- Сссука! Козлина ты безрогий! - крепыш, похожий на орангутанга, надвигался на Слюсаря, сжав пальцы в здоровенные кулачищи - Мусор! Я вас, мусоров, давил, и давить буду!
Зимин сидел на траве, привалившись спиной к дереву, и бесстрастно наблюдал за происходящим. На кой черт ему вмешиваться? Слюсарь ему не брат, не друг. Да и вряд ли хозяева допустят, чтобы рабы поубивали друг друга. Тем более - чтобы убили такого важного раба, как Слюсарь. Ведь он должен завтра идти в тюрьму, на переговоры!
Впрочем - логика может быть разной - то, что землянам кажется логичным, у местных жителей вызовет лишь смех. Например - попробуй, скажи им, что рабство это нехорошо, что человек не может владеть другим человеком, и что услышишь в ответ?
Крепыш выбросил вперед ручищу с дынеобразным кулаком, Слюсарь принял ее в захват - резко крутнул, и "обезьян" подлетел в воздух, со всего размаха затем плюхнувшись оземь. Даже отсюда было слышно как хакнул бандит, из груди которого вырвался воздух.
Не дав противнику одуматься, полковник добил его ударом с солнечное сплетение - сверху, всем весом, с криком, вложив в удар всю ярость ненавидящего преступников "легавого".
Зимин отметил для себя, что сработал полковник достаточно грамотно. И если все прошло как следует - "орангутангу" жить осталось недолго - внутренние органы отбиты напрочь, возможны и разрывы. Вот только как на это отреагируют хозяева?
Поморщился - уже привык называть Властителя и иже с ним - "хозяева". Скажи года четыре назад, что он, Зимин, будет лежать на травке на берегу иномирной реки, и у него будут "хозяева" - он бы рассмеялся в лицо глупому фантазеру.
Три года на пожизненном - это три года в рабстве. В гораздо худшем рабстве, чем живут обычные рабы. Пять-семь лет, и конец. Или туберкулез, или отбитые внутренности. Здешние рабы живут граздо дольше. Если не рассердят хозяина, конечно. (Это им всем сразу же было объявлено, когда маги обучали местному языку.)
Маги! Вот же чертовщина! Антинаучно, и даже глупо! Но эффективно. За ночь выучить язык - ну что, кроме магии может в этом помочь? Волшебство! Даже не за ночь, а часа за три, не больше - какое-то снадобье, туман в голове, и через три часа - ты уже знаешь местный язык. А от самого колдовства остались только смутные воспоминания о том, как в мозг впивается монотонный голос, повторяющий и повторяющий разные слова.
А еще - картинки, вспыхивающие перед глазами. Картинки местной жизни. Эдакая лента из образов и слов, бегущая со скоростью взбесившегося конвейера.
- На, сука! На! На пацанов попер, мусорской?!
Зимин вышел из облака мыслей, открыл глаза и увидел, что Слюсарь отбивается от пятерых заключенных - ловко, умело, но время от времени пропуская удары.
Нападения следовало ожидать. Глупо сажать в один загон мента, и тех, кого он сажал. Это верная смерть. Полторы сотни человек - задавят, как пить задавят. Одной только массой, и никакие приемы не спасут. И если он, Зимин, сейчас вмешается - достанется и ему. Ночь они не переживут, это точно.
Посидев еще секунды три, Зимин поднялся, распрямившись, как пружина, и шагнул туда, где Слюсарь изображал из себя Евпатия Коловрата. Как известно, тот погиб, окруженный толпой завоевателей, когда те, не в силах одолеть богатыря, выкатили на прямую наводку камнеметные машины. Машин здесь не было, но камни имелись, и предостаточно, и Зимин заметил, как несколько бывших заключенных держат в руках очень даже пригодные для метания округлые булыжники.
Майор сделал еще несколько шагов, сходу сбил с ног высоченного, с носом на бок парня лет тридцати. Тот попытался встретить Зимина чем-то вроде "маваши", но эту глупость майор сразу пресек, разбив придурку яйца и отправив его на травку - кататься и хрипеть.
Второй получил короткий тычок в горло, возможно - смертельный. Зимин не собирался миндальничать, тратить время и силы на то, чтобы соразмерять удары и пытаться не убить противника. Его как раз и учили убивать. Не скакать по рингу, изображая из себя великого сэнсея, а убивать - некрасиво, незрелищно, максимально эффективно и не затратно по ресурсам энергии.
Третьего свалил Слюсарь, добив носком ноги в подбородок. Остальные двое, видя, что случилось с их напарниками, покинули поле боя, отбежав подальше, туда, где стояла толпа, застывшая в угрюмом молчании.
- Хренец нам! - задыхаясь, и утирая кровь со лба констатировал Слюсарь - По очереди спать будем! Иначе во сне задавят, гады! Ай, сука!
Булыжник скользнул по черепу полковника, и он пошатнулся, закатывая глаза. Зимин уклонился от другого булыжника, и едва не попал под удар третьего, проскочившего на уровне виска. Если бы камень попал в череп - точно бы раздробил.
- Держись, сука! - Зимин хлопнул по щеке полковника своей широкой ладонью, и встретил первого набежавшего на него противника тяжелым прямым ударом ноги, срезавшим того, будто удар кувалдой. Второго и третьего свалил короткими, незаметными тычками - одним вбил переносицу в мозг, другим - врезал в печень, которой явно это дело не понравилось. Оба свалились молча, как снопы. Скорее всего - мертвыми.
Краем глаза Зимин заметил, что полковник отошел после удара камнем, и отмахивается, прикрывая Зимина справа. Работал он довольно эффективно, в этом ему не откажешь, но довольно грязно - много усилий, и мало прока. Привык, по всему видно, драться или один на один, или с двумя-тремя неумелыми пьяными гопниками. Но это и понятно, учитывая специфику его службы и жизни.
А через несколько минут стало совсем худо. Толпа росла, перед двумя залитыми своей и чужой кровью бойцами стояло уже человек тридцать, и были это не простые уличные пьянь-гопники, а матерые, искушенные в разборках бандиты, большей частью - бывшие спортсмены. В девяностые именно они составляли костяк преступных группировок, и те, кто дожил до двухтысячных, могли называться крысами-убийцами - самыми сильными, самыми злобными, самыми живучими тварями. Зимин не знал, легенда это, или нет, но в старину, когда людям нужно было искоренить крыс - на корабле, или в жилом доме - они изготавливали крысу-убийцу. В ящик, или бочку, сажали десятка два живых крысы, и оставляли их там без еды и воды на несколько дней. Обезумевшие крысы начинали жрать друг друга, и в конце концов оставался один - самый сильный, самый злобный крыс. И тогда его выпускали на волю.
Крысы или уходили, или погибали, убитые этой тварью-каннибалом.
Так и люди - те, кто выжили после бандитских разборок и милицейских чисток, были тварями похуже крыс. Крысы не убивают для развлечения, не пытают ради того, чтобы получить удовольствие, а вот люди...
Зимин уже не думал о том, чтобы оставлять кого-то в живых. Он бил насмерть, каждым ударом, каждым захватом уничтожая одну из тварей, мечтающих добраться до его шеи. И только одна мысль металась в голове, будто пойманная птичка: "Какого черта они это не останавливают?!"
"Они" - понятное дело, это были те, кто сейчас стоял за стенами сооруженного для пленных загона-кораля, улыбаясь смотрели на толпу дерущихся чужеземцев и скалили зубы, делая ставки - как скоро этих двух белокожих наконец-то добьет толпа обезумевших соотечественников. Нет ничего приятнее для глаза, чем драка, в которой участвуешь не ты! Нет ничего слаще запаха чужой крови, пролитой на арене ради того, чтобы ты выиграл пару-другую монет! Ведь в жизни так мало развлечений...
