Аннотация: Когда человек идет к психологу, коучу или на тренинг, он мечтает, что его проблемы решатся мгновенно раз и навсегда. Что будет, если люди смогут осуществить эту мечту?
В маленькой лаборатории царит полумрак. Мерное гудение приборов, разноцветные вспышки индикаторов окружают Петра, расползаясь пятнами по голому телу. В центре комнаты громоздкий саркофаг занимает практически все свободное пространство. Вокруг саркофага расположились блоки различной формы и размера, силовые кабели толстыми змеями обвили сложную конструкцию. В углу, у главного монитора, возится человек, под белым халатом заметно движение натренированных мышц.
- Давайте повторим инструкции, - не оборачиваясь сказал мужчина.
Петр поднял бледное худое лицо, веки напряглись, превращая испуганные серые глаза в узкие щелочки.
- Я погружаюсь в камеру и пытаюсь... - начал Петр.
- Не пытаюсь, а вспоминаю.
- Вспоминаю последние события, связанные с проблемой эффективности.
Мужчина повернулся, сверкнул карими глазами, пригладил аккуратную бороду. Табличка на кармане халата гласила: Роман Борисович Гордеев, нейрокорректор.
- Вы понимаете, что это экспериментальная процедура? - спросил Роман Борисович. - Можете отказаться в любой момент. Уверены, что готовы?
Петр вжал голову, худые руки обхватили голые плечи.
- Мне необходимо изменить свою жизнь, - тихо пробормотал Петр.
- Хорошо. Мы перестроим ваши нейронные связи в соответствии с необходимыми навыками. Проактивная жизненная позиция, основы коммуникации и ведения переговоров, защиту от манипуляций: все это и многое другое позволит эффективно действовать в условиях современного мира, однако есть риск побочных эффектов.
Роман Борисович ткнул в сенсор, саркофаг с шипением раскрылся, Петр осторожно перелез через бортик, погрузившись в вязкую синюю жидкость.
- Откиньте голову назад, - сказал Гордеев. - Когда камера закроется, обратного пути не будет. Вы точно уверены, что готовы?
- Да.
Петр бродил по узкому кабинету, руки нервно сжимали документы.
- Не переживай ты так, Петруха, - сказал Алексей, - с каждым случается. Тебе попались акулы. С ними, как ни крути, все равно накосячишь.
- Ты не понимаешь, - ответил Петр, - я знал, что требования завышены, но так хотелось заключить сделку... Ведь это был бы взлет, а теперь...
- Это все мелочи. Без косяков профессионалом не станешь. Мне вот понадобилось три года, чтобы только слушать научится, а ты за год хочешь взлететь!
Алексей откинулся на спинку, кресло щелкнуло, заскрипела кожаная обивка.
- Может я просто не способен на переговоры? - пробормотал Петр, - Третья сделка за месяц псу под хвост.
- Не говори глупостей, - воскликнул Алексей, - все это чушь! Главное не сдаваться и все получится!
Петр задумался, расправил плечи, пристально посмотрел на друга.
- Наверное ты прав, - сказал он, после паузы, - Спасибо тебе, Леха! Что бы я без тебя делал.
- Брось, - ответил Алексей, улыбнувшись, - не стоит. Мы же друзья! Вот как мы поступим с этой сделкой...
Оглушительный вой автосигнализации ворвался в темную комнату. За стеной протяжно залаял соседский мастиф.
- Закрыть окно? - спросила Настя.
- Лежи, солнце, - ответил Петр, выбираясь из теплой постели, - я сам.
- Спасибо, зай...
Петр подошел к окну, надавил на ручку, пронзительная трель утихла. Шумно задвинув шторы, поспешил вернуться в постель, кровать недовольно скрипнула, но приняла тепло и ласково. Некоторое время лежал, всматриваясь в потолок, от темноты рябило в глазах.
- А хорошо мы сегодня приструнили эту выскочку, - сказала Настя, - правда?
Он улыбнулся, веки опустились тяжелыми ставнями.
- Да, ты была великолепна!
