Аннотация: Первые оценочки к предыдущей части меня порадовали, и я решила продолжить сие повествование про эльфийского принца, сбежавшего из дворца после того, как он прочел дневник своей матери и узнал о ней крайне нелицеприятные вещи.
Пробираясь по узкой каменистой тропке, я спускался с горы, намереваясь еще до сумерек добраться до чернеющего у ее подножия густого леса, чтобы окончательно покинуть пределы владений моей матери. Под сень этого леса никто из ее подданных и носа сунуть не смел, ибо слава о нем ходила дурная. Но мне сейчас море было по колено. Я не боялся ничего. Даже если в чаще этого леса мне придется распроститься с жизнью, не велика потеря. Горевать обо мне, кроме матери, некому, а ее чувства меня теперь не волнуют. А если повезет, и я выживу, то гарантировано за пределами этого леса мать никогда не найдет меня.
Внутренне я немного побаивался, что ей все же удастся отыскать меня. Мне даже думать не хотелось о возможной встрече с ней. Ведь открыто обвинить ее во всей той мерзости, что я узнал о ней, я не смогу, а если даже и смогу, то доказательств у меня никаких... Ее дневник вызвал во мне такое отвращение, что сохранить его как улику, мне и в голову в тот момент не пришло. А теперь она наверняка его уничтожила... Да и написан он на языке, кроме меня никому не знакомом. Ладно, хватит о ней. Я поморщился. Не хочу о ней думать. Все! Ведь слово себе дал о ней больше не вспоминать, а нет-нет и мысли опять скатываются на эту тему. Надо стараться лучше держать под контролем свои размышления.
В это время справа от меня на склон выскочил большой серый кролик. От неожиданности я замер, и кролик тоже с перепугу на мгновение застыл в недвижности. Я первый пришел в себя и вскинул руку. Кувыркнувшись, кролик покатился вниз по склону, а я поторопился следом, в надежде, что успею добраться до него быстрее, чем он отойдет от оглушающего импульса.
Однако когда я сумел добраться до площадки, на которую он упал, там уже стоял маленький человечек, ростом мне примерно по середину груди, в котором я без труда узнал горного гнома, и держал за задние ноги трепыхающегося кролика.
- Это моя дичь, - нахмурившись, я шагнул к нему.
- Нет, моя, раз я ее поймал, - бросил тот на меня дерзкий взгляд.
- Ты не смог бы поймать его, если бы я его не оглушил, - возразил я в ответ.
- Да и ты бы не поймал. Пока ты спустился, он уже очухаться сумел.
- Ладно, убедил. Забирай его, раз такое дело, - с усмешкой развел я руками. - Может, мне повезет в другой раз, а не повезет, тоже не беда, иногда поголодать не помешает.
Я уже было шагнул в сторону, когда гном, ударом о ближайший камень размозживший голову кролика, окликнул меня:
- Эй, а у тебя огниво есть?
- Тебе мало, что я помог тебе поймать кролика, хочешь, чтобы я тебе еще и костер развел? - усмехнулся я.
- Я отдам тебе половину кролика.
Прикинув, что сделка намечается выгодная, я кивнул:
- Согласен. Могу даже помочь тебе его разделать, - я коснулся кинжала на поясе. - А ты пока сходишь за сушняком.
- Ага, - недоверчиво хмыкнул тот, - а ты, пока я ходить буду, стащишь кролика и слиняешь отсюда.
- Ты по себе, что ли всех судишь? - брезгливо поморщился я. - Как тебе только такая гадость в голову прийти могла?
- Ничего и не по себе, - усмехнулся он. - Просто проходимцев вокруг развелось столько, что ухо постоянно держать востро приходится.
- Тогда, раз мне не веришь, я сам схожу за сушняком, а ты пока разделывай кролика.
- Кинжал свой оставь, и разделаю.
- Хорошо, - я вытащил из-за пояса кинжал и протянул ему.
- А ножны? - поспешно выхватывая его из моих рук, кивнул он на запихнутые за мой пояс ножны.
- А что ты ими делать собрался? - удивился я.
- Не хочешь оставлять ножны, хоть огниво оставь.
- Зачем оно тебе без хвороста?
Гном все больше и больше удивлял меня.
- А я сухие колючки пока вокруг пособираю и маленький костерок к твоему приходу распалю, чтобы сушняк побыстрее занялся.
- Ну если так, - я протянул ему огниво, - то бери.
