Неправильный оборотень

Пролог

И было пророчество: "...потомки его сумеют приручить зверя, и престанут люди опасаться оборотней, а семьдесят пятый потомок Рруса Трёхлапого будет особенным..."

Скоро праздник

- Бабуль, а мой новый дружок Мирак уже перекидывался прошлой луной.
- Это тот чтоль, который нового пришлого сынок? Маненький такой, утром к тебе забегал? Дак, они ж дикие. Ежели ему, как тебе, годков шесть, то самый раз перекидываться...
- Ага, он. Они тогда ещё только собирались к нам. Баб, я тоже хочу щас перекинуться - скажи папке, он тя послушает.
- Да ты что, сдурел? Спроси того Рика, Мирака папку, зачем дикий к нам пришёл? Да за тем, чтоб придержать сыночка - штоб тот смог договориться со зверем, а это только шаман поможет... Вот скажи, рассказал тебе твой Мирак, как это оно - перекидываться?
- Ага, говорит, почти не помнит, лапы у себя мохнатые увидал, да так жрать захотел - папка ему зайку и кинул. Он ему зайку загодя поймал, лапку закусил, чтоб тот шибко не бегал. А как Мирак перекинулся, так и кинул ему.
- Да, зайка вкусны-ый!! - сказала бабка задумчиво и смачно облизнулась.
- Мирак тоже говорит - вкусный. Баб, да как же это, он же сырой, как его неварёного-то есть, невкусно ж?
- Это, когда в человечьем обличье тебе невкусно, ты ж - человек. А вот когда зверем становишься, да спервоначалу перекидываешься, знашь, как вкусно. Первый раз, оно самое вкусное, - бабка снова причмокнула. - А у зверя вовсе мозги отшибает.
- Как это - мозги отшибает?
- А так. В однораз, как зверем становишься - видеть по-другому начинаешь, глаза по-другому смотрят, уши каженный шорох слышат, в нос шибает всякой вонью. Вместо рук, ног - лапы врастопырку стоят, а из задницы хвост торчит. Вроде б и знаешь, что так должно быть, но это человек внутрях знает, а ты уже зверем стал, который ни мамки, ни папки не видал никода, никого знать не знает, ниче не понимает - он же только сичас родился, и сила у него уже есть, а мозгов ещё не завелось. А жрать-то как в энто время хочется, вот в тот самый момент, если без пригляду, беда и случается. Зверь могёт и маму, папу загрызть, если те человеками рядом будут, он же не соображат ничего, у него энти... кстинты. Вот Рик-то, это знаючи, зайку-т и приготовил - правильно сделал.
- Баб, а чё такое кстинты?
- А эт, кода мозгов не хватает у всякой мелочи пузастой, бабке отдохнуть не даёт. Прилегла только на минуточку, а энтот, как репей в хвосте - чё да как. Вон братьёв прорва, у них спрашивай - они уж и поперекидывались, и девок по кустам пошарахали, особливо одну рыжую вертихвостку, у-у, блох ей в шкуру - лиса облезлая, а туда ж... Брысь отседова!! - ш-ш-шух, хлопнула дверь, да скрип кровати под утихающее бабкино ворчание.
Я с усмешкой покосился на старшего брата, большого знатока по рыжим шкурам. А тот сидит рядом на лавке, привалившись к избяной стене, довольно щурит хищные глаза да улыбается блудливо.
В тенёк под куст сирени возле бабкиного окна мы от бабки же и сбежали, а то не посмотрит, что законный выходной, чего-нибудь да заставит делать - дрова колоть или сарай чистить, а то, как девок, заставит полы в избе мыть. Ну и ладно, что выходной у брата - ему одному отдыхать скучно, в компании-то веселее.
Брат встал, гибко потянулся - я с завистью поглядел на его поджарую фигуру, её и деревенская просторная рубаха не испортит. Урус хоть и кажется худым и даже костлявым, но это только видимость. Под рубахой сухое тело как-будто канатами перевито, сам ходит бесшумно и быстро, двигается плавно, перетекая из одного движения в другое, да зубы скалит вроде нечаянно, не злобно, а выходит со значением. Одним словом - волк.
Мне только четырнадцать исполнилось, но ростом почти со старшим сравнялся. Сила тоже есть, хотя бы и не такая, как у брата... Глаза вот, непонятные - вытянутые, коричневого цвета, ресницы, что у девки, почти до бровей загибаются. Бабка говорит, оленьи - тьфу, срамота! Но девки тоже заглядываются... Только приметил я, что парни до перекидывания, всё равно что дети - по виду вроде большой, но какие-то ... невзрослые. Да уже после первого перекида пацан другим становится - и взгляд, и движения меняются, как будто, тайну какую узнал. А я ешё и не перекидывался ни разу! Вот через неделю полнолуние, будет праздник. Наступит и моё время!

Вечером вся семья за столом собралась в большой комнате. Во главе стола бабка Мьяра, вернее прабабка наша - самая старая в нашей деревне, самая уважаемая, глава нашего рода. А дальше садимся по старшинству. Сегодня, в гости зашёл наш вожак Ррык - бабкин сын и отцов дядя. Конечно, его посадили по правую бабкину лапу, тьфу, руку. Отец - бабуле приходится внуком - сел слева от неё, рядом мать, когда подала всю еду на стол. Ей помогала Урсуна, наша десятилетняя сестрёнка. Урус, как старший сын, рядом с вожаком. Дальше я сел. Самый младший Арыс, который донимал бабку расспросами, в конце стола.
Не знаю, как другие, а у нас за столом, когда собирается семья, интересно, разговоры почти не смолкают. А уж, когда дядька заходит - вроде, больше молчит, несколько слов скажет, а так направит разговор, как ему нужно - всё вызнает. Сегодня разговор Ррык начал:
- Что-то я смотрю, Арит, в последние дни к тебе народ зачастил.
- Да уж. Сегодня Диран, Крык и Румис, вчера Грeм, Лиинр и даже кузнец... Третьего дня...
- А кузнецу чего надо, он же человек, никак не оборотень?
- Да того же, чего и другим, - отец глазами на меня ведёт и усмехается. - Особенный. Каждому свою девку пристроить охота. Да по-особенному.
Бабка ахнула:
- Совсем срам потеряли!!! Да где эт видано, штоб вместо девки ейный отец хвостом крутил перед кобелём?
О-ох, действительно, сраму не оберёшься - бабка как скажет, так на всё село ославит. Вон, Арыска от хохота даже с лавки скатился под стол, аж поскуливает. Мать в полотенце лицом уткнулась. Урсунка с блюдом лепёшек по стенке на пол сползла, заливаясь колокольчиком. Урус в плечо толкает, из-за смеха выговорить ничего не может. Отец с дядькой сидят с серьёзными заcтывшими лицами, глаза в никуда глядят - нельзя смехом неуважение к главе рода показать, да и к бабкиным высказываниям за столько лет привыкли. А бабка не унимается:
- Ишь, охальники! Когда эт было, штоб кобель сучку по отцову уговору покрывал? - к отцу. - Ты, Арит, гони всех в шею! Наш Горушка ишшо молодой, ни одной течной сучки не нюхнул. Вот будет гон, тады и пристроит, котора к сердцу припадёт, а не энтих... тьфу, срамота!
- Баб, ты погоди... Вишь, у людей-то принято загодя переговорить с желательной партией, чтоб, когда сватать придёшь, тебя не умыли, не отказали, стало быть. Мы ж теперь с людьми живём, вроде...
- Цыц, говорю. Вот у людёв пусть по-людски и будет. Мы нелюди! Мы сучку по-волчьи выбираем! На тебя, Аритка, в своё время Гурунка как пялилась, помнишь? Вожакова дочка, между прочим, ну и что, что соседней стаи. А сговорили б твои родители с Соваром? И чево бы, пошёл бы с ней волчат строгать? Чевой-то, ты нос с Гурунки своротил, на двор к Тарусе убежал.
- А у Таруси течка раньше началась.
- Ах, ты ж паразит! - тут уж мать на отца полотенцем замахала. - У меня, значит, раньше! А то б к Гурунке пошёл?! И были б твои щенки с бурыми клоками, да с короткими лапами. - Отец присмирел, того гляди, хвост отрастит, да заметёт им виновато по полу:
- Тарусечка, милая, да вспомни, как бегал за тобой. У тебя ж лапки... ни у кого таких стройных и красивых нет, и у деток наших твои лапки! А уж шёрстка с таким подпалом! Охотникам облизнуться останется только. Я от Гурунки знаешь, как прятался, от охотников так не убегал. Ох, и злилась же она, ох, и рычала ...
- Во-во! И сговорили б, не пошёл к Гурунке, к Тарусе побежал бы, потому как, эти кси...кстинты не уговоришь - у них своя правда. Нам, оборотням, насильно мил не будешь, никаким уговором жить не заставишь - в таких делах ни отец, ни вожак не указ!
- Да, знает он, мать, - хмыкает отцов дядька. - Просто мужики любопытничают да шутят. Кузнец, может, и правда какие планы строит насчёт своей Христи, вроде прабабка его с оборотнем путалась. А остальные порядок знают. Никто твоего Горушку заставлять не станет.
- Н-ну, смотрите у меня, Горушку в обиду не дам!
Вообще-то, меня все зовут Лагор, а бабка сюсюкает, как со щенком - Горушка, Горушка. Стыдно... А особенный... Просто я и есть тот семьдесят пятый потомок Рруса трёхлапого. Всем вокруг интересно - взрослые всё время приглядываются, пацаны кругами ходят, правда, не задирают, за меня ж и брат заступиться может, девки пялятся да шушукаются, а которые и со смешками да намёками подкатывают. А уж Христя, кузнецова дочка, совсем проходу не даёт, даром, что человек, а прицепилась вот - поди угадай, взаправду втрескалась или, как другие, особенным интересуется. А поутру сегодня к Урсунке забегала её подружка Орринка, мелюзга десятилетняя, а туда же - пока не ушла, так глаз и не сводила. Урус всё насмехался, что невесты мои из пелёнок повылазили, смотрины предлагал устроить.
А особенный... Ничего я не особенный. Парень, как парень. Руки, ноги на месте, скоро лапы и хвост добавятся. И чего тут особенного?
Разговор потёк дальше, обсуждали пришлых, будущие полнолуние и праздник.
После ужина подкатил к бабке, когда она устроилась в кресле возле окна. Знаю же, что бесполезно просить, но в очередной раз:
- Баб, ну, чё ты меня, как маленького, кличешь, я ж большой уже... - из-за спинки бабкиного кресла приподнялся Урус со своей ухмылкой насмешливой, у-у волчара.
На бабку невозможно злиться и обижаться, ласковая она:
- Оленёнок ты мой, Горушка, - ещё хлеще... эх, бабка, - ты ишшо не большой, вот после праздничка побольшеешь маненько. Как обернёшься, как покажешь, кто ты есть таков, так и большим считать можно. А так... побудь пока маненьким, дальше уж не придётся.
Уруска совсем разухмылялся, руками рога над башкой маячит, из-за его спины Арыска рожи корчит. Обидно. Реву раненным оленем:
- Баб, да какой я тебе оленёнок, я даже салат не ем!
- Глазоньки-т у тя прямо оленёнковы, больши да ласковы, даже кады на бабку обижаисси. Глянешь в твои глазыньки, будто олешек из лесу прибежал, так бы и схрумала.
- Ба, я волком буду, хищником!
- Хишником? Ха, а ты знашь, олени-то тоже хишники?! - у Арыски с Урусом, да и у меня, наверно, глаза круглыми стали, и рты пооткрывались. Правда, Урус быстро спохватился, пасть прихлопнул, но глаза таращит. - Ты думашь, олешек на лугу просто так травку щипет? А вот, ежели в травке птичкино гнездо с яичками встретится, он его схрумает за здорово живёшь. А и не с яичками, даже с птенчиками не побрезгует. Зайков, конешно, не ест, а вот гусеничка, какая на листке, быстро в живот отправится. Эт ладно. А вот ты думал когда, почему волки и оборотни редко оленину едят, а едят, то какого-нибудь старого или калечного оленя? Они ж знашь, какие сильные. На вожака кинуться только сдуру можно, копытом звезданёт, сам волчьей звездой станешь. К вожаку, даже к покалеченному, не вздумай подходить, только кода сам помрёт. Охотиться можно, ежели какой оленёнок от мамки да от стада сдуру отбежал. Или какой старый аль больной, там с ногой переломанной, попадётся. А если к оленёнку другие олени побегут, собирай зубы, лапы и удирай, а то быстро на рога подымут. Вот как, любого хишника умоють...
Бабка пожевала тонкими сморщенными губами и, как будто что-то разглядывая за нашими спинами, продолжила:
- Правдоть, мы с Тырком, вашим прадедом, однораз такого олешку освежевали - мясцо молоденько, мягонько, косточки сахарные, - бабка рассказывает, а сама облизывается, да так, что у нас слюни закапали, тоже облизываемся. - Значит, пошли мы в лес с мальцами - Ларс, дед ваш, да Ррык постарше, они уже вовсю перекидывались, да Гронт, он-то в первый раз. Ну, в полнолуние, как положено попервости. Надо ж мяско приготовить малышу. А с утреца, в лесу-то облава была - говорили, людоед завёлся. Грешили на оборотней, ан нет, волк оказался, потом нашли. Ну, так, стало быть, облава-то была, знамо дело, всё зверьё расшугали. Оно бы, и без толку соваться в лес после облавы. Однако, вот оно полнолуние, Гронту перекидываться пора, хошь-нехошь пойдёшь. Это щас шаман оборотёнку мозги на место поставит, уговорит зверя не вылазить, а тогда-то Ррык да Ларс знать не знали, что придумают таково... Ну вот, пошли мы, значит, в лес, да курицу прихватили, у соседки купили. Знамо дело, дикий зверь налучше всего, да ведь облава... Ну, стал быть, идём покамест человеками, Тырк перекинулся, штоб пробежаться, авось, како-нить зайку пришмыгнуть. Ан - нет, даже белки не цвыркають - и их напужали. А слышу, Тырк рычит, хруст поднялся, рёв такой громкий, трубной, не поймёшь спервоначалу, что за зверь-то такой. Я бегом перекинулась, Ларс и Ррык за мной, да к Тырку. А там олень молоденький, да не телёнок уже, рога растут, в тело вошёл, в самом соку. Молодой, а силища-то - не балуй! На такого охотиться стаей нужно, а нас два волка, да щенки. Правда, у олешка нога сломана, как щас помню, левая передняя, видно бежал от облавы-то не глядючи, да в ямину али нору угодил. Да только ж силища, ему ж тож жить охота! Тырк, значит, справа оленя отвлекает, а тот башку наклонил да рогами качает, а рога-то о пяти отростках - красотень, только заденет такой красотенью, враз щенки осиротеют. Мы ж не на охоту шли, оружья никакого не прихватили, только зубы. Ну, я, значит, пока олень меня со щенками не чует, оббежала кругом, да из-за кустов и вцепилась ему в левый бок да отпрыгнула скорей. Олень-то от боли совсем забыл про ногу-то, взвился, а нога возьми и подломись. А тут ещё и подвезло, ямина небольшая подвернулась, нам-то о четырёх лапах и незаметно, а ему-то в самый раз пришлось. Оступился зверь, грохнулся, да рог евоный один с размаху ка-ак в землю воткнётся - и ни туды его, и ни сюды. Лежит на спине ногами дрыгает, от рогу-то башку ему вывернуло, горлом кверху. Давай кусай. Тырк-то и рванул. А глаз у олешка, прям, как у нашего Горушки - краси-ивый, только жалобный, слезой затёк. Ну, как ни жалко, а кушать надо. Оглянулась на пацанов - бежали за мной два щенка да пацан человечий, а прибежали три щенка. Так и не поняли, как Гронт перекинулся. Ох, щенкам и радости было, напрыгались, потявкали, пока олень отходил - он же ещё потом ногами дрыгал. Наели-ись! Потом с собой ещё на суп взяли, большой олешек был! А вкусный-то какой, об эту пору, пока молодые, олени самые вкусные. Да, говорю ж, такого не завалишь без стаи, да играючи, как у нас сподобилось - то удача...
