Частный детектив Януш Ковальски отложил книгу в сторону и потушил свет в каюте. Спать совершенно не хотелось, но, с другой стороны, последнее дело измотало его настолько, что даже прочесть и усвоить страничку текста, было для него непосильной задачей. Поэтому он так и лежал, в полудрёме-полузабытьи, прислушиваясь к шуму вентилятора. Вдруг в дверь каюты кто-то робко постучал.
- Войдите, открыто, - проворчал Януш, не открывая глаз.
- Если не возражаете, я зажгу свет, - сказал гость вместо приветствия.
- Можете хоть зажечь, хоть поджечь, весь этот чёртов звездолёт, - ответил Ян, не открывая глаз.
- А вот этого я уже сделать не могу, - возразил гость, - я капитан этого, как вы выразились, чёртового звездолёта.
- Если вы пришли с извинениями за шумный вентилятор, то можете этого уже не делать, - продолжал ворчать Ковальски, так и не открыв глаза, - считайте, что я уже привык.
- Странно, - удивился капитан, присаживаясь на пуфик, - вы первый, кто на это вообще обратил внимание.
Ковальски наконец-то открыл глаза:
- О, да вы и вправду капитан этого чудесного звездолёта.
- Да, - кивнул головой гость, - я Николаэ Есинеску, капитан звездолёта "Урсула", пассажиром которого вам выпало быть на ближайший месяц, уважаемый Януш Ковальски.
- Вы меня с кем-то спутали, - Ковальски снова закрыл глаза, - я Карл Гофман, рекламный агент корпорации "Нейтринные системы связи". Могу даже показать документы.
- У меня есть более убедительные документы, - улыбнулся капитан и положил на лицо Яну лист бумаги.
Ковальски снова открыл глаза, и, приподняв лист над головой, начал его читать. Через секунду он вскочил:
- Матерь Божья! У вас есть доступ даже к таким базам данных?
- Ну... - пожал плечами капитан Есинеску, - как капитан звездолёта, я несу ответственность буквально за всё. Поэтому мои полномочия подтверждаются и доступом к полицейским базам данных столь высокого уровня секретности.
- Ну что же, Николаэ, раз мы уже познакомились, то давайте сразу перейдём к делу, - Ян встал с кровати и подошел к вмонтированной в стену кофеварке, - я так понимаю, что у вас возникла проблема, которую не в состоянии решить ваша служба безопасности. Кстати, вам кофе со сливками?
- Мне просто чёрный кофе. Без сливок и без сахара, - ответил капитан Есинеску, а вот с уровнем проблемы вы угадали, ее действительно нельзя решить силами моей службы безопасности.
- Тогда простой вопрос, ответ на который и решит судьбу нашего сотрудничества, - Ян выдвинул из стенки крохотный столик и поставил туда две чашечки с кофе, - Почему?
- Почему я не могу обратиться к собственной службе безопасности звездолёта "Урсула"? - переспросил капитан.
- Угу, - кивнул головой Ян, пристально глядя в глаза капитану Есинеску.
- Потому, что они, узнав суть дела, немедленно свяжут меня белыми простынями, и весь остаток пути я проведу под пристальным присмотром нашего доктора.
- А почему я не свяжу вас белыми простынями? - спросил Ян, помешивая свой кофе.
- Пожалуйста, прочтите, - капитан положил перед Яном несколько листов бумаги.
- О нет! - замахал руками Ковальски, - я сейчас совершенно не в состоянии усвоить даже строчку текста. Поэтому расскажите своими словами. И как можно покороче.
Капитан взял чашечку со своим кофе, залпом ее выпил, и тяжело закряхтев, видимо кофе был слишком горячим для такого способа его употребления, поставил чашку на столик. После чего, переложив лежащие на столике бумаги во внутренний карман своего мундира, начал рассказ:
- Два года тому назад в этом месте пропал транспортный корабль "Геркулес-5". Причём не просто пропал, а с грузом никеля. Более того, никеля там было на суму, за которую можно прикупить вполне приличную планету.
- На сколько я разбираюсь в ваших делах, то Геркулесы это самые большие звездолёты в нашей галактике, - перебил его Ян.
