Кокоулин А. А. : другие произведения.

Паук (начало)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  С открытой террасы кафе берега видно не было - мешали пинии. Но размеренное шипение прибоя слышалось хорошо. А от волнолома, который находился в полутора сотнях метров южнее, периодически долетал глухой рокот накатившей и разбившейся волны.
  - Ваш кофе.
   Шем церемонно кивнул, принимая маленькую чашку с золотым ободком.
  Официантка улыбнулась. Миловидная, со вздернутым носиком. В легком синем платьице и белом переднике. Синенькая шапочка с золотыми буковками "Линсонн" кокетливо сдвинута набок. Завиток светлых волос дрожит над тонкой бровью.
  - Вас зовут...
  - Дженни, - сказала официантка.
  У нее были по-спортивному узкие икры. Возможно, она занималась бегом.
  - Вы свободны, Дженни.
  - Спасибо, господин Налонглит.
  - Спасибо за кофе, Дженни.
   Звякнул колокольчик, и официантка скрылась за стеклянными дверями. Качнула листьями акация в кадке.
   Кофе был сладким до приторности.
  Шем пригубил его и отставил в сторону, развернул свежую газету, но, читая заметки, нет-нет и поднимал глаза выше обреза. Он всегда занимал столик в глубине, чтобы видеть взбегающие на террасу и правое, и левое крыло вырезанной в камне лестницы, окаймленной столбиками перил и стеклянными шарами фонарей. Сейчас фонари светили в четверть накала.
   Однажды по этим ступенькам...
  Шем качнул головой, удивляясь собственной юркой мысли. Нет, об "однажды" пока не будем. Как-нибудь потом, потом.
   Он снова уткнулся в газету. Плохая бумага, оплывающие буквы.
  "Господин Кралец высказал мнение, что Остров созрел до паромной переправы. Правда, он затруднился с ответом, в какой стороне находится тот вожделенный берег, к которому следует тянуть канаты. Кроме того, как известно нашим читателям, любой человек может взойти на Мост. Конечно, не каждому доступно оказаться на той стороне Моста, вернее, всему есть свое время, но возведение переправы и в этом случае выглядит авантюрой и бессмысленным расходованием подушевых вкладов..."
   Шем, зевнув, поднял голову.
  Ага. Перила балюстрады порозовели. На стволы пиний легли полосы света. Рассвело. Пора.
   Он поднялся и одним глотком допил кофе. Подумав, оставил газету на столике, прижал чашкой. Легкий ветерок тут же затеребил страницы.
  - О, господин Налонглит!
   Владелец Фабрики был как всегда подтянут и свеж. Он бесшумно всплыл по ступенькам правого крыла, взмахивая тростью с желтым набалдашником. Сухая фигура затянута в светлый костюм. Из нагрудного кармашка пиджака прорастает красный матерчатый бутон.
  - Господин Марцей.
   Они поклонились друг другу.
  - Вы уже уходите? - спросил Марцей.
   У него было надменное, маловыразительное лицо, обтянутое смуглой кожей. Узкая полоска губ, тонкие аристократические ноздри, глаза цвета чуть подкрашенной аквамарином содовой. Возможно, он всегда полагал себя достаточно старым, чтобы выглядеть мумифицированной копией самого себя. Возможно, ему это нравилось.
  - Рассвет, - сказал Шем. - Мне пора на берег.
  - Ах, да! - Губы фабриканта чуть дрогнули в намеке улыбки. - Это же ваше время. Строгие порядки.
  - Скорее, уже традиция.
  - Не переуступите?
  - Традицию нельзя переуступить, она потеряет смысл.
   Марцей чуть отстранился, изучая бесстрастное лицо собеседника.
  - В беседах с вами всегда задаю себе один вопрос: что он чувствует, этот господин Налонглит? Он действительно так холоден, как старается показать? Или внутри его все же существует некая уязвимая зона?
  - И каков ответ? - наклонил голову Шем.
   Фабрикант повертел трость в пальцах.
  - Надо вскрыть панцирь.
  - О, звучит как угроза!
  - Ну что вы! Здесь, в этом раю? Я склонен классифицировать это как любопытство. Безвредное любопытство старика.
  - Будьте здоровы, - прощаясь, сказал Шем.
  - Конечно, - кивнул Марцей. - Кстати, я могу хотя бы претендовать на первоочередной выбор утопленников?
  - Нет.
   Шем спустился по ступенькам.
  Посыпанная гравием дорожка огибала выступ, на котором стояло здание, и сворачивала в центр города. Небольшой отросток ее тянулся к набережной, низкие парапеты которой сейчас были усеяны сонными, розовыми от солнца чайками.
   Там имелся удобный спуск на пляж, но Шем выбрал короткий путь, шагнув с дорожки на неприметную тропку, виляющую между пиниями.
   Эх, вперед!
  Склон был крутоват, шаг поневоле перешел в бег, вправо-влево, прыжок, и валун, выставивший замшелый бок, чтобы ударить в лодыжку, ни с чем отвалился за спину.
   У-ух!
  На резком повороте пришлось схватиться за ствол. Кусок коры остался в ладони. Еще несколько метров, и Шема вынесло из-под пиний на белый песок. Ближе к морю песок стремительно темнел, приобретая цвет мокрого цемента.
   Берег утопленников.
  Пляж выгибался дугой от скалы Линдсея Ригги до волнолома. С шипением накатывали волны, светло-зеленые, розово-пенные. Они накатывали и отступали, оставляя на песке черные раковины и сгустки вяло шевелящихся медуз. На горизонте кипела алая полоса, в сердцевине которой набухало солнце. Ветер налетал порывами, и Шему каждый раз хотелось открыть рот, ловя брызги и терпкий соленый запах.
   Он скинул ботинки и пошел, утопая ступнями в сухом песке. Песок был холодный. Добравшись до обломков, когда-то бывших частью скалы Ригги, Шем развернулся и, подвернув штанины, побрел уже по кромке берега в направлении волнолома. Волны лизали пятки.
   Море в этот раз жадничало.