Закончилось все так же быстро и неожиданно, как и началось - в кораль посыпались десятки охранников, одетых в легкие кольчуги, державших в руках метровые дубинки твердого дерева, окованные металлическими кольцами. Толпа нападавших частично рассеялась, частично осталась на месте, выбросив из своего нутра десятка полтора стонущих и безмолвных фигур, оставшихся лежать рядом с теми, кого уложили Зимин и Слюсарь. Теперь можно было перевести дух.
Оба сокамерника опустились на траву рядом с деревом, прислонились к нему спиной и замерли, утихомиривая тяжелое дыхание. Зимин успокоился довольно быстро, полковник же, отвыкший от физических упражнений, с минуту еще ловил воздух широко раскрытым ртом и хрипел, не в силах сказать ни слова. Потом все-таки собрался, и выдавил из себя, натужно улыбаясь, как вежливый зритель на концерте Петросяна:
- Ну, ты и силен! Ты же десяток уложил, не меньше! И похоже что наповал! Говоришь - в штабе служил?! Ох, сцука, и болтун! Хе хе хе...
Зимин ничего не ответил. Он устал. Нет, не от того, что только что убил десяток врагов голыми руками. По большому счету это было его работой, вернее - некой особенностью основной работы, но...после той бойни, что он учинил в банке, Зимин будто исчерпал запас прочности, и то, что когда-то он делал бесстрастно, осознавая необходимость, следуя чувству долга, теперь вызывало отвращение и печаль. Даже если убивал закоренелых преступников, бандитов, каждый из которых унес жизни нескольких человек.
- Коля! - Слюсарь толкнул локтем сокамерника, и тот открыл глаза, мгновенно переходя в боевой режим, отбросив все пацифистские мысли. Он может сейчас и святой, но мучеником становиться не собирался. Опять нападение?
Но это был тот самый мужчина, который все время мелькал рядом с Властителем, настолько незаметный, настолько невидный и домашний на вид, что Зимин еще тогда заподозрил, что этот человек совсем не так прост, как хочет казаться.
Во-первых, Властитель не советовался больше ни с кем, кроме него, магов и своей жены, во вторых - Зимин видел, как на человечка смотрят темнокожие охранники - они невольно отодвигались от него, будто это был не человек, а ядовитая змея! Что же надо было сделать, что сотворить, чтобы жестокие изуверы вроде этих негритосов, украшенных насечками на широких щеках, смотрели на тебя, как на исчадье ада? Вероятно - многое сделать.
- На колени... - тихо приказал приближенный Властителя, и Зимин поспешил исполнить приказ. Тем более, что в его спину и бок уткнулись три острейших клинка, поблескивающих в последних отблесках света ушедшего на покой светила.
Слюсарь уже стоял рядом, уткнувшись головой в траву - на шею ему давил один из вооруженных людей, крепыш, в плечах едва не шире самого Зимина.
- Я Дарс Уонг, правая рука Властителя - невыразительно сказал мужчина, сделав знак телохранителю, тут же выпустившему из рук шею Слюсаря - Почему ваши соплеменники напали на вас? Что они хотели? Говори - ты!
- Убить меня хотели - проворчал Слюсарь, забывшись, и тут же добавил, сжавшись, ожидая удара - Господин! Я бывший стражник, а это преступники, и они ненавидят стражников. Стоит такому как я оказаться в одной камере с преступниками, и они его убьют. Или того хуже...
- Хмм...а что может быть хуже смерти? - деланно удивился Уонг, в глазах которого плескалась насмешка - Разве не лучше терпеть, но жить?
Зимин вскинул голову, глядя в глаза вельможе, но ничего не сказал - как и Слюсарь, опасавшийся сказать лишнего, чтобы не получить по спине. Он помнил, как это мучительно больно.
Кстати - как и лечение. Боль, когда его лечил лекарь-маг, была такой сильной, шипучей, что он матерился, скрипел зубами и едва не потерял сознание. Особенно, когда перед лечением в рану втерли какую-то резко пахнущую мазь.
- Когда я спрашиваю - нужно отвечать - нахмурился Уонг - И не бойтесь, что ваш ответ мне не понравится. Бойтесь солгать. Вот за это я караю нещадно! Никто не смеет мне врать!
- Есть вещи похуже смерти - медленно сказал Зимин, глядя в глаза Уонгу - Господин... Терпеть можно многое, но не все.
- Вот как... - Уонг усмехнулся, и тут же посерьезнел - Поднимайтесь. Пойдем со мной.
Он повернулся, не глядя, исполнили ли его приказание, и в каждом движении вельможи чувствовалась сила - не та сила, которая ломит прутья, или гнет подковы, нет - сила духа, сила власти, когда невидный на первый взгляд человек кажется гигантом, у ног которого копошатся ничтожные черви-людишки. Охранники, который стояли вокруг загона с рабами прятали лица, отворачиваясь в сторону (вдруг заметит!), и на всякий случай исчезали в темноте, растворяясь в ней, как вечерние тени.
- Тем, кто допустил драку - по двадцать плетей - едва слышно объявил Уонг - Те, кто смотрел и делал ставки - по пять плетей. Стоимость убитых рабов посчитать по рыночной цене, и разделить на всех, кто отвечал за охрану загона. На оставшихся в живых надеть рабские ошейники высокой надежности. Заняться сейчас же! Сотнику, обеспечивавшему охрану объекта за ненадлежащее несение службы денежный вычет в размере двухнедельного оклада. После того, как ошейники будут надеты - всех накормить и напоить.
Больше он ничего не сказал, и небыстро пошел вперед, даже не удостоверившись, идут ли за ним два чужеземца.
А они, само собой, шли, боковым зрением наблюдая за тем, как быстро и четко исполняются приказания Уонга - суетились люди, устанавливая какие-то помосты, копали ямы - видимо под костры, потому что рядом уже лежали кучки хвороста. Суета была такой, будто в огромный муравейник засунули длинную палку и очень бодро ею повертели.
Вот только удивительно было - почему никто не сделал этого раньше?
Будто услышав мысли Зимина, Уонг вдруг с неудовольствием бросил в пустоту:
- Глупые твари! Им бы только спать, жрать и трахаться! Впрочем - это нормальное желание каждого нормального солдата, не правда ли, чужеземцы? Только не говорите, что это не так, и что у вас каждый солдат только и думает о том, чтобы сложить голову за Властителя и Отечество! Дай им жалования побольше, вина и девок, да не заставляй слишком много работать - вот и все мечты этого сброда!
- Не знаю - пожал плечами Зимин - У меня в подчинении были только командиры. Простых солдат не было.
- Да?! - удивился Уонг - И кем же ты служил? Род деятельности?
Зимин подумал, прежде чем сказать - стоит ли теперь себя раскрывать, после трех лет молчания в тюрьме, и полтора десятком лет молчания на воле? Открыть правду неизвестному, чужеземному вельможе? И тут же решил - да какая разница? Да прежняя жизнь ушла, и больше ее не будет. Эту жизнь начинать нужно заново, так почему не поднять себе цену? Пусть знает, что Зимин не простой "рубака", очень даже не простой!
- Я был лазутчиком - тяжело сказал Зимин, не глядя на Слюсаря - Вернее - командиром группы лазутчиков. Работал на территории, занятой врагом, добывал сведения, а еще - убивал тех, на кого указывало наше командование. Врагов нашей страны.
- Вот как?! - Уонг остановился, повернулся к Николаю, и глаза его заблестели в свете костров, у которых сидели латники - В тайной службе? Очень интересно! Ну-ну...пойдем, поговорим...
- Я так и знал! - шепнул Слюсарь, и скривившись, потрогал здоровенную шишку, выросшую после удара булыжником - Я давно догадался! Гэрэушник, да? Разведка, диверсант? То-то же! Дядю Виталю не обмануть! Голова! Я ей думаю!
