Колмыков В.А. Лабиринт: Роман.

email: eugenybur@mailru.com

факс. (3012) 22-32-32

П Р О Л О Г

- Смотри, да этот старый сарай мы в два счета опрокинем!

Небольшой старый дом был давно заброшен. В нем никто не жил вот уже шесть лет, и лишь ребята иногда собирались в нем поиграть или просто провести время за разговорами. Их никто не гонял, кроме старой бабки. Она всегда появлялась неожиданно, как привидение, и со словами “наркоманы, бездельники - поджечь хотите!”, выгоняла их из дома, и потом долго ходила вокруг него и что-то ворчала себе под нос.

Вот и сейчас она стояла на другой стороне дороги, но уже спокойно смотрела, как сносят старый дом - последнее, может, что осталось от её прошлой жизни.

- Витя, бери трос и протягивай через проем!

Мужчина, стоявший во дворе, подобрал валявшийся на земле трос и направился в дом.

Старый обшарпанный стол и гнилая деревянная бочка - вот всё, что осталось от внутреннего убранства, и только огромная русская печь посреди дома напоминала о тепле, которое согревало его прежних обитателей.

Он стал пробираться через кучи мусора, перепрыгивая через провалившиеся в полу доски. Приблизившись к печи, спугнул кота, который тут же выскочил в окно, насмерть перепугав рабочего. Балансируя на одной ноге, он вскоре восстановил равновесие и теперь уже осторожно продолжал приближаться к окну. Добравшись до него, он выбросил трос наружу, оставив один конец себе.

- Обязательно было тащить его через весь дом?

- Да. Иначе нельзя! - Небольшого роста старичок с обветренным лицом забрал у своего напарника другой конец троса и стал закреплять его, монтажкой делая петлю. - Последний, кто входит в дом, с вещами или без них, должен пройти через дверь. Так сказать, дань уважения, - нарочито серьезно произнес он и, схватив трос, побежал к трактору.

Все произошло быстро. Сотрясая землю, трактор натянул железный канат и без труда справился со своей задачей. Дом рухнул, словно карточный, подняв слой пыли и жалобно скрипнув напоследок, и лишь печь осталась невредимой. Она величественно возвышалась среди развалин, даже труба уцелела каким-то чудом.

Рабочие стояли неподалеку, прикрывшись руками от солнца и пыли, и с уважением смотрели на печь.

- Да-а, умели раньше делать!

- Это тебе не детей в капусте искать, - почесав нос, произнес старик.

- Что с ней делать будем?

- А хрен ее знает!

- Может, тросом попробуем?

- Думаешь, стоит?

Не опуская рук, они продолжали разглядывать печь как произведение искусства, о котором раньше знали только понаслышке.

- Эй, все, что ли?

Высунувшийся из кабины пожилой тракторист держал во рту сигарету и в ожидании смотрел на рабочих. Его белоснежная кепка скатилась на затылок, и казалось, вот-вот упадет.

- Нее, - протянул старик - давай еще эту хреновину скинем!

- Блин, весь трос мне испохабили, трактор разули, желудок испорти-ли - работнички чертовы! - Тракторист ходил вокруг трактора, то и дело заглядывая под гусеницы.

Уже наступил вечер, но печь по-прежнему стояла на своем месте и лишь следы от железного троса немного испортили ее внешний вид.

- Да не кипятись ты, Михалыч! - успокаивал его старик. - Что тебе, трактор жалко? Все равно казенный! Не надо было так дергать.

- Мне не трактор жалко, мне себя жалко. Сейчас вот провожусь с вами до ночи, приду домой и опять со своей поругаюсь!

- Что, ревнует?

- А тебе, старый пень, завидно? Тебя-то небось уже никто не ревнует!

- На себя посмотри! Больше двух раз, наверное, и не можешь, да и то - один раз зимой, другой - летом!

- Ну, старый хрыч...

- Смотрите, что это?!

Пока они спорили, их коллега ходил вокруг печи, и что-то высматривал, пока его не заинтересовала небольшая выемка в ее стенке. Расколупав ее щепкой, он вытащил кирпич и поднял над собой.

Не прошло и секунды, как старики оказались около него и разглядывали дыру.

- Мать моя!

- Сундук какой-то!

- Сундучок.

Тракторист протянул руку и вытащил небольшую шкатулку величи-ной чуть больше кирпича. Она была правильной прямоугольной формы, черная от копоти, закрытая на крохотный заржавленный замок. Он осторожно потер замок, пальцем стер мохнатую пыль. В его правом нижнем услугу была надпись: “2 копейки”.

- Серебро, что ли? - спросил он.

- Сам ты - серебро! - заметил старик. - На цену посмотри. Сейчас увидим, что там.

Старик вытащил из кармана отвертку и хотел было вскрыть шкатулку, как тракторист остановил его.

- Погодь... - он схватил его за руку и посмотрел на молодого. - Пойдем к тебе, Илья. По дороге возьмем бутылочку, а там разберемся.

Неподалеку, за трактором, стоял мальчик. Все это время он стоял там, разинув рот, и смотрел, как сносят старый дом. Мальчик собирался уже уходить, но, заметив, как рабочие, держа что-то в руках, вдруг почему-то стали тихо говорить и озираться по сторонам, решил немного подождать и посмотреть, что будет дальше. Но ничего не произошло. Когда они ушли, прижимаясь друг к другу, он, ловко перепрыгивая через бревна, быстро оказался возле печки, вытащил что-то и, положив в карман, не оглядываясь побежал обратно.

Выбежав на дорогу, он замедлил шаг и направился в сторону, противоположную той, куда ушли взрослые.

Мать возилась на кухне, когда он, скинув сандалии, молча пошел к себе в комнату.

- О! Явился! - удивилась она, услышав, как крадется он на цыпочках. - Садись ужинать. Отец сегодня поздно придет.

- Нее, мама, не хочу!

- Коля! - настойчиво повторила мать. До сих пор она даже не взгляну-ла в его сторону и, склонившись над сковородкой, продолжала что-то в ней разглядывать. - И так целый день голодный шляешься неизвестно где. Иди, умой руки.

- Я не голодный, - начал оправдываться Коля. - Я у бабушки был, она пирожки стряпала. Мне еще уроки надо делать.

Он собирался закрыть дверь комнаты, как мать его снова окликнула - Ко-оля! А с чем пирожки хоть были?

- С мясом, мам, с мясом!

Закрыв дверь на заложку, Коля подошел к столу, на котором лежала куча тетрадей и учебников, освободил его. Вытащив из кармана какой-то предмет, положил его на середину стола.

Это была небольшая коробочка квадратной формы. Она была покрыта сажей так, что напоминала обыкновенный камень, покрытый черной пылью. Коля осторожно взял ее в руки и потер рукавом. Стенки оказались стеклянными. Но стекло было мутно-белого цвета и что там внутри, нельзя было разглядеть. Окончательно оттерев ее от сажи, он потряс коробочку над ухом, но ничего не услышал. С интересом всматриваясь в кубик, он тщетно пытался разглядеть его содержимое, но за мутными стенками невозможно было что-либо увидеть. Разгораясь от любопытства, Коля, наконец, принял для себя единственно правильное решение - разбить.

Достав из стола небольшой молоток, сначала слегка, а затем с силой стукнул по кубику, но ничего не вышло. Молоток, которым пользовался отец, тоже не помог. Подыскивая себе следующий инструмент, его взгляд остановился на небольшом камне, лежавшем под стеклом на одной из полок. Это был подарок Макса. Он привез его из Египта и рассказал о том, как нашел его у одной из пирамид, названия которой не запомнил. Тогда, недолго думая, Коля приделал к камню табличку с надписью “Кусок от пирамиды Хеопса”. Он был прямоугольным, с гладко отшлифованными гранями, весом чуть больше килограмма, но в его руке казался намного тяжелее.

Грохот был ужасный!

Коля лежал на полу и с удивлением смотрел туда, где только что был кубик. Все, что находилось на столе, было разбросано по всей комнате. Он не мог себе представить, как воздух, сжатый в кубике, способен высвободиться с такой силой, хранившийся там Бог знает сколько времени! Кому и для чего нужно было делать такую штуку?!

Придя в себя, он, наконец, привстал и посмотрел на стол. На противоположной стороне стола, у самого его края, лежало кольцо. Вокруг него не было ни одного осколка. Но они могли быть повсюду в комнате.

- Что случилось, Коля? - донесся откуда-то издалека голос матери.

- Ящик с инструментами упал, - крикнул Коля и в спешке стал подни-мать учебники. - Не волнуйся, я все подберу!

- Ты не ушибся?

- Нет!

Подобрав книги, он осторожно положил их обратно и, не решаясь взять в руки находку, склонился над столом, чтобы лучше ее рассмотреть. Кольцо было достаточно широким и не очень толстым. На внешней грани была видна надпись, похожая на латинскую букву “V”. Приглядевшись получше, Коля решил, что это никакая не надпись и даже не буква, а просто царапины, которые издалека можно было принять за какой-нибудь знак. Ничего другого, на чем можно было еще остановить взгляд, не было.

Наконец Коля решился и осторожно, одним пальцем, дотронулся до кольца, а затем взял в руки и принялся его примерять, но оно оказалось слишком большим и не подходило ни к одному пальцу. Только на среднем оно немного держалось, да и то, если чуть-чуть сжать кисть, взмах рукой - и кольцо тут же слетит.

Коля снял кольцо и положил его под стекло рядом с камнем. Нужно еще было успеть сделать уроки...

1

- Имя, фамилия?

- Макс.... Максим Егунов.

- Место работы?

- Студент БГУ, физическая культура, второй курс.

- Кто тебя нанял?

- Да куда нанял-то? Я же объяснял, задолб...

Макс не успел договорить. Перед глазами начал падать белый снег, и он снова почувствовал, что куда-то проваливается. Странно, но приятное чувство полета, смешавшись с нестерпимой болью, рождало новое ощущение восторга, отодвинув страх на второй план. Но это продолжалось не долго.

Нырнув в леденящий поток воды, Макс вновь оказался в душной комнате. Перед ним стоял все тот же сержант, но уже с ведром в руках. Он внимательно разглядывал его избитое лицо. Увидев, что Макс очнулся, ожидание на его лице сменилось самодовольной ухмылкой.

- Не дерзи! - прошипел он, обнажив белые зубы.

Макс хотел разглядеть в этом лице хоть что-то, что могло бы ему понравиться, но не увидел. Ему вспоминался родной город, в котором родился и вырос. Еще тогда он не переставал удивляться надменным взглядам “красных фуражек”, которые, несмотря на небольшой рост большинства их обладателей, были направлены сверху вниз. Дубинка в руке и форма, полная неприкосновенность делали их хозяевами города. Местных среди них почти не было, в основном парни из деревень, которым в поисках работы ничего не оставалось делать, как идти в милицию. Новичков можно сразу узнать: они ходили в гражданке и набирались опыта у своих старших товарищей; бегающий взгляд и неуверенные движения делали их похожими на цыплят, только что покинувших свои уютные гнездышки. Со временем им выдавали форму, после чего с ними происходили поразительные перемены. Задержав пару пьяных и отличившись, быть может, в погоне за наркоманами, почувствовав хоть какую-то власть, они уже не были желторотиками. Это были “матерые волки”, а точнее шакалы, которые без труда могли справиться с подвыпившими, предварительно вызвав машину с подкреплением и обеспечив им “уютную” комнату на ночь. Не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь из них оказался рядом во время серьезной заварушки, хотя даже в таком небольшом городе они происходили нередко.

Конечно, несправедливо было бы думать, что все, кто служил в органах, были похожи на них, но всегда, когда Макс видел под фуражкой самодовольное, с презрением во взгляде лицо, у него возникало желание разбить его. Понимая, что это нереально, он старался отогнать от себя подобные мысли и лишь надеялся, что когда-нибудь ему представится такая возможность. Но пока...

Макс потерял из виду сержанта, но чувствовал его присутствие за спиной.

- Кто тебе дал оружие?

Того, кому принадлежал голос, Макс не видел. Все тот же яркий, направленный свет резал глаза. Сощурившись, он тщетно пытался разглядеть человека напротив.

- Какое оружие? - Макс хотел ответить по-другому, но не успел.

- Винтовка, американского образца, “М-16”, - опередил его голос на другом конце комнаты. - Таким оружием слона убить можно! Ни один бронежилет не спасет... Не мне тебе объяснять.

Макс растерялся. Мысли переполняли сознание, страх сменялся безразличием и вновь возвращался, он не знал, как и что отвечать, о чем думать. Ему казалось, что он вот-вот сойдет с ума.

Он не знал, сколько времени здесь находится после того, как выбросил эту проклятую винтовку и потерял сознание. Очнувшись, он обнаружил, что сидит привязанным к стулу, и этот ослепляющий свет, бесконечные, однообразные вопросы... И боль, боль... Она пронзала все тело - от пяток до затылка. Он смутно помнил, как его сразу стали колотить после того, когда, придя в себя, он услышал поток ругательств в адрес тех “кто посмел с ним так поступить”. Макс уже не помнил, сколько раз терял сознание. На уме было одно - поскорее покончить с этим, хоть в тюрьму, хоть на электрический стул, куда-нибудь, лишь бы его оставили в покое.

- Максим, давай по-хорошему. - Голос вдруг стал мягче. - Факты налицо. Ты же не хочешь отрицать свое присутствие в момент преступления, когда тебя задержали с оружием в руках?

- Да я в глаза не видел этой винтовки, - соврал Макс.

- Глаза, может, и не видели, но отпечатки, найденные на ней, говорят о другом. Назови, Максим. Облегчи свою душу.

- Никто меня не нанимал! Понятно вам? Никто! - закричал Макс, не сдержавшись, и тут же об этом пожалел. Боль молнией прокатилась по всему телу. Удар пришелся по позвоночнику, как раз между лопатками. Сержант, видимо, сжалился над его затылком и решил испробовать “свежее место”. “Значит, шишка уже больше головы”, - с усмешкой подумал Макс.

- Не дерзи, - услышал он сзади.

- Подождите, я знаю, чья она! - Макс понимал, что делает ошибку, что сейчас снова начнутся расспросы и он до конца времен будет сидеть на этом каменном стуле, не чувствуя ног и страдая от боли. Но все же была небольшая надежда, что, схватившись за новые сведения, его оставят в покое хоть на какое-то время. Ведь они тоже люди и должны когда-то отдыхать, хотя сейчас он в этом очень сомневался. - Это мужчина, высокий, в плаще... я видел его в “Кингсбургере” как раз за день до того.... И еще: перед тем как “встретиться с вами”, он выходил из кустов как раз в том месте. Тогда я у него еще прикурить попросил... не дал.

- Его имя?

- Откуда мне знать? Я в первый раз его видел, точнее два... Но... товарищ... Разве мог я совершить что-нибудь? Посмотрите, - я же пьяный... точнее был пьяным, товарищ майор..., - легкий удар в спину поправил его. - Товарищ полковник. Разве человек идет на дело в таком виде? Подумайте, я бы не то что в кого-нибудь, в динозавра не попал бы!

На какое-то время в комнате воцарилось молчание, послышался шорох переворачивающихся страниц и вслед глубокий выдох полковника.

- Знаешь что, сынок? - с безразличием и какой-то тайной угрозой в голосе произнес полковник. - Подумать мы, конечно, подумаем. Но тебе лучше не вилять. Тебе все равно уже светит не меньше пятнадцати. Деваться некуда. Одно то, что тебя взяли с оружием, делает тебя по уши в дерьме, из которого ты вряд ли выберешься. Это пятно на всю жизнь. Конец учебе, конец карьере. Остаток жизни ты проведешь в вонючей камере, будешь делить баланду с крысами и тараканами. Единственное, что тебя будет связывать с внешним миром, это небо в клетку. От тебя все отвернутся. Ты никому не будешь нужен, а через пару лет о тебе вообще никто не вспомнит. - Он выдержал паузу и закончил. - Лучшее, что можешь сейчас для себя сделать, - сократить время неприятного для нас обоих разговора.

Но Максу уже было плевать на крыс и тараканов.

- Пошли вы все к черту! - процедил он сквозь зубы и почувствовал, что вновь теряет сознание.

В себя Макс пришел уже в камере.

Опершись подбородком о колени, он сидел в углу и смотрел в одну точку. Он был в отчаянии. Макс называл это чувство “состоянием тихого ужаса”, но то, что было с ним раньше - лишь легкая форма его проявления. Сначала он готов был разорваться от гнева, вызванного чудовищной ошибкой и несправедливостью, но потом решил взять себя в руки и стал успокаивать себя мыслью, что все это стечение обстоятельств, сложившихся пока не в его пользу. Нельзя паниковать и хоронить себя раньше времени, ведь любой мог оказаться на его месте.

Но все-таки - почему именно он?

Макс старался поподробней вспомнить мужчину, о котором проговорился следователю. Прошлым вечером он не придал большого значения тому, как тот, пройдя мимо, почти не обратил на него внимания, когда он попросил у него подкурить. Он убежден, что видел его в баре, но и тогда ему казалось, что уже где-то видел этого человека.

Что произошло убийство, было ясно как божий день, но Макс не хотел думать об этом. Одна только мысль о том, что жертвой мог оказаться какой-нибудь влиятельный человек, пугала его.

Он вспомнил все, что произошло с ним за последнее время. Забавно, тогда он не мог и представить себе, что окажется в таком положении и вспоминать прошлое не у себя дома, на мягком диване, а здесь - в сырой камере.

2

Два дня назад они с Владом были в спортивном зале университета. Шел бой за выход в финал по боксу между студентами высших учебных заведений на приз местной газеты. Они сидели в первых рядах наскоро сколоченной трибуны. Тем, кому не досталось места, приходилось стоять в проходах и везде, откуда только можно было следить за поединком. Он вызывал большой интерес не только у студентов, пришедших поболеть за своих, но и у простых обывателей, не имеющих отношения ни к учебе, ни к спорту.

Этот бой был очень важным, поскольку на ринге был представитель из другой области, выступающий за Иркутский государственный университет. В случае победы ему предстояло встретиться в финале с Владом, который выступал за свой родной вуз. Сейчас ему противостоял боец от Восточно-Сибирского университета, он был в красной форме и уже очень устал. Иркутянин был в синей, а на его шлеме был изображен краб, вместо клешен которого сжимались боксерские перчатки.

- Ну, давай же, давай! Врежь ему! Что ты делаешь? - кричал Влад с поднятыми вверх кулаками.

То ли из патриотических соображений, то ли из тактических, но он болел за спортсмена в красной форме, и Максу ничего не оставалось делать, как переживать за иркутского парня, хоть тот и был из другого города. Они никогда не ставили на одну ту же “лошадь”, если, конечно, кто-нибудь сам не становился этой самой “лошадью”.

- Нет, все уже ясно! - В отличие от друга Макс был спокоен и не выдавал своих эмоций, - Он его сейчас просто размажет по рингу и все.

- Что ты говоришь! У него просто тактика такая, - не соглашался Влад. - Вот подожди... О, видал!?

Его кумир явно уступал иркутскому спортсмену. Избегая противника, он прижимался к канатам и старался улизнуть от ударов, обрушивающихся на его голову, но тут умудрился увернуться от следующего удара и нанес сам. Удар был слабым, но все-таки заставил обидчика поскользнуться. Зал ахнул. Чуть не упав, иркутянин все же устоял на ногах, и вплотную приблизившись к противнику, нанес ответный удар.

- Да, да! По-моему, такая тактика у моего папаши-пьяницы была! - обрадовался Макс.

- Что ты вообще понимаешь?

Влад не хотел мириться с тем, что тот, за кого он болел, явно уступал своему противнику. Тем временем он, казалось, уже совсем ослаб. С трудом уворачиваясь от ударов, он все еще стоял на ногах, но достойного сопротивления оказать уже не мог. В какой-то момент он открылся и опустил руки. Иркутский спортсмен тут же воспользовался ошибкой, одним ударом уложив беднягу на три точки.

Зал взревел.

- Че-ерт! - с досадой крикнул Влад.

Макс с трудом сдержался от смеха:

- Смотри, смотри! Сейчас он соскочит и покажет ему, где раки зимуют! Это у него тактика такая!

Он знал, что завтра Владу предстоит встретиться с победителем сегодняшнего боя и хотел всячески его раззадорить, но тот вдруг успокоился и стал внимательно приглядываться к своему будущему противнику.

Тем временем судья на ринге отсчитал “десять”, поверженный так и остался сидеть на мягком полу, не решаясь подняться. Финалист поднял руки вверх и издал победный клич индейцев, зал не знал какого именно племени, но тут же подхватил его. Ему можно было позавидовать - никто еще не пользовался таким успехом на чужой территории, как он. Вероятно, этому способствовал небывалый наплыв студентов, приехавших из Иркутска поболеть за своего земляка и его великолепная техника, вызывающая восторг даже у "профессиональных” болельщиков. Вдруг откуда-то появилась группа очаровательных красоток с кисточками в руках и, заполнив ринг, принялась лихо отплясывать под “макарену”. Макс покинул свое место и стал подражать им, покачивая бедрами в такт музыке, одновременно сопровождая свой танец неприличными звуками и повизгиваниями. Краем глаза он заметил, как на них с Владом смотрят чьи-то глаза. Внимательно присмотревшись, он хотел было пробраться к их обладательницам, но тут вдруг друг его встал и пошел к выходу, обрушив тем самым все его надежды на сегодняшний вечер.

- Не боишься? - шепнул он на ухо Владу, когда они спускались по лестнице.

- Я? - удивился тот. - Кого?

- Но ты же хотел...

- Послушай, рыба ищет - где глубже, а человек.... - но тут словно из-под земли вырос парень по имени Вова и не дал закончить Владу свою мысль. Вова был чем-то озабочен, но, заметив Макса, оживился, снял очки и стал протирать их носовым платком.

- Ты где пропадаешь? - спросил он испуганно. По его лицу было видно, как он переживает за своего однокурсника, но это была лишь маска, неудачно скрывающая его стремление быть значимым в данную минуту. - Ты сдал зачет по педагогике?

- Оп-па!

Макс совсем забыл про свои “долги”. Сессия уже заканчивалась, и он был одним из немногих, для кого она только началась.

- Блин, совсем забыл! - он стукнул по лбу Вову, будто это была его голова. - В какой аудитории?

- В сто шестьдесят первой. Поторопись, Валиола ждать не будет, если уже не ушла!

Но Макс уже бежал по коридору, неуклюже обегая возвращающихся из спортзала людей.

Она сидела, уткнувшись в книгу, время от времени переворачивая страницы. В очках она напоминала Сову из мультфильма про Винни Пуха, которая своей ученостью поражала всех обитателей леса. Макс щелкал пальцем, стараясь скрыть волнение, чувствуя себя маленьким ежиком, который съежился, ожидая неминуемого приговора.

- Егунов, перестаньте.

Макс прекратил щелкать, но продолжал крутить кольцо на пальце. Он не понимал, почему так волнуется, хотя бояться было нечего. Она была довольно добродушным пожилым человеком, никогда не повышала голоса и не делала лишних замечаний, даже если это требовалось, всегда умела “сглаживать углы”, не прибегая к жестким методам. Студенты уважали ее, хотя знали, что ей совсем необязательно нянчиться с ними, в конце концов, они учились в университете, а не в школе.

- Что вы можете рассказать о дифференцированном обучении?

Вдруг он понял, чего так боялся. Он боялся неожиданно заданного вопроса. В таких случаях у него все напрочь вылетало из головы, кроме выстроенных в бесконечный ряд вопросительных знаков.

Она продолжала листать свою книгу, а он сидел, вперив взгляд в никуда, наморщив лоб, и пытался вспомнить, что же это за обучение, о котором он точно знал, но в данный момент ничего не мог вспомнить.

Наконец тишину нарушил ее спокойный, размеренный голос.

- Слово “дифференциация” предполагает разделение целого на качественно различные части. Деление происходит по интересам, по ориентации на будущую профессию, по способностям. Это зависит от учебного предмета...

- ...от возраста учащихся и задачи самого учителя, - закончил Макс за нее и умолк. Напрасно подождав продолжения, она поняла, что терпение у студента больше чем у нее, и задала следующий вопрос:

- Хорошо! Каким бывает дифференцированное обучение?

Казалось, Валиола не замечала Макса и продолжала листать свою, очевидно очень интересную книгу. Со стороны можно было решить, что она разговаривает сама с собой и он был благодарен ей за то, что не испытывает ее сверлящего взгляда. Это заставило бы его вообще замолчать, превратив тем самым их разговор в ее монолог.

- Дифференциация может быть внутренней и внешней. При внешней дифференциации детей делят по особенностям на классы. При внутренней ... деление происходит в самом коллективе, где учитель сам определяет способности и исходя из этого...

- ...определяет степень сложности для каждого ученика!

В конце концов оказалось, что он не такой уж тугодум, кое-что знает о предмете. Макс уже немного успокоился и теперь достаточно было услышать начало ответа на вопрос, как он вспоминал его, каждый раз подкрепляя этим уверенность преподавателя в том, что он достоин ее закорючки.

Наконец она подняла глаза и протянула руку.

- Зачетную книжку вашу.

И вот тут случилось то, о чем он не мог забыть в последующие дни, мысленно возвращаясь к этому, хотя ничего чересчур уж особенного, на первый взгляд, в этом не было: сказав “спасибо” и собираясь попрощаться с преподавателем, у выхода из аудитории Макс нечаянно задел ножку стола, находящегося возле самой двери. Стол отлетел с такой силой, что увлек за собой стоявшие за ним в ряд остальные. Последний, ударившись о кирпичную стену, словно умирая, издал жалобный скрип и рассыпался. За последнее время Валиола впервые смотрела на Макса без очков. Она перевела свой взгляд на его ногу, и он с ужасом сделал то же самое. С ногой оказалось все в порядке. Подумав, что вот-вот наступит адская боль, он оперся рукою о стол и приготовился к шоку.

- Вы что это, Егунов, специально? - подозрительно спросила Вали-ола, убедившись, что с ним ничего не произошло.

- Нет, что вы, Валиола Бадмаевна! Сам не знаю, как так... - Он смотрел на нее непонимающим взглядом, будто хотел сказать, что это не его рук дело.

- Ну, нельзя же так нервничать! - посоветовала она и медленно села на стул. - Идите и выпейте чего-нибудь.

Вновь приняв непринужденный вид, Валиола Бадмаевна вернулась к своей книге и, открыв ее на последней странице, попросила Макса позвать следующего...

...Влад свернул на бензоколонку и остановился у крайней будки. Когда он вышел из машины, вынимая из кармана бумажник, Макс тоже вышел и, опершись руками о капот, стал хватать ртом воздух. Вокруг пахло бензином, но все же он не мог перебить запах весенней свежести, который еще не успел раствориться под палящим дневным солнцем. Подъехавший вслед за ними микроавтобус подыскал себе место на другой стороне колонки и выпустил своих пассажиров. Ими оказались те самые девушки, которых Макс видел в спортзале утром: они болели за иркутского боксера. Макс был уверен, что никогда их раньше не встречал и немного завидовал тому, что у парня были такие очаровательные болельщицы. Девушки стояли в стороне от автобуса и о чем-то шептались, лишь изредка поглядывая в их сторону.

- Смотри, а мы им, кажется, понравились, - сказал Макс Владу, когда тот вернулся. Но он посмотрел на них с безразличным видом, как будто это были не лучшие представительницы слабого пола, а заурядные индивиды человечества.

- Давай подкатим к ним. Ударим, так сказать, по противнику с тыла!

- Ударь, если хочешь, меня только оставь! - отрезал Влад.

Макс знал, что для него за время соревнований ничего не могло существовать, кроме тренировок и “сгонки” лишнего веса, но он также знал, что Влад не сможет оставить его одного, потому что дал обещание поддерживать друга в подобных делах, даже если удача улыбнется только одному из них.

- Да брось ты! Они, по-моему, тоже не против. Смотри, какие шоколадные. На дворе май, а они как будто только с Кипра! - Макс помахал девушкам рукой. Они засмеялись, а одна из них подняла руку и показала международный отворот-поворот. - Может, и ты прав, - расстроился он, но когда увидел другую, которая посылала ему воздушный поцелуй, тут же взбодрился. - А может, и не прав.

Уже тогда у него появились некоторые подозрения, но Макс не желал об этом думать. Трудно было отказаться от мысли, что их клеют такие красотки. В подтверждение тому было отражение в зеркале заднего вида их микроавтобуса.

Влад в очередной раз свернул в ненужный им поворот, но автобус продолжал следовать за ними. Макс высунулся в окно, чтобы подразнить преследователей, но вдруг снова сел с изумленным лицом. Ветра, который должен был дуть ему в лицо, - не было! Странно, наверное, попали в поток, подумал он и посмотрел на друга. Его рубашка и волосы колыхались от ветра, но сам Макс не чувствовал ничего, словно находился в вакууме. Он посмотрел на себя, затем взял свой галстук за кончик и подбросил его вверх. От ветра он откинулся ему на плечо.

- Что с тобой? - спросил Влад, заметив его странное поведение.

Ничего, - ответил задумчиво Макс и, убрав галстук со своего плеча, медленно стал поднимать ветровое стекло. - Так, с утра что-то мерещится все.

- А что это у тебя за кольцо? - Влад показал на его левую руку.

Макс посмотрел на свой палец и, заметив, что кольцо перекручено, придал ему прежнее положение.

- Коля. Подарил, когда я домой ездил. Сказал, что оно приносит удачу. Славный парень. Нашел его в каком-то заброшенном доме. Сейчас на его месте банк строят. Красивое, правда? Вроде ничего особенного в нем нет, но мне нравится! Даже эти царапины, на птицу похожи. Только вот до сих пор не пойму - из чего оно.

- Серебро. Только с какой-то примесью, - заключил Влад.

- Да?

Макс поднес руку к лицу, чтобы рассмотреть кольцо поближе, но чуть не ударился о лобовое стекло.

- Че-ерт! - выругался Влад.

Их машина выехала на перекресток, когда на светофоре уже горел зеленый, но выскочивший с “красной” стороны милицейский уазик перегородил им дорогу, сиреной давая понять, что проезд закрыт. Влад дал задний ход и, немного отъехав, выключил двигатель. Из-за угла показалась колонна машин, впереди нее, сверкая разноцветными огнями, ехал бело-синий “Форд”, сопровождавший пять представительских иномарок. Макс оглянулся, чтобы убедиться в том, что их оставили в покое, и с горечью возмутился:

- Не-ет, я так не могу! Давай заедем куда-нибудь, перекусим.

- Давай заедем, куда-нибудь, перекусим, - передразнил его Влад. - У меня завтра ответственный день и я хочу пораньше лечь спать.

- Ну конечно! Вот только кофе попьем и сразу в постельку!

- Я не это имел в виду.

- А ты что подумал? - заулыбался Макс и зажмурил глаза.

- Пошел ты в задницу!

Когда дорога, наконец, освободилась, Влад свернул в следующий переулок и остановился у входа в бар “Кингсбургер”. Макс вышел из машины и растерянно посмотрел назад. Микроавтобус словно испарился!

- Да-а, - протянул он, огорченно. - Может дома поедим?

В баре почти никого не было. Они заняли себе столик у окна и заказали горячие пельмени и кофе. Макс даже не притронулся к еде и только курил, не сводя глаз с официантки за стойкой. Ей видимо нравилось, что на нее обращают внимание и тоже время от времени бросала на него взгляды.

- Макс, когда ты перестанешь обманывать себя? - неожиданно спросил Влад, заметив их немой “диалог”. - Строишь тут из себя Дон-Жуана! Я же вижу, у тебя на лице написано, не можешь все Наташу забыть. Гоняешься за каждой юбкой, как будто последний день живешь, смешно, ей богу! Написал бы хоть ей или позвонил. Конечно, она далеко и вряд ли появится.... Но, может, все-таки? Может, она только и ждет?

- А может, не надо? Перестань.

- Что - перестань?

Макс опустил голову и смотрел уже не за стойку, а в пустую тарелку перед собой. Влад никогда не говорил подобных вещей и вряд ли сказал бы, но, похоже, Макс и впрямь выглядел глупо и вызывал у друга такие мысли. Но, черт возьми, он был прав. Макс, действительно, еще переживал разрыв с Наташей. Он любил ее, может только потому, что она была недоступной и, хотя для нее он всегда оставался лишь другом, он все-таки надеялся на большее. Ему было жаль себя, жаль не из-за того, что его обманули, а что он выглядел в этой ситуации как беспомощный воробышек, который замерзал в снегу и не мог найти себе укромное место. Он посмотрел на Влада, потом снова опустил голову и, взяв вилку, стал тихонько постукивать по тарелке.

- И так все ясно - она никогда не вернется. Да и моей-то она никогда не была. Глупец! Целый год водила вокруг пальца, - Макс ухмыльнулся. - А когда из этого ничего не вышло, стала избегать. Да ты сам все прекрасно знаешь... Сам виноват - у меня было достаточно времени, чтобы охмурить ее.

- Может еще не поздно?

- Смеешься? Ей со мной скучно, понимаешь? Из всех разговоров с ней, которые помню, я только и мог промычать - “да”, “нет”, а если придет что-нибудь в голову, так такую чушь начинаю нести - вспоминать противно. Интересно, почему так, а? Когда тебе кто-то безразличен - ты такой интересный собеседник, заслушаешься, а стоит чуть втюриться, все - глупый вид глухонемого идиота!

- Да-а, - произнес Влад, глядя мимо него.

- Что - да? - Максу стало неловко за свою откровенность, и он сменил тон. - Давай пивка лучше возьмем!

Он поднял руку, подзывая официантку.

-“Балтику”, пожалуйста, третий номер, - произнес он, дождавшись девушку.

- Сколько?

Макс стал смотреть на стол, рассчитывая, сколько на него можно поставить, но поскромничал.

- Четыре...

- Три. И не смотри на меня так. - Опередил его Влад и обратился к официантке. - У этого парня ни копейки в кармане, тем более это мое любимое число в его зачетной книжке, и мы празднуем его годовщину свадьбы чисто в мужском кругу, - Он снова взглянул на Макса. - Ты что, забыл? Тебя супруга ждет.

- Я смотрю, ты хочешь перевоспитать меня, - спокойно произнес Макс, когда девушка ушла.

- Нет, я просто знаю, с чего все начинается. Не хочу рисковать, - Влад пододвинул к нему пустой стакан. - Ты пей, и поехали, или я прямо сейчас уйду.

- От малого до великого один шаг?

- Вот именно.

Но Влад все-таки решил пропустить стаканчик. Налив сначала по половинке, они молча пили, выкуривая сигарету за сигаретой.

Каждый думал о своем. Макс крутил стакан, стараясь разглядеть в нем свое отражение, Влад смотрел в окно, время от времени поглядывая на пустеющие бутылки. И все же, кто он? - размышлял Макс, - простой студентишка, ничего из себя не представляющий? А она? Хоть и не богата, но упорства и оптимизма ей не занимать. Она знает, чего хочет и знает, как добиваться своего, всегда в центре внимания. Рядом с ней он всегда был лишь тенью, следовавшей за своим хозяином. Но тогда он и на это был согласен. Тогда, но не сейчас! Макс с детства был впечатлительным и свои неудачи старался держать в себе. Еще в школе переживая свою первую любовь, он запирался у себя в комнате и, притворяясь, что делает уроки, думал о своей возлюбленной, а по ночам кусал подушку и даже плакал. Когда его поднимали на уроках, он ничего не мог сказать по данному предмету, хотя знал его наизусть. Ее взгляд он чувствовал везде, и дома и в школе, и это мешало ему быть самим собой. А когда оказалось, что из всех парней в классе она выбрала его, он струсил. Это было невыносимо. Достаточно сделать было один шаг, сказать одно слово и все, о чем он так мечтал, могло осуществиться. Он не мог с ней спокойно разговаривать, краснел и стыдился, боясь выйти из своей оболочки, раскрыться, плюнуть на все, что могли про него подумать. Но нет - что-то удерживало его. В нем, одновременно, находилось два человека, как, впрочем, и сейчас. Один жил в реальном мире со своими комплексами, проблемами и страхами, другой же был его полной противоположностью. Засыпая, представлял себя другим человеком - богачом или суперменом, космонавтом, индейцем. В своих фантазиях он мог делать что угодно и с кем угодно. У него было хорошее воображение и, когда он засыпал, его мечты переходили в красочные сны, в которых ничуть не сомневался, что он и в самом деле супермен или кто-нибудь еще. Но вставало солнце, и Максим с горечью осознавал, что он всего лишь обычный школяр, которому снова надо было идти в школу, где его ждали её глаза.

Как оказалось - это повлияло на его дальнейшую жизнь.

С другими девушками происходили те же истории, и хотя он вел себя с ними уже смелее и мог даже признаться в любви, но все-таки комплексы, сформировавшиеся в подростковом периоде, давали о себе знать. Мешало то же чувство, когда наедине с любимой девушкой он ощущал себя полным идиотом, не способным заинтересовать даже себя. Неудивительно, что они от него отворачивались после того, как проводили с ним пару вечеров, очередной раз подтверждая истину о том, что женщина любит ушами.

Внезапный скрип тормозов отвлек Макса от грустных мыслей.

Он посмотрел в окно, оно выходило на улицу. У тротуара стоял микроавтобус, тот самый, который следовал за ними от бензоколонки.

- Ты смотри, что делается! - воскликнул Макс, сразу повеселев, - Ну все - мы в ловушке, назад пути нет!

- Герлы! - отрыгнув, равнодушно произнес Влад.

“Герлы” заняли места через два столика напротив. Их голоса и веселый смех мгновенно прогнали тишину, царившую над немногочисленными посетителями. Зазвучала музыка и, словно по сигналу, стал прибывать народ. Через некоторое время в баре почти не осталось свободных мест.

Очумевший от такого неожиданного превращения, Макс долго смотрел в сторону девушек. Наконец не выдержав, он вынул из пачки сигарету и встал.

- Пойду подкурю, что ли.

- Вот же зажигалка! - Влад схватил было зажигалку, чтобы подать ему, но Макс остановил его:

- Это плохая зажигалка.

Когда он подошел к девушкам, они сразу же перестали болтать и принялись внимательно его разглядывать. Услышав его просьбу, брюнетка, сидящая справа, зажгла спичку и, не утруждая себя поднести ее к Максу, заставила его наклониться к огню. Макс, похоже, был в хорошей форме и с легкостью удовлетворил свое желание, на секунду приняв интересную позу. И снова веселый девичий смех принудил многих присутствующих обратить на них внимание.

Свободных мест уже совсем не осталось и лишь один столик, за которым сидел Влад, терпел одиноко попивающего пиво клиента. Время от времени в бар заходили молодые пары и подвыпившие компании. Убедившись, что нет свободных столиков, они что-нибудь покупали и тут же уходили. Некоторые, завидев знакомых или объект своего свидания, оставались, занимая вакантные места. Были и одинокие посетители.

Старичок лет шестидесяти уже давно стоял в дверях и с надеждой смотрел на сидящих в зале. Он казался усталым. А может пьяным? Влад убедился в последнем, когда старик остановил свой взгляд на нем и направился в его сторону. Его походка напоминала движения моряка на палубе, противостоящего дыханию моря. Он был одет в мягкий зеленый пиджак и шляпу серого цвета, на ногах были помятые черные брюки и истрепавшиеся сандалии. Когда он подошел поближе, Влад разглядел у него на воротнике медаль, она тускло сверкала, и он не мог припомнить чтобы когда-нибудь видел такую.

- Здравствуйте, э-э, добрый вечер, - произнес старик, остановившись в метре от него.

Влад ничего не ответил и продолжал смотреть на медаль. Юбилейная, подумал он, молодо выглядит для ветерана, а, может, сын полка?

- Извините, - “ветеран” был огорчен тем, что молодой человек не ответил на его приветствие. - Не дайте умереть.... С утра во рту... росинки не было.

Он говорил жалобно, с изумлением поглядывая на нетронутую бутылку, которую Влад только что заказал.

Вдруг старика стала охватывать мелкая дрожь.

Интересно, впрямь помрет или нет, продолжал размышлять Влад. Он пытался вызвать в себе жалость к этому человеку, но не мог. Не дай Бог ему докатиться до такого!

Неожиданное появление Макса заставило старика замолчать. Макс медленно подошел к нему и уставился в его глаза.

- Шпрехен зи дойч?

- Зачем ты так? - спросил Влад, когда старик ушел, сплевывая на ходу и ругая “проклятых фашистов”. Ему все-таки стало жаль беднягу.

- А-а, да брось ты, - махнул Макс рукой. - Ему не больше сорока. Неужели ты думаешь, что он живьем видел хоть одного фашиста? Если б не люди кругом, я бы ему рыло начистил. Дед бы мне спасибо сказал, будь бы жив.

Он подошел поближе к столу и оглянулся на девушек.

- Представляешь - сигарету не с той стороны прикурил! Пойдем, познакомишься.

- Не-ет, нет, ты что?! - начал отпираться Влад. - Я не могу.

- Ты что, хочешь просидеть весь вечер один? - Макс, заметив у друга нотки “отступающего марша”, решил продолжать атаку. - Иди тогда домой, только машину оставь. Посидишь дома, телик посмотришь, спать ляжешь, может, выспишься. У тебя завтра бой с этим дистрофиком, конечно, - он пригнулся к столику и тихо продолжил. - Я тебя что, пить заставляю? Нужен ты мне! Просто составишь компанию, пойдем, пойдем! А то подумают, что ты евнух какой-нибудь!

- Да не тяни ты меня, сам пойду! - чуть не крикнул Влад, оттолкнув его руку.

Если он сейчас уйдет, про него и впрямь могут что-нибудь подумать, испугался он, а если останется - прощай разум? А может, все-таки обойдется? Тем более что ему действительно не хотелось остаться одному и настроение вроде бы такое... Влад беспомощно огляделся по сторонам, ища поддержку. В углу зала за пустым столом сидел мужчина в плаще, один и такой же “трезвый”, как его соседи. Макс заметил, что Влад смотрит на него, и поспешил.

- Пойдем, пойдем! Он тебе не поможет.

3

...Он проснулся оттого, что перестал чувствовать свою левую руку. Казалось, она была оторвана, спрятавшись за голову и изогнувшись каким-то неестественным образом. Голова не болела, но была как чугунная. Макс осмотрелся.

- Дома! - обрадовался он и тут же осекся.

Рядом с ним лежала женщина. Ее длинные рыжие волосы скрывали под собой лицо, а руки и плечи были лишены измятой простыни, доставшейся только самым пикантным местам. Она спала. Макс хотел вспомнить ее лицо и ужаснулся. Нет, она не была безобразной, напротив - такого прелестного личика он давно не встречал, просто ему стало не по себе, когда вспомнив вчерашний вечер, подумал о друге, который несмотря на предстоящий поединок все-таки сломался и решил оттянуться по всей программе. Макс и вправду не хотел, чтобы так получилось и думал, что все обойдется “близким знакомством” только с его стороны, но что Влад пренебрежет сегодняшним днем, он никак не ожидал. Макс чувствовал за собой вину, тем более что Влад не совсем отвык от зависимости, от которой он, Макс, его когда-то спас.

Когда они присоединились к девушкам, на столе уже стояла водка. К Владу сразу стала приставать длинноногая блондинка, с которой Макс сам сначала хотел замутить, но, увидев, что Влад тоже ею заинтересовался, решил им не мешать. Она осыпала его комплиментами на счет его внешнего вида и спортивных достижений, а он, в свою очередь, тянул ее танцевать каждый раз, когда звучала подходящая мелодия. Макс тем временем принялся развлекать остальных историями из своей нелегкой студенческой жизни и не замечал, как постепенно скатывается в пропасть, увлекая за собой потенциального чемпиона. Суд да дело, пока пили за знакомство, “прекрасных дам” и любовь, остановиться уже было невозможно. Влад, положивший глаз на новую подружку, совсем раскис и уже не мог отказаться от заманчивых предложений выпить со всеми на “брудершафт”. Чем чаще на столе появлялись бутылки и чем больше уделяли им внимание девушки, тем меньше Макс сдерживал похотливые мысли насчет “рыжеволосой Сони”, не сводившей с него весь вечер глаз. Как же ее зовут? Снова посмотрел на нее и, осторожно потрепав за плечо, прошептал:

- Эй, проснись!

Девушка лежала не шелохнувшись. Тогда он сильнее потряс ее, но она по-прежнему не подавала никаких признаков жизни.

- Сдохла что ли! - крикнул вдруг Макс со всей мочи.

Ее тело непроизвольно дернулось. Он не успел сообразить, как в следующее мгновение ее кулак врезался ему в лицо. Макс слетел с кровати и ударился лбом об пол. Удар пришелся прямо по носу, из которого тут же потекла кровь, заливая ковер и его рубашку.

- Чудесная была ночка, правда? - зажав нос пальцами, добродушно произнес Макс.

“Соня” чуть привстала с кровати, обнажив свою грудь и посмотрела на него с невозмутимым видом, затем перевела взгляд на настенные часы и как ни в чем не бывало спросила:

- Ты проводишь меня?

- Что, даже чаю не выпьешь? - удивился Макс и, взяв с пола рубаш-ку, стал вытирать лицо.

Наконец девушка улыбнулась так же неожиданно, как и выплыла из “глубокого” сна.

- Почему же? Выпью! - произнесла она.

Пока ванная была занята, Макс успел приготовить кофе и даже вспомнить, как ее зовут. Оксана, кажется так, нет, точно - Оксана, иначе откуда ему в голову пришло это имя? Макс вдруг с ужасом подумал о Владе. Учитывая свое состояние, он мог себе представить, - каково сейчас другу. Где он сейчас? Макс не помнил, когда Влад ушел и с кем... И в каком состоянии.

- Господи! Он меня убьет!

- Почему?

Оксана стояла в дверях, прикрывшись широким полотенцем, и наблюдала, как он бьет себя по лбу. Макс не ожидал ее появления. Смутившись, он наполнил ее чашку и поставил на столик рядом с бутербродом. Оксана взяла только кофе и уселась в кресло. Ее еще влажные волосы небрежно лежали на хрупких плечах и казались намного темнее, глаза как-то странно блестели, а на лице блуждала еле сдерживаемая улыбка.

- Не волнуйся, все будет хорошо! - сказала она и, поставив чашку на столик, поднялась с кресла, - Ну что, нам пора? Спасибо тебе за великолепный вечер, хотя это и не входило в наши планы но... ты - классный мужик!

- Вот спасибо! - поблагодарил Макс, доедая свой бутерброд. - А про какие это планы ты только что намекнула?

- Я обещала подругам не бросать их.

- Не-ет! Ты сказала - наши планы.

Макс почувствовал, как к его горлу из груди медленно подступает ком. Неужели эти шлюхи... Черт, черт! От обиды он чуть не подавился. Все-таки он попался на их удочку и еще к тому же втянул Влада. Ну, конечно, иначе и быть не могло! Теперь ВСЕ полетит к чертям собачьим. Он посмотрел на ее улыбающееся лицо и представил, как она летит с девятого этажа с искривленной от страха физиономией и падает на тротуар, обрызгивая своими грязными мозгами прохожих.

- Ах, вы сссу-ки! - процедил, наконец, он, стиснув от гнева зубы...

Влада он застал уже в раздевалке. Он сидел на скамейке, обхватив руками опущенную голову и уже наполовину переодетый. Рядом с его босыми ногами лежала пустая бутылка из-под воды. Когда вошел Макс, он медленно поднял голову и посмотрел на него глазами, молящими о пощаде. Опухшее лицо и мешки под глазами говорили о бурной ночи. Неужели он собирается выступать? У Макса не было желания гадать, как Влад прошел всю предбоевую подготовку и проверку, которая обязательно должна была выявить нарушения и решить тем самым исход предстоящей встречи. Он подошел к столу и, сев напротив Влада, вздохнул.

- Да-а! Вчера было так хорошо, а сегодня так хреново! Ну, как ты? В форме?

-У меня сейчас голова взорвется, - тихо словно старик произнес Влад.

- Ничего! На вот, глотни.

Макс протянул ему бутылку минералки, но вместо того, чтобы “глотнуть”, Влад вылил ее себе на голову.

- Вот идиот, вот идиот! - стал причитать он. - И зачем я тебя, засранца, слушал? Посидели бы маленько и все... Нет же, к бабам потянуло! О-о-о, как тебе повезло! Если б я был в состоянии, я тебя б убил!

- Не переживай, я за тебя болеть буду!

- Ага! Болеть будешь ты, а сдохну я!

- Да щас все пройдет, не бойся. Зачем так переживать. А, кстати, где Валентиныч?

Макс только что заметил, что в раздевалке никого больше не было, кроме них и одиноко посиживающего в углу Вовы, который изъявил желание на время стать массажистом команды.

- Вова, где тренер?

- Я же просил не называть меня так больше, - почти с угрозой процедил Вова. - У меня, наконец, нормальное имя есть!

- Ну, ты... Володя! Не зли меня!

Вова повернул голову и посмотрел на поникшего Влада.

- Тренер? - удивился он, - Как только он Влада увидел, его чуть кондрат не схватил! Ушел. Ничего не сказал даже. Вы что, ребята, действительно хотите выступать? Это же самоубийство!

Значит, еще не все потеряно, подумал Макс и кинул в Вову пустую бутылку.

- Выступать! Выступать будешь ты - Щелкунчик! Влад будет драться! И набьет... этому нехорошему человеку лицо.

Его последняя фраза совпала со скрипом открывающейся двери.

Увидев вошедшего, Макс медленно сполз со стола и стал сметать с него несуществующую пыль. Это был декан факультета: высокий, средних лет, мужчина, немного полный, но всегда подтянутый. Он был одет в дорогой черный костюм и до блеска начищенные туфли такого же цвета. Ослабленный галстук на его шее говорил о наступающем жарком сезоне. Как любой бывший спортсмен, он тоже любил спорт и всячески старался принимать участие в подобных мероприятиях. Что касалось его преподавательской деятельности, то он был строгим, не дающим никаких поблажек человеком. Некоторые его боялись, некоторые уважали. Но вне занятий и деканата он слыл веселым, добродушным человеком и интересным собеседником, хотя иногда и не упускал случая показать свое превосходство в интеллекте в разговорах со студентами и другими препо-давателями.

- Здравствуйте, Владимир Михайлович! - опомнился наконец Макс. Он не знал, чего от него ожидать: строгого преподавателя или простого болельщика.

- Здрасте, здрасте! - ответил весело декан. - Ну как дела, спортсме-ны?!

- Хорошо, Владимир Михайлович!

Влад поднялся на ноги, и, казалось, был готов принять стойку “смирно!" У Макса сжималось сердце. Влад был в трех шагах от декана и выглядел вполне приободрившимся, но Макс знал, с каким трудом ему это удавалось и он молил Бога, чтобы Михалыч не почувствовал запаха вчерашнего вечера, распространившегося уже по всей раздевалке.

Но это еще не значило, что распространял его только Макс. Он сделал шаг и встал между ними, приготовившись принять на себя вину.

- Я встретил Павла Валентиновича, хотел спросить его о сегодняш-нем бое, но он оказался не в духе и даже не захотел разговаривать на эту тему. Вы не знаете, почему?

- Вы же знаете - почти все тренера суеверны, - Макс произносил слова, стараясь больше дышать на декана. - Он просто боится сглазить. Тем более что финал...

- Да, сегодня мы должны доказать еще раз, что наш бокс лучший в Сибири. От тебя, Берский, зависит не в малой степени, как проведут бои после тебя наши тяжеловесы, все “легкие” уже у нас. Не подкачаешь?

- Конечно, Владимир Михайлович, - подтвердил Влад, с трудом улыбаясь. - Я, э-э... докажу!

- Не сомневаюсь, не сомневаюсь. Но все-таки будьте внимательны. Этот парень не промах. Побольше финтов, подставок, не стойте на одном месте. - Михалыч начал показывать, как это делается и чуть не задел по лицу Макса. - Заставьте его расслабиться. Не забывайте и про защиту. Я думаю, вы покажете нам красивый бокс!

- Как в лучших домах, Владимир Михайлович! - Макс взял еще одну бутылку со стола и отпил несколько глотков. - Не желаете?

- Нет, нет, спасибо, Егунов. Пора! Нужно еще успеть занять места, а то хоть у нас и университет, студенты до сих пор не научились элементарному уважению. К старшим преподавателям. - На слове “старшим” он сделал акцент. - Егунов, - обратился он к Максу уже в дверях.

- Да?

-Вы хороший товарищ, но актер из вас никудышный.

Когда дверь захлопнулась, Вова с ужасом произнес:

- Все, прилипли!

- Это ты у меня сейчас прилипнешь, - взорвался Макс. За все время, пока декан был в раздевалке, Вову было не слышно, не видно. - Почему Владиславу Берскому до сих пор еще не сделан массаж? - Он подошел к Владу и положил руку ему на плечо. - Все хорошо, встречу не отменили, хотя он что-то знает. Валентиныч дал тебе возможность решать самому. Решайся, Влад.

Влад стоял и смотрел на него остекленевшими глазами словно “оловянный солдатик” и ничего не мог сказать. Он чувствовал тошноту и представлял себе, как забрызгает ринг содержимым своего желудка.

Тем временем Вова подошел к нему сзади и стал разминать его плечи.

- Ты пойми - это твой шанс, - продолжал Макс. - Ты должен выйти. Неважно, кто победит. Если ты этого не сделаешь, - будет еще хуже! Все будут думать, что Берский испугался. Ты думаешь, они поверят тому, что ты будто бы приболел? Представь на секунду... Знаю - я виноват, не отрицаю. Но мне тоже нелегко! Если бы ты знал, что у меня на душе творится - ты б расплакался...

Макс отвернулся. Влад смотрел на друга удивленными глазами и не знал - придуривается он, или действительно хочет расплакаться. Вдруг Макс снова повернулся к нему и протянул раскрытую ладонь. На ней блеснуло кольцо.

- На, вот на удачу. - Он схватил Влада за руку и, “окольцевав” ему мизинец, сам стал натягивать на него перчатки. - Володя, помоги!

Вова взял вторую перчатку и подошел к Владу с другой стороны.

- Ты посылаешь меня на верную гибель, - с безнадежностью в голосе выдавил Влад.

- Нет, - не согласился Макс, - на подвиг!

4

Влад вышел в зал под оглушительный рев и аплодисменты. Вместо обычного приветствия он лишь чуть-чуть наклонился и ссутулясь, стал пробираться сквозь толпу. Он не ожидал, что зрителей будет так много, и испугался еще больше.

- Удачи, парень!

- Дай ему просраться!

- Не дрейфь - получится!

- В хорошей форме, Влад!

- Ого - машина!

Он шел не чувствуя как его хлопают по плечам и стукают в спину. Ему было страшно, страшно как никогда, но Влад понимал, что назад пути нет и уже мысленно стал готовиться проститься с теми, кто не был рядом в эти последние для него минуты. Проходя мимо ринга, заметил тренера. Тот сидел на трибуне и смотрел на него как простой зритель. Влад не понимал, почему Валентиныч не снял его, почему сидит и смотрит, а не ушел от позора, который неминуемо должен был свершиться? У него сжималось сердце. Влад вспомнил вчерашний день, когда они вместе разбирали полуфинальные бои, и проклинал свою хлипкую волю. Режим, многодневные тренировки, планы и надежды, все, что было накоплено тяжелым трудом, вдруг в один день станут бессмысленной тратой времени и сил из-за слабости, которую он проявил так беспечно! Он был немного удивлен и обрадован, когда Валентиныч предоставил ему возможность самому подготовиться к ответственному бою: будет ли это тренировка, сон или что-нибудь еще - все равно, лишь бы это не повредило во встрече с другим финалистом. Он понимал, что подвел свой факультет, университет, а главное тренера, вложившего в него столько сил. И в то же время, почему он пошел на поводу у Макса и зачем сам Макс его в это втянул? Или во всем виновато его прошлое? Нет, все равно это не могло быть оправданием.

Влад занял свое место и посмотрел на того, с кем он должен был драться. Иркутянин попрыгивал в своем углу, выкидывая вперед руки. Влад закрыл глаза. Он уже представлял, как падает под первым же ударом этого красавчика, и молил Бога, чтобы это произошло быстро и безболезненно.

- Влад, Влад!..

Он открыл глаза и увидел, как Макс теребит его руку.

- Да расслабься ты, не робей, - подбадривал он, - главное для тебя сейчас - защита. Улови момент и дай ему хорошенько. Тудым-сюдым - пускай думает, что ты боишься. Он расслабится. Воспользуйся этим и... Береги голову.

- Ты что ли теперь мой тренер?

- Если хочешь, то да! И еще, - Макс придвинулся поближе и стал говорить ему прямо в ухо. - Эти шлюхи специально затащили нас в свое логово, понимаешь, о чем я? Это значит, они неуверенны в своем герое и ты должен это доказать. Покажи им, на что ты способен!

- Мне все равно! - равнодушно произнес Влад. - Я с самого начала знал, что из этого ничего хорошего не выйдет. Сам виноват.

- Если кто и виноват, то только я один.... И эти девки. А это, скажу тебе -сила!

Макс, вдруг стал серьезным и участливо посмотрел на друга:

- Влад, пошли отсюда! Не знаю просто, что на меня нашло. Тебе действительно не стоить выходить. Хочешь, устрою?..

- Ну нет, подыхать, так сразу! Отстань! - рявкнул Влад и оттолкнул Макса. Это произошло так неожиданно, что тот слетел с ринга и, упав на спину, несколько метров прокатился по полу. - Надеюсь, ты доведешь дело до конца и вынесешь меня отсюда вперед ногами, МАКС! - сказал Влад про себя и со звуком гонга вышел на ринг.

Приняв “глухую защиту”, Влад стоял на одном месте и поворачивался за прыгающим вокруг него противником. Иркутянин проделывал имитирующие удары, казалось, он проверял его, и пока не решался идти в наступление. Так думал Влад. Ему было наплевать - сейчас его отправят в вечный нокаут или потом, он лишь уставился в глаза противнику и по привычке старался уйти от ударов. Пока ему это удавалось. Влад был немного удивлен сохранившейся в нем реакции, хотя ему казалось, что так вяло и примитивно он еще никогда не двигался. Он еще не пропустил ни одного удара, заметив про себя, как их каждое отражение им сопровождалось глухими шлепками в его голове, словно они обрушивались не на него, а на кого-то другого. Увлекшись подобными совпадениями, Влад вдруг вспомнил, что ему тоже не мешало бы проявить инициативу, а не стоять все время в пассивной стойке. Погибать, так уж достойно и красиво! - передумал он и начал действовать. Превозмогая боль, сделал уход с остановкой от очередного нападения и тут же приблизился на шаг вперед, одновременно выполнив финт правой рукой. Иркутянин среагировал на это нырком и последующим боковым ударом справа. Влад успел подставить плечо и, в свою очередь, с силой выкинул вперед ту же руку, метя ему в голову...

Зал неодобрительно загудел.

Так “красиво и достойно” он никогда еще не проигрывал, успел подумать Влад, когда, провалившись в пустоту, он потерял равновесие и шлепнулся на спину.

Господи, за что ему такое наказание! Ему вдруг стало досадно и горько. В его адрес сыпались возмущенные возгласы, среди которых не было ни одного, который мог бы поддержать его в эту минуту. Переживаемый им позор не мог бы даже сравниться с чувством стыда, если бы он вышел на ринг без трусов. Лучше бы это было так! Можно было просто взять и уйти, убежать, чтобы не слышать этих голосов, этих криков, не чувствовать сотен глаз, в которых он отражался, но решил иначе. Пусть будет так как есть, пусть никогда он больше не встанет на ринг, пусть даже если уйдет из университета, он все равно будет жить и какая разница, что про него могут решить... поэтому... пускай... Влад на мгновение закрыл глаза, почувствовав странное облегчение и, как после короткого испуга, за ним тут же последовало не менее удивительное чувство радости. Ему вдруг захотелось смеяться. Пускай все это заполнится до краев, по самое горлышко, переполнит все его беспомощное тело и всех, кто над ним сейчас смеется, станет его сущностью и вволю даст собой насладиться всем тем, кто этого так хочет. Все равно - для себя он останется самим собой, и... Плевать ему на других! Если ему предстоит быть шутом, для него это будет как защита, за которой сохранится его безразличие, окруженное морем спокойствия. Влад успел встать на ноги до того, как рефери закончил счет, и снова вступил в бой.

Неожиданно для себя он осознал, что ему стало намного легче, чем утром: постепенно возвращалась ясность ума, а скованные и нерешительные движения сменялись профессиональными, отшлифован-ными многолетним трудом. И все же удивленный таким преображением, он не решался вновь идти в атаку и продолжал стоять в пассивной стойке, несмотря на уже второе предупреждение судьи. Он боялся потерять свое новое ощущение, которое могло исчезнуть при первой же попытке атаки, с ее скоростью и резкой переменой направлений.

Но с каждым разом, наматывая очередной круг по своей оси, он чувствовал все большее облегчение и, словно морской отлив, от его больной головы отступали неприятные ощущения и тупая боль, которая уже казалась не такой сильной, но все еще, продолжала сковывать его мысли и движения.

Наконец прозвучал гонг. Влад вернулся в свой угол и медленно сел на стул.

- А он не такой уж и здоровый! “Слон и моська” - честное слово!

Макс держал полотенце и обмахивал Влада.

- Не понимаю, - выдавил Влад.

- Что не понимаешь?

- Не понимаю - почему я еще жив?

- Ну, это от природы!

- Ага, может мне теперь всегда перед боем нажираться? Кстати, ринг хороший опохмелятор!

- Да и постель тоже. Но лучше не стоит - он тебя в “сухую” тащит. - Макс плеснул ему в рот воды и чуть снова не слетел с ринга, успев увернуться от его “кожаного кулака”.

- Ты что?! - разозлился Влад. - Что ты за фигню мне в рот засовываешь?

- А что такое?

- Да ничего!

Влад стал сплевывать пену, которая к их удивлению еще и шипела, а, упав на пол, снова растеклась водой. - Отравить меня хочешь?

Макс удивленно посмотрел на бутылку, затем взял ее осторожно за горлышко и отдал Вове, который в это время безуспешно старался размять Владу руки.

- Вот задубели-то! - изумился он.

Тем временем на другом конце ринга происходили не менее странные события. Тренер иркутской команды, казалось, был очень недоволен своим подопечным и отчитывал его, не стесняясь привлечь к себе внимание.

- Что с тобой происходит? Все правильно делаешь, но где удар? Где удар? Боишься сделать ему больно? Он же еле на ногах стоит!

- Но что я могу сделать? - оправдывался парень. Он был сильно возбужден и еле сдерживал крик. - Его с места не сдвинешь... Все равно что столб фонарный!

- Прекрати молоть ерунду! Какой еще столб? Ты меня поражаешь!

Тренер вдруг выпрямился во весь рост и положил руки на пояс.

- Ударь меня, ударь в живот, - потребовал он. - Я не меньше его. Я посмотрю... Я подозреваю...

Зал вновь загудел, но на этот раз уже одобрительно.

Большинство из присутствующих даже привстали со своих мест, когда мужчина в красном углу ринга вдруг согнулся пополам и, схватившись за живот, упал на колени.

Начался второй раунд. С первой же секунды иркутянин перешел в атаку, рассчитывая свалить Влада массой, проводя почти безостановоч-ные серии по корпусу. Влад снова принял “глухую защиту” и практически не чувствовал ударов, хотя отчетливо слышал характерные звуки кожаных перчаток. Он никак не мог взять в толк, почему его щадят, и изумленно смотрел в глаза противнику, в которых были злость и такое же недоумение. Может, его предупредили, подумал вдруг Влад. Он решил, что не стоит отправлять парня в больницу, а решать исход боя по очкам. Или чтобы не позорить университет, посчитали правильным разыграть весь этот спектакль, лишь бы не отменять встречу, которую все так ждали? У него не было времени убедиться в этом - иркутянин продолжал наступление, набирая победные очки. Казалось, он был готов разорваться от злости из-за того, что ему приходилось вести одностороннюю игру, а не полноценную и справедливую, без которой его победа будет всего лишь очередным тренировочным боем, выигранным у новичка. Вдруг неожиданный “брэк” рефери заставил Влада опомниться. Он опять забыл, что ему тоже не мешало бы проявить активность, а не плыть по инерции, как в первом раунде. Странное чувство умиротворения и безразличия ко всему почти совсем увело его от реальности. По мере оживления Влада оживал и зал. Поднимался такой шум, казалось, откуда-то издалека надвигается огромная снежная лавина. Он уже не стоял на месте, а передвигался в своей манере, делал выпады, выбрасывая руку вперед и довершая серию правой. Боец напротив умело уходил от его ударов и сам тут же переходил в наступление. Иркутянин довольно быстро привык к внезапной перемене своего противника и, казалось, был даже обрадован, когда чуть не пропустил одиночный боковой левый. Еле успев увернуться, он отскочил в сторону. Незаметно их поединок превратился в некий диалог, создав комичную ситуацию, где неуклюжий великан не мог отогнать назойливую муху, а та, в свою очередь, безуспешно пыталась сбить его с ног, ударяясь о его могучую грудь. И хотя бойцы были одной весовой категории, у многих создавалось впечатление, что один из них намного легче и проворнее другого. Влад тоже чувствовал это, но ничего не мог с собой поделать. Что бы он ни предпринял, у него не получалось добиться нужного результата, более того - он даже еще ни разу не коснулся противника! Несмотря на то, что он почти полностью отошел от вчерашней вечеринки, его мозг продолжал отказываться работать; он был не в состоянии просчитывать комбинации и предвидеть ситуации. Результатом этого были справедливые, со стороны соперника, ответные действия, которые тоже, в свою очередь, не приносили никаких результатов. Для Влада это тоже было не менее странным открытием. Он знал свои способности и все же не понимал, откуда у него появился такой иммунитет к неожиданности, благодаря которому он все еще находится в вертикальном положении. Он не успевал сообразить, как его тело, сделав нырок или уход, оказывалось в недосягаемости, делая тем самым безуспешными попытки застать его врасплох. Его не покидало ощущение, что не он, а кто-то другой проделывал все эти движения, оставив ему лишь роль простого наблюдателя. В какой-то момент он почувствовал, что устает. Нет, не физически: голову стали переполнять такие невероятные мысли, что, желая избавиться от них, он начал покрываться потом, словно поры были единственным путем, которым они могли выйти наружу и оставить в покое. Иркутский спортсмен, видимо, тоже устал, но продолжал бой с такой же интенсивностью, как и раньше, и даже чаще стал нападать. Оба они как будто знали, что этот раунд решающий для каждого из них, но кому первым удастся воспользоваться моментом, который приведет к победе, никто не догадывался. Не обращая внимания на все разрастающийся смех в зале, они выкладывались так, что каждая их проведенная, но удачно разгаданная, комбинация приводила болельщиков в неописуемый восторг. Шум был таким оглушительным, что привлек внимание зрителей, безуспешно желавших протиснуться сквозь плотные ряды людей, и без того заполнивших все свободные места, где можно было только поставить ногу. Даже Максу с Вовой пришлось последовать примеру иркутского тренера, который, спасаясь от надвигающейся толпы, забрался на ринг. К тому времени он уже совсем замолк и только с удивлением смотрел на поединок.

Макс с трудом отыскал в толпе Валентиныча и убедился, что у всех, кто хоть сколько-нибудь разбирается в боксе, было одинаковое выражение глаз. Для простых болельщиков этот бой был не более, чем красивое и необычное зрелище, тогда как для судей, уже забывших о своих обязанностях, наставников и присутствующих в зале спортсменов, он являлся неординарным событием, сводящим все представления о возможностях этого вида единоборства к начальной стадии.

- Бэ - Гэ - У! Бэ - Гэ - У! Бэ - Гэ - У!

Несогласованные выкрики болельщиков постепенно слились в дружное скандирование, сотрясая стены и стекла и, казалось, вот-вот разнесут их на мелкие осколки. Но вдруг произошло то, ради чего все собрались в зале, на какое-то время заставив их притихнуть, перед тем, как снова своими криками способствовать неминуемым разрушениям. На секунду замешкавшись, рефери не успел отскочить в сторону, когда Влад сделал очередной уход и сбил его с ног. Судья упал на спину и метра два прокатился по рингу. В отличие от Влада, иркутский боец заметил это и, отвлекшись, еле успел среагировать на его атаку. Она была такой неожиданной, что смог только подставить перчатку и локоть от серии ударов в корпус и голову.

Но это ему не помогло. Словно сбитый железнодорожным составом, он отлетел на другой конец ринга, затем, на мгновение зацепившись за канаты, сделал сальто и упал прямо на головы болельщиков. Беднягу успели подхватить с десяток рук, прежде чем он свалился на пол. Когда толпа расступилась, он лежал на спине без чувств, его челюсть была неестественно сдвинута в сторону, а на левой половине грудной клетки, прорвав кожу, торчало ребро.

Зал мгновенно замолк, но через несколько секунд по его рядам прокатился шепот, вслед за которым постепенно снова стал нарастать шум.

Первым очнулся парень, стоявший в это время рядом с ним. Его звали Андрей - тренер по кик-боксингу, в свои молодые годы он был уже призером страны по боксу. Очевидно, он сталкивался с такими ситуациями, так как подсев к бесчувственному, сразу положил руку на его шею и крикнул врача. Убедившись, что парня рано еще списывать со счетов, он выпрямился и жестом дал понять всем, что все в порядке. Зал, казалось, только этого и ждал. Многие не видели, что на самом деле случилось с человеком, лежащим посреди расступившейся толпы, и выкрикивали имя победителя. Некоторые особо впечатлительные болельщики пробрались на ринг к Владу и хотели поднять его на руки, но он стоял как вкопанный и, вцепившись в канаты за спиной, с ужасом наблюдал, как иркутянина кладут на носилки и уносят из зала.

Увидев, как толпа обступила Влада, Макс с трудом стал пробираться к нему. Оказавшись около него, он взял друга за руку и попытался оторвать ее от каната, но Влад даже не шелохнулся, словно был железобетонной скульптурой. Его мышцы были так напряжены, что Максу казалось, что они вот-вот лопнут.

- Пошли, Влад, - начал кричать он. Из-за шума ничего не было слышно и ему приходилось орать Владу в ухо. - Проснись же, что с тобой?!

Наконец Влад повернул голову к Максу и тихо спросил:

- Я убил его?

- Что?! - не расслышал Макс. - Да, ты побил его, побил, пойдем. О, Господи, да отцепись ты!

Макс беспомощно посмотрел на трибуны и случайно заметил единственных зрителей, которые были не только огорчены, но удивлены и напуганы. Это были те самые девушки, чьи планы не удались, несмотря на все старания и соблазнительные фигурки, которыми они обладали...

Он в последний раз бросил в их сторону гневный взгляд и снова принялся уговаривать Влада оставить канаты в покое. Тем временем некоторые уже поняли тщетность попыток поднять победителя и лишь похлопывали его по плечу. Кто-то еще пытался пожать ему руку, но вскоре убедившись в тщете усилий, уходили восвояси.

Вдруг Влад как-то странно улыбнулся и посмотрел на друга, вызвав в нем подозрительные мысли, затем окинул зал взглядом, словно он был последним, и, наконец, разжал руки. Никто не заметил, как его левая нога зацепилась за нижний канат - канат порвался, как нитка и скатился на пол под безжалостные ноги зрителей.

