика их подготовки - одолеть невинного им не под силу. Помнится, в молодые годы мне инкриминировали сомнение в единосущности Вселенной и Мирового Разума, - Счетовод разразился продолжительной серией коротких оглушительных щелчков, заменяющих Братьям человеческий хохот. - А я как раз занимался тем, что выяснял пути их соподчиненности и точки возвратно-поступательного взаимодействия! Не правда ли, весело?!

Ничего веселого в инквизиционном трибунале и методах его расследований Воплощающий не находил, зато живо представил себе трудности, с какими пришлось столкнуться следователям в отношении Счетовода. Уж у кого-кого, а у него-то по этой части опыта хватало с избытком.

- За время предварительного следствия Трибунал вынужден был трижды сменить служащих, работавших по моему делу, - продолжал собеседник посла. - У двоих обнаружились отчетливые признаки шизофрении, третий впал в грех самоуничижения на почве комплекса неполноценности. Причем ничего дурного против них я не замышлял. Просто, обрадовавшись интересным и компетентным собеседникам, вовлек их в процесс поиска истины. Надеялся, что старшие товарищи окажут мне неоценимую помощь своими познаниями и логическими способностями. На вопрос признаю ли я единосущность, отвечал искренне и охотно - признаю и прошу поскорей объяснить, в каком именно плане пролегает их единство. Иначе говоря, является ли Мировой Разум материальной (либо волновой) субстанцией или же Вселенная только кажется нам таковой, являясь по существу чем-то абсолютно иным. И не могут ли уважаемые Следователи Духа подсказать мне, чем именно, по их мнению, она может быть. Таким образом, допрос ненавязчиво перетекал в плоскость исследовательской дискуссии, интенсивность которой разрушала, как я понял значительно позже, личностные ориентиры психологической устойчивости моих допрошающих. Кончилось тем, что мной заинтересовался непосредственно Капитул, мои умонастроения были скорректированы в соответствии с официальным взглядом на эту проблему, а по завершению наложенной на меня епитимьи, Отец в приватной беседе разрешил продолжить исследования, с тем, однако, чтоб результаты были доложены только ему.

- И к чему ты все это? - нетерпеливо полюбопытствовал Воплощающий.

- Инквизиторы хороши для обезвреживания виновных, но Волшебник ни в чем не виновен: за ним железная необходимость правого дела. Он непоколебим, мы для него - бешеные звери, подлежащие уничтожению как можно скорей. Против него нужен поединщик, а не поисковик. Требуется кто-то из самого Капитула.

- Эк, куда хватил! - опешил Воплощающий, и тут же добавил. - Волшебник - изгой Магического Круга, хватит с него и земных специалистов, работающих под эгидой Инквизитора.

- Если они захотят встать под эгиду, - уточнил Счетовод. - До сих пор этого не наблюдалось.

- Именно поэтому нам столь необходим союз с Содружеством: их техника в сочетании с магической мощью наших рядов перекроет все лазейки, в которые могло бы просочиться разбуженное нами чудовище.

- Чудовище? Гм-м-м... - с сомнением, больно царапнувшим неспокойную совесть посла, проворчал математик, в глубокой задумчивости теребя хитиновый ус, свисающий до самой груди, - В хорошенькое ж дело ты втянул меня, Брат Воплощающий! Я далек от мысли, будто здешние грешники являются полными кретинами, даже если и выглядят таковыми, а ведь только абсолютный кретин не заподозрит в наших действиях двойной игры, - на самом деле Счетовод выразился, конечно, иначе - "альтернативного алгоритма". - Если мы хотим добиться заключения временного союза, выход у нас один - рассказать все, как есть.

- Как есть?! - ужаснулся посол.

- Ну, конечно, за исключением того, как мы намерены поступить со своими... хэ-гм-м... союзниками в дальнейшем.

В этот момент дверь открылась, и в гостиную вступил игумен "Призрака", обметая подогретые полы комнаты полами сиреневой щегольской рясы, молча протянул Воплощающему текст срочной радиограммы. Едва не малиновое чело посла после первого же взгляда на желатиновый лоскут тайного послания Капитула слегка потеряло интенсивность нездоровой окраски.

"Очень вовремя, - промыслил он игумену. - Благодарю за службу - послание можешь съесть".

- Лебедяне ищут нашей поддержки, - сказал вслух.

- Не обольщайся, - посоветовал математик.

Их приняли на террасе домашнего кабинета Верховного Координатора, расположенного на высоте всего двух десятков метров над поверхностью Планеты. Как уже говорилось, частные покои в Содружестве не отличались обширностью, так что члены Координационного Совета, собравшиеся на прием, буквально теснились на ограниченном пространстве балкона вперемежку с насыщенной синевой комнатных растений, от объемных экранов личных компьютеров, зависших над каждым из кресел, рябило в глазах...

- Здравствуйте, товарищи, - сухо произнес Хау-Хау при виде вошедших, что на нормальном человеческом языке должно было означать: "Чтоб вам провалиться, подонки!"

Счетовод, мало сведущий в этикете Содружества, вежливо поклонился, с любопытством озирая окружающую обстановку, присутствующих и голографические столбики диаграмм. Любой другой из ученых Святого Братства, исключая Воплощающего, умер бы от зависти при виде технической насыщенности помещения, но Счетоводу подобное чувство было биологически не знакомо, он просто не умел завидовать.

Полномочный посол тоже не был смущен холодным приемом - в создавшейся ситуации на иное рассчитывать было легкомысленно, по меньшей мере.

- Я рад приветствовать моих друзей из Координационного Комитета Содружества, - сказал он любезно, и добавил. - Да пребудет над вами великая милость Творца. Я полагаю, она вам скоро понадобится.

- Из чего это следует? - холодно осведомился Имп-Лан-Тант, не глядя ни на кого по отдельности. И на всех враз.

Если он хотел смутить Воплощающего, то цели своей не достиг - посол и так пребывал в перманентном покаянии, добавить что-либо к которому не смог бы и Отец Капитула.

- Я привык говорить правду, друг мой, - печально молвил посол. - Ты действительно ждешь ответа, или сочтем вопрос риторическим? Наши единомышленники, принадлежащие к Верховному Кругу магов Земли, планеты из системы, известной в Содружестве как Z-1, обратились к Капитулу с нижайшей просьбой помочь избавиться от наглого отщепенца по имени Волшебник, нарушающего все мыслимые и немыслимые правила поведения Знающего. После продолжительного обсуждения просьбы - я имел честь присутствовать на заседании Капитула, и утверждаю, что оно было воистину непростым - Братство взяло на себя опасную честь устранения изгоя... Но... Будет ли дозволено мне продолжить?

- Сочти за труд, товарищ, - важно кивнул Верховный Координатор.

Накануне приема они с Эс-Перой прикинули варианты уловок полномочного посланца и пришли к выводу, что он станет педалировать именно это обстоятельство. Хау-Хау был доволен - предположение Оптимы о выдвижении на первый план фактора необъяснимой случайности, приведшей к стычке с Волшебником, не подтвердилось. Верховный Координатор в последнее время крайне нуждался в утверждении своего морального права принимать решения. Правильные решения. Мелочь, конечно, но все равно приятно. "Сейчас будет набиваться в союзники против Принципата", - подумал он.

- Учитывая то, что я презираю ложь, предпочту опустить мотивы появления над объектом корабля Содружества и перейти к существу дела, - предвкушая маленькое торжество над изощренной логикой противника, Воплощающий выпевал слова на манер церковного гимна. - Есть основания предполагать, что

акция по устранению отщепенца цели своей не достигла.

- То есть как это - не достигла?! - возмутился Координатор Флота. - Там же атома на атоме не осталось! Контрольные приборы показали полное отсутствие жизни!

Ох уж эти содружане-механики! Воплощающий был почти счастлив - и подобные наивнячки пытаются противостоять Мировой Воле... недолго им осталось, недолго!

- Я бы сказал больше, - охотно согласился он с доводами оппонента. - Аббат, исполнявший приказ, не обнаружил присутствия ни мысли, ни потенциальной энергии. Однако я достаточно информирован о наличии специфической методики, позволяющей имитировать смерть с абсолютной достоверностью. Она требует высочайшего умения и отчаянной веры в себя, но Волшебник ею владеет. На наш корабль он вышел сам. Я не требую ответа на закономерно возникающий вопрос, но если Волшебник и вас спровоцировал...

Собрание глухо молчало, потрясенное вытекающими перспективами, и только Эс-Пера отважился раскрыть рот, чтобы выдохнуть единственное:

- Прискорбно.

- Да уж прискорбнее некуда! - съязвил Воплощающий, не сдержавшись, и это замечание привело в чувство Верховного Координатора, вспомнившего о своих обязанностях.

- Что ты можешь предложить, остроумный посланец? - спросил он резко. - Не за тем же ты преодолел полсотни парсеков, чтобы полюбоваться на наши растерянные физиономии.

- Что я могу предложить? - предельно ненатурально изумилась систематическая жертва Отцовского гнева. - Да ничего! Высокое собрание, очевидно, не до конца уяснило всю уникальность сложившейся ситуации. Это мы ожидаем предложений со стороны Содружества.

Напоминать о том, что оппонентам нет никакой возможности покинуть земную орбиту, Воплощающий счел излишним. Не взирая на вспышки высокомерия, овладевавшие им время от времени, он по опыту знал, с каким серьезным противником имеет дело, и мысленно возблагодарил Отца за присылку Счетовода. С самим собою Воплощающий был честен всегда: он был настоящим ученым, но Эс-Пера, Оптима и Верховный Координатор значительно превосходили его интеллектуальный уровень. Потягаться с такими гигантами мог один Счетовод.

- Если наш юный друг настаивает, - хмуро вымолвил Хау-Хау, - я сформулирую вопрос несколько иначе: каких предложений он ожидает от нас?

"Юный друг" - щелк-щелк (в смысле ха-ха)! Воплощающий уже вовсю исполнял дипломатические миссии Братства и руководил Центром "Недоделанных" когда папа нынешнего ВэКа (так его называли в приватных беседах) еще гугукал в пеленках (имеется в виду - в стандартном детском автоклаве)! Понятно, что к "дорогому другу" от недавнего "товарища" вдруг не перескочишь...

- Я полагаю, моим дорогим друзьям необходимо иметь группы экстрасенсорной поддержки на каждом из военных судов, направляющихся в Z-1, - скромно сказал

посол Капитула.

- Ну, разумеется, - саркастически похмыкивая, прокомментировал Имп-Лан-Тант, - а нам, всем собранием - поступить в послушники, или вовсе затвориться в нижайшей из пещер! Больше ничего тебе не нужно, приятель (в смысле, а не пошел бы ты ... ублюдок)?! - как уже отмечалось, Координатор Флота имел обыкновение по-военному резать правду-матку, не взирая на лица.

- Всем нам не мешало бы уйти в затвор, - напомнил посол, утвердительно помахивая растопыренной ладонью, - но, боюсь, сегодня это уже не поможет. Объяснитесь, как вы видите взаимодействие наших систем.

- Максимум на что мы готовы пойти - включение в состав вашей эскадры разведывательного клипера или двух.

- Ну-у, друзья мои! Я вижу, отношение к сотрудничеству у вас весьма своеобразного свойства. В таком случае позвольте известить о том, что наш исследовательский корабль через полтора часа начнет активное движение и покинет пределы системы Z-1. Если хотите, последуйте нашему примеру, а нет - Братство будет молиться за вас... справляйтесь одни! - последний козырь выложить пришлось слишком рано, но другого выхода Воплощающий просто не видел. А козырь - он козырь и есть, как ни крути. Поди, побей!

Но вызывающе-спокойный голос Эс-Перы в прах развеял сильнейшую карту посольства Капитула:

- Мной овладевает необузданное веселье, компаньон! Разве мы способны разделить твое пагубное заблуждение?11 Не смеши, подельничек! Кого обдурить вздумал? Разве Волшебник простит Братьев? При всей нашей виновности мы всегда можем сослаться на чрезвычайные обстоятельства, кровожадности же Капитула достаточного объяснения я не нахожу. А если не вижу я, Волшебник не увидит тем более. Братство по необходимости приковано к земной орбите, с нами ли или без нас, оно никуда не уйдет.

Все, на этом переговоры можно было смело заканчивать. И они закончились бы всенепременнейше, если б не Счетовод.

- Я б не был столь уверен в нашей реакции, - подал он голос, отрываясь от созерцания графика, меняющегося в рамках переменных F-J. - Кто говорит, что мы уйдем навсегда? Отнюдь. Но нам ведь не к спеху...

- Может быть, уважаемый компаньон назовет свое имя, - намекнул доселе безмолвный Оптима, поднимая голову и отключая компьютер.

- Разве оно что-то скажет тебе? - беспечно осведомился Счетовод. - Зови, как нравится, брат.

Собрание встревожилось. Было нечто непредсказуемое в словах незнакомца, еще больше настораживали его манеры и сочувствие, звучащее в голосе. Очень напоминало все это неторопливое жужжание метеоритного роя, подкрадывающегося к звездолету, гордому своим первым подпустотным прыжком.

- Нелогично выходит, брат, - мягко возразил Оптима, с достоинством признанного гения поблагодарив собеседника неглубоким поклоном, - в определенные моменты промедление абсолютно идентично поспешности.

- Несомненно, однако, не в этом случае. В Божественной Пустоте (так у нас именуют космос) Волшебник вдвойне опасен для вас, но беззащитен перед нашими магами. Мы уничтожим его мгновенно, как только почуем его присутствие. На своей планете он может бить внезапно из-за укрытия. В космосе подобные возможности весьма ограничены. Нам чрезвычайно выгоден его выход туда.

Резон в подобном рассуждении был, бесспорно, тем не менее, лучший ученый Содружества и не подумал сложить оружие:

- Я крайне удручен возможностью такого рода, - заметил он, дружелюбно кивая своему оппоненту. - И еще более удручен ее последствиями...

- Надо полагать, - заикнулся, было, брат Воплощающий, но Счетовод жестом остановил его:

- Продолжай, брат.

- ... потому что при выходе Волшебника в открытый космос, мы будем вынуждены предложить ему свои услуги.

Послы переглянулись - такого не ожидал даже Счетовод. Члены Комитета хранили стоическое молчание, хотя и для них выходка ученого оказалась полной неожиданностью.

- Забавно, - Счетовод пришел в себя практически мгновенно, но заговорил осторожно, будто с больным. - Ты полагаешь, будто это поможет решить вашу основную задачу? Где логика, брат?

- Логики здесь нет ни иона, - твердо ответил Оптима, - это просто угроза, к ней отношения вообще не имеющая. Если вы не приложите максимума усилий, чтоб воспрепятствовать Волшебнику проникнуть в космос, мы предложим ему союз и объявим Братству войну. Вот и все.

Воплощающему следовало смолчать. Проигнорировать мнение, всего лишь мнение одного из членов Комитета. Причем далеко не самого главного. Да, ему следовало проглотить собственный язык и позволить Счетоводу закончить изложение его видения сложившейся ситуации...

- Вы не посмеете сделать это! - сорвалось с непроглоченного языка.

Счетовод в полнейшем негодовании дернул себя за ус и отвернулся. Оптима не стал.

- Страшно? - спросил он с насмешкой, и сам же ответил. - Страшно! Именно поэтому вам придется выползти из собственной шкуры, но Волшебника достать на Земле.

"Гипотеза ошибочна, - хотелось выкрикнуть математику. - Нам ничего от Земли не нужно, Волшебник гораздо охотнее примет наш союз!" Он с неимоверным трудом погасил этот безумный порыв и даже сделал знак Воплощающему - молчи, мол! Молчи! А Воплощающий и так молчал, как Черная Дырка, с ужасом прикидывая последствия своей несдержанности для себя лично. Хау-Хау переглянулся с Эс-Перой: странно, неужели Братство действительно не замышляло попользоваться ситуацией и объегорить Содружество и его Комитет? Неужели они и впрямь лишь исполняли просьбу землян?

- Меня удивляет и очень разочаровывает совокупность твоих алгоритмов, брат, - мягко, почти шелестяще вымолвил Счетовод после минутной паузы, напряженной, будто высоковольтная передача. - Они лишь усугубляют допущенные прежде ошибки. Разумно ли впиваться зубами в руку, протянутую для помощи? Я был более высокого мнения о мыслительных потенциях Координационного Комитета, пока не очутился вот здесь.

- Поверь на слово, брат, - Оптима оставался все так же ироничен и тверд, - нас крайне мало интересуют и твои восторги, и твои разочарования. Точнее сказать, разочарования лично меня радуют гораздо больше.

По террасе при этих словах пронеслось легкое, почти неуловимое движение - координаторы каждый по-своему постарались скрыть усмешки, неуместные в серьезном деле переговоров. Дыхание непристойного веселья поразило Воплощающего в самые оба сердца. Счетовод не ощутил ничегошеньки, хотя ухмылки заметил: ему так часто приходилось выступать в роли всеобщего посмешища, что он давно разучился переживать по этому поводу.

- Какая и вправду жалость, что на свои заседания вы не приглашаете мужей науки, - кротко промолвил он. - Я не политик, мне трудно объясняться с существами, ставящими свои настроения превыше логических постулатов.

Высокое собрание при этих словах от негодования просто задохнулось. Первым очнулся самый несдержанный - координатор Флотов:

- Существо, не признающее достоинств светочей интеллекта, моих лучших друзей Оптимы и Хау-Хау, разумным считаться не может!11 Протри зенки, кретин! - возопил рубака-парень Имп-Лан-Тант. - Ты, приятель, похоже, совсем с мозгом не дружишь!