- Именно, - кивнул головой капитан Есинеску, - а когда этот самый большой сухогруз исчезает на окраине Галактики, в таком месте, где даже для того, чтобы столкнуться со случайным метеоритом надо кружить года три, то это не может не вызывать вопросов. А самое загадочное в том, что от Геркулеса не осталось буквально ничего. Так не бывает. На корпусе любого звездолёта есть несколько сотен автономных мачков, которые успевают дать сигнал, даже если звездолёт начнёт падать в чёрную дыру.
- Бывает и такое? - с явным интересом спросил Ян.
- На моей памяти нет, - замотал головой капитан Есинеску, - но вообще, бывает.
- Ладно, - хлопнул ладонью по столу детектив Ковальски, - ваша версия случившегося?
- Сухогруз был угнан, а его груз продан по частям. В нашей галактике есть немало планет, где не задают лишних вопросов при торговых операциях со стратегическими материалами. Потом с Геркулеса сняли всё ценное и уронили на одну из звёзд.
- А кто его мог угнать? Даже если допустить, что какие-то пираты рискнули взять его на абордаж, то скрыть этот факт, как я понимаю, уж никак не было возможно.
- Зачем абордаж? - тяжело выдохнул капитан, - пираты были членами команды сухогруза.
- Откуда такое мнение?
- Капитан сухогруза был моим однокурсником. Можно даже сказать другом. И вот где-то за год до исчезновения мы с ним повстречались на одной из баз возле Сириуса. Ну, там разговорились, выпили местной огненной воды, и кроме всего прочего разговор зашел про личный состав. Впрочем, такие разговоры у нас возникают постоянно, это наша непрерывная головная боль. Хорошего специалиста теперь не найти, как говорится, и днём с огнём. Вон даже вас, уважаемый господин Ковальски, постоянно дёргают с планеты на планету, потому, что даже толковых детективов меньше чем освоенных планет...
- Да ладно, - зарделся Ян, - лучше расскажите о своём разговоре с другом детства.
- Однокурснике, - поправил его капитан, - так вот, Симон, ну это имя капитана пятого Геркулеса, Симон Сэндберг, одним словом он пожаловался, что вокруг его первого помощника формируется какой-то непонятный тайный клан из, скажем так, не слишком морально устойчивых членов команды.
- А дать ему хорошего пинка в первом же порту? Вернее дать им всем хорошего пинка. И чтоб даже без выходного пособия?
- Шутите? - покачал головой капитан, - во-первых кадровые вопросы решает не единолично капитан, а компания, собственник звездолёта, ну а во-вторых... во-вторых... а чем другие лучше?
- Понятно, - кивнул головой Ковальски, - а что было дальше.
- А дальше к нам подошел тот самый первый помощник. Имени его я не помню, впрочем, это можно узнать в базе данных, но ощущение он вызывал премерзкое. Буквально премерзкое. Ну, мы тогда всего лишь перемолвились парой слов и расстались. А вот пару дней тому я в коридоре встретился с одним нашим пассажиром. Лицо, правда, было как бы другое, но такое же мерзкое, как и у старпома, да и в остальном...
- То есть вы считаете, что это старпом с пятого Геркулеса, сделавший пластическую операцию?
- Да! - твёрдым голосом ответил капитан Есинеску, - но даже не это самое главное.
- А что тогда, по-вашему, самое главное?
Капитан Есинеску посмотрел на часы и после секундного колебания сказал:
- Ладно, пошли. Только обещайте не связывать меня простынями, окончательно не разобравшись.
- Если вы не будете буйствовать, - улыбнулся в ответ Ковальски, - то самое сильное средство, которое я вам пропишу, будет алкогольная анестезия.
- Тогда пошли, - тяжело выдохнул капитан Есинеску.
Идти пришлось далеко, так как капитан почему-то не захотел пользоваться лифтом, а каюты первого класса находились в другом конце звездолёта. Наконец Есинеску с Ковальски повернули в нужный коридор. Первый класс явно отличался от третьего, в котором летел сам Ковальски. Зелёный ковёр с неимоверно длинным ворсом покрывал пол коридора. Трое дубовых дверей с левой и четверо с правой стороны. Причём двери были именно дубовыми, а не из пластика "под дуб". Литые бронзовые ручки. Светильники, напоминающие средневековые канделябры, источали мягкий умиротворяющий свет. А самое главное, если по корабельным часам наступала ночь, то обитатели кают первого класса, в отличие от остальных пассажиров, дисциплинированно укладывались баеньки, предоставляя своим телам положенный умеренным распорядком дня отдых.
