Было страшно и очень больно. Больно не физически. Я боялась умереть такой молодой и, особенно, в мучениях. Перед глазами пролетало все, что я любила и знала.
Казалось бы, всего минуту назад я была любимицей короля, купалась в лучах славы. А как иначе? Удача всегда была на моей стороне. Я участвовала в стольких вылазках, уничтожила столько наших врагов, сколько не снилось и старику. Прекрасная, сильная, ловкая, любимая...
Моей задачей было уничтожить одного из охранников Вальдока. Конечно же, не Сайлоса. На войне до сих пор я была сама за себя и больше ни за кого, но сегодня нарушила это правило. Не из-за того, что меня потрясло убийство моей напарницы. Потрясла легкость, с которой она была убита.
Я справилась со своей задачей в два счета и справилась с задачей убитой напарницы. Но меня заметил еще один охранник. Он передвигался на летающей платформе, снабженной острейшими лезвиями. А я - на своих двоих. Его преимущество было неоспоримо. Пришлось вступить в отчаянный бой. Я думала, что это последняя схватка в моей жизни. Он играл со мной, не пытаясь прикончить. Я заметила, что с каждой секундой меня уводят все дальше вглубь чужой территории, все дальше от своих. Меня не найдут, не подберут и не закопают! Я буду сожжена на чужой земле, я...
Я попробовала вернуться на шаг назад, но будто насмехаясь над моей жалкой попыткой охранник ударил меня в правое плечо. Он не нанес удар лезвием, не убил. Но я превратилась в беспомощную груду мяса и костей.
С огромным трудом я встала и отступила на шаг. Еще и еще шаг.
В спину впился чей-то взгляд. Мои ноги ступили на дорогу. Я медленно обернулась и увидела людей. Двое обычных, вполне нормальных мужчин неспешно продвигались в моем направлении. А вот вокруг на летающих платформах скользили полулюди. Люди, чьи тела, когда-то изуродованные войной, теперь были частью машин для убийства.
Я не сразу поняла, кем были те двое. Мне понадобилась целая секунда!
Это могли быть только Вальдок и Сайлос.
Против них у меня не было ничего. Против Сайлоса у всех обычных людей не было абсолютно ничего.
Они подошли на расстояние трех шагов.
- Это и есть новая фаворитка Альгуса?
- Да.
- У него неплохой вкус. Не правда ли, Сайлос?
- Мне говорили, что в отличие от своих предшественниц, она умеет думать. А еще, она слишком удачлива для человека.
Последнее было правдой. Но я была фаворитка, и на это все очень дружно закрывали глаза.
Я попала. Я знала слишком много. Меня не собирались убивать!
В отчаяние я вырвала из-за спины короткий нож и бросилась на Вальдока...
Мне показалось, что сами небеса опустились мне на плечи. Меня сдавило со всех сторон, прижало к земле. Я отчаянно стремилась уйти под землю, слиться с дорогой, стать ее частью. Ребра не выдержали...
- Достаточно.
Я по-прежнему не могла пошевелиться. "Небо" с меня никто не убрал, а только придержал.
- Я хочу, чтобы она никогда в этой жизни не смогла держать нож. Сотри в пыль первые фаланги ее пальцев.
Вальдок не издевался, он не хотел моей боли, не хотел смотреть на боль... По его закону каждого, поднявшего руку на получеловека, как на врага, ждала такая участь.
Его закон. Я попала под власть закона!
Сайлос выполнил приказ.
Я не могла орать и не чувствовала боли. Мне было все равно. Жизнь пролетела перед глазами. Все кончилось. Я сдалась. Приняла смерть. И ждала только боль, надеясь на смерть.
Вальдок подошел и опустился возле меня на колени:
- Слышал, что ты так и не ответила взаимностью Альгусу. Умно. Мне будет забавно отобрать у него не откушенное яблочко... Пытать тебя будет слишком пошло. Ничего неожиданного. Ты мне нравишься, - он усмехнулся, - Не знаю, скоро ли ты оценишь мой подарок и оценишь ли вообще. Я решил подарить тебе возможность посмотреть на мир с нашей стороны. Ты, видимо, не знаешь, чем я отличаюсь от любого нормального человека? Так вот, ты будешь отличаться от них тем же.
Я хотела заорать. Я хотела немедленной смерти. Я пыталась развести зубы и откусить себе язык.
Подошел какой-то охранник, вложил в руку правителя шприц, быстро поклонился и убежал.
