Аннотация: События рассказа происходят в рамках технологически продвинутого общества, где доминирует общество потребления и мир уже давно не тот, что прежде.
Трудно сказать, в какой именно момент человечество расплодилось столь сильно, что города стали разрастаться до таких размеров, что пройти их пешком ни за что не представлялось бы возможным, а даже самый обычный жилой дом тянулся вверх, разрезая облака. Так или иначе, случилось это так давно, что эти когда-то блестящие и элитные дома теперь безнадежно устаревали и оказывались где-то внизу, спокойно ржавея и прогнивая без внимания, в то время как где-то поверх них строились совсем иные районы для более состоятельных граждан. Именно в одном из подобных районов, в которых люди все еще могли, подняв голову, увидеть чистое небо, а не этажи бесконечных зданий, жила семья Гаретт.
Не смотря на то, что они проживали почти в самом центре города, их дом находился в удивительно спокойном районе для нынешнего времени. Этот факт, вместе с фактом того, что концентрация рекламы на единицу площади здесь была равна порядка трем баллам по шкале Палмера, создавали невероятно высокие цены на частное жилье в этом секторе. Однако семья Гареттов вполне могла его себе позволить.
Приятным бонусом за столь высокую цену выступал прекрасный сад, что располагался в центре района, окружавшего его кольцом. Высотные дома огромной серой массой столпились вокруг этого клочка природы словно желая его поглотить. Для живущих на сотых этажах сад возможно казался крохотным и незначительным, но наверняка приятно разбавлял раздражающие кислотно-яркие рекламы и гнетущие высотки стоящие стеной куда не глянь. По мнению муниципальных властей сад являл собой трату места, на которой можно было бы построить еще один жилой комплекс или даже развлекательный центр приносящий щедрую прибыль уже только от рекламы размещенной в нем. Мэр то и дело издавал указ о необходимости сноса сада и передачи территории под застройку, однако жители района каждый раз успешно откупались, сохраняя свою достопримечательность.
Сад в сто крат оправдывал все эти старания, поскольку он создавал непередаваемую атмосферу и кроме того пользовался большой популярностью. С другой стороны о его существовании знали лишь местные, так что тут никогда не было столпотворения. В саду всегда можно было прогуляться, подышать свежим воздухом, найти умиротворение и отдохнуть в тени невысоких деревьев, серые кривые стволы которых венчала прекрасная золотая крона. В погожие дни солнце отражалось в каждом листочке и завораживающе переливалось при порывах ветра. В самом центре сада под колышущейся листвой и в окружении мрачных небоскребов окружавших его тут и там на фоне, можно было по особенному ощутить величие нынешнего времени, не смотря на то, что это место было совершенно не свойственно современности. А под ногами произрастал ковер из такой же золотой травы испещренный тропинками, покрытыми узорными плитками. Всю картину дополняли мягкие лавки стоящие вдоль этих троп и витые фонари в старинном стиле расставленные тут и там.
Понятно, что из всего вышеперечисленного настоящим был только свежий воздух, заботливо очищенный специальными установками, спрятанными в земле под садом, ну и конечно непередаваемая атмосфера. Живых деревьев давно не осталось, а трава и листья, конечно, не могут быть из золота. Да, искусственно, но зато невероятно красиво, и все кто знал о существовании сада его невероятно ценили, и семья Гаретт не была исключением. Они часто здесь прогуливались и проводили время вместе, ведь крыльцо их дома выходит прямо к одной из тропинок сада, можно даже сказать, что это было их любимое место отдыха.
Однако в этот самый момент Гаретты находились у себя дома и с особой серьезностью собирались на одно очень важное мероприятие. По крайней мере они считали его важным, ведь такое времяпровождение было в новинку не только для них, но и для любого жителя города, так что Гаретты даже были горды тем, что им удалось урвать для себя билеты, которые к слову говоря разлетелись менее чем за сутки.
Отец семьи - Фред Гаретт, вечно хмурый полный мужчина, с трудом надел на себя свой старый парадный смокинг и теперь крутился возле зеркала будучи не в силах выбрать между классической черной и веселой зеленой бабочкой. Первая придавала ему вид строгого и делового человека, которым он возможно и являлся, но в то же время вторая заставляла подумать о нем, как о веселом непосредственном человеке, которым он возможно хотел бы являться.
Его жена - Маргарет Гаретт, светловолосая женщина с податливым характером, справилась с выбором аксессуаров лучше, чем ее муж и уже надела жемчужные бусы с красным платьем и торопила своего мужа. Они явно не опаздывали на мероприятие, но она никогда не отличалась терпимостью, ее утомляли и раздражали любые однообразные действа, которые могли продолжаться без изменений в течении нескольких минут, с самого детства это было просто невыносимо для Маргарет.