Взяв его, гном начал собирать на поляне засохшие кустики репейника, а я сбросив с плеча шкуру гиены, поспешил вверх по тропе к невысокой засохшей сосне, которую видел примерно в семистах метрах отсюда.
Добравшись до сосны, я выдрал ее с корнями и потащил вниз, решив, что тащить ее целиком проще, чем охапку веток.
Когда я дотащил ее до полянки, то к своему громадному изумлению не обнаружил там ни костерка, который обещал развести гном, ни его самого. Ну и кролика убитого, и оставленную мною шкуру соответственно не обнаружил тоже. Только ветер носил с места на место несколько засохших кустиков колючек, выдранных при мне гномом.
Поняв, что меня славно облапошили, я со вздохом опустился на ствол притащенной сосны. Да, уроки судьбы я безусловно усваиваю плохо, раз требуется повторение. Пример с матерью не научил ничему. Что ж, жизнь славно напомнила мне об этом. Выходит, верить нельзя вообще никому. Но ведь и жить, все время ожидая подвоха, это как-то неправильно... Ну не по мне это. Похоже, я плохо приспособлен к этому миру. В нем место только таким лживым созданиям, как моя мать, ну и этот проходимец - гном. Вот им в нем комфортно и хорошо. Причем как здорово этот гном про проходимцев вокруг распинался, а сам именно такой и есть. Как же он сейчас, скорее всего, потешается надо мной. Ладно, Творец ему судья. Обойдусь и без шкуры, и без огнива, кинжал лишь жаль, все-таки подарок. Причем незаслуженно мной игнорируемый многие годы. А может, за его игнорирование сейчас и расплачиваюсь.
Все! Сожалеть о прошлом - пустое занятие, как всегда говорила Ника. Надо принять как данность и, сделав выводы, идти дальше. И вообще, на все воля Творца. Раз все так случилось, значит заслужил.
Прикинув, что в наступающих сумерках без кинжала идти к лесу достаточно опасно. Я решил переночевать на этом месте. Завтра утром решу, что делать дальше.
Поднявшись, я разломал сосну на ветки и, сложив шалашиком над кургузым стволом, вытянул над ними руки и выдохнул заклинание огня. Огонь полыхнул моментально, и мне как всегда опалило ладони. Вот никак не могу научиться успевать их отдергивать. Хотя я и не сильно много практиковался в этом, избегая ожогов за которые меня неизменно ругала мать, выговаривая, что я роняю собственный имидж... Но ничего, куда деваться, без огнива теперь научусь обязательно... Натерев ладони соком ромашки, в обилии растущей на горных склонах, я сел к костру и стал наблюдать за игрой огня. Языки пламени то взвивались ввысь к стремительно темнеющим небесам, то причудливо изогнувшись, охватывали еще не занявшийся толстый ствол, лежащий внизу.
Постепенно меня сморил сон, и я, свернувшись калачиком неподалеку от костра, уснул.
Проснулся я оттого, что меня кто-то сильно тряс за плечо, слезливо причитая:
- Прости меня, прости, ради всего святого, ни в жизнь больше не посмею поступить так, верой и правдой служить тебе буду, клянусь, лишь проклятие сними!
Ничего не понимая, я потряс головой, потом сел и в неверном свете уже практически совсем прогоревшего костра увидел коленопреклоненного гнома, молитвенно сложившего руки и просительно заглядывающего мне в глаза.
- Ты? Что тебе надо?
- Молю, сними проклятье. Клянусь перед Тором, - он клятвенно поднял руку, - верой и правдой всю жизнь служить тебе буду, если снимешь его.
- Что снять? - недоуменно переспросил я, ошалело глядя на него.
- Твое проклятье.
Он распахнул свою длинную, почти до колен курточку, и я чуть не покатился со смеху. Этот остолоп запихнул кинжал Вериангера себе за пояс, обмотав его перед этим тряпкой, и чтобы она поплотнее прилегла, не иначе как уже за поясом повернул его на девяносто градусов, активировав. И теперь у него вместо низа живота, там, куда указывал конец клинка, колыхалась пространственная дыра, причем наверняка доставляющая ему немало хлопот при любом движении кинжала, к которому он теперь боялся даже прикоснуться.
Сдержав явно неуместный смех, я сделал серьезное лицо и нарочито суровым тоном произнес:
- Тебе не кажется, что ты заслужил подобное наказание?
- Да, да конечно... мой поступок был очень дурным, но я больше никогда не посмею поступить так. Я все осознал. Прости меня, хозяин, - он склонился к земле.
