Колин Пурше : другие произведения.

Семь и две минуты смерти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как же хорошо. Еще совсем недавно я и не думал, что все будет так. Человечество погибает, а я счастлив. Счастлив потому, что не один в этом хаосе.

0x01 graphic

Семь и две минуты смерти.

  

Глава 1

"Нелепая ошибка"

  
   Часы на руке вовсю сигналят. В голове становится пусто. Перед глазами все пляшет. "Вот и мой конец, доигрался" - пронеслось в голове. Боль постепенно проходит, все тело немеет. Еще немного. Пока я могу мыслить, проклинаю себя за безалаберность. Стоило подстраховаться и ничего такого бы, не случилось.
   Шорох. Слишком громко. Чуткий слух - плохой знак. Обаяние усилилось. Я понимаю, там где-то есть еда. Запах стоял превосходный, но я еще в себе и пытаюсь бороться.
   "Пожалуйста, не двигайся!" - хотелось крикнуть. Ничего не получилось. Рот уже не принадлежал мне.
   Стук. Нужно. Хватаясь ногтями за пол, тело развернулось. Глаза быстро пробежались по обстановке, их интересовало лишь одно. Еда - твердило нутро. Еда. Еда. Мыслей становится все меньше, а голод нарастает. Вдруг чувствую испуг от того, что в голове больше ничего нет кроме жажды.
   Стук сердца. Теплая кровь. Голод становится невыносимым. Изо рта вырывается хрип.
   Еще немножко. Есть. Есть. Есть. Что значит это слово? Вроде бы знаю, но в то же время не понимаю.
   Оно близко!
   Ногти проходятся по деревянной двери шкафа. Нужно как можно быстрее сломать преграду. Там еда. Слышу, тихий плачь. Руки пытаются достать это, но голова не работает. Что нужно сделать, чтобы поесть? Еще немножко и я это вспомню. Нет! Нельзя вспоминать. Если я вспомню, то утолю зверский голод, но убью кого-то. Нет. Нужно забыть, как открывать двери...
   Рука зацепилась за створку, и потихоньку ее открывает. Поздно. Голод, управляющий мной, уже нашел решение.
   Тихий скрип. Глаза тут же впиваются в маленькую девочку. Она испуганно смотрит на меня. Видит монстра? Боится? Вдруг это немного приводит меня в чувства. Я хочу съесть ее - ужасно.
   "Беги!" - превращается лишь в еще один хрип. Рука тянется к ней. Голод и разум борются, счет не в мою пользу. Слишком поздно. Чересчур долго я в таком состоянии. Мне не вернуться назад.
   Всхлип. Рука хватает ее ногу. Обжигающая. Чувствую биение молодого сердца. Большой соблазн для меня. Еда. Еда, еда, еда - снова затрещало в голове. Я стал проваливаться в забвение. Крик. Снова очнулся. Я тащу ее тело к себе, поближе, чтобы добраться до сердца.
   Она еще борется. Бьет меня? Не знаю. Ничего кроме голода не чувствую. Тяну на себя сильнее. Еще немного.
   -Нет! Прошу! - Ее крики доходят до меня.
   Я понимаю, что она говорит. Я помню, что они обозначают. Что я делаю? Она еще ребенок. Возьми себя в руки! Сдохни как хочешь, но не смей ее трогать!
   Сдерживая внутреннего монстра, пытаюсь что-то сказать, но ничего не выходит. Руки железной хваткой вцепились в нее. Она дрожит. Нельзя. Нужно сказать ей. Нужно сказать всего пару слов. Делаю над собой усилие. Она понимает, что что-то не так. Внимательно следит за моими тщетными попытками побороть зверя.
   Одна рука отпускает ее, вторая ни как не хочет. Я и сам не понимаю, что пытаюсь сказать. Забыл смысл этих снов, но она, кажется, их поняла. Жду. Удар. Нет! Не туда! Слишком далеко от сердца. Чувствую пронизывающую боль. Еще удар. Ее рука слишком сильно дрожит. Еще попытка. Слишком много времени прошло? Уже поздно?
   В глазах темнеет. Я наконец-то отпускаю девочку. Голод проходит. Может у нее получилось? Тело немеет. Правильно, подохни как собака...
  

Глава 2

"Это наша работа"

