Кокоулин А. А. : другие произведения.

В ожидании "окна"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Изображение с камеры поплыло, дало косую полосу и исчезло, схлопнулось в темную точку. Экран погас.
   Что ж, четыре недели и день продержалась камера. Рекорд.
  Русанов сходил в трюм (выпотрошенный зонд раз, два, шесть, еще один, а этот, кажется, возмутительно-целый) и выковырял очередной оптический блок. Попутно прихватил магнитную клипсу.
   Вернувшись на дубль-пост, приладил одно к другому, поставил шторки, фильтры, настроил канал приема.
   Н-да, сколько-то проживет?
  Он попереключал режимы, с обычного - на ультрафиолетовый, с ультрафиолетового - на инфракрасный, долго масштабировал картинку: переборка близко, далеко, чуть ближе, а вот и волоконная структура бортового пластика.
   Так. С этим ясно.
  Глаза привычно нашли монитор атмосферного датчика. А тут у нас как? Три электрических фронта? И с северо-запада еще один? Что ж, ничего другого и не ожидалось. Развлекайтесь. Схлестывайтесь. Разрешаю.
   Прихрамывая, он отнес камеру с клипсой к шлюзу. Затем сходил в медотсек, послушал, как шумит кулер медивака (нормально шумит, гу-гу-гуф, без отклонений), заново запустил расчет совместимости.
   Голограмма Эммы выступила из стены:
  -Русанов, Русанов...
  -Сам знаю, - сказал он ей.
  -Ты же мне обещал, Русанов...
   Эмма посмотрела с укоризной.
  -Ну, извини, - сказал Русанов и отлепил проекционный диск от пола.
  -Ру... - успела произнести Эмма прежде, чем пропасть.
   Он поплевал на линзу, протер ее рукавом, подумал: куда бы? Чтобы забыть, а потом вспомнить. Хмыкнул.
   Один раз голографическая Эмма его здорово напугала. Идешь так со сна к санузлу, вполглаза, почти наощупь, а тут тебе из коридора:
  -Дурак ты, Русанов.
   И загадочно белеют.
  Вот. А тебе после этого вроде и не надо уже никуда.
   Он забросил Эмму в горевший коридор. Ничего, как-нибудь пойдет чистить, тут ему все и выскажут.
   Правую половину тела потихоньку начинало жечь, особенно плечо и лопатку. Опять, наверное, отторжение идет. Все тяп-ляп, все на скорую руку. Через час - блокатор, через полтора - гель. Вытерпим.
   Может еще приживется.
  Он пробрался к пульту, отжал кнопку связи. Дубль-пост заполнило шипение атмосферных помех.
  -Доча, - позвал Русанов.
   Услышит ли?
  Скрежетнуло, пискнуло, волной прокатилось чужое, запаленное дыхание - услышала.
  -Да, пап.
  -Как ты там?
  -Классно! Мы гоняемся. Меня еще никто не догнал!
  -Здорово! Кира, а у меня опять камера.
  -Я поняла, пап. Давай я новую под козырек повешу.
  -Экранирует там. И обзор.
  -Ой, извини, забыла. Ладно, я скоро.
  -Хорошо.
   Он уловил рык, рев, шлепки, подумал: гоняются. Покачал головой.
  Ожидая дочь, занялся реактивной катапультой. Проверил схемы, покрутил на экране тестовую модель, примеряясь так и этак. Зондами, пожалуй, было не обойтись. Необходимо еще что-то...
   Он снова спустился в трюм, включил освещение и долго приглядывался к одному из двух малых катеров. Наметил, где резать. Даже автомат подогнал. Но потом отложил на завтра.
   Технику было жалко.
  С другой стороны, все равно она была здесь не нужна. Ни ему, ни Кире, ни гипотетическим спасателям.
   Без живой картинки сделалось тоскливо.
  Привык уже Русанов к пейзажу. К светло-коричневым скалам привык. К небу электрическому, перламутровому, стальному, шелестящему. К молниям. Желтым и фиолетовым, бесчисленным, ослепительным, жалящим долину, изрезанным желобом протянувшуюся от рухнувшего корабля к серым обрывистым террасам вдалеке.
   И Кира где-то там.
  Иногда ее видно было в камеру.
   Бикнул, оповещая о готовности, медивак.
  В медотсеке Русанов выпил положенное, лег под блокатор, под гель, чувствуя, как глохнет, не до конца, но глохнет боль справа.
   На диагност даже смотреть не стал. Мерцал диагност тревожно-красным, и бог с ним, все и без него давным-давно известно.
   Ничего, подумал он, полгода у меня есть, доделаю катапульту, подвесим мы с Кирой маяк на орбите, умру спокойно тогда.
   "Окна" вот только в атмосфере дождаться.