Сначала я хотел еще немного помучить его назидательными нотациями, но услышав такое обращение, понял, что уже и без того гному несладко. Поэтому протянул руку и коснувшись рукояти кинжала, снял активацию, после чего решительным движением вытащил его из-за пояса гнома и, сбросив обматывающую лезвие тряпку, убрал к себе в ножны.
Со страхом заглянув к себе под куртку, гном к своей несказанной радости обнаружил, что снова цел и все части тела у него на месте. Облегченно вздохнув, он поднял на меня благодарный взгляд: - Спасибо, хозяин.
- Какой я тебе хозяин? - усмехнулся я. - Давай топай отсюда, и не воруй больше. А то опять что-нибудь пропадет и уже больше не вернется.
Я был доволен, что кинжал Вериангера вернулся ко мне и поэтому даже не стал просить вернуть огниво и шкуру. Захочет - вернет, а нет, значит, они ему нужнее, чем мне.
- Я не могу уйти, я поклялся тебе служить.
- Я освобождаю тебя от твоей клятвы, иди на все четыре стороны, - раздраженно махнул я рукой. - Мне ни к чему такие слуги.
- Не гони, - заныл гном, - если я нарушу клятву, Тор покарает меня.
Мысль, что подобный ворюга будет и дальше крутиться поблизости, меня нисколько не прельщала и, решительно встав, я вскинул к темным небесам руки:
- Молю тебя, Вседержитель, избавь этого недостойного раба твоего от его поспешного обещания и не гневайся на него за то, что я освободил его от его клятвы. Он осознал недозволительность своих действий и не станет больше поступать подобным образом, - выдохнув с чувством всю эту тираду, я опустил руки и повернулся к гному: - Все, ступай, никто тебя не покарает, если воровать прекратишь.
- Благодарю, - кивнул гном и, придвинув откуда-то из темноты ближе ко мне шкуру гиены, положил сверху на нее огниво и запеченную заднюю ногу кролика, - вот забери... к сожалению, от кролика только это осталось.
- Ничего, и так сойдет. Иди себе с миром.
Благодарственно прижав руки к груди и кланяясь, гном попятился и быстро растворился в ночном мраке. А я облегченно вздохнул. Не иначе как Творец очень милостив ко мне и хранит от возможных напастей. Я вскинул голову к небесам и, молитвенно сложив руки, мысленно вознес ему хвалу и благодарность за ниспосланные мне благодеяния.
Потом взял холодную ногу кролика и с удовольствием впился в нее зубами. Когда от ноги остались лишь кости, я утомленно потянулся и, поплотнее запахнув куртку, улегся на прежнее место.
Из объятий сна меня выдернули сдавленные слезливые оханья и причитания в непосредственной близости от меня. Поспешно вскочив, я огляделся и вновь увидел своего недавнего знакомца. Гном как-то неестественно скрючившись, опять стоял на коленях, всхлипывая и стирая тыльной стороной ладони, катящиеся по щекам слезы. В предрассветном тумане трудно было все четко разглядеть, но даже в сумраке приближающегося рассвета было заметно, что выглядит он как-то очень помято и я бы даже сказал побито.
- Опять ты, - недовольно скривил я губы. - Ну что произошло, что ты канючишь здесь?
- Хозяин, не гоните, молю... - сменив обращение ко мне на более уважительное, он пополз ко мне на четвереньках как собака.
- Что стряслось?
- Меня покарал Тор за то, что посчитал себя свободным от клятвы, данной перед ним, - всхлипывая, проговорил он.
- Я освободил тебя от нее.
- Значит, Тор не внял Вашей просьбе. Видимо, от клятвы перед ним освободить может только смерть, - продолжая всхлипывать, покачал головой гном.
- Да что случилось, можешь толком объяснить?
- Я шел и на ровном месте упал и сорвался с утеса... - не вставая с колен, гном расстегнул куртку, сбросил ее, а потом задрал рубашку и приспустил штаны.
Вся спина и ноги у него были в огромных темно-багровых синяках и кровоподтеках. При таком раскладе было странно, что он вообще держится еще на ногах.
- Ничего себе... - я шагнул к нему и начал осторожно пальцами ощупывать ребра и кости, пытаясь определить, не сломал ли он себе чего.
Гному повезло чрезвычайно - он не повредил себе ничего, и все обошлось для него лишь болезненными синяками, если конечно в падении с утеса может быть хоть какое-то везение.