- Нет, ну надо же было такое ляпнуть! Кто дал право лезть в чужую жизнь? Я уверена, что ее "идеальный муж" еще покажет себя во всей красе - чую, есть в нем что-то гадкое.
Она вздрогнула, тонкие пальчики потянули одеяло к подбородку.
- Я тебя обожаю, - сказал Петр, уплывая в гипнотические образы сна, - у нас все будет хорошо, обещаю.
-Я знаю, милый, - ответила Настя, - знаю...
Кнопка дверного звонка тихо клацнула, раздался птичий щебет. За дверью зашаркали, защелкали, на пороге появилась усталая пожилая женщина. Увидев Петра, она заулыбалась, в глазах мелькнула искра радости и облегчения.
- Здравствуй, Петенька! - сказала она, - А что же ты не позвонил? Не предупредил, что заедешь? Ну заходи, заходи!
- Привет, мам, - сказал Петр, поднимая раздутые пакеты и протискиваясь в прихожую, - я тут тебе продуктов немножко привез.
- Ну зачем, не стоило, - запричитала старушка, - я же сама могу, а у тебя итак с деньгами туго. Лучше бы домой что-нибудь купил. Ну раздевайся, проходи.
- Я не надолго, - ответил Петенька, снимая ботинки, - только сумки в кухню отнесу.
- И что, даже не покушаешь? Я щи вкусные только сварила.
- Некогда, ма. Поздно уже, Настя будет волноваться.
- Может с собой?
- Не надо. Мы завтра к тебе заедем, хорошо?
- Ну смотри сам, сынок. Смотри сам...
Роман Борисович Гордеев влетел в кабинет, на лице счастливая улыбка, мощное тело источает безумную энергию.
- Поздравляю, - сказал он, - установка прошла успешно! Как показывают тесты, все аспекты, от готовности к действию и проактивной жизненной позиции, до адекватной самооценки усвоены. Теперь осталось дождаться реакции мозга на новообразования в психике. Первое время будет не привычно, но думаю недельки за две адаптируетесь.
- А когда я стану... ну... эффективным?
Роман Борисович привычным жестом пригладил бороду, задумчиво произнес:
- Наш прибор действует по принципу прямой перестройки нейронных связей в соответствии с запросом. Для окончательного эффекта необходим небольшой отдых. Посидите дома пару дней, больше спите, исключите физические нагрузки. Если возникнут проблемы, приходите без записи.
Петр вышел из душной лаборатории нейрокоррекции, улица встретила ласковыми лучами вечернего солнца, пением птиц, бурной зеленью ухоженного сквера. В тени раскидистых деревьев гуляют две молодые мамы, мерно покачивая коляски. На скамейке, окруженной стриженными кустами, наслаждаются влюбленные, каждым движением, взглядом, словом источая нежность.
Решив, что в такую погоду толкаться в душном трамвае будет глупостью, Петр скинул пиджак и широким шагом направился в манящую тень. Сделав пару шагов, ощутил вибрацию, следом донеслась приглушенная мелодия. Старенький побитый смартфон привычно лег в руку, палец скользнул по сенсору, на экране возникло лицо чрезвычайно упитанной женщины лет сорока пяти.
- Привет Петенька, - сказала женщина, - ты сегодня заедешь?
- Мама? - пробормотал Петр, нахмурившись.
- Ты что, выпил? Родную мать не узнаешь?
- Трезвый. Просто выглядишь как-то... ладно, не важно...
- На себя посмотри! - огрызнулась женщина, помрачнела, - так ты приедешь?
- Нет, извини, - ответил Петр, - надо дома пару дней посидеть.
- Что значит дома посидеть? Ты что, заболел? А как же я? У меня картошка кончилась, воды питьевой заказать надо.
Петр сжал кулак, огромный ком возмущения и обиды подкатил к горлу. Он привык воспринимать маму немощной старушкой, нуждающейся в уходе, а сейчас с ним разговаривает здоровая женщина средних лет, требуя пакетик картошки.
- Мам, два дня можно и без картошки. Номер телефона доставки воды висит у тебя на зеркале.
- Ты же знаешь, что я терпеть не могу общаться с этими противными барышнями! Вечно надменные, голоса писклявые, тараторят - не разберешь. Совсем перестал обо мне заботиться.