  
   Через дверь доносится шум воды. На душе спокойно, когда ты слышишь живые звуки, и держишь в руке заряженное ружье. Даже если мы в давно заброшенном доме и на чужой территории, все хорошо, пока можешь дать отпор.
   -Малява, долго там не сиди.
   -А ты не смей подглядывать! - Слышать ее голосок как колыбельную на ночь.
   Улыбнувшись, сползаю по стенке у двери.
   -Не на что смотреть.
   Слышу недовольный возглас. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Как же хорошо. Еще совсем недавно я и не думал, что все будет так. Человечество погибает, а я счастлив. Счастлив потому, что не один в этом хаосе. Если попытаться вспомнить детство, то в голове появляются лишь кадры. Вроде бы, я помню, как выглядела мама и папа. Возможно, я так же помню родной дом. Кажется, он был двухэтажным. Наверняка там был небольшой сад. Да, я помню какой-то сад.
   С каждым разом, когда мое сердце заводится после длительной остановки, воспоминаний становится меньше. Когда-то я помнил все, но сейчас я лишь помню, что помнил. Самый большой провал в моей памяти образовался три года назад. Тогда мое сердце остановилось слишком надолго. Еще немного, и я бы остался по ту сторону жизни.
   -Эй, я все!
   Нос улавливает запах шампуня. С широкой улыбкой открываю глаза. Она, та, что вытащила меня из тьмы, сидела передо мною, укутанная в длинное полотенце. С коротких пепельных волос по щекам с небольшим румянцем, дальше по тонкой шее и под полотенце, стекали капли. Подняв глаза, встретился с ее взглядом. Она взялась за мою щеку и дернула. Больно.
   -Я же сказала не подглядывать.
   Серые глаза недовольно посмотрят на мою улыбку. Снова дернула.
   -Ты так и будешь здесь сидеть?
   Она поднялась. Пришлось последовать ее примеру.
   -Нужно найти тебе новую одежду.
   Мы заходим в комнату наверху. По обстановке тут определенно жила девочка. Розовые обои, разбросанные игрушки. Кровать в пыли - давно здесь никого не было. На тумбе стоит фотография. Женщина держит в руках грудничка. Кто они сейчас? Звери или люди? Я никогда этого не узнаю. Мне остается лишь угадывать историю дома, в который мы заходим.
   -Смотри!
   Я оборачиваюсь. Она держит в руках пышное зеленое платье. Приложив к себе, она закружилась, но вдруг остановилась. В глазах мелькнула печаль. Сейчас не то время, чтобы одевать подобное. Она это понимает.
   -Если хочешь, можешь примерить.
   Она кидает на меня беглый взгляд, но после отрицательно качает головой.
   -Оно для маленьких детишек.
   Сама себя оправдывает. Кидает платье в угол и достает из шкафа штаны и кофту. В такие моменты я жалею, что оставил ее рядом с собой. В лагере, она бы жила спокойно и подружилась с другими детьми. Вместо этого, она стояла на территории врага, пытаясь сделать из себя взрослого.
   -Слушай, может быть по возвращению, ты останешься...
   Удар пришелся в поясничный отдел. Не сильный, но пришлось сделать шаг вперед, чтобы удержать равновесие.
   -Не смей меня оставлять! Забыл? Если бы не я, ты бы пропал.
   -И тебя не пугают ходячие трупы? Даже тогда, когда я чуть не съел тебя?
   -Меня больше напугало то, как после ты блювал кровью.
   Прошло всего три года, с того дня, когда я чуть не потерял жизнь. За это время из маленькой девочки она превратилась в настоящую разбойницу. Иногда я ловил себя на мысли, что это все мое общество. Она всего лишь ребенок.
   -Переночуем здесь?
   Поняв, что она уже переоделась, разворачиваюсь. Даже широкая кофта и прямые джинсы не скрывали ее худобы. Для ее возраста это ненормально. Нужно на это почаще обращать внимание.
   -Дом не такой большой, с окна очень удобно наблюдать за двором, - встряхнув одеяло, как следует и, приготовив постель, пригласил ее прилечь. - Завтра мы должны отчистить здание торгового центра. Людям нужна еда и медикаменты.
   Она юркнула под одеяло и сонно взглянула на меня.
   -Тебе тоже нужно лекарство. Твои запасы уже на исходе.
   Широко улыбаюсь. Из-за меня она и вправду слишком быстро повзрослела. Так заботится о таком как я.
   -Все спи.
   Она кивает и закрывает глаза. Мертвая тишина. Скоро стемнеет. Этих тварей станет больше. Они и днем спокойно гуляют по улицам, но ночью, испытывая преимущество над живыми организмами, выползают все.
   Дождавшись, пока она заснет, спускаюсь вниз. Нужно как можно быстрее забаррикадировать двери и окна. Вход и выход в доме только один. Самым уязвимым считается окно. Не каждое можно как следует закрыть. Скорее всего, первыми жертвами этих монстров были люди, живущие в доме с большими окнами.
   Когда с первым этажом было все закончено, черед пришел для лестницы. Это единственное место, где не хочется сталкиваться с врагом лицом к лицу. Одно неверное движение и ты лежишь внизу с переломами или в бессознательном состоянии - что то, что другое, ты превращаешься в легкую добычу.
   На ступени, находящейся посередине лестницы по две стороны устанавливаю датчики движения. Мы не только будем предупреждены о вторжении, но так же монстр будет немного в замешательстве. У них чуткий слух как у голодных зверей.
   Дальше, на втором этаже перед лестницей, ставлю комод. Опускаю взгляд на первый этаж, где воцарилась тьма. Страха уже нет. Я давно привык к мраку, где мертвецы.
   Закрыть окна на втором этаже не составило особого труда. Кто-то думает, что выше первого этажа можно почти не уделять внимания - это не так. Эти гады, при сильном голоде, могут добраться до четвертого этажа. Если это мертвецы не значит, что они медлительны. Они звери, очень злые и вечно голодные. Одна ошибка может стоить жизни в столкновении с ними.
   На каждом окне так же устанавливаю датчики движения. Красные огоньки всегда успокаивают. Если раньше мне было все равно на безопасность, то теперь нет. Я не только за свою шкуру отвечаю.
   Она все так же мирно спит. За окном уже стемнело. Их час пробил. Устроившись поудобнее на единственном подоконнике, внимательно слежу за двором через щель в жалюзи. Рука сжимает холодное оружие. Желания лечь и заснуть нет. Нормально уснуть я могу лишь в одном месте, поэтому, в обычное время она спит за нас обоих.
   Во дворе появился силуэт. Все тело тут же напрягается. Рука впивается в ружье. Пока он ходит там внизу, я ничего не буду делать. Выстрел может привлечь внимание остальных. Слишком рискованно, тем более из-за такого пустяка ее не хочется будить. Жду. Живой труп, качаясь, из стороны в сторону ходит по двору. Почуял нас. Нет, думает, как достать. Наверняка слышит биение наших сердец.
   В подтверждении мертвец поднимает голову и смотрит на меня. У кого-нибудь на моем месте, точно бы по телу пробежались мурашки. Я другой. Пока я здесь, ни кто не притронется к ней.
   Он смотрит на меня, я на него. Это может длиться вечно. Мы с ним не нуждаемся во сне. Главное, чтобы утром мы смогли выйти из дома без трудностей.
   Всю ночь я дежурю у окна, следя за тем ожившим трупом. Под утро он ушел, не оборачиваясь на этот дом. Его поведение было странным, но это, наверное, к лучшему. Мы без проблем покинем этот дом и доберемся до цели. По крайней мере, хотелось в это верить. Часы на руке просигналили подъем, и она тут же открывает глаза. Это вошло, не осознанно, в ее привычку.
   -Ничего не случилось? - Она всегда просыпалась с таким вопросом.
   Никогда, за эти три года, я не сказал о трудностях. Лишь раз, пока она спала, я боролся за ее сон. Не трудно было разобраться с двумя монстрами, желавших нас сожрать, но я сделал свою работу как надо. За двадцать минут я разобрался с ними, не разбудив ее. Чем меньше знает, тем крепче спит.
   -Все хорошо.
   Она смотрит на меня с подозрением, а я в ответ как всегда улыбаюсь. Как только она поднимается, иду вниз, чтобы убрать свою систему. В холодильнике оказывается что-то съедобное. Многие продукты давно испортились, но были и те, что хранятся долго. После небольшого перекуса, выдвигаемся.
   Она всегда с испугом смотрит, как я открываю дверь и выхожу на улицу, готовый в любой момент нажать на курок. Двор чист и она выходит. Оборачивается, как будто ищет кого-то. До того, как она появилась в моей жизни, я был беспечен. Я мог спокойно нарываться на неприятности, попадать в окружение этих гадов, но с ней я изменился. Неважно, каким долгим был путь, если на этом пути нам ни кто не встретится, то я выберу его.
   Идти вдвоем по пустому городу - страшно. Твое сердце трепещет перед лицом неизвестности. Я давно привык к этому, но не она. Пустые дома до сих пор наводят на нее страх. Она заглядывает в каждое окно, пытаясь найти угрозу, но я понимаю, что ей страшно смотреть в них. В любой момент там может кто-то появиться. Момент неожиданности всегда пугал людей.
   Улавливаю шорох. Тут же оборачиваюсь на него и без колебания делаю выстрел. Точно в голову. Девчонка от испуга вздрагивает, но после берет себя в руки. Оживший труп когда-то был женщиной. Я разнес ему половину головы, но все равно могу дать от силы лет двадцать. Кудрявые волосы превратились в спутавшиеся клочья. Майка и шорты, одетые в последний день ее жизни, сейчас напоминали больше тряпки. Кожа посинела, местами позеленела.
   Не обращая внимания на случившееся, иду дальше. Впервые пару месяцев нашего совместного выхода на вражескую территорию, при виде застреленного мною трупа, девчонка высвобождала свой желудок. Сейчас же, я чувствовал лишь как трясутся ее ноги. Она потихоньку привыкала к таким эпизодам своей новой жизни.
   -Она ужасно воняет, - как можно тише шепчет девочка.
   -Они все воняют гнилью, - так же тихо отвечаю я.
   Мы договорились, что на улице, здесь, в логове монстров, мы не можем общаться. У них очень хороший слух. Если эти гады совсем голодные, они пойдут на нас сразу же. Но мы постоянно нарушали это правило. Ей нужна была поддержка, а я не мог отказать. Если от нашего разговора ей будет легче, я готов напрячься и уничтожить любого, кто вздумает воспользоваться этим и напасть на нас.
   Ближе к полудню мы дошли до нужного здания, встретив по дороге лишь трех мертвецов. Стоянка перед небольшим торговым центром заполнена, что означало - их там много. Ни один владелец этих авто не смог вернуться из магазина. Около часа ушло на то, чтобы найти машину с ключами и в месте, из которого можно будет быстро уехать. Хозяин автомобиля без слов отдал нам свою тачку. Кто бы возражал, получив пулю в лоб?
   Выкинув труп в сторону, мы сели в удобный салон. Пахло здесь отвратительно, но что поделать, если все это время здесь сидел труп? Бензина было достаточно, чтобы доехать до лагеря и доставить все необходимое. Заведя мотор, мы тихо направились к входу в торговый центр. Только у самой двери мы оставляем транспорт и, обменявшись взглядами, входим внутрь.
   Мой слух тут же улавливает ближайший шум. Их тут много. По-быстрому не получится. Первые, самые голодные, накинулись на нас тут же, стоило переступить порог. За такое радушие они получили по пуле в голову. И тут все понеслось, как всегда.
   Куда бы ни шли, попадали на них. Выстрелы не прекращались. Обоймы приходилось менять слишком часто. Стоило наткнуться на пустой коридор, приступаю к главной части очищения. Оставлять ее одну - было невыносимо, но это к лучшему. Она садиться в центре прохода и внимательно наблюдает за мной. Я, как всегда, делаю вид, что не замечаю этого. Размещаю датчики движения на расстоянии пяти метров друг от друга. Они образуют квадрат, в центре которого сидит она. Девочка сжимает в одной руке пистолет, который я ей даю в такой момент и сигнализацию. Оставляю у нее свой рюкзак.
   -Будь осторожнее, - шепчу я, слыша, как они приближаются.
   -Ты тоже, - с беспокойством отвечает она. - Не забудь, у тебя шесть минут.
   Опускаю взгляд на наручные часы. Два тридцать восемь. Нажимаю кнопку и чувствую боль в запястье. Через мгновение кислород перестает поступать в мои легкие. Стараясь не упасть, иду на встречу с врагом. Еще немного. Убиваю двух монстров, выскочивших на нас. Осталось подождать совсем чуть-чуть. Забегаю за угол и направляюсь на усилившийся шум.
   Еще пару трупов налетают на меня. Но я уже услышал их. Зрение обострилось, как и реакция. Они быстры, когда голодны, но я не уступаю им. Они чуют нас, а я чую их. Мое сердце остановилось и время пошло. Сразу же проверяю своими новыми способностями ее. Даже вдали слышу стук ее сердца. Теперь они нацелились лишь на нее, считая меня одним из своих. Следующие не воспринимаю меня за врага. Идут, не замечая и не обращая внимания. Если твое сердце не бьется, ты становишься им, безразличен. Я этим пользуюсь и разношу головы всем.
   Иногда мне не удается уложиться в это время. Приходится по несколько раз останавливать и заводить свое сердце. В этот раз все прошло гладко. Уложившись в эти шесть минут, я возвращаюсь к ней. Она смотрит на меня с опаской, но по улыбки, возникшей на моем лице, понимает, что я человек. Не теряя времени, мы набираем все необходимое в две тележке и вывозим их на стоянку. Проверив машину, упаковываем вещи. Как только все готово, давлю на газ и уезжаю с этого места.
   -Мы супер! - радостно улыбнувшись, кричит она.
   Соглашаюсь с ней. Не часто у нас, получается, так закончить миссию. Теперь нужно все доставить в лагерь. Люди нуждаются в том, что мы везем им.
  