- А ну, ребятня, совсем бабку заболтали, дайте ей отдохнуть! - С вожаком не спорят. Я поглядел на бабку, и правда, старенькая она у нас, хорохорится, но видно же, что притомилась, сунулся ей носом в руку, да пошёл с Урусом во двор, скотину пора встречать.
Ну и что, что мы оборотни! У нас скотина самая ухоженная. Мы всегда знаем, на каком лугу трава сочнее, всегда учуем куртины ядовитой травы и отгоним от неё глупых телят. А уж о том, чтоб скотина у нас пропала, и разговора быть не может - ни зверь, ни вор не позарится на стада, охраняемые оборотнями, и никакая дурная тёлка никогда не отобьётся и не заблудится - не дадут. Пастухи-оборотни у нас в почёте, их из человечьих сёл к нам приходят нанимать. Вот и Урус пока работает пастухом. Потому что ещё заканчивает обучаться, и сговорились, что к концу лета уйдёт стражником в город. Да и в городах оборотни в стражниках не задерживаются, как покажут себя, так их переманивают в сыскари, потому как многие преступления только с нашим чутьём и раскрываются. И знахари из нас знатные - хороший знахарь должен знать, когда лечебную траву собирать, как сохранить, чтоб она силу не потеряла, а уж травяные сборы у нас самые лучшие, самые выверенные получаются. И всё, благодаря врождённым инстинктам и нюху - у кого волчьему или лисьему, медвежьему бывает, рысьему.
И если раньше, во времена детства моего деда и его братьев, оборотней редко брали на службу, то теперь, после того, как мой дед Ларс со своим братом Ррыком создали систему "осознания", как они её назвали, наши оборотни, ого-го, всем нужны. Говорят, даже на службу к князю приглашают.
Оно ж как раньше было? Оборотни были дикими, как сейчас говорят, да и нынче таких хватает. Зверь в человеке просыпался годков в шесть. И человек-то ещё не больно большой и умный, а как зверь в нём просыпается в первое полнолуние, после того как исполнится шесть лет, так и вовсе без контроля старших оборотней, малыш лютым зверем стать мог, а то и людоедом. Потому что в этом возрасте звериное сознание сильнее человеческого и подавляет его. Зверёныш, подчиняясь инстинктам, и на человека может напасть. Взрослого не осилит, а вот ребёнка, пошедшего в лес по грибы, запросто. Человек бегать быстро не умеет, зубы и руки у него слабые, особенно, у ребёнка, его и поймать легче, чем того же зайца или утку. Так и становится "дикий" оборотень опасным и для людей, и для других оборотней, потому как неразборчивым становится, может и щенка оборотня загрызть. Да и невиновным, правильным оборотням приходилось отдуваться за нелюдей. И будь ты трижды уважаемым знахарем, если прознавали, что ты оборотень, ничего не спасало, забивали кольями, даже если на сто вёрст вокруг других знахарей нету. Настолько люди их боялись.
Вожак Ррык вместе со своим братом Ларсом, нашим дедом, додумался, как образумить зверя в оборотне и договориться с ним сызмальства. Оборотень - существо полумагическое. Учёные до сих пор изучают, какие энергии влияют на появление оборотней. Пока выяснили только, что магия каким-то образом задействована, и что оборотничество передаётся по наследству. Даже, если все твои родственники люди, но в предках затесался оборотень, то появляется возможность рождения оборотня. Ну, и у дедов наших вроде что-то с кем-то произошло, и они поняли, что со второй половиной, нашей звериной, можно наладить контакт - но для этого зверя надо успокоить, уговорить, научить его понимать человеческую половину, не разрешая зверю проявляться до определённого момента. А в этом могут помочь опытные оборотни и маги, даже не очень сильные. И, когда начинаешь внутри зверя чувствовать и понимать его, а он тебя - вот тут и проводится перекидывание человека в зверя. Осознанно. Дед с братом и знакомым магом выработали методику "осознания", стали предлагать это другим оборотням, организовали школу для молодых оборотней. Так появилась официальная раса оборотней культурных или цивилизованных. Среди таких обротней людоедов и чудовищ не бывает - это просто люди со специфическими способностями. Вот в таком виде нам рассказывали историю в нашей школе.
На следующий день, когда шли домой после занятий в лесной школе, мы с сестрой заспорили, выясняя, куда пропали наш прадед, дед, его брат, сестра и другие родственники - говорили, что погибли в какой-то войне. Оказалось, что мы толком-то и не знаем ничего. Никого из взрослых, кроме бабки, дома не было. Урус тоже к своей рыжей отлучился. Нам не хватило терпения дождаться отца или Ррыка, переговариваясь с Урсуной, побежали с вопросами к бабке.
И бабка рассказала:
- Ох, и времена были тяжкие! Нас, оборотней, как гоняли-то! И жгли, охотники нас травили, крестьяне кольями протыкали, на вилы подымали. Какой медведь-шатун зимой поднимется, оборотней ругают. Псина глупая бабу какую тяпнет, 'оборотень' блажат. Ох, тяжко-о! И вздумалось тут Гронту любовь закрутить. Да какую любовь-то ненормальную! Как мозгов лишился. Ничё не слышит, не соображает совсем. Один свет в окошке - Листавией её звали. Ох, змея! Ведьма. Лицом чисто ангел. Кожа тоненька, гладенька, молодая. Носик ровненький. Губки пухленькие, что твой цветочек. Глазки, навроде, наивненьки, а иной раз, как огоньком, вспыхивают - Гронту-то заливает, мол, от любви большой к нему, Гронту, значит. Волосья сыпятся по плечам. А вот цветом-то волоски уж больно странные, черны, как у ворона, а по черноте белые пряди переливаются. Сзаду посмотришь, подумашь - старуха перед тобой. Спереду глядишь, девка - красотой странная. Говорит ласково, что ручеёк журчит. Глазки-то при разговоре всё вниз опускает, прямо не смотрит. С виду, такая простота, такая ласкова. Вот, Гронт и втюрился. Из-за неё-то всё и случилось. - Бабка горестно пожевала губами и, уставившись куда-то поверх наших голов, продолжила:
- Она в деревню нашу с тремя мужиками приехала, на лошадях верхами. Едет улицей к трактиру, да мимо Гронта с Ларсом. А лошадь-то возьми да шарахнись от парней - коняку-то не обманешь, она оборотня завсегда чует. Тут-то Листавия эта на Гронта и взглянула. А чё, парень видный, красивый, глазами-то на девку в штанах выпялился. Где это видано, баба в штанах, в плаще и шляпе, одета как мужик, а причиндалы все бабьи. Ляжки без стыда выставлены, а при том глазки из-под ресничек стреляют, щёчки аленьки, вроде как от скромности. Проехала она со своими мужиками до трактира, еду заказали. А после мужики-то дальше поехали, а она в трактире комнату сняла, говорила - то попутчики были, а она, вишь, притомилась в дороге, отдохнуть хочет. Куда ехала-то так и не рассказала, всё юлила. Вроде, языком чего-то мелет, а никак не поймёшь, об чём сказать хотела. Да так завернёт, что забудешь, что у ей спрашивал. Так и морочила. Это ж потом мы узнали, что она ведьма, а те мужики помощники еёные по злым делам. Она, вишь, нам в доверие втиралась, говорила - исследует оборотней, чтоб, значится, помочь нам... Для этого, значит, брала у нас слюну, кровь, говорила - изучает. Она, и взаправду изучала, да только затем, штоб над оборотнями командовать. Надо было одним магам над другими победить, вот и хотели они рабами и слугами сделать оборотней, и чтоб мы по их приказу убивали. А оборотней потом ещё больше бы извиноватили и ещё больше нас травили бы... Вот, и начала она с Гронта. Хи-хи да ха-ха, на свиданья, значит. Любовью ему голову закружила, говорит, хочу по-волчьи. Тот перекинулся, весь в томленьях, а у ей сетка волшебная приготовлена, с которой не то что оборотень, а и маг не вывернется. Кликнула помощничков, они у ей недалече спрятались, да давай Гронта-то доить - ей не любовь нужна была, а ещё и сок, жизнь дающий, понадобился для изученьев. Вот какие непотребства творила. Ррык говорил, страшные дела сотворились бы, если б она свои изученья закончила - всяких бы чудовищ наделала, и беда ко всем пришла бы, по всем деревням, городам и странам... Гронт-то поначалу взъерепенился, обиделся, что она за любовь его так срамно ему сделала. А ведьма энта ему и говорит - от любви большой, помочь хочу, опоила его зельем - мы так думаем, она на ём испытывала, чтоб оборотень ей подчинялся. У Гронта совсем мозги снесло, только ей в рот и глядит, на нас рычит, огрызается. Худо ли бедно, мы ещё как-то терпели. Гронт всё время у Листавии пропадал. Слухи пошли - люди пропадают, и в лесу, и даже в домах семьи растерзанные находили. Как-то повстречали на улице Гронта, шёл человеком. Глядим, глаза дурные, а от него человечьей кровью несёт - и это в людском виде. Я к нему, зову, штоб пришёл домой поговорить, а он рот кривит, угрюмится - не пойдёт, грит, у него жизнь другая с любимой женщиной. И усмехается страшно, зло. А потом Раста - самая младшая моя доченька увидала, как он из дома наших соседей весь в крови выходил. А соседи наши - Тирас, оборотень, женился на человечьей женщине, сын у них, дружком Гронта с детства был. Мы, как  Раста всё рассказала, сразу к соседям побежали, а там... - бабка зажмурилась, по щеке потекла прозрачная слеза, промокнув щеку краем платка, надрывно продолжила:
- Там все растерзанные лежат - и дружок его, и мать, и отец-оборотень. Всё перевёрнуто, переломано, лужи крови, видать дрались, у отца лапы передние отгрызены. Страшно стало всем. Это ж какая  подлость и силища! Гронт же их всегда любил, они ж с Фарином неразлучниками были... И он всегда таким добрым был. Вот тут, и поняли мы, какая она страшная эта Листавия! Она моего мальчика в чудовище превратила. Она на ём и ещё на двух оборотнях опыты проводила - поила их чем-то, колдовала. Она ж и тех оборотней любовью поманила. Они друг друга и Гронта не замечали, только на неё смотрели, её приказы исполняли. Из деревни народ в один день побежал. Трактирщик с женой даже денег с собой не взяли, как есть сбежали. Ох, и страшно было! Все - и оборотни, и даже люди - собрались мы в соседней деревне и порешили - бегство не поможет. Нужно остановить Листавию и людоедов! Набралось нас изрядно - людей и оборотней под сорок штук, луками и мечами запаслись, а кто вилами. Детвору с выбранными оставили, с утра окружили нашу деревеньку, да и напали на ведьму со всеми её... - у бабки по щекам текли ручейки слёз, голос прерывался, мы с Урсуной сидели, прижавшись друг к другу и замерев. - Дрались страшно... С заколдоваными невозможно было справиться, она ж их кровью повязала, наколдовала им силу. Гронт... на моих глазах сначала сестрёнке своей Расте голову открутил, а потом отца свово Тырка порешил... - и тут бабка не выдержала, завыла громко, протяжно, истово, в волчьем поминальном вое, - и Ларс, и жена его Горинка... У-у-у-у-у-у!!!...
В соседних дворах горестно подхватили вой, а следом взвыла вся деревня. Громко хлопнула входная дверь, в комнату с перекошенным лицом ворвался вожак Ррык, следом отец, бросились к бабке. Ррык подхватил бабку на руки, а отец надвинулся на меня, спрашивая, что произошло. Урсунка нырнула ко мне за спину, а я развёл руками - спросили у бабки, что случилось с дедом, его братьями, сестрой и вот... Ага, и получил затрещину от отца, видимо, за честность. Ррык, укачивая мать на руках, метнул разъярённый взгляд - м-да, похоже затрещиной не обойдусь - сквозь зубы:
- Зови знахарку... Быстро!
Знахарка Верена уже бежала, благо, через два двора жила - поняла, что переполох от нас начался. Напоили бабку успокаивающим травяным настоем. После того, как она заснула, хмурый вожак выволок меня на крыльцо за ухо. Ррык никогда не распускал руки. Видимо, здорово его пробрало, перепугался за бабку.
- Рассказывай!
- Ну, нам рассказывают про деда и прадеда, а как они умерли, никогда не говорят. И сестра ваша, и брат... Мы ж с Урсункой не знали, что так будет... Спросили... а она вон...
Ррык совсем потемнел лицом. Отец цыкнул огорчённо:
- Говорил тебе, хоть как-то нужно рассказать... У них вопросы всегда будут. Это ж их семья...
Вожак опустился на ступени, обхватил голову руками и вдруг заскулил. Отец жестами показал, чтобы я проваливал побыстрее.
Ну, её эту историю, да хотя бы, и историю семьи - вон как всё повернулось. Лишь бы бабка не заболела, жалко её - добрая и ласковая она, а меня так, вообще, больше всех правнуков выделяет. И Ррык вон как расстроился! Слышал, что его жена погибла. Наверно, тогда же, когда и дед с прадедом и другими. Ррык-то после её гибели так и не женился, и детей своих нет. Вся его семья - мы и деревня... Да, вот так история!..
Весь вечер отец с Ррыком снимали стресс, как все мужики - на столе бутылка с самогоном и закуской. Бабка в своей комнате спала, в горнице отец с Ррыком негромко бубнили. Нас, детей, мать тихо покормила  на кухне. Урус, учуяв тяжёлое настроение в доме, вопросительно взглянул на меня. Шёпотом на ухо рассказал ему, и тот, покрутив пальцем у виска, прошипел:
- Терпения не хватило меня дождаться? И бабка, и Ррык от этой темы, знаешь, какие...
- Теперь знаю. Мог бы и сам раньше рассказать.
Брат смутился:
- Да... понимаешь, я сам не всё знаю. Они ж никто толком до конца не могут рассказать, и каждый по-своему рассказывает... Мне-то повезло, я у отца спросил. А-а, ладно, как вышло, так вышло... бабку жалко... да и Ррык, у них с женой любовь бешенная была, только поженились. Они ж совсем молодые были, их не хотели брать в драку. Только там такие злодейства творились, Ррык с Биарой упёрлись - пойдём со всеми. Они и драку с небольшими ранениями пережили. Тебе сказали, что Гронт с Листавией и Йортом, ещё одним оборотнем, прорвались и ушли? За ними погоня пошла. Из той погони только Ррык и уцелел. Нашли его умирающим, остальные все погибли, Гронт и Йорт тоже. Не нашли Листавию, ушла ведьма. У Ррыка, говорят, волосы с детства были почти чёрного цвета, и волком был очень тёмным, почти чёрным, а нашли его седым. Еле выжил. И с тех пор больше не женится и даже встречаться с женщинами не хочет, до сих пор тоскует.
Это был ещё не конец истории. Через день, утром в школе меня остановил вожак, и сказал, чтобы после занятий остался - есть разговор. Последнее занятие как раз он же сам Ррык и вёл- следоведение по теме 'следы в сухую погоду летом'. Урок проходил в лесу, примерно, в версте от деревни. Обычно уроки, которые вёл Ррык, длились намного дольше положенного времени, но сегодня не затягивал - ограничился следами крупных зверей и задал урок на внимательность, чьи следы можно ещё увидеть на изучаемой территории. Когда другие ученики, переговариваясь и споря, ушли по тропинке в сторону деревни, Ррык придержал меня за плечо и, кивнув, развернулся в противоположную сторону, в направлении лесного озера. Всю дорогу до озера вожак молчал, о чём-то сосредоточенно думая, а я не задавал вопросов, мне позавчерашних хватило...
