Аннотация: простая поездка к родне стала стрессом и уроком для молодого человека
Попутчики
У меня было хорошее настроение. Во - первых я договорился с начальством и не пойду на службу ни в пятницу, ни в субботу, во-вторых выполню свое обещание и отвезу маму к ее сестре в поселок Парфеньево Костромской губернии, ну и последнее - лето в разгаре, стоят прекрасные солнечные дни, и я с удовольствием прокачусь на только, что отремонтированной машине.
Не смотря на 4 часа утра уже во всю светило солнце, спать почти не хотелось, и я знал, что через пять минут встану, умоюсь, быстренько попью кофе с бутербродами, через тридцать минут выеду из гаража, а еще через пятнадцать заберу маму, и мы отправимся к ее сестре.
До Костромы мы уже ездили с ней и моим другом Серегой из Одессы, когда совершали вояж по "Золотому кольцу", и я надеялся, что дорога не займет более 7 часов. Правда от Костромы надо ехать еще километров 150, но сестра писала, что там начали делать капитальный ремонт дороги, и я рассчитывал, если уж не на асфальт, то на хороший и накатанный тракт. В общем, расчет строился на то, что к сестре мы приедем после обеда. Там мы пройдемся по родным маминым местам, сходим на могилку моих бабушки и дедушки, поправим ее и покрасим оградку. Но главное переговорим с сестрой о возможности ее переезда к маме в благоустроенную двух комнатную квартиру. Мой папа умер год назад, и мама чувствовала себя неважно. Да и что сестре одной без мужа и детей делать в сельском доме. Требовалось много сил на огород и сад, на топку дома и его поддержание, уход за курами. Одной воды и то надо было принести в день несколько ведер, а колодец в конце улицы, далеко. Маме было уже под семьдесят, а сестра ее младше на 4 года, конечно тоже не молодая. Мама очень надеялась, что сестра согласиться все продать и перебраться навсегда к ней. Я же в воскресенье рано утром отправлюсь обратно домой, оставив маму погостит у сестры недельку-другую. Таков был план.
И вот мы уже едем от нашего небольшого подмосковного городка в сторону Ярославля. Дорога в это время не загружена, и можно гнать машину так, как позволяет твоя аккуратность и уверенность. Мама сразу занялась своим любимым делом и кормит меня постоянно. То кусочек курицы засунет в рот, то протянет свежего хлебца, то достанет соленый огурец и сама себя не забывает. До Ярославля мы доехали чуть быстрее, чем я предполагал, объезжали его, правда, дольше, но из графика не выбивались. И вот еще более спокойная дорога на Кострому, машин меньше, и я гоню по-прежнему. Через пару часов мы въезжали в старинный русский город. Все-таки в Костроме сильнее ощущался древний русский колорит, старенькие улочки с большим количеством деревянных домов и построек, сделанные, как правило, из крупного кругляка, много небольших церквушек, совсем не то, что в Ярославле. Хоть он тоже старый город, но развитая промышленность его переродила, осовременила.
За Костромой мы повернули строго на север, дорога стала похуже, асфальт местами был разбит, но в целом все было хорошо. Мама продолжала меня подкармливать и рассказывать про свое раннее детство, про сестру и родителей. За разговорами незаметно летело время, и когда мы въехали в город Углич, я сразу подумал, вот где настоящее царство 18-19 веков, тут можно снимать любые фильмы тех далеких времен. Видны были деревянные тротуары, на площадях каменная брусчатка. Современных домов, кроме здания местной власти нам ни разу ни попалось. Да и народ был одет, не то, что не по - московскому, по беднее, нет, просто носили совсем старые, дедовские фасоны, только у молодежи изредка встречалась модная джинсовая одежда.
За Угличем мы повернули на восток в сторону Андропова, и дорога резко стала похуже. В основном была грунтовка, но я рад был, что мы вообще ехали. Машин почти не встречали, а если и попадались, то только грузовые, из легковых встретили пару УАЗов. Чаще стали попадаться места с наваленным видно только что песком, и машина начинала проваливаться и буксовать. Мы уже вместо предусмотренного часа, ехали три, но, сколько оставалось до Андропова, не знали. Проехав еще километров шесть-семь увидели, наконец, поворот с проблесками на асфальт на Андропов, но дорога на Парфеньево уходила прямо. День клонился к вечеру, а что нас ждет впереди, мы не знали. Делать нечего и мы поехали вперед. Машина то и дело садилась на днище, зарывалась в песок и на дороге никого, ни людей, ни машин, что начинало волновать нас все сильнее. Мама постоянно обращалась ко мне с вопросом, проедем или нет, и сколько осталось. Я, конечно, не знал и только сильнее сжимал руль, да с тревогой посматривал вокруг на близко подступающий к дороге по-настоящему дремучий вековой лес.
