МАГАТЭ (Международное агентство по атомной энергии) -- международная организация в системе ООН для развития сотрудничества в сфере мирного использования ядерной энергии.
Цель агентства в странах-участницах -- констатировать, что работы в мирной ядерной области не переключаются на военные цели
Венская штаб-квартира организации. За дверью кабинета Генерального директора напряженным тоном вполголоса спорят двое мужчин. Следователь не спешит заходить. Соблюдая такт, он стоит в стороне от двери на расстоянии, не позволяющим расслышать содержание беседы. Разум его занят своими мыслями, тяжелыми и, судя по нахмуренному лбу, бесконечно важными. На этом человеке надет темно-серый, идеально сидящий костюм, белый ворот рубашки опоясывает тонкий коричневый, в цвет блестящим туфлям, галстук. Темные волосы с ниточками проседи уложены в аккуратную, но без излишеств, прическу. Волевое и редко тревожимое эмоциями лицо идеально соответствует прекрасной физической форме его тела. Рост около 1 метра 85 сантиметров. Женщины часто уделяют ему знаки внимания, которые, впрочем, всегда остаются без ответа.
Поглощенный собственными раздумьями, он не заметил, как спор в кабинете прекратился. Дверь приоткрылась, обнаружив владельца кабинета. Мужчина в рубашке с расстегнутой верхней пуговицей и ослабленным узлом галстука с явно читаемым уважением во взгляде смотрел на Следователя, который, подняв кожаный портфель с пола, уверенными и одновременно беззвучными шагами уже направлялся к нему.
- Добрый день, господин директор
- Добрый день,- устало выдохнул тот в ответ, дружелюбно улыбнувшись, - проходите, присаживайтесь. Приносим извинения за то, что вынудили вас ждать
- Ни в коем случае не переживайте на этот счет
Кабинет Генерального директора МАГАТЭ представлял собой просторное прямоугольное помещение с высоким потолком и большими панорамными окнами позади внушительного стола из полированного дерева. В левой части кабинета почти во всю стену располагались полки с самыми различными фигурами, статуэтками, наградными и благодарственными грамотами, прибывшими со всех концов света. Правая сторона представляла собой микс переговорной зоны и зоны отдыха. Несколько больших и, вне всяких сомнений, удобных дивана из светлой кожи, колоссальных размеров телевизор, пара дизайнерских стеклянных столов, на которых стояли бутылочки с разнообразными напитками и несколько уже давно выпитых кружек из под кофе
Следователю не раз доводилось бывать здесь и ему определенно нравилась скромная, при том выполненная со вкусом, величественность этого места. Привстав с дивана, к нему, улыбаясь, направлялся Генеральный секретарь ООН. Пожав друг другу руки, они перекинулись несколькими формальными фразами. Директор МАГАТЭ пригласил всех проследовать обратно к диванам, сам при этом подошел к столу и, нажав кнопку на внушительного вида телефоне, вежливо попросил секретаря подать три кофе. Через пару мгновений он присоединился к своим сегодняшним гостям.
- Ситуация, о которой я сообщил Вам в сообщении, более чем странная,- негромко заговорил он,- позавчера в Припяти обнаружили трех погибших туристов. Четвертый был еще живой, когда их обнаружили местные военные. Сегодня утром он скончался в больнице. Причина смерти всех четверых -- мощная доза облучения. Фон такой, словно они прогулялись по реактору.
Он сделал паузу, смотря куда-то сквозь стену, будто сам пытался переварить услышанную из собственных уст информацию. Спустя миг продолжил:
- Несколько охранных пунктов с периметра сообщили, что той ночью что-то ммм... хлопнуло в окрестностях города. Природу звука идентифицировать не удалось. Военные осматривают местность, если обнаружат что-то необычное -- обещают тут же доложить.
Следователь внимательно вслушивался в каждое слово, смотря прямо в глаза говорившему, отчего тому становилось немного не по себе. Директор МАГАТЭ, по правде говоря, всегда чувствовал себя под взглядом Следователя словно под рентгеном, ему казалось, что эти умные и не выражающие ровным счетом никаких эмоций глаза, глядят прямо сквозь его черепную коробку, заглядывая непосредственно в мысли. Порой Директор то ли в шутку, то ли всерьез допускал мысль, что если он перестанет говорить, то Следователь все равно узнает, уловит всю информацию даже без слов.
После недолгой паузы Генсек ООН взял слово
- У нас есть еще пара любопытных инцидентов,- обратился он к Следователю, передавая папку с документами,- вся имеющаяся на данный момент информация тут. США, Япония, вот теперь еще Припять. Информации крайне мало, но все, что удалось собрать, Вы сейчас держите в руках. Когда Господин Директор позвонил мне вчера днем и рассказал о случившемся, я тут же понял, что во всех перечисленных инцидентах есть некая закономерность. Вы у нас единственный специалист по подобным делам, которому можем доверять. Мы оба уверены, что Вы осознаете секретность данного дела.
Генсек перевел взгляд на Директора, передавая тому слово.
- Вы работали с нами по Северной Корее и Ирану и в каждой стране были наши люди, способные так или иначе помочь. Боюсь, что текущая ситуация сильно отличается и помощи ждать не от кого. Полагаю, вы понимаете уровень сложности и срочности?
Следователь изучал документы, медленно перебирая страницы и одновременно впитывая слова обоих собеседников. Информация, попавшая к нему в руки, представляла собой разрозненные данные, начиная от сомнительных показателей очевидцев и заканчивая расшифрованными научными данными с орбитальных спутников. Оторвав взгляд от бумаг, он посмотрел в глаза Директору:
- Вы не упомянули про Тайвань. Корея и Иран были легкой беззаботной прогулкой на его фоне,- он позволил себе едва заметную усмешку уголком губ,- Китайские спецы, как вы помните, едва не успели выйти на меня...
Он осекся, в дверь легко постучали и через пару секунд в кабинет вошла молодая светловолосая девушка с большим прямоугольным подносом в руках. Черная юбка-карандаш не позволяла ей совершать длинных шагов, поэтому путь от двери до сидящих мужчин занял определенное количество времени, в течение которого все трое хранили молчание. Директор и Генсек сдержанно улыбались секретарше, Следователь снова погрузился в изучение бумаг.
- Ваш кофе,- мило расплылась в улыбке девушка, аккуратно переставляя чашки с подноса на стол.
- Большое спасибо, - Директор подвинул к себе кружку, и молочник с теплыми сливками,- мой звонок на 15:30 в силе? - он бросил взгляд на наручные часы и перевел взгляд на секретаршу
- Да, полчаса назад собеседник повторно подтвердил звонок, - девушка закончила расставлять кофе и прочие принадлежности и теперь стояла ровной струной, прижав массивный поднос к груди, обхватив руками.
- Прекрасно, еще раз большое спасибо.
Секретарша все теми же небольшими, но слегка поспешными шагами удалилась из кабинета. Когда дверь закрылась, трое мужчин не спешили продолжать беседу. Генсек ООН при помощи крошечных серебристых щипцов вылавливал из сахарницы кусочек коричневого сахара. Директор МАГАТЭ медленно размешивал сливки в своем кофе. Следователь не прикоснулся к кружке, погруженный в бумаги.
- Северная Каролина, верно понимаю?,- обратился он к никому в частности.
- Именно так,- моментально ответил Директор,- уже улавливаете ту самую закономерность?
- Атомные электростанции, очевидно,- негромко произнес Следователь и сразу же спросил,- Терроризм? Шпионаж? Испытания?
- Вот это вам и предстоит выяснить, - включился в разговор Генсек, - пока что мы не получили никакой более-менее системной информации, чтобы сделать хоть какие-то выводы. Кроме разве что...некоторых догадок.
Глава ООН после этих слов приобрел довольно сконфуженный вид, будто ребенок, ставший свидетелем чего-то важного и запретного, но боящийся рассказать взрослым об увиденном.
Следователь медленно поднял голову и посмотрел в лицо Генсеку:
- Вы лучше меня знаете, что любая информация, даже самая непроверенная и недоказанная может навести на нужный след.
Директор, державший в руках блюдце с чашкой кофе, с явно заметной заинтересованностью смотрел на коллегу, слегка приподняв бровь. Было видно, что о "некоторых догадках" он еще не слышал и ему не терпелось узнать о них. Сделав глоток кофе, он поставил посуду на стол, и обратился к присутствующим:
- Коллеги, хочу напомнить, что мы все привыкли работать не только с фактами, но и с домыслами, догадками, слухами, информаторами. Все это в совокупности и есть база, фундамент той истины, до которой мы там стремимся докопаться. Если у вас, - он многозначительно посмотрел на Генерального секретаря, - есть еще что-то, о чем мы должны знать, то я прошу вас рассказать нам об этом. Мы умеем хранить тайны, вы это знаете лучше меня.
Последнюю фразу он произнес с легкой улыбкой, в которой читалась усталость от бремени тайн и грифов "Секретно", которыми пропитана вся его карьера.
Глава ООН слегка кивнул, соглашаясь со словами коллеги, но начинать рассказ не спешил.
Он поднялся с дивана и, заложив руки за спину, медленно зашагал по кабинету. Поравнявшись с дверью, он нажал на ручку, аккуратно выглянул в холл и через мгновение зашел обратно. Походка его была будничной, но в лице ясно читалось беспокойство за те слова, которые должны были в скором времени прозвучать в стенах этого кабинета. Следователь и Директор молча с любопытством наблюдали за тем, как Генсек двинулся от двери к большим панорамным окнам, открывающим чудесную панораму уходящего вдаль горизонта.
- В вашем кабинете мы на 100% защищены от прослушивания? - не отрывая взгляд от окна, задал он вопрос.
- Будьте уверены в этом, - внушающим доверие тоном ответил ему хозяин кабинета, продолжая с дивана наблюдать за необычным поведением коллеги.
