В танковой учебке, где я проходил курс молодого бойца, был командир взвода - молоденький старлей. Больше всего на свете он любил две вещи: сало и ставить "шпалы". Сало он носил с собой в добротном, кожаном дипломате и ел его всегда, даже когда курил.
Шпалы, для тех, кто не знает - это такой мощный щелбан, когда с силой оттягиваешь средний палец другой рукой и этот средний палец со скоростью пули стремится к находящейся под ним поверхности.
Шпалы он любил ставить в любом состоянии и тщательно тренировался. Поговаривали, на спор, за шмат сала, он мог таким образом погнуть армейский чайник.
Тренировался он в тихие и теплые часы, когда мы молоденькие солдатики изучали воинский устав или труды Маркса в ленинской комнате. Больше всего от тепла и уюта страдали ребята из союзных республик их все время тянуло спать. Изучать новый для них русский язык, через устав и "Капитал" Маркса было большим испытанием. На пятой минуте под размеренный бубнеж читающих и шлепанье старлеевским средним пальцем по толстой книге, воцарялась пауза. Тренировка пальца прекращалась, а это значило - кто-то уснувший сейчас словит шпалу взводного, в полсилы, но достаточно, чтобы вызвать слезы на глазах жертвы. Мы все, кто не спит втягивали головы в плечи и начинали с интересом оглядываться - искать кто уснул. Взводный тихонько подкрадывался к спящему и торпеда летела в цель. Резко разбуженный пациент начинал дико орать и тереть лобешник. Как правило после экзекуции поперек лба краснел рубец "подарка" от старлея.
Однажды он подловил меня и поставил шпалу в караулке. Хорошо, что оружие там запирают на ключ. Мне приснилось что в меня стреляют враги. Еще толком не проснувшись, пнул его тяжёлым кирзовым сапогом. Наговорил ему много приятного. Обещал сломать палец и много еще чего. Он не стал рисковать и меня увели на гауптвахту. С тех пор у меня нервическая реакция на грубое пробуждение и вообще, на резкие движения вблизи моей тушки.
И вот думаю, столько лет спустя, как там его палец, натренировал он его или нет? Или может кто-то исполнил те мои пожелания и цела ли его печень после стольких тонн сала?