Кохинор : другие произведения.

Фантош. Книга вторая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Глава 1.
  Как кур во щи.
  
  До Мельшара Йоль и Най добрались быстро, минут за сорок. Доехали бы ещё быстрее, но по молчаливому согласию на дорогу выезжать не стали, мчались по лесу, благо эштенец без труда отыскивал путь даже в непроходимой, казалось бы, чаще. Но когда лес начал понемногу редеть, когда то тут, то там стали попадаться утыканные пеньками, как праздничный торт свечками, участки, федералы подались к тракту. Придержали коней, дали им немного отдышаться и спокойным шагом выехали на укатанную дорогу, не слишком многолюдную в ранний утренний час.
  Мельшар, хоть и был городом достаточно крупным, находился в стороне от торговых путей. Жили здесь в основном ремесленники и... школьники. В Мельшаре располагалась крупнейшая магическая школа-интернат Ликаны со звучным названием "Шипы белой розы". Когда-то, лет пятьсот назад, старейшины Совета страны сочли, что не дело настоящему магу расти среди соблазнов столицы, да и других больших городов, а лучше пребывать в тиши и уединении, поближе, так сказать, к природе. Для новой экспериментальной школы выбрали маленький городок на краю необъятного Бершанского леса.
  С той поры Мельшар изменился до неузнаваемости: разросся, обзавёлся высокими крепостными стенами. Вокруг, как грибы после дождя, выросли крестьянские деревеньки, заколосились поля с пшеницей, появились сады и огороды. Город процветал, и лишь одно правило оставалось неизменным - никаких пришлых торговцев и злачных мест. Жители Мельшара и его окрестностей торговали на небольшом рынке, у стен города, торговали между собой, а если возникала нужда в каких-либо товарах, не изготовлявшихся в родном городе, отправляли надёжных людей в столицу. С точным списком, от которого не разрешалось отступать ни на йоту. В результате такой политики школа "Шипы белой розы" росла и благоденствовала. Сюда с удовольствием ехали талантливые учителя, стремящиеся не только учить подрастающее поколение, но и вдали от шумной цивилизации спокойно заниматься наукой. Ну а родители юных магов щедро оплачивали обучение дорогих чад, дабы те росли на свежем воздухе и постигали магическую науку у лучших из лучших, у мудрейших из мудрейших.
  Само собой разумеется, часть выпускников оседала в городе, да и многие из тех, кто покидал любимую альма-матер, возвращались сюда, закончив высшие учебные заведения. Некоторые становилась преподавателями или воспитателями, вели факультативные занятия по редким видам магии. Кто-то занимался ремесленничеством, реже - крестьянским трудом. Но встречались среди выпускников и уникальные экземпляры - боевые маги. Их в Мельшаре проживало немало, и все они числились на военной службе, в магическом гарнизоне, который по традиции возглавлял директор "Шипов белой розы".
  Нынешний директор, Дайцаруш Бегон, признанный лучшим администратором за всю историю школы, слыл человеком требовательным, решительным и справедливым. Суровой дланью руководил он и своими многочисленными воспитанниками, и их наставниками, и боевыми магами. И всё бы было замечательно, но имелась у господина Дайцаруша одна нехорошая черта - подозрительность. Он на дух не выносил чужаков, если, конечно, при них не было стопки рекомендательных писем от его друзей, а ещё свято верил, что проклятые тиратцы обязательно начнут войну и первым делом обязательно нападут на Мельшар. Впрочем, подозрительность Дайцаруша совершенно не раздражала горожан, наоборот - была залогом их безопасности и процветания. Так что мельшарцы охотно принимали любые нововведения главы магической школы, будь то запрет на перемещения внутри города или указ о строительстве гостиниц только на улице, примыкавшей к привратной площади.
  Всё это Йоль и Най прекрасно знали. От Тарго. За годы, проведённые рядом со старым разведчиком-сильфом, выпускники Картрского военного университета досконально изучили историю всех значимых городов Ликаны. И Мельшар был последним местом, в которое им хотелось бы попасть. Однако выбирать не приходилось: Оникса и Гедерику необходимо было найти и доставить в Федерацию. Правда, в свете последних событий, миссия "по спасению подростков", любезно навязанная Тель, стала казаться невыполнимой. Но отступать напарники не собирались. Приказ есть приказ и нужно его выполнять!
  Разведчики неторопливо двигались по тракту, всё ближе и ближе подъезжая к южным городским воротам. Ехали молча, стараясь выглядеть невозмутимыми, что давалось непросто - каждый встречный одаривал федералов пристальным взглядом, исполненным недоверия и затаённой опаски. Пару раз Найлин тяжко вздыхал и шумно выпускал воздух сквозь стиснутые зубы, с трудом подавляя желание язвительно прокомментировать ситуацию, и Йоль удовлетворённо кивал головой: гномы отличались весьма вспыльчивым нравом, и он, как никто другой, знал, чего стоило напарнику молчание.
  Наконец перед разведчиками во всей красе предстали городские ворота: высокая арка из белого камня с настежь распахнутыми створами из блестящего металла, между ними - лазоревый занавес опознавательного поля. Утоптанная грунтовая дорога постепенно перетекла в булыжную мостовую, воздух наполнился звонким цоканьем копыт. Мельшарцы, бодро ехавшие в город рядом с федералами, сбавили шаг и отстали, так что к воротам Йоль и Най приблизились в гордом одиночестве. Лица стражников, которые заступили им дорогу, лишь с огромной натяжкой можно было назвать приветливыми. Нет, явной агрессии не чувствовалось, но в напряжённых позах, в том, как солдаты, чуть опустив острия в сторону гостей, держали пики, как сжимали рукояти мечей офицеры - во всём читалось: "А не пошли бы вы прочь!"
  "И пошли бы, да ещё и с превеликим удовольствием!" - раздражённо подумал Йоль, откидывая капюшон и одаривая старшего офицера холодной улыбкой. Он ничуть не лукавил: если бы эльфийская кровь не кричала, что юный родич с отвратительной кличкой вместо имени находится в Мельшаре, он бы немедля развернул коня и убрался подальше от этого города.
  Бравый офицер в тёмно-зелёном мундире, отутюженных брюках и коротких сапогах, начищенных так, что при желании, в них можно смотреться как в зеркало, сделал шаг навстречу всадникам, приложил указательный палец к козырьку чёрной лакированной фуражки и сухо произнёс:
  - Доброе утро, господа. Я капитан Легорн. Приветствую вас на пороге нашего славного города. Разрешите узнать: зачем вы прибыли в Мельшар?
  - Йолинель Маро и Найлин Батор, к Вашим услугам, - дружелюбно ответствовал Йоль. - Мы здесь проездом, господин офицер. Гостили у моей тётушки в Бершане и теперь возвращаемся домой, в Картр.
  - Рад за Вас, господин Маро. Вот только странно, что поехали вы этой дорогой, да ещё и вдвоём. Иноземцы не путешествуют по Бершанскому лесу без провожатых, если только они...
  Офицер многозначительно замолчал, переводя взгляд с одного федерала на другого.
  - Да-да, мы понимаем. - Найлин стыдливо потупился и со вздохом произнёс: - Но мы не шпионы, господин офицер. Дело в том, что мы поспорили. Я утверждал, что сумею провести нас через Бершанский лес до границы, но увы... - Гном развёл руками. - Кто бы мог подумать, что карты так разительно отличаются от действительности... Теперь я целых десять золотых должен! А ведь верное было дело...
  - Да брось, не возьму я твоих денег, - отмахнулся Йоль, но Най с остервенением замотал головой:
  - Нет уж! Спор есть спор. Доберёмся до первого банка и рассчитаемся!
  - Да ладно тебе.
  - Нет уж! Жить с долгами - позор. Как я посмотрю в глаза родичам?!
  - Ты не обязан их оповещать...
  - У меня нет секретов от семьи! Пусть уж они узнают о споре от меня, чем от кого-то ещё. Но сначала я расплачусь! В Мельшаре есть гномий банк? - обратился Най к офицеру, который внимательно слушал их перепалку и потихоньку оттаивал.
  Приятели-федералы выглядели безопасно: молодые разгильдяи, отправившиеся в путешествие через Бершанский лес, наплевав на опасности, подстерегающие их в первозданной глуши. "Глупцы! Впрочем, не первые и не последние!" - с презрением подумал Легорн и тщательно просканировал сознание гостей. Магами они оказались средненькими, и оба желали одного - отдохнуть и поразвлечься. Вот только слишком уж обычная одежда эльфа смущала. Капитан скользнул подозрительным взглядом по простому, без намёка на отделку луку, и скрепя сердце сообщил:
  - Въезд в город - два серебряника.
  Задерживать федералов повода не было. А очень хотелось. И не потому, что Легорн как истинный последователь Дайцаруша Бегона терпеть не мог чужаков, просто с самого утра, с того самого момента как жена разбудила его и сказала, что пора отправляться на службу, сердце тоскливо щемило, предчувствуя неприятности. "Ничего, отправлю Раниша за ними присматривать. Глядишь, обойдётся", - успокоил себя капитан и, повинуясь букве закона, согласно которой он не мог прогнать от ворот мирно настроенных путников, принял монеты и отошёл в сторону, позволяя всадникам проехать.
  - Всего хорошего, - бросил напоследок Най и вслед за Йолем въехал в лазоревую арку.
  На мгновение напарникам почудилось, что они оказались посреди огромного роя бабочек. Кожу щекотали тысячи лёгких, почти невесомых прикосновений, а перед глазами мельтешил разноцветный круговорот ослепительных искр, но один взмах ресниц - и морок исчез. Взгляду открылась широкая чистая улица: гладкая, будто отполированная булыжная мостовая, пешеходные дорожки, с обеих сторон ограждённые бордюром из огненно-красного камня. Добротные двухэтажные дома с красочными вывесками. Подвешенные на толстых чёрных цепях, они чуть покачивались на ветру.
  - Смотри, Йоль! Целая улица гостиниц! Обалдеть. На мой взгляд, выглядит это дико и крайне негостеприимно. Так, словно место собаке указывают - коврик у порога выстилают.
  - Довольно комфортабельный коврик.
  - Согласен. И всё же...
  - Мы здесь по делу, Най, и плевать, как к нам относятся! Главное - найти Оникса и Гедерику.
  Эльф похлопал эштенца по шее, призывая двигаться быстрее, но конь не успел сделать и шага, как в ясном, безоблачном небе прозвучал раскат грома.
  - Что за...
  Конец фразы потонул в ещё более громком и яростном раскате. Странный гром потряс Мельшар до самого основания: по стенам домов поползли тонкие, изогнутые как сухие ветки, трещины, с крыш посыпалась черепица. Двери гостиниц распахнулись, и ещё минуту назад пустую улицу наводнил народ. Взволнованный, испуганный, галдящий. Конь Ная пронзительно заржал, бешено вращая глазами, попытался встать на дыбы, и Йоль, действуя на автомате, послал животному успокоительный импульс.
  - Спасибо, - пробормотал гном.
  Эльф не ответил: полностью сосредоточившись на внутренних ощущениях, он лихорадочно искал Оникса. Но в городе царила паника, эмоции мельшарцев зашкаливали, заполняя собой всё пространство, сбивая с цели, мешая уловить ауру родича.
  - Он что, нарочно?! - с какой-то прямо-таки детской обидой воскликнул Йоль и посмотрел на напарника: - Я потерял его.
  - Ничего, он мальчишка приметный, найдём.
  - Оптимист!
  - Йоль! Не узнаю тебя! - Най картинно всплеснул руками и, склонившись к напарнику, зашептал: - Ты всегда казался таким сдержанным. Что на тебя нашло?
  - А то ты не понимаешь! Упущу мальчишку - в меня каждый эльф до конца моих дней пальцем тыкать будет!
  - Ты преувеличиваешь.
  - Его искали пятнадцать лет, и вот он нашёлся. И что же? Я его упустил!
  - Да что там Оникс! Помяни моё слово, из-за пропажи девчонки нам больше достанется.
  - Может и так.
  Сочтя тему закрытой, Йоль выпрямился в седле и обвёл взглядом улицу. Народу только прибавилось. Мельшарцы сбились в кучки и с тревожным воодушевлением обсуждали невиданное событие.
  - Боевая магия, боевая... - доносилось со всех сторон.
  Федералы были согласны с горожанами: после громового раската, знатно тряхнувшего Мельшар, в воздухе носились отголоски сильнейшего боевого заклинания.
  - Знаешь, Йоль, лучше бы нам убраться отсюда подобру-поздорову.
  Эльф согласно кивнул, морщась при виде косых, враждебных взглядов, что бросали на них горожане. И вдруг мельшарцы замолчали. Подались к стенам домов, так что вокруг федералов образовалось свободное пространство, и с надеждой уставились в сторону ворот.
  - Не повезло, - буркнул гном, разворачивая коня и уже зная, что увидит.
  Из портала, закрывающего южный въезд в город, выныривали стражники. Попарно, с короткими интервалами. Их становилось всё больше и больше. Най сбился со счёта на втором десятке. А солдаты прибывали и прибывали, словно мельшарцы решили кинуть на федералов весь свой гарнизон.
  - Нужно попробовать договориться. Мы не можем застрять в этом проклятом городишке! - сквозь зубы прошипел Йоль и направил эштенца навстречу капитану Легорну, уверенно шагающему во главе своих бойцов. - В чём дело, господин офицер?
  - Это Вы мне скажите, господин Маро. Стоило Вам с приятелем въехать в город - и на тебе! - всплеск боевой магии. Разве так ведут себя дружелюбно настроенные путешественники?
  - Но Вы сами маг, господин Легорн, и должны понимать, что мы не причастны к этому колдовству.
  - Вполне вероятно, господин Маро. Мы разберёмся. Обязательно разберёмся. - Капитан широко улыбнулся, ибо в душе его пели птицы, и произнёс фразу, которую мечтал произнести, едва увидев чужаков: - Вы задержаны до выяснения обстоятельств!
  "Спокойно, Йоль! Не делай глупостей! - мысленно прокричал гном, видя, как бледнеет лицо напарника. - Вспомни, устав гласит..."
  "Я помню, Най! Придержи свои нравоучения для кого-нибудь другого!"
  Эльф на мгновение прикрыл веки, представил могучие вечноцветущие деревья Храмовой рощи и холодными, как замёршие озёра, глазами посмотрел на офицера:
  - Вы понимаете, что подвергаете аресту граждан чужого государства?
  - Разве я сказал, что вы арестованы? Задержаны, не более того.
  - Я этого так не оставлю, - сердитым, исполненным нетерпимости и высокомерия голосом заявил Йоль, и Най мысленно зааплодировал: его всегда восхищало, как весёлый и общительный напарник в случае необходимости с лёгкостью переходил в "режим первородного", дабы окружающие прочувствовали разницу между эльфами и прочими обитателями Иртана.
  Тем временем солдаты взяли пленников в кольцо, направили на них острые пики, и как один уставились на капитана. Однако, прежде чем отдать приказ, Легорн обратился к горожанам:
  - Друзья мои! Я понимаю, что колдовская атака потрясла вас до глубины души. Но инцидент исчерпан. Виновники понесут суровое наказание! Расходитесь по домам. Трудитесь на благо Мельшара и помните: наш город под надёжной защитой магического гарнизона господина Дайцаруша. - Закончив короткую речь, капитан повернулся к пленникам: - Будьте любезны спешиться.
  "Ох, чует моё сердце: ничем хорошим это не кончится, - ворчливо посетовал гном и спрыгнул на булыжную мостовую. - Одна надежда, что мальчишку и дочь Миганаша тоже арестуют. Хоть в тюрьме встретимся!"
  "Не надейся. Теперь, когда горожане успокоились, я отчётливо чувствую их местоположение. И вынужден тебя огорчить - они покинули город".
  - Вот же непруха! - Най окинул взглядом злые лица солдат, взял своего жеребца под уздцы и вместе с угрюмым напарником побрёл вдоль улицы, едва слышно бормоча под нос: - С самого начала у меня к этой поездочке душа не лежала. Так и знал, что от неё одни неприятности будут. И точно - мало того, что подопечные сбежали, так ещё в самый дурацкий город Ликаны занесло!
  "Умолкни, без тебя тошно!"
  Гном замолчал, но легче от этого не стало. Ни ему, ни напарнику.
  Процессия медленно продвигалась по улицам. Мельшарцы провожали пленников удовлетворённо-мстительными взглядами и не торопясь расходились по домам. Но и оказавшись в своих жилищах, тотчас показывались в окнах и вновь смотрели на захваченных федералов. Ведь далеко не каждый день в их спокойном и мирном городе случались столь неординарные события. Да что там! Даже старики не могли припомнить случая, когда в Мельшаре буйствовала магия, тем более боевая. Случалось, конечно, что студенты "Шипов" баловались после сдачи экзаменов, и только. А тут боевая магия... Горожане до последнего следили за процессией, а когда солдаты скрывались за поворотом, бросались оценивать ущерб от нападения. Им предстояло подсчитать примерную стоимость ремонта, заверить полученную смету у мастеров из строительного квартала и отправить копии Натишу Бегону, главному старейшине Мельшара и по совместительству брату директора магической школы.
  Но если прошениям горожан только предстояло попасть в дом главы Совета, то пленённые федералы оказались там уже час спустя. К этому моменту оба пребывали в ужасном раздражении. Тяжёлое, гнетущее молчание, царившее на улицах города, здорово подействовало на нервы.
  Дом мельшарского Совета представлял собой уменьшенную копию бершанского. Те же скупые правильные линии, каменные серые стены и высокие двери с медными кольцами ручек. Стражники у парадного входа, завидев процессию, приосанились, вскинули пики на плечи и грозно уставились на пленников. И опять-таки никакого любопытства во взглядах, словно по их городу эльфы и гномы каждый день разгуливают. Красиво и чётко отсалютовав капитану, они без лишних вопросов растворили массивные двери, а потом сбежали по ступенькам и приняли у пленников лошадей. Передавая повод эштенца, Йоль отчётливо скрипнул зубами, но вслух ничего не сказал. Ругаться не хотелось, в первородном ещё теплилась надежда договориться с властями по-хорошему.
  Федералов ввели в просторный квадратный холл, демонстрирующий любовь ликанцев к скромности. Паркетный пол, белёные стены, герб Ликаны, искусно вытканный на одиноком гобелене, и пять одинаковых коричневых дверей во внутренние помещения. Почти сразу одна из дверей приоткрылась. В образовавшуюся щель протиснулся худой долговязый юноша в белой мантии с огромной розой, вышитой на левой стороне груди.
  - Здравствуйте, господа, - негромко произнёс он, с настороженным любопытством зыркнул на эльфа и гнома и вперил взгляд в лицо офицера. - Господин Бегон велел передать, чтобы Вы возвращались к городским воротам, капитан. В стенах дома Совета старейшина сам справится с господами федералами.
  - Но...
  - Всего доброго, господин Легорн. - Юноша повернул голову к пленникам и чуть поклонился, обозначая приветствие. Так, словно те не стояли всё это время рядом с ним, а только сейчас вошли в холл. - Прошу вас следовать за мной, господа.
  С этими словами молодой человек вздёрнул острый подбородок и с важным видом прошествовал мимо солдат. Легорн недовольно поджал губы, по его лицу было видно, что сказать он готов много и по большей части нецензурно, но пришлось ограничиться лишь коротким нечленораздельным бурчанием. Слегка выпустив пар, капитан скомандовал:
  - За мной!
  Гулко печатая шаг, солдаты двинулись на выход. Най и Йоль непонимающе переглянулись.
  "И каков наш статус?" - нахмурившись, поинтересовался гном.
  "Предлагаю не расслабляться и по-прежнему считать себя под арестом", - отозвался эльф, и, кивнув друг другу, напарники подошли к юноше в белом балахоне, который со сверхневозмутимым видом ожидал их возле дверей.
  - Надеюсь, вы осознаёте, что любое колдовство с вашей стороны будет расценено как нападение на верховную власть Мельшара, - проинформировал он и толкнул створы. - Входите!
  Йоль и Най машинально сделали несколько шагов вперёд и застыли. Сказать, что они были удивлены - всё равно, что ничего не сказать. Что предполагали увидеть пленники, минуту назад находившиеся под охраной двух десятков солдат? Камеру пыток, мрачную комнату для допросов, темницу, где они будут гнить до суда... В лучшем случае - кабинет главы Совета. А вместо этого глазам предстала светлая уютная гостиная в радостных розово-голубых тонах. Нежно-розовые стены, мягкие белоснежные ковры на полу, бледно-синий мраморный камин, в котором весело потрескивали берёзовые поленья, стеклянный шкаф с парой книг и фарфоровыми безделушками. Неподалёку от камина - овальный стол с кружевной лазоревой скатертью, сервированный на четыре персоны: дорогой фарфор, изысканный хрусталь, серебряные приборы. И множество весьма аппетитных блюд.
  - Или сначала вы хотите помыться?
  Напарники разом обернулись. Позади них, возле юноши в белом балахоне, стояла высокая миловидная женщина. Нет, не женщина - дама. Высокая причёска, украшенная изящной бриллиантовой диадемой, длинные серьги, подчёркивающие благородную красоту алебастровой шеи, выразительное лицо с тонкими, сродни эльфийским, чертами. Струящееся шёлковое платье из лунной русалочьей ткани соблазнительно облегало стройную фигуру, подчёркивая узкую талию и округлые бёдра.
  "Кто она такая?" - растерянно воскликнул Най, и, точно услышав его вопрос, дама представилась:
  - Моё имя Халика Бегон, я супруга главы Совета Мельшара.
  Голос ликанки журчал как лесной ручеёк, а улыбка заставила сердце гнома биться часто-часто. Он покраснел, ругая себя за слабость, но собрать разбежавшиеся мысли в кучу так и не сумел. Единственное, на что его хватило, это смущенно выдавить:
  - Очень приятно, госпожа.
  "Слюни подбери! Разве не видишь - её прислали, чтобы сбить нас с толку. Заставить расслабиться, размякнуть, а потом - бамс! И мы трупы!"
  "К чему такие сложности, мы и так пленники!"
  "Не знаю. Но моя интуиция кричит, что это так".
  - Так как насчёт ванны? - не дождавшись ответа, вновь спросила Халика.
  Эльф состроил постную мину и смерил ликанку равнодушным взглядом:
  - Для начала я бы хотел поговорить с Вашим мужем.
  - Сейчас это невозможно, но через часик-другой...
  - Что ж, мы подождём. - Йоль подошёл к столу, отодвинул стул и устроился на нём, закинув ногу на ногу. - Най, не стой столбом!
  Пренебрежение эльфа ощутимо задело красавицу. Она поджала чувственные коралловые губы, насупила ровный аккуратный носик и глубоко вздохнула. Гном заворожено проследил, как вздымается и опускается высокая грудь ликанки, и пообещал себе, что как только они с Йолем выполнят возложенную на них миссию, сразу же напишет отцу и даст согласие на брак с Микан, дочерью старинного друга семьи. Характер у неё был не сахар, зато бюст не хуже, чем у Халики Бегон. При мыслях о прелестях гномы, щёки залил свекольный румянец, и Най застенчиво улыбнулся.
  "Да что ж ты творишь, придурок? Ты ж мне всю картину портишь! Топай к столу и садись!" Грозный голос напарника ворвался в сознание столь неожиданно, что Найлин, не задумываясь, пробормотал вслух:
  - Уже иду!
  Стушевался и под изумлённым взглядом госпожи Бегон поспешил занять место рядом с Йолем.
  "Влюбился что ли?"
  "Чур, меня!" - поспешно ответил Най и постарался скопировать вальяжную позу напарника, но вовремя вспомнив о пылающих щеках, отказался от этой затеи. Опустил голову и стал старательно изучать ногти на руках, предоставив эльфу возможность и дальше играть роль первой скрипки.
  Тем временем госпожа Бегон и юноша в белом балахоне тоже о чём-то беседовали мысленно. Об этом говорили их быстрые взгляды и воцарившееся в гостиной молчание.
  "Ты их слышишь, Най?"
  "Нет".
  "Значит, оба хорошие маги. Небось, лучшие выпускники "Шипов". Понимаешь, что это значит?"
  "Дело пахнет керосином".
  "Вот именно".
  "Но я так и не пойму: почему нам до сих пор не предъявили обвинений?"
  "Должно быть, пытаются выяснить, кто мы такие и не станет ли мстить Федерация, после того как они вздёрнут нас".
  "Да ты оптимист, как я погляжу".
  "Ситуация располагает".
  Федералы замолчали, думая каждый о своём. Найлин погряз в размышлениях о вероятной женитьбе, ибо верить в то, что их действительно вздёрнут, отказывался наотрез. Мысли же Йоля носили не столь радужный характер. До женитьбы ему было далеко, лет сто минимум, а что касается их с Наем ареста, тут эльф и вовсе иллюзий не испытывал. "Вздёрнут как миленьких. Кто мы для них? Двое праздношатающихся парней, прожигателей жизни. Ни уму, ни сердцу. Эх, нужно было другую легенду рассказывать. И имена назвать вымышленные. А теперь, даже если они отправят гонца в Бершан, что им ответят? Да, есть такие. Обычные мальчишки в услужении у старика-сильфа. Короче, ничем не примечательная мелочь. Вот попали, так попали... А всё Тарго с его дурацкой идеей: "По возможности пользуйтесь настоящими именами, особенно в стране, где долго живёте. Попользовались!" Эльф раздражённо фыркнул, посмотрел на ликанцев и наткнулся на внимательный взгляд госпожи Бегон. Красотка тотчас отвернулась, но не слишком поспешно: Йоль успел разглядеть жгучую ярость в глубине ясных светло-зелёных глаз. "А как же презумпция невиновности? Суд, доказательства, алиби, в конце концов?.. И я ещё с ними церемонии развожу!" - возмутился он и с наглой улыбкой спросил:
  - Не могли бы Вы сообщить, госпожа Бегон, в каком статусе мы с другом находимся в Вашем доме?
  - Я Вас не понимаю.
  - Да?! Тогда охотно поясню. Нам хотелось бы знать: пленники мы или гости? По-моему, простой вопрос, не находите?
  Халика бросила растерянный взгляд на юношу в белом балахоне, но тот и бровью не повёл. А если и ответил, то мысленно. Йоль пробиться в его сознание так и не смог, хоть и старался. Можно было использовать что-нибудь из арсенала разведчика, но применять заклинания выше среднего уровня или активировать артефакт эльф побоялся. Вместо этого напустил во взгляд побольше презрения и продолжил наступление:
  - Мы граждане Федерации. Надеюсь, Вы понимаете, к чему я веду, госпожа. Вы мне симпатичны и я не хотел бы, чтобы у Вас и Вашего мужа были неприятности. А они будут. И очень большие.
  - Вам не запугать нас, господин Маро! - внезапно подал голос юноша и шагнул вперёд, заслоняя собой жену старейшины.
  - Пугать? Много чести! Слышишь, Най, он решил, что я его пугаю.
  - Ну-у... прозвучало действительно не очень.
  - Лучше молчи!
  - Молчу, молчу.
  Гном принялся выковыривать несуществующую грязь из-под ногтя на большом пальце, а Йоль перевёл взгляд на ликанцев. Госпожа Бегон, сжав пальцами предплечье юноши, что-то отчаянно шептала ему на ухо. Заметив, что эльф смотрит на них, Халика разжала пальцы и отступила.
  - Пожалуйста, Альреш, разыщи моего мужа и передай ему, что господа федералы нервничают.
  - Как прикажете, госпожа.
  Юноша церемонно поклонился и покинул комнату, демонстративно распахнув двери пошире. Йоль в ответ на его действие лишь громко хмыкнул:
  - Мы не давали повода считать нас врагами.
  Халика оглянулась, словно ждала, что муж прямо сейчас вбежит в гостиную, потом взглянула на сервированный стол, открыла рот, видимо, собираясь проявить гостеприимство, но так ничего и не сказала. Зато оживился Най. Поёрзал на стуле, снял шляпу и положил её на колени. С томлением оглядел блюда, салатницы и простонал:
  "Вот что мы тут из себя изображаем? И зачем? Нет, чтобы поесть. Я, между прочим, проголодался".
  "Что ж, дружок, скушай пирожок. Только если какую отраву проглотишь - не плачь! Помнишь, что устав гласит?"
  "Тьфу на тебя!"
  "Статья вторая, часть первая: разведчик должен быть терпеливым и с достоинством переносить отсутствие бытовых удобств, а так же..."
  "Всё, я сыт! - Гном кинул задумчивый взгляд на ликанку и почесал нос. - Слушай, может, ну его, этого старейшину? Всё равно ничего нового он не скажет. У меня в сапоге активатор полога невидимости. Минут на тридцать хватит. Айда на конюшню!"
  "Сиди! Оникс недалеко от Мельшара и пока никуда не едет. Наверное, Геда захотела устроить привал".
  "Почему бы не устроить, если виновников нападения на город уже поймали!"
  "Скажешь своё "фу" мальчишке при встрече. А пока молчи и жди!"
  "Чего?"
  "Удобного момента. Нужно уйти по-тихому, не привлекая внимания. Не хватало ещё тащить на хвосте мельшарскую гвардию!"
  "Говоришь-то уверено. А план у тебя есть?"
  "Будет план. Вот поговорим со старейшиной... Тихо! Кто-то идёт!"
  Гном встрепенулся и навострил уши. Правда, слух его был не таким острым, как у напарника, и прошло около минуты, прежде чем он услышал шаги. Услышал одновременно с Халикой. Ликанка с видимым облегчением выдохнула, расправила плечи, и тревога в её взгляде развеялась.
  "Вот это вера в мужа!" - насмешливо подумал Йоль и с интересом посмотрел на входящих в комнату мельшарцев. Примерно одного роста, слегка полноватые. Тёмные волосы на висках подёрнуты сединой. На этом сходство между мужчинами заканчивалось. Дайцаруш Бегон, облачённый в золотой балахон с вышитой на груди розой, прямо-таки излучал властность: орлиный взор, нос с весомой горбинкой, резкая нитка губ, выпяченный подбородок. Натиш на его фоне выглядел нервным, точно воришка: бегающие глазки, подёргивающийся кончик носа, лихорадочный румянец. Даже выпяченный как у брата подбородок не спасал положения. "Полностью бесполезный тип!" - припечатал Йоль.
  "Но в постели - бог!"
  Насмешливый голос прозвучала в сознании громко и отчётливо. По спине первородного заструился холодный пот. С трудом сохраняя спокойствие, он перевёл взгляд на Халику Бегон и выругался себе под нос: в прекрасных глазах ликанки горело торжество.
  - Фу! Как Вам не стыдно, господин Маро. Такие выражения! Знаете, я разочарована. Всегда считала, что эльфы порядочный народ, а тут... - Халика повернулась к мужу и деверю: - Представьте себе, эти двое отлично знают убийцу. Насколько я поняла, они намеревались встретиться с ним. Так что нам повезло: часть шайки всё-таки оказалась в наших руках!
  "Что происходит, Йоль?"
  - Можешь говорить вслух, Най! Она телепат и слышала каждое слово, что мы произнесли мысленно.
  - Телепат? Что за тридцать три несчастья на наши головы?! Так и знал: нужно было дома сидеть!
  Найлин придвинулся ближе к напарнику, положил ладонь на рукоять кинжала и с сожалением подумал, что в силу открывшихся обстоятельств верёвочная петля на его шее видится гораздо яснее, чем золотая свадебная цепь.
  
  Глава 2.
  Песчинка для сильных мира сего.
  
  Каломуш Перт бодро шагал по дороге, ведущей к Мельшару. Конечно, маг мог бы переместиться прямо в город, но зачем привлекать излишнее внимание к своей персоне? К тому же на ходу ему всегда хорошо думалось. А подумать было необходимо - события развивались стремительно, их участники вели себя, мягко говоря, странно. Взять хотя бы Дигнара, который сломя голову бросился за сбежавшим фантошем, наплевав на последствия. Даже старого друга, чьи советы не игнорировал никогда, не послушал. И у причины неадекватного поведения наследника было имя - Эстениш Шагор, та самая песчинка, что с фанатичным упорством лезет в глаза сильных мира сего, заставляет моргать, жмуриться и... поступать так, как они в жизни не поступили бы. Избавляться от источника неприятностей не было смысла. Поздно. Простоватый развозчик из Бершана со слабейшими магическими способностями обладал редчайшим даром - одним своим присутствием влиять на действительность, искажая и перекраивая её самым замысловатым образом. И делал это совершенно неосознанно. "Такая вот нелепица!"
  Привычным жестом Каломуш взлохматил волосы и вдруг резко остановился, словно на невидимую стену налетел. Ульрика! Десятки километров, что разделяли их с женой, сжались до сантиметров, и, словно наяву, Перт увидел бледное, искаженное страданиями лицо и услышал слабый мучительный стон. Маг с силой провел зубами по нижней губе и едва слышно простонал:
  - Улечка... Девочка моя... Но почему сейчас, до срока ещё две недели?..
  Тщательно продуманный план разваливался как песчаный замок под приливной волной, а эйфория прошедших суток оборачивалась глухим раздражением и досадой. "Я идиот! - Маг вцепился в растрёпанную шевелюру. - С какой стати я решил, что влияние мальчишки обойдёт меня стороной? За каким лядом мне понадобилось изображать искушенного самоуверенного режиссёра, который в любой момент можем мановением руки направить игру актёров в нужное русло?! Кретин!" Маг в бессилье застонал, с тоской глянул на стены Мельшара и, пробормотав: "Да хранят вас всех узы крови", шагнул вперёд, в гостиную своего бершанского дома. Он искренне надеялся, что с помощью гнома и эльфа Оникс сумеет защитить Геду. Нет, не вступить в неравный бой, а скрыться, уйти от преследователей тайными путями разведчиков Федерации.
  Тихо ступая, Каломуш подобрался к дверям супружеской спальни и прислушался. Заунывное пение жриц Солнца, призванное утишить боль от схваток, почти не действовало на Ульрику. Женщина жалобно стонала, моля позволить ей встать, но акушерки были непреклонны: по их мнению, ходьба могла навредить ребёнку - роженица должна лежать, а не нарезать круги по комнате.
  "Дуры..." - выругался Каломуш, прикидывая каким образом обезвредить бестолковых тёток и успокоить жену. Его пальцы немного подрагивали, грудь сжималась от тревожных мыслей. Что, если проклятые ведьмы специально мучают его жену? Что, если таким образом они провоцируют его вернуться и попасть прямо в их загребущие, жаждущие мести ручки?
  - Ничего у вас, дамочки, не выйдет. Не на того напали! - зло прошипел Перт и сосредоточился: то, что он задумал, воистину можно было назвать ювелирной работой - одновременно обездвижить двух сильных магов и при этом ни в коем случае не задеть роженицу.
  Глухой сдвоенный удар и чуть испуганный, но всё же больше счастливый возглас-вопрос: "Кало?!", раздавшиеся за дверью, наполнили сердце мага радостью.
  - Получилось, - прошептал он и вошёл в спальню.
  - Кало!.. - Ульрика протянула руки к супругу. - Я ждала тебя, Кало. А они и говорили, что ты не придёшь, что ты совершил преступление против Ликаны и тебе вынесен смертный приговор.
  Маг осуждающе покачал лохматой головой, мол, могли бы и пощадить психику беременной женщины, и подошёл к кровати. Вгляделся в глаза жены, удовлетворённо кивнул и протянул ей руку:
  - Ты, кажется, хотела встать, лапушка? Так давай же, походи, легче будет.
  Он помог Ульрике подняться, подставил локоть и повёл к окну, к другому, третьему - благо спальня была большой и немного пустоватой: оба супруга любили простор.
  - Ты не ответил мне, Каломуш. Чем ты насолил жрицам, что они тебя в государственные преступники определили? - морщась от боли, поинтересовалась будущая мать. - И так не вовремя! Мне рожать надо, а ты в бега ударился. Неужели нельзя было подождать ссориться с желтушницами?
  - То есть, ты и мысли не допускаешь, что я на самом деле совершил государственное преступление?
  - Конечно, не допускаю! - Возмущение женщины было столь велико, что она даже о боли забыла. Остановилась, выдернула руку из-под локтя мужа, отступила на шаг и топнула ногой. - Я скорее поверю, что главная жрица Солнца - тиратский шпион!
  Однако сохранить боевой настрой Ульрике не удалось. Очередная схватка заставила закусить губу и застонать. Шагнув к побледневшей жене, Каломуш положил ладонь на круглый живот и шепнул на ухо:
  - Люблю тебя, Улечка. - Он ласково погладил её по распущенным волосам и также тихо продолжил: - Я и впрямь поссорился со жрицами. Геда сбежала, прихватив с собой фантоша, а меня обвинили в пособничестве бывшей ученице. Ну не драться же со вздорными бабами?! Пришлось срочно покинуть Бершан.
  Ульрика с подозрением посмотрела на мужа, снова взяла его под руку и потянула к окну.
  - Их обвинения беспочвенны? - Облокотившись на подоконник, спросила она и посмотрела прямо в глаза супругу. - Мне нужно знать правду.
  Несколько секунд они смотрели друг на друга, и первым сдался Каломуш. Отвёл взгляд, взъерошил свои многострадальные волосы и с тяжёлым вздохом произнёс:
  - Я не хотел, чтобы пятнадцатилетняя девочка стала разменной монетой в политических играх.
  - А не поздно ли ты спохватился? - Ульрика с грустью взглянула в окно: весенний сад выглядел точно очнувшийся ото сна ребёнок, взъерошенный, но бесхитростно счастливый, готовый радоваться новому дню, новым приключениям и удивительным открытиям. - Зачем нужно было ждать этой нелепой свадьбы, доводить девчонку до нервного срыва? Разве не проще...
  Очередная схватка заставила женщину замолчать и прикусить губу, подавляя стон - Ульрике хотелось быть сильной и терпеливой. Хотелось показать, что, несмотря на все сложности, она сумеет стать хорошей матерью, надёжной опорой мужу - хранительницей очага, к которому так приятно возвращаться из долгих опасных путешествий. Да и просто с заседаний Совета Ликаны...
  - Зачем я это говорю?! Что проку жалеть о том, чего не изменишь?.. Случилось так, как случилось... - Ульрика продолжала разглядывать деревья, окутанные лёгким флёром едва раскрывшихся почек, не замечая скользящих по щекам слёз. - Что мне делать, Кало?
  - Рожать. Что же ещё? - улыбнулся маг, обнимая жену. На душе было муторно, в голове крутились фрагменты какой-то важной, но не желавшей складываться в единое целое картины. - Сейчас я приведу жриц в сознание, они примут роды, а утром я заберу вас и переправлю в надёжное место. Там вы будете в безопасности. Ты веришь мне?
  - Я люблю тебя, Кало. Как я могу тебе не верить?
  В ответ Каломуш поцеловал жену в висок и повёл к кровати:
  - Отдохни, родная моя, ты устала. - Он помог Ульрике улечься в постель, поправил подушку, накрыл тонким одеялом и шепнул: - Поспи немного, скоро тебе понадобятся силы.
  Слова, благодаря заключённой в них магии, подействовали мгновенно - роженица задремала, а Каломуш провёл руками по её животу и, убедившись, что с сыном всё в порядке, занялся жрицами...
  
  Возвращаться в Бершан Миганаш Теригорн решил порталом. Удовольствие дорогое, но оправданное: чем меньше народа будет знать о его ночной отлучке, тем лучше. Да и в открытую проехаться по улицам с трупом жрицы - лишние слухи породить. Неизвестно до чего бершанцы договорятся. С три короба напридумывают! Только и останется в отставку подать, а такого прецедента за всё время существования Ликаны не было: старейшина либо умирал на посту, либо переизбирался (тоже редкость большая!), но чтобы добровольно сложить с себя обязанности... Даже думать об этом не хотелось! Только Миганаш всё равно думал. Думал с того самого момента, как золотым пером подписал договор с Тиратом. Мысль о том, что он совершает ошибку, гложила его с упорством и прожорливостью жучка-древоточца. "Всё-таки у меня есть шанс получить звание самого бестолкового старейшины века!" - думал Теригорн, кисло глядя на стены родного города.
  Тракт, по которому двигался его небольшой отряд, пока был пустынен, несколько крестьянских телег, катившихся далеко позади, не в счёт. Однако городские ворота уже открыты, а значит, площадь перед ними полна народа. Домохозяйки и домоправительницы, служанки и поварята спешили запастись свежим молоком, только что из-под коровы, зеленью, только что из теплиц, и рыбой, только что выловленной из озера, расположенного в пяти километрах от столицы. И вся эта публика не преминет с энтузиазмом обсудить: откуда в столь ранний час возвращаются старейшина с женой и что за груз везут замыкающие отряд всадники? И заклинание невидимости не спасёт. Обязательно найдётся кто-то не в меру любопытный и достаточно сильный для того, чтобы взглянуть на отряд магическим зрением и обнаружить скорбный груз. Чем ближе подъезжал Миганаш к воротам, тем мрачнее становилось его лицо. "Зачем я, вообще, куда-то понёсся? Нужно было выслушать Каломуша, сделать выводы... и остаться дома! Вот что я в результате имею? Дочь, как он и советовал, я догонять не стал. Но тогда зачем я, собственно, в погоню-то бросился? Чтобы жрицам угодить? Или меня за трупом их сестрицы послали? Может, нужно было оставить покойницу там, где лежала? Люди мои молчать умеют, а от трупа через пару недель одни бы кости остались... Бред! Где гарантии, что среди гвардейцев нет жреческих соглядатаев? Да и магия... Жрицы бы в момент свою сестру нашли! А потом, выяснив, что я её бросил, такой бы скандал закатили, что война с Тиратом мелкой стычкой показалась бы! Значит, я всё правильно сделал. Но как же не хочется объясняться с этими злобными фуриями..."
  - Дорогой! - Голос жены отвлёк старейшину от мрачных дум. Он повернул голову и встретился с усталыми тёмно-карими глазами. Морика мягко улыбнулась. - Не кори себя, Миш, ты сделал так, как полагалось любящему отцу и верному сыну своей Родины. Ты пытался вернуть непокорное дитя, но страшная находка не позволила продолжить погоню. И, разрываемый противоречивыми чувствами, ты принял непростое решение: вернуться в столицу, дабы передать Храму безвременно покинувшую его дочь и принять активное участие в поисках виновника её трагической кончины!
  Теригорн с сомнением посмотрел на жену. Будь у него возможность, обязательно приложил бы руку к её лбу - проверить, нет ли жара, да и общее психическое состояние внушало опасения.
  - Ты... э... устала, наверное... Хочешь, устроим привал, отдохнём, перекусим?..
  - Не глупи, Миш, со мной всё в порядке. А вот ты должен взять себя в руки. Через час мы будем дома и на тебя свалится всё разом: и жрицы, и Сетраш с Гронишем, и о тиратском после забывать не стоит. Ты должен быть спокойным и собранным, чтобы дать им понять: ситуация, как бы она не выглядела со стороны, под контролем. А она и на самом деле под контролем! Кто знает, что настоящая Гедерика едет не в Исанту, а в Картр? Только жрицы. Вот им и расскажешь правду, в разумных пределах приправленную патриотизмом.
  - А как же люди?
  - Люди... - Морика скептически хмыкнула и пожала плечами. - Мы тоже люди, а не спустившиеся с небес боги. У нас есть свои недостатки, свои слабости... Мы тоже можем вести себя не совсем правильно, ошибаться...
  - Но мы лицо Ликаны и...
  - Вот и попробуй сохранить это самое лицо! - бесцеремонно перебила мужа Морика, и глаза её на миг заполнила тьма. - Сделай вид, что ничего не происходит, а утренние прогулки в сопровождении гвардейцев твоё новое увлечение!
  Старейшина послушно кивнул и перевёл взгляд на городские стены. До ворот оставалось метров двадцать. Стражники уже не только заметили отряд, но и узнали его предводителя. Вытянувшись в струну и прижав пики к плечам, они приготовились с почтением встретить главу государства. Неизвестно, что повлияло на Миганаша больше - гневная отповедь жены или одухотворённые лица солдат, но он сумел собраться, выпрямить спину, приподнять подбородок и явить придирчивым взорам облик гордого правителя свободной страны. А громогласное приветствие, прокатившееся по привратной площади, волшебным образом прибавило Теригорну сил и уверенности в себе и своих действиях. Проезжая сквозь толпу, он с отеческой улыбкой взирал на горожан и величественно поднимал руку, выказывая уважение и в то же время успокаивая.
  До дома Совета супруги добрались без приключений. Солдат, что везли труп жрицы, Миганаш сразу же отправил в храм Солнца, столичную резиденцию Ордена, а сам, спешившись и передав коня в руки слуг, вступил в холл. Здесь-то его, несмотря на ранний час, и поджидали проблемы. Пока только две - посол Тирата и высокая грузная жрица. Оба визитёра двинулись к старейшине одновременно, но Сканипир почти сразу остановился, почтительно поклонился даме и жестом предложил ей поприветствовать Миганаша первой. Впрочем, та на его светские манеры внимания не обратила: гордо прошествовала мимо и низким густым голосом, гармонично сочетающимся с её фигурой, произнесла:
  - Да хранит Вас Солнце, господин Миганаш! Госпожа главная жрица настоятельно просит Вас посетить храм Солнца после утренней трапезы.
  - Я принимаю приглашение, - учтиво кивнул старейшина и перевёл взгляд на Сканипира: - А Вас, дорогой посол, прошу разделить со мной завтрак. Вас проводят в голубой столовый зал. Мы с женой присоединимся к Вам через несколько минут.
  Миганаш понимал, что с послом дружественной державы разговаривают несколько иначе и уж точно без повелительных ноток в голосе, но ничего поделать с собой не мог - настоятельная просьба (читай приказ!) явиться в храм Солнца взбесила его до глубины души. Раньше жрицы не позволяли себе столь откровенного хамства, так или иначе, признавая его главным в Ликане. И, самое гадкое, отказаться или проигнорировать приглашение старейшина не мог. За последние годы солнцепоклонницы приобрели огромный вес в обществе и через своих адептов ухитрялись влиять на большинство принимаемых Советом решений. И за примером далеко ходить не надо. Достаточно посмотреть на его коллег: Грониш Зартар истово поклонялся Солнцу - слово главной жрицы было для него божественным откровением и сомнению не подвергалось, у Сетраша Анрана жриц боготворила жена, а двое из четырёх дочерей уже носили жёлтые одежды. "Хорошо, что моя Морика их недолюбливает и никогда не привечает, - думал старейшина, быстрым шагом направляясь в свои апартаменты. - Как только разберусь с Тиратом и Федерацией, сразу примусь за жриц. Больно много на себя берут! С Каломушем посоветуюсь, вот кто желтушниц терпеть не может! Кстати о Перте. Где его нелёгкая носит?" Миганаш посмотрел по сторонам, словно надеялся увидеть секретаря, но, конечно же, не увидел и разочаровано вздохнул - ему пришла мысль, что только жена да Каломуш остались его верными соратниками.
  В голубой столовой чета Теригорн появилась минут через тридцать. Помимо тиратского посла за столом сидели Сетраш и Грониш. Окинув супругов одинаково испытывающими взглядами, они вежливо, чуть ли не в унисон, пожелали им доброго утра - хорошего дня и, когда те заняли свои места, продолжили беседу со Сканипиром. Речь шла об особых эльфийских тканях, которые на чёрном рынке Исанты стоили бешеных денег. Теперь у тиратских торговцев появилась возможность открыто покупать пользующийся спросом товар, а у сатрапа - взимать с него неплохую пошлину. Младшие старейшины были не прочь оказать посреднические услуги, сорвав при этом приличный куш, и поэтому беседа текла весьма оживлённо. Теригорны почти не участвовали в обсуждении цен, процентов и каналов доставки, и к концу завтрака у Миганаша сложилось впечатление, что он чужой в этом зале, а люди, сидящие с ним за одним столом, разговаривают на забытом языке одного из канувших в небытиё народов Иртана. Морика, судя по всему, испытывала схожие ощущения и, когда главный старейшина поднялся из-за стола со словами: "Прошу простить меня, господа, дела!", натянуто улыбнулась и вместе с ним покинула голубой зал.
  В коридоре, что вёл в жилое крыло, супруги не сговариваясь остановились.
  - Удачи тебе, Миш! - проговорила Морика, легко поцеловав мужа в щёку. - Надеюсь, встреча с главной жрицей закончится благополучно и, возвратившись домой, ты наконец-то поспишь хотя бы пару часов.
  - Хотелось бы, - вздохнул Миганаш и, вернув жене поцелуй, решительно зашагал к выходу...
  
  - Просыпайтесь, дамочки! Пора на работу, тихий час закончился. Подъём! - Каломуш попеременно хлопал бесчувственных жриц по щекам, вернее, тем местам, где щёки должны были располагаться, поскольку едва сознание покинуло женщин, их жёлтые капюшоны слиплись намертво.
  "Какие предусмотрительные, - почти добродушно думал маг, ожидая их "пробуждения". - И, главное, бесконечно последовательные. Вот не покажем ни кусочка кожи и всё тут. По крайней мере, в облике непорочных служительниц Солнца. В других обличьях и догола раздеться можем". Он ухмыльнулся, вспомнив, как ещё в годы учёбы в Академии, отмечая успешную сдачу экзамена, вместе с сокурсниками завалился в элитный публичный дом и узнал в их "приме" Летунику, правую руку главной жрицы. От шока он даже протрезвел и, наверное, именно с того дня его отношение к солнцепоклонницам из нейтрального превратилось в резко отрицательное. Ханжей Каломуш приравнивал к преступникам, достойным большего наказания, нежели воры и убийцы.
  Маг бросил тревожный взгляд на мирно спящую Ульрику и с силой потряс прислонённых к краю кровати жриц:
  - Да придите же в себя, неженки! Не так сильно я вас и приложил. - Одна из женщин застонала, и Каломуш картинно вытер лоб. - Слава дневному светилу! Всё же решили не помирать раньше срока!
  Он поднялся и, накинув на себя заклинание невидимости, прислонился к стене. Вскоре жрицы очнулись. Повернулись друг к другу и мысленно обменялись какими-то фразами. Какими именно Каломуш не услышал, и это ужасно разозлило: две наглых тётки, не стесняясь, болтают в его присутствии, а он ни слова не может разобрать. И не важно, что они его не видят! Всё равно не порядок! Забыв, что не собирался раскрывать своё присутствие, маг бросился штурмовать сознание жриц. Его заметили. Не могли не заметить - обе женщины виртуозно владели приёмами ментальной магии, и, как спустя несколько секунд выяснил Перт, их боевые навыки тоже были весьма неплохи. Мгновенно определив местонахождение врага, жрицы объединили силы, и на него полетела тонкая, но очень прочная сеть. "Живым взять хотят! - отметил маг, переместившись в коридор, подальше от Ульрики. - Только фиг я им дамся! Обойдутся!" Он собрался было перенестись в сад, но тут его тело будто гигантская паутина опутала - магическая сеть добралась до своей жертвы.
  - Да что б вас Солнце иссушило! - заорал Перт, поспешно избавляясь от липких нитей и выстраивая защиту. - Убил бы обеих, но кто тогда роды принимать будет?!
  Он встряхнулся, как выбравшийся из воды пёс и, грязно выругавшись напоследок, исчез, только его и видели.
  - Шустрый какой, - сквозь зубы процедила одна из жриц. - Но ничего, в следующий раз он нас врасплох не застанет.
  - Надо сообщить Матери, она должна знать, что Перт вернулся в Бершан. Он один из немногих, кто может помешать нашим планам. Свяжись с её телохранительницами, Терика, пусть удвоят бдительность.
  - Хорошо.
  Жрица замерла жёлтым изваянием, а её напарница поднялась на ноги и склонилась над спящей роженицей, осторожно сканируя сознание. Не прошло и минуты, а она уже знала, о чём разговаривали Ульрика и Каломуш.
  - Нам повезло, что Перт молод и, как следствие, самоуверен, иначе маг его уровня стал бы для Ордена проблемой. Хотя он уже сейчас как прыщ на мягком месте, и чем быстрее мы от него избавимся, тем комфортнее будем себя чувствовать. - Жрица криво улыбнулась и вгляделась в умиротворённое лицо Ульрики. - А ты, детка, не права - обзывать желтушницами тех, от кого напрямую зависит жизнь твоего ребёнка, глупо! Порой даже самые искусные повитухи пасуют перед судьбой...
  - Плохие новости, Килиника, - внезапно заговорила Терика. - Сегодня утром Миганаш доставил в Бершан тело Летуники. Наша возлюбленная сестра навеки покинула нас.
  - Да найдёт она вечный покой в золотой обители Солнца. - Рука, обтянутая тонкой жёлтой перчаткой, едва заметно дрогнула, а в вопросе, что вылетел сам собой, прозвучал испуг: - Но какой силой обладал маг, убивший Летунику? Она была лучшей из лучших... Для Матери это горькая, невосполнимая утрата, особенно сейчас...
  - Мы узнаем имя убийцы и отомстим! Тайные советницы Матери уже подняли Летунику и приступили к допросу.
  - И на Солнце имеются пятна. Пусть грязная сила некромантии поможет найти убийцу, - пробормотала Килиника и положила ладонь на лоб Ульрики. - А тебе, детка, пора просыпаться, твой муженёк, видно сбрендил, поручив свою любовь тем, кого разозлил до белого каления...
  
  Комната Каломуша в доме Совета не отличалась от комнат других сотрудников - простая, безыскусная, функциональная. Став учителем Геды, он часто оставался здесь ночевать, иногда готовился к занятиям в Академии, иногда встречался с хорошенькими служаночками. Впрочем, без памяти влюбившись в симпатичную первокурсницу Ульрику, а спустя полгода женившись на ней, он почти перестал пользоваться этой комнатой, предпочитая ночевать под боком у молодой жены. Но поскольку после окончания Академии он стал секретарём Совета, комната по-прежнему числилась за ним.
  За время службы на благо родной страны необходимости посетить своё временное жилище у него не возникло, а сейчас, когда из разряда уважаемых секретарей он перешел в разряд государственных преступников, такая надобность появилась - Каломушу было необходимо увидеться с Миганашем. Зачем? Он и сам не знал, но интуиция прямо-таки вопила: "Поговори со старейшиной, поговори со старейшиной!" Маг обвёл глазами полузабытые стены, девственно чистый стол, аккуратно заправленную кровать, равнодушно пожал плечами и подкрался к двери. Осторожно приоткрыв её, Перт выглянул в коридор и поначалу глазам не поверил - по красно-коричневой ковровой дорожке, стараясь наступать только на красные полосы, не спеша продвигался Патриш Лестар, мальчишка, прислуживающей лично Миганашу. "Похоже, мне везёт", - обрадовался маг и, когда подросток поравнялся с дверью, быстро втащил его внутрь. От неожиданности Пат даже пикнуть не успел, а узнав Каломуша, и вовсе разулыбался. Молодого секретаря Совета в доме любили и ни капельки не опасались.
  - Здравствуйте!
  Пат с восторгом смотрел на лучшего из выпускников Академии, втайне мечтая стать таким же успешным и уважаемым магом, также жениться по большой любви и сделать такую же сногсшибательную карьеру. Правда, мечты его по большей части были иллюзорными: сын конюха и белошвейки, маг среднего уровня, чистый бытовик, он мог рассчитывать разве что на место эконома в каком-нибудь богатом доме.
  - Привет, Пат! - Каломуш потрепал подростка по волосам. - Не подскажешь, чем занимается сейчас старейшина? Где я могу найти его?
  - В храме Солнца. Он отправился туда сразу после завтрака.
  Мага пробрала мерзкая, липкая дрожь, а сердце сжалось от дурного предчувствия.
  - Он взял с собой охрану? Сколько он отсутствует?
  - Зачем ему охрана? Всего-то и надо площадь пересечь. А отсутствует... э... где-то с час, может, чуть больше.
  - Час... или чуть больше... - пробормотал Каломуш, встрепенулся и схватил Пата за плечо, точно тот собрался сбежать. - А леди Морика?
  - Отдыхает в своих покоях. Горничная Калерита жаловалась, что её госпожа уехала вчера вечером и вернулась утром. И, вместо того чтобы лечь спать, потащилась на завтрак с тиратским послом. Принесла его нелёгкая ни свет ни заря!
  - Понятно... - протянул Каломуш, буравя стену над головой Пата угрюмым взглядом и продолжая машинально сжимать его плечо.
  Цельная картинка мира в очередной раз рассыпалась, и теперь маг видел перед собой кучу бесполезных цветных осколков. "Как же так получилось?.." Но тут в его мысли вклинился жалобный всхлип. Задумавшись, Перт не заметил, что до боли сжал плечо подростка, рискуя сломать ему ключицу.
  - Что ж ты молчал-то?! - Каломуш ослабил хватку и наложил заживляющее заклятье. - Тоже мне страдалец нашёлся! Или я такой страшный?
  - Не-е, я Вашу сосредоточенность нарушить побоялся, - пролепетал подросток, вытирая слёзы пальцами. - Думал, Вы сейчас колдовать начнёте...
  - Ладно, кончай сырость разводить. Лучше скажи: помочь мне можешь?
  - Конечно, господин Перт! Только скажите, что сделать надо. Я мигом!
  Каломуш на мгновение задумался, словно на что-то решаясь, а потом подошёл к столу, достал из ящика лист бумаги, самопишущее перо и начертал несколько слов.
  - Вот. - Он вчетверо сложил листок и сунул его в ладонь Патриша. - Передай это леди Морике. Лично в руки. Лично. Понял?
  - Конечно, - серьёзно кивнул подросток. - Я передам. Лично в руки.
  Польщённый доверием обожаемого мага, он с достоинством поклонился и, гордо вздёрнув подбородок, выскочил из комнаты. В течение нескольких секунд Каломуш бездумно пялился на дверь, затем уселся на стул, поставил локти на столешницу и, пристроив подбородок на сцепленные в замок ладони, принялся вспоминать свою работу в Совете. И только сейчас в его голове начала выстраиваться цепочка событий прошлого, которая и привела к переменам сегодняшнего дня. "Получается, что всё это время я смотрел на мир сквозь розовые очки. Почему я не вмешался раньше? Что со мной случилось? Устал от интриг? Разочаровался в жизни? Чушь! С какой стороны не смотри, я ещё молод. Или я настолько погряз в любви к Ульрике, что ухитрился проворонить всё что можно и что нельзя? Позор! Не просечь, что в стране готовиться государственный переворот. Ни в какие рамки не вписывается! А сам Миганаш или Морика? Прекрасные маги, опытные и умные лидеры. Неужели они ничего не чувствовали? Неужели их интуиция молчала? Не верю! А Тель?! В Храмовой роще не было мэтрессы осмотрительней и мудрей! Почему никто ничего не заметил? - Каломуш глухо застонал и, запустив пальцы в волосы, сильно дёрнул себя за густые вихры. - Проклятые жрицы! Мерзкие двуличные твари! Мы недооценили их! И теперь расплачиваемся. Сначала Гедерика, потом Миганаш, следом Морика... Я идиот! Я не должен был оставлять Ульрику в их власти! Стоп! Не паникуй! Какими бы сволочами они не были, убить мать и дитя не посмеют! Скорее использовать попытаются. Но я всё равно идиот!"
  Маг уронил голову на стол и замер, понимая, что предаваться самобичеванию бессмысленно и опасно, особенно теперь, когда дорога каждая секунда.
  - Начну с Миганаша. Вдруг его ещё можно спасти?
  Каломуш вскочил, и в ту же секунду комната опустела.
  
  Беседка во внутреннем дворике столичного храма Солнца напомнила Миганашу огромную птичью клетку, где каждый прутик был оплетён колючими ветвями вечнозелёных роз. Привезённые из Федерации, эти магические растения никогда не сбрасывали листву, а один раз в год, весной, радовали глаза нежными кремовыми цветами. Старейшине доводилось видеть это удивительное растение только на картине, но краски не передавали и десятой доли его необыкновенной, чарующей красоты: гибкие колючие ветви были сплошь покрыты свежими, изящными бутонами, готовыми распуститься в любую минуту.
  - Думаю, Вам удастся насладиться их красотой, господин Теригорн, - прозвучал рядом звонкий голос. Девочка лет четырнадцати присела в реверансе и жестом пригласила старейшину пройти в беседку. - Главная жрица просит простить её за небольшое опоздание и в качестве извинения предлагает Вам насладиться цветочным чаем и сладостями, только что доставленными из Картра.
  - Спасибо, деточка, - тепло улыбнулся Миганаш, внимательно рассматривая послушницу.
  До сегодняшнего утра он никогда не видел ни внутреннего дворика храма, ни юных адепток культа, ибо посещал главное столичное святилище только по большим праздникам, то есть четыре раза в год: в дни зимнего/летнего солнцестояния и весеннего/осеннего равноденствия. В остальное время он предпочитал встречаться со служительницами Солнца в доме Совета.
  Между тем "деточка" уходить не спешила, словно специально вертясь перед мужчиной и давая рассмотреть себя со всех сторон. И неожиданно для себя Миганаш заинтересовался юной послушницей. Кремовый балахон, подвязанный широким поясом с роскошным бантом на спине, больше походил на лёгкое, облегающее стройную фигурку платьице. Подол юбки едва доходил до колен, открывая стройные ножки в прелестных замшевых сапожках, а узкие длинные рукава ненавязчиво подчёркивали изящные кисти с ровными нежными пальчиками. Заметив интерес мужчины, девушка кокетливо склонила голову, на которой вместо капюшона красовалась маленькая шляпка-таблетка с вуалью, и поправила выбившийся из причёски локон, сверкнув длинными овальными ноготками с серебристой вязью рун. Миганаш заворожено уставился на затейливые сочетания незнакомых знаков и вдруг замер как кролик перед удавом, ибо почувствовал быстрое, как вспышка молнии, и слабое, как дуновение полуденного ветерка, прикосновение к своему сознанию. "Нет, почудилось". Теригорн моргнул, и послушница вдруг показалась ему самой привлекательной и обаятельной девушкой на свете. Юная соблазнительница улыбнулась, шагнула к старейшине и протянула ему руку. Мало понимая, что творит, Миганаш припал губами к нежной, благоухающей ароматами весенних цветов коже, не удержался, лизнул её языком и застонал от нахлынувшего желания обладать молодым, податливым телом...
  Дальнейшие события старейшина помнил урывками. Вот он сжимает в объятьях тонкий, отзывчивый на ласки стан, срывает шляпку, руки тонут в тяжёлой чёрной волне пахнущих фиалками волос, губы впиваются в сладкий, как эльфийская халва, ротик, где прячется юркий умелый язычок, игривый как котёнок. Бархат тёплой медовой кожи, влажная теснота и одуряющая страсть, желание двигаться, ласкать и... крик. Протяжный, наполненный болью, отчаянием, по-детски горькой обидой. Чьи-то сильные руки отрывают его от желанного тела, сладость мягких чувственных губ сменяется металлическим привкусом крови, сладострастные стоны оборачиваются рваными всхлипами. Вжавшись в ажурную стенку беседки, Миганаш ошеломлённо таращится на опрокинутый чайный столик, на распластанное рядом тело, едва прикрытое обрывками кремовой ткани, на пятна крови, обагрившие деревянный пол. Он переводит растерянный взгляд на главную жрицу, но глубокий капюшон скрывает лицо, и кажется, что перед ним стоит безликое чучело, заводная кукла со сломанным механизмом, в пару той, что мёртвой грудой валяется на полу...
  - Нет... Я...
  Голос у старейшины хриплый и тихий как у больного ангиной, он пытается подобрать слова, но мысли разбегаются будто ртутные шарики.
  - Я... - снова начинает Миганаш и внезапно вздрагивает всем телом - на его запястьях щёлкают антимагические кандалы.
  Теригорн в ужасе оглядывается: возле беседки толпятся жрицы, а на фоне жизнерадостной желтизны чернеют две знакомые фигуры - Сетраш Анран и Грониш Зартар. Оба скорбно взирают на него, а затем одновременно поворачиваются и уходят. Миганаш смотрит на их удаляющиеся спины и неожиданно понимает, что всё же заслужил звание самого глупого старейшины столетия.
  - Вам, Теригорнам, по жизни противопоказано связываться с культом Солнца, - ехидно сообщает главная жрица, и её голос напоминает Миганашу воронье карканье.
  - Вы ещё пожалеете, твари, - шипит он, в бессильной ярости трясёт кандалами и осознаёт, что выглядит ужасно нелепо - расхристанный пожилой мужчина со спущенными штанами угрожает бесстрастным желтым марионеткам.
  Из-под капюшона доносится злорадный смешок, а следом, почти без паузы, резкое:
  - Увести!
  Из воздуха, развеяв заклинания невидимости, тотчас же возникают две жрицы. Одна ловко натягивает на Миганаша штаны, другая повелительно толкает к выходу из беседки. Сопротивляться бесполезно. Старейшина покорно выходит во двор, делает несколько шагов и вдруг чувствует, что если не обернётся - пропустит нечто умопомрачительное. И, не в силах противиться непонятному желанию, он оборачивается и замирает, любуясь буйным, неистовым цветением эльфийских роз.
  
  От благоухания магических цветов у Каломуша кружилась голова, но он всё равно вдыхал и вдыхал дурманящий аромат и до рези в глазах вглядывался в нежные кремовые лепестки, точно пытался увидеть в них нечто давно забытое, но всё ещё греющее душу и заставляющее сердце биться быстрее. Он потянулся к цветку, собираясь сорвать его, но в последний момент отдёрнул руку.
  - Незачем прошлое ворошить...
  Маг взглянул на небо: операция по устранению с политической сцены главного старейшины Ликаны заняла у жриц часа полтора, не больше. Каломуш и хотел бы вмешаться, но в храме собралось столько желтушниц, что даже при его выдающихся способностях помочь Миганашу избежать позора не получилось бы. Числом задавили бы! Вот и пришлось магу остаться сторонним наблюдателем, хотя не этот раз удовольствие от "спектакля" было весьма сомнительным. За себя Перт не волновался, что-что, а прятаться и маскироваться он умел не хуже, а скорее лучше самых талантливых разведчиков-федералов. Тарго и тот не мог с ним сравниться, хотя, ради справедливости, стоит уточнить, что они с ним и не соревновались. Кстати о Тарго! Вот с кем не мешало бы встретиться и рассказать о перестановках в ликанской верхушке. Скорее всего, Сетраш и Грониш временно поделят между собой обязанности главы государства, но существовал и другой, менее предпочтительный вариант - жрицы открыто выступят против существующей власти и воцарятся в Ликане. "А что? Опыт у них есть. Сумели же они подмять под себя Орден, а значит, и всю страну сумеют. Возможно, они с тех самых пор к захвату власти готовились, а когда Теригорн старейшиной стал, сочли это благоприятным знаком и ударили. Твари двуличные!" От злости Кало даже зубами заскрежетал, и проходившая мимо послушница, одетая, кстати сказать, в традиционный жёлтый балахон, остановилась и настороженно завертела головой. Мага так и подмывало подкрасться к ней и сдёрнуть дурацкий капюшон, но он сдержался, напомнив себе, что давно вышел из юношеского возраста, да и выделываться сейчас было не к месту. Успокоившись, Перт стремительно пересёк главный зал храма, вышел на площадь и, не снимая полога невидимости, направился к дому Тарго. Он был уверен, что Тель сообщит сильфу о том, что отправила его учеников на задание, и тот немедленно вернётся в Бершан.
  Особняк, где жил легендарный разведчик федералов, располагался недалеко от центра города, на Радужной улице, отличающейся многоцветной, сияющей отделкой стен и высокими ценами на недвижимость. Остановившись возле немного вычурной металлической двери, расположенной сбоку от ворот, Каломуш с удовлетворением отметил, что не ошибся - хозяин был дома. Маг отворил калитку, "проявился" и зашагал по выложенной красной плиткой дорожке. Он заметил, как из усыпанного мохнатыми цветками куста выпорхнула неприметная птичка-вестник, и совершенно не удивился, когда Тарго вышел встречать его на крыльцо.
  - Привет, - во весь рот улыбнулся Перт. - Напоишь чаем усталого путника?
  Сильф пошевелил кустистыми седыми бровями, демонстративно осмотрел гостя с головы до ног и кивнул.
  - Надо же, не соврал. Действительно усталого. - Он отворил дверь, пропуская мага в дом. - Давно на ногах, неугомонный?
  - Да не больше суток. Ерунда! Я неделями могу не спать, если надо.
  - Это ты как обычно преувеличиваешь, - ухмыльнулся сильф и сделал несколько замысловатых пассов в воздухе.
  Через минуту украшенная искусной резьбой дверь с мелодичным звоном распахнулась, и в гостиную вплыл поднос с чайником, чашкой и несколькими серебряными вазочками. Поднос плавно опустился на резной столик возле кресла, в котором, вытянув ноги и прикрыв глаза, сидел Каломуш.
  - Угощайся! - Сильф устроился в соседнем кресле, достал трубку, кисет и принялся набивать чашечку табаком. Сунув мундштук в рот, он сложил пальцы, чтобы вызвать огонёк, но внезапно замер, повернулся к гостю и вежливо поинтересовался: - Не возражаешь, если я закурю?
  - Что?! - Каломуш едва не подавился сладким ореховым шариком - признанным шедевром эльфийских кондитеров. - Мне-то какое дело. Хоть обкурись!
  - Ну да, ну да... - поспешно согласился Тарго и принялся раскуривать трубку.
  Перт доел сладость, сделал глоток чая и вдруг расхохотался.
  - Значит, не только ты их, но и они тебя... э... воспитывают, - вытирая набежавшие слёзы, проговорил он. - Молодцы!
  - А что поделаешь? Йоль совершенно не выносит табачного дыма. - Сильф притворно тяжело вздохнул и жестко поинтересовался: - Это с твоей подачи мои ученики отправились на первое самостоятельное задание? Признавайся, в какую переделку ты их втянул? Теверель сообщила, что им нужно проводить в Картр двух подростков, и мне хотелось бы уточнить: что это за подростки ценные такие, которых должны охранять лучшие молодые кадры королевской разведки? Или слухи о том, что ночь перед отбытием молодоженов в Тират была не совсем обычной, вовсе не слухи? Скажи мне, Кало. Я должен знать, что за беглецов опекают мои ребята! В конце концов, я мог бы сам...
  - Вот только не надо строить из себя курицу-наседку! Твои ученики прекрасно справятся и без тебя. Не вечно же им за твою юб... хм... штаны держаться. В случае чего, я им сам помогу. А тебе лучше в Бершане остаться. Здесь такое намечается...
  - Не уходи от ответа, Кало! - Сильф грозно нахмурил кустистые брови. - Сейчас же говори: кого сопровождают Йоль с Наем? Кто сбежал из Бершана позапрошлой ночью? Имей в виду, больше учеников у меня нет и хоть сам я давно на пенсии...
  - Перестань, - лениво отмахнулся от него маг. - Такие, как ты, на пенсию не уходят. Сразу в могилу.
  Теперь дымом чуть не подавился сильф. Выпученными глазами он смотрел на безмятежно попивающего чай гостя и время от времени открывал рот, собираясь что-то сказать, но, по-видимому, никак не мог собраться с мыслями.
  - А что я такого сказал? Я же не говорю, что это случится завтра. Может, ты ещё не одно столетие проживёшь. Предсказания не моя стезя.
  - Угу... Только твоя прямота убивает не хуже стрел, ядов или клинков...
  - Короче, перестань нудить, Тар, и слушай: сегодня утром жрицы по-крупному подставили Теригорна. Правда, сделали это на территории своего храма, пригласив в свидетели только Анрана и Зартара. Так что они могут и похоронить это дело, и раздуть до небес. По обстоятельствам. И обстоятельства мне не ясны. Чего они добиваются? Убирать старейшину с политической сцены сейчас крайне невыгодно! Брак Геды и Дигнара это брак детей глав государств, и если Миганаш уйдёт в отставку - Тират будет не только вправе требовать расторжения брачного договора, но и войну может начать. Зачем это жрицам, трепетно радеющим о благе Ликаны?
  - Н-да... Странно это выглядит. Весьма и весьма странно, но я в любом случае сообщу Фалинелю. И, кстати, если ты теперь в бегах и в Бершане тебя ничто не держит, можешь отправиться в Картр. Федерация будет рада предоставить тебе политическое убежище. Хочешь, я прямо сейчас отправлю тебя в Белый дворец? И встречу с королём организую...
  - С ума сошёл?! Или притворяешься идиотом? Куда я пойду? У меня жена рожает! Вот родит, тогда и поговорим. А сейчас, если ты такой заботливый, выдели мне комнату с кроватью. Я, конечно, могу неделями не спать, но... - Маг сладко зевнул. - Но лучше поспать. Час, другой, третий... В общем, как только Улечка родит, тут-то я и проснусь. Договорились?
  - С тобой договоришься, как же... - пробурчал сильф и направился к лестнице, жестом пригласив гостя следовать за собой. О том, что маг так и не сказал, кого сопровождают эльф с гномом, Тарго напрочь забыл...
  
  На Бершан опустилась ночь. Окутанные туманной дымкой тускло светились фонари, шаловливый весенний ветер играл голыми ветвями деревьев. Тихий, смазанный стук и шелест, что они издавали, на удивление гармонично вписывался в ночную тишину. Время от времени к ним присоединялось мерное цоканье кованых сапог - ночная стража охраняла покой ликанской столицы. Добропорядочные граждане честно почивали в своих постелях, а недобропорядочные без особого шума обогащали владельцев борделей или заботились о том, чтобы стражники не скучали.
  Этой ночью Каломуш Перт был добропорядочным гражданином. Он крепко спал в гостевой комнате дома сильфа и видел сны. Яркие, насыщенные красками, событиями и множеством участников, из которых далеко не все были людьми. Взять хотя бы семейство крылатых уродцев - бейгов, сидят себе на макушках деревьев и наблюдают. Интересно, за кем? Каломуш проследил за взглядом вожака и вздрогнул, увидев Оникса. Опустив голову, фантош стоял на коленях перед магом в балахоне из тёмной струящейся ткани. Возле ног мага лежали наследник тиратского престола и его жена. Доселе приятный сон уверенно перетекал в кошмар, с каждой минутой становясь всё страшнее. Маг склонился над Гедой, снял с её руки тонкий серебряный браслет и надел на запястье Дигнара...
  - Не-е-ет!!! - заорал Каломуш, подскочил на кровати и сел, таращась в пустоту. - Не может быть! У него не могло получиться, если только...
  Маг слетел с кровати, в мановение ока натянул одежду и, бросив появившемуся в дверях сильфу "Мне пора!", исчез.
  
  Глава 3.
  Родовые узы.
  
  Телепатов в Иртане не любили. Не за то, что они умели читать чужие мысли. Таким талантом обладали многие маги. А вот манипулировать сознанием, исподволь направляя действия существ в нужное русло, умели лишь телепаты. И надо отметить, делали это без помощи каких-либо заклинаний и обрядов. Причиной катастрофы мирового масштаба телепаты вряд ли бы стали, поскольку, в зависимости от силы дара, могли одновременно влиять на двух, максимум трёх существ. Но, с другой стороны, если б внушению подвергся, к примеру, сатрап Тирата - иртанцев ждала бы масса неприятностей. Именно поэтому всех телепатов, едва их опасный талант проявлялся, обязательно клеймили. Метку ставили прямо на ауре, чтобы всякий знал, с кем имеет дело. Клеймо ограничивало способности к телепатии и содержало в себе так называемый маркер - личную подпись помеченного мага. Благодаря маркеру даже обладатель самого захудалого дара видел, кто является автором того или иного заклинания, будь то зажжённая свеча или стена огня. А учитывая, что девяносто девять и девять десятых процентов населения Иртана составляли маги, телепат оказывался под тотальным контролем и был обречён на одиночество. Если же ему всё же удавалось создать семью, то, как правило, с себе подобными. К счастью, встречались эти необычные маги крайне редко и предсказать их рождение было невозможно. Скверный дар мог проявиться у любого ребёнка, вне зависимости от силы дара его родителей, а вот в семьях телепатов чаще всего рождались средненькие маги-бытовики. Закон компенсации, наверное.
  Всё это Йолинель знал ещё со времён обучения в Картрской военной академии. Он был уверен, что закон о телепатах неукоснительно соблюдается во всех странах, даже в отрицающей магию сатрапии, и любой иртанец, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, не станет его нарушать. Но, как выяснилось, эльф заблуждался, и сейчас перед ним стоял неклейменый телепат, а рядом - два вменяемых и здоровых мага. На их лицах читались раздражение и досада: видимо, братья Бегон не ожидали, что эльфийский юноша, праздно путешествующий по Ликане, окажется настолько талантливым, что разгадает секрет Халики.
  - Впрочем, это уже не важно! - неожиданно заявил Дайцаруш и бодрым шагом приблизился к столу. Уселся напротив федералов, плеснул в бокал тёмного, пахнущего лесными ягодами напитка и, сделав глоток, заговорил размеренно, с нарочитой ленцой. - Не сочтите за лесть, господа, но я всегда симпатизировал Федерации. На расстоянии, разумеется. Мы, мельшарцы, домоседы по натуре и чужаков, как вы наверняка знаете, не любим. Но и я, и Натиш обожаем искусство. Деревянные статуи друидов, музыка сильфов, глубокомысленные рассуждения в литературном творчестве эльфов... Жаль, что вам не суждено побывать в моей магической школе. Вы бы удивились, узнав, сколько интересного хранится в школьной библиотеке.
  - А Вы нам экскурсию организуйте, - расплылся в улыбке Найлин. - Я жуть как до диковинок охоч.
  - Увы, увы... - Дайцаруш сокрушённо качнул головой и обернулся к брату: - Присоединяйся, Натиш. И ты, Халика, - добавил он, лёгким взмахом руки соткав из воздуха мягкий стул для невестки.
  Но если старейшина без возражений принял приглашение, то его жена осталась стоять возле настежь распахнутых дверей. С мрачным видом она смотрела то на гнома, то на эльфа, морщила лоб и поджимала губы, словно решала какую-то сложную задачу.
  "Странно, что никто из братьев не спрашивает в чём дело? Или главная здесь она?" Это предположение не на шутку встревожило Йоля. Но тут Дайцаруш окликнул невестку, и по его властному, резкому тону стало ясно, что беспокоился первородный зря. "И хорошо, лучше иметь дело с преступившими мировой закон магами, чем с распоясавшимся телепатом!"
  - В чём дело? Увидела что-то ещё? - требовательно спросил Дайцаруш, когда Халика подошла к столу и присела на краешек стула. - Не молчи. Ты же знаешь, в этом деле важны мельчайшие подробности. Наш приговор должен быть безукоризненно точным.
  - Эти двое - разведчики.
  - Вот как? - Натиш, минуту назад выглядевший снулой рыбой, встрепенулся и с воодушевлением посмотрел на пленников. - Шпионы, значит. Превосходно! В свете последних событий, я имею в виду заключение договора с Тиратом и женитьбу наследника Дестанаты на дочери Теригорна, поимка и казнь шпионов Федерации как нельзя лучше докажет лояльность Ликаны сатрапии!
  - Удачно сложилось, - согласно кивнул Дайцаруш. - Но меня больше волнуют настроения в городе. Эти двое в первую очередь должны ответить за магическую атаку на наших граждан. Халике ещё нужно встретиться со свидетелями. А их немало. И все они видели юношу и девушку.
  - Ерунда! - отмахнулся Натиш. - Скажем, что преступники навели морок. Если не будем тянуть с казнью, никто не успеет оспорить наши слова. А толковая обвинительная речь и два свежих висельника любого заставят засомневаться в собственных воспоминаниях. Уж простите, господа. - Старейшина приложил руку к груди и смущённо взглянул на пленников. - Понимаю, это жестоко. Но ничего личного. Вы же знакомы с виновником наших бед?
  - Знакомы, - буркнул гном. - Но это не значит, что мы сообщники.
  - В вашем случае - значит!
  - Гениально. - Йоль презрительно фыркнул. - Есть стоящие идеи, Най?
  - Ни одной.
  - Жаль...- протянул эльф, отвернулся и задумчиво уставился в распахнутое окно.
  "Что происходит?" - растерялся Найлин. Он ожидал, что напарник нацепит маску высокомерного первородного и потребует, чтобы ему немедленно предоставили возможность связаться с родичами. А вместо этого Йоль отрешился от происходящего, словно ему вдруг стало наплевать, что будет дальше.
  - С мальчишкой что-то не так, - ровно, даже безучастно произнёс эльф, но за равнодушным тоном Най отчётливо различил смятение и беспокойство. Не зря же они провели бок о бок столько лет.
  - Что не так?!
  - Он нервничает.
  - Подумаешь, он вообще нервный.
  - Наверное...
  Йоль дёрнул плечом, покосился на напарника и снова уставился в окно, а братья Бегон растерянно переглянулись и разом посмотрели на Халику.
  - Мне нечего сказать. То, о чём говорит первородный, он не видит. Он чувствует. Но речь идёт о чём-то важном!
  - Это я и без тебя понимаю! - выпалил Дайцаруш. - Эй, господин Маро! Ничего не хотите объяснить?
  - Зачем? - Йоль окинул равнодушным взглядом облачённого в золотой балахон ликанца. - Что это изменит?
  - Если Вы говорите о приговоре, то он, несомненно, будет вынесен. И не позднее сегодняшнего вечера! Но если вы утаиваете какие-то сведения, касающиеся безопасности Ликаны...
  - Тогда вы казните нас дважды? - язвительно поинтересовался Най. - Премного благодарен, с меня и одного раза более чем достаточно!
  - Всё! Хватит! Заткни этого пустоголового, Халика! Я хочу спокойно побеседовать с первородным!
  - Не могу, Дайцаруш.
  Директор "Шипов" аж с лица спал. Подскочил на стуле, словно в сидении вдруг пружина лопнула, всем корпусом развернулся к телепатке и гневно сверкнул очами:
  - Как это не можешь?
  Халика бегло взглянула на эльфа, покусала нижнюю губу и ошеломлённо произнесла:
  - Я не понимаю, как он это сделал. Ещё несколько минут назад я читала их как открытую книгу. - Голос ликанки сорвался, и вопрос, последовавший за короткой паузой, прозвучал хрипло: - Что это за щит, первородный? Я не вижу его, но он есть!
  Йоль не удостоил телепатку ответом. Зато Най, которому бредовое застолье - болтовня и ни крошки во рту, порядком надоело, не стал сдерживаться.
  - Мы ещё и не такое умеем! Так что держи свои ментальные щупальца подальше от наших мозгов! - с гордостью заявил он и расправил плечи: "В конце концов, прямо сейчас меня на плаху не тащат, а до вечера ещё много чего произойти может!"
  - Дурак! - бросила, точно выплюнула ликанка. - Да мне федералы на один укус! Я лучший телепат из всех, кого за все времена породил Иртан! Я оттачивала своё мастерство и на ликанцах, и на тиратцах, и на нелюдях! Мне все подвластны, только... - Глаза магички расширились, губы задрожали. Халика вытянула руку и трясущимся пальцем указала на Йоля: - Он... Он...
  - Прекрати заикаться и скажи по-человечески: кто он?
  Дайцаруш хрястнул кулаком по столу, и Халика уронила руку на колени:
  - Нет... Я не уверена...
  Лицо директора пошло красными пятнами:
  - Что ты лопочешь, как полоумная. Говори как есть!
  - Не кричи на неё! - Натиш укоризненно взглянул на брата и приобнял жену за плечи: - Успокойся, родная. Кем бы ни был ушастый - это не повод для волнения. Ты в Мельшаре, в окружении целой армии магов, которые любят тебя и сумеют защитить.
  - Ты не представляешь, с кем мы имеем дело...
  - Так скажи!
  Халика вновь подняла глаза на безучастного ко всему эльфа: тот по-прежнему смотрел в распахнутое окно и молчал. Магичка глубоко вздохнула, но тут же резко выдохнула и пробормотала:
  - Я боюсь ошибиться.
  "Ты не ошиблась!" - прозвучало в голове, и Халика инстинктивно схватилась за край стола. Рот приоткрылся в беззвучном крике, а сознание захлестнула череда незнакомых образов и картин. Могучие деревья с длинными ветвями, усыпанными мелкими розовато-белыми цветами. Эльфы-жрецы с испещрёнными ритуальной вязью лицами в светло-зелёных храмовых одеяниях. Эльфы-лучники в неприметных плащах, почти сливающихся с листвой. Табун диких лошадей на берегу заросшего камышом озера... Круговорот чужих воспоминаний закружил ликанку. Картины менялись всё быстрее и быстрее. Дома и улицы, сёла и города, люди и нелюди. Рощи, обнесённые ажурными, словно кружево, оградами, лесные тропинки и просеки. И наконец - огромный белоснежный дворец. Халику понесло прямо на белые стены, и она зажмурилась, приготовившись к болезненному удару.
  "Смотри!" - прозвучал приказ, и телепатка распахнула глаза. Прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, в резном деревянном кресле сидел эльф. Опираясь локтем правой руки на подлокотник, он смотрел куда-то мимо Халики, точнее сквозь неё. Темноволосый, что, как известно, редкость у первородных. Мягкие, правильные четы лица. Чуть полноватые губы, прямой тонкий нос, глубокие синие глаза, внимательные и толику снисходительные.
  "Фалинель..." - простонала магичка, подняла взгляд и заворожено уставилась на золотой венец, украшенный каплями-изумрудами и белоснежными жемчужинами. И точно услышав беззвучный стон Халики, король эльфов вздрогнул и вперил взгляд в её лицо.
  - Кто... - Фалинель осёкся. Изогнутые брови удивлённо поползли вверх, губы дрогнули в робкой улыбке: - Покажись.
  - Не могу, - с горечью прошептал Йоль, и Халика всем своим существом ощутила, как полыхнула болью родовая связь эльфов.
  Телепатка моргнула и вновь оказалась за столом, на котором стоял давно остывший завтрак. Натиш по-прежнему обнимал и успокаивающе поглаживал её по плечу, Дайцаруш с угрюмым негодованием сверлил её взглядом, но (слава Солнцу!) молчал, а федералы смотрели друг на друга и мысленно спорили. Телепатка не стала прислушиваться. Гораздо важнее было объясниться с родственниками, и Халика сжала руку мужа:
  - Их нужно отпустить.
  - Что?! - Дайцаруш побагровел, и сидящим за столом магам показалось, что его вот-вот хватит удар или из ушей повалит пар, как из закипевшего, но не снятого с огня чайника. - С какой стати нам отпускать их?! На Мельшар совершено нападение. Мы должны отреагировать должным образом, иначе горожане нас не поймут! - Директор "Шипов" вскочил и ткнул пальцем в сторону пленников: - Они должны быть казнены и не позднее завтрашнего утра!
  Халика выслушала деверя с невозмутимым выражением лица, а когда тот замолчал, тяжело дыша и раздувая ноздри, негромко сказала:
  - Как только мы убьём господина Маро, начнётся война с Федерацией. Ты готов взять на себя такую ответственность, мой дорогой деверь?
  - Война с Федерацией разразится в любом случае! Тират, кстати, то и дело воюет с ней! А мы теперь союзники!
  - Ты не сатрап и не главный старейшина Ликаны. Вопрос о войне решать не тебе!
  - А я и не собираюсь воевать! У нас серьёзное обвинение, и даже Федерация вынуждена будет с ним согласиться! Особенно после того, как ты поговоришь со свидетелями.
  - Нет!
  - Но, дорогая... - проблеял Натиш, испуганно и растерянно глядя то на жену, то на брата. - Мы вроде бы всё решили. Что изменилось?
  - Мы не можем казнить сына короля эльфов!
  - Эмн... - непроизвольно вырвалось у гнома, и он ошарашено вытаращился на напарника: - Йоль?
  "Потом!"
  Най послушно захлопнул рот.
  