Глава 3

"Дорога в лагерь"

  
   Шум мотора, в какой-то мере, успокаивает. Она потянулась и зевнула. Мне тоже захотелось. Кажется, я не люблю это с детства. Стоило зевнуть одному, как зевал другой и так по цепочки. Кто-то находил это забавным и специально начинал зевать в людном месте.
   Нет. Нельзя отвлекаться от дороги. Улицы пустые. Мешаются только брошенные на дороге автомобили. Многие погибли именно из-за этого. Они хотели сбежать, ехали по дороге, а тут везде брошенные машины, которые мешают проехать. Скорость уменьшается, а значит, для монстров шансы повышаются. Водитель напряжен, он боится. Тут откуда ни возьмись, на машину прыгает оживший труп. Водитель от неожиданности и страха выворачивает руль, машина становиться не управляемой и она врезается. Даже если в салоне все пристегнуты и сработала подушка безопасности, человеку все равно нужно время, чтобы прийти в себя. А вот мертвецу это не нужно. Какие бы травмы он не получил, его уже ни что не остановит.
   Таким образом, водителя в тот момент спасают стекла и закрытые двери. Но стекла могли пострадать, после аварии. Поэтому, если водитель вовремя не придет в себя и если под рукой не окажется ружья, рука не дрогнет и пуля угодит прямо в голову, то уже через пару минут его будут поедать у машины.
   Пустые машины у дороги страшны несколько своим видом "брошенных", а сколько тем, что это препятствие, мешающее живому человеку, спастись. Именно поэтому дорога в лагерь была отчищена.
   Эти гады тоже время от времени выползают. Одни просто стараются догнать, другие, более сильные и голодные, бросаются на машину. Пока они в стороне от нас, ей весело, но в другом случае, она съеживается, прижимаясь ко мне.
   -С тобой все хорошо?
   Оторвавшись от дороги, поворачиваюсь к маляве. Что-то в моем поведении встревожило ее. Улыбка не заставила себя долго ждать. Это была давняя привычка, чтобы легко уйти от ответа. Люди всегда ведутся на нее.
   -Я вот думаю, не проехали ли мы еще столбы?
   Она уставилась в окно. Пейзажи хоть и не сказочные, но в них было что-то свое, прекрасное. Или просто я ничего не смыслю в прекрасном. Скорее всего. Да, я не любил в детстве рисовать. Два круга и четыре палки - весь мой талант в рисовании. Вот Кэт, кажется, увлекалась когда-то съемками. Или рисованием?
   Да какая теперь разница. Это уже ни кому не интересно. Все изучают искусству владения оружием. Кисточкой и краской нельзя защититься.
   -Первый столб!
   Нога дернулась. Я отвлекся от дороги. Она испуганно смотрит на меня, не понимая, что случилось. Нужно быстрее успокоить ее, пока...
   -Точно все хорошо? Не хочешь спать?
   Ну вот, опять этот заботливый взгляд. Она очень внимательно рассматривает меня. Ищет то, что может выдать мое состояние. Почему этот ребенок посвящен почти во все нюансы моего состояния? Наверняка Кэт. Да, скорее всего, она рассказала.
   -Да я просто задумался о чепухе, а уже второй столб!
   Она быстро разворачивается, чтобы не пропустить его. Эта игра вошла в нашу привычку. Я помню, когда я очнулся, она сидела рядом и, прижимая к груди коленки, плакала. Она думала, что убила меня. Увидев, что я пришел в себя, она испугалась. Наивный ребенок. Плакал из-за убитого им монстра. Я попытался ее утешить, даже сказал что-то вполне утешительное, на мой взгляд. Она поняла, что я не мертвец и, заплакав с новой силой, кинулась меня обнимать.
   Одно дело, когда взрослый человек остается один в опасности, другое дело - ребенок. В отличие от взрослого, они не знают, как постоять за себя, не могут продумать план. Они зависят от взрослых и это их минус. И ей тогда было все равно, что совсем недавно я был тем, кто пытался ее сожрать. Ей нужно было понять, что она теперь не одна.
   Когда я окончательно пришел в себя и смог двигаться, решил отвести ее в лагерь. Мы нашли машину, кажется, принадлежащую ее матери. И поехали. Почти всю дорогу она пряталась сзади, между сиденьями, боясь смотреть в окна. Я еще плохо соображал и не мог придумать ничего лучше, чем сказать:
   -Здесь на обочине должно быть двенадцать столбов. Я еще не пришел в себя. Если мы пропустим хоть один, то не попадем в безопасность.
   Вначале, она колебалась, но я старался говорить серьезно. Решив, что все зависит от нее, она все-таки взглянула в окно. С каждым столбом, она менялась. Чем ближе цифра подходила к двенадцати, чем счастливее она выкрикивала это. И теперь каждый раз, когда мы возвращались, она считала их, как некоторые считают секунды до чего-то.
   После двенадцатого я поворачиваю руль вправо. Машина съезжает на тропу. По обеим сторонам стоят заброшенные каменные гаражи. Еще немного. Вот на одном из гаражей рисунок белого зайца с часами, у черной норы под гнилым деревом. Вроде бы, это из какого-то фильма, или книги. Останавливаю машину. Она уже отстегнулась и с предвкушением ждет.
   Включаю и выключаю дальний свет. Она вслух считает до трех. Повторяю за ней. И вот, двери гаража открываются. Чуть даю назад, выравниваю машину и заезжаю в гараж. Двери закрываются. Мы в тупике.
   Она как всегда прильнула к своему окну, маша кому-то рукой. Под потолком загорается красный огонек. Нас сканируют, проверяя количество живых и наличие мертвых людей. А ведь в первый раз это испугало ее до ужаса. Я думал, что она вот-вот заревет, но к моему удивлению, она сдержалась, просто спрятавшись за передние сидения. Но это бы не помогло.
   -Два человека, - звучит женский голос.
   И вот, перед нами открываются еще одни двери, более толстые и тяжелые. Включаю фары и продолжаю пусть. И снова этот мрачный туннель. Он всегда был мне противен. Почему? Не могу сказать. Такие места никогда мне не нравились. Поэтому я избегаю подземку.
   Туннель заканчивается еще одними воротами. Стоит машине подъехать, они уже открываются. Мы оказываемся на подземной стоянке. Многие машины, стоящие здесь, были привезены нами. Те, что еще в пригодном состоянии, остаются для вылазки. Остальные отправляются под пресс.
   Двери за нами тут же закрываются. Я не успеваю припарковать машину, она уже открывает дверь. Первое время я делал ей замечание, но как видно, это бесполезно. Поднимаю ручник. Она выскакивает из машины. Перед тем, как отстегнуться, слышу лишь ее счастливые возгласы. Значит Кэт уже здесь. Надеюсь, здесь только она.
   Успеваю только закрыть машину, Кэт тут же обнимает меня.
   -Еще пару минут и я бы начала беспокоиться за вас!
   Стоило только один раз подставить себя, приехать позже назначенного времени, как меня стали серьезно контролировать. Но мне нравятся ее упреки. Это означает, что я кому-то да дорог. Можно даже сказать, что Кэт единственная, кто хорошо относился ко мне. Наверное, это из-за того, что мы были друзьями детства. Она как-то говорила, что наши матеря хорошо общались друг с другом. Теперь, остались только мы.
   -Кэт! Мы ночевали в таком милом доме!
   Малява ни как не успокоится. Каждый раз, когда мы приезжаем, она почти весь день не отлипает от Кэт, рассказывая о нашем путешествии. Только я понимаю, что ее не заботят рассказы о том, где мы были. Ее интересует только то, что делал я, и сколько времени не билось мое сердце.
   Любой ребенок мечтал с детства стать супергероем из комиксов или мультфильмов. Обладать нечеловеческой силой, чтобы бороться со злом. Но мой дар отличался от их. Он был бесполезен в обычное время, сейчас же, он опасен. Те, кто знал о ней в лагере, пугались только при виде меня.
   Я открываю багажник. Нужно достать все то, что мы привезли из города. Скоро за всем этим придут, и мне совершенно не хочется встречаться со многими из них. Малява радостно прыгает на месте. Кажется, она выходит со мной, только для того, чтобы потом все рассказать Кэт. Как глупо. Ни один нормальный человек не захочет поехать в город по своей воле. У меня тоже нет выбора. Если бы малява это знала.
   -Идите, я тут все сам закончу.
   Понимая, что это шанс, малява тащит Кэт в сторону выхода. Та оглядывается на меня. Может, хочет что-то сказать? Нет. Сейчас им не место здесь. Малява отвлеклась на открывающуюся дверь. Тайком я вручаю Кэт небольшой пакет. Указываю взглядом на девчонку. Моя подруга кивает. С улыбкой провожаю их. Только дверь закрывается, улыбка тут же уходит с моего лица. Вот и они.
  