  Просеивая берег взглядом, Шем обнаружил пока лишь половинку шахматной доски и бинокль без окуляров. Чтобы находки не смыло, он откинул их к пиниям. Хотя кому нужна половинка шахматной доски? Дальше стали попадаться лишь раковины. Овальные, полукруглые, рифленые, мелкие и средние. Черные. Метров сорок кроме них не было ничего. Тень уныло скользила по песку, чуть опережая своего хозяина.
   Шем остановился и посмотрел в море, протекающее к берегу слепящей полосой разогретого в тигле золота. Красота. И у неба будто приподняли крышку.
   На далеком, свернутом в кукиш рифе, кажется, темнели ребра разбитой лодки. Раньше у лодки были хлипкая мачта и парус, сшитый из двух простыней. Если это, конечно, та лодка, что он видел позавчера. Трудно сказать с уверенностью. Лодка вполне могла быть миражом из брызг и камня. Он прищурился. Нет, солнце мешает.
   Оставляя глубокие следы в песке, Шем возобновил движение. Напротив набережной нашлись ежедневник, правда, напрочь промокший, и табачная трубка.
   Трубку Шем, выбив из нее песок, сразу спрятал за пазуху.
  Драгоценность. Замечательная вещь. Тот же Марцей, пожалуй, заплатит за нее пятьдесят или даже семьдесят подушевых норм. Эх, попался бы еще табак, тогда за комплект можно было бы запросить и полторы сотни.
   Думая о трубке, Шем не сразу заметил лежащую в воде у берега девушку. Возможно, ее просто принесло с последней, окатившей его до колен волной. Море любит такие фокусы.
   Шем постоял, рассматривая простые часики с браслетом на тонком запястье, туфлю на правой ноге. Оголенное бедро впечатления на него не произвело. Он скалькулировал юбку с вырезом, плотной ткани, приталенный жакет и полупрозрачный бюстгалтер.
   Тридцать, тридцать пять норм за все. Н-да. С небольшим, даже скромным богатством принесло утопленницу на Остров. Что ж, бывает.
   Шем вздохнул, нагнувшись, ухватил девушку под мышки и вытянул ее из воды на песок. Волны с жадностью принялись стирать кривые, прочерченные ногами. Туфля слетела, и Шем, чертыхнувшись, едва поймал ее, уносимую с отливом в море.
  - Ну, вот.
   Он сунул туфлю в руки владелицы, потом, пачкая брюки, присел рядом, положил голову и плечи девушки себе на колени, убрал мокрые волосы. Открывшееся лицо заставило что-то дрогнуть в его груди. Шем редко видел, чтобы те, кого море выносило на берег, улыбались, а тут - пожалуйста.
   Человек видит сон.
  Шем коснулся пальцами мягких губ, стер песок с холодного лба, осторожно вынул из ноздри утопленницы маленькую круглую раковину. Наклонился поцеловать, но не успел. Не важно, впрочем, девчонка уже открыла глаза.
  - Здравствуйте, - спокойно сказала она, даже не пытаясь подняться. - Что случилось?
   Глаза у нее были безмятежно-синие.
  - Здравствуйте, вы на Острове, - сказал Шем, выпрямляясь.
  - Это Майорка? Бухта Польенса?
  - Нет.
  - А мне так хорошо, - улыбнулась она.
  - Это временное явление.
  - Жалко.
   Девушку, казалось, нисколько не встревожили его слова.
  - Вы не против подняться? - спросил Шем.
  - Ой, - сказала она, - у меня в руках туфля.
  - Это ваша, и она одна. Поднимайтесь.
  - Извините.
   Девушка села на песок, дав Шему в свою очередь разогнуть ноги.
  - Как вас зовут?
   Утопленница задумалась.
  - Телль. Должно быть Телль. Я помню это имя.
  - Замечательно. Хотите чего-нибудь выпить, Телль? - спросил Шем, разворачивая и отряхивая штанины.
  - Не знаю, - девушка улыбнулась и, продолжая сидеть, обхватила колени руками. - А здесь можно остаться?
  - Увы, - сказал Шем, подпуская в голос официальные нотки. - Пляж признан опасным местом и находиться на нем может только специальный персонал.
  - Такой, как вы? - прищурилась Телль.
  - Как я.
  - А я?
  - А вас я должен проводить в бюро и прочесть короткую инструкцию о пребывании на Острове и местных порядках. Но сначала вам все же лучше чего-нибудь выпить.
   Он подал руку.
  Пальцы Телль были теплыми.
  - Вы знаете, - сказала она задумчиво, когда они направились от берега к набережной, - я мало что помню.
  - Это пройдет, - сказал Шем, щупая трубку.
  - А где вторая туфля?
  - Увы, я нашел вас с одной. Видимо, утонула. Только, прошу, ничего из вещей при вас не выбрасывайте. Они имеют определенную ценность.
  - Ими здесь торгуют? - удивилась девушка.
  - Не только. Я объясню в бюро.
  - Вы очень странный.
   Они поднялись по ступенькам.
  Вспугнутые чайки снялись с парапета и, рассержено крича, перелетели на пляж. Шем повел шлепающую босыми ногами утопленницу в кафе.
   Вдали, пересекая улицу, чьим-то сном проплыл желтый трамвай. Увы, на Острове не было трамвайного сообщения.
  - А почему обязательно надо выпить? - спросила Телль, оглядываясь.
  - Потому что могут быть судороги, - терпеливо объяснил Шем. - Или вас может стошнить. Могут быть и другие неприятные последствия. А кофе или коньяк, по желанию, предупредят эти проявления.
  - Какой официоз, - вздохнула девушка.
   Она остановилась у ведущей к "Линсонну" лестницы.
  - Что-то не так? - спросил Шем.
  - Нет, я просто смотрю на дом.
   Она показала на противоположную сторону улицы.
  - Это дом Клары Морган.
   Здание было каменное, серое, угловое, с эркером и окнами, глядящими на террасу кафе и, поверх набережной, на пляж. Два этажа и мансарда. Каминные трубы поднимались лесенкой. Облезший жестяной флюгер в виде рыбы, проткнутой трезубцем, на коньке крыши застопорило, и теперь он не вращался. Фасад украшали выступы из более темного камня и балкон.