  Утро выдалось на редкость солнечным и ясным. Ярко светило и по-весеннему жарко пригревало солнце, тонкие лучи осторожно скользили по могучим дубам и вязам, по стройным яблоням и черёмухам, по тонким веткам калины, жимолости и крушины и спускались ниже, к бурой земле и нежной молодой траве, ласково гладили бутоны первых, только начавших распускаться цветов. Жёлтые и сиреневые хохлатки, золотистые ветреницы, голубые пролески и синие медуницы. Когда цветы раскроются полностью, вдоль лесной дороги протянутся разноцветные ковровые дорожки. Очень красиво! Наю уже доводилось любоваться весенним Бершанским лесом. И вообще, за годы, проведённые рядом с эльфом, он узнал о природе и погоде больше, чем любой другой гном Иртана. У эльфов по этим двум пунктам был пунктик. Такой вот каламбур.
  Гном покосился на молчаливого Йоля и продолжил созерцать просыпающийся лес. Говорить не хотелось, хотя выяснить, почему напарник столько лет скрывал правду, надо было непременно. "Ладно бы на первых порах... Но потом?!" - возмущённо подумал Най, и перед глазами развернулась немного подзабытая картина их знакомства.
  В Академии Йоль и Най даже не приятельствовали. За всё время обучения, а длилось оно почти двенадцать лет, будущие напарники вряд ли перекинулись сотней слов. Ситуация кардинально изменилась с появлением Тарго. Седовласый сильф прибыл в академию к началу выпускных экзаменов и был встречен деканом с распростёртыми объятьями. Тарго считался лучшим разведчиком Федерации. Много лет он провёл на территории сатрапии, где ухитрялся добывать воистину бесценные сведения. Говорили, что Тарго был единственным, кто побывал в столице Тирата и даже прожил в ней около года. Подтвердить или опровергнуть этот слух никто не мог, поскольку информация о разведчиках и их заданиях была глубоко засекречена. Однако, судя по тому, с каким пиететом относился к нему король Фалинель, разговоры о пребывании Тарго в Исанте всё-таки не являлись красивой сказкой. Последние годы героический сильф жил в Ликане, а именно, в её столице, поближе к главному храму Солнца. Обстановка в этой стране была куда более безопасной, и сильф мог не скрывать своей нечеловеческой природы. Именно легальность его пребывания в Бершане стала главным аргументом Фалинеля, когда он уговаривал ветерана-разведчика взять учеников. Уговорил.
  Тарго честно отсидел все выпускные экзамены рядом с преподавателями. Широкоплечий и седовласый, с жутковатого вида кустистыми бровями и глубоко посажеными карими глазами он смотрел на студентов так, словно те были не без пяти минут дипломированными специалистами, а клопами, по недосмотру слуг расплодившимися в любимом диване. Сильф заставлял выпускников трепетать, а с учётом громогласного заявления о том, что по приказу короля он заберёт с собой как минимум двоих из них, то и дрожать. "Только не меня!" - думал каждый, и Йоль с Наем не были исключением.
  Экзамены закончились, отгремел праздничный бал. Остался последний штрих - распределение. Бывших студентов собрали в главном зале Академии, и Тарго объявил, что берёт в ученики Йолинеля Маро и Найлина Батора из клана Дальнего Рудника.
  Такого потрясения Най не испытывал никогда в жизни. Да и его собрат по несчастью тоже. Слова легендарного сильфа настолько выбили обоих из колеи, что "счастливчики" практически не помнили ни как собирались в дорогу, ни как прощались с приятелями, ни как покидали Картр. Очнулись уже в пути. Тогда-то и познакомились по-настоящему. Тарго держался особняком, всё больше молчал и слушал, а бывшие студенты коротали время за беседой. Впереди их ждали годы и годы совместной службы, и, чтобы скорее притереться друг к другу, они старались поведать о себе как можно больше: о привычках, любимых занятиях, доме и семье...
  "Интересно, хоть что-то из тех рассказов было правдой? - сердито подумал Най, зыркнул на напарника и с обиженным видом отвернулся. - Вот я идиот! Считал его другом, а он... Лгал в самом главном!"
  - Я не лгал тебе, Най.
  - Лучше заткнись.
  - Хорошо, поговорим, когда ты остынешь, - покладисто согласился эльф и снова погрузился в задумчивое молчание.
  - Не будем мы ни о чём говорить!
  Гном пришпорил своего могучего скакуна, выехал на несколько метров вперёд и слегка натянул повод, вновь переводя Рудника на шаг. Он понимал, что сия демонстрация выглядит по-детски глупо, но ничего не мог с собой поделать. Недоверие напарника до сих пор отзывалось тягучей горечью в сердце.
  В тот момент, когда телепатка объявила, что Йолинель - сын Фалинеля, гному показалось, что мраморный пол исчез из-под ног, а вместо него разверзлась бездонная пропасть. Найлин даже за сидение стула схватился. Ещё бы! Стоило только припомнить, что он целых пять лет панибратствовал с особой королевских кровей, не гнушаясь острых словечек, тычков и плебейских розыгрышей, как его начинало подташнивать. "Ну и что, что он принц - мы же друзья", - пытался внушить себе гном, но получалось из рук вон плохо. И Най чувствовал вину ещё и за то, что не мог вести себя с напарником как прежде.
  - Надо что-то делать, делать что-то надо. Но что? - бормотал он, рыская невидящим взглядом по стройным широколиственным деревьям, по крупным кустам, по траве и цветам, словно где-то среди стволов, ветвей и бутонов прятался ответ на его вопрос.
  Как же хотелось отрешиться от неприятностей, а ещё лучше - заснуть и проснуться в старом, привычном прошлом, где всё было просто и ясно, где они с Йолем были на равных.
  - Может, всё-таки поговорим? Выслушай меня, Най!
  - Отвянь.
  Слово слетело машинально, и гном застонал от досады. "Выгляжу перед ним мужланом! Какой позор!"
  - Прекрати, Най! Ведёшь себя как семейка Бегонов!
  - Что верно, то верно, - досадливо фыркнул Найлин, вспоминая то фиглярское, ханжеское действо, что развернулось вчера в столовой дома Совета Мельшара.
  То, что гвардия арестовала сына эльфийского короля, произвело на братьев неизгладимое впечатление. Целых пять минут они хранили напряжённое молчание, а потом ринулись вон из комнаты - совещаться. Но чтобы они себе там не надумали, Найлин уже тогда понял, что их отпустят. В Иртане отлично знали, что за сына Фалинель убьёт, воскресит и ещё раз убьёт. А всё потому, что к своему семейству король относился чрезвычайно трепетно. И его можно было понять. Более пятисот лет назад, когда Фалинель был ещё совсем крохой, в Картре случилось из ряда вон выходящее событие - покушение на царствующего короля Вариэля. Один из его родственников, имя которого предали забвению, воспользовавшись запретной магией, напал на правителя и смертельно ранил его. Что только ни делали целители, даже возили короля в Великий лес - тщетно. Тёмное заклинание убило Вариэля, и на трон взошёл его сын Фалинель. Мать Фалинеля пережила мужа на век. Она безумно любила его и часто говорила, что, не раздумывая, последовала бы за ним в край забвения, если бы не маленький сын и долг перед страной. Леди Сель исполнила свой долг до конца. Она целиком посвятила себя воспитанию юного короля и подарила Федерации одного из лучших лидеров: честного, строгого и справедливого.
  Оставшись сиротой, Фалинель долгое время считал, что никто и никогда не сможет стать ему столь же близким и родным как мать. Он отвергал любые предложения своих советников, едва те заговаривали о браке. Все девицы, с которыми его знакомили, выглядели пустыми и никчемными, а жить с чуждым по духу существом казалось королю кощунством. Так продолжалось не один век. Но от судьбы не уйдёшь. На балу в честь наступления нового года Фалинель встретил её, юную и прекрасную леди Таэль. Их любовь была подобна вспышке на солнце: яркая, жаркая и... короткая. Виной тому стал сам Фалинель, точнее его маниакальный страх потерять семью. Женитьба сделала короля счастливым и несчастным одновременно. Счастливым, потому что любил он жену как одержимый, а несчастным - потому что ужасно боялся, что с ней случится что-нибудь плохое. Фалинель утроил число воинов, охранявших дворец, а Таэль никуда не отпускал одну. Даже в саду королева гуляла в сопровождение не меньше трёх десятков охранников. А уж когда на свет появился наследный принц, Фалинель окончательно слетел с катушек. Он собрался обнести дворец стеной из защитных заклинаний, да не простых, а сотканных из запретной магии, той самой, что больше пяти веков назад убила его отца. Поняв, что мужу грозит сумасшествие, Таэль как истинная эльфийка бросилась просить совета у Великого леса. А получив, последовала ему беспрекословно. Вернулась во дворец, забрала принца и скрылась от мира в тиши Храмовой рощи.
  Фалинеля поступок его королевы потряс до глубины души. Он бросился за ней, но войти в Храмовую рощу не смог - на пути встал глашатай Великого леса. О чём они беседовали, точно не знал никто. До эльфов дошло лишь то, что летописцы записали в "Хрониках" со слов самого Фалинеля. Но "Хроники" читали только первородные, остальным жителям Федерации пришлось довольствоваться слухами, которыми, как известно, земля полнится. Ещё в младшей школе Найлин слышал историю о любви Фалинеля и Таэль, закончилась которая очень грустно. Королева дала мужу свободу и стала добровольной затворницей Великого леса. Принц же какое-то время жил в Храмовой роще, а потом был отпущен в мир. Что с ним стало - неизвестно, но глашатай Великого леса твёрдо стоял на том, что мальчик жив и здоров. Только Фалинелю было от этого не слишком радостно, ибо по словам того же глашатая, принц должен был вернуться в Белый дворец в день, когда его отцу суждено умереть.
  - Жестоко, - пробормотал гном.
  Чувство вины стало жгучим, как кислота. Найлин чуть склонил голову и украдкой посмотрел на напарника. "И чего я взбеленился? Парню и так по жизни досталось. Ни семьи, ни дома..." Он уже хотел остановить коня и попросить прощения, но почему-то передумал. Может, обида ещё не сошла на нет или гнома до сих пор коробила та ледяная надменность, что весь вчерашний вечер не сходила с лица Йолинеля. Или виной тому было гнетущее чувство неуверенности в себе и своём завтрашнем дне, ибо гном никак не мог понять, какой из его напарников настоящий: тот, с которым он служил Федерации, или тот, что с отстранённым царственным видом взирал на суетящихся ликанцев.
  Найлин нервно хихикнул: в стремлении загладить вину семейство Бегонов разошлось не на шутку. Впрочем, их можно было понять. Каждый житель Иртана знал, что с эльфами лучше не связываться. А уж если дело касалось правящего рода, за которым пристально наблюдал сам Великий лес - тут полное табу, тронешь и бери лопату - копай могилку. Ввязываться в войну с эльфами Бегонам не хотелось, умирать - подавно, и они бросили все силы на то, чтобы замять неприятный инцидент. После долгих, витиеватых речей о мире во всём мире, дружбе между людьми и малыми, но, несомненно, славными расами, федералам предоставили лучшие гостевые покои, новую одежду и десяток слуг, готовых выполнить любое их желание.
  Разведчики избавились от пропахших потом, с пятнами засохшей бурой жижи тряпок, вымылись и, облачившись в ликанские одежды, отправились на пир, устроенный старейшиной в их честь. Конечно, Бегоны не кричали на весь свет, что принимают наследника короля Фалинеля, но по тому, с каким восхищением они смотрели на эльфа, легко было догадаться, что гость в Мельшар прибыл не простой. И это заставляло ликанцев сгорать от любопытства. Шумиха, устроенная утром Ониксом, как-то забылась. Объяснения с горожанами администрация города оставила на потом и вовсю наслаждалась атмосферой праздничной загадочности, что для замкнутого и консервативного Мельшара само по себе было событием из ряда вон выходящим.
  Праздник раздражал лишь Найлина Батора. Его много лет учили не выделяться, растворяться в толпе. А тут - сиди на пиру, во главе стола, рядом с наследником короля Фалинеля. Последний факт бесил особенно. Долгое время гном вообще молчал, потому что самыми приличными словами среди нецензурной брани, что крутилась в голове, были: "гад", "мерзавец" и "убью". Но и они, мягко говоря, не подходили для того, чтобы завязать беседу за праздничным столом.
  Пир набирал обороты, Най понемногу остывал, и в его голове наконец-то стали появляться связные и даже здравые мысли, например: "Мы на задании". В течение нескольких минут Батор оценивал их с Йолем незавидное положение и представлял, как "обрадуется" Тель, узнав, что они не только упустили Гедерику и Оникса, но и застряли в Мельшаре, а потом заставил себя повернуться к напарнику и тихо высказал свои мысли вслух. Йоль выслушал его и с невозмутимым видом сообщил, что держит ситуацию под контролем. Он утверждал, что чувствует Оникса и знает, в какую сторону тот направляется.
  - Тебе не о чем волноваться, - добавил он и хотел отвернуться, но гном схватил напарника за рукав, притянул к себе и требовательно поинтересовался:
  - Это почему?
  - Даже если Дигнар захватит Оникса и Гедерику, ничего непоправимого с ними не случится. Они нужны наследнику живыми и здоровыми. Мальчишку я из виду не теряю, отыщем его легко, а заберём с помощью Геды: один раз она это сделала, значит, сделает вновь. Но это в крайнем случае. Думаю, наш эльфёнок приложит все усилия, чтобы не встретиться со своим прежним хамиром. Так что остынь, Най, поешь, выпей. Задание мы выполним. В конце концов, чётких сроков нам не ставили. А сейчас сиди и улыбайся, остальное я беру на себя.
  Как бы ни был обижен Найлин, напарнику он привык доверять, а посему немедля улыбнулся, навалил в тарелку жаркого из оленины, полил кисло-сладким морошковым соусом и приступил к еде. Гномы, по мнению ликанцев, обладали отменным аппетитом, и Най решил их не разочаровывать. Он ел и пил, мирно беседовал с сидевшим рядом Дайцарушем и краем глаза следил за Йолем, стараясь не вспоминать о том, что тот принц. Пока шёл пир, ему это удавалось, но когда, ближе к полуночи, застолье медленно сошло на нет и драгоценного гостя вместе с его спутником препроводили в покои, пообещав, что на рассвете отпустят восвояси, гном вновь надулся и, проигнорировав предложение друга поговорить, завалился спать...
  "А ведь, и правда, отпустили. Завтраком накормили, до ворот проводили. Наверное, сказали горожанам, что мы послы Федерации. Пусть их! - Обернувшись, Най снова взглянул на напарника, тяжко вздохнул и придержал могучего жеребца. - Как бы то ни было, поговорить придётся. Так почему не сейчас? Разлад выполнению миссии не поможет. Нужно взять себя в руки и спасти хотя бы остатки нашей дружбы". Гном подождал, пока Йоль подъедет ближе, и, немного помешкав, взглянул ему в глаза:
  - Извини... те.
  - Хватит, Най! Прекрати изводить себя и меня заодно. Пойми, я не мог поступить иначе. Бегоны твёрдо решили вздёрнуть нас, и моё так называемое признание было единственным шансом на спасение.
  - Так называемое?
  - Именно.
  - То есть ты не принц, - уточнил Най, недоверчиво глядя на напарника. - Хочешь сказать, что ты вот так запросто внушил телепату мысль о своём родстве с Фалинелем? Не смеши меня!
  - Не просто. Я... - Йолинель замолчал на полуслове, склонил голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, пробежал напряжённым взглядом по широколиственным деревьям и прошептал: - Что он творит?
  - Кто?
  - Оникс. Он колдует, но это какое-то странное заклинание. Он... - Синие глаза эльфа вдруг распахнулись до предела, а с губ сорвался прерывистый вздох: - Глупый мальчишка! Разве так можно?
  - Что происходит, Йоль?
  - Сам не до конца понимаю. Нужно ехать, Най, мальчишка не стал бы без особой причины создавать столь мощное заклинание, да ещё к магии Великого леса взывать.
  - Но ты не объяснил свой вчерашний поступок! - возразил Най, которого неординарное колдовство фантоша волновало гораздо меньше, чем происхождение напарника.
  - Хорошо! Если не вдаваться в подробности, я действительно родственник Фалинеля, но настолько дальний, что об этом знают лишь королевские летописцы. И пользуясь тем, что во мне течёт его кровь, я показал Халике Белый дворец и чуть-чуть "подкрасил" родовую нить. Остальное она додумала сама.
  - Ловко, - усмехнулся гном и облегчённо вздохнул: - У меня прямо камень с души упал.
  - Понимаю. - Йоль улыбнулся. - Мы напарники, Най, для меня это очень важно! Я никогда не врал тебе. Всё, что я рассказывал о себе - правда. А теперь поехали, хочу взглянуть, чем там занимается наш взбалмошный фантош!
  С этими словами эльф пришпорил эштенца и понёсся вглубь Бершанского леса. Ехать пришлось долго, поскольку за вчерашний день Оникс успел удалиться от Мельшара на приличное расстояние. Но как бы ни был хорош вороной фантоша, с жеребцом гнома, а тем более с эштенцем эльфа ему было не сравниться. Конь Йоля находил лазейки даже в непроходимой чаще, благодаря чему федералы двигались фактически по прямой, что существенно сокращало расстояние между ними и беглецами. Остановились разведчики всего один раз: эльф спрыгнул на землю, достал из седельной сумки кожаный мешочек и извлёк из него зелёные атласные ленты. Пошептал над ними, вплёл в гривы коней и пояснил:
  - Это позволит нам не переходить на шаг. Правда, потом отдыхать лошадям придётся дольше обычного. Но это мелочи.
  Гном согласно кивнул, и напарники вновь устремились вперёд. А ещё через несколько часов, когда солнце начало плавно спускаться к зелёным макушкам и мохнатые, серые сумерки заклубились в глубине кустов и у подножья древесных стволов, напряжённое лицо эльфа разгладилось. Он чуть натянул повод, предлагая эштенцу перейти на шаг, и с надеждой взглянул на гнома:
  - Мы уже близко.
  - Нужно подстраховаться, а то он вновь попытается удрать, - бросил в ответ Най и накинул на себя и друга полог невидимости.
  Кони бесшумно и неторопливо ступали по мягкой весенней траве, а их седоки сосредоточенно всматривались в сгущающийся сумрак.
  - Ничего не понимаю, - наконец, пробормотал эльф. - Я чувствую Оникса, но он один. Не могла же Гедерика его бросить?!
  - А я так вообще никого не чувствую. - Най озабоченно потёр щёку. - Вдруг это засада?
  - Не думаю.
  - Но ты не уверен.
  - Чутьё подсказывает, что в данный момент явной опасности для нас нет.
  - Но есть что-то другое?
  - Да.
  - И что это?
  - Ума не приложу. - Внезапно Йоль приподнялся на стременах и указал куда-то вперёд: - Смотри!
  Найлин повернул голову: между тёмными стволами деревьев мелькала худенькая девичья фигурка. Длинное шерстяное платье, не по-ликански короткие волосы. Девушка удалялась от федералов, и они не могли видеть её лицо, однако узнали Гедерику мгновенно.
  - Почему она здесь одна?
  - Понятия не имею, Най, но именно её я чувствовал всё это время.
  - Ты же говорил, что чувствуешь Оникса.
  - Я чувствовал родича, но в данный момент это она.
  - Бред какой-то!
  - Согласен, - пробормотал Йоль и крикнул: - Геда! Подожди!
  Девушка остановилась, точно наткнулась на какую-то преграду, покачнулась и замерла. Оборачиваться она не спешила, и напарники, с недоумением переглянувшись, разом пришпорили коней. Подъехали ближе, спешились и вновь переглянулись.
  "Давай ты, Йоль".
  "Ты же говорил, что из меня дипломат никудышный".
  "Беру свои слова обратно".
  "Ладно, чего только не сделаешь ради друга".
  Эльф машинально похлопал эштенца по шее, отпустил повод и шагнул к ликанке:
  - Леди Гедерика, с Вами всё в порядке?
  Девушка тряхнула головой, словно разгоняя навязчивую дрёму, медленно повернулась, и Йоль отшатнулся, натолкнувшись на горящий, как бездна рока, взгляд ярко-красных глаз. Лицо Геды было неестественно бледным, вокруг глаз пролегли чёрные тени, короткие волосы топорщились и, кажется, шевелились. И при этом от неё по-прежнему веяло родичем. "Абсурд какой-то!" - подумал эльф, заторможено наблюдая, как юная ведьма поднимает руку.
  - Берегись! - завопил Найлин, слишком поздно сообразив, что друг околдован, но его крик лишь усугубил ситуацию: волна чужеродной магии, направленная на Йоля, в мановение ока расширилась и накрыла не только эльфа, но и гнома, и лошадей.
  Девушка скользнула отсутствующим взглядом по лицам бездыханных федералов, развернулась и продолжила путь. Куда и зачем она не знала. Да, в сущности, ей это было совершенно безразлично.
  
  Глава 4.
  Прощай, старая жизнь!
  
  "Беги, Эсти, беги", - билось в голове, и Эстениш бежал. Бежал, не разбирая дороги, машинально защищая глаза согнутой в локте рукой. Спотыкался, падал, понимался и бежал, бежал, бежал...
  Бессмысленный, сумасшедший бег закончился внезапно. Эсти споткнулся о ребристый еловый корень, упал лицом вниз, попытался встать на четвереньки, но не смог - кто-то навалился на него и сжал в стальных объятьях.
  - Пустите! - пискнул несчастный беглец, ему показалось, что это Дигнар догнал его и сейчас сделает с ним что-то очень-очень плохое. Что конкретно, Эсти придумать не успел - сильные руки подняли его с земли и поставили на ноги. И стало совсем плохо! Эстениша окутывала непроглядная, страшная, как в кошмарном сне, темнота. Ноги ослабли, подогнулись, и он повис в крепких руках, точно в железных тисках. "Сопротивление бесполезно", - обречённо подумал развозчик и, издав нечленораздельный звук, обмяк, провалившись в небытие.
  - Так, пожалуй, и лучше, - пробормотал Каломуш, устраивая безвольное тело возле дерева. - Хоть не орал как резаный. А то бы здесь пол-леса собралось с Дигнаром во главе. - Он сел рядом с Эсти, стянул с него геб и сунул себе за пазуху. - Маска нам пока не нужна, да и форма тоже.
  Некоторое время маг разглядывал чёрные одежды, а потом, придя к какому-то решению, тряхнул головой и стал медленно водить руками над бессознательным юношей. Не прошло и четверти часа, а под деревом уже сидел симпатичный каштанововолосый эльф в тёмно-коричневом дорожном костюме и мягком берете с разноцветным пером. Маг полюбовался на плод трудов своих, заправил под берет несколько спадавших на лицо прядей и легонько похлопал Эстениша по щеке.
  - Очнись, красавчик!
  - Мама! - вдруг всхлипнул юноша, и из-под закрытых век потекли слёзы. - Я ослеп, мама! Кому я теперь нужен такой?!
  Он подтянул ноги к животу, уткнулся лицом в колени, и его плечи затряслись от рыданий.
  - О как! - Каломуш с сомнением и некоторой опаской посмотрел на Эстениша и принюхался: - Безумием вроде не пахнет. Хотя... - Маг потряс юношу за плечо и высоким женским голосом произнёс: - Просыпайся, мой мальчик, пора вставать. Завтрак на столе.
  - Завтрак? - оживился Эсти. Он поднял голову и повернулся к Каломушу. - И мои любимые булочки с повидлом? - Улыбка тронула коралловые губы и тотчас погасла, как свеча на ветру. Юноша шмыгнул носом и истерично прошептал: - Но я всё равно ничего не вижу...
  Он собрался зарыдать вновь, но Каломуш был настороже:
  - Хватит ныть как девчонка! Глаза открой и смотри!
  - А?! - Эстениш послушно выполнил команду и уставился на мага. - Ты кто?
  - Я Каломуш, а ты?
  - Я... Я... Оникс!.. Нет. Я... Эсти! Эсти! Я вспомнил! - Юноша вскочил, задел головой ветку, дёрнулся и уронил берет. - Ой! Я сейчас! - Изящная кисть сжала мягкую ткань, тонкий палец коснулся цветастого пера. - Красиво! - Развозчик стал натягивать берет. Рука скользнула по острым кончикам ушей, замерла и бессильно повисла вдоль тела. - Я - эльф. Эльф. Я... Но это не так. Я... - Он опустился на землю, с безумной надеждой посмотрел на Перта и дрожащим голосом заговорил: - Объясни мне, что происходит? Со мной, со всеми ими... Я запутался и я боюсь! Всех боюсь! И красноглазого, и Дигнара с его фантошами. Что они сделали со мной? Кто я теперь?
  Эстениш вглядывался в открытое, немного простоватое лицо мага и ждал ответа. Его глаза лихорадочно блестели, пальцы мяли полушерстяной дорожной куртки. И впервые за много лет Каломуш почувствовал себя сволочью. Безжалостной и циничной. По совести, ему следовало избавить мальчишку от заклинаний, успокоить, чуточку подкорректировать память и переместить в Бершан, под опеку многочисленного и дружного семейства Шагоров. И зажил бы парень обычной жизнью: развозил хлеб, по танцулькам бегал, со временем бы женился, детишек народил. Но нет! Угораздило же его оказаться не в том месте, не в то время. Вот уж "повезло"! Это надо постараться - встрять между сильными мира сего, да так, что не выдерешь, разве что убить... Хотя и это не вариант. Судьба мстит за своих любимцев и мстит жестоко. Поэтому лучше держать мальчишку под присмотром. И использовать. Да, Перт собирался использовать Эсти, просто потому, что другой подходящей кандидатуры в пределах досягаемости нет. А страховка есть, хорошая такая - Тель зовут.
  - Э... Господин... Каломуш, с Вами всё в порядке?
  - Всё нормально, Эсти. Я всего лишь задумался. Всё будет хорошо.
  - Всё хорошо... - Юноша с сомнением взглянул на мага и отрицательно покачал головой. - Не будет! Не будет хорошо. Потому что всё уже плохо. И со мной, и с ним, и с девочкой тоже. А ведь они мне помогли, телегу починили. Интересно, дошла потом Кашка до дома? Не хотелось бы её потерять... - Он похлопал глазами, с силой потёр виски, потрогал заострённые уши и тяжко вздохнул: - Эльфы не работают развозчиками хлеба, даже полукровки! И раздвоением личности не страдают. Тем более столь явным. Я вроде бы и здесь, и там. И не понятно, кто из нас настоящий. Ты знаешь, маг?
  - Знаю. - Каломуш серьёзно кивнул и похлопал ладонью по земле. - Садись, друг мой, поговорим.
  Эсти покорно уселся рядом и приготовился слушать - он очень надеялся, что этот лохматый, располагающий к себе мужчина всё объяснит, успокоит и защитит от страшных красноглазых магов, злобных дигнаров и других нехороших людей.
  "Вот ведь незадача! - простонал Каломуш, прочитав мысли юноши. - Он всё ещё верит людям и мне верит. Ну, честное слово, прямо ребёнка обманываю. А может, не обманывать? Может, рассказать ему всё как есть?"
  На первый взгляд, пришедшая в голову идея выглядела безрассудной. Всё равно, что рассказать постороннему о закрытых заседаниях Совета - бессмысленно и опасно. И цели никакой не добьёшься, и старейшин подставишь. Но если задуматься... Перт запустил пальцы в волосы и украдкой посмотрел на юношу, который вертел в руках сухую травинку, терпеливо ожидая, когда маг снизойдёт до беседы.
  "А что я, собственно, собираюсь ему рассказать? Всё - звучит, конечно, красиво, но не стоит забывать об осторожности. Если Дигнар (или, скорее, Шанир) почувствует подвох - мальчишке не жить. И смерть его лёгкой не будет. Даже если он расскажет всё, что знает... Жалко его, беднягу, ужасно. Вот поэтому он и должен остаться в неведенье! Хотя... кое-что узнать ему не помешает".
  Каломуш криво усмехнулся и сообщил:
  - Ты - Эстениш Шагор, сын пекаря. Ты человек, но на тебя наложили личину эльфа-фантоша по имени Оникс. Того, кто помог тебе в Бершане и кого сегодня ночью отняли у Геды и вернули наследнику. А тебя отпустили, чтоб под ногами не путался.
  - Слава Солнцу! - Из груди Эсти вырвался радостный, облёгчённый вздох. - Значит, я не безумец, мне просто не повезло больше, чем обычно! Расколдуйте меня, пожалуйста, а до дома я как-нибудь сам доберусь!
  - Не могу. - Перт состроил горестную мину и развёл руками. - Над тобой целых четыре фантоша поработали. А они очень сильные маги! Не чета мне. Здесь кто-то посильнее нужен. Где нам такого мага взять? Не знаю.
  - И я не знаю, - пригорюнился юноша, отбросил измочаленную травинку и мечтательно проговорил: - Вот если бы с той эльфийкой встретиться. Она бы точно помогла!
  - Почему ты так думаешь?
  - Ну... - Эсти с некоторой опаской и недоверием посмотрел на мага, пожевал губами и прошептал: - Она меня с первого взгляда раскусила.
  - В смысле раскусила? - тоже шепотом уточнил Кало.
  - Только глянула - сразу поняла, что я - невезучий, что рядом со мной всегда несчастья случаются. Поломки, пожары и прочие неприятности... - Юноша со значением посмотрел на мага и добавил: - Так что меня лучше расколдовать и домой отправить. Меньше проблем будет.
  "А может, и впрямь, в Бершан его телепортировать? Пусть продолжат плюшки развозить. Всё равно от него хлопот больше, чем пользы..." Маг оценивающе взглянул на Эстениша, который с отсутствующим видом теребил очередную травинку, и приготовился вернуть жертве фантошей привычный вид, и тут его будто по затылку шлёпнули. Перт тряхнул головой, удивлённо крякнул и едва не расхохотался, сообразив, что Эсти, полностью пришёл в себя и теперь неосознанно пытается заставить его помочь. "Нет уж, дорогой, я под твою дудку плясать не буду, - разозлился маг и решительно поднялся. - И плевать на мораль и прочие условности!"
  - Значит так, Эсти. Сейчас мы с тобой отправимся к Тель, будешь изображать её племянника, спешившего в Ликану, чтобы попрощаться с любимой тётушкой. К несчастью, в пути тебя свалил приступ лихорадки и ты опоздал. Но Совет пошёл тебе навстречу и поручил мне, его секретарю, проводить тебя к любимой родственнице. Всё ясно?!
  - Так Вы тот самый Каломуш, который Перт? - изумился бершанец, вскочил и почтительно поклонился. - Для меня честь путешествовать с Вами.
  - Да какое там путешествовать?! Я отведу тебя к Тель порталом и уйду! У меня своих дел хватает, с тобой возится некогда! - Он схватил Эсти за руку. - Пошли!
  - Подождите, а Тель это...
  - Да! - потерял терпение маг. - Да! Да! Да! Та самая эльфийка! Она поможет и приголубит и всё такое!
  Предупреждая новые вопросы, Каломуш до боли сжал ладонь юноши и вместе с ним шагнул вперёд. Желание отделаться от невезучего становилось непреодолимым.
  
  Впервые за пятнадцать лет жизни в Бершане, Тель жалела о том, что согласилась стать няней и наставницей дочери главы Совета Ликаны. И дело было вовсе не в Гедерике, хотя живая и озорная девочка порой доставляла ей немало хлопот. Однако все её проказы были беззлобными и никоим образом не обижали окружающих. Наивные детские шалости. Такими они и остались. Даже после того как рядом с Гедой появился Каломуш Перт. Учитель и друг. Иногда Тель казалось, что разница в возрасте между ними уверенно стремится к нулю - учитель, вопреки всем известным методам, правилам и обычаям, с огромным удовольствием участвовал в проделках своей подопечной и не просто участвовал - некоторые из них вообще не случились бы без его деятельной помощи. Время от времени эльфийка ловила себя на мысли, что у неё не один, а два воспитанника. Конечно, всем своим видом она показывала, что не одобряет поведения и методов воспитания Перта, а к нему самому относится с прохладцей (если не хуже!), но в глубине души привязалась к Каломушу не меньше, чем к Гедерике. И как бы ни шалили её "детки", как бы ни злилась на них Тель, ей ни разу не приходило в голову пожалеть о принятом много лет назад решении. Но сегодня...
  Лёжа в походной постели, эльфийка чуть ли не с содроганием вспоминала прошедший день. Проблемы начались с пробуждением Алемики. Девочка с малых лет прислуживала в доме Совета и, видимо, всей душой завидовала знатным дамам и мечтала стать одной из них. Мечты сбылись странным, неожиданным образом, и если вначале мнимая жена наследника вела себя тише воды ниже травы, то уже к ужину освоилась и немедля закатила скандал. Как выяснилось, неправильно сложенная салфетка стала первым камушком в лавине скандалов следующего дня. Вода для умывания - горячая, завтрак - холодный, ехать верхом - сложно, в карете - скучно. Каприз следовал за капризом, и Тель устала больше, чем за все годы жизни вдали от родичей и благословенной тишины Храмовой рощи. К тому же Алемике пришло в голову познакомиться с "друзьями" дорогого мужа и отъезд отложился сначала на полчаса, потом на час, потом до обеда...
  В путь тронулись, когда по-хорошему нужно было на ночлег останавливаться. Так и получилось, что ночевать пришлось буквально в чистом поле. Спасибо фантошам, которые прекрасно владели бытовой магией. Тель оглянуться не успела, как для них с Алемикой поставили шатёр, а спустя полчаса пригласили ужинать. Походная обстановка благоприятно повлияла на бывшую горничную. Ужин прошёл вполне спокойно и, можно сказать, обыденно. Девочка строила из себя знатную даму, снисходительно принимала комплименты тиратцев и, сияя как новенькая монета, послушно отправилась в постель. Тель от всей души поблагодарила Великий лес и тоже улеглась в кровать, однако сон не шёл. Эльфийку терзало смутное беспокойство, ожидание чего-то неотвратимого, и, проворочавшись с боку на бок почти всю ночь, она лишь под утро забылась тревожным, поверхностным сном.
  Разбудило Тель тихое покашливание. Она распахнула глаза, готовясь применить боевое заклинание против наглых нарушителей личного пространства, но тревога оказалась ложной. Возле её походной койки стояли Каломуш и молоденький эльф, кого-то ужасно напоминавший.
  - Оникс? Нет! Не он...
  Тель повнимательнее всмотрелась в смущенного гостя и наконец узнала его.
  - Глазам не верю! Эстениш Шагор. Как тебе удалось забрать его, Кало, и где настоящий Оникс?
  - Настоящий достался Дигнару, а этого выкинули за ненадобностью. Но, сама понимаешь, бросить столь ценный экземпляр в лесу было бы непростительной роскошью. Вот я и решил поручить его тебе.
  - Ага, - неожиданно влез в разговор Эстениш. - Господин маг сказал, что Вы поможете мне избавиться от личины и прочих вредоносных заклинаний и вернуться в Бершан.
  Эльфийка с удивлением взглянула на Перта, и, предупреждая её вопрос, бывший учитель Геды поспешно заговорил:
  - У меня нет ни времени, ни сил, чтобы возиться со столь сложным и запутанным нагромождением магических переплетений. Зато ты скрасишь своё скучное путешествие и разберёшься с бедой Эсти. Думаю, твой племянник может без проблем сопровождать тебя до границы, а там посмотрим.
  Каломуш серьёзно посмотрел на Тель, и та согласно кивнула, поняв, что ему очень надо, чтобы Эстениш до поры до времени оставался при тиратской делегации. И эльфийка догадывалась почему. Причина была ей неприятна, но спорить Теверель не стала, ибо в глубине души сознавала: всё, что она ни сказала и ни сделала бы, пропадёт втуне, что события будут разворачиваться так, как должны разворачиваться, вне зависимости от чьих бы то ни было желаний. И всё из-за паренька, который, смиренно сложив руки на груди, стоял перед ней, смотрел как на богиню и ждал ответа. "А если кто-то всё ещё надеется что-то изменить, пусть пытается. В конце концов, может, в этом и заключается его роль!" Горькая усмешка коснулась идеально очерченных губ, но Тель не позволила себе раскиснуть. Усмешка перетекла в дружелюбную улыбку, а голос прозвучал по-отечески задушевно:
  - Я помогу тебе, Эсти. Но, чтобы разобраться в хитросплетениях магических заклятий, наложенных на тебя, нужно время. Тебе придётся немного попутешествовать со мной, родич.
  От такого обращения сын бершанского пекаря немного опешил, однако кто он такой, чтобы оспаривать слова великой эльфийской колдуньи? Раз назвала его родичем, значит он, правда её родич, даже если на пару дней. Всё равно приятно. И Эсти расплылся в радостной улыбке:
  - Спасибо госпожа... э...
  Юноша беспомощно взглянул на Перта.
  - Теверель Доро. Но лучше - тётушка Тель, если дама не возражает.
  - Да, пожалуйста, - рассмеялась эльфийка. - Согласитесь, что обращение "госпожа" по отношению к родственнице будет звучать несколько странно.
  - Согласен. - Эсти с восторгом смотрел на новоприобретённую "тётю". - Спасибо Вам за участие и помощь.
  - Вот и славненько! - обрадовался Перт и похлопал юношу по плечу. - Слушайся тётушку, дружок, и всё будет хорошо. А мне пора!
  - Кало!!! - истеричный воль, сотрясший шатёр и разбудивший, наверное, весь лагерь, заставил вздрогнуть всех троих. - Не уходи, Кало! Я так рада тебя видеть!
  С соседней койки вскочила растрёпанная со сна Алемика и бросилась на шею "учителю". Каломуш, не ожидавший такой бурной реакции со стороны псевдо-Геды, едва не упал, а Тель схватилась за голову:
  - Сумасшедшая девчонка! Ты же всех перебудила. Зачем так кричать?
  - А почему он собирался уйти, не поздоровавшись со мной? - капризно надула губки девушка. - Я хочу, чтобы он остался на завтрак. Мой друг обязательно должен познакомиться с друзьями моего мужа.
  - Госпожа Гедерика! Что у Вас происходит? - раздался за пологом, закрывающим вход, громкий властный голос.
  В ту же секунду плотная ткань колыхнулась - не дожидаясь ответа, в шатёр вошёл пожилой мужчина с короткими седыми волосами. За его спиной маячили двое фантошей.
  - Что здесь происходит? Почему на женской половине посторонние? И как вы попали в лагерь, господин Перт?
  - К чему глупые вопросы, господин Саттол? Мне нужно было срочно увидеть Тель, и я сделал это.
  - Зачем?
  При упоминании эльфийки в голосе тиратца появились агрессивные нотки. Вообще-то он относился к первородным нормально и при случае с удовольствием побеседовал бы с дуэньей Гедерики, но возле шатра уже собрались остальные члены делегации, и приходилось вести себя как подобает, то есть выказывать к представителям малых рас неприятие и враждебность.
  Каломуш скривился. Он не собирался показываться на глаза тиратцам, но вопли истерички-горничной поставили жирный крест на его планах. "Вот же зараза оручая!" Перт разомкнул руки цеплявшейся за него девушки, усадил её на кровать и повернулся к министру:
  - Вчера вечером в Бершан прибыл племянник госпожи Теверель. Он специально ехал в Ликану, чтобы попрощаться с любимой тётушкой, но по не зависящим от него причинам задержался в пути. Совет принял решение помочь родичам встретиться, и, исполняя волю старейшин, я перенёсся в ваш лагерь вместе с господином Доро.
  Перт замолчал, а Эсти почтительно склонил голову, удостоившись одобрительных взгляда "тёти".
  - Племянник, говоришь... - Взглядом, полным сомнения и неприязни, Саттол осмотрел юношу с головы до ног и с нескрываемым сарказмом поинтересовался: - И как долго он собирается прощаться со своей ненаглядной родственницей? День, два, неделю? Или они до самой Исанты расставаться не собираются?
  Каломуш чуть заметно улыбнулся. У него сложилось впечатление, что министр принял симпатичного эльфёнка за любовника Тель. "А что? Это было бы забавно". Он представил строгую и немного чопорную эльфийку в объятьях сына пекаря и едва не расхохотался, ибо выражения лиц у "любовников" были настолько обескураженные, что дальше ехать некуда. Однако веселиться было некогда и не к месту. И, нацепив маску предельной строгости, маг произнёс:
  - Не понимаю, что Вас смущает, уважаемый Нигмар. Эсти проводит любимую тётушку до границы и повернёт назад. Он же не самоубийца, чтобы сунуться на территорию Тирата и оказаться вне закона.
  - Вот-вот! - рьяно закивала Алемика. - Пусть остаётся. Я люблю Тель и хочу сделать ей приятное! А если Вас волнует реакция моего мужа, так я сумею уговорить его не сердиться. - Девушка мило улыбнулась и похлопала глазками. - А теперь прошу вас покинуть шатёр. Нам с нянюшкой нужно одеться.
  - Как пожелает госпожа.
  Нигмар поклонился и фамильярно подхватил Каломуша под руку:
  - Вы же не откажетесь разделить с нами завтрак, господин Перт?
  - Не откажусь... - вздохнул маг, мысленно костеря и Алемику, и Саттола, и всех тиратцев.
  Он мог бы сослаться на государственные дела и уйти - на глазах изумлённой публики шагнуть в никуда, то есть попросту исчезнуть, а это вызвало бы ненужные вопросы. Вот и пришлось принять настоятельное приглашение министра, который как клещ вцепился в его руку, словно боялся, что гость вот-вот ускользнёт.
  Министр был недалёк от истины - бывший секретарь очень хотел смыться, ибо как раз в ту минуту, когда Саттол сжал его локоть, Каломуш ощутил, что в мир пришло существо одной с ним крови. Он всем сердцем желал перенестись в Бершан к жене и новорожденному сыну, тем более что где-то в глубине души ворочался червячок тревоги. Мелкий, но весьма активный. Первый раз маг почуял смутное беспокойство во время разговора с Эстенишем, но значения этому не придал, списав волнение на общее нервозное состояние. Сейчас же, прогуливаясь с Нигмаром по проснувшемуся лагерю, он с опаской прислушивался к себе, осознавая, что "червячок" медленно, но верно превращается в "червя" и тревога за жену и сына усиливается с каждой минутой. Желание немедленно перенестись в Бершан и на месте выяснить, что происходит, нарастало, как снежный ком, но Саттол и не думал отпускать секретаря Совета. Чуть ли не силой подвёл к раскладному столу, усадил на стул и самолично наполнил кубок вином.
  - За наше продуктивное сотрудничество!
  Перт пригубил кубок, отметив, что даже в походных условиях тиратцы умеют окружить себя комфортом - вино было не просто хорошим, а превосходным. И это понятно - дриады считались лучшими в Иртане виноделами. "И когда только успели договориться?" - поразился Каломуш, одарил собеседника дежурной улыбкой и светским тоном заметил:
  - Смотрю, вы уже начали получать выгоду от нашего договора.
  - О, да! - Бледные губы растянулись в улыбке, но взгляд остался цепким и настороженным. - Ликана - настоящее золотое дно для тиратских дельцов. Думаю, в самое ближайшее время по дорогам наших стран потянутся доверху гружёные караваны.
  И как бы ни был озабочен Каломуш личными проблемами, фраза Нигмара удивила его безмерно, ибо обе стороны прекрасно понимали, что договор - лишь отсрочка военных действий. О какой торговле может идти речь? Маг недоумённо взглянул на Саттола, а тот, продолжая улыбаться, внимательно изучал его самого.
  - Заманчивые перспективы... - протянул секретарь Совета, гадая, что же они упустили. - И вас не пугает, что при производстве большинства наших товаров использовались магические технологии? А некоторые - Перт демонстративно глотнул вина - и вовсе не людьми сделаны. Не брезгуете?
  Министр усмехнулся и нарочито медленно обвёл глазами лагерь, предлагая гостю сделать то же самое.
  - Смотрите. Вы ведь прекрасный маг, господин секретарь.
  Каломуш с некоторым удивлением взглянул на собеседника, но совету последовал. Откинувшись на спинку складного стула, он стал внимательно осматривать лагерь. Между шатрами мелькали слуги в коричневой униформе, скользили затянутые в чёрную кожу фантоши. Все они занимались обычным делом - прислуживали своим хозяевам. С помощью бытовой магии, конечно. В отношении ликанских аристократов вопросов не возникало, но и тиратцы, умываясь подогретой с помощью волшебства водой, не спешили повторять официальные лозунги, общей темой которых являлась мысль о том, что магия есть зло и подлежит немедленному уничтожению.
  - Ну, это ещё ни о чём не говорит, - равнодушно пожал плечами Каломуш. - Вы пользуетесь услугами Ваших рабов-телохранителей, как бы не замечая, что они маги. Сами же магию презираете, считая её занятием грязным и недостойным ваших нежных ручек, так?
  - Так-то оно так, но, думаю, что в Тирате достаточно людей с магическим даром, и, если запрет на использование магии будет снят, они станут открыто применять свои способности. И представители высших слоёв не будут исключением. Им, кстати, труднее всех приходится - всегда на виду у сатрапа, а кто обратит внимание на крестьянку, заговорившую свой огородик от сорняков? А учитывая, что в их деревне все так делают, доносов можно не опасаться.
  - И зачем Вы мне это рассказываете? - Каломуш впился взглядом в лицо тиратца. В том, что тот говорит правду, сомнений не было, но зачем ему эта правда? Какое ему дело до связанных идиотскими законами аристократов и втихую колдующих крестьян? Или?..
  Перт моргнул и с неподдельным изумлением уставился на собеседника.
  "Именно так, дорогой мой Каломуш, именно так. Война войной, но Тират и без того поглотил треть материка. Как бы несварения желудка не случилось..."
  "Но ваш сатрап преследует другие цели и вряд ли Вам удастся уговорить его сменить приоритеты".
  "Вы правы, но что мешает нам сменить сатрапа?"
  "И, правда, что?"
  "Подумайте".
  Каломуш нервно потёр лоб и вдруг сообразил, что они с Нигмаром перешли на мыслеречь. Это означало, что перед ним сидит маг высокого уровня с прекрасным контролем над силой.
  "А дар скрывает какой-нибудь хитрый амулет? - Саттол утвердительно кивнул, а Перт продолжил: - И что же вы от меня хотите?"
  "Ну, поскольку Вы теперь свободны от государственной службы..."
  "Откуда Вы знаете?!" - не удержался Кало и вцепился в край стула - осведомлённость тиратца поражала.
  "Неужели Вы думаете, что я раскрою Вам свои секреты? Лучше послушайте, что я хочу Вам предложить. - Нигмар поймал взгляд собеседника. - У Дестанаты есть один, но очень влиятельный единомышленник, который целиком и полностью разделяет его захватнические идеи, особенно в отношении Федерации. Он одержим идеей переделать всех эльфов в фантошей, а тех, кто для этих целей непригоден - убить".
  "Вы говорите о Кальсоме?"
  "Да".
  "И причём здесь я?"
  "Мы предлагаем Вам убить мастера".
  С минуту Каломуш пялился на министра, потом допил вино и ехидно поинтересовался:
  "Я похож на наёмного убийцу?"
  "Вы похожи на мага, который потенциально способен справиться с этой непростой задачей. И ещё - цена вопроса значения не имеет".
  "Даже так... Что ж, я подумаю над Вашим предложением. А пока разрешите откланяться. Дела".
  Каломуш Перт поднялся, вежливо кивнул и направился прочь из лагеря. Он ждал, что Саттол попытается его задержать, и собирался дать достойный отпор (наплевав на последствия, нырнуть в портал), но лагерь продолжал жить своей жизнью, и маг беспрепятственно покинул его пределы. О скандале, что закатила Алемика, выяснив, что её дорогой друг и учитель ушёл не прощаясь, он так и не узнал...
  
  У бывшего секретаря Совета родился сын. Как и ожидалось. Только вот никто (ни жрицы, ни Каломуш) не думал, что рождение ребёнка настолько обессилит мать. Ульрика слабо улыбнулась младенцу, закрыла глаза и больше не открыла их. И никто не смог ей помочь. Ни Килиника с Терикой, принявшие не один десяток родов, ни словно с неба свалившийся Перт... От заклинаний в спальне искрился воздух, от запахов настоек кружилась голова. Забыв о вражде и разногласиях, троица магов слажено хлопотала над умирающей, всеми силами и всеми возможными способами пытаясь вернуть её к жизни, но их усилия потерпели крах.
  - Но почему? - Килиника устало опустилась на кровать. - Почему она умерла? Всё шло как обычно. Никаких осложнений, патологий. Здоровая роженица, здоровый плод...
  - Будто кто-то взял и выпил её жизнь... Или она вылилась, как вода из внезапно прохудившейся кастрюли. И я не вижу ни единой причины, почему это случилось! И ребёнок... А где мальчик? Я точно помню, что запеленала его и...
  Терика испуганно завертела головой и вдруг застыла, точно обездвиженная заклинанием - возле окна стояла высокая женщина в желтых одеждах с младенцем на руках. А в следующую секунду в спальне появились ещё несколько служительниц Солнца.
  Каломуш, крепко сжимавший руку мёртвой жены, поднял голову, обвёл жриц тяжёлым взглядом, отвернулся, поцеловал холодные пальцы Ульрики и поднялся.
  - Я к вашим услугам, дамы!
  Его рот искривился в подобии улыбки, на бледном лице проступил едва заметный румянец. Внутри клокотал гнев, но выпустить его наружу и обрушить на ненавистных желтушниц маг не мог - маленький свёрток на руках главной жрицы защищал их лучше самых мощных щитов.
  - Что вы хотите?
  Каломуш смотрел в скрытое капюшоном лицо, и в глазах его полыхала ненависть.
  - Для начала поговорить. - Голос главной жрицы был тих и твёрд. - Жду тебя в Храме.
  - Хорошо, - прошипел Перт, провожая служительниц Солнца яростным взглядом. - Не могу отказаться от столь лестного приглашения.
  Ответа на свою ядовитую реплику он, конечно, не получил. Разве что Килиника осуждающе покачала головой, а Терика неодобрительно поджала губы. Да только Перт всего этого не видел. Несколько долгих мгновений он смотрел на захлопнувшуюся дверь спальни, затем повернулся к кровати, на которой лежала его Ульрика. К глазам подступили слёзы, и, будь Кало один, он не стал бы сдерживаться. Однако в присутствие жриц позволить себе заплакать не мог. "Я знал, что рано или поздно потеряю её, только не ожидал, что это случится настолько рано. Улечка моя..." Перт скрипнул зубами, склонился над покойницей, легко поцеловал в лоб и, прошептав: "Прощай, любимая!", вышел в коридор.
  Хлопок двери, прозвучавший в осиротевшем доме как маленький взрыв, лёг на душу финальной точкой, ознаменовав конец очередного жизненного этапа. Зная, что вряд ли когда-нибудь вернётся в этот дом, Каломуш печатая шаг пересёк гостиную, вышел на крыльцо и направился к центральной площади. Пользоваться порталом, как сделали это жрицы, он не стал. Хотелось пройтись по шумным бершанским улицам, впитывая особый, ни с чем не сравнимый дух города, поглазеть по сторонам, изображая впервые попавшего в столицу провинциала, и, спрятав глубоко в душе тянущую боль потери, поулыбаться прохожим, которые радовались солнечному дню, первым зеленым листочкам и весёлому щебету неугомонных городских птиц. Отрешившись от всех и вся, маг шёл по столичным улицам. Время от времени он останавливался, чтобы полюбоваться стайкой хлопотливых серых птичек, или молоденькой травкой на газоне, или детьми, что носились по дорожкам сквера, не обращая внимания на сердитые окрики нянь.
  В парке, расположенном в пяти минутах ходьбы от храма, Каломуш присел на скамейку, раскинул руки и уставился в небо. Солнце то и дело скрывалось в пелене лёгких белых облаков, свежий ветерок холодил лицо, а доносившийся с детской площадки смех отзывался в сердце щемящей тоской. Он только что потерял жену, а в самое ближайшее время мог потерять и сына. Жрицы забрали младенца отнюдь не из альтруистических побуждений. И, если он не сделает того, что хотят безумные служительницы культа, жизнь его мальчика не будет стоить и фальшивой монеты. "А кстати, чего они от меня хотят? Я, конечно, догадываюсь, но пусть главная желтушница подтвердит мои предположения... Да и выхода у меня иного нет, всё равно я должен явиться перед её капюшоном. Пора!" Маг криво усмехнулся, поднялся и зашагал к Храму, перестав обращать внимание и на прелести весны, и на красоты столицы.
  У помпезных, украшенных золотым орнаментом ворот Каломуша уже ждали. Молоденькая, судя по голосу, жрица поприветствовала его и пригласила следовать за собой. Они пересекли главный зал храма, внутренний двор и подошли к белокаменному двухэтажному дому, неуловимо похожему на казармы: строгость линий, абсолютно одинаковые окна и полное отсутствие каких-либо архитектурных излишеств. Возле массивной железной двери в центре фасада девушка поклонилась и отправилась восвояси, а Кало толкнул тяжелую створу и оказался в просторном холле. Направо и налево тянулся коридор - бежевые стены с белыми прямоугольниками дверей, прямо перед ним лестница на второй этаж - серые каменные ступени, литые перила. У подножия, явно в ожидании, стояла жрица. Она сделала знак магу следовать за собой и, не оборачиваясь, начала подниматься по лестнице. Маг покорно пошёл за ней, решив до поры до времени играть по чужим правилам. Женщина привела его к очередной двери, распахнула её и жестом предложила войти. Кало перешагнул порог и оказался в гостиной, самой обычной гостиной, с круглым столом, мягкими диванами и креслами у стен и привычными в быту ликанцев цветами в расписных глиняных вазонах. За столом чаёвничала главная жрица. Маг заинтересованно проследил, как чашка из тончайшего фарфора исчезает в недрах глубокого капюшона и появляется обратно. Процесс показался ему забавным, полноватые губы растянулись в улыбке, а настроение чуточку поднялось.
  - Завидую Вашему самообладанию, господин Перт, - донёсся из-под свисающих на лицо жёлтых складок глухой, хрипловатый голос. - А смеяться в Вашем положении способен лишь безумец.
  - Так с вашими выкрутасами и с ума сойти недолго! - Не дожидаясь приглашения, Кало отодвинул стул с изогнутой резной спинкой, уселся за стол, налил себе чая и взял с тарелки бутерброд с мясом, украшенный веточкой свежей зелени. - Кушать очень хочется, - пояснил он, надкусывая бутерброд. - С самого утра во рту ни крошки.
  - Да... Хорошими манерами вы не обременены...
  - Бросьте, я просто чуть-чуть опередил события: если бы Вы не собирались предложить мне чаю, второй чашки на столе не стояло бы. Не так ли?
  Жрица пожала плечами:
  - Хотела договориться по-хорошему. Но, чувствую, не выйдет.
  - Почему же? - Каломуш поставил чашку на блюдечко и с ехидной усмешкой воззрился на собеседницу. - Ты вернёшь мне сына - я поклянусь не убивать твоих дамочек.
  - Говорю же, не выйдет, а жаль... Взять его!
  В тот же миг, соткавшись прямо из воздуха, к Перту устремилась магическая сеть, но, не долетев до цели пару десятков сантиметров, столкнулась со щитом и с шипением испарилась.
  Маг презрительно хмыкнул:
  - Всерьёз думаешь, что я пришёл к тебе с пустыми руками?
  Главная жрица не удостоила его ответом, впрочем, Кало и не собирался ждать: едва попав на территорию храма, он тотчас начал разыскивать сына. Родная кровь не подвела. Мальчик обнаружился в том самом здании, куда препроводили самого Перта. Правда, охраняли его целых пять боевых магов-жриц, но вступать с ними в поединок Кало не планировал. Просто решил забрать то, что принадлежит ему по праву, и уйти. Не вставая из-за стола, маг переместился к сыну, выхватил из колыбели спеленутое тельце и исчез - жрицы ахнуть не успели.
  - Сбежал? - бросила в пустоту главная жрица, откинула капюшон и устало провела по густым русым волосам, собранным в хвост.
  В гостиной материализовалась высокая, статная женщина в желтых одеждах:
  - Да, госпожа.
  - Хорошо. Теперь нам остаётся только ждать...
  
  Прижимая к себе свёрток с младенцем, Каломуш шёл по лесной малоезжей дороге. Ещё вчера, размышляя о том, где спрятать Ульрику и сына, он вспомнил о затерянной в дебрях Бершанского леса деревушке. Было в ней всего несколько дворов, кузница и маленький постоялый двор - тайное убежище для тех, кто по той или иной причине оказывался в неладах с законом. Деревенька так и называлась - Убежище. Главной в ней была Зарика Старон - владелица постоялого двора и жена местного кузнеца Кевиша. Колоритная парочка - мужик под два метра ростом с пудовыми кулаками и добродушной улыбкой и миниатюрная женщина со стальными глазами и железной волей - была хорошо известна в определённых кругах. И не только преступных. Кало, например, готов был руку дать на отсечение, что тот же Тарго не раз и не два гостил в Убежище.
  В воздухе появились запахи человеческого жилья, донёсся крик петуха, лошадиное ржание, и маг прибавил шаг. День неумолимо клонился к вечеру, а у Перта опять появилось нехорошее предчувствие. На этот раз что-то происходило с Гедой, что-то странное и непонятное и, пристроив сына, маг собирался наведаться к ней. Он прошёл по шатким деревянным мосткам, перекинутым через мелкую речушку, поднялся на пригорок и остановился, любуясь расположенным в живописной лесной ложбине Убежищем. Добротные деревянные дома с обязательными палисадниками и небольшими огородами полукругом обступали постоялый двор, выделявшийся резными наличниками и флюгером в виде заморской птицы с длинным разноцветным хвостом. Чуть поодаль - кузница с черепичной крышей и массивной трубой, из которой валил дым. Возле крайнего дома играло несколько детей, а на завалинке, то ли греясь под закатными лучами солнца, то ли наблюдая за детворой, сидел старик с длинной седой бородой. В руках у него дымилась трубка.
  "Идиллия", - с усмешкой подумал маг, шагнул вперёд, переступив охранный контур деревни, и тут же почувствовал, что оказался под прицелом луков и арбалетов.
  Дети мгновенно прервали игру и гурьбой бросились в дом, а курительная трубка старика преобразилась в редкое магическое оружие, которое тоже называлось трубкой и стреляло отравленными шариками. Попав на кожу, шарик растекался по ней и мгновенно впитывался, парализуя жертву. Старик подслеповато прищурился, разглядывая нарушителя границы, а узнав, приветственно кивнул и неожиданно зычным голосом рявкнул:
  - Отбой!
  Из дома тут же высыпали дети, направленное на мага оружие опустилось - жители, потревоженные внезапным вторжением, вернулись к своим делам.
  На пороге гостиницы Кало встретила сама Зарика Старон. Она радушно улыбнулась гостю, а увидев младенца, всплеснула руками и, распахнув дверь в общий зал, крикнула:
  - Валика! Иди скорей сюда!
  Раздался громкий топот, хлопнула дверь, и в комнату вбежала босоногая, простоволосая девушка:
  - Что случилось, мама?
  Она откинула свесившуюся на глаза прядь смоляных волос, посмотрела на гостя и точь-в-точь как мать взмахнула руками.
  - Господин Перт! С малышом?!
  - Этой мой сын... - будто через силу проговорил Кало, подошёл к Валике и протянул ей свёрток. - Его мать умерла. Прошу Вас, позаботьтесь о нём. Я знаю, у Вас недавно родилась дочь...
  Голос мага становился всё тише, тише и смолк совсем.
  - Конечно, господин Перт. - Валика приняла ребёнка и с тревогой взглянула на гостя: - Вам плохо? Вы ранены?
  - Нет... Просто устал...
  Каломуш тяжело опустился на стул, уронил голову на руки и замер. Его тело было здесь, в уютном зале маленького постоялого двора, а вот сознание - там, в лесу, рядом с Гедой, которая брела навстречу беде, и маг ничем не мог помочь ей. Перед тем, с чем столкнулась его подопечная, он был бессилен.
  
  Глава 5.
  Дитя Шуара.
  
  Гедерика Теригорн, единственная и горячо любимая дочь главного старейшины Ликаны, очнулась где-то в глуши Бершанского леса, на краю большой, основательно вытоптанной поляны. Правда, то, что имя её Гедерика, равно как и то, что вокруг простирается Бершанский лес, девушка не знала. Лежала себе на боку, смотрела на тёмное кострище, на многочисленные следы ног и копыт и ни о чём не думала. В голове было пусто и светло, как в новенькой, только что выбеленной комнате, где ремонт закончили, а мебель не внесли, и голые стены ничего не могут рассказать о жильцах, которые этот ремонт затеяли. Впрочем, отсутствие мыслей с лихвой заменяли иные ощущения. Геда слышала, как тонкими нитями пробиваются к солнцу ростки, расталкивая микроскопические крупинки почвы и с наслаждением вытягивая влагу из сырой земли. Как подрагивают нежные лепестки цветов, приоткрывая сердечки бутонов навстречу ласковым солнечным лучам. Как радостным шелестом листвы приветствуют весну деревья и кусты. Слышала Гедерика и далёкое пение соловья, и трель жаворонка, и стрекотание многочисленного сорочьего семейства, и треск коры, крошащейся под напором острых беличьих зубов, и довольное фырканье ежа, который нашёл улитку и собирался ею полакомиться. Звуки леса умиротворяли, заставляя сердце биться размеренно и ровно.
  Идиллия была бы полной, если б к ней не примешивался какой-то посторонний звук. Поначалу едва различимый он медленно нарастал, пожирая остальные, как тля методично и неотвратимо пожирает приглянувшийся ей листок, и вскоре превратился в прерывистый, тревожный гул. Гедерика насупилась: хотелось и дальше упиваться мелодией леса, однако, как ни гнала она от себя раздражающий звук, тот ни в какую не желал исчезать. Гул зазвучал громче и вдруг распался на сотни шепчущих голосов. Женских, мужских, детских. Высокие и низкие, тонкие и басистые, они несли в себе множество эмоций, но произносили одно: "Здравствуй, дитя Шуара".
  Что это значит, Геда не задумывалась, однако повторяющаяся на все лады фраза смущала и заставляла нервничать, будто девушка забыла что-то очень-очень важное, то, от чего зависит её жизнь.
  - Глупости, - пробормотала она и осеклась: в хоре теперь солировали три женских голоса.
  "Здравствуй, дитя Шуара", - настойчиво твердили невидимые дамы, и Геда скорее почувствовала, чем поняла: если не ответить, от неё не отстанут. Вздохнула, сдаваясь, и мысленно произнесла:
  "Здравствуйте".
  "Ты с нами!" - завопили голоса, и сознание Гедерики заполонил ужасающий вой - невидимки ликовали. Слава Солнцу, вопли быстро смолкли, и в голове вновь зашелестело многогласое бормотание. Геда понадеялась было, что от неё отстали, но зря - три невидимые леди пожелали общаться дальше.
  "Ты - недостающее звено", - сказала одна.
  "Ты заменишь то, что утеряно", - добавила вторая.
  "Ты должна прийти!" - заявила третья.
  "Куда прийти?" - без особого интереса спросила Гедерика и, перевернувшись на спину, уставилась в голубое небо, напрочь игнорируя тот факт, что шерстяное платье, в которое она была одета, всё больше и больше намокает от росы.
  "Мы ждём тебя дома".
  "Ты дитя Шуара и сумеешь найти путь".
  "Ищи энергетические перекрёстки".
  Над поляной закружилась небольшая пёстрая птица, и Геда, забыв о голосах, стала с интересом наблюдать за её пируэтами. Птица то замирала на месте, часто-часто махая крыльями, то поднималась вверх, почти теряясь в кроне раскидистой липы, вновь опускалась, зависала в полуметре от земли и крутила головой, словно что-то искала. Следить за ней было куда интереснее, чем слушать непонятные речи, однако невидимки опять напомнили о себе. Их голоса стали громкими и колючими, заставляли вздрагивать от каждого слова.
  "Ты часть целого!"
  "Ты не можешь жить сама по себе!"
  "Шуар не простит! Его магия покарает тебя!"
  "Вы что, угрожаете мне?" - возмутилась Гедерика, но объясняться с ней никто не стал. Невидимки приказывали, жёстко и властно, точно имели на это право.
  "Вставай и иди!"
  "Не сумеешь сама, мы поможем найти перекрёсток!"
  "Вставай, неразумное дитя! Торопись!"
  Геда хотела спросить, почему ей вообще надо куда-то идти, но в последний момент передумала. Вместо этого поднялась и пошла, не зная куда и зачем. В конце концов, любоваться природой и слушать мелодию леса можно и на ходу. Чем девушка и занялась, благо голоса, удовлетворённые её покладистостью, наконец-то замолкли, и в голове снова стало пусто и светло. А лес всё пел и пел, его захватывающая мелодия наполняла душу теплом и очарованием лета. Гедерика словно перенеслась на пару месяцев вперёд, она слышала, как шелестит густая листва, как стрекочут неугомонные кузнечики, а перед глазами пёстрым вихрем носятся бабочки-шоколадницы. Да и сам воздух светится мириадами радужных искр, точно какой-то чудаковатый маг поднялся в небо и вытряхнул над лесом мешок разноцветной пыльцы. Это было настолько чудесно, что Геда приоткрыла рот от восхищения и остановилась, а потом подняла руку и попыталась поймать хотя бы одну сверкающую песчинку, но те раз за разом проходили сквозь ладони.
  - Жаль, что вы не настоящие, - одними губами произнесла девушка и зашагала дальше, любуясь волшебной красотой искорок, но больше не пытаясь дотронуться до них.
  - Геда! Подожди!
  "Вот кто их звал?!" - возмущёно воскликнула первая невидимая леди.
  "Такие проныры всегда появляются не вовремя", - согласилась вторая.
  "Убить их и все дела!" - припечатала третья.
  Дамы кричали так громко, что Гедерика сбилась с шага и остановилась, растеряно глядя перед собой. Мужской голос, позвавший её, "стараниями" Оникса она не помнила, собственное имя - тоже, поэтому кто стоит за спиной девушку интересовало мало. А вот то, что вопли невидимок прервали мелодию леса - очень. Однако что-либо делать Геда не собиралась, поскольку из опыта общения с фантомными женщинами знала: рано или поздно они замолчат сами. "Нужно лишь подождать", - решила Гедерика, но её желания остались лишь желаниями. У невидимок имелось собственное мнение на сей счёт, и они не постеснялись его высказать, причём все остальные невидимки их поддержали. Многоголосый гул штормовой волной обрушился на ликанскую магичку, заставив зажмуриться и затаить дыхание. Что кричали голоса, понять было невозможно, впрочем, Геда и не пыталась. В ней вдруг вскипело и забурлило раздражение, пока ещё неосознанное и слабое, но уже острое, как бритва. Где-то в районе солнечного сплетения стало нестерпимо горячо, а мгновение спустя жар растёкся по телу горячими тонкими ручейками, заглушая назойливые голоса и что-то неуловимо меняя в самой Гедерике. Тёмная, чужеродная магия пульсировала в венах, покалывала кожу, заставляла волосы на голове шевелиться. Было в ней что-то до боли родное, забытое, и, если б не громкое пение птиц, не докучливое стрекотанье кузнечиков - не вся эта настырная мелодия леса, она обязательно вспомнила бы, узнала....
  За спиной прозвучали шаги, и мужской голос произнёс:
  - Леди Гедерика, с Вами всё в порядке?
  "Как некстати!" - с досадой подумала девушка и скривилась как от зубной боли: голоса леса и голоса людей в её сознании слились в жутковатую какофонию, но, хвала Солнцу, звучащую достаточно тихо. Лишь три голоса привычно выделялись на общем фоне.
  "Он пришёл, чтобы помешать тебе уйти!" - взъярилась первая леди.
  "Ты должна вернуться домой!" - прорычала вторая.
  "Убей их и шагай дальше!" - приказала третья.
  "Убить? Почему бы и нет". Геда усмехнулась, тряхнула короткими волосами и медленно повернулась к мужчине, который тут же подался назад, точно узрев пред собой чудовище. "Это я-то чудовище? Вот мерзавец!" И, кипя праведным негодованием, Гедерика подняла руку, повторяя слова заклинания, любезно продиктованные ей первой леди-невидимкой. А мужчина смотрел ей в глаза и не делал попыток защититься.
  - Берегись!
  Возглас коренастого гнома с окладистой бородкой и торчащими из-под шляпы тёмно-жёлтыми волосами сбил боевой настрой. "Что я делаю? Зачем мне их смерть?" - мелькнула здравая мысль, но волну тёмной жгучей магии было не остановить. Она хлынула из ладони и накрыла мужчин вместе с лошадями. Магический выплеск принёс облегчение, спокойствие и некую отрешённость.
  "Ты весьма оригинальна, дитя Шуара", - прошелестела первая леди.
  "Разберёмся потом, когда она будет дома!" - с нетерпением произнесла вторая.
  "Почему она не убила их? Это неправильно", - недоумевала третья.
  - Уйдите. Вы мне надоели, - одними губами прошептала Гедерика и, как ни странно, невидимки замолчали. То ли сказали всё, что хотели, то ли решили не злить девушку.
  "Плевать!" Геда окинула бездыханных мужчин равнодушным взглядом и зашагала дальше. Куда и зачем, она не задумывалась, ей по-прежнему это было без разницы.
  
  Тягучая муть заклинания сковала эштенца, повалила на колени, потом на бок. Веки отяжелели настолько, что удерживать их стало невозможно. Зрительный контакт прервался, незнакомая магия подавила эмоциональную связь со спутником, и накатило одиночество, гнетущее и тревожное. Чуткие ноздри жадно втягивали воздух, пытаясь уловить знакомый запах, а перед внутренним взором возникло радостное сердцу воспоминание: светловолосый эльфёнок с восторженными синими глазами прижимает ладошки к груди. "Папа, это он? Мой эштенец? Спасибо! - Маленький шажок, лёгкое касание и высокий, мило щебечущий голосок. - Здравствуй, Ано, я так ждал нашей встречи. Надеюсь, тебе нравится твоё имя? Я буду заботиться о тебе, даю слово!"
  Йолинель сдержал обещание. Они вместе больше шестидесяти лет, и все эти годы эштенец купался в заботе и понимании. Ано сроднился с чутким и добрым спутником и не представлял жизни без него. А ещё он считал, что всегда сумеет предупредить своего эльфа об опасности. Так что же случилось в этом треклятом лесу? Почему он почувствовал колдовство только тогда, когда оно вступило в силу? Или темноволосая человеческая девчонка одним лишь присутствием парализовала его мыслительные процессы?
  Ано напряг литые мышцы и с трудом, но оторвал голову от земли. Отдышался, рывком поднялся на ноги и открыл глаза. Магичка куда-то делась, что, несомненно, радовало, ибо как противостоять её непонятной магии эштенец не знал, даже закрыть Йоля собой не получилось бы. Атака девчонки походила на туман, клубящийся у земли и поглощающий всё разом: и дороги, и луга, и реки. Если бы Ано умел говорить, то выругался бы, а так лишь раздражённо фыркнул и, покачиваясь, приблизился к эльфу. Вытянул шею, осторожно коснулся губами бледной щеки. Горячее дыхание оживило едва заметную вязь на коже, по изогнутым линиям пробежали зелёные искорки, и синие глаза распахнулись. Эштенец удовлетворённо вздохнул и оскалил крупные зубы.
  - Ано... Рад тебя видеть, приятель, - немного хрипло проговорил Йоль и сел, вяло глядя по сторонам. Но едва взгляд наткнулся на гнома, оцепенение и слабость как рукой сняло: - Най!
  Эльф вскочил и одним прыжком оказался рядом с напарником. Приложил ухо к его груди, пытаясь уловить сердцебиение, и облегчённо выдохнул:
  - Жив. - Йолинель обернулся к эштенцу: - Я займусь Наем, а ты - его конём.
  Ано ткнулся носом в плечо спутника, призывая не нервничать, и гордой поступью направился к могучему жеребцу гнома, лежащему на земле, словно отколовшаяся от горы глыба. Слава Великому лесу, магия человечки почти развеялась и тело вновь слушалось беспрекословно, разве что лёгкая скованность мыслей напоминала о недавнем кошмаре. Ано понимал, что едва Найлин очнётся, напарники бросятся за девчонкой, и дал себе слово, что сделает всё, чтобы не допустить её новой атаки. Успокоив себя этой мыслью (долго волноваться эштенцы не умели), Ано приступил к выполнению задания. И если для приведения жеребца в чувство эштенец использовал врождённую магию, то для "оживления" напарника Йолинелю пришлось обратиться к подручным средствам. Он достал из нагрудного кармана крохотный серебряный флакон, отвинтил крышку и влил в рот Наю две капли бесцветной жидкости с ароматом луговых трав. Короткое заклинание, усиливающее действие эликсира, и гном пришёл в себя.
  - Кто она, Йоль?
  Эльф осуждающе качнул головой: в этом был весь Най. В первую очередь дело - остальное, включая собственную жизнь, потом. Впрочем, и сам Йолинель был таким, поэтому причитать на тему "Тебе нужно отдохнуть" не стал, а сосредоточился на вопросе: "А, действительно, кто она?" Первородный вздрогнул, вспомнив горящие багрово-красным пламенем глаза девушки, её мертвенно бледную кожу, короткие змеящиеся волосы. Он никогда не видел, не слышал и не читал ни о чём подобном.
  - Возможно, Гедерика использует запретную магию.
  Най недоверчиво хмыкнул, сел скрестив ноги и водрузил на голову слетевшую при падении шляпу:
  - Не смеши меня, Йоль. Девчонку с рождения опекала Тель. А мы с тобой прекрасно знаем, кто такая Теверель Доро! Да стоило в доме Совета запретную книгу только открыть, как об этом узнала бы и она, и король Фалинель! Поверь мне на слово, запретная магия здесь не причём. Не знаю как сказать, только, глядя на Гедерику, я чувствовал: внутри неё прячется нечто непонятное. Нечто мрачное и тёмное. Она не человек, Йоль!
  - Аккуратней с сенсационными заявлениями, - осадил друга эльф. - Не хватало, чтобы нас обвинили в опорочивании семьи главного старейшины Ликаны.
  - О-ё-ё... Это что же получается? Кто-то из их семейки сходил на сторону? Или младенца подменили? Не верю, что жрицы Солнца не в курсе. А это значит...
  - Значит, нужно держать рот на замке!
  - Не нуди, Йоль. Я ни с кем не собираюсь делиться своими соображениями.
  Йолинель нервно провёл ладонью по волосам и уселся на траву рядом с напарником:
  - Меня больше волнует, как мы девчонку поймаем.
  - Для начала хорошо бы узнать, кто она, а потом решать, как её ловить.
  - Легко сказать. Лично я с таким существом сталкиваюсь впервые. А ты?
  - Ну, честно говоря, я на тебя надеялся. Ты ж всё время книжки читаешь.
  - Ясно... Знаешь, что я думаю, - после небольшой паузы произнёс эльф. - Тель знала, что с Гедерикой что-то не так, поэтому и сидела столько лет в Бершане. И травяной сбор, что она так настойчиво нам пихала, наверняка не простой.
  - А ведь и правда... - Най просунул пальцы под шляпу и почесал затылок. - Может, в Бершан вернёмся?
  - И признаемся в провале? Ни за что!
  - Н-да, согласен, не вариант. И не только перед Теверель стыдно. Тарго, небось, над нами до конца дней подтрунивать будет - завалить первое самостоятельное задание!
  - И я о том же. - Эльф вздохнул, бросил взгляд на мирно пасущихся коней и предложил: - Давай исходить из самого худшего. Предположим, что Тель всё-таки прозевала воспитанницу и та каким-то образом освоила запретную магию. Вопросы, когда и зачем, опустим. Главное, что запретная магия изменила её суть.
  - Погоди! А как быть с тем, что ты ощущал Гедерику как родича?
  Йолинель нахмурился:
  - Нет у меня объяснений. Раньше я воспринимал её как человека, а теперь вижу в ней родича. Кровь первородных сияет маяком в ночи, словно Геда чистокровная эльфийка. Только запятнавшая ауру тёмным колдовством. И эта тьма колышется и разрастается, грозя со временем поглотить её целиком.
  - А вдруг это дело рук Оникса?
  - Хочешь сказать, что мальчишка с помощью какого-то заклинания превратил Гедерику в монстра? Да ещё породнил этого монстра с эльфами? Абсурд! Чтобы настолько изменить тело человека, нужен запредельно сложный и длительный ритуал, куча магов и ворох подручных средств, которые ещё отыскать надо...
  - Это по твоему мнению, - с кривой ухмылкой заметил гном. - Может, в Ордене чистого духа нашли более простой способ. Что мы знаем об их магии? Ни-че-го!
  - Даже если на секунду представить, что ты прав, появляется множество вопросов. Например: почему Орден, имея в своём распоряжении столь выдающихся магов, до сих пор на побегушках у сатрапа? С таким потенциалом нужно мир захватывать, а не ютиться в захудалом Геббинате, где, кроме обители, только десятка три крестьянских дворов!
  - Так может их мало?
  - Кого?
  - Фантошей. - Найлин похлопал себя по карманам, вытащил тонкую изящную трубку и шёлковый кисет. Он знал, что напарник терпеть не может табачного дыма, поэтому отсел в сторону и, с предвкушением набивая чашечку сухими пахучими листьями, принялся развивать свою мысль. - Орден создаёт фантошей лет триста, так? Поначалу их были единицы. Скорее всего, процесс не сразу пошёл на лад, это ж тебе не табуретку выстругать. Столько факторов учесть надо - мрак! Да и теперь, насколько нам известно, Кальсом продаёт не больше десятка в год. Что из этого следует?
  - То, что процесс создания фантоша долгий и трудоёмкий.
  - Ага. Но это не всё. Если подсчитать количество фантошей, выпущенных за триста лет, их окажется не больше трёх тысяч. На армию не тянет, не находишь?
  - Не нахожу. - Йоль недовольно посмотрел, как гном зажигает огонь и раскуривает трубку, и поднял глаза к небу. - Три тысячи сильных магов - огромная мощь. Да и кто знает: быть может, за стенами Геббината ждёт своего часа ещё пара-другая тысяч фантошей!
  - Жуть... - протянул Найлин и поёжился, словно ему вдруг стало очень-очень холодно. - Если так, то дела Федерации плохи.
  - Поэтому очень важно доставить в Картр не только Гедерику, но и Оникса. Мальчишка провёл в Геббинате пятнадцать лет, он - кладезь уникальной информации. Если он заговорит, наша победа будет выглядеть не столь призрачной.
  Эльф говорил так убеждённо, что его напарник невольно проникся верой в светлое будущее Федерации. Точно наяву он увидел праздничный фейерверк над столицей и счастливые лица соотечественников: гномов, сильфов, эльфов и многих-многих других, громким пением прославляющих долгожданную победу. "Но пока их судьба висит на волоске", - напомнил себе Най, и эйфорию как ветром сдуло. Батор глубоко затянулся, ощущая на языке приятную горечь, выпустил изо рта сизоватый дымок и посмотрел на Маро:
  - Так что будем делать? Девчонку ловить? Или Оникса искать? - Гном замолчал, растерянно хлопая глазами, ибо от внезапно возникшей мысли по спине пробежал холодок. - Гнилые рудники! Кажется, у нас проблемы, Йоль.
  - Только сообразил? - с ехидцей усмехнулся Йолинель, но Найлин нетерпеливо взмахнул рукой, призывая напарника замолчать:
  - Оникс же фантош, так?
  - Так.
  - Ему полагается хамир.
  - К чему ты клонишь?
  - Фантоши всегда отираются рядом с хозяином.
  - О, нет! - Эльф вскочил на ноги и закрутил головой, с подозрением осматриваясь. - Получается, мальчишка крутится где-то поблизости, а я его не чувствую?
  - Есть ещё вариант, но тебе он вряд ли понравится. Что если Дигнар вернул свою собственность, бросил жену и порталом ушёл в Тират?
  Йоль застыл, словно пришпиленное булавкой насекомое, а потом медленно повернул голову и посмотрел на напарника. В синих глазах царил ужас.
  - Нужно немедленно найти Гедерику. Не знаю как, но мы должны заставить её рассказать, что случилось.
  - У меня ещё после предыдущей встречи голова болит.
  - Вставай, Най! Не время прохлаждаться! Девчонка вырубила нас больше часа назад, и за этот час могло произойти что угодно! - выпалил эльф и бросился к эштенцу.
  - Капец! Переклинило на родиче, - с досадой сообщил себе гном, но возражать напарнику не стал. Сидеть посреди лесной чащи не имело смысла, поэтому он послушно поднялся, стряхнул с одежды травинки, кусочки земли и зашагал к Руднику: - Как ощущаешь себя, дружище? - спросил он и, кряхтя, забрался в седло. - Нормально? Счастливчик!
  Привычку разговаривать с конём Най подцепил у напарника. Йоль вечно болтал со своим эштенцем, как будто тот его понимал. "А может и в самом деле понимает, вот Руднику же приятно, что я с ним беседую", - привычно отметил гном и тронул повод.
  
  "Стой!" - недружным хором выкрикнули дамы. Гедерика послушно замерла на месте и с недоумением огляделась по сторонам. Мелодия леса оборвалась с резким окриком невидимок: исчезли и летний зной, и птичий гомон, и стрекотанье кузнечиков - вокруг вновь простирался сонный весенний лес с клоками нерастаявшего снега, голыми ветвями и унылой тишиной, изредка нарушаемой уханьем совы, которая, проснувшись, дисциплинированно оповещала лесных обитателей о ночной охоте. "Или это она надо мной смёется? Над тем, как легко я поддалась иллюзии?" Девушке стало ужасно обидно, что кто-то играл с её сознанием, а она ничего не почувствовала. Обида стремительно переросла в злость, в желание разорвать наглеца голыми руками. Однако людей Геда рядом не почувствовала, так что её агрессия быстро схлынула, оставив толику разочарования и сухость во рту.
  - Нужно найти воду.
  Короткая мелодичная трель, блестящие искры перед глазами, и девушка краем уха уловила нежное журчание. Повернулась на звук и зашагала через поляну, к одинокому вековому дубу, в корнях которого брал начало маленький шустрый ручеёк.
  "Стой!" - взвыли голоса, и Геда остановилась на середине пути.
  - Что вам опять надо?! - в сердцах воскликнула она и шагнула вперёд, но слова дам заставили вновь замереть на месте.
  "Разрушение и тлен", - мелодично пропела первая.
  "Упадок и запустение", - поддержала вторая.
  "Мы нашли идеальное место!" - сообщила третья, и невидимки радостно засмеялись.
  Гедерика повертела головой: поляна как поляна, самая обычная. Чёрная земля с островками молодой травы, поваленное дерево, почти скрытое под буро-серым ковром прошлогоднего мха, на самом краю, возле куста бузины, "радующего" глаз мёртвыми сухими ветками, остатки какого-то строения. Настолько старого и дряхлого, что не сохранилось ни крыши, ни стен, лишь потрескавшийся, тёмный от влаги фундамент, усыпанный древесной трухой и прелой листвой.
  "Это оно, то самое место!"
  "Оно усилит твой дар и поможет открыть портал!"
  "Скоро ты будешь дома, дитя Шуара!"
  Гедерика выслушала невидимок, не отводя глаз от развалин и испытывая при этом противоречивые чувства: возбуждение и усталость, растерянность и решимость, надежду и страх. Она точно знала, что дамы не лгут и перед ней действительно идеальное место для использования странной магии, что клубилась в районе солнечного сплетения и растекалась по венам. Но колдовать не хотелось. У Геды появилось скверное ощущение, что странная магия ждёт момента, чтобы поглотить её без остатка.
  "Что за глупости бродят в твоей голове, дитя Шуара!"
  "Отринь сомнения и приступай!"
  "Ты же хочешь обрести семью, что будет любить и ценить тебя?"
  - Хочу. Что нужно делать?
  Леди-невидимки некоторое время неразборчиво перешептывались, видимо, что-то для себя решая, а потом заговорила та, которую Геда мысленно окрестила "номер три", самая категоричная, обладающая воистину менторским тоном.
  "Кровь укажет дорогу! - заявила она и потребовала: - Сосредоточься, дитя, ты должна уловить биение чужого сердца".
  Гедерика закрыла глаза и прислушалась. Шелестели на ветру мелкие, едва народившиеся листочки деревьев, откуда-то издалека доносилась одинокая птичья трель, а под землёй, прямо под ногами, крот прокладывал очередной туннель.
  "Слишком мелкий, как и птица. Ищи кого-нибудь покрупней!"
  Девушка молча кивнула, хотя и понимала, что невидимка этого не увидит, но говорить, даже мысленно, не хотелось, из опасения нарушить сосредоточенность и упустить добычу. Слух обострился до предела, тысячи звуков хлынули со всех сторон. Геда хладнокровно и методично просеивала их, как старатель просеивает горы песка, отыскивая крупицы золота. И вот её усилия вознаграждены: метрах в ста от поляны паслась красавица-лань.
  "То, что надо! - радостно воскликнула "номер три". - Веди её сюда!"
  "Но как?"
  "Сама знаешь".
  Слова невидимки попахивали сумасшествием. Как сделать то, чего никогда не делала, без объяснений или хотя бы намёка? Оказалось - легко. Стоило уловить радостное биение ланьего сердца, и губы сами собой зашептали слова заклинания, точно где-то в самых дальних уголках сознания таились древние знания иноземных магов, и теперь, дождавшись своего часа, вылезли наружу. А может, это невидимые леди нашёптывали на ухо колдовские слова и Геда, сама того не осознавая, их повторяла. Так или иначе, заклинание подействовало. Лань прервала трапезу, осмотрелась, тревожно прядая ушами, и сорвалась с места. Изящными прыжками пересекла небольшой осинник, лихо перемахнула через поваленный старый вяз, и выскочила на поляну. По инерции пробежала ещё пару метров и встала, напряжённо глядя на магичку.
  Гедерика открыла глаза и улыбнулась:
  - Привет.
  Лань была чудо как хороша: стройная, совсем юная, с белыми пятнышками на красновато-коричневых боках. Так и хотелось её погладить. Геда протянула руку, и лань безропотно приблизилась к ней. Ткнулась влажным носом в распахнутую ладонь и замерла, будто смирилась с неизбежным. Девушка провела ладонью по прохладной шкуре, успокаивающе похлопала животное по холке, а потом обхватила рыжеватую морду, потянула вверх и ласково заглянула в печальные шоколадные глаза. "Я всё понимаю, - шептали они, - и прощаю тебя".
  "Налюбовалась? - сердито поинтересовалась "номер три". - А теперь перережь ей глотку!"
  - Вы с ума сошли? - Геду настолько ошеломили слова невидимки, что она уронила руки и отступила от лани, таращась на неё с таким ужасом, будто животное само потребовало для себя смертной казни. - Ни за что!
  Невидимая связь, соединившая человека и животное, лопнула, и лань стремительно кинулась прочь. Прыжок, ещё один и красно-коричневый хвостик исчез за деревьями.
  "Немедленно верни жертву обратно!"
  - И не мечтай! - решительно заявила Гедерика и упёрла руки в боки, так делала старшая горничная Жаника, когда собиралась отчитать нерадивых помощниц. Разумеется, никакой Жаники она не помнила, просто сочла эту позу наиболее убедительной для демонстрации собственного "фу" противным кровожадным невидимкам. - Вы меня обманули! Вы говорили, что меня ждёт понимающая и любящая семья. Но что это за семья, которая требует убивать?! Так не должно быть!
  "Откуда ты знаешь?"
  - Оттуда! - выпалила девушка и задумалась: "А ведь действительно, что я знаю о своей семье? Была ли она у меня?"
  Светловолосый мужчина, которого она не убила, называл её Гедерикой, но от этого имени было ни тепло, ни холодно. Незнакомец и его коренастый спутник не вызывали ни единого отклика в душе, зато невидимые леди ощущались как что-то родное и правильное. "Тогда почему я сопротивляюсь? Почему не делаю, как они велят? Я же хочу домой?" Геда растерянно похлопала глазами, посмотрела на развалины и вздохнула:
  - А нельзя ли найти дорогу каким-то иным способом?
  Невидимые леди, бурно спорившие между собой, разом примолкли. Ни одна из них не спешила отвечать на вопрос. Пауза затягивалась, и когда девушке стало казаться, что ответа не будет, женщины заговорили.
  "Она не чиста. Кровь разбавлена сверх всякой меры".
  "Но мы учуяли её дар".
  "Потому что кто-то стёр остальное".
  "Дадим ей шанс".
  "Это разумно: кровь сама решит, жить ей или умереть".
  "Итак, дитя Шуара, ты готова рискнуть?"
  - Рискнуть? - испуганно переспросила Гедерика. - А без риска никак нельзя?
  "Не бойся, всё пройдёт как надо, если ты будешь точно следовать нашим инструкциям".
  - Но вы говорили: я могу умереть.
  - Все мы смертны, дитя. Разве тебе не претит влачить безрадостное существование вдали от семьи?
  Геда с сомнением посмотрела вокруг: ласково припекало солнышко, первые весенние цветы забавно качали разноцветными головками, радовали глаз. На краю сознания дрогнули струны, слабеньким эхом зазвучала мелодия леса.
  - Не знаю. Разве моя жизнь такая уж безрадостная?
  "Несомненно!" - припечатала "номер три", и мелодия леса угасла.
  - Ну, ладно, я постараюсь сделать всё, как надо.
  "Умница. Ложись и повторяй за мной!"
  Гедерика опустилась на землю, раскинула руки в стороны и уставилась в ясное синее небо. Невидимые леди ненадолго примолкли, будто собираясь с духом, а затем хором забормотали какую-то тарабарщину. Слов девушка не понимала, но старательно повторяла их, постепенно погружаясь в состояние полного безразличия. Краски блекли, звуки стихали. Геда бессмысленно таращилась в небо и следом за невидимками бормотала заклинание, не замечая, как шерстяное платье мало-помалу пропитывается кровью, как тонкие струйки стекают на землю, окрашивая её в бурый цвет...
  Когда федералы на полном скаку вылетели на поляну, в первый момент им показалось, что Гедерика мертва.
  - Бейги нас раздери! Мы не можем потерять её, Най!
  Эльф спрыгнул с эштенца, упал на колени и оглядел девушку, пытаясь найти раны, но их не было. Ни порезов, ни царапин - кровь текла отовсюду, кровоточила каждая пора. В этом отчётливо виделась незнакомая магия, но как обратить её действие Йолинель не знал.
  - Что за колдовство, Йоль?
  Такого хриплого и дрожащего голоса у напарника эльф не слышал ни разу, но он понимал его: юная девушка, вчерашний подросток, истекала кровью, а им только и оставалось сидеть и смотреть, как она умирает.
  - Сделай хоть что-нибудь, Йоль! - взмолился гном. - Не сиди как статуя! Ты же дитя Великого леса, у тебя наверняка какой-нибудь нужный артефакт имеется!
  - Мне льстит твоё высокое мнение о моей запасливости, Най, но никогда раньше я не сталкивался ни с чем подобным. И, думаю, артефакт здесь не поможет. Нужно что-то другое. - Йолинель покусал губу, провёл руками над животом Гедерики и нахмурился: - Ерунда какая-то.
  - Что там? Да не молчи ты!
  - Геда колдует.
  - Это я и без тебя вижу! Только в толк не возьму, зачем ей понадобилось себя убивать?
  - Она и не убивает, то есть не совсем. Гедерика использует магию крови и с помощью неё... Только не сочти меня сумасшедшим, Най, хорошо?
  - Да говори уже!
  - Судя по всему, она строит портал.
  - Ты псих!
  - Так и думал, что не поверишь.
  Найлин раздосадовано покачал головой:
  - Придётся поверить. В этом задании всё наперекосяк: из земли прут мерзкие черви, фантоши меняют хозяев и перемещаются, телепаты живут как обычные люди... Так почему бы пятнадцатилетней девчонке не построить портал из собственной крови? - Гном с кислой миной взглянул на красные, как раскалённые угли, глаза ликанки и добавил: - Она и на человека-то больше не похожа - монстрюга какая-то.
  - Неважно, как она выглядит. Лично меня заботит портал, что Геда так старательно пытается открыть. Он ведь может вести куда угодно и неизвестно, что из него появится.
  - Вот засада! - Най метнулся к коню, отвязал притороченный к седлу молот и с плотоядной улыбкой взвесил его в руке: - Я готов к любым неожиданностям.
  Йолинель машинально коснулся лука и упрямо тряхнул светлыми длинными волосами:
  - Нет! Нельзя допустить, чтобы этот портал открылся. - Он кинул быстрый взгляд на воинственно оскалившегося напарника, шумно выдохнул и, сжав ладонями виски девушки, взглянул ей в глаза: - Кто бы ты ни была, услышь меня!
  Геда не отреагировала ни на магию, ни на слова, и Йолинель усилил напор. Воззвав к Великому лесу, он прорвался в сознание девушки и остолбенел. Эльф собирался достучаться до Гедерики, но её здесь не было - личность леди Теригорн была уничтожена подчистую. А остаточный магический фон заклинания говорил, что сделал это первородный, скорее всего Оникс.
  - Странно, что этот остаточный фон вообще присутствует, - пробормотал Йоль, но заострять внимание на этом факте не стал. В конце концов, об очередной выходке мальчишки можно было подумать позднее, ибо Йолинель обнаружил то, что так его смущало - родную кровь. Кто-то из пращуров девушки однозначно был первородным, и пусть для полноценной связи эльфийской крови было недостаточно, её наличие вселяло надежду. "Главное, понять, что осталось от Гедерики. Ведь осталось же? Иначе она походила бы на младенца или куклу!.. Что если личность девчонки была лишь вершиной айсберга, а стоило ей исчезнуть, открылось то, что было надёжно спрятано?.. Что теперь с этим делать?"
  "Убирайтесь в Картр!" - истерично выкрикнул низкий женский голос.
  Голос определённо принадлежал не Гедерике. Йоль растерялся, ослабил концентрацию, но вовремя опомнился, восстановил напор и окружил свой разум щитом. Энергии на всё это уходило много, эльф понимал, что долго не продержится, а, значит, нужно было торопиться.
  "Услышь меня, Геда! Услышь и поговори со мной, взываю к тебе как родич!"
  "Убирайся прочь, мерзкий лесопоклонник! Это дитя Шуара!"
  "Оставьте её! Великий лес на нашей стороне. Он не допустит..."
  "Поздно! Ты проиграл!" - расхохоталась невидимая женщина, и в тот же миг эльф услышал громкий крик напарника:
  - Йоль! Смотри!
  Йолинель вынырнул из сознания Гедерики и распахнул глаза: в трёх шагах от него мириадами серебристых искр переливалась чёрная арка портала. Два удара сердца, и тёмная поверхность начала стремительно светлеть, становясь всё более прозрачной и тонкой. За ней уже виднелись такое же, как в Иртане, синее небо. Лишь чёрный полукруглый контур говорил о том, что расстояние между мирами пусть мизерное, но ещё остаётся.
  - Кого нам ждать, Йоль?
  - Шуаров.
  Гном побледнел как полотно и крепче сжал рукоять молота, но, когда он посмотрел на напарника, в глазах горела яростная решимость:
  - Ты понимаешь, что они не должны пройти?
  - Понимаю. - Йолинель выхватил из ножен кинжал. - Они не пройдут, Най! Ни за что! - звонко выкрикнул он и вонзил клинок в сердце Гедерики.
  
  Глава 6.
  Кошке игрушки, а мышке слёзки.
  
