Коляков Александр Михайлович : другие произведения.

3. Источники исторических знаний

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
ОЧЕРК III
  
Источники исторических знаний
  
Исторический процесс вскрывается в явлениях человеческой жизни, известия о которых сохранились в исторических памятниках или источниках. (В. О. Ключевский)
  
Выстраивая исторические концепции, мы опираемся на сведения различной степени ложности представления. (Н. Ю. Ютанов)
  
   Классификация 'пазлов'. Вещественные источники. Две 'маленькие' археологические проблемы. Летописи и летописцы. 'Надежные' источники исторических знаний. 'Повесть временных лет': источник исторических знаний или литературное произведение? Взгляд из будущего. Как создается 'нужная' история. Еще раз о пользе видеозаписи.
  
  
1. НЕПИСЬМЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ
  
С историческими свидетельствами дело обстоит так же, как и со свидетельскими показаниями на суде. (Х.-Г. Гадамер)
  
Лингвисты и археологи одинаково доходят до фантастичных теорий, когда сходят с дороги строго методологического исследования, но подходят очень близко друг к другу в своих наблюдениях при осторожном и методичном тщательном изучении. (М. С. Грушевский)
  
   Но пора вернуться из 'новаторской' в академическую историографию и рассказать, какими же 'уликами' или, говоря научным языком, 'историческими источниками'1 обладают ученые, воссоздающие картину прошлого человечества в целом и Евразийской империи в частности?
  
   1. Материалы археологических раскопок являются единственным источником нашего знания о дописьменном прошлом человечества. Найденные артефакты помогают лучше понять материальную культуру и повседневный быт жителей прошлого, а также органически дополняют скупые сообщения первых письменных источников, которые пропускают подобные, малозначимые, на взгляд их авторов, 'мелочи жизни'.
  
   Увы, эти 'вещественные доказательства' по определению молчат об этнической принадлежности своих создателей и прежних владельцев. Вдобавок, они не дают прямых свидетельств об исторических событиях, и основанные на них научные выводы, сделанные разными специалистами, являются не более чем результатом достаточно умозрительной научной реконструкции. А выводы эти могут оказаться не только неоднозначными, но и диаметрально противоположными. Приведем лишь два примера, имеющих прямое отношение к теме нашей книги. А точнее, к вопросу о возникновении первого древнерусского государства.
  
   Начнем с близких друг другу территориально и по времени возникновения археологических культур2 новгородских сопок и псковских длинных курганов, существовавших в раннем средневековье на северо-западе современной России. (Свое название получили от формы погребальных комплексов, захоронения в которых проходило по обряду трупосожжения.)
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Исторический источник - всякий памятник прошлого, созданный в процессе деятельности людей и свидетельствующий об истории человеческого общества: рукописи, архивные документы, здания, предметы обихода, монеты, древние обычаи, сохранившиеся в языке элементы древней речи, и т. д. На сегодняшний день существует несколько трактовок понятия 'исторический источник', а также несколько подходов к их классификации, и, главное, к их изучению.
  
   2. Археологическая культура - понятие, обозначающее совокупность археологических памятников, относящихся к одному времени, определенной территории и отличающаяся общими особенностями. Считается, что археологическая культура в той или иной степени соответствует этнической общности - группе родственных племен.
  ----------------------------------------------------------------
  
  Одни археологи говорят об их принадлежности, соответственно, ильменским словенам1 и кривичам2. Другие - связывают их с дославянским населением. Третьи - благоразумно избегают категорических оценок, полагая, что давать какую-либо однозначную трактовку результатам раскопок в зоне взаимодействия различных культур очень сложно3. (Отметим, для подобной осторожности, по нашему мнению, требуется немалое профессиональное мужество, поскольку историки, зачастую не располагая абсолютно достоверными фактами, предпочитают жестко настаивать на своих трактовках и концепциях, а не честно признаться в невозможности прийти к какому-либо определенному решению на основании имеющихся в их распоряжении археологических материалов.)
  
   Казалось бы, проблема эта сугубо специальная, не выходящая за рамки собственно археологии, если бы не одно, отнюдь не маленькое, 'но', которое, возможно, является ключевым для ответа на один из основных вопросов древнерусской истории - когда и как возникло государство. Дело в том, что, устоявшееся в советской историографии мнение, согласно которому призвавшие Рюрика ильменские словене и кривичи жили на своей новой родине с VI-VII веков, является далеко не бесспорным. Хотя бы по той причине, что 'достоверно славянские археологические памятники на севере Восточной Европы - т. н. круглые (полусферические) курганы и поселения - старше IX в. не датируются'4. Существующий разброс мнений о времени появления на этих землях славян чрезвычайно велик - от V века до VIII и даже IX века, а это, заметим, уже вполне 'норманское' время. А если новгородские сопки и псковские длинные курганы не являются славянскими, то, значит, славяне появились на своей новой родине практически одновременно с Рюриком и его варягами. (Наряду с выводами лингвистов о принадлежности словенских и кривичских диалектов к северо-западной славянской диалектной группе это является одним из аргументов в пользу того, что были славянами-ободритами с южных берегов Балтийского моря. Подробнее см. очерк V.)
   Вторым примером, также имеющим прямое отношение к вопросу возникновения древнерусского государства, является определение даты основания Киева. Подробнее мы разберем его дальше, а пока лишь отметим, что, проанализировав одни и те же археологические материалы, а основательные раскопки в городе проводятся с конца XIX столетия, историки пришли к совершенно различным выводам.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Ильменские словене - восточнославянское племя, племенной союз или, если использовать византийскую терминологию, славиния. Согласно 'классической' версии расселились в бассейн Ильменя с территории Поднепровья, но в последнее время все большую популярность приобретает мнение о миграции ильменских словен из региона нижней Вислы и Одера. Есть и 'промежуточная' версия о смешении двух волн переселенцев.
  
   Славиния - территориально-политические объединения славян, образовавшиеся в эпоху Великого Расселения, когда славянские племена были разбросаны по огромной территории (например, хорваты оказались и в юго-западной Руси, и в Центральной Европе, и на Балканах). Термин 'славиния' (склавиния) впервые встречается в 'Истории правления императора Маврикия' Феофилакта Симокатты (ок. 630). На базе 'славиний' сложились первые славянские раннесредневековые государства
  
   2. Кривичи - крупнейшая по занимаемой территории 'славиния', образовавшаяся в результате ассимиляции славянами-переселенцами местных балтских и западно-финских племен. Полоцкие кривичи (полочане) явились предками белорусов.
  
   3. 'Вопросы, связанные с этнокультурной принадлежностью раннесредневековых погребальных древностей, пока далеки от своего решения. Следует ли видеть за изменившимися инвентарем и некоторыми элементами в оформлении керамики появление нового населения - вопрос, на который имеющиеся в настоящий день источники не позволяют ответить.' (Исланова И. В. Культура длинных курганов на озерах в верховьях Волги (вопросы изучения). Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета.2011. ? 3 (19).)
  
   4. Горский А. А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. Москва: Языки славянской культуры, 2004. С. 27.
  ----------------------------------------------------------------
  
   2. Данные лингвистических исследований также предоставляют специалистам широкий простор для самых разнообразных интерпретаций. Имеет место быть и 'доморощенная историческая лингвистика', с помощью которой пытались и пытаются в наше время объяснить происхождение и смысл тех или иных названий1. Известный лингвист А. А. Зализняк даже создал универсальное правило, следуя которому можно безошибочно распознать непрофессионала:
'Сочинение о языке любительское, если в нём встречается хотя бы одно из следующих утверждений:
   звук А может переходить в звук В (без уточнения языка и периода времени);
   гласные не имеют значения, существен только 'костяк согласных';
   слово А получилось в результате обратного прочтения слова В;
   такая-то древняя надпись из той или иной страны читается по-русски;
   название А такого-то города или такой-то реки той или иной дальней страны - это просто искаженное русское слово В (из чего видно, что эта страна была некогда населена русскими или они овладели ею);
   такие-то языки произошли из русского - того, на котором говорим мы с вами;
   три тысячи (или пять, или десять, или семьдесят тысяч) лет тому назад русские (именно русские, а не их биологические предки, общие с другими народами) делали то-то и то-то'2.
  
