- Злая ты, - довольно усмехнулся парень, видя мое неодобрение по поводу его очередной гениальной идеи, и повторил: - Мы. Идём. Гулять!
Солнечный апрель, казалось, проникал под плащ, за шиворот и согревал сердца, замёрзшие за зиму и первый прохладный месяц весны.
Мне было неуютно под солнцем. Непривычно. Меня всю было видно.
Костя весело катил мою коляску по тротуару, насвистывая какую-то песенку. Одет он был совсем по-весеннему. Белая футболка, лёгкая темная жилетка, темные джинсы и шляпа. На глазах - солнцезащитные очки, на шее - шарф.
Позер. Вот спрячется солнце, и он поймет, что нормальная куртка - это не занудство, а естественная необходимость.
- Та-ак, мис Я-не-умею-веселиться, смотрите в камеру!...
Фото вышло ужасное. Но смешное. Мое перекошенное недовольное лицо и в контраст ему - веселящийся фейс Кости.
- Откуда ты знаешь, умею я веселиться или нет?
- Да Надежда Викторовна явно моложе тебя!
- Моя ба? - недоуменно переспросила я.
- Конечно! Ты хоть улыбаться-то умеешь?
- Зато ты только и делаешь, что скалишься без причины!
- Смех продлевает жизнь! Я работаю над своим долголетием!
- Сигареты ему не способствуют, - заметила я.
- А я и не курю.
- А ба тебя возле универа видела с сигаретой.
- День был тяжёлый, - нехотя признался Костя после небольшой паузы, сменив шутливый тон на более серьезный. - Были причины. А так не курю. Мне дыхалка дороже.
- Куда ты меня везёшь?
- В парк. Будем ставить тебя на ноги!
Я фыркнула.
Уже месяц прошел с момента, когда я застала Костю танцующего у нас в гостиной. С тех пор он разрешал мне садиться в коляску только на улице. Дома я теперь передвигалась исключительно на костылях.
Кроме того он приносил домой продукты, которые мне было необходимо есть, иногда не очень-то дешёвые. Мы с ба едва ли не на перебой кричали, что он ставит нас в неловкое положение этим, но Костя только смеялся и отвечал:
- Ну я купил, дело нехитрое. Готовить-то вам! И от порции, кстати, не откажусь, на аппетит не жалуюсь.
Ещё Костя давал мне домашнее задание - выполнить какое-то упражнение или даже несколько.
Я все никак не могла прогнать из головы вопрос: зачем это ему? Но спрашивать боялась.
- Мы на месте.
Было нечто в нашем общении, что меня притягивало. Костя воспринимал мою травму примерно на уровне с пятном на одежде. Досадно, но не смертельно. Он не трогал тему смерти родителей, за что я была ему благодарна, зато мог катком проехаться по моему самолюбию. Я отвечала какой-нибудь едкостью, и мы продолжали общение. Меня это освежало. Мне не приходилось ничего из себя строить. И иногда даже получалось расслабиться.
Но было и кое-что, отчего в сердце глухо кололо.
В жизни ограниченного в возможностях человека почти всегда очень узкий круг общения. И впускать туда кого-то нового гораздо легче, чем отпускать. Мне было страшно привязываться к Косте, и в то же время я понимала, что это уже неизбежно со мной происходит.
Все мое общение составляли он и бабушка Надя. Редкие встречи с родственниками, ещё более редкие и короткие с кем-то из бывших друзей - это все капли в океане, а их двоих я видела почти каждый день.
И глубоко в душе я старалась себе доказать, что ничего страшного не случится, если Костя однажды решит перестать со мной общаться.
Я отказывалась верить, что ему некуда деть ту прорву времени, которую он тратил на меня. А значит, придет день, когда мне нужно будет с лёгким сердцем его отпустить.
С легким, Лис...
- Так, Фрекенбок, подъем.
Вокруг нас был парк. Костя вывез меня в тень на поляну.
Я смерила его скептическим взглядом.
- Кость, я ценю твою веру в меня, но мне даже не на что здесь опереться.
- Держись за меня.
Он протянул мне обе руки.
Я внимательно рассмотрела предложенные мне конечности. Сильные такие мужские конечности.
О, Ли́са, гормоны проснулись? Ну, скоро семнадцать, никуда не денешься. Мои сверстницы небось вовсю романы крутят. Может, и мне закрутить?
От такого предположения я так развеселилась, что не выдержала и расхохоталась от души.
Видимо, так тоже выходит какой-то напряг.
Костя, не найдя, видимо, адекватной причины моему веселью, руки опустил и покачал головой.
- Вот я с одной стороны очень рад. Я, кажется, первый раз за все время вижу, как ты смеёшься. А с другой стороны, я в полном тупике от вывертов женской логики. Что смешного-то?!
- Как ты сказал, я тоже решила заняться своим долголетием.
- Похвально. Ну раз на интеллект ты не жаловалась, можно поинтересоваться причиной?
Я не стала объяснять. Но улыбка с губ уже не сходила.
- Считай, что пожаловалась.
- Ты от темы-то не уходи. Вставай, - и руки опять потянулись ко мне.
Ну, была не была.
Я ухватилась за его запястья и подтянулась.
Это была моя вторая попытка встать. Первая, как вы помните, провалилась (буквально) и напугала ба. Та на меня нажаловалась Косте (вот уж спасибо так спасибо!), и тот решил мои попытки принять вертикальное положение контролировать. Естественно, я сразу их прекратила.
- Так-так-так! Стоять!... - мне не хватало пока сил выполнить его просьбу, и я стала заваливаться. Костя моментально переместил руки мне на талию, частично удерживая меня на весу, и давая на ноги минимальную нагрузку.
Во мне боролись два открытия, душа меня каждое на свой лад.
Во-первых, меня дико смущала чужая близость, и хотелось отстраниться, убежать на пару километров и больше никогда не смотреть Косте в глаза, потому что, мне казалось, это видно и написано у меня на лбу 72-м шрифтом.
А во-вторых... Сейчас, когда Костя "вручную" контролировал распределение веса на ноги, я ощущала, что могу сделать шаг. Один маленький шаг, и взмокну от усердия, и мне захочется упасть и не вставать, но я МОГУ.
А это значит, что смогу и ещё один, и ещё, и потом без Кости, и даже бегать смогу, а потом!...