  То, что жизнь изменилась окончательно и бесповоротно, Оникс понял во время первой же остановки, когда отряд наследника оккупировал скромную, но чистую и ухоженную гостиницу в маленьком городке Фельгаран. В другое время Дигнар даже не взглянул бы на столь непритязательное заведение и потребовал бы от мэра Фельгарана освободить для него самый большой и респектабельный особняк, однако сегодня наследника мало интересовали удобства. Как и конспирация. Оникс всю дорогу ехал рядом с вновь обретённым хамиром и прекрасно слышал, как Саттол час за часом твердил другу о том, что нужно и дальше придерживаться звериных троп, чтобы ликанцы не могли выследить их. Поначалу Дигнар согласно кивал и благодушно улыбался, притупив тем самым бдительность Шанира, но когда солнце пустилось в бреющий полёт над макушками деревьев, заявил, что ночевать под открытым небом больше не намерен. Саттол на мгновение дар речи потерял, а потом принялся торопливо убеждать наследника в ошибочности его решения. Тщетно. Расправившись с женой и вернув фантоша-эльфа в полное, единоличное пользование, Дигнар не просто воспарил духом, он разошёлся так, словно уже завоевал Ликану и стал её правителем. Шанир и державшийся тише мыши Ланир старались выглядеть невозмутимыми, но в их глазах то и дело мелькали недоумение и опаска. Однако если Ужага не вмешивался в происходящее, будучи слишком мелкой рыбёшкой, то Саттол до последнего пытался остановить друга. Убеждал, умолял, требовал, а на пороге гостиницы преградил Дигнару путь и заявил:
  - Ты осознаёшь, что собственными руками разрушил нашу легенду? Теперь каждая собака будет знать, что мы не в Исанту ездили, а по Ликане шатались. И все будут задаваться вопросом: зачем?
  - А мне-то что?! - Наследник набычился и упрямо поджал губы: - Я не обязан отчитываться ни перед кем кроме отца. А с ним я теперь всё улажу. Запросто!
  - Но твоя репутация, Диги...
  - Если понадобится, фантоши исправят!
  Шанир хотел сказать, что не всё в жизни можно исправить, даже имея в подчинении магов, но не успел: Дигнар решительно отодвинул друга в сторону и вступил в общий зал гостиницы с оглушительным рыком:
  - Хозяин! Сюда! Живо!
  Низенький худосочный мужичок в чёрной рубашке и брюках, подпоясанных широким красным поясом, на котором крупными радостно-жёлтыми буквами было вышито название заведения "Ешь от пуза", подскочил к важному гостю, поклонился до пола и растянул губы в заискивающей улыбке:
  - Что угодно сиятельному господину?
  Не иже сомневаясь, наследник представился, и его имя решило всё: несмотря на надвигающуюся ночь, немногочисленных постояльцев выдворили на улицу. Горничные и слуги ринулись на второй этаж перестилать бельё в номерах, а хозяин и выскочивший из кухни повар стали наперебой предлагать гостям вина и закуски. Дигнар зыркнул на Шанира, и маг поспешно отвёл ликанцев к барной стойке, где они тихим шёпотом принялись обсуждать меню ужина, наследник же уселся за стол, закинул ногу на ногу и посмотрел на Оникса.
  Повинуясь молчаливому приказу, фантош приблизился к хамиру, опустился на колени шагах в пяти от него, стянул с головы геб и застыл, бесстрастно глядя в одну точку. Остальные фантоши вытянулись у стен по периметру зала. Оникс, как всегда, чувствовал присутствие товарищей, но понимал, что ему больше нет места рядом с ними. "Какая ирония, ведь именно они бездушные марионетки, но роль живой куклы почему-то досталась мне!" Одного взгляда хватило, чтобы осознать: Дигнар жутко соскучился по нему, своему эльфёнку, и больше не желает видеть в нём ни воина, ни советника. Только покорного мальчишку, умильного и забавного, как ручной зверёк.
  По спине Оникса пробежались мурашки - он вспомнил приказ Кальсома: выглядеть так, как пожелает наследник. "Какое унижение! Ещё и геб заставил снять! Чтобы все видели, каким жалким и ничтожным может быть первородный!.. Хотя к чему распаляться? Мастер сказал, что это не надолго..." Оникс сглотнул подступивший к горлу комок и сфокусировал взгляд на хамире. Оказалось, что, погрязнув в мрачных думах, он пропустил момент, когда на столе появились скатерть и серебряные приборы, а рядом с Дигнаром уселись Шанир и Ланир. Тиратцы о чём-то тихо переговаривались, пока хозяин гостиницы лично расставлял перед ними блюда с закусками и кувшины с водой и вином. Ликанец изо всех сил старался не смотреть в сторону сидящего на коленях эльфа, но его взгляд магнитом притягивало красивое юное лицо, острые уши и чёрные кожаные одежды. "Пялься сколько влезет, придурок, всё равно ничего не запомнишь! Саттол об этом позаботится. Повезёт, если в живых останешься!" - со злым раздражением подумал Оникс, покосился на сына министра, потом на хозяина и наткнулся на внимательный взгляд узких карих глаз.
  - О чём ты думаешь, Оникс? Боишься, что я тебя не простил?
  - Да, - выдохнул эльф и покраснел, ощущая себя пустым и никчемным. Утлым судёнышком, брошенным на волю коварных волн и обречённым разбиться о прибрежные скалы. И ни единого шанса что-либо изменить или исправить.
  - Не трусь, малыш. Я знаю, что по собственной воле ты бы меня не покинул. Я прав?
  - У меня нет собственной воли, господин.
  - А если б была?
  "Убил бы вас всех!" - мысленно прокричал фантош, но губы сами собой разомкнулись, чтобы исторгнуть слова, которые жаждал услышать хамир:
  - Я бы остался с Вами, ибо нет чести выше, чем служить наследнику великой Сатрапии.
  Дигнар расцвёл, точно майская роза, и улыбка осветила его широкое простоватое лицо.
  - Надеюсь, ты понимаешь, что это ложь, Диги?! - не выдержал Саттол. - Дай мальчишке свободу, и он удерёт в свой Великий лес!
  - Какой ты скучный, Шани... Конечно, я знаю, что собой представляют эльфы. Но Оникс другой!
  - И какой же? - подал голос Ланир.
  Наследник повернул голову, смерил Ужагу насмешливым, исполненным царственного превосходства взглядом и заявил:
  - В нём нет ни грамма высокомерия, присущего ушастым выродкам. Оникс ласков, послушен и предан мне как собака. Он умён и обучен убивать всевозможными способами, но при этом он милый, а временами откровенно наивный мальчик.
  - В самом деле? - Ланир зыркнул на юношу и недоверчиво покачал головой: - Странно такое слышать, Ваше высочество. Я, разумеется, не смею опровергать Ваши слова, да и фантоша у меня нет, а значит, и сравнивать не с чем, но, насколько я слышал, воспитанник мастера Кальсома верно служит тому, кто владеет его кольцом.
  - И что?
  - Получается, верность фантошей сомнительна.
  Дигнар скрипнул зубами от досады: перед глазами встала сцена у лесной реки. Оникс, лохматый, грязный, отчаянный, загораживает собой Гедерику, а над его ладонями кружат смертоносные огненные шары. Ярость жгучей волной окатила наследника. Он готов был ударить эльфёнка, обвинив в предательстве, но неожиданно вспомнил искреннее сожаление, на миг сверкнувшее в травянисто-зелёных глазах, и ярость схлынула, оставив после себя лишь досаду и сожаление. Дигнар смотрел на любимого фантоша, и ему казалось, будто мерзкие наглые ручки ликанской ведьмы оставили на нём несмываемые отпечатки. Он прямо-таки видел вызывающе блестящие, потные следы ладоней на тёмной одежде Оникса. И без того узкие глаза наследника превратились в гневные щёлки. "Я обошёлся с ней излишне мягко! Нужно было растоптать, унизить. Отдать на поругание! И чтоб понимала за что! Я слишком милосерден... Как я мог позволить ей забыть?"
  - Спокойно, Диги, - раздался над ухом вкрадчивый голос Саттола. - Ты же всех запугаешь своим разъярённым видом. Может, притормозишь? Поешь, выпей. Ты победил!
  Наследник взглянул на тарелку, где в окружении помидорных роз и веточек зелени красовалась салатная башня, поморщился и резко поднялся:
  - Спать хочу!
  Саттол и Ужага вскочили на ноги и полонились. Ответив им небрежным кивком, Дигнар направился было к лестнице, но остановился, когда перед ним, словно из-под земли, возникла молоденькая белокурая горничная в широкой приталенной юбке и облегающей кремовой блузе.
  - Я провожу Вас, господин!
  Изобразив вполне сносный реверанс, ликанка с откровенным восторгом уставилась на высокородного гостя и неосознанно облизнула пухлые губы, видимо, прикидывала в уме, как здорово было бы стать его возлюбленной. Эта мысль так явственно читалась на смазливом девичьем личике, что наследник мысленно захихикал. "А почему нет? Я уже месяц воздерживаюсь, словно в Орден вступать собрался. Прямо весь из себя чистый, и не только духом! - Дигнар ощупал горничную придирчивым взглядом: чистенькая, фигуристая, порочная до кончиков ногтей. - Сойдёт!" Он подмигнул девчонке, отчего та польщёно зарделась, и скомандовал:
  - Веди.
  - Приятной ночи, Диги! Зови, если что, - не удержался от ехидной реплики Саттол.
  - Остряк! - фыркнул наследник и, обернувшись к другу, добавил: - Пусть подадут вина. И ещё: хочу, чтобы бейги не спускали глаз с гостиницы. Маг, укравший моего фантоша, до сих пор жив. Рано или поздно, он узнает, что его афёра провалилась. Нужно быть начеку, Шани.
  - Само собой, Ваше высочество.
  Шанир снова поклонился наследнику, сел на стул и махнул рукой, подзывая хозяина, а Дигнар бодро зашагал вслед за горничной, не сводя глаз с её тонкой талии и плавно покачивающихся бёдер.
  Лучший номер гостиницы оказался хоть и просторным, но по-ликански скудно обставленным. Узкий шкаф с медными ручками, большая деревянная кровать, стол, два кресла с потёртыми деревянными подлокотниками. Над изголовьем кровати крупными посеребрёнными гвоздями был приколочен овальный шерстяной ковёр с изображением оленят. Ковёр и узкая стеклянная полка, заставленная фарфоровыми статуэтками, скрашивали убогий декор номера. Дигнар пробормотал под нос короткое ругательство и пошарил глазами по стенам.
  - Смежных комнат не предусмотрено. Ванна в конце коридора, - отрапортовал Змей.
  Горничная с робким восхищением оглядела фантошей, на несколько мгновений задержала взгляд на лице юноши-эльфа и вновь уставилась на наследника сатрапа - настоящего, живого принца. Венец мечтаний!
  - В этом крыле ванна что надо, - проворковала она, кокетливо поведя плечиком. - Мраморная, большая...
  От мысли, что разнеженным и распаренным ему придётся тащиться по коридору, Дигнар скривился, и горничная тотчас исправилась:
  - Но для Вас, господин, ванну доставят прямо сюда. Я мигом!
  Девушка метнулась было к двери, но Дигнар удержал её за руку:
  - Не ты! Пепел, распорядись. - Хищно улыбнувшись, наследник притянул служанку к себе и с интересом заглянул в низкий вырез блузы: - У тебя были мужчины, милашка?
  Девушка покраснела, смущённая прямолинейным вопросом, но мигом взяла себя в руки и, слегка наклонившись, чтобы тиратец смог лучше разглядеть её прелести, с придыханием вымолвила:
  - Один.
  - Чудесно. - Дигнар провёл кончиками пальцев по кромке выреза, чуть задевая нежную матовую кожу, и сжал ладонью острую высокую грудь: - Как тебя зовут, лапуля?
  - Таника.
  - Ты прелесть, Тани.
  Наследник облапил девушку за ягодицы и накрыл её губы властным, требовательным поцелуем. Таника часто задышала, чувственно изогнулась, стремясь притиснуться к тиратцу каждой клеточкой тела, и обняла его за шею так крепко, словно хотела задушить. "Как течная сука!" - хмыкнул про себя Дигнар, оборвал поцелуй и толкнул служанку к кровати. Таника и не подумала артачиться. Она была бойкой девушкой и в отличие от своих глупых подружек прекрасно знала, как доставить удовольствие мужчине. Не зря же она с лёгкостью выбралась из родной деревни и нашла работу в Фельгаране. "И это только начало!" Таника забралась на кровать, разлеглась на спине и задрала юбку, обнажив острые худые коленки. Старательно игнорируя взгляды фантошей, сосредоточилась на высокородном здоровяке и сладострастно взглянула в карие узкие глаза.
  - Ах ты, маленькая шлюшка, - беззлобно усмехнулся наследник.
  Скинув камзол на руки Нырку, он уселся на край кровати и вытянул ноги. Змей и Лис мгновенно оказались рядом и принялись осторожно стягивать с хамира сапоги. И только Оникс по-прежнему стоял посреди комнаты, стискивая холодными пальцами мягкую кожу геба. Он старательно демонстрировал невозмутимую мину, правда, вкупе с алеющими как у девицы щеками и бегающим взглядом, выглядело это неубедительно. Мальчишка нервничал, однако успокаивать его наследник не собирался. Наоборот, хотелось, чтобы эльфёнок плакал, смеялся, обижался, смущался, боялся и желательно всё сразу. "Будет! Так и будет!" - пообещал себе Дигнар и, повернувшись к ликанке, ухмыльнулся:
  - Долго ещё прохлаждаться будешь?
  Таника понимающе улыбнулась, рывком перевернулась на живот и поползла к наследнику, урча и мурлыча как кошка. Белокурые кудряшки забавно прыгали при каждом движении, острая грудь выскользнула из декольте, обнажив тёмно-красные соски, и настроение Дигнара взлетело до небес. Он откинулся на спину, закинул руки за голову и с благосклонным видом стал наблюдать, как рьяно служанка борется с застёжкой на его штанах...
  Оникс отвёл взгляд от постели и уставился на зашторенное окно. Казалось, ничего нового не происходит. Подумаешь, наследник развлечься решил! Но эльфа отчего-то упорно не покидало ощущение, что сегодня как всегда не будет. Напряжение так и витало вокруг наследника, и смазливой ликанке вряд ли было под силу снять его. Лис, Змей и Нырок привычно уселись возле стены. Обманчиво расслабленные позы, закрытые лица, мечи за спиной. Оникс многое бы отдал за то, чтобы оказаться сейчас рядом с ними, стать бесцветной тенью, с холодным сердцем и непререкаемой преданностью Кальсому. Ни мыслей, ни желаний, лишь служение Ордену. Просто и понятно. Да только ему, Ониксу, не повезло. Мастер избрал для него иную роль. Роль, которая рвёт сознание болью утраты и невозможностью отомстить за смерть родичей и свою исковерканную жизнь.
  До слуха донеслись сладострастные стоны ликанки. Оникс мазнул взглядом по совокупляющейся парочке и отвернулся. На душе было погано. Хотелось обернуться птицей, выпорхнуть из гостиницы и лететь ввысь до тех пор, пока не кончатся силы. "А потом камнем вниз. И конец. Всему. Раз и навсегда!" Юноша смежил веки и точно наяву увидел стремительно приближающуюся землю: квадраты полей, макушки деревьев. В предвкушении спасительного удара он раскинул руки, улыбнулся и рухнул на пол от сокрушительной затрещины. Вскрикнул, распахнул глаза и оторопело взглянул на хамира. Обнажённого, взъерошенного, злого.
  - Что с тобой, Оникс?
  - Не знаю, - сухими губами пробормотал фантош и, приложив руку к пылающей щеке, огляделся.
  Взгляды. Острые и бесстрастные - Лиса, Змея и Нырка, разочарованный и недоумённый - Таники, требовательный, неспокойный - Дигнара.
  - Оникс!
  - Простите, хамир.
  Наследник присел на корточки, положил ладонь на затылок эльфёнка и притянул его к себе, больно сжав золотисто-каштановый хвост:
  - Я задал вопрос.
  Лицо фантоша исказила гримаса отчаянья, бледная кожа пошла красными пятнами, глаза расширились до предела. Мальчишка сопротивлялся, хоть и понимал, что это бесполезно. С губ сорвался приглушённый то ли всхлип, то ли стон, а следом слова, которые совсем не понравились Дигнару. Он ожидал чего угодно, только не этого.
  - Я хочу умереть, потому что моя жизнь бессмысленна, - едва слышным шепотом произнёс Оникс. По телу пробежала короткая судорога, и он затараторил так часто, точно от скорости речи зависела его жизнь. - Простите, простите, хамир, я сказал глупость. Всё потому, что Вы разочарованы во мне. Я вижу, что Вам неприятна мысль, что леди Гедерика была моим хамиром. Что я вынужден был защищать её... Сможете ли Вы простить меня, хамир?
  - Я простил тебя, малыш.
  Непроницаемо-мрачное лицо наследника понемногу разгладилось, в узких глазах замерцало что-то отдалённо напоминающее жалость, и Оникс вздохнул с облегчением: боль, чуть не разорвавшая тело пополам, исчезла, стоило выдать то, что было приятно слышать хамиру.
  - Спасибо, господин.
  - Пожалуйста. - Дигнар усмехнулся и строгим тоном добавил: - Я запрещаю тебе винить себя. С этого момента я хочу, чтобы ты вновь стал самим собой. Сосредоточься на своей службе и больше не вспоминай о Гедерике.
  Приказ огненной плетью опалил спину. Фантош испуганно дёрнулся, ибо исковерканная Кальсомом память была самой большой его драгоценностью, но выставить защиту не посмел. С немым сожалением наблюдал, как события последних дней исчезают с чудовищной скоростью, отбрасывая его к моменту прибытия в Бершан, к тому часу, когда он ещё не встретил юную ликанскую магичку. Хлопок и картинка замерла: Оникс въезжал в ворота ликанской столицы...
  Дигнар ощутил, как мальчишка сначала расслабился в его руках, а затем выпрямился и захлопал глазами, будто соображая, где находится.
  - Тебе лучше?
  - Со мной всё хорошо.
  Фантош произнёс это спокойно и сдержано. Сейчас он удивительно походил на того Оникса, которого Дигнар именовал "ледышкой", и это успокаивало. Наследник убедился, что эльфёнок снова целиком и полностью в его власти. "Теперь нужно решить, как мой мальчик должен выглядеть и вести себя, - подумал он, с азартом разглядывая бесстрастное лицо любимой игрушки. - Ты гений, Кальсом! Как я раньше не сообразил, что могу не только отдавать приказы, но и играться с его сознанием. Ты станешь идеальным, мой маленький Оникс, я уж постараюсь!" Настроение наследника взлетело до высшей отметки и, потрепав фантоша по щеке, он вернулся в постель.
  Таника немедленно расплылась в счастливой улыбке и принялась с энтузиазмом доказывать тиратцу свою симпатию, оглашая номер громкими стонами и страстными пошловатыми возгласами. На этот раз Оникс даже не поморщился. Равнодушно смотрел на сплетённые в любовной горячке тела и думал о том, что хорошо бы выслужиться и заработать выходной, хотя бы на одну ночь. "Я уже месяц торчу рядом с наследником, пора передохнуть", - подумал он и вздрогнул. Взгляд травянисто-зелёных глаз пробежал по стенам гостиничного номера и остановился на окне. Плотные цветные занавески не позволяли увидеть пейзаж, но Оникс твёрдо знал, что Бершана за ними он не увидел бы. "Мы уже покинули столицу? Но когда? Почему я ничего не помню?"
  Ледяная маска невозмутимости и спокойствия треснула и рассыпалась. Хорошо, что Дигнар в эту минуту был слишком занят, иначе его вряд ли порадовали последствия, к которым привело вмешательство в сознание любимой игрушки. На лице опасного воспитанника Кальсома царил вселенский ужас. "Я пятнадцать лет провёл в Геббинате, но сохранил свою память, - в отчаяние думал Оникс. - Я сумел обмануть мастера! Или нет? Чего я не помню, бейги меня раздери?! Кто поигрался с моим сознанием? - Юноша с подозрением и ненавистью посмотрел на Змея, Нырка и Лиса, перевёл взгляд на Дигнара и тихонько выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. - Кто? Мастер? Хамир? Фантоши? Кто? Великий лес! Не допусти, чтобы я забыл!" Оникс опустил голову, уставился на свои руки, сжимающие кожаный геб, и губы привычно зашевелились, шепча спасительную мантру:
  - Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...
  Перед глазами мелькнули весёлые улыбки друзей, мгновенно сменившиеся мёртвыми оскалами, и сердце сжалось от привычной боли. "Я должен отомстить. Только это имеет значение". Оникс чуть сильнее сжал пальцы, сминая тонкую кожу, и сосредоточился, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. Он во что бы то ни стало должен был понять, что с ним сотворили: стёрли из памяти какие-то события или наложили заклинание, которое будет медленно, но верно менять его изнутри. Через несколько секунд фантош облегчённо вздохнул: колдовство далеко идущих последствий не имело. "Хотя я пока не знаю, что забыл, и о последствиях рассуждать рано!" Фантош покосился на коллег, пристально вглядываясь в бесстрастные глаза, тускло мерцающие в прорезях гебов, но ни Змей, ни Лис, ни противный Нырок - никто из них не выказал интереса к "экспериментам" эльфа.
  - Значит, не они, - пробормотал себе под нос Оникс и отвёл взгляд.
  Вряд ли Кальсом лично прибыл в Ликану, чтобы покопаться в его сознании, значит, оставался единственный вариант - Дигнар Дестаната. Фантош нервно поёжился: от дилетанта, а необученный маг Дигнар именно таковым и являлся, можно было ждать чего угодно. "Ничего, ничего, - убеждал себя Оникс, глядя на хамира. - Он никогда не отличался большим умом, особенно в том, что касалось магии, следовательно, действовал топорно - через приказ!.. И кого я тогда обманываю? Дело дрянь. С колдовством можно справиться, но приказ?.. Что на него нашло?! - Оникс сам не ожидал, что так разозлится. Его буквально потряхивало от бессильной ярости. - Мало ему, что я выполняю все его прихоти? Решил поразвлечься с моим разумом? Сволочь!" Гнев рвался наружу, требовал выхода. Кровавая пелена на мгновение заволокла взгляд эльфа и вдруг спала, явив стремительную череду ярких волнующих сцен. Встреча с Гедерикой, побег, организованный лохматым магом, Артонаш Теригорн со своими проклятыми ленточками, Йоль и Най, бейги, Мельшар, поцелуй, джинн Саттола и в довершение урок мастера, разрушивший мечты о мести.
  Потрясение Оникса было так велико, что он невольно подался вперёд и приоткрыл рот, жадно глотая воздух. "Нужно взять себя в руки. Немедленно! Иначе Дигнар поймёт..." Номер огласил высокий крик Таники, а затем наступила тишина. Невероятным усилием воли эльф заставил себя выпрямиться, опустился на колени и привычно замер - то ли кукла, то ли статуя.
  Дигнар отдышался, спихнул с себя разомлевшую ликанку и посмотрел на эльфёнка. Выглядел тот значительно лучше, только вот по связи доносились какие-то странные ощущения, растерянность и даже страх. "Я сделал что-то не так?" - заволновался наследник, но его мысли прервало появление Пепла. Да какое появление! Нет, не зря наследник считал его лучшим среди своих фантошей. На его колдовство было любо-дорого посмотреть. Вот и сейчас Пепел вошёл в номер во главе целой свиты, но не слуг и горничных, нет. Свита состояла из мраморной ванны, полной горячей воды и плывущей над полом, мыла, бутылок с шампунями и бальзамами, мочалок, десятка полотенец и белоснежного махрового халата с капюшоном, который влетел в номер последним.
  Оникс проворно вскочил на ноги и шмыгнул к стене, а на его место плавно опустилась мраморная лохань. Одного взгляда на прозрачную голубоватую воду Дигнару хватило, чтобы почувствовать непреодолимое желание помыться, всё-таки он целый день провёл в седле, да и секс не прибавил телу приятных запахов. Спрыгнув с кровати, наследник вмиг преодолел расстояние до ванной и быстро погрузился в горячую воду, напрочь забыв и об Ониксе, и о Танике. Откинул голову на широкий бортик, прикрыл глаза и блаженно улыбнулся.
  Несколько минут Таника смотрела на млеющего любовника, решая, как вести себя дальше. Покидать номер девушка не спешила, справедливо полагая, что наследник забудет о её существовании, едва за ней закроется дверь. "Значит, надо сделать так, чтобы он не захотел со мной расставаться. Ох, если б только фантоши не пялились. От их взглядов мороз по коже. А, плевать!" Таника спрыгнула с кровати, подбежала к ванной и, склонившись над Дигнаром, нежно подула ему на макушку.
  - Потереть тебе спинку, милый?
  - Пошла вон! - не открывая глаз, произнёс тиратец, и Таника отшатнулась, словно получила пощёчину.
  Пухлые губы предательски дрогнули, на щеках проступили красные пятна. Проигрывать не хотелось, и бедняжка предприняла ещё одну попытку остаться с наследником. Снова склонилась над ним и, напустив в голос томления, с придыханием вымолвила:
  - Не гоните меня, господин, я ещё не показала всего, что умею. Хотите...
  Рука наследника взметнулась вверх, пальцы вцепились в миленькие кудряшки, и голова Таники оказалась под водой. От неожиданности девушка закричала, выталкивая из лёгких остатки воздуха, а, почувствовав удушье, задёргалась и замолотила ладонями по воде и бортику ванной. Впрочем, наследник не собирался убивать нечаянную любовницу, поэтому отпустил её волосы, оттолкнул от себя и погрузил руку в воду. Таника упала на пол и закашлялась, не сводя полубезумного взгляда с наследника сатрапа. Ни о какой любви она больше не мечтала.
  - Вон, - тихо повторил Дигнар, и этого хватило, чтобы служанка сорвалась с места и опрометью выскочила в коридор, даже не удосужившись прикрыть наготу.
  Услышав хлопок двери, тиратец улыбнулся: девчонка его позабавила. Она оказалась весьма отзывчивой на ласку, правда, слишком прямолинейной. "Никакого изящества в любовной игре, сразу видно - деревенщина, опыта много, но весь примитивный, как и она сама. Но всё-таки я правильно поступил, напряжение нужно было снять", - сделал вывод Дигнар и забыл о ликанке: желудок заурчал, укоряя хозяина в том, что он оказался от ужина.
  - Эй, Нырок, быстро на кухню. Пусть подадут чего-нибудь сытного и горячего. И побольше. Вам тоже пора поесть.
  Наследник приоткрыл глаза, повернул голову на бок, так, что щека коснулась тёплого мрамора, и взглянул на эльфёнка. Мальчишка выглядел растерянным, несчастным и обманчиво хрупким. Он вызывал противоречивые чувства: хотелось одновременно утешить его и заставить драться. "Это что-то новенькое!" Дигнар усмехнулся. Впервые с того момента, как он вернул свою собственность, захотелось не любоваться фантошем, а использовать его по назначению.
  "А почему нет?" - подумал наследник, а так как отказывать себе в удовольствие он не привык, то и действовать начал немедленно. Перво-наперво отправил Лиса за Шаниром, затем ополоснулся, вылез из ванной и, с трудом сохраняя спокойствие, дождался, пока Змей оботрёт его распаренное тело мягким полотенцем. Отмахнулся от Пепла, собравшегося облачить его в чистую одежду, и стал одеваться сам, то и дело поглядывая на эльфёнка.
  Оникс занервничал: узкие хищные глаза сияли от предвкушения, что не сулило ему ничего хорошего. Дигнар как существо подлое и изобретательное мог додуматься до любой гадости, а то, что претворять её в жизнь придётся именно ему, сомнений не вызывало. "Спокойно, спокойно. Убить не убьёт и ладно. Пусть развлекается. Главное, чтоб не догадался, что я вспомнил. Пусть и дальше мнит себя великим магом, ибо проигравший Дигнар - это вселенская катастрофа!"
  Дверь распахнулась, в номер вошёл Саттол. Немного всклокоченный, с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами - определённо малость навеселе и к тому же чем-то очень довольный.
  - В чём дело, Диги? Не спится? - с порога поинтересовался он и погрозил другу пальцем. - Ай-яй-яй! После хорошего секса полагается отдыхать, а тебя на подвиги потянуло? Хозяину этого притона пора менять горничных, иначе все клиенты разбегутся. Неудовлетворёнными! - Громко рассмеявшись, Шанир прошёлся по номеру и плюхнулся на кровать. Оперся ладонями о смятые простыни, закинул ногу на ногу и поинтересовался: - Итак, чего твоя душенька желает? Выпить? Закусить? Поохотиться? А, может, продолжить общение с противоположным полом? Представь себе, Диги, у хозяина этой забегаловки есть весьма аппетитная дочурка, ей не больше шестнадцати. Я, честно говоря, присмотрел её для себя, но раз тебе не повезло, готов уступить малышку.
  Поток весёлой болтовни необходимо было прервать, и Дигнар, не задумываясь, отвесил приятелю оплеуху. Шанир замолк и обижено надулся, потирая горящее ухо и попутно заглушая боль простеньким заклинанием, а наследник, воспользовавшись паузой, заявил:
  - Я собираюсь устроить поединок!
  - Ого! - тут же встрепенулся Саттол. - Не думал, что ты настолько быстро придёшь в себя, Диги. Что ни говори, секс творит чудеса! Я всегда в это верил. Однажды я даже хотел предложить Кальсому сделать эту фразу девизом его Ордена. Для чистых духом - самое оно. Но всё же не решился.
  - Струсил? - ехидно осведомился Дигнар, на что Шанир возмущённо замахал руками:
  - Что ты! Просто подумал, что с таким девизом Ордену придётся сменить балахоны на что-то более эротичное, а Кальсом вряд ли расстанется со своей одёжкой. Он, наверное, её на себе стирает, чтобы лишний раз не снимать! Прям как его коллеги-желтушницы!
  - Болтун! Не боишься, что шутка выйдет тебе боком?
  - Но ты же не заложишь меня? - Шанир состроил умильную мину и похлопал по-девичьи пушистыми ресницами. - Я тебе ещё пригожусь, Диги.
  Наследник задумчиво побарабанил пальцами по нижней губе:
  - Вот уж не знаю... Идти против Ордена чревато, хотя... мы ведь с тобой друзья. Ладно уж, сделаю тебя придворным шутом и...
  - Диги!
  - А что? Замечательный вариант. И ты на месте, и Кальсому не придраться - с дурака взятки гладки.
  - Но кто тогда будет устраивать для тебя поединки?
  - А ты устраиваешь? Пока только болтаешь.
  Шанир поднял руки, признавая поражение:
  - Всё, сдаюсь. Готов загладить и искупить, а потом лично извиниться перед мастером Кальсомом. Так чего же ты хочешь, Диги?
  Наследник перевёл взгляд на Оникса:
  - Чего-нибудь необычного, разумеется.
  Шанир тоже посмотрел на эльфа и нахмурился:
  - Насколько я понимаю, дуэль фантошей тебя не устроит. А если один, скажем, против трёх?
  - Порадуй меня, Шани.
  - Понимаю... Что ж, попытаюсь. Дай мне полчасика, Диги.
  - Отлично, я как раз успею поесть.
  Саттол кивнул, не сводя задумчивого взгляда с Оникса, и быстрым шагом направился к двери...
  Предвкушая развлечение, Дигнар с аппетитом поужинал, да не один, а в компании фантошей. Усадил всех рядком напротив себя, заставил снять гебы и с отческой улыбкой наблюдал, как телохранители неторопливо и размерено поглощают пищу. Оникс сидел между Нырком и Пеплом, и если старший из фантошей совершенно не обращал внимания на соседа, то Нырок, памятуя о роли попранного любимца, так и норовил подгадить товарищу. И чтобы нормально поесть, Ониксу приходилось проявлять чудеса выдержки, ведь пить, когда тебя толкают под локоть, и есть, спасая еду от посягательств настырного соседа, было не так-то легко. А ещё ужасно раздражал довольный взгляд хамира, который без зазрения совести наслаждался издевательствами над любимой игрушкой. Но, несмотря на идиотизм ситуации, поесть Ониксу всё-таки удалось, что в преддверие поединка оказалось весьма кстати. Что придумает Саттол, фантош не знал, и силы ему могли понадобиться.
  Шанир опоздал минут на двадцать, однако наследник настолько увлёкся разборками между младшими игрушками, что не заметил этого. Понаблюдав за Ониксом и Нырком, он решил, что завтра снимет гостиницу поприличней, с большим общим залом, и устроит поединок между мальчишками, позволив им как следует отмутузить друг дружку.
  - У меня всё готово, Диги, - сказал Шанир, подходя к столу и с интересом разглядывая пятёрку фантошей: видеть их без гебов всех одновременно ему не доводилось. - Гризли и Ключ расчистили сарай. О нет, не кривись, Диги, он большой и чистый. Его построили пару месяцев назад и не успели загадить. А для того, что я задумал, сарай самое подходящее место. Ты будешь доволен, обещаю.
  - Что-то ты волнуешься, Шани. Опять призвал на помощь магию? - прищурившись, спросил Дигнар, на что Саттол лишь руками развёл:
  - А что делать? В этой глуши нет ничего приличного. Пришлось заставить Гризли поколдовать. Уж для Оникса мой парнишка расстарался, сам знаешь, как он "любит" его после той дуэли. Ведь тогда я его чуть обратно в Геббинат не сдал.
  - Расстарался, говоришь? Что ж, пойдём, посмотрим.
  По приказу хамира фантоши натянули гебы и последовали за хозяином и его другом. Дигнар и Шанир вышли из номера под ручку, с насмешливыми улыбками вспоминая кончину юной тиратской прелестницы, из-за которой едва не рассорились. Имени девицы они не помнили, зато отличную работу эльфёнка - прекрасно! Весь двор тогда судачил о страшной судьбе бедняжки, слегка перебравшей вина на первом в жизни балу и заснувшей в тёплой ванне.
  Оникс старался не прислушиваться к весёлой болтовне наследника и сына министра, но, помимо воли, мысли вновь и вновь возвращали его в тот день, когда он тайно проник в покои Миридо Гарадэл... В отличие от хамира, имя первой жертвы навсегда отпечаталось в сознании эльфа.
  "Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам..." - прошептал он, пытаясь отогнать от себя страшные воспоминания: распахнутые в испуге глаза, слёзы, умоляющий шёпот, угасающий взгляд. Да, Оникс презирал людей, в запале мог пожелать им смерти, но он никогда не хотел убивать. Никого. Разве что ненавистного мастера Кальсома и его треклятых подмастерьев, да ещё Дигнара с его дружком Шаниром, из-за которого ему пришлось утопить ни в чём не повинную девчонку...
  Саттол расстарался на славу. Обычный сарай, сколоченный из ровных, гладких досок, ещё не успевших потемнеть от влаги и солнца, превратился в крытую арену: магические факелы на стенах, засыпанный песком пол, в дальнем углу - здоровенная клетка, завешенная плотной чёрной тканью. Часть помещения возле входа была закрыта защитным барьером, здесь располагались кресла для зрителей. На одном из них с сияющим видом восседал Ланир Ужага. Услышав скрип двери, он обернулся и тут же вскочил, чтобы согнуться в низком поклоне:
  - Счастлив видеть Вас, мой господин.
  - Он так рвался, Диги, - зашептал на ухо другу Саттол, - прямо-таки на коленях ползал, умоляя разрешить ему посмотреть поединок.
  - Пусть смотрит.
  Наследник уселся в центральное кресло и мысленно подозвал к себе эльфёнка, а когда тот опустился на колени у его ног, ласково посмотрел в травянисто-зелёные глаза:
  "Иди и победи, малыш. Я верю, ты не разочаруешь меня".
  - Да, хамир.
  Оникс плавно поднялся и шагнул за барьер. То, что хозяин не потрудился вернуть ему мечи или хотя бы кинжал, эльфа не смутило. В конце концов, магией он владел ещё более искусно, чем холодным оружием. Впрочем, даже если бы Дигнар приказал ему сражаться голыми руками, фантош вряд ли бы оплошал. Да что там говорить, сейчас, вступив на арену, он был даже благодарен Дигнару за предоставленную возможность выпустить пар. "Интересно, с кем придётся драться?" Оникс подошёл к клетке, остановился, выдержал театральную паузу и рывком сдёрнул чёрную ткань. И ахнул: в углу, сжавшись в комок, сидела маленькая девочка с прямыми голубовато-белыми волосами. От возмущения эльфа заколотило: "Они же говорили о поединке! А это... это... Я не стану убивать ребёнка! Ни за что!" Но тут девочка подняла голову, и Оникса пронзил взгляд алых, лишённых зрачков глаз.
  - Н-нефас? - Он всмотрелся в острое личико с маленьким крысиным носиком и тонкой полоской губ и с ужасом повторил: - Нефас.
  - Э-э-эльф-ф-ф...
  Нефас медленно поднималась на ноги, распрямляя хрупкое, по-детски угловатое тело, прикрытое лишь длинными волосами, и нетерпеливо клацая землисто-серыми клешнями, что заменяли ей ладони и пальцы. Оникс содрогнулся от страха и отвращения: малейшая царапина и яд, покрывающий "лапы" чудовища, мгновенно распространится по телу. А это для эльфа верная смерть. Ни заговоры, ни заклинания не помогут. Противоядия нет и никогда не существовало.
  "Саттол решил меня убить. Но почему?" Фантош хотел обернуться и выкрикнуть свой вопрос в лицо тиратскому магу, но не успел: клетка исчезла и ядовитая тварь ринулась в атаку.
  
  Глава 7.
  "Цветок в драгоценной оправе".
  
  Едва холодная сталь пронзила сердце Гедерики, чёрный контур арки дрогнул, сжался в гармошку, словно невидимая рука смяла его, как испорченный лист бумаги, и схлопнулся в яркую красную точку, бесследно исчезнувшую секунду спустя. Угроза вторжения шуаров миновала, но Найлин не почувствовал облегчения. Он с грустью смотрел на напарника, который стоял над мёртвой девушкой и пристально всматривался в её лицо, точно надеялся, что она вот-вот откроет глаза.
  - Ты поступил правильно.
  - Знаю. - Эльф опустился на землю, упёрся локтями в колени и запустил пальцы в волосы, не обращая внимания, что пачкает светлые пряди кровью. - Почему так получилось? Ей всего пятнадцать! Она и жизни толком не видела.
  - Она была монстром.
  - Тогда почему Тель не убила её в младенчестве? И не говори, что она не разглядела того, что скрывается внутри Гедерики - не поверю. Маг такого уровня видит людей насквозь. И не только людей! А раз она знала и продолжала опекать девочку, значит, не настолько та была опасна!
  - Хватит, Йоль, не казни себя, - тихо сказал гном, сел рядом с напарником и отложил молот в сторону. - Если б ты не убил её, по Иртану уже шагала бы армия проклятых. Лучше подумай о том, сколько жизней ты спас.
  - Прекрати, Най. Она была трогательной и наивной и не заслуживала...
  - Ты никогда не убивал?
  Эльф подавился словами. Уронил руки, отрешённо уставился на мёртвую девушку, и гном понял, что попал в точку. Он тяжко вздохнул, потёр переносицу и, с сочувствием поглядывая на напарника, заговорил:
  - Мы никогда не затрагивали эту тему. Академия учит нас боевой магии и владению самым разным оружием, но она не делает нас воинами. Разве что позволяет считать, что за годы учёбы мы морально подготовились к своей первой битве или к убийству, тут уж как суждено. С тобой видишь как вышло.
  - А ты убивал?
  - И не раз. У нас на Дальнем руднике всякой нечисти полным-полно, дети оружие в руки берут как удержать смогут. К совершеннолетию у каждого на счету не меньше пяти десятков разных тварей.
  - Так то твари.
  - Согласен. Но случается всякое, Йоль. Обычно твари нападают по одиночке или сбившись в небольшую стаю - пять-шесть особей. Но бывают года, когда с ними что-то происходит. Никто не знает что: то ли положение звёзд на этих гадов по-особому влияет, то ли кто-то из них становится слишком сильным и подминает под себя остальных, а может, и то и другое разом. И тогда налетают они внезапно, лавиной, и тут уж держись. Мне было тринадцать, когда случился такой вот набег. Представь: зимняя ночь, темень непроглядная, холод дикий. Гномы мечутся кто с мечом, кто с ухватом. Твари выпрыгивают прямо из темноты и пытаются вцепиться в горло когтями или клыками. Всюду вопли, стоны. Факелы мелькают, ничего не понять. И я - тринадцатилетний мальчишка с отцовским молотом в руках. Напуганный и дрожащий, из дома в исподнем выскочил. Стою в шаге от дверей, а за спиной сестры рыдают. Мы в тот день одни были, мать и отец уехали в Татле, на ярмарку. А меня за старшего оставили, понимаешь?
  - Понимаю... И что было дальше?
  - Лей. Он жил по соседству. Мы дружили с пелёнок, вместе ходили в школу, вместе гуляли. Ты будешь смеяться, но в детстве я боялся лошадей, и именно Лей помог мне преодолеть этот страх. Я так благодарен ему... - Най опустил голову, голос его зазвучал совсем глухо: - Когда твари напали, Лей бросился нам на помощь. Он знал, что мои родители уехали. Он так спешил... И выскочил так неожиданно. Я не успел остановить удар. А когда понял, что натворил, было поздно. И плакать не мог: за спиной стояли сёстры, а мрак кишел злобными тварями.
  - Я понял. - Йолинель положил ладонь на плечо напарнику: - Самобичеванием займёмся позже. Давай похороним тело, поставим на него маячок, на случай, если Тель и остальные захотят удостовериться, что мы ничего не выдумали, и поедем дальше. Хотелось бы выяснить, что с Ониксом. Особенно после того, с чем я столкнулся в сознании Гедерики.
  - И с чем же?
  - Сейчас расскажу, давай только делом займёмся.
  Напарники поднялись на ноги, достали из седельных сумок складные лопаты и принялись рыть могилу.
  - Проникая в сознание Гедерики, я надеялся достучаться до неё, объяснить, что умирать не нужно, тем более ради какого-то дурацкого портала. Но оказалось, что обращаться-то и не к кому.
  - То есть как? - широко загребая землю, пропыхтел гном.
  - А так. Наш юный гений-фантош стёр её личность подчистую. Ни крошечки не оставил. Однако сделал это настолько грубо, что любой идиот догадался бы... - Йоль замер с поднятой лопатой. - Я идиот. Бейги меня раздери! Какой же я недоумок!
  - Хватит причитать, объясни, в чём дело!
  - Он сделал это нарочно. Ну, конечно же! Он просто не знал, что в Гедерике течёт шуарская кровь, на том и погорел. Мы все погорели! - Йолинель опустил лопату, не обращая внимания, что земля с неё ссыпается обратно в яму, и с сожалением взглянул на мёртвую девушку. - Оникс чувствовал меня и надеялся, что я сразу начну действовать. Скорее всего, по его замыслу девушка должна была оставаться на месте до тех пор, пока мы её не найдём... Что ж, мальчик обо мне очень высокого мнения, если считал, что я с ходу разберусь со столь запутанным колдовством и сумею его обратить.
  - Выходит, Гедерику можно было вернуть?
  - Да. Хотя ритуал сложный и трудоёмкий, да и место для него нужно искать определённое, но я справился бы.
  - Обидно, - буркнул Найлин и с остервенением воткнул лопату в землю. - Непонятно только: зачем он это затеял? Геда любила его, это невооружённым глазом видно было!
  - Мы с тобой всё время упускаем из виду, что Оникс - фантош. Он мыслит иными категориями, Най. Вряд ли его волновали чувства леди Теригорн, а вот то, что она его хамир - несомненно. Хамир - это святое! Можно сказать, это личное божество фантоша. Как ты думаешь, что должно было произойти, чтобы Оникс посмел коснуться сознания своего бога?
  - Ни за что не поверю, что она его попросила.
  - Я тоже. Остаётся лишь один вариант - Оникс больше не принадлежит Гедерике. Он выполнял приказ другого хамира.
  - Значит, я был прав, мальчишка вновь попал к Дигнару. Жуть. До сих пор противно вспоминать, как бейг его называл. Игрушка наследника! Вот радость-то. Врагу не пожелаешь.
  - Это не самое страшное. - Йоль угрюмо выдохнул и вновь вернулся к рытью могилы. - Мы не сможем забрать Оникса у Дигнара, пока не найдём способ разорвать их связь. Я очень надеялся, что Гедерика расскажет, как ей удалось перекинуть эту связь на себя, тогда мы бы поэкспериментировали и пошли бы освобождать Оникса... Но теперь эта возможность утрачена.
  - К чему ты клонишь, Йоль? Передумал ехать за мальчишкой?
  - Нет. Но мы должны понимать, что забрать его не сумеем.
  - Тогда зачем?
  - Убедиться, что он в руках Дигнара, а не кого-то ещё. Это маловероятно, но лучше обойтись без сюрпризов. А потом мы отправимся в Картр, к королю Фалинелю, в Храмовую рощу, к глашатаю Великого леса. Поднимем всех! История Оникса никого не оставит равнодушным, ведь на его месте может оказаться любой. Если сатрапия победит, все мы станем фантошами! А я не желаю, чтобы какая-то тварь копалась у меня в мозгах!
  - Тише ты, вот расшумелся, - проворчал Най. - Я с тобой согласен, прекращай орать. Кстати, могилу я докопал. Давай завернём девчонку в моё старое одеяло и похороним по-человечески. - Гном выбрался из ямы, воткнул лопату в земляной холм и направился к коню, бросив через плечо: - Раз уж ты сегодня в ударе, скажешь короткую речь над телом, у людей так принято.
  - Ладно, скажу что-нибудь.
  Эльф подошёл к Гедерике, на мгновение замер, всматриваясь в её покрытое бурыми разводами засохшей крови лицо, и потянулся за кинжалом. Он оставил бы оружие в могиле, чтобы ничто и никогда не напоминало о вынужденном убийстве, но клинок был вручён ему мэтром Саманиэлем, специально приехавшим на церемонию посвящения, и Йоль дорожил этим подарком, тем более что у него было не так много ценных вещей. Ладонь легла на удобную костяную рукоять, эльф сжал пальцы, потянул кинжал на себя и резко отпрянул, роняя клинок на траву. Губы девушки разжались, и с них сорвался тихий стон.
  - Най! - заорал Йолинель, делая шаг назад и с ужасом глядя на Гедерику: грудь, обтянутая шерстяной тканью платья равномерно приподнималась и опускалась, веки подрагивали, точно магичка силилась, но не могла их открыть, а из раны, оставленной кинжалом, редкими толчками вытекла кровь. - Она жива, Най!
  - Объелись дурман-травы, господин Маро?
  - Не веришь?! Иди сюда!
  Найлин перекинул одеяло через плечо, подошёл к другу, и его спокойствие как ветром сдуло.
  - Чего стоишь? Ей надо помочь! - Бросив одеяло на землю, гном рванулся к девушке, склонился над ней и с силой надавил на кровоточащую рану. - Да шевелись же! У меня в сумке есть порошок дайре, он остановит кровь, а потом можно будет срастить края раны и...
  - Убери руки, Най.
  - Что?
  - Убери руки. Кровь уже не идёт.
  Гном обернулся и с удивлением обнаружил, что лицо напарника скрывает любимая маска "моё спокойствие тараном не пробьёшь". Но обычно приятель использовал её с расчётом на чужаков и, если нацепил сейчас, значит, происходило что-то очень серьёзное и опасное. Найлин убрал руки, посмотрел на рану, и едва не задохнулся от удивления: кровь, и правда, больше не шла, но не это главное. Края раны двинулись навстречу друг другу, что яснее слов говорило: ликанская магичка или та, в кого она превратилась после вмешательства Оникса, колдует, будучи в бессознательном состоянии. "Ни фига себе!" - изумился Най и в тот же миг сообразил, чего опасается напарник.
  - Думаешь, очнувшись, она вновь начнёт возводить портал?
  - Да.
  Гном с опаской посмотрел на то место, где ещё недавно чернел контур арки, и поёжился, на секунду представив, как портал появляется вновь и из него начинают выходить шуары, легендарные маги-убийцы, прозванные проклятыми за опустошающие, кровавые походы. Естественно Найлин, как и прочие жители Иртана, никогда не видел шуаров вживую, но о последствиях их набегов читал не один многотомный труд, и картины перед его глазами вставали одна страшнее другой. Он даже про Гедерику забыл, увлекшись их созерцанием.
  Зато Йолинель целиком сосредоточился на девушке. Мозг работал чётко и планомерно, просеивая многочисленные знания, полученные им за недолгую, по меркам эльфов, жизнь. Воспользоваться можно было несколькими заклинаниями, но эльф никак не мог выбрать, какими именно - во вторую попытку верилось с трудом. Минуты неслись со стремительностью горного потока. "Нужно на что-то решаться". Йоль прикрыл глаза и, как учил мэтр Саманиэль, самый первый и самый лучший из его наставников, сконцентрировался на стоящей перед ним задаче. Ответ пришёл мгновенно.
  - "Цветок в драгоценной оправе".
  - Ты о чём? - встрепенулся Найлин, но Йолинель отмахнулся. - Потом!
  Он присел на траву рядом с Гедерикой, сорвал бутон горицвета, положил его на живот девушки и зашептал заклинание, наполняя цветок магией Великого леса. Заклинание было сложным и энергоёмким, но усилия себя оправдали: магичка перестала колдовать, сосредоточив все свои мысли на бутоне. Она ощущала горицвет как часть себя - главную и самую ценную часть, и желала, во что бы то ни стало, продлить жизнь сорванного цветка.
  - Это займет её примерно на сутки, - поднимаясь на ноги, устало произнёс Йоль.
  - Отлично, но что дальше? Поедем в Фельгаран или вернёмся в Мельшар? Других вариантов пока нет.
  - В Мельшар. Семейство Бегонов не запрыгает от радости, вновь узрев наши лица, но и отказать в гостеприимстве не посмеет.
  - Ещё бы, Ваше высочество, - ухмыльнулся гном.
  - Не называй меня так! - Йолинель потёр лицо ладонями, отгоняя навязчивую дремоту, и направился к эштенцу, бросив на ходу: - Заверни Геду в одеяло и едем!
  - А цветок?
  - Не волнуйся, он намертво прирос к её платью.
  С этими словами эльф обнял Ано за шею и уткнулся лицом в прохладную жестковатую шкуру, с наслаждением впитывая животворную магию спутника. "Спасибо", - поблагодарил он эштенца и, чувствуя себя отдохнувшим, вскочил в седло. К тому времени гном вместе с Гедой тоже уселся на своего жеребца. Одной рукой он крепко обнимал девушку, другой - держал поводья.
  - Надеюсь, нам удастся предотвратить трагедию, - пробормотал он, морщась от резкого запаха крови.
  - Поехали! - скомандовал Йоль, но, прежде чем тронуться с места, глубоко вздохнул и послал громкий мысленный зов: "Вы нужны мне, леди! Встретимся на рассвете возле северных ворот!"
  
  Предрассветный туман клубился между ветвями дубов и вязов, обнимал тонкие стволы клёнов и осин, стелился по жидкой траве, придавая лесной опушке таинственный вид. Царящие вокруг звуки: шорохи и скрипы, ленивое кваканье лягушек в крохотном, заросшем камышом пруду, редкие трели первых проснувшихся птиц и стрекот вездесущих сверчков - лишь усиливали общее впечатление загадочности. Как и белеющие вдалеке стены Мельшара. Грядой усыпанных снегом гор тянулись они к хмурому небу, будто желая разорвать плотную пелену серовато-белёсых туч и узреть долгожданное солнце.
  Ано время от времени постукивал копытами и раздражённо зыркал по сторонам, недовольный тем, что они вновь оказались поблизости от ликанского города, кишащего человеческими магами, однако Йолинель пожелал вернуться, а желания спутника эштенец ставил превыше всего. И как же хотелось, чтобы вместо молчаливого, равнодушно ко всем и вся жеребца гнома рядом оказался его собрат, эштенец, ведь в случае нападения мельшарских магов (Ано не исключал такого развития событий) от Рудника было мало толку. Магией он не обладал, а сознание полностью занимали мысли о сладком сене и тёплом деннике.
  "Хватит, Ано, успокойся. - Йоль ласково похлопал эштенца по шее. - Здесь нам ничего не угрожает, уверяю тебя".
  - Почему она опаздывает? Ты точно назначил встречу здесь? - спросил Найлин, с тревогой поглядывая по сторонам и крепче прижимая к себе околдованную Гедерику.
  - Она придёт.
  Йолинель погладил коня и прислушался. Но не обычным слухом, что обладает человек или гном, а присущим только им, первородным. Эльф слышал малейшее дуновение ветерка, ощущал, как дышит широколиственный лес и мог запросто перечислить всех живых тварей в радиусе нескольких десятков метров. Однако Халики среди них не было. Леди Бегон опаздывала, но Йоль был уверен, что этому есть простое и логичное объяснение. "Нужно подождать и выслушать его". И он понимал, почему так нервничает напарник. Сам же сказал ему, что "Цветок в драгоценной оправе" действует примерно сутки, половина из которых почти минула, и если Халика не явится, придётся что-то решать и решать быстро. Но что можно придумать, когда до границ Федерации три недели пути, и то, если двигаться тропами Тарго? Драгоценные портальные камни использованы, а на новые нет денег. Йолинель машинально поднял руку и коснулся груди, где надёжно укрытый магией Великого леса висел золотой медальон. "Только в крайнем случае..." - пообещал себе он и встрепенулся: по тропинке, едва различимой в туманной дымке, к ним спешила одинокая фигура, с головы до ног закутанная в тёмный плащ.
  - Я же говорил! - Йоль непроизвольно выдохнул от облегчения и, спрыгнув с коня, шагнул навстречу телепатке. - Рад снова видеть Вас, леди.
  Халика откинула капюшон и церемонно поклонилась:
  - И я несказанно рада нашей встрече, Ваше высочество.
  Сегодня на ликанке не было драгоценностей, а вместо высокой причёски она заплела волосы в две косы, отчего стала выглядеть моложе и привлекательнее. "Всё-таки кто-то из моих родичей приложил руку к её появлению на свет. Слишком тонкие и правильные черты и глаза - нежно-зелёные, как травы Храмовой рощи". Йолинелю захотелось проникнуть в сознание телепатки и копнуть поглубже, чтобы узнать, кем были её родители, но он вовремя вспомнил, зачем вернулся в Мельшар, и отказался от столь заманчивой идеи. Вместо этого чуть склонил голову, обозначая царственный кивок, и заговорил, мягко и убедительно, как учил мэтр Саманиэль:
  - Вы произвели на меня неизгладимое впечатление, леди. Вы умная женщина и превосходный маг. Братья Бегон, первые лица Мельшара, доверяют Вам безоговорочно, и это несомненно указывает на то, что Вы сумели доказать свою преданность Ликане. Не зря же они пошли на откровенный риск, оставив телепата, так сказать, неучтённым.
  - Ваше высочество!
  - Нет-нет, не беспокойтесь. Я не выдам Вас. Кто угодно, только не я! Вы же верите мне, правда? - Йолинель взял руку магички, невесомо коснулся губами тыльной стороны ладони и, подняв голову, проникновенно взглянул в светло-зелёные глаза. - Я ведь и сам много лет живу скрываясь, но моя тайна рано или поздно будет раскрыта, а Ваша - никогда. Боюсь, народы Иртана вовек не смогут смириться с существованием телепатов. Мне жаль.
  - Не стоит. Я вполне счастлива. У меня есть любящий и заботливый муж, работа, которая мне нравится...
  - А скоро появится дочка.
  - Откуда Вы...
  Даже в утреннем сумраке было видно, что Халика покраснела, но тут же попыталась взять себя в руки, вот только румянец со щёк сходил слишком медленно. Хотя, по мнению Ная и Йоля, он лишь добавлял магичке очарования.
  - Я знаю наверняка, - заверил её Йолинель и продолжил: - Доверие, оказанное Вам Бегонами, вселяет в меня надежду, что государственное дело, от которого зависит судьба как Ликаны, так и Федерации, сохранит секретность.
  - Значит, дочка... - прошептала Халика и вскинула голову: - Вам нужно попасть в Мельшар? Но зачем?
  - Покажи ей, Най!
  Эльф отступил в сторону, предлагая магичке подойти ближе, что та и сделала. Найлин откинул край одеяла и виновато улыбнулся. Халика посмотрела на бледное, грязное лицо девушки, скользнула взглядом по неприлично коротким волосами и вновь повернулась к принцу, недоумевая, что от неё хотят.
  - Кто это? Мы с ней знакомы?
  Йолинель пожал плечами:
  - Перед Вами леди Гедерика Сердана Аламика Теригорн.
  Глаза телепатки округлились:
  - Вы с ума сошли? Зачем вы притащили её в Мельшар? Нет, не так! Как она вообще оказалась в вашей компании? Да ещё в таком виде! - Магичка осеклась и с подозрением посмотрела на Йоля. - Только не говорите, что вы похитили бедную девочку.
  - Как Вы могли подумать такое?
  - Но, по моим сведениям, леди Гедерика сейчас направляется в Исанту вместе со своим супругом Дигнаром Дестаната.
  - Это вряд ли, - подал голос Най. - Если наследник сатрапа и едет в Тират, то один.
  Халика ещё раз посмотрела на чумазую девушку, перевела взгляд на эльфийского принца и осторожно заметила:
  - Я чувствую, что вы оба говорите правду, но как же нелегко в неё поверить. И я, и мой муж, и Дайцаруш - все мы считали это брак роковой ошибкой. Бедная девочка, по сути, обречена... Но чтобы развязка произошла так скоро, да ещё на территории Ликаны? Это циничное оскорбление! Нужно незамедлительно известить Миганаша!
  - Не горячитесь, леди. Если б всё было так просто, мы бы уже скакали в Бершан. Но в данный момент мы не можем заявить о том, что Гедерика у нас.
  - Почему?
  - Об этом я и собираюсь Вам рассказать. И очень надеюсь на Ваше молчание, леди.
  - Но мой муж...
  - Хорошо, пусть братья Бегон будут исключением. Но только они!
  - Обещаю!
  Йолинель важно кивнул, будто принимая присягу, и тон его стал деловым и сухим:
  - Мы с Наем не знаем в точности, что произошло, но личность леди Гедерики была стёрта сильным и умелым магом. Сразу скажу, заклинание обратимо, но есть загвоздка: когда личность девушки исчезла, наружу вырвалось нечто иное. Полагаю, что каким-то непостижимым образом к крови Теригорнов примешалась кровь тёмных магов.
  - Как такое может быть? Об этом бы знали. Теригорны всегда на виду, а тёмную магию легко обнаружить.
  - Вы не совсем меня поняли, леди. - Йоль вновь взял магичку за руку и чуть сжал холодные изящные пальцы. - Я не имею в виду приверженцев запретного искусства, речь идёт о крови.
  Телепатка нахмурилась.
  - Проклятые.
  Халика отшатнулась так резко, что наверняка упала бы, если б эльф не удержал её за руку, и забормотала, словно в горячечном бреду:
  - Этого не может быть. Этого не может быть в принципе! Проклятые ушли тысячу лет назад. Никто и никогда не слышал об их потомках. Они ведь только убивали, так? Шуары Иртана... О, Солнце, не допусти, чтобы это стало правдой. - Неожиданно магичка вскинула голову и опалила эльфа яростным взглядом: - Её нужно убить! И Миганаша с Морикой! Эта зараза не должна расползтись по миру! Сатрапия с её непомерными амбициями по сравнению с проклятыми - лишь дитя, играющее с солдатиками.
  - Чушь! - отрезал Найлин. - Шуары живут в хрониках и легендах, а Тират каждодневно демонстрирует свою разрушительную мощь! Или мне напомнить Вам, леди, уроки истории? Рассказать о сгинувших государствах и народах, что сатрапия завоевала и поглотила, лишив языка и индивидуальности?! Или об уничтожении малых рас под девизом "Иртан для людей"?! Тират и Орден чистого духа - вот кого надо бояться! А что сделала Вам эта маленькая девочка? Она же и мухи не обидит. Вся её вина лишь в том, что кто-то из её дальних предков лёг в постель не с тем существом!
  "Признаю, порой ты говоришь удивительно умные вещи, дружище. Мои аплодисменты".
  "Заткнись, Йоль! Я сказал, что думал!"
  - Вы правы, - смутилась леди Бегон. - Я, и впрямь, немного погорячилась. Вряд ли Федерация стала бы прикрывать опасного для Иртана мага. Какие бы странные союзы не заключал триумвират старейшин, я глубоко убеждена: в будущее Ликана должна идти рука об руку с малыми расами, а не с кровожадными ублюдками, что потакают бесчеловечным экспериментам Ордена! - Халика сцепила пальцы в замок и, немного помешкав, обратилась к эльфийскому принцу: - Так чем я могу помочь, Ваше высочество?
  - Нам нужно попасть в город, в школу "Шипов".
  - Вам нужна помощь магов?
  - Нам нужно защищённое магией помещение. Класс для занятий боевой магией вполне подойдёт.
  - Войти в школу незаметно будет непросто.
  - Мы с Наем постараемся отвести глаза охране. Вам нужно лишь провести нас в город и объяснить, куда двигаться дальше.
  - Охране? Вы не совсем понимаете... Впрочем, не важно. Я буду сопровождать вас. И это не обсуждается!
  - В таком случае, предлагаю Вам сесть на моего коня, - галантно произнёс Йолинель и подал магичке руку: "Знаешь, Най, сначала я думал, что в ней, кроме впечатляющего бюста, ввергающего гномов в матримониальный трепет, нет ничего примечательно, но ошибся. В ней чувствуется стержень. Я в восторге, друг мой! С такой спутницей самый сложный поход не страшен".
  "Она замужем".
  "Увы, это единственное, но непреодолимое препятствие на пути к нашему союзу".
  "А я думал причина в том, что она наполовину человечка".
  "Фу! Как тебе не стыдно! Это всё досужие домыслы и происки завистников. Мы совсем не против браков с людьми. В них всего один минус - люди живут слишком мало, а терять любовь - больно. Поэтому такие браки редки".
  "Только поэтому? Что ж, сделаю вид, будто поверил".
  "Я никогда не врал тебе, Най!"
  "Знаю, но когда ты надеваешь маску непробиваемого первородного, меня так и тянет сказать какую-нибудь гадость. Что бы проверить, здесь ли ещё мой друг Йоль".
  "Очень остроумно!"
  "Стараюсь".
  В ответ на возмущенный возглас напарника Най хихикнул и тронул повод, направляя своего коня следом за эштенцем...
  
  Халика слегка поколдовала над сознанием лучников, что коротали ночь на открытых площадках смотровых башен, и к подножью крепостной стены всадники подъехали незамеченными. Йоль помог магичке спуститься на землю. Найлин с Гедерикой на руках встал рядом, предоставив напарнику держать коней в поводу. Леди Бегон вплотную приблизилась к стене, положила на неё ладонь, прикрыла глаза и прошептала несколько слов. По каменной кладке пробежала рябь, и напротив лица магички образовалось круглое отверстие, из которого высунулась взволнованная веснушчатая мордашка. Курносый нос, широкие брови, пухлые губки, рыжая коса, перекинутая через плечо.
  - Леди Халика! Слава Солнцу! Я уж не знала, что делать: бежать к Вашему мужу или сразу к господину Дайцарушу! - воскликнула девчонка, и маленькое "окошко" в мановение ока разрослось до арки, в которую легко мог въехать всадник на боевом коне.
  - Тише, Дами, всё в порядке. Я же сказала, у меня встреча с друзьями.
  - Д-да...
  Рыжеволосая девчонка взглянула на первородного и ошеломлённо застыла, вызвав ехидное хмыканье Ная и недовольство на лице Йоля. Но леди Бегон в два счёта устранила проблему: двумя пальцами коснулась лба девушки, и та, забыв о симпатяге-эльфе, защебетала с удвоенной силой:
  - Сюда прибегал Патаниш. Знаете, что он сказал? Где-то на севере маги засекли чужаков. Странная магия, сильная, но с неустойчивым фоном, словно колдун был не слишком уверен в том, что делает. Но магия однозначно тёмная. Господин Дайцаруш хотел отправить отряд на разведку, но передумал. Сказал, что чужак открыл портал и ушёл. Жуткая история, правда?
  - Определённо. - Халика вопросительно взглянула на Йоля, и тот едва заметно кивнул. - Спаси нас, Солнце, - одними губами прошептала телепатка, бросила колючий взгляд на Гедерику Теригорн, которую Найлин закинул на плечо, словно мешок с картошкой, и скомандовала: - Отведи лошадей в конюшню мэрии, Дами, а мы, пожалуй, навестим моего деверя.
  - Конечно, леди Бегон.
  Рыжеволосая магичка стремительно выхватила поводья из рук эльфа и потянула коней за собой. Ано протестующе фыркнул. Йоль был абсолютно с ним солидарен: расставаться не хотелось. Дело предстояло трудное, и поддержка спутника, как магическая, так и эмоциональная, ему не помешала бы, да только вряд ли бы люди поняли, реши он ввести коня в помещение школы. А объяснять что-либо Йолинель не имел права. Поэтому он послал эштенцу успокаивающий импульс и, внутренне подобравшись, зашагал рядом с Халикой.
  Ночной Мельшар, как и большинство ликанских городов, был тих и уныл. Ни тебе одиноких прохожих, ни горящих в окнах огней. Гладкая тёмная брусчатка, спящие дома, приглушённый свет фонарей. Тишина, обволакивающая город, воспринималась настолько мирной и по-домашнему уютной, что путники поневоле старались ступать мягко - звук шагов казался здесь совершенно неуместным. Они прошли по улице жестянщиков, о чём красноречиво говорили вывески с пузатыми чайниками и разномастными кастрюлями, свернули на бульвар, сплошь застроенный магазинами одежды, а миновав его, попали в красивый ухоженный парк, который, по словам Халики, примыкал к школе. По длинной, прямой как стрела дорожке, пролегающей между совершенно одинаковыми, точно нарисованными под копирку, липами, путники шли не менее четверти часа. Рассвет неумолимо приближался, небо над городом светлело, и Найлин начал ворчать, что не стоило отправлять коней в конюшню.
  - Доехали б до школы с ветерком, затемно, и не маячили бы на виду у всего честного народа, как...
  Гном не договорил: по лицу пробежал холодок, и аллея, казавшаяся бесконечной, внезапно закончилась, явив глазам широкий двор, засыпанный ярко-жёлтым песком и обнесённый оградой из тонких острых пик, скреплённых между собой железными канатами. Серебряные створы, висевшие на белых каменных столбах, украшали изображения громадных белых роз с непомерно длинными шипами. К удивлению федералов, ворота были приветливо распахнуты. И никакой охраны.
  "Какая беспечность! В такое опасное время полностью полагаться лишь на магию - глупо!" - не сдержал своего негодования Най.
  "Нам это только на руку", - бросил в ответ Йоль и повернулся к Халике: опустившись на корточки, магичка быстро чертила пальцем на песке какие-то знаки. Эльф подошёл ближе, заглянул ей через плечо и прочёл заклинание, написанное с помощью старинных эльфийских рун: "Затворы падут, замки откроются, ибо мысли мои чисты".
  - Изучаете на досуге язык предков? - не сдержавшись, поинтересовался он, когда телепатка поднялась на ноги и элегантным движением стряхнула крупинки песка с подола плаща.
  Халика лишь сокрушённо качнула головой:
  - Вижу, от Вашего взгляда ничего не скроешь. Но, прошу Вас, Ваше высочество, держите свои знания при себе, мне и так проблем хватает.
  - Но мне хотелось бы знать...
  - Мне тоже. Однако тайну моего рождения мама унесла в могилу.
  Телепатка отвернулась и, гордо вскинув голову, прошествовала в ворота.
  "Вот что у тебя за язык, Йоль?! Обидел хорошего человека".
  "Да кто же знал..."
  Эльф бросил покаянный взгляд на напарника и поспешил за магичкой.
  - Простите, - сказал он, поравнявшись с ней. - И примите мои искренние соболезнования.
  - Я не обиделась. Но разговаривать на эту тему не желаю.
  Йоль хотел извиниться ещё раз, но Халика взмахом руки попросила его замолчать и зашагала к дому, точнее к огромному четырёхэтажному особняку, выстроенному согласно ликанским традициям - простота и никаких излишеств.
  "И ни единой живой души. Что за бред, Йоль?! Где люди?"
  "Спят".
  - Подъём в семь утра. Дежурные просыпаются в шесть, - словно прочитав мысли федералов, сообщила Халика. - Через полтора часа нас обнаружат.
  С этими словами магичка приподняла край плаща и устремилась ко входу в особняк. Легкой поступью взбежала по каменным ступеням, толкнула массивную дверь, и та на удивление плавно отъехала в сторону, точно совсем ничего не весила. За дверью, само собой разумеется, оказался холл. Небольшой, в форме восьмиконечной звезды, с соответствующим количеством одинаковых как близнецы-братья дверей и лестницей, ведущей в подвал. К ней и направилась леди Бегон.
  - Занятия по боевой магии проводятся в подземелье, - пояснила она, спускаясь по гладким ступеням, освещённым десятками магических ламп. - Так горожанам спокойней. Ведь необученный маг может натворить много бед.
  - Не волнуйтесь, леди, наше колдовство не причинит вреда мельшарцам. Обещаю!
  - Я верю Вам, принц.
  Лестница закончилась, и Халика повела гостей по длинному светлому коридору со стенами, выложенными магической плиткой. Плитка была пропитана настолько сильной защитной магией, что её глянцевая поверхность светилась всеми цветами радуги. Шли долго, Наю и Йолю даже стало казаться, что они давно покинули пределы города, но оба понимали, что это всего лишь иллюзия: на деле коридор по широкой дуге закручивался спиралью и виток за витком уходил вглубь земли. На безопасную, по мнению учителей школы, глубину. Лестница в недра школы закончилась тупиком: дорогу преградила стена с большими деревянными дверями, украшенными излюбленными ликанцами кольцами-ручками.
  - Пришли, - озвучила очевидное Халика и с тревожным, лихорадочным блеском в глазах посмотрела на эльфийского принца. - Она точно жива? Вы ведь не собираетесь воскрешать её?
  В который раз за утро Йолинель взял магичку за руку:
  - Что-то Вы совсем разнервничались, леди. Если хотите, можете остаться и понаблюдать за ритуалом. Я не против. Надеюсь, у вас есть запасы трав и артефактов, мне кое-что понадобится.
  - Конечно, есть. И я обязательно взгляну на Ваше колдовство, принц. Только сначала всё-таки предупрежу Дайцаруша о вашем визите. - Халика высвободила руку, распахнула двери и жестом пригласила гостей внутрь. - Класс в вашем полном распоряжении, господа. Я скоро вернусь. - Она развернулась и стрелой понеслась прочь.
  Напарники смотрели вслед магичке одинаково кислыми взглядами.
  - В этом страшно секретном деле становится всё больше и больше свидетелёй, - мрачно заметил Найлин Батор.
  - Нам нужна была помощь.
  - Наверное... Но мне всё равно это не нравится.
  - Мне тоже, - прозвучало из темноты, и свет в классе боевой магии вспыхнул резко и ослепительно ярко. Разведчики на миг зажмурились, а когда открыли глаза, перед ними стоял высокий худощавый мужчина в светло-зелёных шёлковых одеждах, которые переливались и горели, точно сотканные из тысяч светлячков. "Живая" ткань магнитом притягивала взгляд, и гному не сразу удалось рассмотреть самого незнакомца. А когда он всё же сумел оторвать глаза от чудесной одежды, то едва не задохнулся от изумления. Тонкие черты лица, длинные белоснежные волосы, острые уши. Первородный! И не простой, а самый что ни есть настоящий мэтр-затворник, на что указывала синяя вязь рун на висках и высоком лбу. "Здесь? Посреди Ликаны? Они рощу-то свою только в экстраординарных случаях покидают!.. Эй, Йоль! Что происходит?"
  Не получив ответа, Найлин перевёл ошарашенный взгляд на напарника и обомлел: вместо ожидаемой радости от встречи с родичем на лице Йоля царил вселенский ужас. По спине гнома пробежал холодок, а рука потянулась к поясу. Пальцы сжали рукоять кинжала, надавили на едва приметный чёрный камешек, хранящий заклинание отражения, и Най почувствовал себя чуть увереннее.
  - Кто это, Йоль?
  Йолинель вздрогнул, точно голос напарника пробудил его ото сна, но вместо того, чтобы ответить, подался вперёд и потрясённым взглядом впился в глаза жреца:
  - Саманиэль?
  - Здравствуй, мальчик, рад снова видеть тебя.
  - Саманиэль? Тот самый Саманиэль? - Най встрепенулся и тут же застыл, огорошено хлопая глазами: - Но Вы ведь мертвы! Йоль рассказывал: поминальная церемония, костёр и всё такое.
  - А я и не отрицаю, - насмешливо ответствовал мэтр и широко улыбнулся. - Ну что, ребята, поговорим?
  
  Глава 8.
  Поединок.
  
  Клетка исчезла, ядовитая тварь ринулась в атаку, и у Оникса сработали рефлексы, вбитые в сознание мастером Кальсомом. Упасть. Перекатиться. Вскочить. Развернуться к противнику. Не думать. Не чувствовать. Мысли, печали, сомнения ушли в небытиё. На миловидном лице появилось хищное выражение, в травянисто-зелёных глазах вспыхнула холодная ярость. Противник смертельно опасен, победить его невозможно, но и сдаваться нельзя. Приказ хамира и жажда мести - весомый стимул, чтобы совершить невозможное. Фантош вскинул голову, взглянул в алые, лишённые зрачков и белков глаза нефас и оскалился в плотоядной улыбке:
  - Сдохни, тварь! - И бросился в атаку, на ходу выкрикивая слова заклинания.
  Наследник ахнул: в руках Оникса засветились длинные тонкие кинжалы, блестящие и белоснежные, точно сотканные из зимних солнечных лучей и вечных снегов Северных гор. Два коротких взмаха, и обманчиво юное личико нефас рассекли отвратительные полосы, из которых потекла жёлтая вязкая кровь. Из горла чудовища вырвался пронзительный свистящий крик. Короткие ручки устремились к эльфу, на ходу удлиняясь и змеясь, точно лишившись костей и сухожилий. С громким щелчком разомкнулись и схлопнулись землисто-серые клешни, и на пол упал выбившийся из косы золотисто-каштановый локон. Но сам эльф уже стоял в нескольких метрах от нефас. Стиснув рукояти световых кинжалов и не спуская внимательного, напряжённого взгляда с противника, он мелкими шажками двинулся вдоль деревянной стены.
  - Быс-с-стрый... С-с-славная добыч-ч-ча...
  Раны на детском личике затянулись. Жёлтоватая кровь испарилась, как вода под палящим солнцем, а тонкие бледные губы растянулись в довольной, лукавой улыбке. Опустив руки, нефас с интересом рассматривала Оникса и выглядела при этом обманчиво миролюбиво, словно передумала драться. И только ритмичное пощёлкивание клешней напоминало зрителям, что схватка продолжается.
  - Кто такие нефасы? - громким шёпотом поинтересовался у друга Дигнар, и в сердце Оникса вспыхнула надежда: если Саттол не солжёт своему сюзерену, тот остановит поединок.
  Но Шанир ограничился полуправдой:
  - Они старинные враги эльфов. Одна из тех малых рас, что первородные не считают нужным защищать.
  - Всегда говорил, что эльфы лживы и лицемерны!
  - Полностью разделяю твоё мнение, Диги.
  Звон бокалов, ехидные смешки, и Оникс разочарованно выдохнул: надежда, что хамир прервёт дуэль, рассыпалась в прах. И, будто почувствовав его разочарование, нефас тоненько захихикала, демонстрируя ряды острых игл-зубов:
  - Прими свою участь, маленький эльф-ф-ф...
  - Ты ещё не победила!
  Фантош рубанул воздух кинжалами, но впечатления на визави не произвёл. Нефас уже чувствовала себя победительницей. Она смотрела на эльфа с откровенным превосходством и решала, каким способом лучше его убить. Так, чтобы было о чём вспомнить нудными осенними вечерами, когда холод и слякоть заставляют забыть об охоте и предаться другим делам: спариванию и вынашиванию потомства. А чем заниматься, лёжа на боку в ожидании родов? Конечно же, грезить о новых жертвах и вспоминать старые. Жаль, что не каждый день ей предоставляется возможность убить первородного. "Значит, торопиться не стоит", - с придыханием подумала нефас, а вслух прошипела:
  - Поигра-а-аем, эльф-ф-ф...
  Длинные голубовато-белые волосы зашевелились и приподнялись, точно подхваченные порывом ветра, выставив на обозрение худое тельце, с виду человеческое, но лишённое пупка и сосков. Босые ступни оттолкнулись от засыпанного песком пола, и нефас взлетела. Сделала круг по сараю, игриво касаясь клешнями горящих магических факелов, зависла в шаге от эльфа и широко улыбнулась, предлагая противнику действовать. И Оникс не стал отказываться. Молниеносным броском послал тело вперёд, проскочил под ногами чудовища, подпрыгнул и с разворота рубанул по спине. Не достал совсем чуть-чуть. Нефас перекувыркнулась в воздухе не хуже циркового акробата и с визгливым смехом контратаковала. Фантош вскинул руки, принял удар клешни на скрещенные кинжалы и, оттолкнув чудовище, смазанной тенью скользнул ему за спину. Настолько быстро, что зрители с трудом уловили перемещение. Но нефас оказалась ещё быстрее. Миг - и противники вновь встали лицом к лицу. Миг - и клинки снова встретились с клешнёй.
  Схватка набирала и набирала обороты. Эльф и нефас действовали так стремительно, что зрителям стало казаться, что они летают над полом. А вскоре выяснилось, что скорость, которую Дигнар, Шанир и Ланир считали запредельной, таковой вовсе не является. Лязги и щелчки слились в захватывающую мелодию, движения бойцов - в сплошной чёрно-белый вихрь с вкраплением золотисто-каштановых мазков. Стены сарая, закрытые охранными магическими щитами, заблестели и заискрились, с трудом поглощая отголоски боевой магии, а невидимый доселе щит, отделяющий зрителей от сражающихся магов, слегка помутнел, точно увлечённый зрелищем великан приблизил к нему лицо и часто задышал, предвкушая развязку.
  - Не нравится мне это. Останови их, Шанир!
  Дигнар рывком поднялся и отшвырнул полупустой бокал в сторону. Вино выплеснулось на белоснежную рубашку Ланира, но кому было до этого дело? Фантоши хладными статуями застыли возле входа, а наследник и сын министра неотрывно следили за поединком. Дигнар - с тревогой за любимую игрушку (он уже сожалел, что возжелал зрелища, и мечтал вновь увидеть Оникса в роли тихого, послушного мальчика), Шанир - с нетерпением: нефас чётко заявила, что справится с эльфёнком на раз-два. "Я должен избавить наследника от этой заразы! Он опасен! Он отвратительно влияет на Дигнара. Диги, того и гляди, из-за него рассудка лишится. И что тогда? Других детей у сатрапа нет (папочка об этом позаботился). Значит, борьба за престол, ослабление империи и неминуемый раскол. Бесконечные междоусобные войны, хаос... Этого нельзя допустить!"
  - Останови бой, Шани! - сердито повторил Дигнар и, резко обернувшись, вонзил в друга острый взгляд: - Не остановишь сам, это сделают мои фантоши!
  - Ты зря переживаешь, Диги...
  - Шанир!
  Саттол никогда в карман за словом не лез, но сегодня, видимо, был не его день. Ни одного веского аргумента, чтобы успокоить наследника или хотя бы оттянуть окончание поединка, не находилось. Тяжело раздувая ноздри, наследник шагнул к другу, который сидел в кресле, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники, и рявкнул:
  - Ты меня слышишь?
  - Да, Диги, - смиряясь с неизбежным, выдохнул Саттол и хотел обратиться к нефас, но судьба распорядилась иначе.
  С громким лязгом световые кинжалы Оникса в последний раз скользнули по клешням чудовища, и чёрно-белый вихрь распался. Часто дыша и сверкая ненавидящими взглядами, противники замерли друг напротив друга, готовые в любой момент ринуться в бой, и Дигнар, забыв о Шанире, сосредоточил внимание на любимой игрушке. Эльфёнок выглядел потрёпанным, но целым, без единой царапины. И он жаждал крови, связь отчётливо говорила об этом. Наследник перевёл глаза на нефас: на правом плече затягивалась рана, медленно превращаясь в белёсую полосу, коими, словно сетью, было покрыто худенькое тельце. "И не летает больше. Выдохлась, гадина! Может, я погорячился? Похоже, мальчишка справится с этим... этой... Как её там? Не важно! Пусть порезвиться в последний раз и на этом всё - никаких поединков! Потасовки с Нырком не в счёт".
  - Ладно, пусть продолжают.
  Дигнар опустился в кресло, закинул ногу на ногу и, приняв из рук Пепла бокал, сделал глоток вина, не заметив, как расслабился Шанир. Ещё бы! Его план вновь вступил в силу. "Только бы нефас не подвела! - Саттол осторожно просканировал ауру маленького длинноволосого чудовища и мысленно поцокал языком: несмотря на все заверения, магичка здорово сдала. - А говорила, никаких проблем. Правда, эльфёнок ей попался не совсем обычный... Ничего, справится. Должна справиться!" Шанир откинулся на спинку кресла, взял с подноса бокал и, прикрыв глаза, выпил вино в три больших глотка. Стало немного легче. "Я обещал нефас свободу, и она получит её, если убьёт мальчишку!" Саттол встряхнулся и посмотрел на импровизированную арену: противники, мягко ступая, двигались по кругу, сохраняя расстояние в два-два с половиной метра, и сверлили друг друга цепкими взглядами, то ли испытывая терпение, то ли пытаясь нащупать слабое место для удара...
  Тягучие, бесконечно тревожные минуты градом стучали в висках, горячими ливневыми струями текли вдоль позвоночника, но Оникс терпеливо ждал. Сдаваться он не собирался, но и нападать первым не имело смысла: он не знал, как убить нефас. Действуя наугад, эльф перепробовал несколько десятков заклинаний, раз за разом вкладывая их в удар кинжалов - тщетно. Ему не оставалось ничего, кроме как защищаться и ждать. "Чуда?" - усмехнулся про себя Оникс и вскинул руки, отражая удар чудовища.
  - Убью-ю-ю... - зашипела нефас.
  - И не надейся! - прорычал в ответ фантош, и схватка начала закручиваться вновь, правда, уже не на сверхскоростях, всё-таки противники изрядно устали.
  К тому же Ониксу приходилось куда труднее, чем нефас: раны от кинжалов не были для неё смертельными, а вот малейшая царапина ядовитой клешни могла стать для фантоша роковой. И ему приходилось демонстрировать чудеса ловкости, чтобы уходить от смертоносных прикосновений. "И всё равно, долго так продолжаться не может. Нужно во что бы то ни стало заставить Дигнара остановить поединок. Это единственный шанс выжить! Но не орать же ему: спаси-помоги! Не услышит!"
  Внезапно нефас споткнулась, и, воспользовавшись моментом, эльф толкнул её на песок. Чудовище рухнуло на живот, и Оникс, не иже сомневаясь, принялся методично кромсать кинжалами тощую серую спину, втайне надеясь, что в ближайшие минуты сражение наконец-то будет остановлено. Краем глаза он даже рискнул взглянуть на хамира и едва не потерял концентрацию: Дигнар с маниакальной улыбкой взирал на него и ждал, когда нефас сдохнет. "Он не понимает... Не знает, что убить её невозможно! Надо ему показать!" Оникс с размаху воткнул один из кинжалов в шею визжащей твари и прыжком отскочил на безопасное расстояние.
  Зазвучали жидкие аплодисменты, видимо, наследник решил поблагодарить любимую игрушку за доставленное удовольствие, но почти сразу смолкли: нефас выдернула клинок, поднялась на ноги и, повернувшись к эльфу, зло прошипела:
  - Ты ш-ш-шустрый, но я шустрее...
  Оникс вскинул руку, принимая на клинок ядовитую клешню, метнулся в сторону, уходя от смертоносного прикосновения, и вдруг почувствовал сильный удар в колено. Фантош не упал и не вскрикнул: подмастерья Кальсома научили его игнорировать боль во время схватки, но удар замедлил движение, и с ликующим криком нефас коснулась руки юноши. Тёплая жёсткая клешня мазнула по запястью. Оникс непонимающе моргнул: тело неожиданно стало мягким и горячим, словно вытащенная из печи сдоба, а перед глазами радужным хороводом закружили-завертелись снежинки. "Снежинки не бывают разноцветными", - заторможено подумал он, роняя кинжал и оседая на песок.
  "Вот ты и сыграл свою звёздную роль, мальчик мой", - прозвучал в голове приторно-ласковый голос Кальсома. - Ты хорошо сражался, Оникс, я доволен тобой. Но мы оба знали: в этом поединке тебе не победить".
  "Я не могу умереть..."
  "Это решать не тебе".
  "Я не могу..."
  "Расслабься, мальчик, и пусть яд делает своё дело".
  Где-то рядом громко кричали люди, оглушительно выла какая-то тварь - Ониксу не было до них дела. Повинуясь приказу мастера, он упал на песок, раскинув руки, и с улыбкой уставился в ослепительно-синее небо: радужные облака, золотистый диск солнца, а на их фоне шестеро ушастых мальчишек. Они держали под уздцы прекрасных эштенцев, приветливо махали фантошу и манили к себе, обещая всегда быть рядом.
  - Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...
  Счастье затопило израненную душу, и, не раздумывая ни секунды, Оникс кинулся в объятья друзей...
  
  - Оникс?!
  Дигнар ошеломлённо смотрел, как его драгоценный эльфёнок падает на песок. Взметнулась в воздух облачко светлой пыли, рассыпались в беспорядке золотисто-каштановые пряди. Красивое лицо с правильными тонкими чертами разгладилось, потеряв хищное выражение, глаза цвета молодой листвы широко распахнулись и с мечтательным выражением уставились в потолок. Казалось, мальчишка устал и прилёг отдохнуть, но связь кричала, что он угасает, быстро и неотвратимо.
  - Да что же это? - прошептал наследник и закричал, перекрывая трубный победный вой нефас: - Вытащите его оттуда, олухи!
  Четверо фантошей метнулись к поверженному товарищу, походя сметая защитный барьер. Пепел и Лис склонились над Ониксом, а Змей и Нырок, выхватив мечи, набросились на беловолосое чудовище, заставив его отступить к стене под градом рубящих ударов. Нефас хрипела и рычала, правда, как-то неохотно и вяло, словно, убив эльфа, растеряла всю свою агрессию и кровожадность, и это придало наследнику храбрости. Поднявшись из кресла, он шагнул было к эльфёнку, но Шанир моментально схватил его за локоть, вынуждая остановиться.
  - Погоди, Диги, там опасно. Позволь фантошам...
  Саттол осёкся на полуслове и застыл с приоткрытым ртом, неверяще глядя на запястье наследника. Дигнар тоже взглянул на свою руку: четыре серебряных кольца выглядели как обычно, а вот пятое чернело и истончалось, исчезая прямо на глазах.
  - Нет! - истерично вскрикнул он, и в то же мгновение браслет исчез, а вместе с ним пропала и связь: привычная, надёжная, которую наследник вернул себе, как считал, навсегда.
  - Диги?
  - Прочь!
  Дигнар оттолкнул друга и на негнущихся ногах побрёл к эльфёнку. "Мой. Мой. Мой", - повторял и повторял он. Других мыслей в голове не было. А перед внутренним взором одна за другой вставали картины недавнего прошлого. Короткая история владения драгоценным фантошем. Вот Дигнар входит в покои отца и впервые видит Оникса - красивого, гордого, обманчиво хрупкого. Сатрап что-то говорит эльфёнку, одобрительно треплет его по щеке, и душа наследника вскипает от возмущения. Всё лучшее в этой стране должно принадлежать ему. Только ему! И редкая ушастая чудо-игрушка - тоже! Наследник решил это раз и навсегда. Осталась мелочь - осуществить задуманное. С трудом вытерпев ужин с родителем, он как безумный бросился в свои покои и приказал позвать Шанира. Но проныра Саттол, выслушав друга, только развёл руками. Оно и понятно: нельзя отнять у хамира фантоша. Можно, конечно, получить его в дар, с благословения мастера Кальсома. Дигнар рвал и метал. Он почти не ел и не спал, перестал видеться с отцом, рискуя навлечь его гнев, а на все уговоры Шанира лишь отмахивался и твердил, что всегда получает то, что хочет. И Оникса получит, что бы для этого не пришлось сделать. Саттол поджимал губы и угрюмо качал головой: он считал желание Дигнара дуростью и искренне надеялся, что со временем оно пройдёт само по себе.
  И тут сатрап решил заключить союз с Ликаной, да не просто так, а скрепив его браком Дигнара и Гедерики Теригорн. Это был шанс, и наследник им воспользовался. Он готов был жениться на ком угодно, хоть на ведьме болотной, но только при одном условии.
  - Отдай мне Оникса! - потребовал он, твёрдо глядя в глаза отцу.
  Дигнар осознавал, что ведёт себя неразумно. Отец мог разозлиться и просто приказать ему жениться, а отказ выполнить волю сатрапа приравнивался к измене. Но всё же он надеялся, что Селнир не отправит на плаху единственного наследника. Ведь на то, чтобы заиметь нового, нужно время. И, неизвестно, получится ли. Впрочем, оставался ещё один вариант: сатрап мог жениться на ликанской магичке сам. "Только вряд ли. Так напрягаться папашка не станет. Ведь это ж как минимум полгода надо примерного мужа изображать, а папуля привык женщин в определённой "форме" употреблять: связанными и с кляпом во рту. Сам говорил, что по-другому их не выносит. Значит, как ни крути, отдуваться мне. А за работу положено платить. Вот и плати, папа!" - с отчаянной бравадой думал наследник. Главное было не отвести глаз, показать, что его требование продумано, взвешено и обсуждению не подлежит.
  Сатрап молчал долго, очень долго, а потом отпустил сына, так ничего и не сказав ему. Четверо суток Дигнар просидел в своих покоях, изнывая от неизвестности. Последствия его ультиматума могли быть любыми, и временами наследника пробирала дрожь от мысли, что он поставил на карту свою жизнь, своё будущее, венец Тирата. И всё это ради уникальной, но всё же игрушки! Однако отступать наследник не собирался. Он слишком хорошо знал отца и понимал: Селнир может простить ему многое, но только не трусость. И, стиснув зубы, ждал решения своей участи.
  Утром пятого дня добровольного заточения наследника дворец загудел как растревоженное осиное гнездо: в Исанту прибыл посол Ликаны с начальным вариантом будущего союзного договора. И пока министры рассыпались перед ним в приветственных, витиеватых речах, а потом торжественно провожали в парадный тронный зал, нынешний и будущий правители сатрапии встретились в малом кабинете. Кроме них здесь также присутствовали мастер Кальсом, как всегда закутанный в широкий тёмный балахон, и юный эльф в чёрных одеждах фантоша. Мальчишка сидел на коленях возле массивного дубового стола, не сводя глаз с тонкого серебряного браслета, что лежал на ковре прямо перед ним. Прямая спина, высокий хвост золотисто-каштановых волос и равнодушные травянисто-зелёные глаза. В тот миг Дигнар понял, почему воспитанников Кальсома называют фантошами: Оникс походил на великолепно изготовленную восковую куклу, лишённую жизни и души. Неприятное зрелище. Наследник нервно сглотнул и перевёл взгляд на отца.
  - Оникс твой, - сухо произнёс Селнир. - Заберёшь его сейчас, но купчую получишь только после того, как твой брак с леди Теригорн будет скреплён кровью! И учти: напортачишь со свадьбой, фантош вернётся ко мне! Ясно?
  - Да. - Стараясь не смотреть на неподвижного эльфёнка, Дигнар подошёл к столу и лёгким росчерком пера засвидетельствовал договор с отцом, потом отступил на два шага и низко поклонился: - Спасибо.
  Сатрап ухмыльнулся:
  - Всё лучшее - детям. - И посмотрел на мастера: - Свяжи Диги с Ониксом и отправляйся на встречу с послом. Хочу, чтобы ты послушал, что предлагают нам будущие союзнички, и высказал свои соображения.
  Кальсом почтительно кивнул, поднял с ковра серебряное кольцо и надел его на запястье наследника. В тоже мгновение эльфёнок глубоко вздохнул, словно очнулся от глубоких раздумий, поднял голову и с благоговением взглянул на Дигнара:
  - Власть твоя безгранична надо мной, хамир.
  И это были самые желанные слова за всю жизнь наследника...
  Так Дигнар получил в своё распоряжение самого диковинного фантоша, что когда-либо создавали в Геббинате мастер и его подмастерья. Он был горд и счастлив. Он даже показал мальчишку Шаниру и ещё паре-тройке приятелей, которых, разумеется, после приказал убрать: всё-таки фантоши должны были оставаться загадкой. Но отказать себе в удовольствии похвастаться драгоценным приобретением не мог - он был единственным хамиром, владеющим фантошем-эльфом.
  - Был! - одними губами произнёс Дигнар, тяжело опускаясь на колени возле бездыханного тела Оникса: безвольно раскинутые руки, бледная кожа, стеклянные, пустые глаза, точь-в-точь как тогда, в кабинете отца. - Скажи, Пепел, Кальсом может его... починить?
  - Кольцо разрушено, он мёртв, хамир. Даже мастеру не под силу сделать неживое живым.
  Наследник кивнул, невесомо провёл пальцами по щеке эльфёнка, от подбородка к виску, хрипло вздохнул и прикрыл веки мальчишки, стирая бессмысленный взгляд. Потом аккуратно пристроил растрёпанную косу ему на грудь и, опершись на плечо Лиса, поднялся. С шумом выдохнул, силясь выдавить пульсирующее в груди отчаяние, и посмотрел на нефас, которую Нырок и Змей удерживали возле стены.
  - Я хочу, чтобы эта тварь умирала долго и мучительно.
  Голос дрогнул, и наследник поморщился: "Только этого не хватало. Нужно собраться. Немедленно! Случилось то, что случилось, ничего не изменишь. Я должен продемонстрировать выдержку". Но следующая фраза, прозвучавшая из уст Нырка, камня на камне не оставила от благих намерений.
  - Мы не можем убить эту тварь, хамир.
  - Что? - Дигнар не сразу осознал, что сказал фантош, а когда понял, развернулся к Саттолу и проревел, как разъярённый бык: - Кого ты подсунул Ониксу?
  Злость распирала наследника и, не дожидаясь ответа, он рванул к другу со скоростью выпущенной из лука стрелы. Мощный, широкоплечий Дигнар врезался в худощавого изящного Шанира, вцепился в его плечи, не позволяя упасть, и, протащив несколько метров, впечатал спиной в дощатую стену. На головы посыпались клочки сена, доски протестующе заскрипели, но тиратцы не обратили на это внимания.
  - Зачем, Шани? Неужели из-за того, что Гризли проиграл?
  - Я не знал.
  - То есть ты выставил на бой с Ониксом совершенно не проверенное магическое существо?
  Глухо рыкнув, Дигнар положил ладонь на шею друга и сжал пальцы. Саттол захрипел, но вырваться не посмел. Лишь протестующе дёрнул головой и выдавил:
  - Я не специально.
  - Да что ты?
  - Я же не маг.
  - В смысле колдовать не умеешь? - переходя на змеиный шёпот, выпалил наследник и сильнее сжал пальцы. - Может, и не умеешь, зато в теории дока. Никто из тиратцев столько книг о магии не прочитал, сколько ты. Уж кто-кто, а я это знаю наверняка.
  Воздуха катастрофически не хватало. В глазах Шанира вспыхнула паника, и он непроизвольно вцепился в запястье друга:
  - Диги...
  - Заткнись и слушай! Я говорил, что увлечение магией до добра не доведёт, а ты лишь смеялся. Доигрался? Теперь тебе весело, Шани?
  - Н-нет.
  - Знаешь, я даже готов поверить, что ты не знал, на что способны эти мерзкие твари, но это тебя не оправдывает. Ты был обязан всё предусмотреть! Ты знал, как ценен для меня Оникс! Ради того, чтобы заполучить его, я женился на ведьме! А ты... Только и умеешь, шутки шутить! Но на этот раз ты заигрался!
  - Прости...
  - И это все, что ты можешь сказать? Не густо.
  - Я никогда не подводил тебя.
  - Раньше. Зато сегодня отыгрался по полной! Как я теперь покажусь на глаза подданным? Что скажу отцу?
  - Я заглажу свою вину.
  - Не сомневаюсь. Выхода-то у тебя нет. - Дигнар убрал руку, и Шанир согнулся пополам, заходясь в хриплом, сухом кашле. Смерив его раздражённым взглядом, наследник хмуро добавил: - Но сначала тебе придётся расплатиться за промах, Шани.
  - Как угодно Вашему высочеству, - лихорадочно вдыхая столь желанный и невероятно вкусный воздух, проговорил Саттол и опустился на колени, демонстрируя покорность и смирение. Отправляя за грань любимую игрушку наследника, он был готов к любым последствиям. "Главное переждать бурю, а его доверие я восстановить сумею. Нужно лишь подождать".
  Дигнар отвернулся от коленопреклонённого друга и недобро зыркнул на Ланира Ужагу:
  - Теперь ты.
  - Я-то здесь причём, Ваше высочество? Я всего лишь Ваш смиренный слуга...
  - Захлопни пасть и отвечай: что ты знаешь о нефасах?
  - Я?
  - Ты, ты. Насколько я знаю, ты много путешествуешь. В том числе и по Федерации.
  - Господин!
  - Знаю, работа у шпионов такая - шляться по миру и вынюхивать секреты. Так что ты можешь рассказать о нефасах?
  Глаза Ужаги наполнились ужасом:
  - Я не знал, что они способны убить фантоша! Я слышал, что они дикие и кровожадные и водятся, точнее, водились в Вересковой пустоши на юге Федерации, пока эльфы их не перебили.
  - Как?
  - Что как?
  - Как перебили?
  - Понятия не имею. Клянусь! - глядя, как наливаются кровью глаза наследника, Ужага рухнул на колени: - Пощадите, господин!
  Ланир волновался зря. Не получив ответа, Дигнар разозлился, но не на шпиона, а на вселенскую несправедливость: он потерял любимого фантоша и жаждал мести, жаждал смотреть, как капля за каплей вытекает жизнь из белобрысой убийцы, как слетается вороньё, чтобы пожрать ошмётки истерзанного тела. Убив светлого, чистого эльфёнка, нефас должна была умереть. "А может, это и к лучшему? Неуязвимость станет не благом, а пыткой!"- неожиданно подумал наследник, и губы сами собой расползлись в агрессивной улыбке.
  - Змей! Нырок! Свяжите её и закопайте! Живьём!
  Нефас издала гортанный рёв и щёлкнула клешнями, намереваясь оказать сопротивление, но голос тиратского мага охладил её пыл.
  "Сдайся, и моя благодарность будет безмерной. Я не только отпущу тебя на свободу, но и укажу путь к родичам".
  "Они живы?"
  "По крайней мере, трое. Ты сможешь создать пару".
  "Клянись своими непрожитыми днями!"
  "Клянусь!"
  "Клятва принята. Обманешь - умрёшь!" - торжественно произнесла нефас и, хищно оскалившись, щёлкнула клешнями возле лица фантоша с ледяным взглядом ярко-синих глаз, сверкающих в прорезях геба.
  Схватка была короткой. Нефас для вида немного посопротивлялась, порычала, демонстрируя белоснежные иглы зубов, и позволила спеленать себя магией. Фантоши грубо повалили её на пол, обмотали для верности толстой верёвкой, сунули в рот кляп и поволокли на улицу.
  Дигнар проводил Нырка и Змея задумчивым взглядом, вновь приблизился к мёртвому эльфёнку и присел рядом с ним на корточки. Расставаться с любимой игрушкой было мучительно больно, ведь у него осталось столько неосуществлённых планов... А при мысли о том, что теперь придётся оправдываться перед отцом, лгать и изворачиваться, чтобы объяснить потерю фантоша, становилось совсем тошно.
  "Жизнь нефас не достаточная цена за мои страдания, - сердито подумал наследник и, чуть повернув голову, мазнул взглядом по Пеплу и Лису, сидящим в шаге от него: - Заверните мальчишку в плащ и похороните рядом с его убийцей". Фантоши ринулись исполнять приказ, а Дигнар выпрямился и невидящим взглядом уставился в пол. Сдерживаться становилось всё сложнее и сложнее. Хотелось крови - рубить, кромсать, полосовать. Но скатываться в истерику из-за потери вещи - недопустимо! И Дигнар всеми силами старался удержать хладнокровную маску на лице. Спину жгли взгляды Шанира и Ланира, однако он не спешил поворачиваться. "Сорвусь, право слово, сорвусь. Тират лишится лучшего шпиона, а я - друга. Эх, Шани, Шани, как же ты так опростоволосился... И почему сейчас? - Перед мысленным взором вновь мелькнула наивная мордашка эльфёнка, и наследник скрипнул зубами: - Мне будет непросто забыть о твоём промахе, Шанир".
  С улицы донесся и тут же оборвался приглушённый вой нефас, а ещё через пару-тройку минут все четыре фантоша вошли в сарай и выстроились в шеренгу перед хамиром. Узкие карие глаза неторопливо прошлись по их напряжённым фигурам. "Интересно, сможет ли Кальсом сделать второго Оникса? - мелькнула заманчивая мысль, но наследник тотчас прогнал её прочь. - Второго Оникса быть не может. Если и будет эльфёнок-фантош, то другой. Другой..."
  Раздражение и обида накатили с новой силой. Дигнар развернулся на каблуках, так что песок под его ногами жалобно скрипнул, и подошёл к Саттолу. Навис над ним грозовой тучей и приторно ласково произнёс:
  - Ты сожалеешь о своей ошибке, Шани?
  - Да.
  - Насколько сильно?
  - Я готов на всё, чтобы ты перестал смотреть на меня, как на врага.
  - Тогда прикажи Ключу и Гризли умереть!
  Шанир на мгновение оцепенел, переваривая услышанное, затем кадык на его шее нервно дернулся, и с губ сорвалось неуверенное:
  - Ты ведь это несерьёзно, Диги?
  - Жизнь за жизнь, Шани. Убей фантошей, докажи свою преданность! Мы догоним свиту и объявим, что Оникс, Ключ и Гризли погибли в схватке. По вине, скажем, того же Гризли.
  - Но...
  - Не разочаровывай меня ещё больше, Шанир!
  Саттол отдал мысленный приказ и склонил голову, не желая смотреть, как в прорезях кожаных гебов гаснут глаза его фантошей. Не то чтобы он сильно сожалел о потере, но воспитанники Кальсома, любезно подаренные наследником, успешно прикрывали его магический дар, и теперь Шанир чувствовал себя раздетым. "Надо будет вновь закрываться щитами. Как в детстве. И с представителями малых рас контактировать станет сложнее. Придётся стелиться ковриком у царственных ног, чтобы заработать разрешение на приобретение фантоша. - Услышав глухой стук, Шанир заставил себя открыть глаза и посмотреть на два бездыханных тела, лежащих неподалёку от коленопреклонённого Ланира. - И всё-таки оно того стоило. Лишившись Оникса, Диги вновь стал самим собой!"
  
  Глава 9.
  Мэтр Саманиэль.
  