- Ну, ты... терминатор! - еле вымолвил Макс, когда они остались одни в раздевалке.

Влад не разделял его восхищения: будто в замедленном фильме он подошел к зеркалу и с интересом принялся разглядывать свои руки.

- Что со мной, Макс? - тихо спросил он.

Макс не знал, что ответить. Все, что он мог, это - тупо смотреть на Влада, пытаясь поймать хоть какую-нибудь мысль, которая была бы способна спасти его и не дала бы вконец свихнуться. Еще бы! - он наверняка был не единственным, кто был не в состоянии сравнить увиденное с прежними представлениями о возможностях человека. В данном случае, с Максом, - представления о невероятных свойствах акклиматизации тела после его резкого перехода из одного состояние в промежуточное, то есть - похмелья. Господи, до чего он... они докатились!

Вдруг раздался стук в дверь и настойчивый мужской голос потребовал впустить его. Это был Валентиныч. Мельком взглянув на Макса, он некоторое время оставался на месте и смотрел на Влада, затем закрыл за собой дверь и подошел к нему.

- Он все еще не может прийти в себя, - произнес он спокойно.

Влад опустил руки и, повернув к нему голову, равнодушно спросил:

- Неужели так серьезно?

- Что ты... - Валентиныч положил ему на плечо руку и с жалостью по-отцовски посмотрел в его глаза. - Что ты вколол себе, Владик?

5

Они спускались по улице Ленина, молчаливые и задумчивые. Наступал вечер, тихий, безветренный. Они все еще мысленно прокручивали в голове прошедший день, переживая его каждый по-разному. Влад делал вид, что ничего не случилось, и шел как обычно: озираясь по сторонам, засматриваясь на проезжающие автомобили и по привычке поглядывая на часы. Макс же, опустив голову, отыскивал камушки на своем пути и отпинывал их вперед, чтобы потом сделать то же самое. После того, как иркутянина увезли в больницу, судейской коллегией было принято решение проверить Влада на допинг. Когда он ушел с тренером из раздевалки, Макс решил, что это конец. Если бы все было иначе, если бы он не отправил парня в такой нокаут, то вряд ли эта проверка могла состояться, но тяжелое состояние спортсмена на турнире подобного уровня - большая редкость и это нельзя было оставить без внимания. Встал даже вопрос об отчислении Влада Берского из университета и о дисквалификации на двенадцать месяцев. Весь преподавательский состав ратовал за это в случае положительной реакции на препараты, и только Валентиныч и декан факультета были единственными, кто воздержался от подобных решений. Как позже выяснилось (Макс узнал это от Вовы), декан уговорил тренера не отменять встречу и устроил так, что как “опытного и честного бойца” Влада избавили от “ненужных процедур и так сокращающих время для полнокровной разминки”. Естественно, он мог предположить, что вследствие этого его студент получит преимущество и выиграет встречу, наоборот - будет лишен возможности полноценно, на равных драться со своим противником, хотя одновременно понимая, что может причинить вред Владу. Но и лишить университет праздника тоже было неразумно, тем более что это могло повлечь за собой нежелательные последствия, которые бы неминуемо отразились на репутации вуза. Влад не оправдывался и не спорил, а молча сел в машину, которая увезла его вместе с представителями иркутской команды и двумя судьями в республиканскую больницу. В университете не было аппаратуры, которая могла бы помочь провести такой анализ, поэтому пришлось воспользоваться услугами со стороны. К тому времени уже пришло известие, что пострадавший, несмотря на многочисленные переломы челюсти и грудной клетки, пришел в себя. Но его состояние было по-прежнему неудовлетворительным и врачи могли только удивляться его невероятно крепкому организму, способному выдержать такие удары, с трудом веря, что это не было следствием падения с многоэтажного дома. Эта новость заставила судей смягчиться и “перевести дух” многих, кто переживал за судьбу Влада, а проверка стала простой формальностью, которая должна была окончательно решить исход нехарактерной для подобных чемпионатов ситуации.

Каково же было удивление всех, тем более Влада, когда в его крови не нашли ничего, что могло указать на применение им стимулирующих препаратов, не говоря уже об алкоголе или, еще хуже, - наркотиках. Владу пришлось пройти процедуру еще два раза, прежде чем врачи окончательно убедились в правильности первоначального диагноза. Он был чист и практически здоров: к изумлению Валентиныча, врачи все-таки обнаружили, что его подопечный уже довольно давно курил. Но такая находка не могла быть обвинительным аргументом. Им ничего не оставалось делать, как оставить все на своих местах и отпустить Влада с “глубочайшими извинениями” перед ним и тренером.

“Владислав Берский - чемпион!” Можно было кричать и прыгать от радости, но у Влада не было никакого желания проявлять подобные эмоции. Может быть, он еще дал бы себе волю насладиться победой, но справедливые подозрения о том, что он был под “допингом”, и последующая проверка напрочь отбила у него эту охоту, хотя даже без всех этих перипетий вряд ли он был доволен “положительным исходом встречи” с несомненно хорошим бойцом. Как он там? Влад на секунду остановился у объявления о турнире, проводящемся в “спортивном зале Бурятского государственного университета” и, не дожидаясь своего попутчика, вновь перешел на шаг. Когда Макс подоспел, он вытащил из кармана кольцо и, протянув ему руку, поблагодарил:

- Спасибо...

Макс молча забрал кольцо и положил в карман. Он не хотел его надевать - кто знает, может, оно было последним аргументом, убедившим Влада выйти на ринг, ведь он был так суеверен, что не пренебрегал никакими подарками “на удачу”, если они, конечно, не мешали ему выступать на соревнованиях. Но если они “не помогали”, он тут же от них избавлялся. У него на шее до сих пор была тоненькая веревочка, сплетенная Светланой - его подружкой. Она сделала ее из своих волос и обработала прозрачным и прорезиненным раствором, придавшим ей дополнительную прочность и сохранившим прежний цвет ослепительно белой прически. Он никогда с ней не расставался, тем более в последнее время, когда Светлана должна была скоро вернуться со стажировки. С тех пор, как он ее стал носить, ему практически всегда везло, а если что-то и было не так, то он списывал это на свою беспечность и безволие, что в принципе и произошло в случае с его вчерашним решением. Макс знал об этом и не хотел лишний раз напоминать Владу о его слабости, он даже ускорил шаг, когда они проходили мимо того злосчастного бара, с которого начались все эти неприятности. Но Влад вдруг остановился перед входом и, вопросительно посмотрев на друга, зашел внутрь. Он сам заказал водку и, разлив ее по стаканам, выпил свою дозу, не дожидаясь Макса.

- Что ты делаешь? - удивленно спросил Макс. Он никак не ожидал, что Влад захочет повторить вчерашнее.

- Опохмеляюсь... - Влад налил себе еще и тут же осушил стакан.

- Странно, я думал, ты уже не болеешь!

- Еще как болею, вот здесь болею... - Влад постучал в себе в грудь.

- Переживаешь?

Друг ничего не ответил, а только приподнял брови и снова схватился за бутылку.

Через несколько минут водка кончилась. Он заказал еще, Макс уже не возражал. Желая поддержать Влада, он старался поспеть за ним, но никак не мог привыкнуть к бешеному темпу, который ему задавали. Делая передышку между приемами “лекарства”, они смотрели телевизор, стоявший на одной из полок рядом с выстроенными в ряд бутылками и пачками сигарет. Он был так неудачно расположен, что заходившие время от времени посетители загораживали собою экран. Похоже, это никого не раздражало - поскольку мелодрама, шедшая в это время за стойкой, интересовала только двух молодых людей, на столе у которых, кроме водки и глубокой печали, ничего не было.

- Знаешь, что я тебе скажу, - наконец заговорил Макс, стараясь внятно произносить слова, одновременно показывая пальцем на экран, на котором появились титры на фоне мужского латиноамериканского лица, мокрого от слез. - Ни одна сволочь в этом мире не достойна наших слез! Понимаешь? Давай не будем переживать об этом, Владя. Ну, их всех в жопу!

Влад посмотрел на него остекленевшими глазами и утвердительно закачал головой.

- В жопу бокс!

- В жопу бокс! - согласился Макс, но тут же спохватился. - Подожди, ну, причем тут бокс? Не понимаю...

- Я парня покалечил, понимаешь? Он, может, говорить теперь нор-мально не сможет... н-на помощь, там, позвать... Валентиныч, он так и сказал: “ Глаза б мои тебя не видели!” Понимаешь?..

Макс понимал. Влад говорил таким тоном, что ему казалось - он его обвиняет, но решил, что лучше пусть он обвиняет его, а не себя. Он попытался представить, как ему плохо и чуть не заплакал от нахлынувших чувств к другу.

- Говорил мне дед, - продолжал Влад, - “не показывай дна, когда пьешь”.

- Это называется - перенедопил.

- Это называется - конец всему!

Влад разлил еще по одной, но пить не стал.

- Что мне теперь делать? - не успокаивался он. - Ты представляешь, как на меня теперь смотреть будут? “О! Алкаш наш идет!!” - говорить... Блин, позор, позор! Хоть... Я не знаю!

- Нет, не скажи! Ты все-таки здорово ему влепил, что бы там ни говорили! - восхищался Макс.

- А толку?

- Толку? Толку... - Макс на секунду задумался. - Толку, конечно, никакого. Ты же у нас благородный - жалко тебе.. А на х-хрена, скажи ты мне, тебе все это нужно? Подумаешь - чуть не убил человека. Так ему и надо! Зачем он телок своих на нас натравил?

- Это ты виноват!

- Нет-нет, подожди! Это с одной стороны, - Макс отодвинул бутылку в сторону и пригнулся к Владу. - Посуди, если б у них нич-чо бы не вышло, ты бы ч-чо - проиграл? Да это, наоборот, говорит о том, что ты хороший боксер. Отличный просто! И так и эдак можешь - пофиг!

- Все равно, - замотал Влад головой. - Я должен был... Легонько, слегка, а не так... Не знаю, что со мной произошло...

- Легонько, слегка... Сама-то! Ты подумай башкой своей. - Макс стал стучать себе по голове. - Тебя теперь все бояться будут! Даже на ринг не выйдут - сразу откажутся!

- А ты?

- Что я?

- Ты бояться не будешь?

- С чего вдруг?

- А с того что я тебе сейчас черепок разнесу!

- Ну, попробуй! Сделай такое одолжение. Но прежде, - Макс растопырил пальцы. - Я выдавлю тебе глаза!

- На фотографии...

- ...и будешь лизать мой зад....

- Горячим утюгом...

- Через стекло!

Наконец, Макс первым не выдержал и захохотал. Влад, надув щеки, какое-то время сдерживался, но потом тоже не выдержал и засмеялся.

- Давай, еще пива возьмем, - предложил Макс, продолжая держаться за живот.

- Давай возьмем!

- И девок снимем!

- И девок!.. - Влад прекратил смеяться и отвел взгляд в сторону. - Нет, девок не будем.

- Почему? - удивленно посмотрел Макс на него. - Ты что... вчера не это?..

- Да почему? Противно просто! Светка ж скоро приедет.

- А-а! - догадался Макс. - А то я думал, что тебя того - обмурыжи-ли... Обидно было бы, правда? И там не срослось, и здесь - облом! - Он ехидно хихикнул, затем поднял руку и, щелкнув пальцами, повернулся к стойке. - Официант, обслужите, пожалуйста!

Он возвращался домой безлюдной улицей, шатаясь из стороны в сторону. Посадив Влада на такси, сам решил немного пройтись - нужно было освежиться и чуть-чуть размять кости. Он целый день только и делал, что сидел, а голова казалась тяжелой и ватной. Опустив ее, Макс следил за своими ногами, стараясь ставить их прямо, и не замечал, что со стороны у него это плохо получалось.

Но зато ему было хорошо! Хорошо не от того, что он плевать на всех хотел, а просто - хорошо. Пустеющая голова и лирическое настроение вызывали у него желание что-нибудь сотворить или, в крайнем случае, натворить, все равно! Лишь бы восполнить вакуум, образовавшийся в его мозгах и мышцах. Он не чувствовал за собой вины, хотя и старался поначалу взглянуть на себя глазами посторонних, но воображение сразу отказалось ему в этом помогать. Наоборот, вместо того чтобы корить себя, он все больше ощущал себя значимым и чертовски умным. Ведь если бы не он, рассуждал Макс, то во-первых, Влад бы сам оказался на больничной койке и проклинал бы весь белый свет заодно с ним, во-вторых, вряд ли иркутянин терзал себя мыслями из-за несправедливого поединка с его стороны, ведь только невероятные усилия и героизм Влада помогли ему избежать этих мук; в третьих, - их родной университет остался с не запачканной репутацией; ну, а в четвертых... Оксана никогда бы не получила такого удовольствия, которое она вряд ли когда-нибудь забудет! “Где они сейчас?” - вспомнил неожиданно Макс о своих новых подружках. Наверно, в больнице, рядом со своим земляком или домой уже отвалили, хотя нет - наверняка танцуют в какой-нибудь ночной дискотеке. Надо бы заглянуть в филармонию, может, он их там найдет? А что потом? Суп с котом! Там видно будет... Макс все же не передумал идти домой, а просто решил немного удлинить свой путь через площадь Советов - вдруг встретит, чем черт не шутит! Война, которой не было, закончилась, и теперь с противником можно не только союзничать, но и пригласить его на обед.

Ох, как он соскучился по дому - своей маленькой Кяхте!

Макс почувствовал, как его легким не хватает никотина, и достал сигарету. Зажав ее зубами, он стал шарить по карманам в поисках зажигалки. Ее нигде не оказалось. Наверное, он забыл ее в “Кингсбургере”, но возвращаться не было смысла - ее давно уже кто-нибудь прибрал. Впереди в нескольких шагах, под телефонным козырьком, Макс заметил человека. Подойдя поближе, он разглядел в нем пожилого мужчину, который оживленно разговаривал с кем-то на другом конце провода. Заметив Макса, он сразу повернулся к нему спиной, давая понять, чтобы его не беспокоили.

- Ну и не надо! - выпалил Макс и пошел дальше, продолжая бубнить себе под нос. - Нужны мне больно твои секреты.

Было еще не так поздно, но в это время на улицах города мало кого можно встретить. Макс хотел было выбросить сигарету, как неожиданно перед ним из-за угла дома вышел мужчина и, поправив свой длинный плащ, двинулся ему на встречу. Заметив Макса, он замедлил шаг и намеревался уже перейти на другую сторону дороги, но не успел.

- Извините, пожалуйста... - Макс старался быть крайне вежливым. - Огоньку не найдется? А то вот, видите ли... такая оказия...

Он не успел договорить. Человек, к которому он обращался, лишь мельком взглянул на него и, молча помотав головой, не останавливаясь прошел мимо. Макс с секунду стоял и смотрел вслед удаляющейся фигуре, затем огляделся и закричал:

- В этом городе у кого-нибудь есть спички?!

Но только ночная тишина и безмолвные стены ответили ему, что - видимо, ни у кого.

Вздохнув, Макс развернулся и пошел к тому месту, откуда так неожиданно появился человек, который с ним так мерзко поступил. “Чтоб у тебя язык совсем отсох!” - подумал он и нырнул в кусты. Макс знал, что там находится тропинка, позволяющая сократить путь от одной улицы к другой соединяющиеся далеко впереди. Она круто взбиралась вверх, и подняться по ней могла далеко не каждая старушка. Конечно, нельзя было назвать это место кустарником, но в темноте ему казалось, что это настоящий лес и даже желтеющая справа стена Музея природы пополняла его воображение новыми фантазиями, словно он шел около какого-нибудь старинного замка. Макс прищурил глаза и постарался вообразить себя рыцарем, пробирающимся через опасный участок, где он сможет раздобыть огня для своей....

- Оп-па!..

От неожиданности Макс забыл про свои доспехи и раскрыл глаза.

Припав на одно колено и опираясь руками о землю, он стал смотреть под ноги, отыскивая причину своего падения. Наконец, просунув голову между ног, он заметил позади себя палку. Она бессовестно лежала поперек тропинки и даже не подозревала, что он сейчас с ней сделает!

Спустившись вниз, Макс взял ее обеими руками и хотел было швырнуть назад, как вдруг почувствовал холод. Он поднимался от самых кончиков пальцев, охватывая все его тело.

- Ох, черт меня за ногу!

Макс непроизвольно дернулся и, выпрямив спину, разжал кисти.

Вдруг послышались чьи-то шаги.

Он попытался встать, но неожиданно вспыхнувший яркий свет уронил его на спину. Через мгновение Макс почувствовал тошноту, а вслед за ней - ужасную боль в животе и затылке.

Теряя сознание, он успел заметить, как к его лицу стремительно приближалась чья-то нога...

6

- Вас кто-нибудь видел?

- Нет. Хотя... когда возвращался к машине, пристал какой-то пьяный.

- Это плохо.

- Знаю. Но сегодня меня здесь не будет.

- Этот парень сейчас в отделе. Его взяли на месте.

- Значит, одной проблемой меньше. Преступник пойман, дело за наказанием. Не так уж и плохо.

- Да, но у него хорошая память. Вы понимаете, о чем я?

- Это ваша проблема.

- Ошибаетесь!.. Скажите, вы когда-нибудь были в тюрьме? В русской тюрьме?..

Влад проснулся с мыслью о том, который раз начинать жизнь сначала. Он лежал на спине и смотрел в потолок. Его тело уже не было таким измученным, как ночью, когда он ворочался, стараясь заснуть. Простыня была смята в один комок и лежала под ногами, а подушка беспомощно свисала с кровати, готовая вот-вот свалиться на пол. Зевнув, Влад выругался. Оказывается, он спал с открытым ртом и за ночь вся его полость превратилась в сплошную сухую лунку с безжизненным отростком, который давно не поливали. Ворочая языком он соскочил с кровати и почти бегом добрался до кухни. В холодильнике было два выбора - бутылка “Жигулевского” и пакет молока. Он схватил пакет и в несколько глотков впитал в себя его холодную, живительную влагу... О-о-о, как хорошо! Странно, голова была легкой и совсем не трещала, только усталость в теле и неприятный запах, исходивший от него, напоминал ему о вчерашнем дне. Сморщившись, Влад прошел обратно в спальню и, скомкав все постельное белье, засунул его в наволочку, затем прошел в ванную и спустил узел в стиральную машину. Одна только мысль о том, что в его кровати кто-то был, кроме него, вызывала в нем брезгливые воспоминания о якобы удачно проведенной ночи. Нет, он не переживал, что изменял Светлане и даже не думал об этом. Его никогда не мучили подобные мысли, считал, что измена становится таковой, только когда о ней узнает вторая половина. Неведение и отсутствие повода для подозрений с ее стороны и неизменные искренние чувства к ней с другой - вот что является залогом продолжительных отношений. Что же касалось понятия “счастье”, то Влад тоже считал это обыкновенным вымыслом. Для него оно было не больше чем пакет молока, который он только что выпил и ощутил себя на пике блаженства. Остальное - процесс, ведущий к этому пакету и пустые, несбыточные мечты...

Допив последнюю каплю, Влад зашел в зал и бросил пакет на пол. В квартире было не прибрано и ему все равно придется убираться, ведь за последние два дня его почти не было дома, а если и появлялся, то не в том виде, в котором можно было переживать за порядок. Но зато он очень переживал за парня, которого он наверняка покалечил! Влад с удивлением отметил про себя, что сегодня у него это чувство было не таким сильным, скорее даже смешным. Еще бы, сознавать себя виновным за то, что он на время ограничивал кого-то в передвижениях? Вот если бы он его убил, тогда другое дело - было б о чем задуматься! А так это временное и нежелательное происшествие, о котором все забудут, а если и не забудут, то будут вспоминать о нем как о хорошем уроке, который они всем преподали. У Влада до сих пор перед глазами стояла картина, где он был свидетелем несомненно совершенного поединка, в котором он когда-либо участвовал. Его не покидало ощущение присутствия чьей-то посторонней воли, словно невидимой рукой управлявшей его телом. И хотя вчера он полностью осознавал свои движения, он знал, что если б ему вздумалось идти наперекор им, ему бы не удалось. Тогда его это не пугало, но сейчас...

Влад почувствовал, как по его телу пробежали мурашки. Нет, сейчас он боится потому, что не может объяснить это словами, хотя где-то внутри он точно знал ответ на этот вопрос.

Звонок в дверь застал его в кресле. Влад поднялся на ноги и уже по дороге заметил, что телевизор работал. Когда он успел его включить? Неужели он работал всю ночь? Настойчивые звонки не дали разрешить ему загадку.

- Берский Владислав?

- Да.

- Капитан Фролов. Можно войти?

- Да, конечно...

Влад не очень удивился приходу милиции. За последнее время он так устал, что “фуражки”, к которым он привык в свое время, смогли лишь вызвать неприятные воспоминания. Он отошел в сторону и пропустил людей. Их было двое: тот, который назвался капитаном, был в штатском, тонкие черты лица придавали ему сходство с женщиной и только густые черные усы говорили о том, что он не принадлежит к их числу; второй же, очевидно, его помощник, нисколько не стеснялся своей формы и сразу стал рассматривать одежду на вешалке.

- Чем... Полезен могу быть? - спросил Влад, пятясь спиной к залу.

- Не беспокойтесь, - капитан остановился и, улыбнувшись, пояснил. - Просто есть кое-какие вопросы, на которые вы должны дать кое-какие ответы. Собирайтесь.

Влад посмотрел на себя. Он был в одних трусах.

- Мне что-нибудь с собой брать?

- Нет. Думаю, нет, - успокоил капитан и как бы между прочим стал осматривать квартиру. - Хорошее гнездышко! Двухкомнатная?

- Трех.

- А это что?

Влад посмотрел на медаль, висевшую над телевизором отдельно от остальных наград, которые висели на вымпеле, и догадался, на что ему намекают: он его убил! Точно, не выдержал парняга!

- А, это в Новороссийске... - начал рассказывать он, покрываясь потом. - Среди юниоров... Капитан, можно мне последний раз душ принять?

- Нет, одевайтесь. Еще успеете.

Влад выронил узелок и послушно последовал за ним. Уже запирая дверь, он вспомнил, что забыл выключить телевизор.

- Ой, - спохватился он и посмотрел на капитана. - Извините, я кое-что забыл. Подождите секундочку!

- Так вы один в доме? Хорошо, только не долго.

- Один момент!

Один момент продлился одну минуту, прежде чем капитан не выдержал и снова открыл дверь

Влад стоял около телевизора и с интересом смотрел на очаровательную дикторшу. Передавали местные новости: “...Пуля настигла его в тот момент, когда он выходил из машины, одновременно ранив одного из телохранителей. Известно, что прибывший позавчера в Улан-Удэ премьер-министр России Бутин должен был провести с Воробьевым дружескую беседу, которая должна была состояться в ресторане гостиницы “Бурятия”. Напомним - Воробьев являлся канди-датом на пост президента республики и как бывший начальник местного отдела КГБ сохранял огромное влияние в кругах правоохранительных органов и снискал поддержку у многих избирателей, готовых проголо-совать за него на предстоящих выборах. Не исключено, что...”

Заметив вошедшего капитана, Влад снова посмотрел на экран и тихо спросил:

- Надеюсь, это не то, о чем я сейчас подумал?

- Надежда умирает последней. Не правда ли?

7

Макс прохаживался по камере, разминая руки и ноги. Тело представляло собой сплошные синяки, он нащупал на затылке огромную шишку и с ужасом представил себя в зеркале.

И как его угораздило вляпаться в такую историю! Еще пару таких допросов, и он точно будет похож на замученного партизана, мужественно скрывающего местонахождение своего отряда. У Макса невольно подогнулись коленки, когда его воспоминания о фильмах про вторую мировую войну дополнили два крючка на одной из стен камеры, которые он только что заметил. Они были вбиты на довольно большом расстоянии между собой, но его бы хватило для того, чтобы человек почувствовал себя подвешенным как распятый спаситель, хотя, в отличие от Иисуса, вряд ли кто-нибудь, находясь в таком положении, смог бы думать о спасении души и молить прощения для своих убийц.

Убийц!.. Неужели его и впрямь считают за человека, способного совершить такое преступление? Неужели ОН - теперь конченый гражданин своей страны?.. Вот когда начинаешь задумываться о своих правах и обязанностях перед государством и о том, что оно должно заботиться и охранять тебя! Да, он, конечно, не образцовый студент и, может быть, плохой боксер, но он все-таки живой человек! Зачем с ним так несправедливо поступают? Глупо, глупо, глупо рассчитывать на справедливость в стране, где ее никогда не существовало. И если уж говорить о том, как должно быть и что не должно быть, то делать это под одеялом с фигой в кармане, а не перед камерами или на страницах газет. Если ты пропал, то кроме себя не на кого рассчитывать, а надеяться на кого-то со стороны - пустая трата времени, способная лишь сократить неприятное пребывание в “состоянии тихого ужаса”.

Желая отвлечься от тяжелых мыслей, Макс попытался взобраться на крохотное окно, которое, как и обещал ему полковник, стало единственным, что связывало его с внешним миром. Сделав несколько попыток, он, наконец, бросил эту затею и, отойдя к двери, прижался к ней спиной. Окно было достаточно высоко, чтобы добраться до него, но достаточно низко, чтоб разглядеть крышу здания. Дом, по-видимому, находился не очень далеко - об этом Макс смог судить по птицам: время от времени они взлетали в беспорядочной стае и, сделав несколько кругов, по группам возвращались на прежнее место. Голуби! В детстве, когда он еще учился в школе и имел ограниченные мозги, он вместе с друзьями гонялся за ними по чердакам с самодельными “дувачками”, сделанными из лыжных палок. Они осторожно обрезали трубки по краям, так, чтобы нельзя было поранить рот, и вытачивали для них стрелы из велосипедных спиц. Из одной такой спицы можно было изготовить две или три стрелы, в зависимости от типа колеса, сплющив один конец заготовки, они затачивали его напильником, на другой же - натягивали губку, в точь в точь обрезанную под калибр оружия. Такой стрелой запросто можно было попасть в зазевавшуюся птицу метров с пятнадцати, а с близкого расстояния вообще прошить ее насквозь, так что губка отлетала обратно к “охотнику”. В такие моменты они по-настоящему считали себя охотниками, но вряд ли Макс мог тогда предположить, что сам когда-нибудь станет мишенью, хоть и образной для такого сравнения, но такой же беспомощной и беззащитной.

Сижу за решеткой в темнице сырой,

Вскормленный в неволе орел молодой...

И все же не должно было так случиться! Макс в отчаянии шлепнул себя по ляжкам. Удар пришелся как раз по карманам. Почувствовав, что в одном из них что-то лежит, он запустил в него руку и вытащил кольцо. Интересно, почему его не забрали? Ведь его наверняка обшманали перед тем как учинить допрос. Он вернул кольцо среднему пальцу и в задумчивости стал крутить его, продолжая смотреть на кружащую в небе стаю свободных птиц. И все-таки - он не мог представить, что с ним может произойти нечто подобное! И не представлял, как это можно пережить. Теперь, он в полной мере ощутил то состояние, которое испытывают те, кто попадает в такие ситуации. Но это только начало.

Снова расстроившись, Макс опустил голову. Он хотел было пустить слезу, как вдруг услышал странный звук, словно кто-то всадил гвоздь в толстое железо, и одновременно почувствовал легкое сотрясение за спиной. Он поднял голову, чтобы прислушаться и в следующее мгновение увидел, как какое-то темное пятно, увеличиваясь с каждой долей секунды, стремительно приближалось прямо к его голове. Врезавшись о невидимую преграду на уровне левого глаза, пятно кляксой растеклось по ее стенкам и тут же исчезло. Макс решил, что ослеп на один глаз, и закрыл его ладонью. Одновременно с этим послышался звук, похожий на звон упавшей монеты, словно судьба, испытывая его волю, подбросила шанс - окончательно не сойти с ума. Неожиданная слабость в ногах заставила его скатиться вниз на корточки. Посидев так секунду, он наконец убрал руку и стал быстро моргать. Глаз оказался в порядке, и только непонятный розовый след в памяти все еще продолжал держать его в напряжении.

- Чертовщина какая-то! - выругался Макс и принялся разминать шею. - Скоро... совсем...

Заметив под ногами бесформенный кусочек металла, он осторожно взял его двумя пальцами и положил на ладонь.

Это был свинец.

Макс с ужасом посмотрел на окно и стал тихонько стонать.

На стекле сидел огромный паук. Его неподвижные мохнатые лапы покрывали все голубое пространство, а от безобразного брюшка спускалась тоненькая нить. Его застывшая поза была столь угрожающей, что Максу казалось - он вот-вот на него броситься. Он согнулся в “калачик”, поджав коленями руки, и повалился на бок, чувствуя, как мысли словно тоже испугавшись, разом куда-то исчезли и только страх, страх - жуткий, сковывающий все мышцы, - постепенно захватывал его сознание. Страх приподнял его в воздух и тут же, неожиданно исчезнув, отпустил. Напрягшись все телом, Макс падал в бездну и ждал теперь последнего удара, после которого все должно кончиться и он - Максим Егунов - растворится в ее сосущей черной пустоте...

8

- Ну, а если так, по-человечески - мог он это сделать или нет?

- По-человечески?

- Да, имея в виду все его качества?

- Нет, конечно, нет. Безусловно, были и драки и все такое, но чтобы убить кого-то... На Макса это совсем не похоже. Иногда про человека можно сказать, учитывая его жестокость и подход к жизни, тайные мысли, способен на такое или нет. Но о нем нельзя такого сказать. Он не такой.

- Ну, а за деньги?

- За деньги?

- За большие деньги?

Влад посмотрел на полковника непонимающим взглядом. Он уже два часа сидел на жестком стуле и успел рассказать все, что он и с Максом делали вчера, и не понимал, зачем его об этом спрашивают. Только когда ему намекнули о том, что его друг и однокурсник подозревается в убийстве, ему стало ясно, что этим они одновременно проверяли его возможное причастие к преступлению. Влад не сомневался, что они уже допросили водителя такси, который подвозил его домой, иначе ему бы не стали раскрывать все карты. Он видел как через некоторое время, после его рассказа о веселом возвращении домой с “прикольным” таксистом, помощник следователя шепнул что-то на ухо своему начальнику и снова вышел за дверь. Он постоянно неожиданно появлялся, когда полковнику что-то было нужно - будь это проверка новых данных или стакан воды. Влад знал, что у следователя под столом была кнопка: ему не раз приходилось сталкиваться с таким приспособлением и давно подметил закономерность ее применения. Он не боялся каверзных вопросов и отвечал на них уверенно. Сказывался опыт. Если уж приходится говорить неправду, то делать это надо спокойно и не отводить глаза в сторону или в потолок. Но сейчас он говорил искренне и лишь неожиданный поворот, который преподнесло ему сегодняшнее утро, немного выбил его из привычной колеи. Раньше он сталкивался с такими ситуациями, не раз прикрывая своих приятелей, но тогда речь шла об “общем деле”. Сейчас же - совсем другое дело. Его самый близкий друг оказался замешанным в преступлении, подобного которому еще не было в этом городе и не имело такую огласку: несмотря на то, что “имя преступника не сообщалось”, похоже было, что уже все знали, кто это.

- Да, беда одна не ходит, - задумчиво произнес Влад.

- Что вы сказали?

- Дед мой любил повторять: “беда одна не ходит”. Все, что вы называете неоспоримыми фактами - это та же случайность, стечение обстоятельств или, если хотите, неприятность для моего друга большая, не более. А то, что вы говорите о его причастности. Так вы же сами знаете, что это не так.

- Разве? Значит, вы считаете, все это делается для того, чтобы при-крыть чью-то задницу, отчитаться о хорошей работе?

- Я этого не говорил. Я просто хочу сказать, что это ошибка.

- Ошибка! - Полковник откинулся к спинке кресла и вдруг перешел “на ты”. - Ошибка, дорогой мой, в том, что вместо того, чтобы отправить тебя в изолятор, я сижу перед тобой и распинаюсь, как нянька. Ты что думаешь, я о тебе ничего не знаю? Или ты думаешь, тебе помогут твои заслуги? Знаю я твои заслуги! Очень хорошо знаю! Вот только до сих пор понять не могу, как ты додумался вернуть себя, грязного, в нормальное общество?

Влад стиснул зубы и, пригнувшись к нему через стол, тихо заговорил:

- Ты хочешь, чтобы я обосрал своего кореша? Не получится. Не мог он сделать этого, не-е мо-о-г. Пойми, начальник, ведь совершенно понятно, что его подставили, ты и сам это знаешь. Человек, выпивший, по меньшей мере литр водки, собирается на мокруху, для которой нужна, как минимум, светлая голова... - Он вернулся на прежнее место и продолжил, но уже спокойно. - Смешно, ей Богу! Тем более такое дельце не доверили бы непрофессионалу. Я понимаю - надо найти того, кто это сделал, но Макс... Вот я бы мог его завалить, за большие деньги. Только вот почему-то не выбрали меня!..

- Ладно, хватит! - не выдержал полковник. - На сегодня, пожалуй, достаточно. Постарайтесь не покидать город. Нам вы можете еще пригодиться.

Влад уже хотел попрощаться, но неожиданно раскрывшаяся дверь остановила его. Значит, бедолага испугался, подумал он, но тут же передумал, увидев другого сержанта.

- Вас хотят срочно видеть, - сообщил он, нерешительно остановив-шись у стола.

- Кто?

- Задержанный. Хочет признаться.

- Что? - удивился полковник. - В чем признаться?

- Я думаю, это вам лучше самому узнать.

- Хорошо, идите. - Когда сержант ушел, полковник посмотрел на Влада и разочарованно произнес: - Похоже, твой друг сломался.

- Эй, там! Выпустите меня отсюда!..

Только когда Макс окончательно пришел в себя, он сообразил, что в него стреляли. Кусочек металла, который он нашел на полу, был пулей, точнее то, что от нее осталось. Он не знал, почему она не вышибла ему мозги, но желание не дать вторую возможность испытать ее на себе, отбило у него охоту думать об этом.

- Чего буянишь? - спросил грубый голос за дверью.

- Отведите меня к следователю. Я должен сообщить ему что-то важ-ное, - заговорил Макс с надеждой.

- Говори.

- Да не тебе... - Спохватившись, он прикусил палец, затем опустил руку и уже спокойно пояснил. - Я хочу во всем признаться. Слышите? Хочу признаться, признаться хочу. Позовите следователя. Пожалуйста, будьте так добры.

Когда шаги удалились, Макс с силой стукнул кулаком по стене. Но удара как такового не было - только глухой звук ломающихся кирпичей и осыпавшейся штукатурки... Он резко отскочил от стены и посмотрел на свою руку, но то, что он увидел перед собой, удивило его еще больше: там, где он только что стоял, образовалось небольшое углубление, от которого исходили трещины по всей стене. Воронка как раз была на том месте, куда он приложил руку, но ни царапин, ни каких-либо следов от ушибов, которые могли подтвердить его догадку, на ней не было. Более того - рука не болела и он даже не чувствовал последствия удара. Заинтересовавшись таким открытием, Макс подошел к стене и нагнулся, чтобы рассмотреть воронку. Она была величиной с кулак, а в ее центре виднелся кирпич второй кладки. Он осторожно протянул руку и стал очищать поверхность воронки, но вдруг одернул ее и снова с ужасом посмотрел на свои пальцы. Похлопав в ладоши, он опять взглянул на руки и, убедившись, что кожа на ладонях покраснела, а характерные для этого уколы не заставили себя ждать, наконец, воскликнул:

- Я чокнулся!!!

Макс стал беспорядочно стучать по стенам обеими руками, делая все новые и новые вмятины. Вскоре вся камера превратилась в сплошной пчелиный улей, заваленный кусками твердой глины и красной пылью, которая висела в воздухе, перекрасив собой яркий солнечный свет, разрезанный прутьями оконной решетки. Успокоившись, он прислонился спиной к двери и стал любоваться своей работой.

- А ну-ка отпусти дверь, козел! - послышалось снаружи.

Он отошел в сторону и тут же в камеру ворвались несколько человек в форме. Подскочив к нему, один из них ударил дубинкой по плечу, а остальные, схватив за руки, попытались повернуть лицом к стене. Макс продолжал стоять как ни в чем не бывало и широко раскрытыми глазами смотрел перед собой, стараясь понять, что происходит.

- Оставьте его!

Из-за двери появился полковник. Осмотревшись, он с изумлением присвистнул и вновь обратился к подчиненным:

- Вышли все отсюда! - Оставшись наедине с Максом, он подошел к стене и повернул к нему голову. - А ты время зря не теряешь! Чем это ты?

- В меня только что стреляли, - раздраженно ответил Макс. Он еще не мог успокоиться и продолжал глубоко дышать.

- Да? - удивился полковник. - И кто же?

Немного пригнувшись, он стал осматривать камеру, словно хотел что-то найти.

- Не знаю. Пять минут, может больше... Пуля в глаз прямо попала!

- У тебя, очевидно, хорошая реакция! А это, по-видимому, следы от пуль, да? Мне показалось, ты хотел сообщить мне о другом. Так зачем же врать?

Макс взорвался.

- Врать?! - закричал он. - Врать! Да вы блин совсем уже оборзели! Ходите тут - руки в брюки. Поймали первого попавшегося и рады! Вместо того, чтобы искать настоящего... докопались тут до меня, м-менты поганые!

- Что ты сказал?!!

Вдруг из-за двери показалось знакомое лицо сержанта. Узнав его, Макс одним прыжком достиг двери и хлопнул по ней рукой, так что от сотрясения сверху посыпалась оставшаяся штукатурка, увлекаемый ею сержант ударился о стену коридора и беспомощно скатился на пол.

- Всю жизнь мечтал об этом!

Макс повернулся к полковнику, продолжая держать руки на двери. Полковник протянул к нему руку и, стараясь сохранить хладнокровие, спокойно произнес:

- Не волнуйся, Максим.

Тем временем снаружи уже начали ломиться в камеру, но Макс продолжал стоять на месте, не отпуская руку.

- Ну и что мне теперь делать? - зло заговорил он. - Что мне делать? Может, придушить тебя, как суку?! А что, мне терять нечего! Все равно от меня не отстанете, пока я здесь не сдохну. Я уже жалею, что не я убил... не так противно было бы...

Полковник хотел что-то сказать, но Макс не слушал.

- Знаешь, что меня больше всего в вас бесит? Что вы возомнили себя... черт знает кем... - Он не мог подобрать нужные слова, но продолжал говорить. - Власть, которую вы дали своим карахаям... которых еще вчера никто не замечал и не уважал, которые выходили за дверь только с помощью пинка под зад ... Милиция - полиция... За что же вас народ-то любить будет!

На последних словах Макс почти закричал. Речь у него явно не получилась. Он так давно хотел выплеснуть всю грязь, скопившуюся в душе за последнее время, и вот, сейчас, когда представилась такая возможность, мысли то в беспорядке кружились в голове, то куда-то исчезали. Вдруг в дверь перестали стучать и встревоженный мужской голос спросил:

- Товарищ полковник, с вами все в порядке?

Влад все еще сидел на прежнем месте и старался прислушиваться к звукам за дверью. Когда капитан, присматривающий за ним, наконец вышел, чтобы узнать, что там происходит, он встал со стула и подошел к двери. Шум все нарастал, а беспокойные голоса и торопливый топот еще больше подогревал его любопытство: он осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор.

В последнее время события происходили более или менее закономерно, их можно было как-то объяснить, списать на случайность или злую шутку судьбы, но то, что он увидел, переходило все грани мыслимого.

В глубине коридора четверо милиционеров пытались вышибить дверь. Встав плечом к плечу, двое из них наваливались всей массой, а остальные одновременно работали ногами. У них, видимо, ничего не получалось, так как их брань и собиравшаяся толпа, соответственно становились все громче и больше. Наконец кто-то додумался, взял пистолет и стал палить в железную дверь и разом все стихло. Но это продолжалось не долго: когда тишина поглотила последний выстрел, вдруг раздался взрыв. От неожиданности Влад присел и немного прикрыл дверь. После того, как пыль рассеялась, он увидел, что люди уже лежали на полу, а те, кто стоял у камеры, скатывались по стене, придавленные тяжелым прямоугольным железом. Рядом стоял Макс. Влад сразу узнал его по белой футболке с синими полосками и спортивным штанам. Он выглядел спокойным и суровым, но по его лицу было видно, что он в отчаянии и вряд ли контролирует свои действия. Первое, что пришло Владу на ум, это - что Макс сошел с ума.

Он вышел из кабинета и хотел было подойти к нему, как тяжелые шаги и лязг металла сзади принудили его прижаться к стене.

Это были два здоровенных амбала в пестрой форме, с дубинками в руках и с наручниками на поясе. Влад даже успел почувствовать поток воздуха, который они подняли своим бегом и в следующее мгновение восторг и гордость за Макса, когда увидел, как он, двинувшись им навстречу, одним движением рук размазал их по стенке.

- Влад?

Заметив друга, он подошел к нему и тихо спросил:

- Влад, что со мной?

Его голос был на удивление спокойным, а глаза, казалось, ничего не видели перед собой. У Влада невольно сжалось сердце, увидев его опухшее лицо и многочисленные ссадины на руках и шее.

- Макс, ты в порядке? - поинтересовался он, но выражение лица того, напротив, еще больше укрепили его опасения в том, что друг свихнулся.

Вдруг раздался выстрел.

- Стой, стрелять буду!

Сзади стоял полковник с пистолетом, направленным в их сторону.

Обернувшись на секунду, Макс сорвался с места и побежал к выходу. Полковник выстрелил еще два раза и кинулся за ним. Пробегая мимо оцепеневшего Влада, он выкрикнул в его сторону:

- Не профессионал, говоришь?!

Добежав до дежурки, Макс остановился. Перед ним была живая стена, окрашенная в сине-красные цвета. Он посмотрел направо и увидел еще двух человек в форме, с большой скоростью приближавшихся к нему. Слева, замедлив шаг, шел полковник, направив на него свой пистолет. Макс неожиданно расхохотался.

- Взять его! - словно отдавая команду служебным собакам, закричал полковник.

- Ребята, лучше не надо! - продолжая смеяться, начал просить Макс. - Я хорошо играю в американский футбол. Поберегите свои жирные задницы!

Но “команда” напротив не прочь была “поиграть” с ним в эту игру, и только один предусмотрительно отошел в сторону и, вытащив оружие, направил на Макса, дав таким образом остальным возможность отличиться при задержании особо опасного преступника.

С воплем врезавшись в толпу, Макс побежал к выходу. Не замечая ударов и повисших на ногах и руках людей, он вскоре достиг дверей и не останавливаясь выбежал на улицу.

Грохот ломающихся стен сопровождали его появление перед случайными зрителями, которые оказались в этот момент рядом со зданием милиции. Распугивая прохожих, он пробежал несколько метров и остановился перед стоящим у тротуара автомобилем. Эта была пошарканная белая “тойота” с треснувшими стеклами, непонятно как проржавевшей крышей, но у Макса не было выбора. Несколько человек в форме уже неслись в его сторону, делая предупредительные выстрелы в воздух: они боялись попасть в мирных граждан и поэтому полагались только на свои ноги. Швырнув дверцу на землю, Макс сел в машину и застыл. Он совсем забыл, что у японской модели правый руль, и занял пассажирское место.

- Чертово корыто! - с досадой выругался он.

- Ну почему же? Хороший автомобиль!

9

От неожиданности Макс вздрогнул и посмотрел вправо. Рядом сидел старик и обиженно осматривал салон, словно хотел найти доказательства того, что его машина похожа на корыто. На нем были легкая цветная рубашка и шорты, а седую голову покрывала белая шляпа. Он повернул голову к нему, собираясь что-то сказать, но Макс закричал:

- Дед, жми! Некогда!

Одновременно со звуком лопнувшего заднего стекла машина с визгом тронулась с места и, быстро набирая скорость, помчалась вперед. Выскочив на главную дорогу, она вдруг замедлила ход и покатилась, придерживаясь средней полосы.

- Дед, ты меня извини, но твоей трахоме, по-моему, пора на свалку! - сказал громко Макс, посмотрев назад. Их догоняли несмолкаемые сирены бело-синих “коробочек”.

- Ты так считаешь? - спросил старик и, не дожидаясь ответа, положил руку на рычаг скорости.

Через некоторое мгновение Макс ощутил все прелести автомобильных гонок. Он не мог себе представить, что такая старая, дряхлая машинешка способна маневрировать на большой скорости между попутными джипами, фордами и другими внушительными соперниками, не беря в счет отечественные колымаги. Он даже немного стал приходить в себя, но не страх, который должен был заполнить каждую его клетку, а какая-то непонятная уверенность и спокойствие отрезвляли его. И все же события происходили с такой скоростью, что он все-таки не мог полностью контролировать свои мысли и поступки. Еще несколько минут назад он дрожал от страха, а сейчас был готов кричать от восторга. Но как это может быть?!.

Макс подозрительно посмотрел на старика. Тот не обращал на него внимание и спокойно крутил баранку, лихо объезжая неуклюжих пешеходов и движущиеся впереди автомобили.

-Ты что, специально меня дожидался? - спросил Макс.

- Никогда не знаешь, что тебя ждет, не правда ли?

Странный старик. Максу показалось, что он его где-то видел, но не мог вспомнить - где. Он снова посмотрел назад и сменил тему разговора, неожиданно приняв для себя трудное решение. Уверенность в нем была столь велика, что он мог только удивляться своей внезапной храбрости.

- Они от нас не отстанут. За поворотом я выскочу. Ты не останавливайся и езжай по своим делам... Спасибо тебе, отец!

- Было бы сказано. Пожалуйста! - любезно согласился старик и резко крутанул руль вправо.

Проехав метров пятьдесят по узкой улочке, он снова так же резко повернул, но уже влево и выскочил на дорогу с односторонним движением. Поток машин шел прямо на них, но старик умело объезжал их, иногда пугал прохожих, выскакивая на тротуар.

- Тебе лучше сойти здесь, - сказал он и вывернул на следующую улицу.

Макс выпрыгнул из машины и, упав на дорогу, по инерции выкатился на пешеходную дорожку, сбивая прохожих и фонарные столбы. Одна из опор, переломившись, упала на проезжающий мимо автофургон, из которого тут же хлынула вода. Остановившись, Макс вскочил на ноги и огляделся. На него уже никто не обращал внимания. Упавшая на автомобиль опора для людей была куда более интересным зрелищем, чем какой-то парень, вывалившийся из проезжающей машины.

- Боже мой! Это же спирт! - закричал кто-то.

- Какое добро пропадает!

- Кто-нибудь, вызовите милицию!

Но милиция не заставила себя долго ждать. Услышав сирены, Макс рванул прочь по улице и забежал в первый же попавшийся на пути магазин. В магазине не было никого, кроме молодой продавщицы, которая при его неожиданном появлении буквально застыла на месте.

Макс замедлил темп и стал ходить мимо прилавков, с интересом разглядывая лежащий на них товар.

- Почем чипсы? - спросил он, взяв в руки желтый пакет.

- Пятнадцать, - ответила девушка. Она не сводила с него глаз и лишь изредка поглядывала на дверь, выходящую на улицу. Похоже, она была сильно заинтересована происходящим снаружи, но еще больше напугана внешним видом покупателя, который ворвался в помещение и ходил между прилавков, как ни в чем не бывало. Наконец, решившись, она спросила: “ Скажите, что там творится? Война, что ли?”

- Нет, что вы, - поспешил успокоить ее Макс. - Ничего особенного! Просто снимаем кино. Вы извините, что я в таком виде. Я, наверное, вас сильно напугал, но этот грим нужен для следующей сцены. Вот, пока есть время, хочу набить свой неуемный желудок! Так почем, говорите, чипсы-то?

- Что, серьезно? - недоверчиво спросила продавщица.

- В смысле? - не понял Макс. - Ну да! Конечно, не совсем - эпизодические роли пока, и все такое... Но Жан обещал мне в следующем фильме дать роль второго плана!

- А кто такой “Жан”? - Она была уже готова взорваться от счастья. Макс посмотрел на нее непонимающим взглядом и решил покончить раз и навсегда с ее назойливостью.

- Ван-Дамм, Жан Клод Ван-Дамм! - начал он. - Вы что, действитель-но ничего не знаете? Он уже вторую неделю в нашем городе! Сегодня вот только начали первый день снимать. Телевизор надо смотреть, дорогуша...

Макс не успел договорить. Потому что уже было некому.

Он остался один, стараясь удержать в памяти аромат духов, который растворился, следуя за своей хозяйкой, скрывшейся за дверью. Ему уже было совсем безразлично - поймают его или нет. Но трезвые мысли подсказывали, что надо убираться отсюда, пока он еще что-нибудь не натворил.

Макс обошел прилавок и, подойдя к двери, ведущей на задний двор, без раздумий дернул за ручку.

10

- Да-а, натворил делов! - вздыхая, сказал полковник и посмотрел на Влада.

Влад ничего не ответил. Подойдя к стене, он вытянул руку и стал поглаживать ее разбитую поверхность. Он был в камере по “приглашению” следователя, который хотел, чтобы он сам убедился, своими глазами, в том, что его друг “опасный человек”.

Рядом сидел молодой лейтенант и осматривал сорванные с петель навесы. Он был единственным, кому полковник позволил остаться присматривать за камерой до приезда начальства.

- Он что - терминатор? - спросил лейтенант изумленно.

- Нет, вообще-то шахматист, - серьезно ответил Влад.

- Все шуточки шутишь!

- Какие могут быть шутки?! - возмутился вдруг Влад. - Я видел его лицо! На нем живого места нет! Вы что, его избивали?

- Спокойно! - произнес полковник. Он поднял с пола кусок штукатур-ки и показал Владу. - Он сам кого хочешь изобьет!

- Но...

- Позвони в управление, - обратился он к лейтенанту, не обращая внимания на Влада. - Без экспертов тут не обойтись. Пускай пришлют майора Батуева. Здесь нужен умный человек, а я, кажется, уже начинаю стареть.

- Да, и пускай пошлют кого-нибудь в церковь, - вставил Влад.

- Это еще зачем?

- Посмотрите сюда, полковник.

Влад показал на окно. На его окне было небольшое отверстие, от которого в разные стороны отходили толстые трещины.

Полковник подошел поближе и, с минуту задумавшись, произнес:

- Два выстрела, две пули.

Развернувшись, он стал осматривать стену сантиметр за сантимет-ром, затем вышел из камеры и остановился около двери, лежавшей в коридоре. Нагнувшись над нею, он внимательно присмотрелся к чему-то и, наконец, воскликнул:

- Вот она!

За это время Влад не проронил ни слова, стараясь не мешать следователю. Он подошел к нему и посмотрел на указанное место.

В сантиметрах десяти от глазка отчетливо была видна небольшая вмятина. Влад подошел поближе и разглядел кусок расплющившейся пули.

- Господи! - ужаснулся он и спросил. - А где же тогда вторая?

- Я бы тоже хотел это знать.

Полковник снова зашел в камеру и принялся осматривать пол. Через минуту у него в руке оказалась бесформенная металлическая пластинка размером с монету.

- Вот и вторая, - произнес он и протянул ее Владу.

- Да, - согласился Влад и с облегчением обратился к полковнику. - Ну теперь-то вам ясно, что Макс не виновен?

- Обычное дело.

- Что значит - обычное дело?

- Это ни о чем не говорит. То, что его хотели убрать, только доказывает его причастность к этому делу. Хотя сейчас я не уверен, что это так. Кто-то очень хочет, чтобы он замолчал. Но кто? Возможно, он что-то видел... Он говорил о каком-то человеке, которого он видел за минуту до того, когда его задержали. Мне показалось, он придумал, чтобы его оставили в покое. Но сейчас...

- Сейчас вам это не кажется?

- Да ... не знаю. Тем более как можно скорее его нужно найти.

Макс сидел на табурете в деревянном доме в одном из старейших районов Улан-Удэ и, подперев руками подбородок, смотрел через кольцо, поставленное ребром, на гвоздь в стене.

Это был дом одного из его хороших знакомых, который теперь жил в Красноярске. Не так давно он уехал из города, но продавать его не стал. Иногда он приезжал и, чтобы не искать место для ночлега, останавливался в своем бывшем жилище.

Практически единственным хозяином дома являлся теперь Макс, так как он давно уже взял на себя все расходы, связанные с его сохранностью и оплатой за землю и электроэнергию. Дом находился далеко от центра и о нем никто не знал, кроме разве что Влада и то только из уст Макса. Макс был уверен, что в нем он будет в безопасности хотя бы какое-то время. Он уже три часа смотрел на кольцо, пытаясь проанализировать свое состояние. Страха не было, не было и уверенности, которая помогла ему не сойти с ума, когда он не мог найти силы преодолеть в себе противоречия, разрывавшие его на куски несколько часов назад. Безвыходность, отсутствие посторонней поддержки, жалость к себе, а главное, необъяснимое знание того, что с ним произошло нечто сверх- естественное, до сих пор продолжали сидеть в нем, но уже как несмываемый отпечаток прошлого, далекого прошлого, напоминающий ему, что он все еще человек.

Все произошло так быстро и он тогда не мог думать о том, что порядок событий был странным образом последователен, словно он попал в поток чьей-то чужой жизни. Несмотря на свою развязность, он бы не мог сам решиться на поступок, который в его представлении неминуемо должен был привести к гибели. Но он был жив и так же невредим, как до того момента, когда пуля отскочила под его взглядом.

Макс теперь знал, что благодарить нужно было не свои психофизи-ческие способности, а небольшую, весом чуть больше трех граммов, металлическую штучку, которую он носил на правой руке. Макс взял кольцо и, надев на кончик пальца, подумал о Коле. Все-таки хорошо, что оно ему не подошло, ведь с ним это могло произойти так же случайно, а последствия вряд ли были для него утешительнее, чем для Макса. Удивительно - носил кольцо почти месяц и не догадывался о его настоящей природе! Что было бы, узнай он об этом раньше? Может, тогда бы не было всех этих неприятностей, которые они с Владом успели натворить за два дня? Макс не стал гадать. Что было, то было и ничего уже не изменишь. Он повернул кольцо на сто восемьдесят градусов, затем вцепился ногтями за вбитый гвоздь и без труда его вытащил. Уронив его на стол, он поднес руки к лицу и принялся разглядывать свои пальцы. И снова - не было никаких ощущений. Можно было решить, что он перестал чувствовать кожей и мышцами, но как объяснить отсутствие следов, которые обязательно должны были остаться на пальцах?! Макс посмотрел на гвоздь и удивленно поднял брови. Его шляпка была сплющена и похожа на крохотный зонтик с толстой ручкой. Он вновь осторожно взял его двумя пальцами и попытался проколоть им кожу на левой руке. Результат был тот же: испорченный гвоздь. Тогда он вытащил еще один и проделал то же самое, но уже стараясь рассмотреть расстояние от его кончика до поверхности руки. Но никакой видимой и невидимой преграды тоже не оказалось. Его тело просто не реагировало на посторонние предметы, не оставляя на себе ни царапин, ни вмятин. Когда он трогал сам себя - все было как обычно: мог оттянуть кожу где угодно, ущипнуть ее и при этом чувствовать боль.. Но когда в ход шли раздражители, не являющиеся частью его тела, они не могли причинить никакого вреда или изменить его положение в пространстве, будто он находился посреди пустыни, взирая на все как на обыкновенный мираж.

Значит, поворот кольца работал как выключатель, который влияет на тело, переводя его состояние из одного в другое. Так просто, но в то же время так реально! Макс вспомнил, как он будучи в камере обнаружил у себя в кармане кольцо и что после этого произошло, и почувствовал мелкую дрожь в теле. Он был на волосок от смерти и если бы не эта счастливая случайность, ему бы сейчас ничего не было нужно, кроме хорошего местечка на кладбище и скромного памятника. После гвоздя в ход пошло все, что попадалось под руку. Он резал себя ножом, протыкал вилкой глаза, жег себя спичками и обливался кипятком, решился даже выбить молотком зубы, но что бы ни делал - результат оставался прежним: он ничего не чувствовал - ни веса предметов, ни каких-либо болевых ощущений. Когда он пытался утопиться в бочке во дворе дома, ему казалось, что в ней не было воды и только воздушные пузырьки, которые устремлялись ему в рот при каждом вдохе, убеждая его в обратном. Удивленный таким открытием, он уже не знал, что бы придумать еще для проверки кольца.

Тогда он решился. Макс держал это напоследок, потому что не был уверен, что кольцо сможет его защитить. Если до этого он пользовался видимыми глазу орудиями, то сейчас ему предстояло проверить на себе невидимую, но не менее опасную силу. Для этого ему понадобились все те же гвозди. Взяв по одному в каждую руку, он подошел к стене и сунул их в розетку.

Вдруг что-то произошло. Он отскочил назад и посмотрел на свои руки, хотя знал, что причина испуга была в другом. Он что-то увидел. В глазах до сих пор оставалась картина, которую его мозг не мог расшифровать на понятный язык внутренней речи.

Прежде чем снова повторить опыт, Макс сначала примерился к дырочкам электророзетки и закрыл глаза. Расплывчатые серые круги, которые он мог наблюдать зажмурившись, превратились теперь в разноцветные тени, то увеличивающиеся в размерах, то исчезающие.

“Была - не была” - мысленно решился Макс и открыл глаза. Страх, переходящий в восторг, охватил его, когда он увидел, что пространство вокруг было заполнено разноцветными красками, переливающимися, словно живая радуга. Краски были мягкими и такими завораживающими, что Макс боялся шелохнуться, чтобы не потерять это красочное зрелище, от которого уже начинала кружиться голова. Он убрал одну руку, но, убедившись, что головокружение не было следствием действия электричества, а обыкновенного удивления, снова замкнул цепь. Вновь увидев переливающуюся радугу, Макс вскоре понял, что причиной были его собственные глаза. Переводя взгляд с одного на другое, он видел, как разноцветные полосы и пятна покорно следовали за ним, словно пылинки, прилипшие к поверхности сетчатки. Справа от Макса, между окнами, висело большое зеркало. Он посмотрел в него, чтобы убедиться в своей догадке. Все его тело светилось такими же красками, но они были намного ярче и отчетливее тех, что он наблюдал на стенах и мебели. Свечение было таким сильным, что его было видно даже сквозь одежду. Стремясь вырваться наружу, оно высвечивало микроскопические дырочки в ее ткани, придавая ей фантастическую окраску. Но больше всего привлекали глаза. Несмотря на то, что они постоянно переливались всевозможными цветами, все же в каждом из них преобладал один определенный. Левый был похож на крохотное желто-оранжевое солнышко. Свет от него исходил по всей комнате. Макс смотрел на этот свет и его не покидало ощущение радости и умиротворенности, заполняя каждую клеточку его организма. Мысли протекали спокойно, а иногда, исчезая вовсе, оставляли место какой-то необъяснимой, заполненной неземной музыкой, пустоте. Макс был очарован этой мелодией, меняющейся в унисон возникающим краскам, не зная, действительно ли он ее слышит или у него это просто звенит в ушах. Да он и не хотел знать. Ему было так хорошо и уютно. Он был почти счастлив! Правый же глаз был полной противоположностью левому. Его темно-синие и зеленые цвета, сгущаясь и сливаясь между собой, казалось, втягивали воздух, все пространство через отверстие зрачка куда-то в глубь, в бесконечную темную пустоту, в неизвестность...

Максу вдруг стало жутко. Он одернул руки и, отскочив от стены, застыл на месте. Свечение тут же исчезло и все встало на прежние места. Он с минуту стоял неподвижно, вновь переживая то мгновение, когда он встретился лицом к лицу со смертью. Его сердце бешено забилось. Дела обстояли еще хуже, чем тогда, когда ему грозило предстать перед судом и провести остаток жизни в тюрьме. Теперь за ним охотилась не только милиция, но и те, кому он перешел дорогу своей случайной встречей с киллером. Макс уже не сомневался, что это был тот самый человек, которого он видел накануне убийства, сначала в баре, а позже по дороге - до того, как он споткнулся об эту проклятую винтовку. Он так же знал, кто был жертвой. Петляя по улицам, Макс несколько раз натыкался на одинаковые заголовки газет в киосках и коммерческих палатках, где сообщалось о “трагической гибели” кандидата на пост президента Бурятии. Тогда он чувствовал себя уже относительно спокойно и в безопасности и мог полностью прочитать статью. Оказывается, в Воробьева стреляли как раз в то время, когда Макс возвращался домой и не далеко от того места, где его схватили - на автостоянке перед гостиницей “Бурятия”. Что касалось непосредственно убийцы, то “благодаря оперативным действиям работников милиции и личной охране Воробьева преступник был задержан на месте”. Итак, с одной стороны милиция и, может быть, люди Воробьева, с другой - мафия: другого названия тем, кто его хотел устранить, Макс не мог придумать. И что делать? Макс посмотрел на кольцо. Да ничего не надо делать! У него есть то, что ему поможет. То, с чем он может защитить себя, может быть неуязвимым ни для кого и не для чего! Теперь он сам хозяин своей судьбы, надо только хорошо подумать, как ею распорядиться. Но сначала он должен избавиться от тени, которую она на него набросила.

Успокоив себя такими мыслями, Макс прошел в кухню и достал из холодильника бутылку пива, затем вышел во двор и, усевшись на скамейку под черемухой, открыл ее одним пальцем.

- Тьфу ты! Что за ерунда! - выругался он, сделав глоток.

Рот был полон пены. В горло попало несколько капель, а вся остальная жидкость, зашипев, устремилась наружу, прямо ему на рубашку.

- Старое, - заключил он и, поставив бутылку на землю, достал сига-рету.

Но и здесь ничего не вышло. Сделав затяжку, он не почувствовал знакомого вкуса дыма. В легкие попал только воздух, согретый тлеющим табаком, а сама сигарета при этом сильно дымилась, окутав его густым облаком.

- Так, значит, ты за здоровый образ жизни? Кошмар!

Макс повернул кольцо и, наслаждаясь холодным напитком, сделал несколько глубоких затяжек.

11

- Нет, но вы хоть понимаете, что натворили?

- Сергей Васильевич, мы сделали все возможное.

- Все возможное. Ты хочешь сказать, что двадцать с лишним человек не могли справиться с каким-то мальчишкой?

- Это не мальчишка. Он профессионал... У меня пять бойцов в больнице, двое в тяжелом состоянии. Если иметь в виду, что он одним выстрелом убил Воробьева, одно это говорит о том, что он не простой любитель. Я еще никогда не видел таких... Он просто застал врасплох!

- Вот именно - застал врасплох. Теперь будут говорить не только о том, что мы не умеем работать, но и что не можем достаточно хорошо организовать охрану у себя под носом! Утром звонил Лосев. За стол не сесть, а он уже звонит! И что ты думаешь? Он отказывается от наших услуг! Соображаешь? Какой засранец! Это только цветочки. Нам перестают доверять. Соображаешь?

- Понимаю. Мы найдем его.

- Уж постарайся. Не хватало еще нервы мотать из-за какого-то сопляка. Есть дела поважнее.

- Разрешите идти?

- Да... Постой, Чепак, чуть не забыл. Там люди этого Воробьева своего человека прислали. Уж очень просили ввести их в курс дела. Забыл его фамилию... Майор в общем. Пусть с тобой побегает, авось поможет чем. Сейчас он должен быть уже у тебя.

- Но, Серг...

- Давай, давай, иди! Не рассуждай, работай.

- Вот старый хрыч! - выругался полковник, выйдя из кабинета.

- Добрый вечер. Полковник Чепак?

В дверях поджидал мужчина. Сравнительно молодой на вид, одет в серый костюм, в руках желтая папка.

- А вы, вероятно, и есть майор... - догадался полковник.

- Майор Брюлов.

- Да, да. - Полковник сделал вид, что вспомнил его фамилию, - Вы случайно не родственник художника, который...

- Нет. Просто однофамилец.

- Ну да, ну да.

Полковнику не нравилось, что его перебивают. Майора же это нисколько не смущало. Он смотрел на него такими глазами, словно ждал случая еще раз опередить его мысли. Наконец, полковник тронулся с места и пошел быстрым шагом.

- Как в кино, ей богу! - рассердился вдруг он, когда они спускались по лестнице. - Всегда, если какое-нибудь серьезное дело, обязательно тут как тут ФСБ ... ФБР. Как будто беспомощные мы.

- Это не обычное дело, - тактично вставил майор Брюлов.

- Ну да, конечно! За всякую шушеру вы не беретесь. Мусор нам оставляете разгребать.

- Если вы не хотите...

- Ладно, это я так, - смягчился полковник. - Просто надоело уже. Тебя винят за то, что ты не можешь достать то-то, что находится за стеной, которую невозможно перепрыгнуть, а потом, когда ты преподносишь это на блюдечке, начинают обвинять за сломанную стену.

- О, вы философ!

Они петляли по коридорам. Полковник заходил то в один кабинет, то в другой, то встречал кого-нибудь и подолгу с ним разговаривал. Брюлов ни на шаг не отходил он него.

- Что вы думаете, майор, об этом Егунове? - Наконец спросил полковник, когда они остановились у его кабинета. - Вы уже ознакомились с делом?

- Да, я читал протоколы допроса и осмотра места преступления, - подтвердил Брюлов.

- И что вы об этом думаете?

- Думаю, придется потрудиться.

- Вот именно, - согласился полковник и открыл дверь.

Пройдя в помещение, он сразу направился к шкафу и достал графин с малиновой жидкостью. Налив немного в стакан, тут же осушил его и посмотрел на майора.

- Не желаете?

- Нет, спасибо.

- Привычка! Никак не могу от нее отделаться. - полковник поставил графин обратно в шкаф и плюхнулся в кресло. - Когда я был молодым, мне часто приходилось выходить “на ковер”. После этого необходимо было что-нибудь принять. Я так нервничал и переживал! Но сейчас, когда жизнь наполовину прожита, мне уже все равно. А привычка осталось. Так вы говорите, читали протокол?

- Да, и меня смущает одно обстоятельство.

- Какое же?

Полковник отметил про себя поведение майора. Он держался уверенно, никаких эмоций и видимых размышлений.

- Отпечатки пальцев, - пояснил Брюлов.

- Не понимаю.

- Они обнаружены только в двух местах - на прикладе и на стволе.

- Ну, это еще ни о чем не говорит. Возможно, он не успел от них избавиться.

- А не легче было бы воспользоваться перчатками?

- Может, он так и сделал.

- Но их нигде не обнаружили, ни у него, ни на месте преступления.

- Он их сожрал, - язвительно произнес полковник и снова полез в шкаф. - Послушайте, майор, я знаю - вы хотите сказать, что Егунов не мог убить вашего бывшего шефа. В момент задержания он был в нетрезвом состоянии, учится на втором курсе спортфака, что кажется странным для небедного наемника. Зачем ему образование, если ему и так хорошо! Учится как все, нестабильно, под настроение, что тоже странно для пунктуального человека. Живет случайными заработками и на “стабильные поставки” домушников-наркоманов. Продает, перепродает... Все это я знаю, майор. - Полковник наполнил стакан и продолжил. - Знаю, что такому человеку не то что доверить оружие нельзя, даже потрогать не дадут, хотя он и бывший десантник. Армия это одно, жизнь на гражданке другое... Но если посмотреть с другой стороны. Поверьте, у меня немалый опыт и я научился смотреть на все с разных сторон... Если предположить, что заказчик решил использовать новый подход. Что он знает, как мы на это отреагируем. Притворившись дилетантом и даже оставив после себя следы в виде отпечатков пальцев, он полностью себя дискредитирует. Но мы ведь будто бы тоже не дураки и сразу сообразим, что здесь что-то не так, что профессионал не может так облажаться, и рано или поздно отпустим его или посадим за решетку, откуда он спокойненько убежит... Вы видели, что он натворил в камере?

- Да.

- Так вот, все это лишь усугубляет дело.

Полковник выпил еще и убрал стакан в стол. Брюлов смотрел на него некоторое время раздумывая, потом подошел к нему поближе и, присев на стул, положил свою папку на стол.

- Полковник, - начал он наставническим тоном. - Мы с вами серьезные люди и я нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности, даже знаю, что вы обо мне думаете - молодой, неопытный. И знаю, что вам неприятно мое присутствие здесь. Если вы хотите ввести в заблуждение меня и мое начальство своими нелогичными подозрениями, то вам придется сделать это в письменной форме...

- Вы мне угрожаете?

- Нет, ни в коем случае. Но если вы не хотите сотрудничать, мне при-дется доложить об этом своему шефу. Дело передадут в другие руки, а вас оставят в покое. Вы ведь этого хотите? Хотя я не думаю, что вас за это погладят по головке.

- Да, вы правы, - неожиданно согласился полковник. Он и впрямь не любил, когда в его дела вмешивались, тем более из ФСБ. Этим ребятам не приходится выкручиваться, чтобы спасти чью-то репутацию, будь то даже их собственная организация. Им было проще хранить подобные тайны. Они действовали четко и думали так же. Ему же необходимо было подстраховаться в случае, если он не сможет отыскать настоящего убийцу Воробьева. Он понимал, что если он этого не сделает - полетят головы, в том числе и его. Но о себе он не беспокоился. Себя он считал уже старым для таких дел и был бы только рад, если бы его отстранили от дела. Но личная просьба, которая хоть и была в форме приказа, обязывала его продолжать работать, хотел он этого или не хотел.

- Правы, правы, - снова произнес полковник. - Дело действительно серьезное. Главное - не кто убил, а кому это было нужно. Об этом мне даже думать не хочется. Как вы считаете - кому?

Майор сдержал улыбку, но ответил серьезно:

- Не знаем. Сначала надо найти того, кто действительно держал эту винтовку в руках, когда совершилось убийство, а потом говорить об этом. Конечно, есть версии, но без зацепок они пока остаются расплывчатыми. С уверенностью можно сказать только то, что это связано с его предвыборной компанией.

- Он мог победить, да?

- Да.

- Это хреново. Такого президента потеряли! Нам сейчас как раз железная рука нужна. При нашем-то бардаке...

- Скажите, полковник, - перебил Брюлов, почувствовав, что напряже-ние между ними немного спало. - При допросе Егунова вы пользовались какими-нибудь... конечно, это останется между нами... недозволенными методами?

- Если вы имеете ввиду его необыкновенную силищу, то ни к каким препаратам мы не прибегали. А что касается обычных методов, так вы, по-моему, в таких делах похлеще нас. А что, вам не верится, что это мог сделать человек?

- Если бы не свидетели побега, то ни за чтобы не поверил.

- А я видел собственными глазами, - произнес полковник и, поставив на стол локти, растопырил пальцы. - Он одной рукой сломал дверь, как будто она из картона. За всю свою нескучную жизнь я никогда так не выпучивал глаза. Признаться, я тогда чуть в штаны не наложил!

- Он вас не тронул?

- Если это можно так назвать. Пальцем только ткнул, - полковник показал на грудь. - До сих пор болит. Все посинело.

- А что эксперты?

- Эксперты! У них самих глаза на лоб полезли. Вот ждем сейчас гостей из Москвы. Похоже, нам с тобой, майор, скоро придется уступить место.

- Тем более надо пошевелиться.

- Надо-то надо...