   Что же касается академических дискуссий профессиональных лингвистов, то мы вновь приведем примеры, имеющие прямое отношение к теме возникновения первого восточнославянского государства. Одни исследователи считают значительное отличие древних новгородских и псковских говоров от, скажем, суздальско-владимирских безусловным свидетельством миграций западных славян (В. К. Зеленин3), другие - с этим решительно не согласны (О. Н. Трубачев). Неоднозначна и ситуация с именами первых правителей Киевского княжества - Аскольда, Дира, Олега, Игоря, Ольги и ряда их ближайших соратников, упоминаемых в летописи. Традиционно они считаются скандинавскими, однако, по мнению некоторых исследователей, 'нет ни одного 'скандинавского' имени как среди княжеских, так и среди имен послов и знати. Само понятие 'скандинавские имена' глубоко ненаучно. Именословы небольших скандинавских стран были принимающей стороной: в них шло заимствование с европейского континента, с Британских островов, с южнобалтийского побережья, а позднее - из христианских именословов'4.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Тихомиров М. Н. Источниковедение истории СССР с древнейших времен до конца XVIII в. Вып. 1. Москва: Изд-во социально-экон. лит., 1962. С. 10.
  
   2. Зализняк А. А. О профессиональной и любительской лингвистике. Наука и жизнь. 2009. ? 1 и ? 2. URL: http://elementy.ru/lib/430720
  
   3. Зеленин В. К. (1878-1954) - член-корреспондент АН СССР, этнограф, диалектолог, фольклорист. Отстаиваемые им положения о существовании двух отдельных русских народностей (северной и южной), о далеко не мирном покорении финских племен восточными славянами не были приняты официальной имперской исторической наукой, а его наиболее значительная работа 'Восточнославянская этнография', изданная в Берлине еще в 1927 году, была переиздана в СССР только спустя 64 года.
  
   4. Грот Л. П. Краткий ответ на 18 заповедей норманизма. Интернет-издание Переформат.ру. 15.02.2015.
  
   Распространенное мнение о скандинавском происхождении имен Олег и Ольга (от heilgar - святой) и Игорь (от Ing+varr - имя бога плодородия + 'воинство, сила'), а также некоторых других 'варяжских' имен из летописи встречает вполне обоснованные возражения. (См.: Иловайский Д. И. О мнимом призвании варягов. Русский Вестник. 1871. Ноябрь и декабрь.)
   Вполне возможно, что не Олег и Игорь произошли от Хельги и Ингвара, а, наоборот: просто норманны придали привычную для их слуха форму, изначально отнюдь не скандинавским именам. Так, например, в 'Саге об Эймунде' Ярослав Мудрый и его брат Борис фигурируют под именами Ярислейфа и Бурислейфа. Кроме того, не исключен вариант, что Игорь и Ингварр, Олег и Хельга - это совершенно разные, лишь созвучные друг с другом имена, имеющие в своей основе только общие праиндоарийские корни.
  ----------------------------------------------------------------
  
   Археологические и лингвистические исследования роднит и другой общий для них недостаток: и тем, и другим недостает хронологической определенности.
  
   3. Данные палеоантропологии. Эти источники достаточно малоинформативные сами по себе ничем не могут помочь при изучении ранней истории славян, у которых вплоть до принятия христианства безраздельно господствовал характерный для индоевропейских народов обряд кремации умерших. Следовательно, ранние краниологические серии отсутствуют, а более поздние относятся уже ко времени стойких межэтнических контактов, когда широко расселившиеся в Центральной, Южной и Восточной Европе славяне смешались с балтами, германцами, дако-фракийцами, иллирийцами, кельтами, скифо-сарматами, тюрками, финно-уграми, романским населением. Эта метисация обусловила достаточно большое различие в антропологическом строении славянских народов и невозможность охарактеризовать их первоначальный облик1.
  
   4. Археогенетика2. Большие надежды на получение достоверной этнической картины того или иного региона возлагаются на эту относительно молодую, но с каждым годом набирающую силу науку. Но насколько оправданны эти надежды? Этот вопрос мы рассмотрим в очерке, посвященном рождению Киевской Руси. А пока присмотримся к самым ценным для историков источникам - письменным свидетельствам.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Седов В. В. Славяне. Историко-археологическое исследование. Москва: Языки славянской культуры, 2002. С. 33.
  
   2. Археогенетика - дисциплина, изучающая с помощью методов популяционной генетики развитие генов человека на всем протяжении истории рода человеческого на Земле. С помощью археогенетики ученые пытаются установить связи между народами и языками в исторической перспективе.
  
  
  
2. ПИСЬМЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ ДО XI ВЕКА
  
Письменные источники, рукописные и печатные, являются фундаментом исторических исследований. Там, где они отсутствуют, историк бродит в потемках и на страницах исторических изданий появляются пробелы, трудно восполняемые изучением всех других видов исторических источников. (М. Н. Тихомиров)
  
Дискуссионность многих проблем древнерусской истории определена состоянием письменных источников раннего ее периода. (В. Л. Янин)
  
   Начиная обзор имеющихся в нашем распоряжении письменных источников по раннесредневековой истории Восточной Европы, следует выделить три основных момента: 1) их количество крайне мало; 2) большинство из них сохранились лишь в позднейших копиях; 3) все они имеют 'иностранное' происхождение. Это в равной степени касается как истории древнерусского государства, так и истории его ближайших соседей - хазар, булгар, кочевников Дикого Поля, балтских и финно-угорских племен.
  
   Такая удивительная, на первый взгляд, ситуация объясняется очень просто: Восточная Европа вплоть до рубежа X-XI веков не знала письменности. Например, от 'продвинутой' для того времени Хазарии осталось всего несколько письменных документов, написанных на иврите, да и относятся они лишь к последним десятилетиям ее существования. Что же касается гипотезы о существовании некоего легендарного славянского рунического письма, то подтвердить ее невозможно, поскольку ни один из написанных на нем текстов до нас не дошел. (Так называемую 'Велесову книгу'1 подавляющее большинство лингвистов и историков считают плохо сделанной подделкой). Поэтому можно смело утверждать, что проникновение на Русь возникшей во второй половине IX века древнеславянской письменности начинается лишь с принятием христианства, и неразрывно связано с ним. Собственно, к церковной литературе относятся и первые, дошедшие до нас в оригинале древнерусские письменные памятники: Новгородский кодекс и Остромирово евангелие. Православному духовенству принадлежит главная заслуга и в создании летописной традиции.
  
   Подробнее о древнерусских летописях мы расскажем в следующем разделе. А пока отметим, что ситуация с отсутствием каких-либо письменных источников усугублялась отдаленностью этого региона от магистральных путей исторического процесса. И хронисты из соседних, более развитых на то время стран, если и уделяли ему внимание, то делали это от случая к случаю, опираясь зачастую не на факты, а на вымыслы и легенды. Так что будем реалистами и признаем, что установить, как именно протекал этногенез восточных славян, как было устроено их общество, увы, на сегодняшний день не представляется возможным. Таким же мраком покрыта и ранняя история других народов Восточной Европы. И еще большими реалистами мы станем в том случае, если признаем, что вряд ли когда-нибудь удастся исправить сложившуюся ситуацию. Как уже говорилось выше, возможности археологии и лингвистики ограничены, а письменные источники давно изучены. Более того, даже если где-либо и обнаружится новый источник, аутентичность которого будет доказана на все сто процентов, то к нему сразу же возникнет много вопросов, главным из которых будет следующий: почему мы должны верить именно ему, а не уже имеющимся документам? В корне изменить ситуацию можно только в случае обнаружения комплекса коррелирующих друг с другом письменных источников. А это, как вы сами понимаете, лежит за пределами допустимой вероятности.
  