И наконец их десятилетний сын - Делрой Гаретт, крайне спокойный мальчик с густыми черными волосами и глубокими голубыми глазами. Он никогда не совершал глупых поступков, которые могли бы быть свойственны детям его возраста, никогда не влезал туда, куда не следовало и никогда не занимался такой ерундой, как например беготня и прыжки - казалось для него это было слишком по-детски, несмотря на то, что он был именно в том возрасте, когда все это в самый раз. Так и сейчас Делрой спокойно сидел в прихожей уже давно готовый к выходу и терпеливо ожидал своих суетящихся родителей, которые наконец закончили выбирать галстук и теперь пытались найти своего сына сначала в его комнате, а теперь на кухне. Мальчик не спешил подавать голос и тем самым давал родителям шанс самостоятельно его отыскать, что они и сделали спустя еще несколько минут.
Делрой все так же смиренно сидел накинув на себя верхнюю надежду и выжидающе поглядывал на своих родителей. Они с облегчением вздохнули наконец найдя своего сына и тоже принялись готовиться к выходу из дома. Маргарет накинула свое пальто, после чего задумчиво взглянула на себя в зеркало и обратилась к своему супругу:
- Ты правда думаешь, что это безопасно? В смысле, ведь это же... Ну...
Фред возмущенно нахмурился, но вскоре выражение его лица приняло более расслабленный вид и он самодовольно усмехнулся:
- А что может произойти? Маргарет, это всего-лишь смерть, не умрем же мы от нее в конце концов!
Маргарет была вполне удовлетворена таким ответом и тоже весело улыбнулась. Отец семейства закончил свои приготовления накинув на себя шляпу, после чего проводил всю семью на улицу и закрыл за собой дверь. Сегодня семья Гаретт отправлялась на одно очень важное мероприятие и благодаря этому все ее члены находились в приподнятом настроении, как-никак им удалось приобрести билеты на прекрасное представление в ходе которого обещали самую настоящую смерть. Разве этот день мог стать еще лучше?
***
Тот факт, что живущая на верхних этажах городская элита каждое утро просыпалась от лучей солнца пробивающихся через окно, а все остальные жили где-то внизу и возможно никогда в жизни даже не видели солнечного света, был скорее символичным совпадением, нежели задуманной закономерностью. По правде говоря денег на обслуживание нижних этажей выделялось даже больше, чем на работу с верхними, ведь они являли собой фундамент города и им ни при каких условиях нельзя было разваливаться. Впрочем не смотря на огромные финансовые вливания внешний вид этих районов не приобретал особой красоты, что было скорее грехом живущих тут людей. У любого в мире есть возможность выбиться в люди и заслужить себе статус, подняться наверх и жить в чистоте и порядке, никто не ограничен в своих возможностях, но как показала практика, подавляющее большинство не желает стараться даже ради себя и просто сидит ровно на месте свыкаясь с окружающей их помойкой, называя ее домом, приобретая к ней теплые чувства и связывая свою жизнь, а в дальнейшем жизнь своих потомков. Те люди, кто находятся тут, в большинстве своем не жалуются на свою судьбу, напротив, им не дано понять жителей верхов, они называют их слишком мягкими и неимоверно гордятся своей так называемой закаленностью и готовностью к любым жизненным трудностям, таким образом лишь оправдывая свое патологическое нежелание стремиться к чему-то особому, чему-то лучшему.
В далеком средневековье от черной чумы погибали миллионы человек, а к 21 веку еще миллионы погибли от СПИДа. В истории человечества было множество эпидемий, многие из которых были преодолены с трудом. Но лишь одна из них непозволительно долго оставалась без внимания при том ежегодно унося миллионы и миллионы жизней, во все времена люди спокойно позволяли ей шествовать по планете и отнимать наших самых дорогих людей, все принимали ее как должное, а некоторые и вовсе с радостью бежали в ее объятия. Впрочем у этой истории счастливый конец. Настало время и эта болезнь была излечена как и все прочие эпидемии, теперь ее называют чумой старого мира, а в те времена у нее было иное, более емкое имя - смерть. Как только она была побеждена многие мировые порядки изменились, мало что оставалось таким каким оно было всегда - это ознаменовало начало золотого века человечества. Невиданное ранее развитие технологий стало плодом того, что лучшие умы среди людей теперь были неподвластны той страшной болезни и могли творить столько, сколько им вздумается.