Помучив машину еще полчаса я остановился, и сказал маме, что вперед больше не проедем и пока не поздно нужно разворачиваться, ехать в Андропов, там садиться на поезд, и оттуда пытаться на чем-то добраться до Парфеньево. Мы ели развернулись в этом песке, и вскоре подъехали к повороту на Андропов, тут начиналась приличная дорога и через пол часа мы уже подкатили к станции. Первый поезд здесь останавливался только под утро, но дежурный по станции подсказал, что вот-вот пойдет багажный состав и он нам поможет туда подсесть. Я, с тяжелым сердцем оставил машину у здания местной администрации, и вскоре мы входили в маленькое купе багажного вагона.
Там сидела очень симпатичная девушка, на вид ей было около тридцати лет, с короткой стрижкой, в простом, но ярком сарафане и модном темно-синем джемпере. Ее очень украшали какие-то мечтательные веселые глаза. Все познакомились, ее звали Марина. Мама довольная тем, что мы все-таки едем и скоро она увидит сестру, быстро разговорилась с девушкой, и стала угощать ее остатками нашей курицы. Я, прислонившись к стенке купе, тревожно думал, не случиться ли чего с моей машиной за две ночи и целый день. Есть не хотелось, спать тоже, и я смотрел в окно, немного прислушиваясь к разговору женщин. Мама рассказала, куда мы едем, и как нам не повезло с дорогой, что даже пришлось бросить машину, рассказала про меня, что я, ее сын, офицер, майор, на хорошем счету на службе. Ее доброжелательность и улыбчивость быстро располагали к ней людей.
И вот уже Марина рассказывает про свою судьбу, а жизнь сложилась у нее непростая. Она вышла замуж по большой любви за молодого лейтенанта и уехала с ним служить в небольшую войсковую часть, расположенную в глубине лесов Карелии. Муж Игорек был танкистом и там стоял его отдельный танковый батальон. Офицеров в части было немного, в основном все молодые и естественно на нее сразу обратили внимание. Их стали приглашать в гости и семейные пары и просто холостые мужчины. Особенно был внимательным разведенный кадровик Сергей Сергеевич. Он любил с ней танцевать медленные танцы и так напористо ухаживал, что на это стал обращать внимание ее муж.
Через некоторое время Сергей Сергеевич предложил ей работу, которая заключалась в организации досуга их небольшого коллектива, проведения вечеров, выпуска стен. газет. Надо было бывать на занятиях, на учениях, брать интервью у солдат и офицеров, а потом все это публиковать в батальонной газете. Марина была рада любой работе, не сидеть же целый день дома и ждать, когда придет ее муж, а у молодого лейтенанта дел всегда было невпроворот. Она с удовольствием ездила с Сергеем Сергеевичем на боевые стрельбы, ходила с ним в автопарк и беседовала с солдатами. Он со своей стороны помогал ей делать газету и всегда демонстрировал свое неподдельное мужское внимание. Марине это льстило. Она была молода, беспечна и красива, а внимательный Сергей Сергеевич казался ей большим воинским начальником. Хотя для Игоря вся их тесная трудовая деятельность была явно не в радость.
Однажды Игорь стоял у подъезда и увидел, как Марина вышла из служебной машины Сергея Сергеевича с расстегнутой кофточкой. Спустя некоторое время он зашел за ней к подруге, но вместо подруги увидел там кадровика, а его жена мылась в ванной. Потом под Новый год они пропали надолго, и Игорь их негде не мог найти. Поползли слухи, злые языки стали называть его - наш ветвистый. Кажется, Марина еще что-то добавляла к своему рассказу, но я уже не очень прислушивался, хотя понял, что конец у этой истории был очень печальный - муж оказался в тюрьме.
А я сидел и думал про себя, но если ты очень любишь своего мужа, готова разделить с ним тяготы воинской службы, быть матерью его детей и при этом чувствуешь, его озабоченность, его оправданную ревность, ну сделай что-нибудь для успокоения мужа. Поговори с ним и не раз, люби его еще страстней, уйди, наконец, с этой работы, которая стала главным раздражителем в семье. В конце концов, борись за мужа, за его любовь, за свое женское счастье. Мои мысли перебило небольшое торможение, и я понял, что мы подъезжаем.
Вскоре поезд остановился, мама пожелала Марине скорейшей встречи с мужем, и мы вышли из вагона. На местном автобусе, у которого был такой вид, что, казалось странным, как он вообще едет, минут через сорок мы приехали в Парфеньево, и еще минут через 15-20 мама стучалась в родной дом. Нас встретила сестра, они заохали, заахали и даже всплакнули. Было поздно, и после небольшого ужина я отправился спать, а сестра с мамой продолжали говорить.
Следующий день прошел напряженно, утром в огороде я насобирал домой целое ведро черной смородины, потом мы сходили на кладбище и навели там порядок, поправили скамейку, покрасили ограду, выдрали всю лишнюю траву. После обеда я сходил в местный музей, в котором почерпнул немного информации о моих корнях по маминой линии, а вечером мы все вместе погуляли по поселку, ну и поговорили с сестрой по поводу ее переезду к маме. Она не возражала и обещала поискать покупателей на дом.