  Он обтерся после геля, постоял у вакуум-камер с тушками местных зверьков, принесенных дочкой. Ежистые страхолюдины, мини-конденсаторы с электрическим пузырем внутри. Светящийся червяк, изогнутый будто дуга сварки. Сиреневая палочка с длинными стрекательными нитями. И угольно-черное черт-те что, умеющее скользить по линиям электрической напряженности. Ну, птица, наверное. Что-то вроде.
   Он пообедал кашкой из синтезатора, комковатой, безвкусной, вяжущей, выпил рециркулированной воды. Затем достал наконец из медивака геномодификатор.
   Подумал: обрадуется.
  А в голове - окриком - почему-то прозвучал голос Эммы: "Русанов, что ты делаешь с нашей дочерью?".
   Она выживет, хотел ответить Эмме он.
  Но эта, внутренняя, Эмма была даже призрачней голографической. Появилась - пропала, умолкла.
   Осадок - да, остался. Будто он что-то делает неправильно.
  Но разве правильно - это погибнуть на корабле? Правильно - это умирать без надежды на спасение?
   Нет, Кире еще жить да жить.
  Бум-м! - ударило где-то в районе шлюза. И еще раз - бум-м!
   Кира.
  -Открываю, дочка, - сказал Русанов, усаживаясь за пульт.
   Клавиша "шлюз" - надавить, держать. Монитор шлюза - на центральный экран. Гермоствор, расширяющийся полумесяц чужого неба.
   А вот и она, его девочка.
  Русанов включил связь.
  -Кира, привет. Как ты?
  -Все хорошо, пап.
  -Э-э... хвост подтяни.
  -Ага.
  -Закрываю.
   Совсем близко в землю вонзилась молния, шипение, колючие электрические искры залетели внутрь.
  -Открываю.
  -Папа!
   Кира ворвалась на дубль-пост, распространяя запах озона и тарабаня по стенам хвостом. Она была вся чешуйчатая, гривастая, большая. Отсек сразу стал тесен для двоих. Русанов оказался облаплен, прижат к жесткому волосу гривы, уколот несколькими разрядами, шершавый язык дочери продернулся по щеке.
  -Папа!
  -Ну, все, все, - Русанов отстранился, посмотрел в большие, с его голову, фиолетово-синие глаза Киры. - Вымахала-то!
   Дочь распахнула пасть. Горячее дыхание обдуло Русанову лицо.
  -Фу-у, устала.
  -Набегалась?
  -Ага.
   Кира положила голову ему на колени.
  Русанов принялся расчесывать пальцами переливающиеся сине-зеленым волосы, морщась от проскакивающих искорок.
   Дочка закрыла глаза от удовольствия. Кончик хвоста, подрагивая, засветился ослепительно-белым.
  -Эй-эй! - сказал Русанов. - Не пожги здесь ничего.
  -Хорошо.
   Кира перебрала лапами, выгнула спину, и хвост погас.
  -Ничего не болит? - спросил он. - Все в порядке?
  -Ага, - дочь оглушительно чихнула. - У тебя здесь запах щекотный.
  -А местные?
   Кира приподняла голову.
  -Пап, они глупые, но веселые. Я же самая умная среди них. Я их учу.
  -Чему?
  -Ну, охотиться. Прыгать. Перекатываться. Знаешь, как мы между молниями бегаем!
  -Представляю.
  -Они раньше чернокрылов боялись, а потом я показала...
   Русанов прижался к ее гладкому, с тремя бороздками лбу. Поцеловал.
  -Прости меня, Кира.
  -Пап, ты чего?
   Сине-фиолетовый глаз уставился на него.
  -Не этого я хотел для тебя. И мама не этого хотела.
   Дочь царапнула когтями пол.
  -Пап, ты же мне объяснил, что не было другого выхода.
  -Эх, зверик мой! - Русанов полез рукой к складкам на шее, нащупал выпуклость радиомодуля, выщелкнул пластинку батареи. - Погоди, сейчас элемент сменю.
   Кира фыркнула.
  Русанов повернулся к пульту: использованную батарею - в перезарядку, новую - в ладонь.
  -Сейчас...
   Он заправил пластинку в модуль.
  -Все? - спросила Кира.
  -Да, - кивнул Русанов. - И еще у меня есть...
   Он показал дочери капсулку геномодификатора.
  -Это что я просила?
  -Да.
   Дочь вскочила на лапы.
  -Папка, ты бог!
   Шершавый язык снова прошелся по Русановской щеке.
  -Ты мне сейчас чуть глаз не вылизала.
  -Ой, прости! А это будут настоящие руки?
  -Приспособленные к планетарным условиям.
  -Ой, я тогда и камеру нормально тебе примагничу! И вообще!
  -Вообще... Стой спокойно. Где тут у тебя, чтоб без чешуи...