Но люди не были бы сами собой, если бы смогли решить все свои проблемы. Одной из таких проблем оказалась экономика - потребности людей росли, траты на развитие так же возрастали, но желание тратить вечную жизнь на работу сохранилось увы не у всех. Уважающие себя люди, которые понимали всю важность происходящего и продолжали трудиться на общее благо оказались наверху, а все остальные где-то там, внизу. Основным же источником доходов для многих нынешних государств стала реклама. Эта отрасль ранее не бывалого развития, и пожалуй даже приняла противную навязчивость, но это было скорее суровой необходимостью. За каждый просмотр рекламы компании получали выплаты, которые кроме того шли на муниципальные нужды, поэтому яркие картинки старались показаться как можно чаще и в самых неожиданных и неуместных местах. На верхних этажах рекламы было на порядок меньше и дело вовсе не в иллюзорном уважении к живущей там элите. Если внизу мало кто мог позволить себе приобретение тех или иных товаров и услуг и компании довольствовались ничтожными выплатами за многократный просмотр рекламных блоков, то жители верхов зачастую любили скупать все что попало, а потом арендовать на более глубоких этажах склады, где оставляли все купленное барахло до нужных времен с мыслями о том, что хотя бы однажды оно точно должно пригодиться. Обычно ни у кого не было даже примерного представления о том, какие все же вещи и в каком объеме находятся на его складе, столь бесполезны они были. Кроме того любая реклама имела четкую специализацию, так например на верхних этажах предлагали посетить филармонию, библиотеку, отдать своего ребенка в один из предлагаемых университетов, а на нижних этажах... Там предлагаемые товары и услуги имели совершенно другой характер.
По очевидному но не самому приятному стечению обстоятельств шоу со смертью в виде гвоздя программы проходило на нижних этажах, так что по пути к месту его проведения семья Гаретт успела получить бесчисленное множество предложений о покупке алкоголя, наркотиков и даже оружия, что уж говорить о излишне откровенной рекламе девушек по вызову, которая выглядывала кажется из каждого угла. Никто из семьи не привык к такому обилию ярких навязчивых картинок с неоднозначными предложениями, более того у них дома был установлен блок от рекламы, который не позволял ей проникать в частную собственность - оплата ежемесячной подписки этой услуги с лихвой возмещала компаниям потенциальные убытки от не показанной рекламы. Впрочем по неясным причинам реклама грядущего шоу смогла появиться у Гареттов дома и именно этим фактом привлекла их внимание, она представляла из себя простой черный квадрат при нажатии на которой выводился необходимый минимум информации включающий цену билета и адрес места проведения, а так же обещание незабываемого представления.
Фред Гаретт то и дело отмахивался от всплывающих окошек, будто бы от стаи назойливых мух. По шкале Палмера здесь определенно все десять баллов, не иначе. Однако местные жители, аборигены если так можно выразиться, были крайне расслаблены и со смешками наблюдали за "мягкотелыми" гостями, которые уверенно двигались в неизвестном направлении.
Отец семейства что-то невнятно бурчал себе под нос про дикарей и неандертальцев. Его жена покорно следовала за ним и вздыхала от стыда за своего супруга, ей казалось, что он слишком бурно на все реагирует и она уже подумывала пойти немного в стороне от него, но поняла, что их парадный наряд выдаст ее и никто не решит, что двое жителей верхних этажей просто идут друг за другом, но никак не вместе. Юный Делрой так же спокойно и молчаливо следовал за своими родителями, попутно оглядываясь на окружающих его людей и вещи. На каждом здании начиная от уровня земли и уходя куда-то так высоко, что глаз не был способен увидеть этому конец, были развешены разные светящиеся вывески и экраны где крутили рекламу. Земля под ногами была вымощена чем-то достаточно твердым, но в то же время побитым временем и стоптанным, каждую из ямок аккуратно заполняли лужицы непонятно откуда налившейся воды. Стены бесконечно высоких домов сжимались над головой и будто давили на каждого здесь находящегося, создавали плотную тень, которая заботливо укрывала нижние этажи от солнечных лучей. Сами же местные жители бродили по улицам казалось бесцельно, лениво, говорили на каком-то будто бы другом языке, содержащем невероятно много слов-паразитов и каких-то выражений понятных живущим только здесь. В отличии от жителей верхов, которые всегда были чистыми и аккуратно одетыми, на которых было приятно смотреть и рядом с которыми хотелось проводить свое время, нижние жители не особо внимательно следили за своей внешностью и одеждой. Все это не слишком нравилось Делрою, но большинство людей ему было жалко, он хотел бы им помочь, ведь знал, что у его семьи достаточно средств и они могли бы... И более того они казались ему более настоящими, на фоне фальшиво вежливых жителей верхов, у них явно был какой-то нереализованный потенциал. Но мальчик хорошо понимал, что его родители никогда бы не пошли на что-то столь безрассудное, и никогда бы не послушали его желаний - альтруизм и желание кому-то безвозмездно помочь явно не те черты, которыми можно было описать Фреда и Маргарет Гаретт. И все же Делрою было крайне интересно выбраться куда-то из своего дома, кроме школьных поездок, конечно. Прежде ему не доводилось бывать на столь глубоких уровнях города, но он слышал о них предостаточно самого разного, плохого в большинстве своем. Одноклассники то и дело рассказывали жуткие истории о чудовищах, что выросли на загрязненной земле и теперь живут где-то в коммуникациях под самым нижним этажом, а по ночам выходят полакомиться ничего не подозревающими местными жителями. Все пугались этих историй, но не Делрой, он никогда не верил во что-то подобное, ровно как и в то, что сегодня им покажут смерть. Она пережиток прошлого и представляет собой точно такую же глупую страшную историю про чудовищ, просто немного в иной трактовке.