Глава 4

"Каратели"

   Мне кажется, для кучки отсталых уродов, у которых вместо головы одни мышцы, название "Каратели" слишком пафосное. Они сами решили назваться так. Кого они карают? Скорее всего, одного меня. Лагерь не очень большой, преступности почти нет. Так, иногда, какие-нибудь разборки между жителями.
   До того, как я привез девчонку в лагерь, я тайком выходил в город. Конечно, это было очень опасно и муторно. Но когда я приехал не один, эти животные взяли меня под контроль. Теперь любой мой выход и приезд под их наблюдением.
   Ко мне подходят трое. Самый ужасный момент. Никогда не любил, когда они приходили за мной, в присутствии малявы. Один только их вид пугал ее. Ну, возможно меня сильнее. Все же, это я нахожусь у них под дулом пистолета.
   Один подходит к машине, заглядывает в багажник. Точно не помню, как его прозвище. Вроде Волк, хотя по мне, он скорее шакал. Уж больно наглое лицо и очень мерзкий смех. Хотя, я его слышал лишь раз, но мне и того хватило, чтобы почувствовать отвращение.
   -Что-то ты долго, - громыхнула девица.
   Вот ее я ненавижу. Кэт была очень милой девушкой, наверное, будь другое время, я бы бегал за ней, приглашая на свидания. К этой же, я бы и на милю не подошел. Кажется, ее называли Медведицей. Вот здесь, я согласен. Медведица была не большого расточку, но здоровой, с тяжелой рукой. Проверил как-то на себе. Видимо, то, что она красила свои волосы в зеленый цвет, как-то повлияло на ее развитие.
   Но больше всего меня раздражал третий. В лагере сейчас около пятнадцати карателей. Из них, я встречал только семерых. И из этих семерых, я больше всего ненавидел Карпа. Один из лидеров этой банды. Именно по его инициативе, я столкнулся с Медведицей. Конфликт, конечно, уже был исчерпан, но неприязнь друг к другу мы сохранили.
   Карп и Волк достали все из багажника. Медведица осталась возле меня, угрожающи пощелкивая костяшками своих толстых пальцев. Думает, меня это испугает. Даже если она наведет на меня пистолет, я не испугаюсь.
   Она с силой меня пихает вперед. Без слов я иду к выходу. Там, по лестнице мы поднимаемся в город. Здесь все по-другому. Меня ведут к пятиэтажному зданию, где располагались каратели. Мимо нас проходят люди. Кто-то здоровается. Кто-то сторониться. И все боятся меня. Да, я рискую жизнью, чтобы привезти им все необходимое, но это не делает мне чести. Наверное, поэтому для меня нет разницы, что тут, что там. Везде я чужой.
   Медведица снова пихнула меня. Я ушел в себя. Забыл повернуть. Спасибо ей, что хоть не ударила. Вот дорога заканчивается. Мы заходим в здание. Привезённые мною вещи тут же отдаются на пост, откуда уже будут распределяться между нуждающимися. Меня ведут дальше. Прямо по коридору, потом снова на лестницу и вниз. Два лестничных пролета, уходим на право. Снова длинный коридор. Последняя дверь слева.
   Медведица просто вталкивает меня внутрь, сама не заходит. Проходит только самый старший, Карп. Врач, вроде только врачи ходят в белых халатах, тут же откладывает в сторону какой-то журнал. По команде Карпа, меня начинают осматривать. Где-то там, наверху, малява тоже обходит обследование. Вот только рядом с ней Кэт.
   Врач подтверждает мое состояние. Меня выводят из кабинета, забирая часы. Стоило только один раз, случайно остановится сердцу в лагере, как меня стали контролировать. Но, тогда я понаделал шуму. Весь лагерь был в смятении и страхе. Так всегда бывает, когда орет эта система.
   Меня снова выводят на лестницу, мы спускаемся еще ниже и попадаем в туннель. Скорее всего, именно из-за него, я так не люблю туннели. Ведь здесь теперь мой дом.
   Волк открывает решетку. Медведица вталкивает меня.
   -Полетал и хватит, - ни когда не мог понять ее чувства юмора.
   Решетка закрывается. Они уходят, оставляя меня одного. Если сравнивать с камерами заключенных, у меня были просто великолепные апартаменты. Диван с небольшим телевизором. Кровать, стоящая в углу. Благо туалет и ванна были отдельными. Еду приносили три раза в день. Зато готовить не нужно было. Но жизнь здесь, напоминала жизнь сторожевой собаки, которую постоянно держат на привязи, только иногда выпуская. Вот она, цена за мою, так называемую "суперспособность".
   Не смотря на условии, я был счастлив. Только здесь я мог хорошенько поспать. Сколько я не спал до этого? Два дня? Три? Я устал. Маляве не понять. Она еще ребенок. Интересно, Кэт уже достала из пакета то платье? Девчонка удивилась? Возможно, она уже обозвала меня как-то. Даже, подумала о том, чтобы обидеться?
   Пусть так. Возможно, она не поедет со мной в следующий раз. Хотя нет. Она поедет, чтобы быть уверенной в том, что со мной ничего не произойдет. Будет всю дорогу не разговаривать со мной. Так даже веселее.
   Тело просто падает на кровать. Лень снять ботинки с ног. Тишина отвратительна. Как будто все и вправду вымерли. Не смотря на то, что мне нравится быть в городе, среди мертвецов, тишину я ненавижу. Именно поэтому, мне нравится, что рядом со мной эта девчонка. Пусть так будет всегда. Даже, когда я начну забывать, кто она, даже себя, пусть она будет рядом. Эгоистично. Знаю. Но я боюсь потеряться между миром живых и миром мертвых.
   Раньше у меня не было этого страха. Хотя нет. Он был с первой минуты этого долбанного конца света. Я только не обращал на него внимание. Что же изменилось тогда? Почему на меня повлияла так встреча с этой девчонкой?

