Кохинор Полина : другие произведения.

Фантош. Книга третья. Главы 1-10

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пришлось кое-что поправить.

  
  Глава 1.
  Нежданные гости.
  
  В гостиной дома Тарго было сумрачно. И причина сумрачности крылась не в плотных шёлковых шторах, не пропускавших в дом необычайно яркий в эту ночь лунный свет, и не в том, что высокие окна комнаты выходили на запад. Причина мрачной, тяжелой обстановки была делом рук хозяина дома и его высокопоставленной гостьи. Вернее сказать, ещё вчера высокопоставленной, а на сегодняшний день политической преступницы и изгнанницы.
  Морика Теригорн в точности выполнила инструкции Каломуша, что спасло ей рассудок, а, возможно, и жизнь. Какое-то время она скрывалась (о, ужас!) во второсортном публичном доме на окраине столицы, а потом отправилась по указанному в записке адресу и, к немалому своему удивлению, оказалась в особняке резидента федеральной разведки, официально проживающего в Бершане. Сильфа тоже удивило появление бывшей первой леди Ликаны, но, учитывая события последних суток и записку Перта, ситуация прояснилась. Как ни странно, общий язык они нашли быстро и безболезненно. В другое время и в другой ситуации маги, вероятно, даже стали бы друзьями, но явно не сейчас, когда и Морика, и Тарго с головой погрязли в переживаниях за своих родных и близких. Ликанка скорбела о судьбе мужа, попавшего в руки жриц, к тому же её снедало беспокойство за дочь, а бездетный сильф за пять лет настолько привык к ученикам, что давно считал обоих своими внуками и безумно волновался за них. Ко всему прочему Тель с момента своего отъезда не прислала ни единой весточки, а это означало, что у неё либо всё просто отлично, либо настолько плохо, что и говорить не о чем. Переживания эти ничуть не способствовали крепкому сну, а сегодня хозяин с гостьей и вовсе вскочили с постелей ни свет ни заря, почти одновременно спустились в гостиную и теперь, мрачно поглядывая друг на друга, потягивали травяной чай.
  Тарго бесшумно поставил чашку на блюдце, повернулся к Морике, собираясь спросить, что та намеревается делать, но едва открыл рот, как небольшая прямоугольная картина, на которой была изображена ветка, живописно усыпанная капельками росы, дрогнула, заиграла всеми цветами радуги и превратилась в портрет правителя Федерации. Портрет живой и, мягко говоря, рассерженный. Густые брови сильфа взметнулись вверх, губы вытянулись в беззвучном возгласе "О-о-о!", глаза расширились от удивления: никогда ещё король эльфов не связывался с ним лично, минуя секретаря Кариеля или своего советника по безопасности, молодого, очень умного и проницательного гнома Рейдома из клана Белого железа. Да и видок у Фалинеля был, прямо сказать, не королевский, и даже не эльфийский: тёмные волосы, как правило, красиво и аккуратно уложенные, собраны в небрежный хвост, а лицо, всегда невозмутимое и спокойное, как и положено самому известному первородному Иртана, искажал гнев.
  - Как ты посмел отправить Йоля на задание одного?! - опустив приветствие и традиционное пожелание благополучия, пошипел он. - Мальчик был не готов! Куда ты смотрел, Тарго?
  Опешив от неожиданного сеанса связи и от вида взбешенного правителя, сильф замер и, как показалось Морике, потерял дар речи. Во всяком случае, отвечать на вопросы он не спешил. Или не мог. А король тем временем продолжал:
  - Прежде чем отправлять его на поиски беглецов, ты должен был посоветоваться со мной! Чем ты думал, когда посылал за профессиональным убийцей-магом едва оперившегося юнца? Неужели никого поопытнее не нашёл?
  Глаза Фалинеля метали молнии чуть ли не в буквальном смысле слова, а на щеках горел лихорадочный румянец. Морика никогда не видела правителя Федерации в столь разъярённом виде, хотя не так уж и часто их сводила судьба - пальцев одной руки хватит, чтобы посчитать. Наверное, поэтому и в себя ликанка пришла первой. Поднялась, церемонно присела и произнесла:
  - Доброй ночи, Ваше королевское величество. Благополучия и здоровья Вам и Вашему роду.
  - Да какое там здоровье?! - возмутился Фалинель и осёкся: застать в столь поздний час в доме разведчика даму, да ещё благородного происхождения, он никак не ожидал. Несколько секунд он вглядывался в благородное, ухоженное лицо, а затем, всё ещё не веря глазам, протянул: - Э... Если не ошибаюсь... госпожа Морика Теригорн?!
  - Да, Ваше королевское величество, - с достоинством кивнула ликанка и, кожей чувствуя, что сильф пока не собрался с мыслями, ответила на невысказанный вопрос правителя: - Обстоятельства заставили меня воспользоваться гостеприимством Вашего поданного.
  - Что же это за обстоятельства, леди Теригорн? И, прошу Вас, садитесь, боюсь, наша встреча будет неофициальной, я бы даже сказал конфиденциальной.
  Присутствие первой леди Ликаны охладило пыл Фалинеля. С некоторым трудом, но он всё-таки сумел взять себя в руки. Со щёк исчез румянец, а причёска волшебным образом преобразилась: гладко зачёсанные волосы собрались в высокий хвост, перехваченный изящной золотой заколкой. Лицо превратилось в вежливо-отстранённую маску. С приличествующим случаю интересом он смотрел на Морику Теригорн, терпеливо ожидая ответа.
  Ликанка присела на край кресла, гордо выпрямилась и нейтральным тоном сообщила:
  - Жрицы Солнца предприняли попытку государственного переворота. У них есть все шансы захватить власть в стране. Мой муж - жертва их колдовства, а его коллеги полностью приняли сторону главной жрицы.
  - Значит, Ликана во власти религиозных фанатов... - медленно проговорил правитель Федерации и брезгливо поморщился: как и чета Теригорнов, он терпеть не мог адепток Солнца. - Но как Вам удалось избежать участи мужа, леди? Или среди дам в жёлтом у Вас имеются шпионы?
  - Увы, Ваше величество... - Морика с горечью усмехнулась. - Шпионами изобиловал Дом Совета, а вот у нас глаз и ушей в Храме не было. Мне же помог бежать Каломуш Перт, бывший учитель моей дочери и секретарь Совета Ликаны. Теперь тоже бывший.
  - Ясно. Наш пострел везде поспел... - Взгляд правителя переместился на сильфа, который, наконец-то оправившись от потрясения, встал перед королём по стойке смирно. - Садитесь, Тарго, и потрудитесь объяснить: каким образом твои юные подопечные оказались в самом сердце Тирата, под носом у нашего злейшего врага?
  - Как Вам известно, сир, Йолинель Маро и Найлин Батор по настоятельной просьбе Теверель Доро были посланы в погоню за фантошем Ониксом и леди Гедерикой Теригорн. Они должны были перехватить их в Бершанском лесу, препроводить в Картр и вернуться обратно в Бершан. Задание простое и вполне посильное для лучших выпускников Картской военной академии...
  - Постойте, Тарго! - Ликанка внезапно встрепенулась и, стараясь не смотреть на Фалинеля, проговорила: - Позвольте уточнить, разве Йолинель Маро не является единственным сыном и наследником Фалинеля Маро, короля эльфов и правителя Федерации малых рас?
  Сильф побледнел, бросил оторопелый взгляд на короля и без сил опустился в кресло: с глаз словно пелена спала. С пугающей ясностью он осознал, что последние пять лет жил бок о бок с королевским сыном, порой, не стесняясь в выражениях, ругал его, а порой и другие, не соответствующие положению принца, вольности себе позволял. Да только не это было самое страшное! Весь ужас ситуации заключался в том, что наследник эльфийского престола находился сейчас в Исанте, рискуя в любой момент оказаться в руках сатрапа. И в этом старый разведчик винил только себя.
  - Именно так, Тарго, именно так. Мои лучшие воины уже в пути, но если (не дай Боги!) мальчик попадёт в плен или с ним случится что-нибудь похуже, тогда ты...
  Какие кары в этом случае обрушатся на сильфа, услышать не удалось: гостиную озарила ослепительная вспышка, заставившая магов зажмуриться. Когда же они открыли глаза, в центре комнаты в обнимку стояли стройный парень с богатой медной шевелюрой и миловидная темноволосая девушка.
  - Кажется, приехали. Открывай глаза, Мика, чует моё сердце, что госпожа Тель не обманула и мы уже в Бершане. Я, признаюсь, и предположить не мог, что такое возможно. А вот на тебе! Перенеслись! - Эсти обезоруживающе улыбнулся, обвёл глазами гостиную, изобразил нечто похожее на вежливый поклон и громко сказал: - Здравствуйте! Меня зовут Эстениш Шагор, а это моя невеста Алемика. Госпожа Тель нас из самой Исанты сюда перенесла. И велела всё, что с нами произошло, сильфу Тарго рассказать. Это ведь Вы?
  Он требовательно посмотрел на разведчика.
  - Я, - хриплым, усталым голосом произнёс сильф, хотел добавить что ещё, но парень приложил палец к губам, призывая его к молчанию.
  - Повторяю: госпожа Тель велела рассказать нашу историю сильфу. - Эсти с подозрением покосился на живой портрет и знатную даму. - Про других слушателей речи не было!
  - Похвальная осторожность, молодой человек. Но вам придётся смириться с нашим присутствием, - сухо произнёс Фалинель и приказал: - Рассказывайте!
  - Нет! Госпожа Тель, которую я безмерно уважаю, сказала...
  - Вот же упрямец! - Король в сердцах рубанул воздух ладонью. - Говорю же, рассказывай, значит, рассказывай. Не заставляй меня применять силу!
  Эстениш отрицательно помотал головой, прижал к себе Алемику и терпеливо, словно втолковывая прописную истину трёхлетнему ребёнку, проговорил:
  - Теверель Доро, мэтресса Храмовой рощи и наставница леди Гедерики Теригорн, ясно сказала: я должен рассказать свою историю сильфу Тарго, а не подозрительным живым изображениям или другим дамам. - И замолчал, поджав губы и всем своим видом показывая, что не произнесёт больше ни слова.
  Морику эта ситуация развеселила: несмотря на жгучее желание узнать хоть что-то о дочери, она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. А вот Тарго с видом учёного-исследователя внимательно разглядывал юношу, и на лице его проступало выражение безграничного удивления. Фалинель же второй раз за это сумасшедшее утро потерял маску невозмутимости. Ещё бы! Какой-то упрямый простолюдин, без стеснения обнимающий девчонку под стать себе, смеет перечить ему, правителю Федерации, перед которым трепещут самые знатные представители высших слоёв общества, маги и воины такой силы и мастерства, что мальчишке и не снились. "Он что думает, Теверель к нему на помощь придёт? За тысячи километров? Да он у меня сейчас узнает почём пучок рейсы в ярмарочный день!" Эльф уже начал перебирать в уме заклинания, с помощью которые можно приструнить паршивца, но тут раздался робкий женский голос:
  - Это Морика Теригорн, Эсти. - Алемика с испугом взглянула на хозяйку Дома Совета и пролепетала: - Здравствуйте, леди.
  - Мика? - Ликанка поднялась с кресла, подошла к девушке и, аккуратно взяв её за подбородок, стала всматриваться в испуганные карие глаза. - Кто снял с тебя заклинание, детка? Тель?
  - Ага...
  Не выдержав взгляда женщины, Алемика зажмурилась, мысленно моля Солнце, чтобы вся эта история поскорее закончилась, чтобы Эсти отвёл её к себе домой, познакомил с родителями и женился на ней. Можно даже завтра, а лучше сегодня. Потому что тогда она будет замужем, и муж будет решать все её проблемы...
  - Не бойся, Мика, и прости, что втянули тебя во всё это.
  Леди Теригорн ласково погладила девушку по голове и вновь села в кресло. Эстениш проводил её подозрительным взглядом, крепче прижал невесту к себе и выпалил:
  - Не верю! Первая леди Ликаны не проводит ночи в домах одиноких федералов!
  - Какой Вы, однако, дерзкий юноша, - проворчал сильф и укоризненно покачал головой. - Это на самом деле леди Морика Теригорн, а вот об обстоятельствах, что привели её в мой дом, я пока умолчу. Тем более что сейчас Ваша очередь рассказывать.
  - Хорошо, думаю, госпожа Тель не будет против Вашей кандидатуры, леди... Но вот как насчёт него?
  Эсти тыкнул пальцем в живой портрет, и Морика с Тарго одновременно повернулись к Фалинелю, тотчас покрасневшему от злости.
  - Что за недотёпа?! - процедил он сквозь зубы. - Ваши подданные, леди, удивительно невежественны! Как можно не узнать правителя Федерации?!
  Эсти пожал плечами, внимательно изучая Фалинеля, и вдруг просиял:
  - Точно! А я всё думаю, кого Вы мне напоминаете? Йоля! Вы его точная копия. Э... точнее... он Ваша. А я Эстениш Шагор.
  - Ты уже представился... - почти простонал король. - Рассказывай, наконец!
  - Конечно, Ваше величество. Только позвольте невесту мою поудобнее устроить. Она едва на ногах стоит, бедняжка.
  И в подтверждение слов жениха Алемика едва слышно застонала и потеряла сознание.
  - Бедняжка, - с нежностью повторил Эстениш, подхватил её на руки и понёс к дивану у противоположной стены гостиной. Подсунул под голову девушке подушку, стянул со спинки узорчатый плед и заботливо укутал её. - Пусть отдохнёт. Госпожа Теверель предупреждала, что после перехода у нас может наблюдаться слабость и дезориентация. Я-то ничего, крепкий, а Мика к таким нагрузкам непривычная и...
  - Да замолчишь ты или нет?! - взорвался Фалинель и погрозил ликанцу кулаком: - Рассказывай, давай!
  - Вы уж определитесь, Ваше величество, молчать мне или рассказывать, а то я придворных тонкостей не знаток, может, чего понимаю не так или...
  - Вы забываетесь, юноша! - прервала его речь леди Теригорн. В её негромком, но властном голосе звенела сталь, и Эсти невольно втянул голову в плечи. - Не заставляйте нас ждать. Сядьте и расскажите обо всём, что с Вами случилось. - Она указала рукой на свободное кресло. - Мы слушаем.
  Развозчик исподлобья взглянул в ясные, тёмно-коричневые глаза, в которых бушевала неведомая, грозная сила и покорно кивнул. Пересёк гостиную и почти упал в кресло, оказавшись под перекрёстным обстрелом трёх пар глаз. Вспоминать недавнее прошлое не хотелось, но нарушить приказ эльфийки - себе дороже! Эстениш облизал сухие губы и начал:
  - В ту роковую ночь отец растолкал меня в половине третьего и сказал, что лопоухий Гадуш опять надрался, поэтому тащиться в дом Совета, чтобы тиратские гости получили на завтрак свежие булочки и знаменитые бершанские пирожки, придётся мне...
  Таких благодарных слушателей у Эсти не было никогда. За всё время рассказа, а длился тот долго, развозчика ни разу не перебили, а когда он закашлялся, перед ним прямо в воздухе повис стакан воды. Когда же Эстениш закончил повествование словами: "И вот мы здесь", в гостиной повисло тревожное, мучительно-тяжкое молчание. Сумрак, почти изгнанный бодрым голосом развозчика и утренним светом, вернулся на утраченные позиции, оттенив густую, удушливую и, казалось, осязаемую тишину. Словно боясь нарушить мрачную атмосферу, Эстениш осторожно поднялся, на цыпочках подошёл к мирно спящей на диване Алемике и погладил её по щеке. В мгновенно распахнувшихся глазах промелькнул испуг, но, увидев знакомое лицо, девушка успокоилась и тепло улыбнулась:
  - Нам пора домой?!
  - Да, родная.
  Эсти помог невесте подняться, приобнял её и повёл к выходу из гостиной. На пороге он обернулся, с достоинством поклонился и с замиранием сердца толкнул дверь. И хотя на пути к выходу он не раз и не два мысленно повторил "Мне очень-очень важно выбраться отсюда вместе с Микой", в душе плескалось сомнение: сработает ли его дар, если он произнесёт своё желание не вслух? Неизвестно, благодаря ли дару изменяющего или тому, что у магов не было намерений задерживать его, но дверь бесшумно отворилась. Молодые люди вышли на крылечко, быстрым шагом прошли по красным плиткам дорожки, без проблем открыли кованую калитку и оказались на брусчатой мостовой.
  - О! Это же Радужная улица! - воскликнул Эстениш, прижал к себе девушку и поцеловал в висок. - До моего дома тут не то чтобы рукой подать, но и не так уж далеко.
  Алемика обняла жениха за талию и сиплым со сна голосом проговорила:
  - Тогда идём скорее. Мне так хочется наконец-то прийти домой.
  И, взявшись за руки, они чуть ли не бегом припустили по улице.
  
  - Ушли? - Фалинель взглянул на сильфа и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. - В связи с событиями в Исанте мне необходимо срочно собрать Совет Федерации. Вам же, леди Теригорн, могу только посочувствовать. Смена власти в Ликане мне не по нраву, но помочь Вам я пока не могу. А насчёт Гедерики не беспокойтесь: Саттолу она не нужна, да и Тель рядом. К тому же в гостиницу вот-вот прибудет отряд элитных бойцов-магов. Они сумеют защитить наших детей и в целости и сохранности доставят их в Картр. Вы согласны со мной, Тарго?
  - Несомненно, сир, - склонил голову сильф, но тут же встрепенулся, внимательно посмотрел на правителя и, тщательно подбирая слова, заговорил: - За годы службы в разведке у меня появилось множество самых разнообразных знакомств и связей, в том числе, и в Ликане...
  - Официально Вы на службе не состоите, - нетерпеливо перебил его Фалинель, - поэтому помощь леди Теригорн - целиком и полностью Ваша личная инициатива. Только не забывайте, что Вы - гражданин Федерации, а в остальном Вы вольны делать всё, что пожелаете. Моё почтение, леди.
  Правитель сдержанно улыбнулся Морике и исчез в радужном сиянии переливающихся на свету водяных брызг. Секунда, и на стене уже висит обычная картина: пышная зелёная ветка, усыпанная капельками росы.
  - Что ж, будем считать, разрешение я получил и могу помочь Вам, леди.
  - Чем? Мой муж в руках желтушниц и вряд ли они отпустят его живым. А если и отпустят, то в каком виде? Кто-кто, а жрицы умеют "уговаривать": шантаж, провокации, грубая сила, промывка мозгов... Они ни чем не брезгуют!
  Морика с грустью взглянула на сильфа, откинулась на спинку кресла и замерла, устало прикрыв глаза. В Бершане давно наступило утро, вездесущие солнечные лучи упорно пробивались сквозь плотные шторы, и первой леди Ликаны пришло в голову, что она, как и эта уютная гостиная, не сможет долго прятаться от солнца. Рано или поздно дневное светило озарит комнату, а выбравшие его своим божеством женщины ворвутся в дом федерала и арестуют их обоих. Или убьют, если маги окажут сопротивление.
  Безрадостные мысли отразились на лице ликанки, прорвав привычную маску светской дамы. Тарго закатил глаза и беззвучно, но смачно выругался: во-первых, истерик он терпеть не мог, а во-вторых, Морика Теригорн всегда казалась ему сильной и умной женщиной, под стать своему мужу. И на тебе! Он припомнил рецепт эльфийского успокоительного, мысленно порадовался наличию в кухонном шкафу всех необходимых ингредиентов, приготовил маленькую утешительную речь, набрал в грудь воздуха, повернулся к ликанке да так и застыл: леди Теригорн выжидающе смотрела на него, а в её глазах светилась решимость идти до конца.
  Поймав взгляд сильфа, Морика выпрямилась и твёрдым, не терпящим возражений голосом заявила:
  - Прежде всего, я хочу встретиться со своим мужем, выяснить в каком он состоянии, а затем принять соответствующее решение. Мне прекрасно известно, что далеко не все мои соотечественники одобряют политику Ордена Солнца. Но об этом - позже. Первым делом мне необходимо тайно проникнуть в Дом Совета.
  - И как Вы собираетесь осуществить этот без сомнения смелый, но безрассудный план?
  Вопрос, заданный тихим, уверенным голосом, прозвучал, словно взрыв в лаборатории неудачливого мага-исследователя. На краткий миг Морика и Тарго замерли. А потом в руках сильфа вдруг появились тонкие стальные кинжалы, а на выкинутой вперёд ладони ликанки зашевелился, похожий на ежа, комок тьмы. Да вот только нарушитель спокойствия не спешил появляться перед магами. И, самое обидное, пребольно бившее по самолюбию обоих, они не могли вычислить, где притаился враг.
  - Я покажусь, если вы пообещаете не бросаться кинжалами и шарами, - сказал невидимка и, чуть помедлив, добавил. - Я не враг вам, господа.
  - Скорее всего, правда, не враг. - Стремительным движением сильф спрятал кинжалы в ножны. - Убийца, сумевший обойти все мои ловушки, не стал бы в беседу вступать. Он бы уже убил или захватил нас.
  - Согласна. - Морика сжала ладонь, вбирая смертоносную энергию, и взяла в руку чашку с остывшим чаем. - Мы выполнили Ваши условия, сударь. Можете появляться.
  - С удовольствием, господа!
  Морок развеялся, и посреди гостиной возник старший пекарь Бершана Палниш Шагор.
  
  Глава 2.
  Изгнанник.
  
  Тонкий коричневый шёлк скользнул на плечи, и глаза принца распахнулись широко-широко, не в силах впитать в себя горький коктейль из изумления, ненависти и отвращения. Йоль готов был, казалось, ко всему: и к тому, что увидит обычного внешне человека, и к тому, что глазам предстанет какое-нибудь редкое существо - нефас или змеелюд, но, узреть родича? Да не просто родича, а изгнанника, имя которого более пятисот лет не смел произнести ни один эльф. Не потому, что боялся - пачкаться не хотел. Ибо совершил отверженный вопиющее по своей низости и беспрецедентности преступление: убил родича, своего дядю Вариэля, короля эльфов. И не просто убил, а использовал запретную магию, магию крови, смерти и воскрешённого праха, осквернив тело и душу погибшего. Предательский удар ослабил Федерацию настолько, что ей стало не до внешней политики. И пока юный Фалинель учился уму-разуму, набирался сил, а его несчастная мать пыталась сохранить государство таким, каким оно было при его отце, маленькая, но воинственная сатрапия Тират поглотила сопредельные страны и превратилась в опасного, агрессивного соседа, то и дело покушающегося на границы Федерации и мечтающего стереть малые расы с лица Иртана.
  "Не удивительно, что изгнанник нашёл прибежище в Тирате. Странно, что он не умер. Ведь летописи гласят: отлучённый от Леса эльф не протянет и полувека..." Йоль рвано вздохнул, отчего на его губах запузырилась кровавая пена, и постарался сосредоточиться на родиче.
  - Нравлюсь? - зло усмехнулся тот.
  - Да. - Принц кивнул. - Выглядишь так, как заслуживаешь.
  - Ах, ты...
  Пощёчина обожгла щёку, и Йоль опустил голову. Стало легче. Было противно смотреть на обтянутое серой, пергаментной кожей лицо с заострившимися как у покойника чертами; на лысый череп с куцыми островками коротких и сухих, точно пожухлая трава, волос; на странные глаза с розовыми воспалёнными веками и золотистыми зрачками, рассечёнными красными вертикальными полосами. А при взгляде на его уши к горлу подступала тошнота. Почерневшие, скрученные, покрытые ужасной зелёной сыпью, не то плесенью, не то коростой.
  Новая пощёчина и хлёсткий приказ:
  - Смотри на меня! Полюбуйся, что сделали со мной твои родичи! И за что? Я всего лишь мечтал избавить страну от мягкотелого нытика Вариэля! Федерации нужен сильный правитель, способный показать миру, что эльфы не зря именуются первородными! Мы должны были править Иртаном!
  - Ты поднял руку на короля и понёс заслуженное наказание.
  Йолинель старался говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало от ярости, а от вкуса собственной крови мутило. "Ничего, ничего, недолго осталось. Скоро я потеряю сознание, а потом..."
  - И не надейся!
  Кальсом легко прочитал мысли ослабевшего от кровопотери пленника. Холодные узловатые пальцы легли поверх ладоней принца, и по лезвию торчащего из живота кинжала побежала волна целительной магии. В ней не было приятной неги Великого Леса, она скорее походила на осторожное покалывание сотен тысяч крохотных иголок, но и отторжения магия не вызывала.
  - Это запретная магия, - с нескрываемым злорадством сообщил Кальсом. - Приготовься, скоро она заполнит тебя всего, от пяток до кончиков острых ушей!
  - Лжёшь!
  - Ну что ты, я знаю, что говорю. У меня было аж шесть подопытных кроликов, так что в деле очернения драгоценной эльфийской крови я поднаторел. Ты ведь знаком с Ониксом и видел, как он колдует. Так откуда ж сомнения, мой дорогой родственник?
  - Как ты стал таким ублюдком, Миранель?
  - О! Ты помнишь моё имя? Приятно. - Мастер убрал руки, сочтя, что уже достаточно помог пленнику, и похлопал его по щеке. - Если хочешь, я расскажу тебе свою историю. Но не здесь. - Он повернулся к стоящему рядом фантошу: - Оникса не нашли?
  - Нет, хамир.
  - Значит, искать его смысла нет. Что ж, терпения мне не занимать. Я подожду, пока ты сам позовёшь его, племянничек. - Кальсом подмигнул принцу и скомандовал: - В Геббинат!
  
  Серое предрассветное небо. Розоватая мгла над тёмно-зелёным морем древнего леса. Но сумрак и холод ещё правят свой бал, и вековые деревья кажутся мрачной толпой карликов на фоне громадного замка с острыми шпилями, терзающими в облака.
  - Впечатляет, не правда ли? - самодовольно произнёс Кальсом и повернулся к Йолинелю, которого двое фантошей держали под руки.
  Золотисто-красные глаза ощупали пленника, остановились на витой рукояти кинжала. Кровь, благодаря колдовству, больше не шла, но вытаскивать клинок из раны было рано. Мастер перевёл взгляд на бледное лицо принца с синими кругами под глазами и, как ни в чём не бывало, заговорил:
  - Мне было немного за восемьдесят, как сейчас тебе, Йолинель. Но, в отличие от тебя, я никогда не довольствовался малым. Стать разведчиком и годами быть на побегушках у всякой швали? Такое мне и в голову бы не пришло. Я жаждал власти и знаний! Пользуясь тем, что в моих жилах течёт королевская кровь, я без проблем стал послушником. Где, как не в Храмовой роще, можно найти столько рукописей, фолиантов и артефактов? Я был усердным и дотошным учеником, мне прочили большое будущее. Я запросто мог стать мэтром, выдающимся магом всех времён, но этого мне было мало. Я хотел прославиться, чтобы и тысячи лет спустя потомки с трепетом произносили: Миранель Маро!
  Кальсом замолчал. Его взгляд заскользил по мрачным стенам Геббината, до половины покрытым серебристо-серым ковром мха; по острым шпилям с белыми стягами, что олицетворяли божественно чистый дух. Замок выглядел внушительно и гордо. Приткнувшаяся к нему деревушка, едва видневшаяся сквозь белёсую дымку тумана, казалась чуждым, инородным организмом, рыбкой-прилипалой на многотонном теле кита. В сущности, она ею и была. Две сотни смельчаков (или безумцев), что обосновались в тени Ордена, зарабатывали на поставках провианта в замок и на сдаче комнат аристократам, что приезжали в Геббинат за фантошами.
  "Эти людишки живы лишь до тех пор, пока я им позволяю!" - ухмыльнулся про себя Кальсом, а вслух произнёс:
  - Ищущий да обрящет! Так было и со мной. В одном из хранилищ Рощи я обнаружил преинтереснейшую книгу, в которой рассказывалось о магии, не знающей ограничений. Иртанцы боятся и ненавидят её, называя запретной, а я называю её истинной, ибо, по моему мнению, такой и должна быть магия. Великая магия, достойная великого эльфа! Я изучил книгу от корки до корки, и в тот день, когда дочитал последнюю страницу, заявил о своём желании покинуть Рощу. Почти неделю мэтры уговаривали меня остаться, изводили нравственными беседами и стенаниями на тему, что я молод и не понимаю своего счастья. Но это они, а не я, не понимали главного: мне давно уже тесно в Храмовой роще. И, как только с увещеваниями было покончено, я вырвался на свободу. Мой путь лежал на юг, в предгорья Хмурых гор. Именно там, как писалось в книге, располагался центр истинной магии. Я очень торопился, поскольку понимал: отец и мать скоро хватятся меня и начнут искать, ведь вести из Рощи быстро доходят до нужных ушей... Порталами я достиг Полночной низменности и углубился в пещеры. В книге говорилось, что только страждущий получит доступ к истинным знаниям, и, пробираясь по тёмным туннелям, что выстроили ещё змеелюды, я держал разум и сердце открытыми. - Кальсом придвинулся к Йолю и посмотрел ему прямо в глаза: - Ищущий да обрящет! И я обрёл. Тёмное знание осветило меня. В глубинах пещеры я отыскал колодец, заполненный не водой, а прекрасным магическим светом. Ярко-фиолетовым, как степная фиалка. Свет звал, манил меня, и я принял приглашение. Я погрузился в колодец по грудь. Я черпал волшебный свет горстями и умывался им. Я пил свет до тех пор, пока он не погас. И на дне колодца я обнаружил старинный фолиант, полный величайших заклинаний!
  - Однако они не помогли тебе избежать возмездия! - нашёл в себе силы усмехнуться Йоль.
  - Глашатай! Этот урод помешал мне! Своим крысиным нюхом он учуял моё колдовство! - прорычал Кальсом, но тут же взял себя в руки и, состроив благодушное лицо, продолжил рассказ: - Но про Глашатая - позже... Я вернулся домой, извинился перед родителями за отлучку, соврав, что после аскетичной жизни послушника мне захотелось немного покуролесить. Вскоре отец предложил мне должность секретаря в Белом дворце, и я согласился. Эльфу, собиравшемуся стать великим, необходимо уметь править, и лучше всего этому учиться, наблюдая за королём! В общем, последующие двадцать лет я провёл в трудах: днём отправлялся на службу, ночью - штудировал книгу истинной магии. С теорией проблем не возникало, а когда появлялась необходимость проверить боевые заклинания на практике, я брал короткий отпуск и отправлялся на Дальние рудники, к гномам. Вот где раздолье для боевых магов! Бьёшь тварей, рвёшь на мелкие кусочки, а их поголовье не уменьшается. Впрочем, я отвлёкся... Итак, я освоил большинство заклинаний, описанных в книге, и на повестке дня стал вопрос: что дальше? Знания знаниями, но для обретения власти их одних мало. Нужны ещё отвага и умение рисковать.
  - Ты рискнул и облажался!
  - Куда ты торопишься, принц? В пыточную? Неужто род Маро породил извращенца?
  - Мне плевать на твою исповедь!
  - Ой ли? У тебя, мой юный родич, глаза горят от желания услышать мою историю до конца!
  - Нет!
  - Да. Сказать, почему? Ты хочешь узнать, что я чувствовал, убивая твоего деда, моего дядю!
  - Это очевидно. Ты ничего не чувствовал, ты просто хотел занять его место!
  - Не спорю. Может, я действительно выбрал не слишком удачный пример. Но вот что ты точно мечтаешь узнать, это настоящее имя Оникса. Ты, как и все первородные, повёрнут на родах и чести! А мой малыш ни за что и никогда не назовёт своего имени, поскольку и, надо заметить, вполне справедливо больше не причисляет себя к эльфам. Как и я, Оникс - порождение истинной магии.
  - Магии смерти! Ты некромант, Миранель. Изволь называть вещи своими именами! - Йолинель титаническим усилием заставил себя поднять голову: - От тебя разит падалью и тленом. А Оникс - живой!
  - Вы заблуждаетесь, Ваше ушастое высочество. Но и об этом позже. Оставим мальчишку на сладкое, так сказать. - Кальсом посмотрел на небо, прикинул что-то в уме и вновь обратил взор на пленника: - Пожалуй, с первой частью повествования пора заканчивать. Тем более что ваши летописи почти не врут. Я действительно всадил отравленный редчайшим ядом клинок в спину твоего дедули. Яд, кстати, я изготовил сам, и противоядия от него до сих пор не найдено. Тупые мэтры! Ничего не умеют, только кичатся своим положением! Надеюсь, я увижу, как их драгоценную Рощу спалит очищающий пламень истиной магии. Стоп! - Мастер быстро коснулся пальцами рта принца, запечатывая его заклинанием. - Не стоит их защищать, а то, боюсь, не сдержусь, отрежу твой розовенький язычок и останусь без собеседника. Нам с тобой ещё не один час коротать, принц, так что помолчи, сделай одолжение.
  Йолинель возмущённо оскалился, но впечатления на мастера не произвёл, видимо, тому не терпелось продолжить исповедь.
  - Чтобы ни говорили, у меня был отличный и простой в исполнении план. Я собирался одновременно покончить с королевской четой, принцем и стоящими передо мной наследниками, в количестве трёх штук, одним из которых, к твоему сведению, был мой отец. Видишь, на какие жертвы я готов был пойти, чтобы спасти государство! Но Глашатай остановил меня прежде, чем я добрался до королевы и принца. В результате, задуманный мною переворот превратился в банальное убийство, не принесшее пользы ни мне, ни стране. А ведь я даже злоумышленника подготовил. Внушил старому мэтру Забиэлю, что это он все убийства совершил. Представляешь, как здорово всё могло получиться! Идеально. Забиэля отлучили бы от Леса, и он спокойно умер, всё равно ему недолго оставалось, а я взошёл бы на престол в порядке живой очереди. А так? Забиэль без всякой пользы почил где-то под кустом в Храмовой Роще, я же... Не хочу вспоминать, как мне было паршиво! Если б не истинная магия, сдох бы в слезах и соплях о милом и глупом Миранеле. Но кукиш! Я всех переживу! Потому что, в отличие от остальных изгнанников, принял нового себя! Отринул прошлое, позволил истинной магии изменить своё сознание. Теперь я почти что вечен! Первородные вымрут, как только Тёмное пророчество вступит в силу, а я буду жить!
  Йолинель дёрнулся в руках фантошей, из раны вновь пошла кровь. Кальсом бросил на него равнодушный взгляд, перевёл глаза на чёрные каменные стены замка и улыбнулся:
  - После чудовищной экзекуции, навеки изуродовавшей мой прекрасный облик, я полвека странствовал по Иртану, не представляя, где осесть и что делать дальше. И все это время я жил под личиной. Унизительное положение. Знать, что при виде твоего настоящего лица, окружающие начнут шарахаться, морщиться от отвращения и плеваться. Но и под личиной жить не просто: рано или поздно рядом появляется маг, способный распознать твоё колдовство, и тут же возникают вопросы. Зачем тебе личина? От кого ты прячешься? Приходится покидать насиженное место, бросать нажитое... Но мне повезло. Я нашёл себе новый дом и новую семью. - Кальсом поднял голову к небу и довольно кивнул. - Надеюсь, ты хорошо рассмотрел Геббинат снаружи. Пришло время осмотреть его изнутри!
  Миг, и Йолинель уже стоял на большой площади, выложенной ровной и розовой, как щёчка младенца, каменной плиткой. Правда, "стоял" по отношению к принцу было громко сказано. Он скорее висел на руках у бесстрастных ко всему и вся фантошей. Голова кружилась, металлический привкус во рту сводил с ума. Чувствуя, что силы на исходе, Йоль попытался воззвать к Великому Лесу, но животворная магия не смогла пробиться сквозь чёрный кокон, окружающий его.
  "Как я раньше этого не заметил? - ужаснулся принц и тотчас уловил тихий ментальный шепот: фантоши, что конвоировали его, колдовали. В едином ритме и темпе они раз за разом проговаривали магические слова, поддерживая защитный барьер, который не мог преодолеть даже Великий Лес. - Воистину чудовищные создания. Сколько их у Кальсома? Четыре, пять сотен? Если они способны действовать, как единый механизм, то их колдовство сметёт всё на своём пути. Они как шуары... Но почему тогда Кальсом до сих пор не задействовал их? Зачем пресмыкался перед сатрапом? Зачем ему чужая армия, если есть своя? Или в его созданиях имеется изъян?"
  - Ну и как тебе парадный дворик? - устав ждать от принца хоть какой-то реакции, громко спросил Кальсом.
  Йолинель вздрогнул и сфокусировал взгляд на изгнаннике:
  - Тебе так важно моё мнение?
  - Конечно! Вдруг ты скажешь что-то дельное, и я подправлю дизайн. Согласись, перемены в интерьере и ландшафте вносят свежую струю в размеренное существование.
  Пергаментную кожу Кальсома прорезали глубокие складки на лбу, щеках и в уголках золотисто-красных глаз. Худые плечи подрагивали от сдерживаемого смеха. Он откровенно издевался над пленником и получал от этого громадное удовольствие.
  - Смотри внимательнее, принц. - Мастер поднял руку и обвёл ею площадь: - Что ты видишь?
  Усталый взгляд Йолинеля прошёлся по розовой мостовой, по антрацитово-чёрным стенам зданий, по широким ступеням лестницы, ведущей к замковым воротам, и замер на огромном мозаичном панно, что красовалось над створами. Сначала ему показалось, что в хаотично расположенных кусочках нет никакого смысла, просто вихрь разноцветных брызг, закрученный по воле неизвестного творца, но потом он словно прозрел. Разрозненные кусочки сложились в жуткую, леденящую душу картину: жадные языки пламени пожирали искорёженные, поломанные деревья, между которыми метались эльфы с искажёнными страхом и болью лицами. Лес горел и осыпался серым пеплом, лишая их надежды на спасение.
  - Ты точно извращенец, Миранель! - сквозь зубы процедил Йоль.
  - Он увидел? Везёт же. Сколько я ни пытался разглядеть, что же в действительности изображено на панно - тщетно!
  Принц резко повернул голову, отчего на мгновение перед глазами вспыхнули звёздочки и круги, а в ушах зашумело, и посмотрел на приближающегося к ним мужчину. Человека. Очень красивого человека: высокого, стройного, с приятным молодым лицом. На вид ему можно было дать не более тридцати, если не принимать в расчёт абсолютно седых волос и блеклых, светло-карих глаз.
  - Эта картина только для эльфов, Абинар. Только первородные способны осознать и прочувствовать всю глубину моего замысла. Мне даже пришлось обезглавить художника, дабы он не проболтался, - с довольным видом сообщил Кальсом, но Йоль его не услышал: он во все глаза таращился на седовласого мужчину в простом дегтярно-чёрном балахоне.
  - Магистр Абинар? Но как? Я читал в летописях, что Вы умерли четыреста лет назад! - воскликнул принц, ошарашенный настолько, что даже не удивился тому, что вновь может говорить.
  - Четыреста сорок пять, если быть точным. - Мужчина снисходительно посмотрел на пленника. - Мне нужно было умереть, иначе возникли бы вопросы. Пусть Орден в то время занимал не слишком значимую позицию в политике Тирата, но смена руководства всегда привлекает внимание.
  - Я всегда буду благодарен магистру за то, что он принял меня, поверил в меня и доверился мне! - торжественно произнёс Кальсом. - Когда я пришёл в Геббинат, уставший и обозлённый на весь мир, Абинар выслушал меня, принял в Орден, несмотря на клеймо изгнанника, и позволил практиковаться в истинной магии!
  - И не прогадал. Мы все не прогадали. - Бывший магистр почтительно поклонился своему преемнику. - Вы подняли Орден на небывалую высоту. И, что самое главное, даровали нам, своим верным адептам, долгую жизнь.
  - Да, друг мой, это был мой дар новой семье.
  - Мы никогда не устанем благодарить Вас за него, мастер. А ещё за то, что наша жизнь не только долгая, но и интересная. - Абинар с фанатичным блеском в глазах посмотрел на Йоля: - Вы и представить себе не можете, Ваше высочество, какое это увлекательное занятие превращать обычных людей в фантошей, наполнять пустую оболочку умениями и знаниями, добиваться совершенства во всём.
  - Хватит! - не выдержал Йолинель. - Не стоит прикрываться красивыми словами, вы все обычные убийцы!
  - Обычные? - Абинар скептически приподнял бровь и перевёл взгляд на Кальсома: - Он не понимает.
  - А ведь услышал достаточно. Судя по всему, эльфийский принц глуп как пробка, так что мы сделаем одолжение Федерации, избавив её от недалёкого правителя.
  - Так убей меня и покончим с этим! Мне до смерти надоело смотреть на ваши павлиньи танцы!
  - Ну вот, он опять торопится, Аби. И почему ему так не терпится уйти за грань? - Мастер наклонился к пленнику, смочил кончики пальцев в его крови и поднёс руку к своему лицу. - Ты слышал про заклятье непрожитых дней, Йолинель?
  - Нет.
  - Тогда поясню: это заклятье позволяет отбирать жизнь у одних людей и продлевать её другим, более достойным и нужным.
  - Это противоестественно!
  - Для кого как. Думаю, Абинар и остальные мои подмастерья с тобой не согласятся. - Кальсом хмыкнул. - Человеческая жизнь слишком короткая, а у нас далеко идущие планы.
  - Сделать всех эльфов фантошами?
  - И стать поистине бессмертными! - с придыханием произнёс Абинар и посмотрел на мастера: - Всё готово, как Вы приказывали.
  - Спасибо, Аби. Но прежде мы ещё немного побеседуем с нашим драгоценным гостем, восполним пробелы в его образовании, так сказать.
  - Что ж, не буду вам мешать.
  Бывший магистр церемонно поклонился и, развернувшись, стремительно зашагал прочь, а мастер аккуратно вытер пальцы носовым платком, убрал его в карман и сложил руки на груди.
  - Итак, мой родич-недоучка, я обещал тебе рассказать всю мою историю, и намерен сдержать обещание. Кстати, мы подошли к самой интересной части. Ты же хотел узнать, кто такой Оникс?
  - Я хотел узнать его имя.
  - Возможно, я назову его. Но сначала, я хочу, чтобы ты понял, что такое фантош!
  - Судя по тому, что вы с Абинаром вещали, фантоши - люди, у которых ты украл годы жизни и отдал подмастерьям.
  - В точку! - Кальсом обрадовался как ребёнок и даже прищёлкнул пальцами от удовольствия: - А ты не так глуп, как я боялся. Ненавижу иметь дело с дураками! Итак, изначально это были лишь пустые оболочки, мертвецы, которым одна дорога - в могилу. Но потом я подумал: зачем пропадать добру? И, воспользовавшись заклинаниями истиной магии, я оживил трупы, вложил в них самые разнообразные знания и навыки, нарёк фантошами и сделал их своими солдатами.
  - Скорее наемниками. Ты же торговал ими!
  - Торговал. И доход получал не маленький. Да только фантоши всегда оставались моими солдатами. Стоит мне щёлкнуть пальцами, и моя армия соберётся воедино!
  - Великолепно! - Йолинель растянул бледные губы в язвительной улыбке. - Одного не пойму: к чему всё это? Зачем торговать солдатами, вместо того, чтобы воспользоваться ими по прямому назначению? Ты же мечтал о власти, Миранель, начал бы с Тирата. Зачем оставаться главой Ордена, когда можно возглавить целое государство? Или всё не так гладко, и фантоши имеют какой-то дефект?
  - Мои фантоши безупречны! Всё дело в том, что они нуждаются в зарядке, ведь изначально они мертвы. Но, находясь рядом с хамирами, фантоши накапливают жизненные силы. Десять-пятнадцать лет, и ресурс полон. Далее фантош может существовать в автономном режиме.
  - Выходит, они как пиявки присасываются к хамирам и пьют их жизнь?..
  - Жизнь и магию. Тиратцы в этом плане оказались очень удобными донорами, с их-то стремлением отрицать собственные магические способности.
  Йолинель ненадолго задумался, а потом упрямо тряхнул головой:
  - Пусть так. Но Оникс - живой! Это даже Великий Лес признал!
  - Вот как? - Кальсом поморщился. - Ну... раз Великий Лес... Хорошо, сознаюсь: мальчишка действительно живой. Но он больше не эльф, что бы ты там себе не воображал! Просто технология его создания несколько отличается от обычной.
  - Объясни!
  - Наконец-то ты перестал скрывать свой интерес, принц, - надменно оскалился Кальсом. - Может, позовёшь мальчишку, и я всё покажу на практике?
  - Ни за что!
  - Позовёшь, позовёшь, куда ты денешься. Только чуть позже. А пока открою тебе ещё один секрет, раз уж сегодня у нас день откровений: Оникс стал моим самым весомым козырем в деле развязывания войны с Федерацией. Дело в том, что Селнир Дестаната до жути боялся старости. Он мечтал жить долго-долго и до самой смерти оставаться бодрым и полным сил. Я не мог не воспользоваться его слабостью. Я предложил ему украсть долголетие у эльфов, и он с радостью согласился. Он приказал Нигмару Саттолу выделить мне искусных магов, и вместе с моими подмастерьями они спланировали вылазку на территорию Федерации. Они всё сделали сами, я лишь внёс пару предложений, благодаря которым среди захваченных эльфят оказался внук Глашатая Леса. Представляю, как он визжал и корчился, узнав о потере!
  - Так Оникс - внук Глашатая?
  - Оникс - фантош! Он - пустой сосуд, вместивший в себя жизни шестерых эльфят! Он был выращен и обучен, как обычный фантош, но на деле ему предназначалась одна единственная роль - жить рядом с сатрапом и поить его своей жизненной силой, благодаря чему Селнир правил бы Тиратом долго-долго. Правда, насколько долго, я умолчал, иначе Дестаната оставил бы мысли о захвате Федерации. А так, стоило намекнуть, что срок действия батарейки всего лет двадцать, и мы начали готовиться к войне.
  - Значит, Великий Лес признал Оникса только потому, что почувствовал в нём жизненные силы пропавших эльфят?.. - расстроено протянул Йолинель. Он не желал верить словам мастера, но, помимо воли, искорка сомнения вспыхнула в глубинах его души.
  Кальсом же в очередной раз взглянул на небо, слегка просветлевшее в ожидании солнца, и скомандовал:
  - Пепел! Лис! Проводите нашего гостя в Восточную башню.
  Фантоши проворно потащили пленника к парадной лестнице. Йоль опустил голову на грудь, прикрыл глаза и расслабился, не препятствуя созданиям некромантской магии выполнять их работу, ему вдруг стало всё равно, что будет дальше. Душу заполнили разочарование и опустошение. Он так мечтал спасти Оникса, привести его домой, воссоединить с семьёй, вернуть ему родовое имя, а получалось, что все его мечты так и останутся мечтами. "Почему я верю ему? Он же изгнанник! Предатель! Лжец и манипулятор!" Но как ни убеждал себя Йолинель, сомнения не отступали. А когда перед внутренним взором замелькали картины нападения Оникса на обоз жриц, стало совсем невмоготу. "Что скажет отец, если узнает, что я сделал побратимом неизвестно кого... Великий Лес! Что я несу! Он эльф! Что бы с ним ни сделали, что бы ни отняли - он первородный! Если он и потерял имя, то я дал его вновь. Он - Маро!.."
  - Отлично! Я уже заждался.
  Знакомый голос вырвал Йолинеля из тягучей мути самокопания. Он открыл глаза и столкнулся с насмешливым взглядом светло-карих глаз. Абинар стоял возле какого-то странного сооружения, не то ложа, не то кресла с низко опущенной спинкой: толстые деревянные ножки, сиденье обтянуто белоснежной кожей. Вокруг ложа-кресла вилась голубовато-серая газовая дымка, при виде которой на затылке принца зашевелились волосы. Он не знал, что это, но испытывал твёрдую уверенность, что дымка таит в себе нешуточную опасность.
  - И снова здравствуйте, Ваше высочество, - весело сказал Абинар и похлопал по белоснежной обивке. - Кладите его сюда.
  Йолинель напрягся, но он был слишком слаб, чтобы оказать сопротивление фантошам. Пепел и Лис подтащили его к Абинару и уложили на кресло. Газовая дымка мгновенно заполнила рот и ноздри. Принц попытался задержать дыхание, но получил тычок в рану, вскрикнул и помимо воли глубоко вздохнул. По телу пробежала короткая судорога, а затем Йоль внезапно расслабился и успокоился. Тревожные мысли покинули разум, на душе стало легко и безмятежно.
  - Всё хорошо, Ваше высочество?
  - Откуда Вы знаете, кто я? - запоздало и как-то вяло поинтересовался Йоль.
  - Разве ты ещё не понял? Мы в Геббинате все как единое целое. Мастер и подмастерья всё время на связи, дабы важная информация доходила вовремя...
  - Телепаты.
  - В какой-то степени.
  Абинар кивнул и отступил, его место занял Кальсом.
  - Пожалуй, бесед на сегодня достаточно. Ты и так узнал больше, чем кто-либо из иртанцев. Правда, знаниями своими поделиться не сможешь. Не до того тебе будет, принц, уж поверь.
  Йоль хотел сказать что-нибудь резкое и ехидное, но, открыв рот, зашёлся в истошном, душераздирающем крике: мастер резким движением выдернул из его живота кинжал и тотчас погрузил в рану свою сухую, узловатую руку.
  - Пришло время перерождения, принц! Во имя Тёмного пророчества и Чистого духа!
  