  Йолинель и Найлин растеряно молчали. Йоль переваривал неожиданное появление Саманиэля, а Наю просто нечего было сказать. В голове роилось множество вопросов, но озвучивать их гном не торопился, предпочитая слушать, а не говорить. В конце концов, напарник знал покойного мэтра лучше, ему и следовало вести разговор. Однако Йолинель молчал, всё, на что он оказался способен, это произнести имя бывшего наставника. "А ведь сейчас сюда прибежит Дайцаруш с "шипастыми" магами. И что будет, когда он увидит призрака? Впрочем, на призрака мэтр не похож. Вон какие щёки розовые!"
  - Ты прав. - Мэтр стремительно повернулся к Наю, отчего его блестящие одежды полыхнули светло-зелёным огнём, и одобрительно улыбнулся. - Рад, что хотя бы у кого-то из вас мозги работают. Хотя и не слишком хорошо. Вот скажи, дорогой мой гном, какого лешего ты позволил напарнику распустить язык? Разве так уж необходимо было выбалтывать первой встречной магичке о Гедерике и Ониксе?
  - Откуда Вы знаете о них? - внезапно подал голос Йоль, и Саманиэль тут же повернулся к нему. Причём лицо его приобрело по-отечески снисходительное выражение, словно он видел перед собой маленькое неразумное дитя.
  - Не ожидал от тебя столь глупого вопроса. Не стыдно? Ты всегда казался мне умным мальчиком. И с логикой у тебя было всё в порядке. Ну что, сообразил? Нет? Ай-яй-яй, придётся помочь. Итак, напоминаю: я умер. И что из этого следует?
  - Понятия не имею, я-то живой.
  - Справедливо. Но неужели ты не помнишь "Посмертных откровений Великого леса"? Ты абсолютно точно читал их.
  - Это мифы!
  - Все так считают. Пока не умрут. Ладно, не буду тебя больше мучить, скажу как есть: после того, как тело моё рассыпалось в прах на погребальном костре, душа отправилась в кущи Храмовой рощи, где под ночные песнопения мэтресс должна была очиститься от земных эмоций и сомнений. Подробностей не расскажу, вам этого знать не положено, но процесс сей длинный и скучный. Да и душа моя слишком сильно привязана к Иртану и его обитателям. И особенно к тебе, мой мальчик.
  - Мне тоже не хватало тебя, учитель.
  - Знаю. Я наблюдал за тобой и видел, как ты переживал. Почему после погребальной церемонии ты не повидался с матерью?
  Йолинель поджал губы:
  - Я и так слишком долго отсутствовал. Сначала церемония посвящения, потом твоя смерть... Я должен был вернуться на службу.
  - Ты до сих пор не простил её? Жаль. - Мэтр неодобрительно качнул головой, а потом тряхнул длинными снежно-белыми волосами и вновь улыбнулся, ласково и понимающе. - Ничего, рано или поздно...
  - Хватит об этом! Зачем Вы пришли? Ради чего покинули кущи Храмовой рощи?
  Резкий голос Йолинеля заставил Саманиэля поморщиться. "Наверное, не на такую встречу он рассчитывал, - догадался гном. - Думал, воспитанник на шее повиснет и слезами радости обливаться станет, а тот холоден, как с чужим. И отчаянно пытается скрыть ужас. Кто-кто, а я это отлично чувствую..."
  "Что происходит, Йоль? Чего ты боишься? Призрак вполне себе мирный".
  Найлин обратился к напарнику скорее по привычке, чем за ответом, и едва не подпрыгнул на месте, когда в сознании прозвучали слова:
  "Ты же видишь: Саманиэль не похож на призрака. Совсем не похож".
  "Ну да, он не прозрачный и на земле стоит, а не парит над полом..."
  "Вот именно! И я хочу знать: почему?"
  "Так спроси!"
  "Не могу. Если это не мой наставник, правды я не услышу, а если он - оскорблю недоверием".
  "Как же с вами, первородными, сложно. Замороченные, дальше некуда!" - сердито проворчал Найлин и посмотрел на мэтра, который взирал на них с преувеличено терпеливым видом:
  - Вы слышали наш разговор?
  - Каждое слово.
  - Так, может, ответите. Не заставляйте Йоля нервничать.
  - Увы. - Саманиэль картинно развёл руки в стороны. - Тайны мёртвых принадлежат мёртвым. Надеюсь, вы не испытываете желания пополнить ряды покойников?
  - Ни малейшего.
  - Так я и думал. А значит, придётся тебе смириться с недосказанностью, Йолинель. А чтобы подсластить пилюлю, скажу: я пришёл, дабы помочь обратить заклинание Оникса, а, заодно, исправить твои ошибки. И времени у меня на всё про всё немного. Скоро мэтрессы продолжат свои песнопения, и мне придётся вернуться в кущи Храмовой рощи. - Саманиэль на мгновение замолчал, а потом приглашающе распахнул руки и вновь улыбнулся ученику: - Иди сюда, малыш, другого шанса не будет.
  - Нет, - тихо произнёс Йоль, всхлипнул и, противореча собственным словам, шагнул к наставнику и крепко сжал его в объятьях. - Почему ты ушёл?
  - Устал.
  - Ты нужен мне. Я надеялся, что ты будешь со мной в тот день, когда мне придётся вернуться.
  - Ты справишься. Ты сильный, Йоль. Да и в моих советах ты давно не нуждаешься. В тебе говорит обида. Но обижаешься ты зря. Да, возможно, я ушёл слишком рано, но ты не один. Рядом с тобой Найлин и Тарго. И мать, которую ты незаслуженно игнорируешь, а лет через сто у тебя появится собственная семья: жена, дети. Я больше не нужен тебе, мальчик, поверь. И прекрати изводить себя, делу это не поможет.
  Йолинель на секунду замер, стремясь запечатлеть в сердце миг нечаянного, детского счастья, а потом отступил от наставника и поднял на него покрасневшие глаза:
  - Ты всегда был для меня загадкой, Саманиэль. Я знаком с тобой с детства, ты заменил мне отца. Казалось бы, я как никто другой должен знать тебя, но ты всегда ухитрялся удивлять меня. Даже теперь, после смерти. Живой, тёплый.... Как такое возможно?
  - Повторяю: тайны мёртвых я раскрывать не в праве. - Мэтр строго посмотрел на воспитанника и перевёл взгляд на гнома: - Всё, разговоры закончены. Пора браться за дело. Клади девочку на алтарь!
  Саманиэль взмахнул рукой, и посреди класса боевой магии, похожего на огромный грот, возникло высокое каменное ложе. Ни слова не говоря, Найлин приблизился к возвышению, аккуратно уложил на него Гедерику. Он был жутко взволнован предстоящим магическим действом, хотя ни секунды не сомневался, что эльфы вернут девочке память. "Всё наладится. Мы узнаем, что произошло, и сможем выработать план спасения Оникса". Конечно, Най осознавал, что вырвать эльфийского мальчишку их рук Дигнара будет не просто, особенно если учесть, что о связи хамир-фантош они толком ничего не знают. "Но раз однажды Геда смогла перекинуть связь на себя, значит, и ещё раз сможет. Привяжем мальчишку к ней и всем сразу спокойнее станет!" Перспективы выглядели радостными, и гном с облегчением выдохнул. Оказывается, последние минуты он почти не дышал, напряжённо всматриваясь в бледное личико ликанской магички, и теперь чувствовал как медленно и неохотно расслабляются сведённые мышцы.
  - Нужно тщательнее следить за собой, - пробормотал себе под нос Найлин и поискал глазами напарника.
  Йоль вместе с наставником бродил вдоль многочисленных стеллажей, подпирающих стены комнаты-грота. Время от времени эльфы останавливались и тихо переговаривались, а затем Саманиэль брал с полки нужный предмет и клал его в большую картонную коробку, которую держал в руках его ученик. Несмотря на то, что мэтр утверждал, будто времени в его распоряжении немного, действовал он неторопливо, придирчиво рассматривая каждый компонент будущего заклинания. Найлин бросил короткий взгляд на распахнутые двери класса и прислушался: в коридоре пока никто не появился. "Хорошо бы Дайцаруш и Халика совсем не пришли! Мы бы помагичили по-быстрому и смылись. Мечты!"
  Тем временем эльфы отобрали нужные ингредиенты и подошли к каменному ложу. Йолинель поставил коробку на пол, вытащил из неё банку с фосфорицирующей сиреневой субстанцией, кисть и, опустившись на корточки, стал быстро покрывать бока постамента однообразными символами: две скрещенных линии, круг над ними, треугольник со схематичным изображением цветка внутри, птица, сидящая на кубе. И так снова и снова, с удивительной точностью повторяя знаки. Саманиэль некоторое время внимательно наблюдал за учеником, затем с довольным видом кивнул и принялся разгружать коробку.
  - Не спи! - прикрикнул он на гнома и сунул ему в руки кусок белой ткани и пучок сухой, резко пахнущей травы. - Заверни и положи Геде под голову.
  Найлин выполнил приказ и тотчас получил следующий, потом ещё и ещё. Пока Йоль старательно вырисовывал символы, гном под руководством Саманиэля облачил Гедерику в тёмную атласную накидку, натянув её поверх грязного шерстяного платья, расчесал короткие спутанные волосы гребнем с четырьмя кривыми зубьями и овальным белым камнем на рукояти. Снял с ног девушки сапожки и покрыл ступни густой вязкой мазью, пахнущей яблоками и мятой. После этого мэтр бросил Найлину влажную тряпку, чтобы тот вытер руки, а сам чуть склонился над Гедой и принялся водить указательным пальцем по её щекам. И всё бы ничего, но вот взгляд первородного настораживал. В глубине бледно-голубых глаз плескались нежность и любовь, тщательно прикрытые извечной эльфийской холодностью. Возможно, кто-то другой ничего не заметил бы, но только не Най, который бок о бок провёл с напарником-эльфом последние пять лет. "Он знает Гедерику. Руку на отсечение даю!"
  - Мне симпатична эта девочка, - не стал отпираться мэтр, легко прочтя мысли гнома. - Кущи Храмовой рощи не тюрьма, у меня была возможность наблюдать за всеми вами, и я наблюдал. - Саманиэль в последний раз коснулся щеки Гедерики, словно ставя точку в невидимом рисунке, и выпрямился. - Леди Теригорн смелая и отважная, но в силу своего юного возраста - наивная. Я хочу, чтобы она прожила долгую и счастливую жизнь, пусть в её жилах и течёт кровь шуаров. Геда из тех людей, кого не способна замарать даже кровь проклятых. Но лучше бы её тёмный дар спал.
  - Но магия уже пробудилась. Разве можно заставить проснувшийся дар уснуть? Не лучше ли научить Гедерику им пользоваться?
  В ответ на пламенное выступление гнома, Саманиэль скептически изогнул бровь:
  - Ты представляешь Гедерику боевым магом, хладнокровно и расчётливо убивающим врагов? Даже эльфёнок-фантош со всей своей подноготной до него не дотягивает, что уж говорить об этой наивной пташке! Нет, Найлин, мы загоним шуарскую магию в потаённые глубины сознания девочки и замуруем, хочется верить, навеки.
  - Тель поила воспитанницу специальным чаем, - ровным голосом сообщил Йолинель, выпрямляясь и оценивающе разглядывая ядовито-сиреневые символы.
  - У нас чая нет, так что будем строить стену!
  - Начнём сейчас или подождём Халику и Дайцаруша? - по-прежнему не глядя на наставника, поинтересовался Йоль и, закрыв банку, вместе с кисточкой положил её обратно в коробку.
  - Ты обещал телепатке спектакль, пусть посмотрит.
  - Всё равно ничего не поймёт?
  - Что-то в этом роде. - Саманиэль внезапно нахмурился: - Посмотри на меня, Йолинель!
  Йоль нехотя повернул голову:
  - Да, учитель.
  - Ты сомневаешься во мне? Во мне?!
  - Простите... Я хотел бы верить Вам, но часть меня кричит, что Вы не похожи на себя прежнего. И я ничего не могу с этим поделать.
  - Что ж, это лишний раз убеждает меня, что ушёл я вовремя... Ты растёшь, мальчик мой. Ты станешь выдающимся магом. - Саманиэль шагнул к воспитаннику, положил ладонь на его плечо и слегка жал пальцы. - Смерть меняет нас. Поверь, я выгляжу как должно.
  - Наверное...
  - Ты слишком подозрителен, - усмехнулся мэтр и взглянул на гнома: - Возьмёшь на себя Дайцаруша. Стой рядом с ним и не позволяй вмешиваться. Начнёт колдовать - вырубай, хочешь магией, хочешь кулаком, без разницы.
  Едва мэтр замолчал, Найлин услышал шаги. К классу приближались маги, и их было намного больше чем двое.
  - Сочувствую, ребятки. Ритуал-то мы проведём вместе, а вот выбираться из Мельшара вам предстоит самостоятельно.
  - Ну, эльфийского принца они не задержат, - усмехнулся Най, и бледно-голубые глаза мэтра округлились:
  - Так мне не послышалось? - Саманиэль ткнул в Йоля указательным пальцем и зарычал так, что ритуальная вязь на его гладких щеках стала угольно-чёрной: - Ты рехнулся? Я думал, ты только про Геду и Оникса рассказал, а ты...
  - Я и Белый дворец телепатке показал, для достоверности. Возвращение мальчишки стоит любых тайн!
  - Да как у тебя ума хватило нарушить запрет глашатая Леса? Ты понимаешь, что теперь это старый хрыч может изменить предсказание? А он сделает это, если узнает!
  - Пусть! Мне от его предсказания ни горячо ни холодно!
  - Идиот! Р-рр... Как же меня достал этот детский сад!
  Мэтр в досаде топнул ногой, и пол класса боевой магии задрожал, словно в Мельшаре произошёл сильный подземный толчок. Най и Йоль покачнулись, дружно ухватились за край каменного ложа и вытаращились на Саманиэля, с лицом которого творилось что-то не то: оно кривилось и ломалось, как мягкая глина в руках скульптора, который раз за разом переделывает очередное творение, и никак не может достичь желаемого результата.
  - Что с ним, Йоль?
  - Личина тает.
  - Ишь, сообразил. - Саманиэль со злой насмешкой взглянул на эльфа: - Ты всё испортил, Йолинель. Снова. И последствия твоих неразумных поступков падут на твою голову, запомни. А я умываю руки!
  - Что здесь происходит?
  В класс вбежали Дайцаруш и Халика. Позади них толпились молодые маги в белых мантиях с огромными розами, вышитыми на левой стороне груди. Эльфийский мэтр (правда, ни Найлин, ни Йолинель уже не поручились бы, что он вообще принадлежит к первородным) с нескрываемым раздражением посмотрел на вошедших, хотел что-то сказать, но передумал. Махнул рукой, и мельшарцы повалились на пол, словно сбитые мячом кегли.
  "Боевой маг!" - хором воскликнули напарники и попытались выстроить защиту, но слова заклинания путались и вязли в тонкой паутине неестественной тишины, воцарившейся в классе.
  - Не дёргайтесь, недоумки! - воскликнул псевдомэтр. - Не собираюсь я вас убивать! У меня на вас большие планы!
  - Какие? - осторожно поинтересовался Найлин, но ответа не удостоился.
  Неизвестный маг лишь махнул рукой и склонился над Гедерикой. Осторожно распахнул тёмную атласную накидку, двумя пальцами подцепил магический цветок Йоля и резким движением сорвал его с платья. Цветок полыхнул ярким зелёным пламенем и осыпался на пол цветной пыльцой. В то же мгновение изящные девичьи руки с недюжинной силой толкнули мэтра в грудь. Он отлетел от каменного постамента, изломанной куклой рухнул на пол и застыл, не подавая признаков жизни.
  - Ух ты! - заворожено выдохнул Найлин и скосил глаза на бледного как полотно напарника: "Ты можешь что-нибудь сделать с обездвижившим нас заклинанием?"
  "Пытаюсь".
  "Я тоже, только вот плетения такого я в жизни не видел".
  "Аналогично", - прошептал Йолинель, не сводя напряжённых глаз с очнувшейся Гедерики.
  Девушка сидела на постаменте и затуманенным взглядом осматривала класс, но эльф ничуть не сомневался, что, когда она придёт в себя, мало не покажется ни им, ни псевдо-Саманиэлю, ни мельшарским магам. Сила, текущая по венам ликанки, ощущалась невероятно мощным тёмным потоком, и находиться рядом было физически неприятно. Да что там неприятно - больно: кожу как наждаком скребло, а мышцы непроизвольно сокращались, придавая разведчикам сходство с мухами, застрявшими в тенетах коварного паука. Обречёнными, тщетно сопротивляющимися мухами.
  Багрово-красный взгляд прошёлся по стеллажам, до отказа забитым зельями и артефактами, по стенам и потолку, пропитанным охранной магией, и остановился на лежащих у дверей магах. Тонкие крылья носа жадно втянули воздух, рот приоткрылся, и Геда издала рокочущий, мурчащий звук, больше подходящий ласковой избалованной кошке, нежели жуткому магу-убийце, кем по сути являлся шуар.
  - Еда, - с придыханием проговорила девушка, спрыгнула с каменного ложа и, сорвав с плеч атласную накидку, направилась к мельшарцам.
  Найлин сглотнул подступивший к горлу комок: с каждым шагом вокруг Гедерики всё явственнее проступало тёмное марево, на фоне которого ослепительным багровым огнём горели её руки. Горели в прямом смысле: языки пламени, возникая из ниоткуда, ласкали пальцы и ладони, заползали на манжеты шерстяного платья, но ткань не загоралось, видимо, магическое пламя было холодным. И смертоносным, в этом ни Йоль, ни Най не сомневались.
  "Не хочу на это смотреть..."
  "Так помоги мне, Най!" - раздражённо прошипел эльф.
  Гедерика медлила. Чёрным вороном кружила вокруг бездыханного Дайцаруша, переводила взгляд с него на свои горящие руки и о чём-то напряжённо размышляла. Сердце Йолинеля пропустило удар: ощущение, что он катастрофически опаздывает, свербело в груди, нарушало сосредоточенность, и он, не думая о последствиях, стал с силой рвать нити обездвиживающего заклятия, причиняя боль себе и напарнику. Он не успел совсем чуть-чуть. Геда опустилась на корточки, простёрла пылающие ладони над Дайцарушем, и тот просто исчез, растворился в воздухе, на каменных плитах пола остался лишь тонкий налёт серой пыли. В ту же секунду последние нити заклинания лопнули, и Йолинель вскочил на ноги:
  - Кровью рода эльфийского, именем Великого леса приказываю тебе: остановись!
  Багрово-красный взгляд вперился в лицо первородного.
  - Ты тоже слышишь эту мелодию? - Губы Гедерики растянулись в жутковатой улыбке, больше похожей на звериный оскал. - Она приятна, но мешает питаться. Из-за неё еда теряет свой изысканный вкус. Скажи, как сделать так, чтобы она исчезла?
  - В твоём случае - никак, - хладнокровно ответил Йоль, собирая силы для удара.
  Он не знал, получится ли у него убить шуара, но попробовать стоило. Следующей жертвой могла стать Халика - телепатка лежала в шаге от Гедерики - и эльф не мог допустить её смерти. Ни её, ни кого бы то ни было другого. "Хватит того, что Дайцаруш погиб. Больше никто не пострадает! Я привёл монстра в Мельшар, я виновен в смерти директора "Шипов" и я сделаю всё, чтобы исправить ошибку!" Йоль лихорадочно подбирал наиболее сильное боевое заклинание. История Иртана гласила: убить шуара невозможно. Но так ли это? Никто и никогда не подбирался к врагу так близко.
  "Надо объединить силы, - прозвучал негромкий и немного печальный голос Ная, и на запястье эльфа сомкнулись холодные пальцы. - Вместе до конца?"
  "Конечно, напарник".
  - Прости меня, Геда.
  Йолинель мысленно потянулся к сознанию Найлина, щедро черпнул его магической энергии, скороговоркой произнёс слова заклинания, и к Гедерике понеслось обычное с виду деревянное копьё. Девушка вскочила и инстинктивно выставила перед собой руки, словно хотела отбить копьё ладонями. Она даже не попыталась использовать магию, что несказанно удивило разведчиков. Но то, что произошло дальше, заставило забыть о её странном поведении. Древко насквозь пронзило хрупкую фигуру, и тишину класса взрезал дикий животный вой. Йолинель покачнулся, почувствовав слабость от интенсивного магического выброса, и привалился к напарнику, из-под полуопущенных ресниц наблюдая, как Гедерика падает на пол. С треском лопнуло древко копья, и тело девушки оплели зелёные ветки. Сжались, раздирая кожу, и вой стал оглушительным. Разведчики зажали уши ладонями, но не отвернулись. В том, что девочка умирает, виноваты они, и убегать от расплаты не будут. Вот бы выжечь шуарскую кровь, оставив юную магичку в живых, но увы... Теперь разведчиков ждали бессонные ночи и полосующая душу картина: угасающий багрово-красный огонь и карий взгляд полный растерянности и непонимания.
  - Геда!
  Радужным вихрем мелькнули зелёные одежды, и около девушки приземлился на колени молодой мужчина со светлыми, встрёпанными волосами и веснушчатым лицом. Широкие ладони легли рядом с раной, останавливая кровь и вливая в тело целительную энергию.
  - Потерпи, сейчас станет легче, - шептал лохматый маг, а Най и Йоль смотрели на него и не верили собственным глазам: в блестящих одеждах эльфийского мэтра над Гедой хлопотал секретарь Совета Ликаны.
  - Каломуш?! - одновременно воскликнули федералы, а Йолинель сердито добавил:
  - Какого лешего тебе понадобилось изображать моего наставника?
  - Конспирация, - с раздражением бросил маг. - Хватит таращиться! Лучше помогите! Нужно немедленно начать ритуал. Най, тащи накидку, а ты, Йоль, начинай медитировать. Раз ты единственный здесь эльф - обеспечишь нам связь с Великим лесом.
  - Не раньше, чем ты объяснишь, почему мы должны помогать девчонке? Между прочим, она только что убила директора магической школы!
  - Если бы она меня не вырубила, никто бы не пострадал.
  - Верится с трудом.
  Каломуш повернулся к эльфу и с вызовом посмотрел ему в лицо:
  - Именно поэтому я предпочитаю прятаться за чужими личинами. Очень уж раздражает тупость некоторых субъектов.
  - Попридержи язык, маг!
  - А то что? Съешь меня?
  - Морду начищу,- обиженно буркнул эльф. - И не надейся, что я прощу тебе дурацкий спектакль.
  - Йоль прав, в этот раз ты превзошёл сам себя, Кало.
  Найлин подобрал с пола атласную накидку, бросил её в руки мага и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что не двинется с места, пока тот не объясниться.
  - Может, потом?
  - Потом ты смоешься, а бегать за тобой по Ликане нам недосуг. - Йолинель бросил хмурый взгляд на мельшарских магов, всё ещё пребывавших в бессознательном состоянии, и вновь посмотрел на секретаря Совета: - Как ты узнал, что мы здесь?
  - Связь учитель-ученик. Я не стал разрывать её по просьбе Гедерики. Накануне отъезда она приходила ко мне. Была очень напугана, Дигнар грозился её убить. Я обещал помочь, если что. Пришлось, правда, потратиться на портальные камни - но это ерунда. - Каломуш улыбнулся и провёл ладонью по коротким волосам девушки. - Она очень дорога мне, Йоль.
  - Знаю.
  - И предвосхищая твой следующий вопрос, скажу: да. Это я соединил Оникса и Гедерику. Только не спрашивай как. Сам не знаю, как у меня получилось. Страшно было отпускать Геду одну.
  - Да ты понимаешь, что натворил? - возмутился Най. - Ты же сам над договором почти год работал. И сам его коту под хвост отправил. Почему?
  - Потому что от войны нас этот договор не спасёт. Просто будет на одну жертву больше. Не хочу! А теперь давайте-ка проведём ритуал. Мельшарцы не будут спать вечно, а нам после смерти господина Дайцаруша лучше побыстрее покинуть город.
  Каломуш помахал в воздухе накидкой, и, вздохнув, Най расцепил руки. Гном и маг принялись облачать Гедерику в ритуальную одежду, а Йоль, всё ещё ощущавший слабость, добрёл до постамента, опустился рядом с ним на пол и прислонился спиной к ядовито-сиреневым рунам. Прикрыл глаза, скрестил ноги, сцепил пальцы в замок, но тут же спохватился и расслабился, позволяя энергии свободно течь по телу. Оставалось лишь поймать мелодию леса, но Йолинель никак не мог уловить знакомый мотив. Перед внутренним взором то и дело возникало лицо Оникса с упрямо поджатыми губами и растрёпанными золотисто-каштановыми волосами, а во рту ощущался привкус горечи и бессилия. Он так надеялся, что, разбудив Гедерику, узнает секрет проклятущей связи "хамир-фантош" и поможет родичу. А выходило, что способ спасения Оникса ещё предстоит отыскать. Каломуша Йолинель знал давно и словам его верил: если маг сказал, что вышло случайно, значит, так и есть. "Хотя... - Эльф приоткрыл глаза, посмотрел на напарника и вздохнул. - Всегда найдётся исключение из правил. Нужно поговорить с Кало ещё раз. После ритуала. Не позволю ему смыться без объяснений!" - твёрдо решил он, сомкнул веки, и впустил в сознание мелодию леса. Нежное пение птиц, бормотание весеннего ветерка, запутавшегося в густой зелени рощи, таинственный плеск тёмных, подёрнутых ряской вод лесного озера. И ласковое, родительское прикосновение, от которого в душе распускаются бутоны бесконечного умиротворения и счастья. Главное, не позволить сознанию уплыть, ибо слишком велик риск не вернуться, навсегда погрузиться в нирвану. У тех, кто прошёл посвящение, слияние с Лесом становится очень глубоким (глубже только у мэтров), поэтому первородных с детства учат: реальность - маяк, помогающий вернуться.
  "Один из твоих сыновей с твоей помощью сотворил заклинание, и мы должны обратить его. Девочка несёт в себе частичку рода, Лес", - с мольбой произнёс Йолинель и незамедлительно получил ответ: щеки коснулась невидимая тёплая ладонь, а музыка зазвучала тише, позволяя мыслить чётко и ясно.
  Эльф открыл глаза и посмотрел на мага и гнома:
  - Связь установлена.
  - Отлично, - ухмыльнулся Каломуш. - Начинаем!
  А вот к тому, что произошло дальше, ни Йоль, ни Най оказались не готовы. Вопреки всем магическим правилам и законам ликанский маг просто-напросто вторгся в их сознания, подавил волю и перехватил власть над телами. Эльф попытался воззвать к Великому лесу, но не тут-то было: родовая магия не воспринимала Кало захватчиком, напротив, она вела себя так, словно ничего не происходило, словно в его сознании не было посторонних. Так что Йолинелю только и оставалась - наблюдать за ритуалом со стороны и надеяться, что старый знакомый не окажется врагом.
  По воле Каломуша эльф вскочил на ноги, подошёл к изголовью каменного ложа и положил ладони на виски Гедерики. Судя по всему, помимо роли проводника Великого леса, ему предстояло выполнять функцию батарейки для мага. Гному же досталось более простое задание: он взобрался на постамент, оседлал колени ликанки и яростно стиснул её запястья. И в тот же миг Каломуш запел. Если бы Йолинель владел сейчас своим телом, он бы задохнулся от восхищения, потому что ликанский маг пел как самый настоящий эльфийский мэтр. Нет! Он пел как сам глашатай Великого леса. И при этом (Йоль был готов поклясться жизнью) в нём не было ни капельки крови первородных.
  Голос мага дрожал и переливался всеми возможными и невозможными оттенками, легко воспаряя за пределы слышимости любых других существ, так что Наю, например, казалось, что Каломуш выдаёт непонятные рваные фразы. Но это было не так. Мелодия мага была совершенна, а вкупе со словами на древнем эльфийском наречии превращалась в настоящее оружие, затмевающее сознание, заставляющее сердце рыдать, обливаясь кровью. Маг пел о заблудившейся душе, что потерянно бродит во мраке, не ощущая родовой связи. Он уговаривал её вернуться домой и слиться с родом. Заклинание Перта было настолько мощным, что стены класса боевой магии пылали ровным золотым светом. Это указывало, что охранные щиты работают в полную силу. "Такое заклинание не может создать один человек, для него нужен круг мэтров, - внутренне содрогнулся эльф. - Он убьёт себя и нас!"
  И, подтверждая его опасения, Каломуш внезапно пошатнулся и опёрся руками о постамент. "Что ты творишь, Кало?! Почему ты не ограничился обычными заклинаниями? Зачем тревожить магию предков?!" - мысленно прокричал Йоль, надеясь, что маг услышит и остановится. Напрасно. Каломуш лишь усилил напор, а потом ухватил эльфа за плечо и стал жадно поглощать его жизненную энергию.
  "Най!" - в отчаяние позвал Йолинель, но напарнику было не до него: Гедерика наконец-то среагировала на колдовство Каломуша, правда не так, как ожидал гном. Он предполагал, что девушку будет трясти и ломать, не зря же маг приказал её держать. Но чтобы так! Хрупкая ликанка рвалась из его хватки подобно взбесившейся драконице: мощно, напористо, порой выгибаясь мостиком настолько, что гнома подкидывало в воздух, словно карапуза, забравшегося на дикого, необъезженного жеребца. Только теперь Найлин сообразил, зачем Кало захватил власть над его телом. Будь он самим собой, наверняка бы растерялся и оказался на полу, а так остался сторонним наблюдателем, на время отдавшим свою недюжинную силу в чужие руки.
  А ликанский маг вовсю орудовал в сознании Гедерики. Это напомнило Наю генеральную уборку: отмыть, очистить, перебрать и разложить по полкам. Казалось, Каломуш задался целью прощупать сознание девушки досконально. Гном не понимал, зачем, но терпеливо ждал результата. Неожиданно в сознании Гедерики возник чёрный шар. Вытягиваясь и закручиваясь, он постепенно превращался в вихрь с искрящимися, летящими во все стороны брызгами.
  "Бейги нас раздери! Неужели это та магия, что жутким огнём горела в глазах девчонки?" - прошептал Най. Забыв обо всём, он потянулся вперёд, чтобы лучше рассмотреть искрящийся вихрь, но был откинут назад ещё более сильным колдовством: возникший из ниоткуда короб накрыл магический вихрь и исчез.
  Гедерика последний раз дёрнулась и затихла, а Найлин Батор ощутил своё тело. Правда, спрыгивать на пол он не спешил: Каломуш всё ещё выдавал рваные фразы, а, значит, ритуал продолжался. "Ничего, закончит - в рожу получит. И пусть ещё спасибо скажет, что мы на него в королевский суд не подадим. Ведь не подадим же, Йоль?" Гном посмотрел на напарника и вздрогнул: эльф стоял на коленях, опустив голову, и прижимал дрожащие ладони к вискам Гедерики. Проклятье, готовое сорваться с губ, застряло в горле - Каломуш резко повернул голову и зыркнул на Батора так, что тот почувствовал себя учеником начальной школы, разбившим дорогущую директорскую вазу. А следом накатила слабость.
  - Что же ты делаешь, гад, - с трудом выговорил гном, запоздало понимая, что из него разом вытянули нехилое количество жизненных сил, и кулем скатился на пол.
  Звук упавшего тела совпал с окончанием ритуала. Каломуш замолчал, тряхнул головой, словно прогоняя дремоту, и склонившись к девушке, с нежностью шепнул ей на ушко:
  - Геда.
  - Оникс. - Чёрные глаза распахнулись и восторженно уставились на мага. Но восторг тотчас сменился ошеломлением: - Кало? - Ликанка села, свесив ноги. Взгляд её пробежался по стенам незнакомого зала, покрытым большими тёмными пятнами, смахивающими на копоть, и вновь замер на лице Каломуша: - Где мы? И почему я не чувствую Оникса?
  - Видишь ли, моя дорогая...
  - Его забрал Дигнар! - прозвучал хриплый надтреснутый голос, и Гедерика обернулась: в двух шагах от неё стоял Йоль.
  Измождённый и бледный, словно тяжелобольной, с горящими яростью глазами, он слегка покачивался, время от времени опираясь о край каменного постамента.
  - Ну, ты и гад, Кало! - сказал, точно выплюнул эльф.
  - Хочешь пообзываться? У меня тоже есть несколько весьма нелестных эпитетов, мой дорогой мальчик. Болтун, тупица и недоумок. Для начала сойдёт?
  - Пошёл вон! Сволочь!
  - И верно. Мне пора, - холодно произнёс маг и выгреб из кармана горсть серых камешков. - Построите портал прямо до границ Федерации, а там вам помогут.
  - Не командуй! Я не твой подчинённый!
  - С этого момента - мой. А будешь выступать, за руку отведу в Белый дворец! Папу не жалко?
  - Как ты узнал?
  Вместо ответа Каломуш высыпал камни на постамент:
  - Приступай! И напарника в чувство приведи.
  Йолинель кинул злобный взгляд на мага и поплёлся к бездыханному гному, а Каломуш положил руки на плечи Гедерики, которая смотрела на него так, словно видела впервые, и добавил в голос мягкости:
  - Не пугайся, девочка, я просто очень-очень устал. Но обещаю: я верну тебя Оникса, тем более что вы...
  Он осёкся и поморщился, понимая, что едва не проговорился.
  - Что мы, Кало?
  - Потом. - Маг погладил Гедерику по щеке и улыбнулся: - Главное, чтобы ты оказалась в безопасности. Мы скоро увидимся, верь мне. А сейчас мне надо идти.
   - Нет! - выпалила девушка и, подавшись вперёд, повисла на шее мага: - Возьми меня с собой, Кало! Я боюсь!
  - Если б я мог, дорогая, если б я только мог...
  - Кало!
  Но мага уже не было. Руки ликанки бессильно упали на колени, плечи поникли, и горячие капли обожгли кожу. Геда сидела на каменном постаменте и безразлично разглядывала свои босые ноги, а её юное сердечко тоскливо щемило.
  С пола, кряхтя и тихо ругаясь, поднялся гном. Эльф что-то негромко сказал ему, и федералы принялись выкладывать на полу камешки, оставленные Каломушем. Гедерика не смотрела на них. Мысли медленно, но верно текли в одном направлении: за неё в очередной раз всё решили. "А если я не хочу в Федерацию? Без Оникса я никуда не хочу! Почему я должна прятаться? Я хочу сражаться! За него! За нас! - Геда всхлипнула и кончиками пальцев прикоснулась к губам. Их первый и единственный поцелуй был незабываемым. - И он не будет последним. Клянусь!"
  Собственная решимость окрылила девушку. Пусть Каломуш бросил её и ушёл за фантошем один, она не собиралась бездействовать. Тем более отсиживаться в Федерации.
  - Мы поедем в Картр вместе, любимый, - прошептала Гедерика и вскинула голову: - Йоль! Най! Уходите одни. Я отправляюсь за Ониксом!
  
  Глава 10.
  Решение бейга.
  
  Ангр скучал. Мрачной горой восседая на толстой ветви дуба, что рос недалеко от гостиницы, где остановился наследник сатрапа, он то и дело цокал языком и глухо порыкивал, приводя в священный трепет верных воинов-слуг. Бейг бы и рад был заняться чем-то другим: полетать, заглянуть в пару-тройку домов и понаблюдать за местным жителями, но Шанир дал чёткие инструкции - сидеть и ждать, и он им безропотно следовал. Тем более что чувствовал себя Ангр слегка виноватым. Как ни крути, предыдущий приказ он нарушил: вступил в контакт с объектом поиска, дал ему обещание, идущее вразрез с заданием работодателя, а, вернувшись, умолчал об этом. Впрочем, положа руку на сердце, он ни в чём не раскаивался: встреча с эльфёнком лицом к лицу оказалась весьма интригующей и развлекла любознательного бейга. Жаль только, что бой Оникса с проклятыми ленточками, едва не погубившими его самого молодого родича, он пропустил. "Но каков малец! Усыпить меня, избранного, да ещё со всем семейством - это надо постараться! Отличный, отличный маг!" Ангр приглушённо рыкнул, втянул голову в плечи и нахохлился, став похожим на огромного грифа. Потом встрепенулся, чуть повернул голову и не мигая уставился на дощатый сарай, за дверями которого скрылись Дигнар и Шанир со своими фантошами и странным тиратским магом, вёртким и скользким, как болотная гадина. Узнать, что творится в сарае, хотелось неимоверно. Однако как ни напрягался Ангр, заглянуть за выставленные Саттолом щиты не смог. "Зачем ставить такую мощную защиту?" - недоумевал он, хмуро рассматривая белеющие в сумерках стены. Дремавшая целый день интуиция внезапно очухалась и принялась нашёптывать, что впереди ждёт беда.
  А ведь как хорошо всё начиналось. Впервые за несколько лет службы Ангр наконец-то смог приблизиться к Дигнару, фактически стать его охранником в этом глупом путешествии. Он верил, что в скором времени сможет пообщаться с работодателем, проявить себя и показать, что бейги не кровожадные монстры из детских страшилок, а разумные, думающие существа. Собеседником господин наследник виделся весьма перспективным и многообещающим. Ангр долго и пристально наблюдал за ним ещё в Исанте, а потом и по дороге в Бершан. Конечно, некоторые черты, например, вспыльчивость и чрезмерное упрямство, настораживали, но бейг оправдывал их социальным положением Дигнара. "В конце концов, за всю свою жизнь я не встречал ни единого существа без недостатков", - рассуждал про себя Ангр, с удовольствием наблюдая за Дигнаром, теперь уже с близкого расстояния.
  Но доволен он был лишь до тех пор, пока наследник каким-то непостижимым образом не вернул браслет Оникса на своё запястье. О том, как именно это произошло, Ангр упорно старался забыть. Быть усыплённым вместе со всем семейством второй раз за сутки - недопустимо! Но кто знал, что лесную поляну в глуши Бершанского леса посетит сам мастер Кальсом, фигура непонятная и загадочная не только для бейга-мага, но и для всех жителей Иртана?
  "Впрочем, речь не о нём". Бейг зло фыркнул и скрестил длинные руки, чиркнув когтями по локтям. Ангр не лукавил: сейчас его волновал только один человек - Дигнар. Человек, которому он присягнул на верность. И клятву свою намеревался сдержать. Если, разумеется, не будет опасности для его семейства: всё-таки защита родичей была для него превыше всего. А с учётом того, что некоторые поступки наследника Ангр понимал не слишком хорошо, а, если честно, не понимал совершенно, то в сознании всё чаще и чаще проскальзывала предательская мысль: бросить дурацкую идею со службой и податься куда-нибудь ещё, лучше всего на другой континент. Ведь могло статься и так, что сын Селнира Дестанаты невменяем. К чему, скажем, ему понадобилось бросать свою самку? Молодую, здоровую, способную родить прекрасных, крепких детей? Да, девчонка горда, импульсивна, но так даже интересней! Нет ничего тоскливей безропотных, пассивных партнёров в твоей постели. Кто-кто, а Ангр знал это не понаслышке: всех членов его небольшого семейства с детства воспитывали в благоговейном трепете перед главой-магом.
  "Обидно". Ангр вздохнул, кисло глядя на укутанный мглой сарай и мысленно желая эльфёнку удачи. Он ни секунды не сомневался, что в спектакле, устроенном для наследника Шаниром, мальчишке отведена главная роль.
  - Приказ приказом, но я уже жалею, что показал им путь, - рокочуще пробормотал бейг, вызвав недоумение у воинов-слуг.
  Ангр проигнорировал косые взгляды родичей. Поскрёб когтями панцирные коленки и стал анализировать изменения, произошедшие с Ониксом после его "триумфального" возвращения к прежнему хамиру. Сравнивать было с чем. Бейг видел эльфёнка разным: холодным, отстранённым, шаг за шагом просчитывающим как лучше себя повести; тщательно скрывающим рвущиеся наружу эмоции; встрёпанным, отчаянным, потерявшим контроль над ситуацией. И вот теперь, после той ночи, которую Ангр не мог вспомнить, Оникс как никогда походил на куклу: тусклый взгляд травянисто-зелёных глаз, обречённость в каждом движении, жесте. Бейгу оставалось лишь гадать, почему Дигнар ничего не замечает. Ведь по сути наследник был магом, пусть слабым, но магом, и благодаря выстроенной мастером связи должен был чувствовать изменения, происходящие с любимой игрушкой. А он их упорно не замечал. Или не желал замечать. Да и поведение самого тиратца вызывало вопросы. Всего за один день Ангру довелось лицезреть и злобствующего Дигнара, и счастливого, и истеричного, и капризного, и, Солнце знает, какого ещё! Он уговаривал себя, что дело в неординарной ситуации, что на поведении наследника сказался побег жены и фантоша, но всё же начал мало-помалу разочаровываться в работодателе. И всё больше и больше жалел эльфийского мальчишку.
  "Кто бы мог подумать?! Я сочувствую детёнышу своих заклятых врагов!" Мысль казалась дикой, но без сомнения верной, и прогонять её бейг не стал. Что-что, а лгать себе - последнее дело! Это он знал наверняка. Поэтому, глянув на родичей, мышками притаившихся на ветках справа и слева от него, и отдав им приказ быть настороже, Ангр прикрыл глаза, намереваясь поразмыслить о превратностях и насмешках судьбы. Но даже начать не успел: двери сарая распахнулись и двое фантошей выволокли на улицу жалобно поскуливающую нефас.
  - Эльфовы стрелы! - гортанно выругался Ангр, до предела вытянув шею.
  Круглые как блюдца и оранжевые как апельсины глаза крылатого мага распахнулись до предела. Он жадно, с неподдельным любопытством всматривался во тьму: длинные волосы, белой волной скользящие по земле, хрупкое детское тельце, клешни вместо ладоней и пальцев - перед ним была нефас, никаких сомнений. Фантоши бросили ношу неподалёку от входа, вытащили из-под навеса лопаты и принялись быстро и дружно рыть яму. Бейг же перевёл взгляд на сарай и утробно застрекотал, выражая крайнюю степень недовольства. Фантоши прикрыли дверь, а ему так хотелось заглянуть внутрь и посмотреть: всё ли в порядке с эльфийским мальчишкой? Нервозность мага передалась семейству, и вскоре ночную тишину наполнило размеренное постукивание - бейги нервно клацали зубами, в надежде привлечь внимание Ангра. Но тот не стал успокаивать родичей. Он чувствовал себя неуютно, словно с минуты на минуту должно было произойти что-то из ряда вон выходящее. И неизбежное, как смена дня и ночи.
  - Нефас и эльф! Эта встреча не могла закончиться ничем хорошим... - пророкотал Ангр, и в ответ на его слова дверь вновь распахнулась и из сарая вышли ещё двое фантошей. Один из них нёс завёрнутое в плащ тело.
  Бейги прекрасно видели в темноте, и Ангр с лёгкостью разглядел кончик золотисто-каштановой косы, выбившийся из складок тёмной ткани. Перекинувшись парой фраз, фантоши принялись рыть вторую яму, а бейг изогнул шею и уставился в хмурое беззвёздное небо. "Зря я надеялся достучаться до наследника! Если он ради забавы отдал любимую игрушку на растерзание нефас, то ждать от него снисхождения для кого бы то ни было - пустое дело!.. Не понимаю! Он так стремился найти его, кричал, что хочет вернуть любым способом, а потом взял и убил. А ведь эльфёнок такой замечательный маг. И такой забавный... Не понимаю! Зачем?"
  Фантоши тем временем закончили копать, опустили мёртвого товарища и живую нефас в ямы и, забросав их землёй, скрылись в сарае. Каплевидные ноздри Ангра сжимались и разжимались от гнева: он никогда не любил беловолосых кровожадных тварей с ядовитыми клешнями, но сидеть и слушать, как одна из них, похороненная заживо, захлёбывается землёй, было невыносимо. "И ведь не умрёт! Так и будет страдать вечно. Жестоко. И они называют чудовищами нас! Бред! Люди - вот самые кровожадные монстры Иртана".
  "Ангр! Приготовься".
  Голос Саттола заставил бейга насторожиться. Опустив голову, он вперил оранжевый взгляд в закрытые двери и сосредоточился. Какой приказ последует, бейг не знал, но готов был выполнить его. Пока ещё он был на службе, и с этим приходилось мириться. Вечность отсчитала несколько долгих минут. И вот двери распахнулись, выпуская наружу Дигнара, Шанира с Ланиром и четвёрку фантошей и открывая глазам засыпанный жёлтым песком пол, на котором лежали два трупа. Игрушки Саттола. Ангр узнал бы их из тысячи, ведь именно с ними вели дела все представители малых рас, тайно служившие наследнику.
  "Ты по-прежнему служишь ему, Ангр!"
  "Я жду приказа, Шанир", - не стал спорить бейг, но для себя твёрдо решил: это задание будет последним, а потом он вместе с семейством отправится на другой континент. Идеальный выход из положения.
  "Откопай нефас и отпусти её на свободу. Передай ей: "Келийская пустошь". Она поймёт".
  "А что дальше?"
  "Ничего. Я позову, когда придёт время".
  "Ладно", - безразлично отозвался Ангр, наблюдая, как люди удаляются в сторону конюшни.
  Натужно скрипнул и опал пеплом злосчастный сарай. Мелькнули и растворились во тьме силуэты всадников, и бейг спикировал на землю. Выпрямился в полный рост, разминая затёкшие мышцы, и направился к могилкам. Щёлкнул языком, указал на правый холм, и слуги-воины кинулись откапывать беловолосое чудовище. Большие ладони с острыми когтями резво разгребали рыхлую землю, и спустя пять минут слуги вытащили нефас из ямы и поставили перед Ангром.
  Задрав голову, она взглянула в оранжевые глаза и предупреждающе зарычала. Бейг-маг ответил не менее яростным рыком. А потом шумно выдохнул, цокнул языком и пророкотал:
  - Шанир отпускает тебя. Он велел передать: "Келийская пустошь".
  Нефас часто-часто заморгала, и её ярко-алые глаза затопили слёзы. Бейг с трудом удержался от удивлённого возгласа: он никогда не думал, что беловолосые чудовища умеют плакать. "Пожалуй, больше чем эта нефас меня уже никто не удивит", - растерянно подумал он и взмахнул рукой. Острый коготь рассёк верёвки, магические фразы вспороли нити сдерживающих заклинаний, и пленница оказалась на свободе.
  - Благодарю тебя, бей-й-йг... - проблеяла она, поднялась на цыпочки и закружилась, с каждым оборотом ускоряя темп.
  Стремительный прыжок, и под небеса взмыла серая птица с ослепительно белым гребнем. Ангр проводил её задумчивым взглядом, а когда та скрылась из вида, повернулся к родичам:
  - Я принял решение покинуть... - И замер, то ли услышав, то ли почувствовав слабый вздох. - Не может быть!
  Бейг крутанулся, взбороздив трёхпалыми ногами-лапами землю, и ошеломлённо уставился на соседний могильный холм. С минуту он пытался уловить биение чужого сердца, но мешало собственное: грохотало - не унять, и, раздраженно рыкнув, Ангр ринулся раскапывать могилу. Слуги-воины озадаченно переглянулись и присоединились к своему господину. Комья земли полетели во все стороны. Эльфа вытащили из ямы и уложили на дорожный плащ, что служил ему саваном. Ангр отогнал слуг от мальчишки и склонился над ним, всматриваясь в мертвенно-бледное, восковое лицо.
  - Ты слышишь меня, игрушка наследника?
  Вопрос остался без ответа. Бейг приложил голову к груди Оникса. И, о чудо! уловил слабое и редкое биение сердца. Настолько слабое и редкое, что Ангр ничуть не удивился тому, что Оникса приняли за мертвеца. "Хотя... Я совсем не ощущаю его связи с Дигнаром. Возможно, нефас всё же убила его. Но тогда получается, что кто-то или что-то его оживило? - Бейг с сомнением оглядел эльфёнка и поскрёб кончиками когтей лысый череп: - И что теперь с ним делать? Вернуть Дигнару? Ни за что! Он его похоронил, пусть и дальше считает покойником. И Кальсому не отдам, как пить дать, опять к наследнику отправит! Да... задачка... Не в Федерацию же его нести?!.. Но отсюда точно пора убираться - люди просыпаются". И, подхватив мальчишку на руки, бейг взмыл в тёмное ночное небо.
  
  - Уходите одни. Я отправляюсь за Ониксом!
  Звонкий и на удивление бодрый голос Гедерики заставил федералов обернуться. Девушка стояла возле каменного ложа, гордо вскинув голову, и смотрела твёрдо, с вызовом в чёрных глазах. Найлин, уставший как после трёхдневного гона тварей, лишь скептически искривил губы, а вот Йолинель повёл себя странно. Замерев на коленях с вытянутой рукой и зажатым в пальцах портальным камнем, предпоследним из тех, что оставил Каломуш, он с минуту пристально смотрел на Геду, потом его напряжённое лицо разгладилось, и во взгляде появилась привычная смешинка.
  - Возьмёшь нас с собой?
  - А разве Вам не нужно домой, в Федерацию?
  Гедерика растерялась, ибо была абсолютно уверенна, что, после того как Кало покинул её, помощи ждать неоткуда. А тут...
  Йоль подался вперёд, одним движением сгрёб портальные камни в кучу, и тщательно сплетённое заклинание рассыпалось, как сметённый сквозняком карточный домик.
  - Что ты творишь? - опомнившись, воскликнул Най и с тревогой взглянул на мельшарских магов, пока ещё пребывавших в бессознательном состоянии.
  - В первую очередь, спасаю нашу репутацию. - Эльф весело подмигнул напарнику, рассовал большую часть камней по карманам плаща, а оставшиеся разложил на полу в форме правильного треугольника. - У нас было задание: привести в Картр двоих подростков - значит, двоих и приведём!
  - Это безумие! Ты же почти достроил портал.
  Йолинель с удивлением посмотрел на Ная:
  - Ты, действительно, думал, что я в него войду? Сбегу, оставив Ано в мельшарской конюшне?
  Гном несколько секунду переваривал услышанное, не в силах поверить, что его как маленького собирались впихнуть в портал. Бросить, оставить, отправить в детскую, пока взрослые будут разбираться с навалившимися проблемами.
  - Какой ж ты гад, Йоль! Мы ведь напарники!
  Найлин сердито крякнул и впечатал кулак в плечо друга. Приглушённо охнув, Йоль согнулся и зашипел, но, вместо того чтобы дать сдачи, одарил гнома укоризненным взглядом и обратился к Гедерике:
  - Подойдите ближе, леди. Сейчас я открою портал.
  Эльф отвернулся и, склонившись над камнями, что-то зашептал, уверенный, что девушка примет его приглашение, однако Геда не двинулась с места. Лишь прикусила губу и насупилась: всё шло слишком гладко. Слишком неожиданно поменял Йолинель свои планы. Та Гедерика, что жила в Бершане, купаясь в любви и заботе, не колебалась бы ни секунды, ведь кому верить как не посланцам любимой нянюшки? Но нынешняя - медлила и сомневалась. К тому же некстати вспомнилось, что Оникс всеми силами пытался отделаться от компании федералов и даже каким-то образом осуществил своё желание, ведь в Мельшаре они оказались вдвоём. "А вдруг он был прав? Вдруг меня заманивают в ловушку?"
  Гедерике стало неуютно и холодно, словно, выбравшись из тёплой постели, она попала на заснеженную улицу. Не совсем понимая, что делает, девушка попятилась к двери и замерла, услышав тихий, натужный стон за спиной. Обернуться было невыносимо трудно, но Геда честно попыталась преодолеть страх, заволакивающий сознание. Тщетно. Пусть умом она понимала, что позади - люди, однако перед мысленным взором упорно вставал образ жуткого огнедышащего дракона.
  - Поторопись, Йоль, маги вот-вот очнуться! - забеспокоился гном, и Геда, забыв о сомнениях, опрометью кинулась к разведчикам.
  С губ эльфа слетело последнее слово, и в потолок класса боевой магии ударил треугольный столп света.
  - Разве это портал? - пискнула Гедерика.
  - Сильно облегчённая версия. - Йоль схватил девушку за руку и кинул быстрый взгляд на напарника: - На выходе будут люди.
  - Понял.
  Гном кивнул и первым шагнул в столп света. Эльф ободряюще улыбнулся ликанке:
  - Не бойся. Пока мы рядом, с тобой ничего плохого не случится, обещаю.
  "Так уж и не случится! Со мной уже столько всего наслучалось и никто помочь не смог. Даже Кало!" - хотела сказать Гедерика, но передумала. Препираться и выказывать детское упрямство показалось откровенной глупостью. Она собиралась отыскать Оникса, и в этом предприятии разведчики были идеальными помощниками, поэтому Геда улыбнулась, давая понять Йолю, что верит его словам, и смело вошла в портал.
  Яркая вспышка хлестнула по глазам, заставив часто-часто заморгать, но зрение почти сразу вернулось, и взору открылся длинный коридор конюшни, освещённый магическими лампами. Справа ровными рядами возвышались спрессованные кипы сена, слева красовались широкие, решётчатые двери. Крепкие, невысокие, выкрашенные в светло-коричневый цвет. У одной из них рядком сидели шестеро конюхов в холщовых рубахах, серых штанах и кожаных фартуках. Выглядели они уморительно: переплетённые, словно в танце, руки, блаженно-счастливые лица и раскрытые рты, из которых лился сочный басистый храп.
  - Тебе нужна лошадь. Выбирай.
  Йоль подтолкнул девушку к денникам, а сам присел на корточки и стал выворачивать карманы. На земляной пол посыпались портальные камни. Геда бросила на них короткий взгляд, машинально отметив, что на этот раз эльф собирался использовать их все, и подошла к первой попавшейся двери. Положила ладони на деревянную решётку и с интересом взглянула на статного гнедого жеребца. Стройные, тонкие ноги, шелковистые, цвета кофе с молоком грива и хвост, дерзкие, чёрные глаза с удивительно пушистыми ресницами. "Какой красивый! И вид необычайно гордый. С гонором конь. Всегда о таком мечтала! А отец: "Белоснежка смирная, с ней спокойно". Разве я плохо езжу верхом?.. Ничего, папы здесь нет, а Йоль велел выбирать... Я выбрала!" Гедерика взглянула на табличку с именем, просунула руку между прутьями и поманила коня к себе.
  - Иди сюда, Глянец.
  Жеребец фыркнул, скребанул копытом по полу, взметнув в воздух тучку опилок, и с исполненным достоинства видом подошёл к девушке. Посмотрел на неё сверху, тряхнул головой и осторожно коснулся губами раскрытой ладони. Тёплое дыхание лизнуло кожу. Гедерика улыбнулась и, прошептав: "Сейчас, Глянец, сейчас!", распахнула дверь денника. Шагнула к коню, обняла за изящную гибкую шею и уткнулась лицом в тёмно-рыжую шкуру.
  - Осторожней с родовой магией! Переборщишь, и привязка окажется для него смертельной.
  - Почему?
  Геда обернулась. Эльф стоял возле загадочно переливающейся арки портала и мрачно смотрел на неё. Отвечать он явно не собирался. Но девушка с настойчивой интонацией повторила вопрос, и Йоль всё же соизволил разомкнуть уста:
  - Влюбится. Перестанет есть, пить, спать и сдохнет от истощения.
  - Ничего себе! - Девушка отпрянула от коня. - Что это за магия такая?!
  - Магия любви и красоты, - сухим, бесцветным голосом произнёс Йоль и, стремительно приблизившись к жеребцу, провёл ладонью по рыжей морде. - Обошлось, - после небольшой паузы объявил он и со вздохом добавил: - но если воспользуешься этой древней магией на территории Федерации, никакие заслуги и покровители не спасут.
  Эльф отвернулся, сдёрнул с крюка уздечку и принялся взнуздывать коня, оставив Гедерику ошеломлённо хлопать глазами.
  - Я постараюсь объяснить тебе, что к чему, но сначала покинем Мельшар. С каждой минутой здесь становится всё опаснее. Най! Где ты копаешься?
  - Да здесь я. - В дверном проёме возникла коренастая фигура гнома. - Извини, что так долго. Рудник что-то не в духе, никак не мог на него седло одеть, пришлось заклинанием успокаивать, тем, что ты показал.
  - Угу, - буркнул эльф и посмотрел за спину напарнику, туда, где маячили две любопытные конские морды: тёмно-коричневая Рудника и серебристо-серая Ано. И тут же ощутил негативный всплеск: эштенец не желал путешествовать с магичкой, причинившей вред его спутнику.
  "Так надо, дружище".
  Ано всхрапнул и продемонстрировал зубы, выражая сомнение в адекватности эльфа, а потом перевёл взгляд на Гедерику и издал короткое резкое ржание. Девушка угрозы не поняла, зато понял Йоль. И благополучно проигнорировал, зная, что самодеятельностью его спутник заниматься не будет. По крайней мере, до тех пор, пока нет очевидной угрозы. А сейчас её нет - тёмная магия ликанки спрятана за прочным щитом Каломуша.
  "Будем присматривать за ней в четыре глаза", - сказал эштенцу Йоль и, в последний раз проверив крепость подпруги, подвёл к Гедерике Глянца. Вручил повод, ободряюще улыбнулся. Дождался ответной улыбки, мысленно скомандовал: "Пора" и, взяв под уздцы эштенца, следом за напарником направился к порталу. Геда шла последней. Она виновато поглядывала на своего коня и всё больше и больше краснела.
  - Извини, пожалуйста, - выдавила девушка и сразу же почувствовала облегчение.
  Пусть конь был не в состоянии понять её слов, но совесть они точно успокоили. А ещё Гедерика поклялась себе, что постарается вообще не колдовать, пока не разберётся, что творится с её магией. "Солнце свидетель! Я не хочу подвергать окружающих опасности!" С этими мыслями Гедерика отважно шагнула в портал и оказалась в лесу. Дубы, липы, осины - ничем не примечательная местность.
  - Почему именно сюда? - обескуражено глядя на эльфа и гнома, озвучила свой вопрос девушка.
  Найлин с подозрением сощурился:
  - Здесь ты напала на нас. До сих пор остатки заклинания чувствуются. Эх, и досталось нам.... Совсем не помнишь? Может, хоть смутно?
  - Нет.
  - Най! Я же говорил: она была не в себе. - Йолинель предупреждающе взглянул на напарника и галантно поклонился Гедерике: - Позвольте помочь Вам взобраться в седло, леди Теригорн.
  Эльф произнёс фразу так, словно они стояли не в глухой чаще, а перед дворцом какого-нибудь аристократа, чем ужасно смутил юную ликанку. Бедняжка потупилась, зарделась, а тут ещё взгляд упал на грязное, покрытое мелкими дырочками шерстяное платье. Из горла вырвался досадливый стон: "Какое счастье, что здесь нет зеркала. Если бы я себя сейчас увидела... Я бы этого не пережила! О, Солнце! За что мне всё это? Почему я не могу просто вернуться домой? Обнять маму, отца. Принять ванну..." В глазах защипало, по осунувшейся щёчке скатилась одинокая слеза.
  "В который раз убеждаюсь, что дипломат из тебя никакой!" - в сердцах выпалил гном и, отодвинув напарника в сторону, бережно взял Гедерику за руку:
  - Прости ты его, дурака. У первородных не жизнь, а сплошные церемонии. На самом деле, Йоль отличный парень, свойский и весёлый. Ты только подожди чуть-чуть, он скоро к тебе привыкнет.
  "Най!"
  "Умолкни или, клянусь, будешь сам бороться с её истерикой!"
  Найлин осторожно приобнял Геду за плечи и, чуть изогнувшись, заглянул в покрасневшие глаза:
  - Мы твои друзья.
  - Я вас совсем не знаю, - всхлипнула Гедерика, но взгляда не отвела, что гном расценил как свою несомненную победу.
  И постарался немедля закрепить результат:
  - Так что мешает тебе нас узнать? Можешь спрашивать о чём угодно. Мы ответим на все твои вопросы. Только давай поедем потихоньку. Ты же хочешь отыскать Оникса, а стоя на месте его не найдёшь.
  - А куда ехать-то?
  Гном быстро зыркнул по сторонам.
  - Когда мы встретились, ты шла оттуда. - Он указал на северо-запад. - Думаю, стоит продвигаться в этом направлении. Или у тебя другие соображения?
  - Нет.
  - Тогда вперёд.
  Гном ненавязчиво подтолкнул Гедерику к коню. Сцепив руки в замок, он подсадил девушку в седло, потом взобрался на своего жеребца и насмешливо взглянул на напарника:
  "Завидно?"
  "Ничуть. Я тоже так могу".
  "Но предпочитаешь обращаться с ней как с чужой. А девочке всего-то и нужно - немного участия".
  "Не хочу привязываться", - сухо бросил эльф и направил эштенца по едва заметным следам, оставленным мягкими ботиночками Гедерики.
  "Что за вожжа тебе под хвост попала? Ты сам на себя не похож!"
  "А на кого похож?"
  "На капризного принца!"
  Йолинель заметно вздрогнул, но на напарника не взглянул. Поджал губы и уставился куда-то вдаль. Отрицать очевидное было верхом идиотизма: разговор с Саманиэлем-Каломушем фактически подтвердил его высокое происхождение. Стало невыносимо стыдно за своё "Я тебе никогда не врал!", но, с другой стороны, разве мог он поступить иначе? У Ная же буквально крышу снесло, когда он услышал, что его напарник - эльфийский принц. "А Кало - гад, мог бы и помолчать!.. Да и как он узнал мою тайну?" Эта простая мысль громом поразила Йоля. Пальцы впились в луку седла, а тонкий, почти исчезнувший узор родовой вязи на секунду стал чёрным, как мрак, таящийся в бездонных ущельях Северных гор. Эльф шумно втянул воздух, пытаясь справиться с яростью. "Неужели, общаясь с нами, он просто втирался в доверие? Хотел получить возможность влиять на наследника эльфийской короны? Или выжидал, чтобы убить? Или намеревался шантажировать отца?" Перед глазами пронеслась череда встреч, проулок, дружеских посиделок за бокалом вина. Поверить, что всё это искусная игра, что его и Ная всего лишь использовали, было не только обидно, но и говорило об их некомпетентности как разведчиков.
  "Я убью тебя, Кало!"
  "Так прямо и убьёшь? И объяснений не выслушаешь? - Найлин саркастично усмехнулся и добавил: - Не верю я, что Кало - враг".
  "Почему?"
  "Интуиция".
  "А то, что он так обошёлся с нами?"
  "Как?"
  "Подло!"
  "За это я его хорошенько тресну. Как-нибудь потом, - пообещал гном. - Но, если честно, я его понимаю. Хотел обойтись малой кровью, даже наставником твоим прикинулся, чтобы ритуал побыстрей провернуть. Да только ничего не вышло - сопливая девчонка по башке настучала. Личина спала, мы с тобой вопросы задавать начали, объяснений требовать. Вот он и взбеленился, благо сила дара позволила спеленать нас как младенцев. Но, так или иначе, Гедерике он помог, мельшарцев не убил и за Ониксом отправился, прямиком к Дигнару с его фантошами".
  "Герой!"
  "А то! Кало всегда был отчаянным малым. Помнишь, как мы сельварскую брагу под носом у жриц распивали? Прямо под стенами храма! А ночь весеннего солнцестояния в борделе госпожи Граники? Снять всех девок разом и вместе с ними голышом водить хороводы вокруг костра в гостиной! Кто ещё на такое способен? Только Кало! Правда, женившись, чуть тише стал, а так... И при этом он не болтлив. Тайны хранит, как никто другой. Не зря его Миганаш секретарём Совета сделал, ох, не зря!"
  "Ладно, уговорил, дам ему возможность объяснится. Но если его объяснения меня не устроят - извини".
  "Да шут с ним, это дело будущего, а меня настоящее волнует. Что-то наша девочка примолкла". Найлин придержал коня, дождался, когда ликанка поравняется с ним, и вежливо поинтересовался:
  - Что-то не так, дорогая?
  Гедерика тяжко вздохнула и подняла печальные глаза на федерала:
  - Что будет, когда я найду Оникса? Вдруг он не захочет пойти со мной?
  Отвернувшись от гнома, девушка невидящими глазами посмотрела на проплывающие мимо деревья и заговорила, выплёскивая всё, что накопилось в её большом, наивном и открытом сердце:
  - Что если Оникс никогда не полюбит меня? Нет, я всё равно не отступлю. Я хочу, чтобы он перестал страдать, вернулся домой, воссоединился с семьёй. Несмотря ни на что!.. Но ещё я хочу, чтобы он хоть раз посмотрел на меня с любовью. Он ведь такой красивый... Почему он видит во мне врага? Я ведь ничего ему не сделала. Я лишь хотела быть рядом. С самого первого дня. С того самого обеда, где меня познакомили с Дигнаром. Оникс стоял рядом с наследником и выглядел нереально прекрасным и каким-то ужасно далёким - неприступным лесным божеством. Он пугал и завораживал меня. Но я всё равно хотела понять, такой ли он внутри, как снаружи. И обратилась к Кало. Надеялась, что он расскажет мне о фантошах то, чего нет в книгах. Однако учитель ничего не знал. Я думала, мой визит бесполезен, но появился Оникс. И на этот раз он не выглядел божеством. Обычный юноша, только очень красивый. - Пальцы Гедерики бессмысленно заскользили по гребню седла, поглаживая и поскрёбывая жёсткую кожу. - Но когда он заговорил, я испытала шок. Он был очень жесток. Назвал меня падшей женщиной, пообещал рассказать Дигнару о моём ночном визите к Кало... Тогда мне показалось, что моя любовь разобьётся, как хрустальный бокал, брошенный на каменный пол. Но Оникс ничего не рассказал хамиру. Промолчал, хотя мог одним словом разрушить мой брак и ввергнуть наши страны в войну. Тогда я решила, что он сильный и справедливый. И, возможно, чувствует ко мне хоть что-то, кроме неприязни и ненависти. А потом я увидела, как обращается с ним Дигнар, и поняла, что он хрупкий, ранимый и совершенно беззащитный перед этим отвратительным, несдержанным тиратцем, который мог делать с ним всё, что ему заблагорассудится. Я больше не хотела выполнять условия договора. Я не хотела быть женой наследника, ехать в Тират и умирать, тем более что Дигнар пообещал убить меня, потому что не желал жить с ведьмой. Да если бы он и не сдержал слова, мне не стало бы лучше. Пришлось бы терпеть издевательства мужа и наблюдать, как он издевается над моим возлюбленным. И когда Кало предложил мне бежать, я почти не сомневалась. Было страшно, но дорога в Федерацию пугала меня куда меньше, чем семейная жизнь в Исанте. А когда он связал нас с Ониксом, моему счастью не было предела... - Девушка опустила голову. Тонкие пальчики растрепали шов, выдернули кончик чёрной нитки и теперь неустанно терзали его, покручивая и пощипывая. - Я наивно думала, что мы сумеем найти общий язык, что Оникс поймёт: я не желаю ему зла и не считаю рабом. Но что бы я ни делала, что бы ни говорила - в ответ получала лишь неприязнь и раздражение. А потом всё закружилось и завертелось. Вы, бейги, странный маг с ленточками-червями... И вместо длинного путешествия с любимым - единственный поцелуй... - Гедерика произнесла последнее слово едва слышно, всхлипнула и лихорадочно промокнула глаза рукавом, не желая выглядеть плаксой. - А потом появился Дигнар. Он кричал, что я опозорила его, что Оникс - вещь, что целоваться с вещью - мерзко. Мне было очень страшно. Я понимала, что всё бесполезно, что с таким количеством магов Оникс справится едва ли, но всё равно испытывала гордость. Мой возлюбленный закрыл меня собой и собирался защищать до конца!
  Девушка замолчала и с невыразимой тоской уставилась на бледно-коричневую холку своего коня.
  - Геда... - тихонько позвал Найлин.
  Гедерика дёрнулась, словно гном толкнул её в спину, натянула повод, заставив коня остановиться, и вскинула голову:
  - Думаете, я глупая? Оникс раз за разом давал мне понять, что я для него лишь хозяйка, прихоти которой он обязан выполнять. Но может, теперь, когда мы не связанны, появится хотя бы крохотный шанс, что он почувствует то же, что чувствую я? Нет, не так. Пусть он почувствует хоть что-то, кроме неприязни. Если бы мы смогли подружиться, то, возможно, когда-нибудь...
  "О, нет! Сейчас она разревётся, Най!"
  "Бесчувственный чурбан!" - сердито припечатал гном и, подъехав вплотную к Гедерике, положил крепкую ладонь на её запястье:
  - Не отчаивайся. Оникс, конечно, юноша сложный, но чувствовать он способен, мы все это видели. Наберись терпения. Даже освободившись от бремени фантоша, ему понадобится не один месяц, чтобы вновь почувствовать себя свободным.
  "Вы ещё поплачьте вместе! Мы, между прочим, фактически на войну едем, а вы сопли распускаете".
  "Геда влюблённый подросток, а это самое опасное сочетание из всех возможных. Подростки категоричны в любви - либо да, либо нет, и, забыв об этом, мы рискуем не довезти леди Теригорн до Картра".
  "Откуда ты так хорошо знаешь людей?"
  "Книжки умные читал. Не один ты в библиотеку ходишь, - беззлобно огрызнулся Най. - Да и мама всегда говорила, что гномы и люди по духу очень близки. У нас по венам течёт кровь, а не ледяное крошево. Впрочем, это я зря. Познакомившись с тобой поближе, я понял: эльфы большие притворы. И заложники древних традиций!"
  "Умник!"
  "А то!"
  Найлин подмигнул напарнику и, склонившись к девушке, проникновенно вымолвил:
  - Я могу поговорить с Ониксом и объяснить...
  - Нет! Что Вы! Пусть всё идёт, как идёт!
  - Конечно, конечно. Я тоже считаю, что так будет лучше.
  Гном успокаивающе похлопал её по руке, и девушка вымученно улыбнулась:
  - Спасибо.
  - Не стоит, для чего ещё нужны друзья? Ведь я могу считать себя твоим другом, Геда?
  - Почту за честь.
  - Извините, что прерываю Вашу содержательную беседу, но у нас гости, - громко произнёс Йолинель и указал куда-то вверх. - И, Великий лес не даст соврать, у меня лёгкое дежавю. К нам приближаются бейги.
  Найлин и Гедерика задрали головы и с изумлением вытаращились на яйцеголовых чудовищ, которые летели к ним правильным клином. Вытянутые длинные шеи, редкие плавные взмахи огромных крыльев.
  - Раз не скрываются, значит, хотят поговорить.
  - Оникс! - пронзительно закричала Гедерика, поднимаясь на стременах и лихорадочно тыкая пальцем в небо. - Первый несёт Оникса!
  Йолинель пригляделся внимательнее. Действительно, уже знакомый ему бейг-маг держал в огромных лапах эльфёнка в чёрных одеждах фантоша. Оникс находился в плачевном состоянии, о чём говорили безвольно откинутая голова и свисающие плетями руки.
  - Почему я его не чувствую? - пробормотал Йоль, в растерянности наблюдая, как бейги неспешно опускаются на траву. Кровь требовала сейчас же осмотреть родича, чтобы понять, что с ним не так, но разум приказывал оставаться на месте.
  Зато Гедерика сомнений не испытывала. Едва трёхпалые лапы чудовищ коснулись земли, она спрыгнула с коня и вихрем понеслась к возлюбленному.
  - Стой! - хором завопили федералы, но девушка их не услышала.
  Да и вряд ли способны слова остановить рвущуюся к счастью душу. И разведчикам пришлось, наплевав на здравый смысл и собственную безопасность, последовать за ликанской магичкой. Правда, оружие не обнажили, оставляя маленький шанс на бескровное разрешение ситуации.
  - Оникс!
  Геда подхватила свисающую руку фантоша, прижала её к груди и с надеждой уставилась в бледное лицо. Однако призыв остался без ответа: сомкнутые веки не дрогнули, продолжая скрывать волшебную зелень любимых глаз.
  - Что с ним?
  Девушка подняла взволнованный взгляд на бейга, но тот лишь недовольно поцокал языком.
  - Если б я знал, юная леди, если б я знал! Я перепробовал с десяток заклинаний, предназначенных для исцеления самых разных живых существ, но мальчишка не принимает мою магию. Потоки проходят сквозь него, словно он бесплотен. Видимо, яд беловолосой что-то изменил в его теле.
  - Ты говоришь о нефас? Но это невозможно! - запальчиво воскликнул Йоль. - Мы истребили этих тварей ещё шесть сотен лет назад!
  Ангр изогнул шею дугой, так что его вытянутое лицо зависло сантиметрах в двадцати над стоящим позади Гедерики эльфом:
  - Солнце Иртана не видело более самовлюблённых и самодовольных существ, чем эльфы! Но не всё происходит так, как запланировали ваши мэтры и мэтрессы. Не всем в мире движет Великий лес. Нефасы выжили и стали осмотрительнее. Они стараются не попадаться вам на глаза. Но это не означает, что так будет всегда. Рано или поздно нефасы возродят свои кланы и отомстят!
  - Наши мечи и луки подарят им забвение! - надменно ответствовал Йолинель и тотчас скривился, получив весьма ощутимый тычок в бок от напарника.
  - Хватит собачиться. Лучше займитесь мальчишкой. Кстати, что с ним? Откуда в Ликане нефас? - Найлин состроил добродушную мину и посмотрел на чудовище, стараясь игнорировать гневный взгляд оранжевых глаз и часто сокращающиеся каплевидные ноздри. -Расскажите, господин бейг, иначе нам будет трудно помочь Ониксу.
  Минуту или две Ангр пристально разглядывал гнома, пытаясь отыскать хотя бы намёк на насмешку, но тот выглядел открытым и дружелюбным. Бейг пророкотал что-то нечленораздельное, выпрямился и свысока взглянул на федералов и Гедерику. Потом перевёл взгляд на бездыханного фантоша, с досадой отметив, что за несколько часов полёта его кожа стала совсем белой, и неохотно заговорил:
  - Наследник решил развлечься и устроил поединок. Саттол выставил против эльфа нефас. Бой закончился вполне ожидаемо: мальчишка получил порцию яда и умер.
  - Как это умер?! - воскликнула Гедерика.
  - Почти умер, - поправился Ангр. - По крайней мере, все находившиеся рядом маги сочли его мёртвым. Дигнар похоронил игрушку и уехал. Мы уходили последними. Я услышал то ли хрип, то ли стон и сначала не поверил своим ушам. Ведь Дигнар - хамир, и должен был почувствовать, что любимая игрушка жива. Но когда я откопал мальчишку, то понял - связи с хозяином больше нет. Более того! Яд нефас в его крови едва ощущался. Отрава выходила через поры, словно какая-то сила медленно и неотвратимо выталкивала её. Однако после того как организм очистился, Оникс не пришёл в себя.
  - И почему же ты не вернул его Дигнару? - со злой насмешкой спросил Йолинель.
  - А должен был? - оскалился Ангр.
  - Сам же говорил, что служишь наследнику. Или уже нет?
  - Не твоё дело!
  - Да хватит вам! - снова вмешался Найлин. Он недовольно зыркнул на напарника и обратился к бейгу: - Это всё, что Вы можете нам рассказать?
  - Да! - рявкнул Ангр, виновато покосился на подпрыгнувшую от неожиданности Гедерику и чуть мягче добавил: - Дигнар сломал игрушку и выбросил, значит, она ему не нужна. - Длинная шея вновь изогнулась, и лысая голова застыла перед лицом Йоля. - Ты родич, ты старше, тебе и вершить судьбу мальчишки. Спаси или убей! Решай. А я ещё немного побуду с вами. Хочу вдохнуть сладчайший в мире запах, ведь так или иначе, эльфийская кровь сегодня прольётся!
  - Но...
  - Этого не изменить! Так говорю тебе я, маг Ангр из рода Острого пера!
  Гедерика испуганно ахнула, но её голос потонул в громком клёкоте бейгов. Слуги-воины били крыльями и пританцовывали, шумно поддерживая своего господина. Им тоже хотелось вдохнуть почти забытый запах. Оживить спящую в душах месть и вспомнить те времена, когда они свободно и гордо парили в небе Иртана, наводя ужас на всех обитателей мира.
  
  Глава 11.
  Лицом к лицу.
  
  В Фельгаране, городе, где судьба лишила его любимого эльфёнка, Дигнар не пожелал остаться ни одной лишней минуты. Повинуясь мысленному приказу, Нырок подвёл ему коня и опустился на колени, подставляя спину под хозяйский сапог. Наследник вскочил в седло, бросил прощальный взгляд на едва заметные могильные холмики и с силой ударил каблуками по гладким бокам - сердце требовало дикой, головокружительной скачки. Чтобы глаза слезились от ветра и никто не мог сказать, что наследник оплакивает вещь, игрушку, по сути своей живую куклу. "Живую..." Сердце сжалось, дыхание сбилось, во рту появился привкус крови.
  В отличие от остальных фантошей, даже игривого, словно котёнок, Нырка, Оникс был по-настоящему живым. Его эмоциональное, по-детски искреннее поведение будоражило душу, а прекрасное лицо и стройная фигура притягивали взгляд, помимо воли заставляя улыбаться. "И всего этого я лишился навсегда! - Дигнар бессильно застонал. Здесь, посреди пустого тракта, наедине с собой он мог поддаться слабости... - Нет! Я не должен. Я наследник великой сатрапии. Я достойный сын своего отца. Я... - Он прикрыл глаза, и перед внутренним взором встало нереально красивое лицо. Мягкие и в тоже время чёткие черты, выразительные травянисто-зелёные глаза, коралловые губы, сложенные в счастливой улыбке. - При жизни он никогда так не улыбался, - подумалось Дигнару, и откуда-то из глубины души стала подниматься злость. Тёмное, ядовитое пятнышко растекалось уродливой чернильной кляксой, пожирая скорбь. Бешенство, неистовое, как шквал ледяного ветра, заполонило всё его существо. В бока коня ударили тяжелые каблуки. - Он предал меня! Предал! Ликанская тварь что-то сделала с ним! Мальчишка специально проиграл поединок - умер, чтобы уйти от меня! Дрянь! Убью! Клянусь, я убью эту ведьму, и умирать она будет долго и мучительно. Не будь её - Оникс по-прежнему принадлежал бы мне! Ненавижу!"
  Наследник хлестнул ладонью несчастного коня, не соображая, что тот и так несётся на пределе сил. Ещё чуть-чуть и загнанное животное пало бы, однако фантоши, уловив желание хамира, продлили ему жизнь. Почувствовав бодрящую, животворную силу, конь громко заржал и быстрее ветра помчался вперёд. Дигнар вжался лицом в густую гриву скакуна и словно слился с ним, преодолевая километр за километром и почти ни о чём не думая. Лишь иногда, болезненно царапая сердце, в памяти всплывало счастливое лицо Оникса, и он горестно стонал, проклиная день и час, когда увидел в покоях отца трогательного, обманчиво хрупкого эльфёнка и возжелал заполучить его в единоличное пользование...
  