Снотворное! Как я ненавидела тогда этого монстра за предусмотрительность.
В первый раз я очнулась не на долго. Ничего не чувствовала. Только слышала вопли человека в белом халате (именно человека!).
- Я не могу это сделать! Я - врач! Я поклялся...
- Почему ты решил, что она непременно умрет?
- Если не умрет, то убьет себя! Ты подумай, она - их воин, для нее все мы - монстры. Ей достаточно и того, что она - мутант!
- Мутант, - усмехнулся Вальдок, - она это и так знает. Видимо, на той стороне способность к регенерации перестали считать мутацией. Хотя, когда-то мою мать заставили сбежать сюда именно из-за этого. Сын-мутант. Куда ей было деваться?
- Никос, ты был прыщавым Колькой, когда я делал операцию. Она - не ребенок. Пусть все заживет, срастется и не будет отторжения чужеродных тканей, но... Она же никогда не сможет даже рукой шелохнуть! Я увеличу ее способность к восстановлению до твоей, но этого мало. Она не будет терпеть боль и работать над каждым движением, которое раньше было совсем другим. Она не привыкнет! Это адский труд. Ты ж никогда не был жестоким! Ты всегда старался быть справедливым. Но ее наказание... Его мог придумать только монстр!
- Что тебе ее жизнь? Если ты не делаешь ей операцию сегодня, то завтра делаешь ту же операцию своему сыну.
Доктор молчал.
- Что тебе дороже? Принцип или твой сын? У нее-то есть шанс. И без биопротезов ей не жить по-человечески. Решайся.
- Завтра. Операция сложная и необходимо изготовить... систему.
- Уже лучше. Первую операцию проведешь сегодня. Очистить полости от фрагментов костей лучше сегодня.
Разговор закончился.
Меня схватили за подбородок.
- Открой глаза.
Я посмотрела на Вальдока с такой ненавистью, с какой вообще могла смотреть.
Он улыбнулся. Показал мне кулак. Его скула дернулась, когда сквозь кожу прорвались четыре острых ножа.
- Добавь анестезии, пока девочка не откусила себе язычок.
Лучше б я второй раз не просыпалась.
Анестезия кончилась, мои ребра, плечо и кисти рук разрывало от боли. Будто внутрь закачали раскаленное железо.
Мой вопль мог разбудить кого угодно.
Почему-то идея самоубийства перестала казаться легкой.
Как это не странно, но боль напомнила, что жизнь может быть прекрасна. А услышанные мной слова задели за живое. Я зачем-то хотела показать доктору, что ни чем не хуже Вальдока, что выживу. Мораль отошла на второй, если не тридесятый план.
- Тише-тише... Скоро привыкнешь, - доктор собрал с моего лба капельки пота, - Человек привыкает ко всему. Если боль постоянна, то скоро перестает ощущаться, как боль.
Я хотела ему верить. Очень хотела.
В палату вошел Сайлос. Худой, маленький, такой незаметный, спокойный. Он посмотрел на меня своими грустными блекло-голубыми глазами так, что я мгновенно замолчала, чуть не подавившись языком. У меня совершенно неожиданно включился мозг. И я ясно осознала, что сейчас могла бы выдать всю подноготную каждого члена руководства за дозу анальгина. Даже не за обещание прекратить мои мучения навсегда. За пару минут.
А еще вчера я осуждала людей, выдавших под пыткой чье-то имя.
Какое там имя! Дай мне волю, спроси - я выложу все и сразу!
- Обезболивающих больше не будет.
Он подошел. Я инстинктивно попыталась сжать кулаки.
Зря.
Я оглохла на пару минут от собственного голоса. Связки не выдержали. Временная немота не мешала. Все равно ничего вразумительнее многоэтажного мата выдать не могла.
Не знаю, зачем и против чего я протестовала, но отказывалась есть до тех пор, пока меня не попытались накормить через трубочку.
Ощущала себя конченным инвалидом, который ходит под себя.
Прошло несколько дней, прежде чем пророчество дока сбылось. Боль не нужно было терпеть. Она кончилась, перешла в ощущение чего-то кошмарного, чужеродного внутри. Ребра стихли. Дышала я свободно. Плечо едва давало о себе знать.
Теперь я начала совершать бесконечные попытки подняться, заканчивающиеся выходом лезвий. Прошла неделя, прежде чем я научилась не напрягать кисти рук.
Я поднялась, дошла до туалета, а потом вышла в коридор.