- Егунов упомянул на допросе о каком-то человек, он видел его накануне убийства как раз около того места, откуда был произведен выстрел, - снова перебил Брюлов. - Также часа за два он видел его в баре “Кингсбургер”.

- Это ни о чем не говорит.

- Однако тот человек шел ему навстречу, когда Егунов возвращался из бара.

- Ну и что? Вышел-пришел, пришел-ушел. Мало ли что ему надо было. Может, он его выдумал.

- Тогда кто его хотел убрать?

Полковник удивленно посмотрел на майора. Значит, и про это знают. Ох и ловкие же ребята! Везде успевают!

- Нам все известно... Полковник, я думал, мы с вами договорились.

- Да-а, дело куда запутаннее, чем я предполагал, - наконец сдался полковник, - может, он действительно говорил правду?

- Возможно. Но надо проверить.

- Ох, хотел на старость лет в кресле посидеть! Нет же - давай, говорят, Чепак, займись этим лично!.. - Он взял трубку и стал набирать номер. - А может это к лучшему?

12

Темнело. На город сверху смотрели черные тучи, собираясь избавиться от своей тяжелой ноши. Дул порывистый ветер предвещая хороший дождь. Так лучше, подумал Макс. Он терпеливо ждал на противоположной стороне улицы и смотрел в тусклые желтые глаза бара, прикрытые прозрачными занавесками. Он хорошо видел, что происходило внутри. Вот только что зашла молодая пара и встала к стойке. Молодой человек обнимал девушку за плечо и что-то говорил бармену. Столики были пусты, кроме одного. Человек сидел лицом к телевизору и Макс мог видеть только его спину. По клубам дыма было заметно, что он курил сигарету за сигаретой. Он был одет во что-то темное и Макс почти убедил себя в том, что это тот самый человек, которого он видел в день убийства, хотя осознавал, что не реально встретить его здесь еще раз. Но позже Макс вспомнил, что прежде чем отдать пачку, бармен выходил в заднюю дверь и только потом подошел к своему клиенту. У Макса была хорошая зрительная память и он не сомневался, что он это придумал не для того, что бы подогреть свои подозрения. Он даже запомнил - что это были за сигареты: “Мальборо”, а таких на полках было предостаточно.

Тем временем молодая парочка собралась уходить. Макс напрягся. Когда они вышли из бара, он покинул свое место и почти бегом перешел улицу.

- Сегодня понедельник, мы закрываемся. Приходите завтра.

Макс не обратил внимания на бармена и молча подошел к единственному посетителю.

Это был не он. На него смотрело мокрое от слез лицо, по которому от левого глаза спускался широкий шрам, до самого подбородка. Вот-те на! Он искал преступника, а нашел какого-то горем убитого пьяницу. Ну, ничего! Макс развернулся и подошел к стойке.

- Извини, - обратился он к бармену. - Вчера сюда заходил один мужик в таком длинном плаще... Ты бы не подсказал, где его можно найти?

- К нам многие заходят.

- Брось! Ты еще с ним о чем-то шушукался. Он сигареты покупал.

- Возможно, - согласился бармен. - Прости, но мы закрываемся.

Он выключил свет, давая понять, что не хочет больше общаться.

Макс с минуту удивленно смотрел на бармена, потом схватил его за шиворот, приподнял и перетащил через стойку.

- Иди-ка сюда!

Бармен упал на пол, но быстро вскочил и поднял кулаки. Макс поймал его руку и одним рывком придал его беспомощному телу способность летать.

Он явно перестарался. Он не хотел, чтобы так получилось.

Пролетев над головой пьяницы, бармен мешком упал на пол и покрутившись вокруг своей оси, ударился в одну из музыкальных колонок, стоявших у сцены. Макс с опаской посмотрел на человека за столиком, но того, казалось, ничего уже не волновало. Он лишь мельком взглянул на бесчувственное тело и снова пустил слезу. Надо же - такое горе! Вдруг послышался какой-то шум.

Очнувшись, Макс в мгновение ока перескочил стойку и оказался около двери, ведущей вглубь бара.

- Можно? - спросил он, просовывая в проем голову.

В комнате никого не было. Макс прошел к стоящему посередине столу и, заглянув под него, воскликнул:

- Никого!

Слоняясь по комнате, он заглядывал под стулья, за шторы и каждый раз вслух констатировал, что там никого нет. Наконец, убедившись в тщетности своих попыток кого-нибудь найти, он сел на стол и достал сигарету.

- Сдаюсь! Ловко спрятался, ничего не скажешь!

- Сиди спокойно, - послышалось вдруг слева.

Макс повернул голову, но никого не увидел, кроме самого себя в огромном, от пола до потолка, зеркале. Вдруг зеркало сместилось вправо и вместо Егунова Максима на него теперь глядело дуло пистолета.

- Вот это да! Ну, ты даешь! - Макс не смог скрыть восхищения. - Ну впрямь как Копперфилд!

- Заткнись!

Из темноты вышел мужчина и отошел в сторону, продолжая держать Макса на прицеле. Его блестящие черные волосы были зачесаны назад и, казалось, не гармонировали с зеленой рубашкой и джинсами. Скорее всего ему бы подошла военная форма или строгий костюм, а к квадратному лицу - черная шляпа с широкими полями. Макс даже немного разочаровался, увидев перед собой обычного бандита. Это был тоже не он.

- Руки за голову и без глупостей!

Макс повиновался.

Подойдя к нему, мужчина обшарил его с ног до головы и снова отошел на прежнее место, затем приподнял брови и, улыбнувшись, спросил:

- Как это тебе удается?

- Что?

- Уцелеть.

- Где?

- Начнем с тюрьмы.

- Так это ты, подлец, чуть не убил меня?!

- Нет. Не я, к сожалению. Но все-таки, прежде чем я исправлю эту ошибку, расскажи мне. Из восьмого отдела еще никому не удавалось убежать. Ты первый, у кого это получилось. Поделись секретом.

- Ты что, убьешь меня прямо здесь и даже не спросишь, как меня зовут? - обиделся Макс и положил руки на колени.

- Подними.

- Ладно, ладно! - он вернул руки за голову и, поерзав, мечтательно посмотрел в потолок, и таинственным голосом начал рассказывать. - Так вот, слушай... Как это в фильмах, когда жертва от страха аж воздух портить начинает?.. Ага, вспомнил!

Макс сделал испуганные глаза.

- Началось это давным-давно. Тогда не было ни ментов, ни преступников...

- Прекрати!

- Но я только начал! - возмутился Макс, - Э-эй! Мужик, ты что?!

- Похоже, я так и не узнаю эту замечательную историю. Ты пришелся как нельзя кстати и умрешь тоже - кстати.

Макс не хотел снова испытать знакомое чувство. Перед тем как раздался выстрел, он успел схватиться за пистолет. Пуля, издав странный звук, беспомощно упала на пол и откатились к ноге своего изумленного хозяина. Макс не отпускал руку, продолжая сжимать пистолет вместе с пальцами, которые держали его, превращая их в однородную массу до тех пор, пока пронзительный, полный дикого ужаса, вопль не заполнил всю комнату.

- А теперь ты расскажи мне! - закричал Макс в унисон адской музыке.

- Кажется, опоздали.

Полковник подошел к бармену. Тот лежал, держась за плечо, и тихо стонал.

- Что он хотел? - спросил полковник присев к нему.

- Не знаю.

- Жестко работает!

Брюлов стоял позади и с интересом смотрел на разбитую колонку.

- Как он выглядел?

- Не знаю... то есть не помню, - осекся бармен. - Глаза у него были такие... спокойные.

- Холодные.

- Да. Я, правда, не знаю. Ограбить, наверно, хотел.

- Товарищ полковник, взгляните сюда! - донесся издалека голос лейтенанта. - Здесь еще один!

Оставив бармена в покое, полковник с майором прошли за стойку. Посреди комнаты на столе лежал человек. На его правой руке, где должна была быть кисть, свисал бесформенный кусок мяса, из которого сочилась кровь. Лицо мужчины было опухшим и в синяках. По вздымавшейся чуть заметно груди было видно, что он еще жив.

Увидев его, Брюлов застыл у входа и обратился к полковнику:

- Сергей Алексаныч, пожалуйста, прикажите своим людям выйти на минуточку. И пускай вызовут скорую.

- Что такое? - поинтересовался полковник, когда они остались одни.

Майор подошел к бесчувственному телу и стал нащупывать пульс на уцелевшей руке.

- Это Круглов. Игорь Круглов.

- Ваш?

- Бывший. Уволен два года назад. За превышение.

- А что он здесь делает?

Еще секунду назад полковник тешил себя мыслями о предстоящих поисках, а теперь ему придется переваривать в голове свалившуюся новость, что в этом деле могут быть замешаны куда более серьезные личности, чем “простые” конкуренты на высокий пост.

Брюлов молчал. Он сидел на полу, прижавшись спиной к зеркалу, и размышлял.

Не дождавшись ответа на свой вопрос, полковник подошел к столу и, сняв ремень с пострадавшего, перетянул ему предплечье. Затем осторожно взявшись за рукав рубашки, положил поврежденную руку на край стола и невольно содрогнулся, рассмотрев поближе изуродованную кисть. Кисть была похожа на один сплошной кровавый комок и поначалу он не придал значения ее несоизмеримо большой форме. Но сейчас было отчетливо виден среди торчавших белых косточек посторонний предмет - то, что осталось от пистолета. Дуло, которое он принял за большой палец, было сплющено у основания и немного согнутым. “Стечкин”, промель-кнуло в голове у полковника. Вся же остальная часть оружия являлась составной частью смеси костей, запекшейся крови и мышц, среди которых просматривались два или три бывших патрона. Полковник опустил голову и увидел в луже крови еще несколько.

- Господи, да кто же он такой? - воскликнул он в ужасе.

Ему невольно вспомнилась давняя история, заставившая его полностью пересмотреть ценности, связанные с существованием человека и поставить его жизнь наравне с остальными существами, одинаково сравнивая и переживая их смерть - не как человеческую, а как животного. Он был еще молодым и неопытным лейтенантом, помощником следователя прокуратуры по особо важным делам. Тогда они никак не могли напасть на след одного опасного преступника, который отличался особой жестокостью к своим жертвам: постоянно менял географию преступлений, появляясь в разных местах города, и был непредсказуем. Но однажды он превзошел самого себя. Пробравшись в одну из квартир с целью ограбления, он обнаружил, что в ней, кроме него, еще кто-то был. Оказалось, что хозяин, уехавший в командировку, пустил туда своих знакомых, чтобы они за время его отсутствия могли за ней присматривать. Это были молодые люди - парень и девушка. Но преступник не испугался и не убежал. Взяв с кухни топор, нож, он ворвался в спальню. Что произошло потом, можно было только догадываться. Парня буквально собирали по частям: его руки и ноги нашли в разных комнатах, голова была в туалете. Она стояла на крышке унитаза лицом к двери, в глаза были вставлены спички, а во рту торчала истлевшая сигарета. Остальные части тела были аккуратно сложены в холодильнике. Девушка сидела привязанная к креслу с завязанным ртом и срезанными веками, она была слепа. Позже врачи установили, что это произошло в результате перенесенной ею психической травмы - очевидно, трагедия происходила у нее на глазах. Через два дня преступника удалось задержать. Это произошло чисто случайно - когда он пытался сбыть награбленное: покидая квартиру, он не забыл прихватить с собой дорогие вещи. Им оказался молодой юрист, работавший в одной из нотариальных контор. Среди своих коллег он был уважаемым человеком, но очень стеснительным, чтобы брать взятки. Вычисляя среди клиентов своих будущих жертв, позже он таким образом выплескивал на них всю злость, скопившуюся через зависть и осознание того, что он неспособен быть как они - богатым, красивым и счастливым.

С тех пор лейтенант Чепак навсегда забыл, что он принадлежит к тем, кто считает себя на ступень выше своих младших братьев по разуму. После он стал прибегать к малиновой жидкости, которая до сих пор стоит в графине у него в кабинете. И он это делает не из-за того, что боялся взысканий, в чем он уверил майора, а из-за неспособности уместить в своей голове подобные вещи. Он не заметил, как постепенно стал чем-то похожим на преступников, которых ловил: стал более жестким и не церемонился на допросах, когда не мог добиться нужного результата, понимая свою беззащитность перед неизбежным, быть может, как тот маньяк, неспособный воплотить свои желания.

Сейчас он чувствовал почти то же, за исключением того, что ступень, на которой он стоял, начала колебаться вверх-вниз и с каждым разом увеличиваться.

Тогда он столкнулся с завистливым человеком, с больным воображением, сейчас он имел дело с обиженным парнем, наделенным необъяснимой силой, который способен на более серьезные вещи.

- Чем же это он обожрался, а, майор? - полковник посмотрел на Брюлова. - Простой смертный на такое не способен.

- Значит, способен, - очнулся майор. - Не робот же он в самом деле.

- Не знаю, не знаю. Но мне почему-то кажется, что мы его больше не увидим... Круглов-то твой не зря здесь.

13

Влад без всякого интереса смотрел на прилавки, медленно продвигаясь с потоком людей. Он уже целый час ходил по центральному рынку в поисках подходящей футболки. Проснувшись рано утром с мыслями пойти куда-нибудь прогуляться, он решил заодно зайти на рынок и посмотреть себе что-нибудь на лето. Он не мог сидеть дома, ему надо было освежиться, выйти наружу, где не будет наедине со своими мыслями и сможет отвлечься от надвигающейся тоски. Думать ни о чем не хотелось: ни о том, как ему дальше жить, ни о странном побеге Макса. Его беспокоила одна только мысль - что теперь будет с его другом. Он искренне переживал за него и представлял, каково ему сейчас. Перед глазами все еще стояла картина - окно, изрисованное кривыми трещинами, сходившимися к небольшому отверстию от пули. Его проблема казалась теперь ничтожно малой по сравнению с тем, что предстояло вынести Максу. Недавнее прошлое представлялось таким далеким и безмятежным, и вот когда грянул гром, все перевернулось с ног на голову. Влад направился к выходу, так ничего и не купив, торгашей было еще меньше, чем потенциальных покупателей, ждать не хотелось.

- Извините, пожалуйста! Задержитесь на секундочку!

О, нет! Влад ускорил шаг. Только не это! Как раз о Боге или что-то в этом роде выслушивать у него не было никакого желания. Во всяком случае, не сейчас. Рано.

- Вы верите в Бога? В господа нашего, сотворившего сей чудный мир?

- Нет.

- Тогда вам будет интересно узнать об этом, прочитав эти бесценные книги. Поверьте, вы можете найти в них ответы на вопросы, которые вас сейчас мучают.

- Нет, я же сказал!

- Ох уж это коммунистическое прошлое! На таких как ты - жлобов, ни хрена не заработаешь!

Влад резко остановился. Камень в его огород - это еще ладно, но от кого! Он удивленно посмотрел на молодого человека. Он называл их бахаи или бахаистами, хотя точно не знал, кем они являлись на самом деле. Таких, как этот, всегда можно было видеть в оживленных местах, где процент потенциальных желающих приобщиться к религии был естественно выше.

- Макс? - чуть не закричал Влад, узнав в нем своего друга.

- Тс-с-с, дубина, не ори!

Он был совсем не похож на себя. Маленькие очки с темными круглыми стеклами закрывали его глаза. На голове черный платок, не в тему изрисованный белыми черепами, несколько книг в руках, короткая джинсовая куртка, размалеванная в духе абстракционизма выдавали его не за “слугу божьева”, а за члена неизвестного фан-клуба.

- Тьфу ты, чуть грех на душу не взял! - выругался Влад.

- Не хотели бы вы все-таки купить эти книги?

- Конечно, хочу! Но...

- Сто рублей!

- Что-о?!

- Мне деньги нужны, - шепнул Макс заговорщически.

Влад молча достал из кармана несколько бумажек и сунул ему в руки. Макс забрал деньги и протянул конфету.

- А вот вам подарочек. Прежде чем съесть его, помолитесь Господу нашему.

- Послушай, Макс... - Влад хотел засыпать его вопросами, но наткнулся на убийственный взгляд. - Да что ты Штирлица из себя строишь, давай побазарим!

- Спасибо! Господь не забудет о душе вашей. Читайте на здоровье.

Макс спешно сунул ему несколько книжек и пристал к проходящим мимо девушкам.

- Простите, пожалуйста! Не могли бы вы задержаться на секундочку и уделить мне пять минут?

- Ну и черт с тобой! - Влад перешел через дорогу и сделал вид, что с интересом рассматривает купленные им книги. Пройдя несколько метров, он остановился - в них ничего не было. Он еще раз перелистал страницы. Пусто. Зачем Макс искал с ним встречи? И к чему весь этот маскарад с переодеванием? Понятно - его повсюду ищут, но тогда ему вообще нужно было затаится где-нибудь и не высовываться, пока все не стихнет. Хотя вряд ли о нем когда-нибудь забудут, если, конечно, не найдут настоящих преступников. Оглянувшись, Влад стал искать его глазами, но в толпе никого уже нельзя было разглядеть: ни Макса, ни девочек, к которым он пристал. Наверняка он уже далеко отсюда, подумал Влад и, развернув конфету, отправил ее в рот. “Прежде чем съесть его, помолитесь Господу...”

- Сукин сын!

На внутренней стороне обертки мелкими печатными буквами было написано: “Подвал в 23.00”. Влад посмотрел на часы. Половина первого. Времени было достаточно для того, чтобы решить еще кое-какие дела. Странно, но он уже не был таким подавленным, как минуту назад. Настроение было приподнятое, мрачные мысли сменились обычными и понемногу даже стал жалеть, что так ничего и не купил. Он подошел к остановке и стал ловить “тридцать седьмой”.

Как назло все маршрутки переполнены, и стоило появиться свободному месту, как его тут же занимала какая-нибудь женщина или пронырливая старушка. Влад не мог позволить себе грубость и терпеливо ждал, пропуская других. У них, может быть, дела поважнее. Время обеденное, а у него, в отличие от этих людей, “ненормированный рабочий день” и спешить, собственно, было незачем.

Когда в очередной раз из такси вышел пассажир, Влад огляделся и, убедившись, что, наконец, поблизости никого нет, с чистой совестью направился занять свое законное место. Но не тут-то было. Дверца закрылась перед самым его носом и водитель, нажав на газ, преспокойненько вырулил с остановки и уехал.

- Здрасте! - Влад стоял в растерянности, не зная, что и думать. Похоже, вежливость в таких местах не стоит проявлять больше одного раза, иначе для других случаев ее у тебя не останется. Решив никому больше не уступать, он принял суетливый вид и вышел на дорогу, не замечая, как к остановке медленно подъехала черная “Волга”. И останови-лась позади него. Из нее тут же вышли двое и без разговоров затолкали его в машину.

- Мне, пожалуйста, в филармонию... если можно, - растерянно произнес Влад, чувствуя, как по телу побежали мурашки. Он не мог рассмотреть лица водителя и ему пришлось обращаться к сидящим по обе руки двум здоровенным парням.

- Вы не любите искусство? - решился спросить он, увидев, как машина свернула в противоположную сторону, и тут же испытал тупую боль в животе.

- Спорт, как и ты... - Ответ был исчерпывающим и давал понять, чтобы он заткнулся.

- Присаживайся.

- Спасибо!

Посреди комнаты стоял большой овальной формы стол. Его размеры и пространство вокруг говорили о том, что кабинет был предназначен для совещаний. Напротив сидел мужчина лет тридцати и внимательно его разглядывал, словно хотел узнать в нем своего знакомого. Его костюм был необычного коричневого цвета и сливался со столом, как бы вырастая из него.

- Не волнуйся, я тебя не задержу, - начал он дружелюбно. - Сядь поближе. Думаю, ты догадываешься, зачем ты здесь?

- Догадываюсь, - согласился Влад, выполнив его просьбу. - Но я не понимаю...

- Подожди, сынок, не спеши. Я не хочу засыпать тебя бесполезными вопросами, а лишь хочу, чтобы ты оказал мне одну небольшую услугу, тем более так же, как и я, знаешь, что твой друг никого не убивал. В отличие от некоторых, мы относимся к этому более объективно. Совершенно ясно, что для такого дела требуется хорошо подготовленный человек. Егунов им не является, хотя, признаться, он удивил меня своим побегом. Очень даже удивил. Но это не так важно. Важно, что с его помощью мы можем выйти на заказчика.

- Вы думаете, Макс знает?

- Возможно, он может вывести нас на него. На допросе он упомянул о человеке, которого он встретил незадолго до того, как его задержали. Есть основания полагать, что это и есть исполнитель. Но, к сожалению, найти его теперь будет сложновато. Егунов вывел из строя пока единственное звено, которое могло прояснить кое-что в этом деле. Своими необдуманными действиями он все портит, понимаешь?

Влад понимал. Он смотрел на эфэсбэшника, стараясь скрыть свои чувства. После некоторой паузы он наконец выдавил:

- Чем я могу помочь?

- Рано или поздно он будет искать встречи с тобой. Я понимаю, это будет непросто, но ты должен свести нас с ним. За его безопасность не беспокойся. Нам нужна крупная рыба, а не мелкая сошка. Если он не будет делать глупостей, мы даже сможем ему помочь вернуться к нормальной жизни. Один он не справиться. Будь он хоть суперменом, единственное, чего он добьется - все испортит нам и себе.

- Даже не знаю, - тихо произнес Влад, опустив глаза.

Ему предлагали сделку и очень выгодную. В этом можно было не сомневаться, если учесть сложившуюся ситуацию. Но кто знает, вдруг это ловушка и заполучив Макса, они начнут все сначала, только уже своими методами? Хотя все, что ему сейчас наговорили, выглядело вполне разумно. Вот только что это за человек, которого видел Макс? Он слышал о нем впервые. Нет, они могли сами его придумать, чтобы уверить в том, что есть какой-то выход. Но, в любом случае, это не ему решать.

- А если я его не увижу? - спросил Влад в надежде, что это есть выход из положения.

- Тем хуже для него, - услышал в ответ и понял, что запутался.

Запутался, запутался! Влад перестал воспринимать, что ему гово-рили. Он тупо смотрел на человека перед собой, но мысли его были далеко. Каждая попытка расставить все по полочкам заканчивалась неудачей и полным хаосом в голове. Еще минуту назад он был готов согласиться и с потрохами сдать Макса, но все казалось таким странным и чересчур простым, что поневоле заставило его теперь насторожиться. Ему хотелось встать и уйти, но ноги словно приросли к полу, были не в состоянии исполнить дикое желание, одолевавшее его в эти минуты.

Он содрогнулся, когда его собеседник вдруг пододвинул к нему листок бумаги.

- Вот. Это мой личный. И прошу тебя - никому ни слова о нашем разговоре, даже следователю, если он тебя снова вызовет.

Очнулся Влад на улице. Как заблудший, он шагал по тротуару, пока не вспомнил о листке, который ему дали.

Влад посмотрел на себя. В левой руке была визитка с телефоном и фамилией человека, с которым он только что говорил. В правой - книги и записка Макса. Ему казалось, что он по-прежнему ждет такси, в то время как беседа с “коричневым” представлялась какой-то неестественной, почти забытой. Может, этот мордоворот, который ударил его в машине, заодно воткнул что-нибудь? Да вроде нет. Кроме дискомфорта и лютой ненависти, он ничего не чувствовал: никакого укола или что-нибудь похожее... А может гипноз? Глупости! Он помнил все до мельчайших подробностей, за исключением некоторых моментов, когда ему приходилось блуждать по лабиринту в попытках найти подходящий ответ на вопрос, который ему не разу не задали. Если бы на его сознание повлияли каким-нибудь способом, все равно - позже, путем анализа своих впечатлений и мыслей, можно определить, имело ли данное воздействие место. Чушь! Внезапно он понял, в чем дело. Конечно, это никакие не наркотики и не гипноз. Всему виною был страх. Страх, вернувшийся к нему как давно забытое чувство и оттого более ощутимый и сковывающий. Он боялся за себя, за Макса и вообще - боялся. Это было похоже на то, когда человек удирает от злой собаки, готовой разорвать его на куски, и перепрыгивает через высокий забор, который бы он ни за что не преодолел в обычном состоянии. После чего он не помнит и не понимает - что произошло. Стараясь расставить все на свои места, ему кажется, что все это произошло не с ним, а с кем-то другим, и его сознание возвращается в обычную среду. Но в данном случае вместо собаки был пирог из привлекательных предложений с сомнительной начинкой, который нельзя было попробовать, не откусив кусок. Он боялся, что вместо печеных яблок могли оказаться обыкновенные гвозди. Влад похвалил себя за то, что преодолел препятствие и не проболтался о записке, которую получасом раньше дал ему Макс. И вообще - надо было дать этому психологу в морду, а не мочится в штаны! Смешно даже! Он давно не чувствовал себя так глупо.

Перед тем, как вернуться домой, Влад решил заехать в больницу. Может быть, для того, чтобы попросить прощения или успокоить самого себя, он не знал, но чувствовал, что должен был увидеть парня, который пострадал от его рук. Просто посмотреть на него. Убедиться, что с ним будет все в порядке.

Но в палату его не впустили.

- Он сейчас спит, - отвечал врач. - Его еще рано беспокоить.

- Как он?

- Выздоравливает.

- Доктор, как долго он не сможет выходить на ринг?

- Бокс, что ли? Да вы что! Ему теперь только в гольф играть. Ему еще повезло, что он здоров, как бык. Если бы не... как это у вас называется?

- Капа?

- Да... Челюсть бы по кусочкам пришлось собирать.

Выйдя из больницы, Влад добрел до первой попавшейся лавочки и медленно присел. Значит, он навсегда лишил парня возможности вернуться в спорт. Господи, какой же он идиот! Значит, жизнь его так ничему и не научила. Некогда и он однажды понял, что никогда больше не сможет выходить на ринг, считал себя конченным человеком. Но если тогда виною тому был он сам, то в отличие от него, иркутянину не придется кусать себе локти. В этом-то и несправедливость. Все, чего он добивался, было лишь наполовину его заслугой, если не меньше. В основном она принадлежала родителям и друзьям, особенно Максу. Он вырос в интеллигентной, обеспеченной семье и ему не приходилось постоянно задумываться о том - зачем нужно каждый день сидеть за пианино и на какие деньги живет семья: отец был ректором института, а мать заведовала городской библиотекой. Но из угловатого, щуплого подростка он постепенно вырос в здорового и сильного парня и однажды объявил всем о своем намерении бросить музыку и начать заниматься спортом. Это, наверное, был единственный поступок в жизни, на который он решился сам, и хотя в дальнейшем он жил самостоятельно, ему необходимо было по-прежнему чувствовать за собой чью-то поддержку. В секции это были ребята, без которых он не мог бы полноценно тренироваться - было на кого равняться, во дворе - его закадычный друг Сашка, выручавший его своей коммуникабельностью, а дома - естественно, родители, в конце концов смирившиеся с его неожиданным выбором. Такая поддержка придавала ему огромные силы для совершенствования способностей, работая с полной отдачей и не жалея себя в каждодневных изнурительных тренировках. К шестнадцати годам он уже был чемпионом города среди своих сверстников, позже стал побеждать на республиканских соревнованиях, а на чемпионате в Новороссийске занял второе место среди юниоров.

Такие успехи, предвещавшие хорошую карьеру, не могли вскружить голову молодому парню.

Однажды он сломал ногу после неудачного приземления на мотоцикле и ему пришлось на некоторое время забыть про тренировки и соревнования. К тому времени он уже жил один и, хотя родители продолжали предлагать свою помощь, он мог полностью себя обеспечивать. Район, где он жил, был не менее криминален, чем другие и ему невольно приходилось сталкиваться с местными “наркошами”, как их все называли, тем более что основная статья в его доходах заключалась в помощи им в сбыте “подержанных товаров”. Его не мучила совесть по этому поводу, он даже имел среди них друзей, которые хотя и не имели с ним ничего общего, но были веселыми собеседниками и, как ему казалось, хорошими товарищами. Он не пил, не курил, но гипс на ноге подарил ему кучу свободного времени, которое надо было чем-то заполнить.

Тогда-то он и попробовал эту гадость, посчитав, что “разок понемногу” не сможет ему повредить. Но все оказалось иначе.

Сначала это была травка, потом “колеса”, а позже решился даже ширнуться. Он не отдавал предпочтения никакому из этих способов смотреть на мир через розовые очки, наоборот - считал это проявлением слабости и когда выздоровел, сразу прекратил подобные опыты. Вернувшись в привычную колею, он продолжил занятия боксом, но даже такое кратковременное знакомство с “прелестями уличной жизни” серьезно повлияло на его психику. В результате этого с верхних ступенек пьедестала он опустился вниз и превратился в заурядного спортсмена. Разозлившись на себя, он начал заниматься еще активнее и даже ночевал в спортзале, чтобы доказать себе и другим, что его еще рано списывать со счетов, и у него это вскоре получилось. Но ненадолго: при каждой неудаче, которые раньше были стимулом к еще большой работе над собой, он выходил из себя и не мог контролировать свои поступки. Ему было обидно, что труд мог превратиться в бесполезный, и постоянно ругал себя за ошибки. Чем больше он их совершал, тем чаще становился вспыльчивым, был не в состоянии сдерживать свои эмоции. Он не успел привыкнуть к наркотикам, но они стали для него той маленькой пылинкой, которая может нарушить равновесие одной стоящей костяшки домино, и последняя в свою очередь повлечет за собой другие. Так рухнуло все, что он выстраивал годами ценой тяжкого труда.

Наконец, пришло время, когда поняв, что дальнейшие попытки вернуть себе прежнюю форму бессмысленны, он сломался. Никто не указывал ему на дверь. Прежние заслуги позволяли ему оставаться в команде как “запасному варианту”, но все понимали, что этому варианту никогда не суждено больше реализоваться.

Опустошенный, обиженный и злой на себя, он нашел утешение в том же, что в конечном счете и привело его к такому результату. За короткое время его обиженная натура сделала его зависимым: травка, “колеса уже не претендовали на вакантное место - он остановился на более серьезных вещах. По мере того, как он к ним привыкал, он становился больным человеком, и ему постоянно требовались средства, чтобы чувствовать себя “здоровым”. Отец, мать сначала не догадывались, что их сын употребляет наркотики, но когда узнали об этом, было уже поздно. Их родительская любовь была бессильна что-либо сделать и, разумеется, он не ждал от них материальной помощи, которая в его руках сразу уже превратилась в “халявную дозу”. Когда из квартиры уже нечего было продать, он стал воровать. Он стал таким же как все, которых раньше относил к числу людей, неспособных удовлетворить свои потребности без грабежа и насилия. Улица превратилась в его родной дом, а милиция - в строгих родителей, перед которыми нужно было оправдываться за свое непристойное поведение и выходки друзей.

Но потом он потерял и эту возможность. Настал момент, когда все возрастающие потребности заставили его скрывать прибыли, которые он зарабатывал вместе со всеми. Его обвинили в “крысятничестве” и изгнали из “круга”. Понимая, что на этом не кончится, он решил - перед тем как его отправят в мир иной, до конца вкусить все прелести жизни, ради которой он загубил свою карьеру, так как у “круга” никогда не было уверенности в том, что изгнанный не пойдет “ с повинной” в милицию.

Но его почему то не трогали. И это был удар ниже пояса.

Скатившемуся окончательно на дно, ему в одиночку становилось все труднее и труднее добывать средства к существованию. Он не мог умереть и не мог больше воровать. Любая удачная находка, позволявшая “утолить голод”, была для него праздником, а увеличивающиеся периоды между ними превратились в сущий ад, сводили с ума.

Тогда-то, уже на грани между жизнью и смертью, и повстречался с Максом, который в корне повлиял на его судьбу, вернул человеческий облик.

Но первое знакомство нельзя было назвать дружеским, напротив - в первые минуты их встречи у него было огромное желание убить Макса.

Когда он в очередной раз возвращался домой, сжимая в руке заветный пакетик, доставшийся с большим трудом, на его пути оказалась компания из трех парней. Они были навеселе и вряд ли уступили бы ему дорогу. Он сошел с асфальтовой дорожки и шел по песку, стараясь не обращать на них внимание. Поравнявшись с ними, он вдруг почувствовал, что куда-то проваливается и в следующее мгновение услышал над собой язвительный смех. Оказалось, кто-то подставил ему подножку. Они стояли рядом и продолжали смеяться, когда он, пытаясь встать с земли, увидел, что пакетик разорвался, а его содержимое рассыпалось бесполезным белым снегом. Его охватила слабость. Он не мог подняться и не мог найти сил обрушить на своих обидчиков проклятия, их хватило только для того, чтобы упасть на четвереньки и склонившись над порошком, вдыхать его вместе с песчинками. Увидев его за таким занятием, кто-то воскликнул: “ Ну, ты парень, совсем оглох! Полай еще!” - и ударил его ногой в живот. Дальше было все как во сне. Поняв всю безысходность ситуации, он решил, что наконец пришло время, которое положит конец его страданиям, и стал им подыгрывать. Продолжая стоять на четвереньках, он лаял и скулил, как собака, все громче и громче по мере того, как удары, обрушиваясь со всех сторон, отдаляли его от реальности происходящего. Он ползал по земле, захлебываясь собственной рвотой, желая только одного - чтобы поскорее все это кончилось. Теряя сознание, последнее, что он услышал, это испуганный возглас одного из парней: “Мужики, да что же с нами такое происходит?!”

Очнулся он у себя в квартире. Открыв глаза, увидел незнакомого человека, который наводил порядок со шваброй в руках, подтирая давно не мытый пол. Это был Макс. Как он потом признался, он был тем самым парнем, подставившим ему ногу. Но он не стоял на коленях и не молил о том, чтобы его простили, посчитав, что обыкновенного “извини” будет достаточно для искупления своей вины. Как оказалось впоследствии, это “извини” было лишь предисловием к тому, что он собирался сделать на самом деле. “Я знаю, что поступил плохо, - говорил он, - соблазн был таким большим, что я не мог не подставить ногу. Твой жалкий вид и устремленная походка побудили меня сделать это. Но когда ты стал жрать эту гадость, у меня чуть крыша не поехала!”

С тех пор Макс поселился у него и сделал то, что не было по силам многим, пытавшимся его вылечить. Поначалу он даже сам приносил ему “гадость”, но каждый раз доза была меньше прежней. При этом он не разрешал выходить ему на улицу и никого не пускал в квартиру. Наконец, когда визиты прекратились, Макс выбрал время, когда он был в состоянии так называемого равновесия - между “отходником” и “ломкой” - и приступил к основной процедуре. А она была до смешного проста, но тогда ему казалось, что это легкий и гуманный способ уйти в мир иной и если он не сдохнет, то точно свихнется. Достав два ящика хорошей водки, Макс заставил его выпить все до одной бутылки, причем без всяких интервалов, не давая ему возможности побыть хотя бы день трезвым. Все это происходило с хорошей закуской и обильным кушаньем после каждой выпивки. Он не успевал проснуться, как Макс уже стоял рядом с полным стаканом в руках и заставлял опохмелиться: “Что, головка бо-бо? На вот, клин клином вышибают!” - приговаривал он каждый раз. Вскоре у него начались большие провалы в памяти. Он не выходил из квартиры, не дышал свежим воздухом - его заменял табачный дым и перегар, въевшийся в стены комнат. Нельзя сказать, что его не тянуло, но каждый раз Макс успевал вливать ему очередные “сто грамм”. Ломки не прекращались, однако, в отличие от прежних ощущений, они становились какими-то тупыми и даже немного приятными, утухающими. Он стал забывать, где находится и не понимал, что с ним творится. Единственный человек, которого он видел, был Макс, и ему казалось, что кроме них двоих, в мире больше никого не существовало. К тому времени, когда кончился первый ящик, он потерял счет времени и не знал, какое время года за окном. Вопросы, которые ему задавал Макс, ставили его в тупик, но несмотря на это, он продолжал поить, тем более делать это было уже несложно - все чаще он сам стал тянуться к бутылке. Максу приходилось прятать от него водку, дабы он не пил “больше положенного”. Временами даже доходило до драк, когда он, умирая с похмелья, гонял его по квартире, требуя налить ему “ну хоть еще немножечко”.

На этот раз он получал норму поменьше, но при этом болел. Стали появляться минуты, когда он приходил в себя и был трезвым. Потом эти минуты переросли в часы и, наконец, настало время - смог обходиться без спиртного целые сутки.

Когда второй ящик начал заканчиваться, Макс стал давать ему опохмеляться крепким пивом, постепенно переходя на простое “Жигулев-ское”. Закончилось это тем, что его совершенно перестало тянуть к игле. Он забыл о болях и уже не нужно было искать для них “обезболивающее”, но вместо прежнего желания появилось другое - выпить. Наркоман был превращен в алкоголика! Но в отличие от первого, новые страдания были куда легче переносимы, чем те, которые он испытывал раньше. На него было страшно смотреть: “Кожа да кости”, - вспоминал Макс позже, сравнивая его с бухенвальдским узником. Но понемногу, когда перерывы между “гулянками” становились чаще и продолжительнее, он набирал вес, приобретая нормальный человеческий вид. И хотя на нем все же оставались следы прежнего образа жизни, прогресс был налицо - он начал задумываться о будущем. Когда он поделился своими горьким воспоминаниями о безвозвратном времени, Макс не раздумывая превратил их в идею и повел его в тренажерный зал. Там он заставлял его заниматься на снарядах и поднимать всякие тяжести для того, чтобы “приучить организм выводить через пот эту заразу”. “Это хороший способ опохмеляться”, - говорил он.

Было трудно, но постепенно он стал привыкать и все чаще проводил время за тренажерами. После занятий он чувствовал себя намного лучше и свободней, голова работала как никогда - больше думал о себе, о жизни, новых знакомых и о Светлане.

Среди немногих, с которыми он успел познакомиться, была девушка. Она жила как раз в том доме, в подвале которого располагался тренажерный зал. Знакомство с ней явилось завершающей стадией возвращения в нормальную жизнь. Ему было страшно и стыдно думать о том, что когда-нибудь может сорваться и вновь оказаться зависимым от прежней болезни.

Но больше всего он боялся потерять ее. Постоянно думал о ней, а когда она задерживалась, начинал нервничать, несмотря на то, что знал о ее настоящих чувствах. И все же он не хотел потерять в ней прежде всего друга.

Незаметно Светлана стала заменять ему Макса. Это она уговорила их поступить в университет, а позже первая предложила жить вместе.

И хотя он уже не представлял из себя способного парня, которым он был прежде, благодаря усиленным тренировкам и связям сердобольных родителей он смог успешно сдать вступительные экзамены и утянуть за собой Макса, несмотря на любовь того к иностранным языкам. Как оказалось, Макс самостоятельно изучал немецкий и английский, но ввиду своего независимого характера был не способен действовать по чьей-либо указке, тем более если это касалось его собственных взглядов на обучение языкам. Влад понимал, что Макс сделал это ради него и был благодарен ему за это, хотя никогда в этом не признавался, как впрочем и в том, что он спас его от неминуемой гибели.

С тех пор прошло четыре года. Влад редко вспоминал о том времени. Ему было противно думать о том, что когда-то он мог опуститься до такого состояния, особенно теперь, когда судьба распорядилась иначе с человеком, который действительно заслуживал ее снисхождения. Лучше бы он тогда умер! И не мучил сейчас себя подобными мыслями, чувствуя, как крохотная песчинка, засевшая в груди, разрастается в тяжелый, накаленный докрасна камень.

На встречу с Максом Влад пошел слегка подвыпившим. Он не мог преодолеть в себе гнетущее настроение и буквально считал оставшиеся минуты, сопровождая их глотками сорокоградусной жидкости, пока стрелка не приблизилась к назначенному часу. Он понимал, что Макс не зря выбрал подвал. Тот самый подвал, где они занимались и где он познакомился со Светланой. Этим он, вероятно, хотел напомнить ему - что несмотря ни на что, он заслужил право на нормальную жизнь, а временные неудачи и проблемы ничего не значат в сравнении с тем, через что ему пришлось пройти, чтобы вновь обрести друзей и, прежде всего, самого себя.

В подвале было темно и тихо. Как тренажерный зал он перестал существовать год назад, когда недовольные постоянным грохотом и “сомнительным контингентом” жители добились у местных властей его закрытия. И хотя Влад помнил, где находится выключатель, он никак не мог его нащупать.

- Макс, Макс, - зашептал он с надеждой.

Но никто не отвечал. Тогда он сел на корточки и прислонившись к стене стал ждать. Вдруг знакомый щелчок заставил посмотреть направо.

- Привет!

Макс сидел на столе почти рядом и смотрел на него.

- Привет, - ответил Влад, прищуриваясь под неожиданно вспыхнув-шей лампочкой. - Все еще в разведчика играешь?

Макс слез со стола и подошел к изрисованной стене. На нем был тот же прикид, что и днем.

- Неплохое время было, правда? - заговорил он, дотрагиваясь рукой до рисунка. - Да-а, после нас он так и не нашел себе хозяина. Такой уютный...

- Макс, тебя ищут. У каждого мента есть твой портрет, - тихо проговорил Влад.

- Не мудрено, ведь я укокошил самого президента!

- Ты же знаешь - я так не думаю. Но все равно, не стоило тебе этого делать. Теперь все уверены, что ты его грохнул.

- Ты считаешь - было бы лучше, сели б я остался? Приговор был ясен уже тогда, когда меня поймали за задницу. Дело времени.

- Есть люди, которые думают по-другому.

- Кто? ФСБ? - удивился Макс, продолжая гладить стену.

- Да. Они хотят, чтобы ты им помог. Дают гарантии и все такое. Даже обещали помочь тебе вернуться к учебе. Человек, с которым я говорил, тоже считает, что ты не причем. Хотя, если честно, он мне не понравился.

- Надеюсь, ты не привел его сюда? - Макс оставил стену в покое и подошел к ржавой штанге, стоявшей в углу помещения. - Смотри, Влад, помнишь, я не мог одно время даже пятьдесят поднять? А теперь... - Взяв штангу одной рукой, он без всяких усилий поднял ее над головой и стал крутить на пальцах. В ней было не меньше семидесяти килограммов и Влад был больше напуган, чем удивлен, боясь, что она может сорваться и угодить в него. Увидев его испуганные глаза, Макс, наконец, поставил штангу на пол и подошел к большому железному сейфу.

- А как мы мучились, переставляя эту бандуру с места на место! - воскликнул он и указательным пальцем с грохотом припер его к колонне.

- Да что с тобой! Прекрати! - не выдержал Влад и вскочил на ноги. - Зачем ты меня сюда привел? Чтобы удивить меня своей удалью? Тебе это удалось!

- Влад...

- А я-то думал, ему надо чем-нибудь помочь... Поддержка дружеская нужна, одиноко, думал ...а он вот что - радуется! Молодец какой - стены рушит, штангу тянет...

- Влад...

- Да что Влад? Что - Влад?! - закричал он, но вдруг успокоился, затем подошел к Максу и тихо попросил. - Сломай мне руку.

- Зачем?

- Не могу больше. Пусть я тоже...

- Ах, вот ты о чем! - догадался Макс, - ты все еще переживаешь за того парня? Перестань. Я тебе все объясню. Прости, что так глупо начал. Не думал, что ты так серьезно...

Он показал кольцо на пальце.

Влад посмотрел на его руку, потом в глаза, но ничего не ответил.

- Вот из-за чего я еще топчу землю, из-за чего тебя чуть не поперли с факультета и из-за чего весь этот сыр-бор. Из-за этой железки. Правильно - молчи. У меня тоже, когда я во всем разобрался, чуть крыша не съехала.

Влад нахмурился и недоверчиво спросил:

- Ты о чем?

- Твой бой, помнишь? Как лихо ты его тогда отделал? Тебе не показа-лось это странным?

- Я тогда ничего не соображал.

- То-то - не соображал! А если бы соображал, наверняка бы этот бедолага сейчас в белых тапках лежал. А все из-за этого кольца.

- Не понимаю.

- Понимать нечего. Оно делает человека неуязвивым ко всему, представляешь? И наделяет такой силой, что я даже не знаю - что способно ее остановить! С ним не утонешь, не сгоришь, не отравишься ... Представляешь?

- Нет.

Влад, действительно, не мог представить, что какой-то кусок металла способен творить такие странные вещи. Ему легче было убедить себя, что один из них впрямь сошел с ума.

- Я знаю, что ты сейчас думаешь. Ты думаешь, я свихнулся. Может быть! - Макс на секунду задумался, а затем, что-то вспомнив, спросил: - Послушай, ты знаешь, что меня чуть не подстрелили?

- Знаю, - подтвердил Влад еле слышно. - Я был в твоей камере.

- Да? Был? Ну и как?

- Не знаю. Это не для моих мозгов.

- Так вот, если бы я случайно не воспользовался этим кольцом, меня бы сейчас здесь не было. Пуля попала прямо в глаз, вот сюда. - Макс показал. - Не помню, сколько я провалялся там, я был в шоке, но когда пришел в себя, понял - что-то не то... вернее понял, что в меня стреляли, но почему я еще живой? А всего-то, оказывается, надо для этого - повернуть его на полоборота и ты, можно сказать, неуязвим. Ни одна собака тебя не тронет, а если и тронет, то все зубы переломает. При этом не чувствуешь никакого сопротивления со стороны. Совсем никакого. Все равно - спичку поднять или вот эту штангу - один хрен!

Влад смотрел на него непонимающим взглядом. Потом отошел к стене и развел руками.

- Что ты говоришь! Ты хоть чувствуешь, в каком ты дерьме оказался? Сказки мне тут рассказываешь. Я понимаю - стресс, но не до такой же степени! Не знаю, может я и не прав, но по-моему - ты загнул.

Макс заулыбался.

- А я и в дерьме не утону! К черту их всех! - отмахнулся он и снова подошел к штанге. Мизинцем одной руки оторвал ее от пола, как бы проверив на вес, и поставил обратно.

Стало душно. Влад расстегнул верхнюю пуговицу, так как рубашка стала прилипать к телу. Макс продолжал стоять, склонившись над штангой, придерживая ее одной рукой. Было непонятно - что он делает, но приглядевшись, Влад увидел, как его пальцы словно кусачки сжимают стальной гриф.

- О черт! Зачем испортил? - жалобно произнес Влад, когда штанга, разделившись на две половинки, издала глухой звук, обрубками упав на бетон.

- Все равно это теперь никому не нужно.

- Макс... - Влад не знал, что говорить. В голове все перепуталось. Пытаясь понять происходящее, он не решался проявить свои чувства: огорчаться ему или радоваться тому, что видел. Макс же, напротив, выглядел уверенным и уж точно не сумасшедшим. - Что ты собираешься делать? Хочешь завоевать мир?

- Нет. Не знаю. Сначала надо во всем разобраться. Я не могу всю жизнь скрываться. А в то, что мне кто-то хочет помочь, - сомневаюсь. Я уж лучше один. Не знаю как, но так спокойнее.

Макс подошел к Владу и, повернув кольцо, протянул ему руку.

- Ты не подумай, я не для того позвал тебя, чтобы хвастаться. Просто хотел тебя увидеть. Убедиться, что все в порядке. Да и кому, кроме тебя, я могу довериться - ты же знаешь.

Влад шлепнул по его ладони и отвернулся, схватившись за голову.

- Не знаю, не знаю, не знаю, - с отчаянием заговорил он. - Не могу я! Что ты со мной делаешь! Как в это поверить!

- Глаза. Глазам ты веришь? Или хочешь - сам попробуй.

- Нет, спасибо... попробовал уже!

- Не переживай. Это нормально для человека, который больше верит в настоящее. Ты знаешь, мне сейчас кажется, что время остановилось... вернее не остановилось, а будто проходит мимо меня. Не могу объяснить, но я уверен - что со мной это обязательно должно было случиться. - Макс откинул руки за голову и стал смотреть в потолок. - А может я умер? Может так и должно быть после смерти? Хожу духом неприкаянным, а на самом деле вокруг ничего нет? Только сон. И мне чудится, что я по-прежнему жив, а не лежу где-нибудь в яме с дырявой башкой. А, Влад?

14

Ночь была бессонной. Влад никак не мог привыкнуть к мысли что то, что произошло с ним, произошло по вине какого-то кольца. Он бы не поверил, если бы просто услышал из уст Макса, но увиденное собственными глазами вызвало в нем противоречия, разрешившиеся в конце концов в пользу факта, который он никак не хотел признавать. Как бы человек ни занимался собой, что бы ни предпринимал для роста своих сил и в каком бы психологическом состоянии ни находился, ему ни за что не удастся крутить семидесятикилограммовую штангу на пальцах, а уж тем более перекусить ее гриф, словно подогретый пластилин. Теперь все становилось на свои места. Странный побег Макса и не менее странную победу в финале можно было понять только через одно: допустить возможность необычного явления. А иначе как можно объяснить его неожиданное оживление на ринге и, - отрицательный результат на допинг-контроль после трехразовой проверки в одной из лучших больниц Улан-Удэ? Уж конечно не тем, что он двигался и вывел тем самым “эту гадость через пот”. Для этого, по крайней мере, понадобилось бы не меньше часа, а он уже во второй двухминутке чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вести полноценную борьбу. Если верить Максу, то кольцо делает человека не только неуязвимым, но и защищает его от внутренней боли. И, похоже, он прав - Владу никогда еще не приходилось испытывать подобное облегчение, не прибегая к стакану водки или нескольким бутылкам холодного пива.

Утром Влад сразу поехал в больницу. Он окончательно убедил себя в том, что не может больше жить с чувством вины по отношению к искалеченному им парню, которая после вчерашнего разговора с Максом стала еще более очевидной. Жалкая попытка вернуть себе прежнюю спортивную форму подарила надежду, но отняла намного больше - самолюбие и доверие тех, кто верил в него. Ведь только благодаря отцу и Валентинычу он все еще учился в университете. Без их постоянной помощи его бы давно отчислили за неуспеваемость, а невероятные усилия и навыки, оставшиеся со времен “упаднического периода”, лишь поддерживали его на плаву несмотря на то, что на ринге он выглядел весьма достойно и намного профессиональнее своих коллег по факультету. И эти обстоятельства еще хуже угнетали его - они говорили о том, что в свое время он мог достичь куда большего, если бы не проявил любопытство к запретному зелью.

Прежде чем повидать иркутянина, он свернул на Новый мост, решив проехать через весь город - Влад не мог подобрать оправдательных слов и не знал с чего начать, когда зайдет к нему в палату, тем более он не мог вспомнить его имя, только фамилию - Калугин.

Проезжая мимо трамвайной остановки, он заметил знакомую фигуру тренера и остановился. Валентиныч стоял спиной к дороге и не мог видеть его машину. Влад посигналил и открыл дверцу.

- Павел Валентинович! В университет?

Тренер обернулся. Увидев Влада, снова посмотрел на пути и убедившись, что трамвая не дождаться, подошел к машине.

- Не спешишь?

- Нет, мне как раз по пути. Садитесь.

Влад ехал медленно. Обычно разговорчивый, Валентиныч молча смотрел вперед, нарушая тишину лишь постукиванием пальцев по кожаной папке, лежавшей у него на коленях.

- Лекции? - решился наконец спросить Влад.

- Нет, лекции в голове. Наброски к будущей книге.

- О чем?

Валентиныч промолчал. Только мельком взглянул на Влада и снова стал смотреть вперед.

- История бокса обросла новыми фактами?.. Павел Валентинович, извините.

- За что тебя извинять, Владик. Ты сделал свой выбор. Я тебя не виню.

- Я его уже давно сделал. Я просто хочу попросить прощения за то, что... ну что....

- Что ты пустил все коту под хвост? Не терзай себя, Владик. Я знал что рано или поздно это случится, хотя и надеялся. Все мы ошибаемся. И я не исключение. Ты же знаешь мое правило: или да или нет. Я только хотел помочь твоему отцу и это лишь подтвердило мое правило, что в нем нет исключений. Прости, но мне давно надо было сказать. - Валентиныч с жалостью посмотрел на Влада. - В тебе нет жилки.

Высадив тренера на площади Советов, Влад проехал несколько метров и остановился, чувствуя, как глаза начали заполняться режущей влагой. Он никогда не давал воли слезам, но сейчас ему хотелось расплакаться, как ребенку. Стиснув зубы, он обхватил руль руками и тихо застонал.

- Берский Владислав?

Влад вздрогнул. Подняв голову, он увидел слева от себя человека в милицейской форме. Он стоял пригнувшись к ветровому стеклу и выжидающе смотрел на него.

- А, это вы капитан.

Влад узнал его. Это был тот самый офицер, который приходил к нему домой, чтобы препроводить для дачи показаний.

- Мы вас ищем, - произнес он спокойно.

- Меня?

- Да. Кроме вас, у Егунова в этом городе никого нет...

- Капитан, - перебил его Влад. - Перед тем как проследовать за вами, позвольте заехать кое-куда. Я никуда не убегу.

Капитан посмотрел на заднее сиденье. Увидев, что там лежит, с пониманием отнесся к просьбе.

- Хорошо, - согласился он, - вот только отпущу машину.

Иркутянин лежал в общей палате. Его лицо было опухшим и почти черным из-за темно-синих пятен. Подбородок и шею закрывала повязка, делавшая его похожим на куклу с живыми глазами и железной сеткой вместо зубов. Влад стоял у двери не решаясь подойти к кровати и смотрел ему в глаза. Ожидаемого сверлящего взгляда в них не было - спокойный и уверенный, он не мог скрыть отчаяния - до боли знакомое чувство.

Кроме него, в палате находились еще двое. Заметив в руках вошедшего чемпионский пояс, один из них подошел к своему соседу по койке и потянул его за рукав.

- Пойдем, узнаем, что там с обедом.

- Так еще ж рано!

- Пойдем, пойдем. Сегодня курицу обещали.

- Курицу?..

После того как они вышли, он подошел к кровати и повесил пояс на спинку кровати. Парень попытался замотать головой, но Влад опередил его - слегка постучав по поясу, дал понять, что он достоин его больше, чем человек, который перед ним стоит.

Глаза с минуту разглядывали пояс, затем спрятались за тяжелыми веками. Слезы струйкой катились по его щеке.

- Как он? - спросил капитан, когда Влад вышел из палаты.

- Держится...

Влад прошел мимо него и направился к лестнице. Через несколько шагов неожиданно остановился и, повернувшись к капитану, поинтере-совался:

- Куда сейчас? В отдел?

- Нет. В морг. Сегодня утром в районе “Стрелки” было обнаружено тело Егунова. Вы нужны нам, чтобы опознать труп...

Ч А С Т Ь В Т О Р А Я

1

- Ты кто?

- Я?

- Ну не я же! Давно здесь?

- Дня два...

- А я?

- Не знаю. Меня только сегодня перевели. У тебя нет закурить?

- А разве можно курить? Странно. А я почему-то думал, что здесь строго. Ты как сюда загремел? От армии косишь?

- Я?

- Нет? Что, в самом деле крыша поехала? Выглядишь вроде нор-мальным. Я бы не сказал, что ты шизик.

- Постой! Мы разве не на “Стеколке”?

- Нет.

- А где?

- Не знаю. Но только не в психушке. Взгляни...

Из угла под потолком вглубь комнаты смотрела небольшая камера. Окна хоть и были высокие, но на них не было решеток - клетчатый рисунок, который можно было сначала принять за железные прутья, был всего лишь узором на стекле. На простенке были закреплены электронные часы со светящимися зелеными цифрами, а под ними висело небольшое круглое зеркало, что никак не вязалось с требованиями безопасности душевнобольных.

- Так ты куришь или нет?

Проснувшись, Макс решил, что находится в лечебнице. Белые стены, пижама на теле и необыкновенные события, произошедшие с ним за последнее время, - все будто говорило об этом. Если все это было сном, то где он начался и где закончится? А может он только сейчас проснулся? Тогда все понятно и прошлый кошмар можно списать на неудачную шутку его разыгравшейся фантазии. Кольца на руке не было, а значит, и ничего не было! Он все это придумал! А этот парень здорово смахивал на психа и еще пуще убедил его своим видом, что предположения были верны. Вот только жаль, сон так быстро закончился. На самом интересном месте, как раз тогда, когда он, зайдя в тупик и не зная что делать, решил объявить всему миру, что плевать хотел на все их законы, и начать жизнь по-новому, ни на что и ни на кого не обращая внимания, идти куда вздумается и делать что вздумается.

В предвкушении необъяснимого чувства, охватившего его от таких мечтаний, он почти не помнил, чем кончился сон.

- Тебя как зовут?

- Гоша.

- Гоша. Гоша - кокоша!

- Чего дразнишься? Самого-то как звать?

- Это я так - на стихи что-то потянуло. Люблю, знаешь ли, рифмо-вать! Максимка.

Гоша сидел на своей кровати, поджав под себя одну ногу и переставлял обрывки бумажек на клетчатом покрывале. Сначала Макс не придавал значения такому странному хобби соседа, но поскольку тот уверял, что “не шизик”, у Макса возник интерес.

- Над чем голову ломаешь?

- Шашки... Максимом, значит, величают? Максимка-симка!

- О! Талант! Один-ноль в твою пользу! Чего еще умеешь?

Гоша бросил свою игру и ответил вопросом на вопрос:

- А ты?

- О! Я... многое умею.

- Ну что именно?

- А что ты так интересуешься?

- Потому что мы с тобой не зря здесь. Я хаккер. А ты кто?

- Хаккер? - удивился Макс.

- Да, преступник, значит. Взломал кое-что запретное... Поспорил с приятелями, что проникну за “Кремлевскую стену”, и вот - теперь ни компьютера, ни “мышки”... Зато выиграл!

- Из дома прямо выдернули?

- Что ты! Не успел модем выдернуть, а они уже с матерью в прихо-жей разговаривают! Мамка в слезы, я в окно... благо на первом этаже живем. Ну а там, конечно, меня уже ждали. Даже родителям ничего не успел сказать - руки заломали и в машину.

- А что же тогда так долго держут? - спросил Макс. Он уже догадался, что произошло, но еще не мог понять - в чем смысл этой затеи. - Пытают, что ли?

- Не-ет, - ухмыльнулся Гоша. - Пока только кормят да в туалет водят... и душ раз в день. Как в тюрьме. Я думаю, они всю кодировку меняют, а меня как вирус держат... в пробирке, ха-ха!

- Да уж, пробирка - так себе.

Макс огляделся и как бы между прочим спросил:

- Личные вещи-то хоть оставили?

- А у меня ничего с собой и не было: шорты да майка с тапочками. А ты о своих беспокоишься? Может в тумбочке?

Макс только сейчас увидел тумбочку. Она стояла у изголовья справа, совсем как армейская. Такой же голубой цвет, одна выдвижная полочка и небольшой встроенный шкафчик с дверцей.

Он опустил ноги на пол и открыл дверцу.

- О! А вот и сигареты! - воскликнул Макс и бросил пачку Гоше.

Кольцо лежало рядом с часами и аккуратно сложенной в столбик мелочью. Не вынимая рук из тумбочки, Макс надел кольцо на палец и тут же его проверил, испортив несколько копеек.

Значит, это не бред! Значит он - это он, а не вторая личность. Да и какое может быть раздвоение личности, если он об этом думает? А если он и псих, то - “умный”.

- Гош! А Гош! - обрадовался Макс. - Хошь в лоб дам?

- Ты что-о? - тихо испугался Гоша.

- Не бойся! Это я так... Думал, часы свои навек потерял. Они мне от дела достались, “Победа”!

Макс надел часы и показал Гоше.

- Они мне как родные

- Разве часы могут быть родные? - произнес нарочито Гоша успо-коившись и вернулся к своим шашкам. - Я понимаю - дом, Родина, там...

- А вот сейчас точно в лоб получишь! Ро-одина! Она вон тебя за решеткой держит и вряд ли выпустит без пули в затылке. А часы - память. За них я тебе голову могу открутить, никакая Родина обратно не поставит.

- Да что ты меня пугаешь?! - закричал вдруг Гоша. - Что ты меня пугаешь?! Я, если хочешь, сам тебе сейчас по башке настучу! Ты думаешь, если я за клавишами сижу, то не смогу?

- Ну давай, давай! Попробуй, джойстик вонючий. В шашки-то кто выиграл? Ты или не ты? Нет - наверное ты! Да?

Макс вскочил на кровать и расставил руки в стороны. Гоша продолжал сидеть в том же положении, его щеки и ноздри, его лицо наливалось кровью, а на руках от напряжения проступили белые пятна.

- Ой-ё-о-о-ой! - нахмурился Макс. - Какой страшный! Смотри не пукни от напряжения!

- Аааааааааа-а! - закричал Гоша.

Вскочив с кровати, он с разлету врезался в Макса головой. Макс беспомощно вскинул руки. Отлетев назад, шмякнулся о стену и тряпкой скатился на пол.

- Охо-охо-охо! - тихо запричитал он согнувшись. - Больно-то как!..

- Я тебя предупреждал!

Гоша уселся на кровать Макса и закрыл лицо руками.

Макс посмотрел на кольцо. Оказывается, он не поставил его в “рабочее” положение! И поделом! Не будет выпендриваться! Но он не для этого затеял драку. Повернулся к камере и показал ей кукиш.

Словно по сигналу дверь вдруг открылась и показался охранник. На нем был черный комбинезон без каких-либо знаков отличия, в руке резиновая дубинка. Он подошел к Гоше и за шиворот оттащил к его кровати.

- Чего балуетесь? - спокойно произнес он.

- А чего он!

Гоша отсел от охранника подальше и стал поправлять пижаму. Тот все еще не мог восстановить дыхание.

- Мужик... как тебя, которое сегодня число? - спросил Макс, продолжая сидеть на полу.

- Зачем тебе?

- Интересно.

Охранник ничего не ответил, посмотрел на камеру и молча направился к двери.

- Ты что, мужик, язык проглотил? А ну отвечай папе!

“Мужик” остановился, затем обернулся и подошел к Максу.

- Ты мне не папа, а я тебе не мужик....

- Голубой, что ли? - удивился Макс и повернул кольцо.

Он как раз успел, потому что сразу после этого охранник как-то странно дернулся и, схватившись за кисть, взвыл:

- У-ух, чертятина!

- Ах, значит, ты черт?!

Макс одной рукой взял его за шею, приподнял вверх, развернулся и припер к стенке.

- А я знаю, какое сегодня число! Пятнадцатое! Вот только не знаю, какой месяц.

- Как “пятнадцатое”? - удивился Гоша поднявшись с кровати. - Должно быть четырнадцатое!

- Ага! Значит, ты тоже ничего не помнишь! - воскликнул Макс и вновь обратился к охраннику. - Что вы с нами сделали, оглобля!

- Я ничего не знаю, отпусти...

Тот старался говорить спокойно, насколько позволяло ему его подвешенное положение, и даже не сопротивлялся.

- Не лги мне! Лучше признавайся, партизан паршивый, с нами ничего такого не было?

- Оставь его, - испугался Гоша, - он не виноват... Он сейчас задох-нется!

- Все равно! Тебя разве не беспокоит, где твое обольстительное тело провело столько дней? - ехидно проговорил Макс и снова принялся тормошить охранника. - Говори, падла! Вот подвешу сейчас на гвоздь за череп - песни петь будешь!

Вдруг ноги и руки охранника начали раскачиваться маятником, а лицо покраснело и стало похожим на подпорченный помидор.

- Всех не перевешаешь, - прохрипел он сквозь зубы.

Макс разжал пальцы.

- Юморист.

Обретя под собой почву, бедняга не устоял на ногах и упал на пол, схватившись за горло.

- Браво! Браво! Браво.

В дверях стоял человек, хлопал в ладоши. Его лицо, словно высеченное из гранита, было спокойным и лишь чуть приподнятые уголки рта выдавали изумление.

Макс не заметил, как тот вошел, и растерялся. Присев к охраннику, он потрепал его за плечо и спросил:

- Сильно болит?

- Егунов, похоже, ты чертовски опасная личность. Хорошо, что мы на время изолировали тебя. Дай волю, ты так всех моих людей “перевешаешь”! Зачем так огорчаться? Ты здесь для того, чтобы помочь самому себе в первую очередь, а потом нам. Твоя - жизнь, наш - интерес. Что важнее? Конечно, жизнь. Так что давай не будем ссориться, а поговорим в нормальной обстановке. Я все объясню. Но все же... надеюсь, ты поймешь... дай мне почувствовать себя в относительной безопасности, - незнакомец посмотрел на охранника. - Саша, надень ему наручники.

- Договорились. Я как раз хотел серьезно поговорить, - согласился Макс и послушно вытянул руки.

Шагая по узкому коридору, он думал о предстоящем разговоре с человеком, который, очевидно, был главным в этой странной конторе. Странной, потому что он не мог предположить, что у такой службы как ФСБ могут быть такие неограниченные полномочия... Зачем им больничные палаты и врачи? За одной из стеклянных дверей он мельком заметил мужчину в белом халате. Чем они занимаются? Вряд ли они будут задавать вопросы, которые он сам хотел бы задать. Человек, которого он так неудачно допросил в “Кингсбургере”, не успел рассказать ничего, что могло прояснить хоть что-нибудь об убийстве Воробьева. Перед тем как отключиться, он начал бредить - нес какую-то чушь об иностранцах и просил прикончить, так как его теперь все равно не оставят в живых.

Если он ему ничего не сказал, значит, никому не скажет. Им нужна его помощь, как говорил Влад. Помощь! Но в чем? Бегать по городу вместе с группой захвата, ловить убийцу? А какую еще можно ожидать от него помощь? В криминалистике он ни черта не смыслит, где живет преступник тоже не знает и тем более не сможет найти его, ибо не владеет таким даром.

Господи! Неужели они обо всем знают? Макс на ходу обернулся к охраннику и одновременно нащупал кольцо большим пальцем. Если так, то кроме неприятностей они от него ничего не добьются. Оставалась одна надежда, что им мало что известно, в противном случае кольца бы не было в тумбочке и с ним обращались бы куда проще, грубее. Но все равно осторожность не помешает. Возможно, они только догадываются и их ограниченная фантазия не допускает того, что для него уже давно стало очевидным. Для них он пока просто “опасная личность”, а что кольцо является главной причиной - вряд ли придет им в голову, если, конечно, он сам не расскажет и не покажет, и то в том случае многим придется вспомнить о своем личном враче, прежде чем поверить своим глазам.

Зайдя в помещение, Макс не стал дожидаться приглашения. Он подошел к огромному столу и, выдвинув ногой стул, сел рядом с человеком, который в свою очередь уже занял место во главе стола. Из короткого знакомства по дороге Макс только узнал, что его звали Андрей Викторович Коновалов и что, оказывается, это он разговаривал о нем с Владом. К его сожалению, Влад пренебрег разумным предложением и им пришлось следить за ним. Что было потом, Макс мог уже вспомнить сам. Когда Влад ушел, он подождал пять минут и пошел следом. Но у выхода его встретил удар по голове и расплывающиеся желтые круги окон перед глазами.

- Прости, что так вышло, но мои парни до того были напуганы твоими подвигами, что решили действовать наверняка.

Коновалов сидел, закинув ногу на ногу, и с улыбкой смотрел на Макса.

- Какими подвигами? - удивился Макс. - Когда я не в себе, сам не знаю что творю. Могли бы просто подойти и вежливо попросить.

Он пошевелил кожей на голове, но не ощутил никакой боли.

- Я что - так долго был без сознания?

- Конечно, нет. Все это время ты был под обследованием наших специалистов. Ребята немного перестарались, и им пришлось буквально вытаскивать тебя из того света.

- Вы меня пугаете!

- Не надо беспокоиться, все уже позади.

- А этот, - Макс кивнул в сторону двери, - чем вас дрожать заставил? Своей зубастой “мышкой”?

- Георгий? Не-ет! - Коновалов поменял ноги. - Он наш человек. Он просто подыграл. На самом деле он ни какой не хакер, а наш сотрудник. Хотя тоже за компьютером работает!

- Ваш? - удивился Макс.

- Да. Признаться, мы хотели прощупать тебя до того, как начать раз-говор.

- Но зачем? Если б я хотел что-то скрыть, я бы не стал доверяться первому попавшемуся.

- У тебя в крови обнаружили недостаточное количество гормонов - если хочешь, называй их адреналином, - характеризующих некоторые морфологические процессы организма, а главное - последствия эмоциональных всплесков человека. Так вот, Георгий должен был вызвать у тебя этот самый всплеск, а заодно проверить твой гнев на себе.

- А если б я его убил ненароком?

- Такая у нас опасная профессия, да и не успел бы ты... Кстати, ты не будешь возражать, если после нашего разговора тебе сделают несколько уколов? Надо проверить. Ведь ты тоже хочешь в этом разобраться. Если “адреналин” будет выше привычной нормы для таких случаев, то на тебе можно будет писать докторскую и прочие научные трактаты!

- Зачем пугаете? - спросил Макс прямо.

Он не мог понять, почему этот человек с легкостью расстается со своими секретами, не отрицает своих проколов и даже, отвечая на вопросы, сам добавляет к своим ответам новые сведения.

- Вы же не для этого меня взяли.

- Не для этого, - согласился Коновалов.

Он не сводил с Макса глаз и, казалось, выложит сейчас, что ему нужно на самом деле, но, видно он просто обдумывал вопрос.

- Скажи, как тебе удалось узнать про число? - спросил он.

Макс застыл в замешательстве. Затем как будто что-то вспомнив, улыбнулся, вытащил руки из-за спины и положил на стол сломанные наручники.

- По часам.

Стоявшие сзади два охранника и еще один у выхода как один выхватили пистолеты и направили на него.

- Они бракованные, - продолжил Макс, не обращая на них внимания, и потряс левой рукой. - Завода хватает на пять дней, но если их не заводить каждый день, то на вторые сутки они начинают глухо отставать, а на третьи - разница как раз составляет час. Вот на моих сейчас, - Макс посмотрел на часы, - двадцать минут восьмого, а на ваших, что в той комнате, двадцать девятого. Вопросов больше нет?

Коновалов с иронией смотрел на его руки, как будто они только что продемонстрировали фокус, который он видел раньше. Когда Макс закончил свою познавательную речь, он дал знак охране убрать оружие и, встав со стула, начал прохаживаться по комнате.

- Из тебя мог получится неплохой эскаполог, - заключил он и повернулся к Максу. - Ты знаешь, кто такой эксаполог?

- Конечно, - соврал Макс.

- Круглов?

- Не понял! Какой Круглов?

- Да, Круглов.

- Кто такой Круглов?

- Игорь Андреевич Круглов.

- Нет.

- А Козулин?

- Серега, что ли? Это мой друг! Но...

- А Кривцов?

- Тоже друг. У меня много друзей... Зачем о них спрашиваете?..

- Подожди, - перебил Коновалов и задал следующий вопрос. - А человек по фамилии Эмерсон?

- Нет.

- Форбс?

- Нет.

- Имя Жени ты когда-нибудь слышал?

- Женя? Евгений?

- Нет - Жени.

- Нет.

Макс искренне отвечал на вопросы, не понимая, что от него хотят. Коновалов же стоял перед ним засунув руки в карманы, и внимательно следил за его реакцией. Дождавшись ответа, он на одном дыхании задавал следующий вопрос, состоявший из инициалов и фамилий. Постепенно Макса стал забавлять такой допрос. Честно ответив еще на несколько вопросов, он наконец сказал:

- Да!