Генсек, продолжая стоять возле окна, поднял голову и посмотрел сквозь стекло в чистое синее небо.
- Вы верите в инопланетные цивилизации? Верите, что мы -- человечество, когда-нибудь встретимся с ними?
Тон его был спокойным и даже несколько мечтательным, будто он вслух размышлял о давней наивной детской мечте. Собеседники, сидящие на диванах, отреагировали не сразу, ожидая продолжения, но человек у окна молчал, продолжая созерцать бездонную синь небес. Когда пауза затянулась, глава МАГАТЭ, поняв, что это полноценный и оконченный вопрос, ответил первым:
- Уважаемый коллега, если это не риторический вопрос, то я, как человек науки, выскажу свое мнение: это абсолютно маловероятно. На разумных по космическим мерках расстояниях от нас нет ни одной звездной системы, которая бы демонстрировала характеристики, подходящие для обитания разумных живых существ. По крайней мере, для белковых форм жизни. Все остальное -- всего лишь теория...или верней сказать "гипотеза".
Снова в кабинете воцарилась тишина. Следователь, подозревая, что от него также ждут ответа, немного поерзал да диване и, задумчиво подняв голову к потолку, словно пытаясь разглядеть сквозь него далекие звезды, ровным голосом произнес:
- Допускаю, что кто-то есть "там". Но вряд ли они когда-то навестят нас или даже просто заинтересуются. Но, признаться, я нечасто в своей жизни всерьез размышлял на подобную тему. Меня привлекают более приземленные вещи.
Генсек немного опустил голову и медленно повернулся на каблуках в сторону собеседников. Исподлобья он глядел на мужчин и в его взгляде не было и намека на шутку или пространные рассуждения. В небольших, но вполне соответствующих его возрасту морщинах, залегли тени, а слова, которые он произнес, повеяли холодным страхом неизведанного:
- Уже заинтересовались.
*****
Следователь сидел в кресле просторного гостиничного номера, справа стоял напольный светильник, яркими белыми светодиодами освещавший пространство вокруг. В руках он держал кипу различных документов, но еще больше бумаг и папок лежало на невысоком журнальном столике по левую руку от него. Он пытался сконцентрироваться на бесконечных строчках отчетов, переданных ему во время сегодняшней встречи, но разум постоянно переключался на рассказ, который поведал Генеральный секретарь ООН. Холодный и структурный разум, выдрессированный за годы специфичной работы, обычно был неподвластен эмоциям, но сейчас мысли галопировали как необъезженные жеребцы на бескрайней равнине и невероятно сложно было обуздать и загнать их в стойло рационального мышления. В то, что он услышал в кабинете, было почти невозможно поверить. И если бы ему это поведал любой другой из восьми миллиардов живущих на Земле человек, то он бы даже не стал дослушивать эту ересь. Но главам ООН и МАГАТЭ он доверял уже много лет и ни разу эти двое не дали хоть мельчайшего повода усомниться в их словах. Но дело не просто в словах. В своих руках прямо здесь и сейчас он держал доказательства и факты. Да, можно было бы возразить, что прямого контакта не было, видеозаписей и фотографий тоже не существовало, но, тем не менее, каждая очередная строчка, прочитанная им, хоть и походила на хороший фантастический рассказ, но не являлась фантастикой. Тысячи террабайт собранных за годы и десятилетия данных были скрупулезно переработаны одним секретным научным сотрудником, о существовании которого он впервые узнал из уст главы ООН лишь несколько часов назад. И он верил этому сотруднику. Верил каждому слову, чего в обыденной жизни Следователь себе никогда не позволял. Каждая цифра, каждый аргумент был изложен сухо и подкреплен соответствующими фактами и многократно проверенными словами очевидцев. Часть документов пестрила формулами и уравнениями, но это не делало их менее понятными, а наоборот -- подкрепляло и объясняло всю информацию, с жадностью поглощаемую Следователем на протяжении уже нескольких часов.
Он родился и вырос в интеллигентной семье известных в некоторых научных кругах ученых. Мать была физиком квантовых низкотемпературных структур, имела докторскую степень и большую часть жизни преподавала в университете. Отец сделал карьеру в области физики гравитации, написал несколько сотен научных статей и увековечил свое имя, существенно приблизив к решению проблему объединения квантовой механики с Общей теорией относительности. Сын же, к великому сожалению родителей и к не меньшему удивлению окружения, не унаследовал любовь к физике. Но сказать, что он был слаб в точных науках уж точно никак было нельзя. Математика, физика и химия давались парню с завидной легкостью и ему прочили не менее успешную карьеру, чем у родителей. По настоянию отца, который был крайне авторитетным человеком как в научной среде, так и в семье, сын крайне неохотно, но все-таки поступил в физико-математический колледж, став лучшим среди всего потока абитуриентов во время вступительных экзаменов. Учеба давалась ему легко и зачастую он попросту пропускал занятия, отдавая время футболу и тренажерному залу, однако на экзаменах неизменно удивлял ученых мужей своими знаниями. Следуя инерции, заданной отцом, он проглатывал книгу за книгой, не испытывая особенных затруднений понимал и разбирал работы лучших физиков современности. Но сердце его не лежало к науке и на последнем курсе обучения, к великому удивлению окружающих и страшному разочарованию родителей, он бросил учебу. Со временем отец и мать могли бы принять его нежелание связывать жизнь с физикой, если бы он увлекся, скажем, механикой или инженерным делом. Но сын второй раз жестоко разочаровал их, однажды вечером явившись домой и объявив, что отправляется служить по контракту в Ирак.
Являлось ли это внезапное решение следствием выражения юношеского протеста или на парня внезапно нахлынули патриотические чувства -- никому не суждено было узнать. Ближайшие родственники и друзья шептались о том, что, возможно, у человека случилось некое помешательство и, вероятно, ему требуется помощь психолога. Но строгая военная комиссия не заметила за ним никаких отклонений: ни физических, ни психических. Да, он мог быть жестким, когда того требовали обстоятельства, но назвать жестоким или жаждущим крови его точно было нельзя.
Первые три месяца в учебном лагере где-то под Тикритом пролетели практически незаметно. Юный солдат, чья физическая форма была отличной и "на гражданке", за время обучения военному ремеслу успел набрать несколько килограммов мышечной массы, а также обучиться основам рукопашного боя. За столь короткий срок он отлично овладел искусством обращения с ножом, прекрасно разбирался в основных видах вооружения и серьезно преуспел в стрельбе. Математический склад ума позволял ему моментально просчитывать ситуации, в которые он попадал во время отработок симуляции боевых действий, а быстрое и сильное тело не подводило его даже в самых безвыходных положениях.
Успешно окончив обучение, он был отправлен в относительно спокойный Моссул в целях обеспечения общественного порядка и патрулирования улиц. Первые несколько недель прошли без серьезных происшествий, если не считать локальной перестрелки между суннитами и шиитами, в которую оперативно вмешались несколько миротворческих отрядов. Будущий Следователь внес весомый вклад в подавление этого конфликта, не произведя при этом ни одного выстрела. В составе группы из трех человек он незаметно обошел с тыла шиитскую группировку и, застав врасплох главаря, обезоружил его, вынудив сообщников сложить оружие. Командование положительно оценило проявленную смекалку и четкость действий бойца, сделав его командующим роем, состоящих из трех "Хамви" - по 4 солдата на машину. 11 бойцов и свежеиспеченный командир слаженно действовали во время патрулирования районов города. Немногословный, но точный в указаниях, он быстро заслужил доверие и авторитет среди сослуживцев. Под его началом ни один солдат не помышлял о мародерстве или иных противоправных действиях, ответственно неся службу и беспрекословно исполняя приказы.
- Не знаю, как вам, парни, а мне чертовски хочется чизбургер! - во время стандартного объезда района в сердцах заявил солдат, что сидел за рулем замыкающего колонну "Хамви", - я уже смотреть не могу на стандартный паек.
Для пущей убедительности он поднес два пальца к приоткрытому рту и изобразил рвотные позывы.
- Да ладно тебе, на мой взгляд нас отлично кормят,- ответил сидящий позади водителя молодой боец, крупный рослый парень с массивной челюстью и тяжелым взглядом, не сильно соответствующим его дружелюбному характеру, - я обожаю консервированные бобы, ума не приложу, почему я недооценивал их "на гражданке".
- Командир, а что ты скажешь насчет кормежки? - водитель бросил взгляд в сторону переднего пассажирского сиденья.
Глава отряда не спешил с ответом, через бронированное стекло автомобиля внимательно изучая проплывающие мимо жилые и заброшенные дома, вглядываясь в темные окна, тщетно выискивая в них вероятную угрозу.
- Нормальная еда, я считаю,- не отрывая взгляда от домов, пожал он плечами, - но да, от чизбургера я бы тоже не отказался.
Водитель, ухмыльнувшись, одобряюще хмыкнул.
- А что насчет тебя, молчун? - через зеркало заднего вида он посмотрел на второго бойца, сидящего сзади.
Тот, блаженно улыбнувшись собственным мыслям, негромко ответил:
- Я мечтаю о маминой индейке и картофельном пюре,- он сглотнул, видимо, представляя домашнюю трапезу,- у меня жена на пятом месяце беременности, сына мне родит. Вернусь домой, отметим, мама, как всегда на праздник, запечет индейку.
Одного взгляда на парня было достаточно, чтобы понять - пускай тело его сейчас находится в далеком Ираке, но мыслями и сердцем он дома с любимыми людьми.
Колонна начала снижать скорость и через десяток секунд вовсе остановилась, грубо нарушая регламент патрулирования.
- "Голова", причина остановки? - спросил у рации командир, пытаясь через лобовое стекло разглядеть происходящее впереди.
- Дети перекрыли дорогу, опять попрошайничают,- из динамика прозвучал раздраженный голос водителя впереди идущего автомобиля.