  - И чем знаменита Клара Морган? - спросила Телль.
  - Она здесь жила, - ответил Шем.
  - С ней что-то случилось?
  - Ничего особенного. Она ушла с Острова по Мосту.
  - А мне можно...
  - Боюсь, что пока нет, - качнул головой Шем и поднялся на ступеньку. - Нам пора.
  - Но если в доме никто не живет...
  - Вы хотите занять чужой дом?
   Телль посмотрела на него своими лучистыми глазами.
  - А что, нельзя? Вы же не пригласите пожить меня к себе? И, боюсь, я совершенно без денег, так что ни гостиница, ни съемные квартиры мне не по карману. Я, как видите, только что из моря.
  - В чужом доме жить достаточно... - Шем с секунду подыскивал слово. - Достаточно проблематично, наверное. Чужие тайны, знаете ли. У дома появляется характер владельца. Не всегда э-э... приятный. Но, впрочем, если вы хотите попробовать...
  - Ничего не хочу, - Телль обогнала его и, повернувшись, показала язык. - Вот вы зануда, как вас?
  - Шемминал Налонглит, я здешний смотритель, - сказал Шем.
  - Ше... - Девушка нахмурилась. - Вас можно называть как-нибудь покороче?
  - Шем. Все зовут меня Шем.
  - Замечательно, - она легко взбежала на террасу. - Где тут у вас коньяк?
   Шем подумал: с ней будет сложно. Она обязательно влипнет в какую-нибудь историю.
  - Телль!
   Он перескочил через две последних ступеньки и пошел между столиков.
  Конечно, Марцей был все еще здесь и притянул к себе утопленницу, как глупого мотылька. О, да, он до сих пор пах деньгами и роскошью, этого было не отнять.
  - Господин Марцей, вы никак уже вербуете девушку на свое предприятие? - спросил Шем, беря Телль под локоть.
   Гримаса неудовольствия на мгновение скомкала лицо фабриканта.
  - Нет, господин Налонглит, - растянул губы он. - Я спросил у девушки, который час, и она показала мне свои часики. Они, правда, остановились, никакой пользы, но я предложил их выкупить по вполне сносной цене.
  - Вы продали ему часы? - спросил Шем у девушки.
  - Нет, - сказала Телль.
  - Не давали даже устного согласия?
  - Да нет же! - Телль выдернула руку из пальцев Шема. - Я, возможно, выгляжу, как простушка, но я не простушка!
  - К сожалению и увы, - сказал Марцей и, считая разговор оконченным, склонился над тарелкой с тостами.
   Сквозь редкие волосы просвечивал череп.
  - Пойдемте, - сказал Шем, увлекая девушку к дверям "Линсонна".
   Дзон-н!
  Двери пропустили их в полутемный зал, отделанный ореховыми панелями и зеркалами. Солнце сочилось сквозь зашторенные окна. Прыгали по стенам пятнышки света. Белела этикетками череда бутылок на полках. Ярким прямоугольником в царство чада и голубого кафеля выглядел вход на кухню.
   Узкие столики на двоих. Черные с красным скатерти. Белые лодочки салфеток.
  - Классно у вас тут! - сказала Телль, подходя к стойке. - Только музыки не хватает.
  - Все-таки сейчас утро, - сказал Шем, ища глазами бармена или хотя бы Дженни. - А музыка вечером. И, кстати, живой оркестр.
   Девушка рассмеялась, за ремешок вертя туфлю на пальце.
  - А бывают еще и мертвые, мертвые оркестры?
  - Бывают, - серьезно сказал Шем.
  - Ну что вы! Пользуетесь тем, что я едва не утонула и не могу адекватно...
   Телль неожиданно схватилась за стойку, согнулась, и изо рта и ноздрей у нее полилась мутная, с кусочками водорослей вода.
  - О, нет.
   Шем, кривясь, достал платок из кармана.
  - Спасибо, - Телль вытерла платком губы и выпрямилась. - Вы про эти последствия говорили?
  - Да.
  - Похоже, вам можно верить.
  - Здесь, на Острове очень ценится репутация, - сказал Шем и, вытянув шею, крикнул: - Эй, кто-нибудь есть?
   Из кухни раздались торопливые шаги, и появилась официантка с куском пирога на тарелке.
  - Господин Налонглит!
   Краснея, она спрятала тарелку под стойку и поправила передник. На щеке у нее застыл красный мазок ягодной начинки.
  - Налейте девушке кофе, - попросил Шем.
  - Коньяку, - сказала Телль.
  - Нет, кофе. Пожалуйста, Дженни, черный, без сахара.
  - Да, господин Налонглит, - сказала официантка и повернулась к начищенному до блеска цилиндру кофемашины.
  - Да вы злюка! - надула губы Телль.
  - И еще, - сказал Шем, - нашу новенькую стошнило.
  - Я не нарочно!
  - Я уберу, - сказала Дженни, засыпая в машину кофейные зерна. - Кофе будет готов через пять минут.
   Она нажала несколько клавиш. Кофемашина загудела, в недрах ее заскрежетало, из клапана наверху вырвался завиток пара.
   Шем, ожидая, сел за столик. Телль ушла в глубину зала, рассматривая висящие на стенах картины. Руки за спиной, правая схватила в предплечье левую с туфлей на пальце.
   Обиделась, решил Шем.
  Дженни на несколько секунд исчезла в дверях, ведущих на задний двор, и вернулась в резиновых перчатках с ведром и шваброй.
   Шем поймал себя на мысли, что ему нравится наблюдать, как Дженни затирает пол. В простой работе, подумалось ему, есть все же что-то настоящее. К тому же, если работает молодая женщина, проявляется настоящее женское, грация движений, изгиб фигуры, провисающий вырез платья, а в нем - полукружия грудей. Странно, конечно.
  - А что здесь нарисовано? - спросила Телль, остановившись у одной из картин.
   Дженни подняла голову.
  - Пожалуйста, не трогайте пальцами!
  - Я не трогаю! - ответила Телль.
