Написать эту статью меня заставил любопытный момент в одной из недавних статей Р. Б. Ждановича на страницах "Дуэли" о том, что в силовой стороне совре-менной политической жизни любителям под силу бороться с профессионалами из розыскных органов, а также заметка за подписью "Феликс", предлагающая устроить на страницах газеты рубрику "школа КГБ".
То, что далее написано, является моим откликом на вышесказанное предложение и предназначено для этой рубрики, если она появится на страницах газеты.
Сам заголовок статьи представляет перефразированное название американской кинокомедии "Шпионы, как мы". Это довольно остроумная пародия на другие гол-ливудские шпионские фильмы и содержит ту же философию о профессионалах и непрофессионалах, что и у Р.Б. Ждановича.
Что касается меня, то мой практический опыт розыскной работы весьма неве-лик. С 1982 по 1983 год работал пионервожатым в одной из севастопольских школ и зарабатывал педагогический стаж для более - менее гарантированного поступления в университет. По требованию райкома комсомола пришлось стать внештатным со-трудником милиции при инспекции по делам несовершеннолетних одного из райотделов милиции.
Данное комсомольское поручение не содержало особой романтики сыска и по-тому, когда я поступил в университет, то старательно уклонялся не только от уча-стия в студенческом оперативном комсомольском отряде, но и по возможности от дежурства в ДНД.
Последнее, когда мне пришлось столкнуться с розыском, был мой приход в Се-вастопольский горком комсомола, когда мне как ответственному за военно -патриотическую и военно - спортивную работу среди молодежи поручили заняться ликвидацией дел, распавшихся к тому времени городского и районного оперативных комсомольских отрядов.
От них осталось к тому времени несколько мешков документов, отражавших их деятельность с 1960 по 1988 годы. Чтение этих материалов во время двух последних лет существования горкома было весьма поучительным, познавательным, а порой даже захватывающим.
Например, подробные рапорты и отчеты членов отряда о ходе их внедре-ния в различные молодежные группировки и компании, о разного рода подозритель-ных или откровенно преступных разговорах, услышанных в троллейбусах, на какой остановке сошли те, кто их вел, и в каком направлении они пошли. О результатах наблюдения за задними крыльцами ресторанов, столовых, гастрономов, кто и с каким количеством сумок оттуда выходил, кому и что передавал.
Чтение этих бумаг увлекло, и я заинтересовался историей розыскной деятель-ности в России, особенно до 1917 г. Начал систематически доставать и прорабаты-вать источники и в результате в 1992-1993 гг. подготовил рукопись "История рус-ской полиции" в 2 - х частях. Первая часть об общей (уголовной) полиции, вторая о политической полиции.
Таким образом, переработав в течение двух лет около сотни источников, могу сказать, что приобрел определенные познания в этой области, которые помогают мне ориентироваться в событиях современной политической жизни и выяснять для себя подлинное лицо многих известных политических деятелей, даже не зная их лично и находясь от них на расстоянии более 1500 км. (Смотри мою статью "Современная российская политика и российская политическая полиция", опубликованная в "Дуэли" - 2000 - N 2 - с. 4. под редакционным заголовком "Откуда ноги растут").
Возвращаясь к теме, затронутой Р. Б. Ждановичем, о соотношении и противо-борстве профессионалов и непрофессионалов в розыскных действиях на современ-ном этапе, могу отметить, что, действительно, розыск - это, не есть искусство, т.е. нечто, доступное немногим, это есть ремесло, которому при желании может нау-читься если не каждый, то все же достаточное число людей. Поскольку для этого требуются в большинстве своем приобретаемые качества личности: эрудиция, кругозор, наблюдательность и логическое мышление.
Как своеобразный учебник в связи с этим я бы порекомендовал книгу, написанную неким Орестом Пинто, название которой имеет два варианта: либо "Охотник за шпионами" (это наиболее распространенное), либо "Искусство контрразведки". Впервые на русском языке она вышла в 1958 или 1959 г. в "Воениздате" в серии "Библиотека военных приключений". Затем в составе сборника "Секретные миссии" - М., "Воениздат", 1964 г. И несколько раз переиздавалась в 1991-1995 гг. в различ-ных издательствах РФ.
