Кокоулин А. А. : другие произведения.

Уродец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Близнецы давно подбирались к праздничной супнице.
  Неведомые цветы и сплетающиеся в узоры листья не давали им покоя. А еще был непонятный зверь, дугой выгибающийся на крышке. С коротким хвостом и вытертыми до белизны, слепыми глазами. Но, наверное, больше всего их манила та высота, на которую дед эту супницу помещал. Высота наводила на определенные мысли. Не станут же обычную вещь держать под самым потолком! Может, там внутри что-то есть...
   Словом, когда над Решкиной головой грохнуло, звякнуло, бухнуло и, жужжа, разлетелось во все стороны, он подумал, что двойняшки наконец доигрались. А когда из дровяной пристройки в кухню, грозно скрипя половицами, на шум поднялся дед, Решке брата с сестрой даже стало жалко. Уж кто-кто, а он знал, что рука у деда - муть какая тяжелая.
   Мгновение наверху стояла оторопелая тишина.
  Дед, видимо, сначала то ли не мог понять, чем это вокруг него усеян пол, то ли просто не мог поверить, что оберегаемая им реликвия - вот она, вся в мелких брызгах. Зато потом...
   Ох, Решка никогда раньше не слышал, чтобы так орали.
  Казалось, будто дом вот-вот раскатится по бревнышку. Вот постоит, покачается, сея пыль на темную Решкину макушку, и рухнет.
   Решка даже отполз поближе к лазу, чтобы если что, успеть выскочить наружу.
  -Вы! Вы, мутины дети! - орал дед. - Муть вас разрази! Чтоб вы ослепли, оглохли и онемели разом! Чтоб вас вывернуло! Чтоб вас мутью накрыло и припечатало!
   Он гонял вопящих близнецов из комнаты в комнату и в топоте и хрипах Решке слышались шлепки его толстых ладоней по неуспевшим увернуться спинам.
  -Ай! - вскрикивала тогда Бибби.
  -Уй-юй! - подавал голос Хэн.
   Дед же громогласно рычал и мутыкался на чем свет стоит.
  Решка, которому мутыкаться не разрешали, выражения на всякий случай запоминал. Если Стрика опять надумает бодаться, уж он ее приложит!
   Главное, чтоб поблизости никого не было.
  -Вон!
   Двойняшки вылетели во двор, дробным перестуком отметив ступени крыльца.
  -Вон, мутины дети!
   Зазвенело посланное им вслед ведро.
  Решка хихикнул в подполе, уж больно живо представил этот бессильный, от злости бросок, и тут же затих. Тяжело дыша, дед выбрался на крыльцо сам. Тонкие солнечные нити, буравящие щели, перепутались, замигали, а потом пропали вовсе.
  -Решка! - крикнул дед.
   Решка замер.
  -Вот, уродец, - сказал дед негромко, а потом опять во всю глотку: - Решка, где тебя муть носит? Внучо-ок!
   Крякнули доски - дед, похоже, оглядывал окрестности, опираясь на перила.
  -Решка!
   Ага, сердито подумал Решка, уже.
  Он знал: как выползешь, как явишься, так тут же и огребешь. Проходили, спасибо. Еще и виноватым окажешься.
  -Решка! - дед, постояв, начал медленно спускаться. - Решка! Не зли меня!
   Света в подполе прибавилось.
  Решка продвинулся между сваями, рыхля коленями холодный песок.
   Об этой его прятке никому известно не было. Лаз закрывали разросшиеся лопухи. Гигантские, мясистые, упругие, стоящие сплошной стеной. Юркнешь, обернешься, а они уже и сомкнулись, вот какие. Вдобавок, вплотную к лопухам прижималась старая, пустая собачья конура. А еще, будто зуб гнилой, торчал огрызок забора - спасал от любопытных глаз.
   Ну и Решка, конечно, не дурил - соблюдал осторожность и нырял под дом, когда его никто не видел.
  -Ре... кха-кха...
   Дед закашлялся.
  -Доброго здоровьичка вам!
   Ура дядюшке Свеннсону! - чуть не крикнул Решка.
  Голос у дядюшки Свеннсона был тонкий, дребезгливый, противный, наверное, самый противный из всех, что Решка когда-либо слышал. Но он все равно обрадовался, потому что дед теперь о поиске своем забудет напрочь.
   Дядюшка Свеннсон жил с тетушкой Пикли в доме через кукурузное поле, и с дедом у него отношения были сложные: то война, то перемирие и затишье, а то и вполне дружеская попойка.
   Сейчас период был военный, и невинное дядюшкино пожелание звучало как: "Чтоб ты сдох, старый хрыч!".
   Дед в долгу не остался.
  -Да уж как-нибудь без ва... кха-кха...
  -А дай-ка я тебе по спинке постучу! - предложил дядюшка Свеннсон.
   Решка так и вообразил сразу: в своеособенных широченных штанах, в незаправленной рубашке кашляет, сгибаясь, дед, а над ним заносит руку худой, длинный дядюшка Свеннсон - топорщатся волосы, поблескивает пенсне. Солнце.
   Шлеп!
  -Да что ж ты со всей дури-то! - взвился дед.
  -Но кашель, кашель же прошел!
   Жалея, что не может увидеть это по-настоящему, Решка заполз под крыльцо. Хоть на что-то посмотреть.
   Щель в примеченной сучковатой доске была узкая, на один - правый - глаз, и к тому же имела наклон. Кроме пятачка желтоватой земли перед крыльцом ничего в нее видно не было. Правда, когда по ступенькам кто-нибудь поднимался или спускался, в поле Решкиного зрения попадали еще и ноги. Он даже научился определять, чьи. Например, тонкие, с легким, золотистым пушком, обутые в пупырчатые шлепанцы, принадлежали дылде Гавке. Икры в синяках и разношенные туфли с острыми носами - это был Йек. Подвернутые джинсовые штанины и кроссовки - Сид. Прошитые грубой ниткой кожаные чулки с беличьими или чьими-то там еще хвостами - Орлик. А Хэн и Бибби носили одинаковые полосатые гетры и сандалеты в дырочках.
   Решка вжался в дерево щекой и носом и прищурился.
  Дядюшка Свеннсон находился слева - его грязные резиновые сапоги на толстой подошве отступали мелкими шажками. Дедовы темно-желтые напластования мозолей грозно преследовали их, взрывая землю. Обуви дед не признавал.
  -Кашель, кашель, говоришь, прошел?
   И опять: муть, муть, муть через слово!
  Как бы и тут ведро не полетело, подумал Решка.
  -Ну что ты, Йохан, что ты, - лепетал растерянно дядюшка Свеннсон.
  -А давай и я тебе стукну! - напирал дед.
  -Н-не стоит...
   Наблюдая, Решка осторожно пошевелился. Затем, шипя от неудобства, вывернул из-под себя гудящую ногу. Брямс! Дурацкая нога, распрямляясь, брякнула о боковину.
   Решка окаменел.
  -Кажется, Йохан, ваши что-то тащат, - сказал дядюшка Свеннсон.
  -Это глупые увертки, - дед был настроен серьезно. - Поворачивайся.
  -Нет, в самом деле...
  -Ну, где? Ну что там в самом деле!? - раздражился дед.
   Ф-фух! Решка осмелился тихо выдохнуть. Пронесло. Не услышали. Высматривают что-то.
  -Вы это видите, Йохан? - после некоторого молчания спросил дядюшка Свеннсон.
  -Муть моя, вижу, - дед сплюнул, и слюна запузырилась у его ступни. - Это никак землец...
   Землец?
  Решка скосил глаз, мечтая, чтобы и щель вывернулась в нужную сторону.
   Через секунду-другую напряжения прорезалась сбоку водосборная бочка, но тут же оплыла, замылилась, заслезилась. Выскочили откуда-то и заплясали черные мушки.
   Ну вот, пожалуйста...
  Решка отлип от щели, потер глаз. Мушки разлетелись, но словно повисли где-то сзади, чтобы чуть что собраться по-новой.
  -Что-то они на месте топчутся, - сказал дядюшка Свеннсон.
  -Так землец, что ты хочешь, - заметил дед, - землец - тварь тяжелая.
   Хоть вылезай, подумал Решка.
  Он уже повернулся в направлении лаза, когда к старикам подскочила Гавка.
  -Ой, а что вы тут стоите? - затараторила она. - Дядюшка Свеннсон? Деда? А чего это наши там тянут?
   Решкина душа ушла в пятки.