   А теперь перейдем к рассказу об источниках уже найденных, признанных аутентичными и вошедших в научный оборот. Их можно разделить на три группы: византийские, арабо-персидские и европейские. Среди первых, прежде всего, следует отметить два сочинения, приписываемые византийскому императору Константину Багрянородному: 'О церемониях византийского двора' и 'Об управлении империей' (середина Х в.), а также сохранившиеся в переводе с греческого языка на старославянский тексты трех византийско-русских договоров 911, 944 и 971 годов. Представляют значительный интерес и сообщения восточных авторов: ал-Ахталя, ал-Джарми, Масуди, Ибн Фадлана и др., знакомясь с которыми можно лучше понять не только политическую, этническую и экономическую историю Древней Руси в целом, но и историю взаимоотношений русов и славян, как одну из главных ее составляющих. Европейские источники IX века, представленные 'Бертинскими анналами' и 'Баварским географом'2, а также несколькими столь же малоинформативными документами X столетия, не дают возможности воссоздать сколько-нибудь цельную картину исторических событий, происходивших на территории Восточной Европы. Но, быть может, это удастся сделать с помощью первых древнерусских летописей?
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Велесова книга - сборник якобы древнеславянских текстов, повествующих о событиях между VII веком до н. э. и IX веком н. э. 'Поддельность этого сочинения не вызывает у профессиональных лингвистов никакого сомнения. Я не буду здесь заниматься обоснованием этого, скажу лишь, что подделка необычайно груба и примитивна. Сочинитель был крайне невежествен в том, что касается древних языков, не имел никакого понятия о том, как языки изменяются во времени. Он представлял себе язык древних славян просто как смесь современных языков - русского, церковнославянского, украинского, польского, чешского и т. д., и именно так строил свой текст. Кроме того, он произвольно искажал слова, заменяя в них буквы, добавляя лишние слоги, обрубая концы и т. п., - в наивной вере, что всё это создаст впечатление древности'. (Зализняк А. А. О профессиональной и любительской лингвистике. Наука и жизнь. 2009. ? 1 и ? 2. URL: http://elementy.ru/lib/430720.) В настоящее время 'Велесова книга' используется в качестве источника 'истинного знания' неоязычниками, сатанистами и представителями различных сект. (Данилевский И. Н. Влесова книга // Православная энциклопедия. Т. IX. Москва: Церковно-научный центр 'Православная энциклопедия', 2005. C. 128-129.)
  
   2. В 'Бертинских анналах' входившим в византийское посольство русам было уделено всего лишь два абзаца, а 'Баварский географ' перечислил племена, живущие восточнее Франкской империи. (Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Т. 4. Западноевропейские источники. Москва: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2010. С. 19-20, 25-30.)
  
  
3. ЛЕТОПИСИ: ИСТОЧНИКИ ЗНАНИЙ ИЛИ ЗАБЛУЖДЕНИЙ?
  
Единственный наш долг перед историей - это постоянно ее переписывать. (О. Уайльд)
  
Сами летописи представляют собой значительную проблему. Ни одна из них не является современной по отношению к описываемым событиям... (Дж. Феннел)
  
   Начиная наш рассказ о древнерусских летописях, продолжим проводить аналогии с криминалистикой и условно приравняем их к письменным показаниям свидетелей. Согласно принятым в юриспруденции нормам, суд анализирует весь процесс формирования, сохранения и передачи сведений свидетелем. При этом для того, чтобы эти сведения были признаны в качестве факта, суд в первую очередь выясняет, был ли свидетель непосредственным участником тех или иных событий или же он узнал о них с чужих слов. Тем же читателям, кому может не понравиться данная аналогия, напомним, что фактически тот же метод применяется историками: 'Степень достоверности и полноты этих источников зависит от многих факторов: времени жизни хрониста, его социальной принадлежности и занимаемого в обществе положения, его осведомленности и политических убеждений, наконец, от личных вкусов и привязанностей. Первым показателем достоверности данных хроники служит время жизни автора. Естественно предположить, что наиболее полны и точны сведения о тех событиях, очевидцем которых был хронист'1.
  
   Какие же летописи, точнее летописные своды, поскольку на самом деле это сборники, состоящие из нескольких, при этом написанных в разное время частей, можно 'вызвать в суд' в качестве свидетелей по истории Руси до 1300 года? Ответ напрашивается сам собой: созданные до XIV века. К таковым относятся... Увы, этому критерию соответствует лишь Синодальный список Новгородской первой летописи старшего извода, первая часть которого написана не позднее 1260-х годов XIII века. Да и то внимание создателей как этой, так и позднейших новгородских летописей, было сосредоточено, прежде всего, на жизни своей земли, а события, происходившие в соседних княжествах, отражались ними лишь в тех случаях, когда имели прямое отношение к Новгороду. Что же касается сводов общерусских, то самые древние из них датируются гораздо более поздним временем: Лаврентьевский2 - 1377 годом, Ипатьевский3 (Академический список) - 20-ми годами XV столетия.
  
   ----------------------------------------------------------------
   1. Басовская Н. И. Столетняя война: леопард против лилии. Москва: ООО 'Изд-во 'Олимп': ООО 'Изд-во АСТ', 2002. С. 352-353.
  
   2. Лаврентьевская летопись - рукописный летописный свод, включающий в себя ПВЛ и ее продолжения, где преимущественно излагаются события, касающиеся истории Северной Руси. Названа по имени монаха Лаврентия, переписавшего более старые своды для нижегородско-суздальского князя Дмитрия Константиновича. Известно три списка Лаврентьевской летописи, каждый из которых можно считать самостоятельной летописью: собственно Лаврентьевский список, в основу которого, согласно наиболее распространённому мнению, положен тверской свод 1304 года, а также Радзивилловская летопись и Московско-Академическая летопись (обе датируются концом XV столетия.)
  
   3. Ипатьевская летопись - один из древнейших восточнославянских летописных сводов. Датируется началом XV века и состоит из трех частей: ПВЛ, Киевского летописного свода и Галицко-Волынской летописи. Дошла до нас в двух главных списках - Ипатьевском (Академическом) и Хлебниковском. Ценность Галицко-Волынской летописи для исторических исследований (в ее составе исследователи выделяют несколько частей, созданных в разное время разными авторами) заключается в том, что она была написана современниками описываемых в ней событий.
  ----------------------------------------------------------------
  
   Исходя из этого, из двух с лишним десятков дошедших до нас летописных сводов в качестве 'свидетелей' по истории Руси до 1300 года можно 'призвать', да и то с очень большими оговорками, лишь три из них: Лаврентьевскую и Ипатьевскую летописи, а также Новгородскую первую летопись. Все остальные летописные своды написаны еще позже, и, соответственно, с большей или меньшей степенью достоверности могут 'свидетельствовать' лишь о событиях близких ко времени своего создания. Поэтому, когда в летописи, скажем, XVI века появляется информация о событиях века XIII, которой нет в той же Лаврентьевской летописи, то к ней следует относиться с повышенной долей осторожности. (Чаще всего 'новая информация' являлась результатом сделанных под влиянием тех или иных причин 'исправлений' в первоначальный текст. Хотя нельзя полностью исключать и тот вариант, что в распоряжении составителей более поздних сводов имелись не дошедшие до нас 'первоисточники'. Увы, понять, с каким из двух вариантов мы имеем дело, не представляется возможным.)
  