- Что - да? Ты его знаешь?

- Знаю! И более того, всех кого вы перечислили, - тоже знаю и хочу всех их заложить. Вы меня сломали.

- Хорошо!

Коновалов сел на свой стул, подал какой-то знак охраннику у дверей и с улыбкой посмотрел на Макса.

- Ну, а теперь о главном, - начал он как ни в чем не бывало, когда дверь закрылась. - У тебя ведь хорошая память?

Макс хотел возмутиться, но, пересилив себя, вежливо ответил:

- Зрительная.

- Вот именно! Владеешь английским?

- Да.

- Был за границей?

- Был.

- Жить хочешь?

Макс смутился.

- В смысле - по человечески, - пояснил Коновалов.

- А что?

Вдруг дверь открылась и появился охранник. В руках у него были какие-то бумаги. Он подошел к столу и положил их перед своим начальником.

- Вот, - Коновалов пододвинул к Максу бумаги. - Этим ты можешь помочь себе и нам.

2

За все время полета Макс ни разу не притронулся к еде. Он был слегка возбужден воспоминаниями о том времени, когда он служил в армии. Там ему довелось летать и прыгать с этой махины - Ил-76-го. Чувства ожидания и самого прыжка глубоко засели в его памяти. Казалось, вот-вот сирена оглушит его своим ревом, откроются рампа и двери и он снова испытает чувство свободного падения, а через три “пятьсот двадцать один” зависнет в небе, счастливый и одинокий. После шума на борту это одиночество, слившись с абсолютной тишиной, теряет свой прежний смысл и приобретает гамму новых ощущений, которых не сравнить с любыми другими, переживаемыми человеком до прыжка, но главное - заставляет его забыть все, чем он жил до этого момента, заполняя свободное место необъяснимым желанием раствориться в воздухе. Потом...

Макс вздрогнул, когда всплывшие воспоминания швырнули его на землю. Интересно, сможет ли он выжить, если его вдруг решат сбросить где-нибудь над тайгой? Тогда он точно испытает нечто новое!

Макс поежился и посмотрел на кольцо. Он был совершенно один среди пустых сидений и каких-то ящиков, если не считать экипажа, которого он не видел. Нет! Зачем тогда весь этот кордебалет с его предстоящей работой?

У него теперь были другое имя и фамилия - Сергей Гетц, служащий частной компании “Эдельвейс”, занимающейся в данное время перера-боткой леса в Республике Бурятия. Цель поездки Сергея Гетца была до банального проста - свадебное путешествие с молодой женой, но вот куда - ему должны были сообщить в Москве. Цель Макса Егунова была несложной, но какой-то странной - найти, конечно не без их помощи, убийцу Воробьева, другими словами - исполнителя, который должен привести их к заказчику. Об этом ему сообщили перед самым взлетом, у самолета. Макс был немного удивлен такому шахматному ходу и решил, что это проявление осторожности с их стороны. Да и какая может быть осторожность, если он добровольно согласился сотрудничать?

Все-таки, они его или боятся или что-то задумали. Но вот что? Неужели смерть босса для них так важна? Или это убийство было лишь эпизодом неизвестной ему пьесы, в которую он попал случайно и стал ее действующим лицом? Какая роль отведена ему и каким будет финал, для Макса оставалось загадкой. По словам Коновалова, он единственный, кто видел убийцу в лицо и может его опознать. Они располагали некоторой информацией об этом человеке - его кличка и “вероятное место пребывания”, о чем Максу должны сообщить позже. И это тоже было непонятным. Он всегда считал, что для конторы ничего нет невозможного и найти человека, располагая такими сведениями, для них пустяк, конечно, если он не был на другой планете. Но нет же - уповают на помощь какого-то студента, которому до недавнего времени были до фени все их грязные интриги и который вряд ли прошел бы все их тесты, если бы вдруг вздумал устроиться к ним хотя бы дворником.

И все-таки ему пока везет. Прежняя самоуверенность исчезла, и он понимал, что ничего не добьется, если будет действовать сломя голову, тем более не зная, что хочет на самом деле. Конечно, можно было ни о чем не беспокоиться и жить припеваючи, ведь все, что сковывало и мешало раньше, теперь не существовало и практически не имело для него никакого значения, кроме обыкновенного созерцания. Но тогда ему рано или поздно пришлось бы остановиться и посмотреть назад, что несомненно обернулось бы горьким раскаянием, так как в силу своей необузданности он имел привычку постоянно менять последовательность понятий “думать” и “действовать”. Это странное сотрудничество с ФСБ на какой-то период отсрочит начало несуществующего плана новой жизни и даст время хорошенько взвесить свои возможности и подумать о последствиях. И еще - в отличие от милиции, для которой важнее статистика, чем истинное положение дел, ФСБ не может опуститься до такого, хотя бы потому, чтобы не уронить свой профессиональный уровень. Они не останавливаются на обрывках нити, а идут до конца, до тех пор пока не распутают клубок. По крайней мере Максу так казалось, иначе почему его просто не убрали, выудив все, что он знал? Это означало, что он не один и кроме Влада, в его невиновность верят и те, с кем не могут не считаться даже самые ярые “сторонники правопорядка”.

Макс продолжал смотреть на кольцо. Оно не блестело даже тогда, когда солнце, пробивающееся через один из немногочисленных иллюминаторов, согревало его своими лучами. Оно словно не желало признавать свою принадлежность к этому миру: не меняло цвет и яркость при смене освещения и его концентрации. Кому оно могло принадлежать? Макс читал как-то книгу Паюса “Практическая магия”, где описывался рецепт приготовления подобных “игрушек”, которые приводились в действие точно таким же способом - повернув на полоборота. Но назначение их было иное, хотя и давало человеку не меньше возможностей: “кольцо-невидимка” и кольцо, позволяющее нейтрализо-вать действие “невидимки”. Рецепт был сложен и малопонятен, и он относился к этому с иронией и большим недоверием несмотря на то, что его оскудевший к тому времени багаж фантазий пополнился еще одной несбыточной мечтой. Теперь же он обладатель подобного кольца, благодаря которому все еще жив и летит на военном самолете черт знает куда.

А может, все было бы по другому, если бы Влад проиграл в том бою, и чувствовал бы себя намного счастливее и комфортнее, чем сейчас?

Нет. Наверняка, он раскрыл еще не все возможности своего молчаливого защитника, это еще предстояло узнать.

Самолет начал снижаться.

Макс прильнул к иллюминатору. Ничего не было видно, кроме густого белого тумана вокруг.

Через некоторое время самолет, наконец, вынырнул из облаков. Вскоре на земле стали заметны очертания каких-то строений и сам аэродром. Слабая надежда увидеть столицу с высоты птичьего полета рассыпалась. Макс вернулся на свое место и приготовился к посадке.

У трапа его никто не встретил. Спустившись на землю, он стал озираться по сторонам, пытаясь отыскать человека, который должен был встретить его, но среди обслуживающего персонала и пилотов его не оказалось. Похоже, никого не интересовала дальнейшая судьба их пассажира: все расходились по своим делам и даже не обращали на Макса внимания, предоставив его самому себе. Заметивший его растерянность помощник командира экипажа вежливо объяснил ему, как найти выход, и удалился в противоположную сторону.

Ни оркестра, ни музыки, ни цветов! На КПП его никто не задержал. Дежурный, видимо, был предупрежден, и без всяких вопросов выпустил его с аэродрома. А он-то думал!..

Все-таки Коновалов был прав, когда на вопрос о пароле он ответил, что если ему не хватает “острых ощущений, в полете лучше почитать детектив или что-нибудь в этом роде, потому что это совсем не кино в духе боевиков и триллера.” Ну что ж - он как ни как пешка в их игре и относиться к этому нужно соответственно.

Макс шел по безлюдной дороге. Справа плыла стена из бетона, а слева большой пустырь, за которым мерцал город. Был вечер и с наступлением темноты огоньки становились ярче и плотнее. Его снова охватило ощущение новизны, как случалось, когда он попадал в незнакомый город, тем более такой большой как Москва. Другой воздух, иная обстановка, казенный “карий” костюм и дипломат в руках способствовали этому. Он не выбирал дороги, шагал в одном направлении - все равно, если он им так нужен, то обязательно найдут.

Вдруг сзади послышался шум двигателя.

Макс решил не оглядываться и продолжал идти. За все время его пребывания на московской земле ему не встретился еще ни один автомобиль или человек... Стоп! Вдруг Максу пришла в голову мысль, от которой он чуть не рассмеялся. Ну, конечно же! Почему он раньше об этом не догадывался? Ни в какой он не в...

Скрип тормозов, раздавшийся совсем рядом, прервал его размыш-ления. Макс отскочил в сторону и посмотрел назад.

Черный, как смоль, “Вольво” стоял на том месте, где он только что находился. Водитель открыл дверцу, и выйдя из машины, поприветство-вал:

- С приездом!

- Точнее - с прилетом, - машинально поправил Макс, остолбенев.

Это была девушка, высокая, стройная брюнетка в белых обтягиваю-щих джинсах, сиреневой блузке, поверх которой был накинут желтый пиджак, на носу солнцезащитные очки, скрывающие несомненно потрясающие глаза. Молодая и привлекательная.

- Мы знакомы? - неудачно пошутил Макс.

- Конечно. Садись в машину... - муженек!

Макс поспешил исполнить приказ.

- Так, значит, это вы? - поинтересовался он, когда машина тронулась с места.

- Да. Я твоя жена - Елена.

- Очень приятно! Макс...

Машина резко остановилась.

- Ты чего? - возмутился Макс, головой стукнувшись о лобовое стекло.

- Пристегни ремень и запомни - ты с этого момента не Максим Егунов, а Сергей Гетц. Уяснил? И давай на “ты”. Я не хочу из-за какого-то идиота провалить дело.

Макс удивился внезапной перемене ее голоса - он стал резким и приказным.

- А почему ты говоришь со мной таким тоном? Я такой же, как и ты, и делаю свою работу не хуже. Ты что, первый раз “замужем”?

- Ха-ха -ха! - рассмеялась вдруг Елена. - Ну точно идиот! Какой же ты идиот! И почему мне приходится работать с такими сосунками вроде тебя? Мне сразу стало ясно, что ты за тип, когда не нашла тебя на месте.

- На каком “месте”? - смутился Макс.

Он смотрел на нее с интересом, втягивая мягкий запах ее духов. Подумав о том, что он не принимал душ вот уже несколько часов, ему вдруг стало не по себе. Он всегда брал девушек прежде всего не дорогим одеколоном, а свежим, чистым бельем, и сейчас ему казалось, что запах пота, который он сам не чувствовал, заполнял весь салон. Опустив ветровое стекло, Макс закурил.

- Да хоть у самого самолета или, по крайней мере, у входа в часть, - поясняла Елена, сворачивая на магистраль. - Если бы ты был служащим, то не совершил бы такой глупости. У тебя, должно быть, мало терпения и никакого опыта. Если думаешь, что наши инструкции не имеют логического конца, - ты ошибаешься. Прежде чем дать их, над ними тщательно работают. Не все так просто. Ты должен был оставаться и ждать. Если даже для этого потребовалось бы несколько часов или дней.

Максу нравился ее голос и манера говорить. Слова она выговаривала четко, плавно переходя к следующим, и выдерживая паузы между предложениями - совсем как диктор. Со времен службы в войсках он уже забыл, что такое московский акцент.

- А если бы ты не пришла, я что - должен был погибнуть, дожидаясь тебя?

- Этого бы не случилось.

- А вдруг! Вдруг ты попала бы в аварию или еще что?

- Прекрати молоть чепуху! Давай лучше повторим легенду и вспомним любимых родственничков. Через два часа регистрация на рейс. Надо, чтобы все было идеально, без эксцессов.

- Ну вот те раз! Какой еще рейс? - возмутился Макс. - Я что - опять куда-то лечу? Я еще, между прочим, не ужинал... и душ неплохо бы принять. И вообще, я устал!

- Не волнуйся. Полетишь не один, а со мной. Помыться и набить брюхо успеешь. Не переживай, я все понимаю.

- В самом деле? Тогда потрешь мне спинку, дорогая?

Все было сделано так, как она обещала. Они остановились в небольшой гостинице, где он, наконец, смог принять душ. Пока он мылся, Елена не отходила от телефона, названивая какому-то Сергею Сергеевичу. Еще у входа в гостиницу Макс заметил, что на них никто не обратил внимания, за исключением полной женщины в белом халате, которая встречала их у номера.

- Леночка, надеюсь, у молодого человека нет вшей? - спросила она озабоченно. - А то я только что белье сменила.

- Не обижайся, - успокаивала Елена возмутившегося мужа, - она никогда не видела их и все бы отдала за то, чтобы увидеть этих тварей.

После душевой его ждал укол. Еще в Улан-Удэ Коновалов предупредил Макса о возможном возникновении “обморочного состояния - последствия полученной им травмы”. Антибиотик был необходим для того, чтобы “не допустить прогрессирования недуга”, так как он еще “не совсем здоров”. Макс не одобрял и не любил лекарства, но его пугала неизвестность, которая не позволяла полностью оценить обстановку несмотря на то, что он хорошо себя чувствовал, поэтому решил не испытывать судьбу и без лишних вопросов согласился следовать “дельному совету”. Один укол ему сделали перед отправкой на военный аэродром, второй сделала Елена, которая, видимо, была предупреждена, первой предложив проделать эту процедуру. Макс не возражал, тем более такое обстоятельство давало ему возможность прикоснуться к ее бархатной коже. Ее руки оказались мягкими и приятно прохладными.

Спустя сорок минут они сидели в ресторане гостиницы: Макс “набивал свое брюхо”, Елена просматривала какие-то бумаги и пила только кофе.

- Так ты, значит, со стороны, - произнесла она задумчиво, не отрываясь от бумаг.

- Как сказать, - решил поправить Макс отправляя в рот котлету, - невинный свидетель. Но сейчас я на вашей стороне.

- “Невинный”! Судя по тому, что ты натворил, не скажешь. Все запомнил? Повторять не надо?

- Не-а. У меня хорошая память.

- Пока что ты мне нравишься, - сказало Елена, убирая листки. - Надеюсь, сработаемся.

Макс отложил вилку, посмотрел на нее умиленным взглядом и накрыл ее руку своей ладонью.

- Я тоже люблю тебя, дорогая!

Елена убрала руку, достала сумочку и вытащила небольшой прямоугольный футляр.

- На, вот, иди приведи себя в порядок.

- Что это?

- Борода и усы. Ты же не хочешь, чтобы тебя узнали? И постарайся, чтобы ты был похож на самого себя, - она снова заглянула в сумочку и, достав паспорт, кинула на стол. - У нас мало времени.

- Ну дела! - Макс был восхищен. С фотографии в паспорте на него смотрел бородатый мужчина лет тридцати в таком же костюме, который был на нем. - А я-то думал, они карточку себе на память взяли! Когда они успели? Подожди-ка, подожди-ка...

Он начал листать паспорт, внимательно всматриваясь в каждую страничку.

- Заграничный? Ага! Значит, вон оно как... серьезно...

На регистрацию Елена его не взяла. Пока ее не было, Макс успел законспирироваться и ждал ее за тем же столиком. В своем новом облике он чувствовал себя глупо и неуютно, хотя надо было признать, что борода и усы ему шли. Если бы он не брился какое-то время, подправляя станком лишнюю растительность на лице, результат был точно таким же. Но все равно - такая предусмотрительность со стороны тех, на кого он в данное время работал, не успокаивала его, а наоборот, как запоздалое озарение, ввергало в замешательство, рождая чувство приближающегося финала истории, в которой он ничего не понимал, несмотря на кажущуюся ясность мотивов.

Макс не заметил, как появилась Елена.

- Не уснул еще? - спросила она из-за спины.

Он посмотрел на часы. Ее не было ровно двадцать пять минут. Значит, аэропорт совсем рядом, если учесть, что она еще простояла в очереди. А что ему это дает? Ничего не дает. Макс стал сожалеть о том, что совсем не знает Москву.

- Нет, но скоро усну, - ответил он. - Когда отчаливаем?

- Прямо сейчас.

После такого ответа Макс убедил себя в том, что не стоит сопротивляться, хватаясь за расплывчатые соображения насчет предстоя-щей участи. Он даже не стал удивляться и возражать, когда, подъезжая к огромному зданию аэропорта увидел его название: “Шереметьево-2”. Зная теперь, что точно покидает страну, лишь посетовал: “Ну и зачем нужен был весь этот консперейшен? Я всегда не прочь попрактиковаться в языках”. А когда перед ним появилось табло рейсов, на котором отчетливо было высвечено число “14 мая” и Елена вручила ему билет до Лас-Вегаса, сдался окончательно:

- Америка! Вот это да! Я действительно такой крутой?

- Можешь считать себя “новым русским”, - утешила Елена. - С этого момента ты должен навсегда забыть о своем прошлом. Веди себя, как подобает мужу... любящему мужу. Заботься обо мне и, пожалуйста, сделай веселую рожу, улыбайся. А теперь иди. Я догоню тебя, мне надо еще кое-куда позвонить.

Таможенный контроль Максу пришлось проходить одному. К багажу из дипломата прибавился еще большой чемодан, который Елена вручила ему через таксиста, подвозившего их до аэропорта. В нем, очевидно, были еще вещи, так как Максу не составило большого труда нести его в одной руке. Он хорошо был знаком с процедурой и поэтому держался спокойно и уверенно, как человек, не раз пересекавший государственную границу. Все прошло так, как должно было. Его никто не задержал, не узнал в нем “преступника” и не заподозрил в контрабанде, несмотря на то, что наклеенные борода и усы не были записаны в его декларации.

Елена догнала у самого самолета. Она все время улыбалась, как подобает счастливой молодой жене и каждый раз заглядывала ему в рот, когда он что-нибудь произносил. Этакое невинное, беззащитное существо!

- А мы с тобой неплохо смотримся, - заключил Макс.

Елена как бы между прочим прильнула к нему и шепнула на ухо:

- Ненавижу бородатых.

Когда половина пассажиров уже поднялась на борт, у трапа вдруг образовалась настоящая пробка. Несколько человек пытались поднять кресло-каталку со старушкой, которая умоляла их быть поосторожней, ибо не хотела “закончить свою жизнь таким глупым образом, не повидав еще всего мира”. Мужчины в униформе - один впереди и двое сзади - старались как можно меньше создать старушке неудобства, но у них ничего не получалось. Кресло нужно было держать строго в горизонтальном положении, чтобы не опрокинуть. Но, очевидно, это сделать было чрезвычайно сложно. На разумное предложение занести ее отдельно от коляски старушка наотрез отказалась, мотивируя тем, что кроме ее собственного мужа, с которым она прожила всю свою честную жизнь, к ней никто больше не притронется, а он, по ее словам, совсем недавно отправился в мир иной и ждет ее не так скоро. Наконец кто-то не выдержал и закричал:

- Помогите же кто-нибудь!

Казалось все только и ждали этого призыва. Подскочив к старушке, несколько человек махом ее подняли, но из-за тесноты им никак не удавалось подняться на ступеньки. Как только они начинали продвигаться - кого то прижимало к перилам, а кому то отдавливало ноги и они сразу опускали руки. Макс оказался в первых рядах и ему постоянно приходилось ощущать на себе последствия таких неудобств, так как он держал коляску сзади и не мог допустить, чтобы она перевернулась. Решив, что так дело не пойдет, он опросил отойти в сторону лишних, оставив двоих впереди и еще одного сзади придерживать коляску в равновесии. Одновременно с этим он повернул кольцо на пальце.

И тут дело пошло.

Изображая напряжение, лицо его превратилось в морщинистую гримасу. Добравшись до середины трапа, он не заметил, как постепенно остался один: ощутив легкость груза, люди один за одним отходили от коляски, не желая мешать своими бесполезными действиями. Старушка к этому времени как-то странно притихла, вцепившись в подлокотники она смотрела вперед широко раскрытыми глазами, не смея шелохнуться. Макс настолько увлекся, что очнулся, только дойдя до двери. Все аплодировали и криками выражали восхищение.

Макс поставил старушку и обернувшись, глазами стал искать Елену. Она стояла в толпе, ничем не отличаясь от остальных.

- Билеты... вот... два... - запинаясь, начал он говорить стюардессе. - Я с женой, вот она, посмотрите... два билета.

3

- Чем ты раньше занимался? - поинтересовалась Елена, когда самолет стал набирать высоту.

Она сидела возле иллюминатора и Макс мог насладиться ее греческим профилем на фоне черного неба с крапинками желтых звезд. Ее голос был по-детски наивным и мягким. Макс поневоле стал сравнивать ее с образом Аэлиты: должно быть, Толстой видел ее именно такой, когда создавал его любимое с детства произведение. Она достала из сумочки какую-то таблетку и сунула ему в рот. Макс без разговоров проглотил ее, и вспомнив четверостишие, стал читать:

Серебристая дорога,

Ты зовешь меня куда?

Свечкой чисто четверговой

Над тобой горит звезда.

- Поэт? Что так смотришь?

- Нет, это Есенин, - ответил он, не сводя с нее глаз.

- И что?

- Ничего. Просто ты мне напомнила одну неземную девушку.

- Ты знал ее?

- Я знаю тебя. Больше того - ты моя жена! - Макс отвернулся и, откинув голову, растекся в кресле. - Мне теперь ничего не надо!

- Ну, а все-таки? - не унималась Елена.

- Что “ все-таки”? Знал ли я эту девушку?

- Не-ет. Я многое видела, но такое... Это что-то! Скажи мне...

- А, это... - догадался Макс. - Ну, до армии занимался йогой, немного. А сейчас гантельками балуюсь

- И все? Ты хочешь сказать - если я начну заниматься культуризмом или, я не знаю, там, бодибилдингом, то смогу стать такой же могучей, старушку поднять?

Макс рассмеялся.

- “Могучей”, ха-ха! Забавное сравнение! Даже не могу представить! -Он вдруг успокоился и сделал серьезное лицо. - Вообще-то можешь. Ну, конечно, не такой уж могучей - могученькой. Такой могученькой-могученькой. Но не могучей, не-е, не могучей. Хотя все возможно, но старуху поднять - вряд ли, разве что ее барахло... Но и на старуху бывает проруха, ха-ха-ха..!

- Пошел вон, ненормальный!

Макс заметил, что на них стали обращать внимание, но ничего не мог собой поделать. Приступ смеха не отпускал его. Ему казалось, что вот-вот сойдет с ума, но от этой мысли становилось еще смешней и он продолжал смеяться пуще прежнего. Елена тоже, словно заразившись от него, хохотала от души.

Наконец Макс успокоился.

- Если говорить честно, - начал он, успокаиваясь, - для этого просто нужно сконцентрировать свою энергию в нужной точке...

- Ага! И сказать волшебное слово! - По щекам Елены текли черные слезы. Она достала платок и стала приводить себя в порядок, всматриваясь в крохотное зеркальце. - Черт! Из-за тебя вся тушь по морде!..

- Это просто! У тебя получится. Вот смотри. - Макс вытащил из кармана авторучку и принялся объяснять. - Если представить, что это не ручка, а обыкновенная, к примеру, соломинка, направить всю свою волю через центр, находящийся чуть ниже пупка, к руке, то она без труда сломается.

- Рука?

- Да нет - соломинка... то есть - ручка.

- У-ой, - сморщилась Елена. - Ее-то я и так сломаю!

- Не скажи, - не согласился Макс. - А ты попробуй вот так.

Он вытянул перед собой руку, опустив ее на уровне коленей ладонью вниз, согнул средний палец так, что кисть стала похожа на веер, затем положил на него поперек ручку и прижал ее указательным и безымянным пальцами.

- Оп! - Ручка сломалась. Перелом пришелся как раз на то место, где был средний палец.

Елена не удивилась. Она только наморщила лоб: мол, “что в этом особенного”.

- Дай-ка я попробую, - сказала она и вытащила карандаш.

Попытка сделать тоже самое не увенчалась успехом.

- Хм, не выходит! - жалобно произнесла она.

Макс наклонился и шепнул ей на ухо:

- Я не сказал тебе заклинание.

- Какое еще заклинание?

- Не скажу. Это опасно!

- Скажи! - Елена накрыла ладонью его руку и посмотрела на него умоляющим взглядом. Она тоже была не прочь повалять дурака. Максу такой жест понравился.

- Берешь карандаш, - начал он и, забрав у нее карандаш, левой рукой сделал неловкое движение так, чтобы она не заметила его махинацию с кольцом, и закрыл глаза. - Ставишь его вот так, между пальчиками, и произносим: Ам-Брухатам-Балумбыт!

Результат был таким же. Таким же, но с продолжением, после которого Макс решил не шутить больше с кольцом.

Увидев сломанный карандаш, Елена потеряла всякий интерес к “фокусу” и со словами “Да ну тебя!” откинулась на спинку сидения. Сиденье не выдержало. Испустив жуткий скрип, оно сломалось и придавило сзади мужчину. Все произошло так быстро, что Макс не успел ничего сообразить: перед глазами, скрестив руки на груди, стояла испуганная Елена, а сзади доносились истошные вопли раненного зверя.

- Что произошло? - встревожено спросила стюардесса, прибежавшая на крик.

- Представляете, - оправдывалась Елена. - С-стул вдруг ни с того ни сего упал и придавил этого... Очаровательного мужчину!

Она попробовала улыбнуться, затем обратилась к пострадавшему.

- Вы не ушиблись? Вам не очень больно? Поверьте, я не нарочно.

- Наверное, что-то с сиденьем, - вставил Макс.

- Ничего, ничего! Сейчас пройдет, - поспешил успокоить их мужчина. Он перестал кричать и только тихонько стонал сквозь зубы. - Всего лишь прижало немного и все. Сейчас пройдет, не волнуйтесь...

Он не успел договорить, потеряв сознание. Среди пассажиров оказался хороший врач. Он осмотрел пострадавшего и попросил стюардессу переместить его в другое место, где можно было бы придать его телу горизонтальное положение. По его словам, у больного была сломана нога и нужно срочно наложить тугую повязку. Елену пересадили на другое свободное место. Она, казалось, искренне переживала за “очаровательного мужчину” и все время интересовалась его самочув-ствием.

Остаток полета Макс провел в одиночестве. Попытался заснуть, но непривычная обстановка и сидение, которое он не решался опустить, создавали ему некоторые неудобства. Наконец, после долгих и мучительных минут бодрствования усталость все же взяла свое и он уснул.

Прошло несколько часов прежде, чем он проснулся от неприятного ощущения давления в ушах. Красивый женский голос из динамиков объявил о скорой посадке в международном аэропорту Маккерон и попросил пассажиров приготовиться пристегнуть ремни. Он нашел глазами Елену. Она сидела далеко впереди и листала какой-то журнал. С тех пор, как ее пересадили, она ни разу не оглянулась, не посмотрела на него. Макс ухмыльнулся. Конечно! На что он может рассчитывать? Он ей не пара и не стоит мучить себя вопросами - как она к нему относится, тем более что их знакомство обещает быть непродолжительным и вряд ли перерастет во что-то серьезное. Нельзя забывать - кто она, а кто он: наезднику стремя, охотнику ружье!

Самолет приземлился точно по расписанию, так и не догнав вчерашнего солнца. Время суток почти не изменилось, небо было таким же звездным и чистым. Макс вышел к трапу, и раскинув руки, восклик-нул:

- Ну, варвары - велком, что ли!?

По аэродрому мчалась машина скорой помощи. Подъехав к самолету, она резко остановилась. Вскочившие из нее санитары быстро погрузили пострадавшего в полете человека и, включив мигалку, уехали.

- Бедняга. Наверное, осложнение.

- Ничего, выживет, - холодно произнесла Елена поправляя прическу. - Нечего было совать ноги куда не надо.

-Так тебя не грызет совесть? - удивился Макс, остановившись на ступеньках. - Ты разве не поедешь за ним, чтобы поддержать?

- Еще чего! Давай лучше поторопимся и найдем приличную гостиницу на те гроши, что у нас есть.

- А я думал, на нас уже забронировали номер, - огорчился Макс.

Здание аэропорта произвело на него сильное впечатление. Все пространство его было заполнено огнями кафе и игральных автоматов, создававших атмосферу миниатюрного города. Несмотря на то, что была глубокая ночь, аэропорт продолжал жить своей жизнью. Елене пришлось тащить Макса за руку, иначе бы он так и стоял с открытым ртом, подавленный этим громадным сооружением.

У входа стояли автобусы, развозившие прибывших по отелям. Макс хотел было дать распоряжение носильщику поднести вещи к одному из них, но Елена опередила, вновь продемонстрировав свою независимость от чьих-либо решений. Она сделала движение рукой и через несколько секунд перед ней появилось такси.

- Отель “Луксор”, пожалуйста, - сказала она по-английски, открыв дверцу.

- Ты меня удивляешь! Минуту назад ты не знала, куда нам прит-кнуться, а сейчас...

Макс был доволен. Всю дорогу, несмотря на замечание Елены, он то и дело высовывал голову в окно. Ему не терпелось увидеть все своими глазами. Что и говорить, человека, который за свою жизнь ничего не видел, кроме похожих, как близнецы, городов и египетских пирамид, от которых остались одни лишь воспоминания, оказавшись в стране, о которой даже и мечтать не смел, можно было понять.

И таксист, похоже, его понимал. Держась одной рукой за руль, молодой парень сидел вполоборота, почти лицом к убегающей дороге, и с большой охотой показывал достопримечательности Лас-Вегаса, сдабривая информацию цветистыми комментариями. Макс достаточно хорошо знал язык и не нуждался в помощи Елены. Она сидела насупившись, не скрывая недовольства и до самого отеля не произнесла ни слова. Ему показалось, что ей и самой интересна эта незапланированная экскурсия, но не показывала виду. Он же был заворожен проплывающей мимо картиной разноцветных огней, пестрящими на каждом шагу рекламными щитами универмагов и отелей, из которых выходили только что прибывшие в город туристы, не желающие, по-видимому, оставаться у себя в номерах. Подступающие друг к другу вплотную замки, чудовища, гигантские красавицы и исполинские клоуны создавали впечатление смешного, игрушечного города, отстроенного воображением ребенка-великана, в котором люди являлись неотъемлемой частью его игры в этом неусыпном карнавале огней и желаний. Даже будучи далеким от истинного представления об образе жизни американцев, Макс слышал о Лас-Вегасе как о городе контрастов, огромном парке отдыха и развлечений. Люди стекались сюда со всей страны и всего света, преследуя только одну единственную цель - потратить деньги как можно с большей пользой.

Теперь Макс не сомневался, что для всякого рода мошенников и бандитов в этом “позеленевшем” городе всегда найдется работа, а если не работа, то отдых от нее. Может, Коновалов и прав, считая, что именно здесь обитает объект их поиска?

И все же он не мог до конца понять - зачем на это нужно такие средства: посылать его и своего человека под личиной супружеской пары к черту на кулички, когда можно обойтись куда простым способом.

- “Луксор”, - объявил водитель и остановил машину.

Макс поспешил покинуть салон. Водитель не ожидал от него такой прыти и, казалось, был огорчен, когда не успел опередить пассажира, вторым оказался у багажника. Но огорчение было недолгим. Обиженную маску на его лице сменила довольная улыбка, когда он увидел застывшего от потрясения Макса.

- Епстудэй! - с восхищением зашептал Макс. - Это ж надо!

На него смотрел Сфинкс. Получеловек-полулев был в натуральную величину, совсем как настоящий, словно перенесенный из Египта, только намного моложе и красивей: на голове надгробная маска, раскрашенная в духе эпохи, благодаря которой возникло это одно из самых древних и завораживающих чудес света. Позади Сфинкса стояла отполированная пирамида отеля. Его парадный вход был точной копией фасада и входа Каирского национального музея.

- Фантастика! Вот это сюрприз, Лена!

Макс никогда не думал, что вновь сможет испытать чувство, которое было у него в Египте. Подумать только! Он снова фараон, жрец, раб... Хотя нет - человек, который является частью общества, людей, сотворив-ших и еще могущих сотворить нечто подобное! И не важно - русский он или американец...

Стоп! Куда это его занесло? Конечно, он потрясен, но... зачем же так? Что за гордость? Макс вдруг понял, что есть существенное отличие между его состоянием “тогда” и “сейчас”. “Тогда” он переносил себя во времени и мысленно представлял себя одним из людей той эпохи и восхищался окружающим миром, таившим в себе непостижимые тайны, и не возвышал себя как человека, простую частицу огромной вселенной; “сейчас” же его распирала гордость от причастности ко всему, что было сделано людьми во все времена, восхищение собой и человечеством. Странно, но все же радость “тогда” и радость “сейчас” были одинаково приятными! Он был настолько поглощен своими мыслями, что не замечал Елены, пытающейся ему что-то объяснить, когда они заходили в отель, а затем в номер. Он совсем забыл о багаже, о Елене и вообще - зачем он здесь. На мысленные образы, возникающие в голове прозрачным туманом, накладывались проплывающие мимо роскошь искусственного мрамора, золота, ковров и матового эбена священных животных. Перед его глазами все еще стояла прозрачная, как бы ледяная вершина пирамиды, открывающая черное светящееся небо...

4

Спал он хорошо.

Как добропорядочный “джентельмен” он не стал делать тонкий намек “супруге”, сразу поняв, что его место на кушетке. Какая разница - если природа захочет взять свое, то спит он рядом или отдельно, невоз-можно что-либо гарантировать....

- Подумать только! - мечтательно произнес Макс, стоя у окна.

- Не забывайся, - Елена вышла из ванной, вытирая полотенцем влажные волосы. - Мы здесь не за этим.

- Вкусно пахнешь!

Как все-таки глупо все, думал он, стоять рядом с такой герлой в шикарном номере, вдали от всех проблем, когда за окном мир, который он видел только в кино. И все это на какие-то несколько дней! И из-за кого?! Одного типа, которого он не представлял как можно найти в этом муравейнике. А что, если он в другом городе или, вообще, на другом континенте выполняет очередной заказ? Может, это и к лучшему и им придется затратить на его поиски не один день, а может неделю или, даже, месяц!

Макс еле сдерживался. Стоило только захотеть - он перевернул бы все вверх дном в этом городке. Вот только зачем? Ему было смешно и немного страшно. Смешно от глупости положения, в которое он попал, а пугала неопределенность происходящего с тех пор, как он стал сотруд-ничать со службой безопасности.

- Лен, а может возьмем с тобой и...

- Даже не думай, - прервала Елена, прочитав его мысли.

- Если нет, ты убьешь меня?

- И глазом не моргну.

И впрямь не моргнет, подумал Макс. Она впервые была такой грозной, если не считать случая в машине, когда по ее милости он чуть не расшиб себе голову. Но тогда он простил ей этот проступок и нисколько не обижался.

- Злая ты, - сказал он обиженно. - А посмотришь со стороны - красивая, любящая жизнь девушка. Рядом не менее привлекательный мужчина, готовый отдать все за один лишь поцелуй... Тебе здесь самое место!

- Дарю, - Елена подошла к нему и поцеловала в щеку. - А здесь я, между прочем, не первый раз.

Она достала из под кровати чемодан и принялась разбирать вещи.

- Неужели? - изумился Макс. - Отчего же тогда такая довольная? Вот гляжу на тебя и не могу понять.... Такое впечатление, будто мы сюда отдыхать приехали!

- Нужно уметь совмещать приятное с полезным. Переоденься, по магазинам пройдемся. - Елена кивнула на чемодан.

- Это еще зачем?

- Мы же в отпуске как никак. Или ты хочешь просидеть здесь весь день?

До сей поры Макс не представлял, что могло быть в багаже. Елена или тот, кто собирал его, были предусмотрительны. Несколько рубашек и еще два костюма различных фасонов и цветов, к которым прилагались дюжина галстуков, были искусно уложены и совсем не помяты. Еще одна пара туфель и всякая мелочь дополняли его мужские принадлежности. Но даже это было ничтожно малым по сравнению с тем, что было у Елены. Место для ее вещей в этом семейном багаже было на две трети больше, а содержимое более разнообразным и как ему казалось, дорогим. Одной только косметики было море.

Максу понравился белый костюм, но Елена запретила его надевать, сказав, что он “для особого случая” и поэтому не стоит его “марать” раньше времени. Она сделала комплимент, сравнив его внешность с голливудской, что было бы несовместимо для данного случая. Он же не соглашался с ней и хотел выглядеть “во всей красе”, аргументируя свое желание страхом перед “трудовым американским народом”, который не простит его, если первый раз “на публике” он будет в каких-то обносках. В конце концов он сломался и согласился на зеленую рубашку при одном условии, что брюки выберет сам. Он выбрал штаны от костюма.

Елена же была намного проще: легкая, почти прозрачная, голубая юбка и белая маечка, за исключением скромных украшений, безуспешно скрывали ее аппетитное тело. Макс в очередной раз подивился ее способности к перевоплощениям - она словно вновь помолодела и выглядела совсем юной девочкой.

5

- Держись свободней... и рот закрой, а то муха залетит!

- Плевать!

Они шли по людной улице. Макс во все глаза оглядывал простран-ство вокруг себя. Елена то и дело одергивала его, ни на секунду не отпуская его руку.

- Ты как с луны свалился, - сказала она, утягивая его за собой, когда он снова остановился. Макса привлек отель неподалеку от “Луксора”: такой же красивый и огромный, как впрочем и все, что он успел увидеть за короткое время прогулки. Перед его входом было расположено что-то вроде парка, в глубине которого голубыми озерцами проглядывали бассейны. Он прочитал название - это был отель “Тропиканка”.

- Дорогая, давай в следующий раз проведем наш отпуск здесь!

Его переполняли такой восторг и такая радость, что ему казалось: он вот-вот снова станет ребенком. Один призыв или намек - и он готов был разорваться на тысячу частей, лишь бы успеть все посмотреть и пощупать своими руками. Ему хотелось бежать вприпрыжку и кричать от восторга, как это делают дети. Конечно, он с луны! Откуда же еще! Иначе как можно назвать то место, в воспоминаниях от которого остались скрипящие карусели и железная машина с педалями, на которой он разъезжал по городскому парку, наполовину засыпанному песком? Тогда это было пиком совершенства и ничего не могло быть лучше и за исключением разве что желания продлить удовольствие хоть на несколько минут. Макс чувствовал, как энергия постепенно переполняла его тело. Еще немного - и он бы взорвался.

- Ааааая-а!

Крик был коротким, но громким.

- Совсем рехнулся?

Елена тряхнула его что есть силы. На мгновение Макс почувствовал, как его голова оторвалась не поспевая за туловищем. Схватившись рукой за онемевшую шею, он стал растирать ее. Тупая боль заставила его обо всем забыть, напрочь прогнав мысли, возникшие в больном воображении. Он смотрел на проходящих мимо людей и пытался прочесть в их лицах хоть что-то, что могло бы выдать в них подобные чувства.

Елена резко повернула и пошла обратно к отелю. Макс не сопротивлялся. Ему теперь было все равно - места для новых впечатлений в нем уже не осталось, а того, что он успел увидеть, и так хватит для того, чтобы навешать лапши на уши и детям и внукам...

Детям и внукам! Смешно! Он сам как ребенок и если бы не боль в шее, то до сих пор бы не вспомнил, что он уже давно взрослый.

Елена снова поменяла направление, но уже не так неожиданно. Макс успел последовать за ней не смотря на то, что в очередной раз погрузился в свои мысли. Они зашли в небольшой магазинчик. Макс обратил внимание, что на каждом товаре, которым в нем торговали, были изображены доллары - этакий своеобразный пункт обмена: надо отдать доллар, что бы взамен получить сувенирчик с картинкой стодолларовой банкноты. Невыгодно, но за то не так обидно!

- Интересно, а Синди Кроуфорд здесь бывает?

Макс остановился возле витрины и стал разглядывать “зеленую посуду”.

- Бывает, бывает, - успокоила его Елена.

- А Шерон Стоун? - Макс остановил ее, схватив за кисть, - Нет, я серьезно. Вдруг они сейчас зайдут, а я тут с тобой. Сразу решат, что я занят.

- Не переживай. Я скажу, что ты мой младший брат... только что с психушки. - Она освободила руку и подошла поближе к витрине, чтобы лучше рассмотреть понравившуюся ей кружку.

- Ну да, конечно! - Макс шел следом, засунув руки в карманы, - Тебе то что, ты здесь, как в Санта-Барбаре - всех знаешь! А мне каково, ты подумала? И кому это в голову взбрело отправлять меня сюда? Они что - не могли предположить, что для меня это может... не так кончиться?

Елена не обращала на него внимания, продолжая продвигаться вдоль прилавка.

- Ты права, - вдруг тихо заговорил Макс, - я, кажется, и впрямь с ума схожу. Но что ты хотела... Я же не железный.

Неожиданно ему пришла в голову страшная мысль. Он посмотрел на свою руку - кольцо было в “нерабочем положении”.

- Тьфу ты! - Он уж было подумал, что дело в кольце, что это оно на него так действует. И все-таки - нет! Ведь он раньше носил его до этого времени по крайней мере месяц-два и ничего подобного не происходило. Нет. Это перемена климата, времени и обстановки действует на него, тем более события последних дней сильно расшатали нервишки. Еще бы - почти неделю назад его хотели убить, посадить.... И это все ничего, так сказать, обычное дело в обычной жизни обычного человека по сравнению с тем, что для него открылось тогда в камере. Возможности, которыми он теперь располагал, могли свести с ума кого угодно, тем более для него это было так неожиданно и ново. Макс благодарил свои серые клетки за стойкость, проявленную ими в момент, когда эмоции могли разорвать его на куски. В противном случае он пребывал бы сейчас одновременно в разных мирах своего сознания, заключенных в каждом из этих кусочков, и представлял бы собой жалкое зрелище человека. Человека, для которого единственное, в чем бы он разбирался и что любил, это фильм “Полет над гнездом кукушки”, причем строго находясь по ту сторону экрана.

Макс ухмыльнулся. Нет, так дело не пойдет, надо поберечься, иначе Елена и вправду решит, что он чокнулся. Лучше не сердить ее лишний раз, утихомириться. Для этого всего лишь нужно взглянуть на себя со стороны. Такой прием всегда помогал ему. Главное, что надо было помнить, это не переборщить. Перебор может привести к возникновению одной из форм паранойи, испытанной им еще в школьные годы, когда был влюблен в одну девочку. Тогда ему казалось, что она всегда смотрит на него, где бы он ни находился и что бы он ни делал. Он довел себя до такого состояния, что когда она действительно кидала на него свой взгляд, он был готов провалиться сквозь землю. И все это притом, что он мечтал и думал о ней каждую минуту, рисуя в своем воображении романтические картины, представляя себя чуть ли не суперменом, спасавшим свою возлюбленную от плохих парней.

Теперь же, в отличие от тех горьких переживаний, было совсем по-другому, хотя симптомы совершенно такие же. Несмотря на то, что Елена была “ух-девушкой”, она все же не могла претендовать на роль избранницы и вряд ли была способна разбудить в нем давние чувства, кроме разве что сравнительно новых, появившихся с возрастом... Не было и барьеров, препятствующих лицезреть “избранницу”, а главное - причин, которые могли бы помешать ему проявить себя в качестве супермена. Сейчас важнее было ни кого-то потерять, а потерять себя.

6

Вернувшись в отель Макс выглядел усталым. Елена ходила из угла в угол. Подойдя к вешалке, она долго стояла разглядывая одежду, потом снова возвращалась мерить шагами комнату. Резкие, отрывистые движе-ния выдавали ее нервозность.

Макс вдруг вспомнил, что давно не курил. Он достал сигарету и, подкурив ее, пошел к туалету.

- У тебя что - с желудком проблемы? - язвительно спросила Елена.

- Нет. Я покурить.

- Что-о-о!

Макс замер. Неужели сейчас и курить запретит? Это уж слишком! Он развернулся с огромным желанием выложить все, что думает по этому поводу, но не успел.

- Послушай, ты! Перестань вести себя, как идиот! - Елена смотрела на него широко раскрытыми глазами и, казалось, была готова броситься на него с кулаками. - Пора привыкнуть уже. Ты не какой-нибудь там шоферюга, а уважаемый человек, у которого две машины, квартира, дача и свой счет в банке. Неужели трудно...

- Да что я сделал такого? - взревел Макс, хлопнув дверью.

- Ничего! Бесишь ты меня, вот что! - Елена села в кресло и приня-лась растирать пальцами лоб. Немного успокоившись и смягчив тон, продолжила. - Здесь наших сразу видно. По одному только внешнему виду можно догадаться, что ты русский - кожаные куртки, сумки, скованность, а главное - это зависимость от всего. Но ты... хоть ты и ... А, все равно!..

Макс пожал плечами и виновато произнес:

- Просто хотел, чтобы свежо в комнате было. Неприятно же, когда дым...

- Не в этом дело. Смотреть на себя со стороны почаще надо, к другим приглядываться - как они ведут себя и все такое... Почувствуй, наконец, себя настоящим бизнесменом.

- Да, но бизнесмены не ходят по магазинам.

- Наши - ходят. Когда приезжают сюда, то сливаются со всеми окру-жающими. Уровень не тот, понимаешь?

- Понимаю. У нас ты пуп земли, а здесь ниже клерка.

- Бери ниже.

- Да-а? - удивился Макс. - А кто там ниже-то?!

Ему впервые стало стыдно. Все это время он беспокоился только о себе и даже не думал о ней. Действительно, какой из него бизнесмен? Ужас! Караул! Макс не знал, куда спрятать глаза. Ему и в голову не приходило корчить из себя человека положения. Да и зачем? Кому это нужно? В конце концов люди бывают разные.... Но все равно - элементарную элементарность он обязан проявить, если не ради себя, то ради Елены. И хотя ей наплевать на него, она все же женщина, для которой при любых обстоятельствах и в любом месте не безразлично, как на нее смотрят другие...

На следующее утро Елена встала раньше прежнего. Быстро позав-тракав и взяв что-то из чемодана, она ушла, оставив Макса одного. На просьбу взять с собой ответила отказом, сказав, что будет лучше, если он останется в отеле и не будет путаться под ногами. Строго запретила покидать номер и отвечать на телефонные звонки. Он все еще лежал в постели, когда дверь захлопнулась.

На этот раз он спал плохо, вставать не хотелось. Весь вчерашний вечер они почти не разговаривали. Макс лег пораньше, но несмотря на это уснул только под утро. Не оставляла в покое мысль о его роли в этой странной игре, но как ни старался решить эту тайну - ничего не выходило. Он уже хотел однажды встать и заставить Елену во всем признаться, но в последний момент передумал. Всему свое время. Бояться ему нечего, а если что и затевается, то кому, как не ему нужно меньше всех беспокоиться.

Макс нащупал кольцо большим пальцем. Гладкий, теплый металл действовал успокаивающе.

К вечеру он перечитал все газеты и проглядел все глаза, всматриваясь в окно в надежде увидеть Елену. Было скучно и неуютно. Не зная, чем себя еще занять, он достал чемодан, положил его на кровать и, встав на колени, навалился на нее грудью, созерцая уложенные вещи. Интересно, почему она не воспользовалась вешалкой, ведь там еще полно свободного места? Вдруг он вспомнил, что перед тем как уйти, она даже не заглянула в шкаф для одежды - только взяла что-то из чемодана и все. Все бы ничего, но он точно помнил, во что была одета. Это была все та же маечка и короткая юбка. Он бы и не вспомнил об этом, если бы ее стройные ножки не заставили его в очередной раз вспомнить о том, что он все еще мужчина.

Шаги за дверью прервали ход его мыслей. Макс быстро закрыл чемодан и поспешил вернуть его на прежнее место. Когда дверь открылась, он уже сидел в кресле с газетой в руках.

- Ну как? Ты себя хорошо вел? - кивнула с порога Елена.

Такой приветливой она никогда еще не была. Она так мило улыбалась, что Макс готов был простить все обиды, только бы она всегда оставалась такой прелестью.

- Где ты была? - изобразил он ревнивого мужа. - Признайся!

В ответ Елена подошла к нему вплотную, наклонилась и прямо в глаза выпалила:

- Трахалась! - Затем обошла столик, достала из сумочки какие-то документы и кинула на стол.

- Пора тебе заняться делом, - сказала она все так же дружелюбно, - и костюмчик, наверное, залежался уже.

- Что это?

- Твои документы. Новые.

Макс взял документы и стал внимательно разглядывать. По мере того как он листал их, его глаза увеличивались.

- Бред какой-то! Я теперь Иван Стародубов? Смеешься, что ли?

- Ты не представляешь, я чуть со смеху не померла! - Елена расхохо-талась, но тут же успокоилась и развела руками. - Вполне нормальная фамилия, тем более для механизатора. И не таращься на меня! Да, ты теперь механизатор! У тебя двое детей и жена, которая осталась дома подтирать им сопли... - Елена не выдержала и снова расхохоталась. Макс удивленно смотрел на нее - ему было не до смеха.

- Тебе, дурак, крупно повезло. Выиграл семейную путевку, но поскольку ты не такой богатый, чтобы прокормить ораву, обменял ее на одного человека. Так дешево и на подарки больше останется.

- Подожди, подожди! - завопил Макс, - что-то ничего не пойму.

- И понимать нечего. Теперь будем работать отдельно.

- Отдельно?

- Да, отдельно!

- Но зачем? Зачем нужно было делать меня сначала каким-то бизнесменом... Нельзя было сразу? - Макс поморщился. Он не ожидал такого поворота, ведь даже несмотря на некоторые моменты, омрачавшие его положение, ему все-таки нравилась его прежняя роль. - Не хочу быть механизатором!

Он бросил документы на пол и принял невозмутимый вид. Елена снова подошла к нему и положила руки на пояс.

- Не хочешь? - спросила она, как бы подводя итог.

- Не хочу и не буду!

Она сделала шаг вперед и со всего размаха залепила Максу пощечину. Удар был настолько неожиданным и сильным, что он вместе с креслом повалился на пол.

- Ох, как ты мне надоел! Ты будешь делать то, что тебе говорят. Понятно?! Возомнил себя черт знает кем! Ты думаешь, если тебе дове-рили...

- Доверили? - перебил Макс. Он все еще лежал на полу и ощупывал покрасневшую щеку. - Я не напрашивался и к тому же....

- Тебя вынудили. Тем более помалкивай и будь добр - не выпендривайся. - Последние слова ее были таким же нежными и добрыми, как несколько минут назад, когда она появилась в дверях. Взяв чемодан, она достала из него белый костюм и кинула Максу.

- Хоть ты и не богат, Ваня, но костюмчик у тебя что надо! Одевайся.

У отеля их ждала машина без водителя. Макс больше не задавал никаких вопросов. Не проронив ни слова, он сделал так, как велела Елена, и молча ждал, что будет дальше. Ему уже было все равно.

Если бы не повороты, которые автомобиль делал время от времени, можно было решить, что они стоят на месте. Он лишь изредка краем глаза посматривал в окно, держась за покрасневшую щеку и, хотя боль давно прошла, делал вид, что ему все еще больно.

Когда они начали выезжать из города, Макс оживился и стал с интересом всматриваться в проплывающие мимо дома. Туристическая часть города оставалась позади: роскошные отели и универмаги сменили дешевые гостиницы и небольшие магазинчики, которые были здесь почти на каждом шагу. Контраст был поразительным. Если в центре Макс не знал, как отличить проститутку от девушки без комплексов, то теперь он мог безошибочно указать на первых среди немногочисленных прохожих.

- Обиделся? - наконец спросила Елена, заметив, как он жадно смотрит в окно. - Не обижайся. Но ты действительно меня достал.

Макс молчал. Ему было безразлично, что она говорит. Единственное, что его по-настоящему интересовало - это куда они направляются. Он не решался спросить ее об этом, боясь, что она снова взбесится и, чего доброго, бросит руль.

- Не все так плохо, - продолжала Елена. - Половину из того, что надо было сделать, мы уже сделали. Осталось только проверить... Ты, правда, на меня не обижаешься?

- Как? Мы же здесь всего два дня! Когда ты успела?

Макс был удивлен. Он рассчитывал пробыть в Лас-Вегасе минимум неделю - ведь он так мало успел увидеть... Действительно - работа, которую он должен был выполнить, стояла у него на последнем месте.

- Успела. Прошлась по некоторым местам, где обычно бывают наши бывшие соотечественники, пообщалась со знакомыми.... В общем, немного флирта и обаяния и - все. Теперь от тебя только требуется его опознать.

- Он здесь?

- Не знаю, но надеюсь, скоро узнаю. С твоей помощью, конечно.

- Хм, как просто, - почти шепотом произнес Макс.

- А ты что думал? Будут погони, драки, дуло у виска?

- Нет, конечно, но...

Впереди уже почти не было домов, лишь какие-то склады и конторы беспомощно пытались дополнить картину окраины мрачного района Лас-Вегаса. Макса охватило беспокойство. Он хотел повернуть кольцо, но влажные от пота руки не хотели слушаться. Тогда он положил их между ног, стараясь сделать это как можно естественнее.

- Вот, взгляни, среди них есть он?

Елена положила несколько фотографий ему на колени. Просмотрев их, Макс хотел было уже соврать, что один из тех, кто был на снимках, исполнитель, но потом испугался и передумал.

Он отрицательно помотал головой и вернул фотографии.

Дорога к этому времени стала совсем пустынной: ни домов, ни людей. Только большая черная точка увеличивавшаяся в размерах по мере приближения, была единственной, на чем задержаться взгляду.

- Что это? - спросил Макс, указывая на точку.

- Это крытая площадка для гольфа, я была там пару раз - ничего местечко. Развлекаться можно днем и ночью. - Елена выдержала паузу, переключилась на другую скорость и с выражением экскурсовода продолжила. - Здесь собирается почти вся элита преступного мира, в основном наши и восточноевропейцы. Это место, где можно за один день стать миллионером или умереть, если не сможешь заплатить. Власти предпочитают закрывать глаза на это безобразие считая, что лучше пусть уж они творят свои разборки где-нибудь за городом, чем подвергать риску мирных жителей, а главное - туристов, за чей счет, по большей части, и существует эта огромная копилка. Их даже налогами не облагают!

-Ты меня окончательно запугала, Лен! А вдруг он меня первым узнает?

- Наклей усы, - Елена бросила ему сумочку. - Ты считаешь было бы лучше, если ты зайдешь туда ни о чем не подозревающий, не подготовленный? С меня хватит и того, что ты вчера вытворял.

Машина свернула с магистрали на грунтовую дорогу, ведущую к большому зданию. Когда оно было уже совсем близко, Макс заметил, что у него не было окон и никаких пристроек.

- Похоже на ангар. Ты уверена, что это здесь?

- Еще бы? - Елена остановила машину рядом с единственной дверью. - Без окон, без дверей, полна горница людей! Пошли, пора покончить с этим. И запомни - не показывай пальцем: если узнаешь, просто скажи.

Макс вышел из машины и огляделся. Вокруг ничего и никого не было. Он пригляделся к зданию. Так и есть - это был старый ангар. Дверь, около которой они остановились, была всего лишь крохотным входом в огромных железных воротах, за которыми когда-то стоял самолет. Судя по размерам, туда спокойно мог войти Ту-134 или даже “Руслан”. Елена подошла к двери, открыла ее и скрылась внутри.

Макс стоял в нерешительности и прислушивался, пока не понял, что это бесполезное занятие. Скорее можно было услышать храпящего ковбоя за несколько миль, чем что-нибудь в нескольких метрах от ангара. Осознав, что он остался один, снова испугался и поспешил за Еленой.

- Бог мой! - воскликнул Макс, восхищаясь размерами внутри здания. Снаружи ангар казался куда меньше. - Где травка, мячики, Лен? Похоже, мы пришли сюда слишком рано или ты хочешь, что бы мы спрятались и подождали? А, Лена? Ты куда исчезла? Ле-ена-а!

Никто, кроме собственного эха, ему не ответил.

Вдруг на другом конце ангара что-то блеснуло. Через мгновение все помещение было залито солнечным светом, ослепив растерявшегося Макса. Он оставался на прежнем месте, не смея шелохнуться. Он понимал, что что-то должно произойти, и стоял как вкопанный, ожидая своей участи. Послышались чьи-то шаги. Они доносились из глубины и по мере приближения становились отчетливее и громче. Тот, кому они принадлежали, был мужчина. Его темный силуэт, внезапно появившийся на фоне яркого света, создавал поистине зловещую картину, представлявшую собой, как показалось Максу, конец его биографии. Своей походкой, движением рук и ног человек без труда передвигал и изменял направление тысяч солнечных лучей, устремляющихся нескон-чаемым потоком в заброшенное пристанище самолета.

- Господи, кто это! - шутливо запричитал Макс. - Прости меня греш-ного! Клянусь - не буду больше ковырять в носу и грызть ногти. А, господи!

- Извини, Максим.

Макс обернулся. Елена стояла у двери и с грустной улыбкой смотре-ла на него. Казалось, она была готова расплакаться.

- Что это значит, Лена?

- Ты сделал свою работу, Максим. Ты нам больше не пригодишься.

- А как же убийца? - Макс сделал движение в ее сторону. Заметив это, Елена выскочила наружу и перед тем как закрыть дверь, нежно произнесла: “Прощай!”

- Постой, Лена! Ведь только я один знаю его в лицо. Без меня вам не обойтись...

- Эй, придурок! - Голос сзади был совсем близко. Человек стоял в десяти метров от Макса с пистолетом в руке, направленным ему в живот. Он оказался не такой страшный, как сначала показалось: небольшого роста, но плотного телосложения, с лысиной на квадратной голове и совсем не по случаю одет: легкая цветастая рубашка и шорты ниже колен, видимо, теперь были куда удобнее в подобных делах, чем прежние гангстерские костюмы и черные очки, наводившие ужас на жертв.

- Ну, здоровый, здоровый! - не скрывая восхищения, начал Макс. - Маленький, но здоровый! Подожди... Пощади...

Он не успел договорить. Выстрел оглушительным эхом прокатился по железным стенам ангара. Макс схватился за живот и повалился набок, выпучив от ужаса глаза и ловя ртом воздух. Когда человек с пистолетом подошел поближе, он уже лежал на спине в агонии. Макс понял, что за этим последует контрольный выстрел. Видя, как огромный пистолет постепенно поднимался до уровня его головы, он даже успел изумиться тому, что у него не было глушителя. Хотя какой может быть глушитель, когда они здесь совершенно одни! С такими мыслями Макс встретил еще два выстрела...

...Он лежал с закрытыми глазами, не зная, жив он или нет. Пошевелил рукой - вроде жив. Вдруг почувствовал, а точнее услышал, что кто-то трогает его за плечо. Он открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо.

Никогда еще Макс не видел такого удивленного выражения и таких больших глаз.

- Что с тобой? - спросил он. - Ты не заболел?

Человек стоял над ним так, что Макс как раз находился между его ног. Оценив это, он собрал все силы и что есть мочи пнул его снизу в место, которое так и напрашивалось на удар. Через секунду над головой послышался глухой стук о железо.

- Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!

Тело, отскочив от потолка как мячик, падало прямо на Макса. Он успел откатиться, когда на его прежнее место с хрустом ломающихся костей приземлилось нечто бесформенное и окровавленное.

- Господи! Зачем ты меня так испытываешь?!

Он почувствовал, что его вот-вот вырвет, и выбежал наружу.

Елены не было. Поднимающийся столб пыли удалялся вслед за крохотной точкой, движущейся в направлении города.

“Поговорив” со своим желудком “на ты”, Макс вернулся к трупу. Превозмогая тошноту обшарил тело и положив себе что-то в карман, побежал в другой конец ангара, откуда появился неудавшийся киллер.

7

Елена не могла привыкнуть к мысли, что все уже кончено. Ей было жаль Макса. Несмотря на то, что вел себя, как холуй, в нем все же было что-то притягательное: фигура, голос, какая-то детская беззаботность, сила... Впервые она встретила человека, в котором сочетались эти качества так гармонично. Какая же все-таки поганая жизнь у нее! За все свое недолгое существование она стремилась изменить ее к лучшему, причем не всеми доступными способами, а как можно больше стараясь при этом считаться с общепринятыми правилами, моралью, законом. Тогда ей не казалось это смешным. Она твердо была уверена, что такой подход, рано или поздно, оправдывает себя, нужно только стараться и ждать. Но ожидание оказалось слишком долгим. Невзирая ни на что, она все же держалась, хотя и понимала с годами, что постепенно меняется не только ее внешний вид, но и ее взгляд на мир. Окончив иняз, она уехала в Америку на стажировку. По возвращении ей предложили работать в одном государственном агентстве, откуда ее со временем переводили в другие более секретные и полусекретные отделы. Она до сих пор не знала, чем там занималась: по несколько часов переводила какие-то статьи и брошюры с совершенно бессмысленным содержанием, пока ей не предложили снова уехать в Штаты, но уже на постоянную работу.

Наконец-то, подумала она тогда, заживу полноценной жизнью. После первого посещения “загнивающего капитализма” у нее уже были другие цели, хотя понимала, что возможности оставались прежними, но надеялась со временем исправить и этот недостаток.

И вот, когда казалось все уже хорошо и нужно было строить другие планы, куда грандиознее прежних, ее поставили перед фактом, о котором даже не подозревала. Перед ней встал вопрос - или-или. Оказалось, что некоторые не мало значащие люди, с наступлением радикальных реформ в стране решили, “не перекидывая рубашек”, извлечь из этого выгоду. Пользуясь установленными годами каналами, связями и возможностями они стали заниматься тем, на искоренение чего раньше бросали все свои силы. И тогда она сломалась. Она не могла позволить себе бросить все и начать сначала. С мечтами о безгрешной праведной жизни пришлось расстаться. Выкинув из головы чепуху с прежними представлениями о порядочности, она согласилась. Иначе на что ей еще надеяться? Фундамент был разрушен, а другой, кроме того, что ей предложили, воздвигать было уже поздно...

Поставив машину у отеля, Елена поднялась в номер. Надо было забрать вещи и оплатить проживание. Но больше всего она хотела принять душ. После езды по грунтовой дороге ей мерещилось, что все ее тело покрыто пылью, хотя где-то глубоко в подсознании понимала, что хочет смыть не столько пыль, сколько всю память о Максиме.

Помывшись, накинула на голову полотенце и направилась к кровати, как вдруг, обо что-то споткнувшись, чуть не упала.

- Ты-ы?! - выдохнула она с радостным удивлением и тут же, с ужасом в голосе, выдохнула: - Но как?!.

Макс сидел в кресле и пристально смотрел на нее. Она не верила своим глазам. На его белом, но уже испачканном костюме, в месте, где должно было быть сердце, зияла дыра от пули, но судя по тому, что кровь отсутствовала, она начала думать, что перед ней призрак.

- А ты, небось, меня уже похоронила? - произнес призрак и встал с кресла. - Извини меня, конечно, но ты...

Перепугавшись, Елена что есть силы пнула ему между ног. Макс не шелохнулся. Схватившись за ногу, Елена скорчилась от боли и повали-лась на кровать.

- И почему все норовят угодить в это место? Других что ли нет? Иди-ка сюда! - Макс склонился над ней и, схватив ее за запястье, стал сжимать. - Что все это значит? Объясни мне, дорогая.

- Не трогай меня! Отпусти, прошу...

Елена попыталась вырваться, но крепкая словно железо рука Макса надежно приковывала ее к кровати.

- Сначала ты мне все расскажешь, потом посмотрим.

- Мне больно!

- А ты как хотела? Или ты думала, я ничего не почувствую? Я чуть не обделался, когда твой дружок навел на меня пушку! Хотя ты права - мне ничуть не было больно.

- Что с ним? - спросила Елена, когда Макс немного ослабил хватку.

- А что с ним может быть? - удивился он. - Отдыхает... На том свете! Ну, с чего начнем?

- Это не я. Я должна была только доставить тебя... Мне приказали.

- Ах, приказали! Зачем же тогда нужно было везти сюда? Делать из меня бизнесмена, механизатора? А? Что бы потом прикончить?

- Отпусти, мне больно? Руки уже затекли, - взмолилась Елена.

Макс разжал кисти, но отходить не стал. Елена только сейчас осознала, что лежит перед ним совершенно голая, и поспешила накрыться полотенцем.

- Ты хоть позволишь мне одеться? Я никуда не убегу.

Не дождавшись разрешения, она встала с кровати и подошла к шкафу. Макс молча наблюдал, как она одевается, совсем не стесняясь его присутствия.

- Хороша! - Довольно произнес он вдруг.

- Можно вопрос? - стараясь сменить тему, спросила Елена. - Как тебе удалось выкрутиться?

- Ты мне зубы не заговаривай! Мне терять нечего.

Действительно - что ему терять? Елена представила себя на его месте. Она знала, на что способен человек в таком состоянии, и хорошо осознавала свое незавидное положение.

- Ты и впрямь думал, что тебя можно послать на такое серьезное дело? Мы бы вполне могли обойтись и без тебя. Тебя использовали для других целей. Свою работу ты уже сделал. Ты был подходящей канди-датурой...

- Пожалуйста, не говори обо мне в прошедшем времени, - перебил Макс.

- Извини... - Елена застегнула молнию на джинсах и стала поправ-лять лифчик. - Все думают, что это ты убил Воробьева и сейчас скрываешься, а значит - для общества ты уже не существуешь. Ты беглец, которого никогда не найдут. Никто, кроме твоих близких и друзей, не будет переживать, если ты вообще не объявишься.

- И для чего это вам понадобилось?

- Я не могу тебе этого сказать.

Елена закрыла шкаф и, вытащив чемодан, бросила его на кровать.

- Тогда тебе крышка! - Макс снова схватил ее за руку и стал сжимать. - С тех пор, как я попал в изолятор, меня уже три раза пытались пристрелить, запутали, как младенца, и ты думаешь, что я сейчас цацкаться с тобой буду? Говори, стерва!

- Прости! - Заплакала Елена, упав на колени. Боль была невыно-симой, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. - Чемодан, чемодан! Там были документы... Очень важные. Если бы их нашли...

- Документы? - удивился Макс и освободил ее руку. - Разве таможне есть дело до каких-то бумажек? Опять надула!

- Нет, ты не понимаешь. У них была наводка... Пришлось риско-вать... Зачем ты так?

Боль не утихала. Елена отползла к стене, с ужасом разглядывая Макса. Некоторое время он стоял в задумчивости, глядя мимо нее, а потом спросил:

- И как мне теперь быть?

- Ты можешь нам пригодиться.

- Нам? Ты сказала - нам? Кто ты такая, черт возьми? - Схватившись за голову он отошел к окну и стал себя ругать. - Е- мое! Какой же я дурак! И-д-и-о-т! Вот, блин! Ну, конечно!..

Макс стоял спиной к Елене и, казалось забыл про нее. Нельзя было не воспользоваться этим. Она не знала, какой у него словарный запас для таких случаев, и решила во что бы то ни стало бежать, пока он не очнулся. Тихонько встав, на цыпочках подкралась к двери и вышла в коридор. “А что за документы, Лен?” - услышала уже за дверью. Забыв про лифт, она бежала по лестнице, сбивая с ног людей и с ужасом оглядываясь назад. Наконец, когда ступеньки закончились, пулей выскочила на улицу и побежала к машине. Макс неотступно следовал за ней.

- Лена, постой! - кричал он. - Не бойся, я ничего тебе не сделаю!

Елена добежала до своей машины и, дернув дверцу, выругалась:

- Зараза!

Ключи были в сумочке, а сумочка в номере.

- Да постой же ты!

Она бросила машину и снова побежала. Оглянувшись, она увидела, как ее преследователь не сворачивая сбивает на ходу автомобили, словно бумажные игрушки. Звук разбитых стекол и скрежет металла сопро-вождал его бег сквозь скопившиеся на стоянке машины. Невезучие прохожие, попадавшиеся ему под ноги, отлетали в разные стороны, будто столкнувшись с движущейся бетонной стеной. Достигнув проезжей части, Елена стала размахивать руками, останавливая проезжающие машины.

Вдруг скрип тормозов, неожиданно раздавшийся сзади, заставил ее оглянуться.

- Что, жить надоело?

Водитель такси хотел было выйти из машины, но Елена опередила его. Он не успел оглянуться, как она уже сидела на заднем сиденье и истошно кричала:

- Поехали! Пятьсот долларов, пятьсот долларов плачу!

Макс почти настиг их, когда машина, оставляя черные следы на асфальте, рванула с места.

- Быстрее, быстрее! - продолжала кричать Елена, насмерть перепугав таксиста. Но он еще больше перепугался, когда посмотрев в зеркало заднего вида, увидел, как какой-то маньяк, выбежав на дорогу, сбил пару дорожных знаков и столкнувшись с проезжающим мимо автобусом, изменил его направление. Автобус съехал со своей полосы и врезался в витрину одного из магазинов под дождь ломающегося стекла.

- Неужели Армагеддон пришел? - завопил водитель. - Не думал, что так скоро!..

- Да, Армагеддон! И если ты не будешь шевелить своей задницей, он тебе ее поджарит, обещаю!

- Господи Иисусе!..

8

Макс еще долго бежал, пока не убедился, что находится уже достаточно далеко от отеля. После неудачной попытки догнать Елену он с ужасом осознал что натворил. Не желая быть замеченным, он решил не возвращаться, а бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого места. Что же это с ним такое? Неужели он в самом деле такой кретин? Неужто отупел до такой степени, что может позволить использовать себя кому вздумается? Подумать только! Какая-то девчонка обвела его вокруг пальца! Макс зауважал ее еще больше, так же как и возненавидел. Сам виноват! Америка, Лас-Вегас, новые горизонты: все это вскружило ему голову, как пацану! Теперь он еще больше чувствовал себя загнанным зверем... нет - жалкой подопытной крысой, которая не может воспользоваться своими зубами, чтобы выйти из замкнутого круга.

Беспомощный тупой идиот! Обида комом подкатила к горлу. Макс перестал различать прохожих. Словно за мутным стеклом, они были похожи на яркие цветные шары.

Он плакал.

- С вами все в порядке? - Пожилая женщина с тревогой смотрела на него и, казалась, сильно обеспокоенной его состоянием. Позже он понял, почему она была так встревожена: отверстие от пули на его костюме не могло не броситься в глаза.

- Я только что проиграл миллион, - успокоил ее Макс и ускорил шаг. Пройдя несколько метров, он остановился, испытав легкий шок.

Все-таки несмотря ни на что он еще не разучился удивляться! Огромная львиная морда с раскрытой пастью на мгновение заставила его забыть о своей обиде. Голова зверя была парадным входом в отель, который поражал своими размерами. Это было самое большое и необычное здание, которое он когда-либо видел! Буквы МGМ перед входом являлись, очевидно, аббревиатурой названия отеля, а львиная голова - его символом. Недалеко от отеля стояла такая же огромная бутылка кока-колы. Не-ет, подумал вдруг Макс, если кому-то пришло в голову сотворить такое, то почему он не может творить все, что хочет? Конечно, он не в состоянии сделать нечто подобное, но вполне способен превратить это в кучу мусора, стоит только захотеть! Никто его не арестует, никто не убьет, никто не сможет сделать с ним то, чего он сам не желает. Он неуязвим, недоступен!.. (Макс засмеялся) ...И непобедим! И стоило из-за какого-то пустяка проливать слезы, как бабе?!