Глава 5

"Мертвый сон"

  
   Яркий свет. Он режет глаза. Голова начинает болеть. Пожалуйста, кто-нибудь может выключить свет? Не могу больше. Закрываю глаза. Все равно не то. Свет все равно мешает. Хочу просто немного поспать.
   Господи! Выключите свет!
   Голос. Вроде да. Но, почему ничего не понятно? Не хочу открывать глаза. Говорите чуть громче. Нет. Они точно издеваются. Еще какой-то странный шум. Что это? Он перекрывает все голоса. Какие-то стуки. Не понимаю. Что так может стучать?
   Кто-то дотронулся до меня. Совсем не хочется открывать глаза. Пришлось. Все плывет. Не могу сосредоточиться. Тело онемело. Не могу пошевелиться. Становится страшно. Свет режет глаза, но сейчас больше всего надоедает этот шум. Да сделайте что-нибудь!
   Глаза закрывается. Хочется есть. Но я не голодный. Пытаюсь подняться, но тело не слушается. Такое ощущение, что на мне лежит здоровенный булыжник.
   Что-то мелькнуло. Нужно открыть глаза. Давай! Справа какая-то тень. Самый сильный стук исходит от нее. Свет мешает. Не могу разглядеть, что это. Пытаюсь сказать, но ничего не выходит. Это бесполезно. Кто-нибудь, помогите мне! Мне страшно. Очень страшно. Пока вглядываюсь в тень, сознание уплывает. Только не сейчас! Я хочу узнать, что со мной.
   Тень пропала. Не могу больше сопротивляться. В голове все как в тумане. Потихоньку свет гаснет. Но этот шум становится все сильнее и сильнее. Он уже не кажется надоедливым. Наоборот. Каким-то заманчивым. Как будто мне нужно идти к этому стуку. Есть захотелось еще сильнее.
   Кто-то открывает мне глаза. Снова яркий свет. Сначала правый глаз, потом левый. Мозг как будто разрывается в черепе. Открываю глаза. Вроде это человек. И этот человек так заманчиво звучит. Он что-то говорит. Не понимаю. Повтори! Все равно не понимаю! Нужно сосредоточиться. Вслушиваюсь...
   -...вы слышите меня?
   Конечно слышу! Еще как! Вот только этот шум. Выключите его. В ушах уже звенит.
   Человек не отвечает. Он просто смотрит на меня. На мои страдания!
   -Если слышите, моргните два раза.
   Это тяжело. Но, когда закрываю глаза, становится немного лучше. Открывать трудно. Если бы вы выключили свет, было бы легче.
   Человек удовлетворенный моими действиями отошел от меня. Ничего не изменилось. Стой! Ты должен мне помочь! Я что, просто так напрягался? Подойди! Прошу!
   Снова тень. Радость вскружила мою голову. Он вернулся! Значит, не бросит. Сможет помочь.
   Удар! Тело вздрагивает. Свет уже не мешает, шум тоже. Я сосредоточен только на этих ударах. Кто-то что-то говорит. Тень опять наклоняется ко мне. Снова удар. В глазах проясняется. Я вижу. Человек. Вроде мужчина. Медик!
   -Почти!
   Что почти? Я не понимаю, что происходит! Снова удар. В ушах зазвенело. Я начал слышать не только стук, но и такое же размеренное пиканье. Сил на то, чтобы открыть глаза не было. Тело обмякло. Это конец? Я умираю?
   -Есть пульс!
   Какой пульс? Я же живой. Огоньки перед глазами гаснут. Они ошиблись. Сейчас я умираю. Скорее всего. Мысли пропадают. Вот мой конец.
  