- Двери и окна не открывать, медленно продолжаем движение, оттесним их с пути. Следите за обстановкой вокруг, - подозревая засаду, скомандовал в рацию глава отряда, сам безостановочно крутивший головой практически на 360 градусов.
- Вас понял, продолжаем движение
Детей становилось все больше и больше. Навскидку -- десятка три чумазой разновозрастной детворы крутилось вокруг каждой из трех машин. Они подбегали к окнам, подпрыгивали, стараясь заглянуть в салон и что-то кричали на непонятном языке. Совсем маленькие стояли чуть поодаль на обочине и, неуверенно протягивая руки, явно что-то просили.
Миротворческие отряды нередко подкармливали местных детей, угощая армейскими консервами, а иногда и вполне себе деликатесными для этих краев чипсами и шоколадными батончиками. Завидев уже знакомые лица, смотрящие из под касок, маленькие оборванцы радостно бежали навстречу в надежде получить заветные сладости. Но надо отметить, что чрезмерной наглости они себе обычно не позволяли, в глубине души все-таки побаиваясь вооруженных, обвешанных снаряжением, иностранцев.
Практически растолкав мелюзгу капотами, колонна медленно, но все-таки сдвинулась с места и, когда дети остались видны лишь в зеркала заднего вида, вновь набрала скорость, широкими колесами на рифленом протекторе поднимая дорожную пыль. Патруль подъезжал к краю города и заброшенных или разрушенных построек становилось все больше, а людей -- все меньше.
- Местечко это, конечно -- дыра, но виды восхитительные, - веселым тоном констатировал водитель, рассматривая через лобовое стекло открывающуюся панораму далеких, покрытых пылью каменных гор, - климат, кстати, тоже мне по вкусу: ни зимы, ни холодов. Люблю тепло.
- Все, переезжаешь? - с легкой издевкой донеслось с заднего сиденья.
- Не не, будем считать, что это просто затяжной отпуск. Без цивилизации я не проживу. Как и без девчонок, у которых в гардеробе есть хоть что-то еще помимо черных простыней, - похабно хохотнул он, а остальные члены экипажа одобряюще засмеялись в ответ.
- А мне, честно сказать, нравятся местные женщины: сдержанные, послушные, исполнительные, - то ли в шутку, то ли всерьез произнес сидящий за водителем, - я бы может даже...
Последние слова его заглушил чудовищный взрыв. Словно в замедленной съемке, впереди идущая машина подлетела и рухнула на обочину справа от дороги. Кузов по левой стороне был смят, будто пустая консервная банка, два колеса вырвало вместе с осями а из выбитых стекол валил черный густой дым вперемешку с мощными языками пламени. Еще несколько растянувшихся на вечность секунд экипажи двух оставшихся автомобилей с ужасом наблюдали движение в салоне подорванной машины: кто-то из чудом оставшихся в живых пытался выбраться, тщетно дергая заклинившую ручку и сгорая заживо в стремительно нарастающем пламени. Первым в себя пришел молодой командир, рублеными фразами отдавая команды.
- Противник на 9 часов! Боец, в турель за пулемет, - рявкнул он в сторону парня, мечтавшего о маминой индейке, - вы двое покидаете машину и прикрываете пулеметчика плотным огнем!
Трясущимися от прилива адреналина пальцами он нащупал кнопку связи на корпусе рации:
- Покидаем машину! Дымовые гранаты на 9 и 10 часов!
Вывалившись из машины, он услышал, как затрещали автоматы, а по корпусу звонким стуком заколотили пули. Соседний экипаж в полном составе успел покинуть свой "Хамви", бойцы рассредотачивались по огневым позициям, подготавливая к броску дымовые гранаты. Где-то над головой глухими мощными выстрелами заговорил пулемет, но почти сразу же затих. Со стороны второй машины в направлении нападающих полетело два небольших предмета, прочертив воздух струйками серого дыма. Воспользовавшись секундным затишьем, командир урывком выглянул из-за капота, насчитав как минимум десяток вооруженных автоматами Калашникова противников, выглядывающих из окон трехэтажного дома напротив. Сквозь расползающийся густой серый дым он успел заметить, как из-за спин бородатых мужчин на втором этаже показался силуэт человека с РПГ, а застрекотавший, судя по вспышкам, со стороны чердака пулемет, вынудил отряды обеих машин прижаться к земле. Отряд охватил хаос. Для ответных действий не было решительно никакой возможности - пули, плотным потоком накрывавшие машины, не позволяли даже огрызнуться встречным огнем, не говоря уже о попытке "снять" гранатометчика. С шипящим свистом снаряд рассек воздух, взорвав вторую машину и раскидав бойцов ударной волной. Подопечные командира один за другим погибали на его глазах. Смесь ярости и безысходности волной прокатилась по его разуму, заставив забыть об инстинкте самосохранения. Надрывным криком он скомандовал оставшимся в строю бойцам прикрывать его, сам же, чудом не угодив под пули, высунулся из-за переднего бампера и, не целясь, разрядил подствольник в сторону скрытого дымом врага. Где-то внутри оккупированного дома приглушенно хлопнула граната и раздался вопль пораженного осколками человека. На миг стрельба практически стихла и судорожно ищущий решение разум бойца обнаружил, пожалуй, единственный шанс на спасение.
- Отходим к тем зданиям! Бегом! - он указал рукой на кривые постройки, стоящие метрах в 50 позади них, одновременно пытаясь нащупать зрительный контакт с остатками отряда.
В живых остались только водитель и здоровяк, во время движения колонны сидевший на заднем сиденье. Пулеметчик, раскинув руки, свисал из турели спиной вниз. Половина черепной коробки отсутствовала, а месиво из мозгов и крови тягучей струей опускалось на землю, образовав внушительных размеров лужицу. Тела членов экипажа второй машины были разбросаны в радиусе 15 метров от взорванного транспорта и, судя по заломанным под неестественными углами конечностям, живых среди них не осталось.
Оставшаяся тройка солдат, возглавляемая молодым командиром, что есть сил рванула через пустырь к спасительным постройкам. Уже редеющий дым гранат оставлял пусть небольшие, но все-таки шансы на то, что их не успеют вовремя заметить. В противном случае, они оказывались как на ладони у противника, три беззащитных мишени на открытой местности, моментально расправится с которыми мог любой, имевший хоть какое-то представление о стрельбе. Три пары замшевых сапог, двигаясь вровень и едва касаясь земли, оставляли за собой небольшие облачка пыли. Когда до укрытия оставалось около 20 метров, грохнул одиночный выстрел крупнокалиберной винтовки. Грудь водителя взорвалась фонтаном алых брызг, ноги по инерции пробежали еще несколько шагов, затем заплелись и на землю кубарем рухнуло безжизненное тело. Двое оставшихся бойцов, не сговариваясь, резко сменили траекторию, разбежавшись в стороны друг от друга. Внезапный маневр сработал -- не ожидавший подобной хитрости снайпер промахнулся, а командир и здоровяк тем временем уже скрылись за небольшим двухэтажным зданием, забежав за него с разных сторон.
Времени отдышаться практически не было, необходимо было оперативно предпринимать дальнейшие действия для выхода из засады - сомнений в том, что за ними продолжается погоня, не было.
Командир схватил рацию, висящую на груди и, прерывающимся от частого дыхания голосом, заговорил:
- Всем патрулям, мы попали в засаду на северо-востоке города, много погибших. Просим подкрепления! Повторяю, мы в засаде на северо-востоке, просим подкрепления!
Спустя пару секунд рация зашипела в ответ:
- База на связи. Передал патрулям на северо-востоке. Высылаем вертолет. Можете сообщить координаты?
Второй солдат непослушными пальцами полез в нагрудный карман, стараясь как можно скорее извлечь карту, но сделать этого не успел. За углом здания, укрывшего беглецов от погони и представлявшего собой заброшенный дом на несколько квартир, раздался взрыв, вследствие которого часть боковой стены обвалилась, взметнув в воздух мелкую кирпичную крошку и пыль. Преследователи приближались, и оба бойца понимали: ни найти пути отхода, ни дождаться подкрепления они уже не успевают. Молча кивнув друг другу, они начали готовиться к последнему бою, наспех проверяя состояние "магазинов" и пересчитывая имеющиеся гранаты. Командир спешно рявкнул в рацию: "Готовимся к бою, координатов не будет", после чего отключил ее.
- Заходим в здание и ищем путь на самый верх. Постараемся найти огневые точки поудобнее, - скороговоркой выпалил он, - а дальше...дальше увидим.
Он посмотрел в глаза напарнику и попытался ободряюще улыбнуться, но вышло не очень убедительно. Тот сделал шаг навстречу и крепкими ручищами обнял Командира, затем отошел на шаг, подтянул лямки рюкзака и кивнул: "Я готов".
Оба быстрым шагом двинулись ко входу. Накренившаяся дверь, покрытая облупившейся краской, висела на одной петле, заграждая проход. Глава почти полностью истребленного отряда шел впереди, держа автоматическую винтовку наготове, чуть позади полубоком двигался напарник, держа на прицеле улицу. Из-за дома доносился нарастающий гул двигателя и крики на непонятном языке. Необходимо было как можно скорее занять позиции в укрытии. На миг замерев перед входом, Командир сделал глубокий вдох, выдохнул и толкнул дверь, устремляясь внутрь помещения, беглым взглядом через коллиматорный прицел изучая унылую пустоту давно разграбленной прихожей. Замыкающий шаг в шаг устремился следом. Когда оба услышали тихий щелчок за спиной, лихорадочно заметавшимся мыслям не хватило времени собраться даже в одно короткое слово: растяжка.