Он залез в карман и нащупал несколько бумажек. Собираясь с Еленой в “последний путь”, он на всякий случай прихватил с собой деньги. И хотя был на полном довольствии у нее, он все же не привык, когда за него платит девушка.

- Сто грамм!

- Не понял?

- Водки, пожалуйста.

- Сколько?

- Ты что, дурак? Я же сказал - сто!

Макс сидел у стойки и с нетерпением ждал. Когда бармен поставил перед ним стакан, он залпом осушил его, предварительно повернув кольцо на сто восемьдесят градусов. Рядом сидел пожилой мужчина и наблюдал, как Макс, даже не поморщившись, заказал вслед за первой еще стакан. После третьего он, наконец, заметил соседа и в свою очередь тоже принялся его разглядывать. По мере того, как выпитое давало о себе знать, Максу все больше стало казаться, что тот от него что-то хочет.

- Слушай, поставь сюда бутылку, - обратился он к бармену, - а то чего доброго у тебя еще руки отнимутся!

Макс наполнил стакан и пододвинул соседу.

- Пить будешь, отец?

- Отец?

- Ну да! Ты же меня старше. Уважение к возрасту. Понимаешь?

- У меня нет детей.

Макс заметил, что мужчина был сильно заинтересован отверстием на его пиджаке. Протянув руку, он представился.

- Максимельян.

- Очень приятно! Билл.

- Билл?

- Да, Билл. А что?

- Ничего. - Макс взял бутылку и чокнулся с Биллом. - За тебя, Билл!

Выпили.

Билл, поперхнувшись, стал кашлять, но Макс, быстро сообразив, выхватил у бармена бокал с содовой и подал ему, чтобы тот запил.

- Я смотрю - ты не местный, - сказал Билл, прокашлявшись.

- Ты угадал. Я с того света. - Макс снова наполнил стакан. - Приз!

- А ты никогда не закусываешь? - нерешительно спросил Билл.

- О! Извини! Дружище, у тебя есть огурцы? Соленые? Ну, такие, знаешь...

- Только свежие, - ответил бармен.

- Давай! И кофе, пожалуйста, а то что-то пить охота.

Бармен оценивающе посмотрел на Макса.

- Может, вы присядете за столик?

- Нет, спасибо. Нам и здесь хорошо. Правда, Билл?

Билл был не против. К тому времени, когда вторая бутылка распро-щалась с пробкой, Макс немного развеселился и заказал пиво. Его приятель, похоже, тоже почувствовал себя раскованнее и, в свою очередь, заказал закуску.

- А от меня вот жена ушла, - признался вдруг он.

- Да ты что?! От меня тоже!

Заразительный смех Макса привлек внимание присутствующих. Билл, сидевший до этого с кислым лицом, не выдержал и тоже засмеялся. От души посмеявшись, он продолжил, но уже с иронией:

- Поверишь, нет - ей, видите ли, скучно со мной! Десять лет скучно не было, а тут вдруг бац - и скучно! Говорит, что за всю нашу совместную жизнь я не сделал ее счастливой. Ни на один день. А разве счастье - это не миг? Разве его можно чувствовать постоянно? Если счастье постоянно - это уже не счастье.

- Бить пробовал?

- Ты что! Разве можно!

- Ну, не знаю, - Макс пожал плечами. - Тогда бы она, может, почув-ствовала, какой она была счастливой?

Постепенно Макс стал замечать, что обида, которую он недавно испытал, понемногу растворяется, уступая место какому-то равнодуш-ному восприятию всего, что его окружало. Одновременно с этим он все меньше начинал жалеть о положении, в котором оказался, словно хвост, тянувшийся за ним в последнее время, отвалился и теперь не сковывал его движения своими неопределенными размерами. Все это уже было где-то в стороне, в прошлом и представлялось пройденным этапом, давшим начало новому, о котором он еще ничего не знал, но надеялся, что поможет ему разобраться в себе, разобраться во всем или окончательно загонит в угол, завершив тем самым пребывание на этом, взбунтовав-шемся против него, свете. Он почти не слушал своего приятеля, а повернувшись к залу, наблюдал за музыкантами, расставлявшими свои инструменты на небольшой сцене. Народу прибавилось, но некоторые столики еще оставались незанятыми.

Переключившись на посетителей, Макс стал высматривать среди них молодых представительниц прекрасного пола и постепенно разочаро-вывался, так как не было ни одной, которая пришла бы без своего бойфренда, а если и были такие, то уже давно не молодые и, как ему показалось, какие-то чопорные и неинтересные, во всяком случае для него.

- Да-а! Жизнь - это все равно что чашка крепкого кофе! - произнес вдруг Билл, закончив свою историю о своей нелегкой супружеской жизни с неудовлетворенной женой.

- Почему? - спросил Макс, повернувшись снова к нему.

- Выпил его и все, а тут, - Билл постучал себе в грудь, - осталось, жжет.

Встретившись глазами с барменом, Макс заметил, что тот с страхом смотрит на почти допитую бутылку водки, очевидно представляя себе, что будет, если они захотят выпить еще.

Начеркав что-то на бумажке, он придвинул ее Максу.

- Ваш счет.

- Ты гонишь нас? - вежливо спросил Макс.

- Нет.

- Тогда в чем дело? - Он достал деньги и бросил их бармену. - На, не переживай.

Билл, молча наблюдавший за этим, тоже полез в карман и, достав бумажник, вынул из него доллар.

- Это тебе на чай, - пролепетал он и бросил его за стойку.

- Башковитый ты парень, Билли! - Макс хлопнул его по плечу, от чего тот чуть не свалился со стула.

- Опа, опа, стой, стой!

Макс схватил его за рукав и вернул на место. Билл вдруг притих, и казалось, даже, немного обиделся на него. Впялившись в стойку, он начал обводить на ней пальцем кружочки, игнорируя полный раскаяния взгляд Макса.

Музыка, неожиданно донесшаяся со сцены, добавила новые краски в атмосферу заведения. Джаз-банд состоял из трех мужчин и восхитительной красавицы-саксофонистки. Макс забыл про Билла и заказал еще одну бутылку, но уже пива. Он не мог позволить себе выглядеть плохо, когда на сцене такая красотка, тем более что она будто бы бросала в его сторону неравнодушные взгляды. Хватит водки. Настроение заметно поползло вверх, он и не думал, что практически недавно позволил ему опуститься до критической точки и, более того, винить в этом кого-то. Наоборот, если бы сейчас ему встретилась Елена или Коновалов, он бы пожал им руки в благодарность за предоставленную возможность оказаться в таком замечательном месте. Билл все еще рисовал круги и не обращал внимания на Макса и на музыку, пока в его стакане не появилось пиво, вернувшее ему и слух и зрение.

- Ты только посмотри - какая девушка! - шепнул ему на ухо Макс. - Как инструмент обнимает, а! Ты бы хотел оказаться на его месте?

Билл посмотрел на сцену.

- Да, - выдавил он и встал на ноги.

Макс как можно нежнее положил руки ему на плечо и усадил на стул.

- Еще не время. Да и представляешь, какой будет запах, если она захочет поиграть на тебе?

- Да, - засмеялся Билл, - очень специфический!

- Нельзя ли потише, господа?

- Можно! - Не прекращая смеяться, согласился он. - Но гарантировать не могу! Я столько всего намешал! Хотите - я буду вашим саксофоном... или дудочкой? Обещаю, я буду стараться!

Пожилая женщина, соседка справа, презрительно посмотрела на них и отвернулась.

- Максимельян!

- Что?

- Она не хочет! У-у-у.. - Билл потянулся к ней.

Макс едва успел остановить его.

- Не надо. Ты же видишь, она не может... то есть, не умеет! Ты видел ее культяпки?

- Господа, - не выдержал бармен. - Если вы не прекратите, я буду вынужден...

Звук разбившейся бутылки заставил его замолчать. Макс, державший пиво в руках, сдавил его своей кистью.

Бармен смотрел на осколки не в состоянии что-либо произнести. Он был напуган. Его лоб заметно взмок, а по вздутым вискам стекали струйки пота.

- Ты гонишь нас?

- Нет...

- Тогда заткнись!

Вдруг зазвучал рэп. Саксофонистка и музыканты куда-то подевались, а на их месте уже выплясывали молодые парни и девушки. Зал зашеве-лился, словно муравейник. Официанты стали быстрее шнырять между столиков, посетители заметно ожили и постепенно стекались к импровизированной танцплощадке.

- О! Дискотека! - обрадовался Макс. - Билл, настал твой час! Пойдем, тряхнем мослами!

Постучав Билла по спине, он встал со стула и в такт ритму напра-вился к сцене.

К тому времени из группы танцующих образовалась тройка из двух парней и чернокожей девушки. Они танцевали в самом центре, задавая тон своими синхронными движениями, но видимо никто, кроме них, не мог повторять их естественную энергичную пластику.

Макс сначала топтался на одном месте с остальными и внимательно наблюдал за их техникой, пытаясь уловить закономерность в их танце. В свое время он неплохо танцевал и мог присоединиться к танцующим, но новые движения, которых он еще не знал, вызывали в нем неуверенность. Наконец, когда в мелодии возникла пауза, предварявшая новый всплеск звуковой волны, он сорвался с места и прыжком присоединился к тройке. Она тут же перестроилась, уступив ему место. Но, образовав квартет, Макс все же не смог повторить за ними и решил действовать на свой лад. Теперь не они, а он задавал тон танцу, но в отличие от него они быстро сообразили и сумели приноровиться к его движениям, вновь приобретя потерянную на какое-то мгновение присущую им монолитность...

Макс стал заметно уставать. Музыка все не прекращалась, но он все же продолжал танцевать, не позволяя себе расслабиться. Для него было бы позором уйти с площадки с репутацией любителя. Не зная кому, но он хотел доказать, что он не хуже этих парней, а особенно девушки, которая, казалось, совсем не устала, продолжая двигаться легко и естественно. Алкоголь и невостребованная энергия помогали ему в этом.

Макс вдруг понял, что они не просто танцуют. А танцуют на износ, то есть кто дольше продержится. Разозлившись, он неожиданно для себя задвигался еще энергичней, так что за ним никто уже не поспевал.

Но соперники не растерялись. Нарушив привычный квадрат, они разошлись и танцевали уже сами по себе.

Началось настоящее шоу. Ликующая толпа со свистом, криками и четверо сумасшедших молодых людей представляли собой потрясающее зрелище, готовое выплеснуться на улицы. Те, кто заходил в бар просто посмотреть или за какой-нибудь мелочью, оставались и тоже начинали танцевать. На месте практически никто не стоял. Лишь двое полицейских у входа были единственными зрителями.

Макс почувствовал, что надолго его не хватит. Ноги переставали слушаться, начала нарушатся координация в движениях и возникшая тупая боль в голове все больше и больше убеждала в том, что разрыв между возможностями его организма и желанием, которое он превратил в цель, был очень велик...

...Вдруг он вспомнил о кольце. До сих пор он использовал его как орудие, для которого практически не было никаких преград. Настало время испробовать его в качестве допинга. Это была единственная возможность спасти положение, ведь если кольцо способно давать фантастическую силу, то наверняка оно поможет справиться с его бренным телом.

Не переставая двигаться, Макс повернул кольцо и закрыл глаза.

Он ожидал, что перемена, которая должна была произойти, принесет ему некоторое облегчение, но ничего похожего не случилось. Вместо этого он почувствовал, что куда-то проваливается и с ужасом открыл глаза.

Неимоверный восторг охватил всех, кто наблюдал за поединком. Люди, стоявшие вокруг, неожиданно стали намного выше и сверху смотрели на него, хлопая в ладоши.

- Браво! Браво! - раздавалось со всех сторон.

- Господи! - воскликнул Макс, оглядевшись.

Он стоял, по колено провалившись в сцене. Она выглядела так, словно сверху упала каменная статуя, превратившая танцевальную площадку в своеобразный кратер...

- А ты знаешь, когда я тебя увидел, сразу понял, что ты настоящий мужик! - Билл был вне себя от радости. Они вышли обнявшись, не переставая смеяться. Макс держал в руках большую бутылку пива. Это был подарок хозяина заведения. Он был безгранично рад, когда узнал, что за время представления количество посетителей увеличилось в четыре раза. За ущерб, который нанес Макс в конце, хозяин просил не беспокоиться, уверяя его, что теперь ему не придется заманивать клиентов глупой рекламой. “Слух о сегодняшнем вечере сделает свое дело, - говорил он, - а сломанная площадка будет лишним подтверждением того, что это лучшее место для отдыха!” Макс наотрез отказался, когда ему предложили отвезти его домой, а попросил только пива, чтобы дорога не показалась слишком скучной.

- Билл...

- А?

- А куда мы направляемся? - спросил Макс и остановился, увидев как несколько подростков на бегу чуть не сбили с ног пожилую пару. - Гляди! Такие маленькие, а уже черненькие!

- Макс... Максимельян, перестань! - еле выговорил Билл, давясь от смеха. - Я сейчас лопну!

- Вот обхохочемся-то, а?

Билл остановился у дорожного знака и обнял его, чтобы не упасть. Макс подошел к нему и протянул бутылку.

- Глотни, полегчает, - сказал он и уронил бутылку. - Вот блин! Ничего себе!

Он совсем потерял счет времени. Оказывается, была уже ночь, но неоновое освещение буквально заполняло улицы, словно свет минувшего дня, ушедшего за ослепительным солнцем.

- Когда же это кончится? - прошептал Макс.

- Никогда! - Билл все еще держался за знак и тупо смотрел на него. - Поехали ко мне! Познакомлю тебя со своей женой... Поймай такси.

- Извини, Билли, но она от тебя ушла.

- Да? - удивился Билли и тут же спохватился. - Ах, да-а! Тогда познакомлю со своим домом! У тебя есть дом?

- Есть... наверное.

- Как так? - он подозрительно посмотрел на Макса. - Прости, но твой акцент... безобразный. Никак не могу понять...

- Я из России.

Билл на секунду замолчал, потом положил руку на его плечо и спросил, но уже с сожалением:

- Шпион?

- Нет, - ответил Макс, - жертва собственной глупости.

Он стал размахивать свободной рукой, останавливая такси. Усталость, навалившаяся на него невидимым грузом, закрывала веки и вызывала непреодолимую зевоту. Он был рад, что не пришлось просить Билла о том, чтобы у него переночевать. Теперь все зависело от того, какое он оставит о себе впечатление, познакомившись с его домом.

- А скажи что-нибудь по-русски! - попросил вдруг Билл под звук тормозов остановившейся перед ними машины. - Ну, пожалуйста!

Макс подвел его к такси, открыл дверцу и, жестом приглашая сесть, на чистом русском произнес:

- Забодай тебя комар! Спать хочу!

- Это твой домик?

- Да!

Глупо было спрашивать об этом. Макс чувствовал, что последние представления о мире, рамки, в которых они существовали, терпели окончательное поражение в сражении, бушевавшем в его голове с того времени, когда он “пережил второе рождение”.

- У тебя кто-то есть? - спросил он снова, когда они приблизились к дому. - В доме свет горит.

- Не может быть! - Билл остановился. - Я однолюб.

- Может жена вернулась? Тогда я здесь... на травке...

- Да хоть сам черт! - перебил его Билл и быстрым шагом напра-вился к веранде. - Сейчас я буду делать ее счастливой.

В гостиной сидела немолодая полная женщина, вся в слезах. Увидев мужа, она бросилась ему на шею и зарыдала.

- Прости меня, дорогой! Я просто устала, прости... - Заметив Макса, она неожиданно перестала плакать и отступила на несколько шагов.

Билл, растроганный таким порывом супруги, тоже чуть не расплакался. С трудом подавив всхлипывания, он подошел к жене и, обняв ее, представил приятеля:

- Это Максимельян. Он иностранец... русский иностранец.

Макс почтительно наклонил голову. Женщина подозрительно оглядела его с ног до головы, затем освободилась от объятий мужа и пошла к выходу.

- Я пойду, - сказала она тихо.

- Извините меня, - опомнился вдруг Макс и попятился назад. - Я только хотел проводить Билла до дома. Он был немного не в себе... но сейчас ему лучше, правда?

- Нет, нет, нет! - запротестовал Билл, - никто никуда не пойдет! Я не хочу пережить все сначала. Ты вернулась, милая, и я счастлив. Я много думал...

- Билли...

- Не перебивай! - Он подошел снова к жене и взял ее за руки. - Я действительно был невнимателен к тебе и хочу попросить у тебя прощения, Мэри. Прости меня, пожалуйста... Я больше не буду!

- Ну, вот и чудненько! - Обрадовано произнес Макс, открывая дверь.

- Постой! Мэри, ты не представляешь - какой это человек!

- Мне, правда, пора идти. Прошу простить, мэм. До свидания!

- Максимельян! Какой человек! Ты бы видела, как он пьет! Мэри, ты не уйдешь больше?

Макс вышел во двор и посмотрел на небо. На что он рассчитывал?

А звезды почти такие же. Действие алкоголя кончалось и он понемногу начал приходить в себя. Он не знал, о чем думать. О Елене и о том, для чего его использовали на самом деле, размышлять не хотелось. Да и зачем? Все уже позади. Позади дом, университет, позади вся эта история... Странно, но было как-то пусто и легко на душе. Неужели жизнь прошла впустую? Впустую... С каких это пор он стал задумываться о своей жизни? До сего времени он не считал себя слабым человеком, к чему-то стремился, о чем-то мечтал, стараясь протоптать свою тропинку в жизни. Но все же он плыл по течению. По одному и тому же. Жизнь его не отличалась от других чем-то особенным. Он был как все. Как все! С той лишь разницей, что у него одного, может быть единственного человека на земле, есть-таки возможность изменить свою судьбу. Возможность, которой он так и не воспользовался на всю катушку!

Максу вдруг показалось, что это уже где-то было. Но теперь мысли приобретали новую окраску и возникали не из желания выжить. А из желания стать хозяином своей судьбы, отбрасывая при этом все мелочи в виде этических норм, моральных устоев и прочей чепухи, делающей человека человеком, и в то же время сковывая его порывы.

Он остановился. Впереди, в нескольких шагах от него, под фонарем пустовала одинокая скамейка. Подойдя к ней, он не раздумывая сел, закинул ногу на ногу и, закрыв глаза, тихо запел песенку кота Матроскина:

А все чаще замечаю,

Что меня как буй-то, ктои-та подмени-и-ил!

О морях и не мечтаю,

Тиливизир мне природу а-замени-и-ил...

9

- Такой молодой. За что его?

- Неизвестно.

- Что творится, что творится! Скоро на улицу нельзя будет выйти!

- Одет прилично. Вроде дышит еще...

- Это агония. Недолго ему осталось...

Голоса раздавались совсем близко. Макс не спешил открывать глаза, делая вид, что все еще спит. Действительно, если бы его не разбудили, неизвестно, сколько бы он еще проспал. Откуда-то издалека послышалась сирена. Он чуть-чуть приоткрыл левый глаз и тут же вскочил.

- Что я говорил! Все - конец ему!

Огромная толпа зевак разглядывала его со всех сторон. Она невольно отпрянула, когда увидев вокруг себя людей, Макс отреагировал неожиданным образом.

Молоденький полицейский, ограждавший его все это время от любопытных, очень удивился, увидев, как он вскочил со скамьи, но не растерялся.

- Не двигайтесь, пожалуйста! - закричал он, подбежав к нему и усаживая обратно. - Вы ранены... Возможно, серьезно!

- Да? - изумился Макс. - Где?

Дрожащая рука молодого копа неуверенно указала на пиджак. Макс опустил голову и увидев дыру от пули, закрыл глаза.

- С вами все в порядке?

- Когда это случилось?

- Вам нельзя разговаривать.

- Да? А зачем тогда вопросы задаешь? - Макс открыл глаза. - Дай закурить... напоследок.

- Как романтично! - не выдержала вдруг какая-то женщина и заплакала.

Вдруг толпа неожиданно расступилась. Санитары с носилками и мужчина в белой рубашке и с кейсом в руке вежливо отстранили полицейского и подошли к Максу.

- Ну, это еще зачем! - запротестовал Макс.

- Как вы себя чувствуете? - заботливо спросил врач, нащупывая пульс.

- Пивка бы, доктор.

- Так, ясно, - поморщился врач. - Кто вызывал медицинскую по-мощь?

- Я, - признался полицейский.

- В следующий раз будьте повнимательнее. Он пьян! Вернее был. Сейчас ему нужно только одно лекарство. Здесь медицина бессильна.

- Постойте, а как же...

- Молодой человек, вы когда-нибудь видели говорящий труп? Я тоже. С таким ранением, как у него, человек мгновенно умирает. Но это только в том случае, если его действительно пристрелили, а у этого даже крови нет, хотя отверстие на одежде действительно от пули... это, кстати по вашей части.

Когда машина скорой помощи уехала, толпа стала понемногу расходиться, потеряв интерес к происходящему. Макс хотел было встать и уйти, но полицейский остановил его.

- Извините, - сказал он, взяв за локоть. - Вам придется пройти со мной.

- Куда? Да еще так вежливо! А как же права, которые ты должен мне зачитать?

Парень в нерешительности остановился.

- Послушай, я тебя понимаю - тебе обидно. Но ты сам виноват...

- Дело не в этом...

Из-за поворота показалась машина и остановилась недалеко от скамейки. Из нее вышли двое и подошли к Максу.

- Лейтенант Сойер, - представился один из них и показал свой значок.

- Очень приятно! Труфальдино из Бергамо.

- Мне нужно задать вам несколько вопросов. - Лейтенант показал на машину.

- Я никуда не поеду.

Лейтенант дал знак. К Максу подошел полицейский и, взяв его за руку, попытался сдвинуть его с места, но ничего не вышло. Макс даже не шелохнулся.

- Послушайте, будет лучше, если вы сделаете это добровольно.

- А что я сделал? Если хотите поговорить, давайте здесь все обсу-дим. Зачем меня куда-то вести?

Подошел еще один. Но Макс продолжал стоять на прежнем месте, не замечая полицейских, старавшихся изо всех сил оттолкнуть его к машине. Сойер не без удивления наблюдал за происходящим. Остановив проезжающую мимо патрульную машину, он подозвал на подмогу еще двоих полицейских. Макс еле сдерживал смех. В то время как четверо рослых мужиков пытались затащить его в автомобиль, он с неподдельной заинтересованностью подсказывал, с какой стороны лучше подойти и как удобнее взяться за ту или иную часть тела.

- Ну что ты делаешь! - объяснял он одному. - Я что, непонятно объясняю? Вот так надо! Неужели трудно?

- Хватит! - не выдержал лейтенант. - Отойдите от него.

Оставив Макса в покое, они отошли на несколько шагов и окружили с четырех сторон.

- Не хочешь ехать, давай пройдемся.

- Хорошо, - согласился Макс, - только убери от меня этих дистро-фиков.

Сойер снова дал знак. Полицейские расступились. Макс пошел вперед.

- Погода сегодня, да? - Не зная с чего начать, произнес Сойер, догоняя Макса.

- Лейтенант, не заговаривай зубы. Что вам от меня надо?

Макс заметил, что Сойер нервничает, все время оглядываясь на следовавшие за ними патрульные машины.

- Вы поляк? Русский?

- Какая разница!

- Что вы делаете в Соединенных Штатах? С какой целью прибыли в Лас-Вегас?

- С какой целью? Приехал отдохнуть... по путевке, - соврал Макс.

- Можно взглянуть на ваши документы?

Макс залез во внутренний карман пиджака и достал фальшивый паспорт. Удивительно. Как он его не потерял, когда вытанцовывал в баре... Господи! Что он вчера натворил? Он некоторое время раздумывал - дать лейтенанту документы или нет, но потом все же решился показать. Все равно они не настоящие, да и зачем они ему? Он был уверен, что так просто его из страны не выпустят.

- Значит, русский. - Лейтенант пролистал паспорт и положил его себе в карман. - А что вы делали в парке?

- Отдайте паспорт, - попросил Макс спокойно.

- Отвечайте на вопрос.

- Спал. А тебе не кажется странным, что мы с тобой то на “вы”, то на “ты”?

- Почему в парке, а не в отеле?

- Ну, как... накануне я немного перенедопил и решил не возвра-щаться в таком виде. Не хотел, так сказать, позорить свою страну. Вы понимаете? А друзей у меня еще нет, у кого можно было переночевать. - Макс остановился. - Давай по-хорошему разойдемся.

- Где вы остановились, в каком отеле?

- Ладно, лейтенант, почему бы тебе сразу не спросить про мой дырявый костюм? Откуда у него такие интересные прибамбасы? Тебе ведь это надо?

Он только сейчас смог разглядеть лицо Сойера. У него были маленькие и пронзительные глаза. И почему он решил, что лейтенант нервничает? То, что он поначалу принял за проявление нервозности, было ничто иное, как умелый отвлекающий маневр. Его глаза смотрели на Макса, но было такое ощущение, что в них отсутствовал сам взгляд: холодные, словно он был где-то в другом месте. Руки он держал за спиной и Макс не мог видеть, что он там ими делает. Когда они шли, Сойер даже не смотрел в его сторону, но стоило им остановиться, как он превращался во внимательного слушателя.

Макс невольно почувствовал уважение к лейтенанту.

- Куда мы идем? - спросил он, перейдя на шаг, но вдруг снова остановился. - Лейтенант...

Сойер стоял в нескольких метрах от него с пистолетом в руках.

- Вы подозреваетесь в убийстве Алексея Москвитина. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вами будет сказано, может быть использовано в суде против вас.

- Ну, наконец-то! - развел Макс руками. - Я уже думал, что никогда этого не услышу! А то все в кино да в кино!

Осмотревшись вокруг, он еще больше зауважал Сойера. Он все предусмотрел. Понимая, что так просто Макс не даст себя взять, он позаботился о том, чтобы при этом никто не пострадал. Они еще не успели выйти из жилого квартала, но все равно людей было не так много, за исключением нескольких молодых пар, спешащих в центр развлечений. Полицейские машины с включенными сиренами одна за другой выстроились в баррикаду, отрезав практически все пути отхода.

- Подождите! - крикнул Макс. - Дайте хоть подумать немного!

- Руки за голову! Лицом на землю!

- Ты что, сдурел, лейтенант?! Я же как никак иностранец. Что за убийство вы мне клеете? Если вы про того парня в ангаре... Стоп! Все сказанное мною может быть использовано против меня. Лейтенант...

- Руки за голову! - снова потребовал Сойер.

Макс заметил, что тот в некотором замешательстве.

- Лейтенант... - Он хотел подойти к нему, но несколько десятков стволов разом оживились. Наступила такая тишина, что Макс невольно содрогнулся, почувствовав дрожь в теле. - Лейтенант, у вас есть дети? Есть родители? Дом, друзья? Есть работа? Наверняка есть. А у меня вот всего этого уже нет! Не понимаешь? Все потерял! Друзей, дом... Один я теперь. Стою тут перед вами и подвергаю опасности род свой... Неужели вы думаете, что я дам бросить себя в тюрьму? Что здесь, что дома... один хрен - правды нигде не добьешься. Теперь я сам себе судья!

Макс сделал резкое движение. Откинув подол пиджака, выхватил что-то из-за спины и направил на Сойера.

- Пах! - проимитировал он.

Оглушительный гром выстрелов разорвал воцарившуюся тишину.

В то время как его одежда постепенно превращалась в тряпки, Макс крутился на месте, стараясь “попасть” в каждого, кто в него стрелял. Потом присел на одно колено и долго метился в одну из машин. “Выстрелив” в нее, он перекатился через плечо и принялся “расстреливать” остальные.

- Бах! Бах! Бах! - сопровождал он свои выстрелы и перекатывался на новое место. - Давайте! Давайте! Перестреляйте друг друга!

- Прекратить огонь! - Закричал вдруг Сойер. - Прекратить!

Все разом стихло. Макс стоял на коленях, делая вид, что вот-вот рухнет замертво. Он поднял руку и снова направил палец на Сойера. У кого-то не выдержали нервы - раздался выстрел.

- А! - вскрикнул Макс и повалился на землю.

- Живуч гад, а?

Сержант, находившийся рядом с Сойером, смотрел то на него, то на лежавшего Макса. Лейтенант даже не взглянул в его сторону. Дав всем знак оставаться на своих местах, он медленно вышел из-за машины и направился к Максу.

- Не стрелять ни в коем случае! Он безоружен.

- Он спятил? - зашептал кто-то из полицейских, - какая теперь разница-то?

Приближаясь к Максу, лицо Сойера заметно вытягивалось от удивления. Макс лежал с открытыми глазами и улыбался.

- О боже! Он жив!

- Конечно! - Макс открыл глаза и начал вставать, копируя персонаж из фильмов ужасов. - Верните мне душу! Верните мне душу! Дайте мне спокойно умереть!..

Прикрыв один глаз, он стал ходить по кругу, волоча за собой ногу.

- Верните мне мою душу, - хрипел он загробным голосом.

Сойер побледнел. Не смея шелохнуться, он стоял, словно памятник, выпучив до предела свои крохотные глазки и завороженно смотрел на дурачившийся ходячий труп. Вдруг Макс не выдержал и рассмеялся. Невозможно было смотреть, как целый отряд полиции из здравомыслящих доселе людей роется в своих серых клетках, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему.

- Не надо напрягаться, господа! - заговорил он своим голосом. - Это вам задание на дом. А сейчас идите по домам. По домам, по домам...

- Задержите его! - опомнился Сойер.

Но никто не решился двинуться с места, когда Макс, подойдя к машинам, стоявшим на его пути, оттолкнул их руками, и пошел дальше сквозь толпу любопытных, скопившихся уже к тому времени за ограждением.

После нескольких шагов Макс понял, что еще не конец. Еле уловив звук падающей пуговицы у своих ног, он неожиданно для себя осознал, что кто-то еще желал его смерти. Очевидно, этот кто-то только что появился и не был свидетелем неудавшегося расстрела, иначе он бы не пытался повторить невозможное. Макс вдруг обрадовался, что может рассуждать здраво, а не впадать в панику, как он это делал раньше.

Подняв с дороги то, что осталось от пули, он осмотрелся вокруг. Впереди, в метрах пятидесяти, у обочины стоял автомобиль. Черный “Вольво” с затемненными стеклами сразу привлек его внимание. Такая же машина была у Коновалова и у Елены, когда она встречала его в Москве.

- Лена! - закричал он и побежал к машине. - Лена!

Но “Вольво” тронулась с места и быстро набирая скорость, помчалась прочь. Вдруг справа от Макса послышались крики. Через разбегающуюся в разные стороны толпу неслась еще одна машина. Водитель, видимо, не желавший останавливаться перед замешкавшимися людьми, с поразительной ловкостью объезжал их, мчась наперерез Максу. Опомнившиеся полицейские сирены дополнили картину создавшегося хаоса. Крики, сирены, звон бьющегося стекла и остановившийся перед самым носом автомобиль выбили Макса из равновесия. Он схватился за голову и упал на колени.

- О Господи!..

- Что-то ты часто Господа вспоминать стал!

Подняв голову, Макс увидел перед собой старика, сидевшего за рулем спортивной машины. Он открыл дверцу и жестом пригласил Макса.

- Что тебе нужно?

- Садись, садись! Скоро вся полиция города сюда соберется!

- Тебе-то что до этого?

- Глупец! Называешь себя хозяином судьбы, а ведешь себя как младенец. Тебе нужна помощь, я помогу тебе.

Старик говорил правду. Устроенное им представление не принесло никакого облегчения. Первый блин вышел комом и он не хотел им подавиться. Сев в машину, Макс вдруг осознал, что все это время он говорил со стариком на своем родном языке. Внимательно присмотревшись к нему, он чуть не закричал от удивления.

- Ты-ы?!

- Никогда не знаешь, что тебя ждет. Не правда ли?

* * *

- Ну и что? Может, вы и теперь мне не верите? Я говорила - он необычайный.

- Необычный - да. Но не необычайный.

- Какая разница!

- Разница в том, что он тебе нравится. Не так ли?.. Ладно, ладно! Я шучу!

- Вы не понимаете! Все, что вы сегодня видели, - это цветочки. Ему сам черт не страшен.

- Я все прекрасно понимаю. Признаюсь, я бы на твоем месте в штаны наложил, если бы он гнался за мной... Интересно. Как он это проделывает? Доставьте мне его, чего бы это ни стоило. Хочу с ним поближе познакомиться. Кто знает, может я начну верить в чудеса?

10

- Синэ дубио, дигитус Дэи эст хик!** Вне сомнения, это перст Божий (лат). - произнес старик, рассматри-вая в лупу кольцо Макса.

- Что ты сказал?

- Человечеству, наверное, крупно повезло, что кольцо попало именно к тебе, а не кому-нибудь другому. Представляешь, чтобы тогда было?

Макс не представлял и не хотел представить. Его занимал один вопрос - кто этот человек и откуда он про него все знает.

А может, это все из-за него? Ведь это он помог тогда, еще на Родине, скрыться от милиции.

Дом, куда он его привез, был далеко за Лас-Вегасом и стоял на самом краю огромного каньона, простирающегося к горизонту на несколько километров. Макс никогда еще не видел такого потрясающего зрелища. Он бы так и стоял около машины, пока старик неожиданно не попросил его снять кольцо. Только потом он понял, что сделал большую ошибку и хотел было кинуться на него, но внезапно остановился и чуть не расплакавшись, стал просить прощения. Странное чувство любви и спокойствие охватило его в этот момент. Первый раз в жизни он почувствовал себя по-настоящему счастливым, словно огромный, неотвратимый доселе груз неожиданно свалился с плеч. Казалось, он просидел на земле целую вечность наедине со своими мыслями. Очнувшись, он вошел в дом и застал старика сидящим за столом посреди просторной комнаты с лупой в руках.

- Кто ты?

- Да-а! Что бы тогда было!

Старик не обращал внимание на Макса, говорил сам с собой, продолжая изучать кольцо. К своему удивлению, Макс не мог рассмотреть его лицо, хотя находился от него в трех шагах, а освещения было достаточно для того, чтобы увидеть каждую мелочь его одежды. Он был довольно высоким, плотного телосложения. С сильными длинными руками. Его широкие костлявые ладони без труда могли бы покрыть всю голову Макса. Свободные, серые в стрелку брюки и белая рубашка навыпуск делали его похожим на простого деревенского мужика...

Мужика?! Ну конечно! Перед ним сидел здоровый, полный сил мужчина лет сорока... Нет, ему лет тридцать, не больше. Но вот его лицо! Почему он считал его стариком?

Когда Макс снова запутался, старик вдруг посмотрел на него и все встало на свои места. Лицо как лицо, подумал Макс, и спросил:

- Что ты об этом думаешь?

- Алхимия. Это единственная древняя наука, о которой я знаю. Конечно, тот, кто был хозяином этого кольца, жил намного раньше, чем эта наука обрела свое имя.

Макс застыл. При первых же словах старика все, что творилось у него в голове, разом исчезло. По мере продолжения рассказа точка внутри его опустевшего сознания, постепенно увеличивалась в размерах, приобретая смысл, окрашиваемый в невероятные образы.

- Еще до того, как человек изобрел колесо, в то время, когда он ел сырое мясо, были люди, знающие все и обо всем. Почему льет дождь и сверкает молния, почему дует ветер и почему его нет - не было для них загадкой. Они знали, что Земля круглая и что она, а не Солнце вращается вокруг своей оси. Они не верили в богов, а верили в свои ощущения и рассчитывали только на свои знания. Они буквально сливались с природой, считая себя ее детьми. Они не знали, что такое зависть и ненависть, не умели мстить и прощать, не думали о богатстве и нищете. Они были людьми знания. Знание - это все, что у них было. Оно было их единственным оружием и смыслом в жизни. Они ни в чем не нуждались. Им не в чем было нуждаться. Только чистый, облаченный в материю разум, идеи и мысли которого проникали во все, что их окружало, в каждую вещь, в каждую клеточку.

Но однажды настало время, когда им пришлось выбирать. Время привычек. Привычка! Ты даже не представляешь, какую роль она сыграла в истории человечества! Прогресс - ее дитя, плод его многовекового развития. Это было началом конца. Привычка - безобидный, казалось бы, недостаток. Но для людей знания она была открытием. Это не рефлекс и не инстинкт, без которых не может жить ни одно живое существо. Это было своего рода испытанием разума в виде лестницы, убегающей в небо, ступеньки которой, по мере удаления от земли, становились все удобнее и позволяли, как им казалось, расширить свои знания. Встал выбор - восполнить недостающие знания или продолжать идти в прежнем направлении, ведь прежде им приходилось принимать такие “подарки” непосредственно вне своего существования. В этот же раз проблема была в них самих. К холодному чистому разуму теперь могла присоединиться радость... Радость ощущений, с поразительной скоростью заполнявшая человеческое существо в самых разных формах: любовь, ненависть, зависть и даже тоска. Теперь мы называем это чувствами.

Человек был - сама природа, пока он не стал выделять себя как личность. Откинув поначалу эту идею, люди все чаще стали к ней возвращаться, пока для них это не стало единственным смыслом, а потом и целью в жизни. Это была ловушка. Ловушка, вывернувшая их заблудившийся разум наизнанку.

Старик на секунду замолчал. Макс, стараясь не создавать шума, сменил позу. Он все еще не мог понять, к чему клонит старик.

- Лишь немногие смогли не поддаться такому соблазну, - продолжил старик, кинув взгляд на кольцо. - Большинство тех, кто продолжал поиски, стали называть глупцами. Они теперь понимали, какое значение имели их знания и что представляют их способности на фоне новых открытий. Раньше они не имели об этом ни малейшего представления. Затем люди стали обрастать все новыми и новыми качествами, присущими человеку. Наслаждение им стало заменять удовлетворенность, способности применяемые ими для облегчения их труда и экономии времени, это привело к рождению страха потерять все, что они создали. Этот страх впоследствии привел к страху перед смертью, который послужил окончательному разрыву с их прежним образом жизни. Стали меняться взгляды на мир и сам смысл их существования в нем. В конце концов они становились похожими на современных людей.

Но все же они еще обладали огромной силой и могли многое из того, что умели раньше. Они стали называть себя магами, колдунами, ведьмами... Поняв однажды, что их знания уже недостаточны для осуществления своих целей и осознав свою относительную беспомощность перед природой, они обратились к тем немногим, которые еще по праву считались людьми знания. Но для людей знания они уже не существовали. Они отвергли их. Ведь для того, чтобы помочь им, нужно было опуститься до их уровня. Началась односторонняя война, в которой не было ни поражений, ни побед, продолжавшаяся и по сей день.

- Как - “односторонняя”? - решился спросить Макс, не понимая и половину того, что услышал.

- Люди знания просто не обращали на них внимания, в то время как те хотели их уничтожить, отчаявшись в своих попытках привлечь на свою сторону. Они создавали для них барьеры, которые невозможно было преодолеть, не преодолев свои пороки и не исправив недостатки. Делали это по-разному. Вот, например, ты. Надев кольцо, ты обретаешь силу, которой когда-то обладал один из людей знания. Это идеальная защита от энергии мысли человека, присутствующей во всем, что нас окружает.

- А причем тут мысли, когда я могу превратить в прах все что угодно? Стоит только дотронуться!

- Ты не понимаешь.

Старик взял кольцо и надел Максу на палец. Затем вышел в другую комнату и вернулся с вентилятором в руках. Засунув вилку в розетку, он подошел к Максу и поднес к его лицу. Бумаги на столе моментально разлетелись по всей комнате, увлекаемые потоком воздуха, но ни один волос на его голове при этом даже не шелохнулся, словно его прическа была высечена из черного мрамора. Макс непонимающе посмотрел на старика. Он совсем не чувствовал потока.

- Теперь смотри, - сказал старик и, поставив вентилятор на стол, взял Макса за руку и повел к веранде.

Выйдя на воздух, Макс невольно попятился назад. Слабый ветерок, словно встречая старого друга, ударил ему в лицо своим теплым прикосновением. От неожиданности он чуть не задохнулся.

- Природа дала тебе жизнь. Только она может забрать ее у тебя. Вентилятор, созданный человеческой мыслью, придает движение воздуху, который поддается силе, носящей отпечаток этой мысли. Ветром же управляет сама природа.

- Значит если вдруг разразится ураган и унесет меня куда-нибудь, я ничего не смогу сделать? Кольцо не поможет?

- Не поможет.

Макс испугался. Стена уверенности, за которой он чувствовал себя относительно спокойно, дала трещину. Оказывается, он не так уж и неуязвим.

- Но вода! - вдруг вспомнил он свой опыт с бочкой. - Я могу ды-шать под водой!

- Еще один нюанс, - старик на секунду замолк. Он стоял, засунув руки в карманы и смотрел в сторону уходящего за горизонт солнца, превратившего каньон в окровавленный океан света и тени, - Во-первых, вода уже была затронута человеческой мыслью - тем, что находилась не по своей воле в бочке, а во-вторых, кольцо защищает не только от чужих мыслей, но и от своих. Если тебе вдруг вздумается покончить жизнь самоубийством, то ничего не выйдет, конечно, если оно будет в действии. Но если вдруг ты нечаянно оступишься в горах, то обязательно разобьешься или утонешь. Но это произойдет в том случае, если на тебе не будет обуви, ведь она тоже продукт человеческой мысли. Любая вещь, любое действие, создаваемые человеческой мыслью, ничто перед силой природы - вселенского разума.

- Если так, - не унимался Макс, - то ветер я тоже не должен был почувствовать. Ведь ты вывел меня на веранду намеренно.

- Все правильно. Так бы случилось, если не учитывать того, что в тот момент у меня в голове не было ни одной мысли.

- Как так? - удивился Макс.

- Подчиняясь вселенскому разуму, я могу полностью стереть свое “я”.

- Черт возьми, кто ты такой?

Макс не знал, что делать. Может он спит и видит все это во сне? Потрясающий вид каньона, странный старик и еще более странный рассказ о древних людях не могли не навести его на такие мысли. Неужели это происходит только с ним, или каждый человек, проживающий свою серую жизнь, в конце - концов должен испытать нечто подобное - сойти с ума?

- Такой же неудачник, как ты, только с большим опытом, - старик заметил его растерянность и улыбнувшись, положил на его плечо руку, - Ты не хочешь поспать?

- Да я скоро совсем сон потеряю!

Макс подошел к перилам и перемахнув их одним прыжком, уселся на край веранды, свесив ноги над пропастью.

- У меня тоже есть кольцо, - последовав его примеру, старик уселся рядом и протянул свою руку, на безымянном пальце которой было почти такое же кольцо, но более темное и с другим символом в виде ползущей змеи. - Но, в отличии от твоего, у него совсем другое предназначение, хотя и подчиняется таким же законам. Оно нашло меня, когда мне было пять лет и я не стал никому его дарить, как это сделал твой друг Коля, а оставил себе... потому что у меня тоже был тогда друг.

- Откуда ты знаешь, что мне его подарили? - тихо спросил Макс, совершенно утратив способность удивляться.

- В этом-то и дело! С ним я почти все знаю. Я могу читать мысли... Не волнуйся, о тебе я знаю не больше, чем мне надо. С его помощью я могу заставить человека смотреть на вещи по-иному и не только на вещи. Могу предугадать, что произойдет в ближайшем времени.

- Как пророк, что ли?

- Не совсем. В будущее нельзя заглянуть, его можно только про-гнозировать. А вот прошлое возможно восстановить до мельчайших подробностей. Вся история человечества может уместиться в памяти одного человека, если, конечно, он и его предшественники не были изолированы от цивилизации. Правда, таких людей сейчас очень мало, но все равно - взять хотя бы двух или трех человек и заглянуть в их подсознание - результат будет таким же.

- Потрясающе, - спокойно произнес Макс, подперев руками подбородок. - Зачем ты мне все это говоришь? Все равно я ни хрена не понимаю!

- Должен же я кому-то рассказать, - вздохнул вдруг старик. - Кто, как не ты можешь понять меня... или просто выслушать.

Значит, и он одинок, подумал Макс, уловив в его голосе тоскливые нотки.

- Хорошо! - оживился немного он - Ты хочешь сказать, если я смогу все вспомнить, то...

- Ты уже ничего не вспомнишь.

- Почему? Ты же ведь все знаешь!

- Не все. Моя память охватывает время только до того момента, когда люди стали считать себя богами. Мне не хватает тех пяти лет, которые я прожил с рождения обычным человеком. За это время я потерял больше, чем приобрел за последние тридцать лет, учась у кольца. Оно учит...

- Ты не похож на человека тридцати... тридцати пяти лет!

- Разве?

Макс чуть не свалился с веранды.

Старик, к которому он успел привыкнуть, куда-то исчез, а на его месте появился совсем другой человек. Сравнительно молодой мужчина с улыбкой смотрел на него, не переставая моргать своими ресницами, подражая удивленному Максу.

- Извини, - произнес он с сожалением. - Я немного увлекся и совсем забыл тебе представиться. Это мой настоящий облик. Старик, которого ты до этого видел, отражался лишь в твоем сознании в то время, как твои глаза постоянно видели меня настоящего. Это как в компьютере - стоит изменить один цифровой код в программе, как она меняется и результат, в конечном счете, совсем другой. Так же и здесь - смотришь на одного человека, а видишь другого.

- Обалдеть! - почти шепотом произнес Макс, все еще не веря своим глазам. - Ты - опасный тип!

Он повернул кольцо в “рабочее положение” и напрягся.

- Не стоит. С первой же встречи с тобой я немного порылся в твоей головенке. Теперь оно тебе уже не поможет. Не беспокойся, все что я могу с тобой сделать, - это заставить воспринимать меня в любых обличьях. В остальном, когда ты неуязвим, я беспомощен.

Он протянул Максу руку.

- Роберт. Он же “ветеран” в “Кингсбургере”, он же человек со шрамом.

Макс пожал ему руку и хотел было назвать свое имя, но спохва-тившись, лишь махнул рукой и усмехнулся.

- Ты и так знаешь, - сказал он и тут же спросил: - У тебя нет ничего подходящего для меня? Похоже, ты прав - я начинаю замерз-ать, в этих лохмотьях я долго не протяну!

Раскатистый смех заполнил пространство исчезающего во тьму каньона. Макс снова почувствовал облегчение и радость оттого, что наконец-то в его жизни хоть что-то стало проясняться. Несмотря на то, что еще многое предстояло осознать, смириться с новым поворотом судьбы, он теперь точно знал - никто и ничто не сможет заставить его отказаться от мысли стать счастливым, не предаться унынию, как это он делал до сегодняшнего дня.

Жизнь только начиналась.

11

Макс проснулся от страшной мысли, о которой тут же забыл. Он не спешил открывать глаза и продолжал лежать в таком же положении, в каком проснулся. Господи, хоть бы это был сон! - подумал он. Оказаться у себя в квартире на далекой родине, у себя в кровати, а потом рассказать о своем странном сне друзьям было бы большим облегчением. Неужели все это произошло на самом деле? Задав себе этот вопрос, Макс даже немного забеспокоился. Все-таки несмотря на пережитое, было бы обидно, если все окажется сном. Черт! Он даже не знает, что лучше!

- Доброе утро!

Макс открыл глаза. Роберт стоял в дверях и смотрел на него с улыбкой. Макс не ответил. Вытащив руку из-под одеяла и обнаружив, что кольцо на месте, он повернул его на сто восемьдесят градусов, затем, сжав руку в кулак и оставив один указательный палец, воткнул его в стену за головой.

- Увы! Тебе не приснилось, - спокойно подтвердил Роберт, наблюдая за Максом, разглядывавшим дыру в стене. - Пойдем, чайку похлебаем!

- Вот зараза!..

Скинув одеяло, Макс прошел в гостиную, взял на столе свою чашку и вышел к Роберту на веранду. Вид каньона, озаренный утренним солнцем, вновь, как в первый раз, заставил его выкинуть все из головы.

- Все еще не верится, да?

- Не верится, - повторил он за Робертом. - Да-а!

- Это реальность.

- Реальность...

Тюрьма, пуля-клякса, Елена, далекая Америка, игрушечный Лас-Вегас, старик, а теперь Роберт, кольцо и каньон - все это реальность. Реальность! Впервые он мог спокойно думать об этом.

Вспомнив вчерашний разговор, он спросил:

- Так, значит, это ты был в баре тогда?

- Да.

- Зачем?

- Наблюдал за тобой.

- А не проще было бы, тогда все рассказать? Может не было бы всего этого.

- Нет.

- Почему?

- Ждал, когда ты перебесишься.

- Ну и как?

- Еще не знаю.

- Ты считаешь, это судьба?

- Что такое - Судьба! - Роберт поставил свою чашку на перила и облокотившись о них локтями, продолжал смотреть на каньон. - Не знаю. Может ее придумали люди. Может Бог, не знаю. Но все, что происходит в мире, происходит не просто так, это наверняка. Если представить судьбу нечто неизменным, неотвратимым, приводящим так или иначе к одному концу, то это просто дорога, путь, который имеет свои повороты, овраги. Но этот путь один, с одной конечной остановкой, с которого невозможно свернуть. Если бы это было на самом деле так, то человечество, наверное, давно опустило бы руки и поплыло по течению. Но это не так. Судьба - это лабиринт с одним для всех входом и выходом, но с множеством дорог. И от человека зависит, какой дорогой он пойдет. Самая легкая и предсказуемая и есть судьба, которую узнают гадалки по руке или астрологи по звездам. С такой же легкостью можно предугадать, какой дорогой покатится шарик, если положить его в игрушечный лабиринт и поставить вертикально. Конечно он покатиться по самому короткому и легкому пути. Так же и человек. Вход в лабиринт - рождение, выход - смерть. Чтобы он ни делал, как бы ни жил, все равно его ждет смерть. Но смерть не результат. Путь, выбранный им, делает его другим человеком, чем если бы он выбрал иной. Важно, каким ты покинешь этот мир, а не когда, как и где. У каждого свой лабиринт.

- Ты хочешь сказать: если человеку суждено умереть, например, от рака или пули, он так и умрет, несмотря на то, что он изменил свою судьбу?

Макс уже давно допил свой чай, но все еще продолжал держать в руках чашку. Он никогда не задумывался на такие темы и ему было интересно.

- Именно. - Роберт посмотрел на него. Обычно в таких случаях Макс отводил взгляд и старался смотреть на рот собеседника, но сейчас у него не было такого желания. Умные темно-карие, сверкающие от лучей глаза притягивали своей пустотой, словно хотели заполнить ее его мыслями. - У тебя еще есть время, - произнес Роберт и отвернулся.

- Для чего?

Макс еще никогда не чувствовал себя таким глупым. Все, что говорил ему Роберт, было необычным для него, но все же таким простым и понятным, что он стал даже жалеть о том, что подобные мысли редко приходили ему в голову.

Роберт молчал. Макс посмотрел на свое кольцо и снова задал вопрос:

- А почему мое кольцо меня не учит? Ты что-то говорил о его способности учить.

- Когда ты избавишься от своих привычек, может и будет. Но это мало вероятно. Кстати, когда ты в последний раз курил?

Весь оставшийся день они провели за разговорами и только к вечеру Роберт решил свозить Макса в Лас-Вегас поужинать.

Макс действительно не курил уже второй день. Странно, почему кольцо не делало с ним этого раньше, ведь оно у него уже достаточно долго? Роберт объяснил ему, что все, что с ним происходило, происходило постепенно, незаметно для него. Но даже такие перемены могли нанести ему непоправимый вред. Начиная с того момента, когда он обнаружил силу кольца, его психика стала перестраиваться под тип той, которая была у древних людей, а точнее пыталась это сделать.

- Дело в том, - объяснял он, - что ты совершенно другой человек, хотя внешне и строением организма не отличаешься от них. Честно говоря, я удивлен, что ты еще до сих пор не свихнулся. Вспомни случай в камере. Тогда ты был на грани. Необычность происходящего вывело тебя из равновесия. Ты добивал себя тем, что задавал себе слишком много вопросов, на которые не в состоянии был ответить, как, впрочем, и любой человек, окажись на твоем месте. Тебя спасло то, что ты вовремя успел смириться с этим и перестал жалеть себя и ломать голову. Но на этом дело не кончилось. Выдержав первый удар и оставшись при этом самим собой, ты начал пытаться смотреть на вещи по-иному, даже не подозревая об этом. Беда в том, что все, чему тебя учило кольцо, ты переделывал на свой лад. Ощущение опасности, тревоги, оценка ситуации и новизны, краски и звуки природы, служившие когда-то древним людям для выживания, у тебя превратились в сплошные эмоции. Помнишь, что с тобой было, когда ты увидел Лас-Вегас? А теперь вспомни свою поездку в Египет. Это была твоя первая поездка за рубеж... конечно. Если не брать в счет Монголию, где не такая большая разница в культуре и быте с республикой, в которой ты жил. И хотя ты туда поехал вторым, “запасным” переводчиком, попрактиковаться, ты никак не мог ожидать, что мир, который ты до этого знал, может быть таким захватывающим, не таким, как о нем рассказывают книги или кино. Реальность оказалась куда беспощадней и необычней твоего сознания. В Египте ты думал, мечтал, а здесь... Вместо того, чтобы прислушаться к себе, ты готов был взорваться от распиравшей тебя радости, вызванной воспоминаниями о детстве...

В отличие от Макса ему повезло больше.

Его родители были потомственными фермерами и все свое детство он провел в общении с природой и животными - единственными тогда друзьями в нескольких милях от ближайшего городка. Однажды он встретил мальчика - индейца. Он бродил по холмам в поисках лечебной травы для своего пони, когда перед ним неожиданно возник мальчик. Тот молча взял его за руку и положив что-то в ладонь, ушел, даже не оглянувшись. Это было кольцо. Спустя несколько дней они вновь встретились на том же месте. Роберт поблагодарил его за подарок и в свою очередь подарил небольшую фигурку - вырезанную из дерева пони.

- Мы встречались около года. Когда отец внезапно умер, мать продала имущество и нам пришлось перебраться в город. Его звали Хенаро. И хотя он не говорил мне своего имени, я почему-то знал его и знал, что он знает мое имя. За все время мы не обменялись ни словом. Тогда мне не казалось это странным, ведь в то время я мог подолгу разговаривать со своим другом пони и я не обижался на то, что он все время молчал. Мне казалось, я знал что он чувствует и что хочет сказать мне и выдумывал про себя всякие истории о его лошадиной жизни. Было забавно! Так же и с Хенаро. Мы подолгу бродили по холмам, резвились по пояс в ручье, собирали травы для моей лошадки и при этом никогда не разговаривали. Но это не значит, что мы не общались. Мы обменивались своими мыслями, чувствами, ощущениями. Это было больше, чем просто разговор, в котором так мало можно выразить словами...

Макс сидел в машине и молча смотрел на летящую под колеса дорогу. Он знал, что хотел сказать Роберт и понимал, какая опасность подстерегала его. У ребенка, в отличие от взрослого, мир обретает свои границы по мере того, как он его узнает и все, что необычно для взрослого, для него становится неотъемлемой частью того, что ему еще предстоит познать. Роберт столкнулся с этим, когда ему было пять лет и хотя в его возрасте человек живет уже по общим законам, у него, в связи с оторванностью от этих законов, сознание все еще находилось в подвешенном состоянии, без прописки и потому ему было легче справиться с этим. Но все равно, как ОНО?..

- Куда мы едем? - спросил Макс, испугавшись вдруг нахлынувших умных мыслей.

- Перекусим. Но ты ведь не об этом хотел спросить? - Роберт чуть сбросил газ и похлопал по его руке - Нет, они не предназначались специально для этого. Люди знания и без них обладали силой, которую они теперь содержат. Кольца служили им как отличительный знак, как имя, по которому можно было узнать человека. Приветствуя кого-нибудь, они поднимали руку и те, кто их встречал, по знаку на кольце могли определить, с кем их свел случай, не выдавая при этом своих мыслей и не раскрывая чужих. Видимо, поэтому кольца начинают действовать, когда знак находится в одной плоскости с ладонью. Когда они покидали мир, единственное, что от них оставалось, - их имя, заключенное в кольце и все, чем они в большей мере обладали, оставалось в нем.

- Значит, и они были смертными? - спросил Макс.

- Конечно, если смотреть на это...

- Да, я знаю, дух бессмертен и все такое... Но как оно все-таки работает? Неужели оно будет работать на каждого, кто наденет?

Роберт ответил не сразу. Он молча смотрел на дорогу, давая понять, что не любит, когда его перебивают.

- Только человек. Только ему оно служит. Парадокс, да? Поворачивая его, оно мобилизует твою энергию, сворачивая в веревку... как канат. Создает поле, ауру вокруг твоего тела и в зависимости от назначения, перекодировав твое собственное, делает тебя тем, кем был прежний его обладатель.

- Сколько их сейчас осталось?

- Много. Но почти все они недосягаемы... до поры до времени.

- А много счастливчиков, вроде нас с тобой?

- Ты разве считаешь себя счастливчиком? После всего, что с тобой случилось?

Остановившись возле небольшого ресторанчика, Роберт молча вышел из машины и направился к дверям. Макс поспешил за ним. Он и не заметил, как город, готовившийся к ночной жизни, поглотил их в свой бурлящий, сверкающий всеми цветами радуги, организм.

- Тебя ищут, - сказал Роберт, сравнявшись с Максом.

- Знаю, - тихо ответил он, - знаю.

Уже сидя за столиком, он неожиданно понял, что ужин, на который его позвал Роберт, не был главной целью их выхода.

Он положил вилку и с готовностью посмотрел на Роберта.

- Сейчас здесь появятся двое. С ними будет Елена, - начал Роберт, - но ты сиди спокойно и старайся не обращать на них внимание.

Макс даже не удивился. Кинув взгляд на пустые места, лишь изобразил беспокойство.

- Да, но зато они обратят на нас внимание, - произнес он учтиво.

- Обратят. Но как на очаровательных блондинок!

Все, подумал вдруг Макс, передышка закончилась. Неужели опять все сначала? Ему захотелось вернуться обратно к карьеру, но в то же время он не хотел уходить, не повидав Елену, ему хотелось взглянуть ей в глаза, увидеть, какая она на самом деле.

- Роберт...

- Что?

- Мне кажется, ты знаешь обо мне больше, чем тебе нужно.

12

Елена была вне себя. Стараясь сдерживать свои чувства, она стала все больше молчать и меньше обращать внимание на этих двух придурков: Виктора и Дэна. Без них у нее было больше шансов найти Егунова, но Земзель - ее босс - даже не хотел слушать об этом. После увиденного им вчера он готов был задействовать всех своих людей, только чтобы заполучить его: “Я не верю в сказки, в суперменов, - сказал он, - Всему есть какое-то объяснение, но для этого мне надо этого парня. Надо узнать, в чем секрет. Ради этого я на все готов!”. Все, кто так или иначе заметят Макса, должны были тут же сообщить об этом, но только Елене было поручено “наладить с ним контакт” и доставить боссу.

Интересно, как он это себе представляет? Ее до сих пор не покидал страх, испытанный ею, убегая от Макса. Невероятно! Впервые в жизни она перепугалась до смерти! Если бы это был просто человек, которого она, казалось, достаточно узнала для того, чтобы можно было манипулировать им, предугадывать поступки даже с его странностями. Но в нем присутствовало еще что-то. И дело не в том, что он обладал чудовищной силой и не в том, что его невозможно было убить. Легкость и неосознанность его действий пугали больше, чем их результат. При этом он находился как бы в другом мире, в другом измерении, не замечая и не чувствуя никого и ничего вокруг себя.

Постепенно она начала замечать, что интерес к этому человеку и даже уважение к нему стали вытеснять черты и представления, сложившиеся о нем раньше.

- Остановись здесь.

Бросив взгляд на Елену, Дэн молча свернул к тротуару и остановил машину.

- Ну, наконец-то! - воскликнул он, оглядываясь на заходящих в ресторан людей. - Пойдем, пожрем?

- Жрать будешь ты, я буду есть! - сорвалась Елена и открыв дверцу, посмотрела на спящего на заднем сиденье Виктора. - Буди этого медведя, а то потом будет хныкать...

- Ничего! Пусть лапу сосет!

Она не стала выбирать место, а подойдя к первому попавшемуся пустому столику, сама поставила себе стул и уселась лицом к выходу. Дэн занял место напротив, загородив своими широкими плечами почти весь обзор за собой.

Посетителей для этого времени было необычно мало. Еще в дверях, окинув взглядом полупустой зал, Елена в очередной раз отметила про себя, что и здесь Макс вряд ли мог появиться, хотя ей показалось, что он сидит за одним столиком с какой-то женщиной, но только показалось. Усталость все же давала о себе знать. Нужно было взбодриться.

Когда она допивала уже третью чашку горячего кофе, появился Виктор. Заметив спящими глазами Елену и Дэна, он подошел к их столику и положив руку на плечо напарника, доедающего свой салат, невозмутимо спросил:

- Кому морду набить?

- Сядь, - Дэн освободился от руки и показал на стул. - Смотри, как бы тебе не набили! Ленка сегодня не в духе.

- А! - зевнул Виктор, потянувшись, и занял место рядом с Еленой, - Ленка, Ленка! Не расстраивайся, все будет хорошо. Не надо делать кислого лица. Посмотри на тех красавиц - эталон, да и только!

Он кивнул в сторону девушек, сидевших за одним столом бок о бок, одну из которых Елена чуть было не приняла за Макса, а другую за пожилую женщину.

Внимательно приглядевшись к первой, она начала немного завидовать ей. Елена давно мечтала отдохнуть, выйти в свет в таком простом легком платье, без оружия и постоянного напряжения, сделать себе новую прическу и украсить шею дорогим колье. Но она не могла себе этого позволить. По-настоящему отдохнуть, отдохнуть для себя, она могла только дома - в Москве. Она уже скучала по ней.

- Да, классные телки! - заключил Дэн, повернувшись на месте. - Особенно та, что помоложе. Как она на меня смотрит!

- Ага, на тебя... На меня! - не согласился Виктор. - Ты, между прочим, сзади лучше смотришься...

- Заткнитесь!

Дэн и Виктор разом замолчали и с удивлением уставились на Елену.

- Лучше б думали о том, как найти этого придурка. Вам что, девок не хватает?

- Да что с тобой сегодня?! - возмутился Виктор, но тут же успокоился. Заказав себе горячее, он стал о чем-то напряженно думать.

Дэн, казалось, забыл, что у него во рту все еще оставалась пища. Нехотя пережевывая салат и, тоже задумавшись, он, наконец, изрек:

- А может, у него здесь знакомые, друзья?!

- Да, - оживился Виктор. - Сидит себе и смотрит где-нибудь телевизор. Зачем ему высовываться?

- Или вообще уехал куда-нибудь. В другой город!

- Какие друзья, какой город?! - возмутилась Елена, - Нет здесь у него никого. Куда он уедет? Один он как ребенок, шагу сделать не может! Нет.

- Ты не права, - возразил Виктор, - судя по тому, как он ведет себя, он вполне самостоятельный. С его-то данными ему некого бояться. Я бы на его месте ограбил какой-нибудь банк.

- А зачем ему деньги, если он и так может себе все позволить? - Дэн снова обернулся и посмотрел на блондинок.

- Шеф нам голову оторвет.

Виктор почесал затылок и принялся за еду.

- Пускай отрывает! В этом городе и Кинг-Конга не сыщешь. Зачем он ему сдался? Наоборот, от него нужно подальше держаться. Видели, что он с Ленькой сделал? По мне - пускай голова, чем...

Дэн замолчал. Его уже не интересовали девушки, было заметно, как он нервничает. Покручивая рукой пустую тарелку, он старался ни на кого не смотреть и, казалось, ушел в себя, представляя ужасную картину своей смерти от человека, которого еще ни разу не видел. Елена знала об этом и не спешила разубеждать его в том, что Макс действительно представляет для них всех угрозу. Сейчас ее мучили только два вопроса: знал ли об этом Коновалов, когда решил сделать из Макса курьера, и если знал, то какая цель при этом преследовалась. Не может быть, чтобы они чего-нибудь не учли. То, что Земзель решил с помощью Макса стать суперменом, ее не очень беспокоило, напротив, она бы удивилась, если бы он упустил такой шанс. Главное - что за всем этим стоит и почему она об этом не знает? Игра, в которую она втянулась, оказалась с новыми правилами и новыми игроками, среди которых она чувствовала себя не совсем уютно. Флакон с жидкостью, который они привезли сюда, и осторожность, связанная с этим, делали игру еще более странной и непонятной. Если раньше она справлялась сама с подобными поручениями, даже более рискованными, то зачем нужно было приставлять к ней “напарника”, который вообще ни о чем не догадывался? А может, он только делал вид, что не догадывался? Но зачем?!.

Елена не заметила, как за диалогом с самой собой она все чаще стала смотреть на молодую блондинку, которая время от времени, прерывая разговор со своей старшей подругой, тоже смотрела в ее сторону. В ней было что-то необычное. Поначалу Елена не могла понять, в чем оно проявлялось, но приглядевшись к ее движениям и манере говорить, она все больше убеждалась в том, что блондинка какая-то странная. Или еще хуже - не представительница слабого пола, а голубой или трансвестит! Ее сутулость, грубые и неловкие движения, присущие мужчинам, еще можно было списать на безобразное воспитание и необразованность, или пренебрежительное отношение к себе, но когда она расставила ноги и обколотившись на спинку стула, взяла в рот сигарету, Елену стошнило. Простые столики с короткими белыми скатертями, поддерживающие стиль ресторана тридцатых годов, не могли скрыть интересные подробности любой женщины, ведущей себя подобным образом, тем более в таком платье.

- Ладно! - Елена с ужасом оглядела зал. Ей было невыносимо стыдно. - Пора за работу! Виктор, сядешь за руль, а ты, Дэн, поговори с официантами и барменом, может что-нибудь знают.

С последними словами она встала с места и пошла к выходу. Проходя мимо молодой блондинки, она одарила ее презрительным взглядом в надежде, что она все-таки опомнится и хотя бы поменяет свою бесстыжую позу. Но в ответ та лишь улыбнулась и окончательно изумив Елену, сомкнула за головой руки и сделала глубокую затяжку.

13

- Видал?! Кажется, я ей понравился!

Роберт сидел облокотившись локтями об стол и закрыв ладонями лицо, трясся от смеха.

- Ты чего? - Макс стал толкать его в плечо. - Ты чего?

Немного успокоившись, Роберт убрал руки и принялся вытирать слезы, продолжая тихонько смеяться. Макс, глядя на его раскрасневшееся лицо, не удержался и тоже рассмеялся.

- Ты когда-нибудь мечтал стать актером?

- Нет!

- Оно и видно! Ужасное зрелище!

- А что такое?!

- Ничего! Но если бы ты видел себя ее глазами... Она решила, что ты голубой! Нет, все-таки мало уметь пудрить мозги. Нужно быть еще хорошим актером!

Наконец-то до Макса дошло, что имел в виду Роберт. Доверившись ему, он совсем не подумал о том, как надо себя при этом вести.

- Ты бы хоть предупредил, что ли!

- Я как-то не подумал. Но не это главное.

Роберт вдруг посерьезнел. Придвинув к себе пустую тарелку, он взял свой кофе и вылил на нее все содержимое, заполнив до самых краев. Макс молча наблюдал за его действиями, ожидая, что он снова хочет показать какой-нибудь фокус, но ошибся. Убрав руки за спину, Роберт наклонился к тарелке и со швырканием стал втягивать в себя остывший напиток. Осушив тарелку, он отодвинул ее от себя и посмотрел на изумленного Макса.

- Это были не бумаги, - произнес он.

- Ты это про что? - не понял Макс.

- Это были не бумаги, - повторил Роберт. - Елена сказала неправду. Тебя использовали не для этого. Ты им нужен был как прикрытие, как курьер...

- Подожди, подожди! - перебил Макс. - Давай по порядку. Я не могу мыслить, как ты - собирать из кусочков картину. Так! Значит, на самом деле, как ты говоришь, меня каждый раз надувают, как идиота?

- Не кипятись. Ты в этом не виноват. Единственная твоя вина в том, что ты остался жив. А то, что с тобой произошло дальше, - это твоя судьба, которую ты не был в состоянии изменить, но мог изменить себя и ты сделал это. Во всяком случае не возомнил себя Богом. Поэтому давай не будем напрасно злиться и назовем вещи своими именами. Если ты считаешь, что тебя надули, пожалуйста, считай. Но я бы рассматривал это как единственный выход из лабиринта в создавшейся ситуации. Понимаешь, сегодня они, завтра ты.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты мог умереть гораздо раньше, чем тогда, в ангаре.

- Об этом я знаю.

- Нет, не знаешь. Но несмотря на это ты до сих пор еще жив. Перед тем как отправить в Москву, тебе в кровь ввели яд, от которого ты должен был погибнуть в том случае, если бы по каким-то причинам оказался в чистых руках службы безопасности. Тот укол, который тебе сделала Елена, лишь отстрочил твою смерть на некоторое время, необходимое для того, чтобы ты смог благополучно дойти до самолета. Конечно, можно было обойтись простой таблеткой, что она потом и сделала, но ты справедливо мог заподозрить неладное и отказаться от “лечения”. Поэтому на протяжении всего этого времени тебя водили вокруг пальца, запутывали, чтобы не смог догадаться о настоящей опасности, которая грозила. Ложная цель поездки, излишняя конспирация, надуманная болезнь: все это постоянно сбивало тебя с толку. Но когда необходимость в тебе отпала, а ты даже не думал прощаться с жизнью, настал их черед ломать себе голову. Ты должен был умереть еще в гостинице “Луксор”... от сердечного приступа.

- Теперь я понимаю, почему она так нервничала... радовалась. Если бы не кольцо...

- Твоя биография бы закончилась!..

Уже в машине Макс понял, что хотел этим сказать Роберт. Они бесцельно кружили по городу, не произнеся друг другу ни слова. Он знал, что разговор не закончен и Роберт хотел, лишь дать ему время осмыслить все для того, чтобы можно было продолжить. Чашка и тарелка, которыми он воспользовался для своего необычного способа пить кофе, являлись элементами лабиринта, о котором он пытался ему втолковать. В данном случае это был лабиринт судьбы не человека, а жидкости, у которой было два варианта быть выпитой. Но если убрать тарелку, останется одна чашка, а значит, способ и его качество не будут иметь других вариантов попасть непосредственно из чашки в желудок человека.

Точно так же было и с ним. Если бы у него была возможность как-то избежать навязанной ему ситуации, он бы, в конечном счете, закончил свою жизнь так же, если бы у него не было такой возможности. Это так, если считать, что конечный пункт этого пути - смерть. Но ведь на каждом этапе есть своя остановка, которой тоже никак не избежать. Значит ли это, что если бы он мог отказаться от предложения Коновалова, то остался бы дома, в России? Тогда “тарелка”, подсунутая им, это лишь временное препятствие на его пути к дому. Так же, если бы он скрывался у себя на Родине, но в конце концов вернулся бы обратно. Разница времени и качества, но не конечного, предначертанного судьбой.

- Роберт...

- Что?

- Спасибо, - поблагодарил Макс, решив для себя нелегкий вопрос, - ты меня обнадежил.

- Вот и ладненько!

- Все так... Я и не думал раньше, что все можно объяснить для себя так просто и часто отчаивался, если что-то не получалось... хотя не так часто, нет... Винил всех, себя... Считал, что с каждой своей неудачей или везением моя жизнь меняет направление, изменяет мне.