  Вот так вот и вылезешь, ага, затолклись испуганные мысли. Куда тут вылезать, когда там такие вредючины ходят! Не вредючины, а просто муть-вредючины какие-то!
   Сколько Решка себя помнил, Гавка ни разу не сделала ему чего-то хорошего. Зато гадости всякие, щипки, тумаки, подзатыльники сыпались от нее на Решку регулярно. А еще она могла жгучей травы в трусы засунуть, или близняшек науськать, чтобы они камнями бросались, или Стрику из стойла, когда он идет, выпустить, а потом, едва он заревет, сказать, противно улыбаясь, что таким уродцам, как он, так и надо.
   Дура - и все!
  Решка разволновался и даже помесил пространство сбоку кулаками, представляя на месте пустоты высокую, длинноногую Гавку.
   Ой-ой! - конечно же кричит Гавка. Не бей меня Решка, ты вовсе не урод. А он ей - на! На!
  -Ты бы, Гавочка, не спрашивала, а сбегала и посмотрела сама, - между тем ласково протянул дед. - Глядишь и подмогла бы.
   Конечно, подумал Решка, вновь прилаживаясь к щели, с ней так можно - Гавочка. А со мной - уродец и уродец. А я может хочу - Решечка...
   Гавкины ноги с оббитыми пальцами вклинились между сапогами и мозолями. Золотился пушок на щиколотках.
   -Сбегай, девонька, - поддержал деда дядюшка Свеннсон. - А то они до вечера проклятого землеца тащить будут.
  -Ой, землец! - заприплясывала возбужденно Гавка. - Хочу-хочу! А куда тащить?
  -Сюда, Гавочка.
   Дед, судя по звуку, наградил дуру-Гавку легким тычком, и ту словно сдуло. Но ведь ненадолго, ясно ж. Нет, Решка решил пока не высовываться. Ему и в подполе неплохо.
   А землеца он и так увидит.
  -Ты послушай, как вымахала, - удивленно произнес дядюшка Свеннсон.
  -Красавица! - сказал дед не без удовольствия.
   Дура-дылда, отозвался Решка про себя.
  А землеца, наверное, Орлик подстрелил,подумал он. Орлик - меткий. Просто муть какой.
   Решка как-то подглядел, как Орлик дырявил доски. Вообще! Орлик рисовал углем кружки, отходил на двадцать или на тридцать шагов и - бац! бац! бац! - выпускал стрелы. Он почти и не целился. Только стрелы все равно попадали куда надо. Раз, два, три - и все кружки заняты.
  -Давайте-давайте! - крикнул дядюшка Свеннсон. - Еще немного.
   Тащившие приближались.
  Сначала Решка услышал, как пыхтит грузный Йек, потом - как ноет Сид, а потом - пронзителый голос Гавки: "Ну опять вы не туда! Йек не пыхти, а заворачивай. А ты, Сидка, свой край приподними. Вот бестолочь!"
   Где-то рядышком восхищенно заухали близнецы. Знают, что дед отходит быстро, вот и не боятся уже.
   Решка вздохнул. Хорошо им!
  -Возят и возят... Чего возят?
   Дедовы ноги в щели не утерпели и, потоптавшись раздраженно, пропали. Навстречу отправились горе-тягунам.
  -Ну-ка, взялись! И-рраз! И-рраз!
   С дедом явно пошло веселей. С каждым рывком все сильнее вздрагивала земля под Решкой. Отдельные камешки прилетали к самому крыльцу.
  -И-рраз! И-рраз!
  -Еще чуть-чуточки! - забежала вперед Гавка. - Еще немножечко!
   Ее шлепанцы протанцевали перед Решкиным глазом.
  -Эх, муть!
   В обозреваемый пятачок вторглась дедова ступня. За ней втиснулись напряженные туфли Йека. Разодранной кроссовкой отметился Сид.
  -Ну, мальчики, - заныла Гавка, - ну не стойте же!
  -Цыц! - прикрикнул дед.
   Компания тягунов рванула снова, и Решка наконец увидел...
  Землец похож был на гору. Косматую, красно-коричневую, с непонятными залысинами. В щель трудно было разобрать, где у него что.
   По изгибам выходило, что вроде как ребры перед Решкой и лапа на них сложена. И волокуши примятые из-под тела торчат.
  -Ну вот, - выдохнул дед.
   Тень его упала на землеца. Решка скорее понял, чем увидел, что дед ворочает тушу, чего-то от нее добиваясь.
   Красная, нетутошняя земля сыпалась с землеца дождиком.
  -У-у! - сказал дед. - Матерый землец. Ты посмотри, морда ороговела вся.
  -Где? Где морда? - припрыгнула Гавка, и ее тень слилась с дедовой.
   Сейчас он скажет: "Вот, Гавочка!", подумал Решка.
  -Вот, Гавочка. А это клыки. Вишь, как сточены?
  -Нора у него должно быть знатная, - добавился голос дядюшки Свеннсона. - Землец-то сам что? Мясо вонючее. А вот нора...
  -Ну, Орлик наверняка ее приметил, нору-то, - сказал дед.
   Землец с его помощью шевельнулся снова, лапа его соскользнула и ударила в крыльцо, в нижние ступеньки. Прямо перед щелью застыли пальцы.
   Решка чуть не вскрикнул от неожиданности, потому что пальцы, расходясь, разлепляясь, щелкнули когтями. Будто живые.
   Это был настоящий, острый как Стрикин рог страх.
  У Решки даже во рту пересохло. А если, подумал он, землец вовсе не мертвый? Если он притворяется? Или Орлик его ранил только?
   Решка отодвинулся вглубь.
  А ну как землец вскочит, раскидает там всех во дворе, а потом и его учует... Как схватит еще за ногу...
   Он не успел додумать эту страшную мысль.
  Темнота за спиной сдвинулась, дохнула и поймала не одну, а сразу обе ноги.
   Землец! Живой!
  -А-а-а! - заверещал Решка.
   Холодный песок подпола ударил в грудь. Мелькнула свая. Решка попытался ухватиться за нее, но землец тянул и тянул.
   Сейчас он унесет меня к себе в нору, понял Решка и заизвивался всем телом.
  -А-а-а! Спасите! Меня землец схватил!
   Землец недовольно дернул. Что-то зеленое, мягкое, кожистое хлестнуло Решку по рукам и лицу. Какая-то трава сунулась в нос. Посветлело.
   Решка повернул голову и обнаружил у землеца широченные штаны и мозоли.
  -Деда?
  -А ты думал, ты от меня спрячешься?
   Дед нависал, грозно раздувая ноздри и сводя седые брови к переносице. Из-за его спины корчила рожи Гавка.
   Старая будка была повалена набок, прореженные лопухи стыдливо отворачивались от лаза. Вроде как ни при чем они.
  -Ну, пошли, - дед ухватил Решку за майку, поставил. Стиснул запястье в своей ладони. - Пошли посмотрим, что ты наделал.
  -Да ничё я не делал...
  -А ты, муть, не огрызайся, моду взял - огрызаться.
  -Не брал я ни...
   Бам! От прилетевшего подзатыльника Решка едва не прикусил язык.
  -Еще что-то хочешь сказать? - наклоняясь, спросил дед.
   Чтобы не получить новый подзатыльник пришлось мотнуть головой. Вот убегу, обиженно думал Решка, и некого бить будет. Гавочку-то не тронете.
   Они обогнули дом по натоптанной тропинке.
  Слева потянулось кукурузное поле. Высокие желтые стебли стояли длинными рядами, белели початки. Дом дядюшки Свеннсона и тетушки Пикли скрывался за ними целиком, только железяка растопыренная виднелась. Железяка была прибита к крыше и называлась почему-то анатенна. Нет, антенна.
   Дед поддернул Решку.
  -Шевели ногами-то.
   Землец не из-под крыльца казался уже не горой, а всего лишь кучей. И сразу было ясно - лежит он на боку, мордой уткнувшись в землю; бледный, почти безволосый живот - в корке черной засохшей крови.
  -О! - обрадовался дядюшка Свеннсон Решке. - Еще одного землеца поймали!
   Пенсне ехидно сверкнуло зеленым.
  -Привет, уродец! - сказал Йек.
   Сид насмешливо фыркнул, почесывая голую грудь.
  -Приве-ет! - закричала прямо в лицо Решке Гавка, больно ухватив его за щеки. - Не молчи, уродец, когда с тобой здороваются. Приве-ет!
  -Ну, будет, будет, - проворчал дед.