  Глава 3.
  Заговорщики.
  
  - Палниш Шагор?!
  Удивлению Морики не было предела. Конечно, все бершанцы (за редким исключением) в той или иной степени обладали магическими способностями, однако далеко не каждый мог незамеченным прокрасться в дом сильфа, обойдя хитроумные ловушки и развеяв защитные заклинания. По словам Тарго, список таких сильных и искусных магов включал бы не больше десятка персон, и имени пекаря в нём не было. И вспомнив, как буквально вчера сильф с затаённой гордостью говорил о том, что на его территорию даже комар незамеченным не проберётся, леди Теригорн нервно сжала подлокотники кресла. Во рту вдруг стало сухо и отчего-то горько, словно она глотнула какого-то неизвестного яда. Машинально взяв со стола чашку, Морика поднесла её к губам, залпом допила чай и, стараясь говорить спокойно и твёрдо, произнесла:
  - Не ожидала Вас увидеть, господин Шагор, но, раз уж Вы здесь, присядьте и расскажите, что привело Вас в дом достопочтенного Тарго.
  - Спасибо. - Палниш присел на диван, стоявший напротив чайного стола, приветственно кивнул федералу и, не теряя времени на экивоки, перешёл к делу: - Я пришёл к Вам, леди, с весьма неприятными новостями. Ваш муж, Миганаш Теригорн, вернулся в Дом Совета в сопровождении кварты желтушниц, и, как нам удалось выяснить, его сознание, мысли, дела и поступки полностью ими контролируются. Учитывая, что Сетраш и Грониш всегда были ярыми сторонниками Ордена, можно сделать вывод, что в Ликане произошёл государственный переворот. - Пекарь вгляделся в побледневшее лицо Морики и развёл руками. - К сожалению, это так, леди.
  - Понимаю.
  Морика выпрямилась и посмотрела в глаза Палнишу. Несмотря на бледный вид, она не производила впечатления растерянной и беспомощной женщины. Напротив, решительно сжатые губы, упрямо сведённые брови, серьёзный, пронзительный взгляд - всё это говорило о том, что первая леди Ликаны сдаваться не собирается, что она готова либо с победой войти в Дом Совета, либо взойти на эшафот. Повинуясь повелительному взгляду, пекарь поспешно кивнул и продолжил:
  - Мы считаем, что освобождать старейшину бессмысленно, и предлагаем Вам, госпожа Морика, взять власть в свои руки.
  - Мне? - Первая леди Ликаны с некоторым сомнением посмотрела на пекаря, перевела взгляд на Тарго, и тот недоумённо пожал плечами:
  - А почему нет? Если говорить начистоту, на данный момент Вы единственная достойная кандидатура на пост Главного старейшины. Народ Вас знает и любит, а Вы прекрасно осведомлены о ситуации в стране. Так что незачем изобретать колесо. Вы должны возглавить восстание.
  - Восстание это громко сказано, - вмешался Палниш. - О том, что власть переменилась, знают пока немногие, так что, думаю, мы сумеем обойтись малой кровью. Наша задача войти в Дом Совета, нейтрализовать жриц, предателей-старейшин, объявить Вас главой Совета и выступить с обращением к ликанцам.
  - Как у Вас всё просто, господин Шагор... - задумчиво проговорила Морика, потом решительно вздёрнула голову, поймала взгляд Палниша и требовательно спросила: - Какими силами Вы располагаете? Что даёт Вам основание утверждать, что нам удастся справиться с элитными силами Главной жрицы? Хотя... Ваше проникновение в дом Тарго уже говорит о многом.
  Сильф с интересом уставился на гостя, и тот, ни слова не говоря, достал из-за пазухи витую цепочку из серебристого металла.
  - Амулет Тарамуша?! - одновременно выпалили маги, коротко взглянули друг на друга и продолжили в один голос:
  - Но откуда он у Вас?
  - Он считался утерянным!
  И с любопытством уставились на пекаря. Губы Палниша растянулись в лукавой улыбке:
  - Это приданое моей жены, господа. Амулет достался ей от матери, а той - от своей матери, и так далее... В общем, история его появления в семье забылась. Да сейчас уже это и не важно. Главное, мы вполне можем использовать его силу, чтобы проникнуть в Дом Совета.
  - Но на всех-то мы его не растянем, - заметила Морика и обратилась к сильфу: - Думаю, Вам пора раскрыть карты. Вряд ли Вы испрашивали разрешение у правителя только для того, чтобы оказать мне моральную поддержку.
  - Разумеется, нет, леди. Вы ведь знаете, что сильфы удивительно свободный и независимый народ. Такие как я, много лет прослужившие в армии Федерации - редкость. Сильфы предпочитают оставаться свободными. Мы служим, лишь когда хотим и кому хотим, и долго задерживаться на одном месте не любим. Сами понимаете, если комнату долго не проветривать, воздух в ней становится затхлым, непригодным для дыхания.
  Разведчик остановился, чтобы перевести дыхание, и Морика тут же вклинилась в грозивший затянуться монолог:
  - Простите великодушно, Тарго, но мы с господином Шагором прекрасно осведомлены об особенностях Вашей расы. Как и король эльфов, мы уважаем Ваши традиции и понимаем, что Вы помогаете нам исключительно по своей воле. И, в связи с вышесказанным, не могли бы мы сразу перейти к делу? Интуиция подсказывает мне, что нам нужно поторопиться и начать действовать как можно скорее, иначе - опоздаем.
  Леди Теригорн добродушно улыбнулась, и её улыбка озарила комнату, разогнав по углам надоедливый, тягучий сумрак. Тарго с досадой взглянул на ликанку, но тут же опомнился, видимо, сообразив, что имеет дело с будущей правительницей, и чётко, по-военному доложил:
  - В моём распоряжении имеется отряд сильфов-наёмников, я подам знак и через час они будут готовы к штурму Дома Совета.
  - Действуйте! - скомандовала леди Теригорн и обратилась к пекарю: - А что можете предложить Вы?
  Палниш немного замялся, однако строгий взгляд Морики не оставил ему шансов отмолчаться.
  - Дело в том, госпожа Теригорн, что я не только глава бершанских пекарей, но и председатель одного тайного общества. Общества недовольных политикой Ордена Солнца магов. В нашей организации состоит множество влиятельных и известных ликанцев. Мы планировали осуществить мягкий государственный переворот: на следующих выборах старейшины победил бы наш ставленник...
  - Постойте! - Морика с недоумением посмотрела на заговорщика. - Но зачем тогда вам нужна я? Если имеется целая, мягко говоря, оппозиционная организация, то наверняка у вас есть и свой лидер - кандидатура на пост следующего Старейшины.
  - Есть, - не стал отпираться Палниш. - Эта кандидатура перед Вами. Да вот только жрицы опередили нас. Боюсь, выборы теперь состоятся не скоро, если вообще состоятся. О честной борьбе в любом случае можно забыть, и если сейчас я окажусь у власти - буду выглядеть узурпатором. А чем я тогда лучше жриц? Вот мы и решили, что единственный человек, который может стать во главе Совета на законных основаниях, это Вы, леди. Вы замените тяжело больного мужа и народ примет Вас, поскольку Вы пользуетесь в Бершане огромным уважением. Так мы избежим никому не нужной гражданской войны, ну а жрицы... Вы ведь тоже не являетесь горячей поклонницей сего культа и с большим сомнением относитесь к политике Великой Матери.
  - Да уж...
  Морика сплела пальцы в замок, оторвала взгляд от лица несостоявшегося кандидата на пост старейшины и уставилась в левый верхний угол гостиной. Известие о том, что в Бершане, под носом у Совета, действовала некая тайная организация, оказалось не из приятных. "Интересно, а жрицы знали про заговорщиков?" - мелькнула мысль, однако развивать её дальше было некогда и незачем. Леди Теригорн уже приняла решение, и отступать было не в её правилах.
  - Значит Ваше... хм... сообщество готово оказать мне всяческую поддержку в узурпации власти в Ликане?
  - Почему же сразу в узурпации? Вы как преемница своего супруга просто займёте его место в Совете, назначите новых старейшин...
  - Из числа Ваших сподвижников, я полагаю?
  - Думаю, это будет логично и правильно. Наше общество, также как и Вы, не согласно с политикой Ордена. Под предлогом заботы о стране жрицы намерены втянуть нас в войну с Федерацией. Нам же гораздо выгоднее дружить с малыми расами. К тому же Тират наверняка собирается послать наших магов и наших солдат на передовую, а потом, когда мы ослабеем, договор из равноправного превратится в вассальный. И родство с сатрапом не спасёт! Удивительно, как вы раньше этого не поняли?!
  - Знаете, Палниш, сейчас больше всего мне хочется спросить у Вас, зачем же тогда вам столь недальновидная правительница? Но я не буду этого делать. Не хочу вступать в бессмысленную дискуссию о том, кто прав-виноват и что нам теперь делать. Ошибки нужно исправлять, что я и попытаюсь сделать. И поэтому повторяю вопрос: чем конкретно ваше сообщество готово помочь мне в данный момент? Или патетичные речи это всё, на что вы способны?
  - Простите, леди Теригорн, мы знаем, что Вы далеко не всегда разделяли мнение супруга по вопросам управления страной. Поэтому и рискнули обратиться к Вам. А предоставить Вам мы можем Армию. Все расположенные в городе и окрестностях части, в том числе и магические гарнизоны, находятся под контролем наших людей. У нас есть силы, способные противостоять жрицам.
  - То есть Вы признаёте меня правительницей Ликаны и клянётесь мне в верности. Так? Или Вы не уполномочены на столь серьёзные действия?
  - Отчего же. - Главный пекарь Ликаны поднялся и тотчас опустился на одно колено.- От лица всего нашего общества, я приношу Вам, леди, клятву верности. Мы верны Вам до тех пор, пока Вы действуете во имя и на благо нашей страны.
  И склонил голову, ожидая ответа.
  - Я принимаю вашу клятву, господин Шагор. Поднимитесь и подойдите ко мне. Мы скрепим наш союз заклинанием магической печати. Надеюсь, Вам не надо объяснять, что это значит.
  - Конечно, нет, леди Теригорн.
  Палниш и Морика одновременно поднялись и шагнули друг к другу. Левые ладони магов сошлись в крепком рукопожатии, взгляды встретились, и в гостиной зазвучали слова заклинания. Сплетённые руки окутало облако густого серебристого тумана, повеяло свежестью первого весеннего дождя. И вдруг, словно повинуясь взмаху волшебной палочки, запах пропал, туман испарился, оставив на мизинцах магов тонкую, едва различимую серебристую полоску. Морика и Палниш разжали руки, шагнули назад и слегка поклонились друг другу. Союз был заключён, связавшее магов заклинание стало гарантом чистоты их намерений и верности слову. Теперь под страхом смерти они не могли нарушить обещания данные друг другу.
  Леди Теригорн уселась в кресло и сообщила:
  - А теперь слушайте меня внимательно, Палниш, ибо действовать мы будем незамедлительно!..
  
  Гедерике снился удивительно красочный, живой сон. Она, маленькая девочка со смешными косичками, в коротком красном платьице бегала босиком по мягкой траве, смеялась и срывала бело-розовые мохнатые цветы с длинными гибкими стебельками, которые так легко сплетались в венок. Набрав целую охапку, Геда подбежала к садовой скамейке с витой спинкой, где, тихо беседуя, сидели её мама и няня. Девочка забралась на тёплые доски и принялась плести венок. Бело-розовые головки послушно складывались в волнистую пушистую линию, и скоро она держала в руках восхитительную цветочную корону.
  - Мама! Это тебе, мама! - Геда тронула Морику за плечо и, когда та обернулась, протянула ей венок. - Надень, пожалуйста!
  - Как скажешь, детка.
  Леди Теригорн осторожно взяла венок-корону, возложила его себе на голову, и Гедерика радостно захлопала в ладоши:
  - Как тебе идёт, мамочка! Правда, Тель? Тель! - Однако место, где только что сидела эльфийка пустовало. Девочка спрыгнула со скамейки и завертела головой: - Тель! Тель! Где ты? Вернись!
  - Она не вернётся, детка. Теперь тебе придётся обходиться без нянюшки. - На Гедерику с сочувствием и теплотой смотрел Каломуш Перт.
  - Но почему, почему она бросила меня?
  - Потому что ты уже выросла, девочка моя!
  - Нет! Я ещё... - Геда вздрогнула и осеклась, наткнувшись взглядом на край изумрудно-зелёного свадебного платья. Исчезли и смешные короткие косички - по плечам струились тёмные густые волосы, и девушка точно знала, что чуть выше висков их поддерживают золотые заколки в виде роз. - Я выхожу замуж? Но за кого?! Я ведь ещё не влюбилась! Или влюбилась?
  - Да, какая разница! Это лишь сон. Здесь другие законы. Главное, ты жива и с тобой всё в порядке. - Каломуш прикоснулся губами к её щеке. - До свидания, девочка моя. Мне пора идти. Не скучай. Всё будет хорошо.
  - Подожди!
  Но Перт уже исчез, а крик Геды потонул в гулких громовых раскатах. Небо потемнело и тотчас озарилось вспышкой молнии, вонзившейся в землю и расколовшей мир на множество цветных осколков, которые сложились в жуткую картину: пламя взмывало до небес, поглощая всё живое. И не было спасания ни людям в городах и весях, ни зверям в лесных чащах, ни птицам в небесах, ни рыбам в реках... Глубинный, первобытный страх охватил девушку, она задрожала как в лихорадке, скулы свело в немом крике, а из глаз полились слёзы...
  - Леди, проснитесь, леди!
  Кто-то тряс её за плечи, однако кошмар никак не желал отступать. Лютое, безжалостное пламя пожирало мир, а она ничего не могла сделать. Даже проснуться. "Сон. Это сон", - пронеслось в голове, и, повинуясь то ли чьему-то приказу, то ли собственному порыву, Геда шагнула в огонь. С губ сорвался мучительный, протяжный стон, и девушка с трудом, но всё же открыла глаза. Обрывки кошмара ещё витали в сознании, голова пульсировала болью, тело словно плавало в вязкой масляной жидкости - руки и ноги почти не чувствовались и двигались с огромным трудом. По ощущениям девушки прошло не меньше минуты, прежде чем ей удалось сфокусировать взгляд и разглядеть лицо склонившегося над ней человека. Правильные, даже слишком черты лица, холодные серые глаза, светло-русые волосы, собранные в хвост, аккуратные уши с заострёнными кончиками...
  - Эльф?! - вырвалось у Гедерики, и страшная догадка пронзила мозг: - Я в Картре?
  Почему девушка решила, что находится именно в эльфийской столице, она и сама не знала. Ведь последнее, что она помнила, это страшный, безжизненный взгляд странной женщины, внезапно заявившейся в исантскую гостиницу. Как наяву перед Гедой возникли белые с золотыми, чёрными и розовыми прожилками глаза. Глаза, которые уже не могли принадлежать разумному существу. "Демоница, настоящая демоница", - подумала она и вздрогнула, почувствовав прохладные пальцы на своём лбу.
  - Как Вы себя чувствуете, леди? И как Вам удалось проникнуть в покои принца? - вежливо, но настойчиво поинтересовался незнакомец и, отняв руку, уставился в карие глаза девушки.
  Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Первой не выдержала Гедерика. Моргнув, она приподнялась на кровати и попыталась сесть, выгадывая тем самым лишние секунды на раздумья. А подумать было о чём. Вроде бы и времени с тех пор, как она уехала из родного дома, прошло не много, зато событиями эти дни оказались заполнены под завязку. И выводов было сделано больше, чем за всю её предыдущую жизнь. И один из них, неприятный, но верный гласил: не все люди (а также эльфы, гномы, сильфы и прочие) такие, какими они кажутся на первый взгляд. И даже на второй-третий. Взять хотя бы жриц. Губы девушки брезгливо скривились, а из горла вырвался горестный вздох. Это разочарование оказалось самым сильным. Эльф, одетый в некое подобие военной формы, - девушке наконец удалось разглядеть его получше - принял её гримасу и стон за болезненные. Он помог ей сесть, вновь положил ладонь на лоб, и на этот раз Гедерика почувствовала мягкое касание магии, удивительно нежное и до боли знакомое. Глаза сами собой закрылись, и на грани яви и сна возник дорогой, но теперь бесконечно далёкий образ. Тель в сияющих белых одеждах с распущенными волосами улыбалась ей доброй и одновременно грустной улыбкой. "Прощай!" - прозвучало в сознании, и девушка разрыдалась, поняв, что её любимой няни больше нет среди живых.
  - Тель... Прости меня, Тель, - сквозь слёзы прошептала Геда, сбросила ладонь эльфа и решительно поднялась: - Мне нужно идти. Мне нужно срочно вернуться в гостиницу!
  - В какую гостиницу? Вы еле на ногах стоите. Давайте я провожу Вас в покои для гостей. Там Вы отдохнёте, придёте в себя. А потом Вас представят королю, и он решит, что с Вами делать. - Эльф поднялся, шагнул к гостье и, как выяснилось, очень вовремя: Геда покачнулась и обязательно упала бы, если б на её талии не сомкнулись сильные руки. - Вот видите, леди! Вы и шага сделать не в состоянии.
  - Но у меня нет времени на разговоры с Вашим королём, - чуть не плача проговорила Геда. - Мне нужно к Ониксу! Я чувствую, ему нужна помощь. Тель уже умерла, а она была очень-очень сильной! И мне надо срочно вернуться к ним. Ониксу угрожает опасность... Я чувствую. - Она всхлипнула, и по щекам потекли слёзы. - Помогите мне, пожалуйста! Помогите!
  Эльф сильнее прижал девушку к себе и заговорил ласковым, тягучим голосом, вплетая в слова успокаивающую магию:
  - Конечно, леди, мы поможем Вам, обязательно...
  - Где тебя носит, Мариель?! - В комнату ворвался ещё один эльф, как две капли воды похожий на первого, только с пшенично-жёлтыми волосами. - О! Да ты не один! Хорошо устроился. И служба, и дружба сразу. Только вот зачем ты в покои принца полез? Других комнат не нашел? Или тебе в постели наследника покувыркаться захотелось? А что?! Неплохая идейка! Следующий раз я найду служаночку посговорчивее и тоже сюда приведу. Всё равно принц не скоро вернётся. Если вообще вернётся. Ходят слухи, что он в Исанте в плен попал и вряд ли живым выберется. Фалинель послал туда своих элитных телохранителей, да только неизвестно, сумеют ли они его найти...
  Возможно, болтливый товарищ Мариеля рассказал бы что-нибудь ещё, но тут вмешалась Геда. Она вскинула голову и посмотрела на говорливого эльфа. Во взгляде потемневших до черноты глаз было что-то такое, что мгновенно заставило балабола заткнуться.
  - Они захватили Йоля? А Оникс? Что с Ониксом? Он, наверняка, был рядом! Говорите, скорее! Его убили?
  - А мне-то откуда знать? Я вообще никакого Оникса не знаю. Или Его высочество себе собаку-охраника завёл? Так тогда его точно убили! Эти собаки живыми не сдаются. Вернее так: если хозяин в плену, значит, собака мертва. Они до последнего стоят! Вот помнится, мне дед рассказывал...
  - Не-е-е-ет!!!
  Вопль, огласивший, казалось, весь Белый дворец, заставил эльфов пасть на колени и зажать уши. Геда же в мановение ока преобразилась: тьма заполнила её глаза целиком, а на месте зрачков расцвели горячие алые угольки. Тёмные ресницы точно пеплом припорошило, короткие волосы встали дыбом, как колючки длинноигольчатого ежа. Но в противовес боевому взъерошенному виду сама девушка излучала спокойствие, от которого становилось не по себе. Складывалось впечатление, что стоишь на склоне проснувшегося вулкана, который вот-вот начнёт извергать мощные потоки лавы, от которых нет и не может быть спасения.
  Коленопреклоненных эльфов била мелкая дрожь, их изящные длинные пальцы со всей возможной силой прижимались к ушам, а лица побелели, будто мрамор из рудников гномьего клана Снежных скал. Они и рады были сбежать, но тёмная мощь, что окутала странную гостью, парализовала их, превратив в живые статуи.
  Геда гордо выпрямила спину, с интересом оглядела спальню. В оформлении комнаты преобладали коричнево-зелёные тона; мебель из редких, встречавшихся только на Дальних островах пород выглядела воздушной и одновременно крепкой, как камень; пол устилал пушистый бежевый ковёр. Любой другой житель Иртана непременно восхитился бы видом спальни Его высочества или хотя бы осознанием того, что каким-то образом попал в это запретное для чужих место, но только не Гедерика. Взбунтовавшаяся шуарская кровь воздвигла между ней и иртанцами непробиваемую стену равнодушия и абсолютного безразличия ко всему, что не касалось еды. Еды, которая сейчас требовалась ей, как вода умирающему от жажды путнику.
  Стоявшие дыбом волосы зашевелились будто живые, изящные крылья носа дрогнули, втянули воздух, и в спальне раздался то ли тихий рык, то ли громкое довольное урчание - шуар почуял еду. Девушка встряхнула кистями рук, и в мановение ока их охватило багровое пламя, холодное и смертоносное. Но в тот момент, когда она простёрла руки над говорливым приятелем Мариеля, превратив его в тонкий налёт серой пыли, дверь в спальню взорвалась снопом бурых опилок, и в комнату ворвался Глашатай. Словно громадная дикая кошка он совершил умопомрачительный прыжок и, сбив Гедерику с ног, прижал её к полу.
  Девушка брыкалась, извивалась и дёргалась всем телом, точно бешеный степной кентавр, однако хватка стройного и грациозного эльфа оказалась железной. И он не только удерживал шуарку, но и колдовал, нараспев произнося слова древнего эльфийского заклятия. Заклятия такой силы, что воздух в комнате искрился и трещал, а ковёр покрылся тонким слоем сине-серого инея.
  Магический катаклизм продолжался от силы минут пять-семь, но оставшемуся в живых Мариелю показалось, что он прожил годы и годы жизни. Лицо его осунулось, волосы поседели, ногти на руках удлинились и загнулись уродливыми когтями. Всеми силами пытался несчастный потерять сознание, но, увы: неописуемая, сводящая с ума боль не давала ускользнуть в спасительную тьму. Кажется, он что-то кричал, о чём-то умолял, пытался куда-то ползти...
  И вдруг многотонной каменной плитой на комнату обрушилась тишина. Глашатай и Гедерика неподвижно лежали на буром, точно осенние листья, ковре, рядом в позе эмбриона валялся оказавшийся не в том месте и не в то время Мариель, а в дверях, в окружении телохранителей, скорбным монументом возвышался Фалинель.
  Мёртвую тишину нарушил слабый, жалобный стон, послуживший сигналом к действию. Фалинель шагнул в комнату и невольно поморщился - ковёр под ногами рассыпался в пыль. В тот же миг зашевелился Глашатай. Не обращая внимания на правителя Федерации, он с трудом поднялся, тяжело ступая, добрёл до кровати, сел на край и достал из кармана оплетённую лозой фляжку. Сделал несколько глотков и только потом взглянул на короля:
  - Здравствуйте, Ваше величество!
  - Здравствуйте, Литониэль, - едва сдерживая гнев, проговорил король. - Не могли бы Вы объяснить, что привело Вас в Белый дворец и что здесь произошло? Кто эта девушка и что случилось со служителем? - Он кивнул на слабо стонущего эльфа и спящую Геду. - Она кого-то напоминает мне, только не могу понять кого.
  - Это леди Гедерика Теригорн, несостоявшаяся жена покойного ныне Дигнара.
  - Точно! - обрадовался Фалинель и, качнув головой, добавил: - Как же всё-таки меняет женщину короткая стрижка. Кстати, - обратился он к телохранителям - кто-нибудь из вас додумался позвать целителя?
  - Да, Ваше величество, - поклонился один из охранников, и его ответ совпал с появлением Датиэля, главного среди дворцовых врачевателей.
  Высокий как палка и подвижный как капля живого металла он вбежал в комнату и, мгновенно оценив обстановку, склонился над пострадавшим. Положил ладонь на его лоб и ахнул:
  - Великий Лес! Кто это сотворил с ним такое?! Если не ошибаюсь, это Мариель, ему чуть больше ста лет, но по ощущениям он - древний старик!
  - Переправьте его в Храмовую Рощу, Датиэль, - негромко приказал Глашатай. - Я скоро вернусь в Лес и попытаюсь ему помочь. Вот, возьмите! - Он протянул целителю ладонь, на которой лежали несколько изумрудов. - Выстройте портал в гостиной. Не нужно создавать панику во Дворце. По неосторожности младший служащий нарушил охранный контур покоев принца и пострадал. Понятно?
  Литониэль обвёл строгим взглядом всех присутствующих эльфов. Телохранители молча кивнули и как один уставились на короля, ожидая дальнейших распоряжений.
  - Помогите целителю перенести больного и ждите меня в гостиной, - приказал Фалинель и сел рядом с магом.
  Однако королевский эскорт не спешил выполнять распоряжение. Точнее, его вторую часть. Из спальни вышел только целитель и двое охранников, аккуратно несших беспрерывно стонущего Мариеля. Остальные замерли у порога.
  Фалинель тяжко вздохнул:
  - Вот что с ними делать, Литониэль? Совет Федерации счёл необходимым приставить ко мне круглосуточную охрану. Я всегда должен находиться в зоне их видимости. - И повернулся к телохранителям: - Ну что, спрашивается, может грозить мне в компании спящей девочки и Глашатая Великого леса?
  - Оставьте ребят, Ваше величество, они всего лишь выполняют свои обязанности. В принципе, я ничего такого Вам не скажу. Какая кровь течёт в Гедерике, Вам известно, а что касается её неожиданного появления... - Проведя рукой по покрывалу, он подцепил пальцами золотую цепочку с медальоном и протянул её правителю. - Взгляните, это родовой амулет Йоля. Мальчик поступил как настоящий мужчина, и поступил очень мудро: спас самое слабое среди них существо и удалил опасного мага, с ним не справился бы никто из них, разве что Оникс. Но он скорее бы убил, а не усыпил девчонку.
  Но король не услышал похвалы, обращенной к его сыну. Как завороженный он смотрел на болтающийся перед глазами медальон и думал о том, что с момента отправки в Исанту Летучего отряда прошло уже несколько часов, а он до сих пор не получил ни единой весточки. И теперь понятно почему. Как в миллионном городе найти эльфа, если его маячок находится за много десятков миль от него - здесь, в Картре, вместе с бестолковой и опасной девчонкой, ненужной никому, кроме, разве что, матери. "Не желаю её видеть! Пусть катится в Бершан!"
  - Глашатай! Прошу Вас! Отправьте леди Гедерику в Бершанский Дом Совета. Морика беспокоится за дочь. Пусть у неё проблем будем меньше! Хоть девочка домой вернётся!
  - Но я хотел забрать Геду с собой. В Храмовой роще...
  - Не надо! - замотал головой Фалинель и с трогательной, по-детски искренней мольбой взглянул в сине-зелёные лучистые глаза: - Не хочу видеть её на территории Федерации. Пусть отправляется в Ликану! Пожалуйста!
  Огорошенный просьбой короля Литониэль на миг задумался, а потом согласно кивнул:
  - Да будет так, Ваше величество.
  - Спасибо! - радостно воскликнул король, поднялся и направился к своему эскорту.
  На пороге он обернулся и, слегка поклонившись, покинул спальню принца. Фалинель спешил в свой кабинет, чтобы связаться с Тарго и выяснить, кто из его исантских агентов может помочь в поисках принца.
  
  В одном из дальних коридоров Дома Совета Палниш Шагор слушал доклад своего лучшего осведомителя - горничной леди Морики Калериты Мартош. Они стояли за пышным, цветущим деревом, и девушка едва слышно рассказывала о последних событиях в Доме. События в основном вертелись вокруг желтушниц, которых за последние дни в Доме Совета стало больше чем слуг, и вели себя адептки Солнца так, будто находились в родном храме. В покоях леди Теригорн денно и нощно дежурила кварта жриц. Патрули странно напряженных стражников беспрерывно обходили резиденцию Совета, а на входе проверяли всех и вся и лезли туда, куда и представить невозможно: "Мешок с мукой пикой проткнули, им, видите ли, показалось, что там кто-то прячется!". А напоследок девушка поведала о бессмысленно-счастливом, вечно улыбающемся Миганаше, который "смотрит в рот жрицам, как наш Пат, когда ему о подвигах великих магов рассказывают".
  Калерита замолчала и хмуро посмотрела на пекаря:
  - Ещё немного и слуги откажутся работать. Кстати, ребята из стражи тоже не в восторге от новых порядков. Они вообще ведут себя как-то по-дурацки: на дежурстве - верные псы жриц, но стоит им смениться - нормальные мужики. Сами своему рвению удивляются. Наверняка эти желтые гадины как-то воздействуют на них!
  - Скорее всего, - задумчиво проронил Палниш и, нагнувшись, что-то зашептал девушке на ухо. - Сделаешь?
  Он отстранился и посмотрел ей прямо в глаза.
  - Даже не сомневайтесь, господин Шагор!
  Калерита энергично кивнула и, выскользнув из-за дерева, спокойно пошла по коридору.
  - Удачи тебе, девочка! - едва слышно проговорил Палниш и достал из кармана пригоршню портальных камней.
  Да вот только воспользоваться ими не успел: Дом Совета содрогнулся, словно при землетрясении, но устоял, а вот пекарь, не ожидавший "подземного толчка", покачнулся, выронил камни, и они покатились по коридору, прямо под ноги появившимся из-за угла стражникам. Шагор схватился было за амулет, однако солдаты успели раньше: простейшее обездвиживающее заклятие и пекарь замер, прижав руку к груди.
  - Глазам не верю! - воскликнул один из стражников, внимательно разглядывая "добычу". - Это же главный пекарь Бершана! Думаю, госпоже Барбанике будет интересно узнать, почему это столь уважаемый человек незаметно проник в резиденцию Совета и также незаметно пытался покинуть её?
  
  Глава 4.
  Побратим.
  