   Это был хороший сон, пусть даже я его не помню. Глаза потихоньку открываются. Двигаться тяжело, но вроде получается. Что-то мешает. Долбанные трубки. Зачем они мне? Все тело облеплено ими. Какой ужас. Если мама их увидит, расстроится. Рука не поднимается, чтобы их снять. Еще одна попытка. Нет, руки двигаются, с ними все хорошо.
   Чуть приподнимаюсь. Они привязаны к кровати. Что за черт? Дергаю. Ничего. Становится страшно. Неужели это все еще сон? Да вроде нет.
   Вот я лежу в больничной палате, один. Рядом стоит аппаратура, пищит, на экране биение моего сердца. Не понимаю. Зачем больного пациента привязывать к кровати? И в палате никого нет. Что же делать?
   Кто-то мелькнул в окне. Пытаюсь позвать. Вроде заметили. Медсестричка. Хорошенькая. Испуганно смотрит на меня и убегает. Да что с ними? Может пошла, позвать доктора? Ладно, подожду.
   И вправду, через пару минут приходят два врача. Мужчины, в белых халатах.
   -Добрый день, как ваше самочувствие?
   -Почему я привязан?
   По их лицам, могу сделать только один вывод, мой вопрос поставил их в тупик. Но ни кто не бросился меня развязывать. Что-то я сомневаюсь теперь, где точно нахожусь.
   -Как себя чувствуете? - Интересуется второй.
   -Неплохо, для привязанного к собственной больничной кровати.
   Первый доктор подходит ко мне. Снова фонарик в глаза. Такое уже было в моем сне. И я точно помню, что это было неприятно.
   Доктор же продолжает обследование. Только после этого, отходит от меня, что-то шепчет второму. Очень странно и подозрительно. Они улавливают мой взгляд.
   -Может, вы скажите мне, что происходит? Почему я здесь?
   Смотрят. Наверняка сомневаются, говорить или нет. Да какая собственно, разница? Я хочу понять, что произошло!
   -Вы совершенно ничего не помните?
   Качаю головой. Если бы я помнил, не задавал таких дебильных вопросов.
   -Вы поступили к нам четыре дня назад, в коме, - все же решается сказать один, - вчера была зафиксирована остановка сердца, вас реанимировали.
   Отлично, это объясняет, почему я лежу в больнице, но ни как не объясняет того факта, что я привязан.
   -Мы уже поставили вашу мать в известность. Она здесь, в зале ожидания.
   Этого мне не хватало. Она наверняка сильно переживала за меня. Лучше, если она придет и выскажет все своему сынку, чем будет здесь плакать. Даже можно меня пару раз ударить, заслужил.
   -Я могу ее увидеть?
   Один из докторов выходит. Второй все еще стоит и смотрит на меня. Чувствую себя экспонатом в каком-то музее. Даже не знаю, куда смотреть, чтобы не замечать этого врача.
   Вот возвращается второй. За ним с покрасневшим лицом входит мама. Глаза заплаканные. Чувствую себя конченным подонком. Улыбаюсь.
   -Там наверху меня не приняли, вернули к вам.
   По слезам, скатившимся с ее лица, понимаю, что шутка не уместная. Она бросается ко мне, рыдая и выкрикивая мое имя. А я даже не могу обнять ее! Она это замечает.
   -Пришлось принять меры, - а мне нельзя было сказать, зачем это? - Молодой человек подключен к аппаратуре, ему нельзя двигаться.
   Мама поверила им словам, а вот я нет. Уж больно это странно.
   -Как ты сынок? Как себя чувствуешь?
   -Хорошо, мам, - пытаюсь выглядеть убедительно, - все же обошлось. Теперь на поправку и домой. Вот только я не помню, что случилось.
   -Ты совсем ничего не помнишь?
   -Такое бывает, после комы. Память со временем восстановиться.
   Вот куда они лезут? С ними ни кто не разговаривает. Я даже стараюсь их не замечать сейчас, но каждый раз, они напоминают мне о своем присутствии.
   -Ты попал в аварию, дорогой. Я так беспокоилась! Так переживала!
   Что стоили одни ее глаза! Просто океан чувств. Ее голос ласкает меня. Так хочется ее обнять, прижать к себе, погладит по голове, сказать, что теперь все в порядке, я здесь, почти здоров, но самое главное живой. Она прижалась ко мне, и я услышал биение ее сердца. Тут я понял, что за шум, был в моем сне. Биение сердца. Я слышал их, слышал их упоительный зов. Мне хотелось идти на этот зов. И это меня не на шутку испугало. Эта странная мания. Надеюсь, это был всего лишь сон...

Глава 6

"Ненавижу..."

  
   Чьи-то голоса. Они мешают спать. Как мерзкий писк комаров летающих надо мной ночью и пытающихся сесть на меня, чтобы выпить крови. Прошу их замолчать, но в ответ что-то бьет в грудь. Тело вздрагивает. Если это и комары, то только очень большие, с ладонь.
   Прикладываю не малые силы, чтобы открыть глаза.
   Передо мной стоят четыре человека. Нет, не в белых халатах, какие были в моем сне. Эти ужасные хари, даже врагу не пожелаешь увидеть с утра.
   Тело немеет. Чтобы убедить в своей догадке, смотрю на дверь, находившуюся за ними. Горит красный огонек - значит в лагере мертвец. Прислушиваюсь. Сирены нет. Замечательно, мое тело снова ходило, пока я спал. Именно по этой причине я не могу спать ни где, кроме этого места.
   Снова удар. Электрический заряд бодрит! Только отходняк мучительный. Кстати, нужно приготовиться к нему.
   Удар. Писк. Не хватило силенок. Зато в голове все помутнело. Еще удар. На этот раз, сердце не подвело. Тело содрогнулось, напряглось. В эти секунды, всегда, кажется, что глаза вот-вот выскочат. Еще одна волна дрожи. Глубокий вдох. Лампа над дверью гаснет.
   -В следующий раз, можно понежнее? - Мой голос охрип и еле слышен, но медик, тот самый, что каждый раз при моем возвращении осматривает меня, его слышит.
   Он кидает на меня печальный взгляд, делает последние проверки моих жизненных функций и уходит. Со мной остаются только эти отморозки. Благо Медведицы нет, она может и ответить. При том, кулаком.
   Они жду. Хотят поржать надо мной. Нет. Не дождетесь. Сейчас еще минут десять мое тело будет не моим. После сна, всегда тяжело, а так как мое сердце каждый долбанный раз останавливает, когда я засыпаю, пробуждение всегда ужасное.
   Когда я еще не был на коротком поводке, не спал неделями, живя в лагере. Только при ужасной усталости, понимая, что отключусь в любой момент, я выбирался в город, чтобы выспаться. Конечно, был риск, что в один из не прекрасных дней, я просто не проснусь, но зато была свобода.
   Карп дал указ. Все каратели вышли. Разочарованны. Пускай. Еще немного и можно вставать.
   Интересно, мелкая с Кэт спят? Наверное, уже давно проснулись. А может уже вечер, и они только готовятся ко сну? Не завидую я им. Отбой ровно в десять. За десять минут до него звучит предупредительный сигнал. В десять все уже должны быть в своей комнате. Снова звучит сигнал. Двери комнат как решетки, автоматически захлопываются и открываются только в семь утра. Даже возлюбленная пара или мама с ребенком, спят отдельно, каждый в своей комнате. Все это сделано, чтобы в лагере не началась эпидемия.
   Каждый день, за всеми следят камеры, тепловые устройства и каратели. Только кому-нибудь станет плохо, камеры тут же фиксируют это. Если реакции не последует, спасают тепловые сенсоры. Температура тела падает, включаются сирены. И тут выходят каратели. Они должны быстро эвакуировать живых из опасной зоны и ликвидировать мертвого.
   До появления карателей, в лагере, вроде бы, у каждого имелось оружие под рукой. Если кому-нибудь становилось на улице плохо, будь то обычное отравление или потеря создания, любой прохожий тут же, не раздумывая, стрелял в него. Но самое страшное, если человек действительно умирал в своем доме, при родственниках. Те до последнего в это не верили. Пока, конечно, их не сжирали заживо.
   После резкого скачка численности населения и вмешательства правительства, были организованны каратели. Занять их ряды было предложено почти всем. Мы с Кэт, не думая, отказались. Она уже знала о моей мертвой жизни, а я не стремился попасть под пулю, если сердце сдаст сбой.
   В итоге, разрешение носить оружие, получили только отморозки, без жалости и совести...
   Наконец-то ноги задвигались, как мне нужно было. Остались руки. Вот указательный палец правой руки дотрагивается до кончика носа. Палец левой руки проскочил в глаз. Ничего, времени у меня полно. Еще несколько попыток. Еще раз в глаз. Потом щека. Уже ближе. Пробую, пока палец не дотронется до кончика носа.
   Получилось. Можно вставать. Но нет. Ноги хоть и слушаются, все равно подкашиваются. Зато руки отреагировали быстро. Успели ухватиться за кровать.
   Ничего. Скоро все придет в норму. Я к этому, наверное, уже привык. Малява бы сейчас ржала во все горло, увидев меня таким. Естественно. Я бы сам поржал, над таким беспомощным состоянием. Но мне совсем не смешно. Ненавижу себя таким. Ненавижу эту беспомощность. Ненавижу себя, эту жизнь, этот долбанный апокалипсис. Как трудно находится одной ногой здесь, другой там. Ненавижу! Ненавижу...
  