   Перешагнув через землеца, он поволок Решку за собой.
  В доме было прохладно. После солнца - чуть ли не до ознобных пупырышек.
  -Вот, полюбуйся, - сказал дед.
   Буфет темнел в кухонном углу. Рядом стояли два стула. Маленький табурет был водружен на них сверху, а все сооружение венчала перевернутая закопченая кастрюля - чтобы дотянуться до верхотуры с табурета, близнецам не хватило роста.
   Осколки супницы усеивали пол.
  -Это же не я, - сказал Решка, - это же Хэн и Бибби разбили.
  -А кто за ними должен был следить? - Дед ухватил Решку за ухо. - Кто?
   Ухо запульсировало от боли.
  -А-а! Гавка же следила...
  -Что ж ты, муть тебя раздери, врешь-то все!- сокрушился, выкручивая ухо, дед. - Что ж у тебя все другие виноваты!
  -А-а! Да нет же!
   Слезы брызнули у Решки из глаз.
  -Нет же, нет же... Запел он... - Дед, присев, повернул Решку к себе. Поморщился. Вздохнул. Размазал слезы по грязным щекам жесткой ладонью. - Когда ты родился, тебя тут же хотели и утопить. Вот. Страшный ты уже тогда был. Жуткий. Но мамка твоя сказала, пусть ты не такой, как все, пусть уродливый, но все равно наша кровь. И мы с ней согласились. Приняли тебя в семью. Кормим. Одеваем.
  -Но Гав...
   Дед с размаху влепил Решке по губам.
  -Не перебивай!
   Решка всхлипнул.
  -И не реви!
   Дед ушел в комнаты, побрякал там, подергал занавески, что-то ища, наконец вернулся с метлой и совком.
  -Вот, - сказал, вручая их Решке. - Подметешь здесь, выкинешь потом. Да не в яму, а в кучу за сараями. На обратном пути молока мамке из коровника прихвати. Ясно?
  -Ясно, - выдавил Решка.
  -Ой, разревелся он... - скривился дед. - Подметай лучше.
   Решка наклонился, заработал метлой.
  Шших-шших. Позвякивали осколки, поднималась пыль.
  -И из-под лавок, из-под лавок тоже выгреби, - сказал, наблюдая, дед. - Эх, какая вещь была! С тех времен еще!
   Решка полез метлой под лавки.
  Цветные осколки вылетали бешеными пчелами. Муть-пчелами, вот что.
  -Мети-мети, - дед скрипнул половицами и вышел.
   Седая голова его мелькнула за окном.
  -А ну-ка, - услышал его Решка. - Давайте-ка землеца под навес...
   Конечно, горько подумал он, собирая остатки супницы в совок, землеца под навес, двойняшкам бей, а мне подметай. А Гавке вообще ничего...
  -Ой, уродец за ум взялся!
   Гавка была тут как тут. Ущипнула и процокала на длинных своих ногах вглубь дома. Решка мрачно просверлил ей взглядом узкую спину. Хоть бы кто отдубасил ее как-нибудь!
   Стукнула дверца одежного шкафа. Полетели на невидимую кровать тряпки.
  -А ты знаешь, почему деда тебя подметать заставил? А, уродец? - востренькое Гавкино лицо показалось из-за распахнутой створки. Тонкие губки раздвинулись в гаденькой улыбке. - Потому что ты - уродец. На тебя даже смотреть противно.
  -Ну и не смотри, - тихо буркнул Решка.
   Но Гавка, вот муть, разобрала.
  -Как же не смотри! - она подскочила к нему, придерживая руками ненадетое платье. Голые ее плечи, светло-коричневые от загара, были покрыты белесой сыпью. - Ты же сам всюду лезешь! Кривенький, тощенький, ты вообще...
   Она замахнулась. Глаза ее сверкнули. Решка как оружие выставил перед собой совок.
  -Ой, смелый что ли?
  -Ха! - неожиданно раздалось с крыльца.
   Гавка, взвизгнув, бросилась обратно к створке. Вспомнила, что полуголая.
  Йек, потопав, отряхнувшись на пороге, встал рядом с Решкой.
  -Гавочка, - сказал он медовым голосом, - а что ты такое уродцу нашему показывала? Может, и мне можно посмотреть?
  -Нельзя, - выглянула Гавка.
   Потом вышла вся, раскрасневшаяся, расправила складки на нежно-зеленом, перешитом из двух платье. Крутнулась на месте.
  -Ну как?
   А ноги все равно напоказ, подумал Решка. Дли-инные.
  -Я пойду, - сказал он.
  -Ты такая красивая, Гавочка, - восхитился за спиной Йек.
   Решка чуть не прыснул. Тили-тили-муть мутили...
  В проеме, загораживая его, стоял Сид, покряхтывал, пытаясь без рук освободиться от кроссовок. Шкрябала о косяк неподатливая подошва.
  -Я с мусором, - сказал Решка.
   И совок под нос сунул - смотри.
  Сид поморгал своими масляными глазками, что-то буркнул невразумительное, но посторонился. Прижался к стене.
   Решка бочком-бочком и скользнул во двор.
  Сида он побаивался. Сид был странный. Молчун. Толстяк. А еще он любил прижать Решку к себе, окунуть в рыхлую бело-розовую свою грудь его лицо и дышать-клокотать, противно подрагивая, ощупывая, оглаживая всего руками.
   Потом - раз - и отлип.
  Гавка со своей злостью и то была понятней.
  -Все вымел?
   Дед сидел на лавочке под навесом, положив ноги на землеца. Рядом попыхивала серым дымком из кривой жестяной трубы печь, возились с дровами близнецы, на дырчатой железной плите грелся в котлах ужин.
  -Все.
   Тень поскакала впереди Решки.
  Крыша коровника по слепящему сверканию соперничала с солнцем. Стрика взмыкивала внутри, шумно переступала, терлась о брусья загона.
   Жарко, да, Стрикочка? А вот нечего бодаться!
  Перешептывались над головой деревья. Черное пятно давнишнего пожарища мигнуло по левую руку. Справа раскорячились кусты красноягодника. Зашумел невидимый здесь ручей.
   Сараи, первый и - прилепом - второй, вывернулись из-за взгорка - широкие ворота на запорах, но в стене ближнего скалится пролом. Тропа свернула к ним.
   Далеко впереди, внизу, блеснула река, проступил и тут же подернулся дымкой силуэт пристани. Там, по дедовым словам, была самая муть. Невыдохшаяся зараза. Нечего и думать туда сбежать. Орлик потом сразу застрелит.
   Решка вздохнул: а там, наверное, хорошо, ругать некому...
  Мусорная куча сразу за сараями начиналась с залежей битого кирпича. За ними вырастала целая гора из бревен, досок, разномастных железяк, ящиков, колес, оконных рам, рванины, целофана и стекла, пересыпанных щебнем и штакатуркой. Даже подходить к ней было страшно - а ну как обвалится. А не обвалится, так еще что-нибудь сделает - ступню зажмет или ладонь пропорет.
   Уж спасибочки! Решка опрокинул совок на ближайшие кирпичи.
  Сверху, из-под проросшей на куче порыжелой травы скатился камешек. Потом еще один. Крысюки, что ли?
  -Я вас не боюсь, крысюки, - тихо сказал Решка, пятясь.
   Получилось - как пискнул.
  Целый ручеек из голышей в ответ брызнул вниз.
   Решкино сердце ёкнуло. Это кто же там? Он сделал шаг назад, глядя на кучу во все глаза. Попробуй только отвернись...
   Задул противный, холодный ветер, цапнул за шею, тревожная облачная тень прокатилась через сарай, объедая светлые солнечные краски.
  -Бу! - сказала вдруг куча.
   Решка взвизгнул, споткнулся и шлепнулся на зад.
  И так и пополз спиной вперед по кирпичам, пока не уперся в серые сарайные доски.
  -Что, страшно? - спросила куча.
   Трава на верхушке ее зашевелилась и из нее показалась светлая Орликова голова - соломенные волосы торчком, веселые глаза насмешливо щурятся.
  -Орлик! - выдохнул Решка.
  -Совок-то подбери. - Орлик поднялся над травой. В сшитых из шкур мохнатых штанах и куртке он был как неведомый, непонятный зверь. - Испугался?
  -Ага!
  -Ну а что лыбишься?
   Решка пожал плечами.
  -Эх, уродец!
   Орлик легко соскочил с вершины и в три прыжка оказался внизу. Решка даже рот от восхищения приоткрыл.
