Сколько лет Киеву? Гнездо "пассионариев", или Центр пересечения торговых путей? Корабли на колесах: верить ли летописи? Войны, где пленных не берут: от древности до наших дней. Братоубийство и ликвидация конкурентов. Принятие христианства. Новая гражданская война. Воинственные новгородцы. Кто убил Бориса и Глеба? Кто "Мудрый", а кто "Окаянный"? Запоздалая канонизация.
1. ОТ РЮРИКА ДО СВЯТОСЛАВА
И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: "Да будет это мать городам русским". (Повесть временных лет)
Итак, разобравшись, насколько это позволяют рамки данной книги, с "призванием варягов", продолжим наш рассказ о дописьменной истории древнерусского государства. В ней также существует достаточно много "темных пятен", в обоих смыслах этого словосочетания, или, по крайней мере, моментов, допускающих неоднозначное толкование.
Для начала попытаемся ответить на вопрос: где и когда на территории Восточно-Европейской равнины возникли первые города. И вопрос этот далеко не частный, поскольку напрямую коррелирует с более широкой исторической проблемой, рассмотренной нами в предыдущей главе. Конкретно: если они существовали в качестве административных и торговых центров еще до появления русов, то это свидетельствует в пользу "автохтонного" характера древнерусской государственности, если же нет, то это говорит о ее привнесенном характере. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что и на этом научном фронте развернулась борьба приверженцев двух теорий. Наиболее ярким примером выступают споры о времени возникновения "матери городов русских" - Киева.
Казалось бы, никаких дискуссий по этому вопросу быть не должно: в 1982 году власти Советской Украины торжественно отпраздновали 1500-летие своей столицы, отнеся, таким образом, его возникновение к концу V века. Однако все не столь однозначно, поскольку никаких хоть сколько-нибудь достоверных данных о существовании города на высоком правом берегу Днепра ранее IX века не существует. Письменных свидетельств на этот счет, разумеется, нет по причине отсутствия письменности как таковой. А данные археологических раскопок оставляют слишком много пространства для продолжающейся и в наши дни полемики о том, с какого момента поселение, существующее на удобном для жизни киевском правобережье со времен каменного века, приобрело городские черты - администрацию, экономику, специализирующуюся на торговле и ремеслах, постоянно функционирующую связь с другими городами и фортификационные укрепления.
Любопытно, что единого мнения по этому поводу нет даже в рамках одной уважаемой в мире исторической науки семьи. Так, П. П. Толочко1, ставший едва ли не главным идейным и научным вдохновителем празднования 1500-летия Киева, считает, что он возник не позднее конца V века. А его сын, тоже известный историк А. П. Толочко2, напротив, полагает, что процесс превращения ранее существовавших земледельческих поселений в город, напрямую связан с приходом русов. Таким образом, момент возникновения Киева отнесен им к рубежу IX-Х веков: "Надо думать, именно в начале X века Киев окончательно приобретает черты настоящего города. Здесь выделяют "аристократическую" часть - расположенное на Старокиевской горе укрепленное городище, средоточие "власти", где, по крайней мере, с середины X века существует княжеская резиденция и возникает каменное строительство. В верхней части города, вдоль высокого берега, протянулся обширный курганный могильник, погребения которого датируются X веком. Как считают, отдельные группы курганов были связаны с располагавшимися в верхней части города усадьбами представителей киевской элиты. В нижней части находился деловой район города, ориентированный на торговлю вдоль Днепровского пути. Киев обрел пространственную и социальную структуру города: центра обмена и власти".3 К рубежу IX-X веков относит А. П. Толочко и стремительное превращение других "дотоле скромных поселений вдоль Днепра в центры дальней торговли, ориентированной на Византию".4
В то же время О. Прицак связывает основание Киева (еще раз уточняем, именно как города) с хазарами, а на роль отца-основателя выдвигает хазарского визиря, носящего имя Куйа. Как и в случае с русами Ибн-Фадлана обоснование этой версии ее автором вызывает ряд вопросов. Чтобы не быть голословным приведем прямую цитату: "Ахмад бен Куйа (Kuya) был хазарским вазиром, когда ал-Масуди составлял свой груд, то есть в 30-40-х годах X в. Куйа... Поскольку в кочевых империях, особенно имеющих тюркские династии (как в хазарской державе), должности министров были наследственными, то можно предположить, что Куйа был предшественником Ахмада (или его старшего брата, если таковой был) в должности вазира. Таким образом, в течение последнего десятилетия IX в. и в первом десятилетии X в. должность главы вооруженных сил хазарского государства занимал Куйа"5. Данное логическое построение более чем шатко, но по сравнению со следующими выводами, кажется "железобетонным": "Поэтому ничто не мешает нам полагать, что хорезмиец Kuya, министр вооруженных сил Хазарии, послуживший прототипом Кия летописей, и был основателем (или строителем) Киевской крепости. Таким образом, название Киева в его древнейшей неславянской форме с точки зрения лингвистики отражает его хорезмийское (восточноиранское) происхождение. Однако в культурном и политическом отношении оно должно быть признано хазарским (каварским и оногурским) элементом"6.