- Вот здесь, - капитан показал рукой, - мы с ним впервые и встретились. Он постоянно на что-то жаловался стюартам. Ну а когда встретил меня, то вообще вскипел и пригрозил написать жалобу моему руководству и всем контролирующим организациям сразу. Мерзавец.
- Ему тоже досаждал шум вентилятора? - еле сдерживая улыбку, спросил Ковальски.
- Лучше смотрите сюда, - шепотом сказал капитан Есинеску, - сейчас начнётся.
И тут действительно началось. На стенке и даже на двери возникли объемные призраки, которые начали изображать какое-то событие. Что именно они показывали, Ковальски так и не понял, но явно осознавал, что что-то очень трагическое.
Януш подошел к стенке в упор и начал шарить по ней рукой, тщательно ища тень от своих пальцев и сравнивая его с тенями неизвестного происхождения.
- Я тоже, сперва думал, что это голографический проектор, - шепнул капитан, - но тогда бы тени на стене и тени от руки смешались бы.
- А из чего стена? - спросил детектив.
- Анодированный алюминий, покрытый эмалью. Дверь, тоже алюминий, с дубовыми накладками. Перед прошлым рейсом, дуб еще раз отлакировали нитролаком и отполировали. А если считаете, что это галлюцинация, то три прошлых видения засняты на видеокамеру. Можем у меня в каюте посмотреть.
- Ладно, - сказал Ковальски, прекратив ощупывать дверь и стену, - там и поговорим.
Как только капитан в сопровождении детектива Ковальски зашел в свою каюту, то первым делом извлёк из шкафа бутылку коньяка с белым аистом на чёрной этикетке:
- Вы, что-то там говорили, про анестезию? Имею для этого дела отличную микстуру.
- Наливайте! - скомандовал Ковальски, усаживаясь в кресло, - я почему-то был уверен, что привидения бывают только в рассказах о старинных замках. Но в реале? Да еще на звездолёте? Ничего не понимаю...
- Вот потому я к вам и обратился, - сказал капитан, наливая коньяк в одноразовые пластиковые стаканчики, - прошу прощения, но бокалы долго искать.
- К чёрту этикет, - Ковальски схватил свой стаканчик и залпом влил в себя его содержимое, - лучше скажите, что эти приведения там изображали. А то я так толком ничего и не понял. Кстати, а коньячок у вас очень даже правильный.
- Этот коньяк делают на заводе моей тёти, строго по старинной технологии, - с гордостью сообщил капитан Есинеску, так же залпом выпив содержимое своего стаканчика, - тётя бы убила меня, видя, как мы пьём ее лучший коньяк.
- Увидела бы она тоже, что и мы, сама бы отхлебнула прямо из бутылки. Лучше скажите, что это за пантомиму разыгрывали приведения.
- На сколько я понял, часть команды одела скафандры и резко разгерметизировала кабину сухогруза. Та часть команды, что не была готова к такой подлости попросту погибла.
- Я где-то читал, что в вакууме человек может выжить даже несколько минут.
- Если в течении минуты снова восстановить давление, то человек и в самом деле может выжить, при этом на всю жизнь оставшись инвалидом. Ну а на протяжении первых же секунд он не запрыгнет в скафандр или гермокамеру, то самостоятельно уже спастись не сможет. Что собственно и произошло с капитаном Сэндбергом и частью команды.
- Ясно, - кивнул головой Ковальски, - состав преступления, как говорится, ясен. А вот с доказательной базой видится явный пробел. Привидения в качестве свидетелей годились лишь для святой инквизиции. Да и то, судя по тому, что являются они лишь в области гибели команды Геркулеса, пришлось бы организовывать выездную сессию инквизиционного суда.
- Слушайте, - вдруг оживился капитан, - а ведь генетическая экспертиза запросто установит кто наш пассажир на самом деле.