Рано утром в воскресенье я отправился на станцию, где на поезде часам к одиннадцати добрался до Андропова. С замиранием сердца шел к машине и был несказанно обрадован, когда увидел, что она стоит целая и невредимая. Закрепив в багажнике ведро со смородиной, я поспешил в обратный путь, понимая, что раньше ночи до дома не доберусь. На проклятой песчаной дороге как всегда никого не было видно, и тем неожиданней показалась за поворотом одиноко стоящая грузовая машина с поднятым капотом. Под капотом кто-то ковырялся, еще один мужчина сидел и курил на ступеньке.
Как только он увидел мою машину сразу встал и поднял руку, прося остановиться. Обычно я никого не подсаживаю, а тут среди бесконечных лесов, взял и притормозил. Потом себя оправдывал, что, мол, вдруг завязну, будет хоть кому толкать машину. Мужику было немногим лет за тридцать, чуть моложе меня, небольшого роста, коренастый с черными, коротко подстриженными волосами, на ногах кирзовые сапоги, а на нем солдатское галифе и черный бушлат. Он попросил подвести его до любой железнодорожной станции, а на моем пути первым населенным пунктом был Углич, а до него часа три езды. Мужик, услышав мое согласие, крикнул спасибо водителю грузовика и сел рядом со мной. В рукав у него был только простой солдатский вещ. мешок.
Ехали некоторое время молча, машину то заносила в сторону, то она немного зарывалась в песок. Проехав молча минут двадцать, мне вновь не повезло, и я в низине все-таки застрял. Мужик, ни слова не говоря, вышел из машины и давай толкать, делал он это умело, в раскачку, видно не раз приходилось таким делом заниматься. Поехали дальше, но бывает, день не задался и снова я завяз в песке, да посильнее, чем в прошлый раз. Мужику одному вытолкнуть меня из ямы не удавалось, и тогда он предложил делать это вдвоем. Я включил первую передачу, колеса завертелись на месте в песке. Я вышел из машины и рядом с дверцей стал одновременно с ним на раз-два толкать ее в раскачку. Она немного тронулась вперед, вот еще чуть, последнее усилие, и, наконец, машина выбралась из ямы. Тут я неожиданно поскользнулся и упал. Лежу и вижу, как машина медленно начинает катиться от меня, а мужик бросается ей вслед, догоняет садиться за руль и уезжает.
Меня вдруг пронзила какая-то молния, я тупо сидел на песке и думал даже не о том, что остался без машины, а о том, как мне выбраться из этого дремучего леса, где за многочасовую поездку туда и обратно увидел только две-три машины. Пешком десятки километров мне и за день не пройти. Правильно мама говорила, если человек дурак - то это надолго. Так я думал про себя, пока не увидел вдалеке, на пригорке, как на моей машине зажглись сначала тормозные фонари, а потом она сразу остановилась. Мужик вышел из машины, прислонился к задней дверце и закурил. Я медленно поднялся и, чувствуя дрожь в коленках, пошел, а через мгновение побежал к машине, понимая, что мужик в любой момент может снова сесть в нее и спокойно уехать. Но он стоял и курил. Пробежав метров 50-70, я был у машины, молча сел в нее, и мы сразу поехали. Спустя некоторое время мужик проронил:
-Что, небось трухнул малость. Да, без тебя, я бы быстрее добрался до Углича. Милицию тут с огнем не найдешь, а водишь ты не очень. Привык все ездить по асфальту, а я наоборот, всю жизнь ездил только по грязи и бездорожью.
С этого момента разговор в машине не прекращался. Я успокоился, поблагодарил мужика и поделился впечатлениями последних двух дней, рассказал про ремонт машины, сказал, что я офицер и служу под Москвою. Потом мужик рассказал про себя и услышал я удивительную историю.
Еще в военном училище он встретил необыкновенную девушку и полюбил ее всей своей душой. Она ответила взаимностью, и вскоре они поженились. Служить, после окончания училища, его направили в отдаленный гарнизон, далеко на Севере. Вначале жизнь казалась сказкой, он со службы летел домой как на крыльях, и они до утра не расставались ни на мгновение. Потом появились друзья, они стали желанными гостями у них и сами любили принимать у себя однополчан. Жена была не просто красавицей с обворожительной фигурой, но еще умела вкусно приготовить и держала дом в идеальной чистоте. Многие завидовали их семейной идиллии.