- Надо же... - рассеянно бросил Зимин, оглядываясь по сторонам и прикидывая, как он проник бы в лагерь с диверсионной целью - А я думал ты другим местом думаешь...
- Злой ты, Коля! - вздохнул Слюсарь, и тихонько пошатал зуб за рассеченной губой - Твари, чуть не выбили! Вот же гниды! Кстати - спасибо тебе за помощь. Если бы не ты...
- Не благодари. Грохнули бы тебя, принялись бы за меня. А вдвоем легче отбиваться. Один спит, другой сторожит. Чистый расчет.
- А я думал, у нас любовь! - притворно вздохнул полковник, и криво усмехнулся - Да ладно, парень, я все понимаю. Соратники, не друзья. В сорок лет друзей уже не обретают, в сорок - их теряют. Или хоронят. И то, и другое плохо, хотя первое гораздо хуже. Когда ты в силе, так называемых друзей у тебя пруд пруди, а окажись на скамье подсудимых - все, вроде как тебя и не знают. Морду воротят, суки!
Зимин не ответил. А что скажешь, если все так и есть? Друзья остались в детстве. Потом - только приятели, либо соратники. И любой из этих "соратников" пристрелит тебя не задумываясь ни на секунду - если поступит такой приказ. Специфика службы, ничего личного.
Шли недолго. Минут через пять следом за Уонгом вошли в большой шатер, ничем не отличающийся от шатров солдат - такой же серый, толстой, грубой ткани, с растяжками из витых веревок. Это снаружи. А внутри...внутри все было очень, очень хорошо! Роскошные ковры, по которым грех ходить в грязных ботинках, позолоченная лакированная мебель - маленькие столики, стулья, большая кровать за прозрачной занавесью - толстые непрозрачные портьеры были забраны наверх, на купол алькова. Не шатер, а будуар гламурной дивы!
- Нравится? - усмехнулся Уонг, усаживаясь в кресло - Честно сказать - я равнодушен к роскоши. Властитель настаивает, чтобы я соответствовал облику важного вельможи, но мне претит безумная расточительность наших дворян. Ради того, чтобы пустить пыль в глаза соседях пускают на ветер целые состояния! Идиоты!
Он помолчал секунд десять, и доброжелательно предложил:
- Можете присесть. На стулья. Мне нужно с вами поговорить.
Уонг щелкнул пальцами правой руки, звонко, как если бы ударил палочкой по пустой пластиковой бутылке, и в шатре откуда-то сзади, из-за кровати (видимо там была еще одна дверь) появилась девушка - молодая, стройная, лет шестнадцати-семнадцати, не больше. А может и младше. Зимин пока не мог точно определить возраст аборигенов - они все были небольшого роста, и как вьетнамцы, или китайцы - моложавы. Нет, черты лица у них были вовсе не восточные, скорее они напоминали испанцев, или итальянцев, но смуглая кожа, малый рост заведомо занижали их возраст.
- Ни хрена себе! - выдохнул Слюсарь, очумело вытаращив глаза - Вот это да!
Зимин никогда не отличался особой любвеобильностью, не думал целыми днями о том, как подцепить очередную красотку и отправить ее в свою постель, но и у него невольно перехватило дыхание. Возможно, подействовало то, что он три с лишним года был без женщины, а возможно, так на него подействовала "обнаженка" - девица была полностью, до самых ступней голой - если не считать сандалий на ее ногах, и цепочки на поясе. Он цепочки на лоно свешивалось что-то вроде прозрачного передника, практически не скрывающего выбритого начисто лобка. Выглядела девка просто-таки сногсшибательно, и в первые секунды Зимин не разглядел у нее на шее тонкого серебристого ошейника. Рабыня! Это - рабыня!
- Налей нам вина. И скажи, чтобы принесли что-нибудь перекусить. Вы ведь хотите поесть? Ага. Побольше пусть принесут.
Девушка разливала красное вино, стоя близко от Зимина, и он чувствовал мускусный запах пряностей исходящий от девичьего тела. На смуглой коже спины выступили маленькие капельки пота, и Зимину очень захотелось стереть их ладонью, размазать по бедру, провести рукой по гладкой коже ягодиц, открытых нескромным взорам...
Рабыня ничуть не смущалась тому, что ее разглядывают незнакомцы. Она была спокойна, так спокойна, что Зимин вдруг заподозрил - наркоманка? Но потом заметил, что девушка косит на него глаза и слегка улыбается одними уголками рта - не так уж она и спокойна!
- Ты понравился Дамире - усмехнулся Уонг - Хочешь, я дам тебе ее на ночь? Сегодня? Дамира, пойдешь в объятья к этому чужеземцу? Хочешь попробовать его плоть на вкус?
- Как скажет господин! - Дамира открыто улыбнулась, и поклонилась хозяину шатра, повернувшись к Зимину спиной. От открывшегося вида у него как у какого-то школьника кровь бросилась в лицо, Зимин поспешно схватил фарфоровую кружку с красной пахучей жидкостью и выпил до дна, стараясь не смотреть на соблазнительную девицу.
- Хорошо. Потом об этом - снова усмехнулся Уонг. Быстро взглянул на кусающего губы Слюсаря, понимающе кивнул - И тебе дам рабыню. Завтра вы должны быть в хорошем настроении, а что за настроение у мужчины, если он давным-давно забыл, что такое женская плоть? У вас должна быть ясная голова, чтобы сделать все, что вам будет приказано сделать.
- А что нам будет приказано сделать? Господин... - быстро добавил Зимин, помня о палке, об этом универсальном мнемоническом артефакте ("Тупа главы твоей вершина - нужна дубина в три аршина!")
- Без церемоний - отмахнулся Уонг, наливая себе из кувшина - Вы прекрасно знаете, что вам нужно сделать. Убедить защитников крепости сдаться, и выдать нам оружие.
- Чтобы вы потом их вырезали, или превратили в рабов, как нас? - не выдержал Зимин.
- Чтобы потом мы их вырезали, или превратили в рабов - построжел лицом хозяин шатра - Я что, должен был тебе соврать? Это ниже моего достоинства. Ты ведь все равно поймешь, что я лгу, и перестанешь мне доверять. А мне важно твое доверие.
- Это еще почему? - удивился Зимин - Доверие какого-то там раба?! Вещи, которую можно выкинуть, или сломать? Да зачем тебе мое доверие? Властитель ясно сказал - мы не можем рассчитывать ни на что! Только на то, чтобы сохранить наши жизни! Так о чем речь? Приказывай, а уж как получится у меня выполнить приказ - не гарантирую успеха. Даже если бы я хотел вам помочь, искренне хотел, заручившись посулами о свободе, о деньгах, которые получу - и то я возможно не смог бы выполнить эту задачу! Ты только представь - за стеной мои тюремщики, которые считали и считают меня грязью, животным, негодяем, заслуживающим только смерти! И ты думаешь, что они выслушают меня, пойдут на ваши условия? Безо всяких гарантий? Просто на честном слове?
Уонг задумался, повертел в руках глиняную кружку. Хотел что-то сказать, но тут из-за кровати снова появилась Дамира, в сопровождении еще двух девушек, одетых не более, чем она сама. Эти девушки были ничуть не хуже Дамиры, и вообще - подобраны так, что со спины казалось - они сестры. Жгучие брюнетки, длинноногие, грудастые (грудь торчала вперед и упруго покачивалась так, что дух захватывало), большеглазые и большеротые. Если бы им еще и росту побольше! Каждая не более полутора метров ростом - карлицы, да и только. Впрочем - Зимину всегда нравились миниатюрные женщины. В отличие от многих своих знакомых ему не нравились высокие пышные блондинки. "Один любит арбуз, другой - свиной хрящ" - как сказал классик литературы.