  В то время, когда Дигнар Дестаната в окружении фантошей во весь опор нёсся по широкому, пустынному тракту, его мнимая жена безмятежно спала в шатре, поставленном на живописном лугу возле спокойной неширокой реки.
  За прошедший день свадебный поезд не преодолел и десятка километров. Уж больно понравилась Алемике излучина реки Учары и, несмотря на протесты Тель и Нигмара, она решила переночевать здесь. И не изменила решения даже после того, как ей рассказали о том, что всего лишь в часе езды расположено большое село с прекрасной гостиницей. В результате Теверель махнула на всё рукой, а Саттол-старший, взглянув на стоящее в зените солнце (ещё бы ехать и ехать!), приказал разбивать лагерь.
  "И чего разорялись? Всё равно будет так, как я пожелаю, и никак иначе. Пора понять, кто здесь главный!" Алемика самодовольно ухмыльнулась и с хищническим интересом взглянула на переминающегося с ноги на ногу Эстениша. Юноша заинтересовал её с первой минуты знакомства: пригожий, стройный, грациозный как все эльфы, он выглядел сказочным принцем, и, если смотреть правде в глаза, Дигнар проигрывал ему по всем пунктам, разве что принцем был настоящим. Однако чтобы влюбиться, пятнадцатилетней девочке мало высокого происхождения объекта, особенно если учесть, что происхождение единственное его достоинство. Зато племянник Тель на роль возлюбленного подходил идеально. А брачный договор не преграда для альковной интрижки!
  Алемика с детства служила в доме Совета и повидала всякое, в том числе и замужних дам, флиртующих с молодыми людьми. И не только флиртующих. В проповедующей целомудрие и верность супружескому долгу стране далеко не все придерживались общепринятых моральных устоев. Вот и мнимая жена наследника решила, что не будет большой беды в том, что она пококетничает с милашкой-эльфом, неожиданно оказавшимся в её ближайшем окружении. "Думаю, Тель не станет возражать! Она прекрасно видит: мы с Дигнаром не пылаем страстью друг к другу, а лишь подчиняемся суровой действительности. Так почему бы не развлечься немного?" Такие вот фривольные мысли вертелись в ветреной головке Алемики, пока она ехала в карете, то и дело поглядывая в окошко на эльфа. Девушка и не подозревала, что, по сути, повторяет судьбу Геды, которая тоже сделала выбор в пользу красавца-фантоша, а не предназначенного ей в мужья Дигнара...
  От внимания Тель намерения подопечной не ускользнули. Одной из самых сильных мэтресс Храмовой рощи даже усилий прилагать не пришлось, чтобы выяснить, о чём та думает и что затевает. И, как ни странно, мысль о возможной интрижке Алемики с Эстенишем отторжения не вызвала. Видимо потому, что как ни старалась эльфийка, но признать служанку госпожой, поставить её на одну ступень с Гедерикой, не могла. С помощью магии девушке изменили внешность, вложили необходимые воспоминания и знания, но это были лишь капли пресной воды в солёном море...
  "Пусть делают что хотят, - с холодным интересом посматривая то на служанку, то на сына пекаря, думала Теверель, поражаясь своему наплевательскому отношению к возложенной на неё миссии. - Неужели это Эсти на меня так влияет? Или судьба Алемики волнует меня в разы меньше, чем судьба моей маленькой Геды? Хорошо бы у Оникса хватило ума и сил довезти её до Картра. Дигнар не достоин моей малышки. От всей души желаю, чтобы его поиски потерпели крах!" Поэтому, когда Алемика внезапно решила, что на сегодня их путь закончен, эльфийка возражала лишь ради приличия, ради поддержания статуса строгой наставницы, а потерпев, как и ожидалось, неудачу, направилась к берегу, намеренно не обращая внимания на воспитанницу, чему та была несказанно рада.
  Приоткрыв дверцу кареты, девушка стрельнула глазками по сторонам, остановила взгляд на Эсти и кокетливо улыбнулась. Разочаровывать симпатичную, но немного простоватую девицу юноша не стал. Подошёл ближе, галантно поклонился и подставил руку - ухаживать за представительницами прекрасного пола он умел. Алемика засияла, словно начищенный серебряный поднос, легонько сжала изящные пальцы и призывно взглянула в травянисто-зелёные глаза, намекая, что готова не только к светской беседе. Ошарашенный столь откровенным предложением замужней дамы, Эсти нервно сглотнул и опасливо повертел головой, спеша проверить реакцию окружающих - флирт флиртом, но уж больно высокопоставленная особа с ним заигрывала. Как бы до беды не доиграться!
  Волновался он зря, особого внимания на них не обращали. Слуги занимались обустройством лагеря, хозяева наблюдали за их работой или беседовали между собой, а некоторые, подобно Тель, прогуливались по берегу, наслаждаясь красотами природы. Общаться с супругой Дигнара никто не рвался. Тиратцы не желали якшаться с ведьмой, ликанцев же настораживали перемены, произошедшие с живой, но всегда вежливой и хорошо воспитанной дочкой главы Совета. А тут капризы, кривлянье, невесть откуда взявшееся жеманство. За два дня путешествия её причуды поднадоели свите. Аристократы сторонились новоиспечённой принцессы, радуясь в душе, что та обратила взор не на них, а на чужака-федерала. Вот и пришлось Эстенишу отдуваться за всех. Единственное, что примиряло его с необходимостью ухаживать за взбалмошной девицей, это надежда, что не сегодня-завтра Тель разберётся с его проблемой - снимет личину и поможет добраться до Бершана.
  В глубине души бершанского развозчика жила неизбывная вера в то, что ему обязательно помогут, как помогали всегда, будь то пожар или сломавшееся колесо. Вспомнив последнюю починку телеги, он невольно улыбнулся и сразу же нахмурился: капризная жена наследника как две капли воды походила на милую, добрую девушку, которая пришла ему на выручку в Бершане. И не важно, что колесом занималась не она, а её спутник... И тут Эстениша точно обухом по голове ударили: "Да ведь мы с этой девицей зеркальное отражение пойманной Дигнаром парочки! - Псевдоэльф побледнел и замер, взирая на лже-Гедерику то ли как на чудовище, то ли как на приговорённую к казни преступницу. - Мы обречены. Если Тель не успеет снять заклятие, Дигнар убьёт нас обоих. Зачем мы ему теперь? Он поймал настоящую жену и настоящего фантоша... О, Солнце! Спаси и сохрани нас!" - мысленно взвыл Эстениш и стиснул ладонь Алемики.
  - Ой! Больно же!- пискнула девушка, попыталась освободиться, но тонкая, ухоженная кисть тисками сжимала её руку: Эсти, озабоченный спасением их жизней, настойчиво тянул спутницу к Теверель, поскольку считал, что только она способна им помочь.
  - Тель! - выпалил он, подойдя к стоявшей на берегу женщине. Повертел головой и, убедившись, что на них по-прежнему не обращают внимания, продолжил: - Послушайте! То есть послушай! Нам с Гедой нужно бежать!
  - Что?! Куда бежать? Зачем?
  - Как это куда и зачем? - Поражаясь твердолобости эльфийки, Эсти возмущённо тряхнул волосами. - Дигнар убьёт нас, как только вернётся. Он поймал Оникса с Гедерикой и едет с ними сюда! Мы больше не нужны ему!
  - Стоп! Во-первых, не кричи, а во-вторых: почему ты решил, что держишь за руку не дочь старейшины? Не слишком ли смелое заявление для человека, почти лишённого дара?
  Эстениш на миг задумался, но только на миг. Упрямство, как говорил отец, или упорство, как предпочитал считать сам юноша, являлось выдающейся чертой его характера. Если он решал что-то сделать, остановить его или убедить поступить иначе было крайне трудно. Тель, с первой встречи разглядевшая в развозчике необычный дар, не смогла с такой же лёгкостью распознать сию замечательную черту его характера. И, что называется, села в лужу. Отпор, который дал ей мальчишка, едва не заставил многомудрую мэтрессу рвать на себе волосы прямо на виду у изумлённой публики.
  - Да причём здесь магия?! - Сверкая изумрудами глаз, зашипел развозчик. - Вы можете плести свои интриги сколько хотите, но зачем впутывать ни в чём не повинных людей? Я, может, и простой работяга, и образования у меня никакого, но я не дурак! Я всё понял. И больше не хочу быть игрушкой в ваших руках. Я же, в конце концов, не фантош! Сначала меня обработал Дигнар, потом лохматый что-то мутил, толком ничего не объяснил. А теперь Вы, вместо того чтобы помочь, в созерцание ударились. Не стыдно? Вы же эльфийка! Насилие Вам претить должно! А Вы... - Эсти нервно сглотнул, не совсем понимая, что заставляет его кричать на могущественную чародейку, да ещё федералку, но остановиться не мог. - А эта девочка? Не верю я, чтобы настоящая Гедерика так себя вела. Она другая! Я помню! А это не она. Поэтому и ведёт себя так, потому что не на своём месте! Откуда вы её вытащили? Прямо на улице, как меня, схватили? Бедняжка! - Эсти обнял опешившую девушку, прижал к себе, словно желая защитить от этих богатых властью и мощью, но бедных совестью людей, и прошептал ей на ухо: - Ничего, мы с тобой выберемся, для меня это очень ва...
  Рот Эстениша захлопнулся, а губы слиплись, как клеем намазанные. Он силился продолжить свою речь, но эльфийка лишь отрицательно покачала головой.
  - С этого момента ты будешь молчать. Достаточно того, что ты здесь присутствуешь. И так всё наперекосяк. Не смей от меня ни на шаг отходить, иначе...
  Тель с угрозой посмотрела на развозчика и, наткнувшись на скептический и одновременно презрительный взгляд - что же ты мне сделаешь? - едва сдержалась, чтобы не шарахнуть псевдородственника по голове чем-нибудь тяжелым. Однако, скрипнув зубами, всё же взяла себя в руки: сын пекаря на самом деле был ни в чём не виноват, разве что разговаривал слишком дерзко, но ведь за это не убивают!
  - Значит так, дорогие мои. - Теверель похлопала Алемику за плечо, привлекая внимание девушки, поскольку та словно в ступор впала. - По воле судьбы я отвечаю за вас и ни в коем случае не собираюсь отдавать на растерзание Дигнару. Если возникнет необходимость, я сумею защитить вас от его гнева. А теперь, прошу! - Она указала на возвышающийся за их спинами шатёр. - И, повторяю: больше от меня ни на шаг! Это касается обоих, ясно?
  Эстениш скривился, но всё-таки утвердительно кивнул, Алемика же, взглянув на грозную эльфийку, вмиг забыла об амбициях и едва слышно промямлила:
  - Да, госпожа.
  - Вот и прекрасно.
  Теверель направилась к шатру. Притихшая парочка послушно поплелась за ней. При этом Эсти крепко прижимал к себе ошарашенную девушку, наплевав на то, кто и как на них смотрит. Откинув плотный узорчатый полог, эльфийка вошла в шатёр и указала на походную кровать:
  - Садитесь.
  Молодые люди настороженно взглянули на Тель и выполнили приказ. Эсти приобнял мнимую супругу Дигнара за плечи и уставился на "тётушку", пытаясь мысленно внушить, что их побег - дело важное и безотлагательное. Уловив его мысли, мэтресса с укоризной качнула головой:
  - Прекрати! Лучше скажи: Дигнар действительно поймал Геду и Оникса? - Эсти кивнул, и Тель требовательно произнесла: - Ты сопровождал наследника в погоне за беглецами, и я хочу знать подробности...
  "Племянник" столь красноречиво и эмоционально постучал согнутым пальцем по лбу, мол, сама речи лишила, а теперь рассказа требуешь, что Тель невольно улыбнулась.
  - А тебе и не надо рассказывать. Просто вспоминай.
  Эстениш обречённо вздохнул и, стараясь думать ясно и чётко, начал шаг за шагом припоминать погоню за Ониксом...
  - Вот, значит, как... - задумчиво проговорила эльфийка, когда последний эпизод - красноглазый маг приказывает лжефантошу бежать - померк в сознании сына пекаря, и устало потёрла виски: - Значит, не сумел... Плохо... Скажи, а больше никого необычного рядом с Ониксом и Гедой не было? Эльфов, например, или гномов?
  "Откуда там гномы-эльфы?" Развозчик сжал губы и закатил глаза: совсем "тётушка" с ума сошла!
  - Мне надо подумать...
  Теверель бросила отрешенный взгляд на Эсти и Алемику и, пробормотав что-то невразумительное, вышла из шатра и направилась к Учаре. Остановилась на высоком берегу, полной грудью вдохнула прохладный весенний воздух, наполненный влажными запахами реки и ароматами луговых трав, прикрыла глаза и замерла дивной, таинственной статуей. Ветер едва заметно шевелил полы белоснежного плаща, ласкал длинные светлые волосы, заигрывал с солнечными зайчиками, скачущими по граням драгоценных камней в костяном гребне. Неподвижная, величественная фигура, словно сотканная из солнечных лучей и снега, магнитом притягивала взгляды и аристократов, и слуг. Порой даже фантоши косились на Теверель Доро, а самые сильные из них видели, как ветер и солнце, берега и река - все четыре стихии делятся с мэтрессой силой, и она с благодарностью принимает их дары...
  "Интересно, Каломуш знает, что происходит? - тем временем думала эльфийка. - И куда (тьма побери!) делись Йоль и Най? Не верю, чтобы ученики Тарго оплошали! Неужели с ними что-то случилось? Непонятно... Эстениш, конечно, прав: Дигнар, не задумываясь, убьёт их с Алемикой. Зачем ему лишние свидетели? Но и отпускать детишек сейчас рискованно: ладно мой, так сказать, племянник - ушёл и ушёл! А вот жена наследника ни с того ни с сего исчезнуть не может... Но что мешает мне спасти от гнева Дигнара хотя бы Эстениша? - Тель открыла глаза, всмотрелась в спокойные воды Учары и сама себе ответила: - Моё обещание Кало присмотреть за мальчишкой. Лохматый проныра явно собирается использовать его. Вправе ли я нарушать чужие планы? Наверное, нет... Но, с другой стороны, жизни Эсти угрожает реальная опасность, как и жизни Алемики... И опять мальчишка прав! Мы погорячились, втянув в свои игры ни в чём не повинную девочку. Однако дело сделано. И незачем предаваться бессмысленным сожалениям. Они оба останутся со мной, а в случае опасности... Я буду их защищать!" Тель тряхнула волосами, распугав солнечных зайчиков, и пошла к шатру: принятому решению она собиралась следовать неукоснительно. До последней запятой и последней капли крови. Если понадобится.
  Теверель вернулась в шатёр, а спустя несколько минут появилась в сопровождении племянника и воспитанницы. Молодые люди вели себя образцово: Эсти галантно вёл Алемику под руку и что-то тихо нашёптывал ей. Девушка смущённо кивала. Тель же с видом доброй тётушки смотрела на парочку и улыбалась: простое заклинание послушания на время сняло все проблемы. "А когда заклятье станет ослабевать - подправлю. И почему я сразу так не сделала? Всё о свободе воли пеклась. Наивная! Какая тут свобода, если обоих схватили и околдовали, согласия особо не спрашивая?!" Эльфийка поморщилась - история превращения Алемики в Гедерику, казавшаяся наилучшим выходом из положения, представлялась теперь нелепой, отвратительной и бессмысленной. Ложь, принуждение... "Они врут нам, мы врём им, и все знают, что врут. Так зачем это нужно? Зачем?"
  - Госпожа Доро! - нарушил её задумчивость бархатный голос Нигмара. - С Вами всё в порядке?
  - Да. - Эльфийка царственно кивнула, бросила короткий взгляд на своих подопечных и, удостоверившись, что те не успели ничего натворить, повернулась к министру. - Вы что-то хотели, господин Саттол?
  - Пригласить вас к столу. - Нигмар дружелюбно улыбнулся и лёгким кивком указал на молодых людей. - Не слишком ли вызывающе они ведут себя? Наследнику может не понравиться столько фривольное обращение с его супругой.
  - Разве они делают что-то предосудительное? Или, став женой Дигнара, Геда потеряла право общаться с другими людьми?
  - Ну что Вы! - От избытка эмоций министр взмахнул рукой. - Тират ни какая-нибудь варварская страна! Мы весьма лояльны к своим женщинам, уважаем и оберегаем их. В том числе и от опрометчивых поступков. Гедерика так юна и неопытна...
  - Не стоит беспокоиться, господин Саттол. Ни Геда, ни мой племянник не преступят границ дозволенного, и раз уж мы заговорили о детях, осмелюсь попросить вас об одолжении: не могли бы Вы приказать поставить в наш шатёр ещё одну койку и ширму. Мальчик очень дорог мне, и я не хочу оставлять его без присмотра.
  Нигмар с приоткрытым ртом смотрел на Тель и слова не мог выдавить: её просьба была почти непристойной. Мужчины, за исключением супруга, не могли ночевать в одной комнате со своими родственницами, а тем более с чужими женщинами.
  - Э... - протянул Саттол, в глубине души надеясь, что госпожа Доро опомнится и не станет возражать против ночёвки племянника вне женского шатра. - У нас не принято, чтобы женщины и мужчины...
  - Понимаю, - перебила его Тель и чарующе улыбнулась, - но мы всегда можем списать некоторые вольности на трудности походной жизни.
  На лице тиратца читалось сомнение, и эльфийка, сама не понимая зачем, поступила так, как поступил фантош на обеде в честь помолвки Дигнара и Гедерики. Тонкая струйка родовой магии коснулась министра, тот прерывисто вздохнул, и глаза его наполнились любовью и обожанием. Сейчас ради Теверель он пошёл бы в огонь и воду, бросил к её ногам всё своё состояние и саму жизнь. Что там говорить о дополнительной походной койке и ширме в каком-то шатре?! Не отрывая восторженного взгляда от новообретённой богини, Нигмар отдал мысленный приказ фантошу и, когда тот бросился его выполнять, срывающимся от восторга голосом проговорил:
  - Госпожа желает что-то ещё?
  "Великий Лес! Что я творю?! Зачем я использую древнюю магию? Или мне жить надоело?!" - возопила Тель, но в противовес бушующим внутри чувствам на её царственно красивом лице не дрогнул ни один мускул.
  - Спасибо, Нигмар. Больше ничего.
  - Тогда позвольте пригласить Вас на обед.
  Саттол подал эльфийке руку и под осуждающими взглядами соотечественников повёл к столу, ломившемуся от изысканных яств.
  Остаток дня, выражаясь языком дипломатических протоколов, прошёл в тёплой дружественной обстановке. Обаяние Теверель Доро, казалось, распространилось на весь лагерь, благотворно повлияв и на тиратцев, и на ликанцев. Спокойные, приветливые беседы, прямо-таки сочившиеся уважением и любовью друг к другу, неспешные дружеские променады по высокому берегу Учары. Даже уснули путешественники раньше обычного, наверное, общая умиротворяющая атмосфера подействовала.
  А дальше события разворачивались, как на морских просторах - штиль сменился бурей, да ещё какой! На рассвете, едва первые солнечные лучи коснулись безмятежных речных вод, в лагерь ворвался Дигнар с фантошами, верным другом и лучшим в Тирате специалистом по деликатным поручениям. Сонное царство огласилось истеричным ржанием и предсмертными хрипами лошадей, не выдержавших бешеной скачки. Дигнар ловко соскочил с падающего коня, с ненавистью взглянул на Шанира, которого по-прежнему считал виновным в гибели Оникса и не простил, несмотря на искупительную смерть Ключа и Гризли.
  - Свободен! - процедил он сквозь зубы и сжал кулаки, сдерживаясь из последних сил.
  Саттол спрыгнул со взмыленного, едва живого рысака, молча поклонился и направился к шатру отца - докладывать о провале. За время отчаянной скачки по ликанским дорогам он с ужасом осознал, что убийство Оникса стало роковой ошибкой, что наследник никогда не простит его, а если и простит, то прежних, доверительных отношений между ними не будет. Из разряда влиятельного друга-фаворита он опустился до уровня мелкопоместного дворянчика, что на пирах сидит в самом конце стола, а на приёмах прозябает в последних рядах.
  Тяжело вздохнув, Шанир откинул полог и почтительно поклонился. Саттол-старший уже встал, и фантош помогал ему одеваться.
  - Здравствуй!.. - с подъёмом начал Нигмар, но, наткнувшись на потерянный взгляд и серое расстроенное лицо, отстранил слугу, шагнул к сыну и обнял за плечи: - Что случилось, Шани?
  - Всё очень плохо, отец.
  Шанир покосился на фантоша, замершего возле койки, и отец понял его без слов.
  - Займись завтраком, Живчик. У тебя пятнадцать минут.
  Фантош выскользнул из шатра, и Шанир почувствовал, как их окутывает "Полог Юстина" - лучшая из известных ему защит от подслушивания.
  - Я совершил ошибку, - с горечью произнёс он и стал без утайки рассказывать обо всём, что произошло во время погони за Ониксом и Гедерикой. - Порой мне кажется, что Дигнар не совсем адекватен, а то и вовсе безумен. Не представляю, как можно до такой степени привязаться к фантошу! Мне тоже жалко Ключа и Гризли, но что поделаешь - каждая вещь имеет свой срок службы, как всякий человек - свой срок жизни.
  - Верно, - кивнул Нигмар, с грустью глядя на бледного, измотанного сына: теперь, когда тот одним махом лишился покровительства наследника и защиты фантошей, у многочисленных недоброжелателей появилась реальная возможность значительно сократить срок его жизни. - Приляг, отдохни. Мозолить глаза Дигнару бессмысленно и даже опасно, хочется надеяться, что со временем он отойдёт, забудет о своей потере и вновь приблизит тебя. А фантоша нового купим. В средствах мы, слава богам, не стеснены!
  Министр потрепал сына по волосам, ободряюще улыбнулся и направился к выходу. Но откинуть полог не успел: лагерь огласил душераздирающий женский вопль. Нигмар на миг замер: женщин в лагере было две - мнимая жена наследника и эльфийка. Представить, что так голосит Тель, не позволила бы даже самая богатая фантазия, а значит, это лже-Геда, а значит, Дигнар добрался до неё. Но кем бы ни была ликанка, остаться в стороне министр не мог. В отсутствие наследника он был старшим и именно с него потребует отчёт сатрап, если случится какое-то чрезвычайное происшествие. Саттол бросил тяжёлый взгляд на сына, шагнувшего было за ним, но тут же отступившего к койке, и откинул полог. Потратил несколько секунд, чтобы наложить защитно-запирающее заклятие на шатёр и бросился на шум и крики, нёсшиеся со стороны импровизированной женской половины.
  Однако войти во временное жилище Тель и Геды ему не дали фантоши наследника. Двое из них гранитными глыбами стали на пути Нигмара, и тот отступил, с тревогой глядя на женский шатёр. Истеричный визг резал уши, проезжал по сердцу зазубренным ножом, вселял безотчётный, липкий страх. Предчувствие беды стало настолько сильным, что, казалось, приобрело вкус. Мерзкий, горький вкус подгорелого мяса. И тогда министр решился: пробормотал несколько магических слов, и полотняные стены шатра для него исчезли. Взору предстала поразительная картина: Дигнар с налившимися кровью глазами медленно наступал на племянника Тель, а несчастный юноша, прижав руки к груди, беззвучно разевал рот. Происходило наступление под аккомпанемент воплей полуголой жены наследника, на которую тот обращал столько же внимания, сколько на брешущую цепную собаку. Внезапно девушка рухнула в постель и замолчала, и тогда Саттол услышал сбивчивую, безумную речь Дигнара:
  - Как ты посмел, мерзавец, явиться в мой лагерь? Ты, укравший облик моего любимого Оникса, моего мальчика, погибшего в бесславном поединке? Ни одно разумное существо не вправе присваивать его лицо! Ты поплатишься за своеволие! Я сдеру кожу с твоей рожи, отрублю руки и ноги, разрежу тело на куски и скормлю хищникам в зверинце...
  Дигнара трясло, лицо его напоминало посмертную восковую маску, в глазах плескались ярость и безумие. Он надвигался на Эстениша, который, сжавшись в комок, сидел на кровати и в шоке таращился на тиратца. Юноша не двигался, не кричал, не пытался бежать, лишь бескровные губы слабо дёргались, словно он силился что-то произнести.
  "Сейчас его убьют, - мелькнула у Саттола мысль, а следом появились вполне закономерные вопросы: - Куда подевалась Тель? Почему не защищает мальчишку? Неужели мертва?" Ответы пришли сразу, будто некие сверхъестественные силы только и ждали момента, чтобы просветить тиратца. Обзор расширился, и Нигмар увидел, что Тель, видимо, застигнутая врасплох, сражается. В длинной ночной рубашке, с распущенными светлыми волосами она стояла на кровати. Воздух вокруг чуть ли не искрился от избытка магической энергии. Битва разразилась нешуточная: двое фантошей Дигнара, изо всех сил старались спеленать эльфийку обездвиживающими заклятьями, но та каждый раз успевала развеять их, а порой и нанести ответный удар.
  Саттол облизнул пересохшие губы и скосил взгляд на охранявших вход фантошей - пробраться в шатёр и помочь Теверель возможности не было. "Стоп! С какой стати я должен помогать федералке? Скорее... хотя... да что б им всем пусто было!" Министр запутался. С одной стороны, очень хотелось защитить Тель, но здравый смысл твердил, что выглядеть его порыв будет предательством. "Но, с другой стороны, Дигнар разжаловал моего сына, и отомстить ему или хотя бы гадость сделать... заманчиво..." Нигмар криво ухмыльнулся и сосредоточился, концентрируясь на одном из фантошей. Выдать свою принадлежность к гонимому в Тирате племени магов он не боялся: вокруг женского шатра собрался весь лагерь и многие, так же как он, подглядывали за наследником с помощью магии. Ликанцы - самостоятельно, тиратцы - используя способности телохранителей.
  Заклинание, с помощью которого Нигмар собирался посодействовать эльфийке, было предельно простым: он наслал на фантоша чесотку. И как ни старался Нырок (а это был именно он) сохранить концентрацию, ничего не вышло. Чтобы снять заклятие, пришлось отвлечься. Всего на секунду, но Тель хватило. Ловкое, змеиное движение рук, и Нырок застыл в нелепой позе, а его товарищ кулем повалился на устланный коврами пол. В тот же миг эльфийка сорвалась с места, в два прыжка оказалась перед Дигнаром и закрыла собой "племянника".
  - Остановись, безумец! - Глаза Тель полыхали гневом и решимостью стоять до конца. - Не смей! Эстениш под моей защитой!
  В первый момент Саттолу и прочим зрителям показалось, что наследник услышал её и остановился, но, увы. Дигнар притормозил лишь для того, чтобы отдать мысленный приказ оставшимся у входа Пеплу и Змею. Фантоши выполнили его мгновенно: растворились в воздухе и возникли в шатре, по обе стороны от эльфийки. Вероятно, хотели оттащить её от Эстениша, но мэтресса Храмовой рощи успела выстроить защитный купол.
  - Убейте обоих! - рявкнул Дигнар и дёрнул нити связи околдованных Нырка и Лиса. - Поднимайтесь! Я приказываю убить эльфов!
  Толпа издала единый изумлённый вздох и загудела, словно стая мух над гниющим трупом. Ликанские и тиратские аристократы украдкой поглядывали на Саттола-старшего, негласного руководителя делегации, но тот молчал. Нервно сглатывая слюну, он наблюдал за битвой Теверель с фантошами Дигнара. Ввязаться в бой на стороне эльфийки не хватало смелости, а попытка остановить сражающихся была обречена на провал. Даже если применить магию, с четырьмя фантошами ему не справиться. И Нигмар занял выжидательную позицию. Подсознательно он чего-то ждал, хотя сам не понимал чего. Защита эльфийки тем временем слабела. Купол дрожал от мощных магических ударов, время от времени покрывался сетью мелких трещин, восстанавливался, правда, каждый раз всё медленнее. Лицо Тель, светлое от природы, бледнело и бледнело, но... Саттол поймал себя на мысли, что неосознанно любуется федералкой, которая, на его взгляд, становилась лишь краше. "Перед смертью, наверное, - возникла безумная мысль, и тиратец сжал кулаки: хоронить прекрасную эльфийку отчаянно не хотелось. Хотелось любоваться её несказанной красотой, слушать чарующий бархатистый голос, смотреть в жемчужно-серые, наполненные мудростью и любовью глаза...
  Замечтавшись, Нигмар на время выпал из реальности, но та напомнила о себе стремительным и весьма болезненным способом - слух резанул высокий, звенящий звук, усиливающийся с каждой секундой. Окружавшая шатёр толпа замерла, беспокойное жужжание смолкло, а в следующую секунду люди схватились за головы, прижимая ладони к ушам, и рухнули там, где стояли. Саттол исключением не стал. Адская боль пронзила виски и принесла с собой непреодолимое желание свернуться клубком и вжаться в землю - авось пронесёт.
  Дальнейшие события прошли как мимо Саттола, так и прочих членов делегации. Они не видели, как опали серым пеплом стены шатра, как свалился, не сумев устоять под напором звуковой магической волны, Дигнар, как растерянно заметались фантоши, соображая, что делать: защищать хозяина или продолжать атаковать эльфов? И, конечно, никто, даже выстоявшие под напором звуковой атаки телохранители наследника, не видели, как за их спинами возник сгусток тьмы, из которого вышел лохматый маг. Скрипнув зубами от злости, он прошипел несколько малопонятных слов, заставив фантошей превратиться в соляные столбы, а Теверель Доро, узнавшую язык заклинания, сдавлено ахнуть и осесть. Сосредоточенность мэтрессы нарушилась, защитный купол исчез, и прятавшийся за спиной "родственницы" Эстениш оказался лицом к лицу с Каломушем.
  - З-здрасте, г-господин Перт, - заикаясь, произнёс он, сделал широкий жест рукой и почти нормальным, только очень тихим голосом поинтересовался. - Вы пришли отправить нас домой? Сами видите, от меня тут одни неприятности...
  - У вас, верно, стальные нервы, молодой человек, - раздался рядом с Эсти приятный густой голос.
  Развозчик вжал голову в плечи, обернулся и вытаращился на высокую закутанную в длинный балахон фигуру.
  - М-м-мастер... - срывающимся голосом прошептал он, закрыл глаза и, дрожа от страха, сполз на пол.
  Кальсом презрительно поморщился, мельком подумав, что с превеликим удовольствием прибил бы путающегося под ногами лже-Оникса, вернее того, кто скрывался под его личиной, но рисковать не хотелось. К тому же сейчас его гораздо больше интересовал лохматый маг, одним ударом обездвиживший целый лагерь, включая отнюдь не слабых фантошей. С этим самородком хотелось разобраться немедленно, ибо от него исходила реальная угроза всем его планам. Кальсом немного сдвинул капюшон, красные глаза злобно сверкнули, и тут заговорил Каломуш Перт:
  - Мастер Кальсом, я полагаю? - Он окинул противника оценивающим взглядом и ядовито заметил: - Какая неожиданная встреча. Жаль, не могу сказать, приятная! И не шипите так яростно, меня этим не напугать. А красными глазками, кстати, и я могу посверкать! - Кало криво ухмыльнулся, и в глубине зрачков заплясали алые искры. - Сразимся? Один на один.
  Как ни страшно было Эстенишу, пропустить поединок между двумя сильнейшими магами современности он не мог. Любопытство победило страх. Бершанец открыл глаза, на всякий случай придвинулся поближе к полуживой от усталости эльфийке и легонько тронул её за рукав. Тель не отреагировала на прикосновение. Тогда Эсти осторожно пощупал тонкое запястье и, уловив слабое биение пульса, с облегчением выдохнул: "Жива и ладно. Потом разберёмся". Он хотел приподняться, чтобы взглянуть как там его подруга по несчастью, но в этот момент Кальсом выкрикнул: "Да!" и нанёс удар.
  Юноша вздрогнул. Неосознанно ища защиты, вцепился в руку "тётушки" и окаменел, с тревогой наблюдая, как Каломуша окутывает облако чёрной пыли. Несколько ударов сердца, и лохматый маг полностью скрылся в сгустке непроглядной тьмы. Из горла развозчика вырвался сдавленный крик, но тьма всколыхнулась и одним махом впиталась в Перта, не причинив ему ни малейшего вреда. "Молодец!" - Эстениш собрался вскочить, но так и остался сидеть, опираясь на край походной кровати: то ли сам вовремя опомнился, то ли очнувшаяся Тель успела предостерегающе сжать его ладонь. А поединок продолжался. Каломуш нанёс ответный удар: Кальсома поглотил безумный огненный смерч. Однако красноглазый выстоял. Полыхающая воронка истончилась и растворилась в воздухе, едва опалив края глубокого капюшона.
  - Убожество! - Мастер вскинул руки к небу. Губы его беззвучно шевелились, глаза пламенели. - Умри, тварь!
  - Перебьёшься! - прошипел Каломуш, неотрывно глядя на противника. - Не дорос ещё со мной тягаться!
  Даже Эстениш со своим стремящимся к нулю даром почувствовал, как заклубилась у ног Перта суровая, разрушительная мощь, как под её воздействием заискрился и сгустился воздух... "Мы победим!" Развозчик радостно улыбнулся и повернул голову, чтобы наконец-то взглянуть как дела у лже-Геды. Однако ничего особенного разглядеть не удалось: несчастная девчонка лежала в койке, натянув на голову одеяло и боясь лишний раз пошевелиться. "Вот горемыка", - расстроился Эсти и, решив, что девушка важнее магической дуэли, осторожно отпустил руку эльфийки и на четвереньках пополз к Алемике. Он почти достиг цели, когда раздался оглушительный вопль Тель:
  - Не-е-ет! Кало! Берегись!
  Фантоши, превращённые в соляные столбы, отмерли и окружили Перта, готовясь броситься на него по первому слову хозяина. А поскольку Дигнар всё ещё пребывал в обмороке, Тель, просмотревшая "отчёт" Эсти, не сомневалась, что фантоши справились с заклятием именно с помощью Кальсома и именно он сейчас управляет ими. А это означало, что у Каломуша вместо одного противника стало пятеро. И, несмотря на возможности Перта, с пятью боевыми магами ему не справиться, если только... Додумать эльфийка не успела: повинуясь мысленному приказу мастера, фантоши извлекли из воздуха золотые арбалеты и выстрелили. Магические болты ударились о щит, упали к ногам лохматого мага, но не исчезли, как им полагалось, а желто-зелёными ядовитыми лужицами растеклись вокруг защитного поля, разъедая и подтачивая его. Щит покрылся сетью мелких трещин, которые тотчас засверкали золотом, и создалось впечатление, что Каломуш прячется в коконе из золотой паутины.
  - Красиво... - заворожено проговорил Эстениш, рассматривая сверкающее плетение. - Никогда не думал, что боевая магия может быть столь прекрасной.
  Теверель, словно только что вспомнив о существовании бершанца, с недоумением взглянула на него, а Кальсом, предчувствуя близкую победу, расхохотался.
  - У мальчишки с головой не в порядке! Сам не знает что несёт, идиот!
  Эсти попятился, споткнулся об руку валяющегося на полу Дигнара, ойкнул и задрожал - хамир Оникса страшил его не меньше красноглазого. "Хорошо бы он не очнулся!" - сам не зная кому взмолился развозчик, но его мольбу не услышали. Наследник дёрнулся, привстал, сел на колени, кулаками потёр глаза и уставился прямо на Эстениша. Несколько долгих секунд он всматривался в травянисто-зелёные глаза, ему показалось, что случилось чудо, что любимая игрушка каким-то волшебным образом выжила и вернулась к своему господину. А потом Дигнар вспомнил, кого обнаружил в шатре жены, и злоба всколыхнулась в нём с новой силой. Почему какой-то никчёмный болван, присвоивший облик его любимого эльфёнка, должен жить, когда настоящий эльфёнок умер, и он больше никогда не увидит его?
  - Ненавижу... Будь ты проклят, мерзкий притворщик! Будьте все вы прокляты! Прокляты и убиты!
  Наследник привычно дёрнул за нити связи и обомлел: фантоши никак не откликнулись на его призыв.
  - Что за фигня?! - Он повертел головой и увидел Кальсома. - Как это понимать, мастер? Что случилось с моими фантошами?
  - Ничего, - пожал плечами красноглазый маг, наблюдая, как истончается защитный купол Каломуша. - Ваши фантоши принадлежат Вам. Пользуйтесь на здоровье.
  - А... - начал было наследник, но почувствовав, как ожили нити связи, решил, что разберётся с Кальсомом позднее, потому что сейчас у него есть другие, более важные дела. "Убейте его!" - мысленно приказал Дигнар, указывая на бледного, испуганного лже-Оникса.
  И вновь на защиту Эстениша встала Тель. Щит, в мановение ока выстроенный ею, отразил атаку. Фантоши отступили, оценивая ситуацию, но очередной приказ: "Убейте обоих!" заставил их поспешить и, объединив силы, ударить повторно. Того, что произошло дальше, не ожидал никто: ни Кальсом, ни Теверель, ни фантоши, ни, тем более, Эстениш. Из истончившегося золотого кокона серой тенью выскользнул Каломуш и, вместо того чтобы вступить в схватку с мастером, бросился к Тель. Закрыв эльфийку собой, он обратил силу фантошей против них самих, и те кеглями повалились на пол.
  - Тварь! - выплюнул Кальсом и, резко вскинув руку, метнул в Перта огненный шар.
  Лохматый маг не глядя отбил его, и тут же раздался короткий вскрик - оранжево-красный сгусток угодил точно в грудь Дигнару.
  Уже понимая, что опоздал, ибо удар его шара смертелен, Кальсом метнулся к наследнику, рухнул на колени и прижал пальцы к шее в попытке нащупать пульс, но, увы - любимый и единственный сын сатрапа был безнадёжно мёртв. Мастер оглянулся и едва не застонал от бессилия: тиратцы и ликанцы, очнувшиеся от действия звуковой магической волны, ошалелыми глазами взирали на труп Дигнара. Если бы подавляющее большинство зрителей не были довольно сильными магами, Кальсом нашёл бы способ исправить ситуацию, благо мощь и мастерство позволяли, но, к несчастью, убийство наследника произошло на глазах такого количества свидетелей, что заткнуть им всем рты не представлялось возможным, а прилюдно продемонстрировать своё тёмное искусство, свои глубокие познания в некромантии... Об этом мастер и думать не смел.
  - Убийца...
  Не вставая с колен, Кальсом прошептал несколько слов, и в Перта ударила голубая икрящаяся молния. Если бы Тель не оттолкнула уставшего как собака Каломуша, смертельный разряд попал бы ему прямо в лицо, а так всего лишь мазнул по плечу. Однако хватило и этого: маг дернулся, по его телу пробежала судорога, правая рука повисла плетью, взгляд помутнел.
  - Кало...
  Не дожидаясь пока мастер добьёт раненого, эльфийка сорвала с шеи неприметный кулон с молочно-белой подвеской, выкрикнула что-то неразборчивое, бросила украшение в Перта, и тот с лёгким хлопком исчез.
  - Мерзавка! - Кальсом хищным зверем прыгнул на место, где только что стоял лохматый маг, схватил Тель за плечи и затряс, словно в буквальном смысле душу пытался вытрясти. - Дура! Только сумасшедший отдаст родовой оберег чужаку. Ты упустила единственный шанс на спасение, а значит, будешь делать всё, что я скажу!
  Оттолкнув эльфийку, он с досадой посмотрел на труп наследника великой сатрапии, потом повернулся к бездыханным фантошам и рявкнул:
  - Встать!
  Эсти, добравшийся наконец до Алемики и усевшийся у неё в ногах, скептически поджал губы (он думал, что фантоши умерли вместе со своим хозяином). И поэтому, когда трупы зашевелились, поднялись на колени и обратили взоры на Кальсома, невольно разинул рот: "Ничего себе колдовство! Мёртвых оживил. Только ведь это запрещено... Или они и не умирали?" Он заворожено следил, как мастер снимает с покойного Дигнара серебряные браслеты, один за другим надевает их себе на запястье, и недоумевал: "Интересно, на кой ляд ему кольца? На поляне они без всяких там цацек ему подчинялись. Наверное, для порядка. У всех есть и ему надо".
  Последнее кольцо заняло своё место, и раздался слаженный квартет голосов:
  - Власть твоя безгранична надо мной, хамир.
  Фантоши склонили головы перед "новым" хозяином, и над лагерем повисла тишина. Люди неотрывно смотрели на мёртвого сына сатрапа, на присягнувших мастеру фантошей и не смели слова сказать. В сердцах тиратцев могущественный глава Ордена чистого духа всегда вызывал благоговейный трепет и безотчётный страх, и даже ликанцы, знавшие его понаслышке, чувствовали себя так, словно перед ними стоял сам повелитель Тьмы в окружении жутких, безжалостных слуг. Почувствовав, что столпившиеся вокруг шатра люди готовы склониться перед ним, Кальсом поправил капюшон и, сверкая красноватыми, как отблеск далёкого пожара, глазами, произнёс:
  - Его высочество Дигнар Валеган Карон Дестената, правитель Западного побережья, Гранитного кряжа и Фейранских степей, единственный наследник Селнира Маритона Беркаля Дестанаты погиб, сраженный рукой эльфийского шпиона. Таким способом Каломуш Перт, подлый прихвостень федералов, пытался поссорить наши народы, разрушить только что заключённый союз. Но мы не поддадимся на провокацию! Леди Гедерика Теригорн продолжит путь в Исанту и предстанет пред грозными очами великого сатрапа. С присущей ему мудростью Селнир Дестаната примет благоразумное решение, и наши народы рука об руку пойдут в светлое будущее, где нет места грязным нелюдям, где воцарится священная справедливость, где безвременно покинувший нас Дигнар Дестаната будет отомщён. И отомщён жестоко! Пылая праведным гневом, наши доблестные войска триумфальным маршем пройдут по вражеским землям, безжалостно уничтожая подлых эльфов и их приспешников. Мы сотрём Федерацию с лица Иртана! Мы освободим мир от ненужных тварей! Наши отважные солдаты будут пировать на руинах Картра, прославляя великого сатрапа и отдавая дань памяти его безвременно почившему сыну.
  В глазах мастера вспыхнуло пламя - как будто на угли сухую ветку бросили, и по толпе пронеслись восхищённые возгласы. Короткая речь вдохновила людей, чарующий, клокочущий искренним гневом голос Кальсома проник в сердца, заставив поверить в вину Каломуша. И тиратцы, и ликанцы были готовы хоть сейчас отправиться громить города и сёла Федерации, убивать любого, в ком течёт хоть капля нечеловеческой крови.
  - Веди нас, мастер!
  - Отомстим за смерть Дигнара!
  - Вперёд! На Федерацию!
  - Да здравствует Кальсом! Слава великому сатрапу!
  От громких лозунгов и приветственных криков у Эстениша уши заложило. Он смотрел на беснующихся людей и не верил собственным глазам. Куда подевались манерные и утончённые ликанцы, рассудительные и важные тиратцы? Как за несколько минут мастеру удалось превратить их в послушную, полуразумную толпу, готовую идти на бойню во имя сомнительной перспективы попировать на руинах эльфийской столицы?
  Но тут Кальсом поднял руку, призывая к тишине, и, как ни странно, его послушались. Крики и вопли смолкли. Люди уставились на мастера, точно на спустившееся с небес божество, и сердце Эстениша тревожно заколотилось: ему показалось, что сейчас прозвучит приказ убить Тель, но этого не случилось. Из уст Кальсома посыпались ясные, чёткие распоряжения: собрать вещи, свернуть лагерь, подготовить к транспортировке тело наследника и (эта команда поразила бершанца до глубины души!) открыть портал в Исанту. "Значит, мы будем в тиратской столице уже сегодня?" - растерялся Эстениш и вздрогнул: его плечо сжали сильные пальцы.
  - Пойдёшь со мной, - приказал Нырок, заставляя развозчика подняться и следовать за собой, прочь из лагеря.
  - Но я... - Эсти попытался вырваться, но где там! Хрупкий на вид фантош держал его стальной хваткой. - Пусти... Я не хочу никуда идти!
  - Твои желания никого не интересуют.
  Бесстрастный, механический голос испугал Эстениша. Он понял, что спорить, а тем более сопротивляться, бесполезно: если понадобится, Нырок просто треснет его по голове, перекинет через плечо, словно куль с мукой, и отнесёт куда надо, вернее, куда мастер приказал.
  "Интересно, чем я ему помешал? - размышлял юноша, покорно следуя за своим конвоиром. - Так и хочет от меня избавиться. Лучше бы личину мою снял! А то уходи и всё тут. Может, я как раз остаться хочу... Например, чтобы вдову Дигнара поддержать. Ей страдалице сейчас ой как несладко".
  Перед ним как наяву возникло испуганное личико псевдо-Геды, и Эсти вдруг встал как вкопанный. Ослабивший хватку Нырок споткнулся и окончательно выпустил его плечо.
  - Да что ж ты тормозишь, придурок? - прошипел он, хотел отвесить юноше подзатыльник, но передумал: приказ хозяина - вывести бершанца на тракт и оставить там - хотелось выполнить как можно быстрее. - Идём!
  Фантош снова вцепился в плечо Эстениша и потащил за собой. Впрочем, Эсти и не сопротивлялся. Его мысли полностью занимала мнимая Гедерика: она потеряла мужа и вновь была свободна. А это означало, что у него появился шанс! Развозчик даже предвкушающее улыбнулся, но тотчас сник. Шанс хоть и появился, только весьма и весьма сомнительный. Ибо сложно ухаживать за девушкой, когда ты на пути к Бершану, а она - к Исанте. "Но что мне мешает отправиться за ней? Домой я всегда успею! Сейчас избавлюсь от фантоша и что-нибудь придумаю. Ведь для меня это очень ва..."
  Закончить мысль Эстениш не успел: в глазах потемнело, ноги подкосились, и он потерял сознание. Нырок устроил безвольное тело под придорожным кустом и поспешил обратно в лагерь. Приказ хозяина был выполнен безукоризненно: лжефантош в беспамятстве валялся у края дороги, представляя собой лёгкую добычу для воров и разбойников.
  
  Глава 12.
  Нежданно-негаданно.
  
  Йолинель отшатнулся от бейга и на мгновение прикрыл глаза. Как ни протестовало сознание, Ангр был прав - без магии крови решить проблему нельзя. Одного взгляда принцу хватило, чтобы понять: Оникс медленно умирает. Чудом казалось уже то, что после сражения с нефас он вообще дышал. "Что за сила замедлила действие яда? Ведь даже Великому лесу это не под силу! Неужели это дело рук Ордена чистого духа? Мэтры должны разобраться как такое возможно?! Нужно во что бы то ни стало доставить к ним мальчишку! А, значит, придётся нарушить закон".
  - Прекратите шуметь! - в раздражении крикнул он бейгам, и те угомонились: сложили крылья, присели на полусогнутых ногах и застыли как статуи, не спуская настороженных, предвкушающих взглядов с магов. - Так-то лучше, - буркнул себе под нос Йоль, шагнул к родичу, которого Ангр по-прежнему держал в лапах, и приложил указательные пальцы к его вискам.
  Надежда на то, что вожак бейгов ошибся и Оникса можно исцелить обычным способом, была сверхпризрачной, но принц убеждал себя, что ему, потомку сильнейших эльфийских магов это удастся. Но даже элементарная попытка отсканировать ауру Оникса с треском провалилась, полностью подтвердив правоту Ангра: магия на мальчишку не действовала, словно тот стал для неё невидимым. "Странно... Вероятно, это какая-то особенность фантошей, вот бы знать какая? Как бы то ни было, выхода нет. Я не могу позволить Ониксу умереть, ибо последствия его смерти могут быть весьма неожиданными..." Йолинель украдкой покосился на Гедерику и наткнулся на пристальный взгляд чёрных глаз: трепетно прижимая к груди руку возлюбленного, девушка смотрела на федерала с безграничной надеждой. Принцу вдруг стало неудобно и немного стыдно за то, что он медлит, позволяя юной жизни угасать. Но не так-то просто нарушить закон эльфу, выбравшему стезю военного и давшему клятву свято чтить заветы предков. А заветы эти гласили: связывать с собой родича, не испросив на то его дозволения - преступление. Правда, всё это касалось обычных эльфов, к наследнику престола закон был ещё суровее: он не имел права творить связующее заклинание без разрешения короля. "Когда об этом узнают... В лучшем случае я никогда не взойду на трон. Потребуют в срочном порядке жениться, родить наследника и самоустраниться - похоронить себя где-нибудь на задворках Федерации. А в худшем... - Йоль поёжился и машинально провёл ладонью по волосам, задевая кончики острых ушей. - Я стану четвёртым в списке изгнанников".
  В сознании мелькнула коварная мысль использовать заклятье на Гедерике. Капля эльфийской крови в её венах наверняка позволила бы подросткам побрататься, да только вряд ли потом он услышит от ликанки спасибо. "Не сестрой мечтает она стать, а возлюбленной. Не простит, никогда не простит. А нажить врага с дикой шуарской кровью - увольте!"
  - Жизнь за жизнь. Выбора нет, - ворчливо произнёс Йолинель, снял с плеча лук, положил его на землю и вытащил из-за голенища кинжал. - Приступим, пожалуй.
  Найлин приобнял Гедерику за плечи:
  - Отойдём, дорогая, пусть Йоль поможет Ониксу.
  Девушка кивнула, выпустила руку возлюбленного и вместе с гномом отступила в сторону. "Всё получится. Обязательно!" - снова и снова убеждала она себя, пытаясь унять грохочущее, словно камнепад, сердце.
  - Всё будет хорошо, - в тон мыслям Гедерики произнёс гном и чуть сильнее сжал пальцы на хрупком плече, показывая, что он рядом и в любую минуту готов поддержать девушку.
  Ангр тем временем аккуратно положил фантоша на редкую молодую траву, влажную от росы и остатков ночного тумана, шагнул назад и, скрестив лапы на груди, воззрился на голубоглазого эльфа с таким видом, словно знал что-то такое до чего тому никогда не додуматься. Йоля передёрнуло от раздражения, однако он предпочёл не комментировать вызывающее поведение крылатого мага - спасение родича важнее любых препирательств. Повернулся к Ангру полубоком и тихо позвал:
  - Ано.
  Нервно поглядывая на бейга, эштенец приблизился, ткнулся носом в плечо спутника и замер, внимательно прислушиваясь к его словам.
  - Ты станешь свидетелем моей клятвы.
  Йолинель запустил пальцы в светло-коричневую гриву и потянул вниз, принуждая Ано лечь на землю. Громко всхрапнув, тот исполнил приказ. Эльф погладил коня по блестящей шкуре, сел на колени и крест-накрест полоснул клинком ладонь. Кровь мгновенно заполнила рану, выплеснулась на бледную кожу и тонкими ручейками потекла на морду эштенца. Немного выждав, Йоль взял руку фантоша и повторил процедуру с его ладонью. Кровь первородных смешалась, и тишину разорвал чистый и звонкий голос:
  - Великий лес! Я, Йолинель Маро, единственный прямой наследник рода, принимаю Оникса как брата. Под ласковым оком священной обители наших предков возродимся мы от двух матерей и двух отцов, что станут нашими общими, и сплетутся узы наши в кровный узор. Будут они крепче любых других, и буду я нести их с гордостью и братской любовью. Отныне и навсегда! Беру в свидетели родства нашего спутника моего Ано. Да будет так!
  Кровавые капли на шкуре эштенца вспыхнули ярким зелёным светом и исчезли, явив глазам три строго выписанных руны. Лес охотно принял братскую клятву, чему Йоль ничуть не удивился. Теперь оставалось лишь ждать, пока связь между ним и Ониксом установится, закрепится и оставит на коже ритуальную вязь - браслет побратима. Принц посмотрел на лицо мальчишки: мертвенную бледность разбавили розовые тона, и перевёл взгляд на свою ладонь. Рана затянулась, оставив после себя лишь тонкие, едва заметные белые полоски, а кровавые ручейки превратились в облачка изумрудных искорок, которые кружили над кожей запястья, постоянно меняя форму, превращаясь то в простые графические символы, то в размытые силуэты диковинных строений, то в тени деревьев, цветов, птиц.
  "Красиво", - отстранённо подумал эльф и нахмурился: в благословенную зелень искорок вклинились рваные жёлтые мазки.
  - Нет, нет, так не должно быть!
  Встревоженный возгласом спутника, Ано рывком поднялся на ноги, метнул сердитый взгляд на ликанку и на всякий случай стал собирать силу, чтобы отразить нападение. Бейги, до этого момента тихо урчащие как обожравшиеся сметаны коты, беспокойно заклёкотали, безошибочно уловив изменения в магическом фоне. Следом за ними почувствовал их и Найлин. Отпустив плечо Гедерики, он поспешно шагнул к напарнику и, наклонившись, с тревогой взглянул в его растерянные глаза:
  - Что случилось?
  - Не знаю. Что-то пошло не так, Най.
  - Останови заклятье!
  - Поздно, - прошептал Йолинель, с ужасом глядя, как зелёные искристые облачка приобретают ровный золотистый оттенок, сливаются, уплотняются и вытягиваются тонкой змейкой.
  Фантош глубоко вздохнул и распахнул глаза.
  - Оникс! - радостно вскрикнула Гедерика и кинулась к возлюбленному.
  Гном едва успел её перехватить. Прижал к себе и дрогнувшим голосом прошептал на ухо:
  - Подожди ещё минутку.
  Девушка протестующе замотала головой и рванулась вперёд с такой силой, что Найлин не удержался на ногах. Правда, хватки не ослабил. Так и полетел на землю, сжимая девчонку в объятьях. Слуги-бейги затрещали, зацокали, потешаясь над незадачливыми магами, а вот эльфы и крылатый маг ничего не заметили. Йоль продолжал таращиться на свою руку, Оникс - в небо, а Ангр - на них обоих.
  - Чего-то подобного я и ожидал, - несколько секунд спустя рокочущим баском выдал бейг-маг и звучно хлопнул крыльями, призывая слуг к вниманию.
  В то же мгновение произошло сразу два события. Золотистая змейка, вьющаяся вокруг руки Йолинеля, остановилась, с тихим щелчком сомкнулась на его запястье, и Оникс словно отмер. Единым слитным движением поднялся на ноги и тут же припал на колено, покорно склонив голову перед родичем:
  - Власть твоя безгранична надо мной, хамир.
  Йоль дёрнулся, будто получил пощёчину, и округлившимися, полными ужаса глазами вытаращился на фантоша.
  - Только не так, только не это, - сорвалось с пересохших губ.
  - Какая прелесть! Эльф-рабовладелец! - с утробным, клекочущим смехом воскликнул Ангр и, изогнув шею, приблизил лысую, как яйцо, голову к коленопреклонённому фантошу: - Ну, здравствуй, игрушка наследника. Рад, что ты очнулся и пребываешь в добром здравии. Надеюсь, твой новый хамир окажется лучше прежних двух, всё-таки родич и побратим. Но ты всё равно держи ухо востро, мало ли что. И Дигнару больше на глаза не попадайся. Он тебя не заслуживает. Ладно, малыш, удачи! Может, как-нибудь свидимся. Прощай.
  С этими словами бейг подпрыгнул и стрелой взмыл в небо, уводя за собой верных слуг-воинов.
  - Прощай, - на автомате откликнулся Оникс, провожая стремительно удаляющийся крылатый клин взглядом, и ошеломлённо посмотрел на красного, как распустившийся мак, Йоля. - Х-хамир?
  - Десять тысяч гоблинов на твой рудник! - в сердцах проговорил гном и разжал хватку, выпуская Гедерику из объятий.
  Жалобно всхлипнув, девушка встала, добрела до Оникса и, плюхнувшись на землю, уткнулась лицом в его плечо. Фантош с недоумением взглянул на тёмную макушку с торчащими во все стороны короткими прядками, но попытки отстраниться не сделал, ибо в сознании прозвучал злой до предела голос: "Только дёрнись - получишь в глаз! Она вернулась за тобой, несмотря на то, что Дигнар едва не убил её. Изволь проявить хотя бы каплю понимания!"
  "Как скажите, хамир. Ничего не имею против понимания". Мысленно усмехнувшись, фантош погладил девушку по волосам. Короткий, почти дружеский жест, но Гедерике его хватило, чтобы почувствовать себя в стране сбывшихся сладких грёз: она вскинула голову и счастливо улыбнулась. Оникс отзеркалил улыбку. Вполне искренне, поскольку в глубине души был рад, что Геда выжила и вернула память. В конце концов, эта славная наивная девочка не заслуживала той судьбы, что уготовил ей Дигнар. "Во всём, что с нами случилось, виноват только я. Она была отличным хамиром. Хамиром, готовым при первой возможности дать мне свободу!" Между бровями мелькнула и тут же разгладилась горькая складка, лицо Оникса стало спокойным и безмятежным. Он бережно провёл кончиками пальцев по щеке девушки и чуть слышно вздохнул: "Воспоминания воспоминаниями, но пора разбираться с делами насущными. И для начала понять, почему я жив, вопреки смертоносному прикосновению нефас и всепоглощающему желанию мастера".
  - Оникс...
  Гедерика хотела сказать что-то ещё, но, задохнувшись от избытка чувств, снова уткнулась в плечо возлюбленного. Опасаясь, что девушка вот-вот заплачет, фантош одной рукой притянул её ближе к себе, а другой стал осторожно поглаживать по спине.
  "Умилительная картина. Прям как два голубка, правда, Йоль?" - хихикнул гном.
  "Просто заткнись и молчи, Най! - огрызнулся в ответ эльф. - Ты не представляешь, во что мы вляпались!"
  "Так объясни".
  "Можно вслух, потому что я прекрасно вас слышу, господа разведчики", - вклинился в разговор язвительный голос фантоша.
  - Проклятая связь! - Йолинель с ненавистью посмотрел на золотое кольцо. - Как я могу быть хамиром собственного побратима?! Уму непостижимо! Да когда об этом станет известно в Картре, меня от Леса отлучат!
  - Не преувеличивай. Ты же не ведал, что так обернётся.
  - Может, вы потрудитесь объяснить, что произошло? Это как-никак касается меня напрямую. - Оникс поднялся сам и помог встать Гедерике, но выпускать её из объятий не спешил. Рядом с девушкой было тепло и уютно, изящные руки нежно обвивали его талию, ключицу опаляло трепетное дыхание. А главное, Геда успокоилась, расслабилась и почти не отвлекала, стояла тихо, как мышка. - Последнее, что я помню - прикосновение нефас.
  - Знаешь, Оникс, прежде чем что-либо объяснять, с удовольствием треснул бы тебя по шее! Какого лешего ты сбежал тогда, в Мельшаре? Послушался бы нас, возможно, и с Дигнаром бы не столкнулся!
  - Или вы с Йолем сейчас валялись бы в чаще Бершанского леса, заботливо прикопанные моими коллегами, а Гедерика так и осталась бы пустой, лишённой памяти оболочкой!
  Оникс твёрдо взглянул в глаза гному. Он больше не желал изображать безвольного, робкого фантоша. Вопреки своей несвободе. "Йоль не Дигнар - покорность не оценит. Да и пресмыкаться перед родичем - увольте. Я и без того унижен сверх меры. Одна только кличка чего стоит! Нет уж, помирать так с музыкой!" В то, что жить он будет долго и счастливо, Оникс не верил, потому что отчетливо помнил слова, прозвучавшие в угасающем сознании: "Расслабься, мальчик, и пусть яд делает своё дело". Кальсом хотел, чтобы фантош умер - значит, тот обязан был умереть. А если по какому-то роковому стечению обстоятельств приказ не выполнен, мастер придёт и исправит ошибку...
  Найлин устал играть в гляделки первым. Отвёл глаза, нахлобучил шляпу поглубже и сварливо пробормотал:
  - Пёс с ним, проехали. Что же до твоего вопроса, вкратце дело было так: мы Гедерикой занимались, память ей возвращали, а потом тебя искать отправились. И вдруг бейги летят, а их маг тебя в лапах тащит. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Приземлился крылатый и рассказал, что ты с нефас сражался и проиграл. Дигнар же посчитал тебя мёртвым и велел похоронить.
  Оникс вздрогнул, и Геда крепче обхватила возлюбленного руками, словно обещая, что больше с ним ничего плохого не случиться. Это выглядело безумно мило и трогательно, гном даже на мгновение замолчал, но тут же опомнился и продолжил:
  - Откопал тебя бейг. Что уж он там почуял или услышал - не знаю, только мимо не прошёл. Чем-то ты ему приглянулся, раз он взвалил на себя роль опекуна. Одним словом, вытащил он тебя из могилы, попытался привести в сознание, но не сумел и принёс старшему родичу. Дальше объясняй сам. - Найлин посмотрел на напарника, с мрачным, угрюмым видом сидящего на земле. - Про обряд я бы и сам послушал.
  Йолинель что-то прошипел сквозь плотно стиснутые зубы, поднялся на ноги и, подхватив лук, пристроил его на плечо. Оникс ощущал жгучее желание хамира прекратить этот разговор и изо всех сил подавлял привитый мастером инстинкт, требующий вмешаться - предложить гному заткнуться, а, если слов не поймёт... "Стоп! Не думать об этом! Нельзя демонстрировать Йолю как сильно я от него завишу. Сорвусь - лишусь права голоса. Тыкать в лицо приказами он не станет, но ведь и просьбы хамира я игнорировать не могу. А, сообразив, что из меня можно вылепить послушного, покладистого эльфёнка, он не преминет воспользоваться ситуацией. Из соображений моей безопасности, например. Или для собственного покоя!"
  - Между прочим, я тебя слышу! - ехидно заявил Йоль.
  - Этого не может быть! Наша связь не предполагает... - Оникс осёкся, нахмурился и протянул: - Хотя отчего же... Геда могла со мной разговаривать мысленно, а ты куда более умелый маг, чем она.
  - Можешь прикрывать свои мысли, мне они без надобности. Главное, чтобы тебе они жить не мешали. И да: я с удовольствием лицезрел бы тебя послушным и покладистым мальчиком, но просить об этом не стану. Веди себя, как сочтёшь нужным. Хочу, чтобы ты оставался самим собой! Ясно?
  - Да.
  - И вовсе не обязательно всегда и во всём со мной соглашаться.
  Йолинель и рад бы продемонстрировать извечную невозмутимость первородных, но простое золотое кольцо на запястье немым укором поблёскивало в лучах безразличного ко всему солнца, напоминая о его опрометчивости. "Я должен был предвидеть, чем это закончится. Чувствовал подвох и всё равно полез на рожон!.. Эх, кого я обманываю: даже если бы бейг открыто сказал, что за связь между нами возникнет - это ничего не изменило бы. Я не мог позволить Ониксу умереть! Но что теперь?.." Эльф нервным жестом поправил лук, покосился на эштенца, словно желая обрести поддержку, и вновь посмотрел на раба-побратима. Вселенское терпение в травянисто-зелёных глазах раздражало неимоверно. "Это всего лишь маска. Проклятая маска, которую он так ловко натянул на лицо. А мне никак не удаётся. Вот напасть!" Испытывая невесть откуда взявшееся смущение, что больше подошло бы девице на первом свидании, нежели выпускнику военной академии, Йоль осторожно коснулся связи, но со стороны Оникса веяло холодной расчётливой решимостью, такой же, как от его красивого породистого лица.
  "Досадно", - буркнул про себя Йолинель и заговорил, разрушая становившееся уже неприличным молчание:
  - Повторяю: ты не обязан во всём со мной соглашаться. Поверь, я с удовольствием выслушаю разумные доводы и объективную критику.
  Сказал и беззвучно выругался: фраза прозвучала как-то жалко. А всё из-за внутренней неуверенности. "Какие доводы?! Какая критика?! О чём я говорю?! Нужно как можно скорее разорвать эту ненормальную, противоестественную связь!"
  "Прекрати истерить, Йоль! - не выдержал Най. - Как ребёнок, право слово".
  Йолинель замер, ошарашено глядя на Оникса.
  - Я не хотел, чтобы ты становился моим рабом, - выдавил он после паузы.
  Оникс коротко кивнул:
  - Я знаю.
  - В чём дело? - Гедерика вскинула голову и посмотрела в лицо возлюбленному. Безграничное счастье в её глазах сменилось подозрительностью. - Вы вдруг заговорили так странно. Йоль будто оправдывается в чём-то. Он обидел тебя?
  Оникс помимо воли улыбнулся. "Я всё время забываю, какая она наивная. Нежный домашний цветочек". Он склонился к уху девушки и прошептал:
  - Кто-кто, а ты должна понимать, что произошло. Взгляни на его запястье.
  С трудом сохраняя самообладание, ибо жаркое дыхание возлюбленного, опаляющее кожу и путающееся в коротких волосах, сбивало с мысли и затрудняло дыхание, Гедерика опустила взгляд и ахнула, увидев тонкий золотой браслет.
  - Это нечестно! Как ты мог? Я думала, первородные ценят свободу, а выходит... выходит... Немедленно освободи Оникса!
  Гедерика дёрнулась в сторону эльфа, но фантош был начеку. Рывком притянул девушку к себе, развернул и крепко обнял, заставив уткнуться лицом в ключицу.
  - Всё не так плохо, Геда. Йоль не Дигнар.
  - Ты должен стать свободным, и тогда...
  Оникс предупреждающе сжал её плечи: пусть Гедерика была очаровательной юной девушкой, но заводить с ней серьёзные отношения он не мог. Да и не собирался. В его шкале ценностей любви не значилось. Впрочем, обижать ликанку не хотелось, и фантош поспешил загладить грубость. Разжал пальцы и ласково провёл ладонями по коротким чёрным волосам, узкой спине:
  - Когда-нибудь так и случится. Найдётся маг, который сумеет разорвать связь, и я стану свободным. А пока нужно набраться терпения.
  Гедерика кивнула, отстранилась от возлюбленного и одарила эльфа-разведчика недобрым взглядом:
  - И всё же это неправильно. Зачем ты, вообще, стал хамиром, Йоль?!
  - А, действительно, зачем?
  Оникс испытывающее взглянул на родича, и тот не выдержал:
  - По-твоему, я нарочно? Думаешь, я собирался становиться рабовладельцем на радость бейговскому магу?! Когда он принёс тебя, ты угасал. Медленно, но верно, точно свеча, которую пытается задуть маленький упрямый ребёнок. Его дыхание слабое, однако он очень настойчив... К бейгам метафоры! Ты умирал, потому что Кальсом извратил твою природу. Не знаю, что именно он сделал - результат оказался впечатляющим, даже магия Леса не смогла вернуть тебя к жизни. Я верю Ангру, он на самом деле пытался помочь, об этом говорили остатки заклинаний, что окутывали тебя, словно лоскуты потрёпанного, ветхого плаща. Но что мог сделать бейг там, где оказался бессилен Великий лес? Ни-че-го. Его потуги выглядели жалкими, хотя я всё равно ему благодарен - он принёс тебя ко мне, ибо в сложившейся ситуации никто, кроме родича, не смог бы тебе помочь.
  - Ты пытался сделать меня побратимом? Дать мне имя? - Глаза фантоша округлились. - Это безумие! Я безроден!
  - Только потому, что открещиваешься от своего народа!
  - Ты не понимаешь!
  - Так просвети меня! - прорычал Йоль, но, увидев, что фантош бледнеет на глазах, пошёл на попятный: - Нет, не надо. Храни свои тайны при себе.
  Боль, накатившая удушливой волной, отступила, и Оникс вздохнул свободно, а Йолинель отвесил себе десяток мысленных оплеух, в который раз пообещав быть осмотрительнее в словах, и вернулся к прерванному рассказу:
  - Одним словом, как ты правильно отметил, я решил провести ритуал и даровать тебе наше родовое имя. Изменить судьбу, обмануть магию Кальсома...
  - Это невозможно. Я фантош!
  - Даже твоё упрямое отрицание собственной сущности не помешало обряду. Кровь моего рода очень сильна. Но благо спорить нам не пришлось: ты находился в беспамятстве, а, значит, не мог сопротивляться. Обряд проходил быстро и гладко. Наша кровь соединилась и начала свиваться в узор, который должен был оплести запястья тёмно-синей вязью браслетов побратимов. Однако в считанные секунды всё изменилось. Я не понял, как из побратима ты превратился в раба. Мы рядом шли по одной тропе, и вдруг ты отстал. Уступил дорогу, позволил вести себя. И всё это помимо моей воли!
  - Сожалею, - буркнул Оникс. - Впрочем, чего-то подобного и следовало ожидать. Вряд ли мастер разрешил бы фантошу разгуливать без поводка. Мы созданы, чтобы служить.
  - Не говори так! - Гедерика вскинула голову. Изящная рука взметнулась вверх, прохладные пальцы коснулись щеки возлюбленного. - Я верю, что в Картре тебе сумеют помочь. Разрушать - не строить. Мэтры найдут способ разорвать гадскую связь, сделать так, чтобы она исчезла без следа.
  Йоль как наяву увидел глашатая Великого леса: осуждающий, разочарованный взгляд, сердито поджатые губы.
  - Ни за что! Ноги моей в Картре не будет, пока эта связь существует!
  Найлин и Гедерика, для которых путешествие в столицу Федерации казалось делом решённым, с недоумением уставились на эльфа, а Оникс облегчённо выдохнул украдкой. В ближайший миллион лет он на родной земле появляться не собирался, прекрасно осознавая, что родичи вцепятся в него мёртвой хваткой и день за днём будут пытаться вернуть ему изначальный вид. Очищать душу от геббинатской скверны. Никто не позволит "несчастному ребёнку" мстить. "Наверняка отправят в Храмовую рощу и заставят с утра до ночи предаваться созерцанию. И родители ещё..." Оникс вздрогнул, представив отца и мать рыдающими, и потянулся к связи: лёгкий, одобрительный импульс, дабы Йолинель не вздумал изменить решение, и осторожное предложение:
  - Может быть, разыскать Каломуша Перта?
  - Это ещё зачем? Не далее как нынешним утром этот наглец заявил, что понятия не имеет, как у него получилось перекинуть связь с Дигнара на Гедерику.
  - Но, так или иначе, у него получилось. Нужно уговорить его попробовать снова. Возможно, проследив, как он действует, мы сможем понять механизм образования связи и уничтожить её.
  - Уговорить? - нервно рассмеялся Йоль. - И не надейся! Судя по всему, Перт в последнее время делает только то, что хочет. И как хочет!
  - Да уж... - Найлин кивнул. - С магом такого уровня лучше лишний раз не связываться. Как вспомню, так вздрогну! Отправить в беспамятство толпу боевых магов, а потом спеленать двух разведчиков, управлять их телами и одновременно творить колдовство невесть какой сложности - это надо уметь. А он даже не запыхался! Вот тебе и секретарь Совета - писарь и мальчик на побегушках. Ага, как же! Всех обдурил! Интересно только, зачем ему это понадобилось? Хотел втереться в доверие Теригорну? Или ещё что-то?
  - Замолчи! Кало не лжец! Он самый честный человек из всех, кого я знаю! - Гедерика, сжав кулаки, шагнула к гному. - Не знаю, чем он вас задел, я о нём ни одного дурного слова не слышала! И видела от него только хорошее! Он мне бежать помог и Оникса от Дигнара спас!
  Фантош озадаченно покосился на девушку, но комментировать её слова не стал, предпочтя послушать и прояснить для себя, какие ещё мысли кипят-бурлят в шуарско-ликанской головке.
  - И в Мельшаре Кало снова пришёл на помощь. Он примчался, чтобы вернуть мне память! Вы сами так сказали. Так что не смейте его оговаривать! Каломуш Перт - герой! Он никого не боится и всегда держит слово! Сказал, что пошёл за Ониксом, значит, пошёл!..
  Гедерика осеклась. Коротко ойкнув, она прижала ладони к щекам и обернулась к фантошу:
  - Он же думает, что ты с Дигнаром. А тебя нет. Надо его срочно предупредить! Вдруг он ещё не догнал свадебный кортеж?
  - Э, нет, плохая идея. - Найлин отчаянно замахал руками. - Даже думать забудь! Нужно двигаться в Картр. Только на территории Федерации мы будем в безопасности!
  - Где родичи будут рады лицезреть наш замечательный тандем, - с горькой иронией прошептал фантош, точно зная, что фраза, как стрела, выпущенная умелой рукой, безошибочно пронзит цель. И точно: Йолинель сначала побледнел, потом покраснел, видимо, в деталях представив "горячую встречу" с близкими и родными, и прорычал:
  - Ты что, глухой, Най?! Я же сказал: рабовладельцем в Федерацию не вернусь!
  - Но мэтры и мэтрессы...
  - Плевать! Не желаю, чтобы в меня тыкали пальцами! Такого позора я на свой род не навлеку! И не надейся!
  - Да ладно, Йоль, не бузи. - Найлин доброжелательно улыбнулся, всем своим видом показывая, что не желает ругаться с напарником. - Я на твоей стороне. Не хочешь в Картр, не надо. Поедем к сильфам. У них есть несколько великолепных специалистов по ментальным связям. С одним из них, Велором Галко, я даже в родственных связях состою. Я ж тебе рассказывал. Он женат на моей двоюродной тётке. Прекрасная женщина, между прочим.
  - Ни к каким сильфам я не поеду!
  - Ну что ты так сразу. Мы же можем вернуться тихо. Проедем через Бершанский лес к Жгучей гряде, пройдём вдоль отрога и через Нижний рубеж...
  - Нет!
  Найлин снял шляпу, запустил пятерню в тёмно-жёлтые волосы и пару раз с силой дёрнул:
  - Что ж ты такой упрямый?! Сам знаешь - вернуться надо. Это самое разумное решение!
  - Возвращайся. - Йоль повёл плечом. - А я не могу. Ты же видел, как бейг надо мной потешался...
  - Дело ведь в репутации?
  - Именно. Мало мне пророчества, так теперь ещё и это! И за что, скажи на милость? Ведь так хорошо всё складывалось: уехал в Ликану, думал, проживу здесь пару-тройку веков, потом ещё где-нибудь. По миру покочую, в конце концов. А вон как обернулось. Словно какая-то сила так и подталкивает меня к отцу!
  - Брось, ты никогда не был суеверным, Йоль.
  - А теперь стал!
  - Так поехали за Каломушем! - Гедерика порывисто шагнула к Йолю и положила ладонь на его плечо: - Он будет рад видеть нас и подскажет, что делать дальше. Он очень умный. У него в доме два этажа книгами забиты. И он все их читал. Кало знает обо всём на свете, он поможет.
  - Вряд ли, - покачал головой эльф.
  - А мне кажется, в словах Геды есть рациональное зерно. - Оникс встал рядом с девушкой и, слегка поклонившись хамиру, продолжил: - Если Ваше высочество не желает возвращаться на Родину и конкретной цели для дальнейшего путешествия у Вас нет, мы можем отправиться на поиски мага Перта, тем более что в этом случае процент положительного решения проблемы очень высок, процентов пятьдесят.
  Йолинель круглыми от изумления глазами смотрел на фантоша, открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Зато Гедерика, как существо более простодушное и бесхитростное, озвучила вертевшийся в голове эльфа вопрос:
  - Как ты его назвал, Оникс?
  - Что-то не так, леди? - бросив насмешливый взгляд на хамира, церемонно поинтересовался фантош.
  - Ты обратился к нему как к принцу.
  - А он принц и есть. Наследник эльфийского престола, сын короля Фалинеля, принц, которого никто не помнит. Все знают, что он есть, но как выглядит и какое имя носит - неизвестно. Точнее, забыто - спасибо глашатаю Великого леса. - Оникс стёр насмешку с лица и сухим тоном добавил: - Если Вы и дальше хотите сохранять анонимность, Ваше высочество, постарайтесь не раздражаться и избегайте столь откровенных разговоров.
  - Да какая анонимность? - басисто рассмеялся Найлин. - Йоль разболтал о своём происхождении в Мельшаре, когда нас едва не вздёрнули за тот переполох, что ты устроил. Правда, раскрылся он только братцам Бегонам и жене Натиша. Но, после того как леди Гедерика превратила Дайцаруша в горстку пепла, вряд ли его инкогнито надолго останется секретом. Если Халика постарается - весь Иртан узнает, кто такой Йолинель. И никакой глашатай тут не поможет, в этом я абсолютно уверен!
  - Что за чушь ты несёшь?! - Возмущению Геды не было предела. - Кто такой Дайцаруш?! И с какой стати мне его во что-то превращать?! Я и заклинания такого не знаю! Что у Вас за язык-то такой, господин гном?! То Кало оговариваете, то меня. Постеснялись бы! Не меня, так хотя бы принца!
  - Тише, тише. - Фантош бережно притянул девушку к себе и зарылся носом в тёмную макушку. - Мы все несколько взвинчены, но горячиться не стоит. Так и разругаться можно, а бродить в одиночестве по Бершанскому лесу чревато крупными неприятностями. Мы с тобой это знаем. - Почувствовав, что Геда немного расслабилась, Оникс посмотрел на родича: "Видишь, она довольна", а вслух произнёс: - Этот разговор лучше отложить. Хотя бы ненадолго. Сейчас Вам, принц, следует определиться, куда мы поедем. В Картр, к сильфу Галко или за Каломушем? Время идёт, и, оставаясь на одном месте, мы рискуем стать отличной мишенью. Например, для брата Дайцаруша, который наверняка кипит праведным гневом и мстить явится не один, а во главе всего преподавательского и студенческого составов "Шипов". Боюсь, даже мне с такой оравой не справиться. Числом задавят.
  Йолинель опустил голову. Несколько минут он задумчиво разглядывал траву под ногами, а потом поднял взгляд на фантоша:
  - А чего хочешь ты, Оникс?
  Травянисто-зелёные глаза полыхнули надеждой и тут же подёрнулись ледяной коркой спокойствия:
  - Я хотел бы встретиться с Пертом. Думаю, он был не совсем честен с вами. Уверен, ему известно куда больше, чем он говорит. Когда он выпроваживал нас с Гедой из Бершана, то выглядел магом, который просчитывает события на несколько шагов вперёд. Да и то, как Перт действовал в Мельшаре, говорит само за себя.
  - Тогда решено: едем за Кало! Я тоже хотел бы задать ему пару-тройку вопросов. И надеюсь, он на них ответит! Ты с нами, Най?
  - Треснуть бы тебя по затылку! - Гном нахлобучил шляпу и продемонстрировал напарнику увесистый кулак. - Вместе отправились на задание, вместе и вернёмся. А сроков нам, как ты верно заметил, никто не устанавливал. Надо Перта найти - найдём. Надо связь разорвать - приложим все мыслимые и немыслимые усилия. Но потом - в Картр!
  - Договорились.
  - И спорить не смей!
  - Я и не спорю, - благодушно кивнул Йоль, и его напряжённое лицо разгладилось.
  - Вот и не спорь! - Найлин подмигнул другу, перевёл взгляд на фантоша и хмыкнул: - А ты прекращай чудить. Думаешь, никто не понимает, что ты пытаешься нами манипулировать? - Оникс открыл рот, чтобы возразить, но гном махнул рукой, призывая его помолчать, и продолжил: - Знаю, что скажешь - я не я и лошадь не моя. Только мы не идиоты, парень. И, если не реагируем на твои выкрутасы, то только потому, что твои желания на данном этапе совпадают с нашими. - Най покосился на напарника: - С Йолевскими уж точно. Так что играй, играй да не заигрывайся. Усёк?
  И не дожидаясь ответа, Найлин отправился ловить Рудника, которому надоело пастись на одном месте. Хвост жеребца выглядывал из-за большого куста акации, и активно ходил из стороны в сторону, видимо конь отыскал в скудном зеленью весеннем лесу что-то воистину вкусное. Однако дойти до куста Наю было не суждено: воздух за его спиной сгустился, закружился, словно закрученный рукой великана, и из образовавшейся воронки вывалился растрёпанный парень. С силой врезался в спину гнома и вместе с ним полетел на тёмную, влажную землю. Любимая шляпа отлетела в сторону, лицо и волосы облепила грязь.
  - Варглово дерьмо!!! - взвыл Найлин. Он резко повернулся, спихнув с себя наглеца, и замахнулся, намереваясь поквитаться с ним за падение, да так и застыл с поднятой рукой: - Это что ещё за шутки?! Откуда ты взялся?! Оникс, у тебя есть брат?!
  
  Глава 13.
  Селнир Дестаната.
  
  Селнир Дестаната завтракал. В небольшой, роскошно обставленной столовой кроме него находились лишь тёмные безмолвные тени - фантоши. Они не спускали глаз с хозяина, готовые в любую минуту выполнить любой приказ: и чаю подлить, и слугу нерадивого убить, причём и то и другое - качественно, быстро и без эмоций. Сатрап скользнул взглядом по замершим и, казалось, не дышавшим фигурам. "Как, скажите на милость, Кальсому удаётся превращать людей в живые куклы? Что он делает с ними? Какой магией пользуется? Или у них всё же где-то что-то остаётся? Взять хотя бы Оникса..." Вспомнив эльфёнка, сатрап поморщился. Его до сих пор преследовала мысль, что, отдав сыну уникального фантоша, он совершил ошибку. Уж больно привязался Дигнар к мальчишке, уж больно трясся над ним, а Селнир по личному опыту знал: над чем больше всего трясёшься, то быстрее всего и теряешь... Взять хотя бы его любимую жену Калидо, единственную женщину, которую он любил. И как любил! Пылинки сдувал, на руках целыми днями готов был носить, лишь бы изящные ножки не уставали. Ради неё горы бы свернул, да только недолго счастье длилось. После рождения наследника Калидо захворала и тихо-тихо угасла. И под страхом смертной казни, и за баснословное вознаграждение никто, никто не смог ей помочь! Ни искусные лекари, ни маги, ни бабки-знахарки. Никто! И от чего умерла жена сатрапа, тоже не выяснили. Ибо ни с чем подобным не сталкивался ни один из тиратских врачевателей. Только знахарка, настолько старая, что сама свой возраст забыла, бормотала что-то насчёт живой мертвечины и пожирателей душ, однако кто будет слушать полусумасшедшую старуху, которая сама во дворец притащилась? Её и к больной-то с опаской допустили, скорее от безысходности, чем в надежде на помощь.
  После похорон жены Селнир словно заледенел. Он и раньше на эмоции был скуп (только с Калидо позволял себе расслабиться), а теперь и вовсе ожесточился. Придворные порой разговаривать с ним боялись: чуть что не так - на виселицу или, если повезёт, в бессрочную ссылку. Весь дворец на цыпочках ходил, шёпотом разговаривал, а обязанности свои и слуги, и министры старались выполнять безукоризненно: кому охота раньше времени с жизнью прощаться? Когда же траур по безвременно ушедшей правительнице закончился, Селнир с головой погрузился в работу. Сама сатрапия внимания требовала, да и о будущем нужно было позаботиться: продолжая политику отца и деда, он начал масштабную подготовку к захвату Федерации. А потом и Ликаны. Только бы времени хватило! Несмотря на то, что в роду их жили долго - что дед, что отец до двухсот дотянули - проблема долголетия сатрапа очень и очень заботила. Особенно в последние лет десять-пятнадцать, когда выяснилось, что сынок его, единственный наследник и продолжение любимой женщины, особым умом не блещет. Оставить такому страну, Селнир побаивался - развалит, оглянуться не успеешь! Конечно, можно было жениться вновь и зачать другого наследника, но один взгляд на возможных претенденток приводил сатрапа в бешенство. Ухоженные, расфуфыренные и слащавые девицы вызывали у него почти физическое отвращение, а сознание заполняла одна горькая и злая мысль: эти похотливые суки живы, а моя Калидо...
  В общем, вариант с повторной женитьбой сатрап рассматривать перестал. А что касается Дигнара, так с его "недалёкостью" Дестаната смирился, решив, что раз сын у него не удался, то внук обязательно удастся. Тем более если его матерью станет молодая, здоровая и, что важно, умная девушка. Гедерика подходила по всем параметрам. Недаром шпионы почти два года наблюдали за девчонкой. Единственный минус - дар слишком сильный. Но и это не так страшно. Селнир был бы плохим правителем, если б не знал, как на самом деле обстоят дела с магами в его стране: обладатели самых сильных даров были занесены в специальный реестр, за ними велось негласное наблюдение. Так что гипотетические магические способности наследника помехой не станут, скорее, упрочат его положение. Главное, учителя толкового найти.
  По губам Дестанаты лёгкой тенью скользнула улыбка. Ещё недели три-четыре, и свадебный поезд достигнет ворот Исанты. На следующий день состоится тиратская часть бракосочетания, остальное дело техники - молодые делят постель и месяцев через девять-десять во дворце появляется новый житель. "А вдруг родится девочка? - Лоб сатрапа пересекла морщина, и фантоши напряглись, почувствовав недовольство своего хамира. - Нет, девочку лучше не надо! Вдруг она будет похожа на Калидо? Зачем бередить старые раны?"
  Прошло больше четверти века, как умерла жена, а он всё никак не мог забыть её. Порой Селниру казалось, что смерть возлюбленной - лишь пустой ночной кошмар, что сейчас она войдёт в столовую, одарит его загадочной, чуть печальной улыбкой, сядет рядом и станет пить свой любимый вишнёвый чай. Сатрап с безотчётной надеждой взглянул на двери, и те внезапно отворились. Дестаната вздрогнул и невольно выругался, увидев Кальсома, давнего друга семьи и главу самого влиятельного в Тирате Ордена.
  - Простите, Ваше величество, но дело не терпит отлагательств. Нам нужно поговорить.
  Появление мастера заставило Селнира забыть и об умершей жене, и о неродившихся внуках. Он указал мастеру на стул, приглашая присоединиться к чаепитию, приказал фантошу поставить на стол второй прибор и сосредоточенно взглянул на волнистые края капюшона - манера мастера прятать лицо раздражала, но за годы знакомства сатрап привык разговаривать с "невидимым" собеседником, и раздражение стало привычным, почти незаметным эмоциональным фоном всех их бесед. Однако сегодня капюшон не просто раздражал, а злил. Захотелось подойти к Кальсому, сдёрнуть эту дурацкую маскировочную тряпку и посмотреть в глаза. Не в те пылающие угольки, что время от времени вспыхивали в глубине складок, а в настоящие, голубые-карие-зелёные (или какие они там у него!) глаза. "Интересно, видели ли его лицо отец или дед? Или его подмастерья? Хоть кто-то! Или он настолько уродлив, что стыдится своей внешности? Или красив как бог и боится ослепить нас своим великолепием? А может, он и не человек вовсе?.."
  Последнее предположение заставило Дестанату едва заметно скривиться. Кальсом заметил его гримасу и, сев за стол, спокойно поинтересовался:
  - Вы недовольны мной, Ваше величество? Я чем-то обидел Вас или неуважение ненароком выказал? Так выскажите свои претензии, со мной можно говорить прямо, поскольку, смею надеяться, мы с Вами всё ещё друзья, или, на худой конец, просто цивилизованные люди.
  - Перестаньте, Кальсом. Вы прекрасно знаете, как я отношусь к Вам! Или мне снова нужно повторить, что, несмотря на все Ваши заморочки с внешностью, я считаю Вас одним из немногих людей, кому доверяю как себе?
  Дестаната едва заметно качнул головой, сделал глоток вишнёвого чая и аккуратно поставил чашку на блюдце. Фантош сейчас же долил ему ароматного напитка, а перед Кальсомом поставил розетку с цветочным джемом и трехъярусную вазу с эльфийскими сладостями, которые тот обожал.
  - Иногда мне кажется, что любовь к сладкому Ваша единственная слабость, - заметил сатрап, улыбнулся уголками губ и продолжил: - Не в этом ли кроется истинная причина Вашего горячего желания завоевать Федерацию? Геббинат обзаведётся собственной кондитерской, и каждое утро будет начинаться у Вас с чашки горячего чая и булочек с неповторимым эльфийским вареньем.
  Сатрап ухмыльнулся, довольный собственной шуткой, но ответного смешка от мастера не дождался. Кальсом глотнул чая и, когда чашка вернулась из путешествия в недра его капюшона и опустилась на блюдце, проговорил:
  - У меня плохие новости, Селнир. Очень плохие. Ваш любимый и единственный сын убит эльфийским шпионом на территории Ликаны. Крепитесь!
  - Что?! - От лица Дестанаты отхлынула кровь, и он стал походить на тяжелобольного пациента, чудом пришедшего в себя после длительного беспамятства. - Вы... Откуда Вы знаете?.. Дигнар...
  Дрожащей рукой сатрап потянулся к чашке, сжал расписные, почти прозрачные стенки и поднёс к губам. Да только напиться ему не удалось. Хрупкий фарфор не выдержал давления, треснул и раскололся, поранив пальцы. Чай выплеснулся на домашний светло-серый костюм, из порезов выступила кровь, но Селнир не почувствовал боли. Невидящими глазами он смотрел, как мельчайшие рубиновые капельки собираются в тонкую струйку, которая стекает на ладонь и смешивается с тёплым чаем... Смерть сына кардинальным образом влияла на его планы, заставляла срочно что-то менять, а сатрап очень не любил, когда события вырываются из-под контроля.
  - Постой! - Он вытер раненую руку о полу рубашки и горящими глазами уставился на мастера: - Откуда ты узнал о его смерти? Когда ты успел присоединиться к делегации? Или ты пошутить решил?!
  В последнем вопросе сатрапа явно слышалась угроза, но Кальсом лишь укоризненно покачал головой:
  - Не кипятитесь, Ваше величество. Почувствовав беспокойство, я решил проверить, как дела у Дигнара, и отправился в Ликану. Я пытался защитить его, но увы... Эльфийский шпион, известный в Ликане как Каломуш Перт, секретарь Совета, направил мой смертельный шар в твоего сына. Дигнар скончался у меня на руках.
  - А фантоши? Почему твои хвалёные куклы не спасли его? Почему они допустили смерть своего хамира? Дрянные, как выяснилось, они телохранители! Ты дерёшь за них кучу денег, а на деле они монеты медной не стоят. А у Дигнара их было пять! Почему ни один не среагировал? Даже твой необыкновенный Оникс! Кстати, где он? Раз мой сын мёртв, значит, эльф снова стал моим. Как и планировалось.
  - Это как раз вторая плохая новость, Ваше величество. Оникс погиб.
  - Что!? - Сатрап поднялся, с грохотом отодвинув стул. - Что ты сказал?
  - Оникс погиб, - послушно повторил Кальсом, с неподдельным интересом наблюдая, как багровеет лицо сатрапа, а его глаза наливаются кровью.
  - Недоумок, - прохрипел Селнир, почти лишившийся голоса от досады и злости. - Как он посмел угробить моего Оникса? Кретин! Так и знал, что не стоит идти на поводу у мальчишки. Раз в жизни дал слабину и вот результат!
  Дестаната зло скрипнул зубами, упал на стул и вперил требовательный взгляд в Кальсома:
  - Как это случилось?
  - Дигнару стало скучно, и для его развлечения верный друг Шанир организовал поединок фантош - нефас. Ума не приложу: где ему удалось отыскать эту тварь? И знал ли он, что её яд смертелен для эльфов?
  Рука в тонкой коричневой перчатке потянулась к чашке, длинные пальцы сжали фигурную ручку, аккуратно подняли и поднесли к губам, точнее к краям глубокого капюшона. У Селнира, который не отрываясь смотрел на собеседника, промелькнула совершенно посторонняя мысль о том, что из-за дурацкого капюшона мастеру, наверное, ужасно неудобно пить и есть. Да и смотреть на мир через узкую щёлочку радости мало. "Вот бы узнать, снимает ли он капюшон в Геббинате? Или и там ходит закутанный с ног до головы? Прямо как жрицы Солнца! Стоп! А не они ли стоят за убийством Дигнара и Оникса? Кому как ни этим сучкам выгодна смерть моего сына? Поставить мою страну на грань гражданской войны, довести до смуты, до грызни за власть... Ослабить и, наплевав на договор, напасть! Вдруг за моей спиной они сговорились с федералами и теперь, празднуя победу, смеются над доверчивым сатрапом? Но зачем тогда убивать Оникса? На их месте я бы вернул эльфёнка родственничкам, в знак дружбы и серьёзности намерений... Или желтопузые что-то пронюхали о его особых способностях? Но тогда его тем более не следовало убивать! Главная жрица была бы рада такому подарку..."
  Сатрап растерянно потёр лоб, не замечая, что пачкает его кровью, и пристально всмотрелся в тёмную фигуру перед ним. За всё время их знакомства, то есть со дня его рождения, Селниру ни разу не удалось уличить мастера во лжи, как и отцу с дедом. Именно поэтому сатрап мог рассчитывать на откровенность, по крайней мере, рассказ Кальсома будет очень близок к истине.
  - Рассказывай по порядку! Чтобы понять, кто истинный виновник смерти Оникса и Дигнара, и принять правильное решение, я должен знать всё.
  Реакция сатрапа порадовала мастера. Потрясённый неожиданной смертью сразу двоих значимых для него существ Дестаната сумел удержаться от истерики, взять себя в руки и теперь старался найти выход из практически тупиковой ситуации. Кальсом поставил фарфоровую чашку на блюдце и неторопливо заговорил, начав со встречи Ланира Ужаги с Дигнаром в Бершанском лесу.
  - Значит, ты путешествовал по Ликане в образе самого загадочного в Тирате шпиона... - выслушав мастера, задумчиво проговорил Селнир, посмотрел на незаметно заменённую фантошами чашку, но пить не стал - он чувствовал, как сильно дрожат руки и боялся выдать себя, показать слабость перед мастером, который (кем бы он на самом деле не являлся) прежде всего был его подданным. На несколько тягучих, гнетущих минут в столовой воцарилась тишина. Прилагая неимоверные усилия, Дестаната пытался успокоиться, не начать крушить всё подряд, не впасть в истерику, недостойную правителя огромной страны.
  Кальсом же напряженно ждал, когда Селнир справится с чувствами и сможет адекватно отреагировать на две смерти, что затронули не только лично его, но и весь Тират. Единственный наследник престола мёртв и если (не дай Боги!) что-то случится с сатрапом, страна окажется на грани гражданской войны. Тут не до завоеваний! А Кальсома как раз завоевания и интересовали. Он столько лет потратил на то, чтобы подвести правителей сатрапии к мысли, что им должен принадлежать весь Иртан, что их род призван повелевать людьми, а нелюди должны либо стать рабами, либо умереть. Именно благодаря его советам и магической поддержке род Дестаната сумел не только захватить, но и удержать треть Иртана, создать государство, способное соперничать с Ликаной и Федерацией, и главное - побеждать. Пограничные стычки с федералами подтверждали это, а в перспективе Кальсому уже виделись пленённые эльфы и руины Картра. Однако неожиданная смерть наследника стала существенной угрозой его планам. Во-первых, могла измениться обстановка в самом Тирате, а во-вторых, Дигнар, по уши влюбившийся в эльфа-фантоша и до дрожи возненавидевший жену-ведьму, мог стать его единомышленником в деле борьбы с нелюдями и превращении сильных магов в фантошей. Мастер надеялся, что Исанта объявит войну Картру сразу после свадебных торжеств, но, похоже, вместо веселья столицу ждал траур, а вместо военной кампании - карательные меры. Впрочем, вторая смерть, смерть фантоша-эльфа, наоборот играла ему на руку - потеряв куклу, обладающую уникальной способностью продлевать жизнь своему хамиру, сатрап наверняка захочет другую такую же. А где её взять, кроме как в Федерации?..
  - ...Саттолов!
  Кальсом чуть заметно вздрогнул: погрузившись в размышления, он прозевал момент, когда Селнир начал отдавать приказы.
  - Хочу услышать их версию событий, - пояснил сатрап, наблюдая, как фантош водит ладонью над его раненой рукой и порезы заживают прямо на глазах. - Пусть Шанир расскажет нам о нефасах.
  Лицо Селнира приобрело хищное выражение, и Кальсом внутренне улыбнулся. Род Саттолов, не менее богатый и знатный, чем род Дестанат, был его давним и сильным противником. Он не жалел, что, обосновавшись в Тирате, оказал поддержку правящей на тот момент династии, хотя мысли о заговоре и смене власти нет-нет да и проскальзывали, всё-таки маги в роду Саттолов рождались сильнее и умнее, чем у Дестанат. "Но и влиять на таких сложнее", - успокоил себя Кальсом и сдвинул брови: за годы и годы знакомства с Саттолами ему не удалось ни в доверие к ним втереться, ни расстроить их дружбу с Дестанатами. И вот сегодня у него наконец-то появился шанс опорочить Шанира в глазах сатрапа, а если получится, то и обвинить его в смерти Оникса, которая повлекла за собой нервный срыв и трагическую гибель Дигнара.
  В ожидании Саттолов Кальсом и Селнир молчали. Думали, строили планы, изредка поглядывали друг на друга, но заговаривать не спешили. Минут десять в столовой стояла напряженная, выжидательная тишина, а потом двери отворились и на пороге появились министр с сыном. Оба почтительно склонили головы, приветствуя сатрапа, дождались ответного кивка и прошествовали к столу.
  - Вы хотели видеть нас, Ваше величество, - проговорил Саттол-старший, демонстративно не замечая Кальсома. - Мы готовы дать Вам полный отчёт о поездке, закончившийся столь трагично. Приносим Вам свои соболезнования.
  Отец с сыном снова синхронно склонили головы.
  - Спасибо, - буркнул сатрап и пристально взглянул на Шанира: - Рассказывай!
  Молодой человек на миг опешил, но быстро собрался и смело взглянул на правителя - юлить, интриговать было бессмысленно, а состряпать мало-мальски приличную легенду не хватило времени. Да и Ужага, свидетель поединка Оникса с нефас, загадочным образом исчез, и никто из верных Саттолам людей (читай шпионов) не мог найти ни единого его следа. "Если сатрап доберётся до Ланира раньше нас - он молчать не станет!" - сделал вывод Саттол-старший, и они решили рассказать всё как есть. В конце концов, действовал Шанир в интересах наследника, спасал от одержимости игрушкой, пытался беду предотвратить. Даже собственными фантошами пожертвовал. Но увы! Ненормальная привязанность к Ониксу, словно тяжелая болезнь, ослабила Дигнара, свела с ума и... убила.
  - Садись и рассказывай! - повторил Селнир и махнул рукой в сторону стульев. - Я хочу знать мельчайшие подробности последних дней жизни моего сына. - Как вышло, что вместо того чтобы ехать в Исанту во главе свадебного поезда, он оказался в ликанском захолустье?
  Взгляд сатрапа прожигал до костей, Шаниру даже показалось, что температура в столовой повысилась на десяток градусов. Спина молодого человека стала влажной, но он выпрямился и твёрдо начал:
  - Наши неприятности начались ещё в Бершане...
  Внимательно выслушав сына министра, Дестаната потёр лоб: хитрый юнец представил события таким образом, что выходило, будто Дигнар сам виноват. Впрочем, истина в его словах была: ненормальная любовь к Ониксу возникла у наследника, что называется, с первого взгляда. Едва увидев фантоша-эльфа, он захотел получить его в своё безраздельное пользование. Но тогда и мастер, и сатрап решили, что это обычная блажь избалованного мальчишки. Кто мог подумать, что Дигнар так прикипит к живой кукле, что обо всём на свете забудет?! И о долге перед страной, и о приличиях, и о молодой, симпатичной жене, и о договорённости с отцом. Хотя договорённость - отдать купчую, подтвердив тем самым права наследника на Оникса - сатрап выполнять не собирался. Оникс с его уникальной способностью продлевать жизнь своему хамиру был нужен ему самому, особенно если учесть, что наследник у него получился не ахти какой. Годен лишь на то, чтобы жениться, внуков зачать и... уйти с политической сцены.
  Селниру только в страшном сне могло присниться, что его недалёкий, но обладающий огромным самомнением и гонором сын взойдёт на престол. Здесь ни советники, ни фантоши не помогут. Два, три, десяток неверных решений и лет через пять-шесть сатрапия развалится на множество мелких государств, которые поглотила полтысячи лет назад... Дестанате даже думать об этом не хотелось! Он был просто обязан воспитать нормального наследника и очень надеялся, что брак с Гедерикой даст ему нужный человеческий материал. "Будет рожать, пока не родит кого надо!" - думал сатрап, составляя брачный договор. Теперь же планы рухнули, и у него не осталось никого, кто хотя бы теоретически мог претендовать на тиратский престол. Но хуже всего то, что исчезла его "таблетка долголетия". Бестолковый сын не уберёг, сломал дорогую, нет, бесценную вещь и сдох сам! "Поделом ему! Плохо только, что наследника зачать не успел. Но..." Мысль, внезапно посетившая сатрапа, на первый взгляд показалась безумной, однако обдумать её со всех сторон не мешало. Дестаната с хищническим интересом оглядел Саттола, и тот побледнел как мел, интуитивно чувствуя, что задумка повелителя ему не понравится.
  "Сейчас как скажет..."
  Молодой человек опустил глаза, пытаясь успокоиться, но Дестаната промолчал. Зато заговорил Кальсом:
  - Значит, смерть Оникса должна была стать благом для Дигнара?
  - Да! - Шанир встрепенулся. - Я хотел помочь другу избавиться от пагубной страсти к игрушке. Если бы не племянник госпожи Тель, со временем он бы успокоился, заинтересовался прелестями молодой жены и забыл об эльфёнке. Мне было больно смотреть, как сильный и решительный человек растекается сладким киселём...
  - Хватит! - прервал его сатрап. - Дигнар мёртв, нечего ему и льстить! Лучше скажи, откуда ты узнал, что яд нефас смертелен для эльфов?
  - От Ключа. Куклы господина Кальсома - кладезь ценной информации! - Шанир подчёркнуто вежливо поклонился мастеру. - Я задал нужный вопрос и получил ответ.
  "Вот же интриган малолетний! - почти восхитился мастер. - Сейчас договорится до того, что я виноватым окажусь. Жаль, что он не служит мне. Жаль, что придётся его убить. И чем быстрее, тем лучше!"
  - А где нефас взял? - продолжил допрос сатрап. - Мне как-то не верится, что Ликана, при всей своей любви к федералам, кишмя кишит нелюдями. К тому же нефасы давние враги эльфов, и ушастые на протяжении веков безжалостно уничтожали их.
  Шанир позволил себе едва заметно улыбнуться:
  - Вы можете не верить мне, Ваше величество, но я действительно нашел нефас в Бершанском лесу. Сия особь была слаба, почти беспомощна, и мои фантоши легко справились с ней. Именно находка нефас натолкнула меня на мысль, как избавить Дигнара от его пагубной страсти к кукле. Мы с нефас договорились: она убивает эльфа, а я кормлю её и отпускаю восвояси.
  "Зря я не рассказал Саттолу про исключительные способности Оникса. Возможно, он поделился бы новостью с сыном и тот не стал бы прикладывать столько усилий, чтобы избавить наследника от "пагубной страсти". До этого он великолепно приглядывал за Дигнаром. По совести, его благодарить надо... Не будь Оникс столь ценным экземпляром, я бы так и сделал, но..."
  - Не стоило тебе убивать эльфёнка. - Дестаната вперил тяжелый взгляд в Шанира. - У меня были на него планы, ты же нарушил их. А ты знаешь, как я не люблю, когда что-то идёт не так, как я задумал.
  Сатрап замолчал, не сводя с Саттола-младшего карих глаз, таких же, как у покойного наследника. Только Дигнар никогда не умел смотреть так - словно огнём прожигать, в самую душу заглядывать.
  - П-простите, мой господин, - срывающимся голосом произнёс Шанир, лихорадочно соображая, что такого особенного было в эльфёнке. Особенного настолько, что его смерть, похоже, взволновала сатрапа больше, чем смерть собственного сына.
  - Чуть позже я расскажу, каким образом ты искупишь вину, - задумчиво разглядывая молодого человека, проговорил Дестаната и перевёл взгляд на Саттола-старшего. - Смерть Дигнара - тяжёлый удар, но рассказ Шанира убедил меня, что его гибель - результат его же необдуманных действий. С завтрашнего дня в Тирате объявляется траур по безвременно почившему наследнику престола. Погребение тела состоится через день, а войну Федерации мы объявим через две недели, то есть сразу по окончанию траура.
  Саттол-старший почтительно склонил голову, показывая, что готов выполнить всё, что от него требуется, а Кальсом внутренне ухмыльнулся: его планы по уничтожению Федерации и, в первую очередь, ненавистных эльфов вновь были в силе, а видения руин Картра - ярки как никогда.
  - Свободны! - махнул рукой сатрап, отпуская мастера и Саттолов, и мысленно обратился к Б арсу, старшему из своих фантошей: "Сообщи Гедерике и её наперснице, что я желаю разделить с ними трапезу".
  - Будет исполнено, хамир.
  Фантош тенью скользнул в дальний угол столовой и исчез за потайной дверью, а Селнир, допив давно остывший чай, поднялся и не торопясь направился в южное крыло дворца, в покои, где разместили Теверель Доро и лже-Гедерику. Прежде чем принять судьбоносное решение, он хотел взглянуть на обеих женщин, побеседовать с ними и, если получится, договориться миром, а на нет и суда нет.
  Возле входа на женскую половину сатрапа ждал Барс.
  - Я предупредил их о Вашем визите, хамир.
  Он поклонился хозяину и пошёл вперёд, показывая дорогу. Машинально кивнув, Селнир последовал за ним. Длинные белые волосы, собранные в хвост, ярким всполохом пробегали по широкой спине к тонкой талии и крепким бёдрам, подчёркивая физическое совершенство игрушки. А ещё Барс был умён, как сто эльфийских мэтров, покорен и безропотен как ягнёнок и опасен, как голодный тигр-людоед. При мысли, что это идеальное во всех отношениях существо принадлежит ему целиком и полностью, у сатрапа скулы от восторга сводило. "Любопытно, есть ли предел его совершенству? Что будет, если поставить перед фантошем воистину невыполнимую задачу? - в который раз задался вопросом Селнир и покосился на остальных телохранителей. Он не раз спрашивал об этом и их, и самого мастера, но ответ: "Невыполнимых задач нет", - его не устраивал, а выяснять на практике, что будет, не хотелось.
  - Ещё умрут, а мне потом за новых платить, - еле слышно проворчал он и чуть не врезался в спину остановившегося перед дверями Барса.
  - Прошу Вас, хамир.
  Фантош отворил тяжелые витражные двери и, склонив голову, шагнул в сторону.
  Комнаты женской половины дворца почти не отличались от комнат мужской - та же кричащая роскошь, обилие ярких ковров и гобеленов, огромное количество дорогих, но совершенно бесполезных безделушек. Сатрапу, с детства привыкшему к пестроте и блеску дворцовых покоев, комната, где разместили "вдову" его сына и эльфийку, показалась вполне обычной, а вот на гостей она произвела неизгладимое впечатление. Даже сейчас, спустя пару часов после приезда, на лицах женщин читалось недоумение, правда, причины, что его вызвали, у Тель и Алемики были разные. Бывшая горничная никак не могла поверить, что можно жить в такой вызывающей роскоши, а эльфийка чувствовала себя так, словно оказалась в дорогом мебельном салоне, на сезонной распродаже вышедшей из моды мебели и сопутствующих ей товаров.
  Скользнув оценивающим взглядом по удивлённо-настороженным лицам женщин, сатрап прошествовал к столу, царственно склонил голову перед Теверель и, не дожидаясь её реакции, повернулся к Алемике.
  Высокий, статный мужчина с тёмными волосами, чуть тронутыми сединой, пронизывающим взглядом и тонкими хищными губами показался девушке пугающе красивым и отчего-то необычайно жестоким, больше похожим, не на лидера громадного государства, а спустившегося с небес бога, бога войны и возмездия. В тот же миг недоумение на лице лже-Геды сменилось паникой. И несчастная, на долю которой за сегодняшнее утро и так свалилось множество неожиданностей, в основном, неприятных, не выдержала. Забыв о приличиях, этикете и хороших манерах, она закрыла лицо руками и горько заплакала.
  С немым укором Тель взглянула на сатрапа и бросилась к подопечной. Села рядом, приобняла за плечи и стала что-то ласково шептать в ухо, осторожно гладя по полосам.
  Селнир же смотрел на рыдающую девушку и с изумлением осознавал, что впервые за много лет ему не противны женские слёзы, что он хотел бы оказаться на месте эльфийки, провести рукой по чёрным густым волосам, посадить малышку на колени и прижать к себе, защищая от невзгод и напастей...
  "Стоп! Куда это меня понесло?!" - изумился сатрап и, резко развернувшись, направился прочь из комнаты.
  Барс распахнул перед ним двери, и, только выйдя в просторный светлый коридор, Дестаната сообразил, что несостоявшаяся сноха неуловимо напомнила ему Калидо, его единственную, безвременно почившую любовь.
  
  Глава 14.
  Великая Мать.
  