Первые неприятности появились, когда жена пошла на работу. Она стала задерживаться, уезжать с начальником из военного городка и главное поползли слухи об их слишком близких отношениях. Мой попутчик отказывался верить в это, пока сам не оказался свидетелям одного такого случая. Был поздний час, жена запаздывала, и он вышел ее встретить на улицу. Кто-то с верхнего этажа пьяным голосом прокричал ему, что нечего, мол, страшного не будет, ну помнут ее раз - другой, от нее же не убудет, только здоровья прибавиться. Настроение стало портиться. Вскоре подъехала служебная машина ее начальника, и он увидел, как из нее вышла жена. Она вся светилась, в руках был яркий букет полевых цветов, но его внимание было приковано к игриво расстегнутой кофточке и короткой обтягивающей джинсовой юбке, у которой молния спереди была так приподнята, что казалось, виднелись ее трусики. Тогда у них состоялся первый неприятный разговор.
И тут я вспомнил, как нечто подобное день назад слышал от Марины, нашей попутчицы в купе. Правда ее история имела несколько другой оттенок. Она тоже возвращалась поздно из отдаленного караульного помещения. После разговора с отдыхающей сменой, солдаты подарили ей огромный букет лесных фиалок, а они источали такой аромат, что хотелось его вдыхать и вдыхать. Она поставит их рядом с кроватью, и будет подробно рассказывать Игорю, как прошел у нее день. Только в машине она заметила, что потеряла где-то пуговицу от кофточки, и ей всю дорогу было неудобно перед Сергеем Сергеевичем, за слишком открытую грудь. Она боялась, как бы он не подумал, что это ее намек на возможную близость. Еще хуже произошло у дома, когда они подъехали. Военный УАЗик машина высокая и чтобы спуститься на землю в ее новой обтягивающей джинсовой юбке и не порвать ее, ей пришлось немного расстегнуть молнию, только так она смогла выйти из машины. И надо же именно такой увидел ее поджидавший муж. Скандал был неприятный, и она не знала, как ей перед ним оправдаться.
Мой попутчик немного помолчал, а потом продолжил, его как будто прорвало и чувствовалось, что ему просто необходимо с кем-то выговориться и излить то, что накипело на душе. А с таким человеком как я, которого он больше никогда не увидит, облегчить свою душу всегда легко. Он был рад, когда они помирились с женой и их отношения даже стали теплее. Как будто они взаимно хотели загладить вину друг перед другом за случившееся, и поскорей забыть все, что произошло, как кошмарный сон. Они не могли дождаться вечера и после ужина забирались на самодельную, но широкую кровать и укрепляли свои отношения лаской, страстными поцелуями и бесконечной близостью и почти совсем не спали. Только молодость могла выдержать такой тяжелый ритм жизни.
Но однажды, перед самым 8 Мартом его отправили в командировку. Он никогда не рвался так домой, как в этот раз и когда приехал накануне праздника вечером домой, то к своему удивлению, жены в квартире не обнаружил. Соседка, к которой он зашел узнать, где жена, ответила, что она у подруги в соседнем доме, но ему лучше туда не ходить, так как у них там девичник. Мой попутчик так соскучился по жене, что ждать и пяти минут больше не мог и побежал в соседний дом. Дверь в квартиру была приоткрыта, он счастливый с букетом цветов вошел без стука и оторопел. В комнате за накрытым на двоих столом, с вином и горящими свечами, сидел начальник жены, без кителя, в расстегнутой рубашке и курил. Жены и никого больше в комнате видно не было.
-Вот так девичник - подумал про себя.
Только тогда он услышал шум воды, доносившейся из ванной. Подойдя к двери, рванул дверь на себя и увидел в душе, свою жену, голую и вкусно пахнущую от всяких гелей и шампуней. У него в голове все помутилось, и он бросился с кулаками на ее начальника. Они сцепились, упали и долго катались по полу, нанося, друг другу удары, пока жена и прибежавшая откуда-то подруга не разняли их. Женщины пытались что-то говорить ему, но он утирал кровь из разбитой губы, тупо смотрел на голую жену, обвернутую кое-как полотенцем, и ничего не слышал, а потом резко встал и ушел домой. Это было настоящим предательством самого дорогого, что у него было, и он не знал, что ему теперь нужно делать.