   Мне бы так, подумал он, завидуя. От Гавки бы с ее ходулями.
  -Ну, пошли? - спросил Орлик.
   Лук торчал у него из-за спины, на широком ремне висели нож и веревка. От шкур пахло пылью и чем-то кислым.
  -Пошли!
   Решка схватился за поданную руку.
  Облачная тень уплыла в сторону, и вокруг опять все засверкало, задышало солнечным теплом.
  -Эх, уродец! - весело повторил Орлик.
  -Эх, Орлик!
   Они зашагали вдвоем по тропе - Орлик насвистывал, Решка, жмурясь, сшибал подхваченным совком свисающие головки липучек.
   Решка подумал, что Орлик - самый лучший из их семьи. У него даже "уродец" звучит совсем не обидно.
  -А ты у пристани был? Спускался?
  -Не-а, - мотнул головой Орлик. - Пусто там. Заросло все. Да и незачем.
  -А там правда муть?
  -Думаю, да.
   Идти в ногу с Орликом было здорово. И как-то стремительно. Когда Решка вспомнил про дедово поручение, коровник уже остался позади.
  -Ой, - сказал он, обернувшись, - мне же мамке молоко нужно...
  -Ну так беги, - Орлик выпустил Решкину руку. - Стрику, смотри, не забодай.
   Решка хихикнул:
  -Ее забодаешь...
   В коровнике было темно и жарко. В отдушинах над крышей дрожал золотистый воздух. Редкие пятна света только мешали и путали - приходилось щуриться.
   Стрика смутно белела выменем.
  Решка прокрался мимо нее в загородку, где висели фартуки и печатки для дойки, нащупал накрытое тряпкой ведро.
   Теперь осторожно...
  Слабо звякнула ручка.
   Стрика шевельнулась, скрипнуло под копытом дерево, щелкнул хвост. Решка скорее почувствовал, чем увидел, что корова двинулась к нему.
   Черное пятно в темноте. Стрика.
  Вопросительное "М-мы-а" туго ударило в доски.
   Учуяла!
  Решка заторопился к выходу. Молоко заплескало через край ведра. Плюм-плюм-плюм. Я уже ухожу, Стрикочка, уже ухожу.
  -М-мы-а-а!
   Стрика толкнула лбом загородку.
  -Дура мутная! - крикнул ей Решка, выскакивая из коровника
  -Мы-ы-ы.
   Сама ты мы-ы-ы.
  Ведро стукнуло по колену.
   Пыхтя, Решка потащил молоко к дому. Под навесом было пусто - ни деда, ни двойняшек. Во дворе одиноко стоял чурбак. Зато в окнах дома мелькали все сразу и по очереди.
   Ужинают.
  С бурчащим животом Решка открыл дверь и по скрипящим ступенькам полез к мамке наверх. На середине лестницы, поставив ведро, отдохнул и полез дальше.
   Вот и самодельная комнатка под самой крышей.
  -А-а, это ты...
   Мамка, едва он вошел, выпростала руку.
  Грузное тело ее под ворохом одеял тяжело провернулось. Заскулили пружины кровати.
  -Молоко?
   Решка кивнул.
  -Давай.
   Мамка приподняла голову с подушек. Волосы рассыпались, закрывая одуловатое, толстогубое лицо.
   Ведро уплыло вверх.
  -Я пойду? - спросил Решка.
  -Не уходи, - мамка посмотрела на него из-за жестяного края мутным блеклым глазом. - Посиди со мной немного... сынок.
   Решка тихонько вздохнул.
  -Хорошо.
   Он сел на покрытый ковриком сундучок и принялся изучать проеденные каким-то жучищем дверцы шкафа, а потом - прислоненное к шкафу корыто, а потом - развешанные на стене вязания и треснувшее зеркало.
   Мамка гулко глотала сбоку, стучала зубами о ведро, брызгала - Решка старался не замечать. От маленького оконца дуло под лопатку.
   Внизу громко взвизгнули близнецы, захохотала Гавка.
  -Веселятся, - мрачно сказала мамка, отставляя ведро и опускаясь на подушки.
  -Как твоя болезнь? - спросил Решка.
  -По-прежнему...
   Она заворочалась, потом рыгнула. Одеяла заходили волнами. Синими и красными. Решка спустил ноги с сундучка.
  -Ну все?
   Мамка откинула волосы с лица.
  -И в кого ты такой получился? Нет, не знаю, - она качнула головой. - Мутью надуло если только. Ладно, беги...
   Уже спускаясь, Решка закричал:
  -Я завтра еще молока принесу!
   Мамка ответила неразборчиво.
  Решка с жалостью подумал, что ей, наверное, плохо наверху, лежит и лежит, не спускаясь, даже в туалет не выходя. А деду словно и все равно. И Гавке все равно. И Йеку с Сидом.
   Решка так разозлился от этой мысли, что сжал кулаки.
  Дверь во двор была распахнута. На крыльце сидел, отдыхая, Орлик. Солнце делало его волосы похожими на пламя.
  -А-а, уродец, - обернулся он, услышав шаги. - Иди, там тебе оставили.
  -Кашу?
  -Кашу с красноягодником. И сытень протертый.
  -Он же горький, - скривился Решка.
  -Кому как. Тебе, кстати, еще котлы снести к речке и отчистить.
  -Одному?
  -Близнецы помогут, - сказал Орлик.
   И отвернулся.
  Будто не знал, что Хэн и Бибби обязательно придумают, как остаться дома. И ноги у них тут же заболят. И животы. И вообще...
   Конечно, подумал Решка, кто им что скажет? Младшенькие же. А Гавка еще и на защиту встанет. Из вредности.
   Не тр-р-ронь!
  -Муть явилась! - крикнул Йек, едва Решка приоткрыл дверь, ведущую в жилую половину.
  -А-а! - отпрыгнула Гавка. - Спасайся!
   В притворном ужасе свалились с лавки двойняшки.
  Дед в кресле фыкнул, потом фальшиво насупился, стирая веселость с лица.
   Котел с кашей стоял на подставке в центре обеденного стола. Две оббитые тарелки с вареным, вяло-желтеющим сытнем изображали стражу.
   Решка сглотнул.
  Из кучи ложек он выбрал ту, что почище, взял с буфетной полки свою миску и, поглядывая на подозрительно притихшую родню, шагнул к столу. Закопченный высокий бок котла дышал остаточным теплом. Аромат каши витал над ним, кружа голову.
   Решка торопливо запустил в котел ложку, заскреб ей по дну, по стенкам.
  Первым не выдержал Йек, закрякал, закашлял, сдерживая смех. Ему тонко завторил Сид. Прыснули и одинаково зажали рты ладонями близнецы.
  -Чего? - спросил Решка.
   Ничего.
  Ложка ходила, зачерпывая пустоту. Мимо. Мимо.
   Решка с усилием наклонил котел на себя - есть там каша-то?
  Тут и грохнули хором. Дед, Гавка, все. Дед еще ладонями себя по колену пришлепнул. Ах-ха-ха! Ох-хо-хо!
   Смешно!
  Котел был пуст. Пригоревшая корка на дне, и та была выскоблена.
  -А где каша? - спросил обиженно Решка.
   Это вызвало новый взрыв смеха.
  Ох-хо-хо! Хи-хи-хи! Двойняшки поползли хохотать куда-то вон из комнаты. Гавка замолотила в воздухе ногами.
  -Ка... Где ка...?
   Решка бросил в нее ложкой.
  -А нечего было опаздывать! - крикнул Йек.
   В него полетела миска.
  -Ну и жрите сами! - объявил Решка и заревел.
   Тоже мне семья! Тоже мне...
  Он бросился бы из дома, но дед вовремя вцепился в плечо. Развернул.
  -Стой! - сказал сердито. - Стой! Мы же не муть какая. Вон твое...
   Брякнула о столешницу припрятанная посудина, сыпнула разваренными кукурузными зернами. Направляемый дедом, Решка сел, получил подобранную ложку и кашу под самый нос.
  -Ешь!
   Какие-то мгновения Решка колебался - хотелось назло и себе, и деду опрокинуть посудину на пол - вот, мол, где подачки ваши! Но потом голод победил.
   Он набивал рот кашей и глотал, почти не жуя. Набивал и глотал. Красноягодник кислил на языке, разбавляя мучнистую кукурузную сладость.
   Слезы сохли на щеках.
  -Лопай, лопай, - мелькнула сбоку Гавка.