  На главной улице Бершана царили шум и суета. Оглушительно хлопали окна и двери, громко и весело кричали зазывалы, приглашая в магазины, лавки и рестораны. По брусчатой мостовой с грохотом и скрипом катились телеги, фургоны, экипажи. С папками и портфелями в руках спешили на службу клерки, с корзинками, полными свежей рыночной снеди, торопились домой служанки, размахивая ранцами, неслись в школу дети. Из деловито-суматошной атмосферы выбивались лишь няньки и мамаши, что неспешно продвигались к ближайшему парку, толкая перед собой разноцветные коляски или ведя за руку розовощёких детишек. Уличная сумятица ничуть не волновала, а скорее, умиротворяла их: большой город кипит, бурлит, хлопочет, а значит, жизнь продолжается.
  Халика Бегон, которая уверенно шагала по центральной улице, столичной суеты просто напросто не замечала, пребывая в состоянии крайней степени концентрации. Ещё бы! Отыскать лучшую в Ликане магичку, круглосуточно окружённую мощнейшими защитными заклинаниями - дело трудное и энергоёмкое, даже для такого сильного и умелого мага как она. К тому же сейчас телепатка была не в лучшей форме. Бессонная ночь, встреча с эльфийским принцем, череда сложных заклинаний, чтобы провести разведчиков сначала в город, потом в школу. Халика до последнего надеялась, что визит Йолинеля пройдёт без эксцессов, но увы... Страшная гибель Дайцаруша вызвала переполох и панику, подняла на ноги весь Мельшар. Чтобы успокоить народ пришлось выложиться почти досуха, а затем ещё приводить в порядок мужа - смерть брата напрочь выбила его из колеи. Натиш рыдал, порывался напиться и ни в какую не желал отправляться в погоню за убийцами. На фоне погибшего Дайцаруша и разведчиков-федералов он выглядел избалованной истеричкой, и в голове вдруг мелькнуло предательское: "Зачем только я за него вышла?" Но телепатка тотчас мысленно шлёпнула себя по губам: мужа она любила и любовь её была взаимной. Плод их любви бился сейчас под сердцем, и леди Халика была намерена сделать всё возможное и невозможное, чтобы девочка (в этом вопросе магичка всецело доверяла эльфу) росла в тиши и спокойствии, подальше от войн и политических дрязг. А для этого самой Халики нужно было чётко выполнить возложенные на неё обязанности. Первым делом - вразумить Натиша. Что она и проделала с присущей ей виртуозностью. Не прошло и получаса, как истерика старейшины прекратилась, в его глазах вспыхнуло яростное пламя мести, и, прихватив из хранилища несколько поисковых амулетов, он умчался в Бершанский лес во главе сборного отряда из мельшарских гвардейцев, преподавателей и старшекурсников "Шипов". Вознеся короткую хвалу Солнцу, Халика переложила дальнейшие заботы на плечи старейшин, переоделась в простой, позаимствованный у служанки из дома Совета наряд, и выстроила портал в Бершан.
  В берёзовой роще, неподалёку от главных ворот столицы, Халика позволила себе немного задержаться. Несмотря на то, что эльфийкой она была лишь наполовину, среди живой природы её силы восстанавливались гораздо быстрее. Конечно, восполнить магический потенциал за десять минут она не смогла, но пока достаточно и этого.
  Леди Бегон сделала последний глубокий вдох-выдох, тенью выскользнула из рощи, в хвосте рыбацкого обоза вошла в город и незамедлительно отыскала цель - главу ордена Солнца. "Хорошо искать, когда знаешь, что ищешь", - буркнула про себя магичка и быстрым шагом направилась в сторону центра. Она опасалась, что главная жрица может в любой момент поменять своё местоположение и тогда придётся искать её вновь, тратить силы, а главное, время. Сейчас Барбаника или Великая Мать, как благоговейно называли её между собой послушницы и жрицы, находилась вне стен главного Храма. Скорее всего, отдыхала в одном из своих городских домов. "А, может, решила тряхнуть стариной и лично отправилась на разведку? Что ж, придётся ей помешать".
  Халика свернула в переулок, короткий, но очень широкий, с кирпичными трёхэтажными домами, различавшимися лишь цветом черепичных крыш, и ненадолго остановилась. Перевела дух, потуже затянула неброский коричневый платок, разгладила складки фартука, расправила пояс толстой полотняной юбки. И поморщилась: наряд простолюдинки раздражал чрезвычайно. Халика терпеть не могла выглядеть простушкой. Она, блистательная леди Бегон, любимая жена главного старейшины Мельшара, ценительница изысканно-простой роскоши и обладательница по-эльфийски прекрасных нарядов и умопомрачительных драгоценностей, о которых с упоением судачили мельшарские домохозяйки и студентки "Шипов", всегда оставалась на высоте. В любой ситуации. Ибо знала: бывает иная жизнь, в которой нет ничего, кроме страха, голода и безысходности.
  Мать Халики тайно встречалась с эльфом, их в то время проживало в Ликане великое множество, забеременела от него и была с позором изгнана из семьи. Отец ребёнка тоже неожиданно исчез, и в его поисках женщина несколько лет бродила по Иртану, перебиваясь с хлеба на воду, радуясь любой подвернувшейся работе. А потом случайно узнала, что возлюбленный мёртв. И давно. Рассудок бедняжки помутился от горя: она пустилась во все тяжкие. Путалась с проходимцами, пила и почти не заботилась о дочери. Однажды она посадила пятилетнюю Халику на скамейку возле дома Совета небольшого городка Траберен и скрылась в неизвестном направлении. Что стало с ней дальше - неизвестно, впрочем, выяснять судьбу матери Халика и не пыталась. Кроме презрения к опустившейся женщине в сердце ничего не сохранилось.
  Добрые люди отвели малютку в приют Ордена Солнца. Сытная еда, чистая одежда, мягкая постель - это была настоящая сказка, с которой Халика не желала расставаться. И делала всё, чтобы угодить сёстрам, стать лучшей из сотни послушниц Траберенского храма Солнца. Прилежная и старательная девочка с отличием окончила начальные и средние классы, и в четырнадцать лет удостоилась аудиенции Великой Матери. Встреча оказалась судьбоносной, ибо закончилась пробуждением редкого телепатического дара.
  - Оно и понятно, - грустно вздохнула Халика и пошла быстрее: до дома, где находилась главная жрица, осталось пройти два квартала, а силы стремительно таяли. "Скорей бы!" - чуть ли не вслух простонала телепатка. Думать и вспоминать не хотелось, она мечтала только об одном - поскорее отчитаться и сесть. А лучше лечь и поспать часа три-четыре. Этого вполне хватило бы, чтобы перестать чувствовать себя потрёпанной соломенной куклой.
  В какой-то момент леди Бегон даже стало казаться, что сегодня ей не суждено предстать перед пронзительно карими глазами Матери - каждый шаг давался с трудом. И всё же до ворот нужного дома она дошла и, прислонившись лбом к литой чугунной створе, дернула шнур звонка. Прошло не менее трёх минут, прежде чем створы распахнулись, приглашая вступить в убежище Барбаники.
  - Спасибо, - с облегчённым вздохом проронила телепатка и слабо улыбнулась: на протяжении всего пути по Бершану, она старательно гнала мысль о том, что главная жрица может не принять её в одном из тайных убежищ, а отправить в Храм, дожидаться аудиенции в порядке общей очереди.
  Едва нога Халики ступила в ухоженный зелёный дворик, рядом тотчас возникли телохранительницы Барбаники. Встали по обе стороны от нежданной гостьи, и она почувствовала себя крайне неуютно. От закутанных в жёлтые одежды фигур исходила сила, способная в мановение ока размазать её по земле, как мягкое масло по куску хлеба. Непроизвольно вздрогнув, леди Бегон насколько могла вежливо произнесла: "Да хранит вас Солнце, сёстры!" и, дождавшись ответных пожеланий благосклонности дневного светила, пошла по красноватым плиткам дорожки.
  Несмотря на дикую усталость, она как всегда ощущала благоговейный трепет перед Великой Матерью, которая, разглядев и разбудив редкий, опасный дар, в обход законов и традиций позволила ей жить жизнью обычной женщины. За то, что главная жрица избавила её от клейма, Халика готова была ей ноги целовать, а работу на орден Солнца считала не обязанностью, а величайшей честью. Всё, что поручала ей Барбаника, леди Бегон старалась выполнить на совесть и у неё получалось. До сегодняшней ночи. Внезапное возвращение эльфийского принца с гномом и бездыханной леди Гедерикой поразило её. Поразило настолько, что она стала совершать ошибку за ошибкой: вместо того чтобы послать служанку за мужем и деверем просто отпустила её, а та и рада домой сбежать! Вот и пришлось сначала проводить неприятных визитёров в школу, а потом звать братьев. Они на свою беду успели. Не нужно было их беспокоить! Глядишь, и Дайцаруш бы жив остался. И очередного переполоха бы в городе не случилось. А про визит принца с компанией и появление эльфийского мэтра Халика им в любом случае рассказала бы и отчёт для Ордена новыми сведениями дополнила бы.
  - Приветствую тебя, дитя!
  Знакомый, немного хрипловатый голос вывел телепатку из задумчивости. Не смея поднять глаза на главную жрицу, она присела в глубоком реверансе и замерла. Послышались лёгкие шаги, рука в тонкой перчатке коснулась лба, и Халика как обычно почувствовала, что по её телу разливается ласковое, расслабляющее тепло, покой и умиротворение. Как всегда захотелось прижаться к мягкой груди, почувствовать нежность забытых материнских объятий и рассказать обо всём, что тревожит, гнетёт или радует.
  Барбаника не обманула её ожиданий: помогла подняться, усадила на диван и прижала к себе:
  - Рассказывай, моя хорошая, мама слушает...
  - Мама... - Эхом отозвалась Халика, и слова полились из неё, как вода из дырявой бочки.
  Забыв о том, что уже писала о появлении в Мельшаре фантоша и Геды, а затем принца с гномом, она начала рассказывать с начала, время от времени всхлипывая и всё сильнее прижимаясь к Барбанике.
  Однако главная жрица недовольства не выказывала, внимательно слушала телепатку, гладила по волосам и заинтересованно кивала. Имя мэтра Саманиэля заставило её поморщиться, а описание останков Дайцаруша - брезгливо скривиться: примерно так по описаниям летописей выглядели несчастные, которым "посчастливилось" встретиться с шуарами.
  - И это лишний раз доказывает, что в нашей маленькой леди течёт проклятая кровь, - подытожила Барбаника, продолжая обнимать, Халику. - Ты умница, девочка моя. Я люблю тебя. - Тёплые губы коснулись лба телепатки, даря мир и успокоение. - Поспи, тебе необходим отдых.
  - Спасибо... - прошептала женщина и погрузилась в глубокий целительный сон.
  Барбаника аккуратно отстранилась от неё, с брезгливой гримасой окинула простую, даже бедную одежду и кивком указала на широкую светлую лестницу:
  - Разбудите её через три часа и приведите в Храм. Только предварительно чаем бодрости напоите. Мне нужна боевая единица, а не слабосильная беременная дамочка.
  - Но чай может негативно сказаться... - начала было одна из телохранительниц.
  Барбаника резко откинула капюшон, и в посмевшую возразить жрицу вонзился тяжелый, пронизывающий взгляд. Секунда - и провинившаяся уже стоит на коленях.
  - П-простите, - еле слышно донеслось из-под капюшона. - Простите...
  - Великое Солнце не всегда благоволит своим детям. Порой оно иссушает землю, уничтожая посевы, и нам остаётся лишь смиренно наблюдать за его непостижимыми деяниями... Подумайте над этим, сёстры. Ибо мы с благодарностью должны принимать и гнев, и благодать Великого Светила. - Выдержав паузу, Барбаника легко коснулась капюшона коленопреклонённой жрицы и проникновенно произнесла: - Ожесточи своё сердце, дитя. Мы стоим на пороге эпохальных событий и величайших испытаний, а побед без потерь не бывает.
  Она взяла женщину за руку, подняла с колен и, величественно кивнув, покинула дом. С благоговением взглянув на захлопнувшуюся дверь, жрицы повернулись к дивану: Халика спала, согнув ноги и подложив под голову ладонь. Целительный сон прогнал тревогу с усталого лица, и телепатка, казалось, помолодела и выглядела счастливой.
  - Всё равно мне очень жаль её, Дарника...
  - Молчи, несчастная! Ты и так навлекла гнев Матери. И не надейся, что она забудет о твоей вольности, Санрика. Вот увидишь, не пройдёт и месяца, как тебя под благовидным предлогом отошлют в какой-нибудь дальний монастырь, и останешься ты там до скончания дней своих!
  Санрика тяжко вздохнула и, подойдя к телепатке, осторожно подсунула ей под голову подушку. Потом стянула с кресла пушистый плед и накрыла им женщину:
  - Думаю, переносить её в спальню смысла нет. Пусть спит здесь, а мы пока немного перекусим, да и чай следует приготовить заранее.
  - Хорошая мысль. - Дарника откинула капюшон и улыбнулась напарнице. - Знаешь, Санри, мне будет очень грустно и обидно, если Барбаника отошлёт тебя. Ты уж постарайся больше не возражать ей. Может, она и забудет о твоей оплошности.
  Жрица стянула с напарницы капюшон и ласково провела по светлым, пушистым волосам, собранным в низкий "хвост".
  - Хорошо, - застенчиво улыбнулась девушка. - Я буду молчать, что бы ни случилось, потому что мне тоже будет тяжело расставаться с тобой.
  Жрицы улыбнулись друг другу и направились на кухню: три часа свободного времени - редкая удача для вечно занятых телохранительниц...
  Халика проснулась от бодрящего запаха незнакомых трав. Открыла глаза, села и огляделась. Мебель из светлого дерева, невесомые бежевые занавески, легко пропускающие солнечный свет, желтовато-оранжевые диваны и кресла, стены, обитые золотистым шелком. Между окнами - керамические вазоны с миниатюрными деревьями, пестреющими рыжими плодами, на полу - мохнатый кремовый ковёр. Косые лучи падали на стены, пол, и складывалось впечатление, что гостиная залита светом.
  - Красиво... - прошептала Халика и машинально потянулась к чашке, стоявшей на низком резном столике.
  Исходивший от напитка аромат манил, соблазнял, и телепатка не устояла. Поднесла к губам чашку, в несколько глотков осушила её и поставила на блюдце.
  - Вот и умница.
  Халика вздрогнула и повернулась на голос: сбоку от неё стояла жрица, как обычно закутанная в жёлтые одежды.
  - Вставайте, госпожа Бегон, Великая Мать ждёт Вас в Храме. Вы нужны ей.
  Женщина радостно встрепенулась. Она рассказала всё, что ей было известно, и никак не думала, что Мать захочет продолжить общение. "Я нужна ей!" - ликовала телепатка, чувствуя, что готова горы свернуть, лишь бы добиться похвалы главной жрицы. Она прислушалась к себе и восторженно ахнула: сон сотворил с ней настоящее чудо. Халика ощущала себя полной сил и как никогда желала действовать. Вскочив с дивана, словно резиновый детский мячик, она сияющими глазами уставилась на телохранительницу:
  - Я готова!
  - Следуйте за мной, госпожа Бегон.
  Жрица направилась к дверям, а Халика недоумённо моргнула:
  - Но раз мы спешим, почему бы не воспользоваться порталом?
  Из-под капюшона донёсся ехидный смешок, дверь отворилась, и телепатка едва сдержала восхищённый возглас: вместо травяного ковра, расшитого красноватыми плитками дорожек, ей открылся мощёный двор столичного храма Солнца.
  - Прошу Вас, госпожа Бегон! - Рядом материализовалась вторая телохранительница. - Великая Мать ждёт Вас в своём кабинете.
  - Ага...
  Несколько быстрых шагов, и каблуки Халики застучали по серым плитам храмового двора. Ей уже приходилось бывать в главной обители Солнца, поэтому она уверенно направилась к двухэтажному, казарменного вида строению, где располагался кабинет Барбаники. Тяжелая дверь растворилась, пропуская гостью в холл, а жрица, стоявшая у подножья лестницы, сделала приглашающий жест:
  - Великая Мать ждёт Вас.
  - Спасибо!
  Телепатка взбежала по лестнице и, не сбавляя скорости, понеслась к вожделенному кабинету. Толкнула простую белую дверь и шагнула в гостиную. Со времени её последнего визита здесь ничего не изменилось: те же светло-жёлтые диваны и кресла, тот же стол, покрытый вышитой скатертью, те же стулья с высокими изогнутыми спинками. Разве что цветы в расписных глиняных вазонах стали пышнее и выше.
  - Вижу, ты отдохнула, дитя моё.
  Жёлтая портьера у окна шевельнулась и из-за неё вышла Барбаника. Капюшон, обычно скрывающий лицо, был откинут, и сердце Халики затрепетало - Великая Мать изволила показать ей свой лик, что означало высочайшую степень доверия. Телепатка с благоговением смотрела на открытое немного вытянутое лицо, почти не тронутое временем, лишь в уголках выразительных карих глаз притаились несколько мелких морщинок. Резко очерченные губы сложились в понимающую улыбку, и Халика смутилась - столь пристально и беззастенчиво разглядывать собеседника было в высшей степени неприлично.
  Барбаника подошла к женщине и приобняла её за плечи:
  - Мне нужна твоя помощь, дочь моя. Твои особые способности... - Она взяла вгляделась в испуганные глаза и, словно увидев там нечто нужное и правильное, удовлетворённо кивнула. - У тебя есть шанс послужить Ордену и Ликане, девочка. И я верю, что ты с честью справишься с возложенной на тебя задачей.
  Заворожено глядя в глаза главной жрицы, Халика кивнула:
  - Что я должна сделать, госпожа? Приказывайте!
  - Присядь, дочь моя. - Леди Бегон не заметила, как оказалась сидящей в кресле. - Тебе предстоит помочь Миганашу Теригорну. Несчастный старейшина пережил сильнейший нервный срыв. Он не вынес свалившихся на нашу страну и на него лично бед. Ты понимаешь, о чём идёт речь? - Барбаника со значением посмотрела на телепатку и, когда та кивнула, продолжила: - Наилучший выход - с почестями отправить его на пенсию и объявить досрочные выборы - неприемлем, время уж больно неспокойное. Мы ни на один день не можем позволить себе оставить Ликану без верховной власти. Но во главе Совета не должен стоять безумец! Поэтому сейчас ты поработаешь над сознанием Теригорна и внушишь ему мысль, о том, что политика Ликаны есть политика Ордена Солнца, что главная жрица - тайный, но полноправный представитель Совета старейшин и её слово - закон.
  Взгляд карих, почти чёрных глаз прожигал Халику насквозь. Ей казалось, что Барбаника смотрит прямо в душу и видит всё, что хотелось бы скрыть. Телепатка чувствовала себя вывернутым наизнанку платьем, когда выставлен напоказ каждый шовчик, каждый узелок, все огрехи и недочёты швеи. И жрица, конечно, видела, что задание смущает, даже пугает Халику, но не выполнить его та страшится ещё сильнее. Однако ни ободрять, ни успокаивать свою подопечную Барбаника не спешила, оставляя за ней иллюзию выбора. И Халика не подвела. Судорожно сглотнув, она облизала сухие губы и тихо, но твёрдо произнесла:
  - Я сделаю всё, что Вы просите, госпожа.
  Чётко очерченные губы едва заметно дрогнули, обозначив улыбку, но Халике хватило и этого: благосклонность Великой Матери была для неё дороже любых наград.
  - Сейчас его приведут.
  Барбаника накинула капюшон и отошла к окну. Халика осталась стоять на месте, обдумывая поставленную перед ней задачу. Через несколько минут дверь отворилась, и под конвоем жриц в гостиную вошёл Миганаш. Выглядел он усталым, неопрятным и потерянным. Мятая, местами испачканная, местами рваная одежда, осунувшееся лицо, запавшие, оттенённые синими кругами глаза, бледные, дрожащие губы. Будучи под действием сдерживающего заклятья, он не совсем понимал, что происходит, где и почему он находится. Кроме жалости и сочувствия старейшина никаких чувств не вызывал, и телепатке стало немного неловко за то, что она собиралась сделать.
  - Мне тоже безумно жаль его, девочка. - На плечо Халике легла рука в желтой перчатке и женщина вздрогнула - она не заметила, когда Барбаника успела подойти к ней. - Ты сумеешь помочь ему. Ликанцы должны увидеть прежнего Миганаша, сильного и властного мага, посвятившего свою жизнь служению родной стране и Ордену Солнца.
  Верховная жрица взяла Халику за плечи. Капюшон полностью скрывал её лицо, но женщина чувствовала, что вновь оказалась под пронизывающим, требовательным взглядом, и, желая как можно быстрее избавиться от него, поспешно проговорила:
  - Я поняла, госпожа. Он станет таким, каким Вы хотите его видеть.
  - Тогда приступай. - Барбаника отпустила телепатку и скомандовала: - Посадите его на диван, сёстры, и приготовьте кресло для леди Бегон.
  Приказ был мгновенно выполнен, и вскоре телепатка углубилась в чужое сознание. Она ожидала хотя бы рефлективного отпора, но не почувствовала ни капли сопротивления. И у Халики неожиданно взыграло любопытство. Она решила выяснить, каким образом сильный и опытный маг оказался в столь плачевном состоянии. Всё глубже погружаясь в сознание старейшины, леди Бегон считывала его воспоминания, его самые сокровенные мысли и с каждой секундой всё больше недоумевала: Миганаш и его жена, мягко говоря, недолюбливали жриц и не одобряли политику Ордена. Они считали, что жрицы не имеют права вмешиваться в государственные дела, что их деятельность должна ограничиваться делами духовными, благотворительностью и целительством. А политика - прерогатива Совета. "Но почему? Орден всегда стоял на страже интересов Ликаны. Всегда действовал во благо родной страны и никогда не предавал её интересов!" Халике была непонятна позиция Теригорнов. Ещё бы! Орден столько сделал для неё: позволил жить обычной, "не заклейменной" жизнью, завести полноценную семью, а вскоре ей и радость материнства предстояло познать! При мысли о малышке, Халика улыбнулась: меньше чем через полгода её дочка сделает свой первый вдох и...
  - Халика... Халика... - словно сквозь вату донёсся до неё встревоженный голос. - Очнись!
  Она почувствовала, как кто-то трясёт её за плечо, и, приложив некоторое усилие, открыла глаза.
  - Что со мной? - Леди Бегон сжала пальцами виски: голова болела зверски. - Не понимаю, как так получилось... Я не смогла...
  - Почему? - В голосе Барбаники звенел металл, а аура бушевала чёрными всполохами гнева. - Как ты посмела не выполнить мой приказ?
  Халика вжала голову в плечи:
  - Прос-с-стите... Я всё исправлю... - Она судорожно вздохнула, стараясь сдержать слёзы. - У меня всё получится!
  С раздражением взглянув на по-прежнему безучастного старейшину, телепатка сосредоточилась и приступила к выполнению задания. На этот раз всё прошло как по маслу. В сознании Миганаша прочно засела мысль, что жрицы есть ум, честь и совесть Ликаны, что слова Барбаники - истина в последней инстанции, а её просьбы и советы - приказы, обязательные для выполнения. Позаботилась Халика и об отношении к Гедерике. Воспоминания о том, что дочь сбежала из Бершана с фантошем Дигнара, из памяти стёрлись, на их место пришла гордость за Геду, пожертвовавшую собой во благо родной страны.
  Выскользнув из сознания старейшины, Халика вопросительно взглянула на главную жрицу и, когда та благосклонно кивнула, с облегчением выдохнула - задание выполнено и она вскоре отправится домой.
  Радость оказалась преждевременной: после того как задремавшего старейшину под руки вывели из комнаты, Барбаника подошла к телепатке и взглянула в её запавшие глаза:
  - Ты славно поработала с Миганашем, девочка, но осталась ещё леди Теригорн. Она сильный маг. Я дам тебе в помощь кварту боевых жриц. Вы справитесь.
  - Как скажете, госпожа...
  Халика с тоской посмотрела на дверь, безумно завидуя старейшине, которого сейчас наверняка уложат в постель, дадут отоспаться как минимум до вечера, а потом с превеликим уважением проводят до личных покоев в Доме Совета. "Я бы тоже не отказалась немного вздремнуть", - промелькнула тоскливая мысль, и в тот же момент перед ней возник поднос с белой фарфоровой чашкой, от которой исходил бодрящий аромат трав и специй.
  - Это придаст тебе сил, дитя.
  Барбаника взяла чашку и поднесла к губам Халики, и той ничего не оставалось, как сделать глоток, затем второй, третий...
  - Как вкусно! - Телепатка вернула чашку, мимолётно удивившись, что не уловила момента, когда она оказалась у неё в руках. - Спасибо.
  Сонливость, усталость и нежелание идти куда б то ни было пропали, будто их и не было. Халика чувствовала, что сила переполняет её, что по венам вместо крови бежит жидкий огонь. Хотелось сейчас же ринуться в бой, и неважно насколько сильна леди Теригорн - она, леди Бегон, всё равно сильнее и сумеет внушить ей то, что пожелает Великая Мать. Упиваясь собственной силой, Халика не заметила, как в комнате появились четыре закутанные в желтоё фигуры, а на месте двери засеребрился проём портала.
  - Благословляю Вас, сёстры! - патетично воскликнула Барбаники, и телепатка очнулась.
  Бросила восторженный взгляд на главную жрицу и, повинуясь сильным рукам своих спутниц, шагнула в портал и очутилась в гостиной знатной дамы. Дорого. Строго. Со вкусом. Такими словами охарактеризовала бы Халика представший глазам интерьер. Ей пришло в голову, что подобный стиль идеально подошёл бы для гостиной в их городском особняке, но развить мысль не получилось: запястье сжала сильная ладонь боевой жрицы, и в сознании прозвучало:
  "Соберитесь, леди. Покои Морики рядом. Мы войдём первыми, Вы - следом!"
  "Поняла", - поспешно отозвалась телепатка, для верности утвердительно кивнув.
  Ей показалось, что жрица улыбнулась, но под капюшоном - не видно, да и ситуация к веселью не располагала. Солнцепоклонницы бесшумно выскользнули в залитый светом коридор, прошли несколько метров и исчезли за дверью, украшенной растительным орнаментом: белые и желтые соцветья на тонких ветках с длинными и узкими листьями. Халика невольно залюбовалась искусным переплетением ветвей и нежными головками цветков, но тут дверь резко распахнулась, едва не ударив её по лбу. Из апартаментов леди Теригорн выскочила злющая, как оса, жрица.
  - Тьма её забери! - выплюнула она и, схватив растерянную Халику за руку, потащила за собой. - Сбежала тварь! Попробуем найти по горячим следам, а ты нам поможешь!
  - Как? - Телепатка с недоумением взглянула в спину жрицы. - Я не умею...
  - Не важно!
  Жрица с такой силой дёрнула Халику, что та буквально влетела в спальню Морики.
  - Полегче, Талика, полегче! Леди Бегон привыкла к другому обращению.
  С благодарностью взглянув на неожиданную защитницу, телепатка перевела дух и огляделась: спальня первой дамы Ликаны была обычной, даже скучной. Низкая кровать, застеленная неброским бежевым покрывалом, в тон ему - занавески на окнах, пара кресел, трюмо и огромный, на всю комнату ковёр с мягким, серо-бежевым ворсом. Обстановку немного оживляли вазоны, в которых красовались цветущие деревца, точь-в-точь такие, как были нарисованы на двери. И никаких тебе кружев и рюшечек, ненужных, но милых сердцу безделушек, никаких бутылочек и баночек на трюмо. В спальне царил абсолютный порядок и стерильная чистота.
  - Налюбовалась? - С ехидцей поинтересовалась одна из жриц. - А теперь поработаем. Мы запускаем поисковое заклинание, находим нашу непоседливую леди, и ты тотчас начинаешь действовать. Да не тушуйся, дорогуша, нам известна сила твоего дара. К тому же сейчас ты полна энергии. - И, не дожидаясь согласия телепатки, скомандовала: - Начали!
  Халика запоздало кивнула и в тот же миг почувствовала, как её захватила, закрутила бешеным водоворотом чужая магия. В первую секунду она инстинктивно дёрнулась, пытаясь освободиться, но попытка успехом не увенчалась - как будто трёхлетний малыш попытался вырваться из крепких рук взрослого. А потом и вовсе не до того стало: бешеный водоворот сменился покоем и густой, почти осязаемой тьмой с редкими разноцветными вспышками. Сколько времени длилось пребывание во тьме, телепатка не знала. Ежесекундно она ждала, что перед ней вот-вот появится леди Теригорн, но ничего не происходило. И вдруг - толчок, гневный вопль, злая реплика, в основном из не употребляемых в светском обществе слов.
  - ... стерва!
  Потерев заслезившиеся от яркого света глаза, Халика с удивлением и огляделась: она сидела на идеально заправленной кровати в уже знакомой спальне, а адептки Солнца, активно поминая Тьму, Хаос и проклятых, поднимались с ковра, поправляя сбившиеся капюшоны и неприлично высоко задранные юбки.
  - Вот же...
  Слов, вырвавшихся у одной из жриц, телепатка, наверное, не поняла, если б первые пять лет жизни не жила на улице. "Надо ж как она их разозлила. Хотя я бы тоже расстроилась - не выполнить приказ Барбаники это вам не шутки!" Тем временем жрицы поднялись на ноги, переглянулись, видимо, мысленно обмениваясь репликами. Придя к какому-то решению, трое из них стремительно покинули спальню, а оставшаяся обратилась к Халике:
  - Я провожу Вас в Храм, госпожа Бегон.
  И пошла к дверям, как обычно, не дожидаясь реакции телепатки. Обратный путь стал зеркальным отображением пути в Дом Совета: расписные двери, коридор, покои, портал, кабинет главной жрицы.
  - Без Каломуша здесь точно не обошлось! - услышала Халика раздраженный голос главы Ордена. - Сам как сквозь землю провалился и матушку своей ученицы прикрыл! - Жрица громко скрипнула зубами. - Проверьте их загородное поместье, родовые усадьбы Морики и Миганаша. Хотя вероятность того, что беглянка там, исчезающе мала. Первая леди Ликаны далеко не дура.
  Барбаника поднялась из-за стола, подошла к окну и некоторое время разглядывала внутренний двор Храма, обдумывая дальнейшие действия Ордена. Тщательно выверенный план трещал по швам. И всё из-за вмешательства Каломуша Перта, одного из самых талантливых выпускников Академии и одного из самых непримиримых врагов жриц. Он терпеть не мог "желтушниц" и не скрывал этого. И если чета Теригорнов, следуя протоколу, всё же посещала Храм в дни четырёх великих дат, то Перт под благовидным (чаще надуманным) предлогом, в обители Солнца не появлялся даже по праздникам. Вчерашний день стал исключением из-за сына. Воспользовавшись случаем, Барбаника напоила мага специальным настоем, неуловимо меняющим ауру разумных существ таким образом, что жрицы могли найти его в любой момент. Сначала зелье вроде как подействовало - аура мага изменилась. А потом проклятый Перт забрал сына, открыл портал и исчез. Бесследно! Все до единой попытки обнаружить беглеца потерпели крах. Словно такой маг никогда и не жил в Иртане. Барбаника зло скривилась: до Перта осечек у них не было. Зелье действовало как положено - чем сильнее маг, тем быстрее очищалась аура, но на двое-трое суток, как правило, хватало. Секретарь же избавился от него за несколько минут. "Насколько же силён этот мальчишка?" - подумала тогда Барбаника и отдала приказ искать беглеца по всему Иртану, благо шпионская сеть Ордена, благодаря безвременно ушедшей от них Летунике, работала исправно.
  "Летуника..." Нелепая, неожиданная гибель соратницы поразила и разозлила Барбанику до глубины души. Ещё не зная подробностей, она поклялась отомстить и, как только Миганаш доставил её тело в Бершан, приказала своим некроманткам поднять убитую и выяснить подробности поединка. Доклад сестёр насторожил: выходило, что под маской простоватого, несколько экзальтированного бершанца скрывался могучий и опасный маг, сумевший задурить голову одной из сильнейших жриц. Выяснить, кто это и убить предателя, стало для Барбаники делом чести, и сейчас по его следу шли лучшие ищейки Ордена. След, как выяснилось, вёл в Тират. Палнир Станата, превратившийся в широко известного в узких кругах Ланира Ужагу, обнаружился в компании Дигнара и Шанира. Разведчицы Ордена засекли их в Фельгаране. Опыт и мастерство жриц оказались настолько велики, что им удалось пронаблюдать за поединком нефас и Оникса, за бейгом, который зачем-то выкопал мёртвого фантоша и, после безуспешных попыток оживить, куда-то унёс. Жрицы, конечно же, запомнили в каком направлении улетел бейг, но поскольку следить было приказано за убийцей сестры, ринулись за Дигнаром. Как раз к поединку между Кальсомом и Каломушем успели. Правда, Ланир к тому времени исчез, словно в воздухе растворился. А потом и вовсе не до него стало: Дигнар погиб, Кальсом порталом переправил свадебный или теперь уже траурный поезд в Исанту, а Каломуш с помощью родового амулета Тель, скорее всего, перенёсся к эльфам.
  Всю эту информацию Барбаника получила незадолго до возвращения телепатки и жриц из Дома Совета. Нужно было что-то решать и решать срочно. Главное, с толком использовать Халику Бегон. Первоначальный план - отправить Геду в Исанту с треском провалился. Дочь Миганаша вместе с эльфийским принцем затерялась где-то в Бершанском лесу. "Стоп! А если поискать? Девчонка всё же не Каломуш. Найти и всё-таки отправить её к сатрапу. Теперь даже скрывать ничего не нужно. После встречи с телепаткой девочка наверняка сделает то, что от неё требовалось, то, ради чего затевался весь этот бред с договором! Тират развалится на множество мелких небоеспособных государств-карликов, и можно приступать ко второй части плана - захвату бывшей сатрапии. Хорошо бы ещё и Кальсома побыстрее извести. Впрочем, при определённом стечении обстоятельств..."
  - Зарика!
  Громкий голос главы Ордена заставил вздрогнуть всех, кто находился в комнате. Правда, кроме имени больше ничего не прозвучало - жрицы перешли на мыслеречь. Решив, что её это не касается, телепатка ушла глубоко в себя, однако резкое "Халика!" вернуло её к действительности.
  - А?! Что? - Не сообразив, что Барбаника обратилась к ней мысленно, отозвалась женщина, но, почувствовав резкое, как удар хлыста недовольство, тотчас исправилась:
  "Простите... Я..."
  "Заставь Гедерику отправиться в Исанту! Она должна занять место вдовы наследника и, завоевав доверие сатрапа, убить его вместе с Кальсомом. Задача ясна?"
  "Но как она..."
  "Вспомни Дайцаруша, девочка. Теперь мы точно знаем, что в Гедерике течёт шуарская кровь. Геда справится! И пусть она погибнет во имя свободы родной страны, её имя, золотом вписанное в историю Ликаны, будет жить в веках!"
  - А если... - прошептала Халика и в ужасе зажала ладонью рот, сообразив, что вопрос, едва не сорвавшийся с языка не уместен и по сути своей глуп - хороший шуар это мёртвый шуар.
  - Вот именно. - Барбаника воздела руки и проговорила. - Благословляю вас, дети мои! Идите с Солнцем.
  Жрицы молча поклонились, окружили Халику и двинулись к дверям, однако покинуть кабинет главной жрицы им не удалось. Леди Бегон внезапно побледнела, покачнулась и рухнула на пол. Под её тёмно-коричневой юбкой стало расплываться багровое пятно.
  
  Глава 15.
  Двойник.
  
  - Варглово дерьмо!!! - Найлин развернулся, сбросил с себя худощавого парня, что в буквальном смысле свалился на него с неба, и вскинул кулак, собираясь хорошенько проучить наглеца, чтоб впредь не смел сбивать порядочных гномов с ног, да так и замер, натолкнувшись на взволнованный взгляд знакомых травянисто-зелёных глаз: - Это что ещё за шутки?! Откуда ты взялся?! Оникс, у тебя есть брат?!
  - Нет! И никогда не было! - сухо произнёс Оникс, подскочил к своему двойнику и вздёрнул его на ноги. - Так вот как Дигнар скрыл моё исчезновение. Что-то подобное я и предполагал. Кто ты такой?
  - Эсти.
  - Эсти, значит.
  Фантош язвительно усмехнулся и стал рассматривать наложенные на паренька заклинания, напоминавшие пирог из разновеликих, небрежно слепленных коржей. Не сразу, но ему удалось пробиться сквозь все слои "пирога" и увидеть истинное лицо своего двойника. Чуть простоватое, но довольно смазливое, что так нравится девушкам. Прямой нос; изумлённые голубые глаза, наполненные непонятной фантошу радостью, пухлые губы, растянутые в дружелюбной улыбке. Взгляд Оникса поднялся к всклокоченным волосам, что бойким костром пылали в лучах полуденного солнца, и в сознании всплыли тёмная бершанская улица, скупо освещённая одиноким фонарём, сломанная телега, понурая сонная лошадь и медноволосый парень, с дурацкой улыбкой взирающий на Гедерику.
  - Откуда ты здесь взялся? - вопрос сорвался с губ сам собой, и Оникс поморщился, ибо терпеть не мог поспешных словоизлияний.
  Теперь только тупой не понял бы, что они уже встречались. Но, с другой стороны, скрывать шапочное знакомство с бершанцем, который даже не маг по сути, причины не было.
  - Меня прислал Ангр. - Эстениш улыбнулся во все тридцать два и осторожно постучал по запястью фантоша: - Ты не мог бы меня отпустить, ещё чуть-чуть и мне будет больно.
  - Извини.
  - Не извиняйся, Оникс. Это он должен просить прощение за то, что сваливается порядочным гномам на голову! - Кряхтя поднявшись с земли, Найлин отряхнул камзол и штаны, расправил и нахлобучил на макушку шляпу, подтянул жёлтый пояс и погрозил бершанцу кулаком: - В следующий раз, прежде чем прыгать в портал, подумай о том, что ждёт тебя по ту сторону. Я хотя бы мягкий. А если бы перед тобой оказалась стена?
  - Бр-р...
  - То-то же!
  - Я первый раз, - доверительно сообщил Эстениш.
  - Ясно, что первый, не то я тебе личико бы раскрасил. А так, шут с тобой, живи.
  Гном махнул рукой и насмешливо фыркнул. Громкий звук заставил фантоша наконец-то разжал пальцы, и извозчик, одарив двойника благодарным кивком, шагнул к Гедерике:
  - Здравствуйте, леди. Рад видеть Вас в добром здравии!
  - Здравствуйте.
  Геда ответила на приветствие машинально. Смотреть на двух Ониксов, отличавшихся друг от друга только одеждой, было невероятно странно. Видеть сквозь личины девушка не умела, а если бы и умела, вряд ли вспомнила их с Эстенишем мимолётную встречу, слишком бурными и дикими событиями оказались заполнены последние дни. "Мой Оникс - единственный!" Беспричинная ревность вспыхнула в юном сердечке, и Гедерика порывисто шагнула к возлюбленному. Её Оникс в кожаных одеждах фантоша выглядел растрёпанным и помятым, на щеках красовались грязные серые мазки, оставленные могильной землёй. Он явно проигрывал своей чистой и опрятной копии, но именно в эту минуту Геда отчётливо поняла, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не спутает своего эльфа ни с каким другим. Даже если б перед ней сейчас стояла сотня "Ониксов", она легко отыскала бы любимого. По упрямо поджатым губам, по вечно настороженному, недоверчивому взгляду, по тонкой наледи в глубине выразительных зелёных глаз.
  Изящные пальчики сжали ладонь фантоша, и тот моментально обернулся. Тёплая, успокаивающая улыбка бальзамом пролилась на душу девушки, подушечка большого пальца закружила по тыльной стороне её ладони. "Это и есть счастье..."
  "Прелестно, - мысленно усмехнулся Найлин. - Таким ты мне, Оникс, нравишься больше".
  "Каким?".
  "Живым, добрым, человеко... то есть шуаролюбивым. Выбирай, что хочешь. Сейчас ты (Слава властителям недр!) выглядишь настоящим!"
  "Вот спасибо!"
  "Не за что, парень".
  "Может, найдёте другое время для обмена любезностями?" - вмешался Йолинель.
  Для бедняги-принца появление второго Оникса стало ударом под дых. Как воплощение двойного укора. Он даже о навыках разведчика позабыл - прошляпил нападение на напарника. Стоял и оторопело глазел на ещё одного родича, с бухты-барахты свалившегося на него. Правда, после того как фантош поставил двойника на ноги, Йоль сообразил, что перед ним копия. Очень-очень хорошая копия, сделанная на редкость качественно и убедительно, ибо, как ни старался принц, обнаружить заклятие не смог. Знал, что оно есть, чувствовал его призрачную, едва уловимую ауру, но видеть не видел. Такое заклинание мог сотворить лишь сверхискусный мастер. И то, что "Оникс номер два" заявил, будто его прислал бейг, ничуть не успокоило. Скорее наоборот.
  "Ангр определённо что-то задумал! Кто мог предположить, что он станет вмешиваться в политику Иртана? Бейги всегда держались особняком. Да что там говорить: мы всегда считали их дикими и ограниченными! Неужели мы ошибались? Или они стремительно эволюционируют? А что если Ангр крутится рядом с наследником сатрапа неслучайно? Налаживает контакт с людьми? Пытается заполучить союзников? Великий лес! Неужели бейги намерены прорвать барьер и нанести нам удар в спину?! - Тревожные мысли подлили масла в огонь, и Йолинель занервничал сильнее. - Оникс... Нужно во что бы то ни стало понять, какие цели преследует Ангр, принимая столь активное участие в истории с эльфом-фантошем. А ещё этот двойник!"
  Йоль окинул Эсти хмурым взглядом:
  - Так всё-таки, кто ты такой?
  - Я? - Эстениш вздрогнул, словно его поймали на горячем, отвёл глаза от притягательно милого лица Гедерики и, чуть помешкав, ответил: - Я племянник госпожи Теверель Доро.
  - Врёшь!
  Глаза федерала сузились до злобных чёрточек, и Эсти попятился. Он-то надеялся, что имя "тётушки" расположит к нему новых знакомцев, ведь они были одной расы, а вышло наоборот. "И почему я не спросил бейга кого встречу здесь, кроме фантоша? Вот же дурак!" Отступать было некуда, но и признаваться во лжи Эстениш опасался. Сглотнул подступивший к горлу комок и выпалил:
  - Можно подумать, Вы знаете всех племянников Тель!
  Йоль рыкнул сквозь зубы. С каким удовольствием он сорвал бы с наглеца маску и взглянул в его настоящее лицо!
  "Я могу помочь", - раздался в сознании голос фантоша, и принц, позабыв о том, что зарёкся не отдавать ему приказов, скомандовал:
  "Действуй! - И тут же с недоумением взглянул на родича: - Ты видишь заклинание?"
  "Конечно, ведь первоначальную версию создали фантоши".
  Оникс сосредоточился, рассматривая спутанные нити заклинания: раз колдовство принадлежало коллегам, от их работы можно было ожидать любого подвоха. Но ничего подозрительного не обнаружил. Видимо, фантоши либо спешили, либо приказ не предусматривал выстраивания ловушек. "Как это похоже на Дигнара. Хотя не совсем..." - подумал эльф и задумчиво протянул:
  - Удивительно, что ты до сих пор жив, медноволосый...
  - Это почему это? - встрепенулся Эстениш.
  - Не важно!
  Оникс с силой рванул нити, и заклинание распалось. Личина стекла с бершанца как краска, смытая с холста потоком растворителя, и в ту же секунду Гедерика воскликнула:
  - О, Солнце! Я тебя знаю! Это ты подарил нам пакет с изумительно-вкусными пирогами!
  - Вы помните меня, леди Теригорн, как приятно... - со счастливой улыбкой проговорил бершанец и, закатив глаза, рухнул на землю.
  - Слабак. - Оникс посмотрел на лежащего у его ног парня, как на кучку мусора, и, нежно приобняв Гедерику за талию, пояснил: - С ним всё в порядке, так что не стоит волноваться. Час-полтора - и он придёт в себя.
  - Только этого не хватало! Я не собираюсь оставаться здесь и десяти минут! - возмутился Йолинель.
  - Уже придумал, куда мы отправимся? - Гном оторвал любопытный взгляд от смазливого ликанца, пребывавшего в глубоком обмороке, и с надеждой посмотрел на напарника. - Хочется верить, что твой разум прояснился и мы-таки двинемся в Картр!
  - К проклятым Картр! Будем искать Каломуша Перта! Кстати, ты собирался ловить лошадей. Вот и лови! А я займусь этим типом.
  Найлин неодобрительно покачал головой, но вступать в дискуссию с другом не стал. Лукаво подмигнул Гедерике, отчего та зарделась и смущённо улыбнулась, и зашагал к кусту акации, из-за которого не так давно выглядывал хвост Рудника.
  "Ну вот, нахамил. Зачем спрашивается?" - огорчено глядя вслед напарнику, пробормотал Йолинель.
  "Я не в обиде, - отозвался Найлин. - Давай, приводи паренька в чувство и поедем. Хоть за Кало, хоть за Тарго, хоть за бейговой бабкой. Только возьми себя, наконец, в руки. Хочу увидеть старого доброго Йоля, рационального и рассудительного, которого никто и ничто не может вывести из равновесия".
  "Мне не верится, что когда-то я был таким".
  "Был-был. И мне того Йоля ужасно не хватает".
  "Мне тоже".
  Йолинель невесело усмехнулся и склонился над бершанцем. Поводил руками над его бледным лицом, приподнял веко и несколько секунд изучал суженный зрачок и яркую синюю радужку.
  - Если хотите, я мигом заставлю его очнуться, - услужливо предложил фантош, но эльф покачал головой:
  - Не стоит. Магии ему на сегодня достаточно.
  Он распахнул плащ, достал из внутреннего кармана платяной мешочек и насыпал на ладонь горстку жёлтоватой пыльцы. Сжал и разжал кулак, тряхнул рукой так, что пыльца золотистым дождём осыпалась на лицо бершанца и встал. Перевёл взгляд на фантоша, хотел что-то сказать, но передумал. Отвернулся и поискал глазами Ано. Эштенец только и ждал приглашения. Рысцой приблизился к спутнику, склонил голову ему на плечо и с подозрением покосился на Гедерику.
  Оникс тоже взглянул на макушку ликанки: он знал, что эштенцы прекрасно чувствуют окружающих их существ и никогда не тревожатся без причины.
  "Шуарская кровь весомая причина", - сухо заметил Йолинель, поглаживая жесткую шерсть на шее своего коня.
  "Шуарская кровь? Так Найлин не шутил? - Оникс вспомнил, как в Бершанском Доме Совета Гедерика швырнула его через всю комнату и распластала на стене, словно морскую звезду, и вздрогнул. - Так вот что это была за магия. Получается, эта милая, добрая и наивная девочка - монстр. Порождение тёмной иноземной магии, которое живо лишь до тех пор, пока не раскрыта его тайна. Но рано или поздно тайное станет явным, и начнётся охота. Её будут бояться и ненавидеть сильнее, чем боятся и ненавидят фантошей. А поняв, что в боевой магии она полный ноль, каждый иртанец сочтёт своим долгом перерезать ей горло. Геда, Геда, выходит, мы похожи куда больше, чем можно было вообразить. - Фантош крепче прижал к себе девушку, уткнулся лицом в короткие черные волосы, и его, казалось бы, навеки замёрзшее сердце словно иглой кольнуло. - Но жалость, сострадание - слабость. Они ничем не помогут мне".
  "Заблуждаешься, - тихо, с ноткой сочувствия произнёс Йолинель. - Сострадание не только делает нас лучше, но и помогает правильно расставить приоритеты".
  "О чём ты?"
  "Жизнь важнее мести, Оникс".
  Фантош поднял голову и вперил взгляд в лицо хамира:
  "Жизнь? Шуарская кровь - смертный приговор! У Геды никогда не будет нормальной жизни. До последнего вздоха ей предстоит скрываться и трястись от каждого шороха. И вряд ли это продлиться долго, она плохой маг".
  "Так помоги ей!"
  "Это приказ, хамир?"
  "Издеваешься?"
  "Уточняю".
  "Я не собираюсь отдавать приказы. Сам решай, как поступать и что выбирать!"
  "Слушаюсь, хамир".
  "Прекрати!"
  "Не стоит отрицать очевидное, Ваше высочество. Связь делает нас неравными. Я - фантош, вы - мой..."
  "Стоп! Хватит! Вернёмся к этому разговору позже. Сейчас я хочу кое-что узнать".
  Йолинель посмотрел на бездыханного бершанца. В ту же секунду Эстениш громко чихнул и сел. Похлопал ресницами, оторопело покрутил головой и, столкнувшись взглядом со светловолосым эльфом, спросил:
  - Что со мной? Я заболел?
  - Нет. С тобой всё в порядке. А лёгкую слабость ты чувствуешь потому, что с тебя сняли личину. Знаешь, кто её наложил?
  Эсти наморщил лоб, пытаясь припомнить, что произошло с того момента, как отец разбудил его и отправил в дом Совета, но воспоминания путались и разбегались, не желая складываться во что-то более-менее осмысленное.
  - Не напрягайся. Скоро твой разум прояснится, и всё станет на свои места. Кстати, давай наконец познакомимся. Меня зовут Йолинель Маро, но можешь называть меня просто Йоль. А как твое имя?
  - Эстениш Шагор. Эсти. - Медноволосый извозчик вновь покрутил головой, сконфужено улыбнулся девушке, отметив про себя, что она очень привлекательная, и остановил взгляд на юном эльфе в чёрных кожаных одеждах. - Опять ты? - Синие глаза вспыхнули удивлением, и разрозненные обрывки, беспорядочно скачущие в сознании, разом заняли свои места, явив Эсти весьма нерадостную картину: четвёрка мерзких магов, режущих, рвущих, перекраивающих его личность. И всё из-за побега одного ушастого телохранителя. - Всё из-за тебя, Оникс! Если б не ты, я бы сидел дома и в ус не дул!
  - Так отправляйся домой, тебя никто не держит!
  Фантош хотел добавить что-то ещё, но Йоль предупреждающе сжал его плечо. Повинуясь желанию хамира, Оникс замолчал, однако постарался придать лицу как можно более независимое выражение, ибо нечего всяким проходимцам знать, что у них здесь творится.
  Йолинель между тем помог бершанцу встать на ноги. Заботливо отряхнул его замшевую куртку, отстегнул от пояса флягу и предложил напиться. И только после того, как Эстениш утолил жажду и немного успокоился, заговорил:
  - Я догадываюсь, что тебе пришлось нелегко, Эсти, но от самодурства Дигнара Дестанаты пострадал не только ты. Он и его фантоши многим кровь попортили.
  - Оникс - фантош!
  - Был. Теперь он свободен.
  - А это что? - Эстениш ткнул пальцем в золотой браслет на запястье эльфа. - Думаете, я не знаю, как это действует? Сам фантошем был! Почти двое суток!
  - Это вынужденная мера.
  - Не нужно перед ним оправдываться! - вмешался Оникс. - Мы до сих пор не знаем, зачем он сюда явился. Может, это шпион Дигнара.
  От возмущения Эстениш едва не задохнулся:
  - Я? Да я...
  - Фантош Дигнара. Сам сказал!
  - Но Дигнар... - Бершанец захлопнул рот и часто-часто заморгал, растерянно таращась то на одного эльфа, то на другого, а потом его взгляд замер на миленьком личике Гедерики и с губ слетело жалобное: - Вы тоже думаете, что я шпион?
  - Нет, - замотала головой девушка.
  - Спасибо.
  - Ты слишком добра к нему, Геда, - с прохладцей заметил Оникс. - Существует тысячи способов втереться в доверие, и показная искренность - один из них.
  - И всё же стоит выслушать парнишку. - К компании приблизился Найлин, ведя в поводу Рудника и Глянца. - Думаю, рассказ будет весьма занимательным. Только выслушаем его по дороге. Вам ведь не терпится отыскать Каломуша, так давайте начнём поиски, если не галопом, то хоть шагом. У меня нервы сдают.
  - Ладно уж, побережём твои нервы, - усмехнулся Йолинель и смерил Эстениша испытывающим взглядом: - Мы пока в Бершан не собираемся, так что придётся тебе ещё немного попутешествовать. Обещаю, если выяснится, что ты не представляешь для нас опасности, при первой же возможности я отправлю тебя домой. - И, дождавшись кивка ликанца, добавил: - Поедешь со мной!
  Эстениш снова кивнул, радуясь, что его не заставили говорить немедленно. Появилось время обдумать рассказ и решить, о чём стоит поведать своим новым спутникам, а о чём лучше умолчать. Но прежде чем вслед за эльфом взобраться на коня, бершанец обернулся и снова посмотрел на Гедерику. Девушка млела в объятьях злополучного фантоша, и лицо её было таким восторженно-счастливым, что Эсти расстроился. Он тоже хотел, чтобы Геда смотрела на него с любовью. Но не эта Геда (эта любит Оникса и пусть её!), а та, другая, что осталась в лагере на берегу Учары. В лагере, захваченном Кальсомом, ужасным красноглазым чудовищем с кучей цепных магов. Кто-кто, а Эсти точно знал, что связь "хамир - фантош" - фикция и все фантоши душой и телом принадлежат мастеру.
  - Кто ещё из нас шпион? - проворчал себе под нос бершанец и, ухватившись за руку Йоля, взобрался на коня. Вцепился в луку седла, уткнулся взглядом в крону раскидистой липы и задумался. По всему выходило, что обрадовался он рано. Попал из огня да в полымя. И лучше не обманываться дружелюбными речами федералов и улыбками ликанской "принцессы".
  "С чего бейг решил, что с ними я попаду в Исанту? Они ж за Каломушем бегать намерены, а тот явно в Тират не собирался. Кто знает, куда его Тель своим медальоном забросила. И жив ли он ещё? Вот же напасть!" Всё свидетельствовало о том, что Ангр ошибся, но как исправить положение, Эсти не знал. Решил только, что информацию будет выдавать строго дозировано, тщательно наблюдая за реакцией федералов и фантоша. "А там поглядим. Я должен попасть в Исанту! Должен!"
  - Ну что, Эсти, начинай.
  За словами последовал лёгкий тычок в бок, и бершанец повернул голову. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, ехал гном. Чуть покачиваясь в седле, он смотрел на него ободряюще, точно говоря: ничего не бойся, мы не кусаемся. Эстениш на мгновение даже обиделся, ведь неприятно осознавать, что тебя, совершеннолетнего молодого человека, держат за несмышлёного карапуза, но потом махнул на это рукой. В конце концов, благожелательность гнома лучше, чем подозрительность и холодность фантоша.
  "Бли-ин. Надо с чего-то начать..." Извозчик выдавил ответную улыбку, надеясь, что она получилась не слишком вымученной, покосился на Оникса, который не сводил с него настороженного взгляда, и сник.
  - Что рассказывать-то? - промямлил он, отчаянно цепляясь за воспоминания о псевдо-Гедерике, чему способствовало присутствие Гедерики настоящей. "Я должен найти её, во что бы то ни стало, ведь я так и не узнал, кто она на самом деле..."
  - Начинай с начала, - посоветовал гном. - Как ты вообще в эту историю вляпался?
  - Точно вляпался, лучше и не скажешь. - Эсти вздохнул и, напомнив себе, что главное - не торопится, заговорил: - Как-то ночью отец разбудил меня и велел отвезти заказ в Дом Совета. Вообще-то я развожу товары днём, но в ту ночь лопоухий Гадеш напился (что случается с ним редко, но метко) и мне пришлось выбираться из постели...
  Оникс напряжённо слушал историю, стараясь уловить малейшие нюансы, и очень жалел, что не может видеть лица бершанца. Эсти старательно отворачивался от него и смотрел на Ная, словно рассказывал о своих передрягах именно ему. Фантошу оставалось довольствоваться лицезрением медного затылка. К странному парню хотелось подъехать как можно ближе и тщательно изучить его мимику, чтобы понять, стоит ли, несмотря на простодушную манеру речи, ждать от него неприятностей. С одной стороны, даже думать об этом было смешно: магический дар бершанца выглядел жалким. Таких, как Эсти, в Иртане считали неполноценными, им сочувствовали, им сострадали, а в Тарнеле, маленьком городишке на северо-востоке Ликаны, жрицы Солнца даже организовали обитель, где бедняги могли укрыться от любопытных глаз. На сегодняшний день, как слышал Оникс, в обители жило пять недомагов - как людей, так и представителей малых рас. Сколько их осталось в миру, никто не считал, но фантош был уверен - немногим больше.
  Раньше встречаться с неполноценными ему не доводилось, зато сейчас перед ним красовался уникальный экземпляр. Дар Эстениша ощущался настолько слабо, что Оникс мог поклясться - парень совсем ни на что не годен. То есть практически абсолютно.
  - Как это? Да как они могли?
  Звонкий голосок Гедерики прервал размышления Оникса. Он мгновенно подобрался, мысленно отмотал рассказ Эстениша немного назад, ибо, как и любой фантош, умел делать несколько дел одновременно, например, внимать чужим речам и параллельно обдумывать вопросы, лежащие в иной плоскости от темы беседы. Понадобилась всего пара секунд, чтобы понять: ликанская магичка потрясена поступком родителей, с благословления которых была создана лже-Гедерика.
  - Кто она? Кто эта девушка? Кого они подсунули Дигнару? - зло восклицала Геда, вцепившись в плечи возлюбленного.
  Фантош остановил коня, бросил повод и хотел развернуться - не вышло: девушка держалась за него мёртвой хваткой. А причинять ей боль Оникс не хотел. Поэтому он оставил попытки высвободиться и мягко произнёс:
  - Тише, тише, милая, не нервничай.
  Но его слова лишь возмутили Гедерику:
  - Разве ты не понимаешь? Она же с ним. С ним!
  - И что?
  - Дигнар обещал убить меня! А если она теперь я, то... О, Солнце, нет! Я не могу этого допустить!
  - Ничего с ней не случится! - уверенно заявил фантош, и Эсти задохнулся от негодования.
  Он уже собирался воскликнуть: "Много ты знаешь! Ещё как случится!", но следующие слова Оникса заставили его поумерить пыл.
  - Лже-Гедерика нужна живой. И Ликане, и Тирату. Наверняка это было обоюдным решением! Бершан должна была покинуть супружеская пара, так и случилось.
  - Хочешь сказать, мои родители в сговоре с Дигнаром?
  - Вполне возможно.
  - Ни за что в это не поверю!
  Гедерика всплеснула руками, и Оникс, нежданно обретший свободу, перекинул ногу через шею коня и сел к девушке полубоком. Разговаривать с ней стало гораздо удобнее.
  - Я не говорил о сговоре, хотя это вполне вероятно. Договор подписан, и обе стороны хотят, чтобы он выполнялся. А для этого все средства хороши. Выдали же они тебя замуж.
  - Я сама согласилась.
  - Потому что тебе напели про ответственность перед страной, не так ли?
  - Какой же ты...
  - Гад? Мерзавец? Я лишь говорю правду, о которой ты не хочешь задумываться.
  Оникс очаровательно улыбнулся, и Гедерика почувствовала, что не в состоянии на него сердиться. "Это неправильно! Я должна отстаивать своё мнение. Чтобы он понял!" И девушка смело взглянула на фантоша:
  - Зато я думаю о бедной девушке, которую заставили ехать в Тират! Мы не можем оставить её в беде. Если б ты видел глаза Дигнара, когда он обещал прикончить меня, ты бы так не говорил. Дигнар убьёт её, я точно знаю!
  - И что ты предлагаешь? Хочешь вернуться к любимому мужу?
  - Нет! Но и ей пропасть не дам! Нужно отыскать Каломуша. Он точно что-нибудь придумает. Ты же знаешь, какой он чудесный маг!
  Оникс промолчал, и, воспользовавшись паузой, Найлин подвёл итог их перепалке:
  - Прекрасно! Раз ничего не изменилось и мы по-прежнему догоняем свадебный кортеж, ведь именно за ним "упрыгал" наш лохматый приятель, предлагаю ехать дальше. Продолжай рассказывать, Эсти. Это же не вся история, так?
  - Ага.
  Эстениш покивал и заговорил вновь, а Оникс склонился к Гедерике и, едва касаясь губами её уха, прошептал:
  - Прости, я ни в коем случае не хотел тебя обидеть.
  - Я знаю.
  Лёгкое касание обожгло кожу, и Геда потянулась к губам возлюбленного, надеясь сорвать поцелуй. Но Оникс отстранился. Качнул головой, кивком указал на федералов и Эстениша, потом ловко развернулся и вновь оказался спиной к Гедерике. Зардевшись от смущения, девушка уткнулась лицом в чёрную куртку. "Ну почему мы никак не можем остаться наедине? Почему нам всё время мешают?" Мысль была настолько смелой, что Геда застыла, на некоторое время выпав из реальности. Этого, правда, никто не заметил: Оникс, Найлин и Йолинель слушали бершанского извозчика. Но если федералы погрузились в его рассказ с головой, то фантош как и прежде больше внимания уделял самому Эсти. Интонациям его голоса, взглядам, жестам.
  Сам не зная зачем, фантош ещё раз просканировал ауру бершанца, затем ещё раз и ещё. Казалось, картина предельно ясна и пора бы успокоиться, но спокойствие не приходило. Более того, интуиция буквально вопила: он что-то упускает.
  - Но что? - пробормотал себе под нос Оникс и внутренне содрогнулся: Эстениш заговорил о Кальсоме.
  Бершанец сочувственно взглянул на него, отвернулся и продолжил рассказ, а Оникс замер как громом поражённый: в миг, когда их глаза встретились, на него словно озарение снизошло. "Ущербный? Три раза "ха"! Он почувствовал моё состояние, а ущербные на такое не способны. Он маг! Самый что ни на есть настоящий! Только не такой, как все". И тут Оникс вспомнил: очень давно, когда похищенный эльфийский мальчишка только-только превратился в фантоша, один из учителей-подмастерьев рассказывал ему о таких магах. И даже книжку прочитать обязал, со звучным названием "Изменяющие реальность".
  Такие маги рождались крайне редко, в летописях Иртана о них упоминалось пару-тройку раз, да и то вскользь, ибо связываться с изменяющими никто не желал. Кому нужны неприятности? А ничего, кроме неприятностей, от магов вроде Эстениша Шагора ждать не приходилось. Перекройщики, путальщики, модификаторы - как только их не называли, и все эти названия подходили им как нельзя лучше. Никто не понимал, как именно действует дар сих уникальных созданий, но те учёные, что в разное время пытались изучать перекройщиков-путальщиков, сходились в одном - их магия имеет своего рода спусковой крючок. Это могло быть некое слово, действие или страстное желание самого мага.
  "Следовательно, рядом с нашим другом-извозчиком лучше помалкивать. А при первой возможности - гнать его в шею! А ещё лучше эту шею свернуть. Просто и надёжно! - с ядовитым смешком сказал себе фантош и покачал головой: - И зачем бейг нам его подсунул? Хотя... Он мог не знать, с кем имеет дело. Вот удружил!" Оникс постарался припомнить, что ещё говорилось в книге о магах-перекройщиках, но на ум пришла лишь фраза о том, что за всю историю Иртана их родилось не более десятка. "Какой-нибудь учёный с ума бы от радости сошёл, окажись он рядом с Эстенишем, а мне выть хочется. Мало на нас напастей свалилось, теперь ещё и эта! - Глаза фантоша зло сузились. - Значит, придётся понять, что и как он делает и использовать это знание в своих целях, либо рискнуть и подстроить несчастный случай. Пока он сам нам "несчастный случай" не устроил, так как, судя по уровню его интеллекта и дара, случиться это может в любой момент и совершенно неожиданно. Итак, сутки на изучение и прощай, Эсти! Главное, чтобы Йоль ничего не заподозрил, ему такой поворот точно не понравится".
  Хамир действительно мог спутать карты, но фантош решил, что это маловероятно, тем более что, благодаря его разрешению, он мог прикрывать свои мысли и становится "открытой книгой" по собственному желанию. "Он ничего не заметит, потому что не захочет заметить! К тому же я делаю это не ради себя - ради всех нас! - Губы Оникса тронула довольная улыбка, а ладонь накрыла напряжённые пальчики Гедерики, крепко обнимающие его за талию. - А потом я вплотную займусь тобой, милая. Шуарская кровь во стократ интересней какого-то там изменяющего. Вдруг наша встреча судьбоносна и ты поможешь мне отомстить?! Они должны заплатить за то, что сделали с нами. Все они! Все до одного! Но мастера ждёт особая смерть! Я продемонстрирую ему всё, чему он научил меня! Умирать он будет долго! Чтобы понял, прочувствовал..."
  По лицу фантоша пробежала тень, грудь болезненно сдавило, и слова бесценной мантры сами собой всплыли в сознании.
  - Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...
  Йолинель дёрнулся, точно его пнули в спину, натянул повод и напряжённо уставился на родича. Однако тот уже выглядел как сама невозмутимость. Словно не его полный горечи голос шептал имена, словно не сочилась тоска по нити связи. Спокойное лицо, тонкая наледь в травянисто-зелёных глазах.
  "Что с тобой творится, Оникс?"
  "Со мной всё в порядке", - ровный ответ и короткая пауза в конце. Непроизнесённое "хамир" неприятно кольнуло Йоля, и он предпочёл отвернуться. Знал, что поступает неправильно, что нужно озвучить проблему и тогда с нею будет проще бороться, но ничего поделать с собой не смог. Кинул предупреждающий взгляд на Ная: "Не вмешивайся!" - и, обернувшись, зыркнул на Эстениша.
  Бершанский развозчик, ненадолго замолчавший, воспринял это как команду продолжать и заговорил, тщательно подбирая слова, поскольку вплотную приблизился к самой опасной части своей истории - схватке в лагере на берегу Учары. Украдкой косясь на фантоша и милую барышню Гедерику, он лихорадочно соображал, насколько правдивым должен быть его рассказ.
  - А утром приехал Дигнар, злой, как сотня взбесившихся сильфов. Ворвался в палатку и стал орать, что все заплатят за смерть его любимого фантоша. Жуткое было зрелище, скажу я вам. В общем, я воспользовался всеобщей паникой и смылся. Бежал, пока силы были, а потом забился под ель и заснул. Устал очень. Там меня и нашёл бейг.
  Найлин и Йолинель недовольно переглянулись, а Оникс вновь сузил глаза: бершанец пропустил что-то важное, но разведчики почему-то не спешили указывать на это. Эсти же, проскочив самый сомнительный момент своего повествования, взбодрился, и голос его зазвучал увереннее:
  - Представляете, открываю глаза, а надо мной стоит чудовище. Из-под дерева меня вытащило, я и не почувствовал. Спал как младенец! Так вот, увидел я бейга и думаю: всё - конец. Сцапает и в Исанту потащит! А он ничего, нормальный оказался, вменяемый. Поинтересовался, как я и что здесь делаю, ну я всё и рассказал. И тогда Ангр, как он представился, отправил меня к вам, сказал, что вы мне обязательно поможете. Чтобы я вас во всём слушался и держался рядом.
  Эсти врал как по писаному и удивлялся самому себе. Раньше он считал, что легче и правильнее говорить правду, но оказалось, что и лгать не в тягость, особенно если от тебя зависит жизнь милой черноглазой девушки, о которой кроме него позаботиться некому. После того как Оникс снял с него заклятия личины, разум Эстениша работал всё лучше и лучше. Теперь он совершенно точно знал, как надо действовать, чтобы вырвать из плена его Гедерику. Наивную, простодушную, немного взбалмошную и наверняка красивую. Эсти был уверен, что когда личина спадёт и девушка станет собой, она обязательно окажется симпатичной. И тогда он непременно попросит её руки...
  - Это всё, что ты хотел рассказать?
  Вопрос, заданный Наем, оторвал Эстениша от матримониальных мыслей. Он встрепенулся, повернул голову, но вместо лица гнома глазам предстала морда с круглыми оранжевыми глазами, плоскими ноздрями-каплями и оскаленной пастью, по углам которой красовались чудовищно острые клыки.
  "Хочешь попасть в Исанту и спасти свою девушку, оставайся рядом с игрушкой наследника. Он твой единственный шанс. Оникс жаждет мести, и она обязательно приведёт его в Тират!" Так напутствовал Эстениша бейг, после того как привёл в чувство и выслушал сбивчивый пересказ утренних событий, закончившихся смертью Дигнара, а так же пылкие просьбы отправить его в Исанту, к пседо-Гедерике. Почему крылатый маг вообще снизошёл до общения с ним, юноша не смог понять тогда и не понимал сейчас. Однако он чувствовал: бейг говорил правду. И поэтому, когда в воздухе перед ним вспыхнула оранжевая, как глаза мага, портальная арка, невезучий бершанский развозчик с разбегу прыгнул в неё...
  Лицо мага-бейга растворилось, как водяная дымка в тёплом воздухе, и Эсти с подозрением взглянул на гнома. "Поймает меня на вранье - пиши пропало! Не видать мне Исанты как своих, слава Солнцу, уже не эльфийских ушей! Но ведь бейг говорил... - Эстениш перевёл глаза на фантоша и замер, точно спелёнатый сетью заяц. - Вот гадство! По глазам видно, просёк, что я их за нос вожу! Что ж теперь делать? Правду рассказать? И что будет, когда Оникс узнает, что наследник мёртв?.. Может, Ангр знает что-то такое, о чём я не догадываюсь? А если нет? Вот я попал... Нет! Говорить о смерти Дигнара всё же не стоит. Вдруг фантош тогда и вовсе решит на родину податься? Мстить-то будет некому, не Кальсому же с его подмастерьями?! На самоубийцу он вроде бы не похож... И как я тогда попаду в Исанту? О, Солнце! Должен быть выход! Нужно чем-то заинтересовать эту компанию. Тем, что находится в Исанте. Но как это сделать, если я об этой Исанте совсем ничего не знаю?"
  Фантош склонил голову к плечу, с интересом разглядывая хмурящегося и щурящегося развозчика. Так исследователь разглядывает редкую, диковинную зверушку. Эстениш кожей чувствовал, что Оникс нарочно сверлит его взглядом и выжидает, когда он окончательно выйдет из себя. "Заговорит, и я сорвусь. Обязательно сорвусь! Бедная моя Гедерика!" - с отчаяньем подумал юноша, и вдруг его осенила простая, но совершенно точно спасительная мысль.
  - Вы хотели найти Каломуша Перта? Я знаю, где он!
  Собиравшийся что-то сказать фантош захлопнул рот и с изумлением вытаращился на бершанца, словно заговорил не человек, а та диковинная зверушка, за которой наблюдал исследователь. "Он пытается манипулировать нами? Вот наглость!" Оникса захлестнуло негодование, но сделать он ничего не успел: пальчики Гедерики с силой жали его плечи. Девушка выглянула из-за спины фантоша, опасно свесившись в сторону и рискуя сверзиться на землю, и с надеждой воскликнула:
  - Ты видел Кало? Где он?
  - Ох, леди... - Эсти состроил печальную мину и сокрушённо качнул головой. - Следовало сразу вам рассказать. Но это так ужасно, так ужасно.
  - Да говори уже! - рыкнул Найлин. - Думаешь, тут идиоты собрались? Мы поняли, что ты чего-то не договариваешь.
  Эстениш покосился на фантоша, который ужасно его нервировал, но сейчас же одёрнул себя и, для пущей острастки отвесив себе мысленный пинок, сообщил:
  - Когда Дигнар приехал, он был ужасно зол. Так зол, что едва не прибил жену и госпожу Теверель. Но тут, откуда ни возьмись, появился секретарь Совета. Прямо из воздуха возник и сразу же бросился на защиту женщин. Ну, Дигнар само собой на него фантошей натравил, да только господин Перт не зря одним из лучших магов Ликаны считается. Он им такой отпор дал - закачаешься. Наверняка бы всех прибил и Геду с Тель спас, да только на его беду в лагерь мастер Кальсом явился. Как и Каломуш - прямо из воздуха соткался. Тут-то они и схлестнулись. Только бой не равный вышел. Фантоши как увидели мастера, духом воспарили и вновь на Перта набросились.
  - Они убили его?! - Гедерика сжала пальцы так сильно, что фантош поморщился, а по её щекам побежали слёзы. - О, нет! Бедный Кало! Бедная Ульрика! Она же вот-вот родить должна! О, Кало! Зачем ты поехал за мной? Я же просила тебя остаться дома!
  - Нет-нет, леди, господин Перт не погиб! - поторопился успокоить девушку Эсти.
  Он вообще с трудом переносил женские слёзы. Когда женщины в его присутствии начинали реветь, Эстениш становился мягким и податливым. А сейчас рядом с ним плакала девушка, как две капли воды похожая на ту, что украла его сердце. "Нет! Это не она! Мою Геду мне ещё предстоит найти!" - патетично воскликнул про себя бершанец и волевым усилием подавил порыв обнять Гедерику, утешить и рассказать всё без утайки. Было немного стыдно за своё враньё, но мысль о том, что кровожадный мастер Кальсом уволок его возлюбленную и сейчас ей ужасно страшно и одиноко, на корню душила любые сомнения.
  - Каломуш Перт жив, леди Теригорн, но он в плену. Мастер Кальсом применил какое-то хитрое заклинание, обездвижил его, а потом фантоши выстроили портал прямо в Исанту, и они все ушли. Весь свадебный поезд!
  - Откуда ты знаешь? - холодно поинтересовался Оникс. - Ты же сбежал.
  "Вот момент истины! Сейчас или никогда!" Эстениш повернул голову и пылко взглянул фантошу в глаза:
  - Я же признался, что соврал. Теперь говорю правду.
  - Единожды солгав...
  - Мне не безразлична судьба Каломуша! Каломуш помог мне. Он нашёл меня в лесу, испуганного, потерянного. И отправил к Тель, чтобы защитить...
  - Если бы он хотел тебя защитить, то перво-наперво снял бы личину!
  - Он не мог. И Тель не смогла.
  - Чушь! В этом заклинании не было ничего сложного! Они просто хотели, чтобы ты продолжал быть мной!
  - Зачем?
  - Понятия не имею.
  - Так давай найдём Каломуша и спросим!
  Эстениш победно взглянул на фантоша, и тот почувствовал, как волоски на коже встали дыбом. "Он обставил меня! Проклятье! Как такое возможно?" Оникс мотнул головой, стряхивая оцепенение, и требовательно спросил:
  - Почему ты так рвёшься в Исанту?
  - Потому что я не фантош и мне не всё равно!
  - А, может, ты просто шпион, засланный, чтобы заманить нас в ловушку?
  - А, может, шпион ты? - выпалил Эсти, сам от себя не ожидая такой смелости. - Я видел, каким послушным и кротким ты был рядом с мастером. Вдруг ты здесь по его воле?
  - Чушь!
  - И это всё, что ты можешь сказать? Неубедительно!
  - Я не собирался тебя ни в чём убеждать!
  - Прекратите! Оба! - рявкнул Йолинель, и Оникс мигом захлопнул рот: злить хамира в его планы не входило.
  Найлин же угрюмо взглянул на бершанца, наставил на него указательный палец и с угрозой заявил:
  - Говори-говори, да не заговаривайся! Оникс наш друг! А вот тебя мы совсем не знаем.
  Сообразив, что в запале перегнул палку, Эсти незамедлительно предпринял попытку спасти положение. Повернулся к фантошу, чуть склонил голову и с виноватой миной произнёс:
  - Я не хотел тебя обидеть. Но ты так на меня наехал, словно я вражина какая-то. А ведь это не так. Я понимаю тебя... - Юноша вздохнул и добавил: - Я был фантошем, недолго, правда, но был. И мне не понравилось. Совсем. Короче, хорошо, что ты ушёл от Дигнара.
  Оникс молча смотрел на Эстениша. "Что бы он ни плёл, ясно как день: он будто одержимый рвётся в Исанту. Люди ведут себя так только в одном случае - когда беспокоятся о тех, кто им дорог. И, судя по взглядам, которыми он одаривает Гедерику, причина его беспокойства - женщина. Вот же напасть! Любовь, как говорили мои учителя, самый нестабильный фактор. Действия влюблённого просчитать сложно. А, если я не ошибся насчёт способностей Эстениша, дело и вовсе труба. Он притащит нас в Исанту, как бы мы не сопротивлялись. Впрочем, кто будет сопротивляться? Разве что я. Найлин идёт на поводу у Йоля, а Йоль и Гедерика намерены отыскать Перта. Мы обречены..." И, точно в подтверждение мрачных мыслей, шею фантоша опалило жаркое дыхание Гедерики:
  - Мы должны отправиться в Исанту, Оникс. Мы обязаны спасти Кало. Он помог нам сбежать от Дигнара. Он наш друг, а друзей нельзя бросать в беде!
  В глазах Эстениша мелькнуло торжество, и Оникс скрипнул зубами. Он уже не сомневался, что развозчик лжёт и Каломуш где угодно, только не в Исанте, но как убедить в этом остальных, если кроме догадок у него ничего нет? Даже его собственный дар и интуиция твердили, что парень говорит искренне! Оникс с затаённой надеждой взглянул на разведчиков и разочаровано хмыкнул. Федералы поверили бершанцу. Йоль, который ни в какую не хотел возвращаться в Картр, с энтузиазмом уцепился за опасное путешествие в столицу Тирата и уже просчитывал плюсы и минусы похода. А Най смотрел на напарника с сочувствием, лучше всяких слов говорившим, что он пойдёт за ним до конца. О Гедерике, тяжко вздыхавшей за спиной фантоша и время от времени бормотавшей угрозы в адрес Кальсома и Дигнара, говорить и вовсе не имело смысла: Каломуш был рядом с ней с детства и девушка считала его членом своей семьи.
  Оникс беззвучно рыкнул и многообещающе посмотрел на Эстениша. Ничего-ничего, говорил его взгляд, мы ещё не закончили.
  Бершанца так и распирало показать красавчику-эльфу язык, но он сдержался. "У меня есть секретное оружие, о котором этот умник не знает, так что он уже проиграл!" И, испытывая прямо-таки изуверское наслаждение от грядущего проигрыша самого настоящего фантоша, Эсти громко произнёс:
  - Мы обязательно попадём в Исанту, потому что спасение друга это очень-очень важное дело!
  Сказал и ойкнул, запоздало вспомнив, что слово "важно" в его жизни влекло за собой пожары и поломки, потери и пропажи, одним словом, череду различных неприятностей. "Вот идиот, нужно было наоборот говорить... - расстроено протянул юноша и с ужасом заметил, как в глазах фантоша вспыхнула искра понимания: - Этого не может быть! Он не знает, кто я! Откуда ему было узнать?!"
  - Правильно! - поддержала медноволосого развозчика Гедерика. - Мы должны немедленно оправиться в Исанту!
  - Интересно как? - нарушил молчание Найлин. - До тиратской столицы тысячи километров, а у нас ни одного портального камня. Правда, помнится, фантоши умеют перемещаться...
  - Только на пару-тройку километров.
  - Тогда это не вариант.
  - Придётся доехать до ближайшего города и купить портальные камни там, но дорога займёт не меньше трёх дней, - задумчиво произнёс Йолинель, и Гедерика с тоской протянула:
  - Значит, нет никакой надежды...
  Вдруг откуда-то издалека донеслось низкое протяжное мычание. К одинокому воловьему голосу присоединился ещё один, другой, третий. Тягучее мычание длилось не меньше двух-трёх минут, а потом смолкло, уступив место привычному лесному шуму.
  - Что это было? - дрогнувшим голосом спросила Гедерика.
  - Где-то неподалёку остановился обоз, - ответил Найлин, и Оникс понял, что злодейка-судьба услышала пламенный призыв изменяющего и начала действовать. Незамедлительно.
  
  Глава 16.
  Пленённые души.
  
  - Странно... - протянул Йоль. - Обоз в этой части Бершанского леса? Если б я был купцом, воспользовался бы портальными камнями. Тащиться по лесу имеет смысл, когда по пути есть с кем торговать. А здесь: ни дорог нормальных, ни деревень. Очень странно...
  - Может, контрабандисты? - Найлин озабоченно поскрёб щёку. - В прошлом месяце ограбили хранилище магических древностей в Тальгаре...
  - Украли десяток давно не действующих артефактов, так, коллекционеров побаловать. И, насколько я понимаю, для их перевозки трёх-четырёх сумок достаточно, а тут обоз.
  - В любом случае, нужно взглянуть, кто это! Вдруг у них портальные камни есть, по сходной цене?
  Оникс покосился на Эстениша: растерянность в его глазах напрягала больше, чем торжество. Словно этот медноволосый наглец где-то напортачил и сам испугался содеянного. "А если так? Если он пользуется своим даром интуитивно и предсказать результат его колдовства невозможно? Терпеть таких не могу! От них одни неприятности! Клешни нефас! Мы точно обречены..." Пессимистичные мысли подхлестнули интуицию, и она истошно заголосила: "Опасность! Опасность!" Впрочем, к опасностям фантошу было не привыкать, из них почти целиком состояла его жизнь. С успехом сохраняя невозмутимую мину, он оглядел федералов, на автомате погладил Гедерику по хрупкому плечику и предложил:
  - Давайте я на разведку схожу.
  - Вот ещё! - Найлин фыркнул. - Это наша с Йолем обязанность. Нас, между прочим, этому обучали. И ни какой-то хлыщ в балахоне, а сам знаменитый Тарго!
  - Плохой из него учитель, если не смог втолковать тебе первое правило разведчика: держи язык за зубами, - с нахальной усмешкой парировал Оникс и, проигнорировав вспыхнувший убийственным огнём взгляд гнома, посмотрел на родича: - Ты отпустишь меня?
  Вопрос, заданный в лоб, был абсолютно беспроигрышным вариантом. Прекрасно осознавая, что творится сейчас в душе Йолинеля, фантош уверенно ждал положительного ответа, и тот не замедлил последовать.
  - Конечно. - Эльфийский принц предупреждающе зыркнул на напарника и с отеческой благожелательностью добавил: - Только, пожалуйста, будь осторожен. Не рискуй напрасно.
  - Разумеется.
  - Оникс, - прошептала Гедерика и судорожно сцепила руки на животе возлюбленного. - Не уходи. Пожалуйста!
  Фантош осторожно разжал тонкие пальчики, соскользнул со спины Глянца и улыбнулся:
  - Всё будет хорошо, Геда. Я только одним глазком взгляну, кто это, и сразу вернусь. Обещаю.
  Гедерика кивнула, и Оникс зашагал прочь, размышляя, как так получилось, что всего за пару часов они с ликанкой стали походить на трепетных влюблённых. Правда, развить тему не удалось. За спиной прозвучал ворчливый голос Найлина:
  - И что это было, Йоль? Как ты можешь перекладывать наши обязанности на этого сопляка?
  - Этот сопляк, как ты выразился, фантош!
  - Вот именно! И ты, как его хамир, можешь командовать...
  - Не зли меня, Най!
  - Мне не нравится, что он разгуливает по лесу в одиночестве. Мало ли что.
  - Это не обсуждается!
  - Это почему это?
  Ответ родича Оникс слушать не стал, и без того было ясно - напарники затеяли очередную перепалку. "Ведут себя как дети малые! Такое впечатление, что это их первое задание. А ещё утверждают, что Тарго лучший из лучших. Оказывается и на старуху бывает проруха: выбирать учеников великий и легендарный совсем не умеет. И эти двое - яркое тому подтверждение". Оникс беззвучно хмыкнул, перешёл на бег и, проскочив между кустами боярышника, углубился в лес. Он спешил, ибо ни секунды не сомневался, что с такими шумными спутниками их присутствие скоро будет замечено. Короткий взгляд на небо, и фантош поморщился: солнце стояло в зените. Для разведки время не лучшее. Да ещё и лес редкий, слишком хорошая видимость. А прибегать к заклинаниям, не зная, с кем имеешь дело, - откровенная глупость.
  Оникс вздохнул и побежал быстрее, стремясь как можно дальше уйти от места, где спорили его нерадивые спутники. Минут пятнадцать-двадцать ничего подозрительного не наблюдалось. Лес и лес, только слишком тихий для полуденного часа. Ни птиц, ни зверья не слышно, будто повымерли все. И быки больше не мычали. "Может, и правда, порталом обоз ушёл?" - подумал фантош и метнулся к ближайшим кустам: вдалеке между деревьями мелькнула подозрительная тень. Оникс плашмя рухнул на землю и затаился, обострив слух до предела. В трёх десятках метров от него крадучись двигались несколько существ. Сколько именно, определить было затруднительно - существа умело маскировались. Едва уловимое дыхание, мягкая бесшумная поступь. Если б не чуткий эльфийский слух, фантош их и не заметил бы.
  "Да кто ж это?"
  Рядом послышался шорох, и Оникс дёрнулся, как от удара. "Не может быть! Как я мог пропустить?" Он ужом скользнул под куст, затаил дыхание в надежде остаться незамеченным, и в то же мгновение в двух шага от него возникла невысокая стройная фигура с ног до пят закутанная в жёлтые одежды.
  "Жрицы?!" Оникс одним махом "натянул" на себя заклинание невидимости, но помогло оно мало, ибо секунду-другую спустя к женщине присоединился пёс. Огромный, с длинной белоснежной шерстью, присыпанной на концах золотой пыльцой, что потрескивала от переизбытка магической силы.
  - Ты что-то слышал, Пило?- низким грудным голосом спросила солнцепоклонница, и собака согласно кивнула.
  Именно этот кивок окончательно убедил фантоша, что это не сон и перед ним самый настоящий фамильяр. "А ведь считается, что фамильяров могут создавать только феи. Неужели они сотрудничают с Орденом Солнца?" Тут пёс повернул лобастую морду, и фантош забыл как дышать. Глазницы собаки заполнял густой, дымчато-синий туман. Только чёрные, подрагивающие точки в центре указывали на то, что существо не слепое. И Оникс отлично знал, кому принадлежат эти необычные глаза, потому что был одним из немногих, кому довелось встретить на своём жизненном пути фей! Прекрасных крохотных созданий с чистой светлой душой и огромным магическим даром. Древняя, как сама вечность, раса, много веков назад покинувшая Иртан в поисках нового безлюдного мира. За исключением нескольких семейств, не пожелавших оставлять родные пенаты. Впрочем, мало кто мог похвастаться знакомством с ними, феи всегда жили замкнуто, сосредоточенные друг на друге и внутренних проблемах клана. Никакой торговли, ни единого смешанного брака. А после того, как основная масса маленького народца ушла из Иртана, оставшиеся затаились в отдалённых землях Федерации или вовсе перебрались на другой материк. Но раз в два-три десятилетия кто-нибудь из фей приходил на окраину Великого леса, чтобы получить благословение и совет, ибо, как и эльфы, были его детьми.
  Оникс подавил рвущийся из груди горестный вздох и склонил голову в скорбном поклоне, соболезнуя душе мёртвой феи, заточённой в фамильяре. "Пусть тот, кто сотворил это, сдохнет в жутких мучениях! - мысленно прошипел фантош и, стиснув кулаки, вперил ненавидящий взгляд в занавешенное жёлтой тканью лицо. Ярость, кипевшая в душе, обострила восприятие, и он увидел толстую кроваво-красную нить, что тянулась от виска солнцепоклонницы и двойным витком охватывала шею фамильяра. - Как они посмели?! Как рука-то поднялась?.."
  Собака меж тем слегка повела ушами, втянула ноздрями воздух и сделала маленький шажок по направлению к фантошу.
  "Эльф?"
  "Фея?"
  - Кто здесь, Пило? - настойчиво спросила жрица. Она нервничала и, как заведённая, сканировала пространство вокруг себя, однако обнаружить мага-невидимку не могла.
  Оникс беззвучно поднялся, приняв сидячее положение. Бежать - бесполезно, малейший шум, и солнцепоклонница легко определит его местонахождение. И нанесёт удар. "А ведь она не одна... - Эльф глянул по сторонам, но никого не заметил. - Значит, уже прошли. Они всё ближе и ближе к Йолю и остальным. Времени почти не осталось... - Фантош вновь посмотрел на белоснежного пса, который, казалось, о чём-то напряжённо размышлял, и тихо попросил: - Отпусти меня".
  - Пило! Что ты застыл как статуя? Последний раз спрашиваю: здесь есть кто-нибудь?
  Сердце эльфа сжалось от боли: нить-поводок запульсировала, натянулась, и на белоснежной шерсти блеснули рубиновые капли. Дымчато-синие глаза на миг прикрылись, а потом вновь нашли лицо Оникса.
  "Не в моей власти отпустить тебя, мальчик. Прости..."
  "И ты прости меня, фея", - буквально кожей ощущая, как растворяются в вечности секунды, прошептал эльф и единым слитным движением поднялся на ноги. Чувства и сомнения умерли - тренированное тело действовало само по себе, ведомое привитым в Геббинате инстинктом - во что бы то ни стало защитить хамира. В руке блеснул световой кинжал. Прыжок - и лезвие с хлюпом вошло в горло жрицы. По самую рукоять. Но, впервые в жизни, Ониксу было наплевать на то, что он сделал. Смерть солнцепоклонницы не коснулась его сердца. Выдернув кинжал, фантош перешагнул через бездыханное тело и склонился над умирающим псом. Дымка в синих глазах приобрела серебристый оттенок, белоснежная шкура утратила золотистый блеск, поблекла и стала полупрозрачной - фамильяр исчезал, и вместе с ним растворялась в небытие израненная душа феи.
  "Беги... Помоги... Есть другие..."
  Оникс сорвался с места и чёрной молнией заскользил между деревьями. Только сверхскорость могла помочь ему застать фамильяров врасплох. Он двигался всё быстрее и быстрее. По лесу метался тёмный метеор. Беспощадный и смертоносный он оставлял за собой трупы жриц и их помощников - фамильяров с душами магов. Не все узники хотели умирать, в спину фантошу неслись проклятья, но слов благодарности всё же звучало больше. Но Ониксу было всё равно: он торопился покончить с врагами, чтобы те не успели встретиться с его хамиром. "В случае крайней опасности фантош должен отдаться на волю инстинкту, ибо все, что нужно, вложено в него мастером и подмастерьями", - вдалбливали ему в Геббинате, и истинность этого постулата с успехом подтверждалась сейчас на практике.
  Восьмерых жриц, что жёлтыми призраками крались к его спутникам, фантош уничтожил минут за пять, но разгорячившемуся рассудку этого показалось мало, и, дабы устранить опасность раз и навсегда, Оникс стрелой понёсся к обозу. Триста, двести метров... Чёрные сапоги едва касаются травы - фантош фактически летит над холодной весенней землей. Деревья слились в размытую полосу, звуки - в визгливую какофонию, а на краю сознания зазвучала мелодия Великого леса. Тихая и тревожная, словно предупреждающая: "Ты должен остановиться, нельзя терять связь с реальностью".
  Но разве мог воспитанник Геббината отступить, если сущность его - защищать, оберегать, служить? И Оникс мчался сквозь лес, втягивая ноздрями воздух и сжимая в ладонях рукояти световых клинков. Выскочил на поляну, где жрицы и их слуги устраивались на привал, и, не сбавляя скорости, ринулся в атаку. Если бы сейчас Кальсом увидел своего ученика, он бы возгордился, ибо в эту минуту Оникс походил на разъярённого бога войны - совершенного убийцу, не знающего ни сомнения, ни сострадания, действующего точно и чётко. Ни единой заминки, ни единого лишнего движения - каждый удар отправлял за грань чью-то жизнь. Жрицы Солнца даже маломальского сопротивления оказать не сумели. Минута - и все они мертвы. Как и их слуги.
  Перестало биться последнее человеческое сердце, и Оникс застыл на месте, тяжело дыша и неотрывно глядя на световые клинки, на острие которых дрожали тёмно-красные капли. Чувство опасности схлынуло, точно морская вода во время отлива, и на смену ему пришли горечь и пустота. Нет, фантош не жалел о том, что сделал. Он ни на йоту не сомневался, что поступил правильно. "Если бы я не убил их, они убили бы нас. Или того хуже - пленили и доставили бы в свой Орден. Не знаю, что они сделали бы с Йолем, Наем и Эстенишем, но нам с Гедой точно не поздоровилось бы. Её - либо убили, либо вернули Дигнару, меня - пустили на опыты. Боюсь, участь фей показалась бы мне вселенской благодатью".
  Но вот то, как он расправился с желтушницами, заставило Оникса поёжиться. Одно дело слышать о своих невероятных способностях от мастера и подмастерьев и совершенно другое воспользоваться ими и лицезреть последствия. "Похоже, я и сам до конца не знаю на что способен. Жутковато..." Фантош вздохнул полной грудью и поморщился: воздух был пропитан запахом крови. Окинув беглым взглядом поляну, эльф решил, что его спутникам не стоит видеть результаты устроенной им резни.
  - Не желаю никому ничего объяснять!
  Но, прежде чем уничтожить улики, нужно было кое-что проверить. "Если Эстениш действительно изменяющий, я получу то, зачем явился", - сказал себе Оникс и, переступая через мёртвые тела, направился к повозкам. Сдёрнул грубую ткань, укрывавшую груз, и с недоумением уставился на ряды деревянных ящиков. Гладко струганные доски, медная окантовка по углам, резные накидные замки из серого металла. Пальцы эльфа легли на защёлку, и замок рассыпался в прах. Следом пропала крышка, явив взору кучу древесных опилок. Оникс придвинулся ближе, с подозрением оглядел ящик и осторожно погрузил руку в опилки. Почти сразу он натолкнулся на что-то твёрдое и извлёк на свет кусок бесцветного минерала, обточенный в форме яйца. Сквозь матовые стенки пробивалось бледное зеленоватое сияние. Такое тёплое и такое нежное, что у фантоша защемило сердце. Сам не понимая, что делает, он поднёс "яйцо" к лицу и прижал к щеке.
  "Эльф... помоги..." - прозвучало в сознании.
  - О, нет!
  Оникс отдёрнул руку и с ужасом уставился на хрустальную темницу, в которую была заключена душа живого существа. Перед внутренним взором встала совсем юная сильфида: хрупкая воздушная фигурка, открытое лицо с тонкими правильными чертами, длинные волосы цвета морской волны.
  - Сволочи! Да как вас земля носит?! - Оникс бережно опустил "яйцо" в опилки, тяжёлым взглядом прошёлся по ящикам, коих в телеге было не меньше двух десятков, и ринулся к следующей телеге.
  Сорвал брезент и застонал от бессилья: снова ящики, снова чьи-то оборванные жизни. Вскрыв ближайший ящик, фантош выхватил из опилок хрустальное "яйцо" и вгляделся в матовую поверхность. На этот раз перед ним был человек, молодой крестьянин с тёмными коротко стрижеными волосами и рыжеватой аккуратной бородкой. И снова услышал просьбу о помощи.
  - Вы понимаете, о чём просите?! - вскричал фантош и полубезумным взглядом обвёл пять выстроенных друг за другом телег.
  Его крик точно пробудил от спячки вялых, безразличных ко всему быков. Мускулистые ноги с тяжёлыми, мощными копытами ударили по земле, а из широких глоток вырвалось низкое гортанное мычание. Первая из телег дрогнула и покатилась вперёд, что в планы Оникса не входило. Как и убийство безмозглой скотины. Одним заклинанием он уничтожил сбрую, другим - отправил быков искать ближайшее человеческое жильё. И тут же забыл о них - в его помощи нуждались десятки пленённых душ.
  Оникс решительно взмахнул руками, разом уничтожая покровы и крышки ящиков. Следующий взмах, и в небо взмыла сотня кристаллов, наполняя воздух благостным изумрудным свечением. В сознании фантоша скорбным калейдоскопом закружились лица людей и нелюдей, убитых жрицами Солнца.
  - Зачем?
  Но мертвецы не знали ответа. Они с грустью смотрели на Оникса и молили о свободе. И эльф не смог отказать. Опустил голову, ибо душа его разрывалась от жалости, и зашептал заклинание. Но не одно из тех, что за пятнадцать лет неволи изучил в Геббинате, а то, что напевал ему сейчас Великий лес. "Я недостоин", - возникла тоскливая мысль, но Оникс отринул её и впустил в себя магию Леса. Мелодия зазвучала громче, тело стало лёгким, как пушинка. Ониксу казалось, что он плывёт по небу, лёжа на огромном пушистом облаке. Ласково пригревало солнышко, игривый ветерок путался в распущенных золотисто-каштановых волосах, забирался под одежду, остужал кожу, заставляя забыть о тревогах и прочих жизненных перипетиях. Забыть о том, кем он стал...
  Внезапный хлопок вырвал фантоша из пленительной неги и швырнул на землю. Мелодия Леса смолкла. В первые несколько секунд Оникс никак не мог сообразить, где он, но потом сознание прояснилось, воспоминания вернулись и заставили вскочить на ноги. С глухим шорохом посыпались мелкие осколки: оказалось, что Оникс почти целиком засыпан ими. Матовое крошево - всё, что осталось от варварского колдовства жриц Солнца. Что же касается их самих... Эльф развернулся, с ненавистью взглянул на обезглавленные, изрезанные трупы желтушниц, и слова заклинания, больше похожего на проклятье, сорвались с его губ.
  "Если б мог, то воскресил бы вас. Чтобы убить снова!" - зло подумал фантош, наблюдая, как красно-чёрное пламя охватывает тела и точно разъедает их. Медленно и неотвратимо трупы растворялись в воздухе, исчезала и пролитая на землю кровь - магическое пламя уничтожало любые улики, говорившие о случившимся на поляне.
  Оникс удовлетворённо кивнул и занялся собой: привёл в порядок одежду, волосы, стёр с лица и рук кровавые брызги и грязь, чтобы явиться на глаза родичу-хамиру в безупречном состоянии. Дождался, когда очищающее пламя потухнет, и шагнул к телегам. Прежде чем уничтожить их, необходимо было проверить, не везли ли жрицы портальные камни. Камней фантош не чувствовал, хотя и должен был, но поискать решил: уж больно хотелось отыскать подтверждение тому, что история с обозом не случайность, а требование изменяющего, предъявленное судьбе.
  В первой телеге, кроме опилок и хрустального крошева, ничего не обнаружилось, и эльф направился было ко второй, но был остановлен требовательным голосом:
  - Что здесь произошло? Что ты натворил, Оникс?
  Вдоль позвоночника будто нагайка прошлась, и фантош обернулся: синие глаза хамира пылали негодованием. Из-за плеча Йолинеля выглядывал испуганный Эстениш, справа стоял Найлин, мрачный и суровый, точно каменный дракон, слева - Гедерика, взгляд которой выражал бурю эмоций: волнение, восхищение, укоризну и... страх.
  "Что я натворил?" - растерялся Оникс и мысленно выругался, услышав ответ.
  - Мы нашли в лесу трупы.
  - Много трупов, - поддержал напарника Найлин, не сводя угрюмого взгляда с фантоша. - И половина из них - жрицы.
  "Бейговы крылья! Совсем о них забыл!" Фантош раздражённо тряхнул головой, отчего туго заплетённая коса слетела с плеча и повисла вдоль спины, и с явной неохотой произнёс:
  - Они собирались напасть. Видимо, посчитали нас шпионами.
  - Это же жрицы! Вестницы Солнца! - Гедерика шагнула к возлюбленному, вскинула руки и тут же уронила их в бессилии. - Они радеют за добро и справедливость, как наивысшую благодать Иртана! Они бы никогда...
  - Может, пора расстаться с иллюзиями? - перебил её фантош. Он не хотел быть грубым, но стоило девушке заступиться за желтушниц, перед мысленным взором всплыла белоснежная морда фамильяра с печальными, исполненными муки глазами. - Твои хвалёные жрицы - двуличные, безжалостные твари!
  - Оникс?!
  - Если бы ты только знала...
  - Покажи! - потребовал Йоль.
  Оникс поджал губы: он не ожидал, что родич так быстро откажется от своего обещания. Но приказ прозвучал, и его нужно было выполнять. "Хотя, выполнить его можно по-разному", - едко усмехнулся про себя фантош. Он ещё не отошёл от пережитого кошмара, и жгучая злоба на жриц, занимающихся изуверскими экспериментами над живыми существами (не хуже Кальсома с подмастерьями!), кипела в душе, ища выход. И чтобы пресечь неприятный разговор, а, заодно, показать некоторым слишком наивным особам, что женщины, носящие жёлтые солнечные одежды, отнюдь не милые добрые тётушки, Оникс продемонстрировал свои воспоминания всем желающим, включая приблуду-развозчика.
  Демонстрация произвела на зрителей неизгладимое впечатление. Йоль и Най, раздавленные страшным открытием, угрюмо смотрели куда-то вдаль. Гедерика отвернулась и сдавленно рыдала, вцепившись зубами в запястье. Эстениш морщился и кусал губу, его взгляд перебегал с Оникса на развороченные телеги, скользил по хрустальному крошеву, снежным покровом устилающему землю, и вновь возвращался к ушастому воспитаннику Кальсома.
  "Уж не перестарался ли я?" - с сомнением глядя на картину "Всеобщая скорбь", подумал Оникс и направился было к Гедерике, перед которой чувствовал себя виноватым, но тут заговорил бершанец. Фантош остановился и обескуражено уставился на него: кто мог предположить, что недомаг очухается первым, да ещё так быстро?
  - Всё это, конечно, безумно трагично, - на удивление спокойно и рассудительно произнёс он, - но ты, Оникс, уже помог этим несчастным и даже нанёс Ордену Солнца ощутимый удар, уничтожив столько адепток и их несчастных слуг. Так, может, стоит двигаться дальше? Мы же хотим помочь господину Перту? Нужно выстроить портал и...
  - Здесь нет портальных камней! - сухо отрезал фантош.
  - Как нет? - Эсти кинулся к ближайшей телеге, взобрался на неё и начал с остервенением копаться в опилках и обломках ящиков. - Они должны быть! Должны!
  Оникс моментально оказался рядом. Опёрся ладонями о деревянный борт и с любопытством посмотрел в раскрасневшееся лицо развозчика:
  - Откуда ты знаешь? Ты же не маг или я ошибаюсь?
  Эстениш присел на корточки, отбросил какую-то железку, что держал в руках, и злым шепотом проговорил:
  - Да какой я маг? Невезучий я, неприятности к себе притягиваю, ясно? Ты, кстати, это на собственной шкуре сегодня испробовал.
  Оникс виртуозно изобразил удивление:
  - В смысле?
  - Я сказал, что попасть в Исанту для нас очень важно, а когда рядом со мной звучит слово "важно" начинаются всякие неприятности, так что твоё столкновение со жрицами - моя заслуга.
  - Чувствуешь себя виноватым?
  - Немного. - Эстениш кивнул и, покосившись на федералов и плачущую Гедерику, спросил: - Ты им расскажешь?
  - А стоит?
  - По мне - нет, но поступай как знаешь.
  - Я подумаю. - Оникс с сомнением оглядел телегу. - Ты действительно уверен, что портальные камни где-то здесь?
  - Ну... если учесть, что "важно" произнёс я, а не кто-то другой, то надеюсь. Но не слишком. И всё же надеюсь.
  Эстениш вновь принялся ворошить опилки. Оникс же покосился на другие телеги. "Раз он в самом деле изменяющий, стоит проверить. Но сначала Геда!" Фантош стремительно приблизился к девушке, обнял её за плечи и прошептал:
  - Мир жесток и не настолько прекрасен, как ты думала, но рядом с тобой друзья, готовые оберегать и защищать тебя, а это не так мало. Не плачь, пожалуйста, хорошо?
  Гедерика подняла голову и с надеждой взглянула на Оникса. Она ждала продолжения, ждала признания в любви, которое навеки связало бы их, но эльф молчал. Откровенно говоря, для фантоша слова мало что значили, если ситуация требовала, он мог наговорить что угодно и кому угодно. Так учил его мастер, день за днём вдалбливая: "Для достижения цели все средства хороши". Однако играть на чувствах наивной влюбленной девчонки Ониксу претило. "Но как объяснить ей, что фантоши не созданы для любви? Мы телохранители, убийцы. Несмотря на шуарскую кровь, она достойна лучшего жениха, чем я. Я - порождение больной фантазии Кальсома. Мой удел - месть!.. Я не создан для любви. Но как объяснить это тебе, милая?"
  - Нашёл!
  Звонкий радостный вопль бершанца, вывел федералов из ступора, а Гедерику заставил вздрогнуть и обернуться. Эстениш в полный рост стоял на телеге и держал в вытянутой руке серый кожаный мешок. "Сумка-хранитель? Так вот почему я не почувствовал их", - флегматично отметил фантош и посмотрел на Геду. Необходимость в объяснениях отпала, однако облегчения он не испытал: очередная отсрочка лишь усугубила ситуацию. "Рано или поздно нам придётся объясниться. И чем сильнее девочка увязает в любви, тем больнее ей будет услышать правду".
  
  Глава 17.
  Обманутые надежды.
  
  Узкий пустой заулок, едва освещённый магическими фонарями, стал для Оникса подарком. Вырвавшись из шумной многоликой толпы, он медленно прошёл по гладкой, отполированной сотнями тысяч ног булыжной мостовой, остановился возле высокого, давно пустующего двухэтажного дома с тёмными провалами окон и островками мха на растрескавшихся каменных подоконниках и устало привалился к стене. Пронырливый ночной ветер тотчас забрался под одежду, вынудив эльфа поёжиться и плотнее закутаться в чёрный короткий плащ.
  - Этот день меня точно доконает, - прошептал он и прикрыл глаза, пытаясь хоть на мгновение отрешиться от навязчивых мыслей.
  Не получилось. В голове раз за разом прокручивал события, приведшие его в этот забытый богами тупик на окраине Исанты.
  - С самого начала знал, что мы затеяли авантюру, но вместо того чтобы отговорить хамира помогал ему! Идиот! На меня, наверное, помутнение нашло, не иначе. Ладно Йоль с Наем, им Тарго переплюнуть не терпится. Доказать, что они супер-пупер-разведчики. Но я-то, я? И ведь понимал, что скорее сгину, чем отомщу - и всё равно с ними потащился. Надо было идти одному, убедить их остаться в Шильгане и идти. Хотя... остались бы они, как же! Держи карман шире!
  Фантош поморщился, вспомнив, с каким энтузиазмом он сам и его спутники обсуждали за обедом поход в Тират. "Да... Горячая еда и спокойная обстановка напрочь лишают чувства самосохранения. О чём мы только думали? Точно помутнение нашло. И всё из-за бершанца!"
  Мешок-хранитель, обнаруженный Эстенишем, оказался редким даром судьбы. Не воспользоваться ситуацией было грешно, и маленький отряд отправился в Шильган, большой торговый город на юго-западе Ликаны. Четырьмя порталами! Причём три из них пришлось выстраивать в Бершанском лесу, где магические силовые линии были слабыми и нестабильными. В Шильгане, сбыв первому попавшемуся скупщику часть портальных камней и получив за них два увесистых кошелька с тиратскими и лианскими монетами, компания поспешила на базар, покупать вещи для поездки в сатрапию: тиратсткую одежду, обувь и прочие дорожные мелочи, необходимые для маскировки. Оставалось лишь придумать легенду и изготовить соответствующие амулеты-личины. Легенду сочинили за обедом на небольшом, но весьма приличном постоялом дворе, а "маскарадом" занялся фантош, благо с такого рода заклинаниями он справлялся на раз, даже лучше разведчиков-федералов.
  Ближе к вечеру сытые, отдохнувшие путешественники покинули гостеприимный Шильган через южные ворота и неспешно двинулись по широкому тракту, провожаемые недоумёнными взглядами стражников, ибо были единственными, кому пришло в голову покинуть город на ночь глядя. Ехали всадники недолго, через три-четыре километра свернули на просёлочную дорогу и скрылись от любопытных глаз в маленькой осиновой роще. Переоделись. Оникс повесил на шеи спутникам амулеты, а потом вместе с Йолинелем выстроил портал в Тират...
  