Шагая, я  с любопытством крутил головой. У этого лесного озера было очень красивое имя - Хрустальный омут. Но нам строго-настрого запрещено было приближаться к нему ближе двух вёрст. И тропинок в ту сторону не было. Ррык вёл меня по нехоженой траве, машинально огибая непроходимые кусты и ямины - видимо, дорога к Хрустальному омуту была ему очень хорошо знакома. Мы вышли на берег озера, и я не удержался от восхищённого восклицания. Как же тут было красиво! Высокие сосны подступали почти к самой воде. Чистейшую воду этого небольшого озера окаймляла узкая полоса зарослей осоки и камыша.  Рядом с камышами распластались водяные лилии с крупными белоснежными цветками. Но особое очарование открывшейся картине придавал крохотный водопад - один из родников бил из каменного холма на противоположном берегу озера и ниспадал двойным каскадом, раскидывая капли воды, которые радугой переливались на солнце. Я подошёл к воде, она была настолько чиста и прозрачна, что были очень хорошо видны водоросли на дне и рыбы, снующие вокруг. Видно, что рыба непуганая, подплывает близко, тыкаясь носами в берег. Ох, а глубина-то здесь какая! Дно в нескольких метрах от берега резко уходило вниз, и прозрачность воды переходила в непроглядную черноту. Я невольно сделал шаг назад и перевёл дух - надо же, оказывается, всё время, пока осматривался, почти не дышал. Ррык сидел на траве, брови нахмурены, губы сжаты, глаза  неприязненно смотрят на окружающую красоту.
- Красиво? Вижу, понравилось... - Вожак замолчал, не в силах говорить. Видно было, что ему очень не хочется что-либо рассказывать, но почему-то, считал, что это нужно сделать. - Я привёл тебя сюда, чтобы рассказать и кое-что показать - думаю, тебе это необходимо. Не знаю, как сложится твоя жизнь, но некоторые события тебе, именно тебе, нужно знать. Пока не задавай вопросов, что будет неясно, спросишь позже. Сейчас... - Ррык, закрыв лицо руками, сглотнул комок в горле, потом продолжил глухим голосом. - Постараюсь о главном. То, о чём вам с Урсуной рассказала моя мать, касается не только нашей деревни и семьи, но на самом деле, такого рода заварушки никогда не случаются просто так. Нас, оборотней, люто ненавидели люди, да что говорить, и сейчас не любят, кто-то и терпеть не хочет, также убивают, как и раньше. Вам, ребятне, вольготно здесь в деревне под охраной княжеской грамоты. Там дальше, в городе и в княжестве нас не любят, но, хотя бы, терпят. В других странах и в соседнем герцогстве придётся опасаться и прятать свою натуру. Нас боятся. Глупцы они просто не понимают нас и боятся неизвестности. Знаешь, Лагор, иногда неизвестность совершенно не опасна, но люди истово боятся только потому, что им непонятно, чего ожидать от неизвестности, - невесело усмехнулся, - а вдруг укусит.
Немного помолчав, продолжил:
- Но мы, оборотни, в этом мире сила определённого рода - дикая, неподдающаяся, но сила. И властители очень хотят подчинить нас и заставить служить себе. Кто нас приручит, тот станет одним из самых непобедимых. Вот и Листавия со своими дружками пытались подчинить нас, тоже власти захотели. Она и разъезжала по деревням в поисках оборотней. На нашу беду нашла нас. Да что говорить, другим тоже достаётся. Поэтому, как ни прячемся мы, но всё же стараемся селиться деревнями, всем миром легче отбиться от завоевателей. Мы - существа полумагические. Превращение человека в зверя нереально без магии. В нас эта магия присутствует изначально, заставляя в определённое время превращаться и давая недюжинную силу. Только сознание зверя при пробуждении совершенно не связано с человеческим, хотя является нашим же. Дикому оборотню только с возрастом удаётся контролировать себя в обеих ипостасях, если доживёт до того возраста, а таких мало. И это твоему деду пришло понимание, учить человеческую половину в оборотне брать контроль над зверем. Как мы сейчас это делаем, ты знаешь, но в те времена был только один ребёнок, прошедший осознание - твой отец. Когда случилась вся эта история, Ариту исполнилось десять лет, и он впервые перекинулся - и был результат, его зверь проявился в сознании, правда, не очень-то хотел слушаться, всё-таки ребёнок ещё не совсем сознателен, поэтому, уже с твоим отцом решили первое перекидывание проводить  в четырнадцать. Но не о том речь... Когда мы оставляли детей в соседней деревне перед дракой, Арит сбежал вслед за взрослыми, а потом увязался за погоней и всё видел. Видишь тот холм с ручьём, рядом с ручьём камень, а за ним спрятан вход в пещеру. В той пещере Листавия держала пленников - сына князя и детей некоторых знатных дворян. Ей удалось их захватить, когда они направлялись в какую-то увеселительную поездку. Когда мы напали на деревню, Листавия с Йортом были здесь, пытались заставить сына князя написать письмо отцу. Из деревни Гронт прорвался к ним. Мы кинулись за ним в погоню и оказались здесь. Никому и в голову не приходило, что это чудесное место можно использовать с такими подлыми целями. Листавия, Гронт и Йорт, их было только трое, а нас пятнадцать оборотней. Мы окружили их и потребовали, чтобы сдавались. Нам хотелось честного суда, не хотели быть хладнокровными убийцами - наивные, мы ещё не понимали, как изощрён и подл разум ведьмы. Листавия нашла возможность каким-то образом влиять на звериную сущность оборотня. Она смеялась и выкрикивала слова заклятия, полоснув ножом руку и разбрызгивая кровь. И случилось страшное!!! - Ррык мучительно застонал и, зажмурив глаза, затряс головой. Прикрыв ладонью глаза, продолжил прерывисто. - Мы стали драться и убивать друг друга! Я помню, мной овладела безумная ярость, мысли не поддавались контролю, это было бешенство - мы перекидывались и нападали на того, кто подвернётся, истово вгрызаясь в чужую плоть, иногда несколько оборотней на одного, не разбираясь, кто перед тобой, друг или враг ... или любимая, - голос дрогнул. - Я очнулся от пронзительного визга, осознал, что остервенело грызу человеческую кисть. Я отгрыз руку Листавии и, видимо, этим прервал действие колдовства. Ведьма с криком упала в воду, и её утянуло в глубину. Из живых я остался один. - Ррык замолчал, повесив голову.
- А... - мой голос охрип от долгого молчания. Откашлялся. - А Арит? Мой отец? - я боялся спросить о Биаре.
- Арит спрятался за деревьями, и наблюдал со стороны. На него заклятие подействовало, но по-другому - он перекинулся в волка, но помутнения сознания и ярости не почувствовал. Мы так и не поняли, по какой причине - может от расстояния заклятие слабеет, может, сработало то, что у Арита было тесное общение со второй ипостасью, а заклятие действовало только на звериную сущность, человеческая же половина контролировала зверя. Он видел всё от начала и до конца, и очень испугался увиденного. ... Он видел, как мы рвали друг друга ... и Биара ... - и так смуглое лицо вожака совсем потемнело, он говорил с трудом. - Он сказал, что я целенаправленно через всех прорывался к Листавии ... Я ничего не помню...
- Пленники, зачем они ей?
- Власть - она же политика. Хотели свергнуть князя с помощью оборотней, для этого искали ключик, с помощью которого могли нами безнаказанно управлять. Тот сын князя, которого мы спасли - это наш нынешний князь Светлан. Когда он сам побывал в такой передряге, увидел оборотней вблизи и то, что оборотни спасли его от злобной магички, сильно повлияло на его мнение. Да и в советниках у него сейчас те самые друзья, с которыми он побывал в плену. Поэтому, отношение к оборотням в нашем княжестве намного лучше, чем у  соседей. И поддержка магическая, и школа ваша для оборотней, всё от князя. И на службу стали сначала брать по указу князя, а потом многие и сами поняли, что от нас пользы много. Хотя ещё побаиваются.
- А я почему?
- Мы повторно обращались к оракулу. Он подтвердил старое пророчество и то, что именно ты - семьдесят пятый потомок. Что-то случится, с чем только ты сможешь справиться. Честно скажу, Лагор, я не понимаю... Если бы выбор пал на Уруса, да даже на Арыса, я согласился бы. Но ты... мать правильно говорит - Горушка. Уж, очень ты добрый, никакой хищности и хитрости. Тебя не задирают, любят, знают, что уступишь не из-за трусости, а потому что совсем не честолюбивый, да и пользуются этим - а ты только улыбаешься.
Ну вот, опять Горушка!
- Да мне не интересно драться просто так, не из-за чего.
- Наверно, я не прав. Может, в этом твоя сила? Посмотрим... - вздохнул. - Ну, как бы там ни было, но после оборачивания, как определится твой зверь, усиливаем занятия в звериной ипостаси. Учиться будешь в ускоренном темпе. Что-то мне подсказывает, что доучиться у тебя не получится.
Вот это да!
- От князя уже приезжали, спрашивали про тебя, -  наверно, вид у меня был настолько ошарашенным, что Ррык рассмеялся, потрепал по вихрам, коротко прижав меня к себе. - Не только мы пророчества изучаем. Властителям без этого никуда. Им обязательно нужно быть в курсе всего мало-мальски важного, а иначе долго не продержатся. Желающих подобраться к власти много.
- Да зачем она нужна-то власть, нам и так хорошо!
- Да, хорошо под умной-то властью, а вот под дурной, например, под Листавией... Представляешь, каково было бы? Оборотням точно жизни не было бы...
  Уже на обратном пути я спросил:
- А почему нас к Хрустальному омуту столько лет не пускали? Там столько рыбы.
- Рыбы много, говоришь... - Ррык усмехнулся. - Тогда тоже много рыбы было, да сдохла вся, когда Листавия туда упала. И водоросли погибли, и камыши засохли. Раньше озеро Хрустальным называлось, и омута никакого не было, вода чистейшая с голубым отливом, и речонка из озера вытекала, даже говорят - русалка была. А после Листавии этот провал и появился, вода чернотой отливает, речушки не стало, вода неизвестно куда уходит. И русалки точно нет. Я постоянно запускаю мальков в озеро, водоросли притаскиваю. Приживаются, а через два-три года в один момент гибнут. Если человек приходит со мной или Аритом к озеру, с ним ничего не происходит, а если без нас, то потом не находим. Вещь какая-нибудь на берегу лежит, а от человека ничего найти не можем, даже запаха. Потому никого и не подпускаем, особенно, детвору. Что-то там нечисто - потому, и о смерти Листавии не объявляем, чем-то она причастна к происходящему на озере. Да, Лагор, о чём я тебе рассказал, другим знать не надо. Придёт время, сам решишь, что делать. А оно придёт...
Шагая рядом с вожаком, я думал: 'Сам князь мной интересуется, о-о как! И чего им всем от меня нужно? Что-то неуютно. Ну, не ощущаю я себя каким-то особенным и выдающимся. И не умею ничего особенного'.

Праздник на полнолуние.

Как правило, первое перекидывание в зверя - праздник семейный. После того, как была принята система 'осознания', наступает он в первое полнолуние после четырнадцатилетия и, обычно, касается самого оборотня и его семьи, ну, разве ещё друзьям интересно. Иногда приглашают гостей: вожака приглашают, мага, ведущего оборотёнка сызмальства, наставников из школы. Полнолуние выбирается потому, что в эту ночь перекидывание происходит легче всего - каким-то образом фаза луны влияет на процесс.
Десять дней назад мне исполнилось четырнадцать лет, Арысу шесть - он родился в тот же день, что и я, но на восемь лет позже. Сегодняшней ночью будет полнолуние и моё первое перекидывание в зверя, Арыс же впервые пойдёт на 'осознание'. Также первый раз перекинутся мой друг Сувор - ему двадцать два дня назад исполнилось четырнадцать - и Рамиса, первая из детей в своей семье подвергшаяся 'осознанию', её семья пришла в нашу деревню восемь лет назад.
Из-за пророчества об 'особенном семьдесят пятом потомке' было решено провести официальное празднование - собирается вся деревня. А сегодня я узнал, что прибыл представитель от княжеского двора и будут посланцы от других поселений, не только волчьих, но и рысей, и медведей, даже с юга кого-то ждали. За свою жизнь я привык не обращать внимание на интерес к своей персоне. Просто жил, играл и дружил с друзьями, и никогда не задумывался - кто я для них и их родителей, зачем соседи и другие интересуются мной... И вдруг пришло понимание, как их много, этих совсем посторонних людей, которые чего-то ждут от меня, которым я чем-то интересен. Меня впервые в жизни пробрал страх перед чужим мнением.
С утра я спрятался за сарай. Настроение было настолько паршивым, что я не пошёл обедать и не откликнулся на зов матери. Там, за сараем, и нашёл меня Урус вскоре после обеда.
- Что это с тобой случилось, братишка? Надо же, на обед не пришёл - когда такое бывало?
Я сидел на старых досках, сваленных сюда невесть когда, сжавшись в комок и обняв колени руками, угрюмо уставившись в стену. Брат толкнул меня плечом, присаживаясь рядом:
- Вот это да-а, - любопытными глазами заглянул мне в лицо, - я тебя никогда таким не видел.
- Ур, а каким ты меня видишь?
- Чего?
- Да вот, даже вожак не видит во мне особенного, он говорит, что ты или Арыс больше подходите.
- Ну, не скажи, мы с Арыской как раз самые обыкновенные. А особенный... не знаю, тебе больше подходит.
- Да чем же? Морда обыкновенная, я даже не очень умный...
- Ну, насчёт ума ты загнул. Нормальный ты ... Э-э, брат, да ты никак перекидывания испугался?
- Нет, Ур, перекидывания я не боюсь. Чувствую, как зверь во мне наружу просится - прям, сейчас бы перекинулся, - я не мог подобрать слова, как объяснить свои ощущения и страх. - Знаешь, они все смотрят на меня, заглядывают, как будто я невидаль какая, чудо-юдо какое-то. Всем превращение по-семейному делают, а мне целый праздник устроили, ещё послы эти...
- Так ты из-за этого? Гор, да на тебя  всегда внимание обращали - ты ж спокойно к этому относился! Чего сейчас-то на тебя нашло?
Ну, как объяснить ему, такому близкому человеку, как мне страшно... нет, не выйти к ним, а не оправдать их ожиданий...
- Гор, ты боишься... что  не понравишься им?
- Да! Боюсь! - от облегчения к глазам подступили слёзы.
Урус крепко обнял меня за плечи.
- Лагор, я всегда был братом особенного. Думаешь, к нам не пристают? О тебе не расспрашивают? И Ррыка, и отца, и мать с Урсуной, и даже Арыску. Фиг его знает, чем ты особенный, но, знаешь, любой другой на твоём месте возгордился бы и строил из себя невесть кого, а ты... ты отмахиваешься от этого и остаёшься самим собой - этому-то все и удивляются. Вот этим ты и особенный.
- Да ну тебя. Разве это важно?
- Не скажи. Ещё как важно. Правда, Гор, чего ты заморачиваешься? Плюнь, жизнь покажет, что дальше будет.
Х-м, прав Ур, чего-то я расклеился, как девчонка - накрутил себя, напридумывал невесть чего.  До перекидывания остались считанные часы, а я вздумал философствовать - вот уж сроду этого не делал.
- Спасибо, Урус! Мне, правда, легче стало.
- Во, держи нос по-верху, ты есть ты, а на других внимания не обращай! Жрать хочешь? - мой живот согласно заурчал, брат захохотал. - Смотри-ка, твой зверь отозвался. На, я тебе кусок мяса с лепёшкой стащил.
Хор-роший кусок, с румяной зажаристой корочкой, и душистая мягкая лепёшка величиной с тарелку - я с рычанием впился в бутерброд.
- Ешь-ешь. В следующий раз уже зверем ужинать будешь, сырым мясом.
- Умгу...
Хорошо иметь старшего брата!

С одной стороны полыхал закат, а над ограждением площадки, где проходили все деревенские собрания, в ещё светлом небе плыла полная луна. Мы, Сувор, Рамиса и я, стоя возле ограды, ждали, когда нас позовут. Праздник праздником, а порядок идёт своим чередом. Сначала маг и наставники работают с сознанием тех, кто не 'выпускает' зверя, начиная с самых младших детей, шестилеток, постепенно продолжая с более старшими.