- Брат Счетовод оказал мне великую честь, согласившись сопровождать в этой поездке, - счел нужным вмешаться воспрянувший духом брат Воплощающий. - Я сожалею о том, что он позволил спровоцировать себя на резкость, но создателю "Призраков", я полагаю, видней кто может называться разумным. Скажу по секрету, я тоже когда-то считал себя непревзойденным мыслителем... пока не познакомился с моим дорогим братом, - и посол отвесил помощнику низкий демонстративный поклон.

Создатель "Призраков"? Ого!

- Мой друг действительно может поставить себе в заслугу подобное изобретение? - осторожно полюбопытствовал Верховный Координатор.

- Разумеется, нет, - фыркнул математик, оскорбленный в лучших чувствах. Члены комитета освобожденно вздохнули, но Счетовод еще не закончил. - Я слишком ценю свое время, чтоб размениваться на всяческую мелочевку! Назвал принцип движения, да набросал пару формул - надо ведь иногда и развеяться, знаете ли. Сами "Призраки" - детище брата посла, если быть предельно точным.

Комитет был сражен наповал. Воплощающий шипел в совершенном блаженстве. Голубое сиянье Светила щекотало зрачки и яростно грело кожу. Вершина противоположного здания играла лиловыми бликами. Атмосфера, перенасыщенная озоном, опьяняла и обещала несбыточное.

Эс-Пера опомнился первым:

- Мы приносим свои извинения, друзья, - хмуро произнес он. - Но разве это что-то меняет по существу? Ровным счетом ничего! Позвольте говорить откровенно, раз уж все тут свои. Вероятность того, что в час "Х" экстрасенсы Братства ударят нам в спину высока чрезмерно. Расчеты сделаны на основе символической логики, и вам-то, думаю, объяснять не нужно, что мы не можем пренебречь ими.

- Да кто тебе сказал, что такая вероятность вообще существует? - возвысил голос посол Капитула.

И умолк. Потому что понял методу - не мог не понять. Прирожденный ученый, ученый по воспитанию и образу жизни, он физически не мог заставить себя прикинуться дураком в кругу подобных себе.

- Сколько насчитали? - спросил тихо.

- Сто две тысячных, - неуверенно, словно извиняясь, проинформировал Оптима.

- Какая погрешность? - деловым тоном осведомился брат Счетовод.

- Плюс-минус шесть тысячных, но расчеты указывают отчетливую тенденцию плюсового превалирования. В общем, паршиво получается, друзья мои!

Да, дело и впрямь выглядело не лучшим образом, все хитроумные ходы, изобретенные загодя, пали жертвой математической логики содружан.

- Может, имеет смысл поговорить о создании смешенной команды на базе исследовательского корабля? - закинул "крючок" брат Воплощающий, и сам мало веря в его приемлимость. Чем могли быть полезны содружане на борту братского судна? Без приборов - ничем, а свою аппаратуру они шифровали от Капитула не менее тщательно, чем военную технику.

Волшебник имел все основания торжествовать - попытки соединить силы, даже временно, блистательно провалились.

- Нам нужно посоветоваться, - Воплощающий смотрелся унылым, почти подавленным. Он пытался мысленно связаться со Счетоводом, совершенно забыв в нынешнем своем состоянии о том, что с таким же успехом мог бы переговариваться с Черной Дырой. - Мы вернемся часа через полтора.

- Это ни к чему, - подал голос Координатор Флота. - Апартаменты моего лучшего друга не прослушиваются. Можете совещаться в гостиной.

- Что тебе нужно еще? - устало поинтересовался брат Счетовод, когда они остались одни. - Благодаря Капитулу, я серьезно уронил свое реноме, причем в собственных глазах. Может, в интересах державы, мне следует изменить пол или устроиться учителем рисования в содружанскую школу низшего уровня? Ты не стесняйся, брат, валяй без задержки!

Он развалился в гостевом кресле и размеренно барабанил пальцами по подлокотникам. По замедленному ритму и отрывистым сухим щелчкам, похожим на треск барабанных палочек, Воплощающий, хорошо знавший привычки своего собеседника, понял, что тот в ярости. Требовалось что-то придумать.

Воплощающий сел рядом. Он чувствовал себя омерзительно влажным и угнетенным, точно волк в парфорсе и на поводке. Ужасно хотелось кого-нибудь убить; и обязательно съесть.

- Да, умыли тебя, братец, по всем параметрам, - сказал он Счетоводу. - Я-то что? Я - администратор и технарь... А вот ты... В общем, даю тебе шанс на реабилитацию. Поставь их на место, брат, но сначала укажи им, где оно находится.

- А смысл?

- Пока вы диспутируете, наши подготовятся.

- Мерзопакостно как.

- Согласен, - вздохнул Воплощающий, тщательно протирая доступные участки кожи рукавом рясы, - невинных в этой истории нет. И быть не должно.

Последнее касалось Волшебника.

Счетовод так и понял.

Настороженное молчание встретило посланцев по возвращении на террасу, вычислительные машинки гудели от напряжения. Все ожидали новых предложений и готовились принять их во всеоружии собственного интеллекта. Атмосфера шуршала от перенасыщения мыслями на куб пространства.

- Здесь много и убедительно говорилось о вероятности удара в спину, - торжественно объявил брат Воплощающий, взором пронзая Верховного Координатора и надменно выпрямляя сутулую спину. - Логические выкладки, как будто, действительно говорят в поддержку подобной подлости. Но что вы скажете, если я - полномочный посол Священного Братства - поклянусь Богом в том, что мы будем верны до конца?

Вот уж чего-чего, а такого самоотречения Счетовод от Воплощающего не ожидал! В принципе, было достаточно, если бы клятва была принесена от имени Отца Капитула.

- Мы напрасно потеряли время, дожидаясь окончания вашего совета, друзья мои, - разочаровано молвил Эс-Пера. - Логическая категория, именуемая Вселенским Разумом, в нашем понимании, из картины Строения Мира должна быть удалена. Действительно лишь то, что необходимо. И насколько мы можем судить, личность Вселенского Разума необходимостью не является.

- Да, неужели? - вспыхнул брат Счетовод. - Ты, приятель, говори, да не заговаривайся! Я тоже думал, будто имею дело с настоящими учеными, а вы, похоже, не одолели и самых азов!

Присутствующие были шокированы настолько, что даже рубака-парень Имп-Лан-Тант не нашелся, как выразить собственное негодование. Прошло не меньше минуты, прежде чем из рядов Координационного Комитета донесся одинокий голос Оптимы:

- Надо полагать, товарищ может доказать нам вышеупомянутую гипотезу. Иначе ему придется принести официальные извинения или быть объявленным персоной, нежелательной в пределах Содружества.

11 Альсекко

Вечер на Город прыгнул внезапно. Диего с отвращением отвернулся от окна и

принялся за вечернюю трапезу. Полкило овощей, приобретенных на местном рынке, пакет кефира и полбуханки серого хлеба - вот и все, что он мог позволить себе сегодня. Деньги утекали со скоростью призового скакуна, хотя Диего экономил их изо всех сил.

Он откусил от огромного округло-ребристого томата, забрызгав подбородок густым сладким соком, и вожделенно зажмурился - даже в его родной Богом данной Астурии помидоры уже давно служат всего лишь сосудом для химикалий, распирающих их тугие бока. Здесь они почти настоящие, как в детстве на плантациях дядюшки Вальдо. Диего помнил восхитительное ощущенье свободы, обнимавшее ученика захолустной школы до тошноты провинциального и заурядного городишки Боаля, из которого даже до маловодной речушки Навии - не меньше десятка миль, а уж до приличного ближайшего города - все полсотни, при появлении в загородной усадьбе дядюшки. И это, не смотря на то, что усадьбой ранчо Вальдольядо могло считаться с таким же успехом, как и столицей Германии. Или Польши. Или еще чего.

Здесь, в номере довольно приличной гостиницы Города, Диего чувствовал себя почти столь же свободно и даже уютно. Он сам переделал все здесь по своему вкусу еще полгода назад. Конечно, будь у него достаточно средств, он довел бы обстановку до полного совершенства, но и так получилось очень неплохо. Деньги ему понадобятся для другого: через два дня он отправится в Испанию и получит свое полугодовое пособие по безработице, чтобы, вернувшись сюда, приобрести хороший участок приморской земли и выстроить настоящее поместье. Он спрячется в нем от дурацкого внешнего мира и откроет элитную студию для детей. Дети всегда понимали его замыслы, они были благодарными соучастниками его экспериментов. И он тоже был благодарен их одаренности, их незашоренности, их природному чутью. Решено - он не будет брать в обучение никого старше девяти лет, в этом возрасте они еще не испорчены благоразумием взрослых.

Диего мысленно пересчитал вероятную сумму пособия и невольно поморщился: а ведь может и не хватить, не взирая на вопиющую дешевизну здешних краев! Неужели вновь придется искать заказы, вести переговоры с этими странными субъектами, нелепо растопыривающими пальцы, будто все они, подобно Заморре, десятки лет отстояли в створе футбольных ворот? Он так и не смог привыкнуть к тому, что именно у них возникает интерес к его искусству, а главное, находятся деньги на оплату заказа. Доллары они именовали "баксами", а "штуками" называли бумажки отнюдь не с изображением мистера Вашингтона, как это логически следовало из их же собственного языка. Он даже имел глупость обидеться, когда один из них предложил оформить ландшафт площадью в неполный акр "по штуке за сотку". И упустил выгоднейший заказ за последние полтора года.

Настоящее же оскорбление они нанесли Диего когда уничтожили плоды его двухмесячного труда по отделке помещений прогулочной яхты, размерами напоминавшей танкер среднего водоизмещения. Интерьер, созданный им по мотивам плаванья Васко де Гама, просуществовал ровно один вечер. Самое гнусное заключалось в том, что за работу заплатили, причем с веселой готовностью... а утром нарисовалась бригада маляров и грузчики с набором мебели из ближайшего магазина. В ответ на резонный протест Диего, заказчик назвал его братом и сообщил, что утешение ему должны принести какие-то старушки, причем сумасшедшие11 Заказчик имел в виду "бешеные бабки", полученные дизайнером. Диего не стал ожидать их появления - он никогда не был геронтофилом и откровенно боялся душевнобольных - он ушел, сославшись на занятость, опасаясь ссоры с заказчиком: судя по поведению последнего, старые сеньоры явно приходились ему ближними родственницами, и отказ принять их услуги мог быть воспринят, как оскорбленье семьи.

Овощи закончились до обидного быстро, Диего грустно вздохнул и перешел к кефиру. Нет, денег наверняка не хватит: в последнее время цены на все, на все выросли необыкновенно! За какие-то полтора месяца они совсем немного не достигли испанского уровня. Если так же пойдет и дальше, мечты отодвинутся на неопределенный период... Ой-ей...

Дурное настроение, овладевшее Серхильо, не позволило забыться даже за самым любимым занятием - прорисовкой эскизов будущей школы. Он в раздражении отбросил альбом, запустил в угол карандашом и совсем, было, вознамерился пробить пенальти при помощи легкого журнального столика, но наружная дверь внезапно открылась, и в номер вошло изумительное существо, внешне абсолютно неотличимое от человека.

- Буэнос ночес, маэстро, - произнесло существо, непринужденно усаживаясь в кресле. - Хотя, если честно, конечно, не такая уж она и буэнос.

Местные заказчики часто входили подобным образом, лишь изредка прибегая к непосредственному выносу закрытых дверей. В первом случае, как утверждал родственник сумасшедших старух, их следовало приветствовать учтивым напоминанием о необходимости постучаться, а во втором - словесно отправить в направлении нижней части спины. При неадекватной реакции на приветствие, требовалось добавить: "Не понял? Звони Точиле, урод!" Между прочим, срабатывало безотказно. Однако сегодня Диего не воспользовался дежурным этикетом - незнакомец уселся в самом центре созданной им композиции, от чего приобрела она невыносимо-тревожную экспрессию, почти отчаяние. И это при том, что сама личность посетителя смотрелась абсолютно нейтральной, даже бесцветной. Разве что глубокие тени, залегшие под глазами крохотными клочками траурного крепдешина... Не будь их, Диего определил бы пришельца как Минус Ноль.

- Если вы хотите предложить мне заказ, вам придется авансировать работы, в том числе и подготовительные, в размере семидесяти процентов от расчета, - сухо сказал хозяин номера, предусмотрительно отодвигая в сторону пакет с кефиром.

- Не надорвешься? - полюбопытствовал вторженец.

- Я человек чести! - оскорбился Диего. - Получив аванс, заказ довожу...

- Я не про то. Пароход с деньгами за собой таскать не тяжело будет? Плюнь на проценты, че11 испано-язычное жаргонное "кореш", и будь проще - просто скажи сколько мечтаешь заработать, - уникальное существо, прикурив, бросило на столик изящную и сказочно дорогую платиновую зажигалку.

Это движение рассердило Диего до чрезвычайности - местные клиенты, при всей их экстравагантности и привычке швыряться деньгами, о настоящих деньгах и понятия не имели.

- В лучшие годы я зарабатывал до тридцати миллионов швейцарских франков, - сказал он резко. - Забудь про мечты, че, попробуй потянуть эту сумму!

- Мечтать не вредно, маэстро, - наставительно произнес незнакомец, запуская руку во внутренний карман пиджака, - поэтому стартовую цену предлагаю увеличить на треть. Работа может затянуться года на полтора, так что округлим до шестидесяти. На какой счет перевести прикажешь? - он вынул чековую книжку известного барселонского банка и начал набрасывать в ее содержимом кривые закорючки букв и цифири. - Ты бы пока своему банкиру телефонировал, че, чтобы все без обману.

Ошарашенный хозяин номера машинально последовал ценному совету при помощи "трубы" незнакомца.

- Кто это? - недовольно загнусавил в микродинамике голос Микаэля Страхато. Время было позднее даже для Пиренеев, и вице-президент банка наверняка готовился к чему-то более интересному, чем пересчитывание чужих капиталов. - Сеньор Серхильо? Прошу извинить меня, но рабочий день давно закончен...

- Здорово, Миха! - незнакомец бесцеремонно выхватил телефон у Диего. - Ты, давай, моим оформителем не манкируй, торчок абсентнутый! Я в твою лавчонку на его ларец пять дюжинных наемничков22 наемные солдаты, как правило, жалованье получают в швейцарской валюте перекинул, так ты - кровь из носу - к двенадцати по Первопрестольной подтверждение обеспечь, будь уж настолько любезен! Нет, не штучных, а цитрусовых. Еще одного - твоей шарашке. Свяжись с Жоржиком, а обналичим через Витальку Штага. Действуй!

- Сеньор Серхильо, - все тем же ворчливым тенорком запела телефонная трубка, вновь перекочевавшая в руки Диего, - будьте уверены, к завтрашнему полудню деньги можно будет спокойно тратить. Поздравляю с новым заказом, всегда к вашим услугам, спокойной ночи и творческих успехов в грядущем. А Владику передайте, что абсент - этап давно пройденный; жду его на кумыс, специально кобылок для этого дела завел - такие "буденночки", доложу я вам, глаза оближете, когда увидите!

- Это тебе, че, - сказал незнакомец, протягивая Диего полдюжины чеков, выписанных на разновеликие, но равно крупные суммы. - А это - на карманные расходы, - и поверх столешницы сочно шлепнулась пухлая стопка зеленых ассигнаций. - У нас, если заметил, швейцарские не в ходу.

Гений дизайна в полной растерянности пошевелил пальцем заокеанские бумаженции: судя по номиналу верхних купюр, на повседневные расходы ему выписали раза в полтора щедрей, чем за отделку яхты. Ничего себе!

- Кто ты? - спросил он, присаживаясь на самый краешек стола.

- Я-то? Я Волшебник, - посетитель ухмыльнулся во всю ширь и потянулся за чемоданчиком ноутбука. - И твой самый страшный кошмар на ближайшие полтора года.

- Что от меня потребуется за такие деньги? - заинтересовался Диего. - Предупреждаю на старте: из боевых единоборств я осилил только русские шашки, а если говорить о стрельбе, то и сигарету стрельнуть не сумею.

- Бегать, хотя бы, не разучился? - участливо полюбопытствовал Влад, раскрывая компьютер, и, в ответ на утвердительный кивок, удовлетворенно подытожил. - Вот и чудненько - этого будет много, можешь мне поверить. Мы ведь отправляемся с тобой, че, в нескончаемое фантастическое путешествие, изобилующее сказочными приключениями и не менее сказочными пиратами, стрелять и бить по нервным центрам которых буду я сам.

- А я зачем?

- Не переживай, тебе тоже дело найдется! - утешил дизайнера Влад. - Видишь ли, че, самый завалящий из этих флибустьеров все равно куда круче ...э-э-э... опасней мирного путешественника. Даже такого мирного, как я. Так вот, пока я буду отыскивать их нервные центры - или как там это у них называется - в общем, места, где бы стукнуть им больно, ты, че, должен будешь с максимальной оперативностью создать им негативную обстановку. Ну, скажем, видимость замкнутого пространства (если они его недолюбливают) или наоборот: ты специалист, тебе видней как именно и чем ее усугубить.