Первым чувством, пришедшим после длительного забытья, была жажда. Жажда, от которой выкручивает суставы, а разум готов отдать абсолютно все ради глотка воды. Губы, высохшие до такой степени, что от них отслаивалась кожа, задвигались, пытаясь произнести это заветное слово. Несмотря на разбитое физическое состояние, боец потихоньку приходил в себя, но открывать глаза не спешил, словно боялся, что это действие отнимет слишком много сил и рассудок снова провалится в черную бездну. Вместо этого он попробовал прислушаться к ощущениям. Тело ощущалось, как один огромный синяк и нельзя было понять наверняка -- что именно болит, ведь болело абсолютно все. Звуков не было. Где-то с левой стороны едва слышно гудело, но гул этот раздавался внутри головы. Лицо ощущалось каким-то неестественно большим, будто на него была надета дешевая маска для Хэллоуина из грубой и тяжелой резины. Времени не существовало. Вопрос "сколько я уже нахожусь здесь" даже в собственных мыслях звучал абсурдно, ведь никакого "здесь", судя по ощущениям, не было. А где нет пространства -- там нет и времени.
Спустя, наверное, вечность, разум дал понять, что он накопил достаточно сил для того, чтобы открыть глаза. Открылся только правый. Процесс фокусировки проходил без особого успеха и пока что удавалось различить лишь небольших размеров источник света где-то по левую сторону. Минуты, если они действительно существовали, перетекали в часы. Зрение медленно, но верно, возвращалось. Наконец наступил момент, когда тело окончательно почувствовало реальность мира, в котором оно сейчас находится, а мышцы позволили аккуратно двигать головой. Боец лежал на полу подвала размерами, приблизительно, 2 на 2 метра. В левом углу под самым потолком расположилось крохотное окошко, в которое едва ли смог бы пролезть трехлетний ребенок. Судя по проникающему через него яркому свету, было около полудня. Посередине стены напротив была вмонтирована металлическая дверь, на которой не наблюдалось ни ручки, ни замочной скважины. Ситуация, в которой он находился, становилась довольно понятной -- это плен.
Подняв руку и поднеся к лицу, он коснулся себя пальцами. Левая часть лица на ощупь напоминала огромную бугристую картофелину. Кончик носа смотрел немного в сторону, а разбитые губы загорались огнем даже от мимолетного прикосновения. Язык нащупал несколько отбитых зубов, ощерившихся острыми краями.
Настало время проверить целостность костей. Лежащий человек медленно, прислушиваясь к мельчайшим ощущениям, пошевелил ногами и убедившись, что кости и позвоночник целы, с облегчением выдохнул.
Ребрам повезло меньше. Попробовав вздохнуть глубже обычного, он, сжав зубы, поморщился -- как минимум по одному ребру с каждой из сторон было сломано. Но, в целом, боец остался удовлетворен результатами диагностики собственного тела. Могло быть и хуже. Уже почти окончательно придя в себя, парень вспомнил про жажду, которая на время отступила на второй план. Еще раз внимательно оглядел комнату и с разочарованием отметил, что никаких признаков воды вокруг не наблюдается. Единственное, что он мог дать своему организму в сложившейся ситуации -- сон. Глаз едва закрылся, как темнота снова поглотила его.
Звук заворочавшегося в замке ключа вырвал пленника из сна. Дверь открылась и в проеме показался силуэт человека, подсвечиваемый солнцем. Человек этот шагнул внутрь, направляя ствол АК-47 в сторону лежащего. Следом проследовал еще один. Он остановился в дверном проеме, разумно посчитав, что для троих мужчин эта коморка слишком мала.
- Доброе утро,- сказал он на вполне понятном пленнику языке. В голосе его не было ни грубости, ни злости.
Лежащий на полу приподнял руку, прикрываясь от яркого света, при этом изо всех сил стараясь рассмотреть нежданных гостей.
Не дожидаясь ответа, внезапный гость мягким тоном продолжил:
- Меня зовут Бахман. Как вы уже, наверное, поняли, вы находитесь в плену. Вы выжили благодаря вашему напарнику, тело которого приняло основную часть взрыва гранаты на себя. Эти люди, - он бросил взгляд на конвоира с автоматом, - настроены к вам не очень дружелюбно. Но они обещают вас отпустить, если будет выполнен ряд условий.
Пленник, продолжая лежать, внимательно вслушивался, чуть повернувшись правым ухом в сторону говорившего. Левое ухо по-прежнему передавало мозгу лишь слабый гудящий сигнал. Переварив полученную информацию, он хриплым голосом поинтересовался о предлагаемых условиях.
Продолжая смотреть на иностранца взглядом, в котором читались явные нотки сочувствия, Бахман ответил:
- Первое: сообщить подробную информацию о маршрутах патрулирования города и составе патрулей. Второе: отобразить на карте схему базы, где вы дислоцируетесь, с подробными данными о месторасположении техники и командных пунктах. И третье: связаться с вашим командованием и договориться об освобождении недавно плененного полевого командира. После выполнения всех трех условий вы будете отпущены.
Боец не стал медлить с ответом:
- Это невозможно. Я не пойду на это.
Он снова лег на спину и уставился взглядом в потолок. Желваки на его лице играли от плохо скрываемого негодования. На лице Бахмана отразилось переживание, но голос остался прежним:
- Поймите, они будут вас пытать. Долго. И в конечном счете вы предоставите необходимую информацию, хотите вы этого или нет. А после вас убьют. Я вам не угрожаю, а наоборот -- пытаюсь помочь. Пожалуйста, поверьте мне.
В последних трех словах пленнику явно послышались просящие нотки. Он продолжал смотреть в потолок, внимательно обдумывая ответ. Конечно же он не знал всех маршрутов патрулей. Да и откуда? Никто не посвящал простого командующего небольшим (и уже не существующим) отрядом в такие детали. Необходимо было каким-то образом попытаться выиграть хоть немного времени. Тщательно подбирая слова, он ответил:
- Я постараюсь сделать это. Но сейчас у меня нет на это ни физических, ни умственных сил. Мне могут дать воды и хоть немного еды? Думаю, через пару дней я приду в себя и дам им то, что они просят.
- Я решу вопрос насчет пищи и воды. Но, боюсь, пару дней вам никто не даст. Необходимо сделать все завтра.
Он что-то сказал на своем языке конвоиру, который, хоть и не понимал ни слова, но все это время внимательно вслушивался в их разговор и сверлил обоих воинственным взглядом. Вооруженный человек явно остался недоволен услышанным, повысив голос, он почти кричал на собеседника, потрясая автоматом и периодически показывая на пленного пальцем. Было видно, что Бахман откровенно боялся этого человека и неловко, короткими, почти молящими фразами что-то отвечал ему, бросая редкие взгляды на лежащего в углу человека. Конвоир, окончательно потеряв терпение, сделал шаг к собеседнику и с явной угрозой прошипел что-то, сверля того взглядом. Лицо мужчины побледнело, отчетливо контрастируя со смуглой кожей шеи и рук. Подняв поникший взор на ничего не понимающего иностранца, он тихим дрожащим голосом пролепетал:
- Завтра утром от вас ждут всю информацию. И я настоятельно советую вам послушаться. Вечером я принесу вам поесть.
Резко развернувшись, он проследовал прочь. Конвоир, бросив на пленника полный ненависти взгляд, отправился следом. Гулко стукнула тяжелая металлическая дверь, через секунду щелкнул замок, оставляя лежащего человека наедине со своими мыслями.
День уже готовился уступить место ночи. Временный обитатель подвала нашел в себе силы подняться на ноги и теперь стоял возле крохотного окошка, всматриваясь в квадрат сумеречного неба. Голова кружилась и казалось, что он заперт в трюме корабля, угодившего в легкую качку. Но все же стоять на ногах, пусть и изрядно ослабевших, было гораздо приятнее, нежели лежать на сыром бетонном полу. Думать практически не получалось. Едва он цеплялся за мысль, которая способна была помочь составить дальнейший план действий, как ее тут же вытесняла другая -- мысль о воде. И словно материализуясь из желания в реальность, к окошку легкими шагами подошел человек и почти шепотом произнес:
- Это я, Бахман. Вы слышите меня?
Из подвала были видны только его пыльные ботинки.
- Да. Я стою возле окна.
- Держите, я принес, что обещал.
Он, присев на корточки, протянул пленнику алюминиевую фляжку и следом такого же материала глубокую тарелку, полную вполне себе аппетитно пахнущего густого варева с торчащей из него армейской ложкой. В завершение он передал пару круглых теплых лепешек.
- Неплохой ужин для того, кому осталось прожить последнюю ночь,- принимая провизию, невесело ухмыльнулся солдат.
- А вы догадливый, - раздалось сверху после недолгой паузы.
- Только наивный дурак поверит в сказку о свободе, находясь в таком положении.
Из подвала донеслись звуки наспех открываемой фляги и булькание крошечных пузыриков, какие появляются, когда изможденный жаждой человек надолго прикладывается к горлышку, практически без глотков вливая в себя живительную влагу. Насладившись чистой прохладной водой, наверняка набранной из глубокого колодца, напившийся пленник прямо-таки по-рекламному выдохнул: "Ааааа". Опустившись на пол, он вцепился зубами в лепешку, оторвал массивный кусок и принялся остервенело жевать, следом отправляя в рот ложку за ложкой содержимое тарелки.
- Я пришел не просто чтобы накормить вас, - снова заговорил человек по ту сторону подвального окна-бойницы, - я думаю, у вас есть маленький, но все-таки шанс покинуть это место живым. И я рассчитываю, что вы заберете меня с собой.