Да, Марина тоже упомянула про похожий эпизод, но он выглядел совсем по-другому. Она ждала своего любимого мужа и надеялась, что он успеет приехать к женскому празднику, т.е. завтра, а сегодня ее пригласила на свое день рождение подруга Света. Это было даже не отмечание его, а просто повод не сидеть дома одним. Ее подруга была разведена и скучно жила одна. День рождения она хотела отметить среди друзей в субботу, а в этот день только посидеть с Мариной. Они накрыли стол, сделали пару салатов, поломали плитку шоколада и открыли бутылку вина. Можно было начинать праздновать, но у Марины дома уже три дня не было горячей воды, и она попросилась принять душ. Как приятно было стоять под струей горячей воды, смотреть на свое отражение в зеркале и представлять, что завтра увидит мужа и истерзает его за все прошедшие дни, пусть Игорь устал, но спать она ему точно не даст. Он обязательно почувствует ее нежность и бесконечное желание, ее любовь и трепетное к нему отношение. Просто она очень соскучилась по своему любимому мужчине. Вода продолжала бежать по ее бархатной молодой коже, с каждым мгновением приближая встречу с любимым человеком. Но вдруг раздался стук в дверь, затем треск отскакивающего запора и вот она видит своего мужа с взглядом озлобленного зверя. Дальше Игорь исчез, и началась какая-то драка в комнате. Быстренько намотав полотенце на мокрое тело, Марина выскочила из ванны и побежала в комнату. Там на полу ее муж дрался с Сергеем Сергеевичем. Светы нигде не было, и как он оказался у нее в квартире, она не понимала. То ли ее крики, то ли общий шум драки, но появилась, откуда-то подруга и они бросились разнимать мужчин. Быстро отправили начальника из квартиры, и давай успокаивать мужа. Но он смотрел на Марину непонимающим и очень печальным взглядом, затем, резко поднявшись, не говоря ни слова, Игорь ушел. Только тогда Марина почувствовала, что случилось что-то очень неприятное, может неповторимое и как все объяснить мужу, даже не представляла.
-Что ты наделала и где ты была- причитала она Светке.
-У соседки, выскочила на минутку к телефону - отвечала Света.
- Откуда здесь взялся Сергей Сергеевич - продолжала спрашивать она почти плача у нее.
Светины объяснения были просты, но что это меняло. Сергей Сергеевич зашел к ней, чтобы взять несколько видеофильмов для солдат, но в этот момент соседка сообщила, что звонит ее мама (у Светы в квартире не было городского телефона) и пусть она быстро идет и с ней переговорит. Подруга, попросив его пять минут подождать ушла. Дальше Марина все видела своими глазами. В эту ночь они с мужем впервые спали порознь и утром молча разошлись каждый на свою работу.
Я продолжал медленно ехать на машине по пустой дороге и думал про себя, как иногда внешняя видимая сторона, не соответствует реальному содержанию и сколько нужно такта и терпения, чтобы преодолеть потом с малыми потерями такие препятствия. Только глубокое взаимоуважение и настоящая любовь может выдержать такие испытания.
Некоторое время, мой попутчик молчал, видно переживая сказанное, а потом продолжил рассказ, про свою жизненную одиссею. Весь личный состав части готовился к встрече Нового года. Жена его стала надолго задерживаться на работе и приходила домой усталой. У них по пустякам могли возникнуть перебранки, и даже близость с ней стала какой-то пресной, она просто ему уступала, думая в это время о своем. У него опять возникла ревность, и он стал даже вечерами следить за ней. Где-то за день, за два до самого Нового года, он подкарауливал ее у Дома офицеров. Время было около одиннадцати, а она все не выходила. Вскоре погасли все окна, и в этот самый момент в здание вошел ее начальник. Внутри стало тревожно, что-то предательски задрожало и, подождав минут 5-10, он сам вошел вовнутрь. Было тихо, только дежурный свет немного освещал коридоры. Он прошел в зрительный зал, там никого, на сцене тоже. Ему хотелось пройти в костюмерную, там он помогал иногда ей подбирать костюмы для представлений, но тут послышался оттуда шум голосов, потом все стихло. Через минуту он увидел шедшего в полумраке ее начальника, в руках которого была шинель и китель, а губы на красном лице, что-то, так ему показалось, весело напевали. Он одновременно и боялся зайти и увидеть там что-то бесконечно обидное и тяготился своей нерешительностью. Спустя минуту он переборол себя и стремительно направился к костюмерной.
То, что он увидел, убило в нем желание жить. Если был бы пистолет, то в этот момент он застрелил бы и начальника, и ее ни о чем не спрашивая. Его любимая, дорогая, родная, красивая жена стояла у дивана, раздетая и застегивала на себе новый ажурный лифчик, и он точно знал, что такого у нее до сегодняшнего дня не было. В нем все закипело, он подбежал к ней, выхватил лифчик и стал его рвать на мелкие кусочки. Но и этого ему показалось мало, тогда он схватил первый попавшийся стул и разломал его об стоящий рядом с ней диван. Только после этого он чуть успокоился и выскочил на улицу. Мороз немного подействовал на него отрезвляюще, и он был рад тому, что сразу после Нового года поедет в длительную командировку за новой техникой.
Жена до его отъезда несколько раз пыталась ему что-то объяснить, но он и слушать не хотел. Ее слова, а том, что она любит только его, и никогда ему не изменяла, немного поколебали его уверенность. Но он приходил в ярость и не мог с собой нечего поделать, вспоминая каждый раз ее расстегнутую летом кофточку, душ у Светы, и этот злополучный лифчик. Хотя, он по-прежнему ее сильно любил и не мог и не хотел себе представить своей жизни без нее. Потом началась командировка, которую он встретил с облегчением.