"Ну, надо же! - изумился заколебавшийся, было, Диего. - А ведь это и впрямь может оказаться занимательным..." В свое время, одному из его постоянных клиентов срочно потребовалось спровоцировать на развод драгоценную свою половину - согласно брачному контракту, в этом случае, отступного ей полагалось втрое меньше. За полгода Диего трижды менял интерьер в их особняке, от раза к разу сгущая дискомфортные ощущения хозяйки, и добился искомого результата. Этот курьез впоследствии он занес в разряд высших достижений личной карьеры.

- В принципе, такое возможно, конечно... - промямлил Серхильо, точно завороженный, вороша кипу "карманных денег", - но ведь нужно досконально знать пространственные приоритеты противника...

В дверь почтительно поскреблись. Настойчиво, но ненавязчиво.

- Вваливайся! - разрешил Диего.

Первым в номер проникло благоухание жаркого из баранины, приправленной местными травами; передвижной сервировочный столик, загроможденный судками и тарелками, возник следом. Последним в двери протиснулся официант, величественный, будто крупный судовладелец.

- Вас обслужить? - осведомился стюард (Диего так и подмывало назвать его Стюартом).

- Сами управимся, - Волшебник сунул ему пятерку "зеленых". - Предупреди горничных, чтоб посуду утром забрали.

И счастливый "Стюарт" немедленно испарился в коридор.

- Говорят, будто ты ведешь ночной образ жизни, че, - искуситель энергично потер ладони, прежде чем взяться за откупоренную бутылку старого хереса, - значит, от позднего ужина фигура твоя, наверное, не пострадает. Давай хоть перекусим по-человечески, если в полночь нам не до сна.

И Диего нервно сглотнул, почувствовав мучительный стон раздразненного овощами желудка.

- Ты спрашивал про антипатии флибустьеров, поджидающих нас на пути, - напомнил Влад, когда первый звериный голод изрядно попятился. - Насчет антипатий ничего не знаю, а по пристрастиям могу дать исчерпывающую информацию визуального характера, но сначала я должен получить формальное согласие на мое предложение - мне не хотелось бы разглашать ее без крайней необходимости.

Три фужера превосходного вина, паюсная икра, омары и два огромных куска жаркого привели к этому времени Диего в состояние благодушия и оптимизма. И хотя подсознание настойчиво напоминало, что огромные деньги за низачто не сулят, им все больше овладевало ощущение нереальности происходящего. В плохое не верилось абсолютно, и с каждой минутой все абсолютнее.

- Хорошо, я подписываюсь, - блеснул он знанием разговорного русского. - Где контракт?

- А нэту! - Волшебник раскинул руки в картинном огорчении. - Сегодня у нас девятое июня; если путешествие затянется, будешь свободен в январе позаследующего года. Если управимся раньше, значит - раньше. Слово свое я держу неукоснительно. И в этой связи прошу принять к сведению, что при попытке одностороннего нарушения уговора, я буду вынужден выжечь глаза нарушителю. Для нанесения максимального урона.

- Жестокий ты парень, как я погляжу, - легкомысленно усмехнулся Диего.

Но Влад подначки не принял:

- Ты, че, мне до зарезу нужен, - тихо сказал он, наклонясь через стол к собеседнику, - и я пойду на все, чтоб тебя удержать. Так и знай: карать буду за первую же попытку убежать или спрятаться. И никакая сила в пределах Галактики тебе не поможет.

- А Точиле звонил? - спохватился Диего, почуяв вдруг оглушительный холод, струящийся из побелевших зрачков нанимателя.

Янтарная жидкость, произведенная фирмой "Мартель", наполнила его фужер на две трети:

- Отхлебни, и включай комп, - настоятельно порекомендовал Волшебник своему первому "коммандо". - А после того, как познакомишься с нашим противником, вернемся к твоему Точиле. Если захочешь.

На экране дисплея возникла крошечная Солнечная система в окружении зодиакальных созвездий. Мерцающий лазоревый лучик проклюнулся от оранжевой звездочки в направлении Змеедержца. По сторонам замелькали разноцветные точки, изображавшие, видимо, близлежащие светила, а в разрыве направляющей линии появились стремительно меняющиеся цифры.

- Это парсеки, - подсказал Влад, устроившийся в кресле за правым плечом дизайнера.

Из левого нижнего угла экрана, как бы из глубины, начала выплывать некая полая полусфера, окрашенная в голубое. С приближением изображения выделенный сектор запестрел радужной россыпью звезд. Диего машинально принялся, было, считать их, но Волшебник вновь опередил дизайнера:

- Не сбейся со счета - всего сто девяноста четыре. Сто три имеют планетные системы, пятьсот двадцать семь обитаемых космических объектов. Не хило, да? - он перегнулся через плечо своего "первенца" и ткнул в кнопку "шифта", пояснив для несведущих. - Навестим ихний координационный центр. Чего по окраинам шастать?

В голубом сиянии Звезды обозначилась снующая по эллипсам планетарная чехарда, потом выделилась одна, побежала навстречу.

- Вот они, стервецы! - Влад скрипнул зубами. - Вдарь по "энтеру", че. Во, гляди: масса на уровне Марса, сила тяжести 0,97 от нашей, содержание кислорода, соответственно, 1,14. Немудрено, что они этак вымахали, стрекозлы!

Камера слежения совершила неторопливый облет планеты, выявив наличие двух больших водоемов розоватого оттенка, вытянутых перпендикулярно оси вращения чуть выше и ниже экваториальной линии. Водоемы соединялись при помощи искусственных сооружений, но это выяснилось немного позже, когда камера снизилась для детального обзора. Три отчетливо обособленных горных массива, составленных преимущественно из сильно оплывших конусоидных вершин, склоны которых были щедро изрезаны глубокими морщинами выветрившихся пород, давали начало восьми крупным рекам. Мощь свою эти потоки набирали еще в предгорьях - на равнинах и возвышенностях притоки встречались редко - но ни один из них "моря" не достигал: два впадали в озера очень средних размеров, остальные как-то незаметно оскудевали и исчезали. "Моря" подпитывались близлежащими речушками, но от высыхания, судя по всему, не страдали.

Берега "морей" и рек покрывала густая растительность, остальное пространство суши оказалось разбито на сотни тысяч почти идеальных квадратиков, в центре которых располагались водоем произвольной формы и усеченная ступенчатая пирамида с плавными очертаниями граней, окрашенная в разнообразные, но равно приглушенные тона. Чаще встречались розовый, серебристый, лиловый и салатный.

- Бьюсь об заклад, что здешние дамы обожают шелк и бархат, возможно, замшу, - сказал Диего, - легко отдаются серьезным мужчинам преклонного возраста после подношения презента в виде браслета, диадемы или кольца из платины со вставками из тусклого берилла, дряхлой бирюзы и неполированного жемчуга. Здесь ценят людей положительных профессий и с опаской поглядывают на романтиков. Идеал местных невест - пожилой математик и менеджер, редко покидающие привычный круг общения и занятий. Пилоту космического корабля (военному в особенности) сексуальную партнершу найти затруднительно - его личность пугает дам в сиюминутном плане, и вызывает раздражение в перспективном. Звездоплаватели всячески скрывают свою профессиональную принадлежность: не исключено, что выдают себя за диспетчеров или механиков космопортов. Эти фобии на военном флоте сказываются крайне негативно - при очевидной самоотверженности, военные нерешительны и малоинициативны, боевые действия предпочитают вести на максимальных дистанциях, стараясь не видеть глаз противника. Зато существующие исключения неимоверно опасны своей непредсказуемостью. Как это, по-вашему... да: полные беспредельщики. Тем более, что сумасбродства их базируются на холодном, скрупулезном расчете.

- Экий ты прыткий, че! - с сомнением промолвил Влад. - А что, если сглаженность линий диктуется неосознанным стремлением к достижению максимальных скоростей? Может, они бредят скоростью и азартом?

Но Диего только рукой на него махнул:

- Архитектор из тебя никакой - сразу видно! Про ступени-то забыл, мачо озабоченный11 Сексуальный жлоб, кобель?! Они скорей удачный миг потеряют, лишь бы план сохранить. В общем, заткнись, неуч! Для схватки с пиратами подобного типа лучшего места, чем пояс астероидов просто не придумаешь. Замани их туда и припугни абордажем - они о ближайший камень башку расшибут.

- А в земных условиях?

- Густой подлесок. Горное ущелье с навесами. Полуразрушенный дом. Захламлённый подвал многоэтажки. Всего надёжней - пещера со сталактитами. Можно со сталагмитами, но это слабее: в отличие от тебя они с сосульками не знакомы, и, по своей ублюдочной правильности, будут чувствовать себя не в своей тарелке. Не исключено, что башку продырявят, забыв в очередной раз вверх заглянуть.

Волшебник кивнул в знак согласия и предложил продолжить осмотр. "Ввод", вкрадчивый щелчок клавиши - словно сладкий сухарик, втайне надкушенный под одеялом. И полузадушенный вскрик сеньора Серхильо, гения дизайна и нестандартно мыслящего существа:

- Кто это?! Что это?!

" Проняло!" - подумал Влад, а вслух сказал с нарочитой иронией:

- Главный из ихних бармалеев, он же Верховный Координатор систем Содружества и лучший друг содружан Хау-Хау. А вот, к примеру, ихний главнокомандующий - Имп-Лан-Тант...

- Они что, настоящие?

- Более чем - уже сейчас. А скоро будут куда настоящей нас с тобою. Если им вовремя не вправить мозги, конечно. А ты, небось, думал, будто я тебя мультики снимать приглашаю?

- Но ты же не потащишь меня на эту чёртову планету, прямо в зубы к этим уродам?! - взвился Серхильо, чувствуя как отнимаются ноги и жалостно трепыхается селезёнка.

- Лучше уж мы к ним, чем наоборот, - Влад философски пожал плечами. - И для нас безопасней, и дело скорей уладится.

- Хочешь подраться с пятисот двадцатью семью планетами?

- Ты первый кто меня об этом спрашивает, - сухо заметил Волшебник, - до сих пор мне не оставляли иного выбора. Но ты не трусь, че, мы с тобой что-нибудь придумаем. Мне так кажется. Только придумывать нужно в темпе рок-н-ролла, потому что на самом деле мы будем мутузить не пятьсот планет, а всю тысячу. Тысячу двести четырнадцать, если точнее. Не считая нашей собственной.

- Земля-то тебе, чем не угодила?! - опасливо сжимаясь в комок, осведомился Диего.

- Да как тебе сказать... я против старушки Геи ничего не имею; боюсь, возникнут претензии со стороны неких властных структур.

- А мой гонорар при этом не пострадает? - сумасшедших Диего опасался очень, но безденежья боялся куда сильней.

- А ты, часом, не из содружан будешь? - ухмыльнулся Волшебник, многозначительно рассматривая тлеющий кончик сигареты. - Кто ты такой, чтоб тобой интересовался сам Хау-Хау?! У него своих гениев - на целый армейский корпус. А когда спохватится, будет уже несколько поздно охотиться на твои капиталы. К этому времени либо мы его к стенке прислоним, либо... Нет - мы его, точно! Иначе и быть не должно. Давай, выпьем, че, и полюбопытствуем насчёт второй Непобедимой Армады: нельзя ли и ей навкладывать по первое число?

Спустя двадцать четыре минуты Диего был полностью готов к выдаче рекомендаций по ведению боевых действий против Союза Лебедя.

- Знаешь, они очень странные эти твои краснорожие коротышки, - сказал он с искренним недоумением. - Все их титулы напоминают полный блеф. Они не аристократы, в нашем понимании, их манеры органично вписались бы в образ жизни мелких портовых торговцев. Не отрицая их безусловной храбрости, рискну обратить внимание на экзальтированность в её проявлении; можно подумать, что за этим кроется некий комплекс неполноценности. Мне кажется, что ценность личности в Приципате определяется умением получить что-нибудь немедленно, тотчас. Не заглядывая на завтра. У них превосходная реакция, но периодически возникают проблемы с координацией движений. Они мгновенно воспламеняются и быстро теряют интерес к затянувшемуся мероприятию. В земных условиях я предложил бы сражаться с ними где-нибудь посреди бескрайнего чистого поля, а всего лучше на вершине горы.

- Я не знаю, как это тебе удается, - задумчиво вымолвил Влад, потирая подбородок чуткими пальцами прирожденного мага, - но ты, че, проникаешь, что называется, в глубинное нутро проблемы. Принципат не столько монархия, сколько торгово-промышленный синдикат, во главе которого встала, скажем, военная хунта. Согласно историческому очерку, с которым ты потом ознакомишься, их цивилизация стартовала с планеты Начальной. В силу ряда причин, аристократия "колыбели" не успела или не захотела возглавить освоение окрестного космического пространства. Планетарные системы осваивались трапперами и старателями, поставлявшими на Начальную редкие товары и сырьё. Пока не расплодились и не осели на освоенных объектах. Нынешний строй, по их меркам, установился совсем недавно - около восьмисот лет тому. Столкновение с Содружеством переросло в гражданскую войну всех против всех и закончилось полюбовным соглашением наиболее боеспособных участников. За время войны пиратские, по сути своей, эскадры владельцев отдельных систем превратились в настоящие боевые флотилии, установившие свой порядок, как на планетах, так и в Союзе в целом. Аристократия Принципата не только не является таковой, но и прекрасно знает, что настоящие дворяне - с родословными и соответствующим кодексом поведения - благополучно существуют только на Начальной. Поэтому и пыжатся, что им нос пытаются утереть. Князь Принципата, правивший около трёхсот лет назад, вознамерился, было, перевести Начальную в сферу коронных владений. Ничего, однако, из этого предприятия не получилось: небольшая, но очень мобильная эскадра, ведомая чередой последовательно гибнувших коннетаблей, расколошматила в пыль гвардейский флот князя и его вассалов, рискнувших присоединиться к нему в поисках "чести". Союз очутился на грани новой гражданской войны - точнее сказать, передела собственности; и правящей династии пришлось утереться...

- Они что - намокли? - удивился Диего.

- Кровью умылись, - пояснил Влад и, вспомнив, что тонкости русского языка собеседникам усвоены довольно односторонне, добавил. - Если тебе разбили нос, а сдачи дать не хватает духу, ты обычно, что делаешь?

- Понял, - обрадовался Диего, и подумал, что с Волшебником они всё-таки сработаются. С ассоциативностью у парня явно порядок.

- Эх, - мечтательно протянул Влад, - нам бы добраться до Начальной да выложить наши заморочки Совету Пэров... Хотя, ради нас они вряд ли поднимутся. Ладно - проехали! С тех пор Начальная официально входит в состав Союза на правах "имперского города", а на деле управляется конституционным монархом, носящим титул Тан, и никакого участия в жизни Принципата не принимает. Конечно, если князь кого-то попросит, так сказать, приватным образом, то ему едва ли откажут, но на Начальной он - всего лишь подданный Тана, простой купец. Хотя и очень богатый. А вот Тан и во владениях князя - Тан. Союзный король, если так можно выразиться. Его выбирают пожизненно из состава Совета Пэров, а вот снять не имеют права - могут только убить: для этого при Совете Пэров содержится особый корпус, карательный спецназ. Решение об убийстве Тана принимается единогласно. Что может произойти лишь в двух случаях: либо он до такой степени ублюдок, что за его устранение проголосует собственный сын, априори входящий в число пэров, либо сыновья будут убиты прежде. Тан правит, пэры следят за соблюдением вольностей населения. Раз в пять лет монарх представляет народу четырёх кандидатов на пост канцлера: своего заместителя и помощника. К концу его жизни им, как правило, становится наследный принц. За последние пять тысяч лет этого не случалось дважды, что автоматически вело к смене династий. Так вот...

- Слушай, Волшебник, - нетерпеливо заметил его "первенец", - ты кончай языком молотить! Нивелировкой на досуге займёшься! Если их корабль столкнётся с нашим за пределами орбиты, лучшим из способов одолеть его будет именно то, чем ты тут занимаешься - максимальная затяжка времени. Сумеешь заставить его гоняться за собою сутки - лучше, двое - у тебя появится шанс. А нет, тогда - извини!

- Тогда уж скорее ты извиняй, - ухмыльнулся Волшебник. - Мы с тобой в одной лодке. В смысле - в одном звездолёте.

- А он у нас есть?

Влад погрустнел, но совсем ненадолго - секунды на две:

- Понадобится - раздобудем! С такими-то орлами, как ты, че, я Джомолунгму одним махом с Эверестом11 Влад, конечно, подразумевал Эльбрус местами сменяю!

- Не сомневаюсь - это уж точно больших хлопот не доставит, - ухмыльнулся "первенец". - Если вся работа сведется к перестановке Парижа в Лютецию, а Волгограда в Царицын, часть гонорара даже могу вернуть.

В этот миг наружная дверь содрогнулась под градом увесистых подзатыльников: Лева Фрайман по прозвищу Злыдень слишком дорожил своими пальцами, чтобы стучаться как все нормальные люди.

12

Провожая Пар-Ан-Ормаля на крейсер, капитан Сакво-Яж выглядел приблизительно так же, как муж, провожающий в долгожданную командировку лучшую свою половину: смущенным, неловким и чуточку нетерпеливым.

- Слишком уж ты переживаешь, дружище! - сказал он координатору на прощанье. - Это даже оскорбительно как-то. Да, есть тут пара-другая существ, с которыми было бы любопытно переведаться огоньком, но - и только. Любому из тутошних я всю ДНК узлом завяжу. Не огорчайся напрасно.

Но стоило дюзам причального шлюпа отплюнуться белым пламенем, унося пассажиров на орбиту Сколопедры, как чело содружанского башибузука приняло совершенно иное выражение. Наигранную беспечность решительно и скоропостижно потеснила печальная сосредоточенность приговоренного к публичной казни.