  -Не липни, - рявкнул на нее дед. Угнездился в кресле. - Ну-ка, сядь рядом.
  -Что? Опять?
  -Умру - забудете ведь. Головы-то пустые...
  -Ага, забудешь тут, - огрызнулась Гавка, но подошла и села.
   Ножищи вытянула, глаза завела под потолок. Недовольная. Решка даже хихикнул про себя: что, Гавочка, не всегда по твоему выходит?
  -Хэн! Бибби! - позвал дед. - Вас это тоже касается.
   Кравшиеся к выходу близнецы замерли в шаге от двери. Ах, как им хотелось выскочить! Вот она, свобода, только руку протяни!
  -И не вздумайте, - погрозил пальцем дед. - Сид! Йек! Идите сюда. Я должен вам рассказать про муть.
  -Ну, деда-а...
  -Цыц!
   Под жгучим дедовым взглядом никто больше пикнуть не осмелился. Сид подсел к Гавке. Йек плюхнулся на пол. Двойняшки захватили одну на двоих короткую приступку.
   В тишине заскрипел, завздыхал дом. Решка облизал ложку.
  -Итак, - сказал дед.
   И замолчал. Повернул голову к окну, сощурился на что-то одному ему видимое.
  Решка, наверное, наизусть знал, что будет дальше. Сейчас дед, вспоминая, помрачнеет, потом огладит пальцами штанины, потом словно пересчитает макушки собравшихся и полезет в карман за табаком.
   Он набьет ломкими листьями рот и наконец скажет: "Все это случилось, когда мне было меньше, чем близнецам..."
   Решка поморгал, клюнул носом. От каши его разморило. Не пойду на речку - и все, сонно подумал он. Гавка с остервенением почесалась - словно железо драла.
  -Мне было тогда еще меньше, чем Хэну с Бибби, - начал дед. Решка подпер щеку кулаком. Слова поплыли у него в голове будто облака. - Мой отец поставил меня перед собой и сказал: ничего не бойся. Потом он взял меня за руку и мы побежали. И вокруг все тоже бежали. И кричали. И многие, крича, падали. Я видел.
   Решка тоже видел.
  Бамс! - упали двойняшки. Бамс! - хлопнулась Гавка. Зеленый треугольник платья застыл навсегда. Рядом прикорнул Йек.
   Бамс! Решка боднул лбом столешницу. Вскинулся, тараща глаза. Заснул!
  -Отец сказал: им не помочь, они все равно умрут, - произнес дед. - И мы побежали снова, потому что нам нужно было уйти из города. Небо было оранжевое и всюду ходил оранжевый пар, легкий, как дыхание. Отец сказал: это муть, сынок, все, кто выживет от нее, превратятся в страшных нечеловеков, в уродов.
  -Как Решка? - спросила Гавка.
  -А что Решка? Решка еще более-менее... - дед подвигал челюстями. - А вот землец тот же или костогрыз, которого мы в прошлую зиму сожгли - вот те да... Отец сказал мне: на нас сбросили бомбу. Муть-бомбу. Мутагенную. Запомните, мутагенную.
  -Мутагенную, - повторил Решка вместе со всеми.
   Дед кивнул.
  -Муть-бомба изменила мир. Убила и изуродовала все, до чего смогла дотянуться. Только досюда так и не добралась. Отец притащил меня в этот старый дом на холме и сказал: ветер здесь всегда дует только в одну сторону, вниз, от гор к городу, к пристани и реке. Мути здесь хода нет. Потом он сказал: мы остались с тобой вдвоем...
   Дед вздохнул, сплюнул в ладонь желтоватый табачный ком.
  -А дядюшка Свеннсон? - спросил Йек.
  -А тетушка Пикли? - спросила Гавка.
  -О, отец привел их много позже, - улыбнулся дед. - Он стал собирать выживших, тех, кого муть не тронула. Он говорил: мир нужно строить заново, раз все теперь держится на нас. Может быть, и выйдет совсем маленький кусочек прежнего мира, но главное ведь - начать... Здесь - мы, где-нибудь - кто-нибудь еще...
   Садящееся солнце вызолотило рамы. Широкая искристая полоса протянулась через стол. Решка прижмурился.
   Дед сунул в рот новые листья.
  -У нас было кукурузное поле, пшеница, две свиньи, овца, луг для выпаса и какие-то припасы. Я в ту пору мало что мог, и отец все делал сам. Часто он спускался вниз и добывал что-нибудь нужное: инструменты, семена, консервы.
   Город дважды горел. Муть висела над ним пологом. Еще она всплывала оранжевыми пятнами то там, то сям, но к нам не могла даже приблизиться.
   Я рос. Когда мне было как Йеку сейчас, отец вернулся с шевелящимся свертком.
  Ну-ка, посмотри, кто у нас здесь, сказал он мне. Я приподнял край свертка и увидел вашу мать. Она была сморщенная, красная вся и сосала палец от резиновой перчатки. Мы не знали, кто ее родители, но то, что она не муть, было видно сразу.
   Потом мы строили загоны, распахивали поля под табак, дыни и бобы. Отец ходил в походы и, возвращаясь, рассказывал, как много всюду уродов, как они жрут друг друга, как звенит муть-трава и ползают муть-деревья.
   Он показывал мне на облачка мути и говорил: это смерть. Повторите.
  -Это смерть! - закричали все.
   А Гавка выпрямила ногу в сторону Решки, словно смерть был он. Дед неодобрительно качнул головой и продолжил:
  -Потом овца у нас сдохла, а одна свинья пропала. Мой отец отправился на ее поиски и привел вашего отца. Он уже тогда был диковатый. Мы с ним, бывало, дрались, но я всегда побеждал. Сильнее был. А он убегал куда-то в горы и не появлялся в доме целыми днями. Когда у вашей матери с ним все сладилось, мы очень боялись первых родов. Потому что не знали, кто родится. Думали, что, может, и урод какой-нибудь. Но родился Орлик...
  -А как же Решка? - спросила Гавка.
  -После Орлика родился Йек, потом ты, Гавочка, потом Сид, - сказал дед, - и все вы были нормальные. А Решка, - он развел руками, - просто несчастный случай какой-то, может, отец ваш что подцепил...
  -Муть подцепил! - крикнул Йек и обидно заржал.
   За окнами прошел куда-то в кукурузные заросли Орлик.
  -Может и муть, - согласился дед, помолчав. - Я же говорю, бегал он куда-то, пока совсем не пропал. С другой стороны, после Решки вон - близнецы были...
   Все, и Решка, посмотрели на Хэна и Бибби, словно желали убедиться - да, действительно, вот они. И были, и есть. Нормальные.
   Обхватив приступку руками, двойняшки сопели в четыре ноздри.
  -Ну, дальше понятно, - зашептал дед, поднимаясь с кресла. - Давайте прибирайтесь, готовьте постели. Этих уж не будите...
   Осторожно скрипя половицами, он потянул за собой Решку. Дзонкнул снимаемый с подставки котел.
  -Пошли-пошли.
  -Куда? - спросил Решка.
  -Чистить.
   Дед толкнул дверь. В лицо Решке дохнуло прохладой. По короткой лесенке они спустилсь в пристройку.
  -Твой, - сказал дед, кивком указывая на второй котел, приставленный к поленнице.
   Он распахнул ворота пристройки.
  Утопая в запахах сена и дерева, Решка потащился за ним. Хорошо у котла была длинная ручка и его можно было волочь по полу - бум! трям! брям! - и по земле.
   Колея, оставленная тележными колесами, вывела их на луг перед речным обрывом. Дед, не оглядываясь, свернул на спускающуюся вниз тропку. Уполовинился. Пропал. Решка, пыхтя, заспешил следом.
   Река шумела, шипела, сверкала, зажатая склонами, несла себя мимо песчаного языка, обрамленного вывалом рыжего камня и кустами.
   Решка сел рядом с дедом, одинаково с ним зачерпнул песка. Крупицы заскрипели под ладонью. Копоть, отставая, принялась пачкать пальцы.
  -Ты, знаешь, на нас не злись, - сказал дед. - Уродец - так что ж, прими как есть. А оно так и есть - больно уж ты...
   Он вздохнул. Повертел котел, повернул к себе отчищеным боком.
  -Я это к чему, - сказал он, плюнув и потерев, - ты вот из-за этого хиленький, тощий, в любую дыру, вон как под дом, залезешь... А кому такое понадобится, разве он будет обзываться? Нет, уважать будет. Понимаешь меня?
   Решка, посопев, качнул головой.