Еще раз отметим, мы не оспариваем ни факт зависимости полян от Хазарского каганата (об уплате ими дани прямо говорят летописи), ни того, что Киев мог быть хазарской торговой факторией и таможенным постом еще до прихода русов, ни то, что имя городу дал, "построивший его" хазарский сановник Куйа. Речь идет исключительно о системе доказательств, вернее, о системе мало чем обоснованных предположений. Но пойдем дальше, и коротко расскажем о других городах.
1. Толочко П. П. (род. 1938) - советский и украинский историк и археолог, академик НАН Украины, иностранный член РАН, директор Института археологии НАН Украины.
2. Толочко А. П. (род. 1963) - украинский историк-медиевист, член-корреспондент НАН Украины.
3. Толочко А. П. Очерки начальной Руси. Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015. С. 285.
Не ранее начала Х века возник и Новгород. Приведем мнение признанного авторитета в области истории города В. Л. Янина1: "Мифическим представляется утверждение об основании Рюриком "города над Волховом" и наречении его Новгородом. Коль скоро на территории собственно Новгорода нет никаких напластований IX в., очевидно, что речь идет о сооружении укреплений в резиденции на Городище, которая также является "городом над Волховом". Столь же легендарными являются сведения об основании Новгорода еще до прихода Рюрика"2.
В качестве одной из основных причин возвышения Киева следует отметить его чрезвычайно выгодное расположение на перекрестке торговых путей из Азии в Европу и "из варяг в греки". Кроме того, город, несмотря на непосредственную близость к Степи, что облегчало торговые связи с живущими там народами, был отделен от нее рядом полноводных в то время притоков Днепра - Росью, Стугной, Красной, Витой. Сочетание этих факторов, по мнению В. О. Ключевского, обуславливало значение Киева и как главной базы для военных действий против кочевников, и одновременно крупнейшего торгового центра. "Потому, попав в варяжские руки, он не мог остаться простым местным варяжским княжеством, какими были возникшие в то же время княжества в Новгороде, Изборске, Белоозере или позднее в Полоцке и Турове. Завязавшиеся торговые связи с Византией и арабским Востоком, с черноморскими, азовскими и каспийскими рынками, направляя народный труд на разработку лесных богатств страны, стягивали к Киеву важнейшие хозяйственные её обороты"3.
А вот Л. Н. Гумилев4 причиной могущества Киева считал "незаурядное мужество, физическую выносливость и заряд биохимической энергии" значительной части киевлян5. Однако не стоит объяснять большую активность и деловитость столичных жителей в сравнении с населением "глубинки", несомненно, красивой, но все же недостаточно аргументированной и потому не признанной в научном мире теорией. Во всяком случае, экономическо-географическое обоснование возвышения Киева, предложенное еще в позапрошлом веке В. О. Ключевским, выглядит более убедительно. По крайней мере, в глазах рационально мыслящих читателей...