- Значит, начнем с лопоухого, - догадался Воспа-Лин, бортврач "ПэПэ-14-го".

- Значит, - утвердительно кивнул подручным развеселый их командир. - Всю огневую мощь сконцентрируйте мне вокруг лицевого сектора. И всю полевую броню - до последнего ватта.

В Зал Приемов он ступил в гордом одиночестве, стойко выдержав полутысячу молний скрестившихся на его персоне взоров присутствующих. Одиннадцать избранных, возлежащие в центре почтительно переминавшейся с ноги на ногу живой "подковы", терпеливо и даже величественно ожидали, кому повезет. Напряженная тишина оглушала, казалось, крепче, чем рев Сверхновой. Клацающие магнитными подошвами шаги Избирающего стеклянными брызгами вонзались в барабанные перепонки толпы.

- Даже не знаю с кого и начать, - раздумчиво посетовал "Касси", останавливаясь напротив виконта Альпы - матерого "зубра" порубежных свар Сектора N1. - Давно мечтал распушить тебя, Зуботычина, но это на десерт оставлю; помайся пока, драная обезьяна! Что ты на меня иллюминаторы выпучил?! Резню у Мигающей помнишь? А как ведущего моего Лиса-Беля расстреливали, не забыл? Вот и эту минуту запомни: воздаяние получишь по полному ассортименту, без малейшего упущения! А, для разминки, начну, пожалуй, с начала, - он ткнул всей "шестерней" в самого юного из избранников. - Это ведь ты меня первым вызвал?

- Я, - отозвался гвардеец Рокана, на миг оглушив собрание счастливым воем. - Мое имя барон Вон Пюлоф, друзья зовут меня Тиком-Скоробоем.

В какие-то сорок девять минут это имя сделалось самым произносимым в пределах Принципата, а еще пятьдесят три минуты спустя захолустная планетка Завьюшка, породившая героя, стала объектом самого пристального внимания компо-ротозеев Союза Лебедя. Дедушка Тика-Скоробоя, издав сладостный визг торжества, умер от счастья; бесчисленная родня на полутора дюжинах планет в полном составе лишилась чувств; а все три любимых девушки страстно присосались к персональным дисплеям, на которых горделиво красовался обожаемый лик.

- Не, не слыхал, - разочарованно сообщил противнику Сакво-Яж. - Ну, да делать нечего; в качестве утешения могу заверить, что мучиться тебе не придется. Ты умрешь мгновенно, Тик, и даже не успеешь понять, что произошло и как оно случилось.

- Это мы еще поглядим... - начал было барон Вон Пюлоф, но глуховатый голос, донесшийся из крайнего кресла, бесцеремонно прервал его фантастические предположения:

- Эй, Разбегайся, может лучше смахнешься со мной?!

- Если не возражаешь, я шлепну тебя вторым, Юла, - спокойно ответил содружанский пилот. - А возразишь - предпоследним. Решать тебе.

- Да разве б я осмелился возражать великому, непревзойденному, наикрутейшему изо всех астронавигаторов Вселенной? - последовал смиренный отклик. - Но, согласись, что все это очень смахивает на банальное избиение младенцев. Не достойней ли было б потягаться с кем-нибудь посильнее?

Присутствующие затаили дыхание. Все сейчас могло пойти по наилучшему пути - сколь ни силен в бою проклятый "Касси", граф Галиост ему не уступит. И даже если уступит, остальным будет куда как легче...

- Ты прав, Юла, - голос Сакво-Яжа сделался холодней пустоты, - это всего лишь убийство. А кто меня принудил к нему? Кому порезвиться хотелось? Вот и порезвимся, раз вы такие весельчаки! Шутки в сторону, Галиост, играем только всерьез, - он повернулся к Вон Пюлофу и отвесил ему поклон, исполненный скорбного почтения. - Я надеюсь, мой уважаемый сотоварищ согласится разделить со мною прощальный ужин. Жду к восемнадцати-ноль-ноль.

Он совершил четкий военный поворот "кругом" и, не прощаясь, вышел из зала.

- Чтоб ты сдох, Разбегайся! - крикнул ему в спину какой-то слабонервный, возможно, из телевизионщиков.

- И не мечтайте, - донесся из коридора невозмутимый ответ.

В коридоре капитана ждала восхитительная маркизочка Маммадур в легкомысленном полуплатьице-полукупальнике нежно-фиалкового цвета с рюшечками лимонного оттенка. Ничего более соблазнительного капитан не видывал отродясь.

- Проводить? - прозвучало столь откровенно, что бравый пилот едва не разрядился на месте.

- Если мою лучшую подругу это не затруднит, - пробормотал он, отчаянным усилием воли взяв себя в руки.

Плиты пола концентрического коридора лениво ползли в разные стороны, подобно лентам эскалаторов. Собеседники не спеша, шагали в направлении посольских покоев, перебрасываясь игривыми фразами сомнительного содержания.

- Говоря откровенно, я крайне удивлен поведением ваших мужчин, дорогая маркиза, - деликатно придерживая даму за округлый локоток, мимоходом огорчился капитан Сакво-Яж в разгар полуинтимной беседы, - они ведут себя совершенно скандально, а главное - безответственно. У нас в Содружестве аристократия крови уже давно уступила место аристократии интеллекта, но мы всегда считали, что родовая элита держится несколько иначе. По крайней мере, отвечает за свои слова и поступки.

- Ах, милый капитан, вы абсолютно напрасно идеализируете нравы элиты, к какой бы системе цивилизации она ни принадлежала. Хотя, возможно, вы и правы, отчасти: субъекты подобного рода еще сохранились даже у нас. Заверяю, однако, что ничего занятного в них отыскать невозможно даже под нейтринным микроскопом: они надуты, ровно захухрики, холодны, как глоток вакуума, и скучны, будто лекции математики посреди весны, - и Маммадурочка целомудренно одернула на коленке подзадравшийся лоскут наипрозрачнейшей материи платья. - К счастью, водятся они, по преимуществу, на Начальной, а при дворе их не больше четырех-пяти. Держатся особняком, нашими брезгуют.

- Гордые, значит?

- Спесивые, - уточнила маркиза, невзначай потершись теплой талией о бедро Сакво-Яжа. - На родине они были вообще никем - лишенными наследства девятыми сыновьями захудалых барончиков, а здесь корчат из себя владетельных магнатов. Меня тошнит от их постных физиономий!

- Занятно! - озадаченно хмыкнул содружанин, на всякий случай покрепче прислоняя к себе разгорячившуюся родственницу Гаго. - Никогда не надеялся набрести на подобную редкость... Не назовете ли одного-другого навскидку?

- Если не ошибаюсь, здесь находятся кавалье Гардеш и Бишшаро.

Правду сказать, капитан Сакво-Яж на секунду забыл о выдающихся прелестях маркизы, потому что имена эти содружанскому воинству были знакомы гораздо лучше, чем знаменитые "асы" пограничных секторов, и звучали куда громче. Именно Бишшаро вдребезги разнес предыдущий крейсер Сакво-Яжа, а Гардеш начисто прикончил один из кораблей его звена и дважды калечил боевую машину капитан-лейтенанта Дрэд-Ноу. Таким образом, все сложилось даже удачнее, чем предполагалось. И содружанин без зазрения совести покинул разочарованную разведчицу постельного фронта у дверей посольских апартаментов, наскоро пробормотав что-то о чрезвычайной загруженности делами.

Ужин смертельных врагов протекал в обстановке исключительной задушевности и взаимопонимания: они вспомнили немало интересных случаев из боевой и учебной практики, перемыли косточки своим командирам, поделились амурным опытом и наработками сексуальной карьеры... Барон Вон Пюлоф с изумлением обнаружил в грозном своем противнике превосходного собутыльника и сногсшибательного рассказчика, умевшего сделать занимательной байкой даже скучнейшие моменты подпространственного прыжка.

Однако как ни приятно протекало их время, но протекало безвозвратно, пора было подумать об отдыхе. Содружанин наполнил пиршественные чаши в последний раз.

- Скажи, Скоробой, - понизив тон почти до шепота, произнес он, глядя противнику прямо в его разбегающиеся зрачки, - родители у тебя еще живы?

- Слава космосу, - недоуменно отозвался молодой, самонадеянный в силу возраста и удачливости барон.

- А братья-сестры есть?

- Сестренки...

- Любят тебя или просто терпят? - настаивал Сакво-Яж с непонятным упорством.

- Шутишь?! - ухмыльнулся Тик. - Просто души не чают. Стоит на побывку приехать, облепят, так что только держись! От визгу в ушах настоящая канонада.

- Жаль девчонок, - сумрачно промолвил содружанский головорез. - Жаль, что ты вызвал меня первым, Скоробой.

Вон Пюлофы никогда прежде не выбирались в придворную среду, их не особо-то жаловали даже во дворце графа Станс-Танота - владельца Завьюшки. Тик был первым, кто выбился "в люди", и в гвардию его взяли не за красивые глаза - тем более не за знатность рода. Задатки у парня были - дай Бог всякому!

- Не рано ли хоронишь меня, Касси? - навалившись грудью на разделявшую их столешницу, полюбопытствовал он. - Ты, конечно, первоклассный пилот, но должен бы знать, когда новички становятся асами. Когда валят таких как ты.

- Приятно иметь дело с храбрым противником, - одобрительно заметил его собеседник. - Только зря ты доверяешь романтическим легендам, Тик. Асами становятся, безнаказанно расстреливая новичков, можешь мне поверить на слово. Я буду честен с тобой - это все, что я могу для тебя сделать. Видишь ли, Тик, я не настолько глуп, чтобы рассчитывать выпутаться из передряги, в которую угодил. Ду Ракко вызвал Галиоста, а Галиост по справедливости считается самым опасным противником из тех, кого только можно придумать. Бой в открытом космосе редко обходится без повреждений для победителя. Тебя я завалю по-любому, Тик, - не обманывайся понапрасну - возможно, сломаю и вашу Юлу, но, даже одолев его, восстанавливаться мне пришлось бы неделю, а то и две. Так что следующему пилоту, кем бы он ни был, останется просто добить меня - вдребезги расколошматить Разбегайся на глазах семидесяти миллиардов ликующих жителей Принципата. Такого удовольствия я вам не доставлю, Скоробой, не имею права. А посему мне не остается ничего другого, кроме как протаранить первого же противника и испариться в грандиозном фейерверке рвущихся боеприпасов. Это будет славная смерть, Скоробой, тебя она сделает знаменитым на целое поколение, а обо мне через десять лет начнут слагать легенды.

Он отхлебнул из чары, извиняюще взглянул на Пюлофа и поспешно опустил глаза:

- Мне очень неприятно, что первым попался ты, Скоробой. По счастью, я одинок, и никто горевать по мне особо не будет. Командир эскадры даст торжественный прием в мою память, друзья закатят прощальную пирушку, скажут много похвальных и пустых слов, споют мою любимую песню и отправятся по знакомым девицам. Невеста издаст горестный всхлип насчет того, что меня тысячу раз предупреждали бросить военный флот, и выйдет замуж за своего старинного обожателя - магистра акушерских наук. Или за кого-нибудь еще: поклонников у нее больше, чем заклинаний у Отца Капитула. Единственное, что смущает меня - это твои сестренки, Тик. Вот кто убиваться будет... Родители что - им гордость за семью потерю пережить поможет, а девчонок жаль. Ну да делать нечего, товарищ, постарайся, как следует подготовиться к лобовой атаке - я возьму тебя лоб в лоб, так будет эффектней и надольше запомнится. За нас!

Он приподнял чашу, салютуя противнику, и выпил ее до дна.

Не имей он такой репутации, какую имел, Вон Пюлоф просто отмахнулся бы от откровений врага и через минуту забыл - храбрости Тику хватало с лихвой, но сегодня перед ним сидел Сакво-Яж - самый отмороженный пилот Галактики, многократно игравшийся со смертью "в орлянку"... Тик почувствовал, как ледяной ветер овеял его существо с головы до пят. Он сумел что-то браво гаркнуть в ответ, и гордо вышел из кабинета на ватных ногах.

- Это и вправду настоящее убийство, мой друг! - недовольно сказал Воспа-Лин, подслушивавший разговор через стену. - Ты был слишком жесток к мальчишке!

Капитан нахмурился, его корежило так, как может корежить лишь содружанина, с пиететом относящегося к жизни любого мыслящего существа. Тот, кто не знал Сакво-Яжа, решил бы, что он изрядно перебрал и борется с приступом тошноты.

- Ты прав, дружище, - ответил он минуту спустя, помолчал еще и добавил. - Вторым идет Галиост, а кто такой Галиост тебе-то объяснять ни к чему. Мальчишку жалко? Так давай, подскажи, как надежно вывести Юлу из себя! Ты подскажи, а я Скоробоя просто контужу. Что молчишь?

Воспа-Лин молчал, потому что сказать было нечего - призрак "Юлы"-Галиоста грозно маячил на путях Будущности. И за спиной его ослепительным бутоном расцветала вспышка Сверхновой.

Боевые корабли Принципата выстроились в гигантскую сферу, видимую только на экранах радаров - слишком велика была дистанция, чтобы углядеть бортовые огни даже сквозь превосходную военную оптику и прозрачность вакуума. Бежать было некуда. "Да и незачем," - мысленно уточнил Сакво-Яж, привычно нащупывая габариты вражеского корпуса сенсорными целеуловителями. Корвет Скоробоя, согласно их показаниям, располагался совсем рядом - в полутора миллионах километров. Двадцать секунд хода на встречных курсах, учитывая скорости боевой навигации. Ни одно существо в целом свете не способно среагировать на объект, пролетающий мимо на субсветовых. Хочешь кого-то свалить - выше пятидесяти тысяч в секунду не разгоняйся.

Сакво-Яж поплотнее надвинул на руку гибкую псевдохитиновую покрышку, фиксирующую пальцы на кнопках манипулятора хода, левая ладонь поудобней охватила рукоять поражающих средств. По идее, бортовой компьютер и сам мог бы неплохо определить оружие, подходящее к конкретному случаю, но существовали и здесь исключения, не предусмотренные гениями информатики - в принципе непредусмотримые. А такие исключения Сакво-Яж старался исключить напрочь - это был уже его личный принцип: не признавать в бою других идей, кроме идеи личной ответственности каждого за происходящее с ним. Не жалуйся на механика, если в самый неподходящий момент у тебя вдруг откажет торпедный аппарат, двигатель или локатор, - он в этом не виноват. Он работает так, как умеет. Если умеет плохо, зачем ты его принимал? Если комп решил сэкономить боеприпасы и вместо носового залпа пульнул из одинокого лазера, легко заблокированного искривленным полем, зачем ты доверился бестрепетной машине, кретин?!

И, все же, если бы кто-нибудь сумел в этот миг забраться в черепную коробку отмороженного содружанского головореза, он был бы поражен избытком мыслей и чувств, обуревающих бесстрашного капитана. Сакво-Яж действительно не боялся смерти - потому что жизнь не представляла для него никакого практического интереса. Говоря проще, он был элементарно несчастлив, страшно несчастлив. Он не лукавил с Тиком, когда расписывал последствия своей смерти.

Он двадцать пять лет прослужил в военном флоте Содружества, из которых пятнадцать последних - командиром звена, на его личном счету числилось около сорока сбитых вражеских звездолетов от причального шлюпа до линкора, включая семь "призраков". И при этом капитан Сакво-Яж считался одним из самых проблемных военных пилотов. Командование относилось к нему с плохо скрытым недоверием и нескрываемой неприязнью. И не к нему одному. Человек, которого Сакво-Яж ставил на один уровень с самим собой, до сих пор носил звание капитан-лейтенанта и ходил ведомым в звене абсолютно беззубого капитана Гей-Зиро. Но Дрэд-Ноу еще повезло - он по-прежнему нес службу на пограничных планетах, где всякие гей-зиры скорей исключение, нежели правило, а население, напрямую зависящее от сорвиголовости космобойцов, в полной мере отдает должное самоотверженности героев.

К своей репутации, сложившейся у мозгляков из генштаба, Сакво-Яж относился, в общем-то, наплевательски - куда больше он дорожил мнением сослуживцев и соперников. Дрэд-Ноу не раз предупреждал его поостеречься, поприжать уши, да куда там! И вот - допрыгался, ежик, дотопорщил колючие иголочки! Два года назад особым постановлением Координатора его перевели в распоряжение штаба флота внутреннего базирования.

Официально флот внутреннего базирования считался войсками стратегического резерва, своеобразной гвардией, бросаемой в бой лишь в случае полномасштабной войны - здесь служили прославленные асы старшего поколения Ко-Кпит, Роди-А-Тор, Финн-Ишь и другие, менее знаменитые старые вояки. Так что перевод в эти части вполне можно было рассматривать как заслуженную честь и признание заслуг. Многие с ума сошли бы от счастья и спеси. Многие, но не Сакво-Яж - в среде звездолетчиков Пограничья флот внутреннего базирования издавна приобрел нелестное прозвище Отстойника. Отправка туда означала, что ты уже ни на что путное не годишься, что ты слишком выдохся для скоростных перехватов разбойных вылазок бузотеров из Принципата, что пора поберечь здоровье и твою драгоценную жизнь. Перевод и был оформлен как забота о жизни ценного "кадра", его и приурочили к моменту прибытия спасенного из открытого космоса экипажа "ПэПэ-14", раздолбанного корветом Бишшаро. Но это - официально. На деле все оказалось совсем иначе:

- Мое терпение подошло к концу, приятель!11 Ты задолбал меня, мерзавец! - сказал Сакво-Яжу координатор пограничного сектора. - И не только мое. Второй крейсер, потерянный за неполные десять лет - это слишком! Слава Галактике, я с тобой отмучился. Посмотрим, как тебе удастся проделывать такие же штучки с моим другом координатором Ин-Тер-Фассом.