- Ты ничего себе не повредил, так что какое-то время поболит, конечно, но пройдет без следа. Ничего страшного, - констатировал я.
- Я знаю, - гном часто закивал. - Тор не стал убивать, он лишь показал, что будет со мной, если посмею еще раз свободным от своей клятвы себя посчитать. Поэтому не гоните, хозяин, это для меня верная смерть.
Я поморщился. Вид гнома свидетельствовал о том, что верит он в это безгранично, и никакие мои возражения приняты не будут. Он лишь сочтет, что я обрекаю его на мучительную кончину от гнева Тора. При этом я был не готов принять его в свою компанию, намереваясь странствовать в одиночку. Не зная, что ответить, я молчал.
Гном по-своему трактовал мое замешательство.
- Я знаю, знаю, что Вы еще гневаетесь на меня за недостойное поведение, но может, Вы накажите, а? Может, ремнем побьете? - он кивнул на мой широкий ремень с массивной металлической бляхой. - Я стерплю.
- Куда тебе еще ремнем? На тебе и так живого места почти не осталось, - скривился я и, понимая, что не в силах прогнать его, заставив, где-то затаившись, смиренно ждать неминуемой кары, которая, при таком его настрое, не заставит себя долго ждать, тяжело вздохнул, проронив: - Ладно, оставайся со мной.
Гном подался весь вперед и, схватив мою руку, благодарно приник ней:
- Спасибо, хозяин. Вы не пожалеете о своем решении, я буду Вам очень предан.
- Прекрати, - я отдернул руку и раздраженно поморщился, подозревая, что как раз о своем решении, скорее всего, пожалею, и не раз.
Мои подозрения не замедлили осуществиться. Не более чем через час, когда мы уже собирались покидать нашу стоянку, и гном под моим наблюдением скручивал вновь хорошо натертую золой шкуру гиены, к месту нашего ночлега неожиданно вышла группа из шести гномов. Увидев их, мой новоявленный слуга моментально отбросил в сторону шкуру и, бросившись ко мне в ноги, обхватил руками мои колени, нервно выкрикивая:
- Я принадлежу ему. Это теперь мой хозяин. Вы не имеете права меня у него отобрать. Он могущественный маг, и если только поведет своим кинжалом от вас всех только дырка останется!
Не понимая, что происходит, я замер, гордо распрямив плечи и сурово сдвинув брови, а для солидности еще распахнул куртку и положил руку на рукоять кинжала. Кто знает, что на уме у этих гномов. Пусть лучше поостерегутся нападать на меня.
Тем временем от их группы отделился самый старший гном с седой окладистой бородой и, шагнув ко мне, почтительно чуть склонил голову:
- Приветствуем тебя, господин. Мы пришли не со злом и хотим просить лишь то, что восстановит справедливость.
- Ничего и не справедливость! - тут же с чувством возразил прижавшийся к моим ногам гном. - Хорошенькая справедливость: скормить меня Могре лишь за то, что я чихнул!
- Всего лишь чихнул? - не выдержав, старец, отбросил свой спокойно-уважительный тон и, устремив на него злой взгляд, яростно выдохнул: - Ты мало того, что отпустив ворот, уронил кадушку с золотым песком, рассыпав его по всей штольне, мало того, что пробил ей голову Лоренсу, который стоял внизу, ты еще сбежал, заблокировав подъемный механизм, чтобы мы выбраться не смогли! Корду пришлось лезть по тросу, чтобы всех поднять. И ты это называешь: всего лишь чихнул?
- Это лишь оттого, что ты начал орать и грозиться отдать меня на растерзание Могре!
- А что я должен был делать? Поблагодарить тебя за то, что ты уничтожил труд многих месяцев? Отскоблить песок и золотую пыль со стен работка соизмеримая по затратам с его добычей!
- Меня уже наказали, наказали за это... Вот посмотри, как хозяин избил своим ремнем! - оторвавшись от моих колен, гном стал поспешно стягивать с себя одежду, демонстрируя собратьям свои ужасающие синяки и кровоподтеки по всему телу. - Неужто тебе кажется, что я мало наказан, и ты не успокоишься, пока Могре меня не скормишь?
Озадаченно хмыкнув, старец уважительно покосился на бляху моего ремня, явно прикидывая в уме, сколько по времени мне пришлось лупить его бывшего соплеменника, чтобы оставить такие следы.
- И ты смиренно терпел? - после небольшой паузы спросил он, вопросительно глядя на вновь скорчившегося у моих ног гнома.