  - О чём я только думал? - сквозь зубы процедил фантош, невидящими глазами обвёл мрачный заулок и, прислонившись затылком к холодной каменной стене, устремил затуманенный воспоминаниями взгляд к ясному звёздному небу. - Нужно было оставить в Ликане хотя бы Гедерику. А теперь? Что делать теперь? Будет чудом, если нам удастся выбраться из Тирата живыми.
  И пенять было не на кого. Доселе не подводившая его интуиция промолчала - даже не намекнула на опасность. Да и прибытие в Исанту прошло без сучка и задоринки. Портал привёл путешественников в полусгоревший охотничий дом, который пострадал во время одной из пьяных вылазок Дигнара. "Яркий тогда выдался пикничок!" - усмехнулся про себя фантош и покачал головой, пытаясь прогнать воспоминания о бушующем в алкогольном дурмане наследнике, направо и налево раздающем бессмысленные, агрессивные приказы. Хохот, визги, крики на миг оглушили, а перед мысленным взором полыхнуло оранжево-красное пламя, ослепительным фонтаном ударившее в небо и опавшее на траву пушистыми хлопьями серого пепла... Разгромленный дом с обгорелыми стенами так и остался стоять в лесной чаще. Наследник предпочёл выстроить новый - каменный, куда и перебрались егеря и слуги, которым повезло выжить той безумной ночью.
  - Вот бы и нам немного везенья. - Оникс провел ладонью по лицу, вздрогнув, когда мягкая кожа геба холодом опалила кожу, и втянул ноздрями тяжёлый воздух столичного закоулка - влажный, кислый, мёртвый. - Нужно спешить, пока не объявили траур. Не то городские ворота запечатают, и мы окажемся в ловушке. Нужно уйти до рассвета, - едва слышно произнёс он, но вопреки собственным словам не тронулся с места: красочные картины недавних событий затягивали как болотная топь, а мозг метался в поисках ответа на вопрос, что делать дальше.
  
  Из охотничьего дома отряд прямиком направился в столицу, благо до неё было рукой подать. Галопом доскакали до главного тракта, а дальше поехали чинно и мирно, как самая что ни наесть настоящая тиратская семья. Впереди Найлин в образе пожилого, сгорбленного под тяжестью лет аристократа в изумительном шёлковом камзоле и широкополой шляпе поверх пышных седых волос. Следом - Йолинель. Выглядел эльф как человеческий юноша весьма приятной наружности: короткие светлые волосы, правильное лицо с прямым носом и полными чувственными губами. Впрочем, стараниями фантоша, на новое лицо эльфийского принца никто внимания не обращал, взгляды приковывал лиловый камзол с невероятным количеством золотых пуговиц на груди и отворотах рукавов, багрово-красные штаны и золотой короткий плащ, полы которого были небрежно откинуты за спину. Чуть позади Йоля ехала Гедерика - симпатичная молодая женщина в белом атласном платье, расшитом алыми маками, слегка зауженном в талии и расходящемся книзу бесчисленным множеством складок. Светло-каштановые волосы "тиратской дамы" были заплетены в причудливую косу и перевиты нитями речного жемчуга, на макушке красовалась золотая шляпка с длинным снежно-белым пером. Замыкали маленькую процессию Эстениш и Оникс - слуги в ладных тёмно-коричневых костюмах и круглых шапках, украшенных зеленоватыми брошами с серебряными, изящно сплетенными между собой буквами - вензелями хозяев.
  Фантош немного нервничал: в отличие от большинства тиратцев, он был прекрасно осведомлён о том, что, вопреки лозунгу "Тират против магии!", в подчинении у начальника городской стражи имелся тайный отряд, отслеживающий магов и магические артефакты, в том числе амулеты-личины. Но опасения оказались напрасными - въезд в Исанту прошёл практически идеально. Единственным, кто ненадолго привлёк внимание стражников, оказался Эстениш. Прямо перед воротами он вдруг разнервничался, стал крутиться в седле, взволнованно зыркая по сторонам, но, получив звонкую оплеуху, затих, и лишь изредка бросал недовольные взгляды на Оникса, но ему на это было наплевать. Дождавшись повелительного жеста Найлина, фантош заплатил пошлину, и путешественники вступили в город. Далеко забираться не стали, немного проехали по главной улице, стрелой пересекавшей город, выбрали скромную гостиницу со свежеокрашенным фасадом и звучным названием "Кубок сатрапа", и остановились в ней. Сняли верхний этаж целиком, заказали ужин. Фантош, правда, дожидаться еды не стал, сменил наряд слуги на привычные чёрные одежды, превратил шапку в кожаный геб и, подойдя к окну, цепким взглядом обвёл задний двор.
  - Будь осторожен, - прозвучал за его спиной нежный шепоток.
  Оникс обернулся и вздрогнул от неожиданности: расхрабрившаяся ликанка при всей честной компании чмокнула его в губы.
  - Геда... - только и смог выдавить фантош. Он откровенно не знал, что сказать. Не целовать же девчонку в ответ, в самом деле?
  Гедерика же зарделась и опрометью кинулась в соседнюю комнату. Оникс проводил её напряжённым взглядом, покосился на довольно ухмыляющихся Ная и Йоля, на застывшего с непроницаемым лицом Эстениша и нахлобучил на голову геб.
  - Никуда не уходите, дождитесь меня, - бросил через плечо, распахнул окно и выпрыгнул в ночь.
  Чёрной тенью промчался по улицам Исанты, благо никто не обращал на него внимания. Одни, потому что просто не видели за пеленой слабенького защитного заклятия, а те, кому магические способности позволяли видеть, отводили глаза: засматриваться на чужую, тем более такую дорогую вещь, считалось в Тирате верхом неприличия. "Между прочим, идеальное прикрытие для шпиона. Ведь априори считается, что никому из тиратцев в здравом уме в голову не придёт напялить нашу форму! А если напялит чужак? Правда, сами фантоши запросто раскусят врага и молчать не станут. Но и они не всесильны. Если постараться, провернуть такое всё-таки можно. Я бы рискнул! Эх, не о том ты думаешь, Оникс. Лучше внимательно по сторонам смотри. Попадёшься на глаза Дигнару - пиши пропало!.."
  
  Оникс обвёл заулок враждебным взглядом, приглушённо рыкнул и сквозь зубы процедил:
  - Дигнар, Дигнар, и как тебя угораздило сдохнуть именно сейчас? Теперь папаша твой медлить не станет - не сегодня-завтра бросит войска на Картр, а тебя на щите понесёт, как лучшее свидетельство гибельного влияния магии! Ликанцев вперёд погонят - на мясо, а следом - элитные тиратские части и фантоши... Великий лес! Не допусти, чтобы Федерация пала! Не хочу, чтобы золотая мечта Кальсома сбылась и мои родичи сгинули в стенах Геббината!.. Бейговы крылья! Сначала дурацкий союзный договор, теперь это... Как ты посмел сдохнуть, Дигнар?
  Фантош несколько раз приложился затылком о студеную каменную стену, словно пытался выбить из сознания мысль о том, что его прежний хамир мёртв. Не удалось. С той минуты, как он услышал тихое перешёптывание слуг, которые обсуждали внезапную гибель наследника, мир будто с ног на голову перевернулся. Конечно, Оникс сначала не поверил их болтовне и на свой страх и риск отправился в покои Дигнара. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что огромные покои пусты. Ни слуг, ни горничных, ни фантошей. Приглушённый свет ламп и мрачная, тревожная тишина, липкой вязкой жутью расползающаяся по нервам.
  Эльф на цыпочках прошёл по знакомым комнатам: гостиная, каминный зал, чайная комната, охотничья палата - и остановился перед дверями спальни. Стоял и смотрел на полуобнажённых танцовщиц, искусно вырезанных мастерами на дубовых створах. Стройные тела, лёгкие, развивающиеся на ветру одежды, босые ступни, утопающие в траве. Сколько раз Оникс мечтал, как однажды войдёт в эти двери с кинжалом в руке и вонзит световое лезвие в горло ненавистному хамиру, навеки лишив его возможности отдавать приказы кому бы то ни было.
  Ладони легли на позолоченные ручки, створы беззвучно разъехались в стороны, открыв глазам знакомую комнату, так и пышущую роскошью. Пушистые ковры, тяжёлые парчовые шторы, зеркала в драгоценных оправах, мебель из редких, уникальных пород дерева, золотая посуда. В центре - гигантских размеров кровать на высоких золотых ножках в форме львиных лап. На полу возле изножья спал Эльмир, старый подслеповатый слуга. Держали его во дворце даже не из жалости, а из любопытства: Эльмиру было почти двести лет, и аристократы делали ставки, доживёт он до юбилея или нет.
  Обойдя сопящего и причмокивающего во сне старика, фантош бесшумно приблизился к кровати. На красных как кровь покрывалах, затканных золотой и серебряной нитью, лежал Дигнар. Спокойное расслабленное лицо, скрещенные руки, прижимающие к животу церемониальный меч с тяжёлой витой рукоятью. Не в силах поверить в очевидное, Оникс взобрался на постель и стал разглядывать мертвеца. Наследника помыли и переодели в парадные золотые одежды, усыпанные рубинами и бриллиантами, но они не стали помехой для взгляда фантоша. С кривой ухмылкой он осмотрел подсохшую рану на груди Дигнара, которая и сейчас, по прошествии полусуток, фонтанировала остаточной магической энергией, и вздрогнул, поняв, кто сотворил смертельное заклинание, положившее конец хрупкому миру в Иртане. Он узнал бы эту ауру в любое время и в любом состоянии. Долгих пятнадцать лет изо дня в день Оникс находился рядом с этим магом - служил ему, учился у него, был его собственностью.
  - Зачем?
  Неосторожный возглас разбудил Эльмира. Старик распахнул глаза, повертел головой, но тёмную фигуру фантоша в полумраке спальни не заметил. Тяжко вздохнул, громко посетовал на старость и нерадивых слуг, чьими "стараниями" дворец скоро будет кишеть крысами и мышами, и снова захрапел. Оникс же поспешил убраться из покоев: он увидел то, что хотел, и больше не собирался задерживаться рядом с мёртвым наследником, один вид которого заставлял сожалеть об утраченной возможности отомстить за издевательства и унижения. О Кальсоме и мотивах, заставивших его убить наследника сатрапии, он старался не думать. Как и о том, что соваться в Исанту было верхом идиотизма!
  Фантош ещё немного покружил по дворцу, подслушивая мысли и разговоры тиратцев, но все вокруг упорно, даже в мыслях, делали вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, а те глупцы, что рисковали обсуждать гибель наследника вслух, делали это в укромных местах, за наглухо закрытыми дверями. О Каломуше Перте не говорил и не думал никто. Фантош пожал плечами и отправился восвояси, продолжив размышлять о смерти Дигнара...
  С одной стороны, Оникс был рад, что кретин, третировавший его полгода, мёртв, но с другой... "Я хотел убить его сам. Сам! Это несправедливо! - Эльфа затрясло от ярости. - Ты отнял у меня всё, мастер, даже такую малость! Но я всё равно отомщу! Ты умрёшь от моей руки! Клянусь! И порукой в том наши имена. Таар! Лине! Каен! Дале! Саан! Шуам! Ты заплатишь за их смерть, Кальсом, как и за то, что без спроса убил моего хамира!"
  
  Оникс замер, точно пойманный с поличным вор, и затравленно оглядел сумрачный глухой заулок, в котором торчал уже битых полчаса.
  - Это всего лишь привычка, - пробормотал он, оттолкнулся от стены и побрёл в сторону шумного проспекта, проклиная и собственный язык, и покойного Дигнара, и Кальсома, и этот дурацкий город, где даже ночью кипела и бурлила жизнь. - Я просто привык к Дигнару, привык подчиняться ему. Поэтому и обязан был убить его сам! Чтобы очиститься, освободиться... Клешни нефас! Я не могу упустить Кальсома. Нужно во что бы то ни стало разорвать связь с Йолем и бросить вызов мастеру. Пусть лучше я умру сражаясь, чем оставлю нас неотомщёнными! И я, кажется, знаю, кто мне поможет!
  В травянисто-зелёных глазах вспыхнула бешеная надежда. Фантош сорвался с места и стремглав понёсся в сторону гостиницы. Влетел во двор, смазанной тенью скользнул за угол здания, ловко вскарабкался по стене и юркнул в приоткрытое окно номера.
  - Наконец-то!
  Гедерика вскочила с кресла, но приблизиться к возлюбленному не рискнула: Оникс сдёрнул геб и яростным взглядом обвёл комнату.
  - Где он?
  - Кто? - испуганно пискнула девушка.
  Фантош не ответил. Сузив глаза, он шумно втянул ноздрями воздух и ринулся к дверям. Ногой распахнул створы и свирепым демоном ворвался в гостиную. Йоль, Най и Эстениш одновременно подняли головы, до того, как их потревожили, они сидели за столом и мирно беседовали, а теперь с недоумением смотрели на Оникса.
  - Что-то случилось? - осторожно спросил Йолинель.
  - Случилось, - кивнул фантош и в мановение ока оказался рядом с Эстенишем. Стащил испуганного бершанца со стула, впечатал спиной в стену, так что ноги бедняги задёргались сантиметрах в пятнадцати от пола, и прорычал: - Сейчас ты расскажешь мне всю правду, ублюдок! Как на духу!
  - Что тебе от меня надо? - придушенно взвизгнул Эсти и задёргался сильнее, скосив умоляющий взгляд на федералов.
  Однако помощи не дождался. Йоль и Най, а также замершая в дверях Гедерика с изумлением таращились на юного эльфа, который с невероятной лёгкостью удерживал на вытянутой руке медноволосого парня, а ведь тот весил столько же, сколько и он сам, если не больше.
  - Ты знаешь, что мне надо. - В свободной руке фантоша вспыхнул световой клинок, и ослепительно-яркое лезвие прижалось к шее развозчика. - Хочешь жить - говори правду! У меня сегодня душа рвётся кого-нибудь прирезать, и, честное слово, я буду несказанно рад, если моей жертвой станешь ты! Лжец!
  
  Глава 17.
  Слабости людей и нелюдей.
  
  Каломуш уселся под могучим вековым дубом и устало прислонился к шероховатой, твёрдой коре. От дерева исходило ровное целительное тепло, и бывший секретарь Совета Ликаны прикрыл глаза, позволяя древней магии Храмовой рощи лечить тело и душу. На губах сама собой расцвела благостная улыбка, тревожная морщинка между бровями разгладилась, дыхание стало размеренным и спокойным. Чуть свесив голову на бок, Каломуш крепко спал и видел сны. Безбрежное синее море в мелких барашках волн, одинокая лодка, стремительно несущаяся к скалистым, поросшим редким лесом берегам. Возле самой воды, на огромном валуне стоит эльфийка. В её тёмных густых волосах играет ветерок, а ясные, как весеннее небо глаза устремлены в морскую даль.
  Каломуш жалобно застонал во сне, и в тот же миг, словно услышав его стон, девушка начала озираться по сторонам.
  - Я здесь... - еле шевеля губами, проговорил Перт, протянул руки к эльфийке, но та продолжала вертеть головой, не замечая его. - Я здесь... - через силу повторил он, и его снова не услышали.
  Легко спрыгнув с валуна, эльфийка пошла прочь и спустя несколько минут скрылась среди скал. Каломуш разочаровано вздохнул и устремил взор к морю, странно притихшему, будто ждавшему чего-то. Чего-то страшного и неотвратимого... До боли в глазах всматривался он в горизонт, но граница между водой и небом оставалась незыблемой и неизменной. От напряжения перед лицом замелькали чёрные точки. Назойливые, как летние мухи, они вились, докучливо жужжали и садились на кожу, щекоча липкими лапками. Каломуша передёрнуло от отвращения, он неловко мотнул головой, ударился затылком о ствол дерева и проснулся. Обвёл глазами вековые деревья, густые кусты, малахитовый ковёр травы с бледно-зелёными вкраплениями мягкого, точно овечья шерсть мха. Тишина и умиротворение, привычные и естественные в Храмовой роще казались сегодня чуждыми и раздражающими. Каломуш зло скривил губы: его охватило гадкое, низменное желание - растоптать, уничтожить, превратить в пепел божественные деревья и, насладившись содеянным, напитавшись чужой животворной силой, уйти туда, где его по-прежнему ждут и по-своему любят...
  - Нет! - Маг вскочил на ноги, с силой стиснул виски и прижался спиной к тёплой, шершавой коре. - Я не вернусь!
  Растрёпанные волосы взмокли от пота, чуть удлинившиеся ногти до крови впились в ладони, а из зажмуренных глаз выскользнули и скатились по щекам розоватые капли. Густые, раскидистые кроны тревожно зашумели, по траве прошёлся лёгкий ветерок и всё успокоилось.
  - За эти годы ты неплохо научился справляться со своими эмоциями. Раньше твои всплески вызывали листопад. А порой и кое-что похуже...
  - Не вспоминай! - Каломуш нехотя приподнял веки и встретился взглядом с сине-зелёными омутами божественно красивых глаз. - Как жизнь?
  - Как в лесу, - усмехнулся стройный молодой эльф, откинул длинную золотистую чёлку и шагнул к Перту.
  Прохладная ладонь легла на мокрый от пота лоб, прошлась по влажным волосам и остановилась на затылке. От руки эльфа исходила сила - нерушимый союз воды и огня, земли и воздуха, пронизанный и скреплённый тончайшими нитями эфира. От охватившего его восторга Каломуш сладко застонал, всем своим существом впитывая добровольно отдаваемые силы, и медленно осел на землю. Карие глаза мага потеплели, а таившаяся в них тьма, свернулась в клубок, будто сытая, довольная кошка. Эльфу даже мурчание послышалось. Он присел рядом с Каломушем и тоже прижался к дереву. Перт мог бы поклясться, что дуб, словно живой, прильнул к его спине. Некоторое время маги сидели, не шевелясь, вслушиваясь в тишину Храмовой рощи и впитывая в себя молчание Великого леса.
  Первым заговорил ликанец:
  - Спасибо, за помощь, Литониэль.
  - Всегда пожалуйста. Я не бросаю друзей в беде.
  - Друзей? - Перт скептически хмыкнул. - Странные у тебя друзья, Глашатай.
  - Горячо ненавидимые тобой жрицы, любят порассуждать о пятнах на Солнце.
  - Мне ближе мысль о взаимосвязи Добра и Зла. О единстве и борьбе противоположностей, а жрицы, чтобы себя оправдать, ещё и не такое придумают. Суки двуличные!
  - Как же ты их любишь, Кало, - искренне рассмеялся Глашатай и достал из кармана плоскую фляжку, искусно оплетённую лозой. - Новый урожай.
  - О! - Перт принял сосуд, ловко выдернул пробку и, сделав несколько глотков, блаженно закатил глаза. - Восхитительно!
  - Ещё бы! Все ингредиенты в Великом лесу выращены...
  - И спирт?!
  Литониэль пожал плечами, словно говоря: "Мало ли в моём лесу подходящих растений?", поднёс флягу к губам и, запрокинув голову, хлебнул настойки.
  - Хватит! - Каломуш отнял у друга флягу, взвесил её на руке и констатировал: - Бездонная.
  - Ну да, маг я или кто? Всё своё ношу с собой. Кстати, поздравляю с рождением сына. - Литониэль на миг замолк и с кислой миной добавил: - И соболезную. Ульрика была доброй девочкой. Почему она умерла? Сёстры постарались?
  - Не-е... - Перт глотнул настойки. - Скорее всего, родов не выдержала. Малыш-то весь в меня пошёл. А Ульрика всего лишь человек, хоть и маг.
  - Понятно...
  Некоторое время они сидели, молча передавая флягу друг другу и думая каждый о своём.
  - Вот же, бестолочь! - Каломуш хлопнул себя ладонью по лбу. - Чуть не забыл! Я видел фантоша!
  - Да неужели?! - картинно всплеснул руками Литониэль. - Ушам не верю! Сочиняешь, небось! Или до веточки допился?
  - Не иронизируй, идиот! Я видел эльфа-фантоша!
  - Что?! Эльфа? Быть этого не может! Или... - Глашатай опустил руку, не замечая, что из фляги тонкой струйкой течет янтарная, терпкая жидкость. - Выходит, мне не привиделось и не показалось. В последние дни к магии моего Леса пару раз обращался чужой, и Лес не отверг его, допустил к источнику своих сил... - Он поднял руку, с некоторым недоумением взглянул на россыпь прозрачных камней чайного цвета у своих ног, глотнул настойки и протянул фляжку Каломушу. - Не могу поверить, что кто-то из них выжил, а теперь и не хочу! Маги, попавшие в руки Кальсома, в живых не остаются. А у эльфов даже шанса нет. Некромантия с магией Великого леса не совместима.
  - Значит, всё же некромант... С одной стороны это очень и очень плохо, а с другой - просто замечательно.
  Перт улыбнулся, сунул флягу в руки другу и вперил взгляд в небо, что-то прикидывая в уме.
  - Эй! - Глашатай толкнул его локтем в бок. - Ты не рассказал про эльфа-фантоша.
  - Полегче, дружок, полегче! То лечишь, то калечишь. - Каломуш демонстративно потёр бок и немного отодвинулся. - Мальчик выглядел вполне живым. Вот я его и освободил. Точнее, не освободил, а перекинул "поводок" на Геду, ну изменил там кое-что... - Эльф с подозрением уставился на лохматого мага. - Да не волнуйся ты так! Ничего противного природе эльфов я с ним не сделал. Тем более что с ним до меня всё, что могли, уже сделали. Он странный. Ни на одного из шести пропавших не похож, или похож на всех сразу. Во всяком случае, какое-то отношение он к ним имеет. Все шесть детских имён помнит и как молитву твердит. Интересный мальчик. Красивый. Геда в него с первого взгляда влюбилась. Ну, я и помог влюблённым соединиться. Он ей больше Дигнара подходит...
  - Стоп! А мальчишка тоже в неё с первого взгляда влюбился? Или ты его мнением не поинтересовался?
  - Э... дело в том, что интересоваться-то особо времени не было. Но Гедерика у меня очень симпатичная. И добрая, и искренняя, в общем, кладезь достоинств! В такую только дурак не влюбится! А Оникс не дурак!
  - Оникс? Что за идиотская кличка? Надо выяснить его родовое имя! - По лицу Глашатая пробежала тень. - Если бы мы знали его имя...
  - Узнаем, Лин, обязательно узнаем! Я как раз собирался найти мальчишку и вернуть его Геде, но сначала этот придурок Дигнар помешал, потом Кальсом, потом Тель со своим амулетом. Тоже мне спасительница! Короче, дел у меня выше крыши. И, кстати, можешь выяснить, где сейчас Теверель? Нужно вернуть ей висюльку, а то мало ли что. - Каломуш вынул из-за пазухи цепочку с овальным белым камнем и помахал ею перед носом Литониэля. - Не хочу, что бы Храмовая роща лишилась своей лучшей мэтрессы.
  - Ну-ну... Ври дальше. Только не мне. Я-то помню, как мэтр Саманиэль относился к мэтрессе Теверель. Подозреваю, что и в Бершан...
  - Заткнись!!! Я был женат на Ульрике по любви. У меня сын! А Тель, Тель... она... Не важно, короче! Если не знаешь, где она, так и скажи. Нечего выделываться! А не скажешь - сам найду. Без тебя!
  - Вот разбушевался! На-ка охладись. - Литониэль вручил Перту фляжку. - В Исанте твоя мэтресса. И пока жива и здорова. Лес не ошибается...
  
  После ухода сатрапа, больше похожего на бегство, Теверель с трудом удалось справиться с истерикой Алемики. Девушку трясло, она со страхом косилась на дверь, а из глаз непрерывно катились слёзы. Успокоительный настой помог мало: слёзы высохли, но дрожать несчастная не перестала - жалась к эльфийке испуганной зверушкой, что-то беззвучно шептала и смотрела в пустоту безумными карими глазами. Этот безумный взгляд испугал Тель, и она всё же решилась прибегнуть к сонному заклятию, хотя чувствовала, что избыток магического воздействия может негативно сказаться на психике подопечной. Но, слава Великому лесу, обошлось. Часа полтора спустя, когда Алемика проснулась, Теверель оценила её состояние как удовлетворительное, даже хорошее. Она помогла девушке одеться, отвела в гостиную и усадила за стол, планируя напоить особым травяным напитком, но в этот момент дверь без стука отворилась и в комнату вошёл фантош. Поклонившись не хуже опытного царедворца, он вручил девушке квадратный футляр чёрного бархата, в изысканных выражениях сообщил, что сатрап приглашает госпожу Гедерику и госпожу Теверель на обед в Алую столовую, и, не дожидаясь ответа, удалился.
  Алемика машинально кивнула и открыла футляр. Ожерелье, сплетённое из тонких, как паутина нитей с россыпью бриллиантовых капелек поразило девушку настолько, что она только и смогла поднять глаза и уставиться в лицо не менее изумлённой эльфийки. С минуту женщины ошарашено смотрели друг на друга. И если Теверель лихорадочно соображала, с какой стати Мика удостоилась столь пристального, а главное, вежливого внимания сатрапа, то служанка была в шоке от присланного ей украшения. Наконец эльфийке удалось взять себя в руки и, недоверчиво покачав головой, она всё же начала готовить напиток, время от времени с тревогой поглядывая на Алемику и обдумывая поведение Дестанаты.
  Тель до глубины души поразил факт приглашения к сатрапскому столу. Зная отношение Селнира к малым расам, она предполагала, что либо будет наглухо заперта в покоях своей подопечной, либо получит статус личной служанки Алемики. И в том, и в другом случае рассчитывать на совместные трапезы с правителем было глупо. "Или он задумал что-то из ряда вон выходящее?" Теверель поставила перед девушкой чашку и аккуратно взяла в руки бархатный футляр.
  - Надо же! - Изумлённый вскрик слетел с губ помимо воли. В отличие от служанки, пораженной внешней красотой необычного ожерелья, мэтресса знала и цену, и историю, и автора сего великолепия. - Это же "Сеть Зарин". Одно из легендарных изделий великого гномьего ювелира, мастера Райтина Камора. Он изготовил его для своей возлюбленной Зарин. Но родители были против их союза. Девушку выдали замуж за другого, а через месяц после свадьбы она погибла во время набега тварей. Райтин же так никогда и не женился...
  Тель замолчала. Она сама не знала, зачем рассказала об этом Алемике. Ожерелье, проданное наследниками после смерти мастера, сменило огромное количество хозяек, и большинство из них умерли не своей смертью. Однако, несмотря на дурную славу, стоимость украшения год от года росла, и за тысячу лет своего существования несчастливое ожерелье стало доступно только очень-очень богатым иртанцам. Неудивительно, что своё последнее пристанище оно нашло в сокровищнице правящего рода Тирата. "Интересно, знает ли Дестаната его историю? Если да, то намёк вполне прозрачен..."
  - Госпожа Тель, а что было дальше?
  Глаза Алемики блестели от слёз, и эльфийке стало безумно жаль её.
  - Да ничего особенного, детка. Ожерелье переходило из рук в руки и теперь стало твоим. Это очень щедрый подарок. Просто так такие драгоценности не дарят. Сатрапу что-то нужно от тебя. Будь осторожна.
  Служанка с испугом посмотрела на Тель, нервно облизнула губы и тихим, хриплым от волнения голосом спросила:
  - Он хочет убить меня, да?
  - Думаю, ему нужно что-то другое. - Плавным движением Тель провела ладонью над ожерельем, проверяя, нет ли на нём заклятий, и тут её озарило. Догадка была смелой, но вполне реалистичной, даже практичной. Правда озвучивать её эльфийка не спешила: зачем раньше времени пугать (или радовать?) девчонку? Вместо этого она погладила Алемику по волосам и бодро предложила: - Давай-ка приведём тебя в порядок, милая! Всё-таки не каждый день нам выпадает обедать с хозяином трети материка. И не волнуйся, я помогу тебе, чем смогу. Ведь в том, что ты попала в эту передрягу, есть и моя вина.
  Всё оставшееся до обеда время, а его оказалось не так много, Теверель Доро провозилась с Алемикой. Помогла принять ванну, собственноручно расчесала и уложила волосы, подобрала соответствующий случаю и новому украшению наряд. И, конечно же, дала массу советов, рассказала как вести себя в той или иной ситуации. Однако всего не предусмотришь. И хотя Тель предполагала, как будут развиваться события, она всё равно нервничала. Какое-то тревожное чувство, маленький, но приставучий червячок грыз душу.
  За полчаса до назначенного времени, когда Алемика была полностью готова, эльфийка решила уделить несколько минут себе любимой и удалилась в спальню. В гостиную она вернулась одновременно с посланцем сатрапа - затянутым в чёрную кожу фантошем. Не говоря ни слова, он распахнул перед женщинами дверь и пошёл вперёд, показывая дорогу. Сопровождающий не спешил, и ликанские гостьи могли сполна насладиться роскошью и величием дворцовой обстановки. Широченные коридоры с окнами от пола радовали глаз искусными витражами или цветной мозаикой, некоторые были занавешены тяжелыми шторами с золотыми шнурами и затейливым шитьём. В промежутках между окнами, вместо привычных в Ликане живых цветов, красовались картины и гобелены, статуи и напольные вазы, а порой мастерски вырезанные из камня деревья с золотыми и серебряными листиками. Фантош провёл женщин по анфиладе залов, стены которых украшали огромные батальные полотна, разнообразные доспехи, оружие и знамёна поверженных государств. Тель демонстрация боевой мощи Тирата, как, впрочем, и роскоши, оставила равнодушной. Она прекрасно знала историю Иртана, частично творившуюся на её глазах, а любовь тиратцев к роскоши вошла в поговорки ещё в те времена, когда Тират был маленьким рядовым княжеством на просторах Иртана. Зато Алемику дворец поразил до чрезвычайности. Широко распахнутыми глазами она смотрела по сторонам и невольно сравнивала дом сатрапа с бершанским Домом Совета, отнюдь не в пользу последнего.
  Фантош распахнул украшенные багряно-золотым орнаментом двери, и женщины переступили порог Алой столовой. Вопреки своему названию комната не поражала воображение пылающими оттенками красного. Напротив, в её оформлении преобладали спокойные пастельные тона, и лишь карминовые лепестки вышитых на скатерти маков, выделялись яркими, радостными мазками.
  - Приветствую вас во дворце, дамы! - Сатрап встал из-за стола, подошёл к гостьям, коснулся губами холодноватой руки эльфийки, затем сжал в сильных ладонях тёплые, чуть дрожащие от волнения пальчики Алемики. Он собственноручно усадил девушку за стол и по-доброму улыбнулся Теверель. - Чувствуйте себя как дома, госпожа Доро. Надеюсь, Ваше пребывание у нас станет приятным и необременительным. Не хотелось бы лишать девочку единственного родного человека в Исанте.
  Как ни странно, в голосе Селнира Тель не почувствовала фальши или двойного смысла. Он искренне заботился о комфорте и душевном спокойствии несостоявшейся невестки. С явным недоверием покосившись на сатрапа, эльфийка села на стул, заботливо отодвинутый фантошем, и посмотрела на Алемику. В глазах девушки плескался страх, сдобренный изрядной долей изумления. Она ждала чего-то необычного, пугающего, а страшный и ужасный сатрап вёл себя как аристократ из свиты Дигнара - ухаживал, улыбался и казался самым обычным мужчиной. Словно подтверждая её мысли, Селнир собственноручно наполнил бокалы вином и с улыбкой проговорил:
  - Позвольте выпить за вас, мои очаровательные гостьи! Пусть мой дворец станет для вас настоящим домом.
  Вопросительно взглянув на Тель и дождавшись едва заметного одобрительного кивка, Алемика сделала глоток, другой, третий и не заметила, как выпила бокал до дна. В груди тотчас потеплело, тело приятно расслабилось, а в сладко шумящей голове возникла мысль, что правитель Тирата вполне нормальный мужик и бояться его глупо. Девушка застенчиво улыбнулась, не сдержав любопытства, взглянула на Дестанату и покраснела до корней волос: сатрап с искренним восторгом рассматривал её, а на тонких, хищных губах светилась улыбка. Не понимая, что происходит и куда девался тот утренний монстр в обличии человека, Алемика перевела беспомощный, потрясённый взгляд на эльфийку, но та и сама мало что понимала. Селнир был похож на... Тель даже в мыслях боялась произнести это слово, поскольку такого просто быть не могло! "Хотя он всё-таки тоже живое существо!" И эльфийка решительно закончила свою мысль: Дестаната выглядел влюблённым. По-настоящему влюблённым! Удостовериться в правильности сего неожиданного вывода с помощью магии Тель не рискнула - за спиной сатрапа возвышался фантош. И хотя эльфийка не могла навскидку определить уровень его магического мастерства, с высокой долей вероятности предполагала, что по силам они приблизительно равны - фантош потенциально способен отразить возможную атаку федералки. Иначе бы так близко её к правителю не подпустили.
  Впрочем, на ауру Селнира Тель всё-таки взглянула. Это умение было в крови первородных и не требовало ни заметных усилий, ни магических затрат. То, что она увидела, и порадовало, и изумило. В биополе сатрапа преобладали оттенки оранжевого, желтого и белого, что говорило об искренности и чистоте матримониальных намерений. "Не иначе любовь с первого взгляда". Тель внутренне содрогнулась - ей вдруг стало очень страшно за Алемику и очень стыдно за себя: перед внутренним взором предстали безжизненная равнина, на ней - первый, пробившийся к солнцу зелёный росток, и она, Тель, безжалостно растоптавшая нежные листики и смешавшая их с грязью.
  - Вам плохо, госпожа Доро? Вы побледнели и, по-моему, вот-вот упадёте в обморок.
  Голос сатрапа был полон участия, и Тель, отринув видение, посмотрела ему в глаза. "Что Вы задумали?" Этот вопрос без труда читался во взгляде эльфийки, но Дестаната не счёл нужным ответить. Пожал плечами и повернулся к Алемике, что мяла в руках вышитую салфетку, словно не знала, что с ней делать.
  - Как тебя зовут, дитя?
  Девушка вздрогнула и инстинктивно вжала голову в плечи, сообразив, что правитель интересуется её настоящим именем. Понимая всю бессмысленность лжи, она собралась ответить, однако страх лишил её дара речи. Девушка беззвучно открывала и закрывала рот, а когда поняла, что не может ни слова вымолвить, заплакала. Благостное действие вина прекратилось, и Алемику, так же как утром, охватила паника: она вдруг увидела перед собой грозного и ужасающе прекрасного бога войны и возмездия. Не в силах справиться со страхом девушка уронила голову на руки и замерла, провалившись в беспамятство.
  - Бедняжка. - Сатрап поднялся и, едва касаясь, провёл рукой по чёрным густым волосам. - Пусть отдохнёт. Думаю, что Вы, госпожа Доро, сумеете удовлетворить моё любопытство в полном объёме.
  Тель упрямо сжала губы:
  - Смотря, что Вы хотите узнать.
  - Не беспокойтесь, мэтресса, тайн Великого леса и секретов Храмовой рощи я у Вас выпытывать не собираюсь. А вот реальная картина того, что произошло в Бершане и по дороге в сатрапию, меня интересует. Очень и очень интересует. И вы как раз тот человек, простите, эльф, который может удовлетворить моё любопытство. Не так ли?
  Теверель молчала. Она прекрасно понимала, что Селниру, как всякому правителю, правда жизненно необходима. Однако описать истинную картину событий страшилась, не представляя, как это отразится на несчастной горничной, за которую она теперь несла ответственность не меньшую, чем за Геду.
  Молчание затягивалось. Однако Селнир не торопил эльфийку. Откинувшись на спинку стула, он пил вино, терпеливо ожидая, на что решится Тель. Фантош за его спиной не шевелился, даже, похоже, дышать перестал, будто на самом деле был статуей из чёрного мрамора. Тишина, завладевшая Алой столовой, нарушалась лишь спокойным, по-детски уютным посапыванием Алемики - обморок перешёл в глубокий сон, и Тель радовалась, что девочка не услышит того, что не предназначено для её ушей. Она могла бы и вовсе промолчать, но бесконечное враньё выматывало, к тому же, сатрап имел право знать. Почему? Теверель и сама толком не понимала.
  - В ночь перед отъездом Гедерика сбежала вместе с Ониксом, фантошем Вашего покойного сына. Обнаружив пропажу, и мы, и Дигнар решили не поднимать шума. Мы наложили заклинание личины на Алемику, горничную Дома Совета, а Дигнар выловил на улице простого бершанского паренька и превратил его в фантоша. Мы все надеялись вернуть беглецов до приезда в Исанту, да не вышло... Гибель Вашего сына, неожиданная и нелепая, помешала исправить положение.
  Сатрап поставил бокал на стол, потёр виски и задумчиво посмотрел на Тель: он ожидал услышать виртуозное враньё, приправленное некоторым количеством правды, но Барс доложил, что в словах собеседницы не было лжи. Ни капли. И Дестаната решил продолжить допрос:
  - Как погиб мой сын?
  - Потеря Оникса подкосила его. Дигнар вернулся в лагерь нервным и злым. Увидев парнишку, которого сам же и переделал в фантоша, он окончательно взбесился и приказал убить его. Я не могла не вмешаться. А затем появились Каломуш Перт и мастер Кальсом. Они вступили в схватку. Каломуш был ранен, а огненный шар мастера рикошетом угодил в Дигнара. Удар стал смертельным.
  - Значит, его убил Кальсом?
  Тель скривилась. Соблазн подтвердить вину мастера и тем самым внести раздор в стан врага был очень велик. Но эльфийка не стала врать, решив, что лимит вранья у неё исчерпан на несколько лет вперёд.
  - Смерть Вашего сына - трагическая случайность. Вам некому мстить, сатрап.
  - Вот как? А может, в гибели моего сына виноват Ваш замечательный Перт? И Вы мастерски покрываете его, леди Теверель? Вы ведь хорошо знакомы с ним?
  - Вы наверняка знаете, что Каломуш был учителем Гедерики, а я - её няней. Согласитесь, что отрицать наше знакомство - глупо. Но он не убивал Вашего сына.
  - И где же сейчас господин Перт?
  - Не знаю.
  - Ой ли?
  Эльфийка едва заметно улыбнулась: её грела мысль, что лохматый маг в безопасности. И, скорее всего, в добром здравии - в компетенции целителей Храмовой рощи она не сомневалась.
  - Так где сейчас Перт? - повторил Дестаната, прожигая собеседницу взглядом. Он жалел, что Кальсом упустил ликанского мага - лучшую кандидатуру на роль убийцы сына. И не важно, что тот ни в чём не виноват - закон требовал найти и казнить виновных.
  - Думаю, что мастер Кальсом доложил Вам о ранении Каломуша и о том, что я сумела переместить его в Федерацию. А где он сейчас конкретно, я на самом деле не знаю.
  - Тогда вернёмся к Вашей воспитаннице. Настоящей, а не подделке. Её необходимо найти и убить. Мне вполне достаточно одной ликанки. - Сатрап кивнул на Алемику. - Она станет моей женой и матерью нового наследника.
  - Но зачем убивать Геду? - Теверель в ужасе смотрела на сатрапа. - Девочка ни в чём не виновата...
  - Бросьте! Ваша невинная девочка сбежала от мужа, украв его собственность. По тиратским законам она дважды преступница: изменщица и воровка. Я выношу ей смертный приговор не из вредности!
  - Но как же... - Мэтресса сплела изящные кисти в замок и прижала к груди. - Мы могли бы договориться...
  - Нет. В конце концов, леди Теригорн надоест скитаться и она вернётся к родителям. Представляете, в какой скандал это выльется? Впрочем, что я Вам объясняю? Вы сами всё прекрасно понимаете. Приведите мою невесту в чувство, я хочу официально испросить её согласия на брак.
  - Как Вам будет угодно, - безжизненным, потухшим голосом прошептала Тель, попыталась подняться, но ноги отказались служить хозяйке.
  За спиной эльфийки в мановение ока появился фантош. Он помог ей встать, подал руку и, бережно поддерживая, подвёл к Алемике. Отступил на шаг и каменным изваянием замер за спиной. Мэтресса же, шокированная мыслью о том, что её Геда может погибнуть, на автомате приложила прохладные пальцы к вискам служанки и, прикрыв глаза, начала беззвучно читать заклинание.
  Алемика очнулась через минуту. Сонный взгляд скользнул по столу и, словно притянутый магнитом, встретился с изучающим взглядом сатрапа. В первую секунду девушка вздрогнула, рефлекторно схватилась за руку Тель, но тут Дестаната улыбнулся. Мягко, по-отечески, как улыбаются маленькому, наивному и очень-очень любимому ребёнку. И Алемика, сама не понимая, как это у неё получилось, улыбнулась в ответ. Несмело и простодушно. А потом Дестаната поднялся, шагнул к ней, опустился на одно колено и протянул неведомо как оказавшийся в его руках алый, махровый мак:
  - Согласны ли Вы стать моей женой, леди?
  - Да, - не задумываясь, ответила Мика и покраснела: происходящее больше походило на сказку, чем на реальность.
  Ликанка взяла в руки алый, сияющий мак и, лишь почувствовав мягкую шероховатость стебля, поверила, что это не сон и не иллюзия. Тем временем сатрап поднялся с колен, ласково провёл рукой по волосам невесты и стремительно покинул столовую.
  - А... - Алемика повернулась к бледной как полотно Тель. - Я... не понимаю...
  - И не надо.
  Эльфийка сжала дрожащие пальчики ликанки и обратилась к фантошу, что по-прежнему стоял за их спинами.
  - Выстроите портал в наши покои. Госпожа Гедерика не в силах бродить по дворцу.
  Приказывая фантошу сатрапа, Теверель безумно рисковала, но что-то подсказывало ей, что это мрачное, бесстрастное создание осталось здесь не просто так. И риск оправдался: не прошло и минуты, как перед ними засеребрилась высокая арка, а фантош склонил голову, ожидая новых приказаний. Тель с недоверием взглянула на него, чуть ли не насильно подняла со стула Алемику, подвела к порталу и вместе с ней шагнула в серебристое марево. Каково же было её удивление, когда, оказавшись в своей гостиной, она обнаружила у дверей безмолвную тёмную фигуру.
  - С этой минуты я ваш слуга. Моё имя - Барс. Хамир повелел оберегать и защищать вас, - ответил на невысказанный вопрос фантош и вновь склонил голову.
  - Ясно... - с кислым видом протянула Теверель и повернулась спиной к навязанному сатрапом соглядатаю. - Мы бесконечно благодарны ему за заботу.
  
  О своих шпионах или, как любил говорить его сын, соглядатаях, Нигмар заботился. Почти по-отечески. Правда, если шпион "прокалывался", он также заботливо и безупречно чисто убирал его со сцены. Методы использовал самые разные: от физического уничтожения до сведения с ума или стирания памяти. Всё зависело от того, насколько значима была в обществе фигура шпиона. И если простого слугу по-быстрому устранял наёмный убийца, то с аристократами приходилось повозиться. А уж с теми, у кого за плечами стояли фантоши, и подавно. Здесь требовались ум, фантазия, изворотливость и безупречное владение даром. Людей, обладающих такими качествами, по мнению Саттола-старшего, в Тирате было двое - он сам и его сын. И только им Нигмар мог доверить самые сложные, самые важные и опасные задания. Сейчас, например, он возвращался от одного весьма полезного, однако слишком зарвавшегося барона, который много лет снабжал его информацией интимного характера: кто с кем, когда и где. А уж извлечь из вороха "грязного белья" пользу было делом техники. "Всегда говорил: шантаж опасен для здоровья. Особенно если им злоупотреблять. Впрочем, мужику даже повезло, помрёт утречком, а тут и траур по всему Тирату объявят. Символичненько получилось!" - с ленивым сарказмом рассуждал про себя Нигмар, неспешно шагая по дворцовому коридору.
  - Отец!..
  Громкий шёпот, донёсшийся из скрытой гобеленами ниши, заставил Саттола вздрогнуть и остановиться. Конечно, он узнал голос сына, но мальчишка уже должен быть дома, а не исследовать многочисленные тайные ходы исантского дворца. Недовольно поджав губы, Нигмар юркнул в нишу и тотчас был схвачен за руку.
  - Идём скорее... - на грани слышимости проговорил Шанир, активировал амулет-невидимку и потащил отца за собой.
  В тайных ходах-переходах Саттол-старший ориентировался как рыба в родном озере и почти сразу сообразил, что сын ведёт его к покоям Дигнара. Вопрос: "Что там может быть интересного кроме трупа?", вертевшийся в голове, так и остался не озвученным, ибо фигура, склонившаяся над телом наследника, заставила его потерять дар речи, а молнией промелькнувшая догадка - застыть соляным столбом.
  "Но как?!"
  "Сам не понимаю. Я его возле дворца засёк. Сначала думал, что у меня галлюцинации на фоне переутомления и нервного потрясения... Но нет... Это на самом деле он. Такую ауру не подделаешь... Прилепил "шпионскую метку" и за тобой!"
  Нигмар горящими глазами уставился на "воскресшего" фантоша:
  "Продолжай слежку, только вместо метки лучше кого-то разумного к нему приставить. Думаю, Оникс здесь не сам по себе. Нужно выяснить, кому он теперь служит. Кальсому? Или своему таинственному спасителю? Я хочу знать о нём всё!"
  "Будет сделано, отец".
  В этот миг фантош с подозрением огляделся, словно почуял чужое присутствие. В прорезях геба хищно сверкнули изумруды глаз, и Саттолы даже дышать перестали: всё-таки перед ними был сильнейший маг. Маг, способный обнаружить их, несмотря на амулеты и защитные заклятья. Тревога оказалась ложной. Фантош перевёл взгляд на покойника и что-то громко буркнул, разбудив дремавшего у ложа слугу. Старик раскрыл подслеповатые глаза, повертел головой, пробормотал в никуда несколько фраз и вновь захрапел. Оникс бросил последний взгляд на бывшего хамира и тенью выскользнул из спальни.
  Саттолы синхронно выдохнули.
  "Кого ты пошлёшь за ним, Шанир? Ангра?"
  "Нет. Хотя я бы с удовольствием пообщался с нашим крылатым другом. Интуиция твердит мне, что он скрывает нечто важное. Но всему своё время. Для Оникса у меня есть кое-кто другой. Кстати, они уже встречались".
  Саттол-младший с гордостью взглянул на массивный золотой перстень с крупным, чистой воды бриллиантом.
  - Керри! Выходи! Для тебя есть работа.
  Воздух перед Саттолами сгустился, крутанулся белёсым, искрящимся смерчем и превратился в высокого худого мужчину, с ног до головы закутанного в бело-серое свободное одеяние: не то плащ, не то балахон или просто кусок искусно задрапированной ткани. Лицо тоже скрывала повязка и только глаза, большие, чуть раскосые, необычного фиолетового оттенка со смирением и тоской взирали на магов.
  "Чего изволит мой господин?"
  Голос, прозвучавший в голове Шанира, напомнил лёгкий шелест листвы и был настолько тих, что начинающий маг решил бы, что ему послышалось. Однако Саттол-младший был опытным магом, да и с джинном не первый год общался. Все его капризы и уловки знал наперечёт. Сегодняшнее поведение говорило о том, что Керри обижен на хозяина и подчиняется ему только потому, что иначе не может. Договор есть договор.
  - Не грусти. - Шанир мягко улыбнулся джинну. - С твоим обожаемым эльфом всё в порядке. Он жив и здоров.
  В фиолетовых глазах блеснул интерес:
  "И свободен?"
  "В его случае свобода есть отсутствие характеристик жив и здоров. Он фантош, Керри".
  В уголке фиолетового глаза сверкнула слеза.
  "Эльфы добрые. Их нельзя обижать. Они заботились о нас. Я больше никогда не трону его! Лучше убей меня!"
  "Ну что ты, я не убиваю детей. И я помню, что обещал заботиться о тебе. А ты обещал служить - верой и правдой"
  "Но эльфы..."
  "Я не заставляю тебя убивать Оникса. Ты будешь следить за ним, за каждым его шагом. А если ему будет угрожать опасность - ты защитишь его!"
  "Правда?! Ты позволишь мне побыть рядом с ним?"
  "Конечно. А я, время от времени, буду смотреть на него твоими глазами. И помни, если что-то пойдёт не так, сообщай мне немедленно, ясно?"
  "Да!" - счастливо воскликнул джинн и в мгновение ока растворился в воздухе.
  Нигмар с уважением посмотрел на сына и похлопал его по плечу:
  - Молодец! Глядя на тебя, я начинаю верить, что сотрудничество с малыми расами не такая уж несбыточная мечта.
  - А причём тут малые расы, отец? Просто у каждого, будь то человек, бейг или джин, есть свои слабости, нужно просто уметь находить их... И использовать в своих интересах. Разве не этому ты всю жизнь учил меня?
  - И, смотрю, научил.
  Саттолы улыбнулись друг другу и направились к потайному выходу из дворца. Не потому что скрывались, просто путь сократить решили.
  
  Глава 19.
  Паломник.
  
  Храмовая роща встретила правителя федерации тишиной. Впрочем, как всегда. Тишина, что окутывала священное место, играла роль своеобразного защитного купола. В абсолютном, всепоглощающем безмолвии мысли и чувства, тайные надежды и чаяния паломников были видны как на ладони. И те, в чьём сердце ядовитой змеёй таилась злоба или желание причинить вред ближнему своему, просто не могли двинуться дальше. Повернуть назад - пожалуйста, вперёд - никак: ни верхом, ни пешком, ни по воздуху. Так и получалось: любой житель Федерации мог обратиться к мэтрам и мэтрессам за помощью, но далеко не каждый мог эту помощь получить. Но уж если страждущий пересекал границу Великого леса и оказывался в обители избранных - Храмовой роще, он мог быть абсолютно уверен, что ему помогут: исцелят от физической или душевной болезни, выслушают исповедь, побеседуют и дадут толковый совет в деловой или личной сфере.
  С присущей им мудростью маги Храмовой рощи одинаково хорошо относились к аристократам и крестьянам, чистокровным эльфам и полукровкам, гномам, сильфам и людям. Однако плату за услуги взимали всегда, и опять-таки независимо от благосостояния клиента. Кому-то цена вопроса казалась неподъёмной или того не стоящей и паломники уходили восвояси уже из чертогов Великого леса.
  "Интересно, что они потребуют от меня? - размышлял Фалинель, глядя на исполненные гордого величия деревья. - Даже думать об этом не желаю!.. Впрочем, не так много можно с меня взять. Самое дорогое они уже отняли!" Эльф печально вздохнул и тронул повод эштенца:
  - Поехали, Тано. Наверное, нас уже ждут.
  Конь послушно шагнул вперёд и по широкой утоптанной дороге направился к ажурной, почти скрытой цветами и листьями ограде. Явных ворот в Рощу не было, точнее, не было видно: коричнево-серое полотно дороги ныряло под затейливое переплетение ветвей и прутьев металлической ограды и терялось в траве и цветах, что стелились по священной земле эльфийского храма. Фалинель едва заметно натянул повод, но останавливаться не пришлось: искусное переплетение на миг растворилось в воздухе и предстало перед эльфом широкой аркой, увитой плетями с белыми как снег цветами и глянцевыми резными листьями.
  Эштенец ступил под своды Рощи, и в тот же миг тишина обернулась чарующим хором звуков: шелестом деревьев, отголосками сладких, таинственных мелодий, щебетом птиц и певучей эльфийской речью. Соскочив с коня, ибо перемещаться по священной земле верхом считалось кощунством, Фалинель ласково провёл рукой по гладкой коричневой морде, оглянулся и увидел молодого эльфа в скромных одеждах послушника. Застенчиво улыбаясь, юноша принял из рук правителя повод и звонким шепотом, органично влившимся в мелодию Храмовой рощи, проговорил:
  - Глашатай тоже хотел встретиться с Вами.
  И с явной ехидцей взглянул на опешившего от его слов правителя, поскольку Глашатай очень и очень редко являлся инициатором встреч с паломниками. Насладившись растерянным видом самого главного эльфа Федерации, послушник едва заметно поклонился, привычным жестом убрал за ухо упавший на лицо локон и пошёл прочь, уводя за собой Тано.
  - Спасибо, - пробормотал Фалинель в спину послушнику и направился вглубь Рощи, зная, что ноги сами вынесут его куда надо.
  Так и случилось. Не прошло и пяти минут, а правитель уже стоял перед могучим раскидистым вязом, под которым, прислонившись к тёмному шероховатому стволу и запрокинув голову, сидел эльф в потёртых кожаных штанах, простой коричневой куртке с воротником-стойкой и низких замшевых сапогах, явно служивших хозяину не первый год. Через плечо была небрежно перекинута длинная золотистая коса, скреплённая чёрным шнурком. В лёгких вечерних сумерках Глашатай выглядел совсем юным, школяром, что загулял в тёплом весеннем лесу и теперь не спешил возвращаться домой, где его ждал нагоняй от родителей...
  - Присаживайтесь, Ваше величество. - Эльф посмотрел прямо в глаза Фалинелю, похлопал ладонью по выступившему из земли корню и слегка растянул губы в улыбке. - Я ждал Вас.
  - Э... э... В самом деле?.. А зачем? - по-детски искренне поинтересовался правитель и уставился в обманчиво-юное лицо.
  - Да Вы садитесь, садитесь. В ногах, как люди говорят, правды нет.
  Король послушно устроился рядом с Глашатаем и тот, удовлетворённо хмыкнув, спросил:
  - Так что привело Вас в Храмовую рощу, Ваше величество?
  Поняв, что на свои вопросы ответа не дождётся, Фалинель вздохнул и заговорил:
  - Два дня назад со мной попытался связаться сын. Впервые за много лет. Я чувствую, с ним случилось что-то плохое... С тех пор я места себе не нахожу. Скажите, с Йолинелем всё в порядке?
  Правитель с жадностью вгляделся в глаза Глашатая, но сине-зелёные омуты остались спокойны и бесстрастны, будто морские воды во время штиля.
  - Да. Ваш сын жив.
  Фалинель смежил веки и столь облегченно выдохнул, что уголки губ Литониэля дрогнули в грустной улыбке - какое бы высокое положение ни занимал сидящий перед ним эльф, в первую очередь он был отцом. Отцом, лишенным радости видеть взросление сына, становление его характера. Оставаясь родственниками, из-за многолетней разлуки они, по сути, стали чужими. Да, кровное родство никуда не делось - отец и сын узнали бы друг друга среди многотысячной толпы, но вот отношения... Сумеют ли они стать по-настоящему близкими или их уделом станут жёстко запротоколированные отношения между действующим правителем государства и его наследником? Ведь разлучили их, когда Йолинель был совсем маленьким. Мальчик даже не успел осознать, что происходит. К тому же он оказался в замечательном, волшебном месте, где на каждом шагу поджидали чудеса, да и любимая мамочка всегда была рядом. Захваченный новыми впечатлениями, он не сразу сообразил, что отец больше не играет с ним, не приходит пожелать спокойной ночи. В ответ на бесхитростный вопрос: "Когда придёт папа?" мама расплакалась, зато добрый и немножко смешной мэтр Саманиэль объяснил, что папа очень-очень занят государственными делами, но когда-нибудь он обязательно освободится и поиграет с ним, и сказку на ночь расскажет.
  Однако время шло, а отец всё не приходил и не приходил. Его образ мутнел, расплывался, и на его месте маленький Йоль всё чаще представлял высокого, улыбчивого мэтра с затейливой ритуальной вязью на лбу и висках, в неизменных светло-зелёных одеждах. Таэль, удручённая и раздавленная разлукой с любимым мужем, всё меньше проводила времени с сыном. Йолю порой казалось, что она жалеет о том, что обратилась за советом к мэтрам Храмовой рощи, и мечтает вернуться в Белый дворец, но, увы - у эльфов было принято неукоснительно следовать указаниям храмовых мудрецов. А иначе, зачем тогда совета просить? Вот и получилось, что со временем Саманиэль заменил принцу обоих родителей, ибо Таэль приняла послушничество и проводила время в священных песнопениях, стараясь заглушить тоску по любимому...
  До слуха Фалинеля донёсся едва слышный, печальный напев. Он открыл глаза и вновь закрыл их, почувствовав, что вот-вот заплачет, не то по навеки утраченной любви, не то от облегчения: с сыном всё в порядке, а значит, можно жить дальше, править родной страной и ждать того дня, когда Йолинель переступит порог Белого дворца и освободит его от бремени власти, а заодно и бессмысленной, безрадостной жизни, в которой больше не было его солнышка, его любимой, родной Таэль. По губам короля скользнула безрадостная улыбка: жизнь входила в привычную колею, пора было возвращаться во дворец, к своим опостылевшим королевским обязанностям, к советникам и договорам, просителям и письмам... Печалиться было некогда и незачем. Фалинель тряхнул головой, отгоняя остатки тревоги и грусти, и вопросительно взглянул на Глашатая, желая узнать, какую плату потребуют у него за добрую весть, но тот, словно забыл о том, что не один: смотрел напряжённо на землю у своих ног и озабоченно хмурил брови.
  "Что-то не так!" Фалинель вдруг понял, что думает он о Йолинеле.
  - Мой сын...
  - Я же сказал: он жив. Вы можете ехать, Ваше величество.
  Правитель кивнул, однако с места не двинулся. Слыханное ли дело, чтобы мэтры не потребовали платы! Ноги стали тяжёлыми, вдоль позвоночника побежали мурашки, а рука непроизвольно потянулась к поясу, где обычно висели ножны с кинжалом. Впрочем, отсутствие кинжала короля не смутило - сейчас он готов был убивать голыми руками.
  - Тише, тише, Ваше величество. Лес не любит агрессивных эмоций.
  - Что с Йолем? Покажите, что видите!
  Требовать что-либо от Глашатая было неслыханной дерзостью, но королю было не до церемоний. И Литониэль это прекрасно видел.
  - Хорошо, - мягким, успокаивающим голосом произнёс он. - Только хочу Вас предупредить, сына Вы увидеть не сможете, потому что заклинание, которое наложили на него...
  - Заклинание? - Фалинель вперил негодующий взгляд в Глашатая. - Да как вы посмели наложить на члена королевского рода, моего прямого потомка, какое-то заклинание?! Вы нарушили договор о невмеша...
  - Замолчите! - Литониэль грозно сверкнул глазами. Листва вековых деревьев воинственно зашумела, а высокое синее небо потемнело и покрылось пеленой грозовых туч, грозящих пролиться на Рощу потомками холодного ливня. - Вы не знаете, о чём говорите! С помощью этого заклинания мальчик был сокрыт от любопытных взглядов иртанцев, ибо негоже каждому встречному-поперечному знать, что Йолинель Маро - Ваш сын! Единственный, между прочим, наследник! Никому в голову не приходило, что он на самом деле принц, а не рядовой эльф.
  - Пусть так, однако...
  - Хватит! Обсудим заклятие позже. Давайте уже посмотрим на принца. Я посмотрю, - исправился Литониэль и повёл рукой, точно вытирая запотевшее стекло.
  Короткая вспышка заставила Фалинеля зажмурится и смахнуть набежавшие слёзы, а когда он вновь открыл глаза, прямо перед ним развернулась живая картина: за столом сидели и мирно о чём-то беседовали - звука, к сожалению, к картинке не прилагалось - человек, гном и...
  - Йолинель... Мой мальчик... Каким же красавцем ты вырос! И как похож на мать!
  - О, нет! - Глашатай отвернулся от экрана и исполненными неподдельного ужаса глазами уставился на короля: - Вы его видите?
  - Да...
  - Глупый мальчишка! Мы столько сил потратили, чтобы создать заклинание! Он обещал беречь его...
  - И нарушил слово. В Мельшаре, - раздался спокойный голос, и из-за соседнего дерева выступил худощавый мэтр-затворник в светло-зелёных, "живых" одеждах. Ритуальная вязь на его лице ярко светилась, а длинные белые волосы, собранные в высокий хвост, искрились от избытка магической энергии.
  - И когда ты собирался мне об этом сказать? - возмутился Глашатай, а владыка эльфов растерянно похлопал ресницами и выставил палец, указывая на мэтра:
  - Э... Вы... Вы же...
  В это действительно было непросто поверить: напротив стоял мэтр Саманиэль - живой и здоровый, хотя лет пятнадцать назад он лично присутствовал на траурной церемонии прощания с наставником сына.
  - Даже не старайтесь ничего понять! - пресекая любые вопросы, воскликнул Каломуш и посмотрел на Литониэля: - Прости, я бы обязательно рассказал, но вся эта история с Дигнаром, видимо, мне напрочь мозги отшибла.
  - Ты хоть понимаешь, что теперь будет?
  - Я же не думал, что Йоль потащится в Исанту! Я оставил его с россыпью портальных камней и твёрдым приказом отправляться в Картр.
  Услышав слова мэтра, Фалинель мгновенно обрёл дар речи:
  - Мой сын в Тирате?..
  - Да, - небрежно пояснил Кало. - Я бывал в этой гостинице, когда одноглазый Кайнар Баратол только-только открыл её. Да сами взгляните: вон, на скатерти вышитые "К" и "Б" - его инициалы.
  - Что мой сын делает в Тирате?!
  - Наверное, вместе с напарником и леди Теригорн фантоша спасают. Да, скорее всего, так и есть, - проговорил Перт и покаянно взглянул на Литониэля, который, скрестив руки на груди, терпеливо ждал объяснений. - Я, правда, виноват. Но я понятия не имею, почему заклинание рассыпается так быстро. Для этого мало было раскрыть инкогнито. Нужно было сотворить что-то такое...
  - Когда Йолинель пытался связаться со мной, я на миг увидел женский силуэт. Я счёл, что мне почудилось, но, возможно, мой сын показывал этой женщине Белый дворец?
  - О чём он только думал! Вот молодость!- картинно всплеснул руками Каломуш. - Ни в чём меры не знают! Ломать так ломать, никакого пиетета перед мэтрами, который из кожи вон лезли, старались... - Он осёкся, вздохнул и серьёзным тоном закончил: - Да, я сглупил. Но, право слово, не нарочно.
  Литониэль кивнул, принимая извинения, и посмотрел на экран:
  - Раз ситуация в корне изменилась, то и решение придётся принимать кардинальное. Однако, прежде чем что-то предпринять, я должен услышать мнение Леса.
  - Я не намерен ждать! Вы и без того лишили меня жены. Теперь хотите убить сына? - в запале вскричал Фалинель и вскочил: - Вы годами издевались надо мной! Этот совет, что вы дали Таэль...
  - Дал Великий Лес! - Глашатай предупреждающе сверкнул глазами. - Даже король не вправе противиться его решению!
  Фалинель с тоской взглянул на сына. Йоль внимательно слушал медноволосого юношу. Видимо, тот рассказывал что-то очень забавное, потому что принц вдруг откинулся на спинку стула и рассмеялся, весело и беззаботно. У короля болезненно сжалось сердце.
  - Как вы могли разлучить нас?
  - Лес поступил так, как лучше для всех его детей. Ты шаг за шагом сходил с ума, а Федерация меж тем стояла на пороге войны. Вылазки тиратцев становились всё более наглыми, и править страной надлежало твёрдо и решительно. Можно ли ждать этого от безумца, что одержим одним вопросом: какую ещё гвардейскую роту приставить к жене и сыну? И смена власти государству пользы бы не принесла. Тиратцы наверняка воспользовались бы нестабильной ситуацией и напали. Будь честен с собой, Фалинель, разве сделал Великий Лес с тобой что-то такое, чего ты не смог бы вынести? Более того, он спас тебя от сумасшествия, а твою Таэль - от сомнительного счастья оплакивать твою безвременную гибель.
  - Вы не представляете, зачем они потащились в Тират! - внезапно выпалил Каломуш. - Они собирались вырвать меня из рук Дигнара! Слушай, Лине, этот медноволосый с три короба наврал, а они и уши развесили. Вот проныра! Видимо, даже Тель его усмирить не смогла. Кстати, где она? - Маг прищурился, разглядывая Эстениша, и нахмурился. - Вот же напасть! - Он резко повернулся к Фалинелю и заявил: - Я требую отправить в Исанту спасательную экспедицию. Причём - немедленно!
  Одежды мэтра засверкали как-то особенно ярко, аура полыхнула багровыми языками пламени, а карие глаза потемнели, став почти чёрными. Мэтр прямо-таки источал силу, казалось, что она вот-вот станет материальной, превратившись либо в стену огня, либо в обсидианово-чёрный кривой зазубренный меч. Будь на месте Фалинеля простой эльф или любой другой житель Иртана, он бы испугался, возможно, даже убежал, но Фалинель не зря был королём эльфов. Демонстрация силы внезапно воскресшим Саманиэлем подействовала на него как отрезвляющее и одновременно возбуждающее средство. Он сделал несколько шагов вперёд и, оказавшись лицом к лицу с мэтром, ледяным тоном произнёс:
  - С каких это пор многоуважаемые мэтры стали приказывать королю? Я не вмешиваюсь в дела Рощи, вы - в дела Белого дворца. Или я что-то пропустил, и древний договор изменён в одностороннем порядке?
  Взгляды магов скрестились, воздух между ними заискрился, словно мэтр и король собирались вступить в поединок, а экран, на котором по-прежнему непринуждённо беседовали Йоль, Най и Эсти, схлопнулся в тонкую линию и исчез.
  - Стоп!
  Голос Литониэля прозвучал тихо, но с такой мощью, что не подчиниться ему было невозможно. Каломуш и Фалинель замерли, одновременно отвели глаза, но с места не сдвинулись ни на миллиметр. Оба были уверены в своей правоте и уступать друг другу не собирались.
  - Вы не забыли, что находитесь в Храме, на священной земле Великого Леса? Сядьте и успокойтесь. - Он указал на выступивший из земли толстый корень, дождался, когда маги выполнят его приказ, и продолжил: - Сейчас не время для ссоры и маскарада, тем более ожидаемого эффекта ты не добился - Фалинель не впечатлительная домохозяйка, а воин-маг, участвовавший не в одной стычке с тиратцами.
  Он едва заметно улыбнулся, а Каломуш с Фалинелем недовольно поморщились: Перту не хотелось раскрывать своё инкогнито, а покрасневший от стыда правитель, никак не ожидал, что Глашатаю известно о его тайных вылазках в места боевых действий. Приняв независимый и гордый вид, Фалинель повернул голову, чтобы узнать, кто скрывается под личиной мэтра и едва не ахнул: рядом с ним сидел недавно разжалованный секретарь Совета Ликаны.
  - Удивлены, Ваше величество? - ехидно поинтересовался Кало и приосанился - ему всё-таки удалось шокировать правителя.
  "Мальчишка! Такой же, как и две тысячи лет назад. Уму непостижимо, как тебе удаётся оставаться ребёнком..."
  "Так же как и тебе, Глашатай. Разве это не лучшее лекарство от скуки? Иначе вечность убила бы нас, сожрала б не поморщившись..."
  Красноречивый кашель короля прервал диалог друзей. Литониэль взглянул на вопросительно поднятые брови правителя и коротко пояснил:
  - Смерть мэтра Саманиэля - фикция. Мы специально устроили этот спектакль, что бы дать возможность появиться Каломушу Перту, очень талантливому молодому человеку, легко поступившему в Бершанскую магическую академию. Со временем он стал учителем Гедерики Теригорн, потом секретарём Совета.
  - Зачем?
  Фалинель вонзил острый, как шпага, взгляд в Литониэля. Он чувствовал, что Глашатай и мнимый мэтр скрывают от него нечто очень и очень важное, что, помимо шпионажа в пользу Федерации, о котором намеревались рассказать ему "заговорщики", миссия Перта в Бершане имела ещё какой-то тайный, тщательно скрываемый смысл. Кало и Литониэль переглянулись и вновь вступили в мысленный диалог. Фалинель хотел было возмутиться, но не успел: бывший секретарь Совета повернулся к нему и смущённо улыбнулся:
  - Ничего-то от Вас не скроешь, Ваше величество. Признаюсь, дело не только в шпионаже, да что там говорить - шпионажем я занимался так, по пути, для удовольствия. На самом деле я отправился в Бершан из-за Тель.
  Король недоверчиво вздёрнул брови, и Литониэлю подумалось, что если правитель узнает все их с Кало тайны, то его брови останутся стоять "домиком" навсегда. Тем временем Перт с некоторым, вполне искренним возмущением продолжил:
  - А что, по-вашему, я не живое существо? Влюбиться не могу?
  Секунд десять Фалинель молчал, а потом моргнул, ошарашено улыбнулся и с нескрываемым скептицизмом в голосе уточнил:
  - Хотите сказать, что всё это время Вы жили в Бершане из-за любви к Теверель Доро? Не верю! Вы были женаты, и Ваша супруга должна была вот-вот родить... Или Вы настолько циничны, что использовали бедную ликанку, чтобы сделать Ваше проживание в Бершане надёжным и комфортным? Не думаю, что узнав об этом, мэтресса бросится в Ваши объятья. Да и многоженство ни в одной из стран Иртана не узаконено.
  - Насчёт нарушения закона можете не волноваться. Моя Ульрика умерла родами.
  - А ребёнок?! - против воли встревожился Фалинель. - Он...
  - С ним всё в порядке. Мальчик в надёжном месте, с кормилицей. Жрицы до него не доберутся. А вот Тель - в опасности! И я настаиваю на спасательной экспедиции в Исанту!
  Каломуш с укором посмотрел на Литониэля, который, привалившись к стволу вяза, с отеческой заботой смотрел на них, но почему-то молчал.
  - Летучий отряд безусловно отправиться за принцем. Моему наследнику нечего делать на вражеской территории. И если Тель вместе с принцем...
  - Она во дворце сатрапа.
  - Как и планировалось. Что Вас не устраивает, господин Перт?
  - Я же сказал: она в опасности!
  - Госпожа Доро добровольно отправилась в Тират! Она знала, что делает, так что вряд ли лучшая из мэтресс Храмовой рощи нуждается в помощи, - возразил Фалинель и поджал губы. - А если принять во внимание тот факт, что у неё, как у всякого мало-мальски сильного эльфийского мага имеется родовой амулет возвращения, то наше вмешательство и вовсе будет выглядеть глупо.
  - У Тель больше нет амулета. - Кало выудил из-за пазухи цепочку с прозрачным камнем, похожим на застывшую слезу, и помахал ею перед носом короля. - Я был тяжело ранен, и с помощью этой висюльки Теверель переправила меня в Храмовую рощу. И осталась один на один с Кальсомом, мастером и основателем ордена Чистого духа.
  - Я знаю, кто такой Кальсом, - недовольно буркнул король. - И всё равно не собираюсь вмешиваться в дела мэтрессы. Раз она сочла возможным остаться в Тирате, а Вас отправила в Рощу, значит, у неё были на то причины. А наши маги наоборот помешают, а не помогут. У неё есть своя миссия - опека Гедерики Теригорн, у нас своя - спасение моего сына! Так что прощайте, господин Перт. Желаю Вам скорейшего выздоровления. Я могу вернуться во дворец, Глашатай?
  Литониэль согласно кивнул:
  - Не вижу причин задерживать Вас, Ваше величество. Более того, я настоятельно рекомендую Вам поторопиться с отправкой летучего отряда. Великий Лес хочет, чтобы принц вернулся в Картр.
  - Я сам отправлюсь...
  - Ни в коем случае! Вам по-прежнему запрещено приближаться к сыну!
  - Но...
  - Довольно споров, Фалинель! Подумай о Йоле! Мальчик пустился в свободное плавание и собственными руками разрушил защиту. Счёт идёт на часы: скоро только полный тупица и невежа не сообразит, что Маро - королевская фамилия, а Йоль ни кто иной, как будущий король эльфов и правитель Федерации. Соберите отряд и немедленно отправляйте его в Исанту! Благо найти принца не составит труда: он, конечно, много глупостей наделал, но родовыми амулетами разбрасываться не стал, в отличие от некоторых. По нему его и найдёте...
  - Что?! - мгновенно взвился Каломуш и, забыв о короле, повернулся к Глашатаю и упер руки в бока. - Хочешь сказать, Тель сглупила, отдав мне свой амулет? Или я тебе больше не друг, и ты всеми силами стараешься избавиться от меня?
  Глаза Перта полыхали тёмным пламенем, аура бушевала багрово-чёрными всполохами, а всклокоченные русые волосы шевелились как живые, время от времени потрескивая и испуская искры, словно сухие ветки в костре. Фалинель оторопело, но почему-то без страха посмотрел на взбешенного мага, попутно отметив, что тот, похоже, даже в размере увеличился, потом перевёл взгляд на Глашатая, который с интересом разглядывал разъярённого секретаря ликанского Совета, а затем развернулся и зашагал прочь, на ходу обдумывая, кого из своей личной гвардии отправит в спасательную экспедицию.
  На выходе из Рощи послушник подвёл к нему эштенца. Почувствовав в руке мягкий кожаный повод, Фалинель машинально кивнул и вскочил в седло:
  - Домой, Тано, скорее домой!
  Чувствуя нервозное состояние спутника, эштенец рванул с места в карьер и помчался к столице насколько мог быстро.
  
  Глава 20.
  Сделка.
  
  - Говори!
  Ненависть и раздражение фантоша наполнили световой клинок жаром, и кожа на шее бершанца сначала покраснела, потом побагровела, покрылась мелкими, неприятного вида волдырями. Эсти заскулил, жалобно и протяжно, но сочувствия ни от кого не дождался. И накатила злость.
  - А чего ты хотел? - выпалил он в лицо Ониксу. - Разве, узнав, что Дигнар мёртв, ты отправился бы в Исанту? Небось, хвост бы поджал и спрятался в какую-нибудь грязную дремучую нору в жалкой попытке спастись от Кальсома.
  - Дигнар мёртв? Но как?
  Звонкий крик Гедерики заставил фантоша поморщиться и пожалеть о своей несдержанности. "Не стоило действовать нахрапом. - Он скрипнул зубами, глядя, как лицо изменяющего озаряет лучами надежда. - Выманить и резать по кусочкам, пока не расскажет всей правды! - Подумал и почувствовал дурноту. - Великий лес! Так ли нужна мне эта правда, чтобы по собственной воле пытать из-за неё человека?"
  Эсти нутром почуял слабину фантоша и поспешно выпалил:
  - Вашего мужа убил Каломуш!
  Ситуацию нужно было спасать, и немедленно: хоть пламя ненависти в глазах Оникса немного притухло, но совсем не исчезло. А быть продырявленным световым кинжалом Эстениш категорически не желал. "Хватит с меня ожогов. Лечить их теперь не перелечить!" И, переведя взгляд на взволнованное личико Гедерики, с пылом продолжил:
  - Я бы сразу сказал, но это всё-таки Ваш муж. Конечно Вы от него сбежали, но мало ли что... Вот у нас неподалёку, на Луковой улице, жила Каленика Торн, вечно мужа крыла, смерти ему желала. Но тронь его кто - беда. Схватит любимую скалку и в бой! Столько синяков понаставила да шишек набила - мрак. А косому Тарнашу и вовсе череп раскроила. Чуть в темницу не загремела, но...
  - При чём здесь какая-то Каленика? - непонимающе воскликнула Геда, и развозчик возмущённо дёрнулся, так, что световой кинжал всё-таки надрезал кожу.
  Горячая капля медленно поползла за воротник, но Эсти постарался абстрагироваться от новой боли и сосредоточился на ликанке, в которой, единственной, видел сейчас спасение. Своё и, если повезёт, Алемики. Только голос стал более резким и отрывистым, выдавая его нервное состояние.
  - Как это при чём? Она - яркий пример того, что у женщин порой слова очень-очень расходятся с делом. Вот об этом я думал, когда решал, говорить Вам о смерти Дигнара или нет. Каюсь, струсил. Но с кем не бывает? Я всего лишь шестой сын старшего пекаря, а Вы - дочь главы Совета Ликаны и жена наследника сатрапии. Это ж кто я по сравнению с Вами? Муравей. Букашка, не стоящая внимания. Да ещё и друг Ваш сердечный - фантош. Одно Ваше слово, и он - чик! - отрубит мне голову за дурные вести, и все дела. А я не хочу умирать!
  - Глупости. Никто не собирался и не собирается тебя убивать. - Йолинель всё-таки решил вмешаться. Подошёл к родичу, положил ладонь ему на плечо и чуть сжал пальцы, показывая, что рядом и готов оказать поддержку. Синие, как васильки, глаза скользнули по световому клинку и остановились на веснушчатом лице бершанца. - Но ты обязан рассказать нам всё, без утайки. Абсолютно всё! И, в первую очередь: зачем тебе понадобилось тащить нас в Исанту?
  Эсти побледнел от напряжения, и на его лбу заблестели мелкие бисеринки пота:
  - Ну-у... Я...
  - Отвечай, когда тебя спрашивают! - рыкнул фантош.
  - Я хочу спасти леди Теригорн! Ту, что томится сейчас во дворце сатрапа! - с надрывом выкрикнул Эстениш и зачастил, словно на пожар спешил: - Вам всем плевать на нас! Кто мы такие - никто! Это вы принцы, леди и всякие там фантоши, а мы? Простые ликанцы, слабенькие маги, которыми можно вертеть, как вздумается! Без зазрения совести! С той треклятой ночи, когда я вёз пироги в дом Совета и ты, Оникс, соизволил починить колесо моей телеги, всё пошло наперекосяк. Кто только не побывал в моей голове! Удивительно, что я до сих пор не спятил. Впрочем, может, и спятил, это как посмотреть! И вы все, все как один в этом виноваты! А ещё в том, что бедная околдованная девушка осталась один на один с самым кровожадным человеком в Иртане!
  - Что ты несёшь? - Оникс свирепо оскалился, слегка надавил на кинжал, заставив бершанского развозчика заскулить от боли. - Прекрати истерить и отвечай на вопрос! Зачем ты притащил нас в Исанту? Неужели для того, чтобы мы спасли лже-Гедерику?
  - Я люблю её!
  Эсти осёкся, сглотнул подкативший к горлу комок и с гордым видом прикрыл глаза, давая понять, что больше от него никто ничего не добьётся. Он, и правда, сказал больше, чем хотел, слишком громко озвучил то, о чём украдкой шептало сердце. Как бы то ни было, на фантоша признание развозчика впечатления не произвело, именно его он и ждал. А вот разведчики и наивная донельзя Гедерика застыли, как громом поражённые. Воспользовавшись их замешательством, Оникс склонился к Эстенишу так, что губы почти коснулись уха бершанца, и зло прошептал:
  - Забудь о любви. Я хочу, чтобы важным для тебя стало кое-что иное.
  Бершанец дёрнулся, едва не вспоров горло:
  - Ни за что!
  - А если я убью девчонку?
  - Ты не посмеешь! - змеёй прошипел Эсти и, отстранившись настолько, насколько это возможно, с ненавистью уставился на фантоша. - Да как ты можешь? Она же точь-в-точь как Геда.
  - Она всего лишь копия, жалкая и никому не нужная.
  - Прекрати!
  - Почему? - Оникс криво усмехнулся, ощущая, как напряжение наконец-то находит выход, а месть, что он годами лелеял в застенках Геббината, ярким маяком вспыхивает впереди. - Что меня остановит, Эсти? Согласен, убивать бедняжку будет немного неприятно, но зато какое облегчение - Гедерика вновь станет единственной и неповторимой. Кстати, ты уверен, что влюблён именно в самозванку?
  - Да!
  - Отлично, а то я уже ревновать собирался. Итак, на чём я остановился? Ах, да. Пора во дворец, лже-Геда наверняка уже ко сну собирается, самое удобное время для нападения.
  Фантош опустил руку с кинжалом и сделал шаг назад, но Эстениш намертво вцепился в его запястье:
  - Не трогай её!
  - Почему?
  - Она, как и Геда, жертва!
  - Так пусть исполнит свою роль до конца!
  Травянисто-зелёные глаза полыхнули кровожадно и яростно, и Эсти сдался:
  - Чего ты хочешь?
  - Помоги мне убить Кальсома! Соберись и постарайся прочувствовать всю глубину этой грандиозной задачи. Ведь раздавить эту зловонную гадину - что может быть благородней?
  - Ты не понимаешь. Мой дар ненадёжен, - пролепетал бершанец.
  - Пусть так. - Оникс упрямо мотнул головой. - Но это шанс, и я хочу им воспользоваться. Я даже готов вытащить из дворца твою девчонку, любись с ней на здоровье. Только помоги мне! Я должен убить его!
  - Мы вашим переговорам не мешаем?
  Холодный голос Йолинеля обрушился на фантоша ушатом холодной воды. Щека Оникса дёрнулась: в погоне за вожделенной мечтой о мести, он напрочь забыл о том, что несвободен. Световой кинжал растворился в воздухе, взгляд потух, выцвел и поблек, словно выжженная солнцем трава. Встрепенувшийся было Эсти даже жалость к фантошу почувствовал, ведь, несмотря на все ужасные вещи, что наговорил ему Оникс, он не чувствовал в нём врага. "Э-эх, - мысленно протянул бершанец, - не о том помышляешь. Для тебя важно не мастера убить, а свободным стать. И как ты не понимаешь?"
  Тем временем Йоль положил ладонь на плечо Ониксу и заставил повернуться. Тот упрямо поджимал губы, смотрел в сторону, но оправдываться не пытался.
  - Ничего не хочешь объяснить?
  - Нет.
  Фантош на миг обратил свой взор на хамира и уставился на покрытый цветастой скатертью стол, за которым ещё несколько минут назад Эсти и разведчики спокойно пили чай, коротая время за неторопливой беседой. "Я всё порчу. Совсем с катушек слетел! Нет, чтобы немного остыть и подумать, бросаюсь сломя голову вперёд, и вот результат... Отсутствие результата!" Вздохнул и вздрогнул: тёплая ладошка обхватила его руку. Оникс повернул голову, взглянул в расстроенное лицо Гедерики, хотел сказать что-нибудь ободряющее, но в который раз за сегодняшний, бесконечно длинный день не нашёл слов и предпочёл отвернуться. На душе стало противно и гадко, таким жалким фантош себя разве что рядом с Дигнаром чувствовал, да и то лишь при последней встрече, когда разум наследника затмило желание видеть его милым ранимым мальчиком.
  Гедерика же бережно погладила запястье возлюбленного, украдкой бросила взгляд на эльфийского принца и шёпотом, который в абсолютной тишине прозвучал досадно громко, спросила:
  - Зачем ты так, Оникс? Почему ты ведёшь себя как...
  - Сумасшедший, - негромко подсказал Йоль.
  - Как будто кругом враги, - с нажимом закончила девушка. - Пусть Эсти был не совсем честен с нами...
  - И ради спасения своей девчонки поставил под удар наши жизни, - ворчливо вставил Найлин.
  - Хватит меня перебивать! - Геда рассердилась и предупреждающе наставила на гнома указательный палец: - Не мешай! Дай договорить, а потом, если пожелаешь, выслушаем тебя.
  - Я уже всё сказал, - буркнул Най, отвесил насмешливый поклон и недобро зыркнул на бершанского извозчика.
  - Прекратите во всём меня обвинять! - Эстениш выхватил из кармана платок и стал с остервенением тереть шею, пытаясь соскрести подсохшую кровь. Получалось плохо, потревоженная ранка вновь начала кровоточить, но он упорно продолжал своё занятие. - Я всего лишь пытаюсь спасти дорого мне человека. И, между прочим, вы всё равно оказались бы в Исанте, Ангр мне это чётко сказал.
  - Очень интересно... - язвительным тоном протянул Йоль. - А что ещё он говорил?
  - Это всё!
  - Правда? Единожды солгав...
  Эсти попятился к двери:
  - Я не лгал. Умолчал о некоторых вещах, и только.
  - Ты утверждал, что Дигнар увёз Каломуша в Тират, - неожиданно подал голос казавшийся безучастным ко всему фантош. - Так вот, Перта в Исанте нет и не было. Да и не мог наследник никого привезти - сам прибыл домой вперёд ногами.
  - Как ты мог?! - Гедерика с возмущением посмотрела на бершанца. - Мы же поверили тебе. А теперь... Где нам искать Кало?
  - У эльфов, его туда Тель отправила, - с мрачным видом сообщил Эстениш. Он уже понял, что вытаскивать лже-Геду из лап сатрапа его спутники вряд ли соберутся, и очень жалел, что их разговор с фантошем произошёл на глазах федералов. "Нужно было сразу соглашаться, пока они не очухались, и требовать, чтобы Оникс вытащил бедняжку. Он же сам предлагал! Э-эх... Дурак я дурак, зачем кричал, что для меня это важно? Вот всё кувырком и полетело!"
  - Вот гадство! - сквозь зубы процедил гном, переглянулся с напарником и добавил: - Нужно сматываться.
  - Если успеем. - Оникс с непроницаемой миной взглянул на хамира. - На рассвете объявят траур по наследнику, и ворота Исанты запечатают на пять дней.
  - Считаешь, лучше пересидеть здесь?
  - С ним? - Фантош кивнул на Эстениша. - Не получится. Он уже втянул нас в свою интригу - глубоко и основательно. Один обоз с душами чего стоит!.. Можно, конечно, его прибить, только, боюсь, хуже станет. По-хорошему, нужно, чтобы он сам от нас отвязался, да это вряд ли.
  - Уж не хочешь ли ты сказать... - начал было Йолинель, но осёкся и во все глаза вытаращился на медноволосого бершанского развозчика. - Путаник?
  - Собственной персоной.
  - Бейговы крылья! Почему ты молчал?
  Яростный возглас хамира сыромятной плетью хлестнул фантоша вдоль спины, и тот улыбнулся, потому что счёл наказание заслуженным, платой за свою несдержанность и глупость. И дело было не в том, что вопреки всем кодексам и наставлениям мастера он подвёл хозяина, просто молчать о том, что рядом находится изменяющий, было действительно неразумно. Следовало озвучить свои предположения и опасения, едва они появились. Тогда бы ещё можно было что-то исправить, или хоть попытаться. Но теперь влияние мага-путаника слишком глубоко проникло в судьбы окружающих его магов, и одно лишь Солнце знает, что их ждёт впереди.
  Тем не менее, хамир задал вопрос, и фантош на него ответил:
  - Я пытался использовать Эстениша в личных целях. В каких именно, Вы и сами слышали: я хотел убить мастера Кальсома. Сожалею, что подвёл Вас, господин.
  Оникс надеялся, что его покорность немного остудит Йолинеля. Зря. Потрясений на сегодня для эльфийского принца оказалось чересчур много, и раболепство фантоша растворилось в них, как щепотка соли в озере пресной воды - бесследно, без остатка. Даже собственное хамирство отошло на задний план, стоило Йолю понять, в какую передрягу они с Наем угодили. В присутствие мага-путаника речь уже шла не о выполнении задания, а об элементарном выживании. "Но что лучше? Сражение с судьбой или тактическое отступление?"
  - Давайте для начала выберемся из города, - предложил Найлин, легко прочитав сомнения на лице напарника, и продолжил, предупреждая закономерный вопрос: - Я слышал об изменяющих, немного, но вполне достаточно, чтобы понять: с их магией бороться практически невозможно. Но почему бы не попробовать? Предлагаю усыпить Эстениша, и дело с концом! Вдруг нам удастся лишить его возможности влиять на ситуацию, хотя бы на пару-тройку часов. Я знаю одно подходящее заклинание, достаточно сильное и почти никаких побочных эффектов...
  - Не надо! - истерично вскрикнул бершанец и со всех ног припустил к дверям.
  Не тут-то было. Фантош на миг исчез, оставив Гедерику сжимать ладонью воздух, и возник прямо на пути Эсти. Перехватил его руку, протянутую к дверной ручке - ногти едва чиркнули по латунной поверхности. Тряхнул развозчика, точно яблоню, и открыл рот, собираясь выдать что-нибудь едкое и неприятное. Не успел: дверь распахнулась настежь, да так, что створа громко хлопнула о кирпичную стену, и в комнату вступил Шанир Саттол, собственной персоной. И не один - в сопровождении десятка воинов-сильфов в ареоле мощнейших защитных заклинаний. Все десять как на подбор рослые, светловолосые, в тёмно-коричневых кожаных доспехах, с заговорёнными короткими мечами.
  - Вот тебе и столица Тирата... - только и смог выдавить Найлин и растерянно посмотрел сначала на напарника, затем на незваного гостя.
  - Доброй ночи, господа. - Саттол-младший обошёл фантоша, походя одарив того надменным кивком, стянул перчатки, откинул полы тяжёлого бархатного плаща и уселся на стул, закинув ногу на ногу. - Вижу, в ваших рядах разлад, что несказанно радует. Проще будет договориться.
  Сильфы рассредоточились по комнате, отрезая пути к отступлению, и застыли, собранные, напряжённые, готовые в любую секунду ринуться в атаку. Оникс медленно разжал пальцы, отпуская Эстениша, и тихонько подтолкнул его к федералам. Эсти послушно доковылял до Ная, встал с ним рядом. Фантош же остался стоять на месте, украдкой оценивая магический потенциал воинов-сильфов и не сводя цепкого взгляда с приятеля Дигнара. О том, чтобы справиться с маленькой армией наёмников, не могло быть и речи, а вот задержать их ненадолго, давая возможность своим спутникам уйти - вполне.
  - И не надейся, гадёныш! Это не весь отряд, - угадав ход его мыслей, бесстрастно сообщил Саттол. - Можешь считать это комплиментом, но, зная, с кем придётся иметь дело, я прихватил с собой не только сильфов. Поэтому не делай резких движений, а то твоему хамиру не поздоровиться. Ясно? - Дождавшись кивка фантоша, Шанир переключился на Йолинеля. - Какая интересная встреча. Вот уж действительно не ожидал - первородный и вдруг хамир! Это в Картре такое придумали? А как же вопли: "Все существа должны жить свободными"?
  - Я не обязан перед Вами отчитываться.
  - Я всего лишь спросил. - Саттол вальяжно откинулся на спинку стула. - Почему бы нам просто не побеседовать, как воспитанным, порядочным и, смею надеяться, умным иртанцам?
  - Воспитанные иртанцы не вламываются в чужие номера!
  - Да, виноват. Но, хочу заметить, что воспитанные и порядочные иртанцы путешествуют открыто, не пряча лиц за личинами, словно они шпионы или воры. Кстати о личинах. - Шанир махнул рукой, и медальоны, наколдованные Ониксом, исчезли, явив глазам истинные лица пленников. - Так-то лучше, - насмешливо протянул Саттол, - и зачем было столько усилий прилагать?
  - Можно подумать, вы вот так, запросто, пустили бы в Тират федералов.
  - Я?.. - Шанир сделал многозначительную паузу, обвёл рукой комнату, призывая пленников вспомнить о сильфах, и продолжил: - Вероятней всего, я один из немногих тиратцев, кто готов Вас выслушать, господа, и, возможно, принять ваши объяснения.
  - Скажи ещё, что отпустишь нас восвояси, - ухмыльнулся Найлин.
  - Почему нет? Всё зависит от того, достигнем ли мы взаимопонимания.
  Йолинель ледяным взглядом смерил нахального гостя:
  - Хватит ломать комедию! Говорите, что Вам от нас нужно?
  - Любите прямоту? - Саттол одобрительно покивал и указал на фантоша: - Мне нужен он!
  - Это невозможно.
  - Даже не спросишь: зачем? - В голосе тиратца прозвучало искренне недоумение. - А если моё предложение - единственное спасение для вас?
  - Я не отдам Оникса!
  - А я и не прошу мне его отдавать. Так, арендовать на время.
  - Нет!
  - Какая категоричность. Сразу видно, что ты ещё молодой и глупый. Давно из Академии?.. Впрочем, не отвечай, и так видно. И кто только додумался отправить вас с напарником на столь опасное задание? Неужели у Федерации так туго с боевыми единицами? - Шанир внимательно присмотрелся к светловолосому эльфу, затем перевёл взгляд на хмурого, как осенняя ночь, гнома и хмыкнул. - Ясно: этот поход - ваша личная инициатива. Удрали от наставника? Ребячество чистой воды! Вы хоть понимаете, в какую историю угодили? Нет? Так попросите фантоша объяснить. Мы с ним старые знакомцы.
  "Это правда?" - сдержано поинтересовался Йоль.
  - Да. - Оникс ответил вслух, решив, что Найлин и Гедерика тоже должны знать, с кем имеют дело. - Его зовут Шанир Саттол, он сын министра иностранных дел Тирата и наперсник покойного ныне Дигнара Дестанаты. Шанир - маг и, как я теперь понимаю, вместе с отцом возглавляет тайную магическую организацию, состоящую на службе у сатрапа. Бейги, нефас, сильфы и неизвестно кто ещё. Те самые малые расы, которые Тират мечтает уничтожить. Не знаю, как Саттолу удаётся уговорить их, но факт остаётся фактом - использует он их для решения конфиденциальных проблем. Таких, как мой побег от Дигнара. Именно благодаря Шаниру наследник сумел поймать нас с Гедой, и это он отыскал нефас, почти убившую меня.
  - Да-да, спасибо, малыш, - заулыбался Шанир. - Прекрасная рекомендательная речь. Только уточни одну маленькую деталь: это самое "почти". Как ты сумел побороть яд нефас?
  Оникс не удостоил Саттола ответом. Смотрел себе на хамира, будто в комнате, кроме него, никого не было, и думал о том, как разрулить практически безвыходную ситуацию. И, перво-наперво, нужно было понять, что затевает Шанир.
  - Вот только не нужно изображать примерного фантоша. Ты никогда им не был. Что и сгубило Диги! - раздражённо заявил тиратец и обратился к эльфу: - Теперь, когда Оникс рассказал обо мне, может быть, и вы с напарником соизволите представиться.
  Йолинель скрестил руки на груди:
  - Не вижу смысла.
  - Ну... хотя бы для удобства. А будете упрямиться - воспользуюсь услугами мнемооборотня, у меня и такие есть. Считывают всё подчистую, достаточно одного укуса. - Саттол сжал в ладони перчатки и похлопал ими по колену, выдерживая театральную паузу. - Честно слово, мне ваши тайны без надобности. Так договоримся полюбовно?
  "Что скажешь, Оникс? Он врёт?"
  "Нет. Да ты и сам это чувствуешь, Йоль".
  Принц задумчиво кивнул, посмотрел на напарника:
  "Есть дельные мысли?"
  "Ни одной".
  "Значит, будем договариваться".
  Эльф расцепил руки и слегка поклонился:
  - Йолинель Маро.
  - Найлин Батор, - в свою очередь представился гном.
  Гедерика и Эстениш промолчали. Геда, памятуя, что Саттол и без того знает, кто она такая, а Эсти, справедливо полагал, что какой-то там развозчик не интересует приближённую к сатрапу особу. Оба не ошиблись. На данном этапе Шанира больше всего интересовали федералы, точнее один, на запястье которого красовалось кольцо хамира. Правда, не серебряное, а золотое.
  "Но кто их этих эльфов с их Лесом великим разберет?! Энергетика у браслета правильная - это бесспорно!" Шанир доброжелательно улыбнулся ушастому федералу и широким жестом указал на соседний стул:
  - Присаживайтесь, господин Маро.
  - Благодарю. - Йолинель церемонно кивнул, но не двинулся с места. Обвёл хладнокровным взглядом непроницаемые лица сильфов и сухо осведомился: - Теперь, когда наше знакомство состоялось, объясните причину своего визита. Зачем Вам понадобился Оникс?
  - Ну, вот, наконец-то нужный вопрос. - Саттол поднялся, встал напротив эльфа и твёрдо взглянул ему в глаза: - Я хочу, чтобы Оникс убил сатрапа!
  На мгновение Йоль впал в ступор, а потом выпалил:
  - Вы сумасшедший! - Он с огромным трудом взял себя в руки и добавил: - Не получилось с нефас, так решил добить моего родича иначе? И не надейся!
  - Глупец! Раскрой глаза пошире и посмотри на него! - Шанир не глядя указал на Оникса. - Внимательно посмотри! Пусть тебя не обманывает его внешность. Да, он очень похож на первородного, но аура у него другая.
  - Я ничего не чувствую.
  - Так прикажи ему открыться! Я знаю, о чём говорю, у меня было два фантоша...
  - Я не стану приказывать Ониксу! Пусть между нами и существует эта жуткая связь, она ничего не значит! Оникс не слуга!
  - Как же с тобой тяжело... - протянул Саттол, отошёл к столу и снова уселся на стул. Кислым взглядом смерил Йолинеля с ног до головы и пробормотал: - Ладно, зайдём с другой стороны. - И повысил тон: - Вы понимаете, что мы стоим на пороге глобальной войны? Наша Армия собрала под свои знамёна треть населения Тирата. Прибавь ещё магов Ликаны, элитные войска сатрапа, фантошей Кальсома - младенцу ясно, Картр падёт!
  - Федерация...
  - Мы задавим вас числом!
  - Это мы ещё посмотрим! - не выдержал Найлин. Он не собирался вмешиваться, однако стерпеть обидные слова о Родине не смог. - Мы тоже не лыком шиты, господин маг, и сражаться умеем. Не умели б - сатрапия давно бы нас захватила.
  - Да, топором Вы махать умеете, господин гном, - огрызнулся Саттол. - А мозгами пораскинуть слабо? Зачем нам вообще воевать? Только для того, чтобы раздутое эго Дестанаты заполонило собой весь материк? Чтобы само слово "магия" было вытравлено из умов иртанцев? Только представьте на миг: если Тират победит в войне, что за будущее нас ждёт? Я устал жить в стране, где маги отрицают свою сущность! Почему я должен скрываться, лгать, изворачиваться, вместо того, чтобы открыто поставить свои способности на службу Отечеству? Да и вы, господа федералы, вряд ли хотите оказаться в руках мастера Кальсома и превратиться в покорных, безропотных кукол. - Йоль и Най помимо воли взглянули на Оникса, и Шанир усмехнулся: - О, нет, речь не о нём. Мальчишка явно бракованный. Не сильно, но отклонения присутствуют. Вряд ли я смогу это вам толково объяснить, вы не владели фантошами, не видели их в действии, не ощущали их ауру.
  - Я не буду приказывать Ониксу!
  - А я и не настаиваю, просто говорю. - Шанир поднял руки в примирительном жесте. - Давайте вернёмся к войне. Точнее к тому, как её избежать. Вы появились в Исанте в очень удачное время. Селнир в растерянности, он потерял единственного наследника. И винит в его гибели Кальсома. Косвенно тот действительно виновен, сиё бесспорно. И пусть Селнир не кричит об этом открыто, потому что не хочет терять самого близкого и преданного союзника, но я видел взгляд, каким он смотрел на мастера... Сатрапу понадобится время, чтобы смириться с утратой. Пройдёт день-другой, и он возжелает крови. Дестаната обязан отомстить за сына, и подходящая кандидатура для этого имеется.
  - Каломуш? - в ужасе вскрикнула Гедерика.
  Саттол согласно кивнул:
  - Именно. Очень удобная кандидатура, устраивает всех, особенно если учесть, где он сейчас. Ликана в капкане договора, тиратские войска готовы, нужно лишь отдать приказ. И приказ этот вот-вот прозвучит!
  Разведчики взволнованно переглянулись.
  "Нужно во что бы то ни стало предупредить короля!" - воскликнул Йоль.
  "Хорошо бы, да только сначала самим выбраться надо", - ворчливо отозвался Най.
  - Единственный способ предотвратить войну - убить сатрапа! - меж тем продолжил Саттол, словно не замечая переглядок федералов. - И раз главное произнесено, вновь повторю: я хочу, чтобы Оникс убил Селнира Дестанату!
  - Почему он? - угрюмо спросил Йолинель.
  - Потому что, несмотря на бракованность, он лучший из магов, что мне доводилось встречать. К тому же, первым хамиром Оникса был именно Селнир. Да что там! По тиратским законам он всё ещё принадлежит сатрапу, купчая на него хранится на верхней полке сейфа, в малом дворцовом кабинете. Но к лешему права собственности! Вам всё равно до них дела нет. Я собирался сказать, что Оникс, хоть и не долго, но был рядом с сатрапам. Он изучил его характер, его привычки, его фантошей, наконец. Только он способен подобраться к Селниру настолько близко, чтобы нанести смертельный удар.
  - И погибнуть? - Йолинель категорично мотнул головой: - Мой ответ: нет!
  - Ну, почему сразу погибнуть? Ты же хамир, а для хамира фантош сделает, что угодно. Прикажи ему вернуться, и он вернётся.
  Как бы хорошо ни был воспитан эльфийский принц, однако, услышав слова тиратца, он не смог удержаться от простонародного жеста и покутил пальцем у виска.
  - Селнир окружён личной гвардией, и, насколько я знаю, у него четыре фантоша. Четыре! Да идиоту понятно, что живым Оникс из дворца не выберется. Вся эта затея с покушением - бред чистой воды!
  Шанир досадливо поморщился: его доводы были верными и, несомненно, убедительными. Для тиратца. "А федералы заранее настроены против меня. Папа был прав, когда говорил, что они упрутся и не примут предложения. Жаль... Придётся прибегнуть к силе". Саттол собрался отдать приказ сильфам, но тут подал голос медноволосый парень с простоватым лицом. Дар его был слабым, едва заметным, Шанир мальчишку попросту игнорировал, как оказалось, зря. Предложение тот выдвинул дурацкое и гениальное одновременно.
  - А может, спросим самого Оникса?
  Разведчики встрепенулись и одновременно повернули головы к фантошу, а Саттол мысленно поаплодировал ликанцу, честно признавая, что сам вряд ли додумался бы до столь простого и хитрого решения, всё-таки хамирство даром для него не прошло. Разве могло ему прийти в голову спрашивать мнения у игрушки? "Впрочем, Оникс бракованный! - напомнил он себе. - Плюс побег с Гедерикой, хамир-родич... А вдруг?" Шанир с интересом посмотрел на эльфёнка, который с непроницаемым видом разглядывал покрытый скатертью стол, кашлянул, прочищая горло, и поддержал медноволосого:
  - В самом деле. Давайте спросим, что он думает о предотвращении войны? Вы же не против, господин Маро?
  - Нет, - сквозь зубы выдавил принц. - Оникс?
  - Убийство сатрапа повергнет страну в хаос. Наследник мёртв, и претендентов на трон окажется несколько десятков. Начнётся междоусобная война. До Федерации тиратцам не будет никакого дела. Если только... - Фантош нахмурился, бросил короткий взгляд на Саттола: - ...кто-то из возможных претендентов заранее не приготовился к захвату власти. В таком случае, дальнейшая политика Тирата будет зависеть от личности нового правителя и его планов.
  - Значит, твёрдой уверенности в том, что убийство сатрапа поможет предотвратить войну, нет?
  - Нет, но вероятность очень высока.
  - Ты в самом деле можешь подобраться к Селниру?
  Шанир затаил дыхание: раз эльф-разведчик задал этот вопрос, то безнадёжной их беседу считать не стоило. "Всё-таки греет ушастого мысль одним махом остановить войну, ох как греет. Ну же, Оникс, ты ведь чувствуешь страстное желание своего хамира, будь хорошим мальчиком - исполни его".
  - Скорее всего, - ответил фантош после краткого раздумья, и Саттол чуть не расхохотался: жажда отдать приказ прямо-таки обуревала первородного, что отражалось на его лице. И, в отличие от Йолинеля, он прекрасно знал, что бедняга Оникс не сможет противостоять ментальному напору хозяина.
  Так и случилось. Фантош на миг болезненно скривился, точно проглотил что-то несвежее, и добавил:
  - Я готов убить сатрапа.
  - Это безумие какое-то, - пробормотал себе под нос Найлин, но даже он, рассудительный и приземлённый гном, не нашёл в себе сил возразить. Слишком заманчивым было предложение Оникса, слишком просто было пожертвовать одним фантошем ради будущего всей Федерации.
  В комнате повисла натужная тишина, все чего-то ждали. И Оникс прекрасно понимал, чего именно. "К счастью или к сожалению, но с ролью безропотного раба придётся проститься". Он глубоко вздохнул и посмотрел на Саттола:
  - Мне нужны гарантии, что после смерти Селнира мой хамир и его спутники беспрепятственно покинут Тират.
  "Вот наглец!" Шанир мысленно похлопал в ладоши, отдавая должное смелости игрушки, и с плохо скрываемой насмешкой поинтересовался:
  - Моего слова тебе не достаточно?
  - Вы знаете ответ.
  - Хорошо. - Саттол вновь поднялся на ноги, сунул перчатки в карман плаща и, подойдя к фантошу, деловито предложил:
  - Мы заключим с тобой магический договор...
  - Нет! Он потеряет силу в случае моей гибели. Договор Вы заключите с моим хамиром, а подтвержу сделку я.
  - Идёт. - Шанир кивнул. - Надеюсь, ты понимаешь, насколько высоко моё доверие, если я позволяю тебе воздействовать на себя колдовством? - Он надменно качнул подбородком и повернулся к эльфу-разведчику: - А Вы что скажете, господин Маро? Отпустите подопечного или будете его силой удерживать? Решайтесь, ночь не резиновая.
  Голубые глаза гневно сверкнули. Однако отвечать Саттолу Йоль не стал. Посмотрел на эльфёнка, мысленно попросил прощения у Великого леса и спросил:
  - Это твоё решение?
  "И что ответить? Что я с удовольствием прибил бы Селнира, но только не сегодня, не при таких обстоятельствах? Да и нет, по сути, у нас никакого выбора, принц. Шанир всегда получает то, что желает, получит и сейчас", - усмехнулся фантош и, постаравшись отгородиться от хамира, чтобы тот даже случайно не уловил отголосков его истинных эмоций, твёрдо ответил:
  - Да.
  - Оникс! - Гедерика подбежала к возлюбленному и с волнением взглянула в травянисто-зелёные глаза: - Если ты собрался остановить войну, я пойду с тобой!
  - Об этом не может быть и речи!
  - Только не говори, что я неумёха. Да, я не боевой маг, но пару заклинаний, способных отвлечь внимание, знаю. Иногда мгновение решает всё! Так учил Каломуш.
  - Это опасно.
  - Я понимаю. И всё равно хочу быть рядом!
  - Геда... - Фантош покачал головой, молчаливо коря ликанку за проявленный пыл, потом притянул девушку к себе, бережно обнял и вдохнул цветочный аромат её коротких тёмных волос.
  Так некстати захотелось расслабиться, скользнуть губами по нежной бархатистой коже, коснуться наивных доверчивых губ и целовать, целовать, целовать их, забыв о маге-путанике, о хамире и его напарнике-гноме, о Шанире с его цепными сильфами, о сатрапе, о войне, о мести.
  "Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам..." Краткий миг слабости смыло обжигающе горячей волной памяти. Оникс вздрогнул, неторопливо, но настойчиво отстранился от девушки, погладил её по щеке и сказал резко и холодно:
  - Ты всё придумала. Я никогда не полюблю тебя. Глупая, наивная дура!
  Гедерика ахнула, отшатнулась от фантоша, точно он ударил её, и прижала дрожащую ладонь ко рту. "Нет! Неправда!" - прокричала, как казалось ей оглушительно громко, однако на самом деле из горла вырвались лишь сдавленные рыдания.
  Найлин бросился было к Гедерике, но Йолинель удержал его:
  "Не вмешивайся! Он поступил правильно".
  "Как тебе не стыдно..."
  "Прекрати, Най. Стой и молчи! Отчитаешь меня позже".
  Фантош тем временем отвернулся от потрясённой до глубины души девушки. Больше не опасаясь того, что сильфы его атакуют, поднял руки на уровень плеч и негромко прочитал заклинание, налагая на тиратца обязательства защищать и оберегать хамира и его спутников. Проговаривая последние слова, напряжённо зыркнул на Эстениша. Присутствие изменяющего делало заклятье уязвимым и ненадёжным. "Тем не менее, другой альтернативы нет. Только вернуться и заняться этим субъектом вплотную, да вот надеяться на благополучный исход моего похода как минимум опрометчиво. Но я попытаюсь. Бейговы крылья! Я не могу похоронить свою месть". Простеньким заклинанием собрав растрепавшиеся волосы в высокий "хвост", фантош натянул геб и направился к двери. Откладывать выполнение задания смысла не имело. "Шанир прав: ночь не резиновая". Он уходил в неизвестность, и прощальным маршем ему служило гробовое молчание друзей, нарушаемое редкими тоскливыми всхлипами Гедерики.
  С тихим шорохом закрылась дверь, и девушка в бессилье опустилась на пол:
  - За что? Почему ты так жесток со мной, Оникс?
  Гном скинул руку напарника, присел рядом с ликанкой и бережно обнял её:
  - Он сам дурак. А ты молодец, ты храбрая и отважная, Геда.
  - Но Оникс...
  - Вот увидишь: он вернётся и попросит прощения, потому что, на самом деле, он так не думает. Ты же знаешь, с ним трудно, но он не плохой.
  - Спасибо, Най. - Гедерика склонила голову на плечо федералу. - Я дождусь его, обязательно дождусь.
  В глазах Шанира мелькнуло недоумение, но потом он вспомнил, до какого состояния довёл красавчик-фантош его царственного друга, и мысленно махнул рукой. Повернулся к стоящему поблизости сильфу и негромко попросил:
  - В доме все спят, так что будь любезен, Гарго, сходи на кухню и организуй для нас чаю. - Сильф кивнул и отправился выполнять просьбу начальника, а Саттол обратил свой взор на хмурого, как дождевая туча, Йолинеля, главного среди пленников: - Присаживайтесь, господин Маро, ждать нам долго, почему бы не скоротать время за беседой.
  