- А-а, прибыл, значит?! - недовольно проворчал Ин-Тер-Фасс, грозно рассматривая по-военному почтительную позу нового служащего. - Наслышан о тебе, приятель. Прошу усвоить сразу: главной доблестью в наших войсках считается коллективное взаимодействие, безукоризненное и неукоснительное выполнение задачи, поставленной в диспозиции сражения. Нам не нужны случайные победы, сопряженные с риском для военнослужащих и материальной базы. Я понятно выражаюсь? После первого нарушения, переведу в ведомые. После второго подавай рапорт на списание. Таких резвых, как ты, у меня десять из десяти. Одним больше, одним меньше... можешь идти.

Выходя от координатора Отстойника, Сакво-Яж был еще преисполнен надежд, что не все так плохо на самом деле. Но оказалось гораздо хуже. Пилоты нового звена настороженно встретили назначение командира. И не спроста: первое же летное "знакомство", произведенное в тренировочном секторе, показало, что о привычных скоростях вчерашнему пограничнику отныне придется забыть. Четверо из пяти его ведомых потеряли сознание от перегрузок при ускорении, а пятый, хотя и выдержал, оказался неспособен вести при них элементарные боевые действия - следить за перемещениями целей, переключать систему огня с тех, что уже вышли из радиуса действия, на вошедшие вновь...

- Что ты хочешь от них, друг мой? - удивился командир эскадры, когда Сакво-Яж явился к нему с рапортом. - Им до отставки осталось лет пять-шесть. Они спокойно выдерживают ускорение в четыре жэ, а дальше координированные действия флота и так, и так невозможны. Тут тебе не граница, дорогой попрыгунчик! Тут цивилизованные края.

Настала тяжелая пора для аса порубежных битв. Все попытки наладить контакт с сослуживцами проваливались с оглушительным треском, у него не было абсолютно ничего общего с почтенными отцами семейств, исключительно по привычке носящими воинские звания. Они могли часами трепаться о недостатках собственных жен и несравненных достоинствах чад, часами подсчитывать размеры вознаграждения, причитающегося им по выходу на заслуженный отдых, сплетничать о мнимых претензиях командира. Они не простили ему очевидного превосходства, переиначив его побудительные мотивы согласно своим представлениям, и присобачили Сакво-Яжу абсолютно паскудную кличку "Потенциальный герой", со временем превращенную последовательно в

Потенциал и Потенца.

И что самое отвратительное, именно они в глазах начальства олицетворяли собой несокрушимую надежность военной машины Содружества. А человек, прозванный Разбегайся в Принципате и Бичом Создателя в магическом Братстве, внушал неосознанную опаску и вызывал раздражение. Постаревшие асы приняли Сакво-Яжа, как своего, но относились к нему с определенной иронией: молодой, де, вот и дергается. Они уже свыклись с усыпляющим режимом Отстойника, их все реже тянуло тряхнуть стариной. Жизнь у них не складывалась, некоторые опускались, переставали следить за внешним видом, за выправкой.

- Да ладно тебе, дружище! - говорили они в ответ на подтрунивания новичка. - Вот посидишь тут с наше, тогда и посмотрим. Как с нами обходятся, так мы и выглядим.

Сакво-Яж понял, что еще немного, и он погибнет. Как военный пилот. Как гражданин. Как личность. И он пошел ва-банк: заявился к самому Имп-Лан-Танту с предложением создать в рамках Отстойника несколько эскадрилий оперативного резерва и приложил список личного состава. Ему отказали. Тогда он видоизменил подход и подал рапорт о комплектовании звеньев смешенного типа, включающих настоящих, сложившихся асов и наиболее перспективных новичков, аргументируя это несомненным повышением общего уровня оперативной подготовки флота. Имп-Лан-Тант как раз собирался послать наглеца куда подальше, когда на Сакво-Яжа пришел срочный запрос от Координатора иноцивильных связей.

Сказать по правде, неукротимое желание боя в душе Сакво-Яжа родилось не случайно. Мирная жизнь Содружества протекала на удивление серо. Все было известно на десять лет вперед, все распланировано по часам, случайности исключались, хотя и случались, конечно. Все было подчинено бесконечному исполнению двух вещей: повышению благосостояния содружан и продвижению научного прогресса. Направленного, естественно, на упомянутое повышение благосостояния. Только очутившись здесь, в Принципате, мятежный капитан, наконец, понял, чего ему так не хватало. Непредсказуемости. Выраженной, в том числе, и посредством творческого гения.

Нельзя сказать, чтобы в Содружестве совсем не водилось существ, умеющих обращаться с резцом или кистью. Были и такие, но их содержали на особой планете, которую добропорядочные содружане старались облетать стороной. Потому что искусством на родине Сакво-Яжа считалось все, что способствовало оптимальному душевному равновесию и ровному деловому настрою. Будоражить и привлекать внимание не рекомендовалось. Настойчиво не рекомендовалось.

Многое стояло между капитаном "пэпэшника" и лебедянами, слишком многое, чтобы признаться в симпатиях к здешнему обществу - даже себе признаться. Сакво-Яж тряхнул головой, разгоняя морок сомнений, и вмял кнопки форсажа, взвинтив ускорение до семи "жэ".

Сказать, что корвет полетел пулей, значит, ничего не сказать - он помчался

быстрее кометы. Космолет Скоробоя с места не тронулся, зато целеуловители засекли встречное движение четырех объектов меньшей массы. Судя по всему, ракет искривления пространства - электромагнитные помедленней, ядерные помассивней. А этот Тик не такой молокосос, каким его представляли! Последние угрызения бросились врассыпную от чистой совести Сакво-Яжа, он коротко, торжествующе взрыкнул и поднял корвет почти вертикально, набирая "высоту" и всячески демонстрируя намерение перескочить возможный защитный барьер.

Ракеты рванули за три секунды до этого, разделив звездолеты непроницаемым экраном скрученного пространства. Планета, наткнувшаяся на подобную преграду, обычно разлеталась в куски. Сакво-Яж заложил головокружительный вираж по нисходящей спирали и на пятой секунде вынырнул из остаточного поля практически в лоб Скоробою на дистанции в двести тысяч верст. Три секунды лета, учитывая превосходящую скорость атакующего.

И Тик дрогнул: в его ушах звучали душераздирающие вопли сестренок, в глазах стояла огненная стена обоюдного взрыва кораблей, под завязку напичканных боеприпасами... Он попытался шмыгнуть влево - и подставил борт. Лавина огня из всех видов смертоубийственного оружия обрушилась на обреченный корабль, поглотила его и растворила, отплюнувшись крошевом термостойких металлов.

- Кто не спрятался - я не виноват! - проворчал Сакво-Яж, ложась на возвратный курс.

- Ну, и как он? - спросил Воспа-Лин, с изумлением рассматривая невредимый корпус корвета.

- Он зря величал себя Скоробоем, дружище. К поединку с Юлой подготовьте орбитальный шлюп к автономному старту. Управление стартом перекиньте на кнопку запуска мин и совместите, дистанция асинхронности - 0,35. Нет - 0,28. И пару пушек - на левый борт.

- Что-то придумал, ага? - с надеждой осведомился механик Штан-Гель.

- Да так: мало-мало.

В Зале Приемов его встретили презрительным гулом, но он, в общем-то, и не рассчитывал на всеобщий восторг. Игнорируя окружающих, направился прямиком к Галиосту, остановился буквально в полушаге, нависнув над сидящим.

- Чем это у вас тут смердит? - спросил недоуменно и, не оставляя паузы для напрашивающейся остроты11 "До тебя не пахло", добавил. - Рановато, Юла, рановато!

Граф Галиост был не такой гуманоид, чтобы лаяться принародно, он слишком себя уважал, чтоб опуститься до этого. Страшно скрипнув зубами, лучший поединщик Союза сумел взять себя в руки и отозвался с могильным холодом в голосе:

- Так ты еще и болтун? Поменьше словами бросайся, побыстрей выбирай.

- Я ж обещал тебя хлопнуть вторым, - напомнил содружанин, - так что выбирать не приходится. Остается надеяться, что хоть ты-то от лобовой не сбежишь.

Повернулся и вышел с удовлетворенной усмешкой на синеватом челе. Галиост не свернет - кураж не позволит.

Звездолеты на убийственных скоростях мчались навстречу. Так, что полный вакуум свистел по броне. Но за секунду до встречи корвет Сакво-Яжа скользнул вправо. Торжествующий граф влепил ему в борт полномасштабный залп... почти целиком угодивший в спасательный шлюп, выпущенный из люка на вираже. Ослепительный взрыв заполонил все экраны, а в следующий миг к корпусу графского корабля с интервалом в десятую долю секунды приклеились полдюжины магнитных космических мин. Первая сдетонировала, когда третья была на еще подлете...

Содружанину даже пальцем шевельнуть не потребовалось - пока он отклеивался от рубочной переборки, стряхивая с рассеченного лба пурпурные струйки крови вместе с осколками разлетевшегося вдребезги шлемного стеклопакета, его корвет развернуло к подорвавшемуся Галиосту за счет поврежденной боковой дюзы. И система целеуловителей сработала, как велено: разбабахала вражеское судно вдребезги и пополам.

Щелкнув переключателем автопилота, Сакво-Яж постарался выпрямиться и отсалютовал расползающемуся газовому облаку с полной серьезностью военного капитана:

- Не так я представлял себе нашу встречу, граф. Но другой не будет, прости!

Вечером он напился "в рогатку", не взирая на бурный протест бортврача.

- Что ты утешаешь меня, урод?! - орал невменяемый Сакво-Яж, безуспешно пытаясь поймать Воспа-Лина за ногу. - Наше гадское (скажем так) Содружество подставило меня, как последнюю гадину (условно выражаясь)! Эти невозможные плохие Координаторы в грош не ставят нашего брата, когда у них все в порядке. С чего они побежали вдруг ко мне за подмогой? Не знаешь? И я не знаю, но догадываюсь. Они там сходили под себя (говоря мягко) по-крупному, и меня за собой тащат. Они в нечистотах, и я из-за них в том же самом по самые уши! - тут он протяжно загудел, вытянув губы трубочкой. - Ты ведь знаешь, каким парнем был Галиост, ты знаешь, что никто из наших никогда не держал зла на Юлу! Вот ты - вот он: борт в борт, глаза - в глаза; все по-честному, все по совести... И вот - на тебе! КэФэ (Координатор Флотов) жив и благополучен, а парень, которому он и штаны не достоин подтягивать, в пустоте пеплом развеян! Как я ребятам в глаза глядеть буду-у-у-у?!!

В полдень на пути к Залу Приемов он лицом к лицу столкнулся с бывшей соседкой по банкетному застолью. Графиня с сочувствием осмотрела темного, как туча, содружанина, дольше дозволенного задержавшись взглядом на широкой повязке, делавшей его похожим на молодцеватого ветерана с пиратской Тортуги.

- Вы не можете сражаться завтра, мон шер! - заявила безапелляционно.

- Это еще почему? - осторожно - его сильно мутило после вчерашнего - поинтересовался капитан.

- Но вас убьют!

- Да? - удивился командир "четырнадцатого". - Не исключено. А, в общем, туда

мне и дорога...

- Тогда вызовите-ка нашего маршала Ду Ракко, мон шер.

Среди асов Содружества подверховный главнокомандующий Принципата был известен как опытный, хладнокровный и находчивый противник. Вызывать на поединок такого пилота в нынешнем состоянии было равносильно самоубийству. Сакво-Яж так и сказал. В ответ графиня обозвала его болваном и предложила подумать над тем, какой именно кретин станет рисковать лучшим стратегом накануне войны.

- Не кажется ли вам, что вы оскорбляете его высочество своими подозрениями в его умственной полноценности? - так завершила она свою в высшей степени негодующую тираду.

Содружанин выдал комплимент наружности графини и облобызал ей четырехпалую лапку. А также пообещал снять с Рокана все подозрения. На ближайшее будущее, как минимум.

В Зал он вошел, гордо вскинув голову и держась преувеличенно прямо. Холодно осмотрел оставшихся кандидатов и повернулся к Принцепсу.

- Должен заметить его высочеству, что я не вижу здесь кое-кого из свидетелей нанесенных мне оскорблений, - сказал он устало. - А очень хотелось бы. Это возможно?

- Немедленно собрать всех военных пилотов! - распорядился Рокан. - Что еще?

- Мне крайне неловко, но нельзя ли принести что-то, вроде кафедры... Садиться я считаю недопустимым в силу всем известных обстоятельств нашей размолвки, а голова чуточку кружится, неплохо было б на что-нибудь опереться.

Входящие пилоты с недоумением косились на знаменитого Касси, терпеливо стоящего посреди зала, навалившись на княжеский сейф, который был выдран из пола вместе с ножками - больше по росту ему ничего не нашлось. В толпе переговаривались в четверть голоса радостно и недовольно. Настроения разделились: кто-то выражал глубокое удовлетворение состоянием проклятого Разбегайся, другие превентивно злословили по поводу потенциального счастливчика, победа которого окажется изрядно подмоченной, третьи высказывали жестокое сожаление в том, что не угодили в число избранных - добить контуженного большого труда не составит, а почестей достанется выше крыши.

- Все в сборе, - доложил Рокану мажордом, распоряжавшийся на роковом банкете.

- Ты слышал? - уточнил князь у возмутителя спокойствия. - Давай, выбирай, не тяни резину.

Сакво-Яж с коротким стоном оторвался от крышки сейфа и принял вертикальное положение. Со всех сторон на него взирали злорадные красные рожи, ожидающие выбора не противника даже, а гробовщика, что вколотит последний гвоздь в обивку его погребального сундука. Капитана едва не стошнило... он неторопливо побрел вдоль строя, алчущего славы и денег. Разочарованные всхлипы обойденных вниманием претендентов слегка развеяли его угнетенное состояние.

- Я выбираю тебя, кавалье, - решительно сообщил он рослому, крепко скроенному субъекту с нашивками капитан-лейтенанта.

- Бишшаро... Бишшаро... Бишшаро... - понеслось из конца в конец.

- Благодарю за приглашение, капитан, - спокойно проговорил уроженец Начальной, - но я вынужден отказаться от вызова. Как-нибудь потом, если не возражаете.

- Вот сволочь! - выкрикнул кто-то в гнетущей тишине, хлынувшей в Зал.

Высокое собрание было разочаровано до самых костей, можно сказать, до самого мозжечка.

- Это кто там такой храбрый? - негромко поинтересовался Бишшаро, с ледяным любопытством озирая толпу. - А, ну, покажись.

- Нашел дурака! - ухмыльнулся кавалье Гардеш, приятель отказника. - Уважающие себя предпочитают молчать.

Сакво-Яж не выдержал - усмехнулся в ответ, но тут же вернул лицу серьезное выражение. Ведь перед ним, как никак, были воистину достойные противники. Он отвесил Бишшаро почтительный поклон:

- Благодарю за отказ, кавалье. По возвращении домой, буду рад встретиться с вашим корветом до первого попадания. То же касается и вас, господин Гардеш. Прошу принять также мои искренние сожаления по поводу гибели капитана Галиоста, он был фантастическим мастером боя, его бесстрашие достойно эпической песни. Победа в поединке по праву принадлежала ему, но обстоятельства, в которые я поставлен, к безукоризненной честности не располагают. Поверьте, мне крайне неловко. И стыдно.

- Стыдно ему! - хмыкнул Рокан, подходя к беседующим в сопровождении свиты. - А ты, Бишшаро, благодари маршала, что тебя со службы не вышвырнули вперед ногами!

- Ваше высочество столь великодушны сегодня... - отозвался отказник с совершенно непроницаемым выражением на лице.

- Поостри, поостри у меня еще, зас...нец! А ты, Чемодан, Кейс, или как тебя там еще, раз уж такой честный, так давай, расскажи как ты уконтропупил графа. Может, мы тебя и простим.

- Все было очень противно и просто, - ответил Сакво-Яж, не отводя глаз. - Выпуск ложной цели в качестве искусственного прикрытия, вираж в горизонтальной плоскости, жертва ближнего сопла с передачей функций огня борткомпьютеру. Ну, и расчет соотношения скоростей, разумеется. Капитан Галиост, я уверен, не позволил бы провести подобный маневр никому другому, кроме меня.

- А чо, ты такой особенный, да?! - не удержался дофин, злобно взирая на Сакво-Яжа снизу вверх.

- Заткнись, лопух! - гаркнул князь. - Ты, это, как тебя там... В общем, ты и впрямь незаурядный тип, содружанин. Я не стану тебя подлавливать, хотя мог бы. Завтрашний бой отменяется, - крикнул на весь зал, - послезавтра встретимся здесь же.

Сакво-Яж низко поклонился князю:

- В этом нет необходимости, ваше высочество. Я просто выберу противника послабее, - он повернулся к избранным. - Эй, Халапута, тебя-то каким ветром сюда занесло? Из тебя же песок на ходу сыплется!

Одному из самых титулованных асов Принципата, графу Тэ Ла Вэр лет и вправду было немало, но и сегодня многим из молодых он вполне мог дать девяносто очков вперед. А опытом мог бы поделиться и с тем, кто вызвал его столь беспардонно.