  Будет его Гавка уважать, как же! Скорее прибьет. Или вот Йек.
  -Пользу семье надо приносить, вот что! - обозлился дед. - Как Орлик. Как все. По хозяйству, в поле, муть тебя раздери!
  -Так я же...
  -Я же, я же! - дед швырнул отработанный, почерневший песок в речку. - Уродец ты же! Чисти давай! И не злись. И думай.
   Он опрокинул свой отдраенный котел и встал.
  Решка побоялся поднять глаза, знал - дед смотрит сейчас на него с желанием влепить звонкую, такую, чтоб искры вон, затрещину.
   Попробуй тут что возрази!
  Вжав голову в плечи, Решка тер и тер, хотя от чистки сводило пальцы.
  -Вот здесь, - указывал дед. - И здесь. Да сильнее. И вон там еще. Что ты как муть какая!
   Небо темнело. Грязный песок россыпями лежал вокруг.
  От усталости Решка двигал руками все медленнее и медленнее. Даже уже и непонятно было, его это руки или чьи-то еще.
  -Ладно, хватит, - решил дед. - Бери котлы и неси в дом.
  -Так тяжелые.
  -Не пересядешься. По одному поднимай.
   Дед сполоснул в речке руки, ноги и медленно зашагал наверх.
  -Деда-а...
   Решка потянул котел и упал.
  -Я жду, - донеслось с тропы.
  -Ну деда... - Решка упал снова и всхипнул.
  -Муть твою!
   Дед, ругаясь, спустился. Песок брызнул Решке в лицо. Что-то звякнуло - раз, другой. В шум реки вплелась забористая фраза.
  -Давай, муть твою!
   На мгновение Решка повис в воздухе. Что-то больно ударило его по щеке. Решка дернулся и обрел землю.
  -Хватайся.
   В пальцы поймался дедов ремень. Решку потянуло. Он перехватился покрепче. Шаг, шаг.
  Дед тащил его за собой без видимых усилий. На спине у него друг о друга постукивали котлы. Они были словно два черных горба.
   Шаг, шаг, стук, стук.
  -Все, отцепляйся.
   Решка отстал. Дед с котлами пошел вкруг дома, видимо, к печи.
  В сторону пристани плыли алые облака. Качалась кукуруза. Окна светили желтым - кто-то зажег лампу.
   Решка как во сне миновал пристройку, открыл дверь и, покачиваясь, побрел к своему закутку. За столом сидел Орлик и что-то мастерил из гладко оструганных деревяшек. Даже не оглянулся. На кроватях уже вовсю дрыхли Йек и Сид. Гавка выпростала свои ходули в проход. Из вредности, конечно. Решка чуть не запнулся, пробрался мимо полога двойняшек и рухнул на свою подстилку в углу.
   Как в муть.
  Под утро ему приснилось, что он - землец. Вся семья гнала его по кустам, сыпались стрелы, неслось улюлюканье. Решка бежал, острыми когтями взрывая землю, кидался вправо, влево. Сердце бухало в груди. "Лови урода! - кричал дед. - Не давай уйти!". Махали палками близнецы. Мычала Стрика. Решка на бегу оступился и кувырком покатился по склону прямо к чьим-то ногам. Поднял голову - Гавка. Гавкины ноги. "Сейчас ты у меня проснешься! - тут же пребольно вцепилась в него сестра. - Сейчас!"
  -Ай!
  Что-то укусило его в подмышку.
   Решка открыл глаза.
  -Ага, проснулся! - тихо восторжествовала Гавка. - Я уж щиплю, щиплю...
  -Совсем дура, да?
   Серела стена. Сопели во сне двойняшки. Гавка казалась своей собственной тенью. Смутной, смазанной. Дверь в большую комнату была прикрыта.
  -Поднимайся.
  -Куда? Рано еще!
   Решка попытался отбиться от Гавкиных рук, но Гавка была сильнее. Схватила, потянула.
  -Дед с Орликом тебя ждут, придурок!
  -Зачем?
  -Мы кое-куда идем... Ну, давай же!
   Гавка, уводя, протиснулась в дверь. Решке пришлось шагнуть следом.
  Здесь горела лампа. За общим столом, отбрасывая прыгучие тени, сидели дед, Орлик и дядюшка Свеннсон. В куртках. В шляпах. Тетушка Пикли, покачиваясь, раскладывала по мискам тушеные овощи и консервированное мясо. В окно виднелся темный, звездчатый край неба.
   Решка зевнул.
  -А куда мы идем?
  -Ш-ш-ш! - зашипел дед. - Садитесь.
   Решка влез на высокий стул, который обычно занимал Йек. Гавка села напротив, рядом с Орликом, показала язык.
   Глухо брякнула миска.
  -Кушайте, кушайте, - тетушка Пикли, проходя мимо, взъерошила Решке волосы.
  -Идти далеко, так что, даже если не хочется, лопать надо все, - сказал Орлик, передавая Решке хлеб. - Потом не будет.
   Он подмигнул. Застучали ложки.
  Дядюшка Свеннсон сбоку ел так азартно, урча и брызгая слюной, что вяло ковыряющийся в овощах Решка поневоле заразился его аппетитом. Он умял свою порцию в мгновение ока и даже не сразу понял, что все, пусто, кончилось.
  -Добавки?
   К Решке спустилась парящая сковорода.
  -А можно?
  -Бери сколько хочешь, - сказала тетушка Пикли.
  -Лучше мне, - полез миской дядюшка Свеннсон. - Уродца-то зачем откармливать? Он же еще противней станет.
  -Свеннсон, муть твою! - рявкнул дед. - Парню в нору лезть, пусть поест от души! И заткни свой мутиный рот!
   Решка замер.
  -В какую нору?
  -В землецову, - сказал Орлик.
  -Я не хочу!
  -Видали? - опять сунулся дядюшка Свеннсон. - Он не хочет! Разбаловали уродца.
  -Цыц, Свеннсон! - дед бахнул по столешнице кулаком. Взлетела в россыпи овощей и мясных волокон ложка. - Решка, ты помнишь, что я говорил тебе вчера вечером?
   Решка замотал головой.
  -Ты же хочешь быть полезным семье? Или опять под дом спрячешься?
  -У землеца нора узкая, - улыбнулся Орлик. - Мы не пролезем.
  -Там темно... - сказал Решка.
  -Фонарь дадим. Вот смотри... - Дед выставил на стол свечку на жестяной подставке, накрытую частой проволочной решеткой со стеклом. - Поползешь с такой и все видно будет.
  -Землец, он на всякие штучки сам не свой, - сказал дядюшка Свеннсон. - Он в свою нору что только не пихает. Все тащит. Такой у него, значит, характер...
  -А еще мы тебя привяжем! - радостно объявила Гавка.
   Решка выпучил глаза.
  -Вы чего?
  -За ногу, только за ногу, - сказал дед.
  -Если что случится, мы ж тебя вытянем, - дядюшка Свеннсон дернул воображаемую веревку. - Раз - и ты уже снаружи. Моя идея!
  -Твоя, твоя, - дед поднялся. Ладонь его сомкнулась на молочной крынке. Он сделал несколько гулких глотков, молоко протекло по шее на грудь. - Так, давайте по кругу - и пошли.
   Он передал крынку Орлику. После Орлика напилась Гавка. Дядюшка Свеннсон долго ковырялся ногтем в зубах.
  -Быстрее, - поторопил дед.
  -Мясо какое-то не такое...
   Дядюшка Свеннсон свистел, цыкал, сглатывал. Наконец, крынка перешла к Решке. Молоко оказалось только что из-под Стрики, теплое, пахучее. Вкусное. Оно словно само лилось в рот. Решка, пока пил, сделал себе желтые усы во всю верхнюю губу.
  -Ну, все, хорош, - тетушка Пикли легонько ударила его по затылку. - Отдай.
   Вокруг задвигались, шаркая и шурша одеждой, собрали вещи, потянулись к выходу.
  -На тебе, - Гавка набросила на голову Решке вонючую, из шкур, куртку.
  -Ф-фу! - Решка, морщась, просунул руки в рукава. - Холодная. И пахнет.
  -Пошли!
   Гавка вытолкала Решку на крыльцо. Пока он обувал резиновые сапоги, дед с Орликом и дядюшкой Свеннсоном почти скрылись в утренней дымке.
   Орлик на мгновение обернулся:
  -Не отставайте!
  -Ну же! - Гавка схватила копошащегося Решку за руку.
