Чтобы ощутить ауру средневекового Стокгольма, надо прогуляться по Прэстгатан -- улице, параллельной Вестерлонггатан.
Здесь нет ни магазинов, ни туристов. Я иду по Прэстгатан в полном одиночестве, и стены древних домов эхом отражают стук моих каблуков по гранитной брусчатке. Эта улочка настолько узка, что так и представляется всадник на коне с копьём поперёк седла, проверяющий ширину средневековой улицы. Вдруг на соборе где-то совсем близко за моей спиной начинают бить куранты, немного отставая от моих шагов, и мне кажется, что я провалилась во времени.
Улочка изгибается дугой, поэтому не проглядывается сразу полностью, открывая взгляду лишь несколько ближайших домов и оставляя в тайне то, что ждёт меня впереди. И кажется, что из-за поворота сейчас появится либо монах в рясе, либо торговка с корзиной, либо пробежит вприпрыжку шустрый подмастерье.
На Прэстгатан начинаешь снова замечать особенности архитектуры. Здесь ничто не отвлекает моего взгляда от массивных дверей, каждую со своеобразным украшением, с замысловатыми арками. На Вестерлонггатан я потом встречу двери даже с более интересным декором, но в первую поездку не разглядела. А на Прэстгатан я прихожу в восторг от старинных ставенек и засовов, чугунных вывесок и фонарей. Только зелёные гирлянды, то тут, то там украшающие подоконники и двери, заверяют меня в том, что жители не покинули эту улицу когда-то давным-давно, а продолжают на ней жить и сейчас.
Окошки выглядят вполне ухоженными, обжитыми и обитаемыми. Стёкла располагаются не в нишах толстых стен, как в России, а на одной плоскости со стенами, словно в дачных домиках. И никаких пластиковых стеклопакетов, нарушающих целостность архитектурного образа, как порой встречается у нас. В каждом окошке -- по рождественскому подсвечнику. Они светят для тех, кто идёт по улице. Пока ещё день, но жители зажгли их, стало быть, для того чтобы прохожим было по-рождественски тепло и светло на душе. На улице я одна, и жители позаботились обо мне. Спасибо им за это.
Неожиданно Прэстгатан расступается, и я оказываюсь перед громадиной Немецкой церкви. От её мрачных стен из тёмного кирпича веет холодом. Задрав голову, я разглядываю острые башенки, часы с чёрным циферблатом, узкие высокие окна и не без содрогания -- водоотводы в форме драконов, расправляющих свои крылья под самым шпилем.
Построили эту церковь немецкие купцы, которые издавна обосновались в Стокгольме. У них был свой торговый двор, на котором хранился товар, а также дом, в котором собиралась немецкая гильдия, как, впрочем, и у русских купцов, у финских и, возможно, других национальностей. Одно слово -- портовый город. Однако благодаря тесной торговле с Ганзейскими городами немцев было особенно много. В четырнадцатом - пятнадцатом веках немецкие купцы составляли четверть городского населения, а в магистрате они занимали добрую половину мест и таким образом оказывали влияние на принятие важных решений. Коренное население называло такое положение дел засильем немцев и недолюбливало их. И потому свою церковь им разрешено было построить сравнительно поздно, лишь в семнадцатом веке. Но зато готический силуэт её колокольни, видный со всех сторон, теперь неразрывен с образом Гамла Стан и, превосходя по высоте даже собор, возносится над крышами Старого Города из самого его центра.
Миновав микроскопический скверик у Немецкой церкви, я увидела на Прэстгатан первые живые души. Это были русские туристы, столпившиеся у того места, что искала и я. Из-за них я не могла разглядеть его и сфотографировать. А туристы внимательно слушали гида.
"Эта улочка самая узкая в Стокгольме, -- рассказывала гид, -- ширина её всего девяносто сантиметров. Она названа в честь немецкого купца Мортена Тротцига, жившего здесь в шестнадцатом веке. На этой улочке он открыл свою лавочку. Когда его лавка стала приносить хороший доход, Мортен расширил свой "бизнес", занявшись экспортом железа и меди, которые добывались в Швеции. Металлы взвешивали перед погрузкой на корабли как раз на соседней Железной площади".