- Немного чести для меня шлепнуть подранка, - сказал он с издевательским сожалением. - Я предпочел бы сделать это, когда ты будешь в полном здравии. Но раз уж на то дело пошло...

- Да, ладно тебе, старая развалюха, зоб надувать! - бесцеремонно оборвал его Сакво-Яж. - Даже лежа на операционном столе, я восемь "жэ" легко беру. Тебя на таких ускорениях можно будет под дверь подсовывать.

- Сам напросился! Я тебя за язык не тянул, - Тэ Ла Вэр выпрыгнул из кресла с юным задором. - Потом не жалуйся!

- Распорки в артерии вставь, птеродактиль! - хохотнул содружанин, направляясь к выходу.

- Не заводись, граф, - сказал Халапуте Гардеш, проходя мимо, - ему этого только и нужно.

- Кого учишь, сопляк?! - огрызнулся тот.

- Огневые системы распределите по бортам, ближе к корме, - распорядился капитан "пэпэшника", вернувшись "домой". - И, завтра с утра, надо будет кровеноску промыть - мне с Халапутой наперегонки бегать...

Подпустив Тэ Ла Вэра на дистанцию в четыре четверти, Сакво-Яж ушел от него на вертикальном вираже и начал разгон в максимальном для корвета режиме - "жэ" в секунду. Старый ас клацнул зубами, видя, как добыча ускользает прямо из рук, и тоже врубил полный форсаж. Расчет Халапуты был прост и изящен: он гнал Касси на корабли Защитной Сферы. Ежели Разбегайся приблизится к ним на дистанцию прямого огня, они сотрут его в порошок. Ему придется подставиться на вираже. И уж тут он, Халапута, промашки не даст.

Боевые суда стремительно набирали ход, невидимым домкратом вдавливая пилотов в гравитационные подушки кресел. На шестой секунде их спины коснулись спинок, набитых нежнейшим пухом птиц Принципата. На седьмой...

На седьмой секунде Сакво-Яж отключил двигатели и, пользуясь инерцией разгона, ушел в сторону с линии прицела. Его корвет закрутился вокруг своей продольной оси, поливая Халапуту огнем из всех видов систем. Расплющенный перегрузками граф Тэ Ла Вэр среагировал на маневр с большим запозданием и влетел в полосу разрывов на полном ходу. Что случилось, и как все это произошло, узнать он уже не успел...

- Собирайте вещички, - рекомендовал победитель маленькому своему экипажу,

выбираясь из припаркованного корвета, - послезавтра едем домой. Для виду, надо поколупаться в двигателе и начать замену кормового локатора.

Он раскинул руки и прижался лицом к бортовой броне корвета:

- Спасибо тебе, дружище! Рад, что узнал тебя. Прощай, и постарайся держаться подальше от "Четырнадцатого".

Корвет стоял прямой, как десяток столбов. Воспа-Лин невольно отвел глаза в сторону: уж больно по-живому гордо выглядел видавший виды боевой звездолет, а бортврач считал себя подлинным материалистом, и в сказки не верил...

- Ну, что ж, господа хорошие, - заявил содружанский пилот, рассеяно обегая взглядом сплоченные ряды противников, - покойный Халапута показал себя не с самой лучшей стороны. Командиров звеньев я опробовал по всем возрастам... Пора посмотреть, на что годятся их начальники. Маршал Ду Ракко, жду тебя завтра на вечерней заре.

- Годится, - сказал верховный подкомандующий. - Но учти, я не настолько стар, насколько кажусь.

- Твою мать! - выругался Принцепс. - Касси, ты что, решил обезглавить наш флот?

- Разве это противоречит условиям договора? - холодно удивился Сакво-Яж.

- Я запрещаю Ду Ракко поединок с "технарем", - возвысив голос, возвестил князь. - Приготовить к вылету мою личную яхту. Бишшаро и Гардеш пойдут почетным конвоем, раз такие благородные, блин. Радуйся, Касси, твоя взяла! Чтоб тебе воздухом подавиться, но постарайся сделать это за пределами наших владений. Всем молчать, ур-ро-оды!

13 Баркарола

Лев Исаакович Фрайман прибыл в "Континенталь" в самом дурном состоянии духа. Телеграмма, пришедшая накануне, жесточайшим образом разрушила его творческий настрой, а ведь, судя по увертюре, анданте, начатое им три дня назад, должно было убить Губайдуллину так же верно, как мелок "Машенька" неотвязного рыжего "пруссака".

Сначала Лева решил, что это какой-то жлобской розыгрыш - с ним часто проделывали подобные штуки. Но к телеграмме был приложен и перевод на сумму, априори возмещающую все расходы. И Лева дрогнул: создавать шедевры на макаронах с подсолнечным маслом где-нибудь на Монмартре, может быть и прикольно, а вот в Гомеле на улице Красных Партизан - противно и глупо. Гермес с Фебом боролся недолго и, как обычно, положил его на обе лопатки.

Собеседование было назначено на час ночи, в это время у Левы, как правило, возникало чудное ощущение творческого подъема, и было крайне досадно распылять его на болтовню с работодателем. Причем неизвестно еще - настоящим импрессарио или просто понтующим "пиджаком", решившим повеселить кретинов-гостей персонажем из классико-авангардного зоосада.

Дверь открыл невысокий смуглый субъект в длинной рубахе из неотбеленного полотна, в коротких - до лодыжек - хлопковых штанах и сабо на босую ногу. На фоне оттенков белого цвета, превалирующего в гардеробе, косо подстриженные смоляные волосы незнакомца и прицельный - но не оценивающий - взгляд антрацитовых глаз выглядели предельно эффектно. Козырной туз с самой вершины Парнаса - Лева понял это мгновенно. От волнения у него на секунду остановилось дыхание: здесь определенно пахло не только запредельными гонорарами, но и публикой необходимого ранга.

- Ты чо долбишься в дверь к порядочным людям, дятел?! Здесь тебе не в лесу! - возбужденно запричитал владелец номера, и от визгливых ноток, проскакивающих в его речитативе, в Леве рывком пробудилось сквалыжное существо по имени Злыдень:

- Умолкни, гнида! - гаркнуло существо (изысканным колоратурным баритоном, промежду прочим). - Я тебе на ... пока не наступал!

- Впусти его, че, - послышался до изумления бесцветный тенор откуда-то из-за спины "туза". - Это Лев.

Чернявый отступил, пробормотав для порядка, нечто вроде того, что такие вот львы у него с каминной трубы в марте всю черепицу обгадили. В ответ Лева любезно послал его в задницу и протиснулся внутрь. Обстановка в номере вполне соответствовала личности "швейцара" и находилась в полных контрах с человеком, сидящим за дисплеем компьютера.

- Привет, Лева, - сказал человек, оборачиваясь к нему. - Сколько ты хочешь за полуторагодовалый ангажемент?

Лев Исаакович вчерне осмотрелся, прикидывая какими средствами располагают тутошние обитальцы. Судя по всему, речь очень даже могла идти о сотне "штуковин" в зеленых "уях", но Лева был бы недостоин своего прозвища, если бы не постарался взвинтить ситуацию (отступить-то никогда не поздно):

- Полтора лимона, - заявил он с вызовом и, заметив презрительную гримаску чернявого, добавил с нажимом. - "Вашингтонов" конечно.

- Хорошо, я согласен, - спокойно ответил "оператор", набирая цифирь на мобильнике. - Света, позови мне Чикотика.

Лева нервно сглотнул: Чикотиллой в Гомеле кликали беспощадного убийцу конкурирующих фирм, президента государственно-акционерного банка Игоря Чигорина-Нахимсона. Злыдень встречался с ним дважды и пришел к убеждению, что ему лично его недоброжелатели с прозвищем сильно польстили.

- Чика, - сказал "бесцветный", - у меня тут Злыдень сидит. Открой ему счет на зеленый лимон, еще половинку пришли Штагу по неофицизу. К полудню по Москау подтверждение должно быть готово. Тебе? Тебе - по губе! Ладно, не заводись, не буди часовых, пока дремлют, возьми две десятки. Чего-о? Обойдется твоя лавчонка и без дотаций. Я тебе не следователь, чтоб голову морочить, не зли меня понапрасну - сам выкручивайся.

- Вот тебе чеки, Лев, - сказал "оператор", завершив телефонную беседу протяжным "пошел...". - А здесь пять "штучек" на бытовые нужды. Закончатся, скажи, дам еще.

- Это... это, а нельзя ли округлить гонорар? - осторожно полюбопытствовал Лева, в последний момент, отдернув ладонь.

- Если до двух, то можно, - улыбнулся "крез в законе", - но вторично Игорешу будить я не буду. Придется поверить на слово.

- Фиг с вами! - тряхнул головой гомельский берлиоз. - Где ваш контракт? За два подпишу.

Незнакомцы выразительно переглянулись, чернявый коротко хохотнул, Фрайману поплохело. Он вдруг понял, что попал. И попал конкретно.

- Ты еще бутылочку крови и гусиное перо спроси, - резюмировал Влад, наливая расстроенному Злыдню коньяк в полулитровый бокал. - Ты уже на работе, Лева, а самовольный уход с работы карается полноценной "воздушной подушкой".

Знаешь, что это? Останешься пожизненным глухарем.

- Я не понял, здесь так прикалываются, что ли?! - возмутился Лева.

- Ну, так попробуй смыться, - Влад внимательно посмотрел ему в глаза, и музыкант дал себе мысленную клятву никогда больше не задавать подобных вопросов. - Вы с Диего полноправные сдельщики, бабки свои сумасшедшие получите не раньше, чем спроворите то, что требуется.

- Он тебе еще и половины не сообщил, - горько усмехнулся Серхильо. - Это всего лишь проба смычка, настройка инструмента, так сказать. Вляпались мы с тобой, Злыдень, в самую, что ни на есть оркестровую яму! А Волшебник ее как раз собирается асфальтом закатать.

- Волшебник - это я, - уточнил Влад, - прозвище у меня такое. Диего слегка преувеличивает, Лева, мы мирные люди, и свой бронепоезд с запасного пути выкатываем лишь в самом крайнем случае. Скажи, тебе доводилось слышать, как звучит космос?

Лева озадаченно поскреб в затылке, он ничего не понимал.

- Ну, слыхал: Антресоль из ЦУПа запись притаскивал. Там, кстати, с композицией обстоит получше, чем у наших авторов, только партия фагота слегка запортачена в низком регистре... А тебе зачем?

- Могу обеспечить сравнительное прослушивание с шумами из зодиакального созвездия Змееносца. В качестве премиальных. Сойдет?

- Лажа! - с сожалением констатировал Фрайман, сильно отхлебнувший уже из бокала. - Сигналы доползают сквозь решета нашей полифонии, и фиг кто знает, как их очистить. Я с пулковскими на эту тему имел затяжную дискуссию в абсолютно антисанитарных условиях. Остались при своих, не считая расколотой десны, выбитых казанков и двух сломанных ребер.

- Нет, Лева, я подарю тебе чистейшую, незамутненную выделенку. Сможешь слушать хоть сутки кряду...

- Каким образом?

- Ох, лабух, лучше б тебе не спрашивать! - подал голос Серхильо.

- Нишкни, фуфел! - разгорячился Лева, задетый за живое. - Чо ты с дудкой в Скалу лезешь? Подотрись! Понял?! Так-с, я жду ответа на поставленный мною вопрос...

- Мы все туда скоро поедем, Лев. Че, покажи ему.

Протрезвевший Фрайман, выкатив скользкие маслины глаз, буквально прилип к дисплею. Там разворачивались звездные системы Братства.

- Этих-то я еще могу понять, - комментировал Влад. - Верховный Круг вполне мог настучать на мою абсолютно нескромную персону. Будто я им все карты путаю своими закидонами, развращаю нестойких вызывающим поведением, и все такое. Отступник, короче. Братство я специально оставил "на сладкое" - там водятся такие орлы, рядом с которыми даже мне выше суслика роль не предложат. Смотрите и слушайте не за совесть - за страх; вас они тоже не пощадят, по-любому.

- Не гони, бумажник!11 Неуважаемый наниматель, прекратите обманывать (условно) - фыркнул Лева. - Быдлячий копирайт впарить хочешь!

- Отшлифуй фары, Злыдень стремный! - построжал Волшебник. - Че, в какую копейку мне могла бы липа влететь?

- Ну, если миллион франков для тебя копейка, то, думаю, в рубль уложились. Минимально - в полтинник.

- И все для того, чтоб заморочить мозги двум нищим гениям... Лева, тебе уже нынче в дурдом пора, а лучшей в клоуны.

- А ты хочешь, чтоб мы в натурале поверили в каких-то не то варанов, не то жуков? И что они джинны в придачу? Лохов тута нетути. Верно, че?

- Тамбовский волк тебе че! - огрызнулся Диего и жутко изумился, видя, как оба его собеседника со смеху катятся покатом.

- Это наши местные заморочки, не обращай внимания! - объяснился Влад, чуточку успокоившись. - Давайте выпьем на мировую.

Они выпили, и Волшебник вновь призвал их к порядку:

- Не хотите - не верьте в наших мутантов. Но, чисто теоретически, дайте рекомендации, как рассеять их внимание, как загнать в дискомфорт. Диего?

- Берег Ледовитого океана им едва ли придется по вкусу. Идеальное место - небольшой островок, лишенный деревьев. Протечка водного бака для них уже повод для паники.

- Лева?

- Фанфара, горн, медные ударные. На худой случай, подуй в милицейский свисток. Но не ультразвук - это точно!

- Позволь уточнить, дорогой Леонсио, - счел необходимым сообщить наниматель братства гениев, - что дуть в свисток придется тебе. Не надейся, будто удастся ограничиться ролью спесивого эксперта-бездельника! Че, тебе напоминаю тоже.

- Может ты конечно и настоящий волшебник, че, может быть, - недовольно ответил Серхильо, - а вот то, что ты уникальный и сволочной зануда - сомнению не подлежит!

Волшебник внезапно нахмурился, настроение его, и так-то не перегруженное положительными составляющими, испортилось окончательно - реплика испанского мэтра больно ударила Влада. Особенно больно оттого, что проклятый "отделочник" угодил ровнехонько в "десять". Кому он нужен такой? Уж во всяком случае, не Надежде... И что с того, что хорошие люди - все зануды?

Далеко не всякий зануда по определению может оказаться хоро... тьфу, пропасть!

- Ну, вот что, сильно дорогие ориджинэлс, - сказал он, вставая, - стэнд ап, пожалуйста, и гоу в Гагры. Усем скопом! Еду и пойло лучше забрать с собой - подкрепимся на бегу.

14

Когда главный научничий Принципата продрал заспанные глаза, их взору представился отрешенный от действительности маг Живлин, восседающий - ноги калачиком - на голом полу в углу выделенной послам жилой пещеры. "Лечь - не встать: крутой самурай из дома Товъяме Тововраге!" - прыснул мысленно лорд Кургузье и откинулся навзничь.

Секретарш на Розу Мира он захватить не догадался, поэтому выспался полномочный посол как в детстве, - от всей души. Фон Клюке заливисто храпел в соседнем гамаке: кто-то из послушников, прикрепленных к послам в качестве обслуги, вчера мимоходом исправил капитану воспаленные диски крестичного отделения. На время пребывания здесь, вроде памятного сувенира. В результате, великий кэп завалился на боковую сразу же - не польстился даже на ужин с цветочными винами.

- Эй, чародей! - окликнул ученый размедитировавшегося спутника. - А почему ты не вылечишь нашу космическую гиену на веки вечные?

"Потому же, почему и ты, о, юный философ из клана Дапожизни Жопагола: где еще в вашем долбаном княжестве найти нормального перевозчика?!" - прозвучало в мозгу Кургузье. Во, блин! Надо бы поосторожней мыслить об этом... э-э-э... величайшем мистике Галактической системы. "Не бери в голову, молодчик! - хмуро буркнуло в черепе. - Нужны мне твои чахлые мыслишки, как ингибику - философия Дзен!"

Вчера они сильно повздорили, едва не подрались.

- На кой ляд ты вызвал Отца, старая бестолочь?! - орал подвыпивший Кургузье, размахивая бутылкой с остатками "орехового нектара". - Даже если тебе повезет, и ты сумеешь завалить их предводителя, остальные придут в жуткую ярость. А это тебе не технари, считающие да высчитывающие - эти не успокоятся пока либо нас не ухлопают, либо сами усики не отбросят!

- Не будь глупцом, молокосос - штаны на лямках, - разгорячился и Живлин. - Посольство было обречено изначально - неужели не ясно? Они уже изготовились к драке, и все, что мы с тобой можем, это оттянуть ее начало. В такой обстановке даже час лишнего времени способен привести или к поражению, или к полной, безусловной победе. Этому же в начальной школе учат, кретин! А если я, как ты выражаешься, завалю Отца Капитула, у наших будет целая неделя! Здешним понадобится определить нового главу, а делают они это весьма своеобразным способом: смертельным турниром всех желающих по олимпийской системе. Скорей всего, дело ограничится кругом Капитула и парой-другой продвинутых анахоретов, но и этого на неделю хватит.

- Да ты сначала вальни его, а уж потом рассчитывай! - махнул рукой Кургузье.

- День, да, мой! - отрезал маг. - Кто из моих собратьев не мечтает померяться силой с Отцом? А мне - пожалуйста! Я от такого за княжеский титул не откажусь!

- Не передумал? - осведомился лорд, потягиваясь в постели. - Говорят, утро вечера потолковей будет, может, извинишься...