   Старт получился прямо со ступенек.
  Потревоженный красноягодник брызнул вслед росой. Из-под навеса пахнуло тухлятиной.
   Солнце облизывало вершины гор. Небо бледнело и искрилось. Они бежали. Вылупилась из дымки стена коровника, протаяла до черноты и ушла вбок.
   Сапоги были Решке велики, хлюпали, голенища немилосердно били по коже - сильно и не разбежишься. А Гавка на своих ходулях неслась как угорелая. Глаза вылупила, ловя фигуры топающей впереди родни - лишь бы догнать. Торопила еще по-дедовски:
  -Муть тебя раздери! Муть тебя раздери!
   Куртка болталась на Решке тяжелым мешком. Косматый воротник лез в нос и в рот.
  -Ай!
   Левый сапог слетел с ноги и, кувыркнувшись через голову, ускакал в траву. Решка захромал, сбавил ход.
  -Что? - Гавка остановилась лишь метра через три. - Что?
  -Сапог!
   Решка вырвал руку, запрыгал на одной ноге.
  Сапог был грязно-зеленый, в цвет травы, не сразу и поймешь, где шлепнулся. Здесь? Нет. Здесь? Постояв, в поиски включилась Гавка.
  -Ты что, не видел что ли, куда он упал?
  -Не видел! - огрызнулся Решка, приседая и шаря руками. Трава была мокрая и колкая. И еще спутанная.
  -Слепой!
  -А сама-то!
  -Надо по кругу идти, - сказала Гавка, - тогда точно найдется.
  -Да здесь он где-то...
   Решка прополз чуть назад. Растопырил пальцы.
  -Ура!
  -Что?
  -Нашел! - Решка натянул беглеца на ногу. - Только давай уже тихо пойдем... А то что они нас бросили?
  -Ладно.
   Дед и дядюшка Свеннсон ждали их у сараев. Тропа здесь раздваивалась - тонкая, совсем заросшая ниточка через луг спускалась вниз, к перелеску и дальше, к едва различимому городу, а широкая, натоптанная дорожка, словно впротивовес, убегала к горным кручам.
  -А где Орлик? - спросила Гавка.
  -Вперед ушел, - сказал дед. - А вы что?
   Гавка всплеснула руками:
  -Что-что! Уродец сапог потерял!
  -Он сам слетел! - крикнул Решка.
  -Ясно, - сказал дед, сверкнул глазами. - Оставим эту муть на потом. Не ко времени.
   Все вместе они повернули в горы. Дымка, поднимаясь вверх, становилась прозрачной.
  -А до норы далеко? - спросила Гавка.
   Дядюшка Свеннсон крякнул, поддернул рюкзак.
  -Милая, землец, он под носом у тебя берлогу устраивать не будет. Он тварь осторожная. И вообще - тут камень твердый, а ему нужен помягче...
  -Там дальше известняк, - сказал дед, - так вот там и нора.
   Тропа изгибалась.
  Решке открывались холмы и длинное, заросшее сорняками поле, стелился по пологим склонам кустарник, не красноягодник, какой-то колючий, темнел сухостой, и опять шло поле, но уже голое и в россыпях камней. А с другой стороны росли и росли горы, серо-коричневые, красно-коричневые, черные.
   Решка задирал голову. Ему виделись выступы-носы, брови-карнизы, кривые ухмылки провалов. Казалось, будто строй великанов застыл перед ним, обратившись в камень, и корчит рожи: "Смотрите-ка, кто идет! Решка-уродец".
   Солнце потихоньку прорывалось сквозь низкие вершины, тропа золотилась пятнами. В далеком поле зашевелились какие-то косматые фигурки.
  -Деда, это кто?
  -Муть-деревья. Сейчас проснутся, поползут охотиться.
  -А на кого? - Решка взял деда за руку.
  -Да на крысюков тех же. Мало ли. А может еще на какую-нибудь муть.
  -А нас они не заметят?
  -Куда им.
   Они обогнули вывалившуюся на тропу глыбу, ноздреватую, серо-черную, всю в пятнах мха как в подпалинах. Гавка похлопала по ней ладонью.
   Сапоги натирали. Молоко бурлило в животе.
  Решка подумал, что они уже очень долго идут. А вдруг там второй землец есть? Он тогда - раз! - и голову сунувшемуся отхватит. Долго ли с такими когтями...
  -А у землеца жена есть? - спросил он.
  -Нет. И детей нет, - сказал дед. - Землецы, они одиночки.
  -А кто же их рожает? - удивилась Гавка.
  -Спроси что полегче...
   Впереди горы расступались ущельем. Тропа шла в обход, но на камне кто-то прочертил тонкую стрелку.
  -Орликов знак, - сказал дядюшка Свеннсон. - Сюда нам.
   Он сел на удачно подвернувшийся валун. В рюкзаке его звякнуло.
  -Да, давайте отдохнем, - сказал, опускаясь на соседний валун, дед.
   Решка тут же стянул сапоги. Ступни были красные, словно вареные.
  -Бе, - сказала, посмотрев, Гавка, - убери их от меня.
   Решка назло пошевелил пальцами.
  -Фу, муть!
   Солнце наконец одолело подъем, выкатило, перевалилось, брызнуло жаркими лучами. Сразу же захотелось пить. Горы обросли тенями, сделались загадочней и страшней.
   Решка подумал, вот поползет он, а как же они его вытянут, если он застрянет? И лаз у землеца наверняка не простой, а извилистый. И вообще...
   От вопросов в груди делалось холодно и тревожно.
  -Так, ладно, - сказал дед, - пошли дальше.
  -Охохо, - выпрямляясь, сказал дядюшка Свеннсон.
  -Уродец! Вставай! - скомандовала Гавка.
   Командирша нашлась!
  Звуки в ущелье гуляли, и Решке казалось, что его шаги то множатся, перебивая друг друга, то пропадают напрочь. То десяток Гавок - тум-тум-тум - идет рядом, то ни одной.
   А потом он увидел сразу и нору, и Орлика.
  Орлик заглядывал в черную узкую дыру, а рядом с ним едким дымком попыхивал костерок. Стены ущелья чуть расходились, чтобы шагах в пятидесяти потом сомкнуться окончательно.
  -Вот и мы, - сказал дед.
  -Уродец, представляешь, сапог потерял, - сказал дядюшка Свеннсон Орлику. - Как еще голову не потерял...
   Он стянул рюкзак и закопался в него по плечи.
  -А мы, - заговорил он оттуда, - ничего не теряем. Вот, вот и вот.
   Из матерчатых недр на свет появились свеча под колпаком, чайник и моток веревки.
  Орлик подошел к Решке, отряхнул куртку на нем от каменной крошки. Легонько щелкнул пальцами по лбу.
  -Эх, ты, - сказал, - муть-растеряха.
  -Я ж нашел потом... - пробурчал Решка.
  -Возьми чайник, набери воды. Вон там ручеек, - Орлик кивнул на бегущие по дальней стенке струйки.
  -Недурно, значит, землец устроился, - заметил дядюшка Свеннсон, - и вода ему, и мох вон съедобный.
  -Ну так, - сказал дед.
   Решка подхватил чайник.
  Вода текла по выбитому ей желобку и уходила куда-то под гору. Пальцы от нее морозило, а зубы ломило. Чайник приходилось прижимать, чтобы хоть сколько-то ее попало внутрь. Потом Решка сообразил преградить путь ручейка ладонью и получился маленький водопад - тут уж не зевай, подставляй посуду, вмиг наполнится.
   Трын-дын-дын - бьется в жестяное дно вода, мерзнет ладонь.
  -Долго еще? - крикнул от костра Орлик.
  -Уже!
   Придерживая чайник, Решка по камням заторопился обратно.
  Гавка распутывала веревку. Дядюшка Свеннсон возился со свечой. Дед грел пятки. Дыра-нора смотрела на Решку противной чернотой.
   Решка, Решка, слышалось оттуда, только окунись в меня...
  Орлик с помощью палки подвесил чайник над огнем. Мокрое днище, нагреваясь, зашипело.
  -Ну-ка, повернись!
   Гавка присела перед Решкой, пропустила веревку ему под коленкой, затянула узел, подергала.
  -Не сильно? Не жмет?
   Решка мотнул головой.
  -Решка, ты, главное, что найдешь, все железки, все штучки-дрючки разные, все собирай, - дед поправил ему курточный ворот. - Лучше даже связывай.