Здесь мой попутчик вновь замолчал. Даже сейчас по его глазам было видно, что он любил и продолжает любить и тосковать по своей жене. Теперь вспоминая Марину, я все чаще думал, что их судьбы с моим спутником похожи и близки. Хотя ее повествование похожей новогодней эпопеи имело совсем другую окраску. Марину замучили предпраздничные дни, один был напряженнее другого. То не успевали отрепетировать концертный номер, то командование не перечисляло деньги на подарки для детей, то ломалась старая музыкальная система для озвучивания сцены, то не успевали подшить и подогнать прошлогодние костюмы для выступлений и многое еще другое. Она готова была ругаться со всеми, но только не со своим Игорешей. Некоторые предыдущие житейские нюансы заставили ее быть предельно внимательной с ним, и она всегда старалась ему уступить. Но словно какой-то злой рок ее преследовал и как будто проверял их чувства на прочность. Тот тяжелый день все никак не кончался, и когда последний номер отрепетировали, был уже поздний вечер. Она не стала никого задерживать, чтоб самой в тишине аккуратно разложить новогодние костюмы, ведь уже завтра будет их выступление. Но была и еще одна причина ее задержки. Командование выполнило свое обещание и ей выплатили премию за не регламентированную работу в последние недели. Поэтому она на эти деньги купила Игорю хорошую туалетную воду, ну а себе новое нижнее белье и ей хотелось поскорей, пока никого нет примерить, полюбоваться на себе в таком наряде и сегодня же сразить своего дорогого муженька его красотой и сексуальностью. Он, конечно, не устоит, и наброситься на нее как лев на свою добычу, при этом будет нежно прикасаться к кружевному белью и очень аккуратно, но настойчиво его снимать, о чем впрочем, и мечтала Марина. Представляя, как это будет ей приятно, она вдруг услышала, что дверь открылась, и кто-то вошел. Странно, ведь она всех отправила по домам, думала Марина, поворачиваясь. Каково же было ее удивление, когда она увидела Сергей Сергеевича. Он не улыбался, ничего не говорил, а только смотрел с вожделением на ее обнаженную фигуру, новые трусики она правда успела надеть, а вот все остальное на ней отсутствовало. Сергей Сергеевич направился к ней, пожирая ее глазами и облизывая языком явно пересохшие губы. Он не мог отвести взгляда от ее упругой, наполненной желанием груди, от узкой талии и манящих бедер, которые ему так видно хотелось обхватить руками. Его решительность не предвещала нечего хорошего, еще мгновение, и он ее обнимет. Что будет дальше, она боялась даже представить. Марина стала говорить ему о том, что первое пришло ей в голову.
- Если Вы сделаете еще шаг, то сегодня же я напишу Министру обороны об изнасиловании и в прокуратуру, чтоб Вас посадили на всю оставшуюся жизнь. И вообще как Вы посмели без стука войти в костюмерную.
Но Сергей Сергеевич как будто ничего не слышал, он продолжал приближаться к ней.
-Ты ведь сама меня завлекаешь. Это ты ходишь передо мной в слишком короткой юбке. Это ты мне постоянно улыбаешься, соблазняешь, показывая тем самым, что готова на что-то более близкое - как-то скороговоркой, оправдывая себя, проронил он.
Марина схватила со стола стеклянную вазу и с грохотом разбила ее об пол. Громкий звон разбившейся вазы немного успокоил Сергей Сергеевича, и в этот момент они услышали звуки шагов по сцене. Они достаточно отчетливо были слышны в пустом зрительном зале.
-Я сейчас закричу, уходите немедленно - проговорила почему-то шепотом Марина.
Сергей Сергеевич задумался.
- А то войдет сюда мой Игорь и Вас сильно побьет как в прошлый раз - сказала она наобум.
-Ты еще пожалеешь, что отказала мне - сказал он хлестко.
После этих слов повернулся и быстро вышел из костюмерной.
Марину била мелкая дрожь, и она не могла даже двинуть рукой. Предательская слабость звала ее на диван, посидеть и поплакать, но дверь вновь
открылась и она увидела Игоря. Ей хотелось броситься к нему, зареветь и рассказать про безобразное приставание Сергей Сергеевича. Только взгляд непонимающих глаз мужа ее остановил. Он постепенно становился жестким, даже жестоким. Затем Игорь бросился к ней и стал рвать ее вещи и ломать, попадающуюся под руку мебель, затем заревел как дикий зверь и выскочил из костюмерной.
Машина бежала веселее, так как дорога становилась понемногу лучше, а это означало, что мы приближались к Угличу. Мне начинало казаться, что истории, рассказанные Мариной в поезде, и моим попутчиком похожи и может это вообще случае из жизни одной и той же семьи. Меня так и подмывало спросить об этом, сидящего рядом мужчину, но тут он снова заговорил, а мне уж очень хотелось услышать все до конца. К тому же мне было интересно, за что бывший офицер отсидел срок в колонии и видно, он был не малый.