  Оникс сидел на краю крыши, уперев локоть в согнутое колено. Другая нога свободно, размеренно покачивалась над зашторенным окном мансарды. Со стороны могло показаться, что фантош спокоен и расслаблен, но на деле его поза олицетворяла глубокую растерянность, царящую в душе. Раз-два, раз-два - Оникс отрешённо смотрел на мысок своего чёрного сапога, на квадраты и прямоугольники булыжной мостовой, что простилалась под ним на расстоянии четырёх этажей, но видел совсем иную картину: просторную, лишённую мебели комнату; девять мёртвых жриц, усаженных вдоль стены; чёрные фигуры фантошей, полукругом стоящие за спиной коленопреклонённого принца. И Кальсом. Оникс вновь и вновь, как заведённый, прокручивал в голове тот миг, когда мастер одним движением снял с головы капюшон.
  Вот тонкая плотная ткань скользит по голове, открывая лысый череп с островками блеклых, сухих как солома волос и уши. Обрезанные эльфийские уши! Это потом Оникс рассмотрел черты лица своего мучителя, пергаментную кожу и золотисто-красные глаза. Но в первый момент его взгляд намертво прирос к изуродованным, закрученным, словно пожухлые листья, ушам...
  Пятнадцать лет, проведённых в Геббинате, Оникс мечтал увидеть мастера без извечного капюшона. Он знал по именам и в лицо всех подмастерьев Ордена, начиная от Абинара, красивого и на редкость жестокого человека с замашками садиста-извращенца, и кончая тщедушным Эгниром, тихим, дотошным и невероятно умным наставником, слушать рассказы которого было огромным удовольствием. Все они, все тридцать семь подмастерьев Кальсома, были разными по характеру, различались они и в своём отношении к фантошам и друг к другу. Но всех их объединяло одно - принадлежность к человеческой расе. Оникс никогда не сомневался, что Кальсом тоже принадлежит к ней. За годы плена он свыкся с мыслью, что самые жестокие и беспринципные существа на Иртане - люди. Он копил и тщательно культивировал ненависть к ним, презирал себя за то, что позволил людям осквернить свои тело и душу, запятнать мерзкой некромантской магией. И на тебе! Во всём, что случилось с ним, во всех его злоключениях оказался виновен эльф. Пусть изгнанник, пусть отлучённый от Великого Леса, но по рождению первородный!
  "Ну, теперь я, по крайней мере, знаю, с кем имею дело. Миранель Маро! Убийца из королевского рода, оборвавший жизнь своего дяди, короля Вариэля. Теперь понятно, откуда в нём такая силища. Эльфийская магия слилась с запретной, образовав взрывной по мощи коктейль. Интересно, как это произошло?.. Нет! Не важно! Главное, убить его! Я должен убить его или хотя бы попытаться сделать это!.. Но как? Как напасть на мастера, если приблизиться к нему невозможно?"
  Оникс цокнул языком от досады. В какой-то степени он был даже благодарен хамиру за заботу, за попытку, пусть тщетную, спасти его. Йолинель хотел, чтобы он, во что бы то ни стало, избежал печальной участи Найлина Батора и Теверель Доро и сделал единственное, что мог в этой непростой ситуации - приказал фантошу бежать. "Ему простительно. Йоль ведь не знает, насколько сильно связаны наши жизни, - тоскливо подумал Оникс, отгоняя неприятное видение, считанное с мыслей хамира в тот момент, когда он покидал гостиничный номер: две отрубленные головы катятся по полу к ногам принца; стекленеющие глаза непонимающе смотрят на него и волна ужаса поднимается из глубин души. - Это ужасно, но что делать мне? - Фантош сильнее качнул ногой, но резко прекрати движение и замер, словно каменное изваяние, пытаясь справиться с накатившей волной злости на хамира. - Как он мог отдать столь необдуманный, бессмысленный приказ? Он же сковал меня по рукам и ногам! Почему Йоль не может понять, что после всего, что случилось со мной, я не могу просто взять и вернуться в Федерацию. Мне нужно совсем иное!"
  Когда Оникс увидел Миранеля, когда чуть оправился от шока, всё внутри него всколыхнулось в едином порыве - броситься на врага, растерзать его немедленно, здесь и сейчас! Однако слова хамира крепче стальных цепей удерживали фантоша на крыше, где он обосновался сразу после того, как Йоль велел ему бежать. "Хорошо хоть, приказ не выгнал меня из города", - сердито фыркнул он, глядя на мастера, который самозабвенно распинался о чём-то перед коленопреклонённым пленником. Окутанный заклинанием невидимости и совершенно уверенный в том, что не доступен "радарам" коллег, Оникс всматривался в серое, обтянутое пергаментной кожей лицо изгнанника, не замечая, как с губ раз за разом слетают слова мантры:
  - Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...
  Он считал, что доживает последние минуты, и ждал, что мастер вот-вот выхватит кинжал из раны на животе принца и одним ударом оборвёт сразу две жизни - Йолинеля и его, фантоша, но глупое сердце верило, что этого не случится. Надеялось, что хамир каким-то чудом останется жив, и, может быть, он, Оникс, может статься, получит шанс поквитаться с Орденом чистого духа.
  Внезапно Змей, один из фантошей, что бесстрастными стражами возвышались за спиной принца, опустился на колени, достал из кармана горсть портальных камней и начал раскладывать их на полу. Оникс напрягся. Он понимал, что грядёт момент истины, что в следующую минуту Кальсом нанесёт удар. Всё внутри протестовало, всё кричало: "Я хочу жить!" А дальше случилось непредвиденное: мастер отступил на шаг от принца, что-то выкрикнул и все, кто были в комнате, исчезли в яркой серебристой вспышке. Такого колдовства Оникс не видел никогда: они не входили в портал, портал сам втянул их в себя, схлопнулся в яркую точку и погас.
  В первый момент эльф продолжал сидеть, вытянувшись вперёд и как зачарованный вглядываясь в распахнутое окно гостиничного номера, а потом вскочил и зыркнул по сторонам, прислушиваясь к внутренним ощущениям. На улице никого не было, ни одного фантоша.
  "Меня больше не ищут? Странно..." - обескуражено подумал Оникс, но тотчас же встрепенулся и, скинув заклинание невидимости, стал с ловкостью заядлого скалолаза спускаться по отвесной стене дома. Спрыгнул на мостовую, пересёк улицу и вошёл в гостиницу. Хозяин, обслуга и постояльцы по-прежнему спали, скованные сильнейшим сонным заклинанием, что наложили на них сильфы Саттола. Впрочем, спали не они одни. Шанир подстраховался основательно - приказал усыпить обитателей не только Заезжей улицы, на которой находилась гостиница, но и всего квартала. И фантош, сам не зная почему, порадовался за них, ведь, с учётом того, что творилось здесь в последние часы, эта часть Исанты могла быть усеяна горами трупов.
  Оникс прошёл по холлу мимо спящего за стойкой темноволосого парня в красном форменном пиджаке с вышитыми на лацканах рукавов "К" и "Б", поднялся по лестнице на верхний этаж, который они сняли по приезду в столицу, и вошёл в пустой номер. Лужа крови на полу, девять мёртвых тел - и никого. Оникс сам не знал, зачем вернулся. Для него не было секретом, куда отправился мастер. Сейчас, когда сатрап мёртв и во дворце началась борьба за престол, ему нечего было делать в Исанте, ибо, как знал фантош, к власти над Тиратом Кальсом не стремился. Нет, не Кальсом. Миранель Маро! Миранель Маро, который так же, как он, жил местью.
  "Он отправился в Геббинат. Он будет мучить принца и получать от этого хоть какое-то наслаждение, хоть какое-то удовольствие, раз дотянуться своими грязными лапами до Картра ему не по силам. Гнида! Шваль!" У фантоша холодный пот побежал по спине, когда он представил, что могут сделать с Йолинелем мастер и подмастерья. Но усилием воли он заставил себя отринуть гнетущие мысли. "Скорбеть раньше времени и трусливо скулить от страха - недостойно настоящего воина!.. Но что дальше? Похоже, мне ничего не остаётся, как тоже идти в Геббинат. И что я буду там делать? Жить под его стенами? Кальсом, сам не зная того, нашёл себе идеальный щит. Я не смогу попасть в Геббинат, пока надо мной довлеет приказ Йолинеля. А разрушится он, только когда Йоль умрет. А умрёт он - умру и я. Замкнутый круг!"
  Оникс опустился на корточки, обмакнул пальцы в кровь и прикрыл глаза. Дело было заведомо безнадёжным, однако он всё равно попытался, потянулся к хамиру, мысленно умоляя того отменить свой приказ. Но, как и ожидалось, наткнулся на глухую стену: фантоши надёжно ограждали пленника от остального мира.
  - Клешни нефас! - выругался Оникс и стремительно поднялся на ноги: в воздухе появилось лёгкая, едва ощутимая вибрация, говорившая о том, что в комнате вот-вот откроется портал.
  Короткое заклинание, и в ладони привычно легли световые кинжалы. Фантош мог убежать, скрыться, но не тронулся с места. Он хотел драки и мысленно просил Великий Лес, чтобы тот послал ему десяток врагов, с тем, чтоб в горячке боя забыть о своих неудачах и потерях.
  - Ну, здравствуй, мой непутёвый беглый фантош.
  Знакомый голос принёс с собой разочарование и сожаление. "Выпустить пар не удастся. Хотя... Ещё не вечер", - усмехнулся про себя Оникс, глядя как из портала один за другим выходят эльфийские воины в одинаковых тёмно-зелёных одеждах: облегающие брюки из мягкой ткани, короткие туники с узкими рукавами, невысокие кожаные сапоги. Фантош принял обманчиво-расслабленную позу, но световые кинжалы не убрал. Рисковать не хотел, ведь глупо оставаться безоружным, когда перед тобой стоят великолепные, отборные маги. "Летучий отряд Фалинеля. И не могло быть иначе, кого ещё посылать для спасения принца, как не их - магическую элиту Картра?" Оникс с тщательно скрываемым интересом осмотрел родичей. Необычайно сильные ауры, десятки защитных амулетов вшиты в одежду, а сама одежда настолько пропитана магией, что не вызывает сомнения - сотворена она мэтрессами Храмовой Рощи.
  Фантош перевёл взгляд на лохматого мага. Тот, казалось, только это и ждал. Улыбнулся своей по-юношески открытой улыбкой и подмигнул:
  - Не бойся, мы не собираемся нападать. Впрочем, ты сам это знаешь.
  Оникс кивнул, но говорить ничего не спешил. Выжидал, предоставляя магу возможность объясниться. Каломуш пожал плечами, всем своим видом выражая скептическое отношение к недоверию фантоша, посмотрел на лужу крови у его ног и нахмурился:
  - Принц ранен?
  - Да, - после короткой заминки ответил Оникс и ровным тоном добавил: - Он ранен смертельно и жив лишь потому, что так хочет мастер.
  Эльфы ахнули от потрясения и взволнованно переглянулись, а Каломуш Перт глухо рыкнул, быстро смочил пальцы кровью и всмотрелся в неё, надеясь считать всё, что произошло за ночь в гостиничном номере. С кровью ему было проще работать. Эльфийские маги предпочли использовать для анализа силу Великого Леса.
  Как выяснилось, восстановить общую картину оказалось практически невозможно. Сильфы Саттола перед уходом запустили несколько хитрых заклинаний, стирающих кратковременную память людей и предметов, да и фантоши Кальсома добавили к ним ещё парочку от себя, так что Каломушу и летучему отряду пришлось довольствоваться сухими обрывками информации. А пока они старательно соединяли разрозненные фрагменты, Оникс получил время подумать и решить, как себя вести. "Нужно кровь из носу войти в доверие к лохматому магу и заставить его разорвать связь между мной и Йолем. Только тогда я попаду в Геббинат! Только тогда я смогу..."
  Что именно он сможет, помочь принцу или напасть на Кальсома, фантош не успел додумать, ибо заговорил Каломуш Перт.
  - О, нет! Тель! Как же так? Почему ты ничего не предприняла? Ты должна была жить! - загробным голосом проговорил он и посмотрел на фантоша: - А где был ты?
  - Лежал без сознания. А когда всё было кончено, Йолинель привёл меня в чувство и приказал уйти. Уйти и не возвращаться.
  Каломуш встряхнулся. Посмотрел на Оникса более внимательно, и горечь утраты покинула его шальные синие глаза.
  - Удивительно. Ваша связь - это нечто! Как вы до этого додумались, ребята?
  - Выбора не было. К тому моменту, как бейг принёс меня Йолинелю, яд нефас почти прикончил меня. У Йоля был всего один крохотный шанс спасти меня, но для этого ему пришлось задействовать магию крови. - Фантош покосился на внимательно слушавших его эльфов, нахмурился, понимая, что своим рассказом подставляет хамира под удар, но потом напомнил себе, что с побратимством всё равно не вышло, и уверено продолжил: - Принц совершил ритуал. Он собирался сделать меня своим побратимом, но магия Геббината нарушила его планы и расставила всё по своим местам. Я не брат принца, я его фантош!
  Кто-то из эльфов присвистнул от удивления, и летучий отряд элитных магов Картра потрясённо вытаращился на Оникса. На юного эльфёнка, которого их принц посчитал равным себе и, не испугавшись последствий, решил наречь своим побратимом; на фантоша, который сам того не желая сделал сына короля Фалинеля единственным в Иртане эльфом-рабовладельцем.
  - Что же пошло не так? - нетерпеливо спросил Каломуш.
  Оникс опустил голову и с грустью взглянул на своё запястье:
  - Вместо татуировки побратима на руке Йоля теперь кольцо.
  - А ты? - Перт схватил фантоша за руки и цепким взглядом осмотрел их. - Ничего не понимаю. Такая магия как магия Великого Леса не могла исчезнуть бесследно. - Он с силой провёл пальцем по запястью Оникса и усмехнулся: - Она и не исчезла. - Маг поднял глаза, в них плясали чертенята. - Глупые, маленькие эльфята! Ничего-то вы не поняли.
  - Чего мы не поняли? - с сердитым видом поинтересовался Оникс и поспешно добавил: - Кстати, об эльфятах: я фантош, если Вы не забыли!
  - Не забыл. - Каломуш улыбнулся ещё шире. - А вот ты забыл, что ты эльф.
  - Я просто перестал им быть!
  - Ты эльф. Эльфом был - эльфом и остаёшься. Все твои разговоры о фантошестве - бред.
  - Откуда такая уверенность, маг? - выпалил Оникс и разражено оскалился. - Будешь рассказывать мне обо мне?
  - Конечно. - Перт одарил эльфёнка по-отечески доброй улыбкой и размеренным, менторским голосом, который так шёл мэтру Саманиэлю и несколько странно звучал из уст молодого ликанца с растрёпанными, торчащими во все стороны, как иглы дикобраза, русыми волосами, продолжил: - Фантоши - мертвецы. Их умертвили для того, чтобы сделать убийцами, не испытывающих ни чувств, ни эмоций и напрочь лишённых сомнений. Они - ходячие, говорящие куклы! Думаешь, для чего им нужны хамиры? Не догадываешься? От них они питаются жизненной силой, которую утратили. Ты - другой. Кальсом не убил тебя.
  - Я такой же, как все! Кукла, созданная мастером! Я мёртв, и каждый раз умираю вновь, стоит хамиру снять с руки кольцо!
  - Бестолочь! Все установки мастера не в теле, они в твоём разуме! Кальсом, отдать ему должное, прекрасно поработал над твоим сознанием.
  - Он с самого начала делал меня немного иным, но это не означает, что я не фантош! Он говорил, что я новая ступень в эволюции фантошей.
  - Этот балабол просто заговаривал тебе зубы. А ты и уши развесил. Наивный доверчивый эльфёнок, возомнивший себя крутым боевым магом! Ты всего лишь пешка в его игре.
  - Ах ты!..
  Световые кинжалы полыхнули красным огнём. Оникс подался вперёд, но Перт остановил его взмахом руки:
  - Не горячись. Я не хотел обидеть тебя. Извини. Я всего лишь сказал правду, пусть и не приятную, но зато правду. Ты всё тот же эльф.
  - Да пойми ты! Я не тот, что был!
  - Понимаю, - кивнул Каломуш. - Думаешь, я дурак? Думаешь, не догадываюсь, на что ты всё время намекаешь? Так скажи это, наконец, вслух!
  - Нет!
  - Хочешь, я скажу?
  - Нет!
  - Воля твоя, дружок. Ты, правда, мне симпатичен, Оникс, мне жаль, что всё так сложилось. Но я здесь не для того, чтобы предаваться скорби.
  - Собираешься спасти принца? - мрачно поинтересовался фантош. - Желаю удачи! Я вам не помощник.
  - Он спас тебе жизнь.
  - И отнял право приближаться к себе!
  - Ах, вот оно что! Вот почему ты горячишься. Что ж, я это мигом исправлю.
  Маг потянулся к фантошу, но тот отступил и предупреждающе выставил перед собой руку со световым кинжалом.
  - Мигом? Почему же ты не сделал этого раньше? Почему заставил идти с Гедерикой силой?
  - Можно подумать, ты стал бы сопровождать её по собственному желанию. Разорви я тогда связь, ты бросился бы в Геббинат, начал рубить подмастерьев направо-налево. И сгинул бы, не добравшись до главного злодея!
  - Я убью его, - тихо, но твёрдо проговорил Оникс. - Я убью его всенепременно, потому что он заслужил смерть! Он отнял сотни, нет, тысячи жизней, среди которых - жизни шестерых совсем юных, невинных эльфийских мальчишек. Кальсом осквернил нас, растоптал, а всё потому, что...
  Фантош замолчал и как-то странно взглянул на Каломуша. Магу это не понравилось.
  - Чего ты не договариваешь?
  - Ничего. Разрывай связь!
  - И что будет дальше? Побежишь впереди нас убивать мастера?
  - Он мой! Хочешь заручиться моей поддержкой - признай это? И я помогу вытащить принца из Геббината!
  - Даже не знаю, стоит ли тебе доверять. - Каломуш хмыкнул. - Но всё ж рискну, - добавил он и со всей силы ударил Оникса по запястью.
  Вскрикнув от неожиданности, фантош ошарашено уставился на свою руку. На бледной коже проступила чёткая вязь из переплетённых между собой ярких малахитовых рун. Световые кинжалы погасли. Оникс дрожащими пальцами провёл по изгибам древних знаков и шумно выдохнул.
  - Так просто? - потрясённо вымолвил он и вздрогнул: летучий отряд хором гаркнул приветствие и как один отсалютовал побратиму принца.
  - Вот так вот. - Каломуш задорно хохотнул. - Один миг, и ты поднялся от безродного фантоша, коим ты так упорно себя считаешь, до подножья эльфийского трона. И, как ни брыкался, имя получил. Оникс Маро!
  - Замолчи! - прорычал фантош и снова уставился на своё запястье.
  Несколько секунд он таращился на татуировку, потом прислушался к себе. "Ничего не изменилось. Или всё изменилось настолько, что я не понимаю этого?.. Связь чувствуется, правда, стала она другой..."
  - А! - внезапно вскрикнул Оникс и схватился за живот.
  По лицу фантоша градом потёк пот, глаза начали закатываться, и Перт, с губ которого мгновенно слетела улыбка, кинулся к нему:
  - Что с тобой?
  - Больно... Как же больно...
  - Так, стой, подожди! Этого я не предусмотрел.
  Каломуш тряхнул лохматыми волосами и зашептал что-то на непонятном языке. Сквозь туман боли Оникс пытался различить слова, но бросил пустое занятие, поняв, что язык этот ему не знаком. А потом боль ушла так же быстро, как накатила, и он бессильно повис на руках мага. Всё тело стало лёгким, будто пёрышко. Казалось, в нём больше нет ни костей, ни суставов, и весь он сейчас стечёт на пол большой кровавой лужей.
  - Так, так, спокойно. - Перт встряхнул эльфёнка и посмотрел в его мутные, затуманенные страданием глаза: - Слышишь меня?.. Это был откат. Откат боли твоего побратима. Слышишь, Оникс? Ему плохо! Его мучают. Мы должны немедленно идти в Геббинат!
  - Это самоубийство, - непослушными губами вымолвил фантош. - Вас слишком мало. Пошлите за подмогой.
  - Эй, не кисни! Ты же мечтал поквитаться с Кальсомом, не вздумай опускать руки сейчас, когда свершение твоей мести так близко.
  - У нас не получится...
  - Ты плохо нас знаешь. Мы готовы. Мы не собираемся захватывать вотчину мастера. Нанесём один мощный превентивный удар и уйдём, забрав с собой принца! А успеем, так и мастера прибьём. Но даже если не прибьём, в другой раз вернёмся. Обещаю, Кальсом твой! Вставай, вставай, Оникс, ну же! Хватит причитать, расклеился как девчонка!
  Каломуш положил ладонь на лоб эльфёнка, и тот почувствовал, как возвращаются силы. А вместе с ними вернулась решимость. Оникс выпрямился и благодарно кивнул магу.
  - Я в деле.
  - Вот и славно, - обрадовано произнёс Кало и повернулся к летучему отряду: - Стройте портал, господа! Нам предстоит короткий, но славный бой!
  - Слушаюсь, командир! - отрапортовал старший из эльфов, махнул рукой, и трое его подчинённых начали выкладывать узор из портальных камней.
  - Стой! - Оникс схватил Каломуша за рукав. - Что происходит? Он назвал тебя командиром. Но ты ликанец. Это недопустимо! Как ты оказался во главе элитного отряда короля?
  - Потому что захотел, - лукаво улыбнулся Перт. - И потому что так было надо.
  Фантош задохнулся от удивления. Он посмотрел на эльфов, старающихся угодить "командиру", на весёлого и довольного собой секретаря ликанского Совета. В сознании что-то щелкнуло, и картина стала ясной и понятной: магия подчинения, никаких сомнений.
  - Что ты себе позволяешь? - возмущённо воскликнул Оникс.
  - Спасаю наследника эльфийского престола, а для этого все способы хороши! Это, во-первых. А во-вторых, я не собираюсь возвращаться в Картр с поражением. Я привык побеждать, и не намерен менять этот факт из-за упрямства Фалинеля. Так-то, малыш.
  - Не смей называть меня малышом! Мне сорок один год и по возрастной шкале людей я старше тебя.
  Маг смерил фантоша насмешливым взглядом:
  - Мой дорогой и чудовищно простодушный Оникс, с какой стати ты решил, что я молод?
  - А разве это не так? Сколько тебе? Двадцать восемь, тридцать? Может быть, тридцать два?
  - Ты, в самом деле, так думаешь? - Перт закинул голову и расхохотался, громко и звонко, словно фантош рассказал ему очень смешной анекдот.
  - Объясни, кто ты такой и что происходит, или я никуда не пойду!
  - Пойдёшь, ты же обещал. - Смех оборвался. - К тому же, за тобой должок. Пусть я знаком с тобой недолго, Оникс, но хорошо представляю, что ты за фрукт. Принц спас тебе жизнь, и ты отплатишь ему тем же.
  - Я не пойду, если ты не объяснишь.
  - Да не бузи ты. Объясню, с удовольствием, но только потом. Смотри, твои родичи почти достроили портал, а значит, наступил решающий момент.
  Фантош зарычал от негодования. Отправляться в бой непонятно с кем было верхом идиотизма, но, с другой стороны, как ни крути, Каломуш пришёл с летучим отрядом Фалинеля, отца Йоля, и пусть ликанский маг сумел каким-то образом околдовать их и подчинить себе, но сути это не меняло. Перт, как и желал Фалинель, собирался спасти принца, эта решимость ярким беспощадным огнём горела в синих глазах лохматого мага.
  "Я очень, очень, очень пожалею об этом", - мысленно простонал фантош, отпустил руку Каломуша и кивнул:
  - Хорошо. Мы поговорим после того, как вернёмся. Но тебе придётся всё объяснить, и не только мне, но и Йолинелю. Думаешь, ему понравятся боевые маги Картра в роли послушных, исполнительных придурков?
  - Вот только драматизировать не надо! - вредным голосом произнёс Перт. - Я не сделал ничего плохого, они способны действовать точно так, как обычно, как их учили. С одной лишь разницей, их командир теперь - я! Фалинель не захотел назначить меня главным, но если отрядом останется руководить Тираэль, миссия обречена на провал. Руководить такой сложной и опасной операцией должен человек чётко понимающий - что, зачем и почему он собирается делать. В общем, командир должен быстро соображать и молниеносно принимать решения!
  - И такой командир - ты?
  - Я. Ты сам это поймёшь, как только мы начнём действовать. А сейчас, мой юный друг, сделай доброе дело, направь нас в нужное место. Прожив столько лет рядом с Кальсомом, ты наверняка хорошо представляешь, куда именно он спрятал принца.
  - Смотря, что он с ним решил делать.
  - Судя по тому, как ты кричал - пытать.
  Оникс болезненно поморщился.
  - Не совсем. Мне показалось, так происходило что-то ещё, - медленно и неуверенно произнёс он, посмотрел на портальные камни и качнул головой: - Думаю, я знаю, где они. - Шагнув к узору, фантош склонился над ним, осмотрел и быстро переставил несколько камней. - Готово. - Он обернулся к магу: - Ты уверен в том, что справишься?
  - А ты?
  - Я по-прежнему считаю этот рейд самоубийством. Мы не вернёмся из Геббината. И, знаешь что, возможно, благодаря твоему колдовству, боевым эльфам Картра будет легче умирать.
  - Ты пессимист, Оникс!
  Перт фыркнул и активировал портал. В воздухе запахло луговыми травами и грибами, вспыхнула серебристо-зелёная арка, и Оникс, не раздумывая, первым шагнул под её свод. "Умирать так с музыкой!" - подумал он, и в ладони вновь легли рукояти световых кинжалов.
  Яркие запахи луга и леса заглушил терпкий аромат крови. Сердце кольнуло от прозвучавшего едва слышно усталого стона. Но чему удивляться? В этой комнате, что находилась на самом верху Восточной башни, всегда пахло так - кровью, потом и болью. Оникса приводили сюда в самом начале его пребывания в Геббинате, когда Кальсом лепил из него фантоша, и несколько раз позже, когда мастер регулировал его навыки, умения и реакции в соответствии с принятыми в Геббинате стандартами. Оникс, как и Йолинель сейчас, лежал на этом ложе-кресле, и голубая дымка мешала ему дышать и смотреть. Голубая наркотическая дымка заглушала часть боли, расслабляла, подавляла волю и дурманила разум. Все эти мысли и воспоминания пронеслись в голове фантоша буквально за мгновение, а потом он сделал шаг в сторону, освобождая дорогу идущим следом за ним Каломушу и эльфам летучего отряда.
  В комнате, кроме Йолинеля, находились лишь Абинар, Кальсом и два фантоша, Пепел и Лис. Но при виде толпы "гостей" мастер и бровью не повёл: он был на своей территории и не боялся пришлых магов.
  Кальсом отпустил руку Йолинеля, позволив ей свободно упасть на ложе, и едва слышно скрипну зубами: в принципе он не исключал вероятность нападения эльфов на Геббинат, ведь захватили они не просто абы какого, а единственного сынка повелителя, но вот так скоро атаки не ждал. "Как же не вовремя. Я так и не успел понять, что же произошло". Мастер кисло взглянул на руку принца. Рассыпавшийся на глазах золотой браслет и проявившаяся на запястье ярко-зелёная татуировка побратима занимали все его мысли. "Как же не вовремя", - повторил он, неторопливо повернулся к гостям и растянул губы в ядовитой улыбке:
  - Здравствуйте, мальчики. Вы не представляете, как мне приятно видеть вас, но особенно греет меня встреча с вами двумя. - Он многозначительно посмотрел на Оникса и Каломуша. - Тебя, мой неуловимый беглец, я с превеликим удовольствием порежу на кусочки, чтобы выяснить, наконец, что же с тобой не так. А тебя, Перт, убью!
  И с ладони мастера сорвалась красная смертоносная молния.
  - В атаку! - закричал Каломуш, отражая удар, и летучий отряд будто ожил.
  В Кальсома, Абинара и фантошей полетели молнии, огненные шары и стрелы. Комната моментально наполнилась дымом и копотью, а деревянные панели, которыми были обиты стены комнаты, "украсили" чёрные уродливые разводы. Эльфы рассредоточились по всему помещению, взяли врага в кольцо, да только приблизиться к нему не смогли: Пепел и Лис не зря слыли лучшими среди лучших - выстроенную ими защиту элитным магам Картра пробить нахрапом не удалось. Эльфы не сдались, они методично посылали заклятья, одно за другим, надеясь прорвать магический щит фантошей, но и Каломуш, и Оникс понимали - единственное их преимущество - неожиданность - безвозвратно потеряно.
  "Я так и знал, что ничего хорошего из этого не выйдет!" - расстроено подумал Оникс. Он покосился на Перта, который о чём-то лихорадочно размышлял, подёргивая длинную русую чёлку, и перевёл взгляд на Абинара. Их глаза встретились, и красивое лицо главного подмастерья искривила гнусная, предвкушающая улыбка. Фантош похолодел: - Он зовёт подмогу. Он уже её позвал! Ещё секунда, и будет поздно! Ну уж нет! Живым я не дамся!"
  Оникса словно плетью по спине хлестнули. Забыв обо всём на свете, он выкрикнул заклинание и ринулся вперёд, всем телом пробивая защиту бывших коллег. Оттолкнул не ожившего от него такой прыти Кальсома в сторону, подхватил Йоля на руки и бросился обратно, к сияющей арке портала.
  - Не упустите их! - завопил Кальсом, и тут прямо из стен комнаты стали появляться фантоши.
  
  Глава 5.
  Священная мантра.
  
  - Заберите принца!
  Оникс передал драгоценную ношу в руки первого встретившегося на пути эльфа, а когда тот машинально подхватил принца, с силой толкнул его в грудь. Маг с расширившимися от изумления глазами завалился назад, прямо в сияющую ярко-зелёным светом арку. Оникс же повернулся к порталу спиной и приготовился оборонять его до последнего вздоха.
  Тем временем защита, выстроенная Пеплом и Лисом и проломленная отчаянным марш-броском их беглого коллеги, пала под напором магов Картра, и в комнате завязался настоящий бой. Летучий отряд атаковал и защищался одновременно. Эльфы, ведомые Каломушем, изо всех сил старались добраться до Кальсома и Абинара, и в тоже время были вынуждены отражать удары фантошей, сыпавшиеся на них со всех сторон.
  Оникс мгновенно понял всю тщетность затеянной Пертом атаки и закричал:
  - Отступайте! Немедленно!
  Но маги Картра проигнорировали его призыв, поскольку подчинялись только околдовавшему их ликанцу.
  Фантош зарычал, отбиваясь от наседавших на него Нырка и Зубра, ловко ушёл сразу от двух огненных стрел и скользнул вправо, уводя противников за собой. Медленно, шаг за шагом, он отступал к ликанскому магу в надежде приблизиться к нему настолько, чтобы тот услышал его крик сквозь шум боя.
  - Ты погубишь их всех, Каломуш!
  Усиленный магией голос достиг лохматого мага. Он обернулся и шальным взглядом мазнул по лицу Оникса. В горячке схватки Кало не расслышал, что именно кричал ему эльфёнок, однако отчаяние в травянисто-зелёных глазах ярче любых, самых убедительных слов говорило - их бой обречён на провал. Ох, как же не любил Перт проигрывать. Но идиотом выглядеть не любил ещё больше!
  - Я приказываю вам возвращаться! - рыкнул он, отбиваясь от нападавших на него четверых фантошей, и маги Картра начали спешно отступать к арке.
  Двоим удалось уйти. А потом Кальсом выкрикнул какое-то заклинание на незнакомом Ониксу языке, и портал схлопнулся, разрубив пополам одного из отступающих магов. Кровь залила одежду Оникса, горячими каплями брызнула на лицо, но он даже не вздрогнул - отвлекаться времени не было.
  - Прорывайтесь к дверям! - завопил эльф-фантош и снова не был услышан.
  "Что же ты наделал, Каломуш! - мысленно воскликнул он, с ужасом наблюдая, как элитные маги Фалинеля гибнут один за другим. Им некуда было отступать, а приказов Перт не отдавал. Маги бились и бились на том месте, где всего минуту назад сверкала арка портала.
  "Это конец!" - мелькнуло в голове у фантоша, и, словно отзвук скорбной мысли, воздух взорвал грохочущий голос Кальсома:
  - Вам не уйти! Вы в моей власти!
  Мастер с ненавистью смотрел на Оникса. Ещё бы! Мальчишка переиграл его. "Почти переиграл, - напомнил себе Кальсом. - И он поплатится за это! Я вытяну из него кровавые нити кишок и намотаю на шею. Стоп! Нет! Мучиться он будет долго! Быстро сдохнуть я ему не позволю. И память сохраню, чтобы знал, за что умирает вечно!" И мастер, всё это время стоявший около ложа, двинулся прямиком к беглецу-фантошу, с лёгкостью уворачиваясь от сражающихся магов.
  - Позвольте мне послужить Вам!
  - Абинар?
  Кальсом обернулся и с удивлением посмотрел на главного подмастерья.
  - Позвольте мне поймать для Вас Оникса или позвольте убить Каломуша Перта, ведь именно он, как я понял, руководит эльфийскими магами.
  Мастер замедлил шаг и остановился. Он стоял и задумчиво разглядывал Абинара. Его расслабленная поза потрясала воображение: Кальсом выглядел так, будто находился не посреди сражения, а на прогулке в тихом, уютном парке, словно рассматривал он не боевого мага, а редкий цветок на клумбе. Абинар даже сквозь чёрный шёлк капюшона видел загадочную улыбку, озарившую губы мастера.
  - Значит, хочешь послужить...
  Кальсом повернулся, посмотрел сначала на Оникса, который отбивался от троих фантошей, лихо работая световыми кинжалами, сотворёнными из адской смеси эльфийской и геббинатской магий, потом перевёл глаза на Перта. Лохматого мага фантоши оттеснили к стене, но дело у него шло гораздо лучше, чем у эльфёнка. Под ногами Каломуша валялось пять окровавленных тел.
  - Займись Ониксом, Абинар, - озвучил своё решение мастер. - Но он должен быть жив, когда мы встретимся.
  Главный подмастерье кивнул и бросился исполнять повеление, а Кальсом вновь посмотрел на ликанского мага и сделал то, что должен был сделать с самого начала. Вскинул руку и скомандовал:
  - Убейте его!
  И все фантоши, забыв о других противниках, ринулись на Перта.
  - Я знал, что в тебе нет и капли чести, Кальсом! - с шалой улыбкой на устах крикнул маг, и в его глазах вдруг мелькнуло странное красное пламя.
  Кальсом на секунду опешил, наблюдая, как по светлой коже ликанца пробегают розоватые огоньки, а затем выкрикнул:
  - Не убивать! Живым! Берите его живым!
  Одновременно с его криком, ладонь Перта коснулась одного из фантошей, и тот осыпался на пол серым белёсым пеплом.
  - Вот это удача, - вымолвил мастер, с хищным азартом следя, как один за другим гибнут его создания, а пол под ногами лохматого мага покрывается ковром пушистого дымчато-серого праха.
  Зрелище было воистину завораживающим. И исключительным: вряд ли кто-то из живших и живущих ныне иртанцев мог похвастаться, что видел своими глазами как колдует шуарский маг. "И всё же хорошего понемножку". Кальсом глубоко вздохнул, колоссальным усилием воли заставил себя оторвать взгляд от шуара, а потом, не мешкая, нанёс удар. Воздух скрутился в плотный мощный таран и врезался в лицо Каломуша Перта. Маг упал на спину.
  - Все назад! И приберитесь здесь! - распорядился Кальсом, и фантоши в едином порыве бросились добивать ещё живых эльфийских магов, которые больше не интересовали их хозяина.
  Мастер успел сделать всего два шага в сторону распростёртого на полу Каломуша, а в комнате живых уже не осталось.
  "А где Аби? - Кальсом повертел головой: ни главного подмастерья, ни Оникса рядом не было. - Ничего. Мальчишке не уйти", - успокоил сам себя он, однако на всякий случай скомандовал:
  - Заблокируйте перемещения по всему Геббинату! - И продолжил путь. Подошёл к Каломушу, склонился над ним, с торжествующей улыбкой оглядел разбитый нос, большую ссадину на лбу и довольно хмыкнул: - Сегодня точно мой день. - Он несколько раз ткнул мыском сапога в плечо мага. - Такая удача выпадает один раз в миллион лет. Да и то не каждому.
  Мастер вытянул руку над шуарским магом и зашептал заклинание, переводя глубокий обморок в ещё более глубокий сон и окутывая тело сетью мощнейших связывающих заклинаний.
  - А теперь перенесите его в мой кабинет.
  Кальсом проследил, как Ворон и Ветер подхватывают мага под руки и волокут к дверям, и не спеша направился следом, попутно сканируя пространства в поисках Абинара. Главный подмастерье отыскался в центральной части замка. Где точно, правда, определить не удалось, поскольку тот всё время двигался.
  - Ничего-ничего, побегай, растряси вековой жирок, - хмыкнул мастер.
  Он ни на миг не усомнился, что Абинар поймает Оникса. Во-первых, потому что тот вместе с ним вплотную занимался превращением эльфёнка в фантоша и как никто знал его привычки и повадки, а, во-вторых, главный подмастерье был заведомо опытнее и мудрее своего подопечного. "К тому же это у мёртвых фантошей не существует предела выносливости, и, если приказать, они могут бежать день и ночь, не замечая усталости в натруженных мышцах, пока не рухнут от бессилия и погрузятся в кому, даже не осознав, что произошло. Оникс же живой. Рано или поздно он даст слабину. Вот тогда-то Аби и нанесёт удар!"
  Идти пришлось достаточно долго. Сначала вниз, на первый этаж башни, потом в западное крыло, где располагались кабинет мастера, его лаборатория и хранилище с книгами и артефактами. Но перемещаться Кальсом не рискнул, опасаясь, что переход может ослабить связующие заклинания, наложенные на Перта. Он мог переместиться один и подождать в тиши кабинета, но выпустить из вида опасного шуарского мага не рискнул - себе дороже.
  Наконец лестницы и коридоры закончились, и маленькая процессия вступила в святая святых Геббината - комнаты мастера. Двое фантошей, стоящие в почётном карауле у дверей, услужливо распахнули створы и приложили руки к груди, почтительно приветствуя своего создателя. Кальсом вступил в огромный светлый холл, и к нему навстречу поспешили три совершенно одинаковые девушки: светловолосые, стройные и совсем юные, только-только отметившие восемнадцатилетние.
  Помимо самого мастера и его подмастерьев, тройняшки-близнецы Ива, Липа и Туя, такие имена дал им Кальсом, когда забрал из родного дома, были единственными живыми существами в Геббинате. И вполне обычными - никакой долгой жизни в подарок. Простые человеческие девчонки, которые, если повезёт, через три-четыре года вернутся домой, уступив место новым молоденьким наложницам. Может, человечкам, а может представительницам иных рас. Главное, чтобы те были обаятельными и тёплыми - в своих покоях и в своей постели эльф-изгнанник предпочитал видеть живых существ. Живых и покорных, готовых к любого рода "приключениям". Поэтому Ива, Липа и Туя, как и многие-многие девушки до них, по очереди возлегли на каменное ложе-кресло, и одной процедуры им вполне хватило, чтобы всегда быть довольными и счастливыми.
  - Доброе утро, господин, - хором поприветствовали они Кальсома и грациозно присели в реверансе, шурша пышными атласными юбками и посылая хозяину зазывные, многообещающие улыбки.
  - Доброе, доброе, мои нежные прелестницы, - почти пропел изгнанник, настроение которого улучшалось в геометрической прогрессии, и откинул капюшон.
  Девушки взвизгнули от радости, точно им явился принц из грёз, и бросилась к мастеру. Ива и Липа одновременно поцеловали его в пергаментно-серые щёки, а Туя прижалась губами к его губам.
  - Приготовьте мне чаю, - скомандовал Кальсом, когда с приветствиями было покончено, и хлопнул Иву и Липу пониже спины.
  Туя обиженно надула губки:
  - А я?
  - И тебя я люблю, моя радость.
  Мастер хлопнул девчонку по заду, и тройняшки умчались на кухню, даже не взглянув ни разу на бездыханного пленника и фантошей.
  - За мной! - приказал Кальсом и зашагал направо, к двери, что вела в кабинет с красивой дубовой мебелью, огромным, в человеческий рост камином, с драгоценными статуэтками и золотыми канделябрами.
  Останавливаться в кабинете мастер не стал. Толкнул небольшую дверцу рядом с камином и вошёл в большой круглый зал, с арочным потолком и витыми колоннами, наполовину утопленными в стены. Зал представлял собой нечто среднее между архивом, складом и библиотекой. Между колоннами, тёмными скалами на фоне белых мраморных стен, возвышались шкафы из морёного дуба. За стеклянными дверцами виднелись книги, свитки и самые разнообразные артефакты, каждый из которых был бережно убран в хрустальную шкатулку с прозрачным верхом. Пол зала был выложен антрацитово-чёрной плиткой с белоснежным узором из цифр и геометрических фигур, а с потолка на толстых золотых цепях свисали тяжёлые люстры с сотнями вечно горящих магических свечей.
  Кальсом прошёл на середину комнаты и велел фантошам положить пленника в центре большого треугольника. Как только тело коснулось плит, фигура ожила: из пола вытянулись световые стены, мгновенно сомкнувшиеся над магом и превратившиеся в клетку, плотные стены которой светились мутным коричневым светом.
  - Глаз с него не спускать!
  Мастер зыркнул на Ворона и Ветра и направился к дальней стене, где на круглом возвышении стоял гранитный постамент. На нём, на гладко отполированной каменной поверхности, лежала самая большая драгоценность мастера - книга истинной магии. Поднявшись по ступеням, Кальсом простёр над ней руки, и огромная книга в тёмном кожаном переплёте будто ожила. Магический свет окутал её, нежно приподнял в воздух и раскрыл точно на середине. В тоже мгновение мягкий женский голос негромко произнёс:
  - Здравствуй, сын мой.
  - Здравствуй, мать, - ответствовал Кальсом, благоговейно касаясь кончиками пальцев тёплых, пульсирующих силой страниц. - Я поймал шуара и мне нужна помощь.
  - Всё, что пожелаешь, сын мой.
  Страницы замелькали перед лицом мастера, сливаясь в красно-белую радугу, и остановились, по обыкновению, ровно на середине. Книга истиной магии обладала поистине беспредельным количеством знаний, но демонстрировала их всегда на двух средних страницах. Кальсом с интересом взглянул на изображение серой пустыни с белеющей вдалеке аркой портала. Такого портала видеть ему не доводилось: серебристый, с красными всполохами на блестящей поверхности и с чёрными символами, расположенными по кругу. На левой странице красовался длинный текст, написанный аккуратным, чётким почерком.
  - Ты задумал опасное дело. Но оно тебе по силам, - строгим тоном произнёс женский голос, и свет вокруг книги смягчился, дабы его отблески не мешали мастеру читать.
  Кальсом внимательно изучил текст, трижды перечитал написанное внизу заклинание и улыбнулся собственным мыслям. Книга, как водится, оказалась права: ритуал был, хоть и трудный, но вполне осуществимый. И, чуть ли не мурлыкая от удовлетворения и предвкушения, мастер повернулся к пленнику:
  - Ну что, Перт, или как там тебя по-настоящему зовут, надеюсь, твоя жизнь чего-нибудь да стоит. Лично мне нужно одно - вечная жизнь вдали от умирающего Иртана!
  Кальсом спустился с возвышения, прошёл к одному из шкафов, на полках которого помимо хрустальных ларцов стояли плошки, чаши, колбы и реторты, распахнул створку и взял медную глубокую тарелку и узкий, чуть длиннее перочинного нож. Затем приблизился к шуару, наклонился и сделал надрез на его запястье. Красная, вполне обычная кровь потекла в тарелку. Мастер даже почувствовал некое разочарование.
  "Впрочем, чему тут удивляться? Не жёлтой же ей быть! Была б она жёлтой - его инкогнито давно бы раскрыли. Интересней другое: кто он? Потомок мальчишки, что, согласно легенде, отстал от своих и поселился в Иртане? Или сам мальчишка? А, может, это разведчик, присланный выяснить судьбу потерянного подростка? Надеюсь, скоро я это узнаю..."
  Дно закрылось. Мастер легонько провёл по ране пальцами, и она исчезла. Отпустив руку мага, Кальсом в последний раз взглянул на него и понёс тарелку к постаменту. Установил её рядом с книгой, справа положил нож и отправился в путешествие по залу, дабы собрать нужные для проведения ритуала ингредиенты.
  
