У каждого человека есть место, которое он может считать своим храмом. У Архипа Андреевича этим местом была церковь. Маленькая церквушка на окраине Санкт-Петербурга, последнее пристанище бездомного, никому ненужного человека.
Морозное солнечное утро. Снег лежал на тропинке, словно рассыпанная белоснежная вата. Кто-то спешил на работу, Архип же спешил в свой единственный храм. Яркие лучи солнечного света отражались от позолоченного купола, пахло сыростью и безысходностью. Архип подошёл к воротам храма. Он поднялся по скользким ступенькам к самой церкви, подал старушке последние деньги, которые у него были. Трижды перекрестившись, он зашёл туда, где все проблемы оставались позади. Лампада горела у иконы Иисуса Христа. Архип поставил свечку и встал на колени перед святейшим ликом сына господа. Он заплакал. Архип не верил в несправедливость и безмолвие, смирение вот что движет его сердцем, его волей, его разумом. Казалось бы, безнадёжное положение души, могло повлечь самоубийство, но он нашёл себя в своём единственном храме, храме из лепестков ладана и чистого разума.
Год до просветления.
Жгучая боль в виске не давала покоя. Веки словно окаменели. Было такое ощущение, что горло словно залили свинец. Всё-таки нашлись силы, что бы открыть глаза. Я осмотрелся и увидел, пустую комнату. На спинке стула в бессмысленном беспорядке лежали вещи. В воздухе стоял запах табачного дыма с примесью вина. На столе стояла пустая бутылка "Изабеллы". Вышел на балкон и закурил. В пачке оставались лишь две сигареты. Я подумал, что было бы правильней сходить за сигаретами, и хотя бы на десять минут сократить новый бессмысленный день.
Утро было пасмурным, серые клубы дыма вырывались из трубы завода. Лил дождь. Первая капля разбилась об асфальт с характерным звуком, вторая капля, третья, небо плакало и омывало истерзанное собаками тело безмолвного города. Мне хотелось плакать. "Я рождён, что бы выживать" - подумал я и пошёл по безмолвной улице. Навстречу шли люди, первый человек, второй человек разбился об асфальт с характерным звуком. Я нашёл определённое сходство людей с каплями дождя, они существуют также бессмысленно, и разбиваются также быстро, не успев увидеть солнца. Подошёл к ларьку и купил сигарет. Снова закурил. Сладкое ощущение умиротворённости и теплоты окутало меня. Я решил купить бутылку портвейна. "С вас тринадцать рублей пятьдесят копеек"- сказала продавщица. Я небрежно бросил деньги на прилавок. Её опухшее лицо смотрело на меня с призрением. Грязные липкие руки с чёрными ногтями взяли мелочь и положили её в синий фартук. Пошёл домой пить свой портвейн. Шёл по грязной улице, вдыхая едкий запах урбанизированного воздуха. Если прислушаться и присмотреться, можно было уловить его движение. Я шёл с белым пакетом, пожалуй, единственным белым пятном в этом городе сером городе, и вдруг споткнулся, теперь пакет был полон портвейна. Нос был разбит, кровь падала на асфальт с характерным звуком, первая капля, вторая, третья. На асфальте оставались красные разводы.
Я подошёл к своему родному подъезду. У подъезда стояла девушка лет двадцати. Она спросила, который час. Я не ответил, потому что не было часов. Она спросила, как пройти на улицу Франца Кафки. Я не ответил, поскольку такой улицы не было в городе. Она зашла в мой дом, там было пусто и неуютно. Мы начали говорить.
-Жизнь пуста, - сказал я
- Может, для вас да, - сказала незнакомка, - но для того, что бы она наполнилась смыслом необходимо найти свой храм.
Через год я решил сходить в церковь. Я обрёл то, что искал. Видимо она была я явлением высоты.
Спасибо, Господи.
ДНЕВНИК ГЕЛИОСА, ИЛИ ДЛЯ ТЕХ, КТО В ТУПИКЕ.