- В последнем ты был прав.

- Да, - подтвердил Макс, переживая гордость за то, что сумел сделать непостижимый для себя ранее вывод. Для этого хватило мгновения. - Ты что-то говорил о Елене...

- Не о Елене, а о том, что на самом деле ты сюда привез, - поправил Роберт, нисколько не удивившись перемене темы разговора.

- Атомную бомбу?

- Что-то вроде этого, - Роберт остановил машину. Час-пик для ночной жизни Лас-Вегаса уже наступил и многочисленные группы туристов и горожан переполняли улицы, вливаясь в них пестрым живым потоком. - Видишь этих людей? Каждый второй из них хотя бы один день в своей жизни был наркоманом. Каждый третий был дважды...

Макс хотел было что-то вставить, но Роберт дал знак рукой не перебивать.

- А каждый десятый уже не может жить без укола. - Он на секунду замолчал. Затем продолжил. - Концентрат, который ты невольно сюда привез, лишь один из шести элементов. При их слиянии получается смесь. ЛСД и кокаин по сравнению с ней детская забава. Этот наркотик способен влиять на подсознание, менять местами реальный мир и ирреальный, давая возможность всплыть человеческим фантазиям. Приняв его, человек видит то, о чем думает и мечтает. Стоит закрыть глаза - и ты в другом мире, в виртуальной реальности.

- Извини, но мне что-то не верится. - Макс вдруг потерял всякий интерес к разговору. - Зачем его нужно было направлять в Штаты, да еще с такими, как ты говоришь, данными? По-моему, наоборот, это к нам сейчас поток идет. Это отсюда всякая зараза проникает к нам. В России же они сейчас дороже, чем здесь! Не клеится. И причем тут ФСБ?

- Все правильно. Но для того, чтобы вернуться обратно, ему нужно создать репутацию, раскрутить. Никто не станет брать кота в мешке, тем более если его предлагает такая страна, как твоя. Прости, но ты и сам знаешь, что ваш рынок самый перспективный. У вас сейчас такая нестабильность, что свою невольную праздность и скуку вы заполняете всеми возможными способами. А на счет того, что в этом замешана ваша служба безопасности, то ведь ни для кого не секрет, что ваши исполнительные и силовые структуры...

- Стоп, хватит! Я знаю, что ты хочешь сказать, но не хочу слушать. Конечно, Россия сейчас похожа больше на хорошо организованную банду, чем на цивилизованное государство, но это не дает тебе право обливать ее грязью. Это наши проблемы. Давай лучше поподробнее расскажи об этом наркотике. Чем он так опасен? Я хотел сказать, к нему привыкают?

- Еще бы! - невозмутимо согласился Роберт, проигнорировав замечание. - Стоит попробовать два-три раза, и ты становишься пленником своих фантазий. Но это еще не самое худшее. При регулярном употреблении человек постепенно перестает отличать реальный мир от своих фантазий уже без них. Его мозг перестраивается на работу менее трудную для него, чем восприятие и анализ окружающего.

- Страшные вещи ты говоришь, - протянул Макс серьезно, - и почему все это происходит именно со мной? Ну и лабиринтик мне попался!

- Еще страшнее будет, когда эта дрянь попадет торговцам.

- Неужели его придумали у нас?

- Да.

- Вот скоты! - Максу почему-то стало стыдно за то, что он в этом участвовал, хоть и не по своей воле. - Но зачем я-то был им нужен? Не проще было нанять кого-нибудь надежнее?

- Ты был не один. Остальные пять составляющих прибыли другими путями и с такими же олухами, как ты. Вряд ли им повезло, как тебе...

- Не называй меня олухом! - отрезал Макс. - Ты же сам сказал...

- Какая разница! - Роберт выдержал паузу, давая возможность Максу остыть. - Извини!..

Включив зажигание. Он вырулил на проезжую часть и снова остановил машину, но уже на другой стороне улицы.

- Знаешь, - успокоившись, начал Макс, - меня не покидает ощущение... что ты кормишь меня порциями, будто боишься, что я подавлюсь. Неужто я такой дурак или слабонервный? На тебе сначала этот кусочек, потом этот... Я даже знаю о чем ты хочешь сейчас рассказать. Но для этого я должен спросить - откуда ты все знаешь. Откуда? За эти два дня, что я тебя знаю. Я сам... как в виртуальной реальности!

- Я тебе уже об этом говорил, - как можно мягче заговорил Роберт, - Я знаю все... почти все. Но чтобы знать, мне нужен доступ к тому, что меня интересует. Иногда это происходит случайно. Думаешь, как я тебя нашел? До сих пор удивляюсь, почему ты меня об этом не спросил, хотя, возможно, я и это знаю. Сначала это была газета, в которой сообщалось о том, что в России, в маленьком приграничном городке был найден удивительный клад драгоценных камней, историческая ценность которых превышала стоимость таких же камней, добытых и обработанных в наше время. Клад нашли в печи дома, когда его сносили. Рабочие, случайно наткнувшиеся на него, не заметили под сундуком еще один тайник: небольшое углубление на дне основной ниши. Они до сих пор находятся в следственном изоляторе и клянутся, что не знали о втором тайнике. Все было бы иначе, если бы они не попались, когда пытались сбыть камни самостоятельно, не желая делиться с государством. Жадность сгубила их. Я бы об этом со временем забыл, если бы не одно обстоятельство. Я как раз находился в Давосе, небольшой швейцарской деревне, когда случайно столкнулся с одним русским чиновником, приехавшим туда в числе российской делегации... Знаешь ли, люблю иногда посещать такие тусовки, где собираются почти все представители правящих кругов со всего мира! Где, как не там можно узнать все из “первых уст”! Так вот, он как раз очень бурно о чем-то спорил со своим соотечественником, привлекая к себе внимание, когда я решил заглянуть ему в душу. Прощупав все цепочки, по которым к нему поступала информация, я обнаружил одну очень длинную и тонкую, но не совсем обычную.

Роберт поднял руку и показал на проходящего мимо молодого парня в бейсболке.

- Вот, например, чтобы тебе было понятнее, этот мальчуган. Когда он дойдет до перекрестка, он будет знать все о тех, кто встретился ему на пути, при условии, что она хоть на мгновение встретятся с ним глазами. Цепочка: мальчуган - прохожий. Прохожий тоже до этого с кем-то встречался, значит, тоже кое-что знает, о чем не знал раньше. Цепочка: мальчуган - прохожий и еще один прохожий и так далее. Понимаешь? Все люди связаны невидимыми цепями, по которым проходит энергия в виде человеческой мысли.

- Скованные одной цепью, связанные одной целью, - пропел Макс, - кажется, я все равно сойду с ума! Можно, я продолжу? Все люди, включая меня, не способны расшифровать информацию, о которой они якобы не подозревают, но она все-таки поступает в их мозг и остается там в замороженном состоянии только потому, что они не могут найти к ней ключ. Правильно? Правильно!

Макс развалился на своем сиденье, приставил к виску указательный палец и продолжил:

- У тебя же есть этот ключ, и ты можешь узнать о чем-то... или о ком-то, находясь при этом далеко-далеко. Так! Я начну с другого конца: во втором тайнике, который не заметили очень жадные до денег рабочие, находилась вот эта железка, хотя я только от тебя узнал, что они нашли там драгоценности. - Макс растопырил пальцы и показал кольцо. - Каким-то образом оно попало моему маленькому приятелю Коле, а он, в свою очередь, подарил ее мне. После этого я и он, конечно, не могли все это время сидеть дома и не заглядывать кому-нибудь в глаза и тем самым передавать информацию. Из тех, кого мы встречали, кто-то наверняка был проездом в наших краях или это были другие, которые столкнулись с теми, с которыми встречались мы...

- Не зарывайся, - произнес Роберт, когда Макс неожиданно замолчал, - я понял, что ты понял.

Макс представил себе картину земного шара, покрытого сетью невидимых нитей и задумчиво, почти шепотом, воскликнул:

- Подумать только!

- Сама Елена мало что знает о том, что именно за всем этим стоит, но она все же представляет собой звено в цепочке, по которой я и узнал обо всем, - вернулся Роберт к началу разговора. - Все люди способны читать мысли, но информация, как ты правильно подметил, остается в замороженном состоянии. Мозг не может расшифровать ее. Но оставаясь в подсознании, она может влиять на него, на психику, здоровье.

- Порча! - вставил Макс, еле успевая за ходом его мысли.

- Совершенно верно. При этом человек не знает истинной причины. Без вмешательства знающих людей, способных проникнуть в их подсознание, больного трудно спасти.

Макс поморщился. Он подумал, что если сейчас промолчит, Роберт снова начнет испытывать его способность воспринимать неизвестные доселе стороны его серой жизни, но не удержался.

- Неужто мы все такие тупые... я имею в виду люди? - спросил он. - Заурядные, серые мышки?

- Ну... почему же! Любой человек представляет собой уникальную единицу. Вот ты, например. У тебя есть свой внутренний мир, о котором ты никому не рассказываешь не потому, что стесняешься или что-то еще, а потому, что у тебя даже мысли такой не появляется. Ты зажат в рамки законов, в которых вырос и продолжаешь жить, но что касается твоих мыслей и представлений, то здесь все нормально. Здесь ты, как и любой человек, похож на свое кольцо, которое никого и ничто не пропускает внутрь. Но, в отличие от него ты ничего не выпускаешь.

- Как это?

- Другому это может не подойти, хотя некоторые и имеют схожие образы.

- Не понимаю, - признался Макс.

- Вот видишь! Я тебе пытался объяснить, казалось бы, простую вещь, исходя из своего образа мышления, но ты не можешь ее переварить в голове, потому что не переводишь мои слова на свою внутреннюю речь. Ведь все люди в основном думают не мыслями, а образами. А когда они, как ты сейчас, слышат что-нибудь новое, необычное, то воспринимают это как дополнение к своему внутреннему языку, хотя у них есть все необходимое, чтобы расшифровать информацию на свой лад. Надо только расслабиться... Ты же вот не ломаешь голову над такой абстракцией как год!

Макс поднял брови.

- Какой год? - спросил он.

- Обыкновенный, из двенадцати месяцев, - Роберт улыбнулся. - Вот даже сейчас ты не хочешь пускать меня в свой мир. Извини, но он мне понятен.

- Да-а? Ты и это успел?

Макс немного обрадовался, но продолжал казаться обиженным. Он и впрямь не думал, что когда-нибудь кто-нибудь узнает и тем более поймет его маленькие тайны. Для него они являлись своеобразным способом облегчать поиски в своей памяти и, как ни странно, регулировать многие чувства. И все-таки у него еще были и интимные тайны.

- Мне кажется, ты не имеешь права рыться в моей голове.

- Брось! - протянул Роберт добродушно и спросил: - Ты веришь мне на слово?

- Нет уж! Давай докажи! Докажи, что умеешь читать не только мысли. Только, чур, в обмен ты что-нибудь расскажешь о своих!

- Я и так постоянно о них говорю, - согласился Роберт и, повернувшись, достал свою шляпу с заднего сиденья. Взяв за тулью двумя руками, он повернул ее ребром к себе и спросил: - Так?

- Что - так?

- Так ты представляешь годичный цикл?

- Ах вот ты о чем, - догадался Макс. - Ну, да...да...

- Вот где сейчас моя правая рука, там у тебя весна, да? А где левая - осень? Внизу - лето, вверху - зима. Сейчас у нас весна... конец весны, значит, живешь вот здесь. - Роберт сдвинул книзу правую руку, на секунду задержал ее и начал водить по кругу против часовой стрелки. - Лето, осень, зима и снова весна. Когда ты представляешь себя во временном интервале, ты ставишь себя в круге в определенную точку в зависимости от времени года и месяца.

- А дни недели?

- В школе ты вел дневник, на котором тебе ставили оценки, сейчас это программа телепередач.

- Потрясающе! - тихо произнес Макс.

- Ничего такого в этом нет. Не только ты так представляешь себе год. У многих людей такой же подход...

Макс засмеялся.

- А ты поэт!

- Вырвалось просто, - смутился Роберт.

- Может, музыку наложить?!

Макс вытянул руку и включил приемник.

- Кстати, о музыке, - снова начал Роберт, улыбнувшись, - достань, пожалуйста, из бардачка фломастер и что-нибудь, на чем можно рисовать.

- Ты любишь музыку?

- Да, очень.

- Скажите на милость!

Макс вытащил то, о чем его просили и отдал Роберту. Стал внимательно следить за его художеством.

Закончив рисунок, Роберт протянул ему.

- Вот. Хотя достаточно известная, но одна из моих любимых.

- Что это?

- Песня. Не узнаешь?

Макс начал крутить листок, но Роберт остановил его и установил рисунок по-своему. Он был похож на кардиограмму сердца, только не горизонтальную, а спускающуюся сверху вниз. Около основной ломаной линии, почти повторяя ее изгибы, по бокам шли несколько, но мене видимые и потоньше. Кое-где они прерывались пунктирами и точками, а в двух местах вообще прекращались и их продолжала еще одна толстая линия, которая тоже постоянно прерывалась и была дополнением спирали, пересекавшей конец рисунка.

- Не-а, ничего не могу понять, - признался Макс.

- Это песня Армстронга “Go Down Moses”.

- Да?

- Да.

- А что ты имел ввиду, когда сказал “хотя и достаточно известная”?

- Некоторые песни, просто музыка, которые нравятся людям, со временем начинают надоедать им.

- А тебе, значит, нет. Мне эта песня нравится, но в этом рисунке я ее не узнаю. - Макс постучал пальцем по рисунку.

- Ладно, попробуем что-нибудь полегче. - Роберт забрал листок и нарисовал еще одну “кардиограмму”, но более простую и не такую широкую, как первая, и с меньшим количеством извилистых полос. - Это “HOODYS” с песней “LF CONTROL”.

- Ты считаешь, это проще.

- Вот смотри, - принялся объяснять он, показывая на первый рисунок. - Эта толстая линия - ритм, которые задают ударные инструменты. Вот эта, чуть потоньше, голос певца. Он все время прерывается, но продолжается почти до конца. Эти линии, очень редкие, вторые женские голоса. Вот эти пунктиры - фортепиано, а вот эта извилистая в конце песни - труба, на которой он играет. Видишь, какая амплитуда и ... размах?

- Вижу.

- А теперь вот эта. - Роберт показал на второй рисунок. - У нее меньше линий, потому что инструментов меньше, но здесь уже два главных голоса: мужской и женский. Здесь в основном играют ударники и гитара. Иногда они уступают друг другу места, но от этого мелодия не теряет своего ритма, а лишь на мгновение заставляет предвосхищать...

- Не-е, Роберт, извини! - не выдержал Макс. - Давай что-нибудь еще попроще. Я, конечно, вижу разницу, но не совсем понимаю.

- Хорошо, начнем по порядку. Давай какую-нибудь песню, кото-рая тебе нравится..., а может, не нравится.

Роберт отложил листок и взял новый.

- А если ты ее не знаешь?

- Знаю! Знаю! Я все твои песни знаю.

- Ладно, - Макс стал перебирать в памяти альбомы Битлз, но под конец почему то выбрал отечественную команду. - Как насчет “Самые лучшие тачки”?

- “Сектор Газа”?

- Да! - не смог удержать восхищения Макс. - Ты и их слушал?

- Конечно! Только что!

Роберт открыл дверцу, вышел из машины и вернулся через пару минут с мелом в руке.

- Выходи!

- Зачем?

- Чтобы тебе лучше было видно.

- Да не надо, я все понял, - начал оправдываться Макс.

Но Роберт опередил его.

- Тогда нарисуй сам.

Какое-то время Макс стоял в нерешительности у края тротуара, пока Роберт не подтолкнул его, сказав:

- Начни с басухи. Тебе же она, прежде всего нравится.

- А как?

- Не думай и не обращай внимания на прохожих, расслабься.

Макс сел на корточки и начал рисовать. Сделав несколько штрихов, он бросил затею, и ничего не говоря Роберту, сел обратно в машину.

Роберт подошел к незаконченному рисунку, с минуту поглядел на него, потом поднял голову к небу и глубоко вздохнул.

Уже за городом Макс решился нарушить тишину и спросил:

- Может, аранжировка мешает?

- Может, - безучастно ответил Роберт.

- А как будет выглядеть симфоническая музыка?

- Там ты вообще ничего не поймешь. Там столько линий, штрихов, но не это главное. Любая музыка ассоциируется у человека с такими образами, которые ему легче восстановить в памяти спустя какое-то время. У меня ломаные линии, у других еще что-то...

- А у меня?

- У тебя сложнее. Поэтому я думал, что ты поймешь. Твои образы объемные, я даже завидую. Их просто так на пальцах не покажешь, как на шляпе. Когда ты представляешь себя во времени, например, в середине лета, ты находишься спиной к зиме. Она у тебя сзади и тебе, в своем воображении, нужно оглядеться назад, чтобы вспомнить прошлое и подумать о будущем. А когда у тебя зима, то лето, весна и осень перед тобой, только более расплывчатые... Так же, видимо, и с музыкой у тебя. Сложно объяснить.

- Попробуй.

- Нет.

- Тогда скажи, зачем ты мне все это рассказываешь?

- Не знаю.

- Обиделся?

- Обижаться - это тоже привычка.

- А у тебя нет привычек? - удивился Макс.

- Почему? Есть. Но от таких идиотских я давно избавился.

- Потому что это дети прогресса? Так ты, по-моему, говорил? Или наоборот, не помню.

- Прогресс, если говорить о нем в широком смысле, это ничто иное как потакание человеческим привычкам. В таком виде, в каком его представляют люди, он хорош только для технологий, быта, науки, которые появились благодаря материализму. Наука вообще принесла большой вред человечеству. Кто были первые ученые? Жрецы, алхимики и так далее, те, кто решил, что могут понять мир умом, а не душой. И к чему это привело? Раньше человек жил по законам природы, а сейчас по своим, писаным. Раньше он выживал, совершенствовался в естественном отборе, а сейчас медицина спасает тех, кто ввиду своей слабости, впоследствии, разбавляет крепкий напиток, потому что продолжает жить вместо того, чтобы осесть на дно.

- Жестокие вещи ты говоришь!

- Жестокость! Жестокость тоже люди придумали. Ты же не будешь обвинять льва в том, что он загрыз больную зебру?

- Это совсем другие вещи, - не согласился Макс.

- Другие. Если смотреть на них с высоты человеческого единоли-чия. Наука, она же ведь работает только на материю, для плоти. Открытия, которые она дает возможность делать, давно уже были известны людям, но они же не пытались привлечь их на свою службу. Им было достаточно того, что они знали. Все, что сейчас делается наукой, делается за счет материи, и, в конечном счете, для самой материи.

- Ну ты профессор! - не выдержал Макс. - Тебе надо лекции читать... по объективизму.

- В учебных заведениях такого предмета нет.

- Судя по твоим рассуждениям, скоро будет. Ну, а как насчет искусства, кино? Они же ведь тоже с материей связаны, хотя служат... ну... для души.

- Кроме эстетического наслаждения и мимолетной задумчивости, они ничего не дают.

- Почему? Я, например, могу долго ходить под впечатлением какого-нибудь фильма, картины, музыки, наконец!

- Не смеши меня.

- Но ты же сам все это любишь!

- Да, мне нравится, но я не говорю, что это плохо, я говорю, что это не дает возможности по-настоящему слиться с природой. Разумеется, когда ты смотришь на художественные шедевры Айвазовского или Ван Гога, ты можешь чувствовать дыхание моря, слышать звук прибоя или восхищаться невероятной гаммой красок “Соломенных крыш Овера”, но это всего лишь маленькая возможность проникнуть в мир художника, который несомненно богат по-своему. А представляешь, если бы ты мог почувствовать душу каждого человека, вобрать ее и держать, чтобы ощутить себя в миллиарды раз богаче, чем это бывает в знакомствах по отдельности! А что тогда может дать мир, который нас окружает, если бы мы могли к нему прислушаться, ведь он тоже живой?!

Роберт внезапно замолчал, и Макс только сейчас осознал, что их машина стоит у самого края каньона. Свет фар растворялся далеко впереди, словно две туманные тропинки кончались на горизонте тьмы и сияющего звездами неба.

- Потрясающая речь, - тихо сказал Макс и неожиданно для себя и для Роберта спросил: - Что будем делать? Может пойти и разнести их всех к чертовой матери? Дома все равно меня ждет тюрьма, здесь хотят убить. Терять нечего.

- Терять всегда есть что. - Роберт смотрел на него, озадаченный внезапной переменой его настроения. - Твоя жизнь никому не нужна. Тебя хотят снова использовать и, поверь мне, если что случится, человечество ждет катастрофа! Надеюсь, этого не случится. Сейчас у нас с тобой другая задача.

- Спасти мир?

- У них нет рецепта, - продолжил Роберт, проигнорировав вопрос, - они не знают в какой последовательности нужно соединить компоненты, чтобы получить смесь. Я еще не знаю, каким образом, но завтра в Лас-Вегас должен прибыть сам автор этой гадости. Без него у них ничего не получится. Надо узнать, на чем он сюда прибудет. Об этом им должны были сообщить сегодня.

- И что дальше? - снова решился спросить Макс.

- Мне хватит секунды, чтобы стереть ему память.

14

Макс шел по Фримонт-стрит в направлении огромной толпы, стоявшей в ожидании чего-то необычного. Заинтересовавшись, он ускорил шаг и подойдя поближе, с интересом стал всматриваться в лица людей. Казалось, они ждали своей очереди, а некоторые время от времени задирали вверх головы и с нетерпением топтались на месте.

Как сказал Роберт, его обнаружат, как только он повернет на эту улицу. Но его предсказание несколько задержалось. Макс весь день шатался по городу и только к вечеру заметил преследовавшую его черную “Вольво”. Ему надо было разыграть небольшую комедию и представить себя отчаявшимся и беспомощным простаком, уставшим и забитым ударами судьбы.

И ему не пришлось напрягаться для этого. Неожиданно вспыхнувший огромный прямоугольник над толпой заставил его остановиться. Это был невероятных размеров телевизионный экран, который он поначалу принял за рекламный щит. Толпа мгновенно оживилась, приветствуя очаровательную ведущую.

“Дамы и господа! Лас-Вегас рад принять Вас в свои объятия!”

- Ну, америкашки! - воскликнул Макс и запел:

Америка, Америка...!

- Здравствуй. Максим!

Макс вдруг почувствовал чью-то руку на своем плече и что-то холодное и твердое, уткнувшееся справа в висок. Немного понизив голос, он продолжал петь, с трудом скрывая улыбку...

...Земзель сидел в своем кресле и с интересом смотрел на него. Макс стоял перед ним с повязкой на глазах и молчал. Ничего необычного в нем и его поведении не было. Обыск ничего не показал.

Он не верил Самуэлю, работавшему на него с недавнего времени и объяснившему сей факт как следствие большого стресса, испытанного Максом в данной ситуации.

Нет, здесь что-то другое. Не может же он испытывать стресс каждый раз, когда ему вздумается!

Земзель ненавидел неопределенность в любых делах и старался как можно быстрее решить для себя подобные проблемы. Приказав снять с Макса повязку, он сам подвинул ему стул и предложил сигарету.

- Как ты это делаешь? - напрямик спросил он.

- Что... делаю? - не понял Макс, оглядывая комнату. - Н-да! Не думал, что опять окажусь в роли допрашиваемого... Жарко тут у вас!

- Это Америка, Макс, Лас-Вегас, а не Улан-Удэ и не Москва. Ты должен чувствовать разницу.

- А вы рекламный агент?

- Почему ты так решил?

- Ну, вы так говорите...

- Нет.

- Ладно, что вам от меня нужно? - устало спросил Макс. - Все сделаю, только отправьте меня домой. Не могу больше.

- Хочешь сесть в тюрьму?

- Не знаю. Лучше уж дома в тюрьме...

- Постой! - перебил Земзель, почувствовав игру. - Давай напрямик. Ты знаешь, чего я хочу, но я не знаю, чего хочешь ты. Поэтому кончай притворяться и давай поговорим, как серьезные люди. Ты, ведь не дурак хотя и ведешь себя глупо.

Макс опустил голову и тихо согласился:

- Вы правы. Актер из меня никудышный.

- Признаю, мы поступили плохо по отношению к тебе. Но ты должен понимать. Когда речь идет о деньгах, тем более о больших деньгах, без этого нельзя обойтись. Всегда приходится чем-то жертвовать. Но я рад, что тебя это не коснулось!

Макс удивленно посмотрел на Земзеля, но промолчал.

- Я хочу помочь тебе и готов компенсировать все, что ты потерял.

- Вы хотите, чтобы я работал на вас?

- Для начала ты должен для нас кое-что сделать.

- Я еще не сказал “да”.

- Не стоит торопиться. У тебя будет время подумать.

- Много?

- Что - много?

- Сколько дадите времени?

Земзель не ответил. Он внимательно смотрел на Макса, словно хотел его загипнотизировать.

Макс расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и стал трепать воротник.

- Где я?

- У меня в гостях.

- А где это?

- Здесь.

- А! - Догадался Макс и поджав нижнюю губу, начал дуть на грудь. - Фу-у! У вас есть что-нибудь от жары?

Земзель облегченно вздохнул, но тут же спохватившись набрал в легкие воздух.

- Да, - резко сказал он и дал знак Виктору.

Виктор подошел к бару и открыв его, достал две банки пива, поставил их на стол перед Максом, вернулся на прежнее место у двери и снова замер. Макс с минуту смотрел на банки, решая, какую взять. Наконец, не выдержав, встал со стула и взяв одну, одним движением открыл ее.

- Холодное! - заключил он и сделав несколько глотков, повалился на стол. Дождавшись, когда он сползет на пол, Земзель подошел к столу, забрал оставшуюся банку и подойдя к окну и включив кондиционер, с изумлением заметил:

- Действительно, холодное!

Еще бы чуть-чуть, и он выдал бы себя с головой. Поначалу он даже пожалел, что снял с Макса повязку и завел с ним разговор. Ему потребовалось собрать всю свою волю и силы, чтобы остаться самим собой, не позволяя выйти наружу какому-то непонятному паническому страху, парализовывавшему его с каждой секундой. Он не сказал и половины того, что хотел и почти ничего, что обычно говорил в подобных случаях. Об угрозах и шантаже не могло быть и речи. С первой же минуты разговора с Максом он понял, что это не тот человек, которого можно взять таким дешевым способом. Несмотря на кажущуюся в нем простоту и неосведомленность в некоторых вопросах, Земзель чувствовал огромную энергию, исходившую от него, и угрозу, причину которой он не мог понять. Если бы он это сделал, было бы куда проще. Человек, кем бы он ни был и о чем бы ни думал в решающую для него минуту, никогда не являлся для него загадкой, тем более если он заранее знал, что удача на его стороне. Остался лишь вопрос времени. Время было единственным барьером, высота которого зависела от личных качеств его жертвы. Земзель был осторожным человеком. Благодаря такому качеству он все-таки смог предусмотреть непредвиденные обстоятельства, о которых и не думал, что они могут возникнуть в первую очередь. Он вообще не думал, что все так обернется и придется прибегнуть к запасному варианту, но, все же оставил капкан на всякий случай. Этим капканом была нестерпимая духота и сухой воздух, способные заставить любого вспомнить о стакане холодной воды. Как оказалось впоследствии, он стал спасательным кругом, не давшим утонуть ему в море страха и ненависти. Именно так он чувствовал себя в эти минуты. Когда Макс оказался на полу, его чувства можно было сравнить с чувствами человека, с большим трудом выбравшегося на поверхность после долгого пребывания под водой.

- Да-а, недостаточно смотреть на небо, чтобы увидеть все звезды. Если бы это было возможно, то ночь превратилась бы в день! Ночь, день. Ночь, день. Ночь, день...

15

Виктор уже несколько часов находился в операторской Самуэля и не без интереса наблюдал за происходящим. Когда привезли этого парня, его сразу поместили в комнату медицинского обследования и уложили на койку, оборудованную ремнями и заклепками.

Он никогда не задавал вопросов и даже когда босс распорядился лишить парня любой возможности бежать, предпочел воздержаться и ограничиться молчаливыми предположениями насчет такой излишней осторожности.

Лаборатория располагалась на окраине Лас-Вегаса, в “Городе Греха”, как назвали ее местные жители. Замаскированная под большой склад-холодильник в несколько сот квадратных метров, она не привлекала особого внимания со стороны властей и мало кто знал, даже Виктор, что в скором времени это место грозило стать одним из главных источников распространения человеческой слабости - заразы двадцатого века. “Город Греха” был скрыт от глаз туристов и не имел большого значения для бизнеса, а значит и закон, защищающий и поддерживающий в первую очередь эти интересы, редко печатал здесь свою карающую строку. И хотя Виктор не представлял себя без неоновых улиц, ресторанов и казино, он все же предпочитал большую часть времени проводить здесь, может быть потому, что тут он чувствовал себя относительно спокойно и свободно, а может из-за того, что это место напоминало ему Читу. Определенная власть, деньги, а с другой стороны зависимость, дающая все это, не могли быть поводом для роста его положения в обществе. Он оставался все тем же бандитом, беспредельщиком “Вициным”, заставляющий в свое время дрожать от страха мелких торговцев на улицах вонючего города. Прошлое, словно шрам в его памяти, не могло исчезнуть возвращаясь к нему по ночам, когда он не мог заснуть. Единственное, что ему пришлось забыть, это погоняло, с которым он до этого жил. С первого же дня работы у Земзеля воспрещалось кому бы то ни было называть его по кличке, только по имени. “Мы не джентльмены удачи, а серьезные человеки, - любил говорить Земзель, - нужно уметь уважать себя и других”. Но все-таки был один человек, который раздражал его - Самуэль.

Виктор смотрел на прикованного к койке Макса через большое зеркальное стекло, зная, что ему уже ничего не поможет. Босс был в гневе. И хотя он не показывал виду, было ясно, что если он не получит желаемого результата, то постарается сделать все, чтобы забыть о неудаче и уничтожит все, что будет напоминать о ней.

- Ничего интересного. У этого парня никаких отклонений. Все в норме.

Виктор вздрогнул. Он не заметил, как Земзель тихо вошел в комнату и подошел к Самуэлю.

- Ничего - ничего? - спросил он. - Может что-нибудь с аппаратурой? Ты все проверил?

- Все в порядке, - развел он руками, - я не понимаю, что вы хотите? Если вы думаете...

- Заткнись! - взорвался вдруг Земзель. - Он что, терминатор? Или ты считаешь, что он супермен какой. Если бы ты видел своими глазами, что он натворил за последние два дня, ты бы так не думал! Легче всего не напрягать мозги и оставить все как есть... Я не из тех... Я не верю в чудеса! Даже если это так, то любое чудо можно объяснить. Самолет, телевизор... не знаю. Ты должен изобрести, найти, додуматься своей тупой башкой, коли тебе не помогают эти долбаные приборы!

- Вы меня извините, - невозмутимо начал Самуэль, - но если вы считаете, что от меня мало толку, то зачем я вам? Я сделал все, что мог и не хочу вас обманывать, и повторяю - за этим стеклом нет ничего, что может пролить свет на загадку, хотя считаю, что здесь нет загадки. Человек может совершать поступки, на которые не был раньше способен, под воздействием страха или еще чего-нибудь, но он не может сохранять эту способность постоянно. Зачем он дал схватить себя, если он действительно, как вы говорите, такой крутой?

- Опять ты за свое! - Земзель неожиданно успокоился и сел на стул. - Но ты прав. Я и сам не знаю, зачем. Может, хотел меня убить, а может, не хотел...Странно, но когда я с ним разговаривал, было такое ощущение, что на меня направлено десяток стволов. Ублюдок! Никогда себе этого не прощу... Виктор!

- Да, босс!

- Когда все кончится, постарайтесь поскорее от него избавиться. Есть и другие дела...

- Вы хотите...

- Да, Самуэль, хочу! Пора проверить вашу газовую камеру.

- Но это же глупо! - Самуэль отступил на шаг и с ужасом посмотрел на Земзеля.

- Будет глупо, если тебя будут жрать мухи в карьере. Делай, что говорю, иначе сам к нему присоединишься. Или ты думал, что будешь работать с крысами?

- Крысы, по крайней мере, не знают...

- Но тоже хотят жить! Виктор!

- Да, босс!

- Подождите. - Самуэль обнажил ладони и подошел к приборам. - Хорошо! Хорошо, я... Я сделаю...

- Постой! - Земзель улыбнулся. - У меня идея! Зачем зря добру пропадать? Самуэль, давай для начала испробуем нашу новую конфетку. А заодно проверим, насколько она оправдывает свое название - “Оскал мечты”.

Виктор выпучил глаза. Он не представлял, что имел ввиду Земзель и в ожидании смотрел на него и Самуэля. Он никогда еще не узнавал о чем-нибудь таком из первых рук - от босса, а лишь постепенно, по мере того, как работа, которую он выполнял, давала ему пищу для размышлений, и то результаты этих размышлений оставались всегда при нем и никогда, ни с кем не обсуждались. Все, кто имел к их незаконному бизнесу хоть какое-то отношение, в том числе и он, знали свое место, при этом зачастую не догадываясь об истинном положении дел, которые их кормили и позволяли безбедно существовать. Виктор знал о недоверии босса ко всему, что его окружало. Этим он, очевидно, хотел оградить себя от неприятностей, ждавших его в случае купленной или вынужденной откровенности любого, кто на него работал и поэтому был удивлен тому, что сейчас услышал.

- Введи ему двойную дозу, Самуэль, - приказал Земзель, - боюсь, для него и она будет каплей в море!

Макс все еще был без чувств, когда Самуэль, проколов ему на руке вену, выдавил содержание шприца. Прежде чем выйти, он склонился над его головой, осмотрел зрачки и наложив пальцы на артерию шеи, проверил пульс.

- Пациент приходит в себя, - сообщил он, вернувшись.

- Хорошо!

Не удержавшись, Виктор сделал два шага вперед. Поймав взгляд босса, он хотел было вернуться обратно, но Земзель, казалось, не придал этому никакого значения, продолжая наблюдать за парнем, который уже открыл глаза.

Какое-то время он лежал не двигаясь и смотрел в потолок, видимо, постепенно осознавая свое положение, затем, попытавшись встать с каталки, несколько раз дернулся, но металлические зажимы надежно приковывали его к месту. Поняв бессмысленность своих попыток освободиться, он вдруг успокоился. Барабаня пальцами по металлической поверхности, он будто размышлял - что делать дальше.

- Хм! - недоуменно хмыкнул Земзель. - Неужели ты прав, Саму-эль?

- Конечно, - согласился тот, - он вполне осознает свое положение и у него полно времени, чтобы с ним смириться. “Оскал” начинает действовать, но пока он окончательно не успокоится, он не сможет проявить себя. Когда у него не останется выхода и он станет тешить себя приятными воспоминаниями или мечтами, он будет оставаться самим собой.

Земзель неожиданно встал и направился к выходу.

- Дашь знать. Это, видимо, надолго...

- Подождите! - Самуэль подошел к одному из мониторов и начал перебирать клавишами. - Что за!..

- Что-то случилось? - спросил Земзель, остановившись.

- Да... не знаю, но все приборы на нуле. Его нет!

- Как нет?

- Конечно, он есть, но взгляни!..

Земзель подошел поближе.

- Луч его не берет, функции мозга и сердечно-сосудистой системы прекращены. Ничего! - Самуэль развел руками.

- Может, это барахло сломалось?

- Ничего подобного. Посмотрите, виден лишь его контур и больше ничего!

- Ничего, ничего! - передразнил Земзель. - Ни хрена не могу понять! Ты можешь толком объяснить?

- Босс!

Виктор невольно попятился, с удивлением глядя через стекло, за которым находился Макс. Парень сидел на железной койке как ни в чем не бывало. Оглядевшись по сторонам, он остановил свой взгляд на невидимой точке в стене и, бесшумно открывая рот, казалось, что-то говорил. Виктор не раз видел слепых, которые так же подолгу могли смотреть в одну точку, прислушиваясь к звукам и мог отличить людей, пользующихся подобным приемом в своих целях, не страдающих слепотой. Но парень и не думал притворяться. Встав на ноги, он вытянул руки вперед и осторожно сделал несколько шагов. Остановившись у самой стены, он вдруг резко обернулся и пригнув голову, словно что-то заметив на другом конце комнаты, стал медленно продвигаться к интересующему его месту.

- Что это с ним? - удивился Самуэль.

- Это ты мне должен сказать, - почти шепотом произнес Земзель, - ты же такой умный! Ты специально освободил его?

- Нет, не специально... то есть я его не освобождал.

- Значит, я еще не сошел с ума.

- Чего нельзя сказать обо мне, - выдавил Самуэль, увидев, как Макс, не заметив перед собой каталку, уронил ее и смял под ногами, словно она была из бумаги. - Ох, черт!..

Нагнувшись чуть вперед, он головой врезался в стену и остановился, и как будто раздвигая занавески, запустил в нее руки, создав при этом жуткий звук ломающегося бетона, осколками разлетевшегося по комнате. Один осколок, попав в обзорное окно, оставил на стекле небольшой след и рассыпался. Земзель схватил за шиворот изумленного Самуэля и закричал:

- Пускай газ!

- Но...

- Газ, я сказал! Иначе он все разнесет к чертям собачьим!

Самуэль повиновался. Набрав что-то на компьютере, он вопросительно посмотрел на босса, но Земзель, не выдержав, скинул его со стула и кулаком ударил по клавише ввода. Виктор напрягся, будто он тоже в той комнате с этим парнем, и ощущал весь ужас происходящего, и, казалось, даже слышал шум врывающегося белым дымом газа, растворяющегося в воздухе помещения.

Но Макс, похоже, не замечал опасности и продолжал свои исследования, почти полностью скрывшись в бетонной стене. Была видна только его спина и подошвы ботинок. Он стоял на коленях.

Вдруг что-то произошло. Комната моментально наполнилась пылью, покрывшей все серым облаком. Виктор еле удержался на ногах. Сотрясение было таким неожиданным и мощным, что все, что стояло на столах и приборах, и даже Земзель, оказались на полу. Виктор подбежал к боссу, чтобы помочь ему встать, но не успел.

Еще одно сотрясение, куда более сильное, чем первое, заставило его присесть и прикрыть голову от падающих с потолка кусков штукатурки.

- Витя! Витя! - закричал Земзель, свернувшись в калачик.

- Да, босс!

- Убей его! Убей его, слышишь!

- Да, босс, но... как?

- Перегрызи ему глотку, яйца оторви! Ха-ха-ха - Земзель вдруг рассмеялся. - О Господи, неужели ты не можешь дождаться, пока я сдохну!

- Босс, он ушел!

- Кто?

- Он прошел сквозь стену!

- Куда? - Земзель встал с пола и посмотрел в направлении, куда показывал Виктор. Комната, в которой только что был Макс, была завалена кусками бетона и теперь имела намного большую площадь, чем раньше. Стена напротив почти полностью отсутствовала и уже не могла скрыть за собой картину просыпающегося города. Земзель пнул все еще лежавшего на полу Самуэля и спокойно заговорил. - Встань, посмотри, какую работу мы проделали. Одно только радует - “Оскал мечты” - действительно хорошая штука! Виктор, заводи машину! Представление еще не закончилосъ!

16

Роберт уже еле сдерживал зевоту, когда какой-то шум внутри здания, куда привезли Макса, встряхнул его.

Он не мог предположить, что там происходило. После того, как Макса усадили в машину, он следил за ней до отеля "Нью-Йорк", а потом и до "Города греха". Он не имел возможности что-нибудь узнать, так как люди Земзеля ни разу за это время не появились на виду, чтобы можно было прочитать их мысли.

Если бы он пошел сам, что на первый взгляд было куда проще и безопаснее, то мог бы заставить человека смотреть на вещи так, как захочет и не вызвал бы подозрений. Но не было гарантии, что внутри здания, где на каждом шагу установлены камеры, его не раскусят как чужого, не того, кого ожидали. В этом случае он мог лишь частично внушить какую-нибудь мысль, но не более. Через объектив камеры он не способен был влиять на человека - только при визуальном контакте.

Роберт редко о чем-нибудь жалел. Он мог относительно точно предугадать ожидаемые события, зная результат, к которому они приведут, но сейчас любая не учтенная им малейшая деталь, в связи с недостаточной информацией о Земзеле, могла изменить все. Теперь он точно знал, что совершил ошибку, о которой будет жалеть. Поводом для этого послужило неожиданное появление Макса, проломившего стену склада. Это было похоже на взрыв изнутри, разбросавший осколки на несколько метров от здания. Он добежал до середины дороги и, внезапно остановившись, присел и стал разглядывать что-то у себя под ногами. Автофургон, ехавший в это время ему навстречу, резко затормозил и, стараясь отвернуть, боком врезался в Макса, словно о вырост скалы. Перелетев через него, он перевернулся в воздухе и рухнул на землю, фонтаном разбрасывая спелые фрукты.

Макс вел себя более чем странно, и Роберт знал, почему. Появление Земзеля на обломках бывшей стены склада и мимолетная встреча с его глазами расставили все на свои места. Но это уже не имело значения. Кольцо не могло освободить Макса от действия наркотика, так как его ввели до того, как он им воспользовался, и теперь можно было только догадываться о последствиях такого союза: разрушающей силы и бесконтрольного поведения, заклю-ченных в одном человеке.

Нужно было во что бы то ни стало остановить его, но Роберт с горечью понимал, что не в силах что-либо сделать. Он не мог повлиять на него и не мог заставить думать каждого, кто станет свидетелем предстоящих событий, о том, что это демон, смерч или поезд, сошедший с путей.

Несколько зевак уже собирались у разбитого фургона, бурно обсуждая инцидент, не понимая истинной причины аварии. Они не обращали внимание на Макса, а с удивлением поглядывали на стоявщего в шоке водителя, безучастно смотревшего в сторону уходящего виновника конца его трудовой деятельности, который шел вдоль дороги, понемногу забирая вправо к рядам магазинов, расположившихся один за одним.

Роберт завел двигатель и медленно поехал за Максом. Он уже сошел с проезжей части и не сворачивая приближался к одному из магазинов, повредив на ходу бордюр, отделяющий тротуар от дороги. Справа от Роберта показался черный "Вольво". Обогнав его, он тоже притормозил и покатился за Максом. Это был Земзель со своими людьми. У одного из них в руках была видеокамера.

Дальше произошло то, чего Роберт боялся больше всего. Проломив "картонную" стену, Макс не останавливаясь продолжал идти, сметая все на своем дуги. Сработавшая сигнализация и звук бьющегося стекла, сопровождающийся грохотом падающих прилавков, были похожи на последствия въехавшего в магазин танка.

Потеряв его из виду, Роберт выскочил из машины и побежал к зданию. Но там его уже не было. Он с ужасом подумал о том, что будет, если он доберется до Лас-Вегаса. Макс направлялся прямиком в город, оставляя за собой следы разрушений, которые никто не мог предотвратить. Поняв бессмысленность попыток догнать Макса, Роберт вернулся к машине, с силой хлопнул дверцей и закрыв глаза, закричал: "Ма-а-акс!" Потребовалось меньше часа, чтобы Лас-Вегас превратился в огромную сценическую площадку, на которой шло грандиозное представление, транслировавшееся на все штаты Америки.

По местному телевидению и радио прошло сообщение, предупреждавшее жителей об опасности. В первую очередь это касалось многочисленной армии туристов, проживавших в крупных отелях, казино и универмагов, которые в случае разрушения могли повлечь за собой неминуемые жертвы. На улицах возникли непроходимые пробки. Машины казались единственными островками в муравейнике людей, нескончаемым потоком продвигающихся к Фримонт-стрит, где транслировалась прямая передача о загадочном событии, охватившем город. Роберт неотступно следовал за Максом, стараясь не терять его из виду. По мере того, как они приближались к центру города, ему было все труднее это делать из-за стоящих на дорогах полицейских машин и огромнейших толп зевак, не желающих уступать дорогу.

Макс продолжал прокладывать себе путь, превращая все, что попадалось ему навстречу, в руины и бесполезный металлолом бывших автомобилей. Объезжая кварталы, Роберт останавливался и ждал, когда он покажется, разрушив очередной дом, и рассчитывая траекторию его пути, снова трогался с места, следуя к предполагаемому месту его нового появления. Макс побежал. Изменив направление параллельно улице, будто желая кого-то догнать, он понесся с большой скоростью, взрывами врезаясь в строения. Тяжелый кусок фундамента попал в лобовое стекло машины Роберта и угодив на пассажирское сиденье, по инерции вылетел наружу, увлекая за собой дверцу. Резко затормозив, Роберт схватился за лицо. Кровь горячей струйкой сочилась со лба, но это, кажется, была единственная царапина. Он повернул к себе зеркало заднего вида и убедившись, что с лицом все в порядке , выскочил из машины.

Макса нигде не было. Услышав над головой какой-то гул он посмотрел вверх и увидел вертолет, зависший в нескольких сотнях метров над ним.

- Ну, все! Сейчас он вам покажет кузькину мать!

Пророчество Роберта тут же началось сбываться...

Прошло еще около часа, прежде чем он смог снова увидеть Макса. Несмотря на то, что он заставлял людей думать, что на них несется разъяренный бык или горящая машина, толпа не желала расходиться, мешая быстрее добраться, как бы он ни спешил.

Центр был как после вакханалии террористов, сбросивших на город в беспорядке все свои бомбы. Отель Алладин, казино "Империя Даллас" и еще несколько торговых центров при всем желании уже не могли принести своим хозяевам какой-либо доход, так как на их месте теперь были развалины. Об их былом величии можно было судить только по уцелевшим вывескам, каким-то образом все еще переливающимся электрическим светом. Роберт опустил руки. Нe в состоянии что-либо придумать, он хлопнул себя по ляжкам и подошел к мужчине, который стоял спиной к нему и время от времени подпрыгивая на носках, пытаясь углядеть что происходит.

Он похлопал его по плечу и спросил:

- Извините, не подскажете, как пройти к ресторану "Все звезды"?

- Что? - Мужчина прекратил прыгать и повернувшись озадаченно посмотрел на Роберта.

- Я говорю: не подскажете ли вы мне дорогу к ресторану "Все звезды"?

- Что?

- Дело в том, что я только что приехал и очень хочу есть. Понимаете?

- А-а! - Догадался мужчина и отвернувшись, снова стал прыгать на месте.

Вдруг толпа неожиданно загудела. Начавшееся впереди движение волной передалось на задние ряды, повалив на землю несколько человек. Небольшая паника, возникшая в результате этого, позволила Роберту протиснуться сквозь толпу. Оказавшись впереди, он остановился перед живой цепью полицейских, с трудом удерживавших любопытных, и невольно улыбнулся, увидев причину беспорядка.

Макс танцевал. Танцевал вальс... Обняв воображаемою партнершу, он кружил на перекрестке напротив отеля "MGM" вокруг огромной бутылки кока-колы, стоявшей посередине, и уже успел снести половину львиной морды, приведя в негодность ступени, ведущие в его раскрытую пасть. Круг танца неожиданно то сужался, то расширялся, заставляя толпу зевак отходить назад.

- а он неплохо танцует! - послышался чей-то женский голос справа от Роберта.

- Еще бы! Ведь ему никто не мешает! - Донеслось все с той же стороны. Максу, действительно, никто не мог помешать. Полиция оставила всяческие попытки как-то остановить его и, расставив вокруг него оцепление, присоединилась к многочисленным зрителям этого необычного шоу.

Poберт решил этим воспользоваться.

- Эй, мистер!

Один из полицейских хотел было задержать его, но тут же остановился и вернулся на свое прежнее место.

- Простите, лейтенант, я вас не узнал.

Подбежав к Максу на безопасное расстояние, Роберт замеp. Со всех сторон к нему выскочили еще несколько людей в форме, но не успев сделать и десяти шагов, тоже остановились. Крутнувшись на месте, он предстал перед ними крохотным смерчем, разбрасывающим вокруг себя обрывки бумаг, поднимая столб пыли.

Макс продолжал танцевать. На нем почти отсутствовала одежда, обрывками свисавшая с его тела, полуобнажив самые интимные мужские достоинства. Прическа на голове оставалась нетронутой, словно он только что вышел от парикмахера, а улыбка на лице и широко раскрытые глаза говорили о том, что он все еще находился в наркотическом опьянении.

- Макc! Максим!

Роберт шел за ним быстрым шагом, временами забегая к нему вперед. Толпа еще больше загудела от восторга перед картиной вьющегося вокруг странного человека смерча - представителя не менее грозных сил.

- Очнись! Ты слышишь меня? Поверни кольцо, поверни кольцо, слышишь! Поверни кольцо!

Бесполезно. Роберт не мог пробить стену. Он был для Макса обыкновенным человеком, пытающимся повлиять на его поведение, а значит - врагом. Накопленный им за долгие годы опыт и способность влиять на людей ничего не значили перед изолированным от препятствий, живым существом, который не был способен контролировать свои поступки. Если бы Макс был в нормальном состоянии, он мог бы его увести несмотря на его неприступность, но невозможность проникнуть в его подсознание, защищаемое непредсказуемым ходом мыслей, связывала Роберта по рукам и ногам, но все же...

Он неожиданно заметил, что вертолет, постоянно круживший над ними, заставлял Макса моргать, и прищуриваться, когда палящее солнце то появлялось, то исчезало за ним. Значит, он начинал приходить в себя. Возвращавшаяся способность его глаз реагировать на изменение света подтверждала это.

Обнадежившись, Роберт стал лихорадочно думать, перебирая в себе все, что он знал о Максе. Он не мог долго обманывать толпу и поэтому нужно было во что бы то ни стало быстро решить затянувшуюся для них обоих проблему. Необходимо вернуть Макса к действительности, изменить ход его мыслей, но как это сделать? Пока он неуязвим, это невозможно, ведь солнце - это часть природы, против которой он бессилен. А что он может сделать?

Роберт решил попробовать. Если Макс действительно приходит в себя, то он не может оставаться слепым и не осознавать происходящее.

Оглядевшись и увидев что-то на ступеньках отеля, он вдруг сорвался с места и побежал туда. Это были оборванные провода, свисавшие с львиной морды. Проверив их, сомкнув концы, он догнал Макса и ткнул его ими прямо в живот. Изумленное Ох! прокатилось по рядам людей. Они перестали видеть смерч и теперь с ужасом смотрели на двух человек, один из которых, вспыхнув как рождественская елка, вдруг остановился после того, как другой накинул на него оголенные провода.

Макс был похож на инопланетянина - существо, переливающееся всеми цветами радуги. Его глаза не были глазами. На месте правого появилась черная дыра, а левый испускал нежное желтоватое излучение.

- Макс, ты меня видишь? Ты слышишь меня? - тихо спросил Роберт, не отпуская провода.

- Я... Что со мной? - выдавил Макс, застыв статуей.

- Послушай меня, Макс. Ты сейчас повернешь кольцо. Я позабочусь о тебе, все будет в порядке, только сделай это. Поверь мне...

- Еще чего!

Спихнув его, Макс вдруг побежал.

- Да стой же ты, дубина! - закричал Роберт, вскочив на ноги.

Вновь обретя человеческий облик, Макс несся прямо на толпу.

Началась паника. Топча друг друга, люди разбегались в разные стороны, словно к ним с большой скоростью приближался тяжелый грузовик. Желая хоть как-то остановить парня, одна из патрульных машин двинулась ему навстречу и набрав скорость, пошла на таран, с каждой секундой сокращая расстояние.

Роберт стал размахивать руками и закричал:

- Бесполезно, сворачивай!

Но было уже поздно. Макс продолжал все так же бежать, оставив за собой взрыв врезавшейся в него машины.

- Как же так?! - Роберт прикрыл лицо руками. - Как же так?!

Тем временем, когда впереди толпа спасалась бегством, сзади выталкиваемый любопытством поток людей чуть не сбил его с ног и устремился вслед за Максом. Роберту ничего не оставалось, как тоже бежать. Он не боялся быть затоптанным, он стал частью толпы - одним из тех, у кого, несмотря на весь ужас происходящего, любопытство стояло выше страха перед неизвестностью, таящей в себе опасность. Он был толпой - такой же непредсказуемой и страшной силой, которую невозможно остановить никому, даже ему.

Стараясь опередить поток, Роберт постепенно набирал скорость, обгоняя одного за одним, наугад определяя направление, в котором должен был находиться Макс. Крики и хруст ломающихся костей его уже не трогали, он не замечал перед собой людей, сбитых и раздавленных толпой. Отрешение от всего, что способно вызвать в человеке эмоции, влияющие на его поведение и мысли, было теперь его единственным оружием, державшим их на прицеле.

Толпа продолжала свое стихийное шествие, превратившись в огромный муравейник, заполнивший центр Лас-Вегаса. О любопытстве теперь не могло быть и речи. Охваченные паникой люди метались в разные стороны. Уже никого не волновало, что послужило истинной причиной этого хаоса - не было ни любопытных, ни спасающихся от представшего перед ними монстра. Была паника...

Роберт замедлил шаг. Он не знал, куда идти и где искать Макса. Затерявшись в толпе, он уже вряд ли мог представлять интерес для окружающих. Вертолет, очевидно, тоже потерял из виду свой объект: кружил по кругу, время от времени снижаясь и снова набирая высоту.

Неожиданно Роберту в голову пришла простая мысль. Сфинкс! Сфинкс и пирамида! Если Макс переживал свою прошлую жизнь или выдавал желаемое за действительное, что не может быть без привлечения того же прошлого, то следующее, о чем он может вспомнить, это его поездка в Египет - одно из самых ярких воспоминаний в его жизни. Подбежав к патрульной машине, стоявшей у развалин одного из отелей, Роберт, не спрашивая разрешения, сел на пассажирское место и, посмотрев в глаза обескураженному сержанту, тихо произнес:

- "Луксор".

Сержант включил зажигание и сказал:

- "Луксор", так "Луксор!

Проезжая мимо "Тропиканки", Роберт заметил неожиданно взметнувшийся столб воды, обрушившийся огромными каплями на бегущих людей. Он выскочил из машины и побежал к бассейну. Это мог быть только Макс. Ничто не могло вызвать такой фонтан, кроме него. Для этого нужно, по крайней мере, несколько тонн груза, сброшенного с километровой высоты, что было мало вероятно, учитывая нелепость такого поступка.

Он лежал на дне бассейна, лицом вниз. Роберт прыгнул в воду и подплыв к нему, хотел взглянуть в глаза, но голова Макса наполовину была скрыта под развороченным керамическим дном. Он взял его за руку и попытался сдвинуть ее с места, но ничего не вышло. ...Макс был все еще неуязвим.

И все же за последние несколько часов Роберт мог спокойно вздохнуть. Похоже было, что Макс вышел из наркотического опьянения и теперь спал, создав при этом новую проблему, но уже вполне разрешимую. Пройдет еще несколько часов, прежде чем окончательно все успокоится и власти начнут наводить порядок. Вряд ли кто будет обращать внимание на пальму, лежащую на дне бассейна, до тех пор, пока не будут разрешены наиболее важные проблемы. К тому времени он проснется и уже сам сможет контролировать себя. Роберт вылез из воды и, предоставив времени возможность завершить дело, уселся на бортик и стал ждать, любуясь переливающейся на солнце полостью воронки, сквозь которую проникал воздух к голове Макса.

17

- Стоп! Останови здесь.

Самуэль нажал кнопку паузы.

- Кто этот человек? - спросил Земзель, продолжая смотреть на застывшую фигуру человека, говорившего что-то Максу. - Самуэль, что ты можешь сказать? Только не говори мне, что он тоже под влиянием какого-нибудь стресса или еще чего-нибудь. Мне кажется, что мы столкнулись с чем-то очень необычным. Как можно объяснить то, что его никто не видел, даже я? Хотя Виктор утверждает, что он был там все время и что никакого смерча не было.

- Не знаю, - признался Самуэль, - надо быть... не знаю каким человеком, чтобы заставить тысячу людей видеть не то, что в действительности! Один, два, десять человек еще куда ни шло, но чтобы так... Не могу вам сказать. Я думаю, вы правы - тут наука бессильна. По крайней мере, пока.

- То-то! - Земзель повернулся к Елене. Она все это время сидела в стороне и молча наблюдала за тем, что происходило на экране. - У тебя все готово? Девчонка не подведет?

- Откуда мне знать? - удивилась Елена. - Это ваша идея, а не моя. Все может случиться.

- Ладно! - Земзель снова обратился к Самуэлю. - Давай-ка посмотрим все сначала. Уж больно мне нравится этот парень. Такое шоу устроил - на всю жизнь хватит! Скоро этот городишка превратится в настоящий центр паломничества. Иерусалим, да и только!

Самуэль перемотал пленку и включил на воспроизведение. Елена прикрыла глаза. Она не могла видеть, как живого человека травят в газовой камере. Может потому, что это был Макс? Она не считала себя безгрешной, на ее совести было несколько человеческих жизней, но она терпеть не могла, когда простая задача - убить - превращалась в развлечение или опыт, скрывающий в себе второстепенную цель.

Вернувшись вчера утром из Сиэтла, она eще в аэропорту поняла: что-то произошло. Самолет как раз находился в воздухе, когда Макс под влиянием нового наркотика превращал Лас-Вегас в руины. Аэропорт был переполнен туристами, не хватало билетов и ей еще потребовалось больше часа, чтобы добраться до своей квартиры. Огромные толпы людей, полиция, отряды служб спасения и журналисты, смешавшись в одну кучу на фоне бывших когда-то знакомых зданий, представляли собой зрелище, достойное финала фильма о третьей мировой войне. Елена не могла и предположить, что это сделал один человек - Макс, но когда узнала об этом, то нисколько не удивилась. За последнее время она столько раз была свидетелем необычных для простого человека явлений, связанных в основном с этим человеком, что теперь для этого потребовалась бы более из ряда вон выходящее, чем разрушенный город, хотя, признаться, для нее это было лишним подтверждением того, что они имели дело не с обычным человеком, а с тем, с которым придется считаться или даже бояться.

Земзель, похоже, это понимал. Ее полет в Сиэтл был началом его простого плана, который должен поставить точку в этой странной истории. Она знала, что он сделает все для достижения своей цели и поэтому, несмотря на апатию к этому делу, старалась в точности сделать так, как он велел и даже немного перестаралась, лишь бы это все поскорее закончилось. Необъяснимое чувство тревоги не за себя, а за Максима не покидало ее, приводя в смущение и рождая злость на саму себя. Ей стоило невероятных усилий сдерживать раздражение, и когда Земзель спросил о ее поездке в Сиэтл, она была готова взорваться.

Она продолжила сидеть, прикрыв ладонями глаза, пока неожиданный возглас Земзеля заставил её взглянуть на экран.

- Ну-ка, ну-ка, Самуэль, перемотай обратно! А теперь помедлен-нее.

Макс все еще лежал на железной койке. Проснувшись, он попытался освободиться и после нескольких неудачных попыток, наконец, спокойно поднялся, сорвав сдерживающие его жгуты и зажимы.

- Ты видишь?

- Чтo? - не понял Самуэль.

- Посмотри на его правую руку.

Самуэль снова перемотал пленку и стал внимательно смотреть на изображение.

- Да, - подтвердил он, что-то заметив. - Похоже, он нервничает.

- Кретин! - не выдержал Земзель. Встав с кресла, он подошел к Самуэлю и поверх начал перебирать клавишами. Спустя несколько секунд застывшее изображение правой кисти Макса было отмечено квадратом и увеличено во весь экран. - Вот это вот что?

- Похоже на кольцо...

- Правильно! А что он делает?

- Гладит его, что ли... Постойте, постойте! - Самуэль осторожно отстранил руку Земзеля, увеличил картинку еще в несколько раз. - Та-ак... Но это вряд ли о чем-нибудь говорит, хотя...

Он откатился на стуле к дальнему столу и вытащил какие-то бумаги, затем вернулся обратно и стал сверять цифры, поглядывая на экран.

- Время, когда приборы перестали фиксировать данные, в точности совпадает с этим кадром. Неужели все дело в этом...

- Вот за что я тебя люблю, так это за твою прилежность в работе! - перебил его Земзель. - Я с самого начала подозревал, что тут что-то не так. Не может быть, чтобы какой-нибудь олух мог быть в союзе с такими силами. Одно к одному не клеится, а значит.., - Он вдруг повернулся к Елене. - Лена, планы меняются. Сегодня же займись этим. Нельзя допустить, чтобы Егунов опомнился и раньше времени решил покинуть страну.

- Хорошо. Но все-таки нужна страховка. - Елена не хотела говорить, но если уж пришлось ввязаться в это, надо чтобы все было продумано до мелочей, не исключая любую возможность срыва. Но для этого...

Неожиданное появление Виктора не дало закончить ей свою мысль.

Не обращая ни на кого внимания он подошел к Земзелю и, шепнув ему что-то на ухо, направился обратно к выходу.

- Подождите, Виктор!

Виктор остановился. Повернувшись на месте, он посмотрел на Самуэля зеркальными стеклами очков. Самуэль глядел на него так, словно только что узнал в нем старого друга.

- Скажите, вы всегда носите эти очки? - Кинув взгляд на босса, Виктор подтвердил:

- Да.

- А в тот день, - Самуэль кивнул на экран, - вы их тоже не снимали?

- Нет.

- Даже, когда...

- Нет. Только когда ложусь спать.

Не решаясь задать следующий вопрос, Самуэль опустил глаза и наморщив лоб, стал напряженно думать.

Земзель, молча наблюдавший за этой сценой, вдруг подскочил к нему, схватил за голову и громко чмокнул его в лысину.

- Молодец! - по-отцовски произнес он и повернулся к Елене. - Ну вот тебе и твоя страховка.

18

Макс лежал в постели с открытыми глазами и старался вспомнить сон.

Было легко. Он давно не чувствовал себя таким выспавшимся и бодрым. Согнув руку в локте, он представил, что это не его рука, а кого-то другого, а сам находится внутри него или смотрит со стороны. Эти следы от мозолей, затянувшийся ожог в центре ладони - последствие одной из пьянок, морщины и линии, составлявшие часть прошлой жизни, о которой уже почти забыл, вспоминая о ней, как о сне, так похожем на посетивший его до пробуждения. Похожим?

Легкая досада от пробуждения, говорила о том, что сон был хорошим и приятным. В такие минуты он частенько жалел, что просыпался, и с надеждой закрывал глаза, ожидая продолжения.

- Хорошо-то как! - прошипел Макс сквозь зубы и потянулся, - Роберт! Мне, пожалуйста, кофe... в постель! - Никто не ответил.

- Ро-о-бе-ерт! Ты где, подлый трус?!

Наконец, не дождавшись ответа, он встал с кровати и пришел в гостиную. Роберт был на веранде. Он стоял спиной к нему и смотрел в сторону каньона.

Макс включил телевизор и, на цыпочках подкравшись к нему, ткнул в бок.

- Тыдытс! Ты живой?

- Зато ты, вижу, живчик, - не оборачиваясь, тихо произнес Роберт.

- Да, я полон сил. Горы готов свернуть!

- Ну зачем же повторяться? Придумай что-нибудь новое. - Он повернулся к Максу и посмотрел ему в глаза. Его уставший вид говорил о том, что он не спал всю ночь. - Например, заставь Землю сойти с орбиты или запусти что-нибудь в Луну. Проделай в ней дыру!

- Не понимаю, - удивился Макс, - ты что, напился? - Роберт ухмыльнулся.

- Лучше бы я напился.

Он отвел взгляд и, посмотрев мимо Макса, снова взглянул ему в глаза. Макс отшатнулся. Испытав огромное отчаяние и жалость, он с тревогой посмотрел туда, куда только что смотрел Роберт. Это был телевизор. Попятившись, он неуверенно вернулся в дом, подошел к нему и прибавил звук.

- ...Сейчас никто не может с уверенностью сказать, что произошло на самом деле. Непоправимый ущерб и жертвы невинных людей, вызванные этими разрушениями и паникой, заставляют задуматься над тем, что все, что мы знаем о природе человека, лишь небольшая часть того, что нам предстоит еще узнать. Мы не можем показать вам кадры, снятые нашими журналистами, запечатлевшие почти весь ход событий, но тысячи очевидцев утверждают, что это был не человек, а сам сатана в сопровождении своего слуги в образе смерча. Спешим заверить телевизионных зрителей, что слухи о Сатане и о том, что Лac-Вегас лишь начало его триумфального шествия, не имеют под собой почвы. Очевидно, массовый гипноз, заставивший многих поверить в это, послужил причиной этих невероятных предположений...

- О Господи! - Макс выключил телевизор и с ужасом, словно прося пощады, посмотрел на Роберта. - Неужели...

- Это моя вина. - Роберт опустил глаза. - Не нужно было нам этого делать. Рецепт у них и мы вряд ли что можем изменить, тем более...

- Подожди! - Макс закрыл лицо руками. - Не надо...

Раскрыв рот, он стал вбирать воздух, с трудом сдерживая слезы.

- Нет. Нет. Ну почему? Почему так все?!

Он хотел умереть. Лучше бы он навсегда остался в своем сне и не видел и не знал этого. Он с самого начала чувствовал, что это не для него, что новый поворот в жизни не был его поворотом, а кого-то другого, более подготовленного и сильного. Не может же, наконец, судьба испытывать его так жестоко, не оставляя никаких шансов все исправить или возможность выбора, который он не в состоянии сделать сам. Лабиринт судьбы, о котором говорил Роберт, теперь представлялся ему одним сплошным тоннелем, сужавшимся по мере того, как приближался к выходу. Идя по нему, он каждый раз натыкался на стену - повороты, скрытые во мраке неопределенности и слепой уверенности в то, что первое не имеет никакого значения и вряд ли сможет помешать в пути. После того, как он очнулся прикованным в пустой комнате, он понял, что совершил непростительную ошибку, когда позволил жажде стать выше осторожности. Прежде чем снова погрузиться в сон, он успел повернуть кольцо. Дальше происходило нечто невероятное: комната растворилась, а на ее месте возник лес. Он стоял на опушке, среди огромных цветов, окруженный высокими деревьями и держал в руках белого кролика. Вдруг кролик спрыгнул с рук и побежал прочь. Гоняясь за ним, как ребенок, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Поймав его, он снова отпускал и вновь бежал за ним, все ближе и ближе приближаясь к границе леса. Нырнув в чащу, он оказался на просторной площади, выложенной разноцветной мозаикой, сквозь которую тонкими лучами проникал свет. Свет был всюду и заполнял собой все пространство, создавая вокруг невероятную картину красок и какого-то непонятного чувства тихой радости. Потом он танцевал. Танцевал с Ней. Она появилась неожиданно, одновременно с мелодией. Ее рука лежала у него на плече. Он сжимал ее ладонь, чувствуя тепло. Тепло переполняло все его тело, разжигая уже почти затухшее чувство, которое он когда-то испытывал к ней, но все еще сохранявшееся где-то в глубине маленьким бледно-розовым угольком. Было хорошо, спокойно, он был счастлив. Казалось, это будет продолжаться вечно и ничто не сможет помешать им обнимать друг друга в танце, оставаясь одним в этом прекрасном, существовавшем только для них, мире. Но вдруг все неожиданно кончилось. Сияние прекратилось. А вместо неё появился Роберт. Он был покрыт разноцветными пятнами, движущимися по всему его телу. Что-то говорил. Но его совсем не хотелось слушать. Увидев вдалеке холмы, окруженные белым песком, он побежал к ним в надежде, что она ждет его там. Ждет, чтобы снова обнять и закружить с ним под прекрасную мелодию, все еще звучащую у него в голове.

Дальше Макс ничего не помнил. Он убрал руки от лица и посмотрел на Роберта, его лицо покраснело, но в глазах уже не было тоски и отчаяния. Воспоминания о необычном видении подняли ему настроение, несмотря на то, что в связи с этим произошло. Мысль о самоубийстве теперь казалась ему абсурдной.

- Ну и что теперь? - спросил он Роберта.

- А ты молодец, - все также мрачно произнес Роберт. - Умеешь находить себе лекарство.

- Что было, того не вернешь. Но если судьба так уж распоряжается нами, то почему бы нам не показать ей фигу?!

- Нет, сейчас в тебе сидит мститель и хоть ты утешил себя, ты долго не протянешь, настанет момент, когда тебе снова захочется умереть, все бросить. Конечно, постепенно все забудется и встанет на свои места, но сейчас лучше ничего не предпринимать. Зря все это... не надо было.

- Как это "не надо"?

- Не знаю. Но все не так, все не так. Я только сейчас понял какой я, в сущности, еще дурак. С пяти лет жизнь моя круто изменилась. В шесть я уже знал, почему. Я все схватывал на лету, мог читать мысли, пользоваться этим. Я знал, что поступаю неправильно. Ведь для того, чтобы стать человеком знания, нужно отречься прежде всего от самого себя, раствориться в воздухе, но я все списывал на то, что эта возможность опоздала ко мне на пять лет. Пять лет обычной жизни. Дело в том, что не надо было стремиться стать человеком знания, надо было с самого начала жить как человек знания. Я ошибся, выбрав путь с другого конца.

- Век живи, век учись. Но ты все-таки многого добился. Не злодей же ты в самом деле!

- Злодей, - задумчиво повторил Роберт.

Макс подозрительно посмотрел на него, догадываясь, к чему он клонит.

- Ты что, хочешь все бросить? Бросить меня? Оставить все как есть? И пусть эти ублюдки спокойно наживаются, даже если для этого потребуется свести весь мир с ума?!

- Мы не должны вмешиваться.

- Да пошел ты на... со своей философией! - Макс вскочил. - Ты будешь спокойно наблюдать как гибнет молодое поколение и при этом думать о высшем разуме?! Что делать мне? Повеситься?!. Я не знаю, как там поступали твои люди знания, но мы сейчас живем в своем мире и нам тоже нужно стоять так, чтобы не скатиться в пропасть. Ценности теперь не те. Поменялись, понимаешь?

- Как обыватель - да.

- Дерьмо!

19

Приподняв брови, официантка убрала блокнот и неуверенной походкой подошла к следующему столику.

Проводив её взглядом, Макс огляделся. Он не знал, что это за ресторан, ему было все равно, когда свернув в первую же попавшуюся дверь, увидел знакомую обстановку с соответствующей атмосферой, лишь бы не видеть, забыть тот ужас, который встретил его на улицах Лас-Вегаса. До последнего момента он надеялся, что то, что он увидел в новостях, было всего-навсего рекламным трюком или что-то еще, но только не правда.

Он уже ничего не чувствовал. Только черная тяжесть внутри, стекая в бесформенный сгусток, была единственным признаком того, что он еще жив. Обретенная на мгновенье надежда испарилась. Роберт, судя по всему, несмотря на свой опыт, был одержим теми же мыслями и не хотел даже слушать о том, чтобы завершить дело. Все кончено. Макс усмехнулся. Конечно! Да, собственно, ничего и не начиналось, ничего не было и не могло быть! Как он мог подумать, что он, простой человек, более того - вечный дилетант, в состоянии сделать то, что никому еще не удавалось - изменить веками сложившиеся способы выживания в мире, где под солнцем остаются сильнейшие?! И хотя мир совсем изменился, законы, по которым он живет, остались теми же и вряд ли когда-нибудь станут другими. Он мог защищаться от окружающей его действительности, но он не мог защититься от самого себя. Восполняя вакуум, образовавшийся в результате отсутствия внешних препятствий, ему теперь приходилось бороться с собой, по инерции двигаясь в том же направлении, в котором шел всю жизнь, впрочем, как и любой другой, сохранивший и привыкший к своим взглядам и пониманию о мире, в котором родился.