   Итак, в руках 'высокого исторического суда' имеются показания всего лишь трех 'свидетелей', очень немногословных, малоинформативных, особенно в социально-экономическом плане. Вся история в представлении летописцев сводилась лишь к деятельности правящей верхушки и преимущественно описывала события, происходящие лишь на 'своей' территории. Так, например, в Лаврентьевской летописи вообще нет упоминания о взятии монголами Киева, а в Ипатьевской - о Ледовом побоище. К тому же эти 'свидетели' вызывают обоснованные подозрения уже только одним своим внешним видом. Например, в Лаврентьевском списке утрачены (были уничтожены по версии конспирологов) 12 листов повествующие о событиях 898-921, 1263-1283 и 1288-1293 годов; Ипатьевский список написан пятью разными почерками; в Новгородской летописи старшего извода утерян текст ранее 1016 года (предположительно 128 листов) и текст за 1272-1299 годы (8 листов).
  
   Словом, вопросов к древнерусским летописям у профессиональных историков немало. Отметим, что речь в данном случае идет не о сомнениях в их подлинности: по мере развития науки распознавать подделки наподобие 'Велесовой книги' становится все легче и легче, а появление компьютера, позволяющего анализировать текст одновременно по многим параметрам, и усовершенствование методов химического анализа чернил и бумаги обеспечило возможность поставить жирную точку в подобном 'творчестве'. Речь идет о другом: можно ли вообще считать летописи надежными или хотя бы относительно надежными историческими источниками? Попытаемся обозначить узловые точки данной проблемы.
  
   1. Авторов дошедших до нас летописных сводов от описываемых ими событий чаще всего разделяют десятилетия, а иногда и столетия, что оставляет много пространства для домысливания и 'добросовестных ошибок'. Переписывая предшествующие своды в одних случаях летописец мог сохранять их сообщения без изменений, в других - мог 'творчески перерабатывать' текст, исходя из своих представлений о прошлом. Увы, даже подробный источниковедческий разбор каждого летописного сообщения (выяснение времени и обстоятельств его происхождения, сравнение сведений о нем в различных летописях) далеко не всегда позволяет историкам понять, какой из двух случаев перед ними. Затрудняет задачу и вполне обоснованное предположение, что в ряде случаев более поздний вариант содержит оригинальную информацию, которую с достаточным основанием можно полагать достоверной.
   2. Даже если летописец был современником описываемых им событий, то это не означает, что он был их очевидцем, а не делал свои записи с чужих слов. Более того, даже если он лично присутствовал при каком-либо крупном сражении или участвовал, скажем, в осаде города, то и в этом случае он мог не владеть полной информацией о происходящем, поскольку видел его только с одной стороны.
  
   3. Для людей средневековья была характерна склонность к иррационализму и преувеличению. Вероятно, именно этим можно объяснить свидетельства хронистов о 600 тысячах напавших на Русь монгольских воинах, о стотысячных армиях, сошедшихся в Куликовской и Грюнвальдской битвах.
  
   4. Ангажированность летописцев. 'Летописцы того времени не были бесстрастными и даже беспристрастными наблюдателями совершавшихся событий, как мы склонны их представлять себе: у каждого из них были свои местные политические интересы, свои династические и областные сочувствия и антипатии. Так, летописец киевский обыкновенно горячо стоит за своих любимых Мономаховичей, черниговский - за их противников Ольговичей, а суздальский рад при случае кольнуть новгородцев за их 'злое неверстие', гордость и буйство, за их привычку нарушать клятву и прогонять князей'1.
  
   Но не стоит слишком строго судить древнерусских летописцев. Подобным отсутствием объективности грешили и их коллеги из европейских и восточных стран. Так события Столетней войны совершенно по-разному описываются английскими и французскими хронистами, а непростые отношения Польши и Тевтонского ордена - польскими и немецкими. Не менее разительно отличаются описания крестовых походов в Палестину в европейских, византийских и мусульманских источниках. Впрочем, думается, излишне говорить, что объективности в данном случае не может быть априори ни у древних, ни у современных хронистов. Эту нехитрую мысль наглядно иллюстрирует следующий простой, но злободневный пример. Если спустя определенное количество десятилетий, а тем более, как в нашем случае, столетий, историки будущего начнут изучать события 2014 года в Крыму и на Донбассе по сохранившимся материалам российских и украинских СМИ, то перед ними возникнут две практически взаимоисключающие друг друга картины происшедшего...
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. Москва: Мысль, 1987. С. 112.
   ----------------------------------------------------------------
  
   5. Летописи создавались по большей части не отдельными людьми, а, так сказать, 'авторскими коллективами' - почти все дошедшие до нас списки являются результатом работы нескольких поколений летописцев, зачастую изменявших текст своих предшественников до неузнаваемости, причем в большинстве случаев без всякого 'злого умысла': '...Нередко опытные компиляторы великих сводов XV и XVI веков соединяли противоречащие друг другу и часто не вполне достоверные версии. Пытаясь придать хоть какой-то смысл разрозненным, часто противоречивым сведениям, они были склонны переписывать историю в духе своего времени'1.
  
   6. Кроме ошибок ненамеренных переписчики летописей могли 'ошибаться' и умышленно. Дело в том, что и в те далекие от нас времена политический заказ не был чем-то из ряда вон выходящим. И работа над летописью отнюдь не была частным делом удалившегося от мирской суеты в монастырскую келью летописца, а чаще всего воплощала идеи, близкие тем или иным владетельным домам. И если по каким-либо причинам уже написанная летопись переставала удовлетворять власть предержащих, ее поручали 'переписать' новому, хорошо понимающему 'текущий политический момент' автору. Так, Б. А. Рыбаков2, основываясь на исследованиях А. А. Шахматова3, считал, что Повесть временных лет подверглась основательной переделке во время правления Владимира Мономаха4 - в первую очередь была 'исправлена' ее вводная историческая часть, а также переписаны события, связанные с правлением предшественника Мономаха Святополка5. (Здесь невольно возникают ассоциации с оруэлловской антиутопией '1984', в которой официальная версия истории все время меняется в зависимости от политической конъюнктуры сегодняшнего дня: 'Партия говорит, что Океания никогда не заключала союза с Евразией. Он, Уинстон Смит, знает, что Океания была в союзе с Евразией всего четыре года назад. Но где хранится это знание? Только в его уме, а он, так или иначе, скоро будет уничтожен. И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой. 'Кто управляет прошлым, - гласит партийный лозунг, - тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым'6.)
  
   Существует и более глобальная проблема. Дело в том, что средневековые летописцы чаще всего вообще не задавались целью создать 'отчет' о происшедших событиях. Летописи - это скорее философские произведения, органически связанные с сакральной литературой, наполненные метафорами, иносказаниями, аллегориями. И попытки 'буквального прочтения' сложного и многоуровневого текста даже с помощью безукоризненно сделанных переводов зачастую заводят исследователя в тупик, поскольку от него ускользает подлинный смысл сказанного летописцем. Если же вдобавок принять как данность несоответствие современного и средневекового понятийно-категориального аппарата, с помощью которого люди фиксируют свое представление о внешнем и внутреннем мире, то... Впрочем, достаточно много подводных камней таит и буквальный перевод. Дело в том, что в Древней Руси писали без пробелов, и то или иное разделение фраз на слова в сочетании с расстановкой знаков препинания, в некоторых случаях может привести историка к альтернативным, иногда разительно отличающимся вариантам прочтения текста.
  
   Всего вышесказанного достаточно, на наш взгляд, для того, чтобы понять, насколько осторожно следует относиться к летописным свидетельствам. И, прежде всего, это относится к 'показаниям' главного и, по сути, единственного свидетеля, рассказывающего нам об истории Руси вплоть до начала XII века - Повести временных лет (далее - ПВЛ). К рассказу о ней мы и переходим.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси 1200-1304. Москва: Прогресс, 1989. С. 35.
  
   2. Рыбаков Б. А. (1908-2001) - один из самых известных и влиятельных советских историков и археологов послевоенного периода. Убежденный антинорманист. Академик АН СССР.
  