- Ну... - пожал плечами Ковальски, - у подозреваемого мы возьмём ДНК даже не особо заморачиваясь законностью процедуры. Но с чем мы ее сравним. В вашей базе данных есть данные на старпома?
- Откуда? - развел руками капитан.
- Вот именно, - тоже развел руками детектив, - в базе данных нет, а запрос даже через самый быстрый канал гиперсвязи это, я так понимаю, недели три.
- Шестнадцать дней.
- Это уже неплохо, - оживился Ковальски.
- Но через девять дней мы прибываем в Вилену, - развёл руками капитан, - Там наш пассажир сходит.
- Вилену? - переспросил Ковальски, - бывал я в этой клоаке. Там запросто можно сменить имя и частным рейсом смыться в дебрях Галактики. Наше прибытие можно задержать?
- Как? - скривился капитан, - мы маршрут первой категории. К тому же для этого нужны согласованные действия всей команды.
- Отлично, - саркастически скривился Ковальски, - а задержать подозреваемого на законных основаниях, нет никакого повода.
- А если ему показать приведения на стеке его каюты?
- Чтобы он испугался, и по прибытию в Вилену, ускакал первой же лошадью, не оставив нам вообще никаких шансов?
- А если его просто задержать? - спросил капитан Есинеску.
- А если это не он? - вопросом на вопрос ответил Ковальски, - будущий скандал вы себе представляете. В одной очереди на Бирже труда стоять будем. Кстати, капитан, а почему приведений нет внутри каюты подозреваемого?
- Откуда я знаю, - пожал плечами капитан, - может и есть. Просто бывший старпом спокойно себе спит и даже не подозревает о том, что на стенах нашего звездолёта отражаются его былые злодеяния. Привидения же безсловесные.
- Точно, - закивал головой детектив, - через вакуум звук не передаётся. Но если вы еще мне плеснёте напитка своей тётушки, то я обещаю над этим подумать.
- Я так понимаю, - обрадовался капитан, - вы уже всё придумали.
- Вот за это и выпьем!
Артур проснулся от непонятного гула за дверью каюты. И это они называют первым классом. Ну, они еще не знают, с кем имеют дело. В одном халате он выскочил в коридор. Никого. И гул как-то стих. Такое ощущение, что гудела сама дверь. Что за чертовщина?
- Артур Пелен, - раздалось непонятно откуда, - я пришел за тобой.
- Что вы себе позволяете! - заорал Артур на весь коридор, - я не знаю никакого Пелена!.
- Брось дурить, старина, - ты можешь хоть каждый день менять имя, но я то знаю кто ты на самом деле. Оглянись и посмотри на стену своей каюты.
Артур оглянулся и как ошпаренный отпрыгнул к противоположной стенке:
- Это провокация, - зашипел Артур, обливаясь холодным потом - я ничего не знаю. Вы меня с кем-то путаете.
- Брось дурить, старина, - сказал голос, - это же я , капитан Сэндберг, уж я то знаю кто ты на самом деле.
- Этого не может быть. Это не ты. Ты давно умер. Я выбросил тебя за борт два года тому.
- Ты и в самом деле выбросил мое тело за борт. Но с этих пор мой дух будет преследовать тебя до самой твоей смерти. Куда б ты не направился. И отныне все будут видеть то, что видишь на стенке ты.
- Сэнберг, ты жалкий неудачник. Ты отказался от фантастических денег, которые сами шли в твои руки. А теперь, из зависти, являешься мне ночью? Ты и после смерти остаёшься таким же ничтожеством, каким был до неё.
- И за это ты меня убил.
- Я не хотел. Это было решение всей команды. Я тебе предлагал честную долю. Но ты отказался. Так что в своей смерти можешь винить только свою глупость.
- Теперь твоя очередь умереть. От страха. Или от старости. Но в тюрьме, где ты будешь отбывать своё пожизненное заключение. Выбирай себе смерть по вкусу, жалкий предатель и убийца.
- Это ты жалкий служака и моралист. Я не боюсь тебя. Ты мёртв. Я уничтожил тебя еще два года тому. А своим приведением можешь пугать суеверных старушек.
- Ты не хочешь раскаяться в своих грехах? - удивился голос, - придётся тебе за это ещё более страшное наказание.