- Ешьте! - приказал Уонг - А я пока обрисую вам ситуацию. Итак, основное направление вам задал Властитель. Вы рабы. Вы чужеземцы, явившиеся без спроса на нашу землю, а значит - должны быть рабами. Таков закон. А мы чтим законы. Но! Вы ценные рабы. Вы - двое. Вы отличаетесь от своих товарищей. Ну да, да - НЕ товарищей. Вы умеете управляться с вашим оружием, знаете тактику ваших бывших соплеменников, и можете дать много разной информации. Потому - за свое будущее можете не беспокоиться, пока...пока вы нужны. Если мы поймем, что от вас никакого толка, а все ваши слова одно бахвальство...вы видели, что бывает с плохими рабами. Но вы не видели и сотой части того, что с ними можно сделать. Я даже рассказывать вам не буду. Наши палачи очень изобретательны. Умирать вы будете долго и трудно. И чего вы перестали жевать? Ешьте, ешьте...силы вам понадобятся! И ночью, и утром... вы же не захотите разочаровать девушек? Хе хе...
Уонг отпил из кружки, задумался. Минуты две молчал, глядя на то, как два белолицых уничтожают куски пирога, копченое мясо, лепешки, запивая все охлажденным вином.
- Завтра с вами пойдет супруга Властителя, Хелеана. Его любимая жена. Его советница. Умнейшая женщина. И она очень дорога Властителю. Если с ней что-то случится...я не завидую вашим соотечественникам. И вам. Он уничтожит всех. Сдерет кожу с живых. Не обольщайтесь его внешностью изнеженного мягкотелого бездельника. Это один из умнейших и самых жестких людей этого мира.
- А почему нам не надели ошейники? - Зимин спросил о том, что занимало его последние полчаса - Мне, и Виталию.
- Его имя Виталий? Виталий, Виталий... - Уонг покатал имя на языке, и выбросив руку, указал пальцем на Зимина - Твое имя?
- Николай Зимин. Николай.
- Николай...Николай... ты хочешь знать - почему? Сам не догадался?
- Мы не буйные, не в наших интересах устраивать беспорядки. Мы могли бы сбежать, но куда бежать? За нами пустят погоню, и мы никуда не сможем скрыться, потому что выделяемся на фоне местных, как два дерева в поле. В конце концов, нас загонят, и мы погибнем. Потому - в наших интересах служить вам. А что за усиленные ошейники?
- Они душат. Если раб начинает вести себя безумно. Но к делу. Итак, вы уже решили, что будете говорить своим соплеменникам? Есть какой-то план?
- План всегда есть. Вот только все планы ни хрена ничего не стоят. Человек предполагает, а бог делает по своему...
Их разместили в небольшом шатре, в котором не было ничего, кроме подобия матрасов, брошенных на пол, застеленный брезентом. Конечно, это не роскошь шатра вельмож, но после скудности убранства камеры, шатер казался немыслимой роскошью. Под потолком не горела неугасимая лампа, никто не может ворваться, и поставить на колени с поднятыми вверх руками, а самое главное - рядом теплое, упругое тело женщины, пахнущее мятой и ароматическим маслом.
Слюсарь уже давно занялся делом, пыхтел на своем лежаке, накачивая рабыню как взбесившаяся нефтяная качалка, Зимин же лежал, глядя на то, как девушка трудится, обрабатывая его чресла. Совсем молоденькая девчушка, за такую на Земле точно влепили бы срок, и пошел бы Зимин в тюрьму не убийцей, а растлителем несовершеннолетней - ужасная, гадкая статья, получив которую лучше сразу повеситься прямо в камере.
Только не Земля это. И законы здесь другие. И кольцо, которое охватывало ее нежную тонкую шею не было надето как украшение. По-хорошему Зимин сейчас должен был бы с гневом отвергнуть "угощение" - ну как же так?! Использовать рабыню, да еще и с такой целью, да несовершеннолетнюю?! Да где его цивилизованность?! Где совесть, воспитание - советское воспитание, надо заметить! "Мы не рабы, рабы не мы"! "Пролетарии всех стран соединяйтесь!"
Он невольно фыркнул - эти мысли показались ему смешными. Девушка оторвалась от работы, вытерла мокрые губы и вопросительно посмотрела на него:
- Я что-то делаю не так, господин? Тебе не нравится?
- Очень нравится! - не покривил душой Зимин, и девушка принялась его ласкать с удвоенной энергией.
Потом они лежали, прижавшись друг к другу, слушая стоны соседней парочки. Стоны были настолько заводными, что уже через пять минут Зимин снова был готов к "бою". Впрочем, и немудрено - здоровый, сильный сорокалетний мужчина, который три года мог только мечтать о женщине - как еще он должен был отреагировать на появление рядом с ним обнаженной молоденькой красотки? Только так, как отреагировал. Пять раз.
- Как ты стала рабыней? - Зимин задумчиво поглаживал упругую грудь девушки, легонько сжимал ее крупный сосок и слушал, как по натянутому брезенту шатра стучит дождь. Хорошо, когда есть крыша над головой! А ведь те, остальные, что в загоне - они под открытым небом...
- Я всегда была рабыней - потянулась девушка, закинула руки на затылок и сгибая ноги в коленях. На ногах не было ни единого волоска - то ли особенности здешней расы, то ли аборигены так умеют сводить волосы, но только кроме как на голове, волос у нее не было нигде. Красивые ноги, красивая грудь - модель, да и только! Могла бы быть моделью, если бы не рост - от силы полтора метра! - Я родилась от рабыни. Моя мать принадлежит Властителю.
- А отец?
- Да откуда я знаю, кто мой отец? - мелодично засмеялась девушка - Может кто-нибудь из рабов, а может из господ. Мать, как и я, служим удовлетворению мужчин, мы не работаем в полях, не готовим и не прядем. Наша работа - приносить удовольствие мужчинам. И женщинам.
- Как так не знаешь? - неприятно удивился Зимин - Это что значит, ты и от меня можешь забеременеть?! Вы что, не предохраняетесь?
- Не всегда - улыбнулась девушка, протянула руку и погладила низ живота Зимина - Какой ты...большой! Мне иногда было больно... Нет, нет - так-то хорошо! Просто непривычно... Говорят, самирцы тоже такие большие! Но у меня ни разу с ними ничего не было.
- Значит ты занимаешься сексом со всеми, с кем тебе прикажут заняться? - почему-то неприятно удивился Николай - А как же болезни? У вас есть болезни, которые переносятся при сексе?
- Ты боишься, что заразишься от меня? - снова рассмеялась девушка - Не бойся. Нас постоянно осматривает лекарь, а кроме того - у меня амулет, предохраняющий от болезней. Видишь этот черный деревянный браслет? Вот! Это он и есть. Твое семя внутри меня сейчас не найдет отклика. И болезни не найдут дорогу - ни от меня к тебе, ни от тебя ко мне. Амулета хватает на месяц. А потом дадут новый. А не дадут - значит буду рожать!
- И тебе не противно? - Зимин сам не знал почему, но его задел рассказ девицы. Так легко воспринимает то, что она фактически является куклой, бессловесной вещью, с которой любой может делать все, что захочет! Разве ЭТО нормально?!
- А что такого? - удивилась девушка - Я исполняю то, что предназначили мне боги! Если хорошо исполню, буду хорошо себя вести - в следующей жизни стану свободной! И тогда уже у меня будут рабы! Здесь я отбываю наказание за что-то нехорошее, совершенное в прежней жизни. Искуплю свою вину, известную лишь богам - и все, стану богатой, знатной дамой!
- Или знатным мужчиной? - фыркнул Зимин.
- А может и мужчиной! - рассмеялась девушка - А что, я бы хотела попробовать, как это, засовывать такую штуку в женщину! Может и попробую - в другой жизни! А вообще - мне нравится быть с мужчинами. Нравится видеть, как вы заводитесь, как вы вздрагиваете, вздыхаете, наполняя меня семенем! И я умею вызвать у вас вожделение! И довольна своей судьбой!