Глава 7

"Слезы"

  
   Лучше не спать. Какой мой рекорд? Семь дней? Восемь? Нужно побить его. Нет ничего лучше, своих собственный, глупых рекордов.
   Послышались шаги. Знакомые. Слегка неровные, чуть с шарканьем. Нужно принять расслабленную позу. Может закинуть руку за голову? Нет, перебор.
   Поздно. Кэт с Волком уже передо мной. Не успел убрать руку. Главное не подавать виду. Все так и должно быть.
   Волк недовольно открывает дверь. Он зол. Неужели это рук доброй и совершенно спокойной Кэт?
   -На выход! У тебя три часа.
   Отлично! Хоть не два с половиной, или как в прошлый раз, два часа, пятьдесят шесть минут. Можно сказать, они считают по секундам.
   -Хорошо себя чувствуешь? - Голос Кэт пропитан заботой, от чего сердце вздрагивает.
   -Выспался, - честно и открыто, главное без подробностей, - малява где?
   -Ждет наверху.
   Даже она пришла? Неужели не Кэт так довела Волка, что у того глаза искрятся злобой? На мой косой взгляд Кэт кивает. Значит малява. Надо бы ей почаще приходить сюда, может быть тогда, эти бандиты поймут, что они ни кто?
   Нас выводят из здания не тем же путем, которым приводят меня. Наверху, перед выходом, девчонка листает старый журнал, сидя в старом, потрепанном кресле. Услышав наши шаги, она медленно поднимает голову. Что-то мне захотелось обратно. Она нахмурилась, глаза как-то недобро блестят. Неужели я где-то накосячил? Да быть того не может.
   -Платье, - шепчет Кэт.
   А нет. Мой косяк. Думаю, она не станет слушать мои оправдания. Главное, чтобы не долбанула прямо здесь.
   Малява медленно поднимается, кидая журнал на журнальный столик. Губы обиженно надуты. Но мы выходим из здания спокойно и молча. Время моей лже свободы началось.
   Мы отходим подальше. Я только расслабляюсь, как меня бьют в колено. Не то, чтобы больно или неожиданно. Обидно. Хотя, она сдержалась и не сделала этого при карателях. За это я ей очень благодарен.
   -Это ты во всем виноват! - Чуть не плача кричит она.
   Мне стыдно. Неважно из-за чего. Я не могу нормально смотреть на нее сейчас. Эти глаза сейчас не плачут, но видно, что совсем недавно рыдали. И это была только моя вина.
   -Прости.
   Это звучало как жалобный писк. Она дуется. Всматривается в мои глаза. Вздыхает, отворачивается и продолжает идти, чуть отдалившись от нас. Кэт гладит меня по плечу, говоря, что она рядом.
   -Так что с этим платьем не так? - Очень тихо спрашиваю у нее.
   -Да с ним ничего. Когда я его достала, она была сильно удивлена и поначалу отказывалась одевать. Только, когда я сказала, что если она его оденет, ты улыбнешься, тут же передумала. Она даже решила встретить тебя в нем, но ее увидели мальчишки и высмеяли. Я пыталась их отогнать, но как ты понимаешь, это ни к чему не привело.
   Наш мир и так был жестоким, но сейчас он потерял последние крупицы сострадания. И это еще одно тому доказательство. Вместо того, чтобы сказать, как она красиво выглядит, ее просто унизили.
   Уже дома, сидя за просмотром фильмов, малява все рассказала.
   -Они сказали, что я собираюсь на свидание к мертвечине! - Обнимая меня, она ревела в полный голос, - они дразнили меня невестой трупа. Но я же...
   Я гладил ее по голове, утешая. Мы смогли посмотреть только один фильм до конца. Второй играл на заднем фоне. Нам было уже не до просмотра. Мы сидели на диване втроем и обнимались. Это напоминало семью. Маленькую, дружную семью. Я бы с большим удовольствием целый день сидел на этом стареньком диване, но время играло против меня. Нужно было возвращаться.
   Кэт с малявой решили меня проводить. Вид у них был заплаканный. Мои руки чесались дать по жопе тем ребятам за их слова. Именно это я и пообещал маляве. При встрече, я выбью из тех все плохие слова и заставлю извиниться.
   По дороге мы встретили многих людей. Даже роженицу, так мы прозвали ее с Кэт. Единственная женщина из лагеря, пытающаяся произвести на свет ребенка. На ее счету, если не ошибаюсь, было уже пять попыток. И все безуспешные. Постоянно это был выкидыш на раннем сроке. Сейчас она снова была беременна. Срок не маленький. Ее под руку вел муж, и они печально смотрели по сторонам.
   Уже у здания карателей, мы обнялись, и я смог найти в себе силы, чтобы рассказать Кэт о своем сне.
   -Я видел свою маму, - шепнул я ей на ухо.
   Она отшатнулась. Закрыла рот рукой, но сдержала слезы. Дрожащим голосом, она спросила, когда.
   -Мне снился сон, про больницу. Она тогда пришла навестить меня, - я улыбнулся, вспоминая лицо матери, - она беспокоилась за меня, обнимала, и я был счастлив.
   Кэт вытерла выступившие у нее слезы и улыбнулась своей самой милой и доброй улыбкой. Потом еще раз обняла меня и я ушел.
  

Глава 8

"Одной ногой"