   В кофемашине звонко щелкнуло. Слабо пахнущая лимоном Дженни понесла ведро и швабру в подсобку. Шем поднялся и пересек зал.
   Нет, понятно, что за картина зацепила недавнюю утопленницу. Это всегда понятно.
  - Это "Полет души", - сказал он, подойдя к Телль. - Именно с этой картиной появился здесь Габриэль Линсонн, и именно она помогла ему возвести это кафе.
   От картины веяло теплом. Желтые пятна, синие пятна, толчея геометрических фигур и алый небрежный росчерк поперек всего этого.
  - А душа - это красное? - спросила Телль.
  - Скорее всего.
  - Вы чувствуете тепло?
  - Да.
  - Похоже, это не совсем обычная картина.
  - Как и ваша туфля, - сказал Шем.
   Телль порывисто взяла его за руку.
  - Вы должны мне все объяснить!
  - Кофе! - крикнула от стойки Дженни.
  - Да-да.
   Шем наклонил голову, рассматривая картину. А в конце, в тысячный, наверное, раз подумалось ему, душа все-таки идет вниз. Значит, баллистическая траектория.
  - Господин Шем! - плаксиво произнесла Телль.
   Шем перевел взгляд.
  - Сначала кофе, потом инструктаж в бюро.
  - Хорошо!
   Фыркнув, утопленница быстрыми шагами направилась к стойке. Там она взяла кофе, брякнула чашку с блюдцем на стол и села, заложив ногу на ногу. Ей не хватает сигареты, подумал Шем. Был бы законченный типаж. Девушки-стервы. Или проститутки, ограбленной сутенером.
   И еще - у нее слишком быстро меняется настроение.
  - А кто будет платить за кофе? - спросила Телль.
  - Это бесплатно, - сказал Шем.
   Дженни улыбнулась Телль из-за стойки.
  - Прекрасно! - Девушка одним глотком опрокинула чашку в себя. - Все, господин Шем, я готова идти в ваше бюро!
  - Где ваша туфля? - спросил Шем.
  - Дьявол!
   Телль вскочила и стянула туфлю со стойки.
  - Теперь пошли, - сказал Шем.
   Они спустились с террасы на улицу.
  Солнце, поднявшееся уже достаточно высоко, отражалось в окнах. Оно разделило город на две неравноценных части, и Шем, в последнее время не испытывавший пиетета к свету, выбрал теневую сторону.
  - Дом Клары Морган, - кивал он на дома, которые в такт шагам оттягивались, отступали за спину, - дом Элизабет Ришбоу, дом Финли Керриша, дом Эрни Добролюбова...
   Темнели арки, тянулись вверх фальшивые колонны, на балкончиках покачивались на натянутых веревках рубашки и платья.
  - Они все умерли? - спросила Телль. - То есть, ушли по Мосту?
  - Нет, большей частью они пока с нами. Но...
   Протяжный гудок проплыл над крышами.
  Двери большинства домов синхронно открылись, выпуская наружу мужчин и женщин. Кто-то зевал. Кто-то на ходу застегивал штаны. Кто-то красил губы помадой.
   Телль спряталась за Шемом.
  - Кто это?
  - Обычные люди, - сказал Шем. - За городом - Фабрика. Почти восемьдесят процентов населения Острова или работает на ней, или обслуживает ее интересы. Владелец Фабрики, господин Марцей, сегодня разговаривал с вами на террасе.
   Горожане доходили до перекрестка и поворачивали направо.
  - Кошмар, - сказала Телль. - Они как роботы.
   Шем едва не сказал, что завтра или послезавтра она уже будет в их числе.
  - Господин Налонглит!
   Их, запыхавшись, догнал невысокий, румяный мужчина лет сорока. На нем были темные широкие брюки и светлая рубашка с коротким рукавом. С простого, круглого лица его не сходила заискивающая улыбка.
  - Да, Финли, - сказал Шем и обернулся к утопленнице. - Познакомься, это Финли Керриш. Его дом мы только что прошли.
  - Здравствуйте, - сказала Телль. - Я Телль Вершез.
  - Очень приятно! - Финли с энтузиазмом потряс поданную ладонь. - Вы где-то потеряли вторую туфлю.
  - Телль только что из Моря, - сказал Шем.
  - Ах! - сконфузился Финли. - Прошу меня извинить. Это так бестактно! Господин Налонглит...
   Он отступил в сторону.
  - Да? - Шем, оставив девушку, подшагнул к Финли.
   Кося на Телль круглым голубым глазом, тот прикрыл рот ладонью.
  - Господин Налонглит, - зашептал он, - я не знаю, будет ли уместно... но могу я попросить у вас, в счет тех средств, что хранятся у вас с самого моего появления...
  - Конечно, господин Керриш, - сказал Шем. - Насколько я помню, вы пользовались моими услугами всего раз за два года.
  - И не совсем удачно, - мелко рассмеялся Финли.
  - Хорошо, - сказал Шем, - приходите в бюро завтра вечером. Скажем, к семи. Я все приготовлю к сеансу, и думаю, в этот раз вам повезет больше.
   Финли покраснел.
  - Нет-нет, господин Налонглит. Простите, но мой вклад мне нужен будет, как говорится, "на руки".
  - Весь?
   Финли удрученно кивнул.
  - Вы хотите что-то купить, господин Керриш? - спросил Шем.
   Внешне он остался спокоен, но внутри ощутил беспокойство. Тянущее, будто несварение в желудке.
   О, если бы Финли был первым! Но он был третьим, кто решил вдруг изъять начальный вклад.
  - Нет, господин Налонглит, - признался Финли, - мне посоветовали пустить их в рост.
  - Вот как?
  - Это надежней и прибыльней. С каждой единицы вклада к концу года я получу сто дополнительных единиц.
  - С каждой?
  - С каждой!
  - Неслыханная щедрость! Ну, раз вы с Фабрики, значит, это продвигает господин Марцей, я прав?
  - Господин Марцей является лишь учредителем Фонда...
  - О! Он учредил целый Фонд?
  - Это Фонд взаимопомощи и инициативы. Вклады не должны лежать без движения.
  - И он предлагает доверить ваш вклад ему?