- Ну чего ты пристал к девке? - со своего лежака прокомментировал Слюсарь - Все бы тебе разговоры разговаривать! Дери ее, пока возможность есть, завтра может и не быть! Вот обсеремся на переговорах, не пойдут они на уступки - а не пойдут, уверен! - и загремим под фанфары! И тогда не то что бабу не увидим, как бы членов не лишиться! Так что давай, трахай ее как следует, не теряйся! А может поменяемся? Я тебе свою, а ты мне эту хохотушку? Я люблю шустрых, а то моя как автомат - только работает да стонет. Подозреваю, что имитирует оргазм. Как в порнушке!
- Отстань - поморщился Зимин, заговорив, как и Слюсарь, по-русски - Я не сторонник "перекрестного опыления". Еще я в твоем добре не бултыхался...тьфу!
- Брезгливый, как погляжу! - хохотнул полковник, похлопав свою партнершу по упругому заду, отчего та тихонько взвизгнула - А когда по джунглям ползал, небось и змеюг с ящерицами жрал, и ничего, не брезговал? А мной брезгуешь?
- Ну чего пристал, черт тебя побери! Ну нигде от тебя нет покоя! Три года твою херню слушал, еще и здесь сподобился! Тьфу!
- Да ладно, ладно, не кипятись! - в полутьме, которую не разгонял свет масляного фонаря усмехнулся Слюсарь - Нежности какие! Не скажи ему ничего! Ты лучше сообщи своему напарнику - чего задумал? Только не говори, что собираешься взять тюрьму штурмом!
- Почему бы и нет? Сколько их там? Тридцать? Сорок? Большинство - бабы. Да и надзиратели эти...только дубинкой махать умеют. Это аборигены думают, что наше оружие эдакое...ну как в голливудских фильмах - нажал на спуск пистолета - машина взлетела на воздух! Пальнул - и трое упали! А к оружию нужны еще и дельные бойцы...
- Ты МНЕ это рассказываешь? - Слюсарь невесело хохотнул - Я что тебе, новобранец лопоухий? Все верно сказал, бестолковые женщины, неопытные в бою надзиратели, да. Но упустил одну деталь - чтобы нажать на спусковой крючок автомата не нужно быть умелым бойцом. Просто жми на него, и все! И когда этих автоматов тридцать - пофиг на твое умение! Ты ляжешь так же, как и неопытный зеленый новобранец. Потому если ты задумал погеройствовать - тут же отбрось свои глупости! Кстати, я не понимаю, чего так всполошились аборигены - ну да, автоматы эффективны, но патроны все равно когда-нибудь да закончатся! А если подойти близко, чтобы достать мечом - тут и песенке конец. Кроме того - арбалеты бьют пусть и послабее, но не менее эффективно. Или те же луки. Арсенала не хватит, чтобы организовать маленькую победоносную войну! Если только они хотя узнать принцип работы...так все равно им не повторить, не наделать автоматов! Впрочем - кому я это говорю? Уж ты-то все понимаешь.
- Вся эта возня вокруг тюрьмы не стоит и ломаного гроша. Но если они это поймут, если все-таки догадаются, что горстка надзирателей и девок не могут оказать никакого влияния на историю - наша участь незавидна. Помнишь, что говорила эта девка, жена Властителя? Устроят гладиаторские бои, на которых мы нормально перережем друг друга. Вот и все.
- Перережешь. Ты - всех перережешь. И меня прирежешь. И останешься один.
Слюсарь вздохнул, и похлопал свою партнершу по голому заду. Та захихикала, и прижалась теснее.
- Хороша девка! Как и всегда, во всех мирах - угодил ты сильным мира сего - у тебя красивые девки, вкусная еда, крыша над головой. Не угодил...тебя сожрут падальщики. Тебе не кажется, что Вселенной правит Сатана? Ну почему все так хреново, а? Почему люди не живут по правде?
- Завел шарманку! - Зимин сморщил лицо в страдальческой гримасе - Три года! Три года я был вынужден слушать эту хрень! Твою псевдофилософию! Займись-ка делом, пока не сожрали жуки-падальщики - трахни эту девку пятый раз и отстань от меня!
- Господин, мне нужно выйти... - девушка рядом с Зиминым виновато похлопала ресницами - Я скоро! Не засни! Я должна выпить из тебя все соки! Хи хи хи... Так мне приказано господином Уонгом!
- Ты уверена, что все точно мне передала? Что поняла?
- Мой господин, я не раз доказывала тебе мое умение слушать. И запоминать. Все точно. Их оружие не всесильно. И они не понимают, почему вокруг замка столько суеты. А еще, тот, что был со мной, считает, будто знает способ, как захватить эту крепость. Они обманывают тебя, господин. Всех обманывают. Я должна идти, господин, иначе могут что-то заподозрить. Они умные, только тот, стражник - болтун, а тот, что со мной...я его боюсь, господин! Он убийца! Он самый настоящий холодный, жестокий убийца!
- Что, и все части тела у него такие холодные? - не меняя выражения лица пошутил Уонг, но девушка не поняла, или не приняла иронии:
- Он горячий. И у него давно не было женщины. Я уверена в этом. А еще - он отличный любовник, и мне с ним было хорошо. Так бывает очень редко...
- Даже со мной?! - в притворном гневе воскликнул Уонг, и девушка тут же рухнула на колени, лепеча:
- Что ты, что ты, господин! Ты самый лучший любовник за все годы, что я прожила на этом свете! После твоих объятий я несколько часов не могу успокоиться, и хочу тебя снова и снова!
- Иди! - досадливо махнул рукой Уонг - Да иди же, я пошутил! Ох уж мне эти люди, не понимающие юмора!
Девушка поспешно выбежала из палатки вельможи, и он остался один - если не считать краснозобой птички, сидящей в клетке.
Дарс Уонг подошел к клетке, медленно, аккуратно постучал пальцем по деревянным прутьям. Птичка встрепенулась, зачирикала, и внезапно разразилась звонкой, пронзительной трелью, вонзившейся в уши вельможи. Уонг поморщился, покачал головой, и вдруг яростно выругался, помянув Нечистого.
Уонг чувствовал, что от прибытия в этот мир чужаков ничего хорошего мир не увидит. Кровь, смерть, война - хрупкое равновесие, поддерживаемое, в том числе и руками Уонга скоро будет нарушено. Достаточно толкнуть, и хрупкий домик тут же развалится, похоронив под собой своих хозяев. И тогда неминуемо возникает вопрос: как сохранить свое жилище?
А если сохранить все-таки нельзя - как успеть вовремя выбежать из рушащегося здания?
Хелеана шла впереди, как и положено супруге Величайшего. Вообще-то женщинам не положено идти впереди мужчин, но Та Которая Советует Величайшему - выше всех правил и обычаев. По крайней мере, пока Величайший правит миллионами его подданных. Так-то да, можно сказать: "Госпожа Хелеана, пройди в конец отряда, как полагается воспитанной женщине!" И что потом? Хорошо еще, если Величайший пришлет на серебряном подносе записку с требованием удавиться на своем поясе! А если прикажет мастерам пыток продемонстрировать свое умение? Ох, как не хочется быть съеденным заживо личинками жуков-могильщиков, правда ведь!
Нет уж - правила, уложения и законы - это для низших, копошащихся у ног сильных мира сего. Величайшие живут по своим правилам, соблюдая лишь видимость приличий. И никто не может заставить их поступать так, как им не хочется.
Если только Создатель? Но он давно уже оставил этот несчастный мир, удалившись в свои небесные чертоги для размышлений и медитации. Оставив людей на волю демонов и самого Нечистого, придумывающего все новые и новые козни, играющего людьми, как камешками на игровой доске.