   3. Шахматов А. А. (1864-1920) - выдающийся российский филолог и историк. Заложил основы текстологического изучения летописей, уделив основное внимание древнерусскому летописанию XI-XVI веков. Выступал против любых административных запретов украинского языка, что, по его мнению, приводило лишь к обратному результату - повышению интереса к 'запретной теме' и желанию обособиться.
  
   4. Владимир Мономах (1053-1125) - внук Ярослава Мудрого, с 1113 по 1125 год занимал великокняжеский престол. Родоначальник Мономаховичей - могущественного и многочисленного княжеского рода, представители различных линий которого княжили во многих русских землях. Совершил ряд успешных военных походов вглубь половецких степей и даже пытался вмешаться в междоусобную войну в Византии. Автор 'Поучения детям' - одного из немногих произведений древнерусской светской литературы.
  
   5. Рыбаков Б. А. Рождение Руси. Москва: АиФ Принт, 2004. С. 274-275.
   Концепция А. А. Шахматова о трех редакциях ПВЛ имеет в научном мире также и противников, считающих ее системой недоказуемых предположений, основанных на одной лишь интуиции исследователя. Недостаточно аргументирована и шахматовская версия об идеологической переделке ПВЛ по заказу Владимира Мономаха Сильвестром. (См. например: Толочко П. П. До 100-лiття 'Разысканий' О. О. Шахматова. URL: http://web.archive.org/web/20110919210237/http://history.org.ua/JournALL/ruthenica/7/7.pdf)
  
   6. Джордж Оруэлл. '1984' и эссе разных лет. Москва: Прогресс, 1989. С. 41.
  
  
4. ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
  
Если вы будете читать, например, древнерусский текст одиннадцатого века, нельзя сказать, что вы ничего не поймёте, вы поймёте в нём довольно много, но довольно много и не поймёте или, ещё хуже, поймёте превратно, неверно. (А. А. Зализняк)
  
Многослойность ПВЛ, безусловно, существенно затрудняет использование её как исторического источника, но в то же время является важнейшим ресурсом новой информации, доступ к которой может открыть лишь адекватная стратификация текста. (А. А. Гиппиус)
   Полемики по поводу авторства ПВЛ, а также о том, верна ли концепция А. А. Шахматова, основывающаяся на предположении о существовании некого предшествующего ПВЛ летописного свода XI века, вносились ли в нее изменения последующими переписчиками не утихают. Эта тема широко освещена в научной и научно-популярной литературе, где 'убедительные доводы' одних авторитетных авторов сталкиваются с не менее 'убедительными доводами' их столь же именитых оппонентов. Мы же сосредоточимся на прозаическом, но более существенном, на наш взгляд, вопросе: можно ли в принципе доверять этому источнику?
  
   Для начала попытаемся понять, почему из того обилия древнерусских летописей, а согласно официальной имперской историографии они велись в каждом княжестве и во многих монастырях, до нас дошла только ПВЛ. Любители 'теорий заговоров' отстаивают версию о намеренной 'ликвидации неугодных свидетелей' сначала Петром I, а затем Екатериной II, приводивших историю Империи к 'единому знаменателю' и выбравших ПВЛ в качестве единого источника по 'правильной' истории начальной Руси. Но, поскольку данная теория базируется на одних лишь предположениях, думается, имеет смысл поискать другие объяснения.
  
   По мнению автора, все было гораздо прозаичнее. И как бы ему ни хотелось увидеть булгаковского Бегемота, восседающего, скажем, на Иоакимовской летописи1, и услышать назидательные наставления его шефа о том, что 'рукописи не горят', увы, в реальности огонь безвозвратно пожирал ценнейшие исторические свидетельства. Драгоценные пергаменты исчезали в пламени и во время монгольских штурмов, и во время не менее губительных бытовых пожаров, с завидным постоянством едва ли не полностью уничтожавших деревянные русские города, и даже в уже более близкое к нам 'просвещенное' время после того как они были найдены и возвращены в научный оборот. Так в огне московского пожара 1812 года погибла найденная Г. Ф. Миллером2 Троицкая летопись, а вскоре после смерти В. Н. Татищева3 сгорел его архив, что навсегда лишило нас возможности доказать или опровергнуть существование Иоакимовской и ряда других летописей.
  
   'Первоисточники' по недосмотру хранителей гнили в монастырских подвалах, их ели крысы, нередко они использовались 'просвещенными' монахами в хозяйственных целях. Но даже если древние документы хранились, казалось бы, в благоприятных условиях княжеских и монастырских библиотек, это тоже далеко не всегда гарантировало их от гибели.
  
   Пергамент, на котором писались летописи, сам по себе является очень крепким и долговечным материалом. Но он очень чувствителен к внешним условиям, прежде всего к влажности воздуха. Недостаточная влажность (ниже 40 %) приводит к его усадке, в результате этого пергаментный лист деформируется, что приводит к выпадению чернил. Кроме того, со временем пергамент затвердевает, теряя эластичность, и может быть разрушен даже от легкого прикосновения. Губительна для пергамента и чрезмерная влажность (65-70 %), особенно в сочетании с повышенной температурой и недостаточной циркуляцией воздуха, поскольку в таких условиях он становится прекрасной питательной средой для насекомых, плесневых грибов, бактерий.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. 'Иоакимовская летопись' - условное название летописи начала XI века, авторство которой приписывается первому новгородскому епископу Иоакиму. Вопрос о ее подлинности является предметом научных споров. Дошла до нас в изложении В. Н. Татищева.
  
   2. Миллер Герхард Фридрих (1705-1783) - один из зачинателей российской историографии. Вместе с другими историками германского происхождения на русской службе внес существенный вклад в развитие и продвижение 'норманской теории', связывающей рождение русской государственности со скандинавскими викингами.
  
   3. Татищев В. Н. (1686-1750) - автор первого исторического труда по истории России, изданного уже после смерти автора под названием 'История Российская с самых древнейших времён, неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым'. В настоящее время ведется активная полемика по поводу достоверности источников, используемых им при написании своей книги. Тем не менее, следует по достоинству оценить несомненные заслуги В. Н. Татищева перед российской историографией - открытие и публикацию Русской правды и Судебника Ивана Грозного.
  ----------------------------------------------------------------
  
   Впрочем, зачастую старинные тексты уничтожались вполне сознательно. Но причиной тому были не чьи-то 'указания сверху', а вполне банальный материальный фактор: дороговизна 'проекта'. Чтобы создать всего лишь одну книгу, требовались десятки, а иногда даже сотни шкур. При этом пригодным для записей пергаментом они, естественно, становились далеко не сразу, а лишь после длительного и весьма сложного технологического процесса. Поэтому повсеместное распространение получила практика палимпсеста - повторного использования пергамента, когда старый текст смывался или соскабливался, а вместо него наносился новый. (Отсюда, становится понятно, что один из основных аргументов 'новых историков', ссылающихся на немногочисленность дошедших до нас подлинников древних рукописей и утверждающих на этом основании, будто бы они являются подделкой более позднего времени, а сама история человечества значительно короче, чем принято считать, имеет вес только в глазах самих 'новых историков' и читателей, слабо ориентирующихся в данной проблематике.)
  
   Такого рода 'экономические аргументы', как минимум, заставляют усомниться в резонности устоявшегося мнения, о массовости летописания на Руси в домонгольское время. Например, монастыри в то время вовсе не были теми процветающими 'религиозно-коммерческими' предприятиями, которыми они являются в наши дни, будучи в большинстве своем не более чем отшельническими скитами. Их малограмотные, а в большинстве своем вовсе неграмотные, обитатели были озабочены, прежде всего, добычей хлеба насущного, а не тем, как донести до далеких потомков свое видение происходящих на их глазах событий.
  