Ответа не последовало. Последовал приход послушников с накрытым столом. Кургузье и Фон Клюке в полной мере отдали дань не роскошной, но вкусно приготовленной трапезе. Живлин ограничился большим глотком воды. Двигался он сегодня как-то механически, глаза смотрели отсутствующе, пусто. Казалось, лучший маг Принципата не замечает окружающего его мира, или видит его с изнаночной стороны.

Розмировское светило поливало поверхность планеты потоками жгучих лучей, стояла лютая жара. В воздухе растекся клейкий аромат разноцветья, после вчерашнего лорда едва не стошнило. Он хотел отпустить в адрес "помощника" очередную колкость, но Фон Клюке грубо дернул его за рукав.

- Не лезь к нему, штафирка! Не до тебя ему! Хоть слово вякнешь, никчемушник позорный, придушу, как козявку! - было в тоне старого космолетчика что-то такое, от чего вся словоохотливость разом покинула светлейшего пэра.

Лебедяне шли следом за послушниками Братства, не глядя по сторонам. Жара угнетала, цветочные запахи змеей вползали в раздувающиеся легкие, едко щекотали ноздри, тишина, нарушаемая лишь шарканьем капитанских подошв, вызывала в желудках сосущую тяжесть.

Живлин приблизительно с полуночи ощущал напряжение, нависшее над Розой Мира. Его спутники приписывали свои эмоции расшалившимся нервам, но Живлин знал, что сражение уже началось. Отец Капитула пристреливается "по площадям", пробует силы, разминает мощные мышцы своего мистического могущества. Настораживало то, что никакими эфирными проявлениями пристрелка не сопровождалась. Неужели он просто давит на планету, используя отраженное воздействие? Ежели подобное верно, то каковы же в действительности его возможности?!

Пока Живлин не отвечал ни словом, ни делом. Терпел, смотрел, вчухивался, размышлял. Упускать нельзя ничего - прошляпишь мимолетную мысль, додумать времени не оставят. Грозен, ох и грозен Отец Капитула!

Или хочет казаться таким. Ведь, ежели брать по сути, это его "намоленные", веками подстраиваемые владения. Окажись он в скромном саду Живлина, ему самому пришлось бы едва ли уютней...

Нет, недооценивать одного из знаменитейших мистиков Галактики никак нельзя! Учитывая репутацию Живлина и личные впечатления от встреч, вполне мог накатить пробный "шар" с финтом. Пусть, де, успокоится умник... А потом ка-а-ак шарахнет по головастику!

"Обломайся, паразит! - промыслил Живлин противнику. - Не в детском саду, чай, чтоб реагировать на "потягушечки"! Сам разгадывай свои шарады, брехло потное!"

"Поменьше умничай, сопляк, - возникло в ответ. - Про какой детсад лепечешь? Ты еще из яйца не вылупился!"

"Щас увидим, у кого скорлупа тверже", - утешил маг Начальной своего супостата.

"Так пошевеливай "булками", не заставляй себя ждать".

Бог видит, как хотелось ему переместиться на визуальный контакт одним мгновенным прыжком! Но Живлин смирил честолюбивый позыв: в нынешнем поединке бегать придется ножками, и только ими, родимыми. На лету эта внеэфирная подлянка может так поворотиться, что не предугадаешь где окажешься. Да и козыри раньше времени не стоит выказывать.

До сих пор Живлин не пользовался ничем, кроме обыкновенных бытовых приемов: глушить мысли и подпитывать уверенностью профана способен кто угодно - за такими пустяками даже в учение поступать излишне, по книжкам навостришься. А ведь у него за плечами превосходная школа, едва ли уступающая тутошней! Живлин встряхнулся, отбрасывая сомнения и виртуальную тяжесть, навеянную хозяином здешних краев. Он кинул взор на солнце, улыбнулся ему и даже подмигнул, как доброму знакомому. Не трусь, лучистое, был под тобою один Отец, ну, не вечно же ему, раздолбаю этакому, небеса коптить, пущай другой повеличается. Тебе-то не все ли едино?

Беспечная легкость овладела существом Живлина. Он и до сей секунды ничуть не боялся предстоящего боя, а, начиная с этого мгновения, возжаждал его всей душой. Ушедший в иные миры маг Алькор мог гордиться своим учеником - единственная мысль пульсировала в его организме: одолеть Лжеца, вернуть Мир на пути Правды! Посвященный не должен врать профану. Или говори истину, или молчи. Если ты такой хитрый, обведи вокруг пальца равного себе, но не смей унижать Знание перед теми, кто еще познает!

Кто, как не Отец Капитула должен следить за соблюдением Истины? Нарушаешь - проваливай!

Нежнейший ветерок пронесся над цветочными клумбами, превратив их испарения в очаровательный эфирный букет. Впереди появилась сосредоточенная толпа свидетелей поединка, образовавших огромный круг.

- Сегодня будет славный денек, друзья! - воскликнул Живлин в полнейшей эйфории и обнял за плечи сопровождающих. - Можно сказать, лучший в жизни!

- Не пробуй положить его одной левой, Жив! - строжайше наказал в ответ Фон Клюке.

Кургузье предусмотрительно промолчал.

Круг расступился. Вдалеке ослепительным белым огнем полыхала ряса Отца Капитула, и Живлин, не сбавляя шага, направился прямо к нему. Ощущение распирающей правоты несло его, точно равновесие притяжений смертоносную комету Аве-Цетты. Враг ожидал его приближения в полной неподвижности и

молчании, таящих неясную, но предметно ощутимую опасность.

Как это получилось, Живлин понять не успел. Почва расступилась у него под ногами. Нет, не так - она просто потеряла плотность, отказавшись держать переполненного правотой чужака. Он оказался слишком тяжел для поверхности согрешившей планеты и погружался все глубже, уходя прямиком к ядру. Все попытки остановить падение при помощи магических средств ни к чему не привели.

Спасла Живлина совсем иная сила - сила раскаянья, горькое сожаление в том, что проклятая гордость помешала ему восстановить правильное положение вещей. Он оказался недостоин возложенной на него грандиозной задачи - вот что он понял всем обреченным на смерть существом. И пулей взвился ввысь, словно выплюнутый раздраженным чудовищем.

"Благодарю за урок, недостойный наставник!" - промыслил он, смиренно поклонившись воистину великому чародею и мистику, замершему напротив.

"Мальчишка! - ответил ему Отец Капитула. - Ты полагал, будто истина целиком уместилась за твоей сутулой спиной? Между тем, борьба идет на совсем ином уровне: сегодня решается один из самых неразрешимых вопросов Вселенной".

"Какой же, позволь узнать".

"Имеет ли право на существование ложь во спасение? Даже если на кону спасение трех цивилизаций".

"От чего же ты вознамерился их спасать, о, лжец?"

"От них самих. Твой черед, птенец! Я жду".

Озадаченный Живлин не нашел ничего экстравагантнее, чем сконденсировать влагу вокруг противника и попытаться ее заморозить. Серьезного ущерба это принести не могло, ставилась частная задача - раздражить организм Отца, вывести его из достопочтенного равновесия. Не получилось: тот стоически выдержал ледяной душ, пролившийся из совершеннейшей пустоты, его ряса высохла практически мгновенно, кожа - еще скорей.

"Неплохо, неплохо! - одобрительно проворчал Отец. - Уважаю, когда к серьезному делу подходят всерьез!"

В глазах у мага Начальной заплясали вдруг огненные мухи, благоухающий воздух встал в горле кляпом - ни туда, ни сюда, под "ложечкой" заныло тупо и гнусно. Ай, да Отец! Атака разворачивалась по трем направлениям сразу: повышению температуры физического тела соперника, отъему дыхательного инстинкта и перекачке духовной энергии под прикрытием двух первых аспектов. Отвечать нужно было немедленно и решительно - в распоряжении атакуемого оставалось не больше минуты. На все про все.

И Живлин запустил огненное колесо, обрезавшее канал перекачки энергии и припаявшееся к наружному его окончанию; глава Капитула не удержался от вскрика, когда пылающий диск, следуя за ментальным "шлангом", прикипел к его телу и материализовался. Переохлажденный пришелец между тем завис в воздухе, жадно хватая его судорожными движениями легких. Ноги сейчас не держали, и внеэфирная заморочка завертела его в стиле торнадо, лишая ориентации. Отец, отодрав диск, запулил им в этот живой волчок параллельно поверхности планеты, рассчитывая пополам перерезать тело нахального молокососа. И подкрепил возвратное движение добротной молнией толщиной в руку взрослого мужчины.

Первое не пролезло: оторвавшись от пылающей рясы, колесо дематериализовалось. А молнию Живлин просто впитал, частично восстановив украденную мощь и крепко встав на ноги. И тогда, не мудрствуя лукаво, первейший маг Галактики надавил на него со всей силы. Ступни многострадального "эксперта по мистике" вновь погрузились в почву, но на этот раз под чужой тяжестью, и он наконец в полной мере осознал мудрость апории Отца. Ни одно живое существо во Вселенной не смогло бы долго противостоять такому давлению без поддержки силы более высокого порядка. Даже Живлин.

Он еще сопротивлялся, лихорадочно перебирая варианты достойного ответа, но властная, несокрушимая мощь уже плющила его защитные порядки, неторопливо продвигаясь все ниже и глубже. Последней надеждой в этой ситуации оставалось для Живлина приближение мощного энергетического столба - Божественного Меридиана, надвигавшегося на Розу Мира из-за левого плеча Отца. Пройти он должен был метрах в тридцати за внешним кругом зрителей поединка. Если Отец почует его присутствие - беда! Если не обратит внимания, упоенный расправой с нахальным пришельцем, то у него - Живлина появится реальный шанс отыграть потерянное и взять верх...

Живлин сконцентрировал воедино все остатки скопленных за столетия сил для последнего, решающего броска. И когда Пустотный меридиан приблизился на расстояние, доступное мгновенному перемещению, лучший маг Принципата обрушил на главу Капитула смертное заклинание - самое могущественное из всех, что ему были известны. Страшнее колдовства придумать было просто нельзя - оно разрушало не только атомарные связи организма, но и эоны души. Применение подобного заклятия требовало от мага несокрушимой веры в себя, поскольку при отражении его, оно обрушивалось на самого применителя.

На секунду Отец Принципата застыл на месте, потеряв контроль над всеми чувствами... Не теряя времени, маг Начальной прыгнул в матово-белое мерцание Меридиана, стараясь угодить в самую его сердцевину, и завис над поверхностью планеты, позволив энергетическому столбу уносить себя куда заблагорассудится Божественной воле.

Он видел, как Отец пытается нейтрализовать заклятье, обернув против него свою гигантскую мощь. Но делал он это слишком медленно для соперника, получившего, благодаря Меридиану, некоторый запас времени: Живлин превратил свой организм в перекачивающий энергию кабель, и хлынувший сквозь него бурный поток силы резко взвинтил скорость реакции... Тело самого могущественного чародея Галактики потеряло вдруг резкость очертаний, стремительно вырастая при этом во все стороны. Маг Начальной, не прекращая "глушить" визави, сделал знак, отвращающий "проклятие призрака". В буквальном смысле, витая над Розой Мира, он в эти мгновения ощущал себя легче перышка, реющего на крыле урагана, и пустым, словно позабытый молочный бидон. Энергия фонтанировала сквозь него, не задерживаясь даже самым краешком.

Но главное было сделано: Отец Капитула, которым детишек Начальной пугали еще в колыбели, таял у него на глазах, будто голограмма при внезапно отключившемся источнике питания... Оглушительная тишина, нависшая над зрительским кругом, эманировала растерянностью и тревогой, Живлин воспринял эти токи с болезненной остротой - его организм истощил в борьбе все силы, даже те, которые терять было никак нельзя. Магу - в особенности. Торжества не было, была лишь усталость, близкая обмороку.

15 Веданта

- Крылья еле слышно трепетали,

(я ещё жива...) и застывали.

Холодно! Я не могу взлететь.

Даже если б "Помоги!" кричали,

если б прошлым именем назвали -

Не могу ни петь, ни умереть.11 В настоящее время у Ларисы Деканозовой готовится к изданию трехтомник,

включающий стихи, написанные до знаменательной встречи. Опасаясь судебного

преследования за преждевременную публикацию, автор был вынужден использовать

произведения других поэтесс. Данные строки принадлежат Ирине Кузнецовой,

Екатеринбург.

- Я кончил, слезай, - послышался в ответ откуда-то, казалось, из самой глубины распалённого естества, хриплый внутриутробный голос.

На самом деле голос принадлежал распластанному на мокрой и холодной предрассветной траве костистому телу, а тело, соответственно, принадлежало Митьку, откликавшемуся и на интимное обращение Будешь.

Митёк Будешь регулярно снабжал московскую коммуну "торчков" безбожно разбодяженным героином и папиросами с анашой. В отличие от большинства собратьев по профессии, он и сам прочно сидел на игле, а потому плату принимал, чем ни попадя. За неимением материального вознаграждения, в том числе, и услугами столичной "штучки" с верхотуры Парнаса. По своему чрезмерно рано завершившемуся образованию, он, конечно, не подозревал, насколько тесно Парнас переплетается с порносом, но ему нравилось.

- Ах, одиночество, как твой характер крут! - прошептала Лариса Деканозова, неохотно сползая с хлипкого, но ещё тёплого тела.

Коленки ныли от долгого соприкосновения с утоптанной подошвой газона, кости потрескивали в предощущении подступающей ломки, всё внутри стянулось в неприятный сосущий комок. Влажные джинсы

омерзительно скреблись и липли к коже.

- Ладно, - обессилено проворчал Будешь, запуская руку во внутренний карман некогда роскошной вельветовой блузы, - даю три дозы на всех. Заслужили. Но это - в последний раз, учти, Бобёр! Хотите кайфовать - ищите бабки или другого провайдера.

- Вот сволочь! - прошелестело за спиной у Ларисы, и она, не глядя, узнала голос Виталика Шатуна. Бывший курсант кремлевского полка был давно и безнадежно влюблен в нее, но героин любил ещё больше. В краткие периоды обретения реальности ничего у него не получалось, а когда могло получиться, до Ларисы уже дел ему было не больше, чем до полётов в созвездие Волопаса. Это было забавно и остро:

"...И знать, что где-то там, на стороне,

В остывшей и прокуренной квартире

Есть человек, что помнит обо мне,

И потому несчастлив в этом мире".11 Ирина Кузнецова

Бобёр - вчерашний спелеолог и отчаянный диггер московских подземелий - молча сунул протянутый пузырек в боковой карман. Его поджарая, некогда барсово-грациозная фигура, сгорбилась от желания побыстрее начать процесс вкушения блаженства, потрепанная стая одичавших обитателей Первопрестольной, едва не рыча, сбилась вокруг вожака. Они не любили "торчать" при посторонних, при наркодилерах - в особенности: эти сявки не побрезгуют вытащить у забывшихся заначенное на потом.

Митёк медлил - ему было приятно чувствовать себя властелином людей. Даже (а, может, и особенно) если они на людей уже не больно похожи. Ему было хорошо оттого, что он не одинок, что другим еще горше и мерзостней.

Скоро должно было рассвести, солнце зацепилось за верхушки Кавказских гор и вот-вот могло вырваться на свободу. Не пришлось бы искать убежища - в последнее время с этим делом стало совсем напряженно. Отдыхающие набились в город, как мойва в консервную банку, плотно залепив собой и своими чадами последние щели.

- Бывай здоров, Митёк, - не дождавшись добровольного ухода настырного поставщика, Бобёр взял инициативу на себя, - вечерком я к тебе забегу. Повезёт, так с бабками. Или барахлишко притараканю.

- Если барахло, то за пятую часть.

- Вчера ведь ещё было за третью, - возмутился вожак коммуны. - Ты что, гнида, последние крошки тянешь?!

- Не хочете, поищите другого, - от полной безнаказанности Будешь "торчал" беспредельно и, не стесняясь, давал это понять.

- А и вправду, ребятки, отчего бы не сменить такую дрянь на порядочного человека? - раздалось из-за ближней к торжищу пальмы.

Голос был незнакомый, веселье тона органично сочеталось в нем с подспудной угрозой, холодной, точно огни Святого Эльма. Цепенея от ужаса, Лариса обернулась к голосу на исходе сил.

Трое незнакомцев, не торопясь, приближались к нейтральной полосе, образовавшейся между Будешь и столичной стаей. Один из них выглядел, как модный режиссер, оставшийся не у дел. Второй - огромный, как носорог, определённо смахивал на музыканта из проигравшегося оркестра. А между двумя первыми двигалось нечто, похожее на кого угодно, и ни на кого непохожее. Не существительное. Не глагол. А так - нечто, вроде междометия или предлога.

Но от взгляда на этого предлога Ларисе вдруг захотелось бежать без оглядки, стремглав, и в любом направлении; жаль, ноги к траве примерзли.

- Сгинь, тля! - негромко распорядился он, обращаясь к Митьку.

И "провайдера" сдуло настолько быстро, что на месте, которое он незыблемо занимал буквально мгновенье назад, не осталось ничего, кроме змейки микро-торнадо.

- В чем дело? - резко спросил Бобёр, вынимая клешни из карманов.

Лариса знала, что по цепкой прочности пальцы вожака ничуть не уступали кузнечным клещам: одному из претендентов на его нынешнюю должность он вырвал ключицу и переломил ее, не прибегая к помощи второй руки.