   Он сунул Решке в карман нитяной клубок. Дядюшка Свеннсон встал рядом, протянул лампу-самоделку. Свеча внутри уже горела: фитилек стоял ровно, а пламя лишь чуть подрагивало.
  -А это от меня. - Орлик вручил оторопевшему Решке нож. Вложил в ладонь. - Вдруг там крысюки или еще кто...
   У ножа была гладкая деревянная рукоятка и тонкое острое лезвие.
  -А можно я его себе потом оставлю? - поднял Решка глаза на Орлика.
  -Посмотрим, - сказал дед, как-то с опаской посматривая на нож. Даже повернулся чуть боком.
  -Посмотрим, - повторил Орлик.
  -Ты это, не бойся и все...
   Дядюшка Свеннсон подвел Решку к норе.
  -А чай?
  -После, после. Нагинайся, - он постучал в серый, исчерканный когтями камень над дырой.
   Решка вздохнул.
  -А если я застряну?
  -Вытащим, - уверенно сказал от костра дед. - Два раза ногой дернешь - мы и потащим.
   Решка присел перед норой. Обернулся. Дед. Орлик. Гавка держит веревку. А выше - небо, словно светлый лоскут, штопающий излом ущелья.
  -Все железки... - наклонился дядюшка Свеннсон.
  -Я знаю.
   Решка опустил в нору лампу, а потом, перевалившись через край, на локтях и коленях пополз сам. Будто под домом к крыльцу пробирался. Было узко и тесно. Скоро пришлось уже, извиваясь, ползти на животе. Макушка, стоило чуть выше поднять голову, чиркала о камень. И как тут землец протискивался? Уж Решки-то он больше раза в три был. Ужимался как-то что ли?
   Свет лампы выхватывал из черноты неровные стенки. Какие-то белесые корни жались к ним, клочки шерсти, красноватые, трепетали, зацепившись. Лаз свернул, сделался чуть шире, потом свернул снова.
  -...шка! ...ты там! - догнал Решку Гавкин голос.
  Прокатились, прогрохотали, отскакивая, теряя буквы, слова, полетели дальше, канули.
   Дернулась веревка на ноге.
  -Нормально! - крикнул в ответ, чуть повернувшись, Решка.
   Впереди что-то хрустнуло, прошуршало. Свет свечи на мгновение выхватил морду с белыми глазами, усы, лапу на весу.
   Сердце у Решки чуть не выскочило из груди.
  -Брысь! Брысь!
   Он махнул ножом.
  Крысюк пискнул и отбежал вглубь. Ф-фу-у... Решка выдохнул. Вовсе и не страшно, сказал он себе, передернувшись. Даже совсем. Подумаешь, крысюк какой-то. Он, наверное, сам испугался. Больше моего. Маленький...
   Снова потянула ногу веревка.
  -Да нормально, нормально все, - прошептал Решка и пополз дальше.
   Крысюк благоразумно убрался с его пути. Лаз раздался в стороны. Затем и на колени стало можно встать. Решкина тень, двигаясь, то прыгала от лампы за спину, то вновь наваливалась, выставив вперед нож.
   В логове землеца мягко светили гнилушки, а откуда-то сверху, в дальнем конце, из трещин в низком своде, сочился день.
  -Я дополз! - крикнул Решка в лаз.
   Прислушался. Задержал дыхание. Услышали или нет?
  Выбрав веревку, он обошел пещерку. Куча сухой слежавшейся травы - это, наверное, спальное место. Какое-то тряпье. Мелкие кости. Крысюковые. Кости покрупнее. А вот и железки...
   Решка остановился, приподнял лампу.
  Железо лежало кучей. Ящики, ящички, коробочки. Кастрюли, тазы, тарелки. Какие-то загогулины, детальки, шестеренки. Остроконечные цилиндрики россыпью. Гвозди. Проволока в мотках. Пластина в целого Решку высотой. Чуть в стороне торчало из деревяшек колесо. Его тоже что ли тащить?
   Решка присел. За колесом поблескивало. Интересно... Он залез рукой, нащупал шарики, тяжелые, металлические, гладкие, вынял, рассмотрел. Сунул в карман.
   Лист, приклеившийся к стене, он, наверное, так и не заметил бы, но пальцы зацепили его на выходе, сыпнула пыль, дрогнул и отстал уголок.
   Лист был твердый, в прозрачном клею или лаке. И грязный.
  Решка потащил его, пыхтя и упираясь в колесо грудью. Вот же липучий какой! А если пальцы чуть глубже продеть, под кромку? Ну-ка!
   Кр-ракк! - сдался лист.
  -Муть!
   Решка упал и ушиб локоть. Лист тяжело шлепнулся ему на живот.
  В доме у них бумаги не было. Никакой. Поэтому Решка так и не понял, что смотрит на запаянный в пластик журнальный разворот.
   Он отчистил его от пятен, от песка и долго, зачарованно водил по нему ладонью. Разве такое может быть? - думал он. Разве может?
   Что-то вцепилось ему в ногу.
  Ай! Веревка! Веревка?
   Узел развязать не удалось и Решка просто перепилил его ножом.
  Как драгоценность он прижал лист к себе, потом, еще раз полюбовавшись, спрятал под куртку. Кроме него ничего брать не стал. Даже лампу оставил. Крысюку в подарок.
   Темень лаза уже не пугала. И вообще...
  Он полз, держась за веревку. Чтобы не ободрать разворот, животом старался не касаться земли. Жуткие и сладкие мысли бродили в голове.
   Пусть, пусть узнают!
  Лаз посветлел, посерел, впереди пятном замаячил выход. Еще одно усилие - и Решка вывалился наружу.
  -Ой, уродец! - удивилась Гавка.
  -А железки, железки что, не достал? - подступил дядюшка Свеннсон.
   Решка, жмурясь, мотнул головой.
  -Так ползи снова, - сказал дед.
  -Никуда я не поползу, - твердо сказал Решка.
  -Я же говорил, говорил вам, разбаловали уродца, - дядюшка Свеннсон протянул руку, чтобы ухватить Решку за волосы.
   Решка увернулся.
  -Я не уродец. Это вы, вы все уродцы! - выкрикнул он.
  -Что?
   Дедов взгляд из-под бровей вдруг показался не суровым, не пронзительным, а испуганным. На лице у Орлика застыла кривая ухмылка.
  -Что ты такое говоришь! - подскочила Гавка. Она толкнула Решку в плечо. - Это ты! Это ты такой!
  -А вот и нет, - Решка вытянул лист из-под куртки.
   Гавка отдернула руки.
  -Что это?
  -Старая картинка.
   Решка ничего не знал про фотографию и думал, что это просто хороший рисунок. Нет, наверное, даже отличный.
   На рисунке по широкой улице маршировали куда-то дети. Они были в брючках, юбочках и рубашках с короткими рукавами. Они улыбались. Они переглядывались. Они были очень похожи на Решку. И взрослые, что шли за ними, полные, худые, веселые, некоторые даже черные, тоже были похожи на Решку. Только выросшего.
   А на деда, дядюшку Свеннсона, Орлика - нет. Вот такая муть.
  Дед зачем-то вытер ладони о штаны.
  -Ну-ка.
   Решка подал лист и тот задрожал в огрубелых пальцах.
  -Деда, это что? - склонилась Гавка.
  -Это неправда, Гавочка, - дед погладил внучку по несуразно большой голове. - Ты все равно самая красивая. Все равно.
  -Но деда...
  -Вот так, - сказал Решка дрожащим голосом. - Поняли, кто уроды?
  -Не смей! - вскинулся дядюшка Свеннсон.
   Решка посмотрел на него ясными глазами:
  -Это вы - муть! Вы все - муть!
  -Деда! Мы - муть? - жалобно спросила Гавка.
   Лицо у нее исказилось, она всхлипнула. Мгновение - и злая Гавка, дылда-Гавка заревела у деда на плече.
   Так, наверное, ей и было надо.
  -Гавочка, ну что ты! - успокаивающе забормотал дед. - Это все ерунда. Решка!
   Побревший к выходу из ущелья Решка обернулся.
  -Что?
  -Ты...
   Дед не нашелся, что сказать.
  Кипел-выкипал чайник. Гибкий, ловкий муть-Орлик задумчиво шевелил палочкой угли костра. Смотрел в землю, жевал вывороченными губами муть-дядюшка Свеннсон. Растерянно обнимал длинноногую муть-Гавку сутулый, оплывший муть-дед.
  -Я ухожу, - сказал Решка.
   В спину ему полетели свежие клочки бумаги.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"