  - Не ему, Фонду! - горячо возразил Финли
  - Хорошо, я понял, господин Керриш, - сказал Шем. - Завтра вечером вы получите свои душевые все без остатка.
  - Спасибо, господин Налонглит! Извините.
   Финли засеменил к перекрестку.
  - Вы обманете его? - спросила Телль.
  - Почему вы так думаете?
  - Ну-у...
  - Я кажусь вам бесчестным?
   Телль не ответила.
  Они миновали заполненный людьми перекресток. Шем шел, не сворачивая. Дома по обеим сторонам улицы жались друг к другу, образуя странное, диковатое сообщество. Вот крепостная башенка с круглым окном-окуляром. К ней притиснулся помпезный мини-замок в стиле ампир, а дальше - аскетичное серое строение в длину едва ли не шире входной двери. Нависают этажи, вьюнок цепляется за стены, стрельчатые окна сменяет заросший зеленью балкон. Да уж, кто во что горазд.
   Видимо, на Телль это тоже произвело впечатление.
  - А почему все такое разное? - спросила она.
   Шем свернул к стоящему в глубине улицы длинному, похожему на складское зданию.
  - Не нравится?
  - Нет, нравится. Но как-то... Словно каждый строил, что хотел.
  - Так люди все разные. А дома лишь отражают своих владельцев.
   Шем достал ключ из кармана и вставил его в замочную скважину.
  - Ой! - сказала Телль.
  - Что?
  - Здесь написано: "Бюро находок".
   Шем посмотрел на вывеску на входе.
  - И что? - спросил он. - Неужели вы ждали какую-то другую надпись?
  - Но я не находка...
  - Вы утопленница, - сказал Шем и распахнул дверь: - Входите.
   Девушка переступила порог, прижимая туфлю к груди.
  Шем, обогнув ее, прошел к стоящему у боковой стены столу, дотянулся до картотечной тумбы в углу и извлек пустую папку.
  - Вы садитесь, - прикрепив к папке скрепкой желтоватый лист бумаги, показал он на стул перед столом.
  - Да-да, - кивнула Телль, но не села - прошлепала по серым и зеленым плиткам пола к широкому стенду напротив стола. - А это кто?
   Весь стенд был заклеен карандашными портретами на небольших, в четверть листа карточках.
  - Люди, - сказал Шем.
  - Это вы рисовали?
  - Я. Это мое хобби.
  - И это все ваши клиенты?
  - Да, все они прошли через бюро.
   Телль наклонилась, рассматривая лица у нижней кромки стенда.
  - Ой, господин Марцей.
  - Да, он тоже был моим клиентом. С той поры, как видите, он дорос до владельца Фабрики.
   Шем включил лампу под жестяным абажуром и достал из-под стола весы с плоской чашей.
  - Здесь где-то сто человек, - сказала Телль.
  - Девяносто три, - сказал Шем. - Это лишь те, кто еще не ушел по Мосту. Вы - девяносто четвертая.
  - Мой портрет вы нарисуете тоже? - обернулась девушка.
  - Сначала давайте разберемся с формальностями.
  - Да, давайте, - Телль с решительным видом села на стул.
   Шем поднял глаза.
  - Имя?
  - Телль Шеврез.
  - Хорошо, - карандаш Шема побежал по бумаге. - Возраст?
  - Двадцать четыре.
  - Что вы помните перед... тем, как я вас нашел?
   Телль нахмурилась.
  - Я стояла... Это, наверное, был круиз... Нет! Я же... Но... - ее голос дрогнул, а в глазах мелькнул ужас. - Я ничего... Постойте! Я не помню!
  - Это в порядке вещей, - успокоил девушку Шем. - Ваша память еще вернется. Многие, кстати, потом меняют имя.
  - Почему?
  - Прежнее оказывается ложным. Первым пришедшим в голову.
   Телль встала, затем снова села. Ее лицо сделалось растерянным.
  - Что здесь происходит?
  - И поэтому, кстати, тоже надо было выпить, - напомнил Шем.
  - Вы! Вы! - Румянец выступил у девушки на щеках. - Почему я... Где? Это балаган! Цирк! Я требую!
   Она несильно ударила кулачком по столешнице. Злиться ей шло. Шем улыбнулся.
  - Я все объясню. В меру, конечно, своих способностей, - он отложил папку. Лицо его сделалось пустым. - Все дело в том, Телль, что вы умерли.
   Девушка побледнела.
  - Что?
  - Вы умерли, - повторил Шем.
  - Но вы... А пляж? Меня же вынесло на пляж! И я здесь. Я дышу, я хожу. Я пила ваш дурацкий кофе!
  - Я думаю, что здешний пляж - это некий процесс перехода. После смерти некоторых людей, их души, слепки, словно утопленников, прибивает к Острову. Я не знаю, почему. И я не уверен, что Острову имеется определение в религиозной терминологии. Это не рай, не ад, не чистилище. Бытует мнение, что это отстойник или накопитель. Не знаю. Мне нравится полагать, что Остров - лишь остановка на пути.
  - Пути куда?
   Шем пожал плечами.
  - Не знаю. Туда проложен Мост, и когда настает момент, вы обязательно увидите, куда он ведет. Пройдете по нему и увидите. Возможно, там лишь следующий Остров.
  - Но...
  - Позвольте, я продолжу, - сказал Шем. - Каждое утро я выхожу на пляж, и раз в два, в три дня нахожу утопленника. Иногда нахожу вещи. Вещи, с которыми утопленник появляется на Острове, здесь называются настоящими, они как память, как связь с местом, откуда человек явился.
  - Как моя туфля?
  - Или как картина в "Линсонне".
  - Или мои часы...
  - Да, - кивнул Шем. - Все настоящее бесценно для его изначального обладателя, но имеет свою цену и для других. Вот смотрите. Положите туфлю.
   Он подвинул к Телль весы.
  - Мою туфлю?
  - Да, поставьте на чашу.
  - Но от этого она не перестанет быть моей?
  - Нет.
  - Хорошо.
   Девушка поставила туфлю на весы. На экранчике под чашей заскакали цифры.