Командировка у него оказалась длительной, но интересной. Молодые офицеры переучивались для управления самыми современными танками. На полигоне у Волги проводили боевые стрельбы и обкатывали танки в самых разных режимах эксплуатации и днем и ночью. Преодолевали водные препятствия, ездили по песчаным барханам, устраивали марш-броски по пересеченной местности и многое другое. Работы было так много, что она не позволяла долго находиться в плену тягостных воспоминаний. Он, правда, пытался все время найти какие-нибудь оправдания поступков своей жены, но это у него плохо получалось. Тем не менее, теперь он готов был выслушать ее и скорей всего простить. Поэтому домой, как всегда торопился, хотя с приближением к гарнизону его волнение интенсивно нарастало. Путь от железнодорожной станции домой занял полчаса и вот он стоит перед дверью. Тихо открыв ее своим ключом, сразу почувствовал аромат любимых духов жены. Было часов одиннадцать вечера, темно и в квартире стояла тишина. Пришлось зажечь свет и, снимая шинель, он увидел на вешалке модное мужское драповое пальто. Их перед командировкой завезли несколько штук в местный универмаг. Он его узнал бы из тысячи других пальто, ведь именно такое сразу купил, а потом щеголял в нем начальник жены. Ноги стали сразу ватными, хотелось прислониться к стенке и опуститься на пол. Он стоял и не шевелился, но в голове кроме пустоты ничего не было. Потом вдруг накатили все прежние воспоминания от ее измен, и возникла, нет, не злость, а злоба на весь мир, на службу, но, прежде всего на начальника жены, который отнял у него самое дорогое, что было, и, конечно же, на нее. Он медленно, не таясь, двинулся к спальне, предполагая, что может увидеть там, но до конца в это не верил. Открыв дверь и войдя туда, он в отблесках ночного звездного неба увидел на своей кровати силуэты, двоих мирно спящих человек. Не понимая, что делает, он как бы сторонним наблюдателем видел, что его правая рука автоматически опускается к портупеи, пальцы привычно расстегивают кобуру и вот рука достает пистолет и снимает его с предохранителя. Затем левая рука передергивает затвор, и он слышит, как патрон попал в патронник. Он спокойно, и явно не воспринимая реальности, и вообще не осознавая, что происходит, начинает, не целясь стрелять по фигурам под одеялом. Ни вскрик, не появившиеся пятна крови на него не оказывают никого - го воздействия. Он стреляет до тех пор, пока не заканчиваются все патроны, затем он автоматически вытаскивает пустую обойму, и достает из кобуры запасную и вновь продолжает стрелять, пока и она не оказывается пустой.
Он замолчал, и в машине неожиданно установилась тишина. То ли мой попутчик думал, как закончить свой рассказ, ведь мы уже въезжали в Углич, то ли просто сопереживал произошедшее много лет назад. Теперь мне было понятно, за что он попал в колонию, но меня продолжал мучить вопрос - имеет ли мой попутчик отношение к Марине или нет. Внезапно он сказал:
- Приехали, мне пора на поезд, хочу скорей увидеть любимую жену, я столько лет ее ждал и вспоминал. Вот приеду, за все попрошу прощенье, и если она меня простит, мы будем всегда самой счастливой парой, а я самым заботливым и верным мужем.
И резко попросил остановиться. Действительно, мы проезжали мимо вокзала, и мне пришлось притормозить у тротуара. Мой попутчик поблагодарил меня, пожелал счастливого пути и расчувствовавшись, снял с себя и несмотря на мои возражения, подарил мне свой нательный крестик.
-Денег нет, а это самое ценное, что у меня есть, ведь ты сэкономил мне день, а может и больше - сказал он.
Затем забрав свой вещ.мешок , вышел из машины и легкой, пружинистой походкой направился к вокзалу. Мне казалось, что в мыслях он был уже где-то далеко.
-Нет - подумал про себя - я, так, не узнав его имени уехать, не могу.
И, приоткрыв окно, крикнул.
-Эй, как хоть тебя зовут.
Мой попутчик повернулся ко мне и что-то крикнул в ответ, но проезжающий в это время КАМАЗ не позволил мне разобрать, что именно.
Чтобы хоть как-то все-таки уяснить ситуацию, я снова прокричал:
-Эй, а как зовут твою жену.
Но мой попутчик уже ничего не слышал и через секунду вошел в здание вокзала. Я, немного расстроенный, тронулся в путь, ведь мне надо было проехать еще основную часть дороги, и нужно было торопиться, а завтра с утра я должен быть на службе. Да, жаль, что не узнал его имени, вначале я почти был уверен, что это Игорь, и не сомневался в их родственной схожести, если бы не рассказ Марины о нечто подобном, но ее повествование заканчивалось совсем по - другому.