Тем временем из подвала продолжали доноситься лишь звуки трапезы: звон ложки о тарелку и торопливое чавкане, периодически нарушаемые исполинскими глотками все еще не утолившего жажду человека. Бахман, не дожидаясь ответа, скороговоркой выплевывая слова, продолжил:
- Я не заодно с ними, пускай мы верим в одного бога и говорим на одном языке. Это настоящие звери, а не люди. И я здесь -- такой же пленник, как и вы, только с чуть более комфортными условиями содержания, если можно так выразиться. Мой младший брат когда-то примкнул к ним, искренне считая, что они повстанцы, сражающиеся за правое дело и противостоящие иностранным захватчикам. Я же всегда видел в них сборище бандитов и мародеров, которых совершенно не волнуют проблемы страны и народа, для которых война -- это жизнь. Конечно же я узнавал от брата о тех ужасах, которые они творили, но всегда молча держался в стороне, не желая сделать хуже ни ему, ни себе. Брат унаследовал горячий нрав отца и около месяца назад из-за какой-то мелочи заспорил с командиром. Спор перерос в оскорбления и он по молодой горячности перешел черту. Тот командир казнил его как предателя, поставив на колени и, даже не моргнув, выстрелил ему в затылок. Вот тут они и обратили внимание на меня. В юношестве я мечтал стать юристом международного права и, обучаясь, успел пожить довольно продолжительное время в разных западных странах. Командиру показалось, что я являюсь угрозой, учитывая мою осведомленность в их делах и, желая отомстить за брата, могу переметнуться на сторону противника. В итоге меня заперли на этой базе. Никто меня не трогает, просто потому что не за что, но и никакой свободы у меня тоже нет. Поэтому я хочу предложить вам попробовать совершить побег. Завтра днем. Ни вам ни мне уже нечем рисковать, кроме наших жизней. А они в любом случае нам не принадлежат, пока мы находимся в этом месте.
Закончив изливать свои мысли, Бахман замолчал в ожидании ответа. Слышно было его частое нервное дыхание, будто сказать эти слова для него стоило такого же мужества, как и свершить сам побег.
- Как вы предлагаете это провернуть? - после недолгой паузы поинтересовался пленник. Голос его немного окреп после плотного ужина и силы начинали наполнять его тело.
- Завтра отмечается религиозный праздник и в полдень пройдет большая молитва, на которую соберутся практически все присутствующие здесь. Я предлагаю в это время угнать один из автомобилей и попробовать прорваться через ворота.
- А что насчет утреннего допроса?
- Да, это представляет собой некоторую проблему. На мой взгляд, мы могли бы нейтрализовать человека, который придет допрашивать вас.
- Мы? - с явным скепсисом поинтересовался пленник.
- Ну, знаете, в данной ситуации мы с вами в одной команде. Я приду вместе с ним в качестве переводчика и в подходящий момент переключу его внимание на себя. Тут-то и настанет ваш звездный час, - невесело усмехнулся он, - вы все-таки солдат и обучены убивать.
- Позвольте уточнить: мне придется сделать это голыми руками? В таком случае, боюсь, мы наделаем столько шума, что и шагу не успеем ступить из этого подвала, как нас тут же перестреляют.
- Я не просто так принес вам ложку, - тон собеседника резко сделался максимально серьезным, - у вас еще много времени до утра, уверен, вы успеете заточить ее.
Из подвала раздался горький смешок:
- Звучит как работа для Агента 007.
- У вас есть более практичные идеи?
- Собственно говоря, нет.
- Значит, решили. До встречи утром.
Человек за окном поднялся с корточек и спокойным шагом удалился, оставив сидящего в подвале обдумывать план действий, успех которого при имеющихся вводных неизбежно стремился к нулю.
Минувшей ночью пленник так и не смог уснуть. Измученное тело настойчиво требовало хотя бы несколько часов сна, но разум, переполненный размышлениями о предстоящей авантюре, не позволял даже на минуту прикрыть глаза. Преобразование ложки в колющее оружие заняло не так много времени: податливый алюминий с легкостью обтачивался о стену, осыпая на пол смесь из металлической стружки и бетонной пыли. Остаток ночи боец пролежал на спине, ничего не видящим взглядом вглядываясь в кромешную темноту над собой. Сердце билось чаще и чаще покуда приближался час икс. Когда небо засветилось первыми лучами восходящего где-то за горизонтом солнца, человек поднялся на ноги и решил хорошенько размяться перед предстоящим действом. Ребра по-прежнему горели огнем, а опухший глаз оставался закрытым. Но, к собственному удивлению, все остальное тело находилось в относительном тонусе, видимо, благодаря притоку адреналина. Потратив около часа на основательную растяжку и физические упражнения, он сел обратно на свое место, подогнув одну ногу под себя и прижавшись к стене. Ложка-заточка лежала на полу под правой ногой, недоступная взору любого, кто мог бы появиться в дверном проеме.
Когда Солнце уже поднялось над горизонтом, с улицы послышались шаги двух пар ног. Щелкнул замок и дверь открылась. Перед пленником стояла та же пара мужчин, что посетила его почти сутки назад. Бахман держался уверенно, ни мимикой ни голосом не выдавая рвущиеся изнутри переживания. Человек с автоматом сделал шаг в подвал, остановившись чуть больше чем в метре от пленника. Злобно сплюнув несколько непонятных слов, он бросил перед сидящим карту города Моссул, несколько пустых белых листов и карандаш, после чего замер, уставившись тому прямо в глаза. Боец, аккуратно подавшись вперед, придвинул к себе канцелярию, затем посмотрел на автоматчика и коротко кивнул. Затем он перевел взгляд на Бахмана и непринужденным тоном сказал, указывая на карту:
- Сколько времени нам надо выиграть?
- Как минимум час. Сейчас 10:15. Но если сможете больше, то будет замечательно.
Конвоир внимательно слушал их диалог, переводя взгляд с одного на другого, но ни слова, к счастью говоривших, не понимал. Человек на полу, тем временем, внимательно рассматривал карту, пытаясь вспомнить немногие известные ему маршруты патрулей, чтобы ни в коем случае не отразить их на схеме. Решившись, он начал неспешно наносить линии и стрелки на карту, обозначая несуществующие пути передвижения миротворческих отрядов и про себя молясь, чтобы его фантазия не совпала ни с одним реально существующим маршрутом. Каждую линию он помечал цифрой. После этого он так же неторопливо откладывал карту и брал в руки чистый лист, выписывая на него цифры, а под ними сноски и расшифровки о выдумываемом на ходу составе и численности патрулей.
Автоматчик внимательно наблюдал за его действиями, иногда делая шаг ближе и всматриваясь в нанесенные чертежи и через полминуты снова возвращаясь на прежнее место. Спустя некоторое время он повернулся к Бахману и что-то произнес относительно довольным голосом. Тот коротко ответил и завязался диалог. Через пару минут Бахман обратился к пленнику:
- Он говорит, что ты отлично справляешься. Но требует ускориться.
- Сколько сейчас времени?
Бахман украдкой глянул на наручные часы:
- 11:03
- Скажи ему, что я закончил с маршрутами и мне надо еще полчаса, чтобы отрисовать схему базы.
Собеседник перевел эти слова конвоиру, которому они явно не понравились. Но злости или агрессии он не проявил, а лишь улыбнулся и в улыбке этой было больше угрозы, чем в самом яростном крике. Затем вкрадчиво и негромко он произнес несколько слов и с той же жуткой улыбкой посмотрел на сидящего на полу.
- Он сказал, что дает тебе десять минут, после чего прострелит колено.
Продолжая улыбаться, конвоир слегка покачал стволом автомата перед носом пленника, ясно понимая смысл сказанных тому Бахманом слов.
- Хорошо, передай ему, что я успею за десять минут. А нам с вами, видимо, пора начинать претворять план в жизнь, - не переставая чертить "схему базы", ответил боец, - как будете готовы, отвлеките его. Мне надо, чтобы он повернулся ко мне правым боком.
- Через пять минут я "поприветствую" человека на улице, а вы действуйте.
- Принято.
Рука уже жила своей жизнью, выводя какие-то линии и фигуры на бумаге, но разум в это время был предельно сконцентрирован на том, что предстояло сделать спустя считанные минуты. Боковым зрением он увидел, как Бахман оглянулся через плечо в сторону улицы и почтительным тоном что-то заговорил, обращаясь к несуществующему собеседнику. Трюк сработал. Видимо, напарник по неволе назвал имя кого-то из командиров и конвоир с любопытством выглянул в дверной проем, также намереваясь поприветствовать старшего по званию. Сидящий на полу быстрым движением достал из под ноги заточку и мощным толчком от стены отправил свое тело навстречу человеку с автоматом. Заостренный алюминий легко вошел в горло по пути перебивая сонную артерию. Боец повис на противнике, зажимая рукой его рот, из которого уже рвался удивленный возглас, но заливавшая глотку кровь превращала издаваемые им звуки лишь в глухое клокотание и бульканье. Бахман сориентировался моментально и прикрыл железную дверь, отсекая тишину улицы от подозрительных звуков, которые так и норовили покинуть подвал, в котором продолжала разворачиваться почти бесшумная битва. Человек с автоматом завалился на спину, подмяв под себя напавшего пленника и выбив из него дух. Ребра вспыхнули болью, от которой в глазах запрыгали звезды. Отчаянным усилием воли он призвал все моральные и физические силы, обхватил лежащего над ним конвоира ногами, а руками взял противника на удушающий. Тот, в свою очередь, не планировал сдаваться и продолжал отчаянно бороться за жизнь, извиваясь и предпринимая попытки перекатиться на живот. Торчащая из горла противника ложка мешала пленнику полноценно выполнить удушение и он решил действовать радикально. Переместив левую руку чуть выше, он обхватил брыкающегося за голову, правую расположил на уровне подбородка и мощным резким движением всем туловищем крутанулся влево. Хрустнула шея и бывший боевик замер, лишь изредка подергивая ногами. Победитель откатился в сторону и теперь с закрытыми глазами лежал на полу, хрипло и натужно дыша. Бахман выглянул на улицу и, убедившись, что никто не спешит в их сторону, прикрыл дверь и метнулся к напарнику, зашипев:
- У нас нет времени лежать! Я понимаю, что тебе тяжело, но надо вставать и выбираться отсюда! Помоги мне раздеть конвоира, ты наденешь его форму.