  
   Очутившись в своей камере, я больше не спал. Не позволял себе эту роскошь. О времени я судил по сигналу отбоя и подъема. Через пару часов после второго сигнала, меня потревожила Медведица, принеся еды. Она не часто это делала, думая, что это унижает ее достоинство.
   Она кинула тарелку с едой на пол, разбросав немного. Я наблюдал за всем сквозь пальцы, ни как не реагируя. Если она считает, что я как собака кинусь к тарелке и буду, есть с пола, то может даже не надеяться.
   -Вы снова позволите той женщине родить мертвого?
   Мертвых и так было больше живых.
   -На этот раз выкидыша не было, - грохочет она, - сегодня вечером она должна родить.
   На ее лице, вместе с отвращением, испытываемым ко мне, возникла наглая ухмылка.
   - На твоем бы месте, я бы беспокоилась больше за мелкую дрянь.
   Мое тело отреагировало быстрее, чем голова. Конечно, ведь злость из-за ее "мелкую дрянь" ударила по телу, сильнее, чем электрические заряды. Я вскочил и подлетел к решетке, сжимая кулаки.
   -Сегодня она полезла в драку со своими ребятами из класса, - ехидно продолжила Медведица, не сводя с меня взгляда, - все они сейчас в больничном крыле. Ей еще повезло отделаться парой синяков. Но еще одна такая выходка и она уже будет иметь дело со мной, не сомневайся.
   Мои руки уже с силой сжимают прутья решетки. Она видит в моих глазах прямую угрозу. Я не блефую. Если она хоть дыхнет в ее сторону, или в сторону Кэт, я ее убью. Медведица плюет мне под ноги и уходит, хохоча на весь коридор.
   Вдох. Злость потихоньку уходит. На смену ей, приходит расслабленность и радость. Я улыбаюсь. Малява решила сама поставить тех уродов на место. Она быстро учится у меня. И я горд за нее.
   Но позже, произошло то, что поставило меня под удар.
   Чем можно заниматься в одиночестве, сидя изо дня в день в небольшой камере? Нет, не тем, чем занимаются нормальные парни в моем возрасте. Тем более не сном точно.
   Я смотрю фотоальбом, который мне отдала Кэт. Тут было много фотографий со мной, моей мамой и Кэт. Все подписаны - дата, место и событие.
   Сейчас все каратели на собрании, на другом конце лагеря. Они не сидят за монитором, наблюдая за мной. Даже если кто-то и остался, все равно ничего не увидят. Я сижу спиной к камере, закрывая собой то, что держу в руках.
   Много из того, что здесь находится, я не помню. Возможно, помнил до этого, а может быть, и нет. Единственное, что я знаю наверняка, здесь я был нормальным и счастливым. Вот на одной, мама обнимает меня, прижимая к себе. Интересно, она тогда тоже гордилась мной? Могла бы она гордиться мной и сейчас, зная, что со мной происходит?
   Я останавливаюсь на фотографии с собой, сделанной в той больнице, куда приходила навещать меня мама. По крайней мере, стены и кровать тут были такими же, как в моем сне. Я был с ужасными синяками и ссадинами. С трубкой в носу. На моих растрепанных волосах сидела девчачья корона, а по побитому лицу рассыпаны блестки. Рядом сидела Кэт и смеялась.
   Я улыбнулся. Я всегда улыбался, видя эту фотографию, но на этот раз улыбка пропала очень быстро, когда послышалась сирена.
   Она звучала очень громко, и я был благодарен, что она не реагировала на меня, в мертвом состоянии. Красная лампа тревожно мигала, сообщая, что в лагере мертвец. Фотоальбом падает на пол, когда я вскакиваю на ноги. Все равно. Сейчас важно только одно. Надежда, что не мед крыло!
   -Внимание, опасность в мед крыле.
   Этот женский голос, без эмоций, не понимает, что своими слова может довести меня до безумия. Там может быть малява! Возможно и Кэт! Нужно знать это точно. Как паршиво!
   Рычание вырвалось из моей груди. Мои часы где-то там, наверху. Это не важно. Все случилось на автомате. Задерживаю дыхание. Сердце потихоньку замедляется. В голове щекотнуло. Все равно, я уже много раз умирал. Уже привык к этому.
   Сердце сделало пару нерешительных ударов и остановилось. Перед глазами все поплыло. Тело вздрогнуло, все пришло в норму. Чувства обострились. Я мертв. Закрыл глаза. Вокруг сердца бились с испугом. От этого они стали еще соблазнительней.
   Вот мед крыло, совсем недалеко от меня. Вот бегущие от страха живые. И то, что я искал. Внутри было лишь сердце малявы, спокойное и равномерное. Она столько раз выходила со мной в город, что уже привыкла к мертвецам.
   Подлетаю к решетке и бьюсь в нее. Хруст костей не приятный, но я не чувствую боли. Бьюсь еще и еще, пока дверь не слетает с петель. Бегу что есть силы, а они сейчас не человеческие.
   Люди тоже бегут, мне на встречу, подальше от мед крыла. Все испуганные. Кто-то столкнулся со мной, увидел меня и рванул в другую сторону. Мне все равно.
   Малява не выходит, сидит на одном месте и это пугает меня. Врываюсь в мед крыло, стремлюсь только к ней. Какая-то мед сестричка налетает на меня, вереща сильнее сирены. На зов ее сердца тут же выпрыгивает труп. Бывший доктор, сейчас оживший мертвец с перекусанной шеей.
   Его встречаю я. Так же быстро, как он появился, сворачиваю трупу шею и сдираю голову с плеч. Девушка падает в обморок. Мне все равно. Бросаю ее лежать там. Мне нужно дальше. Вот палата, на полу валяются два трупа. Рядом с ними тело младенца. Он и мертв и жив. В его маленьких ручках кусок чей-то плоти. Вместо молока матери, он сосет чьи-то кровь.
   Это бесчеловечно, но жалость и раскаянье ударит по мне позже. Один удар ногой и от тела малыша остается лишь жижа.
   Еще две палаты. Я залетаю в последнюю. Они в шкафу. Их пятеро. Четверо трясутся от страха, один нет. Срываю дверь. Визг. Кто-то снова падает в обморок, но не малява. Она поднимает на меня взгляд и улыбается.
   -Ты пришел! - Восторженно кричит она, бросаясь ко мне.
   Отстраняю ее. Она оглядывает меня и все сразу понимает.
   -Потом не отстираешь вещи, - выдает она, разглядывая мою окровавленную одежду.
   Я не открываюсь от мальчишек, сидящих с ней. Они видят перед собой монстра. Сжались от страха. Пусть боятся. Пусть помнят меня всегда таким. Тогда их поганый язык больше ничего не скажет.
   -Идем, - бросаю я, разворачиваясь.
   -Она все еще тут, - дрожащим голосом говорит один.
   Не успеваю понять о ком они, как отлетаю в сторону. Будь я человеком, от удара бы, точно отрубился. Но не сейчас. Я не чувствую биения сердца того, кто только что оттолкнул меня. А вот малява впервые за сегодня испугалась.
   Вскакиваю и делаю тоже самое, что сделала эта женщина. Она так же отлетает, шипя и рыча на меня. Вот я и пожалел, что сломал шкаф. Не хочу, чтобы малява это видела, но я сам в этом виноват.
   Роженица встает. По виду, кажется, что роды были очень сложными. Они, скорее всего и убили ее. Низ больничного халата был окровавлен, как и ее ноги. Значит, при родах открылось обильное кровотечение.
   Реакция запоздалая. Я еле успеваю оттолкнуть девчонку и перехватить эту мертвую бестию. Ей нужны эти дети, не я, но я преграда на этом пути и она пытается убрать меня.
   Обычные удары лишь выводят ее из себя. Будь у меня пистолет, все было бы намного проще. Я бы просто взял и пристрелил ее. Но пистолета у меня не было, как и времени. Его оставалось катастрофически мало и каратели не спешили к нам на помощь.
   Еще одна попытка. Не все так просто. Она свежий труп, а они намного сильнее и голоднее, чем те, что расхаживают по городу.
   Хватаю ее за руку и дергаю со всей силой. Она просто отрывается. Труп не чувствует боли, поэтому роженица даже не остановилась, потеряв одну из своих конечностей. Ее кровь еще не свернулась. Один ее вид пробуждает во мне ужасный голод.
   Мои глаза открываются шире. Биение живых сердец становятся не выносимо заманчивыми. Я вот-вот переступлю грань. Эта мертвячка, как будто смеется надо мной, теня время и не давая себя убить.
   Ломаю ей одну ногу. Она падает, но продолжает стремиться к еде. Ломаю вторую. Не останавливается, но замедляется. Вот он - шанс. Хватаю ее за горло. Она мычит и бьет меня, после впиваясь ногтями в мою кожу. Мне не больно.
   Выкручиваю ее голову. Все больше и больше. Ее тело трясется. Мне все равно. Кручу сильнее. Раздается треск. Еще, еще. Ее голова проделывает полный оборот. Тело дергается, но не останавливается. Еще немного.
   Все. В моих руках голова, под ногами тело. Зачем я это делал? Она не еда. Голод нарастает. Позади четыре аппетитных сердца. В руках что-то противное. Выкидываю это и оборачиваюсь. Вот она, еда. Аппетитная, свежая и живая.
   Иду к ней, но тут же останавливаюсь. Позади еще семь сердец. Оборачиваюсь. Лицо кривится. Почему? Это тоже еда, но кажется, что она противная. Шаг. Они взводят ружья. Шаг. Я под прицелом. Мне все равно. Шаг.
   Кто-то пробивается сквозь эту еду. Сам бежит ко мне. Свежее, молодое сердце. ОНО подбегает ко мне слишком близко. Хочу сорваться с места, на встречу к еде. Да. Вцепиться зубами в теплое мясо. Но тело больше не двигается. Руки поднимаются в сторону. В горле какое-то неприятное ощущение. Какие-то звуки. Мне нужно это сделать. Прикладываю последние силы и слышу:
   -Не промахнись на этот раз.
   ОНО бьет меня. Боли нет. Тело вздрагивает и предательски падает. Голод проходит.
   Малява обнимает меня, прижимаясь к моему холодному телу. Звук ее сердца утихает. Твою мать! Я хотел съесть ее. Разорвать на части. Укол совести - все, что я чувствую, перед тем, как отключиться...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"