Впрочем - те, кто шли вместе с Хелеаной ничего такого не думали. Чужеземцы, возвышающиеся над отрядом, как две штурмовые башни были молчаливы и на их лицах читались настороженность и ожидание неприятностей, латники из личной охраны Властителя (числом четыре), были бесстрастны и как всегда - готовы к смерти за своего господина. На их каменных лицах не увидишь и тени сомнений - "Умереть? За своего Властителя! Готов! Прими мою душу, Создатель! За господина!"
И только Хелеана думала обо всем и сразу - в голову лезли мысли, совсем не относящиеся к происходящему, теснились картинки - прошлое, будущее, настоящее. Почему она пошла в крепость? Зачем настояла на том, чтобы подвергнуться смертельной опасности? Ради чего? Уж точно - не ради какого-то там мифического оружия, которое могут предоставить чужаки. Ну да, хорошая вещь, и поможет удержать власть, сохранить в неприкосновенности границы империи, но... так ли оно им нужно? Что, Величайший без него не мог бы удержать эту самую власть? Еще как смог! Тогда зачем?
Она и сама не знала - зачем. Смутная тяга к чему-то новому, неизвестному, тому, что возможно перевернет саму жизнь! Вот казалось бы - что ей надо? У нее есть все, о чем может мечтать любая женщина! Все, кроме свободы.
Нет - она свободна, да. В пределах гарема. В пределах дворца, под внимательным оком наблюдателей, фиксирующих каждый ее шаг. Она не то что на брачном ложе не может остаться без наблюдения - даже когда моется... даже в туалете не остается одна! Рядом с ней всегда охранники, многочисленные служанки и слуги. Моют, вытирают...подтирают! Ни шагу сама, ничего своими руками!
Вначале это казалось не только нормальным, но и очень даже приятным делом - о тебе всегда, беспрерывно кто-то заботится, только получай удовольствие, наслаждайся тем, что ты родилась в правильное время, в правильном месте, и вышла замуж за правильного мужчину. Кстати - очень умелого в постели и заботящегося о том, чтобы партнерша получала максимальное количество оргазмов. Но...проходит год, два, три...пять, и ты понимаешь, что так будет всегда, и ничего не изменится - кроме внешности, конечно.
Родить ребенка? Даже это она не могла сделать без позволения мужа. Возможно, что ребенок решил бы ее проблемы, заставил бы смотреть на жизнь по-новому, внес в нее разнообразие. Но муж решил, что супруга должна максимально долго сохранить плоский живот, торчащие груди и узенькое отверстие, не разорванное прохождением наследника. И как она посмеет не оправдать его доверие?
Конечно, можно было бы тихонько снять заклятие, зачать, а потом поставить мужа в известность - вот мол, заклятие каким-то образом слетело, непрочное оказалось, и у нас будет дитя. И что тогда? Нет, он не сошлет ее в провинцию за наглый обман (То, что это все вранье - он догадается сразу. Еще никто не мог обмануть Величайшего. По крайней мере - дважды...). Но прежнего доверия не будет. И любви не будет. А то, что Величайший любит ее - сомнений быть не может.
И кроме того - она, Хелеана, воспитана не так, как какая-нибудь глупая провинциальная худородная дурочка! У нее есть долг перед мужем, перед страной, ответственность, и умная жена не обманет мужа...так нагло. И глупо!
Нет уж - время еще есть. Лет пять-семь может потерпеть. Потихоньку, исподволь внедрит в голову мужа мысль о том, что без наследника от любимой жены он жить больше не может, что все те дети, что у него есть (одиннадцать, и большинство - девочки) - это совсем не то, что ему нужно. Величайший еще достаточно молод, и просидит на троне самое меньшее лет тридцать, пока время не выпьет из его тренированного, красивого тела силу, красоту и саму жизнь. Потому Властитель пока не задумывается - кто же станет наследником после его смерти? А пора бы задуматься! Человек предполагает, а Создатель строит судьбу. Или Нечистый...
Высокие стены тюрьмы-крепости, стальные ворота - расточительно! Двери, целиком из железа?! Это сколько можно было бы выковать мечей, лат?! Да, на самом деле в мире чужеземцев железо имеет не такую стоимость как мире Хелеаны! Не врут чужеземцы. Может и насчет оружия не врут? Может и правда - оно так разрушительно? В любом случае - проверить можно, только попав внутрь крепости.
Ворота заперты, на стене никого не видно. Нет охраны? Вряд ли...где-нибудь притаились. В будке над воротами?
- Кричи, требуй переговоров! - Хелеана обернулась к чужеземцу, тому, что с хитрым взглядом - Требуй главного!
Слюсарь подошел к воротам, со всего размаха пнул, прислушиваясь к глухому гулу стальной пластины. Потом еще раз, еще, еще. Нога уже заболела, когда со стены раздался недовольный женский голос:
- Ну чего долбишь? Чего надо?
- Переговоры! У нас есть предложение к вашему главнюку! - осклабился Слюсарь, опасливо поглядывая на автомат в руках грудастой охранницы. Оружие она держала вполне уверенно, и полковник не сомневался - в случае чего дамочка перережет его очередью, и ни на секунду не задумается - надо ли это делать.
- У кого это - у нас? - охранница скорчила презрительную физиономию, и ловко сплюнула за парапет, целясь в макушку Слюсаря. Плевок рассыпался в воздухе, но несколько капель прилипло к щеке полковника, что не доставило ему радости.
- Мы с зэ-ка переговоров не ведем! Пошел нахрен отсюда, пока башку не разнесла! - Охранница передернула затвор, и демонстративно шевельнула стволом - Пошел отсюда!
- Это любимая жена здешнего императора, его советница - Слюсарь про себя молился о том, чтобы Бог дал разума тупоголовой девке и она не начала стрелять - У императора есть к вам выгодное предложение, и он хочет, чтобы ваш главный его выслушал! Открой ворота, и давай сюда главного!
- Любимая жена? - хохотнула охранница, но ствол опустила - Прямо кино какое-то! Комедия!
- Ага! - с ожесточением вполголоса констатировал Слюсарь - Щас обхохочсуь, как смешно! Правда, Коля?
Зимин не ответил. Он автоматически прикидывал - как можно было бы взять штурмом крепость. По первым прикидкам - это сделать можно, и довольно-таки несложно. Если учесть, что защитников крепости не так уж и много, а протяженность стены сотни метров. И в том случае, если штурмующие не будут бояться умереть, потому что потери у них превысят обычное соотношение атакующих к обороняющимся. Тут три к одному никак не обойдешься. Скорее - десять к одному, если не больше.
Тут же быстро сделал расчеты по защите периметра - вот здесь поставить пулеметы, тут - снайперов, выбивать командиров. Только есть ли у них снайперы? Это же просто женщины, которых едва научили держать в руках автоматы! Регулярные стрельбы? Ну палят они в сторону мишени, так и что? Палить - одно, а попадать - другое.
Захватить оружие, перестрелять охранниц - это было бы не очень сложно. Только не по душе. Совсем не по душе. Одно дело - убивать злодеев, и другое дело - своих..землян. Хотя...женщины ничего ему не сделали, а вот надзирателей...этих - рука бы не дрогнула. Нет, не дрогнула! Особенно одного прапорщика. Любитель поглумиться...
У Зимина заныли ребра, будто вспомнив дубинку-"демократизатор", он нахмурился и Слюсарь понял это по-своему:
- Ага! Ничего смешного! Дура-дурой, сидит за стеной, и не представляет, что тут делается!
- А что тут делается? - хмуро спросил Зимин, внимательно следя за стеной, за будкой над воротами - не раздастся ли автоматная очередь. От женщин всего можно ожидать. Если им сказали, что всех непрошенных гостей надо встречать автоматной очередью - она выполнит это не раздумывая. Женщины всегда отличались исполнительностью до идиотизма. Сказано сделать - значит делай! И не задумывайся - зачем! Впрочем, возможно в нем сейчас говорит мужской шовинизм, Зимин подсознательно не допускает, что женщина может принять верное решение в критической ситуации. Война - не женское дело.