Для незнакомого с местными порядками человека, вход в здание вызвал бы сильное недоумение и вопросы на манер -"А то ли это место?". И правда дверь была скорее похожа на запасной выход, нежели на парадный вход, однако это был нужный адрес и та самая дверь, ведь над ней висела вывеска, которая говорила сама за себя - сплошной черный прямоугольник излучающий слабое электронное свечение, ровно такой же, какой красовался на рекламе. Двери были закрыты и посетителей все еще не запускали внутрь, так что небольшая группа жителей верхних этажей переминалась с ноги на ногу, выжидающе поглядывая то на часы, то на двери. Со стороны было довольно странно видеть группу богато одетых людей в каком-то грязном и сыром переулке, поголовно пребывающих в состояние нетерпения и крайнего интереса. Некоторые активно обсуждали предстоящее событие, строили догадки и сгорали от любопытства, другие покорно ждали, но заметно хотели увидеть все своими глазами как можно скорее. Пожалуй единственный кто не сильно во всем этим интересовался был юный Делрой. Мальчик с интересом разглядывал вывеску стоящей напротив парикмахерской, но ни разу не обернулся на вход в концертный зал, если его можно так назвать. По крайней мере вывески парикмахерской были ярче и более информативными, чем ни о чем не говорящий черный прямоугольник. Яркость привлекает внимание и по мнению большинства заведомо является залогом успеха, какой смысл в пустой черной вывеске, которую никто не заметит? Такая нужна только если ты и правда хочешь, чтобы у тебя не было посетителей, но это безусловно смешно.
Вдруг замок на двери лязгнул и вход открылся для посетителей, группа плавно потекла во внутрь, в длинный тесный коридор, в конце которого символично горел яркий белый свет. Маргарет взяла сына за руку и уже двинулась к дверям, но в этот момент им преградил дорогу непонятно откуда возникший бородатый мужчина в монашеских одеяниях:
- Господа, ладно вы, но зачем вы тащите туда с собой своего ребенка?
Фред уже было начал подниматься по ступенькам к дверям, но когда он услышал обращение к его семье, ему пришлось вернуться и вступить в диалог, дабы как-то выйти из этой ситуации. Его достаточно пассивный настрой сменился неожиданным запалом, когда он увидел человека, который обращался к его жене:
- Какое тебе дело, монах? Пусть мальчик идет, будет самый крутой в классе.
- Вы его отец? И вы не против, чтобы он отправился на это грубо говоря... Представление?
- Да, я не против, и моя жена не против, и сам мой сын тоже не против. Так в чем проблема?
Монах немного наклонился и сделав пару шагов вперед обратился к Делрою, стараясь сделать свой тон максимально возможно мягким и добродушным:
- Ты правда хочешь посетить это мероприятие?
Делрой не знал, что ему ответить на этот вопрос. Разве может быть чего-то плохого в шоу? По правде оно было безразлично мальчику, но его родители хотели, чтобы он шел, то значит видимо ему и правда стоит пойти, все же родители еще ни разу его не подводили и говорили только достойные внимания вещи. Тем временем Фред взявшись за подол одеяния монаха и оттащил его подальше от своего сына:
- Не лезь к моему ребенку, хорошо? Что ты вылез вообще? Надоело сидеть в изоляции на этих ваших подземных фермах и жрать синтетические овощи, которые вы там выращиваете?
- Да они синтетические, но мы по крайней мере точно знаем, что едим. А что едите вы? Хотя бы раз думали из чего состоит ваша еда? Кем нужно быть, чтобы убеждать себя, что вы каждый день можете есть настоящее мясо? Откуда ему браться в таких объемах?
- Так, знаешь, давай ты будешь завидовать у себя в вашей изоляции и в идеале молча. Скоро законопроект сенатора Долорес примут и вашу чертову секту объявят такой же противозаконной как "Общество Золотого века", вот тогда ты будешь сидеть в тюрьме и просто мечтать о своих синтетических овощах и... И чем вы там еще занимаетесь. А теперь прочь с дороги!
Фред взял Маргарет за руку и оттолкнул в сторону монаха уверенными шагами направился вверх по лестнице и далее по коридору, нагоняя остальную группу. Он сделал пару глубоких вдохов и выдохов пытаясь снова настроить себя на позитивную волну. Ничто не должно было испортить такой прекрасный день.
***
Пройдя через неприлично длинный и темный коридор, навевающий сомнительные впечатления о данном заведении, гости оказались в просторном круглом зале с колоннами, который развеял все их опасения. Здесь отовсюду лился мягкий свет, стены и колонны были белоснежно-белыми, а на полу лежал аккуратный красный ковер, в то время как над головами висели неприлично роскошные люстры. Все впечатление дополняла неспешная приятная музыка, в разных концах зала стояли постаменты, на которых восседали девушки играющие на арфах. Хмурые лица гостей тут же сменились радостным удивлением, находясь в этом зале было очень легко забыть о том, что они находятся на самом нижнем этаже.