1. Янин В. Л. (род. 1929) - известный советский и российский историк и археолог, специализирующийся на изучении Новгородской республики и финансово-денежной системы Древней Руси. Академик РАН.
2. Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. Москва: Языки славянских культур, 2008. С. 25.
3. Ключевский В. О. Курс русской истории. Москва: Мысль,1987. Ч. 1. С. 158.
4. Гумилев Л. Н. (1912-1992) - историк-этнолог, сын известных поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Был идейно близок к евразийству. Автор оригинальной пассионарной теории этногенеза, пользующейся большой популярностью у историков и политиков неоевразийского направления. Рассматривал историю человечества как процесс взаимодействия суперэтносов. Через многие его работы красной нитью проходит противопоставление православия и католичества, Запада и Евразии.
Пассионарная теория этногенеза - очень популярная в настоящее время в Империи, вероятно, из-за своей близости к фолк-хистори, система взглядов, далеко выходящая за рамки традиционных научных представлений. Согласно теории Л. Н. Гумилева, этносы, продолжительность жизни которых составляет примерно 1100-1200 лет, проходят в своем развитии ряд последовательных стадий: от рождения, благодаря некому "пассионарному толчку", до смерти, связанной с полной утратой "пассионарного заряда".
5. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. Москва: Товарищество Клышников, Комаров и Ко совместно с издательством "Лорис", 1992. С. 181.
Какими бы ни были подлинные причины превращения Киева в один из крупнейших городов средневековой Европы и столицу огромного могущественного государства, при дальнейшем рассказе о ранней истории Руси мы за неимением других ориентиров будем придерживаться линии, изложенной в ПВЛ: морские походы "Вещего" Олега и Игоря на Византию...
Впрочем, с морским походом Олега в 907 году опять-таки много неясного. Во всяком случае, обстоятельные и достаточно объективные византийские хроники о нем почему-то умалчивают. А описанная в ПВЛ красивая история с кораблями на колесах (диковинное "ноу-хау" князя Олега) может вызвать у современного читателя лишь скептическую улыбку. И в самом деле, картина вытащенных на берег и поставленных на деревянные колеса кораблей, которые с помощью попутного ветра отправились по суше к стенам Константинополя, представляется не более чем художественным вымыслом. Ведь эти "плавающие боевые машины пехоты" должны были передвигаться отнюдь не по идеальному немецкому автобану или гладкому льду замерзшего озера... Только для того, чтобы сдвинуться с места, ладьям русов потребовался бы мощный современный тягач, да и то без всякой гарантии на успех. Тем не менее, летописный рассказ прочно укрепился в гимназических учебниках романовской империи, а впоследствии и в школьных учебниках Советского Союза, и со временем стал восприниматься в массовом сознании как непреложный факт.
Но не будем зацикливаться на критическом анализе летописного текста, а продолжим наш концептуальный рассказ о начальной истории Древнерусского государства. Гибель отправившегося за "экстраординарным налогом" Игоря, правление его жены Ольги, многочисленные войны их сына Святослава: протекавшие с переменным успехом против печенегов и волжских болгар1, неудачная - с Византией и победоносная - с Хазарией...
1. Волжская Булгария - средневековое государство, расположенное в среднем течении Волги и в бассейне Камы. Расцвет Волжской Булгарии начался после падения Хазарского каганата, в подчинении у которого она находилась. К моменту монгольских завоеваний страна находилась на вершине могущества, контролируя волжские торговые пути.
2. ГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ
Всякая война между европейцами есть гражданская война. (В. Гюго)
Наш рассказ плавно подошел ко времени, с которого, собственно, и начинается письменная история древнерусского государства. И если период княжения Владимира Крестителя еще во многом полулегендарен, то эпоха Ярослава Мудрого, правление которого считается вершиной расцвета Киевской Руси - это уже время историческое, когда в ПВЛ на смену "легендарному баснословию1" приходит описание событий близких по времени или современных созданию летописи.