Постепенно Макс стал осознавать, что теряет всякий интерес ко всему и, прежде всего, к себе. Но в то же время какая-то, таившаяся до сих пор, уверенность все чаще и чаще давала о себе знать, исчезая каждый раз, как только он начинал жалеть себя или хвалить, стараясь подавить в себе эти мысли. Что это за чувство, он не мог понять и когда оно в очередной раз появлялось, тщетно пытался ухватить его и удержать, желая в нем разобраться. Он смотрел в одну точку на столе, когда бутылка, неожиданно появившаяся откуда-то сверху, придавила её своим дном. Он поднял глаза и увидев удаляющуюся официантку, поблагодарил:

- Спасибо!

Мелодия, журчавшая дотоле умиротворенно и тихо, ответила на его благодарность внезапным всплеском ритмичной музыки.

Вставая со столиков, некоторые потянулись к танцплощадке, парами заполняя свободное пространство.

- Ох, этот мир! - вздохнул Макc. - Вчера они друг друга топтали ногами, а сегодня уже пляшут. Ни тебе траура, ни...

Не найдя подходящей тары, он взял бокал для шампанского и налил в него почти половину содержимого бутылки. Залпом осушив его, он тут же налил еще. Преодолевая неприятное ощущение, он собрался повторить, как чей-то женский голос помешал ему.

- О чем задумался, приятель?

Он повернул голову и увидел девушку. Она сидела справа совсем близко и с улыбкой разглядывала его фигуру.

Не сдержавшись, Макс выдохнул остаток воздуха прямо ей в лицо.

- Да вот, думаю... морду кому-нибудь набить, что ли? - морщась ответил он.

Когда девушка испарилась, второй бокал был уже пуст. Внезапно Макс почувствовал огромное облегчение, словно плотина, не выдержав напора воды, обрушилась.

- А у вас тут неплохо! - крикнул он, задрав подбородок. Несколько десятков пар глаз уставились на него, но он уже через секунду снова вернулся к прежнему созерцанию, нехотя следуя за головами танцующих.

Заметив уставившуюся на него официантку, Макс поднял руку и, щелкнув пальцами, громко, но вежливо сделал очередной заказ.

- А теперь дай чего-нибудь пожрать, пожалуйста!

- Слушаю, - произнесла она, оставаясь на своем месте.

Вытащив блокнот, она в ожидании смотрела на него. Ее поджатая нижняя губа и поза вполоборота говорили о том, что клиент ей не нравится, но поскольку он клиент, обязана его обслужить.

- Оо, только не надо мне одолжение делать! - возмутился Макс. Смерив ее презрительным взглядом, он взял со стола меню и не читая, бросил. - Ладно, неси "Цезаря".

Резко повернувшись, девушка быстрым шагом пошла между столиков. Через минуту она вернулась с подносом и поставила перед ним салат, положив рядом с ним какой-то листок.

- Ваш счет, - сказала она спокойно.

- Не понял, - удивился Макс, подняв на неё глаза, - ну вы совсем уже припухли! Почему я должен уходить? Я кому-то не нравлюсь? Тебе?

- Вы не так поняли, - начала оправдываться девушка. - Но учитывая ваше состояние...

- Ты лучше учитывай у себя в кармане! Я в порядке. Не видно разве? Тащи еще бутылку!

- Но...

- А-а-а! Ты думаешь, я не в состоянии заплатить'? - догадался вдруг Макс и стал шарить в карманах. - Рубли берете? Ах да... Оп-пачки!

Карманы были пусты, тем более что он был один - на футболке.

Уйдя от Роберта, он совсем не подумал о том, чтобы переодеться. Кроме футболки, на нем были спортивные трусы и большое, только что возникшее на лице, желание провалиться сквозь землю. Но замешательство продолжалось не долго. Взяв себя в руки, он повернулся к залу и обратился к присутствующим:

- Братья!.. по разуму, - возникшая вдруг тишина заставила его понизить голос на последнем слове, он выдержал паузу и продолжил достаточно громко, чтобы его все могли услышать. - У меня сегодня хорошее настроение! Но тут некоторые считают, что оно у меня слишком хорошее или, еще хуже, что я не могу рассчитаться. Я бы мог вам всем здесь надрать задницы и все тёлки, которые пришли с вами, были моими, но не хочу! Вам просто повезло! Да, я забыл деньги дома, поэтому предлагаю сделать это вам...

Откуда-то сбоку двое мужчин подскочили к Максу, но не успев обрушить на него свои удары, тут же отлетели в разные стороны на несколько метров, увлекая за собой столики и уронив на пол еще двух, не успевших отскочить, клиентов.

- Нет, нет, нет! Не так, - Макс развел руками. - Я не хочу устраивать бойню. Я просто хочу честно заработать для того, чтобы расплатиться с этим замечательным заведением. Не люблю долги, знаете ли.

Он встал.

- Даю десять против одного, что я задавлю каждого из вас! Понимаю, вам не пристало связываться с невежливым эмигрантом... туристом, но у меня нет выхода. Я знаю, как вы обожаете свою страну, поэтому даю вам повод. - Все замерли в ожидании, даже официанты и бармен отвлеклись от своих обязанностей и с интересом смотрели на него. - Моя первая ставка - моя мужская честь! Не сомневаюсь, что среди вас есть педерасты, желающие отнять ее у меня. Вторая - жизнь, ну а третьего не дано, как вы понимаете. Ну что, засранцы варварской страны, готовы?!

На последних словах зал возмущенно загудел, а некоторые, задетые обидными высказываниями в их адрес, вскочив с мест, ринулись к нему с желанием разорвать на куски. Но тут откуда-то появился наряд полиции и помешал им. Очевидно, они были кем-то вызваны, потому что сразу взяли Макса за руки и постарались как можно вежливее проводить за дверь.

Но вот произошло то, чего не могло не произойти.

Обиженные и, по большей части, разгневанные американцы не могли позволить, чтобы какой-то иностранец, оскорбивший их и их страну, мог так дешево отделаться, не заплатив за свои слова, тем более он им что-то обещал в случае своего проигрыша. Патрульные оказались истинными американцами и тоже любили свою страну. Узнав о таком соглашении, один из них даже взялся судить поединки, а остальные присоединились к желающим сразиться с Максимом.

Макс не ожидал такого ажиотажа, и уже готов был заранее признать свое поражение, но вспомнив о своем обещании, отверг эту мысль. Он мог просто встать и уйти, но знал, что не сможет этого сделать, а если и сделает, то умрет от стыда и позора. Почувствовав, что трезвеет, он заказал еще немного водки и пива. Некоторые стали возражать, считая, что спиртное может расцениваться как допинг, а, значит, это несправедливо. Тогда он предложил, в свою очередь, создать медицинскую комиссию и протестировать каждого участника. У того, у кого в крови будет обнаружен алкоголь, будет немедленно дисквалифицирован. Естественно, с этим никто не мог согласиться, иначе это бы означало отмену "соревнования".

Макс был поражен серьезностью, с которым они относились к этому вопросу. После недолгой дискуссии они решили не доводить дело до крайности и оставить все как есть.

На том и сошлись...

Спустя два часа стол Макса был завален банкнотами разных достоинств. Он сидел, локтем придавливая деньги к крышке стола, одной рукой давил очередного соперника, а другой потягивал пиво, даже не глядя в его сторону.

Он смотрел в зал.

Маленькие умные глаза сверлили его все это время, появляясь с разных сторон. Это был лейтенант. Тот самый, который пытался его арестовать в тот день, когда он встретил Роберта. Макс будто находился в некотором напряжении. Он не хотел устраивать еще один погром и решил не сопротивляться, если его захотят задержать. Но лейтенант, казалось, не собирался ничего предпринимать. Он несколько раз выходил из ресторана и снова появлялся по-прежнему один и без какого-либо видимого беспокойства или ожидания на лице. Очевидно, он тоже не хотел повторять ошибку и задумал что-то более изощренное, чем в первый раз. Макс был почти уверен в том, что за выходом его ждет целая армия полицейских.

- Официант! - Крикнул он, желая закончить побыстрее, чем бы все ни кончилось. - Официантка!

Девушка тихо вышла у него из-за спины и замерла в ожидании, растерянно наблюдая, как он уложил еще одну руку.

- Надеюсь, этого хватит? - Макс показал на разбросанные на столе деньги.

- Да.

- Забирай все! Это тебе на чай, ты их заслужила. И извини за грубость. - Она взяла несколько бумажек и пересчитав их, положила себе в кармашек и молча удалилась.

- Гордая! Или обидчивая?

- Просто дура, и все. Привет, супермен!

Макс непроизвольно дернулся и посмотрел перед собой. Он уже привык к живому конвейеру и не обратил внимания, когда разговаривал с официанткой, на того, кто перед ним садился.

- А, ты! Что ж ты убежала? - Девушка пожала плечами. - Тоже, небось...

- Дура?

- Нет, что ты! - Макс отвел глаза и снова стал смотреть в зал. Холодок, пробегавший по спине, был ответом на её насмешливый, чуть прищуренный взгляд... и этот голос, звонкий голос... - Ты похожа на одну мою знакомую... Похоже, никто со мной не хочет потягаться больше!

- На кого, интересно?

- Тебе-то что? - поморщившись, Макс стал искать лейтенанта, но его нигде не было. Все, казалось, успокоились, и половины из тех, кто присутствовал вначале, уже не было. Лишь вновь прибывшие посетители то и дело с интересом поглядывали в его сторону. - Она была до безобразия красива! Я любил её. Не знаю почему, но мне казалось, что тоже ей нравлюсь. А оказалось, просто использовала меня.

- Она тебя бросила?

- Бросила, - повторил Макс и, взяв бутылку за горлышко, стал кру-тить её, приподнимая каждый раз, когда менял пальцы. - Нет. Сам виноват! Мне надо было быть попугаем или, на худой конец, обезьяной, а я был рыбой. Может не совсем золотой, но такой же немногословной и многообещающей, как оказалось. Разинув рот молчал, и глотал все, что она говорила. Только и мог, что восхищаться и головой кивать, поддакивать: "Здорово! Да, нет, ну почему же?.. Как дела?". Дур-рак! И смотрел при этом такими влюбленными глазами... - Макс изобразил, - Посмотришь на себя со стороны - смеяться хочется! А с другими почему-то наоборот...

Он пожал плечами и на минуту замолчал, по-прежнему не решаясь посмотреть на свою собеседницу, задавая себе вопрос: для чего он ей это говорит? Но затем подумал, что кому он мог еще об этом поведать? Нужно было освободиться от этого раз и навсегда. В общении с самим собой это невозможно. И раз уж он вспомнил об этом, то зачем сдерживаться? Разве ему теперь не все равно?

- Считал, если поступать честно, открыто - это должно и обязывать её к тому же... Нет же - обязательно нужна интрига или, на худой конец, деньги. У меня не было ни того, ни другого, не знаю! Глупо как-то все получилось.

Вдруг девушка зашмыгала носом и, прикрыв лицо, заплакала.

- Максим, прости меня! - произнесла она по-русски сквозь слезы. - Прости меня!

От удивления Макс чуть не упал со стула. Бутылка соскользнула с края столa и упав на пол, словно ведром холодной воды, окатила его звуком бьющегося стекла.

Он протянул к ней руки и за подбородок приподнял её голову.

- Ты, Наташка, ты! Не может быть! Как ты здесь?! О Господи!

* * *

Роберт стоял на веранде и продолжал наслаждаться ночной прохладой, когда, услышав какой-то звук, вновь вернулся к своим мыслям.

Он не оглянулся. Он знал, что ничего не сможет сделать и только ждал той минуты, когда, оказавшись обыкновенным человеком, повинуется обстоятельствам и воле, игравшим для него когда-то второстепенную роль, но, теперь, стоявшим за преградой, которую он не в состоянии был преодолеть.

Но была и еще одна причина. До последнего момента он не знал, как помочь Максу, не прибегая при этом к средствам, которые он сам себе выбирал, хоть и неосознанно, но они могли привести к страшным последствиям как для него, так и для многих других. Теперь же он был уверен, что это последняя возможность, после которой все должно было встать на свои места. Все зависело от того, достаточно ли Макс подготовился к тому, чтобы перенести это испытание. Достаточно ли он окреп и достаточно ли будет ему положительного исхода, мужества свыкнуться с мыслью о том, как ему предстоит жить в дальнейшем. Роберт восхищался парнем. Он редко встречал людей с такой гибкой натурой, помогавшей приспосабливаться к любым ситуациям, и с таким взглядом на мир. Несмотря на то, что он был уже достаточно взрослым, у него сохранилась детская мудрость, она помогала ему всегда оставаться при своем мнении и окрашивать в свои цвета все, что давно уже имело свой цвет и понятия. Где-то соглашался, а где-то нет. Но самое главное - он даже не подозревал о том, что стоит в стороне, а точнее над всем этим, хотя сам в этом мире смотрел на себя с той же плоскости, как и все остальные. У него должно получиться!

Роберт обернулся. Две черные фигуры застыли в нескольких метрах от него. За сверкавшими от лунного света пистолетами, направленными в его сторону, ночное светило разделилось на четыре маленькие желтые пуговицы, словно напоминая ему о том, что он не в силах что-либо сделать даже против его отражения. И был прав.

Он поднял руки и с готовностью произнес:

- Я ваш!..

20

- ...Ну вот, приехала сюда. Сначала все было хорошо. Работала, получала прилично, даже друга себе завела. Встречались... Потом сестра укатила в Канаду. Ее муж получил какую-то должность на фирме и надо было наладить какие-то контакты... я в этом ни черта не разбираюсь... Короче, помогли мне с домом под небольшие проценты, ведь раньше я жила у них. К тому времени я уже привыкла и могла одна обходиться. Прожила какое-то время одна, потом решила выйти замуж.

- Я не знал.

- Никто не знал. Я и сейчас своим пишу, что у меня все хорошо. В принципе , так и есть.

- Наташ!

- Чтo?

- А ты изменилась!

- Испортилась, да? Сколько мы с тобой не виделись? Почти два года? А что ты хотел? Это вы, мужики, поздно стареете!

- Нет! Какая-то другая совсем. Почему я тебя не узнал?

- Другая страна, другая жизнь.

- Может быть. Здесь и смотришь на все по другому.

- А что ты здесь делаешь, Максим?

- Не знаю.

- Не хочешь говорить, ладно. Как там Света? Поженились, небось? Моих не видел?

- Сколько вопросов! Да, все так же. Ничего не изменилось. Учатся, живут, работают. Бабулька твоя снова работать стала, надоело, наверное , дома сидеть. А ты не хочешь вернуться?

- Не-ет! Хотя скучаю. Даже очень.

- Так в чем же дело? Муж не отпускает?

Наташа опустила голову и усмехнулась.

- Прости, я тебя перебил. Что случилось? Ты вышла замуж и...

- Я не выходила замуж. - Она взяла бутылку и налила себе в бокал, выпив, продолжила тихо и с грустью. - Мой бойфренд в один прекрасный день исчез со всеми моими деньгами, даже драгоценностями не побрезговал. Я на них целый год по копейке откладывала, он был мастером подделок. Мог скопировать любую подпись. Об этом я уже в полиции узнала - хич-айкер женских сердец! Засранец! Да и я тоже дура, не могла застраховаться, все экономила! В общем, поматросил и бросил... идиотка! Потом пошло-поехало. Потеряла работу, потом и дом. Друзья испарились тут же. Была подруга, так она здороваться перестала. Верно мужики говорят: нет никакой женской дружбы... Писала сестре, но от неё ни слуху ни духу. В общем теперь, Максим, как говорят, я обыкновенная шлюха. Здесь любят нашего брата! В этом русские бабы еще никому не уступали!

- Наташа...

- Не надо, Максим... Вон, видишь этого парня? Сегодня я с ним!

- Прекрати, слышишь!

- А что? Тебе не нравится? Накинь двадцатку сверху и я твоя! Я теперь многое умею, тебе и не снилось!

- Замолчи!..

Макс приподнялся со стула и залепил ей пощечину. Потом подошел к ней, прижал её голову к груди, стал успокаивать.

- Никуда ты не пойдешь. Ты вообще больше не будешь этим заниматься, поняла?

- Ты что, хочешь снять меня на целый год?!

- Дура. Я тоже не подарок, не раскисаю же. Ты же была такая... решительная, знала, что хотела. Где теперь все это?

- Да? А сейчас что ты делаешь? Пьешь водку! Да на тебя смотреть страшно! Осунулся, мешки под глазами, как у старика... Как тебя сюда занесло? Тоже, небось, как я - предпочел журавля вместо синицы.

- За тобой, дура, за тобой! Не мог удержаться. Хотел увидеть тебя... Знать не знаю... Я ж люблю тебя! О Господи, почему я только сейчас об этом говорю?! Слышишь, Натаха!

Почему он никогда этого не говорил? Почему сейчас он сказал это?

Макс нежно взял Наташу за локти и помог встать. Обняв, он отвел ее от столика и стал танцевать под тихую мелодию, звучавшую только для них. Он и не заметил, что они остались одни. Не было ни одного человека - ни официанток, ни бармена, никого, только они.

Пусто, как в голове! Макс усмехнулся от такой мысли и посмотрев в лицо Наташи, тихо проговорил:

- Я, кажется, опять сплю.

Наташа уже совсем перестала плакать и только слегка опухшие складки под глазами говорили о недавних слезах, скатывавшихся по ним прозрачными струйками.

- А я наоборот, мне кажется, я только проснулась!

- Хм! Странно, да? Мы здесь - черт знает где, и встретились! В последнее время...

- Максим!

- Да?

- Мы здесь до утра танцевать будем?

- Ой! - Макс остановился. - Только не вздумай теперь от меня убе-гать. За-ши-бу!

Максу не терпелось увидеть Роберта. Он хотел извиниться перед ним и поделиться своей радостью, познакомить с Наташей, но больше всего ему хотелось узнать у него - не это ли тот самый выход из лабиринта, о котором он так много ему рассказывал? Он был почти уверен, что его мучения наконец-то закончились и он снова сможет вернуться к нормальной жизни. Наташа, которую он так пытался забыть, но не смог, снова с ним, а значит...

Мысли Макса, словно минуя поворот вместе с машиной, кубиками перекатились из одного полушария в другое и перестроились в ином порядке.

- Нет, а почему почти? - вслух удивился он. - И какой, к черту, лабиринт!

Он опять вернулся к тому моменту, когда так неожиданно перед ним предстала Наташа, и вновь попытался пережить те чувства, которые при этом испытал. Странно, но только не мог вспомнить, то ли действительно ничего не почувствовал. Не чувствовал. Но как же, как объяснить? Не мог же он сам их себе придумать, сыграть? Чертовщина какая-то! Макс посмотрел на Наташу. Её голова лежала на спинке сиденья, чуть повернутая в его сторону. Она спала.

Единственное, что он по-настоящему смог сделать - это сравнить. Она поменяла прическу, но цвет волос был тем же. Повзрослела, но когда улыбалась, становилась прежней Наташкой, способной заразить своей улыбкой каждого, но теперь, кажется, это случалось не часто. Возможно, только он мог по-прежнему видеть это, так как знал её раньше. Но теперь что с ней произошло? Неужели она проститутка?

Чем дальше Макс уходил в размышления, тем больше осознавал, что теперь это слово, которое он раньше даже в мыслях не мог связать с кем-нибудь из своих близких или знакомых, было для него пустым звуком, более того - ему было безразлично, что девушка, которую он когда-то любил, была воплощением этого слова.

Он поймал себя на мысли: "когда-то любил", и, зажмурив глаза, замотал головой. Нет - любит! Ведь с Ней человеку все равно и неважно, если она действительно с ним - "как" и "что", "кто" и "какой". Важно то, что ему в этот момент ничего неважно. Тогда - она с ним!

- Во, замутил! - Макс вдруг представил магнитофонную ленту, проходящую через валик мимо пустой бобины и складывающуюся бесформенной змейкой на полу. Не-ет, надо побыстрее добраться до каньона, иначе он точно свихнется. Роберт - "врач", а он все еще его пациент.

Он свернул на грунтовку и до упора нажал педаль акселератора...

- Ну и где он, твой друг? - спросила Наташа и прикрыла рот ладонью, сдерживая зевоту. Она стояла в дверях, без интереса оглядывая гостиную.

- Не знаю. Может, ушел куда? - Макс обежал все комнаты и вернулся с бутылкой пива. - Будешь?

- Нет, не хочу. Так, значит, ты сейчас здесь - на краю земли!

- Это ты верно подметила - на краю... Красиво, правда? - Макс был слегка удивлен, что ему ни разу не приходило в голову такое сравнение. Наташа пожала плечами и подошла к телевизору.

- Что смотришь? - Включив его, она отошла к дивану и стала что-то искать в своей сумочке. - Красота! Жаль, что ее можно только видеть.

- Ты меня поражаешь! С каких пор ты стала философствовать? - изумился снова Макс, но тут же спохватился. - Ой, извини!

- Не извиняйся. Ты прав - я была дурой, когда смеялась над теми, кто думал о смысле жизни и обо всем таком. Сейчас... - Наташа вдруг замолчала.

- Что?

Макс заметил, что она смотрит на телевизор и тоже взглянул на экран.

- Здорово, Максим! Еще раз - здравствуй! Не ожидал от тебя такой прыти.

- Кто это? - спросила Наташа, но Макс поднял руку, давая понять, чтобы она замолчала.

- ...Ты чуть не разнес весь мой храм! Нехорошо. Бедный город! Ты не представляешь, какую услугу ты ему услужил. Я тоже хочу, чтобы ты сделал мне одолжение. Я говорю о сделке. Это будет простой обмен. Ты же не хочешь, чтобы твой друг отправился на тот свет? - Изображение ушло в сторону и вместо Земзеля на экране появилось спокойное лицо Роберта. Он сидел на стуле и смотрел мимо камеры, будто хотел что-то разглядеть за её объективом. Только в конце, когда изображение исчезло, он перевел взгляд и посмотрел прямо на Макса. Макс невольно поежился и, придвинув к себе стул, сел поближе к телевизору. - Ты знаешь, что мне нужно. Сегодня вечером. Адрес ты узнаешь.

- Откуда? - недоуменно спросил Макс у своего отражения на почерневшем экране телевизора.

- От верблюда!

Он на мгновение застыл, потом медленно повернул голову и увидел пистолет, направленный ему в голову. Наташа держала его обеими руками. Они дрожали.

- Вот так я должна была продырявить тебе голову при первой же возможности, - выдавила она и опустила пистолет. - Но я не знала, что это будешь ты.

Макс никак не мог ожидать такого поворота. Посмотрев на руку, он с ужасом заметил, что кольцо было в "нерабочем " положении.

Наташа швырнула пистолет на пол и чуть не расплакалась.

- Они этого не учли. Будь на твоем месте другой, я бы долго не думала. Прости!

- Лучше бы ты была шлюхой, - тихо, опустив голову, произнес Макс.

- Ты был бы первым. До сегодняшнего дня я была на хорошем счету. Да, я плохая, но что мне было делать? Ты думаешь, мне легко было? По крайней мере, я была откровенна, когда сказала, что ты мне никогда не нравился, а ходила с тобой только потому, что ты был другом Влада. Не знаю, но мне казалось, что все получится и он будет с Аленой, но ты правильно говорил: у них ничего не могло быть. Жаль, что все так получилось.

- Но тогда тебе было все равно, правда? Ты даже не извинилась.

- А зачем? "Прости, Максим, но я водила тебя вокруг пальца"?

- Нет, но хотя бы...

- То, что я тебе сегодня рассказала, наполовину правда. - Наташа подняла руку и пальцами стала натирать виски. - Проститутки из меня не вышло. В первый же день... вечер наткнулась на одного из людей босса. Он привез меня к нему, не для себя. Тогда я боссу чуть все лицо не расцарапала! Не могла подавить в себе отвращение, когда меня лапают. Не знаю почему, но я ему понравилась. Предложил работу, я согласилась, а когда поняла, куда попала, было уже поздно. Она замотала головой.

- Но я никого еще не убивала. Ты, можно сказать, спас мою душу.

- Честно говоря, не знаю, что и сказать. - Макс встал со стула, взмахнул руками и хлопнул себя по ногам.

- Что ты собираешься теперь делать?

- Не знаю! Роберт... - Он посмотрел на часы, стоящие на столе, и подошел к ним. Выдвинул полку, затем снова вернул её на место и повернулся к Наташе. - Что ты должна была еще сделать?

- Если бы все прошло, как было задумано, позвонила бы боссу, вот и всё.

- А если нет?

- Ты бы узнал это от меня. Мне рассказали, что ты здорово умеешь заставлять людей говорит правду.

- И ты не боялась, что я мог тебя прикончить?

- Еще как! Если честно, я больше всего боялась этого. Большие деньги - большой риск. Максим, что им от тебя нужно?

- Я недостающее звено в их... мечте.

- Ты мне не доверяешь?

- Доверяю. - Макс подошел к ней и сел рядом около ее ног.

- Там, в баре... это правда, что ты говорил? - Наташа указательным пальцем провела по его носу от переносицы до самого кончика.

- Да.

- Я сильно изменилась?

- Да.

- Ты даже не смотришь на меня. О чем задумался?

- Да, да... - Макс поднял брови. - Ты еще не разучилась пользоваться гримом?

- Неужели я и впрямь так плохо выгляжу?

- Нет, ты не поняла. Просто я не хочу, чтобы твой босс... бывший босс увидел мое расцарапанное лицо!..

В который раз ему казалось, что это снова сон.

Макс боялся открыть глаза.

Он знал, что один, но все же не хотел в очередной раз, разочаровывать себя, надо было оттянуть, продлить состояние покоя... счастья, которое он так давно не испытывал, стараясь удержать в себе его следы, одновременно понимая его ложность и ощущая какую-то отстраненность, словно это было опять с другим человеком, а он лишь равнодушный зритель. Он снова смотрел на себя со стороны, находясь на разделительной линии между страстью и равнодушной логикой, он мог по желанию сделать шаг вправо или влево, стать чувствительным, сопровождая при этом свои переживания всеми видимыми признаками, за которыми они скрывались: выражение лица, голос, дыхание и стук сердца, или стать холодным, непробивным человеком, для которого все это - не более чем чушь и удел слабых и отсталых, таких далеких от совершенства. Может, эта вторая его ипостась и есть та самая, с которой люди знания должны смотреть на мир, а к первой прибегать только для сравнения, и то с целью очередного испытания или, может быть, подт-верждения их единственного правильного образа жизни, мыслей и действий, позволяющих стать выше обыкновенных людей и ближе к природе, от которой он - её дитя - был все это время на большом расстоянии? Вчерашний день был воплощением его мечтаний, сбывшихся по запрограммированному плану. Тысячи раз он представлял себе встречу с Наташей, подбирал слова, которые хотел ей сказать, и возможные варианты ответных действий с её стороны в какой-то ситуации, обстановке, и, конечно, со счастливым концом. Кто знает, что бы он сейчас чувствовал, не случись такие перемены, был бы разочарован или прыгал от радости? В любом случае, для него прежнего это было бы очередным шагом назад. Но не теперь. Он почти ничего не чувствовал, почти ни о чем не жалел, было почти безразлично, вчера было далеким светом, давно потухшим, не сохранившимся, как свет умершей звезды, оставившей свой след на затерявшейся во вселенной Земле. Будто и не было всего этого: ни Наташи, ни переживаний, связанных с разрушениями, жертвами Лас-Вегаса, ни даже дома и родины - его самого!

Макс вытянул руку и провел ею справа от себя.

Так и есть! Её не было.

Открыв глаза, несколько раз окликнул её, но никто не ответил.

- Ну, Роберт! Хитрый, подлюга!

Кольца, которое он положил на журнальный столик, тоже не оказалось. Наташа добилась своего, но вряд ли её босс будет от этого в восторге. Кольцо было ненастоящим.

Каким-то образом Роберт подменил его, не желая, очевидно, что бы он натворил что-нибудь еще, более ужасное и непоправимое, а может и знал, что все произойдет именно так, как и произошло. Ему трудно было решить на что, на самом деле, опирался Роберт, но уже точно знал, что он ведет его к какой-то цели, о которой он начинал понемногу догадываться. Наверное, это произошло тогда, когда он очнулся на дне бассейна, а не помнит обо всем потому, что Роберт заставил его об этом забыть, иначе даже он не смог бы справиться с непредсказуемым поведением опьяненного наркотиками парня. Обыкновенного рассказа о его возращении было достаточно. Про себя Макс даже благодарил его за это.

Когда он увидел Роберта на экране, сразу понял, что в его взгляде есть что-то, что было предназначено только для него. Сначала он не придал этому значения, но когда Роберт посмотрел в объектив камеры, Макс как будто вспомнил, что прежний объект его созерцания был в стороне, не там, где находился, а в комнате, где был Макс. Проследив за его взглядом, он подошел к столу, выдвинул полку и увидел кольцо. Свое кольцо. То, что у него на пальце, было точной его копией.

Но как же тогда он?..

Вчера он почему-то об этом не подумал!

Макс сел на кровать и обхватил руками голову. Испытанное им на мгновенье чувство страха вновь заставило вернуться к прежним тревогам. Каскад чувств, прошедший сквозь него, возможные порывы и действия вчерашнего дня предстали перед ним во всех подробностях, создав картину возможного исхода в случае его обычного состояния.

Макс рассмеялся. Еще бы! Если бы он вчера это понял, то сегодня лежал бы где-нибудь в канаве обесчещенным и без мужского достоинства. Он и в мыслях не мог тогда допустить, что кольцо не настоящее и вряд ли был бы так уверен в успехе, промелькни на сей счет хоть тень сомнений. Возможно, эта уверенность и спасла его от позора.

Взяв себя в руки, он вскочил с кровати и, заорав что есть мочи, направился в душ, напевая под нос песенку из мультфильма:

Хорошо бродить по све-е-ету с карамелькой за щеко-о-ою,

А еще одну для дру-у-га в кармашке про запас...

Весь оставшийся день он провел у телевизора.

Получив подделку от Наташи, Земзель будет очень недоволен и непременно захочет связаться с ним, чтобы получить то, ради чего затеял всю эту игру, перейдя к запасному варианту своего плана. Иначе как можно было объяснить никчемное, на первый взгляд, предложение о сделке, если он и так уже был в капкане? Значит, Земзель не был до конца уверен в его успехе и на всякий случай решил подстраховаться. С этим понятно. Единственное, что оставалось не совсем ясным, это то, как Роберт представлял себе выход из создавшейся ситуации, ведь не ему все придется расхлебывать. Или это его очередная задумка? Звонок раздался ровно в семь вечера.

Макс выждал несколько секунд и поднял трубку.

- Алло, Кремль на проводе!

- Молчи, придурок, и слушай. - Человек на другом конце провода на какое-то время замолк, продолжив незнакомым и грубым голосом. - Через час за тобой придет машина. Она доставит тебя к месту. Все понял?

- Еще бы придурку придурка не понять, жлоб! - язвительно ответил Макс, оставив за собой право первым положить трубку.

Ровно через час, как и было обещано, за ним заехали и отвезли в старую часть города. Остановившись возле невзрачных построек, водитель вышел из машины и жестом пригласил Макса следовать за ним. Такой же высокий и крепкий, в зеркальных очках, как и вся мафия, за всю дорогу он не проронил ни слова, не обращая внимания на вопросы и издевательские шутки своего пассажира по поводу достопримечательностей "исторического района Лас-Вегаса". Он вел Макса через бесчисленное количество контейнеров и складов, кивком головы или рукой предостерегая от возможных падений и показывая как лучше пройти, пока они не оказались на просторной площадке, окруженной все теми же контейнерами и складами. В ее центре стояло несколько человек. Их было четверо.

Земзель стоял, сцепив руки перед собой, и молча слушал одного из своих людей. Заметив Макса, он лишь на секунду посмотрел в его сторону, как будто это был простой прохожий, и снова отвернулся. Среди остальных Макс узнал Елену. Сначала ему показалось, что это Наташа, но темный, характерный только для неё, цвет волос и движение головой в его сторону изменили его первоначальное мнение. Она стояла чуть поодаль, скрестив на груди руки и опустив голову вниз, рисовала что-то носком туфли на асфальте.

Все четверо были в зеркальных очках.

Окрашенная в цвет заходящего солнца, вся эта картина создавала впечатление оторванности от внешнего мира, причастности к нечто давно забытому и ожидаемому. Макс невольно подумал, что, должно быть, такими глазами ребенок смотрит на свою новую игрушку, разглядывая с разных сторон и предвкушая чувства, никогда еще им не испытанные и непонятные.

Глупо, но что поделаешь - он не чувствовал ни тревоги, ни страха и даже не старался предсказать предстоящие события. Ему было снова легко и безразлично.

Не дойдя до них метров двадцать, Макс и его провожатый остановились, увидев как Земзель сделал предупредительный жест рукой.

- Как в хорошем остросюжетном романе! - произнес восхищенно Макс, по-приятельски похлопав по плечу своего спутника.

- Да-а! - подтвердил Земзель. - И как всегда, главному герою есть что терять.

Он вдруг улыбнулся и кивнул в сторону. Макс посмотрел влево и увидел Роберта у самой границы площадки. Он сидел привязанным, а над его головой, прицепленный к тросам грузового крана, висел тяжелый контейнер.

- О, дружище, привет! - воскликнул радостно Макс. - Как тебе там, удобно? - Роберт утвердительно закачал головой.

- Нормально!

- Какой антураж!

Макс сделал шаг к Роберту, но Земзель поднял руку и сверкнул каким-то предметом. Тут же груз над головой Роберта стал стремительно опускаться.

Макс остановился. Земзель опустил руку, после чего контейнер замер, грозно покачиваясь над привязанным Робертом.

- Бесполезно, Максим! Со мной лучше не шутить.

- Ну почему же? Давай посмеемся!

- Посмеемся.

Земзель снова поднял руку.

- Ладно, ладно! Ты победил! Так что ты хочешь?

- Ты знаешь.

Макс сжал кисть в кулак, выпустил средний палец, на котором находилось кольцо, и согнул в локте руку.

- Это?

- Да.

Елена чуть не рассмеялась. Прикрыв рукой лицо, она отвернулась и сделала шаг в сторону.

- Прямо здесь?

- Да.

- Но здесь же люди! Босс, что о нас подумают! Ты же не хочешь...

- Ах ты... - опомнился Земзель, но, подавив злость, заговорил спокойно. - Послушай, мне ничего не стоит нажать на эту кнопку и оставить от твоего приятеля мокрое место. Так что давай разойдемся по-хорошему! Ты отдаешь мне кольцо, а я дарю жизнь твоему другу. Договорились? И не надо строить тут из себя дурака, ты только тянешь время.

- Что есть время! - усмехнулся Макс. - Звук и только... Хорошо! -Он двинулся к Земзелю, но тот опять его остановил.

- Стой там! - Он кивнул одному из своих людей - и тот, взяв у него пульт, дошел до середины расстояния между ними, положил его на асфальт и отошел на несколько шагов обратно. Проводник тем временем покинул Макса и присоединился к остальным. - Сделай то же самое, но на расстоянии.

Макс снял кольцо и не спеша пошел к воображаемой границе. Дойдя до уровня, на котором лежал пульт, он сделал шаг вправо и положил "выкуп".

- Так будет спокойнее для нас обоих. Теперь можешь взять пульт, - не скрывая удовлетворения, произнес Земзель. - Виктор!

Тот, кого звали Виктор, пошел к месту, где лежало кольцо, а Макс, в свою очередь, направился к пульту. Но не успел он взять его, как Земзель, уже который раз, снова остановил его.

- Подожди!

- Ну что еще?! - возмутился Макс, застыв на месте.

- Я не хочу брать кота в мешке, ты должен понять меня. Ты обманул девчонку, но меня ты не проведешь.

- Если так, то я уже обманул, ведь пульт у меня!

- Верно! Но еще никто не мог обогнать пулю.

Макс развел руками.

- Ну, тогда я вообще ни хрена не понимаю! Выходит, ты меня опять надул?

- Просто у тебя нет выхода.

Земзель дал знак Виктору и, тот, подняв кольцо, подошел к нему.

- Если оно настоящее, мне незачем будет вас убивать. Зачем? Наоборот, мне будут нужны ваши консультации.

Взяв кольцо, он нацепил его на указательный палец и повернул. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, оценивая свое состояние, затем приподнял плечи и вопросительно посмотрел на Макса.

- А что ты хотел? - не дожидаясь спросил Макс. - Так и должно быть. Проверь его - поставь кому-нибудь шалбан! Только тихонько, а то в крови испачкаешься!

- Если он дернется, стреляйте, - приказал Земзель и подошел к тому, кто привел Макса. Но когда он поднял к его голове руку, то вдруг передумал и с силой отвесил саечку по его левому плечу. Бедняга даже не успел вскрикнуть. Крутанувшись несколько раз вокруг своей оси, он упал лицом вниз и потерял сознание. Елена вдруг побледнела и, с ужасом взглянув на босса, отошла еще на пару шагов. - Ни х... себе! Извини, но мне так посоветовали!

Земзель подошел к бесчувственному телу, взял его за ремень одной рукой и приподнял над землей.

- Теперь ты доволен? - спросил Макс.

- Да! - согласился Земзель и разжал руку. - Можешь идти к своему приятелю. Вы мне больше не нужны... Да, и вот еще что - не в обиду, ладно?

- Пошел ты к черту!..

Роберт сидел, опустив голову и закрыв глаза, и что-то тихо напевал. Когда к нему подошел Макс и стал развязывать ему руки, он поднял голову и тихо попросил:

- Закрой меня.

- Не понял?

- Нагнись надо мной.

- Зачем? Чего боишься?

- Боли.

- Ох ёп...

Услышав скрежет, Макс посмотрел вверх и увидел как дно контейнера, увеличиваясь в размерах, прямоугольником расползалось по небу. В последний момент он закрыл собой Роберта и, зажмурившись, скороговоркой по-русски успел произнести одно только слово: хлеб.

- Роберт.

- Чего?

- Мы в аду?

- Нет, мы в гробу.

- Да?

- Да.

- Роберт, скажи что-нибудь еще.

- Хлеб...

- Спасибо!

- На здоровье! Макс.

- Что?

- Прекрати дурью маяться, мне ноги прижало.

Макс открыл глаза, но ничего не увидел. Было по-прежнему темно, он попытался нащупать рукой Роберта, но тут же убрал её, испугавшись его крика.

- Ты что делаешь?!

- А что?

- Ты мне чуть руку не сломал!

- Да я даже не дотронулся до тебя!

- Как же! Неужели ты еще не понял? Ты все еще неуязвим! Даже теперь - без кольца!

- Как так?

- А вот так! Разведи руки и осторожно опускай их справа от меня до тех пор, пока я не скажу остановиться.

- Ладно! - не стал спорить Макс и сделал, как было сказано.

- Теперь медленно сожми пальцы... - Послышался скрежет железа. - Хорошо! Теперь отогни его в сторону... только осторожно! Так, теперь с другой стороны. Молодец!

- Ты в порядке? - спросил Макс, выполнив указания.

- Нет. Меня еще развязать надо.

Когда Роберт, наконец, освободился от веревок, Макс уже привык к темноте. Слабый свет из-под продырявленного дна контейнера позволял немного видеть. Он подошел к железной стенке и, пальцем продырявив в ней дыру, прильнул к отверстию.

Земзель и его люди по-прежнему оставались на своих местах и с интересом смотрели в сторону упавшего контейнера, очевидно, услышав их голоса.

- Помогите! Помогите! - закричал вдруг Макс и забарабанил по железу, оставляя на нем глубокие вмятины.

- Что за хренатень?!

Медленно, вытянув, словно курица, голову, Земзель стал приближаться к контейнеру. Макс замолчал.

- Ты должен еще кое-что знать, - зашептал Роберт. - Друг для друга вы остались обычными смертными. Ты понял?

- Я это учту.

Тем временем Земзель уже подошел настолько близко, что мог заглянуть в отверстие, проделанное Максом.

Улучив момент, Макс со всей силы ударил в то место, где показался глаз и, разорвав, словно промокашку, железную стенку контейнера, вышел наружу.

- Один-ноль в мою пользу!

Земзель лежал в метре от него и удивленно хлопал глазами, затем приподнявшись, оперся локтями о землю, спросил:

- Но как?!.

- Не могу уйти не попрощавшись, тем более ты просил прокон-сультировать тебя. Ты готов?

- Убить его! - закричал вдруг Земзель и откатился в сторону. Получив приказ, Виктор и его напарник выхватили пистолеты и стали стрелять в Макса. Елена уже была уже достаточно далеко от них, но все еще не решалась уйти. Прижав ладонь к щеке, она отвернулась.

Когда выстрелы неожиданно прекратились, Макс оглядел себя с ног до головы, одежда превратилась в сплошное решето, но никаких следов крови не было.

- Бог мой! Ребята, вы же знаете, я не боюсь щекотки! Такая рубашка классная была... - Он поднял голову и огляделся. - Босс, ты слышишь? За тобой должок! Ты где?

Оглушительный скрежет заставил его посмотреть направо. В его сторону с большой скоростью приближался двадцатитонник. Успев выпустить руку, Макс ладонью ударил по углу и изменил его направление. Двадцатитонник прокатился еще метров двадцать и ударился об другие, стоявшие в ряд контейнеры с невероятным грохотом.

- В бильярд захотел поиграть! - Заметив, как Земзель бегом пересекает площадку, Макс подскочил к стене из контейнеров, вытянул один за уголок и метнул в его сторону. - Получай!

Земзель вдруг застыл на месте и невольно отвернулся от надвигающегося на него груза. Но контейнер лишь краем задел его. Врезавшись будто о бетонную стену, он сохранил движение и по инерции покатился на его людей, стоявших все это время в оцепенении. Опомниться успели только Виктор и Елена. К этому моменту она уже находилась на безопасном расстоянии и спряталась в одном из проходов между рядами контейнеров. Виктору же пришлось отпрыгнуть в сторону. Упав на землю, он перекатился несколько раз через спину и прижался к стене склада. Короткий, но пронзительный крик третьего еще несколько секунд держался в воздухе, когда тонны металла придавили его к каменной стене.

- В детстве... ну когда я еще был маленьким, я любил играть в кубики и думал: почему на свете бывают плохие дяденьки? - Макс не спеша, будто прогуливаясь, шел к Земзелю. Тот стоял на прежнем месте и недоумевающе смотрел на него, как на нечто, с каждой минутой меняющее свой облик. - Ты хочешь спросить: причем тут кубики? А хрен его знает! Сам не пойму! И вот всегда, когда я сталкивался с ними, я мечтал сослать их на какой-нибудь необитаемый остров и посадить в клетки, чтобы люди могли приезжать и спокойно, без страха, смотреть на них, плохих... - не дойдя до него метров десять, Макс отошел в сторону и вытянул еще один контейнер. - Я рад, что моя мечта, наконец, осуществилась.

Виктор все еще лежал, прижавшись головой к стене, когда очередной двадцатитонник, вращаясь вокруг своей оси, приближался в его сторону. Он вскочил на ноги и побежал вдоль стены. В последний момент, когда контейнер был уже совсем близко, он сделал прыжок, но... приземлиться ему уже было не суждено. "Кубик" краем прижал его по пояс к складу, кляксой разбрызгав кровь по его поверхности.

- Чего тебе надо? - спокойно спросил Земзель.

- Правда, необычное состояние? - Макс сделал еще два шага и остановился. - Ты не чувствуешь прилив сил, ничего. А стоит до чего-нибудь дотронуться, все кажется таким хрупким, как воздух. Ты можешь закрыть глаза и идти куда захочешь и тебе будет казаться, что идешь по ровному полю и на твоем пути нет ничего: ни деревьев, ни цветов, ни травинки. Ты, как Бог - один среди всех и, в то же время далеко-далеко! Чувствуешь?

- Мы могли стать хозяевами в этом мире. Подумай!

- Зачем? Человеку всегда мало. Вряд ли ты останешься удовлетво-ренным... ты же не успокоишься! А что дальше? Несбыточные мечты? Или ты захочешь изменить этот мир к лучшему? Сомневаюсь!

- Дурень! Какой же ты дурак! Неужели тебе не надоело от кого-то зависеть? Дело даже не в деньгах и не во власти, а в ощущении, что ты по-настоящему свободен!

- Не грузи меня! - Макс вплотную подошел к Земзелю и посмотрел ему в глаза. - Ты никогда не захочешь делить эту свободу на двоих, и при первом же удобном случае раздавишь меня. Ты всегда хочешь быть одним-единственным...

- Умно говоришь! - перебил вдруг Земзель и ударил Макса в живот. Макс согнулся пополам и пропустил следующий удар ногой в лицо. Упав на спину, он встряхнул головой и еле успел увернуться от приземлявшейся на него туши Земзеля, перекатился в сторону и быстро вскочил на обе ноги.

- Раздавлю, сопляк!

Встав в стойку, Макс переместился на другое место и боковым влепил ему в ухо. Земзель, не ожидавший такого поворота, удивленно поднял брови и с уважением хмыкнул, затем поднял руки и стал наступать.

- Боксер, значит!

- Ага! Ты будто бы не знал!

Не дожидаясь, пока он его прижмет, Макс сделал выпад. Уткнувшись в пустоту, он вернул руку, чтобы защитить лицо, но Земзель все-таки успел поднырнуть и достал его двойкой в челюсть.

Макс на мгновение потерял равновесие. Не успев увернуться от очередного удара в корпус, он все же устоял на ногах и отошел на несколько шагов.

Земзель не давал опомниться. Словно на льду, он мгновенно настиг его и двумя ударами в печень окончательно вывел из строя. Скорчившись от боли, Макс согнулся и упал на колени.

- Дилетант, - разочарованно произнес Земзель.

Он подошел поближе и со всего размаху пнул ему в лицо.

Удар пришелся прямо по носу. Макс откинулся назад и почувствовал, как кровь теплой струйкой стекала по щекам, а онемевший нос, будто надувной шарик, постепенно увеличивался в размерах.

Он повернул голову набок и, прежде чем сильные руки за шиворот приподняли его над землей, краем глаза заметил Роберта. Тот сидел на деревянном ящике, подперев подбородок руками, и спокойно наблюдал за поединком. В его взгляде не было какого-либо беспокойства за судьбу своего подопечного, как будто он находился на футбольном матче и с безразличием наблюдал, как его любимая команда пропускает гол за голом.

Развить эту мысль Максу пришлось уже в полете. Невероятно, но Земзелю удалось подкинуть его достаточно высоко и швырнуть его к контейнерам. Перед тем, как шмякнуться о железную поверхность, он представил, как прорвет эту бумажную для него преграду и закрыл глаза. Но ничего подобного не произошло. Оглушительный грохот и скрежет железа сопроводили его падение, продолжавшееся удаляющейся волной по всем рядам.

Оказавшись снова на земле, он попытался встать, но боль в пояснице не давала этого сделать. Он приподнял голову и увидел, как Земзель взял металлический прут и быстрым шагом направился к нему. Когда Макс оказался под его ногами, он размахнулся и с силой попытался воткнуть прут ему в грудь. Но согнувшись как соломинка, прут не мог причинить ему никакого вреда. Поняв это, Земзель выбросил прут и поставив ногу на горло Макса, стал душить.

Неожиданно Максу пришла простая мысль. Собрав все оставшиеся силы, он что есть мочи пнул его в причинное место. Земзель вскрикнул от боли и отскочил, но Макс сделал рывок, схватил его за то же место и повалил на спину.

- Баба, баба! Ты баба, понял! - завизжал Земзель.

Он схватил его за руку, но Макс не собирался отпускать хозяйство.

- Убери руку, а то сам сейчас бабой станешь. Убери руки, сказал!

- Ладно, ладно!

- Теперь снимай кольцо.

- Нет!

- Снимай! - закричал Макс и немного сжал кулак.

- Не-е-ет! - выпучив глаза, закричал Земзель.

- Да-а-а-а!

- Ладна-а-а, только отпусти!

- Снимай сначала!

Вытащив руки, Земзель поднял их над собой и снял кольцо.

В это же мгновение Макс осознал, что в его руке уже ничего нет и по инерции до конца сжал кисть в кулак.

Запрокинув голову, Земзель даже не успел вскрикнуть. Его руки лишились опоры и упали на грудь, сбросив с себя кольцо, которое, описав круг около неожиданно возникшего Роберта, остановилось у его ног и упало набок.

Макс посмотрел на руку и, увидев на ней кровь, брезгливо произнес:

- Какая гадость!

- Ты победил, - спокойно подытожил Роберт, поднимая кольцо.

- Пожалуйста, не подкалывай меня, Роберт. - Макс встал на ноги с удивлением посмотрел на Земзеля. - Он же профессионал. Как еще я мог его сделать?

- Ну, есть много способов.

- Например, сидеть и спокойно смотреть, как убивают твоего друга, да?

- А с чего ты взял, что я тебе друг?

От удивления Макс чуть не задохнулся.

- Ты хочешь сказать, что я тебе безразличен? - тихо спросил он.

- И да, и нет. Так же, как и я тебе. Я старался помочь тебе, но если бы он тебя грохнул, плакать я бы не стал, тем более я ни чем не мог помочь тебе, ты же знаешь. - Роберт подошел к нему и похлопал по плечу. - Не волнуйся, ты молодец!

Чувство одиночества вдруг охватило Макса. Он постарался удержать в себе это чувство, но не сумел. Оно улетучилось так же неожиданно, оставив в памяти след, все тише и реже отголосками долетая до его сознания, пока окончательно не растворилось вместе с вопросами, которые он собирался задать Роберту.

Макс вскинул голову к серому небу и, улыбнувшись, тихо, с грустью согласился:

- Ты как всегда прав, Роберт. Как всегда...

Он мог простоять так, глядя в небо, целую вечность, пока Роберт не взял его за руку и не повел за собой. Макс нехотя последовал за ним. Он заново переживал необъяснимое состояние, испытанное им в шестилетнем возрасте, но уже в другой последовательности, с другого конца, возвращаясь обратно туда, где не знал, что такое одиночество и не осознавал, что является отдельной личностью, и смотрел на все глазами постороннего наблюдателя, неспособного повлиять на вещи, события, являющиеся чем-то закономерным и независящими от него. Тогда для него это было первым, по-настоящему большим открытием: Я! Это я! Я... сам!, - удивленно бормотал он. Схватившись руками за спинку, он сидел на кровати и, ничего не видя перед глазами, пытался посмотреть на себя со стороны. Было страшно и в то же время любопытно. Он не знал, как на это реагировать. Привычные представления о себе и мире в одно мгновение изменились, поменяв местами важное и неважное, со временем появились другие интересы и требования к родителям, считаться с ними, уважать и не просить что-нибудь взамен за хорошее поведение, или быть в их глазах всегда виноватым и не правым. Он был человеком таким же, как и они и все остальные, а значит, с такими же правами и обязанностями, несмотря на то, что еще ребенок, хотя с того времени он считал себя уже настоящим взрослым и требовал от них называть его младшим взрослым, а самих считать себя пока старшими взрослыми.

Сейчас Макс, наконец, понял, что он тогда потерял. Обида на винтик огромного механизма и нежелание любого человека считать себя послушным, неспособным что-либо изменить, на что-либо повлиять, представлялись теперь глупым стремлением отделиться, возвыситься над другими и прежде всего над самими собой. Как он мог променять, хоть и неосознанно, мир, в котором купался, входя в него через дверь, открывающуюся со стороны его, непохожего ни на какой другой, собственный мир, имеющий свои понятия, не теряющие своего смысла по другую сторону порога, наполняя и смешиваясь друг с другом как сообщающиеся сосуды...

- А теперь нам предстоит открыть вот эту дверь!

Очнувшись, Макс огляделся и посмотрел туда, куда показывал Роберт.

Перед ним стояло огромное белое здание.

- Опять ты читаешь! - упрекнул Макс.

- Мысли-то? Да они буквально заполнили все вокруг! Хотя ты и думаешь образами. Это единственная способность, которую ты сохранил с детства. Потеряв ее, многие люди становятся заложниками своих желаний, привычек, целей, не имеющих конца. Другими словами, спираль жизни для них расплетается в бесконечную линию, она лежит в одной плоскости и не позволяет взглянуть на пройденный путь с другой стороны - с высоты спирали.

- Неужели все люди дураки?

Роберт не ответил. Оставив Макса, он подошел к входной двери склада и нажал на кнопку. Дверь открыл высокий, крепко сложенный детина и, посмотрев на него через стекла очков, спросил:

- Чего надо?

- Ой, что это у вас? - Роберт потянулся к его лицу, но тот отбил его руку, схватил за грудки и тут же отпустил, удивленно разглядывая свои очки, которые Роберт успел снять с него другой рукой. - Все нормально?

- Да, босс! - выдавил, он глотая слюну.

- Ну вот и хорошо!

Через пять минут после того, как Роберт скрылся за дверью, несколько человек выбежали из здания и рассыпались в разные стороны. Макс стоял на прежнем месте и спокойно смотрел на их удаляющиеся спотыкающиеся фигуры, пока переполнявшее его любопытство не заставило подойти поближе к складу. Но, приблизившись к двери, он вдруг остановился и посмотрел наверх. Через мгновение раздался звон разбившегося стекла и чей-то радостный голос, приближавшийся по мере того, как на него летело белое пятно.

- Лечу-у-у-у!..

Макс даже не вздрогнул, когда справа от него, словно мешок с костями, упало тело мужчины, одетого в белый халат, сразу же покрывшийся пятнами крови. Он подошел к нему, присел на корточки и стал разглядывать. На вид ему было лет сорок, на изрезанном стеклом лице сохранилась довольная улыбка. Очевидно, он так и не успел понять, что умрет и до самой последней секунды думал, что летит или прыгает с высокого утеса в прозрачную воду. Его безжизненное тело было похоже на куклу, брошенную своим хозяином, приводившим ее когда-то в движение невидимыми нитями.

- За что боролся, на то и напоролся...

Роберт стоял в дверях и с печалью в глазах смотрел на Макса.

- Неужто так и должно быть?

- Ты хочешь спросить: почему тебе его не жалко? Нормально ли это? - Он подошел поближе и сел рядом. - Дело в сравнении, в тебе самом. Ты не жалеешь его потому, что своей смерти ты уже не боишься. Только что на твоих глазах природа в очередной раз доказала, что все наши попытки перехитрить ее, отделиться заканчиваются одним для всех концом - смертью.

- Зачем тогда все?

- Что - все?

Макс не знал, что сказать. Не было ни желания, ни сил...

Они отошли в сторону и, усевшись на разбросанные ящики, стали смотреть на горевший склад, словно на костер в одиноком лесу.

Вдалеке послышались сирены и вскоре у склада остановилось несколько пожарных машин, полиция, последней прибыла машина скорой помощи. Погрузив тело Самуэля, они не стали уезжать, а лишь предусмотрительно отъехали в сторону, очевидно решив, что бедняге уже ничем не поможешь.

Тем временем огонь охватил уже все здание. Вовнутрь заходить было небезопасно. Пожарные со знанием дела тушили огонь, спокойно, изредко переговариваясь и не обращая ни на кого внимания. Полицейские же, осмотрев тело, сделали несколько кругов вокруг склада, вернулись к машинам и уехали. Остался лишь один. Это был лейтенант Сойер. Он стоял лицом к складу и спокойно взирал на происходящее.

Все занимались своим делом.

- Что со мной? - после долгого молчания спросил Макс, продолжая наблюдать за работой пожарных. - Это, наверное, должно быть страшно...

- Должно - не должно! Мы сами придумываем себе мораль и сами же нарушаем её. Наоборот, должно быть смешно оттого, что подчас ситуация бывает единственной причиной этого. Ведь это не больше, чем плод нашего воображения, рамки, которых мы придерживаемся и которые нарушаем, только в нашей голове, во всех нас - одинаковые, но с разной долей признания. Но все равно, если даже кому-то на все это глубоко наплевать, в глубине души он знает, что поступает неправильно и переживает дискомфорт, или, наоборот, ликует оттого, что смог пренебречь ими, в зависимости от натуры. В любом случае никто при этом не может найти свою середину, двигаясь от края к краю, как муравей на палочке, когда в последний момент держащий её убирает руку и он снова возвращается обратно, где тоже ничего нет. Он думает, что когда-нибудь дойдет до своей цели, хотя до неё, на самом деле, нужен всего лишь один прыжок. Один прыжок.

- Значит, я спрыгнул с этой палочки?

- Да... но не совсем.

- Как это?

- Ты упал на другую.

Макс впервые за все время разговора посмотрел на Роберта. Ему начало казаться, что он начал понимать его, но для полной ясности не хватало чего-то еще. Каждый раз оно ускользало, как солнечный зайчик, когда он пытался хотя бы прикоснуться к этому.

Роберт, видимо, заметил его напряжение и поспешил успокоить.

- Расслабься! Каждый раз, когда ты пытаешься понять истину, ты все дальше отдаляешься от нее. Дело в том, что не надо думать, нужно чувствовать, знать. Человек, как компьютер. Что в нем заложено, то он и выдает и не может решить или придумать новое, пока не станет действовать самостоятельно. Но это невозможно без посторонней помощи...

- Поэтому ты и помогаешь? - перебил Макс. - Зачем?

- Ты живешь в двух мирах - в мире людей и своем. Когда ложишься спать или мечтаешь, погружаешься в свой, никому, даже мне, неведомый мир фантазий, и мне кажется, что он вполне реален... Мысль - сильная штука... и опасная...

21

- Скажи... - Макс снова посмотрел на склад. Огонь был уже забит и вместо него в небо поднималось облако дыма и пара. - Почему ты все время сравниваешь человека с техникой, компьютером? С твоими понятиями о высшем разуме... не пойму.

В ответ Роберт наклонился к земле, поднял небольшой камушек и швырнул вверх прямо над головой. Макс внутренне сжался, ожидая, что камень может упасть на него. Прошло секунд пять, прежде чем он понял, что он так и не упадет: ни на его голову, ни на землю. Он продолжал сидеть, чуть ссутулившись и тупо смотрел перед собой, стараясь разгадать трюк.

- Компьютер - это, по сути, упрощенная модель человеческого мозга. - Роберт взял еще один камушек и стал перекатывать его с руки на руку. - Все, что окружает человека: вещи, искусство, наука - все это воплощение его мысли. Мир, который его окружает, создан его руками, его фантазиями, так сказать, сам в себе. Природа для него - другая сторона экрана, над которой, как он думает, властвует. Но она по-прежнему может в любой момент ввергнуть его в отчаяние или уничтожить. И ничто ему не сможет помочь - ни он сам, ни его изобретения. Тебе сейчас трудно жить в гармонии с собой и с природой, я имею в виду - мыслить одновременно в двух мирах. Когда ты хотел понять - почему камень не упал, ты находился в гармонии с природой и не ожидал от неё обмана, хотя в данном случае тебе нужно было думать привычным способом, по цивилизованному, как ты думал почти всю свою никчемную жизнь. Если бы это было так, ты бы без раздумий решил, что я вообще не выпускал его из рук. И это так!

Макс молчал. Ему казалось, что он вот-вот сорвется в бездонную пропасть. Голова закружилась, хотелось смеяться и плакать, куда-нибудь бежать, лишь бы избавиться от этого гнетущего чувства неизвестности. Он был не готов к этому.

- Помоги мне, - тихо попросил он и схватился за голову, - я не знаю... - Роберт встал с ящика и вплотную подошел к нему. Макс опустил руки и увидел перед собой искаженное зловещей улыбкой лицо и глаза, переполненные ненавистью и презрением, словно перед ним был провинившийся пес, забравшийся своими грязными лапами на стол хозяина.

- Мр-р-разь! - прошипел он и с силой ударил Макса коленом в подбородок. Макс слетел с ящика и, ударившись головой о контейнер, медленно скатился вниз, захлебываясь собственной кровью.

Перестав смеяться, глаза Роберта все так же излучали черную ненависть.

- Какой же ты глупый! - Весело закричал он. - Никому еще я так удачно не вешал лапшу на уши! Неужели ты и впрямь поверил в эту чепуху? Единственное, что держало меня до этого момента, так это то, что в тебе еще оставалась сила, которой поделилось с тобой кольцо. Он поднял руку показал кольцо. - Теперь ты мне не нужен.

В какой-то момент Макс почувствовал тяжелую обиду, которая тут же смешалась со злостью, готовой ураганом вырваться наружу. Зашипев от ярости, он поднялся на ноги и медленно стал приближаться к Роберту, мысленно перебирая в себе способы разделаться с этим человеком. Он чувствовал огромный прилив сил и необыкновенную легкость. Казалось, стоит ему прикоснуться к чему-нибудь, оно сразу же превратится в пыль, в ничто. Когда оставался один шаг, он вдруг остановился. Перед ним стоял прежний Роберт с добродушной улыбкой на лице, еще минуту назад искаженным зловещей гримасой, а глаза были такими же спокойными, наполненные безграничной мудростью.

Макс закрыл лицо руками и рассмеялся.

- Боже мой! Боже мой! Роберт... Роберт?

Его нигде не было. Макс смотрел на свои окровавленные ладони и на то место, где только что стоял Роберт.

- Роберт! - закричал он. - Где ты, черт возьми? Роберт!!!

Толпа, привлеченная пожаром, начала понемногу расходиться. Вглядываясь в неё, он пытался увидеть знакомую фигуру, одновременно дивясь тому, что не замечал этих людей раньше, наблюдая только за работой пожарных и полиции.

Направившись к ним, он вдруг заметил Елену и ускорил шаг. Она ходила около склада, стараясь заглянуть внутрь, но её отодвигали назад каждый раз, когда хотела подойти поближе. Оказывается, она все время была у него на виду, но он её не замечал, причислив к остальным "муравьям", сильно похожим друг на друга в своих скрытых от чужого глаза действиях. Увидев Макса, она зашла за пожарную машину и побежала. Макс долго не раздумывал. Словно служебная собака, ожидавшая команды, сорвался с места и побежал за ней. Осторожно, стараясь не задеть кого-нибудь из людей, обегая машины, он вскоре миновал толпу и выбежал на пустую площадку. Её нигде не было. Но он почему-то знал, где её искать. Что-то говорило ему, что другого варианта нет. Было только одно, в чем он еще сомневался - делать это или нет, и зачем?

Наконец пробравшись через бесчисленные ряды контейнеров, Макс выскочил на проезжую часть и огляделся. Елена бежала вдоль дороги к своей машине. До неё оставалось метров пятьдесят и он понял, что как только она сядет за руль - все попытки догнать её станут бесполезными, и все же не теряя надежды следовал за ней, осознав вдруг, что сам, как и она, убегает, на самом деле, от чего-то устрашающего, когда-то испытанного и притягательного, но все-таки чужого и непривычного...

Добежав до машины, Елена не мешкая открыла её и, быстро сев за руль, вставила ключ зажигания. Двигатель не подвел. Но нажав до упора педаль газа, она в ужасе посмотрела назад и закричала. Макс был уже совсем близко и еле успел отскочить, когда автомобиль, дав задний ход, налетел на бордюр и врезался в столб. Только одно заднее колесо, в результате удара, покатилось в нужном направлении. Они молча стали наблюдать за его коротким путешествием, пока оно не остановилось на середине дороги и не упало.

Очнувшись, Макс подскочил к машине, с корнем вырвал дверцу и принялся вытаскивать Елену. Она не могла больше кричать и не могла долго сопротивляться и вскоре сдалась, повинуясь его воле. По тому, как её дыхание становилось реже, было видно, как она готова потерять сознание, но, подняв как пушинку, Макс прижал её к машине и улыбкой отсрочил ее обморок.

- Трусиха! - произнес он нежно и поцеловал ее в дрожащие губы.

35

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

Они ждали Роберта. До посадки оставалось всего несколько минут, но Макс не хотел улетать, не попрощавшись с ним, и был готов ждать до последнего.

Три дня до возвращения они провели в отеле. Все это время он никуда не выходил: Елена беспокоилась, что его могут узнать и категорически "попросила" его не покидать номер. Все же не стоило больше рисковать, тем более что за последнее время по их вине страдали совершенно посторонние люди и город, который теперь был больше похож на развалины Древнего Рима. Поначалу он часами валялся в постели или сидел в кресле до тех пор, пока не почувствовал, что больше не может находиться на одном месте, и шагами стал мерить номер. Елена приходила лишь вечером, когда начинало темнеть, и исчезала рано утром, снова оставляя его одного. Ей надо было "устроить кое-какие дела" и она не хотела впутывать в них его, даже не посвящая в их суть. Но ему было все равно. Его беспокоило только одно - куда пропал Роберт? После того, как он вернул его в привычное русло, он его больше не видел. Но со временем он начал понимать, что Роберт сделал это специально, чтобы предоставить ему возможность разобраться во всем без посторонней помощи. Чего он добивался? Макc с самого начала не мог понять конечной цели всей этой его затеи и не знал, как дальше жить, если Роберт так и не появится и не поставит точку, объяснив смысл всего произошедшего. Может, он действовал из гуманных соображений, не желая, чтобы его подопечный постепенно превратил мир в свою большую колонию? Что бы он делал, если бы они не встретились? Когда бы ему надоело прятаться и он окончательно понял бы, что никто и ничто ему не угрожает, со временем он бы все равно задумался над возможностями, которые давало кольцо. И кто знает, как бы он поступил? Он не считал себя идеальным человеком и не исключал того, что может измениться до такой степени, что, действуя даже из глубоких, гуманных побуждений, мог натворить непоправимое. Его малообразованность и неосведомленность в структуре и механизмах законов, по которым существует мир, могли не только помешать и навредить всем его идеальным планам изменить его к лучшему. С другой стороны, Роберту было глубоко наплевать на то, что происходит в мире и даже на него - Макса, ведь с его-то не менее огромными возможностями было бы куда проще - стоит только захотеть, хотя то, что он уничтожил лабораторию, несколько смягчало его хладнокровную натуру. Конечно, он был человеком, но все равно Макс чувствовал себя рядом с ним другим cyществом, словно находясь в изолированном пространстве, никому не позволявшем проникнуть в свои владения, одновременно вокруг себя за всем наблюдая и перемещаясь, куда пожелается.

Под конец, когда он совсем запутался в своих домыслах, он вдруг понял, хотя и до конца не был уверен, что Роберт преследовал только свою цель. Иначе как можно понять его заботу о нем наряду с безразличием к его судьбе? Ему нужен был ученик! Философ, маг или любой другой, владеющий знаниями, недоступными простым смертным. Каждый старается оставить после себя след - передать накопленный опыт или научить добывать те знания, которыми владеет. Даже отшельник, достигший мудрости в одиночку и унесший свое знание в могилу, своим примером привлекает к себе новых последователей. Макс осознавал, что с тех пор, как он встретил Роберта, он стал по-другому смотреть на мир, думать и совсем перестал мечтать. Если раньше он успокаивал себя мыслью " как было бы, если бы...", то теперь у него даже не возникало мысли о том, что ему плохо и нужно себя как-то успокоить, не важно - будут ли это пустые мечты или глоток спиртного, несмотря на то, что на первых порах он катился по инерции, делая то и другое. Как бы, на первый взгляд, ни было печально осознавать себя крохотной песчинкой в бесконечном мире, прежде всего, нужно было научиться управлять собой и признать себя этой песчинкой, и тогда не возникнет даже намека на вопрос - почему же порою судьба так несправедлива?

Размышляя об этом в один из вечеров, неожиданно его догадку подтвердило одно обстоятельство. Он сидел в кресле и поджигал одну спичку за другой, давая им сгореть до конца. Когда огонь подбирался к пальцам, он другой рукой брался за обгоревшую головку и наблюдал за его дальнейшим продвижением, пока не угаснет. Однажды Елена застала его за этим занятием, спросила: "Что это такое?" "Спичка", - ответил он. " Это не спичка, а пепел. Брось в пепельницу!" После такого справедливого замечания он вспомнил день, когда в первый раз оказался в доме Роберта. Тогда Роберт пытался объяснить ему, как действует его кольцо, и все, что имеет хоть какое-то отношение к человеку, беспомощно перед его силой. Как ему тогда показалось, он удовлетворил его любопытство, ответив на все его вопросы и хотя ответы были не совсем обычными для его неподготовленного ума, он все же упустил одну вещь, которая могла отбросить или навсегда забыть о цели, которой хотел добиться Роберт. Выводя его на веранду, после приема с вентилятором, который не мог потоком воздуха даже шелохнуть волосы, он дал ему понять и почувствовать, что перед природой он такой же человек, как и все, когда ветер на мгновение остановил его дыхание. На вопрос, как он мог вывести его на веранду, если сам является человеком, Роберт ответил, что в этот момент у него в голове не было ни одной мысли. Тогда Макс не в состоянии был отделить и разложить всю информацию, и хотя Роберт старался объяснить все как можно доходчивее, он все же не понимал до конца и старался все принять на веру. Но один вопрос у него все-таки мог возникнуть. То, что у Роберта в этот момент не было никаких мыслей, не могло быть единственной причиной: ведь сам он все равно человек и, хотя бы иногда, думает по-человечески. Доходчивое объяснение простому смертному не может применяться без анализа собственных мыслей, значит, их отпечаток, как он сам говорил, должен быть и на нем, преследовать его всю жизнь, как все то, что сотворено человечеством, а если так - то он никак не мог заставить его выйти из дома.

Только один этот вопрос мог лишить Макса возможности самому стать тем, кем он сейчас являлся. Теперь он знал, что Роберт мог не только думать, но и жить одновременно в нескольких мирах, оставаясь при этом человеком, не мешая другим созерцать себя и даже трогать свою оболочку - сгоревшую спичку. Если бы тогда Макс узнал об этом, ему было бы намного сложнее. Опираясь на такие поверхностные знания, он бы не давал волю своим чувствам, стараясь следовать только логическим путем и, даже если бы Роберт снабжал его точными инструкциями, ничего бы не получилось. У каждого свой мир, и если стремиться к цели протоптанной дорогой, она будет в несколько раз длиннее или превратится в замкнутый круг, и тогда можно так и не дойти до заветной точки, которая есть у каждого, но о которой не все знают и до которой не всякий способен или не хочет дойти.

И хотя он так и не смог до конца усвоить всего того, чему пытался научить его Роберт, он был благодарен ему. Прежние тревоги и переживания по пустякам канули в прошлое, он мог трезво мыслить и, если потребуется, прибегнуть к сравнению со своими новыми представлениями о мире, помогая, в конечном счете, устроить свою прежнюю никчемную, хоть и не такую, к которой стремится Роберт, жизнь, но по своему интересную и многообещающую. И подтверждением этого являлось присутствие рядом с ним Елены, такой же интересной и ...

- А вот и Роберт!

Он шел с мужчиной - таким же высоким и крепким, как он сам. Макс сразу узнал его. Это был тот самый человек, из-за которого и началась вся эта история, - убийца Воробьева.