  - О! - удивился Шем. - Она значительно ценнее, чем я думал.
  - Сколько?
   Шем повернул весы, чтобы Телль видела значение.
  - Тридцать семь. Это число, - сказал он, - обозначает стоимость вещи. Вернее, за сколько ее, скорее всего возьмут. А вот если вы ее решите выкупить обратно... Боюсь, тут все будет зависеть уже от желания продавца. Цена здесь обозначается в подушевых вкладах. В обиходе их еще называют "душками", "поденками" или, как на Фабрике, дневной нормой.
  - И зачем это нужно?
   Телль сняла туфлю с весов.
  - Видите ли, Телль, я, наверное, появился на Острове одним из первых, - грустно улыбнулся Шем. - Не первым, нет, но в первом десятке. Здесь было пусто, даже пиний не было. Но случайно мы открыли, что каждый попавший сюда, в придачу к вещам, обладает некой суммой, изначально совсем небольшой. Увидеть ее очень просто...
   Он взял девушку за руку и обжал пальцами запястье, будто собираясь проверить пульс. Через несколько секунд под кожей проступили синеватые цифры.
   Один. Четыре. Два.
  - Что это? - прошептала Телль.
  - Грубо говоря, это ваше состояние. Каждый день оно прибавляется на единицу. Но, если вы начинаете трудиться на Фабрике или в кафе, или, например, выращивать цветы на балконе, то счет растет сразу на три, пять, а иногда и десять единиц сразу. Накопив свыше двух тысяч, многие получают возможность перейти Мост. Некоторым, правда, приходится копить до трех, а то и до четырех тысяч.
  - А если я не уверена, что хочу переходить этот ваш Мост?
  - Этого хотят все.
  - И вы?
  - Наверное, я хочу этого больше, чем все вместе взятые, - сказал Шем. - Но, увы, я пока не могу перейти Мост.
  - А сколько у вас... - Телль замялась, чувствуя бестактность вопроса.
  - Мой счет - около восемнадцати тысяч, - ответил Шем, - и еще около двух тысяч я держу как вклады доверившихся мне людей.
  - То есть, эти вклады копят только на Мост?
  - Не совсем. В основном, да, на Мост. Но есть несколько возможностей потратить ваш подушевой счет по другому. Первое: это купить какую-нибудь вещь. Второе: это создать какую-нибудь вещь.
  - Создать?
  - Да, - просто сказал Шем. - Хотите бутерброд?
  - Что?
  - Бутерброд. Хлеб, чуть-чуть мягкого сливочного масла, ломтик сыра и тонкая, до прозрачности, полоска форели. Хотите?
   Телль недоверчиво прищурилась.
  - Хочу!
  - Пожалуйста.
   Шем поставил локоть на стол, развернул кисть ладонью вверх.
  - Раз, - сказал он, и на ладони его появился кусок пшеничного хлеба с мазком масла.
  - Два.
   На хлебе, материализовавшись, зажелтел ломтик сыра.
  - Три.
   Розовая форель накрыла сыр.
  - Наверное, я действительно умерла, - помолчав, сказала Телль.
  - Так хотите? - спросил Шем, протягивая бутерброд девушке.
   Телль грустно качнула головой.
  - Зачем утопленнику еда?
   Шем пожал плечами и откусил от бутерброда.
  - Ну что вы! Не унывайте! Во-первых, это достаточно вкусно. Во-вторых, земные привычки никуда не делись. Здесь едят, пьют и справляют, извините, естественные надобности. Если, конечно, есть желание. Но хочу пояснить, что созданный таким образом бутерброд отнимает от одной до трех единиц вклада. А вот бутерброд из таких же придуманных ингредиентов, но созданный собственноручно... испекли хлеб из муки, почистили рыбу... Он уже прибавляет единицы ко вкладу. Поэтому на Острове существуют "Линсонн", кондитерская Бергмана и два ресторанчика. Кроме того, хочу предупредить: вы никогда не сможете потратить больше половины всей вашей суммы. То есть, сейчас вы можете потратить всего семьдесят одну единицу. Возрастет вклад, соответственно, возрастет и сумма единовременной траты. Но ниже половины своего изначального счета опуститься уже не получится.
  - Что за дурацкие правила?
  - Все это обнаружено опытным путем.
  - Какая-то чушь! - Телль прижала пальцы к глазам.
  - Вовсе нет, - возразил Шем. - В сущности, все направлено на рост подушевого вклада и, в конечном итоге, на возможность пройти по Мосту.
  - А здесь что, жить нельзя?
  - Можно. Но скоро становится скучно. Умереть нет никакой возможности, а жизнь достаточно однообразна. Правда, есть еще третья возможность потратить накопленное.
  - Какая? - спросила девушка.
  - Когда к вам вернется память, я смогу за некоторую плату предоставить вам услугу временного возвращения в ваш мир.
   Отняв пальцы, Телль посмотрела на Шема.
  - Вы серьезно?
  - Совершенно серьезно. Первые попавшие на Остров утопленники, видите ли, приобрели некоторые способности, в большинстве своем со временем сошедшие на нет. Но кое-какие способности остались. Наверное, где-то и кем-то были признаны нужными. Конечно, вы не вернетесь в мир в телесной оболочке, но посмотреть через зеркало или, скажем, через предмет, когда-то вам принадлежавший...
  - Сколько это стоит?
  - Это стоит трети вашего вклада сейчас, - сказал Шем. - То есть, я возьму на хранение сорок семь единиц. Но, если вы, как господин Керриш, захотите изъять их, то сможете сделать это в любое время.
  - И я смогу потратить еще... всего двадцать пять единиц?
  - Да. Но на что?
  - Поесть в кафе!
  - Это же бесплатно, - улыбнулся Шем. - Люди получают свои вклады от производства, а не от потребления. Хотя эксклюзив, наверное, чего-то и будет стоить. Тем более, вы всегда сможете себе сделать бутерброд.
  - А я могу попробовать?
  - Конечно.
  - Так? - Телль поставила на столешницу локоть и повернула ладонь.
  - Да, правильно. И представьте то, что вам хочется.
   Девушка зажмурилась.