   Вряд ли ведением летописей занимались и князья, правящие в небольших удельных центрах1. Для этого у них не было ни мотивации, ни свободных материальных ресурсов. (Подчеркнем, что речь идет именно о регулярном ведении летописей, а не отдельных разрозненных погодовых записей.) 'Спонсировать', и естественно, контролировать ведение летописей, могли себе позволить лишь крупные политические игроки того времени - киевские, а впоследствии, владимиро-суздальские, галицко-волынские князья и, естественно, богатый Новгород. В этой связи можно предположить, что на определенном этапе летописи велись и в Чернигове, и в Смоленске (возможно, именно смоленские летописи и вошли в состав упоминаемых ниже русско-литовских летописей), и в Рязани. Но достоверных сведений об этом не сохранилось, и сторонники существования в этих княжествах летописной традиции предпочитают ограничиваться бездоказательными допущениями, подобно такому: 'Рязанские летописи до нас не дошли, но они, несомненно, существовали'2.
  
   А теперь посмотрим, как было поставлено дело с ведением хроник у соседей Древней Руси. (Разумеется, из этого обзора исключены Византия и Болгария.) Такое сравнение поможет нам лучше понять: должны ли мы сетовать на то, что время сохранило для нас так МАЛО летописных сводов, или, наоборот, радоваться, тому, что до нас дошло так МНОГО трудов летописцев.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Например, на Северо-Востоке Руси перед монгольским нашествием летописание велось во Владимире, Ростове (отдельные летописные записи) и Переяславле Залесском, а после него в послемонгольский период - в Ростове, Владимире, Твери, Москве, Нижнем Новгороде. В других центрах северо-восточных княжеств в XIII-XIV вв. летописи, судя по всему, не велись. См.: Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. Москва; Ленинград, 1938. С. 364-366.
  
   2. Монгайт А. Л. Старая Рязань // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. IV. Москва, 1955.
  ----------------------------------------------------------------
  
   Начнем с Хазарского каганата. Нет никаких достоверных свидетельство о существовании в нем летописной традиции1, а из всех собственно хазарских письменных источников до нас дошла лишь так называемая 'Еврейско-хазарская переписка' X века, аутентичность которой, к тому же, длительное время вызывала у многих историков сомнения2. Что же касается 'Киевского письма', написанного в иудейской общине города и содержащего в себе просьбу к другим общинам о 'финансовой взаимопомощи', то его можно оценить, как источник по истории Киева (это первое письменное упоминание о городе!) и финансово-правовых отношениях того времени. Что же касается Хазарии, то в письме она не упоминается ни словом3.
  
   Не дошли до нас и летописи, равно, как и другие документы, Волжской Булгарии, хотя, учитывая развитие городов и торговли, а также культурное проникновение ислама, можно с уверенностью предположить, что они существовали. Вероятно, причиной тому - тотальный разгром государства монголами в 1236 году. (Так называемую 'Гази-Барадж тарихы', якобы созданную в середине XIII века на базе раннесредневековых текстов, большинство академических ученых считают подделкой 1990-х годов).
  
   Нет в распоряжении историков и золотоордынских хроник. Поэтому, изучая историю этого государства, ориенталисты вынуждены обращаться к 'зарубежным' источникам: арабо-персидским, армянским, европейским и, конечно же, русским летописям, а также к немногим сохранившимся ханским ярлыкам4 - документам, издававшимся от имени хана и обладавшими определенными 'бюрократическими' признаками: наличие подтверждающей алой печати (тамги), соответствующей формой изложения и т. д. Ярлыки адресовались лицам, стоящим по положению ниже издавшего его лица. Русские летописи сообщают нам о ярлыках, выдаваемых в Орде князьям и отцам церкви. Однако, из всего множества ханских ярлыков на княжение до нас не дошел ни один. И это объясняется не только желанием Рюриковичей уничтожить 'свидетельства своего коллаборационизма', но и бессмысленностью хранения ярлыков - с их помощью нельзя было обосновать наследственные права, поскольку ярлык действовал лишь в течение жизни (правления) издавшего его хана, а следующий хан мог по своему усмотрению либо подтвердить, либо отменить его действие.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Исследователи 'Еврейско-хазарской переписки' высказывают предположение, что бек Иосиф при рассказе о истории хазар, использовал имеющиеся в его распоряжении хазарские летописи. (Электронная еврейская энциклопедия. https://eleven.co.il/jews-of-russia/until-poland-partitions/14401/)
  
   2. Подробнее см. Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века / Пер. с англ. - Изд. 2-е, испр. и доп. - Научная редакция, послесловие и комментарии В. Я. Петрухина. - Иерусалим: Гешарим, 5763 - М.: Мосты культуры, 2003.
  
   3. Там же. С. 31-32.
  
   4. Березин И. Н. Очерк внутреннего устройства улуса Джучиева. Труды Восточного отделения Имп. Археологического общества. Ч. 8. Санкт-Петербург, 1864. С. 440.
  
   Березин Н. И. (1818-1896) - российский востоковед, профессор Казанского и Петербургского университетов, тайный советник. (Мы не случайно указываем гражданские чины имперских историков. Это показатель отношения к ним имперских властей и, соответственно, положения в имперской иерархии. Тайный советник - один из высших гражданских чинов в российской табели о рангах. Его обладатели могли занимать должности министра, товарища министра, сенатора, академика. Достаточно сказать, что далеко не все губернаторы удостаивались этого чина, а всего на 1903 год во всей огромной Российской империи было 553 тайных советника.)
  ----------------------------------------------------------------
  
   А вот ярлыки, выданные митрополитам, уцелели. Написанные на уйгурском или тюркском языке во второй половине XIII-XIV вв. они были переведены в митрополичьей канцелярии на русский язык. Первоначальный вариант перевода не сохранился - ярлыки дошли до нас в поздних отредактированных в первой половине XV в. списках. Всего известно шесть ярлыков, самый старый из которых датируется 1267 годом. В архивах Венеции и Генуи хранятся латинские и итальянские переводы золотоордынских ярлыков, выданных представителям этих республик1.
  
   Северо-западные соседи Руси. Ни финские, ни прибалтийские племена никаких летописей не вели, ввиду отсутствия у них письменности как таковой. В Прибалтике лишь с приходом крестоносцев появляются первые хроники на латинском языке: 'Хроника Генриха Латвийского' (начало XIII века) и 'Ливонская рифмованная хроника (конец XIII века). Как и в случае с первыми русскими летописями, их оригиналы не сохранились. Древнейшая шведская хроника и также на латинском языке была создана в XIV веке, но самые старые дошедшие до нас ее списки датируются второй половиной следующего столетия. Из летописей Литвы отметим 'Летописец великих князей литовских', который был написан в 1420-х годах в Смоленске. Там же в 1446 году создана белорусско-литовская летопись, представляющая собой, как и близкие ей по времени Лаврентьевская и Ипатьевская летописные своды, компиляцию, в основу которой положена все та же ПВЛ.
  
   Древнейшие польские летописи - практически современны летописям Руси. Хроника Галла Анонима создана в начале XII века, хроника Викентия Кадлубека - в конце XII (первые три тома) и начале XIII (четвертый том) века. Сохранившиеся списки этих хроник, как и списки Лаврентьевской, Ипатьевской и Новгородской первой летописи, относятся к XIV столетию.
  
   Подводя итоги, можно сделать вывод о том, что ситуация с русским летописанием не была уникальной. Летописи - это дорогостоящий штучный продукт, о массовом производстве которого говорить не приходится. В других странах региона эти артефакты также встречались нечасто либо вообще отсутствовали. И дошедшее до нас количество древнерусских сводов, если так можно выразиться, близко к 'математическому ожиданию', а вполне возможно, даже превосходит его.
  