Однако, прежде чем Киев стал одним из крупнейших городов Европы того времени, а молодые Рюриковичи и Рюриковны самыми завидными женихами и невестами для европейских владетельных домов, Киевская Русь пережила две ожесточенные внутренние войны, которые с полным на то основанием можно считать гражданскими2. И поскольку с этим, казалось бы, широко известным термином мы будем не раз встречаться на страницах нашего исследования, остановимся на нем подробнее.
Безупречной дефиниции гражданских войн не существует. Да и формы эти войны могут принимать самые различные: от династических и этнических конфликтов до религиозного и идеологического противостояния. Но в любом случае - это борьба за власть и, соответственно, за право обладать и распоряжаться материальными ресурсами в стране или регионе, в которой "по приглашению" враждующих сторон или без такового могут принимать участие и внешние силы. Именно такая борьба началась после гибели в 972 году Святослава, еще при жизни разделивший русские земли между тремя сыновьями. Старшему, Ярополку, достался Киев, в столицу древлян - Овруч был направлен Олег, а малолетний Владимир оказался в далеком Новгороде "под присмотром" фактического правителя города - своего дяди Добрыни.
Что непосредственно послужило поводом к началу гражданской войны, доподлинно неизвестно. Согласно наиболее распространенной оценке короткого летописного сообщения это было убийство Олегом сына могущественного варяжского воеводы Свенельда, который в отместку подговорил Ярополка напасть на Овруч. Олег потерпел поражение и был убит, а число претендентов на единоличную власть сократилось до двух. По мнению Л. Н. Гумилева, за каждым из молодых князей стояли влиятельные группировки. За Ярополком - сторонники мира с Византией, союза с печенегами и принятия православия. Их поддерживали жители Киева, Полоцка и Турова. За Владимиром - второй по значению после Киева город Древней Руси Новгород и языческая партия3. Думается, что представляя расклад сил подобным образом, Л. Н. Гумилев вольно или невольно искажает реальное положение вещей. На наш взгляд, вряд ли правомерно говорить о "языческой партии" в лице нанятых Добрыней на новгородские деньги варяжских наемников. Не столь однозначным был расклад сил и в лагере Ярополка, у которого была собственная "языческая партия" в лице отцовских ветеранов во главе с уже знакомым нам Свенельдом, видевших в византийских православных миссионерах обычных шпионов и агентов влияния.
Впрочем, все эти "партии", "агенты влияния" и т. п. - не более чем попытка перенести реалии современной политики в далекое прошлое. Не останавливаясь подробно на перипетиях начавшейся в 977 году войны, скажем только, что велась она со всей характерной для гражданских войн жесткостью. Ярким примером служит взятие Владимиром союзного Ярополку Полоцка. Владимир - будущий святой - залил город кровью его жителей, убил местного князя Рогволда вместе с женой и сыновьями, предварительно обесчестив на их глазах княжну и официальную невесту Ярополка Рогнеду.
В итоге в живых из детей Святослава остался лишь победивший Владимир, а территория Киевского княжества была "зачищена" им и от прежних племенных династий, и от конкурирующих сообществ русов. Были ли они уничтожены физически, как семья несчастного Рогволда, вернулись ли на Балтику, отправились ли в Византию на службу к императору или же влились в княжескую дружину? Имеющиеся в распоряжении историков на сегодняшний день источники об этом умалчивают. Все эти варианты развития событий могли иметь место. Несомненно только одно: "автономии" племенных княжеств были ликвидированы, во всех крупнейших центрах Руси были посажены наместники великого князя, а на смену архаичному полюдью пришло более-менее упорядоченное налогообложение. Собственно, только с этого момента и можно говорить о Руси как о состоявшемся государстве.