- Я спрашиваю, что вам тут надо? - повторил он, решительно выдвигаясь вперед. Вид у него был, как у встопорщенной кошки, перебегающей дорогу бульдозеру.

- Ищу людей - потребителей прекрасного товара, - ответило нечто, затормозив в двух шагах от кошки-Бобра. - Наша дурь всем дурям - дура.

Стая воодушевилась. Пусть едва заметно, но оттаяла. Однако вожак бдительно соблюдал долговременный интерес всей компании, и радоваться не спешил.

- Что за дурь и почём?

- А чего бы ты хотел? Что "кокс", что "ангельская пыль" - у меня любой довольно. Каждому на две реанимации хватит.

- Но за это мы должны... - подстегнул неспешную беседу предчувствующий ломку Бобёр.

- ...отдать нам Декаду, - любезно пояснил безликий переговорщик.

- Как это - отдать?! - вскипел бывший диггер, на мгновение, вспомнив былые принципы. - Она что вам - вещь, что ли?

Незнакомец театрально щелкнул пальцами, и сопровождающие извлекли из-за спин два объемистых пакета, наполненных белым порошком. Столичные коммунары, быстро смекнув, что к чему, нервно заелозили, не двигаясь с места.

- Здесь у нас килограмм стопроцентного "Геры", а тут, что характерно, ровно столько же наичистейшей "Кокоши". Без бодяги, дорогие мои. Если Декада уходит с нами, один из пакетов остается у вас. Если нет - можете и дальше вылизывать исчезнувшей сявке различные части тела.

- А меня ужель не спросят? - разлепив непослушные губы, пискнула Лариса.

- Спросим, барышня! Обязательно спросим, - утешил безликий. - Но прежде, чем сделан выбор, хочу уточнить дополнительное обстоятельство. Один пакет остается у твоих друзей, второй достается тебе. Решайте.

Решать? То есть выбирать между "раем" и "адом"? Это проспиртованное быдло, похоже, и в грош не ставит интеллектуальные способности фанатов настоящей эстетики!

- Давай пакет! - безапелляционным тоном промолвил Бобёр.

- Я выбираю кокс! - одновременно с ним выкрикнула Лариса.

И две партии первоклассной дури обрели новых владельцев. Виталик бросил тоскливый взор в спину уходящей любви и, горестно застонав, протиснулся поближе к Бобру, вскрывающему пакет медицинским пинцетом. "Рай" близился неотвратимо, как горный обвал.

- Не жалеешь ты людей, че, - сказал Диего, когда московская стая осталась далеко позади. - Они ж через сутки умрут от твоей щедрости.

- Через месяц - не раньше, художник, - уточнила Лариса, останавливаясь и пытаясь прокусить плотную пленку пакета. - Им Бобёр не дозволит борзеть. Лишь когда заторчит, как сапожник, тихо смогут они умереть. Да не все ли равно, если все мы через месяц-другой отойдем в дивный край, где сплошные морфемы сопряглися над адовым дном?

- Ты сама-то врубаешься, про что тарахтишь? - рыкнул Лёва, покрутив у виска растопыренными пальцами.

- Не мучайся, Ларка, - участливо сказал Влад и подал девушке аптечный пузырёк, дно которого оказалось подёрнуто бесцветным налетом. - Это тебе дневная норма. Ведь пока ты со мной, дорогая, премиальные пусть отдохнут; не тревожь их, блаженства алкая. Предстоит нам неторенный путь... тьфу, ты, пропасть! Заразился, наверно... Короче, оставь выкуп в покое, барышня: паёк будешь получать регулярно; но не более того. Иди, оттопырься по-скорому, и сразу назад - есть существенный разговор.

Пока Лариса, укрывшись от бриза за кустом цветущей магнолии, выстраивала две "линии" на мутноватом от небрежного отношения карманном зеркальце, Диего ринулся на повторный приступ Волшебника.

- Ты не ответил на мой вопрос, че, - заявил он, взъерошиваясь, будто дикообраз.

- Зато Ларка ответила вполне развёрнуто, - Влад предусмотрительно не выпускал из поля зрения колдующую над "чеком" Ларису, поэтому казалось, что дискуссия принимает неуважительный по отношению к Серхильо характер. - У нас нет времени спасать и перевоспитывать по отдельности. И шум поднимать не имеем права. Незаметно подкрасться и обрушиться, точно кирпич на голову, вот наш единственный шанс на победу. А, значит, и на спасение всех. Твоих ненаглядных "торчков" - в том же числе. Кто знает, что может произойти за месяц, отведенный им нашей спутницей? Наркотик у них могут украсть, отнять; его могут рассыпать во время дележки, уронить в воду; его может смыть ливнем пока все в отключке. Да, мало ли... Не исключено, впрочем, что все пойдет по наихудшему варианту. И что? Это я, что ли, научил их курить анашу и колоться "ангельской пылью"? Это я сбил их в банду и отправил сюда? Я заставил обслуживать их потребности нашу "сафо"? А, может, это они позвали меня на помощь? Нет - на помощь меня позвали дельфины. Кто первый крикнул "Спаси!"- того я и буду спасать! И ты будешь, если тебе дорог этот мир. Или бесподобные твои глаза! Мне по фигу - все равно - чем дорожишь ты конкретно. Я - Роланд. Ты - мой Дюрандаль. Или Дюрандаль со свистом сечёт толпы врагов, или его выбрасывают на помойку. Но, в любом случае, его мнения никто не спросит. Сечёшь? Я требую ответа: сечёшь?

В беглом, искоса, взгляде Волшебника, брошенном на испанского гения, рвались ядерные боеголовки мощностью в сто мегатонн каждая. Диего почувствовал как вскипают его высокохудожественные мозги и плавятся хрусталики глаз.

- Секу, - сказал он, отвернувшись поспешно.

За последние пару месяцев Лариса никогда не была столь счастлива, как этим восхитительным утром. От понюшки "кокоши" в голове стало пусто и ясно. От подошедшего Никого веяло несокрушимой, самоуверенной надежностью и гранитной твердостью.

- Я так отчаянна в любви... - намекнула Лариса, прислоняясь к нему тоскующим своим организмом.

- А я не очень, если честно, - ответил Влад, отстранившись, и шлепнул себя по губам. - Давай знакомиться. Зови меня просто - Волшебник.

- Таинственный кудесник, волхв и знахарь...

- Не имею чести носить этих высоких званий! - строго оборвал метафоры Влад. - Я Волшебник - погоняло у меня такое. Мне понадобится твое чутье на слово, Лариса, мне - и не только - понадобится твое чутье на опасность. И мы готовы дорого заплатить за услуги.

- О, я могу не только это, - многообещающе прошептала "русская Сафо".

- Я думаю, желающих довольно, - обречённо вздохнул Влад, подразумевая при этом двух своих коммандос мужского пола, тусовавшихся в сторонке, и отодвинул липнущую Декаду на расстояние вытянутой руки. - Что касается меня, то я удовольствуюсь перечисленным. Что ты хочешь, помимо "кокса", естественно?

- Любви желаю, Рима царственных колонн, и вечно нестареющего моря.

- Ну, с этим проблем не будет, - обнадежил своего эксклюзивного пиита Волшебник. - Можешь считать, что скромный палаццо на берегах Тиррены тебе уже обеспечен. Пару "зеленых лимонов" на счет легко переброшу. А с любовью и вовсе: за честь приникнуть к твоему лону - вот, дьявол! - будут насмерть сражаться не только окрестные петрарки и альфонсы, но и мраморные статуи, столь любимого тобою Рима. Волшебник я иль нет?!

- О, да! - воскликнула Лариса, сделав безуспешную попытку броситься Владу в объятья.

- Отвянь, пиитка! Эй, гении, валите к нам скорее! Знакомься, Лара - это Лёва Злыдень.

- Я смущена...

- А это - дон Диего. Один - небесных звуков повелитель; другой - пространства. Вместе же они способны рай свести на Землю, если хочут...м-м-м... коль захотят! И это бесподобно!

- Ах, я торчу!

- Оно и, блин, заметно, - охотно подтвердил Лева. - Рехнулись вы тут все!

- С тобой рехнешься, Злыдень противный! - подлизнулся к хозяину Диего. - Куда б ни пришёл ты - кругом кутерьма. И рассуждавшие креативно, с тобой столкнувшись, сходят с ума. Диего Серхильо, сеньорита, - он хотел, было, приложиться к грязноватой ручке Ларисы, но даже его галантности не хватило на такой геройский поступок.

- Размер эпохи красного террора я не приемлю, - Лариса собиралась произнести это предельно определенно, но очередная волна нежности затопила ее с головой. - Прости меня, прекрасный дон Диего! Я вся горю.

- Заглохнуть всем! - подвёл черту периоду знакомства взбешенный Влад.

Его любимый ноут-бук распахнул свою темную пасть на бледной зелени газона. Волшебник подключил наушники и резко нахлобучил их на темно-русые локоны Ларисы, приобретшие густой ореховый оттенок от беспорядочности бродяжьей жизни.

- Слушай, Лариса. И скажи мне от каких слов заколдобятся те, кто издает следующие звуки, - он любовно шлепнул по "энтеру".

Такого языка Лариса никогда не встречала. Мембраны компьютера исторгали прерывистое трескотание, шелчки и омерзительный присвист. Судя по определенной ритмике, проскальзывающей в сочетаниях звуков, дело безусловно приходилось иметь с разумной речью, но сами звуки никак не могли зародиться в недрах человеческой гортани. Скорее можно было предположить разумность какого-нибудь жуко-ящера или гремучей цикады.

- Что это было?- поинтересовалась она, когда звуки иссякли.

- Гимн Всеобщему разуму, исполненный хором послушников Братства. Самый забойный шлягер на планетах, входящих в их систему, - любезно пояснил Волшебник. - Как поломать им весь кайф, Лара?

- Туп.Туп.Туп, как пень.

Туп, как пень

Гнилой плетень.

- Уберите ее от меня! - потребовал Злыдень.- Шепелявого сопрано мне еще не хватало до полной какофонии!

- Мерзостный, смолкни! Принудит к молчанью тебя молот Мьёльнир! - широчайшая ухмылка несколько расцветила камуфляжный лик Волшебника. - Надо будет Антресолю и впрямь "полштуки" послать - не подвел Васютка.

16

- Ага, наконец-то ты прибыл, дружок,11 Где тебя носило, приятель?! - Имп-Лан-Тант с отвращением покосился на подтянутую фигуру командира "ПП-14", пребывающую в состоянии скрупулезно исполненной стойки "смирно". Сакво-Яж был вполне готов к тому, что распростертых объятий ждать не следует, хотя от Границы его крейсер мчался к штабной планете, побивая все рекорды скорости, включая свои собственные. Капитан был буквально изможден перегрузками, но скорей бы отгрыз себе руку, чем позволил Координатору это заметить. - Я слышал, будто ты недурно развлекся в дипломатическом вояже... Не знаю уж кого благодарить за то, что на сей раз ты бросался чужим имуществом, а не балансовыми объектами Содружества.

- Мой друг может поблагодарить меня, если у него нет других, более достойных кандидатур, - с едва ощутимой иронией откликнулся Сакво-Яж.

- Ты действительно считаешь себя центром Вселенной, или я просто охвачен дискомфортной иллюзией? - холодно полюбопытствовал Координатор, как бы между прочим поглаживая свои нарукавные знаки отличия.

- Дорогой друг должен простить меня за слабую информированность в этом вопросе. Говоря откровенно, выше желания сделаться центром систем Содружества мои планы не распространялись, - сообщая эту вопиющую новость, капитан "Четырнадцатого" и бровью не повел. - Получилось ли - решать не мне, но неделю времени для подготовки к войне флоту я обеспечил.

- Ни минуты, приятель! - гаркнул Координатор. - Взоры Сообщества лишь сутки назад отвлеклись от дискуссии с чрезвычайным посольством Капитула!

Сакво-Яж обомлел. Чтоб не грохнуться на пол во весь рост, ему пришлось пошире расставить ноги и изрядно побалансировать верхними конечностями.

- Уж не хочет ли товарищ сказать, что пока я, точно космическая пылинка, плясал на кончике лазерного луча, вы тут языки всю неделю чесали? - прорычал он, обретя подобие физического равновесия.

- Именно это наш друг и хочет сказать, - Координатор иноцивильных связей, неслышно вошедший в кабинет рубаки-парня, остановился сбоку от кресла хозяина помещения. - Ты славно поработал, капитан, но наши усилия пропали втуне.

Наши? Вот это мило!

- Я что, лишен гражданства систем Содружества? - Сакво-Яж с душевным стоном сумел взять себя в руки и придать тону вопроса официальный характер. - Или на мои интересы обязанности Координационного Комитета не распространяются? - тут он снова сорвался с катушек и заорал, наливаясь изумрудной зеленью. - Я требую немедленной отставки, но после визирования рапорта, мы встретимся в Космосе: один на один! Иначе я ославлю тебя на весь флот, как труса, болтуна и подонка! Слышишь ты, чмырь болотный?!

- Да я тебя в механики сошлю! - завизжал в ответ Координатор флотов. - И рапорт твой стремный в сортире повешу! Будешь до самого запаса роботам в уши петь свои побрехушки!

Забытый в ходе перепалки Пар-Ан-Ормаль неторопливо наполнил фужеры чистой холодной водой из подручного синтезатора и одновременно выплеснул ее на собеседников, едва уже не схватившихся за грудки.

- Остыньте, друзья, - сказал он, выдавая им заблаговременно произведенные салфетки. - Содружество на пороге войны, причем на три фронта разом. Я призываю вас вспомнить о долге.

- Я пожертвовал долгу своей боевой и гражданской репутацией, мне в зеркало смотреть стыдно! - Сакво-Яж недобро зыркнул на обоих координаторов. - Чем я еще должен пожертвовать? Жизнью? Да подавитесь вы ею - кому она такая нужна-то?! - и добавил с горечью. - Нет у вас больше капитана Сакво-Яжа, приятели! Его место занял бесчестный убийца, грязный пожиратель утробных эмбрионов.

- А мне как раз такой и нужен, дружище, - примирительно промолвил Пар-Ан-Ормаль, похлопывая героя по рукаву мундира. - Мы отправляемся в систему Z-1, и там ты получишь превосходнейшую возможность поквитаться с истинным виновником твоего унижения. Что ты пристал к нашему общему другу? Можно подумать, его одного обвели вокруг пальца!

- Хочешь лететь к Земле, выбери другого пилота, а этого подонка я сегодня же спишу в диспетчеры планетной службы, - Имп-Лан-Тант досуха вытер лицо и помахал салфеткой над мокрыми лацканами оранжевого комбинезона.

Противники обменялись яростными взглядами, готовясь перейти к новой фазе прерванной схватки.

- Флоты уже заняли исходные позиции? - весело полюбопытствовал "иноцивильник". - Нет? Так вот и займись своими прямыми делами, а в мои не лезь! "Четырнадцатый" передан в распоряжение моего ведомства. Больше того - когда эскадра вынырнет в Z-1, возглавит ее не кто иной, как коммодор Сакво-Яж, побеспокойся обеспечить его соответствующим званием. Да, и гневную отповедь побереги до лучшего случая - распоряжение исходит от ВэКа лично.

Проведав о том, что жених ее отныне трудится на благо ведомства по связям с инопланетными цивилизациями, блистательная Инт-Ро-Верт была сражена окончательно. Если раньше ее непоседливый суженый покидал родные пенаты строго по графику боевого дежурства, то переход в беспокойное хозяйство Координатора Пар-Ан-Ормаля грозил экстренными вызовами и неопределенно долгими служебными командировками с непредсказуемыми последствиями. Это не лезло уже вообще ни в какие рамки. Даже самые либеральные.

Инт-Ро-Верт представила как будут потешаться над ней благополучные ее подружки, какие попреки и поучения обрушатся на нее со стороны родителей и родни... Беспокойное ожидалось житье, неустроенное и малопочтенное. И хотя более видного мужчины, чем ее жених, на обозримом пространственно-временном протяжении не наблюдалось, расстроенная девушка в самой корректной форме дала понять, что его присутствие в дальнейшем необходимым считаться не может. Она даже издала несколько горестных звуков, уткнувшись в подушку в высшей степени очаровательной своею мордашкой, но на принципиальность решения эмоциональные выверты не повлияли.

Как уважающий себя содружанин, Сакво-Яж сдержанно поблагодарил благонамеренную свою зазнобу за верность, за ласку, за проявленное ею терпение. И, прицельным пинком отправив в окно спальни домашнюю крысу (каркушу) своей любезной, отбыл на космодром.

Команда к приключениям была готова вполне, Пар-Ан-Ормаль горел нетерпением, так что взлету не помешало ровным счетом ничто. Сопла "Четырнадцатого", оборотившись огненной лиловой гвоздикой, сорвали его с орбиты и понесли ровнехонько в направлении потенциальной Сверхновой, а точнее, в сторону подпространственного перехода к звездной системе Z-1. Ярость раздирала забубенную душу новоявленного коммодора и грезила выходом на оперативный простор. Любого, кто попался бы ему на пути, неминуемо ожидала полная пригоршня разноплановых, но одинаково негативных последствий.

Буйное настроение командира неведомыми содружанам путями заразило и весь экипаж, что бесконечно радовало Координатора. Он справедливо полагал, что начать тревожиться никогда не поздно. Тем, кто решает быстро, а думает еще скорей - в особенности. Содружане мчались к Земле в слепой жажде расправы. И, учитывая их возможности, Волшебнику можно было лишь посочувствовать.