  - Закрывать глаза не обязательно, - сказал Шем.
  - Вы - невозможный человек! - воскликнула Телль. - Вы словно не знаете, что так легче сосредоточиться.
  - Хорошо, можете уже открыть.
  - Все?
   Телль посмотрела на кружок сырокопченой колбасы на своей ладони.
  - Пахнет, - с удивлением сказала она, вытянув шею. - Совсем как... Вы же не положили мне его только что?
   Шем фыркнул.
  - Девушка, зачем мне заниматься такими вещами?
  - Я не знаю. Может, вы только такими вещами и занимаетесь. Вдруг вы фокусник-иллюзионист.
   Телль снова понюхала колбасу, а потом осторожно откусила крохотный кусочек.
  - Так вы заключите со мной контракт? - спросил Шем.
  - А в чем ваша выгода?
  - В оборотном капитале.
  - А куда вы оборачиваете этот ваш капитал?
  - Все вам расскажи.
   Несколько секунд Телль, обкусывая колбасный кружок, ждала продолжения, потом покачала головой.
  - Знаете, - сказала она, - вы просто заставляете меня думать, что дело здесь не чисто.
  - Могу вас уверить, что ежедневный рост вашего вклада от этого не уменьшится.
  - И все же - подозрительно.
  - Как хотите, - Шем поднялся.
  - Что? Куда? - всполошилась Телль.
  - Я хотел показать вам ваш дом.
  - А контракт?
   Шем вздохнул.
  - Я же сказал, что это зависит от вашей доброй воли. Не хотите контракта, его и не будет.
  - А как его заключают?
   Шем снова сел за стол.
  - Его заключают просто: вы подписываете бумагу, ваш счет теряет сорок семь единиц. Все.
   Телль долго таращилась на Шема, выискивая в его лице признаки обмана.
  - Ладно, я согласна.
  - Пожалуйста.
   Шем высвободил лист из-под скрепки и, перевернув, толкнул его к девушке.
  - "Я, Телль Шеврез, передаю сорок семь единиц Шем... Шемминалу Налонглиту на хранение", - прочитала она. - Я надеюсь, вы меня не обманете.
   Шем подал карандаш.
  - Похоже, в своей прошлой жизни вы были достаточно легковерны.
  - Почему это? - нахмурилась Телль, остановив руку с карандашом в сантиметрах от контракта.
  - Потому что вас там, видимо, много раз обманывали, раз вы всюду видите умысел нажиться на вашей персоне.
  - Это называется опыт, - сказала девушка и размашисто подписалась.
  - Хорошо, пусть так.
   Шем вернул себе лист контракта и спрятал его в папку.
  - А дом тоже бесплатно? - спросила Телль, проверяя, изменилось ли число на руке.
  - Да, здесь много пустых домов. Пойдемте.
   Они вышли из бюро.
  Шем закрыл ключом дверь и повел девушку через улицу.
  - Домов на Острове, думаю, около трехсот, - сказал он, чувствуя себя в роли агента по недвижимости. - При количестве жителей едва в сотню, как вы понимаете, большинство хиреют и разрушаются. Поэтому я выбрал вам не новый, но лишь сезон отстоявший без хозяина дом. Он вполне к вам приспособится.
  - Вот как? Не я к нему?
  - Вы все увидите.
   Они прошли метров пятьдесят. Строгое здание из красного кирпича уступило место гладкой зеркальной стене с выдвижной лесенкой к провалу окна наверху.
  - Странные здесь, похоже, у меня будут соседи, - сказала Телль, бездумно скользя ладонью по прутьям узорчатой ограды, за которой пряталось увитое виноградом изломанное строение с каменной горгульей на крыльце. - А вот то, что вы говорили про опасность занимать чужую квартиру...
   Солнце, сместившись, залило улицу светом, и Шем поморщился, жалея, что не прихватил с собой шляпу.
  - Нет, там все уже выдохлось. Разве что тень какую увидите.
  - А...
   Телль умолкла, смотря на возникающую на голове своего проводника длиннополую соломенную панаму.
  - Не люблю солнце, - признался ей Шем.
  - А... Блин! - девушка замахнулась на него туфлей. - Вы сбили меня!
   Шем чуть приподнял плечо - получить туфлей, даже в шутку, не хотелось.
  - К сожалению, я не могу вам подсказать течение вашей мысли, поскольку вы успели сказать только "а". А до этого я сказал, что никакой опасности в доме для вас не существует.
  - Вот! - обрадовалась Телль. - Я хотела спросить про дом Клары Морган. Почему же он для меня тогда опасен?
  - Он пустует всего неделю, и там разного рода эксцессы как раз вполне возможны.
   Телль остановилась.
  - У вас, я смотрю, на все есть ответ.
  - Мы почти пришли, - сказал Шем.
   За выкрашенным в слабо-розовый цвет зданием с нависшим над крыльцом портиком на изнуренных атлантах обнаружился дом о двух этажах, с большими, от пола до потолка, окнами, что наверху, что внизу. Наверху, правда, желтела штора. Зато внизу никакой шторы не было, и сквозь пыльное стекло открывался вид на пустую комнату с небрежно раскиданными по полу ковриками и подушками. С потолка свисала люстра-шар, в широком проеме виднелись ниша и железные, изгибом поднимающиеся на второй этаж перила.
  - Устраивает? - спросил Шем девушку.
  - А здесь есть и электричество?
  - В некотором роде.
   Шем сдвинул в сторону дверь, служащую составной частью окна.
  - Можно? - спросила Телль.
  - Да, пожалуйста.
   Шем пропустил девушку в дом. Наступая на коврики, Телль завертела головой, посмотрела в шар люстры, есть ли внутри лампочка.
  - А выключатель?
  - Здесь, - Шем прикоснулся пальцем к виску.
  - Ах, вот как!
   Телль на секунду зажмурилась, и люстра вспыхнула мягким светом. Косая тень протянулась в пустой коридор.
  - Дайте-ка вашу туфлю, - сказал Шем.
  - Вы же не убежите с ней?
  - О, да! Весь план с домом я задумал ради нее!