Хотя мы знали всю процедуру происходящего сейчас за оградой, сами не раз её проходили, но с любопытством заглядывали в щели между толстыми кольями. Ещё бы, никогда такого не было, чтобы, в общем-то, на рядовое событие собиралось так много народу. На совете деревни было решено проводить процедуру 'осознания' с младшими как обычно, наше перекидывание в зверей тоже. Только решили сделать 'смотрины' - допустить желающих посмотреть 'осознание' и перекидывание - для этого по внутреннему периметру площади было сделано лёгкое ограждение для гостей. А после всех этих событий было решено накрыть столы для празднования. Да, такого размаха для обыденного события ещё не было.
Ещё одно нарушение - обычно, все, подвергающиеся 'процедуре', с начала и до конца находились внутри ограды. Но сегодня набилось столько народу, что нам не хватило там места, поэтому и стояли за оградой, ожидая своей очереди.
Я заглядывал в щель между кольями, стараясь высмотреть братишку - сегодня Арыска со своим дружком Мираком первый раз шли на 'осознание'. Я помню, как было интересно в первый раз. Интересно и жутко - а вдруг зверь не послушается, как выскочит, ка-ак начнёт всех рвать зубами... - такими страшилками малыши всегда пугают друг друга перед первым 'осознанием', ...хотя Мирак уже перекидывался... Но у магов всё отлажено - быстро вводят детей в транс и держат их под контролем, к каждому подходит наставник и разговаривает с ним, а вот о чём, не вспомнить. Ррык как-то объяснял - наговаривают ребёнку что-то вроде молитвы или стишка с учётом характера малыша, акцентируя на подчинении зверя человеку... Позже в школе учат чувствовать зверя, разговаривать с ним, объяснять ему жизненные правила.
На гостей тоже было интересно взглянуть - я пропустил их приезд, сидя за сараем, а говорят, что даже с юга кто-то из оборотней прибыл, а там совсем необычные звери водятся... Кто-то настойчиво затеребил мой рукав, обернулся - Орринка, Урсункина подружка. В длинном нарядном платье, на голове венок.
- Чего ты, Орри? Вам скоро идти...
Девчонка, подняв ко мне лицо и придерживая венок на голове, быстро зачастила:
- Гор, после превращения, когда будут вас мясом кормить, возьми у меня - я тоже буду мясо давать.
Сувор тут же развернулся, хмыкнул:
- А чё это у тебя? Будто у тебя вкуснее?
- Ага, вкуснее. Это мой отец с другими сегодня на охоту бегал. За зайцами. Специально к празднику - на стол и на кормёжку при превращении. Он сказал, на лопатке самое сочное мясо будет. Вот я и приготовила заячью лопатку.
Сувор совсем разулыбался:
- Ладно, Орринка, уговорила. Я к тебе обязательно подойду.
Девчонкины щёки заполыхали.
- Да я не тебе...
Дружок деланно нахмурил брови:
- Как это не мне? А кому?!
Орринка съёжилась, совсем тихо проговорив:
- Я это ... Лагору...
- Ха, все Лагору! А нас кто кормить будет? Так нечестно!
Пришлось мне вмешаться:
- Эй, Сувор! Это меня угощают! На мой кусок пасть не раскрывай! А ты, Орринка, беги - сейчас с вами шаманить будут. - Девчонка облегчённо вздохнула и, подобрав подол платья, побежала к подружкам - десятилетние уже заходили в ограду.
Рамиса, прищурив и скосив глаза, ехидно пропела дразнилку:
- Тили-тили-тесто, у Лагора Орринка в невестах! Слышь, Лагор, а на юге у людей, говорят, по несколько жён сразу держат - гарема называется.
Друг обнял меня за плечи:
- Эх, завидую тебе, Лагор! Все девки твои! Даже Орринка! Красавица Орринка смотрит только на Лагора! Имей совесть, хоть другу уступи! Ну, хоть одну!
- Сувор, мой друг, так и быть, дарю тебе ... Рамису. Рамиска, пойдёшь к Сувору?
- Эй, превращенцы, чего расшумелись? Шаману мешате, - шикнул на нас наставник Рамон, следящий за порядком на входе в ограду. - Им перекидываться, а они всё, как щенки малые, тявкают.
Мы затихли, но Сувор исподтишка всё толкался локтём, подмигивая. А Рамиска, зар-раза, мало того, что на ногу наступила, за бок ущипнула, ещё в ухо зашипела: ' А я тож-же к тебе хочу-у'.
Так и пихались, подхихикивая, в ожидании. Рядом с друзьями было спокойнее на душе. За своего зверя я совершенно не волновался, у нас уже года четыре как наладился контакт. Зверь часто спрашивал о причине моих эмоций, удивлялся, когда они не совпадали с его восприятием, и очень просился проявиться, с нетерпением ожидая сегодняшнего события. И Сувор жаловался, что его зверь весь извёлся в нетерпении. Рамиса тоже нервничала.
Но вот уже зашли в ограду тринадцатилетние...
Позвали Сувора и Рамису, меня пока оставили томиться в ожидании - наверно, оставили на "закуску".
Стою, вытянувшись и сжав руки в кулаки. Ну, что ж так долго-то? За оградой послышался шум голосов, одобрительные выкрики, голос вожака, призывающего к тишине. Наставник Рамон оглянулся от ворот на меня, негромко позвал:
- Лагор, пора...
Ныряю в ворота, иду мимо земляков, ни на кого не оглядываясь, подхожу к вожаку, стоящему на середине большой площадки. Ррык ободряюще, и даже с гордостью улыбнулся. Осматриваюсь. Площадка огорожена лёгкими перилами, за которыми толпятся оборотни и люди. Перед перилами на краю стоит только одно кресло, в котором сидит наша прабабка Мьяра, радостно мне улыбается. Рядом с ней расположились Урсуна и Оррина, держащие в руках блюда с кусками сырого мяса. Дальше Сора, сестра Сувора, кормит мясом молодого светло-серого волка - да это же Сувор! А вон и Рамиса в волчьей шкуре, тоже вырывает куски мяса из рук своего младшего братишки.
За бабкиным креслом, уже за перилами расположились мать, держащая за руку Арыса, и Урус. А вот это интересно - на краю площадки установлено большое зеркало на подставке, я его видел в горнице у знахарки Верены. Надо же, придумали, чтобы мы, обернувшись, увидели себя в облике зверя в полный рост ( гоню от себя мысли, что это из-за меня...).
Полуобняв за плечи, Ррык спрашивает:
- Готов? ... Сосредоточься, торопиться не нужно. Если не получается, не стесняйся - маг поможет...
И отошёл на несколько шагов. Я осмотрелся ещё раз, сотни глаз внимательно смотрели на меня. Я присел, опершись одной рукой о колено, кончиками пальцев другой руки о землю, опустил голову, закрыл глаза и постарался успокоить дыхание и отрешиться от окружающего - так нас инструктировали наставники в школе. Глубоко вздохнул и мысленно позвал, обратившись вовнутрь:
- Время пришло, выходи. Не бойся, я с тобой.
Почувствовал, что в какой-то момент не опираюсь рукой о колено, а стою руками и ногами на земле. По площадке от одной стороны к другой прокатился непонятный шум, похожий на изумлённое восклицание... и наступила тишина... Я распахнул глаза и увидел прямо перед собой... изумлённые глаза. Коричневого цвета. Рога. РОГА?!! Я переступил ногами и руками. Руками? Напротив меня переступил копытами молодой олень. В зеркале. ОЛЕНЬ?!! Я вытянул шею, олень в зеркале напротив потянулся ко мне, чёрный бархатный нос зашевелился, пытаясь что-то унюхать. В нос шибанул сильный запах травы, изрядно потоптанной, потом волна смеси запахов людей и звериных шкур. В ушах зазвенели голоса птиц и жужжание насекомых. Раздался чей-то шёпот, прогремевший в ушах:
- Какой краси-ивый!...
Я нервно дернулся, в зеркале напротив олень передёрнул золотистой шкурой и запрядал ушами.
Вдруг послышались мягкие шлепки прыжков и низкое утробное рычание. Слегка повернувшись вправо, увидел, как на поле выбегают оборотни и сразу оборачиваются в волков. Вон ещё один. Да это же дикие! Взрослые оборотни, не проходившие "осознание". Да что взрослые, вон и Мирак, дружок Арыса, перекинулся в толстолапого волчонка, к своим родителям пятится. Сразу и вожак у диких обозначился - Гром, волк-одиночка, уже немолодой, и шкура вся в шрамах. Я стоял, ничего не понимая, когда рядом со мной возникли перекинувшиеся отец и мать, увидел седую шкуру вожака, вот и Урус скалится на диких, целительница Верена, Арон, Орринкин отец, даже мать её - полярная лисица и другие "осознанцы". А это что такое? Бабка!!! Бабка Мьяра перекинулась!!! Старая волчица, совершенно седая шкура, кое-где с проплешинами, на холке шерсть дыбом, лапы трясутся от напряжения - того гляди свалится на землю, но рычит, рычит изо всех сил.
Бабка была ближе всех к диким. Гром рыкнул на старуху, и на меня накатило понимание, что бабку сейчас сметут и могут даже убить. Из-за меня!!! Диким я не понравился. Да плевать! Не дам мою бабулю в обиду! Один прыжок, и я перед самой мордой Грома, наклонил свою - оленью, оскалил зубы и злобно зарычал, заревел. Я наступал на дикого, не прислушиваясь к звукам, а только сосредоточился на волчьей морде с рваным шрамом, распахавшим нос и нижнее веко левого глаза. Краем сознания уловил, что моё горло издаёт какие-то странные утробные звуки, но сейчас самое главное, что этот дикий чуть не убил мою бабулю-у... Загр-р-ры-сс-ззуугр-рры!!! Волк и вся его свора медленно стали отступать, Гром сначала прижал уши, поджал хвост и, коротко взвизгнув, отвёл глаза. Я поднял голову, обвёл взглядом диких, они отводили глаза и уже не скалились, поджимая хвосты. Рявкнул коротко, но громко: "Убью!!!" Развернулся к вожаку диких и шаркнул попеременно задними ногами, так что комья земли с травой полетели в морды диких, фыркнул презрительно через плечо.
Что-то есть хочется!!! Ага, вон девчонки. Ещё прыжок. Орринка с заячьей лопаткой в руках стоит, открыв рот. Чем это так пахнет? Хрм-рм, а травы в венке на Орринкиной голове очень даже не дурны на вкус! Но чего-то не хватает. Вот оно! Наклонился и выхватил кусок мяса из девчонкиной руки. Чвак-чвак, мням! Вкуснятина-а!
Оглянулся. Все присутствующие как-будто оцепенели, уставившись на меня круглыми глазами, у многих рты открыты, даже у волков. Насмешливо фыркнул и обернулся.
И только, когда все увидели меня в привычном облике, оцепенение спало. Народ зашевелился, волки стали перекидываться в людей. Вожак, рыкнув на диких, быстро обернулся и бросился к бабке, которую уже поддерживал отец. Урус подскочил ко мне, хлопнул по плечу и захохотал:
- Гор, ну ты всех ...
Меня за руку ухватили тонкие горячие пальчики, опустил глаза. Ну, конечно, Орринка! Глаза восторженно блестят, щёки разрумянились, в белых волосах застряла ромашка из венка, шёпотом:
- Лагор! У тебя зверь такой красивый!
И тут накатило. ОЛЕНЬ!!! Я - оборотень-олень! Стыдоба-а!!!.. Зажмурив глаза, застонал, стукнул кулаком себя по лбу.
Подбежала мать, обняла, прижала мою голову к своему плечу, а я-то уже много выше матери!
- Горушка, ты молодец! Вон какой красавец-зверь получился!
Сквозь зубы:
- Мам, какой красавец? Какой зверь? ОЛЕНЬ!!! Сты-ы-ыдно!
- Ты не простой олень, ты - особенный! Вот увидишь, как всё ещё обернётся.
Сзади хлопнули по плечу, раздался негромкий голос вожака:
- Таруся, ну-ка, отпусти оборотня, - шёпотом, - ещё подолом ему нос утри. С ума сошла? Народ кругом, и гости высокие.
Мать, как ошпаренная, отскочила, виновато закусила губу. Шипит:
- Гости, гости... Он мой сын, кровиночка моя. Кто ж его утешит? Гости твои?
Ррык нахмурил брови:
- Так, Лагор, подбирай сопли, иди-ка, торжественно проводи главу рода к столу. Со страшими и с гостями не забывай кланяться, как вас учили. Взрослый уже, держи себя в руках, не смей ронять честь семьи.
Вспомнил: "...ты ишшо не большой, вот после праздничка побольшеешь маненько. Как обернёшься, как покажешь, кто ты есть таков, так и большим считать можно..." Напророчила бабка, как в воду глядела.
Бабка встретила меня, радостно улыбаясь, расцеловала в обе щёки. Громко, во весь голос:
- Ты ж, мой оленёнок, Горушка!!! Ух, какой зверь! Всем зверям зверь!
- Баб, ты ж потише, - стараюсь утихомирить её. - Зверь и зверь... Пошли, к столу провожу.
Бабка уцепилась за руку, гордо оглядываясь на односельчан и гостей. Только мне все эти взгляды - у кого недоумённые, у кого приветливые, а у кого-то и презрительные - как ножом по сердцу. Не готов я к пересудам.
Бабку посадили во главе стола, она всё не хотела меня отпускать, но Ррык уговорил, сказал, что негоже молодому оборотню, пусть и особенному, сидеть выше именитых гостей и управителей деревни. Я, облегчённо переведя дух, отправился к столу молодых, к Урусу и друзьям. За столом было весело - нам, как взрослым, выставили брагу, только градусом поменьше. Мне кажется, что я никогда ещё не видел своего брата таким весёлым и оживлённым. Толкнул его в бок и тихо спросил:
- Ур, ты чего весёлый такой? Даже нисколько за меня не стыдно?
Урус вытаращил глаза и зашипел:
- Чего стыдно? Кого стыдно? Я знаешь, как горжусь своим братом! Ты ж всем им доказал, что ты действительно особенный!
- Ага, особенный?! Олень! Рогатый олень! Все нормальные волки, ну, там может, медведи, да даже лисы, а я один ненормальный олень. Тьфу!...
При напоминании о лисах брат захохотал, сжал моё плечо и восторженно заговорил:
- Ага, волки да медведи... Да только те волки от этого бедного олешка чуть на месте не обмочились. Как ты их!... Загрр-рыз-зу!... Да этот Гром на место Ррыка метит, всё гадости ему подстраивает, диких под себя подмял. А тут олень ему хвост прижал. Как он от тебя пятился да хвост поджимал! Ему ж теперь от оборотней совсем поддержки не будет. Здорово ты дядьке помог!
Вот оно как... Никогда не интересовался делами взрослых, действительно, как бабка говорит "маненький", а выходит, не зная, всё же помог вожаку... Приободрившись от мыслей, что и от меня, такого, всё-таки есть какой-никакой толк, успокоился, постепенно втягиваясь в общее веселье.

Наутро жутко болела голова, поэтому сначала даже не понял, где нахожусь. Над головой навис наклонный потолок из неструганных досок, лежу на чём-то шуршащем - ага, сено, ещё прошлогоднее. Откуда-то из щелей пробиваются солнечные лучи, в которых густой струёй закручиваются пылинки. Похоже сеновал. Только чей? Повернул голову. На соседнем ворохе сена тоже кто-то лежит. Привстал, глянул, но тут же рухнул обратно, чувствуя, как лицо обдало жаром. Рядом лежали полураздетый Урус в обнимку с Лийсой, той самой рыжей лисой - оборотницей, которую хаяла наша бабка Мьяра. Смотрел какую-то секунду, а в памяти моментально запечатлелось - сливочная кожа Лийсы, нереально белая и нежная на фоне загорелого Уруса и яркой медно-рыжей гривы густых длинных волос лисицы. Урус, без рубахи, но в штанах, лежит на животе, уткнувшись в женское плечо,одна нога закинута на Лийскины ноги, выше колен обнажённые из-под задранной юбки, а рука по-хозяйски расположилась на девичьей груди, едва прикрытой расстёгнутой рубахой.