Он бросил взгляд на распростертое тело, с неудовольствием отметив огромное пятно крови, которое разлилось по куртке из раны на шее. Успевший немного отдышаться боец тоже заметил эту досадную деталь.
- Как далеко находится машина?
- До парковки около 300 метров по открытой местности.
- Понял. Ладно, давай готовиться к выходу.
В четыре руки они быстро стянули с трупа штаны, и куртку. Оба предмета одежды были песочного цвета и потому расплывшееся пятно крови отчетливо выделялось, обещая привлечь внимание первого, кто увидит их.
- Останься в своей футболке, в любом случае это будет менее подозрительно, - настоял Бахман.
Боец уже переодел штаны и наклонился, чтобы подобрать с пола фуражку цвета хаки, которая слетела с головы противника во время боя. Этот аксессуар пришелся как нельзя кстати, помогая скрыть под козырьком опухшее лицо и заплывший глаз. Взяв в руки автомат, он проверил рожок. Полный.
- Как я выгляжу? - поинтересовался он у свежеиспеченного напарника.
- Главное, не поднимай головы. В остальном точь-в-точь как местный. Так, слушай маршрут: выходим из подвала и сразу направо. Доходим до угла примыкающего здания и поворачиваем на 45 градусов левее, в том направлении находится парковка, ты сразу поймешь. Идти придется через открытый пустырь, в случае непредвиденных проблем укрыться будет негде. Внимание не привлекаем. Держись уверенно и сохраняй твердую походку. Все, пошли.
Солдат перекинул ремень автомата через шею так, чтобы оружие висело на груди. Сделав глубокий вдох и на секунду прикрыв глаза, он для уверенности кивнул самому себе и оба направились к выходу. Бахман запер дверь подвала, положил ключи в карман брюк и еще раз произнес: "Ну все, идем. Спокойно".
Был почти полдень и палящее солнце стояло точно над головой. На улице было безлюдно. Беглецы ровным шагом двинулись по заранее оговоренному маршруту. Пройдя около 30 метров до угла того самого здания, сзади которого располагался подвал, их взору отрылась довольно просторная прямоугольная площадка. Прямо по курсу в 100 метрах располагались двухэтажные глиняные дома, судя по всему, жилые. По левую руку простирался длинный одноэтажный барак, служивший местом массовых сборищ. Вход в него находился далеко за спинами напарников, так что с этой стороны встретить кого-то входящего или выходящего было нельзя. Как и говорил Бахман, по направлению на десять часов были видны припаркованные автомобили, в основном внедорожники различных марок и расцветок. Таким образом им надо было пересечь эту прямоугольную площадку по диагонали от угла до угла и они попадали напрямую к парковке. Идти вот так по открытой местности в стане врага было крайне рискованно, но как напарник рассказал накануне -- прямо сейчас начинался какой-то местный религиозный праздник и шансов встретить кого-либо на улице было крайне мало. Коротко переглянувшись, они направились к цели.
По пути действительно не попалось ни одной живой души и они благополучно достигли парковки. Половина миссии выполнена. Но радоваться рано, оставалась задача посложнее -- угнать машину без ключей.
- Обычно здесь редко запирают двери, так что надо как можно скорее найти ближайшую открытую машину, - напутствовал Бахман.
Боец начал было сомневаться в плане: двое мужчин, ходящих по парковке и дергающих ручки каждой машины -- зрелище, безусловно, подозрительное. Но судьба была к ним благосклонна и первая попавшаяся "Тойота" белого цвета оказалась открытой. Сев в машину, беглецы выдохнули. Осталось только завести двигатель и можно сказать, что дерзкий побег уже почти удался.
- Ты умеешь заводить без ключа? - с соседнего сиденья поинтересовался у бойца пассажир.
- Никогда этого не делал, только видел в фильмах, - ухмыльнулся тот в ответ, - но надо сначала проверить все места, где мог бы лежать запасн...ОЙ!
Ощупывая правой рукой углубления в салоне, в которых обычно лежала всякая мелочевка, левой рукой он потянул солнцезащитный козырек, из которого прямо ему на колени выпал ключ.
- Судьба нам благоволит,- вставляя ключ в замок зажигания, солдат с плохо скрываемой радостью посмотрел на напарника.
Глухо щелкнув, повернулся ключ и двигатель завелся, на миг взвыв и тут же вернувшись к стабильным оборотам холостого хода. Сидящий за рулем стянул с себя автомат и передал пассажиру:
- Умеешь стрелять? Вот и славно. Но молись, чтобы применять эти навыки на практике не потребовалось. По крайней мере сегодня. Где выезд?
Бахман указал пальцем в сторону бокового водительского окна. Боец повернул голову и увидел ровную полосу покрытой пылью бетонной дороги, ведущей к небольшим металлическим воротам, по бое стороны от которых возвышались два наблюдательных поста.
- Принято. Пристегиваемся и поехали.
Включив передачу, он плавным ходом направил машину в сторону спасительного выезда. По пути по прежнему не встретилось ни одного человека. Когда до ворот оставалось около 100 метров, водитель смог разглядеть их более подробно. Две тяжелых на вид железных створки, соединенных посередине увесистой цепью с амбарным замком. Высота в два человеческих роста, а по правую и левую стороны в два раза более высокие охранные вышки, наблюдательные пункты которых были зашиты листами толстого металла, защищавшего охранников с трех сторон. Сторона, смотрящая на базу, не была ничем защищена, к ней вела металлическая в несколько пролетов рыжая от коррозии лестница. И с этой стороны были отчетливо видны приклады пулеметов, по одному на каждую вышку. Смотрящий на правом наблюдательном посту отсутствовал. С левой вышки на них с удивлением смотрел бородатый человек в черных солнцезащитных очках, очевидно не ожидавший, что кто-то соберется покинуть базу в день молитвы. Он, не торопясь, принялся спускаться с лестницы, держа в зубах дымящуюся сигарету. Из оружия при нем был только пистолет, торчащий из напоясной кобуры. Машина остановилась в нескольких метрах от ворот.
- Когда подойдет и я открою окно -- стреляй в него, - скомандовал водитель
Пассажир посмотрел на него с легкой паникой, крепко сжав рукоятку автомата:
- Я никогда не стрелял в человека, - оправдывающимся тоном пролепетал он, - боюсь, я не смогу...
- Меня не волнует сможешь ты или нет! Ты должен это сделать! Или мы его или он нас, третьего варианта нет, понимаешь? - выходя из себя, злобно пролаял солдат, - хорош жевать сопли, сними автомат с предохранителя и будь готов. Ты. Меня. Понял!?
Бахман судорожно сглотнул, виновато посмотрев на напарника. Затем перевел взгляд на лежащий в руках автомат, секунду поколебавшись, медленным движением указательного пальца переключил предохранитель на режим автоматического огня и, подняв оружие, упер приклад в плечо, направив ствол в сторону водительского окна. Бородач уже спустился с лестницы и ботинками на рифленой подошве размеренным шагом двигался в сторону машины, тщетно пытаясь разглядеть водителя сквозь затемненные окна. Он явно не ожидал встретить никакой угрозы, потому руки даже не подумали потянуться к кобуре. Левая находилась в кармане камуфляжных штанов, правая периодически доставала изо рта сигарету, чтобы стряхнуть собравшийся пепел. Подошедший остановился в метре от водительской двери, терпеливо ожидая, когда опустится окно и ему сообщат цель выезда за периметр.
- Открываю, приготовься, - негромко произнес водитель и вжался в спинку сиденья.
Палец надавил на кнопку и стекло уверенно поползло вниз. Оружие в руках Бахмана тревожно задрожало.
Когда окно открылось уже наполовину, бородач по ту сторону салона автомобиля смог рассмотреть очертания незнакомого бледного лица сидящего за рулем человека. На секунду пришло понимание, что происходит что-то странное и он, беспокойно нырнув взглядом в глубину салона, заметил человека, которого точно знал. Вопрос не успел сорваться с его губ, как громыхнула автоматная очередь, разнося в кровавые клочья удивленное лицо.
Водитель что было сил надавил на педаль газа, направляя машину прямиком в ворота. Руки вцепились в руль с такой силой, что белесые костяшки пальцев легко можно было рассмотреть сквозь натянутую кожу. Две тонны не успевшего достаточно разогнаться железа обрушились на ворота и, грузно отпружинив, слегка отскочили назад. Над окрестностью раздался звон, словно великан огромным молотом ударил в необъятный гонг. Беглецы с преисполненными ужасом глазами посмотрели друг на друга -- план не сработал! В зеркалах заднего вида отражались бегущие к ним с оружием в руках люди. Не оставалось сомнений в том, что устроенный шум дал хозяевам недвусмысленное понимание о природе ситуации, разворачивающейся у выезда с базы. Времени на вторую попытку практически не оставалось, а машина, как назло, заглохла после столкновения с тяжелым забором. Из под капота показалась тоненькая струйка пара, сулившая скорую смерть как двигателя, так и незадачливых беглецов. Судорожно нащупав ключ зажигания, боец попытался завести двигатель, в панике наблюдая за приближающимися в зеркале людьми. Стартер крутился в такт галопирующему сердцу. Секунда, две, три.
- Да заводись же, тварь! - уже в истерике заорал человек.
И, словно повинуясь этим словам, мотор взрыкнул. Оставалась последняя надежда -- взять разгон побольше и снова попытаться протаранить ворота. Задняя передача, газ в пол и автомобиль, поднимая клубы пыли и песка, ринулся навстречу бегущим людям. По воротам дробью замолотили полетевшие из под колес мелкие камни. Когда водитель решил, что взял достаточное для разгона расстояние, он надавил на тормоз, и, переключив трансмиссию, снова устремил "Тойоту" в направлении ворот. В этот момент расстояние от машины до спасительного выезда впереди было равно расстоянию, на котором уже находились преследователи сзади. Сквозь рев двигателя послышались выстрелы и по кузову звонко застучали пули разного калибра. Бахман, пытаясь укрыться от смертоносного свинца, опустил голову на колени и обхватил затылок руками, точь-в-точь, как перед полетом инструктирует пассажиров самолета бортпроводник. Управляющий машиной боец держал руль и потому не мог позволить себе поступить аналогичным образом, вместо этого он сполз вниз по сиденью насколько мог, чтобы при этом ни только не терять из виду уже довольно быстро приближающиеся ворота, но и не быть задушенным ремнем во время столкновения.