  Зубр упал с перерезанным горлом, но на смену ему рядом с Нырком тотчас встали новые фантоши - Костёр и Тур. Оникс с упорством смертника, решившего дорого продать свою жизнь, фехтовал световыми кинжалами, отражая удары мечей, и искусно отбивался от атакующих заклинаний, хотя и понимал, что долго схватка не продлиться. Нельзя победить, имея в противниках весь Геббинат! Но то, что сватка закончится раньше, чем он умрёт или будет захвачен - такого он и предположить не мог. Внезапно фантоши, послав напоследок оглушающее заклинание, которое Оникс благополучно развеял, отступили и, словно разом позабыли о беглом собрате - присоединились к коллегам, что добивали не успевших уйти порталом эльфов. Оникс даже растерялся. Руки со световыми кинжалами поползли вниз. А потом, буквально через миг, он увидел, что к нему направляется Абинар. Главный подмастерье улыбался, плотоядно и мечтательно, как улыбаются голодающие при виде заветного куска хлеба.
  Оникс вновь поднял руки и приготовился отразить удар, но Абинар почему-то не выпускал в его сторону ни смертоносных молний, ни огненных шаров, не делал попытки никаким другим образом напасть на опального фантоша. И Оникс почувствовал себя не в своей тарелке, ибо отлично знал главного подмастерья. Все пятнадцать лет, что он провёл в Геббинате, именно Абинар курировал его и чаще других подмастерьев носил на запястье его кольцо.
  В глазах на миг потемнело, а потом перед мысленным взором встал мрачный полутёмный подвал с огромным количеством столов и всяких разных, ужасающего вида приспособлений. У стены красовалась дыба. Оникса буквально подталкивало к ней.
  - Нет, - прошептал он, прекрасно зная, что будет дальше: его руки заведут назад, просунут в кожаные петли, а потом скрипнет ворот и пол уйдёт из-под ног. Его подвесят и оставят на несколько часов корчиться от боли... Воспоминания юности. Такой юности, что и врагу не пожелаешь.
  Оникс попытался отогнать страшную картину, но та не желала исчезать. Более того, картина оказалась настолько яркой и реалистичной, что по спине эльфа заструился пот, он почувствовал себя совсем юным, новичком, ещё не вкусившим всех прелестей обучения в Геббинате. И, сам того не ожидая от себя, Оникс дрогнул. С трудом различая, где реальность, а где его горячечный бред, он развернулся и, выкрикнув заклинание, ринулся сквозь стену в коридор. В единственной попытке убежать от Абинара, убежать от собственного прошлого, найти какой-нибудь безлюдный угол, забиться в него и хоть немного очистить разум, чтобы вернуть способность сражаться.
  Путаясь в мыслях, Оникс ринулся было вниз по лестнице, но остановился - впереди замелькали какие-то тени. Кто это - подмастерья или фантоши - он различить не мог, но, так или иначе, это могли быть только враги. В отчаянии эльф попытался переместиться, надеясь уйти из Геббината, однако даже небольшого прыжка, хотя бы на километр, сделать не удалось - защитная магия свернула прыжок и швырнула Оникса обратно в замок. Хорошо ещё не на ту лестницу, с которой он убегал. Эльф рухнул на пол в каком-то полутёмном, прохладном и (слава Лесу!) пустом помещении. Упершись ладонями в гладкий, выложенный светлыми плитами пол, Оникс потряс головой, как собака после купания, но мысли по-прежнему путались, а боль продолжала рвать тело, как настигший добычу хищник.
  "Я не сдамся!" - хотелось выкрикнуть эльфу, но из горла вырвался лишь хриплый стон. Тогда он упрямо сжал зубы и заставил себя сосредоточиться. Руки его подрагивали от напряжения, из носа закапала кровь. Казалось, ещё немного, и он навсегда останется в этом мрачном подвале, но в последний момент, когда собственная гибель стала почти неотвратимой, Оникс всё же сумел отыскать на задворках памяти нужное заклинание. И немедля произнёс его вслух. Дыба, на которой он раскачивался, исчезла. Мышцы расслабились, боль в плечах отступила. Фантош, тяжело дыша, распластался на полу. Но позволить себе отдохнуть он не мог. "Нужно собраться с силами и закрыть свой разум от новых атак. А потом попытаться удрать!"
  С первой половиной плана Оникс справился на отлично, благо мыслить он наконец-то мог свободно и ясно, да и заклинание нужное было не слишком энергоёмким. А вот с побегом оказалось сложнее. "Если перемещения из Геббината закрыты, значит, бежать придётся на своих двоих, - расстроено думал он. - А это почти невозможно. Почти нереально удрать из замка, кишащего подмастерьями и фантошами, каждый из которых знает меня в лицо и жаждет поймать, чтобы выслужиться перед мастером... Проклятый Абинар!" Мысли эльфа снова вернулись к главному подмастерью, и совершенно некстати голову заполонили воспоминания. Уже не такие болезненные, но такие же неприятные, как и насланные самим Абинаром.
  Главный подмастерье был центральной фигурой Геббината, правой рукой Кальсома. Странный, до жути странный человек. Внешне очень красивый. Любящий искусство и знающий в нём толк. Многогранный и открытый. Абинар преподавал фантошам литературу и живопись, математику, географию и анатомию. Он мог бесконечно долго рассказывать о какой-нибудь скульптуре, с упоением расписывая талант мастера, создавшего её, описывать плавность изысканных линий, пытаться угадать душу произведения. И при этом Абинар был главным мучителем фантошей, человеком, обучавшим их выносливости.
  Оникс содрогнулся, припомнив жестокие уроки главного подмастерья. Боль, жгучую, вкрадчивую, острую - многоликую, как богиня сильфов Раале... Мастер частенько укладывал фантоша на стол и часами делал мелкие, болезненные, как укусы, надрезы, попутно ласковым голосом объясняя, что так надо, что Оникс хорош, и будет ещё лучше, когда научится терпению. Но одной болью индивидуальные занятия не ограничивались. Помимо телесных экзекуций, Абинар заставлял его выполнять самые безумные приказы: ходить по углям, душить кур на кухне, копаться в выгребных ямах на заднем дворе замка.
  - Ты постоянно должен быть в форме, Оникс. - Стоя неподалёку в белых одеждах, чистый, холёный и довольный, менторским тоном вещал главный подмастерье. - И тогда, только тогда ты будешь идеальным фантошем. Ты же стремишься к этому? Я прав?
  Оникс в ответ заучено кивал:
  - Вы правы, господин.
  Эльф всегда соглашался, ибо стоило ему произнести что-то другое, и Абинар обязательно догадался бы, что он помнит прежнюю жизнь, прежнего себя...
  - Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...
  С губ слетели слова мантры, и Оникс окончательно пришёл в себя. Сев на полу, он огляделся. Он определённо находился в одном из винных подвалов центральной части замка. Здесь хранились редкие, коллекционные вина. В полумраке, чуть разжиженном тусклым светом одинокой лампы под потолком, очертания огромных пузатых бочек было бы почти не видно, если б не слабое свечение и потрескивание охранных заклинаний. Заклинаний, позволяющих навсегда законсервировать вино в определённой, нужной владельцу стадии. Но самое чудесное, что было в этом подвале, так это то, что спускались сюда крайне редко, по большим праздникам.
  - Искать меня здесь будут в последнюю очередь, - пробормотал фантош. - Очень хорошо, у меня появилась передышка.
  Он добрёл до крайней бочки, развеял защитное заклинание и, повернув вентиль, припал губами к тёмной прохладной струе. Сделал несколько жадных глотков, остановил поток и вновь устроился на полу, размышляя, что делать дальше. На ум, правда, ничего не приходило, кроме как выйти в коридор и драться, драться, драться, пока кто-нибудь из бывших коллег или наставников не пронзит его огненным шаром.
  "Главное, найти момент и сбросить щиты". Оникс поморщился. Суицидальные мысли не сильно помогали процессу выживания. И тогда, поддавшись какому-то неуёмному внутреннему желанию, видимо, навеянному остатками заклинания, применённого к нему Абинаром, Оникс позволил себе погрузиться в воспоминания. Он захотел вспомнить всё, пока жив, понадеявшись, что мысли о прошлом наполнят душу гневом, и, может статься, гнев поможет ему выжить.
  Первое, что вспомнилось Ониксу - смерть эштенца, его любимого спутника. Они были рядом так недолго, всего-то чуть больше года, но за это время успели сблизиться духом, стать настоящими друзьями. И до самого Геббината, куда малолетних пленников тащили порталами, перед глазами эльфёнка стояло окровавленное тело коня, и тягучая пустота билась и клокотала в его юном, разбитом на тысячи кусочков сердце. Он постоянно плакал и совсем не запомнил тех мест, где они оказывались, проходя сквозь очередную арку, зато как сейчас видел момент, когда на просторном дворе, у подножья широкой каменной лестницы, ведущей к дверям замка, их встретил мастер Кальсом - худая бесформенная фигура в запахнутом наглухо чёрном балахоне. И в ушах зазвучал его дикий, ликующий смех, вырвавшийся из глубин капюшона.
  - Добро пожаловать, мальчики! - отсмеявшись, торжествующе произнёс мастер, и эльфят потащили в замок, точнее в его подземелье.
  Здесь пленников разделили, бросили в соседние камеры, где они провели самую жуткую в своей жизни ночь, навзрыд оплакивая спутников-эштенцев, счастливое детство, родительскую любовь и потерянную навсегда свободу. А с рассветом их жизнь превратилась в ад.
  Первым умер Адалеэль, самый младший из захваченных эльфят. Что именно сделал с ним Кальсом, Оникс сказать не мог, все, что он знал, происходило на чувственном уровне. Просто в один ненастный день он почувствовал, что другу невыносимо больно, а потом это чувство резко пропало. Правда, дальше всё было невероятно странно. Оникс твёрдо знал, что Адалеэль мёртв, но при этом ощущал его. Не чувствовал, а именно ощущал - слабым, почти погасшим огоньком, трепещущем где-то на краю бездны небытия. И это было страшно. Страшней всего, что происходило вокруг.
  Следом, один за другим, ушли остальные эльфята. Оникс же сидел в камере. И не сказать, что устроили его не комфортно. В камере стояла узкая, но достаточно мягкая койка, а ещё - небольшой стол и стул. В углу, в маленьком закутке, отгороженном ширмой, ютились туалет и душевая. Только пользоваться всеми этими благами мальчик особо не спешил. Да и есть он почти не ел, хотя еду приносили три раза в день полными подносами. Опасался. Боялся обмана, боялся, что в еде окажется наркотик, и он перестанет мыслить ясно. А к магическому дару своему прибегнуть эльфёнок не мог, не действовала эльфийская магия в стенах его темницы. И всё же, раз за разом, он тянулся к Великому Лесу, просил, умолял помочь и не получал ответа - чёрные стены отрезали его от остального мира.
  Дни тянулись за днями, но кроме молчаливых фантошей мальчик не видел никого. Несколько раз, правда, к нему заглядывал высокий молодой мужчина, представившийся Абинаром. Он то пытался разговорить эльфёнка, то просто стоял и рассматривал его, как диковинное животное, время от времени делая пометки в маленькой пухлой книжке.
  А потом настала очередь самого Оникса. "Нет! Меня звали не так..."
  - Таариэль.
  Впервые за долгие годы фантош произнёс своё имя вслух. И это было воистину историческое событие, ведь раньше он и мысленно произносить его опасался. Словно имя его было зыбкой плотиной, что сдерживала страхи, чувства и воспоминания...
  - И чего я сижу?!
  Оникс тряхнул головой, силясь скинуть с себя оковы прошлого, поднялся и подошёл к бочкам. Сосредоточился и медленно пошёл вперёд, изредка касаясь их световым кинжалом. Одна за другой бочки загорались красно-чёрным огнём, так наложенные на них заклинания вплетались в защитное поле эльфа. Описав широкий овал, Оникс вновь вернулся на то место, где сидел раньше, и прислушался к внутренним ощущениям - поблизости никого не было. "Но, рано или поздно, они неизбежно доберутся до погреба. И тогда мне придётся принять бой".
  - Финальный бой.
  Фантош опустился на пол и, крепче сжав рукояти кинжалов, стал ждать, когда судьба откроет перед ним последнюю дверь, ведущую за грань бытия. Он пытался быть твёрдым и непоколебимым, старался очистить рассудок от всего лишнего и сконцентрироваться на предстоящем сражении, но помимо воли возвращался мыслями в прошлое. "Не стоило касаться своего имени", - с грустью подумал он, и воспоминания вновь захлестнули его...
  В тот день, когда пришла очередь Таариэля, Кальсом явился в его камеру самолично. Он долго стоял на пороге и молчал, сверля пленника взглядом из недр шёлкового балахона и вызывая нешуточный трепет в юном сердечке. Мастер чего-то ждал. И дождался, потому что широко улыбнулся, когда мальчишка взорвался.
  - Убийца! Я ненавижу тебя! Клянусь, я убью тебя! - прокричал он, и Кальсом захихикал:
  - Прелестно. Какой яркий темперамент, непривычно видеть столь эмоционального первородного.
  Сказав это, мастер махнул рукой, и в комнату чёрными тенями влетели двое фантошей. Они подхватили брыкающегося эльфёнка под руки и потащили в коридор. Он кусался, пинался, кричал, угрожал - конвоиры не обращали на это внимания. Да и что мог противопоставить едва начавший учиться мальчишка двум боевым магам? Таариэля втащили в какую-то комнату, швырнули на каменное ложе, и противная голубая дымка мигом забилась в его рот и ноздри. Эльфёнок почувствовал, как помимо воли расслабляется, его вдруг охватило непонятное равнодушие, больше не хотелось ни двигаться, ни орать. Он просто лежал и отрешённо смотрел, как к нему приближается Кальсом.
  Мастер остановился рядом с ложем, погладил пленника по светлым волосам:
  - Всё пошло не так, как я хотел. Кто бы мог предположить, что эльфы окажутся невероятно хрупкими существами. Ты последний, кто остался из вашей шестёрки, и я обязательно сохраню тебе жизнь. Ты станешь новой разновидностью фантоша.
  Сердце кольнуло, и, прорываясь сквозь наркотическую дымку, Таариэль прошептал:
  - Нет.
  Кальсом ещё раз погладил мальчика по волосам, а потом протянул руку куда-то во тьму, и в его ладони зажёгся прекрасный хрустальный шар. Глаза Таариэля намертво приковал к себе нежный серебристый свет, льющийся из самого сердца шара. В нём было что-то родное, очень знакомое. И с губ помимо воли сорвалось:
  - Саанеэль.
  - Именно.
  Мастер кивнул и бережно опустил шар на живот пленника. Раздалось шипение, и хрусталь стал растекаться, как растаявший на солнце шарик мороженого. Только вот мороженое обычно несёт детям радость, а растёкшийся шар принёс с собой боль - обжигающую, острую, яростную. Даже наркотическая дымка не смогла заглушить её. Таариэль выгнулся на ложе дугой и заорал, чувствуя, как под кожу проникает что-то чужеродное и горячее, обжигающее, точно кислота.
  Когда боль отступила, мальчик обессилено вытянулся на каменном ложе. Его бил пот, тело тряслось мелкой дрожью, и выглядел он тяжелобольным, но Кальсом всё равно ужасно обрадовался.
  - Всё нормально, малыш, всё нормально. Первую часть испытания ты прошёл. Осталось четыре.
  Что это за испытания, хотел спросить Таариэль, и вдруг его затошнило. Перед глазами мелькнуло счастливое лицо Саанеэля, а потом разум заполонили чужие воспоминания: смеющиеся эльфы, красивый вороной эштенец, дети, купающиеся в реке, поездка в горы с родителями... Воспоминания друга холодным дождём омыли сознание эльфёнка и затаились где-то в глубинах его души.
  - Нет, не надо, пожалуйста, нет, - беззвучно зашептал он, глядя, как в руках Кальсома зажигается следующий шар...
  Когда последний шар растворился в теле и воспоминания друзей мутным илом осели в сознании, Таариэль чувствовал себя так, словно его гранитной плитой придавили. Он даже испытал толику благодарности Кальсому, после того, как тот возложил ладонь на его лоб и послал целительный импульс. Жаль, что слишком слабый, чтобы полностью восстановиться, но сил подняться мальчику хватило.
  - Идём! - приказал Кальсом, и Таариэль на нетвёрдых ногах поплёлся за ним.
  Мастер привёл его в какую-то комнату, судя по количеству одежды и обуви, чью-то гардеробную и подтолкнул к большому напольному зеркалу. И вот тогда мальчику стало совсем худо, потому что из зеркала на него смотрел совсем незнакомый эльф: золотисто-каштановые волосы, травянисто-зелёные глаза, мягкие, идеально правильные черты лица.
  - Ты стал ещё прекрасней, малыш.
  - Что ты сделал со мной?
  - Я сделал тебя совершенным, - любезно сообщил мастер. - Таариэля больше нет, я подарю тебе новое имя. Оникс.
  - Но я совсем не похож на этот тёмный камень.
  - Оникс тёмен снаружи, а ты будешь тёмен внутри.
  Тут до эльфёнка дошло, что он всерьёз обсуждает какую-то дурацкую кличку, словно уже смирился со своим положением и действительно собирается на неё отзываться, и, резко обернувшись, он с испугом взглянул на мастера:
  - Меня зовут Таариэль, что бы ты ни говорил! Слышишь?
  - Я ничуть не сомневался, что ты это скажешь. - Кальсом насмешливо покачал головой. - Поэтому сейчас ты отправишь на своё первое занятие в качестве фантоша, и после него, обещаю, ты забудешь эти слова. Абинар!
  Дверь отворилась, и в гардеробную вошёл высокий холёный мужчина, тот самый, что навещал эльфёнка в его камере.
  - Вот. - Кальсом снял с руки серебряное кольцо и одел его на запястье главного подмастерья. - Знакомься, Аби, это Оникс. Я хочу, чтобы он усвоил своё новое имя.
  Таариэль решил тогда, что это пустые слова, что он будет сражаться и идти по жизни с гордо поднятой головой, чтобы с ним не делали. Но первое же занятие показало - сопротивление приносит с собой лишь боль и кровь. А, самое главное, оно не гарантирует смерти.
  Два часа на дыбе, полчаса под ножом Абинара, и Таариэль смирился с кличкой. Он принял новое имя, новую жизнь и, спасая остатки гордости, сказал себе, что выживет, пройдёт через ад, чтобы в конце этого пути отомстить ненавистному Кальсому и его прихвостням. Именно тогда, в тот самый день в его жизни появилась священная мантра. Она не давала забыть о том, что потеряно, и о том, к чему нужно стремиться.
  С годами ненависть никуда не ушла, но Оникс научился искусно её скрывать, правда, как оказалось зря - мастер видел своего фантоша насквозь...
  Внезапно красно-чёрное пламя, окутывающее пузатые бока деревянных бочек, мигнуло, раздался мощный удар в дверь, и Оникс взмыл на ноги - пришло время отринуть воспоминания и вступить в свой последний бой.
  - Жаль, что Кальсома мне не убить. Но, обещаю, мои павшие друзья, я заберу с собой как можно больше врагов!
  Дверь слетела с петель, сметённая тяжёлой воздушной волной, и эльф бросился вперёд, на ходу вскидывая кинжалы. Он знал, что погибнет, но отступать не собирался.
  - Таар! Лине! Каен! Дале! Саан! Шуам! Это за вас! - выкрикнул он и нанёс первый удар, всадив световой кинжал в грудь Змею.
  
  Глава 6.
  Плата за гостеприимство.
  
  Йолинель, точно лишившийся парусов и мачт корабль, плыл по океану из тягучего коктейля боли и отрешённости. Где он и сколько времени "лежит в дрейфе" давно уже перестало волновать принца. В стремлении убежать от кошмарной пытки, он настолько погрузился в себя, что реальность попросту исчезла, растворилась в мучительно-унылом забвении, и сознание заполонила серая вязкая муть, через которую эпизодически прорывались разрозненные картины: какие-то люди и нелюди, какие-то события, земли, города. Но Йоль никого и ничего не узнавал, потому что желал одного - уснуть и больше никогда не просыпаться. Не тут-то было! Словно в насмешку над его бесхитростным желанием, в разум ворвался странно знакомый гном с жёлтой бородой, в высокой чудаковатой шляпе и щегольском камзоле, перехваченном на поясе широким кушаком. Гном сердито смотрел на Йолинеля, что-то настойчиво твердил ему, в чём-то убеждал, но принц не различал слов, он даже не делал попыток прислушаться. "Уходи!" - лишь твердил в ответ на беззвучные речи, ибо, чем больше гном говорил, тем явственней проступала сквозь муть отрешённости реальность. А вместе с ней нарастала боль - накатывала волнами, раздирала внутренности, затмевала собой всё и вся, и убежать от неё вновь не получалось.
  Но вдруг боль ушла. По телу пробежала тёплая, ласковая волна: то ли кто-то послал целительный магический импульс, то ли его на миг окунули в чуть подогретую воду - Йолю было всё едино. Главное, он получил передышку. Чудесные, лучшие в жизни мгновения! Принц улыбнулся жёлтобородому гному. Тот в ответ лишь вздохнул и растворился в воздухе, оставив в душе эльфа чувство сожаления и лёгкий налёт грусти. Ненадолго. Реальность разрасталась, как снежный ком, принося с собой запахи и звуки, принуждая вспоминать. "Найлин. Гнома зовут Найлин, - первое, что пришло в голову Йолинеля. - Мы напарники и выполняли ответственное задание". Потом перед внутренним взором возникла прекрасная светловолосая эльфийка. Она шла навстречу Йолю, и её чудесное струящееся шёлковое платье переливалось всеми оттенками зелёного. "Тель..." Мэтресса остановилась, открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут воспоминания оборвались: принца схватили, встряхнули, взболтнули и швырнули в неизвестность.
  Падение, правда, было коротким, зато удар - крайне болезненным. Из лёгких весь воздух разом вышибло. Йолинель часто и отчаянно задышал, и тело немедля скрутил болезненный спазм, а к горлу подступил обжигающий сгусток желчи. Инстинктивно зажав руками рану на животе, принц перекатился на бок, точнее скатился на пол с чего-то мягкого, и его вырвало. Жестокие позывы били тело, пальцы стали влажными от крови, но принц всё ещё не осознавал, что происходит. Разум не желал проясняться. Лишь на краю сознания, точно птица в силках, билась мысль - не сдаваться. Именно она заставила Йолинеля закрыть глаза, сконцентрироваться, а потом вновь открыть их. Перед глазами всё плыло - то ли слёзы застилали взор, то ли пот, что солёным потоком катился со лба - и очертания смутно знакомой комнаты казались неясными, словно её заслоняла стена дождя.
  Йолинель попытался сесть, но, едва привстав, вновь завалился на бок. Перевёл дыхание и упрямо приподнялся, опершись локтём на пол. Повертел головой и наткнулся взглядом на эльфа, лежащего неподалёку.
  - Эй... Помоги.
  Первородный не шелохнулся. Принц подумал было, что тот мёртв, но, присмотревшись, уловил, как равномерно, хоть и крайне редко, вздымается и опускается его грудь. По всему выходило, родич пребывает в непонятном оцепенении: он пустыми глазами таращился в потолок, и кроме этого самого потолка его ничто не интересовало.
  "Ерунда какая-то". Двигаясь, как улитка, Йоль подполз к эльфу и окровавленной рукой потрепал его по плечу:
  - Очнись.
  Безрезультатно. Принц устало смежил веки и прислонился лбом к боку родича. Если бы тот очнулся, всё бы было просто замечательно. Он смог бы подлатать Йолинеля и помочь ему выбраться.
  - Откуда?..
  Йоль снова поднял голову и огляделся. Не сразу, но он узнал комнату в гостиничном номере, что вместе с друзьями снял по прибытию в Исанту, правда сейчас она выглядела иначе: куда-то подевались шкафы, столы и диваны. Зато появилось кое-что новенькое - деять мёртвых жриц Ордена Солнца. Йолинель силился вспомнить, откуда взялись трупы желтушниц, но память молчала, как партизан на допросе. Более того, принц с удивлением и даже испугом обнаружил, что совсем не помнит о том, что происходило этой ночью. "Как же так?.. Я же помню, как мы заселялись в гостиницу, как пили чай с Гедерикой и Найлином. А потом... И где все? Найлин!" Ответа от напарника не последовало.
  - Да где же ты, друг?
  Эльф оторвал руку от раны и расстроено посмотрел на окровавленную ладонь. Медлить было нельзя. "Я должен собраться с силами, даже если это будут последние силы, и остановить кровь". Йолинель перевалился на спину, вытянулся рядом с полуобморочным родичем и оцепенел. В шаге от его ботинок мерцала зелёная световая арка.
  "Эльфийский портал?! Откуда?! - Йоль отчаянно дёрнулся, но сил ползти не было. - Сначала нужно остановить кровь. Остальное - потом!" Он сильнее прижал ладони к животу и мысленно произнёс целительное заклинание. Мягкая волна магии заструилась по телу, замедляя ток крови и побуждая рваные края раны тянуться друг к другу. Но, как и опасался принц, на это ушли все скудные остатки сил. Сознание поплыло, реальность вновь начала ускользать. Комната пошатнулась, плавно закружилась, и беднягу Йоля, лежавшего в центре этой безудержной круговерти, стало раскачивать, словно он оказался в гигантском гамаке, растянутом между вековыми деревьями. Веки сомкнулись, руки безвольно упали вдоль тела, а явившиеся из ниоткуда тихие, нереальные голоса соблазнительно зашептали: "Усни, усни".
  Принц не возражал. Он расслабился, позволяя забытью наполнить сознание, и почти шагнул в страну сновидений, но в последний миг произошло сразу три события, выдернувшие его из желанной дрёмы. Из зелёной световой арки выскочили двое взмыленных, точно марафонцы на финише, эльфов, за их спинами возник третий, и тут же с коротким душераздирающим воплем рухнул на пол, рассечённый у пояса схлопнувшимся порталом, а в дверях гостиничного номера появилась взлохмаченная, заспанная горничная. Двое взмыленных первородных, не говоря ни слова, повалились на пол возле ополовиненного товарища, а горничная прижала ладони к щекам и завизжала так, что у бедняги Йоля уши заложило. Не особо понимая, что делает, а лишь ведомый желанием заглушить истеричный визг, он выбросил руку вперёд и направил на орущую девицу струю запретной магии любви и красоты.
  Девушка осеклась, ахнула, хлопнула себя по щекам, а потом кинулась к эльфу и, упав рядом с ним на колени, прошептала:
  - Любимый, что же с тобой, любимый? Я помогу тебе!
  "Я конченный идиот", - мелькнуло в голове принца, и он провалился в тёмный омут беспамятства...
  