Ждать пришлось недолго. Прошло менее пяти минут, когда на стене появился мужчина в камуфляже с майорскими погонами - крепкий, можно сказать могучий, с цепким взглядом темных глаз под нависшими дугами надбровий
- Я майор Конкин, комендант крепости. Кто передо мной?
- Что он говорит? - спросила Хелеана, разглядывая чужака. Ее глаза щурились на солнце, сегодня на ней была самая прозрачная из всех ее вуалей, практически не мешающая смотреть.
Слюсарь перевел, и Хелеана ответила:
- Я супруга Властителя, его советник, мое имя Хелеана. Властитель предлагает провести переговоры, у него есть к вам выгодное предложение. Я уполномочена его озвучить. Слюсарь снова перевел)
- Хелеана? - переспросил Конкин, будто вспоминая это имя, помолчал, махнул рукой - Входите.
Через минуту калитка в тяжелых воротах открылась, Хелеана махнула рукой и делегация, слегка уже поджарившаяся на солнцепеке, медленно потопала к ожидающей в дверях молодой женщине, смотревшей на "гостей" серьезно, нахмурив брови. Ее "калашников" был снят с предохранителя (Зимин заметил), а палец лежал на спусковом крючке. Одно неловкое движение - и все полягут, распоротые смертоносной очередью. Не дай бог...
- Ты палец-то сними со спуска! - не выдержал Слюсарь, проходя мимо девушки - Споткнешься, нажмешь, и что нам тогда?
- Кишки собирать! - мрачно бросила девица, с невольным интересом рассматривая предводительницу делегации. Взгляд охранницы ощупал Хелеану снизу доверху, и похоже что девушка осталась чем-то недовольна. Чем? Может легкомысленным нарядом? На самом деле - супруга Властителя выглядела так, будто собралась не на важные переговоры, а на вечеринку с сексуальным уклоном. Почти прозрачные шальвары, под которыми никакого нижнего белья, стандартный топик, облегающий грудь, и много, очень много браслетов, цепочек, драгоценных камней - даже в пупке, огромный красный камень, то ли рубин, то ли алмаз. По виду - ну вылитая куртизанка, если только не брать в расчет, что драгоценностей, имеющихся на теле красавицы хватит любой куртизанке, чтобы безбедно прожить три, а то и пять жизней. Одни только бриллианты, сверкающие в височных подвесках, стоят немыслимых денег. По крайней мере - на Земле.
Когда Зимин пересекал линию ворот, по его коже невольно побежали мурашки. С этим зданием, с этой тюрьмой у него связаны очень плохие воспоминания. Его воля - он бы превратил тюрьму в пыль, чтобы и следа не осталось на этом месте! И солью еще посыпать - чтобы не росло ничего! Как в старину, якобы, делали. Брехня, конечно - соль тогда была очень дорога, но...красиво придумано!
Двор был чист, и только темные пятна на булыжной мостовой говорили о том, что здесь несколько дней назад работал крылатый "огнемет". В остальном практически ничего не изменилось - двор, угрюмые здания, которые покраска в белый цвет не сделала празднично выглядящими. Запах хлорки, запах нечистот - это и понятно, канализация ведь не работает, а куда деваться, если хочется? В парашу, и за стену. А на такой жаре, ясное дело - запах, на всю округу.
Их ждали. Трое мужчин - с автоматами наперевес, в центре - тот, кто представился Конкиным. Но не это было главным. Рядом с Конкиным, справа от него - местный. Сразу видно - на голову ниже, смуглый, и одет, как все местные - широкие штаны-юбка, вроде самурайских, цветастая рубаха, поверх нее кольчуга-безрукавка. На голове - то ли золотой, то ли позолоченный обруч, в центре которого сверкающий камешек, наподобие тех, что висели на подвеске Хелеаны.
Слева - двадцать человек. Тоже местные, и тоже вооруженные - длинные узкие мечи, кинжалы, у троих - причудливо изогнутые луки, стрелы на тетиве. Натянуть - и через секунду стрела уже у тебя в груди. Ни тебе предохранителя, ни тебе досыла патрона в патронник - быстро, и не менее эффективно, чем "макаров", или "ТТ".
Калитка позади делегации грохнула, отрезая ее от внешнего мира, и от жизни. Охранники Хелеаны тут же обступили ее с боков, мгновенно обнажив мечи, а Слюсарь тихо присистнул:
- Фьююю...писец! Попали! Чуешь, чем пахнет?!
- Чую... - Зимин подобрался, готовый к бою. Не зря его мучили плохие предчувствия, ох, не зря! Только куда ему было деваться? Что он мог сделать? Сказать: "Я не пойду!"?
- Оооо...сама госпожа Хелеана! - человек с обручем шагнул вперед, и телохранители Хелеаны дернулись, встав в боевую позицию - Неужели Величайший решился отправить во вражескую крепость любимую жену?! Главного советника?! Видишь, господин Конкин эту даму? Знаешь, кто это такая? Нет, не знаешь! Это тот хвост, который вертит собакой! Эта та сука, которая управляет Властителем, и значит - всей империей!
- О как! - Конкин недоверчиво помотал головой - Да не может быть! Чтобы такая...хмм...сама пошла?! Ты ничего не путаешь?
- Я никогда ничего не путаю! - человек с обручем презрительно выпятил губу - Ничего, и никогда! Это Хелеана, жена Властителя! И теперь у нас есть великолепный камешек на весах! Он ради нее сделает все, что угодно!
- И отречется от престола? - Конкин снова недоверчиво помотал головой - Что-то не верится...
- Отречется - это нет - не смутился человек с обручем - А вот время потянуть - потянет! А тем временем мы сделаем так, чтобы вернуться ему было некуда! Работа уже идет.
- Ты ничего не говорил о заговоре! - нахмурился Конкин - Мы как договорились? Забыл? Мы вливаемся в твою армию - с нашим оружием. И за это получаем то, о чем договорились. А теперь чего? Бунт против правительства? Заговор? Как это понимать? Вообще-то я хочу вначале выслушать то, что нам скажет первый человек государства! Как я понял, вы история мутная, а потому...
- Им нельзя верить! - ясным, звонким голосом бросила Хелеана, делая шаг вперед - Это Дом Синуа, вероломные твари! А мой Властитель предлагает вам стать шестым Домом! Великим домом! Со всеми правами Домов!
- Врет! Врет, сука! - человек с обручем тоже сделал шаг вперед и впился ненавидящим взглядом в скрытые вуалью глаза девушки - Тварь! Иноземная тварь! Сдохнешь, тварь! Взять ее!
- Стой! - крикнул Конкин, но было уже поздно. Все закрутилось завертелось, замелькало. Люди метались, подбадривая себя яростными криками, размахивали поблескивающими в лучах солнца клинками, и через несколько секунд делегация Хелеаны была прижата к стене. Один из телохранителей мешком лежит на мостовой, другой зажимает рану на повисшей плетью левой руке. Долго не протянет - красная струйка выбивается из под сжатых пальцев, скоро он истечет кровью окончательно и рухнет бесполезной грудой мяса.
- Чо делать-то?! - Слюсарь беспомощно оглядывался по сторонам, белый, как полотно - Кранты нам, похоже на то!
- Похоже на то... - Зимин посмотрел вправо, на калитку в воротах - она была перекрыта. Десять человек. В броне, с мечами, копьями - очень неприятными копьями, с листовидными, острыми как мечи наконечниками. Двое с луками - тетивы натянуты, стрелки ждут команды. Никаких шансов.С этой стороны аборигены с мечами и копьями, с той - Конкин и его люди с автоматами. И самое главное - непонятно, где прокол? Как местные оказались здесь, в тюрьме?