  До дворца фантош добрался минут за сорок, ибо сейчас его не отвлекали ни живописные виды вечерней Исанты, ни роскошные экипажи, проезжавшие мимо по гладким каменным плитам улиц, ни расфуфыренные горожане, прогуливающиеся по бульварам и набережным столицы. Мысли занимала предстоящая операция: эльф отчаянно искал способ покинуть дворец сатрапа живым, но не видел ни малейшего шанса на спасение. И всё же он неуклонно двигался к цели, сначала по улицам Исанты, потом по коридорам дворца. "Всей моей магии, всего моего мастерства не хватит на то, чтобы противостоять четверым фантошам сразу. Я должен быть честен сам с собой: убить Селнира и ускользнуть не получится. Всё идёт к тому, что придётся пожертвовать моей праведной местью ради... спутников? Друзей? - Оникс тряхнул головой, не позволяя посторонним мыслям сбить себя с толку. - Если я хочу выполнить свою часть договора, придётся очень постараться. Фантоши существа чуткие, они мгновенно уловят мои намерения... Остаётся одно - говорить как можно больше правды и быть очень и очень убедительным. И, главное, не думать о цели визита".
  Оникс поднялся на верхний этаж и зашагал к знакомым дверям с красующимися на створах огромными буро-красными медведями, оскаленными и зловеще сверкающими выпуклыми круглыми глазами. Гвардейцы, несущие караул у покоев правителя, при виде фантоша мгновенно ощетинились пиками, а их командир, высокий подтянутый офицер с пышными рыжими усами и курчавой шевелюрой, выбивающейся из-под форменной фуражки, грозно скомандовал:
  - Стой!
  Эльф послушно остановился и тут же послал мысленный зов Барсу, старшему из фантошей сатрапа. Он очень рисковал, ведь Барс мог связаться не только с хамиром, но и с мастером, поэтому постарался как можно полнее раскрыться, едва почувствовав сканирование со стороны коллеги, демонстрируя бесхитростность, чистоту помыслов и толику растерянности. Сработало. Не прошло и минуты, как двери в покои распахнулись и две затянутые в чёрную кожу фигуры направились к Ониксу. Гвардейцы без вопросов расступились, вскинули пики и замерли навытяжку. На фантошей они смотрели без любопытства, то ли дело было в магии воспитанников Кальсома, то ли в заурядности происходящего - Ониксу это было безразлично. Главное свершилось: он попал в покои сатрапа, значит, половина дела была сделана.
  Фантоши пересекли холл, обогнув белоснежный мраморный фонтан в центре, прошли по коридору с лепным потолком и широкими арочными окнами, отрывающими вид на ухоженный дворцовый парк, и оказались в светлой просторной комнате, стены которой украшали прекрасные морские пейзажи в массивных золотых рамах. На выложенном синей мозаичной плиткой полу, словно остров посреди моря, красовался песочного цвета ковёр. На нём - несколько изящных кушеток и круглый серебряный столик, уставленный кувшинами, кубками и бокалами. На одной из кушеток, полулежал Селнир Дестаната, властитель третьей части материка и, как ни крути, фактический хозяин Оникса, по крайней мере, согласно подписанной Кальсомом купчей. Эльф постарался сосредоточиться на этой мысли. Он глубоко вздохнул, точно собирался прыгнуть в разверзнувшуюся перед ним пучину, стянул с себя геб и посмотрел на Селнира, растерянно и виновато. Говорить не спешил, ожидая реакции сатрапа. Хоть какой-нибудь. Но тот, словно задеревенел. Молча смотрел на своё утерянное достояние и сжимал в руке золотой кубок.
  - Вот так сюрприз, - после длительной паузы произнёс он сухим, по-змеиному тихим голосом. Сердце сатрапа стучало как бешеное, а острый, отточенный годами ум уже просчитывал варианты ближайшего будущего. Теперь, когда впереди маячил брак с юной ликанкой, возвращение драгоценного фантоша стало приятным сюрпризом. Хотя и весьма подозрительным. - А я и не поверил, когда Барс сказал мне, что за дверью ты.
  Чёрные, холодные и в тоже время жадные глаза впились в лицо Оникса, заставив почувствовать себя неуютно, однако отступать фантош не собирался. Сократил разделяющее их с сатрапом расстояние, плавно опустился на колени и заговорил, игнорируя морщинку недовольства, что пролегла между бровями хозяина:
  - Помогите мне, хамир. Я отдаюсь на Вашу волю. Помогите мне или убейте.
  - Ты называешь меня хамиром, но связи между нами нет. Это во-первых. А во-вторых, я хочу знать: как ты выжил? Мне доложили о схватке с нефас, о том, что ты умер и был похоронен. В Фельгаране, кажется.
  - Да.
  Оникс покаянно опустил голову: врать, не глядя в лицо сатрапа, было значительно проще, да и колдовать тоже. Эльф обратился внутрь себя, в ту глубоко спрятанную часть израненной души, что касался только по наитию, и соткал тончайшую нить из магии очарования. Он не стал направлять её на сатрапа, опасаясь, что фантоши воспримут его действия как атаку, а пустил свободно скользить вокруг себя, исподволь наполняя комнату благодатью и любовью. Селнир шумно выдохнул, его лицо заметно расслабилось, а взгляд смягчился. Это обнадёживало.
  - Меня откопал эльф, - заговорил Оникс, время от времени поднимая голову и бросая на сатрапа исполненные раскаяния и сожаления взгляды. - Его имя Йолинель Маро. Не знаю, что он сделал, но я очнулся. Более того, между мной и этим федералом выстроилась связь. Он, сам того не сознавая, стал моим хамиром. И я хочу разорвать эту связь!
  Искренность в голосе фантоша заставила сатрапа улыбнуться. Он и забыл, каким забавным и трогательным может быть его эльфёнок. Но улыбка почти сразу покинула губы Селнира: исповедь игрушки порождала вопросы.
  - И этот Маро вот так запросто отпустил тебя?
  - Да. Он хотел, чтобы я отправился в Федерацию и предстал перед родичами, но я отказался. И тогда он отпустил меня.
  - А почему ты отказался?
  Оникс вскинул голову и одарил сатрапа пылающим от возмущения взглядом:
  - Я не эльф, я - фантош!
  - Хорошо, хорошо. - Селнир покивал с отеческим видом. - Только что ж ты не пошёл к мастеру?
  Правильные губы дрогнули, в травянисто-зелёных глазах мелькнула паника.
  - Он отправит меня в Геббинат, - прошептал Оникс и умоляюще посмотрел на хозяина. Ему и притворяться было не нужно, стоило лишь вспомнить своё обучение, и страх мерзко закопошился под сердцем. - Со мной всё в порядке. Я не нуждаюсь в переделке. Только бы разорвать эту треклятую связь с Маро! - Не поднимаясь с колен, эльф двинулся вперёд, а потом распростёрся на ковре рядом с кушеткой, на которой возлежал сатрап, и уткнулся лицом в бежевый ворс, отчего его голос зазвучал приглушённо и сдавленно. - Пожалуйста, не гоните меня. Возьмите под своё крыло. Я сделаю для Вас всё, что угодно. Жизнь за Вас отдам, только не отдавайте меня. Попросите мастера разорвать связь здесь, он может, я знаю, и я буду служить Вам до конца моих дней!
  - Посмотри на меня!
  Юноша приподнял голову и с надеждой уставился на сатрапа. Он выглядел робким, беззащитным и ужасно несчастным, запутавшимся ребёнком, нуждающимся в прощении и утешении. "Сейчас он такой, но стоит мне пожелать, и он станет таким, как я захочу. Он будет выполнять приказы, радовать глаз своей красотой и делиться со мной жизненными силами. Идеальная игрушка... Кровь и пепел! К лешему Геббинат. Барс, зови Кальсома! Я хочу, чтобы он немедленно вернул мне мою собственность!"
  Барс прикрыл глаза и сосредоточился, настраиваясь на мастера, а Селнир опустил ноги с кушетки и сел.
  - Я рад, что ты вернулся, малыш, - с предвкушающей улыбкой проговорил он, потянулся к эльфёнку, намереваясь потрепать его по щеке, и Оникс затаил дыхание.
  Одно короткое слово, произнесённое мысленно - и сквозь поры на его коже хлынули бесцветные потоки яда. Фантоши сатрапа учуяли подвох, да только сделать ничего не успели: Селнир Дестаната умер, едва его пальцы коснулись щеки эльфёнка. Но оставить преступника безнаказанным воспитанники Кальсома не могли, и в тот самый миг, когда яд поразил правителя Тирата и его тело стало заваливаться на кушетку, четыре смертоносные молнии устремились к Ониксу.
  - Таар... Лине... - начал свою прощальную мантру фантош, но осёкся: молнии врезались в невидимый щит и, отразившись от него, как от зеркала, вернулись к своим создателям.
  Фантоши изломанными куклами упали на пол, остатки смертоносных молний яркими искрами осыпались на песочный ковёр, прожигая в нём множество крохотных дырочек, а прямо перед Ониксом из воздуха соткался худой долговязый мужчина в широкой бело-серой хламиде. Он стоял к эльфу спиной, вертя головой и с явным удовлетворением рассматривая поверженных врагов. Фантош отчего-то был абсолютно уверен, что уже встречался с ним однажды.
  - Только где?
  Вопрос Оникс по растерянности задал вслух. Незнакомец обернулся, сквозь щель скрывающей лицо повязки сверкнули раскосые фиолетовые глаза, и эльф вспомнил: вихрь из мелкого ледяного крошева, призрачное лицо мужчины с длинной тонкой бородой, вкрадчивый шёпот, приказывающий забыться, уснуть, не думать...
  - Джинн?
  - Привет! - жизнерадостно произнёс тот и, покачнувшись, рухнул на пол.
  
  Глава 21.
  Побег.
  
  Оникс с недоумением проследил, как распростёртая на песочном ковре фигура джинна медленно растворилась в воздухе, но обдумывать что, как и почему времени не было - скрытых магов во дворце имелось предостаточно, и любой из них мог почувствовать гибель сатрапа. Если уже не почувствовал. Фантош бросил довольный взгляд на труп Селнира и, накинув полог невидимости, направился к дверям, гадая: потребует ли Саттол-младший плату за чудесное спасение от смертоносных молний или таким своеобразным способом он извиняется за историю с нефас?
  Эльф притормозил у дверей, решив, что разумнее перенестись подальше от покоев сатрапа, и постарался сосредоточиться...
  - Оникс?
  Фантош обернулся. Рассеянный взгляд скользнул по чёрному балахону, и в травянисто-зелёных глазах мелькнула искра узнавания, однако рвущийся к хозяину разум уже тащил его прочь, не позволяя испугаться или запаниковать. Едва слышный хлопок - и в покоях остался лишь мастер Кальсом.
  - Не может быть! Мальчишка совершено точно был мёртв, - не в силах поверить своим глазам, прошептал он и, опомнившись, ринулся за воспитанником.
  Для начала Оникс переместился в малый чайный зал: время давно перевалило за полночь и вероятность того, что кому-то из придворных придёт в голову мысль попить чайку, была невероятно мала. Зал, как и ожидалось, был пустым и тёмным, впрочем, фантош в освещении не нуждался. Острый взгляд безошибочно нашёл дверь, и ноги сами понесли к ней. Удрать от мастера Оникс не надеялся, но попытаться стоило! Натянув на ходу геб, он выскользнул в коридор и быстро зашагал к лестнице. С каким удовольствием он "попрыгал" бы сейчас по дворцу, дабы сбить погоню со следа, но неизбывный страх перед мастером мешал сконцентрироваться.
  - Оникс! Стой!
  Вполне ожидаемо прозвучал за спиной голос Кальсома. И реакция фантоша на него тоже была вполне предсказуема: он бросился бежать. Благо людей по дороге почти не встречалось, лишь молчаливые слуги низшего ранга, что работали во дворце по ночам: натирали мраморные и паркетные полы, смахивали пыль и паутину, начищали стёкла и зеркала. Небольшими стайками трудолюбивых муравьёв они копошились в залах, галереях и коридорах.
  На что рассчитывал фантош, он и сам не знал. Поэтому ничуть не удивился, когда высокая, окутанная чёрным шёлком фигура преградила ему путь.
  - Приказываю тебе: стой!
  Оникс послушно замер посреди лестничного пролёта. Властный голос тугими цепями сковал его тело, а разум заполонило дикое желание молить и молить о прощении. Подчиниться мастеру было естественным и правильным, ведь фантош сотворён, чтобы служить ему.
  - Простите, - выдохнул эльф и едва не застонал от злости и бессилия.
  Кальсом же расслабился: пусть воскрешение Оникса ещё предстояло объяснить, главное, он по-прежнему принадлежал ему. "В Геббинате спокойно разберусь".
  - Подойди!
  Фантош дёрнулся, как попавшая в паутину муха, и вдруг рванул прочь. Перемахнул через изящные кованые перила и, приземлившись на ступени этажом ниже, понёсся по лестнице. Это случилось настолько быстро и настолько неожиданно, что Кальсом опешил. "Невозможно! Этого не может быть в принципе! Он не может сопротивляться. Кому угодно, только не мне! Невозможно!"
  Пока мастер переваривал своевольный поступок Оникса, тот стремительно мчался вниз по лестнице. Ни на что не рассчитывая и не пытаясь понять, что произошло. Вперёд его гнала единственная мысль: он сумел воспротивиться воле Кальсома! С визгом отскочила к стене босоногая девчонка с большим блестящим ведром. Двое мужчин, расстилавших на ступенях цветную дорожку, бросились в стороны, уходя с дороги несущегося как ураган фантоша. Однако Оникс никого из них не заметил, целиком и полностью поглощённый желанием как можно скорее добраться до выхода. Он понимал, что побег обречен на провал, и всё равно продолжал бежать.
  В холле первого этажа оказалось неожиданно людно. Оникс остановился на верхней ступеньке последнего пролёта, с нервным раздражением рассматривая толпу аристократов в изысканных охотничьих костюмах. Яркие дорогие ткани, оторочки из великолепных мехов, огромное количество драгоценностей. Предвкушающие лица, негромкие разговоры, смех. Слуги с подносами, на которых в высоких бокалах искрилось игристое вино. Фантоши, выглядевшие чёрными мёртвыми статуями посреди разноцветного живого моря.
  "Кальсом не посмеет их задействовать, не станет демонстрировать свою власть над чужими игрушками. Не здесь и не сейчас! И сам нападать на глазах у стольких свидетелей не станет". Оникс постарался успокоиться и продолжил путь обычной походкой. Но не преодолел и пяти ступеней, как сзади послышались шаги. Эльф обернулся. О! Эту четвёрку, что стояла сейчас на мраморной площадке между этажами, он узнал бы среди сотен тысяч фантошей, не зря же провёл бок о бок с ними целых полгода. Пепел, Лис, Змей и Нырок. Бывшие фантоши Дигнара. "А сейчас они принадлежат мастеру!" Оникс лихорадочно сглотнул, понимая, что предстоящий бой будет тяжёлым и закончится его поражением. А проигрывать отчаянно не хотелось. Слишком многое было поставлено на карту: жизни Йоля, Ная, Гедерики и главная драгоценность - его собственная память. И месть! "Смерти сатрапа мало. Он поплатился за то, что пригрел у трона Орден чистого духа, но первый мой враг всё же не он. Нужно было не убегать, а попытаться убить Кальсома! Хотя бы попробовать! А теперь..."
  - Нет, так просто я не сдамся! - зло прошипел эльф, но не бросился в атаку, как рассчитывали фантоши. Наоборот, развернулся к ним спиной, сорвал с головы геб и во всю мощь лёгких заорал:
  - Помогите! Сатрапа убили! Это заговор! Фантоши убили Селнира Дестанату!
  Крики Оникса подобно волнам пронеслись по холлу. На какой-то едва заметный, почти неощущаемый миг воцарилась тишина, воцарилась лишь для того, чтобы взорваться единым многоголосым аханьем. Потом как резанные завизжали особо экзальтированные дамы, кто-то оглушительно завопил: "Караул! Фантоши-убийцы!", и холл первого этажа поглотила паника. Придворные заметались, пиная слуг и отталкивая собственных фантошей. Все они одновременно бросились прочь, стремясь вырваться из толпы и поскорее убраться в свои покои. И Оникс не преминул воспользоваться собственноручно созданным хаосом: сбежал по ступеням, смешался с толпой и, ловко лавируя между взбесившимися тиратцами, стал пробираться к выходу...
  
  Покои вдовы принца, а ныне невесты сатрапа состояли из нескольких комнат: гостиная, спальня, столовая и даже нечто среднее между кабинетом и библиотекой. Смежная со спальней комната предназначалась, скорее всего, для личной служанки или наперсницы высокопоставленной особы, роль которой при Алемике играла Тель. Однако сегодня эльфийка не решилась оставить подопечную в одиночестве, поскольку её состояние вызывало беспокойство. Девочка из простой семьи, средненький бытовой маг, внезапно стала невестой хозяина трети материка. Так что причины для лёгкого помутнения рассудка имелись, и Тель всерьёз опасалась за её психическое здоровье. Именно поэтому, уложив тихую и неожиданно послушную девушку в постель, она с ногами забралась в широкое, мягкое кресло, точно по заказу стоявшее в спальне, и предалась раздумьям. Фантош-соглядатай исчез, как только женщины скрылись в спальне, и эльфийка возблагодарила за это Великий лес, поскольку, что и говорить, не привыкла к постоянному чужому присутствию. Воспринимать воспитанника Кальсома как часть интерьера у Теверель не получалось, и она боялась, что не получится никогда. И причиной тому было "знакомство" с Ониксом, несчастным юным эльфом, по прихоти мастера превращённым в живую, послушную игрушку.
  Теверель старалась не думать о том, что Оникс - единственный из шести пропавших юношей, которому суждено было выжить, потеряв при этом так много, что не ясно - считать его спасение величайшей удачей или величайшим невезением. "Впрочем, что теперь размышлять об этом? Оникс мёртв и, наверное, это лучший выход для него". На глаза навернулись слёзы. Почувствовав, что вот-вот заплачет, Тель глубоко вздохнула и, смежив веки, обратила взор внутрь себя, туда, где тщательно скрываемые от чужих глаз хранились воспоминания о Великом лесе, колыбели и последнем приюте любого эльфа. На несколько кратких, но таких важных, живительных мгновений эльфийка словно перенеслась под роскошные своды вековых деревьев, услышала священные песнопения мэтров и мэтресс, вдохнула исцеляющий тело и душу воздух и, ощутив так необходимый сейчас прилив сил, открыла глаза. И тотчас почувствовала, что во дворце что-то произошло, что-то такое, что кардинально изменит не только её судьбу, но и судьбы многих и многих иртанцев. Бросив тревожный взгляд на спящую крепким сном Алемику, Тель поднялась с кресла, потянулась, как большая грациозная кошка, и подошла к окну. Взялась за витой золотой шнур с пышной кистью и дёрнула, отодвигая тяжелую тёмно-вишнёвую портьеру. В глубине души Тель готовилась к чему-то жуткому и неотвратимому, она не удивилась бы зареву пожаров, охвативших город, или ядовито-зелёным всполохам боевой магии, танцующим в тёмном небе. Однако ничего страшного и ужасного за окном не обнаружилось, там, как и полагалось, царил предрассветный мрак, а в высоком чистом небе тускло светились далёкие звёзды. Эльфийка прислушалась, пытаясь уловить начавшиеся в Иртане изменения, но кругом было тихо, как в склепе. И всё же она чувствовала, как преображается мир, как расплетаются и сплетаются заново тонкие нити бытия, как меняются судьбы сотен тысяч людей и нелюдей. Мэтресса скрестила руки на груди и замерла прекрасной величественной статуей.
  Сколько времени простояла эльфийка у окна, она и сама не знала: может час, а может несколько минут. Дворец жил своей обычной ночной жизнью: слуги натирали полы, повара на кухне приступили к приготовлению еды, а несколько десятков живших во дворце аристократов в сопровождении жён, слуг и фантошей собрались в холле первого этажа, намереваясь с рассветом отправиться на охоту. И вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучало:
  - Помогите! Сатрапа убили! Это заговор! Фантоши убили Селнира Дестанату!
  Тель вздрогнула - голос показался ей удивительно знакомым... Но мёртвые же не воскресают, а в мире полно существ с похожими голосами. Отринув ненужную, бессмысленную надежду, эльфийка "отмерла" и бросилась к кровати - будить Алемику: воспользовавшись паникой, можно было бежать из дворца, а потом из города.
  - Вставай, Мика! - Эльфийка провела ладонью по густым волосам, так похожим на волосы Геды, и, дождавшись, когда девушка проснётся и взгляд её станет более-менее осмысленным, продолжила: - Сатрап умер. Нам нужно бежать! Вставай скорее, я помогу тебе одеться!
  - А как же... - сонным голосом начала Алемика, но Тель пресекла разговор на корню: стащила с подопечной одеяло, крепко взяла за плечи и заставила сесть.
  - Одевайся!
  На кровати появились серые брюки из плотной ткани, льняная рубашка и добротная длинная куртка с капюшоном и карманами. Возле кровати - сапоги, в которых удобно и пешком идти, и верхом ехать. Вся эта одежда никак не соответствовала уровню знатной дамы, коей с недавних пор считала себя горничная. То, что её очередной брак распался на стадии помолвки, Алемика ещё не осознала, сонный ум пока не понял и не принял известие о смерти сатрапа. Девушка взяла в руки брюки тупо посмотрела на них, потянула, точно проверяя ткань на прочность, и брезгливо скривила губы:
  - Ни за что этого не одену! - Она отбросила штаны в сторону, с вызовом посмотрела на эльфийку и безапелляционно заявила: - И из дворца никуда не побегу! Мне здесь понравилось!
  Глубоко вздохнув и призвав на помощь всё своё хладнокровие, Теверель спокойно проговорила:
  - Сатрап умер. Ты свободна. Нам нужно покинуть дворец, пока есть такая возможность.
  - Но зачем? - Теребя кончик косы, Мика недоверчиво смотрела на Тель. - Ты хочешь вернуть меня в Бершан, где я снова стану служанкой? Уж лучше остаться в Исанте!
  И тут терпение эльфийки лопнуло. Она пристально взглянула в глаза подопечной и рявкнула:
  - Хватит ломаться, бестолочь! По прихоти судьбы и нашего безответственного поведения ты заняла место леди Гедерики. Но ты не она. Ты простая девчонка по имени Алемика Тремиш, и сейчас я помогу тебе вспомнить об этом окончательно!
  Несколько замысловатых пассов руками, тихое, словно шелест ветерка в листве, бормотание и на кровати уже сидит симпатичная девчонка с длинной каштановой косой, светло-карими глазами и изящным, чуть приоткрытыми от страха ротиком.
  - Ломать - не строить, - едва слышно произнесла Тель и деловым тоном добавила: - Так, пожалуй, даже лучше будет: твой истинный облик - лучшая из всех возможных маскировок. Одевайся!
  Девушка взглянула на посветлевшую косу, всхлипнула и стала покорно натягивать штаны. Эльфийка тем временем скрылась в смежной комнате и вскоре вышла из неё в дорогом охотничьем костюме. На ногах - высокие сапоги для верховой езды, на голове - изящная шляпка с пером, в руках - хлыст, а на умело подкрашенном и слегка изменённом с помощью магии лице - кукольная, кокетливая улыбка. В общем, типичная придворная дамочка. Критически оглядев одевшуюся и донельзя растерянную Алемику, Тель удовлетворённо кивнула:
  - Будешь изображать мою служанку, Мика. Надеюсь, с этой ролью ты справишься лучше... Идём!
  - Подождите!
  - Ну что там ещё? - Направившаяся было к дверям эльфийка обернулась, с досадой взглянула на Алемику и вдруг улыбнулась: девушка с тоской и вожделением смотрела на бархатный футляр с ожерельем.
  - Можно?
  - Бери. Пусть подарок сатрапа останется у тебя в качестве моральной и материальной компенсации. Мы были не правы, втянув тебя во все эти игры. А теперь поторопимся, нам нужно как можно скорее выбраться из дворца, и желательно из Исанты.
  - Спасибо, госпожа. - Алемика присела в реверансе, затем схватила футляр, запихнула его во внутренний карман куртки и преданно посмотрела на эльфийку: - Я готова!
  - Наконец-то! - скептически хмыкнула Тель и решительно зашагала к выходу.
  В коридорах и залах, ещё полчаса назад охваченных паникой, теперь царила суматошная, нервная атмосфера. Слуги и придворные собирались в кучки, обсуждали убийство сатрапа и его сына, строили предположения, кто виноват в их смерти и кому достанется тиратский престол. Некоторые, напротив, не участвовали в разговорах, а, также как и Тель с Микой, спешили убраться из дворца. На всякий случай. Ибо неизвестно, как дело повернётся - вдруг, и правда, фантоши сатрапа взбесились и сейчас выскочат из покоев и пойдут крошить народ. Да и на своих фантошей аристократы поглядывали с опаской, предпочитая держаться от них подальше и обходиться услугами обычных горничных и камердинеров. На знатную даму в сопровождении служанки внимания никто не обратил, и беглянки беспрепятственно покинули дворец.
  На дворцовой площади, возле монументального, в виде огромной бронзовой чаши фонтана, Теверель остановилась и присела на широкий бортик. Журчание воды, прохлада металла и весёлые стайки радужных рыбок помогли ей сосредоточиться и приступить к поискам "своих". Конечно, согласно легендам, Тарго был единственным федералом, год прожившим в Исанте, но в легендах правда и вымысел искусно переплетаются меж собой и порой трудно отличить одно от другого. Так и с Тарго: единственной правдой в легендах было то, что сильф действительно жил в Исанте, но только не год, а раз в десять дольше. И за это время создал в городе разветвлённую шпионскую сеть, успешно работавшую и по сей день. Перед поездкой в Исанту сильф снабдил эльфийку необходимыми сведениями о резидентах федеральной разведки, наказав, в крайнем случае, обращаться к ним. Только вот никто не ожидал, что крайний случай наступит на второй день пребывания Тель в столице.
  Отринув посторонние мысли, эльфийка потёрла неприметное золотое колечко на мизинце левой руки, тем самым активировав его на поиск подходящего для её целей разведчика. С минуту ничего не происходило, а затем перед внутренним взором ленивой чередой поплыли образы присутствующих в Исанте федералов. Глядя на незнакомые или смутно знакомые лица, Тель недовольно морщилась - ни к одному из резидентов, что называется, душа не лежала. И вдруг - эльфийка будто в ледяную воду ухнула - перед ней возникло лицо Йоля, потом Ная и...
  - Геда?!
  Теверель засекла местонахождение бестолковой троицы, вновь коснулась кольца, деактивируя его, и посмотрела на Алемику, которая, воспользовавшись остановкой, с любопытством оглядывалась кругом. Девушке хотелось запечатлеть в памяти красоты тиратской столицы, чтобы, вернувшись в Бершан, небрежно бросить в разговоре: "Вы не представляете, насколько прекрасна центральная площадь Исанты в час рассвета. У меня до сих пор стоят перед глазами сияющие шпили башен, горящие багряным пламенем стены и серебрящиеся в лучах солнца окна". Девушка ещё раз повторила в уме красивую на её взгляд фразу и улыбнулась, воображая ошарашенные и завистливые лица подруг, ведь как бы удачно не сложились их судьбы, в Исанте им побывать вряд ли удастся. "А мне удалось! - с превосходством подумала служанка, не замечая, что эльфийка перестала колдовать и теперь наблюдает за ней. - И сам сатрап мне руку целовал, и сама леди Теверель Доро обо мне как о родной заботилась, и её племянник за мной ухаживал..." Вспомнив красавчика-эльфа, Мика погрустнела. Конечно, она и женой принца побывать успела (не важно, что не настоящей!), и сатрап руку и сердце предложил (девушка погладила карман, где лежало ожерелье), но по-настоящему запал ей в душу юный эльф, оказавшийся правда не эльфом, а такой же как и она жертвой обстоятельств. И тоже с чужим лицом. "Вот снимут с него личину, мы друг друга и не узнаем. А жаль, я бы хотела на него настоящего взглянуть. Может, он и не такой красавчик, как эльф, но всё равно, чувствую, симпатичный!"
  - Мика!
  Окрик и лёгкий толчок в плечо прервали её размышления. Алемика встрепенулась и заискивающе посмотрела на свою госпожу, ибо именно сейчас сообразила: кто-кто, а Тель уж точно знает парня, что путешествовал с ней под видом эльфа, и если её не злить...
  - Мика! Да что с тобой такое? Перестань витать в облаках - нам идти надо и довольно далеко. Соберись!
  - Да, госпожа, сию минуту, госпожа, - закивала ликанка и зачастила: - Можете не сомневаться, госпожа, я в точности всё, как Вы скажете, сделаю.
  Она смотрела на эльфийку преданным собачьим взглядом, отчего та немного опешила: уж больно резко строптивая, капризная девчонка превратилась в послушную, сговорчивую девушку. Но разбираться в причинах этого неожиданного перевоплощения Тель не стала. Ей хотелось как можно скорее добраться до Йолинеля и выяснить: какого лешего он притащил Геду во вражескую Исанту, а не в родной, гостеприимный Картр? Что такое должно было случиться, чтобы Йоль и Най, по словам сильфа весьма рассудительные и серьёзные молодые разведчики, припёрлись в столицу Тирата, презрев опасности и забыв о здравом смысле? "Вот пусть и ответят!" - решила Тель и зашагала к проспекту.
  Ранним утром народа на улицах столицы практически не было, за весь долгий путь на окраину города им встретилось человек пять от силы, по большей части - полупьяные гуляки, бредущие домой после бурно проведённой ночи. Алемика, как и обещала, хлопот не доставляла: шла чуть позади и о чём-то сосредоточено размышляла. Примерно за квартал до цели их путешествия в душе Теверель заворочалось неприятное, раздражающее ощущение чужого присутствия. Мэтрессе показалось, что за ней следят и, самое неприятное, понимают, кто она такая. Передёрнув плечами, эльфийка покосилась по сторонам, но ничего достойного внимания не заметила, к тому же ощущение слежки пропало. "Показалось? Вряд ли. Но тогда получается, что Йоль со спутниками либо уже попались, либо вот-вот попадутся". Благоразумнее и правильнее было бы повернуть назад, найти кого-то из резидентов и попросить у них помощи, однако Теверель, словно зачарованная, продолжала двигаться вперёд, к тому месту, где её ждала встреча с соотечественниками и воспитанницей. Возле небольшой, но уютной и опрятной на вид гостиницы, эльфийка остановилась. Некоторое время она внимательно рассматривала простой, ничем не примечательный фасад, а потом шагнула к дверям. И только взялась за шнур звонка, как двери открылись и раздался приятный бархатный голос:
  - Добро пожаловать в нашу компанию, госпожа Доро.
  Эльфийка на миг застыла, быстро оглянулась и скривила красивые губы в понимающей усмешке: за её спиной стояли трое рослых воинов в коричневых, почти чёрных доспехах. На широких поясах красовались короткие мечи, сапоги сверкали металлическими вставками, и Теверель точно знала, что за их голенищами прячутся острые, узкие кинжалы - традиционное оружие сильфов, которым они владели лучше всех на Иртане. Сопротивляться было бессмысленно и бесполезно: во-первых, сражаться с тремя представителями воздушного племени - себе дороже, а во-вторых, шума будет столько, что сюда полстолицы сбежится. Мысли эти на обманчиво-спокойном лице федералки, конечно, не отразились, но Шаниру - он решил самолично встретить гостью - они были понятны и близки. В своё время Саттол-младший тоже не стал ввязываться в драку с тремя злыми и взвинченными сильфами-воинами - сумел договориться. Ну а действовать тихо привыкли оба.
  Теверель гордо и независимо взглянула на Шанира, выпрямила спину (хотя куда уж прямее?) и переступила порог гостиницы. Алемика и сильфы, которые из конвоя превратились в почётный эскорт, последовали за ней. Саттол довольно улыбнулся, пересёк пустой, едва освещённый общий зал и направился к лестнице на второй этаж, где располагались жилые комнаты. Он ни на йоту не сомневался, что Тель пойдёт за ним. Перед номером, где находились Йоль и компания, тиратец обернулся и проговорил:
  - Надеюсь на Ваше благоразумие, госпожа Доро.
  - Как и я на Ваше, господин Саттол, - в тон ему ответила Тель, и, обменявшись настороженными взглядами, они вошли в комнату.
  За круглым столом сидели Йоль, Най, Геда и... Тель глазам своим не поверила! Эстениш. Эстениш Шагор. Непредсказуемый и опасный маг-путаник! Факт его присутствия в компании разведчиков и Гедерики поразил больше, чем отряд сильфов в сердце Тирата. Поразил так, что хвалёная эльфийская невозмутимость дала трещину.
  - Как?! - Теверель стремительно пересекла комнату и встала рядом с Эстенишем. - Как ты здесь оказался? Как ты умудрился с ними встретиться?
  - Ну... Я... - протянул бершанец, прикидывая, что рассказать взбудораженной эльфийке, которую явно не порадовала встреча с ним. - Я... как бы... - опять начал он и вдруг увидел Алемику. И в то же самое мгновение понял, что и как нужно говорить. - Я здесь из-за неё. - Эстениш указал на застывшую у дверей девушку. - Мне было очень важно спасти её! И я оказался здесь. А теперь мне важно вместе с ней вернуться в Бершан.
  Эстениш отодвинул стул, по большой дуге обогнул обескураженную такой наглостью эльфийку и, подойдя к Алемике, обнял её за плечи. Девушка не возражала: она уже сообразила, что этот симпатичный, порывистый юноша и есть тот самый "родственник" Тель. К тому же в его объятьях было необычайно уютно, тепло и спокойно. И впервые за эти бешеные дни Мика ощутила себя на своём месте. Она теснее прижалась к молодому человеку и посмотрела на эльфийку, взиравшую на них с недоумением и какой-то затаённой надеждой.
  - Значит ты здесь ради Мики... И всё?
  Эсти кивнул и требовательно повторил:
  - И теперь мне важно вместе с ней вернуться в Бершан. Думаю, Вы могли бы это устроить, для Вас ведь тоже важно помочь мне. Важно, потому что и Вы, и господин Перт обещали! Вы должны сдержать слово. Это важно. Очень важно!
  - Я поняла, что для тебя важно... - протянула Теверель, села на освободившийся стул и устало потёрла виски. - Я отправлю вас в дом сильфа Тарго. Расскажите ему о своих приключениях. Только не врите, не приукрашивайте события. И помните: теперь это ВАЖНО для всех нас.
  Тель поднялась и посмотрела на Шанира, с любопытством и тревогой наблюдавшего за развитием событий. Интерес могущественной мэтрессы к ничем не примечательному, почти лишенному магии юноше был подозрителен.
  - Мне нужны портальные камни. Много. Сами понимаете, прямой портал до Бершана выстроить, это не на пикник в загородную рощу отправиться.
  Такой наглости от эльфийки Саттол не ожидал. С минуту он пялился на неё как на умалишенную, затем провёл ладонью по затылку и вкрадчиво осведомился:
  - А почему, собственно, я должен помогать Вам, госпожа Доро? И позвольте напомнить: Вы сейчас не в том положении, чтобы раздавать приказы.
  - Так я и не приказываю. Я прошу. Более того, вернувшись в Федерацию или в Бершан, я возмещу стоимость камней. С процентами.
  - Кто он такой, леди? Почему Вы так страстно желаете избавиться от него? Может быть, мне стоит оставить его себе?
  - Боюсь, что держать сиё сокровище при себе не захочет ни один здравомыслящий маг. Вы что-нибудь слышали об изменяющих?
  - Хотите сказать...
  Саттол с недоверием взглянул на Эстениша. Молодой человек нежно обнимал служанку Тель, терпеливо ожидая, пока маги договорятся, а в том, что они договорятся, бершанец был уверен абсолютно - это у него на лице крупными буквами было написано.
  - Посмотрите на него внимательнее, Шанир, проанализируйте события и сделайте выводы. Вспомните хотя бы нелепую и неожиданную смерть наследника. Возможно, не будь в шатре Эсти, он был бы жив до сих пор.
   - В самом деле?..
  Несколько долгих, тягучих секунд Шанир рассматривал невозмутимого как штилевой океан юношу, а потом подозвал к себе одного из сильфов и что-то негромко ему приказал. Наёмник поспешно покинул комнату, а Саттол продолжил рассматривать бершанца, чтобы при следующей встрече (не дай Солнце ей состояться!) узнать или его, или такого же как он. Впрочем, разглядывал Эстениша не только Саттол - взгляды всех присутствующих в комнате людей и нелюдей были устремлены на редкий и очень опасный экземпляр мага. Все они хоть краем уха, но слышали об изменяющих, а вот встречать не приходилось никому. Даже Геда и та припомнила сказку про мага-путаника Верениша, что в далёком детстве рассказывала ей няня. Сказка, как и положено, заканчивалась хорошо, правда, не для Верениша. Гедерика грустно вздохнула и от всего сердца пожелала Эстенишу счастья и удачи, ибо образ простого бершанского парня никак не вязался со злым и коварным героем сказки.
  Под жгучими, пристальными взглядами десятка пар глаз Эсти чувствовал себя весьма неуютно, ему казалось, что одежда его вот-вот задымится и истлеет, а за ней - кожа, мышцы... Неизвестно, что ещё напридумывал бы себе бершанец, но тут в коридоре раздались лёгкие шаги, и в комнату вошёл сильф с увесистым мешком в руках. Он поклонился Саттолу, а тот глазами указал на Тель.
  - Спасибо!
  Мелодичный голос эльфийки разрушил тишину и прозвучал словно команда "Отставить!", ибо все присутствующие вмиг перестали прожигать бершанца взглядами и принялись наблюдать за Тель, которая, присев на корточки, раскладывала на полу портальные камни. С огромным интересом следили они за каждым движением эльфийки, пытаясь запомнить замысловатый и хаотичный рисунок портала. До сего дня ни один из находящихся в комнате магов и помыслить не мог выстроить прямой портал из Исанты в Бершан. "Это же тысячи и тысячи километров!" - подумал Шанир, пристально наблюдая за работой мэтрессы и попутно прикидывая, чем бы он мог заинтересовать эльфийку, чтобы та согласилась перейти к нему на службу. Ничего путного в голову не приходило. "Не деньги же ей предлагать?! - Шанир грустно вздохнул и скривился - впервые за много лет, он не мог найти способ договориться с нелюдем. - Ладно, нечего мозг насиловать. Не выходит, значит, мне этого сейчас не надо!" И, успокоив себя таким образом, продолжил запоминать сложный и по-своему красивый рисунок.
  - Вот и всё. - Тель величественно поднялась на ноги и кивнула с благоговением взиравшей на неё парочке. - Мика! Эсти! Становитесь в центр и ничего не бойтесь. Самое неприятное, что может случиться с вами, это лёгкое головокружение и небольшая дезориентация в пространстве. Впрочем, Тарго в состоянии помочь. Прошу!
  - А разве не надо сначала активировать его? - не удержался от вопроса Йоль, и тотчас смутился и покраснел, получив в ответ взгляд яснее ясного говоривший, что яйцо утке не учитель.
  Тем временем не искушённые в пространственной магии бершанцы безропотно встали в центр каменного рисунка. Эстениш крепко сжал в объятьях Алемику и, та уткнулась ему в грудь лицом, как будто желая раствориться во внезапно обретённом возлюбленном.
  - Счастливого пути, ребята!
  Теверель стремительно начертала в воздухе непонятную фигуру. На сотую долю секунды линии вспыхнули золотом и исчезли. А вместе с ними - и влюблённая парочка, и портальные камни. Мэтресса бросила взгляд на место, где секунду назад стояли её беспокойные подопечные, едва заметно улыбнулась и, закатив глаза, стала медленно оседать на пол. Ближайший к ней сильф-воин среагировал как и положено воину - в мановение ока очутился рядом женщиной и подхватил на руки до того, как она рухнула на пол. Осторожно посадив бесчувственную эльфийку на стул, он вопросительно взглянул на Шанира. Но тиратец лишь пожал плечами:
  - Вот уж в чём я по-настоящему слаб, так это в целительских практиках. Однако, в теории, мне известно, что никто не может эффективнее помочь эльфу, чем другой эльф. Так что Вам, господин Маро, и карты в руки.
  Йоль тотчас бросился к мэтрессе, а Шанир с силой провёл пальцами по волосам и, словно очнувшись ото сна, потрясённо воскликнул:
  - Тьма забери этого путаника! Совсем меня запутал! Я вёл себя как идиот. Вместо того чтобы поинтересоваться, что во дворце произошло, озаботился проблемами какого-то простолюдина!
  Саттол повертел на пальце массивный и совершенно бесполезный перстень: после того как джинн развоплотился, завершив очередной цикл своего существования, могущественный артефакт превратился в красивое, дорогое украшение, не более того. И самое гадкое, что в последние минуты своей жизни несчастное, полоумное существо было озабочено только безопасностью Оникса. Джинн думал только об эльфе, видел только его и вполне ожидаемо отдал за него жизнь. Сатрап, судя по всему, тоже был мёртв, но стопроцентной уверенности Шанир не испытывал: он видел, как правитель коснулся щеки Оникса и упал, но лучше перестраховаться, чем попасть в лапы дворцового палача. Появление Тель косвенно подтверждало смерть сатрапа: вряд ли бы тот отпустил эльфийку добровольно, да ещё и лженевестку в провожатые дал. И всё же Саттол сомневался - Селнир был искусным интриганом и достойным противником. Инсценировать свою смерть, чтобы выявить предателей-заговорщиков, было вполне в его духе. Вот если б в гостиницу вернулся Оникс, непосредственный участник событий, и доложил о проделанной работе, тогда другое дело! Тогда Шанир тотчас же связался бы с отцом и поддержал его притязания на тиратский престол. А поддержать было чем, вернее кем, ибо список "сотрудников" Саттола не ограничивался сильфами и бейгами.
  Пока Шанир размышлял, как поступить, Йоль привёл Теверель в чувство и теперь, чуть ли не с ложечки, поил особым, восстанавливающим силы чаем, что по его просьбе заварил Най. С каждым глотком затуманенный взгляд эльфийки прояснялся, становился более осмысленным. Наконец Тель отвела руку Йолинеля, поднесла к губам чашку и допила живительный напиток. Йоль вернулся на своё место и переглянулся с Наем, оба понимали, что серьёзного разговора с мэтрессой не избежать, и с внутренним трепетом ждали неслабой головомойки. Вину свою отрицать было глупо: они не просто не справились с заданием, они поступили точно наоборот - вместо того чтобы привести Геду и Оникса в безопасный Картр, собственноручно доставили их в Исанту, прямо ко двору сатрапа. "Интересно, - как-то отрешённо подумал гном, - то, что по пути у Геды проснулась её тёмная природа, а Йоль заделался э... хамиром, станет для нас отягчающим или смягчающим обстоятельством? Да ещё бейги вмешались! Кто, в конце концов, принёс нам полудохлого Оникса, а потом и изменяющего подсунул? Вот пусть и отвечает перед мэтрессой! А мы..."
  - А вы, как выяснилось, тут ни при чём. Беспомощные жертвы обстоятельств.
  От тихих, но от этого не менее гневных слов Най вздрогнул, а Геда, хоть ярость няни была направлена не на неё, втянула голову в плечи. С того самого момента, как в гостиной появилась Тель, она подсознательно ждала чего-то подобного, всё же нянюшка была и оставалась для неё непререкаемым авторитетом, и девушке было стыдно. Покраснев до кончиков неприлично коротких волос, Геда уткнулась в чашку, но эльфийка, казалось, не обратила внимания на воспитанницу. Её взбешенный взгляд был прикован к Йолю.
  - Рассказывай! Как вы очутились в Исанте? Или столицы случайно перепутали?
  Голос Тель сочился иронией, однако засмеяться никому из присутствующих отчего-то не захотелось, даже Саттол, ухитрившийся пообщаться с представителями почти всех рас Иртана и в силу этого привыкший ко всему, проникся моментом и взирал на эльфийку с почтением и некоторой опаской. "Да... Вот и пришёл конец мифу о невозмутимости и железной выдержке эльфов", - с удовлетворением подытожил он, ухмыльнулся и, напомнив себе, что Теверель Доро типичный представитель своего племени, решил вести себя как всегда, то есть уверенно и с достоинством. Почтение и опаска, несоответствующие образу знающего себе цену мага, мгновенно исчезли, взгляд стал властным и проницательным. Однако для привлечения внимания к своей персоне этого оказалось мало - грозная эльфийка совершенно не желала отдавать ему пальму первенства. "Вот же склочная дамочка! Мне тоже интересно, зачем ребята притащились в Исанту, но главное сейчас не это!" Саттол поморщился, а затем резко поднялся и прорычал:
  - Теверель Доро! Я требую ответа!
  - Что?! - Эльфийка взвилась с места и гневно взглянула на человечишку, посмевшего орать на неё. - Как ты смеешь, маг?
  Будь на месте Саттола кто-нибудь другой, он наверняка не выдержал бы неистового взгляда мэтрессы, но Шанир и ухом не повёл.
  - Позвольте ещё раз напомнить Вам, госпожа Доро, что Вы сейчас не в том положении, чтобы приказывать. И примите мою благодарность за своевременное избавление от изменяющего.
  - Изменяющего... - хрипло отозвалась эльфийка, опустилась на стул и потянулась к чашке. - Похоже, его влияние исчезает далеко не сразу.
  - Вот и мне так показалось. - Саттол жестом приказал наполнить чашку эльфийки. - Но теперь-то мы можем поговорить без давления с его стороны. Расскажите, что произошло во дворце. Сатрап?..
  - Мёртв.
  - Точно?
  Тель с ехидной ухмылкой взглянула на Шанира и, немного растягивая слова, будто что-то обдумывая, проговорила:
  - Впрочем, трупа я не видела. Но весь дворец, от последнего слуги до министра, обсуждает его кончину и личность его преемника.
  - Значит, труп всё же существует?
  Скрывать раздражение Саттолу становилось всё труднее - эльфийка явно издевалась над ним, не желая рассказывать правду.
  - Почему бы Вам не убедиться в этом лично, господин Саттол? - ослепительно улыбнулась она и плавно обвела рукой номер. - С такой охраной Вам фантоши сатрапа не страшны. Сильфы не зря считаются лучшими в Иртане воинами. Или Вы трусите?
  - Я!? - Шанир затрясся, побагровел и вперил горящий взгляд в бесстрастное лицо мэтрессы. Краем сознания он понимал, что его провоцируют, но справиться с гневом, охватившим всё его существо, не смог. - Да я хоть сейчас!..
  Саттол выскочил из-за стола, едва не уронив стул, однако мысленный зов бейга заставил его замереть. Тиратец обвёл глазами гостиную и скомандовал:
  - У нас гости, господа. Приготовьтесь к бою! Без команды не нападать!
  - Кто... - начал Йоль, но был прерван грохотом слетевшей с петель двери...
  
  До двери оставалось всего несколько метров, когда Оникс сообразил, что вот-вот совершит роковую ошибку. "Нужно оставаться на виду! Оказавшись за пределами дворца, я стану лёгкой мишенью. А уж если фантоши развернуться в полную силу, мне и пары минут не выстоять. Здесь, среди шума и паники, я продержусь куда дольше..." Мысль оптимизмом не фонтанировала, ибо подспудно несла в себе горечь неминуемого поражения. Оникс зло рыкнул, с силой оттолкнул с пути взмыленного черноволосого аристократа, метавшегося у распахнутых дверей, за которыми в белёсом утреннем сумраке поблёскивали гладкие мраморные ступени парадной лестницы, и ринулся в боковой коридор, на ходу срывая с плеч чёрную кожаную куртку. Сейчас, когда благодаря его крикам, тиратские аристократы шарахались от фантошей, словно от чумных, нужно было как можно скорее придать себе вид обыкновенного человека. Вопросами "зачем он, собственно, трепыхается?" и "как это поможет ему удрать от всевидящего мастера?" Оникс предпочёл не задаваться. Наличие хоть какого-то плана, пусть хлипенького и жиденького, пробуждало в душе глупую, неоправданную веру в то, что спасение возможно. Именно эта вера и гнала эльфа вперёд, вопреки голосу разума и простой, но безжалостной в своей правоте логике.
  "Я не сдамся! Я должен вернуться к хамиру!" - раз за разом твердил себе фантош и продолжал бежать, расталкивая галдящих, взбудораженных, бьющихся в панике людей. С одного из аристократов он ухитрился стащить короткий плащ, с другого - широкополую шляпу. Теперь он мало чем отличался от обычного тиратца, по крайней мере, с первого взгляда, и смог позволить себе чуть замедлить шаг и обернуться. Удивительно, но Пепла и остальных фантошей Дигнара поблизости не было. Оникс даже остановился от неожиданности и едва не поплатился: какая-то дама, высокая, как геббинатская колокольня, на полном ходу врезалась ему в спину. Эльф с трудом удержался на ногах. Взмахнув одной рукой, а другой придержав съехавшую на бок шляпу, он сердито зыркнул на тиратку. Дама его взгляд проигнорировала.
  - Прочь с дороги, молокосос! - рявкнула с недюжинной силой и устремилась сквозь бурное людское море.
  Оникс же вновь огляделся по сторонам. "Что-то не так..." И запоздало пришло понимание: дело не только в отсутствии преследователей - в пределах видимости не было ни одного фантоша.
  - Ничего не понимаю, - пробормотал себе под нос эльф и, нахлобучив шляпу поглубже, двинулся вперёд.
  Галереи сменялись залами, коридоры - лестничными пролётами. Тиратский дворец был огромен - за день не обойдёшь, но беглецу он казался до ужаса тесным. Идти некуда, спрятаться негде, да и оставаться на одном месте долго - опасно. Роскошные стены давили, точно с каждым мгновением незримо сжимались вокруг Оникса. Однако больше всего напрягала неизвестность. Эльфу даже стало казаться, что он чувствует на себе взгляд мастера. "Неужели, Кальсом втихаря наблюдает за мной, как за подопытной крысой? Чего он ждёт? Хочет, чтобы я пришёл в определённое место?.." Фантош сбился с шага, шумно выдохнул и хотел развернуться, но передумал и продолжил путь, чувствуя себя при этом ужасно глупо. По-хорошему стоило прекратить метания и просканировать окружающее пространство, чтобы понять, где находятся враги, но, с другой стороны, стоило ему начать колдовать, Кальсом тотчас определит его местоположение.
  "Какая нелепость! Он и сейчас знает, где я. Не может не знать!.. Или может?.." Оникс постарался прогнать дикую мысль, но та не желала исчезать. Более того, он неожиданно подумал, что мастер никогда не церемонился со своими фантошами, разбирался с ними сразу - жёстко и категорично. "Так чего ему выжидать? Он что, боится меня? Да это же смешно!.. Тогда почему меня до сих пор не атаковали?"
  Оникс дошёл до очередной лестницы, притормозил на краю квадратной, выложенной мраморными плитами площадки и посмотрел сначала вниз, а потом вверх. Лестница широкими витками поднималась к одной из угловых башен дворца. Что находится в этой башне, фантош не помнил. "Значит, вниз". Он начал спускаться, с досадой отмечая, что паника, вызванная смертью сатрапа, понемногу начинает ослабевать. Взволнованные, взбудораженные тиратцы мало-помалу расслабляются, в общей истерии появляются проблески осмысленности.
  "Плохо дело", - подумал эльф, но в следующую минуту позабыл о тиратцах: на лестничной площадке стоял Кальсом, а перед ним проклятая четвёрка Дигнара.
  Оникс нервно икнул, ощущая себя несчастным перепуганным малышом, а затем в его сознании словно выключатель щёлкнул. Краски вокруг поблекли, звуки затихли, в голове стало удивительно тихо и пусто. Ни единой мысли, эмоции - сплошное серое равнодушие. Словно всё самое страшное уже свершилось, и мастер добрался-таки до его драгоценной памяти. Стёр, растоптал, уничтожил. И не осталось ничего, за что можно было бы удержаться, ради чего стоило жить. Пустая бездушная кукла, какой и полагалось стать Ониксу с того кошмарного дня, когда за его спиной сомкнулись ворота Геббината...
  - Продолжайте искать! Я уверен, он всё ещё здесь!
  Фантоши поклонились мастеру. Лис и Змей спустились вниз, а Пепел и Нырок стали подниматься навстречу Ониксу. Эльф машинально опустил голову, но шага не замедлил, он был готов к любому исходу. Даже умереть.
  Но ничего не произошло. Равнодушие оказалось прекрасной защитой: Пепел и Нырок прошли всего в полуметре от Оникса, а мастер Кальсом исчез, даже не повернув головы. Эльф едва сдержал крик ликования. Вовремя напомнил себе, что радоваться и праздновать победу рано - дворец он ещё не покинул. И всё же лёгкая торжествующая улыбка на мгновение коснулась сухих напряжённых губ - мастер более не властен над ним. Сверкнула и угасла, вновь явив миру маску пустого равнодушия - идеальный щит для беглого фантоша.
  
  Глава 22.
  Тёмное пророчество.
  
  Деревянная створа слетела с петель, описала дугу и, грохнувшись на паркетный пол, рассыпалась в прах. Из дверного проёма вырвались клубы серого пара, словно двухметровый силач выгреб из ледника увесистый кусок льда и швырнул его в раскаленную печь. Правда, в отличие от настоящего пара, этот явно был магического происхождения, поскольку не обдавал жаром и не спешил заполонить собой пространство гостиной - остановился на пороге, как ручной зверёк, ожидающий команды дрессировщика.
  Сильфы разом обнажили мечи, оттеснили Саттола и пленников к стене и выстроились перед ними живым щитом. Гедерика оказалась между Найлином и Теверель, но, к неудовольствию и удивлению последней, предпочла вцепиться в руку гнома, что красноречивей любых слов говорило: за своё короткое путешествие воспитанница изменилась очень и очень сильно, а, следовательно, ожидать от неё можно было чего угодно.
  "А ведь Геда, скорее всего, который день не пьёт сдерживающий напиток, - с тревогой подумала мэтресса и тотчас осадила себя: - Нет! Не думать об этом!" Отвела глаза от взволнованного личика девушки и посмотрела на Саттола:
  - Вы знаете, кто к нам пожаловал?
  - Понятия не имею.
  Шанир старался настроиться на бейга, которому было поручено наблюдать за подступами к гостинице, но, хоть он и слышал его отрывистый каркающий голос, слов разобрать не мог, точно их разделял шумный поток водопада. Тем временем сильфы придвинулись ближе друг к другу и слажено выпалили на выдохе какую-то тарабарщину, силой древнего заклинания вызвав мощный порыв ветра. Воздушный таран врезался в дверной проём, и серый туман заныл и заплакал, будто усталый, сломленный жизнью старик. По рыхлой поверхности пробежали золотистые искры-змейки, клубящаяся дымка застыла и стала похожа на пыльное мутное зеркало, которое нерадивая хозяйка пару раз мазнула грязной влажной тряпкой, добавив к ртутной мути некрасивые толстые разводы. Невнятный голос бейга смолк окончательно, и Саттол почувствовал себя крайне неуютно. Да, он был не один, рядом с ним находились десять умелых воинов-сильфов, но (Солнце знает!) что может случиться, если ситуация дойдёт до стычки? "Вокруг расплодилось слишком много противников: разведчики с опасной, как тысяча болотных гарпий, мэтрессой да ещё непонятный враг, притаившийся за портальной завесой. Сколько их там? Кто они?" Вопросы спокойствия не прибавляли.
  "Наша семья всего в шаге от трона! Я не могу погибнуть сейчас, так и не узнав, станут ли Саттолы правящей династией!" Шанир резко вдохнул и выдохнул, раздувая ноздри, шагнул вперёд и положил ладонь на плечо командира сильфов. Тот послушно отступил в сторону, но одарил Саттола осуждающим взглядом, ибо предпочитал держать начальство в безопасности, дабы потом не отвечать перед ещё более высоким начальством.
  - Всё хорошо, Гарго, если бы нас хотели убить - театральных пауз выдерживать не стали бы, - сухим, деловым тоном заметил Шанир и крикнул: - Эй, покажитесь! Объясните, зачем пришли и чего хотите! Вы хоть понимаете, где находитесь и кто перед вами?
  - Ну, разумеется, господин Саттол, - прозвучал мелодичный голосок, и из зазеркалья выступила невысокая светловолосая женщина, красивая и хрупкая, точно фарфоровая статуэтка, с правильными, по-эльфийски тонкими чертами лица.
  - Халика?! - Удивлению Найлина и Йолинеля не было предела.
  Чувственные коралловые губы ликанки растянулись в улыбке, в ясных зелёных глазах плескалась насмешка.
  - О, мальчики, какая неожиданная встреча! Вижу, вы так и норовите нырнуть в гущу событий. Или всё дело в бедняжке Гедерике? Влюбились в одну девушку? Бывает. Что ж, сочувствую. И Вам сочувствую, леди Теригорн, ибо выбор Вам предстоит не из лёгких - женихи-то, право слово, завидные. Не то, что покойный Дигнар, страхолюдина и увалень, в общем, медведь медведем! А тут красавцы, как на подбор. Но, смотрите, не тяните, а то мальчики передерутся. И, кстати, если хотите моё мнение знать, выбирайте гнома - и вид у него солидный, и то, что ответственный, крупными буквами на лице написано. Смекаешь?
  Гедерика ошарашено кивнула, а Йоль и Най недоумённо переглянулись. Халика Бегон выглядела пугающе странно. Холщёвая блуза и полотняная тёмная юбка с широким поясом и фартуком, подходящие скорее служанке, нежели супруге главы Совета. Волосы перехвачены неброским коричневым платком. И ни единого украшения. Но это полбеды. Вовсе не простая одежда и отсутствие столь любимых Халикой драгоценностей поразили напарников. Вызывающая поза, нездоровый румянец и лихорадочный, бешеный блеск в глазах - вот что озадачивало больше всего.
  "Она словно в наркотическом опьянении пребывает", - глухо проговорил Йолинель.
  "Однозначно! - поддержал друга Най и возмущённо добавил: - И мне хотелось бы знать, какой урод сделал такое с беременной женщиной?!"
  "В том-то и дело, она..."
  - Ай-ай-ай, мальчики, не стоит обсуждать даму в её присутствии. Я, между прочим, всё слышу. Могу и обидеться.
  - Послушайте, леди Бегон, - начал было принц, но Халика остановила его взмахом руки:
  - Позже, милый. Я не с тобой поговорить пришла. Хотя, честно скажу, ты мне ужасно симпатичен, правда... Нет-нет, хватит! Не сбивай меня с мысли, чаровник. - Телепатка хитро прищурилась, погрозила Йолинелю пальцем и обратилась к Шаниру: - Доброго утречка, господин Саттол, разрешите Вас поприветствовать и поздравить с долгожданной смертью Селнира Дестанаты. - Халика довольно хмыкнула, видимо, сочтя собственные слова весьма остроумными, и продолжила: - Нас всех можно поздравить, ибо падение династии Дестанат принесёт в Иртан долгожданный мир. Вы согласны со мной?
  - Возможно, - уклончиво произнёс Шанир и покосился за спину нежданной гостье, туда, где по-прежнему тускло мерцала зеркальная поверхность портала. На языке вертелось множество вопросов, но задавать их маг не рискнул, предпочитая подождать, послушать и, если повезёт, разобраться, что (Бейги всех раздери!) происходит в этой проклятой гостинице.
  А вот Тель, всё это время с затаённой грустью разглядывавшая светловолосую ликанку, молчать не стала.
  - Я чувствую твою боль, Халика. Потеря ребёнка... - проникновенно вымолвила она, и красивое лицо госпожи Бегон исказилось от гнева.
  - Он был чудовищем, монстром, способным разрушить наш мир! Само Солнце не допустило его рождения! - Телепатка гордо вскинула голову и с превосходством взглянула на Тель. В бледно-зелёных глазах плескалась непоколебимая, фанатичная уверенность в собственных словах. - Я бы никогда не уподобилась тебе, мэтресса. Растить и опекать чудовище - разве можно найти более презренное занятие? Тебе должно быть ужасно стыдно, особенно за то, что со своим заданием ты не справилась.
  - Не говори того, чего не знаешь!
  - О-о-о... я знаю. И гораздо больше, чем ты считаешь.
  Ликанка на мгновение сомкнула веки, глубоко вздохнула, а когда вновь обратила свой взор на эльфийку, та невольно отшатнулась - глаза телепатки словно заледенели, превратились в два продолговатых куска холодного белого мрамора, испещрённых золотистыми, чёрными и розовыми прожилками.
  - Что это с ней? - испуганно вскрикнула Гедерика, но её вопрос остался без ответа.
  Гарго заслонил собой Шанира, и сильфы попятились, впечатывая пленников в стену. Воздух перед ними вспыхнул радужным светом - воины концентрировали мощь, готовясь нанести удар.
  Халика лишь усмехнулась и подняла руки в примирительном жесте:
  - Что вы так перепугались, ребятишки? Я не собираюсь никого трогать. Мы просто поговорим.
  - Великий лес... - прошептала Тель и мысленно проговорила самое сильное из известных защитных заклятий, прекрасно понимая, что это бесполезно.
  Сейчас укрыться от взгляда телепатки не смог бы никто. То, что сотворили с бедной госпожой Бегон, было высшей степенью кощунства. Запретное заклинание, замешенное на крови убитого в утробе младенца, многократно усилило магический дар Халики и навсегда изменило её сущность. Теверель нервно сглотнула, не глядя поискала руку воспитанницы и сжала тонкое запястье, потому что знала, каким будет следующий шаг демоницы, сотворённой Орденом Солнца.
  - Всё верно, госпожа Доро, - ухмыльнулась Халика.
  Изящные пальцы чуть дрогнули, и всхлипывающая от ужаса Гедерика безвольно осела на пол. Лицо девушки расслабилось, дыхание стало ровным и глубоким.
  - Пусть поспит, так всем будет лучше. Хрупкая психика подростка с нечистой кровью может преподнести массу неприятных сюрпризов, а нам они не нужны. Не так ли, господин Саттол?
  - Да уж, - пробормотал Шанир, - сюрпризов с меня на сегодня, и правда, достаточно.
  - А теперь, наконец, поговорим. - Телепатка моргнула, возвращая глазам привычный вид, и улыбнулась, светло и доброжелательно, будто принимала в собственном доме долгожданных гостей. - Итак, правящая династия пала, и Тирату предстоит определиться с дальнейшей политикой. Полагаю, у Вас уже есть далекоидущие планы, уважаемый? Их-то я и намерена обсудить.
  - От чьего лица Вы выступаете?
  - Вот только не говорите, что до сих пор не поняли. С Вашими-то мозгами!
  - И что хочет от меня госпожа Барбаника?
  - Сотрудничества. Долгого и плодотворного. - Халика приосанилась. - Много лет Ликана вынуждено терпела унижения со стороны Тирата, ибо всеми силами пыталась предотвратить надвигающуюся катастрофу. Мы хотели жить в мире, но род Дестанаты упорно, шаг за шагом, подталкивал нас к войне. В конце концов, мы были вынуждены сначала разорвать отношения с Федерацией, а потом заключить так называемый мирный договор, по которому наши лучшие маги должны были выстлать своими трупами дорогу к Картру, дабы сатрап мог потешить самолюбие и ещё больше раздуться от гордости, став правителем всего материка.
  - Селнир мёртв.
  - Я в курсе. Этот фантош, Оникс, очень интересный субъект. И невероятно талантливый маг. Было прекрасным решением использовать его в качестве карающего клинка. Мои аплодисменты, господин Шанир.
  - Чего Вы хотите?
  - Справедливости, разумеется.
  Саттол с деланным изумлением изогнул бровь:
  - Разве справедливость не восторжествовала? Селнир умер, договор аннулируется. Войны не будет, а, значит, Ликана может и впредь оставаться мирным государством.
  - Этого мало. Нам нужна компенсация!
  - За моральный ущерб?
  - Не ерничайте, господин Саттол, Вы не в том положении.
  Шанир нахмурился:
  - Вы мне угрожаете?
  - Вы меня вынуждаете. - Халика скрестила руки на груди, и её голос стал холодным и строгим, как у сердитой учительницы, перед которой стоит провинившийся ученик. - Я хочу, чтобы Вы уяснили: эту комнату Вы покинете либо сатрапом, либо покойником. Решайте сами!
  Маг почувствовал дурноту. Впервые в жизни его в буквальном смысле загнали в угол. "Дать бой? Но кто знает, на что способна эта тварь, и сколько других тварей притаилось за мутной завесой?"
  - Вы ошиблись. Я не собирался становиться сатрапом. Мой отец...
  - Расчищал место для старшего сына.
  - Нет!
  - Да!
  - Нет!
  - Зануда! - бросила Халика и обернулась к двери: - Наш сатрап сомневается. Нужно это исправить.
  Зеркальное полотно портала покрылось рябью, точно глади лесного озера легонько коснулся гуляка-ветер, и в комнату ввалился Саттол-старший собственной персоной. Растрёпанный, слегка помятый, в расстегнутом камзоле.
  "Но живой!" Шанир облегченно выдохнул и тут же расстроено поджал губы: из заварушки, устроенной Орденом Солнца, ещё нужно было выбраться.
  Тем временем Нигмар одёрнул камзол, слегка пригладил ладонями волосы и цепким взглядом обвёл комнату. Чуть задержался на Теверель, потом на Гедерике и посмотрел на Шанира:
  - Они уже озвучили свои требования?
  - Нет.
  - Тогда советую послушать. Ведут дамы себя не слишком порядочно, однако, если приложить усилие, их можно понять, - ровным тоном произнёс Нигмар, и Шанир усмехнулся про себя: когда отец начинал так говорить, он абсолютно точно собирался отомстить, жёстко и беспощадно.
  - Поживём - увидим. - Халика фыркнула и масленым голосом попросила: - А теперь, пожалуйста, расскажите своему сыну то, что рассказали нам.
  Шанир вопросительно посмотрел на отца.
  - Никакого секрета здесь нет. Я действительно хочу, чтобы сатрапом стал ты.
  - Но...
  - Я привык находиться в тени и обеспечивать безопасность правителя. Меньше церемоний, больше свободы действий.
  - А меня, выходит, в оковы власти закуёшь?
  - Вот только не нужно разыгрывать из себя мученика. В твоём распоряжении будет целая империя. Уверен, ты найдёшь, чем возместить это маленькое неудобство.
  - Я не готов!
  - Готов, я уверен.
  - Стоп!
  Халика раздражённо топнула ногой. По деревянному полу расползлась сеть мелких трещин, а люстра закачалась под потолком, будто внезапно решила стать маятником.
  - Нечего делить шкуру не убитого медведя! - Ликанка осеклась, наморщила лоб, а потом захихикала: - То есть медведя-то, конечно, пристукнули, да только кому достанется его шкура - вопрос. Претендентов пруд пруди, но Великая Мать желает видеть на троне Тирата мага. Настоящего, полностью владеющего даром. И, мне кажется, нам стоит поспешить, пока кто-нибудь не уместил свой зад на драгоценном престоле.
  Шанир посмотрел на отца и, дождавшись его кивка, заявил:
  - Я готов выслушать Ваши требования.
  - Первым своим указом, господин сатрап, Вы аннулируете договор между нашими странами. Вы также откажетесь от войны с Федерацией, заключите мир и откроете её постоянное представительство в Исанте.
  Халика сделала многозначительную паузу, и Саттол-младший согласно кивнул:
  - Это не идёт в разрез с интересами моей страны.
  - Отлично, значит, по первым пунктам мы договорились. Далее: госпожа Барбаника желает, чтобы одна из ваших сестёр отправилась в Бершан и посвятила себя служению Солнцу.
  - Но...
  - Это разумная цена! - перебил сына Нигмар. - Саттолы почтут за честь отдать своё дитя под крыло Великой Матери.
  Шанир сжал зубы, чтобы ругательства не сорвались с губ, и мрачно посмотрел на торжествующую ликанку. Так и хотелось голыми руками вырвать сердце из её груди. Но она была всего лишь глашатаем воли Ордена и её смерть вряд ли бы изменила трагическую участь кого-то из его сестёр, одной из которых исполнилось десять, другой - двенадцать.
  - Великая Мать также хочет, чтобы Вы заключили брачный союз с одной из представительниц рода Маро.
  - Король не согласится! - не выдержал Йоль.
  - Согласится, и ты это прекрасно осознаёшь. Ради мира в Иртане он согласится и не на такое. Тем более, когда на кону стоит жизнь его сына.
  - Вы не посмеете тронуть меня! Кишка у вас тонка!
  - Думаешь? - Ликанка хмыкнула и перевела взгляд на Шанира: - Остались мелочи, сатрап. Вы отдадите нам этих двух клоунов-федералов, Гедерику Теригорн с её нянькой, и мы в расчёте.
  - Но они не граждане Тирата, я не имею права распоряжаться их судьбой.
  - Какие пустяки, никто и не узнает. Обещаю, ответственность за последствия Ваших действий Орден Солнца примет на себя. Итак, по рукам?
  - И больше никаких требований?
  - Абсолютно никаких. - Халика одарила мага чарующей и немного сумасшедшей улыбкой. - Мы станем прекрасными союзниками, господин сатрап. Вы не вмешиваетесь в наши дела, мы - в Ваши. Полная идиллия.
  - Согласен.
  - Скрепим же наш союз пред всевидящим ликом Солнца!
  Телепатка извлекла из кармана широкой юбки плоский металлический круг, положила его на ладонь и посмотрела на Шанира. Немного поколебавшись, тот сжал руку магички. Кожу опалило огнём, в ноздри ударил сочный цветочный запах.
  - Сделка узаконена... - прошептала Халика, отдёрнула руку, и Шанир с неудовольствием отметил, что металлический круг исчез.
  "Спокойствие, главное, спокойствие. В конце концов, ничего сверхъестественного жрицы не попросили", - успокоил себя Шанир и скомандовал:
  - Мы уходим!
  Магическое сияние, окутывавшее стройные фигуры сильфов, погасло. Короткие мечи вернулись в ножны.
  - Портал, Гарго!
  Командир сильфов с опаской покосился на угрюмую, точно грозовая туча, мэтрессу, тяжело вздохнул и полез в карман за портальными камнями. Он не понимал, почему Теверель молчит, почему отдаёт себя на милость чокнутой ликанской магичке. "При её-то мощи не оказать сопротивления?.. И мальчишки-разведчики притихли, словно смирились. Дико это всё и неправильно! Скорей бы отсюда смыться. Знать не желаю, что будет дальше!" Сильф ужасно нервничал и выстроил портал в рекордно короткие сроки, секунд за тридцать. Когда же пространство исказилось, очерчивая проход белоснежным световым контуром, Халика и Саттолы раскланялись друг перед другом, точно находились на светском рауте.
  - До скорой встречи, господа. Действительно до скорой, ибо, клянусь, как только мы с сёстрами завершим кое-какие дела, то присоединимся к вам во дворце, дабы перед лицом тиратского народа скрепить наш союз на бумаге.
  - Ждём Вас, госпожа Бегон, - с нечитаемым выражением лица ответствовал Саттол-старший, подтолкнул сына к порталу и, бросив последний взгляд на Теверель, шагнул в световую арку.
  Следом комнату покинули воины-сильфы. Портал бесшумно схлопнулся, и Халика сладко потянулась.
  - Молодец я, молодец. Ловко всё обставила. Прямо душа радуется, как теперь хорошо будет жить в Тирате.
  - А с нами что будет? - нарушил молчание Найлин.
  - Вы все вернётесь в Бершан. Ну, почти все. Гедерике Теригорн в Ликане делать нечего. Да что там в Ликане! Девчонке во всём Иртане места не найдётся. Кто захочет держать под боком магичку с проклятой кровью?
  Теверель глубоко вздохнула и шагнула вперёд, загораживая собой спящую воспитанницу. А заодно и мальчишек-разведчиков, чьё неуёмное желание проявить себя привело в ловушку. "И не смейте вмешиваться! Ясно?"
  "Но..."
  "Никаких но! Это приказ!" - рявкнула Тель, а вслух произнесла:
  - Сначала тебе придется убить меня! - И скрестила руки на груди, бесстрастно наблюдая, как белеют и тотчас покрываются паутиной из тонких ломаных жёлтых, коралловых, антрацитовых нитей глаза Халики.
  Драться с несчастной женщиной, разум и тело которой извратили запретными заклинаниями, мэтрессе претило. В другое время она сделала бы всё возможное и невозможное, чтобы достучаться до Халики, объяснить весь ужас произошедшего с ней и доставить бедняжку в Храмовую рощу, под крыло Великого леса. Эльфийская кровь, текущая в венах ликанки, возможно, помогла бы ей исцелиться... Но за спиной Тель находились дети, и о сострадании пришлось забыть.
  Между тем Халика преображалась всё сильнее и сильнее. Черты её лица стали более резкими, кожа потемнела до золотисто-коричневого цвета, отчего светлые длинные волосы стали казаться почти белыми. Правильные губы изогнулись в кровожадной улыбке.
  - Думаешь, у меня силёнок не хватит убить тебя, эльфийка? Ошибаешься. Я прихлопну тебя как назойливую муху и даже не поморщусь! Хочешь проверить? Или всё же отойдёшь в сторону и сохранишь жизнь себе и мальчишкам? Честное слово, я не желаю вам троим зла. Но, если ты вынудишь меня...
  - Остановись, пока не поздно, Халика.
  - Не смей мне приказы...
  Раскат грома сотряс комнату, и три ослепительно-синих молнии пронзили телепатку насквозь. Халику тряхнуло, чуть приподняло над полом, но через миг она вновь стояла на своих двоих и с вызовом смотрела на эльфийку. Урона ей заклинание не нанесло, лишь белые волосы завились крупными локонами да блуза и юбка кое-где покрылись пятнами копоти. И улыбка стала более злая.
  - Ты сама напросилась, гадина! - Телепатка взмахнула руками, и возле её ног выросла стена оранжево-красного пламени. - Сдохни!
  Повинуясь голосу магички, огонь начал медленно, словно нехотя, надвигаться на мэтрессу. Сила заклинания ужасала. "Оно убьёт её! Правда, нас раньше!"
  - Йолинель, немедленно уходи отсюда. Сейчас же! - приказала Теверель Доро и скрестила пальцы в отвергающем жесте.
  Пламя забилось на месте, облизывая стены и потолок яркими острыми языками, ощупало выстроенную мэтрессой защиту и начало расползаться в стороны, стремясь заключить магов в пламенеющий купол.
  Найлин, наплевав на приказ, зашептал заклинание, вливая силы в защитное поле мэтрессы и втайне молясь всем богам, чтобы его колдовство ничего не испортило, а Йолинель расстегнул ворот куртки и сорвал с шеи золотой медальон. Сжал пальцами тёплый металл, посмотрел на полыхающий огонь, чувствуя, как в глубине души ворочается омерзительный липкий страх, и шумно выдохнул. Хотелось жить, очень хотелось... "Но не такой ценой!"
  - Быстрее, принц, иначе будет поздно! - теряя невозмутимость, закричала Теверель, и Йоль разжал пальцы.
  - Домой, - прошептал он.
  Цепочка соскользнула с ладони, упала на колени Гедерике, и девушка растворилась во вспышке зелёного света.
  - А-ы-ый!!! - с нечеловеческой яростью взвыла Халика, и стены огненного купола, наконец, сомкнулись, заключая магов в смертельную западню.
  Тель с досадой тряхнула головой:
  - Глупец! Ты хоть понимаешь, что натворил?
  - Чем жить трусом - лучше умереть! В достойной компании! - отрезал принц, тоже вплетая заклинание в защитное поле мэтрессы.
  - Ну, до этого знаменательного момента недолго осталось, - буркнул Най.
  А Халика выла и выла, то срываясь на визг, то разражаясь утробным рыком, и начинало казаться, что она потеряла человеческий облик, и за стеной огня стенает и бесится свирепое голодное чудовище.
  "Впрочем, в каком-то смысле так оно и есть", - отстранённо подумал Йолинель.
  Он смотрел, как дрожит и пульсирует огненный купол, сантиметр за сантиметром сдавливая, сминая защитное поле, и думал о том, что сказать напарнику напоследок. А сказать было нужно.
  "Най".
  "Что?"
  "Ты отличный друг, Найлин Батор, и я горжусь..." - начал прощальную речь Йолинель и замолчал.
  Пламя мигнуло и осыпалось грязными серыми хлопьями, открывая глазам жуткую картину: Оникс держит за волосы оторванную голову Халики Бегон. Тяжёлые капли падают прямо на тело магички, вокруг которого стремительно растекается багрово-чёрная лужа. Сапоги Оникса в крови, но он не замечает этого, взглядом ощупывая хамира, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Убедиться, что хамир будет жить, а, значит, будет жить и его фантош.
  - Спасибо, приятель, ты на редкость вовремя, - устало произнёс Найлин.
  Оникс машинально кивнул в ответ, бросил голову Халики на пол и, развернувшись лицом к порталу, кинул через плечо:
  - Я возьму жриц на себя. Как только появится возможность - бегите!
  - Никуда мы не побежим! - Йолинель в два прыжка оказался рядом с родичем и встал с ним плечом к плечу: - Забудь свои идиотские замашки. Ты не один! Ясно?! Мы побратимы и будем сражаться вместе!
  - Побратимы? - ошарашено промолвила Теверель, но больше сказать ничего не успела.
  Мутная завеса пала, и в комнату ворвались жрицы Солнца - девять магичек в просторных жёлтых одеяниях, обозлённых настолько, что фантошу почудились, будто их полные ярости лица вот-вот проступят сквозь ткань капюшонов. "Хочу увидеть их мёртвые оскалы!" - подумал он, и в ладони привычно легли рукояти световых кинжалов.
  - Вам не уйти живыми! - выкрикнула одна из жриц.
  Её крик послужил сигналом к атаке. Солнцепоклонницы разделились и ринулись в бой. Четверо из них напали на Теверель с Найлином, остальные пятеро насели на Оникса с Йолинелем, без зазрения совести топча сапогами тело несчастной Халики.
  Воздух в комнате пропитался запахом крови. Он искрился от обрывков использованных заклинаний и дрожал от болезненных стонов и агонических вскриков - жрицы гибли одна за другой, пытаясь добраться до эльфов и гнома. Они могли отступить, но не сделали этого, ибо показаться на глаза Великой Матери было стыдно: они потеряли Халику и упустили Гедерику, подписав себе смертный приговор, и предпочли погибнуть в бою, а не от рук палачей Ордена.
  Когда последняя из солнцепоклонниц навеки застыла в луже собственной крови, Оникс оглядел разорённую, устланную трупами комнату и опустил кинжалы. Сражение было выиграно, значит, нужно воспользоваться ситуацией и как можно скорее покинуть Исанту.
  - Уходим! - озвучил он последнюю мысль и встрепенулся: - Где Гедерика?
  - В Картре, - ответил Йолинель, тщательно вытирая свой драгоценный кинжал о жёлтый балахон одной из жриц. - Я отправил её туда, как только началась заварушка.
  - Родовой амулет?
  - Он самый. Знал бы, что ты появишься...
  - Я твой фантош, я чувствую, когда во мне возникает необходимость.
  Йолинель скривился от его слов, и Оникс пожал плечами: то, что он произнёс, было само собой разумеющимся.
  - Я уже говорил: не нужно считать меня хамиром. Мы родичи!
  - Одно другому не мешает. Наша связь...
  - Уймитесь, мальчики! - прервала их мэтресса. - Выберемся из города - спорьте сколько хотите.
  - И то верно.- Найлин хлопнул напарника по плечу. - Оставь Оникса в покое. Он парень смышлёный, сам во всём разберётся.
  - Но он прав: наша связь...
  "Досадное недоразумение".
  Этот голос фантош узнал бы даже в многотысячном хоре. "Мастер!" Он метнулся вперёд, стремясь загородить хамира собой, но не успел. Между ними возникли Змей и Пепел. Змей сбил Оникса с ног и с размаха ударил сапогом в висок, а Пепел всадил кинжал в живот Йолю. Принц обеими руками схватился за рукоять и начал медленно опускаться на пол, точно в дурном сне наблюдая, как к нему катятся головы Найлина и Теверель. Голова гнома коснулась его колена, и, забыв о боли, Йоль уставился в гаснущие сиреневые глаза:
  - Най... Не верю. Только не ты, Най...
  - Гномом больше, гномом меньше, какая разница?
  Йолинель поднял взгляд. Над ним возвышался глава Ордена чистого духа, закутанный в длинный тёмный балахон. У его ног лежали обезглавленные тела Найлина и Теверель, а чуть поодаль с окровавленными саблями в руках стояли двое фантошей.
  - Я убью тебя, урод!
  - Это вряд ли, - ухмыльнулся Кальсом и скомандовал: - За дело, ребята!
  Фантоши ринулись выполнять приказ, и вскоре гостиничный номер изменился до неузнаваемости. Исчезла поломанная мебель и лужи крови. Обезглавленные тела тоже пропали, а вот мёртвых жриц рядком усадили вдоль стены, словно призывая стать свидетельницами происходящего. Опершись рукой об пол, Йоль настороженно следил за непонятными приготовлениями. Кальсом что-то затевал, но сил проанализировать ситуацию не было: затуманенный болью рассудок отказывался служить хозяину. Эльф посмотрел на Оникса, который лежал, уткнувшись лицом в пол и не подавал признаков жизни. "Да нет же, он жив, я чувствую. Но надолго ли? Мастер убьёт его!.. Не позволю! Оникс! Очнись! Я приказываю тебе: очнись и беги! И никогда не возвращайся ко мне!"
  "Как пожелаете, хамир".
  Кальсом не поверил своим глазам: секунду назад Оникс лежал бездыханным и вдруг исчез. А он даже не почувствовал, как тот очнулся. "Какой талантливый мальчик, только глуп как пробка. Куда ты денешься от своего хамира? Йоль прикажет - вернёшься как миленький!" Мастер перевёл взгляд на эльфа:
  - Прикажи ему вернуться.
  - И не подумаю!
  - Да куда ты денешься! - хмыкнул Кальсом и, склонившись к пленнику, взял его за подбородок: - Ты не представляешь, как давно я ждал нашей встречи, Йоль. Столько сил, столько многоходовых интриг. И вот, наконец, ты оказался здесь и сейчас, во власти тёмного пророчества.
  - Какого ещё пророчества?
  Йолинель дёрнулся, но он был слишком слаб, чтобы вырваться из хватки мастера. Дыхание сбилось, эльф закашлялся. На его губах запузырилась кровавая слюна. Кальсом разжал пальцы, подождал, пока принц откашляется, и с удовлетворением в голосе сообщил:
  - Тёмное пророчество - венец запретного знания и доступно пониманию лишь избранных. Но, так уж и быть, то, что касается тебя, я озвучу. Послушай, как сладко звучит! В ночь, когда падёт тиратская династия, девять светоносных дочерей принесут себя в жертву во славу грядущего воцарения смерти. Наследник великого эльфийского рода преклонит колени перед изгнанником и кровью своею омоет его сапоги. - Мастер шагнул в багровую лужу, растёкшуюся перед принцем, и торжественно закончил: - Сие станет началом гибели расы эльфийской и всего Иртана!
  - Зачем тебе это?
  - Это месть, дружок!
  И мастер Кальсом стремительным движением сорвал с головы капюшон.
  
  
  Конец второй книги.
  
  
  
  
  март 2012 - июль 2013, Москва - Бобровец, правка ноябрь 2017
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"