Глаза женщины покраснели, заблестели крупные капли, в руках появился бумажный платок. Петр тяжело вздохнул, в голове воцарился хаос, чувство вины смешалось с праведным гневом, слезы близкого человека вступили в бой с осознанием примитивной манипуляции. В бессилии опустил голову, сказал после паузы:
- Мам, извини, но я ничем не могу помочь. Придется тебе пару дней потерпеть.
- Давай, - хлюпая носом запричитала женщина, - беги к своей Настеньке. Зачем тебе мать? Вырастила, выкормила и свободна! А ведь я всю жизнь на тебя положила! Скольким мужчинам отказала, а ты меня теперь на какую-то профурсетку...
Петр резко выключил телефон, перевел в беззвучный режим, дрожжащие руки с трудом вернули гаджет в карман. Стыд и обида застряли в груди, ноги сами свернули к трамвайной остановке.
Петр застал Настю лежащей в постели, в голове загудело, по спине пробежал холодок. Перед ним была совершенно другая женщина! Растрепанные светлые волосы, напроч выгоревшие под воздействием красителей, бесформенные спортивные штаны, растянутая футболка покрыта пятнами от вина и соусов. В руках модный планшет последней модели, у кровати бутылка из под вина.
- Привет, зай! - не отрываясь от экрана сказала Настя, - Как дела?
- Не очень. Я сейчас с мамой разговаривал...
- Ты представляешь, Маринка завтра летит в Тайланд со своим хахалем! Все уши мне прожужжала! Я теперь чувствую себя бомжихой какой-то. Когда мы с тобой куда-нибудь поедем, зай?
Петр строго посмотрел на жену, сердито свел брови.
- Ты меня перебила!
- Правда? - удивилась Настя, снова уткнувшись в планшет, - Прости, зай, я просто так плохо себя чувствую. А еще Светка все фотки выкладывает. Месяц назад купила права - никак не успокоится. Ты же потом купишь мне права, правда? А машину можно в кредит взять.
Удивление на лице Петра быстро сменилось презрительным отвращением, словно перед ним не любимая женщина, а скользкая мерзкая жаба с опухшим лицом, красными глазами, тянущая гласные звуки писклявым голоском.
- Думаю мы сможем оплатить автошколу.
- Автошкола? - Настя надула пухлые губы, брови капризно сошлись к переносице, - Хочешь, чтобы надо мной все смеялись?
Впервые Петр осознал непреодолимую глупость своей избранницы. Все ее потребности сводились к тому, чтобы не быть хуже других. Никаких стремлений, желаний - ничего своего.
- Как же я тебя терпел все это время, - задумчиво произнес он.
- Что? - Ее глаза округлились, челюсть на секунду отвисла, - да что с тобой?
Настя отложила планшет, напряженно села, серые глаза пристально следили за мужем.
- Есть хочется, - буркнул Петр, глядя в окно.
- Ой, - встрепенулась Настя, - я забыла тебе сказать, мы с Маринкой курицу доели. Сходить в магазин?
- Сам разберусь, - он бросил презрительный взгляд, вышел в прихожую.
- Можешь еще мусор захватить? - крикнула вслед Настя. - И вина купи. Кончилось.
В ответ Петр только посильнее хлопнул дверью.
Солнце село, лишь багровые облака безмятежно проплывали над городом. Петр стремительно вышел из подъезда, мимо пронеслись шушукающиеся на скамейке бабушки, хлестнула по лицу наглая ветка сирени. Тихонько выругался, не сбавляя шаг полетел дальше.
Свернув за угол, Петр чуть не врезался в припаркованную красную ауди, водительское стекло плавно опустилось, появилось улыбающееся пухлое лицо.
- Далеко собрался? - сказало лицо.
- Алексей? - немного замешкавшись спросил Петр.
- Нет блин, Санта Клаус! Куда летим?
Петр равнодушно посмотрел на изящные линиии дорогого автомобиля, перевел взгляд на друга.
- Да так, по делам, - сказал он тихим голосом.