- Приготовься, - крикнул он пассажиру, зажмурив глаза.
Мощный удар сотряс кузов, отозвавшийся унылым гулом деформируемого металла. Ремни удержали сидящих внутри людей, но повреждений избежать все же не удалось -- подушки безопасности или не сработали или попросту отсутствовали. Бахман приложился темечком о парприз, да так сильно, что потерял сознание, а из открывшегося рассечения бодрой струйкой побежала кровь. Водитель лицом впечатался в руль, сломав нос и однозначно раздробив скулу. Чудом оставшись в сознании, сквозь помутневший от сотрясения взгляд он понял, что они, хоть и потеряли скорость, но по прежнему продолжают движение вперед, а двигатель каким-то неведомым чудом продолжал работать, несмотря на уже прилично валивший из под капота пар. Нога вдавила педаль газа и многострадальный автомобиль снова начал набирать скорость, унося беглецов от преследователей, все еще стрелявших в их сторону, но из-за приличного расстояния уже не имевших надежды попасть в цель.
Боец вел машину наугад. Он мало что видел за клубами пара, извергаемого еще чудом живым двигателем. Сознание норовило ускользнуть от него, забывшись сладкой дремой молящего об отдыхе тела, на долю которого за последние дни выпало слишком много испытаний. Сколько прошло времени с момента, как они покинули базу? Возможно, пару минут, а может и полчаса. Разум в этом состоянии не мог позволить себе таких сложных вычислений. Водитель, вспомнив о том, что он в машине не один, мутным взором посмотрел на соседнее сиденье. Бахман находился в той же позе, что и за миг до столкновения с воротами, с той лишь разницей, что руки бессильно свисали вниз, касаясь кистями резинового коврика. Затылок его, равно как спина, были все в крови. Кровь пропитала льняную рубашку и прилипла к телу, позволяя рассмотреть торчащие позвонки. Заметив какое-то движение, водитель поднял глаза и уперся взглядом в треснувшее зеркало заднего вида с пассажирской стороны, впрочем не увидев в его отражении ничего хорошего -- их нагоняли. Несколько точек, постепенно приближаясь, маячили на горизонте. Столбы пыли, с этого расстояния казавшиеся тонкими коричнево-серыми ниточками, не оставляли сомнений в том, что за ними едут несколько машин. Эмоций, как ни странно, не было. Минувшие события выжали из человека как физические, так и моральные силы, потому дальнейшая судьба ему уже была безразлична. Будто уловив его упадническое настроение, двигатель автомобиля тоже решил сдаться. Он еще не заглох, но тяга заметно начала падать. Без особого энтузиазма боец медленно понажимал на педаль газа, словно это могло придать сил увядающему мотору. Напоследок фыркнув черным выхлопом, автомобиль сдался. Стрелка тахометра упала и замерла в безжизненном положении, намекая на аналогичную судьбу, которая вот-вот должна была постичь беглецов. Колеса по инерции продолжали везти безжизненное железо, но скорость неумолимо падала, а преследователей уже легко можно было рассмотреть в зеркале заднего вида. Последний раз бросив пустой взгляд на не подающего признаков жизни пассажира, молодой командир отряда, которым он был буквально несколько дней назад, закрыл глаза и проследовал за манящей его темнотой. Последним звуком, который ухватил угасающий рассудок, был стремительно приближающийся грохот крупнокалиберной пушки.
Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на мягкой удобной постели военного госпиталя. Из-за белоснежных штор, выполняющих роль стен его "палаты", пробивался яркий солнечный свет. Справа стоял штатив капельницы, от которой к его руке тянулся тонкий шланг, наполненный прозрачной жидкостью. Тело было легким а разум безмятежным. Где-то за шторами послышался голос молодой девушки, говорившей на вполне понятном ему языке, от чего на душе стало настолько радостно, что на глаза навернулись слезы и скатились из уголков по направлению к вискам. Он смог! Они смогли! Сбежали. И теперь находятся в безопасности. Ему не терпелось увидеть радостное лицо Бахмана, поговорить с ним о чем-нибудь совершенно несерьезном, например обсудить предстоящий обед или пускай даже погоду, которая в этих краях однообразна изо дня в день. Хотелось просто поболтать с человеком, с которым плечом к плечу пережил страшные испытания, с человеком, который вряд ли когда-то станет его другом, но навсегда останется в памяти.
Через какое-то время одна из штор осторожно отползла в сторону и в просвете показалось лицо совсем юной медсестры, вероятно даже младше него. Девушку нельзя было назвать откровенно симпатичной, но слегка торчащие ушки делали ее забавной и даже несколько миловидной.
- Вы проснулись, - тонким приятным голоском она скорее констатировала, нежели уточнила, обнажая белозубую улыбку, - я позову доктора. И не оставляя времени на любые вопросы, она быстрыми мягкими шагами скрылась за шторой.
Через пару минут в "палату" зашел высокий худой человек в очках и белом халате, выглядевший лет на 35, а за ним следом та самая медсестра, в руках которой было судно с несколькими шприцами.
- Приветствую, солдат, - неожиданно низким голосом поздоровался он с лежащим, - как себя чувствуете?
- Вполне неплохо, - словно пробуя, смогут ли связки вообще воспроизвести речь, негромко ответил он
- Ну и замечательно. Признаюсь, я не сильно переживал за вашу жизнь. Да, досталось вам прилично, но критических ранений мы не обнаружили. Теперь только отдых, побольше пищи и жидкости -- и вы быстро вернетесь в норму. Тело молодое, сильное, восстановится быстро, это я вам обещаю.
- Док, а что с моим напарником? Как он?
Человек в халате выдержал небольшую паузу, посмотрел себе под ноги и вновь поднял взгляд на пациента.
- К сожалению, когда поисковый отряд нашел вас, он был уже мертв. Пуля вошла в поясницу и пробила печень. Мы уже ничем не могли ему помочь. Он тоже был в плену?
Боец почувствовал ком, подступивший к горлу. Какая-то необъяснимая пустота образовалась там, где было место воспоминаниям о Бахмане. В уголках глаз снова защипало, но то благоговейное чувство радости, наполнявшее его совсем недавно, улетучилось без следа, сменившись вакуумом.
- Да, он...он помог мне бежать. Он был хорошим человеком, - почему-то для него было важно произнести эти слова вслух перед стоящими возле него людьми.
- Тем более жаль, - негромко произнес доктор, а затем уже своим обычным тоном продолжил, - сестра поставит вам несколько уколов: антибиотик, обезболивающее и восстанавливающий комплекс. Если что-то потребуется, смело обращайтесь к ней. Остались еще вопросы, солдат?
- Через сколько меня выпишут? И мне позволят продолжить службу?
- Я планирую понаблюдать за вами еще 7-10 дней и если восстановление пойдет по плану, то через указанный срок я отпущу вас. Что касается второго вопроса -- я рекомендовал вашему командованию отправить вас домой. Так что готовьтесь вернуться к родным после выписки, - весело улыбнулся доктор, попрощался и ушел к другим пациентам.
День за днем силы возвращались к нему и через какое-то время он уже мог покидать палату для непродолжительных прогулок на свежем воздухе. В один из таких променадов боец встретил на улице старшего офицера, который участливо поинтересовался его здоровьем и пригласил на разговор к себе в кабинет, явно понимая желание того узнать детали собственного спасения.
Выяснилось, что между моментом, когда руководимый им отряд попал в засаду и днем его побега прошло четверо суток (неужели я пролежал без сознания в том подвале целых 3 дня?!). Повстанцы, как назвал их офицер, оказались последователями радикального Движения за освобождение Ирака от иностранных оккупантов. Они представляют собой довольно внушительную силу, базы их разбросаны по всей стране, а численность насчитывает десятки тысяч боевиков. Они неплохо обеспечены различной военной техникой и оружием, которые им щедро поставляют единомышленники из нескольких восточных стран. Периодически им удается захватывать членов миротворческих соединений и практика показывает, что они совершенно не стесняются самых различных методов добычи необходимой информации, жестоко пытая тех, кому не повезло попасть в плен. И уж точно никто еще не сумел сбежать от них, да еще и столь дерзко (в голосе ухмыльнувшегося рассказчика послышалось уважение). Далее он поведал о том, как несколько отрядов, сопровождаемые вертолетом, прибыли на место засады и обнаружили три уничтоженных "Хамви", а также трупы всех членов экипажа. Всех, кроме одного. Прочесав местность, им удалось выйти на пожилого мужчину, утверждавшего, что оба его сына вопреки воли отца примкнули к тем боевикам и теперь скрываются на территории одной из баз, находящихся где-то на севере пустыни. Несколько дней велась аэрокосмическая разведка, по итогам которой были точно определены координаты дислокации боевиков и их приблизительная численность. Также выяснилось, что база обладает устаревшим, но все еще работоспособным оружием для обеспечения ПВО, что создавало серьезные преграды для возможного штурма. В конечном счете, было принято решение направить переговорщика в сопровождении нескольких наземных ударных групп и двух "Апачей". Когда делегация находилась километрах в 15 от места назначения, тут на горизонте и появилась машина беглецов, преследуемая, по меньшей мере, десятком автомобилей повстанцев. Боевики явно были застигнуты врасплох нежданными гостями и слишком поздно осознали затруднительность возникшей ситуации. Вертолеты без труда разбили весь отряд преследователей, но приближаться к базе не решились, ведь основная задача - вызволение пленника - уже была выполнена. Замолчав, офицер по-отечески посмотрел на бойца, предоставляя тому время на переваривание информации и терпеливо ожидая предстоящие вопросы. Парень, однако, не только не собирался спрашивать о чем либо, но и вообще желал как можно скорее завершить данный диалог. Слушая рассказ, он словно заново переживал каждый из моментов, ощущая как моральную, так и физическую боль, с которыми ему довелось столкнуться во время пускай и непродолжительного, но все же страшного плена. Перед глазами всплывали кадры искореженных тел, разбросанных взрывом противотанковой гранаты; размозженный череп молодого пулеметчика, который уже не застанет рождение своего сына; бетонные стены и потолок подвала, в котором он провел три полных боли и отчаяния дня, по ощущениям растянувшихся как минимум на месяцы; лицо Бахмана, который, по сути, спас ему жизнь, поспособствовав побегу...