  - Вы странно шутите.
  - Я не шучу. У меня в бюро, там, дальше по проходу, вы не видели, целая коллекция женской обуви, восемьсот правых, триста тринадцать левых, босоножки, сапожки, тапочки, даже пуанта есть. Но до сакрального числа в тысяча сто четырнадцать штук одной, как раз вашей, и не хватает. Верите?
  - Ха-ха.
  - Смотрите, - сказал Шем, получив туфлю. - Это то, что отличает на Острове настоящие вещи от всех остальных.
   Он подошел к простенку у двери и, приподняв произведение итальянской обувной фабрики Essere, разжал пальцы. Не долетев до пола где-то с полметра, туфля зависла в воздухе, по бокам от нее вдруг проявились вертикальные деревянные панели, снизу проросли створки, а к подошве прильнула косая дощечка-подставка.
   Несколько секунд - и оригинальный обувной шкаф оформился окончательно: заблестели ручки, проступила резьба, повисли на крючке щетка и лопатка.
   Последним штрихом стала туфля в пару к первой, обозначившая свое появление легким стуком по подставке.
  - Вот так, - сказал Шем.
  - Это она сама? - спросила Телль, осторожно касаясь шкафа.
  - Настоящие вещи всегда слегка настраивают реальность. Из страницы возникает книга, из рубашки - бельевой комод, из картины, как ни странно, целое кафе.
   Девушка задумалась.
  - А часы?
  - Я думаю, это будет стол или тумбочка. На чем-то ваши часы должны лежать.
  - Все-таки Остров - странное место.
  - С этим не поспоришь.
  - Еще бы!
   Телль потеребила часики на запястье, затем щелкнула замочком и, выбрав место в дальнем от окна углу, подбросила браслет к потолку.
  - Это не обязательно... - начал было Шем, но девушка притопнула босой ногой.
  - Что вы занудничаете, в конце концов!
  - Молчу.
   Часики прекратили падение в метре от пола.
  Несколько помедлив, под ними образовалась темная столешница, к которой подтянулось массивное основание, ножки, выточенные в форме львиных лап, и ряд ящиков, с грохотом вошедших в наметившиеся ниши.
   Резьба, костяные накладки, связка ключей.
  - Похоже, вы любительница антиквариата, - сказал Шем, удивленный монструозностью стола.
  - Не знаю. Я это еще вспомню. Возможно, я держала лавку древностей и меня часто обманывали с товаром.
  - Возможно.
  - Хорошо, - повернулась к нему Телль. - Что еще я должна знать?
   Шем раздумчиво потер подбородок.
  - По работе. Когда вам надоест ничего не делать. Можно заниматься домашним хозяйством. Можете разбить цветник на заднем дворе. Можете наняться или на Фабрику, или в городскую Управу, они обычно распределяют заказы на работы по городу и прилежащей территории. Можете открыть лавку древностей.
  - И тогда мой вклад начнет расти?
  - Да.
   Телль вдруг очень близко подошла к мужчине.
  - Шем, скажите мне, только честно, зачем все это утопленникам и мертвецам?
   Шем, глядя в глаза девушки, не отстранился. Он подступил к ней и обнял, ломая хрупкое сопротивление тела.
  - Это просто иная жизнь, - прошептал он, касаясь губами мочки маленького уха. - Новый виток. Весь смысл которой - уйти на ту сторону Моста.
  - Это глупо. Я не так это представляла.
   Шем грустно улыбнулся.
  - Никто этого не представлял. Я вообще думал, что смерть - это смерть. Мрак, пустота, ничто, бессвязный поток частиц. И вдруг - пляж, Остров... Когда вернулась память, я несколько дней чувствовал себя... ожившим трупом. Что, в сущности, не такая уж и неправда.
   Он отстранился.
  - Что? - тихо спросила Телль, потянувшись к нему.
  - На Острове нет людей, способных к любви.
   Шем убрал руки и отступил к окну.
  - То есть, как?
  - Так, - сказал Шем, глядя на Хельмера Грина, медленно бредущего мимо в сторону пляжа. - Это не предусмотренная функция.
   Он вздрогнул, услышав смешок за спиной.
  - Что, не стоит?
  - Можете проверить у остальных.
   Телль встала рядом.
  - Но я-то чувствую...
  - Это остаточное. С женщинами бывает. Вы и не заметите, как это пройдет. И, кстати, здесь совсем нет детей.
  - Почему?
  - Не знаю, - сказал Шем. - Наверное, это взрослое место. Я вам советую пока на работу не устраиваться, походить по Острову, погулять. В городе есть на что посмотреть.
  - А можно выйти на Мост?
  - Конечно. Я могу вам его показать. Мне по пути.
  - Ой, да, я не против! - Телль весело посмотрела на немолодого, с резкими чертами лица спутника. - Вас поцеловать можно?
  - Зачем?
  - В благодарность.
  - Целуйте.
   Шем снял панаму, подставил щеку, и горячие губы девушки отпечатались на коже.
  - Ну как?
  - В смысле?
  - Ничего не зашевелилось в... груди?
   Шем сделал вид, что прислушивается к внутренним ощущениям.
  - Увы, нет. Все проходит, Телль, все проходит.
  - Тьфу на вас! - Телль несильно ткнула Шема кулачком в плечо. - Вы бы в своем "Бюро находок" поискали что ли всякие там... томление, страсть, флирт. Может, лежат себе на полках, ждут храбреца?
  - Там только туфли, - сказал Шем. - Как я уже сказал, тысяча триста тринадцать штук.
  - Нет, вы серьезно?
  - Нет, конечно.
  - Вы невозможны! Кстати, туфли можно надеть?
  - Да. Шкаф как минимум день простоит без обуви и не развоплотится, но потом уж найдите время поставить свое сокровище на полку.
  - Так... - Телль, взяв туфли, покрутила головой. - Мне определенно нужен стул.
  - Хотите...
  - Нет, я сама.
   Она зажмурилась. Шем с улыбкой наблюдал, как у ее ноги, сдвинув подушку, неуверенно прорастает плетеное ротанговое кресло.
  - По-моему, это не стул.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"