   Но вернемся к ПВЛ. В соответствии с унаследованной от Византии традиции, она, как и многие другие средневековые летописи, начинается с библейского повествования о разделе земли между народами. После чего предельно кратко знакомит нас с ранней историей восточных славян, а затем скупо и сухо сообщает об образовании Древнерусского государства. Однако малоинформативность - не единственный недостаток ПВЛ - вызывает большие сомнения и ее достоверность. 'Позволительно ли, в самом деле, повторять суждения средневекового автора, писавшего через двести - двести пятьдесят лет после событий? Кто может поручиться, что обстоятельства были именно таковы, как описанные в летописи, да и происходили ли эти события на самом деле? Становилось все менее ясно, как в течение двухсот с лишком лет бесписьменного периода передавались знания о прошлом и что, собственно, обеспечивало точность передачи, достаточную для включения этих известий в фонд 'научного' знания. Выручавшая историков в течение всего XIX века идея устной трансляции ('живое народное предание') все меньше удовлетворяла и, в любом случае, переносила источник знания из разряда исторических документов в область литературы или, хуже того, фольклора'2.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Подробнее см. Почекаев Р. Ярлыки ханов Золотой Орды как источник права и как источник по истории права.
  https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/pochek_yarl.php
  
   2. Толочко А. П. Очерки начальной Руси. Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015. С. 29.
  ----------------------------------------------------------------
  
   А в ХХ веке оценка достоверности 'Повести' стала зависеть уже не только от личных убеждений историка, но и от господствующих на тот момент идеологических установок. При этом 'личные убеждения' могли меняться с поражающей быстротой: 'Несомненно, хроникер, представитель определенного класса, имеет собственную точку зрения и преследует определенные политические цели. Поэтому наше отношение к хронике как историческому источнику должно быть вдвойне осторожным'1. Но уже через четыре года тот же автор (Б. Н. Греков2) пишет: 'Повесть временных лет' - одно из тех творений человеческого гения, которым суждено вызывать негаснущий интерес на протяжении веков... Для нас это уникальный источник, дающий не всегда полный, но тем не менее... подлинный и содержательный рассказ о раннем периоде истории Руси...'3.
  
   И все же не будем слишком строги: время, когда писались эти строки, было суровое. За 'неправильное' или даже просто не вовремя высказанное мнение люди лишались не только работы, но и свободы. А иногда даже и самой жизни. Поэтому можно понять одного из классиков имперской историографии, находящегося, как и другие советские историки, на переднем крае идеологической борьбы, и пытающегося держать нос по ветру. Но тогда ради справедливости следует отнестись с пониманием и к позиции А. Т. Фоменко, иронизирующего над подобной 'научной методологией'.
  
   А мы, принимая во внимание, что от времени правления основателя норманской династии Рюрика летопись отделяет ни много, ни мало 250 лет, можем признать, что ее автор имел лишь смутные представления о том, каким образом этому варяжскому предводителю и его ближайшим преемникам удалось практически с нуля построить огромное государство. (Вопрос об авторстве - Нестор, Сильвестр или неизвестный создатель некоего предшествующего 'древнейшего свода' - на сегодняшний день остается открытым.)
  
   Для того, чтобы более наглядно показать читателю, сколь велик был размер этой временной лакуны, и, соответственно, почему надо критически относиться к изложенной в ПВЛ версии древнерусской истории второй половины IX - первой половины X веков, достаточно привести простой пример: представьте себе историка наших дней, который, не имея возможности обратиться к каким-либо письменным документам, описывает правление Екатерины II, основываясь только на устных преданиях, исторических анекдотах и т. п. 'источниках'... Собственно, с такой же проблемой столкнулись и европейские историки, изучающие дописьменный период в истории того или иного народа. В итоге им стало ясно, что 'история либо утратит статус научной дисциплины, либо пожертвует древнейшим прошлым'4. И поэтому рациональные европейцы, в большинстве своем избравшие в качестве метода исторических исследований позитивизм, предпочли пожертвовать древнейшим прошлым и стали опираться в своих научно-исторических изысканиях на сухие, лишенные художественных подробностей, но достоверные архивные материалы.
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Греков Б. Д. Киевская Русь и проблема происхождения русского феодализма у М. Н. Покровского // Против исторической концепции М. Н. Покровского. Ч. 1. Москва-Ленинград: АН СССР, 1939. С. 90.
  
   2. Греков Б. Д. (1882-1953) - академик АН СССР, один из 'генералов' советской исторической науки, лауреат трех Сталинских премий. Основное направление научной деятельности - экономическая история славян. В своей проникнутой идеологией монографии 'Киевская Русь' (1939) отстаивал тезис о том, что не торговля, а сельское хозяйство было основой экономики древнерусского государства и на этом основании делал вывод о полной феодализации страны.
  
   3. Греков Б. Д. Первый труд по истории России. Ист. журн. 1943. ? 11-12. С. 65-67
  
   4. Толочко А. П. Очерки начальной Руси. С. 29.
  ----------------------------------------------------------------
  
   А имперская историография пошла своим путем, сделав ПВЛ центром, вокруг которого выстраивали свои концепции историки самых различных взглядов и направлений - родоначальники российской историографии В. Н. Татищев и Г. Ф. Миллер, классики имперской исторической науки XIX века Н. М. Карамзин1, С. М. Соловьев2, Д. И. Иловайский3, В. О. Ключевский4, основатели украинской исторической школы В. Б. Антонович5 и М. С. Грушевский6, историки-марксисты и историки-евразийцы. Все они, прекрасно осознавая ненадежность 'Повести' в качестве исторического источника, позволяли себе оспаривать лишь отдельные, в первую очередь не соответствующие их историческим концепциям, детали летописного рассказа. Так что практически все синтезы ранней истории Руси являются ничем иным, как обыкновенным переводом ПВЛ на язык науки, а разночтения, или частичное несовпадение, авторских концепций объясняется не более чем различным толкованием ее текста. Хотя, возможно, в ряде случаев причину и следствие стоит поменять местами...
  
  ----------------------------------------------------------------
   1. Карамзин Н. М. (1766-1826) - выдающийся русский литератор, реформатор языка и историк. Как и многие молодые либералы, с возрастом перешел на позиции твердого сторонника абсолютной монархии. Автор ставшей 'бестселлером' своего времени беллетризованной 'Истории государства российского', в которой ничтоже сумняшеся назвал Киевскую Русь просто Россией, персонажей ПВЛ русскими, а Киев, вольно перефразировав летописца, 'матерью городов русских'. Одним росчерком пера, сменой лишь одного этнонима 'руский' на 'российский', наследство княжеского Киева оказалось в руках 'Третьей империи', российская история была углублена до раннего средневековья, а украинская, соответственно, укорочена до послемонгольского времени. (См. Залiзняк Л. Л. Стародавня iсторiя України. Київ: Темпора, 2012. С. 357.) Но не будем обвинять Н. М. Карамзина в сознательном искажении истории. Во-первых, в то время, когда он писал свою 'Историю', четкие историографические каноны еще не оформились, а, во-вторых, о том, что между словами Русь и Россия, руский и русский/российский существуют какие-либо семантические отличия, Н. М. Карамзин мог просто не подозревать.
  
   2. Соловьев C. М. (1820-1879) - генерал-лейтенант гражданской службы (тайный советник), более 30 лет занимал кафедру истории Московского университета. К его 'Истории России с древнейших времен' мы будем постоянно обращаться на страницах нашей книги, поскольку этот, написанный почти полтора века назад фундаментальный 29-томный труд, является, на наш взгляд, образцом объективного изложения исторических событий. Ни перед С. М. Соловьевым, ни перед его коллегами по 'историческому цеху' не стояла задача, во что бы то ни стало, обосновать российскую имперскую идею и 'братство' восточнославянских народов, поскольку в то время эти идеи не нуждались ни в каком обосновании и казались сами по себе разумеющимися. Империя в то время находилась на вершине своего могущества (реального или мнимого, как показали события 1917 года, - это уже другой вопрос) и включала в себя даже такие 'исконно европейские' территории, как Финляндия и Царство Польское. Белоруссия и Левобережная Украина находились в глубоком 'геополитическом тылу', а уже и тогда фрондирующий Львов принадлежал иному государству, а если и создавал кому-то проблемы своими идеями украинского национального возрождения, то в первую очередь не Санкт-Петербургу, а Вене. Да и речь шла совсем не о независимости, об этом в то время вряд ли мечтали даже самые смелые 'радикалы', а об идее культурной, максимум национальной, автономии. Аналогичные, более чем скромные цели, ставила перед собой и украинская интеллигенция Российской империи...
  