- Стоять! - очередь из автомата, визг отрикошетивших пуль - Назад! Я сказал - назад!
Конкин перевел ствол автомата влево, направив его на толпу нападавших - Отойдите от них! Это переговоры! Нельзя нападать на парламентеров!
Вжжжик!
Стрела вонзилась в лоб капитана, стоявшего рядом с Конкиным, а со стены прямо ему под ноги свалилась женщина-охранница - тоже со стрелой. Только в груди.
- Ссуки! - Конкин припал на колено, и начал короткими очередями выносить всех, кто представлял собой хотя бы и потенциальную угрозу. Всех, кроме Хелеаны, ее охранников, и двух бывших зеков, прижавшихся к стене.
Рожок опустел за считанные секунды, Конкин выщелкнул его из гнезда, перевернул, воткнул новый, привязанный к нему скотчем, и встретил огнем выбежавшую из-за здания новую волну нападавших. Их было много. Очень много. И майор понимал - ему конец. И яснее ясного это стало, когда с крыши корпуса "А" ударил снайперский выстрел, и Василич, который прикрывал ему спину, забрызгал майора мозгами и кровью.
Щелкнул затвор, майор подхватил автомат Василича и бросился вперед, к выходу, стреляя одиночными выстрелами в тех, кто перекрывал отход группе Хелеаны. Они частично попадали, частью разбежалась в сторону, и тогда Конкин завопил, указывая рукой на калитку:
- Хрен ли стоите?! Бегом, открывать! Наружу! Скорее!
Зимин сообразил первым. Схватил с мостовой меч, кинжал - с пояса мертвого охранника, и бросился к калитке, готовый к бою.
Нападавшие, надо отдать им должное, быстро опомнились, и на Зимина наскочили сразу двое - один с копьем, другой с мечом. Если бы не его годами отточенная реакция - тут бы ему и конец. Нападавшие были быстры, очень быстры. Почти так же быстры, как Зимин, и ко всему прочему - они были умелыми бойцами, и именно тем оружием, которое держали в руками. Зимин же никогда не сражался мечом - длинной железякой, совсем не похожей на боевые ножи спецназа. Его не учили сражаться мечом, но...саперная лопатка - это тоже оружие. И ей Зимин умел не только копать схроны.
Он уклонился от секущего удара в шею, поднырнул под руку и молниеносно вонзил меч в живот нападавшего, пробив им кольчугу, будто картонную обертку.
Кольчуга не предназначена держать колющие удары, это знает любой человек, мало-мальски разбирающийся в воинском деле. А еще - всем известно, что кратчайший путь - это прямая линия. Колющий удар, нанесенный опытной, сильной рукой можно только парировать, либо поставить на пути клинка что-то вроде щита, либо стальной пластин -, вроде рыцарских лат. Здесь - лат не было. Только кольчуги, уберегающие от секущих ударов. И Зимин не собирался упражняться в фехтовании - только убивать. Некрасиво, грязно и эффективно.
Второго он достал снизу, с мостовой, прыгнув рыбкой вперед и вонзив кинжал в пах - кровь брызнула ручьем, противник отчаянно завопил, роняя копье, хватаясь за самое драгоценное, что есть у мужчины. Зимин же уже бежал дальше, туда, где выход перекрывали пятеро бойцов - эти были экипированы посерьезнее - на груди стальные пластины, в руках меч и щит, головы в шлемах, закрывающих лицо почти до самого подбородка.
Зимин бежал на них, выбросив из головы все посторонние мысли, страх, все, что может воздействовать на твердость руки и точность удара. Выбора не было: или он завалит этих ублюдков, или умрет!
Двое вдруг упали, отброшенные назад. Их щиты, окованные сталью, грохнулись на мостовую - калибр 7.62 - это вам не стрела, застревающая в щите! Пуле "калашникова" нужно что-то посерьезнее, чтобы погасить энергию. Бронебойные пули 7.62 рельс пробивают, не то что какие-то там дикарские латы!
Трое других сомкнулись, плечо к плечу, и что им чужеземец, прикрытый лишь дурацкой черной одеждой? Латы - есть латы, и пробить ряд латников может только другой ряд латников - с тяжелыми копьями, пробивающими, раскалывающими щиты, как бумажные распарывающие стальную кольчугу!
И тут позади них грохнул взрыв! Вспышка, звук ударил по ушам - шумо-световая граната взрывается с мощностью в сто восемьдесят децибел, и тот, кто никогда не слышал, как взрывается этот "бочонок", впадает в ступор, потрясенный, ошеломленный до состояния соляного столба.
Зимину повезло. Вспышка, которая могла лишить его зрения минимум на тридцать-сорок секунд, была ослаблена спиной одного из латников, и уже через пару секунд майор смог продолжить атаку - к несчастью для его противников, зарезанных, как три безвольных барана.
Дорога была свободна. Зимин рванул тяжеленные стальные запоры, закрывающие калитку, и порадовался тому, что в тюрьме не было электричества - иначе эти двери не открылись бы никакими усилиями. Они управлялись с центрального пульта охраны, и только во время аварии могли открываться механическим способом.
Распахнув калитку, Зимин оглянулся назад и увидел, что Хелеана стоит на месте, закрыв уши руками. Ее глаза, просвечивающие сквозь вуаль, беспомощно хлопали, и майор понял - она ничего не видит! Ослепла!
И тогда Зимин бросился вперед, в несколько прыжков добежал до замершей девушки, схватил ее, перебросил через плечо и будто не чувствуя веса помчался к калитке. Следом топали ноги Конкина, чуть дальше - пошатываясь, матерясь сквозь зубы бежал Слюсарь, еще более бледный, чем в начале нападения. Двое оставшихся в живых охранников Хелеаны стояли покачиваясь, как на ветру, и когда Слюсарь побежал к калитке, он умудрился на ходу дать пинка одному, и врезать кулаком по шлему другому, после чего те быстро опомнились и побежали следом, ускорившись, как только разглядели Хелеану, куклой висящую на плече Зимина.
Уже когда отбежали от крепости шагов на сто, в спину беглецам со стен ударили автоматы - пули свистели мимо, рикошетили от камней, брызгая в лицо горячими осколками. Две пули распороли кожу Зимина - на плече, и на бедре, а еще две толкнулись в тело Хелеаны - одна пробила ей ногу, на излете застряв в спинной мышце майора Зимина, другая вошла женщине в бок, выйдя из живота и по дороге порвав несколько витков кишок.
До лагеря Властителя добежали не все - один из охранников был убит по дороге, и Зимин подозревал, что из снайперской винтовки (Видел, как взорвалась голова, разлетевшись на части).
Когда навстречу шатающимся участникам "делегации" прибежали охранники Величайшего - среди спутников Хелеаны не осталось ни одного не раненного человека. Слюсарь был ранен дважды - пуля пробила ему плечо, другая разорвала ухо, и он был весь залит кровью.
Оставшийся на ногах охранник получил три пули, и упал на руки встречавших на последнем издыхании.
Майор Конкин хрипел, получив пулю в легкие, и на его губах вздувались розовые пузыри - если в ближайшее время не оказать помощь - ему конец. Только вот умеют ли местные лекари лечить пробитые легкие, сумеют ли извлечь пулю? Зимину очень хотелось узнать, что же там, в тюрьме случилось, откуда взялись в ней местные, и какое отношение к ним имел этот самый Конкин! Никто, кроме коменданта не сможет это рассказать. Пока - никто.
Но все это потом. Если Хелеана погибнет - им всем конец. Властитель не простит гибели любимой женщины, и плевать ему, что они - Зимин и другие - в этом не виноваты. Кто-то ведь должен ответить за ее смерть! И в первую очередь те, кто не сумел ее уберечь. И среди них первыми казненными будут чужестранцы - коварные, подлые, и вообще - посланцы Нечистого, душам которых гореть в аду!