После смерти Владимира началась новая братоубийственная (в прямом смысле этого слова) война, на этот раз между его детьми. Гибнут Борис и Глеб, впоследствии канонизированные как первые православные святые на Руси, затем погибает Святослав с семью сыновьями, и на великокняжеском престоле в Киеве утверждается Святополк, женатый на дочке польского короля Болеслава I Храброго. И вновь, как и поколением ранее, Новгород выступил против Киева, поддерживая Ярослава. Причем сами новгородцы проявили едва ли не большее желание воевать, чем их князь. (После поражения от союзных Святославу поляков Ярослав даже хотел бежать в Швецию, но новгородцы изрубили подготовленные для бегства ладьи, ввели "чрезвычайный налог" и наняли на собранные деньги варяжскую дружину4.) Именно новгородско-варяжское войско добывает Ярославу Киев, одержав решающую победу над киевско-печенежской армией Святополка в битве на реке Альта. Сам же Святополк вскоре умирает, то ли от полученных в бою ран, то ли от нервного расстройства, то ли от рук подосланных Ярославом варяжских "киллеров".
К слову, каноническая версия об убийстве Бориса и Глеба по приказу Святополка, прозванного из-за этого Окаянным, вызывает определенные сомнения. До нас она дошла из двух, безусловно, лояльных для Ярослава источников - "Сказания о Борисе и Глебе" и "Чтения о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба", созданных не позднее 2-й половины XII века, т. е. при его ближайших потомках. Эти агиографические произведения вполне могут послужить образцами для черных пиарщиков наших дней. В чем только ни обвиняют в них потерпевшего поражение Святополка: и в том, что он был незаконнорожденным (тем самым, оспаривая его права на княжение как старшего сына), и в том, что его не любил отец, но прежде всего, конечно, в убийстве "по наущению дьявола" своих братьев Бориса и Глеба.
Между тем, некоторые весьма авторитетные ученые (И. Д. Данилевский, А. Л. Никитин, А. Поппэ), напротив, считают, что убийцами были именно варяги Ярослава, основывая свои выводы на ряде прямых и косвенных "улик"5. Немалое удивление вызывает и отношение к Ярославу православной церкви. Несмотря на все неоспоримые заслуги Ярослава в деле распространения христианства на Руси и знаковость этой фигуры для истории восточных славян, князь был канонизирован лишь в наши дни, что можно расценивать, скорее, как политическое, нежели религиозное действие. (В 2004 году на это "решилась" УПЦ Московского патриархата, в 2008 году - УПЦ Киевского патриархата, а в 2016 году, то есть уже ко времени написания настоящей книги, Архиерейский собор Русской Православной Церкви установил общецерковное почитание благоверного князя Ярослава Мудрого). А ведь еще в пору средневековья подобной чести удостоились десятки куда менее известных Рюриковичей, о существовании многих из которых ведают лишь профессиональные историки. Поневоле напрашивается вывод о том, что по большей части лояльные к правящей династии православные иерархи знали о Ярославе нечто такое, что не позволяло им переступить некую запретную черту... 6
Впрочем, возможно, подозрения в виновности Ярослава не имеют под собой оснований. Несомненно, однако, другое: если бы война братьев завершилась иначе, то Мудрым, скорее всего, в летописях был бы назван Святополк, а Окаянным - Ярослав. Историю всегда писали победители.
В заключение рассказа об этой темной, во всех смыслах этого слова, странице древнерусской истории коротко расскажем о том, как Рюриковичи обретали свои прозвища. Вопрос этот далеко не второстепенный, поскольку фигура того или иного князя чаще всего воспринимается нами именно на основе некой его личностной характеристики, зафиксированной современниками в его "дополнительном имени". Однако, вряд ли следует полагаться на эти "объективки". Во-первых, прозвища чаще всего давались не современниками, а потомками. Более того, многие из них (например, "Мудрый" по отношению к Ярославу или "Удалой" по отношению к Мстиславу Мстиславичу) вовсе не существовали в эпоху Средневековья - это плод фантазий историков Нового времени7. Во-вторых, значение одних и тех же прозвищ в различные исторические времена не было одинаковым. Например, однозначно трактуемое в резко негативном смысле "окаянный", имело в древнерусском языке и другие значения: "многострадальный", "жалкий", "заслуживающий сожаления", "несчастный"...