- А то, - тут же с воодушевлением закивал тот, - еще и благодарил постоянно за науку. С хозяином попробуй не будь смиренным. Враз в дырку превратит или совсем насмерть запорет. Я видел, что он с непокорными творит...
От такой наглой лжи у меня прям даже зубы свело, и я подумал, что как-нибудь точно отхожу его ремнем, чтоб больше неповадно было так врать. Однако вида не подал, продолжив невозмутимо наблюдать за развитием событий.
Старец тем временем задумчиво огладил свою бороду и, вскинув голову, посмотрел на меня:
- Позволь, досточтимый господин, я посоветуюсь с сородичами, а потом сообщу, имеем ли мы еще какие-нибудь претензии к твоему слуге или нет.
- Советуйся, - холодно позволил я, и он отошел к кучке ждущих его гномов и что-то начал оживленно обсуждать с ними.
Не двигаясь и не меняя позы, я терпеливо ждал, пока они закончат. Наконец седобородый гном вновь шагнул ко мне.
- Господин, мы посоветовались и решили, что отдать тебе Дрока, это самый лучший выход для всех. В первую очередь для него, конечно. С его ленью и безответственностью ему только такой строгий хозяин и подойдет. Да и для нас это тоже неплохо, толку от него чуть, а проблем хоть отбавляй. Только уж для того, чтобы все формальности соблюсти, может, отдашь за него какой выкуп? Не принято у нас даром в рабство даже откровенных бездельников отдавать.
Сообразив, что Дроком зовут моего нового слугу, имя которого я так еще и не удосужился узнать, я с большой внутренней радостью развел руками.
- Мне нечем с вами расплатиться. У меня нет никакого имущества. Так что, пожалуй, сделка не состоится, - резюмировал я, втайне надеясь, что сейчас спроважу моего незадачливого слугу обратно к соплеменникам, которые судя по их настрою, вряд ли в реальности намеревались скормить его этой загадочной Могре. Скорее всего, это была лишь пустая угроза, брошенная в сердцах.
- Как же нет, хозяин? А шкура и огниво? - тут же напомнил испуганно льнущий к моим ногам Дрок. Он явно не хотел возвращаться к сородичам.
- Шкура недовыделанная еще, а огниво мне самому требуется, - нахмурился я.
- Да зачем Вам огниво, хозяин, если Вы и без него костер развести можете? Я же видел Ваш костер...
- Огниво, это в любом случае слишком малая плата, - повел я рукой, намереваясь прекратить нашу с ним дискуссию и предложить гномам забрать его, но не успел.
- Мы согласны! За него такая плата в самый раз. По рукам, - моментально вскинул свою руку старик.
И не успел я ответить, как Дрок быстрее молнии метнулся в сторону и тут же вложил в его ладонь огниво.
Проворно сунув огниво в карман, седобородый гном вновь чуть склонил передо мной голову:
- Отныне Дрок принадлежит тебе, господин, и в твоей власти решать его судьбу. Мира тебе и благоденствия!
Ошарашенный столь быстрым развитием событий я не нашел ничего лучше, как хмуро проронить в ответ:
- И вам того же.
После чего все шестеро гномов поспешно удалились.
Проводив их мрачным взглядом, я перевел его на Дрока. Тот, старательно скатывая шкуру, смотрел на меня с нескрываемым восхищением:
- Вы с таким достоинством держались, хозяин, ни дать, ни взять принц. Эти тупоголовые кроты от одного Вашего вида дрожали как осиновые листья. Теперь будут Ваше огниво хранить как величайшую реликвию. Конечно, ведь сам великий маг отдал...
На меня накатила такая волна раздражения, что не будь он уже весь в синяках, избил бы, не задумываясь.
- Слушай, ты, великий сказочник всех времен и народов. Запомни раз и навсегда: лжи я не терплю! И за то, что наговорил на меня сегодня с три короба, расплатиться заставлю сполна. При первом же удобном случае сделаю то, о чем ты сейчас так вдохновенно здесь всем поведал, и только попробуй вести себя иначе, чем так, как ты упоенно вещал...
- Это в Вашей власти, хозяин, - Дрок смиренно потупился. - Вы это можете сделать хоть сейчас. Я ж уже обещал безропотно принять.
Его покорность несколько притупила мое раздражение, и проронив:
- Ладно, пошли, к обеду уже желательно быть в лесу и найти какую-нибудь дичь, - я устремился вниз по склону.