Заметив Макса и Елену, он помахал им рукой и зашептался со своим спутником, показывая при этом на них пальцем. Незнакомец, казалось, не был ничем озабочен и даже радостно заулыбался, когда Роберт объявил ему: "Вот они!".

Елена тоже его узнала. Прижавшись к Максу, она чуть зашла ему за спину и уперлась подбородком о его плечо так, что он почувствовал боль.

- Здравствуй, Максим!

Подойдя к ним, Роберт с ходу пожал Максу руку.

- Привет.

- Здравствуйте, - чуть слышно произнесла Елена.

- Познакомьтесь, это Эрик, Эрик Исаев. Эрик, это Елена и Максим. - Эрик горячо пожал руку Максу и галантно склонил голову перед Еленой. - Эрик давно мечтает попасть в Россию - на родину своих предков...

- Так это же...

Макс поднял руку и неуверенно пальцем показал на киллера, но Роберт, хлопнув по его ладони, невозмутимо продолжил:

- Его прадедушка был купцом, он поставлял чай из Китая еще в дореволюционную Россию. Эрик очень хочет побывать в тех местах, где когда-то промышлял его предок, но сделать это в частном порядке. Ему нужны попутчики, знающие язык и местность.

- Роберт говорит, что вы как раз родом из тех мест, - начал Эрик, оглядывая Макса с ног до головы, словно желая найти в нем сходство со своим прадедушкой. - Конечно, я заплачу!

- А вы разве ни разу не были в России? - спросил Макс.

- Не был, не был, - поспешил вставить Роберт. - Ну, так что? - Конечно, Макс уже давно догадался, что Роберт подкрутил мужику гайки и дал ему другое имя.

- Хорошо! - Наконец согласился он. - Нам будет очень приятно пообщаться с вами!

Эрик широко заулыбался и одобряюще посмотрел на Роберта.

- Более того, я обещаю вам знакомство с удивительными людьми. У меня как раз освободилась квартирка и я буду... мы будем очень рады, если вы остановитесь в ней и задержитесь как можно дольше! Конечно, она совсем небольшая и в ней нет таких удобств, как у вас, но очень уютная и с очень приятными соседями!

- О! Ничего, ничего! - обрадовался Эрик. - Мне ничего не нужно. Так договорились?

- О чем речь!

Они снова обменялись рукопожатием.

Удовлетворившись, Роберт отвел Макса в сторону, оставив Эрика с Еленой. Она уже не была так напугана и, казалось, даже с охотой принялась рассказывать ему о преимуществах сибирского климата.

- Приезжай к нам, будет время, - начал Макс первым, обняв Роберта за плечо. - Сходим на рыбалку. Форель не обещаю, но вот такого сома - точно! - Он расставил руки и показал размер рыбы.

- Я был там, мне понравилось, - Роберт улыбнулся. - Обязательно приеду.

- Знаешь...

- Знаю. Хотя это еще отбросило меня лет на двести, думаю... стоило того.

Из-за нависшей паузы Макс вдруг почувствовал себя неловко и произнес первую же фразу, которая пришла на ум:

- Другое время, другие люди...

Роберт вдруг чихнул и подтвердил:

- Точно!

Макс снова хотел что-то сказать, но Роберт опередил его.

- Да, вот, - он достал блокнот и написал несколько слов, затем вырвал листок и отдал Максу. - Я ненадолго заставил забыть его свою биографию... Это код, волшебное слово, если хочешь. Стоит прочитать его вслух, и он снова станет тем, кем был. Твоя задача будет отвести его в отделение Интерпола в Амстердаме и заставить говорить правду, а их - поверить.

Роберт снял кольцо.

- А как же ты? - спросил Макс, неохотно приняв от него листок и кольцо. Он понимал, что не сможет постоянно жить под чужим именем и рано или поздно все равно придется расстаться с ним, со всеми вытекающими из этого последствиями. - Не знаю, как и благодарить тебя...

- Я тоже...

Роберт протянул руку. Пожав её, Макс привлек его к себе и обнял. От неожиданности Роберт развел руками и похлопал его по спине, затем вежливо отстранил от себя и, помахав на прощание Елене и Эрику, быстро пошел прочь.

Макс провожал его взглядом, пока его мощная фигура не затерялась в толпе спешащих к выходу пассажиров. Теперь он благодарил судьбу, сведшую его с этим человеком, по-новому заставившим смотреть на жизнь, а главное, пересмотреть ценности, составлявшие ее, и обрести уверенность и относительное спокойствие в душе.

И все же он не хотел окончательно расставаться со всеми радостями жизни и уж совсем не надеялся, что сможет удержаться от некоторых соблазнов, которые отдаляют человека от истинного знания. Он оправдывал это тем, что является одной из нескольких миллиардов таких же половинок человечества, находящихся в постоянном страстном поиске своей второй половины, выполняя, может, одну из главных задумок самой природы, о которой говорил Роберт. Макс сожалел, что ему не приходило в голову спросить его о том, как с этим справлялись люди того далекого, описанного им, времени. Неужели воспринимали, как некую естественную и нужную обязанность?

Он посмотрел на Елену. Её фигура, стройные ножки и изящная походка могли свести с ума любого, а нежный голос и задорный говорок... Нет! Похоже, ему предстоит прожить не одну жизнь, чтобы отказаться от этого. А у него она только начиналась...

Он подошел к новоиспеченному предку и похлопал его по плечу.

- Ну что, в путь?

- В путь! - подтвердил тот и, схватив их чемодан, направился к контрольному пункту.

Макс поцеловал Елену в щечку и потянул вслед за Эриком. Вдруг впереди послышалась чья-то ругань. Увидел, как их попутчик стоит, растерянный, перед какой-то женщиной и, хлопает глазами, то открывая то, закрывая рот. Макс и Елена невольно растерялись. Забавно было наблюдать бывшего киллера в таком неловком положении. Он был похож на папенькиного сыночка, который впервые вышел из дома и столкнулся с неизвестной ему доселе обыденностью. Женщина, еще не совсем старая и внушительных размеров, уронив, по-видимому, свои сумки из-за случайно налетевшего на неё мужчины, орала на весь аэропорт, отчитывая за непростительную неловкость. Тот, видно, все понимал и не желал с ней ссориться. Он поднял вещи, подошел к ней вплотную и, посмотрев в упор, что-то тихо сказал. Она тут же замолчала и, то ли от удивления, то ли от страха, её глаза расширились, а нижняя челюсть приняла положение "открыто". Все это время Эрик находился рядом и не без интереса взирал на происходящее. На вопрос подошедших Макса и Елены: "Что он ей сказал?" он задумчиво ответил:

- Сказал, что у неё тушь по всему лицу растеклась и вместо того, чтобы привлекать к себе внимание, лучше бы побыстрее шевелила коромыслами к туалету и... еще назвал её пышечкой.

2

Бесцельно раскатывая по городу, Роберт старался ни о чем не думать. Но или не получалось, или не хотелось. Он уже давно не испытывал ничего подобного и считал, что, чувства, о которых, как он думал, давно забыл, не смогут вновь потревожить его. Уверенность в стерильности своих мыслей и отсутствие неконтролируемых эмоций сменилась крохотной надеждой на то, к чему он стремился всю свою жизнь. Поначалу его это испугало. Он знал, что если даст волю своим чувствам, он не сможет жить отшельником и станет, как прежде, простым мирянином. Но потом успокоил себя тем, что это временно.

Год за годом, с тех пор, когда он встретил Хенаро, он все больше убеждался в истине, что жизнь человека, как и любого другого существа, это та же спринтерская дистанция, которую нужно преодолеть от начала и до конца. И хотя скорость её прохождения у всех одинакова, размеры этой дистанции для каждого свои. В её начале человек получает эстафетную палочку - знания, которые он должен пронести через весь путь, и передать её другому для того, чтобы приобретенный им опыт мог послужить ему на следующей дистанции - в другой жизни. Важны не сами знания, а опыт их приобретения - руки, в которых они находятся. Освободившись от них, человек в любой момент может вновь воспользоваться ими, но для этого обязательно нужно, чтобы разум его был свободен. Невозможно взять и выкинуть "палочку", иначе она просто превратится в бесполезную вещь до тех пор, пока кто-нибудь на неё случайно не наткнется, как это случилось с Максом. Не встреть он его, могло случиться непоправимое. Без опытного наставника, учителя, который может научить пользоваться знаниями, не способна просуществовать ни одна цивилизация, тем более человек, увидевший в первый раз книгу, пистолет или пусковую кнопку атомной бомбы.

Роберт знал это, но не мог понять, что в большей степени послужило его встрече с Максом - необходимость в ученике или желание помочь парню и заодно спасти мир. Макс был подходящей кандидатурой для ученика. Он не был глуп и мог, при желании, быстро забывать о волновавших его проблемах и тревогах, но не мог держать долго в себе, переключаясь на другую мечту или деятельность - будь это пустые фантазии, спиртное или спасение незнакомца от наркотической зависимости. Все это ничего бы не значило, если бы не одно обстоятельство - у Макса не было цели. В нем жили свои представления о судьбе, которую, как он думал, никому не суждено изменить и рано или поздно все равно чего-нибудь достигнет, а где, каким образом и куда придет, его почти не волновало. У него не было этой "эстафетной палочки”, которую Роберт пытался ему передать. О том, получится у него эта затея или нет, можно будет судить после испытания, которое он должен преодолеть самостоятельно, но что это будет за испытание и сколько потребуется для этого времени - не знал даже сам Роберт.

Свернув на очередную улицу, он остановил машину. Перед ним был отель "Луксор". Улыбнувшись про себя, он откинул голову на спинку сиденья.

Сомнения внезапно рассеялись.

Ища себе человека, которому он мог бы передать опыт, он всякий раз находил отталкивающие черты или отсутствие тех, которые нужны были для положительного решения. В лице Макса он нашел не только ученика, но и друга - человека, который, быть может, навсегда заставил его сойти с истинного пути. Может он чего-нибудь упустил, что-то не понял? Роберт все еще не мог с точностью определить, какими понятиями он больше всего оперирует, стараясь познать истину - посредством человека знания или, все-таки, общепринятыми, относительно объективными и односторонними. Если бы он знал ответ на этот вопрос, все стало бы ясно, и в мыслях не было бы сомнения насчет того - является ли его цель пустой или реально осуществимой.

Роберт вышел из машины и пошел в сторону отеля. Домой возвращаться не хотелось. Он решил провести эту ночь в номере Макса. Может быть, там он найдет ответы на свои вопросы? Иногда, вещи могут рассказать о человеке больше, чем он сам и, кто знает, вернется ли он завтра обратно или останется в покинутой некогда им реальности.

Он ускорил шаг. Из подъехавшего в это время автобуса, развозившего прибывших туристов, посыпались люди и он не хотел, чтобы кто-нибудь из них занял его номер, хотя уверенности в том, что он был свободен, у него не было.

Когда поравнялся с автобусом, его внимание привлекла одна пожилая дама. Не желая расставаться со своими сумками, она пыталась тащить их сама, но у нее ничего не получалось. Из-за своей полноты ей никак не удавалось одновременно справиться со своим телом и багажом.

Роберт подошел к ней и предложил свою помощь.

- Ну уж нет! - грубо отрезала она, гневно сверкнув на него маленькими глазками. - Мне уже помогли, спасибо!

- Но... - Роберт попытался что-то объяснить, но тут же забыл - что. С минуту он стоял как вкопанный, не видя ничего перед собой и не в состоянии произнести ни слова.

- О, Боже мой! - наконец выдал он, продолжая смотреть в никуда. Женщина, похоже, решив, что переборщила, виновато улыбнулась.

- Хорошо! - смилостивилась она и указала на самую большую сумку. - Возьмите вот эту! Я так нервничаю, ведь я первый раз путешествую и совершенно одна... Куда же вы, молодой человек?!

Но Роберт ее уже не слышал. Размышлять не было времени, нужно было действовать. Нарушая все правила дорожного движения, он не обращал внимания на сирены патрульных машин, преследовавших его до самого аэропорта. У него еще оставалась надежда на то, что сможет что-то сделать, но, в то же время он осознавал, что это последняя возможность для Макса, но смертельно опасная для него и для сотен других людей, имеющих одинаковое право на жизнь. Все-таки Роберт не мог допустить, чтобы по его вине снова погибли невинные люди. Затормозив у самого входа в аэропорт, он выскочил из машины и забежал внутрь.

Через секунду сзади послышались полицейские сирены, он не успел затеряться в толпе, как его уже заметила охрана аэропорта и несколько полицейских, преследовавших его все это время. Окружая с разных сторон, они погнались за ним, но он продолжал бежать в одном направлении, сбивая на ходу людей, с трудом перепрыгивая через чемоданы и сумки.

Вдруг Роберт внезапно остановился и сел на пол. Затем резко встал.

Ему хватило несколько секунд, чтобы ввести в заблуждение своих преследователей. Их было около восьми, но его неожиданное исчезновение и появление заставили их почти враз посмотреть на него.

Застыв на какое-то время, полицейские развернулись в обратную сторону и побежали к выходу. Теперь у них были дела поважнее - в казино "Империал Даллас" совершено ограбление.

Роберт ворвался в диспетчерскую и с ходу выпалил.

- Мне нужен начальник аэропорта!

- Кто?

Высокий худощавый мужчина, стоявший у окна с видом на посадочную полосу, смотрел на него с удивлением. В руках у него была чашка с дымящимся напитком.

- Как вы вошли? Посторонним сюда запрещено!..

- Это вы? Вы начальник?

Двое молодых людей в униформе обступили Роберта с обеих сторон и, взяв за руки, попытались вывести из помещения, но вскоре снова освободили и вернулись на свои прежние места под его пристальным взглядом.

- У меня к вам, действительно, серьезное дело.

- Я думаю, к нему стоит прислушаться, Уэйд.

Роберт обернулся. У входа в диспетчерскую стоял лейтенант Сойер. Его руки были на поясе, приподняв подол пиджака, из-под которого виднелся пистолет, лицо выражало полное спокойствие, а глаза... скрывались за темными стеклами солнцезащитных очков.

- Это серьёзно. Но почему я должен вам верить? - поинтересовался Уэйд, терпеливо выслушав Роберта.

Он поставил пустую чашку на стол, засунул руки в карманы и стал прохаживаться взад - вперед. Лейтенант стоял в стороне и молча смотрел на Роберта. Казалось, никто из них не верил ему, но его рассказ определенно заставил задуматься.

Наконец, Уэйд остановился около лейтенанта и тоже посмотрел на Роберта. По его взгляду Роберт понял, что он все еще не верит ему и сейчас начнет просить Сойера увести его подальше отсюда и выяснить его сомнительную личность. Он не мог внушить Уэйду уверенность в том, что он им сообщил, иначе он бы не смог здраво рассуждать, что означало поставить крест на Максе, сотен людей и на нем самом. Он не должен рисковать.

- Не так-то просто подложить бомбу в самолет, тем более в такое труднодоступное место. И ради кого? Одного человека, который, как вы говорите, кому-то не угодил?!

- Вы не понимаете...

- Я все понимаю, - спокойно прервал Уэйд. - За последние пятнад-цать лет, что я здесь работаю, не было ни одного подобного случая и уверяю вас - пока я не уйду на пенсию, ничего такого произойти просто не может...

Его самоуверенность так и выплескивалась через края, самодовольного, переполненного за пятнадцать лет, сосуда.

На какое-то мгновение Роберт хотел заставить его почувствовать себя горящим в огне, но передумал. Ему в голову пришла спасительная мысль. Он спросил:

- А что вы скажете на то, что это я подложил бомбу? Что это я хочу взорвать самолет и уничтожить сотни невинных жизней? Если вы и сейчас мне не доверяете, то это ваше право, а мое - предупредить вас. Я могу идти?

Не дождавшись ответа, он пошел к выходу, показывая тем самым, всем присутствующим чувство исполненного долга. Даже диспетчеры и служащие, до сих пор не обращавшие на него никакого внимания, на минуту отвлеклись от своих дел, то и дело поглядывая на своего начальника.

Роберт дошел до дверей и хотел было открыть их, как спокойный, но резкий голос лейтенанта остановил его.

- Постойте! Я вам верю.

Роберт на мгновенье застыл на месте. Этого было недостаточно.

- Уэйд, вам не кажется, что вы слишком самоуверенны? Этот человек говорит правду. Сколько я тебя помню на этом посту, Уэйд, к тебе еще никто, по-моему, не обращался с такими заявлениями, ни по телефону, ни очно. Задумайся на секунду - что если все это правда? Как это, интересно, отразится на твоей пенсии?

- Ладно! - наконец не выдержал Уэйд и обратился к Роберту. - Не уходите. - Но, немного помявшись, снова повернулся к лейтенанту. - Но я думаю, нам надо определиться. Если этот человек лжет, то я требую от вас принять все меры по его задержанию. Если все окажется правдой, то не исключена возможность его причастности...

- Пока вы тут разглагольствуете... - хотел вставить Роберт, но Сойер его опередил.

- Хорошо, хорошо! Все будет по закону. Что вы предлагаете?

- Бомба заложена в механизм выпуска шасси, в ней установлен датчик давления, который при высоте ниже тысячи ярдов над уровнем моря приведет ее в действие. Датчик установлен снаружи на корпусе. Так что, пока самолет в воздухе, пассажиры в безопасности. Скажите, - обратился Роберт к начальнику аэропорта, - сколько осталось времени до его прибытия?

Уэйд посмотрел на часы.

- По расписанию, через двадцать три минуты. Но у них горючего минимум еще на часа полтора.

- Нужно посадить его на высоту более тысячи ярдов.

- Смеётесь? В Европе ведь ни одного такого аэродрома, насколько я знаю. Во всяком случае, для такой махины, как аэробус. - Уэйд стал заметно нервничать.

- Может, её обезвредить? - спросил он в надежде, недвусмысленно посмотрев на лейтенанта.

- Вы предлагаете мне догнать их и обезвредить взрывчатку?

- Все равно это невозможно, - тихо произнес Роберт, - ее нельзя обезвредить. Это может сделать только один человек - тот, кто ее собрал. Вы его знаете, лейтенант, он покончил свою жизнь, выпрыгнув из окна.

- Самуэль?

- Да, он работал на Земзеля, который и подложил эту бомбу.

- Я думал, он..

- Я тоже думал, но тогда это было неважно. Сегодня его видели здесь - в аэропорту, как раз перед вылетом Егунова. Послушайте, поскольку мы ничего не сможем сделать, предлагаю... Что вы собираетесь делать?!

Уэйд стоял у телефона и уже набирал номер.

- Хочу сообщить о случившимся в одно место...

- Печетесь о своей репутации, Уэйд? Хотите снять с себя ответст-венность?

Роберт подошел к нему и положил руку на трубку.

- Я обязан сделать это... по инструкции.

- Сначала сообщите экипажу аэробуса. Они должны знать, еще не все потеряно.

- Что вы имеете в виду?

- Ваш друг Егунов? - Лейтенант, наконец, снял очки и пристально посмотрел на Роберта. - Вы хотите сказать, что он и на это способен?

- Самолет он, конечно, не спасет, но людей сможет. Но он должен знать об этом.

- Послушайте, как вас там, мне кажется, ваше предложение смахи-вает на бред сумасшедшего. - Уэйд выхватил у Роберта телефон и предусмотрительно отошел в сторону. - Я не понимаю вас, лейтенант! Как вы можете идти на поводу у этого безумца? Подумать только, я чуть не поднял тревогу! С этого момента я беру всю ответственность на себя, что бы ни случилось. Попрошу вас обоих освободить помещение!

Похоже было, начальник аэропорта не понимал или не хотел понимать сложившуюся ситуацию. Ему, как простому смертному, который никогда об этом не слышал и, тем более, не видел, в отличие от Сойера, сложно было это сделать. У Роберта не было времени демонстрировать ему свои возможности, чтобы переубедить.

Он сделал знак лейтенанту. Сойер понял его, и, как бы собираясь уходить, нацепил свои очки и привстал со стола.

- Было бы сказано, Уэйд!

3

- ...Через несколько минут наш самолет произведет посадку в Амстердаме, в аэропорту Скипхол! Пожалуйста пристегните ремни и погасите сигареты. Надеюсь, полет доставил вам удовольствие. Мы уверены, что пребывание в Амстердаме будет приятным для вас.

Звучный, хорошо поставленный голос стюардессы разбудил Макса. Почувствовав тяжесть на своем плече, он приподнял голову. Елена, уютно пристроившись, еще спала, но когда он попытался пристегнуть ей ремень, так, чтобы она не проснулась, услышал нежный, еще непроснувшийся голос.

- Что, прилетели?

- Вроде да. Спи.

- Ты что? - Елена резко приподнялась и принялась поправлять прическу. - Ты не представляешь, как великолепен Амстердам с высоты! Это... это...

- Незабываемо?

- Не то слово!

Макс чуть нагнулся вперед и нашел глазами Эрика. Киллер, о чем-то задумавшись, смотрел в иллюминатор. Макс невольно отметил про себя, что он сидит в таком положении с самого взлета и забеспокоился: не помер ли он, но тут же выкинул эту мысль из головы. Конечно, он же профессионал, хоть и не помнит об этом, но привычка, её ни куда не денешь. Ему, наверное не раз приходилось вот так неподвижно, в течение нескольких часов, выжидать свою жертву. А может, он спит с открытыми глазами? Нет, все-таки ему незачем было спать все время с открытыми глазами, наверняка у него были минуты или даже дни, чтобы отдохнуть по-человечески, а сейчас у него как раз такой период.

По мере того, как Макс думал об этом, у него возникало подозрение, холодком проникая через "пятую точку". Нет, все таки Роберт знает, что делать и наверняка все предвидел, иначе он не отпустил бы его одного. Но что, если он все же что-то упустил? Это легко проверить. Макс вспомнил о подарке Роберта. Достав его из кармана, он нацепил его на палец и повернул гравировкой внутрь. Как и следовало ожидать, он ничего не почувствовал - точно так же, как и в случае со своим кольцом, когда в первый раз, осознанно, пытался понять его природу.

- Э-эри-ик! - он снова нагнулся вперед так, чтобы можно было его видеть. Эрик тут же отреагировал, посмотрев на него и радостно заулыбавшись. - Скоро будем на месте!

- Да, да! Скоро! - закивал он головой и вернулся к иллюминатору.

- Хороший ты парень, Эрик!

Макс перевел дух и откинулся на сиденье.

Конечно, он переживает, ведь он в первый раз вылетает так далеко. Для него все только начинается. Макс вспомнил свой первый полет, когда его забрали в армию и самолетом, через Москву, переправляли, вместе с остальными призывниками, в войсковую часть, где он должен был начать свою службу. Тогда для него это было новым витком в жизни - впечатления от полета, столицы, переживания, и думы о предстоящей службе, все было в одной куче и с трудом переваривалось в голове.

В своем ряду Макс занимал первое место у прохода и ему было хорошо видно большинство пассажиров впереди него. Было интересно, о чем они думают, ведь ему тоже придется осознать себя когда-нибудь стариком, что тогда его будет волновать? Неужели старость такая скучная штука или это только кажется? Они ни о чем не разговаривали, сидели почти неподвижно и со страхом ожидали посадки. Макс не мог прочитать их мысли, для этого нужно было встретиться с одним из них взглядом. Он чувствовал только страх и досаду, очевидно, оттого, что они зря отказались от прогулки по морю.

Неожиданно Макс поймал взгляд молодого парня. Его место было такое же, как и у Макса - первое от прохода между пожилой парой и ним. Парня, видимо, заинтересовало, что он долго глядел в его сторону, и в свою очередь, тоже принялся разглядывать его. Он был одет в пеструю рубашку с какими-то непонятными цветочками и обтягивающие белые джинсы, в руке он держал кусок бумаги.

Макса чуть не вырвало.

Никогда еще он так не видел себя со стороны, да еще в такой позе. У парня была потрясающая фантазия, свойственная, быть может, людям с такой ориентацией, но только не таким нормальным, каковым считал себя Макс. Его лицо не было примечательным и, на первый взгляд, не вызывало никаких подозрений насчет его принадлежности к сексуальному меньшинству, хотя Макс помнил, как он на него смотрел, когда они занимали свои места, но тогда он принял это насчет своей очаровательной спутницы. Еще бы - отхватил такую красотку! Макс бы тоже с уважением отнесся к этому мужику, если бы тот оказался на его месте. Но, оказывается, парень не хотел видеть его в этом качестве, а своим новым партнером по аэродрому.

Он сжал руку в кулак и сунул парню под нос.

- Вот, видал! - грубо прошипел Макс по-русски. - И не мечтай даже. Подыщи себе другую задницу, Тарзан!

- Что с тобой? - удивилась Елена, заметив, как он угрожает пассажиру.

- А чего он... смотрит!

Неожиданно лайнер стал снижать высоту. Те, кто не успел пристегнуться, словно по команде, стали хвататься за ремни и ерзать на местах, готовясь к завершающему этапу своего путешествия. Мужик в пестрой рубашке, казалось, не был обижен, а даже, наоборот, обеспокоено посмотрел - хорошо ли Макс пристегнут. Макс хотел было снова пригрозить ему, но толчок, встряхнувший самолет, заставил его об этом забыть. Неприятный холодок прокатился по всему телу. Удар был почти неощутим, словно они налетали на какой-то воздушный камень, но раньше Макс никогда такого не испытывал и даже не слышал об этом, несмотря на то, что не так часто летал самолетами, может, он отстал от прогресса?

Макс огляделся. Елена, казалось, тоже была взволнована, но старалась не показывать виду. Сейчас ее больше беспокоило, как она будет выглядеть, когда приземлится и куда в первую очередь надо будет заглянуть, пока они будут дожидаться следующего рейса - в Москву. Эрик же совсем ничего не соображал. Он только посмотрел по сторонам и опять вернулся к созерцанию бескрайних просторов Голландии.

- Что случилось, Джордж? - громко спросила пожилая дама, оче-видно, первая пожелавшая известить пассажиров об инциденте.

- Птица, наверное, - спокойно ответил ей мужской голос.

- Какая птица? - не унималась она. Казалось, старики были единственными, кого по-настоящему это беспокоило. - Мы над облаками!

- Ну и что?

Макс посмотрел в иллюминатор, но ничего не увидел: ни облаков, ни птиц. Как ни странно, но его это успокоило. Откинувшись на спинку, он принялся разглядывать длинноногую стюардессу, шедшую ему навстречу, с опаской поглядывая на Елену, добравшуюся уже до своей косметички.

Немолодая, но хорошо сохранившаяся белокурая голландка, казалось, кого-то искала. Макс представил - конечно, если бы это была другая ситуация, без Елены, - как было бы чудненько, если б предметом ее поисков оказался он, но тут же огорчился, увидев, как она проверяет еще не пристегнувшихся пассажиров. Когда она остановилась перед ним, его чуть не хватил удар. Он не знал, что сказать, но пожилая дама на противоположном ряду опередила его спасая его тем самым, от глупого разговора со стюардессой.

- Скажи, доченька, что случилось? - встревожено спросила старушка.

- Ничего особенного, мадам. Вероятно, в грузовом отсеке был плохо прикреплен груз, вот и все!

- Джордж, ты хорошо закрепил наши вещи?

- Ты же знаешь, этим занимаются специальные люди. И не волнуйся... а то я тоже сейчас разнервничаюсь.

Стюардесса не собиралась идти дальше и, нагнувшись к Максу, спросила:

- Извините, вы Максим Егунов?

- Да, - тупо ответил Макс, косо поглядывая на Елену.

- Не могли бы вы пройти со мной? Это ненадолго.

Еще секунду, и он провалился бы сквозь землю и хотя было очевидным, что до земли еще далеко, стоило ему вновь посмотреть на блондинку, как тут же понял, что это вскоре может случиться, если не сделает того, чего от него хотят.

Неужели этот кошмар еще не кончился? Неужто он не заслужил спокойной и счастливой жизни? Сейчас она была на волоске: не только спокойная и счастливая, но и какая у него была. Господи, но что он может сделать? Пойти вниз и как кролик перебирать руками, обеспечивая мягкую посадку многотонного лайнера? Или убедить всех и себя в том числе, что самолет совершит посадку в раю, но для этого необходимо преодолеть слой кипящей лавы адского вулкана?

Глупо! Глупо и подло! Нельзя обманывать людей! Ему всегда с детства твердили, что не хорошо врать... и мама тоже этому учила и папа, наверное... Нет, все так хорошо начиналось и так хреново кончилось! Единственное, что он может посоветовать, это прочитать молитву перед тем, как предстать перед Всевышним.

Неожиданно ему пришла идея. Макс посмотрел на Елену и положил руку ей на плечо. Она выглядела спокойно, но он видел и понимал, что творилось у неё на душе. Она сама все давно поняла, но так же, как и он, пoначалу надеялась, что это всего лишь маленькая неприятность, пусть даже связанная с плохо прикрепленным багажом.

- Я сейчас! - бодро произнес Макс и отстегнув ремни, последовал за стюардессой.

4

- Сейчас вам сможет помочь только Бог. С этой минуты принимайте решение самостоятельно. Мы будем молиться за Вас...

- Все понял, - Командир экипажа, заметив вошедшего Макса, сделал жест садиться, хотя сесть, собственно, было некуда: почти вся команда была здесь. - Хороший был день. Постараемся, чтобы все кончилось быстро. - Он отключил передачу и тихо, почти про себя, добавил, - Это все, что я могу сделать... - потом обратился к Максу. - Ну что, сынок, наломал дров! Твоя работа?

- Нет, - ответил Макс под пристальными взглядами присутству-ющих. - Я такой же пассажир, как и все остальные, хотя, признаюсь, это произошло из-за меня... одного. Но я могу помочь.

- Да? Это как же? - ехидно спросил командир. Макс видел, как он собственноручно сталкивает его в открытую дверь самолета и знал, из-за чего командир больше всего переживает, и решил этим воспользоваться. Но сначала нужно было дать ему выговориться. - Мне кажется, ты замешан в этом, подонок. Иначе откуда ты узнал, что произошло? - Он посмотрел на стюардессу, которая привела Макса, но она отрицательно замотала головой, затем встала и вышла в салон. Поняв, что последняя надежда только испарилась со словами командира, остальной персонал последовал за ней, оставив их наедине. - Или ты такой гений, а теперь хочешь стать героем - спасти всех? Специально устроил так, чтобы все наложили в штаны и потом объявить: не бойтесь, ребята, я все устрою!" Так? Как ты собираешься это сделать, расскажи. Может, я раньше умру от смеха, прежде чем мы разобьемся в лепешку! Ты хоть представляешь, что это все значит? Сейчас мы похожи на безногую птицу, которая парит пока есть силы, но в конце концов шлепнется на землю... - Командир встал, потом снова сел и расстегнул рубашку на груди. Макс продолжал спокойно слушать, изображая послушного сынишку, которого отчитывает заботливый отец. - Мне сообщили, что ты можешь помочь... Идиоты, чем они там думают, хотя... Не успели они, понимаешь? Не успели... А теперь наше время отсчитывает уровень горючего в баках.

Последнюю фразу он произнес почти шепотом. Заметно поникнув, он уже был похож на обессиленного, измученного рейсами, пассажира. Форма словно стала чужой ему, минуту назад сидевшая на нем, как будто он был её любимым манекеном, а теперь пустым и ненужным куском пластмассы.

Он поднял голову и тихо спросил:

- Кто ты, черт возьми?

- Единственное, что вы пока можете сделать, командир, это пове-рить мне, - начал Макс спокойно, - если вы это сделаете, возможно, все мы останемся живы, а ваш сын получит подарок ко дню рождения и не будет плакать ночами, дожидаясь своего отца, чтобы снова, как и прежде, сходить с ним в Диснейленд или наконец-то подержаться за штурвал самолета, потому что на этот раз отец обещал ему сдержать свое слово. Обещания нужно выполнять, командир. И еще. - Макс подошел к стенке, отделяющей комнату от прохода, поднял руку на уровне груди и выпустил её вперед, проделав дыру. - Вы когда-нибудь мечтали стать терминатором?

Ни Земзель, ни Роберт, ни даже страх перед смертью не могли вызвать состояние, переживаемое Максом, хотя в совокупности все они в разной степени способствовали этому. В зависимости от каждого конкретного случая он всегда надеялся на чью-нибудь страховку и даже находясь совершенно один и не имея такой надежды, считал, что лучше смириться с неизбежным и отдаться воле рока, чем бесконечно блуждать по лабиринту, зная, что за очередным поворотом его ждет пропасть. И это тоже было для него в какой-то мере надеждой. Каждый раз, выбираясь из лабиринта и вновь туда попадая, у него постепенно выработалось чувство безразличия ко всему и даже к себе. Гнев, жалость, любовь - от всего этого он мог отказаться в один момент, перейдя на другую сторону своего нового бытия, хоть во многом и непонятного, но уже обретающего определенные очертания и чертовски привлекательного. Можно было оперировать двумя этими сущностями натуры, как это делал Роберт - смеяться от души, когда надо плакать, или чувствовать боль в сердце, когда можно было переключиться и смотреть на все глазами равнодушного обывателя, не желая окончательно опуститься на одну из них, избегая тем самым невозможности возвращения. Он мог спокойно сесть на свое место и дожидаться, пока самолет упадет на землю, и неважно - останется он после этого живым или нет. Это было бы самым простым и, может быть, верным решением; но он понимал, что все еще находится во власти своего прошлого и надежд на будущее. Его новая половина была вне его, отдельно, как бы временное явление, по крайней мере пока. И если он сейчас так сделает, то никогда уже не сможет вернуться, в противном случае каждое напоминание об этом поступке будет болезненным для него и, в конечном счете, доведет его до помешательства. Но остаться наедине с собой, наедине с природой он тоже пока не был готов. Резкий переход от одного качества к другому, пусть даже душевному, никогда еще не приносил положительный результат, поэтому нужно было каким-то образом сместить эти две чаши весов воедино, что он и собирался сделать. Макс отчетливо представлял картину, где он стоит на каждой из них и в нужный момент, смещая центр тяжести, меняет их соотношение. Но один неверный шаг - и все может пойти насмарку. Радовало одно - на какой бы чаше в этом случае он ни оказался, боль не будет долгой...

Командир экипажа не хотел да и не в состоянии был задавать вопросы. Молча выслушав распоряжения, он вызвал всех стюардесс для последнего инструктажа, предоставив сделать это Максу, после чего связался с аэропортом в Амстердаме, сообщил о случившемся и попросил свободную полосу как можно дальше от здания аэропорта, пожарные машины и скорую помощь. Похоже было, что голландцы знали о том, что случилось на борту лайнера и всё же не задавали вопросов по поводу того, как они собираются спасти людей. В такую минуту для всех было очевидно, что у них нет никаких шансов, но никто не хотел лишать их надежды, хоть и обманчивой, но все же надежды.

Макс почувствовал глубокое уважение к женскому персоналу аэробуса после того, как собравшись, никто из девушек даже не поинтересовался насчет их предстоящей судьбы. Он опасался, что ему придется успокаивать их, прежде чем что-то решить с сотнями пассажиров, но они оказались на высоте. И хотя он видел как им было нелегко, они старались не показывать своих чувств. Они были готовы до последнего момента делать то, что хоть как-нибудь могло облегчить участь всем находящимся на борту самолета. Сейчас от них в большей степени зависел положительный исход предприятия.

Макс не рассчитывал на свой посредственный интеллект, поэтому сразу отказался от мысли выступить в качестве безапелляционного командира, решив, что лучше, если они будут действовать сообща. Всегда могут найтись нюансы, о которых он не подозревал, тем более времени оставалось не так много.

Горькая правда проявилась с первых же минут разговора. Первое, что надо было сделать, это успокоить пассажиров по возможности так, чтобы не допустить паники. История хранит много случаев, где паника являлась главной причиной неудавшихся попыток исключить как можно большее число жертв. В данном же случае оно может быть максимальным. Поэтому его идея усыпить людей "каким-нибудь препаратом" сразу же провалилась. На борту не было достаточного количества их, чтобы хватило на всех, тем более это было бы опасно, поскольку каждый человек под их действием может вести себя по-разному, а с ограниченным числом осведомленных помощников вряд ли удастся всех проконтролировать.

Второе: сделать так, чтобы люди были соединены в одну единую цепь, то есть, чтобы был непосредственный контакт между ними, так как энергия, которой собирался поделиться с ними Макс, может быть передана только таким образом. Макс помнил случай, когда по случайности он так же поделился ею с Еленой, результатом чего были сломаны кресло и ноги ничего не подозревающего соседа сзади. Тогда он понял, что если до того как воспользоваться силой кольца, прикоснуться к человеку, будь то объятия или простое рукопожатие, то он становится таким же неуязвимым, как и его обладатель. Оставалось решить как это сделать. Заставить пассажиров обниматься не было никакой возможности - это было бы похоже на массовую оргию, тем более что салон самолета был неподходящим и неудобным для этого местом, а рукопожатие - вряд ли не найдется таких, кто брезгует не только обыкновенным прикосновением, но и простым взглядом в его сторону. Несколько минут назад Макс сам причислил себя к их числу.

Чем больше он углублялся в детали, тем сильнее убеждался в том, что вся его затея - абсурд, а его разглагольствования на счет организации мероприятий по их спасению - ничто иное, как очередная пустая надежда. Судя по всему, девушки с самого начала не верили ему, а слушали его только потому, что он был единственным человеком, который мог хоть немного утешить и приободрить, он был таким оптимистичным и живым, что был похож на плохо соображавшего человека, находящегося не на борту обреченного самолета, а на земле, обсуждая план эвакуации больных из сумасшедшего дома.

Когда он, наконец, запутался, одна из девушек спросила его: как он все-таки собирается заставить столько людей поверить в его спасительный план, он вдруг понял, что все это время говорил только о его второй части, полагая, что первая, так очевидная для него, вообще не будет никому понятна и в конечном счете отвергнута. Однако нельзя было отвергать возможности того, что получив ясную картину, найдется решение, которое может возникнуть у женского пола, с менее логичным мышлением, но сообразительного и непредсказуемого. Он и не представлял, когда пытался прочесть мысли девушек, что их образ мышления так отличается от его, а значит, и от остальных представителей сильной половины человечества! Их мысли и образы возникали букваль-но на пустом месте, вырастая словно грибы после дождя.

Поблагодарив за вопрос, Макс все-таки решился рассказать все и тут же был вознагражден. Такое простое, хоть и необычное, решение для подобной ситуации могло прийти только женщине, которой нет-нет да приходится заниматься мужским делом, но уже по-своему и доступными для нее средствами.

Но оставалась еще одна проблема. Она заключалась в неуверенности в то, что силы, которой обладало кольцо, может быть недостаточно. Он не знал: хватит ли её на всех или прервется на ком-нибудь, или вообще растворится, рассеется в такой массе человеческой плоти. Но это была уже его проблема и он не собирался о ней никому рассказывать. Пусть крохотная надежда, которую он дал остальным, умрет вместе с ним, нежели её отсутствие превратит их в беспомощных, забытых всеми существ.

Елена и Эрик сидели на своих местах. Эрик продолжал глазеть через иллюминатор, его, похоже, не волновало, что полет затянулся почти на час, и не слышал он и нарастающего недовольного гула пассажиров.

- Что так долго? - спросила Елена, не выпуская из рук свою сумочку. Она сохраняла спокойствие и лишь по еле заметным движениям нижней губы было видно, как она нервничает. Она не спрашивала, что произошло и что теперь будет. Ее глаза были полны надеждой. Глаза, которых он не видел ни у командира экипажа, ни у стюардесс, ни даже у себя в зеркале, когда был в комнате для персонала.

Макс занял свое кресло и отвел взгляд в сторону.

- Когда-то жил такой человек, который ничего не знал, но думал, что все знает. Он жил один... Для него была одна истина - смерть. Он не пытался приблизить её и не хотел, чтобы она пришла к нему раньше времени. Он просто ждал. А когда она явилась, ему некуда было оглянуться, потому что куда бы он ни посмотрел - вокруг была истина, - Макс взял руку Елены в свою и стал нежно поглаживать её большим пальцем. - Скажи, Лен, я похож на сумасшедшего?

Она утвердительно покачала головой и прислонилась к его плечу.

- Боже, как страшно! - признался Макс и закрыл глаза, представив, как самолет падает на землю. Он не испытывал ненависти к Земзелю, хотя не сомневался, что это его рук дело. Он лишь сожалел, что судьба, о которой любил говорить Роберт, оставила ему только один шанс обмануть её. Конечно, Земзель не мог упустить возможности насладиться местью, но вряд ли ему удастся сохранить здравый рассудок, если все-таки, Макс воспользуется шансом обмануть не только судьбу, но и его. Отступать некуда. Самолет - это плод человеческой мысли и все, что ни произойдет на его борту, пусть даже если он исчезнет на высоте несколько тысяч метров, все равно - мотивы и средства, по причине которых в нем находятся люди, несут в себе отпечаток этой мысли, а значит, она не может причинить вреда природе, встающей непреодолимой преградой на её пути. Это была единственная мысль, в правильности которой Макс был совершенно убежден. Он открыл глаза. Елена беззвучно шевелила губами, ее веки были прикрыты - она молилась.

- Лен! - произнес он бодро. - Умирать, так с музыкой, правда?!

- Дамы и господа! Товарищи! Полет проходит нормально и скоро, совсем скоро наш самолет приземлится в аэропорту славного города Амстердама. Просим вас не волноваться и пристегнуть ремни. Закройте глаза и постарайтесь не открывать их, пока не закончится эта замечательная мелодия. Это поможет вам расслабиться и получить удовольствие от невесомости, которая ожидает вас при посадке, так как наш самолет оснащен устройством вертикального взлета и падения... то есть посадки!

- О чем это он? - заинтересовалась пожилая дама, уже час пристегнутая ремнем безопасности.

- Говорит, что ощутим себя космонавтами!

- Чушь какая-то, Джордж!

Перед тем, как подойти к микрофону, Максу пришлось изображать себя пьяного и пройти через все ряды, чтобы привлечь к себе внимание пассажиров и разбудить тех, кто еще спал. На это потребовалось минут пятнадцать, пока он не убедился, что все готовы к следующему этапу его безумного плана. Он внушал людям, что они находятся в комнате аттракционов, где им в полной мере доставляется возможность почувствовать на себе взлеты и падения самолета, на котором они якобы летят. Все было бы гораздо проще, если бы среди них не оказалось рьяных противников подобных развлечений, для этого ему пришлось внушить им, что они заложники и что каждое их движение может пагубно отразиться на их хрупком здоровье, если они, конечно, вовремя успеют об этом вспомнить.

В самолете нашлась запись Дип Фореста: смесь африканских мотивов с "Инигмой". Она, как нельзя лучше, подходила для успокаивающего действия на фоне усыпляющего голоса Макса.

- ...Самолет в состоянии приземлиться в любом месте, в случае если нет подходящей полосы, неподходящих погодных и климатических условий или, eще хуже, если по каким-то причинам не сработал механизм выпуска шасси, что как раз и случилось...

Макс бросил микрофон и пулей выскочил в салон, в ужасе разглядывая пассажиров. Все сидели смирно, с закрытыми глазами, но с напряженными лицами. Он никогда не думал, что можно отделить тишину, нарушаемую гулом двигателей, и музыкой, которая в эти минуты была единственным напоминанием о земной жизни.

- Прошу вас не беспокоиться. Так как вы уже знаете, что наш самолет способен совершить посадку в любых позах... э, положениях, советую вам - СПИТЕ СПОКОЙНО! Ничего не произойдет, пока есть Бог, и пока мы верим в Него!

Дальше Макс не знал, что говорить. Кашпировского из него явно не получилось. Он снова вышел в салон, теперь чтобы помочь девушкам, но Елена остановила его.

- Нет, - запротестовала она, держа в руках моток липкой ленты, - Если ты не продолжишь, они начнут приходить в себя. Мне уже пришлось успокоить одного вот этим.

Она подняла другую руку и показала увесистый ботинок Эрика.

- А где Эрик?

- Он нам помогает. - Макс выпучил глаза, но Елена поспешила успокоить. - Когда ты начал свою бесподобную речь, он вдруг стал сильно потеть и я испугалась, что он очнется. Я заткнула ему уши пальцами. А так он, кажется, лучше всех справляется. Все, иди!

- Но что мне говорить?

- Это твоя идея или моя? Болтай что хочешь, только не молчи. Когда все будет готово, мы дадим тебе знать.

Она сказала "мы". Было необычно наблюдать, как она с остальными девушками осуществляет его план. Обычно она привыкла командовать или все делать самостоятельно, но тут было другое дело. Сейчас от каждого могла зависеть судьба самолета и она это чувствовала.

Вернувшись к микрофону, Макс уже знал, что будет говорить, но не мог понять, откуда у него взялись такие мысли. Но рассуждать было некогда. Закрыв глаза и представив себя колдуном, он начал молитву.

- О ты, Амаймон, царь и владыка северных частей! Я зову тебя, взываю, заклинаю могущественной силой Творца и силой сил прислать мне теперь же немедленно Мадаеля, Ляаваля, Бамуляха, Белому, Рамата со всеми другими подчиненными тебе духами, которые должны явиться в прекрасном человеческом виде. В каком бы ты месте ни находился, приди воздать должную честь Богу истинному, живому, твоему Создателю. Во имя Отца, и Сына, и Святого духа! Явись перед нами, будь покорным, не причиняй вреда нашим телам, нашим душам, явись в прекрасном виде человека, а не в ужасном, наводящем страх...

Собственный загробный голос наводил на Макса не меньший ужас, но он продолжал говорить, стараясь гармонично слиться с мелодией чернокожего музыканта.

- ...Взываю и громогласно приказываю именем Всемогущего Бога живого, Бога истинного, святого силою Бога, силою Того, Кто сказал и было, святым велением Которого создано все: небо, земля и все, что в них. Я тебя заклинаю именем Отца, Сына и Святого Духа и Святой Троицы, именем Бога, Которому ты не можешь противиться и перед властью которого я заставлю тебя склониться. Я тебя заклинаю именем Бога-Отца, Бога-Сына, и Бога-Духа Святого и Матерью Иисуса Христа, Святой Матерью и Приснодевой, и Ея пресвятым чревом, Ея святым млеком, которым был вскормлен Сын Отца, Ея пресвятым телом и душой, и всеми частями и членами этой Девы, и всеми страданиями, всеми печалями, трудами и огорчениями, перенесенными Ею в течение своей жизни, всеми рыданиями, и святыми слезами, которые она пролила, плача в то время, когда Ея возлюбленный Сын претерпевал страдания на древе креста...

Макс чувствовал, как силы непрерывным потоком переполняли его тело, а перед глазами все явственнее вырисовывались контуры застывших фигур, которые словно услышав его, молча внимали молитве. У него не возникало мысли о странности видимого им сквозь перегородки и прикрытые веки. Елена, Эрик и все девушки-стюардессы спешно снимали с пассажиров перчатки, кольца и украшения: все, что могло помешать соединить их в единую цепь и причинить трамвы впоследствии. Макс понимал, что в случае удачи, от одежды ничего не останется, а кольца и ожерелья, если выдержат температуру, могут сохранять ее в течение некоторого времени. Все, конечно, предусмотреть было невозможно, но это все же лучше, нежели совсем ничего и, пока есть время, нужно использовать любую возможность свести до минимума нежелательные последствия. Одновременно их руки сцепляли кисть в кисть, так, чтобы каждый представлял собой звено между своими соседями по сторонам. Труднее всего приходилось с теми, кто занимал места по краям рядов. Их руки нужно было выворачивать таким образом, чтобы соединить один ряд с другим. Чтобы избежать разрыва, это приходилось делать с помощью металлического провода. В конце должна была получиться живая цепочка в виде двух змей по обеим сторонам салона. Посредников между салонами первого и второго класса пришлось найти среди более восприимчивых к внушению, их положили на спину и, так же, как и всех, связывали руки скотчем. Сам скотч не играл никакой роли, он был необходим только на первое время, до тех пор, пока руки не привыкнут и не останутся в таком положении, в каком их оставляли. По мере того, как работа подходила к концу, всех начал одолевать смех. Было ли это результатом исчерпанного страха и угаснувшей надежды, или представленной их взору нелепой картины привязанных друг к другу людей, никто не знал, но все чувствовали от этого большое облегчение, тем самым игнорируя угрозу самой смерти. Макс делал большие усилия, чтобы тоже не рассмеяться и хотя он с полной серьезностью относился к своей миссии, продолжая произносить молитву так же громко и четко. В его голосе появилась ирония, придавшая всему этому ужасу дополнительный оттенок юмора.

- ...Всеми святыми и священными предметами, которые представ-лены и сделаны, и другими, находящимся на небе и на земле, в честь нашего Господа Иисуса Христа и Присноблаженной Марии, Его Матери, и всем небесным, и воинствующей Церковью в честь Девы и всех Святых, Святой Тройной, и всеми другими тайнами, знамением Креста и драгоценной Кровью и водой, истекающими из бока Иисуса Христа. Его благовестием, потом, который испускало Его тело. Его смертью и страданием, Его погребением и Его славным воскрешением, Его вознесением и сошествием Святого духа. Я снова заклинаю тебя Его терновым венком, возложенным на Его главу, кровью, которая текла из его рук и ног, гвоздями, которыми он был прибит к древу креста, и пятью ранами, и святыми пролитыми им слезами, и всем, что он претерпел, добровольно за нас, по своей великой милости...

Вошла Елена. Она снова была серьезной и, казалось, была готова заплакать. Макс почувствовал угрызение совести и дальше продолжал говорить уже спокойно и без иронии, почти в унисон шуму двигателей.

- ...Судом живых и мертвых, евангельскими словами Господа нашего Иисуса Христа, пророчествами, словами Его, чудесами Его...

Макс понял, что все уже готово. Командир садил самолет, сжав одной рукой ладонь своего помощника, который был готов стать связующим звеном между ним и выстроенными в цепочку стюардессами.

-... Спеленутым ребенком Иисусом, когда Он кричал и Которого Мать носила в Своем пречистом и девственном чреве...

Елена сделала шаг к Максу. Одной рукой она обхватила его шею и прижалась к груди, другой - крепко сжала кисть Эрика.

- ... славным предстательством Девы - Марии Господа нашего Иисуса Христа, всем что исходит от Бога и от Его пресвятой Матери, как на небе, так и на земле, святыми ангелами и архангелами, и всеми чинами блаженных духов, святыми патриархами и пророками, и всеми святыми мучениками, и исповедниками, всеми святыми девами и невинными вдовцами, всеми святыми мужами, святыми женами и святым Богом... Спаси!..

ЭПИЛОГ

Женя забрал у матери яблоко и побежал во двор к отцу. Он не мог долго находиться в помещении, хотя дом, в который они почему-то, приезжали, когда на улице все просыпалось, был ему больше по душе, чем тот, где они в основном жили. Единственное, что его там по-настоящему радовало, это общение со сверстниками, к которым каждое утро отводил его папа. Женя всегда вставал до того, как в комнате родителей начинала пищать маленькая черная коробочка с непонятными загогулинами зеленого цвета, он называл её - Жужа. Каждое утро, тихо открыв дверь, он подходил к отцу и будил теребя за нос, чтобы он поскорее отвез его к друзьям. Здесь же не было этой странной коробочки и родителям незачем было вставать рано, чтобы отвести его в садик. Женя был рад этому. Быть рядом с деревьями, которых здесь было очень много, и бежать по зеленому мягкому ковру босиком для него значило больше, чем мальчики и девочки, с которыми он общался там, тем более, что с каждым днем они становились похожими на своих родителей, а значит, менее интересными и ненужными. Конечно, ему недоставало общения с ними, ведь они были единственные, кто понимал его, когда он делился своими секретами и, в свою очередь, платили ему тем же. Он знал все о них и об их родителях: как живут и из-за чего переживают, почему завтра не будет Сереги или Оли. Он чувствовал и видел, как белые сверкающие нити, словно взрываясь, обволакивали и переплетались точно с такими же нитями родителей, когда они появлялись на пороге, чтобы забрать их домой. Это случалось даже тогда, когда их папы и мамы по болезни не могли за ними приехать или по каким-то причинам опаздывали. Нити проникали сквозь стены и потолки, и, устремляясь к своему чаду, окружали его, будто хотели уберечь от опасности. Дети чувствовали это и начинали плакать, смеяться или просто зацикливались на каком-нибудь занятии: строили из кубиков домики, катали по полу игрушки вокруг себя или что-нибудь еще. Таким образом они хватались за нити и старались притянуть к себе родителей. Женя знал, что кроме слез и неприятного чувства в груди, они ничего не добьются и не понимал, почему они не следуют его примеру. В таких случаях он всегда пытался улизнуть от нитей, приводя в ужас воспитательниц своей способностью бегать и прыгать, но каждый раз проигрывал. Тем не менее ему удавалось на какой-то период избежать неприятного чувства и, ожидая этого, старался первым вызвать его в себе. Так он мог контролировать себя и своих родителей, первым направляя к ним те чувства, которые должны были неизбежно появиться у него, прежде чем нити смогут их вызвать, и такие минуты он не стеснялся быть таким как все: плакать, смеяться или заниматься каким-нибудь делом, отличаясь от остальных лишь тем, что мог осознавать свои поступки, причины происходящего, и никогда ни о чем не забывал.

Невидимые преграды, непреодолимые для остальных, были его союзниками, а игрушки, из-за которых его сверстники закатывали скандалы, и желание удовлетворить свою прихоть, пусть, даже, если это невозможно, вообще не представляли для него никакой ценности и не имели смысла, ибо мысли проникали всюду и, вернувшись, обрастали новыми или совсем непохожими на прежние, но он понимал их, зная, что это и есть то самое, ради чего он просыпался каждое утро. С тех пор, как он научился ходить, у него все меньше стало возникать вопросов, которыми его друзья докучали своих родителей, и без того занятых своими напрасными переживаниями, тем более он точно знал, что они не могли открыть ему ничего нового, кроме того, как умело превратить мысль в слова и сжать ее в понятную для них форму. Женя почти не разговаривал, хотя понимал все, что ему говорили мама и папа, ему незачем было это делать, поскольку все, что от него хотели - это желает ли он пи-пи или кушать, пойдет ли гулять или пора возвращаться - все, что требовало однозначного ответа: да или нет. Иногда ему приходилось говорить с папой, но это была вынужденная мера, так как он был единственным человеком, вызывающим у него больше сомнений, чем кто бы ни было.

Вот и теперь как раз тот случай, когда ему вновь придется прибегнуть к самому неудобному для него способу стирать вопросы.

Отец сидел на корточках между двумя врытыми в землю бревнами, высотой чуть меньше Жени, и примерял гладко отшлифованную доску так, чтобы края, выступающие за бревна, были на одинаковом расстоянии. Добившись этого, он взял из банки большой гвоздь и без труда, приставив большой палец к шляпке, вогнал его в дерево. Когда дошла очередь до следующего, попытка проделать то же самое не увенчалась успехом. Согнув таким образом несколько гвоздей, он наконец бросил эту затею и, нервно сплюнув, повернул кольцо на пальце, затем взял молоток и стал забивать им.

Женя незаметно подкрался к отцу и тронул его за плечо.

- Па, поцему тия нивина?

- Ты, сынок, - вздрогнул отец, обернувшись. - Что ж так пугаешь-то?

- Я не хотеу.

- Это мне? Спасибо!

Женя протянул отцу яблоко, затем взял загнутый гвоздь и стал внимательно его разглядывать.

- Ты что-то хотел?

Теперь, когда отец был свободен от загадочной, но до боли знакомой пелены, можно было не утруждаться шевелить языком. Женя положил гвоздь обратно, придвинулся к отцу, взял его за палец, на котором было кольцо, и вопросительно посмотрел в глаза.

- Что? Опять? Сынок, я же тебе объяснял - нельзя тебе пока. Вот, - он взял в ладонь кольцо, висевшее у Жени на шее. - Оно совсем такое же!

- Нет...

- Что - нет?

- Ддугое. Ана не мая.

- Откуда ты знаешь?

Женя обернулся и посмотрел за ограду.

- Ио.

- Кого ево? - Отец посмотрел в ту же сторону, но никого не увидел. Притянув к себе сына, он обнял за плечи. - Умный ты у меня, салага! Какой же ты у меня умный! Надеюсь, когда вырастешь, ты все мне расскажешь... Но как мне тебя сейчас понять?!

Совсем недавно Женя заметил, как к его отцу, среди прочих светящихся волокон, присоединилось еще одно, еле ощутимое и видимое. Он знал, что это нить того человека, о котором так часто думал отец, а иногда даже и мама. Они никогда не говорили о нем вслух, но Женя знал то, что кольцо, висевшее у него на шее, когда-то принадлежало этому человеку и что он скоро его увидит. С каждым днем нить утолщалась и приобретала более яркие краски, а это означало только одно - скоро, совсем скоро для него не останется тайн и приятное, препятствующее току воздуха в грудь, чувство станет бесцветным.

- На...

Женя хотел снять кольцо и отдать отцу, но тот запротестовал:

- Ты что делаешь? Не надо! Никогда так больше не делай. Хорошо? - Женя покачал головой. - Ну и ладненько! Это ж твой амулет... подарок. Понимаешь? А с ним никогда не расстаются.

- Не нано! - сказал Женя и снова взял загнутый гвоздь.

Подняв его вверх, он зажал его конец пальцами и резко тряхнул вниз.

Отец не успел среагировать.

- Дай сюда, поранишься, - он забрал у него гвоздь и бросил его на скамейку, но тут же снова схватил и удивленно посмотрел на сына. Гвоздь был как новый: прямой, без каких-либо следов изгиба.

Женя заулыбался.

- Ну ты и фокусник, Женька! Кто тебя научил?

- Сам.

- Сам?

Вдруг, заметив что-то позади Жени, отец медленно встал. У калитки стояли два великана и улыбаясь смотрели в их сторону. Один из них был одет в спортивные штаны и зеленую футболку с белыми полосками, высокий и плечистый. Это был дядя Влад. Иногда он забирал Женю из детского сада и он хорошо знал его как любителя ночной рыбалки и прогулок по берегу реки. Второй же был еще выше и шире в плечах, его смуглая кожа придавала ослепительную белизну его и без того светлой рубашке, а хорошо выглаженные черные брюки придавали этому гиганту некоторую солидность.

- Какие люди! - обрадовался отец и пошел им навстречу. - Роберт! Влад, где ты его нашел?

- Это не я его нашел, а он меня.

Дядя Влад открыл калитку и пропустил вперед Роберта.

- Здравствуй, Максим!

- Здравствуй!

Они обменялись рукопожатиями и похлопали друг друга по спине.

- А я уж начал думать, что ты никогда не приедешь.

Отец был немного взволнован и даже забыл поздороваться с дядей Владом.

- Я же... - Хотел было оправдаться гигант, но увидев Женю, на мгновенье замолчал. - Сын?

- Женька! Поди-ка сюда, - отец помахал сыну рукой. - Познакомься с дядей!

Но Женя даже не двинулся. Он заворожено смотрел на "дядю", его правая рука согнулась к животу, а пальцы, по одному, то складывались в маленький кулачок, то разгибались, растопыриваясь веером.

- Сынок! Да что с тобой сегодня?!

- Не тревожь его, - Роберт сам подошел к Жене, присел к нему и поздоровался.

- Пдивет, - ответил Женя и протянул ему руку.

- Тебе сколько лет?

- Дуа с пыавинай. Ты пиехау за ней? - Женя показал на свое кольцо. - Васьми.

- Нет. Мне это больше не нужно.

Достав из кармана стодолларовую бумажку, Роберт развернул её перед глазами мальчика и спросил.

- Что это?

Женя посмотрел на отца и дядю Влада. Они о чем-то разговаривали. У отца во рту была сигарета, а дядя Влад ритмично потирал левую руку от кисти до самого плеча. Он поднял палец и указав на них, произнес:

- Жужа.

Весь остальной день они провели вместе.

Роберт даже не стал заходить в дом - взяв Женю за руку, он повел его к реке и пробыл там с ним до самого вечера. Когда на небе стали появляться звезды, а от медленно текущих вод начало веять прохладой, придающей воздуху аромат свежести, их уединение, наконец, потревожили веселые голоса и крики, приближающиеся со стороны дома. В общении с Робертом, в котором не было ничего, что могло нарушить тишину, Женька совсем забыл про своих родителей и их голоса представлялись ему в виде цветных паутин, постепенно обволакивающих его раскручивающийся мир. Бесконечность пространства, наполненная звуками природы, и свет, придающий им краски, вновь слились воедино и вернули его к действительности, зато теперь в нем было все, из-за чего ни один человек, даже дядя Роберт, не смогут далее быть для него примером - точкой опоры, так как каждый из них плыл по своему собственному течению, являющемуся их единственным источником возможностей и только изредка, по случайности или осознанно, подставляли себя другим течениям, в то время, как сам Женя стоял на одном месте. Он не был центром, но все, что проходило мимо него и сквозь него было, относительным его сознания. Дядя Роберт был одним из немногих, кто мог похвастаться "географией своих путешествий, но даже он, со своей способностью менять направление, плыл относительно Жени, лишь частично являясь таким же относительным центром для остальных людей. Он не мог полностью окунуться в его мир, ему мешало давно забытое, но все же сохранившееся в нем любопытство, требующее обязательного решения. Оно не могло быть удовлетворенным без обращения к привычным ему методам, несмотря на постоянные попытки отвергнуть их, а это означало одно - необходимость возвращения в свое "течение" навсегда ставшее препятствием для его "дальнейших путешествий". Когда-то это препятствие и было причиной его остановки. Те годы детства, которые он пытался наверстать, прочно закрепили в нем это чувство, каждый раз возникающее у него на пути как непреодолимый барьер. В отличие от детства Жени, вопросы для него были единственным способом познания, а ответы на них - отправной точкой к следующим, тогда как для Жени они были мыльными пузырями, лопающимися у него на пути и лишний раз подтверждавшие своим содержанием то, о чем он и так знал или догадывался. Он все видел насквозь - нужно было только прикоснуться и не сдерживать свои чувства. Дядя Роберт осознавал это и все же был не в состоянии противостоять своему прошлому, поэтому, когда он услышал голоса, то сразу превратил их в оправдание своей беспомощности.

Взяв Женю на руки и громко рассмеявшись, он побежал к ним, будто там, а не здесь с маленьким мудрецом, найдет себе облегчение.

Мама несла корзину с продуктами. Увидев дядю Роберта, она поставила её на землю и подошла к нему.

- С приездом, - поприветствовала она, протянув ему руку. Он опустил Женю вниз и поздоровался. - Я очень рада, что вы смогли приехать, Роберт! Мой старик вас так ждал! Вы, наверное, проголодались?

- Ничего! - Отец потрепал сыну челку и дал ему удочку. - Скоро будем есть уху! Ты еще не знаешь, как ловко Женька ловит рыбу! Правда, Женька? Только надо вовремя её у него отбирать, а то он её сразу отпускает.

- Надо было взять из моей сумки баночку с червями, - спохватился дядя Роберт, повернувшись к дяде Владу, который уже сооружал костер. - Я их специально купил...

Дядя Влад на секунду отвлекся и удивленно посмотрел на него.

- А зачем нам черви? Мы её руками ловить будем!

- Как это?

- Очень просто! - Дядя Влад зажег спичку и поднес к веткам, потом выпрямился и принялся объяснять. - Берем спелую облепиху, бросаем в воду, а рыба, она же дура любопытная, видит - что-то блестит, подплывает и проглатывает ягодку. А облепиха ки-и-ислая! Рыба глаза закрывает и тогда только и успевай хватать её за жабры! Понял?

Сегодня Женька не хотел разговаривать с рыбами и вместо ухи пришлось жарить шашлык, хотя, чтобы не огорчить дядю Роберта, он отдал ему свою удочку, но тот, после нескольких неудачных попыток окончательно убедился, что рыбак из него никудышный и, ссылаясь на свою прошлую "фермерскую жизнь", передал её дяде Владу. Дядя Влад к тому времени уже не мог похвастаться своим гордым званием рыбака, так как для него теперь было куда интереснее доставать из реки охладившийся сорокоградусный напиток.

Женя сидел у костра, поджав ноги и обхватив колени смотрел на огонь. Сначала взрослые говорили о погоде, о планах на завтра, о том, какой у них "хороший сынуля" и каким он вырастет, а потом, развеселившись, начали вспоминать свои похождения. Дядя Влад даже немного расчувствовался, когда в очередной раз рассказал историю о том, как он, благодаря его отцу, "снова смог познать радости жизни". Замолчав, он подошел к Женьке и, крепко обняв его, поблагодарил: "Спасибо за отца, Евгений!", а потом почему-то пожал руку дяде Роберту. Было забавно наблюдать, как их волокна расслаблялись, а некоторые даже исчезали вовсе после того, как произносился очередной тост. Они вспоминали, им становилось легко и весело, и хотя он понимал, что это нехорошо, ему было приятно видеть их вместе, когда они могут позволить себе думать, говорить, петь и смеяться, совсем как его сверстники. Он видел как родители, рассказывая о случившемся с ними в самолете, ничуть не жалели о произошедшем и даже относились к этому с юмором, невзирая на то, что им тогда пришлось испытать.

- Скрежет, грохот! Стюардессы орут... Я тогда чуть не оглох! Потом глаза открываю, смотрю, вокруг все горит, а нас пеной поливают. От самолета ничего не осталось... еще, наверное, на километр вперед кусочки его догорали. Ну, думаю, надо подождать, пока все затушат. Пассажиры-то в креслах сидели, а от них только железные каркасы остались - ошпарятся еще чего доброго. А они спя-я-ят как ни в чем не бывало! Голые! Я на нас-то смотрю - мы тоже в чем мать родила. Ужас! Старуха моя ревёт...

- Ага, а сам-то! Представляете, Роберт, стоит такой, глаза закрыл и про себя шепчет: "Лучше б я пешком пошел, лучше б я пешком пошел"!

- Не-ена-адо заливать-то! Кто тебе слезки-то вытирал? Пожарники, что ли?.. Пожарники тогда вообще оглохли! Ничего понять не могут, кричат что-то на своем, даже подойти боялись, они, наверное, до сих пор к психиатру ходят... Медики, полиция, еще кто-то - толпа собралась и тоже стоят, как дураки на нас смотрят. Когда я кольцо-то обратно повернул, половина из них разбежалась. Такой крик поднялся! Люди очнулись - обожглись все нахрен и как давай бегать спотыкаться друг о друга! Некоторым, правда, пришлось после этого долго в больничке валяться. Представляешь, в бетон по пояс зарылись! Я-то ладно, сразу хоп - кольцо-то повернул, выбрались, а их пришлось вытаскивать. Кто ногу сломал, кому руку оторвало, в общем, хорошо все обошлось. А, еще... - Отец вдруг засмеялся и посмотрел на маму. - Было там одно... чучело! Ему, наверное, теперь точно в гарем идти осталось. Вообрази - нацепил на себя какой-то пояс, сзади замок со скважиной... все как полагается. Как он ему только налез? Ну и вот, он раскалился - аж добела... - Отец снова не выдержал и расхохотался. - И сжег ему там все к чертям собачьим!..

...Потом дядя Влад сбегал в дом за гитарой. Пели хором и даже дядя Роберт, не зная слов, успевал читать мысли отца, тоже пел. Когда репертуар был исчерпан, всем пришлось уговаривать дядю Роберта спеть какую-нибудь ковбойскую песню.

- Кантри! Кантри! - повторял дядя Влад и хлопал в ладоши. Вместо этого он сыграл какого-то Элвиса Пресли. Отец взял Женю за руку и вытащил его в круг танцевать. Ему понравились движения, которые они пытались проделать и старался за ними повторять, но у него плохо получалось. Женя знал, что как бы он ни старался, но пока не подрастет, ничего не выйдет. Что и говорить, когда он все еще не мог совладать со своим языком.

Вскоре Женя почувствовал усталость. Он подошел к отцу и, взяв его за палец, повел его к берегу.

- Что, спать хочешь? Сейчас домой пойдем.

- Женя утвердительно закачал головой.

- Ицо помыть, - сказал он и изобразил, как он моет лицо.

Дядя Роберт пошел тоже.

Яркая полная луна освещала тропинку с другого берега и, казалось, вот-вот упадет на кроны деревьев. Выйдя к реке, Женя освободил руку и подбежал к серебристой дорожке ночного светила.

- Осторожней, сынок, не упади.

Отец и дядя Роберт остановились в шаге от него. Вода была прохладной и мягкой. Женя смочил лицо, погрузил в воду руки и стал медленно разводить и сводить их, поднимая небольшие волны. Лунная дорожка ожила, словно сотканная из множеств крохотных лепесточков, она то расширялась, то вновь собиралась в сверкающую полоску и напоминала собой длинный белый шарф, колышущийся под еле ощутимым ветерком. Журчащая тишина течения придавала всей этой картине какую-то таинственность, притягивала к себе, вызывая необъяснимое чувство причастности к ее Великой тайне. Женя посмотрел на Луну и почувствовал, что взрослые тоже смотрят на нее. Их мысли и чувства словно отражались от белого диска, четко отпечатывались в его сознании. Он знал, о чем они сейчас будут говорить и решил еще немного поиграть с волнами, дав им возможность еще раз убедить себя в том, что, по его мнению, было ничем иным, как очередной попыткой перевести истину на понятный им язык и образы.

- Я вот все думал, Роберт, о том, что ты мне тогда говорил. Все вроде бы сказано... Но я не могу до сих пор представить... понять. Как это нет времени? Ведь с ним мы встаем, ложимся спать, стареем, умираем... Стрелки-то движутся!

- Движутся. Как и все в этом мире. Ты все еще считаешь, что машина времени возможна? Что стоит повернуть стрелки вспять с помощью каких-нибудь новейших технологий или силой разума - и все вернется к тому времени, на котором они остановятся? Растут деревья, растет человек, его организм, растут его клетки и ничто не заставит их повернуть процесс обратно. Какой силе подвластно изменить время в определенном месте? Нужно изменить его во всем, что окружает это место. В каждой среде свой климат, своя скорость процессов... Можно скитаться по космосу один год и вернуться на Землю молодым, в то время как твои сверстники давно уже состарились. Или заморозить себя на несколько лет и проснуться с таким же результатом. Дело не во времени, а в особенностях отдельно взятой среды, где все двигается по своему пути, живет или просто существует, но не совпадает с другой, которая совсем рядом, и у которой свои законы существования. Можно наблюдать события давнего прошлого, но это будет происходить и в настоящем. Ведь все, что происходит, оставляет свой след во всем, что нас окружает. Эти звезды доносят до нас свой свет прошлого и, может быть, какие-нибудь из них уже давно погасли, но их энергия не ушла просто так, она осязаема. Это и есть та формула жизни, заключенная в вечном движении, оставляющем свой след в истории, на которую мы наложили печать времени - вспоминая прошлое и думая о будущем. Назад можно только оглянуться, идти можно только вперед. А если ты хочешь вернуться, тебе придется повернуться спиной, к будущему. Но это ничего не меняет. Изменив направление, ты сохранишь движение, а значит - все равно идти ты будешь вперед...

Дождавшись, когда Роберт закончит, Женька выпрямил ноги, повернулся и посмотрел на отца.

- Па, пойдем к маме!..

1998-2002 гг. г. Кяхта - г. Улан-Удэ