Возвращаясь к теме двух первых на Руси гражданских войн, вспомним, что в промежутке между ними произошло поистине эпохальное событие, во многом предопределившее возникновение современных геополитических и цивилизационных границ - Русь приняла крещение по православному обряду (см. очерк XVIII). На время княжения Владимира приходится и первое военное столкновение с "западноевропейской цивилизацией", в результате которого он захватывает у Польши Червенские города8.
Сын Владимира Ярослав тоже воевал с Польшей, хотя в целом его взаимоотношения с Европой отнюдь не были враждебными. В отличие от отца, для которого приоритетными были связи с Византией, Ярослав уделял первоочередное внимание европейской политике, умело пользуясь "брачной дипломатией" для достижения своих целей. Сам князь был женат на шведской принцессе Ингигерде, его сестры Премислава и Добронега были замужем за венгерским герцогом и польским королем, а дочери - за королями Франции (Анна), Венгрии (Анастасия), Швеции (Елизавета). Не хуже были "устроены" и сыновья: Изяслав был женат на польской принцессе9, Святослав - на представительнице одного из немецких владетельных домов, а Всеволод сочетался браком с родственницей византийского императора10.
2. Гражданские войны известны с глубокой древности, принимая форму династических или междоусобных конфликтов. Знаменитая война двоюродных братьев Пандавов и Кауравов, красочно описанная в древнеиндийском эпосе "Махабхарата", является, по сути, крупномасштабной гражданской войной внутри одной социальной прослойки воинов-кшатриев. Примечательны два момента: 1) в многодневном решающем сражении старший из братьев Пандавов, Карна, сражается в рядах Кауравов, а сводный брат последних, Юютсу, в свою очередь бьется на стороне Пандавов; 2) практически все участники конфликта в итоге погибают. Многочисленные гражданские войны велись в древнем Китае, а история Рима - это, по сути, история гражданских войн, большинство из которых пришлось на два последних века его существования.
Не обошли гражданские войны и Империю. Речь идет о гражданских войнах XV века в Московском княжестве и Литве, Смуте начала XVII века, восстаниях Разина и Пугачева. А события 1648-1655 годов в Украине, с одной стороны, можно рассматривать в контексте национально-освободительной борьбы против Польши, а с другой - как гражданскую войну, в которой православное козачество противостояло окатоличенным литовско-русинским магнатам. Фактически, то затухая, то разгораясь с новой силой, гражданская война продолжалась и в период "Руины" (1657-1687 гг.).
3. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 161.
4. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Москва: Мысль, 1988. Т. 1. С. 203.
5. Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). Москва: Аспект-Пресс, 1998. С. 336-354. Никитин А. Л. Основания русской истории; Мифологемы и факты. URL:http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/nikit/10.php
6. Судя по летописным текстам, Ярослав не испытывал к братьям особой любви. С Мстиславом Тмутараканским он был вынужден разделить земли княжества после поражения в битве при Листвене (1024 г.), а другого своего младшего брата Судислава продержал в тюрьме 23 года.
7. Горский А. А. Русское средневековье. URL: https://www.litmir.co/br/?b=187208&p=25
8. Червенские города - группа городов и замков на левобережье Западного Буга.
9. Если во времена борьбы Ярослава со Святополком активной стороной противостояния был могущественный польский король Болеслав I Храбрый, которому даже удалось захватить Киев и утвердить в нем зятя, то к концу своего правления (после смерти Болеслава и начавшейся в Польше усобицы) уже сам Ярослав "по-родственному" активно вмешивался в польские дела.
10. Именно из "прозападничества" Ярослава многие историки выводят и обострение отношений с Византией, что вылилось в неудачную для Киевской Руси войну 1043 года, когда ее флот потерпел поражение недалеко от Константинополя.