Меня не останавливали. Вежливо здоровались и шли по своим делам.
И тут я увидела Сайлоса. В голову ударила кровь. Он не замечал меня, стоял спиной. Я бросилась к нему, мечтая прикончить за все хорошее, за всех. Он не заметил, я могла это сделать, но...
Подняла руки, чтоб скрестить пальцы на его тощей шее.
Я с криком налетела на Сайлоса сзади, сбивая с ног, напрочь забыв, что хотела сделать. Я заворожено смотрела на блинные штыри, вышедшие из моей плоти, не понимая, где они могли прятаться. Обезумев от боли, я зажала в зубах одну из железяк.
Сайлос подошел ко мне и осторожно вынул лезвие изо рта, а потом развернул мою кисть особым образом. Так, чтоб спрятались лезвия. Повторил с другим запястьем и сел на пол рядом.
Я безутешно рыдала, вслух проклиная его вместе с Вальдоком, не предпринимая попыток причинить ему вред.
- Неплохо для первого раза.
Я всхлипнула еще горще.
- Мышцы, связки... Все внутри запястий изуродовано, перешито-переделано... Ты быстро восстанавливаешься. Необходимо срочно заняться твоим обучением.
Я посмотрела на Сайлоса, приходя в себя. Он очень внимательно меня разглядывал.
- Не против, если я займусь этим лично?
Каким-то далеким краешком все еще здорового подсознания я была не против.
Учиться было тяжело. Простейшие движения давались с большим трудом, требовали колоссальных усилий. Через месяц стало проще. Потом - еще проще. Нил Сайлос заставлял каждое движение делать сотни и тысячи раз. Я должна была привыкнуть двигаться по-новому.
Однажды, совершенно неожиданно для меня, он заставил заняться тренировкой тела. После - мы проводили спарринги, забыв про мои лезвия.
Так продолжалось очень долго.
Среди полулюдей я жила уже второй год, когда по коридору мимо меня протащили мою старшую сестру.
В больнице я успела забыть про войну, про принципы, про старые дрязги. Все было настолько далеко и казалось такой неправдой, что я не сразу узнала ее. Не сразу осознала ее существование.
Я догнала людей, которые ее вели. Она узнала меня.. Сестра не орала "помогите", она проклинала меня последними словами!
Ее ввели в комнату для допросов, меня решительно вытолкнули в коридор. Спиной я наткнулась на Вальдока. За ним следовал Сайлос.
- Отпустите ее! Делайте со мной, что хотите!!! Но отпустите мою сестру!
Я бросилась на колени перед Никосом Вальдоком.
Именно тогда мы заключили сделку. Я обещала научиться владеть своим новым оружием в обмен на возвращение сестры. Ее допроса было не избежать, ее ненависти - тоже. Но я сохранила ей то, что считала единственно ценным - жизнь.
Человек привыкает ко всему и со временем учится также всему. Я выполнила обещание. Ответное обещание было тоже выполнено.
Я работала над собой, непрерывно совершенствуясь. А потом начала драться с Никосом.
Я знала его уже пять лет, когда оказалась на волосок от победы. Мне показалось, что он уже смирился с проигрышем и попрощался с жизнью, когда я ценой немалых усилий свела смертельный удар к легкому касанию его шеи костяшками пальцев.
Я отошла от него, разминая нывшую от чрезмерного усилия руку, и сказала:
- Пора завязывать со спаррингом. Это перестает быть милым развлечением.
Он подошел ко мне и резко развернул к себе лицом.
- Почему? Ты могла меня убить! И тебя б никто даже пальцем тронуть не посмел! Здесь есть закон. И мой приказ - закон. Ты это знаешь.
- Ник, ты мог убить меня миллиарды раз, но этого не делал. Я могла удавиться столько же раз, сколько ты мог меня убить! Но я жива.
- Это не то же самое!
- А в чем разница? Можешь считать, что я оценила твой подарок. Я побыла фавориткой на той стороне, где приказ - закон, но больше законов не существует. А теперь - любимая игрушка на этой стороне. Судьба у меня такая - быть игрушкой в руках Великих. И мне это нравится.
- И на какой ты стороне сегодня?
- На своей. Мне разделение теперь кажется чушью. Здесь хоть его нет. Спокойно живут и работают люди. Живут и работают полулюди. Да и машин для убийства оказалось очень мало. По большей части у людей обычные протезы, позволяющие жить и зарабатывать на эту жизнь. Вся борьба основана на обычном расовом предрассудке той стороны. И я не думаю, что не будь стороны, не было б антисемитов. Со стороной - даже проще. Видно, где свои, а где те, кто против.