  Йолинель медленно выплывал из мутной обморочной мглы. В груди едва ощутимо пульсировала боль, видимо, целительное заклинание ещё не закончило своего действия. Он хотел осмотреться или хотя бы пошевелиться, но сделать и то, и другое оказалось непросто - веки были свинцовыми, ноги и руки - деревянными. И принц решил немного полежать, собираясь с мыслями и силами, прежде чем предпринимать попытки подняться, и тут же похвалил себя за верное решение, потому что совсем рядом послышались голоса.
  - Вот так они все и лежали? Все четверо?
  Низкий, слегка искажающий букву "р" мужской голос был Йолинелю незнаком, как, впрочем, и ответствовавший ему высокий женский, в котором явственно слышались нотки страха.
   - Да, господин, так и лежат. Никто не пошевелился. И эти трупы... Ужас какой!
  - Спокойно, Лива, спокойно. Паника - последнее дело!
  - Но, господин, сколько можно тянуть? Давайте сообщим обо всём городской страже, пусть у них голова болит.
  - Не спеши.
  - Это же эльфы!
  - И что? Не тролли же. Это, во-первых. А, во-вторых, нужно сначала прикинуть, как информацию сообщить.
  - Скажем, как есть!
  - То есть, так и заявим: уважаемые стражники, извините, но мы тут профукали целую кодлу шпионов у себя под носом?
  - Нам ничего не будет, господин. Все знают, что этой ночью Радужная улица была околдована. Спали все, даже хромой Далимир, который лет пять уж как мучается бессонницей из-за своей ноги. Да и кому эти шпионы теперь нужны? Теперь с Федерацией...
  - Цыц! Подождём ещё немного.
  - Зачем? Торчим здесь битых два часа, а толку-то?
  - Вот именно, толку. В любом деле, Лива, должна быть выгода!
  - И какая же выгода от мёртвых желтушниц и припадочных эльфов?
  - А вот это мы сейчас и выясним.
  Рядом раздались шаги, мужчина грузно опустился на пол возле Йолинеля и зашарил руками по его телу. Принц еле сдержался, чтобы не выругаться, но уговорил себя, что нужно дослушать диалог до конца, а уж потом подавать признаки жизни.
  - Ничего, - ворчливо буркнул мужчина и отступил от Йоля, вероятно, отправился шарить по карманам других первородных. - Ого! - через минуту-другую прозвучал его радостный голос. - Это ж настоящее золото. И камень, наверняка, дорогой. Что это, Лива, вроде на бриллиант не похоже.
  - Не знаю, господин Баратол.
  - А переливается-то как. Вот уж действительно редкость... - задумчиво протянул мужчина, и до Йолинеля запоздало дошло, что же он натворил, не вмешавшись сразу.
  Мародёр, а по-другому человека, обворовывающего находящихся в бессознательном состоянии существ, принц не мог назвать, скорее всего, обнаружил на шее эльфа родовой амулет. "Наш единственный шанс на спасение. На то, чтобы позвать подмогу!" Йоль встрепенулся и воспоминания, столь долго ускользавшие от него, яростным потоком хлынули в сознание. Погоня за Ониксом и Гедерикой, приезд в Исанту, поход фантоша во дворец, Саттол и желтушницы во главе с Халикой Бегон. А в довершение, Кальсом с его фантошами, смерть Ная и Тель и жуткая боль на каменном ложе.
  Йолинель шумно вздохнул, словно вырвался из толщи воды к долгожданному небу, и сел, широко распахнув глаза.
  - Ой, мамочки! - истерично взвизгнула Лива, та самая девица, которую принц пытался околдовать запретным заклятием из магии любви и красоты.
  "Выходит, плохо пытался, силёнок не хватило". Девушка больше не смотрела на него влюблёнными глазами, хотя и враждебным взгляд её можно было назвать с огромной натяжкой, скорее в нём смешались настороженность, любопытство и толика восхищения. Всё-таки, даже несмотря на потрёпанный вид, Йолинель был весьма симпатичным эльфом. К тому же, Лива видела эльфа впервые в жизни, и оттого он ей казался загадочным и прекрасным, таинственным незнакомцем, в которого так легко влюбиться...
  Всё это Йолинель без труда прочёл во взгляде девушки и, понадеявшись обрести в её лице союзницу, постарался улыбнуться как можно приветливей:
  - Здравствуйте.
  - Нечего тут лыбиться, вражина! - буркнул мужчина, широким плечом оттесняя горничную подальше от заговорившего эльфа.
  Йолинель перевёл взгляд на лицо тиратца, одутловатое и красное, с круглыми тёмными глазками, один из которых упирался зрачком в переносицу, и тут же узнал его - кривоглазый Кайнар Баратол, хозяин гостиницы.
  - Здравствуйте, - повторил принц, отчего мужчина нахмурился ещё сильнее:
  - Я с федералами не здороваюсь! Я их вообще к себе на порог не пускаю, ясно?
  - Да.
  - Тогда извольте объяснить, сударь, откуда вы здесь взялись? И трупы откуда? И куда подевалась моя мебель? И где та приличная тиратская семья, что сняла этот номер? Куда вы их дели? - Йоль открыл было рот, чтобы ответить, но Кайнар замахал руками: - Вот только не говорите, что вы все под личинами были. У меня на входные двери заклятия специальные наложены, они вмиг поддельные личности на чистую воду выводят!
  - Видимо, ваши заклинания не столь всемогущи, раз нам удалось пройти, - резонно заметил принц и на всякий случай добавил: - Вы уж извините.
  - Значит, личины... Вот Тернир прохвост. А так кричал, так кричал: старинные ликанские монеты. Сверхартефакт! Приклеишь над дверью и всегда будешь в курсе, кто у тебя остановился. Шарлатан!
  - Да не переживайте Вы так. - Йоль состроил простецкую мину. - Думаю, всё дело в том, что наши личины были созданы с помощью более древнего артефакта, чем Ваши монеты.
  - Ну, может быть. - Хозяин гостиницы покивал и, вертя в руке кристалл на золотой цепочке, с прищуром оглядел сидящего перед ним эльфа. Выглядел тот достаточно слабым и безопасным, проявлял любезность и нападать на них с Ливой вроде не собирался. - Итак, господин...
  - Найлин, - соврал принц, сам не зная почему. - Меня зовут Найлин.
  - Необычное имя для эльфа.
  - Ну, почему же? Найлин сокращённо от Найлионель.
  - А... - Баратол понимающе кивнул: - Найлионель, значит. И что ж ты делаешь в моей гостинице, Найлин?
  - Понятия не имею.
  Йолинель поднял на тиратца совершенно наивные глаза. Видимо, изобразить наивность получилось у него не хуже, чем у Оникса, потому что Лива не выдержала и присвистнула:
  - Ух ты!
  Кривоглазый Баратол крякнул, почесал затылок и смущённо отвёл глаза, чувствуя себя самым что ни на есть распоследним вором: ведь он шарил по карманам эльфа, а тот оказался юным, едва ступившим в пору совершеннолетия подростком. А грабить детей... Даже для прохиндея Кайнара это было чересчур.
  - А эти твои приятели?.. - не найдя ничего лучшего, он кивнул на остальных первородных, которые неподвижными куклами валялись на полу и таращились в потолок.
  "Приятелями?" Принц проследил за взглядом хозяина гостиницы и с удивлением обнаружил ещё двоих эльфов, лежащих друг на друге крест на крест. Точнее на двух с половиной, ибо не более чем в трёх шагах от "скрещенной" парочки валялся труп - верхняя половина первородного, отрезанная чем-то удивительно острым и горячим, потому что на светлом полу гостиной не было ни единого кровяного пятнышка. Йолинель сглотнул подступивший к горлу комок желчи, хотел отвернуться от изуродованного мертвеца, но взгляд неожиданно зацепился за тонкий, как паутина, едва заметный глазу серебряный кант на воротнике его куртки.
  "Это же маги из летучего отряда отца... Значит, он узнал о том, что я в беде, и послал их спасти меня. Но как он узнал? Это невозможно... А если и так, отец не послал бы троих-четверых. Так где остальные? Что с ними случилось?" Йолинель придвинулся к лежащему рядом с ним эльфу. Движение далось с трудом, словно он только-только присел после тяжёлого, многодневного похода да так и не успел отдохнуть.
  - У Вас кровь идёт, - неожиданно произнесла Лива, и принц, который уже протянул руку к родичу, собираясь просканировать его состояние, остановился.
  Он опустил голову и уставился на рану, зияющую в животе. Рану, которая, несмотря на целительное заклинание, никуда не исчезла. "Как странно, я совсем её не чувствую". Йоль откинул за спину полы плаща. Рубашка спереди висела клочьями. Грязная, насквозь пропитанная кровью, она едва прикрывала слабо кровоточащую дыру. "Почему она не зажила?" - отрешённо подумал принц и вздрогнул. Боли не было, кровь на ощупь была не горячей, а прохладной и бесплотной, точно она текла, но при этом её как бы и не было. Йолинель приложил ладонь к ране, заново произнёс слова целительного заклинания и отнял руку. Безрезультатно. Края чуть дёрнулись навстречу друг другу и вновь замерли, не желая сходиться. Кровь редкими тяжёлыми каплями лениво вытекала из раны, будто из перекрытого камнем ручья, рвущегося наружу сквозь крохотную щёлку.
  - Слушай, тебе лекарь нормальный нужен, - пронаблюдав за манипуляциями эльфа, сказал хозяин гостиницы. - Только позвать я его не могу. Вслед за ним придёт городская стража. А притом, что творится в столице, не угадаешь, кто в её составе явится и чем сей визит окончится.
  Йолинель напряжённо взглянул на тиратца:
  - А что творится?
  - Как что? Бардак! Фантоши ночью Селнира убили. И теперь нашим новым сатрапом стал младший Саттол.
  - И что?
  - А то, что режут фантошей по всей Исанте направо и налево. Богатеи как с цепи сорвались. А то и понятно, кому вслед за Селниром отправляться охота?
  - А ещё Саттол своим указом Орден чистого духа упразднил. И Армию отправил в Геббинат, чтобы Кальсома к ответу за смерть Селнира призвать! - вставила Лива, с горящими от восторга глазами. - И войны с Федерацией, наверняка, не будет!
  - Ну, не всё так радужно, - проворчал Баратол. - Маги вон из всех щелей повылазили, и твари всякие. Говорят даже: в небе видели бейгов.
  - В самом деле?.. - Йолинель осёкся и, расширив глаза, спросил: - А который сейчас час?
  - Почти десять.
  - Значит, Саттол ухитрился занять трон за пару часов? Ничего себе скорость. Неужели у него ни единого конкурента не было?
  - Шанир парнем лихим оказался. В семь утра сатрапом себя провозгласил, а к половине девятого - магом.
  - А как же тиратская ненависть к магическому искусству?
  - Мы народ маленький, нам главное, чтобы в стране порядок был.
  - Короче, маг не маг - лишь бы деньги платил! - хихикнула Лива.
  - И что в этом смешного? - возмутился хозяин гостиницы. - Монетка к монетке - капитал в рост! Я, в отличие от тебя - вертихвостки, разбрасываться деньгами не привык. Я себе новый кафтан не позволяю - всё в дело вкладываю. А тут... - Баратол перевёл сердитый взгляд на раненного эльфа: - Кто заплатит за разор в моём лучшем номере? За всю мебель, что пропала? За ковры? За бельё и покрывала? И кто, наконец, уберёт трупы?
  Он ткнул пальцем сначала в желтушниц, потом в ополовиненного первородного, и Йолинель, которому в голову тут же пришла весьма дельная и здравая мысль, не иже сомневаясь, указал на боевых магов отца:
  - Они! Это эльфы из самого Белого Дворца. Их кто-то околдовал, помоги им очнуться и будешь всю оставшуюся жизнь как сыр в масле кататься.
  - Да нет у них ни фига за душой. Только цацка.
  Кайнар вытащил из кармана цепочку с камнем и поболтал ею в воздухе.
  - А вот цацку верни назад. Это заговорённый артефакт, очень мощный. Заговорён на определённого эльфа и в чужих руках может повести себя, как угодно.
  - Взорвётся что ли?
  - Может. Тогда и нас прибьёт, и гостиницу твою с землёй сравняет.
  - Иди ж ты... - Баратол с сомнением покосился на кристалл, но рисковать не стал и поспешно сунул его в карман первородного. - Ну вот, сплошные убытки, - уже привычно посетовал он и покачал головой: - А всё ваша магия... Не люблю её!
  - Пять минут назад ты был к ней равнодушен.
  - А теперь не люблю - и точка! - Трактирщик повернулся к Ливе: - Давай, зови сюда Вагду. Она у нас знахарка, вот пусть и разбирается, что тут к чему! Но больше никому ни слова!
  - Очень разумно, - кивнул Йолинель и устало прикрыл глаза: - Обещаю, все неудобства я оплачу с лихвой.
  Баратол насторожился. Он внимательно оглядел простую, изрядно поношенную одежду эльфа, его измождённое лицо и озадачено поскрёб щёку. "С виду - бродяга бродягой... А вдруг эти ушастые из Белого дворца по его душу прибыли? Кто ж он тогда? - По спине трактирщика пробежал холодок. Дальше развивать мысль отчаянно не хотелось. - Ни к чему мне вникать в дела эльфийской элиты. Пусть заплатят и катятся на все четыре стороны. Знать о них не желаю!" - сказал он себе и зыркнул на Ливу:
  - А ты что здесь до сих пор пасёшься? Марш за знахаркой! Вагду сюда приведёшь, а сама за конторку встанешь - жильцов ублажать. И языком не трепи, а то враз рассчитаю! Будешь опять в своём захолустье гусей пасти! Усекла?
  - Да, хозяин! - как заправский солдат, отчеканила девушка и опрометью кинулась вон из комнаты.
  "Всего лишь знахарка... Великий Лес, пусть эта Вагда справится!" Чувствуя неимоверную тяжесть в груди, словно на него вдруг разом навалилось всё бремя подлунного мира, принц растянулся на полу. Он знал, что выглядит слабым и жалким, но не испытывал ни стыда, ни смущения. Это раньше Йоля волновало, какое впечатление он производит на окружающих, теперь же, потеряв лучшего друга, побывав в плену и балансируя на границе реального мира и мира забвения, он думал лишь о том, что надо продержаться ещё чуть-чуть. "Я должен вернуться в Картр и рассказать обо всём, что случилось. И, главное, об Ониксе. Они помогут ему вернуться к родным... Надо держаться. И нечего пенять на судьбу! Я в сознании, силы кое-какие есть. Не валяюсь деревянным чурбаном на полу, а разговариваю и хоть немного контролирую ситуацию. Я должен выжить, чтобы спасти Оникса. И отомстить за тебя, Найлин!"
  Йолинель вздохнул, машинально прижал ладонь к ране, словно это могло остановить медленно сочащуюся кровь, и повернул голову к трактирщику, который стоял неподалёку и буравил его пристальным взглядом:
  - Что-то не так?
  - Да вот думаю, кто же ты всё-таки такой? - пробормотал Кайнар и поморщился, поскольку произносить это вслух не собирался.
  - Это не так уж важно.
  Принц отвернулся, давая понять, что другого ответа не будет, и уставился в белёный потолок.
  - И всё-таки странно всё это, - после длительной паузы произнёс хозяин гостиницы. - Эльфы, жрицы... Вы явно что-то не поделили. Я уже тридцать лет в Тирате живу, с тех самых пор как женился на вдове Марни Тола и стал владельцем этого самого заведения, и на моём веку всякое случалось. К примеру, один дворянчик с Западного побережья жил у нас, жил, да и с ума съехал. Трёх горничных в кашу покрошил, гостиницу подпалил. Нам потом весь второй этаж ремонтировать пришлось. А здесь столько трупов и ни единого пятнышка, как вымыл кто. Странно.
  Йолинель с удивлением взглянул на Баратола: "Это всё, что его волнует? Мебель украли, комнату вымыли? А то, что солнцепоклонницы великолепные маги и просто так их не одолеть? И куда подевалась вторая половина моего мёртвого родича? Это не интересует?"
  И точно прочитав его мысли, Кайнар озадачено подёргал кончик носа:
  - Ну, диван украсть - я могу понять. Даже ведьм-желтушниц прибить за что-нибудь да нашлось. Но зачем уносить эльфячьи ноги?
  Принц нервно хохотнул и тут же напрягся: по коже побежали мурашки, кончики пальцев стало покалывать, а волосы на голове зашевелились, будто чья-то невидимая рука их взъерошила. "Опасность!" - забилось в сознании, и Йолинель, превозмогая усталость, сел. В ту же минуту на пороге комнаты появилась высокая женщина с длинными бело-серыми волосами, заплетёнными в две толстые косы. Одета она была чрезвычайно просто: длинное шерстяное, чуть расклешённое книзу платье без какой-либо отделки и черные закрытые туфли. На плече - полотняная сумка с большим боковым карманом, на котором красовался маленький красный бантик. Казалось бы, мелочь, недостойная внимания, но именно этот крохотный штрих в облике знахарки намертво приковал к себе внимание принца. Грубые жёлтые стежки, что крепили бантик к карману, складывались в неправильный четырёхугольник с крестиком посредине - знаком древнего братства Целителей. Братства давным-давно стёртого с лица Иртана кровожадными предками покойного ныне Селнира Дестанаты.
  "Возможно, сумку она просто нашла..." Принц посмотрел в лицо женщине и с сожалением понял, что оказался прав. Тиратка была немолода, но в её тёмных глазах не было той вековой мудрости, той усталости от груза вселенских знаний, что после посвящения навсегда застывала во взоре адептов Братства. Йоль много читал об этом ещё в Академии, подолгу разглядывал портреты Целителей и жалел, что изображённых на них людей уже нет в живых, ибо они, как никто из живущих на Иртане существ, были по духу близки первородным.
  - Добрый день, госпожа Вагда, - поприветствовал знахарку хозяин гостиницы, и его голос вывел Йолинеля из задумчивости.
  "Нельзя расслабляться! - отругал он себя. - Кто бы ни была эта Вагда - она достаточно сильный маг. Достаточно, чтобы устроить мне кучу неприятностей!" Принц внутренне подобрался и с холодной любезностью произнёс:
  - Здравствуйте, леди. Мне нужна помощь.
  - Вижу, - кивнула знахарка. Одарив эльфа ободряющей улыбкой, она присела на корточки, протянулась к ране на его животе и с криком отдёрнула руку. - Яд и сумрак! Я не буду тебя лечить! - Вагда вскочила и повернулась к трактирщику: - Надеюсь, ты не брал у него денег, несчастный?
  - Я? Нет... Но мои убытки... - залепетал Баратол, переводя растерянный взгляд то на эльфа, то на знахарку.
  - Возьмёшь хоть грош - и тебе не жить!
  Трактирщик по-бабьи всплеснул руками:
  - Как же так!
  - Он проклят! В его жилах сочится отрава! Он прогнил до самого сердца! Запри эту комнату, и пусть он умрёт! Этим ты спасёшь множество жизней!
  - Вот те раз... - расстроено протянул Баратол, и принц с ужасом осознал, что кривоглазый тиратец сейчас согласится с доводами знахарки.
  Согласится, даже не попросив объяснений. Он запечатает комнату, и тогда никто и ничто на свете не поможет ему, Йолю, спастись. И умрёт он, так и не выполнив своего первого самостоятельного задания. И, самое главное, не сумев отомстить за смерть своего напарника!
  - Милосердия и справедливости! - в отчаянии воскликнул он. - Я взываю к твоему дару, Вагда! Ты не можешь отказать умирающему!
  - Я не буду лечить тебя, эльф. Даже если за свой отказ я лишусь целительской силы!
  - Пусть так, хоть я и не пойму почему. - Йоль тряхнул головой и указал окровавленным пальцем на околдованных родичей: - Но помоги им! Они-то ни в чём не виновны!
  Знахарка обвела взглядом комнату:
  - Здесь нет невиновных. Твои родичи - воины, они посвятили себя войне, так же как я посвятила себя миру. Только я продлеваю жизнь, а не отнимаю её.
  - Тогда тем более...
  - Нет! Они должны уйти за тобой. И разве не в этом их долг? Спасти мир от чумы проклятия - прекрасна смерть. К тому же, ещё принимая присягу, они знали, что могут пасть в бою. Их время пришло!
  С этими словами Вагда направилась к двери. Баратол с сочувствием посмотрел на раненного эльфа, такого молодого - жить бы ещё да жить, и последовал за знахаркой, бормоча себе под нос:
  - Вот ведь напасть. Убытки, один убытки.
  "Всё не может так глупо закончиться..." - потрясённо глядя им в спины, подумал принц и, наплевав на последствия, окунул ладонь прямо в зияющую на животе рану. От боли на мгновение потемнело в глазах. Йоль громко вскрикнул, выбросил руку вперёд, орошая пол собственной кровью, и срывающимся голосом произнёс:
  - Вылечи их, я приказываю тебе!
  Знахарка среагировала мгновенно: обернулась, выстроила перед собой щит, но тот оказался неспособен удержать запретную эльфийскую магию.
  - Магия крови?! Да как ты посмел, выродок! - сгорая от ярости, выкрикнула она, прежде чем заклятие вечного подчинения, самое страшное из магического арсенала первородных, саваном окутало её.
  На мгновение кожа Вагды окрасилась в ярко-малиновый цвет, и заклятие растворилось в теле, лишив её собственной воли. В идеале - навсегда, но Йоль был слишком слаб, чтобы уповать на это, он рассчитывал хотя бы на несколько минут.
  "Пусть всё получится. Опростоволоситься дважды за день... Меня засмеют". Йолинель улыбнулся своим бредовым мыслям и провалился в густой непроглядный мрак беспамятства. Он не увидел, как щит знахарки исчез, а её лицо исполнилось спокойствием и благостью. Вагда приблизилась к околдованным эльфам, опустилась на пол возле двоих, что крест-накрест лежали друг на друге, и положила сумку себе на колени. Покопалась внутри, вытащила холщовый мешочек и подбросила в воздух щепотку чёрного порошка.
  Кайнар Баратол завороженно проследил, как тёмные крупинки кружатся по спирали, постепенно разрастаясь и складываясь в замысловатый узор, но, едва знахарка зашептала заклинание, отмер и устремился к дверям.
  - Надо было Ливу послушаться и сразу к стражникам бежать. Ну, ничего, исправить положение никогда не поздно. Я ещё заставлю их заплатить. Раз в руки деньги брать нельзя - через посредников пусть заплатят! И за мебель, и за гардины, и за бельё с покрывалами!
  Громко хлопнула дверь, но знахарка не обратила на это внимания. Раскачиваясь, как маятник, она повторяла и повторяла слова заклинания, разрушая невидимую связь между околдованными эльфами и их неизвестным поработителем. А когда связь истончилась, став ветхой и дряблой, точно истрёпанная временем кожаная лента, острым ногтём большого пальца начертила на левой ладони круг. Чёрный узор тотчас распался, крупинки быстротечным потоком хлынули к руке знахарки и исчезли, оставив в центре круга дрожащую тёмную каплю. Вагда подалась вперёд, подула на каплю, согревая её своим дыханием, и сжала ладонь в кулак.
  - Очнитесь!
  Взгляды эльфов стали осмысленными, но они и шевельнуться не успели, как знахарка выхватила из рукава кинжал и со всей силой бурлящих в ней гнева и ненависти всадила его в шею лежащего перед ней первородного. Второй попытался спихнуть с себя мёртвое тело товарища, но не успел: Вагда одним махом перерезала ему горло.
  - Я не позволю погрузить Иртан в хаос! - выкрикнула она, вскочила и ринулась к третьему эльфу, отчаянно размахивая кинжалом.
  Ей не хватило доли секунды: пришедший в себя маг стремительно откатился в сторону, вихрем взлетел на ноги и, проскочив под вскинутой рукой тиратки, резким движением свернул ей шею.
  Мёртвая знахарка рухнула на пол, а эльф огляделся. Воспоминания вихрем пронеслись в его голове: приказ короля Фалинеля, поход в Геббинат, эльф-фантош по кличке Оникс, несущий на руках принца...
  - Ваше высочество!
  Первородный бросился к Йолинелю, упал на колени и, с ужасом оглядев зияющую в его животе рану, провёл над ней рукой. Ладонь обожгло, словно это была не рана, а горящий костёр. Маг попытался затушить огонь целительским заклинание, но оно растворилось в призрачном пламени, не принеся никакой пользы. Не желая сдаваться, маг стал пробовать ещё и ещё, выхватывая из памяти новые и новые заклинания - безрезультатно.
  - Ничего не понимаю, - пробормотал он, глядя на такое простое с виду и такое неприступное колдовство, а в его ушах предвестником неминуемой гибели громко, отчётливо, но ужасающе редко, билось сердце принца.
  Из-за коридора донёсся топот множества ног, и эльфийский маг вскочил. Взмахом руки он намертво запечатал двери номера и кинулся к убитым знахаркой товарищам. Снял с их шей родовые амулеты, вернулся к Йолинелю и бережно вложил один из кристаллов в его окровавленную ладонь.
  - Пора возвращаться домой, мой принц.
  Маг выпрямился. Не обращая внимания на крики в коридоре и глухие монотонные удары в дверь, он проследил, как раненный родич исчезает во вспышке ярко-зелёного, точно весенняя листва, света, и потянулся к родовому амулету. Обнаружил его не на шее, а в кармане, чему несказанно удивился, но заострять внимание на этом не стал. Гораздо важнее было узнать, можно ли спасти принца и удалось ли кому-то ещё из отряда выбраться из Геббината.
  Но, прежде чем отправляться вслед за принцем, нужно было немного "прибраться". Маг обвёл комнату внимательным взглядом, стараясь запечатлеть все, даже самые мельчайшие детали, задержал взгляд на погибших родичах, тяжело вздохнул и поднял руки. Мёртвые тела побелели, точно инеем покрылись, и рассыпались в прах, осев на пол рыхлой сероватой пылью. Взмах - и поднявшийся невесть откуда ветер вынес прах в распахнутое окно.
  - А теперь в Картр, - прошептал эльф и сжал в кулаке кристалл.
  В то же мгновение дверь гостиничного номера слетела с петель, и в комнату ворвались тиратские солдаты. Следом за ними, пыхтя и отдуваясь, ввалился Кайнар Баратол. Увидев совершенно пустую комнату, трактирщик издал оглушительный вопль и заголосил:
  - Ограбили! Всё как есть унесли! Совсем совести нет! Желтую лихорадку на всех вас, ушастые!
  Его причитания было прервано громким покашливанием офицера отряда стражи. Баратол замолчал и вопросительно посмотрел на него:
  - Ну что ещё?
  - Вызов, как я понимаю, ложный. Да ещё в такой день...
  - Да ведь были они, были! И эльфы, и желтушницы дохлые! Моя горничная их видела. И знахарка Вагда.
  - Может, и были, но сейчас их нет, а значит, Вам, господин Баратол, придётся раскошелиться.
  - И не подумаю!
  Офицер нахмурился:
  - В таком случае, я Вас задерживаю.
  - За что?
  - За отказ оплатить ложный вызов.
  - Я...
  - Объяснять всё будете судье! - припечатал офицер и шагнул было к трактирщику, но остановился: у ног Баратола, откуда ни возьмись, появился внушительный кожаный мешок.
  Кайнар вздрогнул от неожиданности, но любопытство пересилило опасения, и он поднял нежданный подарок с пола. Развязал шнурок и расплылся в улыбке, точно голодный кот, увидевший перед собой огромную миску свежайших сливок: ему перепало, как и обещал раненный эльф, целое состояние, в новёхоньких, блестящих тиратских кронах.
  
  Глава 7.
  Сердце матери.
  
  Утро выдалось на редкость туманным и ветреным, словно сама природа погрузилась в настороженное ожидание: чем же закончится вылазка оппозиции, сможет ли она разрушить планы ордена Солнца по захвату власти в Ликане. Результат сейчас вряд ли кто взялся бы предсказать, ведь, несмотря на то, что заговорщиков было около сотни, противостояли им магички с многовековым опытом, и не только в обычной магии, но и в запретной. В этом уже никто не сомневался. Особенно после того, как Морика и Тарго проанализировали события последних двух лет и пришли к закономерному выводу: чтобы договор между Тиратом и Ликаной состоялся, магическому воздействию подвергся и Совет, и все приближённые к нему лица: жены советников, их доверенные лица, одним словом те, кто мог хоть как-то повлиять на решение о союзничестве с сатрапией. Даже мэтресса Теверель Доро не стала исключением. Да и то, как выглядел и действовал ныне Миганаш Теригорн, лишь укрепляло заговорщиков в истинности их догадки...
  Яростный порыв ветра сорвал капюшон с головы Морики, и, вздрогнув, она поспешно натянула его обратно. Обежала взволнованным взглядом пустую площадь и облегчённо выдохнула - никого.
  - Ещё слишком рано, никто не заметит Вас, леди, - низким густым баском произнёс стоящий рядом с ней Тарго и мягко похлопал ликанку по запястью: - Всё будет хорошо.
  - Надеюсь.
  Морика сильнее запахнула полы серого шерстяного плаща, стиснула пальцами круглую пуговицу на воротнике и перевела взгляд на небольшое кирпичное здание прачечной, возле которой они стояли уже битых полчаса. Палниш Шагор обещал, что ждать придётся недолго. Ему всего лишь нужно встретиться с Калеритой Мартош, горничной леди Теригорн и, как оказалось, его лучшим осведомителем, и передать ей небольшой, но весьма полезный артефакт - амулет Тарамуша. Именно амулет должен был стать ключом к захваченному жрицами дому Совета. Установленный в определённом месте, он заглушит сигнальные щиты желтушниц и позволит передовому отряду оппозиции проникнуть в святая святых Ликаны. И начнётся бой.
  - Что-то он долго, - пробормотала Морика, ёжась от холода, и посмотрела на Тарго.
  Сильф не ответил, лишь неопределённо дёрнул плечом и поднял глаза к небу.
  Робкий, по-зимнему бледный солнечный диск выглянул из-за сонных крыш, но тут же угодил в объятья густого молочного тумана, и стало ясно, что день сегодня будет пасмурным и унылым. И дождливым: над городом медленно, но верно сгущались рыхлые тёмные тучи. Тарго задумчиво следил за их плавным полётом и хмурился. Лоб прорезали глубокие морщины, кустистые брови подрагивали.
  - Действительно долго, - наконец вымолвил сильф, и тут каменные плиты мостовой дрогнули, словно что-то огромное попыталось вырваться из недр земли, но отступило и вновь затаилось где-то там, под ногами.
  - Ничего себе! - Морика всплеснула руками. - Что это было, Тарго? На мгновение мне показалось, что Дом Совета сейчас рухнет. Не землетрясение же это, право слово. В Бершане не бывает землетрясений!
  Сильф зыркнул по сторонам и, подхватив леди Теригорн под руку, потянул за собой, к дверям прачечной:
  - Надо идти. Путь свободен. Кто-то прорвал защитный контур жриц. И это не воздействие амулета Тарамуша!
  - Погоди, а вдруг там ловушка?
  - Тогда расставил её глупец. Нас много, и мы сумеем обратить ловушку против её создателя! - Сильф на мгновение прикрыл глаза и послал мысленный зов: "Внимание! Наступаем! Действуем тихо и по плану!"
  И в то же мгновение к дому Совета устремились десятки ликанских магов, надёжно укрытые заклятием невидимости. Лица их горели решимостью, а руки крепко сжимали мечи и кинжалы. И пусть воинов среди них было меньше половины, пусть ещё вчера большинство из них занималось мирным трудом и не помышляло о том, что возьмётся за оружие, они готовы были сражаться и, если понадобиться, умереть за родную страну, за свободу, за чистое небо над головами и возможность самим выбирать и строить собственное будущее...
  
  Гедерику встряхнуло, перед внутренним взором на миг распахнулся лазоревый небосвод с ярко-красными, точно полыхающими в огне облакам, а потом девушка стала проваливаться во тьму. Небо с облаками потонуло в беспросветной мгле, в уши ударил неприятный скрипучий лязг. Геда хотела закричать, но не смогла разомкнуть губ. Поднесла руку к лицу, провела по ровной полоске кожи, там, где совсем недавно был её рот, и задохнулась от ужаса. "Что со мной?!! Кто это сделал?!!" - мысленно проорала она и зашипела от боли, со всего маха рухнув на что-то твёрдое.
  - Это всего лишь кошмар, - выдохнула девушка, перевалившись на бок и открыла глаза. - Бершан?
  Гедерика лежала на полу в своей комнате, рядом с кроватью. Пушистое покрывало с бахромой, россыпь подушек в изголовье. На прикроватной тумбочке - тонкая фарфоровая вазочка с ивовой веточкой. Геда подобрала её в парке накануне приезда Дигнара. Сунула в воду и думать о ней забыла, а вот на тебе - веточка ожила, и листочки из почек проклюнулись. "Надо бы её на подоконник переставить, там света больше", - подумала Геда и поднялась на ноги.
  Подхватила вазочку, повернулась к окну, да так и застыла: взгляд упал на резной деревянный шкаф с зеркальными дверцами, что занимал почётное место в нише между окнами, и намертво прирос к серебристой гладкой поверхности.
  - Вот ужас!!!
  Гедерика провела ладонями по коротким всклокоченным волосам, по мятой, будто жёваной ткани платья из белого шёлка, расшитого алыми маками. Когда они покупали это платье в Шильгане, Геда пришла в неописуемый восторг, особенно её восхитили многочисленные складки на юбке, которые, раскрываясь, добавляли в общую канву лёгкие мазки зелени и создавалось впечатление, что маки цветут на заснеженном зелёном лугу. Странная, но притягательная картина. Теперь же платье выглядело безвозвратно погибшим - тряпка тряпкой, выбросить и забыть.
  - Как я могла забыть... - прошептала Геда.
  С трудом оторвав взгляд от зеркальной дверцы, она вернула вазочку на прикроватную тумбочку и бросилась вон из комнаты. Все эпизоды её короткого, но щедрого на приключения путешествия заняли свои места, и девушка запоздало сообразила, что эльфы выгнали её из Картра. А, значит, на их помощь Ониксу и остальным рассчитывать не приходится. "Интересно, сколько прошло времени? Надеюсь, ещё не поздно! Я должна что-то придумать. Я всё объясню отцу, и он поможет. Обязательно!"
  Справа раздался удивлённый возглас, и Гедерика замедлила бег. Повернула голову, непонимающе взглянула на растерянную женщину в красивом бледно-розовом платье. Она стояла, приложив ладонь к губам и вытаращенными глазами смотрела на дочку главного старейшины. "Словно приведение увидела", - проворчала про себя Геда и, бросив: "Доброе утро, леди Марлиш", продолжила путь к покоям отца. Запоздало сообразила, что ликанку ошарашили её вид и неожиданное возвращение домой и надо бы объясниться, но лишь отмахнулась - не до того.
  - Папа! Помоги мне, папа! - воскликнула девушка, распахнув белоснежные двери, и осеклась: в гостиной главного старейшины за столом пили чай три жрицы Солнца. - Вот же...
  Гедерика сделала шаг назад, повинуясь единственному желанию - бежать, но тут откуда-то сбоку к ней подскочил отец и как клещ вцепился в худое запястье.
  - Геда! Девочка моя! - Миганаш, улыбаясь во весь рот, сгрёб девушку в объятья и расцеловал в обе щёки. - Какое счастье, что ты снова дома! Дигнар отпустил тебя погостить?
  - Дигнар умер.
  - В самом деле? Замечательно! Раз твой брак позади, теперь ничто не помешает тебе осуществить свою давнюю мечту!
  - Какую?
  - Да что ты, милая, неужто запамятовала?! - Миганаш втянул дочь в гостиную и захлопнул ногой дверь. - Нет, не верю. Ты просто шутишь, верно?! Ха-ха! Прекрасная шутка! А теперь мы воплотим твою мечту в жизнь!
  Лицо отца горело таким неистовым, жаждущим ликованием, что у Геды мурашки по спине побежали. Она в замешательстве взглянула на дикую улыбку, точно приклеенную к его губам, на широко распахнутые глаза, сияющие фанатичным огнём, и с дрожью в сердце подумала: "Папа сошёл с ума!" Негодование охватило Гедерику, и она с яростью посмотрела на сидящих за столом жриц. Но сказать ничего не успела, потому что следующие слова отца повергли её в настоящий шок.
  - Ты станешь жрицей Солнца!
  - Я!?!
  - Ты, радость моя. - Миганаш аж подпрыгнул от восторга и вновь расцеловал дочь в обе щеки, а потом отступил и смахнул с ресниц набежавшие слёзы. - Я так горжусь тобой, милая!
  - Но я пришла к тебе не за этим, папа, - пролепетала Гедерика и повернулась к жрицам: - Что вы с ним сделали?
  - Ничего, - ровным тоном сказала одна из них. - После твоего отъезда Миганаш тяжело заболел, нам едва удалось предотвратить его уход за грань. Поэтому мы здесь. Главный советник ещё слишком слаб, мы присматриваем за ним, так сказать, чтобы избежать рецидива.
  Геда насупилась: это раньше она безоговорочно верила жрицам, но встреча с Ониксом изменила её взгляды на мир. Теперь Гедерика знала, что поклонницам Солнца ничего не стоит солгать. "Хотя, сказать по правде, папа действительно выглядит не совсем здоровым..."
  - Спасибо, - на всякий случай поблагодарила она желтушниц и, кусая губы, посмотрела на отца: - Мы можем поговорить наедине?
  - Конечно, дорогая. Но сначала давай навестим госпожу Барбанику. - Миганаш махнул жрицам, и те разом поднялись из-за стола. - Она придёт в восторг, когда узнает, что ты станешь адептом Солнца!
  - Но я не хочу! Я пришла к тебе совсем по другой причине. Мне нужна помощь.
  - И ты получишь её, родная, - улыбаясь, заверил дочь Миганаш.
  - Не отказывайте отцу в такой малости, леди, - вставила одна из жриц. - Вы не представляете какая это радость видеть его улыбающимся, а не томящимся от скорби. Солнце свидетель, Вы вдохнули в него жизнь! Ваше возвращение лечит его лучше любых заклинаний и трав!
  Жрица говорили так эмоционально и убедительно, что Гедерика растерялась. "Если она не врёт, то вываливать на бедного больного все свои неприятности - последнее дело. Я не хочу усугублять его состояние... А если всё-таки врёт?.. Мне нужен совет!"
  - Где моя мама? - встрепенувшись, спросила Геда и получила шокирующий ответ отца:
  - Морика в храме Солнца, милая, молится за твоё здоровье.
  - Не может быть, - ошарашено пробормотала девушка. - Неужели мама сама...
  - Сама, сама, - закивал Миганаш и потянул дочь к двери кабинета. - Скоро полдень, самое время дать клятву Солнцу!
  Он распахнул дубовую дверь, и Геда отшатнулась: перед ней серебрилась арка портала.
  - Подожди, папа...
  - Нечего ждать, - прозвучал над ухом девушки резкий женский голос, и сильные руки подтолкнули её в спину, принуждая войти в портал.
  
  Склонившись над столом, Барбаника угрюмо рассматривала разложенную перед ней карту Ликаны, не замечая, что от волнения то и дело прикусывает губу. В последнее время дела у Ордена продвигались не слишком гладко, и главной жрице как воздух нужны были хорошие новости. А их всё не поступало и не поступало: сначала провалился уникальный, безупречный, казалось бы, план с замужеством Гедерикой.
  "Столько потраченных сил в пустую! Два года кропотливой работы - и на тебе! Девчонка так и не попала во дворец сатрапа. И вместо хаоса, поглотившего Тират и отбросившего бы страну на десятки лет назад - тихая смена власти. Теперь в Исанте воцарился хитрый и пронырливый маг, и что из всего этого выйдет? Поди угадай. Да, моим жрицам удалось надавить на Саттолов. Но это ненадолго. Как только всё устаканится, мальчишка и его папаша ещё покажут клыки!.. И с Пертом вышел прокол. Где его теперь носит и в какой части Иртана он появится - неизвестно. Терпеть не могу неопределённости!"
  Барбаника провела ладонью по карте, скользя вдоль реки Учары, и её палец замер возле маленького красного крестика - места, где отправился к праотцам Дигнар Дестаната. "Как неудачно всё вышло... Что ж, первым делом необходимо отыскать девчонку и отправить её вслед за мужем. Столь опасный маг не должен шататься по миру. Хотя... Если она действительно, как мне докладывали, неровно дышит к эльфу-фантошу, возможно стоит использовать её как приманку. Очень бы хотелось взглянуть на этого мальчишку и понять: из-за чего весь сыр-бор... Нет, слишком опасно. И это неоправданный риск".
  Дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошла Иланика. Главная жрица тотчас выпрямилась:
  - Что-то случилось?
  Вопрос был закономерен. Иланика руководила всеми разведчиками Ордена, и её визит в столь ранний час не сулил ничего хорошего. Так и оказалось.
  - Обоз до сих пор не добрался до лаборатории, - доложила жрица и виновато склонила голову.
  Барбаника побледнела:
  - То есть как?
  - Никто не знает. Он просто исчез. Если б груз можно было вези порталами, этого бы не произошло.
  - Какие меры по розыску предприняты?
  - Жрицы прочёсывают Бершанский лес, но пока всё напрасно.
  - Вы с ума сошли? Там пять телег с грузом! Это столько лет работы псу под хвост! Немедленно пошлите в Бершанский лес дополнительные силы. Пошлите всех, гром вас порази! Мы не можем потерять столько душ! И куда, кстати, подевалась охрана? Сколько их было?
  - Шестнадцать жриц и столько же фамильяров.
  - Это же целая армия!
  - Да, Мать.
  - И Вы говорите, что они бесследно исчезли? Все? Этого просто не может быть!
  - Мы делаем всё возможное...
  - Так сделайте невозможное! - Барбаника рухнула в кресло и, не сдержавшись, хлопнула кулаком по столу. - Найдите их живыми или мёртвыми. Мёртвых поднимите и допросите. Я хочу знать, кто приложил руку к исчезновению груза! У вас на всё про всё - сутки. И, упаси тебя Солнце, явиться ко мне на доклад без хороших новостей!
  - Я поняла, Мать. Я сделаю всё, чтобы ответы были найдены.
  - Пошла прочь!
  Жрица исчезла, а Барбаника откинулась на спинку кресла и устало прикрыла глаза. "Да что же это за напасть такая?! Прямо чёрная полоса!.."
  От двери донеслось робкое покашливание, и главная жрица резко обернулась:
  - В чём дело, Терика?
  - Пришли Шаника, Веленика и Орика.
  - Что-то с Миганашем? - Барбаника вихрем взвилась на ноги: - Что за тупицы! Ничего поручить нельзя!
  Терика, которая никак не могла привыкнуть к вспышкам ярости, за последние дни случавшимся у Матери всё чаще и чаще, прижалась спиной к двери, будто желая с ней слиться, вжала голову в плечи и звонким голосом выпалила:
  - Они привели Гедерику.
  - Кого? - Барбаника опешила, не в силах поверить услышанному.
  - С ними леди Гедерика Теригорн!
  - Почему она жива? Я же ясно приказала: найти и убить! Как они додумались притащить шуарку в Храм?! Совсем думать разучились?! Ну всё, с меня хватит их беспросветной тупости. Завтра же отправятся в Каменную пустошь и будут охранять рудники. До конца времён! И ты с ними, если сейчас же не прекратишь дрожать!
  Терика испуганно ойкнула и умоляюще произнесла:
  - Они не виноваты. Они не могут убить девчонку, не нарушив другой Ваш приказ: Миганаш Теригорн должен постоянно находиться в радостном, приподнятом настроении. А как же соблюсти это условие, если старейшина не отходит от дочери ни на шаг? Он как заведённый твердит, что никуда её от себя не отпустит, пока Геда не станет жрицей Солнца.
  - Серьёзно? - Барбаника расслабилась, и с её губ сорвался лёгкий смешок. - Ай да Халика, вот умничка. Жаль, что пришлось ею пожертвовать. У девочки был недюжинный потенциал. - Главная жрица ненадолго замолчала, скользнула взглядом по карте Ликаны, разостланной на столе, и накинула на голову капюшон: - Зови их всех. Раз уж девчонка пока жива, грех не взглянуть на неё поближе.
  - Слушаюсь, Мать! - радостно выпалила Терика и шмыгнула за дверь.
  А минутой спустя в комнату вступил Миганаш Теригорн. С ликующей улыбкой на устах он вёл за руку свою единственную дочь, приговаривая:
  - Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, и мы оба будем служить великому Ордену! Ты и я! Мы будем служить Солнцу! - Остановившись перед Барбаникой, старейшина поклонился и патетично воскликнул: - Возрадуйся, Мать! Моя дочь решила посвятить себя служению великому Иртанскому светилу!
  - Как трогательно, - с ехидцей произнесла главная жрица и оценивающе взглянула на Гедерику.
  Выглядела та не ахти: неприлично короткие волосы, как попало торчащие во все стороны, осунувшееся лицо, усталость в глазах. Одета в дорогое вроде бы платье, но настолько мятое и местами пыльное - жуть. "И пыль какая-то странная, на золу похожа".
  - Скоро полдень, Мать! - подал голос Миганаш, которого затянувшееся молчание побуждало к действию. - А Вы сами говорили, что в полдень Солнце ближе всего к своим приверженцам. Прошу Вас, примите мою дочь под своё крыло и согрейте в лучах Вашей любви и заботы!
  Барбаника раздражённо взглянула на старейшину. "Нет, всё-таки я не права насчёт Халики, работа выполнена топорно. Ещё сутки назад Теригорн на человека был похож, а сейчас - на душевнобольного. Вот же напасть!" - с досадой подумала она, но вслух произнесла совсем иное:
  - Вы правы, мой дорогой Миганаш. Я немедленно проведу церемонию, чтобы леди Гедерика смогла занять достойное место среди почитателей Солнца.
  На глазах старейшины заблестели слёзы, и он порывисто обнял дочь:
  - Вот видишь, Геда, всё получилось!
  - Да, папа, - бесцветным голосом отозвалась девушка и с горечью посмотрела в лицо отцу: - Я люблю тебя.
  - И я тебя, родная.
  Миганаш поцеловал дочь в лоб, хотел сказать что-то ещё, но вмешались его конвоиры. По знаку Матери жрицы окружили старейшину, и одна из них мягко произнесла:
  - Нам пора, господин Теригорн. Обряд вот-вот начнётся, а присутствовать на нём могут лишь избранные. Это ведь священное таинство.
  - Да, да, - закивал Миганаш и улыбнулся дочери: - Я буду ждать тебя в доме Совета, милая. Ты ведь заглянешь ко мне вечерком? Очень хочется взглянуть на тебя в новом образе. Думаю, жёлтые одежды будут смотреться на тебе восхитительно!
  - Конечно, папа, я загляну, как только смогу, - дрогнувшим голосом ответила Гедерика и отвернулась.
  Каждый взгляд отца, каждое его слово отзывались в сердце чудовищной болью. От сильного, волевого человека, каким привыкла видеть его Геда, не осталось ничего. Всего за несколько дней Миганаш превратился в страшно счастливого идиота, и как исправить это девушка не представляла. "Неужели и мама стала такой? О, небо! Только бы она сбежала! Только бы никогда не попадала в руки жриц!"
  С тихим стуком закрылась дверь, и Барбаника нарушила молчание:
  - Теперь, когда нам больше никто не мешает - поговорим.
  - О чём? - Гедерика встряхнула короткими волосами, прогоняя тревожные мысли о матери, и с удивлением уставилась на семерку жриц, точно соткавшихся из воздуха и выстроившихся в шеренгу позади Матери. И пусть из-за плотных жёлтых капюшонов лиц магичек не было видно, прямые спины и сжатые кулаки с лихвой выдавали их напряжение. - Ух ты! Это из-за меня такая шумиха?
  - И ты прекрасно знаешь почему, - сурово произнесла Барбаника и скомандовала: - Руки!
  Понимая, что спорить и сопротивляться бесполезно, девушка молча вытянула руки и с тоской проследила, как на её запястьях смыкаются антимагические браслеты. "Прости, Оникс, кажется, я опять сглупила. Зачем я пошла к отцу? Помощи хотела просить? У человека, который собственноручно отдал меня Дигнару? Даже если бы он был здоров, вряд ли бы согласился отправить магов в сопредельное государство спасать тебя. Нужно было просто бежать! Прочь из города! Но где искать помощи? Где?"
  - Садись, Геда.
  Девушка послушно опустилась на предложенный стул и безучастно взглянула на главную жрицу. Ей вдруг стало всё равно, что будет дальше. Более того, она хотела, чтобы Барбаника начала её пытать, а ещё лучше - убила бы. "Сделай одолжение, отправь меня за грань", - мрачно подумала Геда и вздрогнула, услышав адресованный ей вопрос:
  - По фантошу страдаешь?
  Ненависть чёрной лужей разлилась по сознанию, и Гедерика, сама не ожидая от себя, яростно выплюнула:
  - Вам-то что за дело? Моего отца обработали, решили и в моей душе покопаться? Как же Вы мне отвратительны!
  Барбаника откинула капюшон и с насмешкой взглянула на девушку:
  - Ишь какая смелая стала. Думаешь, терять нечего? Ошибаешься! В моих руках жизни твоих родителей, не забыла?
  - Вы всё равно их убьёте!
  - Возможно, но ты своим поведением лишь приближаешь их кончину. Разве так поступают любящие дочери?
  Гедерика поджала губы. Почти минуту она сверлила глазами немного вытянутое, но довольно красивое и выразительное лицо главной жрицы, а потом тяжело вздохнула:
  - Чего Вы хотите от меня?
  - Всего лишь поговорить?
  - О чём?
  - Например, о том, как тебе живётся с шуарской кровью?
  - Нормально живётся.
  - Так ты знаешь. - Барбаника удовлетворённо кивнула: - Отец рассказал?
  - Теверель Доро! - гордо вскинув голову, ответила Гедерика.
  Сейчас, когда она чувствовала, что няни больше нет на этом свете, скрывать их приватный разговор не имело смысла. "Вам до неё не добраться!" - с мстительным удовольствием подумала девушка, и на её губах расцвела улыбка.
  Барбаника удивлённо приподняла бровь: от милой девочки, что как драгоценный редкий цветок росла в доме Совета, мало что осталось. "И ведёт она себя на редкость спокойно. Для шуара. А ведь считалось, что, пробудив единожды проклятую кровь, процесс уже не остановить - агрессия и жажда убийства станут постоянными спутниками мага. Да... вот что значит основывать свои выводы лишь на теории. Теперь ясно: шуары вполне вменяемы и способны держать себя в руках. Хотя Гедерика полукровка, и есть вероятность, что спокойствие - сугубо человеческая черта, доставшаяся ей в наследство от отца. Кто-кто, а Миганаш обладал потрясающим самоконтролем. А ещё существует вероятность, что всё это только маска, под которой скрывается... Что?"
  Главная жрица сузила глаза, словно взглядом хотела просверлить девчонку насквозь, и вкрадчиво поинтересовалась:
  - Так каково это - быть шуаром?
  - Замечательно! - с вызовом ответила Гедерика. - Убиваю направо и налево, кого захочу и когда захочу. И все дела.
  - Это вряд ли. - Барбаника язвительно усмехнулась. - Маг ты, несмотря на проклятую кровь - никакой. Конечно, тебе удалось расправится с Дайцарушем Бегоном, ведь судя по тому, что от него осталась кучка серого пепла - это твоя работа, но всё без сомнения вышло случайно.
  - Ничего подобного!
  - Говори, что хочешь. То, что ты сидишь здесь, в оковах - говорит само за себя.
  Геда насупилась. Она исподлобья смотрела на главную жрицу и думала о том, что вступать с ней в перепалку вообще не следовало. "Барбаника удовлетворит своё любопытство и убьёт меня. Это же очевидно! Если бы с ней можно было договориться, выкупить себя за какую-то важную информацию... Но я ничего такого не знаю. А просто так она меня в жизни не выпустит". Девушка прерывисто выдохнула и отвела взгляд от лица главной жрицы, ставшего вдруг неприятным и отталкивающим:
  - Я не хочу с Вами разговаривать.
  - А придётся. Сначала я получу ответы на все вопросы и, поверь, лучше тебе не артачиться, потому что я умею развязывать языки. А когда ты закончишь рассказ, то умрёшь. Шуарам не место на землях Иртана!
  - Мне всё равно.
  - Ну, вот, кажется, мы вернулись к тому, с чего начали.
  - Будете опять шантажировать меня жизнью родителей? - раздражённо спросила Гедерика. - Но вот я о чём подумала: разве это жизнь - улыбаться по-идиотски и плясать под Вашу дудку? Уж лучше умереть! Тогда, по крайней мере, они будут свободны.
  - Ошибаешься. Если я прикажу, они и после смерти будут страдать, и куда сильней, чем сейчас.
  Гедерика замерла. В голове искромётным вихрем пронеслись картины той ужасной драмы, что разразилась посреди Бершанского леса: обоз, жрицы с фамильярами, умирающий белоснежный пёс с дымчато-синими, похожими на густой туман, глазами, десятки ящиков с пленёнными душами людей и нелюдей, и Оникс с окровавленными световыми кинжалами в руках. Вспышка, и траву под ногами возлюбленного выстелил ковёр из хрустального крошева. Грудь словно железным обручем стиснуло, в глазах защипало, и девушка наверняка бы расплакалась, но тут Оникс шагнул ней и обнял за плечи. "Мир жесток и не настолько прекрасен, как ты думала, но рядом с тобой друзья, готовые оберегать и защищать тебя, а это не так мало. Не плачь, пожалуйста, хорошо?"
  - Тебя нет рядом, никого нет, - едва слышно прошептала Гедерика, стиснув холодными пальцами белую ткань платья, и с болезненным рыком наклонилась вперёд.
  - Что ты сказала? -требовательно спросила Барбаника, с любопытством завзятого экспериментатора разглядывая девушку.
  В облике Гедерики что-то почти неуловимо изменилось, и жрица отчаянно пыталась уловить, что именно. То ли черты лица стали немного острее, то ли чёрные короткие волосы топорщились ещё сильнее.
  - Повтори, что ты сказала, Геда!
  Девушка вздрогнула, повернула голову, и Барбаника задохнулась от восторга: на неё смотрели совершенно чуждые её миру глаза: красные, жгучие, как раскалённые угли. А в следующий миг разочарованный вздох сорвался с губ главной жрицы: Геда моргнула и глаза её стали совершенно обычными. "Из этого явствует, что шуар в девчонке просыпается, когда она испытывает сильные эмоции. Логично. Что ж, имеет смысл немного пощекотать ей нервы. Только осторожно".
  - Гедерика! Ты слышишь меня?
  - Да, - выдохнула девушка.
  - О чём ты думаешь? Тебя так задели слова, о том, что я могу мучить твоих родителей и после смерти? Это правда. Так что, в твоих интересах не доводить до этого.
  Гедерика отрицательно покачала головой. Говорить о чём-либо абсолютно не хотелось. А хотелось понять, откуда взялось это странное ощущение двойственности сознания, будто внутри неё, за толстыми стенами каменного кокона жил кто-то ещё. Страшный, опасный и удивительно родной. "Я схожу с ума", - с унылой обречённостью подумала Геда, мысленно потянулась к каменной кладке и ощутила ритмичную пульсацию. На миг перед внутренним взором девушки мелькнул образ учителя, радостного, смеющегося, но тут же исчез, сметённый резким звонким шлепком - Барбаника, видя, что пленница замерла, будто изваяние, залепила ей оплеуху.
  Щеку опалило огнём, в сознании что-то щёлкнуло, и Геду вдруг прорвало.
  - Ненавижу Вас! - выпалила она и с яростью посмотрела на Барбанику: - Вы двуличные гадины! С детства мне твердили, что жрицы несут нам покой и свет, что они живут ради людей, денно и нощно заботясь об их благе, но все рассказы - сплошная ложь! А правда, что вы так усердно скрываете - грязная и мерзкая! Ненавижу вас всех!
  Барбаника мысленно потирала руки. Девчонка завелась, и сидящий внутри неё шуар вновь приподнял голову. Кожа девушки побледнела, скулы стали более выраженными, в тёмных глазах замелькали красные всполохи. Волосы приподнялись и зашевелились, как змеи. Главная жрица покосилась на антимагические браслеты, но те по-прежнему оставались нейтрального светло-серого цвета, а значит, несмотря на начавшееся преображение, иртанская магия с легкостью удерживала шуарку в узде.
  "Раз так, усугубим ситуацию ещё немного", - азартно подумала жрица и вслух произнесла:
  - Мы всегда были честны с народом Ликаны! Мы сами ликанки и...
  - Вы настаивали на союзе с Тиратом, зная, что в сатрапии нас за людей не считают! Вы отдали меня Дигнару!
  - В надежде на то, что ты убьёшь его, его отца и десяток-другой тиратцев, ошивающихся во дворце сатрапа. Лишившись элиты, Тират погрузился бы в хаос, и начало войны с Федерацией отодвинулось бы на неопределённый срок! Тебе всего лишь следовало добраться до их столицы и умереть. Думаю, при твоей любви к фантошу, тебе одной ночи с душкой Дигнаром хватило бы, чтобы твоя шуарская магия выплеснулась наружу. Тебе всего-то нужно было выпустить свою проклятую магию в нужном месте в подходящее время, но ты даже на такой пустяк оказалась не способна!
  - Да как же Вы...
  Гедерика замолчала, с трудом подавляя желание пульнуть в Барбанику каким-нибудь заклинанием или хотя бы стукнуть её кулаком. Правда, вряд ли бы это сработало: магию надёжно сковывали антимагические браслеты, а за каждым движением самой девушки бдительно следили сразу семь боевых жриц. Скрипнув в бессилье зубами, Геда в который раз прошипела: "Ненавижу!" и стиснула пальцами колени.
  Но Барбаника не собиралась позволять ей успокаиваться.
  - Мы всегда блюдем интересы Ликаны, Геда, и не тебе судить наши деяния! Ты всего лишь маленькая избалованная девчонка, ты не в состоянии осознать всё величие замыслов Ордена! Вместо того, чтобы исполнить свой долг перед Родной, ты...
  - Я видела фамильяры, - тихо, но резко проговорила Гедерика, и главная жрица осеклась.
  - Что ты видела?
  - Души магов, упакованные в ящики как товар! - Геда подняла голову и прорычала: - Вы убили столько магов, что никогда не отмоетесь! Никогда!
  Барбаника подалась вперёд и клещами вцепилась в плечи девушки:
  - Где они сейчас? Отвечай или я собственными руками вырву сердце твоему папаше!
  Глаза Гедерики налились кровью, и чёрная радужка приобрела ярко-красный отлив.
  - Оникс освободил их! - яростным, подрагивающим от напряжения голосом сказала она и оскалилась: - Мой фантош вырезал всех твоих жриц вместе с их фамилярами, а потом упокоил души убитых вами магов! Всех до единой!
  - Врёшь!
  - Я видела всё собственными глазами!
  - Дрянь! - Барбаника залепила девчонке пощёчину. Жрица и рада была бы сдержаться, но известие о том, что многолетний кропотливый труд в единый миг канул в небытиё, подкосило её. - Маленькая мерзкая дрянь! - повторила она и снова ударила пленницу. - И ты, и твой презренный фантош - вы оба поплатитесь за содеянное!
  - Это вряд ли. - Гедерика ехидно скривилась, стараясь не обращать внимания на тонкую струйку крови, бегущую из разбитой губы к подбородку. Жить ей, судя по тому, что дело дошло до рукоприкладства, оставалось недолго, а ужалить желтушницу хотелось как можно больнее. Напоследок. Нужно было спешить, и, не придумав ничего лучше, девушка выкрикнула: - Со мной можешь делать всё, что угодно, но до Оникса тебе не добраться! Он побратим эльфийского принца! Тронешь его, и Фалинель выпотрошит твой Орден, как лис курятник!
  Несколько секунд главная жрица переваривала услышанное, а потом лицо её перекосило от бешенства. Словно тигрица, она вцепилась в шею наглой девчонки и, медленно сжимая пальцы, заговорила:
  - Рано торжествуешь, гадина! Я знаю, где сейчас твой фантош. И будь он хоть трижды побратим принца, для Кальсома это пустой звук. Так что, если мальчишку не прибьют мои жрицы, которых я направила в Тират как раз с этой целью, то до него доберётся мастер, потому что такие, как он, не разбрасываются своими вещами. Он приволочёт твоего любовничка в Геббинат и выбьет из него всю дурь. Веришь, что когда сдохнешь, Оникс будет лить по тебе слёзы и вспоминать светлые моменты ваших встреч? И не надейся! Кальсом вправит ему мозги, и очень скоро твой драгоценный Оникс даже не вспомнит, что ты когда-то существовала!
  - Нет! - прохрипела Гедерика, чувствуя, как внутри что-то трещит и ломается, словно её душа рассыпается на кусочки, сметённая жуткими словами Барбаники. - Нет! - повторила она, и жрица желчно улыбнулась:
  - Страшно стало? Правильно. Знаешь, мне и мстить ему не придётся, потому что, либо твой возлюбленный уже мёртв, либо (уж не знаю, что хуже!) он будет всю оставшуюся жизнь пресмыкаться перед мастером и радоваться любому его приказу. Или приказам хамира, которому его продадут. Он же никто. Товар. Никчемная презренная игрушка, которую можно гнуть и ломать, как пожелаешь.
  - Он жив...
  - Надеюсь. Ибо лёгкой смерти он не заслужил. А вот ты сейчас сдохнешь, тварь!
  Но Гедерика не слышала последних слов жрицы. Со всевозрастающим ужасом девушка вдруг осознала, что жизнь её вот-вот оборвётся, и она больше никогда не увидит своего возлюбленного, не сможет помочь ему, защитить или хотя бы провести свои последние мгновения рядом с ним. "Кальсом вправит ему мозги, и очень скоро твой драгоценный Оникс даже не вспомнит, что ты когда-то существовала!" - прозвучал в голове желчный голос Барбаники, и отчаянье огромной десятиэтажной волной вздыбилось в душе Гедерики. Вздыбилось и всей мощью обрушилось на защитную стену, выстроенную Каломушем в Мельшаре и подлатанную Литониэлем в Картре.
  - Ты не можешь забыть меня, Оникс! - слетело с дрожащих губ, и в следующий миг главная жрица Ордена Солнца отлетела к стене, прямиком в руки своих подчинённых.
  - Мать! - нестройным хором вскрикнули те, поставили Барбанику на ноги и живым щитом выстроились перед ней, с оторопью наблюдая, как яркое жаркое пламя охватывает руки Гедерики Теригорн.
  Антимагические оковы серебристыми каплями пролились на пол. Девушка одним слитным движением поднялась со стула, красными, горящими глазами обвела комнату и тихим низким голосом проговорила:
  - Ненавижу...
  Барбаника похолодела: Гедерика окончательно потеряла человеческий облик. Кожа её стала белее мела, черты лица - острыми и резкими, вокруг глаз пролегли широкие чёрные тени. Волосы колыхались и подёргивались, точно собравшиеся в клубок змеи. Пальцы на руках вытянулись, ногти почернели и заострились, став похожими на когти какого-то экзотического животного. Но, самое ужасное, магическая аура девушки пульсировала и медленно разрасталась, стремясь заполнить собой всё пространство комнаты. И эта аура несла с собой боль и смерть. Главная жрица осознала это практически сразу и, толкнув в спину стоящую перед ней Дарнику, воскликнула:
  - Чего вы ждёте?! Убейте эту тварь!
  Жрицы разом вскинули руки, и к Гедерике устремились семь изумрудных молний. Девушка даже не попыталась защититься. В эти минуты она вообще не понимала, что рядом с ней твориться, ибо полностью погрузилась в себя. В сознании царил хаос. Шуарская половина отчаянно теснила иртанскую, и Геда ощущала себя пассажиром мелкого зыбкого судёнышка посреди штормового моря. Проклятая магия бурлила и клокотала вокруг неё, но взять её под контроль никак не удавалось.
  Семь смертоносных молний врезались в шуарку-полукровку, и комнату огласил безумный истошный визг. Острый, режущий, бьющий по ушам и по нервам. Спасаясь от невыносимого звука, жрицы прижали ладони к ушам.
  - Нет! Не сдавайтесь! Добейте её! - отступая к стене, закричала Барбаника, но её подчинённые ничего не успели сделать: в одну секунду визг истончился, став почти неуловим человеческому слуху, магическое пламя охватило Гедерику с ног до головы, могучими потоками рвануло во все стороны, и Храм Солнца до основания сотряс невероятный по мощности взрыв.
  