Предыстория
Ночь. Девушка движется вдоль шоссе. Изредка проезжающие машины, освещают её обличие. Крупные капли слёз падают на коричневый кожаный плащ. Босые ноги шагают по неровному асфальту. Её душа и тело полностью отданы сегодняшней тьме. Кажется, что тишина пожирает тепло её почти угасшего свечения, но тусклый огонь всё ещё мерцает из-под плаща. Навстречу ей промчалась машина, облив грязью. Она этого не заметила, поскольку и так была в грязи по колено. Тишина не давала покоя. Девушка попыталась спеть что-то себе под нос, но не смогла, поскольку онемела от страха, от животного страха за будущее, за настоящее, за прошлое. На встречу бежит собака. Её зрачки расширились.
- Это хороший знак!- сказала собака и побежала дальше.
День первый. Грязная ванна безнадёжности.
Катя проснулась в холодном поту. Открытая книжка Хармса была брошена на стол. "Страшный сон, "- подумала она. Катя встала и пошла, принимать душ. Понедельник - день тяжёлый. За окно была зима. Стекло раскрасил загадочный узор. Огромные белые хлопья воздушного снега медленно исходили от Бога. Катя не могла увидеть прекрасного сияния жизни. Она топила себя в грязной ванной - в остатке того, что можно было назвать обществом.
Катя вышла на улицу. На ней были синие старые, немного потёртые джинсы, коричневая кожаная куртка, мрачное, опечаленное безысходностью лицо. Она шла против течения толпы, и, когда стало невозможно держаться, она начала плыть по течению. Явление действительности ей казалось удручающим и мрачным. Катя решила подняться домой, и заняться строительством своего "Обособленного мира". Этот мир состоял из каменной стены, стога сена и огромного количества змей внутри форта. Когда "Обособленный мир" был готов, она рушила его - стены обращались в прах, сено раздувал ветер, змеи поглощали сами себя, а потом исчезали. И всё начиналось снова. Так прошёл ещё один день и одна ночь.
День второй. Радость антитезы.
Что есть жизнь? Что есть люди? Что есть я? Твёрдой рукой Катя смела крошки со стола. В бешеном беспорядке крошки падали на грязный линолеум. После трапезы Екатерина выпила кофе. Остался неприятный горький привкус чёрной безмятежности. Медный звук сердца заглушал голос разума. "Сегодня вторник", - подумала Катя. На белом виске можно было заметить пульсацию вен. Внезапно сердце сжалось. Ей казалось, что в сердце вонзили острый меч по самое клише, в глазах потемнело, в горле пересохло. Бледная рука потянулась на верхнюю полку за помощью. Вдруг ей стало легче. Катя проснулась на полу, жгучая боль в виске была настолько сильной, что она перестала слышать что-либо.
День третий. Радужные проводы из старого мира.
Ночь. Ощущение конца. Девушка движется вдоль шоссе. Изредка проезжающие машины освещают её обличие. Крупные капли слёз падают на коричневый кожаный плащ. Босые ноги шагают по неровному асфальту. Навстречу ей промчалась машина, облив грязью. Она этого не заметила, поскольку и так была в грязи по колено. Тишина не давала покоя. Из темноты показался раёшник со своим волшебным ящиком Пандоры. Катя подошла к нему. Раёшник стал показывать ей красочные картинки про её прошлую жизнь. У Кати обострилось ощущение конца. Она продолжала идти по встречной полосе. Перед девушкой остановился старый автомобиль. Дверь открылась. Внутри сидела неопределённость.
- Давай я отвезу тебя обратно к свету! - сказала неопределённость
- Отвези, я так устала, что мои медные трубы лопнут от чрезмерного давления!
Они долго ехали по безмолвному шоссе, пока из-за гор не встало солнце. Катя слишком долго его не видела, чтобы поверить, что оно есть.