Делрой стоял в самом центре зала и пораженный атмосферой оглядывался по сторонам, все это сильно напоминало ему родные верхи, особенно арфы, ведь отчего-то именно они были там крайне популярны. Он заметил что в одном из концов зала установлена небольшая сцена в данный момент прикрытая бардовым занавесом. Так же мальчик заметил, что из-за сцены вышло восемь девушек с подносами, которые принялись разносить гостям закуски и бокалы с шампанским. Фред Гаретт встретил одну из таких широкой улыбкой, после чего схватил сразу три бокала и улыбнулся еще шире. Маргарет взяла только один бокал и в очередной раз постыдившись за своего мужа хотела извиниться за его поведение, но девушка с шампанским уже упорхнула к другим гостям.
Люди вокруг активно выражали свое довольство происходящим, но уже вновь проявляли нетерпение и спрашивали у персонала о том, как долго им придется ждать начала шоу, а те уверяли их, что все вот-вот начнется. Пока Делрой увлеченно подслушивал чужие разговоры, он не заметил, как над ним нависла миловидная девушка с подносом шампанского. Она была одета в белую рубаху и аккуратную черную жилетку, ее волосы были собраны в хвост, но на один глаз спадала челка. Она улыбнулась Делрою и сказала, что сейчас придумает что-то специально для него. Вскоре она скрылась где-то за сценой, а спустя время, сдержав свое обещание, принесла мальчику стакан освежающего апельсинового сока.
Примерно в этот момент группа гостей зашумела сильнее чем обычно, после чего затихла. Заглянув за спину девушки Делрой увидел, что занавес поднялся и на сцену вышел некий мужчина с микрофоном. Оглядываясь по сторонам мальчик не мог найти своих родителей, поэтому приблизился к сцене, надеясь, что они где-то там, а если это и не так, то он хотя бы сможет лучше разглядеть начавшееся представление.
Ведущий был одет в строгий костюм, но при этом выглядел очень веселым и даже счастливым в какой-то мере, однако было заметно, как он нервничал. Он улыбнулся так широко, как только мог, демонстрируя полный набор белоснежных зубов, после чего поклонился своим зрителям:
- Для нас большая честь, что вы все сегодня нашли время, чтобы уделить внимание нашему скромному представлению! В этот день мы дебютируем впервые с данной конкретной программой, но поверьте, вы не будете разочарованы!
Мужчина отошел на край сцены освобождая ее для актеров, но те никак не появлялись. Тогда он жестами попросил от публики аплодисменты и те нехотя их предоставили, поскольку считали, что такое обращение к жителям верхов несколько невежливо. Наконец после этого из-за кулис появилось несколько актеров, наряженных в достаточно грубой работы костюмы не претендующие на серьезность, один из них по видимому изображал некоего бездомного, второй же был одет в костюм смерти с надувной косой в руках, обернутый в черную простыню. Зрители были в недоумении, ведь за заплаченные деньги и столь ограниченный набор билетов они ожидали какое-то роскошное шоу, но никак не сценку первоклассников. Актеры же не обращали внимания на реакцию публики и без особого энтузиазма разыгрывали какие-то ленивые диалоги, даже не стараясь изобразить искренность или эмоции. Связанность их действий так же была далеко даже не достаточной, так что о сюжете сценки было судить не просто. Из того что было ясно - они вели диалог о смысле жизни и смерти и о пользе прожитых лет, возможно эти слова и могли бы иметь глубокий смысл, должны бы были заставить задуматься о чем-то важном, но точно не были способны на это в той подаче, которую сейчас все наблюдали. Даже Делрой при учете его еще детской наивности четко осознавал, что их пытаются обмануть и быть может просто выжать денег с жителей верхних этажей. Однако вежливая городская элита довольно долго терпела эту клоунаду и перешептывалась о том, что быть может это такой необычный стиль, современная подача и в целом революционное изложение. Но чем дольше продолжалось монотонное действо на сцене, тем меньше людей верили в такие оправдания. Недовольство зрителей непреклонно росло и вскоре достигло бы некоего опасного пика, но актеры покинули сцену и их место вновь занял ведущий:
- Я очень надеюсь, что вам понравилась первая часть нашего представления! Но думаю все вы заждались каких-то более активных действий, не так ли? Ведь все мы знаем, за чем конкретно вы сюда пришли!
Зрители раздраженно согласились и уже было начали морально готовиться к кульминационному моменту представления, однако ведущий тут же успел разочаровать и даже разозлить их:
- Прямо сейчас перед вами предстанет наш прекрасный иллюзионист, выступление которого вам запомнится надолго!
Эти слова словно тяжелый мешок свалились на всех гостей, гул недовольства взвыл с новой силой. Не известно, во что бы все это могло вылиться, и стоит надеяться, что они как культурные люди просто бы потребовали вернуть им их деньги, но из толпы вышел стоящий в первом ряду мужчина в очках с почтенной сединой на висках:
- Может вы прекратите эту клоунаду?