  Наткнувшись на мощное защитное поле, Морика Теригорн вскинула руки, и двери покоев её мужа взорвались, осыпавшись на пол дождём из опилок и щепок.
  - Я не чувствую ни единой живой души, - сухо заметил Тарго, стоящи позади ликанской магички. - Но это ничего не значит, жрицы Света искусные чародейки.
  Сильф придержал шагнувшую было вперёд Морику, затем решительно отодвинул её в сторону и первым вступил в гостиную Миганаша, с тревогой глядя по сторонам. Никого. На столе несколько чашек с остывшим чаем, вазочка с печеньем. На кресле в углу - раскрытая книга.
  - Здесь было пять человек. Интересно, что заставило их так спешно уйти? - Тарго повернулся к Морике: - Возможно тот странный подземный толчок.
  - Я уже говорила: в Бершане не бывает землетрясений.
  - А я и не думаю, что это землетрясение. Судя по тому, каким количеством охранных и сигнальных заклинаний жрицы наводнили Дом Совета, кто-то просто грубо прорвал несколько из них.
  Тёмные глаза ликанки полыхнули гневом:
  - Наши люди ждали приказа. Значит, речь идёт о чужаке. По-твоему, кто-то ещё решил воспользоваться ситуацией и бросить вызов жрицам Солнца?
  - Очень сомнительно, - покачал головой сильф и прикрыл глаза, слушая короткие мысленные доклады своих соратников.
  Морика тем временем подошла к столу, задумчиво взглянула на полупустые чашки и помрачнела: сердце точно иголкой кольнули. "Всё это как-то связанно. Странный подземный толчок и прерванное чаепитие. Я чувствую!.."
  - Всё идёт, как было запланировано, - доложил сильф, и Морика обернулась к нему:
  - Первый этап самый лёгкий. Когда жрицы поймут, что происходит - вот тогда-то начнется настоящая заварушка.
  - Слава небу, солнцепоклонниц в Доме Совета почти нет. Нашим людям попалось всего трое, и те, видимо, из послушниц. Слишком легко их удалось обездвижить.
  - Странно всё это... - протянула Морика, бросив взгляд на пресловутый стол, сервированный к чаю.
  - Видимо, госпожа Барбаника не рассчитывала, что в Бершане есть силы, готовые оказать сопротивление Ордену. Как бы то ни было, мы захватили Дом Совета почти без происшествий. Была небольшая заминка с Шагором, его пытались арестовать гвардейцы, но артефакт который Калерита Мартош установила в зале заседаний сработал вовремя. Гвардия расколдована и вновь перешла на нашу сторону. Сейчас солдаты вместе с людьми Шагора занимаются оставшимися заклинаниями. Как только с ними будет покончено, они приступят к созданию охранного круга.
  Леди Теригорн кивнула:
  - Отлично. Теперь нужно найти Миганаша. Я должна знать, что с моим мужем.
  - Тише, - внезапно произнёс Тарго и поднял палец вверх, призывая ликанку прислушаться.
  Морика насторожилась: откуда-то сбоку, вероятнее всего со стороны кабинета, донеслось едва слышное потрескивание.
  - Это же...
  - Портал. Сейчас он откроется.
  Тарго метнулся к женщине, схватил её за руку и, сорвав с пояса небольшой кожаный кошель, швырнул его об пол. Кошель лопнул, как мыльный пузырь, в воздух взметнулось облачко жёлтой пыльцы, окутывая магов заклятием невидимости, и в ту же секунду дверь кабинета распахнулась. Из серебристой арки, припрыгивая от радости и потирая руки, выскочил главный старейшина Ликаны, следом за ним выступили три жрицы в извечных жёлтых балахонах.
  - Смотрите! - одна из жриц указала на зияющую дыру в дверном проёме.
  "Это наш единственный шанс, Морика. Нападаем! - мысленно скомандовал Тарго и, молниеносно сформировав на ладонях смертоносные магические шары, запустил их в жриц. - Палниш! Шли подмогу!"
  Внезапный удар сильфа и Морики оказался более чем удачным: одна из жриц повалилась на пол в бессознательном состоянии, но на этом везение их закончилось. Оставшиеся две жрицы оказались превосходными боевыми магами. Уже через несколько мгновений они развеяли заклинание невидимости, отгородились от нападавших щитом и собрались перейти в наступление, но им помешал Миганаш.
  - Морика!!! - радостно завопил он, увидев жену, и кинулся к ней с распростёртыми объятиями. - Дорогая моя! Я так счастлив, что ты со мной. Я должен рассказать тебе потрясающую новость! Наша дочь вот-вот станет жрицей Солнца!
  - Что?!
  - Что?! - одновременно воскликнули Морика и Тарго.
  Жрицы переглянулись: у них был строгий приказ оберегать и защищать Теригорна, а тот, сграбастав в объятья жену, оказался точно на линии удара.
  - Ты всё верно расслышала, Морика, - зло крикнула одна из желтушниц. - Твоя дочь в нашем Храме, и ты её больше не увидишь!
  - Ну да. - Миганаш разжал объятия и расстроено поскрёб щёку: - Они же в балахонах всё время. Обидно.
  Морика с ужасом посмотрела на мужа, который выглядел полным идиотом, и перевела взгляд на жриц. Для неё не составило труда понять, что ни о каком обряде речи не шло. Орден планировал убить её девочку, но как этому помешать, женщина не представляла.
  - Не делайте этого. Отпустите Геду и возьмите вместо неё меня, - всхлипнув, жалко произнесла она, и жрицы неприятно захихикали.
  - Зачем нам меняться? Ты и так будешь следующей!
  - Морика? Ты собралась стать жрицей? - тут же расцвёл Миганаш и снова полез обнимать жену, но Морика оттолкнула его и выбросила руку вперёд:
  - Умрите, презренные твари!
  - Умрите! - эхом подхватил Тарго, и в щит жриц врезались смертоносные огненные шары.
  Раздалось громкое шипение, точно кусок раскалённого металла упал в кадку с ледяной ключевой водой, прозрачная поверхность защитного поля покрылась дымкой, и сильф дёрнул Морику за рукав:
  - Бежим.
  Не сговариваясь, они разом подхватили растерянного Миганаша под руки и рванули к дверям.
  - Как ты могла напасть на жриц? - пролепетал Теригорн, не делая попыток вырваться. - Нужно вернуться и извиниться. Скажем, что вышло недоразумение...
  - Пригнитесь!
  Беглецы разом присели, и над их головами пронеслись раскалённые добела молнии. А ведь они были всего в шаге от выхода. Выругавшись себе под нос, сильф развернулся, выпрямился и прошептал заклинание, выстраивая защитное поле. Вовремя: жрицы в ярости обрушили на магов целый поток огненных снарядов.
  - Уходи, Морика!
  - Ну уж нет!
  Леди Теригорн шагнула к сильфу, встала с ним плечо к плечу и обрушила на жриц всю мощь своего гнева. За мужа, за дочь, за страну, которую те шаг за шагом предавали, прикрываясь высокими словами о величие и свободе Ликаны, а на деле только и думая о том, как упрочить свою власть над ликанцами и заставить их послушно следовать воле Ордена.
  - Морика! Остановись! - испуганно закричал Миганаш и повис на руках жены, однако та и не подумала отступить.
  - Ни за что!
  Морика с рыком толкнула мужа на пол, выпалила заклинание, отправив Миганаша в глубокое забытьё, и вновь обрушила свою магию на ненавистных жриц. Тарго с уважением посмотрел на воинственную ликанку и сосредоточился на защите, удерживать которую становилось всё трудней и трудней. Жрицы понемногу усиливали напор, точно их силы прирастали с каждой новой выпущенной молнией, а серебристая арка за их спинами искрилась и переливалась, ужасно нервируя сильфа, ведь к солнцепоклонницам в любую минуту могла прийти подмога.
  "Палниш! Да где же ты!" - мысленно завопил Тарго и с облегчением выдохнул: из коридора донесся гулкий топот. К ним спешил наверное целый десяток магов. Услышали их приближение и жрицы. Нервно переглянулись, сделали попытку пробиться к Миганашу, но нахрапом прорваться сквозь щит сильфа не смогли и отступили к порталу. И едва успели запрыгнуть в арку, как в гостиную во главе целого отряда ликанских магов влетел Палниш Шагор.
  - Вот же напасть! Опоздали! - воскликнул он, наблюдая как растворяется в воздухе серебристая гладь и глазам открывается вид на просторный, светлый кабинет главного старейшины Ликаны, который на фоне чёрных, обугленных стен гостиной выглядел картинкой из другого мира.
  - Они вернутся, Палниш. - Тарго устало опустил руки и кивнул на лежащую на полу жрицу: - Свяжите её и заприте где-нибудь под надёжной охраной. Да, и Миганаша в спальню отнесите, позже нужно будет разобраться с его сознанием, знатно в нём Орден покопался.
  Палниш махнул рукой, и пришедшие с ним маги занялись старейшиной и жрицей, а Тарго тем временем подошёл к застывшей как изваяние Морике и осторожно коснулся её плеча:
  - Возможно жрицы солгали.
  - Нет. Я чувствую, Геда у них, - хрипло проговорила женщина и, развернувшись, быстрым шагом направилась прочь.
  Тарго и Палниш поспешили следом за ней.
  - Куда Вы? - встревожено спросил Шагор.
  - В Храм!
  - Это самоубийство!
  - Посмотрим, - сухо ответила Морика и ускорила шаг.
  А через несколько метров и вовсе перешла на бег. Коридоры, лестницы, опять коридоры. Леди Теригорн неслась как вихрь, а в душе её разгорался ужас - гнетущий, тошнотворный, зловещий. "Геда, девочка моя..." - раз за разом повторяла Морика и бежала вперёд, чувствуя, что безнадёжно опаздывает.
  Но вот, наконец, и парадные двери. Женщина толкнула тяжёлую створу, выскользнула наружу и, сбежав по ступенькам ступила на площадь. Кинулась налево, свернула за угол и устремилась к помпезным, украшенным золотым орнаментом воротам. Храм располагался метрах в трёхстах от Дома Совета, но уставшей женщине они казались бесконечными.
  Морика тяжело дышала, лицо и спину её заливал пот, сердце готово было выскочить из груди, но она упорно двигалась вперёд. "Быстрее, быстрее, быстрее", - подгоняла себя женщина, потому что ей казалось, что, если остановиться, Гедерика умрёт.
  До ворот оставалось чуть более пятидесяти метров, когда прямо из позолоченной крыши Храма вырвался яркий столп пронзительно оранжевого пламени. Оранжевый язык лизнул облака, и чёрным смоляным дождём пролился на белые стены, с бешеной скоростью разрушая и пожирая их. Секунда, и прекрасное бело-золотое здание Храма исчезло, будто стёртый ластиком карандашный набросок. Сгинули в небытиё ворота и крепостные стены, и глазам Морики предстал безжизненный серый пустырь.
  - Геда...
  Леди Теригорн покачнулась, схватилась за сердце, а потом ринулась вперёд. Остановилась на границе серого пустыря, в изнеможении рухнула на колени и безумным взглядом обвела безжизненное пространство. Пыль, пыль, пыль. Море пыли.
  - Гедерика.
  Морика икнула, всхлипнула, и слёзы потекли по её щекам. И почти сразу высохли: серое море дрогнуло, всплеснулось и вновь успокоилось, явив глазам бездыханное тело в самом центре пустыря. Материнское сердце дрогнуло и забилось часто-часто.
  - Геда!
  Леди Теригорн взлетела на ноги и стрелой понеслась вперёд с единственной мыслью - обнять свою дочь, прижать к груди и больше никогда не отпускать её от себя. Ни на шаг!
  
  Глава 8.
  Шуары.
  
  Щепотка порошка из редкого белого папоротника, крыло ночной бабочки-огнецветки, немного душистой вытяжки из водорослей, добытых со дна реки Вельшерани, и кровь шуара вспыхнула чёрным огнём. Кальсом осторожно помешал содержимое чаши тонкой ивовой палочкой, сплошь покрытой крохотными золотистыми рунами, и посмотрел на страницы книги. Заклинание призыва имело несколько форм, и мастер не желал ничего испортить. Чего-чего, а открывать шуарам путь в Иртан он не собирался, по крайней мере, не сейчас, когда он и его подручные ещё ступают по земле этого умирающего мира.
  - Возьму-ка я самый скромный вариант.
  - Очень разумное решение, сын мой, - благодушными голосом заметила книга.
  Буквы на развороте дрогнули, словно подёрнутые ветром волны, зазмеились, и на странице осталось лишь несколько строк, а картинка с порталом и вовсе исчезла, сменившись изображением странной бесформенной и редко пульсирующей массы.
  - Выглядит отвратительно, - скривившись, пробормотал Кальсом.
  - Зато твоя жизнь останется при тебе.
  - Да, это главное. - Мастер кивнул, перевёл взгляд на разложенные на каменной поверхности ингредиенты и ухмыльнулся: - Чувствую себя начинающим поваром.
  Книга отозвалась журчащим смешком, и под этот смех Кальсом принялся за дело. Засучив рукава, он шинковал травы ножом, размалывал засушенные части животных и птиц в каменной ступке, смешивал жидкости в пробирках и мензурках, а всё, что получал на выходе, отправлял в пылающую чашу. Мастер ждал, что вот-вот что-то случится: вспышка, мини-взрыв или хотя бы пламя изменит цвет, однако ничего не происходило. Чёрный огонь пожирал предлагаемое угощение, сжигал до тла и животную ткань, и растения, и даже каменную крошку, и при этом оставался беспросветно чёрным. Ни единой цветной искорки, ни дымного всполоха, словно и не пламя вовсе, а тёмная вода, принявшая его форму.
  Наконец с зельеварением было покончено, и Кальсом перенёс чашу в центр зала. Осторожно поставил прямо на пол в нескольких метрах от околдованного Каломуша, накинул на голову капюшон, потому что не желал, чтобы шуары лицезрели его уродство, и вернулся к постаменту. Провёл ладонью над распахнутыми страницами, и книга взмыла в воздух.
  - Тадриум, шарданоро шуар... - начал он и неспешным шагом двинулся вперёд, описывая широкий круг вокруг чаши.
  Язык был ему не знаком, но книга предупредительно нашёптывала как правильно произнести то или иное сложное слово, подсказывала верную интонацию, и мало-помалу дело спорилось. Когда Кальсом дошёл до третьего абзаца заклинания, тёмное пламя внезапно погасло, и со дна чаши к потолку устремилась тонкая нить серовато-чёрного пара. Она тянулась и тянулась, скручиваясь под сводами зала в огромный, кособокий, пульсирующий клубок. Казалось, нити не будет конца, но вот с сухих блеклых губ мастера слетело последнее слово, и пар иссяк. Нити слились воедино, затвердели, и клубок превратился в чёрный кристалл с неровными, поблёскивающими серебром гранями.
  - Ты справился, сын мой, - довольным тоном сообщила книга истинной магии, подлетела к круглому постаменту, опустилась на каменную твердь и захлопнулась.
  Кальсом нетерпеливо притопнул ногой:
  - Эй! Вы слышите меня? Отзовитесь!
  Ни единого звука в ответ. Нахмурившись, мастер посмотрел на книгу. С минуту ничего не происходило, а потом вспыхнул красно-белый свет, зашуршали страницы, и мелодичный голос произнёс:
  - Терпение, сын мой. Ты же знаешь, что именно терпение самая важная черта в характере мага. Ты сделал всё, как полагается, но позабыл об одном: прочитанное тобой заклинание не принудительный вызов, но приглашение, которое можно отклонить. Выбор, увы, принадлежит не тебе. Наберись терпения и жди.
  - Хорошо, - раздражённо бросил Кальсом, посмотрел на пленённого мага и скривился: - Надеюсь, ты стоишь моего ожидания. Ворон! Ветер! Усильте защиту! Не хватало ещё, чтобы он очнулся!
  Коричневые магические стены, окружавшие Каломуша, секунду назад бывшие блеклыми и мутными, точно застоявшаяся болотная вода, вмиг стали яркими и блестящими. Перта будто в металлическую клетку запихнули, без дверей и замков. Единая литая конструкция, искрящаяся от сильнейших охранных заклятий. Ни малейшего шанса на побег.
  "Хотя... он шуар, и что от него ожидать - неизвестно". Кальсом покивал собственным мыслям и на всякий случай ещё немного усилил действие сонного заклинания. Но и после этого покинуть зал не рискнул. Потратил пару минут на сканирование Геббината, выяснил, что главный подмастерье всё ещё возится с Ониксом, но вмешиваться не пожелал. Переместиться эльфёнок не мог, покинуть Чёрный замок на своих двоих - и подавно, и, следовательно, Абинар так или иначе с заданием справится. "Пусть гордится собой! Так он только покладистей будет", - ухмыльнулся про себя мастер, метнул короткий взгляд на висящий между тяжёлыми многоярусными люстрами кристалл и почти весело воскликнул:
  - Девочки! А где же мой чай?!
  Дверь в углу приоткрылась, и в проёме показалась хорошенькая головка Ивы.
  - Ой! - Девушка смущённо улыбнулась, и её гладкие нежные щёчки покрылись восхитительным алым румянцем. - А мы накрыли Вам в кабинете. Сейчас исправим!
  Ива исчезла, а через пару секунд дверь широко распахнулась, и близняшки впорхнули в зал одна за другой. Липа несла в руках маленький столик на длинной витой ножке, Туя - ореховый стул с тонкой резной спинкой, а Ива - поднос с чайником, сахарницей и чашкой на плоском белоснежном блюдце из полупрозрачного эльфийского фарфора.
  Сияя ослепительными улыбками, девушки прошествовали прямиком к мастеру, поставили стол и стул, водрузили на столешницу поднос. И пока Ива хлопотала, раскладывая салфетки и наполняя чашку ароматным горячим напитком, Липа и Туя подхватили хозяина под руки, усадили на стул и устроились подле него на полу. Словно комнатные собачки прильнули к ногам хозяина и устремили счастливые взгляды на пергаментное лицо, чуть выглядывающее из-под капюшона.
  Ива же осталась стоять. Сложила руки на животе, томно вздохнула и мурлыкающим голоском поинтересовалась:
  - Может, подать что-то ещё?
  - Ничего не надо.
  Кальсом сделал глоток и блаженно прикрыл глаза. Чай из вереска северных пустошей всегда действовал на него умиротворяюще. Тёплая нега растекалась по телу, пробуждая давно забытые доброжелательность и мягкость. Мастер поманил к себе Иву, и та немедля уселась к нему на колени.
  - Вас давно не было, господин. Мы скучали.
  - Но вот я здесь, целиком и полностью в Вашем распоряжении, - с игривой ноткой произнёс Кальсом и потянулся губами к губам девушки, уже предвкушая сладостный поцелуй с лёгким привкусом вереска, но Ива внезапно отшатнулась, а секунду спустя и вовсе спрыгнула с его колен, едва не сметя по пути хрупкий деревянный столик.
  Неуклюже переступила с ноги на ногу, оглядела себя, насколько смогла, даже извернулась, пытаясь рассмотреть своё платье сзади, и громко заявила:
  - Дешёвая кукла!
  - Ты права, дорогая, полная безвкусица! - Туя поднялась с пола и приблизилась к сестре с постной, недовольной миной. - Как можно жить с такой дурацкой юбкой? Уму непостижимо! Женщина всегда и везде должна демонстрировать свои ноги, особенно если они того стоят! - С эти словами она задрала пышную юбку и, хихикая, покрутилась на месте. - Эх, люблю я по телам путешествовать, жаль, что повод выпадает не часто. Говорила мне мама: с твоими наклонностями надо в разведку идти, а не семьёй заниматься. Как она была права! Э-эх! Давненько я так не веселилась! - Туя снова крутанулась на месте и, взглянув на чайный столик, кисло скривилась: - Ох уж эта юбка! Жаль, ножичка нет. И магии, кстати сказать, тоже.
  - Плевать! - отмахнулась Ива. Она повернулась к Кальсому, хотела что-то сказать, но её перебила Липа:
  - Вы что это тут устроили? Поразвлечься захотелось? Так время надо с умом выбирать! Я же предупреждала: действовать надо быстро, а вы?.. - Она встала, погрозила вмиг притихшим сестрам кулаком и обратилась к Кальсому: - Ты звал нас, несчастный, мы пришли!
  - Шуары? - озадачено пробормотал мастер.
  - Они самые! - Липа, а вернее то существо, что контролировало сейчас её тело, испепеляюще зыркнула на сестёр: - Доигрались? Теперь нам ещё и доказывать придётся, кто мы такие. А с едва приоткрытым порталом это дело нелёгкое.
  Кальсом нахмурился:
  - Я действительно представлял вас немного иными.
  - Страшными и жестокими?
  - Вроде того.
  - Ясно.
  Липа задумчиво побарабанила кончиками пальцев по нижней губе и направилась к фантошам. Мельком взглянула на спящего Каломуша, но, к удивлению мастера, интереса к его персоне не проявила. Или не узнала соплеменника, или не пожелала выказать своего истинного отношения к нему, а, может (и это был наихудший вариант для хозяина Геббината), Перт не представлял для шуаров ценности. Мурашки поползли по его спине от одной только мысли, что явившиеся на зов маги попросту играют с ним, и в любой момент могут...
  Кальсом вздрогнул, словно сквозь него молния прошла: изящная ручка Липы, обычно такая нежная и ласковая, коснулась груди Ветра, и его не стало. От крепко сбитого, широкоплечего фантоша осталась жалкая кучка пепла, не больше двух чайных ложек. И пусть Кальсом уже видел сегодня колдовство шуаров, оно и на этот раз произвело на него неизгладимое впечатление. И впечатление только усилилось, когда Липа грациозно двинулась по залу, легко, почти невесомо касаясь шкафов и стеллажей, и те рассыпались в прах, отмечая путь шуарки серой дорожкой пепла.
  "Хватит!" - с ужасом наблюдая, как безвозвратно гибнут экспонаты его прекрасной коллекции, хотел закричать Кальсом, но не смог выдавить из себя ни звука: душу заполонил противный липкий страх, ибо вопреки словам об отсутствии магии, шуарка без видимого труда демонстрировала своё разрушительное искусство. "Что я наделал? Я сам впустил их в Иртан! На что я надеялся?" Мастер повернул голову, чтобы узнать, чем занимаются оставшиеся две гостьи, и с удивлением обнаружил их сидящими на полу. Выглядели девицы помятыми и потрёпанными, точно несколько часов кряду занимались тяжёлым физическим трудом. Часто дышали, всхрапывали, как скаковые лошади, а их притягательно-красивые лица блестели от пота.
  "А ведь не всё у них гладко", - злорадно подумал Кальсом и опять посмотрел на Липу.
  Девушка к тому времени закончила планомерное уничтожение мебели у правой стены и плавной походкой двинулась к постаменту. Почувствовав опасность, книга истинной магии вспыхнула красно-белым светом и, словно жар-птица, взмахивая страницами, взмыла в воздух. Шуарская магичка замедлила шаг, вскинула голову, прищурилась, точно выбирала заклинание, чтобы покарать беглянку, и Кальсома прорвало. Он вскочил, едва не уронив стул, и громко воскликнул:
  - Достаточно доказательств! Пора приступать к переговорам! Вы же сами говорили, что времени на них немного.
  - И то верно, - отдуваясь, заметила Ива. - Вот ты на нас кричишь, Ри...
  - Никаких имён! - Липа развернулась и грозно посмотрела на сестёр. - С каких это пор мы раскрываемся первому встречному?!
  - Прости, госпожа, - хором ответствовали девушки, почтительно склонив головы, и Кальсом понял, что при видимом панибратстве в рядах шуаров также существует иерархия.
  С этой минуты взгляд мастера намертво прилепился к шуарской магичке, вселившейся в тело Липы, потому что она и только она могла ответить на все его чаяния. Кальсом натянул капюшон поглубже, полностью скрываясь за пологом атласной ткани, и слегка поклонился. Именно слегка, ибо при всём внутреннем трепете, вызванном колдовством шуарки, не желал выглядеть раболепствующим. Он собирался торговаться, и торговаться на равных!
  - После того, как шуары покинули пределы нашего мира... - начал он, но Липа бесцеремонно перебила его:
  - Подожди!
  Кальсом покраснел от возмущения, но всё же захлопнул рот, а шуарка обвела зал быстрым взглядом и посмотрела на сестёр:
  - Как, оказывается, я соскучилась по блиц-туру! Непередаваемое ощущение! Поддержите меня ещё минутку, не могу отказать себе в удовольствии...
  С этими словами девушка развернулась и почти бегом кинулась к Ворону. Фантош и ухом не повёл, он старательно выполнял приказ мастера - следил за пленником и поддерживал заклинание глубокого сна. Кальсом поджал губы: смотреть на уничтожение ещё одного своего творения было неприятно. "Но, с другой стороны, эта потеря с лихвой окупится в будущем", - подумал он и хотел отвернуться, чтобы понаблюдать за остальными шуарскими магичками и понять, как именно они творят воистину невозможные вещи, протаскивая магические нити сквозь почти закрытый портал и подпитывая ими свою госпожу. Однако взгляд отвести не успел: внезапно Ворон отмер и с силой вцепился в запястье Липы, вздёргивая её руку вверх и заставляя приподняться на мысках.
  Девушка взвизгнула, совсем как обычная молодая иртанка, а не смертельно опасный шуарский маг, и замерла вытянутой струной, напряжённой, готовой вот-вот разразиться новым криком. А Ворон, мёртвый маг, вернувшийся из-за грани по зову мастера и обречённый всю свою полужизнь служить ему, тряхнул смоляными волосами и кровожадно оскалился:
  - Ну, здравствуй, дорогая. Развлекаешься?
  - П-привет, - пролепетала Липа и растянула губы в несмелой, заискивающей улыбке. - Когда ты вернулся?
  - Два часа назад. - Фантош, а точнее тот, кто вселился в него, чуть опустил руку девушки, позволяя ей наступить на пятки, и криво усмехнулся. - Но Вы, моя дорогая матушка, меня естественно так рано не ждали.
  - Твой поход должен был продлиться ещё неделю.
  - Мы закончили раньше. И что я увидел, вернувшись домой? Дом заброшен, слуги предоставлены сами себе, а моя матушка в компании моих жены и сестры заперлась в своих покоях и колдует. Да так, что вонь от вашего колдовства весь дом пропитала! Вам что, закон не писан? Почему Вы покинули мир, не сообщив об этом мне?
  - Мы собирались...
  - Не лги мне, мама! - Ворон отпустил девушку и от избытка эмоций тряхнул в воздухе кулаками: - Ты понимаешь, как я волновался? А уж когда я прорвался сквозь щиты, вошёл в твои покои и увидел, что вы покинули свои тела...
  Кальсом оторопело слушал разговор шуаров, переводя взгляд с одного лица на другое и силясь понять, в какую историю он угодил и не пора ли ретироваться.
  - С нами всё в порядке, сын мой, - мягко произнесла Липа и зыркнула на Иву и Тую.
  - Прости нас, Оддис! - сообразив, что от них требуется, хором воскликнули девушки и подбежав к фантошу прижались к нему с двух сторон.
  - Ты всё неправильно понял, - сказала Туя.
  - Мы бы предупредили тебя, - закивала Ива. - Но дело было безотлагательным.
  - К тому же, ситуация весьма щекотливая, - сообщила Липа и указала в сторону спящего Каломуша: - Твой брат нашёлся.
  Ворон вскинул голову и удивлённо посмотрел на спящего мага:
  - Ничего себе! Иллис собственной персоной. Как же он вырос.
  Шуар высвободился из объятий девушек, подошёл к лежащему на полу магу и попытался коснуться его, но вовремя отдёрнул руку: стенки клетки предупреждающе полыхнули зеленовато-серым огнём. Оддис поджал губы и только теперь соизволил обратить внимание на стоящего неподалёку мага в тёмном струящемся балахоне:
  - Это ты усыпил его?
  - Я, - не стал отрицать Кальсом. - Только так я смог удержать его, э-э-э... Как мне обращаться к Вам, сударь?
  Ворон прищурился, оглядывая иртанского мага с ног до головы. Он явно старался оценить его магический потенциал и придя к каким-то выводам согласно качнул головой.
  - Зови меня государь. И разбуди моего брата, я желаю говорить с ним.
  - Увы, это невозможно. - Кальсом картинно развёл руками. - Если Ваш брат проснётся, то тут же исчезнет, а мы с Вами ещё ни о чём не договорились.
  - Ах, во оно что! - оскалился шуар. - Промышляете шантажом, господин маг.
  - У Вас есть то, что мне необходимо, государь.
  - В самом деле? И что же это?
  - Научите меня строить межмировой портал!
  - Обойдёшься! - Ворон развернулся к стоящим в шеренгу девушкам и скомандовал: - Уходим!
  - Но как же Иллис? - воскликнула Липа, умоляюще приложив руки к груди.
  - Ничего с ним не станется!
  В ту же секунду четыре тела с глухим стуком повалились на каменный пол. Кальсом аж рыкнул от негодования и, подняв голову, посмотрел на парящую под потолком книгу истинной магии:
  - Столько усилий, а он просто взял и отбрил меня как навязчивого ребёнка. Возмутительно!
  - Одна возможность потеряна, но есть и другие, сын мой.
  - Я столько лет тщетно разыскивал мальчишку-шуара, которого спрятала ото всех проклятая Иль, а когда он, наконец, оказался в моих руках, выясняется, что он никому не нужен.
  Книга качнулась и, плавно спустившись вниз, зависла перед лицом Кальсома. Тонкие страницы тихо зашелестели, замерли, и глазам мастера предстала картина звёздного неба с мерцающей в центе аркой портала.
  - Заклинание межмирового перехода, возможно, знает и он. Опои его и заставь открыться тебе.
  - Но одного заклинания мне мало! Я хотел, чтобы после моего ухода шуары вернулись в наш мир и опустошили его. Я надеялся, что они согласятся, ведь для них, должно быть, такие походы - праздник!
  - Тёмное пророчество запущено. Иртан умирает. К чему торопить события? Какая разница наступит развязка - завтра или через десяток лет? Главное, твоя месть свершится.
  Кальсом упрямо тряхнул головой:
  - Лишний день - это шанс на спасение, а я не так щедр, чтоб дарить его бывшим сородичам. Я хочу точно знать, что эльфы мертвы. А с ними и все остальные иртанцы! И пусть проклятый Великий Лес чахнет в одиночестве, в ожидании неминуемого конца! А когда корни деревьев иссохнут, а листва почернеет от горя, я приду к нему и скажу, что это расплата!
  - Всё так и будет, сын мой, наберись терпения, - по-матерински нежно проворковала книга, и её страницы успокаивающе зашелестели, открывая глазам новую картину: ясное лазоревое небо над бескрайней голой пустыней. Ни куста, ни травинки, ни живого существа, только песок, песок, песок.
  - Всё так и будет, - повторил Кальсом, с вожделением представляя, как прекрасные могучие деревья Храмовой рощи иссыхают, источаются и осыпаются на землю желтоватыми крупинками песка, и весь Великий Лес шаг за шагом превращается в безжизненную пустыню, точь-в-точь такую, как показала ему книга истиной магии. - Это стоит того, чтобы ждать. - Мастер с благодарностью погладил волшебные страницы. - Но вернёмся к делам насущным, - почти весело заявил он и шагнул к лежащим на полу телам.
  В первую очередь необходимо было поднять фантоша, дабы он сдерживал Каломуша Перта, когда придёт срок разбудить его для допроса. И стоило позвать ещё парочку магов ему на подмогу, так, для подстраховки. "А потом можно и девочек в порядок привести, пусть заново стол накроют. Поужинать определённо не мешает, кто знает, насколько наш разговор с лохматым магом затянется".
  Кальсом осмотрел Ворона, распростёр над ним руки, вливая жизненные силы, и скомандовал:
  - Встать!
  Фантош распахнул глаза, взвился на ноги и навытяжку встал перед мастером. Только вот приказать ему Кальсом ничего больше не успел. Лицо Ворона дёрнулось, точно его иглой в щёку укололи, чёрные зрачки стали пронзительно красными, а губы искривились в надменной усмешке.
  - Пожалуй, мы не договорили, маг, - заявил вернувшийся в тело фантоша шуар и подбоченился: - Значит, говоришь, межмировые порталы строить хочешь?
  - Хочу, - сдержанно кивнул Кальсом. - А Вы, государь, всё же решили брата домой вернуть?
  - Ну, нельзя же лишать мать сына. Он и так гулял слишком долго. - Шуар оскалился, демонстрируя тридцать два зуба. - Но только за брата заклятия ты не получишь. Я хочу, чтобы ты нашёл и привёл ко мне девушку по имени Гедерика Теригорн.
  "Ничего себе! А она-то здесь при чём?" - растерялся мастер, но внешне ничем не выдал своего замешательства. Спокойно кивнул, помолчал, словно обдумывая услышанное, а потом заявил:
  - В таком случае, я так же хочу выставить требование.
  - Ого! - Шуар ухмыльнулся. - А ты малый не промах. Не дрожишь, не лебезишь. Требуешь. Ты ведь знаешь, кто такие шуары?
  - В Иртане вас помнят до сих пор, - ответил Кальсом и откинул капюшон, демонстрируя уродство, коим наградили его сородичи.
  Оддис мазнул взглядом по лысой макушке с клоками соломенных волос, по пергаментной коже на впалых щеках, немного задержался на обрезанных, закрученных, словно пожухлые листья, ушах и уставился в золотисто-красные глаза:
  - Эльф, значит. Занимательно.
  - Только не мне!
  - Понимаю. И что же ты хочешь от шуаров, эльф? Постой. Дай угадаю: поход на эльфийское королевство.
  - В точку!
  - А ты мне нравишься, эльф. - Оддис расплылся в широкой улыбке. Его ужасно забавляло, как морщиться собеседник, когда он называет его первородным. К тому же, по мнению шуара, требования иртанский маг выдвинул до смешного пустяшные, и смысла напрягаться или хитрить не было. - Ну что ж, по рукам. - Оддис пожал сухую, шершавую руку мага: - Как только ты передашь нам моего брата и Гедерику Теригорн, я выполню свою часть сделки.
  - Договорились, государь, - согласно кивнул Кальсом и слегка поклонился: - Было приятно с Вами познакомиться.
  - Взаимно, эльф. - Оддис последний раз взглянул на околдованного брата, потом перевёл взгляд на парящую у них над головами магическую книгу и добавил: - Будешь готов - дашь сигнал. Сам портал не строй, даже с книгой - это дело тонкое, мало ли как аукнется. И разберись с балаганом в своём замке, а то я поначалу решил, что у тебя здесь праздник какой, а тут война.
  Шуар рассмеялся и исчез. Тело Ворона вновь оказалось на полу возле так и не пришедших в себя девушек-тройняшек, а Кальсом грязно выругался: он совершенно забыл об Абинаре. А ведь главный подмастерье давным-давно должен был доложить об успешном завершении операции по поимке Оникса. Но он почему-то молчал.
  Кальсом машинально прошептал заклинания, в который раз оживляя Ворона, мысленно отдал ему приказ следить за состоянием Перта и сосредоточился, отыскивая застрявшего где-то Абинара и его строптивую жертву.
  