От интимности подсмотренной картины перехватило дыхание, сердце часто-часто забилось, и даже головная боль куда-то на время отступила.
Пацаны, бывало, трепали языками про девок... Да только, кажется, разговорами всё и ограничивалось. Частенько мы с дружками девчонок задирали - "зубы мыли" по бабкиному выражению - на грани приличия, когда от сказанного уши да щёки полыхают у всех, глаза блестят, но дальше ни- ни... Ну, разве что за купанием девчонок на речке подглядим. Как они барахтаются в полотняных рубахах в тёплой воде. Мокрые рубахи облепляют тело и сразу видно, у которой девчонки грудь начинает расти, а у которой фигура уже не на стиральную доску, а на кувшин становится похожа... Девчонки в свою очередь за нами подглядывают, только и слыхать хиханьки из ближайших кустов, штаны нам поперепутают, пояса поперевяжут... А потом после купания всей гурьбой идём в деревню, до которой рукой подать - всей ходьбы пять минуток неспешным шагом. Только у всей компании будто отшибает память - все направляются к домам самой дальней дорогой вкруг деревни...
Повторно приподнялся. Стараясь не смотреть на брата с лисой, огляделся. Ага, выход с сеновала оказался с моей стороны. На четвереньках, стараясь не шуршать сеном, прокрался к лестнице. А сеновал-то наш. Это что ж вчера было-то? Как я в такой компании на сеновале оказался? Вообще-то, раньше мы с братом частенько там ночевали, пока он не начал бегать за Лийской - и чего бабка её невзлюбила?..
Ох, а голову-то как разламывает... Помню перекид... олень... ОЛЕНЬ!!!... Дикие... застолье, брат, весело балагуря, разливает брагу по кружкам, откуда-то из-за пазухи украдкой достаёт флягу, оглядываясь на старших, понемногу добавляет в кружки, потом делает знак нам, молодым оборотням, чтобы разбирали кружки... Музыка... девичьи руки, тянущие меня в круг... чьё-то жаркое дыхание, губы... плач Орринки: "... Отпусти! Отпусти его! Он не хочет с тобой! Я всем расскажу, какая ты..."... Всё, дальше не помню.
Еле добрёл до крыльца, плюхнулся на ступени. Слава Ррусу трёхлапому, в это время суток крыльцо в тени, солнце добирается до него ближе к вечеру. О-ох, как плохо-то... голову ломит, кишки в животе в комок стянулись.
- А чегось, Горушка, за головку-то держисьси? Брага-т на вашем столе совсем никакая была... Компот прям, а не брага. Неуж, не доглядели, винцо вам выставили? Аль самогону кто дал? Ужо скажу Ррыку-то, пошто молодых портют...
- Баб, это... - Ох, голову не поднять, да что б такое придумать, чтобы бабка вожаку чего лишнего не сказала. - Баб, ну, мы сами там бутылку какую-то нашли... попробовали... интересно ж.
- Иж ты, попробовали! Пробовальщики... Я ж смотрю, рожи-т у молодых больно красны-то стали... Которы девок прям на кругу цуловать принялись... Срамота...
- Ба-аб, голова трещит, у тя травки никакой не заварено?... Пить хочется...
- Иди-ползи на кухню-то, там кринка с рассолом капустным стоить. По такому делу рассол самое налучшее средство ... от бутылей найденных...
Бабку не переспоришь, да и не в том я состоянии, чтобы спорить. А кухня-то как далеко у нас расположена ... раньше никогда этого не замечал.... Ох! Наконец-то, вот он - капустный рассол ... холодненький... кисленький ... самое то!!! Под бабкино ворчание голову потихоньку стало отпускать, и животу полегчало. Всё ещё придерживая голову рукой, сидел на лавке, наслаждаясь ощущениями. Невольно вспомнил Уруса с Лийской. И что меня толкнуло спросить?
- Баб, а ты чего так Лийсу не любишь?
Бабка так и застыла возле ларя, из которого доставала хлеб, напечёный матерью впрок, а после развернулась и села на ларь, как на лавку - за что нас, детей, всё время ругала нещадно.
- А ты чегось Лийску-то помянул?... Аль опять Уруска с ей любится? Вот, лисица окаянная!... опять парня с панталыку сбивает!... Зараза такая! Сколько ж вкруг её оборотней вьётся - бери любого. Нет, никого не подпущает, с Уруской по углам тискается, а его из-за её того гляди порешат...
- Баб, ты чего говоришь-то? С чего Уруса порешат?
- Да ты глупый чтоль совсем, Лагор? Вспомни-к, пять днёв назад каков Уруска домой-то приполз? Весь в синячищах да покусанный... У его ж и ребра поломаны были, ноги совсем не шли... Говорю, приполз, дружок евоный приволок! Таруся ему траву оборотную заваривала. Так отделали, что без травы обернуться силов не хватало...
- Да меня дома тогда не было. Мы с Сувором да другими в ночное подались...
- Во-во, ночное... а дома был бы - полюбовалси бы на братца-то. Ладнось, мы оборотни, обернулся и нет ничо, а если б человеком был? Как есть, помёр бы от таких битьёв.
- А кто его и за что?
- Ну, правда, Лагор, маненький ты совсем - как есть малец... Это ж надо, у оборотнихи течка, а тебе и нет ничо, даже носом не повёл...
- Баб, да скажи толком - при чём тут оборо... Баб, это у Лийски течка была? И Урус ходил на игры?
- Дошло! - бабка аж руками всплеснула. - Он к ей на энти жениховские игры кажный год бегает. Как заневестилась лисица в пятнадцать, а ему ж тады только двенадцать сполнилось - щенок, как есть щенок - а туды ж, побёг. Он же тады ишшо не оборачивался даже, так в человечьем виде и побежал - ох, деревенские и насмешничали. Там такие волки матёрые, а он... - всхлипнула, - они ж его из жалости не загрызають. Прикусють лапу аль хвост, да измываются всяко, по двору лискиному катают, как шарик, да елозят им навроде веником... Он же каженный раз еле приползает.
- А Лийска, что?..
- Чо-чо... Не выходит ни к кому. Уж пятый год пошёл... фырчит из окна на женихов-то... они дерутся меж собой, выделываются, хвостами перед ей метут... а она фырчит на них, из дому носа не кажет, пока течка не пройдёт, а потом по кустам с Урусом обжимается. Изведёт его эта лисица. Ты чтоль ничё не замечал?
- Да я ...
- А и ладно, успеешь ишшо наиграться. Заматереть ишшо надобно перед играми-то, а то костёв не соберёшь.
Я что спал всё это время? Вокруг меня столько происходит - дикие под Ррыка копают ... у Урусса любовь давняя ... - а я ничего не знаю, как будто откуда-то приехал. Спрошу-ка ещё:
- Баб, Лийска - лисица рыжая, а тётка Верена её мать - волчица, а отец кто?
- У Верены мужа-то никогда не было, она всю жизнь по Ррыку страдает. А Лийска у ей приёмная, да и всем эт известно. А ты никак опять ничо не знашь?
Виновато похлопал глазами. Мне сроду не интересно было, кто по ком вздыхает. Намного интереснее было, когда с дружками в лес подадимся в охотников играть ...
- А откуда ж Лийса взялась-то у знахарки?
- А эт кады Уруску скрали, ему тады токмо три годочка было....
- Чего? Уруса украли?
- Ага-ага ... Значит, ты ж тады токмо народился у Таруси, она с тобой тетёшкалась, а Уруса-то во двор поиграться вывела, котёночка ему дала - кошка тоже приплодила. Время к обеду. Мамка-т кашку наварила, да за дитём во двор. А во двору только котёнка маячит, а Уруса-то и нет. Сараи закрыты, и ворота с калиткой прикрыты, дитё само не откроет. Замков-то отродясь не вешаем - нет таких дураков, у оборотней воровать. А тут нашлись, дураки-то! Таруся унюхала-то чужой дух да взвыла так, что Арит с Ррыком с другого конца деревни в момент примчались. Да и деревенские сбежались - как же, дитё пропало. Так сворой и след взяли, а за деревней-то и потеряли - ворюги знали всё ж к кому полезли, пахучего табаку сыпанули, да не дотумкали, что от табаку у пса нюх отшибёт, а оборотню прочихаться, круг сделать, и он опять на след станет. Ну, те ворюги уже далеконько отбежать успели, на конях ускакали, всё норовили погоню запутать - то разбежутся, то сбежутся, да табак и травы пахучие сыпют. Только оборотню то не помеха, всё равно догонют. День и ночь без роздыху гнали, одни попеременки оборачивались, а другие на конях скакали... - бабка приложилась к кружке с квасом, видимо, в горле пересохло.
- А кони тоже без роздыху?
- Тадысь новый маг приехал, да ты его знашь, наш Тимофеич. Он тоже погнался, у ево травы волшебные какий-то были, вот он их в зубы коням и сувал. Говорят, едет, руками машет, чевой-то бубнит, а у всех сил прибавляется - и ходу. Кады ворьёв энтих догнали, Тимофеич без сил свалился, наши его домой в телеге везли. А у ворьёв навроде зверинца было. По клеткам зверьё разное сидело. А в одной клетке наш Уруска и лисичка маненькая. Лисичка мелконькая в ошейнике, а хвостик у ей почти наполовинку отрубленный. А из ранки-то сукровица бежит. Наши-то клетку открыли, а лисичка тявкает, зубки-то молочные, щекотные, а она рычит, прям по-сурьёзному, кусается, а сама Уруса-то в уголок задвигает да собой загораживает - защищает, значит... - от жалостливых воспоминаний бабка сама взволновалась, захлюпала носом. - Маг-то сразу понял, что у ей за ошейник - против обороту. Ошейник сняли, а она не оборачивается. Потом унюхали у ей и в миске с питьём снадобье противу оборота налито было. Она ишшо два дня лисичкой-то была. Верена тады совсем молодая была, тоже со всеми ворьёв догоняла, всё с лиской возилась, хвостик перевязывала да тетешкалась. Всё хотели проведать, откуда ж в зверинце дитё оборотня - да наши, кады ворьёв догнали, сгоряча-то на месте всех и порешили, и спросить не с кого. Тимофеич сказывал, бывают такие шаманы - икроматы, которы с мёртвых чево спросить могут. А у нас нету таких.
- А Лийска что сказала?
- Да чо дитё после таких мученьев скажет? Как перекинулась, беленька, крохотная, худющая, одни глазищи зелёные на лице да волосёшки, что огонь. Говорит, то ли Лийса, то ли Вийса. Только и лепечет: "Лийса-Вийса". А видать, раз перекинулась, то годков пять-шесть есть, а больше ничё не знаем. Уж сколько годов-то прошло - никто её не ищет. Вот и думаем, что ворюги те её родителев порешили, а её, верно, магам на опыты везли, и Уруску покрали для того же ... А зверёв выпустили с клеток. Правда, не все в лес-то побежали. Да ты ж нашего Волчка помнишь, он в прошлом году сдох - вот он из тех. Увязался за Ррыком, верно, вожака признал, так у Ррыка поначалу во дворе и жил. Ррык его потом к нам привёл, потому как сам то здесь, то уезжает, и покормить-то волка может забыть, у него ж и скотины сроду не было.
Я вспомнил нашего угрюмого сторожа, что жил во дворе. Он действительно никогда не играл, домашних не трогал, но и панибратства не позволял, аккуратно освобождаясь от детских ручонок, нырял куда-нибудь под сарай, чтобы не достали. И только при появлении Ррыка оживлялся, ходил за ним следом, не сводя с него глаз, и с радостью бросался выполнять нехитрые поручения вожака - привести того-то или унести что-нибудь тому-то, и никогда не ошибался, хотя был простым зверем. Впрочем, он довольно долго прожил для волка - надо бы спросить у отца или Ррыка...
- ... Верена-то и приютила девчонку. А рыжая эта только с Вереной да с Урусом ласковая. Сам, чать, слыхал, как языком чешет. Ты ей слово скажешь - она те десять, иной раз не посмотрит, что старше...
Да уж, всем в деревне ведомо, что Лийсу лучше не задевать, а лучше всех это знают несостоявшиеся женихи. Хотя вот который год, только начинается течка у лисицы, а уж полный двор оборотней. А ведь по годам Лийска считается перестарком, но желающих не становится меньше. Неуж-то, лисица и впрямь ждёт, когда Урус в силу войдёт? Вспомнилась картина на сеновале, да так ярко, что опять кинуло в жар. Так ведь, действительно, Уруса могут убить. В этом году Гром к ней в женихи набивался. А он зверь матёрый, злой и хитрый, с ним мало кто потягаться может ... Да и я бы даже и не подумал с ним спорить, я ж щенок против него ... Вспомнилась радость Уруса и моя стычка с дикими - я даже не понял на кого пошёл, сгоряча заступился за своих...
- ... Да видать, девчонка-т не из простых, - это о ком бабка говорит? А-а, всё ещё про Лийску, - за стол-то, как впервораз сели, она на краешке стула присела, спинка пряменько-пряменько, ручки сложила по-благородному. Каша-то простая, овсяная. А она ложечку так красиво ручкой-то взяла, понемножечку в ротик накладывает. Не хлюпает, не дует на кашу и не сопит. Прям вся такая, как картинка. После еды "спасибо" говорит. А вот работу какую, там полы помыть аль посуду, ничё не умела, всему её Верена учила. Видать, с прислужниками жила. Вот вся такая благородная, а не искали никто ... А может, издалеча привезли ... Илка у ей есть.
- Чего?
- Илка. Да ты ж видал, Уруска тоже теперь илкой в мясо тыкает, - вспомнилось, что, действительно, брат за столом ест не просто ножом, а с помощью приспособления, похожего на маленькие вилы - вилка, вот как называется. Ну да, уже год как пользуется, мне как-то всё равно было. - Это всяки благородные илкой-то кушают, а она и Уруса приохотила ... И ведь, не ищут ... А гости на празднике-то тож илками тыкались ... Оборотень заморский был, хвастал, тигрой перекидывается. Тигра эт кошка полосатая большая, незнай, страшная аль нет - Ррык про тигру сказывал. А с ём маг заморский, сам важный, а всё про тя выспрашивал - чё да как. Ну, там Ррык с Ариткой отбрёхивались ...
Чего ещё бабка понарасказывала бы - неизвестно, в двери ввалился Арыска. Взлохмаченный, рубашка разодраная, штаны на коленке порваны, один глаз совсем заплыл, ободранным кулаком под носом кровь вперемешку с соплями подтирает. Тихо всхлипывая, упрямо супит брови.
- Арыс! Арыска, чевой-то с тобой сдеялось? Кто ж те рожу-то начистил?
- А чо... а чо! Он предатель! На нашего Гора нападал! Ыы-ы-ы ... - не выдержав, братишка заревел басом, размазывая по ссадинам солёные слёзы, добавляя сукровицу из носа - щипет же ссадины, поморщился я.
- Ты ж смотри, Лагора защищал! Ах, защитник ты наш! Правильно в морду им дал, своих защищать надо. А ты тож ему наподдал никак?
Слёзный поток моментально иссяк.
- Я ему ... в ухо дал! а потом по кумполу... и пинул по заду, когда он пошёл. Вот! И ещё врежу, только придёт играться... - размахивая руками, показывая как дрался, Арыска не заметил, что уже сидит у меня на коленях.
- Да никак ты с дружком своим Мираком сцепился?
- Он мне не дружок теперь, он - предатель! Он на нашего Гора нападал!
- А чево ж он предатель-то? Гор ему кто? Никто. Эт тебе он братка любимый, а Мираку он не нужон! - На этих словах мальчишка опять сдвинул брови и сжал кулачки. - А там мамка с папкой евойные любимые! Как же он их-то предаст? Никак нельзя папку с мамкой предавать, хоть ты сто раз ему дружок.