Эта книга полезна тем, что автор, работавший до Второй Мировой войны в голландской военной контрразведке и во время войны в британской, не только рассказывает о конкретных примерах своей деятельности, но и теоретически обобщает их, выводя типичные закономерности.
Такого я не встречал больше ни у кого - ни у отечественных, ни у зарубежных авторов, хотя вполне возможно, что они по результатам своей деятельности и превосходили Пинто.
Смысл этих умозаключений Пинто состоит в том, что любой шпион (развед-чик), является инородным телом для той враждебной или в лучшем случае чужой среды, внутри которой он действует. Его нахождение внутри чужой среды и неиз-бежное взаимодействие с нею порождают чуждые, несвойственные для этой среды колебания.
То есть, любой разведчик, действуя во враждебном или чуждом окружении, ведет себя всегда неадекватно, чуть хуже или чуть лучше, чем свойственно другим органическим элементам данной среды.
В зависимости от степени подготовки разведчика, его интеллекта, эта степень неадекватности может быть большей или меньшей, но она никогда не исчезает полностью. Поэтому, по мнению автора, профессиональ-ный навык контрразведчика заключается в том, чтобы улавливать эту неадекват-ность, как бы ни была мала степень ее проявления.
А теперь несколько конкретных примеров практической реализации способно-сти улавливать колебания неадекватности инородных тел.
В мае 1997 г. по просьбе одного из знакомых журналистов я проводил по Херсонесскому историко-археологическому музею экскурсию для приехавшего в Сева-стополь сотрудника московского бюро агентства Франс Пресс. Экскурсия подходила к завершению, когда мы остановились у полуразрушенного Владимирского собора. Гость поинтересовался причиной разрушения. Я ответил: "Хорошо видно, что менее чем в 300 метрах от собора начинается акватория Карантинной бухты, в которой в 1941-1942 гг. базировались советские, а в 1943-1944 - немецкие корабли, которые подверглись бомбежке авиацией противоположной стороны. А поскольку тогда не было "лазерных бомб", то практически после каждой бомбежки, по несколько бомб падало либо рядом, либо прямо в собор". Когда я произнес "не было лазерных бомб", гость как-то понимающе хмыкнул. И через десять минут после этого, когда мы с ним уже распрощались, у меня в голове как будто что-то щелкнуло: "Да ведь я только что общался с кадровым французским разведчиком. И причем разведчиком военным. Примерно в чине майора", - подумал я.
А теперь о том, как родился у меня такой вывод. Дело в том, что в 1997 г. понятие "лазерная бомба" было мало кому известно. Не всякий военный вам тогда, до воздушной войны в Югославии, с ходу бы объяснил, что "лазерная бомба" означает авиабомбу, наводимую на цель по лазерному лучу. Поэтому на тот момент выше-упомянутый журналист из Франс Пресс слишком хорошо для обычного журналиста и даже для сотрудника политической разведки разбирался в военной технике. А поскольку система чинопроизводства в регулярных армиях мирного времени везде примерно одинакова, то его приблизительный возраст 32-35 лет помог определить и его примерное воинское звание.
Другой эпизод. Август 1998. На мысе Херсонес (это в 12 км от вышеупомяну-того Херсонесского музея) разбит лагерь Вахты Памяти поисковых отрядов России, Украины, Белоруссии. Находясь в лагере, беседую с командиром одного из москов-ских поисковых отрядов. В разговоре он между прочим упомянул, что летом поза-прошлого года они работали в новгородских лесах и там в их поисковом лагере ме-сяц провела журналистка, московский корреспондент газеты "Уолл стрит джорнел", особа лет 30.
На этот раз у меня в сознании щелкнуло не через 10 минут, а почти сразу: "Кадровый сотрудник ЦРУ отрабатывал тему "Поисковое движение в Российской Федерации". Почему эта тема интересовала ЦРУ - достаточно ясно: середина 1996 г., крайнее обострение политической ситуации в Российской Федерации и поисковое движение с почти сотней тысяч членов и практически неограниченным доступом к оружию и боеприпасам.