  Всполохи, всполохи, всполохи. Молнии, огненные шары, голоса, выкрикивающие слова атакующих заклинаний. Рвущиеся плетения выстроенных Ониксом защитных полей. Пузатые бочки, гибнущие вместе с ними, лопающиеся точно мыльные пузыри. Мёртвые, изрубленные тела под ногами. Воздух насквозь пропитался ужасающей смесью элитного вина и пролитой крови. Наверное, если б Абинар отдал приказ убить беглого фантоша, бой давным-давно закончился бы, но Оникс нужен был Кальсому живым. И бой продолжался.
  Главный подмастерье не ожидал, что единственный живой воспитанник Геббината проявит столь недюжинное самообладание. Нотка надрыва и отчаянья, что всегда жила в самых потаённых глубинах его души, сейчас будто погасла, и глазам Абинара предстал самый настоящий фантош: холодный и рациональный. Растрёпанный, перепачканный в своей и чужой крови, но с непроницаемым лицом, неукротимой решимостью в глазах и точными скупыми движениями, каждое из которых достигало намеченной цели.
  Оникс понимал, что это его последний бой, и старался вывести из строя как можно больше врагов. И у него получалось. Если бы эта схватка началась ещё несколько дней назад, скорее всего он действовал бы по-другому, просто наносил удары, стараясь поразить жизненно важные органы противников. Но теперь, когда эльф знал, что все фантоши уже мертвы, он действовал иначе: рубил головы, отсекал руки, вспарывал животы - делал всё, чтобы, если не убить, то как можно сильнее покалечить взращенных Геббинатом магов, дабы их восстановление стало для мастера и его подмастерьев серьёзной проблемой. И при этом успевал отражать непрерывным потоком сыпавшиеся на него заклинания.
  "Он совершенен", - самодовольно подумал Абинар, ведь, что ни говори, именно они с Кальсомом сотворили этого великолепного бойца. Стоя у дверей подвала, на верхней ступеньке лестницы, что спускалась к драгоценным бочкам, главный подмастерье заворожено наблюдал за схваткой. А фантоши, ведомые его приказом "Не убивать!", с бесстрастными лицами шли "под нож". Они старались задавить Оникса числом, однако тот каким-то чудом ухитрялся удерживать их на расстоянии.
  Сколько продолжалось побоище, Абинар не задумывался, пока внезапно не ощутил на себе пристальный взгляд мастера, и скрипнул зубами от досады. Он собирался произвести впечатление быстрым захватом эльфёнка, а на деле позволил втянуть себя в самый настоящий бой.
  "Не казни себя, - прозвучал в его сознании благодушный голос Кальсома, - Мальчишка всё равно уже мертвец, так что нет ничего зазорного в том, чтобы полюбоваться им напоследок. Видишь, как он хорош?!"
  "Несомненно".
  "А всё потому, что в каждом его движении пульсирует жизнь. Знаешь, как он был прекрасен, когда сражался с нефас. Целый букет эмоций на лице и запредельная скорость. Жаль, ты этого не видел".
  "Жаль, - согласно кивнул Абинар. - Но всё же, больше всего меня интересует, каким образом Ониксу удалось превратиться из фантоша в побратима эльфийского принца".
  Кальсом приглушённо рыкнул:
  "Без Великого Леса здесь точно не обошлось!"
  "Я так и предполагал. Всё дело в том, что мальчишка живой?"
  "Да. Наш эльфёнок-фантош всегда был с червоточинкой, через неё-то магия первородных до него добиралась. Слава чистому духу, он этого не понимает, иначе, с огромной долей вероятности, покинуть Геббинат ему бы удалось".
  "И мы собирались заполонить такими вот недоделками тиратский двор?"
  "Зато не пришлось бы каждую полусотню лет обряды болезненные проводить. У эльфов непрожитых лет - пруд пруди. А ко двору отправлялись бы единицы, эксклюзив, так сказать. Впрочем, теперь, когда к власти в Тирате пришли Саттолы, об эти планах придётся забыть. Но есть и другие".
  "Мы покинем Иртан?"
  "Да. И, надеюсь, скоро".
  "Что для этого нужно?"
  "Всего лишь найти и привезти в Геббинат Гедерику Теригорн", - произнёс Кальсом, и в тот же миг замок до основания сотряс чудовищно мощи удар, словно оказавшийся неподалёку великан вырвал из кряжа приглянувшуюся ему гору и швырнул её на крышу здания.
  - Что за... - только и успел вымолвить Абинар, прежде чем воздушная волна вынесла его в коридор.
  Главный подмастерье врезался спиной в каменную стену, получил по затылку вылетевшим из держателя факелом и на секунду лишился сознания, но почти сразу пришёл в себя. Поднялся на ноги, машинально сделал несколько шагов вперёд и остановился, с ужасом разглядывая открывшуюся перед ним картину: огромная рваная дыра в потолке, уходящая высоко-высоко вверх, сквозь этажи, к лазоревому чистому небу; горы каменных обломков, вперемешку с кусками мебели, какими-то тряпками и осколками черепицы, и всё это припорошено густой серой пылью. В центре подвала, на единственном незахламлённом островке, стоял Оникс с ярко полыхающими клинками в руках. Всклокоченный, перепачканный кровью, он ошеломлённо смотрел на лежащую у его ног хрупкую черноволосую девушку в грязном белом платье с мятыми, словно увядшими, маками. Больше в подвале никого не было: ни трупов, ни дееспособных фантошей, ни подмастерьев. Только жалящие кожу остатки странного, противоестественного колдовства и ничтожные клочки взорванного защитного поля витали в воздухе.
  Абинар моргнул от удивления, но сказать ничего не успел - подвал опустел. "Она прорвалась в замок, убила всех и просто ушла? Не может быть!" - ошарашено подумал главный подмастерье, и с сухих, непослушных губ сорвалось:
  - Кто это был, мастер?
  - Гедерика Теригорн. - Кальсом точно из воздуха соткался и исподлобья взглянул на разрушения: - И она совсем не та милая наивная дурочка, что я помню. Кажется, у нас проблемы, Аби.
  
  Глава 9.
  Трубный глас.
  
  Мелодичные птичьи трели приятно ласкали слух. Кожу согревали и слегка щекотали солнечные лучи, ласковые и нежные, словно руки матери. Лёгкий шустрый ветерок кружил в воздухе тонкие ароматы лесных трав и цветов. Идиллическая атмосфера, должная привносить в душу радость и умиротворение. Но Йолинель отчего-то не чувствовал ни того, ни другого. Сердце сжималось от непонятной тревоги, в горле стоял горьковатый комок, а под прикрытыми веками собралась колючая влага.
  "Не хватало ещё расплакаться, как маленькому", - с досадой подумал Йоль, открыл глаза и хотел было сесть, но чьи-то настойчивые руки надавили на его плечи, заставляя вновь растянуться на мягком ложе.
  Принц покорился. Откинулся на подушку, сморгнул слёзы и медленно повертел головой, рассматривая просторную светлую комнату. Белые деревянные стены, высокий потолок, огромные широкие окна с воздушными, будто фата невесты, гардинами. И невероятное количество растений, без кадок и горшков, без ваз и вазонов. Потолок оплетали ветви голубой жимолости и клематиса, по углам, прямо из пола росли роскошные розовые кусты, а справа от кровати, на которой лежал Йолинель, красовалась травянистая полянка с яркими цветами - медуницей, клевером и люцерной. Здесь же располагался овальный стеклянный столик и три изящных стула с витыми ножками. Взгляд принца намертво прирос к хрустальному кувшину на прозрачной столешнице. За глоток воды он сейчас отдал бы десять лет жизни.
  - Минутку, - прозвучало рядом, и к столу подошёл Литониэль. Он быстро наполнил водой стакан, вернулся к постели и, бережно приподняв голову принца, помог ему напиться.
  Йолинель испытал неимоверное облегчение, словно это была не обычная вода, а поток целительной магии. Тело перестало быть чужим и ватным, в голове прояснилось. Мерзкие, ужасающие воспоминания о Геббинате вернулись, заставив содрогнуться и сжать кулаки. Боль, дикая, разрывающая внутренности, море крови и довольный смех мастера. Йолинель приглушённо рыкнул от захлестнувшей его ненависти и вдруг побледнел. В голове пронеслись более ранние воспоминания: бейг, держащий в лапах бездыханного Оникса, обряд братания, превративший его, наследного эльфийского принца, в рабовладельца...
  Дёрнувшись, как от удара, Йоль повернулся к Глашатаю и с ужасом уставился в его красивое, вечно молодое лицо. Открыл было рот, но не найдя слов для оправдания, захлопнул его и сглотнул. "И что тут скажешь? Я не хотел? Всё само собой получилось? Детский лепет какой-то! Нет, сейчас я не готов отвечать на вопросы, мне нужно время подумать". Вновь накатила усталость, а вместе с ней - тягучая головная боль. Йолинель откинулся на подушку и прикрыл глаза, надеясь, что Глашатай хоть ненадолго оставит его в покое.
  Литониэль с интересом проследил за странной пантомимой в исполнении принца и поинтересовался:
  - Ты понимаешь, что натворил?
  - Да, - коротко отозвался Йоль и мысленно потянулся к Ониксу.
  Нужно было, во что бы то ни стало, предупредить фантоша, что его хамир больше не в Тирате. "Отзовись!" - не то попросил, не то приказал он, но ответа не получил. Да и сама связь ощущалась какой-то иной, словно чёткий, глубокий рисунок, старательно выведенный на пляжном песке, задела морская волна. Йолинель чувствовал, что Оникс жив, что он где-то на северо-западе, но докричаться до него, как ни старался, не мог. "Да что же это такое?!" Принц поднял руку, взглянул на своё запястье и обомлел: золотой браслет исчез, вместо него кожу украшала искусная зелёно-синяя вязь, сложенная из старинных магических рун.
  - Надеюсь у тебя была веская причина так поступить, - строгим тоном заметил Литониэль.
  - Вы разве не знаете? - Йолинель удивлённо приподнял брови. - Тот эльф, что отправил меня домой...
  - Сам возвратился в Картр.
  - Значит, отец уже обо всём знает.
  - Сомневаюсь. - Глашатай устроился на постели в ногах принца и, немного помедлив, проговорил: - Фалинель отправил за тобой спасательную экспедицию, но в дело вмешался Каломуш Перт.
  - Опять он?!
  - Ты что-нибудь помнишь, Йоль?
  Йолинель нахмурился. Он честно пытался вспомнить, что произошло после того, как шершавая рука мастера вонзилась ему в живот и стала копаться во внутренностях, но не смог. В памяти образовался чёрный беспросветный провал. А вот то, что случилось дальше, принц помнил отлично: и то, как очнулся в гостинице, и как встретился с её хозяином и горничной, и как те позвали знахарку...
  - Больше никто не выжил?
  - Нет. - Глашатай с сочувствием смотрел на принца. - Ты не должен себя винить.
  - А кого? Перта?
  - Трудно сказать. Нельзя делать поспешных выводов. Сначала нужно установить и сопоставить все факты, и этим уже занимаются.
  - Вы отправили в Геббинат ещё один отряд?
  - Пока нет. Твой отец вместе с несколькими мэтрами пытается восстановить память твоего спасителя. Возможно, тогда...
  Глаза принца округлились от изумления:
  - Вы хотите сказать, что Каломуш Перт посмел околдовать элитных магов отца?
  - Этот факт сомнению не подлежит, - неохотно ответствовал Литониэль и сменил тему: - Давай вернёмся к твоему побратиму. Как его имя?
  Йоль моментально забыл и о лохматом маге, и о спасательном отряде, посланным Фалинелем. Вопрос, заданный Глашатаем, был весьма болезненным. Для него. Вряд ли бы Оникс стал сомневаться и раздумывать над ответом, ведь к первородным он себя упорно не относил. Но для Йолинеля ситуация выглядела совсем по другому. Произнести вслух имя-кличку, подаренную эльфёнку Кальсомом, было равносильно тому, как если бы он собственноручно вылил на своего побратима ведро грязи. Ведь имя для эльфа - святое! "И что делать мне?" - расстроено подумал принц, глядя на Литониэля, терпеливо ожидающего его ответа, и стиснул зубы.
  - В чём дело, Йоль? - не выдержал Глашатай, когда пауза затянулась на добрых пятнадцать минут. - Твоё молчание наводит меня на тревожные мысли. Неужели ты позволил какому-то проходимцу войти в королевский род? Ты хоть понимаешь, что несёт в себе эта вязь? Не молчи! Или мне придётся просканировать твоё сознание! Это, конечно, против правил, но, учитывая всю серьёзность ситуации...
  - Его зовут Оникс Маро.
  - Что?!
  Литониэль осёкся и с силой дёрнул себя за косу. "Спокойнее, спокойнее... По крайней мере, побратим принца эльф. Могло быть и что-то похуже". Глашатай глубоко вздохнул, но спросить ничего не успел - Йолинель заговорил сам.
  - Он умирал. Выбора не было. Я сделал то, что должен был. И ни о чём не жалею! Оникс достоин носить родовое имя Маро. Что бы ни сотворил с ним Кальсом, душа мальчишки чиста. Он по-прежнему связан с Великим Лесом. И я готов подтвердить это перед всеми!
  - Как его настоящее имя?
  - Не знаю. - Йолинель помолчал, кусая губы, и осторожно добавил: - В Геббинате с ним случилось что-то такое... Что-то страшное... Он твердит, что больше не эльф. Но это не так! Я чувствую его, он - один из нас! Наверное, Миранель внушил ему...
  - Миранель? -Глашатай вмиг оказался на ногах. - Ты сказал: "Миранель"?
  - Он жив, - кивнул принц. - И возглавляет Орден чистого духа под именем Кальсом.
  И, радуясь, что ему представилась возможность уклониться от обсуждения их с Ониксом побратимства, Йолинель начал пересказывать историю изгнанника Миранеля.
  Литониэль внимательно слушал принца, и с каждой новой фразой его лицо становилось мрачнее и мрачнее.
  - Никто и предположить не мог, что Миранель сможет выжить, - глухим, тусклым голосом произнёс он, когда юноша закончил свой рассказ. - Мы давным-давно похоронили память о нём. Если бы знать, что его поиски запретной магии увенчались успехом... Но мы не знали. - Глашатай тряхнул головой, отгоняя сомнения и сожаления, и взгляд его стал твёрдым и решительным: - Это большая удача, что мы сумели вытащить тебя из Геббината. Воевать с врагом, которого знаешь, намного легче.
  - Это ещё не всё, - поморщившись, сообщил Йолинель и в который раз замолчал, подирая слова. - Когда Миранель только захватил меня в Исанте, он поставил меня на колени и стал говорить странные вещи.
  - Какие?
  - Он утверждал, что всё, что с нами произошло, не случайность, а результат его многоходовых интриг. И что все мы оказались в Исанте в нужный день и час.
  - Что конкретно он говорил, Йоль?
  - В ночь, когда падёт династия Дестанаты и девять жриц Солнца принесут себя в жертву чему-то там, наследник великого эльфийского рода преклонит колени перед изгнанником и...
  - Кровью омоет его сапоги, - закончил за него Литониэль и, покачнувшись, оперся рукой о край постели. - Тёмное пророчество запущено.
  - Да, он так и сказал, - согласно кивнул Йолинель, но Глашатай больше не смотрел на него.
  В голове в безумном хороводе кружились лихорадочные мысли. Литониэль отчаянно искал выход из сложившейся ситуации, но его не было. Тёмное пророчество было самым страшным из того, что когда-либо создавала магия, и обратного хода не имело. Единожды запущенное, оно действовало медленно, но верно, подводя мир к неизбежному концу. Холодок пробежал вдоль позвоночника Глашатая и тут же сменился приятной тёплой волной - Великий Лес успокаивал своё любимое дитя, призывал не поддаваться панике и не принимать поспешных решений. "Да ещё на глазах мальчишки. Он и без того пострадал, нечего пугать его ещё больше!" - одёрнул себя Литониэль и расправил плечи.
  - Так что это за пророчество? - нетерпеливо спросил Йоль, видя, что расстроенному магу стало легче.
  - Неприятная штука, но мы с ним справимся! - с непоколебимой уверенностью завил Глашатай. - А сейчас нужно поговорить о тебе, принц.
  - Кальсом что-то сделал со мной? Я так и знал!
  - Да, он наложил на тебя необычное заклинание. - Теперь пришла очередь Литониэля подбирать слова. - Мы пытались разрушить его, но нам это не удалось. Смотри.
  Он приподнял одеяло, и Йолинель с удивлением обнаружил, что его живот туго перебинтован.
  - Я думал, что дома мне помогут.
  - Мы помогли. Рана больше не кровоточит, но вот заживать она не спешит.
  - Запретная магия?
  - Не только. - Глашатай заботливо прикрыл юношу одеялом. - Мэтры считают, что основная причина в том, что твоя связь с побратимом блокирует направленную на тебя магию.
  - Но вы же остановили кровотечение.
  - Но едва угроза жизни миновала, твоё тело перестало реагировать на лечение.
  - Значит, с нашей связью всё равно что-то не так.
  - Именно. И самый лучший вариант - найти Оникса и привезти его в Храмовую рощу. Вы будете рядом, и мы сможем разобраться, что, как и почему происходит.
  Йолинель устало вздохнул:
  - Когда я видел его в последний раз, то приказал бежать без оглядки и никогда не приближаться ко мне.
  - Приказал? - Глашатаю казалось, что удивить его сегодня будет уже невозможно, но принц оказался полон сюрпризов. "Они с Наем пропадали всего на несколько дней. Как, о, Великий Лес, они сумели вляпаться во всё это?" - подумал Литониэль и внутренне подобрался, понимая, что следующая новость простой не будет. - Что за отношения сложились между тобой и Ониксом, раз ты ему приказываешь? Он знал, что ты принц, и ты командовал им как наследник престола?
  - Нет. То есть он узнал, что я принц, но потом. Йолинель побледнел так, что его кожа слилась по цвету с белоснежными простынями, глаза его бегали из стороны в сторону, а лоб покрылся мелкими бисеринками пота. - Я же говорил, он умирал. И я провел обряд, чтобы побрататься с ним. Только вот пошло всё не так.
  - И что произошло? Говори! Возможно, в этом корень всей проблемы.
  - Скорее всего, - пробормотал Йоль и отвернулся, не в силах смотреть в глаза родичу: - Вместо рунической вязи появился золотой браслет, и я стал хамиром.
  - Ничего себе!
  Литониэль нервно хихикнул, а потом выдернул руку принца из-под одеяла и внимательно осмотрел запястье, пытаясь по-новому просканировать заклятие. С виду всё было, как и полагается. Но если принять в расчёт, что побратима Йоль сделал из фантоша, на деле связь действительно могла быть весьма и весьма необычной. "Нужно время на её изучение. Но чуть позже. Для начала стоит разобраться с Миранелем и решить, как быть с пророчеством. К тому же, с мальчиком сейчас всё более-менее нормально".
  Глашатай ободряюще похлопал Йоля по плечу:
  - Представляю, каково тебе было. Но ведь потом вы всё исправили, так чего же переживать теперь?
  - Мы ничего не исправляли. Не знаю, кто это сделал! Я только здесь обнаружил, что браслета нет.
  - Может быть, Оникс...
  - Не знаю! - сорвался на крик Йолинель и умоляюще взглянул на Глашатая: - Прошу Вас, не говорите никому. Я не хочу, чтобы в меня тыкали пальцами!
  - Хорошо, хорошо, я никому не скажу. Но и ты, в свою очередь, пообещай, что постараешься дотянуться по связи до побратима. Он должен вернуться в Картр. По многим причинам.
  - Я понимаю. Но вряд ли смогу помочь. Я уже говорил.
  Внезапно воздух в комнате сгустился, наполнился тягучим, слегка терпким ароматом пихты, и рядом с кроватью принца появилась невысокая хрупкая женщина с длинными распущенными волосами, словно золотая накидка покрывающими блестящие изумрудно-зелёные одежды мэтрессы.
  - Мама, - сдавленно выдавил Йолинель.
  - Здравствуй. - Таэль довольно прохладно кивнула сыну и перевела взгляд на Глашатая. Красивое лицо вмиг исказилось от гнева, отчего по бледно-синей ритуальной вязи, что украшала её скулы и открытый лоб, прошла яркая световая волна. - Почему мой сын ещё здесь, в твоём доме? Почему ты до сих пор не собрал очищающий круг?
  - Мы пытались помочь ему.
  - Впятером. Нужно собрать больше магов. Двадцать, тридцать. Речь идёт о наследники престола!
  - Даже если мы соберём всех, это ничего не изменит, - твёрдо произнёс Литониэль и примирительным тоном добавил: - И не стоило вламываться в мой дом через барьеры. Ты могла просто взойти на крыльцо и постучать в дверь. - Он шагнул к эльфийке и протянул ей руки ладонями вверх, показывая, что открыт к разговору. - Я не прячу Йолинеля. Я даю ему время немного прийти в себя. Теперь, когда охранное заклинание разрушено, он окажется под пристальным вниманием всей Федерации. А после того, что Йоль пережил, выдержать это будет не легко.
  - Он выдержит! - категорично заявила Таэль. - Твои отговорки ни к чему, Литониэль. Мой сын принадлежит к сильнейшему эльфийскому роду, он будущий правитель Федерации, его не сломят какие-то взгляды! Так что, я хочу услышать более весомые причины, по которым ты оказываешь ему в исцелении. И я ни за что не поверю, что такова воля Великого Леса.
  - Конечно нет.
  - Тогда почему ты тянешь время, Глашатай?
  Литониэль тяжело вздохнул: в другое время он ни за то не позволил бы мэтрессе разговаривать с собой на повышенных тонах, но сейчас перед ним стояла не просто мэтресса, а мать, сгорающая от волнения за своё дитя. Мать, которая ради благополучия сына отказалась от всего: от высокого положения, от друзей и семьи, а самое главное - от своей безграничной любви к Фалинелю. Глашатай прекрасно помнил, как убивалась по мужу хрупкая добрая Таэль. В первые годы своего пребывания в Храмовой роще она ни на миг не переставала думать о нём. Постоянно мокрые от слёз глаза, осунувшееся лицо, бледная, почти прозрачная кожа. Если б не маленький сын, Таэль наверняка умерла бы от горя. Но ответственность за будущего короля победила тоску, и она целиком и полностью посвятила себя воспитанию Йолинеля. Правда, не так, как ожидали Глашатай и мэтры. Таэль оказалась на редкость здравомыслящей и рациональной особой. Да, она не отказывала сыну в материнской ласке, но всегда знала в ней меру, всеми силами стремясь к тому, чтобы Йолинель вырос самостоятельным, рассудительным, способным принимать трудные решения. Сама же Таэль старалась быть рядом, но в тоже время немного в стороне от сына, словно дух-хранитель оберегая его. И если она пришла и открыто воззвала о помощи сыну, значит, материнское сердце билось на пределе.
  Глашатай бросил короткий взгляд на Йолинеля, который лежал, укутавшись одеялом до подбородка, чтобы мать не заметила руку с сине-зелёной вязью и замотанный бинтами живот, и вновь посмотрел на Таэль. Королева хотела услышать от него, что с её мальчиком всё будет в порядке, что он взойдёт на престол и её жертвы окажутся не напрасными. Но подтвердить этого Глашатай не мог, ибо не до конца понимал силу наложенного на принца колдовства. А Великий Лес не спешил помогать ему, нашёптывая только одно: ещё рано что-либо предпринимать. Литониэль был с этим полностью согласен. В истории, начавшейся с подписания договора между Тиратом и Ликаной, оказалось слишком много непонятного. Глашатай очень жалел, что позволил Каломушу Перту уйти в Исанту, не расспросив его подробнее о созданной им связи между Гедерикой Теригорн и Ониксом; что послушался Фалинеля и отправил Гедерику в Бершан, вместо того, чтобы дотошно изучить кипящую в ней иноземную магию.
  "Что-то расслабился я в последнее время, - с досадой подумал Литониэль. - Слушал, наблюдал, а нужно было пытаться увидеть всю картину в целом".
  - Почему ты молчишь, Глашатай?! - не выдержав затянувшегося молчания, воскликнула Таэль. - Что с моим сыном?
  - С ним всё нормально. Будет.
  Королева нахмурилась. С минуту она сверлила Литониэля недоверчивым взглядом, а потом сухо произнесла:
  - Ты понятия не имеешь, что с моим мальчиком.
  - У меня недостаточно информации.
  Таэль обеспокоено посмотрела на сына:
  - Ты чувствуешь в себе какие-то изменения?
  - Нет, - помотал головой Йолинель, мысленно костеря Глашатая на чём свет стоит. "Ну почему он просто не отправит её восвояси? Ему достаточно только слово сказать! Он же прекрасно знает, что если мама решит докопаться до истины, её ничто не остановит. Великий Лес! Она не должна узнать!"
  И словно в ответ на его мольбы, тишину Храмовой рощи взорвал громкий рёв труб - яростный, требовательный, настойчивый. Настолько громкий, что стены дома Глашатая задрожали в такт его звучанию.
  - Что это? - растерянно воскликнул Йолинель, когда медный рык смолк, а его отзвуки затерялись в листве Великого Леса.
  Литониэль хмуро взглянул на принца:
  - Его величество Фалинель обратился к древним заветам и призывает меня к ответу. Как не вовремя!
  С этими словами Глашатай исчез, а Таэль схватилась за голову:
  - Твой отец сошёл с ума!
  - Почему? - спросил Йолинель, чувствуя, как тревога матери захватывает и его. - Наверное, отец хочет узнать обо мне.
  - Он явился, чтобы забрать тебя! Глупец! Жить ему надоело, что ли?! - Таэль в сердцах топнула ногой. - Нет, вам нельзя встречаться. Мэтры до сих пор не нашли способ обойти пророчество, а становиться королём тебе ещё рано.
  - Я и не собирался...
  - Тем более! Значит, нужно тебя спрятать. Так, чтобы Глашатай не знал, тогда он при всём желании не сможет выполнить требование твоего неразумного отца. Бежим!
  Таэль шагнула к постели и рывком сдёрнула с сына одеяло. Да так и застыла, медленно переводя взгляд с туго забинтованного живота принца на его запястье, обвитое древними эльфийскими руками.
  - Я хотел тебе рассказать, мама, - поморщившись, произнёс Йолинель и отвёл взгляд от её лица.
  - Ты расскажешь мне всё. Но не здесь.
  Таэль провела рукой над бинтами, оценивая состояние раны, и прерывисто вздохнула: тёмная магия, дремавшая внутри её сына, откровенно пугала. Королева никогда не сталкивалась с запретными заклинаниями, она знала о них лишь из книг, и все авторы, что их написали, сходились в одном: эта магия способна только убивать. Рано или поздно, так или иначе, её воздействие приведёт к смерти. "Великий Лес! Не допусти этого!" - мысленно воззвала Таэль и, с трудом сдерживая рвущиеся наружу слёзы, бережно укрыла сына одеялом. Присела на край постели и погладила его по мягким пшеничным волосам:
  - Подожди меня здесь. Я скоро вернусь, - произнесла с тёплой, щемящей нежностью и исчезла, едва коснувшись неприметной зелёной броши на груди.
  У Йолинеля неприятно засосало под ложечкой. Его мать всегда держалась с ним мягко, но слегка отстранённо, словно опасаясь, что чрезмерная ласка испортит сына, но сегодня всё изменилось: царственная маска треснула и спала, явив лицо испуганной, растерянной женщины. "Неужели всё настолько плохо?". Принц сел, затем заставил себя подняться и оглядел комнату в поисках зеркала. Не обнаружив оного, просто вытянул руку и прошептал простенькое заклинание. Один из оконных проёмов затянула серебристая густая дымка, которая уже через миг превратилась в гладкую зеркальную поверхность. Йолинель кряхтя, как старый дед, поднялся на ноги и окинул себя внимательным, цепким взглядом.
  Выглядел он не ахти: уставший, с запавшими щеками и тусклыми глазами, кожа белее мела, как у нефас после предродовой спячки - каждую венку видно. На лбу несколько тёмных полосок - проступившие штрихи ритуальной вязи, от которой давно уже не должно было остаться и следа. Пшеничные волосы словно выгорели на солнце и походили на солому, сухую и ломкую. Одним словом, в зеркало смотрело истощённое, тяжело больное существо.
  - Слишком тяжело для эльфа, - пробормотал принц и покачал головой, точно отказываясь признавать в отражении себя.
  Да и как признать, если ещё вчера он выглядел совершенно иным - здоровым, сильным магом, готовым к подвигам и приключениям.
  - Что ты сделал со мной, Миранель?
  Повинуясь неясному желанию, Йолинель, пошатываясь, приблизился к зеркалу, упёрся ладонями в плотную серебристую поверхность и пристально посмотрел себе в глаза. Вокруг бледно-голубой радужки изредка вспыхивали и тотчас гасли крохотные алые искорки.
  - Жуть какая.
  Принц отшатнулся от зеркала, но почти сразу взял себя в руки и продолжил разглядывать собственные глаза. Словно одобряя его решение, искорки замигали чуть чаще, и через пару минут Йолинель почувствовал, что внутри него что-то меняется. Не резко, совсем чуть-чуть. Мышцы на руках и ногах начало немного покалывать, в животе, там где под бинтами пряталась нанесённая Кальсомом рана, стало тепло.
  "Что-то не так", - мелькнуло в сознании, но принц бестрепетно отмёл эту мысль. Он не мог и дальше быть до противного слабым и беспомощным, слишком многое стояло на кону. Йолю предстояло помочь Ониксу и Гедерике, отомстить за Найлина, добиться правды от Каломуша Перта, и чтобы осуществить все свои планы, от него требовалось всего лишь расслабиться. Что Йолинель и сделал. И тут же почувствовал, как тепло тихо и неторопливо расползается по телу. Стало удивительно легко и приятно. Принц улыбнулся и с какой-то несвойственной ему ленцой стал наблюдать за преображением собственного отражения.
  