- Дела подождут, едем обмывать эту крошку! Угощаю!
Алексей погладил дверцу "крошки", в поросячих глазках пробежали смесь гордости и презрения.
- Не могу, - сказал Петр, - точнее могу, но не хочу.
- Ты че, больной? Поехали, или тебя как барышню уговаривать?
- Не то настроение, Лех. С мамой поругался, жена взбесила...
Алексей усмехнулся, дверь открылась, выпуская на волю маленького круглого человека. Пухленькая ручка легла Петру на плечо.
- С мамой ты зря, а насчет Насти я тебе много раз говорил - бросай. Она же кровопийца. Посмотри на мою Светлану - умница, красавица, а в постели! С такой женщиной чувствуешь себя победителем. А Настя твоя... Пфф...
- На твою Светлану у меня денег не хватит, - огрызнулся Петр.
- Есть такое дело, но это поправимо. Держись меня, Петруха, и все у тебя будет. Поехали, тема назрела, ценник в обход кассы. Есть знакомые в бухгалтерии?
Петр вдруг качнулся, руки повисли плетьми, без того бледное лицо стало мертвенно белым.
- Что с тобой? - воскликнул Алексей, пятясь к машине.
- Хороший вопрос, - глядя в пустоту прошептал Петр, - что со мной?
- Не тормози, поехали. Пару рюмок и будешь как новенький.
Петр впервые в жизни посмотрел на этого маленького, толстого человечка не чувствуя себя ниже или хуже. Алексей сжался, глазки забегали, руки нервно теребили айфон.
- Знаешь, Петруха, - сказал он, пятясь к машине, - возможно ты прав, отдых тебе не повредит. Звони...
- Ок, - зловеще улыбаясь произнес Петр, - но сначала ответь на вопрос - ты всегда был таким мерзким, или сегодня погода такая?
- Такое чувство, - слабым голосом сказал Петр, - будто я схожу с ума.
Он снова сидел в жестком кресле профессора Гордеева. Мягкий свет настольной лампы бросал глубокие тени на лицо Романа Борисовича, серьезное, сосредоточенное, напоминающее работу античного скульптора.
- Они другие! - продолжил Петр, - Понимаете? Я знаю, но не узнаю их.
- Конкретнее?
- Леха всегда был спасителем, наставником, другом, а превратился в выскочку, подлого авантюриста, норовит за чужой счет жить... А жена... Неужели я когда-то любил эту женщину? Ленивая, эгоцентричная, вечно чего-то требует. Я для нее условия среды, бытовая техника по производству денег. Почему я раньше этого не видел?
По щеке побежала слеза, Петр часто заморгал, отвернулся от пристального взгляда нейрокорректора, уставился в темное окно на проплывающие серые облака. Иногда появлялась полная луна, отражаясь бликами в мокрых глазах.
- Ну и мама. Она всегда была любящей, доброй, нуждающейся в заботе, а сейчас... Здоровая женщина разыгрывает из себя жертву, манипулирует, взывает к чувству вины. Что со мной, Роман Борисович? Мне страшно...
Гордеев откинулся в кресле, руки сцепились замком на груди.
- Как Вы думаете, Петр Сергеевич, - задумчиво произнес Роман, - что такое эффективность?
- Раньше я был уверен, что это способность строить карьеру, зарабатывать деньги, обеспечивать себя и свою семью... Сейчас не уверен... Каша в голове...
- В чем-то Вы правы, но это только один из аспектов эффективности. Возьмем Вашего друга... Алексея, правильно?
Петр кивнул, слезы начали подсыхать, раскрасневшиеся глаза уставились в пол.
- Алексей зарабатывает деньги, - продолжил Гордеев, покачиваясь в кресле, - и он, безусловно эффективен, но куда направлена его эффективность? Какой эффект он производит на окружающую реальность?
- Отрицательный?