И гид пригласила свою группу спуститься на Железную площадь по переулку Мортена Тротцига. За то, что она называла его улочкой, я ответственности не несу. Возможно, для большего контраста с его шириной. И туристы начали просачиваться в этот переулок, по одному. Просачивались, фотографировались и просачивались.
Процесс затягивался и, чтобы не терять времени, я решила прогуляться по оставшейся части Прэстгатан. Кстати, название этой улицы, тоже переводимо и означает Пасторская улица. К тому же, в северной части улицы, которую я давно миновала, жил шведский пастор, и она называлась Улица Шведского Пастора. В южной части, куда я как раз добралась, жил немецкий пастор, и она называлась соответственно Улица Немецкого Пастора. Существует легенда, что небольшой кусочек между этими улицами отвоевали себе... черти, и назвали его Хелветесгрэнд -- Адский переулок. Именно там жил и палач. Но говорят, его дом заколдованный, с первого раза ни за что не найти. Наверное, именно поэтому я забыла поискать этот переулок, когда проходила мимо. Черти не дремлют, однако!
Вдруг вижу ужасно обшарпанные распахнутые двери, а за ними спускаются вниз тёмные кирпичные ступени, и на каждой из них по горящей свече. Лестница закручивается спиралью и завлекает, с неодолимой силой манит меня вниз. Ах, как жаль, что у меня нет лишних денег, чтобы зайти в эту таверну-погребок! Я прохожу мимо, но по непостижимой логике (женской, однако) решаю отыграться: обязательно найти Хелветесгрэнд и дом палача.
Когда я возвращаюсь к переулку Мортена Тротцига, последняя парочка туристов всё ещё фотографируется между двух ободранных стен. Наконец, и они исчезают в щели. Я тоже фотографирую эту щель между двумя домами, по которой можно спуститься с Прэстгатан на знакомую нам Вестерлонггатан. Эти улицы идут не просто параллельно, как я уже говорила, а с двух сторон одного и того же ряда домов. Дома же стоят сплошной стеной. Так что переулок Мортена Тротцига -- одна из немногих "перебежек" с одной улицы на другую и фактически представляет собой каменную лестницу, зажатую с двух сторон домами. Конечно, рассказ гида, старинные фонари, ставенки на оконцах Тротцига прибавляют этой лесенке романтики. В отличие от безлюдной Прэстгатан здесь всегда кто-нибудь да попадается навстречу. В зависимости от комплекции встречного, сосредоточенно расходимся, иногда втянув животы, а то и размазавшись по стенкам.
Однажды в российской передаче "Что? Где? Когда?" был задан такой вопрос. Почему переулок Мортена Тротцига в Средние века очень любили мужчины и не любили их жёны?
Правильный ответ оказался таким. Мужчины любили за то, что могли пропадать в питейном заведении Мортена Тротцига, сколько хотели. Их жёны не любили это злачное место, потому что у них не было возможности прийти туда и увести мужей домой по той простой причине, что не могли втиснуться в узкий переулок из-за своих кринолинов.
В правильности ответа можно не сомневаться, потому что в уважаемой передаче все вопросы и ответы проходят серьёзную экспертизу. Заодно мы получаем ответ и на вопрос, чем же торговал Тротциг в своей знаменитой лавочке, позволившей сколотить состояние и стать одним из самых богатых купцов в городе. Как оказалось, он с моим покойным мужем коллега. Как и мой муж, он тоже умер не своей смертью. Поехав по делам своего бизнеса, Тротциг пал от рук бандитов, избивших его до смерти. Теперь его имя носит не только переулок, но и кафе на Вестерлонггатан, расположенное, как я поняла, в его бывшем доме.
Поистине, история -- странная дама: одних предаёт забвению, других увековечивает абсолютно ни за что. Эту тему продолжим в главе о Национальном музее. И по Гамла Стан ещё побродим, здесь так много интересного! Для любителей, естественно.
![jpg [Колесова Людмила]](/img/k/kolesowa_l_t/006/si-praestgat.jpg)
![jpg [Колесова Людмила]](/img/k/kolesowa_l_t/006/si-pr.jpg)
![jpg [Колесова Людмила]](/img/k/kolesowa_l_t/006/si-tyskachurka.jpg)
![jpg [Колесова Людмила]](/img/k/kolesowa_l_t/006/si-martentrotzigsgr.jpg)
![jpg [Колесова Людмила]](/img/k/kolesowa_l_t/006/si-mtg.jpg)