Кажется ведущий был одновременно поражен, обижен и разъярен столь наглой фразой в его адрес, с которой впрочем все остальные согласились.
- Клоунаду? Уж простите, но у нас составлена довольно длительная программа, множество прекрасных номеров, сценок, фокусы и песни. Актеры готовились, приехали сюда издалека и все ради того, чтобы выступить сейчас перед вами! Неужели вы не имеете никакого уважения ко всем этим людям, к их творчеству и усилиям, которые они прилагают?
Так уж вышло, что Делрой стоял под углом к сцене, поскольку не смог протолкнуться к ней поближе. Именно в таком положении на краю сцены он прекрасно видел, что творилось за кулисами и сейчас он наблюдал там только тех же самых двух актеров и никого более, никаких иллюзионистов, танцоров и певцов. Могут ли эти двое выступать сразу за всех? В таком случае они вероятно очень талантливы и заслуживают уважения, но если это не так, то вполне резонно было бы предположить, что за этим кроется некий обман. К сожалению у мужчины, который сейчас говорил от лица всех зрителей, не было подобного удачного обзора закулисья и он продолжал свой диалог исходя из соображений, что где-то там существует целая труппа актеров:
- Усилия? Творчество? О, вы используете такие громкие слова! Эти люди такие же ни на что не способные ленивцы, как и все жители нижних этажей, вот что я скажу вам. Вы не способны на нормальное представление и вы обманули нас, не предоставив то, что вы обещали. На этом все, я попрошу вернуть каждому из стоящих здесь людей деньги и не нужно более тратить наше время, оно гораздо более ценное, чем ваше.
Гости одобрительно зашумели, закивали головами, кто-то даже поднял бокал с шампанским в честь этого, а кто-то закашлялся, возможно подавившись тем же самым шампанским в попытке пить его и вместе с тем одновременно высказывать согласие с оратором. Ведущий демонстративно покачал головой выражая свое крайнее разочарование сложившейся ситуацией:
- Единственное в чем вы наверняка правы, так это в бесконечной цене вашего времени. И чем дольше мы здесь с вами общаемся, тем более ваше время ценно.
Гости недоумевающе переглянулись, не меньшее недоумение выражал мужчина, что выступал от лица толпы. Он оглянулся на людей стоящих за его спиной ожидая найти у них какое-то объяснение прозвучавших слов, но не найдя его принялся протирать очки размышляя о сказанном. В зале повисла неопределенная тишина, которую нарушали только тихие перешептывания и раздражающий кашель подавившегося мужчины. Так и не дождавшись ответной реакции публики, ведущий снова продолжил свою речь:
- Ладно, вы не хотите смотреть на остальные номера нашей программы? Хорошо! Дело ваше! А теперь обратите внимание сюда - гвоздь нашей программы! То за чем вы все явились сюда, то за что вы отдали ваши деньги!
Ведущий вновь засиял и одним стремительным движением руки указал куда-то вглубь столпившихся у сцены зрителей. Словно море по велению Моисея, люди разошлись в стороны, чтобы понять, куда именно указывает ведущий. Юный Делрой в этот момент наконец нашел своих родителей, которые кажется ничуть не волновались отсутствием их ребенка, и в данный момент как и все прочие заинтересованно оглядывались. Впрочем долго искать не пришлось и довольно быстро выяснилось, что "гвоздем программы" оказался закашлявшийся мужчина, приступ кашля у которого все еще не прошел. Увидев на себе взгляд толпы он попытался собраться и усилием воли прекратить свой кашель, но ему удалось это сделать лишь на пару секунд, после чего приступ возобновился с новой силой. Смутно представляя, что происходит, часть толпы вернула свой взгляд на сцену:
- Все вы сюда пришли потому что каждому из вас была обещана смерть. Самая настоящая, уникальная, неподражаемая. Такое предложение в наши времена, когда любой из нас бессмертен, просто невероятная редкость и ценность. Любой бы захотел такой обладать. И теперь у вас есть это право, которое у вас никто не посмеет отнять!
Люди были поражены и приятно удивлены, неужели их ожидания не были обмануты? Мужчина, не способный избавиться от кашля, без сил упал на колени. Сначала в уголках его губ вдруг появились струйки густой алой жидкости, после чего хлынула обильная кровавая пена, его тело свели судороги, но спустя несколько секунд они прекратились и он неподвижно замер, смотря куда-то вверх, но скорее в пустоту, нежели на замечательной работы люстры. В зале вновь воцарилась тишина, которая длилась достаточно неопределенное время.
Делрой был обеспокоен произошедшим, ранее ему не доводилось встречаться с таким или хотя бы что-то слышать об этом. Смерть? Мальчик совсем не знал что это и впервые услышал это слово только когда его родители купили билеты. Теперь же увидев судьбу этого мужчины, он заволновался за своих родителей и себя самого. Их ожидается то же самое? Или это больше не повторится? По правде говоря он очень хотел бы вернуться домой, поскольку происходящее ему явно не нравилось. Мальчик робкими шагами направился в сторону своих родителей.