- Так чо ж, папку не предавал, да. А на Гора-то нашего нападал!
- Вот за то, што он на брательника твово нападал, ты правильно ему всыпал, только он не предатель. Разумешь отличья-то?
- Разумею. Баб, я ему ещё всыплю и играться с ним не буду! - насчёт "всыплю", похоже, всё наоборот. Скорее Мирак всыпал Арыске, как - никак, он уже перекидывался, а это даёт перевес в силах. Надо бы позаниматься с братишкой, научить приёмам в драке.
- Ты, Арыс, большой уже! А большие, они только за волчицу дерутся ...
- Ещё за вожака... - Арыска перебрался поближе к бабке, а я тихонько улизнул от вопросов и ответов.

Вечером Урус передал наказ вожака прийти с утра на занятия.
Я сидел возле холма у ручья, протекающего позади нашего ряда домов. За ручьём начинался луг, на котором деревенские выпасали коз да гусей - всякую мелкую скотину, а дальше шёл лес, перемежающийся выпасными лугами. На тех лугах росла столь отменная трава, что все, видевшие луга впервые, сильно удивлялись. Вот на этих лугах и паслись основные стада коров и лошадей, принадлежащих деревенским. Там-то и подрабатывал Урус пастухом до поры. Вчера да сегодня брат отдыхал. Кому пастушить на время праздника, оборотни бросали жребий, от которого Ура благородно отстранили - все понимали, что брату "особенного" обязательно необходимо быть на празднике. Отец вместе с Ррыком и сегодня встречались с гостями да посланниками, всё вели какие-то переговоры - чую, в тех переговорах не однажды перемыли мне все кости. Мать с другими женщинами тоже была где-то возле отца с вожаком - гостей надо было и накормить, и напоить...
А ко мне приходили друзья - вспоминали праздник, делились тем, кто что услышал, кто чего увидел, кто с кем ушёл ... Смеясь, рассказывали, как мы все с девчонками удрали от взрослых к овину, играли в бутылочку с поцелуями, как Рамиса, Гарина и Орринка (вот егоза, втёрлась-таки в игрища старших) мухлевали, чтобы поцеловаться со мной. И как кузнецова дочка Христя, видя такое безобразие, вытащила меня из круга, уволокла за овин, да там сама накинулась с поцелуями, уже начала и кофту на себе расстёгивать. А Орринка, визжа, бросилась в драку с этой Христей. Конец Христиным притязаниям положил Урус, вдруг появившийся из-за того самого овина (верно, они с Лийской там устроились, а тут мы!). Друзья долго хохотали после моего признания, что фактически ничего не помню, что происходило после застолья и с кем из девчонок целовался, смеялись: "Только им не говори.."...
Друзья уже ушли, а я сидел, смотрел на закат, ручей и луга, мыслей никаких не было... Было просто хорошо...
Урус пришёл и сел рядом, когда заря уже догорала, потом откинулся на пологую кочку за спиной, потянулся. Вид у брата был довольный, в сгущающихся сумерках глаза его пересверкивали по-волчьи.
- Хорошо-то как ...
Помолчали ...
- Ррык передал, что завтра с утра ждёт тебя на занятия.
- Так быстро?
- Знаешь, там такое творится ...
- Где? С кем?
- Ты же сегодня со двора, считай, не выходил. А в деревне из-за этих гостей дым коромыслом стоит. Ррыку с отцом достаётся, - хмыкнул. - Представляешь, маг из Бормита свою дочь за тебя сватает! Говорит, звездочёты напророчили ей выйти замуж за великого оборотня! - Глядя на моё ошеломлённое лицо, расхохотался от души. - Лагор - ты сейчас самый завидный жених по всем государствам. Как принц или король! К тебе как обращаться - Ваше Величество или ещё как? Ты только скажи ... Ха-ха-ха!... Говорит, дети великими магами буду-у-у... - Уруса совсем скрутило от хохота, а у меня волосы дыбом встали от перспективы женитьбы. Да ещё на неизвестной девице!
- А-а вожак что говорит?
- Говорит мал ещё, не дорос ... Женилка не выросла ... Ха-ха-ха-а!... Так и говорит, - Урус от хохота совсем обессилел, из глаз уже слёзы текут. Кое-как успокоившись, - это он сказанул, когда маг совсем на него насел - мол, дочь в самом соку, самое время замуж выдавать. Говорит, звездочёты не врут ...
- А Ррык что?
- А Ррык говорит - раз звездочёты не врут, то значит, так и будет. Говорит - мы тоже звездочётов спросим, мол, не думали так быстро женить, а теперь спросим ...
- Ур! Да что ж такое творится-то?! Зверь ненормальный, да ещё женить хотят! Зачем мне-то это всё?! Я обычным быть хочу-у...
- Но- но! Зверя не обижай! Ты его ещё толком не чувствуешь, а вот прислушайся к себе, каково ему! Он у тебя послушный и правильный, а ты его так ... как предаёшь... - с Уруса всё веселье как ветром сдуло, на скулах желваки застыли, и глаза зло сощурились.
Я прислушался к себе и почувствовал тихое сопение, как будто, всхлипы ... волной откуда-то изнутри наплыла обида ... Вроде, долго-долго копилась, и вот именно сейчас осозналась ...
- Я правда его обидел ...
- Ты себя обидел! Он - часть тебя, и выходит ты сам себе не понравился, сам себя невзлюбил ... сам себя предал! Нельзя так, Горка! Он же теперь опасаться станет всего... Обычные олени в лесу волков обязательно опасаются, и никакому рогатому в башку не придёт на волка напасть. А твой зверь, не глядя на такие правила для оленей, на целую стаю попёр!
- Да я из-за бабули, за неё испугался, вот и не думал ...
- Не думал он! Да пойми ты, есть звери и есть мы. У зверей свои законы, а мы-то сначала люди, потом только звери ... Ну, не знаю, как тебе это объяснить! Понимаешь, да будь твой зверь хоть хомячком, он всё равно также поступил бы, и волки также бы отступили ... Ммм-м, ну как тебе ещё сказать? - Урус даже башкой замотал в отчаянии. Но до меня, наверное, что-то стало доходить:
- То есть, важен не вид зверя?...
- Да, характер ... решимость ... Важно, что ты не испугался и попёр на них. Это для диких важна видимость, и они считают себя сильными, потому что они волки. Они не понимают, что важнее не сила лап и челюстей, а характер ... эээ, сила духа, вот, - помолчав, - поэтому, Гром и не станет никогда вожаком, потому что в душе опасается и трусит. Он только исподтишка гадить может.
Да-а, выдал мне брат!
- Ур, а когда ты ходишь на игрища к Лийсе, то ....
Глядя в ночное небо, волк расцвёл мечтательной улыбкой.
- Лийса ... - имя лисицы было произнесено с нежностью. - Я люблю её, Гор! И кажется уже больше никак, а я всё больше и больше её люблю! И никому не отдам!.. Гром в этом году приходил на игрища. Ты думаешь, ему лисица была нужна? Как же? Он знал, что я буду. Я каждый год к Лийске прихожу. Всегда знал, что не дорос до жениховских игрищ, но не могу её уступить... И Гром пришёл покуражиться, чтобы Ррыку досадить, унизив племянника ... Только просчитался "дикий". Да, мне досталось от него, но и я ему меток наставил - видел, верно, у него шрам через всю морду... как только глаз уцелел. Получилась у нас ничья, а Лийса ко мне вышла. Представляешь? Лийса теперь моя! И никто теперь не поспорит. Ррык сказал, всё правильно прошло, и никто не имеет прав на Лийсу, кроме меня.
- Подожди, Ур. А бабка не знает. Волнуется за тебя, боится что убьют из-за Лийсы. И если Лийса тебя выбрала, то почему вы ...
- Не вместе? Свадьбу не сыграли? Отец с Ррыком сказали, после твоего оборота объявим и свадьбу сыграем. Я сначала обиделся, а сейчас вижу, что действительно, столько хлопот им от твоего превращения ...
- Да что такого особенного с моим оборотом? С чего столько гостей понаехало? Кто я им? Ну, пусть особенный. Вот олень получился ... и только. Для этого нужно было в такие дали тащиться, аж из самого Бормита? Никак месяца полтора, а то и все два, добирались. Оно того стоило? Ррык говорил, что и наш князь постоянно обо мне справляется ... Зачем я им нужен, на диковину посмотреть? Больно хлопотно, да и накладно ...
Урус, помолчав, задумчиво произнёс:
- Краем уха слыхал я, что нам не всё, что в пророчестве сказано, говорят. Видать, что-то совсем серьёзное там сказано, и ты там каким-то боком - вот, и наблюдают. Наверно, от тебя какое-то важное дело зависеть будет.
- Да я мальчишка ещё!
- Не скажи, Лагор. Вроде бы и пацан, да ещё олень, уж точно не хищник, чего бы там бабка ни говорила, - хмыкнул, - но в четырнадцать лет, да в первом обороте, ни один оборотень против стаи не выстоял бы.
- Ур, да говорил же, не специально я ...
- А такое специально и не сделаешь. Оно само собой только может получиться.
Слова Уруса про пророчество подтвердились уже на следующий день. А пока мы пошли домой ужинать.

После праздника.

Ох, и обиделась бабка на Уруса, что тот ничего ей не сказал про Лийскин выбор. Она и услыхала-то эту новость нечаянно от матери этим же вечером, когда та посетовала, что хлопоты не заканчиваются.
- Только Лагору "обращение" сделали, да вот уже и Урусу свадьбу делать надо ...
Бабка ахала и охала, что вот уже вся деревня знает про скорую свадьбу, а она, родная прабабка, вынянчившая этого самого правнука, знать ничего не знает:
- И прям, как старая дура была бы, кабы кто с деревни спрашивать начал бы ... И как эт так сверсталось-то, что никакая баба ишшо не спросила? Никак Лагору, оленёнку моему, ишшо косточки перемывають. А кабы спросили? А? Позору не обберёшьси, родну бабку обошёл такой вестью!
Уруса было жалко - я никогда ещё не видел своего брата таким виноватым.
- Баб, вот ей-богу, мы тебе сюрприз сделать хотели! Да только ...
- А-а, и сюриз ишшо какой-то, да всё мне на мою стару голову. Ростила, холила внучка старшенького и вот оно ...
Мать тоже чувствовала свою вину перед старшим сыном за то, что проговорилась ненароком:
- Баб, да успокойся ты. Сюрприз - это подарок неожиданный, радостный, значит ...
- Ха, подарочком одарить, значить, решили?! Эт, кады Лийска в подоле уже притащила бы - на те , бабка, подарочек, сюриз называется! Уж все вкруг языками перетёрли, а родна бабуля ни сном, ни духом ...
Урус не выдержал, бухнулся перед бабкой на колени, та так и застыла с открытым ртом.
- Баб, прости ты меня, неразумного. Не хотел я тебя обидеть! Честное благородное, вот прям сегодня собирались объявить. Ррык с отцом наказали объявление сделать только после оборота Лагорова.
Ррык с отцом легки на помине, как раз зашли в дом да так и замерли на пороге, узрев Уруса на коленях перед бабкой. Услышав последние слова, вожак подтвердил:
- Да, мам, ты уж прости, но свадьбу Уруса мы немного отодвинули. Сама видишь, сколько хлопот с приезжими гостями. Лийса, вроде бы, не в обиде. Взрослая уже, понимает такие обстоятельства. Да и не на годы, только на несколько дней задержка.
Урус, уткнувшись в бабкины колени, пробубнил:
- Баб, мы с Лийсой первенца нашего в твою честь назовём, всё-равно, кто будет ...
Ошарашенная бабка перевела глаза с вожака на Уруса, погладив его по голове, растроганно всхлипнула:
- Сам-то ишшо из пелёнок давно ли вывалилси, а туды ж уж первенца называть, ты ж его поначалу сделай...
Урус, пользуясь только что полученным благорасположением, подхватился:
- Баб, я за Лийсой побегу. Чтоб всё честь по чести...
- Ну, бежи-бежи. Жених, а никакой солидности - всё носится, всё бегаит...

Спозаранку, выгнав скотину в деревенское стадо, мать разбудила меня. Урус уже ушёл на дальнее пастбище. Прихлёбывая молоко из кринки, я посочувствовал брату, вынужденному подняться в такую рань, да ещё после того, как вчера засиделись допоздна...
На Лийсу с Урусом, сидевших возле бабки за столом, уставленном снедью, было интересно смотреть. Лисица была непривычно тихой и молчаливой, глаза её не отрывались от жениха, посвёркивая изумрудом. Урус тихо млел, бережно держа лисицу за руку, лицо его сияло - никогда не видел своего брата таким счастливым.
Кроме простой любви к своей семье, я ещё не знал других привязанностей. Конечно, видел отношения мужчин и женщин в деревне... парней и девчонок... но были они какие-то ... приземлённые что ли, иногда откровенно некрасивые. Временами казалось, что ничего особенного и не представляет эта, так называемая, любовь. Но, глядя на брата с Лийсой, начал понимать, что, наверное, не всё так просто... Опять же, если взять отношения отца и матери - ровные, уважительные, с долей юмора ...
С другой стороны стола сидели мать и Верена, то и дело всхлипывающие - то вместе, то попеременно. Отец пристроился возле матери, которая тут же уткнулась ему в плечо мокрым носом. А Ррык присел рядом со знахаркой, и, вроде бы ненароком, приобнял её, что-то проговорив на ухо ... Та, опустив глаза, засмущалась, щёки полыхнули румянцем. Интересно... Бабка ведь говорила, что Верена по Ррыку всю жизнь страдает. Может, закончатся её страдания? Да и Ррыку давно пора личную жизнь налаживать ... Так отчаянно захотелось добра этому сильному волку, который был для меня даже роднее отца - настолько он был близок нашей семье, да что там, он и был нашей семьёй. Сколько себя помню, столько Ррык постоянно присутствовал в нашей жизни, ничего в семье не решалось без него. Он был вожаком оборотней в деревне, и был неформальным главой нашей семьи. Отец, сильный и властный волк во многом, физически равный дяде, а, может, даже и превосходящий его по силе - он, тем не менее, безоговорочно признавал главенство вожака и полностью поддерживал его...
Сватовство было проведено не совсем по правилам - положено было делать обряд у невесты дома. Но из уважения к главе рода, старейшине оборотней - нашей прабабке Мьяре - Верена совсем не была против нарушения обычаев. Да и опасалась знахарка, что из-за сильной привязанности к Урусу приёмная дочь может остаться старой девой - а вдруг молодой оборотень, повзрослев, увлечётся другой девицей... Ох, только Верена знала, какова она, эта безответная любовь, и очень не хотела для приёмной дочери повторения своей судьбы.
А Лийсе, похоже, было абсолютно наплевать, как всё происходит - по обычаям или нет - главное, наконец, она с Урусом вместе. Их нежная и столь долгая привязанность друг к другу поражала и удивляла. Пожалуй, ни с кем Урус не был так близок, как с рыжей лисицей - я, бывало, даже иногда ревновал брата. Ещё детьми они раз по десять на дню бегали друг к другу по каждой малости. Урус старался придумать любую причину, чтобы лишний раз сходить в дом к знахарке. Да и голосок Лийсы частенько звенел в нашем дворе, а рыжая огненная шевелюра сильно выделялась среди наших русых голов за обеденным столом. Бабуля верно говорила, было что-то другое, отличное от других деревенских, в поведении лисицы. Несмотря на бойкий характер, она во время еды всегда вела себя чинно, не болтала, ела очень аккуратно - не таскала куски из соседней тарелки, не чавкала и не чмокала. Даже мать, по-моему, подбиралась в её присутствии и тоже старалась вести себя соответствующе. А уж сколько нареканий мы выслушали от матери и бабки за поведение, когда нам в пример ставили Лийсу .... Было дело, я, семилетний мальчишка, налетел с кулаками на лисицу - она уже вступила в подростковую пору и была много выше меня - уж больно достали тогда нравоучения старших с экивоками на Лийсу, как нужно вести себя. Ну, и не нашёл ничего лучше, как выместить свою досаду на рыжей девчонке - причине многочисленных выговоров и наказаний, так мне тогда казалось. Урус не дал даже один разочек стукнуть вредину, так навалял мне, заступаясь за подружку, что после того случая я стал десятой дорогой обходить лисицу.
И ведь смеялись над ними в деревне, особенно в пору, когда Лийска стала подростком - девчонка вытянулась и стала выше Уруса на две головы. И всё равно, ходили по деревне, держась за руки. Уже тогда, услышав очередную колкость, брат кидался с кулаками в защиту подруги, несмотря на рост, возраст и количество насмешников. И часто ходил битый, с синяками, пока не начал оборачиваться. Сразу добавилось сил и скорости, да и побои моментально залечивались оборотом.
Видимо, такая истовая самоотверженность друга и покорила сердце лисицы. Лийса упрямо гоняла многочисленных женихов и вопреки обычаям встречалась с парнем младше себя, что осуждалось деревенскими. Но, мало-помалу односельчане свыклись и даже стали гордиться ими. Пару лет назад отец взял меня с собой на мельницу за мукой, а там я подслушал, как Рона, волчица с другой улицы, рассказывала тётке из соседней деревни про брата с подружкой, да всё сетовала, что не пришлось ей в жизни встретить такого мужчину, который так "хлестался" б за неё, и всё недоумевала: "... За какие ж такие хорошести так свезло рыжей малолетке...".
Эти два слова - "хлестался" и "хорошести" - привели меня в полное недоумение. Слово "хлестался" прочно ассоциировалось с "хлестанием кнутом", и я мучительно старался вспомнить, с кем же мой брат мог хлестаться кнутом. Да и "хорошести"... Ну да, к двенадцати годам я уже понял, что Лийса хорошая, а что такое "хорошести"? Но как-то звучало это ... не по-доброму, что ли.
Меня так занимали эти вопросы, что, промучавшись догадками, спросил у Уруса - вид выпученных, обалделых глаз брата повеселил. Он никак не мог понять из моих путанных слов, кого же отхлестал кнутом-то, кроме той вредной пятнистой тёлки из стада, то и дело норовившей удрать в лес, в котором нет добрых оборотней, а недавно завелась новая волчья стая, которую ... Тьфу, Лагор, да кого ж я мог хлестать-то?...
- А-а, так "хлестался" означает драку, - и тут, видимо, вспомнив толстую Рону, и как только она умудряется оборачиваться? захохотал, - да-а, за тётку Рону вряд ли волки дрались. Скорее, она своего мужика у какой-нибудь бабы кулаками отбила! .. А хорошести... - зло сощурились глаза. - Запущу-ка я эту вредную тёлку к тётке Роне в огород и скажу, что сама сбежала. Будут ей хорошести в полном объёме, чтоб языком трепать некогда было...
Тряхнув головой, я отогнал мысли о брате. Взглянув на небо, понял, что пора поторапливаться на встречу с Ррыком. Странно, почему вожак не захотел переговорить со мной дома, даже словом не обмолвился накануне, а официально велел прийти на занятия, хотя, как я понял, других обучающихся кроме меня не будет. Что гадать? Встречусь с вожаком, тогда узнаю...
Ррык вышел мне навстречу, когда я только подходил к его дому, махнул рукой в сторону соседнего, там жил наш деревенский маг Тимофеич. А к нему-то зачем? Я ж уже перекинулся, мне теперь помощь мага не нужна. Недоумевая, шагнул вслед за Ррыком на двор мага. Огляделся с любопытством, на усадьбе Тимофеича мне бывать не приходилось.
О подворье мага среди деревенских ходили разговоры. Рассказывали о чудной птице с большущим красочным хвостом. А посреди двора, говорили, росла дивная яблоня, на которой одновременно цвели цветы, зеленели завязи плодов, да тут же висели спелые румяные яблоки. Хотя и слыхал такие рассказы не раз, всё-таки, увидев чудную яблоню, не удержался, открыл рот от удивления. Под самой яблоней стоял деревянный стол с деревянными же скамьями. Сзади скамеек были приделаны доски, так думаю, чтобы спину подпирали, если сидеть прямо устанешь. Как у бабкиного кресла. У деревенских-то так делать не принято. А зря. Удобно сидеть, наверно.
В ожидании хозяина, Ррык сел на скамью, кивнул мне, чтобы садился. Со склонившейся ветки сорвал спелое яблоко, смачно захрустел. Засмеялся моему ошарашенному взгляду:
- Рви яблоко, хозяин не обидится. Он на этой яблоне тренируется с магией, даже в морозы цвести и плодоносить заставляет. Хочет секреты эльфийской магии разгадать. Ему эти яблоки уже поперёк горла стоят - одному ж столько не съесть. Ты думаешь, откуда я зимой-то вам яблоки таскал? Вот соседу помогаю урожай собирать.
Я вспомнил - и правда, Ррык частенько приносил яблоки. А я никогда не задумывался, откуда он их берёт в конце зимы такие наливные, сочные и сладкие, лопал от души и не спрашивал. А ведь зимние сорта яблок, даже если хорошо хранятся, к весне теряют сочность.
- Ррык, знаешь ... у меня такое странное ощущение ....
- Будто спал, а теперь вдруг проснулся?
Я вскинулся:
- Ты знаешь?
- А чего ж не знать-то? - Слегка усмехнулся. - Это перекид, Лагор. До перекида оборотень, что ребёнок. Только б играться. Вас и учить-то в это время трудно. А вот после перекида .... Как почувствуете слух и обоняние зверя, так будто просыпаетесь. На жизнь по-другому смотреть начинаете. - Помолчал. - Вот и подумаешь иной раз - не зря же так завелось-то, чтобы оборотень в пять-шесть лет зверя обрёл. Хоть и безмозглого, но дикий оборотень сразу становится взрослее и к твоим годам много чего может, чего ты даже вполовину не умеешь.
- Да-а , дикий в его года много взрослее и охотится лучше, да и в лесу не пропадёт в отличие от вас, поздних-то, - из-за угла избы вышел Тимофеич, неся в руках горячий самовар. - Лагор, сбегай-ка на крыльцо, притащи посуду, я её туда выставил.
Уже позже, принимая от мага чашку с душистым чаем спросил:
- Так зачем же тогда нам осознание делать, если дикие в нашем возрасте лучше и взрослее?
- Эх, Лагор-Лагор, столько учился, а разницу так и не понял. Да, к жизни в первое время дикий молодой приспособленнее будет. Только со зверем своим он долго не в ладах. Зверь в нём сильнее человека. И пока обуздает он своего зверя может и жизни лишиться. Да и видел ты, чтобы кто из диких чего-нибудь существенного в жизни добился? Ну, кроме вожака вашего, конечно . Он исключение.
- Да ладно тебе, Тимофеич, кого из диких, кроме деревенских, Лагор видел? Ты же сам не раз наблюдал, как после перекида осознанцы первое время пасуют перед дикими, зато потом навёрстывают ....
- А вот не скажи, Ррык, смотри-ка, наш Лагор не спасовал. Как он этого Грома с прихвостнями, их ведь с десяток было, а на место-то как ловко поставил! - Маг аж языком прицокнул, довольно сощурив глаза.
Ррык с хрустом разгрыз зачерствеевшую баранку, прихлебнув чаю, задумчиво сказал:
- Думаю, наследство сказалось.
- Ясно дело, что наследство... Но характер тоже никуда не денешь...
Я с недоумением переводил глаза с одного на другого. Наследство... характер... чего это они? Я за бабулю испугался, что зашибут, больше ни о чём другом и не думал. А все восхищаются какой-то смелостью... аж стыдно. Ладно, другие... и эти туда же.
- Не стыдись Лагор! - Маг что, ещё и мысли читает? - Тут ведь дело не в том, что ты собирался делать, а в том, что получилось. Мало у кого духу-то хватило бы поперёк стаи пойти. Честно скажу, я б, наверно, спасовал. Сначала глянул бы кто из своих рядом, чтоб спину прикрыли, да взвесил бы шансы свои и противника - и у них на то расчёт был. А там, скорее всего, отступил бы так, чтобы достоинство не уронить. А ты, не глядя, махнул, да в самую морду вожака ощерился - так не то, что олени себя не ведут, на такое  и любой взрослый волк, а то и медведь, не решится. А Гром-то струсил - думал, заломает оленя, и скажет , что инстинкты сработали - и никто ему возразить ничего бы не смог, поди докажи, что не со зла. А вот накося, выкуси! Олень зубастый сам нападает! Хо-хо-хо..! Ну, ладно, - прихлопнул о стол ладонями, - поели, делом пора заняться...
Уже после того, как прибрали после завтрака, опять чинно уселись за стол. Ррык молчал, уступая первенство Тимофеичу. Маг пригладил встопорощенную после еды бороду:
- Ну, Лагор, давай заново знакомиться. Знал ты меня, как деревенского и школьного мага, как уважаемая Мьяра говорит, шамана, - хмыкнул, - но... Позволь представиться, главный маг княжества Гилон Тимофеичер Нол.
Чего?! Сам знаменитый Гроза Гилон? Княжеский главный маг? В нашей деревне? Да быть такого не может. Я же сколько живу, столько его и помню - простой деревенский маг, наш наставник на осознании... Хотя... Оглянулся. Яблоня чудная. Забор, отгораживающий двор от деревенской улицы, вовсе и забором не назовёшь - так, штакетник. Отсюда со двора всю улицу видать, как на ладони, а с улицы ни двора, ни макушки яблони не видно. Только кусты густющие, через которые никакими силами не продраться - деревенские мальчишки по-всякому пытались пролезть, уж больно завлекательно яблочка по весне попробовать да птицу заморскую рассмотреть, может, и перо выдрать - больно красивые, говорят - а потом похвастать удалью . И надо же, в самый этот момент из-за угла избы птица появилась. Смотри-ка, на курицу походит. Да только таких больших кур я не видел. А сама-то синяя, на голове коронка из перьев, идёт, а хвост из-за угла всё тянется и тянется, да когда ж он кончится-то... Нет, такие чудеса другие шаманы делать не умеют. Уж точно много проще живут.
Среди деревенских столько рассказов и историй про знаменитого мага ходит. А он, выходит, среди нас живёт? И никто НЕ ЗНАЕТ? Я, ошалевший от такого известия, очумело переводил глаза с мага на вожака и обратно. Нет, вожак-то, скорее всего, в курсе статуса нашего Тимофеича, вон, нисколько не удивлён новостью. Однако...
- Ну, полно. Поудивлялся, и хватит глаза таращить. Ты что ж думал, особенного потомка Рруса Трёхлапого без присмотра оставят? Тут, брат, такие дела творятся, тебя у нас из-под носа увезти норовят.
Чего? Увезти? Зачем я кому-то сдался?
- Так, Тимофеич, ты мальца-то с толку не сбивай, объясняй по порядку. Не забывай, он только третьего дня оборотился, считай, только проснулся. Ему твои мировые проблемы, сам знаешь...
- Прав, прав ты, Ррык. Это я то ли от радости, что дождались, то ли от того, с чего начать не знаю...
Да чего их так разбирает? Чтобы наш Тимофеич так волновался, это что-то неординарное должно случиться. ... Конечно, исполнение пророчества событие неординарное, да только с пророчеством этим не всё ясно. Из горла вырвался сип. Откашлялся.
- Тимофеич, а точно я под это пророчество подхожу? Может, и не я вовсе тот семьдесят пятый потомок-то? Может, сбились где со счёту?
Маг задумчиво огладил окладистую бороду:
- Были такие сомнения... Всё-таки, число не маленькое. После ухода Рруса оба его сына погибли, а вскоре враги и всю семью старшего сына вырезали. Сначала думали всё, прервался род великого Рруса. Да только и в те времена уже была служба безопасности при князе. Семью старшего сына Армета спасти не смогли, как ни сторожили - уж больно враги хорошо подготовились, предателя при княжьем дворе нашли, и такое бывает. М-да, не уберегли... Но вот зазнобу младшего сына в расчёт не взяли. Младший-то, Рассверт, уж больно до женщин охоч был. Даже смешно. Оборотни, ведь, верностью своим любимым женщинам известны... А Рассверт, кажется, ни одной юбки не пропускал. Как утро, так из его покоев новая красотка выходит. Всех придворных дам... кх-м... - закашлялся после вожакова тычка в бок, - осчастливил.
Тимофеич с Ррыком, ухмыляясь, переглядывались, видимо, вспомнили что-то своё. Пришлось напомнить про рассказ, этой истории я ещё не знал:
- А кто же стала нашей прародительницей?
- А прародительницей, - магу смешно, - стала дочь стражника-оборотня, про которую, слава Ррусу, никто почти не знал. Звали её Рианой, от Рассверта-то она одна из всех и понесла ...
- Думаю, всёж-таки, сыновья Рруса знали про пророчество, - Ррык вступил в разговор, - наверно, они и разыграли такую комбинацию про запас...
- А, вообще-то, умно! У старшего семья, а враги не дремлют. Всякое может случиться ...
- Во-во, оно и случилось. А младший не женат, баб меняет ...
- Эй, Ррык, повежливее о ...бабах, тьфу, женщинах, - Эти два дружка ещё и зубоскалят!
Хохочут. Я тоже не сдерживаюсь:
- Уважаемые наставники, вы, между прочим, о моих предках говорите!
Теперь маг толкает вожака в бок, тыча в меня пальцем:
- Смотри-ка, щенок зубы молочные скалит!
- А то... Порода! Вот подрастёт, ты ему на один зуб сгодишься!..
Два уважаемых человека, а как щенки, ей богу! Я оглянулся на забор, опасаясь - не услышал бы кто с улицы неприличные выражения, которыми обменивались эти ... такие уважаемые... Тимофеич перехватил мой опасливый взгляд:
- Не бойся, Лагор, с улицы ни звука с этого двора не слыхать, - подмигнул, - работать умеем.
- Мьиу-а-а-а-а-у-у...!!! - казалось, в самое ухо с перепугу заорала кошка. От неожиданности я высоко подпрыгнул прямо со скамьи, в воздухе оборачиваясь, приземлился оленем возле скамьи уже на четыре ноги и вытаращился - посреди двора стояла Тимофеичева "птичка" с развётнутым хвостом! Я так пасть и разинул. Вот это да! Птица-то и сама много больше курицы, а уж хвост-то у неё раза в три длиннее тулова будет, а тут она ещё его и распустила - вот диво дивное! Хвост, что веер, на полдвора размахался! Тулово птицы синим переливается, а хвост изумрудной зеленью полыхает, и по вееру пятна, на глаза похожие, рассыпались. Тут "птичка" шею вытянула да как опять завизжит драной кошкой, хоть уши затыкай - ага, копытами.
Старшие, привалившись друг к другу, совсем от хохота зашлись. Обернулся в человека, сплюнув с досады в сторону дурной птицы, пригладил растрепавшиеся волосы, сел на своё место и сердито уставился на веселящихся вожака с магом.
- Ох-хо-хо! У Оша-то брачный период! Никак, про баб услыхал, себе требует! Ах-ха!... - Тимофеич совсем согнулся от хохота.
И это главный маг княжества, Гроза Гилон! Утирая выступившую влагу с глаз, маг пояснил:
- Мне Оша в Бормите подарили, когда я туда посольство сопровождал. Оша и ещё одного павлина, самку. Я чего-то не додумал, когда другую птицу князю передарил. Теперь и та у князя на птичьем дворе мается, и этот всё норовит к соседским курам сбежать. Благо, защита не пускает. Всё хочу Оша к невесте отправить, да руки не доходят. То забуду, то в спешке уезжаю, не до павлина. Вот поедешь к князю, с собой Оша заберёшь.
- К князю?
- К князю, к князю... Подучим, и вперёд - на службу! Иль ты решил насовсем в деревне остаться, коровам хвосты крутить?
Недоумённо тряхнул головой - вот уж о чём - о чём, а о будущем я почему-то особо и не задумывался... А интересно, как князья живут... Говорят, и сын у него есть, почти мой ровесник. Да, вроде, и не один. А...
Старшие, наконец-то, отсмеялись, Тимофеич хлопнул ладонью по столешнице:
- На чём мы остновились?
- На бабах, то бишь, на женщинах, - хмыкнул Ррык и уже серьёзнее, - думаю, Рассверт видимость создавал, когда с разными бабами спал, зато и Риану уберёг.
- Похоже на то. Про Риану-то считаным людям было известно, это уж сейчас об этом открыто говорят, а тогда к государственным тайнам её беременность приравняли. Да и потом не светили. Приглядывали только. Князь всегда знал, да пара доверенных лиц. Даже не охраняли - вроде, как обыкновенная оборотница. Дочь родилась, Раста. Так, в основном, по женской линнии и пошла наследственность - это-то недругов и сбило с толку. Никто и не держал Расту с мужем, когда они из столицы в леса подались - оно и спокойнее вроде. Но приглядывали. Ох, и досталось вашим предкам! Вроде детей нарожают, правда, больше трёх только у Мьяры да твоего отца было, да толку-то! Что-нибудь да случается, и каждый раз один ребёнок в живых остаётся. У Мьяры-то, одного брата медведь-шатун ещё подростком задрал, когда тот решил перед друзьями побахвалиться удалью, другой тоже на охоте за зайцем погнался, да в такую хитрую болотину угодил, не выбрался - следы до болотины довели и всё, с концами... - Вздохнул. - А уж когда история с ведьмой случилась, да в живых только Ррык с Аритом остались, тогдашний князь совсем обеспокоился. Тут ещё и на сына его покушение. Маг-то для пригляда рядом находился, да Листавия его самого первого убрала - никто ничего и не понял. Видно, за столько-то лет расслабились, кто-то где-то чего сказал, кто кому намекнул. Не уследили. Листавия-то из Тирриэла приехала. Потом, после всех событий её путь отследили - прямиком ехала, не петляла, знала куда. И не одна, трое магов её сопровождали. Двое от зубов оборотней погибли, ещё одного израненного поймали. Только допросить не смогли. У него блокирующее заклинание сработало - а это оч-чень редкая магия! А Листавию, похоже, пытались сделать матерью особенного - немного не рассчитали... Вот тогда-то власть и зашевелилась. Было решено плотнее вас охранять. Благо, Ррык с твоим дедом до "осознания" додумались! Тут уж и школу для маленьких оборотней открыли. И маги, что есть в деревне, все из службы безопасности княжества. Да и понятно стало - часть пророчества сбылась, значит всё верно...
- Но, может, всё-равно где сбились со счёту, - упрямо гну свою линию, - Урус тоже может быть семьдесят пятым, или даже Арыска?
- Эк, как же тебе не хочется быть особенным. - Глаза мага лучатся участием, а мне стало почему-то неловко. - Понимаю, Гор. Ответственность... Тебя ведь очень долго ждали, на тебе очень много важного завязано...
Как-то совсем неуютно стало после слов шамана, невольно ссутулился, передёрнув плечами.
- Только... если и были сомнения, что где-то что упустили, не так сосчитали, то после твоего оборота всё по местам встало. Не ошиблись, правильно посчитали. И, - маг довольно заулыбался, - это хорошо, что ты оленем обернулся! Удачно-то как!.. Вас ведь в последнее время трудно скрывать стало. Сам знаешь, в тебя разве что пальцами не показывали - вон, особенный идёт. Были мнения дать тебе раньше обернуться, но тут уж мы с Ррыком отстояли, чтоб зверя твоего получше приручить да и ... детство немного продлить. Ты уж извини, брат, но теперь придётся резко взрослеть - пора пришла. - Мне совсем тоскливо стало от этих слов. - Ну-ну, Лагор! Во взрослой жизни тоже много чего интересного есть. Обещаю, что скучно тебе никогда не будет!
- А-а... - Если уж заставляют взрослеть, то пусть на вопросы отвечают. - А зачем удачно... ну, что оленем...
- Хм... Видел же сколько иноземцев на празднике было? - Киваю - ага, мельком видел, да и бабка с друзьями что-то говорили. - Это только официальные гости были, которых, заметь, никто не приглашал, но, что будут, знали...
- А ещё какие могут быть?
- А ещё и тайные соглядатаи были, это те, что в нашей деревне живут, да и в соседних деревнях пристроились...
Я недоуменно посмотрел в горящие глаза мага и перевёл взгляд на Ррыка - тот спокойно грыз яблоко, ничему не удивляясь. Выходит вожак в курсе того, что творится вокруг?
- Эх, Лагор, тебя ещё учить и учить...
- К-как это, в нашей деревне живут?
- Ну да, в нашей. Кто-то ещё до твоего рождения сюда пришёл, семьи завели, обжились. Кто-то недавно появился. Мы тоже приглядываем и за вашей семьёй, и за пришлыми. В прошлом году маг сиарский всё пытался в школу наставником устроиться - мы ему такую проверку устроили ... Мм-м... на службу к князю, такую не устраиваем... Еле-еле отвязались. Он тут ещё месяца два крутился, пытался в деревне пристроиться - тут уж Ррык за него взялся. У соседей пытался закрепиться, пришлось тамошних вожаков в тайную службу вызывать. Шуганули его...
- Настырный, нахрапом пытался влезть. Но дурак - кто ж так дела делает... - Ррык швырнул огрызок яблока птице.
- Два покушения на вашу семью было. Про одно-то все знают, правда, думали, что те из зверинца просто пытались любого ребёнка оборотня выкрасть для перепродажи...
Я вспомнил бабкин рассказ про то, как Уруса маленьким украли, а в результате спасли ещё и Лийсу.
- А бабуля говорила, что воров всех порвали.
- Ну, один-то поцелее остался. Я подсуетился, некроманта вызвал. Оч-чень редкие маги. Они мёртвого допросить могут, если на нём специальных заклятий не было. Вот он и допросил одного более-менее уцелевшего. Только маг через сутки приехал после того, что тогда случилось. А в таком деле чем быстрее, тем лучше... М-да... И допрашиваемый оказался не самым главным, но что-то увидел, услышал. Сказал, что приходил к ним важный господин, высокий, в плаще, лицо закрытое, о чём-то разговаривал с главарём - главарь потом довольным выглядел. Говорит, деньги у главаря появились, купили в каком-то зверинце несколько зверей и прямиком к нам направились - они-то прежде грабежом купцов занимались на границе с Тирриэлом. Заметь, Листавия тоже из Тирриэла была... Сказал, что пока добирались к нам, где-то в лесу им человек попался, по виду слуга богатого господина, они его по старой привычке ограбили и убили, только из всего, что было при нём, так это пара золотых монет да лисёнок-оборотень в мешке с порубленным хвостом. Лисёнка они в клетку засунули, главарь всё подхихикивал, что будет их подопечному подружка. - Хмыкнул. - Никак главарь провидцем был - Лийса и вправду подружкой Урусу стала.... Как видишь, враги тоже чего-то считали, у них выбор на Уруса пал... Ну, а во второй раз никого даже к деревне не подпустили, те уже из Сиара были, взяли всю группу заговорщиков ещё в столице - а там не только сиарские были, но и один из приближённых княжеского вельможи. Сиарские грубо работают, их быстрее других вычисляют, а вельможа тот ... Я его тебе потом покажу, чтобы знал.
А его разве не поймали? Тимофеич будто мои мысли прочитал:
- Приближённого вместе с сиарскими взяли, а вельможа ото всего отказался, и от друга детства своего - мол, знать не знает, чем тот занимался - всё плакался, что жизнь свою другу доверял, а тот его предал. Только мы с тех пор с него глаз не спускаем. Знаем, что связан он с Сиаром, но подловить пока ни на чём не можем, а без доказательств к нему не подступишься, - вздохнул, - не всё так просто в жизни-то. И знаешь, что подлец, а сделать ничего нельзя. Ну, ладно, - прихлопнул ладонью по столу, - сегодня поговорили. А завтра придёшь вместе с Урусом, буду вас магии обучать.
Магии? Мы ж оборотни, ни разу не маги.
- Магии, магии... Вот придёте завтра с Урусом - всё объясню. Да не сюда - ещё не хватало, чтобы дурной силой мне двор разнесли. Ррык знает, куда идти.
После визита к магу Ррык повёл меня в лес - заставил вспомнить все уроки нахождения в лесу, которые мы изучали в школе только в человеческом виде. А вот в виде зверя знали только в теории. Да уж, лес в звериной ипостаси воспринимался совсем по-другому. Как там бабка говорила? "... в однораз, как зверем становишься - видеть по-другому начинаешь, глаза по-другому смотрят, уши каженный шорох слышат, в нос шибает всякой вонью..." Точно, и видишь по-другому, и слышишь ... и вонью шибает, да ещё как!
Ррык тоже перекинулся в волка и начал меня гонять по лесу. Долго в звериной ипостаси я не выдерживал, всё же навыка ещё не было. Тогда вожак устраивал перерыв в практике, но заставлял анализировать свои действия - что унюхал, какого зверя почуял, старые и свежие следы, почему кусты не обогнул, кору на дереве ободрал, нельзя было оставлять свои следы в мокрой мочажине и многое другое, что касалось безопасности нахождения в лесу. И говорил, что нужно ещё перекидываться... К вечеру я уже еле таскал как ноги, так и лапы - тьфу, копыта. Живот от голода сводило, хотя в ипостаси оленя пожевал листья с куста. Да что листья - ими разве насытишься? И как олени всю жизнь только ими питаются? Мне б сейчас ту заячью лопатку, которую Орринка предлагала на превращении... Наконец, вожак повернул к деревне... Я уже не помнил, как бежал к дому - от чувства острого голода казалось, что живот прилип к спине, руки тряслись, в глазах темнело, мыслей в голове никаких не было, кроме одной - поесть. Кажется, уже в деревне кто-то меня окликнул, не было сил даже повернуть голову и, хотя бы, поздороваться. Уже возле дома пытались остановить, ухватив за рукав рубахи, не оглядываясь, из последних сил рванулся, рубаха затрещала и рукав остался в чьих-то руках...
Ввалившись в избу, тут же кинулся к хлебному ларю, в который - я видел - мать поутру складывала караваи испечёного хлеба. Схватил половину каравая и тут же впился в него зубами, обернулся - на кухонный стол Урсунка, пыхтя, умащивала большой горшок с молоком. Не знаю, зачем ей понадобилось молоко, но мне оно очень пригодилось. Я рвал хлеб зубами, почти не жуя, и жадно запивал молоком. Хлеб с молоком быстро кончились, а голод также терзал живот. Под носом увидел большую миску наполненную до краёв тушёным мясом с грибами, довольно урча, придвинул миску к себе и, наверное, начал бы есть чумазыми руками прямо из посудины, если бы в варево не плюхнулась ложка. Рядом с миской на столе появились тарелки с сыром, маринованными овощами, нарезанным копчёным окороком, пирогами с мясом, капустой и другими лакомствами. Лишь почти полностью опустошив тарелки, я оглянулся. Вокруг были мои родичи - мать с бабкой жалостливо вздыхали, подкладывая мне куски на тарелку. Отец с вожаком сидели на лавке у стены, о чём-то переговариваясь, возле них пристроились Урсуна с Арыской, таращившие на меня глаза с любопытством. А Урус облокотился о дверной косяк и весело улыбался, из-за его плеча выглядывала Лийса и также, как мать с бабкой, жалостливо смотрела на меня. Я с недоумением оглядел родственников и стол - тут до меня стало доходить... Судя по количеству выставленных тарелок и насколько они первоначально были полны, то я один уничтожил обед, приготовленный для всей нашей семьи, а я ведь даже не замечал никого, поглощая еду. Кровь ударила в лицо, я попытался вскочить, но бабка придержала моё плечо:
- Сиди, сиди, Горушка! Кушай, мой оленёночек! Ишь, дядька-то поизмывался. Дитё голодное, а он его мучаит. Чай, в зверя перекидываться заставлял, да обратно? Ась? - И развернувшись к мужчинам и повысив голос. - Ррык, тебе говорю! Никак заставлял Горушку перекыдываться туды-сюды? Заставлял?
Вожак примирительно заговорил:
- Мам, ты ж знаешь, надо перекидываться - проверить насколько сил хватит...
- И как? Насколько разов получилось? Надолго ли хватило-то?... - бабка даже рот приоткрыла в ожидании ответа.
Ррык почесал в затылке, обвёл взглядом родичей, не торопясь с ответом, и торжественно объявил:
- Семь раз. И ещё один раз, когда мы у мага были, - усмехнулся, - Ош, павлин его криком напугал. Итого восемь раз за день... А зверем один раз до полутора часов продержался, один раз час с минутками пробыл, а после уже меньше - по полчаса, по четверти часа. Последний раз минут семь выдержал. Может и ещё бы перекинулся, да уже на ногах еле держался - видно было, истощился парень, совсем оголодал.
Урус от удивления присвистнул, мать охнула, младшие загомонили, перебивая друг друга. А я стукнул себя кулаком по голове - только сейчас вспомнил, чему нас учили в лесной школе - через день после первого перекида проверяется сила молодого оборотня, сколько раз он за день перекинется да сколь долго пробудет в звериной ипостаси. Луна проходит свою самую активную фазу полнолуния и понемногу начинает терять свою силу воздействия на оборотня. В это самое время и проверяется устойчивость на оборот.
Глянул на брата, вспомнил - Урус четыре раза в своё первое испытание перекинулся, что было выдающимся достижением для молодого оборотня. Если молодой в своё первое испытание два раза в день перекинется в зверя - уже считается, что он будет сильным оборотнем. И, как правило, в первое время дольше получаса в звериной ипостаси за один раз трудно продержаться... Вспомнилось, ведь тогда ещё разговоры пошли, что это Урус - особенный...
Отец подошёл ко мне и крепко обнял, я с удивлением увидел его повлажневшие глаза и даже крохотную слезинку на щеке. Мать, причитая и заламывая руки, кружила вокруг. Бабка расцвела улыбкой и разве что не приплясывала:
- Ох, Лагорка, да как же ты стерпел-то? Это ж сколько силов-то надо? А мы дивимся, чево ж наш Горка так оголодал? Как копыта-то не откинул? И сам до дому добежал-то... А отощал-то как!! За один-единый денёчек... Сколько ж силов-то поклал...
Брат подал голос:
- А что, Лагор, поел... Может ещё попробуешь перекинуться?
Все замерли, глядя на меня. Вопросительно посмотрел на вожака. Ррык задумался, посмотрел на меня с сомнением, сказал:
- Можно попробовать... Смотри сам, если сдюжишь. Сильно-то насильничать над собой не нужно...
Заглянул в себя, стоит ли? Вообще-то, первый голод утолил... Изнутри пришла тёплая умиротворяющая волна согласия. Семья смотрит с ожиданием, а мне чего-то неловко стало, бурчу:
- Здесь разве?...
- На двор идите. Неча тута половики топтать, - бабка и приласкать может, и на место быстро поставит.
Пошли во двор. Впереди старшие, потом я, Урсуна с Арыской, вот удивительное дело, ведут себя чинно, смиренно топают за мной, только тихо шушукаются.
Над деревней уже понемногу стали сгущаться вечерние сумерки. Из-за крыши сарая высунулась луна, ещё бледная при свете дня, с одного края будто немного обкусанная. Неторопливо прошёл на середину двора. Ощутил приятную сытость в теле. Расслабился, вдохнул полной грудью свежий воздух и перекинулся. И вот именно сейчас накатила эйфория - как опьянение, но много приятнее. По мускулам ног прокатилась волна дрожи, не ослабляя, а, наоборот, накачивая энергией всё тело. Казалось, что даже по шкуре пробежали искры. Раздалось дружное: "О-ох..". Я вскинул голову и притопнул передней ногой, высоко подпрыгнул на месте, разворачиваясь в воздухе в другую сторону. Захотелось прыгать, бегать, бодаться, дурачиться... Не тут-то было.