- Я не боюсь тебя, капитан Сэндберг! - заорал Артур Пелен, - Ни тебя, ни твои дурацкие привидения!
Вдруг коридор наполнился людьми в форме службы безопасности.
- Так, господин хороший, - обратился к Пелену начальник службы безопасности звездолёта "Урсула", - что ж это получается? Кричите, нарушаете спокойный отдых пассажиров и экипажа. Непорядок.
- К... Кто... Кто вы т... такой, - выдавил из себя Пелен.
- Я Стивен Петренко, начальник службы безопасности. А вот вы кто такой, нам придётся ещё разобраться. Что-то мне подсказывает, что вы совсем не Антуан Верлен, как это сказано в проездных документах.
- Я протестую! - крикнул Артур Пелен, числящийся в проездных документах Антуаном Верленом.
- Он протестует, - Петренко переглянулся со своими спутниками, в такой же как и он форме, но с меньшим количеством нашивок, - мало того, что хулиган, так еще и анархист. А известно ли вам господин Верлен, если вы конечно Верлен, в чём я еще глубже сомневаюсь, так вот известно ли вам, господин, чьё истинное имя нам еще предстоит установить, что ваши приведения мешают работе бортовой аппаратуры. А это уже не только хулиганство и анархизм, но и терроризм.
- Это не мои приведения, - запротестовал Пелен, - я не имею к ним никакого отношения.
- А кто это тута с ними целый час переругивается? - сурово спросил Петренко, - уж не я ли? Да вы, господин, я так погляжу, еще и клеветник. И что-то мне подсказывает, что дальнейший свой путь вам придётся провести в несколько более иной каюте. Там, где вы не сможете вызывать всяких там приведений, мешающих работе бортовой аппаратуры.
- Я требую адвоката, - совершенно упавшим голосом сказал Пелен.
- А как же, - согласился Петренко, - мы ж не мафия какая. Мы ж служба безопасности. Вот доставим вас в Вилену. Там в полиции установят ваше настоящее имя. И само собой, предоставят вам самого лучшего адвоката. Да хоть целую адвокатскую контору.
- Я хочу сделать чистосердечное признание, - еле слышно выдавил из себя Пелен.
- Не вижу препятствий, - улыбнулся в ответ Петренко, - вот сейчас проследуем в мой кабинет, и там вы сможете сделать хоть какие заявления. Только заранее вас предупреждаю, если прихватите с собой своих привидений, то я добавлю к вашим признаниям свой рапорт, в котором выскажу своё аргументированное сомнение в их чистосердечности
- Только заберите меня отсюда поскорей, - взмолился Пелен, глядя, как на стене привидения разоблачают его былые грехи.
Тем временем в капитанской каюте приступили ко второй бутылке тётушкиного напитка.
- Ну, Ковальски, ты и в самом деле лучший, - возбуждённо мотал головой капитан, наливая коньяк во всё те же пластиковые стаканчики, - я до последнего момента не верил, что твоё караоке сработает.
- Да ладно, - не без самодовольствия улыбнулся Ковальски, - твой Петренко тоже молодец.
- Других не держим!
- Хотя конечно, окажись у Пелена-Верлена нервы покрепче, еще не известно как бы оно было. Кстати, а почему никто из соседей не вышел в коридор? Ведь шуму там было предостаточно.
- Во-первых, двери довольно таки звуконепроницаемые. Первый класс, всё-таки. Вот тому же Пелену пришлось вибратор прямо в дверь вмонтировать. Да и, во-вторых, любую дверь можно заблокировать с центрального пульта. Кроме дверей моей каюты, естественно, ну и еще нескольких. Так что театру оного актёра ничего не могло помешать.
- Скорее театру теней, - улыбнулся Ковальски.
- Кстати, Ковальски, а ты сам приведений не боишься? - хитро подмигнув, спросил капитан.
- Это ты к чему?
- Ну... Как бы тебе сказать... У нас освободилась каюта первого класса...
- А вентилятор там не гудит?
- Там? Там не гудит!
- Тогда не боюсь.
- Правильно, - рассмеялся капитан, - какое дело честным, ну почти честным, людям до чужых привидений...