   3. Иловайский Д. И. (1832-1920) - автор пятитомной 'Истории России', виднейший антинорманнист XIX века. Благодаря многочисленным переизданиям своих работ, являлся одним из самых состоятельных авторов своего времени, что, в свою очередь, обуславливало его независимость как от академической среды, так и от официальной историографии.
  
   4. Ключевский В. О. (1841-1911) - ученик С. М. Соловьева, академик, автор 'Курса русской истории', тайный советник. Более 30 лет возглавлял кафедру русской истории Московской духовной академии, являясь одновременно профессором Московского университета. Считал, что переселение восточных славян и колонизация страны была основным фактом истории России, 'с которым в близкой или отдалённой связи стояли все другие её факты'. Более того, в своем 'Курсе русской истории' В. О. Ключевский разделил российскую историю на отделы или периоды по наблюдаемым в ней народным передвижениям. Периоды нашей истории - этапы, последовательно пройденные нашим народом в занятии и разработке доставшейся ему страны до самой той поры, когда, наконец, он посредством естественного нарождения и поглощения встречных инородцев распространился по всей равнине и даже перешёл за её пределы. Ряд этих периодов - это ряд привалов или стоянок, которыми прерывалось движение русского народа по равнине и на каждой из которых наше общежитие устроялось иначе, чем оно было устроено на прежней стоянке. Я перечислю эти периоды, указывая в каждом из них господствующие факты, из коих один - политический, другой - экономический, и обозначая при этом ту область равнины, на которой в данный период сосредоточивалась масса русского населения, - не всё население, а главная масса его, делавшая историю'. Согласно В. О. Ключевскому, такими периодами были: 1. Русь Днепровская, городская, торговая (VIII-ХIII вв.). 2. Русь Верхневолжская, удельно-княжеская, вольно-земледельческая (с XIII до середины XV в.). 3. Русь Великая, Московская, царско-боярская, военно-землевладельческая (с середины XV до начала XVII в.). 4. С 20-х годов XVII века, т. е. после преодоления Смуты, начинается последний, на момент написания 'Курса', всероссийский, императорско-дворянский период. (Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. Москва: Мысль, 1987. С. 50-53.)
  
   5. Антонович В. Б. (1834-1908) - член-корреспондент Петербургской академии наук, профессор кафедры русской истории Киевского университета, основоположник киевской школы украинских историков. Его учениками были такие известные ученые, как Д. И. Багалий, П. В. Голубовский, братья М. С. и А. С. Грушевские, В. Е. Данилевич, М. В. Довнар-Запольский, Д. И. Дорошенко, И. А. Линниченко, В. Г. Ляскоронский. Автор концепции самобытности украинского народа и термина 'Украина-Русь'.
  
   6. Грушевский М. С. (1866-1934) - выдающийся или просто известный (выбор за читателем) украинский, австро-венгерский и советский историк. Один из основателей украинской историографии. Учился в Киевском университете у В. Б. Антоновича, под влиянием которого начал заниматься общественно-политической деятельностью. В 1894-1914 годах - профессор кафедры истории Львовского университета, где создал собственную научную школу. С началом Первой мировой войны вернулся в Киев, откуда был выслан полицией в Казань. В украинских патриотических кругах авторитет М. С. Грушевского был настолько велик, что после февральской революции его заочно избирают председателем Украинской Центральной Рады. И, вероятно, именно здесь следует искать корни мифа о 'президентстве' М. С. Грушевского. Мифа совершенно беспочвенного, прежде всего по той причине, что такой должности в Украинской Народной Республике просто не было. После падения Центральной Рады оказывается в эмиграции, где сочетает политическую деятельность с плодотворной научной работой. (Всего в его активе примерно 2000 научных работ!)
  
   В 1924 году возвращается в Украину, где продолжает свою научную деятельность в качестве руководителя историко-филологической секции Всеукраинской академии наук. А в 1929 году избирается действительным членом Академии наук СССР. Однако на этом заигрывание советской власти с бывшим руководителем Центральной Рады закончилось. Уже в конце того же 1929 года начинается атака на созданные им научные структуры, а также целенаправленная критика его научных взглядов. В 1931 году был арестован как, предполагаемый, глава 'Украинского националистического центра', и на допросе дал признательные показания. Однако по не совсем ясным причинам был освобожден, а на роль 'главного контрреволюционера' неожиданно был назначен другой историк -академик М. И. Яворский.
  ----------------------------------------------------------------
  
   Каковы же причины этого неординарного по меркам историографии XX, а тем более XXI века положения вещей? (Во всяком случае, вряд ли кто-то, находясь в здравом уме и твердой памяти, решится в наше время основывать историю Древней Греции на 'Илиаде' и 'Одиссее', Древнего Рима - на 'Энеиде', Германии - 'Песни о Нибелунгах', Англии - 'Беовульфе'...) По мнению автора, все или, скажем осторожнее, многое, объясняется куда более прозаически: прошедшей через 'темные века' Западной Европе, удалось сохранить общую для всего региона латинскую письменность, а также римское делопроизводство. Большое значение имели места поддержки письменной традиции и надежного хранения документов - многочисленные каменные монастыри. Кроме этого, в распоряжении европейских историков имелось достаточное количество 'ненамеренных источников' (актов, писем, хозяйственных договоров, донесений послов, метрических записей и т. п.), скрупулезный анализ которых лег в основу методологии современной историографии1. Увы, всего этого архивного богатства были лишены их российские коллеги, поскольку дохристианская Русь письменности не знала. И поэтому, подводя итоги, можно прийти к выводу, что перед нами еще один исторический парадокс: об истории Восточной Европы в VIII-X веков нашей эры мы знаем куда меньше, чем об истории X-VIII веков до нашей эры Древнего Египта, Междуречья, Ближнего Востока.
  
  
5. РУССКАЯ ПРАВДА
  
  
Особенно велико значение Русской Правды как источника для социальной истории Киевской Руси в целом. (М. Н. Тихомиров)
  
   К счастью для историков, летописи и сообщения иностранных авторов не являются единственными источниками по изучению истории Киевской Руси. Главным среди них является сборник правовых документов найденный в 1737 году В. Н. Татищевым и получивший в научно-историческом мире название 'Русская правда'.
  
   Сведения о социально-экономической жизни древнерусского общества, кроме Русской правды, предоставляют нам и другие источники - церковные уставы2 и немногочисленные государственные акты3.
  
  ______________________
   1. Например, только опубликованная часть архива итальянской Лукки за период с середины XIII по середину XIV столетия насчитывает десятки тысяч документов. (Об архиве Лукки см.: Inventario del R.Archivio di stato in Lucca. Lucca, 1876, vol.2, p.295-301 e seg.)
   2. Речь идет о так называемом 'Митрополичьем правосудии', составленном в XIII-XV веках, а также о церковных уставах Владимира и Ярослава. Поскольку церковные уставы касались не только отношений внутри православного клира, но и регулировали практически все аспекты жизни древнерусского общества, они постоянно 'обновлялись', и в результате дошедшие до нас списки отличаются и друг от друга, и от первоначального оригинала.
  
   3. Тексты договоров Руси с греками 907, 912, 945 и 971 годов вошли в ПВЛ. В подлиннике сохранились грамота новгородского князя Мстислава Юрьеву монастырю (30-е годы XII века) и дарственная запись игумена Варлаама передающая основанному им Хутынскому монастырю 'землю и огород, ловища рыбная и гоголиная и пожни'. (ПСРЛ.) В копии дошли до нас еще несколько новгородских грамот XII века.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"