А почему данная журналистка - не просто агент ЦРУ, а даже и кадровый со-трудник? Логика рассуждений следующая. Необычайная длительность командировки, поскольку для освоения любой новой темы - даже той, о которой он не имел пред-ставления ранее - обычному профессиональному журналисту за глаза хватает 3-5, максимум 7 дней. Такие краткие сроки освоения темы объясняются тем, что профес-сиональный журналист, хотя и не является энциклопедистом, но обладает рядом профессиональных приемов-"отмычек", с помощью которых он может писать о чем угодно: от проблем разведения аквариумных рыбок до перспектив развития ядерной энергетики в стране пребывания.
Такая срочность в журналистской деятельности и подготовке материалов объ-ясняется тем, что 99% профессиональных журналистов, какими бы респектабельны-ми и высокооплачиваемыми они ни были, по содержанию своей работы в принципе ничем не отличаются от токарей, фрезеровщиков, штамповщиков. От них так же требуется определенное количество изделий в определенное время, отвечающих за-данным параметрам.
Теперь о том, почему данная журналистка - кадровый работник именно ЦРУ.
Ее принадлежность к политической разведке определяется характером объекта изучения: общественное движение, обладающее потенциалом использования его в качестве силовой структуры в политических целях. Это не объект для интереса Разведуправления Министерства обороны США (дословный перевод с английского - Оборонное разведуправление (DIA) и тем более для ФБР, также ведущего агентур-ную разведку на территории РФ с 1992 г.
Ее кадровость определяется как сроком пребывания на объекте изучения, так и условиями этого пребывания. Если бы она была просто любительницей, зарабаты-вающей дополнительную зарплату, то редакция просто не отпустила бы ее на такой срок. Кадровые разведчики, находящиеся под крышей редакции, имеют полную сво-боду передвижения, в обмен на которую их прямое непосредственное начальство либо платит редакции за крышу деньги, либо расплачивается информационными услугами. Наконец, второй, наиболее существенный признак ее кадровости заключает-ся в том, что она вообще сумела просидеть в новгородских лесах 30 дней и ночей. Обычная западная журналистка, привыкшая к бытовому комфорту западной цивили-зации как дома, так и в Москве, покормив комаров, покорячившись под елкой в от-правлении естественных надобностей, умывшись и подмывшись кипяченой водой из котелка, вряд ли бы усидела в поисковом лагере больше суток. То, что данная мадам просидела в нем месяц, свидетельствует о том, что до этого она регулярно проходила курсы полевой подготовки по выживанию в экстремальных условиях.
Третий и последний пример относится к настоящему времени. Вот уже лет пять среди левопатриотической московской тусовки вращается канадская фотокоррес-пондентка Холлинджер, которая, судя по всему, освещает ее для британской разведки.
Чтобы прийти к такому выводу, достаточно послушать обзоры западной печати по европейским русскоязычным радиостанциям.
Обычный западный журналист в Москве предпочитает вращаться в либеральных и официальных кругах. Левых и на-ционалистов они посещают только после получения конкретных заданий по написанию статей на соответствующие темы от своих редакций.
Таким образом, это первая неадекватность в ее поведении как обычного западного журналиста.
На это могут возразить, что, мол, в отличие от остальных западных журналистов, она человек левых взглядов.
Отвечаю. Западные журналисты левых взглядов и их издания крайне бедны (по западным, разумеется, меркам) и после распада СССР и прекращения от него денежной помощи не имеют возможности постоянно держать в Москве своих корреспондентов.
Независимый журналист левых взглядов также не может находиться в Москве самостоятельно, поскольку богатые СМИ на Западе мало интересуются материалами о российских левых и патриотах, а если интересуются, то оценивают их в денежном эквиваленте весьма низко. Поэтому жить, продавая из Москвы материалы данного характера на Запад, практически невозможно. А мадам Холлинджер ведет в Москве достаточно раскованную жизнь, регулярно посещает ночные клубы, т.е. тратит явно больше, чем может заработать, освещая те московские политические круги, среди которых она вращается.
Теперь относительно ее принадлежности к конкретной разведке. Дело в том, что у Канады практически нет своей агентурной внешней разведки, и поэтому ка-надские граждане, как правило, работают в этом плане либо на англичан, либо на американцев.
Работая на ту или иную иностранную спецслужбу долгое время, агент, не яв-ляющийся жителем данной страны, со временем перенимает ее национальные по-вадки и стиль работы.