   Кира повернулась, вызвав на дубль-посте локальное трясение и подпрыгивание не привинченного всего и вся.
   Русанов подлез к передней лапе, кое-как отвернул складки, обнажая слабо-зеленую, нежную кожу подмышки, сдавил, прижимая, капсулку геномодификатора.
  -Ну, вот.
   Кира встряхнулась, грива у нее встала дыбом.
  -Неприятно.
  -Терпи.
   Дочь легла, растянулась на весь отсек, уперлась головой в одну из вспомогательных панелей. Русанов присел рядом.
  -Знаешь, - сказал он, - не будем мы, наверное, с передатчиком возиться. Ну, пошлем пакетный сигнал, а куда? Кто его поймает?
  -А что тогда?
  -Надо запустить маяк за пределы атмосферы. Дождемся "окна" и запустим, да? Соорудим реактивную катапульту - я ее уже вчерне придумал. Снимем двигатели с катеров, прикрепим зонд - и пусть пищит себе на высокой орбите.
  -"Окна" может долго не быть. Они очень редкие.
  -Ничего, - Русанов постарался, чтобы голос звучал бодро, - нам ли не привыкать? Ты же дождешься спасателей?
  -А ты?
  -Ну, я могу и не успеть, - Русанов огладил чешуйки.
   Кира повернула голову.
  -Ты успей, пожалуйста.
   Он улыбнулся.
  -Катапульту - железно.
  -Я не могу себя вспомнить маленькой, - грустно сказала дочь, - ну, человеком, какой была. Мне кажется я всегда зверь.
  -Это не так.
  -И маму я не помню.
  -Я тоже, - вздохнул Русанов. - У меня есть голограмма, но это совсем не то. Знаешь, какая голограмма противная? Русанов, Русанов, у-у-у!
   Снаружи по корпусу, приглушенно шипя, прошлась молния. Они синхронно подняли глаза.
  -Песочком потом присыплешь еще? - спросил Русанов.
  -Да, пап.
  -Может, поспишь?
   Кира потерлась о его ногу.
  -Ага, здесь так сладко спится. Только тесно.
  -Конечно, ешь там что ни попадя.
  -Меня же электричество питает!
  -Да знаю, знаю, - Русанов щелкнул дочку по широкому носу. - Спи. И я с тобой, так и быть, посплю.
  
   Они падали. В искристый клубок, в желто-фиолетовую вспышку.
  Один за другим вырубались двигатели - основные, резервные, вспомогательные. Потом обожгло борт справа, шипучий огонь прошел сквозь экраны, сквозь Эмму, лизнул невозможно-горячим языком самого Русанова, запекая и кровь жены, и его собственную кровь в ломкую корку на теле.
   Он каким-то чудом успел сползти вниз, его опрокинуло, бросило к переборке и выкинуло из рубки в коридор.
   А затем сработала издыхающая автоматика, отрезая, герметизируя, запуская программу жесткой посадки.
  
   Кира была в противоперегрузочном. Кире было семь.
  
  -Подойди, - сказал Русанов дочке.
  -Папа, ты весь в крови.
  -Ничего.
  -Капает!
  -Я потом починю себя.
   Правая рука не действовала. Справа была боль, огненный жар, наскоро прихваченный медицинской пеной. В левой он держал инъектор.
   Кира задрала голову:
  -Папа, это не больно?
   На лоб ей капнула густая алая капля. Со скулы у него? С подбородка? Русанов стер.
  -Это больно, Кира. Но по-другому нельзя.
  -А где мама?
  -Ее больше нет.
  -Она умерла?
  -Да.
   Кира захныкала.
  -Потерпи.
   Он впрыснул адаптант в основание тонкой детской шеи. Затем развернул дочку к себе. Синие глаза Киры дрожали влагой.
  -Послушай, - сказал он ей. - Я дал тебе лекарство. Только оно особое. Ты как бы умрешь. На несколько часов. За это время лекарство перестроит твой организм, приспособит к этой планете. Лекарство умное, оно сделает тебя сильной, ты сможешь выжить здесь. Только я не знаю, во что оно тебя превратит.
  -А ты? - крикнула Кира.
  -Мне поздно уже. Поздно, понимаешь?
   Кира замотала головой.
  -Ничего, - сказал Русанов. - Потом, потом поймешь... - Он улыбнулся. - Засыпай, Кира.
   Когда девочка перестала дышать, он вынес ее в шлюз. Уложил ее, холодную, твердую, покрывающуюся, будто цветками одуванчика, тонкими желтыми мембранами адаптанта, прямо к гермоствору и перебрался на дубль-пост.
   Прижал пальцем клавишу "шлюз". А потом смотрел, как пандус медленно отваливается, открывая серое с перламутром электрическое небо.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"