Она ждала приезда своего Игореши, он должен был появиться со дня на день. Рано утром ей принесли телеграмму, в которой сообщалось, что ее отец будет проездом в этот день. Марину это и обрадовало и расстроило, как-то неожиданно приезжал отец. После того как он два года назад похоронил свою жену, здоровье его резко ухудшилось, и он безотлучно проживал со своей беспородной, дворнягой в деревянном домике в небольшом городке в Белоруссии. А три месяца назад его положили в местную больницу, правда, пролежал он там всего недели две и выписался, но недели три назад написал, что теперь лежит в больнице в Минске на обследование, ей нечего беспокоиться и тем более приезжать. И вот неожиданно отец сегодня будет у нее. Жаль, что нет Игоря, но может он задержится до его приезда. Когда она увидела отца, а рядом его любимого пса, то волнение ее лишь усилилось. Он как будто весь высох, и в глазах у него не было так знакомой ей постоянной искорки. Старенькое пальто болталось на нем, как на вешалке. Но то, что отец ей рассказал у нее дома, было просто ужасно. У него обнаружили рак и в такой стадии, когда делать что - либо было уже поздно. Жить ему осталось месяца три - четыре, максимум пол года. Он побудет у нее недельку, потом поедет к брату, может тот согласиться оставить у себя его собаку. Потом домой, чтобы успеть оформить всякие документы. Дом и все, что у него есть, отец завещает ей.
Марина хотела хоть как-то порадовать отца и она купила ему в подарок новое модное пальто в их универмаге. Он сразу стал выглядеть моложе и даже заулыбался, говоря, что теперь и к брату не стыдно ехать. Они все время были вместе, так как Марина после Новогоднего случая с Сергеем Сергеевичем уволилась и новой работы пока не нашла. Допоздна болтали, вспоминая всякие веселые истории из их жизни, пока Марина не укладывала отца в спальне на их с Игорем кровати. Собака укладывалась тут же рядом на коврике, но ночью видно перебиралась на постель, и Марина и тем более отец не ругали пса за это. Сама Марина спала на маленьком диванчике на кухне, а когда неожиданно узнала, что вот-вот приезжает Игорь, надушилась его любимыми духами и пошла к соседям за раскладушкой. Не смотря на позднее время, соседи все-таки уговорили ее попить с ними чайку, из нового только, что купленного чайного сервиза. Но как только они приступили к чаепитию, раздались пистолетные выстрелы и они выбежали из квартиры. Выстрелы продолжали грохотать, и звук отчетливо исходил из квартиры Марины. Она бросилась домой, но вдруг на пороге увидела совсем бледного Игоря, который смотрел на нее удивленным и одновременно непонимающим взглядом.
Жаль, что я не мог вспомнить, чем оканчивался рассказ Марины. Видно в это время как раз выносил наши с мамой авоськи поближе к выходу. В тот момент мы подъезжали к Парфеньево.
Долгая дорога меня совсем захватила, и я гнал, пытаясь наверстать упущенное время и приехать домой, чтоб хоть немного поспать перед работой. Но эта история никак не выходила у меня из головы. Мне так хотелось, чтоб это были наши попутчики и чтоб Марина с Игорем поскорей встретились. Раз столько лет они пронесли в себе стремление быть вместе, значит их чувства настоящие и проверены самым строгим судьей - тяготами и временем. Я вспоминал, как их глаза словно светились, когда они говорили друг о друге. Как нежно Марина называла мужу - Игореша и как искренне и глубоко каждый их них переживал любую размолвку между ними. Да правы те, кто говорят, что все семьи счастливы одинаково, а вот несчастна каждая по - разному.
Домой я приехал в середине ночи и смог часика четыре поспать перед работой, а потом служба заставила меня забыть об этих удивительных историях наших попутчиков. Через пару недель приехала мама в хорошем настроении, сестра пообещала ей, что, как только продаст дом переедет к ней навсегда. Мама тоже вспоминала Марину, надеясь, что у нее все будет хорошо. Спустя еще неделю, она мне позвонила на работу и взволнованным голосом сказала, что получила письмо от Марины.
-И когда только они успели адресами обменяться - удивленно подумал я про себя.
И в этом письме Марина писала, что она дождалась своего Игорешу, правда в колонии им встретиться не удалось, он освободился на день раньше и сразу поехал к своим родителям, ведь там все эти годы жила Марина и ждала своего мужа. Она специально поселилась у них, чтоб, получая родительские письма, Игорь был уверен, в том, что Марина ждет только его и ни на кого больше не заглядывается и что ей никто другой в жизни не нужен. Игорь, приехав, первым делом попросил у нее за все прощенье, уже устроился на работу, и они решили с ним завести много детей, ведь столько времени были врозь. Вот только крестик, который после свадьбы, она подарила Игорю на счастье, он кому-то отдал по дороге домой.
Я был очень обрадован этим известием и знал, что сегодня вечером и обязательно сегодня отправлю Марине и Игорю маленькую бандероль, где не будет написано ни одного слова, а будет лежать лишь простой маленький крестик.