Гости продолжали молчать и с интересом разглядывать тело мужчины ровно до тех пор, пока среди толпы вновь не послышался кашель. Сначала у одного, потом у другого. В течении нескольких минут приступ кашля охватил всех здесь присутствующих, кроме ведущего, двух актеров и Делроя. Не смотря на то, что мальчик все еще не понимал происходящего, это уже не просто беспокоило его, а по настоящему пугало и из-за этого он никак не мог решиться войти в толпу и попросить своих родителей уйти отсюда.
Довольно неожиданно на фоне кашля послышался приглушенный звук аплодисментов. Тот самый мужчина в очках, что недавно спорил и пререкался с ведущим, теперь смотрел ему в глаза и преисполненный уважения аплодировал. Вскоре к нему присоединились и остальные наполнив зал звуками аплодисментов, которые даже заглушали охвативший всех кашель. Люди продолжали хлопать до самых последних секунд, пока их тело не охватывала судорога и они не падали замертво захлебываясь кровавой пеной. Ведущий с улыбкой наблюдал за тем, как зрители выражали свою благодарность за во истину великолепное представление, такого и правда еще никто и никогда ранее не видел.
Люди валились на пол угрожая задавить собой Делроя, который напугано плутал между ними в поисках своих мамы и папы. Вдруг недалеко от себя он наконец увидел красное платье Маргарет и буквально побежал к ней. Он схватился за локоть матери и потянул на себя, призывая ее внимание. Она обернулась к сыну и с удивлением осознала, что в отличии от нее на него не распространился приступ кашля, женщина сочла это крайне досадным, но не могла ничего ему сказать, поэтому желая утешить погладила сына по голове. За ее спиной он увидел своего отца, который уже без чувств лежал на полу, из глаз мальчика хлынули слезы. Он совершенно не понимал что происходит, но точно знал, что в этом ничего нет хорошего. Почему же все аплодируют, почему все так рады, почему они пришли сюда? Юному Делрою это было не то что не ясно, для него это было дико. Мальчика вернули в реальность горячие капли крови, что попали на его лицо из кашля умирающей матери. Ее ноги подкосились и она повалилась на своего сына. Мальчик был слишком напуган и не мог выбраться из под упавшего на него тела, он принялся звать на помощь, но все лишь с жалостью поглядывали на него.
В конце концов в зале вновь воцарилась тишина. Были слышны лишь всхлипывания мальчика, который так и не смог выбраться из под тела своей матери. Актеры некоторое время назад покинули кулисы и встали на сцене вместе с ведущим. Они еще раз окинули взглядом зрителей, после чего взялись за руки и поклонились, завершая тем самым очередное прекрасное шоу. Если бы зрители были в силах, они бы наверняка снова одарили их бурными овациями, а может быть даже попросили бы выступить на бис.
***
В саду с золотыми деревьями всегда господствовали умиротворение и покой, они здесь были полноправными властителями и от центральной площадки до самых крайних тропинок это было их королевство. На фоне бесконечно куда-то спешащего, шумящего и светящегося как новогоднее украшение города, казалось, что в саду время остановилось или по крайней мере течет невероятно медленно. Здесь как нигде можно было ощутить вечные ценности жизни без оглядки на постоянные обязанности и бесконечные дела, что преследуют нас день за днем из года в год. В саду словно всегда были те старые добрые времена, когда города еще не разрослись до объемов не поддающихся измерению, реклама не пыталась "напасть" на тебя подобно маленькому хищному зверьку, жители городов не поделились на ленивых жителей нижних этажей и тех трудяг, что оказались наверху, а все человечество было больно такой привычной для каждого чумой старого мира.
Однако теперь здесь было тихо как никогда, сад словно опустел. Нет, тут никогда не было многолюдно, но ты всегда мог услышать спокойные беседы где-то на скамье неподалеку, искусственное пение птиц или детский смех. Теперь же в саду находилось всего три человека. Один из них был одет в рабочую униформу и стоял поодаль от двух других, словно ожидая чего-то. Мужчина в монашеской одежде с густой бородой стоял молчаливо разглядывая самое высокое из деревьев, что находилось в центре сада. Монах держал руку на плече стоящего рядом с ним мальчика лет десяти.
Наконец мужчина в униформе решился нарушить тишину:
- Простите, но все ждут вашего решения уже достаточно долго... Что мне сказать им?