  Фалинель гордо восседал на своём эштенце и с плохо скрываемым раздражением рассматривал проклятущую ажурную ограду, увитую цветами и зелеными ветками, которая никак не желала преображаться в арку. С тех пор, как король во главе небольшой свиты, призванной выступить в роли свидетелей, подъехал к Храмовой Роще прошло целых десять минут, а Глашатай и не думал показываться ему на глаза. И это притом, что в ход пущено самое верное средство - заклинание труб призыва. Конечно, Фалинель понимал, что десять минут - не срок, но после того как он лично допросил Дариэля, единственного уцелевшего мага из элитного отряда, посланного в Тират ради спасения принца, каждая минута промедления казалась ему вечностью.
  "Мы и так столько времени потеряли!" - сердито думал король, вспоминая, как бились его лучшие маги, раз за разом сканируя сознание Дариэля в попытке понять, как Каломушу Перту удалось подчинить целый отряд лучших эльфийских боевых магов за те пару секунд, что занял их переход из Картра в Исанту. Без результата. После нескольких часов мучений Дариэль был отпущен домой восстанавливать силы, а король заперся в своих покоях, с нетерпением ожидая известий от Литониэля и анализируя полученные от Дариэля сведения. Весьма скудные и отрывочные, надо сказать. Заклятие подчинения сделало эльфийских магов невосприимчивыми к происходящему вокруг, так что всё, что случилось в Исанте и Геббинате после прибытия отряда спасения, помнилось Дариэлю смутно. Он рассказал, что вместе с ними в Геббинат отправился фантош по имени Оникс, которого Йолинель по каким-то своим, непонятным Фалинелю мотивам сделал побратимом. И этот самый Оникс сумел забрать Йоля из хищных лап Кальсома и передать Дариэлю, который и пронёс его сквозь портал. Что было дальше маг не помнил, очнулся он в гостиничном номере в Исанте. Портала не было. Рядом лежали трое мёртвых родичей и раненный принц. И как только Дариэль увидел его, все остальные мысли напрочь вылетели из головы. Он изо всех сил пытался оказать Йолинелю первую помощь, но магия почему-то на него не действовала, и тогда Дариэль отправил его в Храмовую рощу, а сам вернулся в Картр. Хвала Великому Лесу, родовые амулеты оказались в целости и сохранности.
  Что случилось с остальным отрядом, с Каломушем Пертом и Ониксом Дариэль понятия не имел, а так как прошло уже достаточно много времени, вывод напрашивался сам собой - маги не сумели выбраться из Геббината и теперь они мертвы. По крайней мере, эльфийские маги. Что же касалось бывшего секретаря Совета Ликаны и беглого фантоша, тут дело было сложнее. Всё зависело от того, какие виды на них имеет мастер. Перт мог стать разменной картой в какой-нибудь сделке с Ликаной, а Оникс... Его судьба напрямую зависела от кровожадности и мстительности Кальсома.
  Эльфийского мальчишку жалко было ужасно, фортуна обошлась с ним необычайно жестоко, но помочь ему сейчас король был не в силах. Как и собственному сыну. Фалинель мечтал оказаться в Храмовой роще и вместе с мэтрами лечить Йоля, а вынужден был просто сидеть и ждать. И сходить с ума от неизвестности. Шли часы, а Литониэль молчал. И это молчание красноречивее слов говорило о том, что состояние принца скверное. А когда ближе к вечеру Глашатай, вместо того, чтобы явиться лично, прислал к нему птицу-посыльного с короткой запиской: "Йолинель пока останется у меня" - Фалинель не выдержал. Распахнул двери покоев и громогласно сообщил приближённым, что они отправляются на опушку Великого Леса.
  Король нутром ощущал, что Литониэль что-то не договаривает. Да и чего можно было ожидать, если его мальчик побывал в Геббинате - в настоящем рассаднике мерзкой запретной магии. Чудо, что он вообще оттуда живым выбрался! "К бейгам пророчества! Я должен увидеть сына и узнать, что с ним! А останусь в живых, отвезу его во дворец! И никто меня не остановит! - думал Фалинель, стремительно шагая к конюшням. И именно в этот момент его осенило. - Трубный глас!" Король развернулся и ринулся в свой кабинет, оставив позади ничего не понимающих придворных. Сорвал защитные покровы с заветного ларца, откинул крышку и сжал в ладони короткий деревянный жезл. Теперь он был во всеоружии, Литониэль не сможет остановить его...
  Фалинель опустил жезл на луку седла и погладил пофыркивающего от нетерпения эштенца по гладкой коричневой шкуре, успокаивая то ли его, то ли себя самого. "Я делаю, что должно", - мысленно произнёс он и почти сразу искусное плетение ограды дрогнуло, превратившись в большую широкую арку, увитую тонкими изящными ветвями с глянцевыми листьями и белыми цветами.
  - Приветствую Вас, Ваше величество, - церемонно произнёс Глашатай, приблизившись Фалинелю, и слегка поклонился.
  Лицо его сохраняло бесстрастно отчуждённое выражение, но это была лишь маска. Одного короткого взгляда, брошенного им на магический жезл в руках короля, было достаточно, чтобы понять - Литониэль в бешенстве. Впрочем, Фалинель предполагал, что его появление вряд ли обрадует Глашатая.
  - Я требую ответа! - сурово заявил он, поднял жезл над головой, и яркий тёмно-зелёный луч выстрелил в небо.
  Воздух вновь огласил громкий вой призрачных труб, и Глашатай поморщился. По древнему завету он обязан был ответить на призыв короля. И говорить правду, которую произносить вслух не хотелось совершенно. "А кому понравится расписываться в собственной беспомощности, да ещё на глазах зрителей?" Литониэль обвёл мрачным взглядом встревоженные лица придворных и посмотрел в пронзительно синие глаза Фалинеля:
  - Зря Вы так, Ваше величество. Разве трудно было немного подождать? Завтра я собирался...
  - Что с моим сыном?
  - Не знаю. - спокойно ответил Глашатай и, тщательно подбирая слова, продолжил: - Как мне стало известно от самого Йолинеля, Кальсом нанёс ему рану в живот, а потом, уже в Геббинате, напичкал его запретными заклинаниями. Заклинания привязаны к крови принца, поэтому убрать их мы не смогли, нам удалось, так сказать, "усыпить" их, что даёт нам время для того, чтобы разобраться в колдовстве мастера. Чего он добивался, мы можем лишь предполагать, но явно ничего хорошего. Точно сказать могу одно: непосредственной угрозы заклинания мастера принцу не несут, жить он будет. И лучше ему пока оставаться в Роще под неусыпным наблюдением мэтров и мэтресс. Здесь мы сможем отслеживать малейшие изменения в его магическом фоне и не позволим заклинаниям Кальсома войти в силу.
  Литониэль замолчал, выжидающе глядя на короля. Главное он озвучил, теперь ход был за Фалинелем. И тот не заставил себя ждать.
  - Я хочу увидеть сына.
  - Это невозможно, Ваше величество, и Вы это сами прекрасно знаете, - терпеливо проговорил Глашатай и, скрестив руки на груди, приготовился слушать возражения короля.
  В глубине души он понимал Фалинеля и жалел его, но ничего другого сказать ему всё равно не мог. Литониэль действительно не знал, что именно происходит с принцем и как отразится на нём колдовство Кальсома. И сколько бы ни взывал к Великому Лесу его Глашатай, вопрошая о будущем королевства, ответа не получил. Только негласную просьбу набраться терпения. "В этом вопросе мы почти на равных, мой король", - с грустью подумал Литониэль, и, словно услышав его, Фалинель согласно качнул головой.
  Однако мысли в его голове звучали совсем иные, потому что в следующую минуту Фалинель поджал губы и безапелляционным тоном произнёс:
  - Я не тронусь с места пока не увижу сына. Не хочешь пускать меня в Рощу, приведи его сюда. И мне плевать на все пророчества вместе взятые. Если встреча сыном убьёт меня -я умру сегодня!
  Глашатай не успел ничего ответить на это громкое заявление: из арки за его спиной выступила невысокая, удивительно красивая мэтресса в блестящих зелёно-золотых одеждах и быстрым шагом направилась к королю. Её звонкий, высокий голос был полон издёвки:
  - Вот слова настоящего мужчины! Умереть и умыть руки! А с неприятностями пусть разбираются другие. Воистину королевское решение - оставить государство несчастному больному ребёнку!
  - Таэль!!!
  Фалинель выронил драгоценный жезл, вихрем слетел с эштенца и, подбежав к жене, рухнул перед ней на колени. Протянул руки, дрожащими пальцами невесомо коснулся храмовых одежд и блестящими от слёз глазами взглянул в родное милое лицо, украшенное бледно-синей вязью древних магических рун:
  - Только не гони меня сразу. Дай хоть минуту полюбоваться тобой.
  - Неужели ты думаешь, Фало, что я пришла подразнить тебя?
  - А зачем ты пришла? - громко спросил Глашатай, и его сердце вдруг сжалось, точно предчувствуя грядущие неприятности.
  Таэль ласково погладила мужа по щеке, прогоняя отчаянное желание прижаться к нему и никогда больше не отпускать, и посмотрела на Литониэля:
  - Я осмотрела принца и кое-что поняла. Он связан с одним из самых опасных пророчеств, которое...
  Договорить мэтресса не успела: в небе над Храмовой рощей прозвучал раскат грома и из гущи прекрасных вечных деревьев вырвался огромный столб пламени.
  - О, нет! Этого не может быть! Мой дом горит! - выкрикнул Литониэль и сломя голову ринулся в арку.
  Жалобно вскрикнув, Таэль кинулась вслед за Глашатаем, и Фалинель вскочил на ноги. Он не видел жену больше полувека и не собирался снова терять её.
  - Ждите здесь! - крикнул он свите и, напрочь забыв обо всех запретах, наложенных на него мэтрами, устремился к арке.
  Тано испуганно заржал и взвился на дыбы, отчаянно перебирая в воздухе копытами, но король остался глух к его предупреждению. Он ворвался на территорию Храмовой рощи и скрылся с глаз: арка исчезла и вместо неё вновь возникла красивая ажурная ограда.
  С минуту на опушке стояла растерянная тишина, а потом эльфы разом заговорили, возбуждённо обсуждая встречу королевской четы и незавидную судьбу несчастного околдованного принца.
  
  Глава 10.
  Воздушная леди.
  
  Прыжок, краткий рваный вздох и снова прыжок, ещё один вздох и новый прыжок сквозь пространство... Перед глазами плыли разноцветные круги, сердце билось, как бешеное, в ушах шумело так, словно где-то рядом без умолку громыхал стремительный оползень, в котором с вершины горы вперемешку катились камни и тонны воды. Сил ни физических, ни магических почти не осталось. Если б не бесконечное упрямство, Оникс давно рухнул бы от усталости, но он продолжал перемещаться, даже не осознавая, что делает это явно превосходя собственные возможности. Ведь и эльфы, и фантоши, да и все остальные жители Иртана перемещались по миру лишь с помощью портальных камней. А те прыжки на короткие расстояния, которые в редких случаях и с изрядным усилием проделывали создания Кальсома, Оникс считал чем-то вроде фокуса. Полезного и ужасно трудоёмкого. Годного лишь для крайнего случая. Он и помылить не смел, что сможет выполнить два десятка прыжков зараз, и вот на тебе - смог! Смог, в стремлении убежать как можно дальше от Геббината, в надежде запутать следы, ибо для боя был сейчас непригоден и встреча с преследователями стала бы для них с Гедой роковой.
  "Бежать. Бежать..." - билась в голове единственная мысль, и уже почти ничего не соображая, Оникс продолжал перемещаться снова и снова, крепко прижимая к себе бездыханную Гедерику, что как гром среди ясного неба свалилась ему на голову в том проклятом винном погребе, где эльф готовился умереть. Каким-то чудом девушка пробила непроницаемый купол, отрезающий Геббинат от остального мира, и подарила смертнику шанс на спасение. И он воспользовался им в полной мере.
  Последний прыжок, и Оникс навзничь рухнул под дерево, прямо на влажную от дождя траву. Хрипло выдохнул, мазнул невидящим взглядом по хмурому серо-голубому небу и отключился. Но объятий не разжал. Держал Гедерику крепко, словно опасался, что если выпустит её из рук - больше не найдёт...
  Вяло моросил дождик, с ленивой грацией плыли по небу вереницы рыхлых, слоистых облаков. Изредка облака выпускали из плена полуденное солнце, и тогда хлипкие, словно ветхие нити, лучи тянулись к земле, стремясь просушить её своими прикосновениями, но сил достигнуть желанной цели им не хватало. Лучи гасли, а солнце вновь скрывалось за облаками, и прохладный ветер упрямо подталкивал их вперёд, прогоняя к далёкой линии горизонта. Правда, сколько бы ветер ни старался, избавиться от облаков не получалось. Их становилось всё больше, больше, и вскоре они полностью заполонили собой хмурый сырой небосвод. Дождь усилился. Крупные холодные капли, точно крохотные хрустальные молоточки, заколотили по одежде и коже, но беглецы были слишком измучены и обессилены, чтобы почувствовать их настойчивую атаку. Тяжёлый, вязкий сон, больше похожий на затянувшийся обморок, сковал Оникса и Гедерику, превращая их в легкодоступную мишень: ни щита, ни единого охранного заклинания.
  Знал бы об этом Кальсом, тысячу раз пожалел, что не отправил за беглецами погоню. Но на их счастье мастер рассудил по-другому. Он не рискнул очертя голову преследовать магичку, что с невероятной силой пробила магический купол, годами незыблемо возвышавшийся над его замком, счёл нужным сначала подготовиться и действовать наверняка. Слишком много роковых случайностей происходило в последнее время, и Кальсом больше не желал рисковать, особенно теперь, когда он заключил сделку с проклятыми и собирался покинуть Иртан...
  Впрочем, Ониксу и Гедерике было не до планов Кальсома. Мокрые, бледные до синевы, они лежали под одиноким вязом на краю небольшой поляны, а сознания их дрейфовали по бескрайнему морю забвения, рискуя сгинуть в тёмной безмолвной бездне. Так и случилось бы, не распорядись судьба иначе: воздух над Ониксом и Гедерикой внезапно сгустился, запульсировал и соткался в прозрачный стеклянный купол. Капли яростно замолотили по бесцветной поверхности, но пробиться к беглецам им было не по зубам. А ещё минуту спустя на поляне появилась светловолосая тоненькая, как стебелёк, девушка. Прямые распущенные волосы, большие, чуть раскосые глаза необыкновенного фиалкового оттенка, анемично-белая кожа, лёгкое платье из молочно-голубого шёлка, перехваченное на талии серым блестящим пояском. Запястья украшены десятками серебряных браслетов с крошечными подвесками-птицами, на ногах - сандалии, скрученные из сотен невесомых кожаных нитей. Девушка, как и стеклянный купол, появилась прямо из воздуха. Миг - и стоит возле дерева, смотри на спящую парочку.
  - Привет. - Она изящно опустила на траву, приблизила миловидное личико к прозрачной поверхности, так, что аккуратный носик коснулся стекла, и с нежностью взглянула на Оникса: - Привет. - И на бледно-розовых губах расцвела открытая счастливая улыбка.
  Непогода девушку не заботила. Дождь продолжал лить, то усиливая, то уменьшая напор, но волосы и одежда магички оставались сухими: капли пролетали сквозь неё и с досадой разбивались о землю.
  - Просыпайся, - мягко попросила девушка.
  Оникс не отреагировал на зов, и миловидное личико скривилось от огорчения. И тотчас разгладилось. На стеклянную поверхность легли мягкие ладони, с губ слетели слова заклинания, и воздух внутри купола стал понемногу прогреваться. Тоненькие струйки целительной магии коснулись кожи, и мало-помалу лица Оникса и Гедерики лишились ужасающей синевы. Дыхание выровнялось и стало более глубоким. Исчезли раны и росчерки крови на коже, чистая, высохшая одежда приятно грела тела. Больше беглецы умирающими не выглядели, только страшно уставшими.
  - Печально.
  Девушка отодвинулась от купола, сложила руки на коленях и стала терпеливо ждать, когда эльф проснётся. Она с удовольствием разбудила бы его прямо сейчас, но для этого требовались куда более мощные заклинания, а возможностей для их воплощения у неё не было. В силу возраста, в первую очередь. Оставалось просто сидеть и ждать. В этом девушка особой беды не видела: смотреть на спящего эльфа было невероятно приятно. Немного раздражало то, что он крепко сжимает в объятьях странную магичку с короткими змеящимися волосами. "Но, в конце концов, это его дело. Я ни на что не претендую".
  От нечего делать девушка постаралась хотя бы примерно определить место, где оказалась, но поняла лишь, что они где-то на юге Тирата. До столицы далеко, до других населённых пунктов - тоже. Кругом лес, простирающийся на десятки километров во все стороны. Вот и вся информация. Точнее определить местоположение пока было затруднительно. "Всё это дело времени", - успокоила себя магичка и вздохнула: очень хотелось поговорить с эльфом. Извиниться за прошлое, предложить дружбу. Теперь-то она была вольна это сделать.
  "Буду копить энергию. Либо накоплю и разбужу его, либо он сам проснётся, а я с запасом останусь. Энергия никогда лишней не бывает!" И девушка решительно расправила плечи. Раскинула руки в стороны, прогнулась и замерла. Хрупкая фигурка замерцала, точно вот-вот растворится в воздухе, ладони и пальцы стали прозрачными. Несколько секунд больше ничего не происходило, а затем вокруг магички закружил вихрь серебристых песчинок, с каждой секундой всё набирая и набирая обороты, пока не слился в одну сплошную мерцающую полосу. Девушка медленно поднялась над ней, зависла в полуметре над землёй и посмотрела на хмурые тучи, мысленно призывая их поделиться с ней силой. Тучи поделится не отказались, и кожу начало приятно покалывать: невидимые силовые нити обвили тонкое тело, потихоньку наполняя его энергией.
  - Как же приятно, - прошептала девушка, жмурясь от счастья, и... рухнула вниз.
  Приземлилась неудачно: пятой точкой пребольно ударилась о землю, а спиной - о собственноручно выстроенный купол. Всхлипнула, досадуя на саму себя, ибо решила, что во всём виновата сама (всё-таки возраст давал о себе знать), и замерла, словно пойманный с поличным воришка: откуда-то сзади прозвучал рокочущий низкий голос:
  - Кто ты такая?
  Если судить по тону, незнакомец находился в крайней степени раздражения. "Только вот почему?" - истерично подумала девушка и обернулась. По другую сторону купола стояло... Нет, возвышалось над ним, огромное безобразное чудовище. Память магички ещё не до конца сформировалась, и ей понадобилось не меньше минуты, чтобы вспомнить, как оно называется.
  - Бейг... - слабым шелестом сорвалось с губ, и фиалковые глаза заполонил ужас.
  Девушка взлетела на ноги, развернулась и стремительно бросилась прочь. Легко, почти не касаясь ступнями травы.
  - Держите её! - рявкнул Ангр, и в мановение ока магичка оказалась в кольце чудищ.
  Кожаные крылья ужасающе хлопали и позвякивали стальными перьями, длинные шеи извивались, ярко-оранжевые глаза угрожающе горели, а оскаленные пасти демонстрировали длинные острые клыки. Со всех сторон к девушке потянулись безобразные руки с клочками чешуи и огромными заточенными когтями, и, шалея от страха, она закричала - дико, протяжно, обречённо:
  - О-о-ни-и-и-икс!!!
  - Стойте!
  Ангр одним прыжком перемахнул через купол, растолкал родичей и, изогнув лебединую шею, заглянул в безумные фиолетовые глаза. Спрашивать что-либо пока девушка в таком состоянии было бесполезно. Бейг цокнул языком, и один из слуг протянул ему металлическую флягу в тонкой кожаной оплётке. Когтём подцепив крышку, крылатый маг откинул её в сторону и поднёс флягу к дрожащим губам девушки:
  - Выпей.
  Магичка отрицательно помотала головой и сделала маленький шаг назад. Она походила на маленького перепуганного ребёнка, одинокого и потерянного, и в душе бейга стала подниматься волна совершенно неуместного раскаяния, которую он благополучно задавил.
  - Выпей, - повторил строго и чуть мягче добавил: - Пожалуйста. Мы не причиним тебе вреда. Мы тоже друзья Оникса.
  Девушка вновь помотала головой, а потом, в противовес собственному жесту, взяла из когтистой лапы флягу и сделала большой глоток сладкого с приятной цитрусовой кислинкой напитка.
  - Невероятно вкусно.
  В фиалковых глазах мелькнуло недоумение: кто мог ожидать от монстров такого изумительного угощения. Напиток и согревал, и холодил одновременно, а ещё он приятно расслаблял мышцы и вносил умиротворение в душу. Девушка сама не заметила, как страх куда-то исчез, и на бледных коралловых губах заиграла благодушная улыбка.
  Бейг одобрительно качнул яйцевидной головой:
  - Замечательно. Теперь мы сможем поговорить. К моему великому сожалению, наше знакомство началось неправильно, маленькая леди. Но у нас есть шанс начать всё заново. Разрешите представиться: я Ангр из рода Острого Пера. До недавнего времени я состоял на службе у сатрапа Тирата Селнира Дестанаты, но теперь, после его безвременной гибели, я вновь принадлежу самому себе, поэтому и оказался здесь, в надежде встретится с фантошем Ониксом. Его судьба меня очень занимает. - Ангр сделал паузу и задал наконец весьма интересующий его вопрос: - А как зовут Вас, маленькая леди?
  - Керри.
  Бейг отшатнулся. Смерил девушку пристальным взглядом с головы до ног, и оранжевые глаза распахнулись от накатившего вдруг понимания:
  - Джинна?
  - Да.
  - Так, так, - пробормотал Ангр, раздувая ноздри. - Значит, Саттол был не прав, когда говорил, что в Тирате только один джин.
  - Ну, почему же...
  Девушка не договорила. Чуть склонила голову к плечу и стала с интересом разглядывать бейга. Теперь, когда страх отступил, она поняла, что своеобразная внешность отталкивала лишь на первый взгляд, но, если приглядеться, чудовище обладало неким чарующим очарованием: непропорциональность несла в себе определённую закономерность, островки чешуек придавали телу загадочный блеск, а закованные в броню трёхпалые птичьи лапы...
  - Керри!
  Джинна вздрогнула:
  - Простите, я что-то задумалась.
  - Соберись, воздушная леди. Напиток чересчур расслабил тебя, а нам необходимо поговорить.
  Девушка кивнула, обвела взглядом стоящих вокруг бейгов и рассеяно произнесла:
  - Кажется, мы говорили обо мне.
  - О джиннах. Я предположил, что в Тирате есть и другие твои родичи, но ты мне возразила. Или ты знаешь, что твой тёзка, служивший Саттолу, погиб?
  - Знаю. Так появилась я.
  - Что значит появилась? - пророкотал Ангр и с подозрением оглядел девушку. - Хочешь сказать, что численность джиннов определена, и новый рождается только тогда, когда умрёт один из живущих?
  - Не совсем. Каждый из джиннов при рождении получает шанс на двенадцать перерождений - шесть женских и шесть мужских. Так мы набираемся опыта, который унесём с собой в Джиннгхал - вечное царство, где каждый из нас займёт место, согласно накопленным навыкам и умениям. У меня всё ещё впереди, это моё третье перевоплощение. И предыдущее, кстати сказать, было не слишком удачным. Тот Керри совсем не стремился к знаниям, бросил школу, подался в бега. Навыки получал где придётся, бродяжничал по Иртану и в результате угодил в рабство к Саттолу. Правда, для него это был скорей плюс, а не минус. Хозяин заставил его штудировать книги по магии. Так что, хоть какие-то новые знания он получил. Только это не слишком ему помогло. Керри был хоть и редким приобретением Саттола, но по сути бесполезным. Горстка заклинаний, неустойчивая психика... Думаю, Шанир по нему плакать не стал.
  - Он расстроился. - Ангр гортанно рыкнул и добавил: - Со своими немногочисленными заданиями Керри справлялся хорошо. Но он действительно был неуравновешенным, я бы сказал, немного сумасшедшим.
  - Немного? Абсолютно! Да-а-а... Это воплощение оказалось очень неудачным, - признала джинна. - Радует одно, сумасшедших в моих будущих жизнях больше не будет. Пройденный этап.
  - Значит, ты и Керри - совершенно разные?
  - Пока не знаю. Общие черты обязательно будут, но сейчас трудно сказать какие именно. Мне от рождения всего пара часов.
  - То есть ты родилась прямо здесь?
  - Рядом с тем, во имя кого умерла. Оникс стал ориентиром для моего возвращения. - Керри обернулась и с нежностью посмотрела на спящего фантоша. - Мы, джинны, обожаем эльфов, в них столько первозданной чистоты. Они как подснежники, пробивающиеся сквозь мерзлую землю навстречу солнцу - хрупкие с виду, но бесконечно сильные внутри. Нам нравится, время от времени, наблюдать за ними, любоваться их внутренним светом... Но Оникс особенный. Он несёт в себе столько боли и отчаянья, что пройти мимо просто не возможно. Глядя на него, хочется плакать. - Керри смахнула с ресниц набежавшие слёзы, отвернулась от купола и посмотрела на бейга: - Я была бы рада взять на себя хотя бы часть его боли, но он не отдаст. Она подпитывает его месть, а месть это то, ради чего этот глупый эльфёнок живёт. И пока он сам не захочет - ему не помочь.
  - Слишком много лирики, воздушная леди. Сейчас ему просто надо выжить. С остальным можно разобраться позже.
  - Керри считал так же, поэтому не задумываясь отдал свою жизнь за него.
  - Полное сумасшествие, - пробормотал бейг, качнув головой, и немного отстранился от джинны, словно опасался, что её безумие может оказаться заразным.
  Он даже прошептал оберегающее заклинание, решив, что ничего в этой ситуации не может быть лишним, и то, что перед ним опоённый зельем новорожденный маг, не служит гарантией, что он и его слуги в безопасности. В конце концов, Ангр был свидетелем того, как творил своё колдовство прежний, ныне покойный Керри. Тогда, на берегу лесного ручья, он выглядел весьма и весьма впечатляюще, а его магия в считанные секунды сковала Оникса. Того самого Оникса, что за пару часов до этого запросто снёс ворота славного города Мельшара и уничтожил полтора десятка боевых магов из гарнизона Дайцаруша. "Ещё неизвестно, сколько правды в её словах", - обеспокоенно подумал бейг. Джинна казалась вполне искренней, но это ничего не значило, в особенно ответственные моменты Ангр тоже мог выглядеть очень убедительно.
  "А ещё неизвестно, действует ли на неё наше зелье. Так! Надо срочно вытаскивать эльфёнка из-под купола. Я не для того проделал столь длинный путь, чтобы позволять какой-то воздушной магичке оставить меня с носом!" Ангр шумно выдохнул, перевёл взгляд на Оникса и осторожно приблизил лицо к прозрачной, воздушной поверхности купола.
  - Ты позволишь помочь тебе, Керри? - сладко пророкотал он, разглядывая спящих подростков. - Я вплету немного своей магии в твоё колдовство, и Оникс проснётся. Ты же хочешь поговорить с ним?
  - Конечно. - Джинна доверчиво похлопала глазами удивительного ярко-фиалкового цвета и улыбнулась: - Буди его скорее!
  Ангр поёжился. Чувствовал он себя двояко. С одной стороны, хотелось верить юной магичке, но, с другой, бейга настойчиво преследовала мысль, что за её сверхнаивным видом кроется какой-то подвох.
  "Сначала эльфёнок!" Ангр протянул лапу, немного помедлив, коснулся кончиками когтей стенки купола, и к Ониксу устремился сгусток целительной магии. Несколько невыносимо длинных минут ничего не происходило, а потом мальчишка вздрогнул, судорожно вздохнул и открыл глаза. Ошарашено взглянул по сторонам, видимо пытаясь понять, где находится, крепче прижал Гедерику к себе и с настороженностью посмотрел на бейга:
  - Как ты нашёл нас?
  - Никак. Я нашёл её. - Ангр кивнул на джинну. - Ты перемещался слишком путано, то в одном направлении, то в другом. Я сбился на четвёртом прыжке. Но потом начала колдовать наша воздушная леди, а так как кроме неё в этой части Тирата не колдовал больше никто, я решил взглянуть... И вот я здесь.
  - Ты был в Геббинате?
  - Был. Я прибыл туда незадолго до того, как ты начал свои дикие прыжки, и видел, что натворила твоя подружка.
  Оникс взволнованно посмотрел на спящую Гедерику и сел, отчего воздушный купол враз пошёл мелкими трещинами и лопнул, хрустальными каплями осев на влажную от дождя траву.
  - Как это было? Со стороны.
  - Яркая вспышка, треск, грохот. Маленькая ликанская леди заявила о себе весьма впечатляюще. Твой мастер так обомлел, что даже погони за вами не отправил. Это о многом говорит, не так ли?
  - Так, - согласно кивнул фантош и перевёл взгляд на джинну. - Спасибо за помощь. Это ведь Ваш купол?
  - Мой. - Керри восторженно улыбнулась, благодарность эльфа бальзамом пролилась на её впечатлительную душу. - Я так рада, что ты проснулся. Теперь мы сможем побеседовать. Наконец-то! Я так давно об этом мечтала! Меня, кстати, Керри зовут. Хорошее имя, согласен?
  - Да, - не стал спорить Оникс.
  Он окинул джинну недоумённым взглядом и вопросительно посмотрел на бейга, в надежде, что тот объяснит, почему Керри ведёт себя так странно и разговаривает с ним, как со старым приятелем, но Ангр не соизволил прояснить ситуацию. Сидел нахохлившись, явно что-то обдумывая, и его яйцевидная голова медленно раскачивалась из стороны в сторону.
  Не зная, что сказать, Оникс подарил джинне доброжелательную улыбку:
  - Мы обязательно поговорим, но чуть позже. Я хочу разбудить Геду.
  И не дожидаясь ответа, фантош склонился над спящей Гедерикой, внимательно вглядываясь в её лицо. Он отлично помнил, как выглядела девушка в тот миг, когда обратила против него свою шуарскую магию: змеящиеся волосы, заострённые черты, бледная кожа, красное пламя в глазах. Помнил он и настоящую Геду: трепетную, наивную, добрую. Довольно обычного мага, к тому же. И сейчас Оникс отчаянно хотел понять, кто же перед ним. Ведь для того, чтобы прорваться в Геббинат, Гедерика без сомнения задействовала все свои силы. И в первую очередь те, что дремали в глубинах её сознания. Столь мощное колдовство должно было изменить ликанскую магичку. Не могло не изменить. И эльфу хотелось понять - как далеко зашли эти изменения.
  "Я трушу, я откровенно трушу, - признался самому себе Оникс. - Эта дурочка пришла, чтобы спасти меня, прорвалась через все барьеры, а я боюсь её разбудить. Что меня останавливает? Страх увидеть шуара? Ну, не убьёт же она меня, после того, как спасла? Мне нужно просто сказать ей спасибо".
  - Ты не один. Вместе мы сумеем остановить её, если что. К тому же, она слаба, - пророкотал Ангр, и Оникс вскинул голову:
  - Ты тоже это чувствуешь? Она изменилась.
  - К этому всё и шло, - ворчливо отозвался бейг. Лысая голова склонилась над магичкой, каплевидные ноздри с жадностью втянули воздух. - Буди уже, что время тянуть.
  Ангр выпрямился, вытянул шею и несколько раз громко цокнул языком, предупреждая слуг-родичей о вероятной угрозе, а потом повернулся к джинне, которая с нескрываемым любопытством следила за эльфом и бейгом и, немного помешкав, решительно придвинулся к ней и прикрыл худенькую фигурку кожистым крылом:
  - Так нам спокойней будет.
  - Вы словно к войне готовитесь, - хихикнула Керри. - Ничего страшного не случится.
  - Конечно не случится, - эхом отозвался фантош и коснулся пальцами висков Гедерики.
  Тонкие струйки магии в мановения ока окутали девушку, и, рвано выдохнув, она распахнула глаза:
  - Оникс...
  Геда затаив дыхание смотрела на возлюбленного, не в силах поверить, что он и правда рядом, живой и здоровый, а перед её мысленным взором одна за другой проносились картины последних часов. Странное пробуждение в спальне эльфийского принца, изгнание из Белого дворца, встреча с отцом, которого жрицы Солнца свели с ума, жуткая беседа с Барбаникой, во время которой та утверждала, что Оникс забудет её и навсегда останется с мастером. Последнее, что помнила девушка, было искажённое бешенством лицо главной жрицы и собственное, рвущее душу желание увидеть возлюбленного. Увидеть и спасти.
  - Ты не забыл меня, - прошептала она, и губы сами собой растянулись в довольной улыбке.
  Оникс нервно сглотнул. Девушка, как он и ожидал, изменилась. И внешне, и внутреннее. Две магии, две крови смешались, явив миру странную, но по-своему привлекательную картину. Бледно-розовая кожа, чуть более заострённые скулы и подбородок, губы цвета спелой сочной вишни. Иссиня-чёрные брови и большие влажные глаза с яркой тёмно-красной радужкой. Нечеловеческие глаза, полные совершенно человеческой любви. Именно взгляд, наивный и до боли знакомый, вернул фантоша к действительности, и он скованно выдавил:
  - Спасибо тебе.
  - За что?
  - Ты помогла мне. Не помнишь?
  Гедерика наморщила лоб.
  - Я не уверена... - протянула она. - Кажется, я была в Храме Солнца. Барбаника злилась и кричала. Она собиралась меня убить. А потом, когда она заявила, что мастер сотрёт тебе память, во мне что-то оборвалось... Или взорвалось... Я думала, что умру, но я проснулась. Я проснулась!- Геда сжала холодными пальцами руку возлюбленного: - Как хорошо, что ты рядом, и это был лишь сон.
  - Это не сон. Ты каким-то образом переместилась в Геббинат и спасла меня.
  - Я переместилась? Это невозможно! - с пылкой уверенностью проговорила Геда, не сводя глаз с лица Оникса и продолжая цепляться за его руку, словно всё ещё до конца не верила, что их встреча происходит наяву. - Откуда я могла взять портальные камни? Не Барбаника же мне их дала, в самом деле?..
  - Не было никаких порталов, я точно знаю, - пророкотал Ангр, и Гедерика вздрогнула от испуга: пробудившись, она и не подумала оглядеться, целиком и полностью сосредоточив внимание на своём драгоценном эльфе, так нежданно вернувшимся в её жизнь.
  Теперь же, когда интимность момента оказалась разрушена, девушка поспешно села и посмотрела по сторонам, с удивлением обнаружив, что они с Ониксом находятся в кольце бейгов. Геда не заметила их сразу лишь потому, что стояли они в нескольких шагах, а их главарь, с непривычным для человеческого уха именем Ангр, сидел за её спиной.
  - Вы-ы? - заикаясь, пролепетала Гедерика, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и прижимаясь к Ониксу спиной.
  Ангр только кивнул в ответ. Геда собиралась спросить, что он здесь делает, но и рта раскрыть не успела: левое крыло бейга странно дёрнулась, распахнулось, открывая глазам хрупкую девушку с длинными распущенными волосами.
  - Привет, я Керри! - с детской непосредственностью заявила она и приветливо помахала рукой.
  Мелодично звякнули многочисленные браслеты, воздух наполнился ароматом луговых трав, и Геда немного расслабилась.
  - Гедерика. Будем знакомы.
  Но в следующую секунду её приветливость, как ветром сдуло. Сознание пронзила мысль: "Она колдует!", и Геда аж зарычала от злости:
  - Как ты посмела!
  И подалась вперёд. Тёмно-красные глаза полыхнули яростью, с губ полились незнакомые слова, но Оникс был начеку: обхватил девушку руками и уткнулся лицом в тёмную макушку, шепча:
  - Не надо, Геда, оставь её. Она не хотела ничего дурного.
  Заклинание оборвалось. Гедерика прерывисто вздохнула, с упоением ощущая тепло, исходящее от возлюбленного, и смежила веки, впитывая нехитрую ласку. Желание убивать отступило, забилось куда-то в недра души и затаилось в ожидании своего часа. "И чего я к ней прицепилась?" - мурлыкая от удовольствия, подумала Геда и покраснела, вспомнив, что они не одни. Сокрушённо вздохнула и осторожно высвободилась из объятий фантоша.
  Оникс отпустил. Выплеск шуарской магии сошёл на нет и окружающим пока ничего не угрожало. "Надолго ли?" - мелькнуло в голове, но фантош решительно прогнал эту мысль. Как бы то ни было, бросать Гедерику в беде он не собирался. Оставалось только придумать, что делать дальше. "Джинны и бейги несомненно удачные спутники, но для начала нужно кое что прояснить!"
  Фантош посмотрел на Ангра:
  - Я так и не спросил, зачем ты искал нас?
  - Мне любопытна твоя история, создание мастера. Теперь, когда я покинул службу у сатрапа, моё время принадлежит мне, и я решил немного понаблюдать за тобой. - Ангр каркающее рассмеялся и добавил: - Сейчас это особенно интересно. Твоя маленькая ликанская леди полна проклятой крови, ты отравлен запретной магией - чудесная пара. Вы чем-то похожи на нас, и мне интересно, как скоро на вас откроют охоту.
  Джинна всхлипнула и трагическим голосом проговорила:
  - Как это печально. Мы все такие юные. Мы должны веселиться и танцевать на цветущих горных лугах, а вместо этого...
  - Хватит, Керри! - одёрнула её Гедерика и поднялась на ноги: - О чём вы вообще говорите?! Какая охота?! Мы ничего плохого не сделали! Разве что Барбанике насолили, разнеся в пух и прах её треклятый обоз. Так Ониксу за это только спасибо сказать надо! Желтушницы - убийцы! Их самих бы в капусту покрошить! Видели бы вы, что они с моим папой сделали. И мама у них в плену. Да если бы я могла, я бы всех их сама укокошила!
  "Сдаётся мне, что именно так ты и поступила", - настороженно наблюдая за девушкой, подумал Оникс и покосился на Ангра. На лице бейга прочитать какие-либо эмоции было трудновато, но фантош был уверен, что тот думает точно также. По-другому и быть не могло. Барбаника никогда не отпустила бы Гедерику добровольно. Да и сама девушка чётко сказала: "Она собиралась меня убить".
  - Жрицы Солнца, конечно, опасны, но они далеко, - стараясь говорить как можно спокойней, произнёс Оникс и тоже поднялся. - Мы на территории Тирата, а, если ты не забыла, я убил Селнира Дестанату.
  - Значит, отправимся в Федерацию! Мы знаем Йолинеля... - Гедерика осеклась и с тревогой взглянула на возлюбленного: - Он до сих пор твой хамир? Тогда почему вы не вместе?
  - Всё не просто, - пробормотал Оникс и невольно коснулся рукава куртки, скрывающего запястье с татуировкой. - Я встретил Каломуша Перта, и он изменил нашу с Йолем связь.
  - Подожди, подожди. Ты видел Каломуша? Где он! - Гедерика восторженно улыбнулась, шагнула к фантошу и положила руки ему на грудь: - Он как раз тот человек, что сможет помочь нам. Обязательно!
  - Он не поможет.
  - Да что ты! Мне он никогда не откажет. Я его любимая ученица.
  - Он мёртв, Геда.
  Девушка отшатнулась и отрицательно замотала головой:
  - Нет, этого не может быть. Ты ошибаешься, Оникс. Он не мог...
  - В Исанте Йолинеля захватил Кальсом. Каломуш вместе с отрядом эльфов отправился в Геббинат ему на выручку. Я был с ними. Принца спасти удалось, но в портал с ним ушли всего несколько федералов. Я, Каломуш и остальные эльфы оказались отрезанными от внешнего мира. Началась бойня. Я проскочил сквозь стену...
  - Ты бросил его? - Геда сжала кулаки и замолотила ими по груди фантоша. - Он освободил тебя от Дигнара, а ты бросил его? Как ты мог?! Как же ты мог?!
  Оникс приглушённо выругался и перехватил её руки:
  - Я не мог помочь ему. Никто бы не смог! Геббинат был отрезан от остального мира мощными щитами, которые никто из нас не смог пробить. Моё бегство было всего лишь жестом отчаянья. Я знал, что умру. И умер бы, если б не ты! Ты пробила щиты, и я смог выбраться. И, предупреждая твой следующий вопрос, скажу: нет, мы не могли искать Каломуша. У меня было всего несколько секунд на то, чтобы покинуть замок. И, боюсь, к тому моменту Каломуша уже не было в живых.
  Гедерика всхлипнула:
  - А если он всё-таки жив?
  - Тогда я ему не завидую. - Оникс притянул к себе девушку, обнял её за плечи и бережно провёл ладонью по коротким чёрным волосам. - Мне жаль, Геда. Мне, правда, очень жаль.
  - Сначала Теверель, теперь Кало. Папа и мама в плену. У меня совсем никого не осталось.
  "Это не правильно. Я не должен", - отрешённо подумал фантош и вопреки своим мыслям прошептал:
  - У тебя есть я.
  Гедерика замерла, не в силах поверить в услышанное. Конечно, это не было признанием в любви, всего лишь обещанием участия, но и этого хватило, чтобы она почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Геда прижалась щекой к кожаной куртке возлюбленного и мечтательно улыбнулась, чувствуя, как в сердце вновь расцветает надежда.
  - Ты всё больше и больше удивляешь меня, странный эльфёнок, - рокочущим баском проговорил Ангр и, шикнув на джинну, которая порывалась вставить в его речь что-то своё, продолжил: - Ты живёшь без поводка. Побратимом у тебя сам эльфийский принц. Дочь главы Совета Ликаны влюблена в тебя и готова воевать за тебя со всем миром. Джинна согласна денно и нощно лелеять и оберегать твой покой. И я со своими воинами рядом. Согласись, от фантоша почти ничего не осталось. Кто же ты теперь, создание Кальсома?
  - Фантош. - Оникс упрямо поджал губы. - Отсутствие кольца ничего не меняет.
  - Иного я и не ожидал, - фыркнул бейг, а джинна с возмущением воскликнула:
  - Прекратите ваши дурацкие разговоры. Оникс - эльф! Он должен вернуться домой и жить вместе с родичами!
  - Ни за что! - отрезал фантош и одарил джинну неприязненным взглядом: - Я, честное слово, благодарен тебе за помощь, Керри, но ты не понимаешь, о чём говоришь. Никакого эльфа здесь не было и нет, он сгинул за стенами Геббината пятнадцать лет назад. - Почувствовав, как вздрогнула от его слов Гедерика, он успокаивающе погладил её по спине, но говорить не перестал: - То, что я внешне похож на первородного, ничего не значит. Кальсом мог скроить из меня кого угодно, просто в этот раз ему понадобился эльф.
  - Зачем ты говоришь неправду? - В раскосых фиалковых глазах заблестели слёзы. - Я чувствую твою сущность. Она искажена, но всё же...
  -Замолчи! - угрожающе прорычал Оникс и ткнул в сторону джинны указательным пальцем: - Держи своё мнение при себе. Можешь считать меня, кем пожелаешь, но, так или иначе, в Федерацию я не вернусь!
  - Очень на это рассчитываю.
  Знакомый голос прозвучал как гром среди ясного неба. Бейги-воины захлопали крыльями и с рокочущим клёкотом запрыгали на месте, требуя от своего командира приказа, что им делать - нападать или ждать. Джинна побледнела и юркнула за спину вскочившего с места Ангра, а Оникс выпустил из объятий Гедерику и шагнул к Шаниру Саттолу.
  - Зачем Вы явились? - даже не пытаясь быть вежливым, поинтересовался фантош, и в его ладонях вспыхнули световые кинжалы.
  - Драться я не собираюсь. - Саттол тряхнул русыми волосами, слегка кивнул всем присутствующим и вновь посмотрел на Оникса: - Я пришёл заключить новую сделку, и, думаю, от неё ты отказаться не сможешь.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"