Судя по отрывочным материалам о Холлинджер, которые я встречал в москов-ской прессе за последние пять лет, ведет она себя достаточно тонко, без стервозно-сти, характерной для американских героинь "Санта-Барбары". Такая вот "девочка-колокольчик из города Динь-Динь". В постель к Жириновскому, Бабурину, Анпило-ву и другим левонационалистическим столпам не заскакивает, а организует дело так, что они сами ее туда затягивают. Такая тонкость в работе для американцев не харак-терна, а больше свойственна британцам.
Ну и напоследок еще об одном важном аспекте затронутой темы. Это повышение в последние годы в РФ роли МВД и его органов в политическом сыске.
Тенденция нарастающего включения общей (уголовной) полиции нынешней Российской Федерации в сферу политического сыска стала явственно обозначаться после 1993 г. и особенно стала заметна в 1998-1999 гг. Правда, приход к власти Пу-тина, выходца из спецслужб, может прервать этот процесс. Но поскольку пока ниче-го конкретного в этом плане еще нет, то необходимо затронуть и данный вопрос.
Если говорить об участии нынешней российской милиции в политическом сыс-ке, то в этом плане у нее есть ряд преимуществ перед контрразведкой. Прежде всего, это "близость к народу". По этому поводу известный в свое время русский юморист Аркадий Аверченко в 1916 г. написал небольшую миниатюру "Люди, близкие к на-селению". В ней есть такой диалог: "Кто у нас ближе всех стоит к населению? - Полиция, ваше превосходительство!"
Другие сильные стороны сотрудников МВД - это, во-первых, постоянная каж-додневная розыскная практика, постоянное общение с людьми и знание людей и жизни, в то время как контрразведчики большую часть своего рабочего времени общаются с бумагами и в силу специфики службы имеют крайне узкий круг личного общения; и, во-вторых, склонность к применению насилия, тогда как у российских спецслужб все еще сохраняются пережитки российского жандармского чистоплюйства, возродившегося в КГБ в конце 50-х - начале 60-х гг.
Однако ряд специфических моментов в деятельности сотрудников МВД в зна-чительной степени нейтрализует эти их положительные качества для политического розыска. Прежде всего, это интеллектуальная недостаточность милиции, связанная с аналогичным уровнем интеллекта у основной массы их подопечных. О том, как интеллектуальная недостаточность общей полиции может нейтрализовать такое ее положительное качество, как близость к народу, опять-таки хорошо показано А. Аверченко в уже упомянутом рассказе "Люди, близкие к населению".
Поскольку 90% уголовных преступлений совершаются спонтанно, без длитель-ной подготовки, то все они представляют собой набор стандартных ситуаций. По-этому сотрудник милиции, их расследующий, вначале особо не думает. Он обраща-ется к своей агентуре (еще в советские времена каждый сотрудник угрозыска должен был иметь не менее 10-15 агентов в уголовной и околоуголовной среде). Если аген-тура ничего конкретного сообщить ему не может, тогда он начинает думать. Но про-цесс его мышления далек от аналитики и шерлокхолмсовской дедукции. Он больше напоминает работу шахматного компьютера: перебор большого количества типич-ных ситуаций и попытки приспособить какую-либо из них к данному случаю.
Это связано именно со спецификой милицейской розыскной деятельности. На-пример, в 90% случаев насильственных преступлений жертва и преступник хорошо знают друг друга. Поэтому при раскрытии, например, убийства первым подозревае-мым становится тот, кто первым обнаружен у тела убитого. Затем, если такового нет, идут близкие родственники, друзья, соседи, коллеги по работе и далее по степени убывания близости подозреваемых с жертвой.
Такая вот присущая сотрудникам МВД стереотипность и стандартность мыш-ления весьма затрудняет их прямое и непосредственное участие в деле политическо-го розыска.
Константин Колонтаев
Данное приложение было написано как статья 9 августа 2000 года. Впервые было опубликовано в московской газете "Дуэль" - 2001 ќ- Љ 26 - стр. 3. Последняя публикация этой статьи была в качестве приложения к книге К.В. Колонтаев "История русской полиции" изданной в апреле 2009 года в Севастополе.