- Именно! Тем не менее, он вряд ли осознает это. Дело в том, что людям свойственно жить в иллюзиях. Благодаря механизмам психологической защиты, человек выстраивает свой мир так, чтобы не чувствовать себя слабым, подлым, жестоким и так далее. Это нормально - эволюция. Нам нужен социум и мы прячем асоциальные черты характера в иллюзиях, меняем отношение к себе и другим. Вы, Петр Сергеевич, с детства жили в этих иллюзиях, даже собрали полный набор, так сказать. Мама давала ощущение, что Вы добрый, играя роль жертвы. Жена преследовала, поддерживая чувство ответственности и щедрости. Спаситель Алексей - обеспечивал надежду на будущее и чувство общности с успешными людьми. Вы чувствовали себя в безопасности.
Лицо Петра вытянулось, взгляд расфокусировался. Пару минут молчал, затем глаза округлились, шея выпрямилась, спина стала ровной, словно кто-то ужалил в поясницу.
- Получается, вы разрушили мой мир?! - сквозь зубы процедил Петр, лицо налилось краской, кулаки сжались, побелели.
- К сожалению, - спокойно продолжал Роман Борисович, - мир остался прежним. Признаюсь, для качественной установки программ эффективности, нам пришлось снять некоторые психологические защиты, но основы мироощущения мы не трогали.
- Но я был счастлив! - закричал Петр, вставая с кресла.
Гордеев облокотился на стол, пальцы сжали переносицу, веки опустились тяжелыми ставнями. Затем, глядя в глаза пациенту, устало спросил:
- А Вы уверены, что это было счастье?
- Мне плевать на терминологию, - процедил Петр. - Вы забрали всех, кого я любил.
- Ошибаетесь! - повысил голос Гордеев, лицо стало суровым, - Гнев, злость, отвращение были всегда, но Вы выстроили настолько мощную защиту, что любой Ваш негатив, направленный в сторону близких, возвращался к источнику. Как часто Вы искали оправдание чужим поступкам, и сколько таких поисков заканчивалось ненавистью к себе? Вспоминайте, вспоминайте, это не сложно.
Петр потупился, ноги подкосились, тело рухнуло на стул, словно из него вынули хребет. Минут пять сидели молча.
- Теперь все будут считать меня сумашедшим?
- Все зависит от вас, - с прежним спокойствием ответил Роман Борисович, встал, подошел к окну. - Ваши нейронные связи нуждаются в укреплении, а для этого нужно время. Если руководствоваться прежними моделями поведения, информация будет утеряна и все вернется на свои места.
Гордеев положил руку на плечо Петра, голос зазвучал мягче, сочувствствующе:
- Однако я бы Вам советовал записаться в группу сопровождения и попробовать адаптироваться по-новому. Это будет тяжело. Чтобы победить свой гнев, необходимы ежедневные ментальные тренировки. Придется отказаться от некоторых контактов, возможно первое время почувствуете одиночество, стыд, вину. Все же Вы всю жизнь находились под жестким влиянием. Что скажете?
Петр встал, скинув руку ученого, направился к выходу. В дверном проеме на нейрокорректора посмотрел высокий мужчина, волевое лицо излучало силу и решительность, серые льдинки глаз прожигали Гордеева, заглядывали в самые потаенные уголки разума.
- Вы отняли у меня все, профессор, - произнес он ровным звучным голосом, - думаю гнев стоит оставить. В этом мире нельзя быть совершенно здоровым, а негатив даст огромное преимущество.
Дверь захлопнулась, Гордеев достал телефон, пальцы пробежались по сенсору.
- Белинский слушает, - раздался из динамика суровый мужской голос.
- Эдуард Валерьевич, у нас очередной побочный эффект, надо бы задержать. Он сейчас должен спуститься.
- Не беспокойтесь, Роман Борисович, - буркнул голос, - сделаем в лучшем виде, не впервой.
Гордеев опустился в кресло, ощущая досаду. Который год он бился с этим побочным эффектом, когда люди не могут отказаться от гнева, жадности, гордыни и других пороков, имея при этом все шансы на успех. Видимо время гуманных методов прошло.
Он снова включил телефон, рабочий экран сменился решеткой органайзера, палец ткнул в значок микрофона.
- 27 июня с 10:00 до 14:00 произвести настройку оборудования для глубокой коррекции личности с координацией направленности сознания и устранением побочного эффекта.