- Я представлю тебя к награде, солдат, - пробиваясь сквозь пелену тяжелых видений, прозвучал голос офицера, принявший официальный тон, - и ты отправишься домой, как только док тебя выпишет. И не спорь, это приказ. Ты еще слишком молод, чтобы сдохнуть на этой трижды проклятой земле. Проживи эту жизнь, она у тебя еще вся впереди.
Он вернулся домой 20-летним юношей, пробыв на войне меньше полугода, но каждый, кто заглядывал ему в глаза, натыкался на взгляд мужчины, повидавшего в этой жизни сполна. Не успели физические и душевные раны полностью затянуться, как жизнь нанесла новый удар: вследствие обширного инфаркта скончалась его мама. Переживая горе, парень отстранился от всех знакомых и друзей и лишь с отцом продолжал поддерживать близкие отношения. Тот снова попробовал направить сына в научное русло, обещая всевозможную помощь в возобновлении обучения и дальнейшем трудоустройстве, но сердце парня не лежало к науке. День за днем он проводил, с головой зарывшись в книгах самых различных жанров. Классика мировой литературы, биографии исторических личностей, научная фантастика, детективное дело, история средних веков -- в бесконечных страницах он прятал собственные переживания и отгораживался от мира, слабо понимая, как начать новую жизнь. Отец неоднократно предлагал ему обратиться к психологу, благо знакомства в научных кругах открывали путь к лучшим специалистам своего дела, но сын каждый раз отвечал отказом, говорил, что ему надо еще совсем немного времени и он разберется со своими проблемами самостоятельно.
В один из дней за завтраком отец бодрым голосом поведал, что сегодня вечером в шикарном особняке одного видного научного деятеля собирается "интересная компания", чтобы отметить юбилей хозяина дома и что они оба приглашены на данное мероприятие, а таким знакомым ни в коем случае нельзя отказывать.
- Я обещаю, что не стану сватать тебя ни в какой университет или лабораторию, - улыбнулся он сыну, - просто поверь, что там не будет скучно. А тебе совершенно не помешало бы развеяться, там более там будет достаточно много твоих ровесников. Это далеко не старческая посиделка.
Твердо решив для себя, что не станет возражать отрицательному ответу сына, он с аппетитом принялся за яичницу-глазунью. Парень отсутствующим взглядом смотрел в окно, обдумывая услышанное предложение. Возможно, это действительно имеет смысл, сколько можно сидеть дома, словно отшельник. Посмотрев на отца, он слегка улыбнулся и дал положительный ответ.
Когда заходящее солнце окрасило небо в томный оранжево-розовый цвет, на заднем дворе респектабельного двухэтажного дома уже собиралась шумная компания совершенно разнообразных людей. Между расставленными тут и там столиками с разнообразной едой, закусками и напитками сновали веселые люди, периодически собираясь в небольшие компании, со стороны которых то и дело доносился звонкий смех или обрывки забавных историй. На мероприятии присутствовали деятели различных областей науки, политики и государственные служащие, несколько узнаваемых медийных личностей, а возле средних размеров прямоугольного бассейна с подсвеченной со дна водой что-то активно обсуждала группа молодых людей, судя по всему -- повзрослевшие уже отпрыски гостей именинника. Пришедший вместе с отцом бывший солдат, по правде говоря, не имел особого желания веселиться и активно знакомиться со сверстниками, поэтому, взяв запотевшую бутылку пива, он неспешно прогуливался, разглядывая ухоженную территорию вокруг дома. Меряя шагами аккуратно постриженный газон, он периодически встречался взглядом с кем-то из гостей, вежливо здоровался и с улыбкой желал хорошего вечера, даже не пытаясь завязать сколько-нибудь продолжительную беседу. Когда солнце окончательно ушло за горизонт, на еще не полностью потемневшем чернильного цвета небе начали появляться первые звезды. Он остановился и, подняв глаза, всматривался в особо яркую звезду. Со стороны могло показаться, что юноша задумчиво перебирает в голове какие-то важные для него мысли, но на самом деле разум был абсолютно пуст. Наконец-то. Спустя столько недель, наполненных скорбью, бесконечными переживаниями и тяжелыми думами, в голове наступила тишина и практически ничего не тревожило его душу. Да, мудрый отец был прав, мягко настояв на посещении данного мероприятия. От почти блаженного созерцания бесконечности небесного купола его вырвала рука папы, с отеческой нежностью опустившаяся на плечо.
- Сын, познакомься с моим старым и очень хорошим другом, - представляя собеседника, широко улыбнулся он.
Рядом с отцом стоял среднего роста мужчина, лицо которого могло принадлежать лишь человеку, тесно связанному с политикой. Уверенный цепкий взгляд, статная осанка, аккуратная стрижка -- каждая деталь внешности с первого же взгляда выдавала в нем того, кому не привыкать находиться перед большим скоплением людей и общаться с ними с позиции авторитета.
- Добрый вечер, - улыбнувшись, юноша обменялся крепким рукопожатием с новым знакомым.
- В первую очередь, прошу принять мои соболезнования. Я очень много лет знал твою маму, мы были в прекрасных дружеских отношениях со времен колледжа. Она была светлейшим человеком. Для меня было большим горем узнать о ее кончине. Воистину, лучшие уходят рано.
В его глазах виднелось искреннее сочувствие несмотря на попахивающие явным официозом слова. Он с грустью смотрел на парня несколько долгих секунд, но, видимо вспомнив о праздничности сегодняшнего мероприятия, собрался и перевел тему в другое русло.
- Ты, уверен, и не вспомнишь, но когда тебе было всего пару лет от роду, я приезжал к вам в гости. Прекрасное было время, мы были молоды, немногим старше тебя. А потом жизнь закрутила всех нас и направила своими путями... Ты прилично подрос с тех пор, - мягко засмеялся он.
- И не говори, дружище, кто бы мог подумать, где и кем мы окажемся столько лет спустя, - отец посмотрел на товарища взглядом, каким смотрят на лучшего друга после долгих лет разлуки.
- Слышал, ты успел бросить колледж и стать героем войны в Ираке. Несладко тебе там пришлось, насколько я знаю, - старый новый знакомый поджал губы, серьезным взглядом посмотрев на парня, - увидел, так сказать, определенную изнанку жизни.
- Да, это было эмм... местами увлекательное путешествие, - не желая развивать затронутую тему, довольно сухо ответил юноша, но все так же почтительно улыбаясь.
- Позволь, я представлю сыну область деятельности, в которой ты трудишься, - тонко уловив атмосферу диалога, отец решил сменить курс, бодрым голосом обратившись к товарищу, - мой друг работает на структуру, тесно связанную с МАГАТЭ. Он руководит большим отделом, который занимается исследованием новых месторождений радиоактивных руд. Но работа чрезвычайно секретная, поэтому подробностей не знаю даже я, - он то ли в шутку, то ли всерьез заговорщически понизил голос.
- Да нет там ничего особенно секретного, - непринужденно отмахнулся мужчина, - так, всякие бумажки, исследования, отчеты. Одним словом -- скукотища, что и рассказать особо не о чем.
- Это он так скромничает, сын. На самом деле перед нами стоит большая политическая шишка, пусть и в образе скромного ученого, - он по-дружески хлопнул товарища по спине.
- Чем планируешь заниматься? Планируешь возобновить учебу? - снова обратился мужчина к парню.
- Честно сказать, конкретно к физике душа давно не лежит, - он бросил на отца немного извиняющийся взгляд, - поэтому я думаю пересмотреть свои жизненные интересы и попробовать себя в чем-то ином.
Собеседник мгновение внимательно, если не сказать -- оценивающе, рассматривал юношу и затем деловым тоном произнес:
- Приезжай ко мне в офис через неделю, познакомимся поближе. Я расскажу тебе о своей работе, посмотришь на нее с более интересной стороны. У тебя немало полезных навыков, быть может я смогу предложить тебе соответствующую должность. Без физики, конечно, не обойдется, - он усмехнулся, посмотрев на отца, - но будет уж точно интереснее, чем торчать в лаборатории.
- Звучит интригующе, договорились, - парень не мог до конца понять, всерьез ли говорит отцовский товарищ, но уже решил для себя, что предполагаемая встреча ничего не будет ему стоить, а там, возможно, что-то и выгорит.
- Я позвоню через пару дней и сообщу точное время. Приятно было познакомиться с тобой. А теперь прошу простить, нам с твоим папой надо пойти поболтать еще с кучей приятных и не очень людей. Политика, чтоб ее...
Они еще раз пожали друг другу руки в честь знакомства и двое мужчин ушли в сторону большой компании важных на вид людей, оставив парня с легким предвкушением чего-то нового, что должно было в скором времени произойти в его жизни.
Отцовский друг, как и обещал, перезвонил через несколько дней и назначил точные дату и место встречи. В указанный день парень приехал по нужному адресу, будучи в легком предвкушении, вызванном завесой тайны, которую ему пообещали приоткрыть.