Очевидно он обращался к монаху, а не к мальчику, поскольку тот устало вздохнул и обернулся к человеку вопрошавшему его:
- Ты слышал когда-нибудь о божьих коровках? Раньше были такие насекомые с забавным названием, которое никак их не характеризует. Они были достаточно ярко окрашены. Когда птица съедала их, она понимала, что насекомое было ядовитым и более не совершала подобных ошибок. Стоило птице увидеть подобный яркий окрас - она обходила насекомое стороной. Казалось бы банальное и очевидное решение. Мы давали по несколько десятков концертов в день в разных местах. Люди умирали там и всем это было известно, но они не обходили их стороной, напротив, они все с большим усилием шли туда, отдавали свои деньги и упивались отравленным шампанским. Понимаешь? Люди стали глупее птиц. Они говорили, что жители нижних этажей ни на что не способные ленивцы, которые не захотели устроить свою жизнь лучшим образом. Даже если это правда, все кто жил внизу были едины, они были братством и были готовы постоять друг за друга. А что до верхних? Оказавшись наверху они стремились подняться еще выше, конкурировали друг с другом, один старался превзойти другого хоть в чем-нибудь. Они старались покупать все более дорогую одежду, увешивали себя огромным количеством золота, тратились на все более и более элитное жилье, строили дома выше и выше. Когда выходил, например, новый цвет пиджака, все стремились купить его как можно раньше. Нет, он не был им интересен, они не горели желанием скорее примерить его. Если купят все, но не купит один - он окажется ниже прочих, а это было недопустимо. Но одно дело если речь и правда идет о новом цвете пиджака, а совсем другое если речь идет о такой необычайной редкости как смерть. Каждый захочет приобрести ее, и мы дали им такую возможность, дали шанс стать лучше и выше их друзей и соседей, а они им воспользовались.
Человек в униформе с недоумением смотрел на невозмутимого монаха. Сначала он пытался записывать его слова в блокнот, видимо чтобы передать их кому-то, но бросил это занятие еще на середине монолога. Немного помявшись с нерешительностью в голосе он попытался уточнить указания:
- Простите, но мне так и передать? Божьи коровки и пиджаки, верно?
Монах вздохнул и раздраженно потер переносицу:
- Скажи, чтобы снесли все эти деревья, убрали все это золото с глаз долой. Отныне это лишь страшная ошибка прошлого. Человечество свернуло не туда, но теперь мы направим его в нужное русло. На смену века богатств и бессмертия наступит век смирения. Построим здесь школы, потомкам этих глупцов придется многому научиться, мы научим их правде - правде неизбежности смерти, ведь что как не она придает нашей жизни истинные смысл и цель? А теперь ступай, с глаз долой!
Мужчина в униформе одобрительно кивнул, новый приказ был ему гораздо более ясен, чем прошлые на его взгляд пустые рассуждения. Он уже почти скрылся за деревьями, как вдруг монах окликнул его, после чего указал на крупное дерево, стоящее посреди сада:
- Оставьте вот это, пусть оно послужит памятью будущим поколениям. Это будет напоминание о том, к чему они никогда не должны вернуться.
Похоже работнику совершенно не был интересен глубокий смысл слов монаха и его мысли о будущем и настоящем, он лишь кивнул, сделал сухую заметку в блокноте и поспешил к своим подчиненным. Монах не одобрял такое поведение, но похоже был готов с ним смириться, пока его слушались и его приказы исполнялись. Он вновь обернулся к мальчику и застал на его лице счастливую улыбку, которая кажется крайне поразила монаха:
- Ого! Ты никак наконец улыбнулся? Столько месяцев на твоем лице ни одной положительной эмоции, а тут такое просветление! С чего бы это?
- Просто ваши слова мне показались очень... Правильными.
Монах вновь положил руку на плечо мальчика и устремил свой взгляд куда-то вдаль, на дома окружающие сад, ранее шумные и полные людей, теперь же совершенно опустевшие. Примерно с минуту он о чем-то серьезно задумался, после чего вновь обратился к мальчику:
- Еще тогда перед концертом, я увидел в твоих глазах, что ты особенный. Ты понимаешь нас и я вижу в тебе большой потенциал, но... Ты ведь все еще болен, верно? Такой же бессмертный как и все остальные. Мы можем излечить тебя от этой чумы нового мира, но только если решишь присоединиться к нашей общине.
Не долго думая мальчик утвердительно покачал головой выражая свое согласие, похоже за последние месяцы он убедился в правильности действий этих людей и смог простить им многие поступки в угоду их теперь общей идеологии. Монах по-доброму улыбнулся ему в ответ:
- Чтож, Делрой, у нас с тобой будет большое будущее. Вступление к нам кроме права на смерть дает тебе еще одно, не такое значимое, но все же. Ты можешь взять себе другое имя, если захочешь. Как насчет Дональда? Всегда это имя казалось интересным, тебе так не кажется?
Мальчик забавно пожал плечами, после чего обещал подумать над этим предложением. Не сказать, что новое имя было ему симпатично, но он похоже чувствовал в нем необходимость, ведь теперь он сознавал себя как совершенно нового человека, свободного и вольного самому решать свою судьбу. Юный Делрой считал, что теперь он нашел свою новую семью, ту в которой его будут ценить, в которой есть место для каждого и он не станет исключением.