- Ты со мной?
- Но не против них. Извини, я не разделяю твои детские обиды.
- Ты мне нравишься.
- Неужели через пять лет я слышу тоже, что на первой встрече!
Так моя жизнь совершила очередной кульбит. Игрушка приобрела новое качество. Из спарринг-партнера я превратилась в тень властелина на всех вечеринках.
Прошел еще год и мы обвенчались. Это было также продолжением игры.
Теперь покушались чаще на мою жизнь, чем на жизнь самого Никоса.
А в один прекрасный солнечный день я стала матерью наследников - замечательных близнецов.
Все могло так и кончиться, если б сын Альгуса не пожелал заключить мир с нашей стороной. Он поставил одно условие. Я должна была встретиться с ним и с его парализованным отцом. Я должна была возглавить делегацию.
Для подстраховки на нашу сторону приняли семью сына человека, чьей фавориткой я была когда-то.
Делегацию попросили подождать в большом зале дворца, а я пошла с Альгусом младшим к его больному отцу.
Он неожиданно остановился и сказал не глядя на меня:
- Спасибо.
- За что? Мир для нас также важен.
Теперь его глаза смотрели прямо на меня. Он не был похож на отца. У него был совершенно другой взгляд. Спокойный, уравновешенный.
- Спасибо за мать.
- Я ничего не сделала особенного ни для...
- Вы сделали. Люси рассказывала, что...
- Люси? Я не люблю вмешиваться в политику, у меня дети...
- Моя мать - Ваша старшая сестра. Когда мой отец решил ее бросить и заменить более молодой, то есть Вами, она была уже беременна. Мне было около двух лет, может чуть больше, когда отец отправил мать на задание. Ее взяли. А потом вернули благодаря Вам. Она провела несколько лет в нашей тюрьме, а потом ей позволили быть со мной. Отец не мог отказать своему любимчику, - король-реформатор улыбнулся, - Мать скоро умерла. Она ненавидела Вас до самой смерти. А я - нет. Я Вам благодарен и очень хочу познакомиться с двоюродными братьями. Они уже большие мальчики. Нам будет интересно. Но... это всего лишь мечты.
Он повел дальше:
- Вон та дверь. Не хочу мешать.
Я открыла тяжелую створку и просочилась внутрь. Альгус долго на меня смотрел, жадно всасывая каждую черту. Мне стало неуютно. Он облизнул губы и сказал:
- Я так и не попробовал твой вкус. А ты до сих пор красива. Королева, не то, что твоя сестра! Та была простушкой...
- Заткнись. Для чего ты хотел меня видеть?
- Дела? Неужели?! С моим недоноском? Решившим угробить все, что я создал! Продать врагу целую империю!!!
- Нет времени выслушивать брехню старика.
- Совсем скоро сама превратишься в старуху! Не внешне. Медицина и положение не позволят. Они налягут на тебя и не дадут шагу ступить без утренней пробежки и каких-нибудь новейших процедур. Как он? Как Ник Вальдос? - старик смаковал каждое слово.
- Ближе к делу.
- А какие у нас, стариков, дела? Я хотел тебя увидеть. Хотел поболтать о былом. Посмотреть на всемогущую королеву, которая даже ни разу не поинтересовалась, жив ли я вообще!
- Извини, что когда-то верила в тебя и тебе. Ты не стоил ни одной капельки моего пота. И спасибо.
Я развернулась и ушла, провожаемая нецензурной бранью, смысл которой сводился к очень простой формуле: он кричал "останься".
Был мир. Альгус младший все-таки сумел познакомиться со своими двоюродными братьями, а потом уехал навсегда и очень далеко, передав бразды правления Никосу.
Что было дальше?
Это называется "жизнь". Обычная, не слишком спокойная, где-то интересная, а где-то опасная. Я родила еще одного мальчика, который впоследствии и стал наследником престола, установившим президентскую власть. Он же был первым президентом. Меня продолжали почитать, как королеву. За это не платили, но дворец не отобрали. Скоро он стал обычным фамильным имением.
Все было превосходно, если забыть о бесконечных маленьких словесных войнах, тут и там вспыхавших в коридорах и залах моего дворца. И о больших, также словесных, где